лунко гупнула брила снiгу i обiрвала задуму. На шляху задзвенiв балагульський дзвоник, промчали конi, п'яна весiльна пiсня покотилася попiдвiконню, i зразу ж потемнiло в хатi - мати, припавши до вiкна, затулила його плечима i головою. Що йому нагадали цей балагульський дзвоник, весiльна розгониста пiсня - ще й сам не зрозумiв, та почвалав од лiжка до лави. - Сиди, не ворушись! - замахала руками мати. - Не можна тобi стiльки ходити, потiм знову вночi будеш подушку надкусувати. Зрозумiв, щось недобре ско┐лось i, вiдхиляючи головою материну, припав до шибки. По шляху набитi молодицями i чоловiками вервечкою мчалося кiлька саней. Ось однi звернули вбiк, i воронi конi, тонучи в бiлому серпанку, рвонулись вперед. На передку, розкручуючи над головою гарапник, мiцно вчепившись у вiжки, стояв Карпо Варчук. Якимсь дивом iще трималась на потилицi збита набiк сива шапка. А вiтер задував вогник червоного волосу i задути не мiг. На мосту сани пiшли затоки, хтось у чорному кожусi м'ячем вилетiв на снiг, i воронi зникли вдалинi. - Лiфер Созоненко до молодо┐ на хутiр по┐хав. - До хати . "увiйшов Григорiй Шевчик з батогом у круглому червоному кулацi. - Присилували нелюди дiвчину. Били до пiвсмертi. Коси рвали. Пiд вiнцем синяками свiтила. Заперли у ванькирi i знущались як кати. Кажуть, праву руку старий iз Карпом ┐й викрутили. От гади... ХIII ...Б'║ сапка приплесканий темний корж землi, дзвенить на груддi, огорта║ться сухим сiрим пилом. "Бодай тебе, Сафроне, нагла смерть на дорозi прибила, як покалiчив ти мо┐й дитинi життя: навiки, видно, хлопця припортили... Скiльки щастя було, коли вiн скинув капцi i в чоботях по хатi пройшовся". - Тепер, мамо, живемо на втiху нам, на гибель ворогам, - два блиски зiйшлися в очах: радостi i злостi. - Сину, не думай нiчого. Знаю думку твою, та кинь ┐┐. До бiди веде вона. Помовч, помовч. Скiльки у мене синiв ║? Один тiльки ти, а без тебе що менi життя? Найнещасливiший батько, що дитини не ма║, найнещасливiша мати, що свою дитину хова║. Не погань руки об те падло. Слиззю гадючою забруднишся. - Нi, мамо. Я ┐м не прощу! Не дочекаються вони того. Таким прости - так сьогоднi покалiчили, а завтра доконають. То куркульня! ┐м одна наука зрозумiла - добрий кулак, - рiзонув повiтря мiцним, великим кулаком. - Чу║ш, Дмитре, - пiдiйшла впритул до нього. - Не дурiй. Не маленький ти. Тебе я не переважу. Твою натуру i залiзо не переважить. Коли ж ти любиш свою матiр, зроби для не┐ добро, щоб не розривалося мо║ серце, як цi тижнi розривалося. Пожалiй мене, як себе не жалi║ш... Чи чу║ш, Дмитре?.. Подивись менi в очi. Легко, дума║ш, менi? - Невелика, уперта i засмучена, стояла проти сина, не зводила з нього розумного i догадливого погляду. Довго мовчав, роздумував, очi стали похмурими, голова на груди звiсилась. А мати стояла бiля нього, настирливо ждала вiдповiдi. - Добре, мамо, постараюсь не завинити перед вами. До худоби вийду. Скучила без мене вона. - Ще й як! - зрадiла, що на другу думку збила. - Тiльки прочиню дверi - Карий витягне шию, а побачить, що не ти, так заiрже, нiби заплаче. - З лошатка його викохав, сво║ю одежиною покривав. Порався недовго. Ходив так, наче поважчав, довго вiд незвички мружився на свiтло. Увечерi Гриць прибiг, з кишенi коротко┐ свитки виглядав пружок яко┐сь книги. - Здоров, здоров, хазя┐не! Так нема, кажеш, бога? - примружився Дмитро. Пiдпарубок спалахнув i мовчки покосився на Докiю. - Ви не дивiться, мамо, що Гриць такий тихий, а бога вже не призна║, ┐й-богу. - Мовчав би вже, безстиднику, сам нiколи лоба не перехрестить, а iнших на глузи бере. Всi ви тепер добрi. Грамотiями поставали, все зна║те, з клубу не вилазите. - А в нас корова отелилась. Бичок такий ловкий, рябий, iз зiрочкою на лобi, баба нiяк не налюбу║ться ним! - Грицько переводить розмову на iнше. З-пiд вогких темновишневих губ сяють синюватi високi зуби, по-дитячому осмiха║ться чорняве красиве обличчя. - Тiльки ходить чогось як не сво┐ми ногами - ступне крок-два i пада║. - То не бiда, ратицi треба пiдрiзати, - радить Дмитро. - Сипте, мамо, вечеряти. Що тепер в сельбудi? - Полiтгурток працю║. Прямо з лiсiв хлопцi увалилися до сельбуду - сiльрада на лiсокрадiв облаву робила. - Спiймали кого? - Цiлий куркульський кагал. Крадуть, аж гай шумить. - Недовго шумiтиме, коли декому руки не вкоротять. - Скорботна зморшка лягла на чоло Дмитра. - Ти завтра ще привези собi зароблений хворост, поки дорога не забитна. Ще довго течуть господарськi розмови. Гриць уважно ловить кожне слово i допитливо погляда║ на Дмитра - хочеться взнати, чи до ладу вiн, Гриць, робив дiло, та той не обзива║ться нi словом. I це, видно, непоко┐ть парубчака; поволi натяга║ на чорнi кучерi шапку. Тодi Дмитро пiдводиться з лави. - Спасибi, Грицю, що помiг нам, що худобу шанував, почесному, як бiля свого ходив. - Аякже! - свiтлi║ хлопець. - Як ви дума║те, мамо, варт йому дати щось iз начиння, щоб мав чим бiля