ы какие-то вещи, они у нас появляются, когда необходимость в них пропадает, они исчезают - чего тут непонятного? - Появляются и исчезают? - удивился я. - Значит, если сейчас ты захочешь есть... - У меня будет столько еды, сколько мне требуется, - подтвердил он. - А если мне приспичит поесть с драгоценного блюда, у меня будет это блюдо. А когда я закончу есть, его не станет: зачем мне лишний хлам? - Здорово! - искренне сказал я. - Мне бы так научиться! - Ты-то как раз вполне можешь этому научиться - со временем, - совершенно серьезно сказал он. - Нужно только, чтобы оно у тебя было, это самое время! - Думаешь, я бы смог научиться? - с сомнением спросил я. - Да, ты легко всему учишься, - равнодушно подтвердил он. - Именно поэтому ты такой избалованный. Ходишь, ноешь, что утратил свое распрекрасное могущество, а сам почти не пытался это исправить - я уже говорил тебе, что это глупо, могу еще раз повторить... - Я уже понял, что это было глупо, - вздохнул я. - Но что толку кусать локти! Я же не могу вернуться в прошлое и начать вести себя по-другому... - Верно, не можешь, - согласился он. И одобрительно заметил: - Хорошо, что ты это понимаешь! - Теперь я буду пробовать снова, - пообещал я. Не ему, конечно - скорее уж себе самому. И с надеждой спросил: - А может быть, в этом вашем мире Хомана все надо делать как-то немного иначе, а я просто не знаю, как? - Тоже верно, - откликнулся Вурундшундба. - Но я не могу дать тебе какие-то инструкции: ты не владеешь Истинной речью, а на кунхе вести разговоры о магии бесполезно: в этом языке нет нужных слов... - Что это за "Истинная речь" такая? - заинтересовался я. Кажется, я уже слышал это выражение от Таонкрахта - только не мог вспомнить, по какому поводу.. . - Истинная речь - это Масанха, первый язык мира Хомана. В неискаженном виде Масанха представляет собой одно бесконечное и могущественное заклинание, - мой спутник говорил с явным удовольствием. - Все Мараха изначально владели Истинной речью, но немногим удалось сохранить ее в первоначальном виде. Нам - удалось... Впрочем, даже искаженная Масанха - прекраснейший из языков, единственный язык, на котором можно объяснить, что такое Вечность... - А я бы не мог его выучить? - робко спросил я. - Провести ночь у какого-нибудь "правильного огня"... - Так ты Масанху никогда не выучишь, - усмехнулся он. - Для того, чтобы владеть Истинной речью, надо или родиться одним из Мараха, или своими глазами увидеть каменные спирали на острове Махум - там, где плясал Шапитук, создавая первые письмена мира Хомана... Нет другого способа выучить наш язык: тут тебе не помогут ни твои способности, ни огонь Ургов, ни мудрые наставники... Впрочем, пока тебе Масанха без надобности, так что забудь. - Но ты сказал, что если бы я владел Истинной речью, мы могли бы поговорить о магии... - Ничего, сам как-нибудь разберешься: личный опыт гораздо важнее, чем самые лучшие разъяснения! - отмахнулся он. - Но ты сам говорил, что у меня совсем мало времени, - жалобно сказал я. - Значит, тебе прийдется сделать это очень быстро, или обходиться вовсе без магии. Не надо много колдовать, чтобы добраться до Варабайбы. А там, глядишь, отправишься домой - чего тебе еще... Потом мой спутник умолк, а я больше не решался надоедать ему со своими вопросами, хотя сейчас, когда я немного пришел в себя после дневных волнений, у меня их образовалось столько, что я мог бы трещать без умолку года два, честное слово! - Скажешь мне, когда устанешь, - снисходительно предложил Вурундшундба часа через два. - У меня нет цели загонять тебя до полусмерти. Да я и сам с удовольствием сделаю паузу. Люблю спать в лесу! - Я уже давно устал. - честно признался я. - Но я подумал, что должен подстраиваться под тебя - пока ноги держат. В конце концов, это путешествие нужно мне, а не тебе ... - Ты быстро усвоил, как следует разговаривать, чтобы я не считал тебя безнадежным дурнем, - одобрительно заметил он. - Было бы неплохо, если бы ты усвоил не только порядок слов, но и скрытую в них мудрость... Ну да ничего, дело наживное!.. И имей в виду на будущее: ты можешь смело говорить мне, что тебе требуется отдых. Я не рассержусь и не брошу тебя в лесу. Во-первых, я уже взялся посадить тебя на страмослябский корабль, а у нас не принято легко отказываться от своих решений. А во-вторых, у меня есть и другие дела в тех краях. В этом году моя очередь приглядывать за этим нелепым народцем... Между прочим, они тоже гости в нашем мире, как и альганцы. Но гораздо забавнее! - У вас так много чужаков? - удивленно спросил я. - Больше, чем ты думаешь! - согласился он. - Особенно здесь, на Мурбангоне. Есть такие места, где их совсем нет: на Мадайке, например... А в этой части Мурбангона Рум-тудумов больше, чем местных уроженцев, это точно! Вся знать Земли Нао - Рум-тудумы, не только альганцы. - И в Эльройн-Макте тоже? - заинтересовался