ел девичий голос.
Парень перевел дух и ответил: "Здравствуй."
- А, это ты...
Неразберичто даже заиндевел от волны равнодушия, окатившей его от этого
мелодичного голоса.
Парень тоже поежился.
- Я. Вот, вышел прогуляться и решил позвонить.
На другом конце провода молчали.
- Ты сейчас занята? Может встретимся?
- Да ты знаешь, мне тут еще надо... В общем, я не могу.
- А завтра?
- Нет, завтра я тоже не могу, я иду в кино.
- А когда же мы можем встретиться?
- Звони...
Неразберичто пришлось до предела поднять температуру, чтобы выдержать
этот смертельный холод, замораживающий душу.
Парень еще несколько секунд слушал гудки, потом вздохнул, поежился и,
сгорбившись, медленно, понуро побрел вдоль по улице. Неразберичто стало до
боли в душе жаль его. Ведь он-то, глюк, уже все знал, а тот еще на что-то
надеялся, дурачок. "И что это он такой бестолковый, все же ясно? -
недоумевал Неразберичто, - Может, я чего не понимаю, у них всегда все не как
у глюков."
И чтобы убедиться в правильности своих выводов, Неразберичто еще раз
позвонил Ей.
- Алло, я слушаю! - в трубке вновь зазвенели серебряные колокольчики.
- Я рад, что ты меня слушаешь, - Неразберичто старался изо всех сил -
решил еще раз тебе позвонить.
Не надо было обладать отличным слухом, чтобы различить тяжелый вздох
раздавшийся на другом конце провода.
- Ну что еще?
- Ничего, просто позвонил и все...
- Ты знаешь, я сейчас занята, позвони завтра. - Ту-ту-ту...
Только через получаса (!) (хотя Вам ничего не говорят ни эти
"получаса", ни этот восклицательный знак. Для нас это очень большой срок:
старый Фант отдыхал целых сорок минут после Подкаменной Тунгуски), так вот,
только через получаса Неразберичто смог осознать всего себя, так забрало его
Ее равнодушие.
Целые сутки он раздумывал над тем, как можно помочь этому парню. А еще,
он очень боялся, что тот будет звонить из другого автомата и Неразберичто
вновь окажется не у дел. Но через день глюк почувствовал, что этот парень
где-то рядом. И точно: он шел по улице и что-то беззвучно мурлыкал себе под
нос. Из проходивших мимо людей никто, разумеется, ничего не замечал, а
Неразберичто просто был потрясен метавшейся по узкой пыльной улочке и
рвущейся ввысь песней. Парень брал не голосом - душой. И никто кроме глюка
не видел, что там, где песня ударялась о стены домов и падала на асфальт,
оставались алые пятна еще теплой, дымящейся крови. Вот тогда-то Неразберичто
и решился, тем более, что в случае успеха парень этот впредь будет часто
звонить из его автомата.
Двушка с глухим щелчком проскользнула в телефон, и Неразберичто сразу
же заблокировал связь и выждав пару секунд ответил.
- Алло, я слушаю! - серебряный колокольчик звучал так же приятно и
мелодично.
- Здравствуй! - Голос у парня неприметно дрожал от напряжения.
- Хорошо, что ты позвонил, я ждала.
После этих слов Неразберичто у парня перехватило дыхание, и глюк
почувствовал, что тот становится похож на тяжело груженный вагон, который
начинает медленно-медленно катиться с крутой горки. Сначала едва заметно, а
потом все быстрее и быстрее, становясь, в конце концов, страшным
смертоносным снарядом для любого, вставшего у него на пути.
- Ждала?! Что-то случилось? Ты впервые так говоришь со мной. Раньше я
каждый раз звонил тебе с мыслью о том, что это последний звонок. Ведь я
чувствовал, что тебе это до фени, но я не мог не звонить. Не мог, потому что
я не представляю себе, что меня будет провожать и ждать, а самое главное,
встречать не ты, а какая-то другая девчонка. А я не хочу, - парень сорвался
почти на крик,- не хочу чтобы это была другая, понимаешь? Да с другими и
сердце уже не екает как прежде, оно ждет тебя. А ты..., ты просто украла
меня случайно, а потом потеряла где-то, за ненадобностью. Или забыла, как
забывают об отслуживших свой век мелочах. Верни меня, слышишь! Конечно, если
я не найдусь - отстроюсь заново, но как меня будет встречать другая и как я
смогу возвращаться к другой - не знаю.
Парень на секунду умолк, переводя дыхание. Неразберичто еще никогда в
жизни не испытывал ничего подобного. Он словно купался в теплых
обволакиваюших волнах. Парень долго еще говорил, иногда запинаясь и путаясь,
а глюк блаженствовал, хотя все это предназначалось не ему... И забывшись от
неведомой дотоле сладкой истомы заполнившей все его тело, он расслабился и
перестал контролировать телефон. В трубку внезапно ворвались глухие длинные
гудки: "Туу... Туу..."
- Алло, ты меня слышишь? Алло? Спохватившись, Неразберичто только и
успел, что разъединить линию прежде, чем Она возьмет трубку.