дерева поратись? - Авжеж варт. - Спасибi, - стримано дяку║ Гриць, i трiпоче борозенка на верхнiй губi. Обо║ виходять в сiни, а вона перемива║ миски, ложки у теплiй водi, дума║, що не скаредний син, такий i Тимофiй був - за копiйку не видряпа║ очi. Дмитро входить запорошений, з недобрим поглядом, стиснутими вустами. "Знову хутiр очi намуляв, нагадав усю кривду!" - зiтха║ i дивиться прямо на нього. Син понуро одверта║ очi вiд ┐┐ допитливого погляду. XIV Докiя прокида║ться до перших пiвнiв. Гуде за вiкном хуртовина, налiта║ на хату густим валом, часом у могутню, низько спiваючу основу ткацьким човником вскочить тонка цiвка вiтру, цьвохне i метнеться десь осторонь. "Яка довга зима! Лiто збiжить тобi як одна година - оглянутись не вспi║ш. Як же Дмитро? Змерз, - у тiй хатi холоднiше". Напомацки взува║ться в чоботи i йде з кожухом до дверей. Солом'яний дiдух вiйнув студеними нитками холоду. Вона пiдходить до стiни з розгорнутим кожухом i так застига║ - нiкого на лiжку нема. "Може, на лежанцi?" М'яко, вовною вниз пада║ на землю кожух, руки застрибали по теплiй порожнiй лежанцi. Довго не може знайти сiрники, нарештi жовтий вогник оживив хату, загойдалося свiтло, на стiнах забiгали тiнi. В хатi нiкого, прим'ята постiль холодна, на кiлку нi шапки, нi кожуха. Обсмалюючи пальцi, гасне сiрник, до вiкна припав захеканий вiтер i попросив потрiсканими вустами: "Пить, пить, пить". Та, не дочекавшись вiдповiдi, сильно вдарив грудьми у стiну, викликаючи господиню: вийдь, вийдь. I вона, прочинивши дверi, тоне очима в шматку рухливо┐ тьми. Праворуч зiтхнув сполох, але хтось закрива║ його вiд не┐. Заснiжений, важко дихаючи, Дмитро ста║ на порiг. - Ой, це ти, Дмитре! Налякав мене... Куди ходив? - Нiкуди. На шлях подивитись! - хрипить важко, застуджено. - На шлях? - рука торкнулась його обличчя. Воно мокре i липке вiд поту. - Ходiмо спати! - якось чудно говорить. Коли ступив у сiни, вiтер вирвав з його рук дверi, i вдалинi, то припадаючи до землi, то пiдводячись вгору, заметлялась червона завiса. - Дмитре, пожежа! - Ну й що ж, - рипа║ клямкою. - Сафронiв хутiр горить вогнем ясним. - Сафронiв хутiр горить? - кам'янi║ Докiя i не може одвести очей вiд раптових стрибкiв розлютованого гривастого вогню. Вона не зна║, що ┐┐ син пiзнього вечора крадькома пiдiбрався до огородженого з усiх бокiв подвiр'я Созоненка. Дмитро надiявся побачитися з Мартою, забрати ┐┐ до себе. Хвилювався i тривожився, дослухаючись, що робиться за високою огорожею. Там i метелицi було тiсно. Цiпкi, дубовi будiвлi, спотворенi безформеними прибудовами, уперто затискали розгалуження заметiлi i так обкрадали ┐┐ суво┐, наче в кожнiй iз них вселився дух созонiвсько┐ крамницi. "Коли б знаття, де Марта. Коли б хоч на порiг стала"... Обдираючи до кровi об цвяховану гребiнку руки, Дмитро через плiт перескочив у сад. Пригинаючись, попрямував до будинку. Ось вiн вже бiльша║, широко роззявивши пащу рундука. I враз вона ворухнулась. - Стiй! Уб'ю! - залементував голос Сафрона Барчука. Осторонь загарчали пси i, видзвонюючи ланцюгами, покотилися з хуртовини на Дмитра. Парубок метнувся до саду. Пролунав пострiл, дрiб зашерехкотiв по гiлках дерева. На подвiр'┐ валування собак переплелося з голосами Созоненкiв i Варчука. Ще навмання обiзвався пострiл, збiльшився гомiн. "Я тобi стрельну, iроде!" - вкрай розлютований Дмитро перескочив паркан i подався на хутiр Варчука. До ранку Дмитро вже горiв i метався в жару, розкидаючи подушки й постiль. Може й на щастя злiг, бо хто зна║, що заговорили б про нього, коли б здоровим був. Якось на гранi мiж пам'яттю й непритомнiстю до його обважнiлого розуму почали добиратись розрiзненi голоси. Часом i вони розкришувались, не дiйшовши до свiдомостi, вiдкочувались i знову напливали м'яким просiяним гулом. - Так Сафроновi й треба!.. "Так Сафроновi й треба... так Сафроновi й треба... - колива║ться над ним завiса. - Хто ж це сказав?.. Наче Варивон?" - Дурницi говориш, - пiдкочу║ться голос Мiрошниченка. - Варчуко'вi може бiльше що треба... Пiдпал - це не боротьба з класовим ворогом; це стихiйна дрiбновласницька ненависть або дрiбненька помста; це не дорога, - це глухий закут. "Глухий закут, глухий закут..." Бачить, як iде дорогою i впира║ться в обвислi мiшки круто┐ камiнно┐ гори; вона нависа║ над ним громiздкою потрiсканою хмарою... Частина слiв вислиза║ з пам'ятi. Наче про якусь книжку згадав Свирид Яковлевич. - ...