---------------------------------------------------------------
© Copyright Роберт Шекли
© Copyright Сергей Трофимов(cry-on@inbox.lv), перевод
Date: 14 Aug 2001
---------------------------------------------------------------
Аарон находился в одном из передвижных модулей на Сесте. Он пытался
ликвидировать быстро мутировавшую плесень, которая, проявив себя накануне
вечером, уже успела уничтожить около десяти тысяч акров зерновых культур.
После нескольких часов компьютеризированных поисков и моделирующих
экспериментов ему, в конце концов, удалось выделить саморазрушающийся вирус,
который мог остановить плесень без каких-либо побочных эффектов. По крайней
мере, Аарон не обнаружил таковых за столь короткий срок.
Вернувшись на базу, он нашел на автоответчике сообщение, принятое с
самийского корабля. Тот просил разрешение на посадку и уточнял исходные
орбитальные данные.
Самийцы впервые посещали Сесту, принадлежавшую сообществу Землема, и
Аарон сожалел о том, что это историческое событие происходило в момент,
когда он был по горло занят своими делами. В южных регионах его фермы
началась страда. Уборка урожая велась автоматически, но забот хватало с
избытком, особенно после того, как Лоренс покинул планету. Что же касается
разрешения на посадку, то в нем еще никому не отказывали, и Аарон не видел
причин осложнять отношения с самийцами, которые занимали в этой системе две
соседние планеты. Двумя другими планетами владели землемы, а
пятая---Майрикс---оставалась незаселенной.
Он передал по космосвязи разрешение на посадку. На экране дисплея
возникли очертания корабля---скорее воссозданные компьютером, чем принятые
оптическими приборами. Моментом позже телеметрическая система уловила
опознавательный сигнал космического судна. Это был крейсер Межпланетного
Совета.
Такого Аарон вообще не ожидал. Совет, в чьи функции входила координация
дел на пяти планетах в системе Миниэры, редко использовал свои корабли для
официальных визитов. Они предназначались для перемещения в
модулированно-нейтронных полях, благодаря которым осуществлялась связь между
шестью цивилизованными расами галактики. Но иногда их посылали с курьерскими
поручениями---например, если важный и щекотливый вопрос требовал
доверительной беседы без стенограмм и протоколов.
Примерно через час корабль совершил посадку. Атмосферные условия на
планетах землемов во многом отличались от того, к чему привыкли самийцы,
однако эти небольшие существа отличались удивительной жизнестойкостью и
довольно сносно переносили чужеродную среду обитания, которая оказалась бы
убийственной для менее приспособленных рас.
Заглушив двигатель, самийский пилот покинул корабль, и его специально
оборудованное передвижное средство направилось на базу Аарона. Этот
хитроумный трубчатый вездеход имел легкие зубчатые колеса, которые без труда
преодолевали умеренные откосы. Самиец восседал в гнезде из паутины. Он
напоминал большой кусок бекона, который прокоптили до коричневато-красного
цвета. Полное отсутствие каких-либо индивидуальных черт делало его абсолютно
непохожим на живое разумное существо. Он выглядел как обычный кусок темной
мышцы без видимых отростков, членов или других органов, способных
манипулировать вещами. Аарон заметил множество серебристых нитей, которые
сбегали по паутине к основанию кресла. Он слышал, что самийцы могли
управлять электрической проводимостью своих тел, меняя сопротивление на
многочисленных участках кожи. Это обеспечивало самийцу непосредственный
контакт с небольшим компьютером, который располагался под его креслом.
Слаботочный множитель Эллисона-Чалмерса позволял компьютеру воспроизводить
речь любой из шести разумных рас.
Транспортные средства самийцев славились разнообразием форм и
особенностями функционального предназначения. Но тут возникал интересный
вопрос---кто делал для них все эти приспособления? Самийцы не допускали
посторонних в свои домашние миры, и было непонятно, как при такой физической
структуре им удавалось сохранять технологическую цивилизацию. Каким образом,
к примеру, они могли создавать свои космические корабли, не имея каких-то
помощников или того, что заменяло им руки? Вернее, вопрос следовало
поставить так: кто строил их корабли? Впрочем, почти все, что касалось жизни
самийцев, оставалось для других непостижимой тайной.
--Рад познакомиться с вами, Аарон Биксен,---сказал самиец, подстраивая
тембр голосового синтезатора, встроенного в его кресло.---Я Октано Хавбарр.
В настоящее время представляю собой мужскую особь и останусь таковой два
следующих месяца. Я прибыл к вам с поручением от Межпланетного Совета, но
меня также привели сюда и дружеские чувства, поскольку вы мой ближайший
несамийский сосед, а соседям иногда полезно встретиться и поговорить по
душам.
Это означало, что самиец прилетел с Леурии---следующей планеты к солнцу
от Сесты.
--Мне очень приятно, что вы почтили меня своим вниманием,---ответил
Аарон.
--Я уполномочен сообщить вам, что через семьдесят два часа состоится
экстренное заседание Межпланетного Совета. Присутствие представителей
планетарных общин строго обязательно.
--Боюсь, они выбрали не самое подходящее время,---сказал Аарон.---Мы
приступили к уборке урожая на этом полушарии, а наша популяция так мала, что
потребуются силы каждого жителя. Неужели вопрос настолько серьезен?
--Судите сами. Разговор пойдет об экспедиции на Майрикс,---ответил
Октано.
Первые поселенцы Землема и Самии обосновались в системе Миниэры триста
лет назад. Однако Майрикс, пятая и последняя планета от солнца, до сих пор
оставалась необитаемой. Она считалась абсолютно бесперспективной, и поэтому
на нее никто не претендовал. В галактике существовало множество миров,
которые почти полностью соответствовали требованиям одной из шести
космических рас. Освоение остальных малорентабельных планет откладывалось до
будущих времен, так как на этой стадии эволюционного процесса разумным
существам вполне хватало и того, что уже имелось. Майрикс мог бы ожидать
своей очереди многие тысячелетия. Тем не менее, два года назад экспедиция
Клитиса обнаружила там огромные руины давно исчезнувшей цивилизации. То была
четвертая находка подобного типа, и поэтому ее назвали Четвертым Чужеземным
Городом. Ученые вновь заговорили о седьмой космической расе, которая исчезла
за миллион лет до того, как первые из ныне существующих разумных существ
вышли в открытое пространство.
--Но на Майриксе уже работает исследовательская группа,---сказал
Аарон.---Ею руководит мой сын Лоренс.
--Да, мне говорили об этом в штаб-квартире Совета,---произнес самиец.
--Так почему же Совет направил вас сюда?---спросил Аарон.---Неужели на
Майриксе что-то случилось? Скажите, это как-то связано с моим сыном?
--Я думаю, у вас нет никаких причин беспокоиться о его
здоровье,---ответил самиец.---Однако Совет хочет отправить на Майрикс новую
экспедицию. И этот вопрос решили обсудить непосредственно с вами.
Аарон задумался.
--В таком случае мне понадобится время, чтобы активировать программу
автоматического управления фермой. И еще я должен кое с кем переговорить.
После этого мы можем отправиться в путь.
--Я буду ждать вас на корабле,---сказал Октано.---Сожалею, что доставил
вам столь тревожную весть.
Это было стандартное извинение самийцев.
Введя в планетарный компьютер типовую программу, которая, судя по
рекламной брошюре, могла управлять хозяйством лучше любого фермера, Аарон
позвонил Саре---жене Лоренса. Он условился с ней о встрече на ее участке и
поспешил в "блоху", чьи длинные прыжки в сочетании с планированием в воздухе
позволяли жителям этой большой, холмистой и малонаселенной планеты покрывать
огромные расстояния за сравнительно короткое время. Ферма Лоренса была
значительно меньше угодий Аарона---всего лишь размером с Италию на
материнской Земле. Интерес Сары к сельскому хозяйству не заходил дальше
выращивания томатов для домашнего употребления, и поэтому Аарону приходилось
обрабатывать землю за нее. Компьютер не возражал против дополнительной
нагрузки, но отсутствие Лоренса уже начинало угнетать.
Сара ожидала его в дверях дома. Несмотря на пятый жизненный цикл,
который делал ее старше Аарона, эта небольшая изящная женщина, с темными
волосами, высокими скулами и экзотическим разрезом глаз, выглядела очень
молодо и привлекательно. Возраст землемов давно перестал оцениваться в
терминах одного периода жизни. Годы проявляли себя только после нескольких
циклов регенерации, и тогда желающие пользовались услугами косметической
хирургии.
--Так ты думаешь, что тебе удастся увидеться с Лоренсом?---спросила
Сара.
--Пока трудно говорить об этом наверняка, но у меня есть такая надежда.
Во всяком случае, я попытаюсь встретиться с ним. Ты ничего не хочешь ему
передать?
Немного подумав, она пожала плечами.
--Нет, ничего особенного.
--Ты его жена, Сара,---напомнил Аарон.---Неужели так трудно передать
ему хотя бы несколько слов любви?
--И что мне ему сказать? "Ах, мой милый Лоренс. Оставайся в этом
изумительном городе чужаков столько, сколько тебе захочется. Если
потребуется год или два, то не думай о своей жене, заброшенной на этой
чертовой ферме размером с Италию."
--Я понимаю, как тебе нелегко. Трудно жить на таком большом
пространстве с маленьким ребенком и кучкой несмышленых роботов.
--Лоренс говорил, что вскоре сюда приедут другие поселенцы, и у нас
появятся соседи. Но они не приехали. Почему?
--В галактике много хороших мест, где поселенцев ждут с распростертыми
объятиями,---ответил Аарон.---Однако с каждым годом приезжих становится все
меньше и меньше. Новые территории открываются почти ежедневно, но прирост
населения уже не позволяет поддерживать новые колонии. В результате на любой
планете сообщества нас можно пересчитать по пальцам.
Его слова не произвели на Сару никакого впечатления.
--Лоренс мог бы подумать об этом, увозя меня с Экселсиса. В своем мире
я привыкла к людям. Мне не хватает смеха и хорошей компании. А теперь я
лишилась даже его. Что же там такого хорошего в этом Чужеземном городе?
--Я не знаю, Сара,---ответил Аарон.---Самому мне там бывать не
доводилось, а сообщения оттуда приходят очень скудные.
--В последнее время ты нас почти не навещаешь,---сказала она.---Неужели
тебе так не нравится твоя невестка?
--Что ты, Сара! Я в тебе души не чаю, можешь в этом не сомневаться. Но
сейчас навалилось столько работы...
--Ты, наверное, считаешь меня бестолковой и тщеславной
дурой,---продолжала она.---Конечно, вы с Лоренсом такие серьезные. Разве
можно вам тратить свое драгоценное время на такую пустоголовую леди, как
я...
--Сара, прошу тебя. На самом деле все как раз наоборот.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
--Что ты этим хочешь сказать, Аарон?
Но тот уже жалел о своих словах.
--Ладно, забудь об этом.
--Но ты ведь что-то имел в виду, не так ли?
--Брось, не начинай,---попросил Аарон, и в его голосе появилась
напускная невыразительность.---Не надо выдумывать лишнего.
--Ты пытаешься убедить меня, что никогда не думал о нас с тобой?
--Ты очень привлекательная женщина, Сара. И конечно, иногда я думаю о
тебе. Но ты жена моего сына, и между нами не может быть никаких порочных
отношений. Прошу тебя, не надо смеяться.
--Ах, Аарон, если бы ты только знал, как глупо и напыщенно звучат в
твоем исполнении эти затасканные фразы. Пустые слова, которые ничего не
значат! Я чувствую, что ты хочешь меня. Я знала об этом еще с тех пор, когда
мы с Лоренсом приезжали к тебе в гости. Неужели ты думал, что я не замечала
твоих страстных взглядов?
--Я и не представлял, что они были настолько страстными,---ответил
Аарон.
Он знал причину своей несдержанности. Шесть месяцев назад его жена
Мелисса улетела на планету Элсинор, где ей полагалось пройти курс
переподготовки и ознакомиться с новыми достижениями в области экологии. Он
очень тосковал без нее. Но эта разлука была необходима. Для землемов,
которые в сравнении с древними людьми жили по двенадцать и более жизненных
циклов, такие расставания и переподготовки являлись обязательными. По
обоюдному согласию Аарон и Мелисса состояли в браке четвертый цикл. Подобная
верность являлась даже предметом их гордости. Однако сейчас эта гордость ему
почти не помогала.
--Ладно, я передам Лоренсу, что ты его любишь и ждешь,---сказал он
решительным тоном.
--Хорошо,---ответила Сара.---Но если ты решил донести ему мою любовь,
может быть и себе возьмешь кусочек?
--Прошу тебя, успокойся. Я уверен, что Лоренс скоро вернется.
--И это сразу сделает нас всех счастливыми, правда? Прощай, Аарон.
Счастливого тебе пути. И быстрее возвращайся.
А потом был ничем непримечательный полет на Стилсан---вторую планету
землемов, на которой располагался Совет. Аарон хотел расспросить своего
самийского коллегу о ситуации на Майриксе и о том, как идут дела у Лоренса.
Но он сдержал свое нетерпение, понимая, что через несколько часов ему
предоставят об этом полную информацию.
Они совершили посадку в столице Стилсана, и Аарона удивили те
разительные перемены, которые произошли в облике некогда сонного и
малолюдного Лексихитча. Повсюду виднелись новые здания, дороги и даже
декоративные фонтаны. Такое строительство требовало немалых денег, а
главное, огромного притока людей, и он не представлял, откуда все это могло
появиться здесь за какие-то десять лет.
Большая часть деловых кварталов города состояла из правительственных
учреждений, размещенных на Стилсане. Аарон поспешил в штаб-квартиру Совета,
где в данный момент встречались делегаты от сообщества Землема. У дверей
стояла вооруженная охрана. После проверки документов и сетчатки глаз его
пропустили в зал заседаний.
В зале царил ужасный беспорядок. Несколько ораторов, перебивая друг
друга, излагали свои точки зрения. Неподалеку от входа, скрестив руки на
груди, стоял военный советник. Его красная орденская лента и табельное
оружие свидетельствовали о важности предстоявшего заседания.
Аарона окликнули по имени. Обернувшись, он увидел Мэтью Бессемера,
толстощекого горняка с большими и отвисшими, как у моржа, усами. Мэтью тоже
жил на Сесте---правда, с другой стороны.
--Долго же ты сюда добирался! Мы ждали тебя еще несколько дней назад!
--А что случилось? В чем дело, Мэт?
--Сразу видно, что все это время ты не проявлял к Майриксу никакого
интереса.
--А почему я должен был проявлять к нему интерес? Там нашли руины
древнего города. Люди изучают их. Мне говорили, что это может пролить свет
на какие-то важные аспекты в существовании Седьмой расы.
Аарон имел в виду таинственное исчезновение тех существ, которые,
очевидно, являлись самой первой разумной расой в галактике. По мнению
ученых, их цивилизация возникла в непостижимой древности, а судя по
находкам, обнаруженным в городах чужаков, они продвинулись в своем развитии
гораздо дальше, чем любая из ныне известных космических рас. Однако
древность этих существ противоречила всему остальному. Трудно было поверить,
что сразу после рождения вселенной в ней могла появиться разумная
жизнь---причем, с таким невероятным уровнем технологии.
--Если твоя осведомленность на этом и кончается, то ты безнадежно
отстал от жизни,---сказал Мэтью.
--Неужели Лоренс что-то нашел? Мы несколько раз беседовали с ним по
космосвязи, но он не хотел говорить о своей работе.
--Никто из них об этом не говорит,---ответил Мэтью.---Прямо какой-то
заговор молчания. И стоит человеку войти в Чужеземный Город, как его оттуда
уже ничем не выманишь. Между прочим, это относится и к представителям других
рас. Подумать только! Совет финансирует их исследования, а они скрывают от
нас всю информацию. Мы ведь до сих пор не знаем, что там происходит на самом
деле. Они все время просят отсрочки для поиска новых и более весомых
доказательств.
--И что же подтолкнуло вас к решительным действиям?
--Мы получили отчет от одной молодой цефалонии, которая побывала на
Майриксе. По воле случая ей удалось пробить этот нерушимый щит молчания.
Морская Бритва, цефалония с Лайрикса, стала первой, кто описал
Четвертый Чужеземный Город с точки зрения водной цивилизации. На Майрикс ее
доставил корабль землемов, оборудованный специальными резервуарами, в
которых для большего удобства пассажиров осуществлялся контроль за
температурой и турбулентностью воды. Эти своеобразные каюты были заботливо
заполнены множеством мелких экзотических рыб и лучшими морскими водорослями,
от вида которых цефалоны получали эстетическое наслаждение. Рейс получился
очень дорогостоящим, но большую часть суммы за проезд оплатило княжество
Тюран, для которого Морская Бритва готовила отчет о Майриксе.
--Прошу сюда, мадам,---сказал ей молодой стюард-цефалон, когда она
поднялась по трапу и, неловко двигаясь в тяжелом скафандре, прошла через
входной шлюз.---Как только вы попадете в свою каюту, жизнь снова покажется
вам прекрасной.
