что это просто некая несимметричная абстракция, но приглядевшись повнимательнее, я понял, что на полу было изображено подобие географической карты, вернее, топографического плана местности - очень красивое и скорее всего, более чем условное изображение. - Это Альган, - гордо сообщил Таонкрахт, заметив, что я разглядываю пол. - Мои владения. Я - Великий Рандан Альгана. Продолжения не последовало: очевидно, мой собеседник был совершенно уверен, что все, в том числе и демоны, обитающие в темных глубинах ада, прекрасно знают, что такое "рандан" и "Альган", и как это круто... - А мой стол стоит на том самом месте карты, где должен быть мой замок Альтаон. - Тоном модного художника, уже немного уставшего разъяснять недалекой публике свой гениальный замысел, заметил Таонкрахт. Словно в ответ на его реплику раздался громкий хохот. Он звучал со всех сторон сразу, будто нас окружала от души веселящаяся толпа. Я удивленно осмотрелся, но в зале никого кроме нас не было. - Это смеются стены. - Пояснил Таонкрахт. - Когда я только поселился в Альгане, мне порой не хватало хорошего собеседника, который понимал бы все мои шутки. Здешний народ... Ну да ты сам их видел! Глупые, никчемные существа, едва справляющиеся с нехитрой работой по дому. Куда уж им веселиться вместе со мной! И тогда я околдовал этот зал. Среди этих веселых стен мне не так одиноко. Я понимающе кивнул: с аналогичными проблемами я и сам не раз сталкивался. особенно в школьные годы, которые, к счастью, благополучно миновали черт знает сколько лет назад... Таонкрахт тем временем подвел меня к столу и усадил в огромное кресло, которое вполне могло сойти за королевский трон. Мебель показалась мне не слишком удобной: когда спинка кресла отделана резьбой и инкрустирована здоровенными драгоценными булыжниками, на нее не очень-то облокотишься! Да уж, за роскошь приходится платить и, что самое обидное - не только деньгами. Пока я ерзал по этому величественному сооружению, он уселся напротив, тут же схватил здоровенный керамический кувшин и торопливо наполнил две посудины - не то небольшие миски для салата, не то непомерно огромные пиалы - темной густой жидкостью. - Это сибельтуунгское черное вино! - Гордо пояснил он. - Попробуй. Я осторожно понюхал жидкость и меня передернуло: судя по запаху, это так называемое вино было крепче коньяка, и мой желудок тут же честно предупредил меня, что не намерен удерживать в себе этой пойло. Я чувствовал себя так, словно только оклемался после очень тяжелой болезни, бодрость и легкость, которые переполняли меня, казалось, не принадлежали мне, а были взяты взаймы под проценты максимальной осторожности. Поэтому я решительно помотал головой. - Демоны это не пьют, знаешь ли... Может быть, ты все-таки дашь мне воды? - Прости, что я не сделал это сразу, - смущенно вздохнул Таонкрахт, - просто у нас, в Альгане, считается оскорбительным предлагать гостю воду, и я чувствую себя очень неловко... - Но я же не гость! - Усмехнулся я. - Да, пожалуй. - нерешительно согласился он. Залпом осушил свою "пиалу", немного помедлил, потом забрал мою, отпил из нее несколько глотков и заорал так оглушительно, что у меня уши заложило: - Гыц, Ымба, Ялэу! Куда все запропастились? Из-под стола тут же вылезли два встрепанных мужчины средних лет. Через несколько секунд появился еще один - судя по его припухшей и донельзя озадаченной физиономии, он только что проснулся. Все трое стояли на четвереньках - очевидно, ожидали приказаний. - Принесите много воды, горячей и холодной, в самых дорогих сосудах - в тех, что подарил мне Ванд за вразумление сбрендивших Пэногальфов, да смотрите, ничего не разбейте! А не то в цакке состаритесь! - Рычащей скороговоркой приказал им Таонкрахт. Троица поспешно направилась к выходу, не поднимаясь с карачек. - А что, они не могут ходить на ногах? - Равнодушно полюбопытствовал я. - В этом зале слуги не смеют подняться на ноги, если только их руки не заняты какой-нибудь ношей, полезной и приятной для сидящих за моим столом, - высокопарно пояснил Таонкрахт. - Как интересно, - рассеянно протянул я. Если честно, интересными мне сейчас представлялись совсем другие вещи. - Ну и как же все-таки я здесь оказался? Рассказывай, ты обещал! - Я старался говорить грозным и повелительным тоном - кажется, именно этого от меня и ждали. - Ты оказался здесь... - Таонкрахт замолчал, немного подумал, потом залпом допил остатки темного вина из предназначавшейся мне чашки и решительно закончил: - Ты оказался здесь по моей воле, Маггот! Я призвал тебя силой своего магического искусства. Не сочти мое признание унизительным для себя: мне потребовались все мои познания и тридцать лет жизни, чтобы встретиться с тобой лицом к лицу. И если уж так вышло, не будешь ли ты столь великодушен, чтобы сообщить мне свое настоящее имя? - Обойдешься! - Буркнул я. Вообще-то, мне ничего