Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
 © Copyright Евгений Н. Кукаркин, 1994-1998
 E-mail: jek_k@hotmail.com
 Home page: http://people.weekend.ru/kukarkin/
---------------------------------------------------------------





     - Я   утверждаю,  что  Святослав  в  сражении  под  Доростолом  не  был
побежденным, как утверждают Византийские историки, он был победителем, - так
заканчивал я свою диссертацию о Великом Князе Святославе.  -  Действительно,
продержись  Святослав  в  Доростоле  еще  неделю  и  тогда  неизвестно какие
печальные события могли бы произойти.  Император  греческий  Иоан  Цимиский,
спешил  на  любых  условиях  заключить  мир,  так  как боялся потерять вечно
шатающийся  трон.  Он  рвался  в  Константинополь,  потому  что  знал,   что
сторонники  свергнутого  им  императора Никифора вот-вот возведут на престол
его отпрыска, Феофана. Вечно враждующие полководцы Фока  и  Склир  не  могли
заменить  его  под  Доростолом  и  не  было  к  ним  доверия после страшного
поражения от росичей под Адрианополем, которое было за год до  Доростола.  У
меня все.
     - Если вопросы к Михаил Ивановичу? - спросил ученый секретарь.
     - Можно,  -  поднялся  тощий  седой  профессор  Писемский.  -  Скажите,
уважаемый Михаил Иванович, вы все говорите о Иоане Цимиском, а что было бы с
Росичями, если бы они попытались продержаться неделю или две после  22  Июня
971года?
     - Они   бы,   вероятней   всего,   потерпели  поражение,  но  прекрасно
осведомленные от пленных тем, что творилось в столице  Империи,  они  готовы
были продержаться.
     Тут  выскочил  нервный  Дмитрий  Константинович,  мой вечный оппонент и
секретарь парторганизации университета.
     - Откуда вы достали материалы о Феофане?  Признайтесь,  что  фактически
это является краеугольным камнем данной работы.
     - Естественно.   После  подлого  убийства  Императора  Никифора,  часть
византийских войск воевавших в  Италии  против  франков  и  не  поддержавших
Цимиского,  выступила  в  защиту  малолетнего Феофана, который находился под
присмотром своего двоюродного брата Ирисмея в Риме и собиралась выступить  в
поход   против  Константинополя.  Франкам  даже  это  было  весьма  выгодно,
бесконечные войны опустошили казну, поэтому  они  заключили  на  год  мир  с
полководцем  Ирисмеем  и тот двинулся в путь. Это одна из причин заставивших
Иоана Цимиского спешить. Данные об этом найдены  мной  в  Лионских  архивах,
времен воин франкского государства V- IX веков.
     Вопросов больше не было. Мне закатили 19 красных шаров при двух черных.
Это была победа.

     Дмитрий Константинович вяло мял мою руку и выговаривал тоном учителя.
     - Я хочу вас поздравить, хотя честно скажу, один черный шар мой. Но еще
больше  я  расстроен  тем,  что  вы  останетесь на историческом факультете и
будете смущать молодых людей своими неординарными идеями.
     - Разве история не должна быть правдивой?
     - Она должна служить тому государству, в котором вы живете.
     - Весьма  корректная  формулировка.  Я  что-нибудь  написал  не  так  о
Святославе?
     - Все  так,  но нужна еще слава русскому оружию, а не неопределенность.
За это я вам вкатил черный шар.
     Мне ничего не оставалось, как поблагодарить Дмитрия Константиновича  за
поздравления и за черный шар.




     Заведующий  кафедрой,  милейший членкор Дальский, тихим голосом говорил
со мной.
     - Михаил Иванович, у нас завал  по  древне  русской  истории,  так  что
возьмите  на  себя  любезность  читать  студентам  этот  курс. Знаю, в нашей
истории всегда было много чего непонятного и вы своей эрудицией постарайтесь
зажечь молодых людей  так,  что  бы  они  прониклись  в  поиски  и  открытия
неизвестного. В основном надеюсь на вашу зрелость и мудрость.
     - Я постараюсь.
     - И  еще,  не  успев вступить в должность, вы уже заимели массу врагов.
Будьте осторожны, не давайте им повод, что бы начать травлю. Русская история
самый опасный предмет на сегодняшний день.
     Вот так меня напутствовал милейший безобидный человек.

     В квартире тихо и пусто. Жена, уже как три года тому назад,  съехала  с
ребенком  к своим родителям. Получила от меня развод и теперь живет с другим
человеком. Наверно, что бы тогда не лезть с тоски на потолок,  я  и  занялся
научной  деятельностью,  превратившись,  как  смеется  мой  друг  Женька,  в
архивного червя. Сегодня Женька у меня.
     - Мишка, мы сегодня поддаем. Во, смотри какую красавицу я принес.
     Он достает и кармана бутылку водки и крутит ее на свет.
     - Где там у тебя еще есть мытые стаканы? - нахально продолжает он.
     - У меня все мытое.
     - Да ну?
     Женьке невдомек, что перед защитой я прибрал всю квартиру. Он  идет  на
кухню, приносит два стакана, колбасу, батон и удивляется.
     - Чего  это  с тобой, может ты с куста упал? Все чисто. Или может ты на
радостях, что защитился домработницу приобрел?
     - Все в порядке. Я же теперь преподаватель со степенью.
     - Какое слово-то "со степенью", как  будь-то  с  грузом  каким.  Ладно,
тяпнем за твой первый добавочный груз и пусть будет он началом восхождения к
Олимпу.
     - На что намекаешь, стервец, на Сизифов камень?
     - Это твоя конечная стадия, - хохочет Женька.
     Мы  выпиваем  стакан  и с наслаждением грызем колбасу. Женька не плохой
конструктор, бабник и выпивоха. За три года он сменил три жены, прожив самое
большое с одной из них, пол года. Мы с  ним  еще  с  детства  жили  в  одной
коммуналке  и когда разъехались по квартирам, то оказалось, что в новом доме
семья Женьки живет выше меня этажом. Так иногда и ходим  друг  к  другу,  не
разрывая последнюю ниточку детства.
     - Слушай, Мишка, рванем сейчас к моей подружке Марте.
     - Ты-то к Марте, а я зачем?
     - Дурачок,  там  сейчас  такой бабий сбойчик. Поехали, Мишка, мы сейчас
уже зарядились.
     - Поехали, - решился я.
     Не лезть же мне опять на потолок от тоски.

     - Мальчики, пришли, - вопит чей-то девичий голос.
     Марта выскакивает в прихожую и повисает на шее Женьки.
     - Женечка, вот хорошо.
     - Я же не один.
     - Мишка, ты молодец, что пришел, - теперь Марта  обращает  внимание  на
меня.  -  У  меня  сегодня такие девочки, закачаешься. У нас же на работе из
мужиков, один начальник и тот импотент. Вот сегодня девочки и собрались, что
бы хоть как-то погулять.
     Девочки действительно были шикарные, разных возрастов и одетые  как  на
праздник.
     - Девчата,  -  представляла  нас  Марта,  -  к  нам пожаловали холостые
мужчины. Одного звать Миша, другого Женя. Прошу любить и жаловать.
     - Любить  мы  всегда  можем,  -  засмеялась  рыжая  девушка,  -  а  вот
жаловать..., это еще надо разобраться чем и как? Меня звать Лиля.
     Она зачем-то растопырила пальцы и протянула нам руку.
     - А  я  вас  знаю,  -  передо  мной возникло симпатичное создание, - вы
преподаете на истфаке.
     - Точно. Зато я вас чего-то не видел.
     - Мишка, так был  занят  наукой,  что  мог  заметить  только  слона,  -
отвечает за меня Женька.
     - Я не слон, я, Таня.
     Она протягивает мне тыльную часть ладони... для поцелуя.
     - Смотрите-ка,  -  зашумели  девчонки,  -  ну  Танька  дает,  уже ручки
целовать дает, что дальше будет. Ей больше не наливать.
     - А меня звать, Галя, - толстоватая женщина  с  хитринкой  смотрела  на
меня. - Мне о вас столько говорили, а вы вон какой.
     - Разочарованы?
     - Наоборот, не ожидала.
     - А я, Гюльнара, - последняя, черноволосая, подстриженная под мальчишку
девушка, протянула мне руку.
     - Все за стол, - скомандовала Марта и компания повалила в гостиную.
     Меня  втиснули между Таней и Гюльнарой, налили водки и... мы продолжили
пиршество полупьяных мужчин и женщин. К ночи все  были  тепленькие  и  стали
расходиться.  Женька  пожелал  остаться  у Марты, а я, Таня и Гюльнара пошли
провожаться по улицам. Остальные смылись по-английски.
     Только к утру пришел домой и заснул сном праведника.

     Я смотрю в аудиторию набитую студентами. Интересно, здесь есть  Татьяна
или нет.
     - Я сегодня буду читать вам древнерусскую историю и хочу вас подвести к
мысли.  Для чего она нам нужна? Уроки истории нам нужны для того чтобы мы не
повторяли ошибок прошлого, что бы мы знали как выжить в дальнейшем без малой
крови и быть могущественным государством. К сожалению история, как по  витку
спирали  возвращается  к  нам  и  если  мы  знаем  что было тогда, нам легче
справиться с невзгодами,  а  если  нет,  мы  можем  погубить  целые  народы.
Вспомните  Канны  великого  Ганнибала,  разве  мы  не повторили опыт его под
Сталинградом. И другой более злосчастный пример, когда при битве с  татарами
при  реке  Калке, князь Мстислав Романович поверил предателям и сдал татарам
оружие, за что и поплатился жизнью вместе со  своими  войсками.  Прошло  сто
лет,  князь  Остей  в  осажденной  Москве  опять  верит князьям изменникам и
история повторяется. Остей сдает оружие, гибнет  сам  и  Тохтамыш  уничтожат
Москву  вместе  со  всем  населением.  А  ведь в том и другом случае татарам
победа не светила.

     Итак, тема нашей лекции история  государства  российского  при  великом
князе Дмитрии Ивановиче по прозвищу Донской.

