ь тем, что материальная часть, предусмотренная мобилизационным планом, по мобилизации не прибыла". 212-я моторизованная дивизия все того же 15-го механизированного корпуса автотранспорта не имела вообще. Опять же в связи с тем, что не получила автомашины из народного хозяйства на момент начала боевых действий. Артиллерия дивизии состояла из восьми 76-мм орудий, шестнадцати 122-мм орудий, четырех 152-мм орудий, но средств тяги было только на один дивизион. Что мы имеем в сухом остатке? Если подсчитывать только танки, то в 15-м механизированном корпусе было 64 KB, 69 T-34, 44 Т-28, 418 БТ-7, 45 Т-26. С точки зрения любителей подсчета бронеединиц, -- грозная сила. Но на деле на 22 июня 1941 года 15-й мехкорпус мог обеспечить полноценной артиллерийской и пехотной поддержкой в маневренном сражении лишь небольшую часть своих танков. И не по каким-то мифическим причинам, а из-за проблем с тягачами и автотранспортом. Только часть 15-го мехкорпуса, причем меньшая, могла быть использована как полноценная боевая единица, как подвижное соединение. Да и эта часть была несовершенной по своей организационной структуре. Еще один пример. 32-я танковая дивизия 4-го мехкорпуса небезызвестного А.А. Власова (49 KB, 173 Т-34, 5 БТ-7, 70 Т-26) фактически осталась без артиллерии, ее командир Ефим Пушкин в своем отчете о боевых действиях дивизии написал: "...артиллерийский полк не был укомплектован тракторами и половину своей материальной части оставил на зимних квартирах, остальные орудия постепенно выходили из строя из-за технических неисправностей и поломок имеющихся в наличии тракторов". Тракторов СТЗ-5, скоростные качества которых оставляют желать лучшего, было в 32-й тд 19 штук. Мотострелковый полк, как и в случае с 37-й тд 15-го МК, практически не имел автотранспорта (на 22.06 наличествовали 21 машина "ЗИС-5", 37 "ГАЗ-АА") и действовал отдельно от дивизии. "Золотое сечение" структуры танковой дивизии и рядом не лежало, дивизия не могла обеспечить действия своих танков пехотой и артиллерией, самостоятельно действовать как средство наступления или контрудара не могла. Когда дивизию привлекли для нанесения контрудара в интересах 6-го стрелкового корпуса 6-й армии, то, напоровшись на противотанковую оборону противника, она безрезультатно потеряла 15 танков. Причиной неуспеха Ефим Пушкин назвал отсутствие взаимодействия с артиллерией и пехотой. Всего же 32-я танковая дивизия в боях и маршах с 22.06.41 по 22.07.41 потеряла 37 KB, 146 Т-34. Причем 30% потерь пришлось на огневое воздействие противника, 50% на брошенные из-за технических поломок машины. В 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса из 50 KB было подбито 13, из 140 Т-34 подбито 54. Уничтожено экипажами соответственно 25 KB и 31 Т-34. То есть боевые потери были довольно высокие, несмотря на теоретическую "неуязвимость" KB и Т-34. Все эти грустные примеры я приводил с одной целью: показать, что сравнение количества танков и их качества не дает ответа на вопрос о возможности эффективных действий войск противоборствующих сторон, как это делает Владимир Богданович: "И вот после войны собирают кремлевские вожди доблестных советских маршалов, генералов, профессоров и академиков и ставят боевую задачу: доказать, что 3 тысячи гитлеровских танков -- это больше, чем 24 тысячи сталинских, доказать, что Гитлер к войне был готов, а Сталин -- нет". Действительно, если сравнивать брутто-количество танков, то непонятно, как могло случиться то, что случилось летом 1941 года. Нужно сравнивать механизмы ведения войны, танковые и моторизованные дивизии в целом. Давайте попробуем оценить возможности механизированных корпусов РККА не с точки зрения танков, а с точки зрения организации и сравним их с танковыми соединениями вермахта. Добавим к традиционным колонкам численности танков на момент начала боевых действий число средств артиллерийской поддержки, автотранспорта, тракторов и мотоциклов. Первая строчка -- это штатная численность. Таблица 4
No МК Всего танков (KB и Т-34) Лич. состав Артиллерия Минометы Автомашины Тракторы Мотоциклы
штат 1031 (546) 36080 172 186 5161 352 1679
1 1039 (15) 31348 148 146 4730 240 467
2 527 (60) 32396 162 189 3794 266 375
3 672 (110) 31975 186 181 3897 266 375
4 892 (416) 28097 134 152 2854 274 1050
5 974 (17) 24203 160 16 2892 177 366
6 1021 (352) 24005 162 187 4779 294 1040
7 800 (63) 33583 163 151 3819 110 730
8 858 (171) 31927 142 152 3237 344 461
9 300 26833 101 118 1067 133 181
10 469 26065 75 157 1000 34 450