не стоило честно сказать ему, что меня зовут Макс, но я решил воздержаться от откровенности. Резонов было много: во-первых, я смутно помнил массу сказок, в которых герой получал власть над чудовищем, узнав его истинное имя, а ведь почти каждая сказка - это магическая история, искаженный до неузнаваемости отчет о чуде, которое где-то когда-то с кем-то случилось... Кроме того я не был уверен, что уважающего себя демона могут звать просто Максом - срам да и только! И вообще, у меня есть хобби: не говорить правду, когда можно соврать. - Тогда я буду обращаться к тебе "Маггот", - осторожно сообщил Таонкрахт. И на всякий случай добавил: - Надеюсь, ты не сочтешь это оскорблением? - А почему я должен счесть это оскорблением? - Удивился я. - Потому что так именуют всех демонов, в том числе, и тех, что ниже тебя по званию и заслугам, - обстоятельно объяснил он. - Ничего страшного, - вздохнул я. - А на кой черт ты меня "призвал"? Небось, хочешь вечной молодости, или еще о какой дивной хрени в таком же духе размечтался? Таонкрахт снова потянулся к своему кувшину. Очевидно, ему требовалось напиться для храбрости, чтобы продолжать разговор. - Меня не слишком тяготит мой возраст, - наконец сказал он, - но мне не нравится, что я смертен... - Это никому не нравится! - Усмехнулся я. - Тем не менее, смертность всего живого - это закон природы. - Но ты же бессмертен? Демоны бессмертны, я знаю! - Хрипло прошептал Таонкрахт. - Ты ошибаешься, - внушительно сказал я, - просто демоны живут гораздо дольше, чем люди. Неизмеримо дольше. Но потом все равно умирают. Я и сам не понимал, зачем ввязался в эту бредовую дискуссию. Впрочем, я всегда был готов поспорить на отвлеченные темы с заинтересованным собеседником, разыгрывая из себя компетентного специалиста по всем вселенским проблемам. - Вот и я хочу жить неизмеримо дольше! - Тоном капризного ребенка заявил Таонкрахт. - И если ты думаешь, что в обмен на эту услугу я собираюсь предложить тебе всего одну душу, ты ошибаешься. У меня несколько сотен слуг. Они - законченные болваны, но у них имеются души, я не сомневаюсь... И еще у меня есть жена и три сына - тоже законченные болваны, но их души - это души самых родовитых альганцев. Если мы договоримся, ты получишь все! Но в обмен на это я хочу не только продлить свою жизнь, но и увеличить свое могущество. Оно и без того велико, но мне хочется большего, - он почему-то огляделся по сторонам и драматическим шепотом сообщил: - Я - Великий Рандан Альгана, но мир велик, и мне надоело повелевать столь малой его частью! "Типичная мания величия, - устало подумал я, - и как получается, что такие примитивные ребята достигают блестящих успехов в прикладной магии?! Понять, что все суета сует и томление духа у него ума не хватает, зато наворожить с три короба, чтобы заполучить меня в свой камин - это пожалуйста!" Мне снова стало жаль себя и захотелось плакать, как ночью, но я взял себя в руки и каким-то образом вернулся в холодный омут равнодушного спокойствия. Это настроение было наилучшим из возможных вариантов. Сейчас мне требовалось выработать стратегию поведения: этот пучеглазый дядя ждал от меня совершенно немыслимых чудес, совершить которые я был не способен. В то же время, он ни на йоту не сомневался в моем могуществе, и это давало мне некоторые преимущества. Оставалось понять, смогу ли я убедить его отправить меня обратно, домой - хотя бы под предлогом, что мне требуется взять там бланки приходных ордеров, необходимых для закупки такого количества душ... - Ты сделаешь это для меня, Маггот? - С надеждой спросил Таонкрахт. - Знаю, я прошу о многом, но твой пламенный взор свидетельствует, что тебе под силу и не такое... "Мой пламенный взор свидетельствует о том, что я хочу набить тебе морду, - устало подумал я, - и еще о том, что у меня со страшной скоростью едет крыша - эх ты, провидец хренов!" Но вслух я этого говорить не стал: мой новый приятель Таонкрахт производил впечатление опытного драчуна, а у меня никогда не было таланта к рукопашному бою. - Я обдумаю твою просьбу, - сказал я Таонкрахту. И ехидно добавил: - Боюсь, ты что-то напутал, когда читал свое заклинание. - Почему ты так говоришь? - Встревожился он. - Потому что я не испытываю никакого желания тебе помогать, - мстительно объяснил я. - А когда я не испытываю желания что-то сделать, я этого не делаю. - Да, я мог ошибиться, - сокрушенно прошептал Таонкрахт, - я испытал столько древних заклинаний, пытаясь найти среди них действенное... Скажи, я могу как-то вернуть себе твое расположение? - Таонкрахт так разволновался, что отхлебнул добрый глоток своего пойла прямо из кувшина. Его слуги тем временем наконец-то вернулись, поставили на стол рядом со мной несколько изумительной красоты сосудов с водой и глупо ухмыляясь полезли обратно под стол. Очевидно, этого требовали правила местного этикета. Я