я. - Я же сказал: вся знать Земли Нао. Почему Эльройн-Макт должен быть исключением? - ухмыльнулся он. - Ну что, делаем остановку? - Ага, - кивнул я. И тут же снова спросил: - А их слуги - они откуда? - Слуги-то как раз местные, - мой спутник свернул куда-то в заросли, потом позвал меня. - Иди сюда, здесь будем ночевать. Только лбом в дерево не вмажься... Я нырнул за ним в густые кусты, угольно-черные в темноте, и через мгновение оказался на небольшой круглой полянке, со всех сторон окруженной плотным кольцом деревьев. - Так что, слуги - местные? - мне было так интересно, что я тут же вернулся к прерванному разговору. - А почему они такие идиоты? Я встретил в лесу еще одного местного жителя, Мэсэна - совершенно нормальный мужик! Со своими причудами, но идиотом его не назовешь... - Все правильно, слуги альганцев и прочих господ в Земле Нао - полные идиоты, потому что они - Хурмангара. - Невозмутимо объяснил Вурундшундба. - Хурмангара и не могут быть умными, им это ни к чему, они рождены для того, чтобы просто жить: питаться, размножаться и умирать... А вот твой Мэсэн, скорее всего - полукровка. - Да, он сам говорил, что его мать из какой-то касты... кажется, Ханара. А отец - шархи из Клохда... смотри-ка, я даже запомнил! И он очень радовался, что так получилось... - Ну вот, все правильно, он - полукровка. Мать из Хурмангара - причем в касту Ханара входят самые сообразительные из них! - а отец - Рум-тудум. Из таких выходит толк. Обычно они гораздо смышленее, чем сами Рум-тудумы - о Хурмангара я уже и не говорю... Все, хватит о них! Я хочу есть. - Я тоже, - робко согласился я. После всех этих рассуждений о том, что "не следует делать для человека то, что он способен сделать для себя сам", я был вполне готов к тому, что мой спутник пошлет меня подальше и посоветует поискать какие-нибудь ягоды, или, еще лучше, - поохотиться... Но он меня не послал. - Ладно уж, и тебя накормлю, - снисходительно сказал он, усаживаясь на траву. - Кстати, ты интересовался, где мы берем то, что нам требуется? Смотри внимательно. После этого заявления он хлопнул ладонью по земле перед собой, а когда отдернул руку, его лицо озарилось оранжевым светом: это пылал маленький, но веселый костерок. - Я всегда считал, что огонь - самый хороший компаньон, - заметил Вурундшундба, откидывая с лица свой необъятный капюшон. - Так что путь себе горит! Я увидел, что он улыбается - вполне дружелюбно. Вот уж не ожидал: честно говоря, этот дядя показался мне самым хмурым из всех Вурундшундба, с которыми мне сегодня пришлось пообщаться. Может быть, все дело было в его сросшихся бровях? - Развести огонь - это проще всего, - доверительно сообщил он мне. - Достаточно знать его имя на Истинной речи... Впрочем, ты-то говоришь только на кунхе! Ну и ладно, обойдешься без этого чуда, оно тебе пока ни к чему... Смотри дальше! Он снова хлопнул ладонью по земле, и перед ним тут же появилось огромное блюдо, наполненное чем-то съедобным. Я не мог разглядеть, что это было, но пахло оно восхитительно. Пока я принюхивался, мой спутник добыл еще одно блюдо, гораздо меньше первого - на сей раз пустое - и вилку с двумя зубцами. Он немного помедлил, потом переложил на пустое блюдо несколько небольших кусков, твердо сказал: "ну и хватит!" - и протянул мне. Я не выдержал и рассмеялся: у моего приятеля Мэсэна были в точности такие же представления о справедливости, но все-таки у него мои порции оказывались гораздо больше! - Зря смеешься. Вот увидишь: тебе этого хватит с головой, - невозмутимо сказал Вурундшундба. - Еще обожрешься, попомни мои слова! Сам он ел с неким почти религиозным остервенением. Я удивленно подумал, что в этом мире все жрут как не в себя - взять хотя бы мою подружку Альвианту! Но мой новый знакомец явно был одним из самых великих мастеров... Я так на него засмотрелся, что на время забыл о своей порции. А когда вспомнил, с удивлением обнаружил, что есть мне больше не хочется. Я, конечно, все-таки начал жевать содержимое своей тарелки: оно оказалось удивительно вкусным, хотя я так и не понял, что это было... - Что, аппетит пропал? - насмешливо спросил Вурундшундба. Он уже расправился со своей огромной порцией и теперь наблюдал мои вялые попытки получить удовольствие от трапезы. - Наверное я очень устал, - с некоторым сомнением сказал я. - Не так уж ты и устал, - усмехнулся он. - Просто тебе не требуется есть, пока ты находишься рядом со мной. Достаточно просто смотреть, как ем я. В наших лесах даже звери почти никогда не охотятся - и все потому, что не испытывают голод, находясь рядом с нами Я угостил тебя только для того, чтобы ты не тратил свои скудные силы на очередную обиду. Если больше не можешь жрать - выброси в огонь. - Спасибо, - вежливо сказал я. - Я действительно чувствую себя сытым, но это твое - уж не знаю что! - оказалось таким вкусным, что мне все-таки хочется