Олег Авраменко. Сын сумерек и света --------------------------------------------------------------- © Copyright Олег Авраменко Email: abram@hs.ukrtel.net Официальная авторская страница Олега Авраменко http://abramenko.nm.ru │ http://abramenko.nm.ru (первая книга дилогии об Источнике) 1. Сын сумерек и света 2. Хозяйка Источника │ lady.txt 3. Звездная дорога │ starroad.txt --------------------------------------------------------------- Олег Авраменко. Сын сумерек и света (первая книга цикла об Источнике) --------------------------------------------------------------- © Copyright Олег Авраменко Email: abram@hs.ukrtel.net WWW: http://abramenko.nm.ru │ http://abramenko.nm.ru Только для частного некоммерческого использования. Любое копирование и распространение этого текста, включая размещение на других сетевых ресурсах, допустимо только с ведома и согласия автора. По всем вопросам обращайтесь по адресу: abram@hs.ukrtel.net. --------------------------------------------------------------- Эту книгу, как и все последующие книги об Источнике, я посвящаю четырем людям: моей маме -- самой лучшей из мам; моему отцу -- чья светлая память живет в моем сердце; моему брату Валентину -- который всегда понимал и поддерживал меня; а также Лене Каминской -- с которой связаны мои лучшие школьные воспоминания. часть первая ПУТЬ К ИСТОЧНИКУ Глава 1 Где-то рядом раздавался звонкий и чистый, как серебряные колокольчики, смех. Кевин остановил свою лошадь и прислушался. Со стороны озера, к которому он направлялся, доносилось пение, то и дело прерываемое взрывами веселого, жизнерадостного смеха. Нежный девичий голос, чуть фальшивя, повествовал на валлийском языке (что уже само по себе было в этих краях редкостью) о любовных похождениях молодой распутной жены престарелого вельможи. Текст песни изобиловал скабрезными, подчас до непристойности, подробностями, которые исполнительница явно смаковала. Кевин усмехнулся, бесшумно соскочил с лошади и привязал поводья к суку ближайшего дерева. Остаток пути он преодолел пешком, двигаясь тихо и вкрадчиво, с осторожностью хищника, вышедшего на охоту. Пробравшись сквозь заросли кустарника, Кевин оказался на краю небольшой поляны перед спокойным лесным озером -- одним из многих таких озер в этом озерном крае, Лохланне. Большой куст дикой смородины надежно укрывал его от очаровательной юной девушки лет восемнадцати с изумрудно-зелеными глазами и длинными, до самой талии, золотисто-рыжими волосами. Словно птичка, она порхала по поляне, собирая лесные цветы и распевая во весь голос песню. Закончив очередной куплет, она останавливалась и заливалась звонким смехом, а потом возобновляла свое пение и порхание по поляне. Девушка была потрясающе красива, к тому же она была совершенно голая, и ошеломленный Кевин, крепко сцепив зубы и судорожно глотая слюну, просто не мог оторвать от нее взгляда, хотя, будучи воспитанным и вежливым молодым человеком, понимал, что, продолжая подглядывать, он сильно рискует поставить себя и девушку в очень неловкое положение. Сгорая от стыда, он, тем не менее, оставался на месте, ибо повернуться и незаметно уйти было выше его сил. Кевин был не только вежливым и воспитанным молодым человеком, он был просто молодым человеком двадцати лет с абсолютно нормальной для его возраста реакцией на красивых и голых девушек. Между тем девушка, допев до конца песню, бережно положила собранный букет на траву и подошла к соседнему от Кевина кусту, где была развешена, видимо, после стирки, ее одежда: чулки, нижняя рубаха, юбка, коротенькие панталоны и нарядное платье из голубого шелка -- правда, уже поношенное, а местами разорванное. Вблизи она выглядела еще восхитительнее и была так желанна, что Кевин не выдержал и громко застонал. Девушка вздрогнула и повернула к нему голову, а увидев его, лишь на мгновение замерла, затем проворно бросилась в сторону, где в тени разлогого дерева пощипывала траву ее стреноженная лошадь. Она выхватила из притороченной к седлу кобуры пистоль и, взведя курок, направила его на Кевина. Все произошло так стремительно и неожиданно, что он не успел даже шевельнуться. -- А ну, выходи! -- произнесла девушка по-готийски. -- Без шуток! И не делай резких движений, иначе... -- Она не закончила, но решительное выражение ее лица было красноречивее любых угроз. Кевину не оставалось ничего делать, кроме как подчиниться. Он вышел из-за куста, держа перед собой руки, повернутые ладонями к ней. -- Не бойся, -- сказал он. -- Я не причиню тебе зла. -- Не сомневаюсь! -- фыркнула девушка. -- Я застрелю тебя прежде, чем ты успеешь сделать хоть один шаг без моего разрешения. Голышом, с развевающимися на ветру чуть влажными волосами и с пистолем в руках, она смотрелась очень эффектно, и Кевин невольно улыбнулся, хотя под мышками и на лбу у него выступил холодный пот, а