бросив быстрый взгляд на остальных. Морейн, Лан и Эгвейн втроем смотрели на него, хотя он и не знал, что им удалось разглядеть лунном сиянии. У других седоков была одна забота -- удержать своих лошадей в подчинении, что и поглощало все их внимание. Ранд оперся рукой о переднюю луку и одним прыжком оказался в седле -- будто только этим всю жизнь и занимался. Если кто-то из друзей и заметил обнаженный меч, наверняка Ранд об этом вскоре узнает. Потом будет время побеспокоиться и об этом. Не успел Ранд устроиться в седле, как они снова поскакали галопом вверх по дороге, мимо купола холма. В деревне загавкали собаки, так что появление отряда совершенно незамеченным не прошло. Или, может быть, собаки учуяли троллоков, подумал Ранд. Лай быстро пропал за спиной, вместе с огнями деревни. Лошади неслись плотной группой. Лан снова приказал растянуться в цепь, но никому не хотелось ни на миг остаться один на один с ночью. Откуда-то с высоты упал резкий крик. Страж уступил, и они вновь сбились вместе. Ранд скакал сразу за Морейн и Ланом, серый всеми силами старался вклиниться между вороным Стража и изящной кобылой Айз Седай. По бокам юноши мчались наперегонки Эгвейн и менестрель, а друзья Ранда теснились позади. Облако, подгоняемый криками Драгкара, бежал так, что Ранд и помыслить не мог замедлить его бег, даже если бы и хотел, тем не менее серому никак не удавалось отыграть у двух других лошадей больше чем шаг. Леденящие крики Драгкара по пятам преследовали отряд в ночи. Упорная Бела бежала, вытянув шею, с развевающимися на скаку гривой и хвостом, ни шагу Не уступая большим лошадям. Айз Седай нужно было сделать нечто большее, чем просто избавить ее от усталости. На лице Эгвейн сияла в лунном свете восторженная улыбка. Коса ее развевалась, как гривы лошадей, и глаза девушки блестели не только от луны, в чем Ранд был уверен. Рот у него раскрылся от изумления, пока от попавшей в горло мошки он не закашлялся. Должно быть, Лан задал какой-то вопрос, поскольку Морейн вдруг громко, перекрикивая ветер и топот копыт, сказала: -- Я не могу! Тем более на спине скачущей галопом лошади. Их не так просто убить, даже когда видишь. Мы должны скакать дальше и надеяться. На полном скаку они пронеслись сквозь клочья тумана, почти прозрачного, стлавшегося на высоте колен лошадей. Облако пролетел сквозь него в два шага, и Ранд оторопело заморгал -- не почудилось ли ему. В самом деле, для тумана ночь была слишком холодной. Еще один рвано-серый лоскут, побольше первого, промелькнул мимо сбоку. Постепенно дымка росла, будто туман вытекал из земли. Над головами яростно вскрикнул Драгкар. На несколько мгновений туман окутал всадников и пропал, опять появился и исчез позади. Холодный как лед, он оставил на лице и руках Ранда промозглую сырость. Затем перед всадниками проступила стена тускло-серого сумрака, которая внезапно окутала всадников. Стук копыт словно бы увязал в ее толще, а крики сверху доносились приглушенно, как сквозь стену. Ранду удалось различить по обе стороны от себя смутные очертания фигур Эгвейн и Тома Меррилина. Лан мчался впереди, не сбавляя скорости. -- Все равно нам нужно попасть в одно-единственное место! -- крикнул он, голос звучал глухо, без повелительных ноток и непонятно откуда. -- Мурддраал хитер, -- отозвалась Морейн. -- Я обращу его хитрость против него самого. Дальше они мчались во весь опор, не говоря больше ни слова. Темно-серый, наплывающий волнами туман затянул и небо, и землю, и всадники, сами обернувшиеся тенями, будто плыли меж ночных облаков. Исчезли из виду даже ноги лошадей. Ранд поерзал в седле, отстраняясь от знобкого тумана. Одно дело -- знать, что Морейн может творить такое, даже видеть ее за подобным занятием; но когда все это происходит с тобой, оставляя влагу на твоей коже, -- это совсем иное. Ранд понял, что сдерживает дыхание, и обозвал себя по-всякому за тупость: нельзя же скакать всю дорогу до Таренского Перевоза вообще не дыша. Морейн применила Единую Силу на Тэме, и с ним вроде бы все в порядке. Однако ему пришлось заставить себя дышать нормально. Воздух был тяжелым, хоть и холоднее обычного, но более эта ночь ничем не отличалась от любой другой туманной ночи. Ранд сказал себе об этом, но, похоже, убедить себя не сумел. Лан разрешил всем держаться плотнее, чтобы теперь каждый мог видеть контуры остальных в этой сырой, знобкой серости. Однако Страж по-прежнему не замедлял бешеный бег своего жеребца. Лан и Морейн, мчась бок о бок, уверенно вели отряд сквозь туман, словно ясно видели, что лежит впереди. Остальным оставалось только доверять им и скакать следом. И надеяться. Они мчались галопом, и те жуткие вопли, что преследовали их, слабели, а потом затихли совсем, но на душе легче не стало. Лес и дома ферм, луна и дорога -- все было закутано в туманный саван и скрыто от глаз. Когда отряд проносился мимо ферм, начинали лаять собаки, лай звучал в серой дымке глухо и отдаленно, но больше -- никаких звуков, кроме монотонного перестука копыт. В этом невыразительном мертвенно-бледном тумане не менялось ничего. О том, сколько прошло времени, не говорило ничего -- только усиливающаяся боль в бедрах и спине. Ранд был уверен: должны пройти часы. Пальцы так долго сжимали поводья, что он сомневался, сможет ли разжать их, и гадал, в состоянии ли будет нормально ходить. Оглянулся юноша всего лишь раз. Сзади в тумане метались тени, но сколько их, он определенно сказать не мог. Даже не знал, на самом ли деле эти тени -- его друзья. Сквозь плащ, сквозь куртку и рубашку просочились холод и сырость, они проникли чуть ли не до костей, -- ощущение, по крайней мере, было именно такое. В том, что он не стоит на месте, а мчится сквозь ночь, убеждали лишь бьющий в лицо ветер да перекатывающиеся мускулы под шкурой его лошади. Наверняка должны были пройти часы. -- Медленнее! -- вдруг крикнул Лан. -- Подбирайте поводья. Ранд был так поражен, что Облако вклинился между Ланом и Морейн, вырвавшись вперед на полдюжину шагов, прежде чем Ранду удалось остановить своего серого. Тогда он смог изумленно оглядеться. Со всех сторон в тумане смутно вырисовывались дома, непривычно высокие для Ранда. Раньше он никогда не бывал в этих местах, но часто слышал о них. Своей высотой дома были обязаны приподнятым фундаментам из рыже-коричневого камня -- нелишняя предосторожность, когда весной Тарен выходит из берегов, разливаясь после таяния снегов в Горах Тумана. Итак, они достигли Таренского Перевоза. Лан пустил вороного боевого коня рысью вслед за Рандом. -- Не будь таким нетерпеливым, овечий пастух. Смутившись, Ранд без всяких оправданий занял свое место в колонне; отряд двинулся дальше по деревенской улице. Лицо Ранда пылало, и с минуту туман приятно холодил щеки. Не видимая в тумане приплутавшая собака яростно залаяла на всадников, потом убежала прочь. Тут и там засветились окошки -- засуетились какие-то ранние пташки. Глухой стук копыт, далекий собачий лай, -- больше поздний ночной час не тревожил ни единый звук. Кое-кого из Таренского Перевоза Ранд встречал. Он постарался припомнить то немногое, что знал о жителях этой деревни. Они редко предпринимали поездки в те места, что называли "нижними деревнями", задирая при этих словах носы кверху, словно унюхав что-то неприятное. Те немногие, которых он встречал, носили странные имена, типа Бугрень и Камнебот. Каждый в отдельности и все вместе, жители Таренского Перевоза имели репутацию прожженных плутов и мошенников. Говорили, что если вы пожали руку человеку из Таренского Перевоза, то надо не забыть после пересчитать свои пальцы. Лан и Морейн остановились возле высокого темного дома, который ничем от других домов в деревне не отличался. Страж спрыгнул с коня, туман водоворотом закружился вокруг него, поплыл за ним полосой, когда Лан поднялся по лестнице к парадной двери. Оказавшись возле двери, что была на высоте человеческого роста от улицы, Лан забарабанил по ней кулаком. -- Мне почему-то казалось, что ему нужна была тишина, -- пробормотал Мэт. Лан дубасил по двери, в окне соседнего дома загорелась свеча, раздались негодующие крики, но Страж продолжал стучать. Внезапно дверь распахнулась, в проеме возник мужчина в ночной рубашке, болтающейся у голых лодыжек. Масляная лампа у него в руке выхватывала из темноты узкое лицо с острыми чертами. Он открыл рот для гневной тирады, да так и остался стоять с открытым ртом, выпучив глаза, лишь вращая головой, озирая кружащиеся лохмы тумана. -- Это еще что такое? -- произнес он. -- Что это такое? Холодные серые усики спиралью вползли в дверь, и человек поспешно отступил от них. -- Мастер Каланча, -- сказал Лан. -- Вы тот самый человек, кто мне нужен. Мы хотим переправиться на вашем пароме. -- Он ни разу не видел каланчи, -- хихикнул Мэт. Ранд протестующе махнул рукой. Мужчина с острым лицом приподнял лампу и с подозрением всмотрелся вниз. Спустя минуту мастер Каланча сварливо заявил: -- Паром ходит днем. Никак не ночью. Никогда! И не в такой туман. Возвращайтесь, когда взойдет солнце и рассеется туман. Он было повернулся, собираясь уйти, но Лан ухватил его за запястье. Паромщик возмущенно открыл рот и втянул воздух. В свете лампы блеснуло золото -- Страж стал отсчитывать ему в ладонь монеты, одну за другой. Каланча облизывал губы, пока звякали монеты, и придвигал голову ближе к своей руке, будто не веря глазам. -- И столько же потом, -- сказал Лан, -- когда мы благополучно окажемся на том берегу. Но отправляемся мы сейчас же. -- Сейчас же? -- Пожевав нижнюю губу, напоминающий лицом хорька мужчина переступил с ноги на ногу и вгляделся в затянутую плотным туманом ночь, потом резко кивнул. -- Значит, сейчас же. Ладно, руку отпустите. Мне нужно разбудить моих перевозчиков. Не думаете же вы, что я сам собираюсь тянуть паром, а? -- Я буду ждать у парома, -- без всякого выражения сказал Лан. -- Недолго. Он выпустил руку паромщика. Мастер Каланча прижал руку со стиснутыми в горсти золотыми к груди и, согласно кивая, суетливо захлопнул дверь бедром. ГЛАВА 12. ЧЕРЕЗ ТАРЕН Лан спустился по лестнице, велев отряду спешиться и вести лошадей в поводу за ним. Снова им пришлось поверить, что Страж знает, куда ведет. Туман вился у колен, пряча его ноги за молочно-бледной пеленой, за которой уже в ярде не было ничего видно. Бледная завеса не оставалась. в городке такой тяжелой, как на Северной Дороге, но своих спутников Ранд едва различал. В ночи, кроме них, не двигалась ни одна живая душа. Еще в нескольких окнах зажелтели огни, но в толстых слоях тумана они расплылись тусклыми пятнами, и только этот смутный свет рассеивал висящий вокруг серый сумрак. Иные дома, чуть выступавшие из бледной дымки, казалось, плыли в море облаков, а те, что отчетливо выделялись в ряду своих прячущихся в серости соседей, словно стояли одни на мили вокруг. Одеревенело шагая вслед за Стражем, болезненно морщась от тупой боли после долгой скачки, Ранд раздумывал, нельзя ли оставшийся путь до Тар Валона ему пройти пешком. Нет, конечно, сейчас идти пешком не намного лучше, чем скакать верхом, но просто едва ли не единственной частью тела, которая у него не болела, были ноги. По крайней мере, к ходьбе-то Ранд был привычен. Лишь раз кто-то заговорил так громко, чтобы юноша явственно расслышал слова. -- Ты должен с этим справиться, -- произнесла Морейн в ответ на не услышанные Рандом слова Лана. -- Он и так много будет помнить, и с этим ничего не поделать. Если я проявлюсь в его мыслях... Ранд хмуро подтянул на плечах промокший плащ, стараясь держаться поближе к остальным. Мэт и Перрин что-то ворчали недовольно себе под нос, сдавленно охая, когда натыкались ногой на невидимые камни, кочки и тому подобное. Том Меррилин тоже бормотал разные слова: "горячая еда", "огонь", "подогретое вино", -- достигавшие ушей Ранда, но ни Страж, ни Айз Седай их не замечали. Эгвейн молча шагала одна, выпрямившись и высоко держа голову. Однако у нее была какая-то мучительно нерешительная походка, поскольку она, как и остальные из Двуречья, верхом ездить не привыкла. Вот и получила она свое приключение, мрачно подумал Ранд, и чем дальше, тем больше он сомневался, замечает ли она такие мелочи, как туман, сырость или холод. Ему казалось, что должна быть разница между тем, сам ты ищешь приключения или тебя насильно в него втравили. Несомненно, захватывающе звучат сказания: бешеная скачка сквозь туман, а следом гонится Драгкар и один Свет знает, что еще. Эгвейн наверняка взволнована; он же ощущал лишь холод и сырость и был рад, что вокруг него деревенские дома, пусть даже эта деревня и Таренский Перевоз. Вдруг во мраке Ранд ткнулся носом во что-то большое и теплое -- жеребец Лана. Страж и Морейн остановились, потом остановились и все остальные, принявшись теперь поглаживать и похлопывать своих лошадей, причем больше для того, чтобы успокоить не животных, а себя. Туман стал немного реже, что позволило им увидеть друг друга пояснее, но и только. Ноги по-прежнему скрывались в низких волнах серого половодья. Туманные валы поглотили дома совершенно. Ранд осторожно провел Облако чуть вперед и с удивлением услышал, как подошвы его сапог шаркнули по дощатому настилу. Паромная пристань. Он с опаской отступил назад, осадив серого. Ранд слышал, что пристань в Таренском Перевозе... это как мост, никуда не ведущий, кроме как на паром. По слухам, Тарен был широк и глубок, с коварным течением и омутами, в которые могло утянуть и самого сильного пловца. Намного шире Реки Винный Ручей, решил он. Да еще и туман тут... С облегчением Ранд почувствовал под ногами привычную землю. Свирепое "шш-ш!" Лана было столь же пронизывающим, как и туман. Страж взмахом руки подозвал всех, быстро шагнул к Перрину и откинул назад полы плаща коренастого парня, выставив напоказ громадный топор. Все еще ничего не понимая, Ранд послушно отбросил плащ с плеча, открыв взорам свой меч. Лан двинулся к своему жеребцу, когда в тумане появились качающиеся пятна света и приглушенно зашуршали приближающиеся шаги. В сопровождении шести молодцев с туповатыми физиономиями и в груботканой одежде явился мастер Каланча. Факелы в их руках выжгли вокруг них лоскут тумана. Когда они остановились, осветив отряд из Эмондова Луга, серая стена окружающего тумана будто уплотнилась из-за отражающегося от нее света факелов. Паромщик внимательно оглядел всех с ног до макушки, склонив голову набок, нос его сморщился и зашевелился, как у принюхивающейся ласки, опасающейся капкана. Лан с нарочитой небрежностью прислонился к седлу, причем рука его подчеркнуто случайно легла на длинную рукоять меча. Воздух вокруг него упруго сжался, словно металлическая пружина. Страж ждал. Ранд торопливо скопировал позу Лана, -- по крайней мере, так же положив руку на меч. У него и в мыслях не было, что ему удастся добиться такой же смертоносной сутулости. Если я попробую так сделать, они наверняка на смех меня подымут. Перрин подвигал в кожаной петле топор и нарочито неспешно расставил ноги. Мэт положил ладонь на колчан, хотя Ранд не был уверен, что тетива его лука в хорошем состоянии, -- из-за всей этой сырости. Том Меррилин с важным видом выступил вперед, поднял руку, медленно повернул ладонь, показывая, что она пуста. Вдруг он резко взмахнул рукой, и между пальцев менестреля завертелся кинжал. Рукоять шлепнула в ладонь, и Том, сразу приняв безразличный вид, принялся подравнивать ногти острием. Раздался тихий восхищенный смех Морейн. Эгвейн захлопала в ладоши, как будто смотрела представление на Празднике, потом уронила руки и смущенно потупилась, хотя и с трудом сдерживала улыбку. Каланче, похоже, было совсем не до смеха. Широко раскрытыми глазами он уставился на Тома, затем громко откашлялся. -- Кто-то говорил, что за переправу будет уплачено золота больше. -- Он вновь оглядел всех мрачным бегающим взглядом. -- То, что вы дали мне раньше, уже в надежном месте, ясно? Ни одной монеты вам не видать. -- Остальное золото, -- сказал ему Лан, -- окажется в ваших руках, когда мы ступим на другой берег. -- Страж чуть встряхнул зазвеневший кожаный кошель у него на поясе. Тут же глаза паромщика метнулись на звон золота, но в конце концов он кивнул. -- Ладно, тогда этим и займемся, -- пробормотал он и прошагал на пристань во главе шести своих помощников. Туман расступился перед факелами; серые щупальца сомкнулись за ними, быстро заполняя место, где стояли раньше паромщик и его шестерка. Сам паром представлял собой деревянную баржу с высокими бортами, обшитыми досками, со сходнями, которые опускались на берег с носа и кормы. Канаты толщиной с человеческую руку, проходящие вдоль бортов, крепились к массивным столбам на пристани. Дальше канаты терялись в ночи за рекой. Подручные паромщика вставили факелы в железные держатели по бортам парома, подождали, пока всех лошадей завели на баржу, затем подняли сходни. Под копытами и сапогами заскрипела палуба, и паром качнуло под тяжестью людей и животных. Каланча буркнул что-то, заворчав, чтобы все держали лошадей поближе к середине и не мешали перевозчикам. Он покрикивал на своих помощников, гоняя их туда-сюда, пока они готовили паром к отплытию, но те, невзирая на окрики хозяина, двигались без всякого желания и какой-либо спешки, на что паромщик реагировал с полным равнодушием, зачастую обрывая распоряжение на полуслове, чтобы приподнять факел повыше и еще раз вглядеться в туман. В конце концов он совсем замолчал и отошел на нос, где встал, вперясь взглядом в белесую дымку, за которой пряталась река. Он не шевелился, пока один из перевозчиков не тронул его за руку; тогда паромщик вздрогнул, свирепо оглянувшись. -- Что? А, это ты? Готовы? Давно пора. Ну, парни, чего ждете? -- Он взмахнул руками так суматошно, что лошади всхрапнули и попятились. -- Отчаливай! Посторонитесь! Пошевеливайся! Работники Каланчи засуетились, исполняя распоряжение, и , паромщик опять уставился в туман, нервно потирая куртку на груди. Паром накренился, когда отдали швартовы и его подхватило сильное течение, затем опять накренился, когда направляющие тросы удержали его. Перевозчики, по трое с каждого борта. крепко ухватились за канаты в передней части парома и, что-то негромко приговаривая, с усилием зашагали к корме, изо всех сил борясь с окутанной сумраком рекой. Пристань поглотил туман, узкие и длинные бледные ленты его плыли над паромом между дрожащими огнями факелов. Течение покачивало баржу. Двигались, казалось, лишь перевозчики: вперед, чтобы ухватиться за канаты, и назад, подтягивая паром дальше, -- упорно, непрерывно. Никто не разговаривал. Ребята сбились в кучку в самой середине парома. Они слышали, что Тарен гораздо шире, чем ближние реки, а из-за тумана его ширина для них стала еще громадной. Через какое-то время Ранд передвинулся поближе к Лану. От рек, которые нельзя перейти вброд, или переплыть, или хотя бы окинуть взглядом, он испытывал какое-то гнетущее чувство, как и любой человек, никогда не видевший ничего шире или глубже прудов Мокрого Леса. -- А они на самом деле могут попробовать ограбить нас? -- спросил он тихо. -- Он ведет себя так, будто боится, что это мы хотим его ограбить. Страж окинул взглядом паромщика и его помощников, -- похоже, никто не прислушивался к разговору, -- прежде чем ответить таким же тихим голосом: -- С туманом, что скрывает их... ну, если что-то люди делают в тайне, они порой ведут себя с чужаками так, как ни за что не стали бы поступать, следи за ними другие глаза. И скорее всего, навредит незнакомцу тот, кто более склонен думать, что чужой навредит ему. Этот малый... Я считаю, что продаст свою мать троллокам на жаркое, если они сойдутся в цене. Я немного удивлен твоим вопросом. В Эмондовом Лугу я слышал, как вы отзываетесь о жителях Таренского Перевоза. -- Да, но... Ну, все говорят, что они... Но я никогда не думал, что они и вправду... -- Ранд решил: надо положить конец всяким мыслям, будто он вообще хоть что-то знает о людях не из своей деревни. -- Он может рассказать Исчезающему, что мы переправились на пароме, -- проговорил он наконец. -- Может, он троллоков на наш след наведет. Лан скупо улыбнулся. -- Грабить незнакомцев -- это одно, а иметь дело с Получеловеком -- нечто совершенно иное. Ты можешь себе представить, чтобы он взялся перевозить на пароме троллоков, да еще в такой туман, сколько бы золота ему ни посулили? Или даже то, как он разговаривает с Мурддраалом, будь у него выбор? При одной мысли об этом паромщик будет бежать целый месяц без оглядки. Не думаю, что нам стоит тревожиться о Друзьях Темного в Таренском Перевозе. Не здесь. Мы в безопасности... на время, по крайней мере. Во всяком случае, такой поворот событий нам не грозит. Но придержи язык. Каланча бросил рассматривать туман и обернулся. Подавшись вперед и подняв вверх факел, он уставился на Лана и Ранда, словно впервые их увидел. Доски настила поскрипывали под ногами перевозчиков, иногда глухо стукало копыто. Внезапно острые черты лица паромщика исказились, он дернулся, поняв, что они наблюдают за тем, как он рассматривает их. Подскочив, он волчком крутанулся на месте, опять принявшись высматривать противоположный берег или еще что-то в наплывах непроглядного тумана. -- Больше ни слова, -- сказал Лан так тихо, что Ранд едва-едва его услышал. -- Это плохие дни, чтобы говорить о троллоках, о Друзьях Темного или об Отце Лжи, когда рядом чужие уши. Подобный разговор может обернуться худшим, чем нацарапанный на твоей двери Клык Дракона. У Ранда пропала всякая охота продолжать расспросы. Подавленность охватила его сильнее прежнего. Друзья Темного! Как будто мало забот с Исчезающим, троллоками, Драгкаром. При виде троллока хоть разговаривать можно. Неожиданно из тумана впереди смутно очертились сваи. Паром глухо толкнулся о берег, и перевозчики торопливо бросились привязывать судно, а потом с тяжелым ударом опустили сходни. Мэт и Перрин во всеуслышание заявили, что Тарен и вполовину не так широк, как они слышали. Лан повел своего жеребца вниз по сходням, за ним -- Морейн и остальные. Когда Ранд последним ступил за Белой на сходни, гневно завопил мастер Каланча: -- Эй, эй! Там! Где мое золото? -- Вы его получите, -- донесся откуда-то из тумана голос Морейн. Сапоги Ранда ступили со сходней на деревянную пристань. -- И серебряная марка каждому вашему человеку, -- добавила Айз Седай, -- за быструю переправу. Паромщик заколебался, вытянув голову вперед, словно чуя опасность, но перевозчики при упоминании о серебре оживились. Некоторые замешкались, выхватывая из скоб факелы, но дружной гурьбой все протопали по сходням мимо Каланчи, не дав тому и рта раскрыть. С угрюмым видом паромщик последовал за своей командой. Пока Ранд осторожно шел по пристани, копыта Облака в тумане стучали приглушенно. Серая стена здесь была плотнее, чем над рекой. В конце пристани стоял Страж и раздавал монеты перевозчикам, вокруг него потрескивали факелы Каланчи и его людей. Остальные, кроме Морейн, встревоженно жались за спиной Стража. Айз Седай стояла чуть в стороне и смотрела на реку, хотя что она там могла увидеть, Ранду было совершенно непонятно. Знобко вздрогнув, юноша подтянул насквозь промокший плащ. Вот он и на самом деле вне Двуречья, оно казалось таким далеким, намного дальше, чем за рекой. -- Вот, -- произнес Лан, вручая последнюю монету Каланче. -- Как договаривались. -- Он не стал убирать кошель, и мужчина с лицом хорька жадно впился в него взором. Раздался громкий скрип, пристань вздрогнула. Каланча дернулся, голова резко, как на шарнире, мотнулась в сторону затянутого туманом парома. Оставшиеся там факелы превратились в пару расплывчатых блеклых клякс света. Пристань застонала, и с оглушительным треском ломающегося дерева эти пятна-близнецы наклонились, затем начали вращаться. Эгвейн ойкнула, а у Тома вырвалось проклятье. -- Он отвязался! -- вскрикнул Каланча. Хватая своих перевозчиков, он принялся толчками гнать их к концу пристани. -- Паром отвязался, вы, дурачье! Ловите его! Ловите! После тычков Каланчи перевозчики сделали, спотыкаясь, несколько шагов, но потом остановились. Неясные огоньки на пароме закружились быстрее, потом еще быстрее. Туман над ними клубился вихрем, завиваясь в спираль. Пристань дрожала. Треск и хруст ломающегося дерева наполнили воздух, когда паром начал разваливаться на части. -- Водоворот, -- произнес один из перевозчиков, в голосе его звучал благоговейный страх. -- На Тарене нет водоворотов, -- бесцветно произнес Каланча. -- Никогда не бывало водоворотов... -- Несчастный случай. -- Голос Морейн звучал глухо в тумане, превратившем ее, когда она отвернулась от реки, в тень. -- Несчастный, -- согласился ровным тоном Лан. -- Похоже, какое-то время вам никого не придется переправлять через реку. Жаль, что вы потеряли свое судно на нашей службе. -- Страж опять порылся в кошельке, что был у него в руке. -- Это возместит вам потерю. На минуту Каланча уставился на золото, блестевшее в свете факела на ладони Лана, потом он сгорбился, и взгляд его забегал по его недавним пассажирам. Ребята из Эмондова Луга, плохо различимые сквозь туман, стояли молча. С испуганным нечленораздельным воплем паромщик выхватил у Лана монеты, крутанулся на каблуках и припустил бегом в туман. Его подручные отстали от него лишь на полшага, и свет факелов рассеялся в тумане, когда перевозчики исчезли вверх по реке. -- Больше нас здесь ничто не держит, -- сказала Айз Седай, будто ничего из ряда вон выходящего не случилось. Взяв под уздцы свою белую кобылу, она направилась прочь от пристани вверх по берегу. Ранд стоял, разглядывая скрытую туманом реку. Это могло оказаться чистой случайностью. Он сказал, что никаких водоворотов, но... Вдруг он заметил, что остальных уже не. видно, и торопливо стал подниматься по отлогому берегу. Через три шага плотный туман исчез. Ранд встал как вкопанный и обалдело оглянулся. По одну сторону над берегом висел тяжелый туман, а по другую -- раскинулось ясное ночное небо, по-прежнему темное, хотя размытые края лунного диска намекали, что рассвет уже недалек. Страж и Айз Седай совещались возле своих лошадей, в нескольких шагах от границы тумана. Остальные плотной группой стояли чуть в стороне; даже в лунном полусумраке их нервозность была очевидной. Все взоры были прикованы к Лану и Морейн, и все, кроме Эгвейн, стояли в таких напряженных позах, будто разрывались между опасением потерять из виду эту пару и страхом подойти к ним слишком близко. Ранд рысью пробежал последние несколько шагов до Эгвейн, ведя следом Облако, и она улыбнулась юноше. Он подумал, что глаза у нее блестят не только от лунного сияния. -- Он идет вдоль реки, словно его гонят в загон, -- говорила Морейн довольным тоном. -- В Тар Валоне нет и десяти женщин, которым это под силу сделать в одиночку. Не говоря уже о том, чтобы сотворить подобное со спины несущейся галопом лошади. -- Я нисколько не намерен высказывать недовольство, Морейн Седай, -- сказал Том, в манере совершенно необычной для него, -- но не лучше ли будет скрывать нас и дальше? Скажем, до Байрлона? Если Драгкар обыщет этот берег реки, мы потеряем все наше преимущество. -- Драгкар не очень сообразителен, мастер Меррилин, -- холодно сказала Айз Седай. -- Грозный и смертельно опасный, с острым взором, но ума маловато. Он доложит Мурддраалу, что этот берег реки чист, а сама река затянута туманом на мили в обе стороны. Мурддраалу станет известно о тех особых усилиях, которых это мне стоило. Он будет вынужден предположить, что мы можем ускользнуть по реке, и это задержит его. Ему придется разделить свои силы. Туман продержится еще долго, и Мурддраалу не понять, не уплыли ли мы на лодке. Я могла бы оттянуть часть тумана к Байрлону, но тогда Драгкару не составит труда обыскать реку целиком за несколько часов, и Мурддраал точно узнает, куда мы направляемся. Том чмокнул губами и качнул головой. -- Приношу свои извинения, Айз Седай. Надеюсь, я не оскорбил вас. -- Э-э, Мо... э-э... Айз Седай. -- Мэт умолк, чтобы сглотнуть комок в горле. -- Паром... э-э... это вы... то есть... я не понимаю зачем... -- Он еще что-то едва слышно промямлил, замолк, и воцарилась такая глубокая тишина, что самым громким звуком, что расслышал Ранд, было его собственное дыхание. Наконец Морейн заговорила, и голос ее в звенящей тишине прозвучал резко: -- Вы все хотите объяснений, но, начни я объяснять вам каждое свое действие, у меня больше ни на что не останется времени. -- Облитая лунным сиянием, Айз Седай словно стала выше ростом, угрожающе возвышаясь над ними. -- Запомните: я намерена доставить вас в целости и сохранности в Тар Валон. Это единственное, что вам нужно знать. -- Если мы так и будем тут стоять, -- вмешался Лан, -- то Драгкару вовсе не потребуется обыскивать реку. Если я правильно помню... -- Он повел своего коня дальше, вверх по речному берегу. Ранд перевел дыхание, как будто движение Стража отпустило что-то у него в груди. Он услышал вздохи остальных, даже Тома, и припомнил старую поговорку. Лучше плюнуть в глаза волку, чем перечить Айз Седай. Тем не менее напряжение спало. Больше Морейн не казалась такой угрожающе высокой -- она была едва ли ему по грудь. -- Видно, нам не удастся немного отдохнуть, -- сказал с затаенной надеждой в голосе Перрин, зевнув во весь рот. Эгвейн, устало вздохнув, привалилась к Беле. В этом вздохе Ранд впервые уловил какой-никакой намек на разочарованность. Может, теперь ей станет понятно, что это вовсе не таков грандиозное приключение. Затем Ранд виновато вспомнил, что он, в отличие от нее, проспал весь день. -- Нам нужно отдохнуть, Морейн Седай, -- сказал он. -- В конце концов, мы же всю ночь проскакали верхом. -- Тогда предлагаю взглянуть, что там для нас у Лана, -- сказала Морейн. -- Идемте. Она повела их вверх по берегу, в лес за рекой. От голых ветвей тени стали еще плотнее. Через добрую сотню спанов от Тарена открылся темный холм, с большой поляной перед ним. Когда-то давнее половодье подмыло и опрокинуло на этом месте целую рощицу, превратив ее в огромный плотный клубок, на вид сплошную массу перепутанных стволов, ветвей и корней. Морейн остановилась, и неожиданно низко над землей возник огонек, приближаясь из-под нагромождения деревьев. Из-под холма, вытянув перед собой обломок факела, вылез Лан и встал. -- Нежданных гостей не было, -- сказал он Морейн. -- И дрова, что я припас, до сих пор сухие, так что я развел небольшой костерок. Мы отдохнем в тепле. -- Вы рассчитывали, что у нас будет здесь привал? -- удивленно спросила Эгвейн. -- Место казалось вполне подходящим, -- ответил Лан. -- При любых обстоятельствах лучше быть предусмотрительным. Морейн взяла у него из рук факел. -- Вы позаботитесь о лошадях? Когда закончите, я займусь вами. А сейчас я хочу поговорить с Эгвейн. Эгвейн? Ранд смотрел, как обе женщины нагнулись и исчезли под громадным завалом древесных стволов. Там оказался низкий вход, в который можно было с трудом пролезть. Свет факела пропал. Во вьюках, приготовленных Ланом, были, помимо прочего, уложены торбы и немного овса, но расседлывать лошадей Страж не позволил. Вместо этого он достал путы, также упакованные в седельные вьюки. -- Без седел им отдыхать было б удобней, но, если придется быстро уходить, заново седлать их времени не будет. -- По-моему, они выглядят так, будто им вообще не нужен отдых, -- сказал Перрин, пытаясь накинуть торбу на морду своей лошади. Та, прежде чем дать ему возможность набросить лямки, пару раз вскинула голову. Облако тоже заставил Ранда потрудиться -- только с третьего раза ему удалось надеть торбу на серого. -- Нужен, -- сказал Лан. Он выпрямился, стреножив своего жеребца. -- Да, скакать они еще могут. Дай им волю, они помчатся изо всех сил, и еще быстрее, а потом упадут замертво от изнурения, которого и не почувствуют. Я бы предпочел, чтобы Морейн Седай не делала того, что она делает. но это необходимо. -- Он похлопал жеребца по шее, и тот качнул головой, как бы благодаря Стража. -- Следующие несколько дней, пока они не оправятся, нам нужно их придерживать. Придется скакать намного медленнее, чем мне бы хотелось. Но, если повезет, этого будет достаточно. -- Это то?.. -- Мэт громко сглотнул. -- Это то, о чем она говорила? О нашей усталости? Ранд потрепал Облако по шее и уставился взглядом в никуда. Несмотря на то, что она сделала для Тэма, ему как-то не хотелось, чтобы Айз Седай использовала Силу на нем. Свет, так же, как она позволила парому утонуть! -- Нечто вроде этого, -- криво усмехнулся Лан. -- Но вам не грозит загнать себя до смерти. Не понадобится, если только дела не пойдут намного хуже, чем сейчас. Думайте обо всем только как о дополнительном ночном сне. Внезапно душераздирающий вопль Драгкара эхом прокатился над затянутой туманом рекой. Даже лошади застыли. Вновь, уже ближе, донесся крик, потом опять, словно иглами вонзаясь в череп Ранда. Затем крики стали слабеть, пока не затихли совсем. -- Повезло, -- выдохнул Лан. -- Тварь обыскивает реку, высматривая нас. -- Страж быстро пожал плечами и продолжил вдруг совершенно прозаически: -- Давайте внутрь. Мне хватит горячего чаю и еще чего-нибудь, чтобы не было пусто в животе. Первым в лаз, ведущий в глубь путаницы деревьев, согнувшись в три погибели, на четвереньках пополз вниз по короткому туннелю Ранд. В конце прохода он, по-прежнему скорчившись, остановился. Впереди открылась пещера с неровными стенами, образованная переплетением стволов и ветвей, вполне просторная, чтобы вместить весь отряд. Под низким сводом выпрямиться во весь рост могли только женщины. Дым от небольшого костерка, горевшего на основании из речной гальки, поднимался вверх и уходил наружу через переплетение ветвей, -- оно было таким плотным, что наружу не пробивалось ни единого проблеска пламени, но тяга оказалась достаточной. Морейн и Эгвейн сидели лицом друг к другу у костра, скрестив ноги и откинув в стороны плащи. -- Единая Сила, -- говорила Морейн, -- берет начало от Истинного Источника -- движущей силы Создания, силы, которая волей Создателя заставляет вращаться Колесо Времени. -- Она вытянула руки перед собой и сложила ладонями вместе. -- Саидин, мужская половина Истинного Источника, и Саидар, женская половина, действуют друг против друга и одновременно