берегов страшные опустошения, причем прибоем была выброшена
на берег такая масса янтаря, какой местные жители не собирали целыми
годами... Во время шторма погибло шесть палмникенских рыбаков. Среди кусков
вынесенного на берег солнечного камня обнаружены обломки рыбацкой лодки.
Янтарные глыбы, поднятые с морского дна на гребни разбушевавшихся волн, были
немыми свидетелями гибели отважных рыбаков".
Но не только ювелирные изделия изготовлялись из солнечного камня--в
самом начале XVIII века была создана так называемая янтарная комната. Об
этом замечательном художественном произведении написано много интересных
статей и книг. При каких же обстоятельствах зародилась сама мысль о создании
янтарной комнаты? По-видимому, во все времена и во всех странах были свои
Левши, способные "превзойти" иноземных мастеров. Нашелся такой умелец и в
Пруссии. Был он уроженцем портового города Гданьска, носил немецкое имя и
французскую фамилию -- Готфрид Туссо. В своей маленькой полутемной
мастерской он с немецкой аккуратностью и тонким французским вкусом вырезал и
наклеивал на плоские деревянные ящички квадратики из светлого и темного
янтаря. Туссо вручную изготовлял удивительные, не похожие друг на друга в
каждом новом комплекте фигуры пешек, слонов и королей,
В те годы Пруссией правил король Фридрих I, любитель всяких европейских
новшеств, балов и приемов. Мало заботясь о своей стране и народе, он
развлекал себя музыкой и различными играми. Один из приближенных Фридриха
преподнес королю янтарные шахматы работы мастера Туссо. Фридриху очень
понравились фигуры, в особенности же двухцветная отполированная доска. Он
вызвал своего придворного архитектора Андреаса Шлютера и приказал заменить в
танцевальном зале дворца Монбижу дубовый паркет янтарными пластинками.
-- Ваше королевское величество, -- робко возразил архитектор,-- янтарь
весьма непрочен. Не лучше ли изготовить из него специальные панно и украсить
ими кабинет в том же дворце?
Король согласился с доводами Шлютера, и архитектор приступил к работе.
Он отыскал непревзойденного мастера, изготовил специальные рисунки и
предоставил Туссо светлое помещение для шлифовки и подбора оттенков янтарных
пластин. Так была воплощена в жизнь идея создания янтарной комнаты.
Работа над десятками художественных панно, сотнями композиций с
изображением из разноцветного янтаря сказочных сюжетов и таблиц с выпуклыми,
как на камеях, виноградными гроздьями и тонкими полупрозрачными листьями и
резными гравюрами, продолжалась около трех лет. Для полноты ансамбля и
увеличения масштабов будущей янтарной комнаты из Венеции были привезены
массивные овальные зеркала в тяжелых позолоченных рамах. Когда
подготовительные работы были закончены, король изменил свое решение и
приказал установить янтарные панно со всеми композициями, деталями и
зеркалами не во дворце Монбижу, где под облицовку был подготовлен
специальный фундамент, а в потсдамском замке королевы,
Так появилась янтарная комната. Это произошло в 1709 году. Король,
королева и вся придворная знать безмерно восторгались янтарным кабинетом,
созданным Туссо и Шлютером.
А через две недели произошла катастрофа: не выдержав тяжести толстых
венецианских зеркал и тяжелых позолоченных рам, янтарные стены рухнули.
Часть пластин и зеркал превратилась в осколки, а уцелевшие пан - но и
таблицы были сложены в ящики и сданы в военный цейхгауз.
Как у лесковского Левши, так и у янтарных дел мастера Туссо оказалась
печальная судьба: обвинив Готфрида в государственной измене, его заключили в
крепостной каземат, а Шлютера выслали за пределы Пруссии. Спустя год, по
настоянию королевы, янтарные "гобелены" были снова восстановлены в одном из
ее кабинетов.
Через несколько лет Фридрих I умер. На прусский престол взошел его сын
Фридрих - Вильгельм I. А в конце 1716 года в Берлин прибыл с дружеским
визитом Петр I. Осматривая потсдамский дворец, создатель гранильных мельниц
и кунсткамер не мог не заинтересоваться янтарной комнатой и со свойственной
ему прямолинейностью высказал мысль о том, что он "был бы премного доволен
иметь в туманном Санкт-Петербурге сей солнечный кабинет". Фридрих -
Вильгельм, не знавший как и чем отблагодарить русского царя и великого
полководца, разгромившего шведов под Полтавой и в морском Гангутском
сражении, полководца, изменившего не только для России, но и для Пруссии
соотношения военных сил и коалиций Европейских держав, охотно презентовал
Петру I янтарный кабинет. На торжественном обеде Фридрих - Вильгельм и Петр
обменялись речами. Русский царь похвалил введенную Фридрихом в прусской
армии железную дисциплину, а король говорил о величии России, об
исторической роли царя - полководца и о русских воинах - богатырях, причем
называл их почему-то не богатырями, а великанами, что вызвало у Петра
улыбку.
В тот же день Петр I со своей свитой, в санях с медвежьими полостями,
на тройках с валдайскими бубенцами умчался в свою столицу. Это было в январе
1717 года.