доесть, если можно... - Да на здоровье! - коротко хохотнул он. - Смотри только, чтобы тебе дурно не сделалось от обжорства. Дурно мне не сделалось, но я умудрился сладко задремать над тарелкой. - В одеяло укутайся, - ворчливо посоветовал мой спутник. - Зря, что ли, Урги тебе его дали? Без него простудишься: ты же хилый, как заморское растение! Я открыл глаза и обалдел: мой приятель Вурундшундба возлежал на великолепном диване - с разноцветными перинами, пестрыми маленькими подушечками, да еще и с помпезным балдахином впридачу. На лесной полянке эта роскошь выглядела более чем дико! - Ух ты! - завистливо сказал я. - Только не трудись просить такой же. Обойдешься, - буркнул Вурундшундба. Потом вздохнул и примирительно добавил: - Поверь мне: ты гораздо лучше отдохнешь на траве, завернувшись в одеяло Ургов, которое является не просто волшебной вещицей, а твоим единственным охранником... А если я добуду для тебя такую же кровать, это будет моя ворожба, и не уверен, что тебе будут сниться сладкие сны на таком ложе. Понятно? - Понятно, - вздохнул я, сворачиваясь калачиком на траве. Этот мизантроп оказался совершенно прав: мне снились дивные сны, а на рассвете я проснулся таким бодрым и отдохнувшим, что танцевать хотелось. Мы отправились в путь, и я сам удивлялся, что оказался способен выдерживать бешеный темп ходьбы, сразу же заданный моим проводником. Поначалу я был вынужден сосредоточиться на дыхании, но через некоторое время привык к ускоренному ритму передвижения и тут же обнаружил, что по-прежнему способен искренне интересоваться всякой ерундой. - Слушай, до меня только дошло, - обратился я к своему неразговорчивому спутнику, - я ведь совсем не видел у вас ни женщин, ни детей... Они живут отдельно от вас? Или просто не выходили из домов? - Какой ты все-таки тупой, - вздохнул он. Тон был настолько бесстрастным, что я при всем желании не смог расценить это как обиду. - Тебе уже столько раз пытались объяснить, что мы - Мараха. Что же ты думаешь, что мы живем как обыкновенные люди, просто иногда колдуем на досуге? Я смущенно пожал плечами: честно говоря, примерно так я и думал... - Ты спрашивал о женщинах, предполагая, что я - мужчина, верно? - насмешливо продолжил он. - Ну так вот, постарайся понять: я - не мужчина. И не женщина. Я - человек Мараха. Этого достаточно xxix. - Ты - не мужчина? - удивился я. - Но ты похож именно на мужчину. И все твои приятели тоже... - Просто потому, что мы высокого роста и обладаем физической силой, - равнодушно сказал он. - Это ничего не значит. Просто большое и сильное тело больше подходит для жизни, которую мы ведем, чем маленькое и слабое. Если изменятся условия, изменятся и наши тела... - Но вы же как-то продолжаете свой род? - несчастным голосом спросил я. - С чего ты взял? - удивился он. - Мы же не Хурмангара... - Но ведь человек не может жить вечно, - растерянно объяснил я. - Очень долго, наверное, может... Но рано или поздно люди умирают. И когда-нибудь не останется ни одного Мараха Вурундшундба. Это же неправильно! - Ты говоришь как отец большого семейства! - неожиданно рассмеялся он. - А ведь у тебя самого нет никаких детей, и ты не дергаешься по этому поводу... Ладно уж, я тебя понял. Видишь ли, существует некий незыблемый закон природы, согласно которому, нас, Мараха Вурундшундба, всегда должно быть ровно восемьсот шестьдесят четыре человека - не больше и не меньше! Если случается так, что кто-то из нас перестает быть живым, на его место тут же приходит другой... Только не спрашивай, откуда он берется, этот другой! Ты не владеешь Масанхой, а в языке Кунхе нет нужных слов, чтобы я мог хоть что-то тебе объяснить. - Ясно, - растерянно сказал я. - Ничего тебе не ясно, - дружелюбно усмехнулся мой спутник. - Ладно уж, больше не приставай ко мне со своей болтовней. Нам с тобой сейчас надо идти быстро и не уставать, а разговоры отвлекают внимание от дороги. Вечером обо всем спросишь, если захочешь... Наверное, он был прав: пока мы обсуждали волнительную проблему продолжения рода, я сбился с ритма и тут же запыхтел как паровоз. Мне понадобилось около получаса, чтобы снова втянуться. Поэтому я больше не пытался завести светскую беседу. - А ты молодец, - сообщил мне Вурундшундба, когда мы наконец расположились на отдых на очередной полянке. - Вчера я еще давал тебе поблажку, а сегодня шел, не заботясь о тебе. Мне было любопытно, когда ты отстанешь, или попросишь меня притормозить. А ты ничего: попыхтел и приспособился. - Я думал, что если отстану, ты меня бросишь на фиг в этом лесу, - вздохнул я. - Пришлось приспособиться. - Ну, положим, ты слегка перегнул палку, - улыбнулся он, - но по большому счету, ты очень хорошо уяснил свое положение... Что ж, славно: если будем продолжать в том же духе, послезавтра вечером окажемся на месте. Страмослябские мореходы легки на подъем, так что отчалите на