     "Он  сидел  на  троне, как истукан. Красивая курчавая бородка, вьющиеся
длинные волосы, широкая грудь и...  застылые,  тоскливые  глаза.  Сегодня  у
князя  Дмитрия  свои: князь Дмитрий Волынский Боброков, его же иногда кличут
князь Боброк, зять Дмитрия; двоюродный брат Владимир  Серпуховский;  Бренко,
первый  советчик  и  хозяйственник;  дряхлый  земледелец, но с очень светлой
головой, князь Федор Тарусский; Иван Белозерский,  в  бытность  купленный  к
Москве  Калитой  с  землями  и  потрохами.  Все  они  держат  в  своих руках
государство Московское и являются советчиками великого князя.
     - Сегодня караван пришел из Свеи, - как бы про себя рассуждает  Бренко,
- оружие привез.
     Эти слова магически действуют на Дмитрия. Он как бы просыпается.
     - Оружие. Какое оружие?
     - Да  князь  Боброк  просил  закупить  мечи,  кольчуги,  да  самострелы
свейские и от франков, они их иначе - арбалетами называют, по нашему  иногда
- тугие луки.
     - А где, покаж?
     - Позже, княже, позже.
     Дмитрий  опять  застывает  и  лишь  нога  в нетерпении трет проношенную
циновку. Теперь он в грезах об оружии и его  ничего  больше  не  интересует.
Совет идет дальше.
     - Сколько самострелов закупили? - спрашивает Тарусский.
     - Сто.
     - Надобно  нам тоже наладить делать эти луки, у меня есть две кузни под
Таруссой, они давно славятся справным оружием и это тоже могут сделать.
     - Нам много надо, а у тебя, князь, будет  в  отдельных  экземплярах,  -
выступает Боброк.
     - Сколько?
     - Триста, с тремя комплектами кованных стрел.
     Старик шипит вместо свиста.
     - И на что так много?
     - Врагов много.
     Боброк  самый  ученый и самый мудрый князь. Он как бы, военный советник
при великом князе и в то же время талантливый военноначальник и  полководец,
не знавший среди русских князей поражений. Знал Калита в какие руки отдавать
Дмитрия.
     - Дайте  год,  я  еще  шестьсот  поставлю,  -  прикидывает  в уме князь
Тарусский.
     - Добро, - улыбается Бренко.
     - Ну мы скоро? - нетерпеливо спрашивает Дмитрий.
     - Потерпи, княже, мы даже и не начинали вовсе.
     Ошалевший от долгого ожидания князь, валится на трон.
     - Лазутчики докладывают, Мамай в гневе. После захвата князем Городецким
и воеводой Свиблом Мордовии и избиении ими  всех  ее  жителей,  он  собирает
войско и готовит нападение на Русь, - докладывает Бренко.
     - Так  этим  мордовцам  и надо, - говорит князь Белозерский, - за подло
пролитую кровь росских воинов на реке Пьяне, за предательство. Надобно бы  и
нам теперь собирать большую рать, чтобы дать отпор Мамаю.
     - Неужели  началось,  -  встрепенулся  Дмитрий  на  кресле.  - Своих мы
поколотили, теперь и до татар доберемся.
     - Это плохо, что мы своих колотим, лучше бы все вместе  колотить  татар
начали.  Но  пора  уже  постоять  за честь Руси. Давай, князь Федор, начинай
собирать войско, - предлагает Боброк.
     - Вчера  плечо  проклятое  онемело,  первый  раз,  как   будто.   Знать
действительно дожили, - князь Федор Тарусский ежиться под теплой накидкой.
     В  это  время  в светлицу входит тысячник Вигнут, перебежавший к Бренко
после третьего похода русских князей на Литву. В руках у него, завернутый  в
холщину удлиненный предмет.
     - Вот. Княже, просил принести, я принес.
     Вигнут  раскрывает  холщину  и  все  видят удлиненное деревянное ложе с
маленькой жестким луком на одном конце и небольшой ручкой на  другой  части.
Дмитрий спрыгивает с кресла и первым хватает оружие.
     - Надо же... Штука какая.
     Он   начинает   крутить   рукоятку,  оттягивая  воловью  тетиву.  Потом
нетерпеливо протягивает руку Вигнуту и несколько раз  требовательно  сгибает
кисть.  Тысячский  догадывается  в  чем  дело и достает из холщевого мешочка
черный заостренный обрубок. Дмитрий хватает его и быстро вставляет  железную
стрелу в паз.
     - Это  надо  же, какую штуку придумали. Княже, неужели и доспех франков
пробивает?
     - Любые, что наш, что свейский, что татар... Наши  самострелы  тоже  не
хуже, но у франков мощнее и тяжелее малость...
     Князь наводит самострел на дверь и вдруг нажимает курок. Дзинь... В это
время  дверь открывается и появляется внук князя Тарусского, Олег. В косяк с
громким чваканьем входит стрела. Все немеют.
     - В рубахе твой внук родился, - говорит первым Боброк.
     - Что это? - недоумевает юный князь.
     Он с недоумением смотрит, на ошалело глядящих,  на  него  людей,  потом
переводит взгляд на косяк.
     - Смотри-ка, железка какая.
     - Что тебе надобно? - очнулся князь Тарусский.
     - Княжна Авдотья, просила передать, там она снедь приготовила...
     - Ступай вон.
     Обиженный внук уходит. Старик с укоризной смотрит на Дмитрия.
     - Каждое  оружие  требует  уважения,  князь.  Но бить им надобно врагов
наших.
     - Да я ничего... Я...
     - Перейдем к войску, - перебивает его князь Федор. - Объявить надобно о
наборе всех князей наших. Гонцов срочно слать надо. Я позабочусь. -  А  тебе
княже,  -  обращается он к Боброку, - надобно брать правление над ним. Так я
думаю?
     - Правильно, - подытожил самый молодой на совете, князь Белозерский."

     Татьяна сидит со мной в буфете.
     - Миша, ты тот материал, который нам рассказывал, показывал декану?
     - Нет. Хотя, на всякий случай, конспект составил и у декана подписал.
     - Не глядя подписал, что ли?
     - А чего смотреть. Это же конспект.
     - Не знаю,  но  понимаешь,  у  тебя  Дмитрий  не  тот...  Ну  как  тебе
сказать... Он не руководитель Московского государства.
     - Так оно и было. Государством руководили его советники...
     - Он у тебя тронутый немного...
     - Значит  я что то не досказал. Дмитрий был воспитан суровыми воинами и
оружие любил. Калита хотел иметь внуков воинами и добился своего. А то,  что
государством руководить надо, этому не успели обучить.
     - Ты сегодня свободен?
     - Как тебе сказать? Конспект на завтра составить надо.
     К столу подошла Гюльнара.
     - Здравствуйте, Михаил Иванович. Здравствуй, Татьяна.
     - Здравствуй, Гюльнара, садись, пожалуйста, - предлагаю я.
     - Привет, Гуль.
     Гульнара присаживается на свободный стул.
     - Какими  судьбами,  ты  оказалась  в нашем тараканьем буфете? - задала
вопрос Татьяна.
     - Я была на лекции Михаил Ивановича.
     Татьяна ошеломленно глядит на нее.
     - Как же...
     - А так, прошла и села.
     - Ну и как?
     Гульнара молчит, потом тянет.
     - Здорово. Я очень хочу послушать продолжение. Зал был полон народа и я
заметила, что не все были студенты...
     - Это, наверно и плохо...
     - Я понимаю, почему ты так сказала.  Но,  наверно,  там  было  много  и
хороших людей.
     - Хорошо бы.
     - Михаил Иванович...
     - Просто, Миша. Зови меня, Миша.
     - Вы не могли бы сейчас поехать со мной в гости?
     Гюльнара переводит взгляд с меня на Татьяну, а потом возвращает опять.
     - Но я только что... Впрочем, я не могу, сегодня должен подготовиться к
завтрашней лекции.
     - Это прошу не я, а очень уважаемый человек.
     Она опять смотрит на Татьяну.
     - Ладно, Миша, я пойду. Раз какая то тайна, то не к чему вмешиваться.
     Татьяна встает и, презрительно посмотрев на Гюльнару, уходит.
     - Так кто же просит меня?
     - Профессор Писемский.
     Я с удивлением гляжу на нее.
     - Простите, а почему вы...
     - Папа немного приболел, - перебила она меня.

     Писемский, с горлом, замотанным в шарф, сидел в большом кресле.
     - А... Михаил Иванович, очень рад, что посетили старика.
     - Я не знал что вы больны?
     - Пустое. Хотите чаю? Гульнара, голубушка, сходи приготовь нам крепкого
чайку.
     Девушка, кивнув головой, уходит.
     - Я  с  Гюльнарой познакомился на вечеринке неделю назад и не знал, что
она ваша дочь.
     - Гуля умница, наша гордость. Я не мог сходить на вашу первую лекцию  и
попросил ее послушать вас. Она позвонила мне взволнованная. Как она сообщила
мне, вы говорили... некоторые вещи, весьма неординарно.
     - Нет,  это  была  вполне  нормальная  лекция.  Я рассказывал о Дмитрии
Донском.
     - Так. И конечно, показали все как есть?
     - Как, разве вы тоже знаете...?
     - Знаю. Но знаю и другое. Дмитрий Донской это гордость нашей истории, а
вы копнули слишком  глубоко.  Не  раскаляйте  обстановку,  Михаил  Иванович.
Оставьте все как есть.
     - Чему  мы учим наших мальчишек и девчонок. Врать. Ну сегодня я соврал,
а завтра этот парень покопается в архивах и найдет, что я много  лет  пачкал
ему  мозги.  Как  он  ко  мне отнесется потом. Мы же учим ребят, чтобы они в
дальнейшем стали лучше нас.
     - Вы правы, но есть партийная установка. Герои расписаны и даны  нам  в
строгом  порядке.  Начинаются  с  Александра  Невского,  Дмитрия  Донского и
кончаются другими. Если мы нарушим это правило, нас просто уберут и раздавят
как козявок.
     - Но почему не Боброк, не  фельдмаршал  Салтыков,  выигравший  войну  у
Фридриха? Почему не те, кто заслуживает это?
     - Михаил Иванович, время такое. Мы еще не пережили это время. Когда оно
кончиться, поверьте старику, все будет по-другому.
     - Вы уверены, что оно кончиться?
     - Это закономерность. Все изменяется когда-нибудь.
     Появилась Гюльнара и мы принялись пить душистый чай.

     "-  Запомните  правило войны. Никогда полководец не идет в первых рядах
воинов биться с неприятелем. Он может быть только в первых рядах, когда надо
гнать бегущего врага. Во времена тех исторических воин было всегда так.  Как
бы  там  не  показывал кинематограф Александра Невского в гуще битвы, но это
для зрителя. На самом деле, он вел эту битву, наблюдая в стороне, и,  только
почувствовав перелом, вступил в битву сам. Так было везде. А теперь вернемся
к битве на Воже 11 Августа 1378 года.

     Вожа - паршивая речонка, впадающая в Оку. Всего то шириной метров 7-10,
однако  глубиной  приличной, и причем у берега, метра 3-4. Один берег вообще
болотистый из-за ключей расквасивших низины. Битва произошла не у речки, как
написано в наших учебниках, а далеко от нее, на высоких холмах, всего в трех
верстах от берега. Давайте рассмотрим как историки, что там было.

     "Шатер князя Бренко заполнен знатными людьми.  Сам  Дмитрий,  одетый  в
боевые  доспехи,  стоит  у  походного  стола и слушает последние наставления
Боброка.
     - Завтра встанем на холмах в трех верстах от Вожи.
     - Почему там, почему дадим им перейти реку? Надо перекрыть ее и все,  -
волнуется Дмитрий.
     - Брод  то  у  Вожи  один,  вот  здесь.  Значит  не  сможет мурза Бегич
маневрировать как в поле. Сзади река, спереди на холмах мы.
     - А вдруг не пойдет через реку?
     Боброк чешет бородку.
     - Пойдет.  После  первого  наступления  Батыевых   войск   на   русские
княжества,  мы не выиграли с ними ни одного сражения. Позор Калки до сих пор
тянется за нами. Понимаешь, татары привыкли побеждать.  Мы  и  воспользуемся
этим пренебрежением к нам, заставим мурзу перейти Вожу.
     - Княже,  пусти  меня  вперед.  Не могу я быть сзади. Отпусти, княже, -
просит Дмитрий.
     - Хорошо, - Боброк улыбается. - пойдешь во  главе  центрального  полка.
Полк  левой  руки  возьмет  князь  Данила Пронский. Полком правой руки будет
командовать окольничий Тимофей Вельяминов. Я  же  с  резервным  полком  и  с
нашими союзниками, восточными татарами присланными великим ханом Тохтамышем,
под руководством уважаемого мурзы Карагуй, буду стоять за центральным..."

     Я  не  оговорился  про  татар.  Обстановка вокруг Руси была такова, что
самым страшным врагом Мамая был хан Тахтомыш, который давно метил на престол
в Золотой Орде. Тохтамыш решил  тоже  поддержать  Дмитрия  и  прислал  своих
воинов.

     "...- Спасибо, княже, - радуется Дмитрий.
     - А  куда  же  я?  -  задает  вопрос  один  из  полоцких  князей Андрей
Ольгердович.
     - Пойдешь к Вельяминову.
     Боброк поворачивается к князю Дмитрию Монастырскому.
     - У тебя, князь, самое тяжелое  место  будет,  между  малым  и  большим
холмом встанешь, прижмешься больше к центральному полку, здесь более пологий
подъем. Это самый опасный участок, татары и будут именно от сюда жать. Отдаю
400 воев с самострелами, используй их по назначению.
     - Понял, княже.
     - И  еще, всем плотней ряды, впереди щитоносцы, лучники в задних рядах,
воины с самострелами в первый ряд и прикрыть щитами.  С  нами  завтра  будет
бог.

