ивотных. В этой области исследователя ждет непочатый край работы. В будущем, когда мы в отчаянной попытке прокормить хоть немного людей при разумном хозяйствовании, быть может, сумеем одомашнить таких своеобразных копытных, как канна, жираф, гарна или аноа, ветеринария экзотических животных сыграла бы огромную роль. О диких животных известно так мало, что любой шаг вперед - достижение. Взять искусственное осеменение, широко и в общем успешно используемое в разведении домашних животных. К диким животным этот метод только-только начинают применять, но и то уже видно, что он может стать могучим подспорьем в размножении исчезающих видов. В частности, Корнеллский университет добился успехов с искусственным осеменением соколов, причем снесенные в неволе яйца кладут потом в гнезда на природе (сами обитатели этих гнезд заражены инсектицидами, поэтому их яйца либо стерильны, либо из-за мягкой скорлупы часто дают увечных птенцов). Есть надежда, что удастся таким способом реинтродуцировать, скажем, сапсана в районы, где этот вид постигла судьба, предсказанная Рейчел Карсон в ее книге "Безмолвная весна". Много работы предстоит и в разработке рационов, ибо без правильного знания пищевых потребностей диких животных содержать и разводить их трудновато. Может быть, для успеха размножения надо добавлять в корм грибы? Или мох? Или водоросли? А может быть, мы попросту перекармливаем животных? Велико наше невежество. Так, нам очень мало известно о стрессовых факторах, а в их число может входить и недостаточный интервал между клеткой и публикой, и присутствие в соседней клетке особи другого вида. В нашем новом комплексе для мармозеток и тамаринов к стрессу приводит недостаточная вентиляция в проходе между спальными отсеками. Казалось бы, разве можно это считать причиной? А дело в том, что эти маленькие приматы метят свою территорию в клетках секретом пахучих желез, нанося его на сучья или проволочную сетку. Если помещение плохо проветривается, животные, естественно, чувствуют запахи от меток соседних видов, воспринимают это как угрозу собственной территории и начинают усиленно метить ее, а толку чуть. Может статься, что в будущем значительной части дикой фауны нашей планеты суждено уцелеть только в зоопарках. Тем важнее уже теперь решить - или хотя бы попытаться решить - возможно больше проблем такого рода. Ведь тогда на попечении зоопарков окажутся еще более редкие виды, и тут уж риска допускать нельзя. Этой областью ветеринарии надо заниматься так же активно, как мы занимаемся коровами, овцами, лошадьми. Кстати, им-то пока вымирание не грозит. Глава 7 Ковчег на острове Перед лицом столь грозной опасности следовало ожидать, что наш вид, выделяющийся среди животного царства своей способностью к логическому предвидению, разовьет бурную деятельность по охране природы. На самом же деле вы редко где услышите публичное выражение тревоги, еще реже увидите признаки активности... Речь идет не об экскурсе в область научной фантастики; в случае продолжения нынешних тенденций это, пожалуй, наиболее оптимистическая оценка человеческого будущего. Когда в природе наступает стадия роения, массовая смертность неизбежна... Быть может, те, кому конец пути представляется таким, не правы, быть может, есть какой-то выход. Но если он есть, найти его можно только при каком-то невообразимом полном повороте всех наших научных усилий от эксплуатации ресурсов к их охране. Будем же надеяться, что измерившие глубины пессимизма не перестанут поощрять конструктивные попытки предотвратить то, что им представляется почти неизбежным. Д-р С.Р. Эйр Популяция, производство и пессимизм Пришлось тогда Четверым Путешественникам смириться с необходимостью продолжать свое странствие по суше, и, к счастью для них, в это время мимо проходил пожилой Носорог, чем они и воспользовались, и уселись все четверо на него верхом... Таким образом, они еще до истечения восемнадцатой недели благополучно прибыли домой, где восхищенные родственники встретили их с радостью, которая умерялась долей осуждения, и они решили в конце концов отложить завершение намеченных странствий до более благоприятного случая. ...