Рудольф Штайнер. Сущность Христианства
---------------------------------------------------------------
Spellcheck: Ruslan Kalendar
---------------------------------------------------------------
1. Христианство - это последняя религия. Она несет в себе все
возможности для развития. Антропософия только служит Христианству.
2. "Religio" означает соединение; так что религия - это соединение
чувственного со сверхчувственным. Христианство началось как религия, но оно
больше, чем все религии.
3. Христианство, столетиями, тысячелетиями подготовлявшееся и пришедшее
в мир, еще нигде не победило на Земле.
4. Христианство будет понято не ранее, чем мы поймем, вплоть до
физического, как христианская субстанция действует в мировом бытии.
5. Настоящий христианин только тот, кто понимает значение заповеди:
Измени строй вашей души, ибо Царство Небесное приникло до "Я".
6. Именно это необходима, понять настоящему времени, что действительным
христианином можно стать только в полной свободе, не будучи, историческими
документами. Доказательство Христианства следует искать в духовном мире.
7. В будущем либо будет дана пронизанная Антропософией религия, либо не
будет никакой религии, а лишь внешняя церковность.
8. Итак, слились воедино во временном развитии крушение Соломонова
храма и восхождение, рождение Христианства. Соломонов храм был
символическим; пространственный образом мирового содержания; Христианство,
взятое как явление во времени, стало новым образом мира. В Христианстве
главным является не то, что выступает как пространственный образ, как в
случае Соломонова храма. В Христианстве важно понять следующее: земное
развитие шло до Мистерии Голгофы, затем произошла Мистерия Голгофы и все
развитие пошло через излившегося в среду человечества Христа, тем или иным
образом далее. Христианство понимают только те, кто постигает его через
образы, протекающие во времени. Соломонов храм, так же как и внутреннее
содержание фарисейской и саддукейской жизни, заключал в себе душу мирового
сознания того, времени. Кто ищет душу мирового сознания, какой она была 2000
лет тому назад, тот находит ее в ветхозаветном иудействе. В эту душу было
погружено семя Христианства; во все то, что могло быть выражено
пространственно, было внесено новое семя того, что стало выразимым лишь во
времени. На месте бытия встало становление - в этом заключено внутреннее
отношение развивающегося Христианства к душевному того мира, к иудейству,
которое пребывало в Соломоновом храме, рухнувшем в ходе мирового развития. В
душе древнего иудейства родилось Христианство.
Дух же следует искать в эллинизме. Как в иудействе Христианство обрело
душу, так в эллинизме оно обрело дух. Собственно, Евангелия, какими они
унаследованы миром, в существенном пришли через греческий дух. Мысли,
которыми мир может думать о Христианстве, они являются греческой духовной
мудростью. Первые писания отцов церкви в защиту Христианства появились на
греческом языке. Тело же дал Рим в том смысле, в каком обладает телом
социальная культура человечества. Рим в существенном есть образ внешних
тенденций, учреждений, а мысли о внешнем устройстве и живут во внешнем
устройстве: телесное в историческом бытии, телесное в историческом
становлении. Существенное в Христианстве, естественно, вступило в мир с
Христом Иисусом, но родилось Христианство в иудейской душе, в греческом духе
и в теле Римской Империи.
9. В древнегреческую эпоху Архангел Греции поднялся до Духа Времени. Но
в определенный момент, который приблизительно совпадает c нисхождением на
Землю Христова Импульса, Дух Времени Греции отказался на весь наш теперешний
период времени от наступившей дал него тогда возможности взойти в область
ДУХОВ Формы и стал особым руководящим Духом всех дальнейших времен. Он стал
представителем, руководящим Духом экзотерического Христианства.
Поэтому в период развития Христианства так быстро распадается Греция -
она отдала ведущего ее Духа Времени.
10. Принятие Христианства подготовлялось через три души; теперь пришло
время воспринять его в "Я": в многочисленных обликах повсюду видеть основой
Христа. "Облик человеческого "Я" впервые смог стать явлением после того, как
развились астральный и эфирный облики Христианства. В будущем преображенное
астральное тело станет христианским Самодухом. Преображенное эфирное тело
христианским Жизнедухом, а в далекой перспективе встает Христианство
Духочеловека.
11. Поскольку люди становятся все индивидуальнее и индивидуальнее, то
должно наступить известное иссыхание религиозной жизни, если эта религиозная
жизнь не приспособится к 5-й культуре, но захочет остаться такой, как это
было верно в 4-й культуре, когда она носила характер групповой религии. И
все, что в религии в 5-й культуре говорит не к индивидуальности, а к группе
(в виде догм), будет пониматься все менее и менее. Религия догм, отдельных
твердых догм, вероисповеданий станет в 5-й послеатлантической поистине
убийственной для религиозной жизни. Поэтому в 5-й культуре полезно дать
понять людям, что в первые столетия Христианства все это (догмы) особенно
подходило людям, теперь же это стало иначе. В свободе, религиозной
терпимости, индивидуально должно развиваться религиозное понимание.
12. Смысл Христианства состоит в том, чтобы, с одной стороны, то, что
связано в роды, в семьи и узкоограниченные общности, растворить и людей так
расчленить на индивидуальности. чтобы каждый отдельный человек чувствовал
себя индивидуально, а, с другой стороны, чтобы каждый опять таки чувствовал
себя членом всего человечества. Обе эти вещи как полярности идут рядом одна
с другой.
13. Древние религии были родовыми, народными религиями, и только
Христианство дает людям возможность понимать друг друга без различия наций.
Это особенно существенно для душ, восходящих после смерти, в сферу Солнца. В
действительном познании Христа является ВОЗМОЖНОСТЬ в сфере Солнца всем
людям встретиться друг с другом. Это факт исключительного значения.
14. Христианство освободило людей от рабства. Христианство привел людей
к тому, что хотя бы в принципе было признано: в отношении своей души человек
подобен Богу. А это устраняет рабство из социального строя людей. Хотя
что-то и остается вплоть до наших дней.
15. Это прозвучало бы удивительно, если бы кто-то сказал, что без
Христианства не было бы ни железных дорог, ни паровых машин и т.д.
древнеиндийская культура никогда не произвела бы этих средств культуры.
Имеется таинственная связь между Христианством и всем тем, что сегодня
составляет так называемую гордость человечества. Благодаря тому, что
Христианство дождалось нужного момента времени, стала возможной внешняя
культура; благодаря тому, что оно выступило в правильный момент, стало
возможным для тех, кто соединяется с Принципом Христа, вновь возвыситься из
материи.