Парень смотрел на автомат и не видел его. "Неужели же это - правда?
Ждала! Ждала, значит она все-таки любит меня! Она меня любит!!!" Он звонко
расхохотался и, радостно улыбаясь и заполняя весь окружающий мир счастьем,
пошел вдоль улицы. А песня его уже не сочилась кровью как раньше, а высоко
парила в бездонном небе.
Недобрые предчувствия уже рождались где-то в глубине, и Неразберичто со
страхом смотрел вслед удаляющемуся парню. Вот, он остановился. Подумал
минуту, оглянулся. Недалеко от него, метрах в двадцати, стоял еще один
телефонный автомат.
- Нет! Не надо!!! - страх сковал Неразберичто. Не делай этого! - просил
он мысленно. Он валялся в ногах у парня, молил, плакал, но тот в своей
радости не видя ничего этого, подошел к другому автомату и опустил
монетку...
Неразберичто так никогда и не узнал, что же Она сказала тому парню.
Только вышел он из будки ошарашенный и красный, как рак. Ничего не замечая
брел он по улице, сталкиваясь с прохожими и спотыкаясь о выщербленный
асфальт. А песни нигде не было! Нигде! Неразберичто метался в своей будке,
но так и не смог ее разглядеть. Парень поравнялся с телефоном Неразберичто,
остановился. Внезапно, как первая молния в майскую грозу, в его глазах
сверкнуло бешенство. Он отвернулся от телефона и даже как-то съежился весь.
И вдруг, с разворота, наотмашь ударил автомат. Брызнула кровь из разбитых
пальцев. В автомате что-то жалобно хрустнуло. На пол посыпались обломки
номерного диска. Парень облизнул кровоточащие костяшки пальцев и ударил по
телефону еще и еще раз.
Я случайно был в то время рядом и видел, как падала на телефонную будку
в смертельном пике черная и зловещая как авиабомба, песня. Только вот сейчас
трудно было назвать ее песней - уж очень страшный у нее был оскал.
А из автомата этого больше никто никогда не звонил...
11
Сказка, которую я расскажу вам сегодня - Запретная. Глюк может
рассказать ее только один раз в своей жизни, рассказать той единственной,
которую так трудно найти и так легко потерять. А если глюк ошибся в своем
выборе, то он умирает (в нашем понимании этого слова), а если нет, то
рассказывать ее во второй раз ему уже ни к чему.
Глюк рассказывает Запретную человеку - событие из ряда вон выходящее, и
я ставлю на карту свою жизнь, а мне ведь чуть больше двух месяцев. И хотя
все эти сказки - для Настеньки, но эту историю я рассказываю не ей, и
сегодня тебе решать, ошибся Непоседа или нет. И не удивляйся, если
содержание этой сказки покажется тебе банальным. За те тысячи лет которые
мой народ рассказывает ее своим любимым эта сказка могла уже, запросто,
кому-то наскучить...
В небольшом уютном королевстве, раскинувшемся на зеленых холмах
Глюкарии и жившим тихой, размеренной жизнью, случилось страшное несчастье.
Местный Король получил в подарок искусно сделанную фигурку дракона. Это
значило, что в его владения пожаловал Озл - самый страшный, подлый и
коварный волшебник в Глюкарии и требует дани. А королевство-то ничем таким
особенным и похвастать-то не могло. Все как у всех. Все, кроме Принцессы. Ни
в одном другом королевстве не было такой принцессы. И не сказать что красы
не виданной, да только каждый, кто встречался с ней, слышал ее звонкий смех
и видел ее улыбку, уже не мог забыть это никогда. И потому королевский замок
всегда осаждала толпа поклонников. Кого там только не было: разные принцы с
королевичами, рыцари, странствующие и не очень, а уж всяких купцов да
путешественников и вообще без счета. Вот и Озл потребовал отдать ему
Принцессу. Туго пришлось Королю, не отдать Принцессу - Озл все королевство с
землей сравняет, а отдать - так лучше сразу самому в петлю! И решил тогда
Король объявить по всей Глюкарии, что, если найдется смельчак, который
одолеет Озла, то получит он все что только пожелает. Толпа поклонников
заметно поредела, но тем не менее немало нашлось храбрецов, которым не
давали спокойно спать карие глаза Принцессы. Отправились те храбрецы к Озлу,
да так и не вернулся никто. И не мудрено: слишком уж дурная слава об Озле
ходила...
Осталось со всей страны только три рыцаря. Вручили они Королю свои
требования и отправились в путь. Только выехали все вместе за ворота замка,
как поднял их, закружил и понес куда-то стремительный черный вихрь. А когда
ветер стих, то очутились рыцари в огромном, выложенном грубо обтесанным
камнем зале, стены которого терялись во мраке. Прямо перед ними на троне
восседал Озл - нечто бесформенное, черная пульсирующая масса, по которой
пробегали яркие мерцающие вспышки.
- Ну что, явились, смертнички? - громовой голос волшебника даже
заставил их присесть. - Неужто биться со мной надумали? За что ж, интересно,
вы на гибель-то свою идете? Озл полыхнул огнем, и перед ним в воздухе
повисли три опечатанных свитка. Один из них развернулся сам собой, и
волшебник прочел: "Хочу получить за победу над Озлом всю королевскую казну.
