Александр Куликов. Инсуху - маралья вода Повесть Новосибирское книжное издательство 1956 OCR А.Бахарев 1. НОЧНОЙ КРИК В ночь на девятое июля в отрогах горного хребта на юго-востоке Сибири разразилась гроза необычайной силы. Удары грома, от которых, казалось, с грохотом рушились вершины гор, потрясали раскаленный душный воздух. Огромными огненными зигзагами полосовали небо молнии. В их ослепительном свете на мгновенье вырисовывались зубчатая стена леса, узкое ущелье, гранитные скалы, похожие на человеческие фигуры, в страхе убегающие от реки. Под нависшей скалой, невдалеке от берега, сидел человек в серой брезентовой куртке. Около толстого раскидистого кедра, опустив голову, дремал низкорослый конь. Человек, прикрыв глаза, грелся возле маленького костерка, защищенного от ветра камнями и толстыми сухими кряжами. Неожиданно он встрепенулся. Открыл глаза. Прислушался. Сквозь начавшийся ливень совершенно ясно донеслось: -- Спа-а-аа-си-и-ии-те-ее... Человек у костра встал, бросил в костер охапку сухих мелких сучьев. Отблески яркого пламени озарили изборожденное морщинами лицо с седыми бровями и усами, реденькой белесой бородкой. Ему уже было далеко за шестьдесят лет. Из-под кожаной фуражки, пожелтевшей от времени, выбивались пряди темных волос. Обут он был в мягкие сапоги из оленьей шкуры. Молния осветила реку. Старик увидел лодку. В ней стоял человек. На отвесной скале противоположного берега возникла его огромная тень, взмахнула непомерно длинными руками и пропала. Старик поспешил к берегу. Уже издалека еще раз долетел до него слабый призыв о помощи. Старик бежал, спотыкаясь о камни. Падал. Путь по берету преградила скала, выдавшаяся далеко в реку. Он остановился. -- Ой бо-оо, -- проговорил вслух старик, качая головой. -- Ну кто в такую худую ночь плавает по реке... Он еще постоял несколько минут на берегу, готом торопливо вернулся к скале и, упоминая вслух какой-то таймений плес, вздыхая и качая головой, стал поспешно седлать коня. Приторочив к седлу с деревянными стременами холщовый пестрый мешок и потертую сумку из козьей шкуры, он достал кисет, набил зеленоватым табаком трубку, украшенную веточками дерева, сделанными из тонких, узких полосок красной меди, закурил. Вскоре и низкорослый конь и всадник с закинутым за спину уже довольно послужившим хозяину ружьем, обдаваемые потоками воды, исчезли в ночном мраке... 2. СТРАНИЦЫ ИЗ ДНЕВНИКА Костя Брянцев вынул из портфеля толстую тетрадь, подошел к доске, приколол кнопками карту Сибири и, окинув быстрым взглядом товарищей, сидящих вокруг стола, сказал: -- До войны отец работал геологом. Исследовал эти горы. На карте в разных направлениях тянулись извилистые линии, проведенные красным карандашом. Они шли через годные хребты, отроги, перевалы, опускались в речные долины, ущелья. -- Во многих местах здесь теперь добывается железная руда, уголь, золото. А вот этот пунктир -- маршрут нашего будущего летнего путешествия. Его наложил на карту я, -- Костя указкой коснулся юго-востока карты, сел за стол. -- Это дневник отца, -- проговорил он, раскрывая лежащую перед ним тетрадь в кожаном переплете.-- Отец почти каждый день вел записи. Я прочитаю вам сейчас. -- Костя вопросительно взглянул на широкоплечего Геру Рыбина, сидящего рядом со своим приятелем-толстяком Олегом Северовым. Те закивали головами: читай, мол, скорее! "...Наш великий исследователь Н.М.Пржевальский писал: "самое дело путешествия для человека, искренне ему преданного, представляет величайшую заманчивость ежедневной сменой впечатлений, обилием новизны, сознанием пользы для науки. Трудности же физические, раз они миновали, легко забываются и только еще сильнее оттеняют в воспоминаниях радостные минуты удач и счастья. Вот почему путешественнику невозможно позабыть о своих странствованиях даже при самых лучших условиях дальнейшего существования. День и ночь неминуемо будут ему грезиться картины счастливого прошлого и манить променять вновь удобства и покой цивилизованной обстановки на трудную, по временам неприветливую, но зато свободную и славную странническую жизнь"... Хорошие слова! Да... увлекательно открывать неведомое, уничтожать на картах белые пятна, заглядывать в прошлое и будущее. Вот эти горные хребты почти совсем не исследованы. Кто знает, какие неисчерпаемые богатства таят они... Мы ехали на колонзасскую геологическую подпартию. Двухкилометровый подъем на гору Убу-Тайгазы был крут. На перевале остановились. Вечернее солнце скатывалось за хребты. Ниже снеговой линии лежала осенняя тайга. Среди ее зелени и золота огромными факелами пылали высокие осины. В глубокой щели, уже накрытой сумраком, шумел Колонзас. Мы долго любовались уходящими в вечер горами. -- Изумительная страна будущего, -- проговорил мой спутник профессор Николай Петрович. -- Ее