-----------------------------------------------------------------------
"Библиотека современной фантастики", т.25. Пер. с яп. - В.Гривнин.
OCR & spellcheck by HarryFan, 25 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
- Посмотрите. Вон туда... Нет, сегодня не видно... В хорошую погоду как
раз там виднеется верхушка телевизионной башни...
Праздник, а может быть, и обычное воскресенье, Укромный уголок готового
лопнуть от обилия запахов переполненного ресторана недалеко от конечной
остановки электрички. За шатким столиком у окна друг против друга сидят
мужчина и женщина. Перед женщиной - мороженое с консервированными фруктами
и шоколадом. Перед мужчиной - чашка кофе со сливками. Мужчина, видимо
оттого, что поспешно отхлебывает кофе, беспрерывно дымя сигаретой,
поперхнулся и выпускает дым через ноздри. Взгляд женщины остается
абсолютно безучастным. Оба они - это видно с первого взгляда - совсем еще
не привыкли друг к другу, как к новой выходной одежде.
Мужчина продолжает скованно:
- Откровенно говоря, я мечтаю взобраться когда-нибудь на самый верх
башни и прикрепить там дощечку с надписью: "Здесь нефть". Понимаете?
Грязное небо становится все тяжелее и тяжелее и уже сейчас готово
обрушиться на город. И тогда раздавленный город постепенно превратится в
огромное нефтеносное поле. Ведь утверждают же, что уголь образовался из
растений, а нефть - из животных. Посмотрите. Там, внизу, улица, и она
забита теми, из кого образуется нефть. Поэтому я и собираюсь обучать детей
лишь одному - технике добычи нефти.
В уголках глаз женщины впервые появляются морщинки улыбки. Но она тут
же, сжав губы, кончиком языка слизывает улыбку вместе с мороженым и шепчет
извиняющимся тоном:
- Мне даже подруги всегда говорили, что я не понимаю юмора. Но в том,
что вы говорите, мне кажется, много юмора.
- Вы что, простудились?
Мужчина говорил, покашливая, и женщина тоже непроизвольно кашлянула
несколько раз в ладонь, в которой держала ложечку. Прокашлявшись, она
сказала своим обычным голосом:
- Нет, наверно, поперхнулась дымом.
- Тогда ничего страшного. А то при простуде мороженое - это было бы
крайне неразумно.
Взгляд женщины проникает в глаза мужчины, на мгновенье задерживается
там и, оставив в них легкий трепет, убегает к окну.
- Действительно не видна телевизионная башня...
- Не видна. Из-за смога.
- Да, ужасный смог.
- А вот интересно, вправе ли люди возмущаться смогом? Вам не кажется,
что это весьма проблематично?
- Возможно, - женщина снова допускает в уголки глаз улыбку, но скорее
из чувства долга.
- Если говорить о грязи, и люди и смог, пожалуй, очень схожи между
собой.
Мужчина, сцепив руки, кладет их на край стола и, слегка расправив
плечи, садится ровно. Тогда его подбородок и шея оказываются освещенными,
и женщина обращает внимание, что на кадыке у него остались несбритые
волоски. Следя за ее взглядом, мужчина опускает глаза и тут же отнимает от
стола оставшиеся сцепленными руки, прижимает их к узлу галстука и, глубоко
вздохнув, говорит с воодушевлением:
- Во всяком случае, мы должны быть друг с другом откровенны, правда? Мы
уже не в том возрасте, чтобы стесняться...
- Да, я тоже так думаю.
Выражение лица женщины сразу меняется, она поднимает голову и начинает
быстро теребить пальцами воротник бежевого костюма. Бледно-розовый лак
оттеняет красивые длинные ногти - интересно, обратил на них внимание
мужчина или нет?
- Нужно с самого начала подготовить себя к тому, что это может создать
определенную неловкость.
- Вы думаете?
- Мы с вами встретились, воспользовавшись картотекой брачной конторы, -
это факт, и от него никуда не уйти... Но если этот факт будет бесконечно
тяготить нас...
- Нисколько он не тяготит, во всяком случае, меня...
- Правда?
- Просто мы чуть трусливее других, менее приспособленные, недостаточно
ловкие - вот и все.
