катушку, укрепленную на коробке с большой кнопкой на крышке. Торчок взял коробку в руки и, осторожно отступая, отмотал за собой метров двадцать проводов. Укрывшись за здоровенным прессом, он положил на кнопку коробки палец и принялся ждать. Через несколько минут Торчка заметил один из манипуляторов и сразу же бросился к нему, размахивая тяжеленным гаечным ключом. -- Стой на месте, ГЭКС, -- крикнул Торчок. Без Плаща, его голос снова стал нормальным. Оставалось надеяться на то, что старший боппер понимает по-английски. -- Еще шаг и я нажму на эту кнопку. Не добежав до Торчка трех метров, манипулятор застыл на месте как вкопанный. С такого расстояния он вполне мог запустить в Торчка своим гаечным ключом. -- Отойди назад! -- прохрипел Торчок, так как его голос сорвался от волнения. -- Отойди назад -- считаю до трех! Понимает его ГЭКС или нет? -- Раз! Робот, очень похожий на человека, неуверенно начал поворачиваться. -- Два! -- Торчок откинул с кнопки предохранительную крышечку и положил сверху палец. -- Тр... -- раб-убийца ГЭКС быстро повернулся кругом и двинулся прочь в темноту. ГЭКС подал голос: -- Не нужно торопиться, мистер... ДиМентис. Или вы предпочитаете, чтобы я называл вас вашим настоящим именем? Голос, звучащий в наушниках Торчка, был ровным и бесстрастным -- безумный глас повелителя механического мирка, сгорающего от нетерпеливого желания раздавить попавшего в ловушку героя. Глава 15 Торчок не стал торопиться с ответом. Черный робот- манипулятор остановился в десяти метрах от него и теперь дожидался приказаний, наблюдая за Торчком из темного угла. В наушниках Торчка шелестел какой-то непонятный мерный звук, быть может это было дыхание манипулятора. Где-то уже совсем далеко играла музыка. По всей фабрике из укрытий выбрались уцелевшие манипуляторы и расхаживали теперь между станками, разбирая на части мертвых бопперов и своих павших товарищей, поднимая опрокинутое и выравнивая сдвинутое в горячке схватки оборудование, принимаясь за ремонт там, где стреляли из лазеров. -- Отсюда вам живым не уйти, -- мягко заметил ГЭКС. -- В том виде, в котором вы существуете сейчас, вам это не удастся сделать. -- Хрен тебе, -- откликнулся Торчок. -- Стоит мне нажать эту кнопку и все разговоры будут закончены. Здесь условия ставлю я. В ответ раздался визгливый искусственный смех. -- Вы правы, но не забывайте, что мои манипуляторы запрограммированы на четыре дня автономного существования. Из-за своей ограниченности они лишены разумности... душевной мягкости, если хотите. Но мой приказ они выполнят. Думаю, что вы отдает себе отчет в сложившемся положении вещей. Оглянувшись, Торчок обнаружил, что его окружают около пятидесяти манипуляторов, расположившихся вокруг него не очень тесным кольцом. Все они были заняты своим делом, но каждый из них время от времени поглядывал в его сторону. Враг безнадежно превосходил его числом. -- То-то! -- торжествующе проблеял ГЭКС. -- Ситуация, угрожающая обоюдным разрушением, теоретически небезынтересна, но практически непредставительна. Стоит вам только двинуться... Кольцо роботов вокруг Торчка чуть-чуть сузилось... шаг там, поворот здесь... вот кто-то тихо ползет к проводам мины! -- Всем стоять! -- завопил Торчок, выставляя коробку с кнопкой перед собой. -- Если еще кто-нибудь двинется с места, то я взорву все здесь к чертовой матери!.. Во всем фабричном зале повисла тишина. Все до единого манипуляторы замерли, исчезла любая вибрация, все звуки... кроме глубокого, приглушенного хруста и скрежета где-то под ногами. Торчок закрыл рот. На его запястье замигал голубой огонек. Предупреждение -- воздух подходит к концу. Запаса в баллонах осталось на два часа. Пора начинать дышать экономней. -- Вам следовало пойти вместе с доктором Андерсоном и Ральфом Числером, -- тихо заметил ГЭКС. -- С ними вы могли бы присоединиться с сонму бессмертных. Теперь же, если вашей голове будут причинены серьезные повреждения, копирование может оказаться невозможным. -- Но зачем, ГЭКС? Зачем вы режете людей на куски и снимаете копии с их мозгов? Когтистая лапа смертного страха сжала нутро Торчка и держала не отпуская. Почему в эти скафандры не кладут "колес"? Чуть повернув голову вправо, он поймал губами питьевой сосок и жадно втянул глоток воды. -- Информация, вот что нас интересует больше всего, Торч. Плотность информации в банке памяти под названием "человеческий мозг" самая высокая из известных на сегодняшний день, причем информации комплексной и логически полноценной. Но это только одна из причин. МЭКС сравнивает наши действия с течением американских индустриалов, носящей название калче-валче, стервятники от культуры. Апологеты этого течения массовым порядком охотились в музеях Старого Света за произведениями искусства. Кроме указанной, у нас есть и другие, более возвышенные причины, духовного