Це бунт так звано┐ пропащо┐ сили... Народжувався у муках тяжко┐ безвиходi й заводив у безвихiдь... Ми не пропаща, а чудесна творча сила, ми свiжа кров життя... "Як це сказано, як це сказано... Не стану пропащою силою!" - Гострий сполох рiзко освiтлю║ всi закутки розуму, очища║ його вiд липучо┐ скверни. До хвилюючого дрижання натягу║ться тiло. Дмитро збира║ всi сили, щоб за щось подякувати Мiрошниченковi; в зiницях чу║ теплу вологу полегшення i пiрна║ в гарячi хвилi... Ще слабiсть гудiла в головi i ногах, коли Дмитро пiдвiвся з постелi. Морозний вiтряний день швидко гнав обледенiле сонце до чiтко┐ лiнi┐ снiгiв, i село пересновувалося худими кощавими тiнями. Дмитро заглянув у другу половину хати, але нi матерi, нi Григорiя не було. В безладдi лежало столярське начиння, на столi - неприбранi миски, пiд ногами - шелестливi моточки стружки. Це здивувало парубка: знав, як любила порядок його мати. Ворухнулися недобрi передчуття. Зриваючи одежу, невпопад, хвилюючись, почав одягатися. В цей час скрипнули дверi, i в хату ввiйшли Мiрошниченко та мати. Глянув на них Дмитро - застиг. На суворому, потемнiлому вiд холоду обличчi Свирида Яковлевича була висiчена скорбота; червонi повiки матерi набухли сльозами. - Свириде Яковлевичу?.. - нiмiючи, запитав очима, всi║ю душею. - Ленiн помер... Як гори, упали важкi слова, i все закружляло i потемнiло навколо. - Як же так!? Свириде Яковлевичу, як же так!? - страшним болем набряка║ i натягу║ться кожен звук. Може вiн, Дмитро, недочув, може пiсля хвороби розучився... може... Пильно дивиться на Свирида Яковлевича, на матiр - i нiчого втiшного не бачить. - Перестало битися серце нашого генiя, нашого вождя i вчителя трудящих всього свiту... Кожне його слово - це була чиста кров, це була правда i обрис майбутнього... Б'ються скорботнi слова, i парубок вже розумi║, чому говорить Свирид Яковлевич: вiн стриму║ неслухнянi сльози. Але Дмитро не в силi ┐х стримати. Вони гарячою росою опiкають щоки i серце. - На щастя трудящих ║ вiрний продовжувач дiла Ленiна - наш Сталiн... Свирид Яковлевич наближа║ться до Дмитра. Той, як до батька, прихиля║ться до нього й вибiга║ з хати. Тихо в селi. Наче життя зупинилось у цi хвилини. Морозне надвечiр'я схиляло густi багрянi прапори да осиротiло┐ землi... То весь свiт схиляв прапори, прощаючись з Ленiним. Заснiженими полями, навмання бреде Дмитро зi сво║ю печаллю. Зараз його думи, почуття i серце на Краснiй площi, де велика Росiя iде прощатися з великим вождем; зараз нема вiддалi мiж його селом i Москвою i нема рiзницi мiж його сльозами i сльозами москвича, що тепер входить в Колонний зал, де лежить Ленiн. Незчувся, як його коло лiсу наздогнав Варивон. Довго йдуть мовчки. Над ними перехитуються в журбi промерзлi дерева i, наче сльози, тремтять великi зорi. - Не вмер наш Ленiн... Вiн вiчно буде жити з нами, - кладе Варивон на плече Дмитра не по-юнацьки важку, огрубiлу в наймах руку. I тi слова, повнi нового звучання, обережно несе Дмитро всю дорогу, щоб пронести ┐х через усе життя. Лiсовою стежкою вони виходять до хутора Варчука. Вiтрець здува║ порошу з обгорiлих пiдвалин, i вони чорнiють зубчастою насiчкою. "Все життя Варчука трима║ться на чорних пiдвалинах", - ворухнулася самотня думка про буденне, i вiн швидше обмина║ спалене кубло. З села плине i повиса║ в повiтрi тужлива мiдь музики... * * * Будинок Варчука згорiв до самого пiдмурку. Сафрон iз сiм'║ю пере┐хав жити на зиму в село до свата Созоненка. Весною кiлька разiв скликав толоку, вiдбудувався i знову зажив на старому мiсцi. - Чорти не вхопили його - ма║ чим потрясти в калитцi! - говорили люди, коли одного ранку потягнулись з села на хутiр пiдводи з пожитками. На переднiй сидiв нетерплячий Карпо, пускаючи конi у рись, на другiй - ще худiший, анiж колись, Сафрон, на третiй розсiлась, як цибулина на грядцi, дебела Сафрониха. Тiльки Марта не проводжала ┐х. Говорили на селi, що й досi мала серце на старого й молодого Варчукiв за сльози, пролитi на сво║му весiллi. I знову в щоденнiй роботi потягнулись у вирiй, не вертаючись назад, пропахлi потом i житнiм хлiбом днi. Женцi складали лiто в полукiпки, молотники клали осiнь пiд цiпи, прядiльницi випрядали зиму i сiячi вистеляли весну зеленими шовками. Кiлька разiв боцюни вiдлiтали i верталися на старе гнiздо Варивоново┐ хати; Гриць з пiдпарубчака став парубком, а Дмитро й досi не знаходив собi пари. I не шукав навiть. Рiдко виходив на гулянки, був невеселий, неохочий до розмов, одначе вдягався гарно, не жалкуючи грошей. - Дмитро собi цiни нiяк не зложить, - говорили про нього дiвчата. - Царiвни або князiвни пiдшуку║... "Безпорадна та нещаслива моя година. Притовкли, видно, хлопця у бiйцi тодi, скалiчили", - випросталась, сперлась на сапку. Колесом котилось сонце в дiброву; на вулицi заколивався високий вiз iз снопами, бiля нього поважно йшов Дмитро. I мати, купаючись в хвилях укропу, обережно пiшла вузенькою стежкою на подвiр'я. XV Вулиця широка. Над плотом поспиналися вишнi, сливи-кобильохи, пiд плотом тулиться дурман, з лопатого, в бiлих прожилках листу сутуляться колючi зеленi голiвки з розсiченими навхрест губами. I дух вiд нього тяжкий, цвинтарний. В святочному убраннi Докiя поволi пряму║ додому. Як лiтнi жiнки, вона пов'язалась другою хусткою вiд пiдборiддя через всю голову; з перехрестя хусток видно тiльки губи, нiс i очi. Неподалiк, бiля сельбуду, заграла музика; вулицями поспiшала молодь на танцi - поодинцi й невеличкими гуртками. З розстаннi тяжкуватою похiдкою пряму║ рослий Iван Бондар. його туго обтягнуте, попечене сонцем обличчя похмуро зосереджене, вперте. Брови стиснулись на перенiссi, цурпалки тютюнових вусiв прикривають лiнiю заокругленого рота. - Докi║ Петрiвно! Доброго здоров'я! - Наче прокида║ться з задуми, i потемнiлi очi прояснюються. - Добрий день, Iване Тимофiйовичу. Бачу, наче сердишся на кого? - Невже видко? - здивувався, нахмурився i усмiхнувся. - Розумi║ш, аж чуб ропою взявся: все село обходив, усiх куркульських собак роздрочив, а худоби нiде не дiстав. к там якийсь полукiпок озимини на полi, то й той череда розтаска║, розмертвить. - Тепер спроста не достука║шся цi║┐ худоби, - сказала з спiвчуттям, зручнiше спираючись рукою на тин. - I таку цiну гнуть, як за рiдного батька. Останню шкуру за возовицю здирають. - А в уявi вже бачила, як Дмитро веде з ярмарку коня, такого самого, як i карий був. - У мене iнше дiло. Записався у соз - товариство спiльного обробiтку землi. Щоб гуртом iз нужди вибиватись. Ну, куркульня й завила. Як пацюки ошкiрились - i нiхто нi за якi грошi, нi за якi вiдробiтки не да║ худоби. Варчук i Денисенко так i сказали в вiчi: "Випишешся з созу - задарма привеземо, усе звеземо, на сво┐й молотарцi змолотимо; не випишешся - на плечах носитимеш снопи з поля. Худоби нiде для тебе не буде". Шатнувся до середнякiв - i тим куркульня пригрозила. Круговою змовою i переляком хотять на колiна поставити. А тут, як мене дома нема, дверi не зачиняються за посланцями. Умовляють, на переляк беруть Марiйку. А та - сказано баба - наслуха║ться i такi концерти да║, що аж любо слухати. Тiльки й чу║ш: "Виписуйсь, виписуйсь без меншого лиха". - I на хвильку, копiюючи мову дружини, обличчя Iвана стало подiбне на Марiйчине. Ледве стрималась Докiя, щоб не засмiятись. - Вона в тебе уперта. - Ох, i уперта, i язичок ма║ нiвроку собi. Хоч брийся ним. - Бо┐шся? - Та нi. Привик i воюю потроху. То за образи, то за дзвони, то за соз. Так i живемо: як почне Марiйка нападати, то я слухаю, слухаю та й втихомирю ┐┐ насмiшкою. Бува║ - до слiз доведу. Ну, тодi знову ║ робота чоловiковi - миритися, утiшати. Все недаремно час iде... Бува║, як вгаму║ться вона на деяку годину, подобрi║, то почува║ш, наче чогось нехвата║. Тодi сам чимсь делiкатно i зачепиш ┐┐. А це кiлька днiв як смола кипить i не вщуха║. Все за соз по'┐дом ┐сть. Аж лице поморщилось, - i обличчя Iвана знову взялося смiхотливими брижами. - Не розумi║, що велике життя в кра┐нi почина║ться. I нiяк не втолку║ш, що свiй клаптик землi ┐й сонце закрива║. Сама вiд себе щастя нагонить. Оце був у мене з заводу товариш Недремний. Як почав iз нею говорити - розтала спочатку моя стара, з усiм погоджу║ться: i що промисловiсть наша росте, i що куркулiв не буде. А як тiльки дiйшло до созу - зразу на диби: "Хай хоч комунiя наста║, а я сама собi хочу бути господинею. Скiльки менi того вiку залишилося, щоб ламати життя". I зразу такою немiчною прикинулася, стiльки хвороб познаходила, що прямо тобi на очах мало на порохно не розсипа║ться. Аж сам здивувався: гра║, неначе артистка. Кивнув я Югинi, а тодi стурбовано: "Чого це, Марiйко, тво┐ кури увесь огород обсiли?" З усiх нiг, проворнiше молодо┐, кинулась баба iз хати, i про хвороби забула. А потiм зрозумiла, в чому справа, так ледве у бiйку не полiзла i зразу ж вигоду собi знайшла: "От такi всi в созах насмiшники сидiтимуть, тiльки каверзуватимуть над нами. Ви його, товаришу, до себе на завод вiзьмiть, бо я уже i дивитись на цього созiвця не можу. То у революцiю увесь час потерпала, щоб бандити не вбили, а тепер потерпаю i за сво║ i за його життя. Увесь вiк нема менi з ним тихо┐ та мирно┐ години. Хоч би на Днiпробуд робити ви┐хав, як другi люди... I скорiше вiдсохне менi нога, анiж до того созу вступлю..." Добре настренчили, налякали ┐┐ куркулi. - Вони настренчать. Один Варчук чого варт! Живцем, хрестячись та молячись, з'┐сть людину. Нiяк не може насититись. Коли б мiг, увесь би свiт загарбав. - Увесь. Ну, я йому з Мiрошниченком i созiвцями гадючий корiнь пiдрубаю. Снопи, коли доведеться, вночi i на плечах переношу. А свого доможуся. Ще не так завиють дукачi, коли землеустрiй проведемо. Справжня робота, Докi║, почина║ться навкруги, в усiй кра┐нi. А соз - це початок нашого нового життя. Про це вчора секретар райпарткому розповiдав. Довго гомонiли iз ним. - З Савченком?.. Той, що на заводi робив? - З Савченком. Робiтник, а чу║ навiть, як диха║ земля... Тiльки як оце зараз Марiйцi на очi навернутися? - Знову заграли смiхотливi iскорки в очах. - Чом в гостi нiколи не зайдеш? - За роботою все часу нема. Жнива. - Багатiти хочеш? - Зна║ш, як кажуть: до сорока рокiв не забагатiв, то й не забагатi║ш. А жити хочеться не в злиднях. Тягнемось, з останнього тягнемось, щоб хоч якусь шкапину придбати. Тодi легше на душi стане. - Заходь, Докi║ Петрiвно, - проща║ться i важкуватою ходою