К ее великому изумлению цефалон обходился без заполненного водой
скафандра, который она считала обязательным в подобных случаях. Вместо
пластикового гидрокостюма юноша использовал лишь шлем и небольшие баллоны с
водой. Ей даже захотелось спросить у него, каким образом он поддерживал
достаточную влажность кожи и предохранял чешую от сухого и почти горячего
воздуха корабля. Впрочем, это можно было сделать с помощью каких-то масел
или мазей. И надо отдать должное, красавчик выглядел просто превосходно.
Устыдившись крамольных мыслей, она торопливо зашагала к своей каюте. Но
женская натура взяла свое, и Морская Бритва все же бросила быстрый взгляд
через плечо, перед тем как проскользнуть в горловину резервуара.
Однако она не имела ничего общего с теми легкомысленными дамами,
которые приходят в возбуждение по любому поводу. Ей уже трижды доводилось
покидать родную планету, хотя этот гиперпрыжок был у нее первым. Чтобы
немного успокоиться, она начала устраивать себе гнездышко в маленьком уютном
гроте на дне резервуара. Настроив плавательный пузырь на нулевую силу
тяжести, Морская Бритва зависла перед экраном телемонитора и отдалась
созерцанию документальных кадров о жизни рыб на других планетах. Этот сериал
в шутку называли цефалонской мыльной оперой, и он обычно действовал на нее
очень расслабляюще. Но не теперь. Реальная жизнь захватила все ее внимание,
вытеснив из ума даже естественные размышления о сексуальных пристрастиях
молодого астронавта. И все же, как он учтиво вел себя, встречая ее на борту
корабля!
--Благодарю вас,---сказала она ему еще раз, когда судно достигло
Майрикса.
Стюард галантно поддержал ее за талию, когда лифт трапа устремился
вниз. Он помог ей спуститься с платформы подъемника и вежливо пожелал
счастливого пути, когда они вышли к причалу с пологим склоном, где она могла
сбросить шлем и расправить затекшие плавники. А ее уже манили глубины
Чужеземного Города.
--Я получил огромное удовольствие, прислуживая такой прекрасной даме,
как вы,---взволнованно произнес молодой астронавт.
И хотя эта фраза была не более чем стандартной вежливостью, сердце
Морской Бритвы подпрыгнуло и тревожно забилось. Она уже устала от долгого
одиночества. А какой тяжелой оказалась ее разлука с двумя
супругами---большим и грубым Резцом, чье трепетное сердце пылало огнем
любви, и юным волнующим красавцем Садриксом, которого она выиграла в
последней городской лотерее по легкому флирту. Неужели они не дождутся ее
возвращения? Она с болью вспоминала похотливые взгляды своих сестер и кузин,
не спускавших глаз с обоих ее мужей. Кроме того, цефалонские мужчины всегда
отличались своим непостоянством. Их тяга к любовным интрижкам странным
образом сочеталась с нелепым кодексом супружеской верности, которую они
наивно требовали от своих жен и подруг. Это противоречие даже выставили на
всенародное обсуждение, чтобы впоследствии подвергнуть каждую мужскую особь
биологической реконструкции.
--Вам, наверное, пора возвращаться на корабль?---спросила она.
--Вы можете называть меня Катком,---смущаясь, ответил он.---В общем-то,
я решил задержаться на Майриксе какое-то время.
--Ах, вот как?---задорно воскликнула она.---И что вы здесь собираетесь
делать? Изучать давно исчезнувшую цивилизацию?
--Морская Бритва,---сказал он, произнося ее имя с намеком на ожидаемую
близость.---Я не ученый. Я простой молодой цефалон, чье сердце трепещет при
виде дамы, о красоте которой можно говорить часами.
Этой фразой начинался один из официальных ритуалов ухаживания. Но
несмотря на волнение и разгоравшуюся страсть Морская Бритва не поддалась
искушению. Она понимала, какой несвоевременной будет эта связь. К тому же,
молодой цефалон мог оказаться ничем не лучше тех мужчин, с которыми она уже
встречалась прежде. С другой стороны, ей поручили серьезную и ответственную
миссию: вернуться с содержательным рассказом о последних находках в
Чужеземном Городе. И Морская Бритва не могла подвести свой муниципальный
Дамский Клуб Великого Труакса, где она читала лекции по популярной
экзобиологии.
--В данный момент я должна приступить к изучению планеты,---сказала
она.---Но возможно позже...
--Ладно, мне все ясно,---ответил молодой астронавт и, взмахнув кончиком
хвоста, поплыл к ступеням причала.
Осознав, что она произвела впечатление черствой и бесчувственной дамы,
Морская Бритва даже зашипела от расстройства. Этот молодой глупец просто не
понял ее намека. Своей холодной сдержанностью она хотела подчеркнуть, что в
будущем их встречи могли бы стать более перспективными и плодотворными. И
теперь ее раздражало, что такое ясное обещание любви не нашло достойного
отклика и признания. Как странно, что мы без проблем понимаем существ из
других миров, но не можем понять своих сородичей. Хотя так, наверное, бывает
всегда, когда встречаются женщина и мужчина.
Плавно помахивая спинными плавниками, Морская Бритва отплыла подальше
от берега и начала погружаться в воду. В тот же миг она почувствовала на
себе одну из странностей Чужеземного Города. Внезапное нисходящее завихрение
резко развернуло ее вокруг оси и, не причинив никакого вреда, в мгновение
ока унесло на большую глубину. Она не могла понять, как это произошло, но ей
было приятно оказаться на дне без всяких усилий со своей стороны, поскольку
долгое погружение означало для цефалонов то же самое, что для
землемов---подъем на гору.
Медленно поднимаясь вверх, она наслаждалась восходящими струями
игривого течения, в котором вода искрилась, звенела и мчалась сквозь хоровод
разноцветных пятен света. Как ей хотелось остаться здесь навсегда! Но это
было невозможно, и она всплывала все выше и выше---на следующий уровень, где
трепет ароматных роз пронзала тоска томительной меланхолии, и бирюзовый
полумрак пробуждал в ее уме космическую мудрость с чудесными откровениями по
самым глубоким и утонченным вопросам. А потом она вознеслась на третий
уровень и поплыла в аквамариновой мгле через золотые пятнышки, казавшиеся
подводным дождем. И там, над этим неописуемым великолепием, в цветах индиго
и голубовато-серых грез к ней потянулись розовые и лиловые прожилки. Их
танец ввел ее в экстаз. Она даже не помнила, когда переживала подобное
чувство на родной планете, где уровни воды почти ничем не отличались друг от
друга. И тогда, словно для того, чтобы еще больше усилить восторг Морской
Бритвы, мимо нее в ослепительном сиянии проплыл молодой цефалон с чарующим
взором и божественной фигурой. Он поманил ее плавником, и она нашла этот
жест почти неотразимым. Но сердце женщины почувствовало беду. В глазах самца
промелькнуло что-то злое и тревожное. Их странный блеск убедил ее в том, что
она никогда не вернется из глубин, если отправится вниз на его поиски. Это
настолько сильно напугало Морскую Бритву, что она без промедления вернулась
на поверхность, настояла на срочном вылете из Чужеземного Города и
представила отчет в соответствующие инстанции Межпланетного Совета.
--Действительно странная история,---произнес Аарон.---Очевидно, попав в
город чужаков, цефалония испытала какое-то внетелесное переживание. К
сожалению, мы почти ничего не знаем о духовных аспектах других космических
рас. И мне интересно, найдутся ли какие-нибудь параллели между их ощущениями
и нашими?
--В последнее время появилось несколько серьезных доказательств в
пользу того, что фундаментальная организация жизни идентична для всех
разумных существ, независимо от их видовых различий,---ответил Мэтью.---Но
вряд ли мы можем ожидать стопроцентного соответствия между их переживаниями
и нашими.
--Наверное, так оно и будет,--сказал Аарон.---Эта гипотеза о
родственности рас кажется очень смелой и убедительной, однако она
по-прежнему остается в области догадок и предположений. Скажи, а
представители других видов отмечали что-нибудь похожее на переживания
Морской Бритвы?
--Один локрианин рассказывал о той части Города, которая недоступна для
нашего зрения. Между прочим, эта раса обладает особым типом визуального
восприятия. Своим единственным огромным глазом они могут заглядывать куда
угодно---через любые преграды и расстояния. Короче, что-то похожее на
рентгеновский аппарат.
--Я слышал об их глазе,---нетерпеливо произнес Аарон.---Так что ты
хотел мне сказать?
--А ты когда-нибудь задумывался, как для такого глаза выглядит город
чужаков? По словам локрианина, Чужеземный Город отличался от всего, что он
когда-либо переживал в своем трехмерном стереоскопическом видении. Он
сказал, что Город поразил его божественно прекрасной и бесплотной
архитектурой. Интересно, правда? Мы видим руины, а локриане восхищаются
нетленным творением древних зодчих. О странностях Города упоминали даже
кротониты, хотя эти летающие существа почти не восприимчивы к особенностям
ландшафта. Они говорили, что воздух над развалинами отличался в разных
местах по плотности. И кому, как не им, замечать подобные вещи. По их
мнению, все эти уплотнения воздуха имели не только форму, но и глубокий
смысл, который невозможно выразить словами.
--А что говорят о Городе землемы?---спросил Аарон.
--Все землемы, улетевшие на Майрикс, проявляют какую-то непонятную
скрытность. Их молчание порою доводит нас до бешенства. Вот, например, ваш
сын Лоренс. Время от времени он выходит с нами на связь и сообщает, что дела
у них идут прекрасно. Однако он наотрез отказывается говорить о том, что
происходит на Майриксе. Мы даже не можем узнать, как они себя там чувствуют.
--А что если его вынуждают вести себя таким образом? Допустим, с
помощью гипноза, угроз и физического принуждения?
--Но он никак не показывает, что находится под чьим-то контролем. Если
такой контроль и осуществляется, то Лоренс, очевидно, о нем ничего не знает.
--Почему же вы не потребуете от них прямых ответов?---спросил Аарон.
--Потому что мы не можем идти на такой риск. Неужели ты забыл об
исчезновении первой исследовательской группы?
--Я даже не знал об этом,---ответил Аарон.---Лоренс не баловал меня
своими рассказами.
--Ситуация запуталась до предела,---продолжал Мэтью.---Нам кажется, что
некоторые исследователи исчезли, но мы не можем утверждать этого наверняка.
Что если они просто улетели в свои родные миры? С другой стороны, их могли
убить. Тогда возникает следующий вопрос: кому и по какой причине
понадобилось совершать такое чудовищное преступление? Как видишь, здесь
много неясностей, с которыми нам надо разобраться.
--Почему же вы не отправили туда группу наблюдателей?
--До выяснения всех обстоятельств дела мы не можем предпринимать
никаких решительных действий. Исследование Майрикса больше не находится под
контролем Межпланетного Совета.
--Вот это новости!---воскликнул Аарон, даже не пытаясь скрыть своего
удивления.---Как же вы позволили, чтобы у вас из рук вырвали целую планету?
--Сбавь обороты, Аарон. Твой сарказм тут неуместен. Со стороны,
конечно, легко судить да рядить, но ты ведь и пальцем не шевельнул, чтобы
помочь нам с Майриксом. Ты даже не потрудился ознакомиться с информацией,
которую мы рассылали по общинам. Я понимаю, у тебя на Сесте прекрасная
ферма---большая, как целая страна на матушке-Земле. И я надеюсь, что она
будет тебе хорошим убежищем, когда то, что творится на Майриксе, докатится
до нас.
Мэтью немного переигрывал, но Аарону не хотелось ввязываться в пустую
перебранку. Он все еще не мог понять, с какой целью его вызвали в Совет.
Кроме того, горняк был прав; он действительно устранился от борьбы. Когда
Лоренс посвятил себя тайнам Чужеземного Города, Аарон решил, что этой жертвы
для одной семьи достаточно. Ему и так приходилось работать за себя и за
сына. А забот на ферме всегда хватало. Впрочем, это его нисколько не
извиняло; по крайней мере, он мог бы быть в курсе всех событий.
--Давай вернемся немного назад,---сказал Аарон.---С тех пор как Лоренс
отправился в Чужеземный Город, я почти ничего не слышал о Майриксе. Ты не
мог бы вкратце рассказать мне о том, что случилось за два этих года?
--В двух словах об этом не скажешь, но я попытаюсь. Прежде всего, на
Майрикс улетело очень много людей---причем, не только землемов с двух наших
планет, но и представителей других космических рас. Сначала туда повалили
нексиане. Потом цефалоны построили там отель с номерами-аквариумами. И вот
недавно на Майрикс прибыли ученые Самии.
--Что-то подобное я и ожидал. Кстати, приглашение Совета мне привез
самиец.
--Ты имеешь в виду Октано Хавбарра? И что же он тебе сказал?
--Он намекнул, что Совет хочет послать меня на Майрикс в качестве
полномочного посла. Очевидно, мне предстоит встреча с Лоренсом, иначе вы
отправили бы туда одного из своих людей. Кажется, самиец тоже собирается в
город чужаков. Он полетит вместе со мной?
--Да,---ответил Мэтью.---А ты заметил, как самийцы изменились за
последнее время?
--Сказать по правде, мне не с чем сравнивать. Хотя я много читал о них
и смотрел видеофильмы. Впрочем, ими теперь интересуются все расы. Помнишь,
мы с тобой еще удивлялись тому, как им удается без рук и прочих отростков
создавать корабли, которые считаются у нас последним словом космической
инженерии.
--Я удивляюсь этому до сих пор,---сказал Мэтью.---Некоторые наши
светлые головы утверждают, что много веков назад самийцы имели развитые
конечности, которые в ходе эволюционного процесса атрофировались за
ненадобностью. Лично я не верю, что, построив такие космические корабли,
кто-то потом мог отказаться от них "за ненадобностью"!
--Очевидно, они используют вместо рук свои магнетические
способности,---добавил Аарон.
--Вряд ли это адекватная замена. Я слышал, что они неплохо совмещают
себя с электромагнитными приборами. Но даже такая интересная способность не
в силах заменить им электросварочный аппарат. Или помочь им использовать его
в деле. Вот почему нас всех очень удивило, что они вдруг начали проявлять
повышенный интерес к Чужеземному Городу на Майриксе. Ты, конечно, считаешь
их безобидным видом и, возможно, находишь нашу озабоченность нелепой и
смешной. Однако аналитики из Института Гуманоидов придерживаются иной точки
зрения. Они утверждают, что самийцы в скором времени составят нам наибольшую
конкуренцию среди всех прочих рас. Пока это мнение меньшинства, но оно
тревожит многих, в том числе и меня.
--Тем не менее, самийцы действительно выглядят безобидными,---сказал
Аарон.---Мне кажется, мнение твоих аналитиков несколько парадоксально.
--А ты загляни под этот парадокс. Каким образом самийцам удалось так
далеко продвинуться на пути прогресса? Они лишены почти всех качеств,
необходимых для выживания вида. Хотя, конечно, в век манипуляционной
мегаэнергетики физическая мощь тела уже не играет особой роли. Но как они
уцелели до этого счастливого времени? Благодаря быстрому мышлению? Нет!
Используя ловкость тела и скорость передвижения? Нет! У них напрочь
отсутствует способность к передвижению и манипуляции. Они не могут ни
ходить, ни плавать, ни летать. Они даже не могут бросить бейсбольный мяч.
Эдакие ничтожные и смехотворные существа.
--Но ведь все так и есть,---с усмешкой произнес Аарон.---И я не
понимаю, как кто-то может думать о них по другому.
--Каждый вид имеет свою собственную стратегию выживания, и каждая
стратегия основывается на борьбе с силами природы и своими конкурентами. Так
каким же образом самийцам удалось создать свою цивилизацию, если любая
килька дала бы им сто очков вперед в вопросах выживания?
--Это уже риторика,---ответил Аарон.
--Да, я не могу привести никаких доказательств. Но запомни, философы и
аналитики Института Гуманоидов просят нас как следует присмотреться к
самийцам.
--А какое задание хочет дать мне Совет?
--Ты получишь его позже---на официальной встрече. Однако я думаю, тебе
лучше узнать о нем сейчас, чтобы ты мог потом без колебаний принять или
отклонить поставленную перед тобой задачу. Мы хотим, чтобы ты отправился на
Майрикс и оценил сложившуюся там ситуацию. Кроме того, тебе придется
посетить город чужаков и встретиться с Лоренсом, а также другими членами
исследовательской группы.
--В принципе, я так и думал.
--И еще мы хотим, чтобы ты взял с собой самийца.
--Зачем?
--Чтобы ты мог к нему присмотреться. Но учти, что он тоже будет изучать
тебя.
--А что мне передать Лоренсу?
Мэтью на миг задумался, а потом сказал:
--Ты человек нашего поколения, Аарон. Ты знаешь наши взгляды, а мы
знаем твои. Та экспедиция в Чужеземный Город состояла из молодых мечтателей,
и теперь мы хотим, чтобы среди них оказался наш представитель. Посмотри, что
они там обнаружили, и сообщи нам об этом. Но если ситуация будет из рук вон
плохой, или если ты поймешь, что нашей расе грозит какая-то опасность...
