обы адекватно описать свои впечатления. - Ну что, не зря я тебя разбудил? - спросил Хэхэльф. У него был такой самодовольный тон, словно сие прекрасное видение было делом его рук. - Зря, - вздохнул я. - Мне снился такой чудесный кошмарный сон про конец света, все было просто замечательно, а ты привел меня смотреть на это чудовище... Я же теперь, чего доброго, заикаться начну! Что это? - О, это настоящая живая легенда Хомайского моря! - усмехнулся Хэхэльф. - Пучегор Пучегорович, единственный страмослябский пират, который может позволить себе роскошь зайти в Сбо. Славен тем, что неоднократно брал купеческие корабли на абордаж в одиночку, пока его команда отсыпалась после какого-нибудь очередного праздника. Самый страшный из всех морских разбойников, которые когда-либо поганили воды Хомайги. - Я заметил, что самый страшный! - фыркнул я. - Будешь смеяться, но он не только самый страшный из страмослябов, но и самый разумный. С ним можно иметь дело. Он даже на кунхе немного говорит. И никогда не нарушает данное слово, что даже среди приличных людей большая редкость. Поэтому у нас с ним что-то вроде вечного перемирия. Конечно, если Пучегор встретит кого-нибудь из нас в открытом море - тут уж или удирай, или сдавайся. Но в Сбо он поклялся не бузить, ну а мы дали слово, что не будем потрошить его корабль и тягать его на суд старейшин Халндойна, если он решит зайти в наш порт. Думаю, поэтому капитан Плюхай упросил его отправиться к нам и произвести обмен пленниками. Самому Плюхаю здесь бы не поздоровилось! Знакомые мне обаятельные мордовороты из хэхэльфовой команды тем временем привели связанного по рукам и ногам Давыда Разъебановича. Тот был трезв, а посему донельзя мрачен, но увидев своего коллегу, тут же понял, что тяготы плена закончились и начал неуклюже подпрыгивать на месте, наглядно демонстрируя свою радость. Из его сладкозвучных уст изверглось нечленораздельное, но задушевное бормотание: "етидреный хряп, Пучегор Пучегорыч, ибьтую мэмэ, утьвлять, Пучегорыч!" - Сейчас слезу пущу, - усмехнулся я. - Что ж, по крайней мере, одним счастливым человеком в мире стало больше! Вернее, двумя: полагаю, твой кузен еще счастливее, чем сие создание. - Не думаю, - серьезно возразил Хэхэльф. - Если учесть, что ему никогда не суждено найти свою кумафэгу... - Все суета сует по сравнению со страмослябским пленом, - возразил я. - Если бы мне предложили на выбор: провести еще десять дней наедине с этими пупсиками, или несколько лет побираться под дверью самого захудалого трактира в Сбо, я бы не раздумывал ни минуты! - Вряд ли Бэгли с тобой согласится, - заметил Хэхэльф. - Ты нервничаешь? - осторожно спросил я. - Не то чтобы... Он, конечно, наверняка догадывается, что его кумафэга вряд ли осталась на страмослябском корабле - ну и пусть себе догадывается! Доказательств у него нет, и никогда не будет: у нас в Сбо умеют молчать, особенно те, кому удалось прикупить небольшой запасец краденой кумафэги за четверть обычной цены... Но, будь моя воля, я бы предпочел не встречаться с Бэгли в ближайшее время, что правда, то правда! Бородатые соратники великана Пучегора, тем временем, привели хмурого встрепанного Бэгли. На его мрачной физиономии не было и тени благодарности - скорее уж наоборот. Обмен пленными проходил чинно и церемонно - почти в точности так же, как в многочисленных кинофильмах про шпионов, где враждующие державы решают обменяться своими Джеймсами Бондами - во имя хэппи-энда, торжества демократии и мира во всем мире, заодно. Обоим пленникам развязали ноги, но руки на всякий случай оставили связанными, и они зашагали навстречу друг другу. Смерили друг друга презрительными взглядами, Давыд Разъебанович не упустил возможности лишний раз порадовать мой слух раскатистым: "куляй на хур, пудурас", Бэгли благоразумно промолчал, только еще больше насупился, и "узники совести" заторопились - каждый навстречу своей свободе. - Ну хоть теперь-то вы меня развяжете? - сердито спросил нас Бэгли, как только оказался рядом с нами. Даже не поздоровался, между прочим! - Не вопрос, - спокойно согласился Хэхэльф, доставая из-за пояса коротенький острый кинжал. Тем временем страмослябские пираты наглядно демонстрировали нам, как нужно вести себя в таких душещипательных ситуациях. Пучегор заключил в объятия спасенного земляка и захохотал так, что земля задрожала под нашими ногами, а паруса всех кораблей, стоявших в порту, вздрогнули как от порыва свежего ветра. - Люди вон радуются, что все хорошо закончилось, - с упреком сказал я мрачному Бэгли. - Бери с них пример, дружище! - Пошли, угощу тебя стаканчиком вина, родич, - предложил ему Хэхэльф. - Сам понимаю, что "спасибо" от тебя не дождешься, ну да ладно, обойдусь! - Где мой сундук с кумафэгой? - сурово спросил Бэгли, когда мы устроились за дальним столиком маленького уютного трактирчика на окраине