     Рано  утром  воеводы  строили  и  ровняли ряды. 16 рядов воинов, стояли
плотно, плечо к плечу, составляли вытянутые коробки полков. Всю гряду холмов
оседлали росичи. Сзади  стоял  резервный  полк  и  татарская  конница  мурзы
Карагуя.  Над рекой рассеялся туман и вскоре с холмов стало видно, как через
брод переправлялась татарская конница.  Тот  берег  был  густ  от  вражеских
войск.
     Только  к  двум  часам дня, переправлялись Бегичевы воины и русские, за
это время, не  сдвинулись  ни  на  сантиметр.  Татары  стали  распределятся.
Таш-бек,  кривоногий,  низкий  татарин  собирал свои самые лучшие, прекрасно
вооруженные и защищенные броней, отборные отряды "бешенных", против  Дмитрия
Монастырского. Всадники Хази-бея и жирного, никуда не годного вояки Каверги,
оказались  перед  Дмитрием  Полонским.  А  вот  старый,  опытный волк, мурза
Кастрюк выступал перед Дмитрием. Мурза Каргалук, Мамаев любимец,  со  своими
тысячами стоял перед Тимофеем Вельяминовым.
     Первым  начал  Каверга.  Его  полки  на полной рыси бросились вперед и,
поднявшись на холм,... встали перед блестящей  линией  щитов,  ощетинившейся
копьями.  Тысячи  стрел  с  той  и  другой  стороны,  заполнили  небо. Стали
приближаться, взбираясь на холмы, всадники, Кастрюка и Каргалука.

     Тимоха, с самострелом в руке, стоял в одном  ряду  с  другими  воинами,
обученными  стрельбе  из  этого  страшного  оружия,  спрятавшись за тяжелыми
большими щитами, удерживаемыми  щитоносцами,  специальными  пешими  воинами,
которые  кроме  этих  щитов были одеты в кольчуги, шлемы и вооружены мечами.
Тимоха тоже имел меч, но кольчуги не имел. Кожаная рубаха с  шестью  вшитыми
стальными  бляшками,  да круглый стальной шлем, как миска, прикрывали воина.
Сотский Винволд командовал самострельщиками. Он стоял недалеко от  Тимохи  и
ждал распоряжений князя Монастырского.
     - Пошли...., - прошелся шепот в рядах воинов.
     Тяжелые,  самые  отборные и хорошо вооруженные всадники Таш-бека решили
проломить полк Монастырского, расположенный между холмами.
     - Прикрыть головы! - зазвучала команда.
     Задние ряды воинов приподняли щиты, прикрывая головы от стрел.  Винволд
закричал, прижав руки к губам.
     - Самострелы приготовить.
     Тимоха  приподнял  самострел  и установил между плеч, стоящих перед ним
щитоносцев.
     - Всем внимание. Щиты отклонить.
     Щитовые присели и дружно опустили вытянутые  щиты  влево.  Теперь  лицо
Тимохи оказалось выше уровня щитов и он увидел скакавших на них всадников.
     - Спустить курки.
     Шипящий  щелчок  тетив  пронесся  по  всему ряду. Тимоха поймал глазом,
через прорезь самострела первую попавшуюся фигуру всадника и нажал курок.
     - Щиты поднять. Всем самострелы заряжать.
     Щиты подняли вовремя, с наружи в них уже со  смаком  впивались  стрелы.
Теперь  Тимоха  упер  нос  самострела  в  землю, зажал ногами и стал крутить
ручку, натягивая воловью жилу на защелку. Вытащив из сумки железную  тяжелую
стрелку, он воткнул ее под защелку в паз. Готово, он опять может стрелять. И
тут же голос посадского командует.
     - Всем внимание. Щиты отклонить.
     Опять дружно падают щиты влево и Тимоха вновь увидел татар.
     - Спустить курки.
     Он  успел  поймать  в  прорезь  хорошо  одетого толстого, блестящего от
железной брони, татарина и спустил курок.
     - Щиты поднять. Всем самострелы заряжать...

     Если бы татары знали сколько  трудов  и  пота  потребовалось  воинам  в
обучении этого искусства, стрелять калеными стрелами. Винволд был хуже зверя
и заставлял парней стрелять в бревна на расстоянии ста шагов. Горе тому, кто
не попадал. Стальная стрелка у неумехи, входила в грунт и ее надо было потом
откапывать,  чуть  ли не на метр, чтобы опять пустить в дело. Да и с бревном
было худо. Потом его разрубали, что бы вытащить  впившееся  глубоко  железо.
Горы дров возвышались возле холмов, где тренировались...
     Однажды   Винволд   принес  свейские  стальные  наплечники  и  кольчугу
известного московского мастера Никиты. Сам мастер пришел, чтобы увидеть, как
его творение будет искалечено этим  страшным  оружием.  Винволд  повесил  на
бревна  кольчугу,  сверху  прицепил  наплечники. Взял самострел и пятидесяти
шагов выстрелил...
     Потом все ходили и  смотрели.  Наплечник  и  кольчугу  с  двух  сторон,
пробила  стрелка.  Мастер  долго  цокал  языком, закинул железную рубашку на
плечи, и расстроенный уехал к себе в кузню.

     За щитами раздались дикие вопли басурманов.  Замедлился  тяжелый  топот
копыт.
     - Таш-бек... Таш- бек ..., - закричали гортанные голоса.
     Тут же тысячи стрел взвились в небо и опять посыпались на росичей. Щиты
над головами  сразу стали тяжелые. Иногда противная деревяшка проскальзывала
в щели между щитами и падала на землю, не найдя, незащищенного куска тела, и
плохо было тем, когда стрелка все же впивалась в  плохо  прикрытую  часть...
Стоящий  сзади  Тимошки старый воин, прижал к себе парня и прикрыл его своим
щитом. Тимоха все же зарядил самострел и вовремя.
     - Самострелы приготовить.
     Тимоха приподнял свое оружие  и  тут  же  стрела,  свалившись  с  неба,
впилась в дерево. Пришлось ее быстро смахнуть.
     - Всем внимание. Щиты откло- нить.
     Опять прорезь хватает фигуру.
     - Спустить курки.
     Только  нажал  на  спуск  и  татарская  стрела  ударила  в  шлем, потом
свалилась под ноги.
     - Щиты поднять. Самострелы заряжать.
     Только стал натягивать жилу, новая команда.
     - Стрелки из самострелов назад... Копья опустить... Уплотнить ряды.
     Самострельщики быстро пробрались за последний ряд. 16 рядов  вжались  в
единый комок. Стрелы прекратили падать. И тут же Винволд скомандовал.
     - Самострелы сложить. Всем разобрать по два дротика.
     Эти дротики лежат горами за последними рядами росичей.
     Вздрогнула  масса  воинов,  первые  ряды  приняли  на  себя  налетевших
всадников.
     - Начали, - крикнул Винволд.
     Тимоха  швырнул  дротик  в  небо,  прямо  над  головами  своих,   потом
следующий... Через пять минут горы оружия не было. Все улетело на татар. Тут
же ослабла пружина и татары отхлынули обратно...

     Оставшиеся   воины   Таш-Бека,   без   своего   погибшего   начальника,
растерялись.  Получив  жесткий  отпор,  они  бросились  назад  наискосок   к
переправе,  сминая  фланги,  пляшущих  на конях, легких всадников Каверги. И
тут, кипящий от  нетерпения  Дмитрий,  взмахнул  мечем  и,  увлекая  воинов,
бросился  вниз с холма. Каверга и Хазибей сразу отступили и еще больше ввели
сумятицу, смешавшись  с  отступающими  воинами  Таш-Бека,  и  уже  не  могли
восстановить  порядок  среди татар, а те сразу же бросились бежать и все три
версты до реки их воины неслись как  очумелые.  На  другом  фланге,  бывалый
Кастрюк,  сразу  понял  в  какое  дурацкое  положение он попал, так как были
открыты его фланги. Он спешно, но организованно,  стал  отступать,  грамотно
отбиваясь  со всех сторон от Дмитрия Полянского, Андрея Ольгердовича и части
полка Дмитрия.

     У переправы творилось черт знает что. Узкий  коридор  брода  был  забит
удирающими  воинами.  Часть нетерпеливых бросилась прямо на лошадях в воду и
тут с ужасом поняли, что у противоположного берега нет дна и там  берега  из
жидкой  болотины,  их  лошади  не  могут  на берег взобраться. Эта плавающая
масса,  свернула  по  течению,  врезалась  в  переправляющихся  и   началась
сумятица.  Крики и вопли неслись по всюду. Русские полки и татарская конница
Тахтамыша прижали татар к воде и вырубили их полностью.  Мурза  Кастрюк  еще
пытался  со  своими  воинами  организовать сопротивление у переправы, но был
убит. Ни один высший татарский военноначальник не спасся. Все, включая мурзу
Бегича, погибли. Были потери и у русских, но настолько  малые,  что  даже  в
Синодалах, летописях тех лет, говорится только о трех сотнях убитых.
     Наступившая  темнота  не позволила свежей коннице Боброка переправиться
через реку и пустится в погоню за тем, что осталось."

     В коридоре меня ждал Дмитрий Константинович. Парторг отвел в сторону.
     - Михаил Иванович, вы очень интересно рассказали о битве  на  Воже,  но
согласитесь,  не слишком ли вы одиозно относитесь к самострельщикам, то есть
к самострелам?
     - Почему одиозно? Просто наши историки не привыкли  упоминать  об  этом
виде  оружия.  Однако все источники и даже рисунки в наших учебниках истории
показывают русских воинов  с  самострелами.  Значит  самострел  был  обычным
оружием в русских дружинах. Другое дело, что в то время его мог иметь только
богатый воин.
     - Допустим. Но всю битву наша история описывает не так.
     - Она ее вовсе никак не описывает.
     - Тем  более.  Не  уклоняетесь  ли  вы от наших социалистических норм в
развитии исторических процессов.
     - Разве здесь надо учитывать именно эти нормы?  Мы  показываем  историю
так как она есть.
     - Надо,  еще  как  надо их учитывать. Мы с вами творим нашу историю. На
примере наших героев должны воспитываться поколения молодежи. Мы их выбираем
для них, нашего будущего...
     - Разве мы их выбираем?
     - Вы  где  живете,  Михаил  Иванович?  В  Советском  Союзе.  Значит  мы
подчиняемся законам нашего общества.
     - Я все понял, Дмитрий Константинович.
     - Рад за вас...

     У меня в квартире Женька глушит водку.
     - Понимаешь, Марта, выкинула меня.
     - Что произошло?
     - Она просто не пустила меня к се6е в дом и все.
     - Значит надоел.
     - Это я то?
     Раздался телефонный звонок. Я беру трубку.
     - Миша, это я Татьяна. Слушай, ну здорово. Вся кафедра гудит. Наш декан
с Дмитрием  Константиновичем  и  профессором  Писемским  целый  час  о  тебе
толковали. А народу то на лекции было, жуть...
     - А что говорят?
     - Да  кто  как?  Одни  говорят,  что  это  сырой  материал,  а   другие
восхищаются.
     - А ты как?
     - Я всегда была твоей поклонницей.