--Мэт, ты говоришь довольно странные вещи,---прошептал Аарон.
--Да, но они должны быть сказаны. Одним словом, оцени ситуацию и сообщи
нам свое мнение.
--А если ситуация покажется мне критической?
--По мнению некоторых аналитиков, для нашей цивилизации было бы лучше,
если бы Майрикс и город чужаков вообще никогда не существовали. По их
словам, наша раса лишь выиграет, если Майрикс разлетится на куски в
каком-нибудь почти случайном атомном взрыве.
--Я надеюсь, ты не сторонник этой точки зрения?---спросил Аарон.
--Конечно, нет. Мне только хотелось пояснить тебе, как далеко мы можем
зайти, защищая свой вид. Аарон! Если Майрикс опасен для землемов, умри, но
извести нас об этом! Мы должны знать, какая сила угрожает людям!
--Ладно, допустим такая сила действительно есть. Но кем бы ни были эти
заговорщики, вряд ли они окажутся настолько глупыми, что позволят мне
предупредить вас об опасности. Они нейтрализуют меня так же быстро и
эффективно, как Лоренса и других.
--Мы учли такую возможность. Дай мне свою руку, Аарон. Вот! Держи
крепче! Теперь ты тоже можешь кое-что сделать, если почувствуешь, что
землемам угрожает реальная опасность.
--Что это, Мэт? Что ты мне дал?
--Это бомба. И ты знаешь, как она действует.
Аарон осмотрел небольшой предмет, который лежал на его ладони.
--Термоядерная?---спросил он.
Мэтью кивнул.
--Какая дальность действия?
--Она снесет все, что есть в Чужеземном Городе.
--Забери ее назад!
--Неужели ты позволишь, чтобы нашу расу и дальше подталкивали к
самоуничтожению?
--Нашу расу никто никуда не подталкивает. Успокойся, Мэт. Тревога и
страх ослепили твой разум.
--Я тебе уже говорил о наших подозрениях относительно самийцев. Неужели
ты отрицаешь возможность законспирированной деятельности против расы
землемов?
--Нет, это просто немыслимо.
--Но допустим, такой заговор все же существует. Скажи, ты будешь стоять
в стороне? Предположим, мы дадим тебе все доказательства, и ты увидишь, что
влияние чужаков отравляет культуру нашей расы, подрывает ее мораль и делает
землемов непригодными для выживания среди других разумных видов.
Предположим, что минута решала бы все, а твое бездействие обрекало бы расу
на вымирание. Неужели ты и тогда отказался бы взять эту бомбу? Неужели ты
сказал бы, что тебе омерзительно убийство врагов, даже ради спасения
собственного вида?
--Твои слова звучат слишком мрачно,---сказал Аарон.---Но если ты
действительно считаешь, что такая угроза существует...
Он положил миниатюрную бомбу в мешочек на своем поясе.
Зал заседаний был невелик. В центре под кольцом осветительных ламп
находился длинный овальный стол, за которым сидело пятнадцать делегатов от
сообщества Землема. Двое из них прилетели с планеты предков---великой Земли,
воспетой в песнях и легендах. Они не принимали участия в горячих дебатах, и
Аарон полагал, что, будучи слишком далекими от событий в системе Миниэры,
эти люди мудро возложили решение на тех, кто был непосредственно связан с
Майриксом.
Собрание вел Кларксон, очень представительный и высокопоставленный
чиновник из Магистрата-2---крупнейшей ассоциации космических рас. Взглянув
на Аарона, он мягко улыбнулся и спросил:
--Могу я узнать ваше мнение по поводу того, что вы недавно услышали от
Мэтью?
--Не знаю, что и сказать,---ответил Аарон.---Ситуация кажется очень
запутанной и неопределенной.
--И как, на ваш взгляд, нам стоило бы поступить?---настаивал Кларксон.
--Надо попытаться собрать информацию, и тогда все встанет на свои
места,---ответил Аарон.
--Вот такой ответ мы и надеялись от вас услышать,---произнес
Кларксон.---В этой ситуации есть несколько неясных моментов: Майрикс с его
новым и неопределенным статусом; город чужаков, о котором мы с каждым годом
знаем все меньше и меньше; непонятное и тревожное молчание Лоренса; причины,
по которым в Чужеземный Город стекаются люди; и, наконец, самийцы, чей
интерес к Майриксу вызывает у нас определенные подозрения.
--Я в этом почти не разбираюсь,---сказал Аарон.---Может быть вам лучше
направить туда одного из своих людей?
--Мы так не думаем,---ответил Кларксон.---Данный вопрос не раз уже
подвергался обсуждению, и мы считаем, что объективную оценку ситуации может
дать только беспристрастный наблюдатель. Вот почему, уважая ваш разум и
жизненный опыт, мы просим вас выяснить истинное положение дел на Майриксе и
предпринять те действия, которые покажутся вам наилучшим выходом. Конечно,
нам хотелось бы участвовать в процессе принятия наиболее радикальных
решений, но мы понимаем, что связь с нами может оказаться невозможной. И,
конечно, найдется множество безотлагательных вопросов, когда у вас просто не
будет времени выслушивать советы домашних авторитетов. Мы не можем
претендовать на роль компетентных людей, поскольку не знаем, что творится на
Майриксе. Поэтому действуйте на свой страх и риск. Отныне вы наш генерал, и
мы доверяем вам наши армии. Но сначала узнайте, есть ли у нас вообще
какой-нибудь противник?
В конце концов, Аарон согласился отправиться на Майрикс и выяснить те
вопросы, которые поставил перед ним Совет. Говорить было больше не о чем;
встреча подошла к концу, и делегаты начали расходиться.
Задание казалось предельно ясным. Ему следовало оценить ситуацию на
Майриксе и определить, насколько она угрожала той или иной группе
гуманоидов. Если какая-нибудь опасность действительно существовала, он
должен был перейти к решительным действиям. Одним словом, проще некуда.
И все же как странно вел себя Лоренс. Почему он так упорно уклонялся от
контактов с семьей и Советом? Почему он наотрез отказывался говорить о
работе своей группы и о состоянии дел в Чужеземном Городе?
Его мысли так быстро перескочили к сыну, что Аарон осознал это как
подсказку своего подсознания.
--Мое решение будет зависеть от того, что скажет Лоренс,---прошептал
Аарон.---А значит Лоренс---это ключ к загадке.
Для полета на Майрикс Совет выделил "Артемиду"---быстроходный крейсер,
к которому Аарон и Октано подлетели на скоростном челноке. Тот уже ждал
своих пассажиров в точке омега, где находилось пятно соскока для
межпланетного гиперпрыжка. Масса космических тел влияла на нейтронные поля,
поэтому пятна соскока располагались, как правило, на удаленных орбитах.
Точки омега создавали невидимую паутину, по нитям которой корабли совершали
гиперпрыжки, мгновенно преодолевая огромные расстояния.
Следуя правилам этикета, Аарон поспешил в центр управления, чтобы
приободрить самийца перед его первым гиперпрыжком. Сам он предпочитал
проводить такие минуты в уединении. Во время соскока Аарон обычно переживал
визуальную галлюцинацию, где среди мелькавших огней перед его глазами
возникал геометрический узор из тонких изогнутых линий. Подобное переживание
не представляло собой ничего особенного, но он по-прежнему считал его личным
моментом. Перемещение "отсюда" и "туда", почти мгновенно происходившее в
особом гиперпространстве, воспринималось многими как аналог смерти. Оно
убивало и, тем не менее, оставляло живым.
--Вы готовы?---спросил Аарон самийца.
--Думаю, да,---ответил Октано Хавбарр.
Автопереводчик четко отразил слабый оттенок сомнения, которое испытывал
каждый, кто отправлялся в свой первый гиперпрыжок.
--На самом деле, все не так серьезно,---сказал Аарон.
--Но я слышал, что перемещение влияет на некоторых больше, чем на
других,---ответил самиец.
--Это верно.
--И еще я слышал, что самийцы более склонны к побочным эффектам
гиперпрыжка, чем остальные виды.
--Да, на несколько процентов,---ответил Аарон.---Однако разница почти
неощутима.
--Между прочим, одним из побочным эффектов является летальный исход.
--Мне говорили о чем-то подобном. Но, возможно, вам следовало подумать
об этом немного раньше---перед тем, как отправляться в полет.
По поверхности темно-бронзового куска бекона пробежала едва заметная
рябь. Аарон мог поклясться, что существо, сидевшее в в центре серебристой
паутины, пожало плечами.
--Мы все еще в подпространстве?---спросил самиец.
--Да, и будем там еще несколько минут.
--Почему вы мне не сказали, что прыжок уже начался?
--Мое предупреждение встревожило бы вас еще больше. Поэтому я решил
промолчать.
--Возможно, вы правы,---сказал Октано.---Итак, я совершил свой первый
гиперпрыжок и остался живым.
--Поздравляю. Надеюсь, что в следующий раз вы найдете его даже в чем-то
забавным.
--Забавным,---задумчиво прошептал Октано.---Ах, да. Мне говорили об
этом на ознакомительных лекциях. Ваша раса приписывает большое значение
переживанию забавных моментов. Это действительно так?
--Я бы не сказал, что приписываю им какое-то значение,---ответил
Аарон.---Просто мы, землемы, обладаем хорошо развитым чувством игры.
--О, это одно из тех важных понятий, которые мы, самийцы, должны
изучить. Так что же такое игра? До сих пор мы воспринимали этот термин как
качественное определение рабочей функции. Но, очевидно, в нем заложен более
глубокий смысл.
--Вас действительно интересует идея игры?
--О, да,---заверил его Октано.---Мы считаем ее очень важной. Наши
эксперты полагают, что игра является катализатором сознания, то есть
элементом, необходимым для развития высшего разума. Как вы знаете, самийцы
не склонны к играм. Но мы решили наверстать упущенное. А знание достигается
через опыт других и собственные эксперименты.
--Вы не похожи на других самийцев, которых я встречал,---сказал
Аарон.---У вас прекрасный юмор, хотя вы и отрицаете это. Может быть ваша
раса не так мрачна, как кажется?
--Я не считаю самийцев мрачными. Однако при первых встречах с другими
разумными видами мы, наверное, выглядели немного замкнутыми и туповатыми.
Например, в общении с землемами нам не хватает способности к быстрым
остроумным ответам, которые так оживляют и украшают ваш мыслительный
процесс. Мы сразу заметили, как вы быстры, нервозны и агрессивны. В вас было
то, чего не хватало нам. И тогда, произведя критическую оценку, мы
задумались о том, как нам вести себя при жесткой конкуренции видов.
--За последнее время я слишком часто слышу об этой идее,---сказал
Аарон.---Неужели вы тоже считаете межвидовую конкуренцию обязательной?
--Я не очень разбираюсь в таких вопросах,---ответил самиец.---Но мне
известно, что подобные вещи происходят независимо от нашего желания. Каждая
из рас хочет сохранить ту форму, которую принял их разум. И в конечном
счете, любой вид желает уподобиться богу. Мы не хотим наносить друг другу
вреда, однако каждому понятно, что его вид не будет божественным до тех пор,
пока другая раса заявляет о себе то же самое.
--Должен сказать, что весь этот разговор о расовой конкуренции и
выживании сильнейших производит на меня довольно тягостное впечатление.
Возможно, вы правы, и жизнь действительно является борьбой за существования,
но мне как-то тоскливо слышать об этом.
--Как странно, что вы говорите такие слова,---произнес самиец.---Я
всегда считал, что вы, землемы, придерживаетесь концепции видового выживания
любой ценой.
--Кто вам сказал такую глупость?
--Это общее мнение.
--Оно неверное.
--Вы просто не хотите признавать правду. А она заключается в том, что
между нашими видами начинается конкурентная борьба. Причем, у моей расы не
очень хорошие шансы на победу.
Аарон почувствовал раздражение. Его ожидала впереди огромная и
ответственная работа. Так почему же он должен был выслушивать еще и это
лицемерное хныкание, похожее на ту дрянь, которой его пытались накормить Мэт
и члены Совета?
Аарон с тоской подумал о том времени, которое ему предстояло провести
рядом с этим существом? Дело могло затянуться на несколько дней, а возможно
даже на недели и месяцы. Он решил уточнить их позиции с самого начала. Кроме
того, самиец сам нарывался на выяснение отношений. С этим надо было кончать
сейчас, чтобы не усложнять себе жизнь на Майриксе.
--Пока я тоже не вижу, каким образом вы могли бы покорить остальные
разумные расы,---сказал Аарон.---Но учитывая ваш удивительный прогресс при
полном отсутствии мануальной оснащенности, у вас, очевидно, еще появится
такая возможность.
Самиец погрузился в мрачное молчание.
--Обычно люди считают бестактным намекать нам на отсутствие членов,
пальцев, ступней или щупалец,---сказал он через пару минут.---Это невежливо.
Вы же не упрекаете горбатого за горб, насколько я знаю из вашей собственной
литературы.
--Но позвольте отметить, что помимо отсутствия мануальной подвижности
вы не имеете даже голосового аппарата,---продолжал Аарон.---Неужели на заре
развития ваши предки рождались со встроенным голосовым синтезатором? Какова
же тогда ваша концепция разума?
--Наверное, именно это вы, землемы, и называете юмором? Или я перепутал
юмор с искренностью?
--Они часто возникают вместе,---ответил Аарон.--Но в данном случае, вы
совершенно правы. У каждого из нас есть свои проблемы: у землемов, самийцев,
нексиан, цефалонов, кротонитов и локриан. Я думаю, что даже у могущественной
Седьмой расы не все шло гладко. Иначе бы они не исчезли, верно?
--Возможно, вы не поверите, но все это время я изо всех сил старался
блеснуть перед вами тем, что мы, самийцы, считаем верхом юмора,---сказал
Октано.---И я вынужден признать, что в этом направлении вы нас обходите на
целый корпус. Вот почему мы, собственно, и пытаемся модифицировать себя. А
вы, наверное, знаете, как мы хороши в самоконструировании. Да, нам требуется
время на освоение новых идей, но зато потом мы воплощаем их в жизнь с
величайшим упорством. Увидев, насколько быстры другие виды, мы переделали
свои синаптические отклики. После знакомства с землемами мы ввели в наш
соматотип расширенную градацию агрессии. И самийцы пойдут на все, чтобы
стать достойными конкурентами в межвидовой эволюционной гонке.
На какой-то миг Аарону даже не поверилось, что эти высокопарные слова
исходили из темно-коричневого продолговатого параллелепипеда, который больше
напоминал кусок зачерствевшего бекона, чем живое разумное существо.
Вот что он писал в своем письме к Саре:
"Теперь ты можешь представить, до какого состояния мы довели друг друга
к моменту высадки на Майрикс. Пытаясь стать хорошими напарниками, я и Октано
перешли на мужской откровенный разговор. И кто тогда мог подумать, к какому
аду это приведет. Капитан Френклин и другие офицеры "Артемиды" старательно
уклонялись от наших споров. Я полагаю, они уже не раз перевозили
дипломатические миссии, состоявшие из представителей разных рас. Во всяком
случае, они относились ко мне и самийцу с полным беспристрастием. Без
свежего притока сил и мнений мы с Октано начали уставать друг от друга. Меня
уже мутило от разговоров с существом, которое походило на кусок бекона. И
думаю, что самиец относился к моей наружности не менее предвзято.
А потом на горизонте появился Майрикс, и пришло время расставаться с
экипажем "Артемиды". Капитан перевел корабль на геосинхронную орбиту и
предложил нам спуститься на планету в челноке. По своей душевной простоте я
попросил его высадить нас прямо в городе чужаков.
--Боюсь, что это будет невероятно сложным делом,---ответил Френклин.
Он казался слишком молодым для такой ответственной должности. Но
несмотря на возраст ему доверили правительственный корабль, оснащенный
гиперприводом и новейшей техникой космосвязи. Как сказал мне один из старших
офицеров, молодые капитаны без колебаний наказывали за малейшую провинность
и обладали очень быстрыми рефлексами, неоценимыми в минуты физической
опасности.
--О какой сложности может идти речь?---с удивлением спросил я.---Какая
вам разница, где сажать посадочный челнок?
--Чтобы получить разрешение на посадку в Чужеземном Городе, нам
придется пройти через массу формальностей,---ответил капитан Френклин.---Вам
будет проще пробраться туда по официальным каналам.
--По официальным каналам?---воскликнул я.---Откуда они тут взялись!
Насколько мне известно, Майрикс никому не принадлежит!
--Боюсь, что за последнее время ситуация сильно изменилась,---тактично
ответил капитан."
