полагаю, что ей просто стало любопытно. Еще бы, вы же родились и выросли в другом мире! Конечно, ей интересно, что за чужак такой, чем пахнет, как устроен? Вот и пустила вас на изнанку, чтобы получше приглядеться... Глупо было вмешиваться в ваши с нею отношения, заклятиями какими-то дурацкими уста вам смыкать - при том что сэр Джуффин Халли со всеми моими и не только моими заклятиями рано или поздно, да справится. - С другой стороны, не убивать же меня теперь, - осторожно сказал я. - Да, это было бы довольно глупо, - спокойно согласился Король. - Поэтому вы просто имейте в виду: от вашего молчания зависит судьба всех граждан Соединенного Королевства; больше того, всех обитателей Хонхоны. Наша земля не любит, когда о ее делах начинают болтать люди, это не предположение, а правило, проверенное горчайшим опытом. А когда земля недовольна, моря выходят из берегов, а ветры принимаются крушить все на своем пути. Она у нас вспыльчивая. - Гуриг сказал это с гордостью, так, словно бы тяжелый нрав планеты был, во-первых, достоинством, а во-вторых, его личной заслугой. - Если нужно выбирать, пусть уж лучше на меня Джуффин обижается, - вздохнул я. - По крайней мере, обойдется без наводнений и ураганов, в этом я совершенно уверен. - Вот теперь можете посылать зов кому угодно, - улыбнулся Король. - И не стесняйтесь, мне тоже найдется с кем побеседовать - после такого-то перерыва! Вам ведь удобно разговаривать на ходу? Я пожал плечами - дескать, справлюсь как-нибудь - и с головой окунулся в общение с теми, кто остался дома. Следует признать, что сэр Джуффин Халли был в этом списке не первым, а третьим. В ту пору мне было приятно думать, что как раз вот этого порядкового номера шеф бы мне ни за что не простил. Впрочем, я до сих пор неважно разбираюсь в людях, а уж тогда-то вообще ничего не понимал. Мы шли добрых часа два. Реальность присмирела: деревья росли там, где им положено, не предпринимая попыток выкапываться и пересаживаться, а птички и букашки больше не отпускали замечаний на наш счет, хотя мне то и дело мерещилось, что косятся они неодобрительно. Наконец нам открылось дивное зрелище: Старший Магистр Ордена Семилистника Моти, голый по пояс, простоволосый и босой, на четвереньках ползал по лужайке и громко мяукал. Леди Лаюки громогласно хохотала, уперев руки в бока. - Мы тут в "Крак" режемся, на желание, - объяснила она, тасуя колоду карт. - Денег-то с собой не брали... А ты куда подевался, сэр Макс? Мы тебя искали-искали, но зов послать не решились. Никак не могли понять, можно уже колдовать или еще нельзя... - Он ходил со мной, - объяснил Гуриг. Эти двое невольно отпрянули от меня, как от прокаженного, и изумленно уставились на Короля. На их лицах был отчетливо написан вопрос: "Все пропало?" - и еще несколько дюжин вопросительных и восклицательных знаков, вперемешку. - Да нет же, все в порядке, - устало сказал Гуриг. - Так было нужно. Все прошло очень хорошо, даже лучше, чем обычно. Думаю, нам предстоят прекрасные, спокойные годы. А для начала - приятное путешествие домой. Я связался с сэром Кати Плихом, который руководит всем этим маскарадом. Корабль причалит к берегу в условленном месте послезавтра, сразу после полуночи. До побережья всего день пути. Значит, отдыхаем до завтрашнего утра. Можно прямо здесь: отличный луг, а дождя, кажется, теперь долго еще не будет... Сэр Макс, добудете нам еще деликатесов из иных Миров? Магистры знают что такое эти ваши лакомства! Как жаль, что сэр Джуффин не отпустит вас из Тайного Сыска... Я бы многое дал, чтобы иметь вас под рукой! - Нет, Джуффин, конечно, ни за что меня не отпустит, - с притворным сожалением сказал я. - Но я могу время от времени что-нибудь вам присылать. Вот хотя бы вишневый компот... - Ничего не выйдет, - вздохнул Гуриг. - Ваши гостинцы с благодарностью примут и тщательно уничтожат, как только за курьером закроется дверь. Дело в том, что начальнику дворцовой стражи моего прадеда всюду мерещились отравители. Старик кончил свои дни в Приюте Безумных, несколько столетий назад, но заказывать еду из городских трактиров и уж тем более принимать гостинцы от частных лиц нам с тех пор строжайше запрещено. Это называется "традиция". Вечер выдался непростой. Лаюки и Моти, конечно же, от души радовались благополучному завершению похода, но мое присутствие явно не давало им расслабиться. Хотя вели они себя безупречно, да и бутылку рома приняли от меня с искренней благодарностью. Но тот факт, что я как-то умудрился примазаться к тайному Королевскому ритуалу, вместо того чтобы тихо дрыхнуть в ближайшей канаве, пока Мир выворачивался наизнанку, превратил тончайшую трещинку, разделявшую нас прежде, в настоящую пропасть. Это было ясно всем, и в первую очередь Королю. Он поглядывал на меня с сочувствием: дескать, такова уж тяжелая доля избранников, ничего не попишешь. Но мне было