наполнил здоровенную пиалу горячей водой и сделал осторожный глоток. Если закрыть глаза и напрячь воображение, вполне можно внушить себе, что пьешь очень слабый несладкий чай - все лучше, чем ничего! - Так что я могу сделать, чтобы ты проникся желанием выполнить мою просьбу? - Настойчиво спросил Таонкрахт. - Неужели тебя не прельщают души моих слуг? - Маловато будет! - Нахально сказал я. - Какая-то пара сотен - нашел чем удивить! - Я могу добыть больше! - Таонкрахт снова приложился к "сибельтуунгскому черному", звучно рыгнул и громогласно пообещал: - Сделаем! Мои соседи меня боятся. Если я потребую, чтобы они... - А кто это такой? - Перебил я его. В зал только что вошло совершенно невероятное существо. Представьте себе человека, одетого в своеобразную паранджу до колен, сшитую из толстого войлока - этакий серый холм на худых ногах, обутых в серые матерчатые сапоги, с сумрачно-серьезным лицом, выглядывающим из овального отверстия в соответствующем месте. - Здесь никого нет, - Таонкрахт растерянно огляделся по сторонам. - Тебе примерещилось. - Ничего себе - примерещилось! - Встревоженно возмутился я. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось, чтобы этот "холм" оказался галлюцинацией: то, что мне волей-неволей приходилось принимать за реальность, было способно свести с ума и без дополнительных наваждений. Я ткнул пальцем в сторону войлочного незнакомца: - А это что за палатка на ножках? Услышав меня, диковинный экспонат поспешно ретировался, а Таонкрахт непонимающе уставился на меня. - Что ты имеешь в виду? Я никого не видел... - Его лицо внезапно перекосилось от гнева и, как мне показалось, тревоги, и он взволнованно спросил: - А как он выглядел - тот, кого ты увидел? - Я же говорю - палатка на ножках... Такой серый войлочный холм с дыркой, из которой выглядывала чья-то любопытная рожа. - Это был Габара! - Таонкрахт смотрел на меня с суеверным ужасом. - И ты его увидел! Ты воистину всемогущее существо! - Еще бы я его не увидел, - фыркнул я, - а что, считается, что ТАКОЕ можно не заметить? - Он же невидимый, - упавшим голосом сказал он. - Все Габара в совершенстве владеют этим искусством. - Так это был человек-невидимка? - Развеселился я. До меня наконец дошло, что Таонкрахт действительно не видел войлочную "палатку" - и не потому, что он так уж много выпил, а потому, что это каким-то образом согласовывалось с загадочными законами местной природы. Я тут же насел с расспросами на своего единственного информатора: - А кто такой этот "Габара"? И почему он тут бродил? - Соглядатай, - мрачно сообщил Таонкрахт и снова потянулся к кувшину. - Чей соглядатай? Соседский, что ли? - Понимающе усмехнулся я. - Сейчас расскажет твоему соседу, что ты раскатал губу на души его слуг? - Ты что, какие соседи! - Отмахнулся он. - Габара - это служитель касты Сохiv. Они соглядатайствуют по приказу Ургов. - Тех, которые якобы оставили вам "правильный огонь"? - Заинтересовался я. - А кто они такие? Местные правители? - Если бы правители! Я сам правитель на своей земле, между прочим... Они скорее сродни тебе, или даже Ему - Он ткнул пальцем в направлении неба. Насколько я понял, он имел в виду бога, но не решился произнести это слово в моем присутствии. Вообще-то странно: с какой бы это стати у человека, живущего под тремя солнцами, взялись классические христианские суеверия? - Они уже давно исчезли с лица земли, покинули этот мир, но они всегда рядом... Одним словом, Урги - это Урги, - Таонкрахт перешел на свистящий шепот. - Плохо, что они уже пронюхали о тебе. Хотя... Ха! Жизнь - это борьба! Не было еще такого, чтобы настоящий альганец не договорился с Сох... А если договорился с Сох, считай, что договорился и с Ургами. Забудь о нем. - О'кей, - вздохнул я, - поверю тебе на слово. - Но как, однако, ты его углядел! - Снова изумился Таонкрахт. - Он покачал головой и в очередной раз приложился к кувшину. По моим подсчетам он уже выдул не меньше литра своего крепкого пойла, и ничего - только рожа еще больше раскраснелась. Вот это, я понимаю - великий чародей! - А может быть, мы сделаем так, - осторожно предложил я, - ты прочитаешь какое-нибудь заклинание, чтобы я вернулся назад, а потом, когда ты договоришься с этими ребятами - Сохами, Ургами и остальным начальством, я вернусь. Возможно, к этому времени мое настроение переменится, и мы сможем договориться... - Но я не могу тебя отпустить! - Растерянно сказал Таонкрахт. На его раскрасневшейся роже появилось выражение неподдельного ужаса, но он быстро взял себя в руки и решительно помотал головой - для пущей убедительности. - Как это - не можешь? - Опешил я. Нельзя сказать, что я действительно надеялся так легко его уговорить, но разочарование было совершенно сокрушительным, как удар под дых. - Скажи прямо, что не хочешь, - я старался говорить сердито, но боюсь, мой голос дрогнул от