рь, когда между мной и этими чудесными людьми встала невидимая, но непроницаемая стена моего "демонического" авторитета, который не позволял им приближаться ко мне на расстояние вытянутой руки и вообще не допускал никакого панибратства, они наконец-то показались мне смешными и нелепыми персонажами, словно специально извлеченными из старинного лубочного анекдота. Даже на пике своего ежевечернего бурного веселья они не попытались наладить со мной душевный контакт, и вообще вели себя так, словно ни меня, ни их пленников нет на судне - я почти полюбил их за это! Правда, моя любовь подверглась серьезному испытанию, когда эти милые люди занялись хоровым пением. - Куляймо, хрюги,18 куляймо брады, ибьтую мэмэ! Куляй, Лабысло, тудой и сюдой к ибуты мэмэ... Я попытался закрыть уши руками, но голосовые связки пиратов были сильнее моих жалких попыток укрыться от реальности. - У-га-га-га, йоханый хряп, ибьтую мэмэ! - дружно вопили они. И проникновенно повторяли: - У-га-га-га, йоханый хряп, ибьтую мэмэ! Этот незамысловатый текст мне пришлось выслушать раз восемьдесят, и только после этого испытания небо сжалилось надо мной и даровало мне вожделенную передышку. - Ну что, Ронхул Маггот, теперь поболтаем? - неожиданно спросил меня Хэхэльф, когда на палубе стало почти тихо: пиратские крики и пение сменились душераздирающим храпом, который, впрочем, вполне мог сойти за тишину - все познается в сравнении... Мне-то казалось, что и Хэхэльф давным-давно задремал, как и все его спутники, донельзя утомленные - не то давешним морским сражением, не то собственными бесконечными колкостями в адрес страмослябов. Я и сам уже начал было клевать носом, но услышав голос Хэхэльфа тут же встрепенулся: меня давно распирало - не то от многочисленных вопросов, не то просто от желания рассказать свою историю и как следует пожаловаться на судьбу. Черт, я отлично знаю, что нет занятия более глупого и недостойного, чем жаловаться, но у меня была минута слабости: мне просто позарез требовалось выговориться! И меня понесло. Моя "минута слабости" продолжалась часа два, не меньше. Хэхэльф слушал меня внимательно и почти не перебивал. Я чувствовал, что он верит каждому моему слову - не потому что этот дядя был доверчивым дурачком, конечно. Просто он чувствовал, что я говорю правду, и только правду - словно поклялся на библии в суде присяжных. Я действительно выложил ему все как есть - давно уже мне не доводилось говорить столько правды о себе за один присест, не разбавляя ее художественным вымыслом. - Да, влип ты, Ронхул! - сочувственно подытожил он, когда я замолчал и уставился в темноту, опустошенный собственной словоохотливостью. Я молча кивнул и глупо улыбнулся от облегчения: наконец-то хоть кто-то оказался способен оценить НАСКОЛЬКО я влип. - Ничего, выкрутишься! - оптимистически пообещал мне Хэхэльф. Я уставился на него с некоторым недоверием. -Твоими бы устами, дружище! - Ты представить себе не можешь, как тебе повезло, - серьезно сказал он. - Я - не какой-нибудь там могущественный Ург и, уж тем более, не Вурундшундба, но я могу помочь тебе куда больше, чем все они вместе взятые. У меня, знаешь ли, полно добрых приятелей, которые запросто встречаются с Варабайбой, которого ты ищешь. - Что?! - я ушам своим не поверил. - Что слышал, - невозмутимо подтвердил он. - Для того, чтобы познакомиться с Варабайбой, не нужно быть таким уж великим героем. Достаточно быть своим человеком на острое Хой. А я там вырос. - А говорил, что ты - из Инильбы на Халндойне, - улыбнулся я. - Так оно и есть. Я - четвертый из сыновей бывшего владельца замка на острове в центре озера Инильба, так что можно сказать, что я и все мое семейство - дважды островитяне... Сейчас замок вместе с островом и озером впридачу перешел к моему старшему брату. А я там родился и жил, пока мне не исполнилось восемь лет. А потом я попал на Хой, к людям бунаба. Мой отец просто оставил меня у них в качестве заложника: так ему было нужно. Он заключил с ними какой-то дурацкий договор. Полагаю, когда у человека больше десятка сыновей, ему уже почти все равно, что с ними случится: одним больше, одним меньше... Впрочем, все к лучшему! Я вырос среди бунаба, стал там своим, и могу сказать тебе, положив руку на сердце: когда я смотрю на своих братьев, выросших в родительском доме, я понимаю, как мне повезло! - Пока я не оказался в камине у Таонкрахта, я тоже всегда полагал, что абсолютно все, что со мной когда-либо случалось - к лучшему, - печально сказал я. -Эй, Ронхул, я уже понял, что тебе хреново, и ты хочешь вернуться домой, - мягко сказал Хэхэльф. - И хватит на эту тему. Тебе еще не надоело сидеть с такой унылой рожей? - Надоело, - невольно рассмеялся я. - Ну вот и не сиди, - предложил он. - С таким настроением, как у тебя, хорошо вешаться, а не дела делать! Ты меня здорово выручил: насколько я