Оцените этот текст:Не читал10987654321
СодержаниеFine HTMLPrinted versiontxt(Word,КПК)Lib.ru html
Кир Булычев. Последняя война

---------------------------------------------------------------
     © Copyright Кир Булычев
     Кир Булычев: home page http://rusf.ru/kb/
     OCR: Вадим Ершов
     Spellcheck: Wesha the Leopard
---------------------------------------------------------------




                                Повесть



Глава первая. С опозданием на год





1

                         Судовая роль К/К(* -
                       "Сегежа", порт приписки -
                        Земля-14, Г/П 304089(**

    Капитан корабля            - Загребин Геннадий Сергеевич
    Старший штурман (старпом)  - Баков Алексей Иванович
    Старший механик            - Лещук Александр Александрович
    Второй штурман             - Бауэр Глеб Андреевич
    Второй механик             - Антипин Иван Филиппович
    Третий штурман             - Кудараускас Зенонас
    Третий механик             - Ткаченко Кира Сергеевна
    Врач                       - Павлыш Владислав Владимирович
    Радист                     - Цыганков Юрий Петрович(***
    Повар                      - Ионесян Эмилия Кареновна
    Практиканты                - Райков Христо, Панова Снежина(****
    Пассажиры                  - Корона Аро, Корона Вас
    _______________
         * К/К - космический корабль
         ** Г/П 304089 - галактические позывные К/К "Сегежа"
         *** Более известен под прозвищем "Малыш"
         **** Стажеры Софийского института космических исследований


2

        СРОЧНО Г/П 304089 КАПИТАНУ ЗАГРЕБИНУ ПО ДОГОВОРЕННОСТИ  С
     ГАЛАКТИЧЕСКИМ ЦЕНТРОМ ВАМ ПРЕДПИСЫВАЕТСЯ НЕМЕДЛЕННО ПРЕРВАТЬ
     ПОЛЕТ В СЕКТОРЕ 31-6487 ОЖИДАТЬ  К/К  КОРОНА  КЕНШ  Г/П  312
     ПРИНЯТЬ НА БОРТ ПАССАЖИРОВ И  ГРУЗ  СПЕЦИАЛЬНОГО  НАЗНАЧЕНИЯ
     ОБОРУДОВАНИЕ ДЛЯ ШАХТ ТИТАНА ПЕРЕГРУЗИТЬ НА К/К КОРОНА  КЕНШ
     ПРОДОЛЖАТЬ ПОЛЕТ СОГЛАСНО  УКАЗАНИЯМ  ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ  ЦЕНТРА
     ЖЕЛАЕМ УСПЕХА ЗЕМЛЯ-14 КОЛЛИ

   Малыш подписал бланк, поставил  время:  8  часов  40  минут.  Время
судовое. Сеанс связи с Землей должен начаться только через два часа.
   Малыш включил экран внутренней связи. На  мостике  капитан  был  не
один. Он стоял, наклонившись над столом с картами,  большими  ладонями
придавив края, и оба стажера - Снежина и Христо  -  заглядывали  через
его плечи, слушали.
   "Лучше  поднимусь  сам,  передам  мастеру,  -  подумал   Малыш.   -
Радиограмма персональная, срочная".
   Малыш подтвердил прием и выключил передатчик. Сигнал подтверждения,
помчавшийся  к  Земле-14,  представился  ему  в  виде  зримого   тела,
пропадающего из глаз, несущегося между потоками метеоров и космических
лучей туда, где за много миллионов километров ждет его Агнесса  Колли.
Нет, она не ждет. Она знает, что сигналу добираться почти полчаса. Она
оборачивается к напарнику, рыжему Ахмеду, просит его сбегать за  кофе.
И Ахмед бежит.  А  Агнесса,  пользуясь  минутой  одиночества,  достает
спрятанное в журнале  метеоритных  сводок  письмо  от  Юры  Цыганкова,
которого она никогда не называет Малышом и  не  любит,  если  называют
другие. Письмо уже потерялось на сгибах - кончается вторая неделя, как
"Сегежа" стартовала  к  Титану.  Ахмед  возвращается  с  чашкой  кофе,
Агнесса незаметно прячет письмо. Ахмед улыбается и говорит, что у него
есть два билета...
   Часы над головой прозвенели четвертушку часа. Восемь сорок пять.  У
Малыша  испортилось  настроение.  Почему   он   решил,   что   Агнесса
перечитывает его письмо? Она могла  выбросить  его,  не  распечатывая.
Малыш включил авторадиста, вышел в коридор.
   Коридор был наполнен негромким, многозвучным гулом. В нем сливались
далекие голоса, шорох воздуха  в  кондиционерах,  пришептывающие  шаги
роботов, звон посуды в  буфетной  -  и  все  эти  звуки  растворялись,
перемешивались и тонули в монотонном, утробном говоре двигателей.
   Малыш остановился, с удовольствием прислушиваясь к голосам корабля,
одернул куртку, пришлепнул ладонью волосы. И увидел  доктора  Павлыша.
Доктор вышел из своего кабинета. Он нес рулон белой бумаги,  подгребал
им,  как  веслом.  Доктор  был  более  других  на  "Сегеже"  похож  на
идеального космонавта. В порту,  на  Земле,  он  облачался  в  голубой
мундир космонавта дальнего плавания; глаза его  принимали  тогда  цвет
горного озера, а серебряная змея, обернувшись вокруг чаши над  верхним
карманом, почему-то  производила  впечатление  штурманского  штурвала.
Девушки называли его "капитаном". Павлыш улыбался чуть загадочно.
   Малыш не устоял перед искушением. Он вспомнил, что доктор  все  уши
прожужжал Снежине об аметистах Титана, хотя сам на Титан не ходил.
   - Послушай, Слава, - сказал Малыш. - На Титан не идем.
   - Что случилось? - спросил доктор.
   - Срочная с Земли, - сказал Малыш, показывая ему  издали  бланк,  и
хотел проследовать дальше.
   - Стой. - Слава преградил путь рулоном бумаги. - Не веди  себя  как
женщина.
   - А как? - спросил Малыш.
   - Знаешь, они говорят: "Ах, что я знаю, но тебе не скажу".
   - Чудак. Видишь же: лично капитану. Выходим на рандеву  с  "Короной
Кенш". Знаешь такой? Г/П 312?
   - Еще бы! Это же Галактический центр. Пойду скажу Снежине.
   "Ну вот, - подумал Малыш, оставшись в одиночестве. - Почему это  не
я скажу Снежине?"
   - Как дети малые, - пробурчал он сам себе, открывая дверь в  рубку.
- Скажу, не скажу...
   - Ты кому? - спросил Глеб Бауэр, вахтенный штурман.
   - Себе.
   - Что за депеша?
   - Мастеру, - ответил Малыш строго.
   - А почему не вовремя? - спросил Бауэр. Он  сидел  на  диванчике  в
штурманском закутке и читал лоцию сектора. - Что-нибудь серьезное?
   Малыш молча прошел в  рубку.  Загребин  стоял  у  большого  экрана,
рассказывал  какую-то  байку  практикантам;  те  хлопали  глазами   от
восторга и по наивности верили каждому слову. Малыш не спеша подошел к
ним и встал лицом к мастеру.  Рядом  с  Христо.  Сделано  это  было  с
намерением - Христо невелик ростом, а Снежина значительно превосходила
Малыша, и тот не любил стоять с нею рядом.
   - Геннадий Сергеевич, - сказал Малыш. - Вам срочная с Земли.
   Загребин погасил  сигарету  о  пепельницу,  прикрепленную  к  ободу
большого экрана, прочел телеграмму медленно и обстоятельно, даже  чуть
шевелил губами.
   Малыш посмотрел на Снежину и обрадовался, что Павлыш  не  успел  ей
ничего сказать.
   - Что там? - шепнул Христо, толкнув Малыша локтем.
   Загребин протянул вдоль пульта большую мягкую, покрытую  веснушками
кисть, включил внутреннюю связь.
   - Старшего помощника прошу подняться на мостик, - сказал он.
   Потом обернулся к Малышу и спросил  добрым  -  обманчиво  добрым  -
голосом:
   - Команда уже оповещена?
   - Я сюда прямо из рубки, - ответил Малыш. - Разве не понимаю?
   - Между приемом и  вашим  появлением  здесь  прошло  десять  минут.
Издалека шли?
   Дверь  отъехала  в  сторону.  Старпом  Баков  возник  на   мостике.
Скорость, с которой он преодолел расстояние от своей каюты до мостика,
была фантастической, но при том Баков  сохранял  спокойствие  и  делал
вид, что не спешит.
   - Учись, - сказал капитан Малышу. - Алексей Иванович,  прочтите,  -
продолжал он.
   Малыш отступил на несколько  шагов,  натолкнулся  спиной  на  Глеба
Бауэра. Тот уже поднял с диванчика два метра своих костей и сухожилий.
Малыш задрал голову и сказал тихо:
   - На Титан не идем. Срочная с Земли-14.
   - Шутишь, дуся, - сказал Глеб.
   - Глебушка, - позвал капитан. - Брось ты  эти  вторичные  источники
информации.    Разыщи    сектор     три-один-шесть-четыре-восемь-семь.
Запомнишь? Или повторить?
   Через сорок три минуты "Сегежа" начала торможение. К этому  времени
содержание телеграммы было знакомо всему экипажу.


3

   Некоторые особо деликатные  операции  Эмилия  Кареновна  никому  не
доверяла, тем более роботам. К их числу относилось мытье  и  вытирание
голубого сервиза. Как-то, еще в прошлом рейсе,  она  поручила  достать
его из шкафа Гришке, кухонному роботу. Тот одну чашку тут  же  разбил.
Не хватало и еще одной чашки: ее уронил Зенонас Кудараускас - поставил
мимо стола.
   Иногда, если накатывало плохое настроение и надо было  успокоиться,
отвлечься, тетя Миля осторожно извлекала тонкие  фарфоровые  чашки  из
гнезд в шкафу, обдавала их теплой  водой  и  насухо  протирала  чистым
махровым полотенцем.
   За полуоткрытой дверью трепетали  голоса;  приглушенный,  доносился
грохот из трюмов. Тетя Миля перетирала голубые чашки.
   - В первом же порту расчет, - говорила она,  глядя  в  белую  стену
буфетной. - В первом же порту.
   Крупная слеза сорвалась с ее ресницы и гулко  щелкнула  по  тонкому
фарфору. Тетя Миля подставила чашку под кран, смыла слезу.
   В коридоре заверещали роботы, и Глеб Бауэр прикрикнул на них, чтобы
не портили обшивку.
   Снежина заглянула в буфетную, хотела напиться,  увидела,  что  тетя
Миля  перетирает  чашки,  заподозрила  неладное,  взмахнула   большими
красивыми руками:
   - Что-то случилось? Кто вас обидел, Эмилия Кареновна?
   - Никто, - сказала тетя Миля. - Никто не обидел. Чего тебе, Снежка?
   Снежина поправила волосы, самые пышные  и  самые  черные  волосы  в
Космическом флоте, и села на вертящийся табурет. Она  была  дотошна  и
обстоятельна. Она любила ясность.
   - Я не верю. Рассказывайте.
   Тетя Миля прижала чашку к груди. Поняла, что рассказывать придется.
Да и хотелось.
   - Я их ждала, - начала она. - Как  ждала!  Вся  команда  свидетель.
Торт сделала со словами "Добро  пожаловать"  по  самой  середине...  В
холодильнике стоит. Каравай был, ты сама видела. Соль на верхушке.  Ты
же знаешь, я перегрузок совершенно не выношу,  а  пока  тормозили,  из
камбуза не вылезала фактически, даже Гришку моего отключила. Все сама.
Правда, Кирочка Ткаченко немного помогала, она это любит. Потом  вышла
к тамбуру, а как увидела - каравай Кирочке, а сама  сюда.  Плохо  мне,
просто не  могу.  Такое  впечатление,  словно  в  детстве  снились,  в
кошмаре.
   - А вы их разве на Земле не видали? - удивилась Снежина.
   - Там у нас, на базе, другие  были,  двигатели  монтировали.  Милые
такие, с тремя ногами, аккуратные, глазастые. А этих я как  увидела  -
каравай Кирочке сунула и  бежать.  Даже  стыдно,  но  ничего  с  собой
поделать не смогла. Ой, идет...
   Тетя Миля непроизвольно  зажмурилась.  Вцепилась  пальцами  в  край
стола - даже суставы побелели.
   Снежина обернулась. Мимо открытой двери прошла  хвостатая  жаба.  У
жабы были длинные  тонкие  руки.  Она  жестикулировала  ими,  объясняя
что-то семенившему рядом Малышу.
   - Ты иди, - произнесла тетя Миля тихо,  не  открывая  глаз.  -  Мне
самой стыдно, ты не думай. Только  пирожок  сверху  возьми,  из  белой
кастрюли. С рисом и яйцами.
   Снежина вздохнула, мотнула головой,  рассыпав  по  плечам  чудесные
волосы, открыла шкаф и взяла из белой кастрюли пирожок.
   - Это очень крупные ученые, - сказала она.
   - Я знаю, - согласилась  тетя  Миля.  -  Во  мне  животный  атавизм
пробудился.
   - Вы к ним обязательно привыкнете, - утешила ее  Снежина.  -  Можно
еще один пирожок?
   - Возьми. Только один. Скоро обед.
   В буфетную заглянул Христо.
   - Извините, - сказал он. -  Снежина  за  схемой  пошла,  а  я  жду.
Извините.  -  У  Христо  печальные  карие  глаза  и  подвижные  брови,
движущиеся в такт губам. - Извините, - повторил он еще раз.
   - Мы пошли. - Снежина отломила практиканту половинку пирожка. - Все
будет хорошо.
   В коридоре Снежина вспомнила, что хотела пить, но  возвращаться  не
стала.


4

   В два тридцать громыхнул гонг. Загребин купил его в Рангуне,  когда
был в отпуске. Такого гонга не было больше  ни  на  одном  корабле.  С
боков его поддерживали хоботами  слоны  из  тикового  дерева.  В  гонг
любили бить роботы. Даже чаще, чем нужно.
   Снежина подошла к зеркалу. Зеркало у нее в  каюте  было  похоже  на
грушу или на голову императора Франции Луи-Филиппа, каким его  рисовал
Домье.  Зеркало  придумал  какой-то  умник  из  Института  интерьеров.
Снежина предпочла бы самое обычное, круглое или четырехугольное.
   Снежина поглядела  в  зеркало  и  понравилась  себе.  Она  не  была
самовлюбленной. Просто Снежина настолько красива, что  даже  сама  это
признавала. Причесываясь, она вдруг улыбнулась. "А ведь  и  мы  им  не
нравимся, - подумала она. - И я тоже для них уродлива".
   Вошла  Кирочка  Ткаченко.  Кирочка  ниже  Снежины  на  две  головы,
беленькая и почти прозрачная. На медкомиссии она тратит  втрое  больше
времени, чем  любой  космонавт.  Врачи  не  могут  поверить,  что  она
здорова,  настолько  здорова,  чтобы  работать  третьим  механиком  на
"Сегеже".
   - Идешь обедать, Снежка? - спросила она.
   - Иду. Сейчас. Заколоть волосы или так?
   - Так, - сказала Кирочка. - А я одна боюсь  в  кают-компанию  идти.
Вдруг они уже все за столом сидят, я вхожу, а мастер скажет: "Вот  наш
третий механик, вы не  думайте,  что  она  у  нас  такая  маленькая  и
тоненькая..." Ну знаешь, как он всегда гостям говорит.
   - Чепуха, - сказала Снежина, закалывая волосы на затылке. - Он тебя
очень уважает.
   - Я не об этом. Это же не обыкновенные гости. С тобой спокойнее.
   - Тетя кончила расстраиваться?
   - А что?
   - Испугалась корон.
   - По-моему, ничего особенного.
   - Ну, а как теперь? - Снежина обернулась к Кирочке.
   - Я же говорю: ты как ни причешешься...
   - А  мне  они  сначала  тоже  страшными  показались,  -  призналась
Снежина. - Мир полон неожиданностей.
   - Пошли, и в самом деле сегодня опаздывать не стоит.
   Девушки  спустились   по   трапу.   У   экспериментального   номера
стенгазеты, полностью сделанного роботами, стоял доктор Павлыш.
   - Жуткое зрелище, - сказал он. - Все правильно. Даже есть анонимное
письмо в  редакцию:  "Долго  ли  гонг  будет  звенеть  в  неположенное
время?".
   Доктор Павлыш  церемонно  предложил  дамам  обе  руки,  и  двери  в
кают-компанию раскрылись.
   - С вашего разрешения, - кивнул Павлыш старшему штурману.
   - Пожалуйста, - ответил Баков.
   Его казачий чуб и усы  были  тщательно  расчесаны.  Старпом  был  в
парадной форме. Знак космонавта дальнего плаванья вбирал в  себя  свет
люстры и разбрасывал его зайчиками по углам кают-компании.
   Все свободные от вахт члены экипажа уже сидели за  столом.  Снежина
прошла на свое место между Павлышом и Кудараускасом.
   Кухонный робот Гришка в  кокетливом  белом  передничке  (тетя  Миля
сшила для уюта) раскладывал приборы.
   - А где тетя Миля? - спросил Малыш.
   - Эмилия Кареновна, - позвал Баков. - Мы вас ждем.
   - И праздничный торт тоже, - вставил Малыш.
   - Эмилия Кареновна не придет, - быстро сказала Снежина. - Она  себя
плохо чувствует.
   - Как так? - Старпом строго посмотрел на Павлыша.
   Павлыш густо покраснел - румянец  мгновенно  разбежался  по  щекам,
подобрался к голубым глазам и даже залил лоб.
   - Она ко мне не обращалась, Алексей Иванович.
   - Ничего особенного, - сказала Снежина.  -  Медицинская  помощь  не
требуется.
   Как-то все одновременно замолчали, и затянувшаяся  пауза  заставила
всех обернуться к двери. "Сейчас они войдут,  -  подумала  Снежина.  -
Может быть, им тоже немножко не по себе. Они  войдут,  увидят  длинный
стол: на одном конце место капитана, на другом -  старшего  помощника.
Нам этот стол уже настолько знаком, что мы его и  не  замечаем.  А  их
может удивить. Допустим, у них вовсе столов  нет.  А  там  дальше,  за
полураздвинутой  зеленой  портьерой,  полукругом  диван,   перед   ним
шахматный столик, одной пешки не хватает; нарды: в них играют Малыш  с
доктором. На стене по обе стороны от двери - картины. Одна - отчаянный
клипер, срывающий в  стремительном  полете  верхушки  волн,  другая  -
лесное озеро..."
   Капитан Загребин открыл дверь,  чтобы  пропустить  гостей.  Сначала
корону Аро, потом корону Вас, а может, и наоборот. Загребин  вошел  за
ними.
   - Добрый вечер, - сказал он.
   Загребин был  официален  и  несколько  торжествен.  Светлые  волосы
зачесаны назад, на макушке хохолок.
   -  Разрешите  представить,  -  произнес  он,  -  наших  гостей.   С
сегодняшнего дня - членов экипажа.
   Гости заняли все свободное место между столом и дверью. Они были на
голову ниже  Загребина,  но  куда  тяжелее  и  массивнее.  Хвосты  они
закинули на плечи, чтобы не задеть  мебель.  Концы  хвостов,  роговые,
раздвоенные,  чуть  шевелились.  Гостям  было  тесно  и  неуютно.  Они
волновались.
   - Добрый вечер, - сказал один из гостей.
   На груди у него висела черная коробочка лингвиста.
   Члены экипажа по очереди подходили к гостям,  чтобы  представиться.
Все  отлично  понимали,  что  этого  не  следует  делать  -  церемония
затянулась, каждому приходилось  огибать  стол,  протискиваться  между
стульями, потом возвращаться на  свое  место.  Загребин  не  догадался
сказать: сидите, но ошибку исправлять не стал, а отступил  на  шаг,  в
дверной проем.
   Когда дошла очередь до Снежины, она протянула руку, и рука  короны,
тонкая, шершавая, как газетный лист, легко сомкнулась вокруг ее кисти.
Снежина  посмотрела  в  глаза  гостю,  отклонив  голову  подальше   от
страшноватого рога на хвосте. Глаз  было  несколько.  Они  протянулись
цепочкой поперек головы.
   - Корона Аро, - сказал гость.
   Чешуйчатая зеленая кожа на его теле оказалась тонким комбинезоном.
   - К сожалению, - добавил Загребин после того, как Малыш,  последний
из членов экипажа, вернулся на свое  место,  -  наши  гости  не  могут
обедать с нами в кают-компании. У  них  есть  запас  питания,  которое
отличается от нашего...
   Снежине  показалось,  что  со  стороны   буфетной   донесся   вздох
облегчения.
   Корона Аро - он был в более темном комбинезоне -  потрогал  концами
соединенных перепонками пальцев сиденье кресла. Руки его  были  такими
длинными, что ему даже не пришлось нагибаться. Загребин указал  короне
Вас кресло по другую руку от себя. Сам не сел - ждал,  когда  усядутся
гости.
   - Рискните, - сказал Павлыш.
   - Разумеется. - Аро как-то сжался с боков, вытянулся, мягко вошел в
круг сиденья, охваченного подлокотниками,  и  замер,  будто  ждал,  не
упадет ли кресло.
   - Очень удобно, - сказал он.
   - Интересно, сколько  они  весят?  -  спросила  шепотом  Снежина  у
Павлыша.
   За столом наступила секундная тишина, и все услышали шепот Снежины.
   За Павлыша ответил Аро:
   - Около ста тридцати килограммов.
   Баков  посмотрел  на  Снежину  укоризненно.  Он  умел   укоризненно
смотреть на практикантов. Снежина не поднимала  глаз,  но  чувствовала
его взгляд.
   - А я - сорок шесть, - сказала Кирочка  Ткаченко,  чтобы  разрядить
неловкую паузу.
   - Спасибо, - ответил Аро.
   Гришка в белом передничке заглянул в кают-компанию и спросил:
   - Суп подавать?
   - Пожалуйста, - кивнул Баков.
   - И не забудь наших гостей, - сказал Загребин. - Ты знаешь?
   - Да, я помню, - ответил робот.
   Гришка поставил на стол супницу с борщом и принес коронам поднос  с
желеобразными кубиками.
   - Передайте мне, пожалуйста, хлеб, - попросил Кирочку Малыш,  краем
глаза наблюдая за тем, как короны перекладывают  кубики  желе  себе  в
тарелки.  Они  делали  это  ложками,  посмотрев  предварительно,   как
пользуются ложками люди.


5

   - Слава, - спросила Кирочка Павлыша, - чем можно объяснить -  такая
древняя раса, а хвосты не атрофировались?
   - Может, у них есть полезные функции, - ответил рассеянно Павлыш. -
Надо будет поинтересоваться.
   - Тебе хочется их  исследовать?  Взять  анализ  крови?  -  спросила
Снежина,  затягиваясь.  На  первом  курсе  ее  чуть  не  исключили  из
института за курение.
   -  Бессмысленно.  -  Павлыш  посмотрел  в   зеркало,   похожее   на
Луи-Филиппа, и пригладил тугие кудри. - Все равно что шимпанзе захочет
взять анализ крови у меня. Я сейчас о другом думаю: почему капитан  до
сих пор не рассказал нам, куда и зачем мы летим?
   - Может, он сам не все знает? - предположила Кирочка.
   - Они пошли на мостик, - сказала Снежина.
   - Кто - они?
   - Мастер, старпом и короны.
   - А почему они все короны? - спросила Кирочка.  -  Бросила  бы  ты,
Снежка, курить. Дышать нечем. Слава как доктор мог  бы  тебе  сказать,
что это вредно.
   - Знаю без него. - Снежина погасила сигарету. - Хронический  кашель
курильщика, потом искусственные легкие и скучная старость в санатории.
   - Может, и обойдется, - сказал Павлыш. - Чем мы можем быть  полезны
коронам? Я понимаю: если  их  надо  куда-то  подвезти,  а  собственный
корабль далеко. Но ведь они же летели на своем.
   - Вот что, Слава, - сказала Кирочка, - хочешь, поспорим, что  через
полчаса ты все будешь знать?
   - Капитан просит свободных  от  вахт  членов  экипажа  собраться  в
кают-компании, - раздался голос Бакова по внутренней связи.
   - За тобою, Слава, торт ленинградского  "Метрополя",  -  улыбнулась
Кирочка.
   - И, кажется, уже восьмой, - заметила Снежина.
   - А я и не спорил, - сказал Павлыш. - Кстати, тортов всего пять.


6

   Короны сели рядышком на диван. "Я к ним еще привыкну",  -  подумала
Снежина. Она успела забежать к тете Миле. Тетя  Миля  уже  знала,  что
короны не будут питаться в кают-компании,  и  относилась  к  ним  куда
мягче. Она даже сказала: "Правильно, что привезли  с  собой  продукты.
Чего мучиться на нашем рационе? Чуть ли не все - консервы. Луку  всего
килограммов пять осталось".
   Загребин оглядел кают-компанию: все ли удобно устроились?
   - Цыганков, - обратился он к Малышу, - в ногах правды нет. Разговор
может получиться долгим. Эмилия Кареновна, вы не заняты?
   - Иду, - отозвалась из буфетной тетя Миля. Капитана она не  посмела
ослушаться. Тетя Миля села за спиной Бауэра, подальше от корон.
   - Сначала, - сказал Загребин, - я прочту перевод одного  донесения.
Этот перевод только что закончил Мозг.  Поэтому  я  не  рассказал  все
сразу после обеда. Я понимаю, на вашем месте я бы тоже удивился:  чего
это мастер таится?
   - А мы нет, - сказал уверенно Малыш.
   - Не верю, - отрезал Загребин и  развернул  лист  бумаги.  Потом  с
секунду подумал, свернул его  и  снова  продолжил:  -  Перед  тем  как
прочесть, скажу в двух словах  предысторию  этого  документа.  Как  вы
знаете, Галактический центр в последние  годы  ведет  большую  работу,
чтобы исследовать звезды, и в первую очередь планетные  системы  нашей
Галактики.  Работа  эта  долгая,  трудная,   и   Галактический   центр
привлекает к ней всех, кто может быть полезен. Не исключено, что после
окончания нашего рейса "Сегежа" тоже уйдет в дальний поиск.  Почему  я
называю "Сегежу", вы, надеюсь, понимаете. Пока на Земле кораблей этого
класса три. Двигатели  для  них  монтировали  с  помощью  специалистов
центра. Мы можем прыгать сквозь пространство. Без этого  Галактику  не
освоишь. Так вот... - Загребин  посмотрел  на  корон,  которые  сидели
неподвижно, то ли опасаясь сломать диван, то ли внимательно слушали. В
присутствии гостей Загребин немного  стеснялся.  Вроде  бы  стесняться
нечего: корабль как корабль и команда хорошая,  а  все-таки...  -  Так
вот, - повторил Загребин, - в ходе  этих  исследований...  Шестнадцать
лет назад Галактический центр встретился с нами. То, что он встретился
с нами случайно, хотя мы уже самостоятельно вышли в  космос,  говорит,
как трудны эти поиски. Могли бы  не  встретиться  еще  десять  лет.  К
настоящему  времени  исследовано  семь  процентов   планетных   систем
Галактики. Еще процентов тридцать планет  находится  под  наблюдением.
Среди них существует несколько пригодных  для  жизни.  Одна  из  таких
планет названа условно Синяя. Туда мы и летим.
   Стало очень тихо.
   - Расстояние? -  вдруг  спросил  Иван  Филиппович  Антипин,  второй
механик.
   - Девяносто три световых  года  отсюда,  -  сказал  корона  Аро.  -
Большой прыжок.
   Снова пауза. Тогда капитан пригладил хохол на затылке и продолжил:
   - Возникают вопросы.  Несколько  вопросов.  Они  возникли  у  меня,
значит, и у вас тоже. Первый вопрос: почему  мы  туда  летим?  Второй:
почему именно мы? Третий: зачем? Правильно?
   -  Правильно,  -  подтвердил  Антипин.  У  него  эти  вопросы  тоже
возникли.
   - Сначала ответим на первый. Для чего я  и  прочту  донесение.  Это
длинный и очень подробный документ. Он будет лежать здесь, на столе, и
каждый может прочесть его  целиком,  не  торопясь.  Я  тут  подчеркнул
некоторые места. На них и остановлюсь...
   Загребин снова развернул мелко отпечатанный лист перевода.
   -  Начинается  он  обращением:   "Галактическому   центру.   Доклад
автоматического разведдиска Г/П 31-4576. Цель  полета  -  исследование
планеты Синяя,  на  которой  отмечен  ряд  взрывов  большой  мощности,
очевидно,  ядерного  происхождения.  Определение   характера   взрывов
(сигнальный, конфликтный, нападение извне) и дальнейших мер".
   - Ну и ну, - сказал тихо Павлыш.
   - У меня у самого вопрос к нашим гостям, - произнес капитан.
   - Пожалуйста, - ответил корона Аро.
   - Откуда  шло  наблюдение  за  Синей  планетой?  Из  Галактического
центра? Визуально? Ведь расстояние - несколько парсеков.
   - Другими словами, вы  хотите  спросить,  когда  произошли  взрывы?
Немногим более года назад, - сказал корона Аро. - Наблюдение велось не
с нашей планеты, а с наблюдательной станции того сектора Галактики.  А
оттуда  сигнал  шел  по  каналу  Галактического  центра.   Практически
немедленно. Через три месяца после взрывов к планете ушел  разведочный
диск. Я правильно ответил на вопрос?
   - Спасибо, - кивнул капитан. - Продолжим  чтение:  "При  подлете  к
Синей  планете  уточнены  ее  физические  характеристики.  Диаметр  по
экватору - 13000 километров, расстояние до светила...". Ну,  тут  идет
целый ряд данных... ага, вот,  что  нас  интересует:  "Температура  на
поверхности в пределах от плюс до  минус  тридцати  градусов  Цельсия;
состав атмосферы: кислород -  двадцать  восемь  процентов,  углекислый
газ, азот, инертные газы; семьдесят процентов площади планеты  покрыты
водой...". Ну, и так далее. Теперь самое главное: "При  первом  облете
планеты на  высоте  100  километров  обнаружены  многочисленные  следы
разумной  деятельности  населяющих  ее  существ.  А  именно,   города,
гидротехнические сооружения, дороги, открытые выработки и  так  далее.
Живых существ на планете нет. После перехода на  более  низкую  орбиту
стало возможным с уверенностью утверждать, что  цивилизация  на  Синей
планете достигла технологического уровня  раннеатомной  эпохи  Периода
конфликтов. Очевидно,  один  из  таких  конфликтов  стал  для  планеты
гибельным..."
   Корона Аро медленно повернул  голову,  вглядываясь  в  лица  членов
экипажа. Все молчали. Ждали.
   -  "...Радиация   на   планете   достигает   такого   уровня,   что
биологическая  жизнь  того  типа,  который  обитал   на   планете   до
возникновения  конфликта,  невозможна.  Предполагаем,  что  даже  если
кто-то из обитателей Синей планеты смог спрятаться во время катастрофы
в подземном укрытии,  к  настоящему  времени  он  уже  погиб.  Уровень
радиации опускается крайне медленно. Во  время  конфликта  на  планету
враждующими сторонами было  сброшено  несколько  сот  крупных  ядерных
устройств и уничтожено большинство  населенных  пунктов".  -  Загребин
аккуратно сложил листок и разгладил его. - Вопросы есть? Ясно  теперь,
куда мы направляемся?
   - Боже мой! - вздохнула тетя Миля. - Всю свою землю погубили?
   - Да, - сказал корона Аро. - Не осталось даже животных, даже  птиц.
Там совершенно пусто.
   - А как возник конфликт? - спросил Кудараускас.
   - Мы еще не знаем.
   - И наша задача узнать как можно больше о погибшей цивилизации?
   - И это тоже, - подтвердил Аро.
   Капитан Загребин сел рядом с гостями на  диванчик.  Предоставил  им
возможность отвечать на вопросы.
   - Почему именно мы? - спросил Павлыш. - Наш капитан сам задал  этот
вопрос несколько минут назад.
   - Я отвечу? - обернулся к капитану корона Аро.
   - Конечно, - сказал капитан. - Вы лучше меня знаете.
   Капитан положил на столик лист с  переводом  донесения,  и  тут  же
Антипин протянул руку и взял его со стола. Снежина заглянула  Антипину
через плечо. Донесение было напечатано на знакомом аппарате: еще вчера
Снежина получала у Мозга консультацию по хранению  запасных  стержней;
консультация была выполнена на такой же бумаге и этим же шрифтом.
   - В документе, который взял механик Антипин, -  сказал  корона  Аро
(Антипин поднял голову, удивился, что корона уже запомнил его имя),  -
есть этому объяснение. Разведдиск совершил посадку в одном из городов,
взял пробы воздуха, почвы,  нашел  кое-какие  предметы,  изготовленные
обитателями Синей планеты. Среди  них  оказалось  и  вот  это.  -  Аро
оттянул зеленую чешуйчатую кожу на  боку  -  обнаружился  карман  -  и
осторожно вытащил фотографию. На ней  был  изображен  человек. Человек
стоял на берегу озера, в тени остролистого дерева. Человек улыбался.


7

   Последней фотографию рассмотрела Эмилия Кареновна.  Она  отдала  ее
обратно и громко всхлипнула. Малыш обернулся, хотел сказать что-то, но
не сказал. Корона Вас подкрутил настройку лингвиста  -  видно,  принял
всхлипывание за непонятное и не переведенное лингвистом слово.
   - Вот так, - сказал Загребин. - Туда мы и летим.
   - На кладбище, - добавил Бауэр.
   - Что же раньше-то не видели? - спросила тетя Миля.
   - Знаете же, - сказала Кирочка, - увидели взрывы. И было поздно.
   - Такое могло случиться и с нами, - заметил Кудараускас.  -  Но  мы
справились.
   - Вы справились, - сказал корона Вас. - И мы тоже.
   Голос его звучал очень ровно, нивелированный динамиком лингвиста.
   Фотография человека на берегу озера легла на стол.
   - Странное чувство, - произнесла Снежина. - Если бы я знала, что он
просто умер, была бы фотография как  фотография.  А  я  знаю,  что  не
только он умер - умерли все они. Представляете, все. Они строили дома,
ездили друг к другу в гости. Думали, что их дети  тоже  будут  строить
дома и ездить в гости. И теперь нет никого - ни  детей,  ни  домов.  И
некуда ездить в гости. И мы опоздали. На один год. И  наверное,  когда
последние из них умирали, они знали уже, что больше ничего  не  будет.
Так значительно страшнее умирать, когда знаешь, что больше  ничего  не
будет...
   - А почему все-таки именно мы? - спросил  Бауэр.  -  Почему  вы  не
полетели сами, на своем корабле?
   - Это ясно, - ответил Малыш быстрее, чем успел сделать это  корона.
- Те были такие же или почти такие же, как мы. И мы лучше поймем  все,
что у них было. Лучше.
   - Да, вы правы, - сказал корона Аро. - Вам ближе все,  что  создано
на той планете. Когда мы получили донесение, то  нас  просто  поразило
совпадение.  Природа  редко  повторяется.  Вернее,   совсем   она   не
повторяется. Но так случилось,  что  Синяя  планета  очень  похожа  на
Землю. И эволюция  на  ней  проходила  по  похожим  на  земные  путям.
Конечно, бывшие  обитатели  ее  -  не  совсем  люди.  Мы  покажем  вам
материалы разведки. Они отличаются от вас. Но во  всей  Вселенной  они
существа наиболее  близкие  вам.  И  я  понимаю  ваши  чувства.  Очень
прискорбно узнать, что во Вселенной у вас были братья  и  ваши  братья
погибли. Но если бы вопрос шел только о сборе материалов, мы не  стали
бы просить Землю, чтобы  был  выделен  корабль  для  полета  на  Синюю
планету...
   Наступила пауза. Тишина. Малыш приоткрыл рот, чтобы сказать свое "я
знаю", но промолчал. То был редкий случай, когда даже Малыш  не  знал,
что сказать.
   - Пожалуй, здесь трудно будет объяснить, - произнес капитан.
   - Да, - согласился корона Аро. - Мы прибыли  к  вам  не  с  пустыми
руками.
   Снежина поймала себя на том, что внимательно смотрит на  тонкопалые
руки короны, будто надеется что-то увидеть в них, нечто таинственное и
значимое, ради чего "Сегежа" была  снята  с  рейса  и  получила  такое
необычное задание.
   - Не могли бы сейчас все пройти  в  нашу  лабораторию?  -  попросил
корона Аро. - Мы оборудовали ее в шестом грузовом отсеке. Там  мы  вам
все покажем и объясним.
   Оба гостя  одновременно  поднялись  с  диванчика  и  направились  к
выходу. В дверях корона Аро приостановился, чтобы  пропустить  Снежину
вперед. Хвост он спрятал за спину.
   Снежина сказала ему:
   - Вы быстро усваиваете информацию.
   - Я надеюсь в ближайшее время говорить с вами без помощи лингвиста,
- ответил Аро, - у меня хорошая память.
   Тетя Миля подождала, пока все вышли, чтобы все-таки  быть  подальше
от корон. Но в лабораторию пошла. Тете Миле было  очень  жалко  людей.
Или почти людей, которые загубили  себя.  Она  догнала  в  коридорчике
Кирочку и сказала ей:
   - Кира, вы уж спросите у этих, может, не они сами, может, кто к ним
прилетел?
   - Ну, кто может прилететь?
   - Галактика большая, - произнесла тетя Миля.
   Павлыш услышал разговор и сам спросил:
   - Скажите, корона Аро, а не могло так случиться, что жители планеты
подверглись нападению извне?
   - Очень маловероятно, - ответил, не оборачиваясь, корона. -  Но  на
месте мы все узнаем.


8

   Корона Аро подошел к зеленому пульту, занимавшему половину  дальней
стены. Робот обслуживания тихо откатился в сторону,  чтобы  не  мешать
ему. Корона Вас остановился у похожего на операционный стол  аппарата,
покрытого  сверху  прозрачным  колпаком  и  соединенного  шлангами   и
проводами со вторым, небольшим пультом у изголовья.
   - Это опытная  аппаратура,  -  сказал  Вас.  Если  в  кают-компании
говорил в основном Аро, то здесь Вас был более уверен и разговорчив. -
Мы закончили ее разработку несколько месяцев назад.  В  Галактике  она
пока не известна. И долго не была бы известна, не случись несчастья  с
Синей планетой. Назначение ее - оживлять погибшие  или  умершие  живые
существа.
   Павлыш, как зачарованный, подошел к столу.
   - Если в теле сохранились наследственные клетки, можно восстановить
по ним весь организм, - продолжал  Вас.  -  В  любом  живом  организме
наследственные клетки  хранят  информацию,  включающую  его  строение,
функции, способ воспроизводства. Не только у нас - и на вашей  планете
давно уже научились читать эту информацию, вносить коррективы  в  нее,
борясь с генетическими заболеваниями и  пороками.  И  вы  и  мы  много
десятилетий  назад   научились   искусственно   выращивать   зародыши.
Следующий шаг - клетка.
   - Браун в Массачусетсе работает с мышами,  -  сказал  Павлыш.  -  Я
читал. Но пока...
   -  Неудивительно,  -  ответил  корона  Аро.  -  Мы   начали   опыты
значительно раньше. И у нас тоже долго не получалось. Проблема была  в
том, как прочесть информацию, заключенную в мертвой клетке.
   - И сколько же времени после смерти  клетка  хранит  информацию?  -
спросил Павлыш.
   - Это зависит от условий, в которых она находилась.
   - Но если вы воссоздадите организм по клетке, будет  ли  возвращена
ему память? Вспомнит ли ваше существо о приобретенном опыте? Этого  же
нет в обычной клетке.
   - Вы правы, доктор, - согласился  Вас,  нетерпеливо  постукивая  по
полу кончиком хвоста. - Нам подходит не каждая клетка.
   - Прошел год, - сказала Снежина.
   - И все же мы не теряем надежды, - ответил Аро.
   - Нам уже удавалось оживлять подопытных  животных  через  несколько
месяцев  после  их  гибели,  -   дополнил   Вас,   -   и   сейчас   мы
продемонстрируем вам наше знание. К сожалению,  в  нашем  распоряжении
нет ни одного  живого  существа,  которое  можно  было  бы  умертвить.
Скажите, на вашем судне есть какие-нибудь животные?
   Баков обернулся почему-то к Эмилии Кареновне.
   - Эмилия Кареновна? - спросил он строго.
   - У меня мышей нет, - сказала тетя Миля. - И быть не может.
   - Говорила вам, возьмем кота, - напомнила Кирочка. - На "Кейптауне"
ведь восемь котят. Любого отдавали.
   - Мы этого опасались, - сказал корона Вас и  обернулся  к  Аро.  Он
отключил лингвиста.
   Разговор корон казался похожим на настройку симфонического оркестра
- невозможно было уловить одну последовательную  линию  в  разнотонных
музыкальных звуках.
   -  Простите,  -  опять  включился  корона  Аро.  -   Мы   обсуждали
возможность временно убить одного  из  нас.  Но  оставшемуся  вряд  ли
удастся справиться с аппаратурой.
   - Ну что вы, - успокоил его Загребин. - Мы что-нибудь придумаем, вы
уж не волнуйтесь.
   - Я к вашим услугам, - сказал Малыш.
   - Не сходи с ума! - остановила его Кирочка.
   - А  почему  и  нет?  Буду  по  крайней  мере  первым  искусственно
оживленным человеком. Повесть потом напишу. "Полчаса на том свете".
   - Нет-нет, - отказался Вас. - Мы не согласны. Так нельзя рисковать.
   Тетя Миля вдруг спросила:
   - А если мороженую курицу?
   - Курицу?
   - Это такая птица, - разъяснил Бауэр. - Мы ее употребляем в пищу.
   - Только она потрошеная, - сказала тетя Миля.
   - Очень хорошо, - сказал корона Вас.
   Тетя Миля поспешила в кладовую.
   - Придется подождать, пока она согреется, - сказал  корона  Вас.  -
Это недолго.
   - Мы  подождем,  -  ответил  Баков,  и  концы  его  пшеничных  усов
приподнялись.
   Баков  впервые  летел  старпомом  и  был   подчеркнутым   патриотом
"Сегежи".  Придирчиво  следил  за  чистотой,   здоровьем,   образцовым
состоянием экипажа и корабля. За это Павлыш порой ворчал на  старпома.
"Завтра начнет ставить  пятерки  и  двойки  за  чистоту  в  каютах,  -
жаловался он Снежине.  -  Или  считать  калории  в  супе."  Тетя  Миля
называла  его  "наш  с  усами",  она  не  любила,  когда   посторонние
распоряжались на камбузе или в буфетной.
   - Мы подождем, - повторил Баков.
   Все было в порядке. Мертвое животное на корабле нашлось, потому что
на  образцовом  корабле  должно  быть  все.  Неизвестно,   что   может
понадобиться на планете "X".
   Тетя Миля держала курицу за ноги, связанные  тесьмой.  Кожа  курицы
была покрыта инеем, переливалась фиолетовыми и желтыми пятнами.  Когти
растопырены, длинная шея замерзла, закоченел приоткрытый клюв.
   - Я выбрала с головой, с мозгами, - сказала тетя Миля.
   Вас  взял  курицу,  положил  на  столик  у  пульта.  Тельце   гулко
стукнулось о поверхность столика.
   Аро  подкатил  от  стены  зеленый  блестящий  ящик.  Ящик  послушно
остановился. Вас откинул крышку, положил  курицу  внутрь.  Корона  Аро
между тем привел в  действие  пульт,  дрогнули  стрелки,  побежали  по
экранам пики.
   - Минуты через три-четыре поднимем температуру до нужного уровня, -
пояснил корона Вас.
   - И вы собираетесь так оживлять людей там? - спросил Бауэр.
   -  Это  зависит  от  того,  найдем  ли   мы   останки   достаточной
сохранности, которая позволит произвести  эксперимент  удачно.  И  вам
понятно теперь, почему мы  просили  снять  с  маршрута  именно  земной
корабль?
   - Да, - произнесла Эмилия Кареновна.
   Все повернулись к ней. Тетя Миля густо покраснела и выставила,  как
бы защищаясь, ладонь перед грудью.
   - Я ничего не хотела сказать.
   Губы короны Аро загнулись в подобии улыбки.
   - Правильно, - сказал он. - Извините, но для  нас  не  секрет:  наш
внешний вид несколько смущает Эмилию Кареновну. Он  ей  неприятен.  Не
так ли?
   - Нет, что вы, - быстро проговорила тетя Миля. - Я уже привыкаю.
   - Но еще не привыкли. А ведь вы были предупреждены о нашем прилете.
Вы знаете, что Галактический центр объединяет существа  очень  разного
типа. Может, даже видели наши изображения. Вы не пережили гибели своей
цивилизации. Верно?
   - Не пережила, - подтвердила тетя Миля.
   - Мы решили, что если оживим хотя бы одного жителя Синей, он должен
будет очнуться среди существ, близких ему.
   - Можно начинать, -  заметил  Вас,  который,  казалось,  не  слушал
своего товарища.
   Снежина шагнула поближе к операционному столу. Остальные тоже.
   - Операция займет несколько минут.
   Корона Вас положил обмякшую, мокрую курицу под сдвинувшийся колпак.
Колпак тут же вернулся на свое место.
   - Начинаем. - Аро нажал несколько клавишей на пульте.
   Поверхность стола ожила. Из нее выросли зажимы, щупы, иглы, и через
несколько секунд курица была крепко опутана  и  почти  скрыта  под  их
слоем. Аппарат тихо заурчал. Снежина достала сигарету, но закурить  не
решалась. Она смяла ее пальцами, и табак  рассыпался  по  полу.  Баков
заметил и  сердито  зашевелил  усами,  но  ничего  не  сказал.  "Потом
скажет", - подумала Снежина.
   - В течение первой минуты мы  анализируем  состав  тела,  структуру
клеток, - сказал Вас.
   Павлыш отошел к пульту  и  старался  угадать  логику  в  показаниях
приборов.
   - Мы просим  вас  помочь  нам,  -  обратился  к  нему  Аро.  -  Это
несложно...
   Минуты  тянулись  страшно  медленно.  Секундные  стрелки  двигались
вдесятеро ленивей, чем положено...
   Павлыша вдруг  охватило  холодное  чувство  надвигающейся  неудачи,
провала. Сейчас пройдет еще несколько  минут,  корона  Вас  засуетится
растерянно  у  приборов,  Аро  взмахнет   вежливо   хвостом,   скажет:
"Простите, но аппаратура экспериментальная...". Однако короны молчали.
   - Смотрите, - сказал Христо. - Перо.
   Кожа   курицы   дрогнула.   Тонкие   стружки   молоденьких   перьев
просверливали ее и росли, как белые былинки.
   - Правильно? - спросил Вас. - Я не видел раньше курицу.
   Чуть шевельнулся, наливаясь  кровью,  гребешок,  и  дрогнула  нога,
подтягивая когти.
   "Ой, - подумала Снежина,  -  сколько  нам  еще  работать,  пока  мы
станем, как они. Человек - венец создания. Показать  бы  средневековым
людям кого-нибудь из корон.  Человек  -  венец  создания.  Чьего?  Вот
настоящие создатели. Наверное, Павлыш им завидует даже больше, чем  я.
Он специалист".
   Веки курицы  дрогнули,  она  приоткрыла  клюв  и  издала  короткий,
хриплый звук. Ей хотелось встать,  но,  крепко  связанная,  она  могла
только озираться.
   Аро  отключил  аппаратуру.  Вас  приоткрыл  колпак.  Щупы  и  ленты
спрятались  в  стол.  Курица  забила  крылом,  встала  неловко,  будто
обучаясь, сделала шаг, торжествующе заклекотала  и,  замахав  крыльями
так, что в лаборатории поднялся ветер, слетела по широкой дуге на пол.
   Все стояли, будто примерзнув к полу, глядели на курицу, а та как ни
в чем не бывало подошла к рассыпанному Снежиной табаку  и  попробовала
склевать крошку.
   - Ну как? - спросил корона Вас.
   - Убедительно, - кивнул Павлыш.
   - И вся  эта  операция  заняла  двадцать  восемь  минут,  -  сказал
Антипин.
   - Дура эта птица, - произнесла Снежина. - Хоть бы что - гуляет.
   - Что ж, я полагаю, что демонстрация окончена. - Загребин посмотрел
на часы. - У нас очень много дел. И, по-моему, куда  больше  оснований
спешить к Синей планете, чем раньше.  Я  думаю,  что  лучше  всего  мы
выразим  восхищение  работой  наших  коллег,  если   сможем   провести
подготовку к большому прыжку и выход в точку прыжка за сорок часов. На
вахты идут все. Мы со старшим  штурманом  и  стармехом  поднимемся  на
мостик. Остальных попрошу начать подготовку. Еще раз спасибо.
   Последнее относилось к коронам.
   Капитан вышел из лаборатории. За ним поспешил Баков.
   Расходились не сразу.  Павлыш  расспрашивал  корон  об  аппаратуре.
Бауэр помог тете Миле поймать курицу.
   Малыш посмотрел на них и вдруг хихикнул.
   - Ты что? - спросила Кирочка Малыша.
   - Я подумал: парное мясо нам обеспечено. В морозильнике должны быть
коровьи туши. Скоро  крупный  рогатый  скот  примется  расхаживать  по
кораблю.
   - Ты с ума сошел, Малыш, - сказала Кирочка. - Я ужасно боюсь  быков
и коров. Они бросаются на красное, а я - рыжеватая блондинка.


9

   - Сначала я себя чувствовал очень неловко, - сказал корона  Вас.  -
Мы вторглись в ваш мир, даже перепугали Эмилию Кареновну.
   - Нам тоже было  не  по  себе,  -  проговорила  Снежина.  -  Вы  бы
садились.
   - Если не возражаете, на пол. У нас нет стульев в вашем понимании.
   - Садитесь. Вам налить соку?
   - Апельсинового, - попросил корона Вас. -  Опять  у  Аро  кончается
белок, а синтезатор никак не наладим.
   - А вот нам вы помогли, - сказала Снежина, открывая банку с  соком.
- Вы знаете, тетя Миля соорудила птицам загон и ждет, когда они начнут
нестись.
   - Нестись?
   - Ну, яйца нести, зародышей. Мы их тоже едим.
   - Прискорбно, что наши братья по разуму -  отъявленные  хищники,  -
сказал Вас.
   - Сегодня входим в большой прыжок, - перевела разговор  Снежина.  -
Придется лезть в гермованну. Опять всю прическу испорчу.
   Вас был абсолютно лыс. Он не мог понять соображений об  испорченной
прическе.
   - Хороший сок, - заметил он. - Немного кислый.
   Он приоткрыл один из карманов, достал какой-то пакетик,  насыпал  в
стакан порошка. Сок вскипел и потемнел.
   - Теперь совсем хорошо, - сказал корона Вас. - Я последние  полгода
не выходил  из  лаборатории.  Когда  близко  решение  большой  задачи,
остальное отступает на задний план. И однажды мы включили наш  аппарат
и вложили туда высушенную труку - это такое  насекомое.  И  вдруг  она
подпрыгнула.
   Воспоминание было таким ярким, что Вас закрыл все глаза и застыл  с
поднятым стаканом в перепончатой руке.
   - Мы бы еще долго испытывали. И вдруг это  известие.  Тогда  к  нам
прилетел Координатор и спросил, сможем ли  мы  немедленно  вылететь  к
Синей планете. Это большая честь. И я чувствую себя великим ученым.
   - Вы не страдаете излишней скромностью, - улыбнулась Снежина.
   - А разве я не прав? Чье изобретение было применено для того, чтобы
спасти целую планету?
   - Вниманию пассажиров и членов экипажа, - вдруг произнес динамик  в
углу. - Через двадцать  минут  объявляется  готовность  номер  один  к
прыжку  через  пространство.  Просим  всех  членов  экипажа  проверить
состояние кают и  служебных  помещений.  Для  пассажиров  подготовлены
ванны второго резервного отсека. Повторяю, второго резервного отсека.
   - У нас еще есть несколько минут, - сказал корона Вас. - Я  немного
опасался, что различия во внешнем облике,  в  привычках  помешают  нам
работать вместе. Но, по-моему, прошедшие пять дней...
   - Тетя Миля  вчера  сама  к  вам  в  лабораторию  ходила.  Одна,  -
напомнила Снежина.
   - И, пока ждала, рассказывала Аро,  что  на  Земле  есть  небольшие
земноводные, похожие на нас. И она с детства их не любит.
   - Они называются жабами, - добавила Снежина.  -  Они  крайне  низко
организованы.


10

   Когда роботы задраивают колпаки  ванн,  в  которых  членам  экипажа
придется перенести ничтожно малое и в то же  время  бесконечно  долгое
время большого прыжка, люди начинают думать быстрее, чем  обычно.  Вся
эта процедура чем-то похожа на собственные похороны. Правда, сравнение
это бродит только среди курсантов и журналистов. Космонавты  стараются
делать вид, что дематериализация во время прыжка - обычная и несложная
процедура, проще, чем перегрузки торможения. И все-таки...
   Двигатели того типа, что стоят  на  "Сегеже",  появились  на  Земле
меньше десяти лет назад. Через несколько лет  после  того,  как  в  ее
жизнь вошел Галактический центр. Вошел он  без  фанфар  и  барабанного
боя. На лунную базу  опустился  диск.  Из  него  появились  незнакомые
существа и  на  хорошем  французском  языке  (база  была  французской)
сказали, что по договоренности  с  экипажем  корабля  "Антарктида",  с
которым встретились на одной из недалеких (сравнительно)  систем,  они
привезли с собой почту "Антарктиды". Ведь она вернется на  Луну  через
четыре года, так что почта, наверное, представляет интерес для  родных
и близких...
   Двигатель, установленный на корабле Галактического центра, позволял
перемещаться через нуль-пространство так называемыми прыжками. Так что
сам полет состоял из вылета  в  открытый  космос,  набора  крейсерской
скорости, подготовки к прыжку и затем снова торможения у нужной  точки
пространства. Полет на Плутон и полет на  окраину  Галактики  занимали
примерно одно и то же время -  три-четыре  недели.  Столько  требовали
процедуры разгона и торможения.
   "Сегежа" была одним из первых кораблей, построенных с галактическим
двигателем.  Она  была  диском,  около   ста   пятидесяти   метров   в
поперечнике, - издали ее трудно было отличить от других  галактических
кораблей.  Полет  на  Титан,  с  которого  ее  сняли  для  участия   в
спасательной экспедиции на Синюю планету, был ее вторым  путешествием.
До этого в прошлом году "Сегежа" участвовала в экспедиции  к  Сириусу.
Так что для большинства членов экипажа прыжок был уже не в новинку.  И
капитан, и Бауэр, и Кудараускас были знакомы с  ощущением  медленного,
не  очень  приятного  погружения  в  сон  и  еще   более   неприятного
пробуждения после выхода из прыжка.
   Болгарские практиканты и Баков летели  на  таком  корабле  впервые.
Они, правда, провели несколько сеансов в тренажных  ваннах  Памирского
института. Но там прыжок был условен. Когда просыпаешься,  видишь  все
тот же пик Маяковского и то же стадо яков, которое  успело  за  время,
пока ты был  без  сознания,  опуститься  на  несколько  сот  метров  с
перевала.
   На  этот  раз  между  началом  и  концом  сна  протянутся   мириады
километров, число которых доступно математике, но не разуму.
   Роботы  задраивали  крышки  ванн.  Движения  их  были  спокойны   и
неспешны. Для них не играло роли, людей они запаковывают или посуду.
   Антипин, вахтенный механик, который войдет в ванну последним, когда
убедится, что остальные заснули и корабль  готов  к  прыжку,  проверял
герметичность ванн и креплений,  улыбался  запеленатым,  будто  мумии,
товарищам, переходил к следующей ванне.
   ...В эти минуты люди начинают думать  быстрее,  чем  обычно.  Баков
поймал себя на мыслях о Черном море, о теплой гальке  пляжа,  о  пене,
взлетающей над  набережной  Алушты,  о  солнечных  бликах  на  волнах.
Отогнал настойчивое видение, представил, что идет по кораблю:  нет  ли
забытых, неукрепленных, брошенных вещей? У Павлыша  в  медкабинете?  В
буфетной? Запаковала ли Эмилия  Кареновна  голубой  сервиз?  Баков  из
чужих рассказов знал, что при выходе из  большого  прыжка  обязательно
обнаруживается недостача различных вещей: на большом корабле всего  не
учтешь, каким бы старательным старпомом ты  ни  был.  Уж  очень  силен
толчок. Но даже зная это, Баков  всем  существом  противился  подобной
неизбежности. Такое могло случиться на любом корабле, но  "Сегежа"  не
должна подвести...
   Снежина представила себе разрушенную мертвую планету. Ветер, дующий
между остовами домов. То ли старый  кинофильм,  то  ли  прочитанная  и
давно забытая страшная книга придала видению  конкретность  вплоть  до
деталей: повисшего на остатках балок балкона,  остановившихся  круглых
часов на столбе, детской куклы, брошенной посреди мостовой...
   Корона Вас думал о том, что после прыжка опять будет болеть голова,
вернутся  короткие  обмороки,  неожиданные   и   унизительные.   Потом
почему-то подумал, что эволюция обделила  людей,  дав  им  только  два
глаза, сильно ограничив им поле видимости. Сам же он отлично  видел  и
голубой потолок отсека, и дно ванны, блестящее  и  мягкое,  охватившее
тело снизу...
   Агнесса   Колли,   сильно   приукрашенная   воображением    Малыша,
заглядывала ему в глаза и шептала о  том,  что  обязательно  дождется.
Последняя радиограмма, подписанная ею,  пришла  перед  самым  прыжком.
Земля-14 давала "добро". Ближайшие несколько недель, а  то  и  месяцев
разделят радистов так надежно, что,  захоти  Агнесса  наконец  сказать
Малышу "да", новость эта затеряется  где-то  на  полпути  к  "Сегеже",
пропадет, иссякнет.
   Антипин убедился, что все в  порядке.  Включил  газ.  Он  стоял  на
мостике один, смотрел, как стрелка тянется к красной черте.  Он  знал,
что сейчас мысли пассажиров и  космонавтов  путаются,  превращаются  в
сны, пропадают. Голубой газ медленно заполняет ванны,  охлаждая  тела,
закутывая их надежно и плотно.
   - Что ж,  пора  и  нам,  -  сказал  себе  Антипин.  Включил  сирену
"готовность-ноль".
   Роботы послушно бросились к амортизаторам. Лишь последний, которому
предстоит задраить ванну механика  Антипина,  шел  сзади,  пришлепывая
ступнями по упругому пластику.
   Корабль был мертв. Спал, заколдованный. И  Антипин,  словно  принц,
разыскивающий спящую красавицу, медленно шел по  его  дремучему  лесу.
Спешить некуда. До прыжка еще девятнадцать минут.
   ...За тридцать секунд до прыжка "Сегежа"  проверила  себя:  все  ли
механизмы готовы, все ли  живые  существа  надежно  спрятаны,  все  ли
роботы догадались закрепиться. Приборы доложили: все в норме.
   Корабль содрогнулся - никто из людей уже не почувствовал этого - и,
растворившись в  космосе,  субматериальной  волной  ринулся  к  точке,
отстоявшей на девяносто три световых года от Земли и на  два  миллиона
километров от Синей планеты.



