го, и я выпила глоток, чтобы доставить ему удовольствие. Он выглядел старше, чем обычно, и я впервые заметила на его лице морщины. Он был все время среди гостей, следя за тем, чтобы им было хорошо и удобно, чтобы всем подавали еду и вино. Бедный Френк, я никогда не спрашивала и так и не узнала, чего стоило ему устроить этот последний бал в Мандерли. Я стояла на своем месте, как манекен, и фигура Максима рядом со мной выглядела столь же окаменевшей. Лицо как маска, улыбка была совсем иной, чем обычно. Глаза были тоже чужие. Это был не тот человек, которого я знала и любила. Холодные и невыразительные глаза смотрели сквозь меня, видя какое-то свое горе, свою боль и муку... Он ни разу не обратился ко мне, ни разу не прикоснулся. Мы стояли рядом как хозяин и хозяйка, но мы вовсе не были вместе. Он был очень внимателен к гостям: одному улыбался, другому бросал приветствие, третьего трогал за плечо, но все это автоматически как машина, а не как живой человек. - Я слышал, что вашей жене не доставили вовремя костюм, - сказал ему кто-то. - Возмутительно, я бы привлек их к ответственности за это. - Да, это была большая неудача. - А вам, - обратился он ко мне, - следует назвать себя незабудкой. Цвет вашего платья дает для этого полное основание. Затем снова появился Френк и предложил мне лимонад. - Нет, Френк, благодарю вас, у меня нет жажды. - Пойдемте, посидим немного, вы отдохнете на террасе. - Нет, не хочу, для меня лучше постоять. - Может быть, принести вам сэндвич или персик? - Спасибо, нет. Вальсы "Судьба", "Голубой Дунай", "Веселая вдова", раз-два-три, раз-два-три, кругом и кругом. Леди в оранжевом, другая - в зеленом, Беатриса, откинувшая, наконец, свою чадру. Женщина в костюме из черного бархата времен Тюдоров подошла ко мне и спросила: - Когда вы приедете навестить нас? - В ближайшие дни непременно. - О, какой великолепный праздник! Мы все очень благодарны вам за него. Я слышала, что вам прислали испорченное платье? Как это неприятно! Все эти мастера одинаковы, совершенно безответственны. Но вы выглядите великолепно в вашем голубом платье. К тому же вы не страдаете от жары, как я, в этом глупом бархате. Так не забудьте же, вы должны приехать к нам к обеду. И лишь много времени спустя, в какую-то бессонную ночь я вспомнила, что это была жена епископа, которая так любила пешие прогулки. Беатриса шепнула мне на ухо: - Почему вы не сядете? Вы бледны, как смерть! - О нет, я в полном порядке. Жиль потащил меня на террасу поглядеть на фейерверк. - О, как прелестно - эта взлетит выше всех! Оранжевая леди восторгалась больше всех: "О, какая красота! Взгляните на эти разноцветные звезды!" Даже отшельники, игравшие в бридж в библиотеке, не выдержали и вышли на воздух. В этом волшебном освещении дом выглядел как настоящий заколдованный замок. Все окна были освещены, и на серых стенах отражались разноцветные огни фейерверка. Когда взлетела последняя ракета, мы заметили, что небо начало светлеть, и уже наступало утро. Я услышала шум мотора и подумала: слава богу, они начинают разъезжаться. Френк подал знак оркестру, и музыка заиграла старинную народную песню "Добрые старые времена". После этого барабанщик забарабанил неизбежную прелюдию к гимну "Боже, храни короля". Все замолчали и вытянулись в струнку. Веселье сразу оборвалось. Гости начали прощаться. Максим оказался на другом конце зала, далеко от меня. Я без конца обменивалась одинаковыми стандартными фразами со всеми этими малознакомыми людьми. Беатриса тоже была окружена прощающимися гостями. Френк ушел к подъезду и распоряжался там машинами. Зал понемногу пустел и уже приобретал неряшливый вид неубранного помещения. Максим вышел вслед за Френком, чтобы помочь разъезду. Ко мне подошла Беатриса, стаскивая на ходу свои браслеты: - Я больше ни одной минуты не могу носить эти побрякушки. И вообще, я смертельно устала. Кажется, не пропустила ни одного танца. Но все сошло просто великолепно. - Вы думаете? - спросила я. - Конечно, но вам следует сейчас же пойти и лечь в постель. Вы ведь простояли на ногах весь вечер, не так ли? Хочу выпить чашку кофе и что-нибудь перекусить, - сказала Беатриса, - а вы как? - Нет, Беатриса, я ничего не хочу. - Вы выглядели прелестно в вашем голубом - это общее мнение. Так что вам вовсе незачем вспоминать о неудаче с белым платьем. Завтра вам следует полежать в постели подольше и не вставать к завтраку. Я скажу Максиму, что вы ушли к себе, хорошо? - Да, пожалуйста. - Ну, моя дорогая, желаю вам хорошо выспаться, - и она поцеловала меня на прощанье. Оркестранты ушли с галереи и, вероятно, тоже приступили к ужину. На полу кое-где лежали ноты, один стул был перевернут. В пепельницах было полно пепла и окурков. Я медленно поднялась наверх и разделась не зажигая света, так как было уже светло. Затянула занавеси, чтобы стало темнее и с удовольствием вытянулась в своей удобной прохладной постели. Но почему Максим не идет так долго? Птицы уже запели свои ранние песни, начали пробиваться первые лучи солнца, но Максим так и не пришел. 