ртии объяснять неправильностью партийной политики, хотя и признает ее крупную роль. Он центр тяжести переносит на невозможность сохранения такого положения в дальнейшем. Скованность действий всей партии, благодаря тому, что ни одна из партийных групп не считает себя связанной партийной дисциплиной, фактически сводит партию с политической арены. Особенно остры разногласия стали с того момента, когда партия стала превращаться в оппозиционную. Дошло даже до того, что отдельные члены партии считали возможным, вопреки партийному решению, принимать участие в гражданской войне. Не менее опасными прецедентами являются выступления на выборах в Учредительное Собрание с двумя партийными списками. В настоящее время внутрипартийная обстановка приближается к положению, подобному гражданской войне. При таких условиях позиция центра с его попытками механического сглаживания разногласий путем каучуковых формул резолюций, дающих право каждой стороне вкладывать в них свое собственное содержание, только способствовала усилению партийной разрухи. Она привела к тому, что центральные учреждения партии оказались лишенными возможности регулировать партийную политику, влиять на партийную работу на местах. Все это заставляет оратора признать такой способ сосуществования внутри партии, какой существовал у нас до сих пор, невыносимым. Он должен быть закончен. Опыт прошлого говорит, что единство возможно только тогда, [когда] существует достаточно сильное большинство, которое может в основных политических вопросах выразить отчетливую линию и проводить ее достаточно энергично в жизнь, не нарушая, конечно, прав меньшинства на выражение мнений внутри партии. Если это окажется невозможным, то трудно сказать, что будет. Раскол может привести к распаду партии на четыре и больше фракций. Если же никто не возьмет на себя ответственности за начало раскола, то партии предстоит пережить период дальнейшего разложения. Дан. Я принадлежу к той части ЦК, которая употребляла все усилия для сохранения партийного единства. Мартов говорит, что мы стремились сохранить его механическими средствами. Но что он сам предлагает? Его доклад был скорее доклад о расколе, чем об единстве. В качестве представителя большинства съезда он должен был указать платформу, на которой большинство будет строить партийное единство. Он обязан был задуматься, какими средствами можно добиться, чтобы отход от партии был бы минимальным количественно. Вместо этого Мартов посвятил свой доклад доказательствам необходимости и неизбежности раскола. Для всякого единства, конечно, нужна принципиальная основа, но такое положение, при котором люди, признавшие наличную принципиальную основу и решившиеся остаться в партии при этой основе, производили в то же время беспредельное политическое межевание, оплевывали партию, саботировали ее, -- не должно быть допущено, этот опыт не должен быть повторен. Здесь все разыскивали начинавших. Но ведь интернационалисты уже на майской конференции заявили, что, оставаясь в партии, оставляют за собой свободу действий. Нужна, конечно, принципиальная основа, но принципы в нашей партии вовсе не обладают такой действительностью667. Я не думаю, что большинство на этом съезде создалось на почве прочной спаянности идейной. Причину создания нового большинства надо искать, вероятно, в том, что напуганный партийный обыватель шарахнулся в сторону стихий. Когда стало намечаться поражение революции и тактика большинства партии стала сближаться с меньшинством, интернационалисты производили акты раскола, в которых не было никакой необходимости даже с точки зрения фракционной. В Предпарламенте, например, большинство нашей фракции встало на одну позицию с меньшинством по основным вопросам, интернационалисты все же образовали свою фракцию, оставаясь в ЦК, они принимали участие в заседаниях, противопоставлявших себя ЦК. В центральном органе интернационалистов беспрерывно травили партию и выводили все несчастья из линии партии. На этом съезде фактически наметилось если не тождество, то такое сближение двух частей партии, какого не было раньше. Объективные условия, созданные диктатурой, слишком кричащи. Для раскола сейчас меньше данных, чем раньше. Я лично буду считать величайшим несчастьем для партии, если какая-нибудь часть ее отколется на этом съезде. Единство должно быть обеспечено введением дисциплины. Всякая попытка ослабить ее должна быть отметена. Кто согласен с мнением относительно текучести наших настроений, должен согласиться и с моими выводами. На нынешнее большинство ложится большая ответственность. Боюсь, что оно очень плохо подготовлено для создания единства. Как сторонник единства, не разделяющий линии теперешнего большинства, за которой может скрываться желание укрыться от участия в решении больных вопросов жизни, я хотел бы, чтобы большинство оказалось