знаю, из Страмодубов быстро не сбежишь, разве что уж очень повезет... Я застрял бы там на несколько лет, так что теперь могу считать себя богачом: словно получил эти несколько лет в подарок. Будет справедливо, если я потрачу небольшую долю этого богатства на твои дела, а потом займусь и своими - ничего, все успеется! Доставлю тебя на Хой, поработаю твоим переводчиком. Вот увидишь, все будет хорошо! Старый ндана-акуса xxxii Вару-Чару, один из тамошних правителей, принимает меня, как родного сына. Да оно почти так и есть: я вырос в его семье, и старик сам учил меня держать в руках и палицу гуки-драбаки, и лук со стрелами, и флейту ута... Узнаешь, что такое бунабское гостеприимство. Вообще-то, бунаба - народ суровый и своеобразный: одни считают их жестокими и бесчеловечными вояками, другие - лукавыми торгашами, третьи и вовсе - вздорными суеверными варварами... Но поверь мне: бунаба - удивительные существа. Можешь представить себе людей, которые живут в дружбе с сотворившим их богом? - Не могу, - честно признался я. - Ну вот, - веско сказал Хэхэльф. - А они так и живут. Именно в дружбе, заметь! Варабайба не требует от них ни поклонения, ни даже послушания, ни каких-то жертв. А иногда на досуге он учит их замечательным вещам. Каждый бунаба - немножко колдун, а каждый бунабский колдун - непременно поэт, а каждый бунабский воин способен прослезиться, услышав печальную мелодию. Варабайба научил их не просто ходить по земле, а каждый день заново удивляться красоте мира... а они научили этому меня, и я им по сей день благодарен. - Замечательный он мужик, этот твой Варабайба, хоть и бог! - искренне сказал я. - И бунаба, если верить твоим словам - лучшие из людей. - Ну вот, и я о том же... Знаешь, я часами могу расхваливать своих друзей бунаба и сотворившего их бога, но лучше воздержусь. Сам все увидишь. - Увижу, - согласился я. А потом решил, что могу задать ему совершенно бестактный вопрос, и у меня даже есть шанс рассчитывать на ответ. - Слушай, дружище, скажи мне только одно: ты ворожил, когда смотрел на меня, или это я сам купился на твою харизму? - На мою... чего? - изумился он. - Ох! Считай, что я имел в виду простое человеческое обаяние, - вздохнул я. - Ну... На что ты купился - тебе самому решать. Я, конечно, поворожил маленько, - невозмутимо признался Хэхэльф. - Только это и ворожбой-то не назовешь. Просто дружеское приветствие, принятое у бунаба. Самый короткий путь к чужому сердцу. Ты еще убедишься, что бунаба - ребята неулыбчивые, лица у них мрачные от природы. С таким лицом захочешь - не улыбнешься! Поэтому им пришлось изобрести "незримую улыбку", ее еще называют "сердечной улыбкой" - потому, что доброе чувство передается прямо от сердца к сердцу, минуя рожу. Я невольно рассмеялся: "минуя рожу" - это надо же! - Одним словом, я намеренно пробудил в тебе дружеские чувства: ты был моей единственной надеждой. С этой бунабской ворожбой одно плохо, - невозмутимо добавил Хэхэльф, - на примитивных людей, вроде тех же страмослябов, эта ворожба не действует. Я уже пробовал - бесполезно. А с тобой этот номер прошел. Но я собираюсь честно расплатиться за твою услугу - я же сказал, что помогу тебе добраться до Варабайбы. Тот, кто платит по всем счетам, живет дольше... - На что-то в таком роде я и рассчитывал, - честно признался я. - То есть, мне, конечно, и в голову не приходило, что ты - свой человек на Хое, но я надеялся, что ты знаешь местные обычаи, или, по крайней мере, поможешь мне договориться с каким-нибудь капитаном, который собирается плыть на Хой... Денег-то у меня нет! - Ну вот, значит от моей ворожбы ты только выиграл, - заключил Хэхэльф. - По крайней мере, капитана, который не станет требовать у тебя денег, ты уже нашел. - А почему, в таком случае, ты плыл куда-то на чужом корабле? - полюбопытствовал я. - Ну, не все же на своем сиднем сидеть! - ухмыльнулся он. - Должно быть в жизни хоть какое-то разнообразие! Хэхэльф с сочувствием посмотрел на мою разочарованную рожу: я-то ждал от него большой и интересной истории! - и примирительно добавил: - Это не моя тайна, Ронхул. Скажу одно: в земле Нао мой корабль знают все мореходы, а мне требовалось, чтобы никто не догадался, что я к ним пожаловал. - Ясно, - кивнул я. И с удивлением подумал, что в этом прекрасном мире наверняка имеют место всяческие шпионские страсти и прочие интригующие вещи... - Я посплю, пожалуй, - зевнул Хэхэльф. - И тебе советую. Что еще тут делать, если не спать? Его совет был чудо как хорош. Я завернулся в волшебное одеяло Урга - все это время оно служило мне своего рода плащом - и уснул так крепко, что ни солнечный свет, ни утренняя активность страмослябских пиратов, ни их полуденная попойка, ни даже визит Плюхая Яйцедубовича с настойчивым предложением очередной порции "хряпы" не заставили меня вернуться в мир бодрствующих людей. Я