рассвете. - А они точно согласятся взять меня с собой, эти пираты? - нерешительно спросил я. - Да их никто и спрашивать не будет, - удивленно откликнулся мой покровитель. - "Согласятся" - ишь ты! Слушай, ты что же, думал, будто я буду их о чем-то просить? Ну ты даешь! Страмосляба считают нас богами - нас, и те наваждения, которые мы им посылаем... - Ну, если так, - с облегчением сказал я, - значит все в порядке! - Еще бы! - хохотнул Вурундшундба. - Среди них ты будешь в полной безопасности: эти существа отличаются безрассудной храбростью - просто потому что у них не хватает воображения, чтобы представить себе смерть! - но нашего гнева они боятся до колик в пузе. Я не преувеличиваю: некоторые из них вполне способны навалять в штаны, когда мы хмурим брови. - Здорово, - улыбнулся я. - Значит, послезавтра они все обосрутся! - Почему - все? - Удивился он. - Как это - почему? На твои брови посмотрят! - ехидно объяснил я. Он насупился, и я тут же решил что пора подлизываться. - Ты уж скажи им, чтобы они меня не обижали, - я почувствовал, что краснею, и торопливо объяснил: - Знаешь, я уже привык быть могущественным колдуном - не слишком, но все-таки... А теперь я снова стал беспомощным. - Хватит жаловаться, - сердито сказал Вурундшундба. - Если тебе так не нравится быть беспомощным, попробуй это как-то изменить - я тебе уже несколько раз говорил... Лучше просто ложись спать. Ты ведь уже понял, что есть тебе не обязательно? Или будешь требовать, чтобы я с тобой поделился - из принципа? - Не буду, - вздохнул я. - А если я не почувствую себя сытым? - Ну, если тебе окажется под силу такое чудо, я завалю тебя жратвой с ног до головы! - расхохотался он. - И мы не сделаем ни шагу отсюда, пока ты все не съешь! Я укутался в одеяло и из-под полуприкрытых век наблюдал за трапезой своего удивительного компаньона. Чувство голода прошло почти сразу, как и вчера, а когда он одержал победу над очередной чудовищной порцией, я почувствовал себя сытым и довольным жизнью. - Опять подействовало! - удивленно отметил я. - А почему ты, собственно говоря, сомневался? - устало спросил он. - Можешь себе представить: я еще никогда в жизни не чувствовал себя сытым только потому, что кто-то другой от души пожрал у меня на глазах! - ехидно сказал я. - Потому что тебе никогда не доводилось подолгу находиться рядом с одним из Мараха, - пожал плечами Вурундшундба. - А если ты будешь спать, а я - бодрствовать? - заинтересовался я. - Нет уж! - он помотал головой. - Спит каждый сам за себя! Костер тут же погас, и вместо него в центре поляны появилось уже знакомое мне роскошное ложе. - Можно еще один вопрос, последний? - робко попросил я. - Ну давай свой вопрос, - сонно проворчал он. - Экий ты неугомонный! - Эти "Гнезда Химер", которыми вы меня стращали - они действительно существуют? - Вспомнил же к ночи! - хмыкнул он. - Потом спать, небось, не будешь... Да, они действительно существуют, и у тебя есть шанс убедиться в этом на собственной шкуре. Еще вопросы есть? - Когда я шел к вам, я нашел дерево, на котором было огромное гнездо, - робко сказал я. - Я в нем даже спал, и мне очень понравилось: тепло, уютно, безопасно, да и сны хорошие снились... А потом я увидел еще группу деревьев с такими же здоровенными гнездами, и в них спали люди. Я пытался разбудить одного из них, но у меня ничего не получилось. Если бы он не всхрапывал иногда, я бы решил, что он мертвый... - Так это наверное были Сгабгиды! - рассмеялся мой спутник. - Странно, как же они туда забрели? Вообще-то они живут в другой стороне... Ха! Наверняка им просто приснилось, что они спят в другом месте, с ними такое то и дело случается: говорят, одного спящего Сгабгида видели аж на Мадайке... Неудивительно, что ты не смог их разбудить: в последнее время эти ребята вообще не просыпаются. Кстати, они тоже люди Мараха, только совершенно сбрендившие. Помешались на своих дурацких сновидениях. И ведь поначалу им удавались настоящие чудеса: Сгабгиды научились превращать свои иллюзии в настоящую реальность. В те времена среди Сгабгидов жили настоящие чудовища, которых они приводили с собой из снов. Правда, в конце каждого года чудовища исчезали, но уже через несколько дней какой-нибудь неугомонный сновидец приволакивал кого-нибудь новенького... Но эти бедняги здорово перегнули палку: сновидения взяли их в плен, и теперь они уже не могут вернуться обратно. Всякий может сбиться с истинного пути, даже Мараха!.. - Мой спутник авторитетно зевнул и наконец соблаговолил поинтересоваться: - А с какой стати ты о них вспомнил? - Ну как же - они живут в гнездах, - смущенно сказал я, - а вы тоже грозили мне какими-то "гнездами", и я подумал: может быть я как раз видел этих несчастных пленников... - Ну и каша у тебя в голове! - неодобрительно сказал он. - Ну при чем тут Сгабгиды и их гнезда? "Гнезда Химер" - это же просто метафора. Надо