я латвийскими гражданами. Недалеко от лагеря жила латышка, вышедшая замуж за англичанина, Анна Чайлд. Она посоветовала своим соотечественникам бежать и явиться прямо в латышскую миссию на Итон-Плейс. Те так и сделали, но чиновники, встретившие их в миссии, были напуганы ничуть не меньше самих беглецов. Как рассказывала мне госпожа Чайлд, "насколько я поняла, там даже разговаривать с ними опасались, не говоря уже о том, чтобы помочь 173 им". Сотрудники миссии страшно боялись, как бы английское правительство, стараясь угодить Сталину, заодно не репатриировало бы и миссию. Но все обошлось. Как выразился Джеффри Вильсон, МИД "счел необходимым немедленно предпринять какие-то действия во избежание серьезного публичного скандала". Беглецов заверили, что поскольку они являются латвийскими гражданами, их никто не станет репатриировать насильно. Они провели несколько дней в миссии, после чего их отправили в лагерь для военнопленных, не являвшихся советскими гражданами, и в конце концов они были освобождены87. К середине 1945 года большинство русских из английских лагерей были отосланы на родину. Необходимость в длительных морских перевозках отпала. После падения Германии пленных можно было отправлять сушей. Последняя, восьмая по счету, крупная партия пленных в 355 человек выехала из Англии в августе 1945 года. Путь их лежал из лагеря в Ньюлендс Корнер в советскую зону Германии, через Дувр и Остенде. Их сопровождал капитан Крайтон из группы связи с СССР. В своем отчете он уделяет особое внимание поведению трех советских офицеров, сопровождавших пленных. Как и английский МИД, советские офицеры боялись, что общественность Англии узнает о происходящем. "Майор Груздев... обвинил подполковника Ладфорда в том, что тот умышленно остановил грузовик с пленными и заставил их идти на виду у прохожих". Капитан Крайтон тоже удостоился замечания Груздева: английский офицер в простоте душевной предложил во время путешествия разместить офицеров вместе с репатриантами. Правда, позднее, когда они прибыли в Люнебург, Крайтон, к немалому своему удивлению, оказался свидетелем ареста советской военной администрацией всех трех офицеров. В Дувре один репатриируемый бежал. В Голландии пытался бежать другой. Его поймали и вернули назад, но наутро обнаружился еще один побег, а на другой вечер разыгралась трагедия: Когда поезд, в 19.00 выйдя из Целля, шел по мосту, я увидел, как из окна бросился человек и упал вниз, пролетев около 30 футов. Поезд остановился, и, пока подбирали беглеца, я позвонил военному коменданту в Целле и попросил немедленно прислать скорую помощь. Вернувшись в поезд, я увидел, что русские несут несчастного в вагон, к величайшему негодованию английских солдат, ехавших в этом же поезде. На мое сообщение о скорой помощи [советский] майор ответил, что берет этого человека в поезд. Я сказал ему, что считаю это бесчеловечным и что беглеца надо отправить в больницу. Меня поддержал еще один английский офицер, 174 и майор Груздев согласился. Позже мне сказали, что этот человек (Г. Функ) умер в больнице. Всего по пути было совершено восемь попыток побега, из них только две оказались удачными. В бараках в Люнебурге, где был устроен сборный пункт для репатриируемых, 140 человек были по приказу советских властей помещены под строгий арест88. В Англии репатриация русских подходила к концу. 12 ноября 1945 года военное министерство организовало в лагерях для военнопленных "последний розыск" советских граждан89. Было обнаружено 66 человек, которых 12 декабря отправили через Остенде в Союз. Но попытка советских представителей включить в эту группу еще 60 украинцев польского происхождения провалилась. Англичане на сей раз решили твердо держаться буквы Ялтинского соглашения90. Однако для пленных, остававшихся в Англии, этот "последний розыск" отнюдь не означал, что все их волнения и страхи позади. Так, в декабре 1946 года, т. е. более чем через год, через Дувр и Кале в лагерь для советских граждан под Парижем была под вооруженной охраной отправлена группа из четырнадцати человек91. Всего в 1944-46 годах в Англии содержалось и было отослано в СССР 32 295 русских военнопленных92. Большинство их составляли члены "восточных легионов" и трудовых батальонов Тодта, взятые в плен в Нормандии и привезенные в Англию до сентября 1944 года93. Многих из них можно было счесть "предателями", но другие таковыми не были и быть не могли, особенно женщины и дети, составившие немалую часть репатриированных94. А. Солженицын упрекнул английский народ в том, что тот без всяких протестов позволил совершиться преступлению -- насильственной репатриации. Примечательно, однако, что об этой огромной операции, охватившей тысячи человек и сопровождавшейся грубыми нарушениями английских законов, самоубийствами и похищениями людей, знали лишь немногие. Если хотя бы часть общественности узнала о том, что происходит в их стране, и выразила протест, возможно, британская политика в этом вопросе была бы пересмотрена, по крайней мере -- на территории Англии. Но бдительность МИД, в сочетании с изоляцией пленных в "преддверии" ГУЛага, позволила сработать весьма двусмысленному "Закону о союзных вооруженных силах". Нам остается лишь надеяться, что в Англии больше не повторятся времена, когда сотрудники СМЕРШа свободно рыскали по стране в поисках добычи, поскольку в следующий раз их жертвами едва ли станут русские. ПРИМЕЧАНИЯ Фотография такой группы с довольно наивным комментарием появилась в английском просталинском издании The Leader ("Вождь") 14 апреля 1945 года, с. 6. Публикация материала такого рода была тогда редкостью. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/43382, 59. Там же, 80--81. Там же, 75. Там же, 79. Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 14 В--D, 17 В). См. там же, 13 А; 12 А. Там же, 10 А, 17 А--В, 18 А; 32/11137, ЮЗА--105 А. Там же, 107 А. Архив военного министерства Великобритании, 32/1119, 26 А--В, 29 А. На Джеффри Вильсона из МИДа сообщение о "заговоре" (Архив министерст ва иностранных дел Великобритании, 32/11119, 26 А) произвело большое впечатление. Справедливости ради следует признать, что активная и дейст венная группа белоэмигрантов действительно могла бы довести до обществен ности настроения пленных и их страх перед репатриацией. Это привело бы к массовым побегам и протестам, что в свою очередь поставило бы под угрозу планы применения "Закона о союзных вооруженных силах" к русским воен нопленным. Солдатенков был двойным агентом, оказывавшим за деньги "услуги" Советам; в данном случае он, разумеется, действовал по их заданию. В. Науменко. Великое предательство: выдача казаков в Лиенце и других мес тах (1945-1947), т. 2. -- Нью-Йорк, 1970, с. 227--229; Архив военного мини стерства Великобритании, 32/11119, 42 А--В; Архив министерства иностран ных дел Великобритании, 371/56714. См. также: За рубежом /Под ред. H. M. и М. В. Зерновых -- Париж, 1972 (?), с. 346--349. Русский эмигрант д-р Ни колай Зернов, философ и священнослужитель, рассказывал мне, что несколь ко русских пленных побывали в его лондонском доме и причастились на Пас ху 1945 года в русской православной церкви на Букингем-Пэлас-роуд. Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 18 А, 21 А, 22 А, 27А, 36 В; 32/11137, 108 А, 114 А, 115; свидетельства бригадира Файер- брейса и Йесмана. Через несколько дней советские офицеры посетили ла герь в Кемптон-Парке и дали пленным еще более обнадеживающие обеща ния (см. там же, 32/11119, 38 А--В). Там же, 24 А, 25 А, 39 А--В. Там же, 52 D. Там же, 65 А; 19 А. Документы канцелярии премьер-министра, 3.364, 277; Архив военного мини стерства Великобритании, 32/11137, 226 А. 176 См.: Документы канцелярии премьер-министра, 3/364, 276. Там же, 270. См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11141, 11 А. Там же, 21 А, 5 А. См. там же, 32/11119, 88 А; 32/11141, 20 А; а также 32/11137, 218 А. Подполковник Темплин и Ч. Йесман. Ч. Йесман. См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11141, 2 А. Там же, 33 А--35 А, 48 А, 49 А; 32/11119, 96 А. В следующей телеграмме комендантам приказывалось не применять силы к пленным, отказывающимся покинуть лагерь. Вместо этого их надлежало наказывать и сообщать о них советским властям (см. там же, 32/11141, 38 А). Там же, 47 В. Там же, 51 А. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/43382, 174. Цит. по газ "Правда", 15 ноября 1944. (Примеч. ред.) Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 184 А--В; Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/43382, 185--186. Отчет майора Кригина подтверждает другой очевидец событий, секретарь посольст ва США Джон Ф. Мелби (см.: Foreign Relations of the United States. Diplo matic Papers, 1944, IV. -- Washington, 1966, p. 1264). См. также: The Times, 11.11.1944. Здоровые мужчины были немедленно отправлены на Северо-За падный фронт, инвалиды и пожилые люди отосланы в сибирские лагеря (см.: В. Науменко. указ. соч., с. 231--232). См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 145 А. См.: Документы канцелярии премьер-министра, 3/364, 255. Там же, 250. В это же время сэр Орм Сарджент требовал от начальников штабов предоставления транспорта для остальных пленных (см.: Архив воен ного министерства Великобритании, 32/11137, 280 А). Офицер военно-морского флота X. Гейли, говоривший по-русски, помог группе пленных купить в магазине в Лидсе игральные карты. По возвращении в СССР пленным предстояло узнать, что азартные карточные игры -- форменное повет рие в лагерях (см.: Н. Becker. Devil on My Shoulder, London, 1955, pp. 155--156). См. также: David Caute. The Fellow-Travellers: A Postscript to the Enlighten ment.-- London, 1973, pp. 61--62. О пленных в Дивизисе в июле 1944 года в донесении разведки говорится, что "значительное число имеет какое-то обра зование, небольшую группу составляют неграмотные" (Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/43382, 80). Погоны в Красной армии были восстановлены приказом Сталина 6 января 1943 года. Эти данные почерпнуты из материалов Архива военного министерства Вели кобритании, 32/11119, 211 А, 211 В, 216 А, 219 А, 220 А; и Архива министер ства иностранных дел Великобритании, 371/50606, 144--145,214--219; а так же информации, любезно предоставленной г-ном и г-жой Бексхол. 177 Архив военного министерства Великобритании, 32/11683, 96 А. Эту же сцену описал мне подполковник Темплин. Архив военного министерства Великобритании, 32/11141, 61 А, 71 А, 80 А, 118 А. Unto Parvilahti. Beria's Gardens. -- London, 1959, p. 57; см. также: Vladimir Petrov. It Happens in Russia: Seven Years Forced Labour in the Sibirian Gold- fields. -- London, 1951, p. 193; Vladimir and Evdokia Petrov. Empire of Fear. -- London, 1956, pp. 65--66. А. Срлженицын. Архипелаг ГУЛаг (1918--1956). Опыт художественного ис следования, т. 1.-- Париж, ИМКА-Пресс, 1973, с, 446. См, также: "А. 1. Romanov". Nights are Longest There: Smersh from the Inside. -- London, 1972, p. 46. The Times, 12.3.1945. Рональд Мэтьюс из социалистического органа "Дейли Геральд" называет корреспондента "Тайме" в Москве "некритическим другом Советского Союза" (Документы кабинета министров, 66/54, 125). 31 декабря 1943 года "Тайме" опубликовала статью, где в восторженных тонах описыва лась публичная казнь немецких пленных в Харькове. В нескольких отрывках чувствуется сдержанный садизм, который, по-видимому, столь часто привле кал западных поклонников советской диктатуры (см. также: Arthur Koestler. The Yogi and the Commissar, and Other Essays.-- London, 1945, p 152). См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11141, 20 А. Цитата из сообщения ТАСС (Архив министерства иностранных дел Велико британии, 371/43382, 174). Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 186 А. См. там же, 32/11141, 113 В. Там же, 104 В. , Письма от 29.4.1974 и 24.7.1974. См. интервью с г-жой Гарлинской 14.5.1974. Князь Ливен и Ч. Йесман. Деннис Хиллс отмечает такую же практику в Одес се весной 1945 года. См. отчет Рональда Мэтьюса (Документы канцелярии премьер-министра, 66/54, 127). См.: Elinor Lipper. Eleven Years in Soviet Prison Camps.-- London, 1951, pp. 266--269; Robert Conquest. The Great Terror.-- London, 1968, pp. 353--355. Аверелл Гарриман, по-видимому, до сих пор принимает эту экскурсию за чистую монету (см.: W. Averell Harriman, Elie Abel. Special Envoy to Churchill and Stalin.-- New York, 1975, pp. 331--332). Милован Джилас. Разговоры со Сталиным.-- В кн.: Милован Джилас. Лицо тоталитаризма.-- Москва, Новости, 1992, с. 58. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/409, No 7584. При описании плавания на "Альманзоре" я пользовался информацией, любез но предоставленной мне Ч. Йесманом, и его отчетом того периода (см.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 323 С). См. там же, 32/11137, 141 А. 178 Там же, 32/11119, 64 А, 78 А. Там же, 112 А. Там же, 93 А--В. Там же, 230 А, 231 А. Там же, 240 А--В, 241 A--F, 265 A--D; 32/11683, 5 В. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371 /47897, 5--6. См. там же, 371/43382, 75. Там же, 371/47897, 108--109. Ратов ошибся. Сотни заключенных убежали в начальный период войны (см.: David J. Dallin, Boris I. Nicolaevsky. Forced Labour in Soviet Russia.-- London, 1948, p. 107; Bernard Roeder. Katorga: An Aspect of Modern Slavery.-- London, 1958, p.21; В.Штрик-Штрикфельд. Против Сталина и Гитлера. -- По сев, 1981, с. 26--27). Некоторые присоединились к власовской армии. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371 /47897, 111--113. Эту информацию любезно предоставил мне Э. Дж. Хенсон, которому сообщил увиденное английский офицер эскорта. Архив военного кабинета Великобритании, 32/11119, 323 В. Димитрий Панин. Записки Сологдина. -- Посев, 1973, с. 372. Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 323 А. Рассказ оче видца о жестоком обращении с пленными, высаженными примерно 21 мая 1945 года в Одессе с "Асканиуса", был опубликован в "Дейли Телеграф" 22 февраля 1978. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371 /47901, No 7586. Там же, 47908, 162. Дальше он оспаривает, что обещание Идена на конферен ции "Толстой" и последующее применение насильственной репатриации явля ются законным основанием для проводимой политики. См.: Михаил Коряков. Освобождение души. -- Нью-Йорк, изд. им. Чехова, 1952, с.225--235; О. A. Tokaev. Comrade X. -- London, 1956, pp. 289--294. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/47944, No 5856. См.: Elinor Lipper, указ. соч. pp. 278--279. Молодая полька была изнасилова на в магаданском бараке двадцатью уголовниками и заболела после этого сифилисом и гонореей (см. там же, pp. 156--157). См.: Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371 /47901, 44. Там же, 48. См.: The Dark Side of the Moon. -- London, 1946, p. 99. См. также: Anita Priess. Verbannung nach Sibirien. -- Manitoba, 1972, SS. 55--56. Фотографии голодающих детей в гулаговских лагерях см. в кн.: Elma Dangerfield. Beyond the Urals. -- London, 1946. Anita Pries, указ. соч., S. 61. Elinor Lipper, указ. соч., р. 123. Поучительно сравнить это с совершен но другим отношением к детям заключенных в дореволюционной Рос сии -- см.: J. Y. Simpson. Side-Lights on Siberia: Some Accounts of the Geat Siberian Railroad, the Prisons and Exile System. -- London, 1898, pp. 249--250, 295. 179 О его прежней деятельности в этой области имеется информация в Архиве министерства иностранных дел Великобритании, 371/29515, No 4115. Саблин всеми силами старался получить информацию о попытках эмигрантов во Фран ции помочь освобожденным советским гражданам (см. там же, 371/51130). Архив военного министерства Великобритании, 32/11119, 26 В. Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/47895, 128--130. Саблин и Русский дом были, конечно, давно известны членам лондонской общины белоэмигрантов. Там же, 371/47910, 222. См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11647; информа ция получена от госпожи Чайльд, моего покойного дяди Августа Бергмана (министра эстонской миссии) и латвийской миссии в Лондоне. Как сооб щил мне бригадир Файербрейс, многие несоветские граждане, понимая, что попытки записать себя в спорный список могут ни к чему не привести и лишь отягощать "преступление" в глазах Советов, соглашались на репат риацию добровольно. См.: Архив министерства иностранных дел Великобритании, 371/47904, 154--159. См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11647, 15 А--16 А. См. там же, 32/11683, 126 А, 146 А--В, 147 А. Только административная ошибка задержала репатриацию этой группы людей, входившие в которую были объявлены советскими гражданами еще в августе (см Архив министер ства иностранных дел Великобритании, 371/47904, 166). См.: Архив военного министерства Великобритании, 32/11683, 296 А, 298 А, 299А. Досье см. там же, 12 А. С сентября их содержали в лагерях на континенте (см. там же, 32/11137,302 А). О группах детей см. там же, 32/11119, 27 А; 32/11141, 26 А. Глава 7 КАЗАКИ В ЛИЕНЦЕ Зимой 1944-45 года союзная разведка в Италии начала получать сведения о крупном поселении казаков на севере страны. Хотя последние упоминания о казаках в этих местах относятся к временам знаменитой альпийской кампании Суворова 1799 года, само по себе присутствие русских в Италии удивления не вызвало. После наступления в Анцио, предпринятого для прорыва линии Густава, англо-американские войска постоянно брали в плен русских, в основном из трудовых батальонов1. Но история появления казаков в Италии действительно необычна. В 1914-17 годах казаки покрыли себя славой, самоотверженно сражаясь на Восточном фронте. Октябрьскую революцию большинство казаков встретило в штыки: даже двадцать лет спустя они с гордостью вспоминали царское время и героические битвы против узурпаторов-большевиков. После установления на Кубани в 1920 году советской власти там периодически вспыхивали восстания, и когда в 1942 году немецкая армия вошла в этот район, большая часть населения приветствовала оккупантов как освободителей от большевистского ига. Немцы вели себя на Кубани вполне корректно, здесь почти не было случаев дикости и жестокости, столь частых в других оккупированных районах страны. Землевладельцам возвратили землю и имущество, отобранные когда-то советской властью, и казаки спокойно зажили в возрожденных станицах. Многие добровольно пошли на службу в немецкие вспомогательные части. Вряд ли казаки могли считать государственной изменой возобновление борьбы против советской власти теперь, когда избавление, казалось, уже близко2. Когда в конце 1942 года советские партизаны попытались проникнуть в область, они встретили внушительный отпор. Но после Сталинграда стало ясно, что отступление вермахта не за горами. Немецкие военные власти известили об этом жителей, и начался массовый исход тех, кто боялся советских репрессий. Тысячи казаков двинулись на запад. Путешествие, несмотря на помощь немцев, было тяжелым. Путь лежал через степь, по- 181 житки везли на телегах. Немцы выделили переселенцам район около города Новогрудка, в ста верстах западнее Минска3. Здесь они и осели, начали возделывать землю, разводить скот, надеясь, что ход войны вновь переменится в пользу немцев, избавленные от надзора со стороны чекистов и комиссаров. По казацкой традиции, выбрали атамана -- офицера инженерных войск Павлова, которого казаки до сих пор вспоминают как истинного народного вождя. Это был человек выдающихся организаторских способностей, и во многом именно благодаря его руководству казакам удалось проделать трудный путь от берегов Черного моря к границе Польши. Под его началом в Новогрудке были построены церковь, больницы и школы. Но 17 июня 1944 года атаман Павлов был убит в окрестностях города при невыясненных обстоятельствах: то ли с ним свели счеты партизаны, то ли застрелил казачий часовой, которому атаман неверно ответил на пароль. Под руководством немецкого офицера связи майора Мюллера был выбран новый походный атаман, Тимофей Иванович Доманов, бывший майор Красной армии. Человек добрый и совестливый, он не был, однако, такой яркой личностью, как Павлов. Многие казаки до сих пор уверены, что останься Павлов в живых -- он смог бы спасти свой народ от уготованной ему участи. Казачий стан в Новогрудке, ставший прибежищем для казаков с Кубани, Дона и Терека, жил по старым казацким законам. Мужчины снова надели черкески, кое-кто даже щеголял в военной форме, оставшейся со времен Николая II. Возродились обычаи, зазвучали старые песни, появились на свет сбереженные царские ордена и медали. Приезжали сюда и эмигранты-казаки из Западной Европы, жаждущие участвовать в освобождении своей страны. Среди них выделялись прославленные участники первых битв с большевиками в 1918-1921 годах: генералы Петр Краснов, бывший атаман донских казаков, и Вячеслав Науменко, бывший атаман кубанских. То был короткий период возрождения прежней жизни, которой суждено было вскоре кануть в вечность. Военную форму надевали не для того, чтобы покрасоваться. Леса вокруг Новогрудка кишели партизанами, против которых оказался бессилен вооруженный до зубов вермахт. Атаман Павлов организовал мужчин в военные группы, и хотя в их распоряжении был всего лишь скудный запас стрелкового оружия, которым снабдили их немцы и который пополнился советским оружием, захваченным в боях, казаки сумели держать партизан на расстоянии. Впрочем, несмотря на сохранение традиционных полков и чинов, казацкие формирования в Новогрудке были не более чем полувоенными отрядами самообороны. 182 Жизнь в Новогрудке была трудной, но казаки по сей день добрым словом поминают то время. Ушли в прошлое расстрелы, пытки и рабский труд, дети получали хорошее образование, взрослые распоряжались плодами своего труда в поле, а вечерами колокольный звон сзывал прихожан на молитву. Однако скоро всему этому пришел конец. В сентябре 1944 года немецкие власти предоставили казакам новое пристанище: на севере Италии, в одном из немногих районов, оставшихся под властью агонизирующего рейха, была выбрана область, наиболее отдаленная от линии наступления Красной армии. Маленький казачий народ снова двинулся со всем своим скарбом в путь через Польшу, Германию и Австрию. В Италии их вначале поселили в Гемоне (область Фриуле), а затем перевели в Карнию, в Тольмеццо. Немцы предоставили казакам земельные наделы и дома, что, разумеется, вызвало недовольство местного населения. Казаки и здесь организовали свою жизнь по законам донской станицы, они, как и прежде, были все же больше поселением, чем войском, хотя их полки вновь включились в борьбу против коммунистических партизан. Так обстояло дело весной 1945 года, когда фронт вплотную подошел к тем местам4. В Тольмеццо, кроме казаков, жило также несколько тысяч кавказцев: грузины, армяне, азербайджанцы, осетины и другие. Их история во многом схожа с судьбой казаков. В основном это были остатки национальных частей, сформированных немцами якобы для освобождения их родины. Когда эта цель стала вовсе нереальной, немцы перебросили некоторые из этих формирований на Западный фронт, во Францию и Нидерланды, а большинство азербайджанцев оказалось на итальянском фронте, в 162-й Тюркской дивизии, пользовавшейся репутацией отряда, который сражается до последнего. Отдельные грузины тоже получили от немцев инструкции поселиться в Карнии. Штаб-квартира кавказцев находилась в Палуцце, в горах, в нескольких километрах севернее казацкого поселения в Тольмеццо. Организованы они были гораздо хуже, чем казаки (наверное, трудно организовать воедино людей, говорящих на семнадцати различных языках и исповедующих разные религии -- от православия, как христиане в Грузии, до мусульманства, как шииты в Азербайджане). Как и к казакам, к ним во время их странствий присоединилось множество соотечественников, группами или поодиночке скитавшихся по Центральной Европе5. Похоже, хотя и трудно утверждать со всей определенностью, что именно кавказцы были повинны в грабежах и случаях жестокого обращения с жителями тех мест. Немцы много писали об этих случаях: как и во Франции, здесь проводилась политика разжигания ненависти ко всему "русскому"6. 183 Штаб главнокомандующего союзными силами в Казерте впервые обратил серьезное внимание на казаков Тольмеццо ранней весной 1945 года. В штабе разрабатывались планы по прорыву линии Густава и взятию Болоньи -- чтобы после этого ворваться в открытую долину реки По. В Карнийских Альпах действовал отряд особых поручений английской службы специальных операций (ССО), в котором служил Патрик Мартин-Смит. Местные партизаны антикоммунистического толка сообщили ему, что прошлой осенью казаки установили с ними контакт с целью заручиться поддержкой союзников, в победе которых не оставалось ни малейших сомнений. Мартин-Смит сразу же загорелся идеей убедить казаков перерезать железнодорожную линию Виллах-Удин, одну из двух главных коммуникационных линий немецкой армии в Италии. Эта операция могла бы сыграть важную роль в наступлении. Но сколько-нибудь вразумительного ответа из Казерты Мартин-Смит не получил. Как он понял, в штабе не хотели, чтобы казаки знали или хотя бы догадывались о дате предстоящего наступления. А потом его романтический план сорвали развернувшиеся события: немцы начали крупную операцию по очистке Карнии от партизан, а в середине апреля армии Александера беспрепятственно продвинулись вперед, взяв Имолу и Болонью. В конце месяца союзники могли атаковать Тольмеццо совершенно самостоятельно. Наступление на казачью дивизию было начато в ночь на 6 мая. Выйдя из лагеря в полном боевом порядке, войска 8-го батальона Аргил-сатерлендского хайлендского (Аргильского) полка двинулись с востока вдоль гористой долины Тальяменто. Вскоре стало ясно, что никто не собирается оказывать сопротивления, и англичане начали продвигаться быстрее. Войдя к полудню в Тольмеццо, они обнаружили, что опоздали: ни казаков, ни кавказцев здесь уже не было, они нашли лишь группку понурых мусульман из Тюркской дивизии. Такое мирное завершение похода вполне устраивало англичан. К тому же после вечернего чая до них дошла, как выразился бригадный писарь, "лучшая новость войны": подтверждение безоговорочной капитуляции всех немецких сил в данном районе. К сожалению, батальон не мог достойно отпраздновать это событие, пришлось ограничиться дополнительной порцией пива. Вечер прошел спокойно7. Затем в плен сдался отряд грузин, где многие офицеры были князьями8, а командиром -- прекрасная грузинская княжна по имени Марианна. Эти благородные грузины жили в нереальном романтическом мире, которому суждено было вскоре безвозвратно уйти в небытие. Всего за десять дней до сдачи отряда князь Ираклий Багратион, явившись в английское посольство в Мадриде, заявил, что 100 тысяч грузин, находящихся 184 на службе в немецкой армии, сдадутся союзникам, если англичане пообещают не отсылать их в СССР. МИД проинструктировал посольство не отвечать на это предложение9. Но куда же делись главные силы казаков и кавказцев? Чем ближе подходил день капитуляции Германии, тем чаще в войсках вспыхивали споры: что делать, какой путь избрать. Обергруппен-фюрер Глобочник, местный нацистский командир, приказал оставаться на месте, но его приказы и угрозы мало трогали казаков10. В одну прекрасную ночь немецкие командиры Кавказской дивизии исчезли, оставив командовать дивизией эмигранта Султан-Гирея Клыча". Изгнанники были вольны решать свою судьбу, но особого выбора у них не было, и в конце концов все решилось само собой. Итальянские партизаны с каждым днем становились все активнее. Особую угрозу для обитателей Тольмеццо представлял отряд прокоммунистических партизан под руководством католического священника: они дотла сожгли казацкий госпиталь, в огне погибло множество раненых12. 27 апреля в штаб Доманова в Тольмеццо явились три итальянских офицера с требованием, чтобы казаки сдали оружие и ушли с итальянской земли. Доманов, которому вовсе не улыбалась перспектива целиком и полностью сдаться на милость врага, согласился вывести казаков из Италии, но сдать оружие отказался. Итальянцев эти условия устроили, и 28 апреля казаки и часть кавказцев снялись с места и двинулись на север Они вышли в полночь, захватив с собой все, что можно было погрузить на повозки или унести на спине. Впереди шли конные отряды, возглавляемые штабом Доманова; за Донским полком двигались Кубанский и Терский, за ними тянулась бесконечная колонна повозок с оружием, вещами, старыми да малыми. Во главе колонны ехал "фиат" старого генерала Краснова. Сам Доманов с охраной ждал отряд из Удины, чтобы затем влиться в главную колонну. Для отражения нападений партизан южнее Тольмеццо был выставлен арьергард из нескольких сот донских и кубанских казаков. Переход казаков в Австрию был трудным и опасным. Поначалу пришлось отбивать атаки итальянских партизан, потом, когда поднялись выше в горы, где крутая дорога вьется вдоль обрывов и пропастей, против них ополчилась погода: на колонну обрушился ливень, сменившийся снежным шквалом. Многие погибли в пути; одни -- от партизанской пули, другие -- от холода, третьи сорвались в пропасть. Наконец, под непрекращающимся снегом, казаки пересекли границу Австрии и спустились со скальных твердынь горы Хоэ-Варте в долину реки Гайль. Поздним вечером 3 мая передовые отряды штаба Доманова вошли в австрийскую деревню Маутен-Кечах13. Сломав- 185 шийся "фиат" генерала Краснова тащил автобус. Над селом разнесся победный звук труб Донского полка, изрядно поистрепавшегося в пути. Два офицера отправились вперед выяснить, что делать дальше: ведь рейх пока еще существовал, хотя и агонизировал, а казакам было строго запрещено уходить из Италии. Крайсляйтеру района, Юлиану Коллницу, живо запомнилось прибытие казаков. К нему явился для переговоров казачий генерал в полной форме и через своего переводчика, эмигранта из Берлина, осведомился, где сейчас идут бои и куда надлежит явиться его войску. Коллниц, которому штаб в Клагенфурте приказал беспрепятственно пропустить казаков, ответил генералу, что его люди могут продолжать поход, но вообще война фактически закончена. Это сообщение явно разочаровало казака, и поверил он ему только после того, как его адъютант поговорил по телефону с помощником гауляйтера в Клагенфурте Тиммелем. Решили, что казаки -- по словам Коллница, их было 32 тысячи -- будут продвигаться на север. Место назначения -- ставшее ареной драматических событий -- было выбрано совершенно случайно. Командиром отряда народного ополчения в этом районе был некий Норберт Шлуга, уроженец Гайльской долины, куда собирались идти казаки. Шлуге очень не понравилась эта перспектива; казаки, может, и не разграбили бы его родное село и соседние деревушки, но их кони, несомненно, истребили бы всю траву в долине. Посоветовавшись с Коллницем, Шлуга убедил казаков, что дорога через Гайльскую долину разбита и опасна для лошадей и потому лучше идти на север, в долину Дравы. Казаки согласились. Три дня и две ночи их эскадроны продвигались на север. На пересечении двух долин в Маутене Шлуга поставил патруль народного ополчения, чтобы помешать казакам спуститься к Гайльской долине. Сам он все это время оставался на ногах, и ему не раз приходилось объяснять недоверчивым казакам, что их маршрут действительно изменен. В Маутене в распоряжение казачьих генералов и штаба была предоставлена привокзальная гостиница. Поселившийся здесь генерал Краснов с грустью следил из окна за крушением своих надежд. В поисках корма для своих любимых коней казаки шли на север, на ночь разбивая лагерь где придется, прямо у дороги. С ними двигались раздробленные группки немецких солдат, весь вид которых свидетельствовал о полном поражении Германии. Старый генерал стал свидетелем отвратительной сцены, когда доведенные до отчаяния казаки принялись грабить немцев. Это позорное нарушение дисциплины, к тому же еще и направленное против разбитого союзника, казалось, символизировало и конец самих казаков. Однако, как мне сообщил Коллниц, никаких серьезных происшест- 186 вий во время пребывания казаков в этом районе не было, и уж, во всяком случае, не было никакого "генерального сражения", о котором писала "Тайме" 8 мая14. Многотысячная казацкая кавалькада в сопровождении обоза с вещами (это больше напоминало кочевье целого народа, а не армии) медленно продвигалась по долине Дравы. В нескольких километрах вверх по реке, среди аккуратных полей, лежал сонный тирольский городок Лиенц. Здесь в предгорьях было довольно места и для палаток, и для выпаса коней15. Казаки подошли к Лиенцу в Пасху, в день надежды, и священники служили прямо в поле, а их прихожане целовались, поздравляя друг друга "Христос воскресе". 4 мая Доманов привел в Лиенц арьергард казаков. Атаман поселился в гостинице рядом с Красновым, и они часами обсуждали, что делать. Выбор был невелик и фактически сводился к вопросу, кому сдаваться -- американцам или англичанам. Краснов, который, будучи эмигрантом, лучше разбирался в международной политике, утверждал, что англичане отнесутся к казакам с большим сочувствием и пониманием. Ведь именно англичане оказали белым самую горячую поддержку в борьбе против большевиков, и именно Черчилль, тогда военный министр, был самым рьяным сторонником английской военной интервенции в России. Конечно, с тех пор немало воды утекло, многое изменилось, но неужели английский рыцарь бросит в беде бывшего союзника? Краснов рассчитывал также на поддержку фельдмаршала Александера, главнокомандующего союзными силами в Италии. Ведь в ту пору, когда Черчилль посылал на помощь деникинской армии деньги и солдат, Александер лично воевал против большевиков в Курляндии. Он до сих пор с гордостью носит русский императорский орден, врученный ему генералом Юденичем,-- Краснов за ту же кампанию получил английский военный крест. Словом, старый генерал не сомневался, что Александер войдет в незавидное положение казаков. Среди казаков даже зародилась и всячески культивировалась романтическая легенда о том, что фельдмаршал, любивший все русское, привез себе из России жену16. Бывшему майору Красной армии Доманову крыть было нечем, и они решили послать делегацию назад, через перевал, для встречи с англичанами. Руководителем делегации был назначен генерал Васильев, его сопровождали молодой лейтенант Николай Краснов, внук Петра Краснова, и казачка Ольга Ротова, говорившая по-английски. Они-то и оставили нам свидетельства об этих переговорах. Наскоро прикрепив к капоту машины кусок белого полотна, который должен был изображать флаг, делегация двинулась на юг. Как вспоминает Ольга Ротова, "что ожидало нас впереди, было известно 187 только Богу". Едва они выехали из деревни, как их остановила английская бронемашина. Они объяснили, куда и зачем едут, и их послали в штаб полка в Палуцце, а оттуда -- в штаб бригады в Тольмеццо, так что они снова оказались там, откуда ушли неделю назад. Итальянцы по форме признали в них казаков, и машина продвигалась вперед под "приветственные" крики толпы: "Казаки-варвары!" Штаб генерал-майора Роберта Арбетнота, командира 78-й пехотной дивизии, помещался в том же доме, где всего неделю назад находился штаб генерала Доманова. Генерал Васильев сказал, что хотел бы поговорить без свидетелей. Его английский коллега проводил казаков в свой кабинет и предложил им сесть, но Васильев, бывший офицер лейб-гвардии Казачьего полка императорской армии, предпочел объяснить английскому генералу цель своего приезда стоя. К сожалению, генералы не нашли общего языка. Васильев сказал, что у казаков нет никаких разногласий с западными союзниками. Они просто хотят продолжать борьбу с большевиками и с этой целью просят разрешения соединиться с армией генерала Власова. Английский -генерал не слышал о Власове, и Васильеву пришлось рассказать о Русской освободительной армии и ее целях. "Первым делом казаки должны сдать оружие",-- сказал Арбетнот. Переводчица Ольга Ротова пишет: Услышав это, генерал Васильев задал вопрос: Рассматриваете ли вы группу казаков как военнопленных? Нет, военнопленными мы считаем тех, кого взяли в бою, с оружием в руках. А вас я считаю лишь добровольно пере давшимися. Это загадочное определение -- "добровольно передавшиеся" -- казаки поняли в том смысле, что у них будет хотя бы больше прав, чем у обычных военнопленных. Но подробно обсудить важнейший вопрос о статусе они не успели. В комнату вошел бригадир Джеффри Мессон из Зб-й пехотной бригады. По просьбе Арбетнота, Васильев снова изложил позицию казаков, на что Мессон заявил, что самое главное для казаков -- это как можно скорее сдать оружие. Васильев возразил, что этот вопрос в компетенции генерала Доманова, и оба английских генерала решили наутро отправиться в штаб Доманова в Кечахе и обсудить условия сдачи. Понимая, с каким нетерпением Доманов и Краснов ждут их возвращения, Васильев и его товарищи хотели немедленно отправиться в обратный путь через перевал, но Арбетнот и Мессон и слышать об этом не желали; они настояли, чтобы гости непременно выпили чаю. За чаем Арбетнот разговорился с Красновым-младшим, и тот рассказал, что родители увезли его из России маленьким ребенком, что они жили в Югославии, а когда началась война, он воевал в армии короля 188 Петра против немцев, попал в плен, и там ему предложили присоединиться к антисоветскому казацкому формированию. Он принял это предложение, но отказался служить в Африке, куда был направлен, так как в этом случае ему пришлось бы воевать против союзников России в Первой мировой войне. Конечно, Арбетнот расспрашивал гостя из чистого любопытства и из вежливости, но важно подчеркнуть: уже из этого разговора он четко усвоил, что многие казаки никоим образом не являлись советскими гражданами. Когда гости собрались уезжать, Мессон сунул Ольге Ротовой большой пакет с чаем, сахаром и шоколадом, настояв, чтобы она непременно захватила этот подарок, и вместе с Арбетнотом вышел на улицу проводить казаков. Это проявление английского гостеприимства произвело глубокое впечатление на переменчивую итальянскую толпу, которая закричала "ура", и какая-то девушка, растрогавшись, всучила Ольге буке