проснулся уже под вечер, катастрофически ослабевший - не то от голода, не то от сна на солнцепеке - но совершенно спокойный и почти счастливый. Мне кружило голову замечательное ощущение, что мои скитания подходят к "финишной прямой" - хотя, никаким "финишем" в то время еще и не пахло, конечно... - Ты всегда так долго спишь? - удивленно спросил Хэхэльф. - Вот это, я понимаю, настоящий демон! - Не всегда, - вздохнул я. - Только после пяти дней жизни на рее... - Ну тогда ладно, - усмехнулся он. - А то я уже испугался: жив ли? - Жив, - твердо сказал я. - И мне это наконец-то начинает нравиться. - А ноги нам так и не развязал - обещал ведь! - с упреком сказал мне один из его спутников. Остальные тут же обратили ко мне укоризненные взоры. Можно было подумать, что я был инициатором нападения на их корабль страмослябских пиратов и вообще причиной всех мировых бед. - Это я его отговорил, Бэгли, - невозмутимо соврал Хэхэльф. - Я же тебя знаю: полезешь с голыми руками на пиратов, затеешь новую драку. А я уже привык к мысли, что послезавтра ступлю на берег Халндойна, живой и свободный как ветер. Если желаешь, можешь рассказать об этом на ежегодном Совете Острова - я не против. Наши старейшины еще и прийдут ко мне с официальной благодарностью за спасение твоей глупой головы. - Я тебе это припомню! - буркнул сердитый Бэгли. - Вот такие у меня бестолковые кузены, Ронхул, - весело сказал мне Хэхэльф. - Впрочем, родные братья ничуть не лучше. А все потому, что у них было слишком беззаботное детство... Потом у них завязалась продолжительная дискуссия, в ходе которой я имел возможность обогатить свой лексикон несколькими шедеврами местной брани, а также выяснил, что из моего друга Хэхэльфа вполне мог бы выйти толк, если бы не сомнительное воспитание, полученное им в процессе слишком продолжительного общения с бунаба. Я слушал их с удовольствием: во-первых, беседа действительно была занимательной, а во-вторых, она отчасти заглушала порядком надоевшие мне восклицания "ибьтую мэмэ" и "куляй на хур", с завидным постоянством доносившиеся с носа корабля. Страмослябы уже приступили к очередной гулянке. На сей раз они не ограничились обыкновенным употреблением спиртных напитков, а носились друг за другом, с перемазанными чем-то руками, пытаясь как следует раскрасить лицо своего ближнего. Те, кому было лень бегать, старательно покрывали узорами борта и палубу своего судна. - Что это с ними? - нерешительно спросил я у Хэхэльфа. - Белая горячка наконец-то покарала, или как? - Я не знаю, что такое "белая горячка", - Хэхэльф с видимым удовольствием отвлекся от спора со своими оппонентами, - но в любом случае это не белая горячка, а Узорная мазаница. - Что? - ошеломленно переспросил я. - Узорная мазаница, - невозмутимо повторил он. - У страмослябов чуть ли не каждый день какой-нибудь праздник. Сегодня как раз - Узорная мазаница. Счастье, что страмослябы никогда не заставляют своих пленников принимать участие в их веселье. Считается, что мы недостаточно хороши для такой чести, хвала всем богам Хоманы! - А их тут много - богов? - осторожно спросил я. - Хватает, - неопределенно отмахнулся Хэхэльф. И неодобрительно покосился в сторону развеселившихся пиратов. - Это они пока разукрашивают друг друга соком ягод и соусом, а к ночи, как напьются окончательно, примутся мазать дерьмом. - Настоящим, что ли? - недоверчиво переспросил я. - А что, есть искусственное дерьмо? - с убийственной иронией осведомился Хэхэльф. - Какая, должно быть, полезная вещь! Небось, альганские алхимики придумали? Рецептом поделишься? Я неудержимо рассмеялся: парень умудрился поднять мое настроение еще до того, как мы сошли с треклятого страмослябского крейсера - судя по всему, впереди меня ожидали хорошие времена... лишь бы пережить эту кошмарную "узорную мазаницу"! - Если эти милые люди все-таки решат, что я достаточно хорош для участия в их веселье, прийдется опять лезть на мачту! - отсмеявшись вздохнул я. - Да нет, можешь расслабиться. Они же к тебе подойти боятся! - успокоил меня Хэхэльф. - Все равно все вокруг дерьмом перемажут, - мрачно пообещал сердитый Бэгли. - Счастье еще, что мы к ним на Бздох не попали, - заметил один из его товарищей. - А это что такое? - оживился я. - Ничего особенного, - так же мрачно отозвался Бэгли. - Сначала они несколько дней жрут какую-то дрянь, а потом запираются все вместе в тесном помещении и испускают ветры. Кто не может больше там оставаться, выходит наружу и тут же напивается с горя, чтобы позабыть о своем позоре. А тот, кто выйдет последним, считается у них великим героем и самым достойным человеком - во всех отношениях. Я слышал, что некоторые пиратские капитаны теряли власть на своем корабле только потому, что не могли продержаться до конца. Честно говоря, я был совершенно уверен, что меня разыгрывают, да еще и самым