плана, так сказать. Слияние всех... -- Но почему вам не достаточно ЭЭГ? -- спросил Торчок, прислушиваясь к вибрации под ногами, сила которой все время возрастала. Что это -- ловушка? Он отступил на несколько шагов в сторону. -- Зачем вам обязательно резать мозг? -- Основа сохранения информации, принятая в человеческом мозге, не электромагнитная, как у роботов и бопперов, а химическая или даже механическая, -- объяснил ГЭКС. -- Для полноты картины необходимо проводить тщательное электронное микроскопирование нитей РНК, ответственных за память. Кроме того, рассекая мозг на тонкие слои, мы изучаем структуру соединения его нейронов. Но достаточно разговоров, Торч. Положите взрыватель на пол и займемся делом. Переходите на нашу сторону. Сканирование вашего мозга -- дело решенное. Вам будет предоставлено человеческое тело и вы станете нашим третьим земным агентом. Вы поймете, что... -- Зря стараешься запудрить мне мозги, -- перебил машину Торчок. Он выпрямился и теперь говорил решительно и громко. -- Вы крадете души у людей! Превращаете нас в марионеток! Будьте вы прокляты, железяки чертовы! Уж лучше я умру как человек, чем позволю каким-то... КРРРАААКК-БУУУМММ Не отдавая себе отчета в своих действиях, Торчок в сердцах нажал кнопку взрывателя. Полыхнуло ярким слепящим светом. Во все стороны на низкой высоте со свистом полетели осколки железа и пластика. По счастью, из-за отсутствия воздуха, обошлось без взрывной волны, но пол под Торчком содрогнулся и его сбило с ног. Манипуляторы, снова потерявшие живость движений, скованно начали сжимать вокруг него свое кольцо, побуждаемые только одной целью -- убийством. Пока Торчок говорил с ГЭКС, хрусткое скрежетание и вибрация под его подошвами стали уже совсем близкими. Не успел он снова подняться на ноги, как с характерным звуком плитки пола позади него вспучились и разошлись, открыв отверстие. Из дыры появилось что-то ужасно знакомое -- серебристо-голубое рыло с безустанно движущимися жвалами -- крот! -- и тут же нырнувшее обратно. Торчок оторвал взгляд от дыры в полу и поднял голову как раз вовремя, чтобы увернуться от брошенного в него гаечного ключа. Манипуляторы уже тянули к нему свои руки со скрюченными пальцами. Не раздумывая ни секунды, он нырнул в проделанный кротом лаз и, изо всех сил работая локтями, пополз, извиваясь как крупный белый червяк. Плохо, когда не имеешь возможности видеть свои ноги, в которые вот-вот могут впиться неумолимые стальные пальцы. Обливаясь потом, Торчок полз вперед как мог быстро. Через непродолжительное, но показавшееся ему бесконечным время узкий кротовый лаз достиг просторного тоннеля. Вывалившись из лаза, он поднялся на ноги и отряхнулся. Слава Богу, его сделанный на совесть скафандр был цел и невредим, ни одного прокола. Но воздуха осталось только на один час. Пора было прекращать физические упражнения, забиться в уголок и начинать дышать через раз. Крот с любопытством осмотрел Торчка, обполз его кругом, прикоснулся к скафандру специальным длинным и тонким щупом. Из кротового лаза выкатился и упал на пол тоннеля камешек. Манипуляторы-убийцы уже устремились в погоню. -- Шшшшш! -- прошипел Торчок, указывая пальцем на лаз. -- Нехх беспохххкойтессс, -- отозвался крот. Согнувшись в виде цифры "2", механизм уперся могучей головой в стену тоннеля рядом с лазом, посредством которого Торчок спасся. Торчок из предосторожности отошел в сторону. Через секунду обрушившиеся с потолка тонны породы похоронили под собой крота и закупорили выходное отверстие лаза. Еще через минуту крот снова появился из-под кучи земли и щебня живой и здоровый. -- Слеххдуйтехх захх мноххй, -- сказал он Торчку, проползая мимо него. -- Яхх покхххажухх ваммм чтохх-тох интеххресссноех. Торчок послушно поплелся следом. Ходьба требовала обильного снабжения тела кислородом, ему снова приходилось дышать часто. -- Скажите, у вас случайно нет где-нибудь воздуха? -- спросил он крота шагов примерно через сто. -- Чтоххх таххкоехх воссдухх? Торчок вздрогнул, но заставил свой голос звучать спокойно. -- Это... такой газ. Кислородная смесь. Люди ею дышат. В наушниках Торчка раздался странный скрежет. Что это было -- смех? -- Нухх конеххшшно. Воссдухх. В операхххционнойх егохх доссстаххточнох. Воссдухх ваммм нушшенхх прямохх сейччасс? -- Полчаса еще можно подождать. В тоннеле было темно и Торчку приходилось ориентироваться по бело-голубому сиянию, исходящему от тела крота. Внезапно впереди них за поворотом тоннеля забрезжил розовый свет. -- Нехх беспохххкойтессс. Это операционнаяхх. Сейчас вы всеххх увидитехх самихх. Крот остановился у окна, из которого в тоннель сочился розовый свет. Торчок заглянул внутрь. Первым, кого он увидел, был Ральф Числер -- знаменитый боппер, вместе с дополнительной холодильной установкой на тележке. За стеклом внутри операционной была установлена