шно-десантных подразделений. Я молча просматривал мой тайный фильм жизни и не знал, а что же нужно рассказывать коллегам, собратьям по палате. Они тоже молчали, давая мне собраться с мыслями: да, жизнь это слишком сложная штука и оценивать ее нельзя наскоком, с кондачка. Александр Георгиевич правильно расценил мое замешательство и пришел на помощь: - Николай, ты не мучай себя особо. - молвил он задушевным тоном. - Та болезнь, которую можно у тебя заподозрить, мало известна и определенно обоснованных причин ее возникновения еще не найдено. Понимаешь: в конце концов - все болезни посылаются Богом или Дьяволом. И они сваливаются на нас обязательно за что-то. Ты лучше поищи грехи на совести, да покайся, попроси прощения, отмолись, наконец! Сказано было ясно, я почему-то понял, что расспрашивать братьев Александра и Дмитрия о предполагаемом диагнозе не имеет смысла - все само прояснится вовремя и, скорее всего, неожиданно. А пытать товарищей, заставлять выступать в роли палачей - отвратительное занятие. Действительно - все болезни от Бога, а с Дьяволом мне и не приходилось никогда якшаться. Попробую же покопаться в грехах. И вдруг по башке снова стукнула молотообразная мысль - опять Кишка! Мы все продвигаемся по какому-то длинному, грязному, извивающемуся и перестальтирующему кишечнику, сталкиваясь с нечистотами жизни, с жестокими ферментами социального бытия, обжигающими нас. Агрессия коверкает нас, зажимает в тиски, переваривает, душит, пытаясь превратить во что-то удобное для себя, то есть в дерьмо. Но, независимо от того, как ты ловко или неудачно приспособился к требованиям Кишки, особые силы проталкивают нас. Индивидуумы и группы, социальные сообщества двигаются дальше по направлению к выходу - к анальному отверстию. Неведомые силы готовят нас к тому, чтобы затем окончательно и бесповоротно шмякнуть обездвиженными в вонючий унитаз! Нет, нет - здесь моя ошибка. А как же вера в бесконечность? Все правильно: конец кишки снова загибается и вставляется в рот, и процесс идет по бесконечному кругу. Так вот в чем дело: бесконечность - это не метрическая категория, а временная, а точнее, комбинированная - четырехмерная! Стоит ли тогда бояться: в новом качестве, но я обязательно вернусь на круги своя! Меня накрыла гиерогамия - явление загадочное и вездесущее. Я стал кое-что понимать, подключая к тому процессу мифическое и трансцендентальное. "И услышал я голос с неба, как шум от множества вод и как звук сильного грома; и услышал голос как-бы гуслистов, играющих на гуслях своих: они поют как-бы новую песнь пред престолом и пред четырьмя животными и старцами; и никто не мог научиться сей песни, кроме сих ста сорока четырех тысяч, искупленных от земли" (Откровение 14: 2-3). 1.15 В эту ночь я не спал, а только притворялся спящим: была мягкая релаксация, как после соития со своей любимой Светочкой, да небольшого сопровождающего постельные радости алкогольного возлияния - имеется в виду пара стаканов джина с тоником в пропорции один к четырем. Братья Александр и Дмитрий тоже не спали, но не притворялись: они вели тихую беседу на профессиональные темы. Нет, нет - беседа была не обо мне, но все же... Именно из этой беседы я впервые вычленил неизвестное мне, а потому пугающее слово - Паркинсонизм! Существует, оказывается такое широко распространенное заболевание, названное после 1817 год по фамилии его первооткрывателя - James'a Parkinson'a. Другое название этого заболевания было "Дрожательный паралич". Входило то заболевание в раздел классификации болезней, сопровождающихся патологическими позами, тремором и насильственными движениями. Это заболевание изучено не достаточно хорошо. Известно, что чаще всего наблюдаются на гистологических срезах под микроскопом скопления меланинсодержащих нервных клеток в стволе мозга (мне показалось - опять Кишка!). Дальше шли такие специальные, страшные даже на слух термины, что от них у меня разболелась голова, и я чуть не отбросил коньки. Меня лишь обрадовало, что не всегда прогрессирование заболевания сочетается с развитием интеллектуальной деградации, то есть надежда на то, что идиотом я быстро не стану, оставалась. Странные все же люди - эти врачи: от одной только нагрузки подобными знаниями у меня бы раскололся череп или случился психоз, из которого меня никто не смог бы вывести живым. А эти чудики забивают мозг миллионами символов страшной правды и не умирают, скажем, от разрыва сердца или прободной язвы. Они еще и шутят, скабрезничают по поводу медицинских откровений. Мне вдруг припомнились исторические заметки о Николае Лобачевском: в старости он быстро стал слепнуть, его накрыло горе - старший сын рано превратился в алкоголика и умер от чахотки. Средний сын угодил в Сибирь за растрату войсковых денег, младший от рождения был идиотом. Вдогонку бежали другие хлопоты: у дочери неудачный брак и на руках осталось двое малоспособных детей, жена рано нырнула в алкоголизм. Старый профессор был не понят современниками в России: его неевклидова геометрия не находила применения, достойных учеников не осталось. Слепой и беспомощный Лобачевский тянулся к людям, к Университету - приходил на экзамены, воспринимая ответы студентов только на слух, глазами он уже не воспринимал математические символы - отсюда новые насмешки. Оскудение средств, потеря любимого имения, житейское горе вытолкнули Николая Ивановича из жизни в возрасте всего лишь шестидесяти трех лет. Жена-старушка прожила остаток жизни в Петербурге вместе с дочерью и внуками на маленькую пенсию за мужа, владея маленьким публичным домом. После ее смерти дочери уже пенсию за отца не платили, и она превратилась по существу в содержательницу меблированных комнат с дурной славой. Вот он - маршрут по всесильной Кишке! Вот уж воистину: "Человек подобен дуновению; дни его - как уклоняющаяся тень" (Псалом 143: 4). Но, может быть, Лобачевский расплачивался за грехи своей матери и отца?! Тогда все становится на свои места. Может быть, и моя болезнь за грехи моих прародителей - Бог ведь карает до седьмого поколения! В положенный день был снова обход профессора Эйдемиллера: он превратил его в новую интересную лекцию, специально предназначенную только для нашей компании. Какое это замечательное качество - умение делиться знаниями. Все началось с вопроса брата Владимира - последние дни его сильно заботило что-то высокое, о комплексах. Профессор даже не стал уточнять, какой комплекс имеется в виду - может быть, военно-промышленный? Профессор смело ушел в отрыв, в психоанализ. - Комплекс, - сходу вмазал он слушателям, - несет в себе определенную энергию и образует как бы отдельную маленькую личность. Профессор присел и показал рукой на вершок от пола мнимую величину досужего комплекса. Затем резко выпрямил ноги и спину, высоко подскочив, и продолжил: - Господа, отдельные комплексы, образуя вкупе со всякой психологической и соматической требухой целостную структуру психики индивида, являются явно автономными группами ассоциаций, имеющими основания жить собственной жизнью, отдельной от социальных намерений ищущего человека. Профессор обвел палату, всех присутствующих почти отсутствующим взглядом, затем, словно очнувшись, пересчитал всех по головам и заявил: - Вот здесь, сейчас присутствуют дюжина комплексов - это уже комплект, - игриво пошутил профессор, - который можно поделить на пары! Нет возражений? Все моментально взбодрились и заурчали животами. Так создалась атмосфера высоких чувств, а в ней - хоть топор вешай. Я по горячим следам вспомнил недавнего моего сокамерника - Науманова Вячеслава Германовича. Тот был большим мастером портить воздух в палате. За это, собственно, он и получил по соплям и был переведен в палату более низкого ранга. Теперь его новые товарищи вынуждены были высадить стекла из оконных рам - иначе мог возникнуть акт коллективного удушения кишечными газами забияки Вячеслава Германовича. Они правильно оценили ситуации, вспомнив слова Зинаиды Гиппиус: "Если надо объяснять, то не надо ничего объяснять!" Разве можно воспитать быдло, его можно только уничтожить. Сами собой родились стихи и повисли в атмосфере рядом с вещим топором: Наум вогнал башку в кишку, микробов выстрелив вовне. Зачем их мазать по стене? - они и мы - как есть, в говне! Восторги впечатления извне: Вонючка - шустрый демиург- творит из газов мирозданье, ему нет дела до чужой беды, он сеет козни в этом зданье! Вестимо, быдло - это зверь. Но сократи волненью щель, ты шире мысли распахни - и кислород скорей вдохни! Наказан "жопа-бегемот": За вонь - ведут на эшафот! - Ну, это уже слишком, господа, больные могут задохнуться, давайте выйдем все в коридор, а помещение проветрим - раздался не очень возмущенный голос профессора. Так и сделали, и теперь уже голос профессора слышался из-за дверей: - Иначе комплекс можно определить как эмоционально загруженный психический фрагмент или элемент, представленный в виде четкой последовательности связанных друг с другом идей и образов, сбившихся тесной стайкой вокруг центрального ядра. Ядром же будем считать архетипический образ. Но поскольку комплекс помещается в сфере бессознательного, то мы вступаем в противоречие с теперь уже устаревшими воззрениями Зигмунда Фрейда, считавшего комплексные проявления патологическими. Вот так-то, коллеги! Вот он восторг и полет современной мысли! Удаляющаяся суета за дверью свидетельствовала о том, что профессор уже попрощался с нами до следующего четверга. А жаль! У пациентов было к нему множество вопросов. Однако мы ошиблись: Эйдемиллер был обязательным человеком и положительным во всех отношениях. После завершения обхода профессор вернулся к нам, порадовался, что