же хоть как-то называть вещи, если говоришь на таком несовершенном языке как кунхе... Спи давай, и мне не мешай! Я наконец-то закрыл глаза и последовал его мудрому совету: судя по всему, завтра мне предстоял еще один нелегкий день... Я как в воду глядел: этот злодей, мой спутник, очевидно поставил себе цель загнать меня до пены у рта, или хотя бы услышать мои мольбы о пощаде. Я почему-то решил, что не доставлю ему такое удовольствие: кажется, ко мне наконец-то вернулось мое знаменитое ослиное упрямство, и это была хорошая новость! Дело кончилось тем, что я обошелся не только без ужина, но и без разговоров: молча лег на траву, завернулся в одеяло и покинул мир бодрствующих людей, громко хлопнув дверью. А под утро меня опять посетило "великое откровение": уже знакомый голос снова проникновенно нашептывал мне поэтическую информацию о ветрах. "Другой ветер - это Оветганна и как бы Хугайда, и далеко его родина, незыблемая и неведомая", - черт, это уже становилось навязчивой идеей! - Может хоть ты мне объяснишь, что это такое: "Оветганна", которая "как бы Хугайда"? - жалобно спросил я своего проводника. - Ого, а ты не так прост, как кажется! - уважительно отозвался он. - Это - слова Истинной речи! Откуда ты их узнал? Приснились, небось? - Приснились, - кивнул я. - Мне уже несколько раз снился этот сон: я ничего не вижу, а только слышу голос, которые рассказывает мне про ветер. Там еще говорится про ветер, который дует из стороны Клесс, и про ветер, который приходит редко, и про каких-то Хэба, бушующих среди дюн, скал и озер, но слово "Оветганна" меня просто заворожило... - Похоже, сама Хомана говорит с тобой! - удивленно сказал он. - Твоя удача столь велика - кто бы мог подумать! Произноси слово "Оветганна" как можно чаще - вот все, что я могу тебе посоветовать. Повторяй его вслух, пока идешь за мной через лес, повторяй перед тем, как заснуть, и потом, когда мы расстанемся, чем больше - тем лучше. Это - твой шанс быстро обрести силу, которую ты растерял по дороге в наш мир... Да, вот уж не знал, что ты такой везучий! - он ошеломленно покачал головой. - А одна моя знакомая из Эльройн-Макта ужасно испугалась слова "Оветганна", - вспомнил я. - Она запретила мне произносить его вслух. - Она была права - по своему, - признал Вурундшундба. - Все слова Истинной речи обладают страшной силой, и людям опасно с ними шутить. Но тебе-то терять нечего: можно сказать, что все самое худшее с тобой уже случилось! - Тоже верно, - усмехнулся я. И с искренним наслаждением произнес: "Оветганна..." - распробовал на вкус это слово, раскусил его, как спелую виноградину, а потом повторил - еще раз, и еще. Весь день я добросовестно бормотал себе под нос удивительное слово "Оветганна", умолкая лишь изредка, когда мой проводник развивал совсем уж немилосердную скорость. А незадолго до наступления сумерек мы неожиданно вынырнули из леса, некоторое время продирались сквозь заросли высокой травы, доходившей мне чуть ли не до пояса, и наконец вышли на пустынный берег изумрудно-зеленого моря. Я тут же устремился к воде: ее трепещущая поверхность сверкающая в тусклых лучах самого маленького из солнышек, притягивала меня как магнитом. Я зачерпнул воду в пригоршню и умылся. Она оказалась теплой и совершенно пресной. Я изумленно покачал головой и оглянулся на своего спутника. - Ага, а море-то тебе понравилось, - добродушно отметил он. - Будем надеяться, ты ему тоже приглянулся: лучше дружить с морем, если собираешься ступить на палубу корабля... Мы почти пришли: лагерь пиратов находится в часе ходьбы отсюда. Пожалуй, я оставлю тебя здесь: у меня немало других дел со Страмослябами, и я не хочу, чтобы ты крутился у меня под ногами. Да и тебе будет полезно отдохнуть от моего общества перед дальней дорогой. Поешь, можешь искупаться, если хочешь, а самое главное - постарайся хорошенько выспаться. А под утро я прийду за тобой. - Искупаться и поспать - дело хорошее. А вот что, интересно, я буду есть? - усмехнулся я. - Здесь ничего съедобного, кажется, не растет, а если я начну рыбачить... Ох! Можно попробовать, конечно, но... - Ладно уж, не ной, - проворчал Вурундшундба. Он присел на корточки и хлопнул ладонью по земле. Перед ним тут же появился огромный котел, от которого поднимался ароматный пар. - Вот это да! - восхитился я. - Смотри только не лопни, на радостях! - ехидно посоветовал мой благодетель. "Кто бы говорил!" - ядовито подумал я, но вслух предпочел вежливо сказать: "спасибо" - и никаких комментариев. - Постарайся уснуть пораньше: я прийду за тобой еще затемно, а день будет нелегкий... впрочем, легких дней в твоей жизни пока вообще не предвидится, это я тебе обещаю! - напутствовал меня Вурундшундба. Потом он ушел, а я некоторое время с тупым интересом смотрел ему вслед. Берег был отнюдь не песчаным, гладкая темная почва казалась мне твердой и упругой, как