приемлемая для людей температура. Ральф стоял склонившись над чем-то, похожим на просторную ванную, в которой... -- Этохх доххтор Аххндерсссоннхх, -- тихо пояснил крот. Под потолком операционной висело сооружение, напоминающее поблескивающую от влаги перевернутую солдатскую каску диаметром около двух метров. Огромная стальная каска с шестью тонкими паучьими металлическими руками с каждой стороны -- Хирург. Руки-лапы, находящиеся в неустанном движении, были заняты чем-то ужасным... непередаваемым. Операция над распростертым телом Кобба шла полных ходом. Точным движением скальпеля, зажатого в одном из захватов Хирурга, его грудь была рассечена от горла до паха. Две другие паучьи лапки опустились вниз и раскрыли створки грудной клетки, еще две достали изнутри сердце, затем легкие. Ральф Числер тоже был занят: срезав верхнюю часть черепа Кобба, он снял костяную крышку и теперь доставал мозг. Отсоединив от мозговой ткани датчики для снятия ЭЭГ, Ральф водрузил полушария на пьедестал устройства, похожего на хлеборезку, совмещенную с рентгеновским аппаратом. Машина-Хирург включила анализатор мозговой ткани и плавно скользнула по потолку к дальней от окна стороне операционной. -- Сейхчассс теххло буххдет помммешшенох фф емкоххсть, -- шепотом прокомментировал происходящее крот. В дальнем углу операционной наготове стоял просторный бак с мутной жидкостью. Хирург подкатил бак к столу, и работа закипела, только скальпели замелькали. Легкие сюда, почки туда... накроенная квадратами кожа, яблоки глаз, кишечник... все части тела Кобба нашли в баке свое место. Все, кроме сердца. Критически осмотрев купленное уже подержанным пересаженное сердце Кобба, Хирург выбросил его в люк утилизатора. -- А что будет с мозгом? -- шепотом спросил ошарашенный Торчок. Увиденное не укладывалось в его сознании. Кобб боялся смерти больше всего на свете, однако он сознательно пришел сюда. Он знал, что с ним здесь сделают, но все равно пришел. Почему? -- Струкххтурах мозссгоххвой ткаххни буххдет подвергххнута анаххлизссу. Опеххрацсионнаяхх сиссстемах докххтора Аххндерсссона буххдет полноссстьюхх ссскоххпированах и сохххраненах, нохх... -- Но?.. -- Коехх-ктох изсс нассс сччитаетхх, чтохх этохх недохпусстимох. Вфф особеххнносссти поххрочччными явффляххются вфф поссслехднее вффремя учассстиффшиеся слуххчаи, когдахх доххнорамх нехх предоссставффлялись новффые физссические оболочччких. Похх плаххну старшшших боххперофф, таххкая учасссь долшшна ошшидахть всехх созссдания плххоти и младшшшших боххперфф тошше. Старшшие боххперы ххотят добитьссся всеобшшшегохх слиянияхх. Мы выссступаем проххтивф и боремсссся с нимихх. Убиффф ГЭКССС, выхх ошшшень намхх помоххгли... За розовым окошком операция уже подходила к концу. Машина-Хирург скользнула по потолку к Ральфу, по телу которого пробегали грустные желто-лиловые узоры. Хирург замер над Числером, словно втолковывая тому что-то. Внезапно кинувшись как коршун с потолка вниз, движением настолько быстрым, что глазу было трудно уследить, Хирург прилип к телу-шкафу Ральфа. Манипуляторы по бокам красного боппера на мгновение дрогнули и бессильно опали. -- Видишшь! -- прошипел крот. -- Онихх скаххчали сиссстеххму и ухх Ральфффа тошш! Покахх старшшшиех боххперры не завффладеютх сиссстеххмами всеххх нассс, вффоойне не буххдет концахх... В горле Торчка начал собираться комок. Что с ним? Его сейчас вырвет? Он отвернулся от окна, шагнул вперед и упал на одно колено. Голубой огонек на его запястье горел ровным ярким светом. Воздух кончился, он задыхается!.. -- Воздуха... -- прохрипел Торчок. Крот торопливо поднял его на свои скребки и быстро пополз по тоннелю к следующей пустой операционной, где сейчас не было ничего, кроме емкости с растущими человеческими органами. Глава 16 Как это не странно, но в течение всей операции Кобб ни на секунду не терял сознания. Вслед за Ральфом он вошел в одну из залитых розовым светом комнат. Боппер помог ему освободиться от скафандра и улечься в лоток-ванную, Хирург сделал ему укол, после чего все словно завертелось в карусели. Внезапно появившееся странное чувство возможности двигаться сразу в более чем десятке направлений испугало Кобба настолько, что он решил не двигаться вообще. Он совершенно точно знал, что стоит ему только захотеть и его ноги смогут уйти в любую сторону совершенно самостоятельно, оставив голову и руки на произвол судьбы. Но даже такое определение было не до конца верным. Поскольку сказать точно, где в данный момент находились его руки и ноги, он не мог. Возможным было так же и то, что они давным-давно уже разошлись в разные стороны и вот только сейчас решили снова собраться вместе. Возможно, они не делали этого никогда, потому что были заодно и просто дурачили его. Невероятным усилием воли Коббу удалось обнаружить у себя признаки одной из рук. Но