16. В конце земного развития силы, потерянные через грехопадение,
которые разлагают человеческое тело, будут вновь обретены, через силу Христа
вновь вернутся к людям, и тогда человеческие тела действительно явятся в их
физическом облике. С познанием трихотомии тела, души и духа обретет значение
"воскресение во плоти". Иначе этого не постичь. Конечно, современные
толкователи назовут эти идеи реакционными, но кто из источника истины постиг
повторение земных жизней, тот постиг также реальное значение воскресения
человеческого тела в конце земного бытия. Если земное развитие не поведет к
сохранению человеческого облика, который человек вырабатывает в ходе земного
становления, погибни этот облик, и человек не смог бы воскреснуть через силу
Христа, тогда Мистерия Голгофы была бы тщетна, и тщетна была бы вера,
принесенная ею. Таково необходимое завершение слов апостола Павла.
ИСТОРИЯ ХРИСТИАНСТВА
1. В начальные времена христианского развития событие Голгофы входило,
потрясая, во многие души. Постепенно люди находили путь к созерцанию
умершего на Голгофе Спасителя. В те времена первых веков Христианства люди
через Того, Кто был распят на кресте, ощутили идею искупления и постепенно
образовали величественную, могущественную имагинацию умершего на кресте
Христа. Но позже, особенно с началом новых времен, христианское ощущение,
приспосабливаясь к входящему в человеческое развитие материализму,
обратилось к образу вступающего в мир через рождение младенца Иисуса.
И можно, в самом деле, сказать, что в нежном ощущении, с которым
Христианское чувство Европы в прошедшие столетия обращалось к Рождественским
яслям - в этом ощущении содержится нечто от материалистического
Христианства.
2. Характеризуя Христианство с внешней стороны, следует сказать, что
это "религия мудрости". Первые распространители христианской религии были,
фактически, образованнейшими, глубочайшими и значительнейшими людьми своего
времени. Они взирали на Основателя Христианства с позиции этой учености.
Чтобы в этом убедиться, стоит лишь почитать Климента Александрийского,
Оригена и др.. Христианство тогда еще потому распространялось с
"молниеносной" быстротой, что не содержало в себе аскетизма,
потусторонности. Люда приобщались к нему в непосредственной повседневной
жизни. Тертуллиан говорит: "Мы, христиане, не знаем, что чуждо человеческой
жизни. Мы не отходим от повседневной жизни мы хотим принести нечто человеку,
каким он является в повседневной жизни, мы хотим представлять мир, мы хотим
наслаждаться тем, что в мире. Но мы не хотим ничего знать о разврате Рима.
3. В душе, в своем "Я" человек может видеть Христианство, которое лишь
как оболочки несет на себе иудейскую Душу, греческий Дух, римское Тело. Но
это Христианство должно было, согласно своему "Я" считаться с угасанием
сверхчувственного понимания и потому неким образом ужать всеохватывающую
гностическую мудрость до того немногого, что стоит в начале Ев. от Иоанна.
Ибо, в сущности, развитие Христианства состоит в победе Евангелия от Иоанна
над гнозисом. А затем все, естественно, впало в фанатизм, и гнозис был
искоренен огнем и мечем.
4. Христианство постепенно подготовляется к тому, чем оно должно быть.
С физическими способностями познания воспринимал христианин Христианство в
первые столетия (например, Ириней, с его стремлением основываться на
свидетельстве очевидцев), затем, позднее, с эфирными и астральными
способностями познания в Средние века. Затем Христианство в своем истинном
облике несколько отступило назад до тех пор, пока "Я" не вошло через три
тела в становление христианского развития. Но после того, как "Я", мысля,
научилось направлять свой взор в объективный внешний мир, оно стало зрячим
для того, чтобы во всех явлениях этого объективного мира видеть то, что в
духовных событиях внутренне связано с центральным Существом, с Существом
Христа, видеть Христа как основу всех внешних явлений.
5. В IV веке Христианство стало государственной религией, т.е. в
Христианство протиснулось нечто такое, что больше не могло быть религией.
6. Внешняя церковь весьма благодарна Константину, но она стыдится
характеризовать его правильным образом.
Почему Константин, Холдвиг (Людвиг) I (в 496г. принял в Риме) приняли
римско-католическое Христианство? - Потому что они верили, что Бог христиан
может им помогать больше, чем их прежние боги. Они некоторым образом
поменяли своих прежних богов на Бога христиан. Поэтому Христос получил
многие свойства древних народных богов. Эти свойства приписываются Христу на
протяжении столетий. Но таким образом Христианство не может стать
универсальной религией, а напротив, все более и более, я бы сказал, оно
будет отступать перед интеллектуализмом.
7. Августин, один из известнейших отцов церкви, сказал, что Гераклит,
Платон и Сократ были христиане, какими можно шло быть до основания
Христианства, и что во всех религиях содержалось нечто истинное, а именно
то, что было в них христианским до того, как Христианство получило это имя.
Теперь такое высказывание сочли бы еретическим.
8. В Августине, как представителе нового человечества, жил
индивидуальный человек, ощущавший, как возрастает индивидуальная
ответственность человека за все, что он делает и чему учит. Временами он
совсем не мог ощущать отдельного человека лишь как члена всего человечества.
Для Платона же все человечество сходилось воедино в Адаме. Адам был целым
человечеством, нисшедшим из духа. Он не мог грешить и был бессмертен,
обладал свободной волей. Чуждая деятельность ввела его, а, следовательно, и
все человечество, в грех. Поэтому Августин был вынужден все же бросать
взгляд на человечество как целое, и он тогда развил идею о предопределении,
согласно которой Бог спас одну часть человечества и даровал ему блаженство
после смерти без его заслуги, а другую часть оставил во грехе: они
предопределены быть отвергнутыми. Ужасная духовная борьба возникла из этого
учения о предопределении: пелагианство, семипелагианство.
9. Генрих II (правил с 1002 по 1024гг.) признан католической церковью
за святого. Но он стремился спасти для Христианства воззрение, что в Христе
Иисусе жил Солнечный Дух. Он также выступал за католическую не римскую
церковь. И это в XI веке! Увенчайся его стремления успехом, Христианство
выступило бы в мировом значении и через религиозную жизнь уже тогда люди
получили бы Духовную науку. Но победил религиозно-цезарский Рим.
10. Первые отцы церкви еще кое-что сознавали из эзотерических учений
древности и из эзотерического Христианства, но они также видели, с другой
стороны, натиск римства. Более мощным, чем о том подозревает история, было
столкновение первого христианского импульса с антидуховным римством. Это
римство определенным образом простерло покров поверхностности над
глубочайшими тайнами Христианства.
11. В XI в. папство вводит так называемый целибат - запрет для
священников заводить семью. Благодаря этому ослаблялись кровные связи
духовенства и сильнее становилась их зависимость от центральной церковной
власти. Господство церкви становилось их главной целью, господство над
массой народа. В то же время следует признать, что господство, исходившее из
Рима с средние века, было мягче, чем господство немецких князей.