пластик. Мои подошвы вообще на ней не отпечатывались. Но этот дядя умудрялся оставлять такие глубокие следы, что мне стало не по себе: его ноги погружались в почву сантиметров на десять, честное слово! Создавалось впечатление, что бедняга земля едва носит это матерое человечище... - А вот ложку сей гнусный тип мне не оставил! - растерянно сказал я сам себе после того, как его массивный силуэт уже слился с синевой сумерек. Я ни на секунду не сомневался, что он сделал это нарочно. Я заглянул в котел и с некоторым облегчением понял, что в нем был не суп, а твердая пища: какие-то большие куски непонятно чего, скорее всего - мяса, судя по запаху. На худой конец, это можно было есть и руками. Но у меня случился тяжелый приступ чистоплюйства: чуть ли не полчаса я рыскал в темноте, стараясь найти на берегу какую-нибудь замену отсутствующим столовым приборам - но так ничего и не нашел. На берегу было удивительно пусто: ни ракушек, ни веток, ни камней, и вообще никаких развлечений! Дело кончилось тем, что я пригорюнился, достал из-за пояса разбойничий нож, подарок Мэсэна, присел возле котла и аккуратно подцепил на кончик ножа один из кусков. Как и в прошлый раз, мне не удалось идентифицировать пищу Вурундшундбы: вкусно-то вкусно, а вот что это было?.. Оно и неудивительно: у меня имелся более чем скудный опыт проникновения в тайны местной кухни. Какая-то ясность в этой области существовала только пока я жил у Мэсэна, где все стадии приготовления обеда, начиная с охоты, вершились у меня на глазах. Есть с ножа мне быстро надоело - или я просто успел отвыкнуть от необходимости самостоятельно пережевывать пищу? В каком-то смысле, общение с Вурундшундбой, который в буквальном смысле слова "ел за двоих", было весьма удобным - по крайней мере, для смертельно усталого человека. Но упустить возможность искупаться я не мог, каким бы усталым не был. Вот уж чего мне здорово не хватало все время, с тех пор, как я трагически лишился элементарных бытовых удобств по воле стремительно спивающегося, но, к моему величайшему сожалению, все еще могущественного чародея Таонкрахта. Поэтому я разделся и полез в море. Темная вода была теплой - гораздо теплее воздуха, и это оказалось лучшей новостью всех времен и народов. Что мне не понравилось - так это прикосновение дна к моим босым ногам: оно было скользким, как чешуя змеи, и холодным - это казалось особенно странным по сравнению с теплой водой: можно было подумать, что по самому дну струится какое-то холодное течение. - Оветганна, - проникновенно сказал я воде. И с азартом ученого попугая повторил: - Оветганна, Оветганна, Оветганна. Я был совершенно уверен, что море внимательно прислушивалось к моему бормотанию, честное слово! Я замер от беспричинного, но совершенно панического страха, но как-то ухитрился сделать вид, что этот страх не имеет ко мне никакого отношения, упрямо сделал еще несколько шагов по скользкому дну, а потом поплыл вперед, поражаясь тому, что до сих пор не утратил эти полезные навыки. Я-то уже и сам не помнил, когда в последний раз плавал... Через несколько минут я внезапно успокоился, остановился, перевернулся на спину и долго лежал, с рассеянной улыбкой разглядывая непроницаемо темное небо. Впрочем, понять, где заканчивается небо и начинается море, было совершенно невозможно: со всех сторон меня окружала густая чернота. Меньше всего меня сейчас тревожило, как я буду возвращаться на берег: во-первых, я был совершенно уверен, что не пропаду, а во-вторых... плевать я на все это хотел, с высокой башни! Кажется, я даже умудрился задремать, покачиваясь на поверхности воды, как унесенный ветром легкий сухой листок. Впрочем, в какой-то момент я почувствовал, что начинаю замерзать, и неохотно поплыл назад, ни на секунду не задумываясь о направлении. И правильно: через несколько минут я уже был на берегу и отчаянно мотал головой, пытаясь хоть немного просушить волосы. Потом я мужественно ежился на прохладном ночном ветру, не позволяя себе одеться: меня не прельщала перспектива спать в мокрой одежде под мокрым одеялом, или вовсе без оного. К тому же идея превратить волшебный подарок Урга в пошлое полотенце показалась мне почти кощунственной... Но потом, когда я все-таки высох и забрался под одеяло, я почувствовал себя просто замечательно. Странно устроены люди: совсем недавно я был абсолютно уверен, что моя жизнь может считаться законченной, поскольку ничего хорошего мне уже не светит, а сегодня обнаружилось, что я могу быть почти счастливым и совершенно безмятежным - это я-то, бездомный бродяга, устроившийся на ночлег на пустынном морском берегу, беспомощный шарик "перекати-поля", случайно унесенный в чужой мир капризным ветром... Глава 7. Страмослябские пираты Мой эксцентричный спутник вернулся затемно, как и обещал. Я проснулся прежде, чем он принялся меня будить: почувствовал его присутствие, тяжелое, как