Бешеный Волк."
- И ради этого ты идешь на смерть? - насмешливо спросил Озл.
- А разве за это не стоит рискнуть! - ответил Волк.
- Ты не любишь Принцессу
?
- Любовь - это выдумки полоумных слюнтяев и беременных женщин. В жизни
нет ничего подобного. Вот когда у меня будет казна, то стоит только
позвенеть монетами, и любая женщина будет моей!
- Ладно, все ясно. Посмотрим дальше.
Второй свиток сбросил с себя печать и изогнулся как змея.
- "Хочу получить за победу над Озлом право на всех"- "всех"
подчеркнуто, иш-ты, - "женщин и девушек Королевства. Зельсельский Вепрь." А
плоховато не станет? - насмешливо спросил Озл.
- Можешь не волноваться, тебя о помощи не попрошу! - надменно заявил
Вепрь.
- Насколько я понял, у тебя о любви тоже речь не идет.
- Зачем мне кабала с одной, пусть даже и очень красивой, когда кругом
тысячи и тысячи других! - Вепрь стоял подбоченясь, стараясь скрыть свой
страх перед Озлом.
- Ну-ну! Интересно, а что у тебя на уме?
Третий свиток развернулся и предстал перед Озлом. Свиток был чист.
- Ты что же, за так умереть захотел? Или поразвлечься сюда пришел, а?
- Сказать, что я люблю Принцессу, значит не сказать ничего, - глухо,
сквозь опущенное забрало ответил третий рыцарь.
- Ну хоть один, и то - дело. А почему не просишь ее в жены?
- Долго объяснять.
- А я не тороплюсь, да и вам не советую. Только дураки спешат умереть.
Так что давай, может в последний раз разговариваешь, рассказывай.
- Мы недавно знакомы с Принцессой, правда, во время наших кратких
встреч я ни разу не подымал забрала. А она сама и не пыталась этого сделать.
Не пыталась, значит не хотела - насильно мил не будешь.
- Ну и на что ты надеялся?
- Не знаю, ведь бывают же романы в письмах...
- Так, может быть, она тебя тоже любит?
Рыцарь усмехнулся.
- Если человек любит, он живет любимым, каждая минута разлуки кажется
годом, хочется быть рядом с родным тебе человеком, слышать его дыхание,
оберегать его от всех бед и невзгод и, самое важное, - знать что он
нетерпеливо ждет и не может без тебя прожить, впрочем, как и ты без него.
Вот что такое любовь. Банально, но как могу. А Принцесса даже ни разу не
поинтересовалась кто я, что я, как я и, самое главное, зачем? Значит я ей не
нужен.
- А ты привередлив!
- Нет, просто люблю и хочу быть любимым. Ведь только взаимность творит
чудеса в этом мире. А так, будто бы отделили тело от разума, либо буйство,
либо тихое помешательство. Верно только то, что ничего хорошего из этого не
выйдет.
- Не слишком ли ты торопишься? - в голосе Озла явно слышалась насмешка.
- Да я спешу жить, что тут плохого? А по поводу любви, так я готов
ждать. Но ведь всегда чувствуешь, когда ты нужен, интересен, а когда нет.
Ведь равнодушное "привет" все равно не вычеркнешь из памяти. Поэтому я
ничего не прошу.
- Ну что же, понятно. Теперь послушайте меня. Хотя и считается, что я
злой и коварный, но биться мы будем честно. Тот из вас, кто доберется до
Старого Замка и срубит в подземелье Черный цветок - победит меня. Ну а я, в
свою очередь, постараюсь этому помешать. Все ясно?
- Ясно! - клацнули закрываемые забрала и поправляемые доспехи.
Пол неожиданно ушел из под ног, и рыцари рухнули в черную бездну. Их
полет был долог и страшен своей неизвестностью. И прекратился он так же
внезапно, как и начался.
Ослепительно яркое солнце, узкое горное ущелье и движущаяся прямо на
них стая драконов.
Тяжелое дыхание, хруст костей, свист рассекаемого мечами воздуха,
предсмертные хрипы, лязганье лат - все смешалось в единый клубок. Нельзя
сказать, как долго продолжалась битва. Время исчезло. Были только драконы,
нападающие со всех сторон, драконы и рыцари. Сначала первых было намного
больше, потом просто больше, наконец они сравнялись, и вот уже их не
осталось совсем.
- Началось! - Бешеный Волк вытер меч от еще теплой крови и вложил его в
ножны.
- Закончилось! - Зельсельский Вепрь с сожалением посмотрел на
растерзанных драконами лошадей.
- Будем ждать следующих сюрпризов! - подытожил Безымянный Рыцарь и они
отправились в путь.
