Михаил Кравцов. Статьи о книге "Зоhар"
Михаил Кравцов. КНИГА О ПРАВЕДНИКЕ
По изд.: Раби Шимон. Фрагменты из трактата "Зоhар": Пер. с арамейск.,
сост., статьи, примеч. и коммент., кабб. коммент. М. А. Кравцова - М.:
Гнозис, 1994. - 336 с.
В одном из комментариев к Зоhару приводится такая история появления
этой книги:
<Рассказывают, что книга Зоhар была спрятана в одной из пещер возле
Мерона и нашел ее там араб, и продал бродячим торговцам из верхней Галилеи.
И несколько листов из нее попало в руки некоего мудреца, пришедшего с
Запада. И он пошел, и стал искать, и собрал все листы у торговцев, а часть
нашел в мусоре, так как обнаружил, что торговцы, продавая снедь, завертывали
ее в эти листы> (1).
__________
1. Авраам Азулай. Ор hа Хама. Йерушалаим, 1886, л. 2.
Хотя рассказ этот современными исследователями считается
апокрифическим, он удивительным образом напоминает историю открытия древних
рукописей в нашем веке на берегу Мертвого моря. В обоих случаях речь идет о
находке, которая для несведущего не имела большой ценности и могла
погибнуть, попав в конце концов на мусорную свалку, если бы не обратила на
себя внимание знатоков книг, пришедших с Запада. И в обоих случаях речь идет
о находке сенсационной, о таком открытии, которое имело грандиозные
последствия.
<Счастлив жребий наш, что мы живем в то время, когда просияла книга
эта и открыла нам высокие тайны, о которых не ведали мудрецы прошлых
поколений!> - подобные слова вырвались из многих уст, когда книга Зоhар
стала распространяться среди каббалистов Испании и Италии.
И действительно, в конце XIII века в руках евреев оказался текст,
судьба которого была поистине беспрецедентной: появившись внутри уже вполне
сформировавшейся традиции, он сумел за сравнительно короткий срок занять
место в одном ряду с каноническими книгами - Библией и Талмудом,
распространил свое влияние на все стороны иудаизма и органически влился в
еврейскую жизнь, во многом преобразовав традиционное мировоззрение.
В самом Зоhаре содержатся слова, предсказывающие его судьбу:
<Сказал раби Шимон: Воистину, Собратья, благоволил Святой,
благословен Он, чтобы были вышние и нижние в этом содружестве. Счастливо
поколение, в котором снова откроется это! Ибо надлежит этому обновиться
рукою Моше в конце дней в последнем поколении> (2).
__________
2. Тикуней hа Зоhар, 111б.
При достаточной смелости можно предположить, что последняя фраза
намекает на каббалиста раби Моше де-Лиона, жившего в XIII веке в Кастилии, и
из рук которого мир получил книгу Зоhар.
Нам очень мало известно о жизни этого человека, которому современная
научная критика с уверенностью приписывает авторство Зоhара. Помимо того,
что сведения о его жизни весьма скудны, сама его жизнь и имя его оказались в
тени, отброшенной спорами, которые на протяжении семи веков велись вокруг
авторства Зоhара. Образ этого человека как в глазах тех, кто убежден в
древнем происхождении книги, так и тех, кто такую древность отрицает,
приобрел некий отпечаток одиозности, хотя прошло уже много веков, в течение
которых следовало бы осознать его величие и воздать ему полной мерой
восхищения и уважения - ведь в любом случае именно ему было даровано судьбой
запечатлеть открывшиеся ему духовные вершины на страницах одной из
величайших в человеческой истории книг.
Вот версия происхождения Зоhара, которую, очевидно, поддерживал и сам
раби Моше де-Лион. Зоhар был обнаружен в Палестине великим раввином Моше бен
Нахманом, который послал эту книгу в Испанию своему сыну или внуку, и уже
потом она попала в руки Моше де-Лиона. И тот стал распространять текст этой
книги, переписывая из хранящегося у него кодекса отдельные отрывки. (Так, в
виде отрывков, эта книга и находилась в обращении среди еврейских ученых, и
только два века спустя начала приобретать ту форму, в которой она существует
ныне.)
Конечно, XIII век - довольно позднее время для появления
псевдоэпиграфов. Тогда, в самом конце средневековья, уже не было недостатка
в образованных людях, пытающихся мыслить реалистично. Многие считают, что
именно это послужило причиной возникновения споров, вызванных появлением
неизвестной книги, претендующей на глубокую древность. Тем более, что
появилась она в Испании - тогдашнем центре еврейской рационалистической
философии.
Трудно сказать, действительно ли эти споры явились проблеском
критической мысли. Но известно, что исследования Зоhара проводились с
момента его появления на свет. Об этом свидетельствуют оставшиеся с тех
времен записки некоего раби Ицхака, каббалиста из палестинского города Ако.
(Хотя подлинность этих записок вызывает сомнение у тех, кто убежден в
подлинности древнего происхождения Зоhара.) Этот раби Ицхак после захвата и
разрушения Ако мусульманами в конце XIII века переселился в Испанию, где
предпринял попытку разобраться в происхождении Зоhара. Вот что написано в
книге, приводящей это свидетельство:
<Отправился он в Испанию, чтобы отыскать, каким образом была найдена
в его дни книга Зоhар, написанная раби Шимоном и раби Эльазаром в пещере, -
блаженны те, кто в подлинности ее увидит свет. И решил он убедиться в
подлинности ее, поскольку часть ее была подделана тем, кто подделал, говоря,
что получил ее. Ибо то, что написано на арамейском языке, - это, верно,
слова самого раби Шимона, а то, что написано на святом языке, - это не его
слова, а речи подделывателя, поскольку настоящая книга написана именно на
арамейском. И вот его собственные слова:
Так как я видел, сколь величественны ее речи, что могут они иметь лишь
вышний источник, черпая свою силу от Дающего, благословенно Царство Его,
стал я исследовать ее происхождение и задавал вопросы ученым мужам, в руках
у которых находились слова, превышающие их разумение: Откуда попали к ним
эти великие тайны, которые допустимо лишь передавать из уст в уста и не
следует записывать, делая доступными для всех, умеющих читать? И не нашел я
убедительными их ответы на мой вопрос, один говорил одно, а другой - иное.
Некоторые отвечали мне, что заслуживающий доверия учитель, раби Моше бен
Нахман, благословенна его память, прислал ее из земли Исраэль своему сыну, и
оказалась она в Арагоне, а еще говорят - в Аликанте, и попала в руки
мудреца, раби Моше де-Лиона, которого также называют раби Моше
де-Гвадальхаджара. И иные говорили, что никогда эту книг не писал раби Шимон
бен Йохай. А этот раби Моше знал Пишущее Имя и с его помощью написал раби
Моше эти высокие вещи. И для того, чтобы получить за них хорошую плату, он
подвесил свои собственные писания на великие деревья, говоря: <Из книги,
которую составил раби Шимон бен Йохай, раби Эльлзар, сын его, и Собратья их,
переписываю я для вас отрывки эти>. И я, придя в Испанию, вошел в город
Вальядолид, королевскую резиденцию, и встретил этого раби Моше, и обрел
милость в его глазах, и он беседовал со мной, и клялся мне и уверял, говоря:
<Путь то-то сделает мне Господь и еще то-то прибавит, если древняя книга,
составленная раби Шимоном бен Йохаем, не находится в моем доме в городе
Авиле, где проживаю я. И когда ты придешь ко мне, я покажу ее тебе>. И
после этого мы расстались, и пошел этот раби Моше в город Аревало,
возвращаясь к себе домой в Авилу, и заболел в Аревало и умер там. И когда
дошел до меня слух об этом, опечалился я до смерти, и пустился я в путь, и
пришел в Авилу, и встретил там большого мудреца и старца по имени раби Давид
де-Панкорбо, и нашел милость в его глазах, и говорил с ним, заклиная:
Открылись ли ему тайны происхождения книги Зоhар, о которой спорят дети
земли, одни говорят одно, а другие - иное? И раби Моше сам клялся мне, но
умер, не успев убедить меня. И не знаю я, на что опереться мне и кому
доверять.
И сказал он мне: <Знай: я очевиднейшим образом выяснил, что никогда
не было в руках у раби Моше и вообще никогда не существовало этой книги
Зоhар. Однако был этот раби Моше знатоком Пишущего Имени и с его помощью
написал все то, что написано в этой книге. И теперь послушай, как я выяснил
это. Знай, что раби Моше был большим мотом и с легкостью транжирил свое
имущество. И случалось: так сегодня дом его полон золота, которое дали ему
богачи, понимающие толк в высоких тайнах, за те книги, что им написаны с
помощью Пишущего Имени. А завтра - все деньги уже потрачены им до гроша. И
кончилось тем, что оставил он своих жену и дочь в полной нищете, в голоде и
жажде и в лютой нужде. И когда дошло до нас, что умер он в городе Аревало,
поднялся я на ноги свои и пришел к одному из самых богатых людей города, имя
его - раби Иосеф де-Авила. И говорю я ему: <Пришло время, когда сможешь
ты завладеть книгой Зоhар, ценность которой превыше злата и каменьев, если
сделаешь так, как я тебе посоветую>. И посоветовал я ему, чтобы позвал он
свою жену и сказал ей: <Возьми-ка вот эти дорогие подарки и пошли их
через служанку жене раби Моше>. И она исполнила это. А на другой день он
вновь позвал ее и велел идти в дом к раби Моше и сказать его жене: <Знай,
что мое желание - это выдать твою дочь за моего сына, и ты благодаря этому
будешь сыта весь остаток твоей жизни. И ничего нам от тебя не нужно, кроме
книги Зоhар, из которой переписывал твои муж и распространял среди сынов
человеческих>. И слова эти следовало сказать вначале ей, а потом,
отдельно от нее - ее дочери. И следовало выслушать их ответы, чтобы
уразуметь, согласуются ли они между собой. И она пошла и сделала так. И
отвечала жена раби Моше, и клялась жене раби Йосефа, говоря: <Пусть то-то
сделает мне Бог и еще то-то прибавит, если когда-либо была у моего мужа эта
книга! Но из собственной головы и из своего сердца, по разумению своему
писал он то, что писал. И я, видя, что не держит он ничего перед собой,
когда пишет, сказала ему: <Зачем ты уверяешь, что переписываешь из книги,
когда нет у тебя книги, а пишешь ты из своей головы? Не лучше было бы тебе
говорить, что ты это пишешь сам, и досталось бы тебе больше почета?> И он
ответил мне, и сказал: <Если им станет известна моя тайна, что это
написано мной самим, то потеряют они уважение к моим словам и не дадут за
них ни гроша, говоря: все это он сам выдумал. Но теперь, когда сказано, что
переписываю я из книги Зоhар, составленной раби Шимоном в духе святости, они
с радостью покупают их, платя хорошие деньги, в чем ты сама могла
убедиться>.
И после этого разговаривала жена раби Йосефа с дочерью раби Моше,
повторяя те же слова о браке и о пропитании для матери, и та отвечала ей
точно так же, как и ее мать, не больше и не меньше. Нужно ли тебе более
очевидное свидетельство, чем это?>
Когда я выслушал эти его слова, я был потрясен и весьма смутился, и
поверил в то, что не существовало этой книги, а писал он с помощью Пишущего
Имени и отдавал людям. И покинул я Авилу, и отправился в город Талаверу, и
встретил там выдающегося мудреца, щедрого и благородного человека, раби
Иосефа Леви, сына каббалиста раби Тодроса. И расспрашивал я его об этой
книге. И отвечал он, и сказал мне: <Знай и уверуй, что в руках у этого
раби Моше была книга, которую составил раби Шимон бен Йохай. И из нее он
переписывал и давал тем, кто в его глазах был достоин этого. И теперь
послушай о том важном испытании, которому я подверг раби Моше, чтобы узнать,
из древней книги переписывает он или пишет силою Пишущего Имени. И вот в чем
состояло это испытание: спустя мало дней после того, как он написал для меня
множество больших отрывков из Зоhара, спрятал я один из этих отрывков и
сказал ему, что отрывок потерян мною, и умолял переписать мне его заново.
Сказал он мне: <Покажи мне конец того отрывка, который перед тем, и
начало отрывка, который после него, и я перепишу тебе все то, что было
потеряно>. И сделал я так. Через немного дней дал он мне переписанный
отрывок, и я сверил его с первым, и увидел, что нет между ними никакой
разницы, ни прибавлений, ни сокращений, ни изменения содержания, ни
изменения выражений, - но уста одни и слова единые, как если бы было
переписано из книги в книгу. Есть ли испытание более основательное, чем это,
и проверка более сильная?>
И покинул я Талаверу, и пришел в город Толедо, и вновь занялся
разысканиями по поводу упомянутой книги, расспрашивая мудрецов и учеников
их, и нашел, что среди них те же разногласия: один говорил одно, а другой -
иное. И когда я рассказал им о проверке, которую устроил мудрый раби Иосеф,
они сказали мне, что еще не доказательство, ибо возможно, что он, прежде чем
отдать кому-либо отрывок, написанный с помощью Пишущего Имени, переписывал
его для себя самого и всегда хранил у себя. А потом уже переписывал и
распространял, словно тот, кто переписывает из древней книги. Однако же
узнал я нечто новое, ибо рассказали мне ученые мужи, что встречали они
некого старца по имени раби Йаков, ближайшего ученика раби Моше, которого
тот любил, как свою душу. И он клялся, призывая в свидетели небо и землю,
что книга Зоhар, составленная раби Шимоном бен Йохаем... > (На этом
записи Ицхака из Ако прерываются) (3).
__________
3. Сефер Йохасин. Лондон, 1857, л. 88-89. (Цитируется по Мишней
hа-Зоhар. Йерушалаим, 1971, стр. 29-30).
Любопытно, что сам раби Ицхак из Ако в своих каббалистических трудах,
написанных, очевидно, уже после проведенных им изысканий, цитирует Зоhар как
вполне заслуживающий доверия источник.
Какую бы оценку мы ни дали этому документу - признали бы его
подлинность или же усомнились бы в его достоверности - во всяком случае он
не разрешает никаких сомнений и не дает нам никаких прочных аргументов в
пользу любой из версий, касающихся авторства Зоhара. Вероятно, сам
изыскатель не долго был под впечатлением тех рассказов о раби Моше, которые
он услышал в Авиле. И действительно, добросовестность этих свидетельств
вызывает сомнение, так как лишь недоброжелатель может приписать одному и
тому же человеку столь несовместимые качества души: абсолютную материальную
беспечность и низменное корыстолюбие.
Во всяком случае, нам едва ли следует доверять этим свидетельствам:
слишком длинна цепочка лиц, через которую до нас дошли слова Моше де-Лиона,
сказанные им своей жене (если вообще что-либо подобное было им сказано).
Надо обладать уже ангажированным сознанием (таким, какое было у еврейских
просветителей недавнего времени, предубежденных против всякой мистики,
видящих в ней лишь способ морочить доверчивых людей), чтобы делать из этих
свидетельств какие-либо выводы. Однако в любом случае эти записки
заслуживают того, чтобы быть приведенными здесь: из всех документов той
эпохи только они хоть что-то говорят о живой личности раби Моше де-Лиона,
великого человека, стоявшего у истоков книги Зоhар.
Спор о том, когда был написан Зоhар и кто был автором этой книги,
продолжавшийся в разных формах в течение многих веков, можно считать в
основном завершившимся, хотя и нерешенным. Религиозная традиция пришла к
выводу о безусловной принадлежности Зоhара школе раби Шимона бен Йохая, а
светская наука убеждена в том, что книга была написана в конце XIII века и
автором ее, скорее всего, был Моше де-Лион.
Быть может, в наше время, почти столь же отдаленное от эпохи по явления
Зоhара, как та эпоха отдалена от дней жизни раби Шимона бен Йохая, настала
пора беспристрастно взглянуть на суть проблемы, не пытаясь разрешить этот
поистине неразрешимый спор, а вникая в те смыслы, которые заключены в самом
факте существования проблемы, в принципиальной ее неразрешимости. Зоhар уже
занял видное место в ряду величайших религиозных книг человечества, а
вопросы хронологии - не самые существенные вопросы из тех, которые возникают
по поводу таких книг. Эти книги, если они принадлежат живой культуре, а не
являются текстами, обнаруженными в результате археологических изысканий,
способны внезапно отряхнуть с себя пыль веков и приобрести в наших глазах
актуальность, представ как бы написанными только что, сегодня, ради нас. Так
идущий по земле человек замечает, что далекое светило сопровождает его в
пути.
Что представляет собой книга Зоhар? Бросим на нее вначале поверхностный
взгляд.
Слово, ставшее названием этой книги, взято из Даниэля: <И разумеющие
воссияют как сияние (Зоhар) небосвода, а приводящие к праведности многих -
как звезды в вечности века> (4). Слово Зоhар, помимо основного своего
значения, имеет дополнительный смысловой оттенок, носящий характер
предостережения, призыва к предельной внимательности и серьезности (такой
смысл корня этого слова выступает на первый план в иной его грамматической
форме, в глаголе Низhар - <беречься>, <остерегаться>). Поэтому
Зоhар - это не просто <сияние>, но сияние сокровенное и в какой-то
степени опасное. Такое имя книги точно отражает не только ее внутреннюю
суть, но и ее судьбу в иудаизме.
__________
4. Даниэль, 12, 3.
Сложившийся к настоящему времени кодекс Зоhара представляет собой
структурно сложную книгу, состоящую из множества текстов. Три его главных
тома выстроены в форме толкования Пятикнижия, при этом первый и второй том
являются толкованиями соответственно первой и второй книги Пятикнижия
(Берешит и Шемот), а третий - остальных книг (Ваикра, Бамидбар, Деварим).
Еще один том, так называемый Зоhар Хадаш (Новый Зоhар), содержит толкования,
не вошедшие по каким-то причинам в другие тома. Помимо основной части,
которая собственно и именуется <Зоhар>, в состав книги входят еще
несколько текстов. Вот главные из них:
Сифра де-Цниута (Сокровенная Книга) - это анонимный рассказ о наиболее
глубоких аспектах и внутреннем смысле Мироздания. Содержит пять небольших по
объему глав. Входит в состав второго тома Зоhара.
Идра Раба (Великие Покои) - рассказ о тайнах, которые раби Шимон открыл
узкому кругу своих учеников. Здесь подробно излагается то, о чем лишь
намеком сказано в Сифра де-Цниута. Этот текст находится в третьем томе
Зоhара.
Идра Зута (Малые Покои) - излагает те тайны, которые раби Шимон открыл
ученикам перед своей кончиной. Текст также располагается в третьем томе.
Мидраш Неелам (Скрытый Мидраш) - эта часть, фрагментами располагающаяся
в первом томе Зоhара и в Зоhар Хадаш, во многом подобна основной части
Зоhара. Но толкования в ней ведутся не только на арамейском языке, но и на
иврите, и в качестве действующих лиц выступают иные, чем в Зоhаре,
авторитеты Мишны и Талмуда.
Ситрей Тора (Тайны Торы) - отрывки с таким названием находятся в первом
томе Зоhара. По своему характеру Ситрей Тора подобны Мидраш Неелам и
посвящены преимущественно тайнам души и именам Ангелов.
Раза де-Разин (Тайна Тайн) - текст, повествующий о тайнах физиогномики
и хиромантии. Находится во втором томе Зоhара.
Райа Меhемна (Верный Пастырь) - этот раздел занят мистическим
толкованием заповедей Торы. Центральным действующим лицом этого текста
является пророк Моше (он и зовется верным пастырем). Помимо него в разделе
действуют пророк Элиягу, раби Шимон и не называемые по именам праведники
Мишны и Талмуда. Судя по составу действующих лиц, само действие происходит
за гранью этого мира. Отрывки под названием Райа Меhемна содержатся во
втором и третьем томах Зоhара.
Ситрей Отийот (Тайны Букв) - этот текст находится в Зоhар Хадаш и
посвящен тайнам еврейского алфавита.
Тикуней hа-Зоhар (Поправки, или Устройства Зоhара) - эта книга
составляет отдельный том и содержит семьдесят толкований первого слова
Библии. По стилю, языку и другим особенностям этот текст близок к Райа
Меhемна.
Остальные тексты, которые обычно выделяют, говоря о структуре Зоhара,
кажутся нам второстепенными или примыкающими к перечисленным выше, и поэтому
мы их здесь не приводим.
Рассказ о составе Зоhара будет неполным, если не упомянуть о том, что
религиозная традиция считает дошедшей до нас лишь малую часть этой книги.
<Воспринял я предание, что книга эта была столь велика в своем объеме,
что собрав ее вместе, можно было целиком нагрузить верблюда> (5).
__________
5. Шалшелет hа-Кабала. Жолков, 1822, л. 23.
По своему содержанию Зоhар - это мистический рассказ о тайнах небес и
земли, о человеческой душе и мире Ангелов, о глубинах творения и временах
Машиаха. В главных разделах книги сопричастны к этим тайнам являются раби
Шимон бен Йохай и его ученики, изображенные Зоhаром как замкнутый круг
посвященных в сокровенное.
Повествование иногда ведется в виде традиционного для Мидрашим
сопоставления стихов из Пятикнижия со стихами из других книг Писания.
Изредка толкование анонимно, но чаще всего - это беседы раби Шимона с
учениками или учеников между собой, происходящие порой на фоне странствий
или вплетенные в канву иных событий. И нередко повстречавшиеся в пути люди,
пролетевшая птица, деревья и горы включаются в напряженный рассказ о тайнах
мира и Писания.
Все это излагается в возвышенной манере подчеркнуто скупым арамейским
языком, который одновременно настолько гибок и изыскан, что с парадоксальной
легкостью достигает головокружительного эффекта выражения невыразимого. Тест
настолько полноценно организован, обладает таким динамизмом и столь
захватывающей внутренней ритмикой, что может быть назван явлением
вдохновенной поэзии (6).
__________
6. В качестве комплимента сравнение Зоhара с поэзией выглядело бы
весьма убого. Но это вовсе не комплимент - просто мы хотим дать читателю
наглядное представление о Зоhаре.
В необозримой литературе, созданной еврейской традицией, имеется совсем
небольшое число книг, которые написаны на арамейском языке. Поэтому уместно
задать вопрос, почему автор Зоhара выбрал для своей книги именно этот язык?
Научная критика вполне логично считает, что такая форма изложения была
избрана автором книги для того, чтобы придать своему творению большую
достоверность в глазах современников. Арамейский язык был обиходным во
времена раби Шимона бен Йохая, и поэтому использование этого языка в
псевдоэпиграфе сообщало последнему существенные черты подлинника. Судя по
запискам Ицхака из Ако, для какой-то части ученых XIII века именно
арамейский язык служил тем признаком, по которому они отличали настоящий
текст книги раби Шимона от подделки. Быть может, здесь сыграло роль и
воздействие других мистических книг (например, появившейся в XII веке книги
Сефер hа-Баhир, приписываемой раби Нехемье бен `Гакана), сформировавших
представление о том, что малоупотребительный в литературе арамейский язык
лучше выражает глубину древней мистической мысли, ее эзотерическую
непостижимость, чем привычный иврит.
Но не исключено, что за этим выбором могли стоять и более существенные,
адекватные содержанию книги соображения. С точки зрения самого Зоhара,
арамейский язык, или Таргум (перевод) является удобным для высказывания на
нем наиболее глубоких каббалистических тайн вовсе не из-за своей особой
сакральности, а как раз наоборот - из-за некоторой своей ущербности. Это
единственный язык, который не обязаны понимать святые Ангелы, в каком-то
смысле невразумительный для них (7). И мудрец, чье мистическое толкование
ведется на арамейском языке, как бы маскируется от неминуемой губительной
ревности Ангелов (8).
__________
7. См. Зоhар, 1, 9а и дальше.
8. См. там же и ср. там же, 5а. Эта концепция Зоhара, говорящая о
ревности Ангелов, кажется противоречащей известной истории из Талмуда (см.
Хагига, 14б), где Ангел демонстрирует свое одобрение словам раби Эльазара
бен Эрех, объясняющего Маасе Меркава. Очевидно, здесь нет противоречия, в
Талмуде речь идет о проговаривании учеником уже известных текстов, то есть о
специфическом обучении, в Зоhаре же говорится о тайнах, открывающихся
впервые.
