окажутся вскоре не в состоянии использовать предоставляемые им условия. В силу их особенностей они не обеспечивают быстрый рост урожайности, они не отвечают задачам грядущего земледелия, и нам потребуются новые типы пшениц с большими урожайными возможностями, пшеницы, которые могли бы использовать с большей производительностью предоставляемые им условия стахановской агротехники. Такого типа пшеница существует. Это ветвистая пшеница, колос которой может дать до 10 граммов зерна (тогда как обычные пшеницы, при самых лучших условиях выращивания, могут дать не более 2 граммов). Над освоением ветвистой пшеницы мы начали работать с прошлого года. Ветвистая пшеница -- особая пшеница. Она способна давать мизерные урожаи при обычном способе возделывания (как сеются у нас обычные яровые пшеницы), и хуже ее не встретишь. Но она, полагаю, может давать урожаи порядка 80-100 ц с гектара при соответствующей для нее агротехнике. Эта пшеница -- показатель безграничных возможностей повышения урожайности наших полей, и в этом ее исключительная ценность. Ветвистая пшеница, как порода, есть результат усиленного кормления бывшей когда-то обычной неветвистой пшеницы. И это можно показать. Гибриды, т. е. организмы с двойственной породой, можно получать как путем половой гибридизации, так и вегетативно. Но можно получать гибриды и иным путем -- путем соответствующего выращивания в новых для данного сорта условиях, обычно не свойственных данному сорту. Чем, например, отличаются от гибридных по своему поведению яровые пшеницы, перевоспитываемые путем подзимних, а потом озимых посевов в озимые? Они так же, как и половые гибриды, во втором и третьем поколениях начинают давать так называемых "выщепенцев" озимого типа, закрепляющихся потом в этом своем свойстве последующим воспитанием. То же самое относится и к озимым растениям при направленном изменении в яровые. Отсюда не так уже странным кажется получение ветвистых пшениц из неветвистой путем воспитания и гибридная порода таких ветвистых форм, проявляющаяся в разнообразии их потомства. Наша ветвистая пшеница, которую мы испытываем и размножаем в этом году на площади 12 га, -- яровая. Ее можно, конечно, улучшить, сделать более соответствующей условиям нашей Московской области путем отбора и гибридизации и в то же время, соответственно ее требованиям, создать высокую агротехнику, которая и будет являться фоном воспитания, условием, которое формирует породу. Но, кроме того, у нас стоит задача выведения ветвистой озимой пшеницы, для чего уже в прошлом году ее гибридизовали с мягкими озимыми пшеницами, используя метод свободного опыления (путем подстановки кастрированных растений ветвистой пшеницы в массив разных озимых сортов и подстановки кастрированных колосьев обычных сортов в массивы ветвистой). При таком способе скрещивания мы получили в прошлом году около 20 тысяч гибридных семян. Для воспитания гибридов в сторону большей зимостойкости посевы проведены с осени как нас в Горках, так и в Одессе. Для целей же развития свойства ветвистости создан высокий фон питания в период выращивания этих растений. Уже сейчас мы имеем более одного центнера семян от межвидовых гибридов первого поколения и будем иметь их еще столько же. Думаю, что это пока единственный пример в истории межвидовой гибридизации. Последующие осенние посевы этих семян в разных точках Союза, усиленное кормление, способствующее развитию ветвистости, -- обеспечат нам получение озимых ветвистых пшениц. Одновременно с этим, чтобы вперед знать поведение гибридов, характер их разнообразия, мы ускоренными темпами в небольшом масштабе, пользуясь в зимний период теплицами, успели, начиная с января 1947 г., вырастить исходные растения, скрестить и вырастить гибриды первого и второго поколения и иметь уже сейчас раскустившиеся растения третьего поколения. Мичуринская биологическая наука дает нам право ставить сейчас задачу создания высокоурожайных пшениц нового типа и уверенность в успешном выполнении такой задачи, причем не с помощью менделизма-морганизма, но вопреки ему. (Аплодисменты.) Академик П. П. Лобанов. Слово предоставляется тов. В. А. Шаумяну. В. А. Шаумян (директор Государственного племенного рассадника крупного рогатого скота костромской породы). Товарищи! Вопросы, которые сегодня стоят на сессии Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, являются коренными вопросами советской биологической науки и нашей агрономической и зоотехнической практики. Именно с этих позиций и надо рассматривать работу сессии. Попытки отдельных товарищей свести борьбу морганистов-менделистов с мичуринским учением к беспринципным, никчемным нападкам надо считать неправильными. Такая оценка не помогает нам в борьбе с идеалистами-морганистами, а расхолаживает и дезорганизует нас, ослабляет борьбу с ними. Борьба с моргано-мендельянской вейсманистской теорией продолжается уже более 20 лет, однако надо признаться, что сторонники этой реакционной теории до сих пор еще довольно сильны и энергичны. Они за последние 2-3 года так активизировались, что постоянно атакуют наши позиции и приносят колоссальный вред биологической науке и нашей творческой практической работе. Настало время, когда мы, мичуринцы, должны разгромить эту реакционную теорию и ее сторонников, так как эта теория представляет собой оковы для дальнейшего развития мичуринского учения в области создания и выведения новых сортов растений и пород животных. Великий преобразователь природы, крупнейший ученый-биолог, И. В. Мичурин, работая на протяжении многих десятков лет в области создания новых форм и сортов, доказал всему миру, что новообразования -- это дело рук человека. И. В. Мичурин сумел поднять дарвинизм на новую, более высокую ступень, соответствующую именно нашему советскому строю, социалистической экономике. Вот эту сторону нам, советским специалистам и ученым, необходимо твердо освоить и понять, так как мичуринское учение характеризует новый этап в развитии науки. И. В. Мичурин писал: "Повторяю, надо помнить, что растения во всех своих частях и во всех функциях отправления своего организма, под воздействием целесообразного ухода, совершенствуются в желательном для человека направлении лишь постепенно, в продолжение всего времени, пока они войдут в пору полной возмужалости" (Соч., т. I, стр. 159). И. В. Мичурин требовал активного, революционного вмешательства в процессы природы. Они писал: "Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее -- наша задача". Т. Д. Лысенко поднял учение Мичурина, Вильямса, Тимирязева на еще большую принципиальную высоту. В борьбе с морганистами-менделистами он сумел отстоять это учение и творчески развивает его дальше. Таким образом, учение Мичурина-Лысенко нам, многочисленным практикам сельского хозяйства, служит путеводной звездой. Учение И. В. Мичурина, плодотворно развиваемой Т. Д. Лысенко, требует от нас активного целеустремленного управления и направленной переделки природы растений и животных организмов. В этом сила и могущество этого учения, вполне отвечающего эпохе социализма. Вейсман, Морган и Мендель, а вслед за ними и наши отечественные идеалисты-морганисты (Шмальгаузен, Жуковский, Кольцов, Завадовский, Дубинин и др.) утверждают обратное. Сторонники этой "теории" утверждают, что половая клетка является единственным носителем наследственности. Половая клетка в теле организма находится обособленно, она использует тело как некий футляр, который никаких изменений ее не приносит. Половая клетка вечна и неизменно, и факторы внешней среды не имеют никакого влияния на породо- и формообразование. Разве многочисленные вновь выведенные И. В. Мичуриным, Т. Д. Лысенко и их учениками сорта не опрокинули это лжеутверждение? Здесь выступал один из сторонников морганистов-менделистов тов. Рапопорт и пытался нас ввести в заблуждение, но это ему не удастся. Он делает шаг вперед, а дальше итти не хочет. Я думаю, что если мы надлежащим образом усилим наши воздействия на сторонников формальной реакционной генетики, то я вас уверяю, что они безусловно будут "изменяться", причем именно в том направлении, которое нам нужно. Поэтому и необходимо усилить нашу борьбу с ними, пока они не поймут, что пора кончить пропагандировать и культивировать эти реакционные теории и положения в нашей печати, в вузах, институтах и академиях. Надо же, наконец, понять, что сегодня наши морганисты-менделисты по существу подают руку и объективно, а кое-кто, может быть, и субъективно, блокируются с международной реакционной силой буржуазных апологетов не только неизменности генов, но и неизменности капиталистической системы. Мы должны раз и навсегда уяснить себе, что именно мы, советские люди, советские ученые и специалисты, способны при социалистической системе решать проблемы биологической науки, как новой, качественно, принципиально иной, отличной от буржуазной науки о развитии организмов. Вот этой задачи не понимают наши противники, и не понимают они только потому, что не понимают существа нашего социалистического, нового, принципиально иного общественного строя. Они не понимают основ материалистической диалектики Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. Они, зарывшись в своих лабораториях, оторвались от жизни, потеряли всякое политическое чутье и забыли гениальные указания В. И. Ленина и И. В. Сталина о партийности науки, о связи теории с практикой, о том, что практика в конечном итоге определяет правильность или неправильность теории. "Теория" формальной генетики в корне реакционна, так как она призвана принизить роль советского человека; эта теория хочет нас поставить на колени перед природой; она пытается превратить советского человека в пассивный придаток природы, в мирного созерцателя природы, безропотно ожидающего от нее милостей и даров. Теория же Мичурина-Лысенко принципиально противоположна. Эта теория поднимает человека на невиданную до сих пор высоту, превращает его в действительного хозяина и повелителя природы и указывает место и роль советского человека в деле смелой, решительной переделки природы. Вот, коротко, та разница, которая существует между сторонниками морганистов-менделистов и мичуринцев-лысенковцев. Остановлюсь на основных принципах и методах работы по созданию и усовершенствованию костромской породы крупного рогатого скота. Вы все знаете, что работники совхоза ордена Ленина "Караваево" и колхозники передовых племенных ферм колхозов Костромского и Нерехтского районов под руководством лауреата Сталинской премии С. И. Штеймана, П. А. Малининой, А. Д. Митропольской, Н. А. Горского и др., работая в течение многих лет над улучшением местного скота, добились немалых успехов. Выведена новая отечественная порода скота -- костромская. Костромская порода скота превосходит свои исходные формы по всем хозяйственно полезным показателям. Что именно обеспечило такой большой успех нашей работы? Первое и основное условие успеха в породообразовании -- это обильное и умелое кормление животных во все периоды их роста, развития и продуцирования. Второй не менее важный фактор (я лично ставлю его наравне с кормлением) -- умелое интенсивное доение коров. Третий фактор -- умелое воспитание животных, соответствующий уход за ними, так как все наши воздействия на организм животного в конечном итоге преломляются через его периферическую и центральную нервную систему. Четвертый -- на основе обильного кормления, интенсивного умелого доения и правильного соответствующего ухода за животными мы проводили отбор лучших животных и подбор. Наилучшие пары спаривали между собою, с целью создания особых линий и семейств, упорно и систематически накапливая и закрепляя все ценные и нужные нам новые свойства и особенности в течение многих поколений. На протяжении более 20 лет караваевское стадо получало обильное и разнообразное кормление, особенно за последние 10-13 лет. Так, в 1928 г. расход всех кормов на одну фуражную корову составлял 3256 кормовых единиц, а в лучшие годы превышал 6000 кормовых единиц. Расход концентрированных кормов составлял на 1 корову 1000-2500 кг. Удои коров соответственно составляли на 1 фуражную корову 3389 кг и дошли в 1940 г. до своего максимума -- 6310 кг. Живой вес коров в среднем достиг 649 кг по стаду в целом. В стаде выращено более 70 коров с удоем свыше 8000 кг молока. От десятков лучших рекордисток получены удои в 10-13 тысяч кг. Лучшая мировая рекордистка Послушница II за 387 дней дала 16235 кг молока при 3,92% жира в молоке. Удои в 45-50 кг и даже 60 кг в сутки являются теперь обычными. Десятки коров без специального откорма имеют рекордный живой вес в 850-950 кг. Более 30 коров стада дали за все лактации удои в 79-95 тысяч кг молока, а от коровы Опытницы получен удой в 100000 кг молока, что превысило мировой рекорд по надою молока. Пробные забои животных показали, что все важнейшие органы коров совхоза "Караваево" сильно изменены. Легкие, печень, почки, селезенка, органы пищеварительного тракта (желудок, кишки и т. д.) и особенно сердце весят в 1,5-2 раза больше, чем у обычных коров. Физиологические опыты, проведенные Всесоюзным институтом экспериментальной ветеринарии под руководством доктора биологических наук тов. Кудрявцева А. А., показали следующие изменения: 1. Караваевские коровы имеют более высокие показатели сердечно-сосудистой системы. В то время как малопродуктивный скот показывает артериальное давление 140-160 см водяного столба, караваевские коровы имеют 180-220 см. У отдельных коров артериальное давление доходит до 230 см. 2. Молодняк в возрасте 1,5-2 года имеет артериальное давление 140-160 см, т. е. такое же, какое имеет взрослый низкопродуктивный скот. 3. Венозное давление у караваевских коров составляет 320-450 мм водяного столба, а у малопродуктивных животных венозное давление обычно составляет 220-270 мм. Таки образом, установлена непосредственная, прямая связь и зависимость между степенью молочной продуктивности коров и венозным давлением. Венозное давление у караваевских коров почти в 2 раза выше, чем у малопродуктивных рядовых коров других стад. 4. Основные физиологические нормы -- дыхания, пульса и даже температуры -- у караваевских коров повышены. Обычно принято считать пульс 55-60, а у караваевских коров он составляет 70-86. Нижний порог пульса караваевских животных соответствует максимуму обычного малопродуктивного стада. 5. Количество дыхательных движений у малопродуктивных животных обычно составляет 12-28, а у караваевских коров -- 28-30 и 40-44. 6. Температура тела, как правило, у всех животных выше почти на целый градус. 7. Газообмен, обмен веществ у караваевских коров, как правило, в 2 раза выше обычных норм. 8. Общий литраж выдыхаемого воздух у малопродуктивных обычных коров составляет 40-60 л в минуту, а у караваевских 120-140. 9. Пища проходит через пищеварительные органы у караваевских коров в 1,5 раза быстрее, чем у малопродуктивных рядовых коров (установлено точно путем применения красителей). 10. Величина отдельных органов: печени, сердца, сычуга, книжки, кровеносных сосудов и т. д., как правило, в 1,5-2 раза больше (относительно к весу животного) по сравнению с малопродуктивными коровами. 11. Из всех органов особо выделяется своей величиной и сильными мышцами сердце. 12. Поражает большой вес вымени коров, составляющий 15-18 кг, в то время как у малопродуктивных коров вес вымени обычно не превышает 0,5-1,5 кг. О чем говорят эти данные? Они полностью подтверждают высказанные нами положения о тех больших изменениях, которые произошли в отдельных органах у коров и в организме в целом. Физиологические функции отдельных органов и совокупность их даст тот тип высокопродуктивного животного, которое создали в совхозе "Караваево". Эти опыты -- только первые шаги по изучению физиологических особенностей нашего стада. Детальное изучение печени, сердца, молочной железы, вымени, кровеносных и лимфатических сосудов и т. д. еще впереди, но бесспорно, что их изучение откроет нам много весьма интересных моментов в изменении этих органов, непосредственно вытекающих и обусловленных системой обильного кормления и интенсивного доения. Особенно разительны изменения, происходящие на протяжении всей жизни коровы от первого отела до ее полной продуктивной зрелости. Еще разительнее изменения, появляющиеся в течение нескольких поколений. Вымя многих рекордисток имеет окружность в 1,5-1,85 м. Вес вымени (у забитой коровы) составляет в отдельных случаях 22-25 кг. Податливость и способность вымени подвергаться резким изменениям на протяжении сравнительно короткого срока, а именно на протяжении жизни коровы, я считаю самым характерным и неоспоримым доказательством неограниченных возможностей внешнего целеустремленного воздействия на организм молочного скота. Поэтому я вынужден особенно подчеркнуть большое значение умелого и интенсивного доения как необходимого условия упражнения, на что так часто и настойчиво указывал в свое время Ч. Дарвин. Если без тренировки нельзя получить хорошего рысака и без ограничения в движениях нельзя успешно организовать откорм скота и особенно свиней, то нужно со всей решительностью подчеркнуть, что без умелого и усиленного интенсивного доения, без умелой работы по уходу за выменем получение высоких, рекордных удоев и усовершенствование молочного стада -- совершенно немыслимо. Нами на протяжении 20 лет проводились массовые наблюдения по изучению процесса доения в молочно-мясном мещеряковском совхозе, в совхозе "Коммунарка", в "Караваево" и на колхозных фермах. Установлено, что для выдаивания одного литра молока требуется производить более 100 зажимов рук доярки. Вымя коровы с удоем в 6000 кг молока в течение жизни коровы подвергается этим раздражениям более 6-7 миллионов раз. Надо к этому добавить подмывание вымени теплой водой при доении, и тогда станет ясно, что этот важнейший орган молокоотдачи находится в течение 14-15 и более лет под упорным, настойчивым и все усиливающимся повседневным воздействием. Я считаю фактор кормления и доения единым процессом. Кормление и доение взаимно связаны и обусловливают друг друга. Обильное кормление обеспечивает обильное молокообразование, а последнее может быть обеспечено только тогда, когда организм коровы посредством интенсивного доения вынужден переключиться не на образование и отложение сала и мяса, что приводит к ожирению коров, а на переработку основного количества полученного корма в молоко. Вымя коровы, являясь одной из важнейших частей ее организма, постепенно, под влиянием нашего воздействия, изменяется, что, в свою очередь, вызывает во всем молокообразующем аппарате соответствующие изменения, постепенно изменяя и приспосабливая организм коровы к тем требованиям, которые человек неослабно и со все большей настойчивостью предъявляет вымени коровы. Сила законов упражнения, соотношения роста и развития и корреляционной зависимости между выменем коровы (процессом доения) и всем организмом животного, пожалуй, выражена сильнее, выпуклее и нагляднее, чем в каких-либо других органах и частях тела животного. Эти сторону дела необходимо подчеркнуть особо еще потому, что фактор упражнения в области растительных организмов не имеет таких наглядных неоспоримых примеров. Мы на основании многолетних наблюдений утверждаем, что все эти изменения, которые имеются у вымени молочной коровы, есть прямой результат наших внешних воздействий. Фото вымени коров Амазонка и Бархотка совершенно отчетливо доказывают, каковы могут быть характер и сила нашего воздействия. Ч. Дарвин в своем бессмертном труде "Происхождение видов" писал: "У животных усиленное упражнение или неупражнение органов обнаруживается более резкими последствиями: ...значительное и наследственное развитие вымени у коров и коз в тех странах, где этих животных доят, в сравнении с теми же органами этих животных в других странах по всей вероятности есть другой пример последствий упражнения органа". Коллектив колхоза "Караваево" и колхозники передовых племенных ферм начали свою работу по усовершенствованию скота, имея в первоначальном племенном ядре самые высокие показатели продуктивности -- 2500-4000 кг молока. Пришли же к показателям 4800-6300 кг молока по лучшим стадам. Лучшие родоначальницы стад имели максимальные удои 4500-5400 кг молока, а теперь имеется много десятков коров с удоями 10-14 тысяч кг молока, а порой свыше 16 тысяч кг молока. Вся эта многолетняя работа подтверждает, что никакого закона о неизменности наследственных свойств и задатков не существует. Есть еще один момент, который необходимо здесь осветить. Когда формальных генетиков на основании многочисленных фактов проводишь в тупик, они выставляют такой "аргумент" -- ладно, признаем, что действительно произошли изменения, они даже разительны, но знаете, все же эти изменения не есть результат воздействия внешних условий, они имелись в скрытом виде в наследственных задатках, в первоначальном генофонде, они собственно вами и "вскрыты". Этим только и объясняются эти изменения, а поэтому здесь вами собственно ничего нового не создано. Самым типичным представителем таких рассуждений является профессор Тимирязевской академии Кисловский, который на протяжении 5-6 лет нам доказывал и сейчас еще продолжает доказывать, что никакой новой породы не создано, был швицкий скот, он остался швицким, а если вы улучшили его, то можно его назвать улучшенным швицким. Тов. Кисловский в своем гневе дошел даже до того, что создателей породы предлагал привлечь к ответственности. Вот, товарищи, один из тех уродливых выводов, к которым приводила и приводит реакционная теория о неизменяемости и вечности наследственных свойств, и, вместе с тем, это наглядный пример того, как морганисты-менделисты нам, практическим работникам, "помогают" в нашей трудной и сложной работе. Порода и результаты многолетних трудов коллектива работников совхоза и передовиков-колхозников были признаны лишь только после энергичного вмешательства в это дело А. И. Козлова, П. П. Лобанова, С. Ф. Демидова, Е. М. Чекменева и, наконец, Андрея Андреевича Андреева. Из ученых же животноводов один только Е. Ф. Лискун поддержал нас. Если бы не вмешательство указанных товарищей, то такое важное государственное дело было бы провалено и тем самым лишено той громадной поддержки и внимания, которые являются важнейшим условием для творческой работы миллионов передовиков сельского хозяйства. Вернемся к существу вопроса. Становясь на позиции морганистов-менделистов, надо, очевидно, предполагать, что когда-то предки наших коров имели действительно большие наследственные задатки -- порядка 15-16 тысяч кг молока, 800-900 кг живого веса, вес вымени коров 20-25 кг и т. д. Детальное изучение генеалогии нашего стада в течение сорокалетнего периода ничего этого не подтвердило, да и не могло подтвердить. Стало быть, речь может итти о более давних временах. Приходится предполагать, что много тысяч лет назад молочный скот возник каким-то образом с определенными задатками наследственности, которые нами сейчас "вскрыты". Спрашивается тогда, кто же и когда "вложил" эти гены и наследственные задатки в душу или тело наших коров? Кому нужны были такие высокие удои и вес, какая историческая, естественная или биологическая целесообразность диктовала или вызывала необходимость суточного удоя коровы, например, в 50-60 кг молока? Совершенно бесспорно, что для существования и развития потомства (теленка) нужно было всего лишь 200-250 л молока, в день не более 3-5 л. Чем же объяснить присутствие генов-носителей продуктивности 15-18 тысяч кг молока в год, 50-60 кг в день? Могло ли вообще такое животное когда-либо существовать хоть сколько-нибудь продолжительное время? Безусловно нет. По своему весу, по форме, объему и весу вымени такое животное лишено возможности не только быстрого бега, но и относительно медленного передвижения. Одно только это обстоятельство сделало бы его прекрасной и легкой добычей даже для самых малосильных и малоэнергичных хищных зверей. Абсурдность такого предположения и утверждения очевидна. Ясно совершенно, что современная молочная корова есть результат исторически длительного процесса, результат человеческого труда. И все, что связано с повышением продуктивности животных, есть результат систематического, упорного, многовекового воздействия на организм коровы со стороны человека. Мы в своей многолетней работе, которая принесла нам немало успехов, постоянно руководствовались и руководствуемся учением великого преобразователя природы И. В. Мичурина и его лучшего продолжателя Т. Д. Лысенко. Мы руководствовались указаниями великих ученых-новаторов в области животноводства М. Ф. Иванова и П. Н. Кулешова. "Корма и кормление, -- говорил М. Ф. Иванов, -- оказывают гораздо большее влияние на организм животного, чем природа и происхождение". П. Н. Кулешов по вопросу усовершенствования мясной и молочной продуктивности животных писал: "...можно с уверенностью сказать, что в развитии двух видов полезной производительности внешние влияния играли более значительную роль, чем искусственный подбор. Образование мясных и молочных пород скота возможно только в том случае, если животные окружены соответствующими условиями, из которых наибольшее значение имеют корм, климат и упражнение органов" (проф. П. Н. Кулешов, Теоретические работы по племенному животноводству, изд. 1947 г., стр. 56). И далее П. Н. Кулешов говорит, что можно путем подбора и спаривания соответствующих пар закрепить полезные признаки и создавать новую породу, "...но без соответствующего кормления и упражнения органов -- эта цель совершенно недостижима" (там же). Таким образом, мы видим, что внешние факторы и внутренние наследственные свойства организмов являются непосредственно взаимно связанными между собой и составляют единство противоположностей. Сегодняшние наследственные качества данного вида, особи являются результатом многолетних, постепенных качественных изменений, вызванных влиянием внешней среды. Те изменения, которые носят характер физиологического изменения функций отдельных клеток, структур клеток, отдельных органов и целой системы, цепи органов, становятся присущими, органически необходимыми для данного организма и вида и поэтому изменяют наследственную природу животного. Эти изменения, накопляясь, осаждаясь, постепенно, иной раз совершенно незаметно для простого глаза, из поколения в поколение обогащают наследственную природу, содержание, сущность настоящего вида, сорта, породы. В свою очередь наследственные свойства в новых, последующих поколениях проявляются в такой степени, в какой они в прошлом сумели закрепиться, благодаря воздействию тех условий, в которых они возникали и развивались, и тех условий, которые они находят в последующих поколениях. Поэтому работа по усовершенствованию пород и сортов требует такой организации, которая обеспечивает непрерывное, все возрастающее воздействие соответствующей среды в тесном сочетании с непрерывным, умелым, творческим отбором и подбором пар. Пару слов о Ламарке. Нас часто пытаются обвинить в ламаркизме и неоламаркизме. Морганисты-менделисты, обвиняя нас в ламаркизме, не замечают того, что Ламарк неопровержимо против них, когда он совершенно правильно говорит о влиянии внешних условий на развитие растительных организмов. А там, где Ламарк пытается от этого совершенно правильного положения отойти для объяснения эволюции и формообразований животных организмов, он целиком и полностью находится на идеалистических позициях. Все суждения и положения Вейсмана, Моргана, Менделя и других о половой клетке, о ее специфичности и неизменности, о мутационных явлениях, явлениях автогенеза и т. д., по сути дела есть не что иное, как некоторые абсурдные, антинаучные положения Ламарка, которые он пытался применить к животным организмам. "Внутреннее стремление", которым Ламарк пытался объяснить формообразование и развитие в мире животных, по существу, и служит основной для теории мутаций, автогенеза, автономности и специфичности половой клетки в ее стремлении оставаться вечно неизменной. Разница в этом вопросе между Ламарком и моргано-менделистами только в том, что, по Ламарку, эти "стремления" у животных приводили к изменчивости, а у морганистов это "стремление", по существу, имеется в половой клетке и у растений и у животных, что и обеспечивает их неизменяемость, вечность. Поэтому мы на Ламарка смотрим так, что это в наших руках палка о двух концах, надо этой палкой нам наносить удары по формальным генетикам, используя соответствующие концы этой палки целесообразно и довольно основательно. Формальные генетики нанесли нам колоссальный вред, они пытаются обезоруживать миллионы передовиков сельского хозяйства, которые своим беззаветным трудом день и ночь, не покладая рук, неустанно творчески трудятся и создают богатства для нашей Родины. Мы сейчас должны окончательно и бесповоротно развенчать эту антинаучную и реакционную теорию, и пока мы не усилим наши "внешние воздействия" на умы наших противников и не создадим для них "соответствующие условия среды", нам, их, конечно, не переделать. Я совершенно уверен, что, руководствуясь единственно правильной теорией Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина и той колоссальной заботой, которой окружает людей науки гениальный Сталин, мы безусловно справимся с этой задачей. (Аплодисменты.) Академик П. П. Лобанов. Слово предоставляется академику М. Б. Митину. Академик М. Б. Митин. Товарищи! Общее собрание Академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина подводит итоги многолетней борьбы двух направлений в биологической науке нашей страны. Эта борьба направлений имеет большое жизненное значение и затрагивает коренные вопросы биологической науки. Речь идет о том, двигать ли творчески вперед биологическую науку и вооружать практиков земледелия и животноводства могучими, научными, действенными методами для дальнейшего подъема нашего социалистического сельского хозяйства, или же заниматься бесплодными, антинаучными, схоластическими "исследованиями", не только не дающими ничего нашей стране и нашему государству, но и дезориентирующими практиков сельского хозяйства. Речь идет о том, развивать ли дальше наше советское, последовательно материалистическое, мичуринское направление в науке, обогатившее биологическую теорию открытиями величайшего масштаба и значения и знаменующее собой качественно новый шаг вперед в теории эволюции, или же раболепно следовать антинаучным, идеалистическим концепциям буржуазных иностранных "авторитетов", в корне подмывающих теорию эволюции. Прослеживая научную работу, литературу, практические результаты, дискуссии и выступления борющихся между собой представителей биологической науки, можно со всей очевидностью установить, что у нас сформировались два, в корне противоположных друг другу, направления. Одно из них по праву называется мичуринским -- по имени его создателя, великого естествоиспытателя, преобразователя природы И. В. Мичурина; другое направление -- реакционно-идеалистическое, менделевско-моргановское, основателями которого являются буржуазные ученые Вейсман, Мендель, Морган. Мичуринское направление основывается в своей методологии на принципах диалектического материализма, творчески развивает эволюционную теорию Дарвина, отбрасывая при этом односторонние, ошибочные и устаревшие его положения. Это направление тесно связано с жизнью, с практикой социалистического сельского хозяйства, успешно работает над улучшением старых и созданием новых сортов растений и пород животных, плодотворно двигает вперед биологическую науку, является в подлинном смысле этого слова народным направлением, осуществляя повседневную живую связь с колхозами, опытными станциями, селекционерами, агрономами, передовыми колхозниками. Менделевско-моргановское направление в биологии, наоборот, продолжает и развивает насквозь идеалистическое и метафизическое учение Вейсмана о принципиальной разнице между бессмертным, непрерывно продолжающимся "веществом наследственности" и так называемой смертной "сомой". Какими бы оговорками в отношении учения Вейсмана представители менделевско-моргановского направления у нас ни обставляли свои высказывания, по сути дела, их творческим фундаментом, их исходной теоретической базой является вейсманизм, это реакционное, исключающее активное воздействие человека на направленное изменение растительных и животных организмов, полностью обанкротившееся учение. Представители менделевско-моргановского направления оперируют на протяжении многих лет бесплодными кабинетными опытами, оторванными от жизни, от потребностей народа и социалистического строительства. Это -- антинародное направление в науке. К каким отвратительным уродствам приводит это направление, здесь продемонстрировал в своем докладе Т. Д. Лысенко, приведя в качестве примера исследования Дубинина относительно влияния Великой Отечественной войны на хромосомный аппарат плодовых мушек. Дубинин достоин того, чтобы стать нарицательным именем для характеристики отрыва науки от жизни, для характеристики антинаучных теоретических исследований, лженаучности менделевско-моргановской формальной генетики, которая толкает на подобного рода "исследования". Менделизм-морганизм, как определенное буржуазное течение в биологической науке, возник в Западной Европе и в Америке в конце прошлого и в начале нашего века. Представители менделевско-моргановского направления -- Морган, Иогансен, Де-Фриз и др. -- все выводы своих исследований направили на борьбу против Дарвина, его эволюционного учения, против теории естественного отбора. Дальнейшее распространение менделизма-морганизма служит явным подтверждением того, что это направление в биологии всем своим острием направлено против теории эволюции, против самой идеи развития природы. Если в основу своего учения Дарвин положил идею непрерывной изменяемости живой природы, то менделисты-морганисты в основу своих исследований положили изыскание "аргументов" о неизменности наследственных свойств живых организмов. Утверждение же о неизменяемости наследственных свойств организмов логически ведет к представлениям о неизменяемости живой природы в целом. Это антидарвиновское, антиэволюционное учение получило свое выражение также и в нашей биологической науке. Как известно, одним из активных пропагандистов менделизма-морганизма у нас, в конце 20-х годов, выступал профессор Ю. А. Филипченко. Он писал следующее: "...учение об изменчивости и вся современная генетика, частью которой оно является, отнюдь не связаны неразрывным образом с эволюционным учением... генетик может спокойно разрабатывать свою область, даже не вспоминая об эволюции... вполне мыслима и позиция... генетика, являющегося глубоким агностиком в вопросах эволюции" (Ю. А. Филипченко, Изменчивость и методы ее изучения, 1929 г., изд. 4, стр. 249-250). "...эволюционная теория, -- писал он, всегда была и будет только гипотезой, ибо превращение видов не относится к числу явлений, которые можно наблюдать воочию" (там же, стр. 250). По мнению того же Филипченко, все говорит "в пользу автогенеза -- развития под влиянием каких-то внутренних сил, заложенных в самих организмах (Ю. А. Филипченко, Эволюционная идея в биологии, 1926 г., стр. 202). Таковы были взгляды одного из активных представителей менделевско-моргановского направления у нас. В качестве другого ярого защитника вейсманизма и автогенеза выступал у нас также (евгенист и проповедник расовых теорий в биологии) профессор Н. К. Кольцов. Исходя из теории автогенеза и "чистых наследственных линий", профессор Кольцов преподносил в своих писаниях под флагом науки реакционнейший и сумасшедший бред. Так, он писал: "Те, кто делал историю Европы, принадлежат к немногим наследственным линиям, и эти линии тесно связаны между собой кровным родством" (Н. К. Кольцов, Генеалогия Ч. Дарвина и И. Ф. Гальтона. Русский евгенический журнал, т. I, вып. 1, ГИЗ, 1922 г., стр. 69). Теория Вейсмана-Менделя-Моргана получила также выражение в работах Серебровского, Дубинина, Жебрака и ныне разрабатывается в работах Шмальгаузена. "Труды" академика Шмальгаузена в настоящее время являются центральными работами, представляющими и выражающими менделизм-морганизм у нас на современном этапе. Иногда представители формальной генетики обижаются, когда их называют менделистами-морганистами. Они говорят, что они не полностью последователи Менделя и Моргана, что они, видите ли, в таких-то статьях и на таких-то собраниях сделали такие-то и такие-то оговорки. Но как быть, если сам академик Шмальгаузен в своей последней работе "Факторы эволюции" (1946 г.) пишет: "Мутация есть всегда новоприобретение организма, а модификация есть некоторая надстройка -- вариант существующей уже организации. Мутация передается потомству в строго закономерном порядке. Эти закономерности были вскрыты Г. Менделем. Они были в основном подтверждены и подверглись очень глубокому анализу в современной генетике (в особенности -- в школе Т. Г. Моргана)". Мы видим, таким образом, что академик Шмальгаузен ссылается на Менделя и Моргана, как на главные авторитеты, раскрывшие основные закономерности мутационных изменений. Несмотря на многочисленные оговорки, которые можно найти в книгах Шмальгаузена, его концепция, его основная точка зрения, изложенная в ряде его работ и, в особенности, в книге "Факторы эволюции", воспроизводит автогенетическую вейсманистскую концепцию в биологии. В качестве важнейшего понятия, призванного объяснить основы эволюции, им устанавливается понятие "субстрата филогенеза". Так как задачей филогении является, как известно, открытие законов природы, по которым возникают и развиваются различные виды организмов, то, естественно, что "субстрат филогении" и является основным носителем наследственности. Приведу некоторые высказывания автора книги "Факторы эволюции". Академик Шмальгаузен пишет: "...ядерные структуры являются специфическим субстратом филогенеза, в котором фиксируются все наследственные изменения, т. е. все изменения нормы реакций, в том числе и изменения онтогенеза, изменения организации и ее признаков и изменения в приспособительных реакциях (модификациях) индивидуального организма" (стр. 74). Таким образом, в "субстрате филогенеза" имеется все: и наследственные изменения, и модификации, и изменения онтогенеза, и мутации. "Субстрат филогенеза" -- метафизическое и схоластическое понятие. По сути дела, это лишь другое выражение вейсманистского "вещества наследственности", повторение старых, давно разоблаченных у нас реакционных идей о "генофонде", с которыми носились представители формальной генетики. В полном соответствии с вейсманизмом, Шмальгаузен отрицает существенное значение внеш