Сергей Лукьяненко. Приключения Стора
по ненаписанным страницам
цикл НФ-пародий
* ПРАЗДНИК ПЛОДОРОДИЯ НА ГОЛУБОЙ ПОЛЯНЕ *
(Владислав Крапивин)
...Было, кажется, шесть часов тридцать две минуты после полудня. Стор
Гривин раскрыл глаза и осмотрелся. Перегнулся через холодную дугу руля,
сорвал травинку, сунул ее в рот. Ласково погладил себя по небритой щеке,
прошептал: "Травоядное..."
АПМБ-444 стоял в высокой траве, достающей до самого седла. Трава была
густая, зеленая, совсем как на Земле. Вдали темнел лес, в голубом небе
темнели белели облака. И поляна, на которой стоял АПМБ-4 тоже была
голубой, от множества маленьких, ярких цветов. Хорошая такая поляна...
Стор глубоко, всей грудью, вдохнул воздух Планеты. Потом ловко
(недаром тренировался!) соскочил с седла, твердо встал на землю,
придерживая левой рукой тяжелую форменную шпагу.
- Здравствуйте, Стор! - раздался вдруг сзади тонкий, ломающийся
голос.
Стор закаменел. Медленно снял руку с эфеса. Переглотнул. Потом
переглотнул еще раз, и закаменел вторично. И обернулся.
Шагах в двадцати от него стоял мальчишка. Хрупкий, темноволосый, в
пыльных вельветовых шортах и грязной белой майке. На майке было написано
"СПОРТ". В руке мальчишка держал тонкую, похоже совсем недавно сорванную,
тополиную ветку. "Господи, - беспомощно подумал Стор. - У меня же на
тополь аллергия. Сейчас начну чихать и сморкаться..."
Мальчишке было на вид лет двенадцать. Хороший такой мальчишка... Стор
взял эфес поудобнее, с некоторым сожалением посмотрел на мальчишку,
который сейчас исчезнет. Стору показалось, что он то ли видел его в
каком-то телефильме, то ли читал про него в книжке. А может быть в
нескольких книжках, где он был под разными именами, но всегда один и тот
же, один и тот же... Ладно. Воспоминания - потом. А сейчас следует делать
то, что предусмотрено инструкцией.
Стор вздохнул и ущипнул себя за положенное правилами место.
Огненные стрелы ударили в живот, поясницу, коленки. Все вокруг стало
простым и абсолютно ясным. Исчезло волнение, страх, растерянность.
Забылась головная боль и мучившая второй день изжога.
Мальчик не исчез.
Он тоже был ясным, как бы видимым насквозь. Стор, к примеру, понял,
что мальчишка болтается в лесу, потому что прогуливает уроки, а носки у
него нестираны уже третий день.
- Ну здравствуй же, Стор, - настойчиво проговорил мальчик.
- Привет, малыш, - сгибаясь от боли наигранно-бодро прошептал Стор.
Да, на галлюцинацию это не похоже. К тому же от мальчишки вполне реально
пахло травой, детским потом и керосином.
Постояв немного мальчик приблизился и с восторгом обошел вокруг
Стора. Потом с восхищением спросил:
- А это что? Велосипед?
- Нет, дружок. Это АПМБ-4, что в просторечии значит: Аппарат
Перепрыгивающий Межзвездные Бездны.
- А четыре?
- Четыре раза.
- Здорово!
Стор уже пришел в себя, и почти свыкся с происходящим. Тренированные
нервы апэмбиста позволяли вынести и не такое... Мальчик вдруг закашлялся.
- Куришь? - осторожно спросил Стор.
- Угу...
- Зря!
- Знаю... Я брошу, честное слово!
- А как тебя зовут-то? - Стор с добродушной улыбкой потрепал мальчика
по щеке. Черт, действительно, не галлюцинация. Щека была пухлой, теплой,
настоящей.
- Меня? А ты не знаешь? - мальчик улыбнулся уголками губ.
- Нет.
- Паф... нутий, - мальчик заколебался, произнося имя. Потом склонил
голову набок и весело добавил: - А можно просто - Нутик!
Нутик... Хорошо... Стору вдруг стало легко и беспечно...
Черная стена замка вставала вокруг безмолвной громадой. И все равно,
что-то напоминало Стору далекую и беззаботную голубую поляну.
Может быть, тополиный пух, жаркой метелью клубящийся в воздухе? Или
втоптанные в грязь плитки голубого кафеля? Или тишина, та самая тишина, в
которой стояли они с Нутиком, разговаривая о всякой всячине, еще
нерешительно, но с каждой минутой все смелее и смелее?
"Я же мог и не попасть на Планету, - подумал вдруг Стор. - Женился бы
на Женьке, манекенщице из магазина "Детский мир". Перешел бы работать в
ЖЭК, сантехником..."
Он крепче стиснул зубы. И почувствовал, как всплывают в памяти
простые и суровые слова песни.
Когда мы спрячем за пазухи
Свои опустевшие фляги...
Ему стало легче. Как тогда, на планете Х-I, где у него сломался
вертолет, а...
- Стор!
Он медленно, не веря себе, обернулся на голос.
- Нутик!