Аарон попросил спустить их на Майрикс в "волчке". Рекламные буклеты
называли "волчок" источником незабываемых впечатлений. И на этот раз они не
преувеличивали. Кокон капсулы вращался и скручивался в зареве сплетавшихся
выхлопов, и его медленные волнообразные движения оказывали на пассажиров
гипнотическое воздействие. К тому времени, когда "волчок" достиг поверхности
планеты, Аарон и Октано находились в такой эйфории, что почти не
сопротивлялись внезапно налетевшей на них группе воинственных чиновников.
Уяснив, что землем и самиец прибыли по мандатам Совета, бюрократы немного
успокоились, и их поведение стало более сносным.
--Я понимаю, что согласно устава мы не имели права открывать на
Майриксе иммиграционную и таможенную службу,---говорил им высокий
краснощекий гуманоид, которого остальные называли капитаном Дарси
Драммондом.---Однако ситуация требовала наведения порядка. Мы должны были
поддержать закон и завоевать доверие народа. Вы, очевидно, знаете, что три
года назад Майрикс считался необитаемой планетой. По правде сказать, я в то
время о ней даже и не знал. Но потом сарпедонская экспедиция открыла здесь
Четвертый Чужеземный Город, и сюда потянулись люди---я имею в виду
представителей всех шести рас. Так как планета никому не принадлежала, нам
потребовался ряд компромиссов, и с этого момента возникла необходимость в
органах местной власти. Для водных рас мы создали океан; для
летунов---увеличили плотность атмосферы. Пустыни превратились в зеленые
поля, а на бесплодных холмах появились сады и леса. Естественно, некоторые
требования противоречили друг другу, и каждой расе приходилось в чем-то
уступать. Здесь вам надо привыкать ко всему: к гравитации, к климату и даже
запаху почвы. Но несмотря на эти трудности люди продолжают прибывать на
Майрикс сплошным потоком, и с каждым днем их становится все больше и больше.
--Их притягивает город чужаков,---сказал Аарон.
--Конечно. Хотя наш Город---это только символ. Символ, который
обозначает встречу рас или, на более высоком уровне, сообщество свободных
мыслителей.
Аарон уже устал от подобных разговоров. У него сложилось мнение, что
местные власти изо всех сил пытались оправдать свое существование. Они с
таким упоением описывали Майрикс, как центр великих событий, и так
настойчиво доказывали свою руководящую роль, что Аарон даже начал находить в
их заявлениях признаки маниакальной одержимости.
Хотя в тот период он чувствовал себя просто отвратительно. Весь мир
казался ему до странности зыбким и нереальным. Он надеялся, что этот недуг
пройдет, но с каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Аарон никак не
мог понять, почему Совет доверил ему оценку таких сложных и запутанных
событий. Они ускользали от его взора, как нити невидимой паутины. А может
быть Мэтью и его друзья испугались ответственности и поспешили перебросить
ее на чужие плечи?
Все было бы не так плохо, если бы он болел по-настоящему. Но его
недомогание не имело отношения к физическому телу. Оно смущало рассудок,
тревожило душу, но не походило на то, что люди называли болезнью. Это было
что-то иное---более сильное и тревожное. И Аарон начинал бояться его.
Местные власти выделили для него комнату в отеле "Сола". Прежнего
обитателя, скорее всего, просто выгнали из номера. Постель перестилали
второпях, и матрац наполовину не доходил до спинки. Заглянув под кровать,
Аарон нашел куклу---маленького арлекина в полфута высотой, с бандитской
маской и в помятой испанской шляпе. Отдернув портьеру, он увидел еще одну
куклу---толстую соломенную хрюшку в фартучке из коленкора. Аарон сел на
низкий подоконник, потом поднялся и потянулся. Ему вдруг захотелось что-то
сделать.
В тот же миг раздался стук в дверь, и в комнату вошла девочка, лет
десяти-одиннадцати, с круглым грязным личиком и надутой нижней губой.
--Я оставила здесь свою куклу. Может быть вы ее видели, сэр?
--Тут их две. Какая из них твоя?
Девочка подошла к нему и внимательно осмотрела обе куклы. Забрав
толстую хрюшку, она выбежала из комнаты.
А потом он заметил мух. Они ползали по стенам и потолку. Достав из
сумки баллончик с нужным средством, Аарон привел ситуацию к галактическим
стандартам. Тем не менее, он считал, что администрация отеля проявила
вопиющую халатность. Стандарты санитарии выполнялись даже на вновь открытых
и малоисследованных планетах. Без подобных норм не могло быть и речи о
безопасных полетах в галактике; тем более, о комфортном проживании в чужих
мирах. И если администрация какого-то провинциального отеля не желала
выполнять таких минимальных требований, то как могло их мощное сообщество
гуманоидов справиться с проблемой столь долгожданных сверхгалактических
путешествий?
Аарон решил спуститься в ресторан. Он вышел на темную лестничную клетку
и едва не упал, споткнувшись о шесть кукол. Несмотря на разные формы и
размеры, они все походили друг на друга своим неприметным и каким-то
двусмысленным видом.
С той поры он не мог и шагу ступить, чтобы не наткнуться на
какую-нибудь куклу. Они возникали с бесконечной последовательностью форм,
имен и чисел; они исчислялись тысячами, и среди них попадались такие
классические типажи, как Дональд Дак и Микки Маус, или совершенно незнакомые
монстры из цефалонского игрушечного пантеона. Аарон не понимал, откуда они
появлялись. Он не понимал их смысла и предназначения. И конечно же, он не
раз задавал себе вопрос: а не играется ли кто-то с ним в куклы?
--Почему вы больше не говорите со мной о древней цивилизации?---спросил
Аарон.
--Не имею повода, приятель,---ответил Октано.
--Тогда расскажите о себе. Кто вы?
--Просто другое существо.
--То есть другого вида?
Откинув голову назад, Октано засмеялся. И вот тогда Аарон нашел одну из
тех огромных кукольных фабрик, где маленькие люди, похожие на гномов,
производили свой бесконечный ассортимент. Их куклы угрожали завалить собой
некогда гармоничную реальность. И эти куклы были оскорблением для
здравомыслия людей---а вернее, их неприспособленной модификацией. Они
собирались вокруг Аарона и наблюдали за ним. Как капризные боги, они скорее
притворялись разумными, чем действительно обладали разумом. Вот почему своим
интеллектом они напоминали человеку огромных крылатых динозавров за день до
появления настоящих птиц.
--Вы, землемы, думаете, что эволюция не может обойтись без
интеллекта,---говорил ему самиец.---Но уверяю вас, природа не скупится на
эксперименты. И последнее слово в этом споре еще не сказано. Нам кажется,
что процесс развития остановился на нас самих. Но подобное предположение
нелепо. Вселенная беспристрастна. Возможно, она вообще не такая, как мы ее
воспринимаем. Вспомните, сколько раз события не оправдывали ваших ожиданий.
Разве не логично предположить, что подобное может произойти и в большем
масштабе? Вряд ли наша реальность избежала этой двойственности.
--Но что может управлять вселенной, кроме разума?
--Вы, очевидно, думаете, что вещи существуют только для того, чтобы их
кто-то мог понять. Но так ли это на самом деле? Какая разница событиям,
поймет их кто-нибудь или нет?
А куклы продолжали появляться, подавляя своим видом людей.
Эти силы не имели выбора в своем направлении. И не важно, что все
летело к чертям. Важно было удерживать кукол в уме, слегка пожимая им ручки.
Так вот, значит, как чувствует себя человек, осажденный странными и
неуютными мыслями. И вот почему в порыве страха слабые люди лелеяли надежду
вернуться в свои родные миры. Но это была плохая идея. Лучше шагнуть под
лазер, чем улететь отсюда. Потому что в будущем их черное пространство между
звездами наполнится ужасом---таким же огромным, пустым и холодным. Аарон
вдруг вспомнил, что его ждут дела. Ему захотелось встать, собрать свои вещи
и добраться до сути вопроса. А потом попробовать его решить.
Иногда он знал, в чем заключался этот вопрос, но в остальное время его
мучили сомнения. Аарон по-прежнему жил в "Сола", поскольку этот отель
привлекал его любопытным убранством. Словно пьяный моряк, вернувшийся из
дальних портов, он каждый день находил здесь что-то новое, немного странное,
но до боли знакомое. А за окнами начинался сезон муссонных дождей, и холмы
вокруг города чужаков сияли как нить накала. Он смотрел на тощие
можжевеловые деревья, посаженные в строгом порядке вдоль длинных и белых
дорог. И из каких-то иерархических измерений эти белые дороги напоминали ему
кости, выброшенные в жару. Хотя, может быть, он просто перепил арак. Аарон
уже не помнил, когда он начал пить эту гадость. Наверное, сразу после своего
приезда на контрольный пункт, который располагался у границы Чужеземного
Города. По правде говоря, он вначале даже не мог понять, алкоголь это или
наркотик. Приятный способ убить время и самого себя, как сказал его
внутренний голос. Однако Аарон сомневался, что голос принадлежал ему. Хотя
кому он еще мог принадлежать?
Он с трудом вспоминал о том деле, которое привело его на Майрикс.
Наверное, сказывалась болезнь. Но что бы он делал, если бы не болел? Аарон
знал, что этот недуг предохранял его от принятия решений. Болезнь защищала
его от тайного смысла бесед, которые он вел с Сарой. А она все чаще
приходила к нему, хотя Аарон понимал, что это невозможно. Сары тут не было;
она осталась на ферме размером с Италию, выращивая бобовые усики и своего
ребенка. Как же его зовут? Ребенок Сары. Интересно, кого она ждет---его или
Лоренса?
А Сара вновь начинала разговор. Он знал, что на самом деле ее здесь не
было, но от этого ему не становилось легче. Она казалась такой реальной и
доступной. Высокая, степенная и сероглазая. Он любовался ее губами, полными
неги и запаха моря. Из-под заколки выбивалась прядка черных волос. И Аарон
тревожился о своем рассудке. Но тревога утихала; болезнь защищала его от
сильных чувств и эмоций.
--Ты понял свою проблему?---спрашивала его Сара.
--Нет. Я вообще ничего не понимаю,---отвечал Аарон.---Скажи, что
происходит. Что все это значит?
--Бедный Аарон. Так что же для тебя важнее---событие или его смысл?
--Ты хочешь сказать, что суть и предназначение---разные вещи?
--Я хотела сказать, что он хочет увидеться с тобой.
--Кто? Лоренс?
--Нет,---ответил знакомый голос.---Боюсь, что не Лоренс.
В комнату въехала маленькая трубчатая машина самийца. С некоторых пор
Октано перестал казаться Аарону куском залежавшегося бекона. Без всяких
диснеевских дорисовок он превратился в личность---в того, кого можно узнать.
--Мои приветствия,---сказал самиец.---Как вам такое шутливое начало
беседы? Не удивляйтесь. Я сейчас изучаю беспечность. И она мне неплохо
удается, верно? Но у меня к вам просьба---не могли бы вы дать мне знать,
если ваше здоровье улучшится.
--Хорошо, я вам скажу,---ответил Аарон.
--Меня тоже одолевает небольшое недомогание,---сказал самиец.
--Что вы говорите?
--Да. Оно какое-то время искажало мою визуальную перспективу.
--А как теперь?
--Я готов отправиться в город чужаков, если, конечно, вы составите мне
компанию. Нам выписали все необходимые документы, и теперь наш отъезд
зависит только от вашего слова.
--Давайте поедем утром,---сказал Аарон.
Но все оказалось не так-то просто.
С наступлением утра Аарон направился к Воротам Стромского, через
которые проходила ближайшая дорога в город чужаков. Рядом с высокими
деревянными створками, укрепленными полосками кованого железа, стояла
небольшая группа землемов и особей других видов. Он хотел спросить, почему
это сооружение назвали Воротами Стромского, но люди, к которым он обращался,
были заняты своими делами и не желали говорить с ним о предстоявшем
путешествии.
--С вами будет все хорошо,---отвечали они на его вопросы.---Можете не
сомневаться.
И они отворачивались с таким виноватым видом, что Аарон поневоле
начинал задумываться о безопасности этого мероприятия. Он пытался выяснить,
что же все-таки было не так, но его вопросы оставались без ответов. Они
притворялись, что не понимали его.
--Ничего плохого. Все будет хорошо.
--А где самиец?---спрашивал он.
И они вновь смущенно отворачивались в стороны.
--Какой самиец? О ком вы говорите?
Все удивленно разводили руками, пока один юноша, похожий на мальчишку,
не догадался сказать:
--Ваш приятель встретиться с вами позже.
Его ответ еще больше встревожил Аарона, но времени на расспросы не
осталось. Кто-то открыл ворота, руки добровольных помощников подтолкнули
Аарона к отверстию, и он сам не заметил того, как сделал несколько шагов.
Шагов действительно было несколько, но они увели его в сторону от
правильного пути. Пройдя ворота, Аарон оказался на окраине Чужеземного
Города. Перед ним возвышалась каменная арка, которая напоминала вход в
старинную крепость. Сквозь сводчатый проем виднелись несколько мостовых. У
него сложилось впечатление, что строители использовали брусчатку из
эстетических соображений, потому что всем известно, какое приятное чувство
создают мощенные улицы, сияя после дождя, и каким прекрасным бывает цокание
копыт, когда по мостовым проносятся лошади. Это место казалось тихим и
уютным. И Аарон вдруг понял, что город чужаков не был ему чужим.
--Кто вы?---спросил он.
--Я Миранда,---ответила стройная загорелая девушка.
"Светлая копна волос и маленький рот, созданный для поцелуев. Странно,
но именно так люди и думают друг о друге",---размышлял Аарон, пытаясь
оправдать свое сексуальное влечение.
--А это город чужаков?---спросил он.
--Да. Хотя нет, не совсем.
--Тогда где же мы находимся?
--Они называют это оборотной зоной. Здесь не так, как на остальной
части планеты, но и не совсем так, как в Чужеземном Городе. Тут вы можете
немного отдохнуть и акклиматизироваться.
--Но я тороплюсь!---воскликнул Аарон.---У меня серьезное задание от
Межпланетного Совета. Я должен осмотреть Город и сделать кое-какие выводы.
--О-о! Тогда мне все ясно,---ответила Миранда.---Что вы хотите на обед?
--Я не голоден,---сказал Аарон.
Хотя на самом деле он не отказался бы от хорошего завтрака, и,
наверное, Миранда поняла это по его виду. Она ввела Аарона в один из домов,
чьи окна выходили на тенистую улочку. Пройдя несколько комнат, он оказался в
столовой, расположенной в задней части здания. На небольшом столе, покрытом
белой скатертью, лежали салфетки и столовое серебро. Чуть дальше находилась
кухня. Через открытую дверь Аарон увидел деревянные полки, заставленные
горшками и кастрюлями.
--Может быть вы скажете мне, что все это значит?---спросил он у
девушки.
--Сначала вы должны покушать,---ответила Миранда.---У нас еще будет
время для объяснений.
Он давно не ел такой хорошей пищи. Консервированную ветчину дополняли
свежие яйца, ароматное масло и хлеб домашней выпечки. Перед кувшином молока
стояли керамические кружки, в которых дымилась жидкость, похожая на кофе.
Миранда не стала садиться за стол, но все время находилась рядом. Она
подкладывала ему кусок за куском или убегала на кухню, чтобы через миг
вернуться с тушеными фруктами, варением или пирожными.
Утолив голод, он решил приступить к расспросам. Но Миранда, выглянув в
окно, заметила на улице какого-то мужчину. Она повернулась к Аарону и с
игривой улыбкой подозвала его к себе.
--Вот, посмотрите,---шепнула ему девушка.---Это Мика. Мой дядя. Он
принес нам новости о дарфиде.
--А что это такое?---спросил Аарон.
--Ах, я забыла. Вы не знаете старого языка. Дарфид означает встречу
всех владык диеты.
--Что-то мне вообще ничего не понятно.
--Немного терпения, и вы все узнаете,---сказала Миранда.---Но сначала я
познакомлю вас с дядей.
Мика выглядел очень старым и немощным человеком. Очевидно, он полностью
использовал свои жизненные циклы, и теперь у него в запасе осталось лишь
несколько лет. Когда-то давно Аарон встречал на Сесте такого же старого
землема. И он помнил, с каким благоговением относились люди к этому старику.
Встреча с Мирандой и ее дядей казалась абсолютно невозможной. Тем не
менее, Аарон принял ее как должное. Собрав остатки былой рассудительности,
он еще раз попытался оценить ситуацию. Допустим, ему действительно удалось
проникнуть в Чужеземный Город, хотя, по правде говоря, он в этом сильно
сомневался. Но, допустим, он все же добрался до конечной цели своего пути.
Тогда где же здесь руины древнего города? Где те люди, которые их изучали?
Аарон хотел спросить об этом Миранду и Мику, но их не оказалось рядом. Они
всегда куда-то исчезали, когда у него появлялись конкретные вопросы. Миранда
часто уходила в поля, которые простирались за городскими стенами---скорее
всего, на огород, потому что она всегда возвращалась оттуда с корзинкой
овощей. Но вот куда уходил Мика? Аарон подозревал, что старик просиживал дни
в каком-нибудь городском баре, где он пил пиво в компании закадычных друзей.