глупейшим образом - маленькая месть за то, что я дрых, как последняя сволочь и не потрудился развязать ноги своим подопечным. Но Хэхэльф, который явно держал мою сторону, невозмутимо кивнул. - Не смотри на Бэгли зверем, Ронхул, он говорит чистую правду! Каких только развлечений не придумывают себе люди, верно? - сочувственно сказал он. - Ничего, Ронхул, сия чаша нас миновала. По крайней мере, мы не родились страмослябами, и этого у нас уже никто не отнимет! - Спасибо, ты меня почти успокоил, - усмехнулся я. Ночью жизнь окончательно стала невыносимой, поскольку предсказания моих спутников сбывались с угрожающей последовательностью: страмослябские пираты превзошли все мои представления о том, до какой степени может напиться живое существо, эти чудесные люди носились по палубе без штанов, которые мешали им справлять нужду где прийдется, и отчаянно вопили, кроме того они действительно начали мазать друг друга самым настоящим дерьмом: я очень хотел бы усомниться, но запах не оставлял мне такой возможности. Нас, впрочем, они не трогали. Но на корабле было слишком тесно, поэтому я невольно чувствовал себя участником их праздника и горько сожалел о временах, когда мог отсидеться на рее. У моих товарищей были железные нервы: они как-то ухитрились уснуть, невзирая на все происходящее. Мне удалось сомкнуть глаза только на рассвете, когда утомленные собственным весельем страмослябы наконец-то утихомирились. Зато следующий день был на редкость спокойным и благостным. Пираты мучились похмельем и потихоньку отмывали свой корабль - к счастью, они не пожелали оставить все как есть. Признаться, я боялся, что ребята слишком дорожат своим искусством, чтобы соскребать его с палубы... Ночью меня разбудил Хэхэльф. - Хватит дрыхнуть, Ронхул! - прошептал он. - Есть дело. - Что случилось? - встревожился я. - Ровным счетом ничего, - успокоил меня он. - Наши приятели пираты сладко спят - кажется, даже на вахте никто не стоит. Впрочем, у них это вообще не очень-то принято. Считается, что когда будет надо, капитан сам проснется - на то он и капитан. Да уж, что бы мы делали, если бы в мире не было дураков?.. А Халндойн уже близко. Видишь эти огни? Готов спорить на что угодно: это Койдо, самое паскудное местечко на Халндойне. Здешние жители всегда рады страмослябским пиратам, поскольку у них можно скупать по дешевке награбленное добро, а потом продавать его в глубину острова богатым беглецам из Земли Нао. Те, знаешь ли, великие охотники до всяческой роскоши!.. Очень удачно получилось, что мы пришли именно сюда: я оставил здесь свой корабль, когда напросился на борт к Бэгли. Мои люди еще удивлялись, что я не потрудился отправить корабль домой, в Сбо, а я почему-то заупрямился и настоял на своем - как знал, что пригодится! Теперь нам не прийдется тащиться через весь остров на попутных речных суденышках... Но не это главное! - А что? - я изо всех сил пытался окончательно проснуться, но у меня ничего не получалось. - Главное - это сундук с кумафэгой, - драматическим шепотом сообщил он. - Какой сундук? - Тише, еще разбудишь Бэгли... - он встревоженно огляделся по сторонам и потребовал: - развяжи мне ноги, отойдем в сторонку, и я тебе все объясню. Я достал из-за пояса подарок Мэсэна, ужасный разбойничий нож. К счастью, он оказался не слишком тупым, так что я довольно быстро справился с толстыми веревками, которыми были замотаны ноги Хэхэльфа. - Ох, наконец-то можно встать, даже не верится! - он блаженно улыбнулся, немного размял мышцы и бодро вскочил. Только сейчас я понял, что мой новый приятель - вовсе не такой большой дядя, каким показался мне с первого взгляда - он просто производил такое впечатление, а на самом деле был ниже меня, не намного, но все-таки... - Иди сюда! - Хэхэльф поманил меня в носовую часть корабля, где никого не было, кроме трех лже-свиней, спящих сладким сном, как и положено таким невинным созданиям природы. - Теперь слушай меня внимательно, - он говорил так тихо, что мне пришлось приставить свое ухо к его губам, чтобы слова стекали в него аккуратно, капля за каплей, и ни один звук не пролился мимо. - Бэгли вез с собой сундук с кумафэгой, - торжественно сообщил мне Хэхэльф. - Его спутники об этом не знали, а я узнал - почти случайно. Страмослябы забрали этот сундук вместе с прочим добром. Но они не понимают, какое сокровище им досталось, поэтому не стали его прятать. Сундук стоит прямо на палубе: я проследил, куда они его поставили... Ты умеешь плавать? - Умею, - кивнул я. - Вопрос в том, сколько прийдется плыть... - Не слишком много, - обнадежил меня Хэхэльф. Один и без сундука я доплыл бы до берега за полчаса. С сундуком немного дольше, конечно... Ничего, вода сейчас теплая! - А ты сможешь плыть с сундуком? - недоверчиво спросил я. - Конечно! - невозмутимо согласился Хэхэльф. - Скажу больше: если бы выяснилось, что ты