по спине то и дело пробегали мурашки. -- Ну-ну, крошка, спокойно, -- примирительно произнес он. -- Ты зря меня опасаешься. Поверь, я совершенно безобиден. Девушка смерила его изучающим взглядом и провела кончиком языка по верхней губе. -- Кто ты, красавчик? -- спросила она уже значительно мягче. -- Кевин МакШон к твоим услугам, красавица. Пистоль в руках девушки дрогнул. Ее большие зеленые глаза в изумлении уставились на Кевина. -- Кто-кто? -- переспросила она, будто не расслышав. -- Кевин МакШон. -- Неужто новый герцог Лохланна? Кевин отвесил ей шутливый поклон, все еще с опаской поглядывая на пистоль. Впрочем, палец с курка был уже снят. -- Собственной персоной, сударыня. А вас как величать? -- Так это не Готланд? -- облегченно произнесла она, проигнорировав его вопрос. -- Нет, это уже Логрис. Ты находишься на территории герцогства Лохланнского в десяти лигах южнее границы с Готландом. Как здешний правитель, я гарантирую тебе безопасность и личную неприкосновенность, что бы ты ни сделала там, на севере... Гм-м. Если, конечно, ты уберешь эту штуку. Не ровен час еще бабахнет. -- А! -- сказала девушка и швырнула наземь пистоль. Раздался щелчок, Кевин вздрогнул, ожидая выстрела... но ничего не произошло. -- Он не заряжен, -- спокойно объяснила девушка. -- Я впопыхах забыла прихватить кисет с порохом. Она подошла к своей развешенной для просушки одежде, взяла нижнюю рубаху и неторопливо натянула ее на себя через ноги. Затем искоса взглянула на Кевина и смущенно улыбнулась, щеки ее слегка порозовели. Ее застенчивая улыбка просто-таки очаровывала, а румянец на щеках был так по-детски нежен, что сердце Кевина сжалось и заныло в истоме. -- Забавное у нас получилось знакомство, -- наконец произнесла она. -- Ты не находишь? Кевин глупо ухмыльнулся: -- Пожалуй, что так, крошка. -- Я не крошка. Меня зовут Дэйра. -- Очень приятно, Дэйра. Славное у тебя имя, очень красивое... как и ты вся. Знаешь... -- Знаю, но все равно спасибо. В последнее время я не слышала в свой адрес ни единого доброго слова, а одну только ругань и угрозы... Да, кстати, если мы оба не готийцы, то почему говорим на этом варварском языке? -- А ты какой предпочитаешь -- гэльский или валлийский? -- Валлийский. -- Так ты с юга? -- спросил Кевин уже по-валлийски. -- Да. Вернее, из центра. Из самого центра. -- Из Авалона? -- Угадал. Я бесстыжая столичная девчонка. -- Но почему бесстыжая? -- удивился Кевин. -- А разве нет? -- сказала Дэйра, взяв в руки чулок. -- Ты считаешь, что, увидев тебя, я поступила как благовоспитанная барышня? -- Ты поступила как благоразумный человек. Ведь если бы я имел относительно тебя дурные намерения, а ты бросилась бы первым делом прикрывать свою наготу, меня бы это не остановило. А так ты здорово напугала меня. Ты очень храбрая девушка, Дэйра. И решительная. Ты быстро разобралась... в ситуации... и... этого... Кевин умолк, безнадежно увязнув в собственных словах. Дэйра как раз начала натягивать на ногу чулок, все выше и выше задирая нижний край рубахи. При этом она выглядела еще более соблазнительной, чем полностью обнаженная, и окончательно онемевший Кевин с отвисшей челюстью принялся глазеть на нее, стараясь не упустить ни малейшего ее движения. Спохватившись, Дэйра ахнула и торопливо одернула рубаху. -- Все-таки я бесстыжая, -- сказала она. -- Впрочем, и ты парень не промах. -- Извини, -- сконфужено пробормотал Кевин, отворачиваясь. -- Я как-то не сообразил сразу... Прости, пожалуйста. Дэйра хмыкнула, продолжив одеваться. -- Да ладно уж, всяко бывает. Кстати, какое здесь ближайшее поселение? -- Если не считать пограничного форта, то мой замок Каэр-Сейлген. -- Далеко? -- В двух часах быстрой езды. А что? -- Я голодна, вот что. В последний раз я по-настоящему ела вчера вечером, а утром лишь слегка перекусила. У тебя, случайно, ничего с собой нет? -- Случайно есть. Целая сумка всякой всячины. Я собирался сделать здесь привал на обед. -- И где же твоя чудо-сумка? -- Оставил ее вместе с лошадью неподалеку. Принести? Дэйра нетерпеливо облизнулась за его спиной. -- Да, будь так добр. А я тем временем приоденусь. Когда Кевин вернулся, Дэйра, уже одетая, сидела на траве и расчесывала свои пышные волосы цвета меди. Рядом с ней лежал букет лесных цветов, ее изумрудно-зеленые глаза мечтательно глядели в небо, на нежных розовых губах играла задумчивая, чуть печальная, и все же жизнерадостная улыбка, обнажавшая прелестные белые зубки, а в уголках рта образовались очаровательные маленькие ямочки. Кевин был сражен наповал. "Она прекрасна, -- думал он, едва сдерживаясь, чтобы не захныкать от умиления. -- Боже, как она прекрасна! Разве мог я представить, что на свете существует такая чистая, такая невинная красота..." Впрочем, Дэйра вряд ли была невинной в банальном понимании этого слова. По тому, как она держалась с