грустно: за свою жизнь я успел привыкнуть к тому, что человечество любого из Миров делится на скучных мерзавцев и моих друзей - настоящих или потенциальных, один черт. Моти и Лаюки явно не принадлежали к первым, но при этом не изъявляли ни готовности, ни желания присоединиться ко вторым. Я, конечно, понимал, что мы распрекрасно обойдемся друг без друга, как обходились прежде, но в груди саднило от чувства потери. В конце концов я залпом осушил полстакана рома и завалился спать в надежде, что утром мне будет не до них. Так оно, собственно, и оказалось. На рассвете мы отправились в путь, а вечером вышли на побережье. До прибытия корабля оставалось еще несколько часов; угостив своих спутников отличным экзотическим ужином, добытым из Щели между Мирами, и донельзя утомившись показательно-дружелюбной атмосферой, царившей у костра, я почти неожиданно для себя вдруг спросил: не будет ли Его Величество возражать, если я вернусь в Ехо прямо сейчас, воспользовавшись Темным Путем? Дескать, Малое Тайное Сыскное Войско без меня совсем загибается: камра не допита, позавчерашние газеты не читаны - словом, отечество в опасности. Гуриг не только не возражал, он, кажется, даже обрадовался. - Конечно, сэр Макс. В любом случае на корабле у меня почти не будет времени на беседы с вами, так что вы просто потеряете впустую еще полдюжины дней, а я не получу от этого никакого удовольствия. Другое дело, что морское путешествие само по себе - отличный отдых, но вам, как я понимаю, не до того. Кстати, вы ведь ходите Темным Путем только по чужим тропам, верно? Я немного смутился. Плакала моя репутация крутого колдуна, эх! - Верно, - признался я. - Честно говоря, я как раз собирался узнать: я могу попросить Джуффина или еще кого-нибудь забрать меня отсюда?.. - Можете, конечно. Только это не нужно, - улыбнулся Король. - Я покажу вам начало нашего семейного Темного Пути, который заканчивается в моей спальне, в замке Рулх. В Смутные Времена отец отправлялся на Муримах только этим маршрутом. Ни о каких путешествиях на корабле тогда и речи быть не могло. - А как я выберусь из вашей спальни? Я почти испугался. У меня, мягко говоря, не было Уверенности, что дворцовая стража знает меня в лицо, так что развлечения всем нам были почти гарантированы. - Тоже мне проблема, - отмахнулся Король. - Пошлю зов своему камердинеру, он вас встретит и выведет к мосту. Уже сегодня будете ужинать в "Обжоре Бунбе" - если захотите, конечно. - А ведь, пожалуй, и захочу, - мечтательно вздохнул я. И на радостях преисполнился сочувствия: - А вы, получается, никогда там не были? И вообще ни в одном из столичных трактиров? Какой ужас! - Если бы я выполнял все предписания дворцового этикета, я бы свихнулся к началу второго года правления, - ухмыльнулся Гуриг. - К счастью, мне не нужны доверенные помощники, чтобы изменить внешность: это я и сам умею. А компания для прогулок по городу у меня, как видите, имеется. Маленькая, но хорошая. Лаюки и Магистр Моти заулыбались, напустив на себя донельзя таинственный вид. Я так понял, что они и есть эта самая "хорошая компания". Но подозревал, что как минимум о половине вылазок этого "Харуна-ар-Рашида" ребята не догадываются. Я бы ни капли не удивился, узнав, что Король еще и по портовым кабакам с предводителем портовых нищих время от времени шляется, причем платит за веселье бедняга Коба. Я бы годовое жалованье поставил, что так оно и есть. Я довольно скверно разбираюсь в людях, но некоторые, как мне кажется, самые важные вещи понимаю о них сразу же. Просто вижу, как обстоят дела, а объяснить ход своих рассуждений не могу, потому что, честно говоря, нет никакого хода и никаких рассуждений. Одно только чутье, как у зверушки. Гуриг, кажется, прочитал мои мысли, потому что глаза его засияли: наш монарх явно был счастлив и горд, что я составил о Его Величестве такое неоднозначное мнение. - Ладно уж, идемте, - сказал он. - Отсюда еще полчаса пути примерно. Будет обидно, если вы заявитесь в "Обжору Бунбу" через пять минут после закрытия. Я не стал устраивать прощальных сцен, а просто помахал своим спутникам рукой. - Увидимся еще. Они покивали - приветливо, но без особого энтузиазма. Впрочем, я и сам уже понял, что наша дорожная дружба внезапно закончилась - раз, и словно бы не было ничего. Мы с Королем шли по берегу вдоль кромки воды. - Вы не огорчайтесь, сэр Макс, - внезапно сказал он. - Ребята вряд ли сами понимают, почему вы им больше не нравитесь. Зато я очень хорошо понимаю. А вы? - Не знаю. Скорее все-таки нет. Ну, то есть я видел, как им было неприятно узнать, что я принимал участие в вашем ритуале, а вот почему?.. Испугались, что я все испортил и теперь будут тяжелые годы? Но вы же сказали, что все в порядке... Обиделись, что вы взяли с собой меня, а не их? Но ясно ведь, что вы сами ничего не решаете... - Ну, вот это как раз только