пряму║ посеред вулицi додому. "Завзятий, завзятий! Цього не скрутять куркулi. Яким був, таким i залишився", - пiрна║ в далекi роки, коли ┐┐ Тимофiй товаришував iз Iваном. - Добрий день, тiтко, Докi║! - весело привiтався Григорiй Шевчик. Невеликий, мiцно збудований, наздогнав ┐┐, осмiхаючись привiтно, ясно. На темному обличчi грав рум'янець, до надбрiв'я впали кучерi, заслонивши високий лоб. - Доброго здоров'я, Грицю. На музики, либонь, тнеш? - Аякже! - Гриць стишу║ ходу, приноровлюючись до ┐┐ крокiв. - Виганяйте й Дмитра на вулицю. - Хiба ж його спроста виженеш? Як господарю║ться, Грицю? - Та як - часом з квасом, порою з водою. На хату нiяк отягнутися не можу. Поки прикупив дерево, обтесав, уже й лiто вiдходить. Коли грошей чортма, то з тi║ю хатою... Зарiбками не нагосподарю║шся, а набiду║шся. - Женитись дума║ш, що будуватись почина║ш? - Та... - зам'явся парубок. - Ще й сам не знаю. - В добру пору, Грицю. На весiлля ж покличеш? - задумалась Докiя. - Як прийдеться, весiльною матiр'ю попрошу вас бути, - проща║ться Григорiй. Докiя вже не чу║ останнiх слiв, заглиблю║ться в сво┐ думи. Чи ж давно вони з Марi║ю, Грицьковою матiр'ю, дiвували разом? Навiть почула зiтхання дiвочих бинд на грудях i плечах. Жили вони тодi на Вигнанцi. Разом почали гусей пасти, разом пiшли в строк до економi┐ Колчака. З раннього ранку до само┐ ночi вклонялися сапцi i густим рядкам буряка, аж кривавi задiрки болючими вiнчиками нависали над нiгтями. Увечерi наспiх вливали в себе кандьор з протухлого, пропахлого мишами пшона i зразу ж засипали, торкнувшись торiшньо┐ збито┐ мерви. Тiльки й радостi то┐ - недiля одна. В суботу, як почне сутенiти, одна поперед друго┐ поспiшають додому, розсипають разки смiху, пiсень. I серце на якийсь час кривди забуде, забуде економа, прикажчика, бо далечiнь така синя, така привабна, така та║мнича, нiби передвесiння нiч. I хто його зна║, що майбутн║ дiвчинi готу║. Може, не тiльки чоботи й катанку та простуду тяжку, - може, саме щастя зустрiнеться з нею... Чи ж багато вбогiй дiвчинi треба? Знайти собi вiрного дружину, мати сво║ поле, свiй клаптик города, не пухнути з голоду на переднiвку. То багачка - iнша мова. У них однi коралi за корову не купиш, скриню волами не вивезеш та приданого в кожнiй руцi по кiлька десятин, а в тебе приданого - корова, що на горi гребе полову, та сапка в руцi та мозолi на руцi. А вечiр пригорта║ться до дiвочо┐ краси, стелиться шовками i кличе до рiдно┐ хати, тако┐ згорблено┐, натомлено┐, як ┐┐ старi господарi. Батько на призьбi сидить, попихку║ люльку, вiнок сивого волосу спада║ на посiчене, шорстке, мов кора, чоло, сивi брови пiдiймаються на лобi - ┐┐ побачив, - i все обличчя тоне в хмаринi голубого диму. Димить порохном старий порiг, порепаною печерицею вросла ┐хня хатинка у землю, почорнiла стрiха, залатана зеленими латками моху. Та хоч i стара хата, а на ┐┐ гребенi пiдiйма║ться колос житнiй; в нiй росте життя молоде; хворi║, мучиться в тiснотi, вогкостi, злиднях, одначе росте. ...Отака тепер хатина i в Грицька. Зруйну║ ┐┐ - розсиплеться порохном i зiтруться останнi згадки чийогось життя. У новiй хатi оселиться молода господиня, i любе дитинча заколишеться в плетенiй колисцi, п'ючи тепле молоко i материну пiсню. "Тiльки тобi, мiй сину, про дружину не нагадуй. На чотири роки Грицько молодший, а вже, дивись, восени й ожениться. Що ж у тебе таке?.." Коли вийшла до кооперацi┐, побачила, як дрiбно, по-пташиному, пiдстрибувало бiля сельбуду велике коло молодi, а потiм закрутилось вiтровi║м, здiймаючи вгору хмаринку пилу. "Лише Дмитра мого нема на танцях. Сидить десь у хатi". Одначе дверi були засуненi, i вона пiшла у садок. Пiд розлогим саблуком лежав Дмитро, поклавши голову на лiву руку, поруч лежала книжка, i вiтрець перебирав ┐┐ сторiнки. Видно, задрiмав хлопець. Темнорусий чуб, свiтлiший на кiнцi, затiняючи чоло, покрив широку чорну долоню, розкрились освiтленi рожевi вуста, i засмагле обличчя було спокiйнiшим. У снi Дмитро був ближчий ┐й, не турбували тодi прихованi невловимi риси, рiзкi, як iнодi i той погляд чорних очей. Ота впертiсть прогляне крiзь спокiй настороженим блиском синюватих бiлкiв, затремтить трохи надрiзаними посерединi пелюстками горбатого носа. Сiла мати на траву, задивилась на сина. Тихо навколо. Дрiма║ садок, уклоня║ться господинi, що садила його, доглядала, i кожне дерево дороге ┐й, бо ввiйшло воно в ┐┐ душу часткою життя. Вболiвала, наче бiля дитини, коли вiтер розчахнув оцю рясну гiлку пепинки; пiдперла ┐┐, замазала садiвничим кле║м, перев'язала рукавом сво║┐ сорочки, i заго┐лась рука яблунi, обросла шершавою, поморщеною, як постiл, корою, заколивалася восковими грудочками яблук. - Це ви, мамо? - Спросоння Дмитро ловить водночас поширеним поглядом шматок неба, навислого над плотом, сплетене галуззя з голубим просвiтком i запнуте обличчя матерi. - Ходiмо обiдати, Дмитре. Хлопець мiцним рухом всього тiла пiдводиться з землi, i, пригинаючись, iде мiж деревами за матiр'ю. - Бiля сельбуду дiвчата, парубоцтво - наче хто рiй висипав. Музика гра║, танцюють. Гриць тебе питався. - Шевчик? - Шевчик. Казав, щоб вигнала тебе на вулицю. Прийдеться послухатись його: онишником тебе з подвiр'я нагнати. - Ставить страву на стiл. - Пiдеш може? - Чого я там не бачив? - Але не без подиву помiча║, що приховане бажання непомiтно привабливо окреслило майдан, де збиралася молодь. "Що воно таке?" - запитав сам себе i не змiг вiдповiсти, але вiдчував; щось непоко┐ло його, пiдштовхувало одягнутись i вийти на вулицю. Отак стати мiж парубоцтвом, слухати ущипливi, жартiвливi слова, веселий смiх... - Пiшов би до товариства, - впрошу║ мати. - I чого вам так заманулося? Чи я музик зроду не чув? - А сам себе ловить, що слова матерi до вподоби, що справдi тягне його щось iз дому. "Там же i Гриць. Жодного танцю не пропустить. Еге ж, iз нею". - I вiн бачить Марiйку з бiлявою круглолицьою дочкою. "Засмi║ться - i на щоках ямки заколиваються". I водночас ввижалась Марта такою, якою бачив ┐┐ колись в Сафроновому дворi: застигла в просвiтi мiж напiврозчиненою хвiрткою i тесаним стовпом, вся в червоному, з русою косою на високих грудях. Тiльки риси обличчя не мiг вловити - розпливались, а натомiсть осмiхалось лице Югини. I щоб викинути спогади з голови, почав думати про завтрашню роботу. Вдосвiта треба виклепати косу, витесати нижнiй зуб для грабкiв i пiти косити ячмiнь. Пiде рано-вранцi, щоб налитий росою не одбивався крихкий колос, а там на полi вже ходить... Югина. Встав з-за столу i пiдiйшов до скринi. - Яку тобi сорочку дiстати? - запобiгливо обiзвалася мати. Вбирався довго, ретельно i, накинувши пiджак, поволi, ще вагаючись (iти на танцi чи у сад пiд лiсом), попрямував широкою вулицею. На майданi, то притихаючи, то гримлячи на все село, грала музика, i грацiйна полька, пiдстрибуючи, котилася над яблуневими садами, над хатами, що задрiмали в розпарених вишняках. - Дмитре! Агий на тебе! Здоров! - тиче короткi пальцi приземкуватий червоний Варивон i регоче. - Чи не ушквариш гопака? - Не хочу хлiб тобi перебивати. - Здрастуйте, Дмитре, - здоровка║ться Грицько, обтираючи хустиною пiт з розiпрiлого обличчя; вiн щойно вийшов з танцю, гарячий i радiсний. Ластiвкою пурхнула вiд нього Югина i, як в гнiздо, легко влетiла в дiвоче коло. Старшi дiвчата вибачливо покосились на не┐: стриба║, мовляв, козеня, а вже й дiвувати почала. - Так я й кажу, хлопцi: багач, коли б мiг, сам себе по┐дом ┐в, - закручу║ цигарку чорний носатий парубок Омелян Синиця. - к у мене на Ставиську четвертина вiвса. Добрий овес вродив. Та якраз урочище на межi з любарцями, а ┐м пальця в рот не клади - так i норовлять на чужому полi дурничкою худобу напакувати. Ото батько й поспати не дасть. Тiльки заснеш, а вiн уже скрипить над вухом: "Омеляне, бiжи на Стависько!" Бiжу - нiчого не попишеш, бо мiй старий - розгнiви - не пожалi║ пужака на спинi поламати. Дмитро ближче пiдходить до Синицi i зустрiча║ться з голубим, безтурботним поглядом Югини. Усмiхом вiта║ вона його, i, стулюючи губи, переносить усмiшку кудись далi, рiвну, свiтлу. Справдi, на круглому обличчi тремтять примхливо вирiзаними кульчиками ямки, бiля носа кiлькома недоспiлими зернятками маку лягли рожевi веснянки; пiд матроскою, наче два яблука, з'║днанi одним корiнцем, вiдхилились в сторони пругкi перса. "Так собi дiвчина". А коли побачив, що Югина, забуваючи всяку повагу, дрiбно затупала ногами, видно, перекривляючи когось, мимоволi зацiкавився, хоча й подумав: "Мамина мазуха..." - Так от, бiжу я на Стависько. Дорога тепла, а стежка на лузi зразу похолола - роса кругом. Зiйшов мiсяць з-за шляху, наче поближчали високi могили, озвався перепел: "Спать пiдем, спать пiдем". Еге ж, пiдеш, чорта з два! I таке мене зло розбира║. Вискочив на могилу - засяяв ставок, а на ньому дорiжка мiсячна котиться до мого поля. Дивлюсь: у вiвсi чи┐сь бики ходять i нiде нiкого. Пригинаюсь, бiжу, зиркаю навколо. Бiля межового кiпця ворушиться щось - то зiгнеться, то випроста║ться. Подивлюсь, аж то хтось поклони б'║. I так ретельно молиться, що незчувсь, як я злетiв. - Святий боже, святий крiпкий, святий безсмертний, - шепоче мiй богомiльник. - Помилуй нас, - додаю я. Та як сiкану по правому плечу, та як сiкану по лiвому плечу. - Ти чого, чортiв вилупку, б'║шся? - прожогом скаку║ богомiльник, зводячи над головою гарапник, i я сам собi не вiрю: сто┐ть Сафрон Варчук на мо║му полi, а з-пiд нiг його пiдiйма║ться прим'ятий овес. - Чого ж ви на чужому пасете? - А тобi шкода, що божа скотина допасеться трохи? - та й пiшов, поволi так, наче з свого, виганяти волiв. Парубки засмiялись. Заграла музика i всi заворушилися. Хлопцi пiдхоплювали дiвчат, на червонi квiти вишитих поликiв лягали важкi чорнi руки, i десятки нiг завзято вдарили в землю. Радiсно закружляла Югина навколо Грицька, i рожевi точенi литки проглянули