будущее наступает. Страна, в которой есть железо, золото, цветные металлы, уголь, богатейшие леса, реки с колоссальными запасами энергии... -- Вы любите Сибирь? -- спросил я. Он слегка повернулся ко мне и прочитал: Лазурь небесная смеется, Ночной омытая грозой. И между гор росисто вьется Долина светлой полосой. Лишь высших гор до половины Туманы покрывают скат. Как бы воздушные руины Волшебством созданных палат. -- Все это прекрасно. Но когда вот к этой красоте добавишь буровые вышки, дома рудничного поселка, опоры канатных дорог и высоковольтных линий над тайгой, честное слово, вся эта красота не утратит своей прелести. Когда здесь вот. -- Николай Петрович кивнул на горы, -- мы проложим железные дороги, шоссе, зальем долины электрическим светом, разве вы не скажете: "Прекрасно!". Как же не любить Сибирь! И особенно нам, геологам. Все эти горы были исследованы только на три процента. Это наше наследство от прошлого. А мы за одно лето узнали больше, чем они за столетие. Три процента! Белое пятно почти на пятидесяти тысячах квадратных километров... Нет. Сибирь не любить нельзя... Мы тронули коней. Вечер был наполнен той особенной тишиной, которая бывает только в последние погожие дни осени. Прошло еще немного времени, и вершина Огудуна подернулась легкой вечерней синевой. 8 июня. Стан на Убу-Тайгазы. Недавно в нашем отряде произошло удивительное событие. Мы вели визирный ход. Точка пересечения визиров легла на гряду камней. Они были уложены правильной пирамидкой. Основанием пирамидки служила глыба мрамора. На ее гладкой поверхности удалось разобрать высеченную надпись. "Здесь похоронен красный партизан, борец за власть Советов Пастухов Семен. Пал товарищ Пастухов смертью героя". Визирный ход вел молодой топограф-геодезист Вася Пастухов. Отец у него был партизаном, воевал в этих краях против Колчака и интервентов. Домой он не вернулся. Погиб. И вот, через семнадцать лет такая встреча. На могиле Васиного отца, рядом с нашим топографическим знаком, мы сложили из гранита новую пирамидку, увенчав ее пятиконечной звездой. ...А в преддверии этих гор уже вырастает завод-гигант. Недавно я побывал на его строительной площадке. Когда подъезжаешь и смотришь с горы -- вся стройка напоминает огромный корабль. Он будто стоит у причала, готовый к отплытию. Вот-вот должны задымиться трубы этого необыкновенного корабля, заработают мощные машины, и корабль двинется в свой далекий путь. Первый вопрос, который задаем человеку, приехавшему оттуда, со стройки, к нам в горы: "Как завод, какие цехи закончены?" Мы много говорим о нем. Ведь мы же участники строительства металлургического гиганта. А сколько еще таких заводов построится в Сибири!.. Мы, геологи, немного романтики, у нас даже и песня своя походная есть: После нас здесь улягутся рельсы, Запоет протяжно гудок. Будет шум, и веселье, и радость Новых, больших рудников... 5 августа. Изас. Однажды вечером к нам приехал местный охотник. Остался ночевать. Узнав, что мы ищем железную руду, удивленно сказал: -- Ой бо-о-оо... Вот беда-то, -- он хлопнул себя руками. -- Зачем искать-то ее в земле, смотреть в трубу. Целую гору черного тяжелого камня знаю. Шибко много там. -- Где? -- Там... Охотник махнул рукой в сторону гольца, залитого лунным светом, и рассказал, что зимой ставил он вершине реки "Сердитого зверя" капканы. Там и гора с черным тяжелым камнем. На вопрос, не покажет ли он это место, ответ я получил не сразу. Наш новый знакомый долго сидел, попыхивая трубкой, и наконец согласился провести туда небольшой поисковый отряд. Утром четыре моих паренька отправились в вершину реки "Сердитого зверя", а через день они вернулись. Одни. Проводник ночью уехал. Что случилось?.. Почему он сдержал своего слова?.. Это среди местных жителей явление почти небывалое. Февраль 1934 г. С молодым коллектором Юрой Яровициным мы шли на лыжах к буровикам. Они остались зимовать в горах. Зимняя тайга! Мороз. Полное безветрие. Деревья, кусты, буреломник, выступы скал, стебли высоких таежных трав,-- все покрыто косматым инеем -- кухтой. С вершин деревьев свисали тяжелые серебряные цепи. На солнце каждый кристаллик переливался разноцветными огнями. Было очень тихо, даже молчали красногрудые снегири и клесты. Треск сухого сучка, попавшего под лыжи, заставлял вздрагивать. Издалека долетел до нас неистовый лай собаки. "По зверю лает. Сердито",-- подумал я, ускоряя ход. Вскоре в узкой глухой долине мы увидели низкорослого человека с непокрытой головой. С ножом в правой руке он стоял по колено в снегу. На него, отбиваясь от собаки, шел медведь, поднятый из берлоги. Я вскинул карабин, выстрелил. С первого же взгляда я узнал охотника, что приезжал прошлым летом к нам в партию. Узнал и он меня. Но я ни словом не обмолвился о несостоявшейся с ним поездке в вершину реки "Сердитого зверя". Он, как мне показалось, виновато взглянул на меня, сказал: -- Вот беда, мимо стрелял. Будто толкнул кто в руку. Не бывало эдак-то... Мы ночевали у него в улусе. Проснулся я рано, и первое, что бросилось в глаза, -- черные куски горной породы на окне. Это была железная руда! Наш хозяин настоял, чтобы мы пошли с ним в вершину реки "Сердитого зверя" и обязательно сами взглянули на гору с черным камнем. Нынешней весной, оказывается, он собирался плыть в город, разыскать меня, отдать образцы руды. Две ночи провели у костра. Устраивались по-таежному. На расчищенную от снега и прогретую костром землю набрасывали толстый слой пихтовых веток. Великолепно!.. И мягко и тепло. Кажется, нам не придется жалеть, что мы отклонились от маршрута. Во многих местах обнаружили выходы руды на поверхность. По простиранию рудное тело занимает большую площадь..." 3. НА КАРАКОЛ! Костя поднял глаза от тетради: -- Читать? -- Ну, чего спрашиваешь? Понятно, читай! Все читай, - даже рассердился рыжеволосый, с остреньким подбородком, темноглазый Славик Филиппов. -- Все -- очень много, ребята. Прочту еще несколько страниц. Вот из этих последних записей. "Май. 1935 г. На речке Тетеньзи. Совершенно неожиданно приехал к нам старый знакомый, охотник, и, словно только вчера мы с ним расстались, сказал: -- Узнал, что на Тетеньзю ты пришел. Думаю, надо искать, проведать дружка. Смотреть, что в горах-то есть. Вместе пойдем. И по речкам и по ключам. Богатства много. Это неожиданное предложение я принял с радостью. Можно ли желать лучшего проводника, чем он... К истоку одной безыменной речушки мы решили подниматься тропой. Узнав об этом, наш новый проводник сердито задымил трубкой. -- Кто тут ходит, -- сказал он неодобрительно. -- Конь -- не козел. Худая там тропа. Надо ходить по ключу. Совсем близко, и коням немаятно. Его замечание пригодилось нам". Костя молча перелистал несколько страниц. В наступившей тишине слышно было, как за окном метался ветер, раскачивая фонарь на столбе против окон школы. Олег снял очки и, забыв надеть, держал их в руке. Черноволосый, с пробивающимися темными усиками Петя Морозов написал что-то на листке бумаги и передал сидящему напротив Славику. "Надо сделать несколько снимков для нашей газеты", -- прочитал Славик и согласно кивнул Пете. Гера задумчиво смотрел в окно, за которым уже начинался буран. Прозвенел звонок. Коридор наполнился шумом, шарканьем ног. Кончились занятия у второй смены. Приоткрылась дверь, в щель просунулось веснушчатое лицо мальчугана. Он сказал: "А-а, географы заседают"... Гера махнул веснушкам рукой. Дверь закрылась. Костя продолжал читать. "25 августа. Патын. Второй час ночи. Сегодня день принес большую радость. Подсчитали вероятные запасы месторождения в вершине реки "Сердитого зверя". Они далеко превзошли все наши предположения во время зимней разведки. Какой замечательный подарок Родине! В этот вечер мы долго сидели у костра, не расходились по палаткам. У всех было приподнятое настроение. Еще бы!.. Мощное рудное тело простирается на небольшой глубине. Мы мечтали о тех недалеких днях, когда придут в эту глухомань строители, проложат дороги, построят рудники, поселки. Наташа, наш коллектор, сказала: "Обязательно сюда приеду. Как все станет неузнаваемо! В ночной тишине вдруг раздается гудок паровоза. Хорошо!" 15 октября. Верховья Инсуху. Улус Карчит. Выпал снег. План по разведкам мы перевыполнили и сделали интересное открытие (правда, оно еще требует тщательной проверки). Перевалив один из отрогов Сон-Тайги в вершину Инсуху, мы километров двести шли по совершенно безлюдной тайге и неожиданно выбрались на пасеку. Нас гостеприимно встретил старик-пасечник, накормил отличной ухой из хариусов. Правая рука у него была замотана тряпками. Оказывается, он выбивал шомполом заряженный патрон. Заряд угодил в руку. -- В больницу надо ехать,-- посоветовал я. Пасечник махнул рукой. -- Далеко... Сам помаленьку лечу. -- Чем? -- Водой. Из озера Каракол. Ну, по-нашему, по-русски, черное озеро. Водичка в нем сильно целительная. Всякая рана заживляется быстро. Побывать на Караколе, к сожалению, нам не удалось. Это в районе горячего ключа Арбан. Нам пришлось бы отклониться в сторону, а времени оставалось мало"... Костя закрыл тетрадь, подошел к карте. -- Это где-то вот здесь.-- Он провел рукой до конца зеленого пунктира.-- На следующий год началась война. Отец ушел на фронт и не вернулся. Ребята окружили Костю. Зашумели. Заговорили, перебивая друг друга. -- Мы должны поехать туда, -- горячился Гера. -- Это озеро надо обязательно разыскать. Верно, ребята? -- Конечно, -- ответил Петя. -- Правда, нам еще не ясно, откуда начинать поиски. Известна только одна фраза: "Совершенно неожиданно вышли на пасеку".