18 Заснула я лишь в восьмом часу, когда день был в разгаре. Я слышала, что рабочие внизу уже убирали сад и приводили в порядок розарий. Проснулась в двенадцатом часу и, судя по тому, что у меня на столике стояла чашка совершенно холодного чая, я не слышала, как входила Кларисса. Моя одежда уже была убрана на место, и все приведено в порядок. Меня мучила мысль: заметила ли Кларисса пустую кровать Максима и рассказала ли об этом другим слугам? Сплетни меня страшили. Именно из-за этого я спустилась вчера в холл и принимала гостей. Не ради Максима, не ради Беатрисы или их обожаемого Мандерли, а из-за боязни, что люди станут говорить о нашей ссоре с Максимом: "Я слышала, что они плохо ладят между собой, и он чувствует себя несчастным". Я почувствовала, что согласилась бы жить здесь, в Мандерли, совсем изолированно, не видеть его и не говорить с ним - лишь бы посторонние люди ничего не знали об этом. Мне нужно было, чтобы мы разыгрывали роли благополучных супругов перед Беатрисой и нашим домашним штатом. На этих условиях я согласилась бы жить совсем отдельно от него. Мне казалось, что на свете нет ничего более позорного и унизительного, чем неудачный брак, распавшийся через три месяца после свадьбы. А наш брак действительно оказался неудачным. Я была для него неподходящей женой. Слишком молодая, неопытная и принадлежала к другому слою общества. А то, что я безумно, отчаянно любила его, как ребенок или собака, это не имело значения. Ему нужна была совсем другая любовь. А то, что ему было нужно, я ему дать не могла. Бросившись очертя голову в это замужество, я надеялась, что он будет счастлив со мной. А он, оказывается, был счастлив раньше со своей первой женой, а вовсе не со мной. Пошлая и вульгарная миссис ван Хоппер понимала, что я делаю ошибку и предупреждала меня: "Вы еще пожалеете об этом". Я приписала это ее грубости и жестокости. Но ее слова я помнила очень точно: "Надеюсь, вы не льстите себя мыслью, что он влюблен в вас. Ему просто опротивело жить одному в огромном и пустом доме и быть одиноким". Максим не был влюблен: в сущности, он никогда не любил меня. Наш медовый месяц в Италии для него ровно ничего не значил. Он был еще молодым мужчиной, который охотно проводил время с молодой и привлекательной женщиной. Он никогда не принадлежал мне, он принадлежал только Ребекке. И он не любил меня именно из-за нее. Она до сих пор заполняла собою весь дом, сад и леса вокруг. В ее спальне была постелена ее постель, на туалете были приготовлены ее щетки, на стуле висел халат, а на полу стаяли ее туфли. Ребекка была до сих пор хозяйкой Мандерли, а я, дурочка, пыталась сесть на уже занятое место. Бедная слепая старая бабушка Максима кричала: "Где Ребекка? Я хочу видеть Ребекку, куда вы ее дели?" Она не хотела видеть меня. Да и чего ради? "Вы так сильно отличаетесь от Ребекки", - сказала Беатриса при первом знакомстве. А Френк, которого я забросала вопросами, на которые он вовсе не хотел отвечать, в конце концов, правдиво ответил мне: "Да, она была самой красивой женщиной, которую я видела когда-либо". Я представляла ее достаточно четко: высокая, стройная, с длинными ногами и маленькими, узкими ступнями. Довольно широкие (по сравнению с моими) плечи и красивые ловкие руки, которые умели управлять парусами, править лошадьми и составлять прекрасные букеты из срезанных цветов. Быть может, я так же мешала ей, как она мешала мне. Быть может, она видела меня сидящей в ее будуаре, за ее письменным столом. Может быть, она хотела бы, чтобы Максим оставался одиноким и жил один в этом громадном доме. Я не могла бороться с мертвой Ребеккой. Она была сильнее меня. Если бы Максим любил какую-нибудь живую женщину, ездил бы к ней в гости или обедать, иногда оставался бы у нее ночевать, я могла бы бороться. Эта женщина могла состариться, надоесть ему, стать безразличной, и тогда моя победа была бы полной. Но с мертвой Ребеккой я бороться не могла. Она продолжала оставаться молодой, прекрасной и обаятельной, и это было непоправимо. Я встала с кровати и раздвинула занавеси. Солнце хлынуло в окно. Рабочие убирали следы вчерашнего бала в саду и на газонах, и мне казалось, что я слышу их беседу. "Ну и как, удался бал-маскарад?" - "Как обычно. Был великолепный ужин и прекрасный фейерверк. Но хозяин выглядел больным". "-Да ведь он всегда такой". - "Ну, а молодая жена, как вы ее находите?" - "Выглядит глуповатой. Вряд ли этот брак удачен". - "Да, вряд ли". Вдруг я заметила лежащую на полу возле двери записку. Я развернула ее и узнала почерк Беатрисы. "Я стучала к вам, но никто не откликнулся, и я решила, что вы последовали моему