не умеешь плавать, я бы и тебя доволок. Но это было бы очень долго. Небось, до утра бы пробарахтались! - Ладно, согласился я. - Не знаю, что это за "кумафэга" такая, но я уже понял, что тебе позарез приспичило присвоить этот сундук. Я не против: чем раньше я покину страмослябское корыто, тем лучше. Думаю, что доплыть до берега для меня - не проблема. Но что будет с твоими спутниками? Пираты согласились отпустить их со мной, но если меня не станет, они вполне могут решить, что пленников можно оставить при себе. - Значит, такая у них судьба! - равнодушно сказал Хэхэльф. - Они славные ребята, но... Знаешь, Ронхул, такая удача, как целый сундук кумафэги, выпадает раз в жизни - или вообще никогда! - Правда? - флегматично переспросил я. - Ох, ничего-то ты не понимаешь! - вздохнул он. - Даже если сундук пуст наполовину, и даже если оставшуюся половину мы поделим пополам, после этого мы с тобой все равно станем самыми богатыми людьми на Халндойне. - Ценная, должно быть, штука, - все так же флегматично согласился я. - Ладно, ты меня убедил. Но давай я хоть ноги им развяжу, твоим несчастным спутникам! Может быть, у них хватит ума поутру прыгнуть в море и добраться до острова вплавь? - Все может быть, - пожал плечами Хэхэльф. - А ты сможешь перерезать веревки так, чтобы они не проснулись? Неохота мне делиться! А уж если Бэгли проснется, он вообще захочет забрать все себе! Это же его добро... Из-за этого сундука он и порывался устроить драку, хотя и дураку ясно, что это - безнадежное дело. - Подожди, - попросил я, - дай мне подумать! Сейчас сообразим, как лучше... Вот, послушай! Хэхэльф выслушал мое незамысловатое предложение, одобрительно кивая головой. - А что, так даже веселее! - сказал он. - Мне нравится. После этого он торопливо извлек из-под груды грязных после давешнего праздника пиратских штанов чудовищных размеров сундук, словно специально созданный для транспортировки мелких слонов, осторожно спустил его на воду с помощью обрывков той самой веревки, от которой я его недавно избавил - мне пришлось ему помочь: проклятый гроб весил не меньше центнера! - и нырнул сам. - Хочешь сказать, что ты даже с ЭТИМ можешь плыть? - с запоздалым недоверием спросил я. - Я еще и не такое могу, - заверил меня Хэхэльф. - Давай, Ронхул, не задерживайся! Сейчас мне хочется как можно скорее оказаться на своем корабле - подальше от моего бедного, сердитого, ограбленного кузена... Я и не собирался задерживаться. Честно говоря, в любой другой ситуации я бы вообще не стал рисковать, но я подозревал, что мне будет нелегко жить с мыслью, что мы с Хэхэльфом бросили хороших, в сущности, людей в страмослябском плену. Если бы ребята томились в пасти дракона-людоеда, или были приговорены к расстрелу, я бы сделал ноги, не испытывая никаких угрызений совести, но оставить их наедине с людьми, раз в год празднующими "Узорную мазаницу", да еще и какой-то загадочный "Бздох" я не мог! . Мой план был прост - проще не бывает. Я собирался реализовать на практике старый добрый лозунг: "спасение утопающих - дело рук самих утопающих" - только и всего. Я осторожно потряс за плечо одного из пленников. Как только он открыл глаза, я предостерегающе прижал палец к губам. Он понимающе кивнул и приготовился слушать. - Мы уже возле Халндойна, - шепнул ему я. - Видишь огни? Хэхэльф утверждает, что это Койдо. - Значит так оно и есть, - согласился тот. Оценивающе посмотрел на огни и оптимистически заявил: - До берега за час доплыть можно... А чего ты меня разбудил? До утра вроде далеко, можно было бы еще поспать... И где этот хитрюга Хэхэльф, если уж на то пошло? - Тут, понимаешь, какое дело, - доверительно зашептал я. - Хэхэльф сказал мне, что подслушал разговор двух пиратов. Оказывается, они еще не решили, отпускать вас со мной, или нет. Вернее, сначала решили, а теперь засомневались, с похмелья. Поэтому я развязал Хэхэльфа, и он уже плывет к берегу. Я собираюсь к нему присоединиться. - Да, лучше удрать, пока они спят... А почему ты не разбудил всех сразу? - удивился он. - Какие могут быть тайны между товарищами по несчастью? - Потому что Хэхэльф сказал, что упрямец Бэгли непременно устроит драку, - объяснил я. - Хэхэльф говорит, что Бэгли за свое добро жизнь не пожалеет - ни свою, ни тем более чужую. Не знаю, ему виднее: они же двоюродные братья... А мне не хочется участвовать в очередном сражении. У меня куча своих проблем. Так что я сейчас отдам тебе свой нож - и делайте что хотите. А я пошел. Вернее, поплыл. - Спасибо, - свистящим шепотом сказал мой потенциальный вечный должник. - Подожди еще секунду, Ронхул! Ты полагаешь, нам действительно не стоит будить Бэгли? Думаешь, он затеет драку? - Откуда я знаю?! Он же ваш приятель, а не мой, - я пожал плечами. - Вам и решать. - Да, озадачил ты меня, - вздохнул он, поспешно перерезая веревки на своих