нам с вами ясно, - возразил Король. - Вы и сами должны знать, что людям свойственно переоценивать чужое могущество. О вас когда-нибудь сплетничали, будто погода портится только от того, что вы не хотите, скажем, ехать за город, а причину придумать не можете?.. - Ну, не в точности так, но... Да, бывает, говорят такую ерунду. - Можете себе представить, каково мне приходится? Я же Король. Считается, что без моего соизволения утренняя роса не выпадет. Тем не менее роса выпадает сама по себе, погода портится только потому, что солнцу взбрело в голову спрятаться за тучу, а вы стали свидетелем ритуала, потому что таков был каприз этой земли - а вовсе не мой. Но говорить людям правду - бессмысленная трата времени и слов. Все равно ведь не поверят. - То есть они думают, что вы специально все так подстроили, чтобы показать мне ритуал? И теперь ревнуют? - Ну да, что-то в таком духе. Конечно, ребятам обидно: они привыкли быть мне самыми близкими людьми. И вдруг какой-то посторонний человек пережил вместе со мной самое сокровенное таинство... - Все равно что украл, да, - кивнул я. - Понимаю. Сам когда-то такой был. Может, и до сих пор такой, просто случая давно не выпадало проверить. Вы передайте им, пожалуйста... Ну, не знаю что. Вы сами придумайте что-нибудь, что им будет очень приятно услышать, - как будто я все это говорил на прощанье. Ладно? - Хорошо, - серьезно согласился Гуриг. - Но учтите, мне придется сказать леди Лаюки, что вы тайно в нее влюблены. Это у нее слабое место. Не то чтобы всем подряд на шею вешалась, но если видит, что хоть кому-нибудь не по вкусу, переживает страшно. А она, сами понимаете, далеко не всякому может понравиться. Это в древности такие огромные женщины считались первыми красавицами... - Она не поверит. Когда мы сидели вдвоем у болота, она сказала, что мой голос ее раздражает, потому что это, дескать, голос мужчины, которому она не может понравиться. Я даже не нашел что возразить. - Ничего-ничего, поверит, - утешил меня Гуриг. - Нет ничего легче, чем убедить человека в том, что дела обстоят именно так, как ему бы втайне хотелось... "По голосу" - ишь ты! Это что-то новенькое. - Она хорошая, - вздохнул я. - Смешная, но очень хорошая. - Все мы смешные, - пожал плечами Гуриг. - Каждый по-своему - и вы, и я. Не доверяю людям, в которых нет вообще ничего смешного, но таких очень мало... Вон, видите, два больших камня, черный и рыжий, стоят почти вплотную друг к другу? Между ними как раз и открывается наша семейная Темная Тропа. Вам ничего и делать не придется: закройте глаза и идите вперед. Если обо что-то споткнетесь, скорее всего это будет одна из моих подушек. Мой камердинер уже ждет вас в прихожей, достаточно будет его позвать. А я тут постою, погляжу, как у вас дело пойдет. - Ладно, - кивнул я. - Даже и не знаю, что вам говорить на прощанье? "Спасибо" - это как-то слишком мало, "до свидания" - чересчур нахально... Только и остается, что сказать: это было здорово. Действительно очень здорово. - Ага, неплохо прогулялись, - согласился Король. - Имейте в виду: я всерьез рассчитываю повторить это удовольствие дюжину с небольшим лет спустя. Моя профессия оставляет мне не слишком много возможностей общаться с друзьями. Ну да ничего, некоторые люди портовыми нищими рождаются - и ведь живут как-то! Час спустя я действительно ужинал со своим шефом в "Обжоре Бунбе". Я честно признался Джуффину, что не давал никаких клятв, но рассказать о путешествии на Муримах не могу ни слова. Тот отмахнулся от проблемы, как от назойливой мухи. - Зачем что-то рассказывать, сэр Макс? Вполне достаточно, что ты там был. Я, знаешь ли, всегда рядом с тобой - в некотором смысле. Король сказал тебе чистую правду: наша земля чрезвычайно взбалмошное и ревнивое создание, она терпеть не может, когда ее тайны обсуждают вслух. Но при этом совершенно не возражает, когда одни люди видят интересные сны про других людей. Ей кажется, что человеческие сновидения - наше личное дело и совершенно ее не касаются. Я поглядел на Джуффина с почти священным ужасом. Прежде я уже не раз убеждался, что шеф знает обо мне абсолютно все, словно бы проживает две жизни одновременно: собственную и мою. Но пока был на Муримахе, ни разу не подумал о такой возможности, словно бы полагал, будто способности моего опекуна не распространяются за пределы Угуланда. Обнаружив, что невольно стал чем-то вроде шпионской видеокамеры, я настолько перепугался, что даже не решился выспрашивать подробности: что именно он видел во сне, да как, да почему... Несколько дней потом ходил совершенно подавленный, ждал катастрофы, но, убедившись, что солнце не меркнет, Хурон не собирается выплескиваться из берегов, а самые свирепые порывы ветра способны разве что сорвать тюрбан с головы зазевавшегося бездельника, понемногу успокоился. Понял, что здешним стихиям действительно нет