з-пiд вузького дзвону бiлоснiжно┐ сорочки. Молодцювате проноситься з невеличкою Софi║ю Кушнiр Омелян Синиця i почина║ шепотiти, як вiн двiчi оперiщив ┐┐ господаря. - Чи не брешеш? - в захопленнi витягу║ться смагляве довгасте обличчя дiвчини. - Ти дума║ш, як вiн коверзу║ над тобою, то вже й велике цабе... Ти його робiткомом налякай, щоб не дуже варив воду iз тебе. "От уже й Софiя дiву║. Ще недавно вугластим пiдлiтком з дрiбними косичками бiгала по Варчуковому обiйстi, а тепер - дiвка на вiдданнi. Стара║ться, видно, у Сафрона, щоб хоч що-небудь заробити". I знов проплива║ в танцi Грицько з Югиною. Стало досадно на себе, чому не вiн кружля║ з дiвчиною. I всмiхнувся: оце б здивувалися усi, коли б пiшов у танець. I, дивлячись на розвихрене коло, безпомилково почував, де танцю║ Югина. Навiть знав, що ось вона поправила косу i всмiхнулась Грицьковi. Музики все швидше i швидше затоплювали майдан рокiтливою мiдною повiнню. Шаленим водогра║м закрутився, завирував кольоровий круг i в одну мить розсипався райдужними бризками. А труби, не перепочивши, враз гримнули тако┐, що аж ноги задзвенiли i в радiснiй напрузi мiцнiше втиснулись у землю. Хлопцi якось зразу молодцювате виструнчились, i дiвчата вже не пiзнавали сво┐х милих: були це не простi, роздавленi щоденною важкою працею i злиднями бiдняцькi дiти, наймити - перед ними в мальовничих привiльних позах стояли гордi во┐ни з такими блищиками в очах, що на край свiту пiдеш за ними. Iще якась хвилька застиглостi - i на майдан вiхтем огню викружляв, вилетiв гордовито веселий Варивон Очерет. Що з того, що вiн цiлий тиждень не випускав iз рук кiсся, що з того, що вiн щодня давився наймитськими харчами! Зараз вiн був не наймит, а сама молодiсть. Ось вiн на мить зупинився, широким рухом збив шапку на саму макiвку i пiшов, i пiшов вибивати тако┐, що густий пил, як туман, двома хвилями покотився з-пiд його нiг. Десятки очей в захопленнi слiдкували за кожним гармонiйним i дужим рухом. Непомiтно молодi руки шукали рук, тепло лягали на гнучкi плечi, непомiтно голови, мов соняшники, поверталися в бiк завзятого i несподiвано похорошiлого танцюриста. А той, вiтром обкружлявши майдан, як печаттю, вдарив ногою перед Югиною i застиг, вiдкинувшись назад мiцним широким станом. Неначе стрiлка з ранiшньо┐ хмари, легко вилетiла Югина з дiвочого гурту i попливла на Варивона. А той, нiби одриваючись вiд землi, пiшов, пiшов, пiшов, перегинаючись, назад. Здавалось, вiн вибирав ногами точку опори. Ось-ось знайде ┐┐ i злетить угору поверх заворожених хат. А дiвчина наздоганяла хлопця i наздогнати не могла. I Варивон пожалiв танцюристку - дрiбно вдарив нiсками на одному мiсцi i, прибивши обчасами, знову пiдвiвся навшпиньки. До нього пiдлетiла Югина. Грацiйно обкрутившись навколо себе, охопила зачарованим колом Варивона. Все швидше i швидше закружляла, закрутилась вiхолою. Вже не видно ┐┐ обличчя, злились кольори ┐┐ одежi. Це була не дiвчина, а барвистий коловорот, що розкручував кiлька коловоротiв. Враз, наче з хвилi випливши, вона зупинилась i ┐┐ руки дужо переплелися з руками розчервонiлого Варивона. "Ох, i дiвчина, - в захопленнi, аж перехилившись, дивився Дмитро на молоду пару. - Не дiвчина - саме щастя". Заходило сонце. Музики заграли марш, i дiвчата першими посипали у вузькi вулички. Слiдом за ними йшли парубки, щоб десь на розстаннi чи бiля перелазу промовити кiлька слiв, бо увечерi саму дочку неохоче пуска║ мати з дому. Григорiй попрощався з Дмитром i назирцi пiшов за Югиною. "Хороша пара буде", - i почув, як защемiло всерединi. Попереду поспiшала з гуртом дiвчат Софiя Кушнiр. Кiлька разiв дрiбне красиве обличчя здивовано й допитливо оглянулось на нього. Не доходячи до поля, хтось тихо вiйнув пiснею, i кiлька мiцних свiжих голосiв зажурилось, випливаючи на скошенi стернi. Ось i дубiвка простяга║ до нього старi руки, пiд якою стiльки передумалось, перемрiялось. Напливали спогади, бачив, як у мiсячнiм промiннi бiгла вiд хутора Марта i непомiтно розтавала, а натомiсть випливала невисока Югина з освiтленим обличчям, усiяним дрiбними зернятками недостиглого маку... Уже дiвчат не видно - пiшли долиною, та пiсня здалеку долiта║ до хлопця, вже й пiсня стиха║, та озива║ться луною гай; зрештою стихають дерева, тiльки неясним вiдгуком бринить стривожене серце. Додому не хочеться йти; простеля║ пiджак бiля дубiвки, як не раз колись стелив, i ляга║ горiлиць. Тихо колива║ться над ним високе небо, обсiваючись золотим зерном, а осторонь, збившись з дороги, сто┐ть самотнiй вiз iз надломленою вiй║ю. XVI На задуманому впертому обличчi Свирида Яковлевича рожевiють краплинки дощу. Фiалкова хмарка, вiдпливаючи за Буг, срiбно прошумiла навскiсними промiнцями, i гарячi дороги закурилися вiдпаром. Навколо хороше запахли зволоженi ниви. Так тiльки пахне свiжий молодий хлiб, дбайливо змочений теплими руками господинi. - Свириде Яковлевичу, тут жито пророста║, - новообраний