отчаяния. - Я не могу отпустить тебя, пока мы не закончим сделку, - объяснил он. - Если демон не выполнит то, ради чего его вызвали, освобождающее заклинание не подействует... - Наверное на моем лице появилось совершенно неземное выражение, потому что Таонкрахт торопливо добавил: - А если демон убьет чародея, который его призвал, он навсегда останется в этом мире, поскольку некому будет его отпустить. - Врешь небось, - устало сказал я. - Ладно, ври пока можешь. - Может быть, ты просто даруешь мне бесконечно долгую жизнь и могущество, прямо сейчас? И сразу отправишься туда, откуда пришел, - нахально предложил он, звучно отхлебнув из своей посудины. - Триста душ тебе хватит? - Мало. - Твердо сказал я. - Могущество - это тебе не хрен собачий... Слушай, я устал. Я хочу остаться один. Мне нужно подумать. - Я отведу тебя в лучшие покои этого замка, - важно согласился он. - В лучшие не обязательно. Я хочу остаться в той комнате, в которой я провел ночь. Если уж там горит "правильный огонь"... Таонкрахт едва заметно скривился. То ли комната была нужна ему для других целей, то ли он сожалел, что был со мной не в меру откровенен, когда рассказал про огонь, то ли он планировал поместить меня в спальню, из которой мне не удалось бы выйти без его помощи. Черт знает, что творилось в его безумной голове! - Там тебе будет неудобно, - наконец сказал он. - Там даже нет кровати. - Ну так прикажи, чтобы ее поставили. Я так хочу. Я еще и сам не знал, почему хочу поселиться именно в той комнате, просто доверял своему инстинкту, который требовал, чтобы мое драгоценное тело оставалось на обжитой территории и не совалось в незнакомые места. - Хорошо, если ты так желаешь, - вздохнул Таонкрахт, - я прикажу поставить там кровать. Я мысленно поздравил себя с маленькой победой - хотя, на кой черт она мне сдалась, эта победа?! Пока Таонкрахт орал на своих горемычных слуг, которым по его расчетам в ближайшее время предстояло лишиться души, я понял, что мой желудок ноет от голода, взял со стола кусок толстой мягкой лепешки и осторожно отщипнул краешек. Вопреки моим смутным опасениям, лепешка оказалась невероятно вкусной. Впрочем, в стрессовых ситуациях мой аппетит дезертирует первым, поэтому я не наслаждался едой, а методично запихивал в себя необходимое количество калорий. Когда желудок перестал ныть, я отложил лепешку в сторону и вопросительно посмотрел на Таонкрахта. - Ну что, все готово? - Думаю, да, - Он решительно поднялся с места. - Пойдем, проверим. Этих лодырей, моих слуг, надо поторапливать, а то они до ночи будут возиться... - А ты уверен, что у них есть души? - Ехидно спросил я, когда мы добрались до моей комнаты. - По крайней мере, мозгов у них нет, это точно! Я не зря ехидничал. Дюжина здоровенных ребят отчаянно пыталась втиснуть в маленькую дверь громоздкое сооружение, отдаленно напоминающее кровать. На самом деле сие было вполне возможно - для этого следовало просто развернуть злосчастный предмет обстановки, а не пихать его поперек. Таонкрахт зарычал, на бестолковые головы его несчастных слуг посыпались затрещины. Между делом он все-таки как-то объяснил им технологию вноса мебели, так что через несколько минут процесс был благополучно завершен. Я удовлетворенно кивнул, вошел в комнату и устало опустился на кровать. Больше всего на свете мне хотелось спать - в глубине души я почему-то надеялся, что мне удастся проснуться дома... - Я пришлю к тебе спокойноношного, - пообещал Таонкрахт. Он почему-то последовал за мной и даже уселся рядом на край кровати. Кувшин с "сибельтуунгским черным" он предусмотрительно взял с собой и теперь звучно отхлебывал очередную порцию горючего. - Не надо ко мне никого присылать, - несчастным голосом попросил я. - Мне нужно побыть одному. Ты можешь уйти? Мы еще успеем пообщаться, будь уверен! - Хорошо, как скажешь, - Таонкрахт грузно поднялся с моего ложа и направился к выходу. Уже стоя на пороге он упрямо сказал: - Но спокойноношного я все-таки пришлю. Если он тебе не понравится - убей его, я не стану возражать! Самому надоел... С этими словами он удалился, а я вытянулся на кровати и тихонько застонал от тупой боли в груди - я был совершенно уверен, что это ноет моя собственная душа, хотя до сегодняшнего дня она казалась мне совершенно здоровой частью организма... Пострадав так с четверть часа, я наконец сделал то, с чего следовало начинать, а я все откладывал - отчасти потому, что у меня не было никаких сил, а отчасти потому, что я отчаянно боялся результата. Дело в том, что в последние годы моя прежняя (и только что внезапно завершившаяся) жизнь, в которую я так хотел вернуться, была не просто прекрасной - она была по-настоящему удивительной. Не хочу вдаваться в подробности, которые больше не имеют значения, поскольку какая-то могущественная сволочь, приставленная записывать мои деяния в очередном томе Книги