никакого дела до сновидений сэра Джуффина Халли, и чуть не умер от облегчения. Жизнь моя постепенно пошла своим чередом; вскоре путешествие на Муримах в компании Его Величества Гурига Восьмого стало мне казаться не то причудливым видением, созданным специально по моему заказу лучшим из Мастеров Совершенных Снов, не то просто чужой историей, подробный пересказ которой я однажды выслушал от одного из настоящих участников событий. Его Величество Гуриг Восьмой в тех редких случаях, когда нам доводилось встречаться, вел себя дружелюбно и приветливо - в точности как прежде до нашего совместного марш-броска через леса Муримаха. Ни слова, ни намека, ни взгляда - ничего такого, что обычно происходит между людьми, которых объединяет общая тайна. Поэтому я так и не решился спросить его, как поживают Лаюки и Моти. Навел справки самостоятельно, благо разговорчивых приятелей у меня хватало и при Королевском дворе, и в Ордене Семилистника. Примерно через полгода после нашего путешествия Старший Магистр Ордена Семилистника действительно перебрался на Муримах. Получил там чрезвычайно скромное для человека его ранга место Надзирающего за Серединой Острова. Как мне растолковали, его обязанности ограничивались составлением формальных отчетов о состоянии дел на вверенной ему территории, необходимостью присутствовать на редких общих собраниях всех представителей Ордена Семилистника на Муримахе и одним ежегодным визитом в столицу. Предполагаю, все остальное время Магистр Моти Мил посвятил изучению секретов местных лесных колдунов; я далее догадываюсь, кому выпала честь стать его первой учительницей, хоть и не знаю, вышел ли из этого толк. Примерно в то же время профессор Тимботи Клинк вернулся в Ехо и начал преподавать курс древней истории в Королевском Университете; сэр Шурф Лонли-Локли, великий любитель посещать публичные лекции, не раз зажимал меня в темном углу, чтобы подробно пересказать мне содержание его выступлений о тайнах Древних Отшельников. Так я лишний раз убедился, что неудавшиеся практики нередко становятся блестящими теоретиками, и это лучше, чем ничего. Я язык в кровь изгрыз, чтобы не выложить Шурфу обстоятельства своего знакомства с профессором Тимботи, но с честью преодолел это искушение. Сэр Кофа Йох по моей просьбе проследил, как неудавшийся Отшельник проводит вечера; из его отчетов я узнал, что леди Лаюки не только жива, здорова и благополучна, но и вполне счастлива в личной жизни, хотя замуж, конечно, выходить не собирается: контракт с Королем - дело серьезное. Что же касается планов Короля насчет новой совместной поездки на Муримах, им не суждено было сбыться. Через несколько лет после описываемых событий я благополучно угодил в Тихий Город, откуда в конце концов удрал, но путь назад, в Ехо, мне с тех пор заказан. Но это уже совсем другая история. - Ну, положим, путь назад вообще всегда и всем заказан, - наконец говорит Франк. - Идти можно только вперед; при большом желании, удаче и сноровке можно сворачивать в сторону - чем ты с большим успехом всю жизнь занимаешься. Но назад - этого даже я не умею. И, кажется, вообще никто. Да и с какой бы стати? - Сам знаешь, это просто выражение такое. А в Ехо мне правда соваться не стоит. Почему - это очень длинная история. И, в сущности, довольно грустная. А Меламори от моих грустных историй уже тошнит. "Ага, - говорит себе Триша, только теперь очнувшись от сладкой полудремы, которая охватывает ее всякий раз, когда за этим столом объявляется хороший рассказчик. - Вот как ее, оказывается, зовут. Ме-ла-мо-ри. Диковинное имя. Но ничего, красивое". - Не преувеличивай, ни от чего меня не тошнит, - вздыхает сероглазая женщина. - Просто надоело грустить. Нагрустилась уже по самое не могу, выдающимся мастером этого дела стала. Самое время сменить занятие. - Разумное решение. Да и потом нам с Тришей про Тихий Город рассказывать ни к чему, - говорит Франк. - Ты же написал об этом, я ничего не путаю? А истории, рассказанные в книгах, нам тут и даром не нужны: они уже принадлежат не рассказчику, а тем, кто его слушал. Нельзя платить за наш кофе чужими сокровищами. Только собственными. Вам это даже на руку: выпускать воспоминания на свободу, как птиц, - отличное занятие, не находите? - Да, ничего себе, - улыбается Макс. - Пока не попробуешь, не узнаешь, - говорит его спутница. - Вот-вот. Именно к этому я и подвожу. - Франк потирает руки. - С тебя причитается как минимум одна история. Хотя подозреваю, их куда больше. - Ну да, как у всякого человека. Она умолкает; Триша, воспользовавшись паузой, идет за рюмкой и бутылкой липовой наливки: ей кажется, что сейчас глоток чего-нибудь крепкого никому не помешает. Будущей рассказчице - в первую очередь. Чтобы расслабилась, не заботилась, всем ли интересно ее слушать, правильно ли ее поймут, удастся ли не запутаться в деталях. Это очень, очень