достойно той ответственной задачи, которая ложится на него. Романов. Нужно констатировать одно. Большинство присутствующих участвовало на многих съездах последнего времени. Многие, сидевшие тогда на правых скамьях, ворчали тогда на линию большинства. Теперь ворчавшие пересели частью на левые скамьи. В жизни партии происходят процессы, которые надо учитывать. Надо найти такой выход, чтобы партия как целое могла существовать. Нужна самая строгая дисциплина, но думаю, что намордник не поможет. Не надо копаться в прошлом и не надо искусственно затыкать рот меньшинству в пределах единой партии. У нас до революции не было партии. Теперь есть широкая возможность для ее создания, если желать этого. Инстинкт рабочего класса поможет найти линию, которая выведет нас из тяжелого положения. Ерманский. Дан утверждает, что Мартов кончил доклад за упокой единства. Это верно лишь во внешнем смысле слова: он говорил о расколе для сохранения единства, а кончил чуть ли не угрозой бойкота провести большинство. Кто проделал революционный опыт в Петрограде и знает историю борьбы с ларинизмом668, знает, что я не раскольник. Дело идет о партии, а не о лицах. А партия давно больна. Болезнь ее кроется в сложной обстановке нашей жизни. В ней источник всех ошибок. До войны приходилось вести борьбу по разным тактическим вопросам, например, по вопросу о разных кампаниях и других формах координирования сил. Роль интеллигенции сложилась тоже на почве особенностей нашей жизни. В период реакции она болезненно раз[дели]лась. Через обслуживание разных буржуазных органов и газет сближалась с интересами других непролетарских слоев. В рабочей среде растет тред-юнионизм без тред-юнионов. Растет французский министериализм. Мильерановского типа669. Потресов выдвинул формулу национально-государственного объединения. Передо мной давно стоит вопрос о классовой розни в нашей среде. Я отвечал всегда на этот вопрос отрицательно, но когда для меня наметилась эта рознь, я перестал быть примиренцем. Положение, конечно, серьезное. Если бы мы думали только о расколе, мы бы давно уже произвели его. Нам приходилось сопротивляться напору рабочих в этом вопросе. Как спасти меньшевизм? Как лечить болезнь его? Если лечить ее знахарскими приемами, единства не получится. Нас связывает с вами только отрицание большевизма. Если бы не это, мы давно не были бы с вами. Единство нужно идейное. Надо спасти его ценой единства организованного. Давдариани (Сан)670. Трудно говорить об единстве в атмосфере, где, кажется, предрешено обратное. И тем не менее мне кажется, что если [бы] попытались говорить не о прошлом, а о будущем, легко можно было бы найти общий язык. Меня могут упрекнуть мои единомышленники-интернационалисты в излишнем примиренчестве, но я уверен, что единство нашей партии вещь более реальная, чем только [что] принятая нами формула от энесов до большевиков. И это единство возможно под флагом интернационализма, очищенного от большевистских примесей. Я интернационализм понимаю в смысле давления на западноевропейский пролетариат. В области давления на правительство мы ничего сделать не можем. Только разбудив западноевропейскую демократию, наши усилия в этом отношении не будут бесплодны. Я согласен с тов. Даном, что объективные условия никогда не благоприятствовали единству так, как теперь при большевистском правительстве, когда в партии оборончество как руководящая линия ликвидировано. Оратор оспаривает взгляды тех интернационалистов, которые полагают, что оборонческая идеология оппортунистична. Он напоминает, что то же самое говорили большевики о так называемом ликвидаторстве671. Мы же тогда знали, что в русской [политической] деятельности ликвидаторство играет более революционную роль, чем большевизм. Аналогию с этим оратор находит и в деятельности оборонцев во время войны, когда их участие в Военно-промышленных комитетах672 было крупным политическим фактом. Что же касается оборонческой теории, то он не находит в ней ничего равного теориям так называемого национального социализма, развившегося во время войны на Западе. Перестройкой теории наше оборончество не занимается, и в Потресове оратор не видит будущего Шейдемана. Причина острых форм наших разногласий в том, что мы не могли нащупать линии к окончанию войны. Но она [причина] не в национально русских условиях, а в международной обстановке. В России мы сделать ничего не можем. Что же касается до Запада, то оратор оптимист, он считает, что объективные условия ведут к восстановлению интернациональной борьбы пролетариата, к восстановлению Интернационала. В ближайшем будущем неизбежно национальное единение уступит место классовой борьбе. Близки глубокие потрясения, и только это спасет Россию и от сепаратного мира, и от всего, что с ним связано. И вера в это заставляет оратора надеяться, что наши партийные относительно мелкие разногласия будут затушеваны в дальнейшем. Пинкевич673. Пинкевич передает, что организация, делегировавшая его (Новгородская губернская конференция), считает необходимым полное единство партии на основе отчетливой тактической линии и полной партийной дисциплины, конференция считает, что таковой линией может быть только интернационалистская. Голиков заявляет, что он впервые за годы войны согласен с тов. Мартовым. Он полагает, что единства уже не существует; есть общее помещение Центрального комитета, вывеска и т.