Роджер Желязны. Пробуждение Румоко
Когда Джей-9 вышла из-под контроля, я сидел в рубке, следя за
исправностью аппаратуры на борту капсулы. Это была обычная, довольно
скучная работа.
Внизу, в капсуле, находились два человека. Они осматривали Дорогу
в Ад - высверленный в океанском дне туннель, по которому в самое
ближайшее время должно будет открыться движение. Если бы в рубке
присутствовал кто-нибудь из инженеров, отвечающих за Джей-9, я бы не
встревожился. Но один из них улетел на Шпицберген, а другой с утра
лежал пластом в медицинском изоляторе.
Внезапно ветер и течение, объединив усилия, накренили "Аквину", и
я подумал, что сегодня - Канун Пробуждения. Затем я решительно пересек
рубку и снял боковую панель.
- Швейцер! У вас нет допуска к этой аппаратуре! - воскликнул
доктор Эсквит.
- Можете сами ее наладить? - спросил я, оглядываясь.
- Разумеется, нет! Я же в ней ничего не смыслю. Но вам...
- Хотите посмотреть, как умрут Мартин и Денни?
- Не мелите чепухи! Но все же, вы не имеете...
- Тогда скажите, кто имеет, - оборвал его я. - Капсула
управляется отсюда, и здесь у нас что-то полетело. Если вы можете
вызвать сюда человека, имеющего допуск к аппаратуре, вызовите его. Если
нет - я сам ею займусь.
Не дождавшись ответа, я заглянул в чрево машины. Долго искать
причину неисправности не пришлось. Злоумышленники даже припой
использовали, подсоединив четыре посторонние цепи и обеспечив обратное
питание через один из таймеров...
Я вооружился паяльником. Эсквит по специальности был океанографом
и в электронике не разбирался. Я надеялся, что он не догадывается, что
я обезвреживаю мину.
Минут через десять я закончил, и капсула, дрейфующая в тысяче
фатомов под нами, ожила.
За работой я размышлял о существе, которому вскоре предстоит
пробудиться, существе, которое способно в мгновение ока промчаться по
Дороге, подобно посланнику дьявола, - а может быть, и самому дьяволу, -
и вырваться на поверхность Атлантики. Студеная, ветреная погода,
преобладающая в этих широтах, не способствовала хорошему настроению.
Нам предстояло высвободить могучую силу, энергию ядерного распада,
чтобы вызвать еще более грандиозное явление - извержение магмы, которая
дышит и клокочет в нескольких милях под нами. Откуда берутся
смельчаки, играющие в такие игры - было выше моего понимания.
Корабль снова вздрогнул и закачался на волнах.
- Все в порядке, - сказал я, устанавливая панель на место. -
Несколько "коротышей", только и всего.
- Похоже, действует, - буркнул Эсквит, глядя на экран монитора. -
Попробую связаться. - Он щелкнул тумблером. - Капсула, это "Аквина".
Слышите меня?
- Да, - прозвучало в ответ. - Что стряслось?
- Короткое замыкание в блоке управления, - ответил он. -
Неполадка устранена. Какова обстановка на борту?
- Все системы действуют нормально. Какие будут указания?
- Продолжайте работу в установленном порядке. - Эсквит обернулся
ко мне. - Извините, я был груб с вами. Не знал, что вам удастся
наладить Джей -9. Если хотите, я поговорю с начальством, чтобы вас
перевели на более интересную работу.
- Я электрик, - сказал я. - Знаю эту аппаратуру, умею устранять
типичные неисправности. Иначе и соваться бы не стал.
- Следует ли понимать это так, что с начальством говорить не
стоит?
- Да.
- В таком случае, не буду.
Меня это вполне устраивало. Устраняя "коротыши", я заодно
отсоединил миниатюрную мину, которая лежала теперь в левом кармане моей
куртки. В самое ближайшее время ей предстояло отправиться за борт.
Извинившись, я вышел из рубки. Избавился от улики. Поразмыслил о
текущих делах.
Итак, Дон Уэлш прав: кто-то пытается сорвать "проект".
Предполагаемая угроза оказалась реальной. И за этим кроется что-то
важное.
"Что?" - таков был мой первый вопрос. "Чего ждать теперь?" -
второй.
Опираясь на фальшборт "Аквины", я курил и смотрел на холодные
волны, набегающие с севера и бьющие в борт. Руки дрожали.
Благородный, гуманный проект, - думал я. - И опасный. Тем более
опасный, что кто-то проявляет к нему недобрый интерес.
Все-таки любопытно, доложит ли Эсквит "наверх" о моей выходке?
Наверное, доложит, даже не ведая, что творит. Ему придется изложить
причину аварии, чтобы доклад совпал с записью в бортовом журнале
капсулы. Он сообщит, что я устранил короткое замыкание. Только и всего.
Но этого будет достаточно.
Я знал, что злоумышленники имеют доступ к главному журналу. Их
сразу насторожит отсутствие записи об обезвреженной мине. Им будет
совсем несложно выяснить, кто встал у них на пути. Поскольку ситуация
сложилась критическая, они могут пойти на самые крайние меры.
Вот и прекрасно. Именно этого я и добиваюсь. Как тут не
радоваться - я целый месяц потерял, дожидаясь, когда враги
заинтересуются моей скромной персоной и, забыв об осторожности, начнут
задавать вопросы. Глубоко затянувшись, я посмотрел на далекий айсберг,
сверкающий в лучах солнца. Это показалось мне странным, потому что
небо было серым, а океан - темным. Кому-то не нравилось то, что здесь
происходило, но почему - до этого я не мог додуматься, как ни ломал
голову.
Ну и черт с ними, со злоумышленниками, кем бы они ни были. Я
люблю ненастные дни. В один из них я родился на свет. Я сделаю все
возможное, чтобы нынешний день принес мне удовлетворение.
Вернувшись в каюту, я смешал коктейль и уселся на койку. Вскоре
раздался стук в дверь.
- Поверните ручку и толкните, - сказал я.
Дверь отворилась. Вошел молодой человек по фамилии Роулингз.
- Мистер Швейцер, с вами хочет поговорить Кэрол Дейт.
- Передайте ей, я сейчас приду.
- Хорошо. - Он удалился.
Кэрол была молода и красива, поэтому я расчесал свои светлые
волосы и надел свежую сорочку.
Я подошел к ее каюте и дважды стукнул в дверь.
Кэрол была начальником корабельной охраны. Я предполагал, что она
вызвала меня в связи с аварией в контрольной рубке. Логично было
допустить, что она имеет непосредственное отношение к происходящему.
- Привет, - сказал я, входя. - Кажется, вы за мной посылали.
Она сидела за роскошным столом.
- Швейцер? Да, посылала. Присаживайтесь. - Она указала на кресло
напротив.
Я сел.
- Зачем я вам понадобился?
- Сегодня вы спасли Джей-9.
- Это вопрос или утверждение?
- Вы не имели права прикасаться к аппаратуре управления.
- Если хотите, могу вернуться в рубку и снова вывести ее из строя.
- Так вы признаетесь, что копались в ней?
- Да.
Она вздохнула.
- Знаете, вообще-то я не в претензии. Вы спасли двух человек, и я
не стану требовать, чтобы вас наказали за нарушение инструкции. Я
пригласила вас, чтобы спросить о другом.
- О чем?
- Это диверсия?
Ну, вот. Так и знал, что спросит.
- Нет, - ответил я. - Всего-навсего "коротыши".
- Лжете.
- Простите, не понял?
- Все вы прекрасно поняли. Кто-то привел аппаратуру в негодность.
Вы ее починили, а это было посложнее, чем устроить несколько коротких
замыканий. К тому же, полчаса назад мы зафиксировали взрыв слева по
борту. Это мина.
- Это вы сказали. Не я.
- Не пойму, что за игру вы ведете. Вы же раскрылись, какой смысл
теперь увиливать? Чего вы хотите?
- Ничего.
Я мысленно составлял ее портрет. Мягкие рыжеватые волосы, обилие
веснушек. Под косым срезом челки - широко посаженные зеленые глаза. Я
знал, хоть она и сидела, что роста она немалого - примерно пять футов
десять дюймов. Как-то раз мне довелось потанцевать с ней в ресторане.
- Ну?
- Что - ну?
- Я жду ответа.
- Вы о чем?
- Это диверсия?
- Нет. С чего вы взяли?
- Вы же знаете: были и другие попытки.
- Ничего я не знаю.
Внезапно она покраснела, но веснушки от этого стали только
заметней. С чего бы ей краснеть?
- Так вот: подобные попытки имели место. Но нам всякий раз
удавалось их пресечь.
- И кто же - злоумышленники?
- Это нам неизвестно.
- Почему?
- Потому что никого из них мы не смогли задержать.
- Что же вы так оплошали?
- Они слишком хитры.
Закурив сигарету, я сказал:
- Все-таки вы ошибаетесь. Это были замыкания. Устранить их -
пара пустяков, ведь я инженер-электрик.
Она достала сигарету. Я поднес зажигалку.
- Ладно, - сказала она. - Похоже, толку от вас не добьешься.
Я встал.
- Кстати, я еще раз навела о вас справки.
- Ну и что?
- Ничего. Вы чисты, как первый снег. Или как лебяжий пух.
- Рад слышать.
- Не спешите радоваться, мистер Швейцер. Я еще с вами не
разобралась.
- И не разберетесь, - пообещал я. - Как бы ни старались.
В чем-чем, а в этом я не сомневался.
"Когда же они за меня возьмутся?" - думал я о своих неведомых
противниках, направляясь к двери.
Раз в год перед Рождеством я опускаю в почтовый ящик открытку без
подписи. В открытке только коротенький список: названия четырех баров
и городов, в которых они находятся. В Пасху, первого мая, первого июня
и в канун Дня всех святых я сижу за бутылочкой в одном из этих баров,
обычно расположенном вдали от людных мест. Потом я ухожу. Дважды в
одном баре я не бываю никогда.
А плачу я всегда наличными, хотя в наше время многие пользуются
универсальными кредитными карточками.
Иногда в бар заходит Дон Уэлш. Он усаживается за мой столик и
заказывает пиво. Мы обмениваемся несколькими фразами и выходим
прогуляться.
Иногда Дон не приходит. Но в следующий раз он обязательно
появляется и приносит мне деньги.
Месяца два назад, в первый день суматошного мексиканского лета, я
сидел за столиком в углу "Инферно", в Сан-Мигель-де-Альенде. Вечер,
как всегда в этих краях, был прохладен, воздух чист, звезды ярко
сверкали над мощеными каменными плитами улочками "памятника
национальной культуры". Вскоре вошел Дон, одетый в темно-синий костюм
из синтетической шерсти и желтую спортивную куртку с расстегнутым
воротом. Он приблизился к стойке, что-то заказал, повернулся и окинул
взглядом зал. Я кивнул; он улыбнулся и помахал мне рукой, а потом
направился к моему столику со стаканом и бутылкой "Карта Бланка".
- Кажется, мы знакомы.
- Мне тоже так кажется, - сказал я. - Присаживайтесь.
Он выдвинул кресло и уселся напротив. Пепельница на столе была
переполнена окурками, но еще до меня. Из открытого окна тянуло
сквозняком (морской воздух с примесью аромата текилы), на стенах
теснились плоские изображения голых красоток и афиши боя быков.
- По-моему, вас зовут...
- Фрэнк, - сказал я первое, что пришло в голову. - Кажется, мы
встречались в Новом Орлеане?
- Да, в "Марди Грас", года два назад.
- Точно. А вы...
- Джордж.
- Ну да. Вспомнил. Крепко мы тогда выпили. И всю ночь резались в
покер. Чудесно отдохнули, правда?
- Да. И я вам продул две сотни баков.
Я ухмыльнулся и спросил:
- Напомните, чем вы занимаетесь.
- Так, всякими-разными сделками. Как раз сейчас намечается один
довольно интересный гешефт.
- Рад за вас. Ну что ж, поздравляю и желаю удачи.
- Взаимно.
Пока он пил пиво, мы поговорили о том, о сем. Потом я спросил:
- Вы уже осмотрели город?
- Вообще-то нет. Говорят, здесь очень красиво.
- Думаю, вам бы понравилось. Однажды я попал сюда на Фестиваль -
это незабываемое зрелище. Все глотают бензедрин, чтобы не спать три дня
кряду. С гор спускаются indios и танцуют на улицах и площадях. Между
прочим, здесь один-единственный готический собор на всю Мексику, его
построил неизвестный индеец, который и видел-то готику лишь на
европейских открытках. Когда снимали леса, думали, собор развалится -
но нет, стоит по сей день.
- С удовольствием походил бы по городу, но в моем распоряжении
всего один день. Видимо, придется довольствоваться сувенирами.
- Ну, этого добра здесь хватает. И цены доступны. Особенно на
ювелирные украшения.
- Все-таки жаль, что не успею осмотреть местные красоты.
- К северо-востоку отсюда, на холме - развалины города тольтеков.
Вы заметили этот холм? Там три креста на вершине. Любопытно, что
правительство не признает существования этих развалин.
- Очень хочется взглянуть. Как туда добраться?
- Можно пешком. Смело поднимайтесь на самую вершину. Поскольку
развалин не существует, нет ограничений на их осмотр.
- Долго идти?
- Отсюда? Меньше часа.
- Спасибо.
- Допивайте пиво и пошли. Я вас провожу.
Он допил, и мы вышли из бара.
Вскоре у моего спутника началась одышка. Ничего удивительного,
если ты всю жизнь прожил почти на уровне моря и внезапно попал на
высоту шесть с половиной тысяч футов.