ним, Кевин понял, что ей не в диковинку было стоять перед мужчиной голышом. Да и смотрела она на него слишком уж оценивающе, с этаким видом знатока, и как облизнулась при этом -- совсем не по-детски... Тем не менее, во всем ее облике чувствовалось что-то девственно-чистое, непорочное, почти ангельски-невинное. Сердце Кевина продолжало сжиматься и сладостно ныть. Кевин расстелил перед Дэйрой скатерть и выложил из сумки все съестные припасы, включая две непочатые бутылки красного вина. Откупорив одну из них, он наполнил до краев единственный имевшийся в наличии кубок и протянул его Дэйре. -- Угощайся. -- Спасибо. А ты? -- Буду пить с горла. Пакуя мне сумку, слуги, к сожалению, не приняли в расчет возможность нашей встречи. -- Понятно. На этом их разговор увял, и они принялись за еду. Дэйра отправила себе в рот кусочек прожаренного и сдобренного специями мяса, энергично разжевала его и запила небольшим глотком вина. Одобрительно мурлыча, она потянулась за следующим куском. Кевин медленно жевал пирог с мясной начинкой и, не отрываясь, смотрел на Дэйру, которая, при всем своем волчьем аппетите, умудрялась есть с таким изяществом, будто сидела за праздничным столом в блестящем обществе утонченных эстетов. -- Что ты так глазеешь на меня, Кевин МакШон? -- в конце концов спросила она, склонив набок голову и прищурившись. -- Никогда не видел проголодавшейся девушки? Кевин неопределенно покачал головой и что-то невнятно пробормотал. Он не решался что-либо сказать, так как боялся, что с его языка сорвется какая-нибудь глупость. Так и не дождавшись ответа, Дэйра виртуозно расправилась с яблочным пирогом, заедая его тонко нарезанными ломтиками душистого сыра, допила оставшееся в кубке вино и снова заговорила: -- У покойного лорда Шона, земля ему пухом, всегда был хороший вкус. -- В каком смысле? -- С тех пор как стало известно, что лорд Шон обзавелся приемным сыном, я все гадала, какой же ты на самом деле. И знаешь, действительность превзошла все мои ожидания. Кевин смутился и скромно потупил глаза. -- Спасибо за комплимент. -- Это вовсе не комплимент, -- возразила Дэйра с улыбкой, ласковой и лукавой одновременно. -- Ты самый красивый из всех парней, которых я встречала. К тому же ты такой милый... -- Она немного помолчала, затем совершенно другим тоном произнесла: -- Говорят, лорд Шон был очень привязан к тебе. Это так? -- Безусловно, -- кивнул Кевин. -- Лорд Шон был очень добр ко мне. Думаю, я чем-то напоминал ему его умершего в детстве сына. Когда он приехал на наш остров, то в первый же день обратил на меня внимание. Он подозвал меня к себе, мы с ним долго о чем-то говорили -- не могу вспомнить, о чем именно, -- и уже тогда он называл меня "сынок". Дэйра внимательно присмотрелась к Кевину и сказала: -- А знаешь, он был прав. Ты действительно похож на кузена Дункана, царство ему небесное. Правда, Дункан был светловолосым и голубоглазым мальчиком, а у тебя темные волосы и карие глаза, да и ростом ты гораздо выше его, но некоторая схожесть между вами, несомненно, есть. -- Ты сказала: "кузен Дункан"? -- озадаченно произнес Кевин. -- Лорд Шон Майги был твоим дядей? -- Ну да. Его жена была сестрой моей матери, следовательно, он был моим дядей. А ты, получается, мой названный двоюродный брат. -- Дэйра обворожительно улыбнулась. -- Когда я была маленькой, лорд Шон часто качал меня на руках, рассказывал мне сказки -- он был большой выдумщик и замечательный рассказчик. После его отъезда на ваш захолустный остров я очень скучала по нему. -- Говорят, -- заметил Кевин, -- что он уехал из Логриса, потому что все здесь напоминало ему о жене и сыне. Дэйра вздохнула. -- Да, это так. Когда умер Дункан, а вскоре после него -- и тетя Констанс, лорда Шона будто подменили, он стал сам на себя не похож. Тогда мне было всего лишь десять лет, но я очень ясно помню... Она не договорила, так как в этот момент Кевин громко поперхнулся, уронил кусок пирога себе на колени и во все глаза уставился на нее. -- Постой-ка! Ведь лорд Шон был женат на сестре королевы! Дэйра с важным видом кивнула, однако в уголках ее глаз притаилась шаловливая улыбка, готовая в любой момент вырваться наружу и заиграть на ее губах. -- Ты соображаешь медленно, но верно. Я чуть было не отнесла тебя к тугодумам. -- Значит ты... -- Разумеется, я Дэйра Лейнстер из Авалона. Мой отец -- король Бриан. -- Ее улыбка стала явной, ослепительно сверкнули два ровных ряда жемчужно-белых зубов. -- Ведь это же было очевидно. -- Очевидно? -- переспросил обескураженный Кевин. -- А разве нет? Разве тебе не говорили, что дочь короля -- самая прекрасная девушка в мире? Можешь ли ты представить себе, что на свете существует кто-нибудь прекраснее меня? Кевин пытливо посмотрел ей в глаза, но так и не смог понять, сказала она это серьезно или шутя. Он прикрыл рот рукой и