Судеб безжалостно залила эти главы густой черной тушью. Скажу только, что моя прежняя жизнь была переполнена невероятными чудесами 5, и я сам умел совершать некоторые из этих чудес - уж не знаю, как мне это удавалось, но вообще-то я довольно легко обучаюсь всяким новым фокусам, как цирковая обезьяна... Нужно было проверить, остались ли при мне хоть некоторые полезные навыки. И я проверил. Случилось то, чего я боялся больше всего на свете - боялся потому, что в глубине души с самого начала знал, что именно так все и будет. Я обнаружил, что больше ничего не умею - вообще ничегошеньки! Я был совершенно безопасен для окружающих, как секс с дюжиной презервативов. И совершенно бесполезен. Легкомысленное могущество, доставшееся мне с удивительной легкостью, оставило меня - словно и не было ничего. "Великий и ужасный" сэр Макс закончился - я здорово подозревал, что навсегда. "Бедный, бедный господин Таонкрахт, - с тоскливой усмешкой подумал я, - тоже мне вызвал "демона"! По всему выходит, что ты - не самый везучий парень в округе! А уж я - и подавно..." Мне было по-настоящему плохо, но я все-таки задремал - почти сразу же, словно спешил сменить причудливую чужую реальность этого мира, озаренного светом трех солнц, на не менее причудливую, но хорошо знакомую реальность сновидений. Впрочем, меня тут же разбудил чей-то писклявый голосок. Отчаянно фальшивя он пел какую-то дремучую колыбельную, способную усыпить разве что роту солдат после недельного марш-броска - просто потому, что эти ребята могут спать даже стоя на голове в оркестровой яме оперного театра во время репетиции. - Заткнись! - Сонно потребовал я. В ответ раздалось тихое бульканье и отчаянный кашель - с перепугу певец подавился собственной слюной. Я разлепил глаза и увидел перед собой существо неопределенного пола в ярко-красном балахоне, украшенном многочисленными лентами, блестками и прочей фигней в таком духе - словно его костюм старательно соорудила пятилетняя девчонка для своей любимой куклы. Я вспомнил обещание Таонкрахта прислать ко мне какого-то таинственного "спокойноношного" и понял, что это он и есть. - Убирайся отсюда, - буркнул я. - Убивать тебя так и быть не стану, но чтобы через секунду здесь было тихо. Существо попятилось назад, простодушно хихикая. Я сонно подумал, что все обитатели это места, кроме, разве что, самого Таонкрахта, почему-то все время ржут не по делу, и снова провалился в милосердную темноту сна без сновидений. Глава 2. Хинфа и другие радости жизни Когда я проснулся, было уже темно. До меня снова доносились какие-то странные звуки, но они не походили на давешнее фальшивое музицирование - скорее уж на вечернюю мантру какого-нибудь буддийского монаха: тихий, почти монотонный гул, не лишенный, впрочем, некоторой приятности. Это странное гудение умиротворяло меня, я почувствовал себя если не счастливым, то по крайней мере, совершенно спокойным. В данных обстоятельствах это было щедрым подарком судьбы. Поэтому я снова закрыл приоткрывшиеся было глаза, словно боялся, что удивительное настроение может покинуть меня через эти распахнутые форточки. Через несколько минут я понял, что спать мне больше не хочется и решил взглянуть на источник звука, оказавшего на меня столь благоприятное воздействие. Красноватого света пламени в камине было достаточно, чтобы разглядеть человека, стоявшего в изголовье моей постели. Он оказался почти точной копией того войлочного "холмика", которого мой приятель Таонкрахт считал невидимкой. "Еще один соглядатай? - Лениво подумал я. - Или тот же самый? С какой стати, интересно, он решил помедитировать в моем присутствии? Проверяет, увижу ли я его на этот раз - так, что ли?..." - Чего тебе надо, чудо природы? - Добродушно спросил я. Гул тут же прекратился, а "холмик" рухнул на пол, как подкошенный. Несколько секунд я растерянно хлопал глазами, не в силах понять, что происходит. Потом решительно покинул свое ложе и склонился над незнакомцем: мне пришло в голову, что он тоже считает меня "демоном", а поэтому вполне мог хлопнуться в обморок от страха, обнаружив, что я проснулся, и теперь ему предстоит остаться наедине с этаким чудищем. Я довольно долго искал его пульс, но так ничего и не обнаружил. Зато заметил, что в одной руке бедняга сжимал какой-то странный предмет: темный, довольно толстый, причудливым образом загнутый прут из совершенно неподдающегося определению материала. Я машинально взялся за него и тут же отдернул руку: ощущение было не из приятных, какая-то странная неритмичная вибрация, слабая, но вызывающая раздражение. Счастливый обладатель диковинной вещицы вцепился в нее мертвой хваткой. В конце концов, я бросил это гиблое дело и принялся похлопывать его по щекам, потом осторожно потряс за плечи. Все было бесполезно, так что через несколько минут до меня начало доходить, что дело куда хуже, чем мне