Но все же мы добрались до вершины по тропинке, петлявшей среди
кактусов, и уселись на валуны.
- Итак, этого холма в природе не существует, - сказал Дон. - Как
и вас.
- Совершенно верно.
- А следовательно, здесь нет "жучков", чего нельзя сказать о
многих барах...
- Да, это довольно дикое место.
- Надеюсь, таким оно и останется.
- И я надеюсь.
- Спасибо за открытку. Нуждаетесь в заказе?
- Вы же знаете.
- Да. И у меня есть что предложить.
Вот так все это и началось.
- Вы слыхали о Наветренных и Подветренных островах? Или о Сертси?
- Нет. Где это?
- Вест-Индия. Малые Антильские острова. Они уходят по дуге от
ПуэртоРико и Виргинских островов на юго-восток, а потом на юго-запад, к
Южной Америке. Эти острова - вершины подводной гряды, которая
достигает двухсот миль в ширину. Они вулканического происхождения,
каждый из них - вулкан, действующий или потухший.
- Любопытно.
- Гавайский архипелаг - аналогичного происхождения. Остров Сертси
в западной части Вестманнского архипелага возник в двадцатом веке, а
точнее, в 1963 году. Он вырос в считанные дни. Столь же быстро вырос
Капелинос в Азорах. Он тоже подводного происхождения.
- Дальше. - Я уже понял, к чему он клонит. Мне доводилось читать
и слышать о "проекте Румоко", названном так в честь маорийского бога
вулканов и землетрясений. Подобный проект существовал и в двадцатом
веке, но от него отказались. Он назывался "Могол" и предусматривал
применение глубоководного бурения и направленных ядерных взрывов в
целях добычи природного газа.
- "Румоко", - сказал он. - Слыхали?
- Читал кое-что. В основном, в научном разделе "Таймс".
- Этого достаточно. Нас к нему привлекли.
- С какой целью?
- Кто-то пытается сорвать проект. Устраивает диверсии. Мне
поручено выяснить, кто и почему, и остановить его. Но пока я ровным
счетом ничего не добился, хоть и потерял двух человек.
Я посмотрел Дону в глаза. Казалось, в полумраке они светятся
зеленым. Он был ниже меня дюйма на четыре и легче фунтов на сорок, но
все равно выглядел довольно крупным человеком. Отчасти, наверное,
благодаря военной выправке.
- Нуждаетесь в моих услугах?
- Да.
- Что вы намерены предложить?
- Сорок тысяч. Может, даже пятьдесят. Это зависит от результатов.
Я закурил сигарету.
- Что от меня требуется?
- Устроиться в экипаж "Аквины". Лучше всего техником или
инженером. Сумеете?
- Да.
- Прекрасно. Выясните, кто вставляет нам палки в колеса, и дайте
мне знать. Или найдите способ вывести наших недругов из игры.
Я усмехнулся.
- Похоже, работенка не из самых легких. Кто ваш клиент?
- Американский сенатор, пожелавший остаться неизвестным.
- Я мог бы угадать его имя, но не стану этого делать.
- Беретесь? - спросил он.
- Да. Деньги мне пригодятся.
- Учтите, это опасно.
- Это всегда опасно.
Мы любовались крестами, на которых висели подношения верующих -
пачки сигарет и тому подобное.
- Хорошо, - сказал он. - Когда устроитесь?
- К концу месяца.
- Годится. А когда выйдете на связь?
- Как только появятся новости.
- Не годится. Нужен конкретный день. Скажем, пятнадцатого
сентября.
- Если дельце выгорит?
- Пятьдесят кусков.
- А если будут осложнения? Например, придется избавляться от
пары-тройки трупов?
- Как я сказал.
- Ладно. Пятнадцатого так пятнадцатого.
- До этого срока будете выходить на связь?
- Только в том случае, если понадобится помощь. Или если узнаю
что-то важное.
- На этот раз может случиться и то, и другое.
Я протянул ему руку.
- Не беспокойтесь, Дон. Считайте, что дело сделано.
Он кивнул, глядя на кресты.
- Они были отличными работниками. Я прошу вас... Я вас очень
прошу, выполните мое поручение.
- Сделаю все, что от меня зависит.
- Все-таки, загадочный вы человек. Не понимаю, как вам удается...
- И не дай Бог, чтобы вы поняли, - перебил его я. - Как только
кто-нибудь поймет - пиши пропало.
Мы спустились с холма и расстались. Он отправился к себе в
гостиницу, я - к себе.
- Пойдем-ка выпьем, - предложил Мартин, повстречав меня на
полубаке, когда я возвращался от Кэрол Дэйт. - Я угощаю.
- Ну, пойдем.
Мы прошли в ресторан и заказали по кружке пива.
- Хочу тебя поблагодарить. Если бы не ты, мы бы с Денни...
- Пустяки, на моем месте ты и сам бы в два счета починил блок.
Шутка ли - знать, что под тобой тонут люди.
- Все-таки, нам очень повезло, что в рубке оказался ты. Спасибо.
- Не за что. - Я поднес ко рту пластмассовую кружку (сейчас все
на свете делают из пластмассы, будь она проклята) и, отпив,
поинтересовался: - Как там шахта?
- Отлично. - Он наморщил широкий лоб и густо усыпанную веснушками
кожу вокруг глаз.
- Похоже, ты не очень-то в этом уверен.
Хмыкнув, он сделал маленький глоток.
- Такого, как сегодня, с нами еще не случалось. Понятное дело, мы
малость струхнули...
По-моему, это было слишком мягко сказано.
- Шахта точно в порядке? - допытывался я. - Сверху донизу?
- В порядке. - Он огляделся - видимо, заподозрил, что ресторан
прослушивался. Он и впрямь прослушивался, но Мартин не сказал еще
ничего опасного для себя или меня. Да я бы ему этого не позволил.
- Хорошо. - Я в который раз вспомнил напутствие невысокого,
широкоплечего человека. - Очень хорошо.
- А почему тебя это интересует? - спросил он. - Ведь ты -
всего-навсего наемный техник.
- И у наемного техника может быть профессиональный интерес.
Он как-то странно посмотрел на меня.
- По-моему, это из лексикона двадцатого века.
- Я старомоден.
- Должно быть, это неплохо, - задумчиво сказал он. - Жаль, что
сейчас мало осталось таких как ты.
- Демми уже проснулся?
- Дрыхнет.
- Это хорошо.
- Тебя должны повысить в должности.
- Надеюсь, не повысят.
- Почему?
- На что мне лишняя ответственность?
- Но ведь ты только что брал ее на себя. И справился.
- Раз на раз не приходится.
- Что значит - раз на раз?
- В следующий раз меня может не оказаться в рубке.
Я понимал: он пытается выведать, что мне известно. Но мне, как и
ему, известно было немногое. Однако оба мы понимали: назревает что-то
опасное.
Он потягивал пиво, не сводя с меня глаз.
- Хочешь сказать, что ты лентяй?
- Именно.
- Чепуха.
Пожав плечами, я поднес кружку ко рту.
Полвека назад существовала организация "СОБЩА", названная так в
насмешку над нелепыми аббревиатурами всевозможных обществ и учреждений.
Полностью это название звучало так: "Смешанное Общество Америки".
Однако, лидеры общества занимались не только вышучиванием
"Организации Мужчин" и ей подобных. Среди них были такие светила, как
доктор Уолтер Мунк из Института океанографии имени Скриппса и доктор
Гарри Гесс из Принстона. Однажды эти ученые выступили с необычным
предложением, которому в ту пору не суждено было осуществиться из-за
недостатка средств. Но, подобно духу Джона Брауна, дух проекта шагал
вперед, в то время как его "прах" лежал под сукном.
Как известно, проект "Могол" скончался в зародыше. Но на смену ему
со временем пришло еще более величественное и многообещающее детище
творческого гения ученых.
Общеизвестно, что глубинное бурение на континенте - дело
чрезвычайно сложное, так как толщина земной коры здесь зачастую
превышает двадцать пять миль. Общеизвестно также, что под океанами
земная кора значительно тоньше, и теоретически бур вполне способен
добраться до мантии и даже пройти поверхность Мохоровичича.
"Реализация нашего замысла потребует огромных затрат, - говорили
ученые, - но вы подумайте вот над чем: получив образцы мантийного
материала, мы сразу ответим на множество вопросов, касающихся
радиоактивности, термического градиента, геологического строения и
возраста Земли. Проведя соответствующие анализы, мы установим толщину
и глубину различных поверхностей, и сверим эти данные с результатами
сейсмологии. Отбор образцов по всей толще осадочных пород даст нам
полное представление о геологической истории планеты. Но не только
этим выгоден проект..."
- Еще по одной? - спросил Мартин.
- Не откажусь.
Если вам когда-нибудь приходилось читать монографию "Действующие
вулканы мира", изданную Международным союзом геологов и географов, то
вы наверняка обратили внимание на опоясывающие землю вулканические и
сейсмические зоны, например, так называемое "Огненное Кольцо",
окружающее Тихий океан. Вы можете очертить его на карте, ведя
карандашом от Огненной Земли по тихоокеанскому побережью Америки, через
Чили, Эквадор, Колумбию, Центральную Америку, Мексику, по западному
побережью Соединенных Штатов и Канады, вдоль Аляски, затем по дуге
вниз, через Камчатку, Курилы, Японию, Филиппины, Индонезию и Новую
Зеландию. Есть такая же зона в Атлантике, близ Исландии.
Мы сидели за столиком. Я поднял кружку и сделал глоток. На Земле
более шестисот вулканов, которые можно назвать действующими, хотя от
большинства из них вреда немного. Они просто стоят и дымят.
Мы заказали еще по одной.
Да. Мы вознамерились создать новый вулкан в океане. Точнее,
вулканический остров наподобие Сертси. В этом-то и заключался "проект
Румоко".
- Скоро мне снова вниз, - сказал Мартин. - Знаешь, мне бы
хотелось, чтобы ты приглядел за этой аппаратурой, черт бы ее побрал. Я
ее тебе вверяю, так сказать.
- Ладно, - согласился я. - Только предупреди меня, когда снова
пойдешь вниз. Буду сидеть в рубке, авось не прогонят.
Он хлопнул меня по плечу.
- Спасибо. Теперь я спокоен.
- Э, брат, да ты трусишь?
- Трушу.
- Что так?
- Беда одна не ходит. Слушай, старина, я готов поить тебя пивом
хоть до второго пришествия, только ты меня подстраховывай, ладно?
Что-то мне не по себе, ей-богу. Может, это просто полоса неудач? Как
думаешь?
- Может быть.
Еще секунду посмотрев на него, я опустил глаза в свою кружку.
- Судя по картам изотерм, здесь самое подходящее место во всей
Атлантике, - сказал я. - Единственное, чего я побаиваюсь...
Впрочем, это неважно.
- Чего ты побаиваешься?
- Видишь ли, магма - вещь очень капризная.
- Что ты имеешь в виду?
- Неизвестно, что произойдет, если выпустить ее на волю. Но
вообразить можно все, что угодно, от Этны до Кракатау. Поскольку
предвидеть исходный состав магмы невозможно, результаты ее
взаимодействия с водой и воздухом могут быть самыми неожиданными.
- Но ведь нам обещали, что все будет в порядке, - возразил Мартин.
- Не обещали, а подводили к мысли. Правда, грамотно подводили, тут
им надо отдать должное.
- Боишься?
- Еще бы!
- Думаешь, не выкарабкаемся?
- Сами-то мы выкарабкаемся, но этот чертов вулкан может изменить
температуру воды, интенсивность приливов и погоду в масштабе всей
планеты. Не буду скрывать, у меня мандраж.
Он грустно покачал головой.
- Не нравится мне все это.
- Возможно, твои неудачи уже закончились, - задумчиво произнес я.
- На твоем месте я не мучился бы бессонницей...
- Может быть, ты и прав.
"Может быть", - подумал я.
Мы допили пиво и я встал.
- Мне пора.
- Может, еще по кружечке?
- Нет, спасибо. Мне сегодня еще работать.
- Ну, как хочешь. До встречи.
- Пока. Не вешай нос. - Я вышел из ресторана и поднялся на
верхнюю палубу.
Луна светила достаточно ярко, чтобы от надстроек и такелажа падали
тени, а воздух был достаточно прохладен, чтобы я застегнул ворот
куртки.
Немного полюбовавшись на волны, я вернулся в свою каюту. Там я
принял душ, выслушал новости по радио, почитал. Вскоре я начал клевать
носом. Положив книгу на тумбочку возле койки, я погасил свет, и
корабль, покачиваясь на волнах, быстро убаюкал меня.
...В конце концов, надо было хорошенько выспаться. Как-никак,
завтра нам предстояло разбудить Румоко.
Сколько я проспал? Похоже, часа три-четыре. Внезапно дверь еле
слышно отворилась, и раздались тихие шаги.
Сон с меня как рукой сняло, но я лежал, не открывая глаз, и ждал.
Щелкнул замок. Затем вспыхнул свет, и на мое плечо легла чужая
рука, а ко лбу прижался металл.
- Эй, мистер! Проснись!
Я притворился, что просыпаюсь.
"Гостей" было двое. Я поморгал, таращась на них. Затем удостоил
внимания пистолет, отстранившийся от моей головы дюймов на двадцать.
- Какого черта?
Человек с пистолетом недовольно покачал головой.
- Так не пойдет. Спрашивать будем мы, а ты будешь отвечать.
Я сел, прислонясь спиной к переборке.
- Ладно, будь по-вашему. Что вам от меня нужно?
- Кто ты?
- Альберт Швейцер.
