Жан-Батист Мольер. Графиня д'Эскарбаньяс
Комедия в одном действии
----------------------------------------------------------------------------
Перевод К.Ксаниной
Ж.Б. Мольер. Собрание сочинений в двух томах. Т. 2
М., ГИХЛ, 1957
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
Графиня д'Эскарбаньяс.
Граф, сын графини д'Эскарбаньяс.
Виконт, возлюбленный Жюли.
Жюли, возлюбленная виконта.
Г-н Тибодье, член суда; влюблен в графиню.
Г-н Гарпен, сборщик податей; тоже влюблен в графиню.
Бобине, наставник графа.
Андре, служанка графини.
Жанно, лакей г-на Тибодье.
Крике, лакей графини.
Действие происходит в Ангулеме.
Действие первое
Жюли, виконт.
Виконт. Как! Вы уже здесь, сударыня?
Жюли. Да. Вы бы постыдились, Клеант, - влюбленному неприлично являться
на свидание последним.
Виконт. Если бы на свете перевелись докучливые люди, я был бы здесь уже
час назад. По дороге сюда меня остановил один старый знатный болтун и
нарочно стал расспрашивать о придворных новостях, чтобы иметь возможность в
свою очередь сообщить мне новости самые нелепые. Вы знаете, какой бич
маленьких городов эти вестовщики, которые всюду ищут повода посплетничать.
Сначала этот господин показал мне два листа бумаги, сплошь заполненные
небылицами, исходящими, по его словам, из самого надежного источника. Затем
под великим секретом он утомительно долго излагал мне, как нечто, весьма
любопытное, весь тот вздор, что несет голландская газета, взгляды которой он
разделяет. Он утверждает, будто перо этого писаки подрывает могущество
Франции и будто достаточно одного этого остроумца, чтобы разбить наголову
все наши войска. Потом он начал обсуждать действия нашего министерства; как
пошел его разносить - я уж думал, он никогда не кончит. Послушать его - он
знает тайны кабинета лучше, чем сам кабинет. Политика государства видна ему
насквозь, он проник во все его замыслы. Он обнажает скрытые пружины всего,
что совершается, указывает, какие меры предосторожности принимают наши
соседи, и по воле своего воображения вершит всеми делами Европы. Его
осведомленность простирается даже на Африку и на Азию: ему известно все, что
обсуждается в верховном совете пресвитера Иоанна и Великого Могола.
Жюли. Вы нарочно пускаете в ход все свое красноречие, чтобы вас
благосклонно выслушали и простили.
Виконт. Нет, прелестная Жюли, такова истинная причина моего опоздания.
Если бы я хотел оправдываться, я бы мог вам сказать следующее. Затеянное
вами свидание таково, что оно извиняет ту медлительность, за которую вы меня
браните: вы заставляете меня разыгрывать влюбленного в хозяйку этого дома, -
вот почему я боюсь прийти сюда первым. Я заставляю себя притворяться в угоду
вам, но с условием, что это насилие я буду чинить над собой лишь на глазах
той, кого это забавляет. Я избегаю оставаться наедине с этой смешной
графиней, которую вы мне навязываете. Короче говоря, я бываю здесь только
ради вас и имею все основания надеяться, что вы явитесь первая,
Жюли. Знаю, знаю: вы всегда сухим из воды выйдете. Однако, если 6 вы
пришли на полчаса раньше, это время оказалось бы в нашем распоряжении. Когда
я сюда приехала, графини не было дома. Я уверена, что она отправилась
трубить по всему городу о том представлении, которое вы будто бы устраиваете
для нее, хотя на самом деле для меня.
Виконт. Нет, в самом деле, сударыня, когда же мы, наконец, перестанем
себя приневоливать и мне не придется покупать столь дорогой ценой счастье
видеть вас?
Жюли. Когда наши родители примирятся, на что я не смею надеяться. Вы
знаете не хуже меня, что раздоры между нашими семьями не позволяют нам
видеться в другом месте, - мои братья и ваш отец настолько безрассудны, что
никак не могут примириться с нашей взаимной привязанностью.
Виконт. Вражда родителей не может воспрепятствовать нашим свиданиям -
так почему бы нам не проводить это время как можно лучше? Для чего вы
заставляете меня терять на глупое притворство те минуты, которые я провожу
подле вас?
Жюли. Чтобы скрывать нашу любовь. К тому же, по правде сказать, это
притворство, эта комедия доставляет мне большое удовольствие, - я даже не
знаю, больше ли меня позабавит то представление, которое вы сегодня
устраиваете. Нашу графиню д'Эскарбаньяс с ее помешательством на знатности
отлично можно было бы вывести на сцене. Побыв немного в Париже, она
вернулась в Ангулем уже окончательно помешанной. После того как она понюхала
придворного воздуха, ее чудачества стали еще очаровательнее, а ее глупость
день ото дня распускается все более пышным цветом.