Сбо. Идти сегодня в один из богатых портовых трактиров было чистой воды безумием: в центральной части города веселился Пучегор со своими соратниками. Я подозревал, что эти бравые ребята даже в самом миролюбивом настроении способны разнести все в клочья, но Хэхэльф утешил меня, сообщив, что хозяева портовых трактиров уже давно приноровились к форс-мажорным обстоятельствам, которые нет-нет, да случаются в Сбо: они берут со страмослябов такие деньжищи, что отремонтировать мебель и вставить в окна выбитые стекла будет плевым делом... - Я жду ответа, Хэхэльф! - прорычал Бэгли. - Только не вздумай врать, что ты его в глаза не видел. Если бы ты не брал сундук, этот страмослябский придурок, на которого вы меня обменяли, не оказался бы на твоем корабле. Я сам видел, как он полез туда спать, у меня сердце кровью обливалось при мысли, что он может спьяну обделаться прямехонько на мои мешочки! Поэтому я знаю, что сундук у тебя. Хэхэльф показался мне несколько растерянным. Он явно не был готов к тому, что его кузен столь наблюдателен, да еще и обладает врожденной склонностью к дедуктивному мышлению. Я понял, что надо выручать друга, который не мог придумать какую-нибудь убедительную ложь. - Сундук-то у него, - добродушно сказал я сердитому Бэгли. - А толку-то! Нет больше никакой кумафэги. Хэхэльф посмотрел на меня как на тяжело больного идиота, а Бэгли возбудился до крайности: - Как это нет? - возопил он. - Я ее съел, - гордо сказал я. - Всю? - опешил Бэгли. - Всю, - невозмутимо подтвердил я. - Сколько там было-то - всего ничего... - Как это? - Бэгли уже не сердился, он был выбит из колеи, его разум наотрез отказывался обрабатывать полученную информацию. Зато Хэхэльф сразу оживился и принялся вдохновенно разрабатывать мою версию. - Ронхул - демон, - сообщил он своему кузену таким тоном, словно это все объясняло. - Он мне сам признался, в первый же день. - Демон? - жалобно переспросил тот и на всякий случай отодвинулся от меня подальше. - А ты вспомни, как он лежал на рее, когда нас притащили на это треклятое страмослябское корыто, - оживился Хэхэльф. - Устроился там, как на кровати. Думаешь, нормальному человеку такое под силу? - Ну и что, что демон? - слабо запротестовал Бэгли. - При чем тут моя кумафэга? Хэхэльф вопросительно посмотрел на меня - дескать, что скажешь? Но я уже был готов к ответу. - Мне трудно подолгу сохранять человеческий облик, - объяснил я. - А когда я принимаю свой обычный вид, я начинаю вести себя, как и полагается демону: сжигаю своим зловонным дыханием все, что под руку повернется, пожираю живых людей, разрушаю их жилища и поднимаю бурю одним своим криком - сейчас, когда я сижу с вами за столом в человеческом теле, и все это рассказываю, самому страшно делается! Но когда я перестаю быть человеком, мне это начинает нравиться... И все бы ничего, но мое время в этой шкуре, - я похлопал себя по груди, - подходило к концу. Я рассказал об этом Хэхэльфу, а он в ответ расписал мне, какое замечательное место этот ваш остров Халндойн, и попросил меня не устраивать тут всю эту комедию с пожиранием заживо. Надо отдать ему должное, он меня убедил! Но я ничего не мог поделать: еще несколько дней, и я бы принял свой нормальный вид, а тогда уговоры Хэхэльфа стали бы мне до фени, сам понимаешь! Был только один выход: съесть твою кумафэгу и немного поколдовать. Теперь я останусь обычным человеком аж до конца года, так что все в порядке. - И что, тебе понадобилось сожрать все, что было в сундуке? - простонал Бэгли. - Этого едва хватило, - с достоинством промолвил я. Если бы не Хэхэльф с его знанием бунабских заклинаний, вообще ничего не вышло бы! - Хэхэльф, ты дурак, - несчастным голосом сказал Бэгли. - Дешевле было бы его убить, тебе не кажется? - Спасибо на добром слове! - сердито огрызнулся я. - Убить того, кто освободил меня из страмослябского плена?! - возмутился Хэхэльф. - Ну, знаешь... Я иначе воспитан! - Ты меня разорил! - упавшим голосом сказал Бэгли. - Вы меня разорили. Ты и твой проклятый демон. Я разорен! - кажется, у него просто не осталось сил сердиться, теперь парень мог только скорбеть о своем внезапно утраченном богатстве. - Ну уж так и разорен! - ухмыльнулся Хэхэльф. - Только не говори мне, что покупал кумафэгу по настоящей цене у гархнаргских купцов, все равно не поверю: у тебя таких денег в жизни не было, и даже если бы все богачи Койдо собрали все свои деньги, вы вряд ли набрали бы нужную сумму. Признайся, Бэгли: ты же просто выменял это сокровище у какого-нибудь пьяного пирата - да хоть у того же Плюхая, в прошлый его приезд на Халндойн! Что ты дал ему взамен? Бочку вина? Две? Даже если три - не думаю, что ты действитеьно разорился! Бэгли молчал, угрюмо уставившись на свою кружку. У него был вид человека, твердо решившего повеситься при первой же возможности. - В общем так, родич. Если хочешь, можешь