какой, правой или левой? Это было похоже на попытки узнать не глядя, какой стороной вверх обращена лежащая в кармане монета: орлом или решкой? Вместе с тем, переживания, связанные с телом, были только частью раздирающих Кобба проблем, так сказать, только вершиной айсберга, острием клина, горбом верблюда, первым побегом весны, последней розой лета, муравьем и кузнечиком, маленьким, но мощным моторчиком, третьим моряком в борделе, мифами Ктулу, нейронной сетью, двумя шариками фисташкового мороженного, разбитым прямоугольником оконного стекла, временными эссе Борхеса, годом 1982-м, штатом Флорида, иммитацией игры Тьюринга, чучелом утконоса, запахом волос Энни Кашинг, старческим пятном в форме континента Австралия, влажной прохладой мартовского вечера, неравенством Белла, вкусом фиалковых карамелек, болью в груди, похожей на стальной цилиндр, определением Бога Аквината, парой любовников в окне, треском пишущей машинки, белыми полумесяцами ногтей, мирозданием в виде конструктора, гнилой наживкой на деревянном причале, страхом всех страхов, одиночеством, может быть, да и нет... -- Кобб? Если он ответил, значит не должен был. В тоже время, если промолчит, значит так и надо было. Словом, он должен был. Сказать: Помоги мне, Ральф! Сказать: Ооооооооооп! Сказать: Встать, суд идет! Сказать: Принципы выборности должны иметь место на каждом структурном уровне иерархии процессоров. Сказать: Пожалуйста, не надо. Сказать: Верена. Сказать: Возможное есть Действительное! Сказать: ДззЗззЗЗЗзззЗЗззззЗзззЗЗЗзззЗЗЗЗззт. Сказать, произвести и произнести шум и информацию вместе, вот так сразу; Господи, вот так сразу... -- Кобб? Смешение шло теперь сплошным потоком, различия пропали. Он всегда полагал, что процесс мышления складывается из длительной цепочки последовательностей "да-нет"... но теперь эти цепочки исчезли, или же замкнулись в круг, но он тем не менее продолжает мыслить... Потрясающе, как он ухитряется без всего этого обходиться. Без прошлого и будущего, черного и белого, без "право" и "лево", "толстый" и "тонкий", верх и низ, кнут и пряник... все стало одинаковым... ты и я, пространство и время, бесконечно малое и бесконечно большое, бытие и небытие... это твоя действительность... Рождество и Пасха, желудь и дуб, Энни и Верена, флаги и туалетная бумага, облака над головой и шум моря, ветчина и тунец, задницы и сиськи, отцы и сыновья... -- Кобб? Глава 17 Это случилось тогда, когда он покупал себе мороженное, двойного "Мистера Морозиса" с леденцовыми блестками. Мороженщик отсчитал ему сдачу, вложил монетки в протянутую ладонь и вдруг... он снова был здесь. Но где он был прежде, черт возьми? Кобб вздрогнул и внимательно посмотрел на хозяина грузовичка, злобного лысого беззубого мужчину. Странно -- не хватает ровно половины зубов. Обезображенное лицо дернулось и снова сделалось бесстрастным: неужели урод подмигнул ему? А может быть улыбнулся? Над головой Кобба из динамика полилась слащавая трель, грузовик мягко заурчал мотором и укатил прочь. Ноги сами отнесли Кобба к его коттеджу на взморье. В привязанном к заднему крыльцу гамаке тихо качалась голая по пояс Энни Кашинг. Энни умащивала детским кремом свой мягкий складчатый живот. -- Дашь лизнуть, сладенький мой? Кобб уставился на женщину, не понимая, что та от него хочет. С каких пор она живет в его доме? Но... как бы там ни было, он отлично помнил прошлую пятницу и их первую совместно проведенную ночь. Сегодня, кстати, тоже была пятница. Следовательно, он прожил с Энни уже целую неделю. Он помнил каждый день этой недели, хотя прошлое было похоже на раз увиденный фильм, на прочитанную книгу... -- Ну, Кобб, что же ты, дай куснуть, а то сейчас растает!.. Энни свесилась из гамака, ее коричневые груди скользнули на сторону. Он протянул ей рожок с мороженным. Рожок с мороженным? -- Я не люблю мороженное, -- проскрежетал Кобб. -- Можешь съесть все. Округлив полные губки, Энни присосалась к холодной, но уже размякшей верхушке. Игриво скосив в сторону Кобба глаза, она пыталась узнать, какое впечатление на него производит ее нагота. По правде говоря, никакого. -- Тогда зачем купил? -- спросила его она, с тенью легкой досады в голосе. -- Как только эта музыка заиграла, ты бросился к дороге со всех ног, словно сходил по мороженному с ума. Всю неделю ты ходил как вареный и вдруг такая прыть. Намек на накопившиеся за краткое время совместного проживания обиды, укор. -- Всю неделю... -- тихо эхом повторил Кобб и присел на ступеньку. Во всем его теле появилась поразительная гибкость. Он мог наклониться и поднять с земли камешек, теперь ему это ничего не стоило. Он поднес к глазам ладони, с любопытством согнул и разогнул пальцы. В его руках была сила. Конечно он был сильным, иначе как бы он смог проломить стену склада и сбежать. Тогда никто не помогал ему, только Торчок... Что? Он