Мальчишка подбежал к нему, подскочил, отчаянно стиснул руками и
ногами, уткнулся лицом в плечо. Пустой жестяной бидончик, который Нутик
сжимал в руке, уперся Стору в позвоночник.
Стор медленно, на негнущихся ногах отошел в сторону. Опасливо
огляделся. Потом отцепил Нутика, покрутил немного над головой на вытянутых
руках. Спросил, опуская на землю:
- Нутька... Нутик ты мой... Как же ты от них убежал?
- Меня за керосином послали, для блюдца... - мальчик восхищенно
смотрел на Стора. - Ты меня здесь искал, да?
- Ага, - бодро соврал Стор.
- Хочешь? - Нутик вытащил изо рта маленький, грязно-серый комочек. -
Та самая, что ты дал. До сих пор мятой пахнет. На пожуй... немножко.
Стараясь не выдать нахлынувших чувств, Стор взял жвачку. А Нутик
негромко произнес:
- Стор, твой АПМБ-4 стоит в шестом бастионе. Целый, только шины
проколоты... Но ты их заклеишь. Беги!
- А ты, Нутик?
- А я прикрою.
- Нет!
Стор понимал, что с проколотыми шинами до Земли все равно не
доскачешь...
Тонкий, сверлящий звук заставил их поднять головы. Из-за крепостной
стены выплыло, чуть покачиваясь на ветру, летающее блюдце. Стор быстро
вынул шпагу и снял ее с предохранителя.
- Не поможет, Стор...
- Она лазерная!
- Нет! Лучше это...
Быстрым движением Нутик вынул из кармана огромную рогатку. У Стора аж
дух от удивления перехватило. Размотал резину, прицелился... Глаза у него
стали твердыми, как у стрелка из лука. Стор подумал, что если сейчас
ткнуть ему пальцем в глаз, то палец сломается...
Блюдце вдруг дернулось, и рванулось назад. Но было уже поздно -
обломок кирпича просвистел в воздухе и блюдце с фаянсовым стуком
разлетелось на куски.
В воздухе дохнуло свежестью. Тучи начали расползаться к горизонту.
Стало светлее.
- Вот так вам, воспитатели, - прошептал Нутик. И ласково погладил
рогатку. Стор молча смотрел на него, чувствуя, как спадает, рассыпается в
прах, глухая, затаившаяся в душе тоска. Но Нутик вдруг снова напрягся,
поднял голову, с шумом втянул воздух.
- Что? Что там? - воскликнул Стор.
- Шестой бастион загорелся... - растерянно ответил Нутик.
* СЕЗОН ВОСХОДА НА ПЛАНЕТЕ КОНТАКТОВ *
(Е.Гуляковский)
Младший помощник корабельного кока Стор Грив склонился над обзорным
экраном. В рубке было нестерпимо жарко. Аварийный кондиционер,
всхлипывающий в углу, мешал сосредоточиться. Младший помощник вытер пот со
лба скользким рукавом скафандра, затем обернулся к пульту.
- Киберпилот! Дать импульс на торможение!
Ответом ему было молчание. Мигнула, и погасла еще одна осветительная
панель.
- Кибермозг! Я номер сто шестьдесят семь! Дать импульс на торможение!
На этот раз автомат среагировал. Даже полуразрушенный, погибающий, с
пробитыми конденсаторами, он обязан был выполнить приказ, отданный ему
напрямую. В пульте зашелестело, застучало, и дребезжащий, словно бы
старческий голос сказал:
- Я... кибер... пилот. Да... а... а... аю импульс..
Последнее слово автомат выговорил полностью, и замолчал, словно
пораженный своим успехом.
Стор вздохнул, и стал привязываться к креслу обрывками синтриклоновых
ремней...
...Искалеченный прогулочно-исследовательский звездолет "Ротанов"
медленно опускался на планету. Струи холодного, разреженного воздуха
яростно били в текстолитовые бронеплиты, вылизывали пробоины, срывали
факелы тормозных двигателей... Корабль погибал. Включив второй каскад
резервных блоков памяти киберпилот пытался найти решение. От умственной
перегрузки дымились и плавились шурупы, вставленные Стором вместо
предохранителей, мутнели и ломались кристаллоконды. И лишь когда до
поверхности оставалось не более ста метров, решение было найдено. Если
мощности основных двигателей не хватает, надо включить дополнительные!
С грозным гулом резервная турбина топливного насоса стала набирать
обороты. За шесть секунд в дюзы запасных двигателей ухнуло сорок тонн
радиоактивного керосина. Победный гром торможения просочился сквозь
метровые плиты жилых ярусов, и Стор услышал его. Он спокойно улыбнулся, и
закрыл красные от недосыпания глаза.
Диана проснулась рано. Вначале она хотела еще немного полежать в
постели, понежиться. Свободные минуты в Блиндаже выдавались редко... Но
непрошенная мысль заставила открыть глаза.
Сегодня был день двоелуния. Значит... значит самое время охоты на
зайцев.
Диана выскользнула из жесткого брезентового гамака. Осторожно,
стараясь не шуметь, стала пробираться между спящими охотниками. Возле
Прораба она на секунду задержалась. Прораб спал, не снимая огромных черных
очков. Ходили слухи, что все лицо у Прораба обезображено шрамами. Но Диана
догадывалась о настоящей причине. Ему просто было стыдно смотреть в глаза
людям, догадывающимся о его карьеристских планах.