забыть, что сегодня я избавил тебя от пожизненного рабства в Страмодубах, - решительно сказал Хэхэльф. - Вообще-то, за такие вещи полагается говорить "спасибо", но я понимаю, что говорить "спасибо" тебе сейчас не хочется. И не надо, обойдусь! К этому доброму делу я готов присовокупить десять бочек самого лучшего сибельтуунгского вина. Пришлю их тебе с попутным кораблем еще до конца года. Больше ты от меня ничего не получишь. А если сунешься с жалобой на совет старейшин - сам знаешь, чем это закончится. Они поклонятся мне в ноги за спасение острова от демона, а тебя обяжут сделать мне дорогой подарок - за избавление от плена. А потом, чего доброго, изберут меня одним из членов Совета - хоть и молод еще, а все-таки мне весь Халндойн жизнью обязан! - Эти мне наши законники! - скрипнул зубами Бэгли. - Уж какие есть, - строго ответствовал Хэхэльф. - Думаешь, было бы лучше, если бы мы завели себе Ванда, Рандана, Эстера и дюжину голодных Пронтов, как у наших сумасшедших соседей из Земли Нао? Ну и сидел бы ты сейчас в цакке за свою черную неблагодарность! Пошли, Ронхул Маггот. Дадим хорошему человеку спокойно напиться с горя! Мы оставили беднягу Бэгли в полном одиночестве и отправились в трактир на другой стороне улицы, который отличался от первого только тем, что в нем не было сердитых хэхэльфовых кузенов. - Ох, лихо ты врешь, Ронхул! - восхищенно сказал Хэхэльф, когда мы удобно устроились за большим столом и заказали себе - я завтрак, а Хэхэльф, который как всегда успел позавтракать еще на рассвете - обед. - Это еще что! - гордо сказал я. - Знал бы ты, что приходилось выслушивать моей бедной мамочке, когда она решала, что имеет полное право выяснить, где ее единственного сына черти носили... - Я-то думал, что сделаю удивленное лицо и упрусь - дескать, знать не знаю никакой кумафэги, делайте со мной, что хотите... - объяснил Хэхэльф. - Кто же мог подумать, что Бэгли видел, как этот дурень пират полез спать в его сундук! - Ничего, выкрутились же как-то! - улыбнулся я. - А вообще, гады мы с тобой, конечно... На твоего родича смотреть жалко! - Ничего, - отмахнулся Хэхэльф. - Сколько Бэгли за свою жизнь украл - нам с тобой и не снилось! Он еще с меня за проезд до Земли Нао втрое против обычного содрал, по-родственному... - Ну, если так, моя совесть чиста! - с облегчением сказал я. И решил, что пришло время удовлетворить мою тягу к знаниям: - А что это за "гархнаргские купцы", у которых якобы можно купить кумафэгу? Откуда они? Тоже из земли Нао? - Да уж, таким несведущим может быть либо безголовый хурмангара, либо демон! - расхохотался Хэхэльф. - Гархнарги в Земле Нао! Ох, Ронхул, ты сам не понимаешь, что брякнул! - Не понимаю, - сдержанно согласился я. - Но верю на слово, что это действительно смешно. - Не обижайся, - сквозь смех простонал он. - Просто я тут же представил себе этих нарядных желтолицых лентяев в замке какого-нибудь альганца... Гархнарги живут на Угане, Ронхул. Это - не просто далекая страна, это - далекая страна на другом материке. В наши края они редко заплывают, поскольку гархнаргские моряки почти так же ленивы и склонны поразмыслить о бренности бытия, разлегшись на траве во дворе собственного дома, как и их пухлозадые правители... Поэтому кумафэга у нас так дорога. У самих-то гархнаргов ее куда больше, чем требуется, так что они даже кормят ею своих чудных зверей, а вот возить ее продавать ленятся - разве что очень уж безденежье надоест... - А что это такое - кумафэга, собственно говоря? - запоздало заинтересовался я. - Это водоросли, - объяснил Хэхэльф. Просто сухие измельченные водоросли. Проблема в том, что такие водоросли водятся только в одном-единственном озере, на берегах которого как раз и живут гархнарги. Кумафэга - не часть нашего мира. Так, странный подарок какого-то бога по имени Гаарг. Говорят, что он и самих гархнаргов создал, но в этом даже они сами не слишком уверены: столько времени с тех пор прошло, что уже и не разберешься... - Здорово! - искренне сказал я. - Интересное, наверное, местечко! - Ну да, наверное, - неохотно ответил Хэхэльф. - Знаешь, Ронхул, я был там однажды в юности: накопил денег, чтобы купить немного кумафэги и поехал. Мне не очень понравилось. Скучные они ребята, эти гархнарги. Хотя дело вкуса, конечно... Ладно, засиделись мы тут. Чего доброго, сейчас сюда по нашим следам припрется обиженный Бэгли и начнется вторая часть скандала... Пошли? Я бодро вскочил на ноги, мы расплатились и вышли на центральную улицу, залитую веселым, но неярким светом трех солнышек. Порыв ветра донес до нас обрывки уже знакомой мне страмослябской песни: "У-га-га-га, йоханый хряп, ибьтую мэмэ!" Судя по всему, исполнителем был сам Пучегор Пучегорович - кому же еще мог принадлежать оперный бас, от которого дрожали окна даже здесь, в получасе ходьбы от порта. - Ну что, теперь мы поедем на Хой? - с