ногах. - Ладно, разбужу ребят - глядишь, вместе решим, как быть... В любом случае, спасибо. - На здоровье, - сказал я, вскарабкиваясь на низкий борт корабля. - Делайте отсюда ноги, чем скорее - тем лучше, мой тебе совет! Глава 8. Остров Халндойн Вода действительно оказалась теплой - теплее воздуха. Хэхэльф ждал меня в темноте, покачиваясь на волнах рядом со своим драгоценным сундуком. К моему величайшему удивлению, сундук держался на поверхности воды, как перышко. - А теперь постарайся не отстать! - весело сказал он. Честно говоря, я подумал было, что парень несколько преувеличивает свои возможности - или же считает меня почти инвалидом. Ему-то предстояло волочь за собой чудовищных размеров сундук, а все мои проблемы ограничивались легким свертком из тонкого одеяла Ургов и предусмотрительно завернутых в него ботинок - я пока не чувствовал себя готовым расстаться с этими сокровищами и мужественно приступить к разнашиванию какой-нибудь новой пары обуви, которую еще надо было где-то раздобыть... Но пока я придавал своему лицу подобающее выражение, чтобы торжественно заявить: "уж я-то не отстану!" - Хэхэльф поплыл. В первое мгновение мне показалось, что он превратился в маленький моторный катер: живые люди с такой скоростью не плавают! Чудовищных размеров сундук каким-то образом был вовлечен в движение: возможно, Хэхэльф толкал его перед собой, а возможно это была какая-нибудь полезная разновидность местной магии - я ведь до сих понятия не имел, на какие чудеса способны местные жители. Вполне могло статься, что их возможности превосходят мое жалкое воображение... До этой ночи мне казалось, что я плаваю как рыба. Если уж на то пошло, идиллические взаимоотношения с водой всегда были предметом моей законной гордости. Но сейчас мне предстояло серьезное испытание. Я и не мечтал выдержать его с честью. Единственное, что меня заботило - не отстать от Хэхэльфа настолько, чтобы потеряться. К счастью, у моего нового друга хватило предусмотрительности, чтобы иногда оглядываться, и благородства, чтобы останавливаться и ждать меня, когда это требовалось. Я-то и мечтать не смел о передышке! Этот спортивный подвиг продолжался целую вечность - мой разум упорно твердит, что прошло не больше часа, но я решительно отказываюсь ему верить! - Все, Ронхул! Живем! - с непередаваемым облегчением сказал Хэхэльф. - Вот он, мой "Чинки"! Сначала я не понял, с чего это он так радуется: береговые огни действительно были совсем рядом, но мои ноги по-прежнему не доставали до дна. И только потом я понял, что дно не требуется: мы подплыли к какому-то парусному судну. По счастливой роже Хэхэльфа я понял, что это и есть его корабль. Хэхэльф вскарабкался на его палубу как некий фантасмагорический муравей - я еще не успел отдышаться, а мне в рожу полетела веревка, толстая, как домашняя колбаса. - Привяжи сундук и лезь сюда, - крикнул он. - Один я его не вытащу. - Вдвоем мы его тоже не вытащим, - мрачно сказал я, отряхиваясь от воды и пытаясь понять, как мне удалось за несколько секунд оказаться на палубе, рядом с Хэхэльфом. - Скажу тебе больше: эту дрянь и втроем вытащить невозможно, и даже вдесятером... - Вытащим! - жизнерадостно заверил меня он. - Стоит только вспомнить, какие сокровища там сокрыты! - А что, здесь больше никого нет? - растерянно спросил я. - Откуда? - удивился Хэхэльф. - Я не такая скотина, чтобы приговорить свою команду сидеть в Койдо и ждать моего возвращения - я ведь даже примерно не знал, когда вернусь... Все дома, в Сбо! Ничего, завтра мы с тобой тоже там будем! - Каким образом? - недоверчиво спросил я. - Ты хочешь сказать, что корабельная команда нужна для красоты, а для управления судном достаточно двух человек? - Не дергайся, Ронхул! - усмехнулся он. - Для управления моим "Чинки" иногда бывает достаточно одного человека - если этот человек я... и если у меня есть кумафэга! - Не понимаю, - честно заявил я. - А тебе и не надо ничего понимать - сам все увидишь... Главное - затащить на палубу этот милый маленький сундучок, остальное уладится само собой, - заверил меня Хэхэльф. Чертов сундук мы все-таки победили - честно говоря, я и не надеялся! Я впервые в жизни умудрился заработать самые настоящие кровавые мозоли и теперь рассматривал свои ладони с тупым любопытством законченного идиота. - А ты молодец, Ронхул! - искренне сказал Хэхэльф. - Сильнее, чем я думал. И плаваешь здорово. Я тут же расплылся в горделивой улыбке, почему-то покраснел и поспешил кокетливо откреститься от честно заслуженных лавров. - Какое там здорово! Едва за тобой поспевал... - Так то за мной! За мной вообще никто угнаться не может: бунабская школа, меня же не кто-нибудь, а сам ндана-акуса Вару-Чару плавать учил, - равнодушно сказал Хэхэльф. В его голосе не было ни капли гордости - простая констатация факта. - Я-то боялся, что с тобой прийдется плыть до