прокашлялся, прочищая горло. -- Да, да, конечно. Извини мне мою недогадливость. Но, видишь ли, я никак не ожидал встретить в этих краях принцессу из королевского дома Лейнстеров -- одну, без свиты, без охраны... -- И без одежды, -- смеясь, добавила Дэйра. -- Надеюсь, это происшествие останется строго между нами? -- О чем может быть речь! -- А еще я надеюсь, -- продолжала она, -- что мой титул принцессы не повлияет на наши отношения, которые начали складываться так непринужденно. Ведь ты не станешь называть меня "ваше высочество", "миледи" -- и вообще корчить из себя придворного кавалера? -- Я никогда не был придворным кавалером, -- ответил Кевин. -- Да и при дворе-то я не был ни разу. Я типичный провинциал. -- Тем лучше. Я обожаю провинциалов и терпеть не могу всех этих благовоспитанных маккормаков и маэлгонов с их изысканными манерами и слащавыми речами. -- Дэйра негодующе фыркнула. -- Впрочем, дружки кузена Эмриса еще хуже. У приближенных Колина, по крайней мере, голова на плечах служит не только вешалкой для ушей. -- Так ты решила немного отдохнуть от тех и других в тиши лесов и озер Лохланна? -- Вроде того, -- уклончиво ответила она и потянулась за второй бутылкой. Кевин опередил ее, при помощи штопора извлек из горлышка пробку и плеснул немного вина в кубок. Дэйра выстрелила в него насмешливым взглядом, и он долил ей еще, однако счел своим долгом предупредить: -- Вино гибернийское. Кажется слабым, как сок, но здорово ударяет в голову. -- Знаю. И больше всего люблю гибернийское. -- Она сделала глоток и игриво подмигнула ему. -- Ну, продолжай. -- Что продолжать? -- Расскажи о себе. Насколько я знаю, в твоем происхождении есть много неясного. Кевин хмыкнул: -- Это еще мягко сказано. Лично для меня мое происхождение сплошная загадка. Двадцать лет назад крестьяне нашли меня на опушке леса, завернутого в алую, шитую золотом мантию. Отроду мне было месяцев пять-шесть, я был голоден и ревел, как молодой бычок... Дэйра прыснула смехом: -- Наверное, ты был очаровательным карапузом. -- Может быть. Но для островитян я, прежде всего, был подобен грому с ясного неба. Жителей на острове не так уж много, все наперечет, и вскоре выяснилось, что ни одна из местных женщин не могла быть моей матерью. А если учесть, что на сотни лиг вокруг простирается океан без единого клочка суши и за последние полгода к острову не подходил ни один корабль, то и вовсе получалось, что мне неоткуда было появиться на свет. Тем не менее, я был и очень живо напоминал о своем существовании. Меня отнесли в дом тогдашнего губернатора острова, лорда Маркуса Финнегана, поскольку ясно было, что я не обыкновенный подкидыш -- при мне нашли прекрасной работы шпагу, клинок которой изготовлен из какого-то странного металла, похожего на серебро, но тверже стали; а также золотой перстень с камнем... -- Тот, что у тебя на пальце? -- Да. -- Мне можно взглянуть? -- Пожалуйста. Кевин снял со среднего пальца левой руки перстень и передал его Дэйре. Где-то с минуту она рассматривала его, сосредоточенно сдвинув брови, затем вернула Кевину со словами: -- Знатная вещица. Очень тонкая работа по золоту и камень красивый -- правда, не могу определить его происхождение. -- И никто не может, -- сказал Кевин, надевая перстень на палец. -- Вроде бирюза, но нет. Он только с первого взгляда кажется бирюзовым, на самом же деле он светло-голубой. Если долго смотреть на него, завораживает; создается впечатление, что внутри камня заключено огромное пространство. -- Может быть, он колдовской? -- Вполне возможно. А вот моя шпага наверняка колдовская. Обыкновенное серебро, с какими бы то ни было примесями, не может быть таким прочным. -- Ты не взял ее с собой? -- Представь себе, забыл! -- Кевин виновато развел руками. -- В кои-то веки! Мы с ней всегда неразлучны, я постоянно ношу ее с собой, но именно сегодня так получилось, что я ее забыл. Если ты окажешь мне честь, посетив мой замок, я покажу тебе и шпагу, и мантию, в которую был завернут... гм... и все остальное. -- Что ты имеешь в виду под остальным? -- Видишь ли, при мне, кроме алой мантии, перстня и шпаги, нашли также полный комплект мужской одежды, включая белье. -- Вот как? -- удивленно произнесла Дэйра. -- И странное дело, -- продолжал Кевин. -- Сейчас мне эта одежда как раз впору. Будто на меня шита. -- И что это может значить? -- Не знаю. Но мой приемный отец, лорд Шон Майги, как-то высказал одно весьма любопытное предположение. -- Какое же? Кевин улыбнулся: -- Дескать, прежде я был взрослым человеком, но какой-то злой чародей, могущественный черный маг, превратил меня в младенца. Забавно, не так ли? И если это правда, то злой чародей здорово просчитался, вместо вреда сделав мне неоценимую услугу. Слыханное ли дело -- заново прожить жизнь, исправить ошибки, которые допустил... Только вот незадача: не помню