Тот, кто немалое время посвятил изучению Зоhара, знает и еще об одной
особенности языка этого текста, рассмотрение которой может в известной
степени пролить свет на сформулированный выше вопрос. Арамейский язык Зоhара
- это доведенная до совершенства терминология, терминология как таковая в
своем предельном выражении. Как известно, термин всегда подчеркнуто отчужден
от обыденного словоупотребления, несет на себе печать выделенности. Каждое
слово Зоhара, даже служебное, имеет свойство термина, носит указующий, а не
описательный характер и жестко привязано к тому аспекту, на который
указывает. Поэтому слова в Зоhаре никогда не становятся синонимами.
На первый взгляд такое утверждение резко противоречит фактам. Принято
считать, что характерным для стиля Зоhара является употребление большого
числа слов, обозначающих одно и то же понятие. Например, говоря о Сефирот
(9), Зоhар называет их <ступенями>, <светами>, <силами>,
<сторонами>, <мирами>, <небосводами>, <опорами>,
<реками>, <потоками>, <цветами>, <днями>,
<воротами>, <одеяниями>, <венцами>, <частями тела>,
<именами> и так далее. Однако эти термины обозначают не Сефирот в
общем смысле, а либо конкретное состояние Сефирот, либо Сефирот какого-либо
уровня или аспекта, либо способ передачи влияния в Сефирот, либо Сефирот в
ракурсе их наполнения, либо в ракурсе их сосудов, либо Сефирот с точки
зрения вышних, либо с точки зрения нижних и так далее. Так же обстоит дело
со словами, которые в буквальном смысле являются синонимами и могут быть
переведены на другой язык одним и тем же словом. К примеру, слова Генизу,
Сетиру, Темиру, означающие <скрытость>, <спрятанность>. В Зоhаре
их смысл резко различается: Генизу - это скрытость в аспекте Йесод, Сетиру -
в аспекте Бина, а Темиру - в аспекте Мальхут. Это существенно отличает язык
Зоhара от языка книг Священного Писания. В этих книгах слово изначально
несет в себе полноту смыслов и оттенков смысла, которые либо приглушаются,
либо выступают на первый план в зависимости от общего контекста или от
конкретного расположения слова среди других слов. Слово Зоhара не знает
меняющихся оттенков смысла, оно всегда равно самому себе и само творит свой
контекст, а не зависит от него. Это предельно строгий язык, который
выпячивает свою строгость и искусственность, дает возможность осознать и
почувствовать ее и тем самым достигает того, что выражаемое понятие как бы
сливается со своим термином и уже не логика языка владеет читателем, а сами
сущности, о которых ведется речь. Быть может, именно в этом секрет того
художественного совершенства Зоhара, о котором говорилось выше. И очевидно,
уместно сравнивать Зоhар не с произведением поэтического мастерства, а с
партитурой музыкального шедевра. Во всяком случае, большинство
каббалистических концепций, возникших на основе Зоhара, в большей степени
схожи с интерпретацией музыкального текста исполнителями, чем с толкованиями
литературного произведения.
__________
9. См. очерк в разделе Комментарии и примечания.
Критика Зоhара, которую можно назвать строго научной, существует едва
ли более ста лет. За эти годы она выработала много убедительных аргументов,
доказывающих позднее происхождение Зоhара. Но трудно без иронии отнестись к
тому факту, что колоссальная работа, проведенная авторами научных трудов,
оказалась в главных своих выводах мало продуктивной и повторила все то, что
является в какой-то степени традиционным знанием евреев о Зоhаре. Вот,
например, как сформулировал свой взгляд на авторство Зоhара Иосеф Шеломо
Дельмедиго, ученый раввин XVII века:
<Я видел в книге Йохасин поразительную вещь и собираюсь пересказать
ее тебе. Вот она: <Около 5050 года (1290) нашлись люди, которые говорили,
что отрывки Зоhара, написанные на йерушалми (арамейском языке) - это слова
самого раби Шимона, а те, которые написаны на святом языке (иврите), - это
не его слова. И некоторые говорили, что раби Моше бен Нахман нашел книгу в
Земле Исраэль и послал ее в Каталонию, и дошла она до Арагона, и попала в
руки Моше де-Лиона. А некоторые говорят, что упомянутый раби Моше де-Лион
был мудрецом и от своего разумения составил эти толкования. И для того,
чтобы получить за них большую плату, он записал их и выдал за книгу раби
Шимона и его окружения. И это потому, что был беден и обременен семьей>.
Так в книге Йохасин. И еще больше там сказано: <Но я уверен, что все это
вздор, а истиной является то, что раби Шимон со своим святым окружением
сказал эти речи и более того сказал. Но, быть может, при жизни они не
записывали свои слова упорядоченным образом, а лишь в виде разрозненных
отрывков, и по прошествии времени это было собрано должным образом. И ты не
удивляйся этому, ибо так же делал Рабейну hа-Кадош собирая Мишну, ибо это
были высказывания, разбросанные по всем четырем концам света, и так же
поступал рав Ашей, собирая Гемару>. Таковы слова этой книги. И вот ты
видишь, что даже те, кто отрицает авторство раби Шимона, признают то, что
автор был великим человеком. Например, таким, как раби Моше де-Лион, который
обладал великим знанием Каббалы, как и Хайат писал о нем. И так же он с
уважением и восхищением упоминается в книге Пардес> (10).
__________
10. Мецареф ле-Хохма. Варшава, 1890, стр. 86.
Знаток проблемы отметит, что точка зрения Йосефа Дельмедиго несколько
отклоняется от точки зрения еврейской ортодоксии, но тем не менее слова
этого автора хорошо иллюстрируют тот факт, что евреи никогда не забывали о
существовании мнения, приписывающего создание Зоhара Моше де-Лиону. И не
следует удивляться этому, так как даже в самых скептических воззрениях
еврейской мысли Зоhар рассматривался как произведение мистической практики
(<этот раби Моше был знатоком Пишущего Имени> ).
Тот феномен древнего творчества, который наука называет религиозной
псевдоэпиграфикой, для нас совершенно непонятен. Мы склонны сравнивать
псевдоэпиграф с литературной мистификацией, но является ли он на самом деле
мистификацией, - этого мы не знаем. Очевидно, верное мнение об этом можно
было бы составить, лишь разобравшись в природе тайноведения, уяснив себе, в
какой мере сознание, охваченное мистическим озарением, готово пользоваться
обыденными понятиями времени, места и самоидентификации, различать между
древним знанием, полученным по преданию, и новаторством. И мы не можем
установить достоверность того, что документально засвидетельствовано. Быть
может, та клятва, которой клялся Моше де-Лион Ицхаку из Ако, была предельно
искренна, без тени лукавства, а мнение тех раввинов, которые отрицали
принадлежность Зоhара перу учеников раби Шимона, сформировалось за счет
представлений более реалистичных, чем реализм научной школы критики. Ведь
речь идет о книге, которая сама способна убедить читателя в том, что
творимая ею легенда достовернее всяких выводов здравомыслия и в качестве
главного доказательства своей подлинности приводит свое содержание, слова
действующих в ней мудрецов. <Даже если бы раби Моше де-Лион сам поклялся,
что он автор Зоhара, - писал раби Ави-Эд Саршалом, - все равно всякий
читающий и разумеющий слова Зоhара поймет, что эта клятва - совершенная
ложь> (11). Эти слова раввина XVIII века порождены не религиозной
наивностью, а глубоким и интимным знакомством с текстом Зоhара. <Как
заметил однажды Давид Неймарк, пытливый историк еврейской философии, даже
критически настроенного читателя иногда томят сомнения, не содержит ли, в
конце концов, Зоhар и только Зоhар истинного толкования некоторых отрывков
из Торы!> (12).
__________
11. Эмунат Хохамим, конец 26 главы (Цитируется по: Мишнат hа-Зоhар,
Ibid, стр. 51).
12. Гершом Шолем. Основные течения в еврейской мистике, т. 1.
Йерушалаим, 1984, стр. 220.
Разумеется, суть той работы, которую проделала научная критика, не
сводится к одним лишь ее результатам. Убедительно обосновать вывод не менее
важно, а, быть может, даже важнее, чем этот вывод сформулировать. И научная
критика блестяще справилась со своей задачей. Мы перескажем здесь смысл
основных направлений ее аргументации.
Рука об руку шли обоснования трех положений, каждое из которых, строго
говоря, требует отдельного доказательства:
во-первых, что книга Зоhар не могла быть написана во II веке н. э. и
автором ее не могли быть раби Шимон бен Йохай и его окружение;
во-вторых, что текст Зоhара был составлен не ранее второй половины XIII
века;
в-третьих, что с наибольшей вероятностью автором основной части Зоhара
был каббалист Моше де-Лион.
Справедливости ради следует отметить, что к этим выводам научная
критика пришла не сразу. Долгое время преобладало воззрение, что Зоhар
представляет собой текст, который складывался на протяжении многих веков и
только в XIII веке был отредактирован и приобрел свою окончательную форму.
Предполагалось, что в этой книге имеются разные текстовые пласты, древнейшие
из которых восходят ко времени Талмуда (I-V вв. н.э.). Современной
интерпретацией проблемы научная критика обязана выдающемуся израильскому
ученому Гершому Шолему (1897-1982).
Важным аргументом в пользу позднего происхождения Зоhара были данные,
полученные в результате анализа его языка. Гершом Шолем выделяет
восемнадцать разделов, составляющих текст Зоhара (то есть основной объем
книги, исключая Райа Меhемна и Тикуней hа-Зоhар), о которых можно с
уверенностью говорить, что они написаны одним автором: <Арамейский язык
во всех этих восемнадцати разделах один и тот же, и во всех них он
обнаруживает одни и те же индивидуальные особенности. Это тем более важно,
что это ни в коем смысле не тот живой язык, на котором могли говорить Шимон
бар Йохай и его друзья в первой половине II века н. э. в Эрец Исраэль.
Арамейский язык Зоhара чисто искусственное создание. Это литературный язык
автора, который почерпнул знание его исключительно из документов еврейской
литературы и который выработал свой собственный стиль, руководствуясь
определенными субъективными критериями. Высказанное некоторыми учеными
предположение о том, что лингвистический анализ обнаружит в Зоhаре ранние
пласты, не было подтверждено современным исследованием. Во всех этих
сочинениях дух средневекового иврита (а именно иврита XIII века) проступает
сквозь арамейский фасад. Существенно также, что все особенности, характерные
для языка Зоhара и отличающие его от разговорных арамейских диалектов,
проявляются в равной мере во всех частях книги> (13).
__________
13. Гершом Шолем. Ibid, стр. 226-227.
Критика отмечает следующие характерные черты языка Зоhара:
1. Эклектизм языковых форм, выразившийся в использовании грамматических
особенностей разных диалектов арамейского языка. По мнению исследователей,
основными языковыми источниками для автора Зоhара служили вавилонский Талмуд
и Таргум Онкелоса (перевод Пятикнижия на армейский язык).
2. Нередкое употребление неправильных языковых конструкций. В первую
очередь это некорректное использование глагольных форм, когда сильные формы
глаголов используются в значении слабых, а непереходные глаголы - как
переходные.
3. Неточное использование арамейской лексики. Часто Зоhар придает
словам иной смысл, чем тот, который они имеют в Талмуде и Таргуме.
4. Наличие в тексте Зоhара иноязычных слов (арабских и даже испанских),
а также синтаксических калек со средневекового иврита.
5. Использование оборотов речи и выражений, в которых легко узнается
фразеология и терминология, характерные для философской и мистической
литературы средневековья.
Вывод о том, что язык Зоhара не является тем арамейским языком, который
бытовал в Палестине во времена раби Шимона, следует из сказанного с
достаточной очевидностью.
По мнению ученых, автор Зоhара, изображая жизнь раби Шимона и его
окружения, допустил много топографических и хронологических несообразностей.
Это тоже заставляет усомниться в исторической достоверности книги.
Например, считают, что галилейского селения Капуткия, о котором
упоминается в Зоhаре, на самом деле никогда не существовало. Автор Зоhара
неправильно осмыслил отрывок из иерусалимского Талмуда, в котором речь шла
не о местечке в Галилее, а о малоазийской провинции Каппадокия. Это лишь
один из примеров, правда, наиболее выразительный.
Загадку представляют собой многие персонажи Зоhара. Некоторых из них
вообще невозможно идентифицировать по иным источникам. Другие попали в
Зоhар, очевидно, по недосмотру автора, так как их прообразы жили в эпохи,
иногда отстоящие от поколения раби Шимона на столетия. Например, считают,
что раби Аба - это знаменитый Аба Ариха, упоминаемый в Талмуде. Он был
учеником раби Йегуды hа-Наси, то есть учеником ученика раби Шимона. Раби
Хия, как полагают, это дядя Абы Ариха, который тоже был из учеников Йегуды.
А раби Хагай, рав Гемнуна, рав Йева, рав Зейра и др. принадлежат к позднему
поколению вавилонских законоучителей, то есть жили спустя сотни лет после
раби Шимона.
По мнению Гершома Шолема, источниками имен для персонажей Зоhара могли
послужить другие псевдоэпиграфы мистического содержания. Например, Пиркей
де-раби Элиэзер и Сефер hа-Баhир.
Особенно кропотливой работы потребовало от ученых обоснование той
гипотезы, которая гласит, что Зоhар был написан в конце XIII века. Здесь уже
не ограничивались анализом одного лишь текста Зоhара, а обратились к другим
еврейским источникам, как предшествующим, так и современным появлению
Зоhара. Вот результаты этих исследований:
1. С большой уверенностью можно сказать, что до конца XIII века о
Зоhаре не упоминается ни в одном еврейском источнике.
2. Реалии еврейской жизни, о которых ведет свою речь Зоhар (например,
правила и структура еврейской литургики, названия и форма принятых в
иудаизме знаков огласовки и ритмизации текста, еврейские обычаи) были в
таком объеме и составе распространены, судя по источникам, именно в конце
XIII веке в Испании.
3. Можно выделить некоторое количество книг, пользовавшихся авторитетом
в средневековье (в их число войдут, помимо канонических Талмуда и Мидрашим,
произведения многих средневековых авторов, в том числе, например,
комментатора XI века раби Шеломо Ицхаки, знаменитого раби Моше бен Маймона,
труды испанских каббалистов, псевдоэпиграфическая литература и так далее),
которые повлияли на понимание автором Зоhара проблем галахического и
аллегорического толкования Торы.
4. Мифическая и философская концепция Зоhара тесно связана с теми
воззрениями, которые были распространены в среде еврейских ученых в конце
XIII века.
Общим итогом всей этой работы явился следующий вывод: основной текст
Зоhара был написан одним автором, который жил в конце XIII века в Испании.
Многие еврейские источники, как мы знаем, называют этим автором Моше
де-Лиона. Если учесть уже упомянутые выводы научной критики, такая точка
зрения кажется вполне убедительной. Однако были предприняты дополнительные
исследования, которые сделали этот вывод более аргументированным.
Во-первых, было установлено, что первые ссылки на Зоhар появились в
еврейских книгах именно в конце XIII века и именно в трудах тех каббалистов,
которые входили или могли входить в число людей, лично знавших Моше
де-Лиона. Это подтверждает уже известное свидетельство, сообщающее, что в
руках Моше де-Лиона находился весь текст Зоhара.
Во-вторых, анализ сочинений, которые Моше де-Лион публиковал под своим
именем, обнаружил, что взгляды Моше де-Лиона поразительно совпадают с
концепцией Зоhара. В своих сочинениях Моше де-Лион явно обнаруживает
зависимость от тех же источников, которые, как полагают, сформировали
мировоззрение автора Зоhара. Иногда Моше де-Лион свободно воспроизводит
рассуждения Зоhара, не ссылаясь на источник. Сославшись же, он говорит о
Зоhаре в какой-то неопределенной форме, например, как о тайном знании,
ведомом лишь древним учителям. Часто он, вставляя слова Зоhара в свой
собственный текст, с авторской непринужденностью не оговаривает, что это
цитата. Вдобавок язык и стиль сочинений Моше де-Лиона повторяют некоторые
особенности языка и стиля Зоhара. Весьма близки к произведениям Моше
де-Лиона тексты, которые носят название Мидраш hа-Неелам.
Окончательный результат исследований формулируется следующим образом:
<Мидраш hа-Неелам, написанный до собственно Зоhара, был создан в
период между 1275 и 1280 годами, вероятнее всего незадолго до 1280 года,
тогда как основная часть труда была завершена между 1280 и 1286 годами>
(14). После 1286 года Моше де-Лион, наряду с цитатами из мидрашей и
комментариев, постоянно вводит в свои многочисленные сочинения также цитаты
из Зоhара. Вероятно, в связи с этой работой, определенно после 1290 года он
начал также распространять списки собственно Зоhара среди каббалистов. Бахья
бен Ашер из Сарагосы, приступивший к написанию своего большого комментария к
Торе в 1291 году, видимо, читал некоторые главы этих экземпляров нового
каббалистического мидраша, который вначале циркулировал не только под
названием Зоhар, но и как <Мидраш раби Шимона бар Йохая>. Вероятно,
основываясь на этих текстах, другой каббалист в 90-х годах XIII или в начале
XIV столетия написал Райа Меhемна и Тикуним> (15).
__________
14. Й. Тишби не согласен с этим выводом и считает, что Моше де-Лион до
конца своих дней продолжал интенсивно работать над созданием Зоhара (См.:
Мишней hа-Зоhар. Ibid, стр. 106-107).
15. Гершом Шолем, Ibid, стр. 238-259.
Таковы основные итоги, к которым пришла новейшая научная критика
Зоhара. Если читателю некоторые из ее выводов покажутся неубедительными, то
он должен принять во внимание, что важные подробности аргументации остались
за пределами нашего краткого очерка. Научные выводы всегда носят
гипотетический характер и могут быть пересмотрены, если обнаружатся новые
факты. Но нам кажется, что радикальных изменений во взглядах науки на Зоhар
уже не произойдет, будут уточняться лишь частности.
Научной критике Зоhара нельзя отказать ни в добросовестности, ни в
последовательности. Можно лишь усомниться в том, что ее метод имманентен
сути рассматриваемого предмета. Взгляд науки - это всегда взгляд извне, и,
быть может, какие-то весьма важные внутренние аспекты остались вне сферы ее
внимания. Если это так, то они каким-то образом должны напомнить о себе -
либо придавая некоторую парадоксальность фактам, либо приобретая форму
неожиданного обстоятельства.
Например, такое неожиданное обстоятельство, деформирующее логичность
научных выводов, можно обнаружить, вглядываясь в текст Сефер Йециры. С точки
зрения научной критики, Сефер Йецира (мистический трактат, повествующий о
структуре Мироздания) была написана не раньше V века н. э. Таков результат
источниковедческого анализа, сходного с тем, которому подвергался Зоhар.
Еврейская традиция утверждает, что автором этой книги был патриарх Авраам
(согласно традиции, он родился в XIX веке до н. э.).
В Сефер Йецире есть одно загадочное место, на которое, как нам кажется,
никто не обращал должного внимания. Там сообщается, что центральное
положение на небосводе занимает созвездие Дракона (<Дракон - словно Царь
на престоле>). Как известно, в центре звездного места находится Малая
Медведица (небесный свод вращается вокруг ее альфы). Однако, согласно данным
астрономии, земная ось в результате прецессии меняет со временем свое
направление. И примерно четыре тысячи лет назад (то есть близко ко времени
жизни Авраама) центральное положение в звездной картине неба занимала альфа
Дракона.
Какие бы выводы ни следовали из этого наблюдения, у нас есть основания
недоверчиво отнестись к принятым методам научного анализа и обратить свой
взор к религиозной традиции, в недрах которой сформировался Зоhар.
Очевидно, что еврейская традиция умела сохранять знания, не записывая
их. В Агаде нетрудно найти свидетельства того, что существовали тексты,
которые передавались устно (16).
Устная передача знаний - это вполне естественная вещь; именно таким
образом сохранялись и были собраны Мидрашим, Мишнайот и молитвы. Попробуем
разобраться в характере устной традиции иудаизма; быть может, нам удастся
тогда понять, какое место среди других еврейских религиозных книг занимает
Зоhар.
Традиция сообщает, что Тора (то есть еврейское учение в целом) (17)
состоит из двух органически связанных между собой частей: Письменной Торы
(Тора шебе-Ктав) и Устной Торы (Тора шебеаль Пэ).
__________
16. См., например: Хагига, 14б о Маасе Меркава; Гитин, 60а о Паршиот
Сота.
17. В более узком смысле Торой называют Пятикнижие.
Объяснить, что представляет собой Письменная Тора, довольно просто. Так
называют книги Священного Писания - еврейский канон Библии. Не так легко
объяснить, что такое Устная Тора. Она тесно связана с Письменной Торой, так,
что каждый знак последней записывается, прочитывается и толкуется
исключительно внутри устной традиции. Другой своей стороной она
соприкасается с повседневной религиозной практикой, с сакральным бытом
иудаизма, и вместе с тем даже обыкновенные поступки и простые речи мудрецов
могут приобретать характер Устной Торы. Нам представляется, что именно
еврейское слово `Галаха (от слова галах - <идти>) определяет суть
устной традиции, в любом своем направлении. Устная Тора - это прежде всего
движение, практическое овладение миром Письменной Торы, живой мост,
перекинутый между Словом Бога и воплощением этого Слова в жизни.
Единство Письменной и Устной традиций хорошо иллюстрируется образом
ковчега и скрижалей Завета. Ковчег нужен лишь для того, чтобы хранить в себе
скрижали, в этом его смысл и достоинство. И лишь благодаря ковчегу остаются
скрижали целыми и неприкосновенными. И когда скрижали находятся в ковчеге,
слышится голос Бога: <И явлюсь тебе там и буду говорить тебе из-под
покрывала, между двух Керувим, которые на ковчеге свидетельства, все то, что
заповедано через тебя сынам Исраэля> (18).
__________
18. Шемот, 25, 22.
Традиция сообщает, что Устная Тора была дана Моше на Синае одновременно
с Письменной. Указания на это находятся в тексте Пятикнижия (19). Трудно
сказать, какую форму имело это устное знание в эпоху создания пророческих
книг. Возможно, оно существовало в виде толкований и разъяснений, которые
преподавались ученикам при обучении Пятикнижию. В Талмуде мы находим
отголоски такой практики (20). Очевидно, что помимо непосредственных
комментариев передавались правила экзегетики (21).
После разрушения второго Храма стали появляться книги, в которых
записывалось и систематизировалось это устное знание. Объясняют (22), что
эти книги создавались для того, чтобы в народе не забылось Предание. С точки
зрения традиции, Зоhар является одной из книг Устной Торы.
__________
19. <И взгляни, и сделай в соответствии с образом их, показанным
тебе на горе> (там же, 40).
20. См.: Берахот, 2а.
21. Намек на это можно обнаружить в Седер Элиягу Раба, гл. 2, со слов:
<Сказал Элиягу: Однажды я был в дороге и встретил человека, знавшего
Писание, но не знавшего Мишну и так далее>.
22. Гитин, 60а, со слов: <Раби Йоханан и Рейш Лакиш вглядывались в
Сифра и так далее>. См. также комментарий Раши к этому месту.
Уместно задать вопрос: что представляет собой такое парадоксальное
явление, как книги Устной традиции? Отвечая на этот вопрос, мы изложим свою
точку зрения, которая, может быть, не является вполне безукоризненной, но
которая, как нам кажется, проливает свет на существо проблемы.
Беглого взгляда на источники достаточно, чтобы понять, что при
составлении даже самых ранних кодексов Устной Торы (таких, например, как
Мишна и Мидрашим) не записывался древний, передававшийся из уст в уста
связно изложенный текст, а из разрозненных высказываний создавался текст
совершенно новый. И традиция позволяет установить ту эпоху, когда стали
выкристаллизовываться эти высказывания:
<Моше воспринял Тору на Синае и передал Йегошуа. А Йегошуа старцам.
А старцы - пророкам. А пророки передали ее мужам Великого Собрания. Те
сказали три изречения: будь внимательным в суде, создавай себе множество
учеников и делай ограду для Торы...> (23).
__________
23. Авот, 1, 1.
Известно, что в эпоху Великого Собрания была закончена кодификация
Библии. То есть Устная Тора стала преобразовываться в тексты тогда же, когда
Письменная Тора, живой голос Бога, превратилась окончательно в книгу.