Через несколько десятилетий в Петербурге никто уже не помнил, откуда
появился в Зимнем дворце "солнечный кабинет".
Некоторое время существовала версия, будто бы "янтарная комната" была
подарена прусским королем Фридрихом - Вильгельмом I племяннице Петра I
императрице Анне Иоанновне. Если вспомнить, что при ней фактическим
правителем России был немец Эрнст Бирон, поддерживающий дружеские отношения
с прусским королем, то эта версия казалась убедительной. Но во второй
половине XIX века в одном из Санкт-Петербургских архивов было обнаружено
письмо Петра I, отправленное из Амстердама на имя П. М. Бестужева - Рюмина.
"Когда прислан будет в Мемель из Берлина от графа Александра Головкина
кабинет янтарный (который подарил нам Его Королевское Величество прусской) и
оный в Мемеле прийми и отправь немедленно через Курляндию на курляндских
подводах до Риги с бережением с тем же посланным, который Вам сей указ
объявит, и придайте ему до Риги в конвой одного ундер-офицера с несколькими
драгунами, також дайте тому посланному в дорогу до Риги на пищу денег, дабы
он был доволен, и ежели будет требовать под той кабинет саней, и оные ему
дайте". Это послание было написано 17 января 1717 года.
Из тех же архивных ведомостей стало известно о том, что янтарная
комната была подарена Петру I Фридрихом - Вильгельмом 1 во время их встречи
в Берлине при заключении союза между Россией и Пруссией против Швеции.
Однажды, вспомнив речь Фридриха о русских богатырях - "великанах", царь
всея Руси, позднее ставший императором всероссийским, за янтарные дощечки
соизволил отправить королю прусскому в июле месяце 1718 года с камер -
юнкером Толстым презент, состоявший из... 55 солдат гренадерского роста
людей, оторванных навсегда по сумасбродной прихоти властелина от родины, от
семьи, от полей и лесов русских. Такой ценой были оплачены янтарные дощечки,
подаренные Фридрихом Петру I.
После доставки в Петербург янтарная комната первоначально была
оборудована в Зимнем дворце, а при перестройке дворца в Царском Селе
замечательный зодчий В. В. Растрелли перенес ее туда. Но это не было простым
перенесением плиток из одного дворца в другой. Для такой тонкой, ювелирно -
декоративной мозаики нужны были годы кропотливой, вдумчивой работы, талант и
вкус большого художника. Этими качествами и обладал Растрелли, создатель
дворцов Строганова, Воронцова, Зимнего и Екатерининского с парком,
павильонами и знаменитой янтарной комнатой. Вот как ее описывает знаток
итальянских и русских фресок антиквар Фелькерзам:
"Все стены комнаты сплошь облицованы мозаикой из неровных кусочков
полированного янтаря... Эта декорация производит одинаково приятное
впечатление как при солнечном, так и при искусственном свете. Здесь нет
ничего навязчивого, крикливого, все скромно и гармоничное.
Во время Великой Отечественной войны, 17 сентября 1941 года,
гитлеровские войска заняли Царское Село и по приказу гауляйтера Эриха Коха
янтарный кабинет был демонтирован. С чисто немецкой аккуратностью все плитки
были пронумерованы и уложены в деревянные ящики. По его же распоряжению, а
возможно и Германа Геринга, "собиравшего", как и Кох, во время войны
коллекции картин, ковров и фарфора, янтарная комната была перевезена в город
Кенигсберг и помещена в одном из залов королевского замка, где пробыла
несколько лет.
Несмотря на стремительное занятие советскими войсками Кенигсберга, где
было взято в плен около 50 000 фашистских солдат и офицеров, гитлеровцы все
же успели вторично демонтировать янтарный кабинет, находившийся в
королевском замке, и ночью вывезти его из города. Тайник, где им удалось
спрятать наспех сложенные в ящики таблички янтарной комнаты, отыскать пока
не удалось. Можно лишь предполагать, что при поспешном отступлении фашисты
опустили этот драгоценный груз в Балтийское море, в то самое море, где
янтарь был некогда найден...
Надо полагать, что наши юные следопыты или опытные аквалангисты в
недалеком будущем отыщут этот янтарный клад и он снова засверкает в бывшем
Царском Селе.
Новелла девятая.
ЛЕГЕНДА О ПАВЛИНЬЕМ ТРОНЕ.
1629 году по повелению шаха Джахана был сооружен Павлиний трон. Он
олицетворял собою величие, мощь и богатство Моголов. Во все концы Индии
разослал шах глашатаев на верблюдах и лошадях.
Они призывали лучших, прославленных художников явиться во дворец к шаху
для выполнения мозаичной работы, требующей величайшего мастерства и знаний
"цветов заката и новолуния, переливов морской воды и сумерек неба".
Перед явившимися художниками Калькутты, Пенджаба и самого Дели шах
Джахан высыпал груды драгоценных камней и предложил соорудить трон с
верхушкой, неотличимой от настоящего павлиньего хвоста.