12. Имелось большое различие между становящимся все более мирским
клиром и теми, кто жили в монастырях. Первых лишь занимала власть и
владение. Епископ был часто так же необразован, как сословие рыцарей и
крестьян. В монастырях же понемногу развивалась духовная, культурная жизнь.
Немецкая мистика могла возникнуть лишь, таким образом, в резкой оппозиции к
мировому клиру. Экхарт, Таулер, Сузо были объявлены Римом еретиками.
13. Как в среде доминиканцев, так и у тамплиеров господствовал
антиримский принцип, оппозиция Риму. Борьба с мировыми притязаниями Рима был
обусловлен резко антицерковный культ тамплиеров. Доминиканцы противостояли
Риму в своем взгляде на догму о непорочном зачатии. Для папства одна из
целей крестовых походов состояла в том, чтобы образовать некий "отток для
еретиков", начавших кое-что понимать в политике палы. Первый настоящий
крестовый поход почти целиком состоял из еретиков. Во главе его стоял
Готфрид фон Буллион. В духе намерений позже возникла партия гиббелинов. Ей
противостояла (со стороны папы) партия гвельфов. Барбаросса предпринял
против папы и северных итальянских папских городов пять так наз. "римских
походов".
14. С III, IV столетий путь человека по Христу выражался в постоянном
протесте против церкви. Изучите Фому Аквинского: для церковно-правильно
верующих он был еретиком; он был под запретом, и церковь лишь позже приняла
его учение. Ведь развитие церковной жизни происходило без Евангелий.
Обдумайте только это! В окружении Петра Вальдуса мы находим людей, ищущих
хоть что-то узнать о Евангелиях; стремятся узнать Евангелия, и когда их
узнают, то святая, возвышенная христианская жизнь изливается из них на
людей. Следствием же этого было то, что Петра Вальдуса, вопреки желаниям его
друзей, папа объявляет еретиком. В эти же времена в Европе еще продолжают
распространяться определенные гностические знания, например, у катаров
имелся перевод Reinen. Эти гностические знания были направлены на то, чтобы
выработать конкретные представления о Христе, о Мистерии Голгофы. С точки
зрения официальной церкви этого не должно было быть. Поэтому катары стали
еретиками. Слово еретик - это измененное слово "катар" (в нем.яз. Ketzer -
Katharer)", это одно и то же слово.
15. В отдельных индивидуальностях, таких как, напр. Савонарола,
конечно, жил импульс Христа; но эта индивидуальность нашла необходимым для
себя официальное Христианство пробуравить до основания.
КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ
1. В греческой ортодоксальной церкви до VI, VII столетий был добрый
дух, но затем то, что было добрым духом, превратилось - в люциферического
духа. Придерживаться ортодоксальной - религии означает быть в когтях
Люцифера.
2. В первых столетиях новой эры Рим захвачен духом понятийности, духом
абстракций. Так мы видим, как в 17 христианском столетии на почве Италии
начинает создаваться некоего рода школа, разворачивающая борьбу против
принципа посвящения, вообще против всей подготовки отдельна людей к
посвящению. Мы видим возникающей школу, которая собирает и внимательно
регистрирует все, что унаследовано от старого посвящения. Эта школа,
вырастая из III-го в IV-е столетие, идет к тому, чтобы увековечить саму
римскую сущность, на место индивидуального стремления каждого отдельного
человека поставить историческую традицию. И в этом римском принципе
возрастает Христианство. Этой школой стирается все то, что внутри старого
посвящения могло быть узнано о жизни Христа в личности Иисуса. В этой
римской школе был сформулирован основной тезис: то, чему учили люди,
подобные Аммониусу Заккасу, Ямвлиху, не должно проникнуть в мир. И как в то
время разрушались в широких масштабах старые храмы, старые алтари, все, что
осталось от язычества, так духовно постарались исключить все то, что
составляло, пришил поиска высшего мира. Путь древней мудрости превращался в
догматику. Люди все меньше знали о Христе и больше о "Галилеянине". Тогда
появилось выражение, которое теперь понимают неправильно (даже Ибсен): "К
сожалению, победил не Христос, а Галилеянин!"
3. С разложением римской сути с Севера пришли более свежие народы, и
тогда на Итальянском полуострове была учреждена коллегия. Она поставила себе
задачу использовать все возможное для искоренения огнем и мечом старых
воззрений и давать ход во внешний мир тем сочинениям, которые были удобны
этой коллегии.
Истории об этом ничего не известно, однако этот действительный процесс
имел место. Коллегия была образована в Италии как наследие римской
Понтифекс-коллегиум (коллегии жрецов), которая решительно устраняла все, что
ей было неприятно, а другое видоизменяла и передавала внешнему миру. В этой
коллегии выразилось желание римской сути как простого наследия, как простой
суммы догм, продлить жизнь в будущих временах исторического развития в
течение многих поколений. Как можно дольше не должно быть ничего нового
увидено в духовном мире, так было сказано в коллегии.
4. В апостолах вновь воплотились души сыновей Маттафии, о которых в
конце Ветхого Завета говорится как о Маккавеях. Среди них был один, которого
звали Иуда. Тогда это был тот, кто сильнее всех боролся за свой народ, был
всей душой предан своему народу, ему удалось заключить мир с римлянами
против сирийского царя Антиоха. Это тот самый Иуда, которому потом предстоит
испытание: совершить предательство, т.к. он, будучи искренне привязанным, к
ветхозаветному элементу, не может сразу найти переход к христианскому
элементу и проходит тяжелое испытание предательством. Если это рассматривать
чисто художественно, композиционно, то фигура Иуды стоит грандиозно в
последних главах Ветхого Завета и в образе Иуды Нового Завета. И
примечательно, что Иуда ветхозаветный заключает союз с римлянами.
Впоследствии же путь, который прошло Христианство, шел через Рим, чтобы
выйти в мир. Таково дальнейшее положение дел. К этому добавим, что как раз
через следующее воплощение этого Иуды (Августин) произошло слияние римского
элемента с христианским; перевоплощенный Иуда был первым, кто имел большой
успех в распространении романизированного Христианства. В заключении союза
ветхозаветного Иуды с римлянами дано пророческое предсказание того, что
должен, был сделать позднейший Иуда. И то, что показывает его дальнейшая
деятельность - распространение Христианства в Риме и Рима в Христианстве, -
это является перенесением в духовное союза ветхозаветного Иуды с римлянами.