совету как следует выспаться после вчерашней утомительной ночи. Мы торопились домой. Жилю звонили по телефону и просили его заменить какого-то выбывшего игрока в крикетной команде. Правда, я не представляю себе, как он попадает по мячу после всего того количества шампанского, которое он влил себе вчера вечером. Но все равно нужно ехать, так как матч состоится в два часа дня. Не думайте больше о вчерашней неудаче с платьем. (Эти слова были подчеркнуты жирной чертой). Фритс сказал нам, что Максим позавтракал очень рано и сейчас же ушел из дома. Прошу вас передать ему наш привет и благодарность за вчерашний бал, который доставил нам обоим большое удовольствие. Любящая вас Беатриса". Сверху была надпись: "9 часов 30 минут утра". А сейчас было уже половина двенадцатого. Прошло более двух часов после их отъезда, и они, вероятно, уже дома. ...После ленча Беатриса наденет легкий костюм и широкополую шляпу и будем смотреть крикетное состязание. Потом они будут мирно пить чай - Жиль, очень разгоряченный и красный, а Беатриса, спокойно рассказывающая своим друзьям: "Да, вчерашнюю ночь мы провели в Мандерли на маскараде. Просто не понимаю, как Жиль мог сегодня бегать по полю." Они были женаты уже более двадцати лет, у них был взрослый сын, поступающий в Оксфорд. Они были счастливы в браке, который не распался после трех месяцев супружеской жизни, как мой. Но нельзя бесконечно оставаться в спальне. Быть может, Кларисса не заметила отсутствие Максима? На всякий случай я измяла его постель, чтобы она выглядела так, будто он в ней спал. Приняла ванну, оделась и спустилась вниз. Везде был уже восстановлен обычный порядок. Роберт убирал со стола и имел свой обычный, солидный и туповатый, вид, а не вид загнанного и замученного человека. Как долго продолжалась подготовка к балу и как мало времени понадобилось, чтобы ликвидировать все его последствия! - С добрым утром, Роберт! - С добрым утром, мадам! - Скажите, видели ли вы мистера Винтера? - Он позавтракал рано утром, еще до того, как спустились майор и миссис Леси, и сейчас же ушел. С тех пор он не возвращался. - Не знаете ли вы, куда он пошел? - Нет, мадам. Я вернулась в холл. Джаспер бросился ко мне в полном восторге и принялся лизать мне руки, как после долгой разлуки. На самом деле он провел лишь один вечер в комнате Клариссы, и мы не виделись только со времени вчерашнего чая. Похоже, что прошедшие часы показались ему такими же длинными, как мне. Я подняла телефонную трубку и назвала номер конторы. Не там ли Максим? Мне необходимо было поговорить с ним хотя бы две минуты, пусть даже это будет наш самый последний разговор. К телефону подошел клерк: - Мистера де Винтера здесь нет, миссис де Винтер. Но мистер Кроули здесь. Я услышала голос Френка прежде, чем успела отказаться. - Что-нибудь случилось? Странно звучало такое начало разговора, без всякого предварительного приветствия. - Это я, Френк, - сказала я, - где Максим? - Не знаю, он не заходил в контору сегодня. - Не заходил? - Нет. - Ну, неважно. - Вы видели его утром за завтраком? - Нет. - Как он спал? Я заколебалась: Френк был единственным человеком, которому я могла сказать правду. - Он не пришел сегодня в спальню, Френк. - О, - сказал он очень тихо, - я боялся, что произойдет что-нибудь в этом роде. - Френк, - спросила я, - что он говорил вам вчера ночью, после того как проводили гостей? Что вы делали? - Вместе с Жилем и миссис Леси мы съели несколько сандвичей. Но Максим, пробормотав какое-то извинение, оставил нас и ушел в библиотеку. Может быть, миссис Леси что-нибудь знает? - Она уехала, Френк, оставив мне записку, в которой сказано, что она не видела Максима. - О, мне это не нравится. - Как вы думаете, куда он мог пойти? - Не знаю, может быть, просто отправился на прогулку. - Это было сказано тоном, которым врачи отвечают родственникам больных, пристающим к ним с бесполезными расспросам. - Френк, я непременно должна видеть его. Я должна с ним объясниться по поводу вчерашнего вечера. Френк промолчал. Я представила себе его растерянное лицо и углубившиеся морщины на лбу. - Максим думает, что я это сделала сознательно, - заговорила я, и вдруг слезы, которые я сумела сдержать вчера, обильно хлынули из моих глаз с опозданием на шестнадцать часов. - Он думает, что я придумала такую дьявольскую штуку нарочно. - О, нет, - сказал Френк, - нет. - Да, Френк, да! Вы не видели выражение его глаз вчера, а я простояла рядом с ним весь вечер. Он ни разу не взглянул на меня и не говорил со мной. Мы стаяли рядом весь вечер, не обменявшись ни единым словом. - У вас просто не было возможности говорить друг с другом, так как вы все время были окружены толпой гостей. - Я не порицаю его, Френк. Если он думает, что я нарочно все это придумала, он вправе никогда больше не говорить со мной и никогда больше меня не