Мы не будем рассматривать все выводы, которые вытекают из приведенного
выше наблюдения. Достаточно заметить следующее: если наше наблюдение верно,
то до определенного времени Устная Тора не знала фиксированных форм
выражения и каждое новое поколение воспринимало от предшественников не
форму, а смысл и суть этой традиции (24). Этот вывод кажется нам важным, так
как позволяет понять, почему книги Устной традиции говорят всегда от лица и
на языке той эпохи, в которой они записаны: большинство высказываний Мишны -
это слова законоучителей ближайшего к Мишне времени; Гемара пользуется
арамейским языком и терминами, характерными для времени ее составления; и
даже древняя Сефер Йецира записана в форме Мишны на языке, который
сформировался в эпоху Талмуда, и традиция сообщает, что первая редакция этой
книги принадлежит раби Акиве.
__________
24. Быть может, именно так следует понимать указание Талмуда на
недопустимость письменной передачи Устного учения: <Толковал раби Йеhуда,
один из разъяснителей речей раби Шимона бен Лакиша: Написано (Шемот, 34,
27): Запиши себе слова эти, - и написано (там же): Ибо на основе слов этих
(букв. "устами слов этих")... Вот что это значит, слова, которые даны
письменно, не должен ты передавать устно, а слова, данные устно, не должен
ты передавать письменно> (Гитин, 60а).
Как известно, в еврейском учении различают экзотерическую его сторону
(Нигла, <открытое>) и эзотерическую (Нистар, <сокровенное>). Нам
кажется, что корректно относить это разграничение именно к Устной Торе,
поскольку в ней обретает реальную форму как явное, так и тайное (25).
Можно предположить, что судьба текстов, возникших в ту первоначальную
эпоху, складывалась по-разному, в зависимости от того, какой стороны учения
они касались. Очевидно, что в отличие от текстов Нигла, из которых за
сравнительно короткое время были составлены письменные кодексы, тексты
Нистар долгое время не знали записи и передавались из уст в уста. И
вероятнее всего, что эта передача сохраняла черты ранней Устной традиции и
эзотерические тексты не имели строго фиксированной формы, а произвольно
интерпретировались от поколения к поколению. К такому выводу можно прийти не
только вследствие размышлений над историей Сефер Иециры, но и анализируя
свидетельства Талмуда о мудрецах, посвященных в учение Маасе Меркава. В
Талмуде сообщается (26), что учеников знакомили лишь с общими чертами этого
учения (сообщали слова, с которых начинаются главы текста Маасе Меркава), и
посвящение состояло в том, что ученик самостоятельно воспроизводил и
проговаривал перед учителем весь текст этого учения (такая инициация
обозначается в Талмуде словом hирца - <излагать>,
<докладывать>).
__________
25. Это в какой-то степени близко ко взглядам Зоhара на Устную Тору:
<Человек может увидеть лицо Письменной Торы только из Устной> (Зоhар
Хадаш, 40в).
26. См. Хагига, 14б.
Эти соображения, на наш взгляд, позволяют дать новую оценку большому
числу мистических трактатов, написанных в эпоху средневековья, речь в
которых ведется от лица законоучителей Талмуда. Если книга Устной Торы - это
всегда принципиально новый текст и такая новизна соответствует духу устной
традиции иудаизма, то в порядке вещей оказываются не только поздняя
терминология эзотерических текстов, говорящих от лица мудрецов древности, но
и спокойное отношение евреев к проблеме авторства этих текстов, многим из
которых невозмутимо присваивали имя первого упомянутого в них мудреца. (Быть
может, понятие <написал> воспринималось по отношению к таким книгам
как аналог понятий <был автором учения> или <составил первую
редакцию текста>. Во всяком случае, поздние авторы уже никогда не говорят
о себе <написал>, а только - <собрал> - хибер).
Зоhар принадлежит к числу таких эзотерических текстов. И поэтому нельзя
не удивиться тому, что вокруг этой книги с первых дней ее появления на свет
возникли споры. Это кажется необычным, даже чуждым для иудаизма, ведь не
вызывала споры появившаяся за век до Зоhара родственная ему Сефер hа-Баhир,
чье авторство приписывается мудрецу Мишны раби Нехунье бен `Гакана, жившему
за два поколения до раби Шимона бен Йохая. Не спорили и об авторстве других
псевдоэпиграфов, часть которых, как и Зоhар, приписывалась раби Шимону. К
таким вопросам иудаизм, казалось бы, должен испытывать полную
невосприимчивость, равно как для религиозного слуха современного верующего
еврея должны быть совершенно невнятны все рассуждения научной критики о
Зоhаре.
И дело тут вовсе не в простодушии традиционного сознания. Еврейская
религиозная мысль, воспитанная логикой Талмуда, умеет быть и строгой, и
придирчивой, и скептической. И многие ее методы интерпретации текста
поразительно схожи с методами современного научного анализа. Но ее цели
совершенно отличны от целей научного анализа. Для нее в первую очередь важна
не эмпирическая, а религиозная достоверность текста: то, насколько
содержание его соответствует принципам Торы и насколько он продуктивен для
традиции.
Еврейская мысль еще потому не принимает в расчет большинство аргументов
научной критики, что вообще испытывает недоверие к косвенным свидетельствам.
Такое недоверие выражено, например, в еврейском религиозном
законодательстве: во время судебного разбирательства в расчет берутся не
улики, а лишь достоверные свидетельские показания очевидцев. И можно образно
выразиться, что при оценке истинности книги свидетелями выступают Письменная
и Устная Торы, а иногда - непосредственный мистический опыт. <Со слов
двух свидетелей или со слов трех свидетелей будет установлено дело> (27).
Такая приверженность прямым доказательствам глубоко соответствует духу
еврейской традиции, видящей свои истоки в Синайском откровении. <Лицом к
лицу говорил с вами Господь на горе из среды огня> (28).
__________
27. Деварим, 19, 15.
28. Там же, 5, 4.
Однако, как <мы могли убедиться, религиозные евреи на протяжении
веков оставались неравнодушными к спорам о Зоhаре.
Причина этого, очевидно, не может корениться лишь в случайных
обстоятельствах исторического и психологического характера. Создается
впечатление, что Зоhар с момента своего появления на свет болезненно задел
какие-то фундаментальные стороны еврейской традиции, и споры, по существу,
велись не вокруг авторства Зоhара, а вокруг того необычайного положения,
которое эта книга сразу заняла в иудаизме.
Ключом к пониманию феномена Зоhара, на наш взгляд, служит легенда,
рассказывающая о чудесном открытии этого текста (29). Зоhар, написанный,
согласно легенде, еще до составления кодекса Мишны, найденный спустя века в
пещере, как бы в самих глубинах сокровенного, деформировал сложившиеся
соотношения между открытой и закрытой частями Торы, поднимал тайное учение
недосягаемо высоко над явным. Дело усугублялось еще и тем, что Зоhар
появился внезапно, как новое откровение, и такое внезапное появление в
котором многовековая устная традиция не играла никакой опосредствованой
роли, вырывало эту книгу из числа книг Устной Торы и ставило в один ряд с
книгами Торы Письменной.
__________
29. См. начало настоящей статьи.
Действительно, в XIII веке иудаизм пережил событие из ряда вон
выходящее, потрясшее привычные устои традиции, оно было провозвестником
грядущих разрушительных явлений в еврейской религии, связанных с этой
удивительной и страшной книгой. И голос мыслителей, отрицающих древнее
происхождение Зоhара и приписывающих авторство этой книги Моше де-Лиону, был
не проявлением здравого смысла, а протестом против деструктивных сдвигов,
производимых Зоhаром в традиции.
Та легенда, в одеждах который Зоhар вошел в иудаизм (и неважно,
исходила она от Моше де-Лиона или сложилась стихийно), была, как нам
кажется, лишь формой выражения глубинной концепции самого Зоhара, его
взглядов на Нигла и Нистар в Торе и на собственное место в Нистар.
Во многих фрагментах Зоhара говорится о том, что тайное учение (Разей
де Орайта) является самой сутью Торы, ее истинным содержанием (30). Объясняя
соотношение между различными уровнями толкования, Зоhар пользуется образом
ореха: тайнам Торы отводится здесь роль ядра, а иные, открытые уровни
называются оболочками и скорлупой (31). В другом месте, уподобляя Тору
человеку, он говорит о тайне как о душе Торы, а иные уровни толкования Торы
уподобляет одежде и телу человека (32).
__________
30. См., например: Зоhар, 1, 130б, 182б; 2, 247б; 3, 111б-112а, 297а;
Тику-
ней, 3б.
31. См. Зоhар Хадаш, 39в, Зоhар, 1, 26б.
32. Там же, 3, 152а.
Хотя такие воззрения Зоhара - новшество для каббалистов XIII века (33),
но не эти воззрения формировали основные притязания Зоhара на особое место в
еврейской традиции. Гораздо важнее то, что Зоhар говорит сам о себе, о
содержащихся в нем тайнах. А глубина этих тайн поистине непостижима для
человека:
<Приди, взгляни. Нет позволения сыну человеческому произносить
сокрытые слова и объяснять их, исключая Светоча Святого, раби Шимона,
которому дозволил Святой, благословен Он, и поскольку поколение его
запечатлено в вышних и нижних. И поэтому он говорит эти слова в открытую. И
не будет такого поколения, как это, среди которого он находится, - до тех
пор, пока не придет царь Машиах> (34).
__________
33. См. Мишнат hа-Зоhар. Ibid., т. 2, стр. 369.
34. Зоhар, 3, 159а.
И Зоhар, в котором записаны эти тайны, является книгой таких
откровений, которые ведомы были лишь Моше на горе Синай:
<Сказал раби Шимон: Все они - Сообщество Светочей, те, которые вошли
в этот святой круг. Я призываю свидетельствовать обо мне высшие из высших
Обликов и вышнюю Святую Землю! О том, что я увидел сегодня нечто, невиданное
человеком с того дня, когда поднялся Моше вторично на гору Синай. Ибо видел
я, что лик мой сияет, как сияние яркого Солнца, которому предназначено
исцелить вселенную, как сказано (Малахи, 3,20): И воссияет для них, боящихся
Имени Моего, солнце праведности и исцелит крылами своими. И более того: я
знал, что лик мой сияет, а Моше не знал, как об этом написано (Шемот, 34,
29): Не ведал он, что лучится кожа лица его...> (35).
__________
35. Там же, 139б. Становится ясным, почему в Зоhаре, а особенно в
Тикуней hа-Зоhар, часто совмещаются понятия Каббала и Письменная Тора (см.,
например, Зоhар, 1, 27а-б).
Настало время задать вопросы: что это за особое место в иудаизме, на
которое претендует Зоhар, и в чем смысл этих его притязаний? Мы предлагаем
читателю пустится вместе с нами в некую интеллектуальную авантюру, которая в
случае удачи позволит нам уразуметь ответы на эти вопросы самым простым
способом. Известно, что проще всего достигнуть понимания, держа перед
глазами какой-либо наглядный образ - у евреев это называется Машаль (пример,
притча). Попробуем взглянуть на историю еврейского учения, воспользовавшись
для этого Машалем, - и представим себе человека, который заключает договор и
записывает слова этого договора (36).
В то время, когда договор еще составляется и записывается, а партнер по
договору рядом и доступен для общения, слова этого договора наполнены живым
смыслом, поскольку каждый пункт и каждое положение может быть взвешено и
обсуждено (37).
Но вот документ уже завершен и подписан, и человек берет его в руки и
подносит к глазам, вчитываясь в слова договора. И в этот момент человек как
бы остается наедине с самим собой, замыкается в глубоком раздумье, он
молчалив и одинок (38) хотя партнер его все еще находится рядом. Такие
моменты раздумья, очевидно, охватывали его и раньше, во время составления
договора, но до сих пор его углубление в себя не было столь непрерывным и
полным. Начинается как бы новый отсчет времени, новое психологическое время,
когда период составления договора воспринимается как довременное,
доисторическое состояние и все смыслы и подробности договора
сосредотачиваются в тексте документа.
__________
36. <И сказал Господь Моше: запиши себе слова эти, ибо на основе
этих слов заключил Я союз с тобой и с Исраэлем> (Шемот, 34, 27).
37. <Когда пришел Святой, благословен Он, чтобы дать Моше Тору,
говорил Он ее по порядку: Писание, Мишна, Агада и Талмуд, как сказано
(Шемот, 20, 1): И сказал Господь все слова эти, - даже то, что спросит
преданный ученик у своего учителя в будущем, сказал Святой, благословен Он,
Моше в тот час> (Шемот Раба, 47).
38. <Будет сидеть одиноко и молчать, ибо возложил на него> (Эйха,
3, 25).
Можно представить себе процесс постижения смыслов договора в качестве
постепенного восхождения мысли от вещей очевидных к скрытым.
Вначале человеком осознается простой смысл документа прочитывается
текст и воспринимаются детали договора. Затем он выделяет в тексте те
подробности, которые требуют каких-то действий и налагают какие-то
обязательства. И сразу же вслед за этим возникает необходимость детально
истолковать свои обязательства, соотнести их со своими возможностями и
интересами.
Во время этих размышлений человек все еще занят вещами, открытыми для
его понимания, и все трудности и загадки, с которыми он встречается, не
выходят за рамки его личного опыта и непосредственного знания. И он все
более замыкается в самом себе, удаляясь от своего партнера по договору, хотя
имя этого партнера постоянно встречается в документе.
Но наступает мгновение, когда человек начинает понимать, что для
полноценного выполнения возложенных на него обязательств, ему следует
уяснить и принять во внимание интересы и намерения партнера. Это первая
попытка проникнуть в область скрытого, недоступного для непосредственного
ведения, и совершается она пока еще в рамках предшествующих размышлений о
своих собственных задачах и интересах. И, наконец, он делает следующий шаг к
сокровенному и прочитывает каждый пункт договора, отрешаясь от собственных
интересов и размышляя только об интересах и намерениях партнера.
Разумеется, эти стадии мысленного овладения договором существуют лишь в
воображении, а на деле все уровни постижения текста возникают одновременно и
не имеют четких границ. Но в каждое определенное мгновение лишь один из них
главенствует, и только тогда окончательно уступает свое главенство - и
именно в той последовательности, которую мы указали, - когда подготовлен
надежный базис для другого.
Наш рассказ завершен, ибо человек из этой притчи уже оторвал глаза от
договора и заглянул своему партнеру в лицо. Договор выполнен, поскольку
целью его и смыслом было соединение двух любящих существ, а вглядывание в
слова договора являлось той отделенностью и тем разобщением, которые
приводят к близости более полной, чем та, что не знала разлуки.
Этот пример, призванный проиллюстрировать восхождение религиозной мысли
традиции от простого смысла Писания к бездонным мистическим тайнам (39),
конечно же, не способен охватить все тонкости такого движения. Но он дает
возможность наглядно представить, как соотносятся между собой различные
уровни толкования Письменной Торы, входящие в Пардес (40) Торы Устной, как
после разрушения второго Храма раскрытие этих уровней порождало книги Мишны
и Талмуда, каббалистические тексты - вертоград смыслов эпохи изгнания (41).
И гораздо важнее то, что этот пример иллюстрирует непростую взаимосвязь
таких, казалось бы, несвязанных друг с другом понятий, как глубина изгнания
и глубина овладения Устной Торой: длительность изгнания - это принявший
образ лет и веков процесс кристаллизации смыслов Устного Предания.
__________
39. В нашем примере явное - это относящееся к человеку, а тайное - к
его партнеру по договору. <Тайное - Господу Богу нашему, а явное - нам и
детям нашим> (Деварим, 29, 28).
40. См. статью Раби Шимон в Талмуде и Мидрашим. Наш пример, помимо
четырех смыслов, указанных словом Пардес, подразумевает еще один уровень
толкования. Это Агада, место которой - между Пешат и Сод.
41. Нам кажется, что Тикуней hа-Зоhар также смотрят на Устную Тору в
изгнании: <Шехина - это Пардес во время изгнания, и она суть ядро внутри,
орехом мы называем Ее> (69а).
Можно представить себе, что еврейская традиция, вглядевшись в Писание,
углубилась сама в себя. И чем глубже было это вглядывание, тем глубже была
оторванность от Того, чьими словами являются слова Писания. Это подобно
рассматриванию себя в зеркале - здесь уместно вспомнить о таинственном
<несветящемся зеркале> (Испаклария ше эйна Меира), про которое
говорится в Талмуде и Зоhаре, - и все уровни толкования, которые
охватываются нашим примером, даже Агада и Тайна, являются выстраиванием
образа Устной Торы, глядящей в Письменную. Но наш пример явно несовершенен,
он не учитывает того, что толкование Писания - это живое дело, диалог, а не
монолог. И что Письменная Тора способна просиять в глазах того, кто достоин
этого - преобразиться в <светящееся зеркало> (Испаклария hа-Меира).
Именно в таком зеркале можно увидеть лик Того, кто даровал Писание, не надо
для этого отрывать глаз от Торы - они и так глядят вверх, как сказано
<Раскрой глаза мои, и узрю чудеса из Торы Твоей> (42).
__________
42. Теhилим, 119, 18.
Чтобы восполнить недостаток нашего примера, приведем обширную цитату из
Зоhара:
<Приди, взгляни. Вот обычай Торы: первым делом, когда она начинает
открываться человеку, она намекает ему намеком (Ремез). Если уразумел -
хорошо. А если не уразумел, то она посылает к нему и зовет его:
<Глупец!> Чтобы он приблизился к ней и говорил с ней. И об этом
написано (Мишлей, 9,4): Кто глуп, пусть завернет сюда, ущербный сердцем и
так далее. Приблизился он. Начинает она говорить с ним из-за завесы,
объясняя ему вещи в соответствии с его способом разумения, до тех пор, пока
не начнет он мало-помалу понимать. И это - Толкование (Дераш). После этого
она беседует с ним из-за тонкого покрывала словами загадок. И это - сказание
(Агада). После того, как он делается завсегдатаем возле нее, она открывается
ему лицом к лицу и говорит с ним обо всех своих сокровенных тайнах и скрытых
путях, которые хранились в ее сердце со дней первоначальных. Тогда он -
совершенный человек, настоящий знаток Торы, глава Дома, ибо все свои тайны
она открыла ему и ничего не удержала и не скрыла от него. Она говорит ему
<Ты ведь видел слово намек, которым я намекнула тебе вначале? Такие-то и
такие тайны были в нем, вот так и вот так оно>. Тотчас же он видит, что
ничего не прибавить к этим словам и ничего не отнять от них. И тогда простой
смысл (Пешат) становится на свое место, и не прибавить и не убавить даже
буквы. И поэтому нужно сынам человеческим с усердием устремляться за Торой,
чтобы стать возлюбленными ее...> (43).
Это новое откровение скрывшегося и вновь обретенного смысла, которое
стоит у истоков становления Устной Торы в изгнании и вместе с тем является
итогом постепенного восхождения традиции Устной Торы к глубинам
интерпретации Торы Письменной. Это сопряжение начала с концом, простого
смысла с мистическим, Письменной Торы с Устной. Тот, кто удалялся, -
приблизился; Слову Бога дан человеческий ответ (44).
__________
43. Зоhар, 2, 99а-б. Речь Здесь идет об Устной Торе, и поэтому
толкование начинается с Ремеза (намека), смысл которого сокрыт. Дальнейшее
развитие толкования соответствует логике нашего примера - до того момента,
когда вслед за Тайной вновь пробуждается Ремез и открывается Пешат (простой
смысл), так как происходит преображение всех уровней толкования и новое
открытие Письменной Торы.
44. Еврейское слово Тешува (ответ) означает также и
<возвращение>.
Именно на роль такого ответа, завершающего историю Устной Торы в
изгнании, и претендовал Зоhар. Он появился среди евреев в начале шестого
тысячелетия по еврейскому летоисчислению - это тысячелетие традиционно
считается началом эпохи Машиаха - и содержал в себе бесчисленные указания на
то, что его учение является Торой мессианских времен. К моменту появления
этой книги была уже завершена основная работа по систематизации устного
Предания, и раввинистический иудаизм достиг периода полноценного расцвета.
Просияв в ореоле древней книги, Зоhар одновременно оказался и архаическим
базисом устной традиции, и самым последним ее приобретением, он как бы объял
собой всю историю тысячелетнего развития иудаизма, а сам остался вне
пределов этой истории. Наступил какой-то новый этап в развитии еврейского
учения, отныне будущее традиции было так или иначе связано с этой загадочной
книгой (45).
Зоhар действительно пришел в традицию издалека - если не из дали
времен, то из умопостигаемой дали необычного мистического опыта, и
приживление его к телу иудаизма было болезненным. Он был одновременно и
родным, и чужим для традиции, одновременно укреплял и отрицал ее, сливался с
ней и оставался снаружи - словно живое воплощение изначального света,
который объемлет все сущее, но не сопричастен ему (46).
Следующие разделы этой статьи будут посвящены тем особенностям
концепции Зоhара, которые позволили ему стать одним из столпов иудаизма, а
также судьбе Зоhара в дальнейшей истории еврейской традиции.
__________
45. Рассказывают, что даже Шулхан Орух был написан Йосефом Каро для
того, чтобы дать возможность каббалистам отдавать все свои силы углублению в
тайны Зоhара, а не тратить время на поиски практической `Галахи в Талмуде.
46. Сообщается в хасидских легендах, что основатель хасидизма Бааль
Шем-Тов все время носил с собой Зоhар и с его помощью творил чудеса и видел
будущее. Когда его спросили, как он ухитряется узнавать сокрытое, он
ответил: <Известно, что свет, который был сотворен Святым, благословен
Он, в шесть дней творения, позволял человеку видеть весь мир от одного конца
до другого. И был этот свет спрятан и откроется праведникам в грядущем. И
где спрятан он? В Торе. И потому то, когда я открываю Зоhар, то вижу весь
мир целиком> (Шивхей hа-Бешт. Капустин, без года, лист 39).
Рассказывают (47), что однажды раби Эльазар, сын раби Шимона, выехал из
дома своего учителя на осле и совершал прогулку вдоль берега реки. И был он
изрядно весел, и сердце его закоснело из-за того, что он много учил Тору.
Повстречался ему некий человек, который был чрезвычайно уродлив. Сказал тот
ему: <Мир тебе, раби!> Но не ответил раби на его приветствие, а
сказал: <Вот так урод! Что, все жители твоего города столь же безобразны,
как ты?> Сказал тот ему: <А ты ступай и скажи гончару, создавшему
меня: сколь безобразен тот сосуд, который ты вылепил!> Тогда понял раби
Эльазар, что согрешил, слез с осла, поклонился этому человеку и сказал:
<Я обидел тебя, прости же меня>. Сказал тот: <До тех пор не прощу,
пока ты не пойдешь к гончару, создавшему меня и не скажешь: как безобразен
тот сосуд, который Ты слепил>. И ехал раби вслед за ним до самого города.
Вышли навстречу ему жители города и говорили: <Мир тебе, великий
наставник!> Спросил у них тот человек: <Кого вы называете великим
наставником?> Ответили ему: <Того, кто едет вслед за тобою>. Сказал
им: <Если этот - великий, то пусть не увеличивается число таких в
Исраэле>. Спросили у него: <Почему ты так говоришь?> Ответил им:
<Так и так обидел меня этот человек>. Сказали ему: <Тем не менее
прости его, ибо высок он в Торе>. Сказал он им: <Прощаю его ради вас,
только пусть не имеет обыкновения поступать так>. Тотчас же вошел раби
Эльазар (в дом Учения?) и произнес толкование: <Следует человеку всегда
быть гибким, как тростник, а не твердым, как кедр. Потому-то и удостоился
тростник того, что делают из него перья, которыми пишут свитки Торы.>
По любопытному совпадению, которое, как нам кажется, вряд ли является
случайным, эта история повествует о раби Эльазаре - одном из главных
персонажей Зоhара, сыне и ближайшем сподвижнике раби Шимона бен Йохая (48).
__________
47. Таанит, 20б.
48. Хотя в трактате Дерех Эрец гл. 4 эта же история повествует о раби
Шимоне сыне раби Эльазара, что по всей видимости ошибка переписчиков (см.
комментарии к трактату).