     На  следующий  день,  только  я  вошел в преподавательскую, влетела как
ошпаренная секретарша и попросила меня зайти к заведующему кафедрой. Членкор
Дальский со скорбным лицом встретил меня в своем кабинете.
     - Уважаемый, Михаил Иванович, вот же напасть какая,  придется  временно
прекратить занятия.
     - Что произошло?
     - Пришла разнарядка из обкома партии, нужно выделить на уборку картошки
полторы  тысячи студентов. Ректор решил нашу кафедру послать полным составом
в поле.
     - Но...
     - И никаких возражений. Вас, как самого  молодого  на  кафедре,  ставят
старшим над нашими студентами.

     Паршивая  погода  и  труд  в полусогнутом состоянии, не убивают энергии
молодых ребят и девчат. Вечерами футбол, музыка, пляски,  хохот  и  конечно,
страстные  поцелуи  в  кустах.  Мы  уже двадцать дней в этих сырых и вонючих
бараках. Но однажды, все же дождь и грязь допекли самых выдержанных и  после
очередной  уборки нудных борозд с картошкой, мы обессиленные лежали на нарах
и тут Татьяна предложила.
     - Михаил Иванович, что же было перед Куликовской битвой, расскажите.
     - Разве вам не надоели эти лекции на кафедре?
     - А что? Правда, расскажите, Михаил Иванович, что было после  битвы  на
Воже? - попросили несколько голосов.
     - Хорошо. Только чур, не перебивать.

     "После  смерти  Ольгерда,  умнейшего  и  сильного  князя Литвы и самого
опасного противника Дмитрия, в  его  княжестве  начались  раздоры.  Толковые
советчики  князя  Дмитрия,  пользуясь  этим, направили московские войска под
руководством опытных военноначальников, захватить города Ржев,  Трубчевск  и
Стародубск   на  западных  рубежах  молодого  государства.  Успех  превзошел
ожидания, мало того, что взяли города, но и  раскололи  окончательно  Литву.
Часть  князей  литовских  ушли  под  руку Москвы, а другая часть - встала на
сторону одного из сыновей Ольгерда - Ягайло.
     Итак, это прелюдия.

     Сегодня Боброк злой, как никогда. Только что прибыли лазутчики из самой
Орды и нечему было радоваться. В горницу входит  Бренко  и  кряхтящий  князь
Федор Тарусский.
     - Здав будешь, князь, - кивает Бренко, - зачем пригласил нас?
     - Только что был гонец из Орды.
     - Значит Мамай решился?
     - Мамай  собрал  совет,  всех  своих подданных князей и объявил им, что
идет войной на нас
     - После битвы на Воже, три года прошло. Мы готовились, ждали,  собирали
по  крупицам  дружины, обучали новых воинов, - кряхтит князь Федор. - Дожить
бы до судьбы своей...
     - Кто с татарами вступил в союз? Кто против нас пойдет?  -  нетерпеливо
спрашивает Бренко.
     - Все крымские татары выходят на нас...
     - Стой, - опять вмешивается Бренко, - не уж то даже резервов в Крыму не
оставляет? Ведь хан Тохтамыш не дремлет, тоже против Мамая зубы точит.
     - Берет  всех.  Три  года  для  него  прошли  не зря. Собирал сведения,
бояться нас стал. Собрал не только всяких не годных, но и хороших воинов ото
всюду, где мог. Сами судите. Половецкие  князья,  вечно  битые,  худосочные,
дадут  тысяч  тридцать  всадников. Даже многовато для них, но вои уже не те.
Духа победы в них нет. Хазарские Турки  дают  тысяч  пятнадцать.  Эти  очень
воинственны  и  драчливы,  но  не  любят ходить сроем. Биться с ними трудно,
особенно пешему.
     - Наши предки хазаров и раньше лупили, - князь Федор покачал головой.
     - Давно это было, князь. Теперь их хазарами даже  назвать  трудно,  это
новое  поколение,  смешанное из татар, бывших хазар и южных туркмен. Хорошие
теперь воины. Армяне выделяют тоже пятнадцать тысяч воинов. Меньше  половины
из  них  -  пешие.  Эти бьются только за наживу. Ясы и Жиды Кавказские плохо
вооружены, однако татары ими не брезгуют.  Набрали  двадцать  тысяч  и  дали
своих  начальников.  Самые  опасные,  самые  лучшие  это Генуэзские рыцари и
рыцари Европы, купленные на золото Мамая. Из них Чешских - 250,  Тевтонов  -
220,  французских  тамплиеров,  около  100. Итальянские королевства дали 70,
сельджуки- 150. Итого, около 800 конных рыцарей  и  десять  тысяч  панцирной
пехоты.
     - Ух  ты...,  -  воскликнул Бренко,- за что европейские государства нас
так ненавидит?
     - Теперь понятно твое стремление, князь, - говорит Федор  Тарусский,  -
создать  больше  отрядов  самострельщиков.  Говорили  мне,  что даже тараном
трудно взять строй рыцарей.
     - Может тараном и можно, но обычной пехоте и конным воинам их не взять.
Есть у Мамая еще масса других  народностей  это  и  нагаи,  чуваши,  мордвы,
казанские  татары,  те  кто  ненавидит Тохтамыша, все по мелочи, большинство
пешие воины, плохо вооружены, но ради добычи готовы воевать и дубинами.
     - Что же есть у нас? - просит Федор Тарусский.
     - Это я могу сказать, - начал Бренко, -  Воев  дадут  князья  Тверские,
Белозерские,   Авдомские,   Кемские,  Белосельские,  Курбские,  Ярославские,
Устюженские,  Прозоровские,  Суздальские,  Владимирские,  Костромские,  твои
князь,  -  обратился  к  Тарусскому,  -  и другие. Земля Новгородская вышлет
ополчение. Даже Тохтамыш согласен дать десять тысяч всадников. Мы много ждем
и с других земель, но самое основное это войско Московское. Сейчас вопрос  в
вооружении  и  кормлении тех, свободных людей, кто придет под наши стяги. Мы
уже почистили и смазали арсеналы кремля. Это  оружие,  кольчуги,  панцири  и
новое вооружение, кованное нашими мастерами или отобранное у врагов наших.
     - Стрел, дротиков хватит?
     - Все есть. Наготовили.
     - Тогда пошли к князьям объявим волю великого князя Московского.

     В  больших  деревянных  палатах  сидели  на  скамейках  князья и бояре,
богатые люди, тысяцкие и воеводы. Князь Дмитрий сидел в большом  кресле  под
образами.  Вокруг  него  толпилась  родня,  женщины  и  дети.  При появлении
Боброка, Бренко и князя Тарусского говор стих и все замерли.
     Князья подошли к Дмитрию и  встали  за  его  креслом.  Князь  Тарусский
подошел  к  левому  уху  Великого князя и долго шепотом ему что то объяснял,
потом выпрямился и начал речь.
     - Сообщаю радостную и печальную весть. Кончилось после  битвы  на  Воже
ожидание, хан Мамай решился пойти на нас, собрав все, что мог собрать.
     Гул  прошелся  среди  присутствующих,  вскрикнули  женщины,  в восторге
подскочил Дмитрий.
     - От имени Великого князя Дмитрия, объявляю сбор воинства московского и
князей по всей Руси, - продолжил князь Федор.
     Теперь крики понеслись по всему помещению и не  поймешь,  восторга  или
горести.  Шум  стал  стихать  и  тут князь Федор Романович Белозерский задал
вопрос.
     - Кто войском править будет?
     - Князь  Дмитрий  предлагает  князя  Дмитрия   Михайловича   Волынского
Боброкова.
     - Любо, любо, - закричали глотки. - Скажи слово княже.
     Дмитрий Боброк вышел вперед поклонился перед всеми.
     - Благодарю  за  доверие. Мое слово краткое. Сбор всех войск в Коломне.
По всей Руси пошлем гонцов, соберем войско большое и покончим  с  нехристями
окончательно. Готовьтесь, братья."

     Когда я кончил говорить, ребята на нарах загалдели.
     - Как  же так? - удивился худенький, испачканный сажей паренек в очках,
- разве не Дмитрий вел войско и командовал им?
     - Нас испортили пониманием роли Дмитрия. На Руси  того  периода  должен
быть  центр,  вокруг  которого  собирались все разумные патриотические силы.
Одно время это был хитрый и  коварный  Калита,  потом  его  потомки,  но  то
могущество  и хитрость Калиты они уже не имели, зато другие князья понимали,
что должен быть идол с именем, тогда будут к нему тянуться  все.  Вот  князя
Дмитрия и делали этим идолом ради объединения Руси. Войны великой Московии с
неподвластными князьями вели, назначаемые советом, воеводы, но не Дмитрий.
     - Выходит Дмитрий пустышка?
     - Нет,  большой  воин,  не  глупый человек и... очень не уважающий дела
управленческие. За него правил совет великих  князей  и  бояр,  Дмитрий  все
доверил ему.

     Татьяна потащила меня пройтись по деревне.
     - Пойдемте, Михаил Иванович, побродим по местности.
     - Да здесь даже нет достопримечательностей.
     - Мы, просто, дойдем до клуба и посмотрим, что там.
     Клуб  закрыт,  по  прежнему  мелкий дождь сыпется с почти черных небес.
Пришлось повернуть обратно.
     - И на кой черт, мы сюда выползли? - удивляюсь я.
     - А вот зачем...
     Татьяна обхватывает мою голову и целует  в  губы.  Мне  приходиться  ей
отвечать.

     Только в Ноябре начались занятия. Я вошел в аудиторию и ахнул. Все было
темно   от   человеческих   голов.  В  проходах  плотно  стояли  люди.  Весь
профессорский  состав  сидел  в  первых  рядах,  а  несколько   безалаберных
студентов сидели прямо на полу у кафедры.
     - Сегодня  мы  остановимся  на Куликовской битве. Подробно разберем все
этапы битвы. Итак остановимся на...  левом  берегу  Дона,  напротив  притока
Непрядвы седьмого Сентября 1380 года.

     "Шатер великого князя полон. Идет совет, как вести битву.
     - Надобно,  как  на  Воже,  встать  здесь, где стоим, - горячился Федор
Белосельский, - и ждать татар, когда переправятся через Дон, а потом так  же
навалимся и...
     - Правильно, проверено уже, - зашептались литовские князья.
     - А что скажет князь Боброк?
     - Мы  перейдем  Дон.  Не  гоже  повторять  воинские диспозиции в каждой
битве. Наверняка Мамаю доложили,  как  прошло  сражение  на  Воже  и  он  не
повторит  ошибок  мурзы Бегича. В этот раз, перейдем Дон мы и встанем у стен
острожка Монастырского. Травы много на большом поле, спрячем бороны и  колья
от  конницы  татарской.  Впереди  встанет  передовой  полк. Федор Романович,
возьми его под свою руку.  Князья  Андрей,  Дмитрий  Ольгердовичи  и  боярин
Николай  Васильевич будут со своими воями тебе помощниками. Отдаем тебе всех
самострельщиков.  Твоя  задача,  уничтожить   всех   генуэзцев   и   рыцарей
европейских,  всадников  и  пеших.  Ключ  победы  у  тебя.  Не  выбьешь  их,
дальнейшая судьба битвы будет не в нашу пользу.
     - Все сделаем, князь. Спасибо за доверие.
     Князь Белозерский поклонился.
     - В мой засадный полк войдут,  -  продолжил  князь  Боброк,  -  конница
Романа  Брянского, Василия Кашинского, Романа Новосильского, мурзы Карагуя и
твоя князь, Владимир Андреевич.
     Внук Калиты, Владимир Андреевич очень хотел подражать воеводе Боброку и
был страшно рад вместе с ним вступить в битву.
     - Где мы встанем, князь? - спросил он.
     - В засаде... Я скажу позже где.