я свою прежнюю жизнь, ничегошеньки не помню, и понятия не имею о допущенных мною ошибках и о том, как их избежать в этой жизни. -- Однако странный у тебя юмор, -- заметила Дэйра. -- Несколько мрачноватый. Ты смеешься над очень серьезными вещами. Кевин нахмурился. -- Порой полезно посмеяться над тем, что тебя гнетет, -- сказал он. -- Если к серьезным вещам всегда относиться серьезно, то можно сойти с ума. Дэйра сочувственно заглянула ему в глаза. -- Верно, у тебя было трудное детство? -- Скорее тягостное. До того как появился лорд Шон и усыновил меня, я жил в губернаторском доме на положении воспитанника, нужды, к счастью не знал, получил приличное образование, соответствующее воспитание, в общем, грех жаловаться. -- Он горько усмехнулся. -- Однако многие сторонились меня, людей отпугивало мое загадочное происхождение... да и сейчас отпугивает. -- Но только не меня, -- сказала Дэйра и легонько прикоснулась пальцами к его руке. -- Кстати, ты маг? -- В том-то и беда, что нет. Когда я был маленьким, никто не сомневался, что у меня есть колдовской Дар. Так должно было быть по логике вещей. Но, к сожалению, жизнь не всегда подчиняется логике. Когда я подрос, наш местный заклинатель Этар Альварсон не обнаружил у меня ровно никаких способностей к магии. Совсем ничего -- а о настоящем Даре и говорить не приходится. Я не могу привести в действие даже простейшее заклинание. -- Ты сожалеешь об этом? -- Конечно! Как тут не сожалеть. Дэйра слегка приподняла бровь. Она сделала это так непринужденно, а мимика ее лица была столь совершенна и вместе с тем естественна, что Кевин снова залюбовался ею. -- Не часто услышишь такие слова от провинциалов, -- заметила она. -- Разве ваш местный священник не говорил тебе, что всякий маг, общаясь со сверхъестественными силами, рискует погубить свою бессмертную душу? Церковь утверждает, что отсутствие колдовского Дара -- большое благо, ибо Одаренный человек непрестанно подвергается всевозможным дьявольским соблазнам, перед которыми зачастую ему не удается устоять. Кевин покачал головой: -- Подобные рассуждения я слышал не раз. Но, если хочешь знать мое мнение, это все глупости. Это просто неуклюжие потуги обделенных природой людей возвести свою ущербность в ранг особой добродетели... -- Тут он осекся, поняв, что допустил величайшую бестактность, и виновато взглянул на Дэйру. -- Прости, пожалуйста. Я не хотел. -- Ничего, -- глухо сказала она и поджала свои внезапно побледневшие и задрожавшие мелкой дрожью губы. На лице ее промелькнуло выражение, очень похожее на гримасу мучительной боли. "А ведь мы с ней собратья по несчастью", -- подумал Кевин, на все лады проклиная себя за несообразительность. Лишь с некоторым опозданием он вспомнил то, что было общеизвестно: как и ее покойная мать, Дэйра не обладала колдовскими способностями. Из-за этого она чувствовала себя белой вороной в королевской семье, где все, как один, были Одаренными, а ее отец, король Бриан, владел загадочной фамильной Силой, которую, согласно преданиям, его далекий предок, король скоттов Гилломан, заполучил после смерти легендарного короля Артура, последнего из династии Пендрагонов. Несмотря на это (а скорее, благодаря этому -- ведь простые люди побаиваются магов), Дэйра пользовалась большой любовью у народа и была, вне всяких сомнений, самой популярной личностью из всех ныне здравствующих членов королевского дома Лейнстеров. О ней говорили разное, но всегда хорошее; даже ее недостатки рассматривались как продолжение ее несомненных достоинств, вроде тех обязательных исключений, лишь подтверждающих общее правило. Однако Кевин сильно сомневался, что всеобщая любовь и поклонение в достаточной мере компенсировали Дэйре ее врожденную неполноценность... -- Знаешь, а ведь мы с тобой собратья по несчастью, -- после неловкой паузы задумчиво произнесла она, и Кевин поразился, как точно Дэйра повторила его мысль, вплоть до того, что сказала "собратья", а не "товарищи", и в каждое слово вложила те же самые эмоции, что и он. -- Но хватит об этом. По-моему, мы выбрали не лучшую тему для разговора. -- Она залпом осушила кубок (теперь уже ее манеры оставляли желать лучшего) и спросила: -- Как давно ты живешь в Лохланне? -- Скоро будет месяц, -- с облегчением ответил Кевин, чувствуя, что вновь обретает твердую почву под ногами. -- Я приехал в Каэр-Сейлген в конце марта. -- И, похоже, не очень спешишь представляться моему отцу. -- На это есть свои причины. -- Какие? -- Я не хочу оказаться при дворе в глупом положении человека, в глаза не видевшего то, чем владеет, и не ведающего о заботах своих подданных. Поэтому я решил сначала осмотреть свои владения, чтобы хоть в общих чертах иметь представление о том, что я получил в наследство, и лишь затем явиться к королю. Подумав немного, Дэйра кивнула: -- Пожалуй, ты прав, этого