-- Петя развел руками. -- Откуда вышли они, куда шли? Уравнение с двумя неизвестными. -- А горячий ключ? -- спросил Славик. -- Арбан...-- Петя повернулся к Славику, резким движением руки откинул назад черные волосы,-- А в какой стороне вести от него поиски озера? -- В районе горячего ключа Арбан. Ведь об этом говорится в дневнике. -- Но его на карте и нет, -- спокойно заметил Олег. Он протер очки и снова уткнулся в карту. -- Ну нет нигде такого ключа. И вообще, ребята, здесь еще много неизвестного: где пасека, по какому перевалу вышел к ней Котькин отец?.. -- И хорошо, -- заметил Гера. -- Если, Олешек, все было бы известно, то зачем же тогда и ехать. Задача, конечно, не из легких, но надо ее решить. Как это говорят: приложить все усилия. В общем, я за поездку. -- И я...-- поддержал его Петя. -- Конечно поедем, -- сказал Олег, отходя от карты. -- Кто говорит, что нет. Это и будет маршрутом нашего путешествия летом. -- А вдруг мы найдем вблизи Каракола месторождения радиоактивных руд, -- возбужденно проговорил Славик. -- Вот это было бы здорово! -- Он прошелся рукой по рыжему ежику. -- Ученики девятого класса "А" двенадцатой школы открыли крупнейшие месторождения ну, например, урана... -- Ого! -- воскликнул Гера. -- Хватил... -- он хлопнул Славика по плечу. -- А может быть алмазные россыпи?.. -- Они уже найдены, а ты вообще не смейся, -- обидчиво произнес Славик. -- Мы с тобой живем в Сибири. Понял... -- Да я совсем не смеюсь, Славка. Но нам не следует очень увлекаться. -- Но и не надо быть таким слишком рассудительным, как ты, -- Славик отвернулся от Геры. -- Славка, перестань. Никто не думает смеяться над тобой. Распетушился... -- улыбнулся Костя и сказал: -- Если старик-пасечник не наврал, может быть действительно вода Каракола целебная. Надо найти озеро, исследовать его, привезти воду, образцы горных пород. Всякие могут быть неожиданности. Костя вскинул на ребят глаза. -- На Каракол? -- Конечно туда! -- Тайменей буду там ловить. На блесну. -- Тайменей... Вы слышали, ребята, что сказал Петя. А кто же пескариков станет ловить?.. -- Ладно, ладно, Славка. Посмотрим, что потом скажешь, когда Олег сварит вот эдакую рыбину. -- Почему я?.. Каждый по очереди будет варить обед. -- Ты -- шеф-повар. Главный, -- ответил Славик. -- Какими прекрасными жареными пескарями ты кормил нас на рыбалке! Забыл. Мечта!.. -- А кто поедет с нами? -- задал вопрос Петя, взглянув на Костю. -- Сергей Петрович. Мальчики заговорили о маршруте, о времени выезда, точно поездка на Каракол была делом уже решенным. Разговоры о летнем путешествии продолжались и на улице. Начавшийся было буран затих. Было звездно. Светила полная луна. Костя жил дальше всех. Пошли провожать его. Потом Костя проводил немного. Еще все вернулись с ним, пошумели у дома. У каждого мысли уже были далеко от города; виделись походные костры, ночи в горах, опасные перевалы через хребты... 4. СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ Это произошло на одной из наших границ. На след широких лыж пограничники наткнулись уже далеко за полдень. Они пошли по нему. Идущий впереди старший наряда Туренко вдруг резко остановился. Еле заметный на снегу предмет привлек его внимание. Это был самый обыкновенный окурок папиросы. На первый взгляд как будто ничего не было в этом особенного: шел человек, охотник, курил. Но служба на границе научила Сергея Туренко в малом видеть большое. "Если это охотник, то почему же он без собаки?",-- подумал Туренко, отлично знавший всех окрестных охотников. Все они имели промысловых собак. А тут был след только человека, это и заставило пограничника насторожиться. "Надо обязательно узнать, что за человек прошел через тайгу!" - решил он. Отправив своего товарища с донесением на заставу, Туренко пошел по следу. Несколько раз он проверял его свежесть. В одном месте снег показался ему несколько мягче. Значит человек прошел недавно. Лыжня не успела еще затвердеть от мороза. Лес начинал редеть. Вдруг лыжня круто свернула вправо к опушке, пересекла большую поляну и уткнулась в не прикрытую снегом россыпь. Пограничник остановился в раздумье: "Куда человек пошел: вверх или вниз? Если пересек россыпь -- значит, там опять будет след..." Но на противоположной стороне лыжного следа не было. Не оказалось его и внизу, у конца россыпи. Туренко стал подниматься по ее кромке. Ноги его скользили с обледенелых камней. На крутых подъемах мелкий щебень оползал. С гор подул резкий ветер. Подниматься стало еще труднее. В одном месте нога сорвалась с камня. Туренко упал, сильно ушиб колено. Добравшись до вершины, он остановился. Надо было несколько минут передохнуть, осмотреться. Снега на вершине не было. "Удобно для маскировки -- лыжи на камне следа не оставят", -- подумал Туренко. Теперь ему стало совершенно ясно: неизвестный человек путал свой след. Туренко