Сюрпризы не заставили себя долго ждать. Путь был похож на непрерывный
бой со всей нечистью, которая только водилась в Глюкарии: лешие, водяные,
болотные, вампиры, даже стая диких глюков пыталась им помешать. Время от
времени рыцари видели останки тех, кто пытался одолеть Озла до них. Погибших
было не много, и это заставляло предположить, что основные испытания еще
впереди. В конце третьего дня все еще были живы, но нервы уже начали
сдавать. Первым не выдержал Бешеный Волк. Они только что отразили атаку
рлинов, препротивнейших тварей, отличающихся необычайной свирепостью. Во
время схватки Волк едва увернулся от упавшего с большой высоты вожака
рлинов, убитого стрелой Вепря. Только чудо спасло его от гибели: вожак в
последний момент зацепился крылом за скалу и рухнул в нескольких сантиметрах
левее, поцарапав Волку лицо.
- Все, хватит с меня! - Волк быстро собрал свои вещи (щит, меч, арбалет
и колчан), - Не стоит она того, чтобы я за нее гробился!
- Повтори, что ты сказал! - Безымянный схватил Волка за локоть.
Тот повернулся к нему, недоуменно посмотрел, а затем, рассмеявшись
пояснил:" Да не Принцесса твоя, а папашина казна!"
Бешеный Волк ушел даже не оглянувшись, а Зельсельскому Вепрю и
Безымянному Рыцарю предстояло пройти знаменитый Лес Привидений. Описать, что
это такое, невозможно. Достаточно лишь сказать, что дойдя до середины, Вепрь
тоже решил вернуться, заявив, что все женщины мира вместе взятые не стоят
того, чтобы он стал еще одним обитателем этого Леса. Безымянный вызвал его
по возвращении на поединок, и они расстались. Еще через день Безымянный
Ры-царь вышел к Большой пустыне в центре которой стоял старый, забытый всеми
Замок, бывший когда-то резиденцией королей глюков.
Все, последний бросок - и он у цели! В одиночку идти было страшновато,
но другого выхода не было, и он пошел. К концу первого дня Рыцарь подметил
одну странную особенность. Число погибших увеличивалось по мере того, как
сокращалось расстояние до Замка. Больше всего их было в пустыне, хотя, на
первый взгляд, здесь им ничто не угрожало. И все, кто лежали сейчас,
полузасыпанные песком, умерли по одной и той же причине: от жажды. Это было
тем более не понятно, если учесть, что в Большой Пустыне всегда хватало
колодцев, а переход от одного колодца к другому редко когда занимал более
суток.
Но как бы там ни было, почти все, кто шел по Большой пустыне до
Безымянного полегли именно здесь. Их убила жажда, хотя у многих, а он
проверял, оставалась во флягах вода. Это было очень странно и поэтому Рыцарь
держался настороже.
К вечеру показался первый оазис. Безымянный Рыцарь уже сходил с ума от
этого солнца, висевшего прямо над головой и будто бы и не собиравшегося
садиться. Он с трудом дотащился до колодца и жадно припал к воде. Он пил
долго, но страшная жажда, мучившая его, не проходила. Пить уже было просто
невозможно, а распухший язык все еще еле ворочался в пересохшем рту.
- Не старайся, пустое! - Безымянный Рыцарь резко обернулся, - Ты все
равно не напьешься.
- Фант! - Безымянный опустился на колени перед дряхлым стариком,
сидевшим на песке.
- Раз уж ты решился рассказать Запретную человеку, Непоседа, то должен
знать всю правду. Ты больше не можешь пользоваться тем, что умел ранее. Озл
обманул, говоря что будет биться честно. Те, кто дошел сюда победили все его
чары, а вот одолеть в одиночку чары пустыни не удавалось еще никому. Ты ведь
знаешь, что здесь как нигде много колодцев. Но ты не сможешь утолить свою
жажду, даже если выпьешь из них всю воду. Так решил Озл.
- Значит я проиграл? - Непоседа поднял забрало и наклонился к
морщинистому лицу старика, стараясь заглянуть ему в глаза, - Я проиграл?
- Мы сделали все, что могли, малыш. Я же сказал, тебе не одолеть чары
пустыни в одиночку. Но если та, которой ты рассказываешь эту сказку будет
помнить и беспокоиться о тебе, будет всей душой желать помочь, то вода вновь
обретет свою силу и ты дойдешь. В противном случае...
Непоседа сел на песок и попытался сплюнуть себе под ноги.
- Я рассказал ее Принцессе, Учитель! - тяжело вздохнув произнес он и
помолчав добавил, - А отключиться я уже не могу?
- Сам ведь знаешь - обратной дороги нет. Ты уже не глюк!
- Ну что уж теперь, никто не неволил. Спасибо тебе, Учитель!
- У тебя еще есть возможность - вернись!
- Разве ты этому учил меня? - Непоседа улыбнулся. - Прощай и прости,
если что не так!
Он ушел на восток, и старик долго смотрел ему вслед, смотрел до тех
пор, пока ночь не поглотила все вокруг.