11 237 (31) 21605 40 104 920 55 148
12 730 29998 92 221 2531 191 39
13 294 17809 132 117 987 103 246
14 520 15550 126 114 1361 99 216
15 733 (131) 33935 88 139 2035 165 131
16 478 (76) 26380
17 36 16578 12 104 607 40 26
18 280 26879 83 30 1334 58 157
19 450 (11) 22654 65 27 865 85 18
20 93 20389 58 76 431 25 92
21 98
22 707 (31) 24087 122 178 1226 114 47
Для сравнения, в типичном армейском моторизованном корпусе немцев из двух танковых и одной моторизованной дивизии было примерно 37 тыс. человек, 360 танков, 264 миномета, 335 орудий, 6500 автомашин, 4100 мотоциклов. Это без учета корпусных частей. Советская танковая армия образца 1944 года, для сравнения, штатно могла иметь 55-- 56 тыс. человек, 900-- 950 танков и САУ, 650-- 700 орудий и минометов, 7600 автомашин разных типов. Реально в танковой армии образца 1944 года было около 48 тыс. человек, 450-- 620 танков, 98-- 147 САУ, 650-- 750 орудий и минометов, 4380-- 5000 грузовиков, 465-- 740 специальных автомашин, 163-- 236 легковых авто. Поражая количеством танков, механизированные корпуса 41-го заметно отставали по всем другим показателям -- пехоте, артиллерии, автотранспорту. Даже если брать первую строчку таблицы, штатную численность. Без получения автотранспорта по мобилизации, с несовершенной штатной организационной структурой танковые и моторизованные дивизии мехкорпусов второй волны формирования не могли ни эффективно наступать, ни обороняться, даже имея большое количество танков. Пресловутая неготовность выражается именно в этом. На вопрос: "Почему танковые войска РККА были не готовы к войне, имея свыше 20 тыс. танков?" -- правильный ответ: "Причина номер раз. Они не имели 22.06.1941 положенных для организационных структур, объединяющих эти танки, личного состава, автомашин и тракторов. Причина номер два. Организационные структуры, объединяющие эти танки, были неэффективны". После объявления мобилизации 22.06.1941 в вооруженные Силы поступило 234 тыс. автомашин, 31,5 тыс. тракторов, но было уже поздно, да и не получили втянутые в сражения мехкорпуса положенных им автомашин в хаосе отступления. Танки кончились до прибытия автомобилей по мобилизации. Но было бы ошибкой считать, что мобилизация решала проблему. Взмах волшебной палочки -- прибытие грузовиков, и мехкорпуса становятся стальными молотами. Прибытие грузовиков от промышленности и из народного хозяйства могло улучшить подвижность частей мехкорпусов, но оно не прибавляло им мотопехоты, не приводило к "золотому сечению". Даже те соединения, которые я назвал боеспособными в качестве подвижных, страдали от несовершенства организации. Не танки надо считать, точнее не только и не столько танки, а пехоту, артиллерию, тракторы и грузовики. И сравнивать организационную структуру танковых дивизий и механизированных корпусов. В этой главе я не ставил задачи опровержения "главной мысли" Владимира Богдановича. Я лишь стремился показать порочность подхода В. Суворова и многих других исследователей, сравнивающих только брутто-количество танков противоборствующих сторон вместо анализа организационных структур, объединяющих эти танки в механизмы ведения войны. Глава 8. Оборонительная промышленность В этой главе речь пойдет о боеприпасах. Больше всего меня лично убивают в трудах Владимира Богдановича постоянные апелляции к бытовой логике. Например, история с боеприпасами на грунте. Цитирую ("День М"): "В апреле 1941 года из Главного артиллерийского управления Красной Армии поступило распоряжение: продукцию Наркомата боеприпасов вывозить к западным государственным границам и выкладывать на грунт. Спросите у фронтовиков, что это означает. Кремлевско-лубянские историки вынуждены признать, что Сталин готовил агрессию, Сталин готовил порабощение Европы. Но, говорят они, Сталин мог совершить агрессию только в 1942 году. Давайте спросим у этих историков, можно ли оставить под открытым небом на осенние дожди, на снежную зиму и на весеннюю грязь некоторое количество боеприпасов, скажем, пятьсот тысяч тонн? Этого делать нельзя. Нам это понятно. Так неужели Сталин был глупее нас? Выкладка боеприпасов на грунт в 1941 году означала решение начать войну в 1941 году. И никакого иного толкования этому факту не придумать". (Выделенный текст напечатан жирным шрифтом в оригинале. -- А.