надгробный камень. - Уже не спишь? - одобрительно отметил Вурундшундба. - Вот и славно, - он исследовал почти полный котел с едой и неодобрительно заметил: - Так ничего и не сожрал! А шуму-то было - вспомнить страшно... Ладно уж, вставай, пора идти. - Пошли, - вздохнул я. Мне не хотелось покидать это место. Я здорово подозревал, что мое счастливое настроение останется лежать на берегу, на том самом месте, где я спал, как остаются отпечатки наших следов на мокром песке: с собой не заберешь, как ни крути... - Знаешь, а мне было очень хорошо здесь, - робко сообщил я своему проводнику. Мне очень хотелось поговорить с ним о вчерашнем вечере: раз уж не удалось сохранить это блаженное состояние, так хоть потрепаться - все лучше, чем ничего! Благо шли мы не так быстро, как раньше, и у меня вполне хватало дыхания, чтобы вести беседу. Его молчание показалось мне вполне благожелательным, так что я осмелел и продолжил: - До сих пор все эти разговоры о том, что ваш мир - самое распрекрасное место во Вселенной, казались мне некоторым преувеличением... Но ночью, когда я купался в море, я начал полагать, что так оно и есть. - Ага, - насмешливо согласился Вурундшундба, - конечно, тебе начало здесь нравиться. Все очень просто: вчера ты целый день талдычил одно из самых могущественных древних заклинаний, я чуть не рехнулся, тебя слушая! Не похоже, чтобы ты уже вернул себе свое драгоценное могущество, но жить тебе сразу стало полегче... Знаешь хоть, почему ты так страстно хочешь вернуться домой? - Ничего себе! - я чуть не захлебнулся от избытка аргументов. Но сформулировать их было довольно трудно. - Я, я... черт! Там я - на своем месте, - наконец объяснил я. - И потом, там осталось очень много людей, которых я люблю... - Вот-вот-вот, это уже теплее, - обрадовался он. - Только дело не в том, что ты их любишь. Это не самое главное. Гораздо важнее, что они тебя любят. А здесь, в мире Хомана, никому нет до тебя дела - разве не так? - Ну почему, - растерянно сказал я, - бедняга Таонкрахт наверное ужасно расстроился, когда обнаружил, что я сделал ноги... И Мэсэн не очень-то хотел меня отпускать. И... - тут я запнулся, поскольку вдруг вспомнил, что настоящий джентльмен не должен предавать гласности имя своей дамы. Альвианта имела полное право рассчитывать на мою деликатность! - Чего язык прикусил? - усмехнулся Вурундшундба. - Хочешь сказать, что еще нашлась какая-нибудь девчонка, которая без ума от твоих глаз? Тоже мне, тайна! Но все это не в счет. Никому из этих людей нет дела до тебя. Просто им было лестно находиться в обществе демона, за которого они тебя принимали, вот и все. Наверняка все они строили на твой счет какие-нибудь корыстные планы. И ты это сам прекрасно понимаешь. Поэтому так тоскуешь о месте, которое называешь "домом". Твой дом там, где тебя любят. Ты очень просто устроен. - Как все люди, наверное, - растерянно согласился я. - Это верно, - насмешливо подтвердил он. - "Как все люди". Проблема в том, что ты не можешь позволить себе роскошь быть "как все люди". - Почему только я? На самом деле никто не может позволить себе роскошь быть "как все люди", - вздохнул я. - Тем не менее, позволяют - только этим и занимаются с утра до ночи... - Ну-ну-ну, эк ты расфилософствовался, - неожиданно добродушно откликнулся Вурундшундба. И тут же ворчливо добавил: - Все хорошо в свое время! Ты лучше давай, шевели ногами, а то плетемся мы с тобой, как на свои похороны. Это было, мягко говоря, некоторым преувеличением, но я послушно прибавил шагу. Примерно через час мое усердие было вознаграждено: нашим взорам открылась вполне живописная бухта, на зеленых волнах которой жизнерадостно подпрыгивало симпатичное парусное суденышко, смутно похожее на знакомые мне картинки в энциклопедиях для детей: не то приблизительная копия скандинавского драккара, не то поморская лодья. С ярко-алого паруса на меня неодобрительно взирал канареечно-желтый лик неумело, но старательно нарисованного солнышка. У небесного светила имелись суровые раскосые глаза, малиновый румянец во всю щеку, нос-кнопка и лягушачий рот, оскалившийся в глупой, но недоброй улыбке. Я понял, что мы пришли: корабль со столь недвусмысленно разукрашенным парусом просто не мог принадлежать нормальным законопослушным гражданам - только пиратам! - Не нравится? - Вурундшундба словно прочитал мои мысли. - Ничего, это еще цветочки. Посмотри на небо. Я послушно уставился на небо и чуть не рехнулся: из-за горизонта поспешно выползало не одно из симпатичных местных солнышек, к которым я уже успел привыкнуть, а точная копия рисунка на парусе: такая же круглая желтая рожа с алым румянцем и нехорошей ухмылкой. - Что это? - отчаянно заикаясь спросил я. - Лабысло15, - усмехнулся Вурундшундба. - Страмослябы почему-то считают, что именно так и должно выглядеть солнце. А мы не поленились состряпать для них эту иллюзию. Каждое утро сие чудище вылезает из-за моря, а каждый вечер прячется в болото за Страмодубами, вон в той стороне, - он махнул рукой, указывая куда-то вглубь материка. Неплохая шутка! Нас она забавляет, а этих олухов делает счастливыми. Иногда в их края забредают заплутавшие путники из земли Нао - могу тебя заверить, на них это зрелище действует еще похлеще, чем на тебя! - Что же за люди эти Страмослябы, если они греются в лучах такого солнца? - жалобно спросил я. - Забавные люди, в этом ты сам убедишься. Сейчас я познакомлю тебя с капитаном... Ага, а он уже к нам идет. Легок на помине! К нам действительно приближался высокий коренастый дядя, лохматый и бородатый, как старый хиппи, да и одет он был соответственно: в видавшую виды просторную черную рубаху до колен и такие же просторные полосатые штаны. Его обувь и вовсе сбила меня с толку: кажется, это были самые обыкновенные плетеные лапти - если честно, до сих пор я видел лапти только на картинках, и не очень верил, что такие штуки могут носить настоящие живые люди. - Етидреный хряп16! - жизнерадостно сказал он нам обоим. - Что он говорит? - робко спросил я у Вурундшунбы. - А, ерунда, - отмахнулся он. - Считай, что тебе сказали "доброе утро"... - Попробую себя в этом убедить, - неуверенно пообещал я. - Что, эти ребята говорят на каком-то своем языке? - Ну да, - невозмутимо согласился мой проводник. - Многие люди говорят на своих языках. Что в этом удивительного? - Ничего, - вздохнул я. - Но как мы будем общаться? - Как-нибудь, - отмахнулся он. - Выучишь десяток слов, помашешь руками, скорчишь рожу - делов-то! Тоже мне проблема... И потом, я не думаю, что у вас найдется много тем для бесед, так что ты ничего не теряешь. Пожилой "хиппи" в лаптях, тем временем, подошел поближе и уставился на меня с простодушным любопытством. Обменялся с Вурундшундбой несколькими короткими фразами, из которых я не понял ни слова, кроме словосочетания Ронхул Маггот, которое уже привык считать своим именем. Правда, пару раз до меня донесся уже знакомый "етидреный хряп". В конце беседы новый знакомец наградил меня идиотской, но приветливой ухмылкой, обнажившей несколько миллионов крепких зубов, развернулся и потопал к кораблю. Мы отправились следом. - Забыл представить тебе этого достойного мужа, - с неподражаемой иронией сказал мой проводник. - Капитан "Зуздарги" - этого самого корыта, - он брезгливо махнул рукой в сторону парусника. - Его зовут Плюхай Яйцедубович. - Как-как? - я ушам своим не поверил. - Как слышал, - отрезал Вурундшундба. - И имей в виду: все страмослябы очень дорожат своими отчествами, так что такие вещи лучше учить наизусть... Ничего, тебе еще повезло, что мы застали здесь именно Плюхая, а не кого-то другого! Он надежный мужик. Глуп неописуемо, как все страмослябы, но опытный мореход. Команда его слушается, а это на страмослябских кораблях редкость... Во всяком случае, я уверен, что у Плюхая хватит ума, чтобы добраться до Халндойна. Он проделывал это путешествие не меньше сотни раз и всегда возвращался домой на своем собственном корабле, да еще и с трофеями. - Это обнадеживает, - вздохнул я. Хваленый капитан, тем временем, споткнулся на ровном месте, упал, приземлившись на все четыре конечности, как кошка, пробурчал "уть химно етеное!" - вскочил на ноги и бодро зашагал дальше. "Все правильно, он еще и пьян, небось, с утра пораньше, - мрачно подумал я, - чего еще ждать от пирата!" Мое настроение портилось быстро, как вареная колбаса на солнцепеке. Я уже успел свыкнуться со многими неприятными вещами, но новый спутник и его корабль с сердитым солнышком на парусе вызывали у меня стойкую неприязнь и будили самые нехорошие предчувствия. О кошмарном светиле, которое бодро вскарабкивалось на небо, я уже и не говорю! Когда мы приблизились к кораблю, мне стало совсем нехорошо: я обнаружил, что мои будущие спутники имеют великое множество недостатков, что делало совершенно невозможным наше с ними сосуществование на столь маленькой площади. Прежде всего, на мой вкус, их было слишком много для такого крошечного суденышка. Спутанные шевелюры, бороды до пояса и одинаковые просторные рубахи в таком количестве казались чем-то вроде униформы. Их лица не блистали ни интеллектом, ни обыкновенным добродушием. Да черт с ними, с лицами! Эти милые люди пахли так, словно у каждого из них за пазухой хранились безграничные запасы заплесневевшего сыра. Они весело скалились до ушей и оживленно переговаривались вполголоса: думаю, их сдерживало присутствие Вурундшундбы. Я снова ничего не разобрал, кроме уже знакомого "етидреного хряпа" и некоторых новых словечек вроде "ибьтую мэмэ", "утьвлять" и "етидреть" - у меня голова кругом шла от их бормотания! - Куляймо, Ронхул Маггот! - гостеприимно сказал мне капитан, указывая на палубу. - Иди за ним, - осклабился Вурундшундба. - Чего медлить? - А сколько дней