ежать он толком не мог. Ему казалось, что в ноге что-то сломано. Пение пуль над головой будило ностальгические воспоминания о далеком Вайоминге. Из бокового прохода отчаянно махал рукой Фрейзер. Мэллори добежал до него и развернулся, с трудом сохранив равновесие. Инспектор невозмутимо вышел на открытое пространство и поднял свой многоствольный пистолет. Сейчас он был похож на дуэлянта -- правая рука вытянута, тело повернуто боком, чтобы представлять меньшую цель, голова держится ровно, глаза прищурены. Он дважды выстрелил; сквозь шум и гам прорезались резкие, болезненные вскрики. -- Сюда! -- Фрейзер схватил Мэллори за локоть. Сердце Мэллори билось как бешеное, правая нога казалась чужой. Он опустил на мгновение глаза и увидел, почему так трудно идти, -- шальная пуля оторвала от ботинка каблук. В тупике, которым окончился проход, Том подсаживал Брайана на высокую, шаткую гору картонных коробок. Фрейзер заметался среди гор барахла, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход, лаз, щель. Мэллори остановился, повернулся, поднял револьверы -- и увидел в проходе с полдюжины преследователей. Здание содрогнулось от грохота, в воздухе повисло густое облако порохового дыма, дробно застучали по полу падающие консервные банки. Все шестеро бандитов рухнули в проходе, как сбитые шаром кегли. -- Нед! -- крикнул Брайан с вершины картонной горы. -- Собери их оружие! Стоя на одном колене, он вставлял в дымящийся еще казенник новый патрон -- цилиндр из латуни и красной вощеной бумаги размером с хороший огурец. Мэллори послушно бросился вперед, поскользнулся и едва не упал в лужу крови. Пытаясь сохранить равновесие, он взмахнул руками и случайно нажал на спуск "баллестер-молины". Громыхнул выстрел, пронзительно взвизгнула пуля, срикошетившая от какой-то балки. Мэллори задержался, теряя драгоценные секунды, осторожно спустил курок американского револьвера, проделал то же самое с револьвером маркиза и засунул весь свой арсенал за пояс. Проход был залит кровью. Сноп картечи, выпущенный русской карманной гаубицей, изорвал отважных борцов за народное дело в клочья. Один из них еще дышал, точнее -- издавал жутковатые булькающие звуки. Мэллори вытащил из-под умирающего все ту же допотопную "викторию" и брезгливо поморщился -- приклад карабина был красный и липкий. Снять с бесчувствен1 ного тела патронташ было гораздо сложнее; Мэллори оставил это занятие, так и не добившись успеха, но зато подобрал с пола американский револьвер, валяющийся рядом с одним из трупов, -- и чуть не вскрикнул от боли. Он недоуменно осмотрел пораненную ладонь, а затем -- рукоятку револьвера. В рифленой деревянной щечке засел скрученный, бритвенно острый кусок металла. Вдалеке защелкали винтовочные выстрелы, над головой запели пули; некоторые из них врезались в груды товаров с мягким чмоканием, другие -- с сухим треском или с веселым звоном бьющегося стекла. -- Мэллори! Сюда, -- крикнул Фрейзер. Он обнаружил щель, идущую вдоль стены склада. Мэллори повернулся, чтобы закинуть карабин за плечо, поискал глазами Брайана и увидел, как тот метнулся через проход к другой огневой позиции. Пыхтя и отдуваясь, Мэллори с Фрейзером преодолели узкую, в несколько ярдов длиной щель. Пули преследователей не представляли пока особой опасности, все они щелкали о кирпич высоко над головой. Выбравшись из щели, Мэллори оказался в новом тупике, теперь это была большая открытая площадка. Том торопливо сооружал баррикаду, сваливая в кучу все, что попадалось под руку. Очень странно выглядели в этом нагромождении дамские туалетные столики -- их белые, изящно изогнутые ножки напоминали лапы дохлых тропических пауков. Выстрелы звучали все чаще и ближе. Сзади донеслись яростные вопли -- преследователи наткнулись на трупы своих товарищей. Орудуя железной кроватной ножкой, как рычагом, Том обрушил высокий штабель каких-то ящиков, а затем обернулся и отер со лба пот. -- Сколько? -- спросил он. -- Шестеро. -- А нас только четверо. -- На лице Тома играла нехорошая, сумасшедшая улыбка. -- Теперь уж в любом случае счет в нашу пользу. Где Брайан? -- Не знаю. Мэллори протянул брату карабин; тот взял оружие за ствол, не решаясь дотронуться до измазанного кровью приклада. Фрейзер, оставшийся сторожить щель, выстрелил. Раздался жуткий, словно бабий, визг, а затем -- звуки бьющегося в судорогах тела. Теперь, когда загонщики знали, куда скрылась добыча, беспорядочная стрельба стала более точной. Прямо к ногам Мэллори упала большая, толщиною в палец коническая пуля; она повертелась волчком, опрокинулась на бок и замерла. Мэллори почувствовал на плече чью-то руку, обернулся и увидел Фрейзера. Полицейский снял маску, его глаза блестели, на подбородке чернела суточная щетина. -- Ну так что, доктор Мэллори? Что вы придумаете на этот раз? -- А ведь там могло и получиться, -- обиделся