приложил к глазам бинокль. Повел. Толстые стволы сосен отодвинулись влево: опушка леса, густой кустарник, камни, прикрытые снежными шапками, мелкая поросль сосняка, чистый, освещенный закатным солнцем склон и... чуть приметная синеватая полоска. Бинокль быстро скользит по ней, по склону, рядом с мелким сосняком, к вершине хребта по острому, как клин, снежному застругу. То была потерянная лыжня. Туренко снова побежал вперед. Солнце село. Неожиданно налетела пурга. Завыл ветер. В темноте идти по следу было бесполезно. Надо было немедленно искать убежище на ночь, переждать пургу, а утром продолжать преследование. Лыжи уткнулись в заваленные снегом огромные валуны: остатки рухнувшей скалы. Пограничник обошел их с подветренной стороны, нащупал широкую щель, снял лыжи и, увязая в снегу по пояс, пробрался в нее. Среди камней было довольно просторно и тихо. Мысли снова вернулись к найденному следу. "Все занесет до утра. Уйдет", -- с горечью подумал Сергей Туренко о неизвестном человеке. Но, прислушиваясь к вою ветра, решил: "Некуда уйти ему, тоже где-нибудь, сидит, как я, в берлоге". Потянуло на сон. Чтобы не дремать, стал думать о заставе. Начальник уже, конечно, узнал все от Сидорова, и наряд вышел к пункту, указанному Туренко... Сильный грохот прервал размышления пограничника и прогнал дремоту. Он катился сверху, откуда-то издалека, напоминая раскаты грома. Оглушительный гул пронесся над головой. Посыпался снег, загородил выход. От напора скатившейся лавины, казалось, скрипнули и сдвинулись с места камни. Потом все стихло. Шум пурги стал сразу глуше. Туренко на слух определил примерно толщину лавины. "Не менее трех-четырех метров", -- подумал он и быстро вскочил. Действуя лыжей, как лопатой, стал отгребать от входа снег. Работа подвигалась медленно. Чем глубже лыжа врезалась в пласт, тем снег становился все плотнее и плотнее. Времени прошло уже много. Под толстой снежной крышей было совсем тихо. Буран, видимо, начинал стихать. Туренко работал с ожесточением. И ни на секунду не покидала его мысль о том, кого он преследовал. -- Не уйдешь... -- прошептал Туренко и с силой ударил в снежную стену. Лыжа скользнула вперед легко и чуть не вырвалась из рук. Он с облегчением вздохнул, вытягивая лыжу, крутил ее. В воронкообразное отверстие глянула далекая звезда. Близился рассвет. Теперь предстояло самое трудное: найти след. Где искать его? Заломленная вечером ветка сосны помогла Сергею Туренко ориентироваться. Он припомнил эту местность: три скалы, ущелье между двумя хребтами. "Только бы не опоздать. За утесами проследить будет труднее", -- думал Туренко, убыстряя с каждым шагом ход. С вершины безлесного отрога он неожиданно увидел того, кого преследовал. Человек шел торопливо вдоль склона. Быстрым взглядом окинув отделявшее их расстояние, Сергей побежал наперерез. Между ними -- гряда больших гранитных валунов. Неизвестный человек, видимо, уже чувствует погоню, слышит скрип лыж. Он часто оглядывается. Не более трехсот метров отделяет его от густого темного леса. Он спешит к нему. Туренко выбежал из-за валунов. Крикнул: -- Стой! В ответ раздались выстрелы. Пули зарылись в мягкий снег у самых лыж. Выпустив очередь из маузера, человек спешит к лесу. Он еще раз оглянулся, выстрелил. Туренко вскинул винтовку. Увидел, как тот упал, но быстро поднялся. "Только не допустить до леса", -- подумал пограничник. Неизвестный уже не бежит так быстро. Вот он снова повернулся. "Чок",-- близко от ноги ударила пуля; брызгами взлетели мелкие щепки от перебитой лыжи. Сбросив лыжи, Туренко снова стреляет, бежит, проваливаясь по пояс. На ходу он торопливо сбрасывает полушубок. Выстрелили они почти одновременно. Туренко почувствовал сильный толчок в левое плечо. Падая, видел, как тот ползет по снегу, потом встает и, шатаясь, идет до ближайшего дерева. "Ушел... Нет, подожди"...-- проговорил пограничник и, перевалившись на левый бок, стиснув зубы от острой боли, поймал на мушку фигуру у дерева. Уже теряя сознание, Туренко услышал впереди несколько выстрелов. "Наши с заставы... -- подумал он. -- Теперь не уйдет!.." ...От знакомого голоса он чуть приоткрыл тяжелые веки. Над ним склонился начальник заставы. -- Ушел? -- тревожно спросил пограничник. -- На заставу. ...