надеждой спросил я. - Послезавтра, - твердо сказал Хэхэльф. - Можно было бы и завтра, но сегодня у сына моего кормчего свадьба, парень так просил, чтобы ему дали спокойно отоспаться после этого веселья! Нас, кстати, тоже звали... - А можно я не пойду? - нерешительно спросил я. - Я уже немного устал от коллективного веселья. Очень хочется просто побыть одному, искупаться ночью в море, полежать на берегу, посмотреть на небо... Скажи своему кормчему, что у тебя демон с причудами, так что пусть не обижается. - Конечно, - понимающе кивнул Хэхэльф. - Я и сам с такими же причудами... И вообще, все хорошие люди непременно с какими-нибудь причудами, это я давно заметил! Весь день в городе было шумно: Пучегор Пучегорович и его товарищи обмывали возвращение своего земляка в лоно родной культуры. На закате они избавили жителей Сбо от своего присутствия: поставили парус и уплыли восвояси. Эстафету тут же перехватило многочисленное семейство хэхэльфова кормчего и его гости - собственно говоря, мне показалось, что гостями были все жители Сбо и даже оказавшиеся в порту иноземные моряки - чтобы никому не было обидно. Разумеется, все они были слишком цивилизованными людьми, чтобы стать достойной сменой пучегоровой команде, но ребята старались изо всех сил. Мне оставалось только порадоваться своему благоразумному и в высшей степени своевременному отказу от участия в этом празднике жизни и отправиться на прогулку по берегу моря. На сей раз я забрел так далеко, что домики и сады Сбо растаяли в синей сумеречной дымке. Я лег в густую желтую траву, росшую у самой кромки воды и уставился на темнеющее небо с блаженной улыбкой: иногда понимаешь, что одиночество и молчание - это единственные стоящие сокровища в любом из миров... Когда погасла огненная полоса последнего из трех закатов, с моря подул теплый ветер. Он ласково прикоснулся к моему лицу, так что я сразу узнал старого приятеля, а потом этот удивительный ветер наполнил мои легкие, проник в самое сердце и я уже не мог понять, какие мысли и желания принадлежат мне, а какие ему... Но кажется, именно ветер заставил меня внезапно подняться и войти в море - я даже раздеться не успел. Впрочем, в тот момент это не имело никакого значения: я почти не чувствовал ни своего тела, ни влажной прохлады воды - только сказочное тепло, обволакивающее меня со всех сторон, и я растворился в этом тепле и в ночной темноте - такой густой, что я не мог понять открыты ли мои глаза, или отяжелевшие веки по собственной инициативе встали непроницаемой преградой между мной и видимым миром... Я обнаружил себя в своей же собственной постели, в доме Хэхэльфа. Было темно, и я понял, что утро еще не наступило. Как я здесь оказался, являлось для меня полной загадкой. Моя мокрая одежда валялась на полу, но я не помнил, как раздевался - более того, я не помнил и самого возвращения домой. В глубине души я был совершенно уверен, что никуда не возвращался после своего невероятного купания: просто только что я был в море, за городской чертой, в добром часе ходьбы отсюда, купался в теплой упоительной темноте, сотканной не из тягучих волокон мрака, как кажется поначалу, а из бесчисленных сияющих золотистых точек, а теперь я оказался здесь, и ничего с этим не поделаешь, логику искать бесполезно, можно только расслабиться и махнуть на все рукой: честно говоря, в последнее время у меня и так было немало поводов сойти с ума, и еще один мне не требовался... Я решительно встал, укутался в тонкое одеяло ургов, с которым до сих пор предпочитал не расставаться, сгреб в охапку мокрые шмотки и пошел во двор, поскольку был совершенно уверен, что утром они мне понадобятся сухими. Я развесил свою одежду на ветвях старого раскидистого дерева: Хэхэльф в свое время сказал мне, что в его доме принято сушить на этом дереве все, что нуждается в просушке. Он совершенно серьезно объяснил, что еще в самом начале своей жизни в этом замечательном домике договорился с деревом о том, что оно будет помогать ему по хозяйству, и теперь можно быть совершенно спокойным: даже если на сад обрушится ураган, дерево не даст ветру унести развешенные на нем вещи. Разумеется, я сразу поверил Хэхэльфу: когда оказываешься в мире, законы которого тебе неизвестны, многие невероятные вещи начинают казаться вполне очевидными... Покончив с хлопотами, я развернулся, чтобы идти в дом: спать хотелось зверски. Но листья всех деревьев в саду вдруг тревожно зашелестели и так же внезапно замерли. Я ощутил теплое дуновение на своем лице и сразу понял, что это мой приятель ветер пришел меня навестить - может быть, он просто хотел убедиться, что я благополучно добрался домой, так мило с его стороны! А потом я услышал негромкий, бархатистый и завораживающий голос, тот самый, который уже не раз звучал в моих снах. Но теперь я слышал его наяву: я мог поклясться, что не сплю, во