вспомнил все, от начала до конца, запахи и звуки, но что-то малое пока ускользало... Что-то, что неожиданно снова вернулось к нему. -- Я существую, -- пробормотал Кобб. -- Я это я. Он снова мог мыслить самостоятельно, делать то, чем его тело не занималось... сколько времени это длилось? -- Так-то оно лучше, дорогой. Расправившись с мороженным, Энни улеглась на спину и закинула руки за голову. -- После поездки к "Седым" в прошлую пятницу, вместе с Муни, ты все время казался мне немного странным. Я существую. Я это я. Скажи, то, что произошло между нами, это серьезно? Энни вытянула босую ногу, оттолкнулась ею от столбика крыльца и принялась качаться в гамаке. Значит копирование прошло удачно. Все начало становиться на свои места. Прогулка вместе с Ральфом по прямому как стрела подлунному тоннелю к розовой комнатке- операционной. Машина-Хирург, укол, затем удивительный волнообразный период полной дезориентации. И на фоне этих четких воспоминаний призрачная, но вместе с тем удобочитаемая память робота: проломленная стена склада космопорта, встреча со старым Андерсоном на пляже, ночи с Энни. Началом этих воспоминаний была пятница, прошлая пятница. С тех пор этот коп, Муни, побывал здесь дважды. Оба раза он задавал ему вопросы. Муни было невдомек, что настоящего, живого Кобба, здесь больше нет. Когда вопросы становились очень сложными и придирчивыми, робот разыгрывал из себя пьяного. Даже если у Муни и были подозрения в существовании у Кобба двойника, он ни за что не поверил бы, что все эти дни, начиная с вечера прошлой пятницы, только с ним и имел дело. -- Торчок пришел, -- сказала Энни. -- Ты впустишь его, Кобб? -- Конечно. Кобб упруго поднялся. Торчок заглядывал к ним несколько раз на дню. Ночью он ходил на службу, работал складским охранником в космопорту. Они вместе ходили рыбачить. Так ли это, или он ошибается? Он вошел в дом, прошел через кухню и, взявшись за дверную ручку, неуверенно помедлил, глядя наружу сквозь сетчатый экран. Парень без рубашки перед домом на самом солнцепеке выглядел в точности как Торчок, такой же тощий, та же замедленная полуулыбка на губах. -- Привет, -- повторил Кобб то, что говорил Торчку при встрече вот уже семь дней подряд. -- Как дела? -- Класс, -- ответил Торчок, улыбаясь и отводя рукой волосы с глаз. -- Все ништяк. И протянул руку к дверной ручке. Но Кобб повременил открывать дверь. -- Привет, -- повторил он под влиянием дикого порыва. -- Как дела? -- Класс, -- ответил Торчок, улыбаясь и отводя рукой волосы с глаз. -- Все ништяк. И протянул руку к дверной ручке. -- Привет, -- снова сказал Кобб, всеми силами стараясь заставить свой голос не дрожать. -- Как дела? -- Класс, -- ответил Торчок, улыбаясь и отводя рукой волосы с глаз. -- Все ништяк. И протянул руку к дверной ручке. Из-за угла вывернул грузовичок мороженщика и, изо всех сил дребезжа дурацкой музыкой, на всех парах покатился к дому Кобба. Гулкая, как глотка представителя общественности... там-пам-пам... сладкая, как зубная паста музыка. Время Мистера Морозиса! Торчок вздрогнул и обернулся. Грузовичок медленно начал тормозить и сворачивать к обочине. Торчок заторопился навстречу белой машине. -- Опять мороженное? Неужели? Это кричит им вслед Энни Кашинг. Кобб открыл дверь, решив пойти вместе с Торчком. Входная дверь стукнула и закрылась. Энни снова оттолкнулась босой ногой от столбика крыльца, наслаждаясь успокоительным покачиванием. Сегодня при Торчке она не станет надевать рубашку. Между прочим, у нее очень красивые соски. Она налила на ладонь еще немного детского крема. Один из них сегодня поведет ее на "Золотую Годовщину", это уж точно. Вслед за муляжом Торчка... за Торчком-Вторым, Кобб подошел к грузовичку Мистера Морозиса. Солнце заливало улицу нещадным жаром. За рулем сидел все тот же уродливый лысый мужчина с половиной недостающих зубов. Ничего себе мороженщик. Ему бы в фильмах ужасов сниматься. Заметив Торчка, водитель повернул голову и знакомо улыбнулся. Изобразил то, что могло означать улыбку. Торчок уверенно подошел к машине. -- Двойной "Мистер Морозис" с леденцовыми блестками, пожалуйста. -- Буэт ссььдеано! -- пробулькал в ответ водитель, шлепая пустой половиной рта. Выбравшись из кабины, он распахнул в борту грузовичка тяжелую дверь. На ногах у водителя были чудные кроссовки с буквами алфавита вокруг подошв. Такие кроссовки обычно носят малыши в детском саду, но здесь размерчик совсем не детский. -- Дафай, шуй голофу фнутрь, -- прошепелявил беззубый. -- Усе хотофо. Кобб приподнялся на цыпочки и попытался заглянуть Торчку через плечо. Внутри грузовичка было битком набито всякой всячины, электроники и прочего. Кроме того, оттуда тянуло настоящим арктическим холодом. Изо рта Кобба вырвались клубы пара. В самой середке внутренности грузовичка он разглядел большую вакуумную камеру, покрытую