И.) Выкладка боеприпасов на грунт -- это стандартная процедура хранения. Склады бывают или открытые, или подземные. Подземные очень дорогие. Открытые дешевле, и при окружении их земляным валом допускается их нахождение до 800 м от населенного пункта. Что, впрочем, подтверждается случаями взрывов на складах, которые происходили в 90-х годах. Например, взрыв склада Тихоокеанского флота во Владивостоке в 1994 году. Комиссия ругалась -- нельзя, дескать, было хранить боеприпасы разных лет выпуска на грунте без навеса. Обратите внимание на слова "без навеса". Наверное, готовили "освобождение" Японии. Или возьмем более свежие события, взрыв на складе под Екатеринбургом в июне 2001 года, когда взрыв вызвало попадание молнии. Просто процитирую одно из сообщений информационных агентств: "По официальной версии, озвученной представителями Министерства обороны России, на расположенном в районе данного населенного пункта складе инженерных войск по причине удара молнии произошло воспламенение, а затем взрыв расположенных на открытом воздухе боеприпасов". По логике Владимира Богдановича выкладывание боеприпасов на грунт означало твердое решение начать войну в 2001 году. Осталось догадаться, кого собирались "освобождать". В. Суворов, видимо, забыл, что события происходили в веке XX, а не во времена отсыревания пороха на полках кремневых ружей. Техника, в том числе конструкция боеприпасов, совершенствовалась, и устойчивость боеприпасов была в 40-х годах значительно выше, чем во времена перехода А.В. Суворова через Альпы. Было бы ошибкой считать, что боеприпасы на грунт выкладывались так же, как они складываются на огневой позиции, то есть не в стандартной заводской укупорке, а рядком на брезент. Стандартная упаковка снарядов и мин -- это прочные деревянные ящики с ложементами под боеприпасы. Например, снаряды к одному из самых распространенных орудий РККА, 122-мм гаубице М-30 образца 1938 года, упакованы по два выстрела в ящик, в каждом ящике два снаряда и две гильзы с зарядом. Масса ящика с двумя снарядами 75 кг. Сами снаряды вместо применявшейся ранее осалки (покрывание снаряда слоем пушечного сала) для защиты от коррозии в 30-е стали красить в защитный или серый цвет двумя слоями масляной краски. Помимо этого снаряды часто покрывали обычной смазкой, практиковалось даже заворачивание их в промасленную бумагу. Гильзы зарядов гаубицы раздельного заряжания имеют две крышки, одна так называемая нормальная, а вторая усиленная. Усиленная крышка вставляется в гильзу и заливается сверху расплавленным герметизирующим составом (определенный сорт смазки), который затем застывает и превращает открытую сверху гильзу гаубичного выстрела в герметичный контейнер для порохового заряда. Перед стрельбой усиленную крышку вынимают, а нормальная крышка выполняет функцию обтюратора при выстреле, то есть препятствует прорыву пороховых газов вперед, в пространство перед снарядом в процессе его движения по стволу. Патроны упаковывались еще надежнее, запаивались в цинковые коробки и укладывались в деревянные ящики. В такой таре боеприпасы вполне возможно было хранить под навесом на открытом воздухе. Под ящиками обычно сооружался настил, препятствующий контакту ящиков боеприпасов с грунтом. Так что "на грунт" не стоит воспринимать буквально. Конечно, если сваливать ящики в лужу или не делать навес, то самая надежная упаковка может не спасти и привести к ржавчине, окислению гильз. Некий процент боеприпасов при хранении на открытых складах неизбежно портился, идеальной "защиты от дурака" не бывает. Если снаряды не доводили до ужасающего состояния, а для этого нужно было сильно постараться, то никаких проблем не возникало. Налет ржавчины, зеленые разводы окислов на гильзах протирали промасленной ветошью и заряжали такими выстрелами орудия. Простота и дешевизна открытого способа хранения искупала неизбежные потери из-за разгильдяйства исполнителей. Тезисы Владимира Богдановича и приводимые им цитаты мало того что высвечивают его непрофессионализм в вопросах снабжения войск, но и зачастую просто рассчитаны на наивность читателя: "Но перед наступлением боеприпасы размещают на подвижном транспорте, это очень дорого и опасно..." "Юго-Западный фронт только на небольшой станции Калиновка имел 1500 вагонов с боеприпасами". (Куманев Г.