Мастера приступили к сложной, тонкой ювелирной работе. Они подбирали по
тонам, полутонам и оттенкам цейлонские и кашмирские сапфиры, бенгальские и
египетские изумруды, оттеняя их отборным жемчугом и алмазами. Иногда у
художников возникали споры: какими самоцветами украшать подлокотники, спинку
и ножки трона. После жарких дебатов умельцы приходили к заключению, что
ценность Павлиньего трона должна заключаться не в стоимости камней, а в их
художественном подборе. С этим мнением после глубокого раздумья согласился и
шах Джахан.
По окончании работы во дворце Великого Могола был устроен пир и
праздничное шествие по столице. На белого слона водрузили для показа народу
сверкающий Павлиний трон, на котором восседал сам шах Джахан. Впереди, с
боков и позади слона шли трубачи, барабанщики и свирельщики, а за ними, на
разномастных лошадях, в высоких седлах ехали празднично разряженные
вассальные князья, раджи и султаны. При виде такого шествия народ падал ниц
и поднимал руки к небу, как бы прося у богов Тримурти благоденствия
императору и его воинству.
Несомненно, Павлиний трон был шедевром ювелирного искусства.
Так же, как и прославленные памятники индийского зодчества, дворцы и
храмы, воздвигнутые в Индии за много веков до появления там династии Великих
Моголов, он является славой Индии.
И все же этот осыпанный драгоценными камнями трон сыграл весьма
отрицательную роль: являясь в зал к шаху, восседавшему на сверкающем кресле,
вассальные князья и придворные теперь унизывали свои пальцы золотыми
кольцами с рубинами, изумрудами и другими самоцветами.
Вслед за ними в шахском и прочих гаремах бесчисленные жены и наложницы
выпрашивали у своих повелителей старинные диадемы, колье и парюры, осыпанные
алмазами и всевозможными драгоценными камнями. Не обладая достаточным
художественным вкусом, красавицы одалиски ломали уникальные вещи и
выковыривали из них камни для своих будущих вычурных серег и колец с
поспешностью попугаев, вылущивающих зерна из тропических плодов.
Каждая щеголиха кичилась перед другой своими новыми сережками с
аляповатыми подвесками и кольцами, усыпанными разнокалиберными камнями.
Между женами и наложницами в гаремах развивалась зависть, вражда и
ненависть.
В женские споры и ссоры зачастую вмешивались их повелители.
Особенно пышным цветком расцвело сибаритство при Аурангзебе и
Мухаммад-шахе.
Происходившие в гаремах склоки отвлекали шахов, султанов и раджей от их
прямых военных и гражданских обязанностей.
В строевых частях резко пала дисциплина. Разболтанность в войсках и
чрезмерная роскошь военачальников и придворной знати пагубно отразились на
всей некогда могущественной индийской армии.
Весть о замечательном Павлиньем троне шаха Джахана докатилась до одной
из соседних стран, где люди вылавливали скатный жемчуг, ткали узорчатые
ковры, грабили караваны и вели междоусобные войны. Атаман одной из
разбойничьих шаек Тахмаси-Кули-хан объявил себя шахом Надиром -- властителем
Персии.
Подчиняя своей диктаторской власти все разрозненные, враждующие
племена, новоявленный вождь создал стотысячную армию и ограбил Грузию,
Бухару и Хивинское царство.
Узнав о несметных богатствах и Павлиньем троне, "великий завоеватель"
решил бросить свои вымуштрованные пехотные полки и легкую конницу к границам
сказочной страны.
Как большинство падишахов, султанов и магараджей, Надир-шах был
суеверен. Он повелел своим астрологам узнать счастливый день и точный час
похода на Индию.
Звездочеты не заставили шаха долго ждать ответа. Они объявили:
-- Ты должен сесть на своего боевого коня в праздник большого байрама,
когда на юге в созвездии Змееносца появится Марс, а на востоке в созвездии
Рыб ярко заблестит Венера. В то, что тебе посоветует мулла, ты не верь: мы
ближе к звездам, чем все его минареты, поставленные один на другой. Да
благословит тебя аллах и созвездие Скорпиона!
Летом 1738 года Надир-шах вторгся в Индию и наголову разбил войска
Великого Могола -- Мухаммад-шаха.
Из Кабула он направил побежденному Моголу свой ультиматум: "Я пришел
сюда, чтобы присоединить к Персии провинции Пенджаб и Кашмир и получить
Павлиний трон".
Своему войску шах Надир предоставил на разграбление Шахджеханабад, где
было уничтожено почти все население.
Пока мулазимы, юзбаши и пятисотники* [Мулазимы, юзбаши, пятисотники --
воинские чины в персидской армии.] занимались грабежами, насилиями и
убийствами, а шах Мухаммад сочинял ответ на ультиматум, "всевеликий" шах
Надир со своими эмирами, газиями и минбаши предавался буйному разгулу с
изобильными возлияниями запрещенного мусульманам вина. Никто из правоверных
не пожелал вспомнить изречения пророка о том, что "если в колодец упадет
капля вина, то надо этот колодец засыпать. А если над ним вырастет трава и
баран съест эту траву, то употреблять его в пищу правоверному нельзя".
Шах Мухаммад медлил с ответом. Великому Моголу было менее обидно
потерять Пенджаб с его богатейшими пастбищами, сахарным тростником и
рисовыми полями, чем расстаться с Кашмиром, где с незапамятных времен
добывались лучшие во всей Азии сапфиры -- те самые сапфиры, которые так
сверкали в Павлиньем троне. Магараджа взглянул на свой чеканный перстень с
темным, будто покрытым инеем, синим камнем, и новая морщина легла над
переносицей Могола.