- Это имя нам уже известно. А настоящее?
- Это и есть настоящее.
- Вряд ли.
Я промолчал.
- Расскажи о себе и о своем задании.
- О чем это вы? Не понимаю.
- Встань.
- Если хотите, чтобы я встал, дайте мне халат. Он в ванной, на
крючке.
- Сходи за халатом, только проверить не забудь, - велел напарнику
человек с пистолетом.
Я окинул его взглядом. Нижнюю половину его лица прикрывал носовой
платок. Точно такая же импровизированная маска была у второго, и это
говорило о том, что передо мной - профессионалы. Дилетанты, как
правило, оставляют нижнюю половину лица открытой. А нижняя половина
куда выразительнее верхней. Мои гости знают об этом - следовательно,
они почти наверняка "профи".
- Спасибо, - сказал я парню, вручившему мне синий купальный халат.
Он кивнул. Я набросил халат на плечи, просунул руки в рукава,
подпоясался и опустил ноги на пол.
- Ну, чего вы хотите?
- На кого работаешь? - спросил человек с пистолетом.
- На "Румоко".
Не опуская пистолета, он легонько врезал мне левой и сказал:
- Не пойдет.
- Не возьму в толк, что вам от меня нужно. Может, позволите
закурить?
- Ладно... Э, погоди! Вот, бери мою. А то кто знает, что там у
тебя в пачке.
Я взял "Винстон", хотя предпочитаю ментоловые. Прикурил,
затянулся, выдохнул дым.
- Все-таки, я вас не понимаю. Растолкуйте, что именно вы хотите
узнать. Может быть, я вам помогу. Мне ни к чему лишние неприятности.
Мои слова, похоже, слегка успокоили "гостей". Оба глубоко
вздохнули. Парень, который задавал вопросы, ростом был примерно пять
футов восемь дюймов, второй - дюйма на два ниже. Тот, что повыше, весил
фунтов двести - кряжистый детина.
Они уселись на стулья возле койки. Ствол пистолета смотрел мне в
грудь.
- Успокойся, Швейцер, - сказал тот, что повыше. - Неприятности нам
тоже ни к чему.
- Вот и хорошо. Спрашивайте, а я буду отвечать без утайки, -
лживо пообещал я. - Начинайте.
- Сегодня ты отремонтировал Джей-9.
- Ну, об этом, наверное, уже всем известно.
- Зачем ты это сделал?
- А как же иначе? Ведь на моих глазах погибали два человека. А я
знал, как им помочь.
- Любопытно, где ты этому научился.
- Господи! Что тут странного, я же инженер-электрик.
Здоровяк посмотрел на своего товарища. Тот кивнул.
- В таком случае, почему ты просил Эсквита молчать?
- Потому что я нарушил инструкцию, когда полез в аппаратуру. Мне
запрещено к ней прикасаться.
Тот, что пониже, снова кивнул. У обоих "гостей" были очень черные
ухоженные волосы и хорошо развитые бицепсы, натягивавшие ткань рубашек.
- Посмотришь на тебя - ни дать ни взять добропорядочный обыватель,
- сказал тот, что повыше. - Окончил колледж, получил профессию, какую
хотел, не женился, нанялся на этот корабль. Возможно, все так и есть,
и в таком случае мы ищем не там, где нужно. И все-таки ты подозрителен.
Отремонтировал очень сложную аппаратуру, не имея к ней допуска...
Я кивнул.
- Зачем? - спросил он.
- Из-за глупого предрассудка. Не могу, знаете ли, равнодушно
смотреть, как гибнут люди.
Надеясь сбить их с толку, я спросил:
- А вы на кого работаете? На какую-нибудь разведку?
Тот, что пониже, улыбнулся. Тот, что повыше, сказал:
- Мы не можем тебе ответить. Думаю, ты понимаешь, почему. Советую
не тянуть время. Нас интересует только одно: почему ты пытался
утаить, что сорвал явную диверсию?
- Я же сказал: от меня зависела жизнь людей.
- Ты лжешь. Чтобы добропорядочный обыватель, да нарушил
инструкцию? Не поверю.
- У меня не было выбора.
- Боюсь, нам придется перейти к иной форме допроса.
Всякий раз, когда я думаю о том, стоило ли мне рождаться на свет,
и пытаюсь заново осмыслить уроки, которые дала мне жизнь, из пучин моей
памяти вырываются пузыри воспоминаний. Они живут не дольше обычных, но
за миг своего существования успевают окраситься всеми цветами радуги и
надолго запечатлеваются в чувствах.
Пузыри...
Один из них - в Карибском море. Называется он Новый Эдем. Это
огромная светящаяся сфера, настолько идеальной формы, что сам Евклид
восхитился бы, увидев ее. От сферы в разные стороны, словно фонари на
улицах ночного города, убегают цепочки огней. Вокруг - мосты,
перекинутые через глубокие каньоны, туннели, пробитые в скалах; возле
сферы роятся водолазы в блестящих и красочных скафандрах; по дну
океана, словно танки, движутся моремобили; над ними висят или
проплывают самые разнообразные минисубмарины.
Я отдыхал там недели две, и хотя обнаружил у себя легкую
клаустрофобию, о которой доселе не подозревал (очевидно, тут виноваты
неисчислимые тонны воды над головой, о которых совершенно невозможно
забыть), я вынужден признать, что этот отпуск был самым приятным в моей
жизни. Люди, населяющие подводное царство, совершенно непохожи на своих
собратьев, обитающих на суше. Они гораздо эгоистичнее и независимее,
но зато и чувство локтя развито у них в большей степени. Мне они
напоминали первопроходцев и покорителей Дикого Запада, и немудрено -
ведь они добровольно взялись выполнять программы снижения плотности
населения и освоения ресурсов океана. И в гостеприимстве им не
откажешь - несмотря на загруженность работой, они принимают туристов.
Например, они приняли меня.
Я плавал на субмаринах и просто в водолазном костюме, осматривал
шахты, сады, жилые и административные корпуса. Я навсегда запомнил
красоту Нового Эдема, запомнил его отважных жителей, запомнил, как
нависает море над головой (наверное, так насекомое видит небо
фасеточными глазами. Или нет: так может выглядеть глаз гигантского
насекомого, глядящего на тебя сверху. Да, второе сравнение - более
точное). Похоже, море, окружающее тебя со всех сторон, воздействует на
психику, пробуждая мятежный дух. Подчас я ловил себя на этом.
Новый Эдем - это не совсем "рай под стеклом", и он определенно не
для меня. Но всякий раз, когда я думаю о том, стоило ли мне рождаться
на свет, и пытаюсь заново осмыслить уроки, которые дала мне жизнь, - он
всплывает из глубин моего подсознания, играя всеми красками радуги, и
тотчас исчезает, оставляя сумятицу чувств.
Зная, что через секунду пузырь лопнет, я затянулся и раздавил
окурок в пепельнице.
Каково быть единственным человеком на свете, которого в
действительности не существует? Это вопрос непростой. Трудно
обобщать, располагая опытом только одной жизни - твоей собственной.
Правда, моя жизнь оказалась весьма необычной, я бы сказал - уникальной.
Когда-то я программировал компьютеры. С них-то все и началось.
Однажды я узнал нечто весьма необычное. И тревожное. Я узнал, что
скоро весь мир окажется "под колпаком". Каким образом это случится? О,
это дело тонкое! Сейчас на каждого человека заведено "электронное
досье". В нем содержатся сведения о его рождении, образовании, семейном
положении, путешествиях, переменах места жительства и тому подобном.
Регистрируется каждый его шаг от рождения и до смерти. Хранятся эти
"досье" в так называемом Центральном банке данных, появление которого
вызвало большие перемены в жизни общества. И не все они (в этом я
сейчас абсолютно уверен) были к лучшему.
Одним из весельчаков, создававших эту систему, был я. Признаюсь,
пока все шло хорошо, я не очень-то задумывался о последствиях. А когда
хватился, было уже поздно что-либо менять.
Проект, в разработке которого я участвовал, предусматривал
объединение всех уже существующих банков данных. Это обеспечивало
доступ из любого уголка планеты к любой информации - надо было только
набрать на клавиатуре компьютера код, соответствующий данному уровню
секретности.
Я никогда не стремился служить абсолютному добру или абсолютному
злу. Но в тот раз мне казалось, я близок к первому. Проект сулил
великолепные результаты. Я считал, что в нашем чудесном,
электрифицированном fin de siecle такая система просто необходима.
Только представьте себе: где бы вы ни были, у вас есть доступ к любой
книге, или фильму, или научной лекции, или к любым статистическим
сведениям.
Кстати, о статистике. Ее вы теперь не сможете обмануть, потому
что ваше "досье" будет открыто для всех заинтересованных лиц. Любое
коммерческое или правительственное учреждение сможет навести справки о
состоянии вашего имущества, банковском счете и обо всех ваших тратах;
следователь, подозревающий вас в том или ином нарушении закона, без
труда выяснит, где и с кем вы находились в момент преступления,
проследив за вашими платежами и перемещением в наемном транспорте. Вся
ваша жизнь будет развернута перед ним, как схема нервной системы в
институтском кабинете неврологии.
Признаюсь, поначалу эти перспективы вдохновили меня. Во-первых,
система обещала положить конец преступлениям. Лишь безумец, рассуждал
я, отважится нарушить закон, зная, что у него нет ни единого шанса уйти
от наказания. Но и безумца можно вовремя остановить, если в его
"электронном досье" содержится необходимая медицинская информация.
Кстати, о медицине. Теперь малейшее изменение в состоянии вашего
здоровья не ускользнет от внимания врачей. Подумайте о всех тех
болезнях, которые поддаются лечению только в самом начале. Подумайте о
продлении срока вашей жизни!
Подумайте о мировой экономике. Какой прогресс ожидает ее, если
будет известно, где находится и для чего служит каждый десятицентовик!
Подумайте о решении проблемы транспорта. Вообразите, что весь
транспорт мира - сухопутный, воздушный, морской - действует как единый,
прекрасно отлаженный механизм.
Мне грезился приход золотого века...
Чушь!
Мой однокашник, косвенно связанный с мафией и с университетской
скамьи пересевший не куда-нибудь, а за стол кабинета в Федеральном
налоговом управлении, поднял меня на смех.
- Ты всерьез думаешь, что можно регистрировать все банковские
вклады и следить за всеми сделками?
- Всерьез.
- Между прочим, швейцарские банки никого не допускают к своей
документации. А если такое и случится, найдутся другие надежные
хранилища. Не забывай о существовании матрасов и ям на задних дворах.
Никому не под силу сосчитать, сколько денег ходит по свету.
Прочитав несколько научных статей на эту тему, я понял, что мой
приятель был прав. В своей деятельности, касающейся экономики, мы
опирались, в основном, на приблизительные, усредненные цифры, причем
далеко не всегда статистики могли обеспечить нас необходимыми данными.
Например, им не удалось выяснить, сколько в мире незарегистрированных
судов. Статистика не в состоянии учитывать то, о чем у нее нет
сведений. Следовательно, имея неучтенные деньги, вы можете построить
неучтенный корабль и жить на нем. На земле много морей, и вряд ли
контроль за транспортом будет таким совершенным, как мне казалось
вначале.
А медицина? Врачи - тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо.
Например, лень. Вряд ли каждый из них будет добросовестно вести
историю болезни каждого из своих пациентов - особенно, если пациент
предпочтет платить за лекарство наличными, не требуя рецепта.
Выходит, я упустил из виду человеческий фактор? Пожалуй. Все люди
делятся на тех, кому есть что скрывать, тех, кому просто не нравится,
если о них знают слишком многое, и тех, кому скрывать нечего. А
"система", похоже, рассчитана только на последних. Это значит, она
будет далеко не идеальна.
Да и ее создание, по-видимому, встретит некоторые трудности.
Вполне можно ожидать недовольства и даже открытого противодействия,
причем на самом высоком уровне...
Но открытого противодействия нам почти не оказывали, и работа над
проектом шла полным ходом. Когда я разработал систему связи между
метеостанциями, метеоспутниками и Центральным банком данных, меня
назначили старшим программистом.
К тому времени я узнал достаточно, чтобы к моим опасениям
добавились новые. Неожиданно я обнаружил, что работа уже не приносит
мне удовлетворения. Это открытие побудило меня как следует задуматься
о последствиях нашей деятельности.
Никто не запрещал мне брать работу на дом. Похоже, никто не
заподозрил, что дело тут не в самоотверженности, а в желании узнать о
проекте все, что только можно. Неправильно расценив мои действия, меня
снова повысили в должности.
Это весьма обрадовало меня, поскольку расширяло доступ к
информации. Затем, по разным обстоятельствам (смерть, повышение в
должности, увольнение некоторых сотрудников) значительно изменился
кадровый состав нашего института. Перед пай-мальчиками открылась
зеленая улица, и я за короткий срок значительно продвинулся по
служебной лестнице.
Я стал консультантом у самого Джона Колгэйта.
Однажды, когда мы были почти у цели, я поделился с ним своими
тревогами. Я сказал этому седому человеку с болезненным цветом лица и
близорукими глазами, что мы, быть может, создаем чудовище, которое
отнимет у людей личную жизнь.
Он долго смотрел на меня, поглаживая пальцами розовое пресс-папье
из коралла, и, наконец, признал:
- Возможно, ты прав. Что ты намерен предпринять?
Я пожал плечами.
- Не знаю. Я просто хотел сказать, что не уверен в необходимости
нашей работы.
Вздохнув, он повернулся вместе с вращающимся креслом и уставился в
окно.