А. Советские железнодорожники в годы Великой Отечественной войны (1941-- 1945). С. 36.)" Станция Калиновка -- это глубокий тыл, 400 км от границы. Ну кто из читателей возьмет карту Украины и станет на ней разыскивать станцию Калиновка? Таким образом, расположение не за Уралом, а в 50-- 200 км от границы складов армейского, окружного (фронтового) уровня было вполне оправданным, такое их размещение есть следствие необходимости бесперебойного обеспечения потребностей войск. Удлинение плеча подвоза неизбежно вызвало бы перебои в снабжении. Более того, если не ставить задачу подбора цитат определенного содержания, то можно найти в литературе о войне и такие слова: "Из-за недостатка складских помещений в западных военных округах половина их запасов боеприпасов хранилась на территории внутренних военных округов, при этом треть -- на удалении 500-- 700 км от границы. От 40 до 90% запасов горючего западных военных округов хранилось на складах Московского, Орловского и Харьковского военных округов, а также на гражданских нефтебазах в глубине страны". (Великая Отечественная война 1941-- 1945. Кн. 1. М.: Наука, 1998. С. 109.) В приложении к тому же Западному особому округу есть известный факт, что его топливные запасы были в Майкопе. То есть, напротив, значительная часть запасов находилась вдали от границ. Еще более интересная картина наблюдается, если мы попробуем узнать, где находились склады центрального подчинения стратегического значения. Если запасы первых трех уровней располагались в соответствии с плотностями войск (в западных округах больше, во внутренних -- меньше), то склады центрального подчинения в основном находились в Московском военном округе (24 из 41), на втором месте -- Приволжский военный округ (5 из 41). 29 складов из 41 расположены далеко от границы. То есть склады стратегического значения к границам не выносились. Проценты потерь очень часто приводятся по одному -- двум -- трем из первых уровней, что дает катастрофическую картину. Вот в ДСП издании "Артиллерия в оборонительных операциях ВОВ" (М.: Воениздат, 1961) есть цифры полных потерь и РАСХОДА снарядов за июнь-- декабрь 1941. Цифры такие: 45-мм снарядов -- 7,130 тыс. -- или 28% от наличия на 22.6.41 76-мм снарядов -- 7,777 тыс. -- или 30% от наличия на 22.6.41 122-- 203-мм -- 3,900 тыс. -- или 31% от наличия на 22.6.41 50-- 120-мм мин -- 4,744 тыс. -- или 35% от наличия на 22.6.41 зенит. снарядов -- 7.360 тыс. -- или 35% от наличия на 22.6.41 Примерно половина этого количества -- расход в боях, остальное -- потери. В среднем потери и расход превысили поступление в 1941 в 1,7 раза. Как можно видеть, до истощения складов было далеко, потеряно и израсходовано было в среднем 30% запасов. Справедливости ради нужно отметить, что часть из складских запасов представляла сомнительную боевую ценность, например, многочисленные шрапнельные выстрелы к 76-мм "трехдюймовкам" русского и французского производства, оставшиеся от царя-батюшки. Но 45-мм снарядов, 50-- 120-мм мин во времена Николая Александровича не было. Цифры, согласитесь, достаточно красноречивые. В том же духе, рассчитывая на то, что читатель не станет дотошно проверять каждый факт, В. Суворов строит рассказ о промышленности боеприпасов. Цитирую: "Вопрос о размещении промышленности боеприпасов -- это вопрос о характере будущей войны. Если Сталин намерен вести святую оборонительную войну, если он намерен удерживать свои рубежи, то в этом случае новые заводы боеприпасов надо размещать за Волгой. Там они будут в полной безопасности -- танки противника туда не дойдут, и самолеты не долетят". И далее читателя нежно подталкивают к нужному выводу: "Идеальной является ситуация, когда заводы находятся у границ. В этом случае эшелон гнать не много дней через всю страну, а несколько часов". Заметим, что конкретное местоположение пороховых заводов Владимир Богданович не указывает. Как известно, из восьми пороховых заводов пироксилинового пороха на восток пришлось эвакуировать пять. Где же располагались заводы, которые пришлось эвакуировать? Во-первых, это основанный в 1765 году Шосткинский завод, который известен большинству читателей по производству кинопленки. Многие помнят кадр, идущий после заставки "Конец фильма": "Фильм снят на пленке Шосткинского производственного объединения "Свема". В наркомате боеприпасов Шосткинский завод был известен как пороховой завод No 9. Второй завод, который пришлось эвакуировать, это Охтинский. Завод тоже был основан задолго до 1917 года. Датой основания Охтинского порохового завода считается 13 июля 1715 года, когда начальник русской артиллерии генерал-фельдцейхмейстер Я.