Преподаватель географии Сергей Петрович Туренко нередко вспоминал в кругу друзей различные случаи своей службы на границе. А их было немало. Отец Сергея Петровича был потомственный охотник-промысловик. Много он исходил глухих звериных троп. Скитания по тайге с отцом, с различными экспедициями, пограничная служба, все это не прошло бесследно. Туренко на всю жизнь остался страстным любителем путешествий, походов. В годы Отечественной войны ему довелось с Советской Армией побывать во многих государствах Европы. И это педагогу-географу пригодилось. Ребята любили Сергея Петровича. Почти каждое лето они отправлялись с ним в путешествия по окрестностям города и по соседним районам. Это были маленькие странствования пешком, на лодках по озерам и речкам. Но все же мальчики мечтали о настоящем путешествии в горы, в малоисследованные места. Прочитав найденный Костей дневник, Сергей Петрович сразу решил, что несомненно он вместе с ребятами отправится в горную тайгу на розыски озера Каракол, обладающего чудесными целебными свойствами. Он даже набросал маршрут предполагаемого путешествия, составил список необходимого снаряжения, привел в порядок изрядно послужившую ему палатку. -- Ну куда ты, папка, собираешься... В твои ли годы и с твоим ли сердцем скитаться по горам, по опасным речкам спускаться? -- говорила ему жена Мария Пахомовна. -- Сиди, не хорохорься. Ну, если не сидится, куда-нибудь опять по району отправляйся с ребятами. Недалеко. Пешочком. А то выдумал. На Каракол... А где он, этот Каракол, бог его знает... -- Поеду. Не отговаривай, -- решительно отвечал Сергей Петрович, разглаживая пышные, с сединой усы. -- Непременно поеду. И ружье с собой возьму. С медведями воевать буду. -- Ну и поезжай!.. -- Мария Пахомовна махнула рукой. -- Аника-воин... Сергей Петрович раскурил трубку. Из облака дыма донесся басовитый, слегка окающий голос: -- Эх, Марья... Ты вот только представь себе... Ночь. Костер горит. Дрова в нем чуть потрескивают. Похлебка из рябчиков варится, запах аппетитный. А на луговинке коростель кричит: -- Дырр-дры... ддрры-ыы-ы... дырр-р... -- Звезды над тобой. Да не такие, не городские, а какие-то начищенные, яркие. А по долинке дымок легкий стелется или туман. Хорошо. А ты говоришь -- сердце, года... Этот разговор происходил зимой, а в июне, когда окончились экзамены, небольшой домик Туренко превратился в штаб участников экспедиции на озеро Каракол. В первых числах июля юные географы должны были покинуть город. 5. УДАЧНЫЙ ВЫСТРЕЛ Горные реки начинаются на водоразделах. Где-нибудь на хребте из-под камня выпадает чуть заметный ключ; светлые струи его со звоном перекатываются по камням, торопятся вниз. В пути вливаются в него другие. И, наконец, далеко уже от истока становится такой ключ горной речкой, своенравной и бурной после дождей и в паводки, сердито расшвыривающей камни, преграждающие ей путь. Прорвавшись через скалы, покинув узкое ущелье, вдоволь напитав себя бесчисленными безыменными ключами, речками, Инсуху неторопливо протекала по широкой долине. Местами гранитные скалы, обросшие баданом, опускались отвесно в холодную синюю воду. В глубоких плесах вода кружила, неподвижно застывала в темных омутах и, будто отдохнув в них, опять торопилась и шумела на перекатах и в порогах... Много сложено народом легенд и сказок о горах, высящихся над Инсуху, о ее большом семикилометровом пороге. "Нет человека, который бы помнил то время, -- говорится в одной из легенд. -- Давно это было. Два богатыря в горах жили. Один владел левой стороной реки, другой -- правой. Тогда Инсуху текла свободно. Ей ничто не мешало на пути. Но вот поссорились богатыри. Пошли они войной друг на друга. Каждый со своим войском остановился у реки. И начали они разламывать горы и бросать друг в друга большие камни. Одни -- перелетали через реку, другие -- падали в нее. Инсуху сердилась, на всю тайгу ревела, билась пеной белой о камни. Не могла раскидать их, не хватало силы. На семь верст забросали богатыри камнями ее синюю воду. С той поры и образовался порог". А другие легенды так рассказывают: "Было время, когда Инсуху текла под гору, будто в черные ворота. Так там темно было. Однажды закачалась земля, горы загудели. Попадал лес. Думали люди, что миру конец наступил. Ничего, прошло. Опять солнышко заиграло по вершинам гор, птицы запели. Поплыли люди вниз по реке. Смотрят -- нет пещеры. Инсуху прямо течет, только вся она камнями завалена, мечется среди них, ревет. Далеко слышно. Так вот и получился порог..." Утро. Солнышко только что рассеяло в долине туман. Вода еще слегка дымится, покрытая легким, прозрачным паром. На берег к Инсуху вышел медведь. Прислонившись к толстой пихте, почесал бок. На коре остались клочья длинной бурой шерсти. Потом он поднялся на дыбы и принялся с ожесточением скрести когтями кору. Вдруг зверь насторожился, отошел от дерева к воде и сердито фыркнул. За крутым поворотом реки слышались голоса людей, лай собаки. Шум приближался. -- Гу-у-ууф-фф... -- широко, мощно прокатился над водой грозный низкий звук. Глаза у зверя злобно сверкнули. -- Гу-у-ууф... Медведь поднял голову. Из-за скалы выплыла большая дощатая лодка. На лодке закричали: -- Медведь!.. -- Где, где? -- Вон, идет по берегу, в гору. Да какой большой. Вот это да... -- Да тише ты, Олег. Не раскачивай лодку. Только навел на фокус. Медведь остановился, повернул к реке лобастую голову. Раздался резкий выстрел, за ним другой. -- Упал! -- Вот это выстрел! Классный... -- Костя, давай к берегу. -- Он лежит без движения. Наповал. -- Вон туда, Котька. подгоняй. В заливчик. -- Ой, пошевелился. Поднял голову. -- Да нет, это так тебе показалось. Как влип в берег. Не шелохнется. -- А он не притворяется?.. Может так быть, Сергей Петрович? -- Смертельно раненный зверь опасен вдвойне. Осторожность необходима. Случаи бывают всякие. Не спуская глаз с распростертого на берегу медведя, Сергей Петрович Туренко вложил в стволы патроны, заряженные пулями "Жакан". -- Не спеши. Костя. Попридержи лодку вот в таком положении, левым бортом к берегу. Вот так, хорошо. Взоры мальчиков были прикованы к берегу. Ведь подумать только, там лежал убитый медведь!.. Сколько об этом утре будет разговоров, рассказов, воспоминаний зимой. Славик с фотоаппаратом в руке ждал, когда лодка пристанет к берегу. Но Сергей Петрович не спешил, держал лодку в некотором отдалении от берега. -- И мы его будем жарить... -- негромко произнес Олег, толкнув своего соседа в бок. -- Ты смыслишь что-нибудь в этом, Герка? Жареная медвежатина, сочная, жирная, с перчиком, лавровым листом... Или шашлык. Мечта! -- Замолчи, Олег, или я тебя сброшу с лодки, -- глотая слюну, шипящим голосом произнес Гера. Олег с опаской взглянул на его сильные руки, покрытые бронзовым загаром. Вздохнул, скосил насмешливо глаза. -- Можно, конечно, и отбивную медвежью... Большая черная собака с крупными белыми пятнами на боках, подняв шерсть на спине, неистово лаяла, пытаясь спрыгнуть с лодки. -- Тым, спокойно! Сидеть! Сергей Петрович погрозил собаке пальцем. Лодка ткнулась в берег. Тым стремительно бросился к лежащему без признаков жизни зверю и начал тормошить его. Мальчики настороженно подошли к нему. -- Хо-роо-ш...-- Петя провел рукой по спине медведя. -- Вот так тушка! Не сдвинешь с места. Славик торопливо перезарядил аппарат. -- Сергей Петрович, вы, конечно, на первом плане. Садитесь на медведя. С ружьем в руке. Ребята, становитесь рядом. Потеснее. Отличный кадрик. Еще один. Гарантийный. Теперь вы все в сторону. Остается Сергей Петрович. Обязательно надо. Для истории... Зверя освежевали, и вскоре над большим костром уже варилась в ведре медвежатина. Лучшие жирные куски, нанизанные на вертела, висели над огнем, другие шипели на раскаленных гладких камнях; мясо, завернутое в широкие листья, обмазанные сверху глиной, жарилось в собственном соку в горячей золе. По берегу далеко распространялся от костра аппетитный запах. Олег в трусах и в серой клетчатой кепке, надетой козырьком назад, обливаясь потом, пробовал деревянной ложкой жирный суп, снимал с камней куски изжаренного мяса, накладывал новые. Славик старательно отбивал колотушкой на камне большой кусок медвежатины. -- Сергей Петрович, вам, шашлык или мясо в собственном соку? -- И то и другое. Только поскорее. От этих невозможных ароматов я лишился покоя. Одним словом, все на стол мечи, что стоит в печи. Пир был поистине на славу! "Стол" накрыли в тени старой сосны. На широких листьях борщевника лежали горкой куски жареного мяса, шашлыки, отбивные котлеты, аккуратно нарезанные ломтики хлеба, соль, пучки дикого горного лука. В мисках жирный бульон. В кружках холодная родниковая вода. Ребята в первый раз ели медвежатину и отдавали должное всему, что было перед ними. -- В жизни ничего подобного не ел. То есть так вкусно!.. -- Петя потянулся за новым, весьма солидным, куском шашлыка. -- А Олег хитрый,-- проговорил Костя. -- Вы обратили внимание, ребята, он не уходит с солнца. Жир все время из него вытапливается. Он так может запросто один управиться с медведем. -- Ну, кажется, братцы, все! Мощно... -- Гера отвалился к стволу дерева. -- Как удав... -- А это, -- Олег разложил на листья куски мяса, изжаренные в золе.-- Прошу... В собственном соку. Все пришли к выводу, что это было самое вкусное блюдо, приготовленное Олегом. Отрезая внушительный кусок медвежатины, сочной, жирной, посыпая солью и перцем, Сергей Петрович проговорил: -- А лучшее мясо у медведей все же осенью, перед тем, как они ложатся в берлогу. Залито салом. К осени они жиреют даже и на плохих кормах. Знаете, сколько за зиму медведь теряет в берлоге жира? От трех до пяти пудов. -- Ого-го. Ничего себе, хорошее накопление делается с осени. Запасец добрый, -- удивился Олег. -- Олешек, не завидуй, -- рассмеялся Гера. -- Если ты будешь до осени питаться так, как сейчас, то не намного отстанешь от медведя. Лучшие части медвежьей туши ребята нажарили, сварили, подкоптили в дыму костра, -- сделали изрядный запас, уложили его в сплетенную корзину. Остальное пришлось бросить. -- Без нас тут будет пир на весь мир. Вон уже и первый гость пожаловал. Учуял, -- Сергей Петрович показал на сидящего невдалеке на сломанной вершине коршуна. 