Однако почему он тогда не приводил этих друзей в дом и не знакомил их с
Аароном?
А как сладки были ночи, проведенные с Мирандой! Прекрасные ночи! Иногда
Мика тоже оставался в доме, но к вечеру он всегда уходил в беседку---на свой
любимый потрепанный диван. Погода стояла теплая, и сон на свежем воздухе шел
старику только на пользу. Тем не менее, такое положение дел смущало Аарона,
и он всегда немного терялся, оставаясь наедине с Мирандой. Она часто пела
ему старинные и печальные песни, а иногда читала стихи на языке, которого он
не знал. Время от времени они ходили в лес и собирали грибы и орехи. В лесу
жили белки, и на каждой опушке росли большие ярко-желтые тыквы. Он находил
это странным, хотя и не знал почему. Когда же Аарон пытался задуматься над
этим, у него начинала болеть голова, и он догадывался, что сходит с ума. Но
такие мысли были очень неприятными, и поэтому Аарон переключался на
что-нибудь другое. Как и каждый, кто сходит с ума, он понимал, что об этом
лучше ничего не знать.
--Миранда,---спросил он однажды,---когда мне можно будет увидеть своего
сына?
Она с удивлением посмотрела на него.
--О ком ты говоришь?
--О своем сыне Лоренсе. Он живет в Чужеземном Городе. Мне хотелось бы с
ним встретиться.
--Ты, наверное, что-то путаешь, Аарон. Ты еще слишком молод, чтобы
иметь сына.
Они взглянули друг другу в глаза, и Аарон понял, что если он сейчас
согласится с ней, ее слова станут правдой. Такого соблазна он еще не
переживал никогда. Подумать только! Ему могли вернуть все прожитые циклы! Но
за это требовалась плата, которую он не мог себе позволить.
--У меня есть сын, Миранда. И он намного старше тебя.
Она метнула на него колючий взгляд.
--Я не ожидала, что ты так много знаешь!
--Когда же мне с ним можно будет увидеться?
--Аарон, я предупреждаю тебя. Ты можешь все разрушишь.
--Не вижу, каким образом. Я просто спрашиваю о своем сыне.
--То, что здесь происходит, не имеет к реальности никакого
отношения,---сказала Миранда.---Неужели наша любовь так мало для тебя
значит, что ты отбросил ее ради каких-то глупых вопросов? Где дядя Мика? Он
объяснит тебе это лучше, чем я.
--Да, где дядя Мика?---спросил ее Аарон.
--О, я здесь! Я здесь,---отозвался старик, внезапно появляясь в углу
комнаты и торопливо застегивая ширинку.---Нет, мне, горемыке, покоя. В кои
веки собрался по нужде, так и там достали.
--Что вы со мною делаете?---спросил его Аарон.---Кто вы, люди?
--Он видит нас насквозь,---шепнул Мика Миранде.
И тогда, взглянув на них более пристально, Аарон увидел удивительную
вещь. Возможно, виной тому был танцующий свет свечей, который ласкал их
фигуры, как пылкий любовник. А возможно, это происходило из-за того, что они
выглядели потрясающе красивыми и совершенными---причем, до какой-то
нечеловеческой степени. Отсутствие изъянов лишало их реальности, и,
наверное, поэтому, они мерцали и дрожали в свете свечей как зыбкий мираж.
Мираж Миранды в длинной крестьянской юбке и мираж старика в голубом кителе
пилота. В камине коттеджа пылал огонь, и его отблески танцевали по их
фигурам как по двум изваяниям из слюды.
Стоило ему заметить их странный облик, как его ошеломила мысль о
нереальности всего происходящего. Он вновь подумал о своей болезни, и ему
захотелось уйти.
Ему захотелось покинуть этот коттедж, который выглядел более домашним,
чем сам дом, стоявший за ним.
Однако самое ужасное заключалось в том, что он не испугался. Его даже
не удивило, что Миранда и Мика имели в себе какие-то потусторонние качества.
Эта вялая отрешенность встревожило его больше, чем феерическая
полупрозрачность Миранды. И тут было несколько возможных объяснений: он
сходил с ума; переживал визуальные галлюцинации; или, что хуже всего,
находился в полном рассудке. Последнее предполагало, что его хозяева
действительно являлись теми, за кого себя выдавали. Внезапно у него
перехватило дыхание. Неужели он встретил существ, которые построили этот
город? Неужели таким образом они вводили его в свое пространство, чтобы
предстать перед ним и наладить контакт?
Аарон начал искать пути отхода. Он пока не нуждался в них, но опыт
подсказывал ему, что такое время скоро придет. От коттеджа исходило что-то
ужасное, и он все чаще находил в лицах Миранды и Мики какие-то тревожные и
до сих пор незамеченные черты. Аарон мог следить за ними часами, посматривая
искоса или разглядывая в упор. Иногда он замечал, как контуры их фигур
начинали расплываться и дрожать, хотя это могло ему только казаться.
А потом Аарон повел свою игру, избрав простую, но проверенную тактику.
Прежде всего, он включил в распорядок дня утренние прогулки. С каждым днем
они становились все длиннее и продолжительнее, и Аарон совершал их в любую
погоду. Он знал, что его план продиктован безумием. Он понимал, что увяз в
фантазиях ума. Но он не собирался сдаваться отчаянию и по-прежнему лелеял
надежду уйти.
Аарон продолжал растягивать свои прогулки, и никто не делал по этому
поводу никаких замечаний. И вот однажды утром, когда тропа привела его к
небольшому мосту через ручей, он перешел на другой берег и, оглянувшись,
заметил, что ландшафт позади него немного изменился. Аарон понял, что пора
уходить, и он смело зашагал навстречу неизвестному.
Впереди раскинулось огромное поле. Аарон не знал, где именно находился
Чужеземный Город, но ему казалось, что он выбрал верное направление. Через
некоторое время равнина уступила место лесистым холмам. Тонкие стволы
молодых деревьев тянулись до самого горизонта. Над головой раздавалось
карканье ворон, которые следили за ним с ветвей как стражи злого колдовского
царства. А день, казалось, тянулся вечно, и низкое солнце белело на блеклом
небе. Черные ветви мешали смотреть вперед и путали его мысли. Аарон устал.
Но он знал, что останавливаться нельзя---во всяком случае, не здесь и не
сейчас. Его ноги утопали в вязкой грязи, из которой росли деревья, и время
от времени под подошвами чувствовалось что-то комковатое и отвратительное.
Не желая даже догадываться о том, что это такое, Аарон торопливо шагал
дальше. Он ощущал вокруг себя присутствие древнего зла, и даже солнце
боялось спускаться к земле в таком зловещем месте. Он понятия не имел о
своем местоположении, но это его почти не волновало. Каждый путь имел свой
конец, и Аарон хотел до него дойти---особенно, если он ошибался в выборе
направления. А чтобы куда-то дойти, надо шагать, пока все не
кончится---вернее, пока не придешь куда шел.
Увидев город чужаков, Аарон не поверил своим глазам. В своем уме он
представлял его чем-то похожим на раскопки других знаменитых
мест---например, таких как Ур в Челди, Вавилон, Кноссос, Фивы или Карнак. В
принципе, Аарон ожидал увидеть те же самые развалины, пусть даже более
древние и экзотичные. Но руины на Майриксе отличались от всего, что он видел
раньше. И это не казалось ему странным. Странным было то, что Чужеземный
Город выглядел удивительно знакомым и родным.
Он привык к нему только после того, как построил себе
хижину---небольшой и ветхий шалаш на краю болота. Посматривая из-под руки
через топь, Аарон рассматривал шпили и башни Города. Иногда он даже видел
людей, которые ходили по широким улицам. Но все это происходило на другом
берегу трясины, и пути туда, по всей вероятности, не было. Болото пугало его
своим вероломством; длинный шест, опущенный в него, бесследно засасывало в
тину за несколько секунд. И сам того не желая, Аарон представлял себе жертв
этой жуткой трясины. Перед его взором возникали скелеты с цепкими пальцами,
и раздутые трупы, из глазниц которых сочилась зеленая слизь, манили его к
себе, растягивая в усмешке синевато-багровые губы. Он отгонял эти видения
прочь, но старался держаться от топи подальше. Время от времени Аарон
собирался с силами и отправлялся в путь, обходя болото то слева, то справа.
Примерно к полудню он неизменно поворачивал назад, считая себя не готовым
для встречи с Городом. Все эти преграды на его пути встречались неспроста.
Он должен был ждать, когда в нем что-то прояснится. И каждый раз,
возвращаясь назад, ему было стыдно за свое нетерпение. Аарон чувствовал, что
в нем происходили какие-то изменения, но он даже не надеялся их понять---во
всяком случае, до тех пор, пока процесс трансформации не закончится.
Вокруг его помрачения ума появилась зыбкая стена неуверенности. И было
забавно пожить какое-то время в преддверии ада. Преддверие ада оказалось
хорошим местом.
А потом проблема болота поглотила все остатки его разума. Чужеземный
Город манил своей близостью, но Аарон не знал, как перебраться через топь.
Он просто ничего не мог придумать. Все его мысли сплелись вокруг этого
вопроса, и он настолько ушел в себя, что случись поблизости важное событие,
оно бы так и осталось незамеченным. Аарон даже не мог сказать, когда он
впервые услышал шум. Он был слишком занят своими размышлениями, чтобы
заботиться о каких-то звуках, которые наполняли его хижину. При таких
обстоятельствах проще было назвать эти звуки "странными", а затем забыть о
них и вернуться к мыслям о болоте.
Но некоторые звуки по-прежнему притягивали его внимание. Например,
сухой скрежет на стенах и стремительный топот каких-то маленьких кожистых
существ, которые ползали по потолку. А потом он вдруг обнаружил, что
реагирует на звуки даже тогда, когда они замолкали. Что-то подталкивало его
к действительно большой проблеме. Что-то заставляло его отслеживать странные
звуки, хотя он не находил в этом никакого смысла. Но стоило ли волноваться о
смысле звуков, если он хотел отсюда уйти? Конечно, нет. И он снова думал о
том, как перебраться через болото.
Время скользило над маленькой хижиной, и воды болота отражали в себе
небесную высь. Иногда вечерами сквозь облака проглядывал закат, и тогда небо
становилось невротически оранжевым или сомнительно пурпурным. Свет здесь не
подходил под обычные человеческие мерки. Он имел какой-то эмоциональный
оттенок и даже казался немного вычурным. Но Аарон привык к нему и с годами
мог бы стать настоящим ценителем этой цветовой палитры.
--Мистер Аарон? Вы проснулись?
Он сел. Кто-то звал его шепотом из темноты, выманивая в ночь из
маленькой хижины на окраине Чужеземного Города.
--Кто здесь?---спросил он.
--Вы меня не знаете, но я ваш друг,---ответил голос.
Такой низкий бас мог принадлежать только очень рослому и мощному
мужчине. Или, возможно, какому-то неизвестному разумному существу. Но Аарон
не мог понять, зачем его разбудили.
--Что вам от меня надо?
--Мы хотим вам кое-что показать.
--Что именно?
--Если вы пойдете со мной, то сами все увидите.
--Я никуда не пойду, пока вы не объясните причину своего
визита,---сурово произнес Аарон.
--Вы прилетели сюда, чтобы исследовать самийцев,---сказал
голос.---Верно?
--Да. Но я не понимаю...
--Я могу показать такие вещи, которые без всяких слов расскажут вам о
тайне самийцев. Не упускайте эту возможность. Идите за мной.
Предложение казалось заманчивым. Голос открывал новые пути, и Аарон не
видел причин отказываться от них. Хотя его смущала та настоятельность,
которую он заметил в тоне незнакомца. С другой стороны, ему до тошноты
надоело болото. И он уже не мог без содрогания смотреть на эту чахлую
однообразную природу.
Аарон встал и осторожно вышел в темноту. Казалось, что во вселенной
выключили свет. В его ладонь прокралась маленькая лапа, напоминавшая руку
ребенка. Почувствовав слишком уж много пальцев, Аарон воспринял это без
всяких предубеждений, хотя, по правде говоря, многопалость спутника
произвела на него неприятное впечатление. Он поддался мягкому рывку и
подошел к стене хижины, которая вдруг растворилась и превратилась в длинный
коридор---такой же темный, как ночь у болота. Они зашагали по гулкому
тоннелю, и через некоторое время Аарон увидел точку света. По мере того, как
они приближались к ней, она увеличивалась в размерах и все больше напоминала
дверной проем. Этот ослепительно яркий прямоугольник света пробуждал
приятные мысли. Аарон подумал о городе чужаков. Он взглянул на спутника и
увидел маленькую квадратную фигуру, которая во многом походила на самийца.
Она была несколько меньше, но зато с руками и ногами. Каждая нога кончалась
ступней с семью пальцами, а каждая лапа имела какое-то подобие шестипалой
ладони.
--Кто вы?---спросил Аарон.---И куда вы меня ведете?
--Это будет официальное расследование,---сказал маленький
параллелепипед.---Впрочем, вы знаете, о чем я говорю. Вы же инспектор.
--Я?---удивленно спросил Аарон.
--Конечно. Совет велел вам присматривать за самийцем. Ваши коллеги
чувствуют, что эта раса представляет угрозу для гуманоидов галактики. Разве
не так?
--Так,---ответил Аарон.---Но откуда вам это известно?
--Наши шпионы везде,---шепнул параллелепипед.---Следуйте за мной, и я
выложу перед вами все доказательства.
--Доказательства? Какие доказательства?
--Доказательства об истинных намерениях самийцев.
Внезапно Аарон увидел сотни маленьких параллелепипедов. Он понял, что
они каким-то образом связаны с расой самийцев.
Выступив в роли их делегата, П. Самюэльсон рассказал, что много веков
назад они и самийцы принадлежали к одному и тому же виду. Но затем появились
первые различия. После объявления отдельных религиозных праздников мирное
существование закончилось, и большие пипеды провозгласили маленьких
сородичей гражданами второго сорта. Позже их вообще переименовали в
подкласс. Поначалу маленькие пипеды думали, что это просто недоразумение, но
более разумные особи вскоре разъяснили им истинное положение дел. "Разве вы
не понимаете, что они задумали? Большевики хотят, чтобы мы делали за них всю
грязную работу. Вот почему они отказались от использования рук и ног!"
А большие пипеды старательно выращивали новое поколение, которое было
лишено любой возможности к мануальным действиям. Они лукаво уклонялись от
ответов, когда их спрашивали о смысле такого странного проекта. Но страшная
находка на товарных складах небольшого космодрома раскрыла глубину их
подлого заговора. Как оказалось, эти склады были доверху набиты
одурманенными маленькими пипедами, сложенными друг на друга, словно горки
блинов. Их ожидала отправка в предместья для подневольной службы. Придя в
себя, они рассказали, что им обещали поездку в прекрасную страну, где все
живые твари пребывали в мире и согласии. Судя по их словам, в этой
преступной операции участвовал крупный мужчина размером с тарелку бекона, и
главной его приметой являлось хитрое выражение лица. Однако все понимали,
что большие пипеды не имели на лицах никаких выражений. Поэтому дело
прекратили и сдали в архив.
Тем не менее, тенденция определилась. Большие пипеды, следуя новой
доктрине психической однородности, продолжали искоренять любое использование
внутренних и внешних членов. В их среде начинала входить в почет доктрина
духовной неподвижности.
В ту пору великого энтузиазма этот намеренный отказ от любого вида
подвижности рассматривался самийцами как последний шаг к обретению истинной
духовности. Но духовность к ним так и не пришла, а все их прежние заботы и
дела легли на плечи маленьких пипедов, существование которых все больше и
больше скрывалось от внешнего мира.
Возмущаясь произволом, маленькие пипеды пытались доказать, что они тоже
обладали всеми атрибутами самийцев. Однако их никто не слушал. Назвав бывших
сородичей "частями своих тел", самийцы отказали им в праве считаться
разумными существами. Согласно своду законов, каждый самиец при встрече с
беглым маленьким пипедом мог объявить последнего своей собственностью с
последующим использованием в качестве рабочего органа или автономной части
тела.
Тем не менее, самийцы знали, как относились к рабству другие
цивилизованные расы. Во избежание конфликтов они решили предотвратить любую
утечку информации о маленьких пипедах.
--Обычно они не позволяли нам улетать с родных планет,---рассказывал
Самюэльсон.---Но когда возникла необходимость в экспедиции на Майрикс,
самийцам пришлось сделать исключение. Им потребовались наши руки и наше
мастерство. Чтобы составить другим достойную конкуренции, они пошли на риск
и привезли нас сюда.
Наследственный сдвиг к неподвижности лишил самийцев многих
удовольствий, и они не могли, например, поковырять где-нибудь пальцем или
почесать то, что чесалось. Вот поэтому они и взяли сюда маленьких пипедов,
которые, помимо названных вещей, могли выполнять любую работу. В отличие от
других видов, эти крохотные трудяги имели на каждой руке по два больших
пальца. Природа щедра к униженным и оскорбленным.