Выбравшись из спальной пещеры Диана взяла с полки первый попавшийся
комбинезон, и начала одеваться. Дремлющий у рычагов нейтронной пушки
старик Филиныч встрепенулся, и испуганно посмотрел на Диану.
- Куда собралась-то, ни свет, ни заря? А, Селенушка?
- Дианушка, - добродушно поправила его девушка. - На зайцев
поохотиться.
- Разве ж это зайцы... - старик почему-то скривился. - Иди, непоседа.
- Как дежурство, дед? - поинтересовалась Диана, пока Филиныч отпирал
пудовый замок, покачивающийся на двери.
- Как... По-боевому. Раза три лез кто-то, ну... я дал прикурить
ворогу.
Диана улыбнулась. Все знали, что старику вечно чудится вражеское
нападение, и он палит из пушки наугад. Это вызывало повышенный расход
боеприпасов, но с чудачествами деда мирились. Желающих дежурить вместо
него ночью не было...
...Выбравшись из пещеры Диана огляделась. Лес просыпался. Скоро,
очень скоро, деревья вытащат из почвы корни, разминаясь после долгой
холодной ночи. Полетят в небе бесконечные вороньи стаи, тяжело хлопающие
кожистыми крыльями. Но пока что в лесу царила тишина. Самое время охоты на
зайцев.
Ударом ноги Диана перевернула большой плоский камень, валяющийся
поперек тропинки. И чуть не взвизгнула от восторга - из-под камня пулей
вылетел огромный, серый заяц, помчался вперед по тропинке.
Диана бросилась следом. Охота на зайцев требовала ловкости и немалой
физической силы... "Интересно, - подумала Диана, - а земные зайцы тоже
ночью прятались под камнями?"
...Что-то шевельнулось на вершине гнилого дерева. Что-то невидимое,
бесшумное, неощутимое. Казалось, что оно удивлялось дерзости человека,
углубляющегося в дебри Белого Леса. Конечно, если на гнилом дереве
действительно было что-то, способное удивляться.
Откровенно говоря, там ничего не было.
Вдали догорал лес. Под ногами лежал толстый слой пепла, выжженный
двигателями "Ротанова". Стор посмотрел на его двухсотметровый конус,
вздымающийся за спиной, и сразу почувствовал уверенность. С крошечной,
скошенной под острым углом головной частью, огромными топливными баками,
чугунными опорами, "Ротанов: производило впечатление непобедимой мощи.
Даже сейчас, серьезно поврежденный двухграммовым метеоритом, корабль мог
постоять за себя. Он развернул диски и штанги антенн, с хрустом ввернул в
почву спирали грунтозаборников, выставил в амбразуры рубиновые глазки
лазерных излучателей...
Стор неторопливо пошел вперед. Два АПМБ-4 (Автономным Постановщика
Мобильной Бронезащиты четвертой модели) ползли по бокам. Их
карикатурно-человеческие, десятиметровые стальные тела медленно
раскачивались на ходу...
- Здоровье и мир твоему телу, странник!
Стор остолбенел. Быстрым движением он повернулся на голос, успев,
краем глаза, заметить, что оба АПМБ-4 неподвижны.
Метрах в пяти, преграждая обратный путь к кораблю, стоял маленький,
хрупкий человек. Вначале Стор даже принял его за ребенка. Потом, разглядев
редкие усики, понял, что ошибся. Человек был одет в грубый комбинезон из
черной кожи. На поясе у него висело оружие - изогнутая в виде буквы У
деревяшка, с метательной резиной между концами палочек.
Даже увидев смертоносное оружие Стор не растерялся. Он спокойно
закричал, одновременно падая в пепел сожженной земли:
- АПМБ четвертой модели! Защиту! Уничтожить объект! Включайте
интеграторы!
Но оба бронепостановщика стояли неподвижно. И голубое защитное поле
не вспыхивало над младшим помощником... Человек неторопливо подошел к
нему, доверительно нагнулся к самому уху Стора:
- У них сели аккумуляторы, странник! Дыхание железных чудовищ
прервалось навечно! Кстати, а при чем тут интеграторы? Это ведь не оружие,
а устройство, для решения уравнений. Ты, наверное, слабоват в физике...
"Ах так!" Холодная, праведная ярость охватила Стора. Он вскочил, и
обрушил на человека удар своей правой ноги. Стор услышал, как хрустнули
ребра, и человек отлетел метров на восемь.
Стор осторожно подошел к незнакомцу, вгляделся в его лицо, и
понимающе улыбнулся. Одним рывком сорвал накладные усики. Перед ним лежала
прелестная юная девушка.
- Нет! - закричал Стор. - Все равно, я узнаю, как включить анабиозные
камеры и разморозить сто шестьдесят шесть членов экипажа! Я узнаю это,
даже если мне придется выучить три закона термодинамики, и опровергнуть
их! Даже если мне придется признать, что околоцентрическая орбита, на
которую я приказал выйти кораблю, это так же бессмысленно, как масло
масляное!