Мэллори. -- Я надеялся, что она мне поверит и отведет нас к Свингу. Но женщины, они же непредсказуемые... -- Поверила она вам, очень даже поверила! -- Фрейзер зашелся странным скрипучим смехом. -- А это у вас откуда? -- Он указал на окровавленный револьвер. -- Трофей. Берите, если надо,только осторожно,там в рукоятке колючка. Фрейзер осмотрел револьвер и выбил застрявшую в нем железку каблуком. -- Ну и пушка же у твоего братца, в жизни не видел ничего подобного! Только вряд ли с такими штуками можно разгуливать по Лондону, будь ты хоть сто раз герой крымской войны. Щепка, выбитая пулей из туалетного столика, едва не задела Фрейзера. Мэллори ошарашенно вскинул глаза. -- Вот же черт! Стрелок, примостившийся на одной из потолочных балок, вставлял в винтовку новый патрон. Мэллори выхватил у Тома "викторию", накинул на локоть окровавленный ремень, прицелился и нажал на собачку. Сухо щелкнул спущенный курок -- бывший владелец однозарядного карабина успел из него выстрелить. Но не все было так плохо -- повисший под крышей снайпер испуганно разинул рот и спрыгнул со своего насеста. Мэллори передернул затвор, из казенника карабина вылетел стреляный патрон. -- Ну что же я за идиот такой! Карабин взял, патронташ оставил... -- Нед! -- Слева на вершине одной из груд появился Брайан. -- Там, на той стороне, кипы хлопка! -- Молодец! Они бросились к Брайану, спуская по дороге лавины подсвечников и безделушек. Пули визжали все чаще и чаще, ложились все ближе и ближе. Опять из-под крыши стреляют, подумал Мэллори, но времени оборачиваться и смотреть не было. Карабкающийся впереди Фрейзер выпрямился и выстрелил навскидку -- без особого, похоже, результата. Стофунтовые кипы чесаного конфедератского хлопка, упакованные в мешковину и перетянутые веревками, были уложены почти до потолка. Брайан замахал руками и скрылся из вида. Мэллори понял его жесты -- залежи хлопка представляли собой естественную крепость. Они с Томом выдернули одну из верхних кип штабеля, сбросили ее вниз и тут же спрятались в образовавшуюся яму. Пули противников мягко чмокали и застревали в хлопке. Не успевший еще добраться до верха Фрейзер снова остановился, повернулся и дважды выстрелил. Вниз полетела вторая кипа, третья, затем в яму плюхнулся задыхающийся Фрейзер. Еще минуту они работали втроем, зарываясь в штабель все глубже и глубже, будто муравьи в коробке кускового сахара. Игра в прятки закончилась, воинство Свинга вело прицельную стрельбу, однако мягкое волокно задерживало пули не хуже стальной брони. Вырвав из ближайшей кипы большой ком хлопка, Мэллори отер вспотевшее лицо и грязные окровавленные руки. Таскать кипы оказалось очень тяжелой работой -- мало удивительного, что южане свалили ее на черных. Фрейзер раздвинул две кипы и повернулся к Мэллори: -- Дайте мне другой пистолет. Мэллори протянул ему револьвер маркиза. Фрейзер выстрелил, секунду вглядывался вдаль и удовлетворенно кивнул: -- Отличный ствол... В ответ на хлопковую цитадель посыпался град бессильно чмокающих пуль. Том поднял, кряхтя и надсаживаясь, еще одну кипу и перевалил ее через задний край ямы; снизу послышался звук, как от разлетающейся вдребезги пианолы. Они пересчитали оставшиеся боеприпасы. У Тома был дерринджер с одним заряженным стволом, пригодный к использованию, если анархисты полезут на абордаж -- но ни в каком ином случае. В "баллестер-моли-не" оставалось три патрона, в многоствольном пистолете Фрейзера -- тоже три, а в револьвере маркиза -- пять. Кроме того, в их распоряжении было такое полезное оружие, как разряженная "виктория" и Фрейзерова дубинка. От Брайана -- ни слуху ни духу. Откуда-то из-за монбланов барахла донеслись злые, приглушенные расстоянием выкрики, возможно -- приказы. Стрельба резко прекратилась, в пакгаузе повисла недобрая тишина, прерываемая только шорохами и каким-то стуком. Мэллори осторожно поднял голову над краем укрытия. -- Ну, как там? -- тревожно спросил его Том. -- Ни души, словно вымерли они все. Ворота закрыты, вот что главное. В пакгаузе быстро темнело. Мэллори показалось, что на стеклянный купол легло плотное облако сгустившегося смрада. -- Может, рванем? -- прошептал Том. -- Без Брайана? -- удивился Мэллори. -- Будем ждать. Фрейзер недовольно покачал головой -- его сомнения ясно читались на лице. Воспользовавшись передышкой, они закопались в хлопковую гору еще глубже, а заодно выстроили на бруствере нечто вроде стенки с амбразурами. Пакгауз откликнулся на эту деятельность новой канонадой, вспышки выстрелов яростно прорезали тьму, плохо нацеленные пули с визгом отскакивали от стальных балок. Кое-где зажглись тусклые огоньки фонарей. Крики и стрельба снова стихли. Сверху донеслось быстрое, легкое постукивание; прошло несколько секунд, и странные звуки смолкли. -- Что это было? -- спросил Том. -- Похоже на крысиную