всяком случае, до сих пор у меня не было проблемы с тем, чтобы отличить сон от бодрствования... - Первый ветер дует из стороны Клесс и он напорист, словно выпущен из грудей пышного улла; он дует шесть дней. Другой ветер - это Оветганна и как бы Хугайда, и далеко его родина, незыблемая и неведомая. Он дует две луны, затихая лишь на время. Третий ветер приходит редко, из тех мест, где его вызывают к жизни бушующие Хэба среди дюн, скал и озер, - отчетливо сказал голос. Это была та самая фраза, которая уже не раз снилась мне перед самым пробуждением, слово в слово. Потом голос умолк, ветер тут же перестал трепать мои порядком отросшие волосы, и вообще окружающий мир как-то внезапно утихомирился, а я растерянно озирался по сторонам, хотя отлично понимал, что никого не увижу. - А тебя-то как зовут? - робко спросил я у притихшего ветра. Разумеется, я мог не спрашивать, поскольку и сам знал ответ: это был тот самый ветер, имя которого я то и дело бормотал себе под нос, сам не зная, зачем твержу это древнее - то ли заклинание, то ли просто красивое слово - так, на всякий случай... - Хугайда, - ответил мне знакомый шепот. Немного помолчал и кокетливо добавил: - Оветганна и как бы Хугайда... Он ласково дунул мне в лицо, торопливо пробежался по волосам, напоследок я почувствовал приятный, но тревожный холодок в основании шеи. Черт, я мог поклясться, что этот ветер обладает женским сердцем! Кажется, у меня завязывался самый странный роман, какой только можно вообразить... Потом голос окончательно умолк, темнота сада показалась мне чужой и слегка угрожающей, и я поспешно нырнул в другую темноту: в знакомый и уютный полумрак дома. Сон подстерегал меня на пороге спальни, как маньяк-убийца с шелковой удавкой. Он повалил меня на кровать и нокаутировал одним ударом. Довольно грубое поведение, но я не сопротивлялся: спать, так спать, почему бы и нет?! Следующий день оказался на редкость длинным и хлопотным, как, наверное, любой день перед отъездом. Я с удовольствием помогал Хэхэльфу, который то носился по торговым рядам, покупая подарки для своих приятелей бунаба, то переворачивал вверх дном наше ни в чем не повинное жилище, пытаясь инсценировать генеральную уборку, то галопом несся на свой "Чинке", чтобы проверить, запаслись ли его матросы достаточным количеством провизии в дорогу. Честно говоря, если бы Хэхэльф вдруг отказался от моей помощи, я бы в слезах умолял его позволить мне немного посуетиться: мне позарез требовалось отвлечься от размышлений о чудесах минувшей ночи. Не буду врать, что общение с волшебным ветром потрясло меня до оснований и грозило свести с ума, поскольку в последнее время со мной то и дело происходили почти исключительно одни чудеса, и я успел к ним притерпеться. Просто я уже давно заметил, что о некоторых чудесах лучше не задумываться, если не хочешь, чтобы они покинули тебя навсегда - когда пугливая ночная бабочка случайно садится на твою ладонь, следует затаить дыхание, чтобы не вспугнуть это чуткое существо... Но Хэхэльф, святой человек, загонял меня так, что к вечеру я едва стоял на ногах, а маленькая кружка халндойнского пива подействовала на меня почти как цианистый калий - с той разницей, что сон, во всех отношениях похожий на смерть, оказался весьма недолговечной штукой. На рассвете я уже был на ногах, а часа через два после пробуждения, стоял на корме хэхэльфова корабля и с улыбкой смотрел на быстро удаляющийся берег. - Видишь белое пятнышко - там, слева, в окружении пестрых садов? Это и есть твой дом. Кстати, завтра он уже будет свободен, - деловито сказал мне Хэхэльф. - А послезавтра туда прийдет старый Цвон и остановит время: перед отъездом я с ним окончательно договорился. Так что с тебя мешочек кумафэги: я с ним своей рассчитался. - Кумафэга? Какая такая кумафэга? Я же ее съел, - невозмутимо ответил я. - Ты забыл, да? Самое замечательное, что Хэхэльф мне тут же поверил и верил секунд пять, пока я не рассмеялся и не полез в свою дорожную сумку, чтобы отдать долг. Да, я успел обзавестись не только недвижимостью на окраине Сбо, но и здоровенной дорожной сумкой, в которой лежали мешочки с драгоценной кумафэгой - Хэхэльфу, как он не старался, удалось сбыть с рук чуть больше половины моей доли - и еще несколько пар штанов и рубашек, личный столовый прибор, теплая куртка, запасная пара обуви и прочий хлам, который принято брать с собой в дорогу. Счастливые времена, когда все мое имущество ограничивалось накинутым на плечи одеялом Ургов, миновали безвозвратно! Впрочем, хозяйственный Хэхэльф был поражен моими аскетическими замашками: сам-то он умудрился перетащить на борт корабля чуть ли не десяток таких битком набитых сумок - тоже мне, бывалый путешественник! - Шуточки у тебя! - проворчал Хэхэльф, пряча за пазуху причитающийся ему мешочек. - Съел он, видите ли! - он махнул рукой и тихо засмеялся: наверное, вспомнил, какое лицо было у бедняги Бэгли, когда он выслушивал мое "чистосердечное признание". - Я-то подумал, ты и правда решил сожрать разом все, что осталось, и посмотреть, что будет. - Я еще и попробовать не решился эту твою хваленую кумафэгу, - усмехнулся я. - Ну ты даешь, Ронхул! - искренне удивился он. - Ходить с полной торбой кумафэги и даже не попробовать... Ох, даже не знаю, что на это сказать! - Это ты виноват, - смущенно сказал я, - Сам же говорил: мало ли, как я начну от нее чудить... - Ну да, этого никто заранее не знает. Интересно же! - с энтузиазмом подхватил Хэхэльф. - Попробуй обязательно! - А если действительно начнутся всякие чудеса? - нерешительно спросил я. - Что-то мне страшновато... - Вот ты смешной! - покачал головой Хэхэльф. - Да все только и мечтают, чтобы с ними начали происходить чудеса, никаких денег за это не жалеют. А ты боишься. - Со мной чудеса и без того происходят чуть ли не каждый день, к тому же совершенно бесплатно, - сухо сказал я. - Если уж я умудрился угодить в чужой мир без всякой там кумафэги... - Все равно, попробуй, - решительно сказал Хэхэльф. - А вдруг домой вернешься? Просто так, без всякой чужой ворожбы. Эта перспектива показалась мне столь соблазнительной, что я тут же извлек из сумки маленький кожаный мешочек, уселся на палубу, нерешительно понюхал пеструю смесь, убедился, что она ничем не пахнет и покосился на Хэхэльфа. - Смотри, дружище, - угрюмо сказал я, - это твой корабль. Если что - я не виноват! - Если начнешь бузить, я тоже сожру порцию кумафэги и тебя утихомирю, - легкомысленно пообещал он. - Ладно, - кивнул я и осторожно попробовал хваленое зелье. Кумафэга оказалась практически безвкусной, только после третьего глотка я ощутил во рту легкий ментоловый холодок. Я одолел половину мешочка. Ничего особенного не происходило. - Ешь все, - строго сказал Хэхэльф. - Думаешь, почему она так упакована? Потому что кому-то в голову стукнуло? Нет, Ронхул, каждый мешочек - это самая что ни на есть правильная порция. Я покорно кивнул и принялся жевать дальше. Меня била легкая дрожь. Если честно, я всю жизнь боялся принимать наркотики, это было похоже на детский страх перед врачами с их угрожающими шприцами и не вызывающими доверия пилюлями - и вот, на тебе, влип! Наконец я справился с "правильной порцией" и встревоженно прислушался к своему организму. Никаких новостей не было: я чувствовал себя не лучше и не хуже, чем полчаса назад. - Ничего особенного, - растерянно сказал я Хэхэльфу. Теперь, когда страх прошел, мне стало немного обидно: в кои-то веки решился на эксперимент, и на тебе - ничего! - Ну, я же говорил, что и так бывает, - невозмутимо сказал он. - А может быть ты - Мараха? На них вон тоже не действует... Ну и ладно: нет, так нет! Он еще немного посидел рядом со мной, надеясь, что кумафэга все-таки возьмет свое и я сейчас начну "чудить", потом окончательно утратил интерес к нашему неудавшемуся эксперименту и отправился командовать на своих матросов. А я остался сидеть на корме, поскольку не видел сколь-нибудь заманчивой альтернативы этому блаженному безделию. Ничего особенного не происходило: я просто смотрел на темно-зеленую гладь воды и улыбался, подставляя лицо теплым голубоватым лучам одного из солнышек. Потом я заметил, что за кораблем следует целая стайка круглых полосатых рыбок. Я узнал их: это были поющие рыбки. Еще в те дни, когда я каким-то образом нашел приют на рее страмослябского корабля, эти очаровательные "арбузики" время от времени радовали меня своими щемящими тоненькими голосами. Но сейчас они молчали и только внимательно смотрели на меня маленькими черными глазками. - Спели бы, что ли, - приветливо сказал я рыбкам. - Сначала покорми, - ответствовал нестройный хор. Признаться, я совершенно не удивился, когда рыбки заговорили со мной. Во-первых, я уже слышал их пение - правда, все песни были без слов, но по крайней мере, я знал, что голос у этих существ есть. И потом, я же был новичком в этом мире и понятия не имел, как тут все устроено. Вполне могло статься, что говорящие рыбы - это абсолютно нормальное явление. - А что вы едите? - спросил я. - То же, что и люди, - ответили мои новые приятели. - Но если у тебя есть фафуда, это было бы лучше всего... - Сейчас выясним, - я поднялся и отправился туда, где мелькала жизнерадостная лысина моего приятеля Хэхэльфа. - А у нас есть фафуда? - деловито спросил я его. - Есть, - кивнул он. - Я со своего огорода прихватил, и еще кое-кто из ребят... - Можно я возьму немного? - вежливо спросил я. - Проголодался? - заботливо спросил Хэхэльф. - Возьми, конечно, Но учти: обед уже почти готов. - Да я-то пока не проголодался, - объяснил я. - Просто за нами плывут такие симпатичные полосатые рыбки... Они меня попросили. - Рыбки? Попросили? Тебя? - брови Хэхэльфа полезли вверх. - Вот это да! Что, так и