показалось. Никакой это был не обморок, у меня в охапке наличествовал самый настоящий свеженький покойничек. Я ощутил холодную дрожь, поднимающуюуся по позвоночнику, а потом - не слишком интенсивную, но противную тошноту, как всегда, когда мне доводилось встречаться со смертью. - Ты что, умер? - Глупо спросил я у неподвижного тела. Ответа не последовало. А я почувствовал такую слабость, что был вынужден снова опуститься на кровать. "Надо позвать Таонкрахта и сказать, что у него тут покойник, - вяло подумал я, - но как его позвать-то? Телефонов у них вроде нет..." После этого глубокомысленного вывода я заснул - до сих пор не могу поверить, что оказался способен заснуть в таких волнительных обстоятельствах, рядом с остывающим трупом таинственного незнакомца, но именно это я и сделал. Думаю, я просто никак не мог поверить, что все это происходит со мной на самом деле... На рассвете меня разбудили истошные вопли, знакомые мне по вчерашнему утру. Я даже не стал выглядывать в окно: и так было ясно, что длинноносые общипанные павлины снова клюют свою черную кашу, размазанную по голой заднице какого-то бедняги. Я решил, что это не мои проблемы. Что касается проблем - их у меня и без того хватало. Начать с того, что на ковре лежал давешний мертвец. Сие было досадно: я-то сначала решил, что эта бредовая история мне просто приснилась. Имелись у меня и проблемы другого рода: мой организм решил, что чудеса чудесами, но ему необходимо побывать в уборной. Вчера я находился в таком глубоком шоке, что мне так и не понадобилось посетить это замечательное место. А теперь у меня не было времени на поиски - хоть в штаны валяй! Я судорожно огляделся по сторонам и внезапно обнаружил огромный ночной горшок, который торжественно стоял чуть ли не в самом центре комнаты - как раз напротив окна. Я равнодушно поудивлялся драгоценной инкрустации на внутренней поверхности сосуда - впрочем, она впечатлила меня не настолько, чтобы я отказал себе в удовольствии осквернить этот шедевр ювелирного искусства. Через несколько минут я избавился от самой насущной из проблем, и меня тут же плотным кольцом обступили все остальные: начиная от мертвого тела и заканчивая нормальным человеческим желанием почистить зубы и принять душ. Я решил, что в любом случае нужно позвать на помощь кого-нибудь из слуг и выглянул в коридор. Под дверью топталось несколько ребят в каких-то пестрых обносках неопределенного фасона. Увидев меня, они поспешно отступили, застенчиво ухмыляясь до ушей. - Так, - вздохнул я, - во-первых, отсюда нужно убрать горшок, во-вторых - мертвеца. Не знаю, откуда он взялся, но он тут лежит уже довольно давно. Я его не убивал, если вам это интересно... Один из них набрался смелости подойти к порогу и заглянуть в комнату. Он тут же отскочил на несколько метров, словно обнаружил в комнате голодного дракона . - Хинфа! - Пронзительно заорал он все с той же идиотской ухмылкой. - Там Хинфа! Мертвый Хинфа! - И что? - растерянно спросил я. Но никого уже не было: мне показалось, что ребята не просто убежали, а исчезли, раз - и нет. Оставалось надеяться, что у них хватит ума прислать сюда какого-нибудь специалиста по неприятностям, а еще лучше - позвать самого Таонкрахта, который, по крайней мере, не имел привычки испуганно визжать по любому поводу. Я вернулся в комнату, сел на кровать и принялся ждать развития событий - а что мне еще оставалось? События не спешили развиваться. За окном по-прежнему вопила несчастная жертва репрессий, мертвец неподвижно лежал на ковре, а я изо всех сил старался сохранить остатки самообладания: у меня было ощущение, что оно мне еще понадобится... Таонкрахт прибыл через полчаса, заспанный и хмурый, как зимнее небо над Лондоном. Знание жизни подсказывало мне, что его мучает тяжелое похмелье, но он держался молодцом: по крайней мере, не хватался за голову и не спрашивал у кого-то невидимого в районе потолка, за что ему ниспослано такое наказание. Мрачно осмотрел мертвое тело - я отметил, что он старается не приближаться к покойнику на расстояние вытянутой руки - и изумленно уставился на меня. - Ты одолел Хинфуv, Маггот! Что ж, значит ты куда могущественнее, чем здешняя нечисть. Мне повезло! Йох! Унлах!6 - А уж мне-то как повезло! - ехидно откликнулся я. - Кто такой этот Хинфа? И почему он, собственно говоря, умер? Думай что хочешь, но у меня и в мыслях не было его убивать. Он пел мне такую хорошую успокаивающую песню... Кого я действительно собирался убить - так это твоего спокойноношного, но он вовремя смылся... - Хинфа пел тебе песню? - изумленно переспросил Таонкрахт. Потом понимающе кивнул: - Наверное, он хотел убить тебя взглядом. Я слышал, что самые могущественные Хинфа убивают, не прибегая к оружию. Выходит, это правда. У него нет при себе ничего, кроме их священного жезла... - Ты имеешь в виду этот прутик? - Оживился я. - Неприятная