- Ну что ж, меня это успокаивает. - Мужчина расцепляет сложенные на
груди руки и, склонившись набок, начинает искать в кармане сигареты. -
Откровенно говоря, меня это тоже нисколько не тяготит. Более того, когда
вопрос касается брака, я становлюсь ярым приверженцем картотеки. Если
хочешь, чтоб брак был рациональным, то любовь и всякие другие случайные
моменты должны решительно отметаться. Вы согласны?
- Просто мы недостаточно ловкие.
- Да, да, конечно, вы совершенно правы. - Мужчина склоняется к чашке,
залпом допивает кофе, поспешно подносит огонь к сигарете, а свободной
рукой начинает теребить галстук. - В общем, мне бы хотелось поскорее
узнать ваши намерения...
- Намерения?
- Если я вам не подхожу, так откровенно и скажите, что не подхожу. Я ко
всему готов.
- Я... видите ли... раньше я думала, что встреча с вами доставит мне
больше удовольствия.
- Почему? Вы ведь, наверно, тщательно изучили мои ответы в карточке?
- Так, что даже помню их наизусть.
- Я ничего не сочинял.
- Нет, я не в том смысле... Нельзя отвечать на вопросы, как это делают
в экзаменационной работе.
- В экзаменационной работе? - Стряхивая пепел, упавший на колени,
мужчина озадаченно покачал головой. - Да, действительно интересное
сравнение, будто вы школьная учительница. Но вы правы, что есть, то есть.
Вы ожидали большего, чем от примитивной экзаменационной работы, вот я и
провалился. Видите ли, я простой служащий фирмы и во мне нет ни капли
сверх того, что я написал в карточке, хоть десять лет ищи.
- И вы считаете, что по карточке вы сможете определить все? Значит, по
моей карточке...
- Могу, конечно. Я вам скажу вот что. Результаты оказались именно
такими, на какие я рассчитывал, прибегая к картотеке.
Женщина быстро опускает глаза и прикусывает нижнюю губу. В ее тоне
появляется нерешительность, которую она не в силах скрыть.
- А вам не кажется, что вы сделали слишком поспешный вывод? Чтобы
человек сам написал о себе в карточке всю правду - в это трудно поверить.
- Во всяком случае, мне ясно одно - вы именно тот человек, который мне
нужен...
- Ну и...
- Человек, который мне нужен. Что же еще?
Женщина, сжав губы, подавляет вздох и, откинувшись на спинку стула,
смыкает колени. Изменение положения смягчило ее несколько угловатую
фигуру.
- Все это потому, что вы человек совсем неприспособленный... И не
особенно прозорливый. Правда? Я прекрасно поняла, что вы очень чистый,
наивный человек. Вот почему, основываясь только на этом...
- Чепуха. - Мужчина подносит огонь к сигарете, зажатой в зубах женщины.
- Вам известно, какую работу в фирме я выполняю?
- Если верить заполненной вами карточке, исследуете косметические
товары.
- Исследую фальшь.
Женщина первый раз от души рассмеялась. Курила она весьма умело.
- Я не могу не питать доверия к человеку, прививающему мне чувство
юмора!
Мужчина чуть склоняет голову набок, тушит сигарету и вопросительно
смотрит на женщину.
- Вы знаете, что такое косметические товары? Для тех, кто работает в
отделе рекламы, это, возможно, предметы, придающие женской коже красоту.
Для нас же, работников технического отдела, - все иначе. Для нас
косметические товары - это жиры и полимеры, которые не вызывают явных
побочных явлений и могут дешево выпускаться в большом количестве.
- Вы говорите ужасные вещи.
- Вам так кажется?
- Может быть, вы и правы, но все же... - Женщина выливает в дымящуюся
пепельницу несколько ложек растаявшего мороженого. - Ваши слова оставляют
какое-то неприятное чувство, это безусловно.
- Меня же все это не особенно волнует. Я старательно занимаюсь
исследованиями, не испытывая ни малейших угрызений совести. Потому-то я и
не высказываю никакого недовольства по поводу смога. Вы говорите, я
наивен... Я хочу, чтобы с самого начала между нами не было никакой
недоговоренности. Да, я человек, знающий, что такое фальшь, человек,
погрязший в этой фальши.
- Слишком нервный вы...