рассвета, а ты меня удивил, - с искренним восхищением добавил он. Я окончательно растаял: теперь Хэхэльф мог вить из меня веревки - в любом количестве. - Ну, чего тянуть, сейчас распакуем наше сокровище, и вперед, в Сбо! - бодро сказал Хэхэльф. - В Койдо нам с тобой делать абсолютно нечего... по крайней мере, мне! Он склонился над сундуком, немного повозился с замками - я не сомневался, что мой приятель справится с этой небольшой технической проблемой - откинул крышку и вдруг расхохотался так неудержимо, что я растерялся. - Сейчас ты скажешь, что там нет никаких сокровищ - только драные пиратские штаны, как в какой-нибудь дрянной комедии, - несчастным голосом сказал я. - Осталось понять, почему этот хлам так много весил... - Не так все страшно, Ронхул, - сквозь смех выговорил Хэхэльф. - Кумафэга на месте - не так много, как могло бы поместиться в этот сундук, но на наш с тобой век хватит. Но тебя ждет хороший сюрприз. Смотри, какая прелесть! Я заглянул в сундук и тоже начал ржать. Не могу сказать, что выходка судьбы показалась мне такой уж оригинальной - скорее она относилась к разряду бородатых шуток. Но когда я увидел в сундуке крепко спящего Давыда Разъебановича, его припухшая рожа показалась мне самым уморительным зрелищем всех времен и народов! Наверное, я смеялся еще и от облегчения: только сейчас до меня окончательно дошло, что в моей жизни остался один-единственный страмосляб, да и тот попал в нее совершенно случайно. Давыд Разъебанович, сладко похрапывающий среди драгоценной кумафэги, милой сердцу моего приятеля Хэхэльфа, был своего рода жирной точкой, достойным "закрытием страмослябского сезона". - И что мы будем с ним делать? В море бросим? - сквозь смех спросил я. - Можно и в море бросить, - задумчиво покивал Хэхэльф. - Но будет лучше, если мы его тихонько свяжем, чтобы поутру не разбушевался, и оставим при себе. Никогда не знаешь, что тебе может завтра понадобиться! Только что я был уверен, что больше никогда в жизни не смогу выполнять физическую работу - даже снять с себя мокрую одежду казалось мне настоящим подвигом. Но мне пришлось принять активное участие в плетении веревочного кокона вокруг недомытого после Узорной мазаницы тела спящего пирата. Потом мы аккуратно разместили его тушу на корме, подальше от драгоценного содержимого сундука. Надо отдать должное Давыду Разъебановичу: он не доставил нам никаких хлопот, поскольку спал, как невинный младенец, упакованный в рекордное количество сухих памперсов. Впрочем, он и был в некотором роде младенцем, да еще и нетрезвым... - Это и есть твоя кумафэга? - спросил я Хэхэльфа, с любопытством разглядывая маленькие мешочки из очень тонкой коричневой кожи, туго набитые чем-то сыпучим. - Неужели это действительно такое великое сокровище? - Боюсь, ты до сих пор не представляешь, ЧТО попало к нам в руки, - устало улыбнулся он. - Говорят, дуракам везет. На дурака ты не слишком похож, но твоя неосведомленность явно прибавляет тебе удачи! Он развязал один из мешочков и высыпал на ладонь небольшое количество его содержимого: желтая с черными и красными вкраплениями смесь, похожая на мелкую чайную крошку. - Это кумафэга, Ронхул, - веско сказал он. - Самая ценная вещь в этом мире! Или почти самая ценная. Ребята вроде меня едят ее, чтобы творить настоящие чудеса - это к вопросу о том, как мы будем добираться до Сбо без команды...Так что любой халндойнец догола разденется, чтобы заполучить один такой мешочек. Впрочем, я понимаю, почему Бэгли вез ее в землю Нао: там народ побогаче, да и желающих поколдовать куда больше, чем у нас... Впрочем, мои друзья бунаба тоже с радостью отдадут большие деньги за один такой мешочек. Когда бунаба едят кумафэгу, их посещают чудесные видения. Но обычно они покупают ее из более практических соображений: мажут кумафэгой носы диких зверей, и звери тут же становятся смирными и послушными, более того - они начинают понимать человеческую речь. Можно околдовать какого-нибудь дикого азадаxxxiii и посылать его каждый день в лес, охотиться на литя. А если повезет, можно приручить больших птиц и обзавестись летающей колесницей - великая редкость в наших краях! Они - хозяйственные ребята, эти бунаба... - Понятно, - удивленно кивнул я. И с любопытством спросил: - А что будет, если я съем немножко? - Ты? Понятия не имею! - честно сказал Хэхэльф. - Может, ничего и не будет. Вот на людей Мараха, например, кумафэга вообще не действует - по крайней мере, так говорят. А может начнешь чудить... Так что прошу тебя: воздержись от экспериментов, пока не доберемся до Сбо, ладно? - Я вообще не ахти какой любитель экспериментов такого рода, - вздохнул я. - Черт с ней, с твоей кумафэгой! Скажи лучше: у тебя здесь есть сухая одежда? - Сколько угодно! Поройся в моей каюте, - Хэхэльф радушным жестом указал мне на распахнутую дверь палубной настройки, больше