Болото молчало. С липким чавкающим звуком серая грязь отпустила ноги
Стора. Потом раздался все тот же грустный голос:
- Перед твоей решимостью бледнеют силы самого сильного зла. Я
прекращу источать энтропийное поле и пускать пузыри. Но запомни, младший
помощник! В другом витке пространства-времени девушка по имени Диана уже
была твоей женой! И брак ваш был неудачен. Даже векторное поле не изменит
градиента неопределенности.
Стор нахмурился. Защитный блок его скафандра щелкнул; открывая
амбразуру, высунул лазерный излучатель, и испепелил двух комаров. А Стор
все продолжал думать.
- Я ничего не понял, - сказал он наконец. - Но все равно, готов
стрелять и драться!
Болото Пустословия вздохнуло, и сказало:
- А большего от тебя и не требуется.
(А. и Б. Стругацкие.)
Стояли люди,
Выпятив груди.
Было тихо
Цвела облепиха.
(стихи очень
большого писателя.)
"0З.86.14.29. - 7. Пандора - Земля. Страннику.
Совершенно секретно. После написания порвать.
На Ваш запрос относительно АПМБ-4 отвечаем: АПМБ-4 (иначе - Тирак-7,
иначе - Альфа-2) из рейса не вернулся. Вариант 3 невозможен, просим
консультации.)
...Экселенц вызвал меня в шесть часов тридцать две минуты. Посмотрел
искоса, не поднимая едва виднеющейся над столом лысой головы. Потом, с
видом человека, делающего неожиданное открытие, сказал:
- Стор Гривенко? Младший научный сотрудник?
Я молчал. Манеру шефа разговаривать я усвоил уже давно, так что его
словесные выверты меня не волновали. А вот то, что на заляпанной руками
полировке письменного стола лежала полетная карта, я отметил сразу. И
мысленно застонал: намеченный на сегодня вечер с длинноногой Галочкой,
лингвистом-любителем, придется отложить...
Через двадцать минут после разговора с Экселенцем, Стор Гривенко
вышел на улицу. Он постоял с минуту возле подъезда, затем подошел к
автомату, и выпил два стакана мутной, теплой газировки.
Было жарко. Изнывал от зноя дежурный регулировщик на перекрестке,
проплывали над размякшим черным асфальтом машины.
- Скотина... Вот ведь с-с-скотина, - сказал вдруг Стор с чувством.
Достал из кармана мятую пачку "Лаки Страйк", раскурил сигарету. - И почему
именно мне выпадает делать такую гадость?
Регулировщик профессионально-подозрительно осмотрел Стора и
отвернулся. Из кармана его отглаженных форменных брюк торчал, вскидываясь
за проносящимися машинами, несвежий носовой платок...
...Не люблю писать отчеты. С детства не люблю ничего писать. Помню,
тетрадки по сочинениям сдавал пустыми. Учительницу однажды до слез
довел... А писать придется, все равно. И лучше этого не откладывать, а то
могу и не успеть.
Отчет мне приказали писать в манере "Эпилептик". Ну что же,
"Эпилептик", так "Эпилептик". Работал же я в стиле "Кретин". И ничего.
Даже понравилось...
Высадился я на планету под вечер. Солнце стояло еще высоко, так что я
имел удовольствие лицезреть голую степь, поросшую какой-то синей парашей,
лес вдалеке, и, наконец, идиллическое голубое небо с редкими облаками.
Высадивший меня "Призрак" мгновенно зарастил люк и исчез, словно за ним
гнались призраки. Я усмехнулся, поправил рюкзак, набитый кирпичами (во
всяком случае, вес его наводил на такую мысль) и стал осматривать свой
велосипед.
Это Изя, из транспортной группы, посоветовал взять с собой велосипед.
Скаля в улыбке длинное, лошадиное лицо, он за две минуты доказал мне, что
велосипед на этой планете - лучший транспорт. Попадись он мне сейчас...
Больше всего в эту минуту я мечтал о скафандре. О легком, удобном
скафандре, с кондиционером и антигравитатором. И, главное, - с наглухо
застегивающимися ботинками! Под ногами у меня кишели крупные рыжие
муравьи. Несколько их отборных батальонов уже пытались прокусить мои
брюки, а десяток, с отвагой камикадзе, лез к лицу...
Но тут меня неожиданно окликнули из-за спины. Весело окликнули...
Транслятор за моей спиной пошипел, и перевел:
- Привет, чужестранец!
Я медленно оборачиваюсь, а лицо мое тем временем принимает
кротко-доброжелательное выражение. Шагах в двадцати стоит тощий юнец, и
улыбается во весь рот. Я еще не успеваю опомниться, а юнец подходит ко
мне, постукивает носком ноги по колесу велосипеда.
- Это что, твоя межзвездная машина?
- Нет, - машинально отвечаю я. И тут вся невозможность происходящего
доходит до моего сознания. В голове делается полная каша...
"8421003 - 2. Курорт "Алдай", планета Пандора - Земля.
Комкон-четыре. Страннику.
Содержание: Отчет Ирокеза о наблюдении за Стором Гривенко."