5. Довольно много священнических натур, католических священнических
натур вплоть до IX, X вв., совершая св. Причастие, совершенно ясно
осознавало, что они в том или ином месте этого священнодействия ветре чаются
с духовными существами, с космической интеллигенцией.
6. Из того, что было христианским гнозисом, что еще покоилось на
созерцании, образовалась чисто диалектическая теология, шедшая рука об руку
с учреждением европейских государственных образований, которые потом стали
государствами. Первым же большим государством, секуляризованным церковным
государством, было пронизанное римско-юридическими формами церковное
государство. Множество внешних событий показывают, как это
юридически-диалектическое, политическое мышление, в которое облеклось
древнее восточное созерцание, распространилось по Европе. Карл Великий был
пленник папы, который даровал ему царское достоинство. Повелевать люди
начали там, где боги больше не повелевали. И тот, кто повелевал, должен был
утверждаться лишь через внешнее право. Так пришел авторитарный принцип
Средних веков, и можно сказать, что в этот авторитарный принцип было
вычленено все воззрение на Мистерию Голгофы, которую ведь воспринимали как
сообщение. Наибольшее, что при этом еще могли, это облечь ее в символы, но в
символах имели лишь образы. Таким символом является дароприношение с
причастием и все то, что христианин может пережить в церкви. В причастии,
как он считал, он получал непосредственное присутствие силы Христа в
физическом мире. А что эта сила Христа может струиться к верующим в
физический мир - это обрело авторитет, опять-таки, благодаря духовенству
рижской церкви. Но развивавшееся как юридически-диалектически римский
элемент несло в своем лоне и свою другую сторону. Оно несло в себе
постоянный протест против авторитета. Этот внутренний протест против
авторитета выступил через таких людей как Виклиф, Гус и др.. Наибольшее
применение силы для спасения этого авторитета, чтобы исходящее от Мистерии
Голгофы поставить только под авторитет, поставить так, чтобы оно вечно
держалось только на авторитете, находит свое выражение в иезуитизме.
Иезуитизм больше ничего не имеет от Христа. Отсюда проистек и строгий запрет
Рима верующими читать Библию вплоть до конца средних веков). Принцип Христа,
который прозревали в момент Его явления гностики с помощью остатков
ясновидения атавистического, должен был быть оттеснен. Евангелия можно
понять лишь из духовной конституции души. Диалектической конституции души с
Евангелиями нечего делать. И церковь неистовствовала против распространения
Евангелий. Читающие Евангелия объявлялись злейшими еретиками, как напр.,
вальдензеры или альошойпы. Ибо церковь хорошо знала: с тем КАК они трактует
мистерию Голгофы, знание Евангелий не соединить, поскольку Евангелий четыре
и они противоречат один другому. Сознавали, что если широким массам верующих
дать Евангелия, то они получат не что иное, как противоречивые известия,
которые при зарождающемся интеллектуализме могут быть проникнуты наподобие
того, как понимают все на физическом плане. Кто спиритуально обращен к
Мистерии Голгофы, для того противоречия в Евангелиях ничего не значат.
Теоретически всем католикам до сих пор запрещено читать Библию. Живущее в
развитии человечества живет как переживание. Пока человек переживает, он не
дискутирует. Когда в Средние века начался спор о причастии, то были потеряны
остатки его понимания, диалектическая игра победила причастие.
7. Статус Эригена защищал старое учение о том, что причастие - это
сделанный наглядным образ высшей жертвы. Другое, материальное понимание,
поддерживаемое Римом, состояло в том, что хлеб и вино действительно
превращаются в плоть и кровь. Под влиянием этой материализации и возникла
догма причастия; официальной она стала в ХIII веке.
8. Миссия папства в католической церкви вообще состоит в том (с Х, ХI
вв.), чтобы удержать Европу от познания Христа. Более или менее сознательно
дело заключалось в том, чтобы основывать церкви, которые ставят себе целью
полное забвение, незнание Импульса Атеиста. недопущение того, чтобы люди
что-то знали о том. каков именно Импульс Христианства. И если нечто
выступает на передний план как Христианский импульс - например, у Францизска
Асизского, - то это хотя и используется, но в структуру церковной власти не
принимается. Европейские отношения выработались такими, что люди в Европе
постепенно восприняли Христианство, которое таковым не являлось. По этой
причине абсолютно невозможно теперь говорить о христианских тайных. Ведь
важно не то, что люди употребляют Имя Христа, а способность действительно
принять во внимание правильным образом то, чем является Христианство. Но
этому то и мешало папство, начиная с Иннокентия III.
9. Если необходимо определить задачу церкви, той церкви, которая
возникла благодаря тому, что Христианство было погружено в римство, то тогда
следует сказать: окрашенная римством христианская церковь имела своей
задачей как можно больше закрыть Мистерию Христа, сделать ее как можно менее
известной.
10. Церковь учит - и она запрещает учить чему-либо иному, - что Богу в
Своей Сущности нечего делать с миром, а в силу субстанциональной
идентичности нечего также делать и с душой человека. Кто утверждает, что
душа человека в каком-либо отношении несет в себе нечто от "божественного
существа", является еретиком с точки зрения католической церкви, в
иезуитском понимании. В этом утверждении выразилось внутреннейшее стремление
церкви не дозволить людям приблизиться к Божественному, отгородить людей от
Божественного. Католической церкви милее ариманическое естествознание, чем
антропософски ориентированное естествознание; ведь сегодня она уже не
считает ариманическое естествознание еретическим, а антропософски
ориентированное естествознание поносят как еретическое.11. Христианская
церковь печется, считается с другим полюсом (первый полюс - это масонский
взгляд на человеческие представления), с полюсом воли, с тем импульсом в
человеке, который лишь подобно ночному сну входит в сознание. Она хотя и
считается с действительностью, но с такой, которую просыпают. Отсюда
своеобразное развитие этой христианской церкви. Оно заключается в том, что
постепенно совершенно иначе образованные понятия древних времен растворяются
в ней в так называемых понятиях веры. В этих понятиях веры можно
почувствовать нечто от сна.
12. Католицизм ни в малейшей степени не может подвинуть людей далее
того, где они уже находятся. Мы смотрим, что принес католицизм. В новейшее
время он принес иезуитизм, а не Христианство.
13. В иезуитизме сильнее всего выражено одностороннее религиозное
движение. Подумайте только, они постоянно выступают против действительно
научного прогресса. Католическая церковь только в XIX веке официально
признала коперниканское мировоззрение. Односторонняя религия чувствует: в
науке, обращенной просто на внешний мир, возвещает себя Ариман. И это
правомерный элемент церковной борьбы. Аримана не потеснить во внешней науке,
не обращаясь к спиритуальному мировоззрению, это справедливо. Но, с другой
стороны, встает неправомерный импульс одностороннего выступления религии
против науки, такое одностороннее религиозное мировоззрение особенно
одушевляется люциферическим элементом. Ибо стремиться к религиозному
углублению и ненавидеть научное проникновение в духовный мир - это суть то,
что хочет от людей Люцифер. Люцифер не смог бы лучше достичь своей цели, чем
в том случае, когда все люди были бы ПРОСТО религиозны. Такая религиозность
содержит в себе эгоистический импульс огромной силы, это эгоизм души, не
тела.
ПРОТЕСТАНТИЗМ
1. Круги францисканцев; которые в папе видели некую символизацию
антихриста. Затем во времена протестантизма это воззрение перешло к тем, кто
в протестантизме видел спасение Христианства, а в римской церкви -
вероотступников Христианства. Прежде всего, в самом папе они видели символ
антихриста, а папа отплатил за это тем, что в Лютере видел антихриста.
2. Гусситы вели свою войну за республиканское Христианство не только
против церкви, но и против нарастающей власти князей (феодалов). Но в
протестантизме власть соединилась с религиозной неудовлетворенностью, дабы
использовать ее в своих целях. Король в то время обладал незначительной
властью.
3. Это является основным нервом протестантизма, что вера
рассматривается рядом со знанием как нечто оправданное.
4. В Западной Европе и Америке протестантизм действует таким образом,
что он, как чем-то само собой разумеющемуся, соответствует врожденным
интеллигентным инстинктам, которые изживают себя более в политике, чем в
религиозной жизни. Он не нуждается в особой структуре, чтобы там, либо здесь
воспламенять реформаторские сердца; он не нуждается в реформации.
Современный западный человек уже рождается протестантом, среднеевропейский
человек дискутирует как протестант. Россия и протестантизм - не совместимы.
ВОСТОЧНАЯ ЦЕРКОВЬ
1. Единое начальное развитие в ходе времен разделилось на три потока:
поток Святого Духа, поток Христа и поток Отца. Особенно отчетливо пошло
вперед развитие по тока, направленного к Духу Святому, но это не было
первым: первым по времени, естественно, было единство. И этот поток теперь в
существенном воплощен в русской ортодоксальной церкви. Европейская, римская
церковь имеет тенденцию до некоторой степени развивать принцип Христа. Лишь
в новое время эта церковь пытается проникнуться и принципом Отца. Но
поскольку она не знает внутренней связи, то правильного отношения Христа к
Отцу здесь не находят. Односторонне принцип Отца лелеется в тон духовном
потоке, к которому примыкают Дарвин, Геккель и другие.
2. Восточное Христианство восприняло Бога Отца, хотя Его называют
Христом. Римско-католическая европейская религия взяла Бога-Сына. А
евангелическое Христианство имеет Бога-Духа. Ведь это в евангелическом
Христианстве особенно дискутируют: как освободиться от греха? как человеку
исцелиться от греха? Где господствует культ, там человеку приходится менее
защищать религию, В Европе больше господствовало учение, чем исшедший из
Рима культ, и оно выдержало трудные религиозные бои с магометанством.
Магометанство, с его принципом одного Бога утверждает принцип судьбы,
фатума, которому следует строго подчиняться, поскольку все определяемся
Богом Отцом. По этой причине восточное Христианство с преобладанием в нем
культа верности древним преданиям приводит к особому подчеркиванию Бога
Отца. С большой силой эти люди Востока придерживаются Христа, но они
переносят на Него свойство Бога Отца. Так в Восточной религии возникло
воззрение: Христос - наш Отец. Учение хочет выражать в словах то, что
принадлежит духовному миру или, по меньшей мере, что человеческое чувство
может охватить в духовном мире. Учение - это суть то, к чему человек всегда
хочет подступать со своим разумом. Культ же является чем-то таким, чем
постоянно обладают, что остается более консервативным. И где особенно
господствует культ, там религия носит консервативный характер. Так что можно
уже сказать: восточная религия консервативна по своему характеру, более
обращена на культ, чем на внутренний религиозный импульс, на религиозную
жизнь в человеке, что более присуще западным религиям.
З.Как не испытать глубочайшего почтения перед тем, что из седого духа
древнего Востока светит в культе русской ортодоксальной религии! Повсюду к
этому культовому действию можно относиться так, что через совершаемое в нем
проникаешь в бесконечные глубины, которые скрыты в нем. Тысячелетия и
тысячелетия инстинктивного развития мудрости теснятся из этого культового
действия.
Но вот однажды мне довелось присутствовать при таком культовом действии
в Хельсинки, где праздновалась Пасха. И я должен сказать: к печальнейшим
воспоминаниям моей жизни принадлежит то, что там кукольные комедианты,
ужасающие лжецы делали с вечными истинами, превращая их в комедию! Сегодня в
мире дело обстоит так, что под влиянием ариманических сил ужасающим образом
сталкиваются ложь во внешнем изображении и глубокая истина - во внутреннем.
Не имея действительного чувства этого, сегодня не прийти к активному
постижению человеческого существа. Но нам очень нужно прийти к этому
активному постижению человеческого существа: я же в тот момент мог видеть,
как у незаурядных людей, принимавших участие в той пасхальной церемонии,
было выключено всякое сознание человеческого существа, поскольку церемония,
в высшей степени подходящая для достойного празднования, искажалась
комедиантами - попами. И совершающееся здесь так радикально происходит
сегодня, по сути, говоря, повсюду.
ТЕОЛОГИЯ И КРИЗИС ЦИВИЛИЗАЦИИ
1. Более, чем люди думают, ныне разрослись традиции древней мудрости.
Люди ищут, как постичь традиционное рассудком. Благодаря этому то, что
прежде внутренне оживлялось люциферическим элементом, приобрело внешне
ариманический характер. Но это маска. В действительности это люциферический
элемент, продолжающийся через традиции. Так в продолжающей действовать
романском элементе, пропитанном германским элементом, пребывает
люциферический элемент. Люциферический элемент продолжает действовать
дальше. Поскольку же он излился в существо мысли, он утратил свой
первоначальный характер. Он теперь пребывает в мыслеформах. В латинской речи
продолжает жить, я бы сказал, на ариманический лад люциферический элемент.
Как с римской речью выступило логизирование, так с Христианством пришло
теологизирование (говорящее о сверхчувственном лишь по традиции). Полный
жизни элемент Христианства уходит здесь в люциферический элемент, носящий на
себе ариманическую маску. Живое Христианство становится теологизирующих
культурным течением. Внизу под этим остается постоянно действенный, но
инстинктивным образом, личный элемент; он не может полностью соединиться с
тем, что происходит сверху. И особенно интересно наблюдать это явление в его
выдающейся фазе, в фазе Ренессанса. Мы видим, как здесь живет высокая
теология, которая обладает понятиями и представлениями о сверхчувственном,
но не созерцанием его. Традиционно, по сути, говоря, живет это во времена
Ренессанса. Что романизм сохранил в теологической форме - это древняя
мудрость, но она сохраняется в жизни представлении. В представлениях она
люциферически продолжает жить дальше. Мы встречает это и в "Диспуте"
Рафаэля, и в "Божественной комедии" Данте, приобретшего свое воззрение от
Брунетто Латини, в котором сильно жил традиционный теологизирующий элемент,
сильный люциферический импульс.
2. Люциферические воинства заражают прежде всего устаревшую теологию,
Превращение Христа в миф - это чисто люциферическая затея; превращение Того,
Кто прошел через Мистерию Голгофы, в простого человека - это чисто
ариманическая затея.
3. Говорить лишь о бессмертии после смерти означает взращивать в
подсознании тоску также и по душевной смерти после смерти физической. Логика
жизни показывает, что проповедь одного посмертного существования, льстящая
лишь рафинированному эгоизму, приводит к отвержению сверхчувственного мира,
приводит к материализму, действительность поистине намного серьезнее. И если
человек достаточно интенсивно в течение достаточно долгого времени
вырабатывает эту подсознательную тоску по смерти вместе с физической
смертью, то он и в самом деле погибает вместе с физической смертью. Тогда
то, что имелось в нем, как духовно-душевное, что создавало его образ, теряет
свое значение; тогда оно снова соединяется с духовным миром и теряет
самость. Образ самости преобразуется ариманические и ариманические силы
получают то, что они хотят, получит: они получают в руки земную жизнь. Это
означает, что большая часть современного цивилизованного мира стремится не
продолжать земную цивилизацию, но привести людей к смерти и передать земную
жизнь совсем другим существам, не людям!
4. В сущности говоря, те, кто не хотят основываться на документальных
свидетельствах С о Христе), могут назвать себя хорошими христианами, - они,
однако, разрушители Христианства. Ибо они отвергают духовное учение,
благодаря которому из видения в нашем столетии Христос становится истиной
для людей.
5. Представители христианского вероисповедания, пасторы, настоятели,
заключившие компромисс с новым естествознанием, они, совершенно очевидно,
внутренне являются злейшими врагами Христианства.
6. Наиболее закоренелыми врагами понимания Импульса Христа являются
священники различных Вероисповеданий.
7. Как евангелическому, так и католическому вероисповеданию приятнее,
если внешний мир в его различных царствах рассматривают в материалистическом
смысле, чей когда входят в рассмотрение того, как духовное действует в мире,
как пережить духовное в материальных явлениях.
8. Немалую долю вины за несчастья нашего времени несут те люди, которые
издавна правят религиозными чувствами человечества, потому что со своих
мест, со своих кафедр они говорят вещи, не имеющие ни малейшей связи, ни с
какой жизнью, произносят речи, несущие человеческим сердцам, человеческим
душам расслабляющий вздор, способный вызвать приятное томление, но не
имеющий никакой; связи с жизнью. Поэтому жизнь стала безбожной, поэтому
жизнь стала бездуховной и в конце концов пришла к хаосу.
ХРИСТИАНСТВО И СОВРЕМЕННОСТЬ
1. Атеизм распространяется через человеческую организацию, и если не
создать спиритуальный противовес, который шел бы через развитие чисто
душевного импульса независимо от тела, то атеизм будет распространяться и
далее, т.к. человек не может целостно переживать себя здоровым образом.
Человек становится атеистом, поскольку не может ощутить здоровым образом
связь душевно-духовного с физически-телесным в течение всего восхождения
жизни. Поэтому атеизм с точки зрения духовной жизни - это болезнь.
2. В эпоху Августа человечество хотели лишить понимания древних
культов. Стремились к тому, чтобы не вставал вопрос: что означает
выступающее в культе? Это настроение во многих областях сохранилось и
поныне. Существуют даже масонские ложи, где рассказывают курьезные вещи,
например, о символике, о понимании которой мало заботятся: позволяется о
символах думать все что угодно. В Риме это насаждали сознательно: культ без
вопросов о его значении, исполнение культа без интеллекта и воли.
Мистерия Голгофы помешала осуществлению намерений Августа. Но нечто от
них все же осталось, как от Гондишапура осталось естествознание. Осталась
католическая церковь. Ибо католическая церковь - это истинное продолжение
эпохи Августа. Форма, которую приняла католическая церковь, не основана на
Мистерии в Палестине, не основана на Мистерии Голгофы. Культ, живущий в
католической церкви, в него лишь воткано то, что перешло от Мистерии
Голгофы; но в своих формах и церемониях он перешел из эпохи души ощущающей
человечества. Конечно, в католическом культе сохранилось много святого, но
правильное отношение к этому можно выработать, лишь оживив то, что умерло,
что направлено лишь к душе ощущающей, оживив это с помощью духовно-научного
исследования. Наше время подобно временам императора Августа, только теперь
развитие идет быстрее, т.к. изменилась скорость движения вперед различных
духов высших Иерархий.
Первая треть XX столетия ознаменована новым пришествием Христа Иисуса в
эфирном теле. Кто разовьет способность ощущать Его в созерцании, сможет
получать от Него советы, вступать в непосредственное личное отношение к
Нему. Все это напоминает августовские времена Рима перед Мистерией Голгофы.
В современных внешних явлениях, приводящих к ужасным мировым катастрофам,
можно ощутитъ тягу к культовому, вновь почувствовать нечто сакраментальное,
культовое, но не древнее, о чем свидетельствует такой дух, как Новалис. Он
не был удовлетворен протестантизмом и стремился к формам католицизма, но
достаточно здоровым образом, чтобы не перейти в католицизм.
3. От мировых импульсов остаются определенного рода тени, которые
продолжают затем действовать дальше, когда новое уже здесь; и должен быть
увиден их люциферический или ариманический характер. Это
люциферически-ариманическое должно идти дальше с развитием, но его не
следует переоценивать; оно должно быть увидено именно в своем люциферическом
и ариманическом характере. Имеются тени от Соломонова храма, от Эллинизма,
тени Римской Империи. Два тысячелетия назад это было почти само собой
разумеющемся, что из этой троичности - из души, духа и тела - родилось
Христианство. Но душа, дух и тело не могут исчезнуть немедленно. Они
продолжают некоторым образом действовать и далее. Сейчас наступило время,
когда это обстоятельство должно быть увидено, когда должна быть увидена
уникальность Импульса Христа. Нужно научиться отличать тени от света. Это
является, задачей человечества настоящего времени и будущего. Мы видим ныне
тени Римской Империи в римском католицизме. Эти тени не есть Христианство -
это только тени Римской Империи, в которой было рождено Христианство и в
формах которой все еще продолжало жить то, что в то время смогло
образоваться как структура Христианства. Но мы должны научиться, должно
научиться все человечество отличать тень древней Римской Империи от
Христианства. В строении этой христианской церкви живет то, что жило в
Римской Империи от Ромула до Цезаря Августа. Заблуждение возникает только по
той причине, что в этом теле было рождено Христианство.
В этом отношении Соломонов храм также является отставшей тенью. Что
было тайной Соломонова храма, за небольшим исключением, почти без остатка
перешло во все масонские и другие тайные общества нашего времени. Оно
продолжает жить через эти тайные общества, является тенью древнего иудаизма,
тенью эзотерического служения Иегове, даже в тех случаях, когда в эти
общества не принимают евреев. Тень греческого духа ныне является, несмотря
на все прекрасное, связанное с древней Грецией, несмотря на эстетическое и
т.п. значительное содержание этой Греции, несмотря на всю действенность
древнегреческого в наше время, - все это является современным мировоззрением
образованного мира, который употребил все это на то, чтобы над человечеством
разразилась эта ужасная катастрофа (война). Когда был жив эллинизм с его
мировоззрением, то это было совсем другое. Все правомерно в свое время.
Взятое в абсолютном смысле, оно продолжает жить как антиквариат, а затем
становится тенью самого себя. Аристотелизм еще являет собой нечто от
древнегреческого величия, но аристотелизм в новых одеждах есть материализм.
Христианство было рождено в иудейской душе, греческом духе и римском теле, и
все три оставили свои тени. Сквозь наше время как трубный глас Ангелов идет
призыв увидеть все это в его истинной сущности, смотреть сквозь тени на
свет.
Добрую волю должен искать человек, чтобы найти путь сквозь тени к
свету. Ибо тени дают о себе знать очень сильно. Тени заявляют о себе через
тех людей, которые сами очень мало страдают от тех великих мук, что выносит
человечество в наши дни, и которых лишь в малой степени или даже совсем не
затрагивает та безграничная боль, что пронизывает мир. Нужно перестать
слушать тех, кто в силу занимаемого положения хотят отстаивать лишь старые
тени, но нужно прислушаться лишь к своему собственному, которое может
говорить достаточно отчетливо, если только человек не заглушает его всем
тем, что раздается как внешние теневые убеждения.
Подлинно человеческий облик стоит искаженным перед людьми, облик,
несущий на себе одеяния, сотканные из теней, соединяющий в себе мысли,
ощущения, чувства и волевые импульсы всего того, что человечество приобрело
на наклонной плоскости и продолжает приобретать.
Но кто в состоянии направить свой взгляд на этот облик, чье одеяние
соткано из теней, тот подготовит себя к тому, чтобы правильным образом
посмотреть на то дерево, что хочет светить во тьме как истинно
Рождественское дерево, под которым лежит освещенный Рождественским светом
младенец Христос Иисус.
До Мистерии Голгофы посвященные встречали Христа, восходя в духовные
миры, а на Земле они возвещали о Его грядущем приходе. Поэтому земная наука
до Мистерии Голгофы, естественно, не содержала для людей в себе Христа.
После Мистерии Голгофы Христос воткан во всю историю всех народов,
пронизанных Христианством. Современные религиозные исповедания испытывают
панический страх перед оккультизмом. Ибо истинного оккультизма они, конечно,
не понимают, и о том, как Христос снова может быть найден через истинную
Духовную науку они, конечно, не знают. С поверхностным же оккультизмом они
знакомы. И этот оккультизм говорит людям со своей точки зрения: Христос
определяет собой нечто лишь на Земле, а если вы не поднимаетесь в
возвышенные духовные миры, то вы должны будете отказаться от Христа, ибо
вверху Христа нет. Духовенство боится, что люди через оккультизм, который
они знают лишь в мелкой, поверхностной форме, смогут проникнуть к этой
тайне. Но только поверхностный оккультизм может угрожать Христианству,
познание же истинных (оккультных; Фактов лишь еще глубже обосновывает
Христианство. Но в силу указанной причины церковь восстает против
оккультизма, и в основе этого лежат реальные факты.
ХРИСТИАНСТВО КАК ИСПОЛНЕНИЕ ВСЕХ РЕЛИГИЙ
Против болезней и страданий, о которых учил Будда, через Христа дано
делящее средство.
ПЕРВОЕ: Рождение есть страдание?
-Нет, ибо Христос через рождение вступил на нашу Землю; с тех пор для
меня, христианина, рождение больше не является страданием.
ВТОРОЕ: Болезнь есть страдание?
-Но явилось великое средство исцеления, сила души, которая
воспламеняется через Импульс Христа. Когда человек соединяется с Импульсом
Христа, его жизнь одухотворяется.
ТРЕТЬЕ: Старость есть страдание?
-Но когда человеческое тело дряхлеет, сам человек становится сильнее и
могущественнее.
ЧЕТВЕРТОЕ: Смерть есть страдание?
-Но через Христа труп стал символом того, что смерть, физическое
побеждено жизнью, духом, что смерть окончательно преодолена жизнью.
ПЯТОЕ: Быть разлученным с тем, кого любишь, есть страдание?
-Но человек, постигающий Христа, никогда не разлучится с тем, кого он
любит, ибо Христос пронизал светом мир между смертью и новым рождением так,
что человек остается связанным с тем, кого он любит.
ШЕСТОЕ: Не обладать тем, чего желаешь, есть страдание?
-Кто живет с Христом, тот больше не желает того, что ему не следует
иметь, что ему не дано.
СЕДЬМОЕ: Быть связанным с тем, чего не любишь, есть страдание?
-Но человек, познавший Христа, развивает в себе эту огромную,
всеобъемлющую любовь, которая объемлет каждое существо, каждую вещь и любит
их согласно их значению, ценности.
ВОСЬМОЕ: Быть отделенным от того, кого любишь, больше не является
страданием, ибо во Христе уже нет никакого разделения.
2. Выражая символически, мы можем сказать: если мы почувствуем религию
Ягве в символе Луны, противоположном символу Солнца, то мы можем ожидать,
что подобное ей воззрение появится - пересекая Импульс Христа - как своего
рода возобновленная лунная религия. И это действительно происходит. И кто
понимает эти вещи, тот не будет над ними смеяться, потому что в них нет
ничего смешного, и они действительно связаны с символикой этой религии и
мировоззрения, не будет смеяться, что религия Ягве появляется вновь в
религии полумесяца, которая вносит дохристианские импульсы в позднейшие
Христианские времена. Здесь происходит, по затянувшейся линии, повторение
более раннего периода, в более позднее время, в последней трети грек о
латинской культуры, которую оккультно мы считаем длящейся до ХI-ХIII вв.
включительно. Другими словами: спустя 6 веков (после явления Христа) в
религии, перенесенной арабами из Африки до Испании, мы имеем позднейшую
мощно выступающую религию, которая оказывает сильнейшее влияние на все
факторы развития, и, оставляя Импульс Христа совсем в стороне, являет собой
как бы возобновление в иной форме лунной религии Ягве. Мы не можем
перечислить все особенности этого повторения. Но важно, если мы запишем в
своей душе хотя бы то, что в мировоззрении Магомета был оставлен в стороне
импульс Христа, что в религии Магомета оживает некоторым образом то, что
можно было видеть в едином Боге модаизма. Но здесь этот единый Бог перенесен
в другую среду, в то, что почерпнуто из источников египто-халдейского
мировоззрения, которое принесло подобное учение о связи событий звездного
неба с мировыми событиями. И мы действительно видим, что все понятий и идеи,
которые мы находим у египтян, халдеев, вавилонян и ассирийцев, повторяются в
религии Магомета, но, будучи пронизанными и озаренными светом того, что мы
можем назвать единым Богом Ягве или Иеговой. Если говорить научно, то
арабизм есть удивительное сочетание, синтез учений египто-халдейских жрецов,
учении халдеев с учением древнееврейской религии Ягве. Но в таких случаях,
наряду с соединением, происходит всегда отсеивание, отбрасывание. И в
арабизме было отброшено все, что относится к ясновидческому наблюдению.
Осталось только комбинирование, только рассудочное исследование; так что
понятие египетского врачебного искусства, халдейской астрономии, исходившие
у египтян и у халдеев из древнего ясновидения, выступают в магометанском
арабизме в интеллектуанизированной, индивидуализированной форме. Через
посредство арабов в Европу приносится нечто посеянное. Следовательно, мы
имеем, с одной стороны, ход развития человечества, в котором Импульс Христа
прямо проникает в Европу через Грецию и Италию, и мы имеем другой, более
южный путь, делающий обход, минуя Грецию и Италию, и связывающий себя с тем,
что пришло к нам окружным путем, благодаря импульсу арабизма. И только из
слияния в некий важный момент религии Христа с религией Магомета смогла
образоваться наша новейшая культура. Следует полагать, что указанные
импульсы длятся в продолжении шести или шести с половиной веков;
следовательно, через шесть веков после явления Христа появляется,
распространяется, проникает в Европу возобновленный культ Луны и до ХIII в.
оплодотворяет культуру Христианства, которая получила свои прямые импульсы
другими путями. Ибо происходит постоянный обмен. Кто знает хотя бы внешний
ход событий и знает, что в самих монастырях Западной Европы - пусть даже они
боролись с арабизмом - арабские мысли вливались и развивались в науке, тот
знает также и то, что до определенного, значительного момента в середине
ХIII в. (1250 г.) происходило слияние двух импульсов: арабского импульса с
прямым импульсом Христа. Солнечный символ сливается с лунным символом,
начиная с VI, VII и до ХII-ХIII вв., охватывая, таким образом, период
приблизительно в шесть веков. И когда это непосредственное оплодотворение
достигло, так сказать, своей цели, то выступило нечто новое,
подготовлявшееся в XII,ХIII вв. Как бы догонял прямой Импульс Христа, в души
людей духовно изливается то, что дал 4-й послеатлантический период. И
греческая эпоха посылает вслед как бы догоняющую волну; мы называем ее
культурой Ренессанса, которая в течение последующих веков оплодотворяет все
прежде бывшее. Эта греческая волна опять-таки живет в течение шести веков,
т.е. до нашего времени. И мы живем еще в ней. Но мы стоим в переходном
моменте, у начала новой шестивековой культурной волны, когда возникает нечто
новое и Импульс Христа должен получить новое оплодотворение. Если мы в
старом стиле, не в новом, представим себе последовательность Луны, Меркурия,
Венеры и Солнца, то после возобновленного влияния Луны и после изживания,
так сказать, лунной волны в эпоху Ренессанса мы должны ожидать появления
того влияния, которое мы можем правильно обозначить символом Меркурия.
Последним умом, совместивший в себе; полноту науки, Христианства и культуры
Ренессанса является Гете, и мы можем ожидать, что Гете действительно являет
в своей душе прекрасное сочетание культуры Ренессанса и науки, т.е.
интеллектуализма, оплодотворенного арабизмом, и Христианства. Если мы будем
рассматривать Гете так, как мы это делали уже в ряде лет, то легко убедимся,
что эти элементы действительно слились в Гете, в его душе. Но после
сегодняшних указаний на периоды, дающиеся по 600 лет, мы вправе ожидать, что
в душе Гете еще не могло быть влияния Меркурия, которое выступило позднее.
Поэтому интересно, что это влияние заметно уже у Шопенгауэра. В философию
Шопенгауэра вошла восточная мудрость, и именно в форме буддизма. А т.к.
символ, буддизма видят в Меркурии, то после эпохи Гете вы имеете характерное
влияние Будды, ибо Будда равен Меркурию, а Меркурий равен Будде, - подобно
тому, как в арабизме вы имеете характерное влияние Луны; и мы можем
определить, каков этот приток, впадающий в прямой путь Импульса Христа в
начале нового шестивекового периода: как возобновление, как новую форму
прежнего, мы должны видеть его в буддизме, но с теми ограничениями, какие
были даны в лекции о Будде 12.03.11г.).
Спросим же себя: каково прямое направление культуры в будущем?
Это - течение Христа. Оно движется прямо вперед. И какие второстепенные
течения можем мы отметить? Прежде всего, течение арабизма, который вливается
в главный поток, имеет потом паузу и находит свое завершение в культуре
Ренессанса. И теперь мы наблюдаем, возобновленное течение Будды. Кто может в
правильном свете воспринимать эти факты, тот скажет: из течения Будды
следует взять те элементы, которых не было в нашей западной культуре. И мы
видим, как известные элементы течения Будды уже вливаются в духовное
развитие Запада, например, идеи перевоплощения и кармы. Но одно мы должны
прочно начертать в душе: все эти вторичные течения никогда не раскроют нам
центральной Сущности нашего мировоззрения, нашей духовной науки. Спрашивать
о Существе Христа буддизм или какой-нибудь дохристианский ориентализм,
втекающий в наше время в виде обновленных мировоззрении, было бы столь же
неразумно, как если бы европейские христиане стали спрашивать о Существе
Христа арабов, пришедших в Испанию.
Last-modified: Sat, 15 May 2004 05:54:03 GMT