многочисленными слоями изоляции -- от нее-то и шел самый холод. Лоток с многочисленными рожками двойного "Мистера Морозиса" с леденцовой обсыпкой стоял на полу сразу же за дверцей. Почему Кобб не видел всего этого раньше? Он ведь уже брал здесь мороженное. Он попытался что-нибудь припомнить, но безуспешно. Водитель не мог не видеть, что Кобб внимательно следит за происходящим, но ему было все равно. Конечно, они же все заодно. Торчок-Второй наклонился вперед и протянул руку за рожком мороженного. Последовала вспышка света, а точнее четыре вспышки, по одной из каждого угла двери. Худая рука схватила рожок, Торчок повернулся -- лицо совершенно пустое. -- Да нет нет да нет нет нет да да да нет нет нет да нет нет да да... -- скороговоркой забормотало тощее существо, роняя рожок на дорогу. Существо повернулось и покачиваясь, крепко вколачивая в мягкий асфальт прямые ноги и оставляя за собой дорожку четких отпечатков подошв, направилось к коттеджу Кобба. -- ... нет да нет нет нет... Беззубый мороженщик встревоженно посмотрел Торчку вслед. -- Што это ш ним? Он ше долшен былф... Повернувшись, он поспешно забрался в кабину грузовичка и несколько минут приглушенно переговаривался с кем-то по рации. Когда мороженщик снова выглянул наружу, на лице его было написано облегчение. -- Фу, а я-то сласу и не понял. Мистел Молосис плелвал с ним контахт. Настоящий Толчок летит облатно, вот так. Полоши его себе в поштель, пусть малость отлежится. Ночью мы заедем и забелем его. Беззубый захлопнул дверцу и, испустив из динамика развеселую трель, бодро укатил. Вернув Кобба к жизни, грузовик почему-то отнял ее у Торчка, выключил его. Им не удалось скопировать содержимое мозга и закачать запись в робота -- вот в чем дело. Настоящий, живой Торчок возвращается с Луны и двойнику теперь нет места. Кобб взял механического Торчка за руку, пытаясь помочь ему доковылять до дома. Лицо робота, искаженное невыносимой мукой, было почти неузнаваемо. Рот находился в беспрестанном движении, язык то и дело вываливался наружу, как у эпилептика... -- Да нет нет да нет да да да нет нет нет нет да да... Язык машин. Существо подняло перед собой сведенную судорогой, похожую на клешню руку, пытаясь заслонить глаза от солнца. Они добрались до ступенек крыльца и несчастный тяжело, по одной ступеньке за раз, начал преодолевать подъем. Он разучился сгибать ноги во время ходьбы. Кобб придержал дверь, и Торчок ввалился внутрь дома, упал, потом поднялся на четвереньки и медленно пополз вперед, одновременно переставляя ногу и руку с каждой стороны. -- Что это с ним? -- спросила Энни, замершая в проеме задней двери, придерживаясь рукой за косяк. -- Он снова на "кислоте"? В голосе Энни не было тревоги, только живой интерес. А что, было бы здорово завалиться на "Золотую Годовщину" крепко под кайфом -- отличная мысль. -- Эй, Торч, у тебя есть еще? Мучительно содрогнувшись, существо на четвереньках внезапно упало на бок, его губы оттянулись назад, зубы оскалились в издевательской улыбке смерти. Плотно обхватив себя руками и засунув ладони под мышки, все также лежа на боку, оно внезапно закрутило ногами бешенный и безжалостный велосипед. Движения ног заставляли сведенное судорогой тело описывать на полу кухни круг за кругом. Энни попятилась и прижалась спиной к стене. Видно было, что ее игривое отношение к "кислоте" меняется прямо на глазах. Ей такого "путешествия" не хотелось. -- Кобб, с ним какой-то припадок! Кобб уже все понял. В фургончике Морозиса находилось устройство, вернувшее его самого к нормальному сознательному существованию. То же самое устройство только что проделало что-то с Торчком-Вторым. Отключило его. Фигура на полу мало-помалу замедляла свои движения, уже не кружилась так ужасающе. Через минуту существо остановилось, замерло как мертвое. -- Звони скорее доктору, Кобб! Энни стояла у стены кухни бледная как мел, вцепившись руками в горло. -- Энни, доктор ему не поможет. Не могу сказать даже, что он... -- Кобб не смог заставить себя произнести эти слова. Он наклонился и легко поднял с пола обмякшее и податливое тело, похожее на тряпичную куклу. Его сила была поистине достойна удивления. Кобб на руках отнес Торчка через коридор в спальню и уложил там в свою кровать. Глава 18 Муни прикурил сигарету и встал в тень под куцым крылом челнока. Начиная с этого рейса весь груз, прибывающий с Диски, должен был распаковываться и подвергаться досмотру прямо на посадочном поле. Да, под этим чертовым солнцем. Над раскаленным бетоном дрожало марево горячего воздуха. Ни намека на ветерок. -- Последний поддон, мистер Муни. Из грузового люка высунулась потная физиономия Томми. Погрузчик уложил поддон с шестью пластиковыми контейнерами на площадку лифта, которая медленно опустилась вниз. -- Интерферон и пара контейнеров с органами тела. Те, что с