Мы вглядимся в нее, чтобы с ее помощью коснуться некоторых существенных
сторон еврейского мировоззрения. Затем мы углубим наше рассмотрение,
проиллюстрировав его примерами из классической литературы иудаизма, и на
основе этого попытаемся показать, какие особенности идеологии Зоhара
позволили этой книге занять столь высокое место в еврейской религии.
В одной несохранившейся версии этой истории сообщается (49), что в
образе уродливого человека перед раби Эльазаром предстал сам пророк Элиягу.
Как известно из Талмуда, Элиягу приходит к ученым мужам для того, чтобы
преподать им глубокие знания или рассказать о вышних тайнах (50). Ради чего
он явился раби Эльазару и чему того научил?
__________
49. См. Тосфот к этому месту Талмуда.
50. См., например Берахот, 3а, Хагига 15б и т. п.
По нашему мнению урок этот касался одного из важнейших принципов
мировоззрения Торы, принципа настолько фундаментального, что переоценить его
значение невозможно, так как он имеет отношение ко всем существенным
сторонам еврейского учения. Этот принцип ускользает от строгого определения,
но нам кажется, что выражение <гибкость> (или <мягкость>),
употребленное в приведенном выше рассказе, является наиболее точным
обозначением ускользающего понятия (независимо от того, какую форму это
понятие должно принять в том или ином случае).
Очевидно, что раби Эльазар, несмотря на то, что <много учил
Тору>, не сумел воплотить в себе эту <гибкость>, которая в одной из
своих обрисовок представляет собой глобальную способность Торы, укорененной
в самых вершинах Мироздания, в творческой мысли Вездесущего, подчинять
своему гармонизирующему влиянию даже самый незначительный, самый низменный
предмет. В нашем рассказе об этом говорится <Сердце его закоснело>, -
то есть он стал настолько высокомерен, настолько прочно обосновался на
вершинах своего умозрения, не желая опускать глаза долу, что забыл о Творце,
Создателе не только небес, но и земли, - и поэтому заслуживал жестокого
урока, научившего его подлинной высоте, перед которой нет ни высокого, ни
низкого, ни прекрасного, ни безобразного. И когда раби уразумел это, он, как
там сказано, <вошел> - достиг некоего уровня просветления, знаком
которого явилась сентенция о тростнике, удостоившемся стать пером для
свитков Торы.
Напоминание об этой <гибкости> - о проявлении творческой силы,
способной примирять, сочетать и сводить воедино столь разные понятия, столь
разобщенные явления, что, казалось бы, между ними не может быть никакого
моста, - содержится во всех важнейших книгах иудаизма. На наш взгляд, речь
идет о глубинной, живой сущности еврейского мировоззрения, без учета которой
вообще не имеет смысла говорить о Торе и еврейской религии. Важно, что это
не теоретическая установка или явный императив, предписывающий стремиться к
<золотой середине>, гармонии, а спонтанное, во многом сокровенное
выражение созидательного духа Торы.
Мы не сумеем здесь систематически и подробно коснуться затронутой нами
проблемы, приведем лишь несколько примеров, которые призваны
проиллюстрировать несколько существенных ее сторон.
В общем плане такая <гибкость>, или - используем иное выражение -
всепричастность божественной Воли, выраженной в Торе, осуществляется не
только в виде взаимосочетания верхнего с нижним, горнего с дольним, но и в
согласовании всего того, что противостоит друг другу, так сказать, по
горизонтали, - в нахождении равнодействующей для двух находящихся в
оппозиции сторон. Комментатор объясняет (51), что в Писании сила, стоящая за
этой <гибкостью>, обозначается словом Гадоль (великий), смысл которого
принципиально отличается от смысла близкого по значению слова Рам (высокий).
Ибо последнее указывает на превознесенность Бога над вселенной и ее
обитателями, а слово Гадоль подразумевает способность Создателя в каждое
мгновение склоняться над любой частностью Мироздания, сходить с
превыспренних высот, чтобы управлять творениями. И тот же комментатор
разъясняет, что слова Писания (Теhилим, 34,15): <Отклоняйся от зла и
делай добро, ищи мира и следуй ему>, - намекают на ту гармонию, которую
заповеди Торы, укорененные в воле Творца, привносят во вселенную, снимая
смертельную оппозицию добра и зла. Триста шестьдесят пять запретительных
заповедей (<отклоняйся от зла>) и двести сорок восемь предписывающих
(<делай добро>) - вот шестьсот тринадцать столпов, на которых зиждется
мир во вселенной (<ищи мира и следуй ему>).
__________
51. См. Мальбим к тексту Теhилим (34, 4).
52. См. там же, 34, 15.
53. Традиция говорит о 613 заповедях Торы, из них 365 негативных
(<не делай!>>) и 248 позитивных (<делай!>).
Та же сила проявляется в умиротворении не только враждебных друг другу
явлений, но и в согласовании противоречивых мнений и взглядов. Для
обозначения такого согласования используется понятие Махриа (взвешивающий,
решающий). <Два стиха из Писания противоречат друг другу до тех пор, пока
не придет третий и не уравняет их. Например, гласит один стих (Шемот,
19,20): И спустился Господь на гору Синай к вершине горы, - и гласит другой
(там же, 20,19): Ибо с небес говорил Я с вами. Уравновешивает (Махриа)
третий стих (Деварим, 4,36): С небес дал услышать тебе голос Свой, наставляя
тебя, и на земле показал тебе огонь великий, и слова Его ты слышал из глубин
огня. Учит, что склонил Святой, благословен Он, высшие небеса небес над
горой Синай и говорил с ними (евреями). И так же сказал Давид (Теhилим,
18,10): И наклонил небеса и сошел, и мгла под ногами Его> (54).
__________
54. Сифра, Барайта де-раби Ишмаэль (Исправлено согласно комментариям).
Поскольку цитаты из Писания попали в эти рассуждения не случайно, мы
готовы увидеть здесь намек на то что источник согласовывающей,
уравновешивающей силы таится в мистической взаимосвязи небесного с земным.
И именно поэтому слова, принадлежащие Махриа (находящему компромиссное
решение), обладают авторитетной властью в спорах. <Сказал Раби: всюду,
где тебе повстречаются двое спорящих и один, который уравновешивает (Махриа)
между ними, - вывод в соответствии со словами уравновешивающего> (55).
Можно привести еще один образец рассуждений, в которых взаимосвязь
небесного и земного раскрывается в процессе увязывания противостоящих друг
другу мнений:
<Ученики Шамая говорят, что небеса сотворены вначале, а уже после
этого сотворена земля. А ученики Гилеля говорят, что земля сотворена
вначале, а уже после сотворены небеса. Те и другие приводят обоснования для
своих слов... Сказал раби Шимон бен Йохай: Удивляюсь я на то, что
разделились мнения у отцов вселенной - учеников Шамая и учеников Гилеля - по
поводу сотворения небес и земли. Ведь вот как: они сотворены как верх и низ
у сосуда, о чем написано (Ишая, 48,13): Позову Я их - восстанут вместе>
(56).
__________
55. Шабат, 39б.
56. Берешит Раба, 1, 21
Приведенный выше пример содержит некую подробность, которая, как нам
кажется, способна расширить представление о согласующей силе, получившей у
нас название <гибкости>. Дело в том, что, с точки зрения традиции,
мнение раби Шимона ни в коем случае не может стоять в одном ряду с мнениями
учеников Шамая и Гилеля. Мнения последних принципиально авторитетнее, так
как время существования школ Шамая и Гилеля предшествует времени жизни раби
Шимона на несколько поколений. И раби Шимон называет их <отцами
вселенной>, как бы подчеркивая этим неправомерность своего участия в
споре. Но таково могущество силы уравновешивания, и она способна
согласовывать любые взгляды, даже те, которые исходят от авторитетов столь
высоких, что взор не дерзает подниматься к ним. И этот последний пример в
каком-то смысле содержит указание на источник такого могущества, выраженное
словами Писания: <Позову их - восстанут вместе (как одно)>. То есть
источник примиряющей и гармонизирующей силы находится в единстве и
единственности Творящего Слова, в безднах Беспредельности. И тот, кто
способен прикоснуться к этому единству, оказывается причастным к таким
высотам, с которых неразличимы все противоречия, даже противостояние
небесного и земного.
Наиболее выразительной иллюстрацией к этим выводам является притча о
Рабе бар Нахмани:
<Был спор в Небесном Училище: Если проказа предшествует белому
волосу, то, согласно Писанию (Ваикра, 13, 3), прокаженный нечист. А как
решить в том случае, если белый волос предшествует проказе? Святой,
благословен Он, говорит: <Чист!> А все мудрецы Небесного Училища
утверждают: <Нечист!> Сказали: <Кто придет и разрешит спор?> Это
может сделать лишь Раба бар Нахмани. Ибо так сказал Раба бар Нахмани: <Я
единственный в разрешении проблем, касающихся нечистоты прокаженных, я
единственный в разрешении проблем, касающихся нечистоты помещений>.
Послали гонца за ним...> (57).
Эта <единственность>, даже одетая в кровь и плоть живущего на
земле человека, оказывается превознесеннее небес Небесного Училища и
отделеннее святости Святого, благословен Он.
В Зоhаре дано эзотерическое обоснование такого пронзающего миры
всеединства, такой сочетающей разногласия <гибкости>. В каком-то
смысле речь идет об узловом принципе концепции Зоhара, к которому можно
свести все остальные подробности этой книги. Столь органическое совпадение
концепции Зоhара с существенными особенностями еврейского миросозерцания и
вызвало, на наш взгляд, глубокий резонанс в еврейской традиции, позволившей
Зоhару стать одной из фундаментальнейших книг иудаизма.
Разумеется, более ранние каббалистические книги тоже уделяли внимание
этим вопросам еврейского мировоззрения. Вот что, например, написано в Сефер
hа-Баhир:
<Сказано (Йов, 25, 2): Создавший мир (согласие) в вышних своих. Это
учит тому, что Михаэль, князь правой стороны Святого, благословен Он, - вода
и град. А Гавриэль, князь левой стороны Святого, благословен Он, - огонь. А
князь мира (согласия) уравновешивает (Махриа) между ними> (58).
__________
57. Бава Мециа, 86а.
58. Сефер hа-Баhир, гл. 9.
Но ни в одной из книг иудаизма эта идеология не выражена столь полно,
углубленно и всесторонне, как в Зоhаре. И чтобы рассказать об этом
досконально, необходимо процитировать без малого весь Зоhар. Мы остановимся
лишь на самых главных аспектах учения Зоhара Но прежде выскажем несколько
предварительных замечаний.
Зоhар не излагает свои идеи систематическим образом. И не заботится о
логической стройности своих построений. Ибо книга эта мистическая и поэтому
с необходимостью высказывает мысли парадоксальные, требующие глубокой
медитации, имеющие целью пробудить интуицию читателя, озарить его ум
отблеском расшифровывающей себя тайны. Парадоксальность вообще является
основным принципом мистического сознания. И имеет идеологическую опору в
Писании <Одно сказал Бог, два вот услышал я, ибо мощь Богу>! (59).
__________
59. Теhилим. 62, 12.
Поэтому приходится выбирать: либо излагать концепцию Зоhара связно,
руководствуясь соображениями логической вразумительности, - тогда эта
концепция предстанет в заведомо искаженном и ущербном виде, либо попытаться
своими словами пересказать мысли Зоhара, беря за основу способ выражения
этих мыслей в первоисточнике, - и тогда изложение окажется сумбурным,
состоящим из отдельных рассуждений и высказываний. Мы попытаемся совместить
оба этих способа изложения, и предупреждаем читателя, что ему менее всего
следует доверять нам именно тогда, когда наше повествование стройно и
вразумительно, - это лишь грубая стилизация, которая во многом хуже
заведомой лжи.
Мы начнем ab ovo и в общих чертах расскажем о том, в каком контексте, с
точки зрения Зоhара, вообще возникает проблема согласования разрозненных
сторон бытия и какова запредельная предыстория этой разрозненности.
Согласно Зоhару, за гранью всего того, о чем может быть сказано, и
того, о чем невозможно и не следует говорить, над всем тем, что создано
Богом, и тем, что само принадлежит к Божественному, - находится абсолютное
Единство, не имеющее ни частей, ни концов, ни уровней, ни пределов.
<Сокрытость сокрытого из тайны Беспредельности, узел в свернутом,
замкнувшийся в кольцо> (60). И это абсолютное Единство бесконечно
предшествует вселенной, потому что всякое различение и любая неоднозначность
имеет свое начало в той Высшей Воле, которая возжелала разомкнуть кольцо
Беспредельности и создать мир. <Сокрытое сокрытостей, принадлежащее тайне
Беспредельного, пробивало и не пробивало свое собственное пространство, не
обнаруживаясь вовсе до тех пор, пока изнутри его пульсации не высветилась
некая точка> (61). Именно эта точка, называемая Мудростью Всевышнего, все
еще целиком принадлежащая Беспредельному, но уже открывшаяся вовне, суть
Начало Мироздания. <Высшая сокрытость. То, что за ней - непостижимо
вовсе. И поэтому она называется Началом - изначальным речением,
предшествующим всему> (62). И в этом прорыве из беспредельного уже таится
намек на все то, что приобретает видимость разобщенности и несогласия. Одно
лишь смещение акцента в сторону самого этого порыва, выделение его из
контекста творческого импульса - и вырисовывается возможность будущих споров
и вражды. Но настоящий корень этой разобщенности находится на ином уровне
созидания: он там, где изначальная точка как бы выходит за свои сущностные
пределы и <подобно червячку благородного пурпурового шелкопряда
окутывается внутри и создает для себя чертог> (63). Именно здесь, на
этапе первоначального миростроительства появляется (находящийся за планом
мироздания, в области совершенно трансцендентной для нижних) источник
постоянных разломов, катастроф и сдвигов, корень зла - это сама возможность
неправильного, неупорядоченного построения миров, называемая Зоhаром
первобытным разрушенным миром, из обломков которою созидается мир новый,
выстроенный правильно. Вот что говорится об этом в одном из глубочайших
текстов Зоhара, в начале Сифра де-Цниута:
<Глава первая. Учили: Книга сокровенности - книга взвешенности на
весах. Преподано: До тех пор, пока не было весов, не вглядывались лицом в
лицо, и первоначальные цари умерли, и их доспехи пропали, и земля
устранилась до тех пор, пока голова Стремления-всех-стремлений не выстроила
и не упрочила драгоценные одеяния. Эти весы подвешены в месте, которого не
было. Взвешиваются на них те, которых не существовало. Весы, находясь в его
теле, не постигаются и не видятся. В них вознеслись и в них возносятся те,
которых не было, и стали, и произойдут> (64).
__________
60. Зоhар, 1, 15а.
61. Там же.
62. Там же.
63. Там же
64. Там же, 2, 176б.
Такая возможность неправильного построения миров неизбежно предшествует
правильному и взвешенному построению, и гармоничное мироздание созидается
как бы через голову катастрофы. Поэтому единство, которое осуществляется во
вселенной, - это, так сказать, единство вторичное, единство воссоздания и
исправления. И образом этого единства служат весы - гармонизация происходит
за счет непрерывной связи с Беспредельностью, благодаря неизбывной
подвешенности в абсолютном Единстве. То есть всякое согласование, всякая
целостность в мире достигается путем уравновешивания противоположностей,
когда в одежды равнодействующей силы одевается единство Запредельного. И
Зоhар называет эту равнодействующую силу, спускающуюся до самых нижних миров
и достигающую своей вершиной аспектов самых возвышенных, Срединной Опорой
(Амуда де-Амцаита). При помощи Срединной Опоры осуществляется гармонизация
противоборствующих тенденций:
<При создании вселенной была распря левой стороны с правой. Во время
этой распри, в которой пробудилось левое, вышла Геенна и прилепилась к нему.
Срединная Опора, которая суть третий день, вошла между ними, и разрешила
спор, и согласовала между собой обе стороны, и Геенна спустилась вниз, а
левая сторона включилась в правую, и все стало цельным> (65).
Срединная Опора не представляет собой одну лишь равнодействующую двух
противоположных сил. Ее значение вполне самостоятельно, она воплощает в себе
эти две стороны полноценным образом, созидает из них нечто новое - и
является в прямом смысле самим этим воссозданным миром, связывающим высшее с
низшим, а правое - с левым:
<И центральный запор внутри балок запирает от одного конца до
другого (Шемот, 26, 28). Это Йаков, совершенный Святой, как мы уже
разбирали. Ибо написано (Берешит, 25, 27): И Йаков, муж цельный, сидящий в
шатрах. Не написано в шатре, а в шатрах. В двух, ибо ухватился за этот и
ухватился за тот. Так же и здесь написано: Центральный запор внутри балок
запирает от одного конца до другого. Ибо ухватился здесь и ухватился там.
Так учили мы: Что значит муж цельный? Совершенный. Совершенный во всем.
Совершенный в двух сторонах. В Ветхом Святом (Атика Кадиша (66)) и в Малом
Лике (Зейер Анпин (67)). Совершенный в высшей Милости и в высшей Строгости
(68). И вносит цельность туда и сюда...> (69).
__________
65. Там же, 1, 17а.
66. Воля Творца, верхний мир.
67. Созидающаяся вселенная, то есть мир нижний.
68. Милость (Хесед) и Строгость (Гевура) - правая и левая стороны.
69. Зоhар, 2, 175б.
Этот организующий принцип, выраженный образом Срединной Опоры,
оказывается продуктивным для Зоhара не только при описании структуры миров,
но и при объяснении истории еврейского народа, тайн человеческого бытия,
тайн души и внутренней сущности Торы. Вот что Зоhар пишет об Отцах
еврейского народа в аспекте мистического знания:
<В чем смысл того, что написано (Берешит, 22, 1): И Бог искушал
Авраама? Вот в чем: именно Аврааму следовало включить себя в существо Суда,
поскольку в Аврааме вовсе не было Суда до этого. И ныне включилась Вода в
Огонь, и Авраам не был совершенен до тех пор, пока не увенчал себя тем, что
произвел суд и воссоздал его на своем месте. И все свои дни он не был
совершенен, пока не включилась Вода в Огонь, а Огонь в Воду. И поэтому Бог
искушал Авраама, а не Ицхака, ибо предназначено было Аврааму включить себя в
Суд, и когда он совершил это, то вошел Огонь в Воду, и одно
усовершенствовалось в другом... И приди, взгляни на тайну слова. Хотя, как
говорилось, написано об Аврааме, а не об Ицхаке, Ицхак тоже соединен с ним в
этом стихе Писания. Такова тайна написанного. И Бог искушал Авраама... Ицхак
в тот час находился в нижней Строгости. Когда же он был связан на
жертвеннике и предназначен для суда рукою Авраама, как предписывалось, тогда
он увенчался вместе с Авраамом, и включился Огонь в Воду, и вознеслись
кверху. И тогда распря Воды и Огня осуществилась правильным образом. И разве
милосердный отец превратился бы в жестокосердого, если бы не нужда разрешить
распрю Воды и Огня! Пока не пришел Йаков и не воссоздал все совершенным
образом - и достигли все три Отца цельности и исправилось горнее и
дольнее> (70).
__________
70. Там же, 1, 119б.
Здесь происхождение еврейского народа связывается с исправлением основ
Мироздания, с гармонизацией разобщенных распрей мистических стихий.
Объясняя на примере Йова суть подлинного человеческого совершенства,
Зоhар показывает, что такое совершенство достижимо лишь для того, кто живет
согласованием дурных и благих сторон бытия, а вовсе не одним лишь
стремлением к добру. И рассуждения Зоhара об этом наполнены духом восточной
мудрости:
<Про Йова написано (Йов, 1, 4-5): И приходили его сыновья и делали
пир. И было, когда оборачивались дни пира. И посылали и звали трех сестер
своих есть и пить с собой... А во время ежедневного пира присутствует
обвинитель. Но он не смел вредить ему. Откуда мы знаем об этом? Из
написанного (там же, 10): Не Ты ли сам ограждаешь его, и дом его, и все то,
что у него? А Йов не давал ему доли его. Ибо написано (там же, 5): Возносил
возношения по числу их всех. Возношение же поднимается все выше и выше, и не
уделяет ничего Той Стороне (стороне зла). Ведь если бы Йов отделил ей долю,
то не превозмог бы его обвинитель потом. И все, что взял, от своего взял. И
если ты спросишь, зачем Святой, благословен Он, причинил все эти несчастья
Йову? Вот ответ: если бы Йов дал тому долю его, то отклонил бы тот стопы
свои от святыни, а сторона святости поднялась бы выше и выше. А он не делал
так. И поэтому Святой, благословен Он, взыскал по справедливости. Приди,
взгляни. Подобно тому, как он разделял и не соединял добро и зло, таким же
образом он и был судим. Дал ему добро. А потом - зло. А потом вернул его к
добру. Ибо вот, полагается человеку познавать добро и познавать зло, и
поворачивать себя к добру. И это тайна веры> (71).
__________
71. Там же, 2, 34а.
Как видно из этого примера, созидающая сила может осуществляться в мире
двумя различными способами: либо в виде полноценного единства, строящего мир
целиком, - и тогда мир не знает мучительною процесса исторического
становления; либо она воплощается постепенно, стадиями - и тогда светлые
периоды согласия сменяются периодами темноты и разобщенности. Все зависит от
образа действий живущих на земле людей:
<Тору на двух скрижалях свел Моше Исраэлю, и не удостоились они их и
разбились скрижали и упали, и это послужило причиной погибели первого и
второго Храмов. И почему упали? Потому что упорхнула буква Вав (72) от них.
И дал им другие со стороны Древа познания добра и зла, ибо оттуда дается
Тора в виде запретительных и обязующих предписаний справа - жизнь, а слева -
смерть. И поэтому говорил раби Акива своим ученикам: <Когда достигните
камней чистого мрамора, то не говорите: вода, вода>, - не взвешивайте
камни чистого мрамора тем же способом, как другие камни, которые суть жизнь
и смерть> (73).
__________
72. Прообразом всего миропорядка является четырехбуквенное Имя Бога:
буква Йод (первоначальная точка) и буква Вав (согласующее начало, Срединная
Опора), которая находится между двумя буквами `Гей (верхний и нижний миры
или правая и левая стороны). Это имя как бы символизирует весы, о которых
говорит Сифра де-Цниута, воплотившиеся в структуре Божественного и
сотворенного.
73. Зоhар, 1, 26б.
Учение Зоhара о всеединстве находит свою конкретную форму выражения в
учении о Праведнике (Цадике), которое занимает поистине центральное место в
концепции Зоhара. Этот аспект, принадлежащий к Амуда де-Амцаита и
соединяющий между собой вышнее Мужское (Святой, благословен Он) и вышнее
Женское (Шехина) начала, является самым конструктивным понятием в Зоhаре и
обозначает как небесное, так и земное, как Божественное, так и человеческое.
<Благословения главе праведника (Мишлей, 10, 6). Праведником
называется место завета, откуда выбиваются источники вовне. Когда этот
уровень устремляет источники Женскому, то получает название главы
праведника. Праведник - это глава, поскольку в нем находятся все
благословения. Вдобавок тот человек, который сумел сохранить знак священного
завета и выполняет заповеди Торы, называется праведником - и с головы до ног
так называется. И благословения, сходящие сверху, почиют на его главе, и
через него эти благословения воплощаются во вселенной..> (74).
В зависимости от контекста рассмотрения и от внутреннего смысла
комментируемого стиха Писания этот аспект получает в Зоhаре различные
наименования. Он называется небосводом, башней, рекой, источником, знаком
Завета, жизнью миров так далее. Но главные его имена - Праведник и Основа
(Йесод). Такими словами он, по мнению Зоhара, обозначается в Писании:
<Праведник - основа (или опора) вселенной> (75).
Праведник - это главный узел, средоточие Мироздания. Через него идет
Божественное руководство миром; в нем смыкаются все ступени, концентрируются
все влияния, им связываются все стороны бытия.
Смысл концепции Цадика в Зоhаре очень сложен, и мы не имеем возможности
изложить его подробно. Достаточно упомянуть, что символика Мужского и
Женского начал, в рамках которой приобретает вес понятие Цадик, используется
Зоhаром для описания почти всех состояний вселенной - сотворения,
грехопадения, дарования Торы, изгнания, грядущего освобождения (76).
__________
74. Там же, 162а.