валено, чтобы рассказчик не беспокоился о пустяках. Выпив рюмку крепчайшей, душистой липовой наливки, сероглазая Меламори храбро машет рукой. - Ладно уж. Вы говорили, что рассказать историю - все равно что избавиться от нее, отпустить на свободу. Именно то, что мне требуется. Только учтите: это будет печальная история. По крайней мере, история о грустных временах. - Ничего, - утешает ее Франк, - переживем. Мы с Тришей бессердечные твари, нам чужая печаль - забава. А тебе уж точно пора с нею расстаться. - Неужели расскажешь, как вы без меня жили? - радуется Макс. - Наконец-то! А то все "потом, потом" - Я просто ждала момента, когда все станет так хорошо, что даже моя история не испортит нам настроения, - объясняет она. - Ну вот, идеальное место, правильно выбранное время да еще и хорошая компания, слушатели, согласные внимать любой ерунде. Поэтому - да, расскажу. Триша жмурится от удовольствия. Таких комплиментов наговорила эта незнакомая красивая женщина - ей, Трише, на год хватит. Будет вспоминать и радоваться. Невелика премудрость похвалить "Кофейную гущу", ее все гости хвалят. Но мало кто находит нужные слова, способные тронуть Тришино сердце. ТУЛАНСКИЙ ДЕТЕКТИВ История, рассказанная леди Меламори Блимм Это были, прямо скажем, невеселые времена. Сперва они были просто трудные: куда-то запропастился Господин Почтеннейший Начальник Тайного Сыска, сэр Джуффин Халли, и нам пришлось учиться обходиться без него. Выучились, чего уж там. В один прекрасный день шеф внезапно объявился, зато исчез сэр Макс. Джуффин рассказал нам, что застрял в Тихом Городе, а Макс оказался столь любезен, что согласился поменяться с ним местами. Дураку было ясно, что это значит: уж если кто угодил в Тихий Город, обычно остается там навсегда. Ну, по крайней мере, на почти бесконечно долгое время - такое уж это место. Нам всем стало не по себе от такой новости; мне же пришлось хуже прочих - думаю, можно не объяснять почему. Одно хорошо: в тот сезон в моду снова вошли шелковые полумаски; их полагалось подбирать в тон к скабе и носить всюду, не снимая даже за едой. Эта деталь гардероба, как вы понимаете, здорово помогала мне сохранить лицо. Но в целом это, повторяю, были невеселые времена. И очень непростые для Тайного Сыска. Думаю, еще никогда Малое Тайное Сыскное Войско не было так близко к полному развалу. Не то чтобы кто-то всерьез намеревался подавать в отставку и отправляться в кругосветное путешествие. Не скажу даже, что в Доме у Моста был объявлен траур - с чего бы, собственно? Мы держались молодцами, хладнокровно пожимали плечами. Говорили друг другу: без потерь в нашем деле не обойтись, а сэр Макс - ну что сэр Макс... В конце концов, не погиб, не превратился в чудище с восемью головами и дюжиной задниц, даже в Приют Безумных не загремел, а просто уехал. Бывает. Тем более, если верить рассказам Джуффина, не так уж плох этот самый Тихий Город. Уютное потустороннее захолустье, вполне подходящее место для отдыха усталого героя, а значит, все в порядке, или почти, - примерно так мы рассуждали вслух. О чем мы при этом молчали - отдельный вопрос. Каждый о своем, конечно, но на Джуффина косились с одинаковой почти незаметной, но неистребимой неприязнью. Мы не знали подробностей этого дела, и нам было очень неприятно думать, что наш шеф преспокойно принял такую жертву, а теперь сидит в своем кресле как ни в чем не бывало и пальцем о палец не ударит, чтобы хоть как-то исправить положение. Мало ли что Тихий Город - с каких это пор наш всемогущий начальник стал отступать перед трудностями?! Мы злословили по утрам и зубоскалили вечерами, но днем все валилось у нас из рук. И, что хуже всего, нам было плевать. Валится - и ладно. Все равно и этот день пройдет, и год когда-нибудь закончится, и вообще жизнь человеческая слишком коротка и нелепа, чтобы пытаться привести ее в порядок. Даже сэр Шурф Лонли-Локли не особо усердствовал - а мы-то думали, его ничем не проймешь... Душевная болезнь, одолевшая нас в те дни, хорошо изучена и не представляет большой опасности. Она называется серая тоска; наши знахари шутя справляются с этой напастью: зашивают в подкладку одежды больного Кристаллы Радости, и через несколько дней никто не вспоминает о былой меланхолии. Но если подобное настроение охватывает сразу нескольких человек, членов одной семьи или просто близких, дело плохо, это вам любой знахарь скажет. Для начала их надо изолировать друг от друга, а уже потом лечить, иначе толку не будет. Но разгонять Малое Тайное Сыскное Войско или хотя бы временно распускать нас на каникулы никто не собирался. Сэр Джуффин, конечно, мог бы, но он, надо думать, хотел поглядеть, сумеем ли мы самостоятельно справиться с этой - пустяковой по большому счету - проблемой. У нашего шефа есть одно слабое место: он нечеловечески любопытен. Впрочем, сам он считает любопытство своим