     Боброк поделил всех князей по остальным  четырем  полкам:  центральном,
левой и правой руки и резервном.
     - А что делать мне со своими питомцами?
     Тысячский, старый воин Федор Колос, с большой седой бородой стоял перед
всеми.  Ему  и  пятидесяти воспитателям, были доверены все молодые княжичи и
сыновья именитых людей, 320 ребят, будущее Руси. Хитрый Бренко, после смерти
Калиты, держал этих сыновей при Дмитрии, дабы их отцы не дурили и  не  имели
подлых мыслей изменить земле Московской.
     - Будешь  охранять переправы. Чтобы чернь не перешла и не мешала битве,
а также задерживать своих, больно ретивых трусов, гнать обратно.
     - Дозволь, князь, - Дмитрий умоляюще смотрел на Боброка, -  я  пойду  в
передовой полк.
     Все молчали. Умные князья понимали, что передовой полк, если и истребит
рыцарей,  после  сам  ляжет  костьми под копытами татарских коней. Конница и
пехота в передовом полку, служит только для прикрытия самострельщиков, чтобы
сразу не вырубили всех. Дмитрий может погибнуть со всеми тоже.
     - Не  место,  княже,  тебе  в  передовом  полку,   -   выступил   Федор
Белозерский, - встань во главе великокняжеских дружин.
     - Нет.  Если бог решит мне погибнуть в этот день, то неважно где я буду
спереди ли, сзади, я все равно погибну. Если он дарует жизнь, то на  то  его
воля.
     - Хорошо,  -  сказал,  после  некоторого  раздумья,  Боброк,  -  иди  в
передовой полк.

     Рано утром 8 Сентября, когда туман густо окутал землю,  русское  войско
начало  переправляться через Дон. Первым, перешел Боброк со своими полками и
тут  же  они  ускакали  вниз  по  течению  Дона  в  густые  дубравы.   Потом
переправился  передовой  полк  и  в  колоннах стал выдвигаться на поле перед
острожком Монастырским. Вскоре все воинство перешло  Дон  и  выстроилось  за
передовым полком. Всего растянулись на девять верст, от дубрав, где прятался
Боброк, до изгибающегося притока Дона, Непрядвы.
     Молодые княжичи сбились у переправ. На той стороне Дона собралось полно
разного  люда. Здесь были маркитанты, кошевары, тысячи возничих готовили еще
пустые телеги для убитых и раненых, было много темных людей,  разбойников  и
других, охочих для поживы. Туман разошелся.

     Татары  тоже  стали  собираться.  Генузская  и  рыцарская бронированная
конница встала перед передовым полком, вытянувшись в коробку  200  всадников
по  4ряда.  По  бокам встали ровные квадраты вышколенной, дисциплинированной
генуэзской пехоты, слева и справа  по  четыре  тысячи.  Еще  две,  подпирали
рыцарскую  конницу сзади. Там же, позади них, разместились лучники: нагайцы,
марийцы, сибирские татары и другие  мелкие  народности,  способные  стрелами
бить  белку  на  лету.  За  передовым  полком  стояли крымские татары. Влево
вытянулись кипчаки, ясы и Жиды Крымские, справа хазарские  турки,  армяне  и
часть бедных татарских мурз. Личный полк Мамая стоял в резерве.

     Из  истории  известно,  что начали битву два витязя. Я не ошибся назвав
инока  Александра  Пересвета  витязем.  Бывший  княжеский  тысячский  боярин
Дмитрий Брянский при позорной резне русских татарами на реке Пьяне, пообещал
богу,  что  если он выживет, то отдаст себя ему. Бог сохранил жизнь храброму
боярину и тот ушел в монахи, получив новое имя, Александра  Пересвета.  Умел
держать  и меч и копье монах и не мог в это поверить гигант Челобей, хоть он
еще и бился в агонии на земле, но в затуманивающемся мозгу, плыло изумление,
что за сила скинула его с седла, ведь монах худосочней его, кольчуги даже не
имел. Челобей встретил достойного противника,  оба  погибли,  дав  сигнал  к
началу битвы.

     Тимофей  уже  сотский.  После битвы на Воже, назначили сообразительного
паренька обучать воинскому делу и командовать сотней молодых  ребят.  Две  с
половиной  тысячи  воинов  с  самострелами в один ряд стояли за щитоносцами.
Сзади  разместилось  прикрытие  -  литовцы  и  русские.  Тысячский   Винволд
по-прежнему дает команды, которые дублируют сотские.
     - Самострелы приготовить.
     Дружно   взметнулся   строй  самострельльшиков.  Сзади  стоящие  воины,
прикрывают щитами самострельшиков от несущихся с неба стрел. Тимоха не видел
как Пересвет дрался с Челобеем, нельзя щитоносцам раскрывать секрет войска.
     - Всем внимание.
     Дрожит земля от  размерного  шага  тяжелой  пехоты,  медленно  скачущих
одетых в железо лошадей и всадников на них.
     - Щиты откло- нить. Спустить курки.
     Только   ушли  железные  стрелы,  щиты  встали  на  свое  место.  Среди
самострельщиков  первые  потери.  Смертоносные  стрелки  все  таки   ужалили
некоторых.
     Строй копошиться, натягивая воловьи жилы на крючки.
     - Всем внимание.
     Спешно поднимаются самострелы.
     - Щиты откло- нить. Спустить курки.
     В  метрах  пятидесяти  качаются  железные  башни  на конях. Тимоха чуть
доворачивает самострел и нажимает на крючок.  Чавкнула  тетива.  Щиты  опять
подняты  и уже ничего не видно. Рядом с Тимохой стоит молодой воин. Курчавая
бородка пробивается из под  шлема.  Воин  прикрывает  Тимоху,  от  супящихся
сверху стрел, щитом.
     - Давай, сотский, заряжай быстрей.
     Откуда  он  меня  знает  мелькнула  мысль.  Тимоха уже не слышит команд
Винволда, он как автомат орет сам.
     - Всем внимание. Щиты откло- нить. Спустить курки.
     Уже выпущено семь стрелок. Но  ряды  самострельщиков  с  каждым  залпом
редеют. Стоящие сзади воины, пытаются заполнить места павших и как то спасти
стрелков.
     - Всем внимание, - как автомат орет Тимоха.
     Перед  ним  падает  щитовой, от метко пущенного дротика. Какой то воин,
выскакивает из-за спины и прикрывает своим щитом дыру.
     - Щиты откло- нить. Спустить курки.
     Вот еще одна качающаяся железная башня. Стрела из самострела попадает в
лоб коню и тот вместе с всадником валится в гущу  тел.  И  тут  стрельба  из
луков прекращается. Воины оттесняют Тимоху.
     - Сотский, - орет опять курчавый воин, - бей через головы по всадникам.
     Да это же князь Дмитрий, - мелькнула мысль. Теперь команд нет, идет бой
по всей линии. Тимоха зарядил самострел. Мелькнула голова железного всадника
с рогами.  Выстрел  и только ноги мелькнули в воздухе, но тут раздался дикий
рев. На передовой полк  неслась  орда.  Тимоха  отбросил  самострел,  вырвал
длинный меч из рук лежащего воина и пошел в перед.

     Центральный   полк  видел,  как  героически  погибает  передовой  полк,
выполнив свою важную задачу, выбить  рыцарей  и...  не  сдвинулся  с  места,
строго  выдерживая линию по фронту. Сминая остатки передового полка, конники
орды наткнулись на гряду копий русского строя."

     Меня пригласили на партийный комитет, срочно  собранный  по  требованию
Дмитрия  Константиновича. Суровые лица, рассаженные по обеим сторонам стола,
смотрели на меня.
     - Мы пригласили сюда уважаемого  Михаила  Ивановича,  -  начал  парторг
кафедры,  -  для  того  чтобы  обсудить методы его преподавания и если нужно
вовремя поправить. Я не хочу  казаться  ретроградом  и  гонителем  молодежи,
поэтому  пока  помолчу,  но  я  хочу  чтобы  коммунисты  высказались  и дали
принципиальную оценку его деятельности.
     - А разве у Михаил Ивановича что-нибудь не так с методами  преподавания
и  потом,  я не понимаю о какой деятельности здесь говорят? - отец Гюльнары,
Писемский, вставший на мою защиту.
     Старший преподаватель марксизма-ленинизма Андрейченко вскочил.
     - Как это нет ни какой деятельности, а то что  нам  пытаются  подсунуть
Дмитрия  Донского идиотом и тупым бараном, разве это не видно из его лекций.
В то время как мы боремся за патриотизм молодежи,  Михаил  Иванович  просто,
одним росчерком пера, разрушает ее коммунистическое мировоззрение.
     - Но в его лекция подчеркивается победа русского оружия.
     - Все это бредни. Не было столько самострелов в русском войске.
     - Может быть и рыцарей не было?
     - Были, и генуэзские, и наемные. В этом я уверен.
     - В  этом уверены Ключевский и Соловьев. Я рад. что у них есть союзник.
Так кто же тогда остановил рыцарей, каким оружием?
     - Это я не знаю.
     - А вот Михаил Иванович знает. Все историки понимают,  что  европейский
рыцарь  на  том уровне, весьма сильный воин и противостоять ему могли только
равные. Поэтому русичи и применили этот вид вооружения, уже признанный всеми
народами Европы.
     Тут поднялась доцент Караваева, весьма интересная женщина. Ее  студенты
боялись    как   огня   и   одновременно   уважали   за   справедливость   и
принципиальность.
     - Конечно, мне кажется  лекция  очень  интересна,  многие  вещи  просто
необычны  и  пока  я  не вижу криминала. Разве Дмитрий Донской не сражался в
передовом полку? Сражался. То есть от исторической линии Михаил Иванович  не
оторвался.
     - А кто по вашему руководил сражением?
     - Не  мог  руководитель  бросить  свой  пост  и  идти  в передовой полк
погибать, всем ясно,  что  таким  предводитель  быть  не  может.  Вот  Мамай
предводитель  -  сидел  на  холме  и  руководил боем. И Боброк тоже, выжидал
момент для решающего броска, он командовал русичами здесь.  Всем  ясно,  что
Дмитрий же не мог орать из-под кучи тел передового полка, чтобы Боброк шел в
атаку.
     - Да  вы  что,  все  против  Дмитрия  Донского.  Он за эту битву звание
получил... Донского.
     - И хорошо, пусть получил. Я надеюсь,  Михаил  Иванович  расскажет  нам
потом, как присвоили звание... Донского...
     Тут Дмитрий Константинович не выдержал.
     - Постойте, мы о чем говорим? Необходимо выдерживать идеологию партии в
нашей  истории.  Для  молодежи  имена  Дмитрий  Донской,  Александр Невский,
Суворов и остальные, должны быть синонимами веры в нашем славном  прошлом  и
настоящем. Донской должен остаться Донским.
     - Так  о чем мы тогда спорим? - удивился Писемский. - Михаил Иванович и
расскажет нам в следующих лекциях, как это получилось.
     На лицах наступило замешательство. Андрейченко вяло садиться.
     - Ну если так вопрос ставиться, о чем говорить.
     - Все с этим согласны? - спросил Дмитрий Константинович.
     Стало тихо. Никто не произнес ни слова.
     - Раз так, то надеемся, что Михаил Иванович, не отступит  в  дальнейшем
от линии партии. Собрание закрыто.