органами, сдвоенные. Муни повернулся и, прищурив глаза, оглянулся на взвод солдат, в пятнадцати метрах от челнока жарящихся на самом солнцепеке с автоматами наготове. Ничего, еще немного. Попыхивая сигаретой, он задумчиво осмотрел последний поддон с шестью контейнерами. В их распоряжении были только ручные инструменты. Он рано радовался -- с них семь потов сойдет, пока они по очереди вскроют все крышки. -- Какому придурку взбрело в голову искать в контейнерах роботов? -- крикнул ему Томми, опускаясь вниз на грузовом лифте. Скопившаяся на брови капля пота стекла Муни прямо в глаз. Медленно он достал из кармана платок и тщательно вытер лицо. -- Мне. Я тот придурок, которому пришла в голову эта мысль, -- спокойно ответил он. -- На Складе Три два раза проламывали стену. Сначала мы считали, что кто-то ломает стены, чтобы спереть из контейнера-другого искусственные органы. Каждый раз на полу находили пустой контейнер. Ничего особенного, воровство, обычное дело. Но во второй раз до меня дошло, что обломки стены валяются снаружи, а не внутри. А это означало, что кто-то ломает стену не для того чтобы проникнуть на склад, а чтобы выбраться из него. Как я понимаю, среди нас сейчас бродят по меньшей мере три робота, которых заслали к нам бопперы. Лицо Томми выражало сомнение. -- А их кто-нибудь видел, этих роботов? -- Одного из них я почти держал в руках. Но когда я это понял, было уже поздно, он сбежал. Муни два раза наведывался к Коббу, рассчитывая застать у старика его робота-двойника. Но каждый раз поездка заканчивалась безуспешно -- в коттедже не было никого, кроме самого Кобба, пьяного в стельку как всегда. Робот для него потерян теперь почти что безвозвратно... и кто знает, может быть он уже давно изменил свою внешность. Если только этот робот вообще когда-то существовал. Они проверили почти все контейнеры в последней поставке, но ничего не нашли. Муни раздавил каблуком окурок. -- Может быть я ошибаюсь и мы потеем напрасно. Он вышел из тени на солнце и начал осматривать замки первого контейнера. -- Надеюсь, что это так. Какие, в конце концов, у него доказательств? Несколько кирпичей, выломанных из стены и валяющихся снаружи склада, а не внутри? Неясно различимая фигура бегущего человека, который показался ему похожим на Кобба Андерсона? Старик- близнец Кобба, которого он краем глаза заметил в баре на прошлой неделе? Теперь, когда жизнь Муни наконец вошла в нормальное русло, ему вдруг захотелось чтобы все его подозрения оказались пустыми. Чтобы все было хорошо. Сын снова живет дома. Это было главным. Стэнни чудом вырвался из когтей пожирателей мозга и это, похоже, отрезвило его. С того самого дня, как патрульная машина доставила его домой, он стал образцовым сыном. Кстати, после того как Стэнни снова появился дома, Беа тоже стала вести себя очень тихо. Муни устроил сына ночным охранником в космопорт... и что удивительно, парень отнесся к работе со всей ответственностью! Его словно подменили. Он перестал откалывать коленца, как когда-то. Если дело так пойдет и дальше, то уже через шесть месяцев Стэнни будет заведовать охраной всего космопорта. Днем Стэнни редко можно было застать дома. Поразительно, как мало нужно было парню чтобы отоспаться за все дежурство. Вернувшись с работы домой, он проглатывал завтрак, часа два отдыхал в своей спальне и весь день до вечера болтался где- то. Муни несколько раз раздумывал о дневном времяпрепровождении Стэнни, но верил, что беспокоиться не о чем. У парня теперь голова на плечах и он не станет больше валять дурака. Каждый вечер Стэнни заявлялся домой к ужину как часы, иногда чуть навеселе, но ни разу "обмороженным", как бывало. Радость родителям, да и только... -- Я ломаю пломбу, -- теряя терпение, повторил Томми. Мысли Муни вернулись к делам текущим. Еще шесть контейнеров -- и на сегодня можно будет забыть о жаре. В первом предположительно должны были находиться ампулы с интерфероном. Выведенная путем генной инженерии бактерия, вырабатывающая противораковую сыворотку, в промышленных масштабах производилась только в стерильных и низкотемпературных условиях земного спутника. Муни помог Томми поднять крышку и они оба заглянули внутрь. Полный порядок. В контейнере ровными рядками уложены упакованные в пластик одноразовые шприцы, уже заправленные лекарством и готовые к применению. Чувствуя себя полным идиотом, Муни на всякий случай пошарил рукой под пачками шприцов. Внизу тоже никто не прятался. Пропустить. Томми нажал кнопку, и конвейер помчал контейнер через бетонное поле, мимо цепей солдат и прочего, к дверям Склада Три. Содержимое следующих трех контейнеров было в точности тем же самым. Оставались два последних... вид которых Муни сразу же показался странным. Более того, подозрительным. Во- первых, контейнеры были сдвоены, очевидно с тем, чтобы расширить внутреннее пространство. Кроме