...объект весь вечер перемещался по территории пансионата. С 21.17 до
23.54 объект пил кофе с коньяком в баре "Лесные ворота". Когда в 23.54 в
бар вошел голован Ктрч, объект вскочил с криком "Массаракш"! и выбежал из
бара. Как можно более непринужденно я последовал за ним. Возле гостиницы
"Лепесток хризантемы" объект задержался, но внутрь не зашел. Сплюнув около
двери он сел на скамейку. (Исследование плевка не показало отклонений от
среднеевропейской нормы.) Двумя часами позже, когда объект продолжал
оставаться в той позе, я решил подойти к нему. Объект умирал. Увидев меня,
он попытался что-то сказать. Я разобрал лишь последние слова: "Было тихо,
цвела облепиха". (Возможно: "сакура".)
Все."
Приказ по Комкону-4, N 621, от 4.3.75.
"В связи с тем, что АПМБ-4 был найден в прошлый четверг после
метеоритного дождя на обратной стороне Луны, в кратере Жюль Верн, и,
следовательно, версия о его похищении Странниками отпадает, приказываю:
1. Считать Стора Гривенко не роботом-диверсантом, а человеком
(посмертно.)
2. Ирокеза (он же - Парик Марасюхин, он же - Кучка), отправить на
переподготовку в Иерусалимский Центр Прогрессоров.
3. Увековечить память Стора изданием полного собрания его стихов.
Экселенц."
(Виктор Гюго)
Второго марта семьдесят пятого года, в половине седьмого вечера, на
планете Ля-Арон появился человек.
Он появился так внезапно, что, казалось, возник из воздуха. Возможно,
так оно и было. Одет человек был в старый, заношенный скафандр, в руках у
него был изрядно помятый десинтор ближнего боя, за плечами - холщовый
мешок. Такова была его внешность. С минуту человек озирался, пристально
вглядываясь то в недалекий лес, то в чистое, но уже заволакиваемое тучами
небо. Потом он сел на камень, и, словно, задумался о чем-то.
Когда граф Бордон ля Кондон вел отряд монахов-бенедиктинцев на штурм
планеты-крепости X-I, с ним были два боевых робота. Когда Пьер Реппен
отправился в путешествие по антимиру, с ним было четверо друзей.
Незнакомец был один. Свинцово-черные тучи уже заволокли небо, когда
он быстрым движением, словно опасаясь передумать, сорвал гермошлем. Он
взглянул на небо, вдохнул полной грудью, и рассмеялся. То был страшный
смех, который заставляет содрогаться мужчин, бледнеть женщин, плакать
детей, и разряжать роботов. Словно в ответ на этот смех первая молния
прочертила небо, заливая его лицо синевато-белым светом.
Звали человека Стор Гривно. Час назад его отпустили с космической
каторги на планете Жан Вальжан. Полчаса назад он попытался ограбить
почтовую ракету. Но обезоруживший Стора охранник не только не убил его,
наоборот. Он отдал ему свой десинтор, и угостил старым анжуйским вином.
Потом охранник указал на светлевшую вдали звездочку - Ля-Арон, сказал:
- Оттуда не возвращаются. Но для тебя это последний шанс...
...Еще один удар грома потряс небо, и целый водопад дождевых струй
обрушился на Стора. Но тот, казалось, не замечал непогоды...
Что такое космическая каторга? У человека берут все, и не дают
ничего. Он живет в одной комнате, он не принимает ионный душ, он работает
восемь часов в сутки. Он ест лишь хлеб и мясо, получает две смены белья и
одну бутылку вина в неделю. Он читает старые газеты, поскольку грузовые
ракеты идут с Земли трое суток. Он имеет женщину лишь раз месяц, ибо
должен беречь силы для работы. Его жизнь была свет, она стала мраком.
Общество отворачивается от человека. Общество отвергает человека. И
человек отвечает ему тем же...
Стор Гривно попал на каторгу в тринадцать лет. Жарким летним днем,
изнывая от пробуждающегося полового влечения, юноша изнасиловал свою
учительницу. При этом он применил парализатор, что явилось отягчающим
обстоятельством. Суд присяжных приговорил его к трем годам космокаторги.
На суде Стор плакал, не понимая, что происходит. Присяжные, вынося
приговор, рыдали. Но закон был неумолим.
Когда до окончания срока оставалось два месяца, Стор бежал. Через
шесть минут его поймали, и приговорили еще к двум годам заключения. И так
повторялось семнадцать раз...
Входя в тюремный шлюз, Стор был ребенком. Он вышел почти стариком.
Роза без шипов превратилась в шипы без розы. Чернота ночи повисла в этой
душе...
Дождь все усиливался, когда на дороге, превратившейся в грязное
месиво, показалась крошечная фигурка. Это был маленький мальчик - один из
тех ласковых, беспризорных детишек, что бродят по всей Галактике, в
порванных на коленях скафандрах, с дрессированным ухоглазом и старым
видеофоном на плече. Где они родились? Этого никто не знает. Чем они
питаются? Этого никто не хочет знать. Где они спят? Это знают почти все,
но предпочитают не говорить на эту тему.