     В коридоре меня ждала Гюльнара.
     - Ну как?
     - Мне  разрешили  читать  лекцию  дальше,  с  условием,  что  я  должен
доказать, что Дмитрий не зря получит звание Донской.
     - А это трудно?
     - Если закончить битвой на Куликовом поле, то не трудно...
     - А если шагнуть дальше?
     - То это уже доказать не удастся.
     - Надеюсь, ты не будешь шагать дальше, - раздался голос сзади.
     Это была Татьяна.
     - Как ты здесь оказалась?
     - Я разговаривала с Андрейченко и никак не могла от него отцепиться.
     - С Андрейченко? Не на счет ли меня?
     - Нет. Он о тебе не распространялся. Бросил вскользь,  что  ты  человек
конченый и все.
     - Так он и сказал? - встревожилась Гюльнара.
     - Да мне кажется, он посмеялся.
     - По-моему, этот тип смеется мало.
     - Ладно  вам.  Пойдемте  в  кафе.  Спрыснем  удачно пережитую лекцию, -
предлагаю я.
     Мы сидим за столиком и жуем пышки с кофе.
     - Где ты пропадала, Гюльнара? Мы были  в  колхозе,  а  я  тебя  там  не
видела.
     - Я ездила за границу.
     - Вот как. Кто пахать, а кто гулять.
     - Я  ездила  по комсомольскому набору, на строительство жилья для наших
военных.
     - Вот не думала, что наших девушек стали  брать  на  стройки  вместо...
подъемного крана.
     - Ты меня хочешь обидеть?
     - Пожалуй ты, Татьяна, перегнула палку, - вступаюсь я за Гюльнару.
     - Ах  вот  как.  Ты  бы  лучше сам не перегибал палок. Сегодня еще тебя
вытащили  из...,  но  завтра  никто  вытаскивать  не  будет.  Поздно  будет.
Говорили, угомонись. Спокойно жить не можешь. А ну вас...
     Татьяна вскакивает и уходит.
     - Какая ее муха укусила?
     - Это муха, ты.

     "Бой  шел  по  всей  линии  с  переменным  успехом. Где то пересиливали
русские,  где  то  татары.  Центральные   великокняжеские   полки   испытали
колоссальное  напряжение.  Несколько  раз  стяги чуть не переходили из рук в
руки. Здесь было больше всего убитых и раненых.  Валы  полуживых  и  мертвых
мешали  сражаться.  Лучшие  татарские  части ввязались в эту кровавую кашу и
таяли на глазах. У русских тоже было плачевное положение. Полк правой  руки,
единственный,  имел преимущество и битые кипчаки, вместе с воинами из других
племен все время откатывались назад. Зато полк левой руки...
     Битва шла уже восемь часов. Первым дрогнул Московский  полк,  набранный
из  посадских  и  свободных  людей. Молодые безусые воины, не выдержав атаки
хазаров бросились бежать к переправе.  В  центре  полка  образовалась  дыра,
которая  все  больше  и  больше расширялась. В нее ринулись хазары и татары,
вырубая фланги русских колонн. Теперь здесь  линии  не  было.  Здесь  каждый
дрался  за  себя. Это был разгром. Его то и увидел Мамай. Он уловил перемену
боя и послал весь свой резерв в этот  развал.  Свежая  конница  врезалась  в
коридор и вскоре полка левой руки не стало.

     Федор  Колос  сразу почуял неладное. К переправе неслись пешие и конные
русские воины.
     - Ребята, -  крикнул  он  молодым  воинам,  -  строиться  в  два  ряда.
Перекрыть переправу.
     Молодые  княжичи  начали пиками подталкивать подбегавших, отгоняя их от
мостов.
     - Княжич Прозоровский, сжечь мосты.
     Княжич лихо подскакал к заготовленным  горящим  факелам  и  схватив  их
помчался к кучам хвороста, заготовленным на мостах. Один за другим три моста
пылали,  поднимая  валы  дыма  до  неба.  Так  Колос  выполнил тайный приказ
Боброка,  если  русичи  побегут,  сжечь  мосты.  Несколько  бежавших  воинов
пытались  переплыть  реку.  На  глазах  у  всех, Колос разрубил одного труса
пополам, от макушки головы до паха. Остальные отпрянули, в ужасе уставившись
на бородатого богатыря.
     - А ну, вперед.
     Княжичи  стали  подгонять  трусов  к  резервному  полку.  Бежавших  все
прибывало и прибывало.
     - Смотрите, - закричал один из мальчишек.
     Федор  Колос все понял. Татары разбили полк левой руки и теперь заходят
в тыл на резервный полк. Если резервный  полк  не  перестроиться  по  фронту
лицом к татарам, то все будет проиграно.
     - Прозоровский,  скачи  к  князю Оболенскому, пусть поспешит развернуть
полк на нас.
     Как только княжич ускакал, Колос заорал на столпившихся воинов.
     - У кого есть оружие, строиться в колонны.
     Он хоть как то пытался организовать сопротивление. Княжичи в  два  ряда
встали с копьями на перевес, лицом к татарам. Около двух тысяч бежавших тоже
организовались в колонну, но еще больше струсило и удрало к реке. На выручку
шел  уже  на  половину  уничтоженный,  русский  полк,  стоящий  во  фланг  к
центральному полку, во главе с героем битвы  на  Воже  князем  Монастырским.
Организованными  порядками  шеренги  воинов  загибали  фланг,  чтобы  спасти
резервный полк. Князь понимал, надо дать время ему развернуться.

     Татары появились неожиданно. Их конница мчалась  круша  все  направо  и
налево. Федор Колос принял единственное правильное решение.
     - Пики к борю. За Русь, за землю русскую. Вперед.
     Этот  отряд  в  320  мальчиков, 50 наставников и примкнувшие к ним пять
сотен не весть откуда отступивших конников, бросился на встречу смерти.  Они
сшиблись   и   вал  татарской  конницы  задержался.  Воины  Монастырского  и
отступившие воины других полков тоже вошли в соприкосновение с  врагом.  Эта
задержка  в пол часа спасла резервный полк. Когда татары все же прорвались и
подскакали к полку их встретил частокол копий...
     Весь будущий цвет России, молодые княжичи погибли. Рядом с  ними  погиб
отважный воин, князь Монастырский, вместе со своей дружиной.

     В  странное положение попали татарские воины. Спереди стоит свеженький,
еще не вступавший в битву резервный полк, справа  река  Непрядва  и  Дон,  а
слева  лежат  горы  уничтоженных  врагов  и своих. Негде развернуться конным
отрядам, в этом узком мешке. Этот момент вовремя  уловил  Боброк.  Удар  его
конницы  сзади,  загнал  татар в этот мешок. Лучшая татарская конница попала
между молотом и наковальней и здесь была вся истреблена. Кто из них поумней,
бросил коней и удирали влево через горы мертвецов, другие бросились в Дон, а
на той стороне их дубинами прямо  в  воде  утюжили  русские  мужики.  Теперь
татары  побежали.  Трусоватые  кипчаки  и другие племена, как только увидели
несущихся через поле боя пеших татар, сами не  выдержали  и  рванули  назад,
прямо   на  шатер  Мамая.  Центральный  полк  и  полк  правой  руки  русских
преследовали удирающего врага, но они очень устали и лишь добрели  до  стана
Мамая,  где  и  встали.  Только  конница Боброка, да воины резервного полка,
продолжала гнать то, что считалось воинством Мамая.

     Представьте теперь себе такую картину.  Дон  вдруг  ожил.  Это  русские
мужики,  кто вплавь, кто на плотах, в лодках, все бросились к полю боя. Одни
стали оттаскивали и собирали  раненых,  другие  сдирали  с  мертвых  дорогие
доспехи  и  оружие,  третьи  неслись  в лагерь Мамая, в надежде поживиться и
пограбить. Русские воины так устали, что  на  все  это  совсем  не  обращали
внимание,  тут  же  в татарских шатрах, некоторые заснули. Могу сказать, что
все три категории переплывших Дон мужиков, в  любом  случае,  раненых  татар
резали как баранов.

     Дмитрия  нашли  случайно,  когда один из мужиков пытался растащить двух
лежащих  воинов,  один   по   одежде   воин   самострельщик,   другой   воин
великокняжеского  полка  с  курчавой бородой, почудилось ему, что оба живые.
Мужик  содрал  шлем  с  воина  и  узнал  Дмитрия.   Недалеко   стоял   князь
Владимирский, его позвали. Он приказал принести воды. Принесли из Дона ведро
воды и вылили на князя. Дмитрий очнулся.

     Итоги битвы давно подбиты историками, но результаты ее ужасны. Из всего
бывшего совета при Дмитрии, в живых остался только Боброк. Даже старый Федор
Тарусский  сложил  кости  на  Куликовом поле. Больше половины русских князей
погибло.
     Боброк вернулся на Куликово поле только на следующий день. Когда  гнали
татар,  он  приказал  отделиться  князю Владимир Андреевичу и мурзе Карагую,
который задержался в стане Мамая,  встать  против  Ягайло,  находящегося  со
своими  воинами  в тридцати верстах от битвы. С трудом тогда, отделили часть
распаленных боем воинов, оторвали от грабежа татар Тохтамыша и отправили  их
на  нового  врага.  Теперь,  встревоженный  князь, собирал на Куликовом поле
оставшихся в живых воинов, что бы вести их на нового противника.

     Ягайло эти два дня стоял на месте, ему ничего не стоило  эти  30  верст
прийти  за  несколько  часов,  а  он стоял и... ждал исхода битвы. Когда ему
разведчики доложили, что татары побежали, он повернул свои  войска  обратно.
Ягайло  тогда не испугался, нет, зря это про него так пишут историки. Просто
как рыцарь и политик выжидал, взвешивал, потом оценил, что произошло.  Понял
каким  он  будет выглядеть даже среди своих князей, которые тоже не очень то
доброжелательно относились к татарам.  Знал,  что  хитрый  Боброк  наверняка
подсунет ему войско мурзы Карагуя и если он вступит в сражение с ним, то при
любом исходе сталкнется с Тохтамышем, который потом сметет Литву.

     В  этот  раз  Дмитрию  не повезло, в его совет попались никчемные серые
люди. Великий князь Дмитрий Нижегородский, зять  Дмитрия,  ни  хозяйственной
хватки, ни воинских знаний, трусливый, чванливый и глуповатый. Князь Дмитрий
Суздальский,  брат  геройски  погибшего  на  Куликовом  поле князя Владмира,
бывшего советчика Великого князя. Князь Михаил Тверской, богатый  и  жадный,
разоривший  поборами все свое княжество. Эти больше болели о своем богатстве
и вообще не думали  о  Руси.  Тоже  любили  кутнуть  и  погулять  и  во  всю
привлекали  к  этому Великого князя. Только брат Дмитрия, Владимир Андреевич
еще мыслил, что то в военном деле, но увы, он не был  политиком.  А  Боброка
сослали.  По  настоянию  князя  Нижегородского, большой совет бояр и князей,
послал его укреплять западные рубежи Руси. Назначили воеводой в Ржев."