В. Брюс обратился в городскую канцелярию с просьбой прислать ему мельников -- малороссов, "которые по гребле ходят и плотины делать умеют ... к пороховым мельницам". Третий эвакуируемый завод, Шлиссельбургский, помоложе, но тоже ведет свою историю с времен царя-батюшки. Он был построен в конце XIX века, по итогам войны 1877-- 1878 годов, когда выявилась недостаточная мощность заводов, которые производили боеприпасы для русской армии. Предприятий постройки 30-х годов было эвакуировано два. Это завод No 100, расположенный в городе Алексин Тульской области, и завод No 101 в г. Каменск Ростовской области. Строительство того и другого завода было начато в 1934 году, решение о строительстве было принято в ноябре 1933 года. Думаю, что даже без карты понятно, какое расстояние отделяет Тульскую и Ростовскую области от границы. Какие заводы избежали эвакуации? Не был эвакуирован завод No 40 в Казани, ведущий свою историю с XVIII века. История Казанского порохового завода связана с посещением казанского края императрицей Екатериной II, по именному указу которой на правом берегу реки Казанки, всего в семи верстах от города, напротив Зилантова монастыря, к лету 1786 года был заложен Казанский пороховой завод. Не был эвакуирован и один из заводов пироксилинового пороха новой постройки, завод No 392 в городе Кемерово. Получается, что из пяти эвакуированных три завода -- это заводы постройки царских времен, построенные, очевидно, не из соображений близости к границе. Два завода новой постройки тоже находятся весьма далеко от западной границы СССР. Из оставшихся на своем месте заводов один старой постройки, Казанский, и один новой, Кемеровский. Если кого и стоит винить в неудачном расположении заводов, то скорее русских царей. Реально, конечно, никакого злого умысла в расположении пороховых заводов не было. Можно лишь отметить некоторую скученность заводов пороховой промышленности в районе Ленинграда. Но при чем тут западная граница? Характерный пример: пороховой завод No100 был освобожден уже 17 декабря 1941 (!!!) года. Где проходила линия фронта в декабре 1941-го, мы знаем -- на подступах к Москве. Теперь о том, что эти самые пороха должны были метать, и о других боеприпасах. Цитата из В. Суворова ("День М"): "С августа по ноябрь 1941 года германские войска захватили 303 советских пороховых, патронных, снарядных заводов, которые имели годовую производительность 101 миллион снарядных корпусов, 32 миллиона корпусов артиллерийских мин, 24 миллиона корпусов авиабомб, 61 миллион снарядных гильз, 30 миллионов ручных гранат, 93 600 тонн порохов, 3600 тонн тротила. Это составляло 85 процентов всех мощностей Наркомата боеприпасов. (Вознесенский Н.А. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М.: 1947. С. 42.) Вдобавок ко всему, на снарядных заводах были сосредоточены мобилизационные запасы ценнейшего сырья: ситца, латуни, легированной стали. Все это досталось Германии и было использовано против Красной Армии". (Выделено в оригинале. -- А.И.). Читатель в первую очередь обратит внимание на впечатляющие цифры, а вот словечко "захватили" незаметно проскользнет в подсознание. Хотя в оригинале написано не "захватили", а "выбыли из строя вследствие оккупации или эвакуации из прифронтовых районов". В число тех предприятий, которые Владимир Богданович числит в захваченных немцами, попадают заводы, на территорию которых никогда не ступала нога немецкого солдата. Например, московский завод No 70 им. Владимира Ильича, производивший 76-мм бронебойные снаряды. Или два московских завода по производству гильз для 76-мм и 85-мм выстрелов, которые были эвакуированы на восток в октябре 1941 года. То же самое относится и к ленинградским заводам, решение об эвакуации которых было принято уже 1 июля 1941-го. Например, старейший капсюльный завод страны в Ленинграде, эвакуация которого началась 8 июля 1941-го. Были и заводы, до подступов к которым война не докатилась, они лишь оказались в опасной близости к фронту, попадали в радиус действия авиации противника. К таковым относится, например, ярославский завод No 62, выпускавший авиационные снаряды. Первый эшелон с оборудованием этого завода выехал из Ярославля в Челябинск 21 октября 1941 года. Последний эшелон убыл из Ярославля в конце ноября 1941 года. В продолжение дискуссии о месте строительства оборонных заводов город Ярославль трудно назвать приближенным к границе и завод No 62 -- построенным во имя завоевания Европы. Есть и более занимательные примеры. Например, пороховой завод No 204, который был частично эвакуирован на Урал, но не только не был захвачен, а продолжал производство пороха по 300-- 400 тонн в месяц. Или возьмем такой элемент системы снабжения армии боеприпасами, как снаряжательно-сборочные базы. По данным генерал-полковника И.