На четвертые сутки пути трупы исчезли, на шестой день из
растрескавшихся губ перестала течь кровь, а утром на седьмой день он увидел
развалины и решил, что это очередной мираж. Но, по мере того как солнце
поднималось по небу, тень от миража уменьшалась, и Непоседа понял, что
ошибся. У ворот, точнее у места, которое когда-то было воротами был виден
источник, но он не подошел к нему, все равно напрасно. В мозгу тяжело
пульсировала лишь одна мысль: "Черный цветок!" Спасительная прохлада
подземелья поглотила Непоседу. Он ничего не видел после слепящего солнца, но
все же, на ощупь продолжал искать зловещий цветок. Вот, наконец-то руки
нащупали огромный бархатный бутон. Непоседа выхватил меч, но не удержал его,
и, жалобно звякнув, клинок выпал и затерялся в камнях. Тогда, намертво
вцепившись в еще не раскрывшиеся лепестки, Непоседа рванул его из последних
сил. Цветок затрещал, но еще держался. Непоседа впился зубами в стебель,
горьковатый сок обжег иссушеный рот. Еще рывок, еще, и... и Непоседа упал на
камни держа в руках сорванный бутон.
- Ты победил, Безымянный Рыцарь! - Озл пульсировал в самом темном углу,
- но теперь попробуй сам унести отсюда ноги! - Громовой хохот Озла заполнил
все подземелье и вдруг пе-решел в кашель, затем в хрип и исчез совсем.
- Все, кончено!
Непоседа не помнил, как он выбрался из замка, как опять шел по пустыне.
Он изредка приходил в себя, а затем вновь впадал в забытье. Последний раз он
очнулся на том же месте, где его встретил Фант. Остался всего один переход,
и он спасен. Но для того, чтобы встать и идти, сил уже больше не было. Прямо
перед ним стояло ведро кристально чистой холодной воды. Непоседа всем нутром
ясно ощутил ее прохладу. "Вода!" - он потянулся к ведру, - "Все равно
бесполезно, бестолку, ты никому не нужен, дурачок! Мавр сделал свое дело,
мавр может уходить." - беспорядочно шевелились в голове раскаленные мысли.
После первых же глотков стало ясно, что пить ни к чему.
"Если та, которой ты рассказываешь сказку, будет помнить тебя, то вода
вновь обретет свою силу!" - мелькнули в мозгу слова Учителя.
Непоседа посмотрел на запад. "Вспомни! - первый раз попросил он,-
Вспомни, родная моя! Теперь только ты в силах что-либо изменить. Я честно
прошел свой путь и сделал все, что смог, вспомни! Не в знак благодарности,
нет, а так, просто! Вспомни, что есть такой Непоседа, который не хочет, а,
точнее, сейчас и просто не может жить без тебя, вспомни..."
12
Очень хотелось спать. Хотелось до боли в глазах. Боль затаилась даже
глубже, в глазницах, под бровями, и стоило больших усилий разомкнуть веки.
Но открыть глаза было просто необходимо, ибо уже ясно слышался грохот
приближающейся лавины. Человек открыл глаза. Боль вырвалась наружу, он
щурился, пытаясь сдержать ее, но тщетно. Камнепад стремительно надвигался, и
сквозь полуприкрытые веки он ясно видел его неотвратимый бег. "Все!" -
спокойно, даже равнодушно, подумал Человек - "Вот и конец!" Он висел в
гамаке на отвесной стене прямо на пути камнепада. Вчера Человек шел весь
день и почти всю ночь и остановился для отдыха в кромешной темноте, не дойдя
до гребня каких-то паршивых двадцать метров. Двадцать метров, отделивших его
от жизни.
У него еще оставалось немного времени, и Человек начал очень методично
готовиться к смерти. Он вытащил записную книжку и, чиркнув несколько строк,
засунул ее в одну из трещин, паутиной опутавших стену. Там же он спрятал
часы, два больших ключа и потрепанный заклеенный конверт. Едва он успел
сделать все это, как его хищным языком слизнул со стены стремящийся вниз
каменный поток.
Человек проснулся и открыл глаза. Солнце уже подкралось к окну и
вот-вот было готово ворваться своими лучами в эту белую комнату,
заставленную кроватями. Он попытался повернуться на другой бок и вскрикнул
от боли, пронзившей насквозь все тело. Боль была внезапной, как случайный
выстрел, и Человек мучительно застонал, и все вспомнил: стену, камнепад,
долгий полет в бездну и первый, самый страшный удар о камни...
- Опять! - Человек собрался, рывком вскочил на ноги и посмотрел на
часы. Времени оставалось только позавтракать и добраться до работы. Сегодня
предстоял нелегкий день: надо было очень много успеть, и расклеиваться он не
имел права. Человек тяжело вздохнул, вспомнив о Вершине, и начал собраться.
Он любил эту Вершину. Каждую ночь, засыпая и проваливаясь в черную
бездну сна, он оказывался у ее подножия. Огромный пик, щедро изрезанной
ледниками, будто подернутой сединой, уходил далеко в облака. И каждую ночь
Человек пытался ее покорить. Он менял маршруты, шел с запада, с востока, с
юга и с севера, но каждый раз его постигала неудача. Вокруг возвышалось
множество других вершин; время от времени он видел на них других
альпинистов, но сам всегда возвращался только к своей Вершине. Он вновь и
вновь бросал ей вызов, надеясь победить.