75. Мишлей, 10, 25.
76. См., например, переводы: Праведник, Тайна нечистоты,
Выход из Египта, Ночь праздника Шевуот, Плач и радость, Сочетание с
Шехиной и др.
Праведник - это живая реализация той объединяющей силы, которая
пронзает все миры, связывает все стороны, так как находится в постоянном
процессе восхождения к изначальным источникам бытия и нисхождения от них. И
верхнее смыкается с нижним, а Божественное - с человеческим.
Все самое характерное и самое удивительное, что можно сказать об этом
аспекте, сказано Зоhаром в историях, где участвует рав Гемнуна Саба. Рав
Гемнуна - великий мудрец и неприметный бедняк, его нельзя назвать ни
человеком, ни Ангелом, но в нем воплощена каждая из этих сущностей. Это
человек, поскольку он жил на земле, а после своей смерти ходит среди людей и
беседует с праведниками этого мира. Это Ангел, поскольку наделен миссией,
выполняет посланнические функции и способен внезапно исчезать и появляться.
Это даже в каком-то смысле проявление самой Божественности, поскольку он
руководит мирами и укоренен в самых высших творческих аспектах сущего,
носящих Божественное Имя. Это каждая из упомянутых сущностей, это ни одна из
них, это все они вместе. Это <Праведник - основа вселенной>.
И лишь этот уровень бытия осуществляет единство мира полноценным
образом, и в нем связуется все. Поэтому Все (hа Коль) - одно из его имен
(77).
Велика роль праведного человека в мире, который устроен так:
<Что значит написанное (2 Шемуэль, 23, 3): Владеющий человеком
праведник, владеющей страхом Божьим? Святой, благословен Он, владеет
человеком. А кто владеет Святым, благословен Он? Праведник. Ибо Тот
принимает решение, а праведник отменяет его> (78).
Праведный человек - это прежде всего человек Торы. <Святой,
благословен Он, Торой называется> (79). Поэтому единство миров существует
благодаря единству Бога, Торы и Исраэля. <Вот три ступени, которые
связаны друг с другом: Святой, благословен Он, Тора и Исраэль> (80). В
каком-то смысле, вся книга Зоhар - это рассказ о праведном человеке,
воплощении Жизни Миров, который говорит слова Торы, а вышние и нижние,
внимая ему, приходят в состояние согласия и умиротворенности. И раскрывают
себя как единое целое сразу три уровня Мироздания - изначальный Божественный
план (Тора), творческое усилие, этот план осуществляющее (Святой,
благословен Он), и реализация этого плана (Исраэль). Высвечиваются все
ступени, актуализируются все миры - поскольку творческое слово возносится к
своему источнику, замысел смыкается с осуществлением.
__________
77. Такое название Зоhар выводит из Писания (1 Диврей, 29, 11):
<Тебе, Господь, величие, и строгость, и великолепие, и Победа, и
Признание, ибо все в небесах и на земле...>.
78. Зоhар, 2, 15а.
79. Там же, 3, 60а.
80. Там же, 73а.
Ни одна из еврейских книг не содержит столь возвышенных и выразительных
речей о Торе, таких славословий ей, как Зоhар. И эти речи и славословия -
великолепное выражение самых сокровенных мыслей и самых глубоких убеждений
иудеев. Уже этого было бы достаточно, чтобы Зоhар занял прочное место в
еврейских сердцах. Вот одно из мест Зоhара, которое звучит как вдохновенный
гимн Торе:
<Раби Шимон сказал: горе тому человеку, который считает, что Тора
пришла для того, чтобы пересказать простые сказания, поведать об
обыкновенных делах. Если так, то мы и теперь могли бы составлять Тору из
обыкновенных слов и еще с большим успехом. А если суть дела в изображении
мирских событий - то в исторических сочинениях найдутся вещи более
значительные. Коль так, воспользуемся ими и составим из них такую же Тору.
Однако вот что: все слова Торы - это слова вышние и тайны возвышенные.
Приди, взгляни. Вышний мир и мир нижний на одних весах взвешены: Исраэль
снизу и вышние Ангелы сверху. О вышних Ангелах сказано (Теhилим, 104, 4):
Делает Ангелов своих ветрами. В тот час, когда спускаются они вниз,
одеваются в одежды этого мира, и если они не оденутся в одежды, подходящие
для этого мира, не смогут они существовать в этом мире, и мир не вынесет их
присутствия. И если с Ангелами так, то тем более с Торой, при помощи которой
Он их сотворил и сотворены все миры, существующие ради нее. Посему,
спускаясь в этот мир, она одевается в одежды этого мира, иначе не сможет мир
ее выдержать. Итак, повествование Торы - это одежда Торы. Тот, кто полагает,
что эта одежда - сама Тора, а не что-то иное, пропащая душа у него и не
будет у него удела в мире грядущем. Об этом сказал Давид (Там же, 119, 18):
Раскрой глаза мои, и узрю чудеса из Торы Твоей. То, что под одеждой Торы.
Приди, взгляни. Есть одежда, которая видна всем. И глупцы, глядя на
человека, рассматривают лишь одежду, которая хорошо видна им. Одежда эта
предназначена для тела. Тело предназначено для души. Точно так же и Тора: у
нее есть тело, и это заповеди Торы, называемые вещественностью Учения. И это
тело одевается в одеяния - те самые сказания о делах этого мира. Глупцы,
обитающие на земле, разглядывают лишь эту одежду, то есть повествования
Торы, и ни о чем больше не ведают и не задумываются о том, что находится под
этой одеждой. Мудрые слуги вышнего Царя, те, кто стоял на горе Синай,
вгляделись имен но в душу, то есть в суть всей Торы, а в грядущем удостоятся
того, что вглядятся в душу души Торы. Приди, взгляни. Также и наверху есть
одежда, тело, душа и душа души. Небеса и воинства их - это одежда. Община
Исраэля,- это тело, воспринимающее душу, которая суть Краса Исраэля, и
посему Она - это одушевленное тело. Душа, которая названа здесь Красой
Исраэля - именно это Тора. А душа души - это Ветхий Святой, и все сопряжено
друг с другом.
Горе тем нечестивцам, которые говорят, что Тора - не более, чем простые
сказания. Они замечают лишь одежду эту. Блаженны праведники, которые
вглядываются в Тору должным образом. Как вино всегда в сосуде, так и Тора
всегда в одежде этой. И поэтому следует обращать внимание прежде всего на
то, что под одеждой, и поэтому все те слова и все те сказания - это
одежда> (81).
Единство человеческой души, Торы и Бога особенно ярко проявляется в
том, что в Зоhаре называется <обновлением слов Торы> (82). Это
<обновление> - не что иное, на наш взгляд, как работа по толкованию
Торы, раскрытие смысла Божественного Слова. Но это такое раскрытие, которое
выявляет до сих пор неведомые смыслы и потому как бы возвращает слово к его
истоку, в горнило Божественного творчества. Здесь уже - сотворчество
человека с Богом, совместная их работа по созиданию Небес и Земли.
Ради этого существует человек на земле:
<Сказал Святой, благословен Он, вселенной в час, когда создал ее и
сотворил человека: <Вселенная, вселенная! Ты и законы твои лишь благодаря
Торе существуют. И поэтому сотворил Я в тебе человека. Для того, чтобы он
занимался Торой. А если нет, то я превращу тебя вновь в хаос и ничто>. И
все существует ради человека. Так сказано (Ишая, 45,12): Я создал землю и
человека на ней сотворил> (83).
__________
81. Там же, 152а.
82. См. там же, 1, 4б-5а (см. переводы: Обновление слов Торы).
83. Там же, 134б.
На этих словах можно завершить наш обзор идеологии Зоhара. Но нам бы
хотелось сделать еще несколько замечаний, имеющих косвенное отношение ко
всему сказанному выше. Читатель, очевидно, встречал в некоторых современных
книгах замечания о <пантеистических воззрениях> Зоhара и Каббалы. Это
всегда звучит как упрек, поскольку принято считать, что пантеизм - это нечто
нехорошее, не вполне пристойное для солидного монотеизма. Нам кажется, что
не следует относиться всерьез к таким мнениям.
Пантеизм формируется двумя тезисами, являющимися зеркальным отражением
друг друга: <Все есть Бог> и <Бог есть Все>. Каждый из этих
тезисов равноценен другому, хотя они и нуждаются друг в друге, и они оба
устремляются к одному смыслу. Но этот смысл способен меняться на
диаметрально противоположный, в зависимости от того, в какой
последовательности эти тезисы произносятся. Если первый тезис предшествует
второму, то, очевидно, перед нами продукт натурфилософского рассмотрения,
мрачная химера атеизма. Если же второй предшествует первому, то это
прозрение мистика, который преодолел разрыв предельного с запредельным и
увидел Мироздание в его созидательном порыве к тому состоянию цельности,
которое было до тотальной порчи миров.
Быть может, мысль о постоянном творческом импульсе, поддерживающем мир,
- это пантеистическая мысль. Но ее высказал псалмопевец, говоря: <Вовек,
Господь, слово Твое стоит в небесах...> (84). Вероятно, пантеизмом
называют убежденность в том, что Бог наполняет вселенную. Но и об этом
сказано: <Куда уйду я от духа Твоего и куда убегу от лица Твоего?
Поднимусь ли на небеса - там Ты, соскользну ли в Преисподнюю - вот Ты>
(85). Возможно, пантеистично представление о близости Творца к творению. Но
и об этом говорит Давид: <Близок Господь ко всем призывающим Его, ко
всем, кто призывает Его в истине> (86).
Если это пантеизм, то тогда иудаизм насквозь пантеистичен, равно как
пантеистичны все наиболее интимные религиозные чувства, самые тонкие оттенки
веры. И Зоhар, в котором отчетливо и блестяще выражена идеология взаимной
сопричастности всех сторон бытия, - это пантеистическая книга.
__________
84. Теhилим, 119, 89.
85. Там же, 139, 7-8.
86. Там же, 145, 18.
Хотя Зоhар - одно из самых весомых достояний еврейской культуры, хотя
эта книга - плоть от плоти еврейской традиции, а вклад идеологии Каббалы в
иудаизм неоценим, тем не менее роль Зоhара в еврейской религии
противоречива, а значение его в истории евреев неоднозначно; Зоhар привнес в
иудаизм драматическую борьбу деструктивных и созидательных тенденций. Одни
из них вызывали смуту в еврейских душах, деформировали живую ткань традиции
и в своем крайнем воплощении приобрели вид сокрушительного мессианства
Иакова Франка и <приверженцев Зоhара>. Выразители других тенденций
выстраивали, пестовали и наполняли высоким смыслом еврейское Учение.
Удивительно высказывание одного из отцов хасидизма, раби Пинхаса из Кореца,
который славил и благодарил Творца за то, что тот не сотворил его в те годы,
когда миру еще не был известен Зоhар. Раби Пинхас из Кореца сообщает: Зоhар
<derhalt mich beim judisch Keit (удержал меня в еврействе) (87).
__________
87. М. Гутман. Торат рабейну Пинхас ми-Корец. Белгород, 1931, стр. 26
(Цитируется по: Мишнат hа-Зоhар. Ibid, т 1, стр. 44).
Столь двойственное воздействие этой книги, ее умение разрушать и
строить, наносить раны и лечить, указывает на такой высокий духовный
потенциал, который сравним лишь с мощью пророческих текстов. И
действительно, после гибели второго Храма лишь Зоhар оказался достоин того,
что всегда являлось привилегией только книг Священного Писания, - быть
источником массовых ересей в иудаизме. И именно Зоhар оказался в числе
немногих книг иудаизма - религии, начисто лишенной миссионерского духа, -
которым, как и книгам Священного Писания, выпала странная судьба оказывать
заметное влияние на культуру других народов.
Многие говорили о сходстве Зоhара с пророческими книгами - и велик
соблазн такого сравнения! - но, как мы уже знаем, это сходство возникло из
доведенного до крайности различия: слово Зоhара - это попытка дать
окончательный ответ на Божественное Слово пророков. И ясно, что такая
попытка (даже если она не удалась и ответ все еще не окончателен) не
вмещается в тесные рамки исторической традиции.
Как уже говорилось, мы видим источник деструктивного влияния Зоhара на
религиозную жизнь евреев в том, что Зоhар претендовал на роль книги, которая
стоит выше других книг устной традиции и завершает историю Устной Торы в
изгнании. Разрушительный смысл этих притязаний был поначалу глубоко скрыт и
только предчувствовался наиболее чуткими представителями традиции. Он
выявился вполне лишь с годами, когда усилиями нескольких поколений
каббалистов основные мысли Зоhара были прокомментированы и получили
обрисовку подробного и систематического учения. Эти комментарии в полной
мере унаследовали от Зоhара не только все созидательное, вливающее
преизбыток силы в традицию, но и все то, что грозило подорвать традицию
изнутри. Взрывоопасные силы таились в тех чертах нового каббалистического
учения, которые можно условно назвать гностическими. Что мы имеем в виду,
говоря о гностических чертах новой Каббалы? Прежде всего такую систему
взглядов, согласно которой преображение мира и окончательное разрешение пут
зла достигается именно за счет проникновения в тайны мистического знания, в
сокровенные глубины Божественного замысла. Это мировоззрение может рядиться
в разные одежды, требовать от своих адептов самого строгого исполнения
традиционных предписаний или провозглашать полное освобождение от всяких
традиционных уз, но оно всегда наполнено пафосом преодоления исторических
границ традиции, предвосхищением последних времен.
Следует подчеркнуть, что вовсе не рассуждения о конце мира, временах
Машиаха и грядущем возрождении Исраэля, которых немало в Зоhаре, послужили
теоретической базой для той системы представлений, которую мы назвали
гностической. Эти рассуждения имели форму архаического предания и не
выходили за рамки традиционных чаяний еврейского народа. Определяющую роль
сыграл образ великого праведника раби Шимона бен Йохая, которому Бог в
непосредственном откровении дарует знание высших тайн - знание, играющее
исключительную роль в судьбах вселенной. Для тех каббалистов, которые
ощущали себя духовными преемниками раби Шимона, само приобщение к тайнам
Зоhара стало интенсивной мистической практикой, осуществляющей спасение
мира. В этом источник предельно напряженного миросозерцания, которым
отличались все без исключения представители поздней Каббалы.
Человек, охваченный экстазом гностического деяния, не знает
повседневности. Его жизнь не вмещается в рамки обычной череды дней,
сливается в одно сплошное сегодня, в тревожное и вдохновенное сновидение.
Прошлое и будущее смыкаются, любая мелочь приобретает красноречивый характер
мистического символа, всякое событие - как внешнее, так и внутреннее -
становится частью непрерывной небесной мистерии, каждый миг кажется
последним перед окончательным преображением мира. Как явствует из книг,
каббалисты, воодушевленные Зоhаром, жили именно такой феерической жизнью,
наполненной ощущением их собственной причастности к тайнам последних дней.
Поэтому каждый из них - искра души Машиаха или полноценное воплощение этой
души. Их сны и бдения - это огненная череда мистических озарений, а занятия
тайнами Торы - тяжкий труд, при помощи которого в мире осуществляются
сокровенные замыслы Бога.
Зоhар внес мало откровенных новшеств в теорию Каббалы. Практически все
вопросы, которыми он занят, сходным образом разрабатывались испанскими
мистиками конца средневековья. Но это сходство неожиданным образом
оказывается обманчивым, не затрагивающим сути дела. Простое, даже
поверхностное сравнение каббалистических книг, написанных до появления
Зоhара с каббалистической литературой, возникшей под его влиянием, убеждает,
что Зоhар был для Каббалы абсолютным новшеством, изменившим весь характер
еврейской мистики.
Тайна влияния этой книги не в новой проблематике и не в новых ракурсах
рассмотрения древних проблем, а в том раскрепощающем действии, которое
произвели его речи на мистическую интуицию человеческих душ. Зоhар был
преподан миру в такой форме, которая позволяла слову Зоhара, падая на
благодатную почву, становиться неисчерпаемым источником мистических
откровений и каббалистического творчества. И он с такой самодостаточностью
концентрировал в себе всю мощь экзегетического духа традиции, что с
легкостью вызывал ощущение причастности к тайнам Торы как у искушенного в
Талмуде ученого, так и у слабо знакомого с талмудческими тонкостями невежды.
Это в каком-то смысле ставило под сомнение достоинство всей тысячелетней
истории раввинистической традиции - и поэтому судьба Зоhара в иудаизме может
быть с известной долей строгости прочитана как столкновение этой книги с
традицией Талмуда.
Здесь дело опять-таки не в самих суждениях Зоhара, не в тех его
откровенных высказываниях - их особенно много в Райа Меhемна и Тикуней
hа-Зоhар, - которые были использованы еретиками в прямой полемике с
раввинизмом. Эти высказывания сыграли свою роль, но их влияние было
опосредовано общим направлением концепции Зоhара. Противостояние Зоhара
талмудической традиции было спонтанным и давало о себе знать даже в среде
самых строгих приверженцев ортодоксии, приобретая там форму споров о тех
заповедях, которые по-разному толкуются в Талмуде и Зоhаре.
Теперь изложим главные фрагменты исторической судьбы Зоhара в иудаизме,
подчеркивая отмеченные выше обстоятельства.
История Зоhара как одной из важнейших книг иудаизма началась лишь после
изгнания евреев из Испании в 1492 году. Зоhар был передан еврейскому миру
погибшей школой испанской Каббалы не только как древний авторитетный текст,
но в какой-то мере и как полноценный итог всей многовековой каббалистической
культуры.
Как резонно замечают многие исследователи, возрастанию популярности
Зоhара и вообще Каббалы способствовало то, что пережитая евреями трагедия
вывела апокалипсические настроения и мессианские чаянья из тайников
еврейской души и сделала их открытым и распространенным мироощущением масс.
В силу этих психологических и исторических причин идеи Каббалы перестали
быть достоянием лишь узкого круга посвященных в тайну и получили широкое
хождение среди всех слоев еврейского народа.
Появление печатных изданий Зоhара, которое произошло в середине XVI
века, привело к еще большей популярности этой книги.
Апофеозом влияния Зоhара на еврейскую культуру явилось возникновение в
XVI веке в палестинском городе Цефат новых школ Каббалы, крупнейшей из
которых была школа раби Ицхака Лурии (88). Эта возрожденная Каббала,
основывающаяся главным образом на Зоhаре достигла такого развития и
изощренности, которого каббалистическое учение не достигало даже в лучшие
времена в Испании. С этих пор Зоhар стал главным источником мистических
построений, и большинство каббалистических книг составлялись теперь в виде
комментариев к Зоhару. Зоhар сделался также источником нравоучительной
литературы, на нем основывали еврейские моралисты свои рассуждения о судьбе
человеческой души, о заслугах и наказаниях, о заповедях и молитвах. Значение
Зоhара стало исключительно высоким: именно тогда он поднялся в один ряд с
канонической литературой иудаизма - Библией и Талмудом.
__________
88. Также известен под именем Аризаль (1534-1572).
Сложившиеся в то время взгляды на соотношение между Талмудом и Зоhаром,
позволяли последнему пока еще безболезненно вписываться в общую религиозную
систему иудаизма. Талмуд и Зоhар рассматривались в качестве двух сторон
неделимого целого открытой и закрытой частей Торы, объясняющих Откровение,
заключенное в книгах Библии. Однако Зоhару уже тогда приписывалась большая
святость, чем Талмуду. В тайнах Зоhара видели душу Торы, в то время как
предписаниям Талмуда отводили роль лишь тела Учения. И поэтому Зоhар
считался настолько превосходящим Талмуд, насколько духовное превосходит
плотское.
Этот явный перевес в сторону Зоhара компенсировался тем, что Зоhар был
менее авторитетен, чем Талмуд, когда речь заходила о проблемах `Галахи.
Здесь указания Талмуда обладали большей силой, чем высказывания Зоhара на ту
же тему. В качестве обобщенного примера уместно привести мнение об этом раби
Иосефа Каро, одного из крупнейших знатоков `Галахи (он был и одним из
каббалистов Цефата), который составил знаменитый законодательный свод, так
называемый Шулхан Орух, являющийся и сегодня основным руководством по
практическому выполнению заповедей. В Шулхан Орухе раби Йосеф никогда не
ссылается на Зоhар как на заслуживающий упоминания источник, а те
рекомендации Зоhара, которые все-таки попали в этот свод, не считаются там
обязательными, а носят название <обычаев особо благочестивых людей>. В
другой своей книге раби Йосеф, подводя итог многолетним спорам раввинов о
противоречиях между Талмудом и Зоhаром, так объясняет соотношение этих
источников в законодательных вопросах:
<Многие решения, которые записаны раби Шимоном в книге Зоhар, не
соответствуют мнению Талмуда, но законодатели решают их, основываясь на
Талмуде. И смысл этого в том, что, даже зная мнение раби Шимона, они не
обязаны считаться с этим мнением, если оно противоречит мнению вавилонской
Гемары> (89).
__________
89. Бейт Йосеф, 25, начиная со слов: <И благословит: Который освятил
нас своими заповедями и так далее>. В дальнейшем все предписания Зоhара
вошли в практику хасидизма, и в значительной мере - в авторитетные
толкования текста Шулхан Орух.
Такого рода равновесие оказалось нестабильным и уже через несколько
десятков лет было разрушено мессианским движением Шабтая Цеви (1626-1676),
так называемым саббатианством. Это движение оказалось настолько глубоко
связанным с актуальными чаяниями еврейского народа, столь могуче всколыхнуло
еврейскую жизнь и до такой степени выпукло обрисовало деструктивное
воздействие Зоhара на традицию, что не может рассматриваться в качестве
второстепенного эпизода истории и является существенным событием в жизни
еврейской диаспоры.
Шабтай Цеви родился в городе Смирне (Измир) в Турции. Необычная и
трагическая судьба этого человека была как бы предопределена тем, что день
его рождения выпал по еврейскому календарю на 9-ое Ава. В этот день евреи
постятся и скорбят о разрушенном Храме, и в этот же день, согласно известной
Агаде, среди евреев должен родиться Машиах - сын Давида, освободитель
Исраэля от тягот изгнания. Семья Шабтая, как сообщают некоторые
свидетельства, возводила свое родословие именно к царю Давиду.
Рассказывают, что с юных лет Шабтай был славен среди соплеменников
своим благочестием и поражал окружающих блестящим знанием Талмуда и
каббалистических книг. Помимо этого, он был известен как аскет, очищающий
свое тело тяжелыми постами, бдениями и пр.
В 1648 году (или в 5408 году по еврейскому летоисчислению; этот год
согласно некоторым соображениям каббалистического свойства, считали годом
пришествия Освободителя) Шабтай Цеви был провозглашен (или провозгласил сам
себя) Машиахом, сыном Давида. Первые годы его деятельности в этом новом
качестве ознаменовались многими чудесными событиями, слух о нем прошел по
всему еврейскому миру, взбудоражил все еврейские общины. Число
последователей Шабтая стремительно возрастало, и в скорое освобождение
поверили тысячи и тысячи евреев. Многие из них продавали и раздаривали свое
имущество, чтобы налегке идти в Иерушалаим, иные даже двинулись в путь.
Известие о скором торжестве Исраэля вызвало особый энтузиазм у евреев
Украины и Польши - ведь именно в эти годы там происходили чудовищные
погромы, получившие в еврейской истории название Гзерат Хмельницкий
(наказание Хмельницким).
Движение саббатианцев росло не только вширь, увеличивая размах своего
влияния. Одновременно происходила и его внутренняя эволюция.
Первоначально Шабтай Цеви рассматривал Талмуд и Зоhар как две стороны
единого мировоззрения. Впоследствии, провозгласив наступление последних
времен, он отверг Талмуд, практические заповеди и стал всю свою идеологию
основывать на Зоhаре и Каббале.
Саббатианство было все еще на подъеме, когда произошла печальная и
неожиданная развязка - Шабтай Цеви и ближайшие его соратники приняли ислам
(90). Это произвело тяжкое, почти шоковое впечатление на еврейский мир и
положило конец открытому распространению саббатианских взглядов. Но эта
неудачная реализация идеи Машиаха не прошла бесследно для иудаизма.