И. Волкотрубенко, из 9 снаряжательно-сборочных баз 7 дислоцировались на территории Московского, Харьковского и Орловского военных округов. Тоже трудно назвать излишне приближенными к государственным границам. Тем не менее из этих баз было потеряно 6. Незаметно внедрив в голову читателя словечко "захватили", не соответствующее истинному положению вещей, В. Суворов строит на этом хлипком фундаменте целую теорию ("День М"): "Но предвоенный потенциал Сталина был столь огромен, что он сумел построить в ходе войны новую промышленность боеприпасов за Волгой, на Урале, в Сибири и произвести все то, что обрушилось потом на германскую армию. Гитлер нанес Сталину внезапный удар, и Сталин отбивался, опираясь на 15 процентов мощностей Наркомата боеприпасов. Результаты войны известны. Постараемся представить себе, что могло случиться, если бы Гитлер промедлил с ударом и сам попал под сокрушительный сталинский удар. В этом случае Сталин использовал бы в войне не 15 процентов мощностей Наркомата боеприпасов, а все 100. Каким бы тогда был исход Второй мировой войны?" Дело в том, что 15% мощностей наркомата боеприпасов не подверглись эвакуации. 85% в массе своей также не были потеряны безвозвратно, а не работали, поскольку находились "на колесах", двигаясь на Восток и восстанавливая производство. Наиболее полно удалось эвакуировать заводы по производству корпусов снарядов, гильз, взрывателей, авиавыстрелов, расположенные в Москве и Московской области, Ростове, Таганроге, Днепропетровске, Туле, Ленинграде и ряде других городов. По мере налаживания производства на новом месте баланс между 85% неработающих и 15% работающих предприятий начал меняться в сторону увеличения доли заводов, вернувшихся в строй, восстановивших прежние объемы производства. Уже к концу декабря были восстановлены мощности по производству капсюльных втулок, взрывателей, дистанционных трубок. Ярославский завод авиабоеприпасов No 62, судьбу которого мы обсуждали выше, стал давать столько боеприпасов, сколько просили, в мае 1942-го. В конце 1941-го был реэвакуирован пороховой завод No 204, оборудование было возвращено на свои места, и в июле 1942 года завод восстановил свои довоенные производственные мощности. В январе-- феврале 1942 года был реэвакуирован пороховой завод No 14. Налаживалось производство боеприпасов и в эвакуации. Строящийся завод No 577 получил оборудование, эвакуированное с практически единственного в СССР завода баллиститных порохов No 59. Полный цикл производства был налажен к январю 1943-го, на полную мощность завод заработал к концу 1943-го. Одним словом, тезис о том, что с 15% мощности промышленности боеприпасов мы дошли до Берлина, скажем так, несколько притянут за уши. Обратимся к конкретным цифрам по тем же порохам, вопрос о заводах по производству которых Владимир Богданович вынес в название главы. Довоенная мощность пороховых заводов составляла 160,5 тыс. тонн пироксилинового пороха в год. Реально было произведено пироксилинового пороха в 1942 году 54,6 тыс. тонн, в 1943 г. -- 79,8 тыс. тонн и в 1944 г. -- 80,1 тыс. тонн. Это если считать в лоб, то получается не 15%, а 50% довоенной мощности заводов к концу войны. Если же считать не в лоб, а вспомнить о том, что в годы войны возросла доля баллиститного нитроглицеринового пороха с 7% общего объема производства до 30%, то картина получается еще более красочной. До войны производилось порядка 7 тыс. тонн баллиститного пороха в год, а в войну динамика производства этого вида пороха резко возросла. В 1942 году было произведено 13 тыс. тонн, в 1943 г. -- 32,9 тыс. тонн и в 1944 г. 46,7 тыс. тонн. Нетрудно подсчитать, что при таком раскладе мощность пороховых заводов в 1944 г. составляла 75% довоенной. Но и это еще не все. Суворов забыл о ленд-лизе. В 1944 году доля импортных порохов в общем объеме отгрузки фронту составляла 28,9%. То есть объемы производства порохов в 1944 году ПРЕВОСХОДИЛИ довоенные мощности. А В. Суворов нам про 15% рассказывает. Это если рассматривать положение в самой проблемной области, в области производства порохов. Если взять в качестве примера производство снарядов, то их выпуск неуклонно возрастал и в 1944 году в четыре раза превосходил довоенные мощности. Выпуск 45-мм выстрелов в 1943-м превосходил выпуск 1940 г. в 3,7 раза, объем выпуска 37-мм зенитных выстрелов превышал объемы их производства в 1940-м в десять раз. Производство 