игрушка. Я его потрогал... ничего особенного, конечно, но мне не понравилось! - Ты прикасался к жезлу Гремблех?vi - уважительно переспросил Таонкрахт. - А знаешь ли, что в это мгновение против тебя должна была обратиться вся сила Сох? - Прямо-таки вся? - усмехнулся я. - Ну, значит, не так уж ее у них много! Меня, правда, слегка встряхнуло - но это все... А с чего ты вообще взял, что он хотел меня убить? Никогда не видел, чтобы убийцы вели себя таким образом! Он просто стоял рядом со мной и пел... вернее, не то чтобы по-настоящему пел, а издавал монотонные звуки - впрочем, весьма приятные для слуха. - Хинфа появляются только затем, чтобы убивать, - внушительно сказал Таонкрахт. - Нет никаких иных причин, которые могли бы заставить Хинфа войти в человеческое жилище... Думаю, он умер потому, что никто не может убить такого могущественного демона как ты, и его сила обернулась против своего обладателя, - сделав сей глубокомысленный вывод, Таонкрахт окончательно помрачнел и заявил: - Мне прийдется крупно поссориться с Сох! Не было еще такого, чтобы их убийца появлялся в замке альганца без разрешения хозяина... А я - не простой альганец, не какой-нибудь задрипанный шархи vii без кола и двора! Я - Великий Рандан! Он очень быстро заводился: лицо раскраснелось, глазищи бодро полезли из орбит, еще немного и дядя начал бы ломать мебель, я полагаю. Думаю, его сдерживало только мое присутствие. - Прежде, чем ты отправишься ссориться с этими, как их... - Сох - скажи, могу ли я помыться? - Вежливо осведомился я. - Мне это необходимо! И еще мне хотелось бы поесть. И самое главное: объясни мне раз и навсегда: где у вас туалет? - А тебе это тоже необходимо? - Изумился Таонкрахт. - Воистину загадочна и непостижима твоя природа! - Необходимо, - сердито буркнул я. Все взвесил и решил, что мне следует придумать разумное объяснение - чтобы обитатели этого замка раз и навсегда уяснили, что я нуждаюсь в разного рода жизненных благах. - Обычно я выгляжу как жидкий огонь и действительно не нуждаюсь ни в еде, ни в питье, ни в уборных, - наконец сказал я, - но поскольку ты что-то перепутал, когда читал свое дурацкое заклинание, я появился в твоем доме в человеческом теле. И теперь мне требуется поддерживать жизнь в этом самом человеческом теле - что тут непонятного? - Прости меня, Маггот, - кротко отозвался Таонкрахт. Я так и не понял, за что он просил прощения: за ошибку в своих треклятых заклинаниях, или за то, что мне пришлось пережить ряд бытовых неудобств. - В твоей спальне всегда будет стоять множество самых лучших, самых драгоценных ночных горшков, - проникновенно пообещал он, и я прикажу, чтобы кравчие не забывали их опустошать. Я прыснул: до сих пор мне всегда казалось, что кравчий - это тот, кто наливает вино, а отнюдь не выносит горшки. Впрочем, в мире, который озарен светом трех солнц, могли твориться еще и не такие недоразумения! - Ладно, - все еще улыбаясь сказал я, - с горшками мы вроде разобрались. Я уже понял, что на постройку канализации вашего могущества пока не хватает. А как насчет ванной? Если я не помоюсь, я начну впадать в ярость - примерно через полчаса, а то и раньше! - Тебе постоянно нужно остужать свой жар, - понимающе кивнул Таонкрахт, - а я-то еще удивлялся, что ты все время требуешь воду... - Остужать свой жар, вот именно, - обрадовался я, - лучше и не скажешь! - У меня есть хорошая большая ванна, - доверительно сказал мне Таонкрахт, - я сам иногда испытываю потребность освежить в ней свое тело. Думаю, она тебе понравится. Я прикажу слугам наполнить ее холодной водой... - Ни в коем случае! - с ужасом сказал я. - Теплой! И сначала они должны хорошенько ее вымыть. - Вымыть - что? Воду? - изумился он. - Да нет, ванну, - устало вздохнул я. У меня уже голова кругом шла от нашего идиотского диалога - на фоне остывающего трупа моего несостоявшегося убийцы, между прочим! - Хорошо, все будет как ты хочешь, - поспешно согласился он. - Но на это уйдет около получаса... Ты сможешь подождать? - Я попробую, - вздохнул я, - если только полчаса... И скажи своим слугам, что они должны готовить для меня ванну каждый день, утром и вечером... И еще: у вас принято чистить зубы? - Разумеется, - с готовностью отозвался он. Тут же достал с одной из полок склянку толстого стекла, наполненную прозрачной красноватой жидкостью, и протянул ее мне. - Возьми немного, прополоскай рот. Это очень хорошее средство. Только не глотай: если уж у тебя человеческое тело, живот может прихватить от такого пойла! Я недоверчиво покосился на склянку, но потом вспомнил, как быстро исцелила меня его чудесная мазь от ожогов, и решил что местной фармацевтике, пожалуй, вполне можно доверять. Красноватая жидкость пахла медом и мятой одновременно, ее вкус тоже оказался приятным и освежающим. Я прополоскал рот, огляделся, понял, что выплюнуть полоскание некуда и