сильным местом; спорить с ним тут бесполезно. Словом, облегчать нам жизнь сэр Джуффин Халли не собирался. Мы-то и сами видели, что вместе чувствуем себя гораздо хуже, чем порознь, но продолжали ежедневно встречаться в стенах Дома у Моста, да и после службы нередко отправлялись ужинать в один и тот же трактир - просто потому, что давно привыкли быть друг для друга самыми близкими людьми и не собирались ничего менять. Магистры с ней, с серой тоской, пусть будет, если иначе не получается. Бывает, значит, и такая жизнь. Кстати, пару лет спустя сэр Кофа Йох признался, что однажды ночью притащил в Дом у Моста несколько дюжин отборных Кристаллов Радости, рассовал их по всем углам, попрятал под половицы, раскидал по ящикам письменных столов, заодно и себе за подкладку зашил парочку - в надежде, что атмосфера в Доме у Моста чудесным образом переменится. Ничего из этого не вышло. Приободрился только сам Кофа - Да и то, думаю, лишь потому, что знал, какие деньги уплачены за лекарство, и не желал выбрасывать их на ветер. Он очень, очень практичный джентльмен, это всем известно. Что до меня, я в ту пору всерьез подумывала бросить службу и вернуться в Арварох, к буривухам. Я почти не сомневалась, что эти мудрые птицы снова приютят меня и станут учить уму-разуму. Возможно, через пару сотен лет я выучусь летать не только во сне, но и наяву, потом окончательно обрасту перьями, совью гнездо и наконец снесу яйцо. До сих пор не уверена, что из этого яйца могло бы вылупиться что-то стоящее, но все лучше, чем путаться под ногами у хороших людей, с которыми мне, в сущности, давно уже не о чем говорить. Разве только помолчать всегда найдется о чем, и это, честно говоря, хуже всего... Я бы, собственно, и уехала, просто обстоятельства были против: арварохские корабли в тот год не заходили в Ехо, а найти капитана, который согласился бы рискнуть и доставить меня - ладно, пусть не на побережье этого далекого материка, а хотя бы на один из близлежащих островов, - никак не удавалось. Репутация у арварохских вояк та еще: для них всякий гость - незваный, поймают - зашибут, не поздоровавшись, и только потом отправятся к своему шаману выяснять, каковы были намерения чужеземцев. Если добрые, беднягу похоронят с честью, в противном случае выкинут в море, как дохлую рыбу, да еще и потомков его проклянут - на всякий случай, чтобы мстить не заявились. Словом, охотников отправляться на край света не было, да и поиски я вела вяло, от случая к случаю. По вечерам, укладываясь в постель, ревела - не от тоски, от злости. Ведь умела же когда-то использовать сновидения как дивную возможность превратиться в птицу, полететь куда глаза глядят, а утром проснуться на новом Месте, оглядеться по сторонам и, недолго думая, начать какую-нибудь новую жизнь. И куда все ушло? Во что я превратилась?! Сил едва хватало на то, чтобы справляться с повседневными делами и делать вид, будто жизнь продолжается. Даже как Мастер Преследования я не слишком много стоила в ту пору - навыки-то при мне остались, да кураж пропал. Какие уж тут сновидения и полеты... Тьфу! Дядюшка мой Кима Блимм, человек немолодой и чрезвычайно проницательный, как-то раз взялся мне объяснять, что на самом деле все мы - и я в первую очередь - одурели от безделья. Дескать, если бы сейчас запахло государственным переворотом, от нашей общей "серой тоски" к вечеру и воспоминаний не осталось бы. Я тогда страшно разозлилась. Швырнула в стену бутылку коллекционного вина из подвалов Ордена Семилистника, которую он принес мне в качестве утешительного гостинца, разнесла в щепки пару стульев, а уж вопила так, что под окнами моего дома стали собираться соседи и полицейские. И те, и другие очень хотели узнать, кого именно убивают, но не решались войти и спросить. Теперь-то стыдно вспоминать, а тогда казалось - праведный гнев. Хорошо хоть самого Киму пальцем не тронула, с меня бы сталось драку затеять... Пару дюжин дней спустя мне пришлось извиняться. И не потому что я очень люблю Киму - это, конечно, так, но к делу отношения не имеет. Просто он оказался совершенно прав. Так уж все неудачно сложилось, что работы для Тайных Сыщиков в то время почти не находилось. То есть утомительной рутины как раз хватало, какие-то мелкие происшествия случались регулярно, но настоящих дел, таких, когда понимаешь: если мы не справимся, конец всему (или хоть чему-то), - не было вовсе. Скажу сразу: ни государственного переворота, ни новой гражданской войны так и не случилось. Обошлось без эпидемий, наводнений, нашествий плотоядных чудовищ и восстаний живых мертвецов. Даже какой-нибудь завалящий мятежный Магистр не почтил вниманием нашу столицу. Избавление от "серой тоски" пришло неожиданно; впрочем, поначалу оно показалось нам не более чем очередной мелкой досадной проблемой. Вышеупомянутое избавление явилось к нам в виде смуглого темноглазого