видеть. - Вы неправы и не должны этого говорить, - сказал Френк, - позвольте мне зайти к вам. По телефону я не смею вам объяснить. - Нет, - ответила я. - Не хочу. Быть может, все это к лучшему, и я, наконец, сумею объяснить себе то, чего так долго не понимала. - Что вы имеете в виду? - спросил Френк резким голосом. - Я имею в виду его и Ребекку. - Ну и что вы хотите этим сказать? - сухо бросил он. - Он не любит меня, он любит Ребекку. Он не забыл ее, она царит в его душе, и он никогда, ни на мгновение не забывает ее. А меня он никогда не любил. Френк издал приглушенный возглас. - Теперь вы знаете, о чем я думаю и что я чувствую. - Послушайте, миссис де Винтер, мне необходимо повидать вас, это жизненно необходимо, понимаете? Я повесила трубку и отошла от телефона. Френк не сможет помочь мне. Я шагала из угла в угол по комнате, покусывая свой носовой платок и им же вытирая слезы. Если я снова позвоню в контору, клерк ответит мне: "Мистер Кроули сию минуту вышел, миссис де Винтер". Мысленно я видела, как Френк садится в свою старенькую истрепанную машину и бросается искать Максима. Выглянула в окно: с моря поднимался туман, такой густой, что мне не был виден даже наш лес за лугом. Спустилась в сад и там столкнулась с дворника, который собирал в большую корзину бумажки, апельсиновые корки и прочий мусор, оставшийся после вчерашнего бала. - С добрым утром! Боюсь, что вчерашний бал доставил вам много лишней работы? - Все в порядке, мадам. По-видимому, гости отлично повеселились. А ведь это - главное... Туман становится очень густым. - Счастье, что это не случилось вчера и не испортило весь праздник. Становилось темно и душно. Джаспер стоял у моих ног, опустив хвост и высунув язык. Его попонка насквозь промокла. Случайно подняв глаза, я заметила, что окно в спальне западного крыла открыто, ставня отодвинута и в проеме чья-то фигура. Сначала мне показалось, что это Максим. Но когда фигура шевельнулась, я увидела, что это миссис Денверс. Та, которая стояла вчера вечером в дверях западного крыла с дьявольской улыбкой на бледном скуластом лице и злорадствовала. И вдруг я спохватилась. Она-то ведь была живой женщиной, такой же, как я, и с ней можно было бороться. Только с Ребеккой я ничего не могла поделать, ее тень была несокрушима. Я решительно направилась к дому, вошла в холл, поднялась по лестницей, открыла дверь в западное крыло и прошла в спальню Ребекки. Миссис Денверс была все еще там. Я окликнула ее, и она обернулась. Но вместо дьявольской усмешки я увидела бледное, распухшее от слез лицо старой и усталой женщины. - В чем дело? Я положила вам меню, как обычно. Вы хотите что-нибудь изменить? - Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать с вами меню, миссис Денверс, - сказала я. - Вы, очевидно, добились того, чего хотели, не так ли? Вы ведь хотели, чтобы все случилось именно так. Ну, что же, вы должны быть довольны теперь. Вы удовлетворены? Она отвернулась от меня и сказала: - Зачем вы вообще явились сюда? Почему не остались там, где жили прежде? - Вы видимо, забываете, что я люблю мистера де Винтера. - Если бы вы его любили, вы никогда не вышли бы за него замуж. Что ей ответить? Разговор был до крайности нелепым. - Я думала, что ненавижу вас, - сказала она. - Но оказывается, вы мне совершенно безразличны. - За что вам ненавидеть меня? Разве я причинила вам какое-нибудь зло? - Вы пытались занять место миссис де Винтер. - Но я ведь ничего не изменила здесь в доме. Я все предоставила вам и была бы вам другом, если бы вы отнеслись ко мне иначе. Я увидела ненависть в ваших глазах, лишь только впервые пожав вам руку. Повторные браки - вещь довольно обычная, почему же мы не имеем права на счастье? А вы говорите о моем браке так, будто я совершила святотатство и оскорбила покойную миссис де Винтер. - Мистер де Винтер вовсе не счастлив, - сказал она. - Я ясно вижу по его глазам, что он испытывает муки ада. И это с той минуты, когда погибла моя леди. - Это неправда! - сказала я. - Он был счастлив со мной, когда мы жили во Франции. Он выглядел гораздо моложе, всегда был весел, охотно смеялся. - Он ведь мужчина, не так ли? Какой же мужчина откажется от медового месяца, - она презрительно засмеялась и пожала плечами. - Как вы смеете разговаривать со мной таким тоном? Как вы смеете!? - я не боялась ее, нисколько не боялась. - Вы уговорили меня сшить это белое платье и надеть его вчера. Если бы не вы, мне никогда не пришла бы в голову такая мысль. Вы хотели расстроить мистера де Винтера. Неужели вы считаете, что он еще недостаточно настрадался? Или вы надеетесь, что его горе и страдание вернут к жизни миссис де Винтер? Она злобно взглянула на меня. - Что мне за дело до его страданий, он никогда не интересовался моими! Как вы думаете, каково мне, когда я гляжу на вас и вижу на ее месте: за обедом, в