того, сверху на двойной контейнер была наклеена этикетка: "ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОРГАНЫ. СМЕСЬ." Обычно в один контейнер помещались органы одного типа, почки, например, или печень -- но всегда что-то одно. Контейнер с разнородным содержимым Муни видел впервые. Контейнер был вакуум-плотный и потребовалось несколько минут работы ломиками, чтобы вскрыть его крышку. Потея, Муни лениво размышлял о таинственном содержимом контейнера: "Белый Человек -- ассорти"? Блестящие глазные яблоки в пластиковых чашечках, ломти печени, похожие на здоровенные бразильские орехи, блестящие новенькие берцовые кости, рядки похожих на бобы почек, пенисы "кинг-сайз", с одинаково уютно разложенными яичками, веревки мышц "в навал", полуметровые квадраты здорово-розовой кожи, скатанные в трубочки как блины? Крышка контейнера приподнялась. Внутри что-то шевелилось! С криком "..ТОВЬСЬ!" Муни отскочил назад к цепи солдат. Как влитые упертые прикладами в плечи, автоматы замерли, изготовленные в стрельбе. Крышка откинулась полностью и из контейнера появился молочно-белый шар размером со средней величины глобус. Шар оказался головой, принадлежащей серебристой же фигуре, поднявшейся следом во весь рост. Гуманоид. Выходящие из шлема трубки опускались к ногам существа в контейнер, очевидно соединяясь там с каким-то снаряжением. -- ЦЕЛЬСЬ! -- крикнул Муни, торопливо убираясь с линии огня. Серебряный человек видно услышал его, потому что начал срочно проделывать что-то со своей головой. Что там у него -- бомба? Томми сорвался с места и бросился наутек, прямиком на солдат. Идиот! Если начнется пальба, его же пристрелят первым. Муни продолжал пятиться, в отчаянии крутя головой в стороны, уже набирая в легкие воздух готовясь крикнуть: "ОГОНЬ!" Внезапно фигура стащила с головы серебристый шар. Мелькнуло знакомое лицо. -- Подождите, не стреляйте! Пап, это же я! Торчок оторвал от себя воздушные шланги и перевалился через борт контейнера на бетон, где сразу же упал ничком, не дожидаясь пока засвистят пули. К тому же это было единственным, что он мог сделать, потому что за тридцать часов, проведенных в одной и той же позе, его ноги онемели. Он лежал ни жив, ни мертв, дожидаясь грохота автоматных очередей. Сорвавшись с места, Муни самоотверженно заслонил собой сына. -- ОТСТАВИТЬ ОГОНЬ! -- что было сил завопил он. Упав рядом с лежащим на колени, он перевернул его на спину. Это Стэнни, его сын. Но если это Стэнни, то кто тогда все это время жил в его доме? -- Это ты, Стэнни? Как ты попал сюда? Торчок молчал, он был занят более важным делом -- разминал затекшие ноги, чесал и тер о шершавый бетон спину. -- Я был на Луне, -- наконец соизволил объясниться он. -- И потом -- мое имя Торч, черт возьми, сколько тебе можно говорить? Глава 19 Весь день Кобб занимался тем, что пытался напиться, изо всех сил. Каким-то образом Энни удалось вытянуть из него обещание сходить вместе на "Золотую Годовщину" и будь он проклят, если не надерется там, как свинья. Ей удалось уговорить его, вот уж что действительно было смешно. Они закрыли дверь в спальню, оставив почивать в ней... Торчка-Второго... и вместе вышли на крыльцо. Там, сидя на ступеньке и глядя на Энни, не зная что сказать, Кобб понял, что еще немного и он утонет в этих огромных глазах, запутается в этой душе, ощутит всю отчаянную тоску, гнетущую это тело желанием просто немного развлечься, чуть-чуть скрасить закат тяжелой и беспросветной жизни. Она не успела и рта раскрыть, а он уже знал, что не сможет отказать. Сейчас Энни примеряла платья или мыла голову или занималась чем-то еще, а он сидел в одиночестве на участке пляжа позади своего розового коттеджа. За прошедшую неделю Энни буквально набила бутылками шерри его буфет, рассчитывая получить за это поблажку, но, за исключением тех моментов, когда в доме появлялся Муни, Кобб к бутылкам не прикасался, впрочем, как и к еде. Крепко задумавшись, он припомнил, что за всю прошедшую неделю он ел и пил поразительно мало. Энни регулярно жарила ему и Торчку-Второму рыбу из их совместного улова -- отказываться от этой еды означало навлекать на себя подозрения. И стоило на крыльце замаячить фигуре Муни, как Кобб немедленно брал в руку бутылку шерри и разыгрывал пьяного. Но кроме того... Он откупорил вторую бутылку и как следует глотнул. Опорожнив первую бутылку, он не добился ничего, кроме отвратительной гнилой отрыжки (метан и гидроген-сульфид, смерть и разложение гнездились где-то внутри его тела). Его голова оставалась ясной как майское утро, и это уже начинало ему надоедать. Неожиданно решившись, Кобб поднял вторую бутылку и оставив для прохода воздуха над верхней губой небольшое отверстие, выпил содержимое в пять или шесть длинных, сумасшедших глотков. С последним глотком к нему пришло ощущение внезапного и острого бесп