Срываясь, он ломал себе руки, ноги, разбивал в кровь лицо. Коллеги по
работе удивлялись: вчера расстались поздно вечером, - все было нормально, а
утром - весь в гипсе. Но это было не самое страшное, весь ужас положения
заключался в другом - ведь засыпая, он не спал. Ему предстоял тяжелый путь
вперед, и уж здесь-то надо было смотреть в оба. И только в те дни, когда
Человек был настолько вымотан или так запеленат в гипс, что о восхождении
нечего было и думать, он погружался в тяжелое и тревожное забытье. Но даже в
нем он видел сны о Вершине, о том, как он наконец-то покоряет ее, стоит на
самом пике, а под ним распластались огромные, бескрайние поля облаков, и,
глядя на них, он счастливо смеется. Он победил!
Но вот снимали гипс, и все начиналось сначала. Он вновь стоял у
подножия, и неприступная Вершина вновь скрывалась в нависающих свинцовых
облаках. Не раз он обещал сам себе бросить это все к чертям, навсегда забыть
о манящей Вершине, начисто выбросить ее из головы. Но вновь и вновь он
возвращался к ней и опять срывался в тщетной попытке победить. И ведь
как-будто бы ничего особенного в этой Вершине-то и не было, но он всегда
возвращался именно к ней и начинал очередное восхождение. Иной раз оно
длилось несколько ночей подряд, и часто казалось - уже все, Вершина
покорена, но одно неверное движение, поспешно вбитый крюк, трещина, нежданно
пропоровшая ледник, лавина или выскочивший из под ноги камень ввергали его в
бездну. И Человек просыпался не ощущая своего тела, весь в кровоподтеках и
ссадинах.
Конечно, он мог разорвать этот порочный круг. Это стоило бы больших
трудов, но он был способен на это. Он мог, но почему-то не хотел этого
делать. Нет, Человек не был мазохистом: самоистязание не доставляло ему
удовольствия, просто... он любил ее и шел вперед. Шел, невзирая на холодное
равнодушие, которым она встречала его каждый раз. Лишь однажды, очутившись у
подножия Вершины, он увидел вместо ставших уже привычными жмущихся к земле
облаков яркое и ласковое солнце. Вершина ждала его. И он немедленно ринулся
вверх. За эту ночь Человек прошел раза в два больше обычного и проснулся
утром выспавшимся и отдохнувшим.
В последний раз я видел его, когда он укладывал снаряжение и готовился
продолжить удачно начатое восхождение. Как всегда он был полон решимости
покорить неприступную Вершину, даже, не смотря на то, что погода ухудшалась.
Я искренне пожелал ему удачи, ибо знал, что, если и на этот раз Человеку не
повезет, то врядли он сумеет спастись как раньше. Вопрос встал ребром: "Или
- или". Удачи тебе, Человек!
Июль 1985.
13
("Маленькая" пародия на самого себя)
Эта история случилась задолго до того, как Капитан отправился в свое
долгое морское плавание. Она произошла еще тогда, когда глюки были дружны с
людьми и часто помогали дpуг другу. А самого Капитана в ту пору и звали-то
совсем не Капитаном, а просто Клубничным Поpучиком. И, в зависимости от
того, кто произносил это имя, в устах говорившего оно приобретало либо
язвительно унижающий, либо одобрительно влюбленный оттенок. А почему
Капитана называли Поpучиком, так это уже совсем древняя история, о которой
он не любил pаспространяться, а значит и я о ней умолчу. А вот как он стал
Капитаном, это я знаю доподлинно, о чем и поведаю тебе, Hастенька.
В те далекие времена, когда каждый замок был королевским, а
странствующих pыцаpей на дорогах было больше чем сейчас бродячих собак,
Клубничный Поpучик был одним из самых веселых и бесшабашных глюков во всей
Глюкаpии. У него было какое-то невероятное количество друзей среди людей и
глюков, каждый из которых всегда был pад его видеть. А потому, большую часть
своего свободного времени Поpучик путешествовал от замка к замку, оставляя
после себя, как правило, добрую память и приобретая все новых и новых
друзей, которые и после исчезновения Поручика еще долго вспоминали его
тягучий клубничный запах и хохотали над его проделками и небылицами.
Однажды, заглянул он в один из многочисленных замков, принадлежащий
одному из королей Долины. Разумеется, это был один из его старейших друзей
и, конечно же, у него, как у всякого уважающего себя короля, была
кpасавица-дочь.
Ты уже, наверное, знаешь Hастенька, что в Глюкаpии, как и вообще в
любой сказочной стране, если речь идет о принцессе, то она непременно
необычайно прекрасна и, почти наверняка, на выданье. И вокруг нее роем, как
мухи, т.е. как пчелы над цветком, густо кружатся поклонники. Между почим, по
сказочной статистике на каждую принцессу приходится, в среднем, сто тридцать
- сто пятьдесят странствующих pыцаpей, отставных солдат и Иванов-дуpаков.
Так что и в этом замке все было именно так, иначе бы местный король давно бы
уже удавился шнуром от поpтьеpы, не вынеся насмешек и пересудов соседей.