Вскоре мне показалось, что он уснул. Он любил вздремнуть после
ланча. Но он вдруг заговорил:
- Уж не думаешь ли ты, что я не выслушивал эти доводы по меньшей
мере тысячу раз?
- Я это допускал. И меня всегда интересовало, как вы их
разбиваете.
- Никак, - буркнул он. - Я чувствовал, так будет лучше. Пускаться
в дискуссию - себе дороже. Может быть, я неправ, но рано или поздно не
мы, так другие разработали бы способы регистрации всех значительных
характеристик такого сложного общества, как наше. Если ты видишь
другой выход, более приемлемый, - скажи.
Я промолчал. Закурив сигарету, я ждал, когда он снова заговорит.
Он заговорил:
- Ты когда-нибудь подумывал о том, чтобы уйти в тень?
- Что вы имеете в виду?
- Уволиться. Бросить эту работу.
- Не уверен, что правильно понял...
- Дело в том, что сведения о разработчиках "системы" поступят в
нее в самую последнюю очередь.
- Почему?
- Потому что я так хочу. Потому что в один прекрасный день ко мне
придет кто-нибудь другой и задаст эти же проклятые вопросы.
- А до меня вам их задавали?
- Если и задавали, какое это имеет значение?
- Если я правильно понял, вы можете уничтожить сведения обо мне,
прежде чем они поступят в Центральный?
- Да.
- Но без данных об образовании и трудовом стаже я не смогу
устроиться на работу.
- Это твоя личная проблема.
- А что я куплю без кредитной карточки?
- Думаю, у тебя найдутся наличные.
- Все мои деньги в банке.
Он повернулся ко мне и спросил с ухмылкой:
- В самом деле?
- Ну... не все, - признал я.
- Ну так как?
Пока он раскуривал трубку, я молчал, глядя сквозь клубы дыма на
его белые-пребелые бакенбарды. Интересно, всерьез он это предлагает?
Или издевается?
Словно в ответ на мои мысли, он встал, подошел к бюро и выдвинул
ящик. Порывшись в нем, вернулся со стопкой перфокарт размерами с
колоду для покера.
- Твои. - Он бросил перфокарты на стол. - На будущей неделе все
мы войдем в "систему". - Пустив колечко дыма, он уселся.
- Возьми их с собой и положи под подушку, - продолжал он. - Поспи
на них. Реши, как с ними быть.
- Не понимаю.
- Я их тебе отдаю.
- А если я их разорву? Что вы сделаете?
- Ничего.
- Почему?
- Потому что мне все равно.
- Неправда. Вы - мой начальник. "Система" - ваше детище.
Он пожал плечами.
- Сами-то вы верите, что "система" так уж необходима?
Опустив глаза, он глубоко затянулся и ответил:
- Сейчас я не так уверен в этом, как прежде.
- Я вычеркну себя из общества, если поступлю, как вы советуете.
- Это твоя личная проблема.
Немного поразмыслив, я сказал:
- Давайте карты.
Он придвинул их ко мне.
Я спрятал их во внутренний карман пиджака.
- Как ты теперь поступишь?
- Как вы и предложили. Положу под подушку. Буду спать не них.
- Если не решишься, позаботься, чтобы ко вторнику они были у меня.
- Разумеется.
Он улыбнулся и кивнул, прощаясь.
Я принес перфокарты домой. Но спать не лег.
Спать я не мог и не хотел. Какое там спать - я думал! Думал
целую вечность, во всяком случае - всю ночь напролет. Расхаживал по
комнате и курил. Шуточное ли дело - жить вне "системы"? Можно ли
вообще существовать, если сам факт твоего существования нигде не
зарегистрирован?
Часам к четырем утра я пришел к выводу, что вопрос можно поставить
по другому: что бы я ни натворил, как об этом узнает "система"?
После этого я уселся за стол и тщательно разработал кое-какие
планы. Утром, разорвав каждую перфокарту пополам, я сжег их и
перемешал пепел.
- Садись, - велел тот, что повыше, указывая на стул.
Я сел.
Они обошли вокруг меня и встали позади.
Я задержал дыхание и попытался расслабиться.
Прошло чуть больше минуты. Затем:
- Расскажи нам все как есть.
- Я устроился сюда через бюро по найму, - начал я. - Работа мне
подошла. Я приступил к своим обязанностям и повстречал вас. Вот и все.
- До нас доходили слухи - и мы склонны им верить - что
правительство, исходя из соображений безопасности, иногда создает в
Центральном фиктивную личность. Затем под этим прикрытием начинает
действовать агент. Наводить о нем справки бессмысленно - в его "досье"
предусмотрено все.
Я промолчал.
- Такое возможно? - спросил он.
- Да, - ответил я. - Слухи действительно ходят. А как там на
самом деле, я не знаю.
- Ты не признаешь себя таким агентом?
- Нет.
Они пошептались, затем я услышал щелчок замка металлического
чемоданчика.
- Ты лжешь.
- Нет, не лгу! Я, может быть, двух человек спас от смерти, а вы
оскорбляете! Что я такого сделал?
- Мистер Швейцер, вопросы задаем мы.
- Ну, как хотите. Просто мне непонятно. Может быть, если вы
скажете...
- Закатай рукав. Все равно какой.
- Это еще зачем?
- Затем, что я приказываю.
- Что вы хотите сделать?
- Укол.
- Вы что, из медико-санитарной службы?
- Откуда мы - тебя не касается.
- В таком случае, я отказываюсь. Когда вас сцапает полиция, не
знаю уж, по каким причинам... Так вот, когда вас сцапает полиция, я
позабочусь, чтобы у вас были неприятности и с Медицинской ассоциацией.
- Пожалуйста, закатай рукав.
- Протестую! - Я закатал рукав. - Если вы решили меня убить,
знайте - ваша игра окончена. Убийство - дело нешуточное. Если же вы
меня не убьете, я вам этого так не оставлю. Рано или поздно я до вас
доберусь, и тогда...
И тут меня будто оса ужалила в плечо.
- Что это?
- Препарат Тэ-Цэ-Шесть. Возможно, ты слышал о нем. Сознание ты не
потеряешь, так как нам понадобится твоя способность логически мыслить.
Но честно ответишь на все вопросы.
Мое хихиканье они, несомненно, объяснили воздействием сыворотки.
Я возобновил дыхательные упражнения по системе йогов, - они не могли
нейтрализовать препарат, но повышали тонус. Возможно, именно они дали
мне несколько необходимых секунд на концентрацию воли. Помогала и
отрешенность, которую я всячески в себе поддерживал.
О препаратах типа ТЦ-6 я был наслышан. От них восприятие
становится буквальным. Остается способность логически рассуждать, но
полностью утрачивается способность лгать. Но я надеялся обойти все
рогатки, следуя течению. К тому же, в запасе у меня был один хитрый
трюк.
Больше всего я не люблю ТЦ-6 за побочные эффекты, сказывающиеся на
сердце.
Действия укола я не чувствовал. Все было как будто по-прежнему,
но я понимал: это иллюзия. Увы, взять подходящий антидот из самой
обыкновенной на вид аптечки в тумбочке я не мог.
- Ты слышишь меня?
- Да, - услыхал я собственный голос.
- Как тебя зовут?
- Альберт Швейцер.
За моей спиной раздались два коротких вздоха. Парень, который
повыше, шикнул на приятеля, хотевшего что-то спросить.
- Чем ты занимаешься?
- Ремонтом оборудования.
- Чем еще?
- Многим. Я не понимаю...
- Ты работаешь на правительство? На правительство какой-нибудь
страны?
- Я плачу налоги, а следовательно, работаю на правительство. Да.
- Я имел в виду не то. Ты - секретный агент?
- Нет.
- Агент, но не секретный?
- Нет.
- Кто же ты?
- Инженер. Обслуживаю технику.
- А еще кто?
- Я не...
- Кто еще? На кого еще ты работаешь, кроме руководителей
"Проекта"?
- На себя.
- Что ты имеешь в виду?
- Моя деятельность направлена на поддержание моего экономического
и физиологического благополучия.
- Я спрашивал о других твоих хозяевах. Они существуют?
- Нет.
- Похоже, он чист, - услышал я голос второго.
- Возможно, - буркнул первый и снова обратился ко мне. - Как бы
ты поступил, если бы в будущем встретил меня где-нибудь и узнал?
- Отдал бы в руки правосудия.
- А если бы это не удалось?
- Тогда я бы постарался причинить вам серьезные телесные
повреждения. Возможно, я даже убил бы вас, если бы мог выдать убийство
за несчастный случай при самообороне.
- Почему?
- Потому что я заинтересован в сохранении моего здоровья.
Поскольку сейчас вы наносите ему ущерб, есть возможность, что в будущем
вы предпримете новую попытку. Я не намерен этого допустить.
- Я сомневаюсь, что это повторится.
- Ваши сомнения для меня ничего не значат.
- Ты совсем недавно спас двух человек, а теперь хладнокровно
рассуждаешь об убийстве.
Я промолчал.
- Отвечай!
- Вы не задали вопроса.
- Может, он невосприимчив к "психотропам"? - спросил второй.
- Мне о таком слышать не приходилось. А тебе? - последняя фраза
адресовалась мне.
- Не понял вопроса.
- Этот препарат не лишил тебя способности ориентироваться во всех
трех сферах. Ты знаешь кто ты, где ты и когда. Тем не менее, препарат
подавляет твою волю, и ты не можешь не отвечать на мои вопросы.
Человеку, который часто подвергается инъекциям "сыворотки правды"
иногда удается преодолеть ее воздействие, мысленно перефразируя вопросы
и отвечая на них правдиво, но буквально. Скажи, ты это делаешь?
- Ты уверен, что правильно задаешь вопросы - вмешался второй.
- Ладно, спроси ты.
- Тебе приходилось употреблять наркотики? - обратился он ко мне.
- Да.
- Какие?
- Аспирин, никотин, кофеин, алкоголь...
- "Сыворотку правды", - подсказал второй. - Средства,
развязывающие язык. Тебе когда-нибудь приходилось их употреблять?
- Да.
- Где?
- В Северо-Западном университете.
- Почему?
- Я добровольно участвовал в серии экспериментов.
- На какую тему?
- Воздействие наркотических препаратов на сознание.
- Мысленные оговорки, - сказал второй приятелю. - Думаю, он
натренирован. Хотя это совсем нелегко.
- Ты способен побороть "сыворотку правды"? - спросил первый.
- Я не понимаю.
- Ты способен лгать? Сейчас?
- Нет.
- Опять ошибочный вопрос, - заметил тот, что пониже. - Он не лжет.
В буквальном смысле все его ответы правдивы.
- Как же нам добиться от него толку?
- Понятия не имею.
Они снова обрушили на меня град вопросов и в конце концов зашли в
тупик.
- Он меня допек! - пожаловался тот, что пониже. - Так мы его и за
неделю не расколем.
- А стоит ли?
- Нет. Все его ответы - на пленке. Теперь дело за компьютером.
Близилось утро, и я чувствовал себя превосходно. Чему немало
способствовали вспышки холодного пламени в затылочной части мозга. Я
подумал, что сумею разок-другой соврать, если поднапрягусь.
За иллюминаторами каюты серел рассвет. Должно быть, меня
допрашивали часов шесть, не меньше. Я решил рискнуть.
- В этой каюте "жучки".
- Что? Что ты сказал?
- По-моему, корабельная охрана следит за всеми техниками, - заявил
я.
- Где эти "жучки"?
- Не знаю.
- Надо найти, - сказал тот, что повыше.
- А какой смысл? - прошептал тот, что пониже, и я его зауважал,
поскольку подслушивающие устройства не всегда улавливают шепот. - Они
здесь установлены задолго до нашего прихода. Если, конечно,
установлены.
- Может, от нас ждут, что мы сами повесимся? - проворчал его
приятель. Тем не менее, он принялся обшаривать взглядом каюту.
Не встретив возражений, я встал, дотащился до койки и рухнул
ничком.
Моя правая рука как будто случайно скользнула под подушку. И
нащупала пистолет.
Вытаскивая его, я опустил рычажок предохранителя. Затем я уселся
на кровати, направив пистолет на "гостей".
- Вот так-то, олухи. Теперь я буду спрашивать, а вы - отвечать.
Тот, что повыше, потянулся к поясу, и я выстрелил ему в плечо.
- Следующий? - Я сорвал глушитель, сделавший свое дело, и заменил
его подушкой.
Тот, что пониже, поднял руки и посмотрел на напарника.
- Назад, - велел я ему.
Он кивнул и отошел назад.
- Сядьте, - приказал я обоим.
Они сели.
Я обошел их и встал сзади. Забрал у них оружие.
- Дай руку, - приказал я тому, что повыше. Пуля прошла навылет.
Я продезинфицировал и перевязал рану. Потом сорвал с "гостей" платки и
внимательно рассмотрел лица, оказавшиеся совершенно незнакомыми.
- Ну, ладно, - заговорил я. - Что вас сюда привело? Почему вы
спрашивали о том, о чем вы спрашивали?
В ответ - молчание.
- У меня меньше времени, чем было у вас. Поэтому я вынужден
привязать вас к стульям. Признаюсь, я не расположен валять дурака, а
потому не буду накачивать вас наркотиками.
Достав из аптечки катушку лейкопластыря, я надежно привязал
пленников к стульям. Потом закрыл дверь на цепочку.
- На этом корабле переборки кают звуконепроницаемы, - заметил я,
пряча пистолет. - А насчет "жучков" я соврал. В общем, захочется
покричать - не стесняйтесь. Но лучше воздержитесь, потому что каждый
вопль будет вам стоить сломанного пальца. Так кто вы такие?