Саббатианство обнажило ту огненную бездну, которая таилась для традиции в
некоторых аспектах каббалистического учения, и долго еще среди евреев
возникали споры и вспыхивали разногласия, в которых слышался отзвук могучего
взрыва, потрясшего еврейскую жизнь в середине XVIII века.
__________
90. Неизвестно точно, что послужило главной причиной
вероотступничества, но обосновывалось оно, разумеется, теоретическими
положениями Зоhара и новой Каббалы. Однако это принятие ислама не исходило
из внутренних убеждений Шабтая и было только внешним. В Салониках до сего
дня сохранилась секта последователей Шабтая, чьи воззрения и образ жизни
лишь наружно совпадают с мусульманством (так называемые денмэ).
Движение Шабтая Цеви привело к тому, что внутри еврейской традиции
сформировалось новое отношение к Каббале, и поэтому дальнейшая история
Зоhара в иудаизме может рассматриваться в ракурсе того влияния, которое
саббатианская ересь оказала на евреев.
Мы расскажем о четырех выдающихся еврейских мистиках, живших чуть позже
Шабтая, в судьбах которых сфокусировалась судьба Зоhара в иудаизме и
деятельностью которых была в значительной мере предопределена вся дальнейшая
судьба Каббалы. Эти четыре личности явились полноценными выразителями
тенденций, появившихся в еврейском учении под воздействием Зоhара и новой
Каббалы, они запечатлели в своих трудах и поступках не только светлые, но и
- по крайней мере один из них - темные стороны такого воздействия.
Первый из них вдохновенный каббалист и замечательный поэт раби Моше
Хаим Луцато (1707-1747) (91) оставил после своей недолгой жизни богатейшее
литературное наследство, входящее в сокровищницу еврейской мистической и
назидательной мысли. Однако его творческая судьба складывалась весьма
трагично, поскольку его талантам выпал жребий развиваться в те годы, когда
еще была жива память о движении Шабтая Цеви. Это было время возникновения
внутри иудаизма закономерной реакции на каббалистические умозрения:
углубленные занятия тайнами Торы казались чреватыми ересью, а мистическая
одухотворенность выглядела подозрительной. Раби Моше стал жертвой этой
охранительной реакции. Он до конца своих дней подвергался преследованиям со
стороны авторитетов раввинизма, его важнейшие каббалистические труды - в том
числе оригинальные подражания Зоhару - были запрещены и изъяты, жизнь его
протекала в постоянных скитаниях, а его деятельность должным образом была
оценена лишь через многие годы после смерти. Судьба этого выдающегося
человека ознаменовала то, что вместе с возникновением саббатианства
закончилось время безоблачного расцвета Каббалы, и отныне занятия тайнами, и
в первую очередь Зоhаром, всегда будут казаться религиозным евреям чем-то
опасным, недозволенным и даже в какой-то степени неприличным.
Если саббатианство повлияло на Моше Луцато лишь опосредованно и в виде
внешних обстоятельств, то основатель хасидизма раби Исраэль Бааль Шем-Тов
(92) (1698-1760) (93) испытал заметное воздействие идеологии Шабтая Цеви.
Это влияние саббатианства на хасидизм, о котором часто говорят современные
исследователи и открытие которого они считают достижением новейшей научной
критики, образно и откровенно выражено в хасидских легендах. В одной из них
раби Исраэль рассказывает, что Шабтай Цеви приходил к нему по ночам, чтобы
обучать тайнам Торы. Желая исправить ущерб, нанесенный саббатианством, Бааль
Шем-Тов попытался удержать Шабтая. Это оказалось для раби Исраэля
непосильной задачей, и он сам едва избежал падения в преисподнюю, но
успел-таки заглянуть в ее пылающую бездну (94). Быть может, это заглядывание
в бездны ада и послужило причиной того, что именно из среды хасидизма
раздавались и до сего дня раздаются речи, смысл которых приводит на память
мессианские амбиции Шабтая.
__________
91. Родился на севере Италии, много путешествовал, умер в Палестине.
92. Известен также под именем Бешт.
93. Родился на Украине, где в основном и проходила его деятельность.
94. См. Шивхей hа-Бешт. Капустин, без года, лист 9.
Последнее суждение ни в коем случае не ставит под сомнение ту огромную
работу, которую провел великий Бааль Шем-Тов и его последователи, воскрешая
еврейские души и возрождая еврейский дух, сломленные ужасающими погромами,
прокатившимися по Украине и Польше в XVII веке, и угнетенные безрадостным
завершением широкого мессианского движения саббатианцев. Но те противоречия,
которые привнес хасидизм в еврейскую среду, расколов ее на хасидим и
миснагдим (противников хасидизма), были вызваны, на наш взгляд, откликом
части ортодоксальных евреев на саббатианские элементы в идеологии хасидизма
и продолжали споры, порожденные саббатианством. С другой стороны,
сложившаяся тогда структура хасидской общины, представляющая собой пирамиду,
на самом верху которой находится цадик, а внизу - преданные ему хасидим (мы
считаем это воплощением переосмысленного учения Зоhара о Праведнике),
явилась сильным противоядием, нейтрализующим разрушительное действие все еще
актуальных в еврейской среде мессианских упований и связанных с ними
отголосков саббатианских идей. Деструктивные силы новой Каббалы, готовые
вновь и вновь порождать широкие мессианские движения, были частично обузданы
и влились в русло вполне стабильной традиционной жизни.
Хасидизм придал новое выражение старой мысли о единстве Талмуда и
Зоhара - тела и души Торы. Его сторонники резонно полагали, что
каббалистическим идеям следует открыть доступ ко всем слоям еврейского
народа, подобно тому, как душа пронзает все части живого организма. Однако
считалось, что эти идеи следует доводить до простых людей в сублимированном
виде - через безвредные для ортодоксии сочинения хасидских лидеров. А
полноценные каббалистические яства: Зоhар и труды каббалистов Цефата - стали
привилегией лидеров хасидизма.
Иаков Франк (95) (1720-1791) (96) - самая темная личность среди
еврейских мистиков - считал себя прямым наследником и продолжателем дела
Шабтая Цеви. Он и его последователи называли себя <приверженцами
Зоhара> или <противниками Талмуда> и свою идеологию основывали
исключительно на книгах Каббалы. Мы не знаем, насколько можно доверять
свидетельствам, сообщающим об ужасных нарушениях франкистами правил
нравственности и об оргиях, которые временами устраивались сторонниками
этого движения. Упреки в безнравственности - известный издревле полемический
выпад против религиозных противников, который использовался ортодоксами всех
конфессий. Однако то, что во франкистском движении не вызывает сомнений и
беспристрастно зафиксировано официальными документами, представляется нам
более безобразным, чем вульгарные эротические мистерии, имеющие оккультную
подкладку. Мы имеем в виду ту легкость, достойную самых циничных и
беспринципных политиков, а не мистиков, владеющих тайнами, с которой
франкисты шли на клевету и обман для того, чтобы добиться поддержки властей
и укрепить свое положение. Какие мрачные обвинения они выдвигали против
своих соплеменников на публичных диспутах с ортодоксальными раввинами (97),
в какой грубый торг со своими христианскими покровителями превратили они
свой переход в католичество! Спор Зоhара с Талмудом был разрешен здесь
весьма радикально: по всей Польше запылали костры из книг Талмуда. А
<приверженцы Зоhара> приняли христианство, чем и завершилась история
франкизма в качестве одной из еврейских ересей.
__________
95. Настоящая его фамилия Лейбович. Прозвище Франк (<человек с
Запада>) он получил, очевидно, в Турции, куда ходил для того, чтобы
наладить контакты с саббатианцами.
96. Родился в подольском местечке Королювка, умер в Оффенбахе
(Германия).
97. Эти диспуты происходили в 1756 и 1759 годах в Польше и были
устроены христианской администрацией по инициативе франкистов.
Раби Элиягу, Гаон из Вильны (98) (172-1798) (99) прожил внешне
спокойную и благополучную жизнь. Создается впечатление, что этот
удивительный человек не испытал сильных духовных кризисов и во время своего
восхождения к самым возвышенным аспектам Торы не встретил ни одной из тех
ловушек, которые представляли актуальную опасность для других мистиков.
Подобная судьба, согласно учению Каббалы, может быть уделом только такой
души, которая впервые сошла на землю из самых сокровенных миров, вовсе не
омраченных первобытной порчей.
__________
98. Известен под именем `Гагра.
99. Он родился в Вильне и почти никогда не покидал ее пределов.
Бесчисленные комментарии и примечания раби Элиягу к книгам Библии,
Талмуда и к Шулхан Оруху поражают своей лаконичностью. Совсем иную картину
являют собой его каббалистические труды и комментарии к Зоhару, Сефер Йецире
и Сефер hа-Баhир: здесь изложение ведется подробно. В этих трудах все
аспекты Торы, все ее уровни настолько органично переплетаются между собой,
раскрываются друг в друге и с такой неожиданной простотой самые отдаленные
стороны еврейского Учения оказываются между собой связанными, что у читателя
возникает чувство захватывающего дыхание полета на неведомой высоте, с
которой вся Тора становится обозримой как единое нерасторжимое целое. Но
наиболее точно силу религиозной мысли раби Элиягу характеризует образ
Левиатана, могучей рыбы, в одно мгновение проплывающей великое море от края
до края, - так Зоhар описывает душу Машиаха, обитающую в глубинах моря
Божественной Мудрости, в море Торы.
В учении раби Элиягу нет и тени того, что можно было бы назвать
противопоставлением Зоhара и Талмуда, а равным образом - открытой и закрытой
частей Торы. Он, как и большинство ортодоксальных раввинов, считал, что
каббалистические знания должны оставаться строго эзотерическими (как видно
из его полемики с хасидизмом), но это не прагматическая боязнь за судьбу
традиции, а благородный и чистый трепет перед Царем, чья тайна должна быть
укрыта от нескромных взоров.
Именно комментарии раби Элиягу к Зоhару, - в большей степени, чем любые
другие каббалистические сочинения, - способны объяснить, почему эта книга
получила у евреев название <Святой Зоhар> (Зоhар hа-Кодэш). Читая их,
непроизвольно приходишь к убеждению, что только в порочности человеческой
натуры можно превратить незамутненную концепцию Зоhара во что-то опасное и
деструктивное для традиции и что разговоры о сомнительном и позднем
происхождении Зоhара вызваны невежеством и недомыслием (100).
__________
100. Существует предание, идущее от раби Хаима из Воложина, знаменитого
ученика раби Элиягу, о том, что во время занятий раби Элиягу Зоhаром справа
от него сидел раби Шимон бен Йохай, а слева - раби Ицхак Лурия. Этот рассказ
как бы смыкает традицию Каббалы в неразрывную цепь.
В судьбах этих четырех каббалистов по-разному проявилось действие тех
центробежных и центростремительных сил, которые породил в еврейской традиции
Зоhар. Интересно проследить, как наличие этих же сил обнаруживало себя во
взглядах двух непохожих друг на друга движений - в христианской Каббале и в
движении еврейской `Гаскалы (просветительства).
Представители христианской Каббалы, деятельность которых проходила в
конце европейского Возрождения, смотрели на Зоhар извне, из глубин чуждого
для еврейской традиции мировоззрения, и поэтому они оказались под действием
центростремительных сил, порождающих активный интерес к иудаизму, хотя
актуально воспринимали только ту сторону концепции Зоhара, которая создавала
силы центробежные. Поэтому христианские каббалисты утверждали, что Зоhар
представляет собой чистое, не искаженное измышлениями Талмуда изложение
принципов иудаизма, которые совпадают с принципами истинного христианства.
Эта точка зрения имела широкое хождение среди просвещенных христиан, и Зоhар
разрешали печатать даже в годы жестоких гонений на евреев, когда по всей
Европе сжигали Талмуд.
Противоположным образом реагировали на Зоhар деятели `Гаскалы,
возникшей в Германии в конце XVIII века. Их взгляды и главные упования были
направлены вовне, по направлению к нееврейской культуре, потому что они
незаметным для себя образом попадали под действие центробежных сил,
порожденных Зоhаром в традиции (это была, на наш взгляд, инерция тех сил,
которая вызвала к жизни саббатианство и франкизм). Одновременно они ощущали
наличие в Зоhаре созидательных для традиции (центростремительных) сил,
враждебных главным чаяньям `Гаскалы, и поэтому всячески принижали значение
Зоhара в еврейской культуре, считали его книгой, чуждой духу иудаизма.
Характерно, что и здесь Зоhару противостоял Талмуд: просветители
рассматривали последний как подлинный базис исторического иудаизма, хотя это
воззрение вовсе не помешало им постепенно отказаться от практических
предписаний Талмуда и все свои религиозные представления обосновывать
рационалистически.
Нам кажется, что такие же тенденции действуют и сегодня. С одной
стороны, они проявляются в скептическом отношении к Зоhару и Каббале
некоторых представителей ортодоксального иудаизма, - быть может, это
непроизвольные <просветительские> умонастроения, вызванные
бессознательной неудовлетворенностью реалиями `Галахи и тягой ко внешней
культуре. С другой стороны, они становятся чрезвычайно отчетливыми в остром
интересе к Зоhару тех евреев, которые были воспитаны в светской,
христианского толка культуре, в отрыве от религиозной традиции евреев.
Предание (101) рассказывает о четырех мудрецах, которые вошли в Пардес
- в глубины мистического созерцания смыслов Торы. Бен Азай вгляделся и умер.
Бен Зома взглянул и повредился. Ахер (Элиша бен Абуя) стал выкорчевывать
насаждения (впал в ересь). Раби Акива вошел с миром и вышел с миром.
В стиле этой Агады можно рассказать и о тех каббалистах, которые
вгляделись в Зоhар. Мало для кого из них это окончилось вполне благополучно
одни впали в жестокую ересь, другие умерли, не достигнув и сорока лет,
третьи потеряли ясность понимания и замутили понимание многих. Быть может,
лишь о раби Элиягу из Вильны можно с уверенностью сказать он вошел с миром и
вышел с миром.
Составление собственного рассказа по схеме древней Агады может
послужить хорошей иллюстрацией к учению Каббалы о Гилгулим (круговороте
душ), которому в Зоhаре отведено много страниц (102). Гилгуль в этом
контексте может быть осознан не как ряд последовательных перемещений некой
духовной субстанции из тела в тело, а как возвращение в сферу земной жизни
нереализованных до конца аспектов души, то есть осуществляющийся во времени
процесс исправления довременного греха. В этом смысле можно говорить о
постоянной реинкарнации духовного облика первого Адама, и поэтому в
круговращении оказываются не только души отдельных людей, но и целые народы
и эпохи.
__________
101. См. Хагига, 14б и дальше.
102. См. Зоhар, 2, 94б-114а.
Однако мы начали этот разговор вовсе не для того, чтобы рассуждать об
экзотической концепции Каббалы. Мы хотим лишь в очередной раз подчеркнуть,
как прочно вписался Зоhар в еврейскую жизнь и какое высокое место заняла эта
книга в истории еврейской мистики. Но судьба Зоhара связана не только с узко
понятой историей еврейской религиозной традиции.
Попытаемся взглянуть на место Зоhара в истории с новой точки зрения - в
ракурсе взаимоотношения еврейской религии с религиями других народов. Мы
кратко изложим наши представления об этом, пре красно сознавая, что в таком
изложении все обобщения будут казаться слишком широкими, а выводы - слишком
смелыми, чтобы претендовать на роль образцово обоснованных суждений.
Зоhар появился среди евреев в те времена, когда мир находился в
состоянии могучего мистического подъема XIII и XIV века - это расцвет
немецкой мистики, развитие исихазма в Византии, акме суфизма. Создается
впечатление, что последовавшая вслед за этим гуманизация культуры и
появление идеологий, ориентированных целиком на земное, - это результат
шока, который испытала человеческая мысль, достигшая пределов в своей
последней попытке постигнуть небесное.
В подобные эпохи обнажается глубинная взаимосвязь различных культур и
как бы манифистируется органическое единство человеческого рода. Однако нам
представляется, что судьба еврейской религии существенно отличается от судеб
религиозного развития других народов.
На наш взгляд, в истории человечества было еще по крайней мере два
периода, сравнимых по глубине религиозного пробуждения с концом европейского
средневековья. Один из них относится к VI-V векам до н. э., когда почти
одновременно возникли и стали интенсивно развиваться зороастризм в Персии,
джайнизм и буддизм и Индии, конфуцианство и даосизм в Китае, пифагорейство в
Греции. Обычно, говоря об этом духовном всплеске, забывают отметить те
существенные обстоятельства, что произошел он в то же самое время, когда
были угнаны и затерялись в изгнании десять колен Исраэля, был разрушен
первый иерусалимский Храм, из среды евреев исчезло пророчество, и что годы
жизни Будды, Махавиры, Конфуция, Лао Дзы и Пифагора пришлись на семьдесят
лет вавилонского пленения Иудеи.
Второй период - это первые века новой эры, когда возникло и встало на
ноги христианство, появились и бурно множились новые культы самых разных
толков (например, гностицизм и манихейство), расцвел неоплатонизм. Именно
тогда были заложены основы тех идеологии, которые привели вскоре к
религиозному пробуждению арабского мира. Но не следует забывать о том, что в
те же века был разрушен второй иерусалимский Храм, множество евреев
растворилось среди окружающих народов, приняв христианство, еврейский народ
и еврейская религия претерпели самые жестокие за всю историю античного мира
гонения, а религиозное творчество иудеев - создание знаменитых кодексов
Мишны и Талмуда - происходило не под знаком духовного возрождения религии, а
как реакция на всеобщее оскудение еврейской культуры, как борьба с
религиозным беспамятством.
Мы, разумеется, не утверждаем, что подъем, который в те эпохи переживал
мир, происходил под влиянием растворившихся среди народов евреев. Быть
может, это и так, но для подобного вывода необходимы веские доказательства,
которые - если их вообще возможно получить - должны явиться следствием
скрупулезного исторического исследования. Речь идет, скорее всего, о
каком-то балансе культур, который носит органический характер: падение в
одном месте связано с подъемом в другом. Здесь вспоминается классический
комментарий к книге Берешит, к тому отрывку, где Ривка, жена Ицхака,
вопрошает Бога о судьбе двух своих детей, Исава и Иакова. <Два народа
выйдут разделенными из чрева твоего, - отвечает ей Господь, - и нация от
нации укрепится> (103). И объясняют лишь: от разрушения Йерушалаима
наполнится Цур.
__________
103. Берешит, 25, 23.
Потеря для одного народа оборачивается приобретением для другого; то,
что утратили евреи, не прошло без следа, а в преображенном виде обрело
существование в культурах других народов.
Нечто подобное происходило и в начале нового времени. Нам кажется не
случайным то, что одна из самых тяжелых трагедий еврейского народа -
изгнание из Испании - пришлась на период высокого Ренессанса - движения,
имеющего революционное значение для западной культуры. В результате этого
изгнания был уничтожен многовековой уклад самой богатой еврейской общины
нового времени, прервались великие каббалистические традиции Каталонии и
Кастилии, погибла развитая школа религиозной философии. Евреи подверглись
ужасным преследованиям, и многие, не выдержав несчастий, приняли
христианство. Любопытно, что буквально в год изгнания произошло открытие
Америки Колумбом - событие, последствия которого для Европы трудно
переоценить.
Но эти крупные преобразования европейской жизни, заложившие основы
современных цивилизаций Запада, осуществились на два века позже времени
появления Зоhара. Создается впечатление, что мистический подъем, который
переживал мир в XIII-XIV веках, носил совсем иной характер, чем те
глобальные вспышки религиозного пробуждения, которые происходили в прошлом.
И действительно, этот подъем не имел какого-либо переломного значения, не
являлся началом принципиально нового религиозного творчества - скорее
напротив, он был логическим завершением, конечным итогом последовательного
развития монотеистических религий. Голоса культур здесь звучали в унисон, и
все религии - как еврейская, так и нееврейские - заканчивали построение
своих монументальных догматических систем.
Каждую из религий ожидала в дальнейшем своя собственная судьба -
наступали века бурного развития секуляризованного мышления, оскудения
творческого импульса внутри религиозных традиций, окостенения обрядового и
догматического бытия ортодоксий.
Для иудаизма мистический подъем в конце средневековья оказался прологом
к мистическому подъему XVI-XVIII веков, религиозное творчество испанских
евреев несло в себе зародыш грядущего творчества евреев Палестины, Турции,
Италии и Польши. Это произошло благодаря тому, что в руках евреев оказалась
книга Зоhар.
Возникает ощущение, что еврейская религия впервые со времени разделения
Исраэля на два государства и отпадения десяти колен, не теряла, а
приобретала, не сеяла, а собирала урожай.
Иудаизм по праву может считаться мировой религией вовсе не потому, что
он, подобно христианству и исламу, подчинил своему влиянию полмира. Это
национальная религия не самого многочисленного на земле народа. И если
возникает мысль о глобальной роли иудаизма в истории человечества, то лишь
из-за широты и глубины влияния, которое религия евреев оказывала и в том или
ином виде продолжает оказывать на духовную культуру других народов.
Еврейская религия возникла в момент дарования Торы на Синае как явное
открытие Беспредельного, как максимально доступное для человека
прикосновение к Божественному. То, чего удостоились тогда смертные существа,
было овеяно дыханием Единого и Единственного, выходило за рамки опыта и
времени, обладало нерасчленимой полнотой смысла. И подобно тому, как в
момент Откровения исчезло время, точно так же исчезло деление на внешнее и
внутреннее, - любое слово, любая буква, всякая подробность и мельчайшая
деталь Откровения несли в себе ровно столько глубины, сколько было во всем
Откровении в целом. Все, что случилось потом - и что однозначно
интерпретируется как грех, подобный греху первого Адама, - было утратой этой
полноты смыслов, разворачиванием процесса ограничения конкретной Истины,
вычленением частных смыслов и овладением ими. Это вхождение в мир смысловых
абстракций - имеющее форму полнокровной и драматической исторической судьбы
- неминуемо породило разделение на внутреннее и внешнее, свое и чужое. То,
что было общим и цельным стало частным и фрагментарным, а оттенки единого
смысла, преобразованные во внешнее, обернулись могучим импульсом для
нееврейского мира. Как мы видели, это преобразование было многоступенчатым,
и каждый раз оно оборачивалось для еврейского народа изгнанием и трагедией.
Не вызывает сомнения, что такое развитие религиозного сознания еврейства -
это получивший образ истории диалог между Вышним и нижним; и чем углубленнее
и сердечнее фраза, которая должна быть произнесена, тем мучительнее
приходится собираться с мыслями, тем длительнее и беспросветнее отторжение
от собеседника.
Такое сосредоточение с мыслями является не чем иным, как новым
приобретением утраченного - за века абстрагирования - полноценного смысла,
именно собирание потерянных искр и оттенков глобальной Истины - это
имманентное и самостоятельное овладение тем знанием, которое первоначально
было вручено как дар.
Зоhар является, на наш взгляд, самой первой фразой человеческого ответа
Богу Синайского Откровения, которая была произнесена евреями за века их
религиозной истории. В нем собрались когда-то утерянные и вновь обретенные
смыслы Торы. Какие именно смыслы были возвращены и на каком этапе истории
они были потеряны - на это намекает сам Зоhар в указании на то, что книга
была составлена в начале новой эры. Впоследствии, когда эти смыслы вновь
стали превращаться в абстракцию под действием аналитической традиции
раввинизма, они обнаружили свою специфическую обрисовку - и раскрылись в
форме напоминающего неоплатонизм учения Ицхака Лурии; в сходных с
гностицизмом взглядах и практике Шабтая Цеви и Иакова Франка; в
морализаторстве представителей Мусара, в чем-то похожем на учение отцов
христианской церкви о нравственности; в целом ряде идей, ставших в свое
время достоянием ислама и вновь проявившихся у евреев в мировоззрении
некоторых хасидских школ, которое до удивления совпадает с мировоззрением
раннего суфизма. Важно, что все эти новшества спонтанно и органически
вписались в живую плоть иудаизма, демонстрируя этим, что они изначально не
чужды еврейскому учению.
Для вглядывающихся в Тору все еще оставалось внешнее и внутреннее, но
это было уже преобразованное внешнее и переосмысленное внутреннее. Зоhар как
бы обосновался на самой границе еврейского мира, он стал воротами, через
которые двинутся караваны, осуществляющие обмен между еврейской идеологией и
иными культурами, общим ракурсом, дающим возможность соотнести все то, что
находится внутри, со всем тем, что снаружи. Именно тогда, когда в процессе
вхождения внутрь иудаизма (в толкованиях каббалистических школ Цефата).