Мальчика звали Малыш Желвак. Действительно, на его правой щеке
вздувался огромный желвак. Но если смотреть на мальчика слева, то он был
очень милым ребенком. Вспомним королеву Лотана, Ренуазу Каган. Ее левая
нога была на шесть сантиметров короче правой руки, и на двенадцать -
левой. Но это не мешало Ренуазе оставаться самой обаятельной женщиной в
Галактике.
Малыш Желвак не замечал непогоды. Он шел, напевая веселую песенку о
короле Симоне-деревянная нога.
Король Симон, большой чудак,
Имел огромнейший... кулак.
Но как его направить в дело -
Сообразить не мог никак.
Поравнявшись со Стором, Малыш Желвак остановился, и удивленно
воскликнул:
- Ух ты! Человек! А я то думал, - это ста-а-а-рый робот!
Он захохотал собственной шутке. При этом из его кармана выскользнул
какой-то предмет, и покатился к Стору. Стор, погруженный в раздумья, взял
предмет, вытер его об колено и положил в карман. Малыш Желвак, доверчиво,
как это свойственно детям, подошел к Стору, и попросил:
- Слушай, старый хрыч, гони мой гравикон!
Стор поднял на него тяжелый взгляд.
- Что ты сказало, дите?
- Я... я сказал, дайте мне мой гравик он! Модели АПМБ, четвертая
модефикация!
- Слушай меня, дите, - тихо и наставительно произнес Стор. - Если ты
немедленно не испаришься отсюда, я испарю тебя сам. Но перед этим сдеру
штаны и выпорю ремнем!
- Но у вас нет ремня!
- Тогда... Ну, в общем, штаны я с тебя все равно сдеру!
Малыш Желвак побледнел, и бросился бежать. Стор Гривно снова
погрузился в раздумья о добре и зле.
- Дядюшка! - прошептал Марель. - Очнитесь! Мы знаем теперь, вы
невиновны. Пердарье показал мне кусочки скафандра, который он отрезал у
вас возле черной дыры. Это вы спасли меня из зоны гравиколлапса!
Умирающий раскрыл глаза. Тихий, всепрощающий взгляд встретился с
нежным, трепещущим взглядом. И тут мы должный отойти в сторонку, чтобы не
мешать любящим сердцам попрощаться - последний раз на этом свете...
- Жоржетта, - выдохнул Гривно. - Все очень просто. Эти деньги не
ворованные. Понимаешь - гравикон стоит шестьдесят тысяч. Новый звездолет -
шесть миллионов. На звездолете стоит двести гравиконов. Я покупал
космические корабли, разбирал их, и продавал гравиконы заводу по
производству звездолетов.
Марель достал диктофон и осторожно включил его.
- И еще... Я продавал разобранные звездолеты на металлолом. С каждого
получалось по сорок тысяч прибыли...
...Могилу его вы можете увидеть в точке либрации Земля-Луна. И вместо
памятника на ней - гравикон. АПМБ-4.
(Г.Гуревич.)
Рассказ в пяти эпизодах.
(Происхождение неизвестно. Очевидно, самостоятельно
напечатан неисправной пишущей машинкой.)
1. Идея. (Алексей Алешин)
Этот человек жил в начале двадцатого века.
Попытайтесь представить, что это такое. Уездный городок. Плохо
мощеные улицы. Непролазная грязь. Толстый потный пристав, лениво
собирающий взятки с лавочников. Дряхлые дощатые домишки.
Вот в одном из этих домишек, в семье одного из мелких лавочников, и
жил пионер апэмбологии.
Нищие дрались у кабаков. Калеки толпились у церкви. Попы варили опиум
для народа. Крестьяне стонали под игом царизма. Пролетариат читал
"Манифест".
Алексея волновало другое. Скорчившись над столом он писал узким
металлическим перышком, заполняя тетрадь ровными строчками. Полудетский
почерк. Дрянные чернила. И недетские мысли.
"Возьмем, к примеру, велосипед. На нем можно ездить по дорогам. А
ежели поставить еще два колеса - то, наверное, и без дорог. Коли на лодку
велосипед надежно поставить - по воде весьма быстро можно передвигаться. А
как сделать, чтобы в небе на велосипеде летать? Крылья, махать умеющие?
Или крылья, и винт хитрый, как у парохода... Если бы еще придумать, как
между звезд на велосипеде..."
- Ты, братец, совсем обленился. А ну марш, муку размешивать!
Появлялся отец гения, и гнал его в лавку. Так и оставались
недописанными великие строчки. И не узнать нам уже, догадался ли Алексей,
что слова его озарили путь человечеству. Путь к звездам.
И не найди я старой тетради, никто и не узнал бы, что было оно -
озарение.
2. Приоритет. (Петр Поспелов)
Небо серое, свинцовое. Маленькая заимка. Вьюга наметает сугробы в
человеческий рост. А Петр хмурясь слушает радио. Старенький "Океан"
сообщает:
- По сообщениям итальянского радио ученый Мэтро Мандзони из
Миланского университета создал образец принципиально нового космического
аппарата. По словам Мандзони, его "звездоход" будет не более велосипеда
размерами...
Не более велосипеда... Петр хмурится. Вот ведь странно: только вчера
он прочитал в книге известного писателя-фантаста о российском гении -
Алексее Алешине. А сегодня слышит, как итальянский ученый, наверняка
воспользовавшись идеями Алешина, воплотил идею-мечту в жизнь. Воплотил -
это хорошо. Но первым-то был Алексей! Это его талант вдохновил итальянца.