82-мм мин в 1944 г. превосходило их выпуск в 1940-м в восемь раз, выпуск 120-мм мин в 1944 г. превосходил выпуск 1940 года в СЕМЬДЕСЯТ раз. Чудес на свете не бывает, нереально достигать успехов, которые наши войска добились в 1944 г., при объемах выпуска зимы 1941-- 1942 гг., когда каждый снаряд был на счету. Глава 9. Техника на грани фантастики Значительную часть книг В. Суворова составляют пространные рассказы о весе танков, длине их пушек и особенностях классификации танков и самолетов. Как правило, напрямую они на "главную мысль" не завязаны и скорее решают задачу демонстрации читателям эрудиции автора и мягко подталкивают к нужным автору выводам. Одновременно В. Суворов старается расположить к себе читателя положительной оценкой отечественной военной техники. Дискутирующие с идеями Владимира Богдановича сразу ставятся в невыгодное положение, они изначально вынуждены парировать обвинения в непатриотичности, говоря горькие, но порой необходимые слова. Я не ставлю себе задачу на нескольких страницах рассказать историю боевой техники времен войны. Для этого не хватит и нескольких толстых книг. Я лишь постараюсь развеять миф о всезнающем эрудите В. Суворове, который и в рассказах о технике предпочитает подтасовку фактов описанию действительного положения дел. Метрология стволов Начнем плясать от той же печки, что и Суворов. То есть от тяжелых танков. На потенциального сторонника его теории В. Суворов обрушивает массу грубой лести отечественному танкостроению: "Во ВСЕМ ОСТАЛЬНОМ МИРЕ НИЧЕГО РАВНОГО ТАНКУ Т-35 В ТОТ МОМЕНТ НЕ БЫЛО". Большие буковки не мои, а Владимира Богдановича. Было. Это 65-тонный французский танк 2С, модификация 2С bis которого достигла веса 74 тонны. Поверженный гигант, не оправдавший надежд. Взорванный французский тяжелый танк 2С (Танкомастер). Построено их было 10 штук. Танк был вооружен 75-мм длинноствольной пушкой и четырьмя 8-мм пулеметами. Один из экземпляров этого монстра вооружался 155-мм гаубицей. Бронирование было для тех лет достаточно внушительным: 55-мм лоб корпуса и башня, 44-мм борта и корма, 23-мм крыша. Силовая установка состояла из двух 250-сильных двигателей "Майбах", взятых Францией у Германии по репарации. 2С были первыми в мире танками с электромеханической трансмиссией, двигатели вращали генераторы электрического тока, питавшие электродвигатели. В конце 1939 г. -- начале 1940 г. часть танков 2С получила дополнительную броневую защиту. Например, на танке 2С No 97 "Нормандия" толщина лобовой брони достигла 90 мм, бортов 50-- 65 мм. Масса машины при этом составила 75 тонн. Однако судьба французских монстров оказалась печальной, большинство из них было уничтожено собственными экипажами, так как их просто не смогли выгрузить с железнодорожных платформ около деревеньки Мез 16 июня 1940 года. Станционное оборудование не было предназначено для погрузки и выгрузки таких больших грузов. Повторивший судьбу французского колосса. Брошенный танк Т-35. Не знаю у кого как, но меня при чтении написанного Суворовым про Т-35 не оставляло чувство дежавю. Он пишет не про Т-35, а про 2С. На Т-35 никогда не было брони 80 мм. Максимальная толщина брони, примененная на Т-35, была 70-мм, и такую броню имели только лобовые листы корпуса, остальная броня не превышала 25 мм. Изготовлено таких танков было 6 штук в 1939 году. 6 штук из общего числа 61 машин, произведенных в 1932-- 1939 гг. Остальные 55 имели броню не более 30 мм. Рассказы Владимира Богдановича про модернизацию 1938 года с увеличением толщины брони до 50-мм в 1938 году -- это досужие вымыслы. Судьба шести Т-35 с 70-мм броней в 1941-м в чем-то схожа с судьбой французских 2С. Один из Т-35 с коническими башнями находился в ремонте на ст. Судова Вишня и остался немцам. Пять других в ходе маршей 8-го механизированного корпуса 22-- 25 июня 1941 г. были брошены и уничтожены экипажами из-за технических поломок. Проблема в том, что войны не выигрываются миллиметрами брони и калибра. Не выигрываются они и поединками толп танков в чистом поле. В войне сражаются организационные структуры. Именно этот момент обычно упускают при сравнении танковых сил Германии и СССР в 1941-м. А монстры сравнивать бесполезно. Основную нагрузку боев выносят рабочие лошадки войны, наиболее массовые танки. Судьба гигантов и диковинных зверей обычно не соответствует их технической уникальности. Наличие одной, двух, десяти, пятидесяти экзотических машин не определяет возможности армии, воюющей на фронте в сотни