Аарон от души сочувствовал маленьким продолговатым существам, но он
знал, что помочь им вряд ли удастся. Самийская доктрина о первых среди
равных являлась правилом для каждой из шести космических рас. А что если
маленькие пипеды действительно были только органами тел, пусть даже
разумными и автономными? Он вспомнил об ужасных историях, которые ходили
среди гуманоидов на заре их развития. Живые головы, руки мертвецов и даже
желудок старого доктора.
Он сделал ошибку, высказав вслух свои сомнения. Атмосфера тут же
накалилась и стала неприятной. Маленькие параллелепипеды двинулись к нему,
угрожающе пощелкивая длинными пальцами. Они напоминали Аарону пигмеев из
сюреалистического фильма, поставленного по мотивам "Копей царя Соломона".
Маленькие размеры, которые делали их беспомощными перед самийцами,
представляли для Аарона реальную угрозу. Пятясь назад, он зажимал рот и
дышал носом, боясь, что один из пипедов застрянет у него в дыхательном
горле. К счастью, в этот момент в бункер ворвался отряд спасателей,
посланных его другом-самийцем.
--Это грубый шантаж,---сказал Октано.
После инцидента прошло уже несколько часов, и оба приятеля
расположились в небольшом уютной комнате. Самиец слушал, как землем
рассказывал свою историю.
Аарон принадлежал к Третьему Исходу. Первый совершили евреи, бежавшие
из Египта; второй---земляне, покинувшие Землю; третий---землемы, улетевшие
из земных миров. Поэтому Аарон причислял себя к Третьему Исходу. Его
родители прожили все свои жизни на Артемиде-5, и за это время там ничего не
изменилось. На их уклад не повлияло даже появление других космических рас.
Вот почему Аарон еще в детстве поклялся убраться подальше от религиозных
проповедей отца и летаргической скуки захолустной Артемиды.
На раннем этапе космической экспансии все зависело от установки опорных
пунктов для гиперпрыжков. Планеты открывались медленно, но их заселение
велось очень интенсивно и основательно. Добравшись до ядра галактики,
землемы начали открывать новые миры с такой быстротой, что их уже не
успевали осваивать. Спрос на колонистов превысил возможности расы. Иногда,
чтобы легализовать права на какую-нибудь ветвь галактики, целые миры
заселялись только одной или двумя семьями. И эти семьи потом с надеждой
ожидали появления новых колонистов.
Хотя на самом деле отец Аарона торговал мануфактурой на
Китанджаре---небольшой черно-зеленой планете, которая находилась почти у
самого центра галактики. Будучи резким и вспыльчивым человеком, он
придерживался строгих консервативных взглядов и никогда по-настоящему не
верил в существование других космических рас. Вернее, он считал их исчадиями
ада, созданными дьяволом для восхваления животного начала. Мать Аарона
плавала по каналам. Судя по некоторым статьям, она неплохо рисовала
акварелью и считалась превосходным критиком среди ценителей живописи. Устав
от бесконечных ссор и необоснованны обвинений, она оставила отца Аарона и
улетела вместе с сыном на Сиринджин-2. Аарон жил с ней до четырнадцати лет,
пока она не погибла в авиакатастрофе.
На следующий год, закончив образовательную систему, он улетел на Сесту.
Жизнь фермера на одной из самых тихих и наименее заселенных планет помогла
ему воспитать в себе определенную независимость в оценке событий, и эта
черта должна была повлиять на окончательное решение проблемы, связанной с
Четвертым Чужеземным Городом.
Что касается города чужаков, то он действительно был очень странным.
Направляясь туда, Аарон мечтал о встрече с сыном. Но когда он, наконец,
добрался до Города, свидание с Лоренсом потеряло для него всякий смысл.
Каким-то странным образом, который оставался для него непостижимым, он искал
это место всю жизнь, и все здесь казалось ему знакомым и милым. Несмотря на
явный парадокс, Аарон находил это вполне естественным. Когда-то очень давно,
по воле эволюционного процесса, ему, как и другим существам, пришлось
оставить свой родной Чужеземный Город. Но люди никогда не забывали об этом
тайном месте. Оно служило им для тысячи сравнений. Ибо то был сад Эдема, в
котором начиналась их жизнь до столь печального изгнания оттуда. Странно,
что такое легендарное и сказочное место могло оказаться настолько знакомым.
Но и эта странность, видимо, имела свое объяснение. Во всяком случае, попав
сюда, Аарон понял, что он вернулся домой.
Но как ему объяснить эту истину другим? Он не хотел поступать, как
Лоренс. Тот даже не пытался говорить об откровениях Города---о том, что
происходило с ним и другими. Но пришло время открыть людям глаза и дать
объективную оценку. Пришло время Слову, а может быть и делу.
Хотя что он мог рассказать об этом месте? Когда на душе покой, любое
место прекрасно. Город Чужаков переполняли мнения, аспекты и точки зрения,
пересмотр которых являлся сокровенным делом. Здесь царило пространство, где
встречались, казалось бы, несовместимые противоположности: быть дома и вне
дома; жить в знакомом и незнакомом мире.
Город поражал своими чудесами, но тому, кто здесь жил, они казались
вполне нормальными. Взять хотя бы еду и питье---они просто появлялись, когда
наступало время их получать. И так происходило с остальными вещами. Все
возникало легко и естественно. Эта естественность, пожалуй, и была самой
величайшей странностью Чужеземного Города.
На третий день своего пребывания в Городе Аарон встретил Лоренса. Два
первых дня он провел в поисках ночлега, спальных принадлежностей и других
предметов первой необходимости. При полном отсутствии мебели каждый
дополнительный матрац воспринимался здесь как дар судьбы. Размеры комнат
позволяли предполагать, что чужаки придерживались таких же пропорций, как и
землемы. Но их рост и шаги были немного больше, о чем свидетельствовала
ширина плит на пологих спусках от верхних помещений к нижним. Город чужаков
походил на огромный дом со множеством комнат и открытых площадок, где в
древности, очевидно, размещались рынки. Судя по всему, его жители не
относились к почитателям живописи, и хотя на стенах иногда встречались
фрагменты орнамента, их узоры были примитивно простыми и, по большей части,
геометрическими. Чуть позже Аарон узнал, что на Майриксе не нашли ни одного
изображения человеческой или животной формы; даже того легендарного символа,
который встречался в трех других чужеземных городах. Речь шла о летающем
змее---древнем символе Земли. Правда, у чужаков этот змей имел на хвосте
любопытные изгибы и кольца. Кроме того, на его широких крыльях изображались
длинные пальцевые перья, которые иногда встречались у хищных птиц. Впрочем,
и в тех трех городах орнаменты тоже считались редким явлением. Что же
касается руин, то предназначение этих циклопических сооружений до сих пор
оставалось загадкой. Вряд ли они служили для убежища, жилья и каких-то
других коммунальных отношений. Исследователи насчитали здесь более тысячи
комнат, но они не нашли на дверях никаких намеков на запоры, задвижки и
замки. Более того, они не обнаружили ничего похожего на кухни, склады или
зернохранилища, на столовые, рестораны и кафе. И, возможно, представление
Седьмой расы о предназначении городов вообще отличалось от точки зрения
землемов.
--Что это?---спросил Аарон.
--Мы называем это центральным бульваром,---ответил Лоренс.---Он
находится в самом центре Города.
--А зачем он нужен?
--Понятия не имею,---ответил сын.
--Объясни, почему ты не сообщил об этих находках Совету?
--Потому что в них нет ничего конкретного. В каждой вещи столько
нюансов, что внешняя форма теряет смысл. Я буквально чувствую этих чужаков,
но не могу сказать, откуда идет это чувство. Да и ты, наверное, испытываешь
то же самое.
--От этого здесь никому не уйти,---ответил Аарон.---Но такие чувства
вполне естественны. Нечто похожее испытывали те, кто вскрывал гробницы
древнего Египта на Земле или сокровищницы Салтая на Амертегоне.
Он не стеснялся своего восторга и благоговения в присутствии такой
старины, где даже время принимало осязаемую форму.
--Я хочу познакомить тебя с Мойрой,---сказал Лоренс.---Она помогает мне
в моих исследованиях.
Мойра оказалась коренастой темноволосой девушкой, с веселой улыбкой и
большими карими глазами. Ее лицо трудно было назвать красивым, но она из
принципа не пользовалась косметикой. Голубые джинсы, длинный мужской свитер
и сандалии придавали ей немного диковатый вид. Но верхом всего являлся
рюкзак, который Мойра носила вместо сумки.
--Очень рада познакомиться с вами,---сказала она, пожимая Аарону
руку.---Я много слышала о вас. Между прочим, вы у Лоренса пример для
подражания.
Он этого не знал. Поблагодарив девушку, Аарон украдкой взглянул на
сына. Лоренс что-то быстро писал в блокноте и, казалось, не прислушивался к
их беседе.
Они все глубже и глубже входили в город. Освещение убывало; формы
становились более угловатыми и стилизованными. Коридоры сменялись залами,
разветвлялись в короткие тупики и без видимых причин поворачивали в стороны.
Аарон почти физически ощущал, как вокруг них сгущалась аура древности.
Световые эффекты на стенах и потолках поражали воображение. Чувство таинства
усиливалось с каждым шагом, но они пока не встречали ничего такого, что
могло бы показаться сверхъестественным.
--Вскоре ты увидишь действительно потрясающую вещь,---сказал Лоренс.
Они прошли через пару открытых двойных дверей, спустились по тускло
освещенным ступеням и свернули за угол. Когда их маленький отряд оказался на
середине прямого коридора, Лоренс поднял руку и замер на месте.
--Вот это я и хотел тебе показать,---сказал он.
Аарон хотел чуда, и он его получил. Еще одно мудрое откровение. В
первые дни, осматривая развалины, Аарон видел в них только застывшие
отголоски былого величия. Интересно, спору нет, но все это показывали и в
фильмах о других городах чужаков. Он тогда еще не находил здесь
качественного различия.
Однако Четвертый Чужеземный Город оказался чем-то совершенно иным. И
Аарон однажды понял, что это не мертвые руины и не диорама древнего
зодчества. Город, как живой организм, откликался на мысли и поступки людей.
В каком-то смысле он походил на обучающую компьютерную программу. Вот что
имел в виду Лоренс, показывая Аарону на дверь.
--Я могу поклясться, что ее здесь раньше не было.
Лоренс кивнул, но не сказал ни слова.
--Неужели она появилась только сейчас?
--Ты и сам это знаешь, отец.
Внезапно Аарон почувствовал желание вернуться к третьей двери слева.
Всего лишь минуту назад она не поддалась на его толчок. Но теперь, когда он
снова вернулся к ней, дверь открылась при одном лишь прикосновении.
--Ты изменил дверной шифр?
Лоренс покачал головой.
--Но кто-то же это сделал? Когда мы проходили мимо нее в первый раз,
она была закрыта. А теперь я ее открыл.
--Никто к ней не прикасался, отец. Мы уже встречались с этим феноменом
раньше. Двери открываются лишь тогда, когда город считает, что ты готов
пройти через них.
Чтобы доказать свои слова, Лоренс подошел к следующей двери и толкнул
ее рукой. Та не поддалась. Он жестом подозвал отца, и Аарон открыл ее легким
прикосновением пальцев.
--Город словно знает, что я уже пообедал,---объяснял Лоренс.---И
поэтому он не видит причин открывать для меня эту дверь. А вот ты
проголодался, и Город готов накормить тебя.
Аарон осторожно переступил порог, и массивная створка тут же закрылась.
Он увидел, как круглая рукоятка трижды провернулась вокруг оси. Дверь снова
открылась, и в проеме появился Лоренс.
--Как ты об этом узнал?---спросил Аарон.
--Методом проб и ошибок. Я обнаружил, что, несмотря на первый запрет,
Город все же может пропустить меня дальше. Просто я должен настаивать на
этом---вот и весь секрет. Он позволяет мне пройти, если я принял твердое и
окончательное решение.
Аарон осмотрелся. Комната напоминала маленькую столовую. Вокруг
мраморного стола стояли четыре деревянных стула. На белой скатерти виднелись
салфетки, стеклянная и фарфоровая посуда, а также несколько больших блюд,
из-под крышек которых исходил аппетитный запах. И что интересно, эта пища не
выглядела чужой. Обычное тушеное мясо с морковью и жареной картошкой---не
очень экзотическая, но хорошо приготовленная еда.
--А кто готовит эту пищу?--спросил Аарон.
--Она просто появляется.
--И она всегда одна и та же?
--О, нет! Город ее разнообразит. Он вообще не повторяется. Иногда это
восточные блюда, а иногда русские или латино-американские. Часто мы даже
едим что-то вообще непонятное. Но мы доверяем Городу, и никто из нас еще ни
разу не пострадал от пищи.
Однако здесь появлялись и не совсем приятные вещи. Например, куклы. Все
те же куклы. Город оказался настоящим затейником. И куклы встречались в
развалинах на каждом шагу. Ни одна из них не превышала восемнадцати дюймов в
высоту, и они всегда были тщательно одеты. Обычно Аарону попадались
тряпичные куклы, но он находил и прекрасные статуэтки из голубого фарфора с
глазами, вырезанными из драгоценных камней. Куклы появлялись в Городе
повсеместно: то партиями по нескольку штук, то десятками или даже сотнями.
Тем не менее, Аарон не видел принципа, который мог бы стоять за ними.
Временами они вообще исчезали, а потом возникали как грибы после дождя.
Аарон пытался составлять графики, подсчитывал количество и вел ежедневные
записи. Но он так и не докопался до истины.
--Сара, что ты здесь делаешь? Тебе же не хотелось участвовать в этом.
--Наверное, я передумала.
--Конечно, тут нет сомнений. Но почему ты передумала?
--А вот это уже мое дело.
--Ты уже виделась с Лоренсом?
--Еще нет. Хотя это уже не кажется мне таким важным, как раньше.
--Тем не менее, это важно!---сказал Аарон.---Ты обязательно с ним
должна поговорить. Я знаю, он будет рад вашей встрече.
--Почему ты все время стараешься быть таким отвратительно милым? Все
изменилось, Аарон. Мы должны знать, куда пойдем отсюда дальше.
По какой-то причине Лоренс и Сара не встретились. Аарон не думал, что
они избегали друг друга. Но так получилось, что встретиться им не удалось.
Хотя, возможно, кто-то из них действительно не захотел этой встречи, и тогда
понятно, почему она не состоялась. Однако это опечалило Аарона. И еще его
тревожило, что Сара больше не проявляла к нему интерес. Почему же все так
резко изменилось? Неужели что-то произошло?
--Как поживаете, дружище?---спросил самиец.
Аарон приподнялся и сел. Он все больше и больше времени проводил в
постели, рассматривая мраморный потолок. Прежде ему казалось, что у него
есть о чем подумать. Но теперь он в этом сомневался. Мысли с трудом
пролезали в его голову и как-то очень быстро выскальзывали оттуда. Тем не
менее, в последние дни он чувствовал себя спокойно и вполне оптимистически.
Что-то, конечно, было не так, и именно к этому его сейчас подводил самиец,
однако Аарон считал себя абсолютно здоровым---особенно после того, как
прекратились кошмары. Между тем, Октано тревожился о друге. Аарон часто
шептал что-то о маленьких пипедах, восставших против больших самийцев. И ему
оставалось только удивляться, где его приятель набирался подобных идей.
--Со мной все нормально,---ответил Аарон.
Самиец уловил в его голосе настороженные нотки. Но он уже устал от всех
этих странностей и недоразумений. В городе чужаков находилось несколько
исследовательских групп от всех шести рас, и казалось, что все они
занимались исследованием развалин. Однако их видимый труд не приносил
никаких результатов. Более того, на проходном пункте в Город скопилась груда
депеш и запросов. Некоторые из них исходили от комиссий Совета, которые
бомбардировали Аарона и Лоренса вопросительными знаками. Самиец не раз
пытался уговорить их написать ответ. "Поймите! Люди из Совета посчитают ваше
молчание очень странным!" Но отец и сын не находили на это ни времени, ни
желания.
--Я понимаю их тревогу,---говорил Аарон.---Но ничем не могу им помочь.
--Вы могли бы выйти на космосвязь и как-нибудь успокоить членов
Совета,---настаивал самиец.---Это же вас не убьет, правда?
--Не знаю,---отвечал Аарон.--Я в этом не уверен.
Самиец начал подозревать, что с Аароном творится что-то неладное.
Возможно, он решил, что неладное здесь творится с каждым и даже с ним.
Фактически, он и сам понемногу сомневался в своем благоразумии.
Это же чувство тревоги прокатилось по всем ассоциациям
правительственным центрам. Гуманоиды задавали вопросы о Чужеземном Городе. И
им никто ничего не мог ответить. Мэтью вышел на космосвязь и передал решение
Совета. Они собирались прилететь сюда сами, поскольку Аарон не оправдал их
надежд.
--И что вы обо всем этом думаете?---спросил самиец.