будуаре, за ее письменным столом и пишущей ее ручкой! Как вы думаете, каково мне слышать, как Фритс и Роберт и вся остальная прислуга повторяет: "Миссис де Винтер ушла на прогулку", - "Миссис де Винтер велела подать машину к трем часам" и так далее. И это в то время, как моя леди - настоящая де Винтер! - лежит всеми забытая в холодной и сырой земле! Ну, что ж! Если он страдает, то так ему и следует - за то, что он женился на вас спустя десять месяцев после ее смерти. Я видела его глаза. Он переживает муки ада, и он их вполне заслужил. Он знает, что она видит его; она приходит к нему - и не с прощением, а наоборот, полная угроз и злобы. Она никогда не прощала обид. "Я прежде отправлю их в ад", - говорила она, если сердилась на кого-нибудь. Она была смелой и независимой. Если следовало бы родиться мужчиной, а не женщиной, я часто говорила ей это. Я ведь ухаживала за ней, она была еще ребенком, вы знали об этом? - Нет, не знала. И вообще больше не желаю вас слушать, миссис Дэнверс. Я ведь тоже живой человек, и неужели вы не понимаете, каково мне слушать все, что вы говорите! - Ребенком она была очень хороша собой, и когда люди останавливались на улице, любуясь ею, она говорила: "Я вырасту и стану настоящей красавицей, Дэнни, правда? "Она обводила своего отца вокруг пальца, и то же было бы с ее матерью, если бы она была жива. В день, когда ей минуло четырнадцать лет, она взяла в руку упряжку и погнала четверку лошадей. Мистер Джек, ее кузен, сидевший рядом, хотел взять вожжи из ее рук, но она сопротивлялась, как дикая кошка, и, в конце концов, сбросила его с сиденья. Они были подходящей парой - она и мистер Джек. Семья отправила его служить на флот, но он не захотел подчиниться дисциплине, он был слишком умен, чтобы исполнять их дурацкие приказы, в точности, как она. Никто и никогда не мог справиться с ней. Она жила так, как хотела, как ей нравилось. В шестнадцать лет она села на спину громадному жеребцу, и он смирился, весь покрытый пеной, с боками, окровавленными ее шпорами! "Это научит его повиноваться, не так ли, Дэнни? " Никто и никогда не мог с ней справиться на земле. А вот море настигло ее и погубило, оно оказалось сильнее нее. - У миссис Дэнверс затряслись губы, и она начала бесшумно плакать, вытирая сухие глаза платком. - Миссис Дэнверс, - тихо сказала я. - Вы не здоровы, вам следует пойти к себе в комнату и лечь в постель. - Оставьте меня в покое, - вдруг набросилась она на меня свирепо. - Какое вам дело до моего горя... Я не хожу по комнате из угла в угол, как мистер де Винтер. - Он никогда этого не делает, - возразила я. - Он делал именно это, когда она умерла: взад и вперед, взад и вперед, по библиотеке, как дикий зверь в клетке, и так бесконечно - целые дни и ночи напролет! - Я не хочу вас больше видеть и слышать! - А вы думаете, что он был счастлив с вами во время вашего медового месяца?! Вы - молодая, совершенно неопытная девушка, которая годится ему в дочери. Вы являетесь сюда, в Мандерли, и хотите занять место моей леди, вы, над которой смеется вся челядь, вплоть до последней кухонной замарашки! - Я┐думаю, что вам следует замолчать и уйти в свою комнату, миссис Дэнверс! - Ах так, хозяйка дома приказывает мне замолчать и уйти. А вы в это время побежите жаловаться к мистеру де Винтеру и скажете, что миссис Дэнверс была груба с вами и обидела вас. Нажалуетесь ему, как тогда, когда сюда приезжал мистер Джек! - Я никогда не говорила мистеру де Винтеру о Фэвелле. - Это вранье, больше никто не видел, кроме вас. Ни Фритса, ни Роберта не было дома, когда он приезжал. И именно после того, как вы пожаловались, я решил как следует проучить вас и его. Мистер Джек! Почему мне не следует встречаться с мистером Джеком здесь, в Мандерли? Это единственное, что мне осталось от моей леди, от миссис де Винтер. "Я не желаю его видеть здесь, я предупреждаю вас об этом в последний раз", - заявил мистер де Винтер. Он все еще не забыл, как ревновал Ребекку! Я вспомнила гневные раскаты голоса Максима, когда он говорил с миссис Дэнверс о Фэвелле. Так это была ревность? Максим ревновал! - Он ревновал ее, пока она была жива, и все еще ревнует, когда ее давно нет на свете. Он не пускает мистера Джека в дом, как не пускал и при ней. Но она не обращала на него никакого внимания: "Я буду жить так, как мне хочется, Дэнни, и никто не сможет мне помешать." Мужчине нужно было только раз взглянуть на нее, чтобы влюбиться навеки. Она привозила с собой на уик-энд целую толпу гостей, и я их всех видела. Она устраивала пикники и заплывы в море на лодке. Все мужчины сходили по ней с ума, и все ревновали друг к другу: и мистер де Винтер, и мистер Кроули, и мистер Джек, все, кто знал и видел ее. - Я не хочу этого знать, я не могу больше слушать! - Все ваши старания тщетны, вам никогда не одолеть ее. Она все еще хозяйка в доме, а вы - бледная тень, которой следовало бы лежать на кладбище вместо нее. Вы здесь никому не нужны, почему вы не уезжаете отсюда? Вы не нужны ему и никогда не были нужны! Она подтолкнула меня к открытому окну: - Посмотрите вниз, почему бы вам не прыгнуть и не сломать себе шею? Это легкая смерть, быстрая и безболезненная. Почему бы вам не прыгнуть? мистер де Винтер не любит вас, и вы здесь абсолютно никому не нужны. Не бойтесь, я не столкну вас, я хочу, чтобы вы сами приняли это решение. Не бойтесь. Ну, решайтесь! Я невольно выглянула в окно и увидела, что все кругом окутано густым туманом. Не были видны даже ступени террасы, о которые я должна была сломать себе шею. - Ну же! Одна минута, и вы уже перестанете чувствовать себя несчастной... И вдруг раздался звук разорвавшейся ракеты, за ним второй, третий. - Что это? - спросила я. - Сигнал бедствия, какое-то судно терпит крушение у наших берегов. Мы стояли, прислушиваясь и вглядываясь в густой туман. И вдруг я услышала звук шагов на террасе. 19 Это был Максим. Я не видела его, но слышала голос. Он звал Фритса, который вышел на его зов. - Судно село на мель, я наблюдал за ним с мыса и видел, как оно наскочило на риф. Они не смогут его стащить с мели, во всяком случае, до прилива. Они, вероятно, сбились с пути и думали, что подходят к порту в Керритсе. Страшный туман там, на море, густой и плотный, как стена. Распорядитесь, чтобы в доме приготовили еду на случай, если потерпевшие крушение захотят прийти сюда. Позвоните в контору мистеру Кроули и расскажите ему о том, что случилось, и принесите мне, пожалуйста, сигарету. Миссис Дэнверс отошла от окна. Ее лицо потеряло всякое выражение, и передо мной снова была бледная и бесстрастная маска, к которой я привыкла. - Нужно идти вниз. Фритс будет искать меня для того, чтобы я отдала распоряжения на кухне. Мистер де Винтер может привести домой целую кучу людей. Уберите руки, я закрываю окно и ставни. Хорошо еще, что море спокойно, иначе им всем пришлось бы худо. Но сегодня им ничего не угрожает, хотя владелец судна наверняка потеряет его, если оно действительно село на мель, как говорит мистер де Винтер. Она оглядела комнату, словно желая убедиться, что оставляет все в полном порядке, и поправила покрывало на двуспальной кровати. После этого она спокойно пошла к двери и открыла ее передо мной. - Я прикажу приготовить в столовой холодный ленч, тогда не будет иметь значения время, когда люди придут к столу. А кроме того, прошу вас передать мистеру де Винтеру, когда вы его увидите, что во всякое время будет подана и горячая пища, когда бы кто ни пришел. - Да, миссис Дэнверс, хорошо. Я спускалась по лестнице как бы в полусне. Фритс проходил через холл и, увидев меня, остановился. - Мистер де Винтер был здесь только что. Он взял сигарету и снова ушел к морю. Там потерпело крушение какое-то судно. Вы слышали ракеты, мадам? Я сначала подумал, что это садовники развлекаются остатками вчерашнего фейерверка. Но после второй и третьей вспышки мне стало ясно, что это сигналы с судна, терпящего бедствие. В этом, в сущности, нет ничего удивительного. Туман настолько густой, что не видно дороги на земле, где уж тут идти по морю! Если вы захотите застать мистера де Винтера, то он пошел прямо через луг каких-нибудь две минуты назад. - Спасибо, Фритс. Я вышла на террасу. Туман начинал подниматься, и стало немного светлее. Я взглянула наверх, на окно в центре, возле которого стояла всего лишь несколько минут назад, и вдруг почувствовала, как кровь ударила мне в голову, голова закружилась и перед глазами поплыли темные круги. Я вернулась в холл и тихо села на стул, держа руки на коленях. - Фритс, - позвала я, - вы здесь? - Не удивляйтесь Фритс, но я хотела бы выпить маленький стаканчик бренди. - Сию минуту, мадам. И через минуту он подал стаканчик на серебряном подносе. - Вам не по себе, мадам, может быть, мне следует позвать Клариссу? - Нет, ничего не нужно, Фритс, мне просто стало очень жарко. - Да, сегодня действительно удушающая жара. Я выпила стаканчик бренди и поставила его обратно на поднос. - Быть может, вас испугали ракеты? - Да, испугали. - И эта страшная жара и духота после утомительной ночи, проведенной вами сегодня. Это выбило вас из колеи, мадам. Пожалуй, вам следовало бы прилечь на полчаса. В библиотеке сейчас очень прохладно. - Спасибо, Фритс, не беспокойтесь. Я уже в порядке. - Очень хорошо, мадам. Он вышел, и я осталась в холле одна. Холл был такой же, каким он был всегда. Не осталось никаких следов от вчерашнего бала. Тихо, спокойно и мрачновато. По стенам красовались старинные портреты да оружие. Никаких цветов уже не было. Туман понемногу рассеивался, и уже видны были верхушки деревьев. Я взглянула на часы - около двух часов дня. Ровно сутки тому назад, в это же время, Максим и я стояли в садике у Фрэнка, ожидая, пока его экономка позовет нас к ленчу. Они оба дразнили меня по поводу моего таинственного костюма, а я говорила: "Я поражу вас так, что вы запомните это на всю жизнь". Мне стало стыдно при этом воспоминании, но только сейчас я вдруг осознала, что в сущности со мной ничего не случилось: Максим не уехал от меня, как я опасалась; Максим был где-то здесь, в имении, занятый делами, но живой, здоровый и вполне нормальный. Я не видела его, но слышала его голос на террасе, и это был его обычный, спокойный и трезвый голос, которым он говорил всегда, а вовсе не тот фальшивый и напряженный, который я слышала вчера в течение всей ночи, когда стояла рядом с ним, приветствуя гостей. Я пережила ужасное потрясение и хотела бы о нем скорее забыть. Но и это не имело значения, раз Максим был жив и здоров, и все с ним было в порядке. Я тихонько побрела по тропинке через лес, спускаясь к заливу. Туман уже совсем поднялся и, когда я вышла к берегу, то сразу увидела судно, потерпевшее крушение. Носом оно уткнулось в скалу и, по-видимому крепко. На берегу и на скалах собралась толпа людей, с любопытством рассматривающая все кругом. А в море уже сновали взад и вперед лодки с такими же любопытствующими. Кто-то стоял в моторной лодке с мегафоном в руке и отдавал распоряжения. Слов мне не было слышно. Подошла еще одна моторная лодка с человеком в форме. Это явно был мастер из судоремонтных мастерских Керритса, а с ним агент Ллойда. Максима нигде не было видно, но Фрэнк стоял на берегу и беседовал с береговым сторожем. Я хотела уклониться от беседы с ним: еще и часу не прошло с того времени, как я звонила ему по телефону и рыдала в трубку. Но он приветливо улыбнулся мне и сказал: - Пришли смотреть на крушение, миссис де Винтер? Боюсь, что дело плохо. Буксирные катера, конечно, подойдут и постараются помочь снять судно, но думаю, что им это не удастся. Судно крепко сидит на скале, в которую врезалось. - Ну и что они собираются предпринять? - Они пошлют водолаза на дно, чтобы осмотреть, велико ли повреждение днища. Вон - видите парня в красном? - это и есть водолаз. Хотите бинокль? - Фрэнк протянул мне бинокль. Я рассмотрела водолаза и прогулочные лодки, в одной из которых сидела дама с фотоаппаратом. Вернула бинокль сторожу. - Кажется, они ничего не собираются делать, - полувопросительно сказала я. - Нет, мадам, они обязательно спустят водолаза, но, как все иностранцы, они сначала должны поспорить между собой. Глядите, вот подходят буксирные катера, но они ровно ничего не смогут сделать, - сказал Фрэнк. - Видите ли, - вмешался береговой сторож, - эта скала выдается в море довольно далеко. Она не видна, когда плывешь на легкой лодке над ней, но для судна с глубокой осадкой это гибельно. - Если бы они подавали сигналы вчера, мы бы их не услыхали из-за фейерверка: выпустили в небо больше пятидесяти ракет, не считая мелких шутих, - сказал Фрэнк. - Мы бы все-таки услышали и поняли, - возразил сторож, - так как смотрели за направлением полета ракет. Смотрите, миссис де Винтер, водолаз надевает шлем. На ровной поверхности моря на минутку появились круги, и сейчас же все стало гладко и тихо. - Где Максим? - спросила я у Фрэнка. - Он повез одного из потерпевших крушение в Керритс. Когда судно наскочило на мель, парень потерял голову от страха и спрыгнул на скалы. Он здорово разбился и еле держался на ногах, когда Максим увидел его и бросился к нему на помощь. Малый, конечно, не понимал ни слова по-английски, и Максиму пришлось объясняться с ним на немецком языке. После этого Максим захватил одну из прогулочных лодок, которые сновали вокруг, как голодные акулы, посадил в нее раненого и повез к врачу в Керритс. Если им повезет, то они как раз застанут старого Филлипса за ленчем. - Когда они уехали? - За минуту до того, как вы появились здесь. Сейчас уже прошло минут пят. Вы могли увидеть его в лодке вместе с немцем. - Вероятно, они отплыли как раз тогда, когда я взбиралась на скалу. - Максим в таких случаях просто великолепен, он всегда помогает людям, когда может это сделать, - сказал Фрэнк. - Вот увидите: он пригласит всю эту ораву в Мандерли, будет всех кормить и всем даст приют. - Это правильно, он готов снять с себя одежду, чтобы кому-нибудь помочь. Хорошо, если бы у нас было побольше таких людей, - добавил сторож. - Да, это верно. Буксиры еще кружили вокруг судна, но спасательная лодка ушла обратно в Керритс. - На этот раз они ничего не смогут сделать, - сказал сторож. - Да, - согласился Фрэнк. - На этот раз денежки заработает тот, кто купит судно на слом. По-видимому, в ближайшее время ничего нового не произойдет. Водолаз должен будет подробно все описать, прежде чем предпринять какие-либо работы. - Я голоден, - обратился Фрэнк ко мне, - а зачем вам здесь оставаться? - Немного подожду, позавтракать можно