проветривание закончилось успешно и комната наполнена чистым содержимым, Так он витиевато выразился, намекая на чистоту наших душ, конечно. Теперь Эдуард Геральдович был без свиты, никуда не спешил и охотно потолковал с нами на полную катушку. Брат Владимир попробовал продолжить наматывать на эту катушку свои собственные вопросы. Но, посмотрев на математика глазами дохлой рыбы, - чувствовалось, что по математике заслуженный психиатр никогда не учился успешно, - профессор перехватил инициативу и пустился развивать иную тему. Она, по его просвещенному мнению, просто обязана интересовать интеллигентных людей больше всего: - Господа, процессы, протекающие в сознательном и бессознательном, следуют различным принципам. - молвил он, многозначительно посмотрев на математика, как бы отбрасывая его в сторону бессознательного, а нас всех вместе уводя с собой к осознаваемому. - Принципом сознания, например, служит отражение, рефлексия. Опять следует круговой обзор слушателей, с обязательной фиксацией показателей проявления с нашей стороны внимания и взаимопонимания. Во всем том чувствовалась слаженная и выверенная работа опытного психотерапевта - его на мякине не проведешь и на мелочишке не купишь. Эйдемиллер продолжал растворять содержание разговора в мыслях: - Надо помнить, что бессознательное рефлексирует не внешний мир, а самое себя! Запомните это господа на всю жизнь. Дальше шла игра пальцев, губ, бровей и надувание щек. Ох, и непростая работа педагога, действующего на высоком профессиональном уровне. Но работу мысли еще же требуется сопровождать изысканными словами, а для того необходимо быть немного поэтом, ну хотя бы уровня Бориса Пастернака! Может быть, кто-то и надумает заявить, что ученым, педагогам и врачам деньги платят просто так - ни за что ни про что, как говорится, - эти люди ошибаются. Интеллигенция сплошь состоит из бойцов либо передового, либо невидимого фронта! Они постоянно что-либо обколачивают в своей кузнице идей и кадров, передавая затем свои поковки политикам, принимающим ответственные решения. Такие решения направлены на организацию переноса идей в массы или оставление их в кладовых науки, так сказать, в закромах, про черный день. Но опять, как не крутись, получается, что процесс вроде бы движется по кишечнику, внутри его и по кругу. Потому Эйдемиллер, основательно сосредоточившись, стал продолжать выдавливать из себя стройные сентенции: - Господа, я предлагаю на вещи взглянуть просто и, самое главное, не свысока. Рефлексия бессознательного внутри себя происходит потому, что в каждом индивидууме живет настоятельное и все поглощающее стремление к единству. Индивидуум как бы решает наиважнейшую задачу - интеграции всех комплексов, противоположностей, всех составляющих его личность к уравновешенному взаимодействию. А сознание тем временем пытается себе подчинить бессознательное. Просто, как предполагалось профессором, не получалось, но зато выстраивалась поэзия, не зависимая от ума и науки: одно слово находило себе подругу или интимного товарища и уводило его за кулисы образов, чтобы там слиться в экстазе. Мы настолько прониклись сопереживанием и так активно наслаждались поэтическим творчеством, что практически одномоментно почувствовали эрекцию прямо здесь и сейчас. А это, надо вам сказать, для врача психотерапевта и, тем более, лектора, огромная победа! Можно себе представить, как ломились бы в лектории общества "Знание" слушатели, добейся докладчики у всех таких продуктивных реакций. Мы ответили стоном мужского облегчения и возмечтали плавно перевести его в бурные аплодисменты, но профессор остановил нас повелительным жестом. Надо было спешить - экспресс науки не ждет, он движется без остановок, и Эдуард Геральдович продолжил повествование: - Вспомним, господа, что у Юнга личность выглядела как результат некоего усилия, достижения, а не как дарованное нечто бесплатно и без натуги. Проштудируем вместе его слова еще раз внимательно, качественно и осторожно, чтобы не заразиться субъективизмом. Цитирую по памяти: "Если бессознательное вместе с сознанием может восприниматься как взаимоопределяющий фактор, если мы сможем жить так, чтобы максимально учитывать потребности сознательного и бессознательного, тогда сместится центр тяжести всей нашей личности". Я всегда завидовал людям, способным так просто, без шпаргалки, цитировать огромные куски, практически, не связанного рифмой или внутренней логикой текста. И тут, прямо у меня на глазах, в палате номер восемь, шло диковинное представление диковинного мастерства - я ликовал, впиваясь слабеющим от длительного напряжения взглядом в пупок самой главной мысли. А наш кудесник, даже не охнув от умственного переутомления, продолжал величавым тоном: - Высока опасность, господа, что "Личность" перестанет пребывать в "Эго". А она, я надеюсь, вряд