километров. Про ржавый пистолет Рассказ о реальной ситуации с боевой техникой и вооружением РККА Владимир Богданович пытается отбросить элегантным движением ручки: "Так ведет себя преступник на суде, он рассказывает о том, что у него, во-первых, топора вовсе не было, во-вторых, топор был совершенно тупым, пистолет был ржавым и без патронов, а сам он пользоваться автоматом не научен, злого умысла иметь не мог по причине слабоумия". Если в качестве преступления предполагается планирование нехороших действий, то наличие или отсутствие ржавого пистолета не является доказательством подобного плана. Грабить можно и с помощью деревянного макета пистолета. Тем более это не могло мешать строить планы разбойных нападений. Владимир Богданович отрицает, судя по всему сознательно, одну из причин неуспехов советских войск летом 1941 г. Пусть не самую главную, но вполне имеющую право на существование. Если постулировать тезис о непобедимой и легендарной РККА, вооруженной чудо-оружием, то объяснение поражений "поворотом избушки к лесу передом", то есть "освободительными" планами, неполной разборкой танков вполне может сойти за правду. Если же обратиться к суровой реальности, то проблемы с техникой и тактикой вполне уверенно ложатся в картину гибели дивизий и корпусов под ударами немцев. Например, от проблемы недостаточного количества моточасов танков приграничных мехкорпусов отмахиваться просто нелепо. Владимир Богданович пробует поставить под сомнение этот аспект начального периода войны, но делает это весьма своеобразно. Вместо того чтобы узнать, что такое моточасы, В. Суворов пускается в рассуждения с изысками в области арифметики. Цитирую ("Последняя республика"): "А теперь мили (или, если угодно, километры) переведем в часы. Средняя скорость "Чифтена" -- 25 миль/час (максимальная -- 30). Разделим ресурс 3000 миль на среднюю скорость и получим ресурс в часах -- 120 часов. Именно столько имел каждый новенький "Чифтен", вышедший с завода, -- 120 часов активной жизни. Если танк гонять с максимальной скоростью, то его ресурс сократится до ста часов". Моточасами считается все время работы двигателя, даже когда танк стоит на месте, а его двигатель работает. Они расходовались даже когда советские танки ехали на ж.-д. платформах к Карельскому перешейку зимой 1940 г. с работающими двигателями. Моточасы не зависят от скорости движения, только от времени работы двигателя. Уже в 40-х ресурс двигателей танков превысил 120 часов, например, у танка Шерман моторесурс дизельных двигателей составлял 280-- 320 моточасов. Если говорить о современных танках, то дизельный двигатель В-46 имеет моторесурс 500 моточасов, В-55 -- 300 моточасов. И если цифры по советским танкам до недавнего времени не были доступны широкой публике, то в "открытом источнике" в лице "Зарубежного военного обозрения" можно было узнать, что: "Ресурс работы AGT-1500 до капитального ремонта составляет примерно 1800 ч. (пробег танка около 19 тыс. км), что в 2-- 3 раза больше соответствующего показателя дизеля" (ЗВО, 1984, No 8. С. 40). Тема моторесурса активно дискутировалась в конце 70-х, -- начале 80-х в связи с принятием на вооружение танков с газотурбинными двигателями. За счет меньшего количества трущихся деталей они имели больший ресурс, чем дизели, несмотря на сравнительно высокую стоимость (газотурбинный двигатель танка Т-80 стоил в 10 раз больше, чем дизельный двигатель танка Т-72). Но речь шла о сотнях моточасов, а не о десятках, как это утверждает Владимир Богданович. И не знать о порядке цифр ресурса двигателей современных танков В. Суворову просто стыдно. Что же было в 1941 г.? Многие из мехкорпусов были сформированы из танковых бригад, которые в 1939 г. отмотали сотни километров по дорогам Польши. Соответственно "танки Т-28 имели запас хода в среднем до 75 моточасов. Танки БТ-7 имели запас хода от 40 до 100 моточасов, и лишь только на 30 машинах были поставлены новые двигатели". (Цитата из доклада командира 10-й танковой дивизии 15-го механизированного корпуса, ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 3780сс. Д. 6. Л. 196-- 218.) Никто не собирается объявлять недостаточное количество моточасов главной причиной поражения мехкорпусов, например, Т-26 10-й танковой дивизии были в хорошем техническом состоянии, но проблема была. И столбец "отработали моточасы" в списке выбывших из строя танков дивизий советских механизированных корпусов присутствует. Расходование моторесурса в Польше и Финляндии -- это факто