Опубликовано в журнале "Природа", 1972, N 4, С. 44-52.
Зависимость человечества от окружающей его природы, т.е. от географической среды, неоспорима. Хотя степень этой зависимости и расценивается различно, но в любом случае хозяйственная деятельность народов, когда-либо населявших Землю, тесно связана с ландшафтами и климатом обитаемых территорий.
Народы Земли живут в определенных ландшафтах, но коль скоро ландшафты разнообразны, то столь же разнообразны и народы. Ведь, как бы сильно они ни видоизменяли ландшафт (путем ли создания антропогенного рельефа или путем реконструкции флоры и фауны), людям приходится кормиться тем, что может дать природа на той территории, которую этнос (народность) либо населяет, либо контролирует на предмет получения тех же даров природы [+1].
Однако ландшафты, подобно этносам, имеют свою динамику развития, свою историю. И когда ландшафт меняется до неузнаваемости (причем безразлично - от воздействия ли человека, от изменения ли климата, от неотектонических процессов или от появления губительных микробов, несущих эпидемии, которые ведут к изменению численности тех или иных видов животных и растений), люди должны либо приспособиться к новым условиям, либо вымереть, либо обрести новую родину. Простое выселение в другую страну, где уже есть достаточно плотное население, может быть выходом для единиц и малых групп. Но когда дело идет о судьбе целого народа, такие переходы всегда были связаны с крупными историческими событиями. А поскольку они часто повторялись за пять тысяч лет обозримой истории, то их уже можно классифицировать и анализировать. Так мы вплотную подошли к проблеме миграций.
Изменение ландшафтов - не единственная причина миграций. Они возникают также при демографических взрывах, но тогда они будут столь отличны по характеру, что спутать их очень трудно. Однако в любом случае переселенцы ищут условия, подобные тем, к которым они привыкли у себя на родине. Англичане охотно переселялись в страны с умеренным и даже жарким климатом, лишь бы там были степи, где можно было разводить овец. Поэтому они заселили всю Северную Америку, за исключением сплошных лесов бассейна р. Маккензи, которые были заселены франко-индейскими метисами Канады; они без труда превратили в овцеводческие районы Южную Африку, Австралию, Новую Зеландию, но влажные тропические районы их не манили. В Индии, Родезии, Нигерии, Гвиане и на Борнео они выступали преимущественно в роли колониальных чиновников, военных и купцов, т.е. людей, живущих не за счет природы, а за счет местного населения. В Индии для английских чиновников и солдат были предусмотрены длительные отпуска, которые они проводили в горах, где климат умеренный; иначе чиновники теряли работоспособность, а солдаты - боеспособность.
Предки якутов в XI в. проникли в долину Лены из прибайкальских степей. Используя широкую пойму этой реки и ее притоков, они развели там степную породу лошадей, имитируя свою прежнюю жизнь в степях. Но они не посягали на водораздельные массивы тайги, предоставив их оленеводам-эвенкам. Русские землепроходцы в XVII в. подчинили всю Сибирь, но заселили только лесостепную полосу и берега рек, т. е. ландшафты, сходные с теми, где сформировались их предки.
Но если между некоторыми миграциями и изменениями ландшафтов есть функциональная зависимость, то, зная одно, мы можем судить о другом. Миграции народов фиксировались историей, а смены ландшафтов не имеют абсолютных дат. Следовательно, для того, чтобы датировать изменения, происходящие в природе, мы можем отправляться от истории, и, значит, нам необходима канва исторических событий.
Наши исследования, посвященные установлению связи явлений физической географии и палеонтологии на материале истории Центральной Азии и археологии низовий Волги, позволили сделать три вывода [+2]:
1. Историческая судьба этноса, являющаяся результатом его хозяйственной деятельности, непосредственно связана с динамическим состоянием вмещающего ландшафта.
2. Археологическая культура данного этноса, представляющая собой кристаллизованный след его исторической судьбы, отражает палеогеографическое состояние ландшафта в эпоху, поддающуюся абсолютной датировке.
3. Сочетание исторических и археологических материалов позволяет судить о характере данного вмещающего ландшафта в ту или иную эпоху и, следовательно, о характере его изменений. И наоборот, наличие установленных данных о колебаниях климата, а тем самым и о соотношениях ландшафтов между собой помогает искать памятники давно исчезнувших народов.
Способ применения изложенных здесь тезисов подробно описан нами в книге "Открытие Хазарии" (М., 1966), Теперь мы можем перейти к широкому обзору и характеристике соотношения колебаний увлажнения Центральной Азии с миграциями кочевых народов, ее населявших.
Наша планета имеет важную особенность - зональность. Для выяснения рассматриваемой проблемы из всех зон важна азиатская степь.