И надо сделать все, чтобы мир узнал об этом.
Петр встает. Свистом подзывает Полкана - верного пса, своего
единственного друга.
- Я еду в Москву, Полкан. Надо организовать комитет по защите
творческого наследия Алешина. Ты со мной?
Полкан взвизгивает. Он не бросит друга...
Одевшись, собрав рюкзак с хлебом и салом, пристегнув ошейник Полкану
(в Москве, говорят, без ошейника собак не пускают в метро), Петр выходит в
метельную круговерть.
На пороге - год девяносто первый. Девять десятилетий разделяют
родственные души. Но Петр не чувствует этого. Алешин для него - близок и
понятен. Куда понятнее, чем, например, Клава... Что ж, ей, и будущему
ребенку, он станет писать письма.
Кружится, воет, неистовствует метель. Уж не с Апеннин ли этот снег?
Но ему не сломить героя. Пешком, через тайгу, Петр идет в столицу.
3. Сотворение (Мэтро Мандзони)
- Паола, кофе!
Скорчившись за письменным столом Мэтро читал свежие газеты.
Проклятие! Уже и "Монд" пишет о протестах комитета по защите Алешина.
Недавно русские послали президенту Италии триста тысяч открыток с
протестами и осуждением Мандзони. Открытки были опубликованы в журнале...
как же это читается-то, непонятно... А, "Мо-ло-дая квар-тия".
В детстве Мандзони считался неспособным к наукам. И не зря. Рос он
тугодумом, лентяем, хулиганистым и непослушным. Тем только и занимался,
что воровал маслины в чужих садах, да бил стекла в доме старенького
священника. И лишь в тридцать лет прорезались у Мэтро блестящие
способности к физике. И какие! Профессора в университете почитали за честь
пожать руку удивительному студенту.
Отхлебывая кофе из глиняной пивной кружки (Мэтро был оригиналом во
всем) ученый смотрит на прикрытую полиэтиленом модель в углу кабинета. Вот
оно, детище всей его жизни. Межзвездный велосипед. И вдруг оказалось, что
еще девяносто лет назад безвестный русский гений предвосхитил его
открытие.
Странный народ, русские. Все они придумали первыми в мире, вот только
делать не торопятся. И рентген изобрели еще в средневековье - сам Иван
Грозный писал беглому князю Шуйскому: "Я тебя, Васька, насквозь вижу".
Пустая кружка летит в угол. Мэтро встает. Кричит:
- Паола! Иди на почту, отправляй телеграмму в Москву. "Я, Мэтро
Мандзони, признаю приоритет Алексея Алешина, и желаю продолжать свои
работы в Московском университете имени..."
4. Испытание. (Борис Буханкин)
Борис Буханкин был настоящим октябренком. Когда подрос - пионером.
Потом - хорошим комсомольцем, умеющим говорить слово "есть". Он осваивал
целину, покорял космос, расщеплял атом. Потом, перестроившись, осудил
волюнтаризм, высокие расходы на никому не нужный "Буран", и соорудил
саркофаг вокруг реактора на Украине.
В возрасте тридцати пяти лет физика Буханкина, прозванного за
моральные качества Пастором, или проще - Стором, направили для испытания
первого звездохода. И это - все о нем.
Не было долгих прощаний, не было оркестра и шампанского. Суровый и
строгий Поспелов, председатель госкомиссии по приемке первого звездохода,
хлопнул Бориса по плечу, и ласково произнес:
- Если что - будем считать тебя коммунистом.
- Это когда? - поинтересовался Боря-Стор, раскручивая педали
звездохода. Тихо гудело динамо, вырабатывая ток для нейтринного
генератора.
- Ну... Ежели воспаришь, а на Землю уже не вернешься.
- Эт-то верно, в таком случае - считайте, - тяжело выдохнул Борис. В
сторонке, на деревянной табуретке, тихо наблюдал за ними Мэтро Мандзони.
Старик уже неплохо говорил по-русски, и сейчас бормотал что-то себе под
нос, посасывая чай через коктейльную трубочку. Делая последние, решающие
обороты, Борис уловил слова:
- Но как, Святая Мадонна, Алешин мог предсказать идею тахионной
флюктуации? Святая Мадонна... Но как?
Чисто выбеленные стены испытательного павильона заколебались,
исчезая. Мгновение - и перед Буханкиным уже другая картина. Лес. Голубое
небо. И улыбающийся юноша с букетом голубых цветов.
- Привет, - просто сказал юноша. - Мы рады тебе на нашей планете.
Буханкин машинально кивнул.
- Тебе, - продолжал юноша, - как первому землянину, мы преподнесем
подарок. Омолодим тебя на тридцать лет.
Сильные руки подхватили Борю, вынули из седла звездохода. И понесли
навстречу омоложению, навстречу счастью. На этом мы и закончим рассказ.
Ведь то, что было дальше, вы знаете и сами. Любой сейчас может сесть в
свой звездоход, свой АПМБ-4, названный в честь великой четверки землян.