ли является единственным центром психики. Личность окажется в гипотетической точке - между сознательным и бессознательным. Этот новый центр можно назвать "самостью". Как только в палате прозвучал новый термин - самость, легко улегшийся в постель привычного понятия - самка, то у многих сам собой стал задираться хвост. Приподнялась правая ножка для того, чтобы пометить профессора известным кобелиным способом - то есть собственной мочой! Но профессор, бесспорно, уже не раз встречался с подобной рефлексией, а потому отскочил к дверям и придавил нас властным взглядом. Не теряя времени, он продолжил: - Самость по Юнгу - выражение психической целостности человека - является субъектом всей психики. Господа, остановитесь и вдумайтесь в корни слов - не надо творить ошибки в понятиях и действиях - будьте бдительны! Мы моментально все поняли, и профессор тоже понял, что мы все поняли и теперь прекратим безобразничать. Настал мир в окопах Петрограда! Можно было приблизиться к нашим ногам и головам и продолжить занятия. Как все же много души и нервов тратит истинный врач на своих подопечных больных! - Запомните, господа, - продолжал миролюбивым, но требовательным тоном Эйдемиллер, - между внутренним и внешним миром человека пребывает Эго - вещий комплекс, решающий свою главную задача - приспособление к обоим мирам. Экстравертной ориентацией (то есть взглядом вовне!) Эго связывает себя с внешними реальностями. А интроверсией (взглядом вовнутрь!) Эго приручает внутреннюю субъективную реальность, адаптируясь к ней со страшным упорством. День клонился к закату и, естественно, профессор устал. Язык его стал немного заплетаться, но он еще силился вести сольную партию, без срывов на высоких нотах мысли: - Внимая воплю, вырывающемуся изнутри, человек обретает новое единство сознательного и бессознательного. Такой процесс Юнг определил, как "индивидуация". Голос поэзии снова зазвучал, когда Эйдемиллер решился использовать новую метафору: - Полет индивидуации - это непременно духовный полет, путешествие в глубины океана мыслей и чувств: только тот, кто, по мнению Юнга, внемлет силе внутреннего голоса, становится личностью. Профессор несколько закостенел от утомления, от многих слов, рассыпанных, как горох, по полу нашей палаты. Он сам начинал крошить его и скользить по гороху. Слова были брошены не случайно, а с расстановкой, с осознанием высоты задачи, клинических последствий. Он понимал, что вооружать разношерстное племя отточенными до острия бритвы мыслями очень опасно. Не подготовленные к творческим переживаниям, не совсем сохранные люди могли натворить чего угодно и чего не угодно с собой и окружающими. Понятно, что мы все в этом сложном мире связаны между собой, переплетены и слиты, как-то вещество, помимо нашей воли, но по заведенному природой алгоритму, движущееся по Кишке. Сам мастер Карл Юнг писал: "Мы живем во времена великих потрясений: политические страсти воспламенены, внутренние перевороты привели национальности на порог хаоса, сотрясают даже сами основы нашего мироздания. Это критическое состояние вещей имеет огромное влияние на психическую жизнь индивида, так что доктор должен принимать во внимание эффекты такого воздействия с особым тщанием". Вспомнились мне вдруг еще более доходчивые слова, имеющие цену намного более высокую, чем высказывания всех ученых мира вместе взятых: "Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на дерево жизни и войти в город воротами" (Откровение 22: 14). 1.16 Мы не заметили, как погрузились в лечебный сон сразу же, как только ушел Эйдемиллер. Слов нет, на прощанье он подкачал в наши головы суггестии, ударив нас бешено-дурным взглядом развращенного победами шамана. Нависла ночь над Санкт-Петербургом, над нашей больницей, а в нетвердом сознании образовалась "черная дыра" размером с небосвод. Билось за счастье и право жить бессознательное, нещадно путающееся в комплексах, самости, архетипе и прочей навороченной людьми образности, по имени Нечесть. Но даже при самом большом напряжении человеческая природа была слаба, и только Божьей волей удалось сколотить стадо бессознательных баранов, заставить их щипать траву подозрительных нравоучений, прогоняя ее через кишечник - через заурядную биологическую трубку. Исход был заранее ясен - мы все превращали только в шлаки и никак иначе! Первым, видимо, проснулся брат Александр: и первое, что он сделал, так это сходил пописал, а затем умылся и вычистил зубы. Чистил он их всегда так, словно готовил солдатские сапоги к торжественному смотру на плацу перед казармой. Потом он растолкал брата Владимира, заставив быстро проделать гигиенические процедуры и готовить свой мозг к предстоящей работе в Балинтовской группе. Уговор - дороже денег! Если уж наметили развивать терапевтическое сообщество, то начинать его работу необходимо с раннего утра. Сперва, мы решили проводить группу на пустой желудок, отказавшись от завтрака, но потом поняли, что это может быть воспринято как бунт, и тогда медицинский персонал нас в покое не оставят. Свобода слова и действия в психиатрической лечебнице, как и во всяком цивилизованном государстве, до известной степени явление призрачное. Брат Дмитрий проснулся, словно с печки упал, - резко, решительно, быстро и больно ударившись головой о спинку кровати. Сев на постельке и свесив ноги к полу, он посмотрел еще дурными, наполненными сном, глазами на нашу компанию и стал искать тапочки под кроватью. Для чего он нагнулся, а, нагнувшись, естественно, со сна потерял ощущение центра тяжести и грохнулся вниз головой на пол. Получилось что-то похожее на цирковой номер, только с наименьшей страховкой. Однако шейные позвонки выстояли, не сломались, а только громко хрустнули от резкого смещения. После такого кульбита обычно наступает фаза потемнения в глазах и вырывается на свет Божий матершина. Но Бог запечатал ему на время уста своей нравственной дланью. К тому же, видимо, компрессия шейного отдела спинного мозга и ответная реакция головного отдела являлись настолько сильными, что матерные выражения он моментально забыл. Да это и к лучшему: помнится, только молчание считается в народе золотом, а слово - только серебром. Полагаю, что традиционные татарские выражения - это для русского человека серебро абсолютно низкой пробы. Вразумление страждущих проходит иногда отчаянно-эксцентрическими методами: главное, кто подключился к такому процессу - только Бог или еще и вездесущий Дьявол. С братом Дмитрием, видимо, проводились комплексные воспитательные мероприятия. Я ведь заметил, что на ночь он забыл помолиться! Да, слов нет, к исповеди он тоже давно не обращался, хотя больничный священник заходил в нашу палату не единожды. Правда, были и смягчающие обстоятельства: профессор Эйдемиллер - завзятый атеист или, скорее всего, сторонник древнееврейской веры - совсем задурил нам головы своими глубоконаучными проповедями. Как тут не сбиться с верного пути! Но именно так и проверяется прочность веры. Тебя искушают, а ты не поддавайся: стой на своем - будь одиноким телеграфным столбом в чистом поле. А Эйдемиллеров на нашу русскую кудрявую, бесшабашную голову на свете найдется много - только разинь варежку. Вспомнился старенький анекдот на физическую тему. Два специалиста с высшим партийным образованием, пролетарского происхождения выясняли, что такое явление индукции. Более продвинутый применил метод образного сравнения, он заявил: Это, когда ты трахаешь телеграфный столб настолько активно, что дочка телеграфиста начинает чувствовать беременность"! Политика Эйдемиллера, сдается мне, шла по подобному принципу. Он донимал нас своими лекциями, добиваясь какого-то особого эффекта. Но в какой среде, для чего? - вот в чем вопрос. Создавалось впечатление, что он вел некую подрывную работу - расшатывал устои национальной, русской идеи! С термином "русская идея" мы, нет сомнения, сильно перехватили лишку: какие к черту в России могут быть "русские", если ее топтали сотнями лет все, кто не попадя, а вот насчет "бесшабашных голов" - так это верно. Да и то сказать: Россия такая бестолковая и безграничная, что любой даже самый распрыщавый немец-колбасник через год - второй обязательно превратится в "бесшабашную голову", и называть себя прикажет не Иоган, а только Иван! В другом случае начнет действовать татарин: все переиначит - обратит затемненное сознание в магометанство. Революционеров веры у нас в стране много: после перестройки быстро отыскались и поклонники древнего иудаизма и индуизма, анимизма, суфизма, синтоизма и так до бесконечности. В России, по-моему, скопилось такое количество чудаков, готовых из-за своей бестолковости изобретать варианты религий только потому, что им так кажется правильным. Россия - удобнейшая страна для разных сомнительных экспериментов! В общем: смеялся бы над дураком, но дурак-то свой! Оставалось подняться с ложа мне. Но я не спешил. Мое убеждение твердо: все необходимо делать с чувством, с толком, с расстановкой! У меня на военной службе всегда на этой почве возникали расхождения с командирской властью. Особенно часто я запаздывал, по мнению командования, при десантировании - в салоне самолета я от ровного гудения моторов засыпал, а очухивался медленно. Только, когда командир роты, рассвирепев окончательно, будил меня пинками под зад, и практически за шиворот выбрасывал из самолета, я начинал понимать, чего же от меня хотят. Нет, я не трусил, просто спросонья никак не мог разобрать, чего от меня хотят, по какому поводу возникла такая спешка - ведь геройски погибнуть я могу и после приземления самолета. Сейчас я еще немного потянулся, позевал, несколько раз заглублялся и снова выныривал из