--Наверное, так даже лучше,---ответил Аарон.---Нам предстоят большие
дела. Ведь в некотором смысле прежние обитатели Города до сих пор живы.
--Разве это возможно?---спросил самиец.
--Конечно, возможно. Неужели вы этого еще не поняли?
--Боюсь, что нет,---ответил Октано.---Хотя мы, самийцы, вдвое моложе
землемов и менее чувствительны, чем все остальные космические расы.
Интересно, что гуманоиды других рас действительно слетались в город
чужаков, как мотыльки на пламя. Их прилетало на Майрикс все больше и больше.
Колония около развалин разрослась на несколько квадратных миль, и каждый вид
обосновался в ней согласно своему жизненному укладу. Многим тут приходилось
несладко: летунам не хватало в атмосфере неона; у цефалонов возникали
проблемы с водой; и вообще Майрикс больше подходил для существ, привыкших к
небольшой гравитации и кислороду. Но остальные расы не сдавались и
придумывали различные приспособления. Весь водный мир был отдан цефалонам.
Летуны и кротониты устроили себе гнездовья с естественной для них средой
обитания. Они строили герметичные купола и увеличивали там плотность
атмосферы, снижая тем самым нагрузку на крылья. Но они мало что могли
сделать с гравитацией. Несмотря на все эти трудности, гуманоиды привыкали к
планете и осваивались с ее непростым характером. Как бы там ни было, она
являлась почти универсальной для всех видов, и только самийцы пока
оставались в стороне.
Такое положение дел тревожило Октано. На всякий случай он решил
проинформировать свой народ, что Майрикс несет в себе какую-то опасность.
--Алло? Гвинфар?
Нейтронная связь была почти мгновенной, и только любитель каламбуров
мог бы утверждать, что она не прямая. Через секунду Октано услышал голос,
который мог принадлежать только вождю их клана.
--Что-то случилось?---спросил Гвинфар.
--Этот мир тревожит меня,---сказал Октано.---Но ни одна из других рас,
очевидно, не находит его подозрительным. Если некоторые землемы поначалу
интересовались мной, то теперь им нет до меня никакого дела.
--По каким причинам?
--Я подозреваю, что они разрабатывают некий вид иллюзорной системы. Или
может быть на них так действует Майрикс.
--Что еще за иллюзорная система?
--Здесь много аспектов, но я попробую объяснить. Например, им кажется,
что мы, самийцы, скрываем какой-то очень глубокий секрет.
--Ага! Если бы он только у нас был!
--Вот и я так думаю. Но они не понимают, что мы действительно так
просты, как выглядим.
--Возможно, это соответствует тому, что они называют "параноидальным
мышлением"?
--Мне очень жаль, но, кажется, так оно и есть,---ответил Октано.
Тем временем в системе Миниэры шла напряженная работа всех
правительственных структур. Входя в зал заседаний Совета, Мэтью даже не
пытался скрыть своей тревоги. Она не покидала его с тех самых пор, как
самиец послал ему по космосвязи просьбу о содействии.
--Вероятно, его сообщение исказили при дешифровке,---сказал де
Флер.---С какой стати самийцу просить встречи с нами?
--Нет, канал дешифровки заслуживает полного доверия,---ответил
Мэтью.---Он имеет наши опознавательные знаки.
--Самиец настаивает на секретности,---продолжал де Флер.---Это мне не
нравится. Мы как бы становимся его соучастниками, понимаете?
--Тем не менее, нам надо узнать, что у него на уме. Вы не хуже меня
понимаете, что на Майриксе назревают серьезные события. Если Октано может
дать какую-то информацию, мы должны воспользоваться его услугами.
Встреча состоялась на Хестре---луне второй гуманоидной планеты.
Поскольку атмосферы здесь не было, в одном из кратеров на солнечной стороне
луны соорудили купол. Неподалеку от него находился автоматический парк
аттракционов. Такие станции для развлечений обычно устанавливались рядом с
малонаселенными планетами, которые не могли обеспечивать содержание живого
персонала. Впрочем, для тех немногих людей, которые иногда прилетали
отдохнуть на Хестру, этих механических увеселений вполне хватало.
У самого входа располагался качающийся поднос с нулевой гравитацией.
Небольшой пульт позволял программировать его замысловатые повороты и
вращения. Рядом застыли неподвижные механизмы других
аттракционов---воплощение той озабоченности, которую люди питали
относительно своих проприоцептивных центров. Пищевой ларек казался
отключенным. Но когда де Флер проходил мимо него, сенсорные датчики уловили
приближение человека и запустили световую рекламу. Она засияла неоновыми
лампами---старомодным символом процветающих цивилизаций. Тут же заиграла
музыка, которая транслировалась прямо в их шлемы. А затем раздался
механический голос рекламного автомата:
--Остановитесь, леди и джентльмены! Остановитесь и сделайте свой выбор!
Приколите хвост межзвездному шатуну! Одержите вверх в споре с печальным и
старым саблезубым тигром! Пролетите сквозь черную дыру и протуберанцы
солнца! Только такие отчаянные храбрецы, как вы, могут осушить залпом
смертельный напиток за нулевое время! Не упустите свой шанс и порадуйтесь
чувству восторга, которое даст вам величайшее преступление века! Не надо
нервничать, господа! Спокойно, милые юноши и девушки! Вам надо как следует
повеселиться и порадоваться жизни! А это можно сделать только у нас!
--Что-то мне здесь не нравится,---сказал де Флер.---Неужели эти штуки
всегда включаются так неожиданно?
--Боюсь, что да,---ответил Мэтью.---Я имею в виду современные образцы.
--Почему же они так популярны?
--Мода, как и публичное мнение, абсолютно непредсказуемы. Это доказано
историей. Во всяком случае, мне так говорили на курсе психологии.
Университетские мужи утверждают, что вкус к плохому просто необходим для
развития общества, так как он выражает наш подсознательный протест всему
хорошему и благопристойному. Одним словом, человечество нуждается в таких
неряшливых местах. Кроме того, существует теория, будто ничто человеческое
не является безобразным.
Парк игр и развлечений казался лежбищем огромных чудовищ, которые
собрались в этот кратер со всех уголков луны. Аттракционы терлись друг о
друга и выгибали дуги рельс, взлетавших к колючим пятнам созвездий. Два
человека торопливо направились к выходу, пытаясь согласовать дальнейшие
действия.
--Возможно, мы совершаем большую ошибку,---сказал де Флер.---Вам
следовало настоять на официальной встрече.
--Нам позарез нужна эта информация,---ответил Мэтью.---И я готов
полететь куда угодно, лишь бы узнать, что происходит на Майриксе.
--За исключением самого Майрикса, разумеется,---съязвил де Флер.
--Мы уже обсуждали этот вопрос.
Отрегулировав подачу воздуха, де Флер поправил маску и сказал:
--Посылать сейчас кого-то на Майрикс было бы просто безумием. Я думаю,
вы согласны со мной, Мэтью?
--Под большим давлением.
--Тем не менее, вы согласились со мной на заседании Совета. И мы вам
руки не выкручивали. Да что там говорить! Это единственный разумный вариант,
пока мы не узнаем, что происходит в Чужеземном Городе. Вспомните, скольких
людей мы отправили туда за последнее время! И никому из них потом не удалось
наладить с нами контакт! Аарон был только последним.
--Мы могли бы послать туда кого-нибудь еще,---упрямо сказал Мэтью.
--Я знаю, что вам хотелось взять эту работу на себя. Но подумайте о
финале. Если бы вы тоже прервали связь, мы потеряли бы еще одного важного
советника.
--Ладно, вы меня уговорили,---проворчал Мэтью.---Но где же этот самиец?
--Взгляните туда!---прошептал де Флер.
Мэтью поднял голову и увидел у дальней ограды парка темное пятно. Оно
перемещалось параллельно им вдоль стоянки, где астероидные шахтеры оставляли
свои машины. Обогнув стоянку, пятно направилось к людям. Де Флер вытащил из
кобуры колоколоподобный револьвер, но Мэтью положил ладонь на плечо старика.
--Успокойтесь. Это Октано.
Самиец приехал на трубчатой коляске. Под ним находился баллон, откуда
вырывался цветной газ. Искристое облако окутывало переднюю часть
ломтевидного тела, похожего больше на почерневший кусок мяса, чем на живую
плоть. Все признаки жизни исходили из трансляционной панели. Но по резким
рывкам коляски Мэтью понял, что самиец расстроен.
Они обменялись любезными приветствиями. Затем голосовой синтезатор
крякнул и произнес:
--Я рад, что вам удалось выкроить для меня время. Наверное, вы уже
догадались, что я хочу поговорить с вами об Аароне.
--Мне только не понятно, почему вы отказались провести эту встречу в
официальной обстановке,---сказал де Флер.
--К сожалению, ситуация на Майриксе гораздо серьезнее, чем вы думаете.
Она имеет множество неясных аспектов, и я думаю, что вам следует выслушать
меня.
--Но почему вы захотели встретиться именно здесь?
--Поймите меня правильно,--сказал Октано.---Совет самийской
конфедерации еще не выяснил, насколько опасно положение дел на Майриксе. Но
мы видим одно. То, что там происходит, оказывает глубокое воздействие на
всех, кто прилетает туда. И более всего этому воздействию подвержены
землемы.
--Почему же ваша конфедерация не вынесла этот вопрос на обсуждение
Межпланетного Совета?
--Вы и сами должны это понимать,---ответил самиец.---Под покровом
беспристрастности и хороших манер моя раса, подобно другим, озабочена своими
страхами и мыслями о конкуренции. Да, мы говорим, что межвидовой борьбы не
существует, но все эти слова являются стандартной отговоркой. И хотя
галактика слишком велика, чтобы на нее могла претендовать одна раса, мы все
равно пытаемся захватить первенство над другими видами.
--Вы как-то необычно искренни,---отметил де Флер.
--А что тут такого? Я не разделяю подобных взглядов. Конечно, мне тоже
хочется, чтобы мой народ выдержал испытание временем, но я не собираюсь ради
этого молчать о зле, которое творится на Майриксе.
В конце концов, они перешли к обсуждению основного вопроса. Мэтью
понял, что самиец пытался ввести новый подход в древнюю программу межвидовой
конкуренции. Впрочем, его план мог оказаться тонкой уловкой, направленной на
дискредитацию землемов. И в этом им следовало разобраться прежде
всего---причем, не в тиши кабинетов, а здесь, у пустого парка аттракционов,
на солнечной стороне луны, стоявшей вдалеке от коммерческих линий. Кроме
того, Мэтью хотелось услышать что-нибудь об Аароне; особенно теперь, когда
на Майрикс отправлялась новая дюжина кораблей. Люди на борту были туристами,
но, что интересно, они состояли только из представителей четырех рас. Об
этом тоже стоило подумать.
--Так вы говорите, что во всем виноват сам город?---спросил он у
Октано.
--Я боялся смутить вас такими словами, но вы сами это сказали. Теперь
вам предстоит сделать выбор---верить мне или нет.
Мэтью задумался. Город оказался обитаемым. Посланцы Совета не
возвращались и не выходили на связь. А что если Чужеземный Город построен
как ловушка? Что если кто-то знал, что туда полетят другие разумные
существа...
Той первой ночь Аарон долго не мог заснуть. Теперь он знал, что Город
жил, несмотря на все прошедшие тысячелетия. Любой вопрос о его
предназначении был нелеп уже в самой сути, ибо пути творцов неисповедимы.
Хотя, возможно, чужаки и имели какую-то цель, когда создавали свой город.
Он находился в домике для гостей---довольно странном затемненном
помещении с широким центральным проходом и боковыми комнатами, где на полу
лежали лишь маты. Несмотря на темноту, освещение действовало; требовалось
лишь поднять палец и указать на лампы. Все гости питались в общем зале, но
он ел только с гуманоидами. Ему не нравилось делить пищу с теми, кто поедал
на завтрак смазанный маслом картер или какой-то его эквивалент. После ужина
он принял ванну, и эта процедура порадовала его своей новизной. Сняв одежду,
Аарон скатился по длинной металлической трубе и соскользнул в воду. Такое
погружение показалось ему излишне драматическим. Однако выбирать здесь особо
не приходилось.
Нырнув в воду, он оказался в густом облаке белых пузырьков. Аарон
почувствовал, что гравитация вдруг резко изменилась. Его тело медленно
опускалось вниз, а вокруг все сияло цветными прядями и нитями водорослей.
Мимо проносились какие-то вытянутые создания, похожие на яркие перья.
Некоторые из них имели мелкие зеркальные чешуйки.
Через какое-то время он понял, что перья, проплывавшие мимо него,
являлись гуманоидами. Сначала ему попадались только цефалоны, и Аарон
любовался их легкими и стремительными движениями. Потом он приметил одного
нексианина, который проплыл поблизости с комичным и важным видом. Кристально
чистая вода освещалась откуда-то снизу, но источник света удалялся по мере
того, как Аарон спускался к нему сквозь шлейфы пузырьков, оставленные
другими пловцами. Он дышал под водой, и это его не удивляло. Да и чему тут
было удивляться, если все получалось самой собой?
Аарон продолжал погружаться, и его не тревожило давление воды или
отсутствии воздуха. В сияющем коконе света ему встречались старые и новые
друзья, его любовницы и те, кому еще предстояло стать ими, и они махали
Аарону руками, пока он спускался вниз.
У самого дна его взору открылось небольшое круглое отверстие, которое
являлось основанием огромной стеклянной бутылки. Эту бутыль он заметил всего
лишь минуту назад. Аарон проплыл в отверстие и в один миг оказался на
поверхности воды неподалеку от узкого пляжа. Маленький кусочек суши окружали
отвесные скалы, мерцавшие в лучах прожекторов холодным серебристым светом.
Рядом с Аароном проплыл мужчина, которого он здесь прежде не видел.
Остановившись, незнакомец помахал ему рукой---причем, с таким энтузиазмом,
словно знал его всю жизнь.
--Я очень извиняюсь,---сказал Аарон, после того как они вышли на
пляж.---Мы случайно не знакомы?
--Пока нет,---ответил мужчина.
Он добавил еще что-то, но Аарон не уловил этих слов. Тем не менее, он
понял, о чем говорил незнакомец. Несколько невразумительных звуков
подсказали ему смысл фразы, хотя ее значение выходило за пределы доступных
выражений.
Внезапно фигура исчезла. Но такое часто случалось во сне, где выходы и
входы не являются проблемой, а содержание остается темным и неясным. Все в
этом мире просто; надо только выбрать чешую из глаз и с легкостью принять
тот дар, который оставили им существа, ушедшие за грань восприятия.
Эта мысль кольнула его разум почти с той же остротой, с какой китайская
пища впивается в желудок. И хотя Аарон понял все, это длилось лишь одно
мгновение. А потом сон угас, унеся в бесконечность иную реальность, и ему
пришлось заняться чем-то другим.
--Тебе полегчало?---спросила Сара.
Аарон открыл глаза и осмотрелся. Он находился в странном древнем зале,
стены которого были сложены из каменных блоков, связанных вместе каким-то
белым раствором. Взглянув на лепную кушетку, служившую ему ложем, он перевел
взгляд на пылавший камин, а затем увидел высокую и стройную Сару, которая
стояла перед ним в печальной и робкой позе.
--Не верю своим глазам!---воскликнул он.---Что ты тут делаешь?
--Ты был так близко от истины,---сказала она.---Неужели тебе еще не
ясно, что любая наша возможность может находиться в состоянии
переменчивости?
Аарон не задумывался об этом раньше. И теперь откровение потрясло его
до глубины души. Как же так случилось, что внутренний остов гуманоидной расы
вдруг стал объектом для изменений и переплавки? Ему показалось, что прочная
основа ушла из-под его ног и проделала серию диких превращений---не просто
каких-то поворотов и фигур, а превращений сути. Он смутно понимал, что к
тому же самому подводила людей и квантовая механика. Теперь эту доктрину
называли сравнительной теорией хаоса, но в древности люди давали ей другие
имена---имена, означавшие суетность объективного мира.
--О чем ты задумался?---спросила Сара.
--Странно, но я даже слова не нахожу для той возможности, которую мы
обсуждаем,---сказал Аарон.---Это как смерть во сне. Мне и самому не нравятся
такие неясные термины, но как иначе говорить об этом? Боюсь, мы вновь
столкнулись с идеей, которая количественно неопределима.
--Не надо пугаться,---подбодрила его Сара.---Ты все делаешь правильно.
Возможно, у него действительно что-то получалось, но он так не
чувствовал. Аарон еще никогда не переживал такого острого и внезапного
кризиса веры, в котором он сомневался не только в себе, но и в
обоснованности, пригодности и даже красоте реального мира. Не эта ли
эпидемия безверия разрушала целые культуры, когда последние осажденные
бастионы сдавались, и цивилизации бесследно исчезали на пике своего
расцвета. Люди смотрели в будущее и понимали, что оно принадлежит не им.
Аарон уже не сомневался, что город чужаков источал такой же смертельный яд,
ввергая шесть новых рас в состояние апатии.
А что ему снилось сейчас? Он резко сел на ложе. Вот это да!
Информационная гибель вселенной! Аарон и раньше знал, что информация
представляла собой вид энергии, который следовал своим собственным правилам.
Но информационная вселенная не могла существовать без тех, кто ею
пользовался, поскольку любая информация предполагала два полюса: потребителя
и того, кто ее направлял.
--Впрочем, это не совсем верно,---произнес Аарон.---Мы очень мало знаем
о свойствах информации. Тем не менее, мы можем полагать, что смерть является
многоуровневым явлением. И на каждой ее стадии имеется своя небольшая
смерть. Мертвые мертвы, но они могут прийти к вам на многих уровнях. Вот
почему информация несовместима с той концепцией, в которую ее втискивает
наука. Мы не можем понять того, что отказывается входить в сферу речи, и
однажды это сотрет нас в порошок.
--Как долго он находится в таком состоянии?---спросил Мэтью.
--По меньшей мере, уже пару дней,---сказал доктор Франц.---Он попросил
нас о встрече с вами, а потом впал в бессвязный бред.
--Информация представляет собой истинный субстрат,---продолжал
Аарон.---Вы можете свернуть цыпленку голову и тем самым убить его. Или вы
можете отрицать существование цыплят и кур, что будет являться другой
альтернативой. К внутренним таинствам есть много путей, но они не возникают
из рассмотрения других внутренних таинств.
Вот и полегчало, подумал Аарон. Надо собраться и взять за опору
какой-нибудь старый кусок своих мыслей. Если на пути стоит преграда, ее надо
разрушить или обойти. А преграды есть всегда---особенно, в этом чудесном
городе. Городе, наполненном странной голубизной. Остановись! Не ходи вокруг
да около. Они не одобряют такого легкомыслия.
--Добрый вечер, Аарон.
--Добрый вечер, мисс Марчек.
Смутные признаки возбуждения в глазах старой девы. И за всем этим
звезды---вечный задник декораций, на фоне которых продолжается драма жизни.
Он задумался о давних временах. Там все было по другому. А что он делает
теперь? В этом гиблом месте! Обреченный на гибель! Когда каждое слово
звучало как удар колокола! Аарон, возьми себя в руки!
Магистры рассаживались вверху, а студенты занимали нижние ряды. Они
вели себя до странного тихо. Аарон отличал магистров по лысинам. Хотя нет;
они были выбриты, потому что этого требовала их ученая степень.
--Аарон! Успокойтесь!
Они говорили о его теле. И ему действительно следовало успокоиться!
Хотя бы для того, чтобы оценить их кровавый труд. Вот и все кончено. "Вам
надо покинуть тело." Не делай этого! Тут что-то не так! Неужели ты и сам не
видишь? Да, надо было признать, что магистры вели себя тихо неспроста---их
что-то принуждало к этому. Но почему здесь всегда происходило одно и то же?
Трепетные сомнения, сны, сдутая пена и конец старых дней. Почему вокруг
него снова эти руки? Может быть он утонул? Или они боятся, что он не знает,
как тонут люди? Но он знал! Он мог им многое сказать! Хотя теперь уже ничего
не скажет.
О, кто-нибудь! Спасите его! Дайте ему место!
А местечко оказалось мрачноватым. Они упивались здесь сивухой и сладким
забвением---если только оно могло быть сладким. Аарон, не городи чепухи. Не
думай об этом и ни о чем не беспокойся.
Корабль еще мог вернуться из гиперпрыжка. Неужели они бросили его на
этой необитаемой станции? Промежуточные пункты гиперполя не предназначались
для жилья, и обычно здесь хранились лишь небольшие запасы воздуха, воды и
пищи. Но делать нечего. Надо ждать прибытия другого корабля. Хотя вряд ли он
появится в скором будущем. Аарон поплотнее закутался в куртку. По крайней
мере, он мог позаботиться о своих основных нуждах. А впрочем, какая разница?
Ему было холодно, ужасно холодно, и никакого тепла в ближайшее время не
предвиделось.
Неужели они так и не дали ему умереть? Он вдруг понял, что давно не
видел тех снов, которые снились ему раньше. Аарон начал вспоминать свои
первые дни в Городе и все то, что случилось с ним в далеком прошлом. Или это
они заставляли его верить в воспоминания событий, которых на самом деле не
происходило?
Аарон резко подскочил на постели. Впервые за все это долгое время он
почувствовал внутри себя удивительную ясность. Его окружало изысканное
убранство огромного зала, который находился в недрах Чужеземного Города.
Мраморные стены переходили в порфировый свод потолка. На полке камина стояла
старая бронза. Пол украшала мозаика с изображением звезд и солнечной богини.
Аарон с удивлением осмотрел свои одежды. На нем была длинная шелковая
мантия, отливавшая всеми цветами радуги. В одной руке он держал шар, в
другой---скипетр, и его взгляд все время тянулся к проему двери. Он не
понимал, как освещалось это помещение. Казалось, что свет исходил из мрамора
и камней---и даже не исходил, а как бы являлся их свойством и неотъемлемым
качеством. Внезапно в коридоре возник ослепительный свет, который двигался
сам по себе, как живое существо.
Свет плавно перелился из коридора в зал и остановился перед Аароном.
Внутри ослепительного кокона виднелись языки огня, которые, подрагивая и
скручиваясь между собой, достигали в высоту шести футов. В извивах пламени
Аарон угадывал черты людей. Всматриваясь в них, он узнавал Миранду, Мику и
многих других, кого он встречал здесь прежде.
--Кто ты?---спросил он у пламени.
--Рад слышать от тебя разумную речь,---ответило пламя.---Я то, что люди
назвали духом этого места.
--А ты не можешь объяснить это подробнее?
--В каждом месте обитает сила, которая является его духом. Если место
умирает, умирает и дух. Но такая сила может возрождаться в других местах. И
именно так был возрожден я.
--Значит ты дух Чужеземного Города?---спросил Аарон.
Пламя дрогнуло и покачнулось, будто бы кивнув в ответ. Аарон понял, что
на самом деле никакого разговора не происходило. Пламя общалось с ним
телепатически, передавая свои слова прямо в его мозг.
--Как мне тебя называть?---спросил он.
--Ты можешь называть меня Гео,--ответило пламя.---Духом этого места.
--А ты не мог бы рассказать мне о себе?---спросил Аарон.---Например, о
том, что ты здесь делаешь? И как тебя сюда занесло?
--Я ждал тех, кто узнает меня,---ответил Гео.---Вспомни, как много мне
пришлось показать тебе, прежде чем ты понял мою истинную природу. А я
надеюсь, ты ее понял, верно?
--Да, можешь не сомневаться,---тихо произнес Аарон.
--Я показывал тебе чудеса,---продолжал Гео.---Мне пришлось провести
тебя по всем оттенкам того, что стояло за гранью твоего понимания. И ты, в
конце концов, убедился в моем существовании.
--Значит ты полностью нематериален?---спросил Аарон.---Или у тебя есть
какой-то телесный аспект?
--Во мне столько же материи, сколько и духа, поскольку я воплощаю в
себе все три аспекта единой реальности---физический, психический и духовный.
Я являюсь вечной несокрушимой энергией, и в то же время мою конкретную форму
можно разрушить. Тем не менее, мне удалось сохранить себя на протяжении
веков. И вскоре я снова выйду на галактическую сцену.
--Понимаю,---произнес Аарон.
--Я не провозглашаю себя богом,---сказал Гео.---Но во мне есть нечто
большее, чем в существах того или иного вида. Готов ли ты служить мне,
Аарон? Готов ли ты стать моим пророком?
--Я готов,---ответил Аарон.
--Отныне этот день будет праздником не только для нас с тобой, но и для
всей человеческой расы,---сказал Гео.---Настал тот час, о котором мечтали
люди. Я одарю их своей заботой и мудрым руководством. Я назову их своим
народом. Ты же, Аарон, ничего не бойся. Я показал тебе лишь долю того, что
возможно. Сейчас нам предстоит закончить начатое мною дело. А потом мы
пойдем туда, куда поведет нас судьба твоей расы.
На протяжении всего этого разговора Лоренс беспомощно стоял у двери. Со
стороны казалось, что его опутывали невидимые узы. Как бы он ни пытался их
разорвать, у него ничего не получалось, и ему не помогали никакие доводы об
иллюзии, гипнозе и самообмане. Несмотря на все усилия он даже не мог
пошевелиться. Его воля находилась в чужих руках с того самого дня, как он
ступил на Майрикс. Лоренс был бессилен что-либо сделать---особенно теперь, в
такую важную для них минуту.
--Отец!---закричал он.---Неужели ты не знаешь, что он овладел нашим
разумом?
--Конечно, я знаю это, Лоренс,---ответил Аарон.---Но разве мы не
мечтали о такой судьбе? Разве мы не хотели твердого руководства, которое
помогло бы нам пройти сквозь опасности, расставленные вселенной?
--Нет, отец. Ты ничего не понял!
Лоренс сказал бы что-то еще, однако приступ внезапной боли остановил
его на полуслове. Он беспомощно смотрел на Аарона, и его взгляд
предупреждал, что эта тварь представляла собой угрозу не только для них, но
и для всей человеческой расы.
--Все нормально, Лоренс,---подбодрил его Аарон.---Гео и я уже обо всем
договорились. Послушай, Гео, я хочу, чтобы ты выслал с планеты моего сына и
остальных людей. Они только мешаются под ногами. Мы же с тобой обсудим наши
дела и спланируем дальнейшие действия.
--Планировать буду я,---сказал Гео.
--Конечно, ты,---согласился Аарон.---Но я могу тебе кое в чем помочь.
Наверняка есть что-нибудь такое, чего ты о нас еще не знаешь. Например,
способы, которыми можно управлять людьми и подчинять их твоим целям.
--Мне нравятся твои слова,---ответил Гео.---Землемы очень упрямы, и
одно время я даже хотел отказаться от них. Но если хотя бы один из вас
подчинится мне, я овладею с его помощью всей галактикой.
--Тогда я тот, кто тебе нужен,---сказал Аарон.---И я склоняю перед
тобой голову, Владыка!
Отец! Слово рвалось криком из безмолвных уст сына. Но Лоренс не мог его
произнести. С мукой в сердце он смотрел на Аарона, который ползал по
грязному полу перед пламенем.
--Отошли их прочь,---еще раз попросил Аарон.---И давай приступим к
нашим планам.
Внезапно Лоренс почувствовал, как его понесло куда-то вверх. У него
даже закружилась голова. Придя в себя, он обнаружил, что находится на своем
корабле---том самом, на котором его группа прилетела на Майрикс. Впервые за
два последних года ему удалось дотянуться до пульта управления. Не теряя
времени, он перевел корабль на безопасное расстояние от планеты и вышел на
общий канал космосвязи.
Прислушиваясь к сообщению микропередатчика, настроенного на общий канал
связи, Аарон продолжал идти за пламенем вглубь развалин Чужеземного Города.
Они подходили к усыпальнице, которая располагалась под фундаментом
циклопических руин. Пустое длинное помещение с низким потолком освещалось
несколькими факелами, вставленными в особые отверстия на стенах. К тому
времени Гео отослал всех людей прочь, и на огромной планете осталось только
двое существ---Аарон и пламеподобный дух.
Пламя, которое являлось субстанцией Гео, стало теперь серебристым и
текучим, как вода. Оно изменилось вновь и потемнело до металличекого
пурпурно-красного цвета. Формы и цвета беспрерывно перетекали друг в друга,
и Аарон не понимал, что вызывало эти превращения. Едва он, как ему казалось,
улавливал причину, пламя трансформировалось во что-то еще. Аарон подозревал,
что некогда в далеком прошлом подобные существа обитали и на Земле.
Возможно, они и породили те мифы, которые повествовали о тварях и людях,
способных изменять свою внешность. Судя по тому, что он знал, одно из этих
вертких огненных существ могло оказаться Протеем---морским стариком,
состоявшим из перемен.
--Непостоянство является силой, и моим превращениям нет
конца,----сказал Гео.---А я смотрю, ты более храбр, чем остальные. Они не
рассматривали меня, как ты, и не восхищались моими планами относительно
будущего вашей расы. Поэтому я им не доверял. Ты мудро сделал, что
согласился служить мне, Аарон. Хотя иногда меня тревожит твое поведение.
--Неужели ты можешь воспроизводить только стихии?---спросил
Аарон.---Или тебе доступны даже такие сложные формы, как человеческое тело?
--Я могу принять любую форму, какую захочу,---ответил Гео.---Но почему
ты заговорил о человеческом облике? О том единственном, где я уязвим.
--Потому что по его образцу мы будем делать статуи, чтобы все
человечество могло поклоняться тебе.
--Это хорошая идея,---сказал Гео.
Пламя вспыхнуло и начало переливаться сотнями оттенков. Его свет
заполнил комнату, словно безмолвный взрыв небесной радуги. Затем сияние
ослабло, и перед Аароном возник гигант с богоподобными пропорциями тела. Он
выглядел как огромная статуя микельанжеловского Аполлона, или как одна из
статуй Зевса, отлитая из золота и серебра.
--Это одна из моих классических форм, которой уже наслаждалось
человечество,---сказал Гео.---Я пребывал в ней перед началом катаклизма.
---Какого катаклизма?---спросил Аарон.
--Перед гибелью Атлантиды. Когда Соперник связал меня и выслал сюда.
--Расскажи мне об этом,---попросил Аарон.
Гео смерил его подозрительным взглядом.
--Я много думал о тебе, Аарон. Кто ты на самом деле?
--Я твой пророк.
--Но так ли это? Люди всегда готовы на обман и ложь.
--Я твой пророк, можешь не сомневаться,---ответил Аарон.---И вот мое
доказательство.
Он вытащил из мешочка бомбу.
Подтверждая догадку Аарона, Гео не стал останавливать его. Взглянув на
человека с упреком, гигант печально покачал головой. Его геацинтовые локоны
и короткая курчавая борода внезапно подернулись инеем седины.
--Как быстро проносятся циклы!---произнес он.
--Неужели в прошлый раз все закончилось чем-то похожим?
--Да, конец всегда один и тот же. Не делай этого, Аарон! Мы можем
договориться о партнерстве! Мы возвысим расу землемов над всей вселенной и
сделаем ее богоподобной!
--Ты жалкий глупец,---ответил Аарон.---Неужели ты еще не понял, что
человеческая раса не хочет и не нуждается в том, чтобы кто-то владел и
командовал ею?
Чернота пространства озарилась безмолвным розовым отблеском.
Ослепительная вспышка продлилась лишь миг, а затем угасла.
--Все кончено,---сказал Лоренс.
--Как долго ты находился во власти этого существа?---спросил Мэтью.
--Мы стали его жертвами почти с самого начала. Он удерживал нас,
показывая чудеса, странные способы бытия и различные видоизменения сознания.
Он овладевал все новыми и новыми людьми, но, казалось, не знал
удовлетворения. Я и другие исследователи сопротивлялись ему, однако наши
усилия оставались тщетными. Это заставило отца пойти на хитрость. Он
претворился, что примкнул к нему, а потом нажал на взрыватель.
--Так вот, значит, как выглядели древние,---задумчиво произнес
Мэтью.---Хотя вряд ли это существо имело отношение к Седьмой расе.
--Я тоже в этом сильно сомневаюсь,---сказал Лоренс.---Мы не нашли
никаких серьезных доказательств, но у меня сложилось впечатление, что Гео
принадлежал к расе мощных галактических существ, которые не обладали большим
интеллектом. Возможно, он был последним из своего вида---и наверняка
единственным, с кем нам довелось встретиться. Я думаю, Гео прятался в
брошенных городах, подобно змеям и летучим мышам. Как опытный хищник, он
имел множество способов для порабощения других существ, но его тоже можно
было убить.
--А что он еще рассказал об Атлантиде?---спросил Мэтью.
--Я не в курсе,---ответил Лоренс.---Он говорил что-то о привязанности к
месту. Это напоминает мне легенду о Прометее в горах Кавказа. Кроме того, в
его истории есть аспекты мифа о Христе. Хотя в данном случае он выступал в
роли Люцифера. И знаете, в нем действительно было что-то дьявольское.
--Мне тоже так показалось. И я нахожу вашу аналогию довольно
интересной. Думаю, землемы и другие виды впервые столкнулись с чем-то
подобным. Однако в галактике могут существовать и другие такие существа.
Некоторые из них, возможно, обитают в брошенных городах. Но вот где мы
встретимся с остальными?
--Главное, не забывать о них и оставаться настороже,---сказал
Лоренс.---Послушайте, Мэтью, а мы не можем отложить наш разговор на какое-то
другое время? Мне уже пора уходить.
--Куда ты так спешишь?
--Хочу увидеться с Сарой. Гео запрещал мне общаться с ней.
Лоренс направился к выходу, но, сделав пару шагов, остановился.
--Жаль, что с нами больше не будет отца. Он бы порадовался этой
встрече.
Перевод с англ.---Сергея Трофимова
Last-modified: Tue, 14 Aug 2001 04:26:30 GMT