Что же до Носорога, то в знак своей искренней признательности они распорядились, чтобы его убили и сделали чучело, которое и поставили перед дверью отчего дома в роли Неодушевленного Привратника. Эдвард Лир Заливаясь безудержным смехом, Порываясь хоть слово сказать, Неприметно и тихо он сгинул, Ведь Ворчун был на деле Мычун. Льюис Кэрролл Надеюсь, мне удалось кое-чего добиться этой книгой. Прежде всего, если вы противник зоопарков, надеюсь, я сумел показать, что хорошо организованный зоопарк не вредит животным, а помогает им, более того, во многих случаях зоопарк станет последним убежищем многочисленных видов фауны в мире, кишащем людьми. При всем том я обязан согласиться с вами (если вы противник зоопарков), что не все зоопарки безупречны. Из приблизительно полутысячи зоологических коллекций в мире считанные единицы заслуживают высшей оценки, кое-какие уступают им, а все остальные ужасны. Если исходить из того, что зоопарки могут и должны играть важную роль в научном исследовании, в просвещении и в охранных мероприятиях (принося тем самым пользу и нам, и другим живым существам), я глубоко убежден, что надо стараться их совершенствовать. Сколько раз приходилось мне слышать от ярых оппонентов, что они позакрывали бы все зоопарки на свете, но вот парадокс: эти же самые люди преспокойно мирятся с быстрым ростом числа сафари-парков, где уход за животными, как правило, куда хуже, чем в рядовом зоопарке. На обширной площади животное может чувствовать себя так же скверно, как и на маленьком участке, но вид зеленых просторов и старых деревьев обезоруживает критиков, которые воображают, будто животным только это надо. Странно, как утешает людские души зрелище животного среди поля в пять гектаров. Сафари-парки были придуманы исключительно ради чистогана. Никакие мысли о науке или охране фауны не омрачали заложенную в них идею. Они теперь, словно поганки, распространились по всему свету. С животными обычно в этих парках обращаются безобразно; несчастные случаи (тщательно скрываемые) потрясающи. На мотивах и квалификации создателей сафари-парков нет смысла долго задерживаться, этот вопрос и без того ясен, но один момент стоит подчеркнуть: обеспечить эти огромные предприятия сведущими и опытными работниками абсолютно невозможно по той простой причине, что такого количества сведущих и опытных работников нет на свете. Кому, как не мне, это знать - сам постоянно охочусь за этими раритетами. Я не противник самой идеи сафари-парка. Я против того, как она сейчас осуществляется. В своем нынешнем виде сафари-парки губят и истощают дикие популяции больше любого зоопарка. При правильной организации и научной постановке дела сафари-парки могли бы сыграть огромную роль в сохранении таких животных, как антилопы, олени и крупные хищники. Но пока что они очень далеки от этого и больше всего напоминают скотобойни в лесистой местности. Словом, мое мнение таково: надо стремиться совершенствовать зоопарки и сафари-парки, а не кричать "долой"! Если бы Флоренс Найтингейл, натолкнувшись на ужасные условия в больницах прошлого века, принялась ратовать за их закрытие, вряд ли потом восхваляли бы ее проницательность и дальновидность. А потому я предлагаю, чтобы все мы - и противники, и почитатели зоопарков - объединились в старании сделать их совершенными, добиваясь того, чтобы они помогали выжить представителям фауны, а не ложились дополнительным бременем на популяции, которым и без того слишком туго приходится в непосильной конкуренции с человеком. Для этого надо намного строже критиковать зоопарки и другие зоологические коллекции, чтобы их сотрудники более критически смотрели на самих себя, и даже те немногие из зоопарков, которые можно назвать хорошими, тоже стремились сделать лучше. Подумать только: зоопарки были в Китае более двух тысяч лет назад; в Центральной Америке фантастические коллекции конкистадоры застали у ацтеков. Зверинцы в том или ином виде начали возникать с тех пор, как древний человек впервые запер в пещере мегатерия. Между тем законодательство почти совсем обходит своим вниманием зоопарки, В Великобритании, например, всякий может основать зоопарк, лишь бы не возражали местные власти. Обзаведясь коллекцией животных, владелец отвечает только перед санинспекцией (а санинспекторов больше волнуют кафе и общественные уборные, чем чистота клеток) и перед местным отделением Общества по защите животных от истязания. Это общество делает доброе дело, но