- Это я-то нервный, я, убийца?
- Убийца?
- Восемнадцать человек - это я точно помню. И меня ни разу не мучили по
ночам кошмары.
Женщина прикуривает, глубоко затягивается, чуть задерживает дыхание и
медленно выпускает дым в потолок.
- Значит, предложение мне делает одно из тех чудовищ, о которых пишут в
еженедельниках?
- Может быть, вас это огорчит, но чудовище - самый обыкновенный бывший
солдат.
- А-а, так это вы о воине...
- Вы считаете, что, если убивают на войне, это вполне естественно?
- На войне речь может идти лишь о законной обороне.
- Только в мирное время существует такое понятие, как превышение
предела необходимой обороны, то есть любую оборону обязательно снабжают,
так сказать, предохранительным клапаном. А на войне нападение - лучший вид
обороны. То есть война - узаконенное превышение предела необходимой
обороны.
- Я вовсе не намерена оправдывать войну.
- Почему? А вот я, например, не собираюсь выступать против войны. Хоть
я и говорю: убийца, убийца, а ведь речь-то идет о сущем пустяке - всего
каких-то восемнадцать человек. К счастью или несчастью, я был простым
солдатом, да и стрелял плохо. Ну ладно, поглядите-ка в окно. В этой толпе
прохожих полно летчиков, артиллеристов, которые действовали в прошлом
весьма успешно. А если не они сами, то их братья или дети. У кого же из
этих людей повернется язык осуждать меня?
- Ни у кого, естественно. Да и не должны осуждать.
- По той же причине и я не осуждаю.
- Кажется, я понимаю. Вернее, начинаю понимать, почему вы так долго
оставались одиноким.
- Я бы предпочел, чтобы вы поняли, почему я собираюсь расстаться с
одинокой жизнью.
- Мне очень хочется понять, но...
- Я же говорю, что вы человек, который мне нужен.
- Я не настолько самоуверенна.
- Я в этом не сомневаюсь.
- Мы с вами люди неприспособленные. Я прекрасно поняла, что вы
легкоранимый, мягкий человек... И все-таки, почему я вам необходима - не
объясните ли вы мне конкретнее и яснее. Вы согласны? Мы ведь встретились с
вами, будучи людьми уже сформировавшимися...
- Вы правы. Можно объяснить вполне конкретно. Если бы мое решение было
продиктовано минутным порывом, разве стал бы я прибегать к картотеке
брачной конторы? Нет, мое решение вполне конкретно. Оно так же конкретно,
как вот этот стол или эта пепельница.
- Благодарю, вы очень любезны... Но у меня угловатый подбородок - как у
мужчины, некрасивые уши, а губы злые...
- Но зато вы прекрасно разбираетесь в воспитании детей. Это, как я
увидел, ваше призвание.
- Вы действительно похожи на большого ребенка. - Женщина весело
смеется. По ее виду не скажешь, что она недовольна разговором,
напоминающим блуждание в лабиринте. - Но между ребенком и взрослым,
похожим на ребенка, - большая разница.
- Я говорю именно о детях. Разве вы лишены чувства долга перед детьми,
которых надо спасти, вырвать ил этого мира, превращающегося под тяжестью
смога в нефтеносное поле?
Женщина сползла вниз, еще выше подняла сведенные вместе колени - поза
несколько вызывающая.
- По-моему, у вас все задатки стать верующим. Я же в бога не верю и
поэтому считаю, что детей, даже нежно любимых, нужно растить в
естественных условиях. Да и педагогика отрицает воспитание в стерильной
среде. Во всяком случае, поскольку речь идет о замужестве, я должна в
первую очередь подумать о себе.
- Вы хотите сказать, что вас не волнует, если наши дети окажутся в
самом очаге эпидемии, охватившей людей?
- Наши дети?
- Разумеется, именно наши дети. Я не такой альтруист, чтобы делать вам
предложение ради желания усыновить чужих детей.
- Раньте времени говорить об этом как-то странно.
Женщина чуть проглатывает конец фразы, что, правда, очень женственно.
Может быть, так выражается ее смущение. Мужчина сразу же улавливает это и
говорит решительно, хотя в тоне его проскальзывают нотки растерянности:
- Вы ошибаетесь. Я говорю о своих, уже существующих детях.
Лицо женщины сереет.
- Странно. Я внимательно прочла вашу карточку, в ней написано, что у
вас нет детей.
- А-а, в карточке... - Мужчина облизывает губы и смотрит в пустую
чашку. - Да, в карточке действительно...
- Вы написали неправду?
- Никакой особой неправды там нет.
- Вот как? Написать неправду, которая моментально обнаружится...
- Как бы это лучше сказать?.. Речь идет не о таких детях. Не о таких, о
которых следует писать в карточке...
- Тайный ребенок?
- Пожалуй, в некотором смысле...
- Наверно, внебрачный ребенок, которого вы пока не признали?
- Я же вам говорю, речь идет совсем не о таких детях, которых признают
или не признают.
- Ничего не понимаю.
- В обычном смысле они на свете не живут и включить их в жизнь тоже
невозможно...
Женщина, продолжая пристально смотреть на мужчину, чуть склоняет голову
набок, лукаво улыбается, обнажая зубы, и кивает головой, будто своим
мыслям:
- Все понятно... Если вы это имеете в виду, то мне все понятно.
- Что вам понятно?
- Просто вы их видели во сне.
- Да, возможно, и во сне. Но сон был наяву. Они дышат, двигают руками и
ногами - сон наяву.
- Интересно, интересно вы рассказываете...
- Я вам уже говорил и повторяю снова: дети действительно живые. Реально
существующие в биологическом смысле дети. Если вы мне не можете поверить
хотя бы в этом...
- Где они живут?
- В моем доме, разумеется. В подвале моего дома. Я называю его
подвалом, но там все оборудовано так, чтобы они не испытывали ни малейших
неудобств... Это идеальное жилище, если отвлечься от того, что оно
полностью изолировано от внешнего мира.
- Интересно. Ну и дальше...
- То, что я рассказал, не пустая болтовня.
- Я вас слушаю вполне серьезно.
- Детей двое. Старшему тринадцать лет, младшему недавно исполнилось
девять. Но меня вот что беспокоит - станете ли вы другом этих детей,
существует ли такая возможность, пусть даже самая маленькая? Разрешите мне
хотя бы надеяться на это.
- Что ж, если вы действительно этого хотите...
- Тогда позвольте мне задать еще один вопрос... Если бы в таком
положении оказались вы... Нет, я напрасно это делаю. Вопрос, имеющий
подобную посылку...
- У меня была тетя, дальняя, дальняя родственница, я, правда, не
состояла с ней в кровном родстве - так вот, она держала кошек.
- Кошек?
- У нее было четыре поколения кошек - всего штук тридцать. И никто их
никогда не видел.
- Вы ставите меня на одну доску со своей ненормальной тетей...
- Моя тетя вовсе не была ненормальной. Каждый день хозяин ближайшей
рыбной лавки привозил ей еду для тридцати кошек. Кошки существовали на
самом деле. И я ни разу в этом не усомнилась. Если кому-то это
действительно необходимо, нет ничего проще, как поверить в существование
тридцати кошек.
- Да, вы несомненно человек, который мне нужен. Все же задам вам
вопрос. Какое небо вы бы хотели создать для наших детей? Вместо этого,
затянутого смогом...
- Ослепительно голубое летнее небо морского побережья.
- Почему?
- Или, может быть, осеннее. Осень - изумительный сезон, когда уже не
жарко, созревают фрукты...
- Это нереально.
- Вы так думаете?
- Детям придется жить лишь вдвоем на вымершем земном шаре. Им будет не
до выбора сезона. Им нужна суровая закалка, чтобы они смогли выжить,
противостоять любым невзгодам.
- И даже смогу?
- Нет, смог и человек взаимно исключают, взаимно уничтожают друг друга.
Потому-то с самого начала - правда, тут были и экономические причины - я
выбрал небо пустыни.
- Детям - пустыня, не слишком ли это жестоко?
- Но я сделал поблизости небольшой оазис. И что, вы думаете, произошло?
- Как что произошло?
- Дети, точно дикие животные, по одному запаху учуяли воду.
- Очень интересно. Вы мне не закажете чаю?