секретар комсомольського осередку Самiйло Полiщук зупинився на кривому, обгризеному шматку поля. З потемнiло┐ шапки приплющеного полукiпка уже потекло зерно, проростаючи крихiтними безпомiчними стрiлками. Бiлi, напiвпрозорi ниточки-корiння, сяк-так притулившись до землi, жалiсно чiплялися за життя. Зазiлене пирiйкою поле, самотнiй причавлений полукiпок, напiвмертва в'язь оголених корiнцiв - це закiнчена картина злиднiв. З глибоким болем зупинився Свирид Яковлевич на чужiй нивi, яка водночас була i його нивою, частиною його життя Так, як синовi важко дивитися на вбогiсть батькiв, так i Мiрошниченковi важко було дивитися на скривджене поле. Що може бути страшнiшим коли земля уже переста║ дiлитися з хлiборобом шматком хлiба - в розпачi викида║ йому, як сукровицю, жовту сурiпку й осот! Цю нивку добре пам'ята║ Свирид Яковлевич: в двадцятому роцi вiн тут надiлив десятину вдовi Даринi Опанасенко. Кожного року за вiдробiтки куркульня як-небудь дряпала цей кусень, i вiн черствiв, задавнювався бур'янами, оздоблювався проти господинi, як i вона проти нього. Земля i людина мучились. Через пару рокiв Дарина, вiддаючи замiж старшу дочку, роздiлила ниву навпiл, а коли пiдросла менша, - у вдови залишалася втовчена четвертинка. Земля розкришувалась, загратовувалась новими межами. - Свириде Яковлевичу, занесемо до списку тiтку Дарину? Бо де ж ┐й худобу дiстати? - витяга║ хлопець з кишенi блокнот i олiвець. - Пиши, Самiйле, - тихо говорить Свирид Яковлевич. - Напевне, захворiла вдова. Надломилася на чужих роботах. Як стебло, надломилась. - Ото пораду║ться, коли ┐й сiльрада привезе снопи. Хоч обсiятися хватить - i то добро. - Яке тут добро? - Все ж краще, нiж нiчого, - жалiснi║ спiвучий голос хлопця. - Тiльки й того. Хiба ж це снопи? Тут пашi бiльше, нiж колосу. - А треба, щоб снiп був як сонце, - повторю║ Самiйло улюблений образ Мiрошниченка, i вже юна шира безпосереднiсть стира║ в словах попередню сумну iнтонацiю. - Вiрно. Як сонце! Щоб вiн не печалив, а веселив людське серце. - В созi повинно розвиднитися нам, в колективi... - Розвидниться, Самiйле. - Я цi днi, Свириде Яковлевичу, i лягаючи, i встаючи, думаю про одно: яке життя буде, коли згурту║мося всi... дуже туманним ввижалось усе. Спецiально бiгав у комуну iм. Фрунзе. I вона пособила менi. Наче пiдрiс за цi днi. Новi обрi┐, нiби в казцi, розкрилися... А от охопити цiлу землю в обновi - прямо зору не хвата║. - То не проста рiч, Самiйле, - щастя побачити наяву. Щастя однi║┐ людини легше уявити, бо воно невеличке, куценьке i навiть часто злодiйкувате, - не може рiвно i весело подивитися в очi iншим людям... Всенародне щастя першим Ленiн побачив, вiн бiля його колиски стояв. От цю тему - ленiнське передбачення - i треба роз'яснити на наступних комсомольських зборах. - Ви нам допоможете, Свириде Яковлевичу? Це ж, зна║те, яка тема! Це все одно, що стати на круту гору i першим угледiти сонце. Допоможете? - Довiрливо дивляться яснi, ще неотвердiлi очi. - Постараюсь. Молодi якнайбiльше треба зiбрати. Заходь до мене завтра увечерi - помiрку║мо разом. - В сiльраду? - В сiльраду. I про життя фрунзiвцiв згада║ш. Вони ж з Володимиром Iллiчем в тисяча дев'ятсот двадцять першому роцi стрiчалися... Прояснювалося. На небi заворушилася райдуга й крутою легкою дорогою звелася над землею; в ┐┐ надiйному сяйвi помолодiли, покращали i вище пiднялися поля. Змiна настрою природи порадувала Свирида Яковлевича: в якiйсь мiрi це було зв'язано з його мрiями, сподiваннями завтрашнього дня. Зарошений, неквапний, вiн пильно йшов з одного поля на друге, читаючи вдумливими очима нелегку книгу людських сподiвань i нестаткiв. Не вперше чита║ ┐┐. Познайомився з нею в дитинствi, коли його ще гонка, невидублена шкiра, як папiр, лопалась вiд батогiв ланового... Роки давно розмили тiнi минулого свавiлля, розметали по всiх смiтниках панiв i паненят, тiльки не змогли викорчувати окоренiлих злиднiв. Мiрошниченко чим мiг допомагав бiднотi. Ставши головою сiльради, вiн вижив iз комiтету сiльсько┐ вза║модопомоги куркульських поплiчникiв, i зерно для посiву, очищене й 'протру║не, сiялося в незаможницькi ниви. Робив сво║ корисне дiло i прокатний пункт, i сiльськогосподарське кредитове товариство. Але всього цього було замало. I тому Свирид Яковлевич гак тепер радiв i турбувався про органiзацiю созу. Куркульня пiдняла проти созiвцiв свою силу й всю темну накип вiдсталостi I навiть Бондаревi було важко справитися з наляканою, приголомшеною рiзними поголосками дружиною. Через шлях, на полi Iвана Тимофiйовича, також стояв полукiпок i п'ятнадцятка. Бiля них пастушки почали розкладати вогонь. "Ще, гляди, пiдпалять снопи, - ворухнулася думка. - Треба подивитися, хто там вовтузиться" . Нерадiсна догадка отвердiла, коли побачив бiля снопiв дiтей куркулiв. Вони неохоче перенесли багаття на iнше поле. Свирид Яковлевич дбайливо поправив обсмиканi худобою снопи, нахмурився: пригада