бунта. Но у него неплохой послужной список, поэтому я
принял его на работу. Боюсь, он злоупотребил моим доверием.
- Господин Хэйл изъявил нечто вроде желания служить на "Африке" и
взамен предложил нам важную информацию. Так вы отрицаете, что знакомы с
человеком по кличке Джессад?
- Пусть господин Хэйл сам рассказывает о своих знакомых. Это поклеп.
- А некоего Крессича, депутата от "К", вы знаете?
- Я уже объяснил: господин Крессич бывал в контрольном центре.
- Как и Джессад?
- Возможно, под видом одного из телохранителей Крессича. Я не выяснял
их имена.
- Господин Хэйл?
Бран Хэйл устремил на Мациана хмурый взгляд.
- Сэр, я буду стоять на своем.
Мациан кивнул и неторопливо достал пистолет. Джон шарахнулся от
стола, но люди, стоявшие сзади, грубо схватили его и затолкали обратно в
кресло.
Цепенея от ужаса, он смотрел в черное дуло.
- Где Джессад? Как он вышел на тебя? Куда исчез?
- Это выдумка Хэйла!
Палец Мациана на спусковом крючке шевельнулся.
- Мне угрожали! - крикнул Джон. - Угрозами принудили к соучастию!
Забрали в заложники члена моей семьи!
- Так вы отдали им сына?
- У меня не было выбора.
- Хэйл, - отчеканил Мациан, - вы с приятелями можете пройти в
соседнюю каюту и прихватить с собой господина Лукаса. Мы будем вести
запись. Разрешите свой спор с господином Лукасом без посторонних, а когда
придете к согласию, тащите его сюда.
- Нет! - воскликнул Джон. - Нет. Вы получите интересующую вас
информацию. Я расскажу все, что знаю.
Мациан взмахнул рукой, и Хэйл вышел. Чтобы не упасть в обморок, Джон
держался за стол. Охранник рывком поставил его на ноги, а затем вместе с
напарником поволок к двери, в коридор, где стояла вся шайка Хэйла. Джон
слабо упирался.
- Он и вас так же отблагодарит! - крикнул Джон сидящим за столом
офицерам. - Пригрейте эту гадину, а она в долгу не останется! Он врет!
Хэйл ухватил его за руку и потащил в открытую дверь соседней каюты.
Остальные гурьбой повалили за ними. Дверь закрылась.
- Ты спятил! - прошептал Джон. - Хэйл, ты спятил...
- Ты проиграл, - буркнул Хэйл.
3. ТОРГОВЫЙ КОРАБЛЬ "КРАЙ ВСЕЛЕННОЙ":
ГЛУБОКИЙ КОСМОС; 22:00 ОС; 10:00 ДС
Мерцание лампочек, шум вентиляторов, иногда - потрескиванье кома,
принимающего сигналы от других кораблей... Жизнь на Пелле была не более
чем сновидением. Вот сейчас эти люди повернутся, и Элен увидит родные,
знакомые с детства лица...
Пройдя сквозь суету рубки управления, она прижалась лбом ко впадине в
наклонной верхней консоли, чтобы целиком увидеть экран скана. Ее все еще
мутило от наркотика, непривычная тошнота заставила осторожно прижать
ладонь к животу. Все в порядке... наверное. Торговцы уже тысячу раз
доказали, что прыжки не вредят младенцам, если у матерей крепкое здоровье
и многолетняя - в целую жизнь - привычка к перегрузкам. Выкидыши
случаются, но в девяти случаях из десяти - из-за нервного перенапряжения,
и в одном - из-за наркотика. Элен верила, что не потеряет ребенка, даже
думать об этом себе не позволяла.
Постепенно пульс, участившийся при переходе из кают-компании в рубку,
присмирел, а тошнота отступила. Она заметила на скане новое пятно. К точке
встречи купцы стягивались на максимальной реально-пространственной
скорости, спеша покинуть места выхода из прыжкового режима. Достаточно
какому-нибудь остолопу чуть превысить условленную дальность прыжка, и он
не только погибнет сам, но и уничтожит корабль, который окажется у него на
пути. Обломки металла и ошметки плоти, рассеянные по Глубокому... Такая
смерть почему-то казалась Элен особенно отвратительной.
Стая за стаей появлялись купцы в поле скана, и Элен удовлетворенно
отметила, что они довольно неплохо держат строй. Несколько кораблей
погибло под огнем униатской эскадры, но сколько именно, Элен пока не
знала.
Еще пять-шесть минут, и опасность столкновения исчезнет...
Опять подкатила тошнота. Судорожно сглатывая, Элен дала себе слово не
замечать собственного недомогания и твердо посмотрела на Нейхарта, который
усадил за капитанский пульт сына и подошел к ней.
- Есть предложение, - проговорила она. - Дайте мне еще раз выступить
по кому. Хватит драпать, капитан. Подумайте, что нам светит? Большинство
из нас работали на станции Компании. Нас тут тьма-тьмущая, верно? И если
захотим, мы любому вправим мозги.
- Что у вас на уме?
- Пора остановиться и защитить собственные интересы. По крайней мере
хорошенько подумать, прежде чем бросаться врассыпную. Взглянуть правде в
глаза. Мы отдали униатам станции, а теперь что, отдадимся сами и будем
плясать под их дудку? Долго ли это продлится? Нам не тягаться с
новехонькими государственными фрахтерами, не успеем глазом моргнуть, как
устареем и пойдем под автоген. Но пока мы вместе, у нас есть права и
голоса, и я держу пари, что многие так называемые униатские торговцы тоже
не слишком оптимистично смотрят в будущее. Ведь они не глупее нас. Мы
способны парализовать торговлю, и тогда все колонии на планетах, все
станции просто-напросто вымрут. Нейхарт, полвека нас травили как зайцев,
полвека купец служил мишенью любому вояке, который был не в настроении
уважать наш нейтралитет. Ну-ка скажи, куда мы денемся, когда военные все
подгребут под себя?
Она смотрела капитану в глаза. Он молчал.
- Так что, могу я выступить?
Нейхарт ответил далеко не сразу.
- Квин, если дело не выгорит, против моей лоханки ополчится весь мир.
Тогда нам даже на краю Вселенной не спрятаться.
- Я знаю, - хрипло произнесла Элен. - И все-таки прошу.
- Ну, раз так, давайте. Ком ваш.
Сигни рывком повернулась на бок и прижалась к неподвижному телу.
Плечо. Теплая рука. Со сна она даже не сразу поняла, кто это. "Графф", -
сообразила она наконец. Они вместе ушли с вахты. Несколько мгновений она
не закрывала глаз, рассматривая ряд встроенных шкафов и лампу, звездочкой
тлеющую на потолке. Стоило смежить веки, и перед глазами встали жуткие
картины, а ноздри вспомнили запах смерти. Несмываемый запах.
Они удерживали Пелл. "Атлантика" и "Тихий океан" вместе со всеми
рейдерами Флота несли вахту на подступах к станции, так что Сигни и
остальные могли спать спокойно. Сигни искренне жалела, что в боевое
охранение поставили не "Норвегию". Бедняга Ди Янц, измотанный до предела,
распоряжался в доках; лишь изредка и очень ненадолго ему удавалось
прикорнуть в "пуповине". Десантники "Норвегии" были рассеяны по всем
докам. При прорыве "К" они убили девять и ранили семнадцать человек, но
это нисколько не улучшило их настроения. Снова и снова будут они заступать
на вахту и блюсти порядок на станции - никаких иных планов Сигни не
строила. Она не сомневалась, что Уния скоро перейдет в наступление, и
знала, как отреагирует Флот. Как во всех безвыигрышных ситуациях: будет
вести огонь по доступным целям и держать позиции, пока есть запасные пути
отхода. Так решил Мациан. Она тут ни при чем.
Она закрыла глаза, дыхание стало ровнее. Графф пошевелился и затих, и
у Сигни потеплело на душе при мысли, что рядом с ней друг.
4. ПЕЛЛ: СИНЯЯ СЕКЦИЯ, ПЕРВЫЙ ЯРУС,
НОМЕР 0475; 24:00 ОС; 12:00 ДС
- Она спать, - сказала Лили.
Глубоко вздохнув, Атласка обхватила руками колени. Низовики сумели
порадовать Спящую: она рассмеялась, услышав от Синезуба, что
Константин-человек и его друг живы и здоровы.
Но как их испугали слезы на ее безмятежном лице! У каждого защемило
сердце, но когда они поняли, что это слезы счастья, когда увидели теплоту
в темной живой глубине глаз, хиза дружно воскликнули: "Ах!" и обступили
Солнце-Ее-Друг.
- Люблю вас, - прошептала Спящая. - Люблю вас всех. - И добавила: -
Берегите его.
Затем она улыбнулась и закрыла глаза.
- Солнце-Сияет-Сквозь-Облака, - толкнула Атласка всклокоченного
Синезуба, и он, оставив попытки расчесать и разгладить свой мех (обиталище
Спящей требовало к себе уважения), посмотрел на подругу.
- Иди обратно, иди и не спускай глаз с молодого Константин-человека.
Хиза Верхней мудры, но ты - очень быстрый, ты - охотник с Нижней. Ты
будешь присматривать за ним, приходить и уходить.
Синезуб нерешительно взглянул на Старого и Лили.
- Хорошо, - согласилась Лили. - Сильные руки, хорошо. Ступай.
Юный самец застеснялся, но остальные расступились перед ним, а
Атласка посмотрела на него с гордостью: даже чужие Старые признают, что он
хорош. А ведь правда: он такой смышленый и рассудительный...
Синезуб дотронулся до Старых, затем до Атласки и спокойно двинулся
сквозь толпу к выходу.
Спящая спала в окружении верных хиза, а человеки уже во второй раз
дрались с человеками, и Верхняя, совсем недавно такая надежная,
незыблемая, качалась, как сброшенный деревом лист на груди реки. На Спящую
взирало Великое Солнце, а вокруг него сверкали звезды.
* ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. НИЖНЯЯ: 11.10.52; МЕСТНЫЙ ДЕНЬ *
Вездеходы тяжко ползли мимо спущенных куполов и брошенных загонов.
Компрессоры молчали, но это молчание было красноречивее любой песни об
Исходе. Первая база - первый лагерь цепочки. От ветра лязгали двери
шлюзов, качаемые ветерком. Усталая колонна еле плелась, путники тоскливо
взирали на картину опустошения. У Эмилио ныло сердце: в этом лагере,
который он строил своими руками, не осталось никого. Он подумал о том,
далеко ли успели уйти поселенцы и каково им сейчас.
- Хиза тоже здесь побывали? - спросил он Топотуна - очевидно,
единственного низовика, все еще сопровождающего колонну. Он не отходил от
Эмилио и Милико.
- Мы глаза видеть. - Это было не совсем то, что ожидал услышать
Эмилио.
- Господин Константин. - Сзади подошел один из "К". - Господин
Константин, надо отдохнуть.
- За лагерем, - пообещал Эмилио. - Нам нельзя долго находиться на
открытом месте, понимаете? За лагерем.
Рабочий постоял на обочине дороги, пока с ним не поравнялась его
группа. Легонько похлопав жену по плечу, Эмилио прибавил шагу, чтобы
догнать два первых вездехода. На опушке он забежал вперед и знаками велел
водителю переднего вездехода остановиться через полкилометра. Потом
постоял, дожидаясь Милико, глядя на идущих мимо и думая, что некоторые
пожилые рабочие и дети, наверное, совершенно выбились из сил - столь
долгое путешествие в противогазах измучило даже едущих на вездеходах. Все
чаще люди просили о привале...
Колонна растягивалась, многие еле переставляли ноги. Эмилио отвел
жену на обочину, и они постояли, пропуская колонистов. "Скоро отдохнем, -
говорил он каждой проходящей мимо группе. - Потерпите". Наконец показался
хвост колонны - горстка стариков упрямо брела вперед, ничего не видя от
изнеможения. Последними тащились двое из его персонала.
- Никто не отстал? - спросил Эмилио. Они слабо помотали головами.
Внезапно Эмилио увидел человека, бредущего назад. Он шатался от
усталости и натыкался на встречных, а вслед ему звучали взволнованные
голоса. Эмилио подбежал к нему.
- Ком, господин Константин, - прохрипел тот. Эмилио бежал по
скошенной обочине извилистой, окаймленной деревьями дороги, пока не увидел
вездеходы и обступивших их людей. Он срезал угол напрямик сквозь заросли,
и толпа раздалась, пропуская его к головному вездеходу.
Он забрался в кузов и пополз через гору клади. Джим Эрнст, прижавший
динамик к уху, повернулся навстречу. По его взгляду Эмилио понял, что
случилось нечто ужасное.
- Погиб, - сообщил Эрнст. - Ваш отец... Бунт на станции.
- А мать и брат?
- Неизвестно. Вообще ничего не известно. Пришла депеша от военных.
Флот Мациана требует контакта. Отвечать?
Эмилио судорожно глотнул воздуха, кожей осязая молчание толпы,
молчание глядящих на него пассажиров вездехода - старых "К" и резидентов.
Глаза у них стали круглыми, как на скульптурах хиза.
Кто-то вскарабкался в кузов, пролез к нему поближе и обнял за талию.
Милико. Его слегка затрясло от изнеможения и запоздалого шока. Весть о
гибели отца не застала его врасплох. Она всего лишь подтвердила его
наихудшие подозрения.
- Нет, - сказал он. - Не отвечай.
В толпе зашептались. Эмилио повернулся к ней лицом.
- Никаких подробностей военные не сообщили, - выкрикнул он, и голоса
тотчас умолкли. - Эрнст, расскажи, что тебе известно.
Эрнст встал и пересказал депешу. Эмилио прижал к себе жену. На Пелле
остались родители и сестра Милико. Племянники, дяди и тети. Все Ди.
Возможно, они погибли, но военные этого не заметили. Впрочем, у Ди больше
шансов выжить, нежели у Константинов. У них не так много врагов.
- Флот захватил власть, ввел законы военного положения. "К"... -
Эрнст помялся перед нетерпеливыми слушателями и нерешительно договорил: -
"К" взбунтовался и вырвался из своей секции. На станции серьезные
разрушения и многочисленные жертвы. Погибли не только станционеры, но и
"К"...
Один из старых "К" заплакал. "Наверное, - с болью подумал Эмилио, - у
них тоже остались на Пелле близкие".
Он посмотрел вниз, на печальные и настороженные лица. На своих
помощников, на "К", на хиза, стоявших поодаль. Никто не двигался, никто не
говорил. Только ветер шуршал в листве и река журчала за деревьями.
- Так что теперь они прилетят сюда, - продолжал он, с трудом
сдерживая дрожь в голосе. - Они хотят, чтобы мы работали на них в полях,
шахтах и на мельницах. Все, что мы вырастим и добудем из-под земли,
отнимут у нас и погрузят в трюмы. Плохо, когда наши собственные защитники
прилетают сюда и заставляют нас работать под угрозой оружия... Но что
будет, если на смену им придет Уния? Что, если они потребуют еще больше, а
мы скажем: "Довольно с вас", - что тогда будет с Нижней? В любом случае мы
потеряем Пелл. Если хотите, возвращайтесь гнуть спину на Порея или ждать
униатов. А я пойду дальше.
- Куда, сэр? - спросил парень, которого когда-то едва не прикончил
Хэйл. Эмилио успел позабыть его фамилию. Рядом с ним стояла мать. В голосе
юноши не звучало вызова - только озабоченность.
- Не имею понятия, - признался Эмилио. - В какое-нибудь безопасное
место, которое нам покажут хиза. Зароюсь в землю и буду жить. Растить хлеб
для себя.
Снова по толпе пробежал шепот. Страх... Страх ни на секунду не
отпускал тех, кто не знал Нижней. Кто не успел сродниться с планетой, где
человек был еще чужим.
Поселенцы, не доверявшие низовикам в лагере, еще больше страшились их
в диком краю, где хиза, в отличие от людей, не зависели от техники. Потеря
противогаза или какая-нибудь иная оплошность... Нижняя такого не прощала.
Пока росла главная база, росло и кладбище при ней.
- Ни один хиза, - напомнил Эмилио, - не причинил человеку вреда.
Несмотря на все то, что мы здесь натворили. Несмотря на то, что мы здесь
чужие.
Он спрыгнул в глубокую колею, повернулся и помог спуститься Милико.
По крайней мере она останется с ним.
Она спустилась и ни о чем его не спросила.
- Для тех, кто желает попытать счастья у Порея, мы можем сделать
только одно: разбить здесь лагерь. Оставить компрессоры.
- Господин Константин!
Он поднял голову. Его окликала пожилая женщина из кузова вездехода.
- Господин Константин, я слишком стара, чтобы работать, как там, на
базе. Пожалуйста, не бросайте меня!
- Мы тоже готовы идти дальше, - раздался мужской голос.
- Кому-то захотелось назад? - спросил бригадир из "К". - Что, без
вездехода никак?
В наступившей тишине люди дружно помотали головами. Они попросту
устали, подумал Эмилио.
- Топотун! - Он взглянул на ближайшего низовика, стоявшего на
обочине. - Мне нужен Топотун.
Топотун показался из-за деревьев и сбежал по склону холма.
- Вы идти, - закричал он, указывая на деревья. - Вы идти теперь.
- Топотун, мы устали, и нам необходимы вещи из вездеходов. По лесу
вездеходы не пройдут, и некоторые люди тоже. Среди нас есть больные.
- Мы нести больные, много-много хиза. Мы украсть хорошие вещи у
вездеходы. Вы учить мы, хорошо, Константин-человек? Мы украсть для вы. Вы
идти.
Эмилио оглянулся на спутников, увидел огорченные, недоверчивые лица.
Его окружали хиза, все больше их появлялось из зарослей, иные даже с
детенышами, которых людям доводилось видеть нечасто. Топотун не обманывал,
и все это чувствовали, а потому не спорили. Крепкие молодые туземцы
помогли спуститься с вездеходов старым и хворым. Остальные выгружали
припасы и снаряжение.
- А что, если нас будут искать с помощью скана? - встревоженно
прошептала Милико. - Надо найти хорошее укрытие, и побыстрее.
- Чтобы отличить людей от хиза, нужен очень чувствительный скан.
Надеюсь, нас оставят в покое... до поры.
Приблизился Топотун, взял Эмилио руку и наморщил нос - у хиза это
означало подмигиванье.
- Ты идти с я.
Как бы ни подгоняли их страх и дурные предчувствия, неподготовленные
к долгому переходу колонисты вскоре выбились из сил. Все задыхались от
ходьбы, а те, кто покинул главную базу пешком, уже валились с ног. Прошло
еще немного времени, и начали сдавать хиза. В конце концов, обнаружив, что
не могут нести всех неходячих, они объявили привал и сами растянулись
среди папоротников.
- Надо найти укрытие, - убеждал Эмилио Топотуна, собравшегося
вздремнуть. - Топотун, здесь нехорошо. Нас увидят с кораблей.
- Спать теперь. - Топотун свернулся клубочком, и растормошить его, да
и кого-либо из его сородичей, было уже невозможно. Эмилио окинул склон
беспомощным взглядом. Люди и низовики засыпали среди разбросанных вещей,
некоторые завернулись в одеяла, иным не хватило сил даже на это. Эмилио
улегся на одеяло Милико, а свое, нераскатанное, положил в изголовье.
Сквозь листву косо падали лучи солнца. Эмилио обнял жену, с другого
боку к нему привалился Топотун, обхватил рукой за плечи. Эмилио не
противился и вскоре погрузился в глубокий целительный сон.
- Ты проснуться! Ты проснуться! - Топотун тряс его, а рядом, обхватив
колени руками, сидела Милико. Дымка тумана увлажнила листву, туча над
головами предрекала дождь. Было позднее утро.
- Эмилио, по-моему, пора вставать. Похоже, к нам важные гости.
Он повернулся на другой бок, затем поднялся на колени. Вокруг в
холодном тумане шевелились люди. Хиза, вышедшие из-за деревьев, были
Старыми, время изрядно выбелило их мех. Эмилио насчитал троих.
Он встал и поклонился им. В лесу на Нижней, во владениях хиза, этот
жест казался вполне уместным.
Топотун тоже поклонился и запрыгал - он выглядел очень серьезным.
- Не говорить человеки-слова они, - объяснил Топотун. - Говорить, вы
идти с мы.
- Мы пойдем, - ответил Эмилио. - Милико, поднимай людей.
Она обошла бивуак и потихоньку разбудила немногих заспавшихся.
Известие о приходе Старых быстро обежало утомленных, промокших людей,
которые собирали свои пожитки и приводили себя в порядок. Из зарослей
появлялись все новые хиза. Казалось, лес кишит ими; каждый куст, каждое
дерево скрывает за собой гибкое коричневое тело.
Старые растаяли среди листвы. Топотун подождал, пока все соберутся, и
повел колонну дальше. Закинув на плечо скатанное одеяло жены, Эмилио пошел
в хвосте. Стоило кому-нибудь из людей захромать или застрять в мокрых
зарослях, хиза (даже те, кто не понимал человеческой речи) спешили на
помощь: вытаскивали, вели под руки, сочувственно щебетали. А следом за
ними шли сородичи - "воры", несущие надувной купол, компрессор, генератор,
человеческую еду и все остальное, что смогли "украсть" с вездехода и чему,
наверное, даже названия не знали, - словно коричневая орда лесных
насекомых-чистильщиков.
Миновал день, опустилась ночь, и часть ее они провели на ногах,
отдыхая, когда из сил выбивалось большинство. Хиза вели людей так
заботливо, что никто не отстал, а на привалах согревали их своими телами.
Но вдруг в вышине пророкотал гром, не предвещающий дождя...
- Садятся! - пронеслось по колонне. Хиза ни о чем не спрашивали людей
- их тонкий слух гораздо раньше уловил гул корабельных двигателей.
Наверное, это возвращается Порей. Скоро флотские увидят разоренную
базу и пошлют на станцию гневное донесение. Потом просканируют местность,
проанализируют информацию, отправят командующему и дождутся приказа. На
все это потребуется время, а время играет на руку беглецам.
Привал - переход, привал - переход... И всякий раз, когда кто-нибудь
сдавал, добрые хиза были рядом - поддерживали, сочувствовали. С
несказанной радостью встретили беглецы первые утренние лучи, что проникли
сквозь густую листву и вызвали восторженные трели туземцев. Неожиданно на
гребне холма лес оборвался - впереди простиралась голая равнина. Хиза
спускались по склону на равнину, и Эмилио с изумлением понял, что перед
ним места, не тронутые людьми по настоянию низовиков, заповедный край.
- Нет! - воскликнул он, озираясь в поисках Топотуна. Увидев
скорохода, он помахал ему рукой, и тот примчался вприпрыжку. - Топотун,
нам нельзя выходить на открытое место. Люди-ружья, понимаешь? Они прилетят
на кораблях, их глаза увидят нас с неба.
- Старые говорить - идти. - Топотун зашагал вперед, всем своим видом
давая понять, что вопрос о спуске на равнину, залитую бледным солнцем,
обсуждению не подлежит. Живая коричневая волна скатывалась с холма, хиза
несли людей и их имущество; за ними плелись остальные переселенцы.
- Топотун! - Эмилио остановился, Милико - рядом. - Люди-ружья! Они
сразу увидят, понимаешь?
- Я понимать. Человеки-ружья увидеть все мы. Мы тоже увидеть они.
- Нельзя нам туда спускаться! Нас убьют, ты слышишь меня?
- Они говорить - идти. Старые. - Топотун отвернулся и пошел дальше.
Пройдя несколько метров, он оглянулся и поманил Эмилио и Милико.
Эмилио сделал шаг, затем другой, осознавая, что это безумие... У
человека свои обычаи, у низовика - свои. Хиза никогда не поднимет руку на
врага, он будет сидеть и смотреть... Вот что они задумали: сидеть и
смотреть. Люди попросили хиза о помощи, и те помогают, как велит им
обычай.
- Я с ними поговорю, - сказал он жене. - Я поговорю со Старыми.
Постараюсь объяснить... Отказаться мы не можем - это оскорбление, но
растолковать... Топотун! Топотун, погоди!
Но Топотун не остановился. Живой поток скатывался по травянистому
склону на равнину и выдыхался в ее центре, где над утоптанным кругом
высилось нечто наподобие каменного кулака. Круг окаймляла густая тень...
Секундой позже Эмилио понял, что это не тень, а скопление живых существ.
- Похоже, там все хиза с реки. Очевидно, это какая-то святыня, место
поклонения.
- Святыня Мациана не остановит, да и униатов, скорее всего... -
Эмилио с ужасом представил резню, истребление беспомощных туземцев.
"Господи, - подумал он, - ведь это же низовики, те самые низовики, чьи
руки и сердца создали Пелл таким, какой он есть. Когда-то Земля
перепугалась до смерти, узнав о существовании иной жизненной формы, и даже
собиралась эвакуировать колонии, но здесь никто не боялся низовиков,
потому что хиза всегда выходили к людям с открытыми ладонями. И заражали
их добротой".
- Я должен их убедить, - сказал он жене. - Здесь нельзя оставаться.
- Я с тобой.
- Помочь ты? - Заметив, что Милико хромает, низовик дотронулся до ее
руки, но она оперлась на руку мужа, и они дружно покачали головами. Эмилио
и Милико побрели следом за толпой - их обогнали почти все, ибо всем
передалось безумие туземцев. Даже старики торопливо ковыляли, опираясь на
плечи хиза.
Эмилио и Милико спускались долго, то и дело останавливаясь перевести
дух. Солнце сползло к низким покатым холмам. Внезапно Эмилио захрипел - от
влаги и лесной плесени раньше времени испортился фильтр противогаза.
Подумав, что надо бы предупредить остальных, Эмилио задержал дыхание,
заменил цилиндр и снова надел маску.
Они уже шли по равнине, еле переставляя ноги, шли к трудноразличимому
вдалеке останцу, торчащему из неровного бурого круга. Не только хиза
сидели в том кругу, но и люди, которые поднялись и двинулись навстречу
Эмилио и Милико, когда те подошли поближе. Была среди них начальница
второй базы Ито со своими помощниками и рабочими, был Джонс с первой базы
и его люди. Джонс, такой же растерянный, как и все остальные, первым
протянул руку Эмилио.
- Хиза велели нам перебраться сюда, - сообщила Ито. - Сказали, что вы
тоже придете.
- Станция пала, - произнес Эмилио, и эта весть всколыхнула живой круг
от края до края. Вновь прибывших вели к центру; особо настойчиво низовики
тянули за собой Эмилио и Милико. - Нам не осталось ничего другого, Ито. У
власти пока Мациан... а кто будет на следующей неделе, я не знаю.
Ито, Джонс и их подчиненные отстали. Возле скалы собралось великое
множество людей, сотни и сотни глаз угрюмо и тревожно смотрели на Эмилио и
Милико. Эмилио узнал начальника рудников Дикона, Макдональда с третьей
базы, Герберта и Тауша с четвертой... Вскоре его со всех сторон обступили
хиза, и ему пришлось крепко взять жену за руку, чтобы не потерять ее в
мельтешащей толпе. Каменный столп приближался, нависал, и вскоре Эмилио
увидел, что это никакой не столп, а целая скульптурная группа, скопление
образов, подобных которым он видел на станции, - приземистых и высоких,
плоских и шарообразных. Многоликие головы, рты, раскрытые будто от
изумления, и огромные выпученные глаза, навсегда обращенные к небу.
Туземные образы казались очень древними, и Эмилио охватило
благоговение. Милико остановилась и молча разглядывала их; то же самое
делал и он. Перед этими камнями, в окружении существ чужой расы, оба
казались себе крошечными и одинокими.
- Вы приходить, - известил их голос Топотуна. Низовик взял Эмилио за
руку и повел к подножию каменного изваяния.
Там действительно сидели Старые - самые древние хиза с посеребренным
мехом на головах и плечах. Вокруг них из земли торчали увешанные бусами
палки с резными ликами. Эмилио заколебался, но Топотун решительно потащил
его в круг и потребовал:
- Садиться.
Эмилио отвесил поклон, Милико последовала его примеру, затем оба
уселись по-турецки перед четырьмя старейшинами.
Опираясь на руку, один из Старых наклонился вперед и коснулся Милико,
а затем Эмилио. Словно благословлял.
- Вы хорошо прийти здесь, - заговорил (очевидно, переводя) Топотун. -
Вы тепло прийти здесь.
- Топотун, скажи, что мы очень благодарны. Спасибо, много-много
спасибо. Скажи, что здесь опасно. Беда с Верхней. Глаза Верхней смотрят
вниз, на это место. Сюда могут спуститься люди-ружья и сделать плохо.
Топотун перевел. Старые выслушали с прежней невозмутимостью в очах.
Один ответил.
- Корабль прилететь Верхняя здесь мы, - перевел Топотун. - Прилететь,
увидеть, улететь.
- Тут опасно! Пожалуйста, объясни им!
Топотун проговорил несколько фраз на туземном, Старый ответил,
протянув руку к образам:
- Хиза место. Ночь прийти. Мы спать, сон они уйти, сон они уйти.
Заговорил второй старейшина, в его щебете прозвучали два человеческих
имени: Беннет и Лукас.
- Беннет, - подхватили ближайшие низовики. - Беннет. Беннет. Беннет.
- Слово, будто ветер, прошелестело по всему кругу.
- Мы красть еда, - сказал Топотун. - Мы учиться красть еда. Мы красть
вы, делать вы безопасно.
- Ружья, - возразила Милико. - Ружья, Топотун.
- Вы безопасно. - Топотун помолчал, прислушиваясь к речи Старого. -
Делать вы имя. Ты имя Он-Приходить-Снова, ты имя Она-Давать-Руки. То-хими.
Михан-тизар. Ты дух хорошо. Ты безопасно приходить здесь. Любить ты.
Беннет-человек, он учить мы спать видеть человеки сны.
Не зная, что сказать, Эмилио посмотрел на огромные круглоглазые
изваяния, окинул взглядом толпу, казалось, заполнившую равнину от
горизонта до горизонта, и на миг поверил, что обещание Старых может
сбыться, что перед этими образами, вызывающими благоговейный трепет,
никакой изверг не отважится пролить чужую кровь.
Старые затянули молитву; постепенно ее подхватили все низовики.
Коричневые фигуры закачались, входя в ритм.
- Беннет... - снова и снова выдыхала толпа.
- Он учить мы видеть человеки сны... Звать ты Он-Приходить-Снова.
Поежившись, Эмилио обнял Милико за талию. Туземный хор напоминал звон
бронзового колокольчика, а порой казалось, что такое можно услышать только
внутри колокола величиною с весь сумеречный небосвод. И от этих звуков
цепенел человеческий разум...
Солнце быстро тонуло за холмами. Вечер принес с собой холод.
Бесчисленные глотки дружно втянули и выпустили воздух, завершая песнь.
Затем десятки рук взметнулись к проблеску звезд, раздались негромкие
радостные возгласы.
- Имя Она-Приходить-Первый, - сказал Топотун, затем поочередно назвал
остальные звезды, которых востроглазые туземцы встречали как закадычных
друзей: - Ходить-Вместе, Приходить-Весна, Она-Всегда-Плясать...
Снова, на сей раз в миноре, зазвучала молитва; снова закачались
мохнатые тела.
Усталость напомнила о себе. У Милико стекленел взгляд, Эмилио
поддерживал ее и сам старался не уснуть на ногах. Наконец Старые закивали,
а Топотун похлопал Эмилио по руке, давая понять, что можно устраиваться на
ночлег.
Эмилио уснул, а пробудившись, увидел подле себя еду и питье. Сняв
маску, он наелся и напился, то и дело прикладываясь к респиратору.
Его окружал широкий ковер неподвижных тел - впрочем, кое-кто уже
шевелился в цепях сна, настойчиво пробуждаемый нуждой. Ощутив собственную
нужду, Эмилио встал и пробрался за край толпы, к опрятным санитарным
траншеям, вырытым низовиками. Возле одной из них он постоял, пока не
подошли другие люди и к нему не вернулось чувство времени. Тогда Эмилио
двинулся обратно, поглядывая на спящих, образы и усыпанное звездами небо.
Вот он, выбор хиза. Сидеть в святилище под небесами, говорить со
звездами и богами... надеяться. Он понимал, что это безумие. И не боялся.
За себя не боялся - только за Милико. Все они "видят сны". Живут мечтой.
Надеются. Но когда прилетят злые люди и нацелят на них ружья, надеяться
будет не на что.
Хотя... низовикам случалось разоружать людей голыми руками. В начале
освоения планеты.
Он пошел обратно - к Милико и Топотуну. И к Старым, отчего-то веря,
что здесь беженцев не дадут в обиду, что никто не посмеет пролить кровь
перед образами, которые веками - задолго до появления людей на планете - в
ожидании глядели в небо.
Он опустился на землю возле Милико, лег и стал смотреть на звезды,
думая о своем выборе.
А утром прилетел разведчик.
Никто из десятков тысяч хиза не проявил страха. Без паники встретили
прибытие корабля и люди, сидевшие среди низовиков.
Разведчик опустился на порядочном расстоянии от изваяний, не найдя
ровной площадки поближе.
- Я должен поговорить с ними, - сказал Эмилио Старым через Топотуна.
- Нет говорить, - ответил Старейший. - Ждать. Спать.
- Никак не пойму, - заключила Милико спокойно, - они всерьез
вознамерились подчинить себе Нижнюю? Неужели не видят разницы между нею и
станцией?
Многие уже встали. Эмилио принял сидячее положение, и другие, глядя
на него, усаживались и готовились к ожиданию.
Ждать пришлось довольно долго. Наконец вдали раздался рев
громкоговорителя.
- Здесь есть люди? - прогрохотал над равниной металлический голос. -
Мы с рейдероносца "Африка". Не соблаговолит ли ваш начальник выйти к нам и
назвать свою фамилию?
- Не надо! - с мольбой сказала Милико мужу, когда он зашевелился. -
Они могут выстрелить.
- Они выстрелят, если я не выйду. Прямо в толпу. Нам с ними не
справиться.
- Эмилио Константин здесь? У меня для него новости.
- Знаем мы ваши новости, - пробормотал Эмилио и не позволил жене
встать. - Милико, у меня к тебе просьба...
- Нет.
- Пожалуйста. Я должен идти - им нужно, чтобы снова заработала база.
Я хочу оставить здесь тех, кому у Порея не поздоровится. Им нужен
кто-нибудь из начальства.
- Это всего лишь предлог.
- Нет. И да. Оставайся за меня. Начни войну, если придется. Защити
хиза, научи их сопротивляться и не пускать чужих на свою землю. Кому,
кроме тебя, я могу это поручить? Кто еще знает низовиков так, как мы с
тобой? - Он печально покачал головой, глядя в темные глаза жены. - Воевать
можно по-разному. Например, так, как это делают хиза. Я надеюсь вернуться
- Флоту, наверное, в самом деле нужна только база. Неужели ты думаешь, что
я хочу тебя бросить? Но кто, если не мы, спасет Нижнюю? Прошу тебя,
останься.
- Я понимаю. - Они встали и обнялись; поцелуй затянулся, и с каждой
секундой Эмилио все сильнее боялся, что не сможет расстаться с ней. Но
Милико отпустила его, а он, прежде чем отойти, достал из кармана и отдал
ей пистолет. Снова взвыла сирена, потом громкоговоритель повторил
обращение.
- Персонал! - позвал Эмилио. - Отзовитесь! Нужны добровольцы.
Донеслись отклики. Отовсюду к Эмилио пробирались управленцы и техи со
всех баз. Уходили минуты, но солдаты, приблизившиеся на расстояние в
несколько десятков метров, ждали - они заметили движение в толпе, но не
проявили нервозности. У них было время и сила.
Эмилио велел своим людям подойти к нему поближе и повернуться к
десантникам спиной - возможно, у флотских были скопы. Хиза, сидевшие
вокруг, не сводили с них круглых любопытных глаз.
- Им нужны рабочие, - тихо объяснил Эмилио. - Крепкие руки, чтобы
побыстрее ликвидировать последствия саботажа и собрать припасы по списку.
Думаю, достаточно восстановить главную базу - от остальных Мациану мало
толку. Вряд ли стоит просить "К" о возвращении и отдавать Порею все, что
мы вынесли с базы. Самое важное для нас - выиграть время, чтобы спасти
побольше людей и организовать сопротивление. Даже просто выжить.
Понимаете? Мне кажется, им нужны только бесперебойные поставки
продовольствия на корабли и станцию. И мы, выполняя эти требования, сумеем
кое-что сберечь для себя. Подождем, пока на станции наведут порядок, и
тогда ей очень даже пригодятся наши запасы. Нужны самые рослые и сильные
мужчины, способные выдержать издевательства и полевые работы... и прочее,
не знаю, с чем еще они столкнутся. Может, с насильственной вербовкой. Надо
набрать человек по шестьдесят от каждой базы.
- А вы пойдете?
Он кивнул, затем едва заметно кивнули все его сотрудники, начиная с
Джонса.
- Я тоже пойду, - вызвалась Ито.
Эмилио отрицательно покачал головой.
- Нет. Женщины остаются здесь, под началом у Милико. Все, никаких
споров. Идите, оповестите людей. Примерно по шестьдесят человек от каждого
лагеря. И поспешите, солдаты долго ждать не станут.
Они торопливо разошлись.
- Константин! - вновь прозвучал металлический голос.
Эмилио бросил взгляд поверх голов на корабль и фигуры латников и
подумал, что они наверняка следят за ним через скоп.
- Константин, у нас кончается терпение.
Он еще раз поцеловал Милико, услышал, как Топотун неподалеку
переводит кому-то тираду Старого, и направился к десантникам. Сквозь толпу
следом за ним потянулись добровольцы - не только управленцы и техи, но и
простые рабочие из "К", их было не меньше, чем резидентов. На краю толпы
Эмилио заметил, что к нему спешит большая ватага самых рослых самцов хиза
во главе с Топотуном.
- Вам идти не надо, - сказал Эмилио.
- Друг, - произнес Топотун. Люди из "К" промолчали, но и не изъявили
желания повернуть назад.
- Спасибо, - улыбнулся Эмилио.
Отсюда они были видны десантникам как на ладони. Эмилио тоже хорошо
видел солдат, даже буквы на их эмблемах - "Африка". Действительно, это
были люди Порея.
- Константин, - сказал один из офицеров в микрофон, - кто организовал
саботаж на базе?
- Я распорядился об эвакуации, - прокричал в ответ Эмилио. - Откуда
мне было знать, что прилетите вы, а не униаты? Базу нетрудно восстановить.
Все снятые с техники детали у нас. Насколько я понимаю, вам нужно, чтобы
мы вернулись?
- Что это за место?
- Капище хиза. Вы найдете его на карте - это заповедная зона. Я
собрал бригады, мы готовы вернуться и наладить машины. Но все больные
останутся здесь, с хиза. Пока угроза оккупации Нижней не исчезнет
окончательно, будет действовать только главная база. Остальные были
экспериментальными и не производили ничего пригодного для вас. Моего
отряда вполне достаточно для обслуживания главного лагеря.
- Вы снова ставите условия, Константин.
- Отвезите нас на главную базу и подготовьте списки нужного вам
продовольствия. Я позабочусь, чтобы вы получили все быстро и без суеты.
Так будут соблюдены и наши, и ваши интересы. Туземные рабочие предлагают
содействие. Повторяю, вы получите все, что хотите.
Наступило молчание. Некоторое время никто не шевелился.
- Господин Константин, недостающие детали у вас с собой?
Эмилио повернулся и махнул рукой. Один из его помощников, Хейнс,
вместе с четырьмя техами бросился в толпу.
- Господин-Константин, если вы что-нибудь потеряли, не ждите от нас
снисхождения.
Эмилио не шелохнулся и не сказал ни слова - его подчиненные слышали
угрозу офицера, и этого было достаточно. Он стоял, рассматривая солдат. Их
было десять, за ними высился разведчик; некоторые из его пушек нацелились
на толпу, а у открытого люка с оружием на изготовку застыло еще несколько
десантников. Никто не торопился нарушить тишину. Возможно, офицер хотел
ошеломить Эмилио вестью о гибели его семьи и ждал только вопроса о том,
что происходит на станции. Эмилио мучительно хотелось спросить, но он
молчал.
- Господин Константин, ваш отец убит, брат, по всей видимости, тоже,
а мать находится на изолированном участке под усиленной охраной. Капитан
Мациан выражает вам свои соболезнования.
Кровь прилила к лицу, с языка готовы были сорваться гневные слова, но
Эмилио взял себя в руки. Неподвижный как скала, он ждал возвращения
Хейнса.
- Господин Константин, вы слышите меня?
- Передайте мои поздравления, - выкрикнул он, - капитанам Мациану и
Порею!
Снова - тишина. Ожидание. Наконец, нагруженные деталями, возвратились
Хейнс и его четверка.
- Топотун, - тихо произнес Эмилио, глядя на стайку низовиков, - ты бы
с друзьями шел на базу пешком, а? Люди полетят на корабле, а хиза нельзя.
Люди-ружья, понимаешь? Вы сможете дойти?
Топотун подпрыгнул.
- Мы идти быстро.
- Господин Константин! Идите к нам.
Он спокойно и неторопливо двинулся вперед, десантники расступились и
как конвоиры пошли рядом. И от шепота до гула, до рева, сотрясающего
небосклон, словно ветер, поднялась над толпой молитва.
Эмилио оглянулся, боясь паники среди солдат. Они застыли истуканами.
Вооруженные до зубов, облаченные в прочные доспехи, в эту минуту они не
могли не усомниться в своей неуязвимости и силе.
Песнь звучала все громче, словно разбуженная стихия. Тысячи тел
покачивались в такт молитве - как под ночным небом после беседы Эмилио со
Старыми.
- Он-Приходить-Снова... Он-Приходить-Снова...
Эти звуки доносились даже до шлюза корабля, где толпилось больше
солдат, чем внизу, на земле. Эти звуки, думал Эмилио, потрясут даже
Верхнюю... ибо известие о том, что происходит на планете, вряд ли придется
по душе новым властителям станции. Под эти звуки человек, потерявший отца,
брата и только что простившийся с женой, без страха шел к захватчикам. С
пустыми руками. Как хиза.
КНИГА ПЯТАЯ
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПЕЛЛ: СИНИЙ ДОК: БОРТ КЗК-1 "ЕВРОПА"; 29.11.52 *
Сигни откинулась на спинку кресла, положила ноги на соседнее и
сомкнула веки. Покой длился всего лишь мгновенье: в совещательной каюте
флагмана появились Том Эджер с Эдо Пореем. Не размыкая сложенные на груди
рук, Сигни приоткрыла глаз, затем второй. Порей потянул кресло из-под ее
ног, и она неохотно уступила, облокотившись на стол и глядя в стену.
Говорить совершенно не хотелось.
Вошел и сел Кео, чуть позже - Мика Крешов; он распо