когда нет явных признаков дурного обращения (болячек, торчащих из-за голодания ребер), то инспектор мало чем может помочь. Он ничего не знает о диких животных. Ему покажется вполне нормальным то, что животным воспринимается как чудовищная жестокость. После Второй мировой войны вдруг, словно грибы, пошли плодиться дрянные зверинцы, наскоро организованные ничего не смыслящими в зоопарках людьми. Как-то раз мне позвонил, прося совета, директор одного такого "гриба". Ему понадобилось чем-то заполнить клетку размером 2х4 метра, а он, горемычный, не знал - ни кто есть кто в животном мире, ни какого роста бывают звери. Я должен был перевести ему наименования имеющихся в продаже животных (таких, как кугуар, гарна, гиена и так далее) и назвать их габариты, чтобы он мог решить, какой вид фауны подходит для его клетки. Видит бог, для любой другой деятельности положено получить официальный патент! Почему же закон не требует минимума компетентности от человека, надумавшего открыть зоопарк? Любопытно, что такие порядки существуют в стране, народ которой не устает твердить себе самому и другим, как горячо он любит животных. Некоторое время назад наиболее респектабельные зоопарки Великобритании организовали свою федерацию. Ее цели - путем инспекции и рекомендаций попытаться повысить уровень содержания животных, совершенствовать методику работы и планировку зоопарков. Мы вступили в эту федерацию, считая, что, коль скоро нет государственного контроля, следует хотя бы самим разработать и соблюдать какие-то нормы. Это и было проделано, так что федерация выполнила очень ценную работу в доступных ей рамках. Следующим шагом федерации была попытка провести через парламент законопроект, обеспечивающий известный контроль над действующими зоопарками и устанавливающий стандарты для будущих учреждений этого рода. Тут-то и заварилась каша. В проекте весьма разумно предлагалось учредить беспристрастный государственный орган, чтобы он инспектировал и контролировал зоопарки и в какой-то мере влиял на контингент их создателей. В ряду прочих необходимых пунктов предусматривалось, чтобы все зоопарки вели учет своих приобретений, приплода и потерь, а упомянутый государственный орган мог знакомиться с этими данными. Как и следовало ожидать, большинство чисто коммерческих зоопарков ополчились против таких требований. Стремясь помешать принятию законопроекта, они оформили оппозицию в виде Ассоциации зоопарков, куда вошло большинство сафари-парков. Цель этого хода заключалась, разумеется, в том, чтобы превзойти федерацию числом членов и заявить правительству, что ассоциация - подлинный представитель зоопарков страны. А это, естественно, позволило бы ей либо вовсе похоронить законопроект, либо сделать его беззубым, превратить в освященное правительством ханжеское прикрытие, под защитой и с помощью которого члены ассоциации могли бы орудовать по-прежнему, используя авторитет закона, чтобы морочить голову критикам. К счастью, федерация не поступилась своими принципами и продолжала отстаивать первоначальный вариант законопроекта, если не считать кое-каких мелких поправок. Лично я считаю, что проекту сильно недоставало строгости и полноты; все же как первый шаг он годился. Однако правительство перед лицом двух организаций, которые явно не могли прийти к единому мнению - каким должен быть закон и нужен ли он вообще, ответило с глубокомысленной миной: дескать, устраните сперва свои разногласия, решите, какого рода государственный контроль вам нужен, и приходите снова со своим законопроектом. Теперь вроде бы предпринимаются усилия, чтобы подчинить зоопарки контролю местных органов власти. Что ж, это лучше, чем совсем никакого контроля, однако представьте себе, что вы, герцог Придурширский, крупнейший землевладелец в округе, надумали превратить свое поместье в сафари-парк, - много ли найдется на местах чиновников, которым хватит духу заметить вам, что вы дурно обращаетесь со своими животными, не говоря уже о том, чтобы как-то регламентировать вашу деятельность. Что там говорить, положение - хуже некуда. Пока не введен государственный контроль, лучший способ содействовать совершенствованию зоопарков заключается в том, чтобы посетители задавали вопросы и проявляли мягкую настойчивость, добиваясь удовлетворительного ответа (если надо, прибегая к письмам и телефонным звонкам). Позвольте приблизительно наметить, на что следует обращать внимание и какие вопросы задавать. (Кстати, надеюсь, вы примените этот метод и к нам, если вам доведется посетить Джерси. Заверяю вас, что мы далеки от совершенства.) Нижеследующая шпаргалка годится для всех зоопарков и прочих коллекций экзотических животных в любом уголке земного шара. Итак: на что обращать внимание и какие вопросы задавать. Присмотритесь к состоянию животного (о клетке пока не думайте). Налицо ли признаки хорошего состояния: плотное и блестящее оперение у птиц; гладкий, лоснящийся, плотный мех у млекопитающих; здоровый налет на покровах рептилий, амфибий и рыб. Самое главное - спокойное, безмятежное самочувствие, говорящее о полном благополучии; вы его сразу уловите, не ошибетесь. (Помните, что у новичков, ветеранов и больных животных бывает ужасный вид.) Присмотритесь к клетке. Помните, что во многих случаях ее размеры не так уж важны (лишь бы не была совсем миниатюрной), так что пусть вас не вводят в заблуждение большая величина и архитектурные украшения. Годится ли она для данного вида? Есть ли нужное оборудование: ветки, колоды, качели, бочки и так далее? Есть ли животным где укрыться от публики? Могут ли они уединиться друг от друга? (Помните, ощутив потребность рассердиться, что часто зоопарки вынуждены пользоваться допотопными клетками из-за отсутствия денег. Однако пусть не ускользнет от вашего внимания и то, что во многих зоопарках мастерят новые клетки, которые хуже допотопных.) Присмотритесь, как обстоит дело с водой. Достаточно ли воды, насколько она чистая? (Помните при этом, что некоторые животные используют свои поилки, пруды или озера как уборную, а это сильно осложняет нам работу. Другие моют в воде свой корм или купаются в ней. И все же, приглядевшись, вы сумеете различить загрязненную свежую воду от грязной воды пятидневной давности.) Обратите внимание на чистоту. Не обязательно, чтобы клетка убиралась именно в этот день. Важно другое: производилась ли вообще когда-нибудь тщательная уборка? (Под конец дня в вашей комнате заметны признаки пребывания человека, однако в основном она чистая; так и клетка должна производить впечатление жилой, но не запущенной обители. Она не должна выглядеть так, словно в ней помахали для виду метлой двести лет назад.) Теперь о том, какие вопросы задавать. Исследующие человеческую природу и изучающие склонность гомо сапиенс к экивокам, приготовьтесь: вы можете получить здесь немалое удовольствие. Начните с вопроса о том, какой цели служит данная коллекция животных. (Цель может быть научной, охранной, просветительской или развлекательной. Желательно, разумеется, совмещение всех четырех целей, но, как правило, дело ограничивается последней.) Спросите, ведется ли научная работа. Если да, то публикуются ли результаты? Если публикуются, то где? Спросите, есть ли картотека, насколько она сложна. Спросите, от кого удалось получить приплод, когда это было, сколько животных размножаются ежегодно, получено ли второе, третье или четвертое поколение. Публикуются ли данные о размножении? Где публикуются? (Один очень хороший и мудрый директор зоопарка сказал мне однажды: "При удаче каждый дурак может один раз добиться приплода от животного. О настоящем успехе можно говорить лишь в том случае, когда размножение происходит регулярно, получено и второе, и третье поколение".) Если в коллекции есть животные-одиночки, спросите, почему нет партнера. Спросите также, готова ли администрация одолжить свой единственный экземпляр другому зоопарку для размножения. Спросите, какова ежегодная смертность. Ведется ли ее учет, публикуются ли эти данные? Производится ли патолого-анатомическое исследование умерших животных? Как администрация относится к охране фауны и что предпринимает, чтобы помочь этому делу? Каких исчезающих животных разводят в данном зоопарке? Сколько их: одна пара или целая колония? (Вряд ли вы вправе говорить о большом вкладе в охрану фауны, если у вас всего одна пара животных, приносящая раз в год потомство, которое вы тотчас сбываете.) Каковы успехи с размножением вымирающих видов? В какой мере зоопарк обеспечивает сам себя приплодом от своих экземпляров как редких, так и распространенных видов? (Конечной целью всякого респектабельного зоопарка должно быть такое положение вещей, когда он полностью обеспечен приплодом от своей коллекции и не играет роль истощающего фактора для диких популяций.) Каковы дальнейшие планы в области охраны фауны? Каковы планы в просветительской деятельности? Каковы дальнейшие планы научной работы по содержащимся в зоопарке видам? Какие намечаются исследования? Я не ожидаю, что каждый зоопарк сумеет удовлетворительно ответить на все эти вопросы, и не рассчитываю, что каждый зоопарк будет соответствовать приведенным выше критериям. Мне только хочется, чтобы каждому зоопарку задавали эти вопросы, задавали все чаще и громче, пока они не очнутся от летаргии и не примутся совершенствовать свой уровень, пока не задумаются всерьез над своей ролью. Но вернемся к нашей коллекции. На Джерси мы попытались создать зоопарк нового типа. По-моему, нам это удалось. Мы сделали немало ошибок и, наверное, сделаем еще больше, но ведь мы пока пребываем в стадии младенчества. До того как приступить к работе, я наслушался всякой всячины от множества людей, однако ни одно из их предсказаний не сбылось. Мне говорили, что, сидя в таком глухом уголке, как Джерси, я не могу надеяться на поддержку. Когда пишутся эти слова, наш трест насчитывает 15 тысяч членов, разбросанных по всему свету. От Пекина до Претории, от Сиднея до Сиэтла. Число посетителей превысило 2090 тысяч в год и все время растет. Мне говорили, что трудности, связанные с содержанием и размножением редких и исчезающих животных, неизбежны и огромны, а во многих случаях и неодолимы. Не стану утверждать, что получить приплод от диких животных просто, но добиться этого можно, доказательство - наши достижения, которые, учитывая размеры зоопарка, поразительны, причем с каждым годом мы идем вперед. Мне говорили, что нельзя держать для показа много особей одного вида - публике это наскучит. Одна из наших главных экспозиций включает шесть вольеров только с белыми ушастыми фазанами. На этикетке подробно рассказано, почему мы занялись этими птицами и чего достигли. Мы убедились, что посетители увлеченно читают этот рассказ и приветствуют наши усилия. Пока еще никто не обнаруживал признаков скуки. Мне говорили, что люди с высшим образованием никогда не согласятся на такой "лакейский" труд, как уход за животными. Я возражал, что этого не может быть: человек с дипломом не обязательно человек со спесью. Половина наших сотрудников, имея диплом о высшем образовании, охотно выполняет "лакейскую" работу ради близкого общения с животными, которое позволяет им проводить исследования, публикуемые в нашем ежегоднике и других научных изданиях. Наконец - и это, пожалуй, самое важное, - мне говорили, что мои планы размножать животных в неволе, чтобы помочь спасению вымирающих видов, тщетны (жестоки, биологически несостоятельны). И вот теперь то, за что я ратую с шестнадцатилетнего возраста, воплощается в жизнь: по всему миру создаются питомники. Не всегда это делается на должном уровне, ну да ничего, главное - начать. Даже такая импозантная и весьма консервативная организация, как Международный союз охраны природы, признает, хотя и с некоторой сдержанностью, что размножение животных в неволе вполне может содействовать спасению определенных видов фауны. Дальше мы собираемся преобразовать трест в своего рода мини-университет по содержанию и размножению диких животных. Подчеркиваю: это не будут курсы по подготовке смотрителей, организуемые некоторыми зоопарками. Такие курсы - дело очень нужное, но мы задумали нечто совсем другое, с куда более обширной и детализированной программой, отнюдь не ограничивающейся организацией и работой зоопарка. Если мне будет позволено критиковать постановку охраны фауны (в частности, размножение животных в неволе), я хотел бы отметить нелепую и никому не нужную пропасть, разделяющую так называемых практиков и сотрудников со специальным образованием. Пропасть эта широка и приводит к нежелательным последствиям. Виноваты обе стороны: практики сторонятся специалистов с многоярусными научными знаниями, специалисты, в свою очередь, склонны смотреть на практика без диплома как на косноязычного неуча. Как обычно, истина находится посередине между двумя крайностями. Я знаю практиков, которым не доверил бы дохлого чихуахуа, и знаю ученых специалистов, которые, спустившись с рафинированных высот науки, способны опознать животное только в банке с формалином. Знаю мудрейших практиков, которые могут излагать свой ценный опыт лишь невнятным бормотанием, и знаю эрудитов, которые облекают ценную информацию в замысловатые гирлянды двенадцатисложных слов. Нечленораздельные звуки и многосложные речения надо привести к общему знаменателю. Обоюдная подозрительность людей практики и людей науки влечет за собой разрыв, который, повторяю, может сильно повредить попыткам наладить размножение животных в неволе. Сказанное можно подтвердить множеством примеров из различных томов "Красной книги", выпускаемой Международным союзом охраны природы. Эти превосходные издания с перечнем исчезающих млекопитающих, птиц и рептилий и сведениями об их прежнем и нынешнем распространении сообщают также, сколько особей данного вида содержится в неволе и каковы потенциальные возможности их размножения. Во многих случаях рубрика "репродуктивный потенциал" просто не заполнена, это говорит о научной добросовестности и готовности признать свое неведение, однако местами читаем: "неизвестен; вероятно, равен нулю" или "неизвестен; вероятно, очень мал". Наглядным примером может служить подвид сервала Felis serva1 constantina. О его репродуктивном потенциале в неволе сказано: "сервал, похоже, не очень хорошо размножается в неволе: мне известны два зарегистрированных случая". На самом деле многим зоологическим коллекциям удавалось получить приплод от сервала; у нас пока зарегистрировано тридцать пять случаев, причем одна самка котилась тринадцать раз и принесла двадцать девять детенышей. Такая дезинформация вызвана тем, что ученый-специалист не спросил практиков. Внимательное исследование вопроса даст немало обратных примеров. И ведь это лишь один аспект. Вот другой, не менее тревожный: поскольку разведение животных в неволе становится все более популярным среди борцов за охрану природы, руководить этим делом все чаще будут ученые-специалисты, а это, как правило, люди совсем без практического опыта. Теперь повсеместно царит гипноз ученого звания. Конечно, звание - это неплохо, но, если его носитель или носительница думают участвовать в разведении диких животных в неволе, необходимо сверх того уметь еще кое-что: выгребать навоз, носить воду и сено, не страшиться усталости и грязи, воочию узнать живых зверей, а они не совсем такие, часто даже совсем не такие, как в учебниках. Как я уже говорил, у половины наших сотрудников - высшее образование, и никто из них не гнушается тяжелого труда по уходу за животными, совмещая его с научными наблюдениями. Нашим трестом задумано в дальнейшем расширить круг размножаемых животных (конечно, в пределах площади, которой мы располагаем). Ведь многие группы, входящие в сферу наших интересов, еще не представлены в коллекции. Так, у нас совсем нет неполнозубых (муравьеды, броненосцы и другие), нет и собачьих (собаки, лисы и т.п.). Вот мы и рассчитываем пополнить зоопарк размножающимися группами некоторых исчезающих видов. Тогда наша коллекция станет весьма представительной и будет служить двоякой цели: размножающиеся группы позволят увеличить в неволе исчезающие виды, нуждающиеся в срочной помощи, и они же явятся учебным пособием. С помощью наших коллег в США мы уже организовали диетологическую лабораторию и ждем от нее ценнейшей информации. Еще одно весьма щедрое ассигнование позволило нам начать строительство ветеринарной лечебницы с научной базой; там будет и кабинет рентгеноскопии, и все необходимое для патолого-анатомических исследований, и хорошо оборудованное помещение для животных, проходящих серьезное лечение. Упомянутая выше учебная программа потребует и других научных лабораторий для слушателей курсов и приезжающих к нам ученых; для них же понадобятся жилые помещения, лекционный зал, небольшая фото- и кинолаборатория, студия звукозаписи. Когда все это появится (только недостаток средств мешает нам осуществить эти планы немедленно), штаб-квартира треста станет, по сути дела, комплексной лабораторией охраны фауны, где будут создаваться размножающиеся группы исчезающих видов, будет всесторонне изучаться биология этих животных и, наконец, самое важное, будут готовиться специалисты по разведению в неволе диких животных в любой стране, где возникнет такая надобность. Направляемые в штаб-квартиру треста слушатели пройдут на курсах основательную подготовку. Для начала, трудясь во всех секциях зоопарка по очереди, они получат прекрасную возможность овладеть методикой размножения самых различных видов - млекопитающих, птиц, рептилий. Затем они могут специализироваться на животных своих стран. Последовательно сдав устные и письменные экзамены, слушатели вернутся на родину, чтобы при постоянной помощи и консультации со стороны треста и его сотрудников помогать своим правительствам или организациям по охране фауны учреждать питомники в подходящих районах. Как уже говорилось, суть программы составит не просто организация зоопарков, а та работа с дикими животными, на которой мы специализируемся, то есть создание размножающихся самопополняющихся групп разных видов фауны с прицелом на то, чтобы в будущем возвращать особи из этих колоний в исконные ареалы, возрождая исчезнувшие или пополняя хиреющие дикие популяции. Для такой работы необходимы люди трудолюбивые, настойчивые, а главное - преданные своему делу. Будем надеяться, что заинтересованные правительства или организации по охране природы пожелают выделить своих стипендиатов. И тогда трест сможет стать столь нужной сегодня школой, готовящей специалистов по разведению диких животных в неволе; получив должную подготовку, эти энтузиасты вернутся во всеоружии знаний в свои страны - и во всех уголках мира появятся охранные очаги. Таковы наши замыслы. Я и мои товарищи по труду считаем эту задачу неотложной, важной и, главное, конструктивной. Мы надеемся, что вы, дочитав эту книгу, придете к такому же мнению. Если так, не хотите ли вы помочь нам, вступив в наш трест? Ежегодный взнос невелик, и мы сознательно его не повышаем, исходя из убеждения, что организация, насчитывающая 15 тысяч членов, которые платят скромные взносы, сильнее, чем организация с пятью тысячами членов, вносящих крупные суммы. От большинства других филантропических учреждений нас отличает то, что вы можете приехать и посмотреть, на что идут ваши деньги; нам и нашим животным всегда очень приятно с вами познакомиться. Итак, от имени множества обаятельных и эксцентричных, красочных и экзотических, восхитительных, сметливых, великолепных, почтенных, потешных и обольстительных представителей меньшинства нашей планеты (которое не умеет ни читать, ни писать, ни голосовать, ни изобретать нервно-паралитические газы) зову вас присоединиться к нам. За подробностями обращайтесь ко мне по адресу: Международный трест охраны диких животных Поместье Огр, Тринити, Джерси Нормандские острова Сообщение от Фонда охраны дикой природы Джеральда Даррела "Ковчег", основанный Джеральдом Дарреллом на острове Джерси, помогает спасать исчезающие виды животных по всему свету. Кампания за сохранение богатого разнообразия животного мира на нашей планете, ставшая делом всей его жизни, включает программы для самого редкого в мире голубя и соколка с острова Маврикий, уникального вида длиннохвостого попугая, черепахи, крылана, змеи, свиньи и нескольких редчайших обезьян. Эта кампания за сохранение исчезающих видов не закончилась со смертью Джеральда Даррелла в 1995 году. Его работа продолжается благодаря неустанным усилиям Фонда охраны дикой природы. В течение ряда лет многие читатели книг Джеральда Даррелла настолько вдохновлялись его впечатлениями и видением мира, что выражали желание продолжить историю, поддерживая деятельность его фонда. Мы надеемся, что вы тоже внесете определенный вклад, потому что своими книгами и всей своей жизнью Джеральд Даррелл ставит перед нами важную задачу. "Животные составляют бессловесное и лишенное права голоса большинство, - написал он, - которое может выжить лишь с нашей помощью". Пожалуйста, не теряйте интереса к охране природы, когда вы перевернете эту страницу. Напишите нам, и мы расскажем вам, как можно принять участие в нашей работе по спасению животных от вымирания. Чтобы получить более подробную информацию, обращайтесь по следующим адресам: Durrell Wildlife Conservation Trust Les Augres Manor Jersey, English Channel Islands, JE3 5BP UK Wildlife Trust PO Box 1000, 61 Route 9W Palisades, NY 10964-8000 USA Wildlife Preservation Trust Canada 120 King Street Guelph, Ontario NIE 4P8 Canada