возню, -- пожал плечами Мэллори. -- А может, дождь? -- предположил Фрейзер. Мэллори промолчал. Какой там дождь -- скорее уж пепел падает. Внезапно снова посветлело. Мэллори выглянул за край и увидел совсем рядом с хлопковой твердыней целую толпу. Для пущей, очевидно, бесшумности пролетарские герои шли в атаку босиком, многие из них сжимали в зубах ножи. -- Тревога! -- заорал он дурным голосом и спустил курок. Мэллори чуть не ослеп от вспышки, однако дергающийся в его руке револьвер продолжал стрелять, словно по собственной воле. Три последних патрона были израсходованы в какую-то секунду -- и не зря; промахнуться на таком расстоянии было почти невозможно. Двое анархистов упали замертво, третий, раненый, пополз куда-то в сторону, остальные бежали. Они исчезли из вида и начали, по-видимому, готовиться к новому штурму -- из темноты доносились крики, проклятия, звуки бестолковой возни. Мэллори перехватил револьвер за горячий еще ствол, как дубинку. По ушам ударил тяжелый грохот Брайанова пистолета. Темнота откликнулась адскими воплями раненых и умирающих, треском, грохотом и проклятиями. Откуда-то сзади в хлопковую яму свалилась смутная, остро пахнущая порохом фигура. Брайан. -- Хорошо еще, что вы меня не пристрелили, -- прохрипел он. -- Темно, как у негра в заднице. -- С тобой-то как, все порядке? -- спросил Мэллори. -- Пара царапин.-- Брайан поднялся на ноги. -- Ты посмотри лучше, Нед, что я тебе принес. Он передал свою добычу Мэллори. Знакомая, надежная тяжесть ствола и бархатно-гладкого приклада. Крупнокалиберная охотничья винтовка. -- У них там целый ящик таких игрушек, -- продолжал Брайан. -- В дальнем углу склада в какой-то вшивой конторе. И боеприпасов бери не хочу, вот только больше двух коробок мне было не унести. Мэллори тут же принялся заряжать винтовку, латунные патроны входили в магазин с ритмичным пощелкиванием часового механизма. -- Странное дело, -- задумчиво произнес Брайан. -- Они же вроде и не догадывались, что я разгуливаю по этому сараю. Никакого представления о тактике. Похоже, среди этого отребья никого с военным опытом. -- Классная у тебя пушка, -- заметил Фрейзер. -- Уже нет, мистер Фрейзер, -- вздохнул Брайан. -- У меня было только два патрона. Лучше бы, конечно, последний приберечь, но разве устоишь перед соблазном уложить сразу кучу этой сволочи. -- Не страшно, -- отозвался Мэллори, нежно поглаживая ореховый приклад. -- Будь у нас таких четыре, мы продержались бы хоть целую неделю. -- Жаль, конечно, -- вздохнул Брайан, -- но я теперь не очень пригоден для вылазок. Меня подстрелили. Пуля чиркнула его по голени. В неглубокой ране белела открытая кость, а облепленный грязью сапог был полон крови. Фрейзер и Том оставили Мэллори в дозоре и принялись обкладывать рану хлопком. -- Довольно, -- запротестовал наконец Брайан. -- Вы, ребята, хотите переплюнуть самое леди Найтингейл*. Как там, Нед, видно что-нибудь подозрительное? -- Нет, -- откликнулся Мэллори, -- но, судя по звукам, они замышляют какую-то новую гадость. -- Свинговы ублюдки группируются на трех сборных пунктах, -- объяснил Брайан. -- Был еще близкий плацдарм, чуть в стороне от вашего сектора обстрела, но оттуда я смел их русской картечью. Не думаю, чтобы они решились на повторный штурм, пороха не хватит. -- Ну и что же они тогда придумают? -- Наверное, какие-нибудь инженерные работы, -- предположил Брайан. -- Ну, скажем, передвижные заграждения, что-нибудь такое на колесах. Пить хочется -- сил нет. -- Он провел языком по пересохшим губам. -- С самого Лакхнау так не хотелось. -- Придется потерпеть, -- отозвался Мэллори. Брайан вздохнул. -- В Индии у нас был классный мальчишка-водонос. Дикарь-малолетка, а стоил десятка этих пидоров. -- Женщину видели? -- спросил Фрейзер. -- Или капитана Свинга? -- Нет, -- качнул головой Брайан. -- Я и вообще толком никого не видел, прятался по закоулкам да искал оружие получше, что-нибудь дальнобойное. Странно у них дело поставлено. Вот эту, что у Неда, охотничью винтовку я нашел в маленькой комнатушке, вроде конторы, и ни души рядом, только какой-то плюгавый тип сидит за столом и чего-то там строчит. Горит пара свечей, бумаги везде разбросаны. А рядом -- целые ящики приготовленного на экспорт оружия, и почему они эти прекрасные винтовки держат под присмотром какой-то канцелярской крысы, а мятежникам раздают "виктории" -- это у меня в голове не укладывается. Призрачный, зеленоватый свет, ворвавшийся в здание через приоткрытые кем-то ворота, обрисовал силуэт человека с винтовкой, которого тянули к крыше на перекинутом через блок тросе. Мэллори мгновенно прицелился, задержал дыхание и спустил курок. Человек опрокинулся назад, тело его обмякло и повисло в петле. Снова затрещали выстрелы, но Мэллори успел уже нырнуть в яму. -- Прекрасное заграждение -- эти кипы хлопка. -- Брайан с удовлетворением похлопал по мешковине.-- В Новом Орлеане, там Гикори Джексон прятался точно за такими, измолотил он нас тогда по-черному. -- Слышь, Брайан, а что он там делал, этот мужик в конторе? -- спросил Том. -- Да крутил себе что-то вроде папиросы. Знаете, что это такое? Курево турецкое, рубленый табак, завернутый в бумажную трубочку. Этот педрила, он набрал пипеткой какой-то жидкости из маленького пузырька, капнул несколько раз на бумагу, а потом насыпал табаку из жестянки -- странный у него табак, я такого раньше не видел -- и закрутил. А когда он прикуривал от свечки, тут я хорошо его рассмотрел -- странный такой мужик, вроде как малость с приветом, ну совсем как наш братец Нед, когда занят какой-нибудь своей научной проблемой! -- Брайан добродушно рассмеялся. -- Я подумал, ну к чему ломать ему кайф, взял потихоньку винтовку да пару коробок и сделал ноги. -- Так ты его, значит, хорошо рассмотрел? -- переспросил Мэллори. -- Ну да. -- У него была шишка на лбу? Вот тут вот, сбоку. -- Ты что, его знаешь? -- Это был капитан Свинг, -- скрипнул зубами Мэллори. -- Значит, я последний дурак! -- воскликнул Брайан. -- Нечестно стрелять человеку в спину, но знай я, кто это такой, -- снес бы на хрен его шишкастую репу! Их беседу прервал громкий оклик откуда-то снизу: -- Доктор Эдвард Мэллори! Мэллори встал и осторожно перегнулся через хлопковый бруствер. Внизу стоял Гастингс. Голова маркиза была перевязана, в одной руке он держал фонарь, в другой -- палку с белой тряпкой. -- Левиафанный Мэллори, я уполномочен вести с вами переговоры! -- Ну так ведите. -- Мэллори спрятал голову. -- Вы в ловушке, доктор Мэллори! Но у нас есть к вам предложение. Если вы скажете нам, где спрятан некий украденный вами предмет, мы отпустим на свободу вас и ваших братьев. Но вашему шпику из Особого отдела придется остаться. У нас есть к нему пара вопросов. -- Слушайте меня, Гастингс, и все остальные тоже, -- презрительно рассмеялся Мэллори. -- Пришлите к нам со связанными руками этого маньяка Свинга и его шлюху! Тогда мы позволим вам расползтись отсюда до прихода армии! -- Наглостью вы ничего не добьетесь, -- ответил маркиз. -- Мы подожжем хлопок, и вы зажаритесь там, как кролики. -- Ну, а ты, Брайан, -- повернулся Мэллори, -- как ты думаешь, могут они сделать такое? -- Вряд ли, -- откликнулся Брайан. -- Хлопок плотно упакован, в таком виде его не очень-то подожжешь. -- Поджигайте, ребята, поджигайте! -- крикнул Мэллори. -- Сожгите весь этот крысятник, только как бы вам самим не задохнуться в дыму! -- Вы были очень отважны, доктор Мэллори, и очень удачливы! Но наши лучшие люди патрулируют сейчас улицы Лаймхауса, ликвидируют полицию! Вскоре они вернутся, закаленные солдаты, ветераны Манхэттена! Они возьмут ваше укрытие штурмом, врукопашную! Выходите сейчас, пока у вас еще есть шанс остаться в живых! -- Мы не боимся американского отребья! Приводите их, пусть попробуют нашей картечи! -- Вы слышали наше предложение! Обдумайте его, как подобает настоящему ученому! -- Да иди ты на хрен! -- устало сказал Мэллори. -- Позови Свинга, ну о чем мне говорить с такой вшивотой, как ты. Маркиз ушел. Через несколько минут на хлопковую крепость снова посыпались пули. Мэллори отстреливался, целясь по вспышкам, и извел полкоробки патронов. Затем анархисты начали выдвигать осадную машину -- три тяжелые вагонетки с лобовой броней из мраморных столешниц, скрепленных бок о бок. Убедившись, что проход, ведущий к хлопковому штабелю, слишком узок для импровизированного броневика, мятежники начали оттаскивать мешающее им барахло налево и направо. Лишившись за этим занятием двоих своих товарищей, подстреленных Мэллори, они быстро поумнели и соорудили позади осадной машины нечто вроде крытого прохода. Народу в пакгаузе заметно прибыло. Стало еще темнее; то тут, то там вспыхивали огоньки фонарей, а на потолочных балках мухами висели снайперы. К стонам раненых примешивались громкие возбужденные голоса -- кто-то с кем-то о чем-то спорил. Осадные машины подползли совсем близко. Теперь они были в мертвой зоне, ниже линии огня Мэллори. Только попробуй перегнуться через бруствер -- тут же схлопочешь пулю. Дальше Мэллори ничего не видел -- зато вскоре он услышал, прямо снизу, из-под штабеля, треск рвущейся мешковины. -- Доктор Мэллори! -- Голос, доносившийся скорее всего изнутри мраморного броневика, звучал приглушенно и невнятно. -- Да? -- Вы звали меня -- и я здесь! Мы подкапываем стену вашей крепости, доктор Мэллори. Скоро мы до вас доберемся. -- Тяжкий труд для профессионального игрока, капитан Свинг! Не намозольте свои нежные ручки! Том и Фрейзер опрокинули на осадную машину тяжелый тюк хлопка, но не причинили ей ни малейшего вреда; ответный шквал хорошо скоординированного огня заставил их тут же нырнуть в укрытие. -- Прекратить огонь! -- крикнул Свинг и рассмеялся. -- Поосторожнее, Свинг! Застрелив меня, ты никогда не узнаешь, где спрятан "Модус". -- Господи, ну какой же ты идиот! Отказавшись вернуть нам украденный тобой "Модус", ты обрек себя на верную гибель. Ну зачем он тебе, упрямому невежде, ведь ты и знать не знаешь, для чего он! -- Зато я знаю, что он по праву принадлежит королеве машин. -- Ты что, действительно так думаешь? Тогда ты вообще ничего не знаешь. -- Я знаю, что "Модус" принадлежит Аде, она сама мне так сказала. И она знает, где он спрятан, я ей сообщил. -- Лжец! -- выкрикнул Свинг. -- Если бы Ада знала, мы давно бы его получили. Она заодно с нами! Том громко застонал. -- Вы -- ее мучители, Свинг! -- Сколько раз тебе объяснять, что Ада с нами. -- Дочь Байрона никогда не предаст государство. -- Байрон мертв! -- В голосе Свинга звучала убежденность человека, говорящего правду. -- И все, что он построил, все, во что вы верите, будет теперь сметено. -- Пустые мечты. Последовало долгое молчание. -- Армия сейчас стреляет по людям, доктор Мэллори. -- Теперь Свинг говорил мягко и чуть тревожно. Мэллори промолчал. -- В этот самый момент британская армия, главный оплот вашей так называемой цивилизации, расстреливает на улицах своих сограждан. Мужчин и женщин, вооруженных одними лишь камнями, убивают из автоматического оружия. Разве вы не слышите стрельбы? Мэллори снова промолчал. -- Вы строите дом свой на песке, доктор Мэллори. Древо вашего благополучия произрастает на зверствах и убийствах. Массы не могут вас больше терпеть. Кровь вопиет с семижды проклятых улиц Вавилондона! -- Выходите, Свинг! -- крикнул Мэллори. -- Вылезайте из своей темной норы, я хочу взглянуть вам в лицо. -- Это не входит в мои планы, -- саркастически бросил Свинг. И снова тишина. -- Я намеревался взять вас живым. -- Чувствовалось, что Свинг принял окончательное решение. -- Но если Ада Байрон действительно знает вашу тайну, то вы мне больше не нужны. Мой верный товарищ, спутница моей жизни, -- вы знаете, о ком я, -- опутала королеву машин надежнейшей сетью! Мы получим и леди Аду, и "Модус", и само будущее. А ваш удел -- могила на дне прогнившей Темзы. -- Так убейте нас и перестаньте чесать языком! -- крикнул выведенный из себя Фрейзер. -- А вам не миновать петли, Особый отдел об этом позаботится. -- Се глас властей предержащих! -- чуть не расхохотался Свинг. -- Сиречь всемогущего британского правительства! Вы умеете косить несчастных бедолаг на улицах, но посмотрим, как ваши раздувшиеся от народной крови плутократы будут брать этот пакгауз, где у нас сложены товары, стоящие миллиона заложников. -- Ты совсем сбрендил, -- вырвалось у Мэллори. -- А почему, думаешь, я выбрал своей штаб-квартирой именно это место? Управляющие вами лавочники ценят свое барахло выше любого числа человеческих жизней! Они никогда не станут стрелять по своим складам, по своим товарам. Здесь мы неуязвимы! -- Ты -- законченный болван, Свинг! -- рассмеялся Мэллори. -- Если Байрон мертв, то правительство в руках лорда Бэббиджа и его чрезвычайного комитета. Бэббидж -- великий прагматик! Его не остановят заботы о каких бы то ни было товарах. -- Бэббидж -- пешка в руках капиталистов. -- Он -- провидец, а ты -- жалкий, ничего не соображающий клоун! Как только он узнает, что ты здесь, он снесет к чертовой матери всю эту лавочку! Здание содрогнулось от громового раската, затем послышался дробный перестук по крыше. -- Дождь! -- крикнул Том. -- Это артиллерия, -- поправил его Брайан. -- Нет, слушайте... это дождь, Брайан! Смраду конец! Это благословенный дождь! У осадных машин разгорался ожесточенный спор. Свинг орал на своих подручных. Сквозь изрешеченную пулями крышу начала капать холодная вода. -- Это дождь, -- сказал Мэллори, лизнув тыльную сторону ладони. -- Дождь! Мы победили, ребята. -- Здание снова содрогнулось. -- Даже если нас здесь убьют, -- крикнул Мэллори, -- для них все кончено. Когда воздух Лондона посвежеет, им негде будет спрятаться. -- Дождь дождем, -- настаивал Брайан, -- но с реки стреляют из десятидюймовых морских орудий...* Крышу пробил снаряд, в глубине пакгауза взметнулся яростный куст дымного оранжевого пламени. -- Они пристрелялись! -- крикнул Брайан. -- Прикроемся хоть чем-нибудь! -- Он принялся отчаянно сражаться с тюками хлопка. Мэллори с изумлением смотрел, как в крыше возникают все новые и новые отверстия -- ровными рядами, на одинаковом расстоянии друг от друга, словно проколотые шилом сапожника. Визжали осколки, огненными кометами носились клочья растерзанного взрывами хлопка. Стеклянный свод разлетелся на тысячи бритвенно-острых осколков. Брайан что-то кричал, но его голос полностью тонул в какофонии. Придя в себя, Мэллори нагнулся, чтобы помочь брату взгромоздить на бруствер еще один тюк, а затем вжался в спасительную яму. Он сидел с винтовкой на коленях. Искореженную крышу полосовали ослепительные вспышки. Гнулись стальные балки, с пистолетными хлопками выскакивали не выдержавшие напряжения заклепки. От грохота закладывало уши, мутилось в голове. Пакгауз сотрясался, как жестянка под ударами молотка. Брайан, Том и Фрейзер напоминали сейчас молящихся бедуинов -- стояли на коленях, уткнувшись лбами в мешковинный пол; их ладони были плотно прижаты кушам. Горящие щепки и тряпки мягко падали на хлопок и лежали, чуть подпрыгивая при каждом очередном взрыве. Вокруг них расползались черные, слегка дымящиеся пятна. Дым забивал легкие, заставлял слезиться глаза. Было очень жарко. Мэллори рассеянно отщипнул два клока ваты и заткнул уши. Медленно, как крыло умирающего лебедя, обрушилась часть перекрытия; потоки дождя бросились в битву с огнем. Душу Мэллори объяли мир и спокойствие. Он встал, опираясь на винтовку, как на посох. С реки больше не стреляли, грохот разрывов смолк, сменившись треском и шипением пожара, охватившего уже все здание. Сотни языков грязного пламени причудливо изгибались под порывами ветра. Мэллори шагнул к хлопковому брустверу. Крытый проход анархистов разлетелся при обстреле вдребезги, как глиняный туннель термитов -- под тяжелым сапогом. Голова Мэллори полнилась монотонным ревом абсолютного величия, он стоял и смотрел, как с воплями разбегаются враги. Один из людей остановился и обернулся. Это был Свинг. Он взглянул на Мэллори, на его лице было отчаяние -- и благоговейный ужас. Он что-то крикнул -- раз, еще раз, -- но Мэллори не расслышал слов и медленно покачал головой. Свинг поднял свое оружие. Мэллори с приятным удивлением узнал знакомые очертания карабина "каттс-модзли". Свинг встал поудобнее, прицелился и нажал на спуск. Воздух вокруг Мэллори наполнился приятными поющими звуками, но они не имели никакого значения, так же как и мелодичное звяканье пуль об остатки крыши. Руки Мэллори двигались изящно и непринужденно, он вскинул винтовку к плечу, прицелился и выстрелил. Свинг вздрогнул и упал навзничь. Зажатый у него в руках "каттс-модзли" продолжал дергаться и щелкать, повинуясь пружине, даже после того, как в диске кончились патроны. Мэллори почти безразлично наблюдал, как Фрейзер с паучьим проворством пробирается среди завалов хлама, вынимает пистолет, подходит к поверженному анархисту. Надев на Свинга наручники, Фрейзер перебросил его обмякшее тело через плечо. У Мэллори слезились глаза. Дым от объятых пламенем товаров все густел. Мэллори проморгался, посмотрел вниз и увидел, как Том помогает Брайану спуститься на пол пакгауза. Фрейзер отчаянно махал рукой. Том и сильно прихрамывающий Брайан направились в его сторону, подошли совсем близко. Мэллори улыбнулся и тоже спустился с хлопкового штабеля. Фрейзер, Том и Брайан повернулись и побежали, их окружало бушующее море огня. Мэллори побрел следом. Катастрофа вспорола Свингову крепость, как нож -- консервную банку, костяшками домино разметала кирпичи. Гвозди, оставшиеся на месте оторванного каблука, скребли по бетонному полу, но Мэллори не слышал этого звука; блаженный и умиротворенный, он вышел под небо возрожденного Лондона. Под всеочищающий дождь. Двенадцатого апреля 1908 года в возрасте восьмидесяти трех лет Эдвард Мэллори скончался в своем доме в Кембридже. Точные обстоятельства его смерти не совсем ясны; нужно думать, в связи со смертью бывшего президента Королевского общества были предприняты меры, обеспечивающие сохранение всех надлежащих приличий. Мемуары доктора Джорджа Сэндиса, друга и личного врача лорда Мэллори, указывают на то, что великий ученый умер от кровоизлияния в мозг. Сэндис отмечает -- не совсем понятно, зачем, -- что Мэллори скончался, будучи одетым в патентованное эластичное белье, на ногах у него были носки с подтяжками и полностью зашнурованные кожаные туфли. Будучи человеком дотошным, доктор упоминает также предмет, обнаруженный под длинной седой бородой покойного. Шею великого ученого обвивала тонкая стальная цепочка, пропущенная сквозь старинное дамское кольцо с печаткой в виде герба рода Байронов и девизом "Crede Byron"*. Зашифрованные мемуары врача -- единственное известное нам свидетельство существования данного предмета; можно думать, что Эдвард Мэллори получил его как дар признательности за оказанную кому-то услугу. Вполне вероятно, что Сэндис изъял это кольцо, хотя весьма подробный каталог имущества Сэндиса, составленный в 1940 году, после его смерти, ни о чем подобном не упоминает. В завещании Мэллори, тщательно продуманном документе, где не упущена, казалось бы, ни одна малость, также нет ни малейших намеков на существование такого кольца. Представьте себе Эдварда Мэллори в кабинете его просторного кембриджского особняка. Время уже к ночи. *"Crede Byron" (лaт.) -- "Верь Байрону" или "Верь в Байрона". Великий палеонтолог, чьи экспедиционные дни давно позади, добровольно ушедший с поста президента, посвятил зиму своей жизни вопросам теории и наболее тонким нюансам научной администрации. Лорд Мэллори давно уже пересмотрел радикальные катастрофистские доктрины своей молодости, оставив дискредитировавшую себя идею о том, что Земле не более трехсот тысяч лет, -- радиоактивная датировка доказала противное. Ему достаточно и того, что катастрофизм проявил себя как удобный путь к высшей геологической истине, путь, приведший его к величайшему личному триумфу: открытию в 1865 году дрейфа континентов*. Не бронтозаврус, не яйца трицератопсуса*, найденные в пустыне Гоби, а именно этот взлет дерзновенного прозрения обеспечил ему бессмертную славу. Мэллори, который спит теперь очень мало, присаживается к изогнутому японскому столу из искусственной слоновой кости. Сквозь раздвинутые шторы видно, как светятся электрические лампочки за разноцветными, с абстрактным орнаментом, окнами его ближайшего соседа. Соседний дом, равно как и дом самого Мэллори, представляет собой до мельчайших деталей продуманное буйство естественных форм, крытое драконьей чешуей из переливающихся всеми цветами радуги керамических плиток. Этот стиль -- доминирующий архитектурный стиль современной Англии -- зародился на рубеже веков в бурно развивающейся республике Каталония*. Мэллори лишь недавно распустил тайное -- так, во всяком случае, считалось -- заседание "Общества Света". Высший иерарх этого приходящего в упадок братства, он облачен соответственно сану. Короткая ярко-голубая шерстяная риза оторочена алым. Достающая до пят юбка из искусственного шелка -- тоже голубая и тоже с алой оторочкой -- украшена концентрическими полосами полудрагоценных камней. Позолоченную, также усеянную яркими камнями корону Мэллори снял, теперь этот не совсем обычный головной убор, снабженный длинным чешуйчатым назатыльником, покоится на настольном печатающем устройстве. Он надевает очки, набивает и раскуривает трубку. Его секретарь Кливленд, человек в высшей степени аккуратный и пунктуальный, оставил ему два набора документов, сложенных аккуратными стопками в папках с латунными застежками, -- стопки лежат по разные стороны стола. Одна папка лежит слева, другая -- справа, и нет никакой возможности узнать, какую именно он выберет. Он выбирает левую папку. Это отпечатанный на машине отчет, присланный престарелым чиновником "Мейрокуся"*, знаменитого братства японских ученых, которое является важнейшим восточным отделением "Общества Света". Точный текст этого отчета в Англии отсутствует, однако он сохранился в Нагасаки, наряду с аннотацией, указывающей, что одиннадцатого апреля отчет был отправлен иерарху телеграфом по общедоступным каналам. Суть отчета сводится к тому, что "Мейрокуся", страдая от резкого сокращения численного состава и участившихся случаев неявки, проголосовало за то, чтобы отложить дальнейшие собрания на неопределенный срок. К тексту приложен расписанный по пунктам счет за прохладительные напитки, закуски и аренду маленького отдельного кабинета в токийском ресторане "Сейекен"*. Лорд Мэллори, хотя эта новость и не является для него неожиданностью, преисполнен чувства горечи и утраты. Возраст не сделал великого ученого мягче, а лишь обострил его всегдашнюю вспыльчивость, начальное возмущение переходит в бессильную ярость. Одна из его артерий лопается. Данная цепь событий не имеет места. Он выбирает правую папку. Эта папка несколько толще левой и тем привлекает его внимание. В ней содержится подробный отчет палеонтологической экспедиции Королевского общества на тихоокеанское побережье Западной Канады. Радуясь пробуждению ностальгии по собственным экспедиционным дням, он внимательно изучает отчет. Труд современных ученых разительно отличается от того, что знакомо Мэллори по собственному его прошлому. Британские ученые прилетели на материк из процветающей столицы Виктория, а затем покинули роскошную базу, расположенную в прибрежном поселке Ванкувер*, и отправились на автомобилях в горы. Их руководитель -- если стоит величать его таким титулом -- юный выпускник Кембриджа по фамилии Моррис, запомнившийся Мэллори как курчавый странноватый парень, имевший пристрастие к бархатным пелеринам и загогулистым модернистским шляпам. Изучались кембрийские отложения, темный сланец почти литографического качества. Судя по всему, они буквально кишат разнообразными органическими остатками, расплющенными до бумажной толщины представителями древней беспозвоночной фауны. Мэллори, специалист по позвоночным, начинает терять интерес; он считает, что повидал за свою жизнь больше трилобитов, чем следовало бы, и, вообще, ему всегда было трудно пробудить в себе энтузиазм по поводу чего-либо, меньшего двух дюймов в длину. Что еще хуже, совершенно ненаучный стиль отчета грешит разнузданным, радикальным энтузиазмом. Он переходит к снимкам. На первом -- существо с пятью глазами. Вместо рта у него -- длинное, обильно уснащенное когтями рыло. Далее -- безногая, студенистая, похожая на ската тварь с внушительными для своих размеров клыками; клыки эти окаймляют круглый, смыкающийся, как диафрагма, рот. Тварь с четырнадцатью острыми шипами -- это у нее такие конечности. Тварь без головы, глаз и желудка, обладающая, однако, семью крохотными ртами, каждый -- на конце гибкого щупальца. Они не имеют ничего общего ни с одним из известных существ из какого бы то ни было известного периода*. Мэллори поражен, к его голове приливает кровь. Водоворот возможных истолкований и выводов выстраивается в систему, восходит к странному, божественному сиянию, к восторженному прорыву в высшее понимание -- все ярче, все яснее, все ближе... Его голова ударяется о стол, тело заваливается вперед. Он падает с кресла и лежит на спине, не чувствуя своего тела. Он парит, объятый светом чуда, светом знания -- знания, вечно двигающегося к дальним пределам реальности, знания, которое умирает, чтобы родиться. ИТЕРАЦИЯ ПЯТАЯ ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО Полдень на Хорсферри-роуд, 12 ноября 1855 года. Изображение получено Э. Дж. С. Халлкупом из Отдела криминальной антропометрии. Фотоаппарат "Эксцельсиор", произведенный фирмой Толбота*, зафиксировал одиннадцать человек, спускающихся по широким ступеням Центрального статистического бюро. Триангуляция показывает, что вооруженный телеобъективом Халлкуп находился на крыше одного из издательств, расположенных по Холиуэлл-стрит. Впереди идет Лоренс Олифант. Его взгляд из-под черных полей цилиндра спокоен и ироничен. Высокие матовые цилиндры создают мотив многократно повторяющихся вертикалей, обычный для фотоснимков того периода. Как и все остальные, Олифант одет в темный сюртук и узкие брюки чуть более светлого оттенка. Его горло обмотано темным шелковым шарфом. Общее впечатление -- личность солидная и достойная, хотя что-то в осанке мистера Олифанта наводит на мысль о небрежной походке спортсмена. Остальные люди -- адвокаты, сотрудники Бюро и высокопоставленный представитель заводов "Колгейт". На заднем плане над Хорсферри-роуд висят медные, в черной защитной обмазке телеграфные провода. Увеличение показывает, что блеклые кляксы, усеивающие провода, -- голуби. Несмотря на то что день не по сезону ясен, Олифант, частый посетитель Бюро, раскрывает зонтик. Цилиндр представителя "Колгейт" украшен продолговатой запятой белого голубиного помета. Олифант сидел в маленькой приемной чуть поодаль от застекленной двери, ведущей в кабинет врача. Яркие цветные плакаты, густо развешанные по тускло-желтым стенам, со всеми подробностями показывали, что могут сделать болезни с человеком. Книжный шкаф ломился от затрепанных медицинских фолиантов. Резные деревянные скамьи попали сюда не иначе, как из какой-то разоренной церкви, посередине пола лежал линялый шерстяной половик. Взгляд Олифанта рассеянно скользнул по красного дерева футляру для медицинских инструментов и огромному свертку корпии,также имевшим свое место в книжном шкафу. Кто-то окликнул его по фамилии. За стеклянной дверью кабинета мелькнуло лицо. Мертвенно бледное, выпирающий лоб облеплен прядями влажных темных волос. -- Коллинз, -- пробормотал Олифант. -- Капитан Свинг. И другие лица, легион лиц -- лица исчезнувших, чьи имена стерты и забыты. -- Мистер Олифант? Доктор Макнил стоял на пороге распахнутой двери и смотрел прямо на него. Чуть смущенный Олифант встал и машинально оправил сюртук. -- Вы вполне здоровы, мистер Олифант? Секунду назад у вас было совершенно необычное выражение лица. Макнил был сухощав, имел аккуратно подстриженную бородку,темно-каштановые волосы и светло-серые, почти бесцветные глаза. -- Спасибо, я здоров. А как вы себя чувствуете, доктор Макнил? -- Прекрасно, благодарю вас. После недавних событий начали появляться интересные симптомы, мистер Олифант. У меня сейчас лечится один джентльмен, который сидел наверху паробуса, шедшего по Риджент-стрит как раз тогда, когда прямо в бок этому экипажу врезался другой паровой экипаж, мчавшийся со скоростью около двадцати миль в час! -- Правда? Подумать только... К ужасу Олифанта доктор с видимым удовлетворением потер белые, с длинными изящными пальцами руки. -- Никаких физических повреждений он не получил. Никаких. Совершенно никаких. -- Бесцветные глаза горели профессиональным энтузиазмом. -- Но затем проявилась бессонница, начальные стадии меланхолии, незначительные провалы в памяти -- полный набор симптомов, соотносимых, как правило, с латентной истерией. -- По лицу врача скользнула торжествующая улыбка. -- Мы наблюдали, мистер Олифант, развитие "железнодорожного хребта" в на редкость чистых клинических условиях! Макнил провел Олифанта в дверь и далее в обшитый деревом кабине