незнакомца в дорогом туланском лоохи из тончайшей темно-синей шерсти. Он имел не просто усталый, а откровенно потрепанный вид; речь его выдавала заморское происхождение, а манеры были способны вызвать расположение даже таких унылых хмырей, как мы. По крайней мере, когда я пришла в Дом у Моста, Мелифаро потчевал гостя свежайшей камрой, Нумминорих Кута по студенческой привычке глядел ему в рот, а сэр Шурф Лонли-Локли делал пометки в своей рабочей тетради, о существовании которой мы все уже забыли. Дверь в кабинет шефа была приоткрыта - это означало, что Джуффин внимательно прислушивается к беседе. Событие не то чтобы совсем уж небывалое, но и не рядовое. - Надеюсь, этот господин совершил по меньшей мере покушение на Короля? - спросила я. - Или всего лишь налет на Управление Больших Денег? Если второе, я пошла домой: скучища. Думаю, голос мой прозвучал чересчур резко - так у меня бывает почти всегда при встрече с незнакомыми людьми. Я еще и подбородок к небу задираю, щурюсь презрительно, жестикулирую, как пьяный солдат. Мои близкие считают, что это я так неуклюже кокетничаю. А на самом деле я просто стараюсь быть честной. Компенсирую свой малый рост и девичью красу скверными манерами, чтобы новые знакомые сразу поняли, с кем связались. Потом всем же будет проще. - Все еще хуже, незабвенная, - ответствовал сэр Мелифаро. - Этот господин подозревается всего-навсего в убийстве богатой тетушки. Причем не своей, а чужой. И не у нас, а в Тулане. Правда, здорово? Ты заинтригована? - Усраться можно, - надменно сказала я и уселась в единственное пустующее кресло. Этой фразе меня в свое время научил сэр Макс, и после его внезапного исчезновения я употребляла ее по дюжине раз на дню. Некоторые джентльмены умеют оставлять девушкам памятные сувениры, ничего не скажешь! - А почему, собственно, преступник не в наручниках? - спросила я, наливая себе камры. - Блеск металла плохо сочетается с цветом его глаз? Или вы решили его отпустить, чтобы дать мне возможность побегать по чужому следу? Спасибо, конечно, но сегодня я вполне обойдусь без развлечений. Мои коллеги дружно ухмыльнулись. Смуглый убийца тоже выглядел довольным - меня это, помню, больше всего удивило. - Дело в том, что он не преступник, а наш коллега, - объяснил наконец сэр Шурф. Мне вообще повезло, что он там оказался. Эти шуты гороховые, Мелифаро с Нумминорихом, до вечера могли бы водить меня за нос. Ради такого удовольствия можно и интересами дела пренебречь, знаю я их позицию. Студенты-первокурсники из Королевского Университета по сравнению с ними - рассудительные пожилые люди. Это, конечно, очень мило, но иногда, мягко говоря, утомляет. - Ага, значит, коллега, - повторила я. - А сэр Мелифаро сказал: "подозревается в убийстве". Да, теперь я понимаю, что это была шутка. Но в каком месте следовало смеяться? - Это была не шутка, - терпеливо сказал сэр Шурф. - Этот человек - профессиональный подозреваемый. Ты, как я понимаю, не знакома с туланской системой судопроизводства? Для выпускницы Королевской Высокой Школы ты не слишком эрудированна. Я очень, очень люблю сэра Шурфа Лонли-Локли. Он мне практически как брат. Или даже больше чем брат. Сэр Шурф безупречен, серьезен и чрезвычайно начитан. И, как следствие, совершенно невыносим. Поэтому желание придушить этого зануду собственными руками посещает меня не меньше дюжины раз на дню. К счастью, придушить его совершенно невозможно - по техническим причинам. Даже снимая свои смертоносные перчатки (прикосновение правой парализует жертву, зато левая быстро и качественно испепеляет кого угодно), он остается одним из самых сильных людей в Соединенном Королевстве. Потому, думаю, и жив до сих пор: желающих избавиться от гнета его эрудиции великое множество, не я одна мучаюсь. Я тихонько скрипнула зубами и вежливо (ну, не то чтобы действительно вежливо, но все-таки не очень грубо) сказала: - Я что, похожа на идиотку, у которой в голове каша из чужих слов и мыслей? Неужели ты думаешь, будто я с утра до ночи ходила на все эти дурацкие лекции? Вместо занятий я бегала на свидания, как все нормальные люди. Поэтому, будь любезен, расскажи мне о туланском судопроизводстве. Тебя я согласна слушать целых три минуты. Потом затоскую и выпрыгну в окно, но это, пожалуй, и неплохо. Шурф укоризненно покачал головой, но тут в нашу беседу вмешался незнакомец. - Я, пожалуй, сам расскажу, - сказал он. - Еще раз и по порядку. А то перескакиваю с пятого на десятое, самому стыдно, да еще и вас всех, наверное, запутал. Мне нельзя так мало спать. Полчаса в сутки явно недостаточно. Надо хотя бы два. Мы изумленно переглянулись. Два часа - это, по моим меркам, вообще не сон. И не только по моим. Двух-трех часов отдыха хватает только сэру Кофе Йоху, и именно по этой причине все мы почитали его великим чудотворцем. А этот парень о двух часах сна мечтает как