- Может быть, попьем его у меня дома? Чаю у меня сколько угодно. И
кроме того, прежде чем вы примете окончательное решение, я думаю, хорошо
бы вам встретиться с детьми...
- Когда я попаду в ваш дом, то тоже увижу небо пустыни?
- Нет. Теперь пустыню я уничтожил. Детей я поселил в джунглях третьего
ледникового периода. И потому, что там бродят динозавры, от огромных до
самых маленьких, и потому, что все живое превращается в уголь и нефть,
этот период имеет очень много общего с современностью.
- В таком случае не придут ли в конце концов ваши дети к тому же, к
чему пришли мы? Ведь наши предки тоже прошли когда-то через ту же самую
эпоху динозавров...
- Ошибаетесь. Моим детям не придется жить как первобытным. Мы обогащены
знаниями и техникой. Кроме того, если вы окажете им помощь в учебе,
процесс их развития, естественно, будет совсем иным, чем у первобытного
человека.
- А как вы объясняете детям все, что касается современности?
- Для чего им рассказывать об этом?
- Но ведь полностью изолировать их от внешнего мира тоже невозможно. С
улицы доносятся гудки автомобилей, в дверь стучат разносчики товаров.
- Подвал абсолютно звукоизолирован. Правда, однажды мне пришлось
здорово поволноваться. Водопроводная труба, проложенная в железобетонной
стене, неожиданно лопнула. И подвал стало затоплять. Пришлось детей
запереть в сундуке и вызвать водопроводчика. Но дети сквозь щель все же
увидели, как он работает. Я совсем растерялся. Как им объяснить, кто
это?..
- Но они видят вас, и, значит, какое-то представление о людях у них
должно быть. Вряд ли водопроводчик так уж сильно поразил их воображение.
- Нет, я им внушил, что, кроме нас троих, никаких других людей не
существует.
- И для этого вам пришлось внести коррективы в историю, да?
- Детям я так объяснил: "Слушайте внимательно. Тот, которого вы сейчас
видели, - дракон-оборотень, появившийся в образе вашего отца".
- А-а, значит, вы все превратили в сказку?
- Да-да, совершенно верно. Потом я сказал им, что дракон может то
появляться, то исчезать... Такое объяснение весьма удобно... Взять,
например, пищу. Раньше я сталкивался с огромным неудобством -
невозможностью использовать продукты, подвергавшиеся какой-либо обработке.
А с тех пор дракон-оборотень легко превращается во сне даже в сосиски или
китайскую лапшу.
Женщина рассмеялась, вытянула ноги и уперлась руками в колени.
Скованность исчезла, она снова обрела женственность. Поза ее стала
свободной, спокойной.
- Пойдемте. Посмотрим, как там ваши дети... Руководить детьми,
формировать их нужно не только во время учебы, но в какой-то мере и во
время игр!..
- Кстати, вон те, что там, кем они вам представляются? Все еще людьми?
- Нет, драконами-оборотнями... Или скорее теми, из кого образуется
нефть... А вокруг густо растут огромные кедры - первобытный лес
каменноугольного периода...
Они поднимаются. Поднимаются одновременно, словно сговорившись. Но
расплачивается один мужчина. В лифте женщина мысленно сравнивает плечи
мужчины со своими, находящимися почти на одном уровне, потом заглядывает
ему в лицо и тихо смеется.
Мужчина даже не улыбнулся в ответ, наоборот, прищурился и слегка
придержал женщину за локоть. Оба снова выходят в смог. Даже их одежда
сзади примята одинаково. Точно они уже десять лет прожили, опираясь на
одну и ту же поддерживавшую их перекладину...
Четвертая остановка на электричке, а там совсем близко - несколько
минут на такси. Обычно он ездит автобусом, но сегодня, естественно, можно
позволить себе такую роскошь. Дом мужчины действительно существует. Это
обычный крупноблочный дом в так называемой пригородной зоне, разбитой на
аккуратные участки. Даже цветом крыши он не отличается от соседних
строений. Крыша железная, зеленого цвета, той же краской выкрашены и
водосточные трубы. Но женщина не видит сейчас ничего, кроме того, что это
реальный дом. Ей вполне достаточно, что дом существует.
Мужчина и женщина снова сидят за столом и теперь пьют чай. Стол другой
формы, чем в ресторане, но такой же шаткий, и женщина, скомкав пустую
пачку сигарет, подкладывает ее под одну из ножек.
- Что сейчас делают дети?
- Который час? - Мужчина смотрит на ручные часы и слегка задумывается.
- Сейчас они, вооружившись, охотятся.
Женщина смеется и, откинувшись на спинку стула, поправляет волосы.
Потом вдруг, пораженная неуютностью комнаты, говорит:
- Вы действительно совсем, совсем одиноки.
Мужчина оценивающе смотрит на женщину - ее участие вызывает у него
теплое чувство.
- Откровенно говоря, я бы не хотел снова возвращаться к картотеке
брачной конторы. Дети, между прочим, очень ловко охотятся.
- Какая же сегодня добыча - большая, маленькая?
- Огромный динозавр - это определенно.
- А дракон-оборотень их не удивит?
- Я много рассказывал им о вас.
- Я тоже буду послушным ребенком.
Женщина поднимает чашку чаю на уровень глаз, будто хочет чокнуться, то
же делает и мужчина, но в их движениях все еще чувствуется некоторая
скованность. Может быть, оттого, что беззаботное веселье не соответствует
их возрасту.
- Но мои дети ужасно впечатлительные и поэтому...
- Разумеется, - быстро соглашается женщина. - Сегодня я зашла на
минутку. И уже собираюсь откланяться... Все должно идти своим чередом...
Чтобы подготовиться к встрече со мной, детям потребуется время.
- Нет, давайте лучше спросим самих детей. Если они ответят, что времени
им не потребуется, то нет нужды тянуть понапрасну.
- Да, конечно. - Женщина покраснела так, что на глаза навернулись
слезы. - Ну что ж, спросите их. Если они проголодались, я могу приготовить
еду.
- Нет, есть им еще рано.
- Что же я должна делать?..
Женщина покраснела еще сильнее, но мужчина, казалось, не обратил на это
никакого внимания. И, наклонившись к чашке и громко прихлебывая, сказал:
- Ладно, спросим их сейчас же... Вот только допьем чай и спросим...
И оба, точно птицы, уткнувшись в кормушку, сосредоточенно пьют чай.
Неожиданно мужчина встает, вытирая губы тыльной стороной ладони.
Женщина, поднявшаяся за ним, явно растеряна. Мужчина идет впереди, вслед -
женщина.
- Это кухня.
- Ага.
- Вот здесь ванная.
Открыв дверь, мужчина входит в ванную комнату, выложенную кафелем;
женщина покорно следует за ним.
Войдя, она замирает. И неудивительно. В ванной часть кафеля на полу
снята, и круто вниз уходит грубо сколоченная деревянная лестница.
Женщина принужденно улыбается, надеясь на ответную улыбку ободрения. Но
мужчина не улыбается. В самом деле, настоящая шутка производит большее
впечатление, если при этом сохраняют серьезность.
- Зажгите свет и прикройте, пожалуйста, дверь.
Когда она прикрыла за собой дверь, то почувствовала, будто ей заложило
уши. Нет, уши ей не заложило, просто сразу наступила гробовая тишина.
Кромка двери обита толстым войлоком.
- Там, внизу, детская.
Женщину удержал, возможно, тон, каким это было сказано. Тон, каким
мужчина произнес: "Детская"... Неуловимо загадочный, теплый и в то же
время искренний и торжественный... Видимо, пока тревожиться нечего. Не
исключено, что каждый дом имеет свою вот такую детскую. И она просто не в
курсе дела - возможно, именно такой и должна быть настоящая детская.
Мужчина спускается до середины лестницы и спокойно, без всяких
колебаний, протягивает женщине руку.
- Осторожно голову.
В конце лестницы - еще одна дверь. Вся обитая войлоком, мохнатая, как
шкура животного, толстая дверь. Массивный засов. Мужчина отодвигает его и
открывает дверь.
И сразу же бросаются в глаза мрачные зеленые волны... Колышущиеся
темно-зеленые полосы света. Потом слышится шуршащий звук, точно по песку
морского побережья тащат телеграфный столб.
- Джунгли каменноугольного периода, - слышит она шепот мужчины. - Может
быть, этот звук издает ползущий динозавр?