Виконт. Да, но вы не думаете о том, что эта развлекающая вас игра
терзает мое сердце. Когда душа пылает страстью, долго притворяться нельзя.
Это жестоко, прелестная Жюли: своей забавой вы отнимаете у моей любви время,
которое ей бы хотелось употребить на то, чтобы излить вам свой пламень.
Сегодня ночью я сочинил по этому поводу стихи и сейчас, не дожидаясь вашей
просьбы, прочту их вам, ибо жажда читать другим свои произведения - это
порок, неразлучный со званием поэта.
О, ты чрезмерно длишь, Ирида, казнь мою!
Как видите, вместо "Жюли" я поставил имя "Ирида".
О, ты чрезмерно длишь, Ирида, казнь мою!
Твоих желаний раб, в душе на них пеняю
За то, что должен я молчать, когда люблю,
И о любви твердить, когда любви не знаю.
Ужели зрелищем моих притворных мук
Я веселю твой взор, столь искренно любимый?
Доныне я страдал, лишь красотой томимый, -
Для прихоти твоей страдать твой должен друг.
Нет, не по силам мне мучение двойное!
Молчанье жгучее, признанье ледяное
Огнем и холодом равно терзают грудь.
Любовь царит в душе, и ложь властна над нею,
И если не спасешь меня ты как-нибудь,
От правды я сгорю, от лжи окоченею.
Жюли. Вы изобразили себя тут слишком уж несчастным. Впрочем, господа
поэты разрешают себе вольность намеренно лгать и приписывать своим
возлюбленным не свойственные им жестокости, чтобы искуснее выразить мысли,
какие приходят им в голову. Тем не менее я буду очень рада, если вы подарите
мне эти стихи.
Виконт. Довольно того, что я их вам прочел, - на этом следует поставить
точку. Быть иногда настолько безумным, чтобы сочинять стихи, - это еще
простительно, но показывать их другим - это уже непростительно.
Жюли. Напрасно вы прикрываетесь ложной скромностью. Свет знает, что вы
даровиты, так что я не вижу причины, зачем вам скрывать свое дарование.
Виконт. Полноте, сударыня! Будем осторожны: в свете опасно притязать на
даровитость. Тут есть опасность показаться смешным - пример некоторых моих
друзей меня пугает.
Жюли. Полноте, Клеант! Что бы вы ни говорили, я все-таки вижу, что вам
ужасно хочется дать мне эти стихи, и я бы вас огорчила, если бы сделала вид,
что не интересуюсь ими.
Виконт. Огорчили? Да что вы! Я не настолько поэт, как вы думаете, и
не... Но вот и графиня д'Эскарбаньяс. Чтобы с нею не встретиться, я уйду в
другую дверь и сейчас же соберу всей участвующих в представлении, которое я
вам обещал.
Графиня, Жюли; Андре и Крике в глубине сцены.
Графиня. Ах, боже мой! Вы одна? Какая жалость! Одна! Если я не
ошибаюсь, слуги сказали мне, что здесь виконт...
Жюли. Это правда, виконт приходил, но как только он узнал, что вас нет
дома, он сейчас же ушел.
Графиня. Как! Он видел вас?
Жюли. Да.
Графиня. И он с вами не говорил?
Жюли. Нет, графиня. Этим он хотел показать, что всецело очарован вами.
Графиня. Я его пожурю, даю вам слово. Какую бы ни питали ко мне любовь,
я желаю, чтобы любящие меня воздавали должное нашему полу. Я не из тех
несправедливых женщин, которые радуются тому, что их возлюбленные неучтивы с
другими красавицами.
Жюли. Его поведение, графиня, не должно удивлять вас. Вы ему внушаете
такую страстную любовь, что она сквозит во всех его поступках и мешает ему
видеть кого-либо, кроме вас.
Графиня. Я знаю, что могу возбудить к себе довольно сильную любовь.
Слава богу, для этого я достаточно молода, красива и знатна. Но одно другому
не мешает: с чувствами ко мне должна совмещаться учтивость и любезность с
другими людьми. (Заметив Крике.) Лакей, что вы тут делаете? Вам полагается
сидеть в передней и ждать, пока вас позовут. Удивительное дело: в провинции
нельзя найти лакея, который умел бы себя вести! Кому я говорю? Извольте
выйти вон, негодный мальчишка! (К Андре.) Служанка, подите сюда!
Андре. Что вам угодно, сударыня?
Графиня. Снимите с меня чепец. Осторожней! Какая вы неуклюжая! Вы мне
голову оторвете своими ручищами!
Андре. Я стараюсь снять как можно осторожнее, сударыня.
Графиня. Да, но что по-вашему легко, то очень тяжело для моей головы, -
вы мне ее совсем свернули. Возьмите и муфту. Не бросайте куда попало, а
отнесите ко мне в уборную. Что такое?
Куда она пошла? Куда она пошла? Что эта дура делает?
Андре. Я хочу, сударыня, отнести это, как вы велели, в уборную.
Графиня. Ах, боже мой, какая бестолковая! (К Жюли.) Простите, сударыня!
(К Андре.) Я велела вам, дурища, отнести все это ко мне в уборную, то есть
туда, где находятся мои уборы.
Андре. Разве при дворе, сударыня, это помещение называется уборной?
Графиня. Да, безмозглая, так называется место, где хранят одежду,
Андре. Запомню, сударыня. И еще я запомню, что ваш чердак надо называть
кладовой для хранения мебели. (Уходит).
Графиня. Сколько надо положить труда на то, чтобы обучить этих скотов!
Жюли. Я думаю, графиня, они счастливы, что находятся под вашим началом.
Графиня. Это дочь моей кормилицы, я взяла ее прислуживать в комнатах,
но она еще не совсем обтесалась.
Жюли. Это доказывает благородство вашей души, графиня. Воспитывать
таким образом людей весьма похвально.
Графиня. Подайте стулья! Эй, лакей, лакей, лакей! Просто возмутительно:
не дозовешься лакея, чтобы он подал стулья! Служанки, лакей, лакей,
служанки! Эй, кто-нибудь! Должно быть, все мои слуги умерли, нам придется
самим подать себе стулья.
Входит Андре.
Андре. Чего изволите, сударыня?
Графиня. Охрипнешь, пока вас дозовешься!
Андре. Я убирала муфту и чепец в ваш шка... то-бишь в вашу уборную.
Графиня. Позовите мне этого бездельника лакея.
Андре. Эй, Крике!
Графиня. Не смейте называть его "Крике", дура неотесанная! Зовите его
"лакей".
Андре. Лакей, стало быть, а не Крике, иди к нашей госпоже! Да он оглох,
что ли! Кри... лакей, лакей!
Графиня. Где это вы были, негодяй?
Крике. На улице, сударыня.
Графиня. Что вы там делали?
Крике. Вы мне велели выйти вон.
Графиня. Вы болван, мой друг. Вы должны знать, что на языке благородных
особ выйти вон значит выйти в переднюю. Андре, распорядитесь, чтобы мой
конюший высек этого негодного мальчишку. Он неисправим.
Андре. А кто ваш конюший, - сударыня? Вы так называете дядюшку Шарля?
Графиня. Замолчите, дура вы этакая! Вы не можете раскрыть рта, чтобы не
сказать чего-нибудь неуместного. (К Крике.) Подайте стулья! (К Андре.) А вы
зажгите две восковые свечи в серебряных подсвечниках, - уже темнеет. Ну, что
вы смотрите на меня с таким растерянным видом?
Андре. Сударыня...
Графиня. Ну что "сударыня"? Что случилось?
Андре. Дело в том...
Графиня. В чем же?
Андре. В том, что у меня нет восковых свечей.
Графиня. Как так нет?
Андре. Нет, сударыня, есть только сальные.
Графиня. Вот дурища. А где же восковые? Ведь я велела их купить.
Андре. Я их в глаза не видела.
Графиня. Подите прочь, дерзкая! Я отошлю вас к вашим родителям.
Принесите мне стакан воды.
Крике и Андре уходят. Графиня д'Эскарбаньяс и Жюли со всевозможными
церемониями просят друг друга сесть,
Графиня. Сударыня!
Жюли. Сударыня!
Графиня. Ах, сударыня!
Жюли. Ах, сударыня!
Графиня. Полноте, сударыня!
Жюли. Полноте, сударыня!
Графиня. О, сударыня!
Жюли. О, сударыня!
Графиня. Прошу вас, сударыня!
Жюли. Прошу вас, сударыня!
Графиня. Ну, пожалуйста, сударыня!
Жюли. Ну, пожалуйста, сударыня!
Графиня. Я у себя дома, сударыня, вряд ли вы станете это отрицать. Так
неужели же вы принимаете меня за провинциалку?
Жюли. Боже меня упаси, сударыня!
Входят Андре со стаканом воды и Крике.
Графиня (к Андре). Что вы делаете, дурища? Я пью из стакана с
блюдечком. Сейчас же принесите мне блюдечко!
Андре. Крике, а что такое блюдечко?
Крике. Блюдечко?
Андре. Да.
Крике. Не знаю.
Графиня (к Андре) Ну, пошевеливайтесь!
Андре. Мы оба не знаем, что такое блюдечко.
Графиня. Запомните, что это тарелка, на которую ставят стакан.
Андре н Крике уходят.
Да здравствует Париж! Там вас понимают с первого взгляда.
Входит Андре и приносит стакан воды, накрытый тарелкой; за ней Крике.
Графиня. Ну вот! Я вам что говорила, тупица? Тарелка должна быть снизу.
Андре. Я сейчас сделаю. (Хочет поставить стакан на тарелку и разбивает
его.)
Графиня. Ну вот! Что за безголовая! Я с вас взыщу за стакан.
Андре. Ладно, сударыня, я вам заплачу.
Графиня. Видали вы такую дурищу, такую разиню, такую идиотку, такую...
Андре (уходя). Раз я вам заплачу за него, сударыня, так нечего
браниться.
Графиня. Уйдите с глаз долой.
Андре и Крике уходят.
Ох, сударыня, уж эти провинциальные городишки! Здесь совершенно ке умеют
себя вести. Я только что побывала в двух-трех домах и должна сказать, что
хозяева привели меня в отчаяние - так мало уважают они мое звание.
Жюли. Где же им было научиться приличиям? Они ведь не ездили в Париж.
Графиня. Они бы все же научились, если бы слушали сведущих людей.
По-моему, вся беда в том, что они думают, будто знают светское обхождение не
хуже меня, а ведь я прожила в Париже два месяца и видела весь двор.
Жюли. Вот глупые люди!
Графиня. В своей дерзости они доходят до того, что со всеми держат себя
одинаково, - нет, это невыносимо! Ведь должна же существовать известная
субординация! Я просто из себя выхожу, когда какой-нибудь проживающий в
городке беспоместный дворянин двухдневной, то-бишь двухсотлетней, давности
нагло утверждает, что он такой же дворянин, как мой покойный супруг, который
жил у себя в имении, держал свору гончих и во всех бумагах, которые он
подписывал, именовал себя графом.
Жюли. Насколько же приятнее жить в Париже! Одно воспоминание о нем
должно быть отрадно. Отель Луи, Лионский отель, Голландский - как там,
наверное, хорошо!
Графиня. Да, в самом деле, разница большая. Там вы встречаетесь с
людьми из высшего общества, и они наперебой оказывают вам всевозможные
почести. Вы можете принимать их, не вставая с кресел, а если вам захочется
посмотреть военный парад или балет Психею, все тотчас же к вашим услугам.
Жюли. Я думаю, графиня, что за время вашего пребывания в Париже вы
одержали в высших сферах немало побед.
Графиня. Поверьте, сударыня, что все те, кого называют придворными
любезниками, обивали мои пороги и ухаживали за мною. Я храню в шкатулке их
письма, из которых видно, какие я отвергла предложения. Нет нужды называть
их имена: всем известно, кто принадлежит к числу придворных любезников.
Жюли. Меня удивляет, графиня, как это после всех громких имен, о
которых я могу догадываться, вы могли снизойти до какого-то господина
Тибодье, члена суда, или господина Гарпена, сборщика податей. Признаюсь, это
падение. Виконт - он все-таки виконт, хотя и провинциальный, он может
съездить в Париж, если он еще там не был, но член суда и сборщик податей -
это слишком ничтожные поклонники для такой знатной дамы, как вы.
Графиня. В провинции таких людей не худо держать около себя на всякий
случай: они могут пригодиться - ну, хотя бы для того, чтобы заполнить брешь
в рядах любезников, увеличить собою число вздыхателей. А кроме того, если
влюбленный пользуется единоличной властью, то это ведь опасно: отсутствие
соперников обыкновенно развивает в нем самоуверенность, и его чувство может
остыть.
Жюли. Признаюсь, графиня, из беседы с вами можно извлечь большую
пользу: это настоящая школа, я каждый день чему-нибудь от вас научаюсь.
Крике, графиня, Жюли, Андре.
Крике (графине). Вас там, сударыня, спрашивает Жанно, слуга господина
Тнбодье.
Графиня. Ну вот! Опять ты наглупил, негодный мальчишка! Лакей, знающий
светские приличия, сказал бы об этом тихо служанке, а та пришла бы и
доложила на ухо госпоже: "Сударыня, там лакей господина такого-то просит
позволения кое-что сказать вам", на что госпожа ответила бы: "Пусть войдет"
Крике (стоя около графини, кричит). Войди, Жанно!
Входит Жанно.
Графиня. Опять неучтивость! (К Жанно.) Что тебе нужно, лакей? Что там у
тебя?
Жанно. Господин Тибодье кланяется вам, сударыня. Он скоро сам придет
сюда, а пока что посылает вам груши из своего сада и вот эту записку.
Графиня. Этот сорт груш называется "добрый христианин", - отменные
груши. Андре, велите отнести их в буфетную.
Андре уходит.
(Давая деньги Жанно.) На, мальчуган, это тебе.
Жанно. Нет, что вы, сударыня!
Графиня. Говорят тебе, бери!
Жанно. Мой господин велел мне, сударыня, ничего от вас не брать,
Графиня. Это ничего не значит.
Жанно. Извините, сударыня.
Крике. Да ну, Жанно, бери! Если тебе не нужны деньги, так отдай мне.
Графиня. Поблагодари своего господина.
Крике (к Жанно, который направляется к выходу). Ну, давай деньги!
Жанно. Вот еще! Нашел дурака!
Крике. Да ведь это я велел тебе взять.
Жанно. Я бы и без тебя взял. (Уходит.)
Графин я. Мне нравится господин Тибодье: он знает, как должно
обходиться с особами моего звания, он очень почтителен.
Виконт, графиня, Жюли, Крике, Андре.
Виконт. Я пришел сообщить вам, графиня, что представление скоро будет
готово, - через четверть часа мы сможем перейти в зал.
Графиня. Только чтобы не было большого сборища! (К Крике.) Скажи
швейцару, чтобы он никого не впускал.
Виконт. В таком случае, графиня, я отменяю представление; если зрителей
будет мало, то оно никакого удовольствия мне не доставит. Поверьте мне: если
вы в самом деле хотите позабавиться, прикажите слугам впустить весь город. (
Графиня. Лакей, подайте стул!
Виконт садится.
Вы пришли весьма кстати: я решила оказать вам честь. Вот записка господина
Тибодье, он прислал мне ее вместе с грушами. Позволяю вам прочесть ее вслух;
я ее еще не читала.
Виконт (прочитав записку про себя). Записка написана изящным слогом,
графиня, ее стоит прочесть внимательно. {Читает вслух.) "Милостивая
государыня, я бы не послал Вам этого подарка, если бы мой сад не приносил
мне больше плодов, нежели моя любовь".
Графиня (виконту). Теперь вы видите, что между нами ничего нет.
Виконт (продолжает читать). "Груши еще не вполне созрели, но в таком
виде они более соответствуют жестокости Вашей души, которая своим вечным
пренебрежением не сулит мне мягких груш. Позвольте мне, милостивая
государыня, не входя в подробное перечисление Ваших совершенств и прелестей,
о коих мне пришлось бы распространяться до бесконечности, в заключение этого
послания уверить Вас, что я такой же истинный христианин, как и посылаемые
Вам груши, ибо я воздаю добром за зло, то есть, выражаясь яснее, я подношу
Вам, милостивая государыня, груши "добрый христианин" за те "груши мучения",
которые ежедневно заставляет меня вкушать Ваша жестокость. Ваш недостойный
раб Тибодье". Эту записку, графиня, следует сохранить.
Графиня. Может быть, кое-что в этой записке и грешит против правил
академии, но ее почтительный тон мне очень нравится.
Жюли. Я с вами согласна, графиня. Не в обиду будь сказано господину
виконту, я бы могла полюбить человека за такие письма.
Г-н Тибодье, виконт, графиня, Жюли, Андре, Крике.
Графиня. Пожалуйте, господин Тибодье, входите смело! Ваша записка была
принята благосклонно, так же как и ваши груши, а вот эта дама только что
говорила о том, какие у вас преимущества перед вашим соперником.
Г-н Тибодье. Я премного ей благодарен, графиня, и если у нее
когда-нибудь будет процесс в нашем суде, она убедится, что я не забуду той
чести, которую она мне оказала, выступив перед вашей красотой адвокатом моей
пламенной страсти.
Жюли. Вы, сударь, не нуждаетесь в адвокате - ваше дело правое.
Г-н Тибодье. Тем не менее, сударыня, и правое дело нуждается в
поддержке: я имею основание опасаться, что соперник вытеснит меня и что
графиня не устоит перед титулом виконта.
Виконт. До вашей записки я еще питал кое-какие надежды, господин
Тибодье, но теперь я боюсь за мою любовь.
Г-н Тибодье. Вот, графиня, еще два стишка, или, вернее, куплета,
которые я сочинил в вашу честь.
Виконт. Аяине подозревал, что господин Тибодье поэт! Он решил доконать
меня своими двумя стишками.
Графиня. Он имел в виду строфы. (К Крике.) Лакей, подайте господину
Тибодье стул! (Тихо к Крике, который подал стул.) Складной, скотина!
Господин Тибодье, садитесь и прочтите нам ваши строфы.
Г-н Тибодье
Одна придворная и знатная особа
Меня прельстила.
Друг друга восполняем мы:
В ней - красота, во мне - желанья сила.
Мы были б счастливы до гроба,
Но гордость душу в ней затмила.
Виконт. Ну, я погиб!
Графиня. Прекрасен первый стих: "Одна придворная и знатная особа".
Жюли. Мне кажется, он длинноват. Впрочем, чтобы выразить прекрасную
мысль, можно допустить некоторую вольность.
Графиня (к Тибодье). Послушаем другую строфу.
Г-н Тибодье
Не знаю, верите ль моей любви, иль нет,
Но сердце, знаю, каждое мгновенье
Стремится тесное покинуть помещенье,
Чтоб, к вашему помчась, отнесть любви привет.
А после этого, в мою вы страстность веря,
Графини титулом довольствуйтесь вполне
И, грозного в себе смиривши зверя,
Отдайте кротко сердце мне.
Виконт. Вот господин Тибодье меня и вытеснил!
Графиня. Не вздумайте насмехаться! Для провинции эти строфы очень
хороши.
Виконт. Помилуйте, графиня, разве я насмехаюсь? Хотя мы и соперники,
однако я нахожу, что эти стихи достойны удивления: это не просто две строфы,
это две эпиграммы, и они ни в чем не уступают Марциаловым.
Графиня. Как! Разве Марциал сочиняет стихи? Я думала, он делает
перчатки.
Г-н Тибодье. Это другой Марциал, сударыня: это писатель, живший лет
тридцать или сорок назад.
Виконт. Господин Тибодье, как видите, человек начитанный. Посмотрим,
однако, графиня, не смогут ли моя музыка и моя комедия с балетными выходами
затмить в ваших глазах две строфы и записку, которую мы только что
прочитали.
Графиня. Я хочу, чтобы граф, мой сын, присоединился к нашему обществу:
он приехал сегодня утром из моего замка вместе с наставником. А вот кстати и
наставник!
Г-н Бобине, г-н Тибодье, графиня, виконт, Жюли, Андре, Крике.
Графиня. Господин Бобине, господин Бобине! Пожалуйте к нам!
Г-н Бобине. Желаю здравствовать всему почтенному собранию. Что угодно
графине д'Эскарбаньяс от ее покорнейшего слуги Бобине?
Графиня. В котором часу, господин Бобине, выехали вы с моим сыном,
графом, из Эскарбаньяса?
Г-н Бобине. Как вы изволили приказать, ваше сиятельство, без четверти
девять!
Графиня. Как поживают два других моих сына, маркиз и командор?
Г-н Бобине. Слава богу, в добром здоровье, ваше сиятельство.
Графиня. Где же граф?
Г-н Бобине. В вашей прекрасной комнате с альковом, ваше сиятельство.
Графиня. Что он там делает, господин Бобине?
Г-н Бобине. Он переводит на латинский язык послание Цицерона, которое я
продиктовал ему по-французски.
Графиня. Позовите его сюда, господин Бобине.
Г-н Бобине. Будет исполнено, ваше сиятельство.
Виконт (графине). У этого Бобине весьма благонравный вид, сударыня,
по-моему, он неглуп.
Графиня, виконт, Жюли, граф, г-н Бобине, г-н Тибодье, Андре, Крике.
Г-н Бобине (графу). А ну-ка, ваше сиятельство, покажите, что вам идут
на пользу мудрые правила, которые вам преподаются! Поклонитесь почтенному
собранию!
Графиня (показывая на Жюли). Граф, приветствуйте эту даму. Поклонитесь
виконту. Поздоровайтесь с господином Тибодье.
Г-н Тибодье. Я в восторге, графиня, что вы милостиво разрешили мне
поцеловать графа, вашего сына. Кто любит ствол, тот любит и ветви.
Графиня. Боже мой, господин Тибодье, что это за сравнение!
Жюли. Должна сказать, сударыня, что у графа вполне светские манеры.
Виконт. Этот молодой дворянин несомненно будет иметь успех в обществе.
Жюли. Кто бы мог подумать, графиня, что у вас такой взрослый сын?
Графиня. Ах! Когда я произвела его на свет, я была еще так молода, что
играла в куклы.
Жюли. Его скорей можно принять за вашего брата, чем за сына.
Графиня. Я прошу вас, господин Бобине, позаботиться о его воспитании.
Г-н Бобине. Я, ваше сиятельство, сделаю все от меня зависящее, чтобы
взлелеять это юное растение, которое вы милостиво соблаговолили вверить
моему надзору, и постараюсь внедрить в него семена добродетели.
Графиня. Господин Бобине, велите ему сказать что-нибудь занимательное
из того, чему вы его обучаете.
Г-н Бобине. Расскажите, ваше сиятельство, ваш вчерашний урок.
Граф
Omno viro soli quod convenii esto virile,
Omne vin...
Графиня. Фи, господин Бобине! Каким глупостям вы его обучаете!
Г-н Бобине. Это латынь, сударыня, - первое правило Жана Депотера.
Графиня. Ах, боже мой, этот Жан Депотер наглец! Я вас попрошу обучать
графа более приличной латыни.
Г-н Бобине. Если вы разрешите вашему сыну докончить, то комментарий
пояснит, что это значит.
Графиня. Нет, нет, и без того все ясно.
Крике (который перед этим уходил, возвращается). Актеры прислали
сказать, что они готовы.
Графиня. Что ж, займем места. (Показывая на Жюли.) Господин Тибодье,
предложите даме руку.
Крике расставляет все стулья на одной стороне сцены. Графиня, Жюли и
виконт садятся. Г-н Тибодье садится у ног графики.
Виконт. Надобно заметить, что комедия эта была написана только для
того, чтобы связать воедино музыкальные отрывки и танцы, из которых
предполагалось составить это увеселение, и что...
Графиня. Ах, боже мой, мы все увидим сами! Уж как-нибудь своим умом
дойдем.
Виконт. Итак, мы начинаем! Надо только смотреть в оба за тем, чтобы
какой-нибудь докучливый человек не помешал нашему увеселению.
Скрипки играют вступление.
Графиня, граф, виконт, Жюли, г-н Тибодье (у ног графини), г-н Бобине,
Андре, Крике, г-н Гарпен.
Г-н Гарпен. Славная, черт возьми, штука! С удовольствием посмотрю.
Графиня. Господин сборщик! Как вы себя ведете? Разве можно прерывать
представление?
Г-н Гарпен. Черт побери, графиня, я в восторге от этого приключения!
Теперь я знаю, что мне о вас думать и как можно верить вашей сердечной
склонности и вашим клятвам верности.
Графиня. Но нельзя же врываться во время представления и перебивать
актера!
Г-н Гарпен. К черту! Комедию разыгрываете вы, и если я вам мешаю, то
меня это мало беспокоит.
Графиня. Вы сами не знаете, что говорите.
Г-н Гарпен. Нет, тысяча чертей, отлично знаю! Отлично знаю, тысяча
чертей! Я...
Г-н Бобине в ужасе хватает графа за руку и убегает с ним; Крике бежит
за ними.
Графиня. Фи, сударь! Как вам не стыдно браниться? Ведь это же
отвратительно!
Г-н Гарпен. А, черт, отвратительна не моя брань, а ваши поступки! Лучше
бы вы поминали и черта и дьявола, чем делать то, что делаете вы с господином
виконтом.
Виконт. Я не понимаю, господин сборщик, чем вы, собственно, недовольны.
Если...
Г-н Гарпен (виконту). Против вас, сударь, я ничего не имею: вы упорно
добиваетесь своего, это естественно, я этому не удивляюсь и прошу извинить
меня, если прервал ваше представление, но и вы не должны удивляться, что я
недоволен поведением графини. Мы оба вправе действовать каждый по-своему.
Виконт. Мне на это возразить нечего. Мне только непонятно, какие у вас
основания быть недовольным графиней д'Эскарбаньяс.
Графиня. Кто испытывает муки ревности, тот их так не выражает, а тихо
изливает скорбь своей любимой.
Г-н Гарпен. Чтобы я стал изливать скорбь?
Графиня. Да. Нельзя кричать на весь театр о том, что должно быть
сказано наедине.
Г-н Гарпен. А я, черт возьми, нарочно пришел сюда: это самое для меня
подходящее место! Я бы даже предпочел, чтобы это был театр публичный, где я
мог бы во всеуслышание сказать вам всю правду.
Графиня. Стоит ли поднимать такой шум из-за представления, которое
устроил для меня виконт? Вы видите, что господин Тибодье, который меня
любит, ведет себя лучше, чем вы.
Г-н Гарпен. Пусть господин Тибодье ведет себя, как ему угодно. Я не
знаю, в каких отношениях состоял с вами господин Тибодье. Господин Тибодье
мне не указ, а я не собираюсь платить за музыку, когда пляшут другие.
Графиня. Право, господин сборщик, вы не думаете о том, что говорите. Со
знатными дамами так не обращаются. Можно подумать, что между нами какие-то
странные отношения.
Г-н Гарпен. Э, черт побери, графиня, не морочьте мне голову!
Графиня. Что вы этим хотите сказать?
Г-н Гарпен. А вот что: меня не удивляет, что вы пленились достоинствами
господина виконта. Не вы первая ведете такую игру: держите подле себя
какого-нибудь сборщика податей и обманываете его любовь и кошелек с первым,
кто вам только приглянулся. Но и вы не удивляйтесь, что я вовсе не такой
дурак, как вы думаете, и что ваше непостоянство, за которым прячутся все
нынешние кокетки, для меня не тайна. Я пришел объявить вам в присутствии
всех этих почтенных особ, что порываю с вами всякие отношения и что господин
сборщик податей не будет для вас больше господином плательщиком.
Графиня. Как нынче входят в моду вспыльчивые поклонники! Только и
слышишь. Полно, господин сборщик, успокойтесь! Садитесь смотреть комедию.
Г-н Гарпен. Нет, черт возьми, я не сяду. (Указывая на г-на Тибодье.)
Поищите таких простаков у ваших ног. Я уступаю вас виконту, ему я отошлю
ваши письма. Моя сцена кончена, моя роль сыграна. Разрешите откланяться.
Г-н Тибодье. Господин сборщик, мы с вами встретимся в другом месте, и
тогда я вам покажу, что я способен на все.
Г-н Гарпен (уходя). Оно и видно, Тибодье.
Графиня. Неслыханная дерзость!
Виконт. Ревнивцы, графиня, подобны людям, проигравшим в суде процесс:
им дозволено говорить все. А теперь послушаем комедию.
Графиня, виконт, граф, Жюли, г-н Тибодье, г-н Бобине, Андре, Жанно,
Крике.
Жанно (виконту). Мне, сударь, велели передать вам эту записку.
Виконт (читает). "На случай, если Вы собираетесь принять кое-какие
меры, спешу сообщить Вам новость. Ссора Ваших родителей с родителями Жюли
улажена, и условием примирения является Ваш брак с ней. Всего наилучшего".
(К Жюли.) Сударыня, вот и наша комедия окончена!
Виконт, графиня, Жюли и г-н Тибодье встают.
Жюли (виконту). Ах, Клеант, какое счастье! Могла ли наша любовь
надеяться на столь благоприятный исход?
Графиня. Как! Что это значит?
Виконт. Это значит, графиня, что я женюсь на Жюли. Послушайтесь моего
совета и поставьте в нашей комедии последнюю точку: выходите замуж за
господина Тибодье, а мадемуазель Андре выдайте за его лакея, которого он
сделает своим камердинером.
Графиня. Сыграть подобную шутку с такой знатной особой, как я?
Виконт. Мы не хотели оскорбить вас, графиня, - в комедиях такие приемы
дозволены.
Графиня. Хорошо! Господин Тибодьс, я выхожу за вас замуж - только для
того, чтобы всех взбесить.
Г-н Тибодье. Это большая честь для меня, сударыня.
Виконт (графине). Хоть мы и взбесились, а все же, графиня, позвольте
нам досмотреть представление.
Первое представление комедии было дано 2 декабря 1671 г. в придворном
театре королевской резиденции Сен-Жермен под Парижем. На сцене Пале-Рояль
комедия была впервые показана 8 июля 1672 г. Мольер в спектакле участия не
принимал.
Первое издание вышло в 1682 г. ("La Comtesse d'Escarbagnas", Les
oeuvres de Moliere, 1682).
Русский перевод M. E. Вейнберг - Собр. соч. Мольера, изд. А. Ф. Маркса,
1910, т. IV.
Первое представление на русском языке: Москва, Малый театр, 1868 г.
Стр. 511. В верховном совете пресвитера Иоанна и Великого Могола. -
Пресвитер Иоанн - легендарный правитель одной из областей Индии. Великий
Могол - правитель Индии; династия Моголов была основана тюркским султаном
Бабуром в 1526 г.
Стр. 517. Отель Луи, Лионский отель, Голландский - второразрядные
парижские гостиницы.
Стр. 520. Складной, скотина! - В высшем свете в отличие от знатных
посетителей, которым подавались кресла и стулья, незначительным лицам
подавали складные стулья и табуреты.
Стр. 521. Я думала, он делает только перчатки. - Графиня путает
римского поэта Марциала с модным парижским перчаточником Марсиалем.
Стр. 523. Omno viro soli quod convenit esta virile (лат.) - "всякое имя
существительное, подходящее только к мужчине, должно быть мужского рода".
Г. Бояджиев
Last-modified: Tue, 13 Jan 2004 09:41:48 GMT