- Я - техник, обслуживаю "челнок", - ответил тот, что пониже. -
Мой друг - пилот.
За это признание он получил от напарника злобный взгляд.
- Ладно, - кивнул я. - Раньше я вас здесь не встречал, так что
поверю. А теперь хорошенько подумайте, прежде чем ответить на
следующий вопрос: кто ваш настоящий хозяин?
У меня было перед ними преимущество: я работал на себя, как
независимый подрядчик. В то время я действительно носил имя Альберт
Швейцер, так что лгать на допросе мне не пришлось. Я всегда полностью
вживаюсь в образ. Если бы "гости" спросили, как меня звали раньше,
ответ, наверное, был бы совершенно иным.
- Кто дергает за нитки? - спросил я.
Молчание.
- Ну, ладно, - сказал я. - Раз вы по-хорошему не понимаете...
Две головы повернулись ко мне.
- Чтобы получить несколько ответов, вы намеревались причинить
ущерб моему здоровью, - пояснил я. - Не обессудьте, если я отыграюсь
на вашей анатомии. Бьюсь об заклад, что получу от вас два-три
признания. Я подойду к делу чуточку серьезнее, чем вы. Просто-напросто
буду пытать вас, пока не заговорите.
- Не сможете, - сказал тот, что повыше. - У вас низкий индекс
жестокости.
Я невесело усмехнулся.
- Посмотрим.
Легко ли, по-вашему, прекратить свое существование и вместе с тем
продолжать его? Я решил эту задачу без особого труда. Но мне проще:
я с самого начала участвовал в разработке Системы и мне доверяли.
Разорвав свои перфокарты, я вернулся на рабочее место. Делая вид,
что тружусь над новой темой, я искал и наконец нашел безопасный
терминал.
Он находился в холодных краях, на метеорологической станции
"Туле".
Хозяйничал на ней один забавный старикан, великий любитель рома.
Как сейчас помню тот день, когда я высадился с "Протея" на берег бухты
и пожаловался старику на жестокость морей.
- Можешь отдохнуть у меня, - предложил он.
- Спасибо.
Он проводил меня на станцию, накормил, потолковал со мной о морях
и о погоде. Потом я принес с "Протея" ящик "бакарди", поставил на пол
и предоставил старику вскрыть его.
- Я вижу, тут все автоматизировано? - заметил я.
- Точно.
- Так какого черта тебя здесь держат?
Он рассмеялся.
- Мой дядя был сенатором. Надо было куда-то меня пристроить, вот
он и подыскал это местечко. - Он потянул меня за рукав. - Пошли, глянем
на твой корабль, нет ли где течи.
Мы поднялись на "Протей" - приличных размеров яхту с каютой и
мощными двигателями - и осмотрели ее.
- Я побился с друзьями об заклад, - объяснил я старику, - что
дойду до полюса и привезу доказательства.
- Сынок, да ты спятил!
- Знаю, но все равно дойду.
- А что? Может, и дойдешь. Когда-то и я был таким же - легким на
подъем, и здоровьем Бог не обидел. А ты, небось, подрастратил силенки
напоследок, а? - Он пригладил прокуренную и просоленную бороду и
ухмыльнулся.
- Было дело, - буркнул я. - Ты пей. - Мне не хотелось, чтобы он
наталкивал меня на мысли о Еве.
Он выпил, и на некоторое время разговор увял.
Она была не такая. Я имею в виду, мне нечего было рассказать о
ней старому похабнику.
А расстались мы с ней четыре месяца назад. Не по религиозным и не
по политическим причинам. Все было гораздо глубже.
Поэтому я наврал ему о выдуманной девице, и он был счастлив. Я
повстречал Еву в Нью-Йорке, где занимался тем же, чем и она - отдыхал.
Ходил на спектакли, фотовыставки и тому подобное.
Она - рослая, с коротко стриженными светлыми волосами. Я помог ей
найти станцию метро, вместе с ней спустился и поднялся, пригласил
пообедать и был послан к черту.
Сцена:
- Я к этому не привыкла.
- Я тоже. Но голод не тетка. Так пойдем?
- За кого вы меня принимаете?
- За интересную собеседницу. Мне одиноко.
- По-моему, вы не там ищете.
- Возможно.
- Я вас совсем не знаю!
- Я вас тоже. Но, надеюсь, спагетти под мясным соусом и бутылочка
кьянти помогут нам решить эту проблему.
- А вы не будете ко мне приставать?
- Нет. Я смирный.
- Ладно, уговорили. Ведите.
И мы отправились есть спагетти.
День ото дня мы становились все ближе. Мне было плевать, что она
живет в одном из этих крошечных сумасшедших "пузырьков". Я был
достаточно либерален и считал, что если пропагандой строительства
подводных городов занимается клуб "Сьерра", значит, такие города
действительно необходимы.
Наверное, надо было отправиться вместе с ней, когда закончился ее
отпуск. Она звала.
В Нью-Йорке я бывал нечасто. Как и Ева, я приплыл туда, чтобы
посмотреть на Большую Землю.
Надо было сказать ей: "Выходи за меня замуж".
Но она не согласилась бы предать свой родной пузырь, а я не
согласился бы предать свою мечту. Я хотел жить в огромном мире над
волнами - и уже знал, что для этого необходимо. Правда, до
рождественских открыток в то время я еще не додумался.
Я обожал эту синеглазую ведьму из морской пучины, и теперь
понимаю: надо было все-таки уступить. Черт бы побрал мой независимый
характер. Если бы мы с ней были нормальными людьми... Но мы не были
нормальными людьми, вот в чем беда.
Ева, где бы ты ни была, я не скажу о тебе дурных слов. Надеюсь,
ты счастлива с Джимом, или Беном, или как его там...
- Пей, - повторил я. - Попробуй с кока-колой.
Я осушил стакан коки, он - коки с двойной порцией "бакарди". При
этом он жаловался на скуку.
- Подбирается ко мне проклятая, - сказал он.
- Ну ладно, пора и на боковую, - сказал я.
- Пора так пора. Можешь ложиться на мою койку, мистер Хэмингуэй.
- Спасибо, дружище.
- Я тебе показал, где одеяла?
- Да.
- Ну, тогда спокойной ночи, Эрни.
- Спокойной ночи, Билл. Завтрак - за мной.
- Идет.
Зевая, он побрел прочь.
Я выждал полчаса и принялся за работу.
С его метеостанции можно было выйти непосредственно на
Центральный. Я хотел сделать аккуратную вставочку в программу. На
пробу.
Спустя некоторое время понял: получилось! Теперь я могу
поместить в Центральный любую информацию, и никто не поставит ее под
сомнение!
В тот вечер я казался себе чуть ли не богом.
Ева, быть может, зря я не выбрал другой путь.
Утром я помог Биллу Меллингсу справиться с похмельем, и он ничего
не заподозрил. Мне отрадно было сознавать, что у этого славного
старика не возникнут неприятности, даже если кто-нибудь мною
заинтересуется. Потому что дядя Билла - сенатор в отставке.
А сам я теперь мог стать кем угодно. Мог запросто создать новую
личность (год рождения, имя, сведения об образовании и т.д.) и занять
приличествующее место в обществе. Для этого требовалось лишь включить
передатчик на метеостанции и ввести в Центральный программу на коротких
волнах. Стоило ненадолго выйти в эфир - и можно было начинать жизнь в
любой инкарнации. Ab initio.
О, Ева, я хотел быть с тобой! Как жаль, что этому не суждено было
сбыться.
Думаю, правительство тоже знает этот трюк и время от времени им
пользуется. Но у меня преимущество: правительство не подозревает о
существовании "независимого подрядчика".
Я знаю многое из того, о чем следует знать (даже больше, чем
необходимо), хоть и с уважением отношусь к "детекторам лжи" и
"сывороткам правды". Дело в том, что свое подлинное имя я храню за
семью замками. Знаете ли вы, что полиграф Киллера можно обмануть не
менее чем семнадцатью способами? С середины двадцатого века его так и
не усовершенствовали. Лента вокруг грудной клетки и датчики
потовыделения, присоединенные к подушечкам пальцев, могли бы дать
чудесный эффект, но эти хитроумные устройства покуда никем не созданы.
Возможно, именно сейчас над усовершенствованием "детектора лжи" бьются
несколько институтов, но результатов пока что-то не видать. Я могу
сконструировать такой "детектор", который никому на свете не удастся
обмануть, - но сведения, добытые с его помощью, в суде по-прежнему
будут цениться невысоко.
Другое дело - психотропные вещества. Но и они не всемогущи.
Например, патологический лжец способен не поддаться амиталу или
пентоталу. Под силу это и человеку, невосприимчивому к наркотикам.
Но что такое "невосприимчивость к наркотикам"?
Вам когда-нибудь приходилось искать работу и проходить
тестирование на уровень интеллекта и смекалку? Уверен - приходилось.
Сейчас каждый с этим сталкивается (кстати, результаты всех этих тестов
поступают в Центральный). Постепенно вы к этому привыкаете, приобретая
качество, которое психологи называют "невосприимчивостью к тестам". То
есть, вы заранее знаете правильные ответы.
Да, именно так. Вы привыкаете давать ответы, которых от вас
ожидают, и осваиваете некоторые приемы, позволяющие выиграть время. Вы
утрачиваете страх перед тестами, сознавая, что можете предугадать все
ходы противника.
Невосприимчивость к наркотикам - явление того же рода. Если вы не
боитесь "сыворотки правды", и если раньше вам приходилось испытывать на
себе ее воздействие, - вы ей не поддадитесь.
- Я задал вопрос. Отвечайте, черт побери!
Я всегда считал, что страх боли, подкрепляемый самой болью,
неплохо развязывает язык. Теперь я решил испробовать это на практике.
Встав спозаранку, я приготовил завтрак. Налил стакан
апельсинового сока и потряс старика за плечо.
- Что за черт...
- Завтрак, - сказал я. - Выпей.
Он осушил стакан. Потом мы отправились на кухню и сели за стол.
Глядя на меня поверх яичницы, он сказал:
- Будет время - заглядывай ко мне. Слышь?
- Загляну, - пообещал я, и с тех пор наведывался к нему несколько
раз, потому что он мне понравился.
За беседой, длившейся все утро, мы осилили три кофейника. Когда-то
он служил врачом на флоте, и практики у него было хоть отбавляй
(позднее он извлечет из меня несколько пуль и сохранит это в тайне).
Кроме того, он был одним из первых астронавтов. А сейчас, по его
словам, ему хотелось быть просто опустившимся старикашкой.
Впоследствии я узнал, что лет за шесть до нашей первой встречи у него
умерла от рака жена. Он бросил медицину и стал отшельником.
Мы с ним и сейчас дружим, но все-таки я не открываю ему, что он
дал приют самозванцу, подделавшему свою родословную. Я мог бы
рассказать ему все как на духу, ведь он из тех, на кого можно
положиться. Но я не хочу взваливать на его плечи моральную
ответственность за мои темные дела.
Так я стал человеком, которого нет. Но при этом у меня появилась
возможность стать кем угодно. Для этого требовался сущий пустяк:
составить программу и ввести ее в Центральный. Сложнее было другое:
раздобыть средства к существованию.
Для этого требовалась работа. Причем, такая, за которую хорошо
платят. Я привык жить как мне нравится, id est красиво.
Это условие значительно сужало сектор поиска и вынуждало меня
отказаться от множества профессий, которые не противоречат закону. Но
я мог обеспечить себя надежной "крышей", устроившись на работу по любой
специальности, которая не вызывала бы у меня скуки. В конце концов, я
так и поступил.
Я сообщил Центральному о своей безвременной кончине, и он покорно
проглотил "липу". Поскольку родственников я не имел, мой переход в мир
иной никому не причинил хлопот. Все мое имущество я превратил в
наличные и набил ими карманы.
Затем я создал себе новую биографию. Выработал множество
привычек, этаких фривольных причуд, свойственных каждому человеку.
Жил я на борту "Протея", стоявшего на якоре у побережья
Нью-Джерси, под прикрытием островка. "Протея" тоже не существовало в
природе. Я трудился не покладая рук и преуспел, став одним из самых
удачливых "солдат удачи" на свете.
Я вплотную занялся дзю-до. Как известно, есть три школы этой
борьбы: кодокон - чисто японский стиль, - будо квай и школа
Французской федерации. Два последних стиля похожи на первый, но
отличаются более жестокими подсечками, бросками и захватами. Создатели
этих школ понимали, что "чистый" стиль был выработан для низкорослых
борцов, в нем большая роль отводится быстроте и точности движений,
нежели силе. Поэтому они попытались приспособить базовую технику для
рослых спортсменов, допустив применение силы в ущерб точности. На мой
взгляд, это весьма неплохо, потому что я человек рослый и крепкий.
Правда, когда-нибудь, возможно, мне придется пожалеть о своей лени.
Когда тебе за сорок, силы уходят с каждым годом. Но если ты занимался
дзю-до в стиле кодокон, ты и в восемьдесят останешься мастером.
Впрочем, быть может, я наберусь терпения и лет через двадцать снова
обрету форму. Не такой уж я увалень - во Французской федерации я
получил черный пояс.
В свободное от физических упражнений время я прошел курс владения
отмычкой. Понадобился не один месяц, чтобы я научился отпирать самый
простенький замок. Я и по сей день считаю, что лучше не трогать замок,
а выбить дверь ногой, взять, что тебе нужно, и дать деру.
Видимо, я не рожден для того, чтобы стать профессиональным
преступником. Криминальный талант дается не каждому.