     После этой лекции меня никто не трогал и не  делал  замечаний.  Вечером
Гюльнара  согласилась  со  мной  сходить в кино. После сеанса, я провожал ее
домой.
     - Ты специально не затрагивал тему, почему назвали Дмитрия, Донским?
     - Решил не дразнить гусей.
     - А может ты вообще упустишь, этот спорный вопрос.
     - Может быть.
     - Тебе не дадут дочитать лекции до конца учебного года, если ты  сейчас
коснешься этого.
     - Знаешь, Гюльнара, ты прослушала все лекции, что я читал?
     - Все.
     - А теперь скажи, достоин Дмитирий носить звание Донского.
     Она мочит, потом тянет.
     - Сложный вопрос. С точки зрения военной - нет. Но все равно...
     - А  теперь  слушай.  Урок  истории  в  том,  что аналогичные события и
действия по спирали возвращаются в будущее. А мы сейчас ветвь этой  спирали,
сами   без   конца   повторяем  то,  что  было  в  прошедшем.  Возьми  наших
руководителей, немощны, дряхлы, неспособны руководить государством, а каждый
день в газетах, телевидении и радио, мы  слышим:  "под  мудрым  руководством
Леонида  Ильича",  "как сказал Леонид Ильич" и так до бесконечности. Кто нам
вбивает в умы эту чушь?
     - Тише. Кругом люди. Сам сказал радио, телевидение, газеты.
     - Нет. Прежде всего люди, которые находятся вокруг вождя, они управляют
государством, а не Леонид Ильич. Точно  такая  история  была  и  тогда,  при
Дмитрии  Донском.  Его  новое  окружение, мечем, хлыстом и лестью заставляли
окружающих повторять, что победитель татар Дмитрий, что  за  великие  победы
ему надо присвоить звание Донского. В стране началось вдалбливание населению
об   этом.  Несмотря  на  то,  что  Дмитрий  про...,  извини,  опять  вогнал
государство в кабалу к татарам, всех заставляли повторять, что  он  великий.
Таким  и  вошел  он в нашу историю. Есть параллель с настоящим? Есть. Леонид
Ильич, вот вам тип аналогичного героя. Со всех сторон сыплятся  награды,  за
обычные,  на  общем  уровне  деяния.  Вот  орденок  героя,  за ваше разумное
руководство сельским хозяйством, то есть целиной,  а  вот  еще,  маршальский
жезл  и  опять  героя, за то что вы были политработником на Малой земле, еще
один орден героя... и  так  без  конца.  А  Леонид  Ильич  уже  и  ничем  не
управляет,  он даже от дряхлости не понимает, зачем он там наверху и только,
как игрушкам рад наградам...
     - Это же жестоко...
     - Кому, истории или современности? Я коснулся очень опасного вопроса  и
это   сразу   уловили   партийные   деятели.   Почему  заволновался  Дмитрий
Константинович, Андрейченко и другие. Потому что историю, надо понимать,  ее
аналоги  все  время  выпирают наружу, а эти аналоги партии не нужны. Поэтому
историков у нас делают тупыми, стараются их  выпускают  как  статистов.  Был
факт, хорошо, нет факта, тоже хорошо.
     Гюльнара  идет  рядом  и молчит. Я тоже замолкаю и мы так доходим до ее
дома. Она поворачивается ко мне.
     - Я все поняла и хочу быть с тобой.
     Она обхватывает мою голову и целует. История действительно повторяется,
девушки проявляют инициативу и целуют меня первыми. Ох уж эта история, может
это малая спираль...

     "Прошло два  года  после  Куликовской  битвы.  За  это  время  Тохтамыш
захватил  Золотую  Орду  и после ряда гнусных интриг, затеянных Суздальскими
князьям, порвал отношения с Дмитрием и из  союзника  превратился  во  врага,
теперь  он  стал  готовится  к вторжению на Русь. Князья из совета уговорили
Дмитрия простить измену Олега и совершенно не готовились к  обороне  страны.
Были   решено,   ради   сохранения   казны,   сократить   и  так  поредевшую
великокняжескую дружину. Отменены отдельные отряды  самострельщиков.  И  все
это  из-за  того,  что  в  обществе  укрепилось  мнение  о  том, что татарам
преподнесли урок и те больше не сунуться сюда. Даже  при  первом  требовании
Тохтамыша год тому назад о выплате дани, князья со смехом выгнали послов.

     Стол  полон  кубков  и яств. Князь Дмитрий сидит во главе стола. Князья
немного под хмельков и появление измученного гонца, ни на кого не  произвело
впечатления. Первым его увидел князь Владимир Андреевич.
     - Ты чего здесь?
     - Беда князь. Тохтамыш вышел из Орды и с огромным войском идет сюда.
     Сразу наступила дикая тишина.
     - Где он? - подавленно спросил Дмитрий.
     - Вступил в землю рязанскую.
     - Что же нас Олег не предупредил?
     - Он примкнул к Тохтамышу и ведет его, как простой проводник, к Москве.
     - Этого не может быть? - воскликнул князь Новгородский. - Он же целовал
крест перед князем.
     - Он  уже до этого дважды изменял Дмитрию, - сказал Владимир Андреевич.
- Что еще? - обратился он к гонцу.
     - Хан Тохтамыш договорился с болгарскими купцами,  что  те  предоставят
ему свои суда на Волге. Часть конных отрядов он переправил на другую сторону
реки, а часть пеших послал вверх по реке.
     Застолье явно было испорчено.
     - Пошел вон, - рявкнул Дмитрий Суздальский на гонца.
     Гонец вышел.
     - Что же делать? - растеряно спросил Дмитрий.
     - Уходить  надо, - сразу высказал Михаил Тверской, - забирать дружину и
срочно отправляться в Кострому.
     - Пойми, Дмитрий, - авторитетно  говорил  Дмитрий  Нижегородский,  -  в
последнее  сражение  на Куликовом поле, погибла почти половина наших воинов,
осталось много увеченных и больных,  мы  уже  на  Руси  не  соберем  столько
воинов, как тогда.
     - Но  новгородцы,  Боброк,  со своими дружинами с Ржева подойдет к нам,
другие князья подмогут, еще сохранилось русское воинство. Мы успеем  собрать
войско.  Только  Москва  даст несколько полков из посадских, - воспротивился
князь Владимир Андреевич.
     - Что там новгородцы, Боброк, князья?  Нам  просто  не  успеть  собрать
огромное  войско.  А  на  Москву,  если  ли  на  нее надежда? Вспомни как на
Куликовом поле, первые побежали Московские полки из посадских. Это не воины.
     - Погодите, хан до нас за три недели не  доберется.  Мы  за  пятнадцать
дней войско соберем.
     - Князь, это невозможно. Тохтамыш идет вдоль Волги и рассекает Русь как
бы на две части. Не смогут западные дружины соединится с нами.
     - Тогда  необязательно  в  Москве, собирать, давайте в Твери, - говорил
неугомонный князь, брат Дмитрия.
     - Нет, нет, только не в Твери, - заволновался Михаил Тверской, -  нужно
срочно уезжать в Кострому. Князь, времени мало, давайте собираться.
     - Конечно,  поезжай,  князь,  в  Кострому,  а  мы  пошлем гонцов во все
княжества и земли, чтобы войско собиралось там, - в  один  голос  предложили
князья Новгородский и Суздальский.
     - Время то еще есть, куда мы спешим?
     - Дмитрий,  нельзя  создавать панику в Москве, нужно всем сообщить, что
ты выехал на охоту. Нельзя никому говорить о том, куда ты  едешь,  чтобы  не
навести за собой воинов татарских.
     Дмитрий колеблется, но потом вскакивает.
     - Пойду  сообщу обо всем жене и детям. Господи, какие горести напали на
Русь.

     Вот такие были советчики у великого князя. Князь Новгородский вскорости
изменит Дмитрию и пошлет своих сыновей к Тохтамышу, с  просьбой  о  милости.
Удерет  из  Москвы  в  свою  вотчину князь Суздальский и будет добросовестно
лизать ханский сапог, за что в дальнейшем получит ярлык на  право  княжения.
Князь  Тверской  останется  в  Москве и потом изменит русичам. Брат Дмитрия,
Владимир Андреевич, единственный послал во все стороны гонцов с предложением
собраться всему воинству в Кострому и... тоже поехал за Дмитрием. Не верите.
Почитайте Карамзина, летописи, где прямо  так  и  сказано.  Вот  что  сказал
знаменитый историк: "... Наконец советники Дмитриевы ТОЛЬКО СПОРИЛИ о лучших
мерах  о спасении отечества, и Великий Князь, ПОТЕРЯВ БОДРОСТЬ ДУХА, вздумал
что лучше обороняться в крепостях, нежели искать гибель в поле. Он  удалился
в  Кострому  с  супругою  и  с  детьми..."  Просто-напросто, князь сбежал из
Москвы, струсил... Второго Куликовского поля он вынести не мог. Москва  тоже
была  крепостью,  причем каменной, и весьма первоклассной по тому времени, в
ней можно было  выдержать  самую  длительную  осаду.  В  какую  же  крепость
помчался Великий князь?

     Итак,  Москва  осталась без вождя. Никто из оставшихся князей и бояр не
решался возглавить оборону города. Время шло. Тохтамыш взял Серпухов  и  шел
на  Москву.  Никто мне не поверит, но как только горожане узнали о нападении
Тохтамыша на Русь, власть в Москве в этот  период  взял  народ.  Неизвестные
патриоты собрали вече и на нем решили Москву не сдавать. Были созданы боевые
отряды, всех мужчин, способных держать оружие было решено оставить в городе,
остальным  предложено  выехать из города. Тысячи телег с женщинами, детьми и
стариками, поползли на север и восток. На вече было решено сжечь предместья,
мосты  через  Москву  реку.  Дым  пополз  на  север,  предупреждая  всех  об
опасности. К Москве стали прибывать подкрепления из близ лежащих городов. Из
городских  арсеналов  вытаскивали  оружие, стрелы, дротики, шлемы, кольчуги.
Всех желающих вооружили по полной форме. Москва всерьез готовилась к битве и
руководили этим, горлопаны на вече. Времени то, до прихода  татар  было  еще
много, подготовиться можно было спокойно.

     Рано утром к городским воротам подскакал большой отряд воинов.
     - Стража, открывайте ворота, - закричали всадники.
     - Кто такие?
     - Князь  Остей, со своей дружиной, прислан от князя Боброка, руководить
обороной города.
     Стража поспешно пропустила отряд в город. Весть о том,  что  знаменитым
героем Куликовской битвы, прислан воевода, всколыхнула город.

     Князю  Остею было всего... 19 лет. Мужчины в то время быстро взрослели.
Был он внуком Ольгердов литовских князей и вместе с князем Боброком стоял на
западных  рубежах,  защищая  Русь  от  набегов  Ягайло.  Боброк   заприметил
толкового в военном деле князя и решил от своего имени послать его на защиту
Москвы. Сам он стал поспешно собирать войско.

     Князь  Остей  сразу  все  взял  в  свои  руки.  Он  самолично  назначал
начальников отрядов, началось  обучение  войск,  каждому  посадскому  отвели
место на крепостной стене, готовилась смола, вода для тушения пожаров, взято
на учет продовольствие, был создан резерв. Одним словом, город к обороне был
готов.

     20  Августа 1382 года к городу подошли передовые части татар. Они мирно
разгуливали вокруг крепости и переговаривались с ратниками на стенах.  С  20
по  24 татары готовились к штурму, подтаскивая метательные установки, тараны
и мастеря лестницы. А 25 Августа...

     Тимоха стоял на стене и  смотрел  через  бойницу  на  движущиеся  массы
татар.  Их было как на Куликовом поле. Первые к стенам подскочили стрелки из
лука.
     - Поберегись, - скомандовал Тимоха. - Всем от бойниц.  Лучники  бить  в
слепую. Подготовить бревна и смолу.
     Тимоха  теперь  командует  западной  стороной  стены  между  Спасской и
Кремлевской башней. Вече выдвинуло его, а Остей утвердил кандидатуру.
     Как в воду смотрел Тимоха. Тысячи татарских стрел обрушилось на  стены.
Под  их  дождем  бросились на штурм с лестницами и крюками тысячи татар. Как
только уменьшился поток стрел в бойнице  показалась  голова.  Тимоха  ударил
мечем по шлему.
     - Бей. Кидай бревна, - орет Тимоха.
     Закипело  на  стенах  сражение.  Появилась  рука  и  вцепилась  в зубец
бойницы. Тимоха ударом отсек ее. Жуткий вой раздался  за  стеной.  Еще  один
выскочил  на  площадку  и  рухнул  от удара по затылку кистеня соседа. Воины
стали кидать бревна, лить  смолу  и  кипящую  воду.  Стрелки  трудились  без
перерыва.  В  татар летели дротики, камни. Несколько русских воинов упали от
метких татарских стрел. Вместе с бревнами скидывали за стену мертвецов своих
и чужих. Тимоха уже все делал как автомат, рубился с татарами, сталкивал  их
с  лестниц,  помогал  товарищам отразить штурм. Шесть часов шла битва. Князь
Остей присылал подкрепления, кипы стрел, дротиков и смолу, сам появлялся  на
самых  опасных  участках.  Участок стены, который защищал Тимоха с воинами с
той стороны завален трупами и раненными татарами так, что лестниц  почти  не
надо.  К  вечеру  татары  откатились.  Стороны готовились к новым сражениям,
только жуткий вой и крики раненых раздавались под стенами всю ночь.

     Утром опять началась битва и повторилось тоже самое. Татары были  везде
разбиты. Тохтамыш понял, крепости ему не взять.

     Наступило трагическое 27 Августа. В это утро к стенам подошли изменники
русские,  перешедшие  к  татарам.  Князь  Новгородский, тот самый, что был в
совете у Дмитрия, кричал.
     - Позовите князя Михаила Тверского.
     - Чего тебе, я здесь, - раздался голос со стены.
     Князь Михаил не уехал из Москвы, очень беспокоился за  свое  имущество.
Домина полный добра и много золота и денег в подвалы припрятано, надеялся на
благополучный исход.
     - Я от великого князя Дмитрия Донского, с грамотой.
     - Пропустите князя, - сразу зашумел Михаил.
     Ворота  открыли  и  изменники  въехали в крепость. Остею сразу принесли
грамоту от Тахтомыша и Дмитрия. В первой, хан  предлагал  открыть  ворота  в
крепость,  так  как  и  прежде,  с  Дмитрием  заключен  мир  и  он больше не
собирается с Москвой воевать. Тохтамыш, как союзник князя, предлагает  Остею
встретится  и  вступить в переговоры. Вторая грамота была от Дмитрия, где он
приказывал открыть ворота и не оказывать сопротивление, так как он  с  ханом
договорился  о  выплате  дани  и  то,  что  тот обещал ему не учинить городу
разорение. Юный князь поверил этому, так как очень доверял Дмитрию  Донскому
и  ему  неведомо  было,  что  грамоту сочинил предатель, князь Новгородский,
который и пришлепнул ее, украденной Дмитриевой печатью. Но не  все  поверили
Тохтамышу,  уж  больно  памятно на Руси, как подло таким путем были вырезаны
города и проиграны битвы. Бывшие вожди вече, предложили князю  подождать  до
утра  и  желающим  воинам  уйти  через Москву- реку. Князь согласился. Ночью
через реку ушло тысяч пятнадцать воинов, в городе осталось около 24.  Тимоха
тоже бежал в леса.

     Утором  следующего  дня  Остей с группой бояр и князей вышел из ворот с
подарками для  хана.  Татары  не  изменились.  Они  отрубили  ему  голову  и
ворвались  в  единственные открытые ворота Москвы. Несмотря на сопротивление
оставшихся, всех побили, все ограбили и сожги.

     В истории народы по разному относились к своим  вождям,  одних  любили,
других  презирали,  к  третьим  относились  как  к пустышкам. Как относились
русичи к Дмитрию? Это  вопрос  из  вопросов.  Его  храбрость  на  поле  боя,
вызывала  симпатию, а бегство из Москвы - презрение. Особенно это отразилось
в городе Муроме. Когда после  захвата  татарами  Москвы,  Дмитрий  как  заяц
метался  по  городам  Руси,  его  путь пролегал через этот город. Жители уже
прознали про все и про захват Москвы и про его трусость.  Когда  Дмитрий  со
своей  семьей  и  дружиной проезжал через Муром, его жители не пожелали дать
пристанища  князю.  Они   оплевывали   его,   закидывали   грязью,   кричали
непристойности  и даже напали на его семью. Авдотью и детей чуть не раздели,
все их барахло утащили, дружине с трудом удалось их отбить. Вот так  говорят
летописи...

     Урок   истории-  это  не  только  нахождение  истины,  это  выводы  для
поколений, это наука, которая нужна каждому из  нас  для  того,  что  бы  не
повторять  ошибки,  сделанные  нашими  предками. Вернемся к итогам правления
Дмитрия Донского. Победа на Куликовом поле, великая победа русского  народа,
была  сведена на нет, человеком, которого наша история восхваляет. Дмитрий и
его новая команда вернули Русь в татарское иго еще на 200  лет.  Кое-кто  из
нас,  как  и  соратники  Дмитрия  пытаются его оправдать, что мол не хватало
воинов, не успели собрать и так  далее.  Чушь.  Времени  было  достаточно  и
войско  можно  было  набрать. Сумели бы, отстояли, если бы глава государства
не...струсил..., если бы..."




     Они пришли ночью. У меня в это  время  была  Гюльнара.  Завернувшись  в
одеяло, она молча смотрела, как здоровенные парни копались в вещах.
     - Вы кто? - спросил ее старший.
     - Жена.
     - У нас нет сведений, что у Михаил Ивановича есть жена.
     Гульнара молчит. Старший больше на нее не обращает внимание.
     - Одевайтесь, - говорит он мне.
     Я одеваюсь и подхожу к Гюльнаре.
     - Все  равно,  вроде и время другое, а за историю приходиться отвечать.
До свидания. Передавай привет друзьям, своему отцу.
     Мы целуемся и в, сопровождении охранников, меня уводят.
     - Я буду ждать тебя, - неслось мне вслед.

     В тесной камере, сразу задали вопрос.
     - За что, посадили?
     - За историю.
     - Так вам и надо, - ворчит  пожилой,  раздетый  мужик,  -  всю  историю
испоганили, сволочи.
     - А  точней  нельзя,  -  спрашивает  раздетый  амбал, - в какую историю
вляпался?
     - Я преподаватель. Говорят, не то говорил, не тому учил.
     - Ну и дурак.
     Вся полемика на этом закончилась.

     Следователь дотошно копал, по каким источникам я готовился. Оказывается
все мои лекции записаны у него на пленку и теперь мы разбираемся, чуть ли не
по каждому подозрительному предложению.
     - У Соловьева и Карамзина нет  такого  слова,  -  трус.  Почему  же  вы
употребляете это слово для Дмитрия?
     - А слова- упал духом - вы как сможете трактовать?
     - Это я должен вас спрашивать.
     - Хорошо.  Упал  духом,  значит  испугался,  опустился, струсил. Весьма
вольный перевод.
     - Вы же так смело выступали перед молодежью, которая все впитывает, как
губка. Как же вы преподнесли им вольный  перевод,  вместо  истины?  Сами  же
говорите, что основа истории, это истина.
     - Разве я против нее погрешил?
     - Хорошо. Не может же быть у истории две истины?
     - Значит надо искать новые факты и доказывать свою правоту.
     - К  истории  нельзя  относиться  как к легкомысленной девке, сегодня с
одним, а завтра с другим. Наша история должна быть незыблема.
     - Это формулировка облегчила бы работу следователям, но к  счастью  это
не  догма  и  нигде она еще не утверждена. Вы даже не смогли представить мне
обвинение.
     - Почему же? Я уже с начала нашей встречи,  представил  вам  обвинение.
Вот  оно,  я  еще  раз  зачитываю.  Вас  обвиняют в агитации молодежи против
существующего строя.
     - По крайне мере, я тогда не вижу сущности обвинения. Судьба истории  с
Дмитрием Донским не может быть агитацией против общества.
     - Вы  так  думаете?  К  сожалению  другие  думают не так. Вот заявление
преподавателей, Андрейченко, вашего парторга,  ряда  студентов.  Кстати,  вы
знаете Татьяну К.
     Вот те на? Я с ней целовался в колхозе. Неужели, Танька?
     - Знаю.
     - Вот  она  описывает,  как  вы  дошли  до  этого. Как она вас пыталась
вернуть на путь истины и ничего не вышло.
     Следователь трясет перед моим носом какой то бумагой.
     - Наверно, это право каждого человека думать по разному.
     - Мы живем с  вами  в  обществе,  где  люди  стремятся  к  одной  цели,
строительству  коммунизма,  они  могут  думать  по разному, но к цели должны
стремиться одной и все  готовы  отдавать  для  этого.  История  должна  тоже
служить людям и помогать им в этом.
     - Историю нельзя искажать ради идеи.
     - Вы неисправимы.

     На  следующий  день  тюрьма  гудела и никого не дергали по следственным
делам.
     - Братва, - орал раздетый амбал, - Брежнев умер. Ура...
     - Наконец, сдох жирный боров, - вопил другой.
     - Чего радуетесь, другого поставят, может хуже этого будет? - удивляюсь
я.
     - Дура,  амнистия  будет.  Каждый  новый  руководитель   страны,   дает
амнистию.
     - Вдруг и этот не даст?
     - Даст. Все дают.

     Суд был закрытый и скорый, меня обвинили по всем статьям. Дали семь лет
и отправили  в  Иркутский  изолятор. Ни слова об амнистии, ее дают уголовным
элементам.

     Прошло пять лет.
     К власти пришел Горбачев и права человека потихоньку стали внедряться в
общество. Скрепя  зубами,  власти  пришлось  выпускать  всех  диссидентов  и
политических  заключенных. Я попал в их списки и вот меня выпустили. Получив
на последок из тюрьмы драный ватник  и  зашарпанный  чемоданчик,  приехал  в
знакомый город и теперь стою у знакомого дома.
     - Миша, - Гюльнара уткнулась мне в плечо.
     - Я вернулся.
     - Мой папа недавно умер.
     - Профессор? Когда?
     - Три месяца назад. О тебе все вспоминал.
     Я вдыхаю аромат ее волос.
     - Я вернулся. Все теперь будет по другому.
     Она вздрагивает от плача.

     В  институте  меня  приветствовали  те,  кто когда то знал и помнил. На
кафедре членкор Дальский принял в свои объятия.
     - Михаил Иванович, вернулся. Слава богу, все неприятности позади.
     - Я насчет работы...
     Улыбка сразу пропала с его лица.
     - К сожалению все места заняты. Мы не можем брать сверх штата.
     - Что же, очень жаль.
     В кабинет входят Дмитрий  Константинович  и...  Таня.  Они  цепенеют  у
входа.
     - Михаил Ивановича выпустили, - радостно им сообщает Дальский.
     Они молчат и наконец, Таня выдавливает.
     - Здравствуйте, Михаил Иванович.
     Я отворачиваюсь от них и говорю зав кафедры.
     - Пожалуй действительно, мне у вас делать нечего. До свидания.
     Поворачиваюсь  и  иду к двери. Парторг отшатывается, а Татьяна испугано
отпрыгивает к окну. Я выхожу из кабинета. За углом коридора стоит Гюльнара.
     - Ну что? - спрашивает она меня
     - Ничего. Мест нет.
     - Я так и знала. Слушай, я только что подслушала у студентов, Танька то
теперь преподаватель. Сегодня у нее лекция о Куликовской битве.
     - Да что ты говоришь? Может пойдем?
     - Пойдем.

     - ... Таким образом, под руководством Дмитрия Донского, была разгромлена
Орда.  Эта  битва  привела  к  единению  и  укреплению   Руси.   Талантливый
полководец, мудрый руководитель государства, князь Дмитрий заслужено получил
звание    Донского   и   навеки   внесен   в   списки   выдающихся   русских
военоначальников.
     На этом лекции о времени правления Дмитрия Донского заканчивается и  мы
переходим к следующему историческому периоду....
     Татьяна собирала конспекты и студенты стали покидать лекционный зал.
     - Ну что? - спросила Гюльнара.
     - Все по прежнему. Ничего не изменилось.
     - Изменилось. После Куликовской битвы, лекций об этом периоде больше не
читают. И студентам теперь невдомек, почему мы попали в кабалу к татарам еще
на 200 лет.

     Я  устроился на работу в техникум и учу ребят истории. Конечно новой, в
стране все-таки  перестройка.  По-прежнему  есть  инспектирующие,  парторги,
которые  ни как не могут успокоиться и вовсю мешают мне, но я уверен, придет
время и люди будут принимать уроки истории всерьез  и  брать  из  нее  самое
полезное.


     35







Last-modified: Tue, 13 Oct 1998 13:28:47 GMT

Оцените этот текст: