Евгений Степанович Коковин. Рассказы зимовщика
---------------------------------------------------------------
OCR: Андрей из Архангельска (emercom@dvinaland.ru)
---------------------------------------------------------------
сборник (МЫ ПОДИМАЕМ ЯКОРЯ)
СЕВЕРО-ЗАПАДНОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
1972 г
Эти примечательные истории рассказал мне полярник Павел
Алексеевич Лобанов, который в двадцатых годах провел несколько зимовок
на заполярных островах.
Однажды во время моей зимовки на острове Новая Земля ко мне зашел
ненец Тыко Вылко. Теперь этот человек известен всей Советской стране.
Талантливый ненецкий художник, близкий друг и спутник выдающегося
русского полярного исследователя Владимира Русанова Илья
Константинович Вылко (Тыко Вылко) свыше тридцати лет бессменно провел
на посту председателя Новоземельского островного Совета.
Был последний день декабря 1923 года.
Тыко Вылко надел малицу и подпоясался широким кожаным ремнем, на
котором висел большой охотничий нож в деревянных ножнах. Поверх пимов
были натянуты нерпичьи тобоки. Без расспросов я понял, что Вылко
собрался на охоту.
Мы поздоровались, и я поздравил промышленника с наступлением
Нового года.
Тыко Вылко отправлялся на охоту за чистиками и пришел, чтобы
пригласить меня с собой. Но я был занят тогда своими делами и потому,
поблагодарив его, отказался.
Вернулся охотник только к вечеру и рассказал мне следующую
историю, в которой он чуть было не поплатился своей жизнью.
Выехал Тыко Вылко на Соколов мыс на собачьей упряжке. На нартах
стояла стрельная лодка, в которой лежали винтовка и двустволка. Хорошо
отдохнувшие за ночь собаки легко и быстро вынесли нарты на припай.
У самой кромки льда Вылко снял с нарт лодку, а упряжку отвел
подальше от воды. Зарядив двустволку и спустив лодку на воду, он
поплыл в открытое море на розыски чистиков. Видимость была отличная,
на море стояла полная тишина.
Чистики встречались небольшими стаями. Тыко Вылко увлекся охотой
и, как сам потом признался, даже не подумал своевременно зарядить
винтовку.
Вылко стрелял по птицам из двустволки дробью. А между тем за
охотником давно следил большой морж. По своей природе заполярные
морские обитатели очень любопытны. Если они услышат стук или выстрел,
то обязательно постараются узнать, кто нарушает их покой. После такой
"проверки" одни из них поспешно скрываются, а другие, как, например,
моржи, изготовляются к нападению.
Увидев лодку с охотником, морж заплыл вперед и перевернулся
животом вверх. Он ожидал, когда лодка подойдет к нему.
Тыко Вылко не спеша греб и высматривал стаи чистиков.
Притаившегося в воде коварного зверя он не видел, да и не ожидал такой
встречи. Вдруг одно его весло ударилось о что то твердое. И только тут
охотник заметил два моржовых клыка, торчащих из воды.
Не растерявшись, Вылко моментально развернул лодку, чтобы плыть к
припаю, спасаться от страшного хищника. Но ускользнуть на весельной
лодке от моржа очень сложно, почти невозможно. Однако Вылко был не
таким человеком, чтобы сдаваться без борьбы. Действовать нужно было
быстро и решительно, а зарядить винтовку пулей у него не хватило бы
времени. Все решалось долями секунды.
Морж также быстро перевернулся. Началась бешеная гонка. Зверь
несколько раз уже почти настигал лодку и поднимал свои мощные клыки,
пытаясь ухватиться ими за корму. Но каждый раз сильным рывком весел
Вылке удавалось выскальзывать из-под удара. А такой удар означал бы
неминуемую гибель. Легкая стрельная лодка сразу же ушла бы под воду.
Настигающий зверь не давал Вылке ни секунды передышки. Охотник
выбивался из сил, но припай уже был близко. Однако это еще не
спасение. Чтобы выскочить из лодки, требовалось время.
И Вылко принял отчаянное решение. Перед самым припаем он схватил
двустволку и выстрелил зверю в голову. Морж нырнул в глубину, и в этот
же момент охотник выскочил на припай и вытащил лодку. Потом он
бросился к упряжке, с разбегу прыгнул на нарты и понесся к берегу.
Конечно, дробью, которой была заряжена двустволка, Тыко Вылко
моржа убить не мог. Он лишь на секунды оглушил зверя и этим выиграл
время, чтобы выскочить на лед.
С берега Вылко долго наблюдал за морем, где остался разъяренный
зверь. Но моржа не было видно. Убедившись, что опасность миновала,
Вылко выехал на нартах к лодке, где оставались его ружья и добыча -
чистики.
Лодка была в полной сохранности, но в кромке льда охотник
обнаружил две больших пробоины - следы бивней морского зверя-великана.
- Это был мне урок, - закончил свой рассказ Тыко Вылко. - Когда
выезжаешь на охоту в открытое море за чистиками, не забывай на случай
зарядить винтовку, да и с пулей бронебойной.
С наступлением полярной ночи Карское море сплошь покрывается
ледяными полями. Полярный хищник - белый медведь бродит голодный и в
поисках пищи отправляется на западное побережье Новой Земли. Он не
стесняется иногда заглянуть и в промысловые поселки, забирается в
склады с тюленьим жиром и уничтожает все, что попадает ему в лапы.
Попав в склад, медведь обязательно раскроет все бочки и разыщет самое
лакомое. Иногда "его заполярное величество" жалует и в жилища
промысловиков. Вот какой случай произошел в становище Русская гавань.
Охотник Михаил Паромов вернулся с промысла. Он распряг собак и
накормил их. Потом надежно спрятал добычу в сарае и довольный, в
предвкушении отдыха и ужина пришел домой. Дома его уже давно ожидала
семья - жена, дочь и годовалый сынишка.
Паромов очень любил своего маленького полярника, как он называл
сына. Умывшись, он взял сына на руки и стал с ним играть. Жена
Паромова в это время занялась приготовлением ужина.
Неожиданно в собачнике раздался тревожный лай. Вначале Паромов не
обратил внимания, но лай продолжался.
- Чего это они расшумелись, - сказал Паромов и передал сына жене.
- Пойду посмотрю.
- Возьми винтовку! - предусмотрительно предложила жена.
- Не нужно, я сейчас вернусь, - ответил Паромов и вышел в сени.
В сенях он услышал какой-то странный шорох. Дверь в комнату
оставалась неприкрытой. Паромов шагнул к уличной двери и только тут
понял, что в сени забрался белый медведь. Безоружный Паромов отскочил
в угол и крикнул:
- Медведь! Жинка, стреляй!
Путь в комнату ему был отрезан.
Между тем медведь уже закинул передние лапы за порог в комнату.
Момент был страшный, критический.
В какое-то мгновение жена Паромова сунула ребенка в руки дочери и
схватила со стены винтовку, которая, на ее счастье, была заряжена.
Прогремел выстрел - и зверь рухнул на пол. Рука у женщины оказалась
верная. Пуля попала медведю точно между глаз.
Михаил Паромов вбежал в комнату, крича: "Стреляй еще! Стреляй!"
Женщина моментально перезарядила винтовку и еще раз выстрелила
медведю в ухо. Но зверь даже не дрогнул. Он был убит наповал первым
выстрелом.
Так смелая и решительная женщина спасла свою семью.
Это был огромный полярный хищник, которому, как шутил потом
Паромов, не хватило бы на ужин всей семьи промысловика.
Михаил вытащил с помощью жены медведя в сени. Потом он обнял
жену, которая долго еще не могла успокоиться. А сын даже после
оглушительных выстрелов не заплакал. Он только удивленно смотрел на
свою перепуганную сестренку и ручонкой показывал на ружье.
Теплым осенним утром промысловики становища Лагерное Павел
Журавлев и Степан Малыгин собрались на ловлю гольца. Они решили
поехать на Карскую сторону, на речку, протекающую невдалеке от
Маточкина Шара. В речке водился крупный голец, и рыбаки всегда
возвращались из этих мест с богатой добычей.
Промысловики погрузили в каркас рыболовные снасти, ружья,
боеприпасы, продовольствие и, подняв парус, с попутным ветром
отправилась в путь.
Они благополучно и без всяких приключений доехали до избушки.
Все, что не требовалось для промысла, они оставили в избушке, а сами
двинулись на речку ставить сети и рюжи.
Потом усталые, но довольные, они вернулись в избушку и затопили
печку. Весело и жарко пылал огонь. Продуктов было в изобилии, и они
приготовили славный ужин. Аппетитный запах жареного сала далеко
разносился вокруг избушки через открытую печную трубу.
Промысловики плотно поужинали и попили чаю. Проведенный в труде
день давал себя знать - чувствовалась усталость. Крепко закрыв дверь,
они улеглись спать.
Ночью чутко спавший Павел Журавлев проснулся от непонятного шума
и холода.
Вдруг упала на пол и загремела печная заслонка.
"Неужели Степан уже проголодался?" - подумал Журавлев и спросил:
- Ты что же, Степан, плохо поужинал, что ли?
- А я думал, это ты, Павел, в печку полез, - ответил не менее
изумленный Малыгин.
Степан чиркнул спичку и при свете ее увидел... белого медведя,
который хозяйничал у печки.
Вспугнутый голосами людей и вспышкой спички, медведь рванулся к
окну и ловко выпрыгнул через него из избушки.
Журавлев и Малыгин обошли вокруг избушки, осмотрели окно и
поняли, что произошло.
Медведь бродил неподалеку. Почувствовав запах жареного сала, он
подошел к избушке. Запах особенно остро чувствовался у окна, рама
которого была не замазана. И медведь приступил к делу. Он отогнул
гвозди у рамы, осторожно вытащил ее когтями и поставил у стены, даже
не разбив стекла.
Забравшись в избушку, ночной грабитель направился прямо к печке
на запах сала. Ему удалось разыскать остатки ужина промысловиков, и он
уже начал лакомиться. Но в это время проснулись люди и вспугнули
непрошеного гостя.
Наш бот стоял на рейде в море у небольшого острова. В машине
произошла какая-то незначительная поломка - механики и мотористы
занимались ремонтом. Невдалеке от нас, также на рейде, находились два
норвежских промысловых бота.
Вероятно, у норвежцев тоже было достаточно свободного времени,
потому что вскоре капитаны обоих ботов на шлюпке приехали к нам в
гости. Один из них очень хорошо говорил по-русски. Он сказал, что
норвежские боты прибыли из Варде на промысел моржа.
Норвежцы были опытными промышленниками - на моржовый промысел они
выходили ежегодно. На наши вопросы об их успехах капитан ответил:
- Бывают и успехи, бывают и неудачи. Многое зависит не только от
количества зверя, но и от опыта. В прошлом, когда мы еще только
начинали промышлять, был у нас случай, когда не мы за моржами, а моржи
за нами поохотились...
...Однажды летом норвежские боты подошли к кошкам - песчаным
отмелям, где были большие лежки моржей. Боты вошли в губу и отдали
якоря. Восемь шлюпок отправились к лежкам.
Шлюпки подошли на близкое расстояние к моржам, и промышленники
открыли стрельбу по зверям.
После первых же выстрелов звери всполошились и поползли в море.
Вскоре на кошках не осталось ни одного моржа. Они скрылись под водой.
Промышленники на шлюпках выжидали появления зверя. И моржи
действительно появились, но у самых шлюпок. Они набросились на шлюпки
норвежцев с такой неожиданностью и быстротой, что промышленники не
успели сделать почти ни одного выстрела. Звери с яростью перевертывали
шлюпки, разбивали и раздирали их клыками. Они захватили норвежцев в
окружение, И из этого окружения не удалось выйти ни одной шлюпке.
Люди плавали среди моржей. С ботов видели эту катастрофу. Боты
снялись с якорей и поспешили на помощь погибающим. В воду были
сброшены все спасательные круги.
Заметив большие суда, звери снова скрылись под водой. Норвежские
команды недосчитались трех матросов. Из спасенных четверо были сильно
покалечены моржами. Все шлюпки оказались разбитыми, а оружие
потоплено.
Когда боты уходили в губу, моржи то тут, то там поднимались из
воды и зорко следили за промышленниками.
Трупы погибших матросов разыскать не удалось. Так печально
закончился этот промысловый рейс норвежских охотников на моржей.
В холодный зимний вечер при полнолунии я выехал к морю на припай
поохотиться. Нужно было добыть для собак корм - убить нерпу или
морского зайца. Надеялся я пострелять и чистиков.
Выехав на припай, я услышал какой-то необычный шум, доносящийся
со стороны моря. Шум то утихал, то возникал снова. Но луна в это время
была закрыта большой тучей, и я, сколько ни силился, разглядеть ничего
не мог.
Тогда я вытащил свисток и начал свистеть, а также стучать
шомполом по прикладу ружья. Всякий стук и свист привлекает морских
обитателей. Это я знал по опыту.
Ветер дул с моря. Поэтому можно было не опасаться - льдину
оторвать не могло.
На свист ко мне совсем близко подплыла стая чистиков. Тремя
выстрелами я быстро обеспечил себе добычу. Нужно было еще поискать
нерпу. Но шум, который все еще доносился с моря, вновь привлек меня и
заинтересовал.
Я оставался на припае и дождался, пока не показалась луна. И тут
я разглядел в море двух сцепившихся зверей. То вступили в бой морж и
белый медведь.
Редкостное зрелище! Медведь захватил моржа в охапку и впился ему
в грудь зубами. Морж бил своего противника ластами, все время пытался
ударить его бивнями в голову, но это ему не удавалось.
Бой продолжался долго. Сцепившиеся звери то скрывались под водой,
то снова появлялись на поверхности. Их ярости, злости и поистине
звериной энергии в борьбе не на жизнь, а на смерть, казалось, не было
предела.
Признаться, я даже устал наблюдать. Я ушел в сторону и вскоре
сумел убить крупного морского зайца. Но исхода боя медведя с моржом я
так и не дождался.
На другой день мои товарищи-охотники нашли на льдине большого
белого медведя с разбитой головой. Медведь, видимо, после схватки все
же сумел добраться до припая и выбрался на лед. Но жить ему уже было
не суждено. Что стало с моржом - вышел ли он из боя победителем или
тоже погиб в жестокой борьбе - неизвестно.
ПОСЛЕДНИЙ СОН БОЛЬШОГО ТАЛЕЯ
Жила на свете девочка... И жил-был серый волк...
Так начинаются сказки. Но то, о чем я хочу вам рассказать, совсем
не сказка - самая настоящая быль. А девочка жила, росла, и теперь она
уже взрослая. И волк был, только не серый, а серо-белый, заполярный
волк.
Давно нет в тундре кулаков-многооленщиков, давно отбренчал бубен
последнего шамана, навсегда сгинула проклятая в веках сибирская язва.
И все-таки враги у колхозников оленеводов еще остались.
Самого матерого хищника, заклятого своего врага оленьи пастухи
ненцы прозвали Нгарко Талей, что означает Большой вор. Это был
огромный, широкогрудый и широколобый, сильный зверь, наглый, как все
волки, и хитрый, как далеко не все его тундровые собратья. Он был
страшен в стремительном беге, в свирепой внезапности прыжка на оленя,
в мертвой хватке крепкозубых челюстей.
Многие десятки оленей загубил Нгарко Талей в тундре. Его гибели
ждали все люди, его страшились и ненавидели, его кличкой пугали
маленьких ребят.
На Нгарко Талея устраивали многолюдные облавы, устанавливали
тугие стальные капканы. Но опытный и коварный Большой Талей был
неуловим.
Однажды известный снайпер-волкобой с самолета точными, как удары
молотка, выстрелами уничтожил всю стаю Большого вора, но сам вожак -
Нгарко Талей все-таки ушел.
На другой год он появился уже с новой стаей. И снова начался
дерзкий волчий травеж оленьих стад.
След Нгарко Талея был хорошо знаком охотникам и оленеводам. На
правой передней лапе у Большого вора недоставало двух когтей. Как-то в
молодости он попал в цепкие клешни капкана. Поджарый переярок дико выл
от боли и злости, метался из стороны в сторону. Ему удалось вырваться,
и он ушел, оставляя на снегу страшную кровяную полосу. Два когтя были
выдраны.
В то время дочери пастуха Ефима Лаптандера Ане было тринадцать
лет.
Охотник Степан Хатанзейский вернулся в становище злой. Он зашел в
чум к Ефиму, долго рассказывал об огромном ушедшем волке и ругался. А
потом, выпив семь кружек крепчайшего чая, успокоился и стал уверять
хозяина чума:
- Больше он к нашим колхозным стадам не придет. Не придет, верно
говорю тебе. И других волков отвадит.
Аня слушала охотника со страхом. Она боялась волков. Ведь даже
взрослые говорили о волках с тревогой и как о самых злых врагах. Волки
губили оленей. А у Ани теперь был свой олень, маленький подшефный
олешек Сэрты.
Как Аня любила его, своего Сэрты! Она любила всех оленей, но
Белого Оленя - Сэрты больше всех других. Она была уверена, что когда
Сэрты вырастет, то будет самым красивым, самым выносливым и быстрым в
стадах колхоза "Нгер Нумгы". Только бы не волки...
Но предсказания охотника Степана Хатанзейского не оправдались.
Спустя два года хищник вернулся и привел с собой стаю - волчицу и
шесть молодых волков. Нгарко Талея узнали по следу передней лапы без
двух когтей. Этот след своими размерами - сто тридцати миллиметров! -
поражал даже самых старых и всего повидавших на своем веку охотников.
Нгарко Талей стал грозой тундры. Теперь заполярный бандит знал
все опасности, которые подстерегали его. Со своими жертвами Большой
вор расправлялся быстро и беспощадно. Запах крови пьянил, а отчаянные
крики животных еще больше бесили тундрового злодея. После каждого
налета стаи Большого Талея в стаде недосчитывалось тридцати - сорока
оленей. Одни из них были сожраны, другие в страхе перед волками
отбивались от стада и навсегда пропадали в бескрайних просторах
тундры.
Оленеводческий колхоз "Нгер Нумгы" - "Северная звезда" имел свою
базу и уже полностью перешел на оседлую жизнь.
Ефим Лаптандер тоже разобрал свой чум и перебрался жить в
деревянный дом, который он вместе с другим колхозным пастухом построил
на ссуду. Аня, дочь Ефима, окончила в Нарьян-Маре семилетку и уехала в
Архангельск, в медицинское училище.
Счастлив был уже немолодой олений пастух Ефим Лаптандер. Что ему
еще надо? Силы есть, и за оленями ухаживать он будет еще долго. Дочка
фельдшерское образование получит, а потом, может быть, и врачом
станет. В доме просторно - оленья упряжка поместится. В доме тепло и
светло даже в длинную полярную ночь. И радио веселит душу и
рассказывает каждый день о том, что происходит на белом свете.
Вон жена Варвара Васильевна сшила себе из пятнистых оленьих шкур
новую паницу и теперь украшает ее разноцветными узорами. А скоро с
почты принесут "Нарьянку" - так любовно Варвара Васильевна называет
окружную газету "Нарьяна Вындер". Любит Ефим, когда жена вслух читает
ему газету.
А маленький сынишка Митя в это время играет на полу с огромным
псом Нюртеем и просит отца взять его завтра с собой в стадо. Там, в
стаде, на пастбищах, отец живет в чуме, потому что стадо постоянно
кочует в поисках ягеля - оленьего корма, и нельзя там построить такой
дом, в каком живет Митя со своей матерью в поселке на базе оседлости.
- Возьми-и-и! - тянет Митя.
- Нельзя, - ласково отвечает Ефим. - Там мороз, холод.
- Не боюсь, - упрямо говорит мальчик. - У меня малица!
- Там злой Нгарко Талей, - пугает Ефим.
- Не боюсь. Со мной Нюртей. Он сильнее Талея. Возьми!
Вспомнив о Большом воре, Ефим задумывается. Все хорошо у Ефима,
всем он счастлив. И только снова пришедшие горькие мысли о погибших
недавно оленях, о Нгарко Талее омрачают его лицо.
Завтра утром Ефим опять уедет в стадо, к своим оленям. Может
быть, пока он был дома, кровавый Талей еще приходил к стаду. О, что бы
только ни отдал Ефим Лаптандер за голову Большого вора! Слишком много
насолил он и колхозному оленьему пастуху, и всему колхозу.
Вечером, когда маленький Митя уже спит, а у Ефима все
подготовлено на завтра к отъезду в стадо, муж говорит жене:
- Варвара, сейчас пиши письмо Анне. При мне пиши, а то потом
забудешь.
- Сам напиши, - отвечает Варвара Васильевна. - Грамотный, вот и
пиши.
- Нет, - не соглашается Ефим. - Ты лучше пишешь. - И диктует: -
Живем хорошо, все хорошо... Когда приедешь?.. У нас одно только плохо
- все еще лютует проклятый Талей. Опять загрыз много оленей, много
отбил и загрыз твоего Сэрты. Пиши, Варвара!
Письмо было написано. А утром, проводив упряжку мужа в тундру.
Варвара отнесла конверт на почту.
После окончания медицинского училища комсомолку Аню Лаптандер не
нужно было спрашивать, куда она хочет поехать работать. Все - и
преподаватели, и студенты знали: Анна поедет в тундру, в родные места.
Подруги по общежитию уже давно спали, а Аня, получив сегодня
письмо из дому, все писала и писала ответ родным в далекий заполярный
колхоз. Да, она скоро закончит ученье и приедет в Заполярье. Ей
хочется поскорее обнять отца и мать, братика Митю, увидеть знакомых.
Она ждет не дождется, когда помчится на оленьей упряжке по тундре. Она
будет лечить ненцев, теперь она умеет бороться с болезнями. Обо всем
написала Аня Лаптандер своим родным и только об одном умолчала - о
Нгарко Талее и о любимом погибшем Сэрты. Она знала, сколько горя и бед
принес Большой вор колхозникам "Северной звезды". Лишнее упоминание о
Талее еще больше разбередит и без того растревоженную душу отца.
Думать и писать о Сэрты - Белом Олене - ей было больно.
Аня умела стрелять из ружья, раньше она даже охотилась в тундре.
Но что она могла сделать хотя бы с Талеем, когда в борьбе с ним пока
были бессильны даже многоопытные тундровые охотники?!
Она так и уснула за столом. Сон ее был короток и тревожен. И
все-таки она проснулась бодрой, словно всю ночь спала на удобной своей
кровати. Постель она так и не раскрывала, а подруги ничего не заметили
и не удивились: Аня по утрам всегда поднималась раньше других.
Подруги заметили другое: после письма из дому Аня стала
грустно-задумчива и мало разговаривала.
- У тебя что-нибудь случилось дома? - допытывалась Лида Котова,
первая из подруг Ани. - Кто-нибудь заболел?
- Нет, никто не заболел, - уклончиво ответила Аня, и на ее глазах
вдруг выступили слезы.
- Но что случилось? Анечка, скажи!
- Случилось... волки...
- Что волки? Какие волки?
- Волки загрызли моего Сэрты, моего Белого Оленя... и еще они
погубили в нашем стаде тридцать шесть других оленей. И все это Нгарко
Талей.
Девушки никогда не видели Аниных слез. А сейчас она плакала,
рассказывая о свирепом и коварном хищнике.
- А ты видела этого Талея? - спросила Вера Пруткова.
Аня отрицательно покачала головой.
- Я видела только мертвых волков. Их убивали наши охотники. А
Талея убить не могут. Его надо уничтожить. Он самый злой враг нашего
колхоза. Но как его уничтожить?..
- Я слышала, - сказала Лида, - у нас в Приозерном районе волков
травили стрихнином.
- Стрихнин - сильный яд, - сказала Аня. - Это опасно для собак. А
без собак нельзя хорошо охранять стадо. Потом яд могут разнести птицы,
а у нас в тундре много птиц...
Ночью Аня дежурила в клинике.
- Сестра, - жаловался до глубокой ночи один из больных. - Я
устал, я хочу спать и не могу уснуть.
- Хорошо, сейчас вы уснете, - уверенно сказала Аня.
Больной проглотил таблетку и вскоре успокоился, он уснул.
Аня долго смотрела на больного, забывшегося в глубоком сне...
Радостно встретили молодую фельдшерицу в семье и в колхозе.
Олений пастух Ефим Лаптандер был горд и ходил сам не свой: его дочь
будет работать на медицинском пункте колхозного поселка, она будет
лечить людей!
Когда Аня подъезжала к поселку, она еще издали увидела на крыше
своего дома красивые оленьи рога. Она приезжала на каникулы в прошлом
году, но этих рогов не было. И она, не спрашивая отца, поняла: это
рога ее любимца Сэрты - Белого Оленя, погубленного Нгарко Талеем.
В летнее время волки редко подходят к оленьим стадам. У них в
тундре есть другая добыча - белые куропатки, гуси, утки, птенцы и
птичьи яйца, водяные крысы и лемминги. Но с наступлением зимы, когда
птицы покидают север, а тундру покрывают снега, волки снова
устремляются к оленьим стадам.
В ту зиму хищники появились у стад колхоза "Северная звезда" в
декабре. Уже с первой тревожной вестью Аня решила немедленно выехать к
отцу в стадо. Поехала она вместе с бригадиром, прихватив ружье и
медицинскую сумку.
- Есть ли в этой стае Нгарко Талей? - спросила Аня отца.
- Пришел Талей. Охотники видели его след
- Я видел его следы, - подтвердил Степан Хатанзейский, тот самый
охотник, у которого несколько лет назад побывал в капкане Большой вор.
Посоветовавшись с бригадирами и с отцом, утром на другой день Аня
со Степаном на оленьей упряжке отправилась в путь. На нартах лежала
прикрытая шкурами гора крупно нарезанных кусков мяса.
Долго-долго объезжали они вокруг пасшегося в тундре стада.
- Тут, я думаю, можно, - говорил Степан и останавливал упряжку.
Из своей сумки Аня вытаскивала беленькие таблетки и обмазывала их
густым слоем разогретого жира. Потом она ловко вырезала в куске мяса
лунку и вталкивала в нее приготовленный комочек с таинственными
таблетками. Мясо они оставляли на снегу. Упряжка неслась дальше по
огромному полукругу, снова останавливалась, и девушка снова
проделывала ту же операцию. Так продолжалось, пока на нарте не
осталось ни одного куска мяса.
Ночью Аня чутко прислушивалась к тундровой тишине. Но тундра
безмолвствовала. Ефим дежурил у стада. Утром Степан вернулся из
разведки и сообщил, что волчьих следов поблизости нет.
И вторую ночь Аня долго не спала. Сначала она сидела у костра,
потом, утомившись, прилегла на шкуры. Ее разбудил голос Степана. Он
стоял у входа в чум, откинув шкуру.
- Ефим! Ефим! - звал охотник. - Слышишь?..
Ефим приподнялся и стал прислушиваться. Поднялась и Аня. Издалека
доносился глухой, однотонный вой. Да, это были волки. Аня взглянула на
часы. Было двадцать минут второго.
- Бригадир спит? - спросил Ефим.
- Спит, - ответил Степан.
- Буди! Поедем! - Ефим взял ружье и вышел из чума. - Неужели не
Талей? - Он и ждал и боялся Нгарко Талея. Он верил в "чудо" дочери, но
в то же время слишком хорошо знал коварство и хитрость Большого вора.
Аня натянула совик и поспешила за отцом. В тундре метелило.
Волчий далекий вой не утихал, тревожа чутких, жмущихся друг к другу
беспокойных оленей. Но в стадо волки не ворвались. Когда завывание,
наконец, стихло, бригадир спросил:
- Когда поедем?
- Сейчас рано, - сказал Степан. - Надо ждать. Они близко. Час
ждать надо... и огонь надо!
Спустя час аргиш из трех упряжек покинул маленькое стойбище
пастухов. На передней упряжке ехал Степан Хатанзейский с большим
самодельным факелом. Все остальные участники опасного похода, кроме
ружей, имели электрические фонари.
Метель, разгулявшаяся ночью, к утру улеглась. В тундре было тихо.
Аня только слышала сыпучее шуршание снега о полозья парт.
В том месте, где был оставлен первый кусок мяса, Степан остановил
упряжку. Охотник долго бродил по тундре, то удаляясь, то снова
приближаясь к аргишу. Наконец, он подошел к Ане и озадаченно сказал:
- Нету мяса... нету следов. Снег...
- Поедем дальше! - решила Аня. Снова аргиш тронулся в путь. Снова
остановил оленей Степан. И вдруг ан закричал.
- Анна! Ефим! Идите сюда!
Аня соскочила с нарты и побежала к передней упряжке.
- Мяса нету, след есть! - кричал Степан, размахивая факелом. -
Нгарко Талей! Опять он ушел!
- Куда ушел? - озабоченно спросила Аня.
- Туда ушел, - Степан показал факелом в сторону от стада.
- Пойдем, - прошептала девушка. - Может быть, он ушел недалеко.
Он не может уйти далеко. Пойдем!
Ефим остался у оленей, а Аня, Степан и бригадир, надев лыжи,
двинулись в неведомую тьму тундры, куда вели следы волка.
Перекликаясь и сигнализируя фонарями, они расходились веером,
потом снова сходились. Так они прошли сто, двести, может быть, триста
метров. Аня дрожала от холода и волнения. Притихшая тундра чем-то
грозила из темноты. Бывает, когда тишина пугает больше, чем завывание
пурги или раскаты грома.
Но вот Аня услышала голос Степана: "Стой!"
Она поняла, что охотник что-то увидел, что-то нашел.
- Стой, Степан, сам стой! - предостерегающе закричала она, хотя
не знала, что увидел охотник.
- Вот он, - зашептал Степан, когда Аня подошла к нему.
При свете луча фонарика она разглядела едва заметный бугорок.
- Это волк, он мертвый, - снова зашептал Степан. - Неужто
Талей?..
- Он живой, - предупредила Аня и взвела курок. - Он спит. Готовь
топор!
Держа ружья на изготовку, они бесшумно подошли к лежащему на
снегу волку. Да, это был он, Большой Талей!
Зверь действительно спал. Огромный, густошерстный, он как-то
странно поджал передние лапы под могучую грудь.
- Бить? - тихо спросил Степан и высоко занес обух топора над
головой Большого вора. -Э-эх!
Минуту спустя, засовывая топор за ремень, Степан спросил уже
громко:
- Как зовется твое снадобье? Я забыл...
- Это люминал, сильное снотворное средство, - ответила Аня и за
многие дни впервые облегченно вздохнула.
Так закончился последний и самый глубокий сон в кровавой жизни
Большого Талея.
Конец
Last-modified: Wed, 07 Nov 2001 15:09:39 GMT