Ну что ж, в конце концов, обе провинции когда-нибудь будут отвоеваны у
персов. Всему свой черед, свое время. Недаром бенгальцы говорят: "Выбитый из
седла всадник остается воином, если он не потерял в битве свой меч". Нет,
рука Мухаммада еще твердо лежит на эфесе.
Так и быть, он согласен лишиться двух богатейших провинций, но отдать
Павлиний трон, на котором сидели отцы и деды, решая государственные дела
Индии,-- нет, на такую жертву и позор шах Мухаммад пойти не может. Нужно
оттянуть время и изготовить копию Павлиньего трона...
И пока гонцы везли шаху Надиру согласие на ультиматум, из джайпурского
каземата, по повелению Великого Могола Мухаммад-шаха, в делийскую тайную
тюрьму под покровом ночи были доставлены три человека: золотых дел мастер,
чеканщик по серебру и непревзойденный гравер, некогда выпускавшие фальшивые
рупии, почти неотличимые от настоящих золотых монет.
Заключенным предложили в обмен на свободу изготовить копию Павлиньего
трона. С этой целью им было оказано полное доверие и предоставлены сотни
алмазов, изумрудов, сапфиров и других драгоценных камней. Тут же, в одном из
караульных помещений, находился настоящий Павлиний трон, допуск к которому
разрешался только трем фальшивомонетчикам и падишаху.
Мастера приступили к работе. С большим искусством подбирали они по
цветам и оттенкам драгоценные камни и крепили их в подготовленные чеканщиком
гнезда. Наконец второй Павлиний трон был окончательно отделан и поставлен
рядом с первым.
Приглашенный для принятия работы Мухаммад-шах долго осматривал оба
трона, но так и не смог отличить настоящего от копии. Затем Великий Могол
приказал стражникам под усиленной охраной вынести из тюрьмы вновь
изготовленную копию, а подлинный трон опустить в подземелье каземата вместе
с тремя узниками -- впредь до ухода последнего персидского воина с индийской
земли.
Принимая "подарок" от магараджи, Надир-шах возложил на голову Великого
Могола корону и торжественно объявил:
"Мы дарим падишахскую власть в Индии с короной и перстнем
могущественному и славному Мухаммад-шаху".
Летописец, описывая этот исторический момент, патетически восклицает.
"Они стояли рядом, как Луна и Солнце, облокотившись на ослепительно
сверкавший Павлиний трон, из-за которого были пролиты реки крови" и который,
в сущности, оказался копией, о чем не знал ни шах Надир, ни летописец.
Чтобы несколько смягчить впечатление от своего опустошительного набега
на Индию, шах Надир решил породниться с Великим Моголом Мухаммадом. С этой
целью он предложил бездетному магарадже выдать его племянницу замуж за
своего сына -- Насраллах-мирзу.
Великий Могол дал свое согласие, и вскоре начался пир.
Золотые ковши, блюда и кубки с инкрустацией из драгоценных камней были
предусмотрительно припрятаны Мухаммад-шахом.
Столы ломились от яств. На серебряных подносах возвышались груды
дымящегося мяса и бархатисто-нежных плодов. Из двух мраморных фонтанов били
струи вина и кокосового молока. Свадьба была торжественной и пышной, с
музыкой, пением и древнеиндийским танцем бхаратнатьям. Безудержное веселье
во дворце, когда кровь погибших еще не была смыта с каменных стен и мощеных
улиц, походило на пир во время чумы.
Наконец наступил час, когда персидская армия, разодетая в пестрые
индийские халаты, цокая копытами коней и скрипя колесами походных повозок,
переполненных трофеями, двинулась в обратный путь. Дойдя до Инда, где
строились понтонные мосты, войска остановились. Первым на противоположный
берег перевезли Павлиний трон вместе с шахом Надиром. Здесь визирь доложил
шаху о том, что многие пятисотники, юзбаши и эмиры без счета награбили
драгоценных камней и золота. Шах Надир погладил сверкающий трон и ничего не
ответил. "Что можно орлу, то нельзя фазану, -- проговорил визирь и добавил:
-- Когда мы вернемся в Иран, может случиться, что ветер гордости и
высокомерия проникнет в некоторые бритые головы и люди начнут искать смуты.
Да и шахская казна во время войны оскудела. Подумай над моими словами,
великий государь".
Надир-шах не сразу решился на ограбление своих соотечественников. Он
хорошо помнил, как в предместье Хорасана, при дележе имущества, отобранного
у проходившего каравана, главарь их шайки (Тахмаси-Кули-хан был его
преемником) присвоил себе один -- всего лишь один--лишний тюк шелка; в ту же
ночь его нашли мертвым.
Правда, Надир теперь не главарь шайки разбойников, а шах, и никто из
эмиров и минбаши не посмеет ослушаться его приказа, но подумать следовало.
Великий полководец вызвал писца и продиктовал ему указ: "Предлагаю всем
моим воинам сдать в казну все ценности, взятые у врага во время сражений и
после боя. Мулазимы могут иметь при себе по 50 туманов, юзбаши -- по 200,
пятисотники -- по 1000, минбаши -- по 2000, эмиры и газии -- по 3000.
Всякий, кто не выполнит указ, не увидит Кермана, Шираза и Тегерана, о чем
шах будет глубоко сожалеть".
Боясь обысков и казней, обозленные газии, эмиры и минбаши побросали в
глубоководный Инд золотые изделия и драгоценные камни. Каждый из них знал:
настанет час, и они расправятся со своим диктатором. Нужно лишь объединиться
и выждать подходящий момент.
Узнав о потоплении ценностей, Надир-шах спокойно сказал: "Целью моей
было отнять вещи у жадных воинов, поэтому безразлично, каким способом они
стали неимущими".
Через двадцать дней изнурительного пути великий победитель вошел со
своей армией в Тегеран.
Шах уселся на Павлиний трон и принялся решать государственные дела, а
его армия разбрелась по стране до следующих набегов на соседние земли.
Время текло, знойный день сменял ночь, но злоба, застывшая в сердцах
воинов, так и не оттаяла.
В назначенный день и час эмиры и газии тайно собрались у опушки леса.
Никто из них не произнес имя узурпатора, но всем было ясно, о ком говорили
вожди подчиненных шаху Надиру племен. Первым выступил гроза морей, бывший
пират, старейший из рода белуджи -- Хамзад.
-- Нужно смотреть правде в лицо,-- сказал старик.
-- А что такое правда и какова она собой? -- спросил молодой минбаши по
имени Ашраф.
-- Что ж, я расскажу вам, друзья, сказку о Правде,-- ответил Хамзад. --
Когда-то в Африке жил юноша по имени Ганар-Ида. И пожелал тот юноша
настоящую Правду увидеть своими глазами. Взял Ганар-Ида копье и пошел на
восток через Кайэс, Бафулаба, через Мигуэль и мыс Мезурадо. Смотрит, ищет --
нигде Правды не видно. Переплыл юноша моря и океаны, но Правды истинной и
там не нашел. И где она находится, и какова собою -- ни арабы, ни индийцы,
ни черные, ни белые не знают. На сто третьи сутки своего пути юноша дошел до
густых, заросших лианами джунглей. Захотелось ему отдохнуть. Забрел он в
непроходимую лесную чащу, нашел там огромный тысячелетний баобаб с таким
дуплом, что в нем даже слон мог свободно уместиться. Залез Ганар-Ида в то
дупло и заснул. Трижды солнце прошло по небу, трижды погасли звезды. На
четвертую ночь взошла белесая луна. Через полянку возле чащи, постукивая
копытами, пробежал жираф. От топота и треска пальмовых веток юноша проснулся
и видит: идет по звериной тропе старая беззубая колдунья, вся в лохмотьях.
Выскочил Ганар-Ида из дупла баобаба, схватил ведьму за горло и говорит:
"Покажи мне, старуха, Правду, не то -- удушу тебя!" Прохрипела колдунья:
"Отпусти меня, юноша, я покажу тебе истинную Правду". Выпустил Ганар-Ида
старуху. Она поправила свои седые космы и сказала: "Погляди на меня: я и
есть Правда. Только ты не говори людям, что я такая страшная. Скажи им,
будто я молодая и красивая". Вот такая же правда и на нашей земле. А кто ее
сотворил -- сами знаете.
Затем вышел вождь курдов Аббас-Туман-оглы. Он был менее красноречив и
произнес одну лишь фразу:
"Убей кобру, если не хочешь, чтобы твоя жена стала вдовой".
...И они убили шаха Надира.
Богатейшая казна и монетный двор были разграблены разноплеменными
вождями и воинами. Курдам достался Павлиний трон. Они разломали его на куски
и увезли в горы. Так закончил свое короткое существование поддельный трон.
Спустя столетие, когда Индия фактически превратилась в колонию
Великобритании, англичане перебили всех отпрысков Великих Моголов, а
восставшего в 1858 году последнего из них Бахадур-шаха сослали в Рангун, где
он и умер.
Лишь через четверть века после смерти Бахадур-шаха англичане обнаружили
настоящий Павлиний трон Великих Моголов. Скрыв от индийцев это событие, они
тайно погрузили драгоценность на парусное судно "Гроусвинер", шедшее в
Англию. По имеющимся сведениям, летом 1882 года "Гроусвинер" заходил в
цейлонский порт Тринкамали, а 27 июня того же года у берегов Восточной
Африки наскочил на коралловые рифы и затонул. Точное место гибели этого
парусного судна не установлено, и великолепный Павлиний трон до сего времени
покоится на дне Индийского океана.
Новелла десятая.
ЛЕГЕНДЫ О ГЕММАХ.
еммами называются резные камни и раковины с рельефными изображениями на
них женских и мужских профилей, колесниц, звездного неба, зверей и птиц. Эти
изображения обычно вырезаются на ониксе, сердолике, агате, опале и коралле,
а также на полудрагоценных камнях: топазе, аметисте и даже на драгоценном --
изумруде. Геммы с углубленными изображениями (обычно они являются печатками,
вставленными в перстни) называются интальо; с выпуклым рисунком -- носят
название камей. Большинство дорогих камей режутся из слоистых камней: фон у
них одного цвета, а изображение -- другого. Наиболее ценны трехцветные
камеи. Поскольку резьба на камне сложнее, чем на раковине, последние стоят
дешевле.