сказали: "дай нам фафуды"? - Так и сказали, - невозмутимо подтвердил я. - Вернее, они сказали, что готовы съесть все, что им дадут, но вежливо намекнули, что фафуда - это венец их желаний. - Да, рыбки Бэплэ обожают фафуду, - растерянно согласился Хэхэльф. Потом он понимающе покивал и торжественно заявил: - Нет, Ронхул, ты у нас не Мараха, это точно! Теперь я за тебя спокоен! - Я и сам знаю, что никакой я не Мараха, и уж тем более не хурмангара, - с достоинством сказал я. - Но почему ты... - Я хочу сказать, что кумафэга на тебя очень даже действует! - торжествующе объяснил Хэхэльф. - Только очень необычным образом... Может быть ты не в курсе, Ронхул, но рыбки Бэплэ не разговаривают. Поют иногда, это правда. Но человеческих языков они не знают, ни одного. Рыбы, знаешь ли, вообще не умеют говорить - для тебя это новость? - Вообще-то нет, - удивленно сказал я. - Но я же не знаю, как тут у вас все устроено. Я подумал, что если уж они петь умеют... Ладно, все равно дай мне кусочек фафуды. Умеют они там говорить, или нет, а покормить их надо. Я же обещал. - Корми на здоровье, - согласился Хэхэльф. И восхищенно добавил: - Ишь, чего творится! В конечном итоге я стал обладателем здоровенного овоща, такого же полосатого, как спинки проголодавшихся рыбок, да еще и покрытого разноцветными круглыми наростами, красными, розовыми и желтыми, и отправился на корму. Рыбки восторженно заверещали и начали толкаться. - Тише, тише, - строго сказал я. - Всем хватит! Я взял нож и отрезал несколько маленьких кусочков полосатого овоща. - Сначала плодики! - потребовали рыбки. - Ладно, миролюбиво согласился я и бросил им один из круглых плодов. - Между прочим, мой друг считает, что у меня слуховые галлюцинации от кумафэги. Во всяком случае, он утверждает, что вы не умеете говорить. - Это кто еще не умеет! - с набитым ртом пробурчала одна из рыбок. - Просто вы не умеете слушать, - добавила другая. - Люди вообще очень глупые создания, - ядовито заметил третья и поспешно добавила: - Но ты не такой. Ты все понимаешь, и ты добрый. Дай еще плодик! - Подлизываешься! - вздохнул я, бросая им очередной плодик, красный, как помидор. - Подлизываюсь, - согласилась рыбка. - К человеку с фафудой в руках кто хочешь будет подлизываться. После того, как рыбки съели все плодики и почти половину полосатого ствола, они вежливо сказали мне "спасибо". - А песенку споете? - с надеждой спросил я. - Ладно, - снисходительно согласились рыбки. И озабочено потребовали: - Ты фафуду-то прибереги до вечера! Нам же еще и ужинать надо! - Вот обжоры! - ворчливо сказал кусок овоща, который я держал в руках. Вот тут я перепугался по-настоящему и уронил полосатое лакомство в море. - Было бы чего пугаться! - укоризненно сказал овощ, покачиваясь на волнах. - Какой ты неловкий! - наперебой защебетали рыбки. - Это получается сейчас мы должны давиться, чтобы добро не пропало, а вечером ничего не будет! - Вечером он вам еще чего-нибудь найдет, не переживайте, - раздался рассудительный негромкий бас. - Уж я-то знаю, у них там еще много запасов... Только через минуту я понял, что это говорила моя собственная дорожная сумка. Я запаниковал и бросился искать Хэхэльфа. - Теперь со мной все разговаривают! - пожаловался я ему. - Пока говорили только рыбки, это было очень даже мило. Но когда к беседе присоединились недоеденная фафуда и моя сумка... - Ну и чего ты переполошился? - удивился Хэхэльф. - Они ведь ничего плохого не делают, только разговаривают. Это же так интересно! Когда еще ты узнаешь, что думает о тебе твоя дорожная сумка... Впрочем, я уверен, она тебя совершенно не уважает! - Почему? - обиженно спросил я. - Потому что она знает, что ты пренебрег моими советами и взял с собой слишком мало теплых вещей, всего одну пару обуви и ни одного одеяла кроме своей нежно любимой серой тряпочки, которую тебе всучили эти пройдохи Урги, - невозмутимо объяснил Хэхэльф. Он говорил в точности как заботливая бабушка, которая пытается снарядить любимого внука в туристический поход. - Слушай, смех смехом, но так и рехнуться можно! - жалобно сказал я. - Сейчас со мной еще твой корабль начнет разговаривать... - Очень надо! О чем с тобой можно разговаривать? - тут же насмешливо сказал хрипловатый мальчишеский тенорок. Я поежился. - Не бери в голову, Ронхул, - посоветовал Хэхэльф. - Это просто новое развлечение. К тому же, это не будет продолжаться вечно... Извини, дружище, у меня столько дел! - Ладно, тогда пойду пообщаюсь с рыбами, - вздохнул я. - Кстати, ты знаешь, что у твоего "Чинки" голос как у подростка? - Это нормально: он у меня довольно новый, - невозмутимо объяснил Хэхэльф. - Его построили всего-то лет пять назад... Я вернулся на корму и до вечера слушал обворожительное пение полосатых рыбок. Впрочем, мои ботинки сварливо говорили, что им неинтересно слушать песни без слов, да и волшебное одеяло