Зоhар потерял часть искр своего смысла - и эти искры обрели форму
гностицизма саббатианской и франкистской ересей, - в нееврейском мире
складывался и набирал силы гностицизм современной науки. Случайное ли здесь
совпадение или это не совпадение вовсе, а следствие органичного взаимного
влияния культур, о котором мы говорили выше, это мы не сумеем выяснить.
Важно, что образовалось новое внешнее мир секулярных идей и светской
культуры, - с которым иудаизм не обязательно должен находиться в
противоборстве, может вступать в диалог, а не в спор, так как этот мир не
требует от евреев безусловного разрыва со своей религией и своим народом.
Мир светской культуры сделался на удивление не чуждым для евреев, и
еврейское секуляризованное сознание оказалось на редкость продуктивным для
науки и искусств, словно бы попало в родную для себя среду. И, быть может,
те евреи, которые возвращаются ныне к иудаизму из светской культуры, - а
именно для этих людей особенно близок и внятен Зоhар - несут с собой в
еврейскую религию те потерянные и еще не обретенные смыслы, о которых мы
вели речь. И ни одна из книг традиции - мы не имеем в виду книги Священного
Писания - не способна столь красноречиво убедить этих евреев в правильности
выбранного ими пути, как Зоhар. Во всяком случае, именно в этих людях,
которые приходят в еврейскую религию извне, будучи привлечены светом Зоhара,
видим мы будущее иудаизма.
Разумеется, Зоhар не является окончательным Ответом и последним
откровением, поскольку остаются потерянными те смыслы, которые скрылись во
тьме вместе с угнанными в плен коленами Исраэля. Но этой книгой был сделан
первый порыв в сторону окончательного Ответа - и сияние, которое отбрасывает
Зоhар в темноту, возникшую и бесконечно сгущающуюся перед произнесением
человеком своей последней и решительной фразы, указывает на уже обретенный
путь и светит тем, кто пока не потерял упования и веры.
Михаил Кравцов. Раби Шимон в Талмуде и Мидрашим.
По изд.: Раби Шимон. Фрагменты из трактата "Зоhар": Пер. с арамейск.,
сост., статьи, примеч. и коммент., кабб. коммент. М. А. Кравцова - М.:
Гнозис, 1994. - 336 с.
С некоторой натяжкой эту статью можно назвать жизнеописанием раби
Шимона бен Йохая, составленным из свидетельств Талмуда и Мидрашим. Но это ни
в коей мере не реконструкция биографии раби Шимона и даже не попытка такой
реконструкции. У статьи более скромные задачи: послужить агадической
иллюстрацией к переводам из Зоhара и быть своего рода введением в эти
переводы. Знакомство со свидетельствами Агады позволит читателю не только
уяснить себе некоторые высказывания Зоhара, которые без этого остались бы
непонятными. Гораздо важнее то, что знакомство с Агадой даст возможность
читателю воспринять тексты Зоhара более выпукло, сопоставляя между собой
параллельные места Агады и Зоhара. И, размышляя над этими параллельными
местами, читатель придет к выводу, что рассказы о раби Шимоне в Зоhаре - это
ни в коем случае не версия талмудической Агады. Зоhар не просто по-иному
излагает известные уже сюжеты. Это, собственно говоря, уже совершенно иные
сюжеты, возникшие в контексте иного, чем Агада, восприятия мира.
Например, в Талмуде и Мидрашим содержится несколько версий рассказа о
бегстве раби Шимона в пещеру. При всем различии этих версий они глубоко
схожи между собой. Это всегда именно рассказ, связное повествование о
событии, где на первый план выступают подробности и детали сюжета. Общий
смысл такого рассказа спрятан внутри тех рассуждений, среди которых рассказ
помещен. Совсем по-иному на подробности действия смотрит Зоhар. Для него
сюжет рассказа некий рудимент, трансформированный иногда до неузнаваемости
силой общего преображения мира Агады в лучах Тайны. На первый план
вырывается смысл события, его глубинная страсть, и меняется тон
повествования, совершенно отличный от констатирующего, бесстрастного тона
Агады. Бегство в пещеру раскрывает себя как один из символов изгнания народа
из Святой Земли, удаления Шехины от своего Господина. Тайна Торы прячется в
пещере, а затем выходит оттуда - и это однозначно с изгнанием и избавлением
народа. Рассказ об очищении Тверьи, столь подробный в Агаде, упоминается в
Зоhаре лишь между прочим, почти намеком при обсуждении проблем сотворения
человека и объяснении тайн выхода из Египта - аспектов, имеющих мистическое
отношение к существу сакрального очищения и нечистоты.
Две различные способности умственного созерцания должны мы обнаружить в
самих себе, пытаясь достичь адекватного понимания этих источников: Талмуд и
Мидрашим взывают прежде всего к дискурсивному постижению текста (отсюда
выражение Талмуда - приди, послушай!), а Зоhар апеллирует сразу к силе
духовной интуиции (и там постоянно говорится: приди, взгляни!).
Есть и иная причина того, почему уместно подобное введение к переводам
из Зоhара. Агада из Талмуда и Мидрашим была очень хорошо знакома евреям,
когда в XIII веке просиял Зоhар. И поэтому то, что рассказал Зоhар,
воспринималось на фоне уже известных историй, которые казались чем-то
безусловно подлинным, издревле известным по сравнению с новшествами Зоhара,
лишь претендующего пока на глубокую древность. А когда Зоhар доказал
традиционному иудаизму свою авторитетность и образ раби Шимона из Талмуда
включил в себя отблеск Зоhара, соотношение между двумя этими источниками
оставалось в какой-то степени прежним, вначале учили Талмуд как знание
открытое и лишь потом, насытившись явным, приступали к изучению Зоhара,
книги Тайн.
Из многих сотен свидетельств о раби Шимоне, имеющихся в ранней
раввинистической литературе, мы выбрали те, которые прямо или косвенно имеют
отношение к переводам из Зоhара. При этом те свидетельства, которые
относятся к жизнеописанию раби Шимона, почти полностью вошли в нашу
подборку. Рассуждения, которые читатель встретит в статье, служат лишь для
минимального увязывания материала в плавный рассказ и не теряют агадического
ракурса.
1.
Рассказывают, что однажды к раби Йеhошуа пришел некий ученик и спросил
его: <Вечерняя молитва - обязательна или нет?> Тот ответил ему:
<Нет>. Тогда пошел этот ученик к рабан Гамлиэлю и задал ему тот же
вопрос. Рабан Гамлиэль ответил, что обязательна. Сказал ученик: <А вот
раби Йеhошуа говорит, что необязательна>. Сказал рабан Гамлиэль:
<Подожди до завтра, когда соберутся мудрецы в доме Учения>.
Это происходило во втором веке н. э. в городе Явне, где рабан Йоханан
бен Закай основал после разрушения римлянами иерусалимского Храма (70 г. н.
э.) знаменитую школу, которую в научной литературе принято называть
Академией. В то время, о котором ведется наш рассказ, главой Академии, Наси
(князем) был рабан Гамлиэль бен Шимон, а главой Бейт-Дина (религиозного
суда) - раби Йеhошуа бен Ханания.
На другой день собрались мудрецы в доме Учения. Встал тот ученик и
задал свой вопрос. Ответил ему рабан Гамлиэль и сказал: <Вечерняя молитва
- это обязанность>. Спросил рабан Гамлиэль у мудрецов: <Кто-нибудь
хочет возразить мне?> Сказал раби Йеhошуа <Нет>. <А не от твоего
ли имени утверждают обратное? Встань, Йеhошуа, на ноги свои, и будут
свидетельствовать против тебя>. Встал раби Йеhошуа и сказал: <Если бы
я был жив, а он - мертв, то живой смог бы опровергнуть слова мертвого. Но
раз и он жив и я жив - как может живой опровергнуть живого?> Сидел рабан
Гамлиэль и толковал Писание, а раби Йеhошуа стоял перед ним. Начали роптать
присутствующие в доме Учения: <До каких пор, - сказали они, - он будет
мучить раби Йеhошуа? И в прошлом году он его мучил, и недавно опять мучил, и
вновь мучит. Сместим его с княжества>. Сместили его и посадили на его
место раби Эльазара бен Азарию, потомка великого Эзры.
Эта история, рассказанная в трактате Берахот (27б-28а), приводится нами
здесь лишь по одной причине в конце ее сообщается, что учеником, чьи вопросы
привели к таким последствиям, был раби Шимон бен Йохай.
Но попробуем бросить хотя бы поверхностный взгляд на сам предмет спора,
который вели еврейские мудрецы во втором поколении после разрушения Храма.
По мнению Зоhара, вечерняя молитва становится необходимостью в те периоды
истории, когда Шехина, душа еврейской общины, находится в изгнании, в
глубокой ночной темноте, удаляется от своего Источника. И молитва эта служит
для Нее поддержкой и приоткрывает свет дневного Светила.
Можно предположить, что раби Йеhошуа (левит, который помнил еще службу
в Храме, и с именем которого Мидраш (Берешит Раба, 64, 8) связывает историю
о попытке восстановления Храма во времена императора Траяна) созерцал Общину
Исраэля как бы вне пределов изгнания - и поэтому не усматривал в вечерней
молитве обязательности. Рабан Гамлиэль, руководитель общины в разрушенной
Земле - таких, как он, именуют обычно парнес (кормилец) - вынужден был
обращать свой взор в глубины изгнания, и для него важно было снабдить сынов
Исраэля всем тем, что послужит им пропитанием и поддержкой в длительном
пути. Поэтому он и настаивал на том, чтобы hалаха, касающаяся вечерней
молитвы, формулировалась как строгое предписание.
Один из них как бы смотрит назад и видит Храм, непрерывность и единство
традиции, а другой - вглядывается в темноту и продолжительность изгнания. И
мудрецы, стоящие вокруг них, соглашаются с мнением раби Йеhошуа они избирают
своим парнесом священника, потомка восстановителя Храма.
Какая сила безусловнее проявляет себя в среде преданных Торе и пока еще
находящихся на своей Земле евреев, сила избавления или сила изгнания?
Возможно, что именно на этот вопрос искал ответа раби Шимон бен Йохай. И
увидел, что окончательного ответа не существует: в конце приводимой нами
истории рассказывается, что рабан Гамлиэль примирился с раби Йеhошуа и у
общины стало два парнеса - одну субботу читал проповедь раби Эльазар, а две
субботы толковал Тору рабан Гамлиэль. И два противоположных аспекта, света и
тьмы - как бы одновременно существовали в общине, порождая разницу в
восприятии Торы и споры среди мудрецов. И эти споры будут продолжаться до
конца времен, до окончательного избавления. <Раби Шимон говорит: Элияhу
придет, чтобы уравнять разницу во мнениях> (Эйдиот, 8, 7).
Такая двойственность присутствует в Талмуде как нечто изначальное, как
две стороны безусловно единой традиции, суть противостояния которых
коренится в самом Завете: Смотри, дал Я перед тобой сегодня жизнь и добро, и
смерть и зло (Деварим, 30,15). И все те венцы, которыми величаются идущие по
пути Торы: венец священства, венец царства и венец ведения - приобретаются
лишь на определенных условиях. <Сравнивал раби Йоханан. Написано: Зар
(чужой),- а читается Зер (корона). Если заслужил, то делается короной, а
если не заслужил, то становится чужой (Зара) для него> (Йома, 72б).
Раби Шимон бен Йохай - один из тех мудрецов, которые за этой
двойственностью искали единство и обрели его, поднявшись мыслью туда, где
противостояние разрешается. <Раби Шимон говорит: Есть три венца. Венец
Торы, венец священства и венец царства. А венец доброго имени возносится над
ними всеми> (Авот, 4,13). Доброго (Тов) - имеющего природу света, который
был сотворен в первый день. И увидел Бог, что свет хорош (Тов) (Берешит,
1,4). <В свете, сотворенном Святым, благословен Он, в первый день,
человек видит и прозревает от одного предела вселенной до другого> (Шемот
раба, 35, 1). Но этот свет был, по преданию, сокрыт, и лишь немногие
достаиваются видеть его при жизни. <Сказал он ему: вовсе не достигли мы
предела мысли раби Шимона> (Минхот, 4а). И поэтому, очевидно,
законодательные мнения раби Шимона очень редко становятся общепринятыми.
Точно такая же судьба и у hалахических решений раби Мейера, старшего
товарища раби Шимона. <Почему не приняли hалаху раби Мейера? Потому что
не могли Собратья его постичь предела его мысли> (Эрувин, 13б). Возможно,
здесь ответ на тот вопрос, который многие задавали при появлении Зоhара:
если раби Шимон бен Йохай столь умудрен в тайнах, почему `Галаха редко идет
вслед за ним?
Но в неразрешенных ситуациях, когда другие мнения неприемлемы, мнение
раби Шимона становится проблеском запредельной надежды: <Пойдем и
обопремся на мнение раби Шимона> (Хулин, 36а), <Достоин он, раби Шимон
бен Йохай, чтобы опереться на него в трудную минуту> (Берахот, 9а).
Любопытно, что традиция точно так же отнеслась к hалахическим мнениям
Зоhара.
Где источник этого величия мысли, этой высоты прозрения? Главным
образом, в особом отношении к заповеди изучения Торы. Раби Шимон в Талмуде
(точно так же, как и раби Шимон в Зоhаре) - это человек, погруженный в Тору
целиком, без остатка. <Собратья, занимающиеся Торой, прерываются для
чтения Шема, но могут не прерываться для молитвы. Сказал раби Йоханан:
Имеются в виду лишь такие, как раби Шимон бен Йохай и Собратья его, для
которых Тора - это их ремесло> (Шабат, 11а). Изучение Торы для раби
Шимона - это наиболее прочная связь со Всевышним, и поэтому в сравнении с
Торой любая вещь в мире теряет свое значение. <Ибо от Тебя - все, и из
руки Твоей мы даем Тебе (1 Диврей, 29, 14). Раби Шимон говорит - тот, кто
идет по дороге и учит, и прерывает учение свое, говоря: как прекрасно дерево
это, как прекрасна пашня эта! - его сравнивает Писание с приговоренным к
смерти> (Абот, 3, 7). Но мало уметь отрешаться от красот мира.
Преданность вечному должна быть совершенной, вытесняя всякую повседневную
заботу, все преходящее. <Раби Шимон бен Йохай говорит: Следует ли
человеку пахать во время пахоты, сеять во время сева, жать во время жатвы,
молотить во время молотьбы, провеивать во время ветра? Когда же Тору учить?
Но вот как. Если сыны Исраэля выполняют волю Всевышнего, то работа их
выполняется другими, как сказано (Ишая, 61, 5): И встанут чужие и будут
пасти овец ваших и т. д. А если сыны Исраэля не выполняют волю Всевышнего,
то сами делают работу свою, как сказано (Деварим, 11,14): И соберешь пшеницу
твою и т. д. И еще чужая работа выполняется ими, как сказано (Там же,
28,48): И будешь работать на врагов твоих и т. д.> (Берахот, 35б). То
есть раби Шимон требует от человека столь высокой степени отрешенности от
мира, такого погружения в Тору, которое возможно лишь при полном уповании на
Всевышнего, об этом сказал царь Давид (Теhилим, 25,15): Глаза мои постоянно
к Господу, ибо Он избавляет от ловушки ноги мои. И редко сынам человеческим
удается достигнуть этого. <Сказал Абая: Многие делали так, как раби
Шимон, и не получалось у них> (Берахот, там же).
О том, как раби Шимон изучал Тору и как обучал других, написано в
трактате Гитин (67а): <Раби Шимон перемалывает (то есть учит) много, а
выбрасывает (то есть забывает) мало. Наставник забывает мало, а то, что
выбрасывает - это отруби. И так сказал раби Шимон своим ученикам: Сыны мои,
учите мои правила толкования, ибо мои правила толкования - это возношение от
возношения (то есть самое отборное) из правил раби Акивы>.
Нелегко понять из Талмуда, в чем состояли эти методы толкования. И даже
тогда, когда там имеются намеки на особенности подхода раби Шимона к
проблемам Торы, остается неясным, указывают ли они на то, что он назвал
своими методами толкования. Мы упомянем лишь две такие особенности. Первая -
это поиск смысла, когда вывод делается не из толкования отдельных слов
Писания, а отыскивается внутренняя идея, которая за словами Писания стоит. И
для составителей Талмуда очевидно, что толковать таким образом - это манера
раби Шимона. И в тех случаях, когда полученный таким способом вывод
приводится в Мишне или Барайте анонимно, Талмуд поясняет: <Это раби
Шимон, ибо именно он истолковывает смыслы Писания> (Йома, 43б; Бава
Меция, 115а; Санhедрин, 16б).
Вторая особенность - это формулировка общих положений, например:
<Раби Шимон говорит: Три меры в первинках и т. д. (Бикурим 3,10),
<Четыре общих правила приводил раби Шимон о жертвоприношениях и т. д.>
(Зевахим 119б).
Вернемся к тому высказыванию раби Шимона, где он говорит, что его
методы - это самое отборное из методов раби Акивы. Здесь, возможно, следует
искать ответ на другой вопрос, который задавали при появлении Зоhара: если
Зоhар написан раби Шимоном бен Йохаем, то почему этот раби не перечислен в
Талмуде среди тех, кто был посвящен в тайны учения Меркавы?
Учитель раби Шимона, раби Акива был, как известно, одним из тех, кто
владел тайнами устройства Колесницы Меркавы (Хагига, 14б). И был среди тех,
о ком сказано: <Четверо вошли в Пардес> (Хагига, там же). Одно из
объяснений слова Пардес (сад) следующее - это слово обозначает постижение
смыслов Писания и буквенный состав его намекает на четыре уровня толкования.
Буква Пэ - на Пешат (простой смысл), Реш - на Ремез (намек), Далет - на
Дераш (притчу), Самех - на Сод (тайну). Поэтому, если придерживаться такой
интерпретации, раби Шимон владел теми методами толкования, которые позволили
раби Акиве войти в Пардес.
Есть и другое объяснение слова Пардес. Раши (комментатор XI века)
пишет: <Вошли в Пардес - поднялись на небо благодаря знанию Имени>
(Хагига, там же). (Не правда ли, невольно вспоминается <доброе имя>,
возносящееся над всеми венцами, о котором говорил раби Шимон?) Такое
объяснение указывает на мистическую практику времен Талмуда, на <деяние
сходящих к Меркаве>, которому посвящены оставшиеся от той эпохи трактаты
`Гейхалот (Дворцы). Это система медитаций над святыми Именами и именами
Ангелов, позволяющая душе подниматься к Престолу Славы (что одновременно
является, конечно, и способом толкования первой главы книги пророка
Йехезкэля, где описывается Меркава). То, что этой практикой владел и раби
Шимон, видно из Талмуда (Сука, 45б и Санhедрин, 97б): <Сказал раби Йермия
от имени раби Шимона бен Йохая: Видел я сынов восхождения, и мало их. Если
их тысяча - я и сын мой из них. Если их сто - я и сын мои из них. Если двое
их - это я и сын мой>.
И Гемара, рассуждая об этом, поясняет нам, что раби Шимон говорит не
просто об обладании тайной, а об особом посвящении в нее. <А разве
настолько их мало? А вот ведь сказал Рава: Восемнадцать тысяч поколений было
перед Святым, благословен Он, о чем сказано (Иехезкэль, 48,34): Вокруг
восемнадцать тысяч. Нет противоречия: они вглядывались в светящееся зерцало,
а эти не вглядывались в светящееся зерцало. А разве те, что вглядываются в
светящееся зерцало, малочисленны? А вот сказал Абая: В мире не меньше
тридцати шести праведников, приемлющих лик Шехины ежедневно, как сказано
(Ишая, 30,18): Блаженны все, кто уповает на Него. На Него - в численном
значении тридцать шесть. Нет противоречия: эти входят, прося позволения, а
они входили, не спрашивая> (Сука, там же).
Известно, что в покои Царя без разрешения входит лишь тот, кто числится
среди домочадцев Его (см. Раши на Берахот, 34б). И эта близость к Царю
позволяет раби Шимону произносить такие речи, которые в иных устах
показались бы дерзкими:
<Сказал раби Шимон: Четверо ненавистны Святому благословен Он, и я
их не люблю...> (Нида, 15, 5; Ваикра раба, 21, 7).
<Сказал раби Йермия от имени раби Шимона бен Йохая: Мог, я избавить
весь мир от суда с того дня, когда я был сотворен, до нынешнего. А если сын
мой Эльазар со мной - со дня, когда был сотворен мир, до нынешнего. А если
будет Йотам бен Узияhу с нами - от дня сотворения мира до конца времен>
(Сука, 45б). (В Берешит раба, 25, 2 это высказывание воспроизводится иначе:
<Если захочет Авраам приблизить от своего времени до моего, то я приближу
от себя до царя Машиаха. А если не захочет, то пусть поможет мне Ахия
`Гашилони, и мы приблизим от Авраама до Царя Машиаха>).
<Так говорил раби Шимон бен Йохай: Мир не устоит, если в нем меньше
тридцати праведников, таких, как Авраам. Если их тридцать, то я и сын мой -
двое из них. Если их двадцать - я и сын мой из них. Если десять - я и сын
мой из них. Если их двое - это я и сын мой. А если один - это я> (Берешит
раба, 25, 2).
2.
Составить связную биографию раби Шимона на сновании свидетельств
Талмуда и Мидрашим едва ли возможно. Из истории, приведенной в начале этой
статьи, мы узнаем, что в юности он учился в Академии Явны. Мидраш сообщает
(Ваикра раба, 21, 7), что тринадцать лет раби Шимон находился в Бней-Браке и
учился там у раби Акивы. Он входит в число пяти избранных учеников Акивы,
про которых сказано: <Они поднялись и наполнили всю землю Исраэля
Торой> (Берешит раба, 61, 3, Йевамот, 62б). Когда раби Акива был брошен
римскими властями в тюрьму, раби Шимон приходил к нему и тот занимался с
раби Шимоном, обучая его Торе и правилам мудрой жизни (Песахим, 112а). После
гибели раби Акивы те же пять учеников, а среди них и раби Шимон, приобрели
достоинство раби, в которое их посвятил Йеhуда бен Бава. <Однажды вынесли
римские власти приговор, что всякий посвящающий будет убит, и всякий
посвященный будет убит. И город, где посвящают, будет разрушен, а пригороды
- выкорчеваны. Что сделал Йеhуда бен Бава? Пошел и сел между двумя горами и
между двумя городами, и между двумя пригородами: между Ушом и Шефарамом. И
посвятил пять мудрецов, и вот они: раби Мейер, раби Йеhуда, раби Шимон, раби
Йосе и раби Эльазар бен Шамуа. Когда враги обнаружили их, сказал: Сыны мои,
бегите! Сказали ему Раби: Что с тобой будет? Сказал им: Я перед ними, словно
камень, который не сдвинуть (то есть - стар, не могу бежать). Сообщают: не
сошел он с того места, как вонзились в него триста копей и изрешетили
его> (Санhедрин, 14а).
Какое-то время, еще до гибели раби Акивы, раби Шимон жил в Сидоне
(Нида, 52б). После гибели своих учителей он, очевидно, поселился в Тверьи
или недалеко от нее, и там произошли события, описанные в знаменитой истории
о его бегстве в пещеру, которая многократно упоминается в Талмуде, Мидрашим
и Зоhаре. Мы расскажем ее так, как она дана в разных местах Агады (Шабат,
33б- 34а, Берешит раба, 79, 6; Шохер Тов, 17), лишь изредка отступая от
источников, чтобы прокомментировать рассказанное. Иногда, если источники
сильно расходятся между собой в изложении какого-либо события, мы приводим
обе версии.
Сидели однажды раби Йеhуда, раби Йосе и раби Шимон бен Йохай. И был с
ними Йеhуда бен Герим. Сказал раби Йеhуда <Как прекрасны дела римлян! Они
построили рынки, построили мосты, построили бани>. Раби Йосе промолчал.
Ответил раби Шимон: <Все, что они делают - лишь для себя самих делают.