Она как нельзя лучше приспособлена для жизни человека. Зеленый ковер калорийных трав поедается скотом, превращаясь в жирное мясо и мягкую шерсть. Кочевой быт позволял степнякам использовать все богатства природы и экономить силы, которые шли на создание оригинальной культуры, фольклора, мифологии и разнообразных социальных систем, как то: орд, племенных союзов, а позднее и теократий, способных противостоять агрессивным тенденциям цивилизованных земледельческих государств, в первую очередь Китая. Полоса пустынь отделяет степь от Китая и в древности служила барьером против китайских войск, врывавшихся в степи. Несмотря на грандиозные усилия династий Хань, Суй и Тан, истощивших свою богатую и многолюдную страну, хунны, тюрки и уйгуры смогли отстоять свою независимость, а монголы в XIII в. перенесли войну в Китай и одержали полную победу.
Однако победы кочевников сменялись поражениями, подъемы культуры и экономики - упадками, и вообще история кочевых народов была не менее богата коллизиями, чем история их оседлых соседей. На первый взгляд это странно: тип хозяйства - кочевое скотоводство - на протяжении трех тысячелетий был неизменен, что дало некоторым европейским историкам (например, А. Тойнби) основание говорить о "застойности" кочевого мира. По его мнению, жизнь людей в степи столь трудна, что, поглощая все их силы, не дает им возможности развивать собственную оригинальную цивилизацию [+3].
На это следует возразить, что Ононский бор [+4], прародина монголов, Утукенская чернь (лиственный лес) в Хангае, родина тюркютов, и Южный Алтай с Тарбагатаем - курортные места, куда более здоровые, чем туманный и дождливый Альбион.
И, помимо этого, ландшафтные регионы Великой степи и характеры их увлажнения настолько различны, что и обитатели их живут очень по-разному. Эти различия фиксирует такой чуткий индикатор, как политический строй: в Центральной Монголии это, независимо от смены народов, - орда с крепкой ханской властью, в Семиречье, Тарбагатае и Джунгарии - племенные союзы (конфедерации), управляемые старейшинами и знатью [+5].
Попробуем найти объяснение этому явлению. Над территорией Монголии зимой находится центр антициклона, и снега выпадает мало. Летом равнины Центральной Азии раскаляются за счет инсоляции, и в размытую барическую депрессию вторгается влажный воздух, благодаря чему именно в это время года выпадают дожди. В регионах западнее Алтая все наоборот: атлантические циклоны несут много влаги, выпадающей зимой в виде снега; зато лето сухое и обычно трава в степи выгорает.
Наряду с вышеописанными в особый разряд надо выделить экстрааридные районы, т.е. пустыни с увлажнением меньше 100 мм в год. Некоторые из них не имеют населения, например песчаная пустыня Такла-Макан, покрытые обломками растрескавшихся скал склоны Бэйшаня и сыпучие пески восточной Джунгарии. Эти пески разделяют западный и восточный регионы, отнюдь не будучи стратегическим барьером. Их легко обойти с севера и с юга, но атмосферная граница между тихоокеанскими муссонами и атлантическими циклонами куда более важна, нежели быстрые реки и горные хребты, У людей по обеим сторонам этого невидимого рубежа различны способы пастьбы скота, связанные с ними привычки, а следовательно, и обычаи, и социально-политические институты.
На востоке скот круглый год пасся в степи и пастухи постоянно встречались Друг с другом, что приучило их к общению и дало возможность координации в масштабах всей страны. Среднеазиатские кочевники летом выгоняли скот на горные пастбища Тянь-Шаня и Тарбагатая, а на зиму они заготовляли сено. Подъем в горы проходил по узким долинам, каждая из которых принадлежала отдельному роду, равно как и горные пастбища, Так создавались навыки изолированного ведения хозяйства, что отразилось на характере политического строя: вместо ханств здесь возникали племенные союзы.
Третий способ кочевания отмечается в тех сухих степях и полупустынях, где не было гор. Таковы районы, примыкающие к Аральскому и Каспийскому морям. Обитавшие здесь казахи рода Адая практиковали круглогодовое кочевание от колодца к колодцу. До них эти степи занимали саки (VI в. до н.э.), которых во II в. до н.э. сменили сарматы. Последних во II в. н.э. вытеснили хунны, а в Х в. мы находим там два народа: гузов и печенегов [+6]. Все эти народы имели сходные формы быта. Население было столь редким, что институты управления были в зачатке. Группа родов управлялась советом старейшин, которые председательствовали по очереди. На время войны избирался вождь - не по старшинству, а по способностям. Но после войны он слагал полномочия.
Этот примитивный способ жизни существовал примерно 3 тыс. лет, потому что отвечал повседневной хозяйственной деятельности, единственно возможной в этих природных условиях.
Однако наряду с региональными различиями наблюдаются не менее существенные - эпохальные. Но за счет чего происходили эти изменения? Согласно предложенному нами принципу, этнос, сложившийся в определенных географических условиях, имеет форму хозяйства, приспособленную к данному ландшафту. Если форма хозяйства не меняется (как, например, в нашем случае), а историческая судьба этноса претерпевает значительные изменения, значит, изменились географические условия на той территории, где он обитает. И вот тут-то легко проследить изменения зональности, используя историю кочевников как чуткий барометр.
Чтобы избежать ошибок, мы будем исследовать не детали исторических событий, старинные тексты и отдельные памятники, а всю сумму исторических явлений, сам процесс появления, развития, упадка и исчезновения кочевых народов, учитывая при этом окружающую их географическую среду, обусловив для начала характер ее воздействия теоретически.
Кочевой быт - явление сравнительно новое, относящееся к так называемому историческому периоду развития человечества.
В эпоху верхнего палеолита, в климатических условиях, сложившихся в послеледниковый период, человечество, населявшее Евразийский континент, развивалось по двум направлениям: сложились группы охотников за крупными травоядными и группы собирателей, из которых в неолите образовались примитивные земледельцы.
Сокращение численности крупных копытных лишало первоначально преобладавшие охотничьи племена преимуществ, а развитие примитивного земледелия создало достаток пищи, позволивший бывшим собирателям начать приручение травоядных. К III тыс. до н.э. племена примитивных земледельцев распространили свой хозяйственный уклад от Сирии до Хингана и Минусинской котловины по окраинам центральноазиатских пустынь и Сахары.
Низкий уровень техники земледелия имел своим прямым последствием уничтожение дернового покрова вокруг поселений. Этому способствовало вытаптывание пастбищ у водопоев стадами домашнего скота и уничтожение населением кустарников и деревьев для топлива. Встречный процесс временного иссушения степной и пустынной зон, происходивший во II тыс. до н.э., усугубил выветривание легких степных почв и способствовал распространению пустынь. Сократились площади, пригодные для земледелия и выпаса. Это разрушение почв и увеличение площадей развеваемых песков неизбежно должно было отразиться на ухудшении условий жизни и вызвать культурный спад, связанный с изоляцией отдельных племен, разобщенных большими пространствами вновь образовавшихся пустынь.
Из создавшегося тяжелого положения население аридной зоны Евразийского континента нашло два выхода: 1 - путем интенсификации полеводства благодаря внедрению ирригации (Средняя Азия, бассейн Тарима и Минусинская котловина); 2 - путем экстенсификации животноводства (перегон скота со стравленных и развеянных участков на нестравленные и неразвеянные участки степи). Это и повело к развитию кочевого скотоводства. Увлажнение климата степи, происходившее в I тыс. до н.э., привело к расширению пастбищных угодий и обусловило подъем хозяйства первого кочевого народа Центральной Азии - хуннов [*1]. Развитие кочевой культуры было продолжено затем древними тюрками в VI- VIII вв., уйгурами - в VIII-IX вв. и монгольскими племенами - в Х-XIII вв.
Первые два тысячелетия кочевая культура испытывала подъем. Технический прогресс наблюдался во всем. Первоначальная телега на обрубках древесных стволов, изображенная на скалах Минусинской котловины, которую могла сдвинуть только запряжка волов, в IV в. заменилась телегой на высоких колесах, а в VII в. вошел в употребление вьючный транспорт, что сделало кочевание более легким, быстрым и способным форсировать горные хребты. Было усовершенствовано жилище - юрта. Китайский поэт IX в. Бо Цзю-и посвятил восхвалению юрты два прекрасных стихотворения, в которых он доказывает преимущества легкоотапливаемой юрты перед деревянными дворцами китайских вельмож и тростниковыми хижинами крестьян. В VII-IX вв. тюркская одежда перенималась и китайцами и даже византийцами, заимствовавшими ее у хазар, так как эта одежда была наиболее удобна, тепла и даже красива. Даже гуннские прически были в Константинополе "криком моды".
Своей кульминации кочевая культура Евразии достигла в XIII в. Тогда разноплеменные кочевники, объединенные кучкой монгольских богатырей и усиленные за счет примыкавших к их войску удальцов из всех стран, осуществили завоевание двух китайских империй - Кинь (северной) и Сун (южной), Передней Азии и Восточной Европы. Однако в XIV в, жестокий кризис привел монгольский улус к упадку, развалу, а затем (в 1688 г.) даже к потере самостоятельности: монголы добровольно подчинились маньчжурскому Богдо-хану.
Одним из внутренних противоречий, вызвавших упадок кочевой культуры, был тот же момент, который вначале обеспечил ей прогрессивное развитие: включение кочевников в геобиоценозы аридной зоны. Численность населения у кочевников определялась количеством пищи, т.е. скота, что в свою очередь лимитировалось площадью пастбищных угодий. В рассматриваемый нами период население степных пространств колебалось очень незначительно: от 300-400 тыс. в хуннское время [+7] до 1300 тыс. человек [+8] в эпоху расцвета монгольского улуса; впоследствии эта цифра снизилась, но точных демографических данных для XVI-XVII вв. нет [*2].
Вопреки распространенному мнению кочевники куда менее склонны к переселениям, чем земледельцы. В самом деле, земледелец при хорошем урожае получает запас провианта на несколько лет и в весьма портативной форме,
Для кочевников все обстоит гораздо сложнее. Они имеют провиант в живом виде. Овцы и коровы движутся медленно и должны иметь постоянное и привычное питание. Даже простая смена подножного корма может вызвать падеж. А без скота кочевник немедленно начинает голодать. За счет грабежа побежденной страны можно прокормить бойцов победоносной армии, но не их семьи. Поэтому в далекие походы хунны, тюрки и монголы жен и детей не брали. Кроме того, люди привыкают к окружающей их природе и не стремятся сменить родину на чужбину без достаточных оснований. Да и при необходимости переселяться они выбирают, как уже говорилось, ландшафт, похожий на тот, который они покинули. Поэтому-то и отказались хунны в 202 г. до н.э. от территориальных приобретений в Китае, над армией которого они одержали победу. Мотив был сформулирован так: "...приобретя китайские земли, хунны все равно не смогут на них жить" [+9]. И не только в Китай, но даже в Семиречье, где хотя и степь, но система сезонного увлажнения иная, хунны не переселялись до II в. н.э. А во II-III вв. они покинули родину и заняли берега Хуанхэ, Или, Эмбы, Яика и Нижней Волги. Почему?
Многочисленные и не связанные между собой данные самых разнообразных источников дают основание заключить, что III в. н.э. был весьма засушлив для всей степной зоны Евразии. В Северном Китае переход от субтропических джунглей хребта Циньлин до пустынь Ордоса и Гоби идет плавно. Заросли сменяются лугами, луга - степями, степи - полупустынями, и, наконец, воцаряются барханы и утесы Бэйшаня. При увлажнении повышенном эта система сдвигается к северу, при пониженном - к югу, а вместе с ней передвигаются травоядные животные и их пастухи. В Южной Сибири это же перемещение имеет обратный знак.
При достаточно подробном изучении событий на северной границе Китая, т.е. в районе Великой стены, мы можем наметить сначала тенденцию к отходу хуннов на север (II в. до н.э. - I в. н.э.), а потом продвижение их к. югу, особенно усилившееся в IV в. н.э. Тогда хунны и сяньбийцы заселили северные окраин Шэньси и Шаньси даже южнее Великой Китайской стены. Однако во влажные районы Хунани они не проникли.
Весьма важно отметить, что первоначальное проникновение кочевников на юг в III в. не было связано с грандиозными войнами. В Китай пришли не завоеватели, а бедняки, просившие разрешения поселиться на берегах рек, чтобы иметь возможность поить скот. Впоследствии завоевание северного Китая произошло, но главным образом за счет того, что китайские землепашцы, также постепенно и незаметно, покидали свои поля на севере и отходили на юг, где выпадало достаточно дождей. Таким образом, кочевники занимали заброшенные поля и превращали их в пастбища, а их вожди превратили древние столицы Китая Лоян и Чанъань в станы своих воинов.
Но уже в середине IV в. наблюдается обратный процесс. Большая племенная группа Теле (телеуты), в которую входили в числе других племен уйгуры, из оазисов Ганьсу перекочевала в Джунгарию и Халху; туда же (тем же путем) в V в. пришли древние тюрки и создали в VI в. Великий каганат, ограниченный пределами степной зоны.
Что это означает? Только то, что Великая степь стала пригодной для кочевого скотоводства. Иными словами, там на месте пустынь восстановились травянистые степи. Но если так, то и в Северном Китае должен был восстановиться влажный климат, удобный для китайцев и губительный для кочевников. Значит, перевес в войне должен был оказаться на стороне южан. Так оно и было: к началу VI в. кочевая империя Тоба, занимавшая весь бассейн Хуанхэ, превратилась в китайскую империю Вэй.
Аналогичные по характеру миграции происходили в то же время на западной окраине степи. Северные хунны, потерпев сокрушительное поражение от сяньбийцев в 155 г., отошли на запад. Часть их закрепилась в горной области Тарбагатая и впоследствии (при начавшемся увлажнении степи) овладела Семиречьем. Другая группа прикочевала на берега Нижней Волги, где столкнулась с могущественными аланами. Хунны "завоевали аланов, утомив их беспрерывной борьбой" (Иордан), и в 370 г. перешли Дон. В это время они были грозной силой, но уже в середине V в. были разбиты на западе гепидами, а на востоке болгарами.
Следующая волна переселений кочевников отмечена в X в. Тогда в причерноморских степях появились печенеги, выселившиеся с берегов Аральского моря, торки из современного Казахстана и кыпчаки - половцы - из Барабинской степи. И снова это было не завоевание, а постепенное проникновение небольшими группами, причем стычки и набеги заменяли сражения и походы.
Ничего подобного мы не видим в XIII в., когда монгольские кони донесли своих всадников до джунглей Аннама и Бирмы, долины Иордана и лазурной Адриатики. Никакие переселения не были связаны с этими походами и победами. Монголы вели войны небольшими, мобильными, плохо вооруженными, но прекрасно организованными отрядами.
Нет никаких оснований связывать походы детей и внуков Чингиса с климатическими колебаниями. Скорее можно думать, что в степи в это время были оптимальные условия для кочевого скотоводства. Коней для армии хватало, поголовье скота после жестокой племенной войны 1200-1208 гг. легко восстановилось, население выросло. И наоборот, в относительно мирное время XVI в. Монгольская держава ослабела, а в XVII в. потеряла независимость.
Причину этого ослабления самой сильной державы тогдашнего мира сообщает китайский географ XVII в.: "Вся Монголия пришла в движение, а монгольские роды и племена рассеялись в поисках за водой и хорошими пастбищами, так что их войска уже не составляют единого целого" [+10]. Вот это действительно миграция, но как незаметно для всемирно-исторических масштабов прошло выселение монгольских кочевников из иссыхающей родины в суровые нагорья Тибета, на берега многоводной Волги и в оазисы Туркестана. Последний осколок кочевой культуры - Ойратский союз - продержался до 1758 г., потому что его хозяйство базировалось на горные пастбища Алтая и Тарбагатая. Но и он стал жертвой маньчжуров и китайцев.
Итак, за двухтысячелетний период (с III в, до н.э. по XVIII в. н.э.) мы отметили три периода усыхания степей, каждый раз сопровождавшиеся выселением кочевников к окраинам Великой степи и даже за ее пределы. Эти переселения не носили характера завоеваний. Кочевники передвигались небольшими группами и не ставили себе иных целей, кроме удовлетворения жажды своих животных и собственного голода.
Напротив, при увлажнении степной зоны кочевники возвращались в страну отцов; увеличивалось их четвероногое богатство; в результате изобилия политика становилась более воинственной, причем цель ее менялась: главным стремлением было теперь уже не уцелеть, а преобладать.
А теперь постараемся обосновать мысль о том, что намеченные нами эпохи действительно соответствуют флуктуациям степени увлажнения степей. Это оказалось возможным потому, что в середине Евразии расположены внутренние водоемы: Каспий и Арал, уровни которых в историческое время заметно менялись.
Несмотря на то что Арал и Каспий лежат на одной широте, уровни их колеблются по правилу оппозиции: если повышается уровень Каспия, то уровень Арала снижается, и наоборот. Объясняется это просто: Аральское море питают Сырдарья и Амударья, берущие начало в горах аридной зоны, а в Каспийское море влагу несет Волга, водосбор которой лежит в гумидной зоне. Наличие оппозиции показывает, что повышенное увлажнение обеих зон также подчиняется правилу оппозиции, но, кроме того, иногда возникает и одновременное падение уровней Каспия и Арала. Следовательно, возможны не два, а три варианта повышенного увлажнения, причем последний ведет к тому, что влага не изливается во внутренние водоемы.
Связано ли это с глобальными климатическими флуктуациями? Видимо, нет, потому что за современную геологическую эпоху тепловой баланс Земли оставался относительно стабильным. Ведь если температура Земли поднимется всего на 2Щ, то растают все льды Арктики и Антарктиды, а этого отнюдь не наблюдается. Значит, надо искать не глобальные, а зональные закономерности.
Общее количество влаги, изливаемой на Евразийский континент, изменяется столь мало, что этими изменениями должно пренебречь. Зато распределение осадков изменяется весьма значительно, и влияние изменении сказывается на всей поверхности великого континента, от Ледовитого океана до Гималаев. Причина этого явления - изменение направления циклонов [+11]. Над северным полюсом стоит башня холодного воздуха - полярный максимум. Этот воздух иногда, стекая с башни, попадает на территорию России и несет с собой сухую холодную погоду, впрочем значительно менее неприятную, нежели влажный и холодный арктический воздух, попадающий к нам из северной части Атлантического океана и приносящий промозглые моросящие дожди.
Другая воздушная башня - затропический максимум - высится над Сахарой и Аравией. Возникла она чисто механическим способом, за счет вращения Земли, и основание ее размывается снизу, у поверхности раскаленных камней и песков великой африканской пустыни. В отличие от полярной, эта воздушная громадина подвижна. Она постоянно сдвигается то к северу, то обратно на свое место, причем меняется путь ложбины низкого давления, своего рода воздушного ущелья, по которому течет влажный воздух Атлантического океана от Азорских островов, достигающий середины Азии. Так, в Красноярске выпадает столько же осадков в год, сколько в Тарту, несмотря на то что эти города лежат один далеко, а другой близко от моря.
Итак, возможны, как уже говорилось, три варианта увлажнения Евразийского континента, зависящие от степени активности затропического максимума, которая увеличивается одновременно с повышением солнечной активности и уменьшается в годы спокойного Солнца. На полярную башню воздуха изменения на Солнце не влияют, потому что солнечные лучи только скользят по поверхности полярных льдов, но зато со всей силой "ударяют" в тропические зоны Земли. Поэтому решающим моментом в тех изменениях не только климата, но даже простой погоды, от которой зависит наш воскресный отдых или расширение эпидемии гриппа, является космос, влияние которого на нашу повседневную жизнь долгое время недооценивалось.
Посмотрим же, как ведут себя воздух и влага при той или иной солнечной активности.
При относительно малой солнечной активности циклоны проносятся над Средиземным и Черным морями, над Северным Кавказом и Казахстаном и задерживаются горными вершинами Алтая и Тянь-Шаня, где влага выпадает дождями. В этом случае наполняются водой Балхаш и Аральское море, питаемые степными реками, и сохнет Каспийское море, питаемое на 81% Волгой. В лесной полосе реки спокойно текут в своих руслах, зато болота зарастают травой и превращаются в поляны; стоят крепкие, малоснежные зимы, а летом царит зной. На севере перестают освобождаться ото льда Белое и Баренцево моря; растет вечная мерзлота, поднимая уровень тундровых озер, и солнечные лучи, проникая сквозь холодный воздух, сильно нагревают поверхность Земли (раз нет облаков - инсоляция огромна). Это, пожалуй, оптимальное положение для человека и развития производительных сил во всех трех зонах.
Но вот солнечная деятельность усилилась, ложбина циклонов сдвинулась к северу и проходит уже над Францией, Центральной Европой, Средней Россией и Сибирью, Тогда сохнут степи, мелеют Балхаш и Арал, Волга превращается в мутный, бурный поток, набухает Каспийское море. В Волго-Окском междуречье заболачиваются леса, зимой выпадают обильные снега и часты оттепели; летом постоянно сеет мелкий дождик, несущий неурожаи и болезни.
Солнечная активность еще возросла, и вот циклоны несутся уже через Шотландию, Скандинавию к Белому и Карскому морям. Степь превращается в пустыню, и только остатки полузасыпанных песком городов наводят на мысль, что здесь некогда цвела культура. Суховеи из засохшей степи врываются в лесную зону и заносят пылью леса. Снова мелеет Волга, Каспийское море входит в свои берега, оставляя на обсыхающем дне слой черной, липкой грязи. На севере тают Белое, Баренцево и даже Карское моря: с них поднимаются испарения, заслоняющие Солнце от Земли, на которой становится холодно, сыро и неуютно. Отступает в глубь земли вечная мерзлота, являющаяся водоупорным горизонтом. Значит, изменяются фитоцинозы, кормящие оленей, а вслед за этим впитываются в оттаявшую землю воды из неглубоких озер тундры. Рыба в них гибнет, и в тундре воцаряется голод.
При этом, третьем варианте прохождения циклонов образуется его североиранская ветвь, когда часть атлантической влаги проносится над Италией, Грецией и задерживается частично над горами Армении, а остальная влага выпадает на склоны Памира. Эта вода стекает в Амударью и отчасти компенсирует испарение Арала, но другие озера евразийской системы - Балхаш, Зайсан, Убсу-Нур - мелеют, и это дает дополнительную поправку на очерченную нами модель увлажнения евразийского континента.
И вот тут, при учете сложившейся природной ситуации, можно использовать и историю и археологию. Известно, что в конце VI в, персидский шах Хосрой Ануширван соорудил знаменитую, до сих пор сохранившуюся стену у города Дербента, перекрывшую проход между Кавказским хребтом и Каспийским морем. Восточный конец стены уходил в море. Ныне в тихую погоду с лодки сквозь воду видны огромные плиты сасанидского времени, уже сдвинутые со своих мест и лежащие на скальном основании дна. Работы по исследованию подводной части стены были проведешь автором в 1961 г. и показали, что стена выкладывалась непосредственно на скале, без подсыпки мола. Тем самым установлен уровень Каспия в VI в. Он стоял на абсолютной отметке минус 32 м, т.е. на 4 м ниже, чем в наше время [+12].
В следующие века наступила трансгрессия Каспия, поднявшегося на 13 м, до абсолютной отметки минус 19 м. Эта отметка установлена путем широкой археологической разведки по северному побережью, где фрагменты керамики Х в. обнаружены во многих местах, но не ниже указанной абсолютной отметки, Максимум этой новокаспийской трансгрессии датируется концом ХIП - началом XIV в. и подтверждается данными персидских географов. Они, наблюдая наступление моря, писали, что оно покрыло волнами порт Абаскун, объясняя это изменением течения Амударьи, которая стала впадать в Каспий, в связи с чем "вода затопила часть материка для уравнения прихода и расхода". Факт отмечен правильно, но объяснение сделано на уровне науки XIV в. Сейчас мы можем найти более исчерпывающее, поскольку уровень Каспия регулирует не Амударья, а Волга.
С XIV в. море начало отступать и к XVI в. достигло абсолютной отметки минус 29 м. Затем, в конце XVIII в., оно поднялось до абсолютной отметки минус 22 м и снова опустилось до минус 28 м. Итак, мы имеем естественный барометр, позволяющий определять повышение и понижение увлажнения и датировать его с допуском плюс-минус 50 лет.
Больше всего пострадала от новокаспийской трансгрессии Хазария. Хазары жили в низовьях Волги, в дельте и пойме ее. Они занимались не столько скотоводством, сколько виноградарством и рыбной ловлей. Спокойные протоки среди зеленых лугов и зарослей тростника кормили многочисленное население и столицу государства - Итиль, расположенную на острове, образуемом Волгой и ее восточным протоком - Ахтубой. Имея прочную экономическую базу, хазары господствовали над редким населением сухих степей, окружавших низовья Волги. Но поднявшееся море затопило их землю и заставило последних хазар выселиться на высокие места. Только на Бэровских буграх сохранились хазарские кладбища и земляные полы их жилищ. Они-то и позволили восстановить картину процветания и гибели "русской Атлантиды". Когда же море спало снова и дельта Волги стала пригодна для жизни, вернувшиеся в нее потомки хазар стали называть себя астраханскими татарами.
Отмеченные переносы циклонного увлажнения отразились равным образом и на кочевом скотоводстве, а значит, и на могуществе Золотой Орды и ногайских орд. Сокращение стад и табунов в засушливые периоды ослабляло их, поскольку эти этносы адаптировались к условиям роскошной влажной степи.
Итак, взаимодействие истории природы и истории людей - интерференция двух форм развития материи, осуществляющаяся в системах этносов и их исторических судеб. Явления природы оказывают влияние на хозяйственную жизнь народов; изобилие или оскудение определяют мощь той или иной страны, а иногда стимулируют переселения в области с благодатным климатом: в результате миграций происходят этническая метисация и, как ее результат, - этногенез. Этот процесс, лежащий в сфере природы, в истории коррелируется со спонтанным развитием человечества как целого, создающего и совершенствующего техносферу, на базе которой идет прогрессивное социальное развитие.
Карта 1. Миграции народов Евразии во II-V вв. н.э. (60 KB)
Гунны - чтение, принятое для названия народи, сложившегося из хуннов, отступивших на запад до II н. н.э., и угров, постепенно примкнувших к ним в III-IV вв. Ди - большая группа европеоидных племен, жившая в Западном Китае с древнейших времен до V в. н.э.: позже смешалась с китайцами. Дили - искаженное название телесских племен - телеутов, тюркоязычных кочевников, предков уйгуров. Динлины - европеоидный народ, обитавший в Южной Сибири в I тыс. до н.э. и I тыс. н.э., вошел в состав кыргызов. Кангюй - кочевая держава II в. до н.э. - III в. н.э. в степях между Аральским морем и Тарбагатаем: потомки кангюйцев, переселившиеся в Причерноморье, стали называться печенегами. Кыпчаки - динлинская народность в Западном Алтае и в прилегающих степях; потомки их половцы или куманы. Кяны - китайское название тибетских кочевых племен, живших от верховьев Хуанхэ до Памира вдоль Кунь-луня до IV н. н.э. Мань - китайское название разнообразных племен, обитавших в лесах южнее Янцзы. Моха - древнее название маньчжуров. Омоки (легенд.) - древний народ, по преданиям, - весьма многочисленный; гипотетически считаются предками юкагиров. Саки - восточная группа североиранских кочевых племен, до II в. до н.э. кочевавших в современном Казахстане. Сяньби - монголоязычные племена, населявшие во II в. до н.э. - IV в. н.э. Западную Маньчжурию и Восточную Монголию. Табгачи - древнемонгольская народность в Забайкалье, подвергшаяся сильному влиянию соседних тунгусо-маньчжуров. Усуни - светловолосый и голубоглазый кочевой народ, во II в. до н.э. откочевавший из Северо западного Китая в Семиречье и живший там до III в. н.э. Фуюй - государство в Восточной Маньчжурии с I по III в. н.э.: уничтожено сяньбийцами в 285 г.; остатки фуюйцев слились с корейцами. Чаосянь - древнее государство в Северной Корее, завоевано империей Хань в 108 г. до н.э. Шаншун - государство в северо западном Тибете, населенное народом, близким к сакам: завоевано Тибетом в VII в. Эфталь (эфталиты) - европеоидный народ, обитавший в Припамирье с VI в. н.э. Юе - царство на юго-востоке Китая: народность принято считать малайской.
1 - миграции кочевых народов
2 - миграции оседлых народов
3 - границы государств.
Карта 2. Миграции народов Евразии в IX - XI вв. н.э. (56 KB)
Аланы - степной народ северо-иранской группы, родственный осетинам. Венеды - общее название для группы племен полабских славян: бодричей, лютичей, поморян и лужицких сербов: покоренные в XII в. немцами, эти племена были онемечены. Викинги - это те норманны, которые бросали свои семьи, составляли дружины и занимались морским разбоем (IX-XI вв.); уход юноши к викингам рассматривался родными как позорное падение, откуда нет возврата к жизни. Курыканы - тюркоязычное племя на берегах Байкала с очень высокой культурой обработки железа: разбитые предками бурят в XI в., курыканы бежали на Лену; предки якутов. Кыпчаки - западнодинлинское тюркоязычное племя, получившее от русских название "половцыА за соломенно-желтый цвет волос (полова - рубленная солома). Кыргызы - динлинское тюркоязычное племя, обитавшее в Минусинской котловине, занимавшееся оседлым скотоводством и земледелием и имевшее письменность. Ливы - финно-угорское племя, жившее на берегах Рижского залива и Чудского озера; частью истреблено ливонскими рыцарями в XIII в., частью слилось с латышами. Раджпуты - народность в Индии; образовались из смешения пришлых саков и эфталитов с аборигенами долины Инда. Тангут - государство на северной границе Китая (в Ордосе, западном Ганьсу и Нинся), оседлое, тибетское по языку. Торки - тюркская народность, в Х в. прикочевавшая на Русь и поселенная по р. Роси для охраны границы от половцев. Тубот - тибетское царство в северо-восточном Тибете, возникшее в начале XI в. уничтоженное чжурчжэнями в 1131 г. Хазары - оседлый народ, обитавший в дельте Волги и низовьях Терека; создали в VII-Х вв. могучее государство, разбитое Святославом Игоревичем в 965 г. Чжурчжэни - маньчжуры. народ тунгусской группы, создавший империю Кинь (1115-1235). Шато - племя среднеазиатской группы хуннов, жившее в Джунгарии.
1 - миграции кочевых народов
2 - миграции оседлых народов
3 - границы государств
Карта 3. Схема перемещения циклонического центра действия атмосферы в Европе (38 KB)
1 - северное местоположение.
2 - среднее местоположение.
3 - южное местоположение.
Пунктиром обозначены границы бассейна Волги.
[+1] Гумилев Л.Н.
Этнос как явление. - Доклады отделений и комиссий
ВГО (Этнография). Л., 1967, вып.3, С. 90-107.
Гумилев Л.Н. Этногенез и этносфера. -
"Природа", 1970, N 1, 2.
Гумилев Л.Н. Этногенез - природный процесс. -
"Природа", 1971, N 2.
[+2] Гумилев Л.Н. Хазария и Каспий (Ландшафт и этнос: 1). - "Вестник ЛГУ, сер. геологии и географ.", 1964, N 6, вып. 1, С. 95;
Гумилев Л.Н. Хазария и Терек (Ландшафт и этнос: II). - "Вестник ЛГУ", 1964, N 24, вып.4, С. 78
[+3] Toynbee A.I. A Study of History. Abridgement of volumes I-VI by D.C. Somervell. L.-N.Y.-Toronto. 1946, pp. 166-169
[+4] Фриш В.А. Жемчужина Южного Забайкалья (Боры в Ононских степях). - "Природа", 1966, N 6.
[+5] Гумилев Л.Н Этноландшафтные регионы Евразии за исторический период, Доклады на чтениях памяти Л.С. Берга VII-XIV. Л., 1968, С.118-134
[+6] Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962, С. 413-425
[+7] Haloun G. Zur Uetsi-Frage. - "Zeitschrift der Deutschen Morgen-Landischen Gesellschaft", 1937, pp. 243-318
[+8] Мункуев Н.П. Заметка о древних монголах. - В кн.: Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1970, С. 367-368
[+9] Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. I, М. - Л., 1950, С. 53-54
[+10] Грумм-Гржимайло Г.Е. Рост пустынь и гибель пастбищных угодий и культурных земель в Центральной Азии за исторический период. - "Известия ВГО", т. XV, вып. 5, 1933, С. 437
[+11] Абросов В.Н. Гетерохронность периодов повышенного увлажнения гумидной и аридной зон. - "Известия ВГО", 1962, N 4.
[+12] Гумилев Л.Н. Хазария и Каспий (Ландшафт и этнос: 1). - "Вестник ЛГУ, сер. геологии и географ.", 1964, N 6, вып. 1.
Гумилев Л.Н. Хазария и Терек (Ландшафт и этнос: II). - "Вестник ЛГУ", 1964, N 24, вып.4.
[*1] На западной окраине Великой степи аналогом хуннов и сяньбийцев (древних монголов) были скифы и сарматы.
[*2] В начале XX в. население Внешней Монголии равнялось 900 тыс., но более 3 млн. обитало во Внутренней Монголии, на территории бывшего Тангутского царства и чжурчжэньской империи Кинь.- Прим. авт.
Last-modified: Fri, 04 Dec 1998 05:15:58 GMT