Я изучал все, что, по моему мнению, могло пригодиться. Изучал и
изучаю. И хоть я считаю себя специалистом только в одной науке - науке
существования "в тени" - у меня широкая эрудиция. К тому же, я обладаю
важным преимуществом перед всеми людьми: меня нет.
Когда мои карманы опустели, я решил обратиться к Дону Уэлшу. Я
знал, кто он такой, и надеялся, что он обо мне никогда ничего не
узнает.
Это решение определило мой modus vivendi.
С тех пор прошло более десяти лет, и за это время у меня не
возникало к Дону претензий. Правда, мне пришлось-таки набраться опыта
в обращении с отмычками, не говоря уже о наркотиках и "жучках". Но я не
жалуюсь - работа есть работа.
Не знаю, всерьез они считали, что я блефую, или нет. Замечание о
низком уровне жестокости наводило на мысль, что у них был доступ к
моему "досье" в Центральном или к "личному делу" в сейфе капитана. А
если они знакомы с моим "личным делом", то наверняка заглядывали и в
расписание дежурств, и знают, что скоро мне на вахту. А до Пробуждения
остались считанные часы.
Будильник на тумбочке показывал без пяти шесть. В восемь мне
предстояло заступить на вахту. Времени, чтобы добиться от
"гостей" правдивых ответов, было в обрез.
Я ждал этой встречи целый месяц, и результат ее целиком зависел от
того, удастся ли мне "расколоть" их за два часа. Я не сомневался, что
они будут тянуть время. Они знали, что я не рискну оставить их в каюте
на целый день, а единственная альтернатива - выдать их корабельной
охране. Но мне этого совсем не хотелось - возможно, на борту у них
были друзья. Либо сами они заранее подстраховались, сделав выводы из
неудачи с Джей-9. Еще одна диверсия - и пробуждение Румоко, намеченное
на пятнадцатое сентября, будет отложено.
Чтобы получить деньги, я должен был послать Дону Уэлшу посылку.
Но мне пока нечего было положить в посылочный ящик.
- Джентльмены! - Я не узнал собственного голоса - по-видимому, у
меня были заторможены рефлексы. Я перестарался, сдерживая движения и
речь. - Джентльмены, пришел мой черед. - Я развернул кресло и уселся,
оперев рукоять пистолета на предплечье, а предплечье - на подлокотник
кресла. - Однако, прежде чем приступить к делу, я намерен обратиться к
вам с речью, направленной, как вы правильно догадываетесь, на то, чтобы
склонить вас к откровенности.
- Вы не агенты правительства, - продолжал я, переводя взгляд с
одного "гостя" на другого. - Вы представляете здесь интересы частного
лица или лиц. Будь вы агентами правительства, вы бы, несомненно, знали
заранее, что я таковым не являюсь. Поскольку вы прибегли к крайней
форме допроса с пристрастием, у меня есть основания считать, что вы
готовы на все. Логика подсказывает мне, что попытка утопить Джей-9
предпринята вами. Это была не случайность, а диверсия, и я уверен в
этом, ибо лично сорвал ее. Все вышеизложенное вполне объясняет, почему
вы находитесь в моей каюте. Поэтому я не вижу необходимости задавать
вам многие вопросы.
Я готов допустить, что ваши удостоверения личности - подлинные. В
любой момент я могу достать их из ваших карманов, если они там, но ваши
имена наверняка мне ничего не скажут. Поэтому я не стану тратить время.
Говоря откровенно, я хочу, чтобы вы ответили только на один вопрос, и,
возможно, этот ответ не причинит ущерба вашему нанимателю или
нанимателям, которые, несомненно, сразу от вас отрекутся. Я хочу знать,
на кого вы работаете.
- Зачем тебе это знать? - хмуро спросил тот, что повыше, и я
впервые заметил шрам, пересекавший его верхнюю губу.
- Мне любопытно, кого так заинтересовала моя скромная персона.
- Что ты предпримешь, если мы ответим?
Я пожал плечами.
- Возможно, акт личной мести.
Он отрицательно покачал головой.
- Ты тоже на кого-то работаешь, - сказал он. - Если не на
правительство, то на лицо, которому мы вряд ли симпатизируем.
- То есть, вы признаете, что действовали не по личным мотивам?
Если не хотите сказать, кто вас нанял, скажите хотя бы, почему он
заинтересован в срыве "проекта".
- Нет.
- Ладно, не буду настаивать. Похоже, вы служите некоей важной
особе. Между прочим, я мог бы кое-что предложить в обмен на
откровенность.
Тот, что пониже, засмеялся, но напарник обжег его взглядом, и он
умолк.
- Хорошо, оставим эту тему, - сказал я. - Нет, так нет. Поговорим
о другом. Я могу вас выдать корабельной охране, обвинив только во
взломе и проникновении в мою каюту. Могу даже соврать, будто вы были
пьяны и утверждали, что каюта принадлежит вашему приятелю, с которым вы
хотите пропустить по стопочке перед сном. Что скажете?
- Так есть здесь "жучки" или нет, в конце концов? - спросил тот,
что пониже. Он выглядел чуть помоложе своего приятеля.
- Конечно, нет, - отозвался тот, что повыше. - Слушай, заткнись,
сделай милость.
- Что скажете? - повторил я.
Он снова покачал головой.
- В таком случае, придется рассказать охране все как есть. О
наркотиках, допросе и так далее. Что скажете теперь?
Тот, что повыше, подумал и опять покачал головой.
- Неужели ты это сделаешь? - спросил он.
- Сделаю...
Казалось, он задумался.
- ... и, следовательно, не смогу уберечь вас от болезненных
ощущений, как это ни печально. Даже если вы невосприимчивы к
наркотикам, все равно, больше двух дней не выдержите, потому что кроме
"психотропов" к вам применят все остальные штучки. Рано или поздно вы
заговорите. По мне, так лучше рано, ибо я подозреваю, что для срыва
"проекта" вы подготовили кое-какие сюрпризы...
- Черт бы его побрал! Он слишком сообразителен!
- Скажите-ка ему еще разок, чтоб заткнулся, - попросил я того, что
повыше. - Он слишком торопится признаться, не дает мне позабавиться.
- Ну так как? Выкладывайте, - сказал я, выдержав паузу. - Я ведь
все равно добьюсь от вас ответа.
- Он прав, - проворчал человек со шрамом. - Ты чересчур
сообразителен. По коэффициенту умственного развития и "персональному
профилю" этого не скажешь. Могу я тебе кое-что предложить?
- Можете, - кивнул я. - Если это "кое-что" будет достаточно
весомым. И если заодно вы скажете, от кого исходит предложение.
- Хочешь четверть миллиона долларов наличными? Это максимум того,
что я могу дать. За это ты должен отпустить нас и заняться своими
делами. И забыть о сегодняшней встрече.
Я обдумал это предложение. Не буду лукавить: оно выглядело
заманчиво. Но за последние годы через мои руки прошло немало денег, и
мне не хотелось сообщать "Частному сыскному агентству Уэлша", с коим я
и впредь рассчитывал сотрудничать, о своей неудаче.
- Кто и когда мне заплатит? И чем? И за что?
- Сегодня вечером я смогу выплатить половину суммы, вторую - через
неделю, в крайнем случае, через десять дней. Чем? Любой валютой, на
твое усмотрение. За что? Думаю, ответ ясен: мы у тебя кое-что покупаем.
- Похоже, у вашего босса денег куры не клюют, - заметил я, бросая
взгляд на будильник - он показывал шесть пятнадцать. - Увы, я вынужден
отклонить ваше предложение.
- Значит, ты служишь не правительству. Агент правительства от
денег бы не отказался, но все равно выдал бы нас.
- Подумаешь, открытие! Я сам только что сказал вам, что не имею
отношения к правительству.
- Кажется, мистер Швейцер, мы зашли в тупик.
- Не думаю. Это была только присказка, сказка - впереди. Я
вынужден перейти к решительным действиям. Приношу свои извинения, но
иного выбора у меня нет.
- Ты в самом деле способен на насилие?
- Боюсь, что да. Кстати, хочу вас разочаровать: вчера я малость
перебрал и в ожидании сильного похмелья позаботился об отгуле. У меня
весь день свободен. Поскольку лично вы уже получили весьма болезненную
рану, можете пока отдохнуть.
Я медленно встал, ничем не выдавая головокружения. Не отвязывая
от стула парня, который пониже, я поставил его на ноги, притащил в
ванную и усадил под душ. Он несколько раз пытался ударить меня
головой, но безуспешно.
- Хочу вкратце изложить мою идею, - сказал я, возвратясь в
комнату. - Я как-то раз замерял температуру воды из душа - она меняется
в интервале от ста сорока до ста восьмидесяти градусов Фаренгейта.
Стоит только расстегнуть на твоем приятеле рубашку и штаны, и он
сварится заживо. Уяснил?
- Уяснил.
Я снова прошел в душ, расстегнул на "госте" одежду, пустил горячую
воду и снова вернулся в комнату. Я уже давно заметил черты сходства в
лицах моих собеседников. Это навело на мысль, что они родственники.
Когда раздались первые вопли, парню, сидевшему передо мной, не
удалось сохранить бесстрастный вид. Он затравленно посмотрел на
будильник, потом - на меня.
- Будь ты проклят, ублюдок! Выключи воду!
- Кто он тебе? Кузен?
- Родной брат. Выключи воду, бабуин проклятый!
- Охотно выполню твою просьбу, если ты сочтешь возможным
поделиться со мной информацией.
- Ладно. Только пусть он останется там. И дверь закрой.
Я стремглав бросился в ванную. В голове у меня почти прояснилось,
хотя самочувствие было еще далеко не идеальным. Перекрывая воду, я
ошпарил руку. Оставив жертву корчиться в клубах пара, я затворил дверь
и возвратился в комнату.
- Ну? Я слушаю.
- Можешь освободить мне руку и дать сигарету?
- Руку - нет, а сигарету - пожалуйста.
- Как насчет правой? Я едва ею шевелю.
- Ладно, - согласился я, подумав, и взял пистолет.
Я зажег сигарету, сунул ее собеседнику в рот. Она выпала. Я поднял
ее и снова поднес ко рту "гостя".
- Ну, хорошо, - сказал я. - десять секунд тебе на это
удовольствие, и - к делу.
Он кивнул, обвел комнату взглядом, глубоко затянулся.
- Похоже, тебе не впервой причинять людям боль, - заметил он. -
Если ты не агент правительства, то хотел бы я знать, кто приложил руку
к твоему "досье".
- Я работаю не на правительство.
- Тогда остается только пожалеть, что ты не с нами. Похоже, ты
знаешь свое дело.
Он снова бросил взгляд на будильник. Шесть двадцать пять. Но
сейчас за этим взглядом, помимо желания узнать время, скрывалось что-то
еще. Страх?
- Когда это произойдет? - спросил я наугад.
И он допустил ошибку.
- Приведи сюда моего брата, - тоскливо произнес он. - Я хочу его
видеть.
- Когда это случится? - повторил я.
- Слишком скоро. Ты уже ничего не исправишь.
- Сомневаюсь. Но если ты и прав, не стоит особо расстраиваться.
Ведь у вас с братом все равно нет выхода.
- Отпусти нас, а? Хочешь, я увеличу сумму?
- Не стоит. Этим ты меня только расстроишь. Я ведь все равно не
соглашусь. Ну, все, мне пора. Надо торопиться.
- Ну, как хочешь. Об одном прошу: приведи его сюда и окажи первую
помощь.
Я выполнил его просьбу.
- Придется, вам, ребята, еще немного посидеть здесь, - Я погасил
сигарету старшего и привязал его запястье к стулу. Затем я направился
к выходу.
- Ты же не знаешь! Ты ничего не знаешь! - выкрикнул старший мне
вслед.
- Не стоит себя обманывать, - бросил я через плечо.
Я не знал. Действительно, не знал.
Но догадывался.
Решительным шагом пройдя по коридорам, я забарабанил в дверь каюты
Кэрол Дэйт. Спустя некоторое время раздалось приглушенное
ругательство, и дверь отворилась. За ней, моргая спросонья, стояла
Кэрол в просторном халате и ночном чепце.
- Тебе чего?
- Да так, поболтать о том, о сем. Можно войти?
- Нет! - отрезала она. - Я не привыкла к...
- Диверсиям, - подхватил я. - Знаю. Вот я и хотел бы потолковать
о диверсиях, которые, между прочим, еще не закончились.
- Входи. - Кэрол распахнула дверь и шагнула в сторону. Я вошел.
Она затворила дверь и сказала, прислонясь к ней спиной: - Я слушаю. В
каюте светился только ночник, кровать стояла неубранной.
- Пожалуй, вчера я не все тебе рассказал, - признался я. - Да,
это была диверсия, и мне удалось разрядить мину. Слава Богу, все
обошлось, но на этом неприятности не кончились. Сегодня - исторический
день, и сегодня будет предпринята последняя попытка. Я уверен в этом.
Возможно, я знаю, когда и где это случится.
- Сядь, - велела она.
- Между прочим, времени в обрез.
- Все-таки будь любезен, посиди. Мне надо одеться.
Она вышла в соседнюю комнату, оставив дверь открытой. Впрочем,
друг от друга нас отгораживала стенка. Ей не о чем было беспокоиться,
если она доверяла мне. А она, похоже, доверяла.
- Что ты узнал? - спросила она, шурша одеждой.
- Мне кажется, к одному из наших атомных зарядов подсоединено
взрывное устройство, так что петух кукарекнет раньше срока.
- Почему тебе так кажется?
- Потому что в моей каюте сидят двое парней, привязанные к
стульям. Их заинтриговал случай с Джей-9, и они всю ночь пытались меня
разговорить.
- Вот как?
- Они вели себя очень грубо.
- Дальше.
- Когда мы поменялись ролями, я тоже не стал миндальничать. Я
заставил их говорить.
- Как тебе это удалось?
- Тебя это не касается. Короче говоря, я думаю, надо еще разок
проверить заряды.
- Могу я забрать этих людей из твоей каюты?
- Разумеется.
- Как тебе удалось с ними справиться?
- Они не знали, что у меня пистолет.
- Понятно. Между прочим, я тоже об этом не знала. Ладно, мы их
заберем. Так ты утверждаешь, что задержал их и вынудил признаться?
- В некотором роде. И да, и нет. Только это не для протокола.
Кстати, твоя каюта прослушивается?
Она вернулась в спальню, кивнула и приложила палец к губам.
- Не пойти бы нам куда-нибудь? - спросил я.
- Иди к черту! - В черных облегающих брюках и в блузке в
шахматную клетку она выглядела потрясающе. Я понял, что она неверно
истолковала мои слова - ведь я имел в виду совсем не то, что могло
прийти в голову какомунибудь идиоту, например, правительственному
агенту, подслушивающему наш разговор.
- Я в том смысле, что надо спешить, - пояснил я. - Не хочу, чтобы
из-за нашей нерасторопности все пошло прахом.
- Не волнуйся. Между прочим, в последнее время я повстречала
несколько rara avis - да, я решаю кроссворды в "Нью-Йорк Таймс", - и ты
- одна из этих пташек. Ты совершаешь неожиданные поступки, но, судя по
всему, знаешь, что делаешь. Мы уже имели дело с людьми, которые
превосходно ориентируются в ситуации и в критическую минуту вступают в
игру. Так ты считаешь, что в ближайшее время с борта нашего корабля
будет сброшена атомная бомба?
- Да.
- И она взорвется раньше времени от устройства, поставленного
диверсантами?
- Верно. - Я глянул на свои часы - стрелка приближалась к семи.
- Держу пари, осталось меньше часа.
- Заряды будут сброшены через несколько минут, - сказала она.
- И что ты намерена предпринять?
Она подошла к столику возле кровати и взяла телефонную трубку.
- Управление? - спросила она. - Прекратить отсчет. - Затем: -
Соедините меня с охраной.
- Сержант, - произнесла она через несколько секунд, - прошу
арестовать двух человек. - Она посмотрела на меня. - Номер каюты?
- Шесть-сорок, - ответил я.
- Шесть-сорок, - повторила она в микрофон. - Да, двоих. Да.
Спасибо. - Она положила трубку.
- О них позаботятся, - пообещала она. - Ты сказал, заряд может
взорваться раньше срока?
- Именно это я и сказал. Причем дважды.
- Сможешь его обезвредить?
- Если мне предоставят необходимое. Но ты, наверное, предпочтешь
вызвать...
- Пойди и возьми! - велела она.
- Хорошо.
Я пошел, куда требовалось, и взял, что требовалось. Через пять
минут вернулся в каюту Кэрол с тяжелым свертком на плече.
- Пришлось расписаться кровью. Почему бы тебе не пригласить
толкового физика?
- Мне нужен ты, - возразила она. - Ты участвуешь в игре с самого
начала. Ты знаешь, что делаешь. Чем меньше народу будет знать о наших
делах, тем лучше.
- Веди, - сказал я и отправился за ней следом.
По пути я посмотрел на часы. Семь ноль-ноль.
Через десять минут я выяснил, который из трех зарядов - "с
сюрпризом".
Диверсанты воспользовались моторчиком на батарейке от детского
конструктора. Моторчик приводился в действие стандартным часовым
механизмом. Он должен был отодвинуть свинцовую заслонку. Если бы это
случилось, проклятая бомба обязательно бы взорвалась.
Я провозился с ней меньше десяти минут.
Потом мы стояли возле фальшборта. Я опирался на планшир.
- Хорошо, - сказал я.
- Не то слово, - улыбнулась она.
Мы помолчали.
- Пока ты занимаешься подобными делами, - заговорила она наконец,
- держи ухо востро. Скоро ты станешь объектом моего самого пристального
внимания.
- Чего мне бояться? Я чист как первый снег. Или как лебяжий пух.
- Ты ненастоящий, - сказала она. Таких, как ты, не бывает.
- Вынужден тебя разочаровать. Потрогай меня - и убедишься, что я
вполне реален.
- Если однажды в полночь ты не превратишься в лягушку, тебя,
возможно, сумеет полюбить какая-нибудь девушка.
- Где мне найти такую глупую девушку?
Вместо ответа я получил странный взгляд, но не стал ломать голову
над его значением.
Потом она посмотрела мне прямо в глаза.
- Ты - моя неразгаданная тайна. Ты похож на отголосок минувшей
эпохи.
- Может быть, ты и права. Как насчет того, чтобы оставить меня в
покое? Я ведь ничего плохого не сделал.
- У меня - служба. С другой стороны, ты прав. Ты помог нам, не
нарушив при этом никаких запретов, если не считать случая с Джей-9, да
и это вряд ли можно назвать нарушением. Но ведь я должна отправить по
начальству рапорт, а в нем соответствующим образом изложить твои
действия. Увы, я не могу отпустить тебя так просто.
- Я и не прошу.
- Чего же ты от меня хочешь?
Я не боялся, что сведения о моей деятельности на борту "Аквины"
поступят в Центральный. Как только это случится, я сумею их стереть. Но
прежде, чем они попадут в память компьютера, с ними ознакомится уйма
народу, а это мне уж совсем ни к чему.
- Чем меньше народу будет знать о наших делах, тем лучше, -
повторил я слова Кэрол. - Если один человек потихоньку выйдет из игры,
никто и не заметит.
- Ошибаешься.
- Ладно. Допустим, я добровольно решил вам помогать.
- Вот это уже лучше.
- В таком случае, почему бы нам не придерживаться этой версии?
- Не вижу особых проблем.
- Ты согласна?
- Я посмотрю, что можно сделать. Когда ты закончишь работу, чем
собираешься заняться?
- Еще не знаю. Махну куда-нибудь отдохнуть.
- Один?
- Возможно.
- Знаешь, а ты мне нравишься. Я постараюсь избавить тебя от
неприятностей.
- Буду весьма признателен.
- Похоже, у тебя на все готов ответ.
- Спасибо.
- Как насчет девушки?
- В смысле?
- Могла бы тебе пригодиться девушка?
- По-моему, у тебя очень даже неплохая работа.
- Да, но дело не в этом. Так нужна она тебе, или нет?
- Кто - она?
- Хватит валять дурака! Девушка, кто же еще?
- Нет.
- Вот как?
- Слушай, не мели чепухи. На кой черт мне подружка из спецслужбы?
Неужели я поверю, что ты решила связать судьбу с незнакомцем?
- Я видела тебя в деле, ты стоящий парень. Да, я могла бы связать
с тобой судьбу.
- Это самое необыкновенное предложение в моей жизни.
- Решай быстрее, - сказала она.
- Ты сама не знаешь, что говоришь.
- А что, если я к тебе неравнодушна?
- Ну да, я же разрядил твою бомбу.
- Я не о благодарности! - перебила она. - Впрочем, за бомбу
спасибо. Ну ладно, нет, так нет.
- Постой! Дай хоть немного подумать.
- Пожалуйста. - Она отвернулась.
- О черт! Ладно, давай поговорим откровенно. Ты мне нравишься,
хоть я и убежденный холостяк с многолетним стажем. Ты - загадка.
- Посмотрим на это под другим углом, - сказала она. - Ты не
такой, как все. Я тоже хочу быть не такой, как все.
- Например?
- Например, хочу лгать компьютеру, и чтобы это сходило мне с рук.
- А почему ты считаешь, что я лгу компьютеру?
- Потому что это - единственный ответ. Если, конечно, ты -
настоящий.
- Я настоящий.
- Значит, ты умеешь обманывать "систему".
- Сомневаюсь.
- Возьми меня с собой, - попросила она. - Я тоже так хочу.
Я внимательно посмотрел на нее. Тонкий локон едва касался нежной
щеки. Казалось, Кэрол вот-вот расплачется.
- Значит, я - твой последний шанс? Тебе все опротивело и,
повстречав меня, ты решила сыграть "ва-банк"?
- Да.
- Чушь какая-то. Учти, если ты вдруг захочешь выйти из игры, я не
смогу гарантировать тебе безопасность. А сам я из игры не выйду. Я веду
ее по собственным правилам, и эти правила не всем понятны. Если мы с
тобой сойдемся, у тебя появится шанс рано овдоветь.
- Я верю в тебя. Ты умен и смел.
- Я рано сойду в могилу. Слишком уж часто я делаю глупости.
-- Кажется, я в тебя влюблена.
- Послушай, давай поговорим об этом позже. Мне нужно кое-что
обмозговать.
- Хорошо.
- Глупая ты девчонка.
- Ошибаешься.
- Ну что ж, посмотрим.
Очнувшись от сна - одного из самых глубоких снов в моей жизни - я
отправился на вахту.
- Опаздываешь, - сказал Меррей.
- А ты стукни начальству, пускай меня спишут, - огрызнулся я и
уселся за экран монитора.
"Проект Румоко" находился в завершающей стадии.
Мартин и Демми спустились на дно и разместили ядерные заряды. Они
прекрасно сделали свое дело, и теперь мы уходили подальше. Заряды
должны были взорваться по радиосигналу.
Из моей каюты забрали непрошенных гостей, и за это я был
благодарен Кэрол.
Наконец мы отошли на безопасное расстояние, и радист отправил в
эфир сигнал.
Несколько мгновений кругом царило безмолвие. Затем взорвалась
бомба.
За стеклом иллюминатора я увидел встающего человека: старого,
седого, в широкополой шляпе. Он постоял, шатаясь, и рухнул ничком.
- Ну вот, подпортили мы воздух, - заметил Мартин.
- Черт! - буркнул Демми.
Океан вздыбился и бросился на нас. Корабль чудом не сорвало с
якоря. На какое-то время стихия утихла. Потом началось! Корабль
трясся, как продрогшая собака. Я смотрел, вцепившись в подло котники
кресла. За иллюминатором бушевали волны: безжалостные и коварные, они
с рычанием налетали на нас, но нам каждый раз удавалось отразить их
натиск.
- Начали действовать датчики, - сказала Кэрол. - Похоже, он
растет.
Я молча кивнул. Говорить было не о чем.
- Он уже большой, - произнесла Кэрол через минуту, и я снова
кивнул.
В конце концов порожденная нами тварь выбралась из-под воды. Это
случилось в то же утро.
На поверхности океана уже долго лопались пузыри, становясь все
крупнее. Показания термометров быстро росли. Внизу разливался свет.
Внезапно в небо ударила широкая струя воды. Фонтан поднялся на
невиданную высоту и зазолотился в лучах утреннего солнца, словно голова
Зевса, спустившегося с небес к кому-то из своих подружек. Явление Зевса
сопровождалось оглушительным ревом.
Постояв перед нами несколько мгновений, златокудрый бог рассыпался
сверкающим дождем.
После этого океан разбушевался не на шутку.
Его поверхность корчилась и мерцала, рев то смолкал, то
возобновлялся. Снова забил фонтан, затем - другой, третий, четвертый,
и каждый - все выше, выше...
Потом "Аквину" задело ударной волной очередного взрыва. Казалось,
нас несет куда-то мощным отливом...
Мы были готовы к такому исходу.
Мы не дрогнули.
Отлив все тащил нас, и не было этому конца. От вулкана нас
отделяли многие мили, а казалось, до него можно дотронуться рукой.
И снова ввысь ударил бесконечный водяной столб. Он пронзил
небосвод и оросил солнце. Он раздался вширь, и у его основания из воды
забило пламя.
Быстро сгустились сумерки, и тончайшая пыль наполнила воздух,
глаза, легкие. К счастью, облака вулканического пепла проплыли в
стороне от нас, словно стая темных птиц. Чтобы хоть как-то защитить
легкие от грязи, я закурил сигарету.
В тот преждевременный вечер океан был светел. Казалось, сам
потревоженный Кракен лижет днище нашего корабля. Сияние в пучине не
угасало; в нем смутно угадывался контур.
Румоко. Конус. Рукотворный остров. Обломок затонувшей Атлантиды,
снова поднимающийся к поверхности. Человеку удалось сотворить участок
суши. Придет время, и она станет обитаемой. А если мы создадим целый
архипелаг...
Да. Возможно, это будет вторая Япония. Человеческой расе
необходимо новое жизненное пространство.
Почему меня допрашивали? Кто противостоит нам? Какие у них
мотивы? Ведь мы, насколько я понимаю, делаем благое дело.
Я покинул рубку и направился в ресторан.
Там ко мне как будто случайно подошла Кэрол. Я кивнул. Она села
напротив.
- Привет.
- Привет.
- Ну как, обмозговал? - спросила она, заказав салат и эрзац-пиво.
- Да.
- Что скажешь?
Я пожал плечами.
- А что тут говорить? Очень уж это внезапно, и, если честно, мне
бы хотелось узнать тебя чуточку поближе.
- То есть?
- Я имею в виду старинный обычай, который называется "помолвка".
Давай попробуем, а?
- Я тебе не нравлюсь? Я сравнивала наши индексы совместимости -
мы должны подойти друг другу. Конечно, я сужу о тебе по "досье", но
мне кажется, в этом случае оно не лжет. Ты мне подходишь.
- То есть?
- Я очень много думала о тебе. Пожалуй, я бы могла связать судьбу
с гордецом и эгоистом, который знает толк в технике.
Я знал, что ресторан прослушивается, а Кэрол просто не могла об
этом не знать. Следовательно, она не случайно завела этот разговор
именно здесь.
- Извини, - сказал я. - Слишком внезапно. Дай мне как следует
подумать.
- Почему бы нам не отдохнуть где-нибудь вдвоем? Там и подумаешь.
- Где?
- Ну, хотя бы на Шпицбергене.
Выдержав паузу, я сказал:
- Идет.
- Мне надо часа полтора на сборы.
- Ого! Я-то думал, ты имеешь в виду уик-энд. Нет, до конца недели
я не могу. Надо еще проверить всю аппаратуру, да и вахтенное
расписание...
- Но ведь ты уже закончил свою работу.
Я перешел к десерту - кофе и отменному яблочному пирогу с
кедровыми орешками. Не отрываясь от чашки, я медленно покачал головой.
- Я могу договориться, чтобы тебя на денек-другой освободили от
вахты, - заметила Кэрол. - Беды от этого не будет.
- Извини, но я не люблю оставлять недоделки. Давай подождем с
пикником до конца недели.
Она помолчала, размышляя.
- Ну, ладно.
Я кивнул, доедая пирог.
"Ну, ладно" вместо "да", "хорошо" или "договорились" - могло быть
ключевой фразой. Но мне было уже все равно.
Мы направились к выходу. Кэрол шла чуть впереди. Я услужливо
распахнул перед ней дверь, и с той стороны мне навстречу шагнул
человек.
Кэрол остановилась и обернулась.
- Не надо ничего говорить, - попросил я. - Я замешкался - и влип.
Не трать время на перечисление моих прав - я знаю их не хуже тебя. - В
руке у мужчины сверкнула сталь, и я поднял руки, добавив: - С Новым
Годом!
Но Кэрол все равно процитировала уголовный кодекс, избегая моего
хмурого взгляда.
Черт бы побрал мою медлительность! Ее предложение было слишком
заманчивым, чтобы походить на правду. Интересно, рассеянно подумал я,
легла бы она со мной в постель, если бы того потребовали
обстоятельства? Она была права насчет того, что моя работа на "Аквине"
закончена. Я собирался "смазать пятки" и позаботиться о кончине
Альберта Швейцера в ближайшие двадцать четыре часа.
- Придется тебе все-таки лететь на Шпицберген сегодня, - сказала
она. - Там у нас более подходящая обстановка для допроса.
Как бы уклониться от этого любезного приглашения? М-да...
Словно прочитав мои мысли, она заявила:
- Судя по всему, ты не безопасен, поэтому полетишь в сопровождении
опытных людей.
- Так ты не составишь мне компанию?
- Боюсь, что нет.
- Нет, так нет. В таком случае, нам остается только проститься.
Досадно, что не удалось узнать тебя поближе.
- Не придавай значения моим словам, - улыбнулась она. - Просто
надо же было как-то сбить тебя с толку.
- Не буду. Но я так и останусь твоей неразгаданной тайной.
- Прошу прощения, но мы должны надеть на вас наручники, - сказал
мужчина.
- Ну, разумеется.
Я протянул к нему руки, но он возразил почти виновато:
- Нет, сэр. Руки за спину, пожалуйста.
Я выполнил его просьбу, но, поворачиваясь, успел бросить взгляд на
"браслеты". Они оказались старомодными - такие штампуют по госзаказу.
Если как следует прогнуться назад, можно переступить через цепочку, и
тогда руки будут впереди. А там, если у меня будет секунд двадцать...
- Один вопрос, из чистого любопытства, - сказал я. - Ты выяснила,
почему та парочка вломилась ко мне в каюту? Если ответишь, мне не
придется мучиться бессонницей.
Кэрол закусила губу - видимо, колебалась. Но все-таки ответила:
- Они из Нью-Сейлема, "пузыря" на континентальном шельфе Северной
Америки. Боялись, что "Румоко" расколет их сферу.
- Расколол?
Помолчав, она сказала:
- Не знаю. Нью-Сейлем пока молчит. Мы пытаемся с ним связаться,
но помехи...
- Что?!
- У нас нет с ними связи.
- Ты имеешь в виду, что мы, возможно, уничтожили целый город?
- Нет. Ученые говорят, риск был минимальным.
- Ваши ученые, - сказал я. - Их ученые наверняка были другого
мнения.
- Разумеется, - кивнула она. - Их ученые с самого начала
организовали "проекту" обструкцию. Они не верили нам и подсылали
диверсантов. Пытались сорвать...
- Как жаль, - пробормотал я.
- Чего жаль?
- Не чего, а кого. Парнишку, которого я усадил под кипяток. Ну,
ладно, спасибо. Подробности узнаю из газет. Все, отправляй меня на
Шпицберген. Прощай.
- Не сердись, - сказала она. - Я выполняю свой долг. По-моему,
все правильно. Если ты действительно чист, как белый снег или как
лебяжий пух, тебя вскоре отпустят. И тогда я не буду против, если ты
вспомнишь наш недавний разговор.
Я усмехнулся.
- Я ведь уже сказал: прощай. Впрочем, спасибо, что ты избавила
меня от бессонницы.
- Не надо меня презирать.
- А я и не презираю. Просто я никогда тебе не верил.
Она отвернулась.
- Спокойной ночи, леди. Жаль с вами расставаться, но ничего не
поделаешь.
Меня проводили до вертолета. Помогли забраться в салон.
- Она к вам неравнодушна, - заметил человек с пистолетом.
- Вы слишком впечатлительны.
- Если вас отпустят, вы увидитесь с ней?
- Я никогда с ней больше не увижусь, - мрачно ответил я. - И с
вами тоже.
Человек с пистолетом усадил меня на заднее сиденье. Потом он и
его приятель заняли места у иллюминаторов и велели пилоту взлетать.
Затарахтел мотор, и мы взмыли в небо. Румоко внизу рыкнул и плюнул
в небо огнем.
Ева, прости меня. Я не знал. Даже не подозревал, что такое может
случиться.
- Нас предупредили, что вы опасны, - сказал человек с пистолетом.
- Прошу не делать резких движений.
"Ave, atque, avatque", - простучало в моем сердце.
"Двадцать четыре часа", - мысленно напомнил я Швейцеру.
Забрав у Уэлша свой заработок, я возвратился на "Протей" и дней на
десять зарылся в книги по дзен-буддизму. К желанному успокоению это не
привело, поэтому я отправился к Биллу Меллингсу и напился в стельку.
Протрезвев, я с помощью его передатчика окончательно ликвидировал
Альберта Швейцера. Биллу я наплел с три короба о красотке с огромными
грудями.
Потом мы отправились на рыбалку. Это заняло две недели. В то
время меня вообще не существовало на свете. Я стер Альберта Швейцера с
лица земли. И я часто ловил себя на том, что не хочу больше жить.
Когда ты убиваешь человека - пусть даже в безвыходной ситуации - в
душе остается ожог, постоянно напоминающий о ценности человеческой
жизни.
Это произошло медленно и бесшумно. Есть на свете вирус, о котором
многие и слыхом не слыхивали, но к которому я выработал иммунитет. Я
сдвинул камень в перстне и выпустил вирус на волю. Только и всего. Я
так и не узнал имен конвоиров и пилота. Даже не разглядел толком их
лиц.
Вирус убил их за две минуты. Чтобы избавиться от наручников, мне
потребовалось меньше двадцати секунд.
Я посадил вертолет у берега, искалечив его и растянув сухожилие у
себя на запястье. Выбрался на сушу и пошел прочь.
Охранники и летчик выглядели так, будто их поразил инфаркт
миокарда или артериосклероз мозга.
Обстоятельства требовали, чтобы я поглубже спрятался "в тень".
Свое собственное существование я ценил чуточку выше, чем существование
тех, кто брал на себя смелость причинять мне хлопоты. Но это отнюдь не
означает, что мне не было невыразимо тошно.
Кэрол о многом догадается, думал я. Но Центральный интересуется
только фактами. Морская вода, проникшая в вертолет, скоро уничтожит
вирус. Никто не докажет, что этих людей убил я.
Тем более, что тело Альберта Швейцера, судя по всему, при крушении
вертолета было выброшено через люк и унесено отливом.
Если я случайно столкнусь с человеком, знавшим старину Аля, он,
несомненно, обознается.
Мне совершенно нечего опасаться. И все-таки, возможно, я иду не
тем путем. Мне по-прежнему чертовски тяжко.
Румоко Из Пучины дымится и растет, подобно голливудскому монстру,
одному из тех, на ком отыгрываются постановщики фантастических фильмов.
Через несколько месяцев он угомонится. На него завезут плодородную
почву, и перелетные птицы удобрят ее гуано. Люди высадят красные
мангры, которые укрепят приливно-отливную полосу, и поселят на острове
насекомых. Когда-нибудь таких островов будет целая цепь, если верить
ученым.
Какое ужасное противоречие, скажете вы: создавать новое жизненное
пространство для населения Земли и вместе с тем уничтожать старое,
убивая при этом тысячи людей!
Да, сейсмический шок повредил сферу Нью-Сейлема. Погибли очень
многие.
И тем не менее, летом начнется создание нового вулканического
острова - Сына Румоко.
Жители Балтимора-II встревожены не на шутку, но следственная
комиссия Конгресса установила, что причина нью-сейлемской катастрофы -
в конструкционных недостатках сферы. Несколько подрядчиков привлечены к
суду, а двое даже объявлены банкротами.
Все это не очень красиво и совсем не величественно, и я никак не
могу простить себе, что посадил под душ того паренька. Насколько мне
известно, он жив, но навсегда останется калекой.
В следующий раз будут приняты более действенные меры
предосторожности, обещают ученые. Но за эти обещания я не дам и
ломаного гроша. Я никому и ничему не верю.
Если погибнет еще один город, как погибла ты, Ева, то "проект"
будет заморожен. Но я не верю, что навсегда. Его авторы и исполнители
сумеют выйти сухими из воды и снова возьмутся за старое.
Пока мы, люди, способны на такое, я не смогу поверить, что для
демографической проблемы нет иного решения, кроме создания островов.
Между прочим, я считаю, что в наше время плотность населения можно
контролировать, как контролируется все на свете. За такой контроль я и
сам проголосую, создав новую личность, и даже не одну - пусть только
объявят референдум. Пускай строят новые "пузыри", пускай осваивают
околоземное пространство - но никаких Румоко. Людям еще рано играть в
такие игрушки.
Вот почему я, Фрэнсис С. Фитцджеральд, даю слово: никогда из
пучины морской не появится уродливая макушка третьего Румоко.
Впервые с тех пор, как меня не стало, я возьмусь за серьезное дело
не по просьбе Уэлша, а по собственной инициативе. И не потому, что я
такой альтруист: просто мне кажется, я в долгу у человечества, на теле
которого я паразитирую.
Пользуясь выгодами своего положения, я раз и навсегда покончу с
искусственными вулканами.
Каким образом, спросите вы?
В самом крайнем случае, я превращу Сына Румоко во второй Кракатау.
В последние недели Центральный, а значит, и я узнал о вулканизме очень
много нового.
Я изменю расстановку ядерных зарядов. Рождение нового монстра
будет сопровождаться сейсмическими толчками невиданной силы.
Возможно, при этом погибнет немало людей. Но и без моего
вмешательства Румоко II наверняка уничтожит не меньше человеческих
жизней, чем Румоко I.
Я надеюсь, на этот раз мне удастся проникнуть в верхний эшелон
руководства "проектом". Наверняка, следствие, которое ведет Конгресс,
вызовет значительные кадровые перестановки. Появится много вакансий.
А если учесть, что я и сам могу создавать вакансии...
Человечеству будет за что благодарить отцов "проекта", когда
потрескается несколько сфер, а над Атлантикой вырастет огнедышащий
Эверест. Вас, читатель, забавляет моя самонадеянность? Смею вас
заверить: я не бросаю слов на ветер.
Блесна полетела за борт. Билл глотнул апельсинового сока, а я -
сигаретного дыма.
- Так говоришь, инженер-консультант? - спросил он.
- Угу.
- А не страшновато?
- Не привыкать.
- Ну, ты молодец. А я, знаешь, жалею, что в жизни ничего не
происходит.
- Не жалей. Оно того не стоит.
Я смотрел в пучину, способную порождать чудовищ. Волны лизали
край восходящего солнца; ветер был ласков и прохладен. День обещал
быть прекрасным.
- Так говоришь, подрывные работы? - спросил он. - Занятно.
И я, Иуда Искариот, посмотрел на него и сказал:
- У меня клюет. Давай-ка бидон.
- И у меня! Погоди-ка!
По палубе, словно пригоршня серебряных долларов, рассыпался день.
Вытащив рыбину из воды, я убил ее ударом палки по голове. Чтобы не
мучилась.
Снова и снова я твердил себе: "Тебя нет!". Но не мог в это
поверить, как ни старался.
Ева, Ева...
Прости меня, любовь моя. Как хочется, чтобы на мой лоб снова
легла твоя рука...
Как прекрасно это серебро! И волны - синие и зеленые. И свет.
Как прекрасен свет!
Прости меня...
- Клюет!
- Спасибо.
Я подсек. "Протей" медленно несло течением.
Все мы смертны, подумал я.
Но от этой мысли мне не стало легче.
Перед Рождеством я снова послал открытку Дону Уэлшу.
Не спрашивайте, зачем я это сделал.
Last-modified: Fri, 10 Apr 1998 03:52:59 GMT