Рынки - для того, чтобы посадить там блудниц. Бани - чтобы ублажать свою
плоть. Мосты - чтобы взимать за них пошлину>. Пошел Йеhуда бен Герим и
пересказал их слова, и дошло до властей.
Во избежание недоразумения, мы должны объяснить здесь, что Талмуд не
обвиняет Йеhуду бен Герим в доносительстве. Его вина в том, что он вынес эти
слова наружу, сделал их достоянием многих, и Гемара приводит этот случай как
пример злоязычия. В другом месте Талмуда Йеhуда бен Герим изображается
почтенным человеком, усердным учеником раби Шимона, к которому тот относится
с уважением. О нем и его товарище, Йонатане бен Амае, раби Шимон так говорит
своему сыну: <Сын мой, эти сыны Адама - значительные люди. Подойди к ним,
пусть они тебя благословят> (Моэд Катан, 9а).
Дошло до властей. Распорядились они: <Иегуда, который говорил
почтительно - будет почтен. Йосе, который промолчал - оправится в изгнание в
Ципорию. Шимон, который хулил - будет убит>. Пошли раби Шимон и его сын и
спрятались в синагоге. Каждый день приносила им жена раби Шимона хлеб и
кувшин воды, и ели. Когда опасность усилилась, сказал он своему сыну:
<Женщины легкомысленны. Вдруг мы чем-нибудь обидим ее, и она расскажет о
нас>. Пошли и спрятались в пещере. Случилось чудо: были сотворены для них
рожковое дерево и источник воды. Чтобы одежды не ветшали, они снимали их и
зарывались по шею в песок. Все время учили Тору, а во время молитвы
одевались и укутывались, и молились, а потом вновь снимали одежды. Просидели
они в пещере двенадцать лет. Пришел пророк Элияhу и встал у входа в пещеру.
Сказал он: <Кто сообщит сыну Йохая, что умер император и отменены
приговоры его?> Вышли они из пещеры.
Иначе о выходе из пещеры рассказывает Мидрашим. Однажды раби Шимон
сидел у входа в пещеру и увидел охотника, который ловил птиц. (В другом
источнике увидел Повелителя, который судил птиц). Услышал раби Шимон голос с
неба, говорящий: <Милость!> И спаслась одна из птиц. А когда услышал:
<Наказание!> - была поймана птица. Сказал раби Шимон: <Даже птица
без воли небес не бывает уловлена, тем более - душа человеческая>. Вышли
они из пещеры.
Увидели людей, которые пахали и сеяли. Сказали: <Оставили эти люди
жизнь вечную и занялись делами преходящими!> Всякое место, на которое они
бросали взгляд, тут же сгорало. Раздался голос с неба: <Чтобы мир Мой
разрушить, вышли вы из пещеры? Ступайте назад в пещеру>. Вернулись они и
находились в пещере двенадцать месяцев. Под конец возроптали они: <Даже
наказание грешников в Преисподней длится лишь двенадцать месяцев!>
Раздался голос с неба и сказал: <Выходите из пещеры своей>. Вышли они.
И все то, что сжигал раби Эльазар, исцелял раби Шимон. Сказал раби Шимон
сыну: <Сын мой, достаточно для вселенной меня и тебя>. А это было
время наступления субботы. Увидели они старика, который бежал с двумя
связками миртовых веток в руках. Спросили его: <Зачем тебе эти ветки?>
Ответил он: <Чтобы почтить субботу>. <Но ведь хватило бы и одной
связки>. <Одна - ради завета Помни (Шемот, 20, 8), а другая - ради
завета Храни (Деварим, 5,12)>. Сказал раби Шимон своему сыну:
<Погляди, сколь любезны заповеди Исраэлю!> Успокоились их сердца.
Услышал о нем раби Пинхас бен Йаир, зять его (по Зоhару - тесть его), и
вышел к нему навстречу. Повел их раби Пинхас в баню на один из горячих
источников Тверьи, и помогал раби Шимону мыться. Увидел он ссадины от песка
(по Мидрашим - коросту от экземы) на теле раби Шимона и заплакал. Упали
слезы на раны, и вскрикнул раби Шимон. Сказал раби Пинхас: <Увы мне, что
вижу я тебя в таком состоянии!> Сказал ему раби Шимон: <Счастлив ты,
что видишь меня в таком состоянии. Ведь если бы не в таком состоянии ты
увидел меня, не был бы я таким>. Ибо раньше, когда затруднялся раби Шимон
в каком-нибудь вопросе Торы, давал ему раби Пинхас двенадцать объяснений.
Ныне же, когда затруднялся раби Пинхас, раби Шимон находил для него двадцать
четыре объяснения.
Случилось чудо, и исцелились они. Сказали: <Сколько блага принесла
нам Тверья! Надо и нам что-нибудь сделать для нее>. Спросили они у
жителей города: <Есть ли в Тверьи что-нибудь, требующее исправления?>
Ответили им: <Есть места, которые считаются нечистыми, и это затрудняет
священников, когда они должны проходить через город>. (Иными словами,
внутри города есть могилы, точное местонахождение которых неизвестно, и
священники, которым Торой запрещено посещать кладбища, вынуждены обходить
Тверью стороной). Еще просил раби Шимон: <Знает ли кто-нибудь такое место
в городе, которое наверняка чисто?> Сказал ему некий старец: <Здесь
есть место, где бен Закай рубил люпин, полученный им как приношение>. (То
есть место наверняка чистое, так как рабан Йоханан бен Закай, священник,
складывал там теруму, долю священника от урожая, которая должна сберегаться
в чистоте). Стал делать так же и раби Шимон: рубил люпин в различных местах
Тверьи. То место, на котором было это делать нелегко - очищал. А место, где
это удавалось без труда - помечал. Это было чудо, о котором Мидраш
повествует иначе. Собирал раби Шимон люпин, рубил его и разбрасывал куски по
стогнам Тверии. Там, где был закопан мертвец - он поднимался, и его уносили
на кладбище и хоронили. А там, где куски люпина оставались без движения, -
это место отмечалось как чистое.
Сказал тот самый старец: <Очистил сын Йохая кладбище>. Ответил
ему раби Шимон: <Если бы ты не был с нами, или же был с нами, но не был
бы одним из нас - изрядной шуткой явились бы слова твои. А ныне, когда ты
был с нами, и когда ты один из нас, то могут сказать: Вот, даже блудницы
помогают одна другой прихорашиваться. Не тем более ли должны поддерживать
друг друга еврейские мудрецы?> Взглянул на него раби Шимон, и превратился
тот в кучу костей.
Об этом же иначе рассказывает Мидраш.
Когда раби Шимон очистил Тверью, увидел его некий кути (самаритянин).
Сказал он себе: <Не пойти ли и не посмеяться над этим старым евреем?>
Притащил он с кладбища труп и закопал его в том месте, которое очистил уже
раби Шимон. Утром сказал он жителям города: <Вот, вы говорите, что сын
Йохая очистил Тверью? А я вам покажу, что остался там мертвец>. Проведал
раби Шимон духом святым, что этот кути сам подбросил туда труп. Сказал он:
<Повелеваю, верхний пусть опустится, а нижний пусть поднимется>. Так и
случилось.
Пошел раби Шимон домой, чтобы встретить там субботу. И услышал он, как
Накай-писец говорит: <Не доверяйте тому, что очистил сын Йохая Тверью.
Болтают, что уже нашли там мертвеца>. Сказал раби Шимон: <Клянусь
всеми hалахот, которые у меня под рукой - а их больше, чем волос на моей
голове! - что чиста вся Тверья, кроме таких-то и таких-то мест. А ты, не был
ли и ты с нами, когда мы очищали город? Сломал ты ограду мудрецов, о тебе
сказано (Коhелет, 10,8): А ломающего заграждение укусит змея.> Тут же
превратился тот в кучу костей.
3.
Сведения о дальнейшей жизни раби Шимона весьма скудны. Известно, что он
преподавал Тору и будущий составитель Мишны раби Йеhуда бен Шимон учился у
него в городе Текоа (Шабат, 147б). Была у раби Шимона школа и в городе
Мероне, а так как возле Мерона, по преданию, он похоронен, то существование
этой школы относится к последним годам его жизни. Очевидно, что об этом
времени повествует следующий рассказ, который сообщает Шемот раба (52, 3).
Случилось, что один из учеников раби Шимона бен Йохая вышел за пределы
земли Исраэль и вернулся оттуда разбогатевшим. Увидели его ученики раби
Шимона и позавидовали ему. И захотели тоже покинуть святую Землю, чтобы
разбогатеть. Узнал об этом раби Шимон бен Йохай и повел их в некую долину
близ Мерона. Помолился он и сказал: <Долина, долина, наполнись золотыми
динарами!> И стали выходить перед ними из земли золотые динары. Сказал
раби Шимон: <Если золота ищите вы - вот вам золото, берите его. Но
знайте: всякий, кто получает награду ныне, тот расходует свою долю в будущем
мире. Ибо лишь в грядущем мире получают награду за Тору: И радуется в день
последний (Мишлей, 31,25)>.
Посещение раби Шимоном Рима с целью отменить закон, направленный против
соблюдения евреями Торы (Меила, 17а-17б), состоялась, как объясняют
комментаторы, тоже после выхода раби Шимона из пещеры. В этой истории
говорится, что однажды римские власти постановили, чтобы евреи не соблюдали
субботы, не обрезали своих сыновей и чтобы вступали в близость с
неочистившимися от месячной нечистоты женами. Пошел в Рим раби Реувен бен
Ицтровили. Побрился он и подстригся, и сел среди римлян. Сказал им: <Если
есть у вас враг, то что вы предпочтете: чтобы обеднел он или чтобы
разбогател?> Ответили ему: <Ну, конечно, чтобы обеднел>. <Если
так, то пусть евреи не работают в субботу>. <Хорошо сказано>, -
сказали они и отменили постановление о субботе. Опять спросил он: <А что
лучше: чтобы враг ослабел или чтобы он окреп?> <Чтобы ослабел,
разумеется>. <Тогда пусть евреи обрезают детей своих на восьмой
день>. <Ты прав>, - сказали они и отменили постановление об
обрезании. Спросил он опять: <А что лучше: чтобы враг расплодился или
чтобы был малочисленным?> <Чтобы был малочисленным>. <Тогда
пусть евреи не спят в нечистоте с женами>. Сказали они <Прекрасно!>
- и отменили последний указ. Потом прознали они о том, что он еврей, и вновь
ввели эти постановления в силу.
Сказали мудрецы Исраэля: <Кто пойдет и избавит нас от этих указов?
Пусть идет раби Шимон бен Йохай, поскольку он к чудесам привычен (вариант
перевода: обучен чудесам). А кто пойдет вместе с ним? Раби Эльазар сын раби
Йосе>. Сказал им раби Йосе: <Если был бы жив мой отец Халафта, посмели
бы вы сказать ему: отдай внука своего на заклание?> Сказал раби Шимон:
<А что, если был бы жив Йохай, вы посмели бы сказать: отдай сына своего
на заклание?> Сказал раби Йосе: <Я пойду вместо моего сына, а то
боюсь, что накажет его раби Шимон>. Пообещал раби Шимон, что не станет
его наказывать. Но тем не менее, наказал. И так это произошло:
Когда они были в пути, возник у них вопрос: откуда мы учим, что кровь
грызунов нечиста? Усмехнулся раби Эльазар, сын раби Йосе и сказал: <И это
вам нечистое (Ваикра, 11, 29)>. Сказал ему раби Шимон: <По изгибу
твоих губ вижу, что воображаешь ты себя большим мудрецом. Ох, не вернется
сын к отцу!>
И рассказывается в Тосфот (комментарий к Талмуду), что заболел в пути
Эльазар и был близок к смерти. И вспомнил раби Шимон о своем обещании,
данном раби Йосе, помолился за раби Эльазара, и тот выздоровел.
Тут следует несколько отступить в сторону и объяснить, как следует с
точки зрения Агады воспринимать этот рассказ о болезни раби Эльазара. Не
суровость раби Шимона явилась причиной этого наказания, а нарушение раби
Эльазаром закона о почитании учителя. Вот что о подобном случае сообщает нам
трактат Эрувин (63а): <Был ученик у раби Элиэзера, обучавший hалахе в
присутствии своего учителя. Сказал раби Элиэзер своей жене: <Удивлюсь я,
если он переживет этот год>. И действительно, не прошло и года, как умер
тот. Сказала жена раби Элиэзеру: <Ты что, пророк или сын пророка?>
Ответил он: <Не пророк я и не сын пророка. Но известно мне от наставников
моих: Всякий, кто обучает hалахе в присутствии учителя, заслуживает
смерти>.
Но вернемся к нашей истории. Когда раби Шимон и раби Эльазар
приблизились к Риму, вышел к ним навстречу Бен-Тамлион (имя беса) и спросил:
<Хотите ли вы, чтобы я пошел с вами?> Заплакал раби Шимон и сказал:
<Служанке Авраама трижды Ангел попался навстречу, а мне вышел навстречу
бес. Ладно, пусть чудо придет откуда угодно>. Опередил их бес и вошел в
дочь императора. Когда они пришли во дворец, то сказал раби Шимон <Выйди,
Бен-Тамлион! Выйди, Бен-Тамлион!> Вышел бес из дочери императора, и она
исцелилась. Сказал император: <Просите у меня всего, чего хотите>.
Ввел он их в царскую сокровищницу, чтобы взяли они себе из нее все, чего
захотят. Нашли они документ, в котором был императорский указ о евреях, и
разорвали его. И именно об этом говорил раби Эльазар сын раби Йосе:
<Видел я там завесу Храма, и было на ней несколько капель крови>.
4.
Талмуд изображает раби Шимона бен Йохая суровым праведником.
<Сказал раби Йоханан от имени раби Шимона: Запрещено человеку, чтобы
наполнял смех уста его в этом мире, как сказано (Теhилим, 126, 2): Тогда
наполнятся смехом уста наши, а язык наш - пением. Когда это случится? В
будущем, когда скажут в народах: великое сделал Господь с этими (там же)>
(Берахот, 31а).
<Сказал раби Йоханан от имени раби Шимона: Лучше человеку броситься
в печь огненную, чем на глазах у многих покрыть позором ближнего
своего...> (там же, 43б).
<Сказал раби Йермия от имени раби Шимона: Любая заповедь может быть
выполнена человеком только в сторону ее роста> (Сука, 45б).
<Раби Шимон говорит: Если человек все свои дни был совершенным
праведником, а в конце дней взбунтовался, - он потеряет первоначальное как
сказано (Йехезкэль, 33,12): Праведность праведника не спасет ею в день
прегрешения. А тот, кто был совершенным грешником всю свою жизнь, а в конце
раскаялся, - не напоминают ему уже грехи его, как сказано (там же): И
нечестивец не преткнется на нечестии своем в день возвращения его от греха
своего> (Кидушин, 40б).
<Сказал раби Йоханан от имени раби Шимона: Даже добродетели
нечестивцев - это злодеяния для праведников> (Тораот, 10б).
Был раби Шимон жесток к самому себе, если считал, что поступил
недостойно. Рассказывают (Назир, 52б), что однажды обсуждалось среди
мудрецов: пересмотрел ли раби Акива свои взгляды на некоторый вопрос,
связанный с ритуальной чистотой? Одни говорили, что пересмотрел, а другие,
что не пересмотрел. И тогда сказал раби Шимон с иронией: <До последних
дней раби Акива признавал это нечистым. Не знаю, может быть, когда умер,
тогда пересмотрел?> И сказав так, понял он, что допустил непочтительность
по отношению к покойному учителю. <И почернели зубы раби Шимона от
множества постов>.
И был раби Шимон суров с другими.
<Шел раби Шимон по дороге возле Бейт-Нетуфа и увидел человека,
который собирал самосейки седьмого года (то есть субботнего года, когда, по
заповеди Торы, не возделывают землю). Сказал ему раби Шимон: <Не
самосейки ли это седьмого года?> Ответил тот: <А не ты ли сам разрешил
их? Вот ведь, учили мы: Сказал раби Шимон, что все самосейки разрешены,
кроме капусты, так как нет травы в поле, подобной ей>. Возразил ему раби
Шимон: <А разве мои Собратья не оспорили меня? Сломал ты ограду мудрецов,
а ломающего заграждение укусит змея (Коhелет, 10, 8)>. Так и
случилось> (Берешит раба, 79, 6).
Отступим немного в сторону и вдумаемся в слова раби Шимона,
направленные против тех, кто нарушает согласие в Исраэле. Тут уместно
вспомнить о речах Моше, порицающего Кораха и его сообщников (Бамидбар, 16,
29-30): Если смертию всех людей умрут эти и воздаянием всякого человека
воздается им, то не Господь послал меня. А если творение сотворяет Господь,
и разверзнет земля уста свои, и поглотит их и все, что есть у них, и
спустятся они живыми в ад и т. д. И это не проклятие, а слова умудренного
знанием человека. <Если я правильно понимаю устройство мира, - как бы
говорит он, - и этот мир сотворен Всевышним по тем законам, которые
открылись мне на горе Синай, то сообщество этих людей, которые нарушают
согласие среди Исраэля, будет поглощено землей, ибо там, где нет согласия,
открывается ад>. И Моше здесь - провозвестник и свидетель, а не судья и
тем более не палач.
Особый счет предъявляется к тем, кто приближен к святости, и особо
осмотрительно надо вести себя в присутствии Царя. <Сказали: Человек, не
понимающий того, что показывают ему намеком, смеет изображать что-то перед
царем? вывели его и убили> (Хагига, 5б). Столь же осмотрительным следует
быть и в присутствии праведника. <Учил раби Шимон: Всюду, где ходят
праведники, - Шехина рядом с ними> (Берешит раба, 86, 7).
И вот еще два рассказа, в которых раби Шимон проявляет, казалось бы,
противоположные качества души.
Первый из них (Недарим, 66б) повествует о том, как раби Йеhуда и раби
Шимон были в гостях у человека, склонного к беспорядочным клятвам и обетам.
<Клянусь, - воскликнул он, обращаясь к своей жене, - что не будешь ты мне
мила до тех пор, пока не накормишь своим кушаньем раби Йеhуду и раби
Шимона!> Раби Йеhуда отведал, говоря: <Если уж Тора для того, чтобы
установить мир между мужем и женой, разрешила смывать горькой водой Святое
Имя (имеется в виду обряд, совершаемый над женщиной, которая подозревается в
прелюбодеянии), то как я посмею нарушить в этой семье мир!> А раби Шимон
и не притронулся. Вскричал хозяин: <Да сгинут дети этой женщины, когда
она станет вдовой, если сойдет раби Шимон со своего места, не отведав!> И
после этого не стал пробовать. Чтобы не приучались бессмысленно клясться.
В другой истории, которую мы перескажем вольно (Шир-hа-Ширим раба,
1,31), рассказывается о муже и жене, которые прожили вместе десять лет, но
детей у них не было. И по существующему закону (а он выводится из Торы, из
рассказа о том, как Сара привела Аврааму наложницу после десяти лет
бездетного брака) мужу следовало развестись с ней и вступить в новый брак:
может быть тогда удастся ему вы полнить заповедь <Плодитесь и
размножайтесь> (Берешит, 1, 28). А они любили друг друга, и разводиться
им не хотелось. И тогда пришли они к раби Шимону и попросили у него совета.
И раби Шимон посоветовал им развестись, но после развода устроить такую же
трапезу, какая была у них во время свадьбы. И когда пировали они за этой
трапезой, разомлело сердце мужчины от выпитого вина и от любви к своей
бывшей жене, и велел он ей, чтобы она, когда будет уходить в дом отца
своего, забрала с собой свои самые любимые вещи. И захмелел муж от вина и
печали и уснул. Тогда женщина завернула его в покрывало и перенесла в дом
своего отца. Когда он проснулся, то очень удивился, что находится не в своем
доме. <Ты сам велел мне забрать из твоего дома самое для меня
драгоценное, - сказала ему женщина. - А что в твоем доме для меня
драгоценней, чем ты?> И нечего ему было возразить ей, и вновь стали они
мужем и женой. Этого и хотел раби Шимон, и видел он, что они любят друг
друга и не могут расстаться. Поэтому он и заповедал им устроить пир после
развода.
Вот почти все, что можно рассказать о жизни раби Шимона, черпая
сведения из вавилонского Талмуда и больших Мидрашим. Но этого достаточно,
чтобы обрисовать образ этого великого праведника.
Говорят, что в его время не показывалась на небе радуга: при жизни
подобных людей нет нужды в этом знаке, так как вселенная защищена от гибели
их присутствием.
<Поколениям вселенной (Берешит, 9,12). Сказал раби Юдин: Слово
поколениям, написано без двух букв Вав. Это значит, что исключаются два
поколения: поколение царя Хизкияhу и поколение мужей Великого Собрания, -
когда не показывалась на небе радуга. Раби Хизкия вместо поколения мужей
Великого Собрания называл поколение раби Шимона бен Йохая> (Берешит раба,
25, 2).
5.
К рассуждениям о радуге примыкает рассказ, действие которого происходит
уже после смерти раби Шимона. Он передается по-разному в различных
источниках. Приведем одну из его версий (Берешит раба, 25, 2; Шохер Тов,
3б).
Элияhу - пусть он будет помянут к добру! - занимался Торой с раби
Йеhошуа бен Леви. И находились они неподалеку от могилы раби Шимона.
Попалась им одна из hалахот раби Шимона, и раби Йеhошуа не мог уразуметь ее.
Сказал Элияhу: <Пойдем и спросим автора этой hалахи>. (Шохер Тов:
<Пойдем, и я подниму его тебе>). Вошел Элияhу. Спросил его раби Шимон:
<Кто это с тобою?> Ответил тот: <Это величайший человек поколения,
раби Йеhошуа бен Леви. Заслуживает он того, чтобы видеть тебя>. <А
видна во дни его радуга?> Ответил тот: <Да>. Сказал раби Шимон:
<Если бы он был праведником, то не показывалась бы радуга> (Берешит
раба: <Если радуга показывается при нем, то недостоин он лицезреть
меня>). Говорят, однако, что во дни раби Йеhошуа радуги не было.
Другую версию (Кетубот, 77б), хотя она, в основном, повествует о раби
Йеhошуа бен Леви, мы также приведем полностью, поскольку она весьма
занимательна.
Когда заболел раби Йеhошуа бен Леви, сказали Ангелу Смерти: <Иди и
исполни его желание>. Пошел тот и показался перед раби. Сказал ему раби:
<Покажи мне мое место в будущем мире>. Сказал тот: <С
удовольствием>. Сказал раби: <Дай мне твой нож, чтобы не боязно было
мне в пути>. Отдал ему Ангел. Когда пришли они, поднял его Ангел над
стеною, чтобы он мог разглядеть свое место. Прыгнул раби Йеhошуа и упал по
другую сторону стены. Схватил его Ангел Смерти за край одежды. Сказал раби:
<Клянусь, что вернусь я к тебе>. Сказал Святой, благословен Он:
<Если просил он когда-нибудь, чтобы освободили его от клятвы, то пусть не
входит. А если нет, то пусть войдет>. Сказал Ангел Смерти: <Отдай мне
мой нож>. Не отдал ему. Раздался голос с неба и сказал: <Отдай, он
нужен ему для других>. Стал Элияhу провозглашать перед ним:
<Освободите место для сына Леви! Освободите место для сына Леви!>
Пошел он и встретил раби Шимона бен Йохая, который сидел на тридцати тронах
из червонного золота. Спросил его раби Шимон: <Это ты сын Леви?>
Ответил он: <Да>. Спросил у него: <А показывалась радуга в твои
дни?> Ответил ему: <Да>. <Если так, то ты не сын Леви>. Но
ведь не было радуги в его дни! Он не хотел сам себя хвалить, поэтому и
ответил так.
Даже самые яркие истории о раби Шимоне, содержащиеся в Талмуде и
Мидрашим, меркнут перед тем, что написано о нем в Зоhаре. И мы надеемся, что
читатель, сопоставив свои впечатления об образе раби Шимона, отраженном в
двух зеркалах - в агаде Талмуда и в притче Зоhара, - с готовностью повторит
слова персидского Шавор-царя, друга многих еврейских мудрецов и знатока
Торы:
<Это склонило наше сердце к раби Шимону> (Бава Мециа, 119а).
Last-modified: Wed, 18 Sep 2002 17:00:33 GMT