Оцените этот текст:


   -----------------------------------------------------------------------
   A.E. van Vogt The Voyage of the Space Beagle (1950).
   Сборник "Клуб любителей фантастики".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 24 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------







   Все дальше и дальше медленно шел Керл.  Черная  безлунная  ночь,  почти
беззвездная, неохотно уступала место  мрачному  красноватому  свету  зари,
заполняющему небо слева от него. Свет был тусклым и не нес в  себе  тепла.
Потихоньку вырисовывался  ландшафт,  похожий  на  страшный  кошмар.  Керла
окружали черные зубчатые скалы и  голая  черная  равнина.  Над  изломанной
линией горизонта поднималось светло-красное солнце.  Бледный  волны  света
неуверенно прокладывали  себе  дорогу  среди  теней.  По-прежнему  никаких
следов идов, хотя вот уже почти сто дней, как Керл их ищет.
   Внезапно он остановился, насторожившись. По его огромным передним лапам
пробежала дрожь,  острые,  как  лезвия  бритвы,  когти  изогнулись  дугой.
Растущие из плеч толстые щупальца зашевелились. Он  повел  головой,  очень
похожей на кошачью. Состоящие из тоненьких волосков  усики,  расположенные
по бокам  головы  Керла  и  служившие  ему  чем-то  вроде  ушей,  отчаянно
вибрировали, изучая каждый звук и волну  в  эфире.  Ответа  не  было.  Его
сложная нервная система не приняла  ничего,  что  напоминало  бы  ответный
сигнал. Никакого  намека  на  присутствие  ид-существ,  его  единственного
источника питания на этой пустынной равнине. Потеряв надежду, Керл  припал
к земле. Его огромный силуэт вырисовывался на фоне красноватой линии  неба
как выгравированная на черном камне фигура тигра. Керла  тревожила  потеря
контакта. Он обладал чувствительными органами, которые, когда все  было  в
порядке, обнаруживали ид-существа на расстоянии многих миль в  окружности.
По-видимому,  порядок  был  нарушен.  Его  неудавшаяся  попытка  сохранить
контакт указывала на физическое расстройство, на  смертельную  болезнь,  о
которой ему приходилось слышать. Семь раз за последние сто лет он  находил
керлов, таких слабых, что они уже не могли двигаться. Тогда он с легкостью
убивал и забирал то малое количество идов, что еще поддерживало их жизнь.
   Вспомнив об этой беде, Керл  задрожал  от  отчаяния.  Потом  он  громко
зарычал, и эти звуки распространились в воздухе, отдавшись эхом в горах  -
инстинктивное выражение его воли  к  жизни.  Неожиданно  он  насторожился.
Высоко над линией горизонта Керл заметил крошечную светящуюся  точку.  Она
быстро  приближалась  и  так  же  быстро   превращалась   в   шарообразный
космический корабль. Огромный, сверкающий как отполированное  серебро,  он
заметно замедлял свой ход,  просвистев  над  самой  головой  Керла.  Затем
корабль  повернул  вправо,  за  черную  линию  холмов,   секунду   повисел
неподвижно и скрылся из виду.
   Керл вышел из оцепенения. Огромными прыжками он понесся вниз по склону.
Его круглые черные глаза горели лихорадочным  возбуждением.  Усики-антенны
так сильно вибрировали, посылая сигналы, что тело ответило на  это  острым
приступом головной боли.
   Далекое солнце, теперь розоватое, висело высоко в темно-пурпурном небе,
когда он припал к скале и уставился  из-за  нее  на  простиравшиеся  внизу
перед ним развалины города. Серебряный корабль, несмотря на  его  размеры,
показался совсем маленьким посреди этого  пустынного,  лежащего  в  руинах
города. И все же  в  нем  было  столько  живого,  угадывалась  такая  сила
затаившегося движения, что он  казался  властелином  среди  этой  пустыни.
Корабль, как в колыбели, покоился во впадине, возникшей под действием  его
веса, нарушая мертвые линии города.
   Керл не мигая смотрел на двуногие  существа,  появившиеся  из  корабля.
Небольшими  группками  они  стояли  у  подножия  лестницы,  тянувшейся  из
ослепительно-яркого отверстия, находящегося в сотне футов над землей.  Его
глотка сжалась, а сознание помутилось от дикого желания броситься и  смять
эти казавшиеся  игрушечными  существа.  Эти  тела  испускали  свойственную
только идам вибрацию. Клетки мозга затормозили импульс  до  того,  как  он
успел достичь мышц. В памяти всплыло давнее  воспоминание  о  прошлом  его
расы, о машинах, умеющих уничтожать, об энергии,  превосходящей  всю  мощь
его собственного  тела.  Он  успел  заметить,  что  тела  существ  окутаны
прозрачным блестящим материалом, сверкающим под лучами солнца.
   Желание утолить голод перегрело цепи  его  мозга.  Только  теперь  Керл
подумал  о  том,  что  это  экспедиция  с  другой  звезды.  Ученые   будут
исследовать, а не разрушать. Если он не  нападет,  ученые  не  станут  его
убивать. Ученые тоже глупы по-своему!
   Осмелев от голода, Керл вышел на свободное пространство. Он увидел, что
существа  сразу  его  заметили  и  повернулись  в   его   сторону.   Трое,
находившиеся к нему ближе других, медленно  отступили  к  более  удаленным
группам. Самый маленький из них вытащил из футляра на  боку  металлический
прут и зажал его в руке.
   Керла  все  это  встревожило,  но  он   продолжал   двигаться   вперед.
Поворачивать было слишком поздно.


   Эллиот Гросвенф остался там, где стоял,  возле  трапа.  Он  уже  привык
держаться на заднем плане. Единственный некзиалист на  борту  "Космической
Гончей", он  месяцами  игнорировался  специалистами,  которые  не  слишком
понимали, что такое некзиалист и очень мало об этом беспокоились. Гросвенф
очень хотел изменить такое  положение,  но  пока  удобной  возможности  не
представилось.
   Передатчик, вмонтированный в шлем его скафандра, "ожил".  Кто-то  мягко
рассмеялся и произнес:
   - Что касается меня, то я не пойду на  риск  близкой  встречи  с  таким
великаном.
   Гросвенф узнал голос Грегори Кента, главы  химического  отдела.  Слабый
физически, Кент обладал  сильным  характером.  На  борту  корабля  у  него
имелось много друзей и людей, которые его поддерживали, и он в предстоящих
выборах уже выставил свою кандидатуру на пост директора экспедиции.  Их  с
нетерпением ожидали,  ведь  выборы  вносили  определенное  разнообразие  в
монотонную жизнь корабля. Из всех, кто следил за приближающимся чудовищем,
лишь Кент вытащил оружие.
   Послышался другой голос. Он был более низкий и спокойный и принадлежал,
как распознал Гросвенф, Хэлу Мортону, директору экспедиции.
   - Это одна из причин, из-за чего вы участвуете в экспедиции, Кент -  вы
слишком мало оставляете места случайностям.
   Замечание было дружеским. Оно оставляло без внимания тот факт, что Кент
реально претендовал на пост  директора,  который  занимал  сейчас  Мортон.
Конечно, его можно было рассматривать и как  некую  дипломатическую  игру,
если считать, что таким образом наивные слушатели оповещались о  том,  что
Мортон не испытывал неприязни к сопернику. Гросвенф не сомневался  в  том,
что  директор  способен  на  подобный  ход.  Он  считал   Мортона   умным,
рассудительным, честным и весьма проницательным человеком, который мог без
труда управлять любой ситуацией.
   Гросвенф заметил, что Мортон продвигается  вперед,  стараясь  оказаться
чуть впереди остальных. Его сильное тело казалось особенно крупным  сквозь
прозрачный металлический костюм.
   До Эллиота Гросвенфа донеслись комментарии остальных:
   - Не хотелось бы мне повстречаться с этой малышкой в  темноте  один  на
один.
   - Не будь дураком!  Это  явно  высокоразвитое  существо,  возможно,  из
господствующей расы.
   - Его физическое развитие, - произнес голос,  принадлежавший  психологу
Сидлу, - указывает на свойственную животным адаптацию к окружающей  среде.
С другой стороны, направляясь к нам, зверь действует не  как  животное,  а
как разумное существо, знающее о нашем умственном развитии.  Вы  заметили,
что оно сковано в движениях? Это указывает на то, что оно понимает, что мы
вооружены, и поэтому осторожничает. Я  бы  хотел  как  следует  разглядеть
концы  щупалец,  расположенных  на  его  плечах.  Если  они  суживаются  в
рукоподобные отростки или чашечки, то я, пожалуй, стану утверждать, что мы
имеем дело с потомком жителей этого города. - Он смолк, но потом закончил:
- Нам бы очень помогло, если бы смогли установить с ним связь, хотя пока я
склонен предположить, что оно выродилось в первобытное состояние.


   Керл остановился, когда оказался в десяти футах от ближайшего существа.
Потребность в идах угрожала овладеть его сознанием  полностью.  Разум  уже
почти растворился в хаосе желания, и ему стоило огромных усилий удерживать
себя. Ему казалось, будто его тело погружено  в  кипящую  жидкость.  Глаза
застелила пелена.
   Большинство людей подошло к нему.  Керл  видел,  что  они  изучают  его
дружелюбно и с любопытством. Когда они обменивались информацией,  их  губы
двигались под прозрачными шлемами. Способ их общения -  Керл  был  уверен,
что чувства его не обманывают, - был ему  недоступен,  поскольку  разговор
проходил на частоте, которую он  не  мог  воспринимать.  Все  его  сигналы
оказались бесполезными. Силясь казаться дружелюбным,  он  передал  усиками
свое имя, указывая на себя щупальцем.
   Голос, которого Гросвенф не узнал, протянул:
   - Когда оно шевелит этими волосками, Мортон, в моем приемнике возникает
нечто вроде помех. Вы не думаете...
   Спрашивающий  назвал  Мортона  по  фамилии,  и  это  отличало  его   от
остальных. Это был Гурлей - начальник отдела связи.
   Гросвенф, записывающий разговор, был  доволен.  Эпизод  со  зверем  мог
помочь ему в записи голосов всех, имеющих влияние на корабле. Он с  самого
начала пытался это  сделать,  но  без  особого  успеха,  так  как  еще  не
возникало таких ситуаций, которые требовали бы участия в  обсуждении  всех
главных специалистов корабля.
   -  Ага,   -   произнес   психолог   Сидл,   -   щупальца   оканчиваются
чашечками-присосками. Это указывает на достаточно сложную нервную систему.
При соответствующей тренировке он мог бы управлять любой машиной.
   - Думаю, нам следует подняться на корабль и позавтракать,  -  предложил
директор Мортон. - Потом будет много  работы.  Мне  бы  хотелось  получить
сведения о развитии этой расы и, особенно, о причинах ее  уничтожения.  На
Земле,  в  ранний  период,  одна  культура  за  другой  достигали  вершины
развития, а затем разрушались. И на их обломках возникали  новые.  Что  же
случилось  здесь?  Каждому  отделу  будет  поручена   своя   область   для
исследования.
   - А как с котенком? - спросил кто-то. -  Мне  кажется,  что  он  жаждет
подняться к нам.
   Мортон хмыкнул и серьезно сказал:
   - Я бы хотел, чтобы существовала возможность взять его с  нами,  но  не
действуя силой. Кент, что вы по этому поводу думаете?
   Маленький химик в раздумье покачал головой.
   - Здешний воздух содержит больше хлора, чем кислорода, хотя  и  того  и
другого не так много. Наша атмосфера может стать для его легких  настоящим
динамитом.
   Гросвенфу было ясно,  что  существо  не  понимает  этой  опасности.  Он
наблюдал за тем, как чудовищная кошка последовала за первой группой  людей
вверх по лестнице к большой двери.
   Все оглянулись на Мортона, но тот махнул им рукой и заявил:
   - Откройте вторую дверь и дайте ему вдохнуть кислорода. Это его излечит
от излишнего любопытства.
   Минутой позже в приемнике послышался удивленный возглас директора:
   - Будь я проклят! Он даже не заметил разницы! Это означает, что у  него
нет легких или что его легкие поглощают вовсе не хлор. Держу пари, что  он
сможет к нам войти! Для биологов это будет кладом и достаточно безопасным,
если мы проявим осторожность.
   Скит был высоким, худым, костлявым человеком с длинным печальным лицом.
Его глубокий, сильный голос, очень контрастирующий с наружностью, зазвучал
в приемнике Гросвенфа:
   - За все полеты, в которых мне приходилось участвовать, я видел  только
две  высшие  формы  жизни.   Представители   одной   зависят   от   хлора,
представители другой нуждаются в кислороде - два элемента,  поддерживающие
горение. Я слышал весьма смутные отчеты о  жизненных  формах,  живущих  на
фторе, но сам подобного примера  не  видел.  Я  почти  готов  отдать  свою
репутацию за утверждение о том, что ни один  сложный  организм  не  сможет
приспособиться к использованию  обоих  газов  одновременно.  Мортон,  если
только это возможно, мы не должны позволить этому существу нас покинуть.
   Мортон довольно рассмеялся и рассудительно заметил:
   - Кажется, он озабочен лишь тем, как бы остаться.
   Директор уже поднялся по лестнице. Теперь он проходил  через  помещение
шлюза вместе с Керлом и двумя членами исследовательской  группы.  Гросвенф
заторопился  вперед.  Он  был  одним  из  дюжины  людей,   выходивших   на
поверхность планеты. Огромная наружная дверь  захлопнулась,  и  воздух  со
свистом ворвался в помещение. Гросвенф наблюдал за  чудовищем  с  растущим
чувством тревоги: у него возникли кое-какие мысли. Ему захотелось сообщить
о них Мортону. Согласно правилам, действующим внутри корабля, всем  главам
отделов должна быть доступна удобная и быстрая связь с директором. Ему  бы
следовало обладать такой возможностью. Это касалось и  главы  некзиального
отдела - хотя он и был единственным его членом - то есть  относилось  и  к
нему. Вмонтированный в его скафандр превосходный  передатчик  был  устроен
таким образом, что он мог разговаривать с Мортоном подобно  главам  других
отделов. Однако на самом деле  он  обладал  лишь  мощным  приемником.  Это
давало  ему  возможность  слушать  разговоры  руководителей,   когда   они
занимались работой вне корабля. Если же он хотел с  кем-нибудь  поговорить
или оказался бы в опасности, ему необходимо было щелкнуть  переключателем,
открывавшим выход в центральный канал связи.
   Гросвенф не подвергал сомнению ценность  такой  системы.  Он  был  лишь
одним из тысячи людей, находящихся на корабле и было  очевидным,  что  все
они не могли болтать с Мортоном, когда им вздумается.
   Наконец отворилась внутренняя дверь. Гросвенф двинулся вперед вместе  с
остальными. Через несколько минут все уже  стояли  возле  системы  лифтов,
ведущей к жилым  отсекам  корабля.  Между  Мортоном  и  Скитом  состоялась
краткая беседа, после которой директор решил:
   - Если он поедет, пошлем его наверх одного.
   Керл спокойно вошел, в лифт, но когда почувствовал, что  двери  за  ним
захлопнулись и лифт  пошел  наверх,  с  рычанием  развернулся.  Его  разум
мгновенно помутился от ярости, и он всем телом бросился на дверь. Под  его
весом металл прогнулся, отчаянная боль от удара  наполнила  его  безумием.
Теперь он стал пойманным в  ловушку  зверем.  Керл  загрохотал  когтями  о
сталь. Прочно  пригнанные  панели  поддались  под  действием  его  толстых
щупалец.  Машина  резко  загудела,  протестуя,  но  несмотря  на  то,  что
выступающие  части  лифта  скрипели  по  стенкам  шахты,  неумолимая  сила
продолжала  тащить  лифт  наверх.  В  конце  концов,  лифт  достиг   места
назначения и замер. Керл сорвал остатки двери и вывалился в  коридор.  Там
его уже ожидали люди с оружием наготове.
   - Мы дураки! - заявил Мортон. - Нам  следовало  бы  показать  ему,  как
работает лифт. Он же решил, что мы его обманули или что-то в этом роде.
   Он решительно подошел к чудовищу. Гросвенф  увидел,  что  когда  Мортон
несколько раз открыл и закрыл дверцу ближайшего лифта, дикий  огонь  исчез
из угольно-черных глаз чудовища. Когда урок закончился, Керл направился  в
примыкавшую к коридору огромную  комнату.  Там  он  разлегся  на  покрытом
ковром полу и постарался успокоиться. Керл был  страшно  зол  на  себя  за
обнаруженный им страх. Ему казалось, что спокойное и мирное поведение было
бы выгоднее и дало бы преимущество  перед  людьми.  Его  яростная  реакция
вероятно встревожила их не на шутку.
   А это могло стать очень опасным для задуманного  им  дела:  Керл  хотел
захватить корабль. На планете, с которой явились эти  существа,  наверняка
было неограниченное количество идов.





   Немигающими глазами Керл наблюдал за тем, как  двое  людей  оттаскивали
обломки  валунов  от  металлической  двери  большого  старого  здания.  Он
последовал за группой людей в скафандрах  и  вместе  с  ними  оказался  на
поверхности планеты.  Теперь,  куда  бы  он  ни  посмотрел,  видел  их  по
отдельности или группами. Керл решил, что  они  все  еще  изучают  мертвый
город. Его собственные интересы полностью сосредоточились на  еде.  Каждая
клетка его огромного тела требовала вдов. Это страшное желание  отдавалось
во всех его мышцах, а сознание затуманивалось одним желанием  -  броситься
за людьми, которые углубились  в  город.  Один  из  них  вообще  ушел  без
спутников.
   Во время ленча существа предлагали ему различную пищу, но вся она  была
для него бесполезна. Очевидно, им не приходила в голову вероятность  того,
что он питается исключительно живыми существами. Иды, в основном, были  не
субстанцией, а формой субстанции, и получить их можно  лишь  из  ткани,  в
которой еще теплился огонек жизни.
   Текли минуты, часы,  а  Керл  по-прежнему  сдерживал  себя.  Он  лежал,
наблюдая, и знал, что людям известно о том, что он наблюдает за ними.  Они
спустили с корабля машину и установили ее перед валуном, преградившим путь
к главному  входу  в  здание.  То  напряженное  состояние,  в  котором  он
находился, давало Керлу возможность отмечать все их движения. Хотя голод и
был для него нескончаемой пыткой, Керл четко отмечал  все  действия  людей
возле машины и видел простоту управления ею.
   Он знал, что должно было произойти, когда пламя раскалит твердую глыбу,
но намеренно вскочил и зарычал, как будто в ужасе.
   Гросвенф наблюдал за ним с борта  маленького  патрульного  корабля.  Он
добровольно взвалил на себя роль наблюдателя за Керлом. Больше  ему  нечем
было заняться. Никто, казалось, не  ощущал  необходимости  присутствия  на
борту "Космической Гончей" некзиалиста. Пока он  наблюдал,  путь  к  двери
расчистили. К ней направились директор Мортон и еще кто-то.  Они  вошли  в
здание и исчезли. Их голоса сразу  же  зазвучали  в  приемнике  Гросвенфа.
Первым заговорил спутник директора:
   - Все разбито... Вероятно, тут шла  война.  Но  очертания  этой  машины
можно проследить. Она выполнена из вторичного вещества. Хотел бы я  знать,
как она была сконструирована!
   - Мне не совсем ясна ваша мысль, - заметил Мортон.
   - Все очень просто. До сих пор я не видел ничего,  кроме  инструментов.
Почти каждая машина, является ли она инструментом  или  оружием,  оснащена
трансформатором для получения энергии, ее преобразования и  использования.
А где силовая установка? Надеюсь, что библиотеки дадут нам ключ к  ответу.
Что такое могло случиться, что в итоге погубило цивилизацию?
   В приемнике раздался голос психолога:
   - Говорит Сидл... Я слышал ваш вопрос, мистер Пенное. Есть, по  крайней
мере, две причины, по которым  эта  территория  могла  стать  необитаемой.
Первая - отсутствие пищи. Вторая - война.
   Гросвенф обрадовался тому, что Сидл назвал спутника Мортона по  фамилии
- к его коллекции добавился еще один голос. Пеннос был главой  инженерного
отсека корабля.
   - Однако, дорогой психолог, - проговорил Пеннос, - их наука должна была
помочь им разрешить проблему питания хотя бы для части населения.  А  если
нет, то почему бы им не развивать область космических  полетов  для  того,
чтобы отправиться в поисках пищи куда-то еще?
   - Спросите у Гюнли Лестера, - послышался голос директора Мортона.  -  Я
слышал, что у него  зародилась  какая-то  теория,  прежде  чем  мы  успели
приземлиться.
   Астроном отозвался после первого же вызова.
   - Нужно еще как следует проверить все расчеты. Но один из  них,  думаю,
вы со мной согласитесь, говорит сам за себя. Этот отдаленный  мир  состоит
всего лишь из одной планеты, вращающейся вокруг этого несчастного  солнца.
И больше ничего: ни  луны,  ни  даже  планетоида.  А  ближайшая  солнечная
система находится на расстоянии девятисот  световых  лет.  Так  что  перед
господствующей расой этой планеты стояла ужасающе сложная проблема:  одним
ударом разрешить проблему как межпланетных, так и  межзвездных  перелетов.
Вспомним для сравнения, каким медленным было наше собственное  развитие  в
этой области. Вначале мы достигли Луны, потом начали  полеты  к  планетам.
Каждый успех вел к следующему, и после долгих лет был совершен  длительный
перелет  к  ближайшей  звезде.  И,  наконец,  человеку  удалось  изобрести
антиускоритель, который позволил совершить межгалактический  перелет.  Так
что я  сомневаюсь,  чтобы  какой-то  расе  удалось  совершить  межзвездный
перелет, не накопив предварительного опыта.
   За  этим  высказыванием  астронома  последовали  другие  замечания,  но
Гросвенф их уже не слышал. Он смотрел туда, где только что видел огромного
кота, но тот куда-то исчез. Гросвенф тихо  выругался,  злясь  на  себя  за
невнимательность. Пришлось метаться на  своем  суденышке  в  беспорядочном
поиске. Но вокруг было слишком много зданий.  Куда  бы  он  не  посмотрел,
всюду  его  взгляд  натыкался  на  развалины.  Он   приземлился   и   стал
расспрашивать нескольких в  поте  лица  работающих  техников.  Большинство
ответили, что видели кота примерно двадцать  минут  назад.  Обескураженный
Гросвенф влез в свою спасательную шлюпку и полетел над городом.
   Незадолго до этого Керл осторожно двинулся вперед, ища  укрытия  везде,
где только возможно. Он приближался к одной группе -  напряженный  сгусток
энергии,  нервный  и  больной  от  голода.  Подкатила  маленькая   машина,
остановилась перед ним  и  зажужжала,  делая  его  фотоснимки.  Гигантская
дробильная машина нависла  над  каменистым  холмом,  готовая  действовать.
Сознание Керла только отмечало очертания и действия незнакомых  аппаратов,
в то время как тело устремилось за человеком, который ушел в город один.
   Керл внезапно потерял над собой контроль. Его пасть наполнилась зеленой
слюной. Он метнулся за каменистую насыпь и  помчался  со  всех  ног.  Керл
несся  огромными  плавными  прыжками.  Было  забыто  все,   кроме   одного
единственного желания, как будто некая магическая, стирающая память  щетка
прошлась по его мозгам. Он пролетел по пустынным  улицам,  срезая  путь  с
помощью  проломов  в  тронутых  временем  стенах.  Затем  он  перешел   на
неторопливый бег - его усики-уши уловили вибрацию идов.
   Наконец  он  остановился  и  стал  пристально  смотреть  вперед   из-за
обломков. Двуногое существо стояло возле  того,  что  раньше  было  окном,
направляя в темноту  луч  фонарика.  Фонарик  щелкнул  и  погас.  Сильный,
приземистый человек мягко шагнул назад и тревожно посмотрел вокруг.  Керлу
не понравилась его тревога. Она означала готовность к опасности, а значит,
и осложнения.
   Керл подождал до тех пор, пока существо не исчезло за углом,  и  быстро
вышел на открытое место. Как призрак, он скользнул по боковой  улице  мимо
длинного квартала разрушенных зданий.  На  огромной  скорости  он  свернул
направо, пролетел через открытое пространство, потом лег на живот и  вполз
в сумрачное отверстие  между  домом  и  огромной  грудой  развалин.  Улица
впереди  была  каналом  между  двумя  насыпями  разбросанных  камней.  Она
заканчивалась узким переулком, выход из которого  находился  как  раз  под
Керлом.
   В последний момент он стал, вероятно,  недостаточно  осторожным.  Когда
двуногое существо оказалось прямо под ним,  Керл  шевельнулся,  и  с  того
места, где он притаился полетел вниз крошечный камень. Человек дернулся  и
взглянул вверх. Его лицо тотчас же изменилось,  он  схватился  за  оружие.
Керл  метнулся  вперед  и  нанес  сокрушительный   удар   по   светящемуся
прозрачному колпаку. Послышался хруст ломающегося металла, хлынула  кровь.
Человек сложился пополам. Мгновение его кости  и  мускулы  каким-то  чудом
удерживали тело, потом оно рухнуло. Лязгнул металл космического костюма.
   Керл бросился на свою жертву. Он уже создал поле, которое  должно  было
помешать идам смешаться в  потоке  крови.  Керл  молниеносно  раздробил  и
лежавшее внутри скафандра тело. Хрустнули кости. Он погрузил рот в  теплое
тело, и крошечные чашечки-присоски начали вытягивать  идов  из  клеток.  В
экстазе  он  насыщался  этим  минуты  три,  потом  его   глаза   приобрели
осмысленное  выражение.  Насторожившись,  он  посмотрел  вверх  и  заметил
маленькую машину, летевшую в его  сторону  против  заходящего  солнца.  На
мгновение Керл оцепенел, потом быстро скользнул в тень от груды обломков.
   Когда он опять посмотрел вверх,  крошечный  аппарат  медленно  смещался
влево. Но он летал  кругами,  и  Керл  понимал,  что  скоро  он  вернется.
Доведенный почти до исступления тем, что его прервали в момент  пиршества,
Керл все же бросил свою добычу и помчался обратно к кораблю. Он несся, как
подстегиваемое опасностью животное,  и  замедлил  бег  лишь  тогда,  когда
обнаружил первую группу людей, занятых работами. Он осторожно  приблизился
к ним. Все они были заняты, и он смог проскользнуть мимо незамеченным.


   Гросвенф все больше отчаивался в поисках чудовища.  Город  был  слишком
велик. Руин и укромных местечек было значительно  больше,  чем  показалось
ему вначале. В конце концов  он  направился  к  кораблю  и  с  облегчением
вздохнул, увидев животное, удобно растянувшееся  на  валуне  под  солнцем.
Гросвенф осторожно посадил машину на удобное возвышение  позади  чудовища.
Он находился еще в кораблике, когда двадцать минут  спустя  группа  людей,
изучающих город, наткнулась на раскромсанное тело Денервея из  химического
отдела и передала это вызывающее дрожь сообщение.
   Гросвенф сразу же взял курс к месту происшествия. Он знал,  что  Мортон
не  будет  смотреть  на  тело.  В  приемнике   послышалось   его   угрюмое
распоряжение:
   - Перенесите останки на корабль.
   Друзья Денервея были уже там и в  тревожной  тишине  разглядывали  труп
товарища.
   Гросвенф посмотрел  вниз  на  ужасающие  клочья  человеческого  мяса  и
запачканные кровью куски металла и  ощутил,  как  сжалось  его  горло.  Он
слышал замечание Кента:
   - Черт побери, и нужно же ему было пойти одному!
   Голос главы химического отдела звучал хрипло.
   Гросвенф вспомнил о том, что Кент и его  старший  заместитель  Денервей
были добрыми друзьями. По  всей  вероятности,  кто-нибудь  из  химического
отдела сказал что-то по личной связи отдела, потому что Кент ответил:
   - Да, будем делать вскрытие.
   Эти слова напомнили Гросвенфу о том, что если он не  настроится  на  их
волну, то пропустит большую часть происходящего. Он  торопливо  тронул  за
плечо ближайшего к нему человека и спросил:
   - Не возражаете, если я через вас послушаю химиков?
   - Давайте.
   Гросвенф слегка прижал пальцы к его руке и услышал, как дрожащий  голос
говорил:
   - Хуже всего, что  убийство  выглядит  совершенно  бессмысленным.  Тело
буквально превратили в желе, но похоже, все части на месте.
   В разговор вмешался биолог Скит. Его  длинное  лицо  выглядело  мрачнее
обычного.
   - Убийца напал на Денервея, чтобы его съесть, но потом  обнаружил,  что
по составу тело для него несъедобно. Совсем как наш огромный кот.  Что  бы
перед ним ни поставили, ничего не  ест...  -  тут  он  осекся  и  медленно
продолжил: - А как насчет этого зверя? Он достаточно  велик  и  силен  для
того, чтобы проделать подобное своими конечностями.
   - Вероятно, эта мысль пришла  в  голову  многим  из  нас,  -  промолвил
Мортон, слушавший весь разговор. - В конце концов, это единственное  живое
существо, которое мы тут нашли. Но, естественно, мы не можем  расправиться
с ним по одному лишь подозрению.
   - Кроме того, - заметил один из мужчин, - он не исчезал из  поля  моего
зрения.
   Прежде чем Гросвенф успел заговорить, по главной линии послышался голос
психолога Сидла:
   - Мортон, я беседовал со многими людьми, и впечатление у меня  осталось
следующее; их первое чувство таково, что зверь ни разу не исчезал из  поля
зрения, но  поразмыслив  немного,  все  они  соглашались  с  тем,  что  на
несколько минут, может быть, и исчезал. У меня тоже сложилось впечатление,
что он все время был поблизости. Но я  припоминаю,  что  были  моменты  и,
возможно, достаточно длительные, когда он совершенно исчезал из виду.
   Гросвенф вздохнул и промолчал теперь уже намеренно.  Его  точка  зрения
была высказана другим.
   Молчание нарушил Кент, который яростно заявил:
   - Я считаю, что нечего разводить  пустые  разговоры.  Нужно  прикончить
чудовище по первому подозрению, пока оно не наделало еще больших бед.
   - Корита, вы далеко? - осведомился Мортон.
   - Возле тела, директор.
   - Корита, вы расхаживали по городу вместе с Кранесом и Ван Хорном.  Как
вы считаете, может быть этот кот потомком тех, кто населял эту планету?
   Высокий японец медленно и задумчиво проговорил:
   -  Директор  Мортон,  тут  есть  какая-то  тайна.  Посмотрите  на   эту
удивительную линию небосвода. Обратите внимание на  контуры  архитектурных
сооружений. Эти люди были близки к землянам. Здания  не  просто  украшены,
они украшены согласно стилю. Есть эквиваленты греческой  колонне,  имеется
большой собор  в  готическом  стиле,  для  создания  которого  нужно  было
обладать верой. Если рассматривать этот одинокий мир как планету-мать,  то
она должна была быть для обитателей любимым местом,  несущим  им  тепло  и
духовные силы. Эффект  усиливает  расположение  улиц.  Наличие  механизмов
доказывает, что жители планеты разбирались в науке и  технике,  но  прежде
всего они были художниками.  Это  не  почтенно-седовласая  цивилизация,  а
культура юная и энергичная, уверенная  в  себе  и  сильная  знанием  своей
конечной цели. А потом все внезапно кончилось, как будто  на  определенной
стадии  эта  культура  пережила  великую  битву  и  рухнула,  как   бывшая
Мохамедианская  цивилизация,  или,  миновав  столетия   процветания,   она
вступила в период борьбы и распрей. Как бы там ни было, у нас нет сведений
ни  об  одной  культуре  во  вселенной,  сделавшей  такой  резкий  скачок.
Преобразования всегда происходят медленно. И первая их стадия - подвергать
безжалостному  сомнению  все,  что  когда-то  было  свято.   Должны   были
существовать  внутренние   противоречия.   Бесспорные   прежде   убеждения
подвергаются жестокой критике со стороны  ученых  и  аналитиков.  Скептики
становятся господствующими существами расы. Но эта культура, я бы  сказал,
прекратила   свое   существование   внезапно,   в    цветущем    возрасте.
Социологической бомбой для подобной катастрофы должен был быть конец  всей
морали, взрыв жесточайшей преступности, разрушение  всех  идеалов.  Должно
было возникнуть полнейшее бессердечие. Если этот... кот - потомок подобной
расы, тогда он может быть ночным врагом,  хладнокровным  убийцей,  который
ради одного зернышка может перерезать горло собственному брату.
   - Довольна - отрывисто прозвучал голос Кента.  -  Директор,  я  намерен
совершить возмездие.
   Его резко прервал Скит:
   - Я категорически возражаю! Послушайте, Мортон, мы  не  должны  убивать
кота, даже если он и виновен. Это настоящая биологическая сокровищница!
   Кент и Скит сердито уставились друг на друга.
   - Дорогой мой Кент, - внушительно и веско проговорил Скит, - я  понимаю
тот факт, что вы  в  своем  химическом  отделе  будете  счастливы  сделать
химический анализ его крови и плоти. Но я должен, к  сожалению,  уведомить
вас о том, что вы  чересчур  спешите.  Нам,  в  биологическом  отделе,  он
необходим живым, а не мертвым. И  у  меня  есть  такое  предчувствие,  что
физики тоже захотят заняться им  живым.  Так  что  боюсь,  что  вы  будете
последним в списке. И примиритесь, пожалуйста, с этим. Вы сможете заняться
им через год, но никак не раньше.
   - Я смотрю на это дело не с научной точки  зрения,  -  угрюмо  возразил
Кент.
   - А следовало бы... Ведь  Денервей  мертв  и  для  него  ничего  нельзя
сделать.
   - Я - человек, а уж потом - ученый, - хрипло сказал Кент.
   - И ради  удовлетворения  эмоций  вы  готовы  уничтожить  столь  ценный
экспонат?
   - Я хочу прикончить это существо, потому что оно таит в себе  неведомую
опасность. Мы не может подвергать риску остальных.
   Конец дискуссии положил Мортон, который задумчиво произнес:
   - Корита, я готов принять вашу теорию в качестве рабочей гипотезы, но у
меня возник один вопрос.  Возможно  ли,  чтобы  эта  культура  была  более
поздней, чем наша в колонизированной нами галактической системе?
   - Такое предположение не исключено, - сказал Корита. - Данная  культура
может быть серединой десятой цивилизации этого мира, в то время как  наша,
насколько  это  нам  удалось  выяснить,  является  концом  восьмого  цикла
прогресса.  Каждая  из  десяти,  конечно,  была  построена   на   обломках
предыдущей.
   - В таком случае, известно ли ему о том, что мы начали подозревать  его
в совершении преступления?
   - Нет, для него это было бы откровением.
   Приемник донес угрюмый смешок Мортона, который заявил:
   - Исполните свое желание, Скит. Мы  отдадим  вам  кота  живым.  И  если
существует риск, теперь нам о нем известно,  так  что  будем  бдительными.
Существует, конечно, вероятность того, что мы ошибаемся. У меня, как  и  у
Сидла,  сложилось  впечатление,  что   существо   все   время   находилось
поблизости. Вполне возможно, что мы к нему несправедливы. На этой  планете
могут обитать и другие опасные животные. Кент, каковы  ваши  планы  насчет
дела Денервея?
   Глава химического отдела с горечью произнес:
   - Поспешных похорон не будет. Проклятый  кот  чего-то  хотел  от  тела.
Похоже на то, что все на месте, но что-то наверняка исчезло.  Я  собираюсь
выяснить, что именно, и прижать этого убийцу к стенке, чтобы вы поверили в
его преступную сущность, отбросив все сомнения.





   Вернувшись  на  корабль,  Эллиот  Гросвенф  направился  в  свой  отдел.
Табличка на двери гласила: "СПЕЦИАЛИСТ ПО НЕКЗИАЛИЗМУ". За ней  находились
пять комнат, а все помещение было размером  сорок  футов  на  восемьдесят.
Большая часть машин и инструментов, о  которых  "Некзиальное  объединение"
просило правительство, было установлено. В  результате,  в  комнатах  было
достаточно тесно. Оказавшись  в  помещении,  Гросвенф  остался  наедине  с
собой.
   Он поудобнее устроился  за  письменным  столом  и  принялся  составлять
письменное сообщение  Мортону.  Он  проанализировал  возможное  физическое
строение обитателя этой холодной и отдаленной планеты...  Гросвенф  указал
на то, что такое животное  нельзя  рассматривать  лишь  как  биологическую
сокровищницу. Ошибка была опасна тем, что могла  заставить  людей  забыть,
что существо могло иметь свои собственные планы и нужды,  базирующиеся  на
нечеловеческом метаболизме.
   - У нас теперь достаточно фактов, - стал диктовать он на магнитофон,  -
чтобы проделать то, что некзиалисты называют "утверждением направления".
   Для  того,  чтобы  укомплектовать   "утверждение",   ему   понадобилось
несколько часов напряженной работы. Он отнес запись в отдел стенографии  и
попросил немедленно  ее  отработать.  Как  глава  отдела,  он  пользовался
привилегией обслуживания. Через два часа он доставил отчет в офис Мортона.
Младший секретарь выдал ему расписку. Убежденный, что сделал все, что мог,
Гросвенф отправился пообедать. В столовой он осведомился у официанта,  где
кот?
   Официант не был уверен, но полагал, что животное в главной библиотеке.
   В течение часа Гросвенф сидел в библиотеке, наблюдая за Керлом. Все это
время существо  лежало,  растянувшись  на  толстом  ковре  и  ни  разу  не
переменило положения. Через час одна из дверей  открылась,  и  в  комнату,
держа огромную посудину, вошли двое мужчин. За ними шел Кент. Глаза химика
пылали лихорадочным огнем.  Он  остановился  посреди  комнаты  и  произнес
усталым, но все же пронзительно звучащим голосом.
   - Я хочу, чтобы вы все это видели.
   Подразумевалось, что он говорит обо всех, кто находится в этой комнате,
но, в основном, он имел  в  виду  группу  ученых,  сидевших  в  специально
отведенной секции. Гросвенф встал и посмотрел, что находится в принесенной
чаше. Там содержалось какое-то коричневое варево.
   Биолог Скит тоже поднялся со своего места.
   - Минутку, Кент. В другое время я не стал бы подвергать  сомнению  ваши
действия. Но вы переутомились и у вас больной вид. Вы получили  разрешение
Мортона на эксперимент?
   Кент не спеша повернулся к  Скиту,  и  Гросвенф,  снова  занявший  свое
место, увидел, что слова Скита лишь частично отражали  суть.  Под  глазами
шефа химического отдела темнели синяки. Щеки его ввалились.
   - Я просил директора прийти сюда, - сообщил Кент,  -  но  он  отказался
присутствовать. Он считает, что если это существо добровольно сделает  то,
что я хочу, это не принесет никакого вреда.
   - Что у вас там? - поинтересовался Скит. - Что в чане?
   - Я обнаружил исчезнувший элемент. Это калий. В теле Денервея  осталось
только две трети или три четверти от  нормального  количества  калия.  Вам
известно, что  калий  во  взаимодействии  с  большой  молекулой  протеина,
является основой для  электрического  заряда  клетки.  Это  основа  жизни.
Обычно после  смерти  клетки  высвобождают  содержащийся  в  них  калий  в
кровяной поток, отравляя его. Я доказал, что  некоторое  количество  калия
исчезло из клеток тела Денервея, но в кровь он не  попал.  Полная  картина
еще не понятна, но я намерен ее прояснить.
   - А при чем тут чан с едой? - прервал его кто-то.
   Люди  оставили  книги,  журналы  и  с  интересом  стали  наблюдать   за
происходящим.
   - В еде живые клетки, содержащие калий.  Как  вам  известно,  мы  можем
создавать их искусственно. Может  быть,  именно  из-за  этого  чудовище  и
отвергало во время ленча нашу пищу. Его не устраивает  форма  входящего  в
нее калия. Моя идея такова, что он использует свое обоняние, или что там у
него вместо обоняния...
   - Думаю, нечто связанное с вибрацией,  -  вмешался  Гурлей.  -  Иногда,
когда он покачивает этими  усиками,  мои  приборы  регистрируют  отдельную
очень мощную помеху, а потом - снова ничего. Похоже на то, что он излучает
волны по своей воле. И я думаю, что  частоту  колебаний  создают  не  сами
усики.
   Кент с  очевидным  нетерпением  дождался  конца  выступления  Гурлея  и
заговорил сам:
   - Отлично... Итак, его ощущения связаны с вибрацией. Мы сможем  решить,
что вызвало его реакцию на данную вибрацию, когда он начнет реагировать...
А что думаете вы, Скит? - более мягко произнес химик.
   - В вашем плане имеются три ошибки, - ответил биолог. -  Во-первых,  вы
кажется забыли, что он мог объесться,  пообедав  Денервеем,  если  он  это
сделал. И вы кажется думаете, что  у  него  не  возникнут  подозрения.  Вы
считаете... Ладно, устанавливайте  ваш  чан.  Может  его  реакция  на  это
что-нибудь вам подскажет.
   Несмотря на  все  споры,  эксперимент  Кента  обещал  быть  интересным.
Существо уже доказало, что неожиданные  ситуации  могут  толкнуть  его  на
непредсказуемые действия. Его реакцию, когда он оказался в закрытом лифте,
никак нельзя было списывать со счета. Так считал Гросвенф.
   Керл немигающим взглядом уставился на двоих людей, ставивших перед  ним
чан. Они быстро отошли, а Кент шагнул вперед. Керл узнал в  нем  человека,
доставшего утром оружие. Несколько минут  он  наблюдал  за  этим  двуногим
существом, потом его внимание переключилось  на  чан.  Его  усики  уловили
испускаемое его содержимым волнующее  излучение  идов.  Оно  было  слабым,
таким слабым, что оставалось для него незамеченным, пока он  полностью  на
нем не сконцентрировался. Иды содержались в жидкости в такой концентрации,
которая  была  для  него  почти  бесполезной.  Но  все  же  вибрация  была
достаточно  сильной,  чтобы  указать  на  причину  происходящего.  Керл  с
рычанием поднялся на ноги. Он схватил чан  чашечками-присосками  на  конце
одного изгибающегося дугой щупальца и выплеснул его содержимое  на  Кента,
который с воплем отпрыгнул назад.
   Одной рукой Кент яростно вытирал испачканное лицо, другой схватился  за
оружие. Его дуло уставилось в массивную голову Керла, и из  него  вырвался
луч белого цвета.
   Усики-уши  Керла  зашевелились,  автоматически  сводя  на  нет  энергию
оружия.  Круглые  черные  глаза   сузились,   отмечая   движения   мужчин,
схватившихся за оружие.
   Гросвенф,  ближе  всех  находившийся  к   месту   происшествия,   резко
выкрикнул:
   - Стойте! Мы все можем пожалеть о том, что поступаем как истерики!
   Кент опустил оружие и,  слегка  обернувшись,  озадаченно  посмотрел  на
некзиалиста. Керл лег, ненавидя человека, вынудившего  его  показать  свою
способность контролировать внешнюю энергию. Но делать было нечего, он  мог
лишь с тревогой ожидать последствий.
   Кент вновь посмотрел на Гросвенфа. На этот раз его глаза зло сузились.
   - Какого черта вы тут распоряжаетесь?
   Гросвенф промолчал. Его  роль  в  этом  инциденте  была  исчерпана.  Он
распознал эмоциональный кризис и сказал необходимые слова командным тоном.
Тот факт, что повиновавшись его команде, люди теперь спрашивают, насколько
он уполномочен давать команды, был неважен. Кризис миновал.
   То что он сделал, не имело никакого отношения к вине  или  невиновности
Керла. Конечным результатом его вмешательства должно быть такое  положение
дел, при  котором  решение  об  этом  существе  будет  вынесено  не  одним
человеком, а группой авторитетных специалистов.
   - Кент, - холодно сказал Сидл. - Я не верю в то, что  вы  действительно
потеряли над собой контроль. Вы намеренно пытались прикончить кота,  зная,
что директор приказал оставить его живым. Я  намерен  составить  рапорт  и
требовать, чтобы вы понесли наказание. Вам известно, в чем оно заключается
- потеря главенства в вашем отделе и невозможность занять эту должность  в
любом из двенадцати других отделов.
   Группа мужчин, в которых Гросвенф  узнал  сторонников  Кента,  тревожно
зашевелилась. Один из них заявил:
   - Нет, нет! Оставьте эти глупости, Сидл.
   Другой был более циничным.
   - Не забудьте, что есть свидетельства не только против Кента.
   Кент обвел присутствующих угрюмым взглядом.
   -  Корита  был  прав,  когда  говорил  о   почтенном   возрасте   нашей
цивилизации. Она явно клонится к упадку, - затем он продолжил с  дрожью  в
голосе. - О боже, да неужели тут нет человека, который бы видел весь  ужас
происходящего? Денервей мертв всего несколько часов. А это существо,  вину
которого мы все знаем, лежит здесь, свободное, и планирует новое убийство.
И жертва его, возможно, находится здесь, в этой  комнате.  Что  же  мы  за
люди? Дураки, циники или упыри? Или наша цивилизация уже  дошла  до  того,
что мы можем симпатизировать убийце? - он перевел взгляд опухших  глаз  на
Керла. - Мортон был прав. Это не  животное.  Это  дьявол,  поднявшийся  из
глубины ада этой забытой богом планеты.
   - Не пытайтесь делать из нас участников мелодрамы, - сухо сказал  Сидл.
- Ваши выводы лишены психологического анализа. Мы не упыри и не циники. Мы
просто ученые, которые должны узнать об этом коте все.  Теперь,  когда  он
находится под нашим наблюдением, мы сомневаемся в его способности  напасть
на кого-нибудь из нас. Один против тысячи - слишком малая  вероятность.  -
Он осмотрелся по сторонам. - Поскольку  Мортона  здесь  нет,  я  предлагаю
проголосовать. Говорил ли я от имени вас всех?
   - Только не от моего, Сидл, -  это  был  Скит.  Отвечая  на  удивленный
взгляд психолога, он продолжал: - В этот напряженный момент все  произошло
так молниеносно, что никто, кажется, не заметил, что, когда Кент выстрелил
из вибратора, луч угодил  этому  животному  в  самый  центр  головы  и  не
причинил никакого вреда!
   Изумленный взгляд Сидла метнулся со Скита на Керла и снова на Скита.
   - Вы уверены, что он в него попал? Как вы сказали,  все  произошло  так
внезапно... Я  подумал,  что  кот  остался  невредимым,  потому  что  Кент
промахнулся.
   - Я совершенно уверен, что он попал ему  в  морду,  -  заявил  Скит.  -
Вибрационный пистолет, конечно, не  может  мгновенно  убить  человека,  но
причинить ему вред он  может.  Кот  никак  не  показал,  что  ему  нанесен
какой-то ущерб. Он  даже  не  задрожал.  Я  не  стану  говорить,  что  это
окончательный вывод, но принимая во внимание наши сомнения...
   Сидл был явно смущен.
   - Возможно, его кожа хорошо защищает от воздействия температуры.
   - Возможно, но ввиду нашей неуверенности,  Мортону,  я  думаю,  следует
отдать приказ запереть его в клетку.
   Пока Сидл хмурился в сомнении, вновь заговорил Кент:
   - В ваших словах есть смысл. Скит.
   Сидл мгновенно подхватил:
   - Так вы были бы удовлетворены, Кент, если мы поместим его в клетку?
   Кент подумал и неохотно согласился:
   - Да, если только  слой  стали  в  четыре  дюйма  толщиной  сможет  его
удержать, то можно сделать и так.
   Гросвенф, державшийся на заднем  плане,  вновь  промолчал.  Он  обсудил
проблему заключения Керла в своей записке Мортону  и  нашел  этот  вариант
неподходящим, в основном, из-за запирающих механизмов.
   Сидл  подошел  к  встроенному  в  стену  коммутатору,  тихо  с   кем-то
переговорил и вернулся.
   - Директор сказал, что если  мы  сможем  водворить  его  в  клетку,  не
применяя насилия, то все в  порядке.  В  противном  случае,  нужно  просто
запереть его в любом помещении, в котором он  находится.  Что  вы  на  это
скажете?
   - В клетку! - раздался единодушный хор голосов.
   Гросвенф подождал, пока установится тишина, и заявил:
   - На ночь его нужно выпустить. Он никуда не денется.
   Большая  часть  присутствующих  проигнорировала  его  замечание.   Кент
посмотрел на него и кисло спросил:
   - Вы кажется, переменили мнение,  а?  То  вы  спасаете  ему  жизнь,  то
признаете его опасным.
   - Он сам спас свою жизнь, - проронил Гросвенф.
   Кент отвернулся и пожал плечами.
   - Мы поместим его в клетку. Как раз подходящее место  для  кровожадного
убийцы.
   - Вопрос решен, но как мы возьмемся за дело? - спросил Сидл.
   - Вы твердо решили посадить его в клетку? - уточнил Гросвенф.
   Он не ожидал ответа и он его не получил. Эллиот прошел вперед и  тронул
кончик ближайшего к нему щупальца Керла. Щупальце слегка  отдернулось,  но
Гросвенф был настроен решительно. Он снова взялся за щупальце и указал  на
дверь. Животное немного поколебалось, но потом  медленно  двинулось  через
помещение.
   - Подготовьте помещение для кота, - произнес Гросвенф.
   Керл послушно направился вслед за Гросвенфом через дверь. Он очутился в
квадратной металлической комнате со второй дверью в противоположной стене.
Человек вышел в нее. Керл попытался было  последовать  за  ним,  но  дверь
захлопнулась перед самым его носом. Сразу  же  за  его  спиной  послышался
металлический лязг.  Он  повернулся  и  увидел,  что  входная  дверь  тоже
захлопнулась. Он ощутил поток энергии, когда электрический  замок  вставал
на место. Когда Керл понял, что  его  заперли,  его  морда  исказилась  от
ненависти, но никаких внешних признаков волнения он не показал. Он  хотел,
чтобы люди заметили разницу между его реакцией  на  заточение  в  лифте  и
теперешней. Сотни лет все его существо  было  направлено  на  поиски  еды.
Теперь в его мозгу ожили тысячи  воспоминаний  из  прошлого.  В  его  теле
зашевелились давно уже невостребованные силы. Теперь они были разбужены, и
сознание  автоматически  использовало  их  возможности  в   применении   к
настоящему  моменту.  Он  уселся  на  гибкие  задние  лапы  и  с   помощью
усиков-ушей исследовал энергию того, что его окружало.
   Потом он лег. Глаза его выражали презрение. Дураки!
   Прошел примерно час, когда он услышал, что какой-то человек -  это  был
Скит - возится наверху клетки с каким-то механизмом. Керл  насторожился  и
вскочил. Его первой мыслью было, что он недооценил этих людишек и что  они
собираются его прикончить. Керл рассчитывал на то, что ему дадут  время  и
он сможет осуществить задуманное.
   Опасность  заставила  его  растеряться.  И  когда  он  внезапно  ощутил
радиацию, источник которой находился гораздо ниже уровня  его  клетки,  он
собрал все силы  для  борьбы  с  возникшей  опасностью.  Прошло  несколько
секунд, прежде чем он понял происходящее. Кто-то делал  снимки  его  тела.
Через некоторое  время  люди  ушли.  Вскоре  снова  послышался  шум.  Керл
терпеливо ждал, пока на корабле не воцарится тишина. Давным-давно, еще  до
того, как керлы достигли относительного  бессмертия,  они  тоже  спали  по
ночам. Наблюдая  в  библиотеке  за  дремлющими  людьми,  он  вспомнил  эту
привычку.
   Звуки не утихли только в одном месте. Еще долго после  того,  как  весь
корабль уснул, он слышал шорох двух пар ног. Беда заключалась в  том,  что
стражи держались не вместе. Вначале слышались шаги одного, затем, примерно
на тридцать шагов сзади - другого.
   Керл  прислушивался  к  шагам,  вычисляя  сколько  времени  занимает  у
охранников обход клетки. Наконец он узнал, что хотел.  Он  подождал,  пока
стража совершила очередной круг. На этот раз, как только они прошли,  Керл
сконцентрировал все свои чувства на энергетике корабля.  Мощная  пульсация
реактора в машинном отделении воспринималась Керлом как спокойные  громкие
звуки, а вращение  генератора  электроэнергии  -  почти  как  песня.  Керл
контролировал  все  энергопотоки,  пронизывающие  стены  его   тюрьмы   по
многочисленным  проводам,  отыскивая  тот  ручеек,  который   заканчивался
запирающим устройством дверного замка.  Получилось!  Керл  сосредоточился,
настраивая внутреннюю энергию своего  тела  в  ритм  с  энергией  корабля.
Усики-антенны завибрировали.
   Раздался резкий  металлический  щелчок.  Сильным  движением  одного  из
щупалец Керл толкнул дверь, и она  отворилась.  Он  очутился  в  коридоре.
Мгновение он испытывал чувства  презрения  и  превосходства  при  мысли  о
глупых существах, осмелившихся попытаться  подчинить  его.  Неожиданно  он
вспомнил о том, что на его планете существуют и другие керлы.  Мысль  была
странной и непривычной для Керла. Раньше он ненавидел и боролся с ними. Но
теперь он чувствовал себя одним из них, это был его клан. Если бы  им  был
дан шанс размножиться, никто, а уж меньше всего эти людишки, не смог бы им
противостоять.
   Раздумывая  об  этой  возможности,  он  ощутил,  как  давит   на   него
одиночество, ограниченность вариантов, потребность в других  керлах  -  он
один против тысячи, а затем - всей Вселенной. Звездный мир  вызвал  в  нем
хищные, ненасытные устремления. Если он  проиграет  -  другого  случая  не
предоставится!  В  лишенном  пищи  мире  для  него  не  будет  возможности
разрешить тайну путешествий  в  пространстве.  Даже  Строители  не  смогли
оторваться от своей планеты.
   Керл пробежал через большой салон  и  отходящий  от  него  коридор.  Он
очутился перед первой дверью в спальню. Она была заперта на  электрический
замок, но Керл бесшумно открыл ее. Он проскользнул в нее  и  нанес  точный
удар по горлу спящего человека. Голова  отлетела  прочь,  тело  дернулось,
струей хлынула кровь. Излучение идов, испускаемое телом, едва не захватило
его, но он заставил себя двинуться дальше.
   Семь спален, семь безголовых трупов. Потом Керл тихо вернулся в  клетку
и запер за собой дверь. Он выверил  время  с  микроскопической  точностью.
Сейчас охрана, как и должно было быть, прошла мимо, заглянула в  аудиаскоп
и продолжала  свой  путь.  Керл  ринулся  во  второй  набег  и  в  течение
нескольких минут опустошил еще четыре спальни. Потом он подошел к  большой
спальне, где спали двадцать четыре  человека.  Он  убивал  мгновенно,  все
время помня о моменте, когда ему нужно  было  возвращаться  в  клетку.  Но
возможность  уничтожения  такого  количества  людей  сразу  помрачила  его
сознание. Более чем тысячу лет он уничтожал все формы живого, которые  мог
уничтожить. Даже самые примитивные,  которые  могли  дать  ему  не  больше
одного ида. И все же, он никогда не чувствовал необходимости сдерживаться.
Он обошел комнату как несущий смерть  демон  и  успокоился  только  тогда,
когда все люди были мертвы.
   Внезапно Керл спохватился,  что  превысил  свое  время.  Непоправимость
ошибки  потрясла  его.  Он  четко  спланировал  ночь  убийств,  и   каждый
смертельный рейс должен был заканчиваться так, чтобы он успевал  вернуться
в свою тюрьму и быть там, когда охранники окажутся перед дверью,  завершая
очередной круг. Теперь же надежда овладеть этим кораблем-монстром за  одну
ночь была утрачена.
   Керл потерял  остатки  разума.  Как  безумный,  не  заботясь  теперь  о
бесшумности, он  промчался  по  салону.  Он  влетел  в  тот  коридор,  где
находилась дверь клетки, напряженный, ожидая,  что  будет  встречен  лучом
бластера, слишком сильным, чтобы он смог справиться.
   Двое охранников стояли рядом, бок о бок. Было очевидно, что они  только
сейчас обнаружили  открытую  дверь.  Они  одновременно  подняли  головы  и
застыли, парализованные кошмарным видением. На них  с  огромной  скоростью
летело чудовище с выпущенными когтями, растопыренными щупальцами, горящими
от ненависти глазами. Один из охранников схватился  за  бластер,  но  было
слишком  поздно.  Другой  уже  был  психологически  сломлен  неизбежностью
смерти. Он испустил дикий вопль ужаса. Жуткий крик пронесся  по  коридору,
будя спящих людей. Крик перешел в леденящее душу всхлипывание, когда  Керл
одним неуловимым движением  отправил  оба  тела  в  противоположный  конец
коридора. Он не хотел, чтобы трупы были найдены возле клетки. Это была его
единственная надежда.
   В отчаянии, понимая весь ужас своей ошибки, неспособный связно  думать,
он ринулся в свою тюрьму. Дверь за ним мягко захлопнулась.  Сильный  поток
энергии вновь хлынул в запирающее устройство. Керл скорчился  на  полу  и,
слыша топот многих ног и гул испуганных голосов,  притворился  спящим.  Он
почувствует, если  кто-нибудь  заглянет  в  аудиаскоп.  Самый  напряженный
момент наступит, когда будут обнаружены остальные трупы.
   Он приготовился к величайшей в его жизни битве.





   - Нет больше Шивера! - услышал Гросвенф голос  Мортона,  сдавленный  от
ужаса. - Что мы будем делать без Шивера? Без Бекендриша? Без  Культора?  О
ужас!
   Коридор был забит людьми. Гросвенф, пришедший с опозданием, стоял возле
одной из групп  людей  в  конце  коридора.  Дважды  он  пытался  пробиться
поближе, но был немедленно оттеснен людьми, даже не взглянувшими на  него.
Они преграждали  ему  путь,  даже  не  поинтересовавшись,  кто  он  такой.
Гросвенф  оставил  бесплодные  попытки.  Директор  обвел   толпу   мрачным
взглядом. Его подбородок, казалось, выдавался больше обычного.
   - Если у кого имеются соображения,  выкладывайте!  -  заговорил  Мортон
снова.
   - Космическое сумасшествие!
   Это предположение подействовало на  Гросвенфа  раздражающе.  Ничего  не
значащая фраза, все  еще  бывшая  в  ходу  после  многих  лет  космических
путешествий.  Тот  факт,  что  человек   заболевал   в   пространстве   от
одиночества,  страха  и  напряжения,  еще  не  говорил   о   специфическом
заболевании.  В  длительном  путешествии,  подобном  этому,   существовали
некоторые опасности - и это была одна из причин, по которой  он  находился
на борту - но психическое расстройство от одиночества вряд ли входило в их
число.
   Мортон  колебался.  Казалось  ясным,  что  он  тоже  рассматривает  это
замечание, как бред шизофреника.  Но  время  для  споров  о  деталях  было
неподходящим. Эти люди были чрезвычайно напуганы.  Они  жаждали  действий,
возвращения уверенности и знания того, что приняты действенные  контрмеры.
Именно в такие моменты руководители экспедиции, командиры и  прочие  лица,
занимающие должностные посты, теряют доверие своих подчиненных.  Гросвенфу
показалось,  что  когда  Мортон  заговорил,  он  думал  именно   о   такой
возможности, настолько осторожно он подбирал слова.
   - Мы это обсудим, - сказал директор. - Доктор Эгарт  и  его  помощники,
конечно же, всех осмотрят. А сейчас он осматривает трупы.
   Звучный баритон сказал в самое ухо Гросвенфа:
   - Я уже здесь, Мортон. А нельзя ли мне к вам пройти? Велите этим  людям
пропустить меня.
   Гросвенф повернулся и узнал доктора Эгарта.
   Люди уже сами расступались перед  ним,  и  Эгарт  нырнул  вперед.  Безо
всяких колебаний за ним пошел Гросвенф. Как он и ожидал, все  решили,  что
он с  доктором.  Когда  они  очутились  рядом  с  Мортоном,  доктор  Эгарт
проговорил:
   - Я слышал ваши слова, Мортон, и могу вам сразу заявить, что  версия  о
космическом сумасшествии не годится. Этим несчастным оторвали  головы  так
быстро, что у них не было возможности даже вскрикнуть. На это  нужна  сила
десятерых, - Эгарт помолчал, потом медленно произнес: - Как  насчет  кота,
Мортон?
   Директор качнул головой.
   - Киска в свой клетке, доктор, и  расхаживает  туда-сюда.  Я  бы  хотел
узнать мнение на его счет у специалистов. Можем ли  мы  подозревать  кота?
Клетка построена с  таким  расчетом,  чтобы  удержать  четырех  чудовищ  в
четыре-пять раз  больших,  чем  он.  В  его  виновность  вроде  бы  трудно
поверить, если только речь не идет о способностях, превосходящих все  наши
представления.
   Скит мрачно заявил:
   - Мортон, у нас есть все  необходимые  свидетельства.  Мне  страшно  не
хочется об этом говорить, вы же знаете, что  я  предпочел  бы,  чтобы  кот
остался в живых. Но я направил на  него  телекамеру  и  попытался  сделать
несколько снимков.  Все  они  оказались  пустыми.  Вспомните,  что  сказал
Гурлей. Это существо может, вероятно, посылать и получать  колебания  волн
всего спектра. То, как он справился с излучателем Кента, является для  нас
после случившегося,  бесспорным  доказательством  того,  что  он  обладает
уникальной способностью управлять потоками энергии.
   Кто-то недовольно проворчал:
   - Какого черта мы тут делаем? Ведь если он может контролировать энергию
и посылать волны любой длины, то ничто не помешает ему убить нас всех.
   - Вот доказательство, что он не всемогущ, иначе он бы сделал это давно.
   Мортон направился к механизму, контролирующему замок клетки.
   - Вы не должны открывать дверь! - завопил Кент, хватаясь за бластер.
   - Нет, но  если  я  опущу  этот  рубильник,  пол  клетки  окажется  под
напряжением. Мощность очень большая, и все  живое,  находящееся  в  клетке
должно погибнуть. Мы сделали так на всякий случай во всех клетках.
   Он отпер специальное устройство и  опустил  рубильник.  Какое-то  время
прибор работал на полную мощность. Потом металл вспыхнул  голубым  светом.
Ряд предохранителей над головой Мортона сделался черным. Мортон потянулся,
вытянул один из них из патрона и осмотрел, нахмурившись.
   - Забавно, ведь с ним ничего не должно было  случиться!  -  он  покачал
головой. - Да, теперь мы даже не сможем заглянуть в клетку. Это вывело  из
строя и радио.
   - Если он так хорошо справляется с электричеством, что способен открыть
дверь, то он, весьма вероятно,  учел  и  такую  возможность  и  был  готов
противостоять этой опасности, когда вы опустили рубильник, - заметил Скит.
   - По крайней мере, это доказывает, что  кот  не  чувствителен  к  нашей
энергии, - мрачно  скривился  Мортон.  -  Ведь  он  вернул  ее  совершенно
безболезненно. Важно то, что он прячется за слоем  плотнейшего  металла  в
четыре дюйма толщиной. В случае чего, мы можем открыть дверь и испытать на
нем действие бластеров. Но вначале  нам  следует  попытаться  послать  ему
электрические заряды, пропущенные через мощный телефлюарный кабель.
   Его речь прервал донесшийся из клетки звук. Тяжелое  тело  ударилось  о
стену. За этим последовала серия таких оглушительных звуков, как будто  на
пол бросали целую кучу предметов. Гросвенф мысленно сравнил это с грохотом
лавины.
   - Он знает, что мы пытаемся сделать, - сказал Скит Мортону. -  И  держу
пари, это киске совсем не по душе. Кот свалял дурака, вернувшись в клетку,
и теперь понял это!
   Общее напряжение спало. Мортон и другие нервно заулыбались. Кто-то даже
хмыкнул, представив себе нарисованную Скитом картину огорченного чудовища.
Гросвенф же насторожился. Ему не понравились звуки,  которые  он  услышал.
Слух - самый обманчивый из всех чувств. Невозможно проверить, что на самом
деле происходит в клетке.
   - Что я бы хотел знать, - сказал главный инженер Пеннос, -  это  почему
показания телефлюарно-измерительной шкалы  подскочили  и  заколебались  на
высшей цифре, когда кот стал шуметь? Шкала у меня под носом, и  я  пытаюсь
понять, что же случилось?
   И в клетке и вне  ее  наступила  тишина.  Неожиданно  за  спиной  Скита
послышался шум, и появился капитан Лич с двумя офицерами в военной  форме.
Командир, жилистый пятидесятилетний мужчина, резко предложил:
   - Думаю, мне следует поставить тут пост. Кажется, между учеными  возник
спор: убивать чудище или нет... это правда?
   Мортон качнул головой.
   - Спорить уже не о чем. Мы пришли к единому мнению,  что  кота  следует
уничтожить.
   - Я собираюсь отдать об этом приказ, - четко кивнул Лич. - Я убежден  в
том, что безопасность корабля под угрозой, а это уже  моя  область,  -  он
возвысил голос: - Освободите место! Подайтесь назад!
   Понадобилось несколько минут на то, чтобы оттеснить народ. Гросвенф был
раздражен собравшейся толпой и был рад, когда с этим было покончено.  Если
бы чудовище неожиданно  выскочило,  вся  эта  толпа  не  могла  бы  быстро
податься назад и многие были  бы  ранены  и  уничтожены.  Такая  опасность
полностью не исчезла, но все же заметно уменьшилась.
   - Смешно! - раздался чей-то возглас.  -  Можно  подумать,  что  корабль
вот-вот взлетит.
   Гросвенф ощутил то же самое. Большой корабль дрожал, как будто приходил
в себя после долгой спячки.
   - Пеннос, кто в аппаратной?! - резко спросил капитан Лич.
   Главный инженер побледнел.
   - Мой заместитель и его помощники. Но я не понимаю, как они...
   Толчок! Корабль накренился, угрожая свалиться набок. Гросвенфа швырнуло
на пол. Он почти потерял сознание, но предчувствие опасности вернуло его к
действительности. Вокруг него распластались остальные.  Некоторые  стонали
от боли. Директор Мортон отдавал какие-то распоряжения, но Гросвенф ничего
не слышал. Капитан Лич с трудом поднялся на ноги. Гросвенф услышал, как он
в ярости завопил:
   - Какая дрянь включила двигатели?
   Ускорение  продолжало  нарастать.  Величина  его  была  уже  не   менее
пяти-шести гравитонов. Ощущая его страшную силу, Гросвенф с  трудом  встал
на ноги. Кое-как он добрался до ближайшего коммуникатора  и  набрал  номер
аппаратной, не особенно надеясь на то, что связь действует. За его  спиной
кто-то издал звук,  похожий  на  рычание.  Гросвенф  изумленно  оглянулся.
Директор Мортон вцепился в его плечо и закричал:
   - Это кот! Он в аппаратной! И мы взлетаем!
   Даже  когда  Мортон  заговорил,  экран  оставался   пустым.   Ускорение
возрастало. Гросвенф с трудом добрался до двери салона и через него  попал
во второй коридор. Там, в кладовой, как он помнил,  находились  скафандры.
Подойдя к ней, он обнаружил, что его опередил  капитан  Лич,  который  уже
пытался влезть в скафандр.  Наконец  капитан  справился  с  ним  и  теперь
манипулировал с антигравитационным приспособлением. После этого  он  помог
облачиться в скафандр Гросвенфу. Уже через минуту  Гросвенф  почувствовал,
что ему стало значительно легче. Теперь  их  было  двое,  а  вскоре  стали
подходить  остальные.  Через  несколько  минут   скафандры   кончились   и
недостающие принесли  с  нижнего  этажа.  Капитан  Лич  куда-то  исчез,  и
Гросвенф, думая, какой же следующий шаг предпринять, заторопился к клетке,
в которой раньше был заперт кот. Он нашел там ученых, сгрудившихся  вокруг
двери, которую только что открыли.
   Гросвенф пробрался вперед и заглянул через  плечи  тех,  кто  находился
ближе к двери. В задней стенке клетки  зияла  дыра.  Она  была  достаточно
большой для того, чтобы в нее могли пролезть  пять  человек  одновременно.
Металл прогнулся и был  испещрен  по  краям  многочисленными  зазубринами.
Отверстие выходило в другой коридор.
   - Я готов поклясться,  -  прошептал  Пеннос  сквозь  незакрытый  колпак
скафандра, - что это невозможно.  Один  удар  десятитонного  механического
молота сможет оставить на стене из микростали лишь  зазубрину  в  четверть
дюйма глубиной. А  ведь  мы  слышали  только  один  удар.  Автоматическому
дезинтегратору понадобится для такой работы не  меньше  минуты,  но  после
этого вся территория  была  бы  отравлена  радиоактивными  элементами,  по
крайней мере, на несколько недель. Мортон, это суперсущество!
   Мортон ничего не ответил. Гросвенф заметил, что Скит изучает  пролом  в
стенке. Наконец биолог поднял голову.
   - Если бы Бекендриш был  жив...  Чтобы  объяснить  это,  тут  необходим
специалист по металлургии. Смотрите!
   Он тронул обломанный край металла. Кусок под его пальцами отвалился  и,
упав на пол, рассыпался в пыль.
   Гросвенф шагнул вперед и пробормотал:
   - Я кое-что смыслю в металлургии.
   Люди сразу освободили ему дорогу, и он оказался рядом со Скитом. Биолог
хмуро уставился на него и спросил подчеркнуто резко:
   - Вы один из помощников Брека?
   Гросвенф сделал вид, что не слышал  вопроса.  Он  наклонился  и  провел
рукой по груде обломков на полу, после чего быстро выпрямился.
   - Никакого чуда тут нет, - заявил он.  -  Как  вам  известно,  подобные
клетки  изготавливаются  методом  электромагнитной  отливки  и   для   них
используется превосходный металлический порошок. Существо  воспользовалось
своими возможностями, чтобы разрушить молекулярную структуру металла.  Это
и послужило причиной тех изменений в телефлюарном кабеле, которые  заметил
мистер  Пеннос.  Существо,  трансформируя  свою  энергию,  разбило  стену,
выскочило в коридор, а оттуда в аппаратную.
   Он был удивлен тем, что ему позволили закончить этот поспешный  анализ.
Казалось, его принимали за ассистента погибшего  Бекендриша;  естественная
для огромного корабля неразбериха, когда у людей просто  не  было  времени
познакомиться со всеми, занимающими второстепенные должности.
   - Итак, директор, - спокойно проговорил  Кент,  -  мы  имеем  на  борту
суперсущество,  держащее  под  контролем  корабль,  полностью  завладевшее
аппаратной, обладающее почти неограниченной энергией.
   Это  было  простое  перечисление  фактов,  и  Гросвенф  увидел,   какое
впечатление  оно  произвело  на  остальных.   На   из   лицах   отразилось
беспокойство.
   Ему возразил один из офицеров:
   - Мистер Кент ошибается. Существо не  полностью  завладело  аппаратной.
Контрольная все еще в нашей власти, и это дает нам возможность перехватить
контроль над всеми машинами. Вы, как люди, занятые лишь проблемами  науки,
можете не знать о механизмах управления, которыми мы  располагаем.  Вполне
вероятно, что существо справится с управлением корабля,  но  пока  мы  еще
контролируем все рубильники аппаратной.
   - Ради всего святого! - воскликнул кто-то. - Почему бы вам не перекрыть
каналы энергии вместо того, чтобы облачать в скафандры тысячу людей?
   Офицер был непоколебим.
   - Капитан Лич считает, что для нас безопаснее находиться в  скафандрах.
Вполне вероятно, что это существо никогда раньше  не  испытывало  на  себе
воздействия  ускорения  в  пять-шесть  гравитонов.  Было   бы   неразумным
отказываться от этого преимущества.
   - Какие же это у  нас  преимущества?  -  возмутился  Мортон.  -  Ладно,
разберемся после. Нам кое-что  известно  об  этом  существе.  И  сейчас  я
собираюсь предложить капитану Личу провести испытания. - Он  повернулся  к
офицеру.  -  Вы  не  попросите  командира  присутствовать  при   маленьком
эксперименте, который я хочу провести?
   - Думаю, что вам лучше поговорить с ним самому, сэр. Можете связаться с
ним по коммуникатору, он в контрольной.
   Мортон ушел и вернулся через несколько минут.
   - Пеннос, - сказал он, - поскольку вы офицер  и  начальник  аппаратной,
капитан Лич хочет, чтобы об этом опыте позаботились вы.
   Гросвенфу  показалось,  что   в   тоне   Мортона   промелькнула   нотка
раздражения. Очевидно, командир корабля  говорил  серьезно,  заявляя,  что
берет на себя ответственность. До нынешнего момента корабельные офицеры  и
вообще все военные несли службу, подчиняя себя общей цели полета.  Тем  не
менее  прошлый  опыт  показал  правительству,  что  военные  по   каким-то
соображениям не  слишком  высоко  ставили  авторитет  ученых.  В  моменты,
подобные этому, скрытая враждебность выползала наружу.  И,  действительно,
не было никаких причин, чтобы отстранить опытного Мортона  от  руководства
кораблем.
   Пеннос энергично возразил:
   - Директор, у нас нет времени на то, чтобы  вы  объясняли  мне  детали.
Распоряжайтесь сами! Если я буду в чем-то  с  вами  не  согласен,  мы  это
обговорим.
   Это был вежливый отказ от привилегий, но Пеннос, как  главный  инженер,
сам был в первую очередь ученым.
   Мортон не стал терять времени и решительно заявил:
   - Мистер Пеннос, отправьте по пять человек в каждый из четырех подходов
к аппаратной. Я собираюсь возглавить одну из  групп;  вы,  Кент,  поведете
вторую, Скит - третью. А вы, мистер Пеннос, будете командовать  четвертой.
Будем  действовать  через  большие  двери   переносными   излучателями   и
бластерами.  Все  двери,  как  я  заметил,  закрыты:  чудовище  заперлось.
Селенски, вы подниметесь на  контрольный  пункт  и  выключите  все,  кроме
моторов. Приборы подсоедините к главному  рубильнику  и  выключите  их  по
нашей команде. Хотя есть тут одна вещь... Включите  ускоритель  на  полную
мощность и не применяйте никаких антиускорителей! Ясно?
   - Да, сэр! - пилот козырнул и зашагал вдоль коридора.
   - Сообщите мне по коммутатору, -  крикнул  ему  вслед  Мортон,  -  если
какие-то машины возобновят работу!
   Сопровождать выбранных вызвались все  присутствующие.  Гросвенф  и  еще
несколько человек наблюдали за  их  действиями  с  расстояния  примерно  в
двести футов. Когда были принесены передвижные  излучатели  и  установлены
переносные защитные экраны, его сердце сжалось в  предчувствии  несчастья.
Он оценил силу и мощь предпринимавшейся атаки. Он даже представил, что она
могла бы увенчаться успехом...
   Но это мог бы быть чисто случайный успех.  Дело  было  организовано  на
базе старой теории, старой системы организации людей и их  знаний.  Больше
всего раздражало то, что сам он мог лишь стоять поодаль и критиковать.
   По главному коммутатору раздался голос Мортона:
   - Как я уже сказал, это предварительная попытка.  Она  основывается  на
заключении о том, что он пробыл в аппаратной недостаточно долго для  того,
чтобы что-нибудь предпринять. Это дает нам возможность одолеть его сейчас,
пока он еще не успел подготовиться к борьбе против нас. Но,  если  нам  не
удастся уничтожить его немедленно, я просчитал еще одну версию: эти  двери
сконструированы таким образом, что способны противостоять мощному  взрыву,
и понадобится не менее пятнадцати минут на то,  чтобы  нагреватели  смогли
оказать на них воздействие. Все  это  время  существо  не  будет  получать
энергии. Селенски  готов  перекрыть  каналы  питания.  Главный  двигатель,
конечно, будет включен, но он атомный, а я считаю, что чудовище не  сможет
справиться с подобным механизмом. Через несколько минут вы увидите, что  я
имею в виду... на что надеюсь.
   Его голос возвысился, когда он спросил:
   - Вы готовы, Селенски?
   - Да.
   - Выключайте главный рубильник!
   Коридор и весь корабль, как понял Гросвенф,  погрузились  во  тьму.  Он
щелкнул выключателем вмонтированной в скафандр лампы. Это же  проделали  и
другие. В отблеске лучей их лица казались бледными и напряженными.
   - Заряд! - четко и резко скомандовал Мортон.
   Передвижной излучатель направил потоки тепла на  тяжелую  металлическую
дверь. Гросвенф увидел, как  по  металлу  побежали,  сливаясь  в  ручейки,
первые капли.  За  ними  последовали  другие,  и  вот  уже  под  действием
энергетического луча медленно, как будто неохотно, потекли сплошные потоки
расплавленного металла. Из-за дыма через экран невозможно было разглядеть,
что происходит с дверью, пока она не раскалилась докрасна.  Она  светилась
все ярче и ярче по мере того, как возрастала температура.
   Время шло медленно. Наконец раздался голос Мортона:
   - Селенски!
   - Еще ничего, директор.
   Мортон почти прошептал:
   - Но ведь должен же он что-то делать. Не может он  просто  так  сидеть,
как загнанная в угол крыса. Селенски?
   - Ничего, директор...
   Семь минут... десять... двенадцать...
   -  Директор!  -  это  был  Селенски.  Его  голос,  как  всегда,  звучал
официально. - Он заставил работать генератор электроэнергии!
   Гросвенф  глубоко  вздохнул.  В  коммутаторе  раздался   голос   Кента,
обращавшегося к директору:
   - Мортон, больше ничего не будет. Вы ожидали этого?
   Гросвенф увидел, что Мортон внимательно смотрит на дверь  через  экран.
Даже на расстоянии ему казалось, что металл был не таким раскаленным,  как
прежде. Дверь постепенно темнела.
   Мортон вздохнул.
   - Пока все. Расставьте людей в каждом коридоре!  Излучатели  на  место!
Начальники отделов, поднимитесь на контрольный пункт!
   Испытание, как понял Гросвенф, было закончено.





   На посту у входа в контрольный пункт Гросвенф  предъявил  удостоверение
одному из охранников. Тот с сомнением взглянул на него.
   - Пожалуй, все в порядке, - наконец, пробормотал  он.  -  Пока  мне  не
приходилось пропускать сюда ни одного человека моложе сорока.  Как  вы  на
это смотрите?
   - Я сижу на первом этаже новой науки, - усмехнулся Гросвенф.
   Охранник снова заглянул в карточку и, возвращая, осведомился:
   - Нек... некзиализм... а что это такое?
   - Нечто вроде "всеизма", - проронил Гросвенф и шагнул через порог.
   Оглянувшись, он увидел, что охранник растерянно улыбался, не отрывая от
него взгляда. Но Гросвенф тут же забыл о нем. Он  оказался  в  контрольном
пункте  управления  впервые  и  с  любопытством  озирался   по   сторонам,
заинтересованный окружающим. Несмотря на  свою  компактность,  контрольный
пункт представлял собой внушительное зрелище. Он состоял из  ряда  ярусов.
Каждый металлический ярус был в двести футов длиной, и от одного  яруса  к
другому вел ряд крутых ступеней. Управлять приборами удобнее всего было  с
контрольного кресла, которое свисало с потолка  на  подвижном  управляемом
устройстве.
   Дальний конец помещения представлял собой аудиторию с  примерно  сотней
удобных кресел. Они были достаточно большими, чтобы  вместить  человека  в
скафандре; и около двух дюжин людей, одетых именно таким образом, сидели в
них. Гросвенф скромно устроился сбоку. Через минуту из капитанской  каюты,
двери которой выходили в контрольную,  появились  Мортон  и  капитан  Лич.
Командир сел, а Мортон сразу заговорил:
   - Нам известно, что из всех  машин,  находящихся  в  аппаратной,  самым
важным для чудовища является  генератор.  Вероятно,  чудовище  работало  в
дикой панике, стараясь задействовать его, прежде чем мы проникнем  внутрь.
У кого есть замечания?
   - Я бы хотел, чтобы кто-нибудь сообщил мне, что сделал  кот  для  того,
чтобы дверь стала непроницаемой? - спросил Пеннос.
   - Известны такие электрические процессы, - ответил ему  Гросвенф,  -  в
результате которых металлы могут стать предельно  стойкими  к  воздействию
высокой температуры, но я никогда не слышал о том, чтобы  это  можно  было
сделать, не применяя специального оборудования  весом  в  несколько  тонн,
которого, кстати, на корабле нет.
   Кент взглянул на Гросвенфа и раздраженно проговорил:
   - Кто нам скажет, как он это  сделал?  Если  мы  не  сможем  проникнуть
сквозь эти стены с нашими атомными  дезинтеграторами,  то  это  конец.  Он
сделает с кораблем все, что захочет его хвост.
   Мортон задумчиво качнул головой.
   - Мы должны выработать какой-то план - для этого мы тут и  собрались...
Селенски! - позвал он.
   Селенски ловко развернул кресло к главному рубильнику и очень осторожно
перевел  его  в  нужное  положение.  Корабль  сотряс  толчок,  послышалось
гудение, после чего в течение нескольких секунд дрожал пол. Затем  корабль
замер, вибрация утихла, и гудение сменилось слабым, тихим жужжанием.
   - Я собираюсь попросить разных специалистов высказать свои  предложения
относительно борьбы с так называемым  котом,  -  произнес  Мортон.  -  Нам
необходим обмен мнениями среди специалистов, работающих в разных областях,
но какими бы ни были интересными теоретические  проработки,  нам  нужен  в
первую очередь практический подход.
   А это, уныло подумал Гросвенф, как раз то, что  в  достаточной  степени
имеется в распоряжении Эллиота Гросвенфа, некзиалиста. Мортону  необходимо
было взаимодействие многих наук, а для этого и существовал  некзиалист.  И
тем  не  менее,  он  понимал,  что  не  входит  в  число  экспертов,  чьим
практическим  советом  заинтересуется  Мортон.   Его   догадка   оказалась
правильной.
   Через два часа директор расстроенно произнес:
   - Полагаю, нам лучше прерваться на  полчаса,  поесть  и  отдохнуть.  Мы
должны будем принять сейчас какое-то решение и собрать все, чем владеем.
   Гросвенф направился в свой отдел. Его не интересовали ни еда, ни отдых.
В тридцать один год он мог выдержать один  день  без  еды  и  отдыха.  Ему
казалось, что у него есть полчаса, за которые он  сможет  разобраться  как
поступить с чудовищем, захватившим корабль. Беда только в том, что  ученые
никак не могли прийти к полному согласию. Часть специалистов  объединилась
на основе своих знаний, но на весьма поверхностном уровне.  Каждый  кратко
обрисовал  свою  идею  людям,  которые  не  были   обучены   тому,   чтобы
прослеживать за каждым соображением богатство ассоциаций. Поэтому  единого
плана нападения так и не было.
   Это заставило Гросвенфа с  тревогой  думать  о  том,  что  он,  молодой
человек,  является,  возможно,  единственным  на   борту,   кто   способен
разглядеть все слабые  стороны  этого  плана.  Впервые  за  шесть  месяцев
пребывания  здесь,  на  корабле,  он  внезапно   понял,   какую   огромную
ответственность возложило  на  него  "Некзиалистское  общество".  То,  что
предыдущие системы  обучения  устарели,  вовсе  не  было  громким  словом.
Гросвенф не нес личной ответственности за полученное им образование. Он не
создал ни одной системы. Но как выпускник общества, как лицо, посланное на
"Космическую Гончую" со специальной целью, он не имел  иной  альтернативы,
как  только  принять  твердое  решение,   а   потом   использовать   любую
возможность, чтобы убедить в его правильности ответственных лиц.
   Сложность состояла в том, что ему  было  необходимо  получить  максимум
информации. И он занялся этим  с  помощью  единственно  имеющегося  в  его
распоряжении способа. Он связался с различными отделами по коммуникатору.
   В основном он разговаривал с подчиненными, а не с  начальством.  Каждый
раз,  когда  он  представлялся  начальником   отдела,   эффект   получался
внушительным - занимающие более низкие должности ученые соглашались с  его
превосходством. И обычно были готовы помочь, хотя и не всегда.
   - Мне нужно получить распоряжение от начальства, - заявил один из них.
   Глава одного из отделов Скит разговаривал с ним лично и предоставил ему
желаемую информацию. Другой был чрезвычайно вежлив  и  попросил  позвонить
ему, когда кота уничтожат.
   Гросвенф связался с химическим отделом и попросил  Кента,  считая  само
собой разумеющимся, что ему ответят отказом. Он уже  приготовился  сказать
подчиненному: "Тогда вы дадите мне информацию, в которой я нуждаюсь".
   К сожалению, его немедленно соединили с Кентом. Шеф химического  отдела
слушал его с плохо скрываемым раздражением, а в конце резко оборвал:
   - Вы можете получить информацию нашего отдела  по  обычным  каналам.  А
информация, полученная на этой планете, не будет доступной еще  в  течение
нескольких месяцев. Мы должны проверить и перепроверить все данные.
   Но Гросвенф продолжал настаивать:
   -  Мистер  Кент,  я  убедительно  прошу  вас  разрешить  мне  полностью
ознакомиться с данными количественных анализов планеты.  Это  может  иметь
первостепенное значение  для  разрабатываемого  на  сегодняшнем  совещании
плана. Сейчас слишком сложно объяснять все в деталях, но уверяю вас...
   Кент насмешливо прервал его излияния:
   -  Послушайте,  мой  мальчик,  -  сейчас  не  время  для  теоретических
дискуссий. Вы  кажется  не  понимаете,  что  мы  находимся  в  смертельной
опасности. Если что-то будет не  так,  вы,  я  и  остальные  будем  просто
уничтожены. А теперь не отвлекайте и не беспокойте меня,  пожалуйста,  еще
десяток лет.
   Раздался щелчок - Кент прервал связь.
   Несколько минут Гросвенф сидел, остывая. Потом, печально  усмехнувшись,
сделал последний вызов. Его  сводная  таблица  содержала,  среди  прочего,
сведения о пробах, показывающих высокое содержание  вулканической  пыли  в
атмосфере планеты, об истории  жизни  различных  видов  растений,  о  типе
пищеварительного тракта у животных, которые могли  бы  питаться  подобными
растениями.
   Гросвенф работал быстро, и поскольку он, главным образом, делал пометки
в уже отпечатанной таблице, то составление графика заняло у  него  немного
времени. Дело было простым. Было бы сложно объяснить его подробности тому,
кто еще не был знаком  с  некзиализмом,  но  для  Гросвенфа  картина  была
совершенно ясной. Она указывала на возможности и решения, которыми  нельзя
было пренебрегать. Так казалось Гросвенфу.
   Под  заголовком  "Основные  рекомендации"  он   написал:   "При   любом
одобренном решении следует позаботиться о безопасности..."
   Захватив четыре пачки схем, он направился в математический  отдел.  Там
была выставлена охрана, что было весьма необычно. Для защиты от кота  явно
были приняты меры. Когда его отказались  пропустить  к  Мортону,  Гросвенф
потребовал свидания с одним из секретарей директора.  Наконец,  из  другой
комнаты появился младший секретарь. Вежливо изучив схемы, он  сказал,  что
постарается передать их Мортону.
   Гросвенф мрачно возразил:
   -  Я  уже  слышал  раньше  нечто  подобное.  Если  Мортон  не   захочет
ознакомиться  со  схемами,  я  буду   требовать   создания   комиссии   по
расследованию. В связи с тем, что доклады, которые я неоднократно  посылал
директору,  куда-то  "испаряются",  я  выражаю  протест.   Если   это   не
прекратится, могут произойти большие неприятности.
   Секретарь был на пять лет старше Гросвенфа. Он был холоден и, в  общем,
настроен очень враждебно. Поклонившись Гросвенфу, он натянуто улыбнулся  и
сказал:
   - Директор - очень занятой человек. Его внимания требуют многие отделы.
Деятельность  некоторых  из  них  очень  важна  и  их  престиж   дает   им
преимущество над более молодыми науками и... - он поколебался, -  учеными.
Но я передам ему о вашей просьбе изучить таблицы.
   - Попросите его прочитать рекомендации. С этим нельзя больше тянуть.
   - Я доведу это до его сведения, - сухо проронил секретарь.
   Гросвенф решительно направился к штаб-квартире капитана  Лича.  Капитан
сразу принял его  и  внимательно  выслушал,  после  чего  изучил  таблицу.
Покончив с этим, он покачал головой.
   - Военные, - официальным тоном сказал  он,  -  подходят  к  этому  делу
немного  по-другому.  Принимая  во  внимание   особенности   поведения   и
возможности чудовища, мы идем на большой риск. Ваше замечание о  том,  что
было бы разумнее позволить чудовищу бежать - совершенно противоречит  моей
точке зрения. Это разумное существо, предпринимающее  враждебные  действия
по отношению к военному кораблю. Такая ситуация нетерпима. Я  считаю,  что
он  вступил  на  подобный  путь,  понимая  последствия.  -  Капитан  криво
усмехнулся. - А последствия - смерть!
   Гросвенф подумал, что конечным результатом может  стать  смерть  людей,
которые не  смогут  быстро  найти  новые  способы  борьбы  против  чего-то
необычного. Он уже было приготовился сказать, что вовсе  не  намерен  дать
коту возможность убежать, но раньше чем он успел заговорить,  капитан  Лич
встал.
   - А теперь я вынужден попросить вас уйти, - произнес он. Лич повернулся
к офицеру. - Проводите мистера Гросвенфа.
   - Я знаю, где выход, - с горечью сказал Гросвенф.
   Оказавшись  в  коридоре,  он  взглянул  на  часы.  До  начала  действий
оставалось  пять  минут.  Чувствуя  себя  несчастным,  он   направился   в
контрольный пункт.  Гросвенф  занял  свое  место,  когда  большинство  уже
сидели. Через  минуту  вошли  директор  с  капитаном  Личем.  И  совещание
началось.
   Нервничающий и явно напряженный, Мортон расхаживал  перед  собравшимися
туда-сюда. Бледность его лица  скорее  усиливала,  чем  умаляла  выражение
агрессивности, которое придавал ему  выдающийся  подбородок.  Внезапно  он
резко остановился. Его громкий голос раздался в помещении.
   - Чтобы быть уверенным в том, что наши планы полностью  согласованы,  я
намерен  просить  каждого  специалиста  высказать   свои   соображения   о
возможностях этого чудовища. Первым выступит мистер Пеннос.
   Пеннос  встал.  Он  был  среднего  роста,  но  казался  высоким   из-за
уверенного вида.  Подобно  другим,  он  был  узким  специалистом  в  своей
области, но по роду деятельности  нуждался  в  услугах  Гросвенфа  гораздо
меньше, чем кто-либо другой из присутствующих. Этот  человек  знал  все  о
двигателях и об истории  их  совершенствования.  Согласно  его  послужному
списку, изученному Гросвенфом, Пеннос изучал  разнообразные  двигатели  на
ста планетах. Не было ничего, что бы он не знал о  практической  механике.
Он мог бы говорить, не переставая, несколько недель и все же не сказал  бы
при этом и сотой доли того, что знает.
   -  В  этом  помещении  у   нас   установлены   переключатели,   которые
останавливают  одновременно   все   двигатели.   Расщепляющее   устройство
сработает почти мгновенно. Но при этом возникнут различного рода вибрации.
Существует, конечно, какая-то вероятность того,  что  одна  или  несколько
машин могут быть разрушены, если частоты  их  колебаний  срезонируют.  Вы,
наверное, слышали эту старую историю про солдат, идущих строем  по  мосту,
но сейчас, по  моему  мнению,  такой  опасности  нет.  Наша  главная  цель
заключается в том,  чтобы  сломить  сопротивление  существа  и  прорваться
сквозь двери.
   - Следующий Гурлей, - объявил Мортон.
   Гурлей лениво поднялся на ноги. У него был сонный вид,  как  будто  все
происходящее утомило его. Гросвенф подозревал, что Гурлею хотелось,  чтобы
люди считали его мечтателем. Он был начальником отдела связи, и его анкета
отражала цепь  длительных  попыток  приобретения  знаний  в  выбранной  им
области. Если его ученая степень  могла  служить  каким-то  свидетельством
знаний, то  за  его  плечами  было  непревзойденное  по  своей  обширности
образование. Заговорил он неторопливо, растягивая слова  в  своей  обычной
манере.  Гросвенф  отметил,  что  его   нарочитая   медлительность   сняла
напряжение в аудитории. Выражение  обеспокоенности  на  лицах  смягчилось,
позы стали более непринужденными.
   - Мы состряпали вибрационные экраны, работающие по принципу  отражения.
Оказавшись внутри, мы используем их таким образом, чтобы большая часть тех
волн, что может послать кот, была бы  отражена  и  вернулась  к  нему  же.
Вдобавок мы получим дополнительное количество  электроэнергии,  которую  и
скормим ему с передвижных колец. Должен же быть предел его возможностям  в
задержании энергии. И нервы у него тоже не стальные.
   - Селенски, - спокойно произнес Мортон.
   Главный пилот  уже  стоял  возле  Мортона.  Все  это  он  проделал  так
стремительно, будто он уже давно ждал зова директора. Гросвенф смотрел  на
него,  как  зачарованный.  Селенски  был  худощав  и  лицом  и  телом,   с
поразительно живыми голубыми глазами и казался сильным и  умным.  Согласно
своему послужному списку, он не получил особенно обширного образования, но
восполнил  его  отсутствие  крепостью  нервов,  молниеносной  реакцией   и
способностью действовать с точностью часового механизма.
   - Впечатление от плана таково, что он достаточно объемен. Как раз в тот
момент, когда существо почувствует, что больше не сможет выдержать,  можно
будет вводить дополнительные нагрузки. Когда рев достигнет высшей точки, я
включу анти-акселерацию. Директор и Гюнли Лестер  думают,  что  это  этому
сверхсуществу об анти-акселерации ничего  неизвестно,  поскольку  подобные
знания связаны с наукой о межгалактических перелетах и другими  путями  не
могут быть получены. Мы думаем, что когда существо ощутит на себе  впервые
эффекты  от  действия  анти-акселерации  -  вы  все  помните  то   чувство
опустошенности, которое оно вызывает, когда сталкиваешься с  ним  впервые,
он не будет знать, что думать и что делать. - Пилот сел.
   - Следующий Корита...
   - Я могу лишь высказаться в подтверждение этого предположения, - сказал
он, - основывающегося на моей теории о том, что этому чудищу  присущи  все
черты преступника ранних лет цивилизации. Скит  считает,  что  его  знания
наук озадачивают. По его мнению, это может означать, что мы имеем  дело  с
действительным обитателем этой планеты, причем  являющимся  потомком  тех,
кто проживал в изученном нами мертвом городе. Если это так, то  тогда  наш
враг  должен  иметь  фантастическое  долголетие,  фактическое  бессмертие,
врожденную способность дышать и кислородом и  хлором,  или  ни  тем  и  не
другим. Но его бессмертие само по себе не так уж и  важно.  Он  пришел  из
определенного периода своей цивилизации, и уровень его мышления  настолько
низок, что оно состоит, главным  образом,  из  его  воспоминаний  об  этом
периоде. Несмотря на способность контролировать энергию, он потерял голову
в лифте, когда впервые попал на корабль. Вспомним тот случай,  когда  Кент
предложил ему еду: обеспокоенный, он был вынужден  пустить  в  ход  против
вибратора специальные силы.  За  несколько  часов  он  совершил  множество
убийств.  Как  видите,  род  его   действий   отвечает   образу   действий
примитивно-хитрой эгоистической натуры, которой мало или совсем ничего  не
известно о происходящих в ее теле процессах - в научном смысле - и которая
едва ли понимает сущность того, над чем берет власть. Кот  похож  на  того
германского солдата древности, который чувствовал превосходство над старым
романским ученым, но  последний  все  же  является  частью  могущественной
цивилизации, внушающей страх Германии тех дней. Таким  образом,  мы  имеем
дело с примитивом, и этот примитив полностью оторван от своей естественной
среды. Я скажу так: идемте и победим!
   Мортон поднялся и взглянул  на  аудиторию.  Его  тяжелое  лицо  хранило
насмешливую улыбку.
   - Согласно моему  предыдущему  плану,  уверенность  с  которой  говорил
Корита, должна быть неотъемлемой частью  нашей  атаки.  Тем  не  менее,  я
только что получил документ от молодого  человека,  который  находится  на
борту этого корабля, представляя науку, о которой я очень мало  знаю.  Тот
факт, что он находится на борту, вынуждает меня считаться с  его  мнением.
Убежденный, "то он держит в руках ключ к решению проблемы, он  побывал  не
только в моем отделе, но и в штаб-квартире капитана Лича. Мы с  командором
сошлись на том, что мистеру Гросвенфу следует дать несколько минут с  тем,
чтобы он убедил нас, что знает, о чем говорит.
   Гросвенф робко встал и начал:
   - В "Некзиалистской  школе"  нас  учили  тому,  что  за  всеми  важными
аспектами любой науки стоит  сложная  связь  ее  с  другими  науками.  Это
положение, конечно, известно давно, но есть  разница  между  болтовней  об
этом положении и применением его на практике.  Мы  в  "школе"  разработали
технику его применения. В моем отделе имеется  много  таких  замечательных
машин, которые вам никогда не приходилось видеть. Не стану сейчас  вам  их
описывать. Скажу только о том, каким образом человек,  владеющий  техникой
работы с этими  машинами,  может  разрешить  проблему  кота...  Во-первых,
предположения   выдвинутые    здесь    достаточно    поверхностные.    Они
удовлетворительны  в  своей  области,  но  эта  область  не   простирается
достаточно  далеко.  Сейчас  же  мы  располагаем  достаточным  количеством
фактов, чтобы составить совершенно четкую картину  прошлого  кота.  Назову
их... Примерно восемнадцать  сотен  лет  назад  выносливые  растения  этой
планеты начали внезапно получать от солнца меньше волн определенной длины.
Это  было  связано  с  появлением   в   атмосфере   огромного   количества
вулканической пыли. Результат: почти моментально  большая  часть  растений
погибла. Вчера одна из наших разведывательных машин в  районе  примерно  в
ста милях от мертвого города обнаружила несколько живых существ размером с
земного оленя, но, вероятно, более умных.  Они  были  так  осторожны,  что
захватить их не представлялось возможным. Пришлось их уничтожить, и  отдел
мистера Скита проделал ряд анализов. Мертвые тела содержали калий почти  в
тех же электрохимических соединениях, в каких он содержится в человеческом
теле. Других животных встретить не удалось. Возможный вывод: это мог  быть
один  из  пищевых  ресурсов  кота.  В  желудках  мертвых  животных  ученые
обнаружили  частицы  растений  на  различной  стадии  усвоения.   Вероятен
следующий цикл: растения - травоядные - хищники. Представляется возможным,
что когда растения погибли, животные, в  большинстве  своем  тоже  умерли.
Таким образом исчезла пища и для котов.
   Гросвенф  обвел  аудиторию  быстрым  взглядом.  За  исключением  одного
человека, все слушали его внимательно. Исключение составлял Кент. На  лице
начальника  химического  отдела  застыло   раздраженное   выражение.   Его
внимание, казалось, было приковано еще к чему-то. Эллиот быстро продолжал:
   - В Галактике существует много примеров зависимости жизненных  форм  от
типа пищи. Но мы не встречали другого примера такой ограниченности в  пище
у разумного в некоторых пределах существа. Похоже на то, им даже в  голову
не приходила возможность выращивать для себя пищу и, уж конечно, пищу  для
своей пищи. Невероятное отсутствие предусмотрительности,  согласитесь.  Да
такое, что любое объяснение, не принимающее во внимание этот  факт,  будет
неудовлетворительным.
   Гросвенф вновь сделал паузу, но лишь для того, чтобы перевести дыхание.
Он не смотрел прямо ни на кого из присутствующих.  Он  не  мог  предъявить
доказательств тому, о чем собрался говорить. Каждому  отделу  понадобились
бы недели на то, чтобы проверить факты, используемые его наукой. Все,  что
он мог сделать, это дать конечное заключение - то,  что  он  не  осмелился
сделать в своей схеме или в  разговоре  с  капитаном  Личем.  Он  поспешно
закончил:
   - Факты есть факты. Кот не является одним из создателей  этого  города,
как не является и  их  потомком.  Он  и  ему  подобные  животные  являются
произведением строителей города. Что произошло с  самими  строителями?  Об
этом  мы  можем  только  догадываться.  Вероятно,  они   были   уничтожены
восемнадцать столетий назад в ходе атомной войны. Город, очень похожий  на
земной; неожиданное появление похожей на вулканическую пыль в атмосфере  в
таких количествах, что она смогла на тысячи лет скрыть солнце, -  все  это
говорит само за себя. Человек едва не совершил то же самое, так что мы  не
должны слишком сурово осуждать исчезнувшую расу. Но куда нас это ведет?  -
он вздохнул поглубже и продолжил: - Если бы  он  был  строителем,  он  был
обладал доказательствами своей всеобъемлющей силы и прекрасно бы  понимал,
что мы замышляем. Поскольку он им не является,  мы,  в  настоящий  момент,
имеем дело с существом, не имеющим  ясного  представления  о  своей  силе.
Оказавшись в трудном положении, он мог обнаружить в себе  способности  еще
неосознанные, уничтожить человеческие  существа  и  контролировать  работу
машин. Мы должны дать ему возможность бежать. Оказавшись вне  корабля,  он
будет в нашей власти. У меня все и  благодарю  вас  за  то,  что  вы  меня
внимательно выслушали.
   Мортон оглядел собравшихся и осведомился:
   - Итак, джентльмены, что вы думаете?
   Кент сердито заявил:
   - В жизни не слышал подобной истории. Все это предположения,  фантазии.
Если в этом и  заключается  некзиализм,  то  ему  следует  многое  в  себя
вобрать, прежде чем я им заинтересуюсь.
   - Не знаю, каким образом мы можем согласиться с  подобным  объяснением,
не имея возможности для изучения анатомии кота, - мрачно проговорил Скит.
   Следующим высказался глава физиков Ван Гроссен:
   - Я сомневаюсь в том, что даже подобное исследование могло  бы  служить
твердым  доказательством  того,   что   существо   создано   искусственно.
Предположения мистера Гросвенфа весьма спорные, и таковыми они останутся.
   - Дальнейшие раскопки города могли бы дать подтверждение теории мистера
Гросвенфа, - Корита говорил очень осторожно. - Подобная  точка  зрения  не
опровергает полностью теорию  цикличности,  поскольку  создание  мыслящего
существа может характеризовать силу ума и убеждения тех, кто его обучал.
   С места поднялся глава инженерного отдела Пеннос.
   - Один из наших летательных аппаратов сейчас находится в мастерской. Он
частично демонтирован и  занимает  единственно  доступную  для  нас  внизу
опору. Чтобы получить для него действующий аппарат, нам понадобилось бы не
меньше усилий, чем на  всю  планируемую  нами  атаку.  Конечно,  если  она
потерпит  неудачу,  мы,  может  быть,  решимся  пожертвовать   летательным
аппаратом, хотя я по-прежнему не понимаю, как он сможет выбраться  на  нем
из корабля. Внизу нет воздушных запоров.
   Мортон повернулся к Гросвенфу.
   - Что вы на это скажете?
   -  Воздушный  запор  имеется  в  конце   коридора,   соединяющегося   с
аппаратной. Мы могли бы предоставить ему возможность воспользоваться им.
   Капитан Лич решительно поднялся и заявил:
   - Как я уже сказал мистеру Гросвенфу, когда он ко мне приходил, военные
в таких делах действуют смелее и решительней. Нас не испугают случайности,
мы к ним готовы. Пеннос выразил и мое мнение. Если нападение  не  удастся,
обсудим  другие  варианты.  Благодарю  вас,  мистер  Гросвенф,   за   ваши
исследования. А теперь за работу!
   Это был приказ. Все сразу направились к выходу.





   Керл работал в ярком свете гигантской механической мастерской.  К  нему
вернулась большая часть воспоминаний и навыки, привитые  ему  Строителями,
способности осваивать новые машины и ситуации. Он  обнаружил  спасательную
шлюпку, находящуюся на опорах и частично демонтированную.
   Он с жаром принялся за ремонт. Необходимость побега вставала перед  ним
во весь рост, заслоняя все остальное. Только так он может вновь  оказаться
на своей  планете  и  присоединиться  другим  керлам.  С  тем  искусством,
которому он сможет их  научить,  они  станут  непобедимыми.  Тогда  победа
неизбежно будет за ними. В основном он  решился,  но  все  же  с  неохотой
покидал  корабль.  Он  не  был  полностью   убежден,   что   находится   в
безопасности. После того как он изучил энергетические ресурсы механической
мастерской и снова обдумал все случившееся, у него сложилось  впечатление,
что у этих двуногих существ нет достаточного оборудования для того,  чтобы
победить его.
   Эта  неуверенность  преследовала  его  даже  во  время   работы.   Едва
прервавшись, чтобы осмотреть судно, он неожиданно  понял,  какую  огромную
работу проделал. Все, что  ему  осталось,  -  это  сложить  инструменты  и
запасные части, которые он хотел взять с собой. А что потом - уходить  или
сражаться? Услышав приближение людей, он ощутил нарастающее  беспокойство.
Он заметил внезапное изменение в громоподобном реве машин, в ритме  стука:
они стали пронзительнее, резче, нервнее.  Но  едва  Керл  приспособился  к
этому, как возникло нечто новое:  за  массивной  дверью  аппаратной  взвыл
передвижной газомет. И перед ним сразу возникла другая проблема:  бороться
ли ему с газометом или выравнивать  ритм.  Он  быстро  просчитал,  что  не
сможет сделать все это одновременно.
   Тогда Керл настроился на побег. Каждый  мускул  его  мощного  тела  был
напряжен, когда он тащил груду запасных частей и инструментов и  сбрасывал
их  на  свободные  места   в   спасательной   шлюпке.   Наконец   наступил
заключительный этап подготовки к побегу. Он замер  у  дверей,  поняв,  что
сейчас  они  рухнут.  Полдюжины  газометов  неуклонно,  хотя  и  медленно,
"пожирали" последние дюймы дверей. Керл заколебался, потом отвел от дверей
всю свою энергию и сконцентрировал ее на внешней стене корабля, на которую
был направлен нос спасательной шлюпки. Все  его  тело  съежилось  от  волн
электричества, хлынувших на  динамомашину.  Его  усики-уши  завибрировали,
направляя мощнейший поток энергии на стену. Он  почувствовал  жар,  а  его
тело изогнулось  дугой.  Он  понял,  что  близок  к  критическому  пределу
энергии, которой он может управлять. Несмотря на  сверхусилия,  ничего  не
произошло - стена не поддалась. Он был крепок, этот металл, крепче  всего,
с чем он когда-либо сталкивался. Он держал свою форму. Его  молекулы  были
моноатомными, но их расположение было необычным - эффект особой  прочности
был достигнут без обычно сопутствующей ему высокой плотности.
   Тут он услышал, как одна  из  дверей  аппаратной  рухнула  и  сразу  же
закричали люди. Газометры сразу передвинули вперед. Теперь их мощность уже
не контролировалась. Пол аппаратной зашипел как будто протестуя,  когда  в
металл  ударили  потоки  энергии.  Этот  тревожный,  угрожающий  звук  все
приближался и приближался. Еще минута, и люди прорвались бы  в  мастерскую
через непрочные двери, ведущие в аппаратную.
   Но  за  эту  минуту  Керл  одержал  победу.  Он  ощутил   изменения   в
сопротивляющемся сплаве. Молекулы  потеряли  силу  сцепления.  Внешне  все
выглядело по-прежнему, но сомнений не  было.  Поток  энергии  с  легкостью
проходил через его тело. Еще несколько секунд он продолжал  контролировать
его, пока окончательно не ощутил, что добился желаемого. С диким ревом  он
вскочил в маленькое судно и задвинул за собой дверцу.
   Он ухватился одним из щупалец за рычаг управления  почти  с  нежностью.
Машина дернулась вперед, он направил ее прямо на толстую внешнюю стену,  и
она растаяла в сверкающем облаке пыли. На какой-то миг металлическая пыль,
облепившая судно, чуть замедлила  ход.  Но  Керл  прорвался  через  нее  и
вырвался в пространство.
   Шли секунды. Потом Керл заметил, что удаляется  от  корабля  по  кругу.
Корабль по-прежнему был к нему настолько близок, что Керл мог видеть дыру,
через которую он бежал. За окружающей  ее  блестящей  оболочкой  виднелись
силуэты людей в скафандрах. Они и корабль становились все меньше и меньше.
Потом люди исчезли, и лишь корабль блестел тысячей иллюминаторов.
   Керл быстро повернул прочь от него.  Он  сделал  поворот  на  девяносто
градусов, и перевел рычаги ускорения на полную мощность. В течение  минуты
со времени побега он сумел лечь на обратный курс.
   Гигантский шар под ним быстро уменьшался, становясь  незаметным.  Почти
прямо перед собой, как ему показалось, Керл заметил  тусклый  свет  солнца
своей  планеты.  Там  он  мог  бы  вместе  с  другими  керлами   построить
космический корабль и улететь с необитаемой планеты к  звездам.  Это  было
настолько важным открытием,  что  неожиданно  он  почувствовал  испуг.  Он
отвернулся от тускло светящихся дисков, потом вдруг вновь взглянул на них.
Шар был еще виден: крошечная светящаяся точка света  в  бездонной  темноте
пространства. Внезапно он мигнул и исчез.
   На мгновение  Керлу  показалось,  что  перед  самым  исчезновением  шар
передвинулся. Но все эти ощущения были смутными и неясными. Он с  тревогой
спросил себя, не потушили ли они  все  огни  и  не  преследуют  ли  его  в
темноте? Он не будет в безопасности  до  тех  пор,  пока  не  приземлится.
Обеспокоенный и неуверенный, Керл снова переключил внимание на  светящийся
впереди диск и почти сразу же ощутил приступ страха.  Тусклое  солнце,  на
которое он держал курс, не становилось больше.
   Оно явно уменьшалось! Вот оно сделалось розовой точкой в  темноте!  Оно
исчезло!
   Страх сковал Керла ледяным  обручем.  Несколько  секунд  он  напряженно
всматривался вперед в безумной надежде на то, что  его  путеводная  звезда
снова появится. Но там, куда он смотрел,  блестели  лишь  далекие  звезды,
немигающие крапинки на черном бархатном фоне бездонной дали.
   Но что  это?!  Одна  из  крапинок  становится  больше.  Напряженный  до
предела, Керл следил за тем, как крапинка превращается в  точку.  Вот  она
уже выросла в круглый  шар  света  и  продолжала  расти.  Больше,  больше,
больше...  Внезапно  она  вспыхнула  ярким  светом  и  перед   ним,   сияя
иллюминаторами, возник гигантский шар корабля,  исчезновение  которого  он
наблюдал несколько минут назад.
   В этот момент с  Керлом  случилось  что-то  невероятное.  Мысли  вихрем
закружились в его голове. Сознание распалось на миллионы  кусочков.  Глаза
почти вылезли из орбит; он бушевал в своем маленьком укрытии, как безумное
животное. Его щупальца вцепились в ценные инструменты и в безумной  ярости
раздирали их на части, пока не  разбили  стены  суденышка.  Последней  его
мыслью было, что он не сможет вынести вспышки дезинтегратора, который  был
направлен на него с безопасного расстояния. Это было так просто -  создать
жесткий поток  энергии,  который  разрушит  каждую  клеточку  идов  в  его
организме.
   Его губы искривились в последнем  рычании.  Волосики  усиков  сплелись.
Внезапно, вместо жажды борьбы накатила слабость, и он упал.
   Смерть пришла спокойно.


   Капитан Лич действовал наверняка.  Когда  огонь  исчез,  и  можно  было
приблизиться к тому, что осталось от  спасательной  шлюпки,  исследователи
обнаружили кусочки расплавленного металла и лишь кое-какие  остатки  того,
что было телом Керла.
   - Бедный кот, - опечалился Мортон. - Интересно, что он  подумал,  когда
обнаружил нас перед собой после того, как исчезло его собственное  солнце.
Ничего не понимая в анти-акселераторах, он не знал,  что  мы  можем  сразу
очутиться в том месте, добраться до которого он мог бы только за три часа.
Ему казалось, что он движется в направлении родной планеты,  но  на  самом
деле он отдалялся от нее все больше и больше. Кот не мог знать  того,  что
он промчался  мимо  нас  и  все,  что  нам  оставалось  сделать,  так  это
последовать за ним и разыграть небольшую комедию, сымитировав на время его
солнце, а уж  затем  подойти  достаточно  близко,  чтобы  уничтожить  его.
Вероятно, перед его взором весь космос перевернулся вверх дном!
   Гросвенф выслушал этот монолог со смешанным чувством. Инцидент уходил в
прошлое, теряя очертания и растворяясь в темноте. С каждой секундой детали
становились в памяти людей все менее похожими на те, какими  они  были  на
самом деле. Угрожавшая им опасность начинала казаться чем-то далеким.
   - Какие тут могут быть симпатии? - услышал Гросвенф голос Кента. -  Это
наша работа - убивать всех котов в этом несчастном месте.
   - Это просто, - пробормотал Корита. - Они  лишь  примитивы.  Стоит  нам
сесть, и они сами к нам придут, считая, что смогут нас перехитрить.  -  Он
повернулся к Гросвенфу. - Я все еще верю в то, что это так,  -  дружелюбно
произнес он, - даже если теории нашего молодого друга подтвердятся. Что вы
думаете, мистер Гросвенф?
   - Я  бы  пошел  даже  дальше,  -  начал  Эллиот.  -  Как  историк,  вы,
несомненно, согласитесь с тем, что попытки чисто  физического  истребления
кота не дали не каких  результатов.  Не  забывайте  о  том,  что  причиной
нападения на нас была отчаянная необходимость в пище. Вполне возможно, что
ресурсы этой планеты не могут больше поддерживать  это  вымирающее  племя.
Сородичи кота ничего о нас не знают. Так почему бы не дать им  умереть  от
голода.









   Некзиализм - это наука  о  соединении  устоявшихся  способов  получения
информации в одной из отраслей наук с  другими.  Она  предусматривает  ряд
технических приемов для ускорения процессов усвоения полученных  знаний  и
самого эффективного их использования.

   ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ.
   ЛЕКТОР - ЭЛЛИОТ ГРОСВЕНФ.
   МЕСТО ЛЕКЦИИ - НЕКЗИАЛЬНЫЙ ОТДЕЛ.
   ВРЕМЯ - 15:00, 9/7/1.

   Гросвенф прикрепил объявление к плотно заполненной объявлениями  доске.
Затем он отступил назад и посмотрел, что у него получилось.
   На корабле действовало так называемое "звездное время",  основанное  на
стоминутном часе и двадцатичасовом дне. В неделе содержалось десять  дней,
в месяце - тридцать дней, в году - триста шестьдесят дней.  Дни  не  имели
названий, но были пронумерованы. Данный календарь  вступал  в  действие  с
момента старта.
   Его объявление висело среди  извещений  об  еще  восьми  лекциях,  трех
кинофильмах, четырех  учебных  фильмах,  девяти  дискуссиях  и  нескольких
спортивных  соревнованиях.  К  тому  же  оставались  индивидуумы,  которые
предпочитали чтение у себя в помещениях,  сборища  с  друзьями,  посещение
одного из полудюжины баров и кафе.
   Тем не менее, он был уверен, что его объявление непременно  прочтут.  В
противоположность другим, оно не  было  просто  листком  бумаги.  Это  был
специальный  лист  в  миллиметр  толщиной.  Шрифт  как  бы   всплывал   на
поверхность из  глубины.  Тонкая  цветная  пленка  из  гальванизированного
материала  помогала  изменять  окраску  букв  в  отдельности  и  группами.
Поскольку частота испускаемых  волн  света  была  постоянно  изменяющейся,
цветовые сочетания никогда не повторялись.
   Объявление пылало среди прочих, как  неоновая  реклама.  Его  наверняка
заметят.
   Гросвенф направился в обеденный салон. Когда он вошел, стоявший у двери
человек сунул ему в руку карточку. Гросвенф с  любопытством  посмотрел  на
нее:

   КЕНТ - НА ДОЛЖНОСТЬ ДИРЕКТОРА!
   Мистер Кент является главой одного из самых крупных  на  нашем  корабле
отделов. Он известен своим сотрудничеством с другими отделами. Кент  -  не
только хороший ученый, но и  чуткий  человек,  понимающий  проблемы  своих
коллег. Не забывайте о том,  что  на  борту  нашего  корабля,  помимо  130
военных, находится 804 ученых, возглавляемых администрацией, которая  была
выбрана  незначительным  большинством.   Такое   положение   должно   быть
исправлено. Мы имеем право на демократические выборы.
   Предвыборное собрание - 9/7/1. Время 15:00.
   Избирайте директором Кента!

   Гросвенф сунул карточку в карман и шагнул в  ярко  освещенную  комнату.
Ему казалось, что импульсивным личностям, подобным  Кенту,  редко  удается
сделать что-либо продуктивное, потому что все их усилия обычно  направлены
на разделение людей на враждующие группы. Пятьдесят процентов  межзвездных
экспедиций, отправленных за последние двести лет, все еще не вернулись,  и
причины этого  можно  было  искать  лишь  на  основе  изучения  того,  что
происходило  на  борту  вернувшихся  кораблей.   А   записи   говорили   о
разногласиях среди членов экипажа, полных горечи спорах, противоречиях  по
коренным вопросам, образовании враждующих групп.  Их  число  увеличивалось
почти прямо пропорционально времени путешествия.
   Выборы в подобных экспедициях были весьма частым  событием.  Разрешение
на них было дано, потому что люди не желали быть  связаны  беспрекословным
подчинением выбранным лицам. Но корабль не являлся  страной  в  миниатюре.
Так  или  иначе,  избежать  случайностей  было  невозможно  и,  памятуя  о
катастрофе, возникала необходимость лимитировать людские ресурсы.
   Раздосадованный  тем,  что  время  собрания   совпадает   со   временем
проведения его лекции, Гросвенф прошел в столовую. Она  была  переполнена.
Он нашел своих приятелей уже обедающими. Их было трое,  и  все  -  младшие
ученые из разных отделов. Едва он успел сесть,  как  один  из  них  весело
проговорил:
   - Итак, какие черты непредсказуемого женского характера  будем  сегодня
обсуждать?
   Гросвенф добродушно рассмеялся, хотя  и  понимал,  что  замечание  было
шутливым лишь отчасти. Разговоры среди  молодых  людей  тяготели  к  одной
определенной теме: женщинам и сексу. В этой полностью  мужской  экспедиции
проблема  секса  была  решена  химически,   путем   введения   специальных
наркотиков. Это снимало физическую потребность, но в  эмоциональном  плане
ничуть не удовлетворяло.
   Никто не ответил на этот шутливый вопрос. Карл Деннисон, молодой химик,
хмуро взглянул на остряка и повернулся к Гросвенфу.
   - Как собираешься голосовать, Эл?
   - Путем тайного голосования. А теперь  давайте  вернемся  к  тому,  что
говорила нам тем утром блондинка Эллисон.
   - Ты ведь будешь голосовать за Кента? - не унимался Деннисон.
   - Я еще не думал об этом, - усмехнулся Гросвенф. - До выборов еще  пара
месяцев. А что, собственно, говорит против Мортона?
   - Он человек, выбранный правительством.
   - И я тоже, и ты...
   - Он - всего лишь математик, а не ученый в широком смысле слова.
   - Это для меня новость. А я годами жил иллюзией,  что  математики  тоже
ученые.
   - Так оно и есть.  Несмотря  на  поверхностное  сходство,  это  все  же
иллюзия.
   Деннисон  явно  старался  добиться  успеха,  демонстрируя   собственную
позицию. Это был серьезный, плотного сложения человек. Сейчас  он  подался
вперед, как будто тут же намереваясь изложить суть дела.
   - Ученым следует держаться вместе. Вы только представьте: нас тут целый
корабль, и кто над нами стоит? Человек, оперирующий абстракциями. Разве он
может решать практические проблемы?
   - Смешно, но мне казалось, что он весьма преуспевает  в  решении  наших
проблем.
   - Мы и сами в состоянии решать  свои  проблемы!  -  раздраженно  заявил
Деннисон.
   Гросвенф нажал на кнопку. Заказанная еда заскользила  по  вертикальному
конвейеру прямо в центр стола.
   - Этот опилочный ростбиф прямо из химического отдела? - фыркнул  он.  -
Восхитительных размеров и непередаваемого  запаха.  Вопрос  заключается  в
том, такое ли количество усилий было затрачено на то, чтобы сделать опилки
из деревьев покидаемой планеты такими же питательными, как те опилки,  что
мы захватили с собой? - он поднял голову. - Ладно, не  отвечайте...  Я  не
желаю быть разочарованным в деятельности отдела,  возглавляемого  мистером
Кентом, хотя мне и не  нравится  его  облик  и  поведение.  Видите  ли,  я
обратился к нему за помощью, а он велел мне позвонить  чему  через  десять
лет. Вероятно, он забыл о выборах. Кроме того,  у  него  хватило  наглости
назначить собрание на то же время, когда я собирался  прочитать  лекцию  о
некзиализме. - Эллиот принялся за еду. - Что до меня, так  я  считаю,  что
нет такого собрания, которое было  бы  важнее  этой  лекции.  Я  собирался
обсудить вопросы, касающиеся каждого из нас, и тебя в том числе.
   Лицо Денисона пылало, голос стал резким.
   - Послушай, Эл, ты не можешь выступить против человека,  которого  даже
толком не знаешь. Кент из числа  тех  людей,  которые  не  забывают  своих
друзей.
   - Я бы сказал, что он обладает особым  чувством  излечения  тех  людей,
которых не любит, - проговорил Гросвенф и нетерпеливо пожал плечами. -  По
моему мнению, Кент несет в себе все черты, пагубные для нашей цивилизации.
Согласно теории Корти о цикличности  истории,  мы  находимся  на  "нижней"
стадии своей культуры. В один из ближайших дней я попрошу  его  разъяснить
мне этот вопрос поподробнее. Я уверен в том,  что  Кент,  как  кандидатура
кандидата-демократа, является худшим представителем подобного периода.
   Гросвенф хотел было добавить, что находится на борту именно  для  того,
чтобы противостоять таким конфликтам, но это, конечно,  было  невозможным.
Именно подобный разнобой и явился причиной бедствий многих экспедиций.
   Как  результат  этого,  все  корабли,  о  чем  большинству  даже   было
неизвестно, сделались базой социологических экспериментов: дебаты, выборы,
раскол команды - эти  и  другие  многочисленные  приемы  использовались  в
надежде на то, что экспансивность людей сделает их  пребывание  в  космосе
менее дорогостоящим.
   По лицу Деннисона блуждала улыбка.
   - Послушайте этого молодого философа, - сказал  он  и  добавил  строгим
голосом: - Голосуй за Кента, если понимаешь, что для тебя  хорошо,  а  что
плохо.
   Чтобы дать ему остыть, Гросвенф перешел на шутливый тон:
   - Что же он сделает? Уменьшит мою долю опилок? А, может,  я  сам  желаю
стать директором? Давайте голосовать за тех, кто моложе тридцати  пяти.  В
конце концов, мы превосходим пожилых в пропорции три или четыре к  одному.
Демократия  требует,  чтобы  мы   сотрудничали   на   основе   соотношения
меньшинства к большинству.
   Деннисон, казалось, пришел в себя.
   - Ты совершаешь серьезную ошибку, Эл, и скоро в этом убедишься.
   Остальная часть обеда  прошла  в  молчании.  За  пять  минут  до  15:00
следующего  вечера,  Гросвенф  почувствовал,  что  его  затея  с   лекцией
потерпела неудачу,  и  это  его  расстроило.  Он  понимал,  что  Кент  мог
запретить своим последователям пойти на лекцию, которую должен был  читать
человек,  не  поддерживающий  его.  Но  если  даже  под   контролем   шефа
химического  отдела  находилось  большинство,  все-таки   оставалось   еще
несколько сот человек, влияния на которых он не имел. Гросвенф не  мог  не
вспомнить того, что сказал ему директор института накануне отъезда:
   - Работа, которую тебе предстоит вести на борту  "Космической  Гончей",
будет  тяжелой.  Некзиализм  -  абсолютно  новый  подход  к   познанию   и
взаимодействию  наук.  Пожилые  будут  бороться  с  ним,  повинуясь   лишь
инстинкту.  Молодые,  если  они   уже   прошли   курс   обычным   методом,
автоматически займут враждебную позицию ко всему, что утверждает,  что  их
только  приобретенные  знания  уже  старомодны.   Тебе   самому   придется
использовать на практике то, чему ты научился теоретически, хотя  в  твоем
случае подобный переход тоже является частью твоего обучения. Прежде всего
помни,  что  человеку,  который  прав,  в  критических  ситуациях   бывает
достаточно положиться на свой слух.
   В 16:00 Гросвенф прошел к доске объявлений и изменил  время  лекции  на
17:00. В 17:00 он изменил его на 18:00, а еще позже - на 19:00.
   "Скоро они освободятся, - сказал он себе. -  Политические  собрания  не
должны длиться вечно, а остальные лекции - дело двух-трех часов".
   За пять минут до 19:00 он услышал в коридоре легкие шаги двух  человек.
Наступила тишина, когда они остановились возле открытой двери,  ведущей  в
его отдел, и один из них сказал:
   - Все верно, здесь.
   Затем они  рассмеялись  без  видимой  причины  и  через  минуту  вошли.
Поколебавшись, Гросвенф приветливо кивнул молодым  людям.  С  первого  дня
путешествия он поставил перед собой задачу - научиться разбираться в людях
по голосам, лицам, именам и узнавать о них как можно  больше.  Людей  было
так много, что он еще не закончил эту работу, но этих двоих он помнил. Оба
были из химического отдела.
   Гросвенф  осторожно  наблюдал  за   тем,   как   они   оглядывались   и
рассматривали выставленные на обозрение машины-учителя. Казалось, они были
удивлены, хотя и старались не подавать вида.  Наконец,  оба  устроились  в
креслах, и один из них с несколько подчеркнутой вежливостью спросил:
   - Когда начнется лекция, мистер Гросвенф?
   Гросвенф взглянул на часы и сообщил:
   - Через несколько минут.
   За  это  время  пришло  еще  восемь  человек.  Это  весьма  приободрило
Гросвенфа после столь неважного начала,  особенно  потому,  что  одним  из
пришедших был Дональд Мак-Кен, глава отдела  геологии.  Его  не  беспокоил
даже тот факт, что четверо из его слушателей были из  химического  отдела.
Он углубился в лекцию об условных рефлексах и рассказал о  том,  что  было
сделано в этой области, начиная от  Павлова  и  кончая  днями,  когда  был
заложен краеугольный камень некзиализма.
   Затем к нему подошел Мак-Кен и проговорил:
   - Я заметил, что часть оборудования составляют так  называемые  "машины
сна", которые обучают человека во сне, - он усмехнулся. - Помню,  один  из
моих старых профессоров указывал на то, что подобным образом можно  узнать
все, что накоплено в разных областях науки  лишь  за  тысячу  лет.  Вы  не
упомянули о подобном ограничении.
   Гросвенф чувствовал, как серые глаза собеседника  наблюдают  за  ним  с
добродушным лукавством.
   - Это ограничение, - улыбнулся он, - было  частично  продуктом  старого
метода использования машин без  предварительной  подготовки.  В  наши  дни
"Некзиальное  общество"  для   того,   чтобы   преодолеть   первоначальное
сопротивление,  использует  гипноз  и  психотерапию.  Например,  мне   при
проверке сказали, что для меня является нормальным включение  машины  лишь
на пять минут за два часа сна.
   - У вас очень низкая толерантность, - заметил Мак-Кен. - Моя  была  три
минуты на полчаса.
   - Но вы на нее согласились, не так ли?
   - А что бы вы сделали?
   Гросвенф улыбнулся.
   - Сам я не сделал ничего. Меня обучали различными методами до тех  пор,
пока  я  не  научился  восьмичасовому  сну   при   непрерывно   работающей
аппаратуре. Процесс поддерживался некоторыми другими приспособлениями.
   Последнюю фразу геолог проигнорировал и удивленно воскликнул:
   - Полных восемь часов?!
   - Полных, - подтвердил Гросвенф.
   Его собеседник, казалось, обдумывал услышанное.
   - И  все  же,  -  сказал  он,  наконец,  -  это  служит  дополнением  к
первоначальному утверждению. Существует немало  людей,  которые  даже  при
отсутствии специальных условий могут не просыпаясь забирать пять минут  из
каждой четверти часа.
   Гросвенф  раздумчиво  проговорил,  внимательно  наблюдая  за   реакцией
собеседника:
   - Но информацию  придется  повторить  много  раз,  -  по  ошеломленному
выражению лица Мак-Кена он понял, что его слова угодили в цель. - Конечно,
сэр, вы обладаете способностью видеть и слышать что-то единожды и  никогда
не забывать. И все же, часто то, что оставило  достаточно  глубокий  след,
постепенно настолько стирается в воспоминании, что  по  истечении  времени
даже невозможно вспомнить, где ты  об  этом  слышал.  И  этому  есть  свои
причины. "Некзиальное общество" установило, в чем они заключаются.
   Мак-Кен ничего не ответил. Он размышлял, поджав губы.  Гросвенф  бросил
через  его  плечо  взгляд  на  четверку  из  химического  отдела,  которые
собрались группой у двери в коридор. Они тихо о чем-то шептались. Он отвел
от них взгляд и обратился к геологу:
   - Вначале был такой период, когда  я  считал,  что  нагрузка  для  меня
слишком велика. Я,  как  вы  понимаете,  говорю  не  о  машинах  сна.  При
правильном обращении на их долю приходится только около десяти процентов.
   Мак-Кен качнул головой.
   - Эти цифры меня просто ошеломили. Полагаю,  что  вы  добивались  самых
высоких процентов запоминания при просмотре  тех  небольших  фильмов,  где
кадр держится не больше доли секунды.
   - Мы смотрели эти фильмы по три часа в день,  но  они  составляли  лишь
сорок пять процентов от общего курса тренировки. Секрет кроется в скорости
и в частоте повторения.
   -  Вся  наука  за  один  присест!  -  изумился  Мак-Кен.  -   Да,   это
единственное, что можно назвать полным обучением.
   - Это лишь один из аспектов. Мы  используем  при  обучении  все  органы
чувств. В процессе усвоения у нас участвуют и пальцы, и уши, и глаза, даже
запах и вкус имеют значение.
   Мак-Кен снова замолчал, нахмурившись.  Гросвенф  заметил,  что  молодые
люди вышли, наконец, из помещения. Из коридора донесся приглушенный  смех.
Казалось, это вывело Мак-Кена из  оцепенения.  Геолог  протянул  Гросвенфу
руку и сказал:
   - Как насчет того, чтобы зайти на днях ко мне в  отдел?  Вероятно,  нам
удастся разработать метод совмещения ваших всеобъемлющих  знаний  с  нашей
работой на местности. Мы сможем применить его, когда приземлимся на другой
планете.
   Направляясь по  коридору  в  спальню,  Гросвенф  тихо  насвистывал.  Он
одержал свою первую победу и сознавать это было очень приятно.





   Подойдя на следующее утро к двери своего отдела Гросвенф  с  удивлением
отметил, что она открыта. Яркий луч света бил из нее в  тускло  освещенный
коридор. Он поспешил вперед и застыл в дверях, пораженный.
   С первого же взгляда он увидел семерых химиков. Двое из них были  вчера
на его лекции. В комнате стояло много приборов и целая система трубок  для
насыщения чанов химикалиями. Гросвенф вспомнил, как вели  себя  химики  на
его лекции. Весь напрягшись он вошел в комнату, со страхом  думая  о  том,
что могло случиться с его оборудованием. Эту первую комнату он использовал
как общий отдел. В ней, как правило, находилось несколько аппаратов, но  в
целом она была предназначена для того, чтобы давать групповой инструктаж.
   В оставшихся четырех комнатах находилось  особое  оборудование.  Сквозь
открытую дверь, ведущую в его кино- и звуковую студию, Гросвенф обнаружил,
что и вторая комната тоже занята. Он был настолько  поражен,  что  не  мог
сказать и слова. Не обращая внимания на присутствующих,  он  прошел  через
комнату и зашел по очереди в каждую из четырех специальных секций. Три  из
них были заняты оккупантами-химиками. Четвертая  секция  с  ее  хитроумной
техникой и смежная с ней кладовая, были целы  и  невредимы.  Из  четвертой
секции дверь вела в маленький коридор. Гросвенф мрачно подумал о том,  что
впредь она будет служить входом в его отдел.
   Но он все же продолжал сдерживать охвативший его гнев. Он  взвесил  все
возможности,  вытекающие  из  сложившейся  ситуации.  От  него,   конечно,
ожидали, что он побежит к Мортону с протестом. Каким-то образом Кент будет
пытаться обернуть это на выборах в свою пользу. Пока Гросвенф не  понимал,
каким именно образом, но Кент, очевидно,  считал,  что  произойдет  именно
так. Гросвенф медленно вернулся в первую комнату -  свою  аудиторию.  Лишь
теперь он заметил, что чаны были машинами для производства  пищи.  Умно...
Дело обернули таким образом, как будто площадь, которая раньше не  служила
полезному делу, теперь  отобрана,  чтобы  ему  служить.  Подобная  злобная
предусмотрительность была чужда его прямому характеру.  Причина  подобного
поступка казалось весьма ясной. Кент невзлюбил его... Высказавшись  против
выборов Кента - факт, который вполне мог стать известным -  он  еще  более
усилил эту неприязнь. По мстительности шефа химического  отдела  были  еще
более видны его отрицательные качества. Но если верно взяться за дело, это
можно использовать против него. Эффект бумеранга...
   Гросвенфу показалось, что он сможет повести себя таким  образом,  чтобы
Кент ничего не выиграл от своего вторжения.
   Он подошел к одному из химиков и сказал:
   - Я прошу вас привлечь внимание своих товарищей и передать  им,  что  я
рад продолжить образование штата химического отдела и что я  надеюсь,  что
никто не будет возражать против обучения во время работы.
   И он сразу отошел, не дожидаясь ответа. Оглянувшись, он обнаружил,  что
химик, широко открыв глаза, смотрит ему вслед.  Гросвенф  подавил  улыбку.
Входя в заставленную техникой комнату, он чувствовал себя почти спокойным.
Теперь, по крайней мере, он оказался в такой ситуации, когда мог применить
некоторые  из  имеющихся  в  его  запасе   методов   обучения.   Поскольку
передвижные шкафы и  прочее  оборудование  находилось  теперь  на  гораздо
меньшей площади, чем ранее, ему  пришлось  потратить  некоторое  время  на
поиски необходимого ему гипнотического  газа.  Он  провел  почти  полчаса,
прилаживая глушитель к выпускному отверстию с  тем,  чтобы  сжатое  внутри
вещество не издавало при выходе свистящего звука. Гросвенф отнес  канистру
во вторую комнату. Затем  от  отпер  стенной  шкаф  с  решетчатой  дверью,
поставил канистру внутрь, пустил газ и быстро запер дверцу.
   Слабый запах  газа  смешался  с  идущим  от  чанов  запахом  химикалий.
Тихонько насвистывая, Гросвенф двинулся через  комнату  и  был  остановлен
младшим начальником, одним из тех, кто присутствовал накануне  вечером  на
его лекции.
   - Какого черта вы тут делаете?
   Гросвенф холодно улыбнулся нахалу.
   - Через минуту вы вряд ли станете обращать на это внимание.  Это  часть
моей образовательной программы для вашего штата.
   - А кто это вас просил об образовательной программе?
   - Как, мистер Мэлден, - произнес Гросвенф симулируя удивление, - что же
еще вы могли бы делать в моем отделе? - он рассмеялся. - Я просто  пошутил
над вами - это дезодорант. Я не хочу, чтобы комнаты пропахли  посторонними
запахами.
   Гросвенф отошел, не дожидаясь ответа, и остановился у  стены,  наблюдая
за реакцией людей  на  газ.  Их  было  пятнадцать.  Он  мог  ожидать  пять
благоприятных результатов  и  пять  частично  благоприятных.  Существовали
способы, с помощью которых можно было определить  реакцию  каждого.  После
нескольких минут пристального наблюдения он подошел к  одному  из  химиков
тихим, но твердым голосом сказал:
   - Через пять минут  приходите  в  ванную,  и  я  кое-что  вам  дам.  Не
забудьте!
   Гросвенф вернулся к двери,  соединявшей  вторую  комнату  с  кинозалом.
Обернувшись, он увидел, что  Мэлден  подошел  к  тому  человеку  и  что-то
спросил. Химик в явном изумлении покачал головой.
   В голосе Мэлдена прозвучали ярость и недоумение:
   - То есть как это не говорил? Я сам видел, что говорил.
   Химик разозлился.
   - Я ничего не слышал!
   Если спор и продолжался, то  Гросвенф  этого  не  видел  и  не  слышал.
Краешком глаза он заметил, что один из молодых людей  в  соседней  комнате
проявляет признаки готовности к реакции. Он как бы случайно подошел к нему
и проговорил то же самое, что и в первый раз, но с одной разницей - вместо
пяти минут он назвал пятнадцать. Из всех мужчин шестеро  пришли  к  такому
состоянию, которое  Гросвенф  считал  необходимым  для  выполнения  своего
плана. Из оставшихся девяти трое, включая Мэлдена,  выказывали  сдержанную
реакцию. Последнюю группу Гросвенф оставил в покое. На  данной  стадии  он
нуждался в практической уверенности. Чуть позже он попробует на  остальных
другие методы. Он терпеливо ждал, когда  первый  объект  его  эксперимента
войдет в ванную. Улыбнувшись ему, он сказал:
   - Вы видели когда-нибудь что-то  подобное?  -  Эллиот  протянул  химику
крошечный наушник с кромкой для прикрепления его внутри уха.
   Человек взял крошечное приспособление и удивленно покачал головой.
   - Что это? - спросил он.
   Гросвенф приказал:
   - Повернитесь вот так, и я прикреплю его  к  вашему  уху,  -  поскольку
испытуемый повиновался без дальнейших рассуждении, Гросвенф  продолжал:  -
Вы заметили, что внешняя часть имеет окраску тела? Если кто-то обратит  на
вас внимание, вы можете сказать, что это слуховой усилитель. - Он закончил
работу и отошел в сторону. - Через минуту-другую вы даже не будете  знать,
что он здесь. Вы не будете его ощущать.
   Химик, казалось, заинтересовался.
   - Сейчас я его едва чувствую. А что это?
   - Это радио, - Гросвенф подчеркивал каждое слово. -  Но  вы  не  будете
слышать ни одного из произнесенных по  нему  слов.  Они  будут  направлены
непосредственно в ваше сознание. Вы  можете  слышать  то,  что  вам  будут
говорить другие люди. Вы сможете  поддерживать  разговор,  собственно,  вы
будете заниматься своими обычными делами, совершенно не думая о том, что с
вами происходит нечто необычное. Вы просто об этом забудете.
   - Нет, вы только представьте себе! - чему-то удивился  химик  и  вышел,
покачивая головой.
   Через несколько минут появился второй человек,  потом,  каждый  в  свою
очередь,  явились  оставшиеся  четверо,  каждый  под  глубоким   гипнозом.
Гросвенф снабдил их всех аналогичными приборами.
   Потихоньку напевая, он достал другой гипнотический газ, поместил его  в
канистру и спрятал в одном  из  шкафов.  На  этот  раз  Мэлден  и  четверо
остальных  оказались  под  сильным  воздействием.   Из   оставшихся   двое
выказывали  сдержанную  реакцию,  еще  один  -  находившийся  под   слабым
воздействием первого газа - казалось, полностью вышел из этого  состояния,
и  еще  один  вообще  не  выказывал  никаких  признаков   нахождения   под
воздействием газа.
   Гросвенф решил удовлетвориться одиннадцатью  из  пятнадцати.  Сведения,
полученные Кентом от вернувшихся в отдел химиков, должны были явиться  для
него неприятным сюрпризом. Тем не менее, до окончательной победы было  еще
далеко. Она, вероятно, была  недостижима  иным  путем,  кроме  как  прямой
атакой на самого Кента.
   Гросвенф быстро приготовил магнитофонную запись  для  экспериментальной
передачи по портативным приемникам. Включив ее, он принялся обходить людей
и  наблюдать  за  их   реакцией.   Четверо   индивидов   казались   чем-то
обеспокоенными. Гросвенф приблизился к одному из них,  который  непрерывно
тряс головой.
   - В чем дело? - осведомился он.
   - Я все время слышу голос. Смешно! - человек грустно рассмеялся.
   - Громкий? - это  был  не  совсем  тот  вопрос,  которого  мог  ожидать
обеспокоенный человек, но Гросвенф задал его намеренно.
   - Нет, далекий, он уходит, а потом...
   -  Он  уйдет  совсем,  -  успокаивающий  голос  Гросвенфа   благотворно
действовал на человека. - Вы не знаете, каким чувствительным бывает  мозг.
Я уверен, что сейчас, после того, как он привлек к себе  ваше  внимание  и
заставил меня разговаривать с вами, голос исчезнет совсем.
   Человек повертел головой туда-сюда, прислушиваясь. Затем  он  удивленно
взглянул на Гросвенфа.
   - Исчез... - он выпрямился и с облегчением вздохнул.  -  Это  заставило
меня немного поволноваться.
   Из остальной тройки двоих  удалось  успокоить  сравнительно  легко.  Но
последний, даже после дополнительного внушения, продолжал слышать голос. В
конце концов, Гросвенф отвел его в сторону и незаметно  вытащил  крошечный
приемник. Вероятно, этот человек нуждался в более тщательной подготовке"
   С  остальными  Гросвенф  обменялся   несколькими   короткими   фразами.
Удовлетворенный, он возвратился в комнату с аппаратурой и установил  серию
записей таким  образом,  чтобы  они  воспроизводились  по  три  минуты  из
пятнадцати. Снова пройдя во вторую комнату,  он  осмотрелся.  Все  было  в
порядке. Он решил, что вполне может  оставить  этих  людей  наедине  с  их
работой. Выйдя в коридор, он направился к лифту. Через несколько минут  он
вошел в математический отдел и спросил Мортона. К удивлению  Эллиота,  его
сразу же пропустили.
   Он нашел Мортона удобно сидящим в кресле за огромным столом.  Математик
указал ему на стул, и  Гросвенф  сел.  Он  впервые  находился  в  кабинете
Мортона и сейчас с любопытством смотрел по сторонам. Комната была большой,
и одну из ее стен занимал большой экран.  В  данный  момент  он  отображал
пространство под таким углом, что огромная кружащаяся Галактика,  на  фоне
которой Солнце было лишь крошечной пылинкой, была видна вся  целиком,  как
на блюдце.  Она  была  достаточно  близко,  чтобы  можно  было  разглядеть
отдельные из множества звезд, и достаточно далеко, чтобы  все  они  вместе
давали впечатление единой россыпи бриллиантов.
   В поле зрения находились также несколько  созвездий,  которые,  хотя  и
находились за границей галактики, кружились вместе с ней  в  пространстве.
Вид их напомнил Гросвенфу, что "Космическая Гончая" проходила сейчас рядом
с одним из мелких созвездий.
   Когда ритуал обычных приветственных фраз был закончен, он спросил:
   - Еще  не  решили,  будем  ли  мы  останавливаться  у  одного  из  этих
созвездий?
   - Решение - против остановки, и я с этим согласен.  Мы  направляемся  в
другую галактику и пробудем там  достаточно  долго,  -  ленивым  движением
директор шагнул вперед, взял со стола бумагу и резко спросил: - Я  слышал,
что вашу территорию оккупировали?
   Гросвенф сухо улыбнулся. Он мог себе представить, какое  удовлетворение
доставила эта весть кое-кому из членов экспедиции.  Он  достаточно  весомо
заявил о  себе  на  корабле,  чтобы  возможности  некзиалиста  внушили  им
тревогу. Некоторые члены экспедиции будут против вмешательства директора.
   Отдавая себе в этом отчет, он все же пришел, чтобы понять,  сознает  ли
Мортон всю сложность текущего момента. Гросвенф коротко описал происшедшее
и закончил так:
   - Мистер Мортон, я хочу, чтобы вы приказали Кенту прекратить вторжение,
- ему вовсе не хотелось облекать свои слова в такую резкую форму, но  было
необходимо понять, чувствует ли Мортон опасность.
   Директор качнул головой и холодно произнес:
   - В конце концов, у вас  действительно  большое  помещение  для  одного
человека. Почему бы вам не поделиться с другим отделом?
   Ответ был  слишком  уклончивым.  Гросвенфу  ничего  не  оставалось  как
усилить наступление, он решительно заявил:
   - Должен ли я понять это так, что глава любого отдела, находящегося  на
этом корабле,  имеет  право  захватывать  территорию  другого  отдела  без
разрешения властей?
   Мортон ответил не сразу. На его лице мелькнула сухая  усмешка.  Наконец
он сказал:
   - Мне кажется, что вы неверно  понимаете  мое  положение  на  "Гончей".
Прежде  чем  я  вынесу  решение,  касающееся  главы   отдела,   я   обязан
посоветоваться с главами других отделов. Давайте предположим следующее:  я
поставил этот вопрос на повестку дня, но когда было решено, что Кент может
занять часть вашего отдела, оказалось, что тот уже занят.  Таким  образом,
статус был подтвержден впоследствии. Мне кажется, что  в  данной  ситуации
вас можно было бы не  ограничивать  в  площади,  -  мягко  закончил  он  и
улыбнулся.
   Гросвенф, достигнув своей цели, тоже улыбнулся.
   - Я очень рад заручиться в этом деле вашей поддержкой. Значит,  я  могу
рассчитывать на вас и не позволить Кенту выносить этот вопрос на  повестку
дня?
   Если Мортон и был удивлен переменой его позиции, то не подал вида.
   - Повестка дня, - с удовольствием произнес  он,  -  один  из  вопросов,
которые я обязан контролировать. Она составляется в моем офисе.  И  я  при
этом присутствую. Главы отделов могут проголосовать за то, чтобы поставить
предложение Кента на повестку дня более позднего собрания, но не того, что
находится в процессе подготовки.
   - Я так понимаю, - проронил Гросвенф,  -  что  мистер  Кент  уже  подал
просьбу о том, чтобы занять четыре комнаты моего отдела?
   Мортон кивнул. Он положил руку на бумагу, лежавшую на его столе,  потом
взял хронометр и задумчиво уставился на него.
   - Следующее собрание  состоится  через  два  дня;  а  потом  они  будут
проходить каждую неделю, если только я не буду их откладывать. Думаю, - он
говорил так, будто размышлял вслух, - что мне без труда  удастся  отложить
одно запланированное собрание на двенадцать дней. - Он положил хронометр и
быстро поднялся. - Это даст вам для защиты двадцать два дня.
   Гросвенф медленно встал. Он  решил  не  обсуждать  временной  лимит.  В
данный момент он казался более, чем достаточным. Но все сказанное звучало,
если так можно было выразиться, несколько нереально. Задолго до того,  как
время истечет, он должен или вернуть себе контроль над своим  отделом  или
признать поражение.
   Вслух он сказал:
   - Есть еще один вопрос, который мне хотелось обдумать. Мне следовало бы
дать право на прямую связь с главами других отделов, когда мы находимся  в
скафандрах.
   Мортон улыбнулся.
   - Это произошло по недоразумению. Все будет исправлено.
   Они пожали друг другу руки, и Гросвенф вышел. Когда  он  возвращался  в
своей отдел, ему казалось, что, хотя и весьма окольными путями, некзиализм
обретает под собой почву.
   Войдя в первую комнату, Гросвенф  с  удивлением  обнаружил  там  Сидла,
который стоял в сторонке  и  наблюдал  за  работой  химиков.  Увидев  его,
психолог двинулся навстречу, покачивая головой.
   - Молодой человек, - начал он, - не кажется ли  вам,  что  это  немного
неэтично?
   Гросвенф понял: Сидл  выяснил,  что  он  проделал  с  этими  людьми,  и
почувствовал неприятный укол совести. Однако придав голосу самое  невинное
звучание, он быстро проговорил:
   -  Вы  абсолютно,  правы,  сэр.  Я  почувствовал  то  же   самое,   что
почувствовали бы  и  вы,  если  бы  ваш  отдел  был  занят  в  обход  всех
существующих правил.
   "Зачем он пришел? - подумал он про себя. - Неужели Кент попросил его  о
расследовании?"
   Сидл потер подбородок. Это было плотный человек  с  живыми  искрящимися
глазами.
   - Я имел в виду не это, -  мрачно  пробубнил  он.  -  Но  вы,  я  вижу,
испытываете удовлетворение.
   Гросвенф изменил тактику.
   - Вы возражаете против метода обучения,  который  я  применил  к  вашим
людям?
   Сейчас он не чувствовал угрызений совести. Какие бы причины не  привели
сюда этих людей,  он  обязан  был  этим  воспользоваться,  чтобы  показать
кое-кому свое преимущество. Он надеялся посеять в душе психолога  сомнения
и сделать его нейтральным в своей борьбе против Кента.
   -  Да,  я  пришел  сюда  по  просьбе  мистера  Кента  и  осмотрел   его
подчиненных, которые,  как  он  считает,  действовали  несколько  странно.
Теперь я обязан дать мистеру Кенту отчет о своем диагнозе.
   - Почему? - спросил Гросвенф и заговорил  более  откровенно.  -  Мистер
Сидл, мой отдел захвачен человеком, невзлюбившим меня за то, что я открыто
высказывался против его кандидатуры на предстоящих выборах.  Поскольку  он
поступил в обход всех действующих на корабле  законов,  то  я  имею  право
защищать себя так,  как  умею.  Тем  не  менее,  я  прошу  вас  оставаться
нейтральным в этом чисто личном вопросе.
   - Вы не понимаете, - нахмурился Сидл, - что я тут в качестве психолога.
Я рассматриваю использование вами  гипноза  без  согласия  испытуемых  как
совершенно безнравственное. Я удивлен, что вы ждете от меня  содействия  в
подобном деле.
   - Уверяю вас, что мое отношение к этике так же серьезно,  как  и  ваше.
Гипнотизируя  людей  без  их  согласия,  я  воздержался  от  того,  чтобы,
воспользовавшись  своим  преимуществом,  пристыдить  их   или   ввести   в
замешательство. И при данных обстоятельствах я не вижу причин, по  которым
вам следовало бы занять сторону мистера Кента.
   - Между вами и Кентом произошла ссора... это верно?
   - Совершенно верно, - Гросвенф понимал, что за этим последует.
   - И все же, вы загипнотизировали  не  Кента,  а  группу  находящихся  в
стороне людей.
   Гросвенф вспомнил, как вели  себя  на  его  лекции  четыре  техника  из
химического отдела. Так что по крайней мере некоторых из них  нельзя  было
назвать невинными.
   - Я не собираюсь вступать с вами в спор по этому поводу,  мистер  Сидл.
Могу лишь сказать, что большинство, которое с самого начала не  раздумывая
подчинилось лидерам, в мотивы поступков которых не  потрудилось  вникнуть,
должно за это платить. Но не буду глубоко копаться в этом вопросе, а лучше
задам свой.
   - Да?
   - Вы входили в техническую?
   Сидл молча кивнул.
   - Вы видели записи?
   - Да.
   - Вы обратили внимание, какая именно в них заложена информация?
   - Все связано с химией.
   - Все, что я им даю, и все, что намеревался  им  дать.  Я  рассматриваю
свой отдел, как отдел обучения. Люди, приходящие  сюда,  получают  знания,
хотят они этого или не хотят.
   - Не понимаю, каким образом это вам поможет избавиться от них.  Тем  не
менее, я буду счастлив сообщить мистеру Кенту о том, что вы делаете.  Вряд
ли он станет возражать против того, чтобы  его  люди  углубили  знания  по
химии.
   Гросвенф промолчал. У него было собственное  мнение  насчет  того,  что
скажет мистер Кент и обрадуется ли он, что его служащие будут знать по его
предмету столько, сколько он сам.  Он  мрачно  следил  за  тем,  как  Сидл
покидал его отдел. Он наверняка даст Кенту полный отчет, а  это  означает,
что нужно будет отказаться от старого плана. Но Гросвенф  решил,  что  для
решительных действий время еще не настало. Невозможно  быть  уверенным  в,
том, что определенные решительные  действия  не  явятся  толчком  для  тех
событий, которые он стремился предотвратить. Несмотря на его  отношение  к
теории   цикличности   истории,   следовало   помнить,   что   цивилизация
действительно рождалась, росла и старела. Прежде чем  действовать  дальше,
следовало поговорить с Коритой  и  узнать,  не  увидит  ли  он  каких-либо
скрытых неясностей.
   Он нашел ученого в библиотеке, которая располагалась на том  же  этажа,
что и "Некзиальный отдел".  Когда  Эллиот  вошел  туда,  Корита  собирался
уходить, так что Гросвенф тут же изложил свою проблему.
   Корита ответил не сразу. Они  прошли  почти  весь  коридор  прежде  чем
Корита заговорил:
   - Друг мой... Я уверен, что вы понимаете, насколько трудно решать такую
специфическую проблему - только на базе общих правил,  и  это  практически
все, что может предложить теория цикличности.
   - Все же, поскольку аналогии могли бы быть полезными для  меня,  я  вас
прошу... Из того, что я читал по этому предмету, я понял, что мы находимся
в позднем "зимнем" периоде цивилизации. Иными словами,  именно  сейчас  мы
совершаем ошибки, ведущие к распаду. У меня есть кое-какие соображения  на
этот счет, хотя хотелось бы большего.
   Корита пожал плечами.
   - Я постараюсь быть кратким. Важнейшей  доминирующей  чертой  "зимнего"
периода цивилизации является растущее  понимание  миллионами  индивидуумов
того, в чем состоит суть  происходящего.  Люди  становятся  нетерпимыми  к
религиозному или сверхъестественному объяснению того, что происходит в  их
телах и умах, в  окружающем  мире.  С  ростом  знаний  даже  простые  люди
начинают  смотреть  на  все  иначе  и  полностью  отрицают  наследственное
превосходство меньшинства. И начинается борьба за  власть...  Именно  эта,
выросшая до огромных масштабов  борьба,  является  общей  чертой  "зимних"
периодов для всех  существовавших  ранее  цивилизаций.  К  лучшему  или  к
худшему, но борьба начинается обычно в легальных  рамках  систем,  которые
тяготеют к защите Осажденного меньшинства. Те, которые  выходят  на  арену
действий позже, тут же  бездумно  включаются  в  эту  борьбу.  Результатом
обычно является рукопашная. Охваченные негодованием и  страстным  желанием
все прояснить, люди следуют за такими же сбитыми с толку, как и они  сами,
вожаками. И повторяется одно и то  же.  Рано  или  поздно  одна  из  групп
приходит к власти. Оказавшись у его кормила, лидеры  насаждают  "порядок",
увлекая при этом миллионы в бездну. Господствующая группа быстро  начинает
тормозить всякого рода деятельность. Права, свобода  и  прочие  институты,
необходимые  всякому  организованному  обществу,   становятся   средствами
давления и монополизации. Борьба в такой ситуации  становится  трудной,  а
потом и невозможной. И тут мы наблюдаем быстрый переход к кастовой системе
древней Индии или другим, менее известным, но открыто жестоким обществами,
таким как Рим после 300 года нашей  эры.  Люди  не  могут  подняться  выше
уровня своей касты. Ну как, помогла вам эта краткая зарисовка?
   Гросвенф вдумчиво ответил:
   - Как я уже сказал, я  хочу  решить  проблему,  заданную  мне  мистером
Кентом, не  впав  при  этом  в  эгоистические  ошибки  человека  "зимнего"
периода, описанные вами. Я хочу знать, могу ли я немедленно защищаться  не
усугубляя  при  этом  враждебных  отношений   между   группировками,   уже
существующих на борту "Гончей".
   Корита сухо улыбнулся.
   - Это будет небывалая победа, если она вам удастся. Исторически на базе
масс проблема еще никогда не решалась. Что ж,  желаю  вам  удачи,  молодой
человек!
   В эту минуту все и случилось...





   Они остановились у стеклянной стены на этаже  Гросвенфа.  Впрочем,  это
было даже не стекло. Это была одна  из  прозрачных  разновидностей  сплава
прочных металлов. За стеной находился вакуум беспредельного пространства.
   Гросвенф механически отметил, что корабль оставил  за  собой  маленькое
созвездие. Были видны лишь некоторые  из  пяти  тысяч  солнц  системы.  Он
разжал губы, чтобы сказать: "Я бы хотел еще раз поговорить с вами,  мистер
Корита, когда у вас будет свободное  время".  Но  Эллиот  не  успел  этого
сделать, так как в пространстве  напротив  него  напротив  него  появилось
неясное движущееся изображение женщины  в  шляпе  с  перьями.  Изображение
колебалось и мерцало. Гросвенф почувствовал, как его глаза выскакивают  из
орбит. На мгновение его сознание отключилось, но затем в него проник шквал
звуков, перед глазами замерцали световые  блики  и  резкая  боль  пронзила
тело. Гипнотические галлюцинации!
   Эта мысль вспыхнула в мозгу Гросвенфа и спасла  его.  Благодаря  умению
управлять своими физическими способностями,  он  смог  мгновенно  рассеять
гипнотическую пляску световых пятен. Резко  отвернувшись,  он  закричал  в
ближайший коммуникатор:
   - Не смотреть на изображения! Это гипноз! На нас напали!
   Отвернувшись от коммуникатора, он  споткнулся  об  бесчувственное  тело
Кориты. Остановившись, Гросвенф опустился на колени.
   - Корита! - настойчиво произнес он. - Вы меня слышите?
   - Да.
   - Вы повинуетесь моим словам, ясно?
   - Да.
   - Вы начинаете расслабляться, все забываете.  Ваше  сознание  спокойно.
Действие образов слабеет. Теперь оно совсем прекратилось. Образы  исчезли.
Вам ясно? Совсем исчезли...
   - Понимаю...
   - Они не смогут на вас воздействовать. Каждый раз, видя изображение, вы
вспоминаете одну из приятных домашних сцен. Вам ясно?
   - Да.
   - А теперь пробуждайтесь. Буду считать до трех.  Раз...  два...  три...
просыпайтесь!
   Корита открыл глаза и озадаченно спросил:
   - Что со мной случилось?
   Гросвенф быстро объяснил ситуацию и приказал:
   - А теперь идемте, быстро! Несмотря  на  встречное  внушение,  цветовые
пятна продолжают попадать в поле моего зрения.
   Он потащил ошеломленного археолога по проходу к "Некзиальному  отделу".
За первым же поворотом они наткнулись на  неподвижное  человеческое  тело,
лежащее на полу.
   Гросвенф пнул его ногой, причем не слишком осторожно. Он хотел получить
ответную реакцию.
   - Вы меня слышите? - резко спросил он.
   Человек шевельнулся.
   - Да.
   - Тогда слушайте. Световые изображения на вас больше  не  действуют.  А
теперь вставайте, вы проснулись.
   Человек вскочил и, пошатываясь, ринулся на него. Гросвенф  отпрянул,  и
нападающий пронесся мимо. Гросвенф приказал ему остановиться, но  тот,  не
оглядываясь, продолжал идти вперед. Эллиот схватил Кориту за руку.
   - Кажется, я занялся им слишком поздно.
   Корита изумленно покачал головой. Он перевел свой взгляд на стену, и по
его поведению стало ясно, что археолог еще  не  избавился  от  последствий
гипноза или вновь попал под него.
   - Но что они такое? - спросил он. - Разве вы на них не смотрите?
   Не делать это было чрезвычайно трудно.  Гросвенфу  приходилось  держать
глаза закрытыми, чтобы не видеть изображения. Сначала  ему  казалось,  что
изображения повсюду. Потом он заметил, что женские силуэты как-то  странно
раздвоены и занимают прозрачные и полупрозрачные секции. Таких секций были
сотни, но это все-таки было какое-то ограничение.
   Затем они  увидели  еще  нескольких  людей.  Жертвы  лежали  на  разных
расстояниях друг от друга. Дважды Эллиот и Корита наталкивались на  людей,
находящихся в сознании. Один из них стоял у стены на их пути,  уставившись
куда-то невидящим взглядом, и не двинулся с места, когда Гросвенф и Корита
торопливо проходили мимо.
   Другой испустил вопль и,  схватив  вибратор,  выстрелил  из  него.  Луч
ударил в стену за спиной Гросвенфа. Тогда Эллиот бросился  на  человека  и
свалил  его  на  пол.  Человек,  оказавшийся  помощником   Кента,   злобно
прохрипел:
   - Чертов шпион! Мы еще доберемся до тебя!
   Гросвенф не стал задерживаться, чтобы выяснить причину такого поведения
человека. Но, подходя вслед за Коритой к двери "Некзиального  отдела",  он
весь напрягся. Если тот химик мог так быстро поддаться чувству  ненависти,
то что же стало с  теми  пятнадцатью,  которые  расположились  в  комнатах
отдела.
   К своему облегчению, он увидел их лежащими на полу без сознания. Эллиот
торопливо достал две пары темных очков - одну для Кориты, другую для себя,
потом включил все освещение, и потоки света залили стены, потолок  и  пол.
Изображения мгновенно растворились в них. Гросвенф  прошел  в  техническую
комнату и принялся давать команды,  надеясь,  что  сумеет  освободить  тех
химиков, которых он лично загипнотизировал.  Сквозь  стеклянную  дверь  он
наблюдал за двумя из них. По истечении пяти минут они все еще не  подавали
признаков жизни. Эллиот понял, что мозг  загипнотизированных  находился  в
таком состоянии, что любые слова бесполезны. Существовала вероятность, что
через некоторое время они очнутся и переключатся на него. С помощью Кориты
он перетащил их в ванную комнату и запер дверь. Один  факт  был  очевиден:
это был визуальный гипноз такой силы, что сам  он  спасся  лишь  благодаря
своей  подготовке.  Но  воздействие  не  ограничивалось  только  видением.
Изображения пытались взять под контроль через зрительные органы  их  мозг.
Гросвенф был в курсе всего, что было сделано в этой области, и  знал,  что
внешний контроль над нервной системой человека был почти невозможен.  Судя
по тому, что произошло с ним, остальные были погружены в глубокий, похожий
на транс сон, или же их сознание было помрачено галлюцинациями, и  они  не
могли отвечать за свои действия.
   Его  делом  было   проникнуть   на   контрольный   пункт   и   включить
энергетический экран корабля. Не важно, откуда были нападающие - с другого
корабля или с другой планеты - такая  мера  помогла  бы  прекратить  любое
воздействие извне.
   С  невообразимой  в   обычных   условиях   быстротой   Гросвенф   начал
конструировать переносной световой агрегат. Ему  нужно  было  что-то,  что
могло бы помочь ему в  борьбе  с  изображениями  на  пути  к  контрольному
пункту.
   Эллиот заканчивал последнее соединение, когда ощутил реакцию  организма
- легкое головокружение, которое потом исчезло. Это было ощущение, которое
возникало при существенном изменении курса в результате анти-акселерации.
   Действительно ли был изменен курс? Это он проверит чуть позже.
   - Я хочу произвести эксперимент, - обратился он к Корите. - Останьтесь,
пожалуйста, здесь.
   Гросвенф вытащил собранное им световое устройство в ближайший коридор и
поместил его в задний отсек электротележки для перевозки различных грузов.
Потом сел в нее сам и направил к лифту. Он прикинул, что с  того  момента,
когда он впервые увидел изображения, прошло минут десять.
   Гросвенф свернул в коридор, где находился лифт, который  мог  двигаться
со скоростью двадцать пять миль в час, что  было  очень  быстро  для  этих
сравнительно узких мест. Напротив лифта двое боролись друг с другом не  на
жизнь, а на смерть. Они не обратили внимания на  Гросвенфа  и  продолжали,
ругаясь, избивать друг друга. Дыхание их было тяжелым. Световая  установка
Гросвенфа не уменьшила их чувство ненависти друг к другу. Какого  бы  рода
галлюцинации они не были подвержены, гипноз проник в них слишком  глубоко.
Гросвенф направил машину к ближайшему лифту и спустился вниз. Он  надеялся
на то, что найдет контрольный пункт пустым.
   Надежда исчезла, как только он въехал в центральный коридор.  Он  кишел
людьми. Строились вверх баррикады,  и  в  воздухе  явственно  чувствовался
запах озона. Тут и там  вспыхивали  лучи  вибраторов.  Гросвенф  осторожно
выбрался  из  тележки,  и  попытался  вникнуть  в   ситуацию.   Она   была
критической. Два подхода  к  контрольной  были  блокированы  перевернутыми
транспортными  тележками.  За  ними  прятались  люди  в  форме.   Гросвенф
разглядел среди защитников капитана Лича, а на дальнем конце баррикады,  в
одной из нападающих групп, увидел директора Мортона.
   Это несколько проясняло картину.  Скрытая  враждебность,  освобожденная
гипнозом,  выплеснулась  наружу.  Ученые  дрались  с   военными,   которых
подсознательно ненавидели. Военные, в душе презирающие людей науки, сейчас
с оружием пытались доказать свое превосходство.
   Гросвенф понимал, что теперешняя ситуация  тем  не  менее  не  отражала
истинной подоплеки их чувств. В нормальном состоянии человеческое сознание
балансирует между многочисленными  противоположными  импульсами,  так  что
средний индивидуум может прожить свою жизнь без того, чтобы одно  какое-то
его чувство одержало верх над другими и стало  преобладающим.  Теперь  это
сложное равновесие  было  нарушено,  грозя  уничтожить  всю  экспедицию  и
принести  победу  врагам,  о  целях  которых  можно  было   лишь   строить
предположения.
   Как бы там  ни  было,  путь  в  контрольную  был  отрезан.  Гросвенф  в
задумчивости вернулся в свой отдел.
   У двери его встретил Корита.
   -  Посмотрите,  -   произнес   он,   указывая   на   экран   настенного
коммуникатора, настроенного на рубку управления полетом. Расположенный там
экран показывал цепочку звезд. Гросвенф посмотрел в окуляры  умножителя  и
обнаружил, что корабль  описывает  плавную  кривую,  которая  должна  была
привести корабль прямо к  яркой  белой  звезде.  Вспомогательный  механизм
управления периодически корректировал курс корабля.
   - Могли это сделать враги? - осведомился Корита.
   Гросвенф показал вперед  и  покачал  головой,  более  озадаченный,  чем
встревоженный. Он изменил положение окуляров и нацелил их на белую звезду.
Судя по спектральному классу звезды, ее величине и яркости, она находилась
на расстоянии около четырех  световых  лет.  Корабль  летел  со  скоростью
примерно световой год за каждые  пять  часов.  Следовало  еще  принять  во
внимание ускорение, так как скорость должна была еще  увеличиться.  Эллиот
под~  считал,  что  корабль  должен  был   достичь   окрестностей   звезды
приблизительно через одиннадцать часов.
   Гросвенф выключил коммуникатор. Он был поражен, но никаких  сомнений  у
него не было. Их уничтожение могло быть целью обманутого человека, который
и изменил курс корабля. А если это так, то  на  предотвращение  катастрофы
оставалось только десять часов.
   Даже в эту минуту,  когда  у  него  не  было  ясного  плана,  Гросвенфу
казалось,  что  только  нападением  врага,   использующего   гипнотическую
технику, можно было объяснить происходящее на корабле.
   Эллиот  стоял,  размышляя.   Следовало   предпринять   вторую   попытку
проникнуть в контрольный пункт. Ему нужно было нечто, что  действовало  бы
непосредственно на клетки мозга. Имелось  несколько  аппаратов,  способных
оказать подобное  воздействие.  Большая  их  часть  применялась  в  сугубо
медицинских целях. Исключение составлял  энцефало-регулятор,  который  мог
быть использован для перенесения импульсов из одного сознания в другое.
   Даже с помощью Кориты, Гросвенфу понадобилось несколько минут на сборку
такого агрегата. Его проверка заняла  еще  некоторое  время,  а  поскольку
аппарат был исключительно хрупким, то, размещая его на  тележке,  пришлось
прибегнуть к помощи  рессорных  подушек.  В  общем,  приготовления  заняли
тридцать семь минут.
   Затем Эллиот вступил в спор с археологом, который непременно хотел  его
сопровождать. Корита, в конце концов, согласился  остаться  на  страже  их
опорного пункта.
   Непрочность   аппарата   заставила   Гросвенфа    уменьшить    скорость
передвижения на тележке,  когда  он  направлялся  к  контрольному  пункту.
Медлительность, хотя и вынужденная, раздражала  его,  но  в  то  же  время
давала ему возможность замечать перемены,  происшедшие  с  момента  первой
атаки.
   Неподвижные тела попадались теперь изредка. Гросвенф понял, что большая
часть людей из тех,  кто  оказался  погруженным  в  глубокий  сон,  теперь
самостоятельно вышли  из  него.  Подобные  пробуждения  были  обычным  для
гипноза явлением. Теперь они подвергались  другой  стимуляции  на  той  же
основе. К несчастью, хотя это тоже не являлось неожиданностью, приходилось
думать,  что  их  действия  находились  под  контролем   глубоко   скрытых
импульсов. Поэтому люди, которые в обычном состоянии лишь испытывали  друг
к другу умеренную неприязнь, сейчас испытывали убийственную ненависть.
   Самым страшным было  то,  что  им  самим  об  этом  не  было  известно,
поскольку сознание могло быть изменено  без  знания  об  этом  со  стороны
человека. В любом случае, каждый человек действовал  так,  как  будто  его
новое "я" было столь же непрочным, сколь и старым.
   Гросвенф  открыл  дверцу  лифта,  находящегося  на  этаже  контрольного
пункта, и тут же поспешно захлопнул ее. Нагревательная установка извергала
пламя. Металлические стены плавились с резким свистящим звуком. На видимом
участке коридора лежали три трупа. Пока Эллиот выжидал,  раздался  громкий
взрыв. Внезапно пламя пропало. В воздухе повис голубой дым, и жара  стояла
невыносимая. Но  в  течение  нескольких  последующих  секунд  дым  и  жара
исчезли. Вентиляционная система работала надежно.
   Гросвенф осторожно выбрался из лифта. На первый взгляд коридор  казался
пустым. Потом он увидел Мортона, полускрытого выступом стены менее  чем  в
двух десятках шагов от себя. Почти в ту же секунду директор заметил его  и
поманил к себе. Гросвенф  заколебался,  но  решил  все-таки  рискнуть.  Он
направил тележку к директору, который энергично приветствовал его.
   - Именно вас я и хотел видеть, - заявил он.  -  Мы  должны  отобрать  у
капитана Лича контроль над кораблем, прежде чем Кент и его группа  устроит
нападение.
   Взгляд  Мортона  был  спокойным  и  умным.  Это  был  взгляд  человека,
борющегося за правое дело. Казалось, ему и в голову не приходило, что  его
поведение и слова требовали объяснений. Директор с напором продолжал:
   -  Нам  особенно  необходима  ваша  помощь  против  людей  Кента.   Они
использовали химический препарат, о котором я раньше не  слышал.  Пока  мы
одержали над ними верх, но они готовят новый удар. Наша  главная  проблема
такова: будет ли у нас время сокрушить  капитана  Лича,  прежде  чем  Кент
соберет свои силы?
   Время было и проблемой Эллиота. Как бы невзначай он поднес правую  руку
к левой кисти и  тронул  кнопку  реле,  которое  постоянно  контролировало
направление пластинки установки, произнося при этом:
   - У меня есть план, сэр. Полагаю, он может быть эффективным в борьбе  с
противником.
   Мортон посмотрел на тележку и сказал:
   - Вы привезли с собой аджустер,  и  он  действует.  Для  чего  это  вам
понадобилось?
   Гросвенф напрягся, его мысли заметались в поисках ответа. Он  надеялся,
что Мортон не слишком хорошо знаком с аджустерами, но  теперь  надежда  на
это исчезла, а он должен был все же  попытаться  использовать  инструмент,
хотя и без эффекта неожиданности. Он проговорил натянутым голосом:
   - Да, я хочу использовать эту машину.
   Поколебавшись, Мортон заметил:
   - Мысли, возникшие в моем мозгу и переданные вами, весьма  интересны...
- он замолчал, и на его лице вспыхнул интерес: - Так,  хорошо...  Если  вы
сможете на этот раз передать известие о том, что мы подверглись  нападению
чужаков... - Он смолк и его губы нервно  сжались.  -  Капитан  Лич  дважды
пытался заключить  со  мной  соглашение.  Теперь  мы  сделаем  вид,  будто
согласились, и вы придете к ним с вашей машиной. Вы понимаете,  что  я  не
собираюсь заключать соглашение ни с Кентом, ни с  капитаном  Личем,  кроме
как в целях достижения победы и сохранения корабля. Надеюсь,  что  вы  это
оцените, - с достоинством закончил он.
   Гросвенф  нашел  капитана  Лича   на   контрольном   пункте.   Командир
приветствовал его со сдержанным дружелюбием.
   - Борьба против ученых, - честно признался он, -  поставила  военных  в
сложное положение.  -  Он  серьезно  качнул  головой.  -  Конечно,  нечего
говорить о том, что кому-нибудь из нас удастся одержать победу. На крайний
случаи мы готовы пожертвовать собой, но не позволить  ни  одной  из  групп
одержать верх.
   Откровения капитана  отвлекли  Гросвенфа  от  цели.  Он  спросил  себя,
ответственен  ли  капитан  Лич  за  намеренное  изменение  курса  корабля,
направив его к белому солнцу.  По  крайней  мере,  он  дал  ему  частичное
объяснение. Казалось, командиром был абсолютно уверен в  том,  что  победа
какой-либо другой группы, кроме военных, немыслима. Если брать  эту  мысль
за исходную, то оставался  лишь  крошечный  шаг,  чтобы  сделать  вывод  о
необходимости уничтожения всей экспедиции. Незаметным  движением  Гросвенф
направил передатчик аджустера на капитана Лича.
   Ранние  энцефало-аджустеры   были   косвенными   потомками   известного
энцефалографа. Но  его  функции  были  диаметрально  противоположными.  Он
генерировал искусственные волны любого требуемого образца.  Используя  их,
опытный оператор мог  стимулировать  любую  часть  мозга,  вызывать  любые
эмоции и мечты, заставлять  мечтать  и  вспоминать  прошлое.  Аджустер  не
являлся контролирующим  прибором.  Он  лишь  поддерживал  собственное  "я"
испытуемого. Тем не менее, он мог передавать импульсы мозга  от  одного  к
другому.  Поскольку  импульсы  изменялись  согласно  мыслям   посылающего,
реципиент стимулировался в высшей степени легко.
   Не подозревающий о присутствии аджустера, капитан Лич  не  догадывался,
что его мысли больше не принадлежат ему.
   - Нападение на корабль, превратило всех ученых в предателей. -  Капитан
Лич умолк и задумчиво произнес: - Вот мой план...
   План включал в себя применение нагревательных установок,  акселераторов
мускульной энергии и частичное обследование обеих  групп  ученых.  Капитан
Лич даже не упомянул о чужаках. Казалось, ему даже не приходило в  голову,
что он излагает свои  намерения  эмиссару  тех,  кого  он  считает  своими
врагами. Закончил он словами:
   - Где ваши знания  будут  незаменимыми,  мистер  Гросвенф,  так  это  в
научном отделе. Как некзиалист, вы можете сыграть решающую роль  в  борьбе
против других ученых...
   Утомленный и потерявший уверенность в себе, Гросвенф сдался.  Хаос  был
слишком велик, чтобы с ним смог справиться один человек.  Куда  бы  он  ни
посмотрел, везде были  вооруженные  люди.  В  общей  сложности,  он  видел
двадцать с чем-то убитых. Непрочное  перемирие  между  капитаном  Личем  и
директором Мортоном в любой момент могло закончиться взрывом. Даже  сейчас
он слышал крики людей там, где Мортон сдерживал атаку Кента.
   Тяжело вздохнув, он повернулся к капитану.
   -  Мне  понадобится  некоторое  оборудование   из   моей   лаборатории.
Переправьте меня на заднем лифте, и через пять минут я вернусь.
   Когда через несколько минут Гросвенф вносил свой аппарат  через  заднюю
дверь отдела, ему казалось, что относительно его будущих действий сомнений
больше нет. То, что по первому размышлению показалось  ему  притянутым  за
уши аргументом, было сейчас тем единственным, что составляло его план.  Он
должен атаковать чужих через их миражные  образы,  причем  их  собственным
гипнотическим оружием.