6. ЛОВЛЯ ТАЙМЕНЯ Олег поднял раскрытую тетрадь, показал ребятам только что законченный рисунок. На ветке сидел большеголовый с длинным острым клювом короткохвостый зимородок в ярком зеленовато-голубом оперении. Мягким цветным карандашом Олег заштриховал брюшко нарисованной птички в красновато-рыжий цвет. -- Вон и настоящий зимородок сидит, -- крикнул Славик. -- Здорово похож. Молодец, Олег. Ого, да он ныряет... Молчаливый зимородок, точно бирюзовая капля, сорвался с нависшей ветки, скрылся под водой и тотчас вынырнул с зажатой в клюве серебристой рыбкой. В широких спокойных плесах Инсуху не спешила. На быстринах разноцветные гальки, устилающие дно, перекатывались, и мальчикам казалось, что за лодкой тянется под водой огромный многоцветный ковер. -- Красивые места, -- проговорил Петя. -- Вон тот отрог похож на огромного уснувшего, зверя. А скала на левом берегу -- это великан в сером плаще спускается к реке. Мальчики принялись фантазировать, находить подходящие сравнения. -- Смотрите, какой громадный каменный шатер. -- Костя показал на выжатый из недр земли гранитный купол, действительно напоминающий собой гигантский черный шатер, раскинутый на берегу. -- А на вершине вон той горы точно ворота. -- Славик нацелился аппаратом на приближающуюся гору. -- Это богатырь выстрелил из лука в улетающую от него птицу, но промахнулся. Стрела ударила в вершину скалы и пробила ее. Долина сузилась. По обоим берегам потянулись отвесные скалы -- "щеки", обросшие снизу темными колыхающимися водорослями. За кормовое весло сел Сергей Петрович. -- Смотри вперед! -- Есть, смотреть вперед! Ребята не спускали с воды глаз. Инсуху текла в "трубе", узком месте среди скал. То там, то тут виднелись гранитные валуны. Они походили на странных горбатых животных, переплывающих реку. Через их спины перекатывалась вода и бурлила, точно в огромном кипящем котле. Несколько раз лодка стремительно проносилась возле камней, едва не касаясь их бортом. То и дело раздавались возгласы: -- Камень справа! -- С левого борта! -- Впереди!.. Не выпуская изо рта трубки. Сергей Петрович вслушивался в звонкие, предупреждающие об опасности голоса своих молодых спутников, изредка бросал одобрительно: -- Хорошо!.. Препротивный впереди камешек, а ну-ка мы и его перехитрим. Вот та-а-ак обойдем. Легким движением весла Сергей Петрович ввел лодку в поток, отбивший ее от подводного камня. Впереди слышался все нарастающий шум. С горы несся бурный белый поток. Влетая с большой высоты в Инсуху, он пересекал ее, задерживая высоким бурунным валом не менее стремительную реку, зажатую в узком ущелье. Лодка врезалась в вал. Он поднял ее на белый гребень, швырнул в поток. Мальчикам показалось, что отвесная скала на левом берегу качнулась и падает в воду. -- Бей левым! -- Правым! -- Навали-и-ись! Опасность осталась позади. Миновав "трубу", лодка вынесла путешественников на широкий плес. По нему белыми шапками медленно плыла пена. Клочья пены расходились кругами. Воду крутило. Там, по-видимому, была глубина. Недалеко от лодки сильно всплеснула рыба. -- Таймень!.. -- Определенно, -- шепотом ответил Петя, взглянув на Костю. -- Сейчас узнаем, какой там хищник бродит. -- Он сбросил в воду блесну. Зеленый прочный шнур протянулся далеко за корму. Славка беспокойно ерзал на скамейке, не отрывая глаз от Петиных рук. На них сейчас сосредоточилось все внимание мальчиков. Они напряженно следили за каждым движением рыбака. -- Сколько? -- тихо спросил Костя. -- Больше сорока метров. Пожалуй, хватит. Бесшумно погружая весло, Сергей Петрович направил лодку ближе к скалистому берегу. Вдруг от сильного резкого удара шнур натянулся струной и стремительно пошел на глубину. Мальчики замерли, сидели не шелохнувшись. Петя многозначительно посмотрел на них. -- Сел! -- Ну и тащи! Не давай ему опомниться. - Ну да, тащи... Тебе все, Славка, быстро надо. Потерпи. Петя начал выбирать шнур. Потом он его несколько ослабил, подпустил. Шнур опять стремительно пошел на глубину. -- Тяжело идет. Крупный... Придется с ним повозиться. Сильными рывками рыба то уводила шнур в сторону, то вновь бросалась с ним в глубину. Вот шнур опять пошел наверх. Петя дал хищнику, свободный ход, сбросил шнур, потом начал выбирать его, постепенно подтягивая рыбу к лодке. -- Идет, идет. Спину видно уже. Ох и здоровый!.. Славкина рыжая голова завертелась из стороны в сторону. -- Попался, голубчик. Теперь все... Ах попалась, рыбка, стой, Не уйдешь от Пети...-- басовитым голосом пропел Гера. Петя бросил на расшумевшихся ребят сердитый взгляд. Недалеко от лодки раздался сильный удар по воде. Воздух прочертили красные плавники, и хищник вновь скрылся. -- Таймень! Килограммов на десять!.. Славка вскочил с места и нетерпеливо крикну