д. Он думает, что при таких условиях раскол будет полезен. Война разорвала меньшевизм: часть стала на позицию Циммервальда--Кинталя674 -- и в этом корень зла. Теперь у нас есть две линии. Одна с тяготением к Смольному, другая -- хранящая традиции меньшевизма; и сторонники последней, стоящие на точке зрения второго, а не третьего, не гриммовского Интернационала675, считают единство невозможным. То, что есть теперь, есть взаимная нейтрализация партии. Положение максимально ненормально. Бывает, на одном и том же собрании члены одной и той же партии, меньшевики, перед рабочими массами выступают друг против друга, например, один за, а другой против коалиции. И в результате рабочие массы не хотят верить ни одному. Каждая из этих групп считает другую вредной или опасной для рабочего движения. При таком расхождении ужиться нельзя. Будьте на пути старых традиций меньшевизма, -- кончает оратор, -- да здравствует раскол. Чиркин. Крайности сходятся. Сошлись и Голиков с Ерманским. Оратор решительно протестует против заявления последнего, что интернационалистов с оборонцами связывает только отрицательное отношение к большевикам. Не знаю, -- заявляет он, -- как ответят оборонцы на заявление Ерманского о желательности для него раскола с ними. Но я могу сказать от себя, что решительно ничего не потерял бы, если [бы] Ерманский сидел рядом со мной. Если кто хочет уходить из партии -- вольная дорога. Но надо признать, что раскол партии принес бы огромный вред ей. В этом отношении автор согласен с тов. Даном. Положение теперь напоминает положение после 1907 г. Как и тогда, революционные силы идут, и надо собирать остатки, чтобы спасти, что можно, для рабочего движения. В те годы тов. Аксельрод поставил вопрос о рабочем съезде, ибо партия задыхалась в интеллигентской атмосфере. Теперь мы переживаем нечто во многом похожее. Угрозы единству с обеих сторон -- и от Ерманского, и от Потресова с Голиковым. Перед нами же, рабочими, вопрос о единстве стоит острее, чем когда-либо. Речь идет об освобождении рабочего класса от того духа авантюризма, которым его пропитали большевики. И это возможно только путем противопоставления большевизму марксизма. Если мы не преодолеем препятствий к единству, будет закрыт последний путь сопротивления тем волнам анархии, которые захлестывают рабочий класс. Надо во что бы то ни стало справиться с сектантством. Мысков. Мы заявили на майской конференции, что расходимся с большинством не по вопросу о войне, а в оценке международных сил. Мы верим, что торжество интернационализма будет торжеством рабочего класса. Но, учитывая соотношение международных сил, мы приходим к неизбежному выводу: надо решить нашу общенациональную задачу. Мы встанем на вашу точку зрения, пока эта национальная задача не будет решена. Давдариани говорит, что международная обстановка неблагоприятна, Россия не может выпрыгнуть из себя, не может она решить международную обстановку. А если это так, надо заниматься политикой, которая приведет к нашей и всего Интернационала победе. Пока вас будут смешивать с большевиками не в лице рабочих масс, а авантюристов676, пропасти между ними не заполнить. Мартов мужественно заявил, что мы не можем ужиться в единой партии. [Это] конечно так, [особенно] если будет продолжаться внесение разврата в рабочую среду. Если съезд представляет рабочую партию, если вы хотите положить предел настоящему, вы должны сказать, что хозяином делается рабочий класс. Здесь достаточно представлен авангард рабочего класса, чтобы он мог взять в свои руки съезд меньшевизма. Если бы создалась здесь рабочая группа, которая получила бы представительство в ЦК, единство было бы обеспечено. Или вы с нами без большевиков, или мы без вас. Брусин677. Полагаю, что свободой слова злоупотреблять не следует. А Голиков возгласом "Да здравствует раскол!" злоупотребил свободой слова. Легко сказать "раскол", а что хорошего выйдет из этого? Мартов не скрывает, что может создаться несколько фракций. При нашей политической грамотности что получится на местах? Может быть, вы и будете после раскола хорошими марксистами, но какая польза для рабочего класса от этого? Каждый из нас считает только себя марксистом. Кто разберет, который настоящий. Резолюции Дана и Мартова не так сильно расходятся. У нас на Урале нет