вопросительно посмотрел на Таонкрахта. Он понял мою проблему и указал на окно. Я пожал плечами - раз хозяин дома разрешает заплевывать свой двор, ему же хуже! - подошел к окну и наконец-то избавился от жидкости. К моему изумлению, она была уже не розовой, а темно-зеленой, а соприкоснувшись с пыльными камешками, которыми был вымощен двор, зашипела, как разъяренная гадюка, и испарилась, оставив на камнях едва заметные следы ожогов. - Ничего себе! - Уважительно сказал я. - Это значит, что тебе досталось человеческое тело с больными зубами, Маггот! - Удивленно заметил Таонкрахт. - Как это может быть?.. Впрочем, тебе повезло: теперь они останутся здоровыми надолго. Гораздо дольше, чем тебе понадобится сохранять этот облик, я уверен! - Вот это, я понимаю, чудо! - Одобрительно сказал я. Это была первая хорошая новость с тех пор, как я очнулся в камине Таонкрахта, и мое справедливое сердце требовало выражений благодарности. - А ты молодец, сэр Таонкрахт! Сам изобрел это зелье? - Ну, кое-что осталось от Ургов, - неохотно признался он. И тут же гордо добавил: - Но я тоже над ним поработал. Зелье Ургов оказалось очень невкусным, и его надо было носить во рту несколько часов кряду. - Да, несколько часов - это неприятно. Так что ты молодец, - улыбнулся я. Сообщение о том, что у меня не осталось ни одного больного зуба, здорово подняло мое настроение: вообще-то у меня почти железное здоровье - не столько от природы, сколько потому, что мне всегда было скучно и противно болеть - но эти подонки зубы и их верные друзья стоматологи несколько раз умудрялись как следует испоганить мою распрекрасную жизнь! - Может быть, ты хочешь поесть, пока мои слуги будут греть воду для тебя? - предложил Таонкрахт. - Я сам как раз собирался позавтракать. Потом мне будет не до того: думаю, посланцы Сох заявятся сюда, чтобы забрать своего мертвого, а я собираюсь излить на них свой гнев. - Да, излить гнев - дело стоящее! - с ехидным одобрением сказал я. - Ладно уж, пошли завтракать, уговорил. По дороге в главный зал - Таонкрахт скорее дал бы себя убить, чем согласился бы принимать пищу в менее роскошном помещении! - у меня снова случился тяжелый приступ депрессии. Я осознал, что провел здесь уже больше суток, и единственное, что мне удалось сделать - так это выспаться, вылечить зубы и убедиться, что мой гостеприимный хозяин не собирается отправлять меня домой - по крайней мере, не раньше, чем получит от меня могущество и бессмертие! Но я уже стал закаленным бойцом с собственным настроением: просто стиснул облагодетельствованные местной медициной челюсти и сказал себе: "Цыц!" А потом сочувственно добавил: "Теперь это и есть твоя жизнь, дружок!" За завтраком Таонкрахт осушил несколько кубков какого-то очередного пойла - на сей раз оно было розового цвета и пахло, как хорошие дорогие духи. После этого он окончательно разрумянился и разразился гневной тирадой в адрес "этих ополоумевших, зарвавшихся колдунов". Имелись в виду загадочные Сох - если я все правильно понял. Я отщипнул по кусочку от каждого из многочисленных блюд и равнодушно сказал себе, что со жратвой под этим небом все в полном порядке. Правда, легче от этого мне не стало. Потом Таонкрахт торжественно завернулся в свой роскошный черно-белый плащ, витиевато извинился передо мной за то, что лишает меня своего общества - пережить это огорчение, разумеется, было почти невозможно! - и отправился ругаться со своими оппонентами. А я пошел инспектировать его ванную комнату, каковая оказалась очень даже ничего - при условии, что ведра с водой таскает кто-то другой. Если бы у Таонкрахта не было такого количества слуг, на которых можно свалить эту работу, я бы быстро расстался со своим имиджем блюстителя личной гигиены! Мне принесли чистую одежду и - что меня особенно порадовало! - белье, довольно удобное, из тонкой прохладной ткани, похожей на небеленый шелк. Признаться, я довольно долго сомневался: надевать все это, или нет. Не потому, что одежда мне не понравилась - просто я боялся, что напялив на себя местные тряпки, я окончательно растворюсь в этой чужой реальности. В конце концов я махнул на все рукой и надел белье - поскольку в отличие от моего оно было чистым. Потом натянул на себя широкие сиреневые штаны - в другое время их покрой показался бы мне чересчур экстравагантным, но сейчас мне было плевать - надел длинную тонкую белоснежную рубаху (тут у меня вообще не было выбора: моя погибла в пламени), и еще одну длинную, не то рубаху, не то куртку, тоже ослепительно-белую, из плотной ткани, похожей на бархат. Так что из моих вещей у меня осталась только обувь - элегантное подобие мокасин. Перед тем, как со мной стряслось это безобразие, я собирался на долгую прогулку и поэтому надел самые удобные ботинки, которые нашлась в доме. Переодевшись, я некоторое время прислушивался к своим ощущениям - вроде бы, в