Глава вторая. Здравствуй, Адам!





1

   Хуже всего перенес  прыжок  корона  Аро.  Павлыш  приказал  роботам
перенести его в госпиталь. Аро  терял  сознание  и  в  бреду  старался
сорвать коробочку лингвиста. Вас приплелся в  госпиталь,  чуть  только
пришел в себя, у него оказался с собой целый ящик лекарств.
   С мостика позвонил капитан. Спросил у короны  Вас,  как  торможение
может отразиться на здоровье Аро. Вас не знал.  Договорились  отложить
торможение на десять часов. "Сегежа" на крейсерской скорости пошла  по
большой дуге вокруг Синей планеты.
   Баков, расчесав  казачий  чуб,  обходил  корабль.  Настроение  было
плохое:  "Сегежа"  подвела.  Роботы  занимались   ремонтом   приборов,
пострадавших при толчке. Тетя Миля  спрятала  разбившуюся  чашку,  уже
третью, в шкаф. Потом попросит Кирочку склеить - у нее золотые руки.
   Вынужденная пауза  нарушила  размеренное  течение  жизни  "Сегежи".
Свободные от вахт собрались в  кают-компании,  в  десятый  раз  читали
отчет разведдиска,  разглядывали  фотографии.  Малыш  пытался  убедить
Кудараускаса в том, что  жители  Синей  планеты  -  потомки  атлантов.
Кудараускас, человек трезвый  и  сухой,  обстоятельно  доказал  Малышу
невозможность подобного допущения,  чем  укрепил  Малыша  в  решимости
разрабатывать эту гипотезу.
   Баков  поднялся  на  мостик  со  списком  повреждений  и   убытков,
нанесенных большим прыжком. Вид у него был виноватый, и  кончики  усов
обвисли. Капитан список читать отказался, спросил только, не попало ли
в него что-нибудь незаменимое.
   - Как вам сказать... - начал Баков.
   Капитан понял, хмыкнул и произнес:
   - Я ведь тоже старпомом летал. Недавно еще. Переживал. Мы как-то  в
метеоритную бурю попали. Не в поток - в самую настоящую  бурю.  Бьются
метеориты о корпус, мебель гнется; куда ни  поглядишь,  летят  осколки
корабельного имущества. А надо вам сказать,  Алексей  Иванович,  судно
наше было каботажником; Луна, ближние планеты - и домой.  Так  капитан
наш, Паплиян - не слышали о таком? - он сейчас  на  Земле,  во  Втором
управлении...
   Павлыш сказал по внутренней связи:
   - Корона Аро хочет поговорить с вами, капитан.
   - Слушаю, - обернулся к видеофону капитан.
   Аро лежал на подвесной койке,  до  подбородка  закрытый  простыней.
Веки его набрякли и почернели.
   - Мне уже лучше, Геннадий Сергеевич, - проговорил Аро.  -  Я  хотел
извиниться за задержку, вызванную моей слабостью.
   Загребин постучал сигаретой о край пепельницы, улыбнулся и сказал:
   - Надеюсь, вам скоро будет еще лучше.
   - Мне уже лучше. Я думаю, можно начать маневр.
   - Это мы сейчас узнаем,  -  сказал  капитан.  -  Павлыш,  как  ваше
мнение?
   - Рано еще, Геннадий Сергеевич. - Павлыш приблизил  лицо  к  экрану
видеофона. - И корона Вас  со  мной  согласен.  Я  думаю,  корона  Аро
несколько возбужден...
   - Ясно, - решил Загребин, - отдыхайте. Время у нас есть. Они  ждали
год, подождут еще несколько часов. - Он  отключил  видеофон  и  сказал
вошедшему Бауэру: - Прискорбная задержка. Я все отлично понимаю, а вот
хочется сразу рвануть туда. И собственными глазами посмотреть.
   - Да, странное чувство, -  согласился  Бауэр.  -  Как  будто  можем
опоздать.
   - И все-таки нам повезло, - сказал Загребин, - что мы шли на Титан.
А если бы "Агра" оказалась на нашем месте?
   Потом Геннадий Сергеевич завел длинный разговор о том,  что  делать
на корабле после посадки:
   - Уровень радиации смертелен. Работать будем в  скафандрах  высокой
защиты. Подготовить дополнительные шлюзы  на  выходах.  Будем  жить  в
состоянии постоянного радиационного  аврала.  И  объявим  его  сейчас,
чтобы не терять даром времени.


2

   "Сегежа" вышла на ближайшую орбиту через неделю после прыжка. Синяя
планета  медленно  поворачивалась   в   двухстах   километрах   внизу,
последовательно показывая материки,  океаны,  острова.  Жизнь  корабля
полностью нарушилась. Отстояв вахту, штурманы не уходили с мостика. Да
и остальные члены экипажа предпочитали под всяческими предлогами, а то
и вовсе без предлогов держаться поближе к экрану внешнего обзора.
   Капитан много курил - робот  едва  успевал  чистить  пепельницу,  -
поглядывал на посторонних, чье пребывание на мостике ничем нельзя было
оправдать, но молчал. Баков, единственный, кто  покидал  мостик  сразу
после конца вахты, хотя ему хотелось побыть у экрана никак  не  меньше
прочих, указал как-то Загребину на нарушение  внутреннего  распорядка.
Загребин только вздохнул:
   - Это любознательность.  Та  самая,  которая  движет  прогрессом  и
свойственна не только людям.
   - Если бы прогулка... - сказал Баков.
   - А я не рассказывал про того старика, который у нас в училище  вел
навигацию?  Он  всегда  говорил:  если   будете   перевозить   слонов,
обязательно запирайте клетки. Как  почистите,  так  и  запирайте.  Мы,
говорит, везли однажды на Марс двух слонов и забыли  клетку  запереть.
Один слон был пожилой, умный и нелюбознательный. Он  остался.  Другой,
молодой, вышел и отправился на мостик. В результате  пришлось  на  два
дня задержать торможение. Ловили слона.
   Бауэр хихикнул. В прошлый  раз  притча  о  слонах  была  рассказана
совсем с другой моралью.
   - Не совсем понимаю, - сказал Баков, и усы его дрогнули.
   - Я сам не сразу понял. Во-первых, зачем слоны на Марсе? Во-вторых,
зачем слонам любознательность?
   Загребин прикурил от недокуренной сигареты новую и спросил Бауэра:
   - Посмотри, Глеб, у полярных шапок радиация не меньше?
   Первые  снимки,  сделанные  за  миллионы   километров,   показывали
спокойный мир,  чем-то  схожий  с  Землей.  Так  же  облака  закрывали
клочьями океаны и  материки,  так  же  зелеными  пятнами  проглядывали
долины и белыми -  ледяные  шапки  у  полюсов.  Правда,  облаков  было
больше, чем на Земле, и они быстрее двигались над  планетой  -  видно,
чаще  дули  ветры.  Корона  Аро  предположил,  что  эти  возмущения  -
следствие ядерных взрывов. На планете нарушен климатический баланс.
   Зонды послушно отправлялись в  полеты  к  поверхности,  сообщали  о
составе воздуха, уровне  радиации,  температуре  и  составе  биосферы.
Биосфера была крайне бедной, куда беднее, чем положено  иметь  планете
такого типа.
   Увеличенные снимки  участков  планеты,  принесенные  разведдисками,
грудами лежали на навигационных столах  и  в  кают-компании,  а  после
тридцатого витка  объем  собранной  информации  вырос  настолько,  что
переработать его можно было бы, только переключив на это Большой Мозг.
Однако основное было ясно и без обработки информации: планета  мертва.
Раньше, совсем недавно, здесь обитали люди, сотни миллионов, миллиарды
людей. Но год назад после  атомной  катастрофы  они  погибли.  Все  до
единого. Кто спасся от ядерных взрывов - умер  от  радиации.  Заражено
все - и воздух, и вода, и почва. Пройдет еще  много  лет,  прежде  чем
планета снова станет пригодной для жизни.
   Причин катастрофы, ее продолжительности зонды  и  съемочные  камеры
выяснить, естественно, не смогли - это придется делать людям.
   Пора было спускаться.
   Совещание на мостике, посвященное этой проблеме, было длительным  и
бурным. За последние дни каждый из членов экипажа рассматривал  карты,
каждому приглянулось то или иное место на планете и каждый считал, что
именно в его точке больше всего шансов найти "материал"  для  аппарата
короны Вас.
   Загребин всех выслушал, никого не перебивая, потом сказал:
   - Я поддерживаю вариант короны Аро,  который  предлагает  совершить
посадку у города к южном полушарии, где  климат  довольно  суров  и  в
течение девяти месяцев температура ниже нуля. Город сравнительно  мало
поврежден. По крайней мере, меньше многих других городов. Он  лежит  в
низине, на берегу моря и с  трех  сторон  защищен  от  ветров.  Речка,
протекающая через город, берет начало неподалеку в горах,  из  ключей.
Возможно,  уровень  радиации  в  ее  воде  ниже,  чем  в  воде  других
источников. Вот вроде и все.
   Снимок города, который капитан выбрал  для  высадки,  прикрепили  к
стене.  Сверху,  с   высоты   тридцати   километров,   город   казался
коротконогим осьминогом,  подобравшим  половину  щупалец.  Он  обнимал
двумя из них полукруглую бухту, упрятав тело между  высокими  холмами.
Часть зданий в  городе  сохранилась,  и  улицы,  извилистые  и  узкие,
проглядывали  кое-где  светлыми  полосками.  В  некоторых  местах  они
прерывались,  засыпанные  обрушившимися  домами.   Бомбы   взорвались,
видимо, на его восточной окраине, а западные  районы,  за  центральным
холмом, увенчанным руинами какого-то большого здания,  остались  целы.
Правда, после взрывов в городе бушевали пожары -  черные  полосы  гари
широкой кистью были нанесены на карту.
   За городом вдоль дороги к  горам  встречались  отдельные  домики  и
группы домиков.
   Большего при первом  осмотре  нельзя  было  узнать.  Но  все  равно
космонавты подолгу стояли у снимка,  вглядываясь  в  извилины  улиц  и
зелень холмов (в городе была поздняя весна). Пройдет день, и город  из
не очень четкого снимка превратится в пейзаж, в  камень  и  дерево,  в
проблемы и споры. Он приобретет имя, вернее, вернет себе  свое  старое
имя. И еще долго члены экипажа "Сегежи" будут говорить, встречаясь: "А
помнишь, как мы жили в...". Может быть, если удастся эксперимент, этот
город войдет в учебники истории Галактики как место, где  было  начато
возрождение Синей планеты.  И  в  книгах  будут  писать:  "Космический
корабль "Сегежа" Г/П 304089 опустился на планету в районе города...".


3

   Диск "Сегежи" опустился на планету в районе города...
   Некоторое время на корабле царила зыбкая тишина встречи  с  землей,
тишина не беззвучная, а полная гудения механизмов,  суетни  очнувшихся
роботов, мерцания аварийных ламп и шелеста креплений.
   Загребин протянул руку к раме экрана, достал сигарету и, не отрывая
глаз от экрана, закурил. Баков демонстративно  откашлялся  в  соседнем
кресле и спросил:
   - Включить внутреннюю связь?
   - Включайте, - сказал капитан.
   Он знал: старший помощник хотел, чтобы капитан, как и  положено  по
инструкции,  поздравил  экипаж  с  благополучным  прибытием  на  новую
планету. Но следовать инструкции не хотелось. Уж очень было тревожно.
   И тогда Баков включил внутреннюю связь и спросил:
   - Корона Аро, корона Вас, как перенесли посадку?
   - Хорошо, - ответили короны по очереди.
   Тут Загребин посмотрел на экран и сказал:
   - Мы прилетели. Пришли. За работу. С настоящего  момента  входит  в
силу наземное расписание номер три. Для чрезвычайно  сложных  условий.
Начать подготовку механизмов для разведки.
   Баков нахмурился.  Поздравления  не  было,  а  слова  о  расписании
положено говорить старшему помощнику.
   Капитан смотрел, не отрываясь, на экран  и  старался  угадать,  что
принесет завтрашний день и все те дни, что придется провести  на  этой
погибшей планете.
   Экран вобрал в себя окружающий мир. С одной стороны, совсем  близко
подступали крутые склоны холма, кое-где затянутого пятнами зелени.  По
другую,  за  пустырем,  поломанным  рядом  тянулись  небольшие   дома,
незнакомые, непонятные, но в то же  время  приспособленные  для  того,
чтобы в них жили именно люди. Стекла в домах были выбиты, и окна зияли
черными провалами.
   Загребин включил звук, и в корабль ворвался заунывный шум ветра.


4

   В коридоре стало тесно. Роботы под наблюдением  Антипина  соорудили
дополнительный антирадиационный  тамбур.  Тамбур  был  тесен.  Это  не
играло роли, когда вы выходите наружу, но задерживало  возвращение  на
корабль.
   Первыми в тамбур втиснулись Баков, Бауэр и Снежина. Снежина сказала
- правда, не очень искренне, - что следовало бы вместо нее выпустить в
первой партии Кирочку: она, по крайней мере, втрое меньше.
   Бауэр ничего не ответил. Он стоял,  прижавшись  к  стенке,  ожидая,
когда отодвинется люк в основной шлюз корабля, и думал о чем-то  очень
далеком и невеселом.
   Это было не только с Бауэром.
   Многим из членов экипажа уже приходилось ступать на камни  или  лед
новых планет или астероидов. Многим приходилось проводить  часы  перед
высадкой в ожидании, пока  автоматы  принесут  последние  сведения,  и
видеть в нескольких метрах  недоступную  еще  поверхность  планеты.  И
всегда это было связано с томлением, но томлением  скорее  сладостным,
томлением мореплавателя, который должен ждать прилива, чтобы  спустить
шлюпку и преодолеть последние метры до неведомой земли, до ее золотого
песка и пышных пальм...
   Люк в основной тамбур отошел в сторону, и  Баков  пропустил  вперед
Снежину. Здесь было свободнее. Зашуршал входящий в тамбур  воздух.  Он
будто шептал о чем-то, и Снежине показалось - предупреждал, запрещал.
   Баков смотрел,  как  медленно  отходил  люк.  Это  было  похоже  на
солнечное затмение. Тень луны уходит с солнечного  диска.  Только  это
был не солнечный диск. На планете было дождливо, серо и ветрено.
   Легкий туман клочьями пролетал мимо корабля,  и  за  завесой  дождя
скрылись недалекие дома города. Снежина включила отопление  скафандра.
Было градусов пять тепла.
   Баков  первым  спрыгнул  на  поверхность  планеты.  Он   постарался
спрыгнуть легко и даже изящно, потому что всегда помнил о впечатлении,
которое должен производить на окружающих. Он знал, что  на  мостике  у
экрана стоят его товарищи и каждое движение старшего штурмана видно им
во всех деталях. Баков обернулся и  помог  выйти  Снежине.  Бауэр  шел
последним.
   Несколько секунд они стояли, глядя,  как  на  люк  снова  наползает
крышка. Потом Бауэр поднял руку для тех, кто  остался  на  мостике.  В
наушниках прозвучал голос Загребина:
   - Не увлекайтесь.
   Загребин  откашлялся,  и  Бауэр  представил,  как  он   постукивает
сигаретой о край пепельницы.
   Бауэр прислушался. На планете все было  тихо.  Вдруг  сзади  что-то
лязгнуло. Снежина вздрогнула и обернулась.
   - Это "Еж", - успокоил Баков. - Он будет нас сопровождать.
   - Может, все-таки поедете на нем? - спросил Загребин.
   - Нет, Геннадий Сергеевич, мы так пойдем. А в случае чего заберемся
в "Ежа", - ответил Баков.
   - Ну, давай, - сказал Загребин. Он сам  предложил,  чтобы  вездеход
шел за группой. На всякий случай.
   Бауэр посмотрел на шкалу счетчика радиации. Стрелка дрожала  далеко
за красной чертой.
   "Еж", скорее напоминающий  жука  с  длиннющими  передними  ножками,
остановился в двух шагах от разведчиков.
   - Пошли, - сказал Баков. - Все в порядке?
   Он сделал шаг  по  мелким  камням,  усеивающим  продрогшую  влажную
землю. Его прямые широкие плечи, обтянутые скафандром, были напряжены.
Баков был очень серьезен и не собирался рисковать.


5

   Видно, здесь,  за  последними  домами  города,  никогда  ничего  не
строили. Пустырь пересекали тропинки, заросшие плесенью и мхом.  Вчера
роботы притащили их образцы, и Павлыш засел  на  ночь  в  лаборатории.
Потом к нему присоединился Вас. Биологи решили, что плесень - мутация,
приспособившаяся к жизни на мертвой планете. Вернее всего, она недавно
покрыла этот пустырь. Раньше здесь росли трава и кусты.
   Снежина подобрала высохшую ветку и протянула  ее  "Ежу".  Тот  взял
ветку длинной рукой и спрятал в свой "горб". Павлыш потом разберется.
   Мелкие капли дождя били по шлему  и  стекали  струйками  к  плечам.
Приходилось время от времени вытирать забрало перчаткой. Но все  равно
через минуту мир снова  начинал  дрожать  и  расплываться,  искаженный
струйками воды.
   Баков увидел тропинку и свернул на  нее,  отклонившись  от  прямого
пути к домам. Шагов через двадцать тропинка раздвоилась.
   Мощенная камнем дорожка вела к  дому.  У  закрытой  растрескавшейся
двери  стояло  дерево.  На  надломанной   ветви   сохранились   бурые,
скрючившиеся листья.
   - Подождите здесь, - сказал Баков Снежине и Бауэру. И для  сведения
Загребина добавил: - Сейчас войду в помещение.
   Снежина рассматривала дом. Закрытая  дверь,  краска  облупилась,  и
между ее розовыми пятнами проглядывает серое дерево. Несколько окон  -
шесть или семь по фасаду. Окна,  высокие  и  узкие,  сужаются  кверху.
Некоторые закрыты ставнями. Раньше в  окнах  были  стекла,  но  стекла
вылетели, и осколки валяются на дорожке. Некоторые из осколков белые -
на окна были наклеены полосы бумаги. Плоская  крыша  выступает  далеко
над стеной.
   Тем временем Баков подошел к двери и  потянул  ее  на  себя.  Дверь
скрипнула и отворилась.
   Баков включил фонарь на шлеме и медленно повернул голову, обшаривая
лучом комнату
   - Пусто, - решил он наконец. - Пойдемте.
   "Еж" подвинулся  по  дорожке  к  самому  входу,  и  Снежина  знаком
приказала ему ждать.
   Первая комната была пуста, только на дальней стене  висела  картина
без рамы и прибор с циферблатом, похожий на часы.
   Лучи фонарей метались по комнате, играя тенями на стенах.
   Дверь в следующую комнату была открыта. Баков сделал шаг к ней,  но
вдруг  остановился,   прислушался.   Снежина   тоже   услышала   тихое
постукивание, быстрое и ровное,  будто  кто-то  на  цыпочках  пробежал
через ту комнату.
   - Прибавь мощности, - шепнул Бауэр.
   Баков переключил фонарь на шлеме, и тот кинул  ослепительный  поток
света. И тут же постукивание пропало, будто налетев на препятствие.
   - Что-нибудь случилось? - спросил в шлемах голос Загребина.
   - Тише, - прошептала Снежина.
   Баков сделал шаг вперед, в дверной проем.
   - Вот она, - сказал он.
   Снежина заглянула ему через плечо. Пойманное в ловушку яркого луча,
ослепленное, в углу комнаты сидело рыжее животное, похожее  на  крысу,
только без хвоста, с большими острыми  ушами.  Услышав  голос  Бакова,
крыса, будто очнувшись, бросилась к высокой кровати,  занимавшей  чуть
ли не половину комнаты, и исчезла под ней.
   - Обнаружили  животное,  похожее  на  крысу,  -  доложил  обыденным
голосом Баков. - Поймать пока не удалось.
   - Интересно, - сказал Загребин.
   Баков, задумавшись о чем-то, кивнул.
   - Может, отодвинем кровать? -  спросил  Бауэр.  -  Эта  дуся  могла
построить себе гнездышко.
   Баков ничего не ответил, но  потянул  на  себя  кровать,  аккуратно
застланную истлевшим, ветхим покрывалом.
   Снежина  ахнула.  За  кроватью  обнаружилось  большое  гнездо,   из
которого к щелям между стеной и полом кинулись крысята.  Бауэр  открыл
ставни, и в комнату вошел серый дождливый день.
   Потом осмотрели остальные помещения. Снежина  удивилась  несхожести
таких знакомых вещей, как плита, кастрюли, стулья, будто  изобретатель
долго ломал голову, чтобы сделать их не  такими,  какими  положено  им
быть в Москве или Париже. На Синей планете вся мебель - столы, стулья,
кровати - почему-то были  на  трех,  пяти  или  даже  более  ногах,  с
треугольными и пятиугольными поверхностями...


6

   Они сошли по ступенькам вниз и свернули направо к  другим  зданиям.
Бауэр нес в руке пачку отпечатанных листов, вернее всего,  газету.  Он
осторожно передал их ожившему при приближении людей "Ежу".
   Второй дом выплыл из тумана, похожий на  первый  провалами  выбитых
окон   и   безнадежным   запустением.    Разведчики    прошли    мимо,
приостановившись на  секунду.  Большая  устоявшаяся  лужа  перекрывала
дорожку дальше, и пришлось обогнуть ее по камням  пустыря.  Никому  не
хотелось входить в черную воду - было такое чувство,  будто  промочишь
ноги.
   Третий дом был побольше других. Угол  его  обвалился.  Сквозь  дыру
виднелись треугольный стол, шкаф и какой-то небольшой ящик,  блестящий
с одной стороны. "Еж" задержался, сунул лапу в дом  и  уложил  ящик  к
себе в багажник. "Еж" был  похож  на  старьевщика,  который  умудрился
превратить в мешок самого себя. Третий дом стоял уже на углу настоящей
улицы, с мостовой и тротуарами  по  сторонам.  По  обе  стороны  вдаль
уходили вереницы одинаковых зданий. Улица  вела  к  центру.  Вчера  ее
осмотрели роботы-разведчики. Маршрут группы дальше вел по ней.
   - Почему дома кажутся старше, чем они есть на самом деле? - спросил
сам себя Бауэр.
   - Старше?
   - Ведь всего год, как люди ушли отсюда.
   И как бы в ответ на  его  вопрос  дождь  внезапно  усилился,  и  со
стороны моря на улицу ворвался  ветер.  Ветер  бил  струями  дождя  по
потрескавшимся облезлым  стенам,  старался  сорвать  кровлю  и  выбить
остатки стекол. Идти вперед стало  труднее.  В  десяти  шагах  впереди
Баков казался Бауэру туманным привидением.
   Остановились.  Ветер  все  крепчал  и,  казалось,   хотел   загнать
космонавтов обратно на корабль.
   - Возвращайтесь, - приказал Загребин. - Слишком сильный ветер.
   Снежина оглянулась, стараясь разглядеть такой близкий и  совершенно
еще  незнакомый  город.  Что-то  круглое  катилось  посреди  улицы   к
разведчикам. Баков отступил в сторону. Бауэр нагнулся и поднял  ржавую
каску с поперечным невысоким гребнем. Каска была пробита  сбоку,  и  в
круглое отверстие можно было просунуть палец. Бауэр так и влез в "Ежа"
с каской в руках. Он был похож на пожарника или  солдата,  отдыхающего
после трудного дела.
   Крыша кабины "Ежа" задвинулась, и вездеход развернулся  к  кораблю.
Он шел медленно, обходя выбоины на мостовой, и  дождь  бил  по  куполу
кабины...


7

   Погода до вечера  не  улучшилась.  Шторм  старался  раскачать  диск
"Сегежи" и заткнуть его в расщелину между холмами.  Экран  на  мостике
почти ослеп,  и  сквозь  разрывы  в  ливневой  стене  иногда  мелькала
блестящая спина дежурного робота, кружившего, не обращая  внимания  на
непогоду, вокруг корабля. Экраны локаторов показывали, что вокруг  все
спокойно: зеленые точки и полосы улиц были неподвижны.
   Корона Аро поднялся на мостик и сел подальше от капитана, чтобы  не
задохнуться от табачного дыма.
   - Странная привычка, - сказал он. - Попали бы вы  на  нашу  планету
лет тысячу назад, вас бы сочли за колдуна и уничтожили.
   - У нас было тоже нечто подобное. - Загребин  погасил  сигарету.  -
Колумб, великий путешественник, привез  табак  из  Америки.  Некоторые
думали, что это колдовство... Что вы можете сказать о сегодняшнем дне?
   - Я им недоволен, - ответил корона Аро.
   Кудараускас,  сидевший  у  локатора,  покосился  на  корону,  потом
подумал, что вмешиваться в разговор ему не следует, и снова повернулся
к локатору.
   - Два фактора, не учтенных разведэкспедицией, меня очень смущают.
   - Я их назову за вас сам, - сказал Загребин. - Это погода и крысы.
   - Да, погода и крысы, - согласился корона Аро. -  Я  сейчас  был  у
Павлыша. Он увеличил снимки. Крысы всеядные, и я не исключаю,  что  их
много. Они как-то приспособились к радиации.
   Робот Гришка, в белом переднике, принес поднос со стаканами  чая  и
бисквитами.  Загребин  подвинул  один  из  стаканов  Аро.  Кудараускас
отставил свой в сторону - пусть остынет.
   - Чай очень возбуждает, - заметил Аро. - Два-три глотка - и  я  уже
всю ночь не сплю. Но это неважно. Я могу не спать несколько ночей  без
вреда для себя. Как биолог я знаю, что чай мне пить не следует.
   - Посмотрите! - воскликнул Кудараускас.
   На экране локатора одна из  зеленых  точек  сдвинулась  с  места  и
медленно поползла по направлению к кораблю. Потом остановилась.
   - Где это? - спросил капитан.
   - Расстояние... расстояние три километра. Размеры объекта  примерно
десять квадратных метров.
   - Крышу сорвало ветром, - уронил корона  Аро,  прихлебывая  чай.  -
Крышу.
   - Правильно, - сказал  капитан.  И  добавил:  -  Поглядывай  в  тот
сектор, Зенонас.
   - Извините, Геннадий Сергеевич, -  произнес  вдруг  Кудараускас.  -
Можно я задам вопрос?
   - Почему так официально?
   - Вопрос серьезный. Имеем ли мы право вмешиваться в их жизнь?
   - Не понимаю, - ответил капитан, но, видно, все понял,  потому  что
вынул из пачки новую сигарету,  закурил,  забыв,  что  Аро,  возможно,
неприятен дым.
   - Я слышал все аргументы в пользу попытки оживить здешних людей.  С
научной точки зрения, очень интересная попытка. А нужна ли она?
   - Я удивлен, - сказал корона Аро. Хвост его неожиданно вздрогнул, и
коготь на конце хвоста три раза стукнул об пол.
   - В развитии каждой цивилизации, - продолжал Зенонас, -  есть  своя
логика,  своя  целесообразность.   Изобретения,   которые   становятся
доступны этой цивилизации, - одновременно испытание ее на прочность.
   Зенонас встал и подошел поближе к капитану  и  короне.  Он  говорил
медленно и внятно.  Человеку,  который  не  знал  Зенонаса,  могло  бы
показаться, что этот худой некрасивый блондин холоден и равнодушен. На
самом деле за подчеркнутой флегматичностью, за внешней  размеренностью
всего, что делал и  говорил  Зенонас,  скрывалась  сумятица  мыслей  и
чувств и неуверенность в себе, которая  заставила  Зенонаса  три  года
поступать и три  года  подряд  проваливаться  на  труднейшем  конкурсе
факультета астронавигации, и все-таки поступить  на  четвертый  год  и
стать лучшим из молодых навигаторов Земли.
   - Могло так случиться, - развивал свою мысль Зенонас, - что  мы  на
Земле не справились бы с атомом. И мы тоже погибли бы, как и  люди  на
Синей планете. Теперь вопрос: стоило бы нас тогда спасать,  стоило  бы
возрождать  цивилизацию,  которая,  по  сути   дела,   кончила   жизнь
самоубийством? Ведь если она убила себя, значит, в ее структуре, в  ее
судьбе был какой-то серьезный,  скажем,  генетический  изъян,  который
предопределил ее гибель.
   Загребин не любил отвечать сразу на сложные  вопросы.  Он  в  таких
случаях тщательно составлял в уме ответ или решение, проверял  его  до
запятой и только потом говорил. Но говорил уже окончательно.
   Ответил корона Аро:
   - У нас на планете была биологическая война... Сегодня мы  можем  с
высоты сотен лет смотреть на нее как  на  болезнь  роста.  Не  как  на
генетическую болезнь -  как  на  болезнь  роста.  Тогда  же  она  была
страшной трагедией. И может быть, мы не пережили бы ее, если бы к  нам
не пришла  помощь  сферид.  Их  диски  опустились  в  разгар  войны  в
нескольких стратегических пунктах нашей планеты.
   - Нас с вами трудно сравнивать.
   - Почему?
   - Люди воевали  не  потому,  что  им  этого  хотелось,  -  вступил,
наконец, Загребин. - Людям никогда не хотелось воевать. Но  некоторым,
всегда меньшинству, войны были выгодны. В любой войне страдали не  те,
кому войны были выгодны, - они обычно выпутывались. Страдали и умирали
те, кто войны не хотел. И я  не  удивлюсь,  если  мы  найдем  на  этой
планете солидные бомбоубежища,  в  которых  еще  несколько  недель,  а
может, и месяцы  после  катастрофы  существовали  виновники  войны.  И
умерли они одними из последних. Они планировали эту войну, планировали
убийства, убийства всех, кроме себя. Другое дело, они недооценили силу
джинна, которого выпустили из бутылки. Так вот, жители  Синей  планеты
не виноваты в своей смерти, как не виноваты в своей смерти заключенные
концлагерей и жители Хиросимы. В  них  не  было  никаких  генетических
изъянов. И если мы можем вернуть их к жизни,  наш  долг  сделать  все,
чтобы вернуть их. Если  бы  тебе,  Зенонас,  сказали,  что  ты  можешь
оживить хотя бы  десять  человек,  погибших  в  Хиросиме,  неужели  ты
отказался бы делать это, потому  что  их  гибель  была  предопределена
природой, роком или еще чем бы то ни было?
   - Вы меня не совсем правильно поняли. - Зенонас покраснел, и оттого
его прямые волосы казались еще  светлее.  -  Я  не  хочу,  чтобы  меня
принимали за  человеконенавистника.  Если  бы  я  мог  оживить  жертву
Хиросимы или еврея, задушенного  в  Освенциме,  я  бы  это  сделал  не
раздумывая. Но на Земле мы смогли  не  допустить  гибели  цивилизации.
Значит, мы миновали пору  детства.  На  планете  корон  также  еще  не
известно, погибла бы цивилизация, не приди на  помощь  сфериды.  Может
быть, и нет. Может, она была бы сейчас еще выше. На Синей  планете  не
нашлось  сил,  способных  остановить  войну.  И  если  мы  оживим  их,
возникает дилемма. Или мы оставим их в покое, и  тогда  через  полвека
они с таким же  успехом  снова  перебьют  друг  друга.  Или  мы  будем
контролировать их действия, как няньки, и тогда это ухе  будет  не  их
цивилизация, а наша, галактическая. То есть мы ничего не  возродим,  а
построим свое, новое.
   - А галактическая цивилизация - это  пока  самое  интересное,  чего
добилась эволюция во Вселенной, - сказал корона Аро.
   - Есть третий путь, - заметил капитан. - Даже и без нашего контроля
жители планеты, знающие, что с ними  произошло,  справятся  со  своими
проблемами. Почему вы отказываете им в разуме?
   - Вы знаете почему. Они однажды не проявили его.
   На  контрольном   пункте   замигали   россыпью   зеленые   огоньки.
Метеоприборы сообщили, что ветер стихает.
   - Вот что, - сказал капитан. - Мы еще поговорим на эту  тему.  Пора
готовиться к экспедиции. Затишье не надолго.


8

   Члены экспедиции  собрались  у  "Великана"  -  основного  вездехода
"Сегежи". Корона Аро в своем скафандре казался злодеем  из  старинного
фильма космических ужасов. Возможно, что он думал то же самое о людях,
потому что подошел к Антипину я сказал:
   - Как вы только обходитесь без хвоста?
   И, чтобы показать, как удобно обладать такой частью тела, он поднял
под скафандром хвост, лежащий  концом  на  плече,  и  почесал  роговым
концом один из своих многочисленных глаз.
   Снежина засмеялась, а Антипин сокрушенно покачал головой и поклялся
сделать себе хвост, какой коронам и не снился.
   Дождь почти перестал, и у горизонта,  в  просвете  между  облаками,
поблескивало синее небо.
   Последним из корабля вышел Загребин.
   - Где Павлыш? - спросил он.
   - Я здесь. - Павлыш высунулся по пояс из верхнего люка вездехода.
   - Тогда прошу всех по местам, - приказал Загребин.
   Антипин перевел вездеход на ручное управление  и  тронул  с  места.
Павлыш с короной  Аро  спустились  на  нижний  отсек,  чтобы  еще  раз
проверить  рефрижератор.  Снежина  с  Загребиным  уселись  за   спиной
Антипина.
   Вездеход медленно проехал мимо дома с  крысами,  миновал  следующие
два дома и повернул на улицу, ведущую к центру.
   - Мы с Баковым до сих пор дошли, - сказала Снежина. -  Здесь  нашли
каску.
   - Интересно, как они последний день прожили? - сказал Антипин.
   - А что?
   - Вот, например, магазин. Всякую одежду продавали. Видите? Наверно,
еще в последний день кто-нибудь платье примерял.
   Вездеход объехал  кучу  камней  -  остатки  разбитого  взрывом  или
ураганом дома. За камнями пришлось  задержаться.  "Великан"  перекинул
через глубокую воронку мост  из  собственных  рук  и  перетащил  себя,
подобно Мюнхгаузену, на другую сторону, на небольшую площадь,  с  трех
сторон окруженную домами. С четвертой стояло  пирамидальное  здание  с
изображением  диска  с  волнистыми  лучами.  Сделанный  из   какого-то
блестящего металла диск покосился, и некоторые лучи отломились.
   Аро, который к тому времени уже  вылез  из  рефрижератора,  сказал,
показывая на пирамиду:
   - Культовое здание.
   - Может быть, какое-нибудь учреждение.
   - На верхушке изображение солнца.
   - Подъедем поближе, - сказал Антипину Загребин. - Там что-то...
   - Человек? - Снежина даже привстала на сиденье.
   - Где?
   - Там, у входа в храм!
   Треугольный проем входа в  храм  был  черен.  Поперек  него  лежало
что-то, напоминающее человеческую фигуру.
   Вездеход развернулся к храму быстрее, чем двигался обычно.  Антипин
наклонился вперед, стараясь разглядеть дальний край  площади.  Храм  в
несколько секунд вырос перед  вездеходом  -  серый,  каменный,  видно,
очень старый: камни были выщерблены. Ветрам, даже такими сильным,  как
здесь, понадобилось бы на это много лет.
   Поперек входа лежал  скелет  человека.  Несколько  обрывков  одежды
цеплялось за белые кости. Рядом, откатившись к косяку, валялась каска.
   Загребин вылез из вездехода и нагнулся над скелетом. Он обошел его,
стараясь не  задеть,  потом  обернулся  к  подошедшему  короне  Аро  и
спросил:
   - Очевидно, безнадежный случай?
   - Тут мы ничего сделать не можем, - ответил Аро. - Ничего.
   Загребин засветил фонарь на шлеме  и  заглянул  внутрь  храма.  Луч
рассеялся и утонул в пустоте большого зала.
   - Здесь больше никого не было, - сказал Загребин.
   Зал был пуст - ни украшений,  ни  скамей,  -  только  в  конце  его
несколько ступеней вели к  алтарю,  украшенному  мерцающим  в  темноте
изображением солнца.
   Голос Загребина разлетелся по залу и вернулся удесятеренным:
   - Есссь ольшее ииио не было...
   Когда Загребин вышел  из  храма,  скелет  у  дверей  исчез:  Павлыш
приказал "Великану"  взять  его  с  собой.  Павлыш  был  прежде  всего
биологом, и неизвестно, найдут ли они сегодня останки  других  жителей
планеты.
   - Теперь куда? - спросил Антипин.
   - Направо. Улица ведет к центру, - сказал Загребин.
   Через несколько десятков метров вездеход снова остановился. Антипин
взглянул на капитана, и тот кивнул. У тротуара стоял экипаж. Три  пары
колес несли длинное обтекаемое тело машины. Машина казалась совершенно
новой, только вчера  оставленной  здесь  владельцем.  Лишь  проржавела
приоткрытая дверца.
   - Я загляну в двигатель, - сказал Антипин.
   - Давай, - согласился Загребин.  -  Снежина  останется  со  мной  в
вездеходе. Павлыш и корона  Аро,  можете  выйти,  размяться.  Вон  там
что-то вроде большого магазина. Только не пропадайте из виду.
   Снежина немного расстроилась, что ей придется сидеть в  "Великане",
но отогнала обиду и, включив камеру, принялась снимать улицу. Загребин
постучал себя по  бедрам,  рассеянно  нащупывая  карманы.  Но  карманы
скафандра были не совсем там, где карманы костюма. И  в  них  не  было
сигарет.
   - Все равно бы не закурили, - засмеялась Снежина. - Шлем.
   Капитан ничего не ответил, взял карандаш и стал крутить и разминать
его в пальцах.
   Корона Аро шел в двух шагах  сзади  Павлыша,  предоставляя  доктору
полную свободу действий. Павлыш остановился перед  разбитой  витриной.
По груде истлевших и проржавевших вещей трудно было  угадать,  что  же
она представляла собой раньше. Ветер влетал в широкое окно  и  блуждал
между полок с рулонами тканей, вешалок с костюмами, домашней утварью и
прочим добром.
   Павлыш взглянул вдоль улицы, перед  тем  как  вступить  в  магазин.
Антипин,  раскрыв  капот  машины,  увлеченно  копался  в  двигателе  и
напевал: "Как мы с вами проржавели..."
   - Обратили внимание, - сказал корона Аро Павлышу, - что  на  улицах
не видно останков людей?
   - Да.
   - И в домах, по крайней мере в тех, куда мы заглядывали, тоже людей
нет.
   - И что же вы думаете?  -  спросил  Павлыш,  осторожно  перебираясь
через холм кастрюль и сковородок.
   -  Я  думаю,  что  в  этом  городе  жители  были  предупреждены  об
опасности. И успели спрятаться. В укрытия.
   - Я тоже об этом подумал, - раздался голос капитана, который слышал
этот разговор. - И одно из таких укрытий может быть под магазином. Это
большой магазин. Поищите.
   - Я буду смотреть на указатели, - сказал  Аро.  -  Должны  же  быть
указатели. Вот поглядите, Павлыш. Синие стрелы.
   Они пошли, следуя указаниям синих  стрел,  нарисованных  на  стенах
магазина. Миновали большой зал нижнего  этажа.  Стрела  показывала  на
комнату в конце зала.  Комната  была  уставлена  стульями  и  длинными
низкими столами.
   - Столовая, - сказал Павлыш.
   - Попробуйте поискать пути вниз, - предложил Загребин.
   - Тут много дверей, - ответил Павлыш.
   Следующие пять минут корона Аро и  Павлыш,  разделившись,  обходили
зал вокруг, открывая все двери. За двумя или тремя из них обнаружились
ступени вниз. Но в  одном  случае  они  привели  в  склад,  населенный
крысами, которые разбежались, стуча когтями, когда в  помещение  вошел
Аро;  другая  дверь  скрывала  пустую  комнату,  неизвестно  для  чего
предназначенную. Комната была оклеена листовками и  яркими  плакатами,
изображающими разъяренных мужчин с оружием в руках.
   Аро и Павлыш встретились посередине зала. Рассказывать Загребину  о
неудаче не было смысла - тот знал о каждом шаге разведчиков.
   - И все-таки люди  где-то  были.  Куда-то  убежали,  спрятались,  -
продолжал настаивать корона Аро.
   - Убежище, возможно, было на улице. К тому же город  мог  погибнуть
ночью, - предположил Павлыш. - Когда магазины закрыты.
   - В общем, все ясно, - вмешался в  разговор  Антипин.  -  Двигатель
внутреннего сгорания. Кое-что интересно. А вот еще...
   Голос Антипина оборвался.
   Загребин посмотрел в сторону машины. Антипина там не было.
   - Иван, - произнес он негромко, - что у тебя? Ты куда делся?
   А сам уже смотрел в сторону дверей магазина - он знал, что Павлыш и
Аро все слышали и должны вот-вот выбежать. Павлыш  появился  на  улице
даже быстрее, чем Загребин ожидал, и в два прыжка был у машины.
   - Тут люк, - оповестил он.
   - Что случилось? Нужна помощь? - В шлемах  зазвучал  голос  Бакова,
который дежурил на мостике "Сегежи".
   - Я немного ушибся, - сказал вдруг Антипин. - Не спеши, Слава.  Тут
метра три и крутая лестница. Сейчас я зажгу фонарь.
   Снежина спросила:
   - Можно я к ним?
   Загребин кивнул.
   Снежина выпрыгнула  из  вездехода.  Корона  Аро  зашел  за  машину,
Загребин  понимал,  что  они  все  нагнулись  над  люком,  в   который
провалился Антипин, поэтому их не видно, но именно  это  раздражало  -
казалось,  что  он  один  на  улице.  Загребин  развернул  вездеход  и
осторожно подогнал его к тротуару так, чтобы с места  водителя  видеть
люк.
   - Сейчас, -  бормотал  Антипин.  -  Сейчас.  Что-то  заело.  Видно,
повредил. Это ты, Павлыш?
   Павлыш спускался по зыбкой металлической лестнице, которая  вела  в
подвал. Он наклонил голову, чтобы свет  фонаря  упал  на  Антипина,  и
увидел, что тот сидит на неровном полу. Павлыш повернул голову,  чтобы
осветить подвал, и понял, что они случайно нашли  то,  чего  не  могли
отыскать в магазине, - убежище.


9

   Пожалуй, за всю свою тридцатилетнюю жизнь Павлыш  не  видел  ничего
более страшного, чем это убежище на Синей планете.
   Половина подвала - сводчатого длинного  тоннеля,  уходящего  вдаль,
высотой метра в три и шириной в  пять-шесть  метров  -  была  завалена
скелетами. Среди скелетов лежало мало  вещей.  Видно,  люди  прибегали
сюда, схватив самое  необходимое,  надеясь  выбраться  вскоре  отсюда.
Неизвестно, что погубило людей; то ли они погибли сразу  от  теплового
или радиационного удара, от газовой атаки, то ли  умирали  постепенно,
задыхаясь от недостатка воздуха  или  мучаясь  в  скоротечной  лучевой
болезни... Павлыш на секунду зажмурил глаза.
   - Почему молчите? - спросил Загребин.
   Павлыш не смог ответить. Ответил Антипин.
   - Мы нашли их, - сказал он.
   ...Распугивая нахальных  и  быстроногих  крыс,  космонавты  шли  по
темному тоннелю. Казалось,  он  никогда  не  кончится,  и  никогда  не
кончится галерея смерти.
   - Крысы там побывали? - спросил капитан.
   Аро ответил:
   - Да. Если  они  завладели  всей  планетой,  мы  ничего  не  сможем
сделать. Крысы - хорошие санитары.
   Перед возвращением на корабль вездеход сделал круг по  городу,  уже
нигде  не  останавливаясь.  Проехали  по  главной  улице,   с   трудом
протиснувшись между запрудившими ее машинами и повозками, поднялись по
пологой дороге к руинам громадного замка, оттуда были  видны  бухта  и
скалы, запирающие  ее.  Над  портом  поднимались  голенастыми  птицами
подъемные краны, и между ними, выброшенный на причал,  лежал  на  боку
небольшой корабль. Труба его откатилась в сторону.
   Раза  три  космонавты  натыкались  на  скелеты  людей,  в  основном
военных, лежащие на улицах. Но теперь этому уже не удивлялись  и  этой
пустоте тоже не удивлялись: под улицами, под домами пролегали  тоннели
бомбоубежищ. То, что осталось от жителей города, находилось там.
   Возвращение к "Сегеже" было  невеселым.  Говорить  не  хотелось,  и
участники экспедиции только изредка обменивались  словами.  Равнодушно
стрекотали камеры, запечатляя  улицы  и  дома,  и  вездеход  время  от
времени тормозил, чтобы объехать груду  камней  или  машину,  вставшую
поперек дороги.
   В этот вечер тетя Миля впервые  вышла  к  ужину,  хотя  знала,  что
короны будут в кают-компании. Она заварила специально для корон  очень
слабый чай, а то спать не будут.
   - Завтра в город отправляется группа: Бауэр, Кудараускас, Цыганков,
- объявил после ужина Загребин. - Старший - Бауэр.
   И все разошлись по каютам.


10

   Первое тело человека привезла  на  корабль  именно  группа  Бауэра.
Находка была совершенно случайной. Разведчики попали в портовые склады
и уже собирались уходить оттуда, как их  внимание  привлекла  запертая
дверь. Дверь была не только заперта, но и  забаррикадирована  изнутри.
Уже это заставило космонавтов не жалеть  усилий  для  того,  чтобы  ее
открыть. За  дверью  оказался  холодильник,  давно  отключившийся,  но
заваленный  плитами  нерастаявшего   льда.   На   глыбе   льда   лежал
полуразложившийся труп человека.
   Узнав о находке, корона Вас сразу  начал  готовить  аппаратуру,  не
ожидая, пока вернутся разведчики. И когда вездеход подкатил к кораблю,
все было готово.
   С курами дело ясное - с ними машина работала. Но  что  получится  с
человеком?
   - И бог создал Адама, - сказал Малышу Бауэр.
   - Бог, как ты теперь знаешь, понятие коллективное, - ответил Малыш.
-  Один  из  богов  включает  рубильник,  второй  будет   следить   за
температурой, а еще один, поменьше рангом, - это я - будет в это время
на вахте. И потому пропустит исторический момент.
   Ожил динамик внутренней связи, и подчеркнуто  сухим  голосом  Баков
произнес:
   - Вниманию членов экипажа. Желающие наблюдать  ход  операции  могут
подняться на мостик. Мы переключаем на лабораторию  большой  экран.  В
лаборатории находятся только участники эксперимента и  доктор  Павлыш.
Повторяю...
   Экран показывал внутренность лаборатории - Аро у пульта,  Павлыш  и
Вас у приборов рядом с колпаком операционного стола. Колпак  был  чуть
матовым, и человек, лежащий на столе, опутанный проводами и  шлангами,
казался бесплотным. Лицо его было закрыто широкой белой повязкой.
   Вошла Снежина, и Бауэр подвинулся, освобождая половину стула.
   - Готово, - сказал в лаборатории Аро, повернувшись к  операционному
столу. Он включил пульт.
   Действия Павлыша и короны Вас были уверенными, но казалось, что уже
прошло полчаса, а они все так же наклоняются над пультами, подходят по
очереди к операционному столу, снова возвращаются к  приборам,  делают
массу  неспешных  и  не  очень  нужных  движений,  которые  никак   не
отражаются на состоянии прикованного к операционному столу тела.
   Иногда биологи обменивались короткими  фразами  или  словами,  чаще
даже цифрами, понятными только им.
   В один момент получилась заминка:  по  приказанию  Аро  засуетились
роботы, подключая дополнительные  линии  питания.  Павлыш  выпрямился,
пользуясь минутой, чтобы отдохнуть, и объяснил для  тех,  кто  был  на
мостике:
   - Еще минут пять, и начнем поднимать температуру.
   - Пока все нормально? - спросил Загребин.
   - Трудно сказать. Идет регенерация клеток на молекулярном уровне.
   - Доктор Павлыш, - прервал его Вас, - проверьте содержание белка.
   И Павлыш тут же забыл обо всем остальном.
   Бауэр встал и прошелся, чтобы размять  затекшие  ноги.  Пять  минут
тянулись часами...
   - Ой, смотрите! - сказала вдруг Снежина.
   Даже под слоем креплений и шлангов видно было,  как  тело  человека
меняет цвет, розовеет, наполняется жизнью.
   - Температуру не  поднимать  выше  тридцати  градусов,  -  приказал
корона Вас.
   ... Когда первый человек Синей планеты очнулся, он лежал на кровати
в госпитале доктора  Павлыша;  над  кроватью  был  натянут  прозрачный
звукопроницаемый купол, защищающий человека от  вирусов,  от  могущего
оказаться для него смертельным, несмотря  на  принятые  меры,  воздуха
корабля.
   Это случилось в восемь вечера. Через три  с  половиной  часа  после
начала эксперимента, на пятый день после спуска  корабля  "Сегежа"  на
Синюю планету.



Глава третья. Ранмакан в чужом мире





1

   Пробуждение было мучительным. Жесткая  сильная  рука  тянула  вниз,
хватала за горло, запрокидывала голову, чтобы Ранмакан не мог  вырвать
ее наружу из черной воды и вздохнуть. Один  раз  вдохнуть  воздуха,  и
тогда он снова будет в  состоянии  бороться.  И  вдруг  рука  пропала.
Ранмакану показалось - а может, это он  потом  придумал,  -  что  даже
увидел ее, волосатую, костлявую и покрытую блестящим инеем.
   Потом стало тихо, и Ранмакан заснул. Он давно не спал так  спокойно
и  сладко,  с  того  дня,  как  началась  война,  сперва  далекая,  не
затрагивающая  обыденности  существования  пятидесяти  тысяч   жителей
Манве, но уже неизбежная, подкрадывающаяся с  каждым  днем  все  ближе
известиями о гибели других городов.
   В сладкой дремоте мирно думалось. Все миновало.  И  даже  воздушные
тревоги, с каждым днем все более настойчивые и реальные, и патрули  на
темных улицах, бомбоубежища. Война пронеслась мимо и пощадила Манве. И
теперь можно спокойно спать. Не открывая глаз. Долго-долго не открывая
глаз.
   Ранмакан ощупал пальцами кровать - простыни были мягкими и свежими.
Значит, он в госпитале. Наверно, в госпитале. Ведь тогда... Когда  это
было? Вчера? А может, уже несколько дней назад? Тогда  он  бросился  к
первому попавшемуся убежищу -  убежищем  оказалась  дверь  в  какой-то
подвал, склад. Это был... что же это было?  Да,  какой-то  ледник.  Он
захлопнул за собой дверь.  Потом  были  удары,  тяжелые  удары,  будто
кто-то могучий и безжалостный раскачивал землю. И вдруг удушье,  рука,
тянущая его вниз... и  вот  эта  постель.  Открыть  глаза?  Лень.  Еще
немного.
   Ранмакан  услышал  голоса.  Женский,  высокий,   встревоженный,   и
мужской, тихий, уверенный. Ранмакан прислушался, но не  понял,  о  чем
они говорят. Он не понял ни единого слова. Стало еще  страшнее.  Может
быть, город оккупировали пьи? И он в плену?
   Голоса звучали совсем рядом, в той же комнате. Это Кирочка Ткаченко
говорила Павлышу:
   - Смотрите, он двигает рукой. Может, ему плохо?
   - Нет, все в порядке. Сейчас он откроет глаза. Где лингвист?
   - Сейчас Бауэр принесет. Где же Глеб?  Давно  пора  прийти.  Может,
человека усыпить пока?
   - Нет, не надо. Вдруг это ему повредит?  Включи  внутреннюю  связь.
Бауэр? Это ты, Глеб? Куда ты запропастился? Человек приходит в себя, а
у нас нет лингвиста. Мы же должны ему объяснить.
   - Одну минутку, - сказал Бауэр. -  Бегу.  Вы  что  думаете,  нам  с
Мозгом легко было за несколько часов выучить язык?
   Выучил язык и вложил его в черную коробочку  лингвиста  корабельный
Мозг. Бауэр тут был почти  ни  при  чем.  Он  только  "накормил"  Мозг
газетами и книгами Синей планеты.
   - Скорее, - повторил Павлыш, отключаясь.
   Ранмакан слышал весь этот разговор. Он мог  бы  открыть  глаза,  но
предпочел этого не делать. Если ты в плену, то  пускай  враги  думают,
что ты еще не пришел в себя.
   - Он уже очнулся, -  сказал  Павлыш  Кирочке.  -  Только  не  хочет
открывать глаза. Он волнуется.
   Ранмакан старался не шевелиться. Но чувствовал,  что  грудь  выдает
его, в такт участившемуся дыханию  приподнимая  простыню.  "Они  могут
оставить меня для опытов. Я читал, что пьи  делают  опыты  над  живыми
людьми".
   Кто-то вошел в комнату. Ранмакан пытался угадать по шагам кто. Если
шаги тяжелые, громкие - солдат, военный; если мягче -  штатский.  Шаги
были почти неслышными. Третий  голос  присоединился  к  двум  прежним.
Бауэр передал Павлышу коробочку лингвиста.
   - Вот, -  сказал  он.  -  Язык  Синей  планеты.  Правда,  пока  без
тонкостей.
   Ранмакан постарался представить себе,  о  чем  они  говорят.  Может
быть, этот, вновь вошедший, спрашивает, готов ли пленный к  опытам?  К
пыткам? И те, прежние, отвечают, что вполне готов?
   Бауэр  подключил  тонкие  провода  лингвиста  к  пульту  у  постели
человека.
   - Включать? - спросил он.
   - Включай.
   Бауэр нажал кнопку лингвиста. Ранмакан вдруг услышал:
   - Можете открыть глаза. Вы находитесь среди друзей.


2

   Голос был невыразительным, ровным, механическим.  В  голосе  таился
подвох. Что они еще скажут?
   - Вы можете открыть глаза,  вам  ничего  не  угрожает,  -  повторил
механический голос. - Как вы себя чувствуете?
   Ранмакан открыл глаза.
   За прозрачным пологом, нависшим над кроватью, стояли три  человека.
Это не были пьи, враги страны,  враги  Ранмакана.  Он  даже  не  знал,
откуда эти люди. Может, с дальнего севера? И они странно одеты.
   - Вы среди друзей, - повторил механический  голос.  Он  принадлежал
высокому человеку с курчавыми темными волосами и очень яркими голубыми
глазами. Человек был весь в белом, даже перчатки, скрывающие его руки,
были белыми. Человек держал в руках черную блестящую коробочку.
   "Может, это микрофон? - подумал Ранмакан.  -  Если  этот  полог  не
пропускает звука, то это микрофон. Но почему тогда я слышал,  как  они
говорили между собой?"
   - Как вы себя чувствуете? - спросил человек с черной  коробочкой  в
руке.
   Ранмакан ответил:
   - Хорошо.
   И удивился, услышав, как тоненькая желтоволосая  женщина,  стоявшая
рядом с тем человеком, громко ахнула и засмеялась.
   - Поднимите руку, - сказал человек в белых перчатках. - Медленно.
   Ранмакан поднял руку. Он понял, что человек в белых  перчатках  тут
главный.
   - Другую руку, - сказал человек в белых перчатках.
   Ранмакан подчинился.
   - Вам не трудно?
   - Нет. Я могу встать?
   - Вам придется некоторое время  полежать.  Вы  должны  отдохнуть  и
окрепнуть.
   Ранмакан оглядел  комнату,  в  которой  лежал.  Это  была  странная
комната. Стены и потолок  окрашены  в  светло-зеленый  цвет,  матовые,
гладкие, без единого украшения. Непонятно, откуда в  комнату  попадает
свет, хотя освещена она ярко.  В  комнате  было  много  приборов.  Они
стояли на длинном столе за  спинами  людей,  на  столике  в  изголовье
кровати и составляли одно целое - непонятное  переплетение  светящихся
дисков, шкал, трубок, шлангов и проводов. Некоторые из них тянулись  к
кровати, и, проследив их, Ранмакан понял, что они должны  оканчиваться
у его тела. Худшие его подозрения оправдались. Он подопытный. Ранмакан
снова поднял  руку  и  обнаружил,  что  к  кисти  прикреплен  один  из
проводов.
   - Зачем это? - спросил он, стараясь не выдать волнения.
   - Приборы следят за вашим здоровьем,  -  ответил  человек  в  белых
перчатках. - Когда вы выздоровеете, мы их снимем.
   - Когда?
   - Может быть, сегодня, - сказал человек.
   И Ранмакан ему не поверил, хотя не стал этого показывать. Он должен
обязательно перехитрить своих тюремщиков.
   Маленькая женщина наклонилась к черной коробочке и спросила:
   - Вы не голодны?
   Коробочка не отличалась богатством интонаций:  она  произнесла  эти
слова тем же мужским голосом. Ранмакан понял, что коробочка  -  что-то
вроде переводчика. И еще он подумал, что эти люди наверняка связаны  с
военными: ни такого оборудования, ни таких переводчиков в коробке  ему
еще встречать не приходилось. Наверное, он на секретной базе.
   - Нет, спасибо, я не голоден, - отказался Ранмакан и тут же пожалел
о своих словах.
   Лучше есть, пока дают. В Манве было плохо  с  продуктами.  Ранмакан
питался плохо и скудно. Наверно, у военных на базе по этой части  куда
лучше, чем в городе.
   - Где я? - спросил Ранмакан.
   - Мы вам все объясним, - пообещал человек в белых перчатках.
   Что-то неладно у того с руками... В чем же дело? Ну конечно, как же
раньше не догадался! Так и есть: и у человека в белых перчатках,  и  у
женщин, и у того, третьего, на  руках  больше  пальцев,  чем  положено
иметь человеку. По пять пальцев.  У  Ранмакана  -  четыре.  Отдельный,
длинный, средний и маленький.
   Четыре. У них - пять. Этого быть не может. Так не бывает.  У  людей
так не бывает.
   - Где я? - спросил он снова. Ему стало страшно, и он  заметил,  как
замельтешили огоньки у кровати.
   - Я вас прошу, не волнуйтесь. Мы вам все объясним,  как  только  вы
окрепнете.
   - Нет! - крикнул Ранмакан. - Нет! Кто вы?
   И он уже видел, что у его тюремщиков  по-иному,  чем  должно  быть,
прорезаны глаза, по-иному лежат волосы, по-иному намечены скулы...
   Павлыш понял, что сыграло роль - пальцы. Больной, может быть, и  не
заметил бы этого, надень они перчатки с  четырьмя  пальцами,  и  тогда
объяснение можно было бы отложить на  некоторое  время.  Павлыш  краем
глаза поглядывал на приборы. Он знал,  что  в  лаборатории  за  стеной
корона Вас сидит у пульта и не упустит  опасного  для  жизни  человека
момента. И все-таки с тревогой следил за приборами.
   - Вы сильно пострадали во время войны. Сильно пострадал весь город.
Мы стараемся вам помочь.  Постарайтесь  мне  поверить.  А  теперь  вам
принесут пищу. Вам надо подкрепиться. Кирочка, - обратился  человек  в
белых перчатках к женщине, - возьми поднос сама. Понимаешь?
   - Одну секунду. - Женщина вышла из комнаты.
   Ранмакан поглядел ей вслед, стараясь увидеть, что там за дверью, но
увидел только часть такой же зеленой стены коридора.
   В коридоре Кирочку ждала тетя Миля. Она не выдержала, и прибежала к
двери  госпиталя,  и  стояла  здесь,  слушая   по   внутренней   связи
происходящее, и надеялась,  что  ее  помощь  может  понадобиться.  Она
стояла рядом с кухонным Гришкой и смотрела, чтобы тот по  услужливости
не открыл колпака, под которым стоял куриный бульон и  сухарики  -  не
дай бог, микробы пролезут.
   - Ну как он? - спросил она у Кирочки, которая взяла поднос  из  рук
Гришки. - Оживает?
   - Вы же слышали,  тетя  Миля.  -  Кирочка  показала  подбородком  в
сторону динамика, в котором успокаивающе журчал голос Павлыша.
   Ранмакан не отвечал доктору. Тот уже представился:  доктор  Павлыш.
Непонятное, странное имя. Его  и  не  произнесешь.  Ранмакан  старался
привести в порядок мысли, но они никак не хотели приходить в  порядок.
Ранмакан  только  понимал,  что  случилось  нечто  очень  страшное   и
необычное, если в городе распоряжаются уроды с пятью  пальцами.  Вошла
женщина с желтыми волосами.  Она  несла  поднос,  накрытый  прозрачным
колпаком. На подносе стояла  чашка  с  чем-то  дымящимся.  Чашка  была
знакомой (Бауэр настоял, чтобы посуду для кормления пациента  принесли
из города). Ранмакан понял, что голоден.
   Женщина подошла к куполу, покрывающему его  кровать,  и  приставила
колпак  с  подносом  к  прозрачной  стене.  Странным  образом  колпаки
объединились,  как  объединяются  мыльные  пузыри, если  их  осторожно
приблизить друг к другу. Ранмакан ощутил, как подушка и верхняя  часть
кровати медленно поднимаются, заставляя его сесть, а сбоку, из  стены,
вдруг вылез столик и повис у него перед грудью.  Поднос,  не  разорвав
пленки купола, проник в замкнутый мир Ранмакана и лег на столик.
   - Если вам неудобно есть при нас, - сказал Павлыш, - мы можем уйти.
   - Нет уж, - ответил Ранмакан. - Я тут не хозяин.
   Он решил пока не задавать  вопросов.  Вспышка  собственного  страха
была ему неприятна и снижала его шансы обмануть  тюремщиков,  убежать,
скрыться от них. Надо  держать  себя  в  руках,  будь  они  хоть  злые
драконы.
   Павлыш уселся в кресло пульта.
   Ему за последние дни пришлось пройти три сеанса  гипноза,  пока  он
разобрался в принципе действия этих приборов. Теперь  все  в  порядке.
Павлыш не смотрел в упор на первого человека планеты, но  краем  глаза
видел его и отлично знал, что творится у того внутри: и  как  работает
сердце, и насколько напряжены нервы. На минутку он отключил  лингвиста
и  спросил  по  внутренней  связи  корону  Вас,  не  стоит  ли  ввести
успокаивающее. Тот ответил, что не надо: организм отлично  справляется
с нагрузкой.
   Ранмакан подозрительно взглянул на Павлыша. Тот  снова  говорил  на
непонятном языке, таился - значит, замышлял что-то. Ранмакан по натуре
был недоверчив. Недоверчивость -  одно  из  основных  качеств  бедного
человека в большом городе. Ранмакан мало кому верил.
   Ранмакан  допил  бульон,  взял  последний  сухарь  и,  хрупая   им,
присматривался к Павлышу.
   Павлыш убрал посуду. Наступило неловкое  молчание.  Ранмакан  ждал,
что скажет доктор. Доктор, глядя на Ранмакана, думал, как это  сделать
лучше, легче, безболезненней. Перед ним сидел,  опершись  на  подушку,
человек с очень бледным, голубоватым лицом и с иссиня-черными  прямыми
волосами. Кожа на скулах, казалось, оттягивала книзу углы  его  черных
глаз, делая выражение лица скорбным. Туго сомкнутые  губы  также  были
опущены уголками вниз. Щеки и подбородок гладкие. "Волосы на  лице  не
растут", - подумал Павлыш.
   - Как вас зовут? - спросил он.
   - Ранмакан из Манве.
   - Манве - это город, в котором вы живете?
   - Да, это город. Чего спрашивать? Вы и без меня знаете.
   - Нет еще, - ответил доктор, и по всему видно -  сказал  правду.  -
Сколько вам лет?
   - Тридцать.
   "Значит, тридцать четыре по нашему счету, - подумала Кирочка.  -  У
них год длиннее".
   - У вас есть семья, родственники?
   - Никого у меня нет. - Ранмакану допрос не нравился. - Возьмите мои
документы и посмотрите.
   - Документов ваших у нас нет.
   - А зачем вам все про меня знать?
   Ранмакан думал, что на такой наглый вопрос последует вспышка  гнева
тюремщика. Но тот сделал вид, что не обратил  внимания  на  вызывающее
поведение пленника.
   - Мы очень мало знаем о вас, - объяснил Павлыш. - И нам,  очевидно,
в будущем придется работать вместе. Вот и хочется познакомиться.
   - Так не знакомятся, - ответил Ранмакан. - Вы  все  у  меня  хотите
узнать, а про себя - ни слова.
   - В свое время сами расскажем. Хорошо, что у вас нет семьи.
   - Почему?
   - Потому что она погибла бы.
   - Как так?
   - Погибла бы в той войне, жертвой которой стали и вы.
   - Ну, меня не сильно повредило. А что, большие жертвы?
   - Да, большие.
   - А вы - санитарный отряд, благотворители?
   - В какой-то мере, мы - санитарный отряд.
   - Тогда развяжите меня и отпустите. Я здоров.
   - Вы не связаны. Скоро вам принесут одежду, и тогда сможете  встать
с постели. Но вряд ли вам удастся сейчас уйти отсюда.
   - Ага, так я и знал. Я у вас в плену.
   - Нет, Ранмакан из Манве, - сказал доктор. - Вы в плену у  себя.  У
своего города, у своего мира.
   Ранмакан посмотрел на женщину с  желтыми  волосами.  Та  сидела  не
шевелясь и перебирала пальцами (как у них много пальцев!)  край  белой
одежды. Волнуется. Ранмакан чувствовал приближение чего-то  страшного,
не направленного против него лично, но тем не менее  очень  страшного;
он хотел бы оттянуть это страшное, которое таилось в ответах на его же
вопросы, а тогда надо бы замолчать и ничего не спрашивать, но Ранмакан
не мог остановиться.
   - Что случилось с городом? - спросил он.
   Он не хотел, чтобы ему отвечали, он уже знал ответ.
   - Ваш город погиб, - ответил доктор.
   Ранмакан  почувствовал,  что  он,  маленький,  одинокий,  голый   и
беззащитный, как насекомое, приколотое к листу бумаги,  виден  всем  и
подвластен всем бедам.
   - Так, - сказал Ранмакан, и веря и не веря доктору. - Город  погиб.
А люди?
   - Люди погибли тоже.
   - И что же, я один живой остался?
   - Да, вы один.
   - Как же?
   - Вы разрешите, я отвечу на этот вопрос позже? - спросил доктор.  -
Это довольно сложно.
   - Нет, - возразил с неожиданной яростью Ранмакан. - Вы мне ответите
сейчас. Сейчас же!
   - Хорошо. Но правда будет горькой.
   - Все же лучше, чем вранье. Мы проиграли войну?
   - Никто войну не выиграл.
   - Мир?
   - Обе стороны проиграли войну, - сказал доктор. - Никто не выиграл.
Все погибли.
   - А вы?
   - Нас тогда не было на вашей планете.
   - Так... А где же были? По небу летали?
   - Мы жили у себя дома, на других планетах.
   - Вы что же, не с Муны?
   - Если Муна - название вашей планеты, то тогда мы  не  с  Муны.  Мы
даже не из вашей звездной системы.
   - А что вы тут делаете?
   Ранмакан задавал вопросы быстро, не  успевая  осмыслить  ответы  на
них, еще не до конца понимая, что же произошло, и не вполне веря своим
ушам и своим глазам. Хотя все это не было сном,  реальность  оказалась
непонятной, хуже любого сна.
   - Мы прилетели, чтобы помочь вам.
   - Мне?
   - Всем вам, кто жил на Муне.
   - А много осталось?
   - Никого.
   - А у них, у пьи?
   - Это ваши враги? Тоже никого. Ваши бомбы уничтожили всех людей  на
планете.
   - Этого не может быть!
   - Это  случилось.  Мы  узнали  об  этом  слишком  поздно.  И  когда
прилетели, никого не застали в живых.
   - И я один...
   - И вы тоже погибли.
   - Так я на Дальнем свете?
   - Нет, вы живы. Мы, если можно сказать, воскресили вас.
   - Я был мертв?
   - Да.
   - И сколько времени?
   - Больше года.
   - Но я только вчера...
   Ранмакан  осекся.  Они  говорили  правду.  Они,  конечно,  говорили
правду, просто такую невероятную правду, что в нее нельзя поверить.  И
вот он один, и, может, это даже не он, не настоящий он...
   - Мы надеемся, что вы будете не одиноки. Так же, как мы  вернули  к
жизни вас, мы постараемся вернуть к жизни других людей.
   - Ему надо отдохнуть, - напомнила Кирочка.
   - Отдыхайте. Мы потом придем, - решил Павлыш.
   Ранмакан не возражал. Он не хотел спать, но ему было лучше остаться
одному.
   Павлыш и Кирочка вышли из  комнаты.  Перед  уходом  Павлыш  включил
автоматику. Если человек станет буйствовать, автомат усыпит его.
   Но Ранмакан не собирался  буйствовать.  Он  закрыл  глаза  и  лежал
неподвижно. Только приборы продолжали отмерять  биение  его  пульса  и
дрожь его нервов.


3

   На следующий день Ранмакан вместе с Павлышом  поднялся  на  мостик.
Загребин включил для него экран, и Ранмакан долго стоял, вглядываясь в
расплывчатый за сеткой дождя город, в разрушенные дома и пустые улицы.
   Он был единственным человеком на планете.  Он  не  знал,  можно  ли
верить пришельцам, обещавшим найти и вернуть  к  жизни  других  людей.
Ранмакан находился во власти тупого длительного  шока;  он  мог  есть,
спать, наконец, говорить, пользуясь  черной  коробочкой;  он  старался
верить в то, что кроме него не осталось на планете  ни  одного  живого
человека, что воздух планеты смертелен для людей, что уже год, как нет
в живых ни продавщицы в магазине порта, ни его начальника  -  впрочем,
чего его жалеть? -  ни  полицейских  в  синих  шлемах,  ни  соседского
парнишки, который построил из фанеры автомобиль.
   Ранмакан старался верить, но все-таки не верил. Он знал, хотя  этой
уверенностью не желал делиться с пришельцами, что где-то - или  далеко
на севере, или в горах Ракуны  -  живут  еще  люди.  Представить  себе
гибель  своей  планеты  -  выше   возможностей   мелкого   таможенного
чиновника, которому, в сущности, никогда не приходило  в  голову,  что
война сможет подойти к тихому Манве.
   Ранмакан вспомнил, как был незадолго до войны в  визоре  -  смотрел
ленту, в которой показывали, что после войны все погибнут.  Но  в  той
ленте двое остались в живых - девушка и парень. И  они  долго  шли  по
опустевшей планете и в конце концов нашли других  людей.  Конечно  же,
нашли. Ранмакан  вспомнил,  ему  говорил  кто-то,  что  картину  скоро
запретили. Страна готовилась к войне, и нельзя было  подрывать  боевой
дух.
   Город лежал перед ним на  громадном  овальном  экране,  знакомый  и
совершенно чужой. Ранмакану  хотелось  уйти  туда,  и  снова  войти  в
магазин, и спросить у пухленькой продавщицы,  нет  ли  у  нее  жвачки.
Ранмакан знал, что продавщица сначала скажет, мол, жвачки  нет  и  он,
видно, хочет, чтобы пришла секретная полиция, потому  что  жвачка  уже
три года запрещена, а потом она обязательно достанет  из-под  прилавка
пакетик, и пакетик  этот  будет  стоить  всю  недельную  зарплату,  но
неважно - жвачки  хватит  надолго,  дня  на  три,  и  продавщица  тоже
согласится  пожевать  кусочек:  ему  не  жалко  поделиться   с   такой
продавщицей.
   Большой светловолосый  человек  с  широкими  кистями  рук  стоял  в
стороне и пускал изо рта дым. Ранмакан боялся этого  человека  больше,
чем доктора Павлыша. Он понимал, что этот человек, хоть и  смотрит  на
него  без  злости,  опасен  и  чужд.  Может,  это  они,  пришельцы,  и
разбомбили Манве?
   Пожалуй, надо бы воздержаться от курения в  присутствии  Ранмакана,
размышлял Загребин. Кто знает, что тот может подумать о людях:  здесь,
судя по всему, табака не знали, здесь жевали какую-то гадость.
   -  Возвращаемся,  -  произнес  динамик.  Это   докладывала   группа
Антипина. - В большом замке никого нет.
   - Что было в большом замке на холме? - спросил Загребин  Ранмакана,
который с недоверием прислушивался к словам, раздававшимся со  стороны
экрана.
   - Дворец губернатора, - ответил Ранмакан.
   Между домами на  экране  появился  вездеход.  Он  медленно  полз  к
кораблю.
   - Что это? - спросил Ранмакан.
   - Наша машина. Искали других людей.
   - И не нашли, - добавил уверенно Ранмакан.
   Они и не хотят искать. Но ничего. Он убежит. Он обязательно  убежит
отсюда. Ведь, в конце концов, почему он должен верить им,  что  воздух
смертелен? Тысячи поколений жили на планете, и он не был  смертельным.
А тут стал смертельным.
   - Не нашли п_о_к_а. - Загребин посмотрел на Павлыша. - Не  пора  ли
кормить Адама? - Так  называли  Ранмакана  на  корабле,  хотя  он  был
слишком худ и мрачен для первого человека.
   - Он неразговорчив, - сказал Кудараускас Загребину, когда доктор  с
пациентом вышли.
   - А вы бы не его месте?
   - Я не мог оказаться на его месте, - отрезал Кудараускас.  -  Я  до
сих пор уверен, что из нашего эксперимента ничего  не  выйдет.  Потому
что он порочен.
   - Ладно уж, - сказал  Загребин;  ему  не  хотелось  спорить.  -  Вы
включили шлюзы?
   - Да.
   - Не забудьте удвоить время промывки вездехода.  Они  ведь  сегодня
побывали в эпицентре взрыва.
   Кудараускас  знал,  где  они  были.  Он  внимательно  смотрел,  как
вездеход разворачивается, останавливаясь у корабля, как из люка тяжело
выскакивают  похожие  на  головастых  муравьев  Антипин  и   Цыганков,
нагруженные трофеями мертвого города.
   Кудараускас включил шлюз, и космонавты,  сказав  что-то  вездеходу,
пошли к открывающемуся люку.
   На мостик заглянул Христо Райков.
   - У меня идея, Геннадий Сергеевич.
   - Добро пожаловать. Надеюсь, оптимистическая?
   - Почему?
   - Да вот у Зенонаса тоже все время идеи, только довольно мрачные.
   - Не знаю, - ответил Христо. - Наверное, оптимистическая. Я  думал:
мы все ищем и ищем людей. А если они на улице погибли или  в  убежище,
то их давно крысы погубили. Совсем погубили. А ведь есть  место,  куда
крысы не добрались. В каждом городе есть.
   - Я об этом уже  думал,  -  улыбнулся  капитан.  -  Дня  два  назад
подумал. Даже с коронами поговорил. Не получается.
   - Да вы же не дослушали.
   - Зато понял. Ты имеешь в виду кладбище?
   - Конечно. Правильно! Они ведь прятали  мертвых  в  землю.  И  если
земля сухая, песчаная, то тело могло частично сохраниться...  Вы  ведь
знаете: я геологией интересуюсь. Вот и взял образцы почв. На  окраине.
Где кладбище. Там песок... Представляете, мы идем по кладбищу и видим:
"Здесь похоронен  великий  физик".  Или:  "Здесь  похоронен  известный
писатель". И мы уже знаем, кого оживлять. Мы самых лучших, самых умных
людей планеты оживим.
   - Все правильно, Христо, - согласился Загребин. -  Есть  два  "но".
Каждого из них достаточно. Первое: на Муне обычно сжигали мертвых. Под
могильными памятниками, которые ты видел на  кладбище,  лежат  урны  с
пеплом. Это проверено. Достаточно? Или нужно второе "но"?
   - Достаточно, - сказал упавшим голосом Христо. - И  разве  не  было
исключений?
   - Были. Особенно в стороне от больших городов. Но мы еще  так  мало
знаем о Муне! Может быть,  когда-нибудь  мы  вернемся  к  твоей  идее.
Сейчас будем искать более простые пути. Согласен?
   - Согласен.
   Когда практикант ушел, Кудараускас, продолжая следить за разгрузкой
и дезактивацией привезенного из города, спросил:
   - А что вы имели в виду под вторым "но"?
   - Это лучше объяснит корона Вас. Дело в том, что аппарат не  делает
людей бессмертными. Если человек у мер от старости, то  он  возродится
таким же старым, каким умер. И умрет, возможно, снова через  несколько
дней.
   - А соблазнительно все-таки найти и  вернуть  к  жизни  лучшие  умы
планеты.
   - Соблазнительно. Но пока придется действовать наугад.


4

   Тете Миле очень  хотелось,  чтобы  Ранмакану  понравились  котлеты,
весьма неплохие котлеты из филе кур. Таких на корабле  давно  не  ели.
Корона Вас обещал делать из каждой курицы десяток - но, видно, забыл в
суматохе, а напоминать было неловко.
   Ранмакан ел не спеша, о чем-то думал. "Хоть бы улыбнулся  разок,  -
подумала тетя Миля. - Это, конечно, горько, когда  ты  один-одинешенек
остался на своей земле, но ведь не пропадешь теперь - мы же прилетели.
И других найдем. Как тебя нашли, так и  других  найдем,  девушку  тебе
подберем. Дети пойдут..."
   Ранмакан не спешил доедать обед.  Он  знал,  что  его  в  покое  не
оставят. Конечно, секретов он не знал, военных тайн тоже, но  понимал:
придется держаться настороже - неизвестно, что  им  от  него  нужно  в
самом деле и когда наступит такой момент, что его выкинут, а может,  и
переделают в такие вот котлеты... Может, это и  есть  котлеты  из  его
предшественника? Того допросили  и  уничтожили...  Вот  сидит  женщина
напротив. Толстая, кудрявая. Хорошо бы, она помогла бежать отсюда.  Но
как она может оказаться другом?  Ведь  ей  приказали  его,  Ранмакана,
откормить как следует...
   Вошел Павлыш. С ним еще одна девушка, которую  Ранмакан  раньше  не
видел. Высокого роста, не ниже Павлыша. У  нее  были  очень  пышные  и
длинные черные волосы, небрежно собранные на затылке, крупные  губы  и
огромные, спрятавшиеся за длинными ресницами глаза.
   - Снежина Панова, - представил женщину доктор.
   Ранмакан кивнул головой. "Как в зверинце, -  подумал  он.  -  Ходят
смотреть".
   - Я буду занят в ближайший день, - сказал Павлыш. -  Сегодня  ночью
мы улетаем к полюсу. Так что Снежина будет вам помогать.
   - Мне можно ходить, куда хочу? - спросил Ранмакан.
   - Конечно. Вы же себя хорошо чувствуете.
   "Ладно, - подумал Ранмакан. - Буду послушным и добрым. Хорошо,  что
со мной остается женщина. Ее  легко  провести.  Только  бы  сбежать  с
корабля - и потом в горы, к перевалам. Там должны быть свои."
   Снежина сказала:
   - Я сейчас уйду, не буду мешать. Вы найдете меня в моей комнате.  В
крайнем случае, чтобы не искать, видите кнопки вызова? Мой номер  один
- четыре.
   - Хорошо, - ответил Ранмакан.
   - Вы не хотите добавки? - спросила тетя Миля.
   - Нет, я сыт.
   - Погодите, я компотом вас угощу. Из настоящих  вишен.  Небось,  не
ели никогда?
   Ранмакан невольно улыбнулся:
   - Я даже такого слова не слыхал.
   Тете Миле хотелось поговорить со спасенным. Ведь минутки не найдешь
- все доктора да капитан с ним беседуют. Может, ему чего-нибудь такого
хочется, а они и не догадаются? Вон глаза как бегают!
   Тетя Миля принесла большую, пол-литровую чашку компота из вишен.
   Ранмакан попробовал.
   - Не кисло? - спросила тетя Миля.
   - Нет.
   С сахаром в городе в последние месяцы было  очень  плохо.  Ранмакан
уже и не помнил, когда ел сладкое.
   - Спасибо, - сказал он тете Миле.
   К человеку, который вкусно поел, приходят добрые мысли. И Ранмакану
стала более симпатична эта толстуха.
   - Как уж вы это натворили? - спросила тетя Миля. Она не хотела быть
нетактичной, но сказала и испугалась: вдруг обидела человека?
   - Что натворили?
   Последние ложки компота шли уже через силу.
   - Ну, перебили друг друга. Войну такую устроили.
   - Это не мы виноваты, - ответил Ранмакан. - Это  наши  враги,  пьи.
Они на нас злодейски напали.
   - За что же это?
   - Пьи - враги свободы и враги нашего государства.
   Ранмакан  поймал  себя  на  том,  что  говорит  языком  предвоенных
передач. Но до тех пор пока эти передачи не начались, он своего мнения
по военным вопросам не имел. Знал, правда, что пьи пытаются  захватить
плодородные  колонии  лигонской  державы  и  из-за   них   нерегулярно
поступает и все дорожает жвачка. Вот вроде и все. Какое ему было  дело
до пьи?
   - Враги, враги... - проговорила тетя Миля. - Эти слова давно забыть
бы надо. Чего ты-то с ними не поделил?
   - Это так сразу не объяснишь, - сказал  Ранмакан.  -  Это  проблема
сложная.


5

   Павлыш дремал у  иллюминатора.  Внизу  покачивался  располосованный
белыми барашками океан. Океан покачивался уже третий час, и все так же
висело над горизонтом солнце. Катер "Аист" догонял утро.
   Экспедиция летела на остров в океане. Остров  лежал  неподалеку  от
Южного полюса планеты, и там, по сведениям первого  разведдиска,  были
замечены какие-то постройки.  Остров  был  окружен  льдами,  и  группа
строений на нем  казалась  неповрежденной.  Туда  могли  не  добраться
крысы. Поэтому капитан дал согласие на полет, хоть это и  должно  было
занять целый день и  ради  этого  приходилось  прерывать  исследование
города.
   Но и в этом были свои плюсы. Накопилось довольно много материалов -
книг, газет, вещей. Если не привести все  это  в  порядок,  утонешь  в
информации. Не распутаешься. На остров полетели Павлыш с Аро и Антипин
с  Малышом.  Снежина  занималась  с  Ранмаканом.  Корона  Вас   вносил
кое-какие усовершенствования в свой аппарат. Баков  и  Лещук,  старший
механик, стояли  ночную  вахту,  потом  по  распорядку  шли  отдыхать.
Остальные занялись  разбором  материалов.  Когда  катер  был  готов  к
полету, Павлыш заглянул в сектор Мозга. Там  трудились  самодеятельные
археологи, искусствоведы, историки...
   Павлыш  даже  позавидовал  тем,  кто  остается.  Кроме   того,   он
беспокоился о Ранмакане. Как бы  там  Снежина  чего  не  напутала,  не
наговорила  лишнего.  Корона  Вас  обещал  не  спускать  с  них  глаз,
однако...
   Все тот же океан. Все те же барашки.
   - Их цивилизация примерно чему соответствует? - спросил Малыш. - По
нашей хронологии?
   - Наверно, середине двадцатого века. Тогда тоже создавались  запасы
ядерного оружия и была опасность всеобщей войны.
   На горизонте показалась белая линия льдов. Где-то там, недалеко  от
кромки, находилась цель полета - маленький гористый остров.
   - А Ранмакан что думает?
   - С ним будет трудно, - сказал корона  Аро.  -  Уровень  интеллекта
невысок, очень подозрителен, не верит,  что  разумные  существа  могут
помогать друг другу. Привык видеть во всех людях врагов.
   Белые льдины утихомирили океан, и он темно-синими реками и  озерами
улегся между белых полей.
   - Вот он, остров, - произнес Антипин.
   Остров был неуютен, мрачен. Черные зубцы скал прорезали лед и снег,
и нигде не видно следов жизни. Катер облетел остров вокруг  -  никаких
домов или других строений, только снег между зубцами скал.
   - Может быть, ошибка? -  спросил  Антипин.  -  Другого  острова  по
соседству нет?
   - Нет, это тот остров, - сказал корона Аро. -  Все  совпадает.  Под
большой скалой должно быть несколько домиков.
   Катер опустился на ровную площадку у скалы и ушел в снег  метра  на
три.
   - Все ясно, - сказал Павлыш. - Дома занесло снегом.  Так  бывает  у
нас в Арктике.
   - А что делать дальше? - спросил Малыш. - Мы же потонем в снегу.
   - Утонуть не утонем, но найти их нелегко. Включи-ка локатор.
   Зеленым прямоугольником на экране обозначился дом.
   Через четверть часа Павлыш и Антипин стояли по колено  в  снегу  на
наклонной  крыше  дома.  Павлыш  разгреб  снег,  и  серая  обледенелая
поверхность крыши появилась на свет.
   - Жаль, что двигатель гравитационный, - сказал Павлыш. -  А  то  бы
растопили снег отработанными газами, и дело с концом.
   - Да. - Антипин подошел к краю крыши и ощупал ногой карниз.
   Карниз не выдержал его веса и обломился. Взмахнув  руками,  Антипин
пропал в снегу.
   - Ну вот, - сказал из корабля Малыш. - Второй раз на  этой  планете
проваливается. Что за развлечение себе придумал?
   - Ты как там? - спросил Павлыш, осторожно подходя к краю крыши.
   - Тут, по-моему, дверь, - ответил Антипин. -  Только  ее  никак  не
откроешь. Примерзла.
   Шлем Антипина покачивался в осыпающихся краях дыры, пробитой  им  в
насте.
   - Погодите, - сказал Малыш. - Я,  кажется,  могу  помочь.  Здесь  в
инструментах  должен  быть  тепловой  резак.  Ага,  вот  он.   Я   луч
расфокусирую, получится конус. Слава, поднимись сюда.
   Павлыш не сумел поймать брошенный резак, и тот исчез в снегу.
   - Не потеряй! - крикнул Малыш. - Второго нету. И лопату не взяли.
   - Что такое лопата? - поинтересовался Аро.
   - Очень простой инструмент, -  объяснил  Малыш.  -  С  его  помощью
построены  все  великие  памятники  земной   цивилизации.   Прадедушка
экскаватора.
   - Понятно, - ответил Аро.
   И не было ясно, действительно ли ему понятно  или  он  думает,  что
Малыш шутит.
   Антипин разыскал резак, включил  его  сначала  на  малую  мощность,
потом, когда снег стал съеживаться, открывая сумеречное небо и низкое,
у самой земли, солнце, перевел  на  полный  ход  и  уверенно  двинулся
вокруг дома, стараясь не задеть его тепловым  конусом  и  слушая,  как
журчит вода, прокладывая путь в снежном матраце.
   Оттаявшая дверь сама  приоткрылась,  и  свежий  воздух  ворвался  в
хижину. Павлыш постучал пальцем по стеклу узкого, похожего на  бойницу
окна.
   - Даже стекла не разбились, - сказал Антипин.  -  Удивительно:  дом
засыпан, а окна целы.
   - Ты рассуждаешь, как старожил. - Павлыш потянул дверь  на  себя  и
включил фонарь на шлеме.
   За небольшим тамбуром была комната с плитой - или печью - в углу  и
треугольным столом посередине. На плите стояла  кастрюля,  наполненная
льдом. Ледяные сталактиты свисали с потолка, низкого и черного. Позади
стола  виднелась  широкая  лежанка,  на  которую  была  навалена  куча
окаменевшего тряпья. Свет чуть-чуть пробивался сквозь бойницы  окошек,
одинокая табуретка упала когда-то и вмерзла в слой  льда,  покрывающий
пол. Людей нигде не было.
   - Рыбаки, что ли, здесь жили? - спросил Антипин.
   - Похоже, что дом покинут.
   - Зря летели? - огорчился Малыш, который прислушивался к разговору.
   Диссонансом обстановке комнаты была повисшая на одном гвозде  полка
с книгами. Некоторые из них упали на пол и  утонули  во  льду,  другие
чудом держались на полке, скрепленные морозом.
   - Может, здесь жил благородный и бедный отшельник?
   - Не мешало бы найти его. А то наш Ранмакан даже книг, по-моему, не
читал. Я его спрашивал, а он как-то  увиливает  от  ответа,  -  сказал
Павлыш.
   -  Где  же  остальные  дома?  Разведдиск  два  месяца  назад  видел
несколько домов, - напомнил Малыш.
   - Добраться до них будет труднее, - ответил корона Аро. - Боюсь, те
дома попали под лавину. Чтобы к ним пробиться, надо пройти завал  льда
и снега потолще того, что уже одолели.
   - Интересно, такое ощущение, будто в комнате затхлый воздух. А ведь
запахов я в скафандре не чувствую.
   Антипин  передал  книгу  перегнувшемуся  из  люка  Малышу,  а   сам
обернулся к доктору.
   - Ты что?
   - Хочу растопить лед у входа. Тут ступеньки. На них что-то  вмерзло
в лед.
   Павлыш отошел на шаг в сторону, утонув по пояс в снегу, и  направил
луч резака вниз. Через несколько секунд лед поддался тепловому лучу  и
пополз по сторонам, освобождая широкую воронку. На дне воронки  лежала
овальная миска с замерзшей кашей.
   - Только и всего, - усмехнулся Антипин.
   Доктор снова включил резак,  поводя  им,  чтобы  растопить  лед  на
большей  площади.  Через  минуту  сквозь  слой  льда  уже  можно  было
различить человеческую руку, тянувшуюся к миске.
   - Вот он, - сказал Павлыш. - Вот он, наш отшельник.


6

   Только успели погрузить тело "отшельника", как на  остров  налетела
метель. Она за одну минуту снова засыпала хижину и протоптанную вокруг
нее дорожку, и следов не осталось.
   Катер поднимался в шипучей и яростной толкотне  снега  и  ветра,  и
пришлось уйти на семнадцать километров вверх, прежде чем фронт облаков
поредел  и  остался  внизу  мохнатыми  шапками  снеговых  туч.   Связь
прервалась, но Малыш успел сообщить на  "Сегежу",  чтобы  Вас  готовил
аппаратуру. Операция "Человек" продолжалась.
   Путешествие обратно было ничем не примечательным. Антипин с Малышом
занимались  исследованием  верхних  слоев  атмосферы,  Павлыш  пытался
разобраться в слипшихся грудах бумаг, бывших когда-то книгами,  корона
Аро дремал или думал - кто его поймет?
   Спускались вслепую. Локатор показал скопище домов  внизу:  город  и
диск "Сегежи" рядом с ним.
   Облака расступились только  у  самой  земли,  "Аист"  вошел  в  луч
пеленгатора и мягко подплыл к грузовому  люку  -  полозья  выдвинулись
навстречу ему из тела "Сегежи", и в узком ангаре пришлось задержаться,
пока струи дезактиваторов тщательно промывали катер.
   - Ну, как у вас дела? - включил внутреннюю связь Антипин. -  Все  в
порядке?
   На мостике был только Кудараускас. Светлые глаза  его  не  выражали
никаких эмоций.
   - А как у вас? - ответил он вопросом.
   - Вроде неплохо. Корона Вас приготовил аппаратуру?
   - Вам придется подождать, - ровным голосом  сказал  Кудараускас.  -
Аппарат в действии. Он занят.
   - Как занят? Вы нашли еще кого-нибудь?
   -  Нет,  не  нашли.  По  окончании  обработки  корону  Аро   просят
немедленно прийти в лабораторию. Павлыша тоже.
   - Чепуха  какая-то,  Зенонас,  -  сказал  Малыш.  -  Послушай,  что
случилось?
   - Ничего хорошего. Поскорее выходите из ракеты. Вы нужны здесь.
   Кудараускас отключился.
   Космонавты  выскочили  из   ракеты,   поворачиваясь   под   струями
дезактиватора. Раздеваясь в следующем тамбуре, Малыш размышлял:
   - Капитана на мостике нет, а вроде бы его вахта. И  Зенонас  ничего
толком не объяснил...
   - Может, что-нибудь случилось с Ранмаканом?
   - Вряд ли с ним могло что-нибудь случиться, - произнес  корона  Аро
мрачно.  -  По  всем  данным,  он   типичный   представитель   здешней
цивилизации. Мы даже убрали у него начинающуюся язву желудка. Он о ней
и не знал.
   - Но все-таки, - настаивал Малыш. - Представьте  себе  какой-нибудь
наш безвредный вирус. А для него - смерть. Или  тетя  Миля  чем-нибудь
его по доброте сердечной накормила.
   - Малыш, брось свои бредовые идеи, -  проговорил  Павлыш  несколько
резче, чем следовало.  Ему  также  не  понравился  Кудараускас  с  его
таинственностью.
   - Вы готовы? - спросил Аро.
   - Готовы.
   Павлыш выключил очистительные установки и открыл дверь в корабль.
   У двери уже стояла Снежина. Снежина была  бледной,  на  белом  лице
горели полные губы, и глаза казались еще больше и чернее, чем всегда.
   - Снежина, здравствуй. Что у вас происходит? - спросил Малыш.
   - Я слышала, как вы говорили с Зенонасом. И я побежала,  чтобы  вас
встретить. На корабле несчастье. И я во всем виновата.
   - Что случилось? - Павлыш взял ее за руку. - Не беспокойся. Что  же
случилось?
   - Загребин убит, - сказала Снежина. - И я в этом виновата.


7

   Кроме нее самой, Снежину никто не  винил.  Виновато  во  всем  было
несколько беззаботное отношение всех космонавтов к проблемам,  которые
возникли на Синей  планете.  Корабль  прилетел  сюда  для  возвышенной
миссии, и  уверенность  в  том,  что  люди,  которым  помогли,  должны
испытывать  в  первую  очередь  чувство  благодарности   к   "Сегеже",
настраивала всех к добродушию.
   Члены  экипажа  были  увлечены  борьбой  за  одушевление   погибшей
планеты, и появление  первого  живого  человека,  лишь  только  прошла
сенсационность первых часов, было воспринято как  вполне  естественная
вещь. Когда все убедились, что аппарат корон действует и  в  состоянии
на самом деле помогать  спасению  планеты,  корабль  охватило  деловое
возбуждение. Надо  было  как  можно  скорее  найти  и  оживить  людей,
обследовать и изучить  как  можно  большую  часть  планеты.  На  смену
подавленности первых дней наконец-то пришла настоящая работа, и теперь
следовало выполнить ее побыстрее и получше. И радиограмма с  катера  о
том, что найден еще один человек, только укрепила эту уверенность.
   Покинутая на произвол судьбы планета  с  каждым  днем  приходила  в
большее запустение;  каждый  день  где-то  гибли  шедевры  живописи  и
литературы,  созданные  тысячелетиями;   каждый   день   крысы-мутанты
пожирали все, до чего могли дотянуться их мелкие и острые зубы.
   И потому  Снежину  нельзя  обвинить  в  том,  что  она  не  уделяла
Ранмакану столько внимания, сколько нужно  было  бы,  если  знать  его
намерения.
   В одном Снежила действительно провинилась - между ней и  Ранмаканом
произошел такой разговор.
   - А как же вы прилетели к нам безоружными? - спросил Ранмакан. -  А
вдруг бы вас встретили враги? А вдруг кто-то из пьи остался в живых?
   - Вряд ли это реально, - рассеянно ответила Снежина, которой  очень
хотелось  убежать  в  лабораторию,  где,  если  верить  Христо,   Мозг
расшифровал важные документы.
   Снежина, как и другие космонавты,  предполагала,  что  Ранмакан  не
принадлежал к числу лучших умов планеты.  Разговор  с  Ранмаканом  был
скучен,  и  его  стандартные  рассуждения  о  воинственности   пьи   и
отсутствии жвачки на борту "Сегежи" быстро надоели.
   - Ну ладно, а если трезар?
   Снежина уже знала, что трезар - крупный хищник, что-то вроде тигра,
который обитал на планете до войны.
   - Для этого на корабле есть оружие.
   - Ага, так я и думал. - Голубые тонкие  губы  Ранмакана  сжались  в
ниточку. - Без оружия вы никуда, хоть и говорите о дружбе.
   - Знаете что, давайте поговорим о другом, - предложила  Снежина.  -
Мало ли тем для разговора?
   - Опять допрос? - вздохнул Ранмакан.
   - Ну хорошо, спрашивайте вы.
   - Не хочу. Пойду спать. А у вас пистолет есть?
   - В оружейном есть и на мостике у капитана. На всякий случай.
   Ранмакан ушел. Снежина  не  беспокоилась  за  него.  В  лаборатории
остается  корона  Вас,  который  в  любую  минуту  может  узнать,  где
находится Ранмакан.
   Виноват  был  и  корона  Вас.  Вместо  того,  чтобы  хоть   изредка
поглядывать, где же бродит Ранмакан, он принялся оживлять кур.
   Эта проблема его интересовала не  только  с  точки  зрения  услуги,
которую он мог оказать тете Миле, но и как чисто научный эксперимент.
   Виноват  был  и  Кудараускас.  Его  подвела  любовь  к  абстрактным
психологическим исследованиям. Когда на  мостик  поднялся  Ранмакан  и
принялся бродить по длинному помещению, поглядывая на  экран  внешнего
обзора, Кудараускас начал задавать  ему  вопросы.  Само  существование
Ранмакана давало ему, полагал  Зенонас,  определенные  преимущества  в
споре с оппонентами. Позиции  его  были  бы  слабее,  если  бы  первым
человеком на "Сегеже" оказалось существо, вызывающее всеобщее уважение
и любовь. Ранмакан не стремился ни к тому, ни к другому.  Он  даже  не
проявлял большой благодарности за то,  что  его  вернули  к  жизни.  И
Кудараускасу  хотелось  найти  в  нем,  в  его  мировоззрении   черты,
приведшие к гибели целую планету.
   Поэтому Кудараускас, как только Ранмакан появился на мостике,  всем
своим видом  показывая,  что  не  собирается  покидать  его,  принялся
задавать Ранмакану вопросы, невинные на вид, но с двойным дном.
   Ранмакан, с недоверчивостью относившийся к любым вопросам, не хотел
раздражать отказом беловолосого штурмана  и  поэтому  коротко  и  сухо
отвечал на них, сам тоже спрашивал что-то малозначащее и тоже  имеющее
другое значение. Спросил он и  об  оружии.  Этот  вопрос  Кудараускаса
заинтересовал.
   Он повторил то же, что говорила Ранмакану Снежина,  и  Ранмакан  не
поверил Кудараускасу так же, как не поверил Снежине. Однако  про  себя
удивился сговору пришельцев.
   - И сильно бьет? - спросил Ранмакан.
   - Лучевой пистолет? Метров на сто, это же средство защиты.
   - У нас есть пистолеты  и  пулеметы,  бьющие  без  промаха  на  три
километра.
   Ранмакан употребил в разговоре другую меру  длины,  но  лингвист  у
него на груди  перевел  меру  в  земные  понятия.  Лингвист  передавал
местное звучание слов только в тех  случаях,  когда  понятию  не  было
эквивалента в земных языках.
   - Но я же повторяю, - сказал спокойно  Кудараускас,  -  это  оружие
чисто оборонительного типа. И оно еще не употреблялось  за  все  время
моей работы на "Сегеже".
   - А какая точность выстрелов? - спросил Ранмакан.
   В это время капитан зачем-то отлучился  с  мостика,  и  Кудараускас
остался наедине с Ранмаканом. Он  встал,  подошел  к  стене  и  открыл
небольшую дверцу в ней. В нише, на полке, лежал лучевой пистолет.
   - Сейчас посмотрим, - ответил Кудараускас,  -  хотя  это  не  имеет
значения. Рассеивание... Точность попадания...  Видите,  как  прост  в
обращении?
   Ранмакан  внимательно  осмотрел  пистолет,  но   тут   Кудараускаса
кольнуло какое-то неприятное предчувствие. По крайней мере, он сам так
говорил потом Бауэру.  Зенонас  положил  обратно  пистолет,  захлопнул
шкафчик и внимательно поглядел на Ранмакана. Но тот как будто  потерял
уже к пистолету всякий интерес. Он  снова  подошел  к  экрану  и  стал
смотреть на застланный мглой дождя город.
   - Сегодня никто туда не поедет? - спросил он.
   Он находился в  странном  состоянии:  с  одной  стороны,  его  план
неожиданно облегчался тем, что тюремщики даже не запирали  шкафчика  с
оружием, но вдруг это ловушка? Страх, охвативший  его  в  тот  момент,
когда он раскрыл глаза в госпитале "Сегежи", не отпускал. Он руководил
всеми его действиями.
   - В город? Сам Загребин собирался съездить туда на "Еже" с Бауэром.
На самую окраину. Там, в начале улицы, здание редакции. Вы знаете?
   - Я этот район плохо знаю, - сказал Ранмакан. - Когда они поедут?
   - Скоро, через полчаса. Ага, вот и Загребин. Геннадий Сергеевич, вы
когда собираетесь в город?
   - Вахту сдам Бакову, и поедем. А вы что, Ранмакан, хотите с нами?
   - Я там еще не был... после войны, - оживился Ранмакан.
   - Тогда вместе поедем. Вы нам поможете.
   Загребин вызвал по внутренней  сети  корону  Вас.  Тот  очнулся  от
блаженных дум и ответил, что не имеет  ничего  против,  если  Ранмакан
съездит в город.
   Тут уже был виноват Загребин. Он должен был осторожнее относиться к
Ранмакану. И корона Вас тоже. Но и тот и другой упустили из виду,  что
Ранмакан - представитель цивилизации, отставшей на несколько сотен лет
от Земли и Короны. С другими мыслями, с другими  рефлексами  и  совсем
другим отношением к людям.


8

   Вынуть пистолет из шкафчика и  спрятать  его  в  кармане  оказалось
нетрудно.  Капитан  вышел  вниз  подготовить  "Ежа"   к   поездке,   а
Кудараускас углубился в какие-то свои расчеты.
   Дальнейшее  было  еще  проще.   Управление   скафандром   оказалось
автоматическим. Ранмакан прошелся в скафандре  по  коридору  и  сказал
капитану, что чувствует себя хорошо.
   В скафандре было слышно все, что говорили другие люди, также одетые
в скафандры. Кроме того, можно было поддерживать связь с кораблем.
   - Будете нашим  гидом  по  городу,  хорошо?  -  предложил  капитан,
забираясь в вездеход.
   - Хорошо, - Ранмакан улыбнулся.
   - Я даже и не надеялся, что вы захотите с нами поехать,  -  заметил
Загребин. - С местным жителем куда удобнее. Я боялся,  что  вам  будет
тяжело...
   - Ничего, - ответил Ранмакан. -  Поехали.  -  Он  спешил.  В  любой
момент Кудараускас или Баков могли  обнаружить  пропажу  пистолета,  и
тогда все погибло.
   В кабине "Ежа", устроившись  сзади  Бауэра  и  Загребина,  Ранмакан
незаметно расстегнул скафандр  сбоку  и  вынул  из  кармана  пистолет.
Кабина вездехода была слабо защищена от радиации. Но Ранмакан не верил
тому, что доза радиации, прорвавшейся к его телу в эти  секунды,  была
опасной для жизни.
   У одного из первых домов улицы, ведущей к центру -  она  называлась
улицей Торжества, - вездеход остановился.
   - Мы тут немного задержимся, - сказал Загребин. - Не возражаете?
   Ранмакан не возражал. Он подождал, пока Бауэр и Загребин скрылись в
узкой двери одного из домов, и бросился бежать  вдоль  улицы,  надеясь
спрятаться в подъезде.
   Движимый каким-то  шестым  чувством,  интуицией  много  повидавшего
человека, капитан, входя в дом,  обернулся.  И  увидел,  что  Ранмакан
убегает.
   - Ранмакан! Стойте! Что вы делаете?
   Капитан  бросился  за  Ранмаканом.  Он  понимал,  что  человек  без
корабля, без защиты скоро погибнет в этом мире.
   Ранмакан этого не понимал. Он  обернулся,  выхватил  пистолет  и  в
упор, с пяти шагов, всадил в лицо и грудь капитану  половину  мощности
пистолета.
   Такого удара не выдержал даже скафандр высокой  защиты.  Прозрачная
броня его почернела, обуглилась, и, высоко подняв от  немыслимой  боли
толстопалые  руки,  капитан  упал  на  мокрую,  выщербленную   ветрами
мостовую.
   Бауэр уже стоял в дверях. Второй выстрел был направлен ему в  лицо,
но штурман за какую-то долю секунды успел нырнуть  в  проем  двери,  и
синий дым тут же скрыл Глеба от следующего выстрела.
   Ранмакан  остановился.  Что  делать?  Теперь  он  беглец,  он  враг
могучего корабля и могучих пришельцев. Правда, у Бауэра оружия нет...
   Ранмакан выстрелил в  гусеницу  "Ежа".  "Еж",  движимый  инстинктом
самосохранения робота, отпрянул в сторону,  но  его  настиг  следующий
выстрел. Гусеница оплавилась, и "Еж" завертелся на месте.
   - Что  случилось?  -  кричал  Баков,  и  голос  его  бился  в  ушах
Ранмакана, как неумолимый преследователь. - Что  случилось?  Загребин!
Бауэр!
   Ранмакан побежал вдоль улицы, петляя, будто  его  могли  увидеть  с
корабля, свернул в проходной двор и через узкие переулки направился  к
холмам. Город они могут сжечь, мстя Ранмакану. В холмах его не найдут.
   - Ранмакан напал на капитана, - наконец услышал он голос  Бауэра  в
шлеме. - Капитан ранен или убит. "Еж" поврежден. Срочно нужна помощь.
   -  Оставайтесь  на  месте!  -  приказал  Баков.  -  Окажите  помощь
капитану. Откуда у Ранмакана оружие?
   - У него наш лучевой пистолет. Что он сделал с мастером! Скорее!
   - Спускаем "Великана"!
   Ранмакан плутал по проходным  дворам  и  переулкам,  ища  выхода  к
холмам. Он не мог поверить, что о нем в этот момент  забыли,  что  его
никто не преследует. Скафандр не успевал подавать  достаточно  воздуха
для бешено сжимающихся легких. Ранмакан  задыхался.  Ему  не  хотелось
снимать шлем: сняв его, он будет лишен возможности  слушать  разговоры
по внешней связи.  Но  шлем  с  каждым  шагом  все  тяжелее  давил  на
голову...
   Спрятавшись за углом крайнего дома, Ранмакан отвинтил шлем и бросил
его на мостовую: прозрачным мячом шлем покатился  к  луже,  занимавшей
середину мостовой, и поплыл по ней, подгоняемый поднимающимся  ветром.
Надвигался ураган.  Снег  с  дождем  били  Ранмакану  в  лицо,  словно
пытались остановить. Но  тот  был  доволен,  что  погода  испортилась:
теперь его труднее будет найти.
   Начался подъем на холм. Ранмакан убавил шаги - все равно он уже  не
мог бежать. С пистолетом он не расставался. Дальше от корабля,  дальше
от мести пришельцев...
   Ранмакан  был  обречен  на  скорую  и  мучительную  смерть.  Спасти
Ранмакана мог только аппарат короны Вас. Но Ранмакан бежал от него.
   Скалы сомкнулись над тропинкой. Ранмакан  присел,  чтобы  перевести
дух. Ветер сюда не долетал. Ранмакан спрятал  пистолет  в  карман.  Он
чувствовал себя здоровым и сильным. Теперь главное  -  найти  своих  и
рассказать  им  о  пришельцах.  Должен  же  где-то  существовать  свой
привычный мир, мир порядка и закона.
   А тем временем Бауэр тащил  к  кораблю  обугленное  тело  капитана,
тяжелое и неповоротливое в скафандре высокой защиты. Он не обходил луж
и камней. Он задыхался, спешил.
   У последнего дома его встретил вездеход "Великан".
   Ураган разыгрался к тому времени, и Бауэр  увидел  вездеход  только
тогда, когда спрыгнувший с него механик Лещук крикнул ему:
   - Давай помогу!



Глава четвертая. Вторая неудача





1

   В лаборатории - некому было запретить  -  собралась  большая  часть
экипажа. Корона Вас не начинал работы до появления Аро и Павлыша.  Без
них он не мог справиться с аппаратурой. Вас понимал, что теперь, когда
тело капитана,  охлажденное  и  готовое  к  оживлению,  находилось  на
операционном столе, время перестало играть решающую  роль  в  спасении
капитана. Корона Вас  объяснил  это  Бакову,  принявшему  командование
кораблем, и Снежине, но те все равно отсчитывали минуты до возвращения
катера, и им несмотря ни на  что  казалось,  будто  с  каждой  минутой
уменьшаются шансы на то, что Загребин  вернется  на  мостик,  постучит
сигаретой о край пепельницы и  скажет  вахтенному:  "А  вот  у  нас  в
училище был такой случай..."
   Когда Кудараускас сообщил в лабораторию, что катер снизился,  Баков
приказал Зенонасу не торопить их с дезактивацией. Все должно  идти  по
плану. Если поторопишься,  в  лабораторию  могут  попасть  вирусы  или
радиация.  Это  решение  далось  Бакову  нелегко,  но  он  теперь  был
капитаном корабля, и первой его  обязанностью  было  вернуть  к  жизни
мастера. Сформулировав так свою задачу, Баков принялся проводить ее  в
жизнь. Правда, освободить лабораторию от заинтересованных  лиц  он  не
решился.
   Снежина встала у дверей рядом с Бауэром.  Павлыш  и  Аро  прошли  к
приборам. Лицо и грудь капитана были прикрыты тканью, и  из  сплетения
приборов и креплений виднелись только усыпанные веснушками кисти рук.
   - Все будет в порядке, - сказал  Бауэр  Снежине.  Он  очень  хотел,
чтобы все было в порядке.
   - Прошу лишних уйти,  -  произнес  Павлыш.  -  Пожалуйста,  уйдите.
Помощи от вас никакой, а разговариваете.
   - Мы не будем разговаривать, - заверила Снежина.
   - Пойдем, - предложил ей Бауэр. - На  мостике  есть  экран.  Павлыш
тоже волнуется.
   А когда они поднимались на мостик, он сказал Снежине:
   - Я ведь тоже  мог  оказаться  на  этом  столе.  Мое  счастье,  что
Ранмакан плохо управлялся с пистолетом.
   - Вполне достаточно, чтобы убивать, - съязвила Снежина.
   Бауэр открыл дверь на мостик и вдруг улыбнулся.
   - Чего ты? - удивилась Снежина.
   - Как быстро люди приспосабливаются к  новым  условиям  жизни!  Еще
месяц назад случись такое, корабль был бы во власти безнадежного горя.
Погиб капитан. А теперь:  как  бы  еще  чего  не  случилось?  То  есть
говоришь о мастере как о пострадавшем в катастрофе, но абсолютно живом
человеке.
   - Не мели чепухи,  -  обиделась  Снежина.  Ей  сейчас  не  хотелось
философствовать. - Конечно, капитан будет жить.
   Кудараускас  включил  экран  лаборатории  и,  пока  члены   экипажа
рассаживались, спросил:
   - А где Ранмакан?
   - Кто знает? - сказал Бауэр.
   - Надо будет догнать его. Он погибнет.
   - Я бы его снова не оживляла. Должно же быть наказание,  -  сказала
Снежина.
   - Постарайтесь понять, -  возразил  Павлыш.  -  Он  просто  нам  не
поверил. Решил: мы враги.
   - А вдруг он сумасшедший? -  спросил  Кудараускас.  -  Не  в  нашем
смысле, а сумасшедший, как и все  другие  жители  планеты.  Охваченный
стремлением убивать.
   - Мы привезли еще одного человека, - вспомнил Бауэр. -  С  дальнего
острова. Завтра-послезавтра увидишь, что и здесь люди бывают разные.
   - Ты уже уверен?
   - Я давно уверен.
   Биологи включили аппаратуру. С мостика экран показывал  их  сверху,
как показывают операции в  хирургическом  театре  для  студентов.  Все
замолчали.
   Открылась дверь, и тихонько вошла тетя Миля.
   - Я с вами посижу, - шепотом сказала она. - Одной нехорошо.
   - Садитесь, конечно. - Зенонас подвинул ей кресло.
   По внутренней связи раздался голос Лещука из двигательного отсека.
   - Зенонас, подключи нас к лаборатории. Ничего не слышим.
   - Там пока слышать нечего, все идет как надо, - заметил Зенонас.  -
Включаю.
   Еще через десять минут Вас  склонился  над  колпаком  операционного
стола и сказал Павлышу:
   - Кожные покровы начинают восстанавливаться.
   - Ну вот, - сказал Бауэр.
   -  Сердце,  -  проговорил  Аро.  -  Пульс   семьдесят,   наполнение
нормальное.
   - Будет жить, - произнес Павлыш громче, чем  следовало  говорить  в
операционной.
   - Подождите, - остановил его Вас. - Не надо шуметь раньше  времени.
Я полагаю, что экран можно отключить. Через несколько  минут  операция
будет закончена, и еще через два часа мы разбудим капитана Загребина в
госпитале. Вы сможете его навестить.
   Корона Вас отключил экран.
   ...Через два часа капитан, смущенно улыбаясь, лежал в госпитале  на
той самой койке, которую так недавно занимал его  убийца,  и  принимал
импровизированный парад экипажа. У изголовья его стоял  корона  Вас  и
похлопывал от удовольствия губами широкого рта. Он радовался не только
тому, что капитан жив,  здоров  и  ничем  не  отличается  от  прежнего
Загребина, но и тому, что пришедшая одной из первых тетя  Миля  пожала
короне руку:
   - Спасибо вам, доктор. Без вас мы бы осиротели.
   Малыш, когда подошла его очередь, приблизился к  Вас  и  спросил  у
него шепотом, придерживая карман:
   - Курить мастеру можно?
   - Конечно. Если Павлыш разрешит. Он же здесь хозяин.
   Павлыш благодушно кивнул головой. Малыш вытащил из кармана  любимую
пепельницу мастера и пачку сигарет.
   - Вам можно, - поставил он пепельницу на тумбочку у кровати.
   Загребин посмотрел на сигареты,  вспоминая,  зачем  они  могли  ему
понадобиться, потом вспомнил и ответил:
   - Спасибо, как-то не хочется.
   Малыш даже вздрогнул. Такого с капитаном "Сегежи"  просто  быть  не
могло. Малыш подозрительно посмотрел на обоих биологов. Во взгляде его
ясно читалось: "Что вы сделали с мастером?".
   - Когда восстанавливали легкие, очистили их от никотина, - объяснил
корона Вас. - Возможно, поэтому.
   Но  Малыш  продолжал  смотреть  на  Вас  в  упор,  и   тогда   тот,
догадавшись, добавил:
   - Нет, больше никаких расхождений со старым Загребиным не будет. Не
должно быть.
   - Может, все-таки закурить? - спросил Загребин. - Нет, не хочется.
   Корона Вас был прав. Во всем остальном капитан  остался  таким  же,
как прежде. Только бросил курить. И Снежине,  которая  вечно  забывала
сигареты, не у кого было их просить на мостике в вахту Загребина.
   Павлыш потом как-то говорил Снежине, что он не заметил,  чтобы  Вас
специально очищал легкие капитана от никотина. Тем более, если учесть,
что курение - наркотическая привычка и закрепляется она в мозгу, а  не
в легких. Просто-напросто корона Вас не выносит табачного дыма, уверял
Павлыш, и при этом он очень деликатное создание и никогда вслух  своих
претензий не высказывает. Вот и отключил потихоньку клетки, ведающие у
капитана страстью к курению.


2

   На поиски Ранмакана  "Еж"  вышел  на  следующее  утро.  Кудараускас
уговаривал Бауэра взять с собой оружие, но тот отказался.  Кудараускас
даже поспорил с ним.
   - Ты пойми, - говорил он. - Пойми меня правильно. В крайнем,  самом
крайнем случае, если ты убьешь  его  -  мы  оживим  снова.  А  так  ты
рискуешь и своей жизнью, и жизнью Малыша, который едет с тобой.
   - Антипин соорудит силовое поле на вездеходе. Это первое. А  второе
- тебе приходилось умирать?  Хоть  полраза,  хоть  четверть  раза?  Ты
думаешь, это просто: умер, и все? А впрочем, не веришь мне, поговори с
Загребиным.
   Кудараускас представил лицо капитана и ответил:
   - Я не спорю. Если силовое поле будет, пожалуйста...
   Отъезд "Ежа" задерживался. Антипин с роботами  мастерил  установку.
Бауэр углубился в карты, чтобы выяснить возможный  маршрут  Ранмакана.
Решили сначала осмотреть порт и склады - родные места Ранмакана.  Если
там его не найдут, придется перенести поиски на холмы.
   - Меня что волнует... - говорил Малыш Бауэру, когда они  спускались
к машине. - Ведь он же должен есть и пить. Никаких запасов такого рода
в скафандре нет. Значит, он, чтобы съесть что-нибудь,  снимет  шлем  и
получит смертельную дозу.
   - Надеюсь, он не найдет ничего съестного на этой чертовой  планете,
- ответил Бауэр.
   Ему совсем не хотелось ехать на поиски убийцы, но он сам вызвался в
них участвовать, потому что считал себя (как, впрочем,  и  большинство
членов экипажа) виноватым в  случившемся.  Бауэру  намного  интереснее
было бы присутствовать при оживлении "отшельника".
   Больше всего надежд возлагалось на пластилитовый детектор.  Он  мог
за несколько сот метров обнаружить следы  вещества,  из  которого  был
сделан скафандр.
   Баков стоял у экрана, смотрел,  как  растворяется  в  струях  дождя
машина, и, когда она скрылась за домами, сказал:
   - Осторожнее.  Может,  включите  поле  сейчас  же?  Он  ведь  может
подстерегать вас.
   - Мы его раньше учуем, - ответил Бауэр. - Работает детектор.
   Баков  включил  второй  экран.  В   лаборатории   проходило   новое
оживление. Баков думал, что это чудо становится уже будничным делом.
   Баков вызвал госпиталь и спросил у тети Мили,  как  себя  чувствует
Загребин.
   Тот услышал вопрос и ответил сам:
   - Даю врачам еще час - самое большее, пусть тогда выпускают,  а  то
сам сбегу.
   Баков сдержанно улыбнулся и пригладил усы. В том, что  капитан  так
хорошо себя чувствует, он признавал и свою скромную заслугу. Во  время
вынужденного  отсутствия  главы   корабля   все   хозяйство   работало
нормально. Так что он обеспечил капитану покой.
   - Отдыхайте, Геннадий Сергеевич: Бауэр и Цыганков выехали на поиски
Ранмакана. В лаборатории успешно идет оживление привезенного  Павлышом
человека.
   - Пора подумать, Алексей Иванович, о том, чтобы построить купол над
частью города. Будем переносить  работу  наружу.  Нас,  оживленных,  с
каждым днем будет все больше.
   - Ну, вы не в счет, -  ответил  Баков.  -  Насчет  купола  я  скажу
Антипину. Он у нас главный конструктор.
   - Хорошо,  я  отключаюсь,  -  решил  Загребин,  -  и  сейчас  начну
уговаривать Эмилию Кареновну, чтобы она помогла мне добраться до  моей
каюты. А вы об этом никому ни слова. Ясно? Это приказ.
   - Слушаюсь. - Баков улыбнулся.
   Капитан выздоравливал от смерти.


3

   Когда "отшельник" открыл  глаза,  Павлыш  сидел  у  его  кровати  и
силился  одолеть  первую  страницу  романа,  найденного  в  хижине  на
острове. Из этого следует, что Павлыш делал  уже  некоторые  успехи  в
освоении языка, которым пользовался "отшельник" (тот же язык был  и  в
городе Манве).  Последние  полчаса  Павлыш  провел  в  секторе  Мозга,
впитывая под гипнозом сложнейшие окончания двадцати трех падежей.
   "Отшельник" лежал не двигаясь, не говоря ни слова. Глаза  его  были
больше и светлее, чем у Ранмакана.
   Павлыш медленно отложил книгу  так,  чтобы  "отшельник"  увидел  ее
название, и включил лингвиста.
   - Как вы себя чувствуете? - спросил он.
   - Спасибо, - ответил "отшельник". - Я долго был без сознания?
   - Да, - сказал Павлыш.
   Человек наморщил лоб, стараясь вспомнить что-то. Потом провел рукой
по черным волосам.
   - Они у меня перед смертью выпали, - произнес он.
   - Да, - согласился Павлыш, не зная, как объяснить это человеку.
   Он опасался враждебной реакции,  шока.  Он  понял,  что  надо  быть
предельно осторожным. Павлыш покосился на  пульт.  Пульс  "отшельника"
был нормальным.
   - Я умирал от лучевой болезни, - сказал "отшельник".  -  От  острой
формы. До нас не дошел газ.
   - Газ? - спросил Павлыш.
   - Да. Вы не знаете? Пьи пустили газ, который убил на материке  тех,
кто мог спастись от радиации. Так погибли люди в  бомбоубежищах.  А  я
умирал от лучевой болезни. Кто вы такие?
   - Мы ваши друзья, - ответил Павлыш. - Уверяю вас, мы ваши друзья.
   - Мне хотелось бы верить вам, - проговорил  "отшельник".  -  Друзей
осталось  мало.  Как  вам  удалось   спастись?   Последняя   подземная
радиостанция кончила работать за неделю до того, как  я...  Я  потерял
сознание?
   - Да.
   - Вы не договариваете. Вы  принадлежите  к  расе,  которую  мне  не
приходилось встречать.
   - Почему вы так думаете?
   Павлыш был в варежках.
   - Это можно сказать и по  разрезу  глаз,  и  по...  Вы  пользуетесь
механическим  переводческим  устройством?  -  "Отшельник"  показал  на
черную коробочку лингвиста.
   - Вы же видите, я читаю ваши книги.
   - С трудом. Книга была открыта на первой странице. Я подумал  даже,
что вы  вообще  не  можете  читать,  а  этот  шаг  предприняли,  чтобы
успокоить меня. Неприятно  очутиться  в  незнакомой  обстановке.  Меня
зовут Девкали из Лигона.
   - Доктор Павлыш, - представился Слава. - Лигона мы  еще  не  знаем.
Это где?
   - Вы выдали себя,  -  сказал  спокойно  "отшельник".  -  Вы  плохой
конспиратор. Я бы вам дал сто очков  вперед.  Лигон  -  столица  нашей
империи. Вы не с Муны. Вы пришли из космоса.  А  может,  вышли  из-под
земли. Были и такие легенды о государстве, ушедшем под землю.
   - Вы правы, мы пришли из космоса.
   - И опоздали?
   - И опоздали.
   Павлыш чувствовал растущую симпатию к этому человеку. Объяснить ему
все?
   - Вы  хотите  сказать...  -  начал  человек.  И  замолчал.  Приборы
отметили усиление нервного напряжения в организме. - Вы хотите...
   - Да, - сказал Павлыш. - Планета убила себя.
   - Все?
   - Все погибли.
   Павлыш почувствовал себя виноватым. Это было нелепое  чувство.  Его
испытывает человек, который должен прийти и  сказать  чьей-то  матери,
что сын ее попал в катастрофу. Такое испытывает почтальон,  приносящий
похоронную с войны...
   - Тогда еще один вопрос, - произнес человек медленно. -  Когда  это
произошло?
   - Немного более года назад.
   - Более года назад? И я был мертв более года?
   - Да.
   - Ваша цивилизация может побороть смерть...
   - Вопрос несколько сложнее. Существует  Галактический  центр.  Наша
планета  вошла  в  контакт  с  Галактическим  центром  недавно,  всего
несколько лет назад. Прибор, который возвратил вас к жизни,  изобретен
на одной из планет Галактического центра. И изобретатели  его,  совсем
не похожие на людей, находятся на нашем земном корабле.
   - Расскажите все по порядку, - попросил Девкали. - Не беспокойтесь,
я себя хорошо чувствую.
   - Может быть, вы хотите подкрепиться?
   - Потом, - сказал Девкали.


4

   -  Мне  очень  трудно  поверить  в  то,  что  вы  рассказываете,  -
проговорил наконец Девкали.
   - Ранмакан не поверил.
   - Это неудивительно. Я просто более подготовлен к этой встрече.  Он
погибнет?
   - За Ранмаканом пошел наш вездеход. Часа  два  назад.  Я  не  знаю,
нашли ли они его. Я был занят с вами. Вы с ним  поговорите,  когда  он
вернется.
   - Если не считать Ранмакана, я единственный человек на планете?
   - Да. Но мы уверены: придут другие.
   - Откуда в вас такая уверенность? Ведь в городе вы вряд ли  найдете
достаточно сохранившиеся тела, чтобы их можно было вернуть к жизни.
   - Есть много других городов.
   - Спасибо за такую уверенность. Я  хочу  задать  еще  один  вопрос.
Личного характера.
   - Вы можете спрашивать, что захочется и  сколько  захочется.  И  не
только у меня - у всех членов экипажа.
   - Почему вы привезли с острова именно меня? Почему не взяли  других
моих товарищей? И еще: когда вы их привезете?
   - К сожалению, мы этого  сделать  не  сможем.  После  вашей  смерти
лавина накрыла остальные дома.  Это  случилось  в  промежуток  времени
между прилетом разведдиска и нашей экспедицией. Масса  льда  и  камней
раздавила остальные дома и, возможно, даже снесла их в океан. Ваш  дом
единственный, который, хоть и был засыпан снегом, но сохранился.
   - Вы хотите сказать, что от всего поселка...
   - Да.
   - Оставьте меня, пожалуйста, - прошептал Девкали.
   - Я уйду. Но почему мой ответ вас так взволновал? Там были  близкие
вам люди?
   - Когда-то, года четыре назад, на этот остров попало, правда не  по
своей воле, пятнадцать близких мне людей. Перед войной  их  оставалось
четверо. В том числе моя жена, Пирра. Пирра была для меня все, без нее
я вряд ли прожил бы эти годы на острове. Тех, кто умирал, мы  вывозили
на санях к проруби и хоронили  их  в  океане.  Мы  голодали  и  болели
снежной лихорадкой. Я не умер потому, что рядом со мной была Пирра.  Я
не мог умереть потому, что она должна была жить.  Вы  меня  понимаете?
Может быть, то, что я говорю, для вас пустой звук? Может быть, в вашей
совершенной цивилизации, - Девкали усмехнулся, - подобные чувства  уже
устарели?
   - Нет, - ответил Павлыш. - Не устарели.
   - После взрывов и радиоактивных облаков мы заболели. Мы знали,  что
это, но мы надеялись тогда, вдруг кто-то остался жив на планете и  мы,
в стороне от путей и больших материков, переболев, останемся в  живых.
И вернемся. Пирра лежала  в  хижине,  под  самой  скалой.  Я  еще  мог
передвигаться. Было холодно. Мы топили печь кусками опустевших  домов,
но с каждым днем все труднее было нарубить дров. Одного из  оставшихся
четверых я смог похоронить в  море,  другой  остался  лежать  в  своей
хижине. Я знал, что если останусь  жив,  то  останусь  жить  вместе  с
Пиррой и благодаря ей. Она ни разу не пожаловалась... Простите.
   - Говорите дальше. Может, вам станет легче.
   - Это сейчас уже не играет роли. Я пошел, вернее,  я  пополз  в  ту
хижину, около которой вы меня нашли. Там  еще  оставалась  каша.  И  я
должен был накормить Пирру. Тогда я почему-то  решил,  что,  если  это
сделать, мы останемся живы. Я  знаю,  что  такое  лучевая  болезнь,  и
все-таки тогда, на острове, я должен был принести ей эту миску... И  я
ее не принес.
   - Наверно, слова покажутся банальными, - заметил Павлыш. - Но  ваше
горе - только часть горя вашей планеты.  И  ваш  долг  вместе  с  нами
вернуть ее к жизни.
   - Вы правы. Конечно, вы правы...
   - Вам надо отдохнуть. В случае чего нажмите эту кнопку. Спите.
   Павлыш вышел в коридор. Там стояла Снежина.
   - Я слышала разговор, - сказала она. - Я все слышала. Я  больше  не
могу. Я хочу тихо водить ракеты на Титан и возвращаться  домой.  Я  не
могу...
   - Прекрати истерику, Снежка, - остановил ее Павлыш,  -  это  нервы.
Впрочем, знаешь что, отнеси ему  бульон.  Может,  отвлечется  -  новое
лицо...
   Снежина взяла поднос у дежурившего у двери робота. Через две минуты
она вышла.
   - Я поставила бульон около постели. Он ничего не хочет.
   - Он еще что-нибудь сказал?
   - Он сказал, что у нее были такие же волосы! - Снежина,  ссутулясь,
быстро пошла к своей каюте.
   - Ну вот, - пробурчал Павлыш себе под нос и отправился к капитану.
   С капитаном состоялся очень короткий разговор.
   - Попытка - не пытка, - решил Загребин.
   Потом капитан соединился с Баковым,  и  тот,  выслушав  его,  отдал
приказание автоматам готовить к пуску  "Аиста".  Он  вызвал  Антипина,
чтоб тот повел катер. Антипин погрузил в катер взрывчатку, смонтировал
мощный лазер.
   Перед отлетом Павлыш  заглянул  на  минутку  в  госпиталь.  Девкали
лежал, отвернувшись к стене. Приборы показывали, что он не спит.
   Павлыш прошел к тамбуру.  Через  пять  минут  "Аист"  отделился  от
корабля и взял курс на остров. У Павлыша был один шанс из  тысячи,  но
он хотел его использовать.
   Примерно через час Девкали нажал  кнопку  звонка  и  попросил  дать
возможность кое-что записать. Снежина принесла ему бумагу и ручку и не
стала задавать вопросов.
   Еще через час  Девкали  попросил  выключить  свет,  и  корона  Вас,
препоручив  наблюдение  за   его   здоровьем   автоматам,   вышел   из
лаборатории, чтобы встретить Бауэра и Малыша,  измученных  бесплодными
поисками Ранмакана. Вас принес им прямо к тамбуру свои стимуляторы.
   Когда он вернулся в лабораторию, приборы перемигивались  тревожными
огоньками. Сердце Девкали перестало биться. Он был мертв.
   В госпитале, включив свет, Вас увидел, что Девкали повесился. Рядом
лежала записка. Пока  корона  Вас  обследовал  Девкали,  Мозг  перевел
записку:

        "Простите  за   все.   За   неоправданные   надежды,   за
     предательство, которое я совершаю по отношению к собственной
     планете. Но  бывает,  когда  один  человек  становится  тебе
     дороже многих. Очень давно я обещал Пирре, что не буду  жить
     без  нее.  Она  улыбнулась:  тогда   мы   не   думали,   что
     когда-нибудь  умрем.  Еще  раз  простите.  И,  надеюсь,   вы
     выполните мою последнюю просьбу - не оживлять меня снова.  Я
     не хочу жить. Я верю,  что  вы  еще  найдете  многих  людей,
     которых сможете оживить. И моя планета будет вам благодарна.
     Я же заранее говорю спасибо за то, что вы дали мне  умереть.
     Девкали из Лигона".

   - Корона Вас, - произнес Загребин, прочитав записку. - У меня к вам
просьба. Вы уже собираетесь готовить лабораторию?
   - Да, - кивнул Вас, прочтя записку. - Это ужасно. Разрешите я  уйду
к себе. Разумеется, я не буду...
   Кудараускас, стоящий рядом, ничего не сказал. Загребин посмотрел на
него, ожидая фразу о том, что цивилизация... Но Кудараускас  не  думал
об этом. Он только вспомнил, как на космодром приехала жена  Антипина.
Маленькая робкая женщина с пепельными гладкими волосами. Она  сказала:
"Я тебя буду ждать. Хоть всю жизнь. Я не могу жить без тебя".
   Антипин тогда смущенно хмыкнул: "Ну что может со мной случиться?  В
космосе безопасней, чем на людной улице".


5

   Шансов было мало. Так мало, что Павлыш и не  очень  рассчитывал  на
успех. И все-таки оставалась возможность, что домик, в котором  лежала
Пирра, не был свален в море лавиной.
   Павлыш не стал говорить о своем полете Девкали, чтобы не  возбудить
ложную надежду и затем загубить ее через несколько часов.
   Остров был таким же, точно таким же, как и три дня  назад.  Так  же
торчали из снега черные пальцы скал, и ровный снежный покров долинки у
моря уходил вверх откосом лавины. Катер утоптал площадку в стороне  от
хода лавины, затем Антипин с Павлышом выгрузили тепловое  оборудование
и очистили от снега долину с хижиной, у которой нашли Девкали. Широкий
ручей пробил себе дорогу  к  океану  и  разливался  по  льду,  снег  с
которого сдуло ураганом. Было не  очень  холодно.  Вода  замерзала  не
сразу и покрывала лед у берега блестящей пленкой.  Выглянувшее  желтое
солнце отразилось в пленке воды, и та  засверкала  вечерними  красками
горного озера.
   Потом началась самая трудная часть работы. Слежавшаяся гора  снега,
льда и обломков скал была крепче камня. Павлыш с Антипиным  попытались
выяснить  положение  засыпанных  хижин,  пользуясь  мелкой   и   плохо
различимой съемкой разведдиска, - всю гору растапливать и резать  было
бессмысленно. Для этого требовался ядерный взрыв. Но Антипин рассудил,
что лавина, прошедшая  совсем  рядом  с  уцелевшей  хижиной,  сдернула
остальные дома ближе к  морю,  у  которого  язык  лавины  заканчивался
невысоким обрывом. Именно у океана, со стороны  лавины,  обращенной  к
долинке, Антипин и начал бурение.
   Бур ломался.  Он  ломался  раз  шесть  за  четыре  часа,  и  Павлыш
несколько раз предлагал:
   - Давай, Иван, положим заряд, взорвем этот край.
   Антипин отмалчивался.
   Наконец, они добрались до бревна. Такого же, как и те,  из  которых
была сложена хижина. Бревно было ободрано льдом.
   - Хороший знак, - сказал Павлыш.  Он  устал,  приходилось  работать
обычной киркой и даже оттаскивать глыбы руками, как в каменном веке.
   - Перекусим, - предложил Антипин и полез обратно в ракету. -  После
обеда работается веселей.
   Пока обед грелся, Антипин связался с "Сегежей". Загребин -  он  уже
вышел на вахту - спросил их, как успехи. Павлыш поведал про  бревно  и
про то, что часа два-три они еще поработали бы. Хоть надежды немного.
   Загребин сказал:
   - Вот что, Павлыш. Вы уж лучше не спешите. Переночуйте и с утра еще
покопайтесь  в  этой  горе.  Ваше  присутствие  на  корабле  пока   не
требуется. Понятно?
   - Понятно-то понятно, - ответил Павлыш. - Но если  часа  через  три
ничего не появится, отправимся обратно.
   - Не спешите, - повторил Загребин.  -  Было  бы  неплохо,  если  бы
нашли. Да, если что надо - еду ли, энергию, - пришлю  резервный  диск.
Если людей нужно, тоже пришлю.
   -  Что-нибудь  случилось  с  Девкали?  -  спросил  Павлыш,   почуяв
неладное. Резервный диск не должен покидать  корабль,  за  исключением
случаев чрезвычайных.
   - Ищите, - велел капитан. - Это очень важно.
   - Ну, и что скажешь? - спросил Павлыш Антипина.
   - Ясное дело, случилось что-то, - решил Антипин. - Сворачивай обед,
пошли в тамбур. Где твой шлем?
   - Может, мне выйти на связь еще раз?
   - Ага, вот твой шлем. - Больше механик ничего не добавил: он вообще
был не очень разговорчив.
   В  темноте  работали  при  помощи  прожекторов  "Аиста".  Спать  не
хотелось.  Нашли  еще  несколько  разбитых  и   растрепанных   бревен,
кастрюлю, расплющенную в лепешку, какие-то тряпки. Каждая находка была
как птица, как плывущий по волнам кокосовый орех или  пальмовый  лист,
указывающие, что берег где-то неподалеку. Но где?
   Потом  эти  знаки  исчезли.  С  час  работали,  не  находя  ничего.
Громадная полость образовалась в теле лавины.
   К утру вернулись в ракету и снова вышли на связь. Загребин не спал.
Павлыш доложил:
   - Мы, Геннадий Сергеевич, сделали дырку до центра планеты. И ничего
нет. Будем возвращаться. Не возражаете?
   - Возвращайтесь. - Загребин помолчал немного и добавил: - Вот  что,
я все понимаю, наверно, вам надо вернуться. Девкали умер. Повесился. И
вот такую записку оставил... - Капитан прочел записку Девкали. - Я  на
прошлой связи не хотел вам говорить. Тогда вы только начинали  работу.
Теперь, судя по вашему сообщению, надежды не осталось.  Возвращайтесь,
что делать...
   - До связи, - ответил Павлыш и посмотрел на  сумрачного,  заросшего
суточной щетиной Антипина.
   Антипин кивнул:
   - Мы еще поработаем.
   Солнце выползло на край горизонта  и  снова  пропало  за  облаками,
когда за бревнами они нашли изломанное лавиной тело женщины.
   И тогда они, перетащив его  на  катер,  улеглись  спать,  с  трудом
заставив себя задраить двери и потратить пять минут  на  дезактивацию.
Они спали до вечера и не отвечали на запросы "Сегежи".
   -  Павлыш,  Антипин!  Павлыш,  Антипин!  Что   с   вами?   Высылаем
спасательный диск, - повторял Баков.
   - Верните свой диск спать, - пробурчал Павлыш, не открывая глаз.  -
Хочется спать. Всем хочется спать.


6

   Снова было пробуждение. Еще борясь с черной водой  смерти,  Девкали
почувствовал его приближение. Организм боролся за жизнь,  но  сознание
упорно цеплялось за спокойствие, за сон, за ровную бесконечность.  Уже
почти очнувшись, он услышал голос Пирры, которая звала его  обратно  к
жизни, но он сопротивлялся и этому голосу, понимая, что голос - только
иллюзия.
   - Девкали, очнись, я здесь, - слышал он голос Пирры.
   Потом голос Павлыша:
   - Это труднее, чем в прошлый  раз.  Он  не  хочет  жить.  -  Павлыш
говорил на лигонском языке.
   - Девкали, - снова позвала Пирра.
   Голос ее был очень похож на настоящий голос Пирры.
   Потом откуда-то издали прозвучал механический голос:
   - Введите стимулятор. Я оставил его на пульте, слева.
   Девкали почувствовал укол и почти немедленно понял, что  совершенно
жив и здоров и может открыть глаза. Не поднимая век, он произнес:
   - Я все равно уйду. Сколько раз...
   - Девкали, - произнесла Пирра. - Не будь ребенком.
   Это могла сказать только сама Пирра. И Девкали,  не  смея  поверить
голосу, открыл глаза.
   Пирра смотрела на  него  золотыми  влажными  глазами,  улыбалась  и
сердилась одновременно. Так с ней было, когда у них  делали  последний
обыск и сыщик достал из-под шкафа много месяцев назад забытый там  мяч
для игры в продо и приложил его к уху - проверить,  не  бомба  ли  это
замедленного действия. "Бомба, - согласилась  тогда  Пирра,  -  сейчас
взорвется".
   - Ну вот, - сказал Павлыш. - Я пойду, у меня  дела  в  лаборатории.
Срочные дела.


7

   Тело Ранмакана нашли на восьмой день  после  убийства  капитана.  В
тридцати с лишним километрах от  "Сегежи",  среди  холмов.  По  следам
удалось узнать, что в последние два дня он брел обратно к кораблю,  но
заблудился, потерял силы.
   Ранмакан был без скафандра и без  пистолета.  И  то  и  другое  он,
видно, выбросил в  пути.  Также  он  потерял  и  коробочку  лингвиста.
Правда, сам Ранмакан этого не помнил.
   Когда его во второй  раз  вернули  к  жизни  и  он  стал  вторым  в
Галактике дважды воскресшим человеком, он  уверил  Бакова,  что  ни  с
пистолетом, ни со скафандром не расставался.
   За вторичным оживлением  Ранмакана  никто  не  наблюдал,  никто  не
волновался, удастся ли опыт с ним. И, увидев  его  на  следующий  день
опасливо бредущим по коридору, Кирочка Ткаченко громко  сказала  Глебу
Бауэру:
   - Будь моя воля...
   - Понял, дуся,  -  ответил  Глеб.  -  Сегодня  он  треть  населения
планеты.  Правда,  худшая  треть.  Может,  его  еще  удастся   сделать
человеком.



Глава пятая. Купол на окраине Манве





1

   Капитан Загребин не любил сумерек. Длинных весенних сумерек, полных
глубоких синих теней и особенно напряженной тишины.  Он  не  любил  их
даже на Земле. Здесь же, на Муне, лишенной птичьего гомона  и  шелеста
листьев, сумерки казались ему особенно удручающими.  В  последние  дни
ему  снова  хотелось  курить,  и  в  сумерках  он  часто  подходил   к
прикрепленной под экраном пепельнице и  рассеянно  постукивал  по  ней
ногтем указательного пальца. Кудараускас, который поспорил с Павлышом,
что капитан вернется к старой привычке, незаметно улыбался, слыша этот
стук.
   Чтобы разогнать сумеречное настроение, капитан отходил  от  экрана,
поворачивался - руки в карманах - к главному пульту и, глядя в затылок
трудолюбивому Кудараускасу, начинал:
   - Зенонас, кстати, я вам не  рассказывал,  как  у  нас  на  третьем
курсе?..
   Если даже Кудараускас и слышал уже эту историю, он  не  говорил  об
этом, предпочитая ее выслушивать снова.  Он  считал  рассказы  мастера
простительной слабостью, лишась которой, тот придумал бы себе  другую,
может быть, опаснее для окружающих. Например, начал бы собирать камни,
как Фукс с  "Нептуна".  Потом  в  одном  оказались  бактерии,  которые
слопали весь урожай мандаринов  на  Земле  и  обошлись  в  год  работы
нескольким сотням  биологов,  а  капитану  Фуксу  это  стоило  диплома
капитана дальнего плавания. Капитан отвечает за груз своего корабля.
   Корона Аро любил сумерки: сумерки напоминали его  планету,  далекую
от  звезд,  спрятавшуюся,  чтобы  не  замерзнуть,  под  толстым  слоем
облаков. Аро приходил  на  мостик,  спрашивал  разрешения  капитана  и
садился на пол у локатора, обернув хвост вокруг себя. Аро  смотрел  на
серое небо большого экрана с искренним удовольствием и слушал истории,
происходившие с капитаном в  богатом  событиями  космическом  училище.
Корона Аро был неразговорчив, но неразговорчивость эта проистекала  от
скромности. Он  стеснялся  своей  громоздкости,  стеснялся  того,  что
приходится  пользоваться  лингвистом,   отчего   он   упускал   "душу"
рассказов. Аро предпочитал слушать.
   На пустыре за городом машины расплавили почву на круге диаметром  в
полкилометра и над  гладким  непроницаемым  полом  возвели  прозрачный
купол. Девкали с Малышом ездили несколько  раз  на  "Еже"  в  город  и
привезли множество необходимых для  жизни  предметов.  Предметы  росли
горой у купола и ждали очереди на дезактивацию.
   Строительством первого дома ведали два пьи.  Пьи  уступали  жителям
Манве в росте, и кожа их при свете фонарей казалась чуть  зеленоватой.
Оба пьи были охотниками. Война  застала  их  высоко  в  горах,  и  они
укрылись от взрывов в пещере, где и умерли от лучевой болезни.  Пещеру
случайно нашел Антипин во время разведочного полета к столице пьи,  за
четыре тысячи километров от Манве. У членов экспедиции  появилась  уже
привычка, условный рефлекс - заглядывать  на  всякий  случай  в  самые
невероятные места: каждый новый житель планеты Муна  доставался  после
долгих трудов, поисков и неудач. Иногда казалось, уже не найти  больше
никого, и все-таки обязательно наступал день,  когда,  возвращаясь  из
очередного полета, разведчики радировали:
   - Передайте Вас, пусть готовит аппаратуру.
   И наступал праздник.
   Уже шел  третий  месяц,  как  "Сегежа"  приземлилась  у  Манве,  но
праздничных дней было всего шесть.
   О том, чтобы очистить планету  от  радиации,  не  приходилось  пока
думать. Это задача не под силу "Сегеже" и даже самой природе - пройдет
еще много лет, прежде чем люди смогут снова ходить куда хотят и  когда
хотят по улицам и холмам планеты Муна.
   - Мы с вами наблюдаем  рождение  совершенно  новой  цивилизации,  -
сказал корона Аро. - Был Адам, но неудачный, потом появились еще  двое
- они-то уже были больше похожи на настоящих Адама  с  Евой  -  теперь
люди будут плодиться и умножаться. Я правильно цитирую Библию?
   - Я сначала опасался, что могут  быть  какие-нибудь  раздоры  между
лигонцами и пьи. Все-таки враждующие народы, - произнес капитан.
   - Они уже не враждующие народы, - ответил Аро. - Они не народы.
   - Они должны стать одним народом.
   - Ранмакан откуда-то достал жвачку, - уронил  Кудараускас,  который
теперь с особым вниманием следил за жизнью Адама планеты.
   Ранмакан отталкивал его чем-то,  и  в  то  же  время  характер  его
гипнотизировал Зенонаса. Зенонас обязательно должен был знать, где тот
находится и что делает.
   - Это ему Девкали привез из города, - сказал Аро.
   - Она не вредна? - спросил Кудараускас.
   - Не вреднее курения. Легкое наркотическое средство.
   - И все-таки, может, не стоило  завозить  ее  в  купол?  -  спросил
Загребин. - Поговорить с Девкали? Курение - очень вредная привычка.
   - Не надо, - возразил Аро. Он поднялся и подошел поближе к  экрану.
Хвост вяло волочился за ним по полу. - Это не наше дело.
   - Не наше? - спросил несколько агрессивно Кудараускас. - Неужели мы
дадим им вернуться к прежнему?
   - Пока нет ничего, что указывало  бы  на  такую  опасность.  -  Аро
глядел, как на экране маленькие фигуры людей суетились вокруг роботов,
втаскивавших балки перекрытий на строящийся дом.
   - Сначала жвачка, старая привычная жвачка, потом  другие  не  менее
привычные наркотики и поступки. Потом нас попросят  удалиться  потому,
что мы уже сделали свое дело. И все начнется снова.
   - Вы удобный оппонент, Зенонас, - произнес  Аро.  -  На  вас  можно
проверять сомнения. Вы неправы хотя бы потому, что на  ближайшие  годы
люди планеты зависят от нашей помощи. Они не смогут покинуть купол.
   - Я не говорю о завтрашнем дне, - ответил Кудараускас. - Я стараюсь
смотреть в будущее.
   - Мы туда заглянуть не сможем. Пока, - сказал Аро. - Но,  по-моему,
нет оснований для пессимизма. Самое трудное позади. Самое трудное было
вернуть к жизни первых людей. Теперь они  сами  заботятся  о  себе  и,
насколько понимаю, не собираются быть нашими нахлебниками.  Поговорите
с Девкали.
   - Девкали - особый  случай.  Он  и  до  войны  был  исключением,  -
напомнил Кудараускас.
   - Ну, не таким уж исключением...
   - И все же таких, как он, которых боялись настолько, что ссылали на
далекий остров, - таких было немного.
   Вошел Малыш:
   - Через пять минут  отправляем  капсулу  по  галактическому  каналу
связи. Дополнений не будет?
   - Совсем забыл, - спохватился Аро. - В аппарате выгорели  кристаллы
настройки. Если их не пришлют нам грузовым кораблем в ближайший месяц,
мы пропали.


2

   Пирра кормила пса. Это был пес охотников пьи: его Малыш нашел в той
же пещере. Пса переселили под купол  первым,  раньше  людей.  Псу  под
куполом не нравилось - было скучно и ничем не  пахло.  Он  подбегал  к
стене, чуть  матовой  у  основания,  и  вглядывался  в  дождливый  мир
снаружи. Псы на Манве, длиннохвостые, длинноногие (кстати, не хищники,
а грызуны), не лают. Пес попискивал и  царапал  лапой  стенку  купола.
Когда утром в купол приходили  на  работу  люди,  пес  встречал  их  у
тамбура, катаясь от радости  по  гладкому  стекловидному  полу.  Пирра
приносила ему из кухни объедки, и пес подолгу копался в них, отыскивая
для себя экзотические и соблазнительные кушанья.
   - Ешь, пес, - говорила Пирра. - Малыш найдет тебе  компанию.  Малыш
обещал.
   Пес не знал,  что  такое  компания,  но  все  равно  вежливо  мотал
головой, продолжая копаться в объедках.
   - Здравствуй, Пирра, - сказала Кирочка Ткаченко, незаметно  подойдя
сзади.
   В руках у Кирочки был пакет с удобрениями, а  сзади  стоял  понурый
робот, переданный для огородных работ. Может  быть,  робот  и  не  был
понурым, но это сказал о нем корона Вас, и все поверили и  с  тех  пор
говорили, будто робот опечален, потому что ему не хочется  копаться  в
маленькой грядке, насыпанной в дальней стороне купола.
   За  огород  отвечала  Пирра.  Когда-то,  до  ареста,   Пирра   была
агрономом. Теперь она сама нашла и принесла на "Сегежу" семена и ветви
растений. Вас оживил их.
   Девкали и Пирра уже были знакомы с коронами. Они сами попросили  об
этом. Корона Аро, менее занятый в лаборатории, нередко разговаривал  с
Девкали, хотя все равно лучшим другом того оставался Слава  Павлыш.  У
них вообще были отношения особого рода. Девкали считал  Павлыша  своим
дважды спасителем. А Павлыш втайне гордился тем, что они  с  Антипиным
не вернулись на "Сегежу", когда уже не осталось никаких надежд...
   Кирочка с Пиррой подошли к огороду, окруженному невысоким  забором,
чтобы пес не забрался на плантации. Пес бежал за ними и делал вид, что
его плантации совершенно не интересуют. Это  была  явная  неправда,  и
потому женщины захлопнули дверь перед его носом. Пес раза два  пискнул
и тут же, забыв о Пирре, побежал к строителям.
   Первый дом был уже почти готов. Дом  был  одноэтажный,  длинный,  с
покатой крышей. Он был разделен на две половины: на одной жили Девкали
с Пиррой, на другой  было  несколько  комнат,  которые  занимали  пьи,
Ранмакан и сутулая пожилая прачка из пригорода Манве. Прачка тосковала
по своей большой семье, погибшей в один миг  во  время  взрыва,  и  по
ночам стонала во сне, несмотря на лекарства, которые ей давал Павлыш.
   Девкали с одним из  охотников  пьи  красил  дом.  Стремянку  держал
Малыш. Он  ждал  очереди  покрасить.  Окраска  домов  и  заборов,  как
известно, еще со времен Марка Твена вызывает  в  наблюдателях  желание
включиться в этот  процесс.  Малыш  от  таких  наблюдателей  ничем  не
отличался. Он пришел под купол с полчаса назад, чтобы проследить,  как
роботы монтируют связь, но, на его счастье, робот сломался, и Антипин,
углубившись в  машинное  чрево,  уверял,  что  раньше,  чем  к  обеду,
связиста в строй не вернет.
   Второй охотник  пьи  -  настолько  маленький,  что  ростом  уступал
Малышу, - сколачивал разобранный при перевозке стол.  Работа  охотнику
нравилась. Он мурлыкал какую-то заунывную песню,  набрав,  совсем  как
плотник на Земле, полный рот гвоздей с треугольными шляпками.
   Только Ранмакан не участвовал в строительных работах. И  тому  были
причины. Ранмакан широкими шагами мерил соединительный  тоннель  между
"Сегежей" и куполом и думал. Кудараускас неосторожно намекнул ему, что
каждое слово, написанное первым восставшим из  мертвых  жителем  Муны,
представляет неоспоримый интерес для Галактики. И  Ранмакан  обдумывал
свои мемуары. Лучшим местом для этого оказался длинный  соединительный
тоннель. Тоннель был прозрачным, и Ранмакану  представлялось,  что  он
гуляет по открытому полю. Кроме того, в тоннеле  лучше  слышался  стук
дождевых капель, и это организовывало мысли. Для творческого  процесса
полезно было смотреть на  дальние  холмы,  хотя  с  ними  у  Ранмакана
связаны  очень  тяжелые  воспоминания  -   именно   там   он   бродил,
разуверившись, что  может  встретить  хоть  кого-нибудь.  Однажды  ему
почудилось, что он увидел человека в скафандре; он бросился к нему  по
осыпи, сбрасывая вниз камни, но человек  оказался  бредовым  видением.
Когда Ранмакан добежал до скалы, там уже никого не было...


3

   Ранмакан принес первую часть своих мемуаров в каюту к Кудараускасу.
Мемуары были написаны от руки, ровным канцелярским почерком, и,  когда
Ранмакан ушел, Зенонас прошел в сектор  Мозга  и  уговорил  вахтенного
механика Кирочку Ткаченко отдать ему ровно пять минут  времени  Мозга,
чтобы тот перевел мемуары. За это Зенонас пообещал  дать  их  почитать
Кире,  конечно,  с  разрешения  автора.  Ранмакан  уже  намекнул,  что
собирается писать продолжение и, может быть, даже  роман  о  последних
днях жизни планеты Муна.
   Машина расшифровывала текст минут десять. Текст был не длинным,  но
Мозг  еще  плохо  разбирался  в   индивидуальных   почерках.   Кирочка
поглядывала на часы, а Кудараускас делал вид, что ничего не  замечает,
и рассказывал, как он завоевал первенство Вильнюса по эспадрону.
   Вернувшись  к  себе  в  каюту,   Кудараускас   восемь   раз   выжал
шестидесятикилограммовую штангу,  потом  позанимался  десять  минут  с
гантелями. Ему очень хотелось  немедленно  усесться  за  рукопись,  но
именно поэтому он не пропустил ни одного  упражнения.  Затем  возникло
желание  лечь  с  мемуарами  на  диван.  Это  тоже   было   слабостью.
Кудараускас сел на жесткий стул,  включил  настольную  лампу  и  начал
читать:

        "Мемуары-воспоминания   Ранмакана   из   Манве,   бывшего
     таможенного чиновника, а ныне первого человека,  возрождение
     его к жизни с благородной и бескорыстной помощью пришельцев,
     представителей Галактического центра, а также планет Земля и
     Корона.

             Часть первая, посвященная моей первой жизни.

        Я родился тридцать лет назад  в  городе  Манве,  в  семье
     таможенного  чиновника  и  имел  трех  братьев,  с  которыми
     потерял связь, потому что один ушел в армию, второй умер  от
     весенней горячки, а третий уехал искать работу в Лигон.  Мои
     отец и мать тоже умерли в положенное  им  время.  Их  участь
     была счастлива,  потому  что  им  не  пришлось  уйти  в  дом
     стариков.
        Я кончил обязательные три класса,  положенные  для  детей
     чиновников восьмого разряда, и был определен  на  таможню  в
     ученики писаря. Я не участвовал в волнениях и не был замечен
     в связях с врагами нашего государства.
        Я все время жил в Манве и только один раз ездил  в  город
     Лигон, где расположена  столица  нашего  государства  и  где
     живет  наше  правительство  Разумных.  Там  я  видел   много
     интересного, а  также  наблюдал,  как  Разумные  выходят  из
     сенатского  дома  при  звуках  оркестра.  Теперь  я   должен
     рассказать об удивительном  приключении,  имевшем  место  во
     время моего пребывания в Лигоне.
        Однажды, когда я возвращался ночью в гостиницу  и  был  в
     хорошем расположении духа, на меня напал грабитель и отнял у
     меня пальто и витой браслет. Я заявил об этом в полицию, но,
     к сожалению, вещи не  были  возвращены,  а  я  был  вынужден
     заплатить за переписку жалобы по форме на гербовой бумаге.
        После окончания этого приключения я вернулся в Манве, наш
     мирный город, лежащий на берегу моря. Мне приходилось видеть
     во время моей  работы  различных  людей,  особенно  моряков,
     которые приезжали в наш город. Я записывал вещи,  отобранные
     у них при осмотре старшими таможенными  чиновниками.  Так  я
     впервые увидел настоящих пьи, которые в то время еще не были
     нашими смертельными врагами,  а  были  союзниками  в  борьбе
     против колмаев. Однако уже тогда мне не понравились  пьи  за
     их небольшой рост, цвет кожи и ограниченность.
        Вечером я ходил в визор, смотрел картины,  особенно  если
     там были шпионы пьи или колмаи и их били и побеждали наши во
     имя Свободы и Разумности.
        Среди моих друзей были  состоятельные  люди  и  даже  сын
     стражника. Его звали Бессмертным, потому что отец давал  ему
     в детстве пить настойку белого корня. Бессмертный  входил  в
     Отряд и имел форму  с  кантами.  Если  бы  я  не  был  сыном
     таможенного чиновника, я бы тоже входил в Отряд. Когда  били
     бунтарей на площади у замка, я ходил смотреть и тоже кидал в
     них камнями..."

   На этом месте Кудараускас прервал чтение. Он  аккуратно  подчеркнул
строку, в которой говорилось о белом корне -  надо  узнать  подробнее.
Потом подчеркнул и фразу о бунтарях.
   Кудараускас  знал  по  справочнику,  сделанному  Мозгом  на  основе
прессы, книг и расспросов людей, что Лигонское государство управлялось
по сложным и  древним  законам.  В  республике  сохранялось  множество
наследственных  каст.  Кастовая  система  была   подточена   развитием
общества, все более отвергавшего привилегии патрициев. Идеи  равенства
по рождению постепенно  распространялись  в  стране,  и  тогда,  чтобы
спасти косную систему, патриции передали  власть  генералам.  С  каким
удовольствием получившие власть генералы запретили не только свободы и
споры, но и превратили Лигон в большую, славно организованную казарму!
   Нельзя сказать, что никто не сопротивлялся  генералам  -  оппозиция
исходила из  школ  и  научных  центров,  фабрик  и  книжных  собраний.
Неуправляемых сопротивленцев наказывали,  убивали,  сдавали  в  армию.
Девкали и  Пирру  давно  бы  казнили,  если  бы  не  патрицианское  их
происхождение. Патриция казнить нельзя, но можно сослать на бесплодный
ледяной остров, чтобы он там умер от голода.
   Но ссылки и процессы в конечном счете спасти генералов не могли.  И
тогда оставалось главное и самое надежное средство -  война.  А  когда
страна готовится к войне, то оппозицию можно  уничтожать  раньше,  чем
она откроет рот.

        "Я вспоминаю, - продолжал свои мемуары  Ранмакан,  -  как
     однажды ко мне пришел Бессмертный и сказал,  что  я  хороший
     чиновник и,  когда  я  проработаю  еще  несколько  лет,  мне
     разрешат  жениться  на  девушке  из  седьмого   чиновничьего
     разряда, и наши дети тоже перейдут в седьмой разряд.  Я  был
     очень благодарен, а Бессмертный сказал, что мои услуги нужны
     стране, которой угрожают новые  заговорщики.  Он  мне  велел
     пойти к учителю Паону и сказать, что я люблю читать книги, и
     потом брать их и читать. А если учитель скажет, что  я  могу
     быть полезным, то вопросов лишних не задавать, а сказать при
     случае, что я недоволен правительством и моим заработком.  Я
     очень испугался и сказал, что я  всем  доволен.  Бессмертный
     сказал, что я дурак -  это  метод  борьбы  с  врагами.  И  я
     согласился, но, когда я возвратил учителю первую  книгу,  он
     спросил  меня,  о  чем  она,  и   я   сказал,   что   против
     правительства, я ведь  ее  не  читал.  А  учитель  засмеялся
     потому, что это была хрестоматия для отрядов  Охраны.  И  он
     добавил, что из меня никогда не получится провокатор.  Потом
     я рассказал об этом Бессмертному, и тот на меня разозлился и
     ответил, что таким,  как  я,  не  место  в  седьмом  разряде
     чиновников. А учителя все равно потом арестовали  и  сделали
     ему операцию. И он, конечно, пропал.
        Потом начались угрозы со стороны пьи. Они наши  враги.  Я
     их встречал и  видел  в  порту.  Они  производят  неприятное
     впечатление. Они молятся живому богу, что  является  гнусным
     суеверием, и еще они приносят в жертву живому огню пленных и
     детей. У них нет  атомных  бомб,  а  те,  которые  есть,  не
     взорвутся. Я слышал, как говорили на улице,  что  пора  всех
     зеленых варваров прижать к ногтю. И я тоже согласился, и  мы
     пошли жечь их Дом послов. Мы сожгли Дом, и в газетах  писали
     про то, что мы - благородные патриоты.
        Перед войной были еще непорядки на военном заводе в нашем
     Манве из-за того, что  рабочих  перестали  выпускать  домой.
     Тогда нескольких рабочих сожгли на нефтяных кострах,  а  еще
     нескольких отправили в отряды смертников.  Но  и  оставшиеся
     все равно не  хотели  работать.  Тогда  их  куда-то  увезли,
     наверно, на урановые рудники, а вместо них привезли крестьян
     с гор.  Крестьяне  работали  плохо,  и  меня  и  еще  других
     чиновников  восьмого  и   седьмого   разрядов   мобилизовали
     работать на заводе после окончания рабочего  дня.  Мы  очень
     уставали и тоже работали плохо. Мы боялись, когда  объявляли
     тревогу, но убежище было далеко от нашего цеха, и  мы  редко
     бегали туда. Потом говорили, что  пьи  изобрели  смертельный
     газ, которого достаточно, чтобы уничтожить все живое,  но  у
     нас были такие бомбы,  что  мы  тоже  могли  уничтожить  все
     живое. Затем началась  война,  начались  настоящие  тревоги.
     Однажды, когда загудели ревуны, я побежал в склад, где  меня
     спустя долгое время нашли благородные пришельцы.
        Во второй части я расскажу о том, как  попал  на  корабль
     пришельцев и стал самым первым человеком на нашей планете".

   Кудараускас отложил рукопись и лег спать. Вахта начнется в шесть, и
надо успеть хорошо выспаться.
   Во сне Кудараускас видел, как Ранмакан забрасывает камнями бунтарей
на площади и среди бунтарей почему-то оказался он, Кудараускас.


4

   - А я знаю этого Бессмертного, то есть знал, -  сказал  Девкали.  -
Тогда он был  еще  совсем  молоденьким  негодяем.  Лет  двадцати.  Нас
привезли в Управление секретной полиции. И пытали.
   - Разве вас можно было пытать?  -  удивился  Павлыш.  -  Ведь  тело
патриция неприкосновенно.
   - Вы не дали договорить, Слава. Пытали Торпа,  учителя  Свемаи,  то
есть тех, кто из низших  каст.  Но  пытали  их  в  нашем  присутствии.
Представьте подвал, надвое разгороженный решеткой. По одну сторону  мы
-  четырнадцать  отщепенцев,  предателей  своей  касты,  по  другую  -
негодные бунтари, простолюдины. Их пытали. Мы смотрели. Знаете,  порой
лучше, когда пытают тебя самого. Еще три дня назад ты сидел с ними - я
имею в виду учителя Свемаи, - и отчаянно спорил: выпускать  заложников
или нет? Я настоял.  Заложников  выпустили.  Заложники  потом  провели
солдат через тайный перевал. Так вот, три дня назад это был Свемаи,  и
ты никогда не думал, что он может так кричать... Бессмертный был одним
из добровольцев-палачей. Я запомнил его имя. Я думал, что когда-нибудь
с ним встречусь.
   - Вы знали, что будет война? - спросила Снежина.
   Она вела "Великана".  Рядом  с  ней  сидела  Пирра,  остриженная  и
изящная в пришедшемся ей впору скафандре Малыша.
   - Мы надеялись, что ее все-таки не будет. Не будет  большой  войны.
Страх окажется сильнее жажды разрушать. Но в мире  накопилось  столько
оружия, что началась  цепная  реакция  бешенства.  На  наш  остров  не
заходили суда - он был помечен на  картах  как  запретная  зона.  Зона
испытаний  ядерного  оружия.  Хорошо  еще,  что  ни  одна  ракета   не
приземлилась нам на голову. Но  у  нас  был  приемник.  Мы  нашли  его
сломанным в хижине:  раньше  здесь  жили  промышленники,  охотники  за
морскими драконами. Среди нас был один инженер. Он умер дня за три  до
войны. Он починил кое-как приемник. Приемник иногда...
   - ...если ему хотелось, - вставила Пирра.
   - ...если у него было хорошее настроение, доносил  до  нас  отрывки
последних  известий  или  музыкальные  передачи.  В  последнее   время
передавали в основном боевые марши. Мы по тону передач понимали, что в
любой момент может начаться война - в эфире копилась умело разжигаемая
ненависть. Мы не могли даже рассчитывать на то, что сами  доплывем  до
земли.
   Вездеход  дрожал,  карабкаясь  по  каменной  россыпи  к  седловине.
"Сегежа" осталась далеко позади, и  вокруг  теснились  холмы,  кое-где
покрытые плесенью, мхом и мертвыми стволами деревьев.
   - Деревья погибли от газа, - объяснила  Пирра.  -  Пьи  прибегли  к
нему, когда поняли, что терпят поражение.
   "На Земле Пирру приняли бы за учительницу алгебры -  она  суховата,
размеренна и как-то подчеркнуто интеллектуальна. Ей бы  пошли  очки  в
тонкой оправе, - думал Павлыш. - И рядом Снежина - вся преувеличенная:
слишком пышные волосы, слишком мягкие губы, слишком  большие  глаза  и
вообще слишком красивая..."
   - Вчера Лещук еще одно бомбоубежище нашел. На окраине, за портом, -
сказала Снежина.
   - Наверно, построили перед самой войной. Раньше в  том  районе  был
ипподром - собачьи бега, - произнес Девкали.
   - Да, перед самой войной, Ранмакан  с  Лещуком  ездил  на  "Еже"  и
показал место.
   - Ну и что?
   - Там устроили подземную площадку для ракет. Ракеты были  выпущены.
А под базой, на  глубине  метров  сорока,  находился  бункер  со  всем
необходимым для жизни и даже запасами жидкого воздуха.
   - Не может быть! Неужели все-таки нашли их? - Пирра прижала ко  рту
сухой кулачок. - И они погибли?
   - Они умерли не сразу - бомбоубежище не пропустило газ  и  защитило
их от взрывов. Они умерли позже. Радиация снаружи не  спадала,  воздух
истощался. Им, наверное, стало страшно. Они дрались между  собой.  Там
была жуткая битва. Несколько человек пережили ее - они  умерли  позже,
когда радиация все-таки проникла в бункер.  А  может,  когда  кончился
воздух. Еды у них было достаточно...  Представляете...  -  проговорила
Снежина, не оборачиваясь: вездеход осторожно крался по краю обрыва.  -
Уже всех на планете убили, а сами живут.
   - И вы будете их оживлять? - спросил Девкали. В голосе его  звучало
сомнение в необходимости такого шага.
   - Там были крысы, - отозвался Павлыш.  -  Очень  много  крыс.  Ведь
продовольственный склад.
   - Я, конечно, не могу указывать вам, кого возвращать к жизни,  кого
нет, - сказал Девкали. -  Тем  более,  что  нас  очень  мало.  Но  мне
хотелось бы, чтобы  наша  планета  жила  в  будущем  хорошо.  Вы  меня
понимаете?
   Пирра протянула руку, и Девкали накрыл ее ладонью.
   - Я согласен, - ответил Павлыш. - И наверно, если бы дело дошло  до
оживления, капитан бы поговорил с вами.
   - А я не согласна, - возразила Снежина. -  Я  думаю,  что  на  всей
планете наберется едва ли сотни три-четыре  людей,  которые  не  имеют
права жить. Другие хоть и были преступниками, убийцами - когда родятся
вновь, волей-неволей станут другими людьми. Ведь раньше вся их  жизнь,
все воспитание толкало к таким поступкам.
   Никто не ответил. И непонятно было, соглашаются с ней или нет.
   - Долго еще? - поинтересовалась Снежина, чтобы нарушить молчание.
   - Нет, километров пять осталось, - ответила Пирра. - Жалко,  дорога
так разрушена, мы бы уже были там.
   - Ранмакан сказал мне как-то, - заговорил снова Павлыш,  -  что  не
знает, можно ли ему жить с вами  в  одном  доме.  Все-таки  разница  в
кастах.
   - И вы рассмеялись?
   - Улыбнулся, а что?
   - А ведь он до сих пор свои вещи - правда, их  пока  немного  -  не
перенес с корабля. Для него жить в одном доме с  патрициями  -  второе
крушение мира, причем он  должен  принять  в  этом  крушении  активное
участие. Войну за него придумали. Переехать в один дом с патрициями он
должен сам, своими руками совершить  тяжкий  грех.  А  вдруг  вернется
старая власть? Что тогда?
   - Ну, не так уж он глуп, чтобы не понимать, что  старая  власть  не
вернется. Тем более после визита в бункер.
   Вездеход снова въехал на прилично сохранившийся  отрезок  дороги  и
мягко побежал по брусчатке.
   - Сейчас будет поворот. За ним ворота, - сказала Пирра. -  Когда-то
эти холмы были очень красивы. Зеленые, веселые, птицы поют.
   - Ну, у вас в саду под куполом тоже птицы есть.
   - Только одна птица. Корона Вас  восстанавливал  ее  по  скелету  и
перьям, и она не умеет петь.
   За поворотом дороги обнаружилась ветхая, серая от дождей  и  ветров
арка. На ней надпись на лигонском языке. Павлыш и  Снежина  уже  могли
прочесть ее:

                      "Горный ботанический сад".


5

   Поездка в  Горный  ботанический  сад  была  нужна  всем  обитателям
купола. Очистка воздуха требовала много энергии, которая необходима  и
для других дел. А кроме того, "Сегеже" не вечно сидеть на планете. Она
улетит. Люди останутся здесь. Значит,  нужно,  чтобы  купол  сам  себя
снабжал чистым, незараженным воздухом, по крайней  мере  до  тех  пор,
пока сюда не прибудут стационарные дезактиваторы.
   На  совещании  у  капитана,  посвященном   этой   проблеме,   Пирра
вспомнила, что когда-то проходила практику в Горном ботаническом саду.
И  там  работал  старик  биолог:  выращивал  кустарник  с   повышенной
активностью жизненного цикла; кустарник активно поглощал углекислоту и
вырабатывал кислород. Старик предполагал использовать его в шахтах и в
цехах  с  плохой   вентиляцией   -   выделение   кислорода   растением
прекращалось  только  в  полной  темноте.  Достаточно   было   слабого
источника света, и  маленькая  кислородная  фабрика  начинала  работу.
Тогда, до войны, растение ученого никому не понадобилось  -  в  шахтах
трудились и умирали рабочие  самых  низших  каст,  а  их  в  Лигонской
республике было много. Пирра сказала,  что  помнит  дорогу  к  Горному
ботаническому саду,  помнит,  где  должны  находиться  делянки  с  тем
кустарником. Если их, конечно, не выкорчевали за годы, что прошли с ее
ареста.
   Выехали затемно и до ботанического  сада  добрались  к  одиннадцати
часам - дорога была плохая, да и сад находился сравнительно далеко  от
города. Он располагался в глубокой, защищенной  от  ветров  долине,  в
которой, по  словам  Пирры,  сохранилось  несколько  реликтовых  видов
растений.  Это  и  определило  выбор  такого  отдаленного  места   для
ботанического сада.
   - Здесь  жили  энтузиасты,  -  проговорила  Пирра,  когда  вездеход
остановился у небольшого белого дома с выбитыми стеклами. -  Тут  было
интересно.
   За домом начинался густой зимний лес. Вернее, это был мертвый  лес,
но Снежине он показался зимним, только  сбросившим  листья  и  готовым
снова распуститься, как только пройдут холода. На  некоторых  деревьях
еще сохранились привязанные проволокой таблички  с  их  названиями,  и
забытая лесенка у одного из них как бы напоминала: хозяева здесь люди,
и они должны вернуться.
   - Я сначала загляну в дом, - сказала Пирра.
   - Я с тобой, - добавила Снежина.
   Женщины вошли в дом. Снежина уже привыкла к тишине и гулкой пустоте
домов планеты. Но этот дом показался ей не таким мертвым, как  дома  в
городе.  В  одной  из  комнат  у  стены  стояло  два  длинных   стола,
уставленных  пробирками  и  банками  с  семенами.  На   стене   висели
застекленные рамы с гербарными листьями; срезы стволов в углу были еще
свежими, но посеревшими от времени.
   Пирра подняла с полу толстую тетрадь, развернула ее.
   - Тетрадь наблюдений, - прочитала она.  -  Это  его  тетрадь,  того
старика. Как  же  его  звали?  Вот  удивительная  вещь  -  почерк  его
запомнила, а имени не помню. Последняя запись... - Пирра перелистывала
тетрадь. - Последняя запись... Она уже  сделана  не  им.  И  последние
страницы заполнены другим почерком. Наверно, с  ним  что-то  случилось
еще до войны. Может быть, он умер. Или  уехал.  Хотя  это  все  равно.
Тетрадь нам пригодится. По крайней мере,  мы  теперь  знаем,  что  они
работали над этим кустарником до последнего дня. Старика здесь любили.
Вздорный был старик, но очень добрый и мудрый.
   - Что нового? - спросил, подходя к узкой дыре окна, Павлыш.
   - Сейчас идем, - ответила Пирра. Она раскрыла папку для гербария. -
Так и думала. Вот этот лист - видишь,  узкие,  раздвоенные  на  концах
листочки - то, что нам нужно. Даже если мы не  найдем  самой  делянки,
корона Вас сможет восстановить растение?
   - Сможет, - заверила Снежина. - Корона Вас - волшебник. И умница.
   - Только очень  страшный,  -  созналась  Пирра.  -  Я  сначала  его
боялась.
   Они шли по узкой аллее. Иногда Пирра останавливалась и  надламывала
сучок; сучки были сухие и с треском поддавались пальцам. Пирра бросала
сучки на землю.
   Над аллеей массой ветвей навис лесной великан; вокруг него земля на
несколько сантиметров  была  покрыта  длинными  сухими  иглами.  Пирра
подобрала несколько шишек и проверила, сохранились ли  в  них  семена.
Положила шишки в карман скафандра и потом сказала Девкали:
   - Напомни на обратном пути взять банки с семенами из лаборатории.
   - Хорошо вам,  ботаникам,  -  проговорил  Павлыш.  -  Раньше  сажай
зернышко в землю и жди неделями, пока оно вырастет, если прорастет.  А
с помощью корон сдал семена в лабораторию - через  полчаса  заходи  за
саженцами.
   - Как раз у нас основная работа все равно останется  неизменной,  -
возразила Пирра. - Саженец мы получим, а остальное - наше  дело.  Пока
из него вырастишь дерево, все равно годы пройдут. Да и  одним  деревом
не обойдешься - у нас впереди знаешь, сколько работы. Это вам, врачам,
теперь делать будет нечего.
   Деревья    расступились.    Впереди,    поделенное    на     ровные
четырехугольники, лежало большое поле, ограниченное  крутыми  склонами
долины. Некоторые из делянок щетинились сучьями кустов, другие  стояли
голыми или чуть прикрытыми сухой травой.
   - Ой! - раздался сзади голос Снежины. Она отстала и еще не вышла из
тени деревьев.
   Павлыш резко обернулся.
   Снежина сидела на  корточках  у  большого  ствола  и  махала  рукой
остальным, чтобы спешили к ней.
   Спрятавшись между толстых корней мертвого дерева, из  сухого  песка
долины тянулся тонкий стебелек с белой головкой цветка.
   - Живой, - прошептала Пирра.
   - Совершенно и абсолютно живой, - засмеялась Снежина. - Я подула на
него, и он на секунду сложил лепестки.
   - Лесной висан, - сказала тихо Пирра. - Я сейчас заплачу. Не срывай
его. Пусть растет.
   - Конечно, пусть  растет.  Я  только  подула  на  него.  Он  сложил
лепестки, а потом опять расправил, будто поздоровался со мной.
   - А планета хочет помочь нам, - произнес Девкали. - Она  не  совсем
мертва. Помнишь, Пирра, как я первый  раз  принес  тебе  букет  лесных
висанов?
   - Летом будет больше цветов, - добавил Павлыш.


6

   С делянки возвращались не спеша. Может, оттого,  что  видели  живой
цветок, оттого,  что  так  легко  и  быстро  нашли  нужный  кустарник,
настроение у всех было хорошее. Девкали тащил  ворох  сухих  сучьев  и
корней и допрашивал Павлыша, пишут ли на Земле стихи, а если пишут, то
пользуются ли  рифмой.  Пирра  тихонько  напевала  что-то,  и  Снежина
подумала, что еще не видела Пирру  смеющейся,  а  наверно,  когда  она
засмеется, то станет очень  красивой.  Хотела  было  сказать  об  этом
Пирре, но та вдруг остановилась и сказала:
   - Если пойти по этой аллее,  мы  придем  на  кладбище.  Здесь  было
маленькое кладбище. Ботаники предпочитали  и  жить  и  умирать  здесь.
Здесь не было крематориев, как в городах. Подождете  меня  секунду?  Я
загляну, не похоронен ли здесь старик. Я никак не могу вспомнить,  как
его звали. А это очень нужно. Правда?
   Пирра повернула в боковую  аллею.  Остальные  последовали  за  ней.
Кладбище открылось через сто шагов - это небольшая поляна,  окруженная
высокими деревьями. На поляне несколько могильных холмиков, над каждым
камень  или  диск  с  лучами.  Пирра  прошла   мимо   ряда   холмиков.
Остановилась у крайнего.
   - Конечно, - вспомнила она. -  Его  звали  Кори,  учитель  Кори  из
Лигона. Он умер перед самой войной.
   - Это хорошо, - заметил Девкали, - что он не дожил до нее.
   До лаборатории было уже недалеко. Пирра  провела  к  ней  по  узкой
тропинке, мимо хозяйственных построек.
   - Здесь песок? - спросил вдруг Павлыш.
   - Да, песчаные почвы. Не все растения могли здесь жить. Приходилось
ходить в соседнюю долину за перегноем. Очень тяжелые корзины были, как
сейчас помню.
   Павлыш отстал и  отошел  немного  в  сторону.  Разгреб  листья  под
деревом и посмотрел, сухой ли там песок.  Под  листьями  был  перегной
сантиметра три, потом песок.
   Женщины и Девкали ушли вперед. Павлыш распрямился, отряхнул  ладони
и хотел идти дальше, но неожиданно увидел человеческие следы.
   Первой его мыслью было удивление - как они могли сохраниться больше
года? В тех местах, где землю покрывали листья, следы можно  различить
с трудом. Но  чуть  дальше  на  прогалине  след  отпечатался  четко  и
глубоко. Это был свежий след.
   Павлыш осторожно огляделся. Все тихо. Только уже довольно далеко, у
здания лаборатории, слышны голоса женщин.
   Недавно здесь был человек: ведь ночью шел  дождь.  Может  быть,  он
даже видел их. Нет,  это  невероятно.  Совершенно  невероятно.  Павлыш
хотел позвать Девкали, но вдруг почувствовал, что ему страшно. Страшно
крикнуть, потому что он может услышать; страшно  за  своих  товарищей:
ведь они не знают, что кто-то, не боящийся смертельной радиации, ходит
по мертвой  планете.  Кто  это?  Друг?  Может,  какие-то  люди  смогли
приспособиться к радиации, обладают  иммунитетом  к  ней?  Нет,  этого
случиться не может. И потом... потом, не надо быть  Шерлоком  Холмсом,
чтобы догадаться: человек был здесь совсем  недавно.  Возможно,  видел
людей и не подошел.
   Павлыш решил никому не говорить о своем  странном  открытии.  Лучше
быстро уехать отсюда, не рисковать - они  не  вооружены,  с  ними  две
женщины. Сначала надо посоветоваться с капитаном.
   Павлыш еще раз оглянулся и быстро пошел по тропинке к лаборатории.
   Его уже ждали. Пирра укладывала в вездеход банки с семенами и листы
гербария. Снежина подавала ей их из окна лаборатории.
   - Куда ты запропастился? - спросила она, увидев Павлыша.  -  Мы  уж
думали, ты попал в лапы к духу леса. Есть, оказывается, легенда, Пирра
рассказала, что здесь живет привидение.
   "Ну вот, еще не хватало", - подумал Павлыш.
   - Кстати, Слава, ты почему спрашивал про песок?
   - А, ты об этом, - ответил Павлыш, довольный, что  разговор  отошел
от опасной  темы.  -  Я  думал,  что  песок  хорошо  сохраняет  ткани.
Мумифицирует их. Значит,  если  старик  умер  всего  год  назад,  была
надежда его вернуть к жизни. Ну ладно, поехали.
   - Постой, постой, ты ведешь себя уж так нелогично, дальше некуда! -
возмутилась Снежина. - Так  это  же  светлая  мысль,  надо  немедленно
проверить. Девкали, знаешь, где лежат  носилки?  В  нижнем  багажнике.
Достань.
   - Нет, нет, - остановил их Павлыш. - Надо возвращаться. Уже поздно.
   - Почему? Только первый час. Мы вполне успеем до темноты вернуться.
Нашел, Девкали?
   - Да, - сказал тот, выбрасывая из вездехода носилки.
   И Павлыш понял, что он не в состоянии  придумать  никакой  причины,
которая бы оправдала немедленный отъезд.  Открыть  правду?  Но  что-то
удержало его от этого. Может быть, то, что ему не поверят,  не  примут
всерьез. Может, потому, что тогда Снежина - а с  нее  станет  -  решит
немедленно пойти туда и исследовать следы.
   Когда раскапывали могилу, Павлыш старался не становиться  спиной  к
лесу, и волнение его было столь очевидно, что Снежина даже спросила:
   - Что, жутковато стало?
   - Нет, - ответил Павлыш. - Просто я думаю,  что  песок  может  быть
влажным.
   - Сейчас все узнаем.
   Догадка Павлыша была правильной.  От  этого  ему  стало  еще  хуже.
Носилки с маленьким  высохшим  телом  старика  нес  он  с  Девкали,  а
женщины, несмотря на уговоры Павлыша, все время отставали. И руки были
заняты. Павлыш все оборачивался, и Снежина, смеясь, говорила:
   - Не бойся, не потеряемся.
   - Кстати, крупных хищников на планете сейчас нет, - добавила Пирра.
- Хотя мы их разведем снова.
   Ничего не случилось. Так же в тишине вернулись в  вездеход.  И  без
приключений добрались до "Сегежи".
   Павлыш шутил, слушал, как Снежина рассуждает о  том,  будут  ли  на
обед взбитые сливки, а сам, чуть отвлекаясь на  секунду,  снова  видел
глубоко отпечатанный в почве след,  такой  свежий,  что  края  его  не
оплыли и виден каждый рубец подошвы.


7

   - А теперь, Павлыш, успокойся и подумай. Первое: не  показалось  ли
тебе все это?
   - Нет, Геннадий Сергеевич, не показалось.
   - Вторая возможность, - продолжал Загребин. - Например,  эти  следы
были оставлены в прошлом году, а над ними нависают ветви?
   - Нет. И вообще не стоит  тратить  время  на  придумывание  причин,
почему этих следов не было. Я знаю, что они были. Свежие следы.
   - Вы неправы, Павлыш, - возразил Баков. -  Мы  обязаны  рассмотреть
все варианты. Абсолютно все. То, что вы рассказали нам  сейчас,  очень
странно.
   - Я знаю, что странно. -  Павлыш  прошелся  по  каюте,  остановился
около модели каравеллы над  письменным  столом  и  провел  пальцем  по
бушприту. - Я отлично понимаю, что на вашем месте я бы также  старался
перебрать все варианты. Но поймите, я их уже перебрал.
   - Хорошо, Слава, - сказал Загребин. - Мы вам верим.  Что  из  этого
следует? Честно говоря, не знаю. Объяснить этого пока не могу.
   - Объяснить можно, - вмешался корона Аро. -  И  вы  это  объяснение
знаете не хуже меня, капитан. На планете, которую мы считаем  мертвой,
есть люди, которые пережили  конфликт.  Вопрос  не  в  этом  -  важнее
узнать, кто они, войти с ними в контакт.
   - А почему они не хотят вступить с нами в контакт? - спросил Баков.
   - Ну, этому найдется множество объяснений. Они могут, во-первых,  и
не подозревать  о  нашем  присутствии.  Горный  сад  находится  в  ста
километрах от Манве. Во-вторых, они могут бояться нас. Кто  мы  такие?
Пришельцы из космоса?  Враги,  пьи,  выжившие  в  войне  и  пытающиеся
оккупировать их страну? Или какие-нибудь другие  загадочные  существа,
опять же, вероятнее всего, враги?
   - Значит, - развил мысль капитан, - из этого следует,  что,  считая
нас врагами, они могут предпринять враждебные действия?
   - Могут, - ответил корона Аро.
   В каюте было тихо. Только Павлыш быстро шагал по каюте  из  угла  в
угол по  одой  и  той  же  прямой,  и  пластик  чуть  поскрипывал  под
каблуками.  Из-за  полуоткрытой  двери  доносились   далекие   голоса.
Загребин, который знал  обо  всем,  что  происходит  на  борту,  легко
распутывал клубок голосов и шумов  корабля:  высокий  гортанный  голос
принадлежит Ранмакану - он научился играть в нарды и  опять  спорит  с
Малышом своим постоянным партнером. Вот  вспыхнула  скороговорка  тети
Мили - она отчитывает робота. Бухнула штанга  -  Кудараускас  закончил
серию физических упражнений...
   - Значит, так,  -  сказал  Загребин.  -  Вы,  Алексей  Иванович,  с
Антипиным  посмотрите,  что  можно  сделать  для  обеспечения   полной
безопасности корабля и  купола.  На  гравитационное  поле  энергии  не
хватит?
   - Нет, мы не можем включить главный двигатель.
   - Ну, подумайте. Рисковать нельзя. А после ужина соберем экипаж  и,
я полагаю, жителей планеты. И поговорим.  А  пока  я  считаю  разговор
законченным.
   Павлыш попрощался и сразу ушел.  Он  считал,  что  капитан  слишком
спокойно отнесся к новости.  Даже  не  приказал  немедленно  снарядить
разведдиск, который попробует выяснить, куда же ведут следы.
   Корона Аро поинтересовался:
   - А тот кустарник, о котором говорила Пирра, привезли?
   - Да, привезли.  И  еще  привезли  его  автора.  Совсем  забыл  вам
сказать: корона Вас ждет в лаборатории.
   Корона Аро закинул хвост на плечо и молча последовал за Павлышом.
   - Ну и как? - спросил Баков, оставшись вдвоем с капитаном. -  Может
быть, послать диск в ботанический сад?
   - Я уже думал, - сказал Загребин. - У вас нет сигареты?
   - Я не курю.
   - Да, забыл, извините. Я уже думал, но сейчас пятый час. Через  час
стемнеет. Не хочется начинать поиски в темноте.
   - Хорошо, я пойду поговорю с Антипиным.
   И Баков покинул каюту. Капитан Загребин  постоял  посреди  комнаты,
размышляя, не могла бы заваляться пачка сигарет  где-нибудь  в  нижнем
ящике письменного стола. Но потом вспомнил, что  сам  приказал  роботу
выбросить все,  что  может  напомнить  табак.  И  робот  проделал  эту
операцию очень тщательно. Капитан вздохнул и пошел все-таки к Снежине,
надеясь, что ее нет в каюте. Он знал, что сигареты  лежат  у  нее  под
зеркалом, похожем на Луи-Филиппа. Лучше  взять  сигаретку  потихоньку.
Может быть, желание курить  пройдет  и  насмешникам  не  будет  повода
злословить над слабой волей капитана Загребина.


8

   После ужина  в  кают-компании  собрались  члены  экипажа  и  жители
купола.
   Наверно, в последний раз они смогли все уместиться в этой небольшой
комнате. "Пройдет еще сколько-то времени, и не  только  кают-компании,
но и всей  "Сегеже"  не  вместить  жителей  этой  планеты,  -  подумал
Загребин. - А может быть, уже и сейчас где-то под землей или под водой
живут тысячи людей, которые не хотят никакой помощи извне?"
   Неожиданное собрание нарушило привычную жизнь экипажа. Беспокойство
усилилось еще и потому, что все видели, как Антипин с Баковым объехали
на вездеходе купол, о чем-то  посовещались,  и  потом  наружу  вылезли
роботы,  которые  установили  на  некотором   расстоянии   от   купола
сигнальные башенки, зажигавшиеся, как только что-нибудь или кто-нибудь
приближался к кругу, образуемому ими. Внутри круга уместились купол  и
"Сегежа".
   - Сегодня, как вы знаете, - начал Загребин, когда  все  уселись,  -
наши товарищи ездили в Горный сад...
   Загребин поведал о том, что видел  Павлыш,  потом  сказал  о  мерах
безопасности, принятых им. После  него  говорил  Павлыш.  Он  повторил
рассказ о следах и предложил послать к Горному саду разведдиск.
   Бауэр не  поверил  Павлышу:  все-таки  следы  могли  сохраниться  с
прошлого  года;  Кудараускас  предположил,  что  эти  следы  оставлены
роботом: какой-нибудь  из  роботов-разведчиков  побывал  уже  в  саду.
Кудараускаса  подняли  на  смех:  следы  роботов  не  были  похожи  на
человеческие. Павлыш их спутать не мог.
   Пирра сказала, что если следы  -  реальность,  то  они  принадлежат
военным. Только у них были тайные бомбоубежища, где  можно  спрятаться
от радиации. При словах Пирры Ранмакан побледнел. Он ничего не сказал,
но подумал, что все-таки к власти снова могут прийти настоящие хозяева
Лигона. Нельзя сказать, что он  хотел  этого  возвращения.  При  новой
власти, которую для него  олицетворяли  капитан  Загребин  и  Девкали,
жилось лучше, и никто не напоминал Ранмакану, что он  низшая  каста  и
должен не делать того-то и того-то, но уважение и почтение  к  военной
машине было в Ранмакане настолько глубоким, что он всерьез  испугался,
как бы его не наказали настоящие хозяева,  когда  вернутся  к  власти.
Бывшая прачка огорчилась: она не любила военных, и если бы ей один  из
них попался в руки, она  бы  его,  наверно,  задушила.  Она  не  могла
простить им смерти своих близких. И прачка беззвучно  молилась,  чтобы
молодому доктору изменило зрение и чтобы это были вовсе  не  следы,  а
случайные ямки. Охотники пьи мало разбирались в политике и не хотели в
ней разбираться. Они ждали того дня, когда воздух снова станет чистым.
Снежина вспомнила, как было в том саду, и в душе  поблагодарила  Славу
за то, что он тогда ничего не сказал.
   Наутро диск слетал в сад, но следов не нашел. Ночью в горах  прошел
дождь.
   В ближайшие две недели ничего не произошло, и все,  кроме  Павлыша,
стали понемногу забывать о следах в Горном саду. Но Павлыш  видел  их,
стоило ему закрыть глаза. Он знал, что они были.



Глава шестая. Похищение





1

   Профессор Кори из Лигона оказался сухим ехидным стариком с  длинным
носом и белым венчиком вокруг желтой  лысины.  Профессор  за  два  дня
вошел в курс дела, с удовлетворением отметил  присутствие  на  корабле
своей ученицы, поблагодарил ее за спасение кустарника, что он оценивал
куда выше, чем спасение своей  персоны,  и  взял  в  собственные  руки
озеленение купола.
   Знание того, что он полтора года  провел  в  могиле,  нисколько  не
обескуражило профессора.
   - Я деловой человек, - говорил он. - Я столкнулся с двумя  фактами:
первый - весьма прискорбный - эти идиоты все-таки  добились  своего  и
устроили бойню. Я всегда думал, что наши петиции их  не  удержат.  Они
устроили бойню и уничтожили все, что другие люди  строили  пять  тысяч
лет. Другой факт, с которым я столкнулся,  -  отрадный.  А  именно:  к
счастью, нас заметили раньше, чем пропали всякие следы  нашей  работы.
Заметили и пришли нам на помощь. Мое  воскрешение  -  частность,  хотя
приятная. Мне  обидно  было  умирать,  не  окончив  опытов  со  своими
детишками. Кстати, если бы наши идиоты не загубили планету,  никто  не
стал бы возиться с моим оживлением. Сколько мне осталось жить?
   - Не знаю, - отвечал корона Вас. - Наверное,  с  нашей  помощью  вы
проживете еще лет сорок. Мы в состоянии спасти человека, но  не  можем
подарить ему бессмертие.
   - Замечательно, коллега, на бессмертие я не претендую. Дорогой мой,
вы не откажетесь помочь мне пересадить рассаду на клумбу? Я  этого  не
могу доверить вашим железным роботам.
   Корона Вас с удовольствием шел возиться с рассадой. Его  пребывание
под  куполом  было  узаконено.  Как-то  Девкали  собрал   всех   своих
единоплеменников и рассказал им о том, что на корабле живут не  только
люди,  но  и  существа,  на  людей  не   похожие.   Девкали   опасался
отрицательной  реакции  со  стороны  охотников  или  прачки.   Но   те
восприняли новость спокойно. За  последние  недели  с  ними  случилось
столько невероятных вещей, что  новостью  больше  или  меньше  уже  не
играло  решающей  роли.  Первое  время   короны   старались   поменьше
встречаться с жителями Муны, потом, когда обе  стороны  друг  к  другу
привыкли, Вас, более общительный, почти совсем переселился под  купол,
отлучаясь только поговорить о жизни с тетей Милей  и  вырастить  новую
порцию рассады для опытов Кори.
   Но эта спокойная и  почти  идиллическая  жизнь  продолжалась  всего
несколько дней, видимое однообразие  которых  было  нарушено  прилетом
грузовой ракеты из Галактического центра. Она доставила запасные части
к аппаратам, почту и первую очистительную установку для воздуха. Кроме
того,  с  ракеты  сгрузили  материал  для  второго,  большого  купола,
сооружение  которого  должно  было  начаться,  как   только   появится
достаточное количество людей. Ракета улетела. И дня через два после ее
отлета  экспедиция,  работавшая  в   развалинах   Лигона,   обнаружила
заваленное наглухо бомбоубежище, в которое крысы не нашли доступа.


2

   Снежина проснулась оттого,  что  услышала  детский  смех.  Какой-то
мальчишка кричал по-лигонски:
   - Отдай мой мяч, или я проткну тебя мечом!
   Потом он, видно, все-таки проткнул кого-то мечом, потому что жертва
его страшным басом начала молить о пощаде. Мальчишка заливался  смехом
и топал ногами,  потом  голос  его  утонул  в  суетливом  шуме  людей,
которые, если Снежина правильно поняла, давали советы  плотникам,  как
вставлять раму.
   Снежина лежала некоторое время, прислушиваясь к  голосам,  стараясь
угадать за ними знакомые лица. Открывать глаза не хотелось. Как только
откроешь их - значит, проснулась, значит,  пора  вставать,  а  Снежина
считала, что каждый человек имеет право на десять минут между  сном  и
явью, когда можно не спеша досмотреть сны и закончить их, как хотелось
бы. Откуда могли идти голоса?  Ну,  конечно,  из  динамика  внутренней
связи. Кто сейчас на вахте? Кажется, Кудараускас. Значит,  он  включил
шум купола вместо будильника.
   Десять минут еще не истекли. Снежина подумала о том,  что  еще  две
недели назад Кудараускас, включив купол, донес бы  до  корабля  только
шаги роботов и тихий голос Ранмакана.  Снежине  тогда  жители  планеты
Муны чем-то напоминали бронтозавров - живых, но в то же время чужих на
своей планете.  Уж  очень  они  сегодня  одиноки  среди  бесконечности
разрушенных городов, пустых полей и тоскливости радиоактивных  дождей.
Кучка людей, спасенных за недели поисков, ошибок, разочарований,  была
ничтожно мала. И вдруг - сразу шестьдесят человек!
   Старики  и  старухи;  шестеро  детей  -  скоро  надо  будет   школу
открывать; два молоденьких солдата -  бывшие  охранники  бомбоубежища;
патриций,   случайно   погибший   в   компании   простолюдинов;    два
брата-старика.  Эти  люди  проходили  в  момент   оживления   трагедию
знакомства с собственным, ухе чужим миром,  пытались  понять,  что  же
делать дальше, как приспособиться к этой жизни.
   Правда, теперь это шло проще и  спокойней,  чем  вначале.  С  одной
стороны,  в  бомбоубежище  люди  прятались  семьями,  семьями  они   и
вернулись к жизни; с другой, их встречали Пирра и Девкали, Ранмакан  и
Кори  -  соотечественники,  уже  прошедшие  через   все,   что   ждало
"новеньких", и готовые помочь.
   И все-таки... Снежина вспомнила "голодный бунт".


3

   Этот  бунт  произошел  на  второй  или  третий  день  после  начала
оживления  людей  из  Лигона.  Тогда  под  куполом  набралось  человек
двадцать новичков, встретившихся как  после  долгой  разлуки,  еще  не
осознавших целиком, что же случилось, но вместе с тем полных недоверия
ко всему миру, включая друг друга. К тому же эти  люди  были  давно  и
привычно голодны.
   Если до этого обед готовили Ранмакан с Пиррой - они справлялись  (с
помощью тети Мили и кухонного робота), не тратя много времени, - то на
этот  раз,  пока  кухня  под  куполом  не  была   оборудована,   обед,
приготовленный на корабле в  двух  больших  котлах,  выкатили  роботы.
Образовалась нестройная очередь военных времен, заранее уверенная, что
последним пищи может не хватить и, вернее всего, не  хватит.  Здоровый
черный парень, бывший солдат, первым пробился к столу, схватил  полную
тарелку, присев за край длинного временного стола, в несколько глотков
уничтожил суп  и  бросился  снова  к  котлу,  где  произошла  какая-то
заминка. Нервная очередь сбилась в кучу вокруг робота, и Пирра  тщетно
пыталась успокоить растрепанную женщину с двухлетним малышом на руках.
Малыш плакал,  женщина  кричала,  вокруг  раздавались  несмелые,  злые
возгласы. И в этот момент солдат с пустой тарелкой врезался  в  толпу,
как таран.
   Супа было больше чем достаточно, но парень нарушил  закон  голодной
очереди,  и  очередь  моментально  сплотилась  против   него.   Пирра,
отброшенная от бака, спряталась за спину  робота  -  люди  дрались  за
котлом, который покачивался, грозя вылить горячую жидкость.  Патриций,
не желавший драться, но тоже решивший, что супа не хватит, схватил  со
столика охапку ломтей хлеба и бросился бежать к дому. За ним  погнался
другой мужчина...
   Бауэр, увидевший эту сцену с мостика, растерялся. Он никогда еще не
видел, как люди дерутся  из-за  пищи.  Он  испугался,  что  кто-нибудь
задавит ребенка. Глеб метнулся от экрана к пульту, но  спокойные  ряды
кнопок не подсказали ему  никакого  решения.  Тогда  он  нажал  сигнал
тревоги и подключился к каюте спящего Загребина.
   Капитан вскочил с постели,  как  подброшенный  батутом,  и  сонными
глазами уставился на  Бауэра.  Глаза  постепенно  наполнялись  мыслью,
капитан хрипло спросил:
   - Что?
   И пока Бауэр, торопясь, объяснял, в чем дело, Загребин  уже  совсем
пришел в себя и, не дав штурману закончить, оборвал:
   - Дай сирену.
   Повернулся на другой бок и заснул. Капитан не спал всю ночь - перед
этим была его вахта, и как раз монтировали очиститель воздуха.
   "Странно, - подумал  Бауэр,  -  мастер  никогда  не  сталкивался  с
голодными бунтами. Не больше меня знает о них. И  все-таки  совершенно
спокойно и быстро  нашел  единственное  решение.  И,  главное,  заснул
снова."
   Бауэр включил ревун.
   Низкий гул заполнил  купол,  повис  над  городом  -  страшный  крик
громадного зверя, крик войны и приближающейся воздушной  смерти.  И  в
тот же момент застыли люди у  котла  и  инстинктивно  подняли  головы.
Только суп, льющийся из наклоненной тарелки, отбивал струйкой  зигзаги
на земле да с легким мягким стуком  рассыпались  по  земле  оброненные
патрицием ломти хлеба.
   Бауэр опустил ручку сирены. Все в порядке.
   Бунт не повторился. Но на следующий день, когда людей стало еще  на
восемь человек больше, случилась новая  беда.  Очередь,  пришедшую  за
обедом, охватил другой вид массового психоза, причина которому была та
же - страх. Кто-то взял вторую порцию супа, потом вторую порцию  мяса.
Его примеру последовал сосед, и вот уже  началась  оргия.  Люди  жадно
хватали хлеб и мясо, глотали бульон, матери засовывали кусочки  в  рот
плачущим  детям.  Эту  оргию  никто  не  останавливал  и  не  мог   бы
остановить. Внешне все выглядело почти благопристойно - люди ели.
   Вечером Павлышу пришлось покинуть лабораторию. Он  переключился  на
слабительное  и  болеутоляющие  капли.  Девкали   между   тем   уверял
пострадавших, что пришельцы и в мыслях  не  имели  их  травить.  Виной
всему их собственная жадность. Ему не верили.
   На мостике капитан разговаривал с короной Аро о том,  как  снять  с
людей  эту  смесь  подавленной  истеричности  и  апатии  -  настроение
переселенческого лагеря, вокзала, с которого  не  уходят  поезда.  Аро
советовал ждать и положиться на человеческую натуру. Он говорил, что с
уверенностью в завтрашнем дне придет и спокойствие.
   Вошел профессор Кори.
   - Если я и помешал, - агрессивно начал  он,  -  то  все  равно  вам
придется меня выслушать.
   - Садитесь, - сказал Загребин, указывая  на  кресло.  -  Вы  пришли
вовремя.
   -  Я  хотел  бы  поговорить  сейчас  не   с   вами,   а   с   моими
соотечественниками, - сказал Кори. - И  со  всеми  сразу.  Я  не  могу
бегать, как Девкали, из комнаты  в  комнату.  Да  это  и  не  поможет.
Включите внешнюю связь.
   Кори напыжился,  и  венчик  седых  волос  вздыбился  нимбом  вокруг
блестящей лысины. Не очень  удачно  перешитый  прачкой  костюм  Малыша
топорщился у него на груди и кособочился у ворота.
   Загребин  подошел  к  пульту,  включил  внешнюю  связь  и  протянул
профессору микрофон:
   - Пожалуйста.
   Кори взял микрофон и, набрав  в  легкие  побольше  воздуха,  быстро
заговорил высоким голосом:
   - Люди, с вами говорит профессор Кори из Лигона. Вы меня видели, вы
меня знаете. Мне стыдно за вас и за нашу планету. Мало  того,  что  вы
разрешили своим правителям убить себя, вы показываете  сегодня  людям,
пришедшим нам на помощь, что вы не достойны этой помощи. Я,  профессор
Кори из Лигона, говорю: с завтрашнего дня мы начинаем новую жизнь.  Мы
вспомним, что наши предки были гордыми людьми и не дрались из-за куска
хлеба. И  пусть  завтра  кто-нибудь  посмеет  броситься  на  еду,  как
паршивая собака. Я ударю его по лицу. Все... Извините меня,  -  сказал
Кори капитану, дождавшись, пока тот выключил внешнюю связь. - Я  люблю
своих соотечественников, вы должны простить их.
   И, не дожидаясь ответа, Кори выбежал из помещения, только  щелкнула
дверь, и каблуки профессора, удаляясь, отстучали  что-то  сердитое  по
ступенькам трапа.
   Нельзя сказать, что с этого дня  обитатели  купола  резко  изменили
свое поведение. Этого никто и не ожидал. Но когда дня через  два  один
из вновь прибывших слишком быстро принялся хлебать суп,  то  несколько
пар глаз обернулось к нему. И когда он украдкой просеменил на цыпочках
к котлу, патриций, проявивший  неожиданную  склонность  к  демократии,
остановил его.
   - Не спеши, - произнес он. - А если будешь брать  еще  суп,  то  не
больше половника. Организм у тебя новый, может не выдержать, лопнешь.
   Бежавший  огрызнулся,  но  шаги  замедлил.  Он,  не   оборачиваясь,
прислушался, что скажут остальные.  Остальные  молчали.  Молчание  это
было сочувственным к словам патриция, и новенький ощутил это...
   Снежина открыла  глаза.  В  самом  деле,  пора  вставать.  Загребин
освободил ее от вахт - она входила в группу купола.  И  там  ее  ждали
проблемы - всякие проблемы, большие и маленькие,  ожидаемые  и  совсем
неожиданные. К ожидаемым относились проблемы еды и одежды. Корабельных
запасов уже не хватает, и скоро  придется  выкручиваться  собственными
силами. Были  маленькие:  у  единственной  кормящей  матери  кончилось
молоко, и надо было нажать на Павлыша,  чтобы  он  заготовил  побольше
питательной смеси для малыша. Таких проблем  Снежина  могла  насчитать
десятки; разрешить их было совсем не легко.
   Снежина зажмурилась, чтобы сконцентрировать волю в одном  действии,
и сбросила ноги с кровати. Пятки ударились о мягкий ковер. Теперь надо
поднять  голову.  И  Снежина  подняла  голову,  показала  язык  своему
изображению в зеркале и  включила  дистанционное  управление  душем  -
пусть греется, пока она доберется до кабинки.


4

   Робот, который тащил за собой  толстую  змею  запасного  тормозного
парашюта, задел клумбу у швейной мастерской  -  первого  промышленного
предприятия Муны. Кори увидел это безобразие, догнал  робота,  который
затаскивал парашют в дверь, и принялся честить  его  на  двух  языках.
Робот покорно слушал; швеи сгрудились  у  окна,  чтобы  не  пропустить
этого уникального зрелища, а Ранмакан, который сам вызвался руководить
швейной мастерской, вышел к дверям и молча  водил  в  воздухе  руками,
заклиная  прекратить  ссору.  Ранмакан  отъелся,   стал   солиднее   и
осторожнее.
   Робот был простой рабочий, но он догадался, что  игнорировать  гнев
старика невозможно. Он отпустил конец парашюта  и  пошел  пересаживать
цветы. Профессор обогнал его и велел отправляться обратно  в  корабль.
Потом стал восстанавливать  клумбу  сам.  Ранмакан  стоял  над  ним  и
наблюдал за его уверенными, точными действиями.
   -  Вам  хорошо,  -  сказал  наконец  Ранмакан,   -   у   вас   есть
специальность. А я таможенный писарь.
   - И таможенные чиновники пригодятся, -  успокоил  его  Кори.  -  Да
притом вы пока тоже неплохо устроились.
   - Да, это пост шестой или даже пятой касты, - сказал Ранмакан. - Но
меня могут его лишить.
   - Это еще почему?
   - Будут более достойные люди.
   - А вы работайте лучше, и не будет более  достойных.  Вместо  того,
чтобы стоять надо мной и разговаривать, могли  бы  втащить  парашют  -
женщинам не справиться.
   - Я начальник, - ответил Ранмакан просто.
   - Ах, так!  -  воскликнул  Кори.  Он  быстро  переходил  из  одного
настроения в другое. - Ах, так! - Кори  поднялся  и  быстро  прошел  к
двери,  перед  которой  лежал  толщиной  в  туловище  человека  червяк
парашюта.
   Кори перебрался через него и исчез  в  темноте  прихожей.  Ранмакан
неуверенно  последовал  за  ним  и  остановился,  увидев,  как  червяк
зашевелился и начал вползать в темную щель. Профессор громко кряхтел -
в  парашюте  было  килограммов  пятьдесят  весу.   Одна   из   женщин,
наблюдавших эту сцену из окошка,  всплеснула  руками,  сказала  что-то
своим подругам и побежала на помощь профессору. Остальные  последовали
за ней. Червяк пополз резвее  и  скрылся  в  доме.  Ранмакан  все  еще
раздумывал,  чтобы  ему   предпринять.   Ситуация   была   сложной   и
неправдоподобной. Профессор принадлежал ко второй касте, и  заниматься
такой  плебейской  работой,  как  перетаскивание  тяжестей,  ему  было
абсолютно воспрещено тысячелетними традициями. Когда Ранмакан пробовал
понять взаимоотношения людей на "Сегеже", он пришел к выводу, что  все
они там, за исключением, может быть, тети Мили, принадлежат  к  высшим
кастам своей планеты. Вместо низших каст они взяли  с  собой  роботов.
Никакие разубеждения Кудараускаса не могли поколебать  Ранмакана.  Они
были ему не нужны. Когда мир можно объяснить удобной схемой, очень  не
хочется отказываться от нее и искать какие-то  сложные  и  ненужные  в
повседневной жизни решения.
   Поэтому то, что робот тащил парашют, было  понятно.  То,  что  этим
занимался профессор Кори, было абсолютно непонятно.  Ранмакан  признал
формально, что под куполом все равны и каст нет, но в  душе  он  делил
человечество на касты и относил себя к одной из низших, хотя не к той,
к которой принадлежал до войны,  а  к  следующей  на  пути  вверх.  Он
беспокоился, что его могут лишить права  заведовать  мастерской,  и  с
подозрением поглядывал  на  новичков:  нет  ли  среди  них  патрициев,
способных и желающих занять его место?
   Пока все было в порядке, новых патрициев не было. Старые - Девкали,
Пирра и Кори - занимали уже хоть и неопределенные,  но  все-таки  явно
руководящие  места,  а  единственный  патриций,  спасенный  в  Лигоне,
предпочитал ничего не делать и рассуждать о  возможностях  демократии.
Ранмакан подошел к профессору для того, чтобы развеять свои  опасения,
и в результате еще больше запутался и решил, что недовольный  им  Кори
может  сообщить  пришельцам  о  недостойном  поведении  Ранмакана.  Но
Ранмакан - первый человек на Муне, Адам, как называют его пришельцы, и
он не может сидеть вместе с женщинами, шить или подносить им иголки  с
нитками.  Нет,  этого  не  будет.   Женщины,   конечно,   согласны   с
демократией: они принадлежали к самой низшей из каст, да  и  мужья  их
тоже,  и  дети.  Им  нечего  терять.  Ранмакан  же   был   чиновником,
каким-никаким, но чиновником, представителем  того  слоя,  который,  с
завистью глядя на вышестоящих, судорожно цепляется за  свои  маленькие
привилегии,  поднимающие  его  над  другими,  не  имеющими  привилегий
вообще.
   Профессор Кори, тяжело дыша, вышел из мастерской.
   - Вместо того, чтобы  здесь  стоять,  -  заметил  он  Ранмакану,  -
помогли бы разрезать шелк на большие куски. Не  кроить  же  из  целого
парашюта...
   - Я позвоню на корабль, пусть  пришлют  второго  робота,  -  упрямо
сказал Ранмакан. Он продолжал цепляться за свои  привилегии.  -  Робот
сделает это лучше меня. А сам я должен писать мемуары.
   - Ах, да, - ехидно улыбнулся  Кори.  -  Мемуары.  Сам  Кризинзи  из
Плонги склонился бы перед вашими талантами.
   - Штурман Кудараускас высоко оценивает мою работу.
   - Тьма с вами, с писателем и со штурманом. Но я бы на  вашем  месте
подумал о том, что мы обязаны работать. Ра-бо-тать.  Понимаете?  Пусть
"Сегежа" улетает - у нее свои дела. А мы будем  править  планетой.  Мы
останемся одни - вам это приходило в голову?
   - Куда они улетят? - спросил Ранмакан. - Зачем им улетать?
   Ранмакана устраивало  присутствие  людей.  Он  опасался,  что,  как
только "Сегежа" поднимется над планетой, ему снова придется опуститься
на свое место и, может, еще и  сесть  в  тюрьму  за  сотрудничество  с
чужими.
   - Им нельзя улетать.
   - Это еще почему? - удивился  профессор  Кори.  -  Как  только  они
смогут  обеспечить  работу  очистительных  аппаратов,  а  мы   наладим
снабжение пищей, мы останемся одни. Мы обязаны остаться одни.
   - Что вы бормочете  одно  и  то  же:  "Одни,  одни"!  -  разозлился
Ранмакан. - Кто вас обязывал оставаться в одиночестве? Я? Эти женщины?
   - Недавно вы протестовали против прихода людей.
   - Это мое личное дело. Тогда я был один. Еще неизвестно, как бы  вы
себя повели на моем месте!
   Кори хотел ответить, но передумал, махнул сухой ручкой и ушел  -  к
своим цветам и деревьям, с помощью стимуляторов  вымахавшим  метра  на
три в высоту. Кори подумал, что пора бы возродить кое-каких насекомых;
надо  поговорить  с  короной  Вас.  Кори  подошел  к   своему   столу,
спрятавшемуся  в  самой  гуще  кустарника,  раздвинул  срезы,  бумаги,
приборы, сел. Сердце работало неважно. К сожалению, корона Вас  вернул
ему старое сердце. Снова умирать очень не хотелось. Не стоило возиться
с парашютом. Хотя он сделал правильно.  По  крайней  мере,  женщины  в
мастерской поняли правильно. Они говорили ему: "Учитель,  отойди,  без
тебя справимся", - и не рассуждали, патриций  он  или  простолюдин.  А
Ранмакана еще учить и учить. А может,  он  и  умрет,  в  глубине  души
мечтая перейти в четвертую или даже вторую касту.  Нет,  на  вторую  у
него не хватит воображения. Надо поехать в Горный сад - посмотреть, не
распустились ли еще кое-какие растения. Ведь перед войной шли  работы,
связанные с влиянием радиации на рост растений.
   Ранмакан тоже вернулся к себе в швейную мастерскую. В  домике  было
два стола. Один большой, общий - за ним работали пять женщин. И стол в
углу поменьше, за ним сидел Ранмакан. Он, когда нужно было, выходил на
связь с мостиком или Большим домом;  он  вел  переговоры  с  роботами,
когда те перетаскивали что-нибудь  с  корабля;  он  должен  был  вести
бухгалтерию, планировать, когда и что понадобится мастерской.
   Ранмакан сел за стол, отодвинул в сторону бумаги  и  задумался.  Он
ощущал взгляды женщин  и  их  шепот,  содержащий  какие-то,  возможно,
нелестные для него высказывания. Но он  был  выше  этого.  Он  смотрел
вперед. Раздумывал, сказать ли капитану о том, что вчера ночью,  когда
все уже спали, он видел чужого человека в защитной одежде. На человека
упал луч прожектора, и тот, ослепленный  им,  задержался  на  секунду,
перед тем как нырнуть в темноту. В запале разговора с Кори он чуть  не
проговорился, что на планете есть и другие люди и что Павлыш был прав.
Но не сказал, удержался. Могло так случиться, что те люди  -  законная
власть. Вдруг они окажутся сильнее корабля?  А  если  так,  то  знание
того, что другие уже подошли  близко  к  "Сегеже",  могло  пригодиться
Ранмакану.


5

   Загребину не хотелось отпускать Кори в  Горный  сад.  Существование
неразгаданной тайны смущало капитана. "Тем более, -  рассуждал  он,  -
если бы те, неизвестные, хотели встретиться с нами, они бы давно могли
это сделать." Согласившись с профессором, что тому необходимо побывать
в Горном саду, капитан послал  за  день  в  Горный  сад  разведдиск  с
металлоискателями и биолокаторами на борту. Диск не  обнаружил  ничего
подозрительного.
   - Вот что, - сказал Загребин Антипину, который уезжал в сад  вместе
с Кори и Снежиной. - Из "Ежа"  по  пути  не  выходить.  Доедете  туда,
вездеход остановишь не у домика, как в прошлый раз, а прямо в саду,  у
делянок. В машине обязательно кто-то останется для того, чтобы держать
остальных в поле видимости. На вездеходе лазер  в  боевой  готовности.
Если увидишь опасность, не стрелять; немедленно сообщайте нам и бегите
оттуда со всех ног. Ясно?
   - Ясно, Геннадий Сергеевич, - ответил Антипин.  -  Куда  уж  яснее.
Второй купол завтра начнем надувать?
   - Завтра. Вернешься, выспишься, и начнем.
   Роботы поставили на "Ежа" защитные козырьки.  Теперь  вряд  ли  его
можно пробить даже прямым попаданием снаряда или лучевым зарядом.
   Перед отъездом Снежина нашла Павлыша и  повела  его  в  купол.  Там
заболел один  из  ребятишек.  Павлыш  осмотрел  его,  приказал  роботу
притащить лечебный излучатель - мальчику не хватало солнечного  света.
Снежина ждала доктора, разговаривая с охотником  пьи  о  строительстве
амбулатории. Потом, когда  доктор  кончил  облучение  и  робот  уехал,
Снежина попросила Павлыша зайти еще раз к ребенку вечером.
   - Ладно, зайду. Что-то сад  сильно  разрастается.  Скоро  будет  не
купол, а джунгли.
   - Кори и Вас этого, по-моему, и добиваются.
   - Жалко, что нет живности в нашем саду.
   - Тут есть одна птица. Смотри, вот она.
   Птичка  с  длинным  голубым  хвостом  и   двумя   парами   крыльев,
расположенных,  как  у  бабочки,  одни  за  другими,  мелькнула  между
деревьями.
   - Послушай, Снежка, - произнес Павлыш.  -  Ты  в  самом  деле  будь
осторожнее. Я же видел там следы.
   - Ну, знаю, знаю, сама с тобой была и никаких следов не видела.  Ты
не показал. Не волнуйся, мы будем осторожны.
   - Серьезно, - сказал Павлыш. - Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
   - Это как понимать? Не так, как к остальным?
   - Нет.
   - Значит, хуже, - уверенно проговорила Снежина.
   И  тогда  Павлыш,  чувствуя,  что  краснеет,  попытался  ей  что-то
объяснить. Она вдруг сделала большие глаза, и Павлыш почувствовал, что
он в них уместился целиком. Сейчас Снежина хлопнет ресницами, и он там
останется   навсегда.   Снежина   хлопнула   ресницами,   и    Павлыш,
зажмурившись, протянул руку вперед, чтобы нащупать границы  тюрьмы,  в
которой он очутился. Рука его натолкнулась на пальцы Снежины. И Павлыш
хотел еще что-то добавить, но не всегда придумаешь, что. И он сказал:
   - Я зайду вечером к мальчику.
   Снежина улыбнулась одними глазами.
   И тут подошел Девкали с толстым патрицием и одним  из  новеньких  и
сказал:
   - Здравствуйте, Слава. Снежина, мы сейчас  собрались  и  официально
запретили войну. Ведь мы имеем на это право?
   - Вы имеете право на все, - объяснила Снежина. - Вы  хозяева  своей
планеты.
   - Нет, не на все, - ответил патриций,  который  оказался,  в  общем
славным человеком. - Мы не будем больше воевать. Мы  запретили  войны.
Декретом. Удивительно, правда? Никогда  не  думал,  что  придет  день,
когда я буду отменять войны декретами.
   - Теперь у вас есть правительство? - спросил Слава.
   - Как вам сказать, - ответил Девкали. -  Вот  Ренци  из  Плоци,  он
раньше был шахтером...
   Новенький наклонил голову. Это был коренастый  человек  с  большими
руками и ступнями и шишкастой головой. Маленькие глаза спрятались  под
очень густыми рыжими бровями. Глаза были очень светлыми и яркими.
   - Потом Пирра, профессор Кори и Ус-са-ян-ка  -  один  из  охотников
пьи. Что-то вроде Совета.
   Из корабля выбрался на землю "Еж", и Антипин, разглядев Снежину под
куполом, дал сигнал.
   - Ой, - воскликнула Снежина, - я  опоздала!  Мне  же  еще  скафандр
надевать!
   И она побежала вперед к кораблю,  оставив  Павлыша  в  одиночестве,
совсем позабыв о нем, будто три минуты назад  не  протянула  руку  ему
навстречу.
   Но, стоя у выходного люка, пожалела, что в тамбуре нет зеркала.
   Вездеход развернулся и шустро пополз к холмам.
   На мостике капитан, проверяя связь, спросил:
   - Как себя чувствуете?
   Снежина ответила раньше Антипина:
   - Мы себя отлично чувствуем.
   - Ну-ну, - сказал капитан. - Чуть что - сообщайте. Канал свободен.
   Снежина поинтересовалась:
   - Делегация уже приходила?
   - Какая делегация?
   - Значит, сейчас придет. Представители правительства планеты Муна.
   Капитан повернулся к двери. Именно в этот момент она  открылась,  и
делегация вошла на мостик.
   - Добрый день, садитесь, пожалуйста, - пригласил капитан. - Где нам
лучше разговаривать?
   - Если вы не заняты, лучше в кают-компании, мы здесь будем  мешать,
- сказал Девкали.
   Капитан спустился вниз и,  когда  вернулся  через  час  на  мостик,
спросил у вахтенного штурмана, все ли в порядке с "Ежом". Тот ответил,
что Антипин только что выходил на связь.
   Потом   Антипин   сообщил,   что   вездеход   достиг   заповедника.
Остановились на делянках и даже нашли целую колонию цветов. Еще  через
пятнадцать минут связь с "Ежом" прервалась.


6

   Капитан был на мостике, когда Бауэр сказал:
   - Молчат... Видно, со связью что-то не в порядке.
   Но и Бауэр и капитан знали, что со связью  все  в  порядке.  Что-то
случилось с людьми в вездеходе.
   - Диск, - произнес капитан.
   Бауэр, ходивший с Загребиным и раньше, предугадал  слова  капитана,
его рука уже тянулась к кнопке запуска.
   Корабль чуть вздрогнул. В открывшийся люк вылетел "глаз" корабля  -
диск с телевизионной камерой на борту, налетавший к тому времени много
тысяч километров над планетой. Бауэр включил небольшой экран слежения.
По нему проплывали серые  с  зелеными  подпалинами  вершины  холмов  и
оловянные ленточки ручьев в долинах. Разведдиск шел быстро, и Бауэр  с
трудом угадывал прерывистую полосу дороги. По  экрану  побежали  серые
неровные полосы.
   - Опустите его пониже, вошел в облака, - велел капитан.
   Бауэр перевел диск в бреющий полет и предупредил:
   - Придется здесь  его  вести  медленнее,  как  бы  на  вершинку  не
налететь.
   - Две минуты вряд ли играют роль, - сказал  капитан.  -  Они  могут
сейчас быть и не в заповеднике, а где-то ближе,  на  дороге.  Проверим
весь путь.
   Бауэр кивнул головой. Вошел Баков.
   - Что-то случилось? - спросил он, заметив светящийся экран.
   - Нет связи, - отозвался Загребин. - Разведдиск пошел.
   - Я этого боялся, - произнес  Баков,  хотя  этого  и  не  следовало
говорить.
   На экране промелькнула  арка  у  входа  в  заповедник.  Бауэр  снял
скорость, и, снизившись к самой крыше  лаборатории,  диск  повернул  к
серой путанице ветвей - к лесопитомнику.
   На краю поляны стоял вездеход. Крышка люка  была  открыта  настежь.
Бауэр опустил диск еще ниже, и тот завис над открытым люком.  Вездеход
был пуст.
   Около "Ежа" не было следов. Трава стояла прямо, будто люди покинули
его по воздуху. Каждая травинка была видна на экране ясно, словно  под
лупой.
   Нет, кроме отпечатков  гусениц  самого  вездехода,  никакие  другие
следы к машине не вели.
   - Мистика какая-то, - вздохнул Бауэр, когда  диск  завершил  второй
круг над вездеходом.
   - Никакой мистики, - ответил капитан, - пройдись диском  по  следам
гусениц.
   Цепочка  следов,  оставленных  рубчатыми   подошвами,   различалась
кое-где поверх отпечатков гусениц.
   - Все ясно, - сказал капитан. - Смотрите,  как  стоит  машина.  Она
уткнулась в кусты. Дальше откос, хода нет. Раньше она  стояла  посреди
поляны. Потом что-то случилось со Снежиной  и  Кори  -  видно,  уже  в
кустах... Тогда Антипин подвел машину  к  кустам,  выскочил,  пробежал
несколько  шагов  обратно  по  гусеничным  следам  и  тоже  свернул  в
кустарник. Все это произошло так быстро, что он не успел или  не  счел
нужным выйти на связь. Теперь проверим. Ага,  видите,  следы  ведут  к
кустам.
   Диск сначала летел над прогалиной в кустах, и отпечатки подошв были
видны сверху. Потом  кусты  сомкнулись.  Сквозь  голые  ветви  капитан
разглядел маленькую колонию голубых  цветов.  Некоторые  ветви  вокруг
были обломаны.
   - Ясно. Они с поляны увидели цветы и пошли к ним.
   - А Антипин наблюдал за ними с вездехода.
   Диск снова поплыл над переплетением ветвей. Свежие обломы указывали
путь биолога и Снежины; они вышли к маленькой поляне, на которой  тоже
росли цветы. Правда, здесь  цветы  были  вытоптаны  и  следов  великое
множество. Они вели к расщелине среди скал.
   - Вызови Павлыша, - приказал капитан Бакову.
   Павлыш прибежал на мостик через полминуты. Можно было подумать, что
он ждал вызова у самой двери.
   - Слава, - сказал капитан, - приглядитесь к следам. Похожи на те?
   - Да, - ответил Павлыш, - это они.
   - Готовим большой катер, - решил капитан. - Командир катера  Баков,
команда: Павлыш, Цыганков,  Лещук,  Райков,  корона  Аро.  Из  местных
жителей - Девкали. За вооружение и защиту корабля отвечает  Баков.  За
ходовую часть - Лещук. Подготовка и сборы - пятнадцать минут.
   Когда Баков ушел, капитан велел Бауэру:
   - Глеб, подними диск повыше, на полкилометра или еще повыше. Может,
наши увидят.
   - А вы уверены, что похитители - жители  этой  планеты?  -  спросил
Бауэр, глядя, как уходит  вниз  и  уменьшается  домик  лаборатории  на
экране.
   - Вот это новая идея. Уверен. А что?
   -  Уж  очень  невероятно:  живые  люди  здесь,  после  всего,   что
произошло.
   - Нельзя спрятать на планете звездный корабль,  -  отверг  Загребин
версию Бауэра. -  После  тебя  на  вахту  выйдет  Кудараускас.  Вместо
Бакова.
   - Я не устал, Геннадий Сергеевич.
   - Мы не знаем, сколько продлятся поиски.
   - Надеюсь, с ними ничего плохого не случилось?
   - Не знаю, - ответил капитан. - Не знаю!  Кто  может  знать?  Такая
тихая планета! Ни одной живой души!


7

   Катер выкатился до половины из распахнувшегося грузового люка.
   - Что-то сегодня наши друзья очень активны, - произнес патриций.
   - Да. И взяли с собой Девкали, - ответил  Ранмакан,  который  давно
уже почувствовал неладное.
   Не сходить ли ему, пользуясь давним знакомством, к Кудараускасу?  У
других спрашивать не хотелось. Ранмакан был немного  обижен  на  своих
соотечественников за то, что они не избрали его в Совет.  Он  имел  на
это все права - он был первым человеком на планете. Вернее всего,  это
интриги капитана и особенно Бауэра. Бауэр простить ему  не  может  тот
выстрел. А сам капитан? Может ли он простить?
   - Ранмакан,  -  проговорил  шахтер  Ренци,  из  новых  начальников,
принадлежавший к самой низкой касте.
   Еще совсем недавно он ни  за  что  не  осмелился  бы  обратиться  к
Ранмакану вот так. Он должен был сказать: почтенный Ранмакан. Все-таки
две касты разницы. Но теперь он - власть.
   - Что? - спросил Ранмакан как можно равнодушнее.
   - Сегодня твоя очередь идти в город с грузовым роботом. Ты помнишь,
надо взять из хозяйственного магазина госпожи, как ее там звали...
   - Госпожи Вапрас, "Торговля привозным товаром".
   - Да, ты должен взять все по списку. Список у тебя?
   - Может, сегодня и не надо будет идти?
   - Как так не надо? - Шахтер сложил на груди сильные большие руки. -
Ты же сам вызвался. Нам нужна посуда и нужна большая плита. Там должна
быть.
   - Может, они не захотят, чтобы я ехал. - Ранмакан кивнул головой  в
сторону "Сегежи".
   - Почему? Договорились еще вчера. Робот ждет.
   - Все-таки сходили бы на мостик и спросили.
   - Мне незачем из-за всякого пустяка ходить на  мостик.  Я  не  имею
привычки зря крутиться на корабле.
   Последнее  содержало  в  себе   намек   на   визиты   Ранмакана   к
Кудараускасу, которыми тот оправдывал свои частые отлучки.
   - Скафандр в тамбуре. Знаешь где. - Ренци отошел.
   - Придется ехать, - произнес  всегда  готовый  улыбнуться  и,  если
надо, посочувствовать патриций. - Хотите, я составлю вам компанию?
   - На тебя ни один скафандр не налезет, -  отрезал  Ранмакан.  Этого
патриция он и за патриция не считал. Ранмакан решил все-таки  зайти  в
Большой дом и оттуда связаться с мостиком - можно ли ехать?
   Капитан  взял  в  каюте  у  Снежины  пачку  сигарет.  Он  курил,  и
чувствовал, как кружится с непривычки голова, и злился  на  себя,  что
оказался слабее, чем сам предполагал и чем предполагали члены экипажа.
   - Ранмакан на связи, - сообщил Бауэр. - Спрашивает, не  отменен  ли
визит в город за какой-то плитой.
   - А что, договаривались?
   - Да. Мы еще вчера для этого выделили грузового робота-тележку.
   - Пускай едет. Это ведь недалеко? Мы никого ему  не  можем  дать  в
сопровождение?
   - Больше нет свободных скафандров. Осталось  только  по  одному  на
членов экипажа.
   Ранмакан выслушал все переговоры, кликнул грузового робота-тележку,
снабженную тремя парами членистых рук и чем-то вроде головы спереди, и
пошел к выходу из купола. Тележка послушно  покатилась  в  трех  шагах
сзади. Она остановилась перед тамбуром. Ранмакан открыл люк в кладовку
со скафандрами и тут вспомнил, что робот в тамбур не пролезет.
   - Чего стоишь? - спросил он его. - Разве  не  знаешь,  что  тебе  в
грузовой тамбур надо? Первый раз, что ли?
   Тележка ничего не ответила. Она вообще  не  могла  говорить.  Кроме
того, она привыкла получать приказы, а приказа пока не было.
   - Ах ты, тьма тебя раздери! - возмутился Ранмакан. - Отправляйся  к
грузовому люку, выезжай наружу и жди меня там.
   Тележка дала задний ход. Ранмакан закрыл за собой  крышку  люка.  У
выхода из купола он вскарабкался на тележку, к ней он привык и  пешком
ходить не желал.
   Ранмакан любил собирать трофеи и таскать их в купол. Ему  казалось,
пока он искал и выуживал из  домов  и  магазинов  когда-то  ценные,  а
теперь никому не принадлежащие вещи, что он  берет  их  себе.  Правда,
после дезактивации их приходилось сдавать Пирре, главной хозяйке, но и
там  оставалась  возможность  удовлетворить  гордыню.   Иногда   Пирра
говорила: "Ранмакан, вы гений. Где вы только могли это достать?"
   И тогда Ранмакан скромно улыбался и  отвечал:  "Стоит  поискать,  и
всегда найдешь".
   Сейчас Ранмакан ехал на тележке, и настроение у него было совсем не
такое боевое, как обычно. Что-то случилось. И  это  происшествие  было
связано с поездкой в Горный сад, где когда-то Павлыш нашел следы.  Два
и два сложить легче легкого. Это Ранмакан делать умел. Не  иначе,  как
профессор встретился  там  со  своими.  Но  что  было  дальше?  Ничего
хорошего. Если бы все было  нормально,  зачем  посылать  туда  большой
катер?
   Ранмакан привычно переводил рычаг робота, и  тот  полз  по  улицам.
Ранмакан уже привык к виду мертвого Манве.  Он  по  нему  не  единожды
ездил, ходил и даже убегал. Тут ему в  голову  пришла  светлая  мысль:
теперь же не будет убийств? Как можно  судить  человека  за  убийство,
если убить невозможно. Хотя, может, оживляющий  аппарат  заберут  себе
патриции и никому не будут его давать? А есть еще и другой выход -  не
просто убивать, а сжигать людей, чтобы и следа не осталось.
   Ранмакан остановил робота перед магазином привозных товаров госпожи
Вапрас. Витрина магазина была выбита, но в глубине  комнаты  виднелась
большая плита, которую Ранмакан заметил во время последнего визита.
   Ранмакан приказал роботу:
   - Подожди меня здесь, - и вошел в магазин.
   Там вроде ничего не  изменилось.  Тихо.  Так  же  стоят  столбиками
вложенные одна в другую миски, так же  громоздятся  кастрюли...  Крыса
испуганно  метнулась  через  комнату.  В  тишине  магазина   Ранмакану
почудилось  что-то  угрожающее.  Ему  захотелось  убежать  к   роботу,
спрятаться под  защиту  его  длинных  рук.  Может,  включить  рацию  и
связаться с кораблем? И что сказать?
   Ранмакан нажал головой на кнопку вызова и произнес:
   - "Сегежа"? Я Ранмакан. У меня все в порядке.
   - Кто-кто? - спросил резко Бауэр.
   - Ранмакан. Я в городе.
   - Ах да, совсем из головы вылетело. И как у вас дела?
   - Хорошо, - ответил Ранмакан и отключился.
   Он не знал, что как раз в этот момент вышел на связь катер и  Баков
докладывал о ходе поисков.
   Ранмакан обиделся на Бауэра. Ну и злопамятный - даже  разговаривать
не хочет! Ранмакан огляделся.  Тихо.  И  все-таки  тревожное,  сосущее
чувство в области желудка не оставляло. Ранмакан вдруг подумал:  "Черт
с ней, с плитой, найду другую", - и только повернулся, чтобы выйти  из
магазина, как услышал голос:
   - Здравствуй, Ранмакан. Не  бойся,  не  вызывай  корабль.  Посмотри
налево.
   Ранмакан обернулся налево, отступая к выходу. Из-за груды  кастрюль
вышел Бессмертный  собственной  персоной.  Бессмертный,  старый  друг,
сильно изменился - похудел, постарел, поредели длинные жирные  волосы,
но то же круглое лицо и те же ясные  голубые  глаза  над  приплюснутым
носиком и толстыми яркими губами. Те же мальчишеские веснушки на  носу
и на щеках и та же вечная простоватая улыбка.
   - Ты узнал меня, Ранмакан? - спросил Бессмертный, подходя ближе.  -
Приятно встретиться после разлуки.
   -  Здравствуй,  -  ответил  Ранмакан.  -   Здравствуйте,   господин
Бессмертный.
   - Только помни, дружище: как только ты нажмешь кнопку связи, я тебя
прикончу. - Бессмертный широко ухмыльнулся. - Не бойся, мы же с  тобой
старые друзья.
   Только тут Ранмакан понял, что Бессмертный тоже, как и он,  одет  в
скафандр.  Правда,  скафандр  не  облегал  его,  а  болтался  широкими
прозрачными  складками  и  был  похож  на  старый  водолазный  костюм.
Сходство с водолазом дополняли  тяжелые  башмаки.  Через  плечо  висел
автомат.
   - Нам надо  поговорить.  -  Бессмертный  жестом  радушного  хозяина
указал Ранмакану на  стул.  Сам  сел  на  ящик  так,  чтобы  наблюдать
одновременно за Ранмаканом и за улицей.


8

   Катер Бакова осторожно опустился на поляну, рядом с пустым  "Ежом".
Некоторое время никто  из  катера  не  выходил.  Локаторы  обследовали
окрестные склоны холмов в  поисках  подозрительных  объектов,  биощупы
проверили, нет ли поблизости людей, и только,  когда  Баков  полностью
убедился,  что  высадка  безопасна,  Малыш  и  Райков   перебежали   к
покинутому вездеходу. Лазер катера повернулся вслед  за  космонавтами,
прикрывая их.
   Малыш и Христо Райков  взобрались  в  вездеход.  Все  там  было  на
местах. Будто покинули его минуту назад.
   - Может, какой-нибудь  знак,  записка?  -  без  особой  уверенности
спросил Баков.
   - Ясное дело, нет.
   Решено было поднять катер и перелететь на площадку на склоне холма,
двигаясь в том направлении, куда вели следы. Пока катер будет медленно
перемещаться по воздуху, под ним по следам пойдут Малыш и Райков.
   - Тут они нашли эти цветочки, - говорил Малыш, медленно  пробираясь
сквозь кустарник. - Христо, будь другом, сделай два шага в ту  сторону
и посмотри, нет ли параллельных следов. Нет? Идем дальше. Вот  поляна.
Ну, как у тебя, Христо?
   Баков обернулся к Лещуку.
   - Почему не слышен Христо?
   - Одну минутку.
   Голос Христо раздался в кабине.
   - Они здесь ждали, - говорил Райков. - Несколько человек.  А  потом
побежали в твою сторону. Видишь?
   - Вижу, - ответил Малыш. - Следы глубокие.
   - Отсюда, из кустов, вездеход виден? - спросил Баков.
   - Сейчас посмотрю. Нет, не виден.
   - Ага, они надеялись, что Антипин не заметит.  Потом  они  оттащили
Кори и Снежину в кусты и  ждали  Антипина.  Видно,  услышали,  что  он
бежит. Так попасться!
   - Он никогда не воевал, - заметил Девкали.
   - Все равно, ему же говорили... Следуйте дальше.
   Сверху было видно, как две фигуры в скафандрах появились из  кустов
и начали взбираться на холм.
   - Хуже видно, - сообщил Малыш. - Но видно.
   Фигурки вступили на  светлую  полосу  каменной  осыпи.  Катер  чуть
обогнал их и спустился на площадку, в стороне от их пути.  Обе  головы
показались над краем площадки. Разведчики поравнялись с катером. Малыш
поднял руку и помахал ею.
   - Может, вас сменить? - спросил Баков.
   - Зачем? Вот только следы потеряли на осыпи.
   Христо, который обогнал Малыша, сказал:
   - Посмотри-ка, здесь мох и снова видно.
   Малыш подошел к нему поближе.
   - Правильно идем. Только бы дождь не начался. Нам бы собаку.
   - Под куполом есть одна, - напомнил Христо.
   - Она без скафандра подохнет.
   Разведчики поднимались все дальше и удалялись  от  катера.  Вот  их
заслонил большой камень, потом они появились  снова.  Баков  не  хотел
выпускать их из виду.
   - Подними корабль, - велел он Лещуку. -  Поищем  другую  точку  для
посадки.
   Катер взмыл вверх, и разведчики опять стали хорошо видны.
   - Следов нет, - констатировал Малыш. - Камни пошли.
   Разведчики остановились перед узкой ложбиной.
   Сверху было видно, как ложбина сужалась, превращалась в  расщелину,
терялась среди обломков скал.
   - Нам тут за ними будет трудно наблюдать, - сказал Баков.
   - Другого выхода нет, - заметил корона Аро.
   - Идите,  -  разрешил  Баков  Малышу.  -  Только  очень  осторожно.
Кто-нибудь может прятаться за скалами.
   Разведчики поднимались медленно. Сверху казалось, что они  топчутся
на месте - подъем был довольно крут и в скафандрах идти нелегко.
   Малыш и Райков забрались в  верхнюю  часть  расщелины,  где  стенки
почти  смыкались  у  них  над  головами,  и  Баков  уже   приготовился
спуститься еще ниже, чтобы зажечь прожектор, как Малыш проговорил:
   - Пещера.
   - Не входите туда.
   - А мы и не входим. Что делать дальше?
   - Возвращайтесь назад, - приказал Баков после паузы.
   - Зачем? - спросил Малыш. - Все равно придется идти в пещеру.
   - Но не вдвоем. Пойдет еще доктор...
   - И я, - вызвался Девкали. - Я могу пригодиться.
   - И Девкали, - подтвердил Баков. - Готовьте прожектор.
   Обратный путь по расщелине занял куда меньше времени.  Минут  через
десять Малыш с Райковым, запыхавшиеся, забрались обратно  в  катер,  а
тем временем Баков связался с "Сегежей" и рассказал о событиях.
   На самой "Сегеже" ничего не произошло.  Лишь  Ранмакан  вернулся  с
большой плитой, чем привел в восторг женщин.


9

   Малыш, доктор, Девкали и Райков поднялись ко  входу  в  пещеру.  За
ними  шел   робот,   тащивший   большой   прожектор   и   стационарный
геологический лазер. Катер снова взмыл в воздух и повис над ложбиной.
   Вход в пещеру был почти круглым, и его можно было заметить,  только
подойдя вплотную: дыру прикрывала скала. Малыш включил фонарь на шлеме
и посветил внутрь. Луч ушел в темноту и рассеялся там.
   Малыш наклонился и осветил нижнюю кромку лаза.  Кромка  исцарапана.
Некоторые из царапин были совсем свежими.
   Малыш, пригнувшись, нырнул в лаз. Как только темнота охватила  его,
он  прижался  к  стене  -  лаз  сразу  за  входом  расширялся.   Малыш
прислушался.  Ничего  подозрительного.  Горизонтальный   столб   света
врывался в пещеру и растворялся в темноте. Через несколько секунд свет
пропал - что-то темное заслонило вход: Павлыш толкнул Малыша  и  встал
рядом. Он быстро дышал и спросил шепотом:
   - Ничего не заметил?
   - Все в порядке. Дурачье мы. Если бы они  хотели,  то  перестреляли
нас, как цыплят. Я пойду чуть вперед.
   Малыш, нащупывая стенку перед собой, сделал несколько шагов в глубь
пещеры. Когда отверстие  лаза  уменьшилось  и  стало  белым  глазом  в
громадном мире тишины и темноты, Малыш остановился и  включил  фонарь.
Луч скользнул по неровной стене, оторвался  от  нее,  выхватил  где-то
вдали скалу, пробежал, как палка по забору, по  зубцам  сталагмитов  и
уперся в противоположную стену. Второй луч - фонаря Павлыша - совершил
такое же путешествие и также уперся в стену.
   - Райков, - крикнул Павлыш, - заносите с Девкали прожектор.
   Белый  глаз  входа  исчез  -  Райков  с  Девкали  помогали   роботу
втаскивать тяжелый прожектор.
   - Включать? - спросил наконец Христо.
   - Да. Дайте максимальное рассеивание.
   На  месте  белого  пятна  появился  красный  свет,  он  ширился   и
разгорался, белел и с каждой секундой  захватывал  все  большую  часть
пещеры, расцвечивал сталагмиты и сталактиты, отразился в  черной  воде
озерка в глубине зала  и,  наконец,  добрался  до  дальней,  метрах  в
трехстах, стены.
   Пещера была пустой.
   Девкали с Райковым остались у прожектора. Малыш и доктор  вышли  на
середину. Пещера была невысока - метров десять - и показалась  Павлышу
похожей на чердак в старом доме, захламленный  сундуками,  поломанными
кроватями, лыжами, ненужными до зимы, - чердак, таящий в себе  загадки
и находки, невиданные, пока глаза не  привыкнут  к  пыли  и  полутьме,
вечно царящей там.
   Вернувшись к прожектору, разведчики разделились: Павлыш пошел вдоль
левой стены пещеры, Цыганков - вдоль правой. Путешествие было долгим и
трудным: у стен громоздились камни, сталактиты  тянули  к  разведчикам
длинные ломкие щербатые зубы, и приходилось останавливаться  у  каждой
трещины, у каждой впадины, чтобы не пропустить вход  в  следующий  зал
пещеры.
   Тишину  нарушали  только   резкие   возгласы   разведчиков.   Малыш
приговаривал время от времени: "А вот  такого  кристаллика  я  еще  не
видел". Или: "Ты мне не грози, я тебя  обломаю".  Малыш  вообще  любил
разговаривать с предметами неодушевленными - привычка эта выработалась
у него за долгие годы  общения  с  приборами  в  рубке  связи.  Павлыш
молчал. Райков иногда переговаривался с Баковым: он  коротко  сообщал,
что все в порядке, ничего подозрительного не найдено.
   Минут через десять доктор встретился  с  Малышом  у  дальнего  края
зала. Пещера была замкнутой - выхода из нее не было.



Глава седьмая. Подземелье





1

   Баков  ошибся.  Антипин  никуда  не  выходил   из   вездехода,   не
предупредив об этом "Сегежу". Все было куда проще.
   Когда Снежина с профессором увидели с делянок цветы в кустарнике  и
полезли по склону холма, чтобы разглядеть их, Антипин ни на секунду не
упускал их из виду и даже поддерживал со Снежиной разговор.
   Потом, когда Снежина и Кори отошли поглубже в кустарник и  скрылись
среди ветвей, Антипин подогнал вездеход к  кромке  кустарника,  откуда
начинался путь на холм. Ему пришлось для этого  отвернуться  от  своих
товарищей, но это его не очень беспокоило, потому что он  слышал,  как
Снежина разговаривала с профессором.
   Люк вездехода был открыт, и, остановив машину, Антипин высунулся по
пояс наружу, чтобы сверху получше разглядеть, насколько далеко  отошли
товарищи от вездехода. Он увидел, как  поблескивают  их  скафандры,  и
хотел было спуститься обратно, но ему показалось, что кусты за  спиной
профессора шевелятся. Они могли шевелиться  и  от  ветра,  но  Антипин
обеспокоился и, опершись  руками  о  края  верхнего  люка,  подтянулся
повыше.
   И  в  этот  момент  человек,  неслышно  взобравшийся  на   гусеницу
вездехода, схватил Антипина сзади за шею и сильно рванул на  себя.  Не
ожидавший нападения Антипин потерял равновесие и вывалился из люка. Он
попытался дотянуться ногой до кнопки тревоги, но промахнулся.  Антипин
терял сознание - сильные руки перехватили  мягкую  ткань  скафандра  у
горла, и он захрипел... Последнее, что услышал, был голос Снежины:
   - Что с вами, Иван Филипыч?
   В ту же секунду еще  трое  выскочили  из  кустов  и  накинулись  на
Снежину и профессора, повалили их на землю и скрутили.
   Напавшие велели пленникам подняться. Снежина встала  и  тут  только
разглядела, что это лигонцы, одетые  в  антирадиационные  скафандры  с
большими прозрачными шлемами, похожими на те,  что  надевали  когда-то
водолазы. Под скафандрами виднелись военные мундиры.  Нападающие  были
вооружены автоматами и короткими мечами на портупеях.
   - Кто вы? - спросила Снежина по-лигонски.
   - Молчи, - оборвал солдат. Голос его звучал глухо  и  неразборчиво.
Их шлемы не были приспособлены для ближней связи.
   Профессор Кори не мог встать - сильно ударили по  спине,  когда  он
попытался сопротивляться. Он сидел,  закрыв  глаза,  и  часто,  хрипло
дышал.
   Один из солдат достал из кустов зеленый ящик -  походную  рацию,  -
вытянул антенну, поднес микрофон  к  самому  шлему  и  начал  говорить
по-лигонски.
   Кусты зашуршали, и показались еще два солдата - они тащили за  ноги
Антипина. Шлем механика подпрыгивал, ударяясь  о  камни,  и  голова  с
закрытыми глазами моталась внутри шлема безжизненно и вяло.
   - Что с ним?
   Снежина рванулась к Антипину, но один из солдат толкнул ее,  и  она
упала. Вновь пришедшие бросили Антипина рядом со Снежиной и заговорили
между собой.
   - Не беспокойтесь, он жив, - тихо сказал профессор.
   -  Слушаюсь,  -  произнес   в   микрофон   солдат,   и   нападающие
заторопились.
   Двое потащили Антипина, один взвалил на плечи  легонького  старика.
Снежине велели подняться, и четвертый солдат шел сзади, подталкивая ее
в спину дулом автомата. Пятый замыкал процессию. Он нес рацию.
   Уже  поднимаясь  по  каменистой  расщелине,  Снежина  обернулась  и
увидела в небе блестящую точку - точка  снижалась  над  Горным  садом.
"Разведдиск", - подумала она и подняла руку. Солдат больно  ударил  ее
автоматом между лопаток и выругался. Нет, диск их не заметил.
   Солдат приказал повернуть вправо, и Снежина заметила лаз в  пещеру.
Солдаты втащили туда Антипина и Кори, Снежина вошла сама.
   - Вперед, вперед, - глухо сказал солдат.


2

   Солдаты привычно шли в полной  темноте  -  видно,  дорога  была  им
хорошо знакома. Снежина старалась считать шаги, но  скоро  сбилась.  В
полной   темноте   быстро   теряешь   ощущение   реальности.   Темнота
скапливалась вокруг, давила, и Снежина никак не  могла  отделаться  от
ощущения, что  сейчас  она  ударится  обо  что-то  головой.  Она  шла,
нащупывая ногой пол, и солдат все время ругался сзади и толкал в спину
дулом автомата. Наконец остановились.
   Внизу что-то загудело, потом в  полу  показалась  узкая  освещенная
полоса. Она ширилась и превратилась в  люк  входа,  крутыми  ступенями
уходящего вниз.
   Пленников втащили внутрь, и Снежина, подняв  голову,  увидела,  как
каменная плита вернулась на свое место, наглухо отрезав их от пещеры.
   Вперед уходил длинный, тускло освещенный коридор. Теперь солдаты не
спешили: они были дома.
   Они разговаривали громче, смеялись и вспоминали, как ловко  удалось
провести операцию.
   Остановились перед стальной дверью. Солдат нажал  кнопку,  и  дверь
медленно отъехала в сторону. За ней обнаружился  большой  тамбур.  Как
только закрылась внешняя дверь, сверху ударили  струи  душа.  "Так,  -
подумала  Снежина,  -  они  предохраняют  себя   от   радиации."   Душ
прекратился. Солдаты снимали скафандры и, скользя по  каменному  полу,
развешивали их в нишах.
   - Раздевайтесь, - приказал один из них Снежине.
   Снежина подчинилась. Кори не мог справиться со  скафандром  сам,  и
Снежина пришла ему на помощь. Потом помогла солдатам раздеть Антипина.
   Открылась внутренняя дверь, и за ней обнаружился такой же  коридор,
только чуть лучше освещенный. За столом у входа в  коридор  сидел  еще
один военный. Автомат висел над ним на крюке.
   По одну сторону коридора шли одинаковые серые  двери.  Другая  была
глухой. Солдаты доставили пленников к третьей двери по  счету.  Внутри
была вырубленная в скале комната с гладким цементным  полом.  На  полу
лежала груда тряпья.
   Дверь захлопнулась, и ржаво заскрипел засов. Под потолком светилась
вполнакала лампочка. Горела она неровно, видно, барахлил движок.
   Снежина подошла к двери и ударила по ней кулаком.
   Дверь отозвалась гулко и протяжно.
   По  каменному  полу  коридора  зацокали  шаги.  Остановились  перед
дверью. "Глазок" отодвинулся, и тот военный, что  сидел  за  столом  в
коридоре, спросил:
   - Что надо?
   - Воды, - сказала Снежина. - И поскорее.
   - Не умрете, - ответил равнодушно военный и ушел.
   Снежина слышала, как чиркнули по полу  ножки  отодвигаемого  стула.
Военный снова устроился на своем посту.
   "Ах,  так!  -  подумала  Снежина.  -  Ну,  ты  от  меня  просто  не
отделаешься."  Она  ударила  кулаком  по  двери  и  прислушалась,  как
колокольным  звоном  звук  удара  понесся  по  коридору.  Военный   не
реагировал. Снежина ритмично ударяла по двери так,  чтобы  звук  удара
накладывался на умирающий  звон  предыдущего,  потом  сменила  темп  и
выстучала пулеметную очередь.
   С другой стороны коридора кто-то подошел.
   - Что случилось? - спросил новый голос у дежурного.
   Тот сказал:
   - Воды просят.
   - Чего же не дал?
   - Не умрут.
   - Принеси воды, полковник будет ругаться. Они ему нужны. Я за  тебя
посижу.
   Военный выругался, но ушел. Через пять минут дверь приоткрылась,  и
военный сунул Снежине квадратную консервную банку. Банка протекала.
   - Пей.
   Снежина напоила  Антипина.  Тот  открыл  на  секунду  глаза,  хотел
сказать что-то, но  снова  потерял  сознание.  Снежина  нагнулась  над
профессором:
   - Вам плохо?
   - Ничего, скоро пройдет, - успокоил профессор. - Механику лучше?
   - Да.
   - Это я во всем виноват. Проклятая старческая память. Еще  до  моей
смерти в этих горах что-то начали строить. Только не на этом склоне  -
за перевалом. Я забыл. Надо было предупредить капитана.
   - Я думаю, у них там должен быть другой выход, - сказала Снежина. -
Если это военная база, то нас провели через секретный вход, запасной.
   - Вы правы, - проговорил Кори, морщась от боли. - Это военные.  Они
предусмотрели такую возможность. И все-таки полтора года  просидеть  в
этой норе...
   Антипин застонал и повернулся на бок. Он пытался встать.
   - Лежите, Ваня.
   - Мы попали... в засаду?
   - В капкан, - заметил профессор. - Очень глупо попались в капкан.
   - Черт возьми! Голова разламывается. Как они нас взяли?  Я,  помню,
высунулся, чтобы посмотреть, и потом меня кто-то начал душить.
   - Этого достаточно. Единственное утешение, - сказал Кори, - они нас
не убили сразу.
   - И вообще положение не так уже плохо, -  произнесла  с  наигранным
оптимизмом Снежина. - Теперь мы знаем, где они скрываются, и войдем  с
ними в контакт.
   - Тише, - остановил Кори. - Идут.
   По коридору стучали сапоги.
   Дверь открылась.  В  коридоре  стоял  высокий  военный  в  мундире,
украшенном золотым шитьем с блестящими знаками на правом плече.
   - Вы можете пройти ко мне? - спросил военный.  -  Здесь  нам  будет
неудобно разговаривать.
   Снежина хотела ответить, но Антипин перебил ее:
   - Если мне помогут, то я доберусь. Далеко идти?


3

   - Я бы не стал вас  беспокоить,  если  бы  не  срочность,  -  начал
высокий военный, когда пленники устроились в потертых кожаных  креслах
его кабинета.
   Кабинет,  как  и  камера,  был  вырублен  в  скале,  но   строители
постарались придать ему некоторую  видимость  уюта.  Стены  до  высоты
груди были закрыты деревянными  панелями,  а  пол  устлан  пластиковым
ковром.
   - Я приношу извинения за некоторую грубость, которую  позволили  по
отношению  к  вам  мои  подчиненные.  Но  поймите  правильно:   в   их
распоряжении были минуты, и операцию они провели быстро и точно.
   Снежина наконец разглядела военного  как  следует.  Он  был  чем-то
похож на борзую во  время  линьки  -  так  же  поджар,  быстр  и  чуть
неопрятен. Однако нелады с внешним  видом  -  неаккуратно  заштопанный
рукав мундира, неровно подстриженные виски, чернота под ногтями  -  не
сразу бросались в глаза. На груди у военного висела черная  коробочка.
Обычного стандартного лингвиста с "Сегежи".
   - Зачем было нас хватать и тащить? - спросил Антипин.  -  Мы  бы  и
сами пришли к вам. Мы давно ищем с вами встречи.
   - Вы хотите сказать, что подозревали о нашем существовании?
   - Да. Несколько недель назад наша группа обнаружила свежие следы  в
Горном саду.
   - Ну вот, теперь все хорошо кончилось, и мы встретились,  -  сказал
военный. - Разрешите представиться: генерал  Вапрас  из  Манве.  Может
быть, слышали? Скажите мне: зачем вы нас искали?
   - Как так - зачем? Надо же встретиться, - удивилась Снежина. - Ведь
мы всю планету перерыли в поисках живых людей.
   - Не все сразу, - остановил ее генерал. Он  пригладил  сравнительно
ровный пробор и повторил задумчиво: - Не все  сразу.  Сначала  я  буду
задавать  вопросы.  Это  моя  специальность.  До  войны  я  был  шефом
разведки.
   - Ах да, как же, теперь я вспомнил, - проговорил профессор Кори.  -
Вы приказали сжечь живьем восьмерых студентов. Тогда была демонстрация
в университете, и вы объявили зачинщиков шпионами пьи.
   - Возможно, они и были шпионами, - так же задумчиво сказал генерал.
-  В  любом  случае  приближалась  война,  и  мы  не  могли  допустить
демонстраций. А откуда вы обо мне знаете? Вы лигонец?
   - Да, - сказал профессор. - Кори из Лигона. Ботаник.
   - Конечно, я должен был сразу догадаться. Вы отличаетесь от  них...
А откуда вы прилетели к нам? - обратился он к Снежине и Антипину.
   Сразу как-то никто не ответил. Снежина посмотрела на Кори. Кори  на
Антипина. Не оттого, что отвечать не хотели, просто  в  каждой  группе
всегда  находится  один,  который  отвечает  на  вопросы  и  принимает
решения.
   Генерал воспринял эту  заминку  как  нежелание  отвечать.  Он  чуть
наклонил влево голову. Ждал. В генерале боролись разноречивые чувства.
С одной стороны, надо было обращаться с пришельцами порезче - взять их
на испуг. Время не ждало:  каждую  секунду  их  товарищи  могли  найти
пещеру, а там и, если им повезет, подземный ход на базу. Но генерал не
знал еще силы пришельцев. Его не  оставляла,  в  общем,  не  достойная
генерала мысль о том, что эта черноволосая женщина может  протянуть  к
нему указательный палец, и из пальца вырвется струя смертельного огня.
В каком-то боевике довоенных времен генерал читал об  этом.  Там  были
пришельцы, спускающиеся на Муну, и нашелся генерал, который  возглавил
борьбу против пришельцев и чуть не погиб, когда один из них  выстрелил
в него из пальца. Правда, в том романе пришельцы  были  не  похожи  на
людей. У них было по четыре руки, и морды их были подобны драконьим.
   В комнату вошел, постучавшись, солдат и прошептал на ухо  генералу,
что над расщелиной крутится корабль, который высадил на землю двоих  в
скафандрах.
   - Ничего не предпринимать. Снять посты, - приказал  генерал.  Потом
посмотрел сухо на пленников и повторил вопрос:
   - Откуда вы к нам прилетели?
   - Мы прилетели из Галактического центра, - ответил Антипин.
   - Для чего?
   - Наблюдатели в  центре  заметили,  что  на  вашей  планете  прошла
атомная война.
   - Что такое Галактический центр?
   -  Трудно   объяснить.   -   Антипин   поморщился:   голова   прямо
разламывалась.
   - Выпейте воды. - Генерал протянул Антипину стакан.
   - Галактический центр, - продолжил Антипин, отпив холодной воды,  -
это содружество цивилизаций, планет,  которые  достигли  определенного
уровня развития.
   - А если не достигли?
   - Тогда они не знают о существовании Галактического центра.  Каждая
цивилизация проходит в своем развитии  опасный  этап,  когда  средства
разрушения, средства войны  уже  достигли  такого  уровня,  что  с  их
помощью можно вообще уничтожить  жизнь  на  планете.  Обычно  разумные
существа сами преодолевают этот опасный момент.
   - А если нет?
   - Если нет,  тогда  случается  то,  что  было  с  вами.  В  истории
Галактики зарегистрирован еще один такой же случай. Но на  ту  планету
экспедиция центра прилетела через несколько сот лет после  ее  гибели.
Большинство же галактических цивилизаций уже перешагнуло через  барьер
самоуничтожительных войн.
   - Почему?
   Вопросы генерала были отрывочны и коротки. Ему  хотелось  добраться
до сути дела,  но  его  задерживало  собственное  любопытство.  Ответы
Антипина не разъясняли еще ни силы прилетевших на Муну пришельцев,  ни
возможностей их  в  военном  отношении,  однако  отказаться  от  общей
информации генерал не мог. Необъятность космоса скрывалась за  словами
Антипина, пугающая необъятность космоса, в котором не находилось места
лигонскому генералу.
   Антипин вздохнул. Он был не мастер говорить, хотя  старался  делать
это так же, как на его месте капитан  или  Павлыш,  -  обстоятельно  и
доступно.
   - Галактика, где мы  живем,  родилась,  по  космическим  масштабам,
недавно. Те звездные системы,  в  которых  могла  образоваться  жизнь,
развивались почти одновременно. Разница в столетиях. Например, мы...
   - Кто это "мы"?
   -  Наша  планета,  с  которой  мы  родом,  Земля.  Мы  вступили   в
Галактический центр несколько лет назад.
   - У вас есть атомное оружие?
   - Нет.
   - Почему? Не изобрели? Не смогли?
   - Наивный вопрос. Атомное оружие -  наше  прошлое.  Оно  было.  Его
уничтожили, когда поняли наконец, что обладание им  приведет  в  конце
концов к всеобщей гибели.
   - Сами догадались?
   Генерал не верил Антипину. Снежина поняла это по тому, как сузились
его светлые фарфоровые глаза.
   - Конечно, сами. Галактический центр тогда еще о нас не знал.
   - И у вас была атомная война?
   - Была большая война, в которой употребили две атомные бомбы. Потом
их еще много лет взрывали на испытаниях, и армии накапливали оружие.
   - Итак, - подытожил генерал, - вы узнали, что где-то идет война,  и
поспешили, чтобы помешать ей. Я вас правильно понял?
   - Почти. Мы знали, что война кончилась. Что  люди  погибли.  Но  мы
надеялись спасти хотя бы часть людей.
   - Зачем?
   - Чтобы они жили. Чтобы жила ваша планета.
   - А вы спросили нашего разрешения?
   - Чьего?
   - Разрешения законного правительства Лигона.
   - Его не существовало.
   - Мы существовали - я тому наглядный пример.
   Антипин даже не смог сдержать улыбки.
   - Что же это за правительство, - спросил он, - которое  прячется  в
пещере после того, как допустило, чтобы  планета  погибла?  И  как  мы
могли узнать, что вы живы? Вы тщательно скрывались.
   - Не мы виноваты  в  том,  что  планета  погибла.  Смертельный  газ
пустили пьи. Наши враги. Варвары.
   - А вы взорвали все их города. Еще до того, как они применили газ.
   - Пьи - звери и убийцы, - настаивал генерал, и Снежине  показалось,
что он в тот момент верил своим словам. - Пьи  придумали  себе  живого
бога, и поклонялись ему, и приносили в жертву людей.  Вы  об  этом  не
знали? А впрочем, сейчас разговор не о том. Вы уверяете, что пришли  к
нам, чтобы помочь планете. А потом?
   - Зачем вам это? - Антипин устал,  но  нельзя  было  показать  свою
слабость. Он понимал, что генерал проявление любой слабости  воспримет
как собственную силу.  Но  еще  оставалась  возможность  договориться,
как-то понять  друг  друга.  И  пренебрегать  этой  возможностью  было
нельзя.
   - Я еще не знаю,  зачем.  Я  недостаточно  знаком  с  вами.  Но  не
пытайтесь меня уверить в том, что  вы  филантропы.  Ладно.  -  Генерал
встал. - Меня теперь интересуют некоторые конкретные детали.  Они  мне
нужны не ради любопытства, и я хотел бы,  чтобы  вы  отвечали  на  мои
вопросы искренне, коротко и быстро. Время не ждет.
   Если бы генерал не сделал этого предупреждения,  Антипин  продолжал
бы откровенно отвечать на все вопросы. Но по тому, как  изменился  тон
генерала, по тому, как он встал и прошелся по кабинету, Антипин понял,
что общий разговор  закончен.  Или  перенесен  на  будущее.  Начинался
допрос. И допрос вел начальник разведки, который  уже  давно  на  этом
специализировался.
   - Я все время отвечаю искренне, - пожал плечами Антипин.
   - Хорошо. Вопрос первый: сколько вас на корабле?
   Антипин открыл было рот, чтобы ответить, но Снежина  не  скрываясь,
наступила ему на ногу. Антипин посмотрел на нее.
   - Не отвечай, - сказала Снежина, увидев,  что  генерал  заметил  ее
движение.
   Генерал улыбнулся и нажал  кнопку  на  столе.  Он  уже  понял,  что
пришельцы не умеют стрелять из пальца.
   - Уведите женщину, - приказал генерал вошедшему солдату. - И  этого
старика. И посадите их раздельно, чтобы не переговаривались.
   Когда тех увели, генерал снова обратился к Антипину.
   - Надеюсь, с вами мы договоримся. Ваши спутники не  могут  отвечать
за свои действия и  не  могут  понять  всей  серьезности  ситуации,  в
которой они оказались.  Если  вы  говорили  правду,  то  вы  давно  не
воевали.  А   военное   дело,   как   и   дело   разведчика,   требует
профессионализма. Если в нем не упражняться, то можешь проиграть битву
слабому противнику. Вы не профессионалы. Я профессионал.  Значит,  вам
придется подчиниться.
   - Я согласен отвечать на вопросы, - сказал Антипин.  -  Но  я  тоже
буду задавать вопросы. И сначала самый  главный:  зачем  вам  все  это
нужно?
   - Что?
   - Зачем вам нужно было нас похитить? Зачем нужно было тащить  сюда?
Зачем допрашивать и грозить, зачем хвалиться профессионализмом?  Ведь,
в  конце  концов,  мы  никогда  не  старались  скрыться  от  вас,   не
отказывались от переговоров и не отказываемся теперь.
   - Откуда мы знаем, что вы говорите правду? Поставьте  себя  на  мое
место. - В голосе генерала прозвучала застарелая тоска. - Мы уже много
месяцев живем в подземелье. Мы на это не рассчитывали. Еще хорошо, что
найденная  нами  пещера  надежно  предохранила  нас  от  радиации,   а
подземное озеро в пещере  оказалось  достаточным  источником  воды.  Я
уверен, что нигде больше на Муне таких условий не найти.
   - Да, больше людей нет, - согласился Антипин. - По крайней мере, мы
не обнаружили их следов.
   - Для того, чтобы выжить, пришлось избавиться  от  лишних  ртов,  -
медленно произнес генерал.
   - Вы убили своих же?
   - Сначала в пещере  было  втрое  больше  людей.  И  даже  несколько
политиков - патриции,  министры.  Их  мы  ликвидировали.  Это  суровая
необходимость. Если бы не победили сильнейшие, умерли бы все. И тут мы
узнали, что к нам прилетели  гости.  Мы  следили  за  вами.  Несколько
недель. Теперь решили действовать.
   - Почему таким образом? Не лучше ли  связаться  с  нашим  кораблем?
Поговорите с капитаном или представителями Галактического центра.
   - Мы предпочитаем разговаривать, диктуя свои  условия.  Мы  вам  не
верим и никогда не поверим в  этот  сладкий  бред  о  помощи  погибшей
планете. Давайте будем честны: вас интересуют наши шахты? Наши города?
Наши произведения искусства? Наши поля? Что?
   - Все нас интересует, - сказал Антипин (как  голова  болит!),  -  и
города, и поля, и люди, но для вас же самих.
   - Чепуха, - отрезал генерал убежденно. - Даже  меня  не  интересуют
судьбы этих людей. Но я не могу выжить один. Поэтому живем вместе. Как
видите, я откровенен и надеюсь, что вы будете откровенны  в  ответ.  И
потому я спрашиваю: сколько у вас людей на корабле?
   - А сколько у вас здесь?
   -  Это  не  ответ.  Предупреждаю,  у  меня  в  запасе   есть   меры
воздействия, о которых вы и не подозреваете. Как вооружен корабль?


4

   Антипина втащили в камеру два солдата и бросили  на  пол.  Половину
его  лица  покрывал  большой  кровоподтек.  Антипин  громко  скрежетал
зубами, так громко, что Снежине показалось, будто зубы крошатся.
   - Не подходить, - сказал один из солдат Снежине, кинувшейся было  к
механику. - Иди. Твоя очередь.
   И он потянул Снежину к двери.
   Входя  в  кабинет,  Снежина  внутренне  сжалась.  Шутки  кончились.
Незнакомцы оказались врагами. Но если они враги, то и кораблю и куполу
грозит опасность. Гибель. Снежина  не  слышала,  что  говорил  генерал
Антипину о профессионалах, но понимала, что находится в  руках  людей,
чья профессия - убийство.
   - Ну вот и вы. - Генерал почти  радушно  поднялся  из-за  стола.  -
Надеюсь,  вы  успели  взглянуть,  до  чего  довело   вашего   спутника
упрямство. Для начала я хочу сказать, что ваше  положение  безнадежно.
Совершенно безнадежно. Ваши товарищи пытались вас найти, но ничего  из
этого не вышло. Больше того, только сейчас я узнал, что они  находятся
в переднем зале пещеры и оттуда вряд ли выйдут. Хотите полюбоваться?
   Генерал  раздвинул  шторы  рядом  со  столом,  и  там   обнаружился
маленький экран телевизора. Генерал включил его. На  экране  появилось
нечеткое   черно-белое   изображение   большого   темного   помещения,
освещаемого одним прожектором.  Посреди  него  стояла  кучка  людей  в
скафандрах. Снежина подошла к экрану. Скафандры были знакомы.
   - Ваши товарищи, - повторил генерал,  -  находятся  в  той  пещере,
сквозь которую вас провели сюда. Они еще раз показали, что  их  нельзя
назвать профессионалами. Они в ловушке. А  как  это  делается,  я  вам
сейчас покажу.
   Генерал нажал кнопку, и Снежина  увидела,  что  фигурки  на  экране
повернули головы в сторону прожектора. Что-то случилось там, в пещере.
Вот они бегут в тот конец пещеры...
   - Небольшой обвал, -  произнес  спокойно  генерал.  -  Вход,  через
который они прошли, обрушился. Им не выйти. - Генерал выключил  экран.
- Дальнейшее зависит от вас, милая девушка. Вы отлично понимаете,  что
мы можем контролировать каждый  шаг  четырех  человек,  находящихся  в
пещере. Мы можем убить их, если  понадобится.  И  ничто  на  свете  не
вернет их к жизни.
   Снежина молчала. Очевидно,  генерал  еще  не  знает  об  аппаратуре
короны Вас. Наверняка не  знает.  Да  и  вообще  они  не  могут  знать
многого. Видеть корабль они видели. Генерал все время употребляет  это
слово. Очевидно, видели и купол, но подобраться ближе не  смогли.  Так
что же им в конце концов надо? Голос генерала был ровен и бесстрастен.
Может, виной тому был лингвист, который не умел передавать  интонации.
И снова вопрос:
   - Сколько вас на корабле? Чем он вооружен?
   Удивительно  ограниченны  мысли  этого  человека.  Он  воспринимает
корабль как противника  и  только  как  противника.  Он  хочет  с  ним
воевать. Он хочет победить его.
   - Вы полагаете, что война с вами безнадежна? - говорит  генерал.  -
Вы полагаете, что за вами стоит могучая цивилизация, которая придет на
помощь? Ну, допустим,  мы  переоценили  свои  силы,  допустим,  помощь
придет. Но вам-то что до нее? Вас к тому времени не будет.
   - Мы не собираемся ни с кем воевать, - отвечает Снежина.  -  Мы  не
собираемся никого уничтожать. Неужели вы не понимаете, что  мир  может
быть ступенью выше, чем тот, в котором вы живете? Да, мы  мощнее  вас,
очевидно, мы могли бы уничтожить и вас и вашу планету...
   - Вот это уже разговор, - кивнул генерал. - Не прошло и часа, как и
вы, миролюбивые и кроткие, заговорили об уничтожении. Это  заложено  в
каждом человеке, надо только поглубже копнуть.
   - Опять вы не дали мне договорить и перетолковали все, как  хотели,
- с казала Снежина. - Да,  мы  могли  бы  это  сделать.  Но  этого  не
случится. Это немыслимо, вы понимаете: немыслимо.
   -  Каждое  живое  тело,   каждых   организм   обладает   инстинктом
самосохранения, -  возразил  генерал.  -  Это  я  учил  еще  в  школе.
Организм, лишенный инстинкта, погибает.
   - Война - не обязательная часть этого инстинкта.
   - А если на вас напали? Если на вашу планету опускаются  враги?  Вы
их кормите сладкими булочками?
   - Мы будем защищаться. Но повторяю, что эти  враги  не  могут  быть
разумными. По крайней мере, такого еще не было.
   - Я разумен. И я сейчас скорее ваш враг, чем друг.
   - Вы уничтожили себя  раньше,  чем  научились  строить  межзвездные
корабли.
   - Мы себя не уничтожили. Мы уничтожили  остальных.  Итак,  в  ваших
руках судьба ваших товарищей. Они сейчас сидят в  пещере  и  не  могут
выйти. Я подозреваю, что за последний день  ваш  капитан  недосчитался
лучшей части своего экипажа. Ваш корабль вооружен?
   - Да.
   Снежина говорила правду. Корабль был оборудован  средствами  защиты
от сил природы, от неожиданностей дальних планет. Значит, если  нужно,
он мог защитить себя и от врагов.
   - Уже лучше. Расскажите, какое это оружие.
   - Честно говоря, я не  специалист.  Я  прохожу  практику  на  нашем
корабле.
   Снежина говорила не спеша. Главное  сейчас  -  время.  На  "Сегеже"
найдут возможность освободить людей  из  пещеры.  Каждая  минута  была
чистым проигрышем для генерала в войне, которую  Снежина  вела  здесь,
под землей, в первой и  последней  войне,  в  которой  ей  приходилось
принимать участие.
   - Существует ли пароль, с  помощью  которого  можно  проникнуть  на
корабль? Я не сомневаюсь, что он  существует.  Не  делайте  удивленных
глаз.
   Генерал включил экран телевизора.  Маленькие  фигуры  в  скафандрах
столпились  у  прожектора  и  старались  что-то  сделать  с   камнями,
завалившими вход.
   - Еще минута - и их не будет в живых. Мне  нечего  терять.  Вам  их
должно быть жалко. Все-таки вы же филантропы.
   - Да я вам честно говорю,  поверьте  раз  в  жизни!  -  возмутилась
Снежина. - У нас нет никаких паролей...
   Она в самом деле говорила искренне. И не ее вина,  что  генерал  не
мог понять.  Они  говорили  на  разных  языках,  хотя  и  пользовались
формально одним. Каждый человек судит других по тем меркам, в  которых
сам воспитан, и оценивает их поступки по себе. Возможно,  разговаривай
Снежина с представителем куда более высокой, чем земная,  цивилизации,
с представителем цивилизации послетехнической, мысли ее  и  стремления
показались бы собеседнику примитивными и не всегда объяснимыми.  Может
быть, и Снежина не поверила бы ему в чем-то, как не верил  ей  генерал
Вапрас. Снежина не была наивной и не знающей  прошлого  девушкой,  как
изображают порой людей будущего в фантастических романах. Она  отлично
знала историю Земли и ясно представляла, что говорили и что делали  со
своими жертвами инквизиторы или  гестаповцы.  Но  когда  сталкиваешься
лицом к  лицу  с  далеким  прошлым,  даже  отчасти  знакомым,  чувства
отказываются воспринимать реальность. Все происходящее  представляется
нереальным, кошмарным, но с этим надо бороться. Потому  что,  если  не
бороться  с  прошлым,  оно  может  победить.  На  время,  на  каком-то
ограниченном участке мира, но может. И потом  исправлять  ошибки  куда
сложнее, чем совершать их.
   - Если бы я знала, что вам нужно, - сказала Снежина с отчаянием.  -
Если бы я знала! Но вы ведь задаете вопросы, не  объясняя  ничего.  Вы
хотите воевать с нами? Это же нелепо, вы сами понимаете.
   - Может быть, я со временем объясню вам, чего я хочу, но прежде вам
придется все-таки рассказать, как попасть  на  ваш  корабль.  И  когда
будете отвечать, смотрите на экран. В вашем распоряжении три минуты.
   В этот момент в комнату вошел солдат и,  наклонившись  к  генералу,
тихо проговорил:
   - Бессмертный вернулся. Важные новости.
   Бессмертный, Бессмертный... Где же  Снежина  слышала  это  имя?  От
Кудараускаса? От Девкали?
   - Та-ак. Уведите женщину.
   Когда Снежина шла по коридору в свою камеру, она вдруг подумала: "А
откуда у генерала лингвист? Генерал был на корабле? Или кто-то из  его
людей? Может, он и сейчас там? Тогда для чего все эти вопросы?"


5

   На мостике "Сегежи" все собрались у экрана.
   - Время добродушных шуток кончилось, - сказал корона Аро. Он первым
произнес эти слова, которые рано или поздно кто-то должен был сказать.
- Завал произошел не случайно. Все мы это знаем.  Связь  с  теми,  кто
остался в пещере, прервана. Я предлагаю немедленно погрузить в корабль
всех, кто живет в куполе. В корабле безопаснее. В  случае,  если  наши
товарищи погибли, лететь обратно. Без совета с  Галактическим  центром
мы ничего предпринимать не можем.
   Бауэр обратил внимание на то, как хорошо научился  говорить  корона
по-русски. Мысль не имела никакого отношения к делу, и Бауэр попытался
отогнать ее. Бауэр был не согласен с короной Аро. Вроде бы  все  слова
на месте, но в то же время согласиться никак нельзя.
   - Может, обвал был естественным? - спросил он.
   - Все равно пробиваться час-два, - проговорил Кудараускас.
   - Что вы скажете? - обратился капитан к шахтеру Ренци,  который  до
сих пор сидел в углу и мрачно молчал.
   - Я думаю, - начал Ренци медленно, - ваши люди и Кори попали в руки
к военным. Как те остались живы, не понимаю.  Наверно,  была  ракетная
база в скалах. Надо бы найти документы. Обыскать министерство  обороны
в Лигоне. Там могут быть ее планы. Вряд ли пещера - единственный вход.
Он слишком маленький.
   - Некогда, - напомнил корона Аро. - Надо пробиваться в пещеру. Если
наши товарищи погибли, немедленно эвакуировать  всех,  кто  захочет  с
нами лететь. Решать будет Галактический центр.
   - Пожалуй, Ренци прав, - решил капитан. - У нас  есть  спасательный
катер. Полет на нем в министерство обороны займет меньше часа.
   - Я могу полететь, - предложил шахтер. - Так что нужен будет только
один из вас, который поведет машину.
   - Я полечу, - сказал Бауэр. - Останется Кудараускас.
   - Я согласен с Ренци, - произнес капитан, - придется срочно поднять
архивы министерства обороны. Бауэр,  распорядитесь,  чтобы  на  ракету
погрузили малый Мозг. Без него вам не управиться.
   - Да, - коротко ответил Бауэр и, включив  внутреннюю  связь,  отдал
распоряжение роботам.
   - "Сегежа", "Сегежа", я катер, - раздался на мостике голос  Бакова.
- Режем лазером скалу. Работы еще часа на два. Связи с Павлышом нет.
   Капитан  пошел  было  к  двери  вслед  за  Бауэром  и   Ренци,   но
остановился, поглядел на корону Аро и добавил шахтеру:
   - Ренци, перед тем, как уедете, скажите вашим, чтобы были готовы  к
посадке на корабль. На всякий случай. Осторожно скажите,  без  паники.
Сможете?
   - Смогу. - Ренци печально  усмехнулся.  -  Мы  привыкли  убегать  в
бомбоубежища.


6

   Прожектор работал. Это  был  автономный  аппарат,  не  связанный  с
роботом. Малыш и Девкали откатили его подальше от входа.
   - Попали в ловушку, - произнес Малыш.  -  Как  детишки  попали.  Не
нужно быть разумным существом, чтобы закрыть эту дырку. Муравьи  и  те
бы нас завалили. Чтобы потом съесть. С потрохами.
   - Не паникуй, Цыганков, - остановил его Павлыш. - Пока  еще  ничего
не случилось. Мы сейчас ближе к нашим,  чем  были  раньше.  Завал  нам
самим не пробить?
   - Нет, - отозвался Райков. - Не пробить.
   Темнота и тяжесть пещеры действовали на него подавляюще. Он говорил
тихо, почти шепотом.
   - Громче, - подбодрил Павлыш. -  Не  поддавайся  печали.  Мне  один
рассказывал, что он сидел на Камчатке в пещере три дня, и  что  бы  ты
думал?
   - Что?
   - Вылез.
   - Мне кажется, за нами наблюдают, - произнес Девкали. -  Оттуда.  -
Он показал рукой в сторону.
   - Основательно нас завалило, - прошептал Христо Райков.
   - А если попробовать идти к ним навстречу? - спросил Девкали.  -  У
вас же два лучевых пистолета.
   - Не поможет. Только истратим заряд. А он еще может пригодиться,  -
ответил Павлыш. - Вот что,  пока  мы  тут  сидим  взаперти,  не  будем
тратить времени даром. Вернее всего, нас здесь изолировали, потому что
мы слишком близко подобрались к их убежищу. И вход должен быть  где-то
рядом. Стены мы обыскали. Остались еще пол и потолок.  Пол  вероятнее.
Сделаем так: ты, Райков, и ты, Девкали, останетесь здесь,  в  тени  за
прожектором. Мы с Малышом, как более опытные, постараемся побродить по
залу. Может, найдем что-нибудь интересное.
   Первым плиту, прикрывающую вход в подземелье, обнаружил доктор.  Он
не сразу поверил своим глазам -  плита  была  тщательно  подогнана,  и
только случайно скользнувший  луч  фонаря  обнаружил  тонкую,  слишком
прямую, чтобы быть естественной, трещину в полу пещеры. Павлыш  провел
лучом фонаря по трещине до ее конца и увидел, как она изламывается под
прямым углом.
   - Малыш, - позвал он, - подойди-ка сюда.
   - Нашел что-то? - спросил Малыш, подходя. - А... и в самом деле...
   - Ни с места, - сказал по-русски спокойный  холодный  голос.  Голос
донесся откуда-то сверху, отразился от стен пещеры  и  эхом  повторил:
Ееста!  -  Бросить  оружие!  При  попытке  сопротивления   вы   будете
уничтожены! - так же спокойно продолжал голос.
   Ни Малыш, ни доктор не  были  приучены  поднимать  руки  и  бросать
оружие. Оба они, не сговариваясь, бросились в лес сталактитов.
   Зазвенели, отшибая обломки камней, пулеметные очереди.
   - Ох, черт! - выругался Малыш. - Меня, кажется, задело.
   - Ползи сюда, - сказал Павлыш. И крикнул изо всей силы:  -  Христо,
вырубай прожектор!
   На пещеру навалилась темнота.
   Так война снова пришла на планету Муна.



Глава восьмая. Последняя война





1

   Профессор Кори сидел отдельно от Снежины и Антипина. Он  ничего  не
знал об их судьбе, только мог  догадываться,  что  если  его  пока  не
трогают,  значит,  военные  заняты  с  остальными  космонавтами.  Кори
смотрел трезвее, чем Снежина, на поведение генерала. Без  иллюзий.  Он
генерала знал давно. По приукрашенным портретам в журналах, по отчетам
о процессах и путчах. Он знал и других генералов и подозревал, что  не
один Вапрас нашел себе убежище в подземелье.
   Он поднялся с кучи тряпья. Очень болело сердце. Кори не знал, умеют
ли регенерировать новые сердца на "Сегеже". "Если вернусь,  -  подумал
он, - надо попросить доктора Павлыша". Кори  не  мог  догадаться,  что
Павлыш находится совсем рядом, в верхнем зале пещеры.
   Неужели Снежина и Антипин будут  настолько  наивны,  что  расскажут
генералу все, что он  хочет  узнать?  Неужели  они  не  понимают,  что
генерал не собирается подчиниться новому порядку на планете? Опасность
грозит и кораблю и куполу.  Куполу  и  всем  его  обитателям,  которые
думают, что пережили последнюю войну. А война может  вот-вот  начаться
снова.  И  тогда  уже  никто  не  переживет  ее.  Кроме  генералов   в
подземелье.
   Кори костяшками пальцев простучал стены. Две из них были сплошными,
вырубленными в скале. Одна,  выходившая  в  коридор,  была,  очевидно,
стальной. Кори больше всего заинтересовала четвертая стена. Наверху  в
ней находилось окошко, вернее,  широкая  щель,  соединявшая  камеру  с
соседним помещением. В нем было темно. Если бы добраться туда...
   Кори мог достать руками до края щели - камера была низкой и вряд ли
предназначалась для того, чтобы держать в ней пленников. Вернее всего,
решил профессор, в  таких  камерах  жили  солдаты.  И  жили  не  очень
комфортабельно. Складные койки - их две - были откинуты и прикованы  к
стене цепями. Никто не догадался откинуть хотя бы одну  для  пленника.
Может, не было указаний, а сами солдаты не догадались. А  может  быть,
профессора не собирались долго держать в этом помещении. Если они  еще
будут разговаривать с пришельцами, то вряд ли станут тратить время  на
старика.
   Кори попытался подтянуться  на  руках  к  щели,  но  это  оказалось
безнадежно. Слабые руки не смогли поднять тело даже  на  сантиметр  от
пола.
   Профессор обессиленно прислонился к стене.
   Дверь звякнула. В проеме стоял военный.  Генерал.  Другой  генерал.
Мундир его был помят и потрепан. Сальное пятно красовалось на  брючине
чуть выше колена. Генерал густо оброс жесткой колючей бородой. У  него
было странное лицо: будто кто-то нарочно  приставил  к  нормальной  по
размерам голове слишком большой нос и уши - за  ними  терялись  другие
черты лица.
   - Профессор Кори, - произнес генерал. - Мы рады приветствовать вас.
   - Откуда вы меня знаете? - спросил Кори.
   - Тише-тише, это проще простого.  Я  заглянул  в  кабинет  Вапраса.
Незаметно, конечно. Я узнал вас. Когда-то, лет пять  назад,  я  был  в
комиссии по поводу ваших опытов. Вы меня забыли. Но я-то вас помню.  У
меня хорошая память на лица. Вы разрешите поговорить с вами?
   - Пожалуйста, - ответил Кори, лихорадочно стараясь припомнить,  где
он видел этого генерала. Может, на каком-нибудь совещании - а их  было
много.
   Генерал достал из кармана большой ключ,  отомкнул  одну  из  цепей,
держащих кровать, и, откинув ее от стены, пригласил профессора сесть.
   - Я к вам по секрету. Так  сказать,  конфиденциально.  Надеюсь,  вы
патриот?
   - Да. Своего рода.
   - А мне казалось, - проговорил генерал, - что вы покинули этот свет
еще до начала войны. Или я запамятовал?
   - Я умер, - ответил Кори. - Я умер,  очевидно,  месяца  за  три  до
войны. И хорошо сделал.
   - Это как прикажете понимать? В переносном смысле?
   - Нет, в самом прямом. Я умер, но пришельцы воскресили меня.
   - Постойте, постойте... - Изумление генерала было вполне искренним.
- Человека оживить нельзя.
   - Мы этого не  можем,  но,  слава  солнцу,  нами  не  исчерпывается
Вселенная. Есть и другие миры, лучше нашего. Там могут  уже  делать  и
это.
   - М-да. И это для них просто?
   - А почему вас это интересует?
   - Я буду  совершенно  откровенен.  -  Генерал  сделал  значительную
паузу. - Я говорю с тобой как с патрицием. Ты ведь из второй касты?
   - Было такое, очень давно. Теперь это не важно.
   - Разумеется, не важно. Кто будет заботиться о кастах в  мире,  где
осталось двадцать человек, и притом все они живут под землей? Но  если
ты из высшей касты, ты благороден не только по происхождению, но  и  в
поступках. Я правильно говорю?
   - Весьма сомнительно, - не без иронии произнес профессор. - История
этого не подтвердила.
   - Ладно, профессор, я не буду с тобой спорить. У меня  нет  на  это
времени. Я буду краток и откровенен. Надеюсь на взаимность. Я  человек
простой, хоть и патриций. Мне под землей сидеть надоело.  У  меня  все
волосы повылезли. Скоро умру, как полковник Смирти. Все помрем. Никого
не останется. Я хочу тебе помочь. И ты мне за это поможешь.  Мне  надо
встретиться с твоими пришельцами. Я тебе за это помогу бежать. А?
   - Вы говорите от своего имени?
   - От своего. У меня есть два солдата. Верных. И все. У нас  у  всех
по два солдата. У Вапраса больше. Три.  Вода  уже  портится  в  озере.
Ничего не поделаешь. Нечистоты просачиваются. Ты сидел год в норе? Под
землей? Сидел? Это только Вапрас может выдержать. Бездушная кукла. Сам
из  четвертой  касты.  Почти  простолюдин.  Ему  что,  он  машина.  Он
диктатор. Он король планеты. Я тебе помогу бежать, и сам убегу.
   Голос генерала поднялся почти до крика. Уши  колыхались,  малиновые
на просвет, и нос вздрагивал в такт словам.
   "Он  ненормален,  -  подумал  Кори.  -   Он   ненормален,   и   это
естественно."
   - Чего вы хотите от корабля, от пришельцев? - спросил Кори.
   - Я их не боюсь. Я старый вояка... - Генерал задохнулся и замолчал,
переводя дыхание.
   - Хорошо, генерал, -  перебил  его  профессор.  -  Надеюсь,  вы  не
замышляете подвоха?
   - Подвоха? Какой может быть подвох? Что я выбираю - дыру  и  смерть
через месяц? Я же знаю, что они не победят. Вапраса ваши  вздернут  на
суку. Он будет делать вид, что  хочет  переговоров,  будет  требовать,
чтобы корабль ушел с планеты и оставил аппарат для оживления.
   - Стойте, генерал. Откуда вы знаете, что они  хотят  оставить  себе
аппарат? Вы же только что делали вид,  что  не  слышали  об  оживлении
людей.
   - Врал, все врал, - хихикнул генерал, и лицо его  стало  как  мятая
подушка. - Вас проверял. И  этого  проверял.  Бессмертного.  Любимчика
Вапраса. Он из разведки вернулся, встретился там  с  одним  человеком,
припугнул его. Тот все рассказал: и про  купол,  и  про  аппарат.  Еще
обещал помочь, когда нужно.
   - Как зовут этого человека?
   - Не важно, не знаю, не обратил  внимания.  У  простолюдинов  имена
такие непонятные... Вапрас прямо подпрыгнул. Такая возможность. Тут мы
подыхаем, а есть аппарат. Мы корабль пока требовать не будем.
   - Мне все понятно, -  сказал  Кори.  -  Как  мы  отсюда  выберемся,
генерал?
   - Через главный ход. У запасного завал - ваших  накрыли.  Четверых.
Полезли сами в капкан вас  выручать.  У  главного  входа  мой  человек
стоит. Я ему обещал, что с собой возьму.
   - Здесь мои  друзья,  -  произнес  Кори,  дав  генералу  переварить
военную тайну. - Они должны уйти с нами.
   - И не думайте, - ответил генерал. - И не  думайте,  так  никто  не
дойдет. Их все равно не пристукнут. Вапрас понимает: это его козырь. А
тебя пристукнут. Ты не козырь, хоть и  патриций.  Тебя  пристукнут.  И
меня пристукнут, если узнают...
   Генералу стало жалко себя. Он опустил голову на ладони и всхлипнул.
Профессор уловил в камере запах  сладкой  травы,  туманящей  сознание.
Видно, генерал принял понюшку перед  тем,  как  решился  пробраться  в
камеру к Кори. Теперь наркотик начинал действовать. Бежать  надо  было
срочно, если вообще  удастся  убежать  с  таким  союзником.  Сведения,
которые получил Кори, были очень важны.
   - Пошли быстро, - сказал он генералу.
   - Куда? Ах да, мы убегаем. - Генерал повертел носом  и  со  свистом
втянул воздух: - Пошли. Как выйдешь, сразу беги за угол,  налево.  Там
дверь будет приоткрыта. Если что - ныряй.  Нет,  лучше  я  сам  вперед
пойду. А то убежишь один.
   Генерал  встал,  пошатываясь.  Сознание   покидало   его.   Генерал
оттолкнул Кори в глубь камеры и первым вышел в коридор. Кори не  успел
покинуть камеру, как услышал тихий, вкрадчивый голос  Вапраса.  Видно,
Вапрас поджидал предателя в коридоре.
   - Вы навещали заключенного, генерал?
   - Я? - спросил тот. - Да я и не думал. Я так, гуляю, воздухом дышу.
Не смейте ко мне обращаться без титула!
   - А я как раз иду за вашим другом.  Много  успели  ему  рассказать?
Союз предлагали? Дружбу? Бежать собирались?
   Кори отскочил от двери, но потом  понял,  что  скрыться  негде.  Он
захлопнул дверь. К счастью, изнутри она закрывалась  тяжелым  засовом.
Кори задвинул засов и почувствовал, как сердце отказывается  работать.
Сейчас... Сейчас... что-то надо еще сделать?
   В коридоре гудел  голос  генерала-бунтовщика.  Голос  был  жалок  и
сбивчив. Генерал хотел  жить,  несладкая  трава  лишала  его  остатков
сообразительности.
   Кори достал карандаш. Зачем ему нужен карандаш?
   Кори собрал всю волю, чтобы отогнать черную воду, заливавшую  мозг.
В камеру приведут других. Своих... В коридоре раздался выстрел.  Голос
генерала прервался, перешел в короткий крик и захлебнулся хрипом.
   - Открой дверь, Кори, - произнес тихо  Вапрас.  -  Лучше  открой  и
останешься жив.
   Кори не отвечал. Он должен был успеть...
   - Солдат, дай очередь по двери, - приказал Вапрас.
   Пули застучали  по  тонкой  стали,  продавливая  в  ней  одинаковые
вмятины. Кори только бросил взгляд на дверь и отвернулся. Больше он не
смотрел в ту сторону.
   Еще очередь из автомата. Еще одна.
   - Кучнее, - велел Вапрас. - В засов.
   Через две минуты Бессмертный, толкнув ногой дверь, вбежал в камеру.
Он прошил старика очередью, и тот, дергаясь  от  пуль,  вонзавшихся  в
тело, мягко упал на каменный пол. Последним движением успев выкинуть в
угол, в кучу тряпья, уже ненужный карандаш.


2

   - Сдавайтесь. Мы не причиним вам вреда, - гремел в пещере голос.  -
Нам нужно поговорить с вами.
   - Тогда зачем стрелять? -  спросил  Павлыш,  надежно  укрывшись  за
сталагмитами.
   - Прекратите сопротивление.
   - И не подумаем, - отрезал Малыш. -  Слава,  нога  кровоточит.  Всю
пещеру измажу.
   - Плохо дело, тут радиация,  -  напомнил  Павлыш.  -  И  перевязать
нечем.
   - Считаю до трех, - сказал голос. - Бросайте оружие и  выходите  на
центр зала.
   - Считай. - Павлыш пустил струю из пистолета по направлению голоса.
   Огненный луч  ударился  в  потолок,  рассыпался  искрами,  и  капли
расплавленной породы застучали по полу пещеры.
   Наступила тишина.
   Павлыш воспользовался паузой, чтобы подползти поближе к Малышу.
   - Ну, где тебя? Ах ты, какая несуразица.
   Сзади, с той стороны, где оставались Христо с  Девкали,  послышался
шум борьбы.
   - На помощь! - крикнул Христо. - На по...
   Павлыш, не раздумывая, бросился туда, и на пути его поднялась из-за
камня темная  фигура.  Человек  ударил  его  кулаком  в  мягкий  живот
скафандра.
   ...Связанных космонавтов вели по коридору, по которому так  недавно
проходила Снежина.
   Посторонний наблюдатель заметил бы, что  их  вели  те  же  солдаты,
которые устраивали засаду утром, что солдаты эти были усталые, грязные
и злые. Но посторонних наблюдателей в пещере не было.
   Навстречу космонавтам по коридору веснушчатый человек тащил за ноги
тело. Лысая голова в венчике седого пуха билась о камень пола. Человек
отдернул труп, чтобы пропустить новых пленников.
   - Профессор Кори! - ахнул Девкали.
   - Проходите, не задерживайтесь, - подтолкнул его в спину солдат.  -
Сюда.
   Стальная дверь, изрешеченная пулями, захлопнулась за ними.
   - Этого не может быть, - произнес Христо. - Этого просто не бывает.
   Он стоял, прислонившись к стене и закрыв глаза.
   - Как видишь, все бывает, - ответил Павлыш. - И если  Кори  с  ними
воевал, то нам сам бог велел.
   - Его убили, - сказал Девкали. - Вас они, может, и не убьют.  Своих
они жалеть не будут.
   - Знаешь что... - Малыш поморщился от боли. Он  с  трудом  надорвал
прочную ткань комбинезона и попытался соорудить что-то вроде бинта.  -
Знаешь что, Девкали, сейчас не время делиться на наших и ваших.
   - Может, тряпкой замотать? - спросил Христо, указывая  в  угол.  Он
подошел к куче тряпья и попытался найти тряпку почище. - На них кровь.
   - Тряпок не надо. - Девкали наклонился над Малышом.  -  Неизвестно,
сколько они здесь валялись! Больно?
   - Очень, - сказал Малыш. - Но терпеть можно.
   - Даже промыть нечем.
   Павлыш перевязал кое-как Малыша и подошел  к  Христо,  все  так  же
неподвижно стоявшему у стенки. Даже  при  свете  единственной  тусклой
лампочки было видно, как он бледен.
   - Ты чего задумался, Христо? - спросил Павлыш.
   - Я - ничего. Со мной все в порядке, - ответил практикант.  -  Они,
когда скафандр с меня снимали,  меня  били.  Понимаете,  ногами  били.
Наверное, синяки остались.
   - Хочешь, посмотрю, что там с тобой?
   - Нет. Мне не больно. Обидно просто.
   - Тебе лекцию прочитать? - спросил Павлыш.  -  Лекцию  о  том,  что
Галактика - не сплошной праздник и радость открытия?
   - Я все понимаю.
   - Ты подумай, что Снежина,  девушка,  уже  несколько  часов  где-то
здесь. И ее, возможно, тоже били. Я не могу тебя успокаивать.
   - Я понимаю.
   - Постой-ка, что это на стене?
   Павлыш увидел какие-то буквы, полускрытые спиной Христо.
   Христо отпрянул от стены.
   - Где?
   - Эх, фонаря нету, - огорчился  Павлыш,  наклоняясь  к  надписи.  -
Плохо видно.
   Малыш,  ковыляя  на  одной  ноге,  подобрался  поближе.  Подошел  и
Девкали. Он вынул из кармана маленькую зажигалку.
   - Вот. Мне Баков подарил. Охотничья.
   "Не верьте им, - прочитал Девкали. - Их двадцать человек. Они хотят
захватить корабль. Уничтожить всех. Есть  другой  выход.  По  коридору
налево и  дальше.  Снежина,  Антипин  в  другой  камере,  предупредите
корабль. Генерала убили, сейчас убьют меня..."
   - Кори, - сказал Павлыш. - Он успел.
   - Через час или два наши взорвут вход в пещеру, - произнес Малыш.
   - Это плохо, - ответил доктор. - Нашим  нельзя  входить  в  пещеру.
Надо выбираться самим.
   - Как? - спросил  Христо.  Теперь,  когда  появилась  необходимость
действовать, апатия пропала.
   Христо достал руками до края щели и подтянулся  до  тех  пор,  пока
голова его не оказалась вровень с ней.
   - Что видишь? - прошептал снизу Павлыш.
   - Темно.
   - Пролезть сможешь?
   - Надо разобрать несколько камней. Тебе не тяжело?
   - Нет.
   - Тогда терпи. Буду расшатывать.
   - Скорее, могут войти.
   Девкали подошел поближе, чтобы принять камень из рук Христо.
   - Кто-то идет, - прошептал Малыш.
   Христо спрыгнул на пол,  и  Девкали  спрятал  камень  в  угол,  под
тряпье. Дверь чуть приоткрылась, и солдат осторожно  заглянул  внутрь,
выставив вперед автомат.
   - Чего шумите? - спросил он. - Жить надоело?
   Он оглядел пленников. Они сидели на полу,  на  вид  безучастные  ко
всему.
   Солдат успокоился, захлопнул дверь и снова ушел на свой пост.
   Павлыш, не теряя времени, опустился на четвереньки, и Христо  сразу
поднялся к щели.
   -  Малыш  с  Девкали   останутся   здесь,   -   велел   Павлыш.   -
Разговаривайте, ведите себя непринужденно.
   Христо передал Девкали еще один камень.
   - Теперь можно пролезть, - сказал он.


3

   Министерство войны возвышалось над Лигоном громадным  серым  кубом,
увенчанным  множеством  острых  шпилей,  что  придавало  ему  странное
сходство со сказочным готическим  замком.  Его  пощадили  бомбы,  или,
может, они не справились с толщей министерского  бетона.  Спасательный
катер остановился у главного входа; непропорционально маленькие  двери
прятались в тяжелых громадных порталах. Двери были распахнуты настежь,
и  за  небольшим  низким  холлом  начинались   бесконечные   коридоры,
заваленные бумагами и полные шорохов - ветер врывался в разбитые узкие
окна-бойницы и нес бумаги по коридорам, к радости расплодившихся здесь
крысят.
   Бауэр шел первым,  гоня  перед  собой  быстроногого  робота;  малый
мозг-робот, голова на ножках, умница и любитель  извлекать  немыслимые
корни, вертел головой, запоминая надписи на дверях.
   - Мы здесь как-то были, - сказал Бауэр Ренци. - Архивы в  подвалах.
Вывезти их не успели.
   Некоторые двери были  распахнуты  настежь,  другие  прикрыты.  Люди
бежали отсюда так быстро, что не успели даже запереть сейфов. Но  мало
кто добрался до бомбоубежищ. Бауэр в прошлый прилет в Лигон видел этот
"коридор скелетов", ведущий к основному бомбоубежищу.
   На полу лежала стальная толстая дверь.
   - В прошлый раз пришлось ее снять, - объяснил Бауэр.
   Шахтер не ответил. Ему казалось, что Бауэр слишком спокоен. Надо бы
бежать, а он прогуливается по коридору и даже заглядывает в  некоторые
кабинеты. Шахтер не знал, что Бауэр полностью полагается на робота.
   За  стальной  дверью  начиналась  лестница.  Она  спускалась   вниз
сужающимися маршами и упиралась в коридор.  В  обе  стороны  указывали
стрелки с одной и той же надписью: "Архив".
   Бауэр остановился. Головастый робот метнулся  по  коридору  в  одну
сторону, в другую. Потом присвистнул в правом коридоре.
   - Нам туда, - сказал Бауэр. - Он нас зовет.
   Робот стоял перед стальной дверью, не отличающейся от других  таких
же, одинаково темнеющих в белой стене подвала.
   - Надо помочь мальчишке. - Бауэр достал из кармана скафандра резак.
Металл у замка покраснел, потом стал белым. - Отойди-ка, - кинул Бауэр
шахтеру. - Капли могут попасть.
   Робот, чтобы не тратить времени  даром,  успел  сбегать  в  дальний
конец коридора и вернулся обратно.
   - Подождем теперь, пока остынет.
   - Некогда. - Шахтер ударил плечом в дверь.
   Дверь отошла внутрь. Робот проскочил в щель и  посвистывал,  носясь
между рядами сейфов. Он  остановился  у  одного  из  сейфов,  запустив
тонкий щуп в отверстие замка.
   - Выжги, - сказал Ренци.
   - Не надо. Видно, сам знает, как открыть.
   Робот жестом опытного взломщика осторожно поворачивал щуп в  замке,
прислушиваясь к еле заметному щелканью. Вдруг он отскочил  и  замер  в
двух шагах от сейфа. Дверь мягко отворилась.
   Бауэр заглянул внутрь, увидел  длинные,  уходящие  вглубь  полки  и
сказал роботу:
   - Тут без тебя не найти. Сможешь  туда  забраться,  чтобы  поискать
папки, которые нас интересуют?
   Робот ничего не ответил, но вытянул свой щуп  и  постучал  по  краю
полки.
   - Ага, спасибо.
   Бауэр вытянул с полки три папки и отнес их к столу.
   - Теперь помоги мне, - обратился он к шахтеру. - Я в  лигонском  не
силен.
   Шахтер, шевеля губами  -  он  был  не  слишком  грамотен  -  прочел
наклеенные на папки этикетки.
   - Вот эта, - сказал  он,  -  наверно,  эта.  "Округ  Манве.  Объект
ракетных войск управления безопасности. Совершенно секретно".
   Бауэр развязал тесемки, скрепляющие папку, и вынул карту.
   - Эта самая. Ты только посмотри, где у них главный вход!


4

   - Катер? Я "Сегежа", - произнес капитан.  -  К  вам  идет  Бауэр  с
картой подземной базы. Будет у вас через семь минут. Какие новости?
   - Вас понял, вас понял, - ответил Баков. - Следов второго выхода не
обнаружили. В пещере стреляли. На стук никто не отвечает.
   - Ясно. Долго вам еще туда пробиваться?
   - Полчаса.
   - Может, все-таки взрывчатку применить?
   - За ней дольше лететь на базу.
   Баков переключился на катер Бауэра.
   - Глеб! Это Баков говорит. Нашли?
   -  Нашли.  Иначе  не   вернулись   бы   так   быстро.   Головастику
благодарность - ни разу не ошибся.
   - Есть второй вход?
   - Есть, и совсем не там, где мы искали. Ближе к  городу.  Это  была
резервная ракетная база. Если верить карте, восемь  ракет  с  ядерными
боеголовками. В общем, через три минуты буду у вас. Готовь переходник.


5

   На этот раз в кабинет к генералу Вапрасу вызвали обоих - Антипина и
Снежину.
   Генерал приказал солдату выйти. Потом светски улыбнулся:
   -  Я  приношу  мои  искренние  извинения   господину...   Антипину?
Антипину. И госпоже Пановой. Мы допустили ошибку, более  жестоко,  чем
требовалось, допрашивая вас. Но поймите меня правильно, обстоятельства
военного времени не позволяют порой терять  ни  минуты.  Тогда  мы  не
располагали достаточными данными. Теперь мы  ими  располагаем.  Больше
того, мы убедились в том, что вы не старались сознательно ввести нас в
заблуждение во время первого допроса. Но кто мог знать...
   Генерал слишком длинными и не  очень  чистыми  ногтями  вытащил  из
коробочки на столе щепотку жвачки. Потом подумал и протянул  коробочку
Антипину.
   - Простите, я забыл.  Но  вы,  наверно,  не  жуете?  Отвратительная
привычка.
   - Мы пускаем ртом дым, - мрачно произнес Антипин.
   Ссадина на его щеке  подсохла  и  саднила.  На  голове  можно  было
прощупать основательную шишку - это  когда  его  саданули  головой  об
шкаф.
   - Ртом дым - это очень остроумно, -  согласился  генерал.  -  И  не
сгораете? Весь огонь остается в вас?
   Снежина представила себе капитана, у которого вместе  с  дымом  изо
рта вылетает огонь. Объяснять, что такое курение,  никто  генералу  не
стал.
   - Итак... - Генерал поиграл коробочкой. - Наши разведчики  проникли
к вам в лагерь. Все узнали. Вернулись благополучно домой. Нам известны
и ваши силы, и ваши  возможности.  Мы  знаем  теперь,  что  в  военном
отношении мы вас превосходим. В техническом  -  вы  превосходите  нас.
Однако вы - наши  гости. Может, и непрошеные и нежеланные, но гости. С
гостями можно разговаривать и в случае необходимости можно просить  их
отправиться домой.  Итак,  я  хочу  поговорить  с  вашим  начальником,
капитаном... Загребиным и другим начальником, господином короной  Аро.
Я  правильно   произношу   имена?   Переговоры   -   лучший   путь   к
взаимопониманию.  Мы  цивилизованные  нации,  и   инциденты,   которые
произошли в недавнем прошлом, надеюсь, не повторятся.
   - Как вы  собираетесь  вести  переговоры?  -  спросил  Антипин.  Он
генералу не доверял.
   - Мы выпустим наружу госпожу Панову, и она обо всем  договорится  с
вашим начальством.
   - А я? А профессор Кори?
   - Вы останетесь пока здесь. Осторожность необходима даже в  общении
с лучшим другом. Вы будете в качестве заложника. Так же,  как  и  ваши
остальные друзья.
   Снежина вспомнила о маленьких фигурках в пещере.
   - Они живы?
   - Живы, здоровы и не испытывают никаких неудобств.
   - Мы бы хотели их увидеть.
   -  К  сожалению,  это   невозможно.   Опять   же   из   соображений
безопасности. Так вы согласны? Если не согласитесь вы,  я  обращусь  к
вашим  товарищам.  Надеюсь,  они  будут  сговорчивее.   Вы   же   сами
неоднократно указывали, что давно хотели встретиться с нами. Теперь мы
сами предлагаем эту встречу.
   - Соглашайтесь, Снежка, - решил Антипин.
   - С одним  условием,  -  сказала  Снежина.  -  Если  вы  опасаетесь
объединить нас  с  нашими  товарищами,  поместите  Антипина  вместе  с
профессором Кори. Он старый человек и плохо себя чувствует.
   - Обязательно. Я вам торжественно обещаю это  сделать.  Как  только
Антипин вернется в свою комнату, к нему приведут старика.
   Вапрас говорил серьезно и убедительно.
   Снежина поднялась.
   - Тогда не будем терять времени даром. Я готова.


6

   Павлыш и Христо стояли в темной, заваленной хламом каморке. Света в
ней не было, и только неровным прямоугольником виднелась  щель,  через
которую они туда попали.
   - Девкали, - позвал тихо Павлыш. - Девкали, кинь свою зажигалку.
   - Держи. Что там?
   - Пока не знаем.
   Зажигалка стукнулась об пол рядом с Павлышом. Он нашарил  ее  рукой
и, подняв с пола, зажег.
   Неровный свет язычка пламени выхватывал из темноты  тряпье,  пустые
ящики, свертки, коробки - это был какой-то склад. Павлыш запустил руку
в два или три ящика, надеясь найти там оружие,  но  оружия  в  них  не
оказалось. Зато Павлыш нашел в углу комнаты два металлических стержня,
которые могли при случае пригодиться.
   Павлыш дал один из стержней Христо. Стержень был тяжелым и  надежно
оттягивал руку.
   - Ты с ним поосторожнее. Можно и голову проломить.
   Христо пробрался к двери. Попробовал ее открыть. Дверь была заперта
снаружи.
   - Ну что? - спросил Малыш из соседней камеры.
   - Та же клетка, - ответил Павлыш.
   - Ш-ш-ш, - прошептал Христо, - там за стеной, слышишь?
   За стеной разговаривали  по-лигонски.  Можно  было  даже  разобрать
слова.
   - Ну-ка, Девкали,  быстро  перебирайся  к  нам  сюда,  -  прошептал
Павлыш. - Давай я тебе помогу.
   Через минуту Девкали, чуть не опрокинув громоздкий  ящик,  свалился
на руки Павлышу. Тот провел его к стене. Девкали приложил к  ней  ухо.
За стеной шел спор.
   - Вот что, - говорил высокий сухой голос. - Я отпускаю  сейчас  эту
женщину и считаю, что мы можем полностью на нее положиться. Она ничего
не подозревает.
   - Не поздно ли вы решили,  Вапрас?  -  перебил  его  густой,  будто
задыхающийся бас.
   - Почему поздно?
   - Они уже нашли наш главный вход. Не знаю, как это им  удалось,  но
они его нашли. Они кружатся над ним, и пройдет всего несколько  минут,
прежде чем они его заметят. Они знают, где вход.
   - Ну и что это меняет?
   - Многое. Как только они нас запрут с двух сторон,  мы  попались  в
мышеловку.
   - Они будут осторожны. Пришельцы уже потеряли половину  экипажа.  А
на бывших мертвецов они положиться не  смогут.  Мертвецы  перейдут  на
нашу сторону.
   - И в этом я не уверен, генерал, - произнес сомневающийся бас.
   - Я не люблю, когда мне возражают. Даже вы.
   - Нас немного осталось, возражающих.
   - Через день  в  наших  руках  будут  дезактивирующие  установки  и
шестьдесят простолюдинов. И корабль. Мы не только вернем себе планету,
но и выйдем в космос.
   - Хорошая идея, генерал, но рискованная.
   - Мы уже привыкли рисковать. И терять нам нечего.
   - Есть другой вариант, Вапрас.
   - Какой?
   - Договориться с пришельцами. Согласиться на их помощь.  Перейти  в
купол. А потом, когда они улетят...
   - Во-первых, они могут вообще не улететь. Во-вторых, в куполе у нас
отберут оружие и поставят над нами простолюдинов.  Не  исключено,  что
вообще нас уберут. Я бы на их месте это сделал. Мы слишком опасны.  Мы
волки в стаде ягнят, которое они вырастили. Нет, компромиссов быть  не
может. Или мы, или они - на планете и тем и другим  места  нет.  Слава
солнцу!
   - Слава солнцу! - нестройно поддержали три или четыре голоса.
   За стеной все смолкло. Девкали уже было выпрямился и  повернулся  к
Павлышу, чтобы передать ему содержание разговора, как незнакомый голос
сказал:
   - И зачем вы отпускаете женщину?
   - Без вас знаю, - резко возразил сухой голос Вапраса. - С  женщиной
легче справиться. Группу  для  переговоров  на  корабле  поведете  вы,
генерал.
   - Слушаюсь, - ответил бас, который сомневался.
   - Бессмертный возглавит боевой отряд для взятия  купола.  С  ним  я
отправляю восемь солдат. Этого достаточно. Одеть их  в  те  скафандры,
которые захвачены у противника. Всем не хватит. Ну, уж  как  придется.
Один скафандр останется здесь. Для меня.
   - Почему один?
   - Так я сказал. Я остаюсь здесь. Со мной три солдата и, разумеется,
оба механика.  К  сожалению,  вчера  пришлось  убрать  нашего  старого
товарища. Но вы понимаете, другого выхода у нас не было. Он струсил. В
составе посольства на  корабль  идете  вы,  генерал,  и  пять  солдат.
Оденьтесь из  неприкосновенного  запаса.  Полковник,  где  ваши  новые
сапоги?
   Итак,  на  корабль  проходят  семь  человек.  Остальные   незаметно
двигаются к куполу, где их встречает наш человек. Наш человек в куполе
- Бессмертный знает его хорошо - должен  организовать  помощь.  Он  же
постарается  вывести  из  строя  сигнальные  устройства.  Никого   без
необходимости не убивать. Когда мы захватим корабль, может последовать
карательная экспедиция. В  случае  карательной  экспедиции  нам  нужны
будут ценные заложники, которыми мы откупимся. Тогда они оставят нас в
покое. Мы даже сможем выторговать себе  какую-нибудь  помощь.  Но  это
дело будущего. Генерал, собирайтесь. Вы знаете, что надо им  говорить.
Главное - затяните переговоры. С солнцем!
   - С солнцем!


7

   Генерал  с  плоским,  скучным  лицом  и  большой  головой,  которая
казалась пустой, так густо  резонировал  в  ней  его  басистый  голос,
неуклюже подсадил Снежину на дрезину. Сзади взобрались солдаты.
   Черный ящик лингвиста перекочевал от Вапраса на грудь  плосколицему
генералу.
   Когда  дрезина,  дребезжа,  поехала  по  ржавым  рельсам,   Снежина
спросила:
   - Откуда у вас лингвист?
   - Вы имеете в виду это? Когда-то давно. Еще раньше. Нашли в  холмах
мертвеца. Из ваших, но с четырьмя пальцами. Взяли у  него  пистолет  и
эту штуку.
   Снежина вспомнила, как ушел Ранмакан.
   Километра через три-четыре  дрезина  остановилась  перед  стальными
дверьми.  Один  из  солдат  повернул  колесо,  и  двери  со  скрежетом
разошлись.
   - Скафандр ваш здесь, - показал генерал. - Познакомьтесь,  отрядник
Мокли из Прапве.
   Худой офицер переломился в поклоне.
   - Где они? - спросил генерал у офицера. Он  не  знал,  что  Снежина
немного понимала по-лигонски.
   - Уже здесь. Недавно приземлились.
   - Пошли.
   Делегация  пещеры  быстро  напялила  примитивные   антирадиационные
костюмы. Дрезина зацокала по рельсам, убегая обратно в глубь  тоннеля.
Открылись вторые ворота. За ними - снова тоннель.  Посередине  тоннеля
также бежали рельсы, но они покрылись густой ржавчиной - видно,  никто
их не использовал. Генерал торопил  Снежину.  Он  шел  быстро,  тяжело
дыша. Что-то случилось там, у  входа,  отчего  делегация  должна  была
поторопиться. Солдат, тащивший рацию, все время спотыкался и отставал.
Генерал обернулся и, не замедляя рысцы, прикрикнул  на  него.  Солдат,
прихрамывая, догнал генерала.
   Влево от тоннеля отходил широкий ход, и  рельсы  сворачивали  туда.
Снежина на ходу заглянула в него, но генерал подтолкнул ее в спину.
   - Секрет, - сказал он. - Наш секрет.
   Впереди показалась каменная стена, перекрывающая тоннель. В  центре
ее одна из плит отошла  в  сторону,  как  только  обогнавший  генерала
солдат перевел рычаг на пульте.
   В квадрат входа ворвались вечерний  ветер  и  мелкие  капли  дождя.
Генерал высунул голову наружу.  Пробормотал  что-то  себе  под  нос  и
обернулся к Снежине:
   - Проходите.
   Снежина переступила через высокий каменный  порог  и  оказалась  на
свободе.
   Выход из тоннеля  находился  на  усыпанном  камнями  склоне  холма.
Впереди были холмы поменьше. Они мягкими увалами спускались к далекому
сумеречному морю и кучке домов на его берегу, за  которыми,  маленький
отсюда, возвышался диск "Сегежи". Перед ними был Манве.
   - Посмотрите направо, - велел генерал.
   Снежина повернула голову. Совсем недалеко, метрах в пятидесяти,  на
земле лежал катер с "Сегежи" и рядом с  ним,  чуть  приподнявшись  над
землей, висела спасательная лодка.
   Снежина подняла руку, и тут же включилась связь в ее скафандре.
   Хриплый усталый голос Бакова произнес:
   - Снежка Панова, это ты?


8

   - У них  народу  немного  осталось,  -  сказал  Павлыш.  Он  тщетно
старался расшатать концом стержня стальную дверь.
   - А нам от этого легче? - спросил Христо.
   - Ага. - Павлыш бросил на пол стержень. - Надеюсь, что  легче.  Для
этого надо забраться обратно. В камеру.
   - Что ты задумал? - спросил из щели Малыш.
   - Попробуем постучать в дверь. Посильнее. Вряд ли  у  них  осталось
много часовых. Кори писал,  что  их  всего  человек  двадцать.  А  это
значит, что, кроме Вапраса и двух-трех солдат, все ушли.
   - Если будем стучать, одного хватит, чтобы всех нас перестрелять, -
проговорил Девкали.
   - А почему он должен стрелять? Мы попросим воды. Теперь у нас  есть
оружие. - Павлыш поднял стержень с пола и подкинул его. - Есть  другие
предложения? Я с удовольствием выслушаю.
   И в тот же момент, будто  кто-то  подслушал  Павлыша,  по  коридору
прокатился гул.
   - Слышите? - спросил Малыш из соседней камеры. - Колотят, как будто
услышали, что мы говорим.
   - Кто-то из наших, - решил Павлыш. - Снежина или  Антипин.  Как  бы
узнать, какая это камера?
   - Не узнаешь, - ответил Малыш.
   - Стой! - Павлыш схватил за руку Христо, который уже поднял  кулак,
чтобы ударить по двери. - Я же объяснил, надо сначала вернуться в нашу
камеру. Как мы могли здесь очутиться?
   Стук прекратился. Через минуту снова  отдаленно  бабахнул  стальной
гул, потом опять утих.
   Павлыш подошел к щели, подтянулся и с помощью Малыша  перебрался  в
свою старую камеру. Потом втянул Девкали и Христо.
   - Все в сборе? - спросил он. - Начинаем. Оружие спрятать. Как там?
   - Молчат, - сказал Малыш. - Ну, сейчас мы  как  дадим  по  двери  -
сразу отзовутся.
   Он первым пропрыгал к двери на одной ноге и ударил по ней кулаком.
   ...Когда Снежину  увели,  Антипин  подождал  еще  несколько  минут,
приведут ли в камеру Кори - Вапрас обещал. Но в  коридоре  было  тихо,
будто все покинули подземелье. Антипин подошел  к  двери  и  постучал.
Долго никто не  шел.  Наконец  дверь  со  скрежетом  приотворилась,  и
охранник, стоя в коридоре, кинул:
   - Чего тебе?
   - Где профессор Кори? Мой друг? Где он?
   - Какой еще Кори? Позвоню генералу. Погоди.
   Вслед стражнику неслись удары в дверь.
   Он позвонил генералу. Генерал был у себя.
   - Господин Вапрас, - сказал стражник. -  Тут  один  из  заключенных
требует какого-то Кори. Что делать?
   - Делай, что хочешь. Надоест - заткни глотку.
   Стражник вернулся на пост к столику возле тамбура, присел. Хотелось
спать. Солдату последнее время всегда хотелось спать.  Стук  в  дверь,
гулко носившийся по пустому коридору, раздражал и  мешал  сну.  Солдат
поглубже опустил на уши каску, но и это не помогало. Солдат  не  хотел
затыкать глотку пленному. Воевать с ними - дело генералов. А то  потом
тебе же будет хуже. Но стук мешал спать. Стук бил по голове, и от него
мозги становились еще жиже. Стук надо было прекратить. Так с ума можно
сойти. Солдат встал и пошел к беспокойной камере.
   -  Ну,  замолчал  бы,  -  произнес  солдат,  надеясь   еще   как-то
договориться  с  пленником.   -   Я   ж   тебя   предупредил.   Голова
раскалывается.
   Пленник выслушал слова солдата и снова начал  говорить  про  своего
Кори.
   - Ну, тьма с тобой!
   Солдат  открыл  дверь,  вошел   в   камеру.   Пленник   с   большим
кровоподтеком на щеке говорил  какие-то  угрожающие  слова,  обижался.
Солдат посмотрел на него с некоторым сочувствием, хотел было даже уйти
и оставить его в покое, но тут  представил,  как  снова  понесется  по
коридору назойливый  стук,  и  неуловимым  профессиональным  движением
ударил пленника по голове загнутой рукоятью автомата.  Пленник  только
успел приподнять руки и мягким мешком упал на  пол.  Солдат  нагнулся,
оттянул веко - жив. Солдат сходил  на  пост,  принес  оттуда  веревки,
связал пленнику руки и ноги, сунул в рот кляп. Делал он это  быстро  и
привычно, вернее, он даже и не замечал собственных действий: руки сами
связали пленного. Уж столько раз приходилось до войны это делать.
   Выключил свет в камере - пусть спит.
   Солдат выпрямился. Теперь можно  вернуться  на  свой  пост  и  чуть
подремать. Неизвестно, что случится  через  полчаса.  Может,  ночью  и
выспаться не удастся.
   И тут же, будто кто-то издевался над ним,  солдат  услышал,  как  в
другом конце коридора раздался гул. Там тоже били по двери кулаком.
   "Ах, так"! - разозлился солдат.
   Он подхватил автомат и, не запирая камеры - куда денется пленный? -
побежал, топая тяжелыми  башмаками,  к  другой  двери.  Он  им  сейчас
покажет! Они у него все замолчат. Солдат  держал  автомат  за  дуло  и
размахивал прикладом. Сейчас он им даст!
   Солдат забыл, что в той камере был не один заключенный, а  четверо.
Солдат безопасности никогда не должен выпускать из виду  таких  вещей.
Никогда. Это может плохо кончиться. Но голова так болела и злость была
настолько безудержной,  что  он  распахнул  с  бегу  дверь  в  камеру,
ворвался внутрь и только хотел опустить автомат на вставшего перед ним
пришельца, как кто-то ударил его по голове.
   Солдат попытался обернуться, чтобы увидеть нападавшего, все еще  не
понимая, откуда тот мог взяться, как  второй  удар  железным  стержнем
лишил его сознания.
   Автомат выскочил из руки и, задев Павлыша, отлетел в угол.
   - Я, кажется, убил его, - произнес Девкали тихо. - Я его,  кажется,
убил.
   Девкали опустился на колени и дотронулся до головы солдата.
   - Малыш с Девкали останутся здесь, - распорядился Павлыш. -  Малышу
лучше отдохнуть. И заодно посмотрите, что там с солдатом.
   Павлыш подобрал автомат.
   - Как он стреляет? - спросил он Девкали. - Я еще с  такими  штуками
не сталкивался.
   Девкали, не вставая с  колен,  принял  автомат  из  рук  Павлыша  и
повернул узорчатую рукоять предохранителя.
   - Здесь нажмешь. Должно быть семьдесят патронов.  Солдат,  кажется,
живой. Сердце бьется.
   - Ну и хорошо. Ты не расстраивайся, Девкали.  Если  бы  ты  его  не
ударил, он бы из моего лица сделал лепешку. Не пожалел бы.
   - Да, я понимаю, - ответил Девкали. - Я это всегда  понимал.  Но  я
еще ни разу не ударил человека.
   - Вот вас и били, - бросил Павлыш, выходя в коридор.
   - Вы изменились, доктор, -  сказал  рассудительный  Христо,  догнав
Павлыша.
   Павлыш поморщился и ничего не ответил. Он шел,  осторожно  наступая
на пятки и прижимаясь к стене. Автомат непривычно давил на руку.


9

   Правая  стена  коридора  была  пуста.  Левая  тянулась  бесконечной
вереницей дверей. Кое-где от коридора  отходили  отростки,  в  которых
тоже прятались двери, и там тоже было тихо. В конце коридора виднелась
дверь в шлюзовую камеру. У двери стоял столик, на нем  лампа,  полевой
телефон.
   - В случае чего, выбираться будем через пещеру, - сказал Павлыш.
   - Она же засыпана.
   - Но, может, наши уже прошли туда.
   Донеслось тихое дребезжание. Звонил телефон.
   - Бежим обратно, - прошептал Христо. - Сейчас они придут  проверять
пост.
   - Нет, этим мы ничего не добьемся. Идем дальше.
   Павлыш постучал в дверь третьей камеры.
   Телефон не переставал звонить.
   - Христо, сбегай за Девкали, пусть подойдет к телефону. Быстро.
   Христо застучал ботинками по коридору.  Телефон  замолчал.  Павлышу
показалось, что прошло минут пять. На самом деле не прошло  и  минуты,
как появился Девкали.
   - Что так долго?
   - Я сразу, -  удивился  Девкали.  -  Что-нибудь  случилось?  Христо
влетел и говорит: "Скорее к доктору".
   - Я хотел, чтобы ты подошел к телефону.
   - Опасно, - сказал Девкали. - Они здесь  наверняка  друг  друга  по
голосам знают.
   - А где Христо? Остался с Малышом?
   - Да.
   Павлыш постучал ногтем  по  следующей  двери  и  прислушался,  чуть
наклонив голову.
   - Пока все камеры простучишь, солдаты сбегутся.
   - Молчи. Кто-то идет.
   За поворотом коридора -  он  угадывался  по  пятну  желтого  света,
падавшего на пол главного тоннеля, - шлепали осторожные шаги. Человек,
приближавшийся к коридору, не хотел, чтобы его обнаружили. И  если  бы
не мертвая тишина подземелья, где  слышно  было  бы,  как  летит  муха
(правда, мух здесь давно уже не было), пленники ничего бы не ощутили.
   И тут, заглушив шаги, снова задребезжал телефон.
   - Подойти? - спросил Девкали.
   Павлыш отрицательно покачал головой. Путь к  телефону  лежал  через
светлое пятно бокового коридора, в котором был некто.
   - Если один из них, - прошептал Павлыш, прижав губы  к  самому  уху
Девкали, - он подойдет к телефону.
   В светлом пятне на полу показалась тень человека. Тень  на  секунду
замерла, потом закрыла собой пятно света - человек  входил  в  главный
тоннель. Павлыш и Девкали прижались к стене, стараясь врасти в нее.
   Человек шагнул в главный тоннель и прошел к телефону. Поднял трубку
и произнес:
   - Слушаю.
   Это был не солдат. Даже в слабом свете туннеля было видно,  что  он
одет  в  измазанный  жирными  пятнами,  кое-как  заштопанный,   ветхий
комбинезон. На спине  светлела  большая  квадратная  заплата.  Человек
горбился и при ходьбе приволакивал ногу.
   - Да, - сказал человек, - все в порядке.  -  Он  повесил  трубку  и
обернулся. - Опустите автомат. Я вас вижу. У меня нет оружия.


10

   Человек подошел поближе. Павлыш не опускал автомат, но  человек  не
замечал направленного на него  дула.  Он  шел,  опустив  руки,  и  они
безжизненно болтались при каждом шаге. Не доходя нескольких метров  до
пленников, он остановился,  потому  что  его  охватил  приступ  кашля.
Человек зажимал рот ладонью, чтобы кашель не так громко разносился  по
тоннелям, и  страшно  было  смотреть,  как  сотрясалось  его  тело  от
воздуха, рвущегося из легких.
   Человек сплюнул на пол сгусток крови и, опершись  о  стену,  тяжело
дышал. Отдышавшись, он хрипло сказал:
   - Здесь плохой климат. Здесь все скоро умрут.
   - Кто вы? - спросил Девкали.
   - Зачем вам мое  имя?  Я  -  простолюдин,  механик.  Кому-то  нужно
чистить нужники и водить дрезину. Раньше нас было много, таких, как я.
Нам обещали жизнь. Осталось двое. Всего двое. Я пришел вам помочь.  Мы
давно думали взорвать все, чтобы не осталось ни их, ни нас. А теперь я
знаю. Я видел, что появились ваши. Я  пришел  говорить.  Вапрас  хочет
убить ваших. Я слышал. - Простолюдин вытащил из кармана пистолет. -  У
меня есть патрон. Я хочу наверх.
   - Но тут еще есть наши. И мы должны сначала найти их.
   - Нет, - ответил механик. - Их  нет.  Женщина  уехала  наверх.  Они
взяли ее с собой. Еще одного убили.
   - Но мужчин было двое.
   - Может, убили двух. Больше никого нет.
   - Он ошибается, - не поверил Павлыш. - Зачем им было убивать?
   Механик попытался улыбнуться, и губы  его  разъехались  в  стороны,
приоткрыв беззубые десны.
   - Они даже своих убивают. Как звери в яме. И ваших тоже. Им  никого
не жалко. Сегодня Вапрас  убил  генерала.  Генерал  хотел,  как  и  я,
бежать.
   - Кто-то стучал, - сказал Девкали механику.
   - Нельзя ждать, - продолжал настаивать  механик.  -  Сейчас  звонил
Вапрас. Я сказал, что все в порядке. Вапрас проверит еще раз и пришлет
солдата или сам придет.
   - Много еще осталось солдат?
   - Один у главного входа, один стережет пещеру наверху в  пулеметном
гнезде. Но он больной. И  мой  товарищ  на  дрезине.  Он  тоже  совсем
больной. Но Вапрас здоровый. Если он узнает, он всех убьет.
   - Вот что, - решил  Павлыш.  -  Вы  идите  к  нашим  и  попытайтесь
соорудить какие-нибудь носилки для Малыша. Я пройду еще вдоль  дверей.
Антипин должен быть где-то здесь. Ведь стучали же.
   Павлыш, проводив глазами Девкали и плетущегося за  ним  механика  с
пистолетом в повисшей руке, прошел до конца коридора,  стуча  в  двери
костяшками пальцев. Если дверь была не заперта, он  приоткрывал  ее  и
заглядывал внутрь.  Но  не  особенно  вглядывался,  потому  что  искал
запертую дверь. Дверь, в  которую  стучал  Антипин.  Павлыш  дошел  до
камеры, где лежал на полу связанный старший механик. Дверь в нее  была
приоткрыта. Он на всякий случай заглянул внутрь. В камере было  темно,
и Павлыш прикрыл дверь снова.
   Он дошел до последней двери в коридоре, когда услышал шум в  другом
конце тоннеля. Из камеры вышли Девкали и Христо.  Малыш  прыгал  между
ними, обняв их за шеи. Сзади шел механик с пистолетом.
   Снежина, по словам простолюдина,  уехала  на  "Сегежу".  Снежина  в
безопасности. Кори убит. Антипина нигде нет,  но,  возможно,  он  тоже
погиб. Больше  в  подземелье  делать  нечего.  Скорее  на  корабль!  И
все-таки Павлыша не оставляло неприятное чувство. Может быть,  Антипин
находится в какой-нибудь дальней камере?
   - А другой наш человек не мог уехать вместе с женщиной?  -  спросил
Павлыш.
   - Нет. Я вез ее на дрезине до самого главного входа.
   Механик подошел к столу и нажал на нем кнопку.
   - Что он делает?
   - Отключаю сигнализацию, - ответил механик. -  Если  не  отключить,
то, когда тамбур будет открываться, начнется тревога. Я давно здесь. Я
все знаю. Я больше года не видел солнца. У  солдат  и  генералов  есть
антирадиационные костюмы. У нас нет.
   Механик опустил вниз крайний рубильник.  Двери  тамбура  разошлись.
Механик вошел первым и включил свет. Снова зазвонил  телефон.  Механик
хотел было вернуться, но Павлыш остановил его.
   - Некогда. Скажи  ему,  Девкали,  что  если  он  снова  подойдет  к
телефону, Вапрас все поймет.
   Механик с этим согласился.
   Девкали подошел к стенному шкафу, открыл  его.  В  нем  висело  два
лигонских антирадиационных костюма. И все.
   - Они спрятали наши скафандры, - сказал Христо. - Нам не уйти.
   - Уйдем, - сказал Павлыш, снимая один  из  лигонских  скафандров  и
протягивая  его  Девкали.  -  Наденешь  этот.  Второй  отдадим  нашему
проводнику.
   - А как же мы? - спросил Христо.
   - Так доберемся. Придется поболеть.
   - Уровень же радиации смертельный.
   - Я врач - накормлю тебя  лекарствами,  поваляешься  с  недельку  в
госпитале, и все пройдет. А если  не  хочешь  -  убьем  тебя  и  снова
оживим. Уже без лучевой болезни. Я шучу... в любом случае  путешествие
неприятно, но не  смертельно.  Вылечить  можно.  Другое  дело  -  наши
хозяева здесь. Их надо защитить.
   - Возьмите мой скафандр, - предложил Девкали. - Я не боюсь смерти.
   - Еще чего не хватало, - обиделся Христо.
   Механик держал скафандр в руках, далеко отставив от себя, будто тот
был заразным.
   - Я пойду просто так, - решил он. - Я уже больной. Мне все равно. Я
хочу только увидеть солнце.
   Девкали подошел к Малышу.
   - Наденьте, - сказал он. - Вы раненый, вам это особенно опасно.
   Малыш отрицательно покачал головой.
   - Девкали прав, - подтвердил  Павлыш.  -  Вообще-то  костюм  больше
нужен тебе. Я не мог этого сказать, но Девкали прав.
   Малыш улыбнулся:
   - Я и так никуда не гожусь.  А  кроме  того,  я  хочу,  чтобы  меня
освободили от вахт, и я лежал в госпитале  и  читал  книги.  Вот  так.
Пошли?
   - В госпитале ты и так належишься, - пообещал Павлыш. - Это я  тебе
гарантирую. И хватит разговоров. Костюмы надевают больные  -  Малыш  и
наш друг.
   - Внимание, - послышался голос, сухой  голос  Вапраса.  -  Тревога.
Совершена  попытка  к  бегству.  Приказываю  задержать  и   в   случае
сопротивления уничтожить...
   Механик уже открыл внешнюю дверь тамбура  -  впереди  был  тоннель,
который вел в пещеру.
   Павлыш и Христо подхватил Малыша  и  побежали  по  тоннелю.  Сзади,
догоняя, грозя, выла сирена.
   - Ничего, - бормотал Малыш, прыгая на одной ноге, чтобы  Павлышу  и
Христо было легче нести его, - это все блеф. У него нет людей.  Ничего
он нам не сделает.
   Не доходя до последних дверей, механик вдруг открыл незаметный  люк
в стене и, приказав жестом остальным оставаться на месте, исчез в нем.
   - Что это? - удивился Малыш. - Неужели струсил?
   - Нет, - сказал Павлыш, прислоняясь к стене,  чтобы  отдышаться.  -
Кажется, я догадываюсь,  в  чем  дело.  Там  должен  быть  пулеметчик,
который держит под прицелом пещеру. Нам все равно не пройти, если  его
не убрать. Ждите.
   Ждать пришлось недолго.  Раздался  легкий  треск,  будто  разорвали
материю. Потом люк снова открылся, и из него  тяжело,  ногами  вперед,
выкарабкался механик. В одной руке у него был  пистолет,  в  другой  -
легкий пулемет. Он передал его Девкали и, не говоря ни слова,  подошел
к рубильникам последних ворот.
   - Опять война, - произнес  Девкали  в  отчаянии.  -  Нас  же  всего
несколько человек на планете! И опять война,  опять  мы  убиваем  друг
друга.
   Рубильник подался, и створки двери начали медленно  разъезжаться  в
стороны.
   За ними виднелась черная щель последней камеры. Лестница.  Над  ней
плита. Механик включил второй рубильник. Плита дрогнула,  приподнялась
и вдруг застыла.
   Погас свет. Вапрас отключил энергию пещеры.
   В  абсолютной  темноте,  сдавленные   тесной   лестницей,   беглецы
оказались в ловушке.
   Слышно было только, как тяжело дышат люди,  как  звякнул  о  камень
автомат...


11

   - Что же теперь? - прошептал Малыш.  -  Обратно?  Как  ты  думаешь,
Слава?
   - Погоди, - ответил доктор. - Девкали, спроси у него: наши  были  в
пещере?
   - Да, - ответил  механик.  -  Они  взорвали  завал,  но  внутрь  не
заходили.
   - Пропустите-ка меня. Я хочу добраться до люка.
   Павлыш нащупал пальцами щель и,  наклонив  голову,  так  чтобы  рот
оказался выше уровня пола, крикнул:
   - Эй, кто живой! На помощь!
   Пещера молчала.
   Павлыш сказал вниз, в дышащую тесную темноту:
   - Дайте мне автомат.
   Он просунул в  щель  дуло  и  дал  очередь.  Пули  гулко  и  звонко
застучали, разбивая сталактиты.
   Люди под плитой затаили дыхание.  Звякнуло  у  входа  в  пещеру,  и
тяжелые шаги - один, другой,  третий  -  забухали  по  камням.  Кто-то
тяжелый и осторожный шел к плите. Луч света скользнул по полу и  задел
приподнявшийся камень. Павлыш зажмурился. Шаги остановились рядом. Два
металлических пальца захватили край плиты и медленно  оторвали  ее  от
земли.
   Камень гулко упал на пол. Луч фары обшарил  узкое,  забитое  людьми
пространство,  и  двупалая  рука  опустилась  вниз,  чтобы  помочь  им
выбраться наружу.
   - Не бойся. - Христо, к которому вдруг  вернулось  обычное  хорошее
расположение духа, похлопал по плечу сжавшегося в  комок  механика.  -
Рабочий робот. Его, видно, оставили здесь.
   Христо был прав.  Робота,  который  освобождал  от  завала  вход  в
пещеру, Баков не стал брать обратно на корабль. Он его  оставил  здесь
на всякий случай. Баков был, как всегда, предусмотрителен.
   В  холмы  уже  пришла  ночь,  мрачная,  дождливая  ночь,  и   ветер
скатывался вниз по ложбине, к Горному саду.
   Христо поднял воротник комбинезона, чтобы меньше капель попадало на
него, и прикрыл руками голову. Малыша нес робот. Механик шел  рядом  с
Девкали и повторял:
   - Я больше года не видел моей земли. Больше года. Здесь идет дождь.
   Механик спотыкался, и Девкали пришлось взять его за руку, чтобы тот
не упал.
   Внизу на поляне в Горном саду стоял вездеход.
   - Придется тебе, старик, остаться здесь, - сказал Павлыш роботу.  -
Боливар шестерых не вывезет.
   Робот ничего не ответил. Он не читал  книг.  Робот  остался  стоять
среди делянок, и задние огни уходящего вездехода отразились на  мокром
металлическом теле.



Глава девятая. Да будет мир!





1

   - Едут, - известил Загребин. - Полномочная делегация. И Снежка.
   - А остальные? - спросил корона Аро. Он отлично знал, что остальные
остались в пещере, и задал этот  вопрос  специально,  чтобы  напомнить
капитану, что до счастливого конца далеко. - Я пойду к себе, -  сказал
корона Аро. - Не стоит им показываться. Напугать их мной  особенно  не
напугаешь. А если даже и напугаешь, будет еще хуже. С вами  они  будут
говорить как равные. Главное - никаких конфликтов.  Что  мы  знаем  об
этой планете? Ничего. Ровным счетом ничего. Это их  мир.  Впрочем,  за
корабль  отвечаете  вы,  и  я  не  вмешиваюсь.   Только,   пожалуйста,
помните...
   - Помню, - ответил капитан несколько резче, чем ему хотелось бы. Он
волновался  за  своих  никак  не  меньше  короны   и,   соглашаясь   с
представителем Галактического центра, оставался при особом мнении.
   В дверях Аро задержался. Он пропустил вошедшего шахтера  Ренци.  За
шахтером шел потускневший за последние часы патриций с большим  листом
бумаги в руке. Корона Аро остался стоять у двери.
   - Капитан, - начал шахтер, - мы пришли просить оружие.
   - Погоди, - дернул шахтера за рукав патриций. -  Разрешите,  я.  Мы
как представители правительства планеты Муна, решившие раз и  навсегда
запретить войны, просим у вас оружие. Почему? - спросите вы, и  вопрос
будет закономерен. Закономерен будет и наш ответ.  Мы  просим  оружие,
чтобы не было войны - у нас здесь дети.  Я  зачитаю  обращение  нашего
Совета к кораблю пришельцев "Сегежа" и  представителям  Галактического
центра.
   - Ладно, - сказал шахтер Ренци. - Он у нас законник. Он вам  бумагу
оставит. Мы узнали тут, что сюда летит их делегация.
   - Да, - подтвердил капитан. - Небольшая делегация. Пять человек или
семь. Они будут вести с нами переговоры о возвращении наших пленных.
   - Если бы об этом только, то тогда отпустили бы, и все. Или  вообще
в плен не брали. Значит, не о пленных будет  разговор.  Им  из  пещеры
выбраться нужно. И желательно господами. Мы им не верим.
   - Мы им абсолютно не доверяем, -  кивнул  патриций.  -  Об  этом  я
написал в обращении.
   - Я не могу дать оружие, - ответил капитан.  -  По  двум  причинам.
Во-первых, я не вижу опасности для корабля и купола. Во-вторых, оружия
на корабле просто нет. Мы не военный корабль.
   - Значит, не хотите? - убежденно произнес Ренци. -  А  сколько  вас
здесь осталось? Кто в плену,  кто  на  вахте,  и  оружия  нет.  Да  вы
понимаете, что они будут разговаривать с вами только до тех пор,  пока
будут думать, что вы сильнее? Пошли, патриций.
   Ренци повернулся и вышел  из  комнаты.  Патриций  положил  на  стол
петицию.
   - Ну вот, - заговорил Кудараускас, который до этого молча  сидел  у
экрана,  на  связи  с  катером  Бакова,  -  сначала  Совет   принимает
постановление об отмене всех войн, а потом требует оружие для войны.
   - Они правы. И они лучше нас знают, с кем мы имеем дело.
   - Капитан, - сказал все еще стоящий у двери корона Аро, -  вы  дали
горячности увлечь себя. Нельзя решать космические  проблемы  со  своей
человеческой точки зрения. Вы чувствуете симпатию именно к той  группе
людей, в спасении которых вы принимали участие.  Люди,  находящиеся  в
подземелье, не  меньше  спасенных  вами  заслуживают  жизни.  Основное
требование галактических  экспедиций  -  не  вмешиваться,  никогда  не
вмешиваться во  внутренние  дела  других  миров.  Любое  вмешательство
чревато нарушением естественного хода  развития  цивилизации.  Вы  это
знаете, и я это знаю, и Кудараускас это знает, но когда мы доходим  до
дела, оказывается, что личные симпатии и  склонности  перевешивают.  А
если бы жители Муны не были так похожи на  людей?  Если  бы  они  были
отвратительны вам, как мы, например, стали бы вы так же волноваться об
их судьбе?
   - Да, - решительно произнес капитан, -  вы  знаете,  что  стал  бы.
Кстати, вы мне не отвратительны.
   - Я тоже погорячился.  Извините  меня,  капитан,  -  сказал  Аро  и
покинул мостик.
   - Они на подлете, - предупредил Кудараускас.
   На небольшом экране появился повисший над "Сегежей" диск катера.
   - Ну, как там у вас, Баков? - спросил капитан.
   - Встретьте нас у входа.
   - Хорошо.
   Загребин обернулся к Кудараускасу.
   - Останешься здесь,  Зенонас.  Мы  будем  разговаривать  с  ними  в
кают-компании. Со мной будут Бауэр и Баков. Включи  внутреннюю  связь,
чтобы быть в курсе всех  разговоров.  Посматривай  на  купол.  Система
сигнализации в порядке?
   - Угу. Только что проверял.
   - Ну, я пошел. В самом деле, встречу их у люка.


2

   Встреча была похожа на официальную встречу глав дружественных  (или
недружественных) держав, как их изображали в учебниках истории.
   Загребин занял свое место за обеденным столом,  во  главе  его.  По
правую руку от него сел Баков, по левую - шахтер  Ренци  и  Пирра.  За
Баковым сидел Бауэр.
   Басистый генерал,  глава  делегации  подземелья,  сидел  на  другом
конце, рядом с ним был отрядник в поношенной форме.  В  дальнем  конце
кают-компании  на  диванчике   устроились   патриций   и   солдат   из
генеральской свиты при рации, которую он поставил на шахматный столик.
   Снежина, у входа поздоровавшись с капитаном,  попросила  разрешения
привести себя в порядок. В каюте ее уже ждали тетя Миля и  корона  Вас
со снадобьями и пилюлями, до которых он был большой охотник.
   Снежине не хотелось выгонять из каюты друзей,  и  она  разделась  в
душевой за матовой занавеской. Раздеваясь, выкидывала в каюту  вещи  и
все не могла остановить улыбку, согнать ее с лица: она  была  дома,  и
звон стакана, в котором толстый корона Вас размешивал свои снадобья, и
громкие вздохи тети Мили были замечательным доказательством тому,  что
на самом деле никакого подземелья не существовало, что землистые  лица
обитателей пещеры только померещились ей.
   - Тетя Миля, - попросила Снежина, - будьте добры,  достаньте  белье
из верхнего ящика и брюки, форменные брюки, они  где-то  внизу  лежат,
точно я не помню.
   Горячие струи воды  приятно  впивались  в  тело,  и  было  мирно  и
приятно, и из тела уходила бесконечная пещерная усталость.  И  Снежина
поняла вдруг и ясно увидела, как Антипин  и  Кори  сидят  на  холодном
каменном полу камеры и ждут, когда их освободят.
   Снежина  схватила  повешенные  тетей  Милей  за   занавеску   вещи,
выключила воду, оделась и, на ходу проглотив -  зачем  обижать  корону
Вас? - неприятное на вкус снадобье, побежала в кают-компанию.
   Процедура взаимного представления и рассаживания по  местам  заняла
несколько минут, и  поэтому,  когда  Снежина  вошла  в  кают-компанию,
переговоры еще только начинались.
   - Садись сюда, - пригласил Загребин, показывая на  свободное  место
на нейтральной территории между двумя делегациями.
   Снежина  села  между  офицером-отрядником  и  Бауэром  и  вспомнила
почему-то,  как  недавно   в   этой   же   кают-компании   происходило
представление других инопланетных гостей. И те были куда более  чужими
и незнакомыми, чем эти. А сейчас корона Аро сидит наверняка на мостике
рядом со своим всегдашним оппонентом Кудараускасом, и они слушают,  не
пропуская ни слова, все, что говорится в кают-компании, а  корона  Вас
поплелся в буфетную вслед за тетей Милей, чтобы помочь ей  приготовить
чай для гостей. А здесь они сидят друг напротив  друга,  и  напряжение
людей, которые не знают, попали  они  в  гости  или  в  ловушку,  ясно
читается на их бледных, землистых лицах.
   - Мы хотели бы узнать о судьбе наших товарищей,  которые  попали  к
вам в плен, - говорит капитан ровным голосом, и Снежина возвращается к
реальности.
   Черная  коробочка  на  груди  генерала  вздрагивает.   У   генерала
объемистый живот, множество знаков и значков на мундире и плоское лицо
того неестественного синеватого цвета, которое принимают бледные  лица
под люминесцентной лампой.
   - Вы не правы, - отвечает генерал. - Они не в плену. Они заложники.
Мы не знаем, можем ли верить вам. Как только мы убедимся  в  том,  что
верить можно, мы выпустим ваших людей. Они находятся  в  безопасности.
Женщина, сидящая за этим столом, может подтвердить мои слова.
   Снежина кивнула головой. Потом спохватилась:
   - Антипина били. Где остальные, я не знаю.
   - Он сам ударился об стол, - возразил генерал. - Мы никого не бьем.
   - Ложь это, - говорит зло шахтер Ренци. - Меня самого не раз били.
   - Мы согласились терпеть ваше присутствие в комнате, потому что это
было условием переговоров,  которое  поставил  нам  капитан  Загребин.
Однако в переговоры с простолюдинами мы не вступаем. - Генерал сжимает
кулаки.
   - За этим столом, - произносит капитан тем же ровным голосом, - все
имеют право говорить.
   - Тогда буду молчать я, - настаивает генерал.
   - Ладно, я уйду, - решает Ренци. - Мне здесь делать  нечего.  Пусть
останутся Пирра и патриций.
   И, не слушая возражений капитана, Ренци покидает кают-компанию.
   Патриций занимает место шахтера за  столом  и  разворачивает  перед
собой бумаги, исписанные его ровным, красивым, с завитушками почерком.
   - Со мной говорить можно, -  заявляет  он.  -  Я  по  происхождению
патриций, хотя мы это и отменили.
   - Посмотрим. - Генерал смотрит на патриция тяжелым долгим взглядом,
будто запечатлевает его портрет.
   Теперь патрицию никуда не скрыться от генерала.  Патриций  понимает
это, осторожно касается локтем Пирры. Так  надежнее.  Патриций  выбрал
союзников.
   - Простите. - Генерал смотрит на часы. - Мне нужно выйти на связь с
моим центром.
   Он встает, подходит к рации и отбивает условный знак. Снежина  ясно
видит Вапраса, сидящего в своем кабинете.
   - Итак, - генерал возвращается на свое место, -  мы  хотим  узнать,
зачем вы к нам прилетели и чего хотите.
   Загребин говорит вкратце о существовании Галактического  центра,  о
вспышках, засеченных астрономами, о разведдиске и о том, как  "Сегежа"
попала на Муну. Он говорит и об аппарате Вас. Он ничего  не  скрывает.
Он даже говорит о том, что на планете, под куполом, создан свой Совет,
который и управляет Муной.
   - А дальше? - спрашивает генерал.
   - Дальше? В скором будущем - я думаю, через несколько дней  -  сюда
прибудет другой корабль.
   - Такой же, как ваш?
   -  Нет,  автоматический,  без  людей.  Он  привезет  дополнительные
дезактиваторы. К этому времени люди смогут кое в чем себя обеспечить.
   - Это все интересно, - говорит генерал. - А  дальше?  Что  будет  с
вами?
   -  Мы  улетим  отсюда.  Мы  улетим,  как  только  нам  представится
возможность. Но мы будем  прилетать,  когда  это  понадобится  жителям
Муны. Мы хотим помочь вам уничтожить следы войны, мы должны установить
здесь хотя бы еще один аппарат по оживлению людей.
   - Теперь мы подошли к самому главному, - произносит  генерал.  -  К
тому, зачем я сюда пришел. До того, как вы прилетели сюда, на  планете
существовало правительство.
   - Мы плохо служили народу, - неожиданно для  самого  себя  вмешался
патриций. - Мы погубили планету.
   - Это не наша вина,  и  не  нам  сейчас  ее  обсуждать,  -  оборвал
генерал.  -  Всем  ясно,  что  такое  больше  не  повторится,  раз  мы
уничтожили наших врагов.
   - Разрешите справку... - сказала Пирра. Она молчала до сих пор,  не
в силах побороть унизительного чувства страха  при  виде  этой  формы,
этих уверенных в себе людей - хозяев планеты. Она не могла  избавиться
от страха, животного, бессмысленного страха, рожденного  воображением,
которое показывало ей будущее, где  генералы  снова  станут  господами
Муны. - Разрешите справку... - Пирра  обращалась  к  капитану,  и  тот
кивнул. - Под куполом живут два человека, по  национальности  пьи.  Мы
найдем и других... Один из пьи - член Совета планеты.
   Пирра замолчала. В конце концов, то, что  она  сказала,  не  играет
особой роли. Особенно сейчас, когда там у них Девкали.
   - Та-ак, - отозвался генерал. - Тем хуже.  Я  продолжу.  -  Генерал
сфотографировал взглядом Пирру. Она тоже теперь  навсегда  осталась  в
его памяти, ей тоже подписан приговор.  -  Законное  правительство,  о
котором я говорил, существует и сейчас. И я его представитель. Если вы
сомневаетесь  в  наших  полномочиях,  вы  можете   поднять   документы
министерства войны: я  заместитель  министра  войны;  генерал  Вапрас,
находящийся сейчас на базе, - глава разведки. Мы - правительство  Муны
- можем вам предложить следующее:  вы  немедленно  покидаете  планету,
оставив нам купол и очистители воздуха. В  будущем  ведете  переговоры
только с нами и через нас.
   - Вы кончили? - осведомился вежливо  Загребин.  -  Тогда  скажу  я.
Во-первых, я не считаю вас законным правительством Муны.  Сколько  вам
осталось жить в вашей норе? Год? Полгода? Вы же мертвецы, закопавшиеся
под землю и умершие много месяцев назад.
   "Что с капитаном? - подумала Снежина. - Он никогда еще  не  повышал
голоса".
   Она ожидала, что он будет куда осторожней и спокойней,  но  раз  он
потерял сдержанность, тем лучше. На его месте Снежина говорила бы  еще
резче.
   - Второе, - продолжал капитан, игнорируя возмущенный жест генерала.
- У меня тоже есть встречное предложение. Вы все  покидаете  пещеру  и
переходите в купол. Без оружия. Ни у кого  из  обитателей  купола  его
нет. В куполе вы живете, лечитесь - вас всех надо срочно  лечить  -  и
вместе с теми, кто уже живет там, решаете, улететь нам или нет.
   - Это вмешательство в дела нашей планеты!
   - Да, - сказал Загребин тихо. -  И  теперь  я  хотел  бы  выслушать
присутствующих здесь членов Совета купола.
   Загребин обернулся к Пирре.
   - Нет, - возразил генерал. - Мы этого Совета не  признаем.  Я  хочу
задать вам вопрос: признаете ли вы силу?
   - В каком смысле?
   - А вот в каком. На нашей  базе,  недоступные  для  вашего  оружия,
спрятаны ракеты с ядерными боеголовками. В любой момент они могут быть
выпущены по вашему кораблю. От вас останется мокрое место. От вас и от
вашего купола. Кроме того, у нас заложники, несколько человек с вашего
корабля. Подумайте об их судьбе. Я  предлагаю  объявить  перерыв.  Мне
надо выйти на связь с базой и рассказать  о  ходе  переговоров.  И  не
пытайтесь меня остановить. Я старый солдат. За каждый волос, упавший с
моей головы, упадет голова вашего человека. Надеюсь, мы понимаем  друг
друга.
   Генерал снова посмотрел на часы и прошел к шахматному  столику,  на
котором стояла рация.
   - Принесите чаю, - попросил  устало  Загребин  и  тяжело  прошел  к
выходу. Он шел посоветоваться с короной Аро.
   Бауэр вышел вслед за ним.


3

   Ренци медленно брел по куполу. У большого дома  под  ярким  фонарем
сидели женщины. Они  сидели,  как  сидят  в  бомбоубежище  в  ожидании
разрыва бомбы. Ренци не стал подходить к ним. Он обошел дом сзади; там
в зарослях вокруг стола профессора Кори стояли  мужчины,  восемнадцать
человек - армия купола. Они были плохо вооружены. Они, можно  сказать,
не были вооружены совсем, если не  считать  оружием  нескольких  плохо
заточенных кухонных ножей и пик - ножей на длинной палке.
   - Как дела? - спросил один из охотников пьи на ломаном лигонском.
   - Они разговаривают, - ответил Ренци. - Они все разговаривают.
   - Ты видел солдат?
   - Да. Двое сидят в коридоре. Их пустили  в  корабль.  Один  даже  в
самой комнате. У него рация.
   - Неужели они поверят солдатам?
   - Могут поверить. Когда я сегодня  просил  у  капитана  оружие,  он
сказал, что оружия нет. Он не  хочет  ввязываться  в  наши  дела.  Где
Ранмакан?
   - У себя. У него болит живот.
   - У него всегда болит живот, - засмеялся кто-то из мужчин, -  когда
надо работать или воевать.
   - Я пойду проведаю его, - сказал Ренци, - он  больше  нас  знает  о
пришельцах. Если они оставят нас, все пойдет по-старому,  и  мы  снова
станем рабами. Надо строить баррикаду у входа в купол.
   - А если солдаты согласятся войти в купол?
   - Как - войти?
   - Как мы, без оружия?
   - Кто тебе сказал такую чепуху?
   - Ранмакан. Он сказал, что солдаты тоже  хотят  жить.  И  их  можно
понять.
   - Я все-таки пойду поговорю с Ранмаканом.
   Ренци попрощался с мужчинами  и  пошел  к  большому  дому.  Женщины
увидели его издали, встали, но никто не осмелился задать ему вопроса.
   Ранмакана в комнате не было.
   Ренци вышел снова на крыльцо, спросил у женщин, где Ранмакан.
   - Он ушел. С полчаса, как ушел.
   - Куда?
   - Вроде бы на корабль.
   - Нет, его там нет, я сам там был.
   Перед тем, как возвращаться на корабль, Ренци обошел купол  вокруг.
Потом вернулся к кораблю и спросил стоявшего у входа Бауэра:
   - Ранмакан не проходил?
   - Нет, а что?
   - Ничего. - Ренци сразу ушел. Он был зол на всех пришельцев.
   Бауэр вздохнул и вернулся в шлюзовую камеру. Под прозрачным  темным
потолком коридора было неуютно, и он чувствовал себя беззащитным.
   Ренци мог бы объявить  тревогу  и  разослать  на  поиски  Ранмакана
мужчин, но ему не хотелось  поднимать  шум  раньше  времени.  Ранмакан
вполне мог прятаться под кустом - такой человек.
   Ренци шел по самому краю купола и время от времени  всматривался  в
ночь.  Там,   на   пустыре,   успокоительно   перемигивались   башенки
сигнализации. Ренци дошел уже до второго шлюза, выходящего  из  купола
на улицу, и остановился у кучи досок и ящиков, сваленных еще  вечером;
если придется воевать, то основная  линия  обороны  пройдет  у  шлюза.
Ренци заглянул в шлюз. Там должен висеть скафандр. На  всякий  случай,
скафандр висит в каждом шлюзе.
   Скафандра не было.
   Значит, Ранмакан убежал.
   В распоряжении Ренци было немного возможных ответов на вопрос, куда
исчез скафандр, но он не стал искать второго или третьего ответа - для
него было совершенно ясно, что скафандр мог взять только Ранмакан.
   Ренци подошел к стене купола и стал вглядываться в темноту. В свете
сигнальных башенок многого не увидишь. Ренци хотел бы выйти  наружу  и
посмотреть, не осталось ли следов Ранмакана, но второго  скафандра  не
было, а бежать на корабль три минуты - этого  времени  в  распоряжении
Ренци нет.
   Прожектор "Сегежи"  прошел  широким  светлым  кругом  по  земле  за
сигнальными башенками. Ренци следил за  его  движением,  но  в  полосе
ничего не оказалось. Или Ранмакан убежал  подальше,  или  он  прячется
здесь, где-то у купола.
   Ренци взглянул вдаль. Ему показалось, что со стороны  гор  мелькнул
огонек. И  тут  же  совсем  неподалеку  от  купола  по  направлению  к
сигнальным башенкам ринулась человеческая фигура.
   Ранмакан!
   Шахтер распахнул люк в шлюз и, задвинув его - без этого не откроешь
следующий, - рванул внешний  люк.  Люк  открылся.  Ренци  не  думал  о
радиации.  Он  ясно  видел,  как  к  кабелю,  соединяющему  сигнальные
башенки, бежит человек.
   Ренци догнал Ранмакана у одной  из  башенок,  когда  тот  перерубал
кабель топором. Ранмакан, оглохший от лихорадочного стука  сердца,  не
услышал, как к нему подбежал Ренци.
   - Ах ты, слизняк! - крикнул шахтер.
   Кабель был уже перерублен, и сигнальные вышки,  хоть  и  продолжали
перемигиваться, перестали быть единым целым - теперь  сквозь  их  цепь
можно было пройти к кораблю, не подняв тревоги.
   - Ах ты, слизняк! - кричал Ренци, схватив Ранмакана за горло.
   Тот отчаянно извивался в  его  руках,  стараясь  достать  пистолет.
Армейский пистолет, которым ему дал  на  прощание  Бессмертный.  Страх
смерти - смерти, так часто  настигавшей  его  за  последнее  время,  -
придавал ему силы, и он все-таки умудрился выхватить этот пистолет,  и
мутнеющий рассудок заставил его нажимать и  нажимать  курок,  всаживая
пули в тело шахтера, который, и умирая, не отпускал его горла.


4

   Механик, примостившись на коленях Райкова, указывал путь к главному
входу. Группа Бессмертного, которая должна была во  время  переговоров
незаметно подкрасться к кораблю и захватить  его  и  купол  с  помощью
предателя, ушла в Манве оттуда. Они ехали  на  военном  грузовике,  и,
возможно, удастся догнать их по пути.
   От главного входа повернули  вниз,  в  долину.  Ехать  было  легко.
Дорога прилично сохранилась, да и лучик прожектора "Сегежи", видный за
много километров, служил хорошим ориентиром.
   Павлыш  старался  выжать  из  вездехода  все  возможное:  с  каждой
секундой пассажиры "Ежа" принимали все  большие  дозы  радиации,  и  с
каждой минутой увеличивалась опасность для корабля.
   В кабине молчали. У Малыша кровоточила рана, и он  прижимал  к  ней
мокрую  от  крови  ладонь,   морщась   от   каждого   толчка.   Райков
прислушивался к биению собственного пульса. Он был храбрым парнем и  в
других случаях не струсил бы, но  невидимость  и  неумолимость  врага,
закравшегося в его тело,  настолько  пугала,  что  он,  незаметно  для
окружающих, прижал лицо к спине сидевшего у него на коленях  механика,
чтобы защититься от радиации. Хоть это было и бессмысленно.
   Механик о радиации не думал. Он свыкся с близостью смерти. Он хотел
только дожить до утра, чтобы увидеть солнце,  он  хотел,  чтобы  убили
генералов и солдат - всех. Он держал в руке пистолет, готовый стрелять
в любой момент. Он сам собирался вершить правосудие.
   Девкали и Павлыш думали об одном и том же - о женщинах,  оставшихся
на корабле, о женщинах, которым грозила  опасность.  Но  если  Девкали
сейчас не мог думать ни о чем, кроме судьбы Пирры, то Павлыш еще думал
и об Антипине, о его таинственном исчезновении. Ему все время хотелось
вернуться обратно, как человеку, который вспомнил в  последний  момент
перед отходом поезда, что забыл попрощаться с кем-то из родных, да уже
поздно: поезд тронулся...
   Грузовик они настигли неподалеку  от  города.  Что-то  случилось  с
мотором, и один из солдат копался в нем. Остальные  столпились  рядом,
странно знакомые в скафандрах космонавтов.
   - Их можно принять за нас, - сказал Павлыш.
   - На это и рассчитывают, - подтвердил Малыш.
   - Приготовиться к бою, - скомандовал Павлыш. Он затормозил метрах в
пятидесяти от грузовика, за крутой скалой. - Я буду здесь, у  лазерной
установки.  Девкали,  Райков,  с  автоматами  быстро  выскакивайте   и
ложитесь за камни.
   Эта операция заняла меньше минуты. Механик с пистолетом в руке тоже
выскочил из вездехода и, перебежав дорогу, вскарабкался на склон холма
и залег там.
   Павлыш включил усилитель и подсоединил к нему кабинного  лингвиста.
Он не следил, как и куда исчезали его товарищи. Надо было использовать
неожиданность.
   - Сдавайтесь! - крикнул он, включил усилитель на полную мощность. -
Вы окружены! Сдавайтесь!
   Группа солдат в скафандрах, стоящая до этого в растерянности -  они
не могли разобрать, что за машина догнала  их:  слишком  ярко  били  в
глаза фары, - тут же рассыпалась по кустам.  Только  шофер  присел  за
капот грузовика, и ноги его были хорошо видны Павлышу.
   - Приказываю немедленно  выйти  из  укрытия  и  бросить  оружие,  -
продолжал Павлыш. - Сопротивление бесполезно!
   В ответ автоматная очередь простучала пулями по прозрачному  куполу
вездехода.
   - Не пробьют? - спросил Малыш.
   - Не думаю, - ответил доктор. - Если у них нет гранат...
   Затрещали очереди из-за камней  вокруг  вездехода.  С  той  стороны
начался на высокой ноте и оборвался крик.
   Павлыш развернул лазерную установку и дал лучом по  задним  колесам
грузовика. Грузовик осел на дорогу, и над ним поднялась туча светлого,
видного в ночи дыма. Шофер выскочил из своего  укрытия  и  метнулся  к
скалам. Сухой пистолетный выстрел  оборвал  его  бег.  Механик  сводил
счеты.
   - По крайней мере, мы их задержали, - сказал Павлыш. -  До  корабля
они не доберутся.
   Он еще раз нажал на гашетку и превратил грузовик  в  пылающую  кучу
металла и дерева.
   В свете пламени за одним из камней блеснул шлем.
   - Сдавайтесь! - еще раз крикнул Павлыш.
   Снова треснул пистолетный выстрел. Шлем за камнем  исчез.  Автоматы
Христо и Девкали молчали.
   - Не стрелять! - приказал  Павлыш.  Он  опасался,  что  механик  не
сможет удержаться, видя перед собой цель.
   Человек в скафандре  поднялся  во  весь  рост,  держа  над  головой
автомат, и осторожно вышел на  освещенную  фарами  дорогу.  Как  будто
выжидавшие, что будет с их товарищем, остальные солдаты тоже  покинули
укрытия. Они воевали не  потому,  что  хотели  этого,  -  они  боялись
смерти. И если бы Вапрас подслушал их тихие  разговоры  на  деревянных
койках подземной казармы, он бы всерьез усомнился, стоит  ли  начинать
войну.
   Автоматы звонко брякнули о камни  дороги.  Девкали  поднялся  из-за
своего укрытия и пошел по дороге к сбившимся в кучку солдатам.  Райков
стоял на месте, прикрывая его на всякий случай, если солдаты замыслили
военную хитрость. Он знал о военных хитростях только из книг.
   Неожиданно из-за камня блеснул огонь. Автоматная  очередь.  Девкали
схватился за бок и медленно осел на землю. Быстрее всех  отреагировали
солдаты.  Они  расхватали  брошенные  автоматы   и   засыпали   пулями
Бессмертного, укрывшегося за камнем и  ведшего  свою  личную  войну  с
Девкали. Солдаты хотели жить. Они хотели  показать,  что  полностью  и
безоговорочно перешли на сторону новой власти...
   Тело Бессмертного, прошитое чуть ли не сотней пуль, брать  с  собой
не стали. В вездеход уложили раненого Девкали -  его  удалось  кое-как
перевязать.
   Солдаты шли впереди медленно ползущего вездехода. Их охраняли, хотя
всем уже было ясно, что это лишнее. Павлыш вел вездеход.
   Процессия медленно спускалась на  равнину,  к  близкому  уже  диску
"Сегежи" и освещенному букетами ламп куполу.


5

   Генерал долго не отходил от рации. Он  еще  стоял  над  ней,  когда
вернулся Загребин после тяжелого разговора с Аро, который считал,  что
следует согласиться на требования генерала, однако,  улетая,  взять  с
собой тех из жителей Муны, которые не захотят  оставаться  здесь.  Аро
был уверен, что генералы, такие агрессивные сейчас, вскоре растворятся
в новом обществе и их присутствие под куполом ничего не  изменит.  Тем
более, ведь оставался риск,  что  генералы  все-таки  осуществят  свою
угрозу и запустят ракеты в Манве, погубив поселение и корабль.
   Загребин не мог бы даже объяснить,  что  руководит  им,  однако  он
лучше знал генералов,  чем  мудрый  Аро:  генералы  были  сравнительно
недавним прошлым Земли.
   Загребин прошел на свое место за столом и сел.
   - Чего он? - спросил капитан тихо у Бакова.
   - Инструкции получает.
   - На мостике все спокойно?
   - Да, я сейчас связывался с Кудараускасом.
   - Геннадий Сергеевич, скорее поднимитесь ко мне, - произнес в  этот
момент динамик голосом Зенонаса.
   - Ну вот, все-таки что-то случилось.
   - Взгляните, - сказал Кудараускас вбежавшему на мостик капитану.
   На большом экране был виден купол, в нескольких десятках метров  от
него  стояла  толпа,  окружив  два  тела,  лежащие  на   земле.   Сноп
прожектора,  падавший  на  них  сверху,  освещал   мокрые   от   дождя
напряженные лица.
   - Ранмакан разрезал кабель сигнальной сети. Ренци увидел и  выбежал
без скафандра наружу, чтобы остановить его.  Ранмакан  убил  Ренци.  Я
заметил,  что  происходит,  только  когда  услышал  по  внешней  связи
выстрелы.
   Корона Аро, стоявший у экрана, проговорил:
   - Если Ранмакан сделал это - а он трус, - значит, ждал, что  кто-то
постарается проникнуть к нам снаружи.
   - И генералы врали, - добавил Загребин специально для Аро.
   Тот прикрыл несколько глаз и произнес:
   - Возможно.
   - Скажи Вас, - обернулся капитан к Кудараускасу, -  чтобы  вышел  в
купол. И пусть захватит антирадиационные средства. Передай:  несколько
человек оказались снаружи  без  скафандров.  Корона  Вас,  наверно,  в
буфетной. Или в лаборатории. И приготовь большой лазер.
   Кудараускас  обернулся  к  переговорному  устройству,   и   капитан
собрался было уходить, но Аро остановил его:
   - Прислушайтесь.
   В динамике  внешней  связи  глухо  звучали  голоса  стоящих  вокруг
Ранмакана и Ренци людей.  Потом  к  этим  голосам  примешался  далекий
треск. Будто радиопомехи.
   - Что бы это могло быть? - спросил Аро.
   Услышали треск и люди снаружи. Они обернулись  к  холмам,  нависшим
над городом.
   - Странно, - сказал капитан.  -  Мне  это  не  нравится.  Включи-ка
внутреннюю связь. Включил? Баков? Что делает ваш генерал? Говорит еще?
Сколько можно! Спроси его: скоро начнем заседание?
   Баков известил после короткой паузы:
   - Сейчас вбежал солдат, который оставался снаружи, и что-то говорит
генералу. Там у вас все в порядке?
   - Почти все. Потом расскажу.
   Генерал наконец соблаговолил сесть за стол.
   - Продолжим переговоры, -  предложил  он.  -  К  какому  вы  пришли
решению?
   В кают-компанию вбежал солдат. Второй из тех,  что  оставались  под
присмотром Бауэра снаружи. Он нагнулся  к  уху  генерала  и  прошептал
что-то.
   - Как? - переспросил генерал. - Идиоты! С зажженными фарами!
   Ожил динамик внутренней связи.
   - Капитан, - доложил Кудараускас, - с холмов  спускаются  люди.  За
ними идет наш вездеход. Что делать?
   - Вездеход оставался в Горном саду, - напомнил Баков.
   Генерал встал и вынул из кармана пистолет.
   - Вы арестованы, - бросил он.
   И  отступил  на  шаг,  чтобы  радист,  также  извлекший   пистолет,
прикрывал его сзади. Тот солдат, что шептал генералу на ухо,  отскочил
к двери. В руках  его  был  автомат.  Только  офицер-отрядник  остался
сидеть за столом. Он улыбался и делал вид, что он  совершенно  ни  при
чем.
   - К кораблю  приближаются  наши  войска,  -  продолжал  генерал.  -
Сдавайтесь. А то я стреляю. Вы передаете нам корабль  и  переходите  в
подземелье.
   - Когда я тебе скажу, вырубишь свет, - сказал по-английски капитан.
Он знал, что Кудараускас слышит каждое слово. Капитан закурил и пустил
струю дыма в сторону опешившего от такого зрелища генерала.
   Кудараускас тем временем наблюдал,  как  разбегались  и  падали  на
землю мужчины, окружившие Ренци и Ранмакана.
   Вездеход был отлично виден, он уже подошел к испорченной сигнальной
линии. Выглядел отряд странно.  Впереди  шагал  с  автоматом  в  руках
Христо Райков. Христо был без шлема и скафандра и прикрывал  свободной
рукой голову.  За  ним  шествовали  незнакомые  люди  в  скафандрах  с
поднятыми вверх руками. Сзади еще один - хромой, в защитном костюме. У
него в руке был пистолет.  Направив  луч  света  на  купол  вездехода,
Зенонас увидел за рулем Павлыша. Доктор  помахал  Кудараускасу  рукой.
Зенонас снял палец с кнопки лазера.
   "Кажется, мы все-таки победили, - подумал Кудараускас.  -  Осталась
еще проблема с кают-компанией. Но тут можно что-то придумать".
   Кудараускас  отключил   звук   кают-компании,   оставив   остальные
помещения.
   - Бауэр, Эмилия  Кареновна,  Кирочка,  переговоры  у  нас  временно
прерваны - опять идет  война.  Незаметно  впустите  в  корабль  экипаж
вездехода.
   Защитники купола уже разглядели, в чем дело: они  бежали  навстречу
вездеходу, и Райков кричал им что-то,  размахивая  автоматом.  Пленные
солдаты сжались в кучку при виде орущей  толпы,  но  после  нескольких
слов человека, который  шел  сзади,  успокоились.  Мужчины  из  купола
раскрыли крышку вездехода и вынесли  оттуда  Девкали.  Другие  помогли
выбраться  Малышу.  Остальные  вооружились  автоматами  и  побежали  к
кораблю. Они слышали слова Кудараускаса.
   Павлыш взобрался в тамбур и сказал Глебу:
   - У нас рация не работала.  Эти  бандиты  ее  поломали,  еще  когда
Антипина вытаскивали. Но до ходовой части не добрались.
   В дверях тамбура стояла толпа автоматчиков.
   - Куда идти? - спросил один из лигонцев.
   - Сейчас Кудараускас скажет, -  ответил  Павлыш.  -  Кудараускас  в
курсе дела.
   Кудараускас  и  в  самом  деле  был  в  курсе  дела.   Он   включил
кают-компанию и сообщил капитану по-английски:
   - Здесь все в порядке. Они у нас в руках. Не озлобляйте этих. Через
минуту все кончится.
   - Свет вырубать не нужно будет?
   - Обойдемся, Геннадий Сергеевич, - заверил  Кудараускас.  Он  знал,
что Павлыш и его спутники уже у дверей.
   Генерал с пистолетом в руке прислушался к приближающимся  шагам  за
дверью. Он кивнул солдату:
   - Скажи им, чтобы вошли.
   Солдат открыл дверь и выглянул в коридор.
   - Входите.
   Чьи-то сильные руки рванули солдата в коридор, он исчез, и  на  его
месте в широко распахнувшихся дверях показались Павлыш с  Бауэром.  За
их спинами стояли другие люди. Павлыш уверенно, будто никогда в  жизни
не расставался с ним, держал автомат.
   - Сдайте оружие, генерал! - приказал он.
   За спиной генерала звякнул пистолет солдата. Тот бросил его в то же
мгновение, когда Павлыш открыл рот.
   Генерал обернулся. Пистолет дрогнул в его  руке.  Он  зажмурился  и
выстрелил себе в голову.


6

   Антипин попытался пошевелиться. В камере  было  темно.  Темно  и  в
коридоре. Правда, в коридор откуда-то попадает слабый свет, потому что
видно, что дверь в камеру приоткрыта.  Антипин  попробовал  шевельнуть
ногами. Ноги тоже были связаны. Антипин вытолкнул языком кляп изо  рта
- солдат заткнул ему рот кое-как. Плоская ножка солдатской койки  была
совсем рядом. Антипин подполз к ней и стал пилить  веревку  об  острый
металл. Солдат связал его профессионально.  Не  профессиональной  была
только веревка. Она подгнила, а другой не было. Через несколько  минут
она лопнула. Антипин сел и долго растирал онемевшие руки. В подземелье
было тихо. "Странно, - подумал он, -  что  дверь  оставили  открытой".
Антипину казалось, что, когда он был без сознания, кто-то звал его, за
дверью стучали шаги, но это могло быть  плодом  воображения.  Антипину
хотелось, чтобы его звали и искали. В подземелье было даже глуше,  чем
обычно. Казалось, что все ушли оттуда навсегда. Антипин развязал ноги.
Но сразу встать не смог. Ноги отказывались держать его.
   Наконец Антипин выбрался в коридор. Свет в  коридоре  не  горел,  и
лишь сзади, из бокового прохода, пробивался слабый луч.
   Туда Антипин и  поплелся,  опираясь  на  стену.  Он  был  настолько
измучен и избит, что шел не таясь, не слыша  собственных  шагов  и  не
заботясь о том, услышит ли его кто-нибудь. Саднила шишка на  голове  -
солдат основательно ударил его автоматом, кровь на лице ссохлась сухой
коркой и стянула кожу.
   Антипин свернул в освещенный коридор, не зная еще, куда идти,  кого
искать. Снежина уехала, но остальные? Где  остальные?  Он  чувствовал,
что подземелье пусто, что никого в нем не  осталось.  Но  чувствам  не
всегда можно верить, особенно если с тобой грубо обращались и били  по
голове. "Теперь меня ребята не узнают", - Антипин хотел улыбнуться, но
улыбки не получилось.
   Перед одной из дверей  Антипин  остановился.  Из-за  нее  доносился
голос. Сухой, знакомый голос Вапраса.  "Сейчас  все  узнаем...  Только
надо казаться сильным..."  Он  нажал  плечом  на  дверь,  и  та  легко
открылась.
   Вапрас, кричавший что-то в телефонную трубку, обернулся при  скрипе
двери. В руке у него был пистолет.
   - Кто там?
   "Ну, у Вапраса вид похуже  моего,  -  подумал  Антипин.  -  Вот-вот
помрет".
   - Это всего-навсего я, - ответил Антипин. - А вы  ждете,  когда  за
вами придут?
   - Бессмертный! - кричал в трубку Вапрас. - Бессмертный!
   Он  бросил  трубку.  Сунул  в  рот  комок  жвачки.  Взял  со  стола
отобранную у Кори коробочку лингвиста и гостеприимно указал  рукой  на
кресло, делая над  собой  усилие  и  на  минуту  превращаясь  снова  в
прежнего генерала.
   - Садитесь. Значит, вас забыли?
   - Кто забыл?
   - Ваши, когда бежали отсюда. Ну ничего, здесь вы будете в  надежных
руках. У ваших все равно нет скафандров. Они умрут, пока доберутся  до
корабля. Да и к тому же будет поздно.
   - Почему? - полюбопытствовал Антипин. То, что  Павлыш  и  остальные
убежали, было хорошей новостью.
   - Да потому, что сейчас мой отряд подходит  к  "Сегеже".  И  на  ее
борту находятся мои люди. С минуты на минуту "Сегежа" перестанет  быть
вашей. Она станет моей. Моей!
   - Значит, пока еще не стала? - спросил Антипин.
   - Погодите.
   Загорелась лампочка вызова на рации.
   - Кто говорит? Бессмертный? Что?
   Антипину был слышен голос в рации. Это был очень знакомый ему голос
Павлыша.
   - Вапрас, - говорил Павлыш. - Генерал ваш только что  кончил  жизнь
самоубийством. Отряд в плену у нас. Какие будут дальнейшие указания?
   -  Кончайте  безобразие!  -  возмутился  Вапрас.  -  Дайте   трубку
кому-нибудь из моих людей!
   Вапрас говорил с офицером-отрядником, кричал что-то, угрожал, потом
бросил трубку на стол  и  обхватил  голову  худыми  жилистыми  руками.
Трубка еще  продолжала  говорить,  увещевать  Вапраса.  Вапрас  поднял
голову.  Он  был  уже  спокоен  безразличным  спокойствием   мертвеца.
Осторожно положил трубку на рычаг. И тут заметил Антипина.
   - Ну и что? - спросил тот.
   - Они предлагают мне  сдаться.  Они  сейчас  выезжают  сюда,  чтобы
забрать вас и меня. И больных солдат в госпитале.
   - Ну что ж, надо сдаться, - ответил Антипин. -  Я  вас  обижать  не
буду и обещаю забыть, как вы умеете драться.
   - Я бы на вашем месте не шутил.  Ваши  предложения  неприемлемы.  Я
хочу показать вам кое-что. Вы можете идти?
   - Могу.
   - Жаль совершать последнее  дело  в  жизни  без  свидетелей.  А  вы
удобный свидетель, который умрет вместе  со  мной,  -  сказал  Вапрас,
когда они шли по коридору.
   - Тогда вам придется долго жить.
   - Да, кстати, не подумайте, что можете со мной справиться.  У  меня
пистолет, а у вас его  нет.  Еще  час  назад  я  был  господином  этой
планеты. Я надеюсь и умереть им. Я не собираюсь принимать, как собака,
пищу из рук доброго хозяина. Надеюсь, после того, что мы с вами сейчас
сделаем, на нашу тихую  мертвую  планету  больше  не  будут  прилетать
милостивые пришельцы.
   Вапрас включил дрезину и даже помог Антипину взобраться на нее.
   - Приходится вести дрезину самому, -  сказал  Вапрас,  -  последний
здоровый простолюдин удрал вместе с вашими. Мне надо было  догадаться,
что он может на это пойти. Откровенно говоря, я наделал массу  ошибок.
Мне, конечно, следовало бы договориться с вами. А уж потом,  когда  вы
улетите...
   Дрезина завернула в  боковой  тоннель,  такой  же  высокий,  как  и
главный, и через несколько сот  метров  остановилась  перед  очередной
стальной дверью.
   Вапрас соскочил с дрезины  и  подошел  к  пульту  у  дверей.  Двери
медленно раздвинулись.
   За ними обнаружился обширный зал с длинным низким пультом  у  одной
из стен. Посреди зала стояли три ракеты,  до  половины  погруженные  в
колодцы.
   - Как видите, - тоном любезного хозяина говорил Вапрас, -  здесь  у
нас сохранилось три тактические ракеты  с  атомными  зарядами.  Ну  и,
кроме того, чтобы уж вы все знали, в крайнем  закрытом  колодце  лежат
две запасные  боеголовки,  то  есть  две  атомные  бомбы.  И  все  это
хозяйство можно оживить немедленно. Следуйте  за  мной.  Вот  телефон.
Сейчас мы позвоним на корабль и честно предупредим, что жить  осталось
им совсем немного. Вам плохо? Да,  вы  очень  ослабли.  Ничего,  через
несколько минут это не будет играть  для  вас  ровным  счетом  никакой
роли. Мы с вами останемся единственными, не считая больных, людьми  на
этой планете. И тогда вся наша аптека к вашим  услугам.  Вы  научитесь
жевать жвачку...
   Генерал  Вапрас  поднял  ручку  телефона  и  вызвал  "Сегежу".  Ему
доставляло удовольствие глядеть в это время  на  Антипина.  Когда  тот
хотел подойти поближе, Вапрас почти игриво  погрозил  ему  пистолетом:
сиди, мол.
   - "Сегежа"? -  спросил  Вапрас.  -  Говорит  хозяин  Муны,  генерал
Вапрас. Соедините меня  с  капитаном...  Вот  видите,  как  хорошо,  -
обернулся Вапрас к Антипину. - Они даже не отключили рацию. Они  хотят
со мной договориться. Они боятся меня... Капитан Загребин? Я  не  имею
чести знать вас лично, но я хочу вас предупредить, что через минуту, а
может, две, а может, пять - как мне захочется, - я выпущу в вас ракету
с атомной начинкой. Нет, зачем  же  разговаривать?  Уже  все  ясно.  Я
проиграл последнюю войну. Вы ее выиграли. И я хочу взять реванш.  Нет,
поздно. У меня тут сидит ваш друг Антипин, но  я  его  к  телефону  не
подпущу: телефон стоит на пульте, и Антипин может мне  помешать.  Хотя
он и не  в  таком  со  стоянии,  чтобы  быть  серьезной  помехой.  Ну,
прощайте, до  встречи  на  том  свете.  Я  к  вам  присоединюсь  через
несколько лет. У нас под землей плохой климат.
   Вапрас повесил трубку, не обращая внимания на тут  же  загоревшийся
огонек вызова.
   - Я даже разрешу вам  подойти  поближе,  -  сказал  Вапрас.  -  Мне
хочется, чтобы вы наблюдали за процессом запуска ракет. У вас на Земле
это происходило несколько иначе. И  давно.  Смотрите!  Нет,  ближе  не
надо. Оттуда вам все хорошо видно. Курс  на  Манве  мне  известен.  Он
рассчитан  заранее.  Эта  таблица  позволит  мне  навести   ракету   с
предельной точностью не только на Манве, но именно на купол и корабль.
Что мы и делаем.
   Вапрас, краем глаза следя за Антипиным, начал  набирать  комбинацию
кнопок на пульте.
   Антипин рассчитывал, сможет ли он достать Вапраса  в  один  прыжок.
Нет, придется сделать еще один шаг.
   -  Надо  нажать  три  последовательные  кнопки.  Кнопка  первая   -
готовность базы. Ну, база готова...
   Антипин поднял ногу для шага. Вапрас не  заметил.  Он  был  увлечен
войной, своей личной, собственной войной. Антипин опустил ногу.
   - Теперь вторая кнопка, -  продолжал  Вапрас.  -  Ракета  готова  к
пуску, отодвигается крышка...
   Вапрас нажал кнопку и поднял на секунду  голову,  чтобы  проверить,
отодвигается ли крышка в самом деле. Громадная каменная плита отъехала
в сторону, и легкий дождь заморосил по пыльному пульту.
   - Теперь третья...
   Но Вапрас не успел нажать на третью кнопку. Антипин прыгнул головой
вперед, руками оторвал Вапраса от пульта и упал вместе с ним  на  пол.
Вапрас пытался вырваться, но пистолет отлетел в сторону, когда Антипин
сшиб генерала, а без пистолета Вапрас был не парой даже израненному  и
избитому Антипину. Антипин отодрал от себя ослабевшие  руки  генерала,
оттолкнул его ногой подальше от пульта  и  нажал  зеленую  кнопку  под
второй красной. Логика  механика  не  обманула  его.  Каменная  крышка
медленно вернулась на свое место.
   - Ну, что будем делать, генерал? - спросил Антипин и подумал: "Черт
возьми, опять кровь из щеки идет. Еще шрам останется". И добавил вслух
почти весело: - Я обид не помню.
   Вапрас приподнялся с пола, оперся о  пульт,  достаточно  далеко  от
Антипина, так что тот не заподозрил ничего неладного.
   - Мы будем еще воевать, - сказал генерал и нажал красную кнопку  на
дальнем конце пульта. Кнопку, которая должна была детонировать атомные
бомбы.
   И вспыхнул ответ...


7

   Когда  трубка  замолчала  и  сухой  торжествующий   голос   Вапраса
растворился в воздухе, капитан сказал солдату-радисту:
   - Соедините меня с ним снова. -  И  без  перерыва,  той  же  фразой
закончил: - Немедленно начать эвакуацию купола! Все на корабль. Подъем
через пять минут. Приготовиться!
   Тут же капитан оказался на мостике.
   Этой минуты ждали и боялись  все.  И  солдаты  Вапраса,  знавшие  о
ракетах, и жители купола, и члены экипажа. За те  минуты,  что  прошли
между подавлением "мятежа генералов" и разговором с  Вапрасом,  жители
купола уже подошли поближе к кораблю, Лещук загнал и поставил на место
катер и вездеход, а Кирочка проверила и перевела в  готовность  "один"
планетарные двигатели.
   И все-таки в пять минут уложиться не успели. Стараясь не толкаться,
но толкаясь, люди еще лезли в  люк  и  Бауэр  подсаживал  их,  помогая
пройти дальше, где тетя Миля и Снежина вели женщин в  кают-компанию  и
рассаживали в креслах, чтобы легче перенести момент отрыва; еще стояла
на земле слишком медленно таявшая очередь мужчин, которые боялись, что
их оставят на планете, оставят погибать под последними ракетами, как в
стороне от базы вспыхнул яркий свет.
   Кто-то  закричал,  и  крик  этот  подхватили  женщины,  и  дети,  и
мужчины... Люди снова пережили свою смерть. Яркое пятно  разрослось  в
невыносимо светлый шар, и, темнея, шар  начал  расти  в  небо  черным,
таким знакомым всем жителям Муны грибом.
   И над паникой и криком  людей,  ожидающих  смерти,  раздался  голос
капитана Загребина.
   - Тревога отменяется, - говорил он.  -  Все  могут  возвращаться  к
своим делам. Повторяю, тревога отменяется.
   И  люди,  только  что  рвавшиеся  в  спасительные  двери   тамбура,
останавливались  и  прислушивались  к  нарастающему  грохоту  далекого
взрыва...
   - Там был Антипин, - сказала Снежина. - Там был Ваня  Антипин.  Сам
Вапрас говорил об этом. Антипин успел помешать.
   Но как бы то  ни  было,  когда  потом,  уже  на  Земле,  тетя  Миля
рассказывала кому-нибудь о путешествии на планету Муна, она  говорила:
"И вот наш Ваня Антипин - пока тот, генерал, направлял в нас ракету, -
успел нажать на другую кнопку. Сам взорвался, и генерала взорвал".
   Это  не  совсем  соответствовало  правде,  но  мало  чем   от   нее
отличалось.


8

   ...Когда "Сегежа", улетая, сделала круг над еще  мертвой  планетой,
все собрались на  мостике,  глядя,  как  по  экрану  проплывают  точки
куполов. Куполов было уже два. На Муну  наконец  пришло  лето,  дождей
стало меньше, и кое-где виднелись зеленые пятна травы. Она пробивалась
сквозь камни и плесень.
   Рядом с  куполами  можно  было  различить  маленький  диск  корабля
Галактического центра. Корабль привез новое оборудование,  продукты  и
еще один аппарат для Вас. Вас остался  на  Муне.  Еще  на  год.  Он  с
удовольствием согласился на это, потому что любил свою работу.
   Потом планета заволоклась тучами - под кораблем шел океан.
   Понемногу все покинули мостик. Малыш спустился в  буфетную  к  тете
Миле. Он еще хромал, ходил с палочкой, но аппетит у него был зверский.
   В буфетной сидел патриций. Он  летел  на  Землю  как  представитель
Муны. Он уже за две недели до отлета начал бомбардировать  капитана  и
Пирру прошениями в письменной  форме,  и  они  сдались  перед  лавиной
бумаг. Патриций задумчиво глядел на портрет Вас, висевший над  столом,
и рассуждал о многообразии природы. Тетя Миля внимательно слушала его.
Она  уже  выплакалась,  прощаясь  с  друзьями  в  куполах,  и  обещала
вернуться к ним. Теперь она с удовольствием слушала рассуждения умного
человека.
   - Тетя Миля, не помешал? - спросил Малыш.
   - Здравствуйте, - сказал патриций, который уже  раза  два  или  три
здоровался с Малышом. - Мне  говорили,  что  доктор  Павлыш  выпускает
стенную газету? Это правда?
   - Доктор Павлыш в настоящее время не выпускает стенную газету, а  в
тысячный раз в  завуалированной  форме  объясняется  в  любви  Снежине
Пановой.  Вы  можете  это  проверить,  соединившись  с  ее  каютой  по
внутренней связи. Но соединяться не советую. Павлыш  очень  сильный  и
вспыльчивый человек.
   - О да, я знаю! - искренне воскликнул патриций. - Он  же  разгромил
отряд Бессмертного. Это войдет в историю. Я ее пишу.
   - Не забудьте про меня,  я  тоже  громил  отряд  Бессмертного  -  в
основном, в качестве наблюдателя.
   - Ни одно имя не будет забыто, - заверил его патриций.
   - Кстати, был тут один, писал историю...
   -  Вы  не  знаете,  где  первая  часть  мемуаров   Ранмакана?   Они
представляют историческую ценность.
   - У Кудараускаса.
   - Не могу я согласиться, до сих пор  не  согласна,  -  вмешалась  в
разговор тетя  Миля.  -  Ну,  почему  его  не  оживили?  Я  понимаю  -
Бессмертный, генерал...
   - А чем Ранмакан лучше их?
   - Слабый он был человек, неуверенный. А так в нем и хорошее было.
   - А я тоже голосовал за то, чтобы не оживлять Ранмакана,  -  сказал
патриций. - Я понимаю, это жестоко - убивать людей. Вернее, лишать  их
права на жизнь, даже если они это  право  потеряли,  умерев.  То  есть
умерли  и  этим  лишились...  Другими  словами,  после  насильственной
смерти, вызванной...
   Патриций замолчал, стараясь привести в порядок мысли.
   - Понятно, чего уж там, - заключил Малыш. - Ранмакан -  не  Феникс.
То - птица благородная.
   - Феникс?
   - Мифологическая птица. Она возрождается в огне.
   - Да-да. Возрождается. И Ранмакана мы бы возродили. И этим  предали
бы память о профессоре Кори и о механике Антипине. Ведь смерть для них
окончательна. Ни  одной  клетки,  ни  одной  капли  крови  от  них  не
осталось.
   - Ваше дело, - сказала тетя Миля. - Но, по-моему, каждого  человека
перевоспитать можно.
   - Это на планете корон можно, - не согласился Малыш. - И у нас,  на
Земле, скоро можно будет. Здесь еще нельзя. Здесь  людям  еще  хочется
найти себе хозяина, здесь слишком много значит понятие силы -  прошлое
так близко, что, впусти его  палец  в  щель,  оно  войдет  и  усядется
посреди комнаты. А рядом с силой присядет и предательство -  слабость,
которая ради того, чтобы примазаться к силе, готова топтать ногами еще
более слабых. Ранмакан опаснее генералов. Генералы видны издали -  они
откровенны. Ты сразу знаешь, чего от таких ждать, а Ранмакан играл  со
мной в шашки и в нарды. И заведовал мастерской. И был один  из  нас...
Что-то я разговорился.
   - Ну, собирайтесь, молодые люди, - напомнила тетя  Миля.  -  Сейчас
объявят о готовности. Большой прыжок.
   - Всем членам экипажа. Начинается первый разгон, -  сказал  капитан
Загребин по внутренней связи. - Разгон  начнется  через  сорок  четыре
минуты.  Перегрузки  -  три-четыре  "g".  Пассажиров   просят   занять
амортизационные ванны. После окончания разгона - ужин. В кают-компании
начнется розыгрыш первенства "Сегежи" по шахматам.
   Динамик щелкнул и отключился.
Last-modified: Sat, 20 Jan 2001 09:38:42 GMT
Оцените этот текст:Не читал10987654321