- Какие огромные джунгли, а?
- Это только кажется, эффект достигнут с помощью полупрозрачных экранов
и светотени. Поэтому к ним неприменимо понятие "огромный" в прямом смысле
слова.
- Если присмотреться, видны даже кедры.
- А вон там есть и болото. Смотрите, на его поверхности поблескивает
вода.
- И какая духота.
- Большая часть моих заработков ушла на эту комнату... Давайте пройдем
сюда.
Неожиданно раздается вой какого-то зверя.
- Что это?
- Аргозавр. Один из видов хищных динозавров.
- Как же удалось?..
- Магнитофонная лента. Звукозапись. Конечно, по правде говоря, никому
не известно, каким голосом выл динозавр. Сейчас среди сохранившихся
пресмыкающихся есть ящерица-крикунья, но ее крик не имеет ничего общего с
ревом дикого зверя. Он похож скорее на лягушачье кваканье. Но
педагогический эффект важнее правды. В кино и телевизоре голоса чудовищ
соответствуют их размерам. То, что вы сейчас слышали, записано с
телевизора... О-о, по этой дороге дальше не пройти. Она проецируется на
стену... Идите сюда.
- Где же дети?
- Сейчас они выскочат откуда-нибудь. Привыкли нападать неожиданно.
- Ага...
Это произошло в тот момент, когда женщина кивнула. Ветви огромного
кедра слева от нее, за которым ничего не было видно, неожиданно
раздвинулись, показалось ярко-голубое небо и оттуда - просто непонятно,
каким чудом они там удерживались, - выглянули двое детей.
Один, видимо, старший, целился в нее из лука. Другой, стоя рядом с ним
на одном колене и жуя резинку, держал наготове стрелы для брата. Лица
ужасно бледные... Или, лучше сказать, почти бесцветные, полупрозрачные...
Головы кажутся какими-то мятыми - видимо, из-за неправильного ухода волосы
у них свалялись, как вата.
Мужчина в растерянности кричит, но уже поздно - первая стрела вылетела
из лука. Она задела шею женщины, инстинктивно отпрянувшей назад, и издала
резкий свистящий звук - точно рассекли воздух хлыстом. Разрушительная
сила, беспощадность чувствовались в звуке, который издала стрела,
ударившись о железобетонную стену, и это совсем не вязалось с крохотным
луком в руках мальчика.
Женщина, бежавшая сквозь полосы зеленого света, слышала крик мужчины:
- Нельзя, что вы делаете?
Тонкий скрипучий голос ответил ему:
- Дракон-оборотень.
- Да нет же, это мама. Она хочет научить вас счету.
- Неправда, дракон-оборотень.
Женщина захлопывает за собой мохнатую дверь, взбегает по лестнице,
слыша, как рвется ее платье, выбирается из ванной и выскакивает из дому.
Она замедляет бег, лишь оказавшись на улице. Теперь уж бесцветные мальчики
не настигнут ее, да и гнало ее не чувство опасности или страха, совсем
иное чувство. По дороге на станцию ей попались три телефонные будки, но у
нее и в мыслях не было останавливаться.
Электричка, в которой едет женщина, мчится в центр - над ним навис
толстый слой смога. В вагоне много свободных мест, но она стоит, держась
за поручень, и пристально смотрит в окно на пейзаж, несущийся мимо, как
бесконечная лента газеты в ротационной машине. На фоне пейзажа в окне
отражается ее лицо. Испуганное лицо с плотно сжатыми губами. Вдруг лицо в
ужасе отшатывается. Это происходит в тот момент, когда мимо пробегают
строения начальной школы. Было воскресенье, а может быть, и праздник, и
поэтому детей там было очень мало - они возились в углу школьного двора.
Женщина устремляет взгляд к серому небу. Смотрит на потерявшее высоту
скучное, невыразительное небо. И сердце женщины бьется как обычно. Она еще
крепче сжимает губы. Это единственное, что ей остается. Не нужно открывать
рта, и тогда, может быть, и завтра ей удастся встретить утро, похожее на
сегодняшнее. Даже если небо такое же ненастоящее, нарисованное, как в той
детской.
Last-modified: Mon, 12 Feb 2001 15:06:55 GMT