Геммы известны с глубокой древности. Еще до нашей эры интальо
пользовались знатные люди Македонии, Египта, а также патриции Римской
империи.
Предполагают, что глиптика, то есть резьба на драгоценных и
полудрагоценных камнях, впервые была применена в четвертом веке до нашей эры
этрусками. Отняв у умбров обширную область в Средней Италии, они поселились
там и назвали свою страну Этрурия. В шестом веке до нашей эры этруски
господствовали над большей частью Италии, в том числе и над Римом. Они
обладали высокоразвитой материальной культурой. Ремесленники этого народа
изготовляли гончарные, бронзовые и золотые ювелирные изделия, за которыми из
Ливии и других стран приезжали купцы и посланники царей. Был у этрусков и
свой властелин из рода Тарквиниев. Этруски оказали большое влияние на
римскую культуру. Они имели свою письменность, которая до настоящего времени
не расшифрована, хотя имеется около девяти тысяч надгробных и наскальных
надписей* [В Эрмитаже находятся две золотые чаши, очень похожие на
эллинистические глиняные сосуды. На них -- надписи, вычеканенные еще в III
веке до нашей эры арамейским письмом. Надписи эти также до сих пор никем не
прочитаны.]. В пятом, четвертом и третьем веках до нашей эры этруски понесли
несколько поражений: на юге -- от греков, на севере -- от галлов. Римляне
изгнали Тарквиниев и подчинили себе этрусков, впитав всю их культуру, и с
честью пронесли ее через все поколения. Вот почему до сего времени славятся
камеи и интальо, изготовляемые в Италии. Существует и другая версия:
некоторые считают, что геммы впервые появились в эпоху эллинизма в
Александрии за триста лет до нашей эры. Для подтверждения этой версии
имеется достаточно оснований.
Замечательная коллекция гемм собрана и хранится в Эрмитаже. История
сохранила имена некоторых древних резчиков гемм: Кромоса, Диоскорида,
Геликона и знаменитого гравера - художника Пирготеля. Последний являлся
придворным резчиком Александра Македонского. Только ему одному император
разрешил, как искуснейшему мастеру - художнику, вырезать на интальо и камеях
свое изображение. На печатке - талисмане римского императора Суллы был
изображен побежденный им нумидийский царь Югурта. Разбитый Цезарем в битве
при Фарсале римский полководец Помпеи приказал вырезать на амулете картины
трех своих победоносных сражений -- в Европе, Азии и Африке. Однако талисман
не спас его: Помпеи бежал в Египет и был там убит. Как уже было сказано,
интальо одновременно являлись и печатями. Ими скрепляли дикты и приказы
императоров и королей. Мода на геммы то притухала, то вспыхивала, как
костер, тлеющий на ветру. Забытая в одной стране, она возрождалась в другой,
пересекала границы государств, преодолевала горы, моря и реки. И всюду, во
всех европейских и азиатских странах, вместе со старинными монетами находят
геммы различных эпох. Стоимость этих художественно обработанных камней была
очень высока. По преданию, перстень Поликрата с интальо работы Диодора стоил
столько же, сколько весь остров Самое, на котором жили Поликрат и его мастер
- резчик. Поскольку камеи и интальо являлись произведениями искусства,
выполненными по заказам цариц, королей и придворной знати, то определенной,
раз и навсегда установленной цены на них не существовало. Тонкая, трудоемкая
работа скульпторов - резчиков на твердых и хрупких камнях оценивалась
любителями - эстетами в зависимости от художественного выполнения гемм, от
моды, от богатства покупателя. Вообще же за средне выполненные камеи обычно
платили золотом по весу сардоникса или агата, на котором был вырезан поясной
портрет царицы Савской, Венеры или Деметры.
В позднейшие времена, уже в конце XVIII века, помимо греческих и
итальянских мастеров в России появилась целая плеяда замечательных русских
умельцев: Есаков, Шилов, Клепиков, Алексеев, Раевский, Уткин, Доброхотов.
Большинство из них учились в медальерном классе Петербургской Академии
художеств. Что касается Доброхотова, то он, сын тульского оружейника, по
окончании учения остался в училище преподавателем, а затем стал академиком.
Из непревзойденных его работ известны: портрет А. В. Суворова и "Меркурий,
дающий Парису золотое яблоко".
Во времена Елизаветы Петровны, и особенно Екатерины II, увлекавшейся
камеями и собиравшей геммы, мода на античные резные камни появилась и в
России. "Бриллианты, коими наши дамы так богаты, попрятаны и предоставлены
купчихам, а взамен алмазов и самоцветов нынче у нас в моде античные камеи и
интальо",-- писала в дневнике одна из фрейлин Екатерины II.
Были у нас и на Урале прославленные мастера - резчики: Бояршинов,
Бушуев и другие. Они гравировали целые сцены на охотничьих ножах и саблях,
изготовлявшихся на златоустовском заводе, где отливалась изобретенная
русским инженером П. П. Аносовым замечательная булатная сталь, превосходящая
по упругости и твердости золингенскую. Среди их учеников особенно выделялся
резчик Василий Бубнов. Мы, вероятно, никогда бы не узнали его имени, если бы
он не был замешан в уголовном деле, о котором рассказал на одной из своих
лекций Анатолий Федорович Кони.
Слыл этот юноша парнем бесшабашным и непутевым, хотя его тройки, олени
и егеря, выгравированные на ножах и саблях, намного превосходили
схоластические рисунки немецких мастеров, приглашенных по недоразумению в
Златоуст в качестве учителей - резчиков. Иностранцам платили в 8--10 раз
больше, чем уральским умельцам. Это возмущало многих русских мастеров,
большинство из них молчало, и только такой смутьян, как Бубнов, заявлял об
этой несправедливости открыто. Не желая иметь неприятности от знатных
чиновников, начальство предложило Василию покинуть завод. Бубнов покорился
судьбе и уехал из Златоуста. В дальнейшем он работал на реке Рудянке, где
нижнетагильский крепостной Кузьма Кустов обнаружил богатейшие залежи медной
руды. Затем Бубнов поселился близ Ильменских гор, построил там деревянную
лачугу и жил по-прежнему своей бесшабашной, непутевой жизнью. Иногда,
неведомо откуда, у него вдруг появлялись шальные деньги, и он прокучивал их
с проезжавшими с ярмарки разорившимися купцами и неудачниками -
золотоискателями. После отъезда гостей Бубнов запирался на неделю в своей
избе, никого не впускал во двор и что-то допоздна резал, пилил и выстукивал
молоточком. А что делал -- неизвестно. Не деньги ли фальшивые?
Жизнью юноши заинтересовалась екатеринбургская полиция. Однажды она
арестовала Василия за дебош и, произведя обыск, ничего существенного не
давший, сняла у него лишь дактилоскопический отпечаток пальцев и освободила
Бубнова. Продолжая негласное наблюдение за подозрительным человеком, полиция
установила, что деньги у Василия обычно появлялись после посещения его одним
итальянцем, часто приезжавшим за пушниной на Ирбитскую и другие ярмарки.
Охотой Бубнов не занимался, и полиции было непонятно, за что итальянец
платил юноше такие крупные суммы. Стали следить за итальянцем. Оказалось,
что иностранец продавал женам заводчиков и хозяевам золотых приисков
отличные трехслойные камеи, вырезанные на сердолике и агате. Тут были
изображения Эрота и Психеи, Геркулеса и летящей с факелом богини Селены,
поясные портреты Фортуны и Дианы. Все камеи были выполнены с большим
мастерством и по своим художественным качествам намного превосходили геммы
французских и английских граверов. Итальянец рассказывал покупательницам,
что камеи эти изготовлены непревзойденным миланским мастером Леонардом
Чикони, в сравнении с которым европейские и заморские резчики -- всего лишь
подмастерья. И действительно, камеи, предлагаемые итальянцем, как-то
особенно просвечивались, в них удивительно удачно сочетались природные
теплые и светлые гаммы тонов сердоликов, яшм и агатов.
Однажды ранней весной, в пяти верстах от домика Бубнова, в оранжерее
одного из золотопромышленников был обнаружен труп убитой женщины,
оказавшейся женой купца первой гильдии Додонова. Вся полиция была поднята на
ноги. В особняке золотопромышленника побывали следователи, приставы и даже
сам полицмейстер. Полиции казалось удивительным то, что с убитой не были
сняты ни бриллиантовые серьги, ни кольца, ни камея, недавно купленная
потерпевшей у итальянца за двести рублей. Преступник не оставил никаких
следов. Причину убийства было крайне трудно установить. Одни предполагали,
что Додонова убита из ревности или мести, другие считали, что драгоценности
не были сняты с купчихи в силу каких-то случайных обстоятельств, помешавших
преступнику воспользоваться ими. Произведенные следствием анализы обнаружили
на камее, помимо отпечатков женских пальцев, оттиски двух пальцев мужской
руки. Их сличили с дактилоскопическими отпечатками полицейской картотеки и
установили, что следы на камее идентичны с оттисками большого и
указательного пальцев левой руки Василия Бубнова. Юноша был немедленно
арестован. Ему предъявили обвинение в убийстве купчихи Додоновой. Бубнов
пытался отрицать, но доказательство было неопровержимо. Когда же Василию
показали камею, он заявил:
-- Ничего удивительного в том нет. Сия камея моей работы. Потому на
ней, может, и остались следы моих пальцев.
Ему не поверили.
-- Допустим, что так. Расскажи, как эта камея попала к госпоже
Додоновой? -- спросил следователь.
-- Оная камея продана через итальянца.
-- Отчего же на камее оттиск твоих пальцев имеется, а итальянец никаких
следов на ней не оставил?
-- Я ее в бархатку завернул.
-- Почему же ты не сам продал эту камею, а через уехавшего итальянца?
-- Мне, ваше благородие, никто за мою работу больше десяти рублей не
дал бы, а итальянцу платили по две сотни и более, потому что наши господа
страсть как обожают иностранные камеи... Я их делал, а итальянец продавал. И
не только у нас, но и в других странах. В том была мне большая польза.
Прикажите, ваше благородие, подать сюда мой инструмент и кусок трехмастного
сердолика, и я изготовлю за пять - шесть дней точно такую же камею или
другую, какую вы пожелаете.
Следователь передал этот разговор губернатору, и тот разрешил
предоставить обвиняемому просимые им предметы. Через неделю Бубнов изготовил
точно такую же камею, вырезанную на трехцветном сердолике, с поясным
портретом Екатерины II. Экспертизой было установлено, что обе камеи работы
одного и того же мастера и выполнены резчиком, обладающим большим
художественным вкусом. Но это не являлось реабилитацией подсудимого. А через
несколько дней к следователю явился отставной поручик Артемов и признался в
убийстве из ревности госпожи Додоновой. Резчика из-под стражи освободили, и
сам полицмейстер купил у Бубнова изготовленную им в тюрьме камею с портретом
Екатерины II, заплатив за нее двести рублей серебром.
Некоторые античные камеи, так же, как и исторически известные
драгоценные камни, имеют свои удивительные биографии. Весьма интересна
судьба и знаменитой камеи Гонзаго, находящейся в коллекции гемм Эрмитажа.
Эта камея была вырезана на трехслойном сардониксе одним из неизвестных нам
замечательных мастеров в эпоху раннего эллинизма. Предполагают, что она
появилась в Александрии во времена первых Птоломеев, живших за несколько
веков до нашей эры, когда Александр Македонский создавал свою мировую
империю, простиравшуюся от Дуная до Инда. В отличие от большинства гемм, на
камее Гонзаго не один, а два профиля: мужской и женский. Их приписывают
Птоломею, Филадельфу и Арсиное, приходившейся Птоломею сестрой и женой. Кто
и в каких странах носил на пышных придворных празднествах это замечательное
произведение искусства на протяжении почти двух тысячелетий, нам неизвестно.
Впервые об этой камее упоминается "в инвентарном списке кунсткамерных
раритетов (редкостей) герцога Гонзаго в Мантуе в 1542 году". Вот почему она
и называется камея Гонзаго. Переходя из поколения в поколение, эта камея
вместе с другими драгоценностями герцога Гонзаго находилась в Мантуе до 1630
года, когда город был взят австрийскими войсками и разграблен ими. Камею
увезли в Прагу, и она, вместе с бриллиантовыми и изумрудными диадемами и
сапфировыми колье, поступила в богатейшую сокровищницу Рудольфа II. Через
два десятка лет шведы ворвались в Прагу, и камея перекочевала в Стокгольм к
королеве Христине. Эта эксцентричная правительница Швеции, ходившая в
мужских костюмах и ведшая мужской образ жизни, носила камею как почетный
орден на лацкане своего полувоенного мундира. Несмотря на все свои
странности, королева обладала острым и проницательным умом. Она
симпатизировала поэтам, художникам и собирала вокруг себя талантливых людей
независимо от их происхождения. Королева тратила большие деньги на
приобретение ценных художественных произведений.
Ее поведение и расточительность вызвали недовольство у аристократии и
духовенства. Было раскрыто несколько дворцовых заговоров. Почувствовав
шаткость своего положения, королева отреклась от престола и в 1654 году
покинула Швецию. Оставляя Стокгольм, Христина увезла с собой лишь несколько
драгоценных вещей, и в их числе камею Гонзаго. Живя в Риме на ежегодную
ренту в 600 000 крон, экс-королева продолжала вести прежний образ жизни.
Иезуиты распространяли слухи о ее предосудительном поведении. Заподозрив
обершталмейстера Мональдески в предательстве, Христина приказала уехавшим с
ней приближенным убить его. Немой свидетельницей этого была все та же камея
Гонзаго. Умерла Христина в Риме в 1689 году, оставив мемуары, написанные на
французском языке. Что касается камеи Гонзаго, то она досталась герцогам
Одескальки. Здесь камея находилась более ста лет. За это время род
Одескальки обеднел, и один из разорившихся его отпрысков в 1794 году продал
камею Гонзаго Ватикану. Через два года Рим был занят войсками Директории, и
римский папа "уступил" камею командующему французской армии. Это произошло в
тот год, когда бывшая жена убитого графа Богарне Жозефина вышла вторично
замуж за малоизвестного в то время генерала Бонапарта. Со своим новым
супругом Жозефина вела скромный образ жизни. Когда же Наполеон стал первым
консулом Республики, а затем императором Франции, Жозефина обзавелась пышным
двором, стала капризной, прихотливой и расточительной. Именно в это время ею
и была куплена за 1500000 франков камея Гонзаго. Ее расточительство --
большие затраты на всевозможные броши, кулоны и диадемы, в частности на
приобретение дорогой камеи Гонзаго -- раздражало Наполеона, и у него с
Жозефиной происходили частые размолвки. Императрица также была недовольна
своим неверным честолюбивым супругом. По настоянию последнего, в 1809 году
они разошлись. Сохранив титул императрицы, Жозефина, окруженная своим
прежним двором, поселилась вблизи Эвре во дворце Мальмезон, в связи с чем
некоторые знатоки гемм называют камею Гонзаго "Camee de la Malmason".
Наполеон, ослепленный собственным величием, стал готовиться к вой