ургов то и дело отвлекало меня от концерта: оно вдруг начало рассказывать мне анекдоты - все, как один бородатые и несмешные, к моему величайшему сожалению... Труднее всего оказалось заснуть. Попробуйте подманить Морфея, когда ваша подушка спорит с одеялом о смысле жизни, ваши собственные штаны ворчливо кидают в них цитаты из Екклезиаста, а корабельная мачта растерянно переспрашивает всех: "что вы сказали?" Впрочем, на рассвете я все-таки уснул, донельзя утомленный всеобщей говорливостью, а утром все было, как прежде, если не считать того факта, что стайка полосатых рыбок по-прежнему следовала за нашим кораблем. Они больше не вели со мной увлекательную беседу, но я совершенно точно знал, что рыбки рассчитывают на продолжение вчерашней кормежки. Хэхэльф с удовольствием пожертвовал на кормление рыбок всю взятую из дома фафуду. Мои новые приятели честно отработали кормежку: их тоненькие голоса выводили мелодию за мелодией, и каждая новая был лучше прежних. Команда Хэхэльфа бродила по кораблю с блаженными физиономиями: от них я узнал, что рыбки бэплэ очень редко радуют мореходов своим сладкозвучным пением, и еще реже собираются в большие стайки и поют хором, поэтому такое событие издавна считается хорошей приметой - самой лучшей из примет! Признаться, это здорово подняло настроение мне самому: я сейчас позарез нуждался в хороших приметах, как никогда прежде... Глава 9. Хойские бунаба Путешествие оказалось неожиданно коротким. Когда я спрашивал Хэхэльфа, сколько времени отнимет плавание от Халндойна до Хоя, он неопределенно ответил: "ну, это смотря, как плыть..." Я сделал свои выводы - как оказалось, совершенно безосновательные! - и приготовился провести на борту корабля дней десять, а то и больше. На практике же выяснилось, что Хэхэльф просто не мог решить: доберемся мы на Хой за сутки, или все-таки нам понадобятся целых два дня. Одним словом, на закате Хэхэльф позвал меня на нос корабля и молча указал на приближающуюся землю. - Ты так и не научился подолгу сохранять серьезное выражение лица, - весело сказал он, - а мы уже приехали. И что я теперь скажу ндана-акусе Анабану? - Это Хой? - изумился я. - Так быстро? - Не так быстро, как иногда бывает, но ведь мы не на пожар спешили, правда? - Хэхэльф пожал плечами. - Этот берег называется Вару-Чару, здесь я вырос... Хорошее местечко! - И мы уже сегодня будем у твоих приятелей бунаба? - восхищенно спросил я. - Завтра. Можно было бы и сегодня, но я отлично знаю обычаи бунаба. У них принято считать, что хорошие гости затемно не являются, так что лучше мы станем на якорь и подождем до утра. - Слушай, - ехидно спросил я, - а чего же ты тогда собирался, как в кругосветное путешествие, если твой Хой так близко? Я-то думал... - Ты, может, и думал, но явно не слишком долго, - насмешливо отозвался Хэхэльф. Во-первых, если я договорюсь о твоем свидании с Варабайбой, нам прийдется отправиться в глубь острова. К твоему сведению, Хой - очень большой кусок суши, гораздо больше Халндойна... А кроме того, вполне может оказаться, что твое путешествие на этом не закончится, а только начнется по-настоящему. Откуда я знаю, что тебе присоветует Варабайба - вдруг он скажет, что ты должен отправиться обратно в Землю Нао, или на Мадайк xxxvi, к Шапитуку, или на таинственный остров Махум, где до сих пор живут последние из древних демонов Иппэ-Гелиппэ xxxvii, или вообще на Аймымские острова xxxviii, насчет которых я до сих пор не уверен - есть эта волшебная земля, или ее выдумали бунабские колдуны... Так что я приготовился к долгому странствию - на всякий случай... - Хочешь сказать, что ты собираешься отвезти меня туда, куда потребуется? - дрогнувшим голосом спросил я. У меня комок подступил к горлу, честное слово! Я с самого начала подозревал, что Хэхэльф - почти ангел, но даже надеяться на смел, что он решит оставаться со мною до самого конца - пока я не найду дорогу домой, если таковая вообще существует, или не исчезну навсегда в конце года, когда эксцентричная планета Хомана соберется "сделать выдох", в соответствии с мрачной космогонией моих не менее мрачных приятелей Вурундшундба... - Что, я похож на человека, который не доводит до конца дела, за которые взялся? - невозмутимо спросил Хэхэльф. - Значит ты еще плохо меня знаешь, дружище! И не нужно говорить мне "спасибо": во-первых, ты расплатился вперед, когда помог мне дать деру со страмослябского корабля, а во-вторых... Откуда ты знаешь, может быть я всю жизнь мечтал влипнуть в историю вроде этой! - Ладно, я возьму себя в руки и не буду говорить тебе "спасибо", - улыбнулся я. - Хотя очень хочется... Ранним пасмурным утром мы причалили к берегу. Хэхэльф тут же принялся давать последние напутствия своей команде. Я с удивлением понял, что все его матросы должны будут оставаться на корабле и сходить на берег как можно реже - только в случае