в любое время, так как его приготовили холодным. Хочу дождаться водолаза. - Идемте лучше вместе со мной. - Нет, Фрэнк, я еще побуду здесь. - Ну хорошо, вы знаете, где меня найти, если пожелаете. Я буду в конторе. - Хорошо, - ответила я. Он кивнул сторожу на прощанье и ушел. Не обиделся ли он на меня, подумала я. - Очень хороший человек мистер Кроули, - сказал сторож, - и готов отдать свою правую руку за мистера де Винтера. - Ох, какая ужасная работа - лазать на дно морское, - заметила какая-то женщина. - За это следует дорого платить. - Им действительно много платят, - ответил ей сторож. Со всех сторон подходил народ, желавший увидеть разбитое судно. Но мне уже не хотелось оставаться здесь, и я направилась обратно к дому. По дороге я наткнулась на Бена, который сидел на скале и ловил креветок. Он узнал меня: - Добрый день, добрый день. - Добрый день! Он встал, развернул грязный носовой платок, наполненный креветками, и предложил мне. Не желая обидеть его, я ответила: - Благодарю. - Он сунул мне в руку дюжину креветок, которые я положила в карман. - Они не плохи на вкус с хлебом и маслом, но сначала их надо сварить. - Спасибо, я так и сделаю. - Вы видели судно? Оно село на мель, и наверное, получило, пробоину в днище. - Да, действительно оно лежит на дне и вышло из строя. Может, буксиры смогут его снять, когда начнется прилив? Он не ответил. - Это датское судно? - вдруг спросил он. - Либо датское, либо немецкое. - Оно будет разламываться потихоньку, кусок за куском. Оно не пойдет сразу ко дну, как то, маленькое. Надо думать, рыбы съели ее за это время. - Кого, Бен? - Ее, ту, другую. - Рыбы не едят моряков, Бен. Теперь мне нужно идти домой, Бен. Я немедленно направилась к дому, зашла в холл и через него в столовую. Мой прибор все еще стоял на столе, но прибор Максима был убран. - Мистер де Винтер приходил? - спросила я у Роберта. - Да, мадам. Он приходил и спрашивал о вас. Мистер Фритс сказал, что вы, наверное, ушли взглянуть на кораблекрушение. Мистер де Винтер очень быстро позавтракал и сейчас же ушел. Взглянув на холодное мясо и салат, я почувствовала пустоту в желудке, но есть не хотела. - Будете ли вы завтракать, мадам? - Нет, Роберт. Принесите мне, пожалуйста, чай в библиотеку. Но никаких пирожных и пирожков. Только чай, хлеб и масло. - Слушаю, мадам. Но он принес мне не только то, что я просила, но еще пирожное и кекс. Он считал невозможным подать такой скромный чай. Да это и было непривычным в доме. Когда я заканчивала третью чашку чая - я ведь ничего за день не ела, не считая чашки холодного чая рано утром, - Роберт появился снова. - Мистер де Винтер еще не возвращался, мадам? - Нет, а в чем дело? Кто-нибудь спрашивает его? - Да, мадам. У телефона капитан Сирль из Керритса. Он хочет приехать, чтобы лично переговорить с мистером де Винтером. - Не знаю, что ответить, Роберт. Не имею понятия, когда он вернется. Скажите, чтобы он позвонил часов в пять. Роберт снова вернулся: - Капитан Сирль желает видеть вас, мадам, если вы разрешите. Говорит, что у него очень важное и срочное дело. Он пытался разыскать мистера Кроули, но ему не удалось. - Ну, конечно, если дело срочное, пусть сейчас же приезжает. - Есть ли у него машина? - Да, мадам. - Не могу себе представить, чем я могу быть полезна капитану. Дело ведь, вероятно, касается кораблекрушения, к которому ни я, ни Максим не имеем никакого отношения. Речь могла идти о необходимости взорвать скалу, о которую разбился корабль и которая принадлежала имению. Понадобится разрешение Максима. Но обсуждая этот вопрос со мной, капитан Сирль попусту потратит свое время. Видимо, он сел в машину сейчас же после разговора по телефону, потому что уже через пятнадцать минут входил в комнату. - К сожалению, моего мужа нет дома, капитан, вероятнее всего, он в Керритсе. - Я только что оттуда, но мне не удалось с ним встретиться. И мистера Кроули никак не могу поймать. - Кораблекрушение нарушило ритм всей нашей жизни. Скажите, что же там случилось, удалось ли буксирам снять судно с мели? Капитан Сирль развел руками. - В днище огромная дыра, и судно больше не увидит Гамбурга. Но не это меня волнует: владелец судна и агентство Ллойда договорятся между собой. Не из-за этого я приехал сюда. Хотя косвенно именно кораблекрушение послужило причиной моего несвоевременного появления в вашем доме. Я должен сообщить кое-что мистеру де Винтеру, и прямо не знаю, как мне за это взяться. - Что именно, капитан Сирль? Он вытащил из кармана большой белый носовой платок и высморкался. - Мне бы меньше хотелось доставить неприятность вам и вашему мужу. Мы все в Керритсе очень любим и уважаем мистера де Винтера. Очень тяжело и для вас, и для него, что мы не можем не ворошить прошлое. Но при данных обстоятельствах у нас нет никакого выбора, - он понизил голос, хотя мы были в комнате