Сесть, и покатить навстречу молодости. Главное - не забывать сигналить.
- Бип! Ту-ту! Бип!
И все будет в порядке.
* СКОВАННЫЕ ОДНИМ ЯЗЫКОМ *
(Сергей Переслегин)
Дальше идти нельзя, дальше каталептическое
состояние, опьянение Пифии, шамана, дурь
вертящегося дервиша, дурь вертящихся
столов...
А.Герцен
Часы сломаны.
Стрелки сгнили, и рассыпались в прах. Тени цифр въелись в фальшивое
золото циферблата. Но стальная пружина еще сжата в тугой узел. Зубчатые
шестерни готовы перемолоть песчинку, попавшую в механизм.
Но - часы сломаны.
"Роза без шипов превратилась в шипы без розы."
Это красиво. Более того.
"Звали человека..."
Имя... Вспомни свое имя. Если ты - человек. Человек, а не роза.
Человек, а не шип.
Мы бредем по дороге, у которой нет начала. Мы идем к цели, к которой
надо идти бесконечно. Но мало того - мы идем не в том направлении.
"Конечно, если на вершине гнилого дерева кто-то был."
Собственно говоря, дороги нет. Но нам легче идти, считая, что дорога
под нашими ногами. Нам приятнее видеть бетон и асфальт, чем траву и камни.
Но!
Под чьими ногами?
Кто идет вперед?
Грив? Гривин? Гривно? Гривенко?
А может быть - Гривинштейн и Гривадзе? А может быть - Гривайс и
Гривер?
Или - человек?
Это лишь маски. Камуфляж песчинки, попавшей в часовой механизм.
"А, Селенушка?"
"Дианушка..."
Мы начинаем понимать. Значит пора менять тему.
"Входя в тюремный шлюз, Стор был ребенком. Он вышел почти стариком.
Темнота ночи повисла в этой душе."
У них есть знаменатель - общая линия, пронзающая темные судьбы. Опять
же - Имя. Стор.
Стор.
Но мы говорим уже не о имени - о судьбах.
И о темноте.
Путь темноты короче пути света. Темнота умеет находить согласие в
отрицании. Темнота - просто отсутствие света. Но свет вовсе не отсутствие
темноты. Диалектика умерла. Взаимности отрицаний нет. И спасения нет тоже.
Нет.
Чем чаще начинаешь новую строчку...
Тем большим выходит объем.
Спасения нет - но есть надежда. Судьбы нет - есть тьма. Нет и книг, о
которых я пишу. Но так ли это важно? Достаточно послесловия.
Телефоны - для глухих.
Пикник - для муравейника.
Книга - для читателя?
"А какое имеет значение, чему поклоняются те, у кого нет истинной
веры?"
Это сказано в книге, которую мало кто из вас читал. Поэтому я даже не
стану указывать в какой именно. "Нет истинной веры?"
Да.
Но есть надежда.
Не совсем понимаю, о чем я сейчас пишу. Но тем интереснее будет
читать вам. И каждый найдет свой собственный смысл.
Как в песнях Гребенщикова.
"Есть люди у которых обращаются на "Вы".
Есть большие пассажиры мандариновой травы."
Ноты в нашем сборнике поместить невозможно. Я узнавал.
Дальше - по темной дороге.
Вперед.
3. Заключение. Шестнадцать строк
Именно столько - большего не осталось. Мы выжили. Мы прошли дороги.
Мы прочитали все, что было написано. И выжили. Невероятно.
"Скоро, очень скоро, деревья вытащат из почвы корни, разминаясь после
долгой холодной ночи."
Здорово, правда? Ну правда ведь, здорово?
"Скоро..."
Я верю в солнечные часы. В свет - победитель. Верю, что песчинки
раздробят зубчатые колеса. Мы вырвемся из царства гнилого железа. Мы - не
стрелки. Мы - вольные стрелки: И почему в пишущих машинках нет знака
ударения? Это оскал сжатой пружины. Лик застоя.
Но мы - не стрелки. Мы - вольные стрелки.
Вы сами прочтете правильно. Прочтете так, как правильно для вас. И
ответите на вопрос имени, вопрос Стора.
"А как тебя зовут-то?"
Абстрактно Понятая Модель Будущего. Четвертая волна. "АПМБ-4".
Сергей.
1. В.Гюго. Полное собрание сочинений. Париж. 1899г.
2. С.Переслегин. Скованные одним языком. Рукопись.
3. А. и Б. Стругацкие. Собрание Сочинений. Одесса. 1990 г.
4. В.Крапивин. "Избранное". Свердловск. 1989г.
5. Е.Гуляковский. "Тень Земли". Москва. Советский писатель. 1989г.
6. Р.Киплинг. "Маугли". Баку. "Гянджлик". 1987г.
7. Фрэнк Нортон. Рассвет в горах (лирическая зарисовка).
Сан-Франциско Кроникл. N 45, 1978г.
8. Уход за "АПМБ-4" в условиях высокогорья. МО СССР. Инструкция для
служебного пользования.
9. Вопросы без ответов. Сборник. Под редакцией Сам Самосина. Токио.
1980г.
Last-modified: Tue, 03 Sep 1996 13:46:39 GMT