сна, а только потом, после всей этой утренней гимнастики мозга, я проснулся окончательно и начал возбуждать скелетную мускулатуру легкими движениями. Когда все уже позавтракали, я только еще умывал бесстыжую рожу и тщательно чистил кариозные зубы. Завтракать я не стал из принципа - страдать. Надо уметь страдать, положив на алтарь науки все свое нутро, как оно есть, - чистым, без сопутствующих пищевых продуктов. Я был одинок в этой акции, потому никто ее не воспринял как бунт: просто не было с утра у человека аппетита. Только-то всего - пусть поест плотнее за обедом или ужином. Настал торжественный момент: равноправные члены терапевтического сообщества - Александр, Дмитрий, Владимир и я - расселись удобнее на своих кроватях (кресел не было у нас), и началось священнодействие. Пациенты и медицинский персонал отделения замерли, коридоры, палаты, ординаторские, вспомогательные помещения - абсолютно все наполнилось тишиной. Она была столь глухонемой и тягучей, что мне казалось: вот он огромный воздушный шар праздничных ожиданий, накаченный теплым воздухом сопереживаний, раздулся до неимоверных размеров и величественно поплыл в вышину. Еще чуток, и шар лопнет от избытка чувств и от важности решаемой научной задачи. Сдается, что по незаметным порам в толстых старинных стенах нашего корпуса, через заслоны из зеленых насаждений, к другим павильонам, разбросанным на большой площади рядом с Удельным парком, солидарность со смелыми первооткрывателями психотерапевтического космоса распространилась широко, всеобъемлюще и неотвратимо. Нас мысленно уже приветствовали больничные и заграничные народы - мы были первым терапевтическим сообществом, состоящим исключительно из пациентов, ведомые Ко-терапевтом тоже из числа пациентов. Мы являли собой особый эксперимент, единственный в своем роде! Со знаменем в руках, врученным нам супругами Балинтами, мы шли на баррикады, подобно смелым парижанам, взорвавшим привычные буржуазные устои Красной Коммуной в теплые весенние дни (с18 по 28 марта) в незабываемом 1871 году. Наш ЦК Национальной Гвардии, состоящий из четырех пациентов психиатрической лечебницы, сумел вызвать симпатии передовой общественности. Своим грозным - "Нет! Руки прочь!" - мы сумели нейтрализовать посягательства современного версальского правительства Адольфа Тьера в виде представителей костной медицины. Теперь мы выходили на трудную дистанцию - на неизведанные маршруты. Мы создавали что-то среднее между супервизией и бунтом сумасшедших! Мы верили в то, что победа будет за нами! Итак, первый шаг был сделан: брату Владимиру предоставили слово для подробного сообщения о том, что является предметом его скрытых проблем и страданий. Он мог, если хотел, сообщить нам - его товарищам - о том, что вызывает у него напряжение психики и плоти. Мы ждали развернутых тезисов исключительно на тему интимной жизни. Но брат Владимир удивил нас окончательно: не во сне, а наяву он сдрейфил. Впрочем, форма таких удивлений всегда рождается душевными больными, ибо это их главное предназначение, узаконенное Богом и подаренное землянам для поучения, нравоучения и развлечения. Брат Владимир, сотрясаясь от приступов скромности, под большим секретом сообщил: - Господа, я сделал важнейшее научное открытие, способное перевернуть все дотоле имевшие место в ученых головах представления! Далее началось сообщение подробностей. Те, кто ожидал получить "клубничку", умылись. Остальные быстро поняли, что торпедирована обыденность ранних математических представлений Владимира о воображаемой геометрии Лобачевского. Она, правда, брала начало от известных и традиционных постулатов Евклида, но далее разворачивалась своим пятнистым и непривычно выпуклым брюхом, подобным плоскости Лобачевского, в сторону сферы Римана. Для нашей продвинутой в математических знаниях аудитории было очевидно: во-первых, перпендикуляр и наклонная при достаточном продолжении пересекутся; во-вторых, это только кажется, что придет слишком легкое доказательство такого вывода. По собственному опыту, мы знали, что редкий человек из изучавших элементарную геометрию, способен устоять от соблазна. Многие математики впадали в искушение попробовать представить свое собственное доказательство пятого постулата. Много талантливых и бездарных людей свернуло себе шею, карабкаясь по видимой гладкой круче таких творческих откровений. Между тем, на этом постулате, как известно, построена теория параллельных линий. А на ее основании доказана теорема Фалеса. На всякий случай я еще раз заметил, что Фалес не имеет никакого отношения к Фаллосу! О равенстве суммы углов треугольника двум прямым углам сказано было уже давно. Адриен Мари Лежандр (1752-1833) - парижский математик представил миру свое доказательство того, что сумма углов треугольника не может быть ни более, ни менее двух прямых. Из чего, как нетрудно догадаться, следовало и то, что такая сумма должна быть равна двум прямым. Но, к сожалению, строгие ревизоры в дальнейшем установили ошибочность всей системы примененных французским математиком доказательств. Мы, конечно, быстро нарисовали немым взором на потолке палаты многочлен Лежандра, имевший право на жизнь: Pn (x) = 1/ n! 2n dn / dxn (x2 - 1)n . Рядом заняло свое почетное место еще одно справедливое математическое решение - функция Лежандра. Она имела элегантный вид, была известна всему миру, и мы не поленились тоже ее обсудить и воспроизвести перед пытливым общественным взором у себя на потолке: (1 - x2 ) d2y / dx2 - 2x dy / dx + v (v + 1) - 2 / 1- x2 y = 0. Итальянец, иезуит Джованни Джироламо Саккери (1667-1733) приближался к позиции Лежандра. Он был готов отвергнуть пятый постулат Евклида. Но, будучи костным догматиком веры, он не решился на научный подвиг. Он пытался как раз найти ему доказательство, словно в глухие времена средневековья, когда пытками делали настойчивую попытку доказывать существование колдовских чар. Мой нечаянный каламбур только в виде слов выглядит ласковой прозой. Но, когда исследователь пытает себя каленым железом, дабы доказать то, что в действительности является ошибкой, то дьявольщина спит где-то рядом. Мы пронзили этого преподавателя теологии и математики в иезуитских колледжах Турина, Павии и Милана, огненным взором разоблачителей. Мы действовали с позиций идеей православной церкви. Случилось все так, как написано в Евангелии: "И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так-что они будут верить лжи, да будут осуждены все не веровавшие истине, но возлюбившие неправду" (2-е Фессалоникийцам 2: 11-12). Наше терапевтическое сообщество по достоинству оценило и поддержало научное проникновение в воображаемую геометрию Карла Фридриха Гаусса (1777-1855). Но прежде наша группа поблагодарила ученого за точные математические расчеты "пасхалии", то есть добром помянула разработанную им для этих целей формулу. Мы отдали честь формулам Гаусса-Бонне, Гаусса-Лапласа, Гауссовым логарифмам, Гауссовскому процессу, числу. Однако с особым пиететом мы разобрали Гауссовскую кривизну и Гауссовское кольцо, ибо эти разработки подтягивали нас к главному звену рассуждений брата Владимира. Все в наших рассуждениях сходилось к окончательному формулированию позиций, явившихся торжественным заключительным аккордом всей праздничной сюиты. Сольную партию вел, естественно, Математик. Брат Владимир затих, словно бы только для того, чтобы накопить силы для решительного броска, прямо как на амбразуру пулемета. И через минут пять-шесть он заявил торжественно: - Братья, славяне! Вам хорошо известно, что Лобачевский построил свою геометрию логически. Он принял известные нам аксиомы о прямой и о плоскости. Он смело выпустил на свободу гениальную гипотезу о сумме углов треугольника менее двух прямых. Математик окинул нас всех помутившимся взглядом: мы чувствовали, что он пытается приблизить своих собратьев к сакраментальному. И мы хорошо понимали, что себя-то он тем самым приближает к неизлечимому безумию. Нельзя было не оценить по достоинству разворачивающийся прямо на наших глазах научный и человеческий подвиг. Мы замерли, словно только что офурившийся новоиспеченный муж-старикан в постели своей молодой жены, вдруг четко осознавший, что никакой первой брачной ночи не получится. Подобное происходит с малоопытным мужем-юнцом, чувствующем, что в жены ему досталась не девушка, а многоопытная львица. Тогда он пасует, уходит в глубокий невроз от осознания того, что ожидаемой сексуальной прыти и изобретательности у него не появится. Порыв к сексуальной атаке не проснется, даже если юнец или импотент сожрет все корни Женьшеня, выросшие в Уссурийской тайге, и выпьет весь пантокрин, заныканный в аптечной сети. Брат Владимир, между тем, мобилизовав творческий дух и остатки душевных сил, продолжил пропаганду математической мысли: - Последнее допущение правомерно только для пространств, своими размерами выходящих за пределы солнечной системы. А вот для доступных человеку измерений геометрия Лобачевского дает те же результаты, что и геометрия Евклида. Мы поняли, что это не лопанье мыльных пузырей и не финал эпоса, а только затравка, и нам еще долго будут доставлять радость приятными умозаключениями: - Лобачевского не зря называли Коперником в геометрии - оба они были Николаями, да и к польскому этносу у них пути пересекались. Но главное, конечно, не в том: суть заключалась в иной свежатинке, отпущенной в мясной лавке, контролируемой только Богом. - Вы, господа, конечно помните, что Николай Коперник (1473-1543) - польский математик и астроном был создателем гелиоцентрической системы мира, в математике он настойчиво занимался сферической тригонометрией. Брат Владимир перешел почти-что на шепот и, закатив глаза, как баран перед закланьем, проблеял еле слышно: - Можно предположить, что Коперник догадывался о сомнительности пятого постулата Евклида и глубоко верил в трансцендентность! Мы с облегчением отпрянули от склонившейся в шепоте таинств головы Математика и облегченно вздохнули. Каждый из нас за секунду до того подозревал, что под большим секретом пойдут сообщения, подробности о государственном перевороте, да не в темной, отсталой России, а в США, где демократия, по мнению всего человечества, совершенно незыблема! Мы ждали от Владимира конфиденциального сообщения о подготовке грандиозного террористического акта в крупнейших городах Нового Света! Но брат Владимир, стряхнув оцепенение, смог только вяло высказаться: - Пространство Лобачевского, настолько существенно отличается от привычных представлений, что его нельзя себе представить, оно только виртуально, мыслимо. Потом он словно бы взбодрился несколько и ляпнул, как в воду пукнул: - Но, братья, в том-то и состоит истина, что все новое и передовое, необычное, не воспринимаемое легко и просто, как раз и является научным откровением. Он обвел всех дурным взглядом, глазами, хранящими затаенный испуг и детскую наивность. Мы видели, что голова его в верхней части давно превратилась в массив из множества выпуклостей, то есть полностью состояла из "математических шишек", а потому и сама была скорее похожа на большую сосновую шишку. Володя, почти плача, попросил: - Посмотрите на воронку Лобачевского, на бутылку Клейна или ее модификацию - фигуру, свернутую в нестандартную улитку, создающую линию самопересечения. Везде кроется тайна, ведущая обывателя к непониманию, а значит и к отвержению самой передовой идеи. Короче говоря, братья, я сделал гениальное открытие: Вселенная геометрически построена так, что представляет собой подобие Кишки с двумя отверстиями - входным и выходным - с заметными сужениями и расширениями магистрали. Именно через такую кишку продавливает человека его судьба, по давно уготованному Господом Богом алгоритму. Иначе говоря, наше бытие зависит всего лишь от того, в какой части кишки мы в данный момент находимся. В толстой или тонкой части Кишки действуют те или иные ферменты, мягкая или сильная волна перестальтики, соседствуют разные группы сапрофитов, то есть безвредных микробов. Но везде нас поджидают коварные, агрессивные кишечные микробы! Брат Владимир заглянул с пониманием в наши разинутые от удивления рты и вспыхнувшие недоумением глаза. Затем он продолжил внятно и с расстановкой, неспешно собирая слова в заключительную фразу: - Братья, я предлагаю Вам заняться исследованием деталей новой гипотезы. Может быть, нас и поразил бы гром среди ясного неба от таких предложений. Но в это время сильнее, чем полагалось в приличном доме, лязгнула своими железными замками и массивными петлями, а затем грохнула, открываясь на распашку и целуясь всей своей массой со стеной, что отделяла нашу палату с правой стороны от внешнего мира, входная дверь. На пороге стоял исхудавший и до крайности, еле-еле сдерживающий возмущение брат Василий, его поддерживала под белы рученьки тоже пылавшая негодованием Клара. Сюда же влезала, кособочась от желания быстрее просунуться в палату и избавиться от узла с хурдой раненого человека, санитарка. Опытная в коммунальных схватках женщина понимала, что необходимо смываться из палаты быстрее ветра, разгулявшегося, как в казахстанской степи, распаханной тупоголовыми завоевателями из России. Санитарка была начитанным человеком и понимала, что сейчас начнется последствие страшнейшей эрозии почвы - земляная буря. Василий был скор на расправу! Освоение целины, чего греха таить, было Божьей карой и человеческой местью древним хазарам и их нынешним потомкам за старинные набеги на пусть бестолковую, но Святую Русь. Да, мы русские - сонные дураки, которым приятнее быть пьяными и сонными, чем ритмично работающими. Но это еще не основание для того, чтобы нас задирать, хватать грязными, испачканными конским и овечьим пометом, руками. Пусть нынешние зазнавшиеся америкашки знают, что предел терпения у нас имеется - мы можем проснуться и запустить с какого-нибудь вдрызг разворованного Байконура или Плесецка такую уникальную, все поражающую бяку, что от нее даже чертям станет тошно в Аду. Сохранились еще на русской земле носители генетических осколков норманов и немцев, смешанных с татарскими и славянскими биологическими пустячками, наделенные способностями и талантами, далеко обгоняющими всю остальную народную массу. Вот они-то - эти уникумы - всегда спасали пьяную Россию от очередной, надвигающейся с Запада или Востока, трагедии. Их ум не дремлет - он творит, расталкивая локтями таланта интеллект остальных, надутых чрезмерным величием, народов мира. Однако я чувствовал, что меня поволокло