я не учла. Следует признать, что ты поступил очень разумно. Она встала и неуверенной поступью направилась к кромке воды, чтобы вымыть после еды руки, но на полпути вдруг споткнулась и наверняка упала бы, не успей Кевин в последний момент подхватить ее. -- Что случилось, Дэйра? -- обеспокоено спросил он, все крепче и крепче обнимая ее. -- Тебе плохо? Дэйра подняла к нему лицо и томно улыбнулась: -- Нет, мне хорошо. Просто у меня закружилась голова. Я слишком много выпила, я пьяная... -- Она положила ему руки на плечи, всем телом прижалась к нему и страстно прошептала: -- Боже, как мне хорошо! Если бы ты знал, как я истосковалась по ласке, если бы ты знал... Ты хочешь меня, правда? -- Да! Да! -- млея, ответил Кевин и лишь затем понял, что он сказал. -- Но... ведь... -- Я тоже хочу тебя, милый. Очень хочу. Ее губы потянулись к его губам. Кевин не был уверен, стоит ли ему делать это, то есть он был полностью уверен, что ему не следует пользоваться состоянием Дэйры, что он обязан отстранить ее от себя, но это оказалось выше его сил. Он ответил на ее жаркий и жадный поцелуй, и весь окружающий мир померк в его глазах, затуманенных страстью... Глава 2 Большое плоскодонное судно, богато убранное, все в позолоте, медленно плыло вниз по течению Боанн -- главной водной артерии Логриса, пересекавшей всю страну с севера на юг. Вдоль обоих берегов реки не спеша продвигались, сопровождая корабль, два отряда вооруженных всадников. Встречные рыбаки и крестьяне из близлежащих сел приветствовали процессию громкими и радостными криками -- простой народ Логриса очень любил Дэйру. Кевин сидел на скамье у правого борта и угрюмо смотрел вдаль. Он тоже любил Дэйру, и гораздо сильнее, чем ему хотелось бы ее любить. В те редкие моменты, когда ее не было рядом и у него появлялась возможность более или менее трезво оценить свое нынешнее состояние, он приходил к выводу, что полностью потерял голову и ведет себя, как законченный идиот. Однако стоило Дэйре появиться, и Кевин мигом забывал обо всех своих сомнениях и чувствовал себя безмерно счастливым человеком. Только однажды, в первый же день, он попытался поговорить с ней об их будущем, после чего уже не испытывал желания вновь затрагивать эту тему... Они лежали рядышком в густой траве, охваченные приятной усталостью. Кевин лениво поглаживал длинные волнистые волосы Дэйры и с наслаждением вдыхал их пьянящий аромат. Все происшедшее явилось для него каким-то радостным потрясением; и, хотя Дэйра была далеко не первой его женщиной, близость с ней доставила ему такое блаженство, какого он не знал еще никогда и ни с кем. Нельзя сказать, что в ее ласках было что-то особенное; они выказывали достаточный (но не очень большой) опыт в таких делах и, на взгляд Кевина, были чересчур пылкими и агрессивными для женщины. Но неожиданно для себя он обнаружил, что ему нравится в ней и этот пыл, и эта агрессивность, ему нравится в ней решительно все, и он совсем не хочет, чтобы она изменилась, стала другой -- даже в части, не соответствующей его вкусам. Такая уступчивость с его стороны, терпимость ко всем ее возможным недостаткам, безоговорочная готовность принять ее такой, какая она есть, могли иметь только одно объяснение -- он влюбился. Влюбился внезапно и без памяти... И, кажется, зря. -- Боюсь, мы совершили ошибку, -- сказал Кевин, хмурясь. Дэйра распахнула глаза и вопросительно поглядела на него. -- Ты о чем? -- О том, что случилось. Нам не следовало этого делать. -- Почему? -- Ты слишком много выпила и не вполне отдаешь себе отчет в своих поступках. -- Что за вздор! Скажи еще, что ты соблазнил меня. -- Она коротко рассмеялась. -- Я сама напросилась, потому что... -- Потому что? -- повторил Кевин с вопросительной интонацией. -- Ну, ты очень милый, хороший, красивый, а я... я так нуждалась в ласке и нежности... И сейчас нуждаюсь. -- Дэйра провела ладонью по его щеке. -- Поцелуй меня, мой кареглазый принц. Кевин не мог отказать ей, впрочем, и не хотел. Он привлек ее к себе и нежно прижался губами к ее губам. -- Если твой отец узнает... -- И ничегошеньки он не сделает, -- сказала Дэйра, игриво покусывая его за плечо. -- Только слегка пожурит меня -- если узнает. Это раньше он бросал в темницу всех моих парней, но когда тюрьмы переполнились, ему волей-неволей пришлось объявить амнистию. Это была шутка, но Кевин понял намек. По правде говоря, он был даже рад, что не стал соблазнителем невинной девушки. Это позволяло надеяться, что, узнав о случившемся, король, возможно, не сразу оторвет ему голову, а сначала потребует объяснений и примет во внимание смягчающие обстоятельства... Впрочем, сам Кевин, будь у него такая дочь, как Дэйра, прибил бы любого, кто осмелился бы переспать с ней вне брака -- безразлично, первый тот или десятый. -- Дэйра, -- сказал он, взвесив все "за" и "против". -- Теперь я должен жениться на тебе. Она немного отстранилась от него и серьезно посмотрела ему в глаза. -- Должен? Это как в сентиментальных рыцарских романах? Ну, вроде: "наше прегрешение может искупить только немедленный брак". Да? -- Нет, Дэйра. Я должен, потому что не смогу жить без тебя. Может, тебе это покажется забавным, но я полюбил тебя с первого взгляда, еще не зная, кто ты. -- Мне это не кажется забавным. Напротив, это так трогательно и романтично, что я, чего доброго, разревусь, -- ответила Дэйра без тени насмешки или цинизма. Ее взгляд потускнел, и она действительно всхлипнула. -- Спасибо, Кевин. Ты первый, у кого хватило то ли смелости, то ли глупости предложить мне это. -- Первый? -- удивился Кевин. -- Да... То есть, первый из тех, кто... ну, ты понимаешь. -- Понимаю, -- сказал Кевин, чувствуя себя крайне неловко. Теперь он пожалел, что не стал соблазнителем невинной девушки. Мысль о том, что у Дэйры были другие мужчины, неожиданно причинила ему боль, которая оказалась сильнее, чем страх перед гневом короля. -- Ты ревнуешь? -- спросила Дэйра. -- Да, -- честно признался он. -- Страшно ревную. Я знаю, что это глупо, но ничего не могу поделать с собой. Я готов убить всякого, кто... Кевин не закончил, так как в этот момент Дэйра резко отпрянула от него и влепила ему звонкую пощечину. Потом перевернулась ничком и горько зарыдала. -- Никогда... -- произнесла она, захлебываясь слезами. -- Никогда не говори этого... Не смей даже думать об этом!.. Кевин озадаченно смотрел на нее, не решаясь спросить, в чем дело. Наконец Дэйра успокоилась, вновь придвинулась к нему и зарылась лицом на его груди. -- Ты дурак, -- сказала она глухо. -- Дурак, что влюбился в меня. У тебя нет никаких шансов. -- Но почему? -- мягко спросил Кевин. -- Разве я не нравлюсь тебе? -- Ты дурак, -- повторила Дэйра. -- А я дура. Я дура, потому что ты нравишься мне. Потому что я действительно могу полюбить тебя... Боже, какая я дура! -- Вот видишь, -- с наигранной бодростью произнес Кевин. -- Мы просто созданы друг для друга. Я дурак, а ты дура -- два сапога пара. -- Но самый большой дурак из всех дураков, -- будто не слыша его, продолжала Дэйра, -- это мой отец. Он дурак, что женился на моей матери, и дважды дурак, что не хочет усыновлять Колина. Он настаивает на том, чтобы я вышла замуж за одного из наших Одаренных и родила наследника престола. -- А ты не хочешь этого? -- Нет, не хочу. Мне милее такие, как ты, но... -- Она снова всхлипнула. -- Но, с другой стороны, я хочу быть матерью, хочу иметь детей, а у нас с тобой вряд ли будут дети. -- Почему же, -- возразил Кевин. -- Дети обязательно будут. Если, конечно, мы постараемся, а с этим я не предвижу никаких проблем. Дэйра тяжело вздохнула. -- Ты глупый, наивный провинциал, Кевин. Ведь я не простая неодаренная. Я полукровка, будь оно проклято! Сама я не обладаю полноценным Даром, но мои дети будут Одаренными... если Одаренным будет их отец. В противном случае у меня вовсе не будет детей. -- Но ведь у твоих отца с матерью... -- Да, к великому моему несчастью. Если бы у них была хоть капля жалости ко мне, они задушили бы меня еще в колыбели. -- Не говори так, Дэйра. -- Я говорю, что думаю. -- Она поцеловала Кевина в губы, затем долго смотрела ему в глаза с нежностью и печалью. -- Господи, какой ты милый! Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня. -- Я не страдаю, -- не очень уверенно возразил Кевин. -- Я просто люблю тебя. Дэйра поднялась и, стоя на коленях, принялась собирать свою разбросанную на траве одежду. -- Тебе страшно не повезло, что мы встретились, -- сказала она. -- Если бы я не сбилась с пути... -- Да, кстати. Как ты вообще здесь оказалась? -- с некоторым опозданием поинтересовался Кевин. -- И что ты делала в Готланде? -- Главным образом скрывалась от преследователей, -- ответила Дэйра, глядя на ворох своей одежды с нерешительным видом, будто взвешивая в уме, одеваться ей или нет. -- Меня похитили по приказу готийского короля, но мне удалось бежать. Кевин рывком вскочил. -- Тебя похитили?! -- Да, но это уже позади. Аларик Готийский не получит ни меня, ни моей крови. -- Крови?! -- пораженно переспросил Кевин. -- Он что, вампир? Дэйра оставила в покое свою одежду и рассмеялась, однако в смехе ее было больше горечи, чем веселья. -- О нет, он не вампир. Моя кровь была нужна ему для колдовства. Судя по разговорам моих похитителей, король Аларик собирался навести через меня порчу на моего отца. -- О, Боже!.. Но как? -- Обыкновенное колдовство. Чтобы навести порчу на человека, нужна его кровь или частичка плоти -- но живая. Наиболее эффективно порча наводится через кровь, однако вне организма она быстро разлагается и спустя несколько часов становится совершенно непригодной для колдовства, не говоря уж о том, что ее трудно раздобыть. Поэтому чаще всего с этой целью используют обрезки ногтей или волосы. Так извели моего брата Гандара. Ты слышал об этом? Кевин утвердительно кивнул. Единственный сын короля Бриана, принц Гандар, умер десять лет назад от затяжной болезни с явными признаками умышленной порчи. Веские подозрения в причастности к этому злодеянию падали на младшего брата короля, Уриена, но никаких доказательств его вины найдено не было. А спустя несколько месяцев Уриен Лейнстер погиб от несчастного случая на охоте, и теперь уже в его смерти подозревали короля. Положение было тем более щекотливым, что ныне наследником престола, в виду отсутствия у Дэйры детей, являлся старший сын Уриена -- Эмрис Лейнстер. -- Поэтому готийский король и организовал мое похищение, -- между тем продолжала Дэйра. -- Ведь я плоть и кровь отца, живая плоть и кровь. Мой отец могущественный маг, он владеет нашей фамильной Силой, так что посредством обрезков ногтей или клочка волос его никак не проймешь. А вот если использовать для колдовства против него мою кровь, то авось что-то и получилось бы. Кевина передернуло от ужаса. Он порывисто обнял Дэйру и крепко прижал ее к своей груди. -- Милая, дорогая, любимая, -- страстно прошептал он. -- Какое счастье, что ты сбежала! -- Подумав немного, он спросил: -- А как тебе это удалось? -- Да так, просто. Сбежала и все тут. На этом их разговор прервался. Дэйра поцеловала Кевина с таким жаром, с таким пылом, с такой страстью, что он мигом позабыл обо всех своих тревогах... Корабль приближался к Димилиоку, третьему по величине городу Логриса, столице провинции Новый Корнуолл. Там Дэйру ожидала торжественная встреча, а для Кевина это прежде всего означало, что их идиллия закончена. В Лохланне Дэйра провела целую неделю, и всю эту неделю каждую ночь они любили друг друга. И во время путешествия вниз по реке они тайно встречались по ночам, а это еще полмесяца, но теперь... В Димилиоке они пересядут на другое судно, побольше и пороскошнее, Дэйра окажется в окружении родственников и придворных, а он отойдет на второй план. Он, конечно, будет иметь беспрепятственный доступ к ней, однако нынешняя их близость и непринужденность в отношениях останутся в прошлом. По своему официальному статусу Кевин находился на верхней ступени иерархической лестницы, в рядах так называемой королевской знати. По законам и обычаям Логриса названное родство ничем не уступало кровному, а поскольку Кевин был по всей форме усыновлен бездетным лордом Шоном Майги и после его смерти стал герцогом Лохланнским, то относились к нему в полном соответствии с его высоким положением, хотя и с некоторой прохладцей. Кевину давали понять -- теперь уже тонко и ненавязчиво, не так откровенно, как в бытность его на острове, и тем не менее вполне определенно и недвусмысленно, -- что он, рожденный неизвестно кем, неизвестно от кого и неизвестно где, здесь он чужак и чужаком останется до конца дней своих. Это, в числе прочего, и отдаляло его от Дэйры. Логрийцы -- и знать, и простолюдины -- вряд ли захотят, чтобы мужем их принцессы, всеобщей любимицы, стал какой-то подкидыш, пусть даже правитель одной из крупнейших провинций страны. Впрочем, не это было главное. Пропасть между Кевином и Дэйрой углубляло еще одно обстоятельство, жестокое в своей неумолимой объективности, неподвластное человеческой воле. Дэйра не была простой неодаренной, она была полукровкой, а это значило, что ее брак с мужчиной, не обладающим колдовским Даром, скорее всего, окажется бесплодным. Но даже если случится чудо, и у нее родятся дети, то все они, как и их мать, будут полукровками и не смогут претендовать на престол. Таков был закон -- принц, лишенный Дара, не может стать королем, -- закон суровый, но справедливый... Мрачные размышления Кевина прервало появление Дэйры. Она была одета в изумительной красоты платье из золотой парчи с глубоким вырезом, открывавшим взору верхнюю часть ее небольшой упругой груди. Половина ее роскошных волос была заплетена в косы, уложенные на голове в виде венка или, скорее, короны, а остальные волосы были собраны за спиной в сеточку. Она уже подготовилась к прибытию в Димилиок и, надо сказать, основательно. Ее естественная красота, подчеркнутая малой толикой косметики и восхитительным нарядом, производила поистине сногсшибательное впечатление. Дэйра грациозно опустилась на скамью рядом с Кевином и произнесла своим нежным грудным контральто: -- Ну вот, опять ты хмуришься. Тебя, как малого ребенка, нельзя оставлять без присмотра ни на минуту. Скажи мне, что тебя гнетет? -- Ты сама знаешь, -- сдержанно ответил Кевин, с трудом преодолевая возникшее вдруг желание схватить ее в объятия и поцеловать на виду у всей свиты. -- Ты хорошо знаешь, что меня гнетет. Внешне он казался невозмутимым, но Дэйра странным образом догадалась, что у него на уме. Это было уже не впе