о роскоши. Ну и порядки у них там, в Тулане! Впрочем, туланские порядки оказались куда более причудливыми, чем я могла вообразить. Хорошо все же тем, кто в юности прогуливает лекции: сколько ни живи, а реальность нет-нет да находит, чем тебя удивить. Даже в такие моменты, когда тебе это даром не нужно. - Меня зовут Трикки Лай, - представился незнакомец. - Как вы уже знаете, я приехал из Тулана. Сюда пришел, поскольку понял, что без вашей помощи не справлюсь со своей задачей. То есть, может быть, и справлюсь, но нескоро. Тут хотя бы год надо прожить, чтобы разобраться, что к чему. - Но все-таки кто вы? Подозреваемый или сыщик? - спросила я. - Хотелось бы все же какой-то определенности. - И то, и другое. Как уже сказал ваш коллега, я - профессиональный подозреваемый. Для того чтобы разобраться с моей профессией, необходимо иметь хотя бы общие представления о нашей законодательной системе. Меня немного тревожит ваше обещание выпрыгнуть в окно, но, поскольку здесь первый этаж, я, пожалуй, рискну. - Рискуйте, - мрачно согласилась я. - У нас в Тулане, - начал он, - есть суды и тюрьмы, но нет ни одной государственной организации, которая занималась бы расследованием преступлений и поиском виновных. - Хорошенькое дело! Если так, зачем нужны суды и тюрьмы? Кого наказывать-то, когда виноватых не ищут? - Дайте мне договорить, - почти сердито сказал господин Трикки Лай. - Виноватых ищут, конечно. И ловят, причем весьма успешно. Но не чиновники, а подозреваемые. Он вроде бы обращался только ко мне, но мои коллеги слушали затаив дыхание. Видимо, все в свое время умудрились прогулять лекции, посвященные особенностям туланского законодательства, даже сэр Нумминорих Кута, который, прежде чем поступить на службу в Тайный Сыск, умудрился побывать студентом всех высших учебных заведений столицы; еще и несколько провинциальных университетов закончил между делом. Очень уж ему нравился процесс. - Все происходит следующим образом, - говорил туланец. - Когда наши полицейские узнают об очередном загадочном преступлении, они прибывают на место и хватают первого встречного. Просто любого прохожего, который случайно оказался рядом. Если дело происходит не на улице, а, скажем, в доме или другом закрытом помещении, где нет ни одной живой души, подозреваемым будет объявлен ближайший родственник или супруг жертвы - если речь идет об убийстве или нанесении увечий. Если родственников нет, обвинят любого соседа, да и дело с концом... - Ну, если речь идет всего лишь о нанесении увечий, тогда, наверное, никаких подозреваемых не надо? - перебила его я. - Пострадавший скажет, кто на него напал, и... - Что скажет пострадавший, это наших полицейских совершенно не интересует. Они с ним и разговаривать не станут, разве что спросят, нужна ли помощь. Их дело - сцапать подозреваемого и отвести его в суд. В зависимости от тяжести и сложности преступления, суд определит срок, в течение которого подозреваемый обязан оправдаться, то есть найти и поймать настоящего преступника и более-менее убедительно доказать на очередном суде его виновность. Подозреваемому в убийстве обычно дают много времени на поиски: полгода или даже год. Если же речь идет, скажем, о карманной краже, больше полудюжины дней не допросишься. Кроме того, суд определяет сумму, которая будет выдана подозреваемому на связанные со следствием расходы. Скупиться, в общем, не принято: государство и без того неплохо экономит на жалованье тысяч бездельников... Если подозреваемый не сумеет найти преступника, накажут его самого, по всей строгости закона. Впрочем, когда дело совсем плохо, можно просто быстренько собраться и уехать из Тулана: пока срок, отпущенный на оправдание, не истек, никто не имеет права помешать вашему передвижению. Некоторым приходится удирать - если, скажем, речь идет об убийстве. Добровольное изгнание - не сахар, но все лучше, чем девяносто лет каторжных работ... Мелифаро толкнул меня локтем в бок. - Здорово, да? Какая, должно быть, у людей жизнь интересная! - По мне, так просто чудовищно. Ситуация, описанная нашим гостем, казалась мне вершиной человеческого идиотизма. Так глупо, что даже смеяться над этим не хочется. Разве только плакать. - Понимаю ваши чувства, - вежливо сказал туланец. - На первый взгляд действительно кошмар и беззаконие. Но вы не представляете, чем это оборачивается на практике! - И чем же? Половина населения в изгнании, другая - в тюрьме, и только преступники ходят по улицам с гордо поднятыми головами? - По моим сведениям - а это отнюдь не парадная официальная статистика, - только одно преступление из дюжины остается нераскрытым, - торжественно объявил он. - Да и это происходит за счет мелких, пустяковых преступлений, где проще заплатить штраф, чем хлопотать. - Как такое может быть? - изумилась я. - Ага-а-а-а, то-то же! - хором сказали Мелифаро с Нумминорихом