раскола; вы хотите его внести к нам. Вместо того, чтобы с нами вместе вести борьбу с авантюризмом, вы хотите дать нам чистенькую принципиальную партию. Но из этого получатся только похороны партии. Здесь уже злоупотребляли словами: "Да здравствует раскол!" Позвольте и мне провозгласить: "Да здравствует единство партии!" Либер. Единство движения рабочего класса и единство партии -- это разные вещи. Надо ставить вопрос в плоскости единства рабочего классового движения. Если бы интернационалисты состояли из товарищей, подобных Давдариани, то не было бы сомнений, что единство вполне возможно. Но он по ошибке принадлежит к этой фракции. Обыкновенные условия таковы, что мы можем и должны быть едины. Вопрос только, в каких формах будет изживаться болезнь большевиков. Составляйте ЦК, ведите партию, и если вы не потащите партийное знамя в кровавой грязи -- наша поддержка вам обеспечена. Саботажем мы не будем заниматься. Докажите, что может восторжествовать лишь Давдариани, тогда будет обеспечено единство. По отношению к центрам должна быть полная лояльность. Если бы нам пришлось основать отдельную парламентскую фракцию, мы не стали бы выступать от имени партии. Партия не имеет права на раскол, не убедившись, что она не может быть едина. Астров. Я всегда был сторонником единства не потому, что не нахожу разногласий между нами. Но я считал, что среднюю [линию] надо найти между нами и центром партии, а не между нами и большевиками, как это случилось с нашей резолюцией. В нашей среде есть люди, которые хотят нас во что бы то ни стало прикрепить к большевистской колеснице. Мартов должен согласиться с этим. Вне этой средней линии нет возможности сохранить меньшевизм, это ядро классовой партии. Если бы дело было лишь в установлении теории, пришлось бы установить, что между нами непроходимые разногласия. Но сейчас речь идет о том, чтобы найти путь к настоящей классовой партии. Здесь говорили о большевистских рабочих, с которыми надо искать сближения. К сожалению, приходится выбирать не только между партией и большевистскими рабочими, но и между большевистскими и меньшевистскими рабочими. Но на этих скамьях (направо) сидит все, что вы, тов. Мартов, воспитывали в течение полутора десятков лет. Это весь наш партийный капитал. Ни в одной стране вопрос о расколе не решался так легкомысленно, как у нас. Я готов подчиниться какой угодно линии партии, но может повториться то, что было после августовского съезда. Будет принята резолюция и останется на бумаге. Чтобы не случилось этого, должны быть приняты во внимание все оттенки мнений, проявившиеся на съезде. Всем, кто дорожит будущим партии, я рекомендую учесть это обстоятельство. Мы должны быть едины даже в том случае, если будем существовать как партийные группы. Мартынов считает нужным отбросить в сторону демагогические по существу рассуждения о рабочих и интеллигентах. Мы знаем, что сотни и тысячи рабочих, поддерживающих террором меры Ленина678. То, что на стороне Потресова цвет рабочей интеллигенции -- верно. Но ведь и Шейдеман, и Гендерсон -- тоже рабочие. Это не доказательство. По существу же [положение] безнадежно. Слеп тот, кто думает, что война не изменила положение Интернационала, что после войны мы вернемся к старому. Это невозможно не потому, что крови много пролито, а потому что война создала совершенно новую обстановку. В социальную революцию наподобие большевиков мы не верим, но знаем, что неизбежно придут крупные социальные бури, и здесь мы не сможем идти по одному пути с теми, кто в лагере Шейдемана и Потресова, потому что, как теперь ясно, у них совершенно иной подход679 к этим вопросам. Переходя к группировкам внутри партии, оратор отмечает, что, по его мнению, сейчас происходит эволюция партийного центра по пути к III Интернационалу; это дает уверенность, что вместе с центром интернационалисты идти могут. Из этого следует, что между ними может быть выработана средняя линия, -- у центра линии нет. Что же касается до Потресова, то по отношению к нему оратор бросает: "Лед и пламень, вода и камень не могут быть так различны, как мы с Вами". Зарецкая заявляет, что она хотела спорить с Голиковым, доказывать возможность единства с точки зрения оставшихся в меньшинстве. Теперь речи Ерманского и Мартынова убедили оратора в непригодности нового большинства съезда к роли большинства партии. Отстаивать возможность для меньшинства оставаться в партии можно только тогда, когда большинство не хочет изгонять меньшинство. Тов. Зарецкая предостерегает от этого пути и заявляет, что если до этого дойдет, то она, во всяком случае, не будет в числе тех, кто держится за ручку двери, не давая вышвырнуть себя из партии. Но среди интернационалистов, кроме Ерманского и Мартынова, есть Давдариани и Астров, с которыми работать можно, и поэтому оратор все же против позиции Голикова. Но, возражая против ухода из партии, оратор одновременно и против создания центральных учреждений на основе пропорционального представительства; центр должен быть не дискуссионным клубом, а политическим вождем, поэтому он должен обладать сплоченным большинством из числа представителей большинства съезда. Пусть последнее покажет и свое политическое лицо, и свою работоспособность. Оратор желает только, чтобы интернационалисты не сделали со всей партией того, что они сделали с петроградской организацией. Югов наибольшую угрозу единству партии видит в той сектантской психологии, которая охватила руководящие круги партии. То, что сейчас идет на съезде, -- это единоборство между руководителями петроградских партийных крыльев. Совершенно не чувствуется в дебатах отражения той тяжести, которая лежит на провинциальных работниках благодаря разрухе в центре. Ведь у нас была не единая партия, а масса партийных республик -- в каждом городе самостоятельная. Оратор на прошлом съезде был в числе группы интернационалистов, которая осудила раскольническое выступление "двадцати семи"680, но воспрепятствовала их исключению. Практика убедила его, что так дальше продолжаться не может; это была практика санкционирования фактического раскола. Теперь единство должно быть создано на основе прочной партийной дисциплины. Экстренный Всероссийский съезд РСДРП (объединенной) Заседание 4 декабря Заседание открывается в 12 часов дня. По вопросу об единстве партии слово предоставляется Ежову. Речь Ежова Ежов объясняет, почему он вышел из ЦК: потому что ЦК отказался напечатать его заявление, а не потому, что он настолько расходился с линией ЦК, хотя обычно он и оставался в меньшинстве. В вопросах организационных были неправы обе фракции. Такие вещи, как выставление двух параллельных списков, как выступление в качестве особой фракции в Сов[ете] республики и т.п. -- недопустимы. Когда выяснилось, что ЦК неспособен охранить единство партии -- я вышел из ЦК. ЦК оказался в цепях даже в таком ясном вопросе, как вопрос о недопустимости наряду с партийным параллельного списка. Трудно сказать, кто более виноват, но фракции чувствовали себя в ЦК не представителями единой партии, а представителями враждующих сторон. Теперь на съезде есть большинство, но я видел его представителей в петроградской организации. Там они были сектантами, и потому я боюсь за будущее. В Петрограде у нас нет организации, ибо руководящими являются не партийные, а кружковые интересы. Это лишь разрушает партию. Мы должны помнить об этой болезни. Речь Дана От имени ЦК слово для объяснения берет тов. Дан. Дан разъясняет, что в таких, казалось бы, ясных вопросах, как вопрос о недопустимости параллельных списков на выборах, ЦК должен был воздержаться не потому, что он не сознавал недопустимости этого, а потому, что августовский съезд допустил не только свободу мнений внутри партии, но и свободу действий и право иметь особые организации внутри партии. Это делало единство партии лишь фиктивным. Чуть [ли] не 2--3 раза в неделю то одна сторона, то другая выступала в ЦК с ультимативными заявлениями, грозя расколом. ЦК считал своей обязанностью довести партию не усеченною до съезда, и теперь съезд должен сказать, был ли прав ЦК в своей тактике. Речь Мартова Заключительное слово предоставляется тов. Мартову. Мартов заявляет, что интернационалисты никогда не грозили уходом из партии, как сказал Дан. Они даже не уходили из ЦК. Было недоразумение, немедленно разъясненное, когда интернационалисты решили отозвать своих представителей из числа представителей ЦК в Комитете спасения681, а Абрамович ошибочно сообщил, что отозваны представители из ЦК. А вот оборонцы, 11 человек, действительно уходили. Нас обвиняют в том, что мы, с одной стороны, своими голосами подавляли в ЦК противные нам мнения, создавая искусственное большинство, а с другой -- имели свою организацию, боролись против того же ЦК. Пока возможность для нас иметь в ЦК большинство была лишь случайностью, мы, правда, отказывались пользоваться этой случайностью. Но обязательства не пользоваться своими голосами мы не давали. И когда после 25 октября мы с центром образовали довольно постоянное большинство -- было бы искажением истинной воли партии, если бы мы отказом от голосования создавали искусственное большинство правому крылу. Мой доклад поняли как обоснование раскола. Это ошибка. Я думаю, что в партии должна быть дисциплина, но при условии органического единства разных направлений в самом основном, а не механического господства одной фракции над другой. Необходимо признать лишь общий организационный принцип, предоставив такту центров и фракций проводить его в жизнь, предоставив совести каждой фракции решить, могут ли они оставаться в рядах партии, приняв этот принцип. Этот принцип: признание руководящим критерием принципа международной солидарности пролетариата и классовой борьбы. Обсуждение вопроса об единстве партии закончено. Для выработки резолюции по этому вопросу съезд избирает комиссию в составе Кибрика, Ахматова, Ежова и Мартова. Съезд переходит к обсуждению вопроса об отношении партии к идущему теперь повсюду созданию национальных автономных областей и о возникающих в связи с этим потребностях в изменениях форм партийного строительства. Разрабатывавшая этот вопрос секция съезда к единодушному решению не пришла; поэтому выступают докладчики от обоих наметившихся в ней течений -- тт. Либер и Семковский. Речь Либера Вопрос о национальной автономии является частью общего вопроса о демократизации государственного строя. До последнего времени вся наша партия считала, что необходимый процесс децентрализации должен идти параллельно укреплению нового демократического строя в центре. Мы были единодушны в том, что в интересах укрепления самой национальной автономии, в интересах предупреждения возможной взаимной борьбы между различными областями и центром необходимо, чтобы вопрос о пределах автономии областей был решен не путем ряда сепаратных соглашений, а путем общего решения Учредительного Собрания. В этом была разница между нами и большевиками, которые и в данном вопросе проводили свою обычную линию демагогии -- подлаживаться к самым разнообразным требованиям масс, чтобы закреплять свое влияние в этих массах: такова именно была политика большевиков в украинском, финляндском и др. вопросах на Первом съезде Советов; такова была их политика в Финляндии, где они провоцировали финляндцев, обещав им содействие русских гарнизонов, к выступлению, шедшему против интересов русской революции. Но судьба сыграла злую шутку над демагогами. Теперь, когда центральной власти фактически не существует, когда стремление к автономии уже выливается в форму сепаратистского движения, -- теперь выясняется, что большевики ничего общего со стремлениями к областной автономии не имеют. Все, что теперь происходит в этой области, вынуждает нас, стоя по существу на прежней позиции, пересмотреть вопрос из соображений практических. Теперь в целом ряде областей вопрос из автономии стал вопросом о существовании какой-либо власти на местах, способной бороться с анархией. Ведь надо сказать прямо -- России как государства теперь нет. Совет комиссаров страна за правительство не признает. Старого правительства не существует. Аппарат власти действует лишь постольку, поскольку он не признает власти большевиков. При таком положении неизбежно должен возникнуть новый процесс собирания государства; он проявляется, между прочим, и в повсеместном стремлении к созданию областных объединений; таковые возникают на Украине, в Крыму, на Урале, в Сибири и др[угих местах], идет интенсивный процесс создания областных центров. И мы теперь должны не разбирать, как было бы лучше строить автономию, а как мы относимся к тому, что происходит на наших глазах -- отрицательно или положительно. Если мы займем позицию отрицания, встанем в стороне от движения, а оно выльется, быть может, единственным путем к воссозданию демократического строя682. Оратор возлагает большие надежды на местные объединения; если большевики будут разбиты, то демократическая власть на местах, которая создается в лице областных объединений, явится той природой, о которую разобьются волны реакции. Поэтому оратор видит большое прогрессивное значение в создании областных объединений. А раз так, то партия должна принять самое энергичное участие в этом движении. В этой области нам предстоит выдержать жестокую борьбу с большевиками, которые всюду проводят политику управления путем навязанных сверху комиссаров, в то время как мы стоим на почве создания полновластных местных органов путем избрания на основе всеобщей, равной, прямой и тайной подачи голосов. Каковы же должны быть директивы для нашей партии в этой области? Это особенно важный вопрос потому, что ненормальный способ образования областных центров создает возможность острых конфликтов самого разнообразного характера. Спорных моментов в вопросе об областной автономии два -- это вопрос о пределах автономии (по отношению к центральной власти) и о границах автономных областей. В первом споре мы подходим к вопросу об автономии и федерации. Оратор считает его теперь искусственным, так как ясно, что в ближайшее время Россия будет существовать как союз автономных областей. Вообще, мы, конечно, за автономию, так как добиваемся единого государства, как открывающего максимально широкую арену для развития и производительных сил, и классовой борьбы. Но при данных условиях и федерация явится прогрессивным явлением. Поэтому мы должны содействовать этому процессу. Всякий иной путь в данное время не только не соответствует государственным и местным интересам, но и вреден даже с точки зрения укрепления центральной власти, ибо содействовал бы увеличению центробежных сил. Лучше всего бороться за усиление централизма мы сможем тогда, когда, встав на почву существующего автономного движения, мы сами примем активное участие в областном строительстве и будем его направлять в желанную для нас сторону. Поэтому вопрос об автономии и федерации не нужно ставить на почву для борьбы. Надо стоять за Россию как союз автономных областей. Переходя ко второму вопросу, докладчик отмечает, что в своем стремлении к территориальному расширению области сталкиваются друг с другом; уже были конфликты на этой почве в Крыму, в Молдавии, в Донецком бассейне и т.д. Борющиеся за свою автономию проявляются как очень великодержавно настроенные по отношению к смежным областям. Та же Украинская Рада683, так энергично воевавшая против всяких комиссаров сверху, сама назначает своих комиссаров в те области, где большинство составляют не украинцы. Наша позиция в таких вопросах должна быть требованием производства специального референдума среди населения о том, куда он[о] хочет примкнуть. Дальше встает вопрос о национальных меньшинствах. Еще предыдущий объединительный съезд включил в избирательную платформу пункт о национально-культурной автономии. Теперь этот вопрос встает повсеместно; в положении национальных меньшинств в разных местах оказываются самые разнообразные нации -- и великороссы в том числе. Многие уже стали на почву требования культурно-национальной автономии, например, мусульмане в Поволжье. Поэтому надо требование национально-культурной автономии, несомненно, наилучшим образом гарантирующей права национальных меньшинств, сделать общим и выдвинуть его как свой лозунг. При проведении придется натолкнуться на массу трудностей, возникает вопрос о пределах национально-культурной автономии. На практике теперь среди евреев приходится наталкиваться на желание буржуазных групп расширить компетенцию органов автономной нации и не на культурно-автономные вопросы. С этим необходима решительная борьба. Вместе с тем мы, признавая вообще право на самоопределение наций вплоть до отделения, мы, как партия рабочего класса, должны развить во имя интересов борьбы этого класса, во имя укрепления завоеваний революции самую энергичную борьбу против сепаратистских течений. Вот в общих чертах политическая линия партии в данной области. Но она потребует от партии соответствующего изменения ее аппарата. Необходимо прежде всего границы партийно-областных объединений приспособить к границам автономных областей; надо создать, например, Украинскую область и т.д. Но этого мало. Надо приступить к реорганизации и в другой плоскости, поскольку проводится культурно-национальная автономия, поскольку внутри каждой нации будут создаваться представительные учреждения и пр., нам, как партии рабочего класса, придется принять в них энергичное участие для защиты внутри них интересов рабочего класса, придется организовывать рабочие массы каждой национальности для борьбы в рамках этой национальности. Соответственно придется перестраивать всю партию по национальному признаку. Только таким путем мы сможем создать партию и достаточно гибкую, чтобы удовлетворить все местные и национальные запросы, и достаточно сплоченную, чтобы противостоять центробежным стремлениям. Речь Семковского Мы все -- сторонники самой широкой областной автономии, но то, что происходит сейчас, это -- распадение России, а не создание областных самоуправлений. Отделяются не мелкие части, а добрая половина России: такие области, как Украина, куда переносится центр русской жизни. Надо осознать, в каком направлении ведут длительные тенденции развития, чтобы определить свою тактику. Внутренние тенденции хозяйственного развития России ведут к созданию все более тесных связей между областями. Поэтому так быстро были изжиты в 1905 году федералистские и сепаратистские настроения. Теперь это все ожило, ибо война порвала прежние экономические связи. Бесплодие политики коалиции, не умевшей, в частности, решить и национального вопроса, создало недоверие к центру. Большевистское восстание возбудило против центра собственнические мелкобуржуазные слои деревни, столь многочисленные на окраинах России. Все это создало нынешней сепаратизм. Но все это временно и не должно определять нашу тактику. Из-за сегодняшнего дня нельзя забывать о завтрашнем. Конечно, надо идти в окраинные представительные органы вроде Украинского Учредительного Собрания как единственные сейчас центры сплочения сил демократии, центры организующейся государственной власти. Но там мы должны, признавая право наций на самоуправление вплоть до отделения, советовать им самоопределяться в духе сохранения единства со всей Россией на почве широкой областной автономии, но отнюдь не федерации или отделения. Нельзя забывать будущего. Сейчас национальные объединения -- центры собирания России, в будущем они могут стать препятствием на пути ее объединения. Федерация прогрессивна лишь как путь к объединению ранее отдельных частей, но не распадению былого единства. В русских условиях федеративные стремления иногда принимают прямо реакционный характер. Примеры: Кубанская республика, отменяющая всеобщее избирательное право, молдаванский федерализм с Сипадино во главе. Что касается ближайшей практической работы в автономных областных органах, то, конечно, мы должны там отстаивать всеобщее избирательное право и свободы и бороться против других насилий большевиков, но вместе с тем мы должны бороться и с местными реакционными тенденциями. Должны мы бороться и со всякими аннексионистскими стремлениями автономных областей к расширению своих территорий за пределы, в которых само население признало бы себя принадлежащим к данному объединению. Что касается до органов национально-культурной автономии, то их не следует переоценивать и забывать, что центр нашей деятельности все же в общеполитических органах. Этому же должно соответствовать и устройство нашей партийной организации. Не федерация национальных партий, а единая централизованная партия с широкой автономией для местных организаций. Не австрийский, а германский тип партии. Германская партия -- пример того, как в рамках централизованной партии возможно приспособление к особенным политическим условиям Пруссии, Саксонии и т.п. Еще два вопроса: первый -- об участии в генеральном секретариате Рады. Этот вопрос должен быть решен так же, как общий вопрос об участии в правительстве. Нормально, конечно, быть партией оппозиции. Но если без участия с[оциал]-д[емократической] партии невозможна консолидация мелкобуржуазных слоев для образования правительства, тогда надо входить в правительство. Как в действительности обстоит дело, на месте виднее. Второй вопрос [--] о Донецком бассейне. Район этот не вполне украинский по составу населения, но Украина претендует на него. Между тем, экономическая связь между ним и всей Россией очень тесна. Много имеет за себя решение вопроса путем выделения этого района впредь до плебисцита в особую самоуправляющуюся область. Это показало бы также, что общие интересы страны имеют право на внимание к ним. Сумский. Если разбирать вопрос вне времени и пространства, то разрешение национального вопроса путем автономии имеет все преимущества. Но мы не в нормальных условиях. Сейчас идет распад страны, растет сепаратизм, и вопрос о [в] том, как ему воспрепятствовать. Надо принять самые широкие рамки либеральной автономии, чтобы отстоять единство России. Под этим лозунгом надо выступить на выборах в Украинское Учредительное Собрание. Сейчас на Украине атмосфера политической борьбы чисто национальная; классовое содержание в ней теряется, классовые группировки стираются. Украинские c[оциал]-д[емократы] идут с другими украинскими партиями и против русских и еврейских с[оциал]-д[емократов]. Задача наша -- эту национальную борьбу перевести на рельсы классовой борьбы. Это легче всего удается достигнуть, если мы от спора об автономии и федерации перейдем к спору об единстве России. В украинском движении помимо националистического движения есть сильный момент демократического движения; как таковое оно заслуживает поддержки. Но этой поддержке есть предел, каковым является единство России. Пока украинское движение стоит на почве этого единства -- мы его поддерживаем; когда оно сойдет с этой почвы -- мы выступим решительно против него. Оратор поддерживает резолюцию Либера. Севрук придает большое значение юридическому моменту. Считает необходимым не давать санкции фактическому созданию самостоятельной Украины, к чему стремится Рада. Переходя к спору между автономией и федерацией, оратор считает, что здесь надо быть конкретным, и он намечает, какие вопросы должны быть изъяты из ведения областных органов: рабочее законодательство, аграрный вопрос, таможенная политика, монетная система, вопросы избирательного права и т.д. Надо местные органы ограничить в высшей степени, ибо потом пролетариату на местах будет очень трудно бороться c неизбежным попятным движением в области социальных реформ. Вайнштейн возражает Севруку. Севрук до такой степени сужает круг ведения автономных учреждений, что на их долю не остается вовсе ничего. Семковский, полагая, что борется против федерации, на самом деле предлагает чистейшую федерацию: соглашение национальных центров с Всероссийским Учредительным Собранием. Основная ошибка наша в том, что мы рассуждаем так, будто мы -- большинство в Учредительном Собрании и можем диктовать свою волю, тогда как национальные движения идут помимо нас под руководством национальных социалистических партий. Может быть и вероятно, что позже возникнет движение в сторону объединения, но