вместе, составляя эту силу. Саидин... -- она подняла руку, затем уронила ее, -- запятнан прикосновением Темного, словно вода с тонкой пленкой прогорклого масла, плавающего наверху. Вода по-прежнему чиста, но коснуться ее, не запачкавшись при этом, нельзя. Безопасно можно пока пользоваться только Саидар. Эгвейн сидела спиной к Ранду. Он не видел ее лица, но девушка вся подалась вперед, жадно ловя каждое слово Айз Седай. Сзади Ранда пихнул Мэт, что-то пробурчав при этом, и тот вполз в древесную пещеру. На появление Ранда ни Морейн, ни Эгвейн не обратили никакого внимания. Вслед за ним втиснулись остальные мужчины, они сбросили промокшие плащи и расположились вокруг костра, протягивая руки к теплу. Лан, пролезший внутрь последним, вытащил из укромного уголка в стене бурдюки с водой и кожаные мешки, достал чайник и занялся приготовлением чая. Он не обращал внимания на разговор женщин, но друзья Ранда забыли о том, чтобы греть руки над огнем, и в открытую таращили глаза. Том делал вид, что всецело занят набиванием своей резной трубки, но его выдавало то, как он немного наклонился в сторону Айз Седай. Морейн и Эгвейн вели себя так, будто, кроме них, никого вокруг не было. -- Нет, -- сказала Морейн, отвечая на вопрос, который Ранд прослушал, -- Истинный Источник нельзя вычерпать до конца, так же как нельзя вычерпать реку мельничным колесом. Источник -- это река, а Айз Седай -- водяное колесо. -- И вы думаете, я могу научиться? -- спросила Эгвейн. Она вся сгорала от нетерпения. Ранд никогда не видел ее такой красивой и такой далекой от него. -- Я смогу стать Айз Седай? Ранд вскочил, треснувшись головой о бревна низкого свода. Том Меррилин, схватив юношу за руки, дернул его обратно. -- Не будь дураком, -- прошептал ему менестрель. Том бросил взгляд на женщин -- ни одна из них, видимо, ничего не заметила -- и сочувственно посмотрел на Ранда. -- Теперь, мальчик, это уже не в твоих силах. -- Дитя мое, -- мягко сказала Морейн, -- лишь очень немногим дано научиться прикасаться к Истинному Источнику и применять Единую Силу. Одних можно обучить в большей степени, других -- в меньшей. Ты -- одна из тех, кого можно пересчитать по пальцам, -- кому учиться не нужно. В конце концов способность прикасаться к Истинному Источнику придет к тебе сама, хочешь ты того или нет. Однако без обучения в Тар Валоне ты никогда не научишься полностью направлять ее, и ты можешь погибнуть. Мужчины, обладающие способностью воздействовать на Саидин с рождения, разумеется, погибают, если их не отыщут Красные Айя и не "укротят"... Том издал горлом сдавленный звук, а Ранд обеспокоенно заерзал. Мужчины вроде тех, о ком говорила Айз Седай, были редки -- за всю свою жизнь Ранд слышал только о трех, и, благодарение Свету, их никогда не бывало в Двуречье, -- но разрушения, причиненные ими, до того как их находили Красные Айя, были всегда такими большими, что вести о них расходились повсюду: войны, землетрясения, сметавшие с лица земли целые города. Ранд никогда по-настоящему не задумывался, что делают Айя. Судя по сказаниям, Айя были объединениями у Айз Седай ft все больше плели интриги и вздорили между собой, но все предания сходились в одном. Первоочередным своим долгом Красные Айя считали предотвращение нового Разлома Мира и исполняли его, выискивая любого мужчину, который хотя бы мечтал об обладании Единой Силой. У Мэта и Перрина был такой вид, словно им разом захотелось очутиться дома, в своих постелях. -- ...но некоторые женщины тоже погибают. Трудно обучиться без надлежащего руководства. Женщины, которых нам не удалось найти, те, кто выживает, часто становятся... ну, в этой части мира они могут стать Мудрыми в своих деревнях. -- Айз Седай задумчиво помолчала. -- Древняя кровь сильна в Эмондовом Лугу, и древняя кровь поет. В тот момент, как я увидела тебя, я узнала о твоем предназначении. Айз Седай не может не почувствовать присутствия женщины, способной направлять силу или которая близка к своему преображению. -- Морейн порылась в поясной сумке и извлекла из нее небольшой голубой драгоценный камень на золотой цепочке, что она раньше носила в волосах. -- Ты очень близка к своему преображению, к своему первому прикосновению. Будет лучше, если я проведу тебя через него. Тогда ты избежишь... неприятных последствий, от которых страдают те, кому приходится самим находить свой путь. Эгвейн взглянула на камень, глаза ее расширились, и она несколько раз провела языком по губам. -- Это... в нем есть Сила? -- Разумеется, нет, -- отрезала Морейн. -- В предметах нет Силы, дитя мое. Даже ангриал -- всего лишь инструмент. Это просто красивый голубой камень. Но он может испускать свет. Давай. Руки Эгвейн задрожали, когда Морейн положила камень на кончики ее пальцев. Девушка попыталась было отдернуть ладони, но Айз Седай одной рукой удержала ее за запястья, а другой ласково коснулась щеки