   Гросвенф  сознавал,  что  Корита  наблюдает  за  лихорадочной   сборкой
какой-то  новой  машины.  Археолог  подошел  и  стал  рассматривать  массу
деталей, которые Эллиот присоединял к энцефало-аджустеру, но  вопросов  не
задавал.  Казалось,  он  полностью  избавился  от  любопытства.  Гросвенф,
постоянно вытирал с лица пот, хотя было не жарко. Температура в  помещении
была  нормальной.  К  тому  времени,  когда  предварительная  работа  была
закончена,  Эллиот  четко  осознал,  что   было   главной   причиной   его
беспокойства. Дело в том, заключил он,  что  ему  очень  мало  известно  о
врагах.
   То, что он располагал теорией о том, как они  могли  действовать,  было
недостаточно. Что-то таинственное было в миражах  с  такими  удивительными
женственными телами и лицами,  иногда  раздвоенными,  а  иногда  нет.  Для
действий  ему  было  необходимо  разумное  философское  обоснование  всего
увиденного. Его план требовал подспорья, которое  ему  могло  дать  только
знание.
   Он повернулся к Корите и спросил:
   - На какой стадии  развития  культуры  могли  находиться  эти  существа
согласно данным теории цикличности?
   Археолог сел на стул, поджав губы, и попросил:
   - Опишите мне ваш план.
   Когда Гросвенф обрисовал его в общих чертах, японец побледнел.  Наконец
он раздраженно проговорил:
   -  Как  случилось,  что   вы   смогли   спасти   меня   и   не   смогли
разгипнотизировать других?
   -  Я  отвлек  вас  сразу.  Нервная  система  человека  чувствительна  к
повторениям.  В  вашем  случае  их  образы  не  успели  повториться  такое
количество раз, как для остальных.
   - Был ли для нас какой-нибудь способ избежать этого бедствия? -  мрачно
осведомился Корита.
   Гросвенф печально улыбнулся.
   - Это можно было сделать с помощью некзиального обучения, поскольку оно
включает в себя возможность гипнотического  состояния.  Есть  только  одна
действенная защита против гипноза и заключается она в тренировке... Мистер
Корита, ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. История циклична?
   Над бровями археолога появились маленькие капельки пота.
   - Друг мой, - вздохнул Корита, -  вы  никак  не  можете  разобраться  и
провести  параллель  в  подобной  ситуации.  Что  нам  известно  об   этих
существах?
   Гросвенф тоскливо вздохнул. Он понимал необходимость дискуссии, но ведь
утекало столь ценное время. Он нерешительно сказал:
   - Существа, умеющие использовать гипноз  на  расстоянии,  стимулировать
сознание друг друга, должны стоять на довольно высокой  ступени  развития,
так что вполне естественно ожидать  от  них  телепатических  способностей.
Люди могут обрести эти способности лишь с помощью энцефало-аджустера, - он
подался  вперед,  ощутив  неожиданное  волнение.  -  Корита,   как   могла
отразиться на состоянии культуры способность  читать  в  умах  без  помощи
приборов?
   Археолог выпрямился.
   - Ну, конечно же, у нас есть ответ. Способность читать  в  умах  должна
уничтожить развитие  любой  расы  на  феллахинской  стадии,  -  его  глаза
блестели, когда он смотрел на озадаченного  Гросвенфа.  -  Неужели  вы  не
понимаете?  Способность  читать  чужие  мысли  вызовет   у   вас   чувство
уверенности в том, что вы все знаете. На  этой  основе  будет  развиваться
система абсолютной уверенности во всем. Как можно  сомневаться,  когда  вы
знаете? Подобные существа мгновенно пройдут через ранние периоды  культуры
и в кратчайшее время достигнут феллахинского периода.
   Пока Гросвенф сидел, нахмурившись, Корита быстро описал, как  различные
земные и галактические цивилизации истощали  себя,  а  потом  закоснели  в
состоянии феллаха. Как общество, они не были особенно  жестоки,  но  из-за
своей  бедности  у  них  развилось  безразличие  к  страданиям   отдельных
личностей.
   Когда Корита кончил, Гросвенф предположил:
   -  Возможно,  их  возмущение  переменами,  к  которым  такие   культуры
нетерпимы, и явились причиной нападения на корабль?
   Археолог был осторожен:
   - Возможно.
   Наступило молчание. Гросвенф  подумал,  что  ему  придется  действовать
исходя из того, что общий анализ Кориты верен, потому что других гипотез у
него не было. Имея отправным пунктом такую  гипотезу,  он  мог  попытаться
получить подтверждение от одного из изображений.
   Взгляд на хронометр заставил его встрепенуться. У них оставалось меньше
семи часов на спасение корабля. Торопясь, он  сфокусировал  луч  света  на
энцефало-аджустере. Быстрым движением он установил экран против света так,
чтобы маленькая стеклянная поверхность была погружена в тень,  получая  от
аджустера лишь прерывистые лучи.
   Сразу же появилось изображение. Это было одно из  частично  раздвоенных
изображений и, благодаря энцефало-аджустеру, он мог спокойно изучить  его,
не привлекая к себе внимания. Первый же внимательный взгляд поверг  его  в
изумление. Изображение лишь смутно напоминало гуманоида. И  все  же  стало
понятным, почему  раньше  оно  казалось  ему  женским.  Частично  скрытое,
раздвоенное лицо было увенчано аккуратным  пучком  золотистых  перьев.  Но
птичья голова, как это было ясно видно сейчас, имела некоторое сходство  с
человеческой. На лице, покрытом сеткой чего-то, похожего на  вены,  перьев
не было. Сходство с человеческим достигалось тем,  что  отдельные  участки
этого лица напоминали щеки и нос. Вторая пара глаз и  второй  рот  были  в
каждом случае примерно двумя дюймами выше первых. Была также двойная  пара
плеч с двойной парой рук, коротких и оканчивающихся восхитительно  нежными
и  удивительно  длинными  кистью  и  пальцами.  Все  это   тоже   каким-то
непостижимым образом вызывало ассоциации с чем-то женским. Гросвенф поймал
себя на мысли о том, что руки и пальцы двух тел  были,  вероятно,  вначале
нераздельными. "Партеногенез, - подумал Гросвенф,  -  воспроизведение  без
пола. Отпочкование от родителей нового индивида".
   Изображение на стене перед ним имело также рудименты  крыльев.  Кончики
крыльев виднелись на "кистях".  Существо  носило  ярко-голубую  тунику  на
удивительно прямом и в высшей степени похожем на человеческое теле. Если и
были другие рудименты оперения, то они  были  скрыты  одеждой.  Ясно  было
одно, что эта птица не летала и не могла летать.
   Корита заговорил первым, и его голос звучал безнадежно.
   -  Как  вы  собираетесь  дать   им   знать,   что   вы   желаете   быть
загипнотизированным? Ради обмена информацией, хотя бы.
   Гросвенф  не  стал  отвечать.  Он  поднялся  и   нарисовал   на   доске
приблизительное изображение самого себя. Через сорок семь минут,  то  есть
за  время,  необходимое  для  того,  чтобы  сделать   несколько   десятков
набросков, изображение птицы исчезло, а на его месте появилось изображение
города. Оно было небольшим, и с  первого  взгляда  казалось,  будто  город
виден с удобной для обозрения высокой точки. Он  увидел  очень  высокие  и
узкие здания, так близко расположенные друг к другу, что все  находившееся
внизу, должно быть, большую часть времени скрывается  во  мраке.  Гросвенф
подумал, что в этом сказываются привычки раннего периода развития. Он  тут
же переключился на другое. Он оставил без внимания индивидуальность зданий
в своем желании охватить взглядом всю  картину.  Гросвенф  хотел  выяснить
степень развития их машинной культуры, разобраться в принципах  построения
их коммуникаций, определить, был ли этот город  тем,  из  которого  велась
атака на их корабль, или же нет.
   Он не увидел ни машин, ни самолетов,  ни  автомобилей.  Не  было  также
ничего, что можно было  бы  принять  за  оборудование  межзвездной  связи,
похожее на то, которое использовалось людьми, - на Земле подобные  станции
занимали  несколько  квадратных  миль.  Тем  не  менее,  казалось   вполне
вероятным,  что  способ  нападения  не  имел  ничего  общего  с  подобными
машинами. Как только он пришел к такому выводу, вид изменился.  Теперь  он
обнаружил себя уже не на холме, а в здании неподалеку  от  центра  города.
То, что составляло это прекрасное цветное изображение, подвинулось вперед,
и он посмотрел  вниз.  Дух  захватывало  от  разворачивающейся  перед  ним
картины. И все же он успел подумать, что способ отображения ему непонятен.
Одна картина сменяла другую почти мгновенно. Меньше минуты  прошло  с  тех
пор, как его рисунки на доске  окончательно  дали  понять  о  его  желании
получить информацию.
   Расстояние, отделявшее его от соседнего строения, было не больше десяти
футов, но теперь он обнаружил нечто, чего не  мог  заметить  с  холма.  На
каждом уровне находилась  дорожка  в  несколько  дюймов  шириной.  По  ним
осуществлялось пешеходное движение птичьего города. Прямо  под  Гросвенфом
два существа двигались навстречу друг другу по одной узкой  дорожке.  Они,
казалось, совершенно игнорировали тот факт, что она  располагалась  в  ста
или больше  футах  от  поверхности.  Они  шли  свободно  и  легко.  Каждый
развернул ту ногу, что находилась ближе к  внутренней  стороне  дорожки  и
обогнул другого. По другим уровням шагали другие существа. Они проделывали
те же хитрые маневры и двигались так же непринужденно. Наблюдая  за  ними,
Гросвенф  догадался,  что  их  кости  были  тонкими,  полыми  и,  по  всей
видимости, очень легкими.
   Картина вновь изменилась, а потом еще раз. Место действия перенеслось с
одной улицы на другую. Там он увидел, судя по всему, все возможные способы
воспроизводства  этих  существ.  На  некоторых  изображениях   тела   были
настолько  разделены,  что  ноги,  руки  и  большая  часть  туловища  были
свободны. Другие были в том состоянии, в котором он  их  уже  видел.  И  в
каждой ситуации родитель казался безучастным к росту нового тела.
   Гросвенф только попытался разглядеть внутренность одного из зданий, как
картина начала исчезать со стены. Через мгновение город исчез совсем, а на
его месте появилось двоящееся изображение. Пальцы изображения указывали на
энцефало-аджустер. В его желании не  приходилось  сомневаться.  Свою  долю
сделки они выполнили, настало время Гросвенфа выполнить свою.
   С их стороны было наивностью ожидать, что он это сделает, но беда  была
в том, что он был обязан это сделать. У него не оставалось  иного  выхода,
как выполнить свое обещание.





   "Я спокоен, я расслаблен, - произнес  голос  Гросвенфа,  записанный  на
магнитофон. - Мои мысли ясны. То, что я вижу, может  быть  бесполезно  для
объясняющих центров моего мозга, но я видел их город таким, каким они  его
считают. Независимо от того, имеет ли смысл виденное и слышанное  мною,  я
остаюсь спокойным, расслабленным и чувствую себя непринужденно..."
   Гросвенф нарочито внимательно выслушал запись и повернулся к Корите.
   - Все так, - сказал он.
   Конечно же, могло наступить время, когда  он  не  был  бы  в  состоянии
сознательно выслушать запись. Но она все равно не пропала бы даром, и  его
слова даже отчетливее запечатлелись бы в его памяти. Все еще слушая, он  в
последний раз осмотрел аджустер. Все было так, как он хотел.
   Корите он объяснил следующее:
   - Я устанавливаю автоматическую отсечку  на  пять  часов,  но  если  вы
опустите этот рубильник, - он указал на красную  рукоятку,  -  то  сможете
освободить меня задолго до этого срока. Но воспользоваться  им  вы  можете
только в случае крайней необходимости.
   - А что вы считаете случаем крайней необходимости?
   - Возможность нападения на нас, - Гросвенф колебался. Ему  бы  хотелось
назвать целый ряд подобных возможностей, но то, что он  собирался  делать,
было не просто научным экспериментом. Это была игра  не  на  жизнь,  а  на
смерть. Готовый действовать, он  положил  руку  на  контрольный  диск,  но
остановился.
   Наступал решающий момент. В течение нескольких секунд совместный  разум
бесчисленного количества  особей  птичьего  народа  завладеет  частью  его
нервной системы. Несомненно, они попытаются взять его под  свой  контроль,
как взяли под контроль всех остальных людей на корабле, кроме  Кориты.  Он
был  склонен  считать,  что  ему  придется  противостоять   группе   умов,
работающих вместе. Он не видел ни машин, ни даже  колесного  транспорта  -
самого примитивного из механических приспособлений. Он считал  само  собой
разумеющимся, что они пользуются камерами типа телевизионных и  догадался,
что видит город глазами его обитателей. В подобных  вещах  телепатия  была
сенсорным процессом, таким же острым, как и само  видение.  Нематериальная
духовная сила миллионов птицеподобных обитателей планеты могла  преодолеть
барьер скорости света. Они не нуждались в машинах.
   Конечно, Гросвенф не надеялся, что сможет повысить эффективность  своей
попытки стать частью их коллективного сознания и  воздействовать  каким-то
образом на него, но все же... Слушая запись, Гросвенф манипулировал диском
настройки, слегка изменяя ритм собственных мыслей. Он вынужден был  делать
это весьма осторожно. Даже если бы он и захотел, он не смог бы  предложить
чужим полной настройки. Такие интенсивные пульсации  могут  вызвать  любое
изменение  в  сторону  здоровья,  нездоровья,  внутренних   регулировочных
процессов. Ему приходилось ограничивать своего реципиента волнами, которые
можно было бы зарегистрировать как психологический эквивалент здоровья.
   Аджустер наложил эти колебания на луч света,  который  в  свою  очередь
перенес их прямо на изображение. Пока ничего не происходило, но Гросвенф и
не ожидал дополнительных доказательств, так что  он  не  был  разочарован.
Эллиот был убежден в том, что результат станет очевидным лишь тогда, когда
произойдут изменения в лучах, которые они на него направляют. А это  -  он
был в этом уверен - ему удастся распознать.  Ему  было  трудно  продолжать
концентрироваться  на  изображении,  но  он  заставил  себя  это  сделать.
Энцефало-аджустер начал явственно вмешиваться в его видения. Но Эллиот все
так же твердо продолжал смотреть на картину.
   "Я спокоен, я расслаблен. Мои мысли ясны...", - только  что  эти  слова
громко звучали в его ушах. И вот уже они исчезли.  Вместо  них  послышался
рокочущий звук, похожий на отдаленный гром.
   Шум медленно затихал. Он перешел в ясный  шорох,  похожий  на  шуршание
крупных морских ракушек. Гросвенф увидел слабый свет.  Он  был  далеким  и
тусклым, как будто пробивался сквозь слой плотного тумана.
   "Я все еще контролирую  себя.  Я  получаю  ощущения  через  их  нервные
системы. Они - через мою".
   Он мог ждать... Он мог сидеть и ждать, пока его мозг не  начнет  давать
толкования тем ощущениям, что телепатируются  их  нервными  системами.  Он
может сидеть здесь и ждать...
   "Стоп! Сидеть! - подумал он. - Зачем они это делали?"
   Тревога  обострила  его   восприятие.   Он   услышал   далекий   голос,
произносивший:
   - Независимо от того, имеет ли  смысл  виденное  и  слышанное  мною,  я
остаюсь спокойным...
   Внезапно он ощутил зуд в носу.
   "У них нет носов, - подумал он, - по крайней мере,  я  не  видел  ни  у
одного. Следовательно, это зависит или от  моего  носа,  или  от  какой-то
случайности".
   Он потянулся, чтобы почесать его, и ощутил в желудке резкую боль.  Если
бы он смог, он бы согнулся от боли, но он не мог. Он не мог почесать  нос.
Он не мог положить руки на живот.
   Потом Гросвенф понял, что и источник зуда и  источник  боли,  находятся
вне его тела. И они совсем не обязательно должны быть  связаны  с  другими
нервными системами. Две высокоразвитые формы жизни посылали  сигналы  одна
другой - он надеялся, что он тоже посылал сигналы - ни один из которых  не
мог быть объяснен. Его преимущество состояло в том, что он этого ожидал, а
чужаки, если они находились в стадии феллаха и  если  теория  Кориты  была
верной, не ожидали и не могли этого ожидать. Понимая это, он мог надеяться
на адаптацию. Они же лишь могли прийти в большое замешательство.
   Зуд исчез. Боль в желудке сменилась чувством тяжести, как  если  бы  он
переел. Горячая игла вонзилась ему в спину, проникая в каждый позвонок. На
полпути вниз она превратилась в ледяную, а потом растаяла, и ледяной поток
побежал по спине.
   Что-то вцепилось в бицепсы его  руки  и  едва  их  не  разорвало.  Боль
отдалась в мозгу пронзительным криком: он почти потерял сознание.
   Хотя чувство боли постепенно исчезло, Гросвенф был страшно измучен. Все
это было иллюзией. Нигде ничего не происходило, ни в его теле, ни в  телах
птицеобразных существ. Его мозг получил ряд импульсов от зрительных нервов
и неверно их понял. При такой близости  удовольствие  могло  стать  болью,
любой стимул мог воспроизвести любое чувство. Он  не  должен  думать,  что
ошибки существ могут быть еще более страшными...
   Он тут же забыл обо всем этом, потому что до его губ дотронулось  нечто
мягкое, студенистое. Голос сказал: "Я люблю..." -  Гросвенф  отказался  от
этого значения. Нет, не "люблю". Это было его  собственный  мозг,  как  он
полагал, пытающийся осмыслить особенность нервной системы, реакция которой
была совершенно иной, чем человеческая. Уже сознательно он  заменил  слово
на "меня побуждает", а потом опять позволил чувствам взять верх.  В  конце
концов, он все еще не знал, что же такое это  было,  то,  что  он  ощутил.
Чувство не было неприятным, вкусовое ощущение было сладким. В его сознание
вошло изображение цветка. Он был красивым,  красным,  напоминал  земной  и
никак не мог быть связан с мозгом Риим.
   "Риим!" - подумал он.
   Его мозг лихорадочно заработал.  Пришло  ли  к  нему  это  слово  через
пространство,  через  его  бездну?  По  своей  иррациональности   название
казалось его вымыслом, но все же было подходящим. И все-таки, несмотря  ни
на что, сомнения не покидали его. Он не был уверен.
   Вся заключительная серия ощущений была им воспринята нормально.  И  все
равно, он  с  беспокойством  ждал  следующего  появления.  Свет  оставался
тусклым и туманным. Потом все вокруг расплылось, как  сквозь  толщу  воды.
Неожиданно он снова ощутил  сильнейший  зуд.  Затем  это  чувство  прошло;
появилась жажда, жара и ощущение плотного потока воздуха.
   "Это не так! -  самым  серьезным  образом  сказал  он  себе.  -  Ничего
подобного не происходило".
   Ощущения исчезли. Снова остался отчетливый шуршащий звук  и  неизменный
блеск света. Это начинало его беспокоить. Вполне могло быть, что его метод
верен и что со временем он сможет взять под  контроль  одного  или  группу
существ. Но время было именно тем, чего он никак  не  мог  терять.  Каждая
уходящая секунда катастрофически приближала его к физическому уничтожению.
Там - в пространстве, один из самых больших и дорогих кораблей, когда-либо
построенных людьми, пожирал мили с почти бессмысленной поспешностью.
   Он знал, какие части его мозга стимулировались.  Гросвенф  мог  слышать
шум  лишь  тогда,  когда  чувствительная  область  бокового  участка  коры
головного мозга получала ощущения. Участок мозга над ухом  при  стимуляции
воспроизводил мечты и старые воспоминания. Некоторым образом каждая  часть
мозга  давно  была  классифицирована.  Точная  локализация  подвергающихся
стимуляции областей претерпевала едва заметные изменения в зависимости  от
индивида,  но  основная  структура  -  среди  гуманоидов  -  всегда   была
одинаковой.
   Нормальный  человеческий  глаз  был  прекрасным  объективом.  Хрусталик
передавал изображение на сетчатку. Чтобы судить о картинах города так, как
они были переданы народом  Риим,  он  тоже  мог  пользоваться  объективной
точностью глаз. Если бы он смог скоординировать свои визуальные  центры  с
их глазами, он мог бы получать заслуживающие доверия картины.
   Прошло еще некоторое время. Во  внезапном  приступе  отчаяния  Гросвенф
подумал: "Может ли быть так, что я просижу пять полных часов, не вступив в
полезный контакт?"
   Впервые за то время, как он полностью углубился в это исследование,  он
обращался  к  здравому  смыслу.  Когда  он  попытался   поднять   руку   к
контрольному рычагу энцефало-аджустера, ничего,  казалось,  не  произошло.
Просто  нахлынуло  множество  неясных  ощущений,  и  среди  них  отчетливо
различимый запах горящей изоляции. В третий раз его глаза  увлажнились.  А
потом резко и ясно возникло изображение. Исчезло оно так же внезапно,  как
и вспыхнуло. Но для Гросвенфа, прошедшего обучение  на  самых  современных
психологических приборах, оно осталось в сознании так же ярко, как если бы
он смотрел на него довольно долго.
   Она была такой, точно он находился в одном  из  высоких  узких  зданий.
Освещение  было  тусклым,  как  будто  являлось  лишь  отражением   света,
проникающего в  дверь.  Окон  не  было.  Вместо  полов  в  помещении  были
подстилки. Несколько птицеобразных существ сидело на  этих  подстилках.  В
стенах виднелись двери, указывающие на существование  шкафов  и  кладовых.
Видение и взволновало, и встревожило. Предположим, он  установил  связь  с
этим существом, кем бы оно ни было, стимулированный его нервной  системой.
Предположим, он достиг  того  состояния,  в  котором  он  мог  видеть  его
глазами, слышать его ушами и чувствовать  до  некоторой  степени  то,  что
чувствовало оно. Но все это были лишь чувственные впечатления.
   Мог ли он надеяться перекинуть мост через пропасть и вызвать движение в
мышцах того существа? Мог ли он заставить его  перемещаться,  поворачивать
голову, шевелить руками -  в  общем,  заставить  его  двигаться  так,  как
собственное тело? Нападение на корабль было произведено группой  совместно
действующих, совместно думающих  существ.  Взяв  под  контроль  одного  из
членов такой группы, мог ли он надеяться взять под контроль всех?
   Сигналы, полученные Эллиотом, излучались вероятно, одним существом. То,
что он испытал до сих пор, не  указывало  на  групповой  контакт.  Он  был
подобен человеку, заключенному в темную комнату. Перед ним находилось окно
с полупрозрачным  стеклом.  Сквозь  него  и  пробивался  слабый  свет.  По
случайно проникающим туманным изображениям  Эллиот  должен  был  судить  о
внешнем мире. Он мог быть вполне уверен в том, что картины верны.  Но  они
не совмещались со звуками, проникающими через другое отверстие  в  боковой
стене, или ощущениями, проходящими к нему через пол или потолок.
   Человеческие  существа  могли  слышать  звуки  частотой   до   двадцати
килогерц. Некоторые расы начинали слышать лишь после  этого  предела.  Под
гипнозом люди" могли шумно веселиться в то время, как их мучали, и  вопить
от боли,  когда  их  щекотали.  Воздействия,  означавшие  боль  для  одной
разумной расы, вообще ничего не значили для других.
   Гросвенф мысленно сбросил с себя напряжение. Сейчас ему  не  оставалось
ничего, как расслабиться и ждать... Он терпеливо ждал.
   Теперь  он  думал  о  том,  что  могла  возникнуть  связь   между   его
собственными мыслями  и  получаемыми  ощущениями.  Эта  картина  помещения
внутри дома - каковы были его мысли перед тем, как она появилась? Кажется,
главным образом, он представлял себе структуру глаза. Связь была настолько
очевидной, что он затрепетал от волнения. Было и еще одно  обстоятельство.
До  теперешнего  момента  он  концентрировался  на  намерения   видеть   и
чувствовать через  нервную  систему  очевидца.  И  реализация  его  надежд
зависела от установления контакта и  контроля  над  группой,  напавшей  на
корабль.
   Внезапно он  увидел  свою  проблему  в  новом  свете.  Она  потребовала
установления контроля над собственным  мозгом.  Некоторые  участки  должны
были  быть  эффективно  блокированы  и   поддерживаться   на   минимальном
действующим уровне. Другие - должны были быть приведены в состояние особой
чувствительности с тем, чтобы все поступающие ощущения могли достигать  их
с большей легкостью. Как высоко  тренированный,  причем  аутогипнотический
субъект, он мог выполнить обе предполагаемые задачи.
   Первое, несомненно, зрение. Затем мускульный контроль  существа,  через
посредство которого работает над ним группа.
   Его размышления прервали разноцветные вспышки. Гросвенф  принял  их  за
свидетельство истинности его  предположения.  И  он  понял,  что  идет  по
верному следу, когда изображение внезапно прояснилось и зафиксировалось.
   Обстановка была прежней. Те, кто контролировал его, все еще  сидели  на
насестах внутри высокого  здания.  Только  бы  не  исчезло  изображение...
Гросвенф принялся концентрироваться на движениях мускулов Риим.  Сложность
состояла в том, что даже приблизительное  объяснение  того,  почему  могли
происходить те или иные движения,  было  невозможно.  Его  хронозрительный
образ  был  неспособен  включить  в  себя  в  деталях   миллионы   клеток,
ответственных за движение одного пальца. Эллиот  подумал  о  конечности  в
целом, но ничего не произошло. Потрясенный, но полный решимости,  Гросвенф
попробовал гипноз символами, используя ключевое слово, заключавшее в  себя
весь смысл процесса. Одна из худых рук медленно поднялась. Еще один  ключ,
и его подконтрольный осторожно встал.  Потом  он  заставил  его  повернуть
голову. Этот процесс напомнил птицеобразному существу о том, что тот ящик,
этот шкаф и этот чулан - "мои". Воспоминание едва задело уровень сознания.
Существо знало о своем владении и соглашалось с этим фактом,  не  придавая
ему значения.
   Нелегко было Гросвенфу справиться с волнением. Упорно  и  терпеливо  он
заставлял существо вставать и опять садиться, поднимать и  опускать  руки,
расхаживать взад-вперед вдоль насеста. Наконец, он заставил его сесть.
   Вероятно,  он  достиг  полной   настройки,   и   его   мозг   полностью
контролировал   мельчайшие   движения,   потому   что   едва   он    начал
сосредотачиваться  снова,  как  в  него  проникло  послание,  захватившее,
казалось,  каждую  клеточку  его  мозга.  Более  или  менее  автоматически
Гросвенф перевел мучительные мысли в знакомые выражения.
   "Клетки зовут, зовут. Клетки боятся. О, клетки знают боль! В мире  Риим
темнота. Далеко от существа - далеко от  Риим...  Тень,  темнота,  хаос...
Клетки должны извергнуть его... Но они не могут. Они были  правы,  пытаясь
быть дружелюбным к существу, которое вышло из великой темноты, потому  что
не знали, что он враг... Ночь сгущается. Все клетки уходят...  Но  они  не
могут..."
   - Дружелюбными... - беспомощно пробормотал Гросвенф.
   Это тоже подходило. Он понимал, как весь  ужас  происшедшего  мог  быть
объяснен тем или иным путем с одинаковой легкостью. Он с тревогой  осознал
серьезность ситуации. Если катастрофа, уже происшедшая на  борту  корабля,
являлась следствием неверно понятой попытки установить связь, то какой  же
кошмар  мог  стать  результатом  их  враждебности?   Его   проблема   была
грандиозной, намного более грандиозной, чем их проблема. Если он прервет с
ними связь, то они станут свободными.  При  существующих  обстоятельствах,
это могло означать нападение. Избавившись от него, они  могли  предпринять
попытку уничтожить "Космическую Гончую".
   У него не оставалось выбора. Он должен был выполнить то,  что  наметил,
надеясь на нечто такое, что можно будет обратить в свою пользу.





   Сначала  он  сконцентрировался  на   том,   что   казалось   логическим
промежуточным  звеном,  то   есть   перенесением   контроля   на   другого
представителя  чужой  расы.  Выбор,  в  случае  с  этими  существами,  был
очевиден.
   "Меня любят, - сказал он себе, намеренно вызывая чувство, которое ранее
смутило его. - Меня любит мое родительское тело, из которого я вырастаю. Я
разделяю мысли моего родителя, но я уже вижу своими глазами и знаю, что  я
один из группы..."
   Перемещение  произошло  так  быстро,  как  только  мог  ожидать   этого
Гросвенф. Он шевельнул более короткими пальцами. Он изогнул слабые  плечи.
Потом  он  вновь  вернулся  в  первоначальное  положение  по  отношению  к
родительскому Риим. Эксперимент был настолько удовлетворительным,  что  он
почувствовал готовность к большому скачку, который должен был ввести его в
связь с нервной системой более отдаленного живого существа.  И  это  также
предусматривало  стимуляцию  соответствующих  мозговых  центров.  Гросвенф
почувствовал себя стоящим на вершине  заросшего  холма.  Прямо  перед  ним
вился  узкий  поток.  Оранжевое  солнце  плыло  в  темно-пурпурном   небе,
испещренном облаками, похожими на барашков. Гросвенф заставил новый объект
переместиться.  Он  видел,  что  маленькое,  похожее  на  курятник  здание
прячется среди деревьев неподалеку от этого места. Это  было  единственное
находящееся в поле зрения жилище. Он подошел к нему и заглянул  внутрь.  В
полумраке он разглядел несколько насестов, на одном из которых сидели  две
птицы. Глаза у них были закрыты.
   "Вполне возможно, - решил он, - что через них осуществляется  групповое
нападение на "Космическую Гончую".
   Оттуда,  поменяв  способ  воздействия,  он  перенес  свой  контроль  на
индивида, находящегося на той части планеты,  где  стояла  ночь.  Ответная
реакция оказалась на этот раз чересчур быстрой. И  вот  он  уже  в  темном
городе, его окружают призрачные здания и дорожки. Гросвенф быстро вошел  в
контакт с другими нервными системами. Он  не  слишком  ясно  отдавал  себе
отчет в том, почему связь устанавливалась  именно  с  тем  Риим,  а  не  с
другим, ведь их нервные системы ничем не отличались друг от  друга.  Могло
быть так, что на одного индивида стимуляция действовала чуть быстрее,  чем
на других. Было вполне вероятно,  что  эти  индивиды  были  потомками  или
родственными телами его  основного  подконтрольного.  Когда  он  вошел  во
взаимосвязь  более  чем  с  двумя  дюжинами  Риим  по  всей  планете,  ему
показалось, что теперь удалось составить полное впечатление обо всем  этом
мире.
   Это был мир кирпича, камня, дерева, и  психической  общности,  которой,
возможно, никому никогда  не  удастся  достичь.  Таким  образом  эта  раса
владела  всеобъемлющим  механизмом  проникновения  в  секреты  вещества  и
энергии. Он почувствовал, что теперь  можно  с  безопасностью  предпринять
следующий и последний шаг его атаки.
   Гросвенф сконцентрировался на образе, который должен  был  принадлежать
одному из существ, передававших изображения на  "Космическую  Гончую".  Он
ощутил  течение  небольшого,  наполненного  смыслом  отрезка  времени.   А
потом...
   Он смотрел сквозь одно из изображений, видя  через  него  корабль.  Его
первым побуждением было узнать, насколько расширились военные действия. Но
ему пришлось сдерживать это стремление, поскольку нахождение на борту было
лишь частью необходимого предварительного условия. Он хотел воздействовать
на группу, состоящую, вероятно, из  миллионов  индивидов.  Он  должен  был
подействовать на них настолько сильно, чтобы они вынуждены  были  оставить
"Космическую Гончую" в покое и не имели бы другого выхода,  как  держаться
от корабля подальше.
   У него были доказательства того, что он может воспринимать их мысли,  а
они - его. Связь с нервными системами была бы невозможна, будь это не так.
   Итак, он готов... Гросвенф направил свои мысли в темноту:
   "Вы живете во Вселенной и внутри себя, вы  создаете  картину  Вселенной
такой, какой она вам представляется. Но об этой  Вселенной  вы  не  знаете
ничего, и ничего  не  можете  знать,  кроме  изображений.  Но  изображение
Вселенной внутри вас не есть Вселенная... Как вы можете влиять  на  другое
сознание? Изменяя его понятия. Как вы можете  влиять  на  чужие  действия?
Изменяя основные верования существа, его эмоциональную склонность..."
   Очень осторожно Гросвенф продолжал:
   "И картины внутри вас не отражают  всей  Вселенной,  поскольку  имеется
множество вещей, которые вы не можете узнать  прямо,  не  обладая  нужными
чувствами. Внутри Вселенной царит порядок. И если  порядок  картин  внутри
вас не есть порядок Вселенной, то вы ошибаетесь..."
   В истории жизни несколько думающих индивидов сделали нечто алогичное  -
в  пределах  их  знаний.  Если  их  структурное  строение  неверно,   если
предположение неверно по  отношению  к  реальности,  тогда  автоматическая
логика индивида может привести его к заключению, несущему смерть.
   Предположения  следовало  изменить.  Гросвенф  изменял  их   намеренно,
хладнокровно, честно. Его  собственная  гипотеза,  на  основе  которой  он
действовал, состояла в том, что Риим не имели защиты. Впервые  за  историю
бесчисленных поколений они получали мысли извне. Он не сомневался  в  том,
что их инертность чрезвычайно велика.  Это  была  феллахская  цивилизация,
укоренившаяся в своих  представлениях,  которые  не  претерпевали  никаких
изменений. Существовала достаточная  историческая  очевидность  того,  что
крошечное  инородное  тело  могло  оказать  решающее  влияние  на  будущее
феллахских рас. Гигантская старая Индия пала перед лицом нескольких  тысяч
англичан.  Подобным  же  образом  все  феллахские  народы  древнего   мира
захватывались  с  легкостью  и  не  возрождались,   пока   сердцевина   их
несгибаемых привычек навсегда не разбивалась  вдребезги  ясным  осознанием
того, что в жизни есть нечто  гораздо  большее,  чем  то,  чему  учили  их
негибкие системы.
   Риим были особенно уязвимы. Их метод коммуникации,  пусть  особенный  и
уникальный, давал возможность интенсивного влияния сразу на всех. Снова  и
снова повторял Гросвенф свое  послание,  каждый  раз  добавляя  по  одному
пункту из инструкции относительно действий  с  кораблем.  Инструкция  была
такова:
   "Измените изображения, которые вы использовали  против  находящихся  на
корабле, потом уберите их совсем. Измените изображения, чтобы те, на  кого
они направлены, могли расслабиться и заснуть... потом уберите  их...  Ваша
дружеская акция стала причиной большого несчастья. Мы тоже настроены к вам
дружественно, но ваш метод выражения дружбы причиняет нам зло".
   У  него  были  лишь  смутные  представления  о  том,   как   долго   он
воздействовал на эту огромнейшую нервную систему. Часа два, как показалось
ему. Но сколько бы времени ни прошло, все исчезло, как только  выключатель
энцефало-аджустера автоматически прервал связь между ним и изображением на
стене его отдела.
   Знакомое ощущение резко вошло в его сознание.  Он  взглянул  туда,  где
должно  было  находиться  изображение.  Оно  исчезло...  Гросвенф   быстро
взглянул на Кориту. Археолог поник на стуле, погруженный в глубокий сон.
   Гросвенф резко выпрямился, вспоминая данные им инструкции: расслабление
и сон. В результате все люди на корабле должны были спать. Задумавшись, он
через несколько секунд разбудил Кориту и вышел в коридор. Идя вдоль  него,
он повсюду видел находящихся в  бессознательном  состоянии  людей,  однако
стены были яркими и чистыми. На пути в контрольный пункт  он  ни  разу  не
видел изображения.
   Войдя в контрольный  пункт,  Эллиот  осторожно  приблизился  к  спящему
капитану Личу, который валялся на полу у контрольной  панели.  Со  вздохом
облегчения он включил рубильник, питающий  внешний  экран  корабля.  Через
секунду Эллиот Гросвенф находился в кресле пилота, меняя курс "Космической
Гончей".
   Прежде  чем  покинуть  контрольную,  он  поставил  временной  замок  на
механизм  управления  и  замкнул   его   на   десять   часов.   Это   было
предосторожностью на случай, если кто-нибудь из людей очнется с  жестокими
намерениями. Затем он торопливо  вышел  в  коридор  и  принялся  оказывать
помощь пострадавшим.
   Все его пациенты были без сознания, так что  об  их  состоянии  он  мог
только догадываться. Там, где затрудненное дыхание указывало  на  шок,  он
давал кровяную плазму. Он вводил специальные наркотики против  боли,  если
обнаруживал  опасные  ранения,  и  накладывал  быстродействующий  целебный
бальзам на раны и ожоги. Семь раз - теперь  уже  с  помощью  Кориты  -  он
поднимал мертвых на передвижные носилки и отправлял  их  в  госпиталь  для
воскрешения. Четверо воскресли, но даже после этого осталось тридцать  два
мертвеца, которых, как заключил после осмотра  Гросвенф,  не  стоило  даже
пытаться воскрешать.
   Они все еще занимались ранеными, когда  служащий  из  отдела  геологии,
лежащий неподалеку, проснулся, лениво зевнул, встал и  направился  к  ним.
Внезапно его лицо исказилось от испуга. Гросвенф догадался, что проснулась
память, и с тревогой следил за подходившим человеком. Служащий  озадаченно
перевел свой взгляд с Кориты на Гросвенфа и, наконец, осведомился:
   - Вам чем-нибудь помочь?
   Вскоре им уже помогали двенадцать человек.  Все  они  занимались  своим
делом, и лишь изредка брошенный взгляд или слово указывали на то, что  они
знали  о  временном  душевном  помешательстве,  явившимся  причиной   этой
кошмарной картины смерти и разрушения.
   Гросвенф не знал о том, что уже подошел капитан Лич и директор  Мортон,
пока не увидел их беседующими  с  Коритой.  Потом  Корита  отошел,  а  оба
начальника  приблизились  к  Гросвенфу  и  пригласили  его  поговорить  на
контрольный пункт. Мортон молча похлопал его по спине.
   "Интересно, помнит ли он что-нибудь? - подумал Гросвенф.  -  Спонтанная
амнезия  была  обычным  явлением  при  гипнозе.  При  отсутствии   у   них
воспоминаний, убедительно объяснить то, что случилось,  будет  чрезвычайно
сложно".
   Он с облегчением вздохнул, когда капитан Лич проговорил:
   - Мистер Гросвенф, оглядываясь на это бедствие, мы с мистером  Мортоном
поражаемся той  попытке,  которую  вы  предприняли,  чтобы  заставить  нас
осознать, что мы являемся жертвами внешней атаки.  Мистер  Корита  сообщил
нам о ваших действиях. Я хочу, чтобы вы сделали сообщение  на  контрольном
пункте о том, что в действительности имело место.
   На подобное сообщение потребовалось больше часа. Когда Гросвенф кончил,
один из слушателей поинтересовался:
   - Должен ли я понимать это так, что имела место попытка  дружественного
контакта?
   Гросвенф кивнул и буркнул:
   - Боюсь, что да.
   - И вы хотите сказать, что мы не можем полететь туда и разбомбить их ко
всем чертям?! - крикнул человек.
   - Это не дало бы нам никакой пользы, - твердо  заявил  Гросвенф.  -  Мы
могли бы заглянуть к ним и установить более тесный контакт.
   - Это заняло бы слишком много времени, - возразил капитан  Лич.  -  Нам
надо преодолеть огромное расстояние. К тому же,  похоже  на  то,  что  это
довольно серая цивилизация.
   Гросвенф заколебался, и, прежде чем он заговорил, Мортон быстро сказал:
   - Что вы на это скажете, мистер Гросвенф?
   - Я думаю, что критерием для вас  является  отсутствие  вспомогательной
механической помощи. Но живые организмы могут испытывать удовлетворение от
того, что не имеет отношения к машинам: еда и питье, дружеские и  любовные
связи. Я склонен предположить, что этот птичий народ находит эмоциональную
разрядку в общих мыслях и в размножении. Были времена, когда человек  имел
немногим больше, и все же он называл это цивилизацией. И в те времена тоже
были великие люди.
   - И все же, - язвительно произнес  Ван  Гроссен,  -  вы  без  колебаний
изменили их образ жизни.
   Гросвенф сохранял хладнокровие.
   - Для птиц или для людей неразумно жить чересчур обособленным миром.  Я
разрешил проблему их сопротивления новым идеям, то есть сделал то, что мне
пока не удалось сделать на этом корабле.
   Несколько   человек   язвительно   рассмеялись,   и   собрание   начало
расходиться.  После  его  завершения  Гросвенф   обнаружил,   что   Мортон
разговаривает с Йеменсом, единственным, кто присутствовал  от  химического
отдела.
   Химик нахмурился и несколько раз качнул  головой.  Наконец,  он  что-то
сказал и пожал Нортону руку, после чего директор  подошел  к  Гросвенфу  и
тихо сообщил:
   - Химический отдел вынесет оборудование из ваших  помещений  в  течение
двадцати четырех часов с условием, что об этом инциденте никто  больше  не
упомянет. Мистер Йеменс...
   Гросвенф перебил Мортона вопросом:
   - Что думает об этом мистер Кент?
   Мортон немного поколебался и, наконец, произнес:
   - Он получил порцию газа, и  поэтому  ему  придется  несколько  месяцев
проваляться в постели.
   - Но это больше чем осталось до выборов.
   - Да, больше. И это означает, что я вновь одержу победу на выборах, так
как претендентов, кроме Кента, нет.
   Гросвенф молчал, обдумывая новость. Приятно было услышать,  что  Мортон
не уйдет со своего поста. Но как насчет недовольных, которые  поддерживали
Кента? Пока он раздумывал, Мортон продолжил:
   - Я хочу просить вас о личном  одолжении,  мистер  Гросвенф.  Я  убедил
мистера Йеменса, что было бы неразумным поддерживать Кента в его  нападках
на вас. В  интересах  сохранения  мира,  я  бы  хотел,  чтобы  вы  хранили
молчание. Не предпринимайте попыток закрепить свою победу. Если вас начнут
спрашивать, скажите, что происшедшее было просто  несчастным  случаем,  но
сами таких разговоров не заводите. Вы обещаете мне это?
   - Конечно... но я хотел бы внести предложение.
   - Какое?
   - Почему вам не приходит в голову  один  ловкий  ход  -  назвать  своим
преемником Кента?
   Мортон взглянул на Гросвенфа сузившимися глазами, что указывало на  его
замешательство. Наконец, он сказал:
   - Никак не ожидал от вас подобного предложения. А вообще-то, такой  шаг
возможно уменьшит напряженность.
   - Ваше мнение  о  Кенте,  кажется,  совпадает  с  моим?  -  предположил
Гросвенф.
   Мортон мрачно улыбнулся.
   - На борту имеется несколько дюжин людей, которых я предпочел бы видеть
в роли директора, но ради сохранения мира, я последую вашему совету.
   После этого они расстались. Гросвенф ушел неудовлетворенный так  как  у
него  сложилось  впечатление,  что,  выдворяя  представителей  химического
отдела из своего помещения, он выиграл стычку, а не битву.





   Икстль  неподвижно  висел  в   абсолютной   пустоте   межгалактического
пространства. Течение времени почти не ощущалось, так как позади и впереди
была вечность. Сквозь необъятность бездонно черного  пространства  холодно
смотрели туманные пятнышки света. Каждое - он это знал -  было  скоплением
ярких звезд, уменьшенных бесконечным расстоянием  до  размеров  светящихся
капелек.
   Там  была  жизнь,  распространившаяся  на  мириады  планет,  бесконечно
вращающихся вокруг своих светил. Точно так же жизнь зародилась когда-то из
первобытного Хаоса старого  Глора  и  текла,  пока  космический  взрыв  не
уничтожил его собственную могущественную расу и не  выбросил  его  тело  в
глубины метагалактики.
   Он жил, и это была его личная победа.  Пережив  катаклизмы,  его  почти
бессмертное тело поддерживало себя, все же постепенно  слабея,  с  помощью
световой энергии,  проникающей  сквозь  пространство  и  время.  Его  мозг
бесконечное число раз  прокручивал  одну  ту  же  мысль  -  один  шанс  на
дециллион за то, что он снова окажется  в  галактической  системе,  а  еще
меньший шанс, что он попадет на планету и найдет ценный гуул.
   Биллион биллионов раз его мозг перебирал бесчисленные варианты.  Теперь
это уже стало частью его самого. Это было похоже на  бесконечную  картину,
крутившуюся перед его мысленным взором.
   Вместе с тем отдаленным светом, долетающим в черную пучину, он создавал
мир, в котором существовал. Он почти  забыл  о  том  чувствительном  поле,
которое создавало его тело. Века назад оно было более обширным, но теперь,
когда мощь испарилась, никакие сигналы не поступали к  нему  с  расстояния
больше чем несколько световых лет.
   Он почти ни на что не надеялся, и  тут  его  коснулись  первые  сигналы
приближающегося  корабля.  Энергия,  вещество,  жизнь!   Смутное   чувство
восприятия чего-то вошло в его вялое  сознание.  Сами  понятия  энергии  и
вещества уже стали исчезать из его разума. Отдаленный уголок его сознания,
еще сохранивший способность анализировать события, наблюдал за  сигналами,
сравнивая их с давно забытыми образами и ощущениями, медленно всплывавшими
из глубокого мрака почти атрофировавшегося от бездействия мозга.
   И вдруг новый, но более сильный  импульс  с  отдаленной  границы  поля,
встряхнул все органы восприятия Икстля. Его тело выгнулось в конвульсивном
движении. Четыре руки разогнулись в стороны,  четыре  ноги  задергались  в
пустоте.
   Его  вытаращенные  глаза  перефокусировались  и  приобрели  осмысленное
выражение. Почти пропавшая способность видеть возвращалась. Та  часть  его
нервной системы, которая контролировала поле,  понемногу  активизировалась
побуждая к первым и еще несогласованным  действиям.  Огромным  усилием  он
перебросил ее волны с биллионов кубических миль  не  подававших  признаков
жизни,   направив   их   на   попытку   установить   область   сильнейшего
стимулирования. Пытаясь изо всех сил локализовать ее, он  переместился  на
большое расстояние. И тут он впервые подумал  об  "этом"  как  о  корабле,
летящим от одной галактики к другой. Он пережил мгновения  дикого  страха,
что корабль пройдет за границей его чувствительного поля и контакт  с  ним
будет потерян навсегда, прежде чем он сможет что-нибудь сделать.
   Он позволил полю еще немного расшириться и  почувствовать  толчок,  еще
раз получив безошибочное подтверждение присутствия незнакомого вещества  и
энергии. На  этот  раз  он  прильнул  к  ним.  То,  что  было  его  полем,
сконцентрировалось в пучок энергии, какую только смогло собрать  слабеющее
тело.
   Этот  пучок  связал  его  с  энергией,  излучаемой  кораблем.   Энергии
оказалось больше во много миллионов раз,  чем  требовалось.  Ему  пришлось
отклонить ее от себя, разрядить  в  пространство  и  темноту.  Но  подобно
чудовищной пиявке, он протянулся на четыре... семь... десять световых  лет
и истощил огромную мощь корабля. После бесчисленных лет, когда он  кое-как
перебивался на скудных источниках световой энергии, он не  осмелился  даже
попытаться справиться с этой колоссальной мощью. То, что он позволил  себе
получить, вызвало шок, который вернул его тело к  жизни.  Осознание  своих
возможностей  наполнило  его  огромной  жаждой  деятельности.  С  безумной
поспешностью, отрегулировав  свою  атомную  структуру,  он  понесся  вдоль
пучка. Далеко от него корабль -  хотя  его  энергия  иссякла,  моментально
вернул свою энергию, и проплыв мимо Икстля начал удаляться. Он удалился на
световой год, потом на два, а потом и на три. В глубоком  отчаянии  Икстль
понял, что корабль уйдет, несмотря на все его усилия. И тут...
   Корабль остановился мгновенно. Он плыл со скоростью многих световых лет
в день, и вдруг завис в пространстве, мгновенно  затормозив.  Он  все  еще
находился на огромном расстоянии от Икстля, но больше не удалялся.  Икстль
мог догадаться о случившемся. Находившиеся на борту корабля, могли  узнать
о его вмешательстве и намеренно остановили корабль,  чтобы  выяснить,  что
случилось.  Их  метод  мгновенного  сбрасывания  ускорения   указывал   на
чрезвычайно развитую науку, хотя Икстль и не мог решить, какими  способами
они достигали  ускорения.  Существовало  несколько  возможностей.  Сам  он
намеревался остановиться, превратив свою огромную скорость  в  электронный
механизм внутри своего  тела.  При  этом  должно  было  выделиться  весьма
незначительное количество энергии. Электроны в каждом атоме  будут  слегка
замедляться  -  совсем  чуть-чуть  -  и  эта   микроскопическая   скорость
преобразуется в движение на макроуровне.
   Он  находился  именно  на  этом  уровне,  когда  внезапно  почувствовал
близость корабля. А потом произошла целая вереница событий,  последовавших
слишком быстро для того, чтобы успеть их  обдумать.  На  корабле  включили
непроницаемый для энергии экран. Концентрация такого огромного  количества
энергии автоматически отключила реле, которое  Икстль  установил  в  своем
теле. Это остановило его  в  долю  микросекунды,  прежде  чем  он  осознал
случившееся. От корабля его отделяло чуть больше тридцати миль.
   Икстль мог видеть корабль в виде световой точки, блестевшей  впереди  в
темноте. Его энергетические экраны все еще действовали,  и  это  означало,
что те, внутри корабля, не смогли его обнаружить и что он не может  больше
надеяться сам  достичь  корабля.  Он  понял,  что  чувствительный  прибор,
находящийся на борту корабля, определил его  приближение,  классифицировал
как летательный снаряд  и  включил  защитный  экран.  Икстль  приблизился,
насколько возможно, к почти невидимому  барьеру.  И  оттуда,  с  жадностью
смотрел на корабль.
   Корабль был  меньше  чем  в  пятидесяти  ярдах  -  круглое  чудовище  с
металлическим телом, усыпанными бесконечными  рядами  сверкающих  световых
точек.  Космический  корабль  плавал  в  бархатной  темноте,  блестя,  как
огромный драгоценный камень, неподвижный, но до краев наполненный  жизнью.
Он вызывал чувство ностальгии, напоминая о тысяче далеких  планет,  и  нес
неукротимую, бьющую через край жизнь, которая  достигла  звезд  и  рвалась
дальше. Но несмотря на преграду, Икстль не терял надежды.
   До этого мгновения ему приходилось тратить столько  физических  усилий,
что он просто не успел задуматься о том,  что  могло  означать  достижение
цели. Его сознание, пришедшее за  века  одиночества  к  полному  отчаянию,
билось в исполинских тисках. Ноги и руки извивались в свете  иллюминаторов
корабля.  Рот,  похожий  на  глубокую   рану   на   карикатурном   подобии
человеческой головы, выпускал  белый  иней,  который  уплывал  в  пустоту.
Надежда была так велика, что вытеснила все другие мысли из головы.  Икстль
видел широкую струю света, бившую из круглой выпуклости  на  металлической
поверхности корабля. Выпуклость превратилась  в  огромную  дверь,  которая
отошла в сторону.
   Через некоторое время в поле его зрения  появились  двуногие  существа,
приблизительно  около  дюжины.  На  них  были  надеты   почти   прозрачные
скафандры, и они тащили за собой огромные агрегаты.  Существа  и  агрегаты
расположились  вокруг   маленькой   площадки   на   поверхности   корабля.
Ослепительный блеск пламени вырывавшийся из  аппаратов,  указывал  или  на
огромную температуру или на сильную радиацию. Было очевидно, что ремонтные
работы ведутся на авральных скоростях.
   С невероятной быстротой Икстль обследовал экран, ища слабые  места,  но
их не оказалось. Энергия, питающая экран, была слишком мощной.  Он  ничего
не мог ей противопоставить и почувствовал это еще на расстоянии.  Ситуация
была безнадежной. Работа  -  Икстль  видел,  что  толстая  секция  внешней
обшивки снята и заменена новой - закончилась почти так же  быстро,  как  и
началась. Шипящее пламя сварки растворилось в темноте. Машины были спущены
в отверстие на поверхности корабля. Двуногие существа спустились вслед  за
ними. Дверь  закрылась,  и  тут  же  корабль  стал  таким  же  холодным  и
безжизненным, как и окружающее пространство.
   Шок от происходящего едва не помутил разум Икстля. Он не мог  позволить
уйти кораблю сейчас, когда вся Вселенная была почти раскрыта  для  него  -
всего лишь в нескольких  ярдах.  Его  руки  вытянулись,  как  будто  могли
удержать корабль. Разум устремился в черную безбрежную пучину отчаяния, но
в последнее мгновение удержался на самом краю.
   Большая дверь мягко  повернулась.  В  круге  света  появилось  одинокое
существо и направилось к зоне, где только что происходил ремонт.  Существо
что-то подобрало и уже возвращалось  к  открытому  шлюзу,  когда  внезапно
заметило Икстля.
   Существо тут же замерло. В свете иллюминаторов его лицо было ясно видно
за прозрачным скафандром. Глаза существа  были  вытаращены,  рот  раскрыт.
Потом оно, казалось, пришло в себя, его  губы  быстро  задвигались.  Через
минуту из шлюза выплыла группа существ, и все они  уставились  на  Икстля.
Вероятно  последовала  дискуссия,  поскольку   их   губы   шевелились   не
одновременно.
   Затем через шлюз проплыла широкая клетка с металлическими прутьями.  На
ней сидели двое, и у Икстля создалось  впечатление,  что  клетка  движется
сама по себе. Икстль догадался, что его хотят забрать в  качестве  трофея.
Почти теряя сознание от нетерпения и любопытства, он даже не  ощутил,  как
его  захватили.  Он  чувствовал  себя,  как   под   действием   наркотика,
навевающегося  сон.  Испуганный,  он  пытался  бороться  с   надвигающимся
оцепенением. Ему понадобится вся бдительность, для того, чтобы  его  расе,
обладающей   богатством   самых   разнообразных   знаний,   было   суждено
возродиться.





   - Как, черт возьми, что-то может жить в метагалактическом пространстве?
   Напряженный до неузнаваемости голос прозвучал в скафандре Гросвенфа. Он
находился вместе с другими неподалеку от шлюза. Ему показалось,  что  этот
вопрос заставил небольшую группу людей поближе придвинуться друг к  другу.
Для него же было недостаточно близости других. Он слишком  хорошо  понимал
ту неосязаемую и непостижимую тьму, что сомкнулась  вокруг  них,  давя  на
каждого.
   Впервые с начала путешествия безбрежность пустоты  поразила  Гросвенфа.
Он слишком часто смотрел на нее из корабля и стал к  ней  безразличен.  Но
сейчас он внезапно  осознал,  что  самые  далекие  для  человека  звездные
границы ничто по сравнению с  этой  темнотой,  что  простирается  во  всех
направлениях на биллионы световых лет.
   Испуганное молчание нарушил голос директора Мортона:
   - Вызывается Гюнли Лестер... Гюнли Лестер.
   После короткой паузы послышался голос:
   - Да, директор?
   Гросвенф узнал голос главы астрономического отдела.
   - Гюнли, есть задача для вашего астро-математического мозга. Не  будете
ли вы так добры, сообщить коэффициент вероятности появления "Гончей" точно
в той точке пространства, где находилось это чудовище? Постарайтесь решить
эту проблему за несколько часов.
   Его слова подчеркнули абсурдность ситуации. Для математика Мортона  это
было типичным - давать другим возможность проявить себя там,  где  он  был
мастером...
   Астроном рассмеялся и откровенно заявил:
   - Мне не придется  производить  вычисления.  Необходима  новая  система
цифр, чтобы можно было выразить эту  вероятность  математически.  С  точки
зрения математики, то, что случилось, просто не  могло  случиться.  Но  мы
здесь - корабль с человеческими существами, остановившийся для ремонта  на
полпути между двумя галактиками,  первый  корабль,  посланный  за  пределы
острова нашей Вселенной. Итак, повторяю: мы мельчайшая частичка материи  в
масштабах  Вселенной,  встретились  здесь  с  еще  более  маленькой.   Это
невозможно, если только пространство не кишит подобными существами.
   Гросвенфу показалось, что это наиболее вероятное объяснение. Причина  и
следствие могли находиться в самой простой связи. Дыра, прожженная в стене
аппаратной,  потоки  энергии,  хлынувшие  в  пространство...   Потом   они
остановились для ремонта. Он уже открыл было рот, чтобы все это высказать,
но передумал. Существовал еще один  фактор,  фактор  сил  и  возможностей,
связанных с тем предположением, какие силы должны  были  понадобиться  для
того, чтобы за несколько минут впитать всю мощность ядерного реактора?  Он
быстро подсчитал и покачал головой. Число  было  таким  колоссальным,  что
гипотеза, которую он хотел предложить, автоматически исключалась.  Окажись
среди них тысяча керлов, и они не смогли бы справиться с таким количеством
энергии. А это означало, что дело тут было не в существах, а в механизмах.
   - На типа с  такими  внешними  данными  следовало  бы  сразу  направить
передвижной нагреватель, - предложил кто-то.
   Гросвенф ощутил ярость в голосе говорившего. Коммуникатор  передал  все
интонации  на  корабль,  поэтому,  когда  директор  Мортон  заговорил,  то
попытался сгладить первое, мягко выражаясь, не очень приятное  впечатление
от существа.
   - Красный  дьявол,  выпрыгнувший  из  ночного  кошмара,  страшный,  как
смертный грех и, возможно, такой же "безобидный", каким был наш прекрасный
кот. Скит, что вы думаете?
   - Это существо, насколько я могу отсюда судить, имеет руки и ноги,  что
указывает на чисто  планетарную  эволюцию.  Если  он  обладает  умственным
потенциалом, то начнет реагировать на изменение среды вокруг него  с  того
момента, как очутится внутри клетки. Он может оказаться древним  мудрецом,
размышляющим в тишине  пространства,  где  никто  и  ничто  не  отвлекает.
Возможно,  это  юный  самоубийца,  приговоренный  к  изгнанию,   одержимый
желанием вернуться домой и продолжить жизнь в своей цивилизации...
   - Я бы хотел, чтобы вместе с нами  вышел  Корита,  -  произнес  Пеннос,
глава инженерного отдела, в  своей  спокойной  практичной  манере.  -  Его
исследования кота и кошачьей планеты позволили нам понять, с чем мы  имеем
дело, и...
   -  Говорит  Корита,  мистер  Пеннос,  -  как  обычно,  голос  японского
археолога звучал в коммуникаторе ясно и четко. - Как и  многие  другие,  я
следил за репортажем о  случившемся  и  должен  признаться  -  изображение
существа на экране весьма меня впечатляло. Но я опасаюсь, что исследования
на основе цикличности истории были бы опасны на данной,  лишенной  фактов,
стадии. В случае с котом, мы могли  делать  хоть  какие-то  предположения,
опираясь на то, что он жил на пустынной, почти лишенной пище  планеты.  Не
забудьте и об архитектуре разрушенного города. Но сейчас мы имеем  дело  с
существом, живущим в пространстве, в четверти  миллиона  световых  лет  от
ближайшей  планеты  -  существующим,  вероятно,  без  еды  и  без  средств
пространственного   сообщения.   Предлагаю   следующее:   держите    экран
включенным, кроме  того  момента,  когда  будет  вноситься  клетка.  Когда
существо окажется в клетке, изучайте каждое  его  действие,  его  реакцию,
делайте снимки внутренних органов, работающих в  пустоте.  Узнайте  о  нем
все, чтобы мы знали, что берем на борт. Нам необходимо  избежать  убийства
или  риска  быть  убитыми.  Следует  предпринять  самые  тщательные   меры
предосторожности.
   - Это имеет смысл, - вмешался Мортон.
   И  он  принялся  отдавать  приказания.  Из   корабля   были   выгружены
разнообразные машины. Они все  были  установлены  на  гладкой  поверхности
корабля, кроме массивной флюоритной камеры. Она была прикреплена к клетке.
   Гросвенф с тревогой следил, как директор отдавал последние распоряжения
людям, направлявшим движение клетки.
   - Откройте дверь как можно шире, - говорил Мортон, - и опустите на него
клетку. Не позволяйте ему ухватиться руками за прутья.
   Гросвенф подумал: "Теперь или никогда! Если у меня имеются  возражения,
я должен высказаться сейчас".
   Но говорить было нечего. Он мог описать лишь свои смутные сомнения.  Он
мог повторить объяснение Гюнли Лестера в его логической последовательности
и  сказать,  что  происходившее  не  было  случайностью.   Он   даже   мог
предположить,  что  корабль  с  красными,  дьявольского  вида   чудовищами
поджидал поодаль, пока их товарища подберут.
   Но факт был непреложным: были приняты все меры  предосторожности.  Если
вражеский корабль и существовал, то, убирая свой защитный экран только для
того,  чтобы  пропустить  клетку,  люди  оставляли,  таким  образом  самую
минимальную брешь для возможного вторжения. Худшее, что в этом случае  они
могли сделать, - это сжечь защитную ободочку корабля и  уничтожить  людей,
находящихся  непосредственно  за  ней.  Все  остальные  при  этом  были  в
безопасности.
   Враги должны были понять, что их атака не принесет никакой пользы.  Они
обнаружат  против  себя   великолепно   вооруженное   судно,   управляемое
представителями расы, которая может выдержать самые  жестокие  и  кровавые
битвы.
   Достигнув в своем размышлении этой точки, Гросвенф  решил  воздержаться
от замечаний. Пока он придержит свои сомнения.
   Вновь заговорил Мортон:
   - У кого-нибудь имеются замечания?
   - Да! - этот голос принадлежал Ван Гроссену.  -  Я  склонен  произвести
исследование этого существа. Оно может занять от недели до месяца.
   - Вы хотите сказать, - проговорил Мортон, - что мы должны торчать здесь
в пространстве, пока наши технические эксперты изучают данное чудовище?
   - Конечно, - подтвердил глава физического отдела.
   Несколько секунд Мортон молчал, потом заявил:
   - Мне придется обсудить этот вопрос с другими, мистер Ван Гроссен. Наша
экспедиция - исследовательская. Мы оснащены  таким  образом,  чтобы  брать
образцы сотнями. Как ученые, все мы прошли суровую школу. Все должно  быть
исследовано. Но я не уверен, что не будет серьезных  возражений,  если  мы
будем рассиживать в пространстве по месяцу из-за каждого образца,  который
хотим  взять  с  собой,  ведь  тогда  вместо  пяти  или  десяти  лет  наше
путешествие затянется на пятьсот лет. Я не выдвигаю это  возражение  лично
от себя. Конечно, каждый образец должен быть изучен с тем, чтобы мы  могли
поступать с ним соответственно.
   - Я считаю, - твердо заявил Ван Гроссен, -  что  нужно  все  хорошенько
обдумать.
   - Есть возражения? - осведомился  Мортон.  Поскольку  все  молчали,  он
спокойно закончил: - Отлично, мальчики, идите его ловить!





   Икстль  ждал...  Его  мысли   продолжали   крутиться   в   калейдоскопе
воспоминаний обо всем, что он когда-то знал и о чем размышлял.  Перед  ним
возникло видение его родной давно погибшей планеты.  Оно  породило  в  нем
гордость, но одновременно, и презрение к этим двуногим существам,  которые
действительно надеялись захватить его в качестве трофея. Он помнил  время,
когда его раса  могла  контролировать  через  пространство  всю  планетную
систему  своей  звезды.  Это  было  раньше,  когда  они   обходились   без
космических   путешествий   как   таковых   и    наслаждались    спокойным
существованием,  любуясь  красотой  всего  природного,  ожидая   продления
процесса воспроизведения.
   Икстль наблюдал за тем, как клетка безошибочно движется прямо  к  нему.
Она успешно прошла через отверстие в экране, мгновенно за ней закрывшееся.
Клетку перенесли быстро без всяких происшествий. Даже если бы он  захотел,
у него не было особых шансов открыть экран за такой короткий момент. Но он
не имел желания делать это. Он обязан быть  осторожен,  с  тем,  чтобы  не
сделать чего-либо даже мало-мальски напоминавшего  враждебность,  пока  не
окажется внутри корабля.  Сооружение  с  металлической  решеткой  медленно
поплыло к нему. Двое существ, управляющих движением,  были  встревожены  и
держались настороже. У одного из них в руках было  оружие.  Икстль  решил,
что это разновидность атомного оружия.  Это  вызвало  его  почтительность,
хотя он тут же признал ограниченность  подобного  оружия.  Здесь  оно  еще
могло быть использовано, но внутри корабля они  не  посмеют  прибегнуть  к
такому мощному виду энергии.
   Все  яснее,  все  ярче  вырисовывалась  его  цель.  На  борт   корабля!
Проникнуть внутрь!
   Над ним нависла  клетка.  Металлическая  дверь  бесшумно  захлопнулась,
Икстль потянулся к ближайшей решетке, ухватился за нее и остался  в  таком
положении. Ведь он был в безопасности - материальность  ограждения  давала
отдых его сознанию. Это касалось как его тела, так и его психики.
   Свободные электроны в массе высвобождались из хаотического переплетения
атомной структуры его тела и в безумной поспешности, искали  соединения  с
другими структурами. Он был в безопасности после миллионов  лет  отчаяния,
наконец-то его защищало  нечто  материальное.  Не  важно,  что  еще  может
случиться:  контроль  энергетического   источника   его   клетки-двигателя
навсегда освободил его,  теперь  он  может  управлять  своими  движениями.
Никогда больше  он  не  будет  предметом  влияния,  равно  как  и  слабого
противодействия, отдаленных  галактик.  Защищенный  оболочкой,  он  сможет
путешествовать в любом желаемом направлении, и все  это  давала  ему  одна
только клетка.
   Как  только  он  зацепился  за  решетку,  клетка  начала  двигаться   к
поверхности корабля. Защитный экран, как только они к  нему  приблизились,
раздвинулся и вновь сомкнулся. Люди наверху казались очень маленькими. То,
что   они   нуждались   в   скафандрах,   указывало    на    неспособность
приспосабливаться к окружающей среде, а это в корне отличало их от него  и
означало, что физически они находились на низкой стадии процесса эволюции.
Тем не менее, было бы неразумным  принижать  их  научные  достижения.  Они
обладали мозгом, способным создать и использовать могучие машины. И теперь
они пользовались огромным количеством этих машин,  очевидно  с  целью  его
изучения. Он не должен был это допустить, так  как  при  исследовании  его
тела можно было догадаться о назначении некоторых внутренних органов.  Это
могло дать представление о его возможностях. Он не  мог  допустить,  чтобы
это исследование было проделано.
   Икстль заметил, что некоторые существа держат не по одному,  а  по  два
вида оружия,  которое  было  убрано  в  кобуру,  прикрепленную  к  каждому
скафандру. Одним из  видов  оружия  был  атомный  пистолет.  Другое  имело
блестящую рукоятку. Он определил, что это - вибрационный  пистолет.  Люди,
находящиеся на клетке, тоже были вооружены такими же пистолетами.
   Когда клетка  была  установлена  в  наспех  оборудованной  лаборатории,
сквозь узкое пространство между прутьями просунули камеру.  Это  было  то,
что нужно. Икстль без всякого усилия поднялся к потолку. Его органы зрения
перестроились и стали чувствительными к самой короткой  частоте.  Источник
мощности  вибратора  воспринимался  им  как  яркое  пятно,  находящееся  в
пределах досягаемости.
   Одной из восьми рук с пальцами, похожими  на  перекрученную  проволоку,
Икстль мгновенно проник сквозь металл клетки, и  вот  вибратор  из  кобуры
существа, находящегося на клетке, уже у него. Икстль не  стал  менять  его
атомную структуру, как он изменил структуру своей руки. Было важно,  чтобы
существа не догадались, кто стрелял. Вцепившись  руками  в  клетку  Икстль
направил оружие на камеру и на людей, стоящих за ней, и нажал спуск.
   Одним выстрелом Икстль разрядил вибратор,  отдернул  руку  и,  выполнив
свою  задачу,  опустился  на  пол.   Его   мгновенный   страх   испарился.
Молекулярная энергия срезонировала в камеру и подействовала, до  некоторой
степени, на большую часть приборов временной  лаборатории.  Чувствительная
пленка стала бесполезной, излучатель необходимо было устанавливать  снова,
все приборы проверять и перепроверять, каждую  машину  пробовать  на  всех
режимах. Вероятно, возникла необходимость замены  всего  оборудования.  Но
самым  удачным  было  для  него  то,  что  все  случившееся  должно   было
рассматриваться как несчастный случай.
   Гросвенф услышал ругань в коммуникаторе  и  с  облегчением  понял,  что
другие, как и он, боролись с проникающей в тело и причиняющей острую  боль
вибрацией,  лишь  частично  задержанную  и   ослабленную   материалом   их
скафандров. Зрение медленно возвращалось  к  нему.  Теперь  он  снова  мог
видеть металлическую  площадку,  на  которой  стоял,  участок  поверхности
корабля за ней и бесконечные мили пространства. Чуть дальше  виднелся  куб
металлической клетки.
   - Прошу прощения, директор,  -  извиняющимся  тоном  произнес  один  из
стоящих на клетке людей. - Вероятно, у меня из  кобуры  выпал  вибратор  и
разрядился.
   Гросвенф быстро заметил:
   -  Директор,  это  объяснение  неправдоподобно  в  виду   практического
отсутствия гравитации.
   - Может, я ударил по нему, не заметив этого, - предположил человек, чье
оружие явилось причиной беспорядка.
   Послышалось бормотание Скита. Биолог пробурчал нечто  вроде:  "Рожистое
воспаление...  страбиэмия...  стамотогения..."   Остальное   Гросвенф   не
расслышал, но догадался, что это собственный  набор  ругательств  биолога.
Скит медленно выпрямился и сказал:
   - Минутку, я попытаюсь припомнить, что я видел. Я был здесь,  на  линии
луча вибратора... да... здесь,  когда  мое  тело  начало  пульсировать,  -
помолчав немного, он уверенно добавил: - Я не могу в этом  поклясться,  но
за мгновение до того, как вибрация меня отключила, существо  шевельнулось.
Мне показалось, что оно вскочило на потолок. Согласен,  что  было  слишком
темно для того, чтобы разглядеть что-то подробнее, нежели пятно,  но...  -
он оставил фразу недоконченной.
   - Крибл, осветите клетку, и  давайте  все  вместе  посмотрим,  что  там
происходит, - попросил Мортон.
   Вместе со  всеми,  Гросвенф  увидел,  как  луч  света  осветил  Икстля,
скрючившегося  на  полу  клетки.   Почти   красный   металлический   блеск
цилиндрического  тела  чудовища;  глаза,   похожие   на   пылающие   угли;
напоминающие скрюченную проволоку пальцы на руках и  ногах.  Общая  жуткая
уродливость алого чудовища испугала его.
   Сидл едва слышно прошептал в коммуникатор:
   - Возможно, он очень красивый, но не для нас!
   Эта попытка  сострить  разрядила  обстановку.  Один  из  присутствующих
заметил:
   - Если жизнь есть  развитие,  причем  развитие  только  целесообразное,
тогда как может существо, живущее в пространстве, иметь настолько развитые
руки и ноги? Интересно было бы взглянуть на его  внутренности,  но  теперь
камера стала бесполезной. Вибрация наверняка испортила  линзы.  И  пленка,
конечно, засвечена. Нужно менять?
   - Не-е-т! - в голосе Мортона прозвучало сомнение, но продолжал  он  уже
тверже: - Мы потратим много времени. В конце концов, мы  можем  воссоздать
вакуум пространства внутри лабораторий корабля и продолжить путешествие.
   - Должен ли я понимать вас так, что мое предложение игнорируется? - это
был физик Ван Гроссен. - Вы помните, что я рекомендовал, по крайней  мере,
недельное изучение этого существа, прежде чем брать его на борт.
   Мортон заколебался и спросил:
   - Есть еще возражения?
   - Я не знаю, - произнес Гросвенф, - стоит ли нам бросаться от крайности
принятия чрезвычайных  мер  предосторожности  к  крайности  непринятия  их
вообще.
   - Кто еще хочет высказаться? - спокойно осведомился Мортон, и поскольку
никто не ответил, прибавил: - Скит?
   - Очевидно, - сказал Скит, - рано или  поздно  придется  взять  его  на
борт. Мы не должны забывать о том, что существо, обитающее в пространстве,
является самым необычным из  всех  нами  встреченных.  Даже  кот,  который
одинаково хорошо чувствовал себя и  в  хлорной,  и  в  кислородной  среде,
нуждался в какого-то рода тепле,  и  отсутствие  давления  было  для  него
смертельно. Если, как мы подозреваем, естественной средой  обитания  этого
существа является не пространство, то мы должны узнать, почему  и  как  он
очутился там, где мы его нашли.
   Мортон нахмурился.
   - Насколько я понимаю, нам придется проголосовать. Мы могли бы  закрыть
клетку металлом, оставив внешний экран. Это вас устроит, Ван Гроссен?
   - Теперь мы ближе к решению  вопроса,  но  надо  еще  многое  обсудить,
прежде чем будет снят защитный экран.
   Мортон рассмеялся.
   - Поскольку мы вновь заодно,  вы  с  остальными  можете  обсуждать  все
доводы "за" и "против" до конца путешествия, - он снова стал серьезным.  -
У кого есть возражения? Гросвенф!
   Гросвенф покачал головой.
   - Экран представляется мне эффективной мерой, сэр.
   - Прошу высказаться всех, кто против, - все снова промолчали и директор
отдал команду людям на клетке: - Двигайте эту штуку сюда, чтобы  мы  могли
подготовить ее для установки экрана.
   Когда заработали моторы, Икстль ощутил слабую вибрацию  в  металле.  Он
увидел, как двинулась  клетка,  вибрация  двигателей  приятно  пронизывала
тело, отвыкшее от внешних воздействий, нарушая работу мозга. Когда  Икстль
снова мог нормально мыслить, пол клетки находился над ним, а сам он  лежал
на твердой внешней оболочке корабля.
   Он  с  рычанием  вскочил  на  ноги,  осознав  случившееся.  Он  позабыл
перестроить атомы своего тела после того, как разрядил вибратор. И  теперь
он прошел сквозь металлический пол клетки.
   - Великий боже!  -  громкий  голос  Мортона  едва  не  оглушил  Эллиота
Гросвенфа.
   Алой молнией Икстль промелькнул  мимо  оторопевших  людей  и  нырнул  в
ослепительную глубину воздушного шлюза. Затем Икстль заставил  просочиться
свое тело сквозь две внутренние двери, и оказался в конце длинного,  слабо
освещенного коридора в безопасности. Было еще одно важное  обстоятельство.
В предстоящей борьбе  за  овладение  кораблем  у  него  было  одно  важное
преимущество,  если  не  считать  его  индивидуального  превосходства.  Та
сторона еще не подозревала о грандиозности его замыслов.





   Прошло  минут  двенадцать.  Гросвенф  сидел  в   кресле   в   помещении
контрольного пункта и наблюдал за тем, как на одном из ярусов,  ведущих  к
главной секции, тихо совещались  Мортон  и  капитан  Лич.  Помещение  было
забито людьми. За исключением охраны, оставшейся в опорных  пунктах,  всем
было, приказано присутствовать здесь, или поблизости.  Судовая  команда  и
офицеры, главы  отделов  и  их  подчиненные,  администраторы  и  различные
работники, не принадлежащие к определенным отделам - все собрались здесь и
в прилегающих коридорах.
   Прозвенел звонок.  Шум  разговоров  постепенно  стих.  Снова  прозвенел
звонок, и вперед выступил капитан Лич.
   - Джентльмены... Возникающие проблемы не дают нам скучать, не так ли? Я
начинаю думать, что военные недостаточно верно оценивают ученых. Я  думал,
что они живут своей жизнью в  лабораториях  и  ведут  довольно  безобидные
изыскания. Но мне начинает казаться, что ученые могут найти беду там,  где
ее и не было... - он немного поколебался,  но  все  же  продолжил  сухо  и
насмешливо: - Мы с директором Мортоном сошлись на том, что данная проблема
занимает не только военных. Поскольку существо очень велико, то им  должны
заняться все. Вооружайтесь, разбивайтесь на пары  или  на  группы,  и  чем
быстрее, тем лучше. - Он снова обвел взглядом аудиторию и мрачно заявил: -
С вашей стороны было бы глупостью полагать, что  сложившаяся  ситуация  не
таит в себе опасности или не угрожает  смертью  некоторым  из  нас.  Может
быть, мне... Может быть, вам... Настройте себя  на  это  и  примиритесь  с
такой возможностью. Но если кто-то столкнется с  этим  опасным  чудовищем,
защищайтесь до последнего. Старайтесь, в крайнем случае, хотя  бы  утащить
его на тот свет вместе с собой, не страдайте и не погибайте понапрасну.  А
теперь, -  он  повернулся  к  Мортону,  -  директор  проведет  обсуждение,
касающееся применения против нашего врага самых выдающихся научных знаний,
которыми мы располагаем на борту этого корабля. Мистер Мортон, прошу вас!
   Мортон медленно вышел вперед.  Его  большое  и  сильное  тело  казалось
меньше на фоне гигантского щита управления за его  спиной,  но  все  равно
выглядел  он  весьма  внушительно.  Серые  глаза  директора  вопросительно
оглядели ряды лиц, не  задержавшись  на  ни  одном.  Вероятно,  он  просто
пытался понять общий настрой собравшихся. Начал он с  того,  что  похвалил
капитана Лича за его позицию, а потом проговорил:
   - Я проанализировал собственные воспоминания о случившемся и думаю, что
могу честно сказать: никого, даже меня, нельзя винить за то, что  существо
оказалось на борту. Как вы помните, было  решено  перенести  его  на  борт
корабля в окружении силового поля. Подобная предосторожность удовлетворила
даже самых придирчивых критиков, но, к  несчастью,  она  не  была  принята
вовремя. Существо проникло на корабль,  пользуясь  методом,  предусмотреть
который  было  невозможно.  -  Он  замолчал  и  его  взгляд  прошелся   по
присутствующим еще раз. - Или у кого-нибудь  было  какое-то  предчувствие?
Если так, то поднимите, пожалуйста, руку.
   Гросвенф вытянул шею, чтобы лучше видеть, но поднятой руки не  заметил.
Он сел на место и был несколько ошеломлен, обнаружив, что взгляд директора
уперся именно в него.
   - Мистер Гросвенф, была ли некзиальная наука в  состоянии  предсказать,
что данное существо способно переносить свое тело сквозь стены?
   - Нет, не могла, - четко ответил Эллиот.
   - Благодарю вас, - кивнул Мортон.
   Казалось, он удовлетворился этим ответом, поскольку никого больше ни  о
чем не спросил. Гросвенф уже догадался,  что  директор  пытался  оправдать
собственную позицию. То, что ему  пришлось  прибегнуть  к  подобного  рода
самозащите,  было  печальным  следствием  неустойчивости  и   разброда   в
политической жизни на корабле. Гросвенфа особенно заинтересовало  то,  что
директор обращался к некзиализму, как к высшей инстанции.
   - Сидл, - снова заговорил Мортон, - дайте  нам  психологическую  оценку
случившегося.
   Глава психологического отдела поднялся и сказал:
   - Для решения вопроса о нейтрализации чудовища, мы  должны  понять  его
сущность. У него есть руки и ноги, но он плавает в пространстве и остается
живым. Он позволил поймать себя в клетку, зная, что она  его  не  удержит.
Потом он выскальзывает через дно клетки, что очень глупо  с  его  стороны,
если только он не хотел, чтобы мы знали об этих его способностях.  Имеется
причина, по которой  разумное  существо  делает  ошибку,  веская  причина,
которая может позволит нам догадаться  о  его  происхождении  и,  конечно,
сделать анализ его пребывания здесь. Скит,  проанализируйте  его  с  точки
зрения биологии.
   Поднялся мрачный долговязый Скит.
   - Мы уже обсуждали планетное происхождение его рук и  ног.  Способность
жить в пространстве, если это вообще имеет отношение к эволюции,  сама  по
себе  -  замечательное  явление.  Я  предполагаю,  что  мы  имеем  дело  с
представителем  расы,  решившей  все  проблемы  на   пути   биологического
совершенствования организма. Если бы я знал, как надо хотя бы  взяться  за
поиски существа, которое может проникать сквозь любые преграды, мой  совет
был бы таким: выгоните его и убейте.
   -  Э-э-э...  -  промямлил   социолог   Келли.   Это   был   высоколобый
сорокапятилетний человек с  большими  умными  глазами.  -  Э-э-э...  любое
существо, могущее жить в безвоздушном пространстве, должно было  бы  стать
богом Вселенной. Такое  существо  может  жить  в  беспредельных  просторах
Вселенной на любой планете и добираться до любой галактики.  Но  наверняка
нам неизвестно,  что  его  раса  населяет  пространство  нашей  галактики.
Парадокс, который стоит исследовать.
   - Я не совсем понимаю, Келли, что вы имеете в виду, - произнес Мортон.
   - Просто... э... раса, которая разрешила  конечную  проблему  биологии,
должна   быть   намного   старше   человеческой.   Обладая    способностью
адаптироваться с поразительной легкостью  в  любой  окружающей  среде,  по
закону жизненной динамики, она бы стремилась к дальним границам  Вселенной
точно так же, как это делает человек.
   - Да, но тут имеется противоречие, - заявил Мортон, - и  оно,  кажется,
доказывает, что это не суперсущество... Корита, какова ваша точка зрения?
   Японец учтиво поклонился, встал и сказал:
   - Боюсь, что не смогу оказать обществу большой помощи. Вам ведь знакома
превалирующая теория - жизнь развивается по вертикали, что бы не  имели  в
виду  под  понятием  "вертикаль".  Имеется  серия  циклов...  Каждый  цикл
начинается с крестьянина, обрабатывающего свой участок земли.  Крестьянину
нужен рынок; рынок трансформируется в  город,  который  постепенно  теряет
свою связь с землей. Возникают новые и новые города, новые и новые  нации;
города - каменные мешки и нации, ведущие опустошительную борьбу за  власть
и наконец - серия разрушительных войн. В итоге, люди снова  переносятся  в
феллахскую эпоху, к примитивизму, в новую эру развития крестьянства.
   - Но он уже совершил ошибку! - угрюмо выпалил Ван Гроссен. -  Он  самым
глупым образом провалился сквозь пол клетки.  Это  не  того  рода  ошибка,
какую бы мог сделать крестьянин!
   -  А  если  предположить,  что  он  находится  на  крестьянской  стадии
развития? - предположил Мортон.
   - Тогда, - ответил Корита, - его  основные  импульсы  были  бы  гораздо
проще. На первое  место  выступало  бы  желание  воспользоваться  активным
размножением, иметь сына и знать, что его кровь будет  продолжать  жить  в
потомках. При наличии огромных умственных способностей, этот  импульс  мог
бы у суперсущества принять форму  фантастического  стремления  к  расовому
превосходству. Это все, что я хотел сказать.
   Мортон стоял на  ярусе  контрольного  мостика  и  уверенно  смотрел  на
собрание специалистов. Его взгляд остановился  на  Гросвенфе,  и  директор
сказал:
   - Недавно я пришел к выводу, что некзиализм, как наука, может  нести  в
себе новый подход к решению проблем. Поскольку это  всеобъемлющий  подход,
основанный на совокупности знаний, он может  помочь  вам  принять  быстрое
решение в обстановке, когда это особенно важно.  Гросвенф,  сообщите  нам,
пожалуйста, вашу точку зрения на существо вопроса.
   Гросвенф быстро встал и обратился к присутствующим:
   - Я могу дать вам заключение, базирующееся на моих наблюдениях.  Я  мог
бы предоставить вам маленькую собственную теорию относительно того, как мы
вошли в контакт с чудовищем, каким образом реактор,  подчеркиваю,  атомный
реактор, оказался лишенным энергии, в результате чего нам пришлось  чинить
внешнюю стенку аппаратной. Тут было некоторое количество  дающих  указание
временных интервалов, но чем развивать эти основные положения, я предпочел
бы рассказать вам о том, как нам следовало бы прикончить чудовище...
   Неожиданно его прервали. Полдюжины  людей  проложили  себе  путь  через
толпу у дверей.  Гросвенф  умолк  и  вопросительно  взглянул  на  Мортона,
который, в свою очередь, посмотрел на капитана  Лича.  Капитан  направился
навстречу прибывшим, и Гросвенф увидел, что одним из них был Пеннос, глава
инженерного отдела.
   - Сделано, мистер Пеннос? - осведомился капитан Лич.
   - Да, сэр, - кивнул тот и добавил: - Необходимо, чтобы  каждый  человек
был одет в прорезиненный костюм, перчатки и обувь.
   Капитан Лич обратился к присутствующим и объяснил:
   - Мы пропустили ток через стены, окружающие спальни.  Могут  возникнуть
промедления в поимке чудовища, а мы хотели бы исключить  возможность  быть
убитыми в постелях... Мы... - запнулся он и быстро  спросил:  -  Что  это,
мистер Пеннос?
   Пеннос посмотрел на маленький прибор в своей руке и спросил:
   - Здесь все, капитан?
   - Да, кроме охраны в моторное части и в аппаратном отсеке.
   - Тогда... тогда что-то попалось в нашу ловушку. Быстро! Мы должны  его
окружить!





   Для Икстля, вернувшегося на верхние этажи  после  обследования  нижних,
удар оказался неожиданным и опасным. Он только что  самодовольно  думал  о
металлическом основании трюма корабля, где можно спрятать свои гуулы, а  в
следующий момент уже был окружен яростно искрившимся экраном энергии.
   Агония помутила его разум. Масса электронов внутри его  тела  вырвалась
на свободу. Они метались от системы к  системе,  нарушая  их  единство,  с
силой сталкиваясь с атомными структурами, упорно остающимися  устойчивыми.
В течение этих роковых мгновений, удивительно  уравновешенная,  податливая
его структура почти нарушилась. Икстля спасло то, что даже  эта  опасность
была предусмотрена выдающимся гением  его  расы.  Производя  искусственную
эволюцию в его теле и в своих собственных, они  не  забыли  о  возможности
внезапного проникновения жесткой радиации. В  тысячные  доли  секунды  все
связи  между  атомами  его  тела  распались  и  вновь  возникли  в  других
комбинациях. Образовавшиеся структуры  были  более  устойчивы  к  внешнему
воздействию. А  потом  он  резко  оттолкнулся  от  стены  и  оказался  вне
опасности.
   Затем  Икстль  сконцентрировался  пытаясь  переключить  возможности  на
способность мгновенного реагирования. Защитная силовая стена должна  иметь
сигнализацию. Это означало, что люди уже должны были оцепить все ближайшие
коридоры и предпринять попытки загнать его в угол: Глаза Икстля вспыхнули,
как факелы, когда он осознал эту возможность. Сейчас он покажет им, на что
способен: они, как фишки, рассыпятся в разные стороны. Кого-нибудь  Икстль
схватит и, может, он сгодится для создания первого гуула.
   Нельзя было терять времени. Он  проник  сквозь  ближайшую  незаряженную
стену в обличье большого неуклюжего существа.  Не  останавливаясь,  Икстль
пронесся по комнатам, строго придерживаясь направления  параллельного  оси
главного коридора. Там, в коридоре, были люди. И, хотя сквозь стену Икстль
мог  различить   лишь   неясные   очертания   их   фигур,   все   же   его
сверхчувствительные глаза отметили, что их было  двое...  трое...  пятеро.
Пятый находился чуть поодаль. Это давало Икстлю маленькое преимущество, но
большего ему было и не надо.
   Как бесплотный дух, он скользнул через  стену,  послав  вперед  сильный
заряд, и вот уже перед потрясенным  человеком  стоит  ужасное  чудовище  с
горящими глазами и оскаленной пастью. Икстль протянул вперед четыре руки и
с огромной силой сжал человека. Тот рванулся,  собрав  последние  силы,  и
упал. Он лежал на спине, его рот открывался  и  закрывался,  как  у  рыбы,
вытащенной из воды. Всякий раз, когда рот открывался, Икстль ощущал резкое
покалывание в ногах. Так отзывался в его теле зов  человеческих  клеток  о
помощи. Икстль с ревом рванулся вперед и  ударил  человека  по  лицу.  Тот
мгновенно обмяк, хотя все еще был жив, и  тогда  Икстль  запустил  в  него
руки.
   Отказавшись от всякого рода сопротивления, человек широко раскрытыми от
ужаса глазами уставился на склонившееся над ним кроваво-красное  чудовище.
Вот его длинные тонкие руки пробрались под рубашку,  вот  проникли  сквозь
грудную клетку... Икстль торопился, его руки лихорадочно искали  свободное
пространство в живой плоти. Он не должен убить жертву раньше времени.  Ибо
для его целей была нужна живая плоть.
   Скорее,  скорее!  Его  ноги  ощутили  слабую  вибрацию:  кто-то  быстро
приближался. Шаги доносились лишь из одного коридора.  В  этот  момент  он
нащупал  сердце.  Человек  конвульсивно  дернулся,  выпрямился   и   умер.
Мгновением позже пальцы Икстля нащупали желудок и кишечник.  Он  откинулся
назад, яростно кляня себя. Здесь было то, в чем  он  нуждался,  а  он  так
бездарно его лишился. Икстль медленно выпрямился. Его злоба и  раздражение
улетучились, ведь он не представлял себе, что эти умные существа так легко
умирают. Это в корне меняло дело и все упрощало. Они были в его власти,  а
не он в их.
   Из-за ближайшего угла выбежали двое людей с  вибраторами  и...  замерли
при виде призрака. Едва они оправились от изумления, как  Икстль  вошел  в
ближайшую стену. Алое пятно на фоне яркого света... и он исчез, как  будто
его никогда и не было. Икстль ощутил вибрацию от бесполезного уже  оружия,
когда поток энергии ударил ему вслед. Теперь он ясно знал что  ему  делать
дальше. Он захватит полдюжины людей и сделает  из  них  гуулов.  Потом  он
сможет убить остальных,  поскольку  они  не  будут  ему  нужны,  достигнет
галактики,  к  которой,  очевидно,  направлялся  корабль,  и  возьмет  под
контроль первую же обитаемую планету. А  когда  он  установит  власть  над
всеми планетами Вселенной, вот тогда можно будет и успокоиться.
   Это только дело времени.


   Вместе  с  некоторыми  другими  людьми  Гросвенф   стоял   у   стенного
коммуникатора и наблюдал за  собравшимися  вокруг  погибшего  техника.  Он
хотел бы находиться у места происшествия, но на то, чтобы туда  добраться,
ему потребовалось бы несколько минут, в течение  которых  он  оказался  бы
оторванным от происходящего. Гросвенф предпочитал наблюдать отсюда,  чтобы
ничего не упустить.
   Мортон стоял возле ближайшего экрана, менее чем в трех  футах  от  того
места, где  доктор  Эгарт  склонился  над  телом  мертвого  техника.  Поза
директора была напряженной, по лицу ходили желваки.  Когда  он  заговорил,
голос был чуть громче шепота. И все  же  его  слова  прозвучали  в  полной
тишине, как выстрел.
   - Итак, Эгарт?
   Доктор, стоявший на коленях возле тела, выпрямился и повернулся  к  Мор
гону. Гросвенф увидел на экране хмурое лицо Эгарта.
   - Разрыв сердца, - буркнул он.
   - Разрыв сердца?
   - Да, да! - доктор поднял  руки,  как  бы  защищаясь.  -  Я  много  раз
осматривал его и знаю, что сердце у него было превосходное. Тем не  менее,
я констатирую разрыв сердца.
   - Я могу в это поверить, - мрачно произнес один из  людей.  -  Когда  я
выбежал из-за угла и увидел эту тварь, у  меня  самого  чуть  не  случился
разрыв сердца.
   - Мы зря теряем время, - Гросвенф узнал голос Ван Гроссена раньше,  чем
увидел его стоящим между двумя людьми по другую сторону от Мортона.  Физик
продолжал: - Мы можем справиться с этим чудовищем, но не болтовней о нем и
растерянностью каждый раз, как он шевельнется. Если я окажусь следующим  в
списке его жертв, то хочу быть уверенным, что лучшие ученые, черт  побери,
сумеют пошевелить мозгами и  что-то  придумать,  чтобы  отомстить  за  мою
смерть, вместо того, чтобы рыдать над охладевшим трупом.
   - Вы правы, - вступил в дискуссию Скит. - Беда в том, что мы  чувствуем
себя стоящими ниже, чем он. Чудовище пробыло на корабле меньше часа, но  я
уже ясно вижу, что некоторым из  нас  предстоит  стать  жертвами.  Давайте
готовиться все вместе к кровавой битве.
   - Мистер Пеннос, - проговорил Мортон, -  тут  есть  одна  проблема.  Мы
располагаем двумя квадратными  милями  пола  на  наших  тридцати  уровнях.
Сколько времени займет энергизация каждого дюйма?
   Гросвенф  не  мог  видеть  шефа  инженерного  отдела,  потому  что  тот
находился вне поля зрения системы изогнутых линз. Но о выражении его  лица
можно было судить по голосу. Когда он заговорил,  в  его  голосе  слышался
ужас.
   - Я мог бы прочесать весь корабль и разрушить его в течение часа, но не
буду вдаваться в детали. Неконтролируемая энергия убьет все живое на нашем
корабле.
   Мортон стоял, повернувшись затылком к коммуникатору, передающему голоса
и изображения людей, стоящих у  тела  убитого  Икстлем  человека.  Немного
подумав, он задал Пенносу новый вопрос:
   - Но ведь вы могли бы насытить энергией эти стены, не  так  ли,  мистер
Пеннос?
   - Нет, - продолжал упорствовать инженер. - Стены этого не выдержат, они
просто расплавятся.
   - Стены этого не выдержат!  -  подхватил  один  из  людей.  -  Сэр,  вы
понимаете, что представляет из себя это чудовище?
   Гросвенф  на  экране  монитора  увидел,  как  напряглись  лица   людей.
Угрожающее молчание нарушил Корита:
   - Директор, я наблюдаю за вами по коммуникатору из контрольного пункта.
К замечанию о том, что мы имеем дело со сверхсуществом, я хочу сказать вот
что. Не будем забывать о том, что он грубо  попался  в  силовой  экран.  Я
намеренно использовал слово "грубо". Его действия еще раз доказывают,  что
он совершает ошибки.
   - Это возвращает меня к тому, - сказал Мортон, - что говорили вы раньше
о психологических характеристиках, которые должны ожидаться  на  различных
циклических стадиях. Давайте предположим, что он крестьянин своего цикла.
   Ответ Кориты был решителен для человека, который обычно осторожничал.
   - Невозможно представить себе все, на что он способен. Он будет  думать
при  всех  обстоятельствах,  что  для  захвата  корабля   ему   необходимо
уничтожить всех находящихся на нем людей. Инстинктивно, он будет  тяготеть
к тому, чтобы сбросить со счета тот факт, что мы являемся частью  огромной
галактической цивилизации.
   Сознание  истинного  крестьянина  очень  индивидуально,   его   желание
воспроизводиться является формой эгоизма. То существо - если оно  является
крестьянином на стадии  его  развития  -  очень  возможно,  захочет  иметь
некоторое количество существ, являющихся ему подобными,  чтобы  они  могли
помочь ему в его борьбе. Ему нравится общество, но  он  не  хочет  прямого
вмешательства.  Любое  организованное  общество  станет  доминировать  над
крестьянским обществом, потому что его члены никогда не сформируют  ничего
иного, кроме свободного союза борющегося против посторонних.
   - Свободного союза этих пожирателей огня вполне достаточно! - с горечью
бросил один из техников. - Я... а... а... а-а-а!
   Его  слова  перешли  в  вопль,   нижняя   челюсть   отвалилась,   глаза
вытаращились. Все  люди,  которых  было  видно  на  экране,  отступили  на
несколько шагов.
   На экране возник Икстль.





   Он стоял, и жуткий алый огонь светился в его ярких, беспокойных глазах,
хотя он больше не тревожился. Он мерил взглядом этих человеческих  существ
и с презрением думал о том, что может нырнуть в  ближайшую  стену,  прежде
чем хотя бы один из них направит на него вибратор. Икстль пришел за первым
гуулом. Для того, чтобы выхватить гуула из центра группы, ему  нужно  было
деморализовать всех на борту.
   Все, что  происходило  сейчас  на  экране,  казалось  Гросвенфу  чем-то
нереальным, какой-то нелепой сценой из плохого спектакля.  Ван  Гроссен  и
два техника находились к Икстлю ближе остальных. Мортон -  дальше  за  Ван
Гроссеном, а из-за спины одного из техников выглядывала  голова  Скита.  И
над всей этой, кажущейся такой  ничтожной,  группой  возвышается  огромное
алое чудовище.
   Зловещее молчание нарушил Мортон. Он намеренно подчеркнуто  убрал  руку
со светящейся рукоятки вибратора и твердым голосом заявил:
   - Не пытайтесь в него стрелять. Он может двигаться с быстротой  молнии.
И он бы не появился здесь, если бы не был уверен, что  мы  не  сможем  ему
причинить вреда. Кроме того, мы не имеем права  рисковать.  Возможно,  это
наш единственный шанс, - он смолк, но затем Продолжил уже более  уверенным
тоном: - Все, кто видит и слушает нас, окружите этот коридор. Несите самые
тяжелые огнеметы, полуогнеметы и поджигайте стены. Отрежьте все подходы  к
этому месту и держите его на прицеле! Действуйте!
   - Отличная мысль, директор! - на экране возникло  лицо  капитана  Лича,
закрыв на мгновение изображение Икстля и  остальных.  -  Если  вы  сможете
продержать это исчадие ада три минуты, то мы к этому времени будем там.  -
Его физиономия исчезла так же быстро, как и появилась.
   Гросвенф оставил свой наблюдательный пункт. Он был совершенно уверен  в
том, что находится слишком далеко от места действия, чтобы сделать  ценные
наблюдения, которые некзиалист мог бы потом воспользоваться.
   Он не являлся членом ни одной из более менее значительных  группировок,
так что его целью было присоединиться к Мортону и остальным людям там, где
было опаснее всего.
   Он быстро миновал коммуникаторы и услышал, как Корита кому-то советует:
   - Мортон, воспользуйтесь этим шансом, но  на  успех  не  рассчитывайте.
Заметьте, что он вновь появился прежде,  чем  мы  смогли  подготовиться  к
действиям против него. Неважно, намеренно или случайно, но он поставил нас
в трудное положение. И в результате, какова бы ни были  его  действия,  мы
вынуждены решать все в спешке, на ходу. Поэтому мы не можем мыслить ясно и
четко.
   Гросвенф был уже в лифте, спускаясь вниз, распахнув дверцу, он  выбежал
наружу.
   - ...я убежден, - доносился из коммуникатора в следующем коридоре голос
Кориты, - что огромные  ресурсы  этого  корабля  способны  победить  любое
чудовище. Я, конечно, имею в виду простое чудовище, которое  только  может
существовать...
   Если Корита и сказал что-то еще, то Гросвенф этого уже  не  слышал.  Он
обогнул угол коридора. Там, впереди, находились люди, а  за  ними  Икстль.
Гросвенф увидел, что Ван Гроссен шагнул вперед и протянул  Икстлю  листок.
Существо заколебалось и взяло листок. Бросив на него взгляд, оно отступило
с рычанием, перекосившим его жуткую физиономию.
   - Какого дьявола вы делаете? - закричал Мортон.
   Ван Гроссен напряженно улыбался.
   - Я просто показал ему, как мы можем его уничтожить, - мягко проговорил
он. - Я...
   Его фраза осталась неоконченной. Гросвенф был  еще  достаточно  далеко,
так что мог наблюдать за случившимся только, как зритель. Все же остальные
стали участниками ужасной сцены.
   Вероятно, Мортон понял, что должно сейчас случиться. Он шагнул  вперед,
как будто пытаясь инстинктивно заслонить своим большим телом Ван Гроссена.
Рука с длинными проволокообразными пальцами отпихнула директора на стоящих
за ним людей. Он упал, увлекая за собой  тех,  кто  стоял  ближе  к  нему.
Поднявшись, он схватился за вибратор, но так и замер с рукой на рукояти.
   Как сквозь искажающее стекло, Гросвенф увидел, что существо подняло Ван
Гроссена. Двухсотдвадцатифунтовый физик, вырывался, извивался, но  тщетно.
Тонкие, огненного цвета руки чудовища держали его стальной хваткой.
   Гросвенф не воспользовался своим вибратором лишь потому, что если бы он
попал в чудовище, то пострадал бы и физик. Правда, вибратор не  мог  убить
человека, но тот  мог  потерять  сознание,  а  Гросвенфу  необходимо  было
сделать выбор: воспользоваться оружием или предпринять  почти  безнадежную
попытку получить у Ван Гроссена информацию? Он выбрал последнее.
   Гросвенф отчаянно крикнул:
   - Ван Гроссен, что вы ему показали? Как мы можем его уничтожить?
   Судя по-тому, что он повернул голову, Ван Гроссен его услышал.  Но  это
было последним, что он успел сделать. В следующий момент  случилось  нечто
немыслимое. Существо прыгнуло и исчезло в стене, все еще  держа  физика  в
руках. Гросвенфу на мгновение показалось, что его  зрение  сыграло  с  ним
шутку.  Но  нет,  перед  ним  была  только  гладкая,  блестящая  стена   и
одиннадцать растерянных, в  испарине,  людей,  семь  из  них  с  поднятыми
вибраторами, из которых они безо всякой пользы выпустили заряды.
   - Мы пропали! - прошептал один из них. - Если он  может  изменять  наши
атомные структуры и проносить нас с собой через твердые  тела,  то  мы  не
сможем с ним бороться.
   Гросвенф заметил,  что  Мортон  раздражен  этим  замечанием.  Это  было
раздражением человека, пытавшегося сознательно сохранить присутствие  духа
даже при чрезвычайных обстоятельствах. Он сердито воскликнул:
   -  Пока  мы  живы,  мы  будем  с  ним  бороться!  -  подойдя  ближе   к
коммуникатору, он спросил: - Капитан Лич, каково положение?
   После некоторой паузы на экране возникла голова командира.
   - Ничего хорошего, - коротко бросил, он. - Лейтенант Клей  думает,  что
видел, как что-то алое провалилось сквозь  пол,  направляясь  вниз.  -  Он
сморщился и добавил: - Мы можем  временно  сузить  круг  наших  поисков  в
нижней части корабля. Что же касается остального, то мы как раз выставляли
аппаратуру, когда это случилось. У нас было слишком мало времени на атаку.
   - Мы тут ни при чем, - мрачно проронил Мортон.
   Слушавшему это Гросвенфу показалось, что это заявление было  не  совсем
верным. Ван Гроссен ускорил события тем, что  показал  чудовищу  диаграмму
того, каким образом оно будет побеждено. Это  был  типичный  самонадеянный
человеческий поступок, не принесший никакой пользы. За тем,  что  совершил
Ван Гроссен, стояла привычка тысячелетней давности. Подобные действия были
хороши в ранние периоды научных поисков. Но теперь, когда каждое  открытие
требовало знаний и взаимодействий множества  наук,  подобный  поступок  не
имел никакой ценности.
   Гросвенф спрашивал себя, действительно ли Ван Гроссен  придумал  способ
борьбы с Икстлем и ограничивается  ли  эта  техника  борьбы  действиями  в
пределах одной науки?  Любой  созданный  Ван  Гроссеном  план  должен  был
базироваться на знаниях физики.
   Эллиот оставил свои раздумья, когда Мортон произнес:
   - Мне бы хотелось получить несколько версий по поводу того, что было на
листке бумаги, который Ван Гроссен показал красному дьяволу.
   Гросвенф  подождал  отклика  присутствующих,  но  поскольку  никто   не
отозвался, он сказал:
   - Думаю, что у меня есть одна версия, директор.
   - Давайте, мы слушаем, - проронил директор.
   -  Единственной  возможностью  привлечь  внимание  пришельца  было   бы
показать ему какой-то общий  для  всей  Вселенной  символ.  Поскольку  Ван
Гроссен физик, то символ, которым воспользовался, должен был говорить  сам
за себя.
   Он намеренно замолчал и огляделся.  Эллиот  чувствовал,  что  поступает
мелодраматично, но это было неизбежно. Несмотря на  дружелюбное  отношение
Мортона и инцидент с Риим, он еще не был признанным авторитетом  на  борту
корабля, поэтому было бы лучше, если бы решение пришло  в  голову  кому-то
еще.
   Молчание нарушил Мортон:
   - Давайте, давайте, молодой человек, не держите  нас  в  неведении.  Мы
слушаем...
   - Атом... - сказал Гросвенф:
   На лицах окружавших его людей все также отражалось недоумение.
   - Но это же бессмысленно, - удивился Скит. - Зачем  Ван  Гроссену  было
показывать ему атом?
   - Конечно, не просто атом. Я думаю, что Ван Гроссен нарисовал структуру
атома металла, который составляет внешнюю оболочку корабля.
   - Все верно! - подхватил Мортон.
   - Одну минуту, - произнес с экрана капитан Лич. - Очень сожалею,  но  я
не физик и хотел бы знать, о чем идет речь.
   Мортон пустился в объяснения:
   - Ну это просто. Гросвенф имел в виду, что  только  две  части  корабля
состоят из материала невероятной плотности: внешняя оболочка и аппаратная.
Если бы вы были с нами, когда  мы  впервые  ловили  пришельца,  то  вы  бы
заметили, что когда оно провалилось сквозь дно клетки, то  было  же  сразу
остановлено оболочкой корабля. Ясно, что через такой металл оно проникнуть
не может. Дальнейшим доказательством этому является то, что  ему  пришлось
воспользоваться шлюзом, чтобы проникнуть внутрь корабля. Удивительно,  как
мы все упустили это обстоятельство.
   - Если мистер Ван Гроссен показал на листке природу нашей защиты, то не
может ли оказаться так, что он рисовал энергетические экраны,  которые  мы
разместили в пространстве? - предположил  капитан  Лич.  -  Разве  это  не
является таким же возможным, как только что выдвинутая "атомная" версия?
   Мортон  вопросительно  посмотрел   на   Гросвенфа,   который   уверенно
проговорил:
   - Существо уже познакомилось с энергетическим экраном и  перенесло  его
действие. Ван Гроссен наверняка верил в  то,  что  придумал  нечто  новое.
Кроме того, единственный вариант изображения на бумаге силового поля - это
уравнение с математическими силами.
   - Весьма резонное объяснение, - заметил капитан Лич. - По крайней мере,
у нас на борту имеется одно место, в котором мы можем чувствовать  себя  в
безопасности.  Аппаратная,  кварталы  спален,  правда,  с  менее  надежной
защитой стен. Я могу понять, почему мистер Ван Гроссен должен был считать,
что мы имеем некоторое  преимущество.  С  этого  момента  всему  персоналу
корабля надлежит постоянно находиться  именно  в  этих  зонах,  кроме  тех
случаев, когда будет дано  особое  разрешение;  также  будут  сформированы
специальные команды для работы вне зон. - Он повернулся к коммуникатору  и
повторил  приказ,  после  чего  добавил  следующее:  -   Главам   отделов,
внимание... Вы должны быть готовы к ответу на вопросы, связанные  с  вашей
специальностью.   Необходимые   работы   будут   проводиться    специально
подготовленными к этому людьми. Мистер Гросвенф, прошу  вас  считать  себя
принадлежащим к этой группе. Доктор Эгарт,  используйте,  где  необходимо,
противосонные таблетки. Никто не должен спать, пока  эта  тварь  не  будет
уничтожена.
   - Хорошая работа, капитан, - тепло сказал Мортон.
   Капитан Лич кивнул и исчез с экрана коммуникатора.
   - А как насчет Ван Гроссена? - осведомился один из техников.
   - Единственное, чем мы можем ему помочь, так это уничтожить  того,  кто
его захватил! - сурово заявил Мортон.





   В этой гигантской комнате с огромными машинами люди казались  карликами
среди  великанов.  Гросвенф  непроизвольно  щурился  от   каждой   вспышки
неземного голубого света; который искрился и сверкал под вогнутым  сияющим
сводом потолка. И еще этот звук, который так же действовал на нервы, как и
вспышки света. Он был в самом воздухе, гул мощнейших машин, глухой  рокот,
похожий на  отдаленный  гром,  дрожащая  реверберация  невероятно  мощного
потока энергии.
   Полет  продолжался.  Корабль,  увеличивая  скорость,  рассекал   черную
бездну,  отделяющую  спиральную  галактику,  в  которой  Земля  была  лишь
крошечной частицей, от другой галактики почти  такого  же  размера.  Самая
большая, самая представительная исследовательская  экспедиция,  когда-либо
осуществлявшаяся в  Солнечной  системе,  находилась  сейчас  в  величайшей
опасности.
   Гросвенф  знал  это  наверняка.   Это   чудовище   -   не   Керл,   чье
сверхтренированное тело  хранило  в  себе  жажду  убийства,  выведенную  в
результате биологических экспериментов над животными кошачьей породы.  Это
нельзя было сравнивать и с опасностью, исходившей от народа Риим. После их
первой, неверно понятой попытки установить контакт, Гросвенф  сумел  взять
под контроль все последующее попытки и действия. Один человек против целой
расы.
   Алый дьявол бесспорно принадлежал к высшему классу.
   Капитан Лич поднялся по  металлической  лестнице,  ведущей  к  балкону.
Через несколько секунд к нему присоединился Мортон, глядя  на  собравшихся
внизу людей. Он держал в руке пачку  записок,  разделенных  на  две  части
указательным пальцем.  Оба  они  внимательно  изучили  заметки,  и  Мортон
сказал:
   - Это первая короткая передышка с тех пор, как существо  прорвалось  на
корабль. А это произошло, хотя кажется прошла целая вечность,  менее  двух
часов назад. Мы прочитали с  капитаном  рекомендации,  глав  отделов.  Эти
рекомендации мы разделили приблизительно на  две  части.  Одну,  ввиду  ее
теоретической природы, мы оставили  на  потом.  Другую,  которая  касается
действенных планов борьбы с врагом, мы, естественно, рассмотрели сразу же.
Скажу для начала, что я уверен в том, что все мы  горим  желанием  узнать,
какие планы предлагаются для поисков  и  спасения  мистера  Ван  Гроссена.
Некоторые соображения вам выскажет мистер Зеллер.
   Вперед  выступил  Зеллер,  молодой   шустрый   человек   лет   тридцати
семи-восьми. Ему удалось стать  главой  отдела  металлургии  после  гибели
Бекендриша.
   - Открытие того, что чудовище не может  проникнуть  через  определенную
группу сплавов, автоматически дает нам ключ к тому,  из  какого  материала
нам следует делать скафандры. Мой зам уже работает над скафандром, который
будет готов примерно через час, если  не  возникнет  затруднений.  Но,  во
всяком  случае,  через  три  часа  он  будет  изготовлен  наверняка.   Для
исследования мы, естественно, используем флюоритовую камеру. У  кого  есть
еще предложения?
   - Почему бы не сделать несколько скафандров? - предложили снизу.
   Зеллер помахал рукой.
   - Нас ограничивает количество нужного металла. Мы могли  бы  сделать  и
больше, но для этого следует  применить  трансмутацию,  что  займет  много
времени. Кроме того, наш отдел всегда был  маленьким.  Нам  повезет,  если
удастся сделать хотя бы один комплект скафандра в указанное мною время.
   Больше  вопросов  не  было.  Зеллер  исчез  в  мастерской,  смежной   с
аппаратной.
   Мортон поднял руку. Когда снова воцарилась тишина, он проговорил:
   - Сам я чувствую себя гораздо лучше,  зная,  что  как  только  скафандр
будет готов, чудовищу придется переносить Ван Гроссена, чтобы мы не  нашли
его.
   - Откуда вы знаете, что Ван Гроссен жив? - спросил кто-то.
   - Потому что эта дрянь могла взять тело человека, которого убила, но не
сделала этого. Чудовищу необходимо захватить  нас  живыми.  Заметки  Скита
дают нам возможность разгадать его намерения, но они будут обсуждаться  во
вторую очередь. Среди планов, предусматривающих  уничтожение  чудовища,  у
меня имеется план, предложенный двумя сотрудниками  физического  отдела  и
план Эллиота Гросвенфа. Мы обсудили с капитаном Личем эти планы, кстати, в
обсуждении участвовали  другие  специалисты  и  глава  инженерного  отдела
Пеннос. Мы решили, что идея мистера Гросвенфа слишком  опасна  для  людей,
так что мы оставили его план в качестве запасного варианта. Другой план мы
начнем  разрабатывать  немедленно,  если  только  против  него  не   будут
высказаны  обоснованные   возражения.   Было   высказано   еще   несколько
предложений  -  все  они  были  объединены.  Поскольку  в  наших  правилах
предоставлять каждому желающему возможность изложить свои  соображения,  я
думаю, мы сэкономим время, если я вкратце обрисую план в том виде, в каком
он был в конечном итоге одобрен специалистами. Два физика, - Мортон бросил
взгляд на бумагу в руке, - Ломас и Хиндли, допускают,  что  выполнение  их
плана зависит от  того,  позволит  ли  нам  существо  сделать  необходимые
энергетические соединения. Возможно, он строится на  базе  теории  мистера
Кориты о  цикличности  истории,  на  положении  о  том,  что  "крестьянин"
настолько связан с целями, подсказанными ему его кровью, что вполне  может
игнорировать возможность организованной  оппозиции.  Основываясь  на  этом
положении, мы, должны насытить энергией седьмой  и  девятый  уровни  между
двумя энергизированными этажами. Так, при  благоприятных  обстоятельствах,
когда он не сможет перемещаться вниз или вверх, мы разыщем его  с  помощью
наших нагревательных приборов. Мистер Гросвенф, как вы сами  видите,  этот
план значительно менее рискован, чем ваш собственный, поэтому нам  следует
использовать его первым.
   Гросвенф глубоко вздохнул и, поколебавшись, мрачно сказал:
   - Если мы обсуждаем степень риска, то почему бы  нам  тогда  просто  не
собраться здесь в аппаратной и не подождать, пока он  не  изобретет  метод
первым добраться до нас? - он  взволнованно  продолжал:  -  Не  подумайте,
пожалуйста, что я пытаюсь протолкнуть свою идею. Но сам я...  -  он  снова
заколебался, но решительно добавил; - я считаю, что предложенный вами план
бесполезен.
   Физиономия Мортона приобрела озадаченный вид, затем он нахмурился:
   - Не слишком ли резкое суждение?
   - Я понял, что план, описанный вами, не является  оригиналом:  это  его
измененная версия. Как он выглядел вначале?
   - Ломас и  Хиндли  рекомендовали  насытить  энергией  четыре  уровня  -
седьмой, восьмой, девятый и десятый.
   Гросвенф вновь ощутил  неуверенность.  У  него  не  было  желания  быть
чересчур критичным. В любой момент, если он их  прижмет,  на  него  просто
перестанут обращать внимание. В конце концов, он заявил:
   - Это лучше.
   Из-за спины Мортона его прервал капитан Лич.
   - Мистер Пеннос, объясните собравшимся,  почему  было  бы  нежелательно
энергизировать более двух уровней?
   Глава инженерного отдела выступил вперед и угрюмо проговорил:
   - Основная причина заключается в том, что на это  понадобилось  бы  три
лишних часа, а все мы отлично понимаем, что на счету каждая секунда.  Если
не принимать в расчет время, то было бы много лучше насытить весь  корабль
контролируемыми системами, включая и стены и пол. Тогда он не смог  бы  от
нас убежать. Но на это понадобилось бы около пятидесяти часов. И как я уже
говорил   раньше,   бесконтрольная   энергизация   была   бы   равносильна
самоубийству. Имеется еще  один  фактор,  который  мы  обсуждали  с  чисто
человеческой точки зрения. Существо будет разыскивать нас: ему нужны люди,
как можно больше людей, так что, когда он  спустится,  то  кто-из  из  нас
окажется с ним один на один, - он повысил голос. - В течение  трех  часов,
которые понадобятся на подготовку к проведению  скорректированного  плана,
мы  будем  беспомощны,  в  нашем  распоряжении  будут  только  передвижные
вибраторы и нагревательные установки. Естественно, каждый из нас  надеется
на то, что сможет защитить себя с помощью собственного вибратора.  Вообще,
пора заканчивать с болтовней! Давайте браться за дело!
   Капитан Лич недовольно заметил:
   - Не так быстро. Я хочу услышать  чуть  больше  о  возражениях  мистера
Гросвенфа.
   Один из техников с раздражением выпалил:
   - Не вижу проку в этих спорах! Если это существо и не  застрянет  между
двумя  уровнями,  то  все  равно  ему  конец.  Мы  же  знаем,  что   через
энергетический заслон чудовище не пройдет.
   - Ничего такого мы не знаем, - твердо возразил Эллиот. -  Все,  что  мы
знаем, так это то, что когда он угодил  в  силовую  стену,  то  быстренько
убежал. Допустим, что он ее не любит. Действительно,  кажется  непреложным
тот факт, что он не стал бы надолго оставаться в  подобном  энергетическом
поле. К несчастью, мы не можем использовать  против  него  полный  силовой
экран. Как указывал мистер Пенное, стены расплавились бы. Моя точка зрения
такова: он убежал от того, что мы ему приготовили.
   - Джентльмены, - недовольно проворчал капитан Лич,  -  почему  не  была
учтена в дискуссии эта точка зрения? Это безусловно заслуживающее внимание
возражение.
   - Я был готов пригласить Гросвенфа на обсуждение, - сообщил  Мортон,  -
но моя точка зрения была отклонена в виду устоявшегося мнения,  что  любой
человек, чей план рассматривается, присутствовать не имеет права.  По  той
же причине не были приглашены и два физика.
   Сидл кашлянул, оглядел присутствующих и сказал:
   - Я не думаю, что мистер Гросвенф осознает, как много он только что для
нас сделал. Все мы были уверены в том, что энергетический экран корабля  -
одно из величайших научных достижений человечества. Лично мне  это  давало
чувство уверенности и безопасности. Теперь он говорит  нам,  что  существо
может проникнуть и через него.
   - Я не говорил, что экран  не  непроницаем,  мистер  Сидл,  -  произнес
Гросвенф. - Действительно, есть причина  полагать,  что  враг  не  смог  и
впредь не сможет проникнуть сквозь него: ведь красный дьявол находился  за
экраном и ждал,  пока  мы  не  перенесем  его  внутрь.  Энергизация  поля,
обсуждаемая в настоящий момент, значительно более уязвимый вариант  поимки
и уничтожения чудовища.
   - Все же, - сказал психолог, - не думаете же  вы,  что  специалисты  не
понимают простой разницы между этими  двумя  формами?  Разумно  следующее:
если эта энергизация будет неэффективной, то мы пропали! Однако я уверен в
ее эффективности.
   Спор устало прервал капитан Лич.
   - Боюсь, что мистер Сидл точно проанализировал  слабые  места  в  нашей
защите. Теперь я припоминаю, что  у  меня  тоже  мелькнула  очень  похожая
мысль.
   Из центра помещения в дискуссию вступил Скит:
   - Возможно, нам лучше послушать и обсудить план мистера Гросвенфа.
   Капитан Лич бросил взгляд на Мортона, который после некоторого раздумья
сказал:
   - Он предлагает, чтобы мы разделились  на  столько  групп,  сколько  на
борту атомных нагревателей...
   Реакция была мгновенной. Один из физиков потрясено воскликнул:
   - Атомная энергия внутри корабля!
   Поднявшийся гул длился больше минуты. Когда он стих. Мортон, как  ни  в
чем не бывало, продолжал:
   - В данный момент в  нашем  распоряжении  находится  сорок  одна  такая
установка. Если мы согласимся на план Гросвенфа, то ядро каждой  из  групп
будет укомплектовано из военного персонала,  в  то  время,  как  остальные
останутся в качестве приманки в  зоне  действия  одного  из  нагревателей.
Команда, управляющая  нагревателем,  должна  по  приказу  привести  его  в
действие, даже если один или более людей окажутся на линии огня. -  Мортон
слегка покачал головой. - Вероятно, это предложение  эффективнее  первого.
Тем не менее, его жестокость поразила всех нас. Идея уничтожения одного из
нас, хотя по своей сути она не нова, ошеломляет гораздо больше, чем мистер
Гросвенф себе представляет. Справедливости ради хочу добавить, что был еще
один фактор, который заставил ученых отвергнуть  этот  план.  Капитан  Лич
поставил условие, чтобы те, кто должен выступить в качестве приманки, были
без оружия. Большинству из нас показалось,  что  это  уж  слишком.  Каждый
человек имеет право на самозащиту.  -  Директор  вновь  пожал  плечами.  -
Поскольку у нас был на выбор еще один план, то мы проголосовали  за  него.
Сам лично теперь я склоняюсь к идее мистера Гросвенфа, но все же  возражаю
против поправки капитана Лича.
   При первом  же  упоминания  о  предложении  командира,  Гросвенф  круто
повернулся и уставился на него. У капитана Лича вновь  был  решительный  и
суровый вид.
   - Я полагаю, вам следовало бы  рискнуть,  капитан,  -  громко  произнес
Гросвенф.
   Командир ответил на его слова легким официальным кивком.
   - Хорошо, я снимаю свою поправку.
   Гросвенф  заметил,  что  Мортон  был  озадачен  мгновенной   переменой.
Директор посмотрел на него, потом на капитана, потом снова на Гросвенфа. В
глазах Мортона появилось  испуганное  выражение.  Он  спустился  по  узким
металлическим ступеням, приблизился к Гросвенфу и тихо сказал:
   - Подумать только, я никогда не представлял себе, что он имеет в  виду.
Очевидно, он предполагает,  что  в  случае  кризиса...  -  он  замолчал  и
повернулся, чтобы взглянуть на капитана Лича.
   Гросвенф успокаивающе посмотрел на директора.
   - Думаю, теперь капитан понимает,  что  допустил  ошибку,  заведя  этот
разговор.
   Мортон нахмурил лоб и нехотя сказал:
   - По тому, как вы подошли к этому вопросу,  я  полагаю,  что  он  прав.
Инстинктивно желание выжить может затмить все остальное. И все  же,  -  он
снова нахмурился, - нам  лучше  об  этом  не  говорить.  Я  думаю,  ученые
почувствуют себя обиженными, а на корабле и так хватает всяческих распрей.
- Он обернулся, оглядывая группу. - Я полагаю, джентльмены,  план  мистера
Гросвенфа достаточно ясен. Все, кто поддерживают его, прошу поднять руки.
   К великому огорчению Гросвенфа, поднялось лишь  около  пятидесяти  рук.
Поколебавшись, Мортон продолжил голосование.
   - Поднимите руки все, кто против.
   На этот раз было поднято немногим более дюжины рук. Мортон посмотрел на
человека в первом ряду и осведомился:
   - Вы не голосовали ни разу. В чем дело?
   Человек пожал плечами.
   - Я соблюдал нейтралитет, так как не  знаю,  "за"  я  или  "против".  Я
недостаточно в этом разбираюсь.
   - А вы? - спросил Мортон следующего человека.
   - Как насчет вторичной радиации? - ответил тот вопросом  на  вопрос.  -
Кто может нам это сказать?
   На его вопрос ответил капитан Лич:
   - Ее мы блокируем. Мы изолируем  все  зоны,  -  затем  он  заговорил  о
другом. - Директор, я не понимаю, к чему  все  эти  отсрочки.  Голосование
было пятьдесят на четырнадцать в пользу мистера Гросвенфа.  Поскольку  мои
полномочия  по  отношению  к  ученым  ограничены,   я   рассматриваю   это
голосование как решающее.
   Как показалось присутствующим, Мортон был неприятно поражен.
   - Но, - запротестовал он, -  воздержались  около  половины  находящихся
здесь и даже больше.
   Тон капитана Лича был строго официален.
   - Это их право. От взрослых людей принято ожидать, что они знают,  чего
хотят. Сама идея демократии базируется на этом предположении. Учитывая все
это, я приказываю начать операцию немедленно!
   Поколебавшись, Мортон нерешительно проговорил:
   - Хорошо! Джентльмены, я тоже даю свое согласие. Думаю,  что  нам  пора
вплотную подойти к делу.  Установка  атомных  газометов  займет  некоторое
время, так что давайте пока  энергизируем  седьмой  и  девятый  этажи.  И,
насколько я понимаю, мы можем успешно  объединить  два  плана  и  оставить
потом любой из них в зависимости от того, как будут развиваться события.
   - А вот это, - с явным облегчением заявил  один  из  присутствующих,  -
имеет смысл.
   Предложение, казалось, устраивало большинство.  С  лиц  быстро  исчезло
выражение  напряженности.  Кто-то  рассмеялся,  и   все   зашевелились   и
заговорили. Гросвенф повернулся к Мортону и улыбнулся.
   - Это было  гениальное  завершение  собрания.  Ограниченность  подобной
энергизации весьма смущала меня, и я не подумал о возможном компромиссе. -
Лицо Мортона оставалось серьезным.
   - Я держал это в резерве, - заявил директор. - Имея дело  с  людьми,  я
заметил, что обычно речь идет не только о  разрешении  проблемы,  но  и  о
снятии напряженности среди тех, кто ее разрешает, - он  пожал  плечами.  -
Есть опасность, есть тяжелая работа -  нужна  разрядка  в  любой  мыслимой
форме. Что ж, молодой человек, желаю удачи. Надеюсь, вы выкарабкаетесь  из
этой опасной ситуации.
   Они пожали друг другу руки, и Гросвенф поинтересовался:
   - Сколько времени займет размещение атомных установок?
   - Около часа, возможно, немногим  больше.  Тем  временем  мы  установим
большие вибраторы для своей защиты...


   Новое появление людей заставило  Икстля  быстро  подняться  к  седьмому
уровню. В течение нескольких  минут  он  находился  в  состоянии,  которое
позволяло ему проходить сквозь толщу стен и полов. Дважды его  замечали  и
направляли на него лучи, которые по  действию  отличались  от  воздействия
пистолетов, с которыми он уже познакомился. Один из лучей задел его  ногу.
Горячая волна, вызванная вибрацией молекулярного  смещения  заставила  его
споткнуться. Нога вернулась в нормальное состояние менее чем  за  секунду,
но он понял, что и  его  тело  чувствительно  к  воздействию  этих  мощных
переносных установок.
   И все  же  он  не  насторожился.  Быстрота,  хитрость,  осторожность  и
использование любой возможности появиться и исчезнуть - все это сведет  на
нет эффективность нового оружия. Основной вопрос заключался  в  следующем:
что делали люди? Вероятно, закрывшись в аппаратной, они  обдумывали  некий
план, и теперь решительно воплощали его в  жизнь.  Блестящими  немигающими
глазами Икстль следил за тем, как план обретает  очертания.  Икстль  видел
многое...
   В каждом коридоре люди суетились над приземистыми, похожими на  больших
черепах агрегатами из темного тусклого металла.  Из  отверстий  в  верхней
части каждого бил ослепительно яркий свет. Икстль обнаружил, что люди  без
защиты не могут находиться рядом с машинами. На  них  были  скафандры,  но
обычно блестящий прозрачный материал, из которого  они  были  сделаны,  на
этот раз был светонепроницаемым. Однако ни один скафандр не  давал  полной
защиты от этого света. Агрегаты постоянно производили длинные, непонятного
цвета полоски металла. Как только  полоска  появлялась,  она  подвергалась
обработке  для  обретения  соответствующих   размеров   и   шлепалась   на
металлический пол. Каждый квадратный дюйм пола покрывался этими  полосами,
и Икстль это сразу же отметил. В тот момент, когда горячий листок  металла
падал вниз, над ним нависал массивных охладитель и вбирал в себя его жар.
   Активная работа продолжалась без  перерывов.  Вначале  сознание  Икстля
отказывалось верить результатам наблюдений. Его мозг упорствовал в поисках
более глубоких целей и скрытых  намерений.  Наконец,  он  решил,  что  все
обстоит именно так, как он видит.  Люди  пытались  насытить  энергией  два
этажа под пультом контроля. Осознав позже, что  их  ловушка  неэффективна,
они, возможно, попробуют другие методы. Икстль не был уверен в том, что  и
система защиты для него неопасна. Важно было то, что как только она станет
опасной, будет весьма простым делом последовать примеру людей  и  ослабить
их энергетические связи.
   Икстль с презрением выкинул эту проблему из головы.  Люди  лишь  играли
ему на руку, делая для него добычу гуулов  более  легкой,  а  он  все  еще
сильно нуждался в них. Он очень внимательно  отбирал  жертвы.  На  примере
человека, которого он нечаянно убил, Икстль обнаружил, что для  его  целей
вполне подходят желудок и кишечный тракт. Поэтому годились все  мужчины  с
большим животом.  Совершив  предварительный  осмотр,  он  ринулся  вперед.
Прежде чем на него успели направить луч вибратора, Икстль исчез  в  стене,
таща  за  собой  скорчившееся,  извивающееся  тело.  Было  совсем   просто
перестроить его атомную структуру в момент,  когда  они  проникали  сквозь
потолок, так, чтобы уменьшилась сила падения на пол нижнего этажа.  Икстль
быстро растворился и в этой преграде, а затем и в следующем перекрытии. Он
приземлился в громадном трюме корабля. Икстль вынужден был действовать как
можно скорее, но при  этом  следовало  быть  очень  осторожным,  чтобы  не
повредить человеческое тело.
   Теперь трюм был для него знакомым местом, так что он уверенно ступал по
его полу. При первом осмотре корабля он быстро, но тщательно изучил  трюм.
И, похищая Ван Гроссена, он уже имел на примете нужное  место.  Сейчас  он
уверенно двигался по полутемному помещению, направляясь к  дальней  стене.
Огромные закрытые ящики высились грудой до самого потолка.  Пройдя  сквозь
них, он очутился в огромной трубе.  Диаметр  ее  был  достаточно  большой,
чтобы Икстль мог в ней стоять. Это была часть  тянувшейся  на  много  миль
системы кондиционирования воздуха.
   Для человеческого зрения в тайнике царила полная темнота,  но  для  его
органов,  воспринимающих  инфракрасные  волны,   освещение   было   вполне
достаточным. Он увидел тело Ван Гроссена и положил рядом с ним свою  новую
жертву.  Потом,  чрезвычайно  осторожно,  он  запустил  одну  из   рук   в
собственную грудь, вытащил драгоценное  яйцо  и  поместил  его  в  желудок
человека.
   Тот все еще сопротивлялся, но Икстль ожидал этого, так  как  знал,  что
должно  произойти  дальше.  Тело  человека  начало  медленно  отвердевать.
Мускулы становились все более неподвижными.  Человек  в  ужасе  крикнул  и
дернулся,  осознав,  очевидно,  что  его  парализует,  но  ничего  не  мог
поделать. Икстль безжалостно держал его распростертым до тех пор, пока  не
закончилась химическая реакция. Глаза человека были открыты  и  пристально
глядели вперед, а на лице блестели капельки пота.
   Через несколько часов яйца должны были проклюнуться в  желудках  людей.
Крошечные  дубликаты  самого  Икстля  должны  были  быстро  развиться   до
максимального размера. Удовлетворенный, Икстль покинул трюм  и  направился
наверх. Он нуждался в других инкубаторах для своих яиц, в других гуулах.
   Через некоторое время в трюме уже находилось три пленника.


   Люди работали уже на пятом этаже. Коридор был объят пламенем и  волнами
жара. Жара была адская. Холодильные установки, стоявшие в  каждом  удобном
месте,  не  могли  полностью  справиться  с  перегретым   воздухом.   Люди
обливались потом даже под скафандрами. Больные от жары, полуослепшие,  они
работали почти механически.
   Человек, работавший рядом с Гросвенфом, прохрипел:
   - Ну, вот и он.
   Гросвенф посмотрел  в  указанном  направлении  и  непроизвольно  замер.
Машина,  катившаяся  своим  ходом,  была   невелика.   Она   состояла   из
шарообразного колпака с внешней оболочкой из вольфрамированного карбида  и
отходящего от него раструба. Колпак  располагался  на  платформе,  которая
катилась на четырех резиновых колесиках.
   Все, находящиеся вокруг  Гросвенфа,  бросили  работу.  С  побледневшими
лицами, они смотрели на  металлическое  чудовище.  Один  из  людей  быстро
подошел к Гросвенфу и сердито заявил:
   - Черт бы тебя побрал, Грос! Это все ты. Если эта, или любая другая  из
таких штуковин, начнет меня облучать, то я бы сперва хотел  дать  по  носу
хотя бы одной из них.
   - Я тоже буду здесь, - твердо заявил Гросвенф. - Если погибнешь ты,  то
и я с тобой.
   Эти слова немного утихомирили гнев человека, но  в  его  тоне  все  еще
оставалась некоторая жесткость, когда он проговорил:
   - Все это  чушь!  Должен  же  существовать  план  получше,  чем  делать
приманку из живых людей.
   - У нас имеется еще один легкий выход.
   - Какой?
   - Самоубийство! - совершенно серьезно буркнул Гросвенф.
   Человек ошеломленно посмотрел на него,  развернулся  и  пошел,  бормоча
что-то насчет  грубых  шуток  и  слабоумных  шутников.  Гросвенф  печально
улыбнулся и вернулся к работе. Почти тут же он заметил, что люди  потеряли
интерес к труду. Напряжение постепенно охватывало всех.  Поведение  одного
оказало воздействие на остальных.
   Они оказались мишенью. Витающая в воздухе угроза, страх перед возможной
смертью вызывали у каждого свою реакцию. Ни один из них не мог  оставаться
равнодушным, ибо желание жить было одним из основных животных  инстинктов.
Человек высокотренированный, подобно капитану Личу, мог внешне  оставаться
спокойным, но  за  непроницаемой  маской  все  равно  скрывалось  огромное
напряжение. Люди же, подобные Эллиоту Гросвенфу, должны были быть  мрачны,
но полны решимости, убежденные в необходимости действий и готовые  принять
свой жребий.
   - Внимание всему персоналу!
   Вместе с остальными, Гросвенф замер при  звуках  голоса,  несшегося  из
ближайшего коммуникатора. Прошло несколько томительных секунд, прежде  чем
он осознал, что голос принадлежит командиру корабля.
   Капитан Лич продолжал:
   - Все газометы находятся сейчас на этажах семь,  восемь  и  девять.  Вы
будете рады узнать, что я обсудил все возможные варианты опасности с моими
офицерами. И мы отдаем следующее распоряжение. Если вы  увидите  чудовище,
не оглядывайтесь! Немедленно бросайтесь на пол.  Всем  орудийным  командам
прямо  сейчас  установить  прицел  на  0:1,5.  Это   дает   вам   защитное
пространство в полтора фута.  Такая  мера  не  защитит  вас  от  вторичной
радиации, но думаю, мы можем честно сказать, что если вы броситесь на пел,
конечно вовремя,  то  доктор  Эгарт  и  его  персонал,  расположившиеся  в
аппаратной, спасут ваши жизни.  В  заключение,  -  теперь  голос  капитана
казался менее напряженным, ведь  его  главная  задача  была  выполнена,  -
позвольте мне заверить всех рядовых членов  команды  в  том,  что  никаких
привилегий не существует. За исключением доктора и  трех  больных,  каждый
подвергается  такой  же  опасности,  как   и   вы.   Я   и   мои   офицеры
рассредоточились среди  различных  групп.  Директор  Мортон  находится  на
седьмом этаже, мистер Гросвенф, автор этого проекта -  на  девятом  и  так
далее. Желаю удачи, джентльмены!
   Несколько мгновений все молчали, потом  командир  излучателя,  стоящего
неподалеку, добродушно сказал:
   - Эй, парни! Мы закончили все приготовления. Если сможете шлепнуться на
пол ничком - будете в безопасности.
   - Спасибо, друзья! - отозвался Гросвенф.
   После    этого    напряжение    мгновенно    спало.     Служащий     из
математико-биологического отдела попросил:
   - Подмажь его еще немного приятными словечками, Эл.
   - Я всегда любил военных,  -  сказал  другой.  Его  хриплый  голос  был
достаточно громким для того, чтобы его услышала вся команда орудия. -  Еще
бы попридержать его лишнюю секунду.
   Гросвенф едва все это слышал.
   "Появится цель, - подумал он, - и  ни  одна  группа  не  узнает,  когда
придет момент опасности для  другой.  При  "выстреле"  -  изменении  формы
критической массы, при которой  небольшой  реактор  развивает  без  взрыва
колоссальную энергию, - из дула вырвется энергетический луч. На своем пути
он уничтожит все живое. Когда все  будет  кончено,  выжившие  известят  по
личному  коммуникатору  капитана  Лича,  который  проинструктирует  другие
группы".
   - Мистер Гросвенф!
   При  звуке  голоса  Гросвенф  инстинктивно  бросился  на  пол,   больно
ударившись. Узнав голос капитана Лича, он сразу же вскочил.
   Другие тоже мрачно поднимались на ноги. Один из них пробормотал:
   - Это нечестно, черт побери!
   Гросвенф подошел к коммуникатору и  пристально  глядя  вдоль  коридора,
сказал:
   - Да, капитан.
   - Спуститесь немедленно на седьмой этаж, центральный коридор. Встреча в
девять часов.
   - Да, сэр.
   Гросвенф отправился  в  путь  с  чувством  страха.  В  голосе  капитана
прозвучала какая-то странная нотка. Что-то было не так...
   Зрелище, которое  он  увидел,  было  кошмарным.  Уже  подходя  к  месту
происшествия он обнаружил, что одна из атомных пушек лежит на боку.  Возле
нее, мертвые, обгоревшие до неузнаваемости, лежали останки трех человек  -
орудийная команда. Неподалеку от них без сознания, но все еще живой  бился
в конвульсиях четвертый. По всей  видимости,  все  они  были  поражены  из
вибратора.
   Чуть дальше, мертвые или без сознания, лежали человек двадцать и  среди
них директор Мортон.
   Санитары в защитных костюмах подбирали трупы и раненых и относили их на
тележку. Спасательные работы, вероятно, уже велись  несколько  минут,  так
что,  возможно,  некоторое  количество  людей  уже   было   отправлено   в
аппаратную, где находился доктор Эгарт с помощниками. Гросвенф остановился
у барьера возле поворота коридора. Там он увидел бледного,  но  спокойного
капитана Лича. Скоро Гросвенф был в курсе событий.
   - Снова появилось чудовище... Молодой техник, - капитан Лич  не  назвал
его, - забыл в панике о том, что ради  безопасности  следует  кинуться  на
пол. Когда дуло пушки  неумолимо  направилось  на  него,  истеричный  юнец
выстрелил в команду из вибратора, оглушив их всех. Очевидно,  они  немного
заколебались, обнаружив техника на линии огня. Трое  из  них  упали  возле
пушки, инстинктивно держась за нее, и перевернули орудие. Оно  откатилось,
таща за собой четвертого. Беда заключалась в том, что он держал  палец  на
активаторе и в суматохе видно нажал его на какую-то долю секунды. При этом
его товарищи оказались прямо на линии огня. Умерли они мгновенно. Мортон и
его группа попали в зону вторичной радиации. Сейчас слишком рано  говорить
о том, насколько серьезно  они  пострадали,  но  в  среднем  им  предстоит
провести  в  постели-не  меньше  года.  А  некоторые  могут  умереть.   Мы
действовали слишком медленно, - заключил  капитан  Лич.  -  Вероятно,  это
произошло через несколько секунд после того, как я  закончил  говорить,  и
прошло  около  минуты,  прежде  чем  услышавший  падение  пушки  соизволил
заглянуть за угол. - Он тяжело вздохнул. - Даже в наихудшем варианте я  не
ожидал гибели целой группы.
   Гросвенф промолчал. Именно  поэтому  капитан  Лич  и  хотел  разоружить
ученых. В кризисном состоянии человеку свойственно  защищать  свою  жизнь.
Подобно глупому животному он слепо борется до конца и не может  удержаться
от применения оружия. Гросвенф старался не думать о  Мортоне,  понимавшем,
что ученые будут  сопротивляться  разоружению,  и  придумавшим  план,  при
котором использование атомной энергии станет приемлемым.
   - Зачем вы меня вызвали? - жестко осведомился Эллиот.
   - Я считаю, что случившееся  несчастье  может  повлиять  на  выполнение
вашего плана. А как вы думаете?
   - Эффект неожиданности  пропал,  -  неохотно  кивнул  Гросвенф.  -  Он,
вероятно, появлялся, не подозревая, что  его  ждет,  но  теперь  он  будет
настороже.
   Гросвенф мог представить себе картину того, как алое чудище  высовывает
голову из стены, осматривает коридор,  а  потом,  мгновенно  появляясь  за
орудием,   хватает   одного    из    команды.    Единственная    возможная
предосторожность могла заключаться в том, чтобы  поставить  второе  орудие
для прикрытия первого. Но это было невыполнимо - на всем  корабле  имелось
только сорок одно орудие.
   - Он забрал еще одного? - спросил он после раздумий.
   - Нет, - буркнул капитан Лич.
   Гросвенф снова умолк. Подобно всем остальным, он мог лишь  догадываться
о том, для чего нужны существу живые  люди.  Одна  из  этих  догадок  была
основана на теории Кориты о том, что существо  находится  на  крестьянской
стадии  и  ощущает  острую  потребность  в  воспроизведении.  Если   такое
предположение верно, то последствия могли быть самыми чудовищными,  потому
что у существа в этом случае возникала  необходимость  во  все  большем  и
большем количестве людей.
   - Насколько я понимаю, он опять наверху, - предположил капитан  Лич.  -
Моя идея заключается в том, что нам следует оставить пушки  там,  где  они
находятся, и закончить  энергизацию  трех  этажей.  С  седьмым  покончено,
девятый почти готов, так что мы с успехом можем перейти  на  восьмой.  Это
даст нам три  этажа  подряд.  Для  того,  чтобы  сделать  наш  план  более
эффективным, следует подумать о том, что,  кроме  Ван  Гроссена,  существо
поймало еще трех человек. В каждом случае его видели хватающим их в  таких
местах, которые  мы  называем  направленными  вниз.  Я  предлагаю,  чтобы,
энергизировав все три этажа, мы поднялись бы на десятый и там  ждали  его.
Когда он схватит  одного  из  нас,  мы,  дождавшись  подходящего  момента,
включаем рубильник и создаем в полах  силовое  поле.  Это  сделает  мистер
Пеннос.  Существо  ринется  к  восьмому  этажу   и   обнаружит,   что   он
энергизирован. Если чудовище попытается пройти сквозь него, то увидит, что
и седьмой этаж тоже энергизирован. Если  оно  ринется  наверх,  то  найдет
девятый этаж в том же состоянии. В любом случае, мы вынудим  его  войти  в
контакт  с  двумя  энергизированными   этажами.   -   Командир   помолчал,
внимательно взглянул на некзиалиста и сказал: - Я знаю, вы  считаете,  что
контакт с одним лишь этажом его не убьет. Относительно двух вы не были так
уверены, - он замолчал и вопросительно посмотрел на Гросвенфа.
   Гросвенф ответил ему после минутного раздумья.
   - Я принимаю ваше предложение. Конечно, мы можем только догадываться  о
том, как на это  отреагирует  существо.  Может  быть,  оно  будет  приятно
удивлено.
   Сам он в это не верил. Но  имелся  другой  фактор  в  данной  ситуации:
убеждения  и  надежда  человека.  Лишь  действительное  событие   способно
изменить сознание людей. Когда их убеждения переделаны реальностью,  тогда
и только тогда  они  будут  эмоционально  готовы  к  принятию  действенных
решений.
   Гросвенфу казалось, что он медленно, но  уверенно  постигает  искусство
влияния  на  людей.   Недостаточно   владеть   знаниями   и   информацией,
недостаточно быть правым. Человек должен  быть  последовательным  и  уметь
убеждать. Иногда такой процесс мог занять больше времени, чем диктуют меры
предосторожности.  Иногда  это  не  получалось  вообще.  И  тогда   гибнут
цивилизации,  проигрываются  битвы  и  разрушаются  корабли,  потому   что
человеку или группе людей, несущим идеи спасения, не удается пробить давно
устоявшуюся убежденность остальных.
   Если он только сможет помочь, то здесь такого произойти не должно.
   - Мы можем оставить атомные нагреватели  на  месте,  пока  не  закончим
энергизацию этажей, - заговорил капитан  Лич.  -  Затем  нам  придется  их
просто убрать. Энергизация повлечет за собой соответствующую реакцию  даже
без нажатия кнопки. Они взорвутся.
   Таким осторожным образом он исключил план Гросвенфа из борьбы.





   В течение почти четырех часов,  необходимых  на  оборудование  восьмого
этажа,  Икстль  появлялся  дважды.  У  него  было  еще  шесть  яиц,  и  он
намеревался  использовать  все,  кроме   двух.   Единственное,   что   его
раздражало, так это то, что каждый гуул отнимал очень много  времени.  Для
защиты от него, казалось, принимались все мыслимые и  немыслимые  меры.  А
присутствие атомных пушек  заставляло  его  охотиться  на  людей,  которые
фактически  управляли  установками.  Даже   при   крайней   ограниченности
наблюдений, каждое путешествие отнимало много времени. И  все  же  это  не
беспокоило его. Следовало прежде всего покончить с размещением яиц,  а  уж
потом он займется людьми.


   Когда работы на восьмом этаже были  закончены,  пушки  перенесены,  все
перебрались на десятый этаж. Гросвенф  услышал  короткий  вопрос  капитана
Лича:
   - Мистер Пеннос, вы готовы к включению рубильника?
   - Да, сэр! - голос инженера сухо прозвучал в коммуникаторе. Закончил он
более хрипло: - Пятеро исчезли, на очереди шестой.  Нам  повезло,  но  еще
одному все равно придется исчезнуть.
   - Вы слышали, джентльмены? Одному из нас придется  исчезнуть.  Один  из
нас будет мишенью, хочет он того или нет, -  голос  был  знакомый.  -  Это
Грегори Кент... И  мне  очень  жаль,  что  приходится  вещать  из  убежища
аппаратной. Доктор Эгарт утверждает, что мне придется пробыть в  инвалидах
еще неделю. Причина, по которой я сейчас с вами говорю, заключается в том,
что капитан Лич передал мне бумаги директора Мортона, и я бы хотел,  чтобы
Келли исследовал его заметки, находящиеся у меня. Я пролью свет на  весьма
важное обстоятельство. Оно даст нам  четкое  представление  о  том,  перед
лицом чего мы стоим. Мы все должны знать даже наихудшее...
   - Э-э-э... - зазвучал в коммуникаторе надтреснутый голос  социолога.  -
Вот мои  доводы.  Мы  обнаружили  существо,  которое  плавало  в  четверти
миллиона световых лет от ближайшей солнечной системы, не  имея,  очевидно,
специальных  средств   передвижения.   Вообразите   себе   это   ужасающее
расстояние, а потом спросите себя - какова вероятность  встретить  его  по
чистой случайности. Лестер дал мне цифры, поэтому я  бы  хотел,  чтобы  он
сообщил вам то, что уже знаю я.
   - Говорит Лестер!  -  голос  астронома  звучал  на  удивление  тихо.  -
Большинство  из   вас   знает,   что   представляет   из   себя   наиболее
распространенная теория о начале существующей  Вселенной.  Есть  основания
предполагать, что возникла она в результате  гибели  предыдущей  Вселенной
несколько миллионов миллионов лет назад. В наши дни  полагают,  что  через
миллионы миллионов лет наша Вселенная закончит свой  цикл  и  исчезнет  от
гигантского взрыва. О природе такого взрыва можно только догадываться. Что
касается вопроса Келли, то я могу лишь предложить вам свою  точку  зрения.
Давайте предположим, что  алое  чудовище  было  выброшено  в  пространство
потрясающим взрывом. Оно оказалось  в  межгалактическом  пространстве,  не
способное изменить свое положение. При подобных  обстоятельствах  чудовище
могло плавать вечно на расстоянии более четверти миллиона световых лет  от
ближайшей звезды. Вы это хотели услышать, Келли?
   - Да. Большинство из вас помнит мое упоминание о том, что подобно этому
существу, чисто симпоидальное развитие не было свойственно всей Вселенной.
Логический ответ на это следующий: его раса должна была держать  Вселенную
под контролем, и она ее держала! Но теперь вы понимаете, что  это  было  с
предыдущей Вселенной, а  не  с  нашей  теперешней.  Естественно,  существо
намеревается сейчас установить власть над нашей  Вселенной.  Теорию  можно
считать, по крайней мере, одной из возможных.
   Кент успокаивающе произнес:
   - Я уверен в том, что все находящиеся на борту ученые понимают, что  мы
поставлены перед  задачей,  для  решения  которой  важны  даже  мельчайшие
детали. Думаю, что предположение о том, что мы столкнулись  с  наследником
высшей расы галактики, вполне разумно. И другие,  подобные  ему  существа,
могут находиться в таком  же  затруднительном  положении.  Мы  можем  лишь
надеяться на то, что ни один корабль не окажется поблизости  от  подобного
существа. Биологически эта раса может находиться впереди нас  на  биллионы
лет. Думая об этом, мы должны понимать, что  от  каждого  находящегося  на
борту можно требовать любых усилий и жертв...
   Его речь прервал резкий выкрик:
   - Схватил меня!.. Быстро!..  Вытаскивает  из  костюма!  -  затем  крики
перешли в невнятное мычание.
   Гросвенф быстро уточнил:
   - Это Дак, заместитель начальника отдела геологии, - он теперь  узнавал
людей по голосам почти моментально.
   В коммуникаторе раздался еще один крик:
   - Он идет вниз! Я видел, как он спускался!
   - Подать энергию! - приказал капитан Лич.
   Гросвенф поймал себя на том, что с любопытством смотрит себе под  ноги.
Там мерцал переливающийся, яркий красивый свет. Маленькие  язычки  пламени
сердито шевелились в нескольких дюймах от  его  прорезиненного  скафандра,
как будто невидимая сила, защищающая его скафандр, заставляла их держаться
подальше.  Нависла  тревожная  тишина.  Почти  ничего  не  соображая,   он
уставился в коридор, где "жил" сейчас  неземной  голубой  огонь.  Он,  как
зачарованный,  стал  наблюдать   за   голубой   свирепостью   энергизации,
пытавшейся добраться до него сквозь защитный костюм.
   Снова заговорил Пеннос, на этот раз почему-то шепотом:
   - Если план удался, то теперь мы держим дьявола на седьмом или  восьмом
этаже.
   Капитан Лич отдал следующую команду:
   - Всем, чьи фамилии начинаются с букв от "А" до "Л", следовать за  мной
на седьмой! Группе от "М" до "Ч" - за мистером Пенносом  на  восьмой!  Все
орудийные  команды  остаются  на  своих  местах.   Команда,   занимающаяся
покрытием, продолжает действовать согласно приказу.
   Люди, бегущие впереди Гросвенфа, остановились, как вкопанные, за вторым
от лифта углом на седьмом этаже. Гросвенф был среди тех,  кто  пробился  и
застыл над распростертым на полу  телом.  Блестящие  огненные  пальцы  как
будто прижимали его к металлу. Молчание нарушил капитан Лич:
   - Освободите его!
   Вперед осторожно вышли два человека  и  дотронулись  до  тела.  Голубое
пламя устремилось к ним, как будто пытаясь напасть. Быстро  оттащив  тело,
они отнесли его в лифт  и  подняли  на  неэнергизированный  десятый  этаж.
Гросвенф следовал за ними и в молчании  остановился  у  лежащего  на  полу
тела. Безжизненное,  оно  дернулось  несколько  раз,  высвобождая  разряды
энергии, и постепенно застыло в смертельной неподвижности.
   - Я жду отчета! - жестко проговорил капитан Лич.
   После секундного замешательства заговорил Пеннос:
   - Люди были расставлены на трех этажах согласно плану.  Они  все  время
снимали флюоритными камерами. Если существо где-то поблизости, то они  его
увидят. Это займет минут тридцать.
   Через двадцать минут последовало последнее сообщение:
   - Ничего! - голос Пенноса выдал его разочарование. -  Командир,  должно
быть, чудовище благополучно смоталось.
   Где-то в открывшейся на  мгновение  сети  коммуникаторов  чей-то  голос
жалобно произнес:
   - Но что же мы теперь будет делать?
   Гросвенфу показалось, что эти слова выражают  сомнения  и  беспокойство
каждого члена экипажа на борту "Космической Гончей"...





   Долго длилось молчание. Начальники  отделов  и  служб  корабля,  обычно
такие активные, теперь, казалось, потеряли дар речи.
   Гросвенф немного отвлекся от обдумывания нового плана. Вместе со  всеми
он сейчас посмотрел в лицо реальности. Эллиот  молчал  -  говорить  первым
должен был не он.
   Затянувшуюся паузу прервал Кент.
   - Оказывается, наш враг может пройти сквозь энергизированную стенку так
же легко, как  и  через  обычную.  Мы  можем  продолжать  утверждать,  что
чудовище не заботится о приобретении опыта, но его регенерация  происходит
настолько стремительно, что то, что он ощущает на  первом  этапе,  уже  не
имеет для него значения к тому времени, когда он подходит к следующему.
   - Я бы хотел поговорить с мистером Зеллером, - заявил  капитан  Лич.  -
Где вы находитесь, сэр?
   - Говорит Зеллер, - в коммуникаторе зазвучал  голос  начальника  отдела
металлургии. - Я уже закончил  работу  над  защитным  скафандром  и  начал
поиски в трюме корабля.
   - Сколько времени понадобится для  производства  таких  скафандров  для
каждого члена экипажа?
   Зеллер ответил не сразу.
   -  Нам  удалось  кое-что  сделать  в  этом  направлении,  но   придется
подготавливать производственный материал, - произнес он, наконец. - Прежде
всего  необходимо  создать  оборудование,  при  помощи  которого  подобные
скафандры можно будет сделать  в  нужном  количестве  из  любого  металла.
Одновременно нам следует начать работу с атомным  реактором  для  создания
защитного материала. Как вы,  возможно,  понимаете,  он  будет  оставаться
радиоактивным довольно длительное время. Я полагаю, что  следующий  костюм
сойдет с конвейера примерно через двести часов.
   Для  Гросвенфа  это  суждение  прозвучало  как   умеренно   осторожное.
Сложность преодоления механического сопротивления металла  едва  ли  могла
быть  преувеличена.  После  слов  металлурга  капитан  Лич  погрузился   в
размышления.
   - Тогда это нам не  подходит!  -  неуверенно  прозвучал  голос  биолога
Скита. - Поскольку полная энергизация также займет  очень  много  времени,
если это вообще можно  будет  проделать,  значит,  мы  угодили  в  сложную
ситуацию. Мы промахнулись, и у нас не осталось никаких шансов на победу.
   Обычно спокойный голо! Гурлея, специалиста по  коммуникации,  прозвучал
весьма сердито:
   - А я не понимаю, почему следует исключать эти варианты?! Мы еще  живы.
Я предлагаю серьезно взяться за  работу  и  сделать  столько,  сколько  мы
сможем.
   - А почему вы думаете, - холодно прозвучал голос Скита, - что  существо
не способно разбить металл высокой сопротивляемости? Поскольку он - высшее
существо, то  его  знания  физики,  вероятно,  намного  превосходят  наши.
Чудовище может решить проблему довольно  просто  -  создать  оборудование,
способное уничтожить все, чем мы располагаем. Одному небу известно,  какие
пригодные для этого материалы и механизмы имеются в наших лабораториях? Не
забудьте о том, что кот мог распылять металл высокой сопротивляемости.
   - Вы что, предлагаете позорную сдачу? - мрачно проронил Гурлей.
   - Нет! - раздался сердитый голос биолога. - Я хочу, чтобы мы рассуждали
здраво, а не просто тратили силы на выполнение невыполнимых задач.
   Из коммуникатора послышался  голос  Кориты,  который  покончил  с  этой
словесной дуэлью.
   - Я склонен согласиться со Скитом. Скажу  еще,  что  мы  имеем  дело  с
существом, которое  наверняка  довольно  быстро  поймет,  что  нам  нельзя
предоставлять время для работы над чем-то важным.  По  этой  и  по  другим
причинам  существо  захочет  вмешаться,  если  мы  попытаемся  подготовить
корабль к полной энергизации.
   Капитан Лич все еще размышлял.
   Из аппаратной снова донесся голос Кента:
   - И что, как вы думаете, оно будет делать,  когда  поймет,  что  нельзя
позволить нам продолжать действия против него?
   - Чудовище начнет убивать. И я не могу придумать  ничего  другого,  как
закрыться в аппаратной. Однако я  согласен  со  Скитом,  что  со  временем
существо сможет проникнуть и туда.
   - У вас есть  какие-нибудь  соображения?  -  наконец  прервал  молчание
капитан Лич.
   Корита колебался.
   - Откровенно говоря, нет. Я бы сказал, что мы не должны забывать о том,
что  имеем  дело  с  существом,   которое,   по-видимому,   находится   на
"крестьянской" стадии своего цикла. Для крестьянина его земля  и  он  сам,
или, используя более абстрактные понятия,  его  собственность  и  кровь  -
священны. Существо будет слепо бороться против вторжения  в  эти  области.
Как всякий аграрий, чудовище привязывает себя к куску собственности и  там
строит свой дом и вскармливает потомство. Но все  это  общие  рассуждения,
джентльмены.  В  настоящий  момент  я  не  представляю,  как  нам  следует
использовать его слабости.
   - Я тоже не понимаю, как все это может нам  помочь,  -  заявил  капитан
Лич. - Могут ли главы отделов проконсультироваться со своими  помощниками?
Если у кого-нибудь возникнут новые соображения,  то  жду  сообщений  через
пять минут.
   Гросвенф, не имеющий в своем отделе никаких помощников, проговорил:
   - Нельзя ли мне задать несколько вопросов мистеру  Корите,  пока  будет
проходить обсуждение по отделам?
   - Если никто не возражает, то я согласен, - кивнул капитан Лич.
   Так как возражений не последовало, то Гросвенф спросил:
   - Мистер Корита, вы свободны?
   - А кто это?
   - Гросвенф.
   - А-а-а,  мистер  Гросвенф!  Теперь  я  узнал  ваш  голос.  Прошу  вас,
задавайте вопросы.
   - Вы упомянули о том, что крестьянин с  почти  бессмысленным  упорством
цепляется  за  свой  клочок  земли.  Если  это   существо   находится   на
крестьянской стадии цивилизации, то может ли оно представить себе  иное  с
нашей стороны отношение к нашей собственности?
   - Уверен, что нет.
   - Существо будет планировать свои действия, уверенное в том, что мы  не
можем от него убежать, поскольку привязаны к кораблю?
   - Для его образа мышления это  совершенно  верное  утверждение.  Мы  не
можем покинуть корабль и тем спастись.
   - Но сами мы находимся на такой стадии, - настаивал Гросвенф,  -  когда
любая собственность означает для нас очень мало? Мы ведь  не  привязаны  к
ней так сильно?
   - Я думаю, - твердо проговорил капитан Лич, - что начинаю  понимать,  к
чему клонятся ваши рассуждения. Вы собираетесь предложить нам другой план?
   - Да... - против желания голос Гросвенфа слегка дрожал.
   - Мистер Гросвенф, - сурово заговорил капитан Лич. - Ведь  я  правильно
понял, что за вашим решением стоят смелость и воображение? Я  хочу,  чтобы
вы разъяснили его всем,  -  он  заколебался  и  взглянул  на  часы,  -  до
истечения пятиминутного срока.
   После короткой паузы снова послышался голос Кориты:
   - Мистер Гросвенф, вы совершенно правы. Мы можем  принести  эту  жертву
без духовных терзаний. И это - единственное решение!
   Минутой позже Гросвенф предоставил свой анализ обстановки всему составу
экспедиции. Когда он закончил, Скит проговорил громким шепотом:
   - Гросвенф, это грандиозно! Это означает  уничтожение  Ван  Гроссена  и
остальных.  Это  означает  уничтожение  каждого  из  нас,  но  вы   правы.
Собственность для нас не  важна.  Что  же  касается  Ван  Гроссена  и  еще
четверых пленников чудовища, - его голос стал суровым и твердым,  -  то  у
меня  не  было  возможности  сообщить  вам  о  своем  докладе  Мортону.  Я
предполагал возможную параллель с некоторыми  аспектами  поведения  земной
осы. Если я прав, то это настолько ужасно, что немедленная  смерть  станет
для этих людей избавлением от мучений.
   - Оса! - крикнул кто-то. - Вы правы. Скит, чем скорее  они  умрут,  тем
будет лучше для нас и хуже для чудовища.
   - В аппаратную! - приказал капитан Лич. - Мы...
   Его прервал быстрый взволнованный  голос,  прозвучавший  в  аппаратной.
Прошла  томительная  секунда,  прежде  чем  Гросвенф   осознал,   что   он
принадлежит металлургу Зеллеру.
   - Капитан! Быстро присылайте в трюм людей и газометы! Я обнаружил их  в
трубе кондиционера. Существо тоже здесь, и я сдерживаю его вибратором. Это
не приносит ему особого вреда, так что поторопитесь!
   Капитан Лич отдавал приказы со скоростью машины, в то  время  как  люди
бросились к лифтам.
   - Всем начальникам отделов и их сотрудникам пройти  к  шлюзу.  Военному
персоналу занять лифты и следовать за мной. Возможно, мы не сумеем загнать
его в угол или прикончить в трюме. Но  джентльмены...  -  голос  его  стал
жестким, - мы должны избавиться от чудовища и сделаем это, чего бы нам это
ни стоило. И мы больше не можем считаться с собой!


   Когда человек обнаружил его гуулов, Икстль отступил с большой неохотой.
Впервые  острый  страх  поражения  проник  в  его  сознание,   как   тьма,
сомкнувшаяся за стенами корабля. Первым его побуждением  было  ринуться  в
гущу людей и  сокрушить  их,  но  воспоминание  об  уродливых,  сверкающих
орудиях прогнало это  желание.  И  он  отступил  с  чувством  опустошения,
потеряв инициативу. Теперь люди обнаружат его яйца и, уничтожив их,  лишат
его надежды продолжить свой род.
   У него оставалась лишь одна цель. С этого момента он должен  убивать  и
только убивать. Сейчас его удивляло  то,  что  он  думал  прежде  всего  о
воспроизведении, а все остальное оставлял на потом. Он холодно  подумал  о
том, что зря потратил столь ценное время. Но чтобы убивать, ему необходимо
было иметь оружие, которое бы разрушало все. После недолгих размышлений он
устремился в ближайшую лабораторию.
   Когда   он   работал,   склонив   высокое   туловище   над   сверкающим
оборудованием, его чувствительные ноги ощутили вибрацию,  а  затем  резкий
скачок в симфонии колебаний.  И  тут  он  понял,  в  чем  дело.  Двигатель
замолчал.  Огромный  космический  корабль  останавливал  свой  безудержный
разбег и вскоре неподвижно застыл в черных глубинах космоса. Икстля обуяло
безотчетное чувство тревоги. Его длинные черные  проволокообразные  пальцы
метались подобно молниям, когда  он  с  сумасшедшей  быстротой  проделывал
сложнейшие соединительные операции.
   Внезапно он вновь  застыл.  Сильнее,  чем  раньше,  на  него  нахлынуло
чувство того, что здесь что-то не так. И он тут же понял  почему  вибрации
людей больше не ощущалось.
   Они покинули корабль!
   Икстль отбросил уже почти  законченное  оружие  и  нырнул  в  ближайшую
стену. Он был уверен, что знает свой приговор и что спасение  для  него  -
лишь в темноте пространства.
   Икстль  рвался  сквозь  пустынные  комнаты   и   коридоры,   средоточие
ненависти, алое чудовище с древнего  Глора.  Сверкающие  стены,  казалось,
насмехались над ним. Весь мир  огромного  корабля,  так  много  обещавший,
теперь стал местом, где каждую секунду мог возникнуть энергетический ад. С
явным облегчением Икстль заметил впереди шлюз. Он  пролетел  через  первую
секцию, вторую, третью - и вот он уже в космосе. Икстль  решил,  что  люди
ожидают его появления, и поэтому сразу оттолкнулся от корабля  с  огромной
силой. У него появилось чувство увеличивающейся легкости, когда  его  тело
метнулось во тьму пространства.
   Огни иллюминаторов за ним потухли и  снова  вспыхнули  голубым  светом.
Каждый дюйм обшивки корабля  лучился  голубизной.  Затем  медленно,  будто
неохотно, голубой свет исчез. Задолго до того,  как  он  исчез  полностью,
возник мощный  энергетический  экран,  навсегда  преграждая  ему  путь  на
корабль.
   Икстль, уже удалившийся на несколько миль, подобрался ближе,  не  теряя
бдительности. Теперь,  когда  он  находился  в  пространстве,  люди  могли
испытать на нем  действие  атомной  пушки  и  уничтожить  его  без  всякой
опасности  для  себя.  Встревоженный  Икстль  приблизился  на   расстояние
приблизительно в полмили от экрана  и  там  остановился.  Он  увидел,  как
первая из шлюпок вынырнула из темноты  внутри  экрана  и  проскользнула  в
отверстие, зияющее в боковой стене корабля. За ней последовали другие.  Их
едва можно было разглядеть в слепящем свете.
   Наконец отверстие  закрылось,  и  без  всякого  предупреждения  корабль
исчез. Только что он был здесь - огромная темная  металлическая  сфера.  И
вот он - уже звездочка, летящая  к  яркому,  неправильной  формы  пятну  -
галактике, плывущей в бездне протяженностью в миллионы световых лет.
   Икстль неподвижно и обреченно распростерся в кромешной темноте.  Он  не
мог не думать о маленьких икстлях, которые никогда уже  не  родятся,  и  о
Вселенной, потерянной из-за его ошибки и хитрости этих существ...


   Гросвенф умело настроил установку и теперь наблюдал за ловкими пальцами
хирурга, в то время как электрический нож врезался  в  желудок  четвертого
человека.  Последнее  яйцо  было  опущено  на   дно   высокого   чана   из
высокопрочного металла. Яйца были круглые, сероватые,  а  одно  из  них  -
слегка надтреснутое.
   Несколько человек стояли с бластерами наготове и следили  за  тем,  как
ширится трещина в яйце. Уродливая круглая головка, алая, с  круглыми,  как
бусинки, глазами, и узенькой хищной полоской рта высунулась наружу. Голова
лениво повернулась на короткой  шее,  и  на  людей  с  неописуемой  злобой
уставились глаза. С поразившей людей уверенностью  существо  высвободилось
от оболочки и попыталось  выкарабкаться  из  чана,  но  гладкие  стены  не
позволили ему это сделать. Дьяволенок соскользнул  вниз  и  растворился  в
лучах бластеров.
   - А что, если бы он выбрался и исчез  в  ближайшей  стене?  -  облизнув
губы, осведомился Скит.
   Никто ему не ответил. Гросвенф видел, что люди неотрывно смотрят в чан.
Яйца неохотно  растворялись  под  действием  жара  бластеров  и,  наконец,
вспыхнули голубым пламенем.
   - Э-э-э... - промычал доктор Эгарт, и всеобщее внимание было перенесено
на него и на тело Ван Гроссена, над которым  он  склонился.  -  Его  мышцы
начинают расслабляться, а глаза становятся живыми. Я думаю,  он  понимает,
что происходит. Это была  некая  форма  паралича,  вызванная  присутствием
чужеродного тела,  а  теперь,  когда  оно  извлечено,  паралич  постепенно
проходит. Никаких серьезных повреждений нет.  Скоро  с  ним  все  будет  в
порядке. А что с чудовищем?
   Ему ответил капитан Лич.
   - Люди, находившиеся  в  двух  спасательных  шлюпках,  утверждают,  что
заметили красную молнию, вырвавшуюся из  главного  шлюза  как  раз  тогда,
когда мы подвергли корабль бесконтрольной энергизации. Вероятно,  это  был
наш милый друг, поскольку мы не обнаружили его тела. Тем не менее.  Пеннос
и его помощники  собираются  обойти  корабль  с  флюоритными  камерами.  И
наверняка мы все узнаем через несколько часов.  Вот  как  раз  и  инженер.
Итак, все в порядке, мистер Пеннос?
   Инженер  быстро  приблизился  к  столу  и   положил   на   него   нечто
металлическое и бесформенное.
   - Пока ничего  определенного...  но  вот  что  я  обнаружил  в  главной
физической лаборатории. Как вы думаете, что это такое?
   Главы  отделов,  подошедшие   к   столу   чтобы   посмотреть   поближе,
расступились, пропуская Гросвенфа. Он  осторожно  склонился  над  хрупкого
вида предметом со сложной системой соединений. Три его трубки  могли  быть
дулами. Они проходили через  три  маленьких  шарика,  сияющих  серебристым
светом. Свет проник в стол, делая его прозрачным, как стекло. И что  самое
странное,  шарики  поглощали  тепло,  как  термическая   губка.   Гросвенф
потянулся к ближайшему шарику и ощутил, как  его  руку  обдало  жаром.  Он
быстро отдернул ее назад.
   Пеннос чему-то кивнул, но промолчал.
   - Вероятно, существо работало над этим устройством, - предположил Скит,
- когда вдруг заподозрило что-то неладное. Скорее всего  чудовище  поняло,
что происходит, потому что  быстро  покинуло  корабль.  Это,  кажется,  не
совсем согласуется вашей теорией, Корита? Вы же сказали, что как  истинный
крестьянин, оно даже представить себе не могло, что мы собираемся делать.
   На побледневшем от усталости лице японского археолога появилась улыбка.
   - Мистер Скит, - вежливо произнес Корита, - нет ничего удивительного  в
том, что это существо  смогло  понять.  Возможным  ответом  на  это  будет
разнообразие видов  крестьянской  категории.  Ко  всему  прочему,  красное
чудовище было самым высокоразвитым представителем этой  категории,  какого
нам только доводилось видеть.
   - Хотел бы я, - проворчал Пеннос, -  чтобы  мы  пореже  сталкивались  с
такими крестьянами. Вам известно,  что  после  трех  минут  бесконтрольной
энергизации мне понадобится на ремонт двигателей не менее трех месяцев?  Я
даже боюсь, что... - он замолчал, не решаясь договорить.
   Капитан Лич мрачно улыбнулся и продолжил:
   - Я закончу за вас, мистер Пеннос.  Вы  опасались,  что  корабль  будет
полностью уничтожен. Думаю, большинство из нас понимало, на какой риск  мы
шли, соглашаясь на последний план мистера Гросвенфа. Мы  знаем,  что  наши
спасательные суденышки могут дать лишь частичную анти-акселерацию. Так что
мы могли оказаться беспомощными в четверти миллиона световых лет от дома.
   Кто-то из людей добавил:
   - Я понял так, что если бы алая тварь действительно захватила  корабль,
она бы отправилась дальше с очевидным намерением  завоевать  Галактику.  В
конце концов, человек достаточно хорошо в ней устроился... И достаточно  к
ней привязан...
   Скит качнул головой.
   - Однажды эти дьяволы в ней уже  властвовали  и  могли  бы  властвовать
опять. Вы слишком твердо уверены в  том,  что  человек  является  образцом
справедливости, забывая, вероятно,  о  том,  что  у  него  была  долгая  и
кровавая история. Он убивал других животных не только ради получения мяса,
но и для садистского удовольствия. Он брал в рабство соседей, убивал своих
соотечественников  и  противников,  испытывая   наслаждение   от   мучений
остальных. И не будет ничего невероятного в том, если мы во  время  нашего
дальнейшего путешествия встретим  других  существ,  куда  более  достойных
управлять Вселенной, чем человек.
   - Ради всего святого, - заметил один  из  техников,  -  пусть  ни  одно
опасное существо не будет допущено на корабль. Мои нервы на пределе, я уже
не тот, каким был, когда впервые вступил на борт "Космической Гончей".
   - Вы говорите от имени всех нас!  -  раздался  из  коммуникатора  голос
исполняющего обязанности директора - Кента.





   Кто-то зашептал Гросвенфу на ухо, но так тихо, что он не смог разобрать
ни слова. Шепот последовал за вибрирующим звуком, таким же  тихим,  как  и
шепот, и в равной степени непонятным. Он непроизвольно  оглянулся.  Сейчас
он находился в кинозале своего отдела и в  поле  зрения  никого  не  было.
Гросвенф неуверенно подошел к двери, ведущей в аудиторию, но и там  никого
не оказалось. Он вернулся к работе, хмуро размышляя над тем,  не  направил
ли на него кто-нибудь энцефало-аджустер. Это  было  единственно  возможное
объяснение, пришедшее ему на ум. Но через некоторое время он  отверг  его,
как  бессмысленное.  Аджустеры  были  эффективными  лишь  при  действии  с
близкого расстояния. А главное,  его  отдел  был  защищен  от  воздействия
вибрации. Кроме того,  Эллиот  был  слишком  хорошо  знаком  с  процессом,
предшествовавшим возникновению иллюзий, чтобы не придавать значения  этому
инциденту.
   Ради предосторожности, Гросвенф тщательно осмотрел все  пять  комнат  и
проверил  аджустеры  в  технической  комнате.  Они  находились  в  том  же
состоянии,   в   каком   и   должны   были    находиться    -    тщательно
законсервированные. Эллиот молча вернулся в кинокабинет и  вновь  принялся
за изучение гипнотически-световой вибрации, создавать которую он  научился
после контактов с Риим.
   Вдруг волна ужаса захлестнула его сознание, он весь съежился от страха.
И потом снова шепот, такой же тихий, как и раньше, но теперь уже  довольно
сердитый и непонятно враждебный. Гросвенф  ошеломленно  застыл.  Вероятно,
это все-таки  был  энцефало-аджустер.  Кто-то  стимулировал  его  мозг  на
расстоянии настолько мощным  аппаратом,  что  защитный  экран  его  отдела
оказался бессильным. Эллиот лихорадочно размышлял, кто бы это мог быть  и,
в конце концов, пришел к выводу, что след ведет в  психологический  отдел.
На вызов ответил сам Сидл, и Гросвенф решительно принялся ему  разъяснять,
что произошло, но психолог его сразу прервал:
   - Я как раз собирался с вами связаться,  потому  что  подумал,  что  вы
можете быть ответственны за эти действия.
   -  Вы  хотите  сказать,  что  кто-то  еще  был  подвергнут  такому   же
воздействию?  -  недоверчиво  осведомился  Гросвенф,   пытаясь   осмыслить
происходящее.
   - Я удивлен, что  ему  подверглись  и  вы  в  специально  оборудованном
отделе. Мне жалуются вот уже двадцать минут, а некоторые из моих  приборов
отреагировали на несколько минут раньше.
   - Какие приборы?
   - Мозговолновой  генератор-детектор,  нервно-импульсный  регистратор  и
самые чувствительные  электрические  детекторы.  Кстати,  Кент  собирается
созвать совещание на контрольном пункте, так что там и увидимся.
   Но Гросвенф не отпустил его так быстро.
   - Выходит, что какое-то обсуждение уже было?
   - Мы... э... мы сделали кое-какие предположения.
   - О чем?
   - Мы скоро будем проходить огромную галактику М-33.  Есть  мнение,  что
это исходит оттуда.
   Гросвенф мрачно улыбнулся.
   - Это явный гипноз. Я подумаю над этим,  а  через  несколько  минут  мы
увидимся.
   - Приготовьтесь к ударной дозе, когда выйдете  в  коридор.  Воздействие
осуществляется постоянно.  Звуки,  световые  пятна,  образы,  эмоционально
действующий шум - мы в самом деле получаем большие дозы.
   Гросвенф кивнул и прервал связь. К тому  моменту,  когда  он  собрался,
информация о совещании уже  передавалось  по  корабельному  коммуникатору.
Через минуту, открыв дверь в коридор, Гросвенф мгновенно понял, что имел в
виду Сидл. Он даже остановился, усилием воли нейтрализуя действие гипноза.
Полный тревоги, Эллиот направился к контрольному пункту.
   Через некоторое время он уже  сидел  вместе  с  остальными.  Необъятная
космическая пустота что-то шептала, прижавшись к пролетавшему  сквозь  нее
кораблю. Капризная и беспощадная,  она  заманивала  и  предупреждала.  Она
вибрировала в неистовом наслаждении, а потом кипела в диком  безумии.  Она
шептала о страхе и выла от голода. Она, умирая, билась в  агонии  и  снова
возрождалась к жизни. И  каждую  долю  секунды  в  этом  шепоте  слышалась
угроза.
   - Есть мнение, - произнес кто-то за спиной  Гросвенфа,  -  что  корабль
должен возвратиться домой.
   Гросвенф, не узнавший голос, оглянулся в поисках  говорившего.  Кем  бы
тот ни был, больше он не сказал  ничего.  Вновь  устремив  взгляд  вперед,
Гросвенф обнаружил, что исполняющий обязанности директора Кент все еще  не
отрывался от объектива телескопа, что-то наблюдая. Он или  решил,  что  на
эту реплику отвечать не стоит, или не слышал ее.  Никто  другой  также  не
отреагировали на это.
   Поскольку   все   продолжали   упорно   молчать,   Гросвенф    принялся
манипулировать на встроенном в кресло пульте коммуникатора и  теперь  тоже
наблюдал несколько размытое изображение того, на что уставились в телескоп
Кент и Гюнли Лестер. Постепенно он забыл о соседях и сконцентрировался  на
изображении. Они находились на границе галактической  системы.  И  все  же
ближайшие звезды находились еще настолько  далеко,  что  в  телескоп  едва
различались как отдельные точки конечного витка спирали галактики  М-33  -
туманности Андромеды.
   Гросвенф отвел взгляд от экрана одновременно с Лестером.
   - Случившееся кажется  невероятным,  -  заявил  астроном.  -  Вибрация,
которую мы ощущаем, распространяется от галактики с  биллионами  солнц.  -
Немного помолчав, он прибавил: - Директор, мне кажется, что  решение  этой
проблемы вне компетенции астрономии.
   Кент оторвался от объектива телескопа и проговорил:
   - Всем, что находится в галактике, занимается  астрономия,  или  же  вы
можете назвать другую науку, которая этим займется?
   Поколебавшись, Лестер медленно ответил:
   - Показание шкалы просто фантастическое. Я не думаю,  что  нам  следует
пользоваться галактическим телескопом. Это воздействие может  передаваться
лучом, сфокусированным на нашем корабле.
   Кент  повернулся  к  специалистам,  расположившимся  в  креслах   перед
контрольным пультом, и спросил:
   - У кого-нибудь есть предложения или соображения?
   Гросвенф оглянулся, надеясь, что говоривший раньше объяснит свою  мысль
поподробнее, но тот молчал.
   Несомненно, люди уже не осмеливались выступать так  свободно,  как  при
Мортоне, когда тот вел собрание. Так или иначе, но Кент весьма ясно  давал
понять, что считает мнение всех,  кроме  глав  отделов,  не  заслуживающим
внимания. Было  также  очевидно,  что  он  не  считает  некзиальный  отдел
равноправным.
   В течение нескольких месяцев  Кент  и  Гросвенф  были  вежливы  друг  с
другом, но старались видеться как можно реже.  За  это  время  исполняющий
обязанности  директора,  желая  упрочить  свои  позиции,  под   всяческими
благовидными предлогами представил на совет несколько предложений,  дающих
его отделу преимущество перед остальными.
   Из глубины контрольной первым отозвался на слова Кента биолог Скит.  Он
сухо заметил:
   - Я вижу, что мистер Гросвенф крутится на своем стуле. Может  быть,  он
вежливо ждет, пока не выскажутся более старшие? Мистер Гросвенф, что у вас
на уме?
   Гросвенф подождал, пока  затихнет  слабый  смех,  к  которому  Кент  не
присоединился. Исполняющий обязанности  недовольно  произнес,  уставившись
почему-то на Эллиота:
   - Мы вас слушаем, мистер Гросвенф...
   - Несколько минут назад кто-то предложил нам повернуть обратно домой. Я
бы хотел, чтобы этот человек мотивировал свое предложение.
   Ответа  не  последовало.   Гросвенф   видел,   что   Кент   нахмурился.
Действительно,  казалось  странным,  что   есть   человек,   не   желающий
подтвердить свое мнение, в какой бы форме оно ни  было  высказано.  Все  с
удивлением переглядывались.
   В конце концов, снова заговорил Скит:
   - Когда было сделано это предложение? Я не помню, чтобы слышал его.
   - И я! - эхом отозвались несколько голосов.
   Глаза Кента блеснули. Гросвенфу показалось, что тот собирается  уличить
его во лжи.
   - Позвольте мне прояснить этот вопрос, - нахмурился Кент. - Было  такое
утверждение или нет? Кто еще его слышал? Прошу поднять руки.
   Все руки остались опущенными.
   - Мистер Гросвенф, что именно вы слышали? - злобно процедил Кент.
   Гросвенф четко произнес:
   - Насколько я помню, слова были следующие: "Есть  мнение,  что  корабль
должен возвратиться домой", - он умолк, но поскольку никаких замечаний  не
последовало, продолжил: - Кажется ясным,  что  сами  слова  возникли  в  в
результате стимуляции  слуховых  центров  моего  мозга.  Кто-то  чувствует
сильнейшее желание отправить нас домой, и я его уловил... Я,  конечно,  не
предлагаю это заключение в качестве единственно верного.
   Кент недовольно осведомился:
   - Все мы, мистер Гросвенф, все еще пытаемся понять, почему именно вы, а
не кто-то другой, услышали это предложение?
   И опять Гросвенф оставил без внимания тон, которым это было сказано,  и
искрение ответил:
   - Последние несколько минут я как раз  это  обдумывал.  Я  не  могу  не
вспомнить,  что  в  период  инцидента  с  Риим  мой  мозг  был  подвергнут
стимуляции в течение довольно длительного времени. Вполне возможно, что  я
стал более чувствительным к подобным воздействиям.  -  Тут  ему  пришло  в
голову, что эта чувствительность могла объяснить то, что он смог  услышать
шепот в своих изолированных экранами комнатах.
   Гросвенф  не  был  удивлен,  что  Кент  брезгливо   нахмурился.   Химик
показывал, что предпочитает не вести разговоры о птичьем народе и  о  том,
что они проделали с сознанием членов экспедиции. Кент холодно проговорил:
   - Я уже имел удовольствие  слышать  рассказы  о  вашем  вкладе  в  этот
эпизод. Если я не ошибаюсь, вы утверждали, что причина  вашей  победы  над
Риим заключалась в том, что члену одной расы трудно контролировать нервную
систему представителя другой формы жизни, совершенно ему  незнакомой.  Как
же вы тогда объясните то, что кто-то проник в ваше сознание и стимулировал
с  удивительной  точностью  именно  те  участки  вашего   мозга,   которые
воспроизвели слова, только что повторенные вами.
   Гросвенфу показалось, что тон Кента и его самодовольство  произвели  на
всех неприятное впечатление.
   - Директор, тот, кто стимулирует  мой  мозг,  может  знать  о  проблеме
общения с нервной системой  пришельца.  Я  не  стану  утверждать,  что  он
говорит на нашем языке. Кроме того, подобное решение проблемы было бы лишь
частичным, поскольку я - единственный человек, отозвавшийся на стимуляцию.
Я считаю, что в настоящий момент нам стоит обсуждать не то, каким путем  я
ее получил,  а  почему,  и  что  мы  должны  с  этим  делать,  -  закончил
выступление Гросвенф.
   Глава отдела геологии Дональд Мак-Кен откашлялся и сказал:
   - Гросвенф прав. Я полагаю, джентльмены, что нам следует  признать  тот
факт, что мы вторглись на чью-то территорию.
   Кент  поджал  губы,  собираясь  заговорить,  но  заколебался.   Немного
помолчав, он все же высказался:
   - Я думаю,  нам  следует  быть  осторожными,  так  как  мы  располагаем
достаточными для выводов фактами. И я считаю, что нам следует  действовать
так, как  если  бы  мы  столкнулись  с  более  могучим,  чем  у  человека,
интеллектом.
   В контрольном пункте установилась тишина. Гросвенф  заметил,  что  люди
незаметно для себя приободрились. Их  губы  стали  тверже,  выражение  лиц
уверенней. Он видел, что и другие заметили эту реакцию.
   Социолог Келли мягко произнес:
   - Я рад... э... тому, что никто не высказывает желания повернуть назад.
Отлично!  Мы  служим  нашему  правительству  и  нашей  расе;  наш  долг  -
исследовать  возможности   новой   галактики,   особенно   сейчас,   когда
доминирующая здесь форма жизни  знает  о  нашем  существовании.  Заметьте,
пожалуйста, что я одобряю предложение директора Кента и  говорю  так,  как
если бы мы были действительно вынуждены вступить в контакт с существами на
высшей стадии развития. Их способность непосредственно  воздействовать  на
наш мозг и стимулировать его означает то, что они явно наблюдают за нами и
многое о нас знают. Мы не можем позволить  себе,  чтобы  эти  знания  были
односторонними.
   Кент уже успокоился, когда заговорил снова:
   - Мистер Келли, что вы  думаете  по  поводу  галактики,  в  которую  мы
направляемся?
   Лысый социолог поправил очки.
   - Она... э... велика, директор. Но этот  шепот  мог  быть  эквивалентен
перекрещивающимся  радиоволнам,  распространяющимся  в  нашей  собственной
галактике. Они... э... могут быть просто внешними  сигналами,  идущими  из
пустынных мест в зону развития, - он умолк, но не слыша ничьих  замечаний,
продолжил:  -  Вспомните,  ведь  человек  тоже  оставил  вечные  следы   в
собственной  галактике.  Планеты  сошли  со  своих  орбит.  Мертвые   миры
покрылись живой зеленью. Океаны появились там,  где  безжизненные  пустыни
лежали под солнцем. И наше присутствие здесь, на  этом  огромном  корабле,
является проявлением мощи человека, способного проникать дальше,  чем  все
существующие шепоты.
   Следующим выступил Гурлей из отдела коммуникации.
   - Следы человека едва ли можно назвать постоянными в космическом смысле
этого слова. Я не понимаю, как вы можете говорить о них теми  же  словами,
что и об этом явлении. Эти  пульсации  настолько  всепроникающи,  что  все
пространство вокруг нас шепчет. Это - жизнь, такие ее формы, что  мы  даже
представить себе не можем. Это не кот, не алый дьявол, не феллахская раса,
ограничивающаяся одной системой. Здесь,  по  всей  вероятности,  множество
умов, которым нет числа, общающихся между  собой  через  мили  и  годы  их
пространства и времени. Это цивилизации всей галактики, и  если  говорящие
от ее имени предупреждают нас... - Гурлей замолчал, задохнувшись и  поднял
руку, как бы защищаясь.
   Он  был  не  единственным,  кто  сделал  это.  По  всей  комнате   люди
пригибались и прятались за  кресла,  так  как  Кент  судорожным  движением
выхватил  вибратор  и  направил  его  на  аудиторию.   Лишь   инстинктивно
согнувшись, Гросвенф обнаружил, что траектория луча проходит гораздо  выше
его головы. За его спиной раздался  дикий  вопль,  затем  звук  удара,  от
которого содрогнулся пол.
   Гросвенф обернулся вместе с остальными и с чувством омерзения уставился
на  тридцатифутовую  тварь,  целиком  бронированную,  лежащую  на  полу  и
извивающуюся в двадцати футах от последнего ряда. В следующее мгновение  в
воздухе материализовалась красноглазая копия первого чудовища и с грохотом
приземлилась в дюжине футов от первого. Вслед за вторым чудовищем появился
третий, дьявольского вида монстр, перевернулся несколько раз и  вскочил  с
ревом.
   Через секунду из воздуха их материализовалось не менее дюжины.
   Гросвенф  также  выхватил  вибратор  и  разрядил  его.  Чудовищный  рев
мгновенно удвоился. Металлические лапы скребли по металлическим  стенам  и
полам. Стальные когти грохотали, стучали тяжелые  лапы.  Теперь  все  люди
вокруг Гросвенфа стреляли из вибраторов, но твари  продолжали  появляться.
Вникнув в ситуацию, Эллиот бросился наверх по  ярусам  контрольного  щита.
Когда он добрался до  яруса,  на  котором  находился  Кент,  тот  перестал
стрелять и злобно зашипел:
   - Ты что это делаешь, скотина?!
   Его вибратор направился на Гросвенфа, и тот безжалостно  выбил  его  из
рук директора. От ярости Кент ничего  не  мог  произнести.  Добравшись  до
следующего яруса, Гросвенф увидел, что Кент тянется за вибратором.  Он  не
сомневался в том, что директор собирается выстрелить в  него.  Со  вздохом
облегчения он добрался, наконец,  до  рубильника,  управляющего  созданием
энергетического экрана корабля, включил его на полную мощность  и  кинулся
на пол как раз вовремя. Светящийся луч вибратора  Кента  впился  в  металл
контрольной панели как раз над головой Гросвенфа. Потом луч  пропал.  Кент
крикнул:
   - Я не понял, что вы собираетесь делать!
   Как извинение  эта  фраза  совсем  не  тронула  Гросвенфа.  Исполняющий
обязанности директора считал, вероятно, что может оправдать свой  поступок
тем, что Гросвенф бежал с поля боя.  Эллиот  спускался  слишком  сердитым,
чтобы вступать в разговор. Он  уже  давно  не  выносил  Кента,  но  теперь
убедился, что поведение этого человека делает  его  недостойным  должности
директора. Впереди было сложное время, и личная  неприязнь  к  нему  Кента
могла сыграть роль бомбы, способной уничтожить корабль.
   Спустившись на нижний ярус, Гросвенф добавил энергию своего вибратора к
той, что излучали вибраторы других. Уголком  глаза  он  заметил,  что  три
человека устанавливают огнемет. Когда он выплюнул струю пламени, все твари
уже лежали без сознания, и уничтожить их было делом нетрудным.
   Опасность миновала, и у Гросвенфа появилось время поразмыслить над тем,
как  эти  чудовища  были  живьем  перенесены  на  корабль  через  световые
столетия. Это походило на сон и было слишком фантастично: подобное  вообще
невозможно было себе представить.
   Но запах горящей плоти был достаточно реальным, как  и  струившаяся  по
полу голубовато-серая кровь. Последним аргументом была  дюжина  или  около
того бронированных чешуйчатых туш, валявшихся по всему помещению.





   Когда через несколько минут Гросвенф вновь  увидел  Кента,  исполняющий
обязанности  директора  был  сдержанным  и  активно  отдавал  приказы   по
коммуникатору. Вплыли подъемники и началась уборка.  Коммуникаторы  гудели
от перекрестных посланий. Картина быстро прояснилась.
   Существа объявились лишь в контрольном  пункте.  Корабельный  радар  не
зарегистрировал ничего похожего на вражеский корабль. Во всех направлениях
расстояние до ближайшей звезды равнялось  тысяче  и  более  световых  лет.
После этих сообщений все помещение контрольного пункта  наполнилось  шумом
от интенсивного обмена мнениями.
   -  Десять  световых  столетий!  -  изумился  штурман  Селенски.  -  Без
ретрансляции мы даже сообщения не можем передавать на такие расстояния.
   Вперед  торопливо  вышел  капитан  Лич.  Он   коротко   переговорил   с
несколькими учеными и созвал военный совет.
   - Мне едва ли следует говорить о риске,  которому  мы  подвергаемся,  -
начал  он  свою  речь.  -  На  наш  корабль,  похоже,  напала   враждебная
галактическая цивилизация. Сейчас мы в безопасности за  защитным  экраном.
Мы должны узнать, почему нас предупреждают, и определить природу опасности
и уровень разума, стоящий за ней. Я вижу, что  наш  биолог  Скит  все  еще
исследует останки ящеров. Мистер Скит, что они из себя представляют?
   Скит отвернулся от поверженного чудовища и сообщил:
   - Земля могла произвести нечто подобное во времена динозавров. Судя  по
размерам того, что должно быть черепной коробкой,  их  интеллект  вероятно
был чрезвычайно низким.
   - Мистер Гурлей, - произнес Кент, - мне  говорят,  что  твари  проникли
сквозь гиперпространство. Прошу вас высказаться по этому поводу.
   - Мистер Гурлей, ваша очередь, - подхватил капитал Лич.
   Специалист  по  коммуникациям  начал  выступление  в   своей   обычной,
спокойной манере.
   - Это лишь теория, и весьма новая. Согласно ей, Вселенная  уподобляется
вытянутому шару. Когда вы прокалываете оболочку, шар мгновенно  становится
плоским и одновременно начинает залечивать прокол. Тогда, как ни  странно,
если предмет проникает под оболочку, ему нет необходимости возвращаться  в
ту же точку пространства. Предположим только,  что  некто  знает  какой-то
метод  контроля  над  явлением  и  может  использовать  его,   как   форму
телепортации. Да, звучит все это  причудливо,  но  вспомните,  что  это  в
равной мере можно сказать и о случившемся.
   - Трудно поверить в то, что кто-то может быть более ловким, чем  мы,  -
кисло заметил  Кент.  -  Вероятно,  это  какое-то  очень  простое  решение
проблемы гиперпространства, которое просмотрели наши ученые.  Может  быть,
нам удастся его понять? - Он помолчал, потом продолжил: - Коряга,  вы  все
молчите. Не подскажете ли вы, что противостоит нам?
   Археолог встал и в замешательстве развел руками.
   - Не могу предложить даже  догадки.  Нам  придется  побольше  узнать  о
мотивах, стоящих за нападением, а уж потом можно будет делать сравнения на
базе теории цикличности истории. Например, если целью был захват  корабля,
то нападение на нас в том виде, в каком оно совершено - было ошибкой. Если
же они намеревались просто напугать нас, то атака  оказалась  на  редкость
успешной.
   Когда Корита сел,  раздался  взрыв  смеха,  но  Гросвенф  отметил,  что
выражение лица капитана Лича осталось мрачным.
   - Если говорить о мотивах, - отчеканил он, - то  мне  в  голову  пришла
одна неприятная версия, и мы должны быть  к  ней  готовы.  Она  состоит  в
следующем. Предположим, что этот одаренный  интеллект,  или  кто  он  там,
захотел узнать, откуда  мы  прилетели?  -  он  сделал  паузу,  и  судя  по
установившейся тишине и напряженным позам было ясно, что его слова  задели
аудиторию.  -  Давайте  посмотрим  на  это...  с  его...   точки   зрения.
Приближается корабль... В том направлении,  откуда  он  летит,  в  радиусе
десяти  миллионов  световых  лет  имеется  значительное  число   галактик,
звездных скоплений и туманностей. Какая из них наша?
   В помещении воцарилась тишина. Лич повернулся к Кенту.
   -  Директор,  если  вы  согласны,  я  предлагаю  изучить  некоторые  из
планетных систем этой галактики.
   - Не возражаю, - буркнул Кент, - но теперь, если кто-нибудь еще...
   Гросвенф поднял руку, но Кент, как бы не замечая ее, сказал:
   - Начнем совещание... чуть позже. Это же собрание объявляю...
   Гросвенф встал и громко произнес:
   - Мистер Кент!
   - ...закрытым! - закончил Кент.
   Все оставались на своих местах. Кент повернулся к Эллиоту и  недовольно
заявил:
   - Прошу прощения, мистер Гросвенф, предоставляю вам слово.
   - Трудно себе представить, - уверенно проговорил Гросвенф,  -  что  эти
существа  смогут  расшифровать  наши  замыслы,  но  я  все  же   предлагаю
уничтожить наши звездные карты.
   - Я собирался предложить то же  самое,  -  взволнованно  заговорил  Ван
Гроссен. - Продолжайте, Гросвенф.
   Под одобрительный шепот присутствующих, он продолжал:
   - Все мы убеждены, что наш главный защитный  экран  может  охранить  от
неприятностей. У нас, естественно, нет иной альтернативы, как  вести  себя
так, как если  бы  это  соответствовало  истине.  Но  когда  мы,  наконец,
опустимся на планету, было бы желательным иметь наготове несколько больших
энцефало-аджустеров. Можно было бы создать защитное поле для  того,  чтобы
избежать возможного проникновения в наши мысли.
   И снова аудитория одобрительно зашумела.
   Кент бесстрастно осведомился:
   - Что-нибудь еще, мистер Гросвенф?
   -  Одно  общее  замечание.  Главам  отделов  следовало  бы  просмотреть
материалы, находящиеся в их распоряжении, чтобы уничтожить все, что  могло
бы подвергнуть опасности нашу расу в случае захвата "Гончей".


   По мере того,  как  текло  время,  становилось  ясно,  что  неизвестный
интеллект намеренно воздерживается от дальнейших действий или  что  работа
экрана  является  достаточно  эффективной.  Никаких  новых  инцидентов  не
произошло.
   Звездные  системы  в  этой  отдаленной  области  галактики  были  очень
редкими. Первая звезда вскоре вынырнула из чернильной тьмы. Лестер  и  его
штат определили местонахождение пяти планет по отношению  к  светилу,  так
что имело смысл их обследовать. Посетив все пять, они выяснили,  что  одна
была обитаема. Это была планета  джунглей  и  гигантских  тварей.  Корабль
покинул ее, низко пролетев  над  линией  морского  берега  через  огромный
континент, заболоченный и заросший.  И  никаких  следов  цивилизации,  тем
более такой сложной цивилизации, существование которой предполагалось.
   "Космическая Гончая"  пролетела  триста  световых  лет  и  оказалась  у
маленького солнца с двумя планетами, жмущимися  к  теплу  красно-вишневого
шара. Одна из двух планет  были  обитаема,  и,  как  сестра,  походила  на
предыдущую. Они оставили ее неисследованной, пролетев над огромным морем и
покрытым буйной растительностью материком.
   Теперь звезд стало больше. Они усеивали черную  бездну  в  радиусе  ста
пятидесяти световых лет. Большая голубая звезда, вокруг которой  вращалось
не менее пятидесяти планет, привлекла внимание  Кента,  и  корабль  быстро
устремился к ней. В непосредственной близости к солнцу располагалось  семь
планет, и они были пылающим адом без всякой надежды на  зарождение  жизни.
Корабль совершил облет трех близко  расположенных  друг  к  другу  планет,
которые были обитаемыми, и устремился в  межзвездную  пустоту  исследовать
другие системы. Эти три планеты  оказались  так  же  покрыты  первобытными
джунглями, как и все предыдущие.
   Тем временем Кент собрал на борту корабля совещание глав отделов  и  их
заместителей. Обсуждение он начал без обиняков:
   - Лично я не вижу смысла в этих поисках определенных  свидетельств,  но
Лестер предложил мне срочно вас созвать, - он пожал плечами.  -  Возможно,
он что-то знает.
   Кент сделал паузу. Наблюдавший за ним Гросвенф был  удовлетворен  своим
присутствием на совещании и озадачен уверенностью, излучаемой всей фигурой
маленького химика.
   "В чем тут дело?" - подумал он.
   Казалось  странным,  что   исполняющий   обязанности   директора   Кент
побеспокоился наперед отречься от  чести  получения  хороших  результатов,
которые могло бы дать это совещание.
   Вновь заговорил Кент, и тон его был дружелюбным:
   - Гюнли, может быть, вы выступите и объясните?
   Астроном поднялся на нижний ярус. Он был таким же высоким и худым,  как
Скит. На его бесстрастном  лице  блестели  ярко-голубые  глаза.  Когда  он
заговорил, голос его звучал довольно уверенно.
   - Джентльмены, три обитаемые планеты последней системы были  совершенно
одинаковы, и это не их естественное состояние. Я не в курсе, многие ли  их
вас знакомы с современной теорией образования планетных систем. Те  же  из
вас, которые с ней не знакомы, возможно, не  поймут  важность  моих  слов.
Дело в том, что распределение массы  в  системе,  которую  мы  только  что
покинули, невозможно динамически. Могу сказать  со  всей  определенностью,
что две из трех  обитаемых  планет  этого  солнца  были  перемещены  в  их
настоящее положение насильственно. По моему мнению, нам следует  вернуться
и проверить.  Похоже  на  то,  что  кто-то  намеренно  создал  первобытные
планеты. Для какой цели - такие предположения я высказывать не буду.
   Он замолчал и враждебно уставился на Кента. Тот выступил вперед, на его
физиономии блуждала слабая улыбка.
   - Гюнли пришел ко мне и попросил, чтобы я приказал вернуться на одну из
планет-джунглей.  Поэтому  я  созвал  совещание  и  теперь  хочу  провести
голосование.
   "Так вот в чем дело!" - Гросвенф  вздохнул,  не  то  чтобы  восторгаясь
Кентом, но,  по  крайней  мере,  по  достоинству  оценивая  его  действия.
Исполняющий обязанности директора не предпринял попытки открыто  выступить
против оппозиции. Было вполне возможным, что он, собственно, и не возражал
против плана астронома. Но созывая совещание, когда его собственная  точка
зрения должна была восторжествовать, он доказывал, что рассматривает  себя
как объект демократической процедуры. Это был ловкий  ход  по  поддержанию
видимости демократии среди членов экспедиции.
   И в самом деле,  предложение  Лестера  встретило  активные  возражения.
Трудно было поверить в то, что Кент знал о них, иначе это бы означало, что
он намеренно игнорирует  возможную  опасность.  Гросвенф  решил  оправдать
Кента за недостаточностью улик и терпеливо  ждал,  пока  несколько  ученых
задавали астроному не слишком важные вопросы. Когда  ответы  на  них  были
подучены и  казалось,  что  с  обсуждением  все,  кроме  него,  покончили,
Гросвенф встал и заявил:
   - Я бы хотел поддержать  точку  зрения  мистера  Кента  в  этом  важном
вопросе.
   - Однако, мистер Гросвенф, - холодно заметил Кент,  -  отношение  всех,
кажется, в достаточной мере ясно, судя по краткости дискуссии, и  отнимать
ваше ценное время... - тут он внезапно  умолк.  Вероятно,  до  него  дошел
истинный смысл слов Гросвенфа. Лицо его потемнело. Поскольку никто  ничего
не сказал, он опустил руку и проговорил: - Вам слово, мистер Гросвенф.
   - Мистер Кент прав: решение слишком поспешное, - твердо начал Эллиот. -
Пока мы посетили лишь три планетные  системы,  а  необходимо  посетить  не
менее тридцати, выбрав их наугад. Это минимальное число, учитывая  размеры
наших исследований, по которому мы можем придти к каким-нибудь выводам.  Я
буду  рад  обратиться  со  своими  цифрами  в  математический  отдел   для
подтверждения. Помимо этого, приземлившись, мы должны были бы выйти из-под
защиты  экрана.  Мы  должны  были  бы  подготовиться  к  отражению   самой
невероятной  атаки  со  стороны  интеллекта,   который   может   мгновенно
использовать гиперпространство для доставки своих сил. Я представляю  себе
картину того, как биллион тонн вещества обрушится на нас в то  время,  как
мы беспомощные будем сидеть на планете. Джентльмены, насколько я  понимаю,
впереди у нас есть месяц-другой для детального изучения вопроса. В течение
этого времени мы, естественно, должны посетить возможно большее количество
систем. Если их обитаемые планеты тоже окажутся исключительно - или даже в
большинстве  своем  -  примитивными,  тогда   мы   будем   иметь   весомое
подтверждение  предположения   мистера   Лестера   об   их   искусственном
происхождении. - Помолчав, Гросвенф  закончил:  -  Мистер  Кент,  я  верно
выразил ваше мнение?
   Кент уже успел полностью овладеть собой.
   - Почти, мистер Гросвенф.  -  Он  оглядел  собравшихся.  -  Если  новых
предложений больше не будет, я предлагаю проголосовать  предложение  Гюнли
Лестера.
   - Я отклоняю его, -  встал  астроном.  -  Признаюсь,  что  не  продумал
некоторые аспекты поспешного приземления.
   После некоторых колебаний, Кент произнес:
   - Если кто-нибудь желает поддержать предложение  Гюнли...  -  поскольку
никто не собирался высказываться, Кент уверенно продолжил: - Я  бы  хотел,
чтобы кто-нибудь высказал свое мнение, но если  никто  из  нас  не  желает
сделать это, то я прошу  начальников  отделов  приготовить  мне  детальный
отчет по вопросу о том, какие меры нам следует предпринять  для  успешного
приземления,  которое  нам  неизбежно  придется  совершить.  У  меня  все,
джентльмены.
   В коридоре, при выходе из контрольного  пункта,  Гросвенф  почувствовал
чью-то руку на своем  плече.  Обернувшись,  он  увидел  Мак-Кена,  который
сказал:
   -  Последние  несколько  месяцев  я  был  чрезвычайно  занят  работами,
связанными с ремонтом и не имел возможности пригласить вас в свой отдел. Я
предчувствую,   что   когда   мы,   наконец,   приземлимся,   оборудование
геологического  отдела  будет  использовано  не  совсем   по   назначению.
Некзиализм мог бы нам очень пригодиться.
   Гросвенф обдумал эти слова, после чего кивнул в знак согласия.
   - Я  буду  у  вас  завтра  утром.  Хочу  приготовить  рекомендации  для
импозантного мистера Кента, исполняющего обязанности директора.
   Мак-Кен кинул на него быстрый взгляд и нехотя спросил:
   - Вы полагаете, что он ими не заинтересуется, не так ли?
   Значит, остальные тоже заметили неприязнь к нему Кента.
   - Что, по-вашему, является основой популярности Кента,  как  лидера?  -
поинтересовался у геолога Эллиот.
   После некоторых размышлений Мак-Кен ответил:
   -  Он  человечен.  У  него  есть  приязни  и  неприязни.  Он   способен
волноваться, он вспыльчив... Когда он делает ошибки, то  пытается  сделать
вид, что так и надо. Он жаждет быть директором. После возвращения  корабля
на Землю директора экспедиции ждет мировая известность. Во всех  нас  есть
что-то от Кента. Он... э... он - человек.
   - Насколько я заметил, вы ничего не сказали о его способности к работе.
   - Это не является жизненно важным вопросом. Он может получить  совет  у
специалистов по любой проблеме, - Мак-Кен облизал губы. - Трудно  выразить
словами возможности Кента, но думаю, ученые постоянно опасаются  ущемления
своих прав и поэтому хотят, чтобы из возглавлял человек эмоциональный,  но
в то же время такой, чья квалификация не вызывала бы сомнений.
   Гросвенф качнул головой.
   - Я не согласен с вами относительно того, что работа директора якобы не
важна. Все зависит от личности и от ее умения  использовать  благоприятные
ситуации.
   Мак-Кен  внимательно  выслушал  Гросвенфа  и  через   некоторое   время
произнес:
   - Побеждает не преданность ученых научным методам. Дело в  их  прямоте.
Человек часто понимает, что тактика, используемая против него, лучше,  чем
тот, который ее использует, но не может решиться на контрудар,  не  ощущая
себя при этом опороченным.
   Мак-Кен нахмурился.
   - Громко сказано! А у вас не бывает таких приступов малодушия?
   Гросвенф молчал.
   Мак-Кен настаивал:
   - Предположим, вы решите, что Кента следует оттеснить. Что  вы  станете
делать?
   - В настоящий момент  мои  намерения  вполне  миролюбивы,  -  осторожно
заметил Гросвенф и с удивлением увидел удовлетворенное выражение  на  лице
Мак-Кена. Он с жаром пожал руку Гросвенфа.
   - Рад слышать о том, что ваши намерения легальны, -  искрение  произнес
Мак-Кен. - С тех пор, как я побывал на вашей лекции, я понял то, что никто
другой еще не осознал: потенциально - вы самый  опасный  человек  на  этом
корабле. Совокупность ваших знаний, подкрепленная решительностью и знанием
цели, может стать куда большей бедой, чем любое нападение.
   Придя в себя после мгновенного удивления, Гросвенф покачал головой.
   - Невероятное предположение, - сказал он.  -  Одного  человека  слишком
легко нейтрализовать.
   - Я заметил, - произнес Мак-Кен,  -  что  вы  не  отрицаете  того,  что
обладаете значительными знаниями.
   Гросвенф протянул руку в знак прощания.
   - Благодарю за ваше  высокое  мнение  обо  мне.  Хотя  оно  значительно
преувеличено, но психологически стимулирует.





   Тридцать первая по счету звезда, в системе которой они  побывали,  была
размером с Солнце и почти такого же спектрального  типа.  Три  ее  планеты
были такими же, как все остальные обитаемые миры, которые они видели.  Всю
поверхность  этих  планет  занимали  насыщенные  испарениями   джунгли   и
первобытный океан.
   "Космическая Гончая" пролетела сквозь атмосферу планеты  и  заскользила
над  поверхностью  -  огромный  чужеродный  металлический  шар,   случайно
оказавшийся в первобытном мире.
   В геологической лаборатории Гросвенф наблюдал за приборами, отмечавшими
природу почвы внизу. Это была  сложная  работа,  требовавшая  пристального
внимания, поскольку оборудование нуждалось в контроле со стороны  опытного
оператора. Постоянный поток сигналов должен был быть  направлен  в  строго
определенную ячейку соответствующего вычислительного  устройства  в  точно
определенный отрезок времени для сравнительного  анализа.  К  стандартной,
знакомой Мак-Кену технике, Гросвенф добавил некоторые  усовершенствования,
согласно принципам некзиализма, и в таблицах и  диаграммах  была  отражена
удивительно точная картина поверхности планеты.
   Гросвенф сидел там уже течение часа,  глубоко  погрузившись  в  процесс
работы. Факты давали расхождение в деталях, но  молекулярная  структура  и
распределение  различных  элементов  указывали  на   некое   геологическое
постоянство: ил, песчаник, глина, гранит, органические следы  -  возможные
месторождения угля, силикаты в форме покрывающего скалы песка, вода...
   Несколько стрелок на шкалах перед ним резко повернулись и  застыли.  Их
реакция косвенно указывала на присутствие  металлической  руды  в  больших
количествах, со следами углерода, молибдена...
   Сталь! Гросвенф схватился за  рычаги,  которые  ускоряли  выдачу  серии
результатов.  Зазвенел  звонок  и  сразу  же  подбежал  Мак-Кен.   Корабль
остановился. В нескольких футах от  Гросвенфа  Мак-Кен  начал  разговор  с
исполняющим обязанности директора Кентом.
   - Да, директор, сталь, а  не  просто  железо,  -  он  не  назвал  имени
Гросвенфа и продолжил: - Мы установили нашу  аппаратуру  максимум  на  сто
футов. Это может быть город, похороненный или скрытый в джунглях.
   - Узнаем точно через несколько дней, - сухо проронил Кент.
   Корабль был осторожно посажен на планету и  через  временный  проход  в
защитном экране  были  выгружены  на  поверхность  необходимые  механизмы.
Гигантские экскаваторы, краны, подвижные контейнеры с установленными в них
дополнительными устройствами. Все было так тщательно  отрепетировано,  что
уже через полчаса после того, как корабль начал разгружаться, он уже вновь
взмыл в пространство.
   Все  работы  по  раскопкам   проводились   с   помощью   дистанционного
управления. Довольно большая площадка была очищена от почвы на  глубину  в
двести  пятьдесят  футов.  Был  обнаружен  не   столько   город,   сколько
невероятные обломки того, что раньше было городом.
   Здания выглядели так, как  будто  были  раздавлены  огромной  тяжестью.
Бывшие улицы находились на глубине в двести пятьдесят футов от поверхности
и были усыпаны костями. Был отдан приказ прекратить раскопки, и  несколько
спасательных шлюпок устремились сквозь облачную атмосферу. Гросвенф вместе
с Мак-Кеном и другими  специалистами  находился  в  одной  из  них.  Через
некоторое время Эллиот стоял над тем, что осталось от обитателей города.
   - Нехорошие повреждения, -  нахмурился  Скит.  -  Но,  думаю,  я  смогу
собрать скелет. -  Его  умелые  пальцы  укладывали  кости  в  определенном
порядке.  -  Четыре  ноги,  -  сообщил  он.  Поднеся  к  одной  конечности
флюороскоп, он буркнул: - Похоже на то, что  он  мертв  уже  лет  двадцать
пять.
   Гросвенф отошел в сторону. Разложенные повсюду останки  могли  раскрыть
секреты физического облика представителя исчезнувшей расы. Но вряд ли  эти
скелеты  содержат  в  себе  ключ  к  идентификации  безжалостных  существ,
послуживших причиной исчезновения расы. Они явно  принадлежали  несчастным
жертвам, а не уверенным в себе мрачным разрушителям.
   Он направился туда, где Мак-Кен изучал почву. Геолог повернулся к  нему
и сказал:
   -  Я  думаю,  мы  удостоверимся,  сделав  стратиграфический  анализ  на
несколько сот футов вниз.
   После  его  слов  в  действие  вступила  буровая  команда.  В   течение
нескольких часов, пока машины пробивались сквозь камни и  глину,  Гросвенф
был очень занят. Перед  его  глазами  мелькали  твердые  комья  земли  или
обломки  камня.  Иногда  он  исследовал  их.  Когда  спасательные   шлюпки
вернулись к кораблю, Мак-Кен  решил  дать  полный  отчет  Кенту.  Пока  он
докладывал, Гросвенф стоял у экрана коммуникатора.
   - Директор, меня просили проверить, могли ли джунгли  на  этой  планете
быть созданы искусственным путем. Вполне  возможно,  что  это  так.  Слои,
идущие  ниже  болота,  кажутся  принадлежащими  более   старой   и   менее
примитивной планете. Трудно представить, что такого рода  слой  почвы  мог
быть снят с  какой-то  отдаленной  планеты  и  перенесен  сюда,  но  факты
указывают на то, что это вполне возможно.
   - А как насчет самого города? - поинтересовался  Кент.  -  Как  он  был
разрушен?
   - Мы проделали несколько вычислений  и  теперь  можем  утверждать,  что
причиной катастрофы должны были явиться огромные  массы  камней,  почвы  и
воды.
   - Вы нашли доказательства, свидетельствующие о времени этой катастрофы?
   - Мы располагаем небольшими геоморфологическими данными.  В  нескольких
осмотренных  нами  местах  на  старой  поверхности  образовались  впадины,
указывая на то, что огромные массы деформировали более мягкие участки.  Мы
получили  несколько  цифр  и  намереваемся  "загнать"  их   в   компьютер.
Компетентный  математик,  -  он  имел  в  виду  Гросвенфа,   -   подсчитал
приблизительно, что прямое давление веса вышележащих  пород,  относится  к
периоду не более ста лет назад. Поскольку геология имеет дело с  событиями
тысяче- и миллионолетней давности, все, что смогут  делать  машины  -  это
проверить вычисления людей. А это не даст нам более точных результатов.
   Наступила короткая пауза, после которой Кент холодно сказал:
   - Благодарю вас. Я чувствую, что  вы  и  ваш  штат  проделали  огромную
работу. Еще один вопрос: обнаружили ли вы в ваших вычислениях  чего-нибудь
такое, что могло бы послужить ключом  к  определению  природы  интеллекта,
который мог произвести подобные катастрофические разрушения?
   -  Говоря  от  своего  имени,   без   предварительного   обсуждения   с
помощниками, могу сказать - нет!
   "Хорошо, - подумал Гросвенф,  -  что  Мак-Кен  так  осторожен  в  своих
ответах. Для геолога обследование этой планеты  -  только  начало  поисков
врага".
   Для него самого оно  являлось  конечным  звеном  в  той  цепи  событий,
открытий и выводов, которые начались, когда он  впервые  услышал  странное
бормотание в пространстве. Он  знал,  кем  являются  самые  чудовищные  из
существ, которых только  можно  себе  вообразить.  Он  догадывался  об  их
ужасных целях и тщательно проанализировал, что нужно сделать дальше.
   Перед ним больше не стоял вопрос -  в  чем  опасность?  Он  достиг  той
стадии, на которой уже нужно было принимать  бескомпромиссное  решение.  К
несчастью, люди, областью знаний которых являлись лишь одна или две науки,
не  могли  или  даже  не  желали  понять  реальности   смертельнейшей   из
опасностей,  когда-либо  встававших  перед  всей  Вселенной  за  время  ее
существования. Поэтому принятие решения  всем  коллективом  могло  вызвать
жестокие споры.
   Согласно рассуждениям Гросвенфа, проблема эта имела  как  политический,
так и научный аспекты.  Ясно  осознавая  природу  предстоящей  борьбы,  он
пришел к выводу,  что  его  тактика  должна  быть  тщательно  продумана  и
претворена в жизнь с предельной решительностью.
   Пока еще трудно было представить, насколько далеко  он  вынужден  будет
зайти. Но ему казалось, что он не имеет права на остановку ни  перед  чем.
Он обязан выполнить свой долг.





   Полностью приготовившись к действиям, Гросвенф написал Кенту письмо:

   "Исполняющему обязанности директора.
   Административный отдел.
   Исследовательский корабль.
   "Космическая Гончая".
   Дорогой мистер Кент! Я должен  сделать  важное  сообщение  всем  главам
отделов. Сообщение касается обитателей этой галактики, о природе которых я
добыл сведения большой важности.
   Не будете ли Вы так любезны созвать совещание для  того,  чтобы  я  мог
изложить свои выводы?
   Искренне ваш Эллиот Гросвенф".

   Он подумал о том,  заметит  ли  Кент,  что  он  предлагает  решение  по
неподтвержденным доказательствам. В ожидании ответа  он  спокойно  перенес
остаток личных  вещей  из  своей  каюты  в  некзиальный  отдел.  Это  было
последним звеном его плана защиты,  который  включал  в  себя  возможность
осады.
   Ответ пришел на следующее утро.

   "Дорогой мистер Гросвенф! Я связался с мистером Кентом  вчера  днем  по
поводу Вашего меморандума. Он предложил Вам  сделать  закрытый  доклад  по
форме А-16-4 и выразил удивление по поводу того, что Вы не  сделали  этого
сами. Мы получаем другие доказательства и версии по  этому  вопросу.  Ваша
версия будет изучена наряду с другими.
   Будьте любезны как можно скорее прислать тщательно заполненный  образец
формы А-16-4.
   Искренне ваш Джон Фонрем за мистера Кента".

   Гросвенф мрачно прочел ответ. Он не сомневался в том, что  Кент  сделал
секретарю несколько резких замечаний  по  поводу  единственного  на  борту
корабля некзиалиста. Но даже в этом случае Кент должен был сдерживать свой
язык. Источник ненависти, сидящий в этом  человеке,  все  еще  не  прорвал
плотину этических норм и правил. Если Корита прав, то кризис приближается.
Это был "зимний" период настоящей человеческой цивилизации, и вся культура
могла  разбиться  вдребезги  под  действием  вспышек   эгоизма   отдельных
личностей.
   Хотя он и не намеревался предлагать  фактическую  информацию,  Гросвенф
решил заполнить присланную  ему  секретную  форму.  Но  он  лишь  составил
перечень фактов. Гросвенф не  стал  ни  рассматривать  их,  ни  предлагать
решение. В графе "Рекомендации" он написал:
   "Заключение должно сразу стать ясным, любому,  обладающему  необходимой
квалификацией человеку".
   Вопиющим фактом было то, что  каждое  из  перечисленных  доказательств,
представленных им, было известно  тому  или  иному  из  обширных  отделов,
имеющихся на борту "Космической Гончей". Все эти данные должны были лежать
на столе Кента уже несколько недель.
   Гросвенф сам отнес форму. Он не ожидал немедленного ответа, но  все  же
остался  в  своем  отделе.  Даже  еду  ему  присылали  туда.  Прошло   два
двадцатичасовых периода, прежде чем он получил ответ от Кента.

   "Дорогой  мистер  Гросвенф!  Просмотрев  форму   А-16-4,   которую   Вы
предоставили на рассмотрение совета, я отметил, что Вы  не  указали  своих
рекомендаций... Поскольку мы получили другие рекомендации по этому вопросу
и намерены соединить лучшие черты каждой, создав обширный план, мы были бы
признательны Вам за передачу детальных рекомендаций.
   Будете ли вы так добры уделить этому вопросу решительное внимание?
   Грегори Кент. Исполняющий обязанности директора".

   Гросвенф понял личную подпись Кента как прямой намек,  означающий,  что
основные действия скоро начнутся.
   Он  сам  напичкал  себя   наркотиками,   которые   вызывали   симптомы,
напоминающие  начало  гриппа.  В  ожидании  реакции  со   стороны   своего
организма, он написал Кенту еще одно послание. В нем говорилось о том, что
он слишком болен, чтобы подготовить рекомендации, в которых давно возникла
необходимость,  поскольку  они  должны  включать   в   себя   значительное
количество весомых выводов, базирующихся на знаниях многих наук. И все  же
было бы разумным немедленно начать предварительную пропаганду среди членов
экспедиции о необходимости провести в пространстве  пять  добавочных  лет.
Опустив письмо в почтовых желоб, Гросвенф позвонил в офис доктора  Эгарта.
Все произошло даже быстрее, чем рассчитывал  Эллиот.  Через  десять  минут
вошел доктор Эгарт и поставил на пол свой чемоданчик. Когда он выпрямился,
в коридоре послышались шаги. Несколькими секундами позже появился  Кент  с
двумя крепкими работниками химического отдела.
   Доктор Эгарт весело улыбнулся, узнав шефа химического отдела.
   - Хэлло, Грег, - произнес он своим глубоким голосом, и переключил  свое
внимание на Гросвенфа. -  Итак,  похоже  на  то,  что  у  вас  есть  здесь
насекомые, друг мой. Забавно! Какое  бы  внимание  вы  ни  уделяли  защите
корабля  при  этих  приземлениях,  некоторые  вирусы  и  бактерии  все  же
проникают внутрь. Я забираю вас в изолятор.
   - Я предпочел бы остаться здесь.
   Доктор Эгарт нахмурился и пожал плечами.
   - В вашем случае это возможно, - он собрал свои инструменты. - Я пришлю
присматривать за вами своего служащего. С  неизвестными  микробами  нельзя
шутить.
   Кент хмыкнул.  Лицо  Гросвенфа,  поглядывающего  на  него  с  нарочитым
смущением, при этих словах выразило недоумение.
   - А в чем, собственно, дело, доктор? - раздраженно проговорил Кент.
   -  Сейчас  я  не  могу  этого  точно  сказать.  Посмотрим,  что   дадут
лабораторные исследования, - он нахмурился. - Я взял пробы почти с  каждой
части его тела. Пока все симптомы указывают  на  лихорадку  и  жидкость  в
легких. Боюсь, что сегодня я не могу позволить вам  беседу  с  ним,  Грег.
Опасаюсь, что это может быть серьезно.
   Кент заявил подчеркнуто строгим тоном:
   - Придется рискнуть. Мистер Гросвенф владеет ценной информацией и...  я
уверен, он еще достаточно силен, чтобы сообщить ее нам.
   Доктор Эгарт взглянул на Гросвенфа и осведомился:
   - Как вы себя чувствуете?
   - Я еще могу говорить, - слабым голосом прошептал Гросвенф.
   Его лицо пылало, глаза лихорадочно блестели. Но одной из причин,  из-за
чего он довел себя до такого состояния, была надежда на  приход  Кента,  и
она оправдалась.
   Другая причина заключалась в том, что он не хотел лично  присутствовать
на совещании ученых, которое мог созвать Кент. Здесь, в  своем  отделе,  и
только здесь, он мог защитить себя от враждебных действий,  которые  могли
бы последовать после его заявления.
   Доктор взглянул на часы.
   - Говорю вам, - сказал он Кенту и  косвенно  Гросвенфу,  -  что  сейчас
пришлю санитара. Разговор  должен  закончиться  ко  времени  его  прихода,
договорились?
   - Прекрасно! - с фальшивой сердечностью ответил Кент.
   Гросвенф молча кивнул.
   Уже от двери доктор Эгарт еще раз напомнил:
   - Мистер Рондер будет тут примерно через двадцать минут.
   Когда  он  ушел,  Кент  медленно  опустился  в  кресло  и  взглянул  на
Гросвенфа. После длительной паузы он произнес  намеренно  холодным  тоном,
выражая свое отношение к собеседнику:
   - Я не понимаю, чего вы добиваетесь. Почему вы  не  предоставляете  нам
информацию, которой владеете?
   - Мистер Кент, вы действительно удивлены?
   Снова воцарилось молчание. Гросвенфу казалось, что Кент очень сердит  и
лишь с большим трудом сдерживает себя.  Наконец,  он  прервал  молчание  и
проговорил низким, напряженным голосом:
   - Я - директор экспедиции. Я требую, чтобы вы  немедленно  выдали  свои
рекомендации.
   Гросвенф медленно покачал головой. Внезапно он ощутил сильный жар.
   - Я, собственно, не знаю, что на это ответить.  Ваши  действия,  мистер
Кент, легко рассчитать. Видите ли, я ожидал от вас, что  вы  обойдетесь  с
моими письмами именно так, как вы это сделали. Я ожидал  от  вас,  что  вы
придете сюда с... - он обвел глазами двух  помощников  Кента,  -  ...парой
гарольдов.  При  создавшихся  обстоятельствах  я  думаю,  что  имею  право
настаивать на совещании глав отделов с тем, чтобы лично сообщить  им  свои
рекомендации...
   Будь у него время, он бы выставил руку и защитил себя.  Слишком  поздно
он увидел, что Кент разъярен более, чем он это подозревал.
   - Ловко, а! - в ярости бросил химик.
   Его рука поднялась. Раскрытой ладонью он ударил  Гросвенфа  по  лицу  и
снова заговорил сквозь сжатые зубы:
   - Так вы больны, да? Люди со странными болезнями иногда оказываются  не
в своем уме и за ними требуется строгий надзор,  потому  что  в  состоянии
помешательства они способны напасть на любимых друзей.
   Гросвенф уставился на него затуманенным  взглядом.  Он  поднес  руку  к
лицу. Из-за лихорадки и слабости он плохо соображал. С некоторым трудом он
сунул в рот таблетку противоядия. При этом он делал вид, будто держится за
щеку в том месте, по которому его  ударил  Кент.  Проглотив  таблетку,  он
произнес дрожащим голосом:
   - Пусть так, моя психика не в порядке, ну и что?
   Если Кент и был удивлен его реакцией, то не показал  этого.  Он  только
спросил:
   - Чего вы, собственно, добиваетесь?
   Несколько мгновений Гросвенф боролся  с  тошнотой.  Когда  это  чувство
прошло, он ответил:
   - Я хочу, чтобы вы начали работу, направленную на то,  чтобы  объяснить
всем  членам  экспедиции  необходимость  принять  сознательное  решение  о
продолжении путешествия еще на пять лет  из-за  того,  что  был  обнаружен
враждебный интеллект. Вот пока и все. Когда вы сделаете  это,  я  расскажу
вам все, что вы пожелаете узнать.
   Он почувствовал улучшение - противоядие начало  действовать.  Лихорадка
прошла. И он имел в виду именно то, что  говорил.  Его  план  оставался  в
силе. На любой стадии Кент,  или  позже  вся  группа,  могли  принять  его
предложение, и это было бы концом стратегической стадии.
   Кент дважды разжал губы, как будто намереваясь заговорить, и каждый раз
снова закрывал рот. Наконец он произнес с глубоким изумлением:
   - Это все, что вы хотите предложить?
   Палец Гросвенфа все это время лежал  на  кнопке,  вделанной  в  боковую
часть его кровати, готовый нажать на нее в любое мгновение.
   - Клянусь, вы получите то, что хотите!
   Кент резко возразил:
   - Об этом не может быть и речи. Я  не  могу  позволить  себе  подобного
безумия. Люди не вынесут и одного добавочного года.
   - Ваше присутствие здесь указывает  на  то,  что  вы  не  считаете  мое
решение безумным.
   Кент сжал кулаки, потом разжал их.
   - Это невозможно! Как я мог бы объяснить  такое  главам  отделов  и  их
помощникам?
   Наблюдая за  этим  маленьким  человеком,  Гросвенф  понял,  что  кризис
близок.
   - Вам не придется им это объяснять. Все, что вам  придется  сделать,  -
это пообещать дать информацию.
   Один  из  его  помощников,  наблюдавший  за  выражением   лица   Кента,
заговорил:
   - Послушайте, шеф, этот человек кажется не понимает, что  разговаривает
с директором. Как насчет того, чтобы мы ему это объяснили?
   Кент, собиравшийся сказать что-то еще, осекся. Он  отступил,  облизывая
губы и злобно кивнул.
   - Вы правы, Бредер. Я не понимаю, зачем вообще я ввязался в этот  спор.
Подождите минутку, я закрою дверь, а потом...
   Гросвенф угрожающе предостерег Кента:
   - На вашем месте я бы не стал ее запирать. Я подниму  по  тревоге  весь
корабль.
   Кент, уже дотянувшийся  до  двери,  остановился  и  оглянулся.  На  его
физиономии застыла жестокая ухмылка.
   - Так, так, так... - злобно ощерил он длинные зубы. - Мы  доберемся  до
вас и при открытых дверях. Начинайте...
   Двое служащих шагнули вперед.
   - Бредер, вы слышали  когда-нибудь  о  репферальном  электростатическом
заряде? - спросил Эллиот.  Видя  их  колебания,  он  продолжил:  -  Только
дотроньтесь до меня, и сразу увидите. Ваши  руки  покроются  волдырями,  а
лицо...
   Оба  помощника  выпрямились  и  отшатнулись.  Блондин  Бредер  тревожно
взглянул на Кента, который сердито сказал:
   - Количество находящегося в человеческом теле электричества не убьет  и
мухи!
   Гросвенф покачал головой.
   - Вы, мистер Кент, кажется, немного не в себе. Электричество не в  моем
теле, но оно но будет в вашем, если вы дотронетесь до меня.
   Кент вытащил вибратор и подчеркнуто стал его настраивать.
   - Назад! - скомандовал он помощникам. - Я хочу дать ему порцию  в  одну
десятую секунды. От этого он не лишится сознания, но все молекулы его тела
придут в движение.
   Гросвенф спокойно предупредил, улыбаясь:
   - Я ее не получу, Кент, вы ошибаетесь.
   Тот либо не слышал, либо был слишком зол, чтобы  обращать  внимание  на
предупреждение.  В  глаза  Гросвенфу  ударил  блеск  вспышки.  Послышалось
шипение, треск, и  Кент  закричал  от  боли.  Гросвенф  увидел,  что  Кент
пытается отбросить оружие, но оно никак не хотело отставать от его руки. В
конце концов вибратор упал на пол с металлическим  лязгом.  В  шоке,  Кент
молча стоял вцепившись в поврежденную руку.
   Жалостливым тоном Гросвенф осведомился:
   - Почему вы  не  послушались?  Эти  странные  экраны  содержат  высокий
энергетический потенциал, а  поскольку  вибратор  ионизировал  воздух,  вы
получили электрический удар, который одновременно уничтожил энергию вашего
заряда. Надеюсь, вы не слишком обожглись?
   Кент уже взял себя в руки. Он был бледен и напряжен, но спокоен.
   - Это дорого вам обойдется, - зловеще прошипел он. - Когда все узнают о
том, что один человек пытался, силой заставить их... - Он оборвал  себя  и
нетерпеливо махнул помощникам. - Идемте, мы и  так  потеряли  здесь  много
времени.
   Через десять минут после их ухода  пришел  Рондер.  Гросвенфу  пришлось
несколько раз терпеливо объяснять, что он уже не болен. Еще  более  долгим
был разговор с доктором Эгартом, которого  вызвал  санитар.  Гросвенфа  не
беспокоило возможное разоблачение. Для того, чтобы обнаружить принятый  им
наркотик, нужно было твердое подозрение плюс  тщательное  обследование.  В
конце концов, они оставили его в покое, приказав оставаться в своем отделе
не  меньше  суток.  Гросвенф  уверил  их  в  том,  что   будет   следовать
инструкциям, и он действительно намеревался  сидеть  на  месте.  На  время
предстоящих событий, некзиальный отдел должен был стать его крепостью.  Он
не знал в точности, что могло быть против него использовано, но был  готов
ко всему настолько, насколько это было в его силах и возможностях.
   Примерно через час после ухода доктора в металлическом почтовом  желобе
послышалось звяканье. Это было  извещение  от  Кента  о  созыве  совещания
согласно просьбе Эллиота Гросвенфа. Оно вытекало из первого письма  Кента,
игнорируя все последующие события. Печатная форма заканчивалась следующими
словами:
   "В виду последующих действий мистера Гросвенфа исполняющий  обязанности
директора считает, что имеет право на детальный разбор дела".
   Под замечанием Гросвенфа Кент от руки написал:
   "Дорогой мистер Гросвенф, так как Вы больны, я  проинструктировал  штат
мистера Гурлея о том, чтобы  он  связал  Ваш  коммуникатор  с  контрольным
пунктом, так что Вы можете решать все вопросы и участвовать  в  совещании,
не  поднимаясь  с  кровати.  В  других  отношениях  встреча  сохранит  все
привилегии секретности".
   В  назначенный  час  Эллиот  настроился  на  контрольный  пункт.  Когда
появилось изображение, он  обнаружил,  что  все  помещение  видно  как  на
ладони,  а  сигнал  из  его  отдела  выведен  на   большой   коммуникатор,
находящийся над массивным контрольным щитом. В этот  момент  лицо  Эллиота
занимало весь десятифутовый экран.
   - Да, - пробормотал Гросвенф, - впервые мое присутствие на совете столь
заметно.
   Беглый осмотр помещения показал, что большая  часть  глав  отделов  уже
заняла свои места. Как раз  под  экраном  Кент  разговаривал  о  чем-то  с
капитаном  Ничем.  Вероятно,  это  был  конец  разговора,  потому  что  он
посмотрел  на  Гросвенфа,  криво  улыбнулся  и  повернулся   к   небольшой
аудитории. Гросвенф заметил повязку на левой руке Кента.
   -  Джентльмены,  -  начал  совещание  Кент.  -   Без   предварительного
вступления я хочу сразу передать  слово  мистеру  Гросвенфу.  -  Он  снова
взглянул на экран коммуникатора и на его физиономии появилась  все  та  же
свирепая улыбка. - Мистер Гросвенф, вам слово.
   - Джентльмены, около недели назад я  получил  достаточно  сведений  для
того, чтобы  утверждать,  что  наш  корабль  подвергается  воздействию  со
стороны чужого интеллекта, находящегося  в  этой  галактике.  Это,  может,
звучит несколько панически, но это всего лишь горький факт, который я могу
предложить вам в своей интерпретации на основе доступных мне  сведений.  Я
не  могу  доказать  никому   из   присутствующих,   что   такие   существа
действительно  есть.  Некоторые  из  вас  согласятся  с  разумностью  моих
доводов, другие, не имеющие знаний в специальных областях, решат, что  мое
заключение голословно. Я изучил проблему и долго думал о том, как  убедить
вас, что мое решение является единственно верным. Одним  из  аргументов  в
его пользу будет сообщение об экспериментах, которые я проделал.
   Он не упомянул о том факте, что уже применил некоторые уловки для того,
чтобы его вообще выслушали. Несмотря  на  все  случившееся,  он  не  хотел
обострять отношения с Кентом более, чем это было необходимо.
   - Теперь я хочу связаться с мистером  Гурлеем,  -  продолжил  он.  -  Я
уверен, что вы не будете слишком удивлены, когда я скажу, что речь идет об
автоматическом устройстве С-9. Я бы хотел знать,  сообщили  ли  вы  о  нем
своим коллегам?
   Начальник отдела связи взглянул на Кента, который небрежно кивнул.
   - Невозможно сказать точно, когда С-9 вступит в действие.  Тем,  кто  о
нем  не  слышал,  сообщаю,  что  С-9  является  малым   экраном,   который
автоматически вводится в действие, когда пыль  в  окружающем  пространстве
достигает плотности опасной для движения корабля. Очевидно, плотность пыли
в любом данном объеме выше, конечно, при высокой скорости, чем при низкой.
Тот факт, что количество активной пыли космоса  вокруг  достаточно,  чтобы
ввести в действие С-9, был замечен впервые членами моего отдела  незадолго
до того, как эти ящеры возникли в контрольном пункте. -  Гурлей  откинулся
на спинку кресла и буркнул: - У меня все!
   - Мистер Ван Гроссен, - спросил Гросвенф, - что  обнаружил  ваш  отдел,
исследуя пыль этой галактики?
   Тучный Ван Гроссен выпрямился на стуле и, не вставая, произнес:
   - Ничего такого, что мы могли бы  рассматривать  как  удивительное  или
необычное. Она несколько плотнее, чем в нашей  собственной  галактике.  Мы
собрали небольшое количество пыли на  ионизированных  пластинках  и  сняли
осадок.  Вещество  оказалось  довольно  простым:  в   нем   присутствовали
несколько элементов в чистом виде и следы многих соединений, которые могли
быть  образованы  в  момент  конденсации,  а  также  небольшое  количество
свободного газа, главным образом водорода. Теперь вся трудность состоит  в
том, что то, что мы получили, возможно, имеет очень небольшое  сходство  с
пылью в том виде, в котором она обычно  присутствует  в  пространстве,  но
проблема получения ее в истинной форме, по всей  вероятности,  никогда  не
будет разрешена удовлетворительно.  Процесс  формирования  структуры  пыли
был, видимо, очень продолжительным. Мы можем лишь догадываться о том,  как
она функционирует в пространстве. - Физик беспомощно развел руками. -  Это
все, что я могу пока сообщить.
   Гросвенф не стал упускать инициативу и продолжил:
   - Я мог бы и дальше спрашивать глав различных отделов  о  том,  что  им
удалось узнать. Но я уверен в  том,  что  могу  суммировать  изложенные  и
неизложенные открытия, не  будучи  к  кому-либо  несправедливым.  И  отдел
мистера Скита, и отдел мистера Кента занимаются почти  той  же  проблемой,
что и мистер Ван Гроссен. Я уверен, что мистер Скит  различными  способами
насытил атмосферу клетки пылью. Животные, которых он запускал в клетку, не
проявляли никаких признаков беспокойства, так  что  он,  в  конце  концов,
провел испытание на себе. Мистер Скит, можете ли  вы  к  этому  что-нибудь
добавить?
   Скит качнул головой.
   - Если это форма  жизни,  то  мне  вы  этого  доказать  не  сможете.  Я
допускаю, что в самый тесный контакт с этим веществом все  мы  вступили  в
тот момент, когда заходили в спасательную шлюпку,  сначала  открыв  люк  в
вакууме, а затем заполнив шлюпку воздухом. В  химическом  составе  воздуха
возникли небольшие изменения, но ничего особенного.
   - Достаточно для фактических данных. Я тоже проделал эксперимент, вывел
спасательную шлюпку и впустил в нее пыль из  пространства  через  открытые
двери. Вот чем я интересовался... Если это жизненная  форма,  то  чем  она
питается? Поэтому, впустив воздух в шлюпку, я проделал его анализ. Затем я
убил пару маленьких животных и вновь сделал  анализ  атмосферы.  Я  послал
образцы, и первый, и второй - мистеру Кенту, мистеру Скиту и  мистеру  Ван
Гроссену.  В  пробах  есть  очень  незначительные  различия.  Дело   могло
заключаться в аналитической ошибке. Но мне бы хотелось  попросить  мистера
Ван Гроссена рассказать, что он обнаружил.
   Ван Гроссен мигнул и выпрямился.
   - Разве это  доказательство?  -  спросил  он  с  удивлением.  Потом  он
развернулся на сидении и оглядел,  нахмурившись,  своих  коллег.  -  Я  не
придаю этому особого значения, но молекулы воздуха в пробе под номером два
несут в себе более высокий электрический заряд.
   Это был решающий момент. Гросвенф, глядя на  повернутые  к  нему  лица,
подождал, пока свет непонимания не зажегся, по крайней мере, в паре  глаз.
Люди сидели неподвижно,  с  застывшим  на  лицах  озадаченным  выражением.
Наконец один из них сухо проговорил:
   - Я полагаю, от нас ожидают, что мы придем  к  заключению  о  том,  что
имеем дело с туманно-пылевой формой жизни и разума. Для меня это  слишком.
Подобного мне не переварить.
   Гросвенф ничего не  сказал.  Умственное  усилие,  которого  он  от  них
ожидал, оказалось даже более продолжительным, чем можно было предположить,
но ни к чему не привело. Чувство  разочарования  становилось  у  него  все
сильнее. Эллиот начал готовиться к следующему шагу.
   -  Давайте,  давайте,  мистер  Гросвенф!  -  резко   сказал   Кент.   -
Объясняйтесь, может мы и переменим свое мнение.
   Гросвенф неохотно начал:
   - Джентльмены, меня чрезвычайно беспокоит ваша  неспособность  осознать
значение этого факта.  Я  предвижу  большие  затруднения.  Войдите  в  мое
положение. Я сообщил вам конкретные данные, включая описание эксперимента,
который привел меня к идентификации нашего врага. Уже ясно, что мои выводы
будут рассматриваться как весьма противоречивые. И все же, если я прав,  а
я убежден в этом, отказ от продуманных мною  действий  приведет  к  гибели
человеческой расы и всей остальной  жизни  во  Вселенной.  Но  вот  в  чем
сложность. Если я рассказываю вам обо всем, то решение ускользает из  моих
рук. Решать будет большинство, и, насколько я это  себе  представляю,  это
решение не даст никакой законной возможности его избежать.
   Он замолчал, давая собравшимся возможность обдумать сказанное.  Кое-кто
озабоченно переглядывался.
   - Подождите, - проговорил Кент,  -  мне  уже  приходилось  стучаться  в
непробиваемую стену эгоизма этого человека.
   Это было первое на совещании враждебное замечание. Гросвенф  бросил  на
Кента быстрый взгляд и, отвернувшись от него, продолжил:
   - Мне, джентльмены, выпал несчастный жребий. Я должен  проинформировать
вас   о   том,   что   при   сложившихся   сверхсложных    обстоятельствах
рассматриваемая  нами  проблема  перестает  быть  научной   и   становится
политической. Учитывая это, я должен настаивать на принятии моего  решения
проблемы. Необходимо провести большую работу, в ходе  которой  исполняющий
обязанности директора Кент и главы отделов разъяснят потребность того, что
"Космическая Гончая"  должна  провести  в  космосе  дополнительное  время,
равное пяти земным годам. Я сообщу вам  свои  доводы,  но  я  хочу,  чтобы
каждый из вас уяснил себе, что рискует в этом деле  безвозвратно  потерять
свою репутацию и доброе имя. Опасность,  насколько  я  ее  вижу,  является
такой всеобъемлющей, что любая происшедшая между нами стычка,  даже  самая
мелкая, может стать роковой, если учитывать время, на которое мы отдалимся
от решения проблемы. - Он коротко изложим им, в чем заключается опасность.
Потом, не обращая внимания на их реакцию, обрисовал свой  метод  борьбы  с
опасностью, как он его видел. - Нам  придется  найти  планеты,  содержащие
железо, и наладить массовое производство автоматических торпед. Как я себе
представляю, нам придется затратить  около  года,  пересекая  галактику  и
наугад посылая торпеды. А  потом,  когда  мы  сделаем  весь  этот  участок
пространства невыносимым для их существования, мы улетим,  предоставив  им
возможность следовать за нами. У них не останется никакого  иного  выхода,
кроме как увязаться за нашим кораблем в надежде на то, что мы приведем  их
к лучшему источнику еды, чем тот, который они имели здесь.  Большую  часть
времени мы проведем в  полете,  уводящем  их  от  нашей  Галактики.  Итак,
джентльмены, теперь вы  все  знаете.  Но  выражение  ваших  лиц,  я  вижу,
показывает, что реакция будет различной, и что вы стоите на пороге  одного
из тех противоречий, о которых я упоминал.
   Эллиот   замолчал.   Наступила   гнетущая   тишина,   потом   один   из
присутствующих проронил:
   - Пять лет...
   Это был почти вздох, и он подействовал как сигнал. Всех  присутствующих
охватила тревога.
   Гросвенф напомнил:
   - Земных лет!
   Он умышленно подчеркивал это обстоятельство. Он намеренно выбрал способ
более продолжительной оценки времени с тем, чтобы переведенное в  принятую
на корабле систему отсчета, оно казалось несколько меньшим.  Дело  было  в
том, что звездное время, с его стоминутным часом,  двадцатичетырехчасовыми
сутками и трехсотшестидесятидневным годом было психологически  оправданно.
Приспособившись к длинному дню, люди забывали, что  по  земному  календарю
проходило гораздо больше времени.
   По той же аналогии, он ожидал, что ученые ощутят облегчение, поняв, что
дополнительное время укладывается на самом деле в три звездных года.
   - У кого будут замечания? - осведомился Кент.
   - Я не могу полностью согласиться с анализом  мистера  Гросвенфа,  -  с
горечью сказал Ван Гроссен. - Я питаю к  нему  огромное  уважение  за  его
прошлые действия, но он просит нас принять на веру то, что, я  уверен,  мы
могли  бы  понять,  если  бы  у  него   действительно   были   неоспоримые
доказательства.  Я  отклоняю  положение  о  том,  что  некзиалист   играет
настолько важную роль в интеграции науки, что лишь индивидуальное обучение
его методам может нести в себе надежду на более глубокое  проникновение  в
суть происходящего.
   - Неужели вы можете отрицать, и притом весьма  категорически,  то,  что
никогда не побеспокоились изучить?! - возмутился Гросвенф.
   - Возможно, - пожал плечами Ван Гроссен.
   - Насколько я понял, - вступил в дискуссию Зеллер,  -  суть  сказанного
состоит в том, чтобы потратить много лет и  усилий,  чтобы  получить  лишь
косвенные и неопределенные доказательства того, что план срабатывает.
   После некоторых колебаний Гросвенф решил,  что  другого  выхода  нет  и
ответил, рискуя навлечь на себя общий гнев. Предмет дискуссии был  слишком
важным. Он не мог считаться с их чувствами. Эллиот твердо заявил:
   - Я узнаю, а если кто-нибудь  из  вас  придет  в  некзиальный  отдел  и
выучится кое-чему из нашей технологии, то и он поймет, когда придет время.
   - Мистер Гросвенф всегда стоит за подобную возможность, - мрачно сказал
Скит. - Он вечно предлагает нам  обучение,  чтобы  мы  могли  достичь  его
уровня.
   - Есть еще замечания? - это опять был Кент. Его голос  звучал  резко  и
напряженно от неумения скрыть свой предстоящий триумф.
   Некоторые из собравшихся хотели выступить, но передумали.
   Кент торжествующе продолжал:
   - Чем зря терять время, нам, я думаю,  следовало  бы  проголосовать  по
поводу сообщения мистера Гросвенфа. Я  думаю,  что,  в  основном,  все  мы
испытываем одинаковые чувства.
   Он медленно прошел вперед. Гросвенф не мог видеть его лица, но  в  том,
как держали себя остальные, был вызов.
   - Давайте приступим к голосованию, - настаивал Кент.  -  Прошу  поднять
руки всех, кто одобряет методы  мистера  Гросвенфа,  которые  требую  пяти
дополнительных лет в космосе.
   Ни одной руки не поднялось вверх.
   Кто-то проворчал:
   - Следовало бы повременить, чтобы обсудить все это.
   Кент не стал спешить с ответом, и после некоторых размышлений сказал:
   - Нам нужно получить решение сейчас. Для всех важно знать,  что  думают
главы отделов корабля. Теперь поднимите руки те, кто твердо против.
   Все, кроме троих,  подняли  руки.  Гросвенф  разглядел,  что  это  были
Корита, Мак-Кен и Ван Гроссен. И тут же он  обнаружил,  что  капитан  Лич,
стоявший возле Кориты, тоже воздержался.
   Гросвенф быстро проговорил:
   - Капитан Лич, сейчас  как  раз  тот  момент,  когда  вы,  опираясь  на
конституционные права, можете требовать контроля над  кораблем.  Опасность
очевидна.
   - Мистер Гросвенф, - медленно промолвил капитан  Лич,  -  это  было  бы
правдой, если бы враг был видим. При существующем же положении дел я  могу
действовать только руководствуясь советом ученых специалистов.
   - Такой специалист на корабле только один, - холодно проронил Гросвенф.
- Остальные лишь любители, барахтающиеся на поверхности фактов.
   Замечание, казалось, ошеломило  большинство  присутствующих.  Несколько
человек  одновременно  заговорили,  но  сразу  осеклись  и  погрузились  в
сердитое молчание.
   Наконец капитан Лич абсолютно спокойно произнес:
   -  Мистер  Гросвенф,  я  не  могу  согласиться  с   вашим   голословным
утверждением.
   - Что ж, джентльмены, наконец-то мы знаем истинное мнение о нас мистера
Гросвенфа, - язвительно заметил Кент.
   Самого его, казалось, фраза  Гросвенфа  ничем  не  затронула.  Все  его
поведение было проникнуто иронией. Он забыл, что  в  функции  исполняющего
обязанности  директора   входит   поддержание   атмосферы   вежливости   и
доброжелательности.
   Его сердито оборвал Мердер, глава отдела ботаники.
   - Мистер Кент, я не понимаю,  как  вы  можете  оставлять  без  внимания
подобное наглое заявление?
   - Вот это верно, - поддержал ботаника  Гросвенф.  -  Боритесь  за  свои
права. Вся  Вселенная  подвергается  смертельной  опасности,  но  для  вас
главное - поддержать свое достоинство.
   Первый раз с тревогой в голосе заговорил Мак-Кен:
   - Корита, если может существовать форма жизни,  подобная  той,  которую
описал Гросвенф, то как это согласовывается с цикличностью истории?
   Археолог печально покачал головой.
   - Боюсь, что очень незначительно. Примитивную жизненную форму мы  можем
принимать   без   доказательств.   Свидетельства   достоверности    теории
цикличности истории находят гораздо больше доказательств здесь, среди моих
друзей. Я вижу их  в  удовольствии  нанести  поражение  человеку,  который
заставлял нас чувствовать себя настолько тревожно из-за  обширности  своих
знаний. Я вижу их во внезапно развившейся эгомании этого человека, - он  с
упреком посмотрел на изображение Гросвенфа. - Мистер Гросвенф,  заявление,
сделанное вами, глубоко меня разочаровало.
   - Мистер Корита, - мрачно заявил Гросвенф. - Если бы я выбрал для  себя
другую линию поведения, то уверяю вас, я был бы лишен привилегий выступить
перед этими высокочтимыми джентльменами, многими из которых я восхищаюсь и
сказать им то, что продолжаю утверждать со всей серьезностью.
   - А я, - сказал Корита, - уверен в том, что  члены  экспедиции  сделают
все необходимое, невзирая на личные жертвы.
   - В это трудно поверить, - возразил Гросвенф. - Я чувствую, что  многие
из них находятся под влиянием того факта,  что  мой  план  потребует  пяти
добавочных лет, проведенных в пространстве. Я настаиваю на  том,  что  это
жестокая необходимость, и уверяю вас - выбора нет!  По  правде  говоря,  я
ожидал подобного результата и готовился к нему. - Теперь он  обращался  ко
всем. - Джентльмены, вы вынудили меня на действия, о которых, уверяю  вас,
я  сожалею  больше,  чем  могу  это  выразить  словами.  Выслушайте   меня
внимательно. Это мой ультиматум!
   - Ультиматум?! - это был Кент, удивленный и внезапно побледневший.
   Гросвенф не обратил на него никакого внимания.
   - Если к десяти часам завтрашнего дня мой  план  не  будет  одобрен,  я
захвачу корабль. Каждый, находящийся на корабле, будет делать  то,  что  я
ему прикажу, нравится  ему  это  или  нет.  Я,  естественно,  ожидаю,  что
находящиеся на борту ученые применят все свои знания, чтобы  предотвратить
мою попытку захвата корабля. Тем не менее, сопротивление будет бесполезно.
   Начавшийся вслед за этими словами  общий  ропот  все  еще  продолжался,
когда Гросвенф прервал связь  между  своим  коммуникатором  и  контрольным
пунктом...





   Прошел примерно час после окончания совещания, когда  Гросвенф  получил
вызов по коммуникатору от Мак-Кена.
   - Я бы хотел зайти, - сказал геолог.
   - Давайте, - весело разрешил Гросвенф.
   Лицо Мак-Кена выразило сомнение.
   - Я уверен, что у вас в коридоре ловушка.
   - Ну, думаю, что можно назвать это так, - согласился Гросвенф, - но вам
она вреда не причинит.
   - А что, если я ищу способ прикончить вас?
   - Здесь, в моих комнатах, - заявил Гросвенф с твердостью,  которая,  он
надеялся, подействует на всех служащих, - вы не смогли бы убить меня  даже
дубинкой.
   Мак-Кен заколебался, но все же произнес:
   - Я сейчас приду! - и прервал связь.
   Вероятно, он находился очень близко, поскольку  прошло  меньше  минуты,
когда спрятанный в коридоре детектор возвестил о его приближении. Голова и
плечи Мак-Кена показались на экране коммуникатора и реле  переключилось  в
необходимое положение. Поскольку это была  часть  процесса  автоматической
защиты, Гросвенф прервал его действие вручную.
   Через несколько секунд в открытую дверь вошел Мак-Кен. Он потоптался  у
порога и шагнул вперед, качая головой.
   - Я все же беспокоился. Несмотря на ваше уверение, у  меня  было  такое
чувство, будто на меня направлены батареи  орудий,  -  он  впился  в  лицо
Гросвенфа ищущим взглядом. - Вы просто запугиваете?
   - Я и сам немного обеспокоен. Док, вы  потрясли  меня  своей  прямотой.
Честно говоря, я не ожидал, что вы придете сюда с бомбой.
   У Мак-Кена был озадаченный вид.
   - Но  я  не  пришел  ведь...  Если  ваши  приборы  показали  что-нибудь
подобное... - он замолчал, снял пиджак и стал шарить по одежде.  Его  лицо
побледнело, когда он вытащил тонкий серый предмет  двухдюймовой  длины.  -
Что это? - удивленно спросил он.
   - Устойчивый сплав плутония.
   - Радиоактивный?
   - Нет, нет, вовсе не  радиоактивный.  Но  он  может  быть  превращен  в
радиоактивный газ лучом трансмиттера высокой частоты. От него у нас  обоих
были бы радиоактивные ожоги.
   - Грос, я клянусь, что ничего не знал об этом!
   - Вы говорили кому-нибудь о том, что собираетесь ко мне?
   - Естественно... Вся эта часть корабля блокирована.
   - Иными словами, вам пришлось просить разрешения?
   - Да, у Кента.
   - Я хочу, чтобы вы как следует подумали о случившемся. Говорил  ли  вам
Кент во время разговора, что в комнате слишком жарко?
   - Э... э...  да.  Теперь  я  вспомнил.  У  меня  было  чувство,  что  я
задыхаюсь.
   - Сколько это длилось?
   - Секунду или чуть больше.
   - Это означает, что вы были без сознания  десять  минут.  Выходит,  эта
сволочь воздействовала на вас наркотиком. Возможно, я смогу узнать,  какую
точно дозу вы получили. Нужен анализ крови.
   - Я не возражаю, если вы его сделаете. Это докажет...
   Гросвенф качнул головой.
   - Это докажет только то, что вы подверглись подобному действию,  но  не
докажет того, что вы пошли на него непреднамеренно. Для меня гораздо более
убедительным является факт, что ни один человек в здравом уме не позволит,
чтобы  в  его  присутствии  был  распылен  сплав  Руа-72.  Согласно  моему
автоматическому  аннулирователю,  они  уже  целую  минуту   пытаются   это
проделать.
   Мак-Кен мгновенно побелел.
   - Грос, я кончил с этим  хищником.  Я  признаю,  что  был  в  состоянии
конфликта с вами и согласился доложить ему о результатах нашего разговора,
но я намеревался предупредить вас, что сделаю подобное сообщение.
   Гросвенф добродушно улыбнулся.
   - Все в порядке, док. Я вам верю. Садитесь.
   - А что с этим? - Мак-Кен протянул ему "бомбу".
   Гросвенф взял ее  и  отнес  в  маленький  контейнер  для  радиоактивных
материалов, имеющийся в его отделе. Вернувшись, он сел и сказал:
   - Думаю, что на нас будет совершено нападение. Единственный  для  Кента
путь  известить  остальных  о  том,   что   он   сделал,   это   убедиться
предварительно в том, что мы были спасены вовремя для того, чтобы получить
лечение от радиоактивных ожогов. Мы можем вести наблюдение с помощью этого
экрана.
   Прежде  всего  нападение   было   отмечено   несколькими   электронными
детекторами и электронным  глазом.  На  приборном  щитке  заиграли  слабые
световые сигналы, зазвенел звонок. Потом на  большом  экране,  находящемся
над аппаратурой, они увидели изображение нападающих. Около дюжины мужчин в
скафандрах появились из-за  дальнего  угла  и  двинулись  вдоль  коридора.
Гросвенф узнал Ван Гроссена и двух его помощников из  физического  отдела,
четырех химиков, двое из которых были  из  биохимического  сектора,  троих
специалистов по коммуникации из отдела Гурлея и двух офицеров. Трое солдат
держались  позади,  толкая  передвижной  вибратор  и  тепловую   пушку   с
диспенсер-бомбой.
   - Отсюда есть еще один выход? - с тревогой осведомился Мак-Кен.
   Гросвенф кивнул.
   - Он тоже охраняется.
   - Как насчет низа и потолка?
   -  Наверху  цейхгауз,  внизу  кинозал.  Оба  помещения  находятся   под
контролем.
   Они замолчали. Потом,  когда  группа  людей  остановилась  в  коридоре,
Мак-Кен заговорил вновь:
   - Я удивлен, что с ними Ван Гроссен. Я считал, что он восхищается вами.
   - Я обидел его, назвав его, как  и  других,  любителем.  Он  хочет  сам
посмотреть, что я могу сделать.
   Нападающие  остановились  в   коридоре   посоветоваться,   а   Гросвенф
продолжал.
   - А что, собственно, привело вас сюда?
   Мак-Кен смотрел на экран.
   - Я хотел, чтобы вы знали о том, что  вы  не  один.  Несколько  человек
просили меня передать вам, что они с вами, - он тут же оборвал себя. -  Не
стоит об этом сейчас, пока все это происходит. Чуть позже...
   - Сейчас такое же подходящее время, как любое другое.
   Мак-Кен, казалось, не слышал.
   - Не понимаю, как вы собираетесь их остановить? - забеспокоился он. - У
них достаточно мощное оружие, чтобы уничтожить стены вашего отдела.
   Гросвенф ничего не ответил. Мак-Кен посмотрел ему в лицо и сказал:
   - Буду с вами откровенен. Мое положение сейчас двойственно. Я чувствую,
что вы правы. Но ваши методы для меня не слишком этичны, -  он,  казалось,
забыл о том, что происходит на экране.
   - Есть только одна тактика, приемлемая для меня, и она состоит  в  том,
чтобы прокатить  на  выборах  Кента.  Сейчас  он  всего  лишь  исполняющий
обязанности директора и не был выбран законным  путем.  Я  мог  бы,  может
быть, добиться проведения выборов в течение ближайшего месяца.
   - Почему же вы не захотели этого сделать?
   - Потому что, - ответил Гросвенф, передернув плечами, -  я  боюсь.  То,
что находится за пределами нашего корабля, практически истощено до смерти.
А это означает следующее: в любой момент оно  может  попытаться  захватить
другую галактику, и этой галактикой вполне может  оказаться  наша.  Мы  не
можем ждать месяц.
   - И все же, - нахмурился Мак-Кен, -  ваш  план  состоит  в  том,  чтобы
лететь из этой галактики, и это, как вы утверждаете, займет целый год.
   - Вы когда-нибудь пытались  отобрать  еду  у  хищника?  Он  ведь  будет
пытаться удержать ее при себе, не так ли? Моя  идея  состоит  в  том,  что
поняв, что мы хотим от него удрать, это существо станет  гнаться  за  нами
столько времени, сколько сможет.
   - Понимаю, - кивнул Мак-Кен. - Если  это  так,  то  ваш  шанс  одержать
победу на выборах практически равен нулю и вы должны с этим согласиться.
   Гросвенф энергично покачал головой.
   - Я бы победил. Вы можете не поверить мне на слово, но  то,  что  люди,
подверженные  влиянию  желаний,  волнений  или  амбиций,  легко  поддаются
контролю, является непреложным фактом. Я не  изобретал  используемых  мной
теорий. Они известны столетиями. Но исторические попытки  проанализировать
их не имели успеха до недавних пор, пока связь психиатрии с психологией не
дала для этого прекрасную  теоретическую  базу.  Некзиальное  же  обучение
привело к разработке определенных технических процессов.
   Мак-Кен долго обсасывал в уме услышанное и, наконец, спросил:
   - Каким же  вы  видите  будущее  человечества?  Вы  считаете,  что  оно
принадлежит некзиализму?
   - На борту этого корабля это необходимо. Для всей же  расы  в  целом  -
такое пока невозможно. Тем не менее, если смотреть вперед,  то  никому  не
стоит отказываться от возможного получения знаний. Зачем  людям  от  этого
отказываться? Зачем стоять под небом своей  планеты  с  умным  видом  и  с
позиций  суеверия  и  невежества  решать  важнейшие  жизненные   проблемы,
повинуясь тем, кто их дурачит? Погибшая цивилизация  земной  античности  -
прекрасное свидетельство тому, что случается с человеком, когда  он  слепо
реагирует на ситуацию или полностью зависит  от  авторитарных  доктрин.  В
настоящий момент возможно достижение  менее  глобальной  цели.  Мы  должны
сделать человека скептиком. Крестьянин с острым, хотя и  неразвитым  умом,
которому  показывают  конкретные   доказательства,   является   прообразом
ученого. На каждом уровне понимания скептик частично возмещает  отсутствие
специфических знаний требованием: "Покажи мне! Я готов принимать новое, но
то, что ты говоришь, не может убедить меня само по себе".
   Мак-Кен был задумчив.
   - Вы, некзиалисты, стараетесь разбить теорию цикличности истории.  Ведь
это у вас на уме, не так ли?
   - Признаюсь, что до встречи с Коритой, я не  сознавал  ее  важности,  -
поколебавшись, признался  Гросвенф.  -  Она  произвела  на  меня  огромное
впечатление. Насколько я себе представляю, теория может  вынести  огромное
количество повторений. Такие  слова,  как  "раса"  и  "кровь",  совершенно
бессмысленны, но шаблон - как раз то, что для нее подходит.
   Мак-Кен вновь  перенес  свое  внимание  на  нападающих.  Он  озадаченно
заметил:
   - Мне кажется, что они довольно долго совещаются, пора бы и  начать.  Я
думал, что они все спланировали перед тем, как зайти так далеко.
   Гросвенф ничего не сказал. Мак-Кен бросил на него внимательный взгляд.
   - Минуточку, - произнес он, - они ведь  не  могут  пройти  сквозь  вашу
защиту, не так ли?
   Хотя Гросвенф опять не ответил, Мак-Кен вскочил на ноги, подошел  почти
вплотную к  экрану  и  стал  наблюдать  за  происходящим.  Он  внимательно
разглядывал, что делают двое людей, стоявших на коленях.
   - Но чем они занимаются? - удивился он. - Ничего не понимаю!
   Гросвенф заколебался, но все же объяснил:
   - Они пытаются удержаться от того, чтобы не провалиться сквозь  пол,  -
несмотря на все его усилия  оставаться  спокойным,  его  голос  дрожал  от
волнения.
   Мак-Кен не понимал  того,  что  все  происходящее  на  их  глазах  было
интересным и для самого Гросвенфа.  Конечно,  Гросвенф  уже  давно  шел  к
этому. Но сейчас он впервые применил на практике  свои  новые  знания.  Он
предпринимал действия, которые никогда и никем не  предпринимались  ранее.
Они использовал явления, изучаемые многими  науками,  приспособив  их  для
своих целей и требований окружения, в котором он находился.
   Все шло так, как он и ожидал. Его  знания,  такие  глубокие  и  имеющие
великолепную  основу,  не  оставляли  места  для  ошибки.  Но   физическая
реальность происходящего все же поразила его, несмотря ни на что.
   Мак-Кен сделал шаг назад и осведомился:
   - Пол рухнет?
   - Вы не поняли. Пол остался таким же, но они в него  погружаются.  Если
они углубятся еще, то пройдут его  насквозь,  -  он  рассмеялся,  внезапно
развеселившись. - Хотелось бы мне  видеть  физиономию  Гурлея,  когда  его
помощники  сообщат  о  происшедшем.  Чтобы  получить  такой  эффект,  были
использованы  идеи  различных  областей  знаний  -  телепортация,   теория
гиперпространства, нефтяная геология и растительная химия.
   - Причем тут геология? - воскликнул Мак-Кен и умолк. - Будь я  проклят!
Вы имеете в виду старый способ получения нефти без бурения. Мы создаем  на
поверхности условия, при которых вся нефть поднимается на  поверхность.  -
Он нахмурился. - Погодите, ведь имеется фактор...
   - Есть дюжина факторов, мой  друг,  -  улыбнулся  Гросвенф  и  спокойно
продолжил: -  Повторяю,  это  комбинированный  процесс,  все  составляющие
которого действуют в тесной взаимосвязи.
   - Почему же вы тогда не использовали этот  трюк  против  кота  и  алого
дьявола?
   - Я уже говорил вам, что использовал данную ситуацию. Я потратил  массу
времени, налаживая оборудование. При борьбе с нашими врагами-пришельцами у
меня такого шанса не было. Поверьте, если бы  я  осуществил  контроль  над
кораблем, мы бы не потеряли столько жизней ни в одном из инцидентов.
   - Почему же вы не взяли его под контроль?
   - Было слишком поздно,  у  меня  не  оставалось  времени.  Кроме  того,
корабль был построен  за  несколько  лет  до  возникновения  "Некзиального
общества". Нам вообще повезло, что мы получили отдел на этом корабле.
   - Но я не понимаю, как вы собираетесь захватить  завтра  корабль,  ведь
это потребует вашего выхода из лаборатории. -  Он  замолчал,  взглянул  на
экран и еле слышно произнес: -  Они  принесли  дегравитатор  и  собираются
поднять ваш пол.
   Гросвенф ничего не ответил: он уже заметил это.





   Дегравитаторы действовали по тому же принципу, что и анти-акселераторы.
Реакция, происходящая в предмете, когда  побеждалась  сила  инерции,  была
признана при исследованиях молекулярным  процессом,  который,  однако,  не
являлся свойством структуры  вещества.  Анти-акселерация  слегка  изменяла
орбиты электронов. Это, в свою очередь, создавало молекулярное напряжение,
вызывая в результате небольшую, но всеобъемлющую  перестройку.  Измененная
таким образом материя освобождалась от  естественных  процессов  ускорения
или  торможения.  Корабль,  подвергнутый  действию  анти-акселерации,  мог
моментально остановиться во время полета, даже если скорость его достигала
миллионов миль в секунду.
   Группа,  пытающаяся  проникнуть  в   отдел   Гросвенфа,   подняла   все
оборудование на металлические балки. Нападающие сами забрались туда же  и,
настроив приборы, двинулись по направлению к открытой  двери  некзиального
отдела, находящейся в двухстах футах.
   Таким образом они приблизились на пятьдесят футов,  затем  их  движение
замедлилось  и  совсем  прекратилось.  Они  попятились   назад   и   вновь
остановились.
   Гросвенф отошел от своих приборов и сел возле озадаченного Мак-Кена.
   - Что вы делаете? - поинтересовался геолог.
   - Как  видите,  они  используют  передвижение  с  помощью  направленных
магнитов. Я создал отталкивающее поле, которое само по себе не  новость  в
науке. Но этот его вариант является частью температурного  процесса  более
родственного тому, с помощью  которого  вы  и  я  поддерживаем  постоянную
температуру внутри наших тел, или тому, который действует  при  физическом
нагревании. Теперь им придется использовать реактивное  движение,  обычный
винт или даже, - он рассмеялся, - весла.
   Мак-Кен, взгляд которого был прикован к экрану, мрачно проронил:
   - Похоже, что они  не  беспокоятся.  Они  собираются  усилить  мощность
нагревателя. Лучше закройте дверь.
   - Подождите!
   Мак-Кен не успокаивался:
   - Но жар проникнет сюда, и мы сгорим.
   Гросвенф покачал головой.
   - Я не объяснил вам то, что я сделал. Все это является частью  процесса
поглощения температуры. Получив новую порцию  энергии,  все  металлическое
окружение будет стараться удержать  свое  равновесие  на  несколько  более
низком уровне. Вот, смотрите.
   Передвижной нагреватель стал таким белым, что Мак-Кен хрипло прошептал:
   - Иней... но теперь...
   На их глазах стены и полы покрылись льдом. Отблески огня играли  на  их
гладкой поверхности, в дверь пахнуло холодом.
   - Температура... - пробормотал Мак-Кен, - более низкий уровень.
   Гросвенф поднялся.
   - Полагаю, что им пора возвращаться. В конце концов, я не желаю,  чтобы
с ними что-то случилось.
   Он подошел к стоящему у одной из стен аудитории аппарату и сел на  стул
перед компактной шкалой управления. На  ней  были  маленькие  разноцветные
кнопки. В каждом ряду их было двадцать пять, столько же было и рядов.
   Мак-Кен подошел ближе и склонился над прибором.
   - Что это? Не помню, чтобы мне приходилось видеть его раньше.
   Быстрыми, почти незаметными движениями, Гросвенф нажал на семь  кнопок,
потом повернулся и коснулся главного рубильника. Послышались металлические
звуки. Они дрожали в воздухе несколько часов, потом постепенно исчезли.
   Гросвенф поднял голову и спросил:
   - Какие ассоциации они у вас вызвали?
   На лице Мак-Кена застыло странное выражение.
   - Перед моими глазами возникла картина играющего в церкви органа. Потом
она резко изменилась, и я очутился на политическом митинге,  где  кандидат
использует  быструю  стимулирующую  музыку  с  тем,  чтобы  сделать   всех
счастливее, - он умолк, затем тихо  добавил:  -  Так  вот  как  вы  можете
победить на выборах!
   - Это лишь один из методов.
   Лицо Мак-Кена выдавало его напряжение.
   - Боже, какая же сила в ваших руках!
   - На меня она не действует.
   - Но вы контролируете ее. Вы  же  можете  управлять  всей  человеческой
расой.
   - Младенец  получает  первые  навыки  контроля,  когда  учится  ходить,
двигать руками, разговаривать. Почему же  не  распространить  контроль  на
гипнотизм, химические реакции, эффекты, даваемые  пищеварением?  Это  было
возможным сотни  лет  назад  и  предохранило  бы  от  множества  болезней,
сердечной боли, катастроф, которые возникают из-за неумения использовать в
полной мере собственные тело и разум.
   Мак-Кен снова повернулся к прибору в форме веретена.
   - Как он работает?
   - Это набор электропроводящих кристаллов. Вы знаете как может  искажать
электричество   некоторые   кристаллы?   При   возникновении   какого-либо
изменения, образуется ультразвуковая вибрация,  проникающая  через  органы
слуха в мозг и стимулирующая его. Я  могу  играть  на  этом  приборе,  как
музыкант играет на своем инструменте, создавая определенный  эмоциональный
настрой,  слишком  сильный  для  того,  чтобы   человек,   не   получивший
специальной подготовки, мог ему сопротивляться.
   Мак-Кен повернулся к креслу и сел. Он сильно побледнел.
   - Вы меня напугали, - тихо сказал он. - Все это кажется  мне  не  очень
этичным, и я ничего не могу с этим поделать.
   Гросвенф некоторое время смотрел на него, затем наклонился и  нажал  на
какую-то кнопку. На этот раз звук был  печальным  и  нежным.  В  нем  была
какая-то незавершенность, как будто бы воздух продолжал вибрировать, когда
сам звук уже давно исчез.
   - А что на этот раз? - спросил Эллиот.
   - Я думал о  своей  матери.  Мне  вдруг  страшно  захотелось  домой.  Я
захотел...
   - Это опасно, - нахмурился Гросвенф.  -  Если  я  усилю  это  внушение,
некоторые из людей могут вернуться к первоначальной позиции. - Он еще  раз
что-то перенастроил. - А если так?
   Он вновь нажал на кнопку пуска. Раздался звук, похожий  на  колокольный
звон, и эхо отозвалось ласковым перезвоном.
   - Я был ребенком, - сказал Мак-Кен, - к укладывался спать. Да, но я  не
хочу спать. - Он не заметил, что перешел в разговоре на  настоящее  время.
Затем он непроизвольно зевнул.
   Гросвенф открыл ящик стола  и  достал  два  резиновых  шлема,  один  из
которых он протянул геологу.
   - Наденьте, на всякий случай.
   Один шлем он надел на свою голову, в  то  время  как  его  компаньон  с
видимой неохотой натягивал другой.
   - Думаю, из меня не получится  Маккиавелли,  -  заметил  Мак-Кен.  -  Я
полагаю,  что  вы  попытаетесь  доказать  мне,  что  бессмысленные   звуки
использовались и раньше, чтобы разбудить эмоции и повлиять на людей.
   Гросвенф в это время занимался прибором и сразу не ответил. Откинувшись
на спинку кресла после окончания настройки аппарата, он  высказался  более
откровенно:
   -  Люди  считают  что-либо  этичным  или  неэтичным  в  зависимости  от
ассоциаций, возникающих в данный момент в их  сознании,  или  рассматривая
проблему в перспективе. Это вовсе не означает, что ни  одна  из  этических
систем не имеет ценности.  Сам  я  склоняюсь  к  тому  мнению,  что  нашим
этическим  мерилом  может  быть  то,  что  приносит  пользу   подавляющему
большинству  при  условии,  что  это  не  сопряжено  с  унижением  или   с
ограничением прав тех индивидов, которые не смогли к этому приспособиться.
Общество должно учиться спасать больных и учить невежественных, - теперь в
его голосе звучала настойчивость.  -  Заметьте,  пожалуйста,  что  никогда
ранее я не использовал это изобретение. Я никогда не  использовал  гипноз,
не считая того случая, когда Кент захватил мой отдел, но сейчас я  намерен
его использовать. Со времени  старта  я  мог  бы  заманивать  сюда  людей,
стимулируя их дюжиной различных способов. Почему я этого не делал?  Потому
что деятельность "Некзиального общества"  базируется  на  своде  этических
норм, обязательных и для его членов и для его учеников, и эти  нормы  тоже
входят в мою систему. Я могу обойти их, но с огромными сложностями.
   - Вы и сейчас их обходите?
   - Нет.
   - Тогда все это мне представляется слишком неопределенным.
   - Совершенно верно. Сейчас, как никогда, я твердо убежден  в  том,  что
мои действия справедливы и никаких спорных или  эмоциональных  проблем  не
возникает. - Так как Мак-Кен молчал, то Гросвенф продолжил:  -  Думаю,  вы
создали  в  своем  воображении  образ  диктатора,  силой  устанавливающего
демократию, то есть мой образ.  Но  это  неверно,  потому  что  управление
летящим  кораблем   можно   осуществлять   только   псевдодемократическими
методами. И самой большой трудностью является то, что к концу  путешествия
меня должны воспринимать всерьез.
   - Думаю, вы правы, - вздохнул Мак-Кен и посмотрел на экран.
   Гросвенф проследил  направление  его  взгляда  и  увидел,  что  люди  в
скафандрах пытаются идти вперед, отталкиваясь от стены. Их руки  изо  всех
сил упирались в стену, но нападающие испытывали какое-то сопротивление,  и
результаты их действий были ничтожны.
   - Что вы собираетесь делать? - снова заговорил геолог.
   - Собираюсь заставить их спать... вот так, - он чуть тронул рубильник.
   Раздавшийся  звук,  казалось,  был  не  громче   прежнего,   но   люди,
находившиеся в коридоре, повалились на пол.
   Гросвенф встал.
   - Звук будет повторяться  через  каждые  десять  минут,  а  резонаторы,
расставленные мною на корабле, подхватят и передадут сигнал. Идемте.
   - Куда?
   - Я хочу установить рубильник в главной осветительной системе корабля.
   Он установил рубильник в кинозале и через минуту направился в  коридор.
Повсюду на их пути попадались  спящие  люди.  Вначале  Мак-Кен  удивлялся,
потом замолчал и с тревогой стал озираться по сторонам.
   - До чего же трудно  себе  представить,  что  люди  могут  быть  такими
беспомощными! - наконец сказал он.
   - Дело обстоит хуже, чем вы думаете, - заметил Эллиот.
   Теперь они находились в аппаратной. Он поднялся на нижний ярус  системы
управления. На установку рубильника ему понадобилось меньше десяти  минут.
Потом он молча сошел вниз, не объяснив Мак-Кену что сделал или намеревался
сделать.
   - Ничего им не говорите, - сказал он Мак-Кену, -  если  они  что-нибудь
узнают, мне придется пробовать еще один вариант.
   - Вы собираетесь их сейчас разбудить?
   - Да, как только вернусь к себе.  Но  вначале  я  бы  хотел,  чтобы  вы
помогли мне перевезти Ван Гроссена  и  остальных  в  их  спальни.  Я  хочу
вызвать у него состояние возмущения своими действиями, но не знаю, что  из
этого выйдет.
   - Вы думаете, они сдадутся?
   - Нет.
   - Вы уверены в этом?
   - Уверен.
   Его утверждение оказалось верным.
   В десять часов следующего дня он повернул рубильник у  себя  в  отделе,
изменив направление  тока,  проходящего  через  установленный  им  в  цепи
выключатель.
   Постоянно горящие лампы по всему  кораблю  замерцали  слабым  светом  -
некзиальный вариант гипнотических изображений Риим. И мгновенно,  даже  не
догадываясь об этом, все люди на борту корабля были  подвергнуты  сильному
гипнозу.
   Гросвенф начал "играть" на  своем  аппарате.  Он  сконцентрировался  на
мыслях  о  смелости  и  самоотверженности,  долге   перед   своей   расой,
сплоченности перед лицом опасности. Он воздействовал также  на  те  центры
мозга,  которые  управляли  восприятием  течения  времени.   Всем   членам
экспедиции должно было казаться, что время теперь бежит в два, а  то  и  в
три раза быстрее.
   Подготовив таким образом почву, Эллиот привел в  действие  "Центральный
вызов" коммуникатора корабля  и  отдал  соответствующие  команды.  Передав
главные инструкции, он сказал, что отныне каждый человек  будет  мгновенно
отзываться на пароль, не зная из каких слов он состоит  или  вспоминая  их
после произнесения.
   Потом Гросвенф заставил их забыть о процессе гипноза.  Он  спустился  в
аппаратную и снял установленный там выключатель. Вернувшись в свой  отдел,
Эллиот разбудил всех и вызвал по коммуникатору Кента:
   - Я отказываюсь от своего  ультиматума  итогов  сдаться.  Я  неожиданно
понял, что не могу противопоставлять себя воле  членов  экспедиции.  Я  бы
хотел,  чтобы  было  созвано  другое  совещание,   на   котором   я   буду
присутствовать лично. Естественно, что я буду наставить на  том,  что  нам
предстоит вынести жесточайшую войну с  неизвестной  формой  жизни  в  этой
галактике.
   Гросвенф не был удивлен, когда правление  корабля,  странно  изменившее
свои взгляды, согласилось  после  обсуждения,  что  очевидность  нападения
налицо и существует реальная опасность для экспедиции.
   Исполняющий   обязанности   директора   Кент   отдал   распоряжение   о
безжалостном преследовании врага, не считаясь с мнением членов экспедиции.
   Гросвенф, который не  изменял  индивидуальные  черты  каждой  личности,
весело посмеивался, наблюдая с какой неохотой согласился Кент на  принятие
этих мер.
   Великая битва между человеком и чуждым ему разумом вот-вот должна  была
начаться.





   Анабис существовало в состоянии бесформенной массы, занимающей огромное
пространство всей галактики. Оно слегка колебалось,  слабо  взаимодействуя
биллионами частиц своего тела, автоматически сокращаясь там, где  на  него
действовала разрушающая  жара  и  радиация  одного  из  двухсот  биллионов
пылающих солнц. Но оно притягивалось к мириадам планет и сжималось  вокруг
квадриллионов тех мест, где умирали существа, давая ему жизнь.
   Но этого не было достаточно. Твердая уверенность в надвигающемся голоде
проникла в самые отдаленные уголки его тела. Все  бесчисленные  мельчайшие
его клетки посылали сигналы о недостатке еды,  им  давно  уже  приходилось
довольствоваться все меньшим.
   Анабис медленно приходило к мысли о том, что оно  слишком  большое  или
слишком ничтожное. Бесконтрольный рост в период развития был  его  роковой
ошибкой.  В  те   годы   будущее   казалось   безоблачным.   Галактическое
пространство, где оно развивалось, казалось бесконечным. Оно развивалось с
хвастливым веселым подъемом низшего по  происхождению  существа,  которому
судьба подарила такую возможность.
   А оно было примитивным  по  рождению.  Вначале  оно  было  лишь  газом,
возникшем в туманно-болотистой местности.  Оно  не  имело  ни  запаха,  ни
вкуса, но обладало удачной динамической комбинацией. И в нем была жизнь.
   Тогда оно было туманным облаком. Оно уверенно преодолело теплую  темную
воду, которая размножила его, непрестанно извиваясь, ныряя и расширяясь  и
борясь за то, чтобы жить, в то время, как кто угодно или что угодно должно
было умереть.
   Ибо смерть других давала ему жизнь.
   Оно не понимало того, что процесс  его  создания  был  одним  из  самых
сложных из когда-либо имевших  место  в  естественной  жизни.  Им  двигало
удовольствие и желание жить.  Какую  оно  получало  радость,  когда  могло
налететь на  двух  насекомых,  жужжащих  в  жестокой  смертельной  борьбе,
накрыть их и ждать, дрожа каждой  газообразной  частицей,  пока  жизненная
сила побежденных перейдет,  сопровождаемая  приятными  ощущениями,  в  его
собственные клетки.
   Потом был  длительный  период,  когда  смыслом  его  жизни  стало  лишь
насыщение. Его миром было узкое болото, где оно вело свое почти  бездумное
существование. Но даже в этом мире оно безудержно росло. Оно нуждалось все
в большем и большем количестве еды, которую уже не могли дать ему случайно
найденные умирающие насекомые. В нем  начали  быстро  развиваться  зачатки
знаний, которые можно было применить в обстановке этого сырого болота. Оно
узнало, какие насекомые охотились, а какие были добычей. Оно  узнало  часы
охоты каждого насекомого, места, в которых  лежали  в  ожидании  крошечные
нелетающие монстры (летающие были больше и поймать  их  было  труднее).  И
они, как  открыло  Анабис,  имели  свои  привычки  в  еде.  Оно  научилось
использовать свою парообразную форму как порыв  ветра,  несущий  жертву  к
гибели. Оно росло и вновь стало испытывать голод. Необходимость  дала  ему
знание того, что жизнь существует и за пределами болота. А однажды,  зайдя
дальше, чем когда-либо раньше, оно захватило  двух  гигантских  чудовищ  в
панцирях в последней фазе смертельной борьбы.  Сильная  дрожь,  возникшая,
когда  в  его  клетки  влилась   жизненная   сила   умирающего   чудовища,
значительное количество полученной им при этом энергии  вызвало  настолько
сильный  экстаз,  какой  ему  раньше  испытывать  не  приходилось.  За  те
несколько часов, в течение которых не прекращалось  его  действие,  Анабис
выросло в десять раз.
   За  следующие  сутки  Анабис  обволокло   окружающие   джунгли,   затем
континент, океан, а потом всю поверхность планеты и потянулось  к  горячим
лучам солнца. Позже оно смогло проанализировать случившееся. Куда  бы  оно
потом  не  проникало,  все  увеличиваясь  в  размерах,  оно  адсорбировало
некоторые газы из окружавшей атмосферы. Для осуществления  этого  процесса
были необходимы два  условия:  еда,  которую  необходимо  было  искать,  и
энергия солнца. До болота доходило  лишь  ничтожное  количество  солнечных
лучей нужного спектра.
   Поднявшись над  облаками,  оно  сразу  испытало  на  себе  благотворное
воздействие прямых ультрафиолетовых лучей. Начавшийся вслед за  этим  этап
динамического развития уже ничем  нельзя  было  остановить.  Оно  вышло  в
космос и на следующий день достигло ближайшей планеты.  В  короткое  время
оно достигло границ системы и попыталось дотянуться до  других  звезд,  но
было побеждено расстоянием.
   Добывая еду, оно приобретало знания, и сначала оно  верило  в  то,  что
мысли являются его собственными. Постепенно оно осознало, что его  нервная
система  развивается,  получая  импульсы  как  от  погибающих,  так  и  от
торжествующих победу существ после каждой смертельной схватки.  Когда  это
было  осознано,  то  Анабис  начало  перенимать  опыт  многих   плотоядных
охотников и тех, на кого идет охота. Но на других планетах, оно вступало в
контакт с совершенно  иной  формой  сознания:  существами,  которые  умели
мыслить, развивающими цивилизацию и науку. Оно узнало от них, среди многих
прочих вещей, что, сконцентрировав свою энергию, оно может делать  дыры  в
космосе, проходить сквозь них и "выныривать"  в  любой  отдаленной  точке.
Анабис  научилось  перемещать   таким   образом   вещество.   Оно   начало
примитизировать планеты, потому что такие  миры  давали  больше  жизненной
силы. Оно переносило через гиперпространство огромные части других планет.
Оно перемещало холодные планеты поближе к звездам.
   Но и этого было недостаточно!
   Дни  его  власти,  казалось,  были  мгновением.   Раскармливаясь,   оно
безудержно  росло.  Несмотря  на   постоянное   совершенствование   своего
сознания, оно никогда не пыталось сбалансировать этот процесс. Оно с диким
страхом предвидело, что через незначительный промежуток времени  его  ждет
поражение.
   Приближение корабля вселило надежду. Вытягиваясь в  одном  направлении,
оно будет преследовать корабль, куда бы он ни  летел.  Начнется  отчаянная
борьба за то, чтобы уцелеть, перемещаясь от галактики к галактике. Все эти
годы в нем росла надежда на то, что оно сможет  захватывать  все  новые  и
новые планеты и что пространству нет конца...


   Для людей темнота не имела значения. "Космическая Гончая"  покоилась  в
огромной долине, насыщенной металлом. Каждый иллюминатор светился.  Мощные
прожектора  освещали  ряды  машин,  вгрызающихся  в  поверхность  планеты.
Сначала руда  "скармливалось"  простейшим  машинам,  потом  переработанный
металл  превращался  производственными  машинами  в  космические  торпеды,
которые тут же устремлялись в пространство.
   На заре следующего дня  производственные  машины  стали  промышленными,
производящими  секции  производственных,  и  роботы  нагружали  материалом
каждую новую секцию. Вскоре уже сотни, а потом и тысячи машин  производили
темные тонкие торпеды. И  во  все  больших  количествах  они  уносились  в
окружающее  пространство,  насыщая  радиацией   каждый   кубический   дюйм
газообразной субстанции.  Эти  торпеды  должны  были  распространять  свое
разрушительное  воздействие  в  течение  тридцати  тысяч  лет.  Они   были
предназначены для того, чтобы не выходить за пределы гравитационного  поля
Галактики, и никогда не падать на звезды.
   Когда на следующее утро горизонт окрасился слабым красным светом  зари,
инженер Пеннос сообщил по "Главному вызову":
   - Теперь мы производим по десять тысяч торпед в секунду, и я думаю, что
мы вполне можем возложить завершение работ на  плечи  машин.  Я  установил
вокруг планеты защитный экран, чтобы  избежать  проникновения.  Еще  сотня
железных миров надежно блокирована, и  скоро  нашему  громоздкому  "другу"
станет тесновато в самых привычных для него местах. Нам пора в путь.
   Прошел месяц после начала атаки  на  галактический  разум.  Специалисты
решили, что корабль направится к туманности NGC-60467.
   Астроном Гюнли Лестер объяснил причину такого выбора:
   - Эта Галактика, - спокойно произнес он, - находится  на  расстоянии  в
девятьсот миллионов световых лет. Если этот  "газообразный"  последует  за
нами, он потеряет всю свою энергию в необъятности пространства.
   Он сел, и слово сразу взял Гросвенф.
   - Я уверен, все понимают, что мы вовсе не собираемся в  эту  отдаленную
звездную систему. Этот  путь  занял  бы  у  нас  столетия,  а  возможно  и
тысячелетия. Все, что мы хотим - завести эту враждебную форму жизни  туда,
где она умрет от голода и  откуда  нет  возврата.  Мы  сможем  определить,
преследует она нас или нет по воздействию на нас ее мыслей. И мы сразу  же
определим, что она мертва, когда воздействие прекратится.
   Именно так и случилось.


   Прошло время.
   Гросвенф вошел в аудиторию и обнаружил, что его класс вновь пополнился.
Были  заняты  все  стулья,  и  из  соседнего  отдела  были  принесены  еще
несколько. Немного помолчав, он начал свою обычную вечернюю лекцию.
   - Проблемы, перед лицом которых стоит  некзиализм,  являются  всеобщими
проблемами.  Человек  искусственно  разделил  познание  жизни   различными
отраслями науки. И хотя он иногда  произносит  слова,  которые  как  будто
подтверждают его понимание единства природы, но продолжает вести  себя  по
отношению к ней как  варвар.  Сегодня  мы  обсудим  некоторые  технические
приемы...
   Он замолчал. Окинув взглядом аудиторию, Гросвенф  обратил  внимание  на
знакомое лицо, мелькнувшее в самом дальнем углу комнаты. После  секундного
замешательства Гросвенф продолжил:
   -  ...Которые  помогают  преодолеть  несоответствие  между   поведением
человека и объективной действительностью.
   Он продолжал свою лекцию, а в  глубине  помещения  Грегори  Кент  делал
первые заметки по некзиализму.
   "Космическая Гончая", как маленький островок человеческой  цивилизации,
со все увеличивающейся скоростью пронзала  пространство,  у  которого  нет
начала и конца... Конца и начала...

Last-modified: Tue, 23 Jan 2001 22:17:26 GMT

Оцените этот текст: