Гарри Гаррисон. Тренировочный полет
--------------------
Гаppи Гаррисон. Тренировочный полет
[= Круг недоверия].
Harry Harrison. Simulated Trainer (1958)
[= Trainee for Mars].
--------------------
Марс был пыльной, иссохшей, леденящей душу преисподней
кроваво-красного цвета. Они плелись друг за другом, по щиколотку увязая в
песке, и нудно костерили неизвестного конструктора, который предложил
столь неудачные кондиционеры для скафандров. Когда скафандры проходили
испытания на Земле, дефект не обнаружился. А сейчас, стоило их поносить
несколько недель - и на тебе! Поглотители влаги через некоторое время
перенасытились и отказали. Температура на Марсе была постоянной - минус
шестьдесят по Цельсию. Но из-за высокой влажности внутри костюма пот не
испарялся, и они жмурились, чтобы пот не застилал им глаза.
Морли сердито замотал головой, желая стряхнуть с кончика носа капли
пота, и в то же мгновение на его пути оказался какой-то мохнатый рыжий
зверек. Впервые они увидели на Марсе живое существо. Но вместо любопытства
в нем пробудилась одна злость. Ударом ноги он подбросил зверька в воздух.
Удар был внезапным, Морли потерял равновесие и стал медленно падать,
причем его скафандр зацепился за острый край скалы из обсидиана.
Тони Бенермэн услышал в наушниках сдавленный крик напарника и
оглянулся. Морли корчился на песке, пытаясь заткнуть дыру на колене.
Воздух, насыщенный влагой, с легким шипением вырывался на свободу и
мгновенно превращался в мерцающие кристаллики льда. Тони бросился к другу,
тщетно стремясь прикрыть перчатками разорванное место. Прижался к нему и
увидел, как ужас застыл в глазах и как синеет его лицо.
- Помоги мне! Помоги!
Морли закричал с такой силой, что задрожали мембраны шлемофона. Но
помочь было нечем. Они не захватили с собой пластыря - весь пластырь
остался на корабле, за четверть мили отсюда. Пока он будет бегать
туда-сюда, Морли уже умрет.
Тони медленно выпрямился и вздохнул. На корабле их только двое, и на
Марсе - никого, кто мог бы оказать им помощь. Морли поймал, наконец,
взгляд Тони и спросил:
- Надежды нет. Тони, я мертв, да?
- Как только кончится кислород. От силы тридцать секунд. Ничем не
могу тебе помочь.
Морли коротко, но крепко выругался и нажал красную кнопку у запястья
с надписью "Авария". В тот же миг перед ним "раскрылась" поверхность
Марса; песок с шуршанием ссыпался в отверстие. Тони отступил на несколько
шагов: из отверстия появились двое мужчин в белых скафандрах с красными
крестами на шлемах. Они уложили Морли на носилки и в одно мгновение
исчезли.
Тони угрюмо смотрел вниз, пока не открылась засыпанная песком дверь и
ему не выбросили скафандр Морли. Потом дверь захлопнулась, и снова тишина
нависла над пустыней.
Кукла в скафандре весила только же, сколько Морли, а ее пластиковое
лицо имело даже какое-то сходство с ним. Какой-то шутник на месте глаз
нарисовал черные кресты. "Чудно", - подумал Тони, взваливая на спину
неудобную ношу. На обратном пути он увидел неподвижно лежавшего
марсианского зверька. Пнул ногой, и из него посыпались пружинки и
колесики.
Когда он добрался до корабля, крошечное солнце уже коснулось зубчатых
вершин красных гор. Сегодня уже поздно хоронить, придется подождать до
завтра. Оставив куклу в отсеке, он взобрался в кабину и стянул с себя
мокрый скафандр.
Между тем спустились сумерки, и существа, которых они именовали
"совами", принялись царапать обшивку корабля. Космонавтам ни разу не
довелось увидеть хоть одну "сову" - тем более их раздражало это
бесконечное царапанье. Разогревая ужин. Тони стучал тарелками и
сковородками как можно громче, чтобы заглушить неприятные звуки. Покончив
с едой и убрав посуду, он впервые ощутил одиночество. Даже жевательный
табак сейчас не помогал, он лишь напомнил о том, что на Земле его ждет
ящик гаванских сигар.
Нечаянно он стукнул по тонкой выдвижной ножке стола, и все тарелки,
сковорода и ложки полетели на пол. Шум был ему приятен, а еще приятнее
было оставить все как есть и пойти спать.
На этот раз они почтя достигли цели. Эх, если бы Морли был
поосторожнее! Но Тони заставил себя не думать об этом и вскоре уснул.
На следующее утро он похоронил Морли. Сжав зубы, соблюдая величайшую
осторожность, провел он два дня, остававшихся до старта. Аккуратно сложил
геологические образцы, проверил исправность механизмов и автоматов.
В день старта он вынул ленты с магнитными записями из приборов и
отнес ненужные записи и лишнее оборудование на значительное расстояние от
корабля. Там же оставил излишки продовольствия. В последний раз пробираясь
по красному песку, он отдал иронический салют могиле Морли. На корабле у
него не было решительно никаких дел, не осталось даже ни одной
непрочитанной брошюры. Два последних часа Тони провел лежа на постели и
считая заклепки в потолке кабины.
Тишину нарушил резкий щелчок контрольных часов, и он услышал, как за
толстой обшивкой взревели моторы. Одновременно из отверстия в стене кабины
к его койке протянулась мягкая "рука" со шприцем; пригвоздив его к ложу,
металлические пальцы ощупали его, вот они добрались до лодыжки, и жало
иглы вонзилось в нее. Последнее, что Тони видел, - как жидкость из шприца
переливается в его вену, и тут он забылся.
Сзади открылось широкое отверстие, и вошли два санитара с носилками.
На них не было ни скафандров, ни защитных масок, а за ними виднелось
голубое небо Земли.
Когда он очнулся, все было как обычно. Неведомые стимуляторы помогли
ему легко выплыть из тьмы беспамятства. Открыв наконец глаза, он увидел
белый потолок земной операционной.
Но вот все вокруг заслонило багровое лицо и угрожающе сдвинутые брови
склонившегося над ним полковника Стэгема. Тони попытался вспомнить, нужно
ли отдавать честь в кровати, но потом решил, что самое лучшее не
двигаться.
- Черт побери, Бенермэн, - проворчал полковник, - рад видеть вас на
Земле. Но зачем вы, вообще говоря, вернулись? Смерть Морли означала крах
всей экспедиции, а это значит, что на сегодняшний день мы не можем
похвастаться ни одним удачным запуском!
- А парни из второго корабля, сэр? Как дела у них? - Тони силился
говорить бодро и уверенно.
- Ужасно. Еще хуже, чем у вас, если это вообще возможно. Оба на
другой день после приземления погибли. Осколок метеора попал в резервуар с
кислородом. Они так увлеклись анализом местной флоры, что не
поинтересовались показаниями измерительных приборов. Но я здесь по другому
делу. Накиньте что-нибудь на себя и пройдите в мой кабинет.
Он зашагал к выходу, и Тони поспешил выбраться из постели, не обращая
внимания на легкую слабость из-за введения наркотиков. Когда говорят
полковники, лейтенантам приходится повиноваться.
Тони вошел в кабинет Стэгема; полковник с мрачным видом глядел в
окно. Ответив на приветствие, он предложил лейтенанту сигару. Как бы для
доказательства того, что в его солдатской душе еще теплятся искры
человечности, полковник обратил его внимание на стартовую площадку за
окном.
- Видите? Знаете, что это?
- Да, сэр. Ракета на Марс.
- Пока еще нет. Сейчас это лишь ее корпус. Двигатели и оборудование
собираются на заводах, рассеянных по всей стране. При нынешних темпах
ракета будет готова не раньше чем через шесть месяцев. Ракета будет
готова, но вот лететь-то в ней некому. Если так пойдет и дальше, ни один
не сможет выдержать испытания. Включая и вас.
Под пристальным взглядом полковника Тони беспокойно заерзал на стуле.
- Вся эта программа подготовки с самого начала была моим детищем. Я
разработал ее и нажимал на Пентагон, пока ее не приняли. Мы знали, что в
состоянии построить корабль, который долетит до Марса и вернется на Землю,
корабль с автоматическим управлением, который преодолеет любые трудности и
помехи. Но нам необходимы люди, которые сумеют ступить на поверхность
планеты, исследовать ее, иначе вся затея не будет стоить выеденного яйца.
Для корабля и для пилота-робота нужно было провести серию испытаний,
воспроизводящих условия полета, чтобы устранить мелкие недоделки. Я
предложил - и в конце концов это было принято, - чтобы космонавты, которым
придется лететь на Марс, прошли именно такую подготовку. Мы построили две
барокамеры и тренажеры, способные воспроизвести в деталях любую мыслимую
на Марсе ситуацию. Мы по восемнадцати месяцев маринуем в барокамерах
экипажи из двух человек, чтобы подготовить их к настоящему полету.
Не стоит упоминать о том, сколько кандидатов было у нас поначалу,
сколько было несчастных случаев из-за того, что мы слишком реально
воспроизводим условия полета в барокамерах. Скажу только одно: за
прошедшее время удачных запусков не было. Все, кто не выдерживал или,
подобно вашему напарнику Морли, "погибал", выбывали из игры раз и
навсегда.
И вот теперь у нас осталось четыре кандидатуры, в том числе и вы.
Если мы не сумеем создать удачный экипаж из двух космонавтов, весь проект
пойдет насмарку.
Тони похолодел, сигара в его руке погасла. Он знал, что в последнее
время на руководителей испытаний давили все сильнее и сильнее. Поэтому-то
полковник Стэгем и рычал на всех, будто подстреленный медведь. Голос
полковника прервал ход его мыслей.
- Эти умники из Института психологии кричат на всех перекрестках, что
обнаружили самое слабое место в моей программе. Дескать, если речь идет о
тренировочных полетах, испытуемые где-то в глубине души всегда будут
чувствовать, что игра идет понарошку. Случись катастрофа - в последний
момент их всегда спасут. Как вашего Морли, например. Результаты последних
опытов заставляют меня думать, что они правы. В моем распоряжении четыре
человека, и для каждой пары будет проведено по одному испытанию. Но на сей
раз речь идет о генеральной репетиции, на этот раз мы пойдем на все.
- Я не понимаю, полковник...
- Очень просто, - в подтверждение своих слов Стэгем ударил кулаком по
столу. - Впредь мы не станем оказывать помощь. Никого не будем тащить за
волосы, как бы срочно это ни требовалось. Испытания проведем в боевой
остановке с настоящим снаряжением. Мы обрушим на вас все, что только можно
придумать, а вы должны выдержать. Если на этот раз кто-нибудь порвет свой
скафандр, он умрет в марсианском вакууме, в нескольких метрах от земной
атмосферы.
При прощании с Тони он несколько смягчил тон:
- Я был бы рад, если бы мог поступить иначе, но выбора нет. К
будущему месяцу нам нужен надежный экипаж для полета, и только таким
образом мы можем его укомплектовать.
Тони дали трехдневный отпуск. В первый день он напился, на второй
страдал от головной боли, на третий - от бессильной злости. Все участники
испытаний были добровольцами, но такое приближение к реальности - это уже
слишком. Конечно, он мог бросить все к чертям, когда ему
заблагорассудится, но он-то знал, чем это ему грозит. Оставалось одно:
согласиться с этой нелепой идеей. Проделать то, что от него требуется,
вынести все. Зато уж после испытаний он съездит по здоровенному
полковничьему носу.
На врачебном осмотре Тони встретился со своим новым напарником, Эллом
Мендозой. Познакомились они еще раньше, на теоретических занятиях.
Обмениваясь рукопожатиями, они пожирали друг друга глазами и прикидывали,
каковы возможности напарника. Экипаж состоит из двоих, а ведь один из них
может стать причиной смерти другого...
Высокий, худощавый Мендоза был полной противоположностью приземистому
крепышу Тони. Спокойная, даже чуть-чуть небрежная манера поведения Тони
дополнялась нервной напряженностью Элла. Элл был заядлым курильщиком, он
обшаривал глазами все вокруг.
Тони заглушил в себе растущее беспокойство. Если Элл выдержал все
испытания, значит он кое на что годится. Как только начнется полет,
нервозность Элла, скорее всего, пройдет.
Врач вызвал Тони и внимательно осмотрел его.
- Что это? - спросил врач, проведя влажной ваткой по щеке Тони.
- Ой, - вскрикнул Тони, - я порезался, когда брился.
Врач недовольно поморщился, смазал ранку, заклеил ее пластырем.
- Поосторожнее с ранками, - предупредил он. - Ведь таким путем
бактериям легче всего проникнуть в организм. А мало ли какие бактерии есть
на Марсе.
Тони открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Возражать
бессмысленно: полет, если он вообще состоится, продлится 260 дней. За
такое время заживет любой порез, даже если космонавт будет находиться в
анабиозе.
После осмотра они, как обычно, надели летние костюмы и перешли в
другое здание. По пути Тони заглянул в казармы и вскоре вернулся с
шахматной доской и видавшей виды колодой игральных карт.
Входная дверь в мощном блоке второго строения была открыта, и они
ступили на лестницу, ведущую в космический корабль. Врачи привязали их
ремнями к койкам и сделали инъекции, симулирующие состояние анабиоза.
Пробуждение сопровождалось обычной слабостью и вялостью. Куда уж
натуральнее... Повинуясь внезапному импульсу. Тони подошел к зеркалу и
подмигнул своему гладко выбритому отражению с красными воспаленными
глазами. Сорвал пластырь, пальцы его коснулись пореза с засохшими
капельками крови. Облегченно вздохнул. Он никак не мог отделаться от
страха, что однажды такой тренировочный полет может оказаться настоящим
полетом на Марс. Логика подсказывала ему, что армия никогда не откажется
от того, чтобы вовсю разрекламировать запуск. Но все же его грыз червь
сомнения, и поэтому он так нервничал в начале каждого "сухого" полета.
С новым виражом Тони опять ощутил тошноту, но сумел ее преодолеть. Во
время испытаний нельзя терять времени. Необходимо проверить приборы
Сидевший на койке Элл едва заметно махнул рукой. Тони ответил ему тем же.
В то же мгновение ожил приемник. Сначала в контрольном пункте
слышались только посторонние шумы, потом их заглушил голос
офицера-тренера.
- Лейтенант Бенермэн, вы уже проснулись?
Тони включил микрофон и доложил.
- Так точно, сэр.
- Одну секунду. Тони, - сказал офицер. Потом он пробормотал что-то
нечленораздельное; очевидно, говорил с кем-то, стоящим рядом. Потом опять
повернулся к микрофону: - Не в порядке один из вентилей; давление
превышает расчетное. Примите меры, пока мы не снизим давление.
- Слушаюсь, сэр, - ответил Тони и отключил микрофон, чтобы вместе с
Эллом посетовать на показное "трудолюбие" своих воспитателей. Несколько
минут спустя приемник снова ожил.
- Все в порядке, давление нормальное. Продолжайте свою работу.
Тони показал язык невидимому воспитателю и пошел в соседний отсек.
Повернул рычаг, желая сделать видимость четче.
- Ну, по крайней мере на этот раз все спокойно, - сказал он, увидев
красноватые отсветы.
Вошел Элл, заглянул через его плечо.
- Да здравствует Стэгем! В прошлый раз, когда погиб мой напарник, все
время дул жуткий ветер. А сейчас по этим песчаным дюнам видно, что ветра и
в помине нет.
Они хмуро уставились на знакомый красноватый ландшафт и темное небо.
Наконец Тони повернулся к приборам, а Элл достал из шкафа скафандры.
- Сюда, скорее!
Элла не нужно было звать дважды. В один момент он подскочил к Тони и
стал следить за его указательным пальцем.
- Резервуар с водой! Судя по приборам, он наполовину пуст!
Они сняли щиты, преграждавшие доступ к резервуару. Тоненькая струйка
ржавой водицы стекала с крышки к их ногам. Освещая себе путь фонарем. Тони
подполз к резервуару и осветил трубки. Его голос прозвучал в тесном отсеке
резко и отчетливо:
- Черт бы побрал Стэгема с его фокусами: опять эти проклятые "аварии
при посадке". Лопнула соединительная трубка, и вода просачивается в
изоляционный стой. Мы никак не прекратим утечку, разве что разнесем
корабль на куски. Подай-ка мне склейку, пока дело не дошло до ремонта, я
замажу отверстие.
- Месяц будет ужасно засушливый, - пробормотал Элл, изучая показания
других приборов.
В первое время все было как обычно. Они водрузили знамя и принялись
переносить приборы. Все наблюдательные и измерительные приборы были
установлены на третий день, так что они могли выгрузить теодолиты и начали
составлять карты. На четвертый день они стали собирать образцы местной
фауны.
И тут они впервые обратили внимание на пыль.
Тони с трудом жевал какую-то подозрительно тягучую порцию еды, время
от времени изрыгая проклятия: еда лезла в горло лишь обильно смоченная
водой. Он с трудом проглотил комок, потом оглядел аппаратную.
- Ты заметил, сколько здесь пыли? - спросил он.
- Еще бы не заметить! Мой костюм так загрязнился, будто я влез на
муравьиную кучу.
Они посмотрели вокруг, и впервые их поразило, как много пыли в
корабле. И волосы, и еда - все покрылось слоем красноватой пыли. Под
ногами постоянно что-то шуршало, куда ни ступи.
- Мы сами приносим ее сюда, на костюмах, - сказал Тони. - Давай будем
перед входом в помещение получше отряхиваться.
Хорошая идея, а не помогла. Красная пыль была мелкой, как пудра. И
сколько они ни вытряхивали одежду, пыль не исчезала, а лишь носилась
вокруг, обволакивая их легкой дымкой, словно облако. Они пытались забыть о
пыли, думать о ней как об очередной фантазии техников Стэгема. Какое-то
время это удавалось, пока на восьмой день не отказала внешняя дверь
шлюзовой камеры. Они вернулись из двухдневного похода, где собирали
образцы, и еле поместились в камере вместе со своими тяжеленными мешками с
геологическими образцами. Отряхнули друг друга как могли, потом Элл нажал
рычаг. Внешняя дверь начала открываться и вдруг остановилась. Подошвы
ботинок ощутили вибрацию - на полную мощность заработали двигатели
автоматических дверей. Затем двигатели отключились, замигала красная
лампочка.
- Пыль! - крикнул Тони. - Проклятая пыль попала в механизм!
Они легко сняли предохранительный щиток, заглянули в двигатель.
Красная пыль смешалась со смазочным веществом, и образовались немыслимые
бурые "пирожки". Но оказалось, что обнаружить неисправность гораздо легче,
чем ее ликвидировать. В карманах костюмов они нашли лишь несколько самых
нужных инструментов. А большой ящик с инструментами и различными
растворами, которые можно было быстро пустить в ход, находился внутри
корабля. Но пока дверь не открыта, внутрь попасть невозможно.
Парадоксальная ситуация, но им было не до смеха. Лишь одна секунда ушла у
них на то, чтобы осознать, в какую переделку они попали, и целых два часа,
чтобы худо-бедно почистить двигатели, закрыть внешнюю и открыть внутреннюю
дверь. Когда наконец им это удалось, указатели их кислородных приборов
стояли на отметке "нуль", и пришлось прибегнуть к НЗ.
Элл снял свой шлем и тут же повалился на койку. Тони показалось, что
напарник потерял сознание, но вот он увидел открытые глаза Элла,
прикованные к потолку. Тони раскупорил единственную бутылку коньяка,
взятую в медицинских целях, заставил Элла отхлебнуть глоток, потом сам
сделал два глотка и решил не обращать внимания на то, как дрожат руки. Он
занялся починкой дверных механизмов, а когда работа подошла к концу, Элл
уже пришел в себя и стал готовить ужин.
Если не считать пыли, поначалу испытания проходили нормально. Днем
собирали образцы и проводили измерения; несколько свободных часов, затем -
сон. Элл оказался прекрасным напарником и лучшим шахматистом из всех, с
кем Тони до сих пор был в паре. Вскоре Тони обнаружил: то, что он поначалу
принял за нервозность, оказалось на деле нервной энергией. Элл был в своей
тарелке, лишь когда занимался каким-то делом. С головой уходя в
каждодневную работу, он и к вечеру сохранял столько сил и бодрости, что за
шахматной доской решительно обыгрывал своего зевающего противника.
Характеры космонавтов были несхожи, может быть поэтому они прекрасно
ладили.
Все было хорошо - только вот пыль! Она была повсюду, она забивалась в
каждую щель. Тони злился, но старался не показывать виду. Элл страдал
больше. От пыли он испытывал постоянный зуд, чесался, он был на грани
срыва. Вскоре его начала мучить бессонница...
А неумолимая пыль постепенно проникла во все отсеки и механизмы
корабля. Машины стали изнашиваться с той же быстротой, что и нервы. Днем и
ночью пыль, вызывающая зуд, и недостаток воды доводили их до отчаяния. Они
все время хотели пить, но знали, что воды оставалось ничтожно мало и ее
вряд ли хватит, если каждый будет распоряжаться ею по-своему.
На тринадцатый день из-за воды вспыхнул спор, и дело чуть не дошло до
драки. После этого они два дня не разговаривали. Тони заметил, что Элл
всегда носит с собой геологический молоток, и решил на всякий случай
обзавестись ножом.
Кто-то из двоих должен был сорваться. Этим человеком оказался Элл.
Его доконала бессонница. У него и раньше был чуткий сон, а тут эта
пыль и бессонница окончательно добили его. Тони слышал, как Элл ночами
ворочался с боку на бок, чесался и проклинал все на свете. Он и сам-то
спал теперь не особенно крепко, но все же умудрялся немножко соснуть. Судя
по темным кругам под налитыми кровью глазами, Эллу это не удавалось.
На восемнадцатый день он сорвался. Они как раз надевали скафандры,
когда Элла вдруг затрясло. У него тряслись не только руки, но и все тело
ходило ходуном.
Его трясло до тех пор, пока Тони не уложил его на койку и не влил ему
в рот остатки коньяку.
Когда припадок кончился, Элл отказался покинуть корабль.
- Я не хочу... я не могу! - кричал он. - Скафандры тоже долго не
протянут, они порвутся, когда мы будем на поверхности... я больше не
выдержу... Мы должны вернуться.
Тони попытался его образумить:
- Ты же знаешь, что это невозможно, что испытания полностью имитируют
полет. Они рассчитаны на двадцать восемь дней. Осталось еще десять. Ты
должен выдержать. Командование считает, что это минимальный срок
пребывания на Марсе. Все планы и экипировка экспедиции исходят из этого
срока. Скажи спасибо, что нас не заставляют просидеть здесь целый
марсианский год, пока планеты снова не приблизятся друг к другу. Что может
быть хуже анабиоза на атомном корабле?
- Брось ты эти глупости, - взорвался Элл. - Мне наплевать, что будет
с первой экспедицией. Точка. Это была моя последняя тренировка. Я не хочу
свихнуться от бессонницы только потому, что какому-то службисту кажется,
будто проверка в сверхтяжелых условиях - единственно правильный метод
тренировки. Если меня не снимут с испытаний, это будет равносильно
убийству.
Он вскочил с койки, прежде чем Тони произнес хоть слово, и бросился к
контрольному пульту. Как всегда, второй справа была кнопка "Экстренный
случай", но они не знали, подключена она к системе оповещения или нет и
получат ли они ответ, даже если связь существует. Элл без конца нажимал на
кнопку. Они оба уставились на приемник, боясь перевести дыхание.
- Подлецы, мерзавцы, они не отвечают, - прошептал Элл.
Вдруг приемник ожил, и холодный голос полковника Стэгема наполнил
рубку корабля.
- Условия испытаний вам известны. Причина для досрочного окончания
испытаний должна быть весьма основательной. Итак?
Элл схватил микрофон и обрушил на полковника поток слов - жалобных и
злых одновременно. Тони сразу понял, что все бесполезно. Он знал, как
Стэгем реагирует на жалобы. Динамик прервал Элла:
- Достаточно. Ваши объяснения не могут оправдать изменения
предварительного плана. Все должны рассчитывать только на себя. Действуйте
так и впредь. Я отключаюсь окончательно. До завершения испытаний вам не
имеет смысла вступать со мной в радиосвязь.
Щелчок в репродукторе прозвучал как смертный приговор.
Элл рухнул на койку ошеломленный, по его щекам катились слезы гнева.
Элл рывком вырвал микрофон из гнезда, швырнул его в динамик.
- Ну, полковник, дайте срок, кончится испытание - мои пальцы узнают,
крепка ли ваша шея! - Он повернулся к Тони. - Передай-ка мне ящик аптечки.
Я докажу этому идиоту, что после этих чертовых испытаний ему больше не
удастся разыгрывать из себя героя.
В аптечке нашлись четыре ампулы с морфием. Одну из них он схватил,
отбил головку, заправил в шприц и ввел себе в руку. Тони и не пытался
удержать его, он был с ним полностью солидарен. Через две минуты Элл уже
лежал на столе и храпел. Тони поднял напарника и перенес на его койку.
Элл проспал почти двадцать часов; когда он проснулся, безумие и
усталость разжали тиски, сжимавшие его. Оба не проронили ни слова о
происшедшем. Элл подсчитал, сколько дней еще впереди, и тщательно разделил
оставшийся морфий на дозы. Он принимал лишь третью часть нормальной дозы,
но этого оказалось достаточно.
До старта осталось четыре дня, когда Тони обнаружил в песках первые
признаки жизни. Существо величиной с кошку ползло по обшивке корабля.
Он подозвал Элла.
- Здорово! - сказал тот, наклонившись над неведомым созданием. - Но
все же куда ему до того, которого они подсунули мне во время второй
тренировки. Тогда я нашел какую-то змееподобную штуку, она выделяла что-то
вроде клея. Хоть это и запрещено правилами, я разобрал ее - я чертовски
любопытен. Здорово они ее сделали: шестеренки, пружины, моторчик и тому
подобное, стэгемские техники не лыком шиты. А потом мне объявили выговор.
За то, что ее разобрал. Может, оставим все как есть?
Тони совсем уж было согласился, но все-таки решил попробовать.
- А может, это как раз входит в правила игры? Давай посмотрим, что
внутри. Я послежу за этой штуковиной, а ты принеси пустую коробку.
Элл ворча полез в корабль. Внешняя дверь хлопнула, и испуганное
существо поползло в сторону Тони. Он вздрогнул и отошел. Потом сообразил,
что перед ним всего-навсего робот.
- Да, фантазии этих техников можно только позавидовать, - пробормотал
он.
Существо прошмыгнуло мимо Тони. Чтобы удержать его. Тони наступил на
несколько ножек: из маленького тела росли тысячи крохотных ножек.
Волнообразно шевелясь, они переносили существо по песку. Сапоги Тони
расплющили ножки, несколько штук оторвалось.
Осторожно наклонившись, он поднял один из оторванных суставов. Он был
твердым, с шипами внизу. Из места обрыва струилась жидкость, напоминавшая
молоко.
- Реальность, - сказал он самому себе. - Да, в реальности техники
Стэгема знают толк!
И тут ему закралась в голову мысль. Невозможная до жути мысль,
заставившая его похолодеть от ужаса. Мысли бешено завертелись у него в
голове, но он знал, что это невозможно, потому что не лезет ни в какие
ворота. Однако он обязан убедиться в этом, пусть даже механическая игрушка
будет уничтожена.
Осторожно придерживая зверька ногой, он достал из кармана острый нож,
нагнулся. Коротко, резко ударил.
- Что ты там копаешься, черт возьми? - спросил подошедший Элл.
Тони не мог ни пошевелиться, ни выговорить хоть слово. Элл обошел
вокруг него и уставился на лежащее в песке существо. Секунду спустя он все
понял и закричал:
- Оно живое! Из него течет кровь, никаких колесиков в нем нет. Оно не
может быть живым, а если оно живое, значит мы вовсе не на Земле! Мы на
Марсе!
Элл бросился бежать, потом упал с истошным криком. Тони решал и
действовал молниеносно. Он знал, что все поставлено на карту. Малейшая
ошибка может стоить жизни. В припадке безумия Элл погубит и себя и его.
Стукнув Элла по кулаку. Тони размахнулся и изо всей силы ударил его
прямо в солнечное сплетение. От удара заболела рука, а Элл медленно
повалился на землю. Тони схватил его под мышки и поволок на корабль. Лишь
когда он стянул с Элла скафандр и уложил напарника на койку, Элл начал
медленно приходить в себя. Тони никак не удавалось одной рукой держать
Элла, а другой пустить в ход анабиозатор. Вот он изловчился, зажал ногу
Элла, но прежде чем игла вонзилась в живую плоть, обезумевший Элл успел
трижды ударить его. Наконец Элл со вздохом упал навзничь, а Тони,
пошатываясь, присел у его ног. Ручным анабиозатором можно было
пользоваться в экстренных случаях, чтобы уберечь больного, пока им не
займутся врачи на базе. И аппарат оправдал себя.
Но тут отчаяние охватило Тони.
Если зверек настоящий - значит, они на Марсе.
Это вовсе не тренировочный - это настоящий полет. Небо над головами
вовсе не нарисовано, это подлинное небо Марса. Тони был одинок, как еще
никто до него. На миллионы километров вокруг ни души...
Закрывая наружную дверь, он завыл от страха, дико, пронзительно, как
потерявшийся зверь. У него хватило самообладания лишь на то, чтобы
доплестись до койки и привести в движение руку анабиозатора. Шприц из
отличной стали легко прошел через материал скафандра. Тони едва успел
отвести руку со шприцем в сторону, как провалился во мрак...
С трудом поднял веки. Он опасался, что вновь увидит над головой
переборку корабля со сварочными швами. Но увидел белоснежный потолок
лазарета и облегченно вздохнул. Повернув голову в сторону, встретился
глазами с полковником Стэгемом, сидевшим на его кровати.
- Ну как, удалось? - спросил Тони. Он не спрашивал, а скорее
утверждал.
- Удалось, Тони. Обоим. Элл лежит рядом с тобой...
В голосе полковника звучали какие-то новые нотки, но Тони не сразу
распознал их. Просто впервые полковник говорил с ним без озлобления.
- Первый полет на Марс. Можете себе представить, чего только не пишут
газеты. Но важнее то, что говорят ученые. Анализы и ваши записи - просто
клад. Когда вы установили, что вы не на тренировке?
- На двадцать четвертый день, когда увидели марсианского зверька. Ну
и маху же мы дали! И как только не заметили раньше? - в голосе Тони
звучала досада.
- Вот еще! Все испытания к тому и сводились, чтобы в подобной
ситуации вы ничего не заметили. Мы не были уверены, можно ли послать в
космос космонавтов, не сообщая им правды. Но такое допущение делали.
Психологи были убеждены, что удаленность от Земли и растерянность сделают
свое черное дело. А я все не соглашался с ними.
- Но ведь они оказались правы, - выдавил из себя Тони.
- Теперь-то мы это знаем, но в свое время я никак не мог с ними
согласиться. Психологи одержали верх, и мы составили общую программу
полета в соответствии с их данными. Я, правда, сомневаюсь, что вы это
оцените, но нам пришлось приложить массу усилий, чтобы убедить вас, будто
вы все еще на тренировке.
- Извините, что мы доставили вам столько неприятностей, - сказал Элл.
Полковник слегка покраснел - он ощутил горечь в словах космонавта. Но
продолжал говорить, словно ничего не слышал.
- Оба разговора, которые я якобы вел с вами, были, разумеется,
записаны на пленку и прокручены прямо в космическом корабле. Психологи
составили текст, который подошел бы к любой ситуации. Второй разговор
предназначался для того, чтобы рассеять сомнения, если они возникнут, и
окончательно придать ситуации ореол правдоподобия. Затем мы подготовили
все для глубокого анабиоза, который на 99% приостанавливает деятельность
организма; ни о чем подобном раньше не сообщалось. Да еще на порезанную
щеку Тони нанесли антикоагулянты - все это чтоб вы не поняли, сколько
времени провели в полете.
- А корабль? - спросил Элл. - Мы же видели его - он был готов лишь
наполовину!
- Муляж, - ответил полковник. - Для публики и иностранных разведок.
Настоящий корабль построен и испытан несколько месяцев назад. Самым
трудным было подобрать экипаж корабля. То, что я рассказывают вам о
провалах остальных кандидатов, чистая правда. Лучшими оказались вы оба. Но
больше никогда мы не прибегнем и таким методам. Психологи утверждают, что
следующим экипажам будет гораздо легче: у них то психологическое
преимущество, что перед ними в космосе уже были люди. Абсолютной
неизвестности больше нет.
Полковник на мгновение прикусил губу, а потом выдавил из себя слова,
которые вертелись у него на языке:
- Я хотел бы, чтобы вы поняли... оба... что мне было бы легче лететь
самому, чем вот так посылать вас. Я знаю, что у вас на душе... Как будто
мы позволили себе...
- Межпланетную шуточку, - закончил за него Тони. Прозвучало это очень
мрачно.
- Да, что-то вроде этого, - с жаром защищался полковник. -
Догадываюсь, что эта шуточка низкого пошиба. Но разве вы не понимаете, что
мы не могли иначе, что вы были единственными, на кого мы могли положиться,
все остальные не выдержали. Остались вы двое, и мы обязаны были избрать
самый надежный путь. Только я и еще трое людей знают, что произошло. И
никто никогда не узнает, могу вам гарантировать!
Голос Элла прозвучал негромко, но он словно ножом пронзил тишину:
- Будьте уверены, полковник, уж мы-то никому об этом не расскажем.
Полковник Стэгем вышел из комнаты, низко опустив голову, не в силах
взглянуть в глаза первым исследователям Марса.
Last-modified: Mon, 10 Aug 1998 13:51:23 GMT