всего похожей на вигвам индейского вождя, сооруженный из дорогих узорчатых ковров. - Надевай, что найдешь, мне не жалко. И мой тебе совет: ложись-ка ты спать, Ронхул Маггот. Ты сейчас похож на невыспавшегося утопленника, герой! Впрочем, делай, что хочешь - главное, меня не трогай. И не пугайся, если что-то покажется тебе странным. Я собираюсь хорошенько поворожить. А теперь плохая новость, напоследок: если захочешь жрать, затяни пояс потуже: я не оставлял на корабле запасов провизии, а идти на рынок у нас сейчас нет времени. Вот бутылка местного вина в каюте имеется. Не сибельтуунгское сиреневое, конечно, но тоже очень даже ничего. - Главное, чтобы не "Альганское Розовое", - заметил я, с содроганием вспоминая вечеринку у Таонкрахта. - "Альганское Розовое" у нас на Халндойне даже портовые нищие не пьют! - гордо сообщил Хэхэльф. - Мое вино - стоящая вещь. Весьма рекомендую, только смотри, чтобы тебе дурно не стало, на голодное-то брюхо! Ничего, денек продержимся, а вечером, глядишь, и дома будем. - Всего-то? Ну, до вечера мы точно продержимся, - согласился я. - Если очень припечет, съедим нашего пленника - какое-никакое, а все-таки мясо! - Говорят, страмослябы невкусные, - невозмутимо откликнулся Хэхэльф. - Я сам не пробовал, но готов поверить на слово! - Я тоже, - рассмеялся я. И отправился переодеваться. Немного порылся в груде чужих вещей, наконец нашел рубаху из плотной жесткой ткани и такие же штаны. Одежда висела на мне как на вешалке: по сравнению с моим приятелем Хэхэльфом я начал казаться себе весьма хрупкой конструкцией. Но вещи были сухие и теплые - счастье, о котором я и мечтать не смел! Я вернулся на палубу, аккуратно развесил свои мокрые шмотки и одеяло Ургов: давешний скоростной заплыв на длинную дистанцию вполне можно было считать большой стиркой - и правильно, надо же когда-то и этим заниматься... Хэхэльф сидел на палубе и сосредоточенно доедал содержимое вскрытого мешочка. Обернулся ко мне, невольно улыбнулся и озадаченно покачал головой. - Ты похож на голодное привидение, Ронхул! - весело сообщил он. - Сам просил тебя не отвлекать, и сам же отвлекаешься, - проворчал я. В глубине души я подозревал, что вид у меня тот еще, но хихиканье Хэхэльфа окончательно выбило почву из-под моих ног. - Тут не захочешь, а отвлечешься! - ехидно сказал он. - Да не переживай ты так: завтра переоденешься в свое барахло, и снова станешь приличным человеком... Потом Хэхэльф отвернулся, умолк и плашмя улегся на палубу. Со стороны это выглядело так, словно он внезапно заснул. Я немного посидел, разглядывая постепенно светлеющее небо, и понял, что больше всего на свете хочу принять горизонтальное положение. Идти в "вигвам", как я про себя окрестил капитанскую каюту, мне почему-то не хотелось, так что я вытащил оттуда здоровенный кусок толстой шерстяной ткани, каковой мог с горем пополам сойти за одеяло, постелил его прямо на палубе, на максимальном расстоянии от неподвижного тела Хэхэльфа - раз уж меня просили не мешать! - и свернулся клубочком на этом жестком ложе, как старый усталый пес на подстилке. Впрочем, по сравнению с моим существованием на страмослябском корабле это было почти райским блаженством! Стоило мне закрыть глаза, как палуба подо мной пришла в движение. То есть, устилающие ее доски не зажили каждая своей жизнью, как в каком-нибудь недорогом, но душещипательном фильме ужасов, да и не было никаких палубных досок, поскольку корабль Хэхэльфа был сделан не из дерева, а из какого-то странного материала матово-черного цвета - я вполне мог бы счесть его пластиком, если бы употребление данного термина в условиях мира Хомана не казалось мне безнадежным идиотизмом! Только чудовищная усталость помешала мне допросить Хэхэльфа и выяснить, из какой-такой загадочной хрени сооружен его ненаглядный "Чинке", и теперь я был вынужден развлекаться построением самых несусветных гипотез на сей счетxxxiv. Так или иначе, а я почувствовал, что корабль оживает. Я тут же распахнул глаза. Визуальная информация полностью соответствовала моим физическим ощущениям: парусник Хэхэльфа решил отправиться в плавание без посторонней помощи. Я глазам своим не верил: светло-коричневый парус совершенно самостоятельно принял нужную форму и тут же наполнился ветром, такелаж деловито ползал по реям, как стайка шустрых, но безобидных змей. Мы больше не стояли на месте, мы двигались - пока еще очень медленно, но скорость постепенно увеличивалась - да что там, не так уж и постепенно! Через полчаса мы уже мчались на полной скорости - ни дать, ни взять, корабль-призрак, "Летучий Голландец" местного разлива. Собственно говоря, я даже не имел морального права удивляться по этому поводу: Хэхэльф честно предупредил меня, что собирается поворожить. Поэтому я просто смирился с происходящим. Какой-то парень из "небесной канцелярии" тут же выписал мне