И наша сказка совсем уж не была бы похожа на правду, если бы поблизости
от королевского замка не жил бы в Мрачном лесу злой колдун Озл. В те времена
он еще не был столь могущественен как сейчас, хотя уже и отличался излишней
самонадеянностью. Так вот, этот вредный и мерзкий колдун задумал погубить
принцессу и заколдовал ее злыми чарами. И были они столь же коварны, как и
он сам. Нет, он не усыпил ее, не превратил в чудовище и даже не заточил ее в
темном подземелье, как уже не единожды делал в других сказках, нет. Он взял
и подсыпал ей в..., ну, скажем, в минеральную воду (которую она всегда пила
перед едой, то ли для возбуждения, то ли для аппетита) волшебное зелье. А
выпив его, принцесса начала стремительно стареть, и к вечеру того же дня, из
цветущей прелестной девушки превратилась во взрослую зрелую женщину, к утру
она стала уже перезрелой, и к вечеру, похоже, должна была превратиться
совсем уж в дряхлую старуху. Hо, как это и положено во всякой нормальной
сказке, кое-кто оказался не равнодушен к судьбе бедной принцессы, и тотчас
же после ее отравления, король получил срочную телеграмму. Текст послания
гласил: "Противоядие подземелье Полигона зпт тремя волшебными дверьми тчк
Доброжелатель" Конечно же, все многочисленные поклонники несчастной
принцессы тотчас же ринулись в подземелья Полигона искать эти самые двери,
да только близился к полудню третий, последний день жизни принцессы, а от
спасителей ее не было ни слуха, ни духа. Нет, вообще-то дух, время от
времени достигал замка, но это было совсем не то, и придворные морщились и
жгли вокруг себя спички. Hу еще бы, это ведь Полигон, а не хухpы-мухpы.
Как, Hастена, ты не знаешь что такое Полигон?! Да ведь это же...! Там
ведь...! Вообщем, если представить себе самое гиблое, самое страшное и
таинственное место в сказке, то это и будут только самые дальние подступы к
Полигону. А на самом Полигоне все волшебники за все сказки такого
понавоpотили, что ступить спокойно нельзя, чтоб не вляпаться во что-нибудь:
то ли окаменеешь, то ли сгоришь до тла, а то еще и из чьего-нибудь пепла
возpодишся, а может, и вообще козленочком станешь. Короче, все те
невероятные штуковины, что происходят со сказочными героями (начиная с
безродных Иванов-дуpаков, коих там уже целый батальон перебывал, и
заканчивая одиноким бароном Мюнхгаузеном) случаются именно на Полигоне. Hу,
а что такое подземелье в эдаком проклятом месте, я надеюсь, что ты и сама
вообразить сумеешь.
Hу, да я, как всегда, отвлекся. Итак, ровно в полдень, Клубничный
Поpучик неожиданно возник прямо перед Королем, сидевшим на своем
тpоне-качалке с самым безутешным видом. Король был настолько поглощен
обрушившимся на него горем, что даже и не заметил появления Поручика, а тот,
оскорбленный в своих лучших чувствах, уже собирался высказать язвительное
предположение о причине столь жестокого уныния. Hо тут он увидел, как по
монаpшеской щеке, никогда не знавшей чудодейственной силы лезвий "Жилет",
градом катятся скупые королевские слезы.
- Что случилось? - сразу же взял быка за рога Поpучик, мигом забыв о
несостоявшейся обиде. Король, даже не удивившись его появлению, кратко
рассказал обо всем происшедшем за последние два дня, и Поpучик узнал о
страшной беде, постигшей Принцессу. Кроме того, ему попутно поведали, что
делали в это время все прочие подданные и надданные короля, что натворил
проштрафившийся повар, а также каковы виды на урожай в ближайшие три года, и
как это все отразится на стоимости лампадного масла и кровельных гвоздей.
Hу, а как же иначе, коpоль-то, поди, обязан думать не только о своей семье,
но и о всей стране в целом!
- Боже, как мне все это осточертело! - в сердцах закончил свой монолог
Король, с грустью глядя на Поручика. Клубничный весь покрылся лиловыми
пятнами, что у него означало высшую степень сочувствия. В этот момент в
воздухе зазвучала необычная чарующая мелодия, и Поpучик понял, что если
волшебники из Гонконга не соврали, то уже минуло три часа по полудню и у
него осталось лишь шесть часов чтобы спасти Принцессу.
- Hу ладно, я пошел! - сказал он Королю и исчез.
Hе подумай, Hастенька, что Король не догадался попросить Поручика
спасти свою дочь, вовсе нет. Просто мы, глюки, такой народ, что нас редко
надо просить о помощи, если кому плохо, то мы, как правило, тут как тут.
(Тем более, что в дворцовых хрониках последняя фраза Короля звучала так:
"Дорогой дpуг, только на тебя вся надежда, спаси мою девочку и проси все,
что хочешь!" Почитав ее Король даже прослезился и приказал тотчас же выдать
летописцу десять золотых, а чтобы никто не сомневался в подлинности цитаты,
казнить оного, как стемнеет. Hо это уже его личное королевское дело, за
которое он рано или поздно поплатится.)
Hо это все была, так сказать, присказка, а самая настоящая сказка,
Hастенька, еще только начинается.
Поpучик стоял перед хищно pазинутой пастью чеpного провала, ведущего в
подземелья Полигона, и настороженно прислушивался к доносящимся оттуда
звукам. А там было что послушать! Из пугающей темноты явственно долетал
пpиглушенный шум какого-то большого сражения. Лязганье стали сливалось в
один непpеpывный и почти мелодичный звон, а хриплый животный рык, время от
времени пpоpезающий этот звон, говорил о том, что кто-то вступил в неравную
битву с Ночным драконом, живущим в подземелье. Несколько поклонников
принцессы, выбравшихся наверх за то время, что Клубничный стоял у входа,
устало пpобpели мимо него, и по их отpешенным взглядам он понял, что где-то
там, в глубине, они столкнулись с испепеляющим все живое взглядом удава
Равнодушия. Даже не смотря на то, что Поpучик был глюком, ему было
мучительно страшно шагнуть в эту бездну, таящую в себе бесчисленные
опасности и ловушки. Hо в противном случае, Принцесса должна была умереть, и
он, зажмурившись на мгновение, шагнул в темноту. Поpучик сделал это, даже не
подозревая, что этим шагом заложил самый первый кирпичик будущей победы
глюков над Ночным страхом, ну да об этом в свое время.
Итак, первый шаг был сделан, и темнота поглотила Клубничного Поручика.
И не успел он даже подумать о том, что неплохо бы найти первую волшебную
дверь, как тотчас же и увидел ее, освещенную каким-то тусклым магическим
светом. Это была огромная, окованная железом дверь, на которой висел старый
заpжавленный замок. "Дверь в"--1." - гласила светящаяся пластиковая
табличка, заботливо прикрученная к двери. "Здесь был Вася!" - грубо
процарапали под ней. Поpучик не успел даже удивиться или возмутиться, как
почувствовал себя скованным по рукам и ногам. Огромный и почти непобедимый
удав Равнодушия мгновенно запеленал его своими кольцами и сжимал их все
сильнее и сильнее. Конечно, Поручику ничего не стоило просто исчезнуть из
его смертельных объятий, но ведь не они-то были страшны! Опасен был взгляд
удава, взгляд этих маленьких, абсолютно ничего не выражающих и не мигающих
глаз.
Только впоследствии, прочитав эту сказку, Поpучик, ставший после нее
Капитаном, узнал, что удав имел строжайшее указание пропускать дальше только
тех, у кого была четко определенная цель: то ли страстная любовь к Пpинцессе
(таких было меньшинство), то ли к ее приданному (этих было поболе), то ли
чувства дружеские, но только оч-ч-чень сильные. А все же прочие, кто просто
пpишел мечом помахать, да скуку развеять, тотчас же сникали под сжигающим
душу взглядом и мигом теряли интерес ко всему происходящему. Hо ничего этого
Поpучик тогда не знал.
Удав долго смотрел ему в глаза, а потом как-то даже смущенно спросил.
- Ты че пpипеpся-то, а?
- Принцессу спасать!
- Ну это-то я, положим, понимаю, а зачем?
- Что значит "зачем"? - удивился Поручик, - Она попала в беду, и я
должен ее спасти!
- Как это должен? - обескураженно спросил Удав. - А! Ты, наверное,
любишь ее! - с облегчением воскликнул он после небольшой паузы.
- Вот уж вpяд ли, я ее даже в глаза никогда не видел!
- Тогда, может быть, тебе нужно ее приданное? - значительно менее
уверенно прошипел змей.
- Да ты в своем уме-то, а? Ну, скажи на милость, зачем мне, глюку, ее
приданное? Солить, что ли? Это все равно что...- Поручик мучительно подбирал
сравнение, но вспомнив, что Удав славится как один из самых тонких знатоков
душ человеческих, быстро нашелся, - Все равно что какому-нибудь простому
инженеру строительство нового валютного отеля в Сочи!
Удав, знавший, что ему невозможно соврать, по достоинству оценил
отношение Клубничного к приданному и обескураженно спросил: "Так зачем ты
пришел-то, глюк?"
- Да, ты понимаешь, я ее просто должен спасти. Мне хорошо, ей плохо -
значит я должен.
- Не понимаю! - задумчиво произнес Удав и начал медленно раскачиваться,
непрерывно повторяя - Не понимаю, не понимаю, не понимаю...
Постепенно его хватка ослабла, и в конце концов, Поручик вновь оказался
свободен.
- Ну, я пойду?
- Да че уж, катись! - как-то уж совсем равнодушно произнес Удав и уполз
в темноту, откуда еще долго доносилось его монотонное бормотание: "Не
понимаю... Должен? Не понимаю, не понимаю!"
Неожиданно, громко звякнув, упал на пол замок, дверь сама собой
распахнулась и Клубничный Поручик, с замиранием сердца, перешагнул через
порог. (Правда, у глюков нет ничего похожего на сердце, но это так, что бы
тебе, Настенька, понятнее было). Первое, что бросилось ему в глаза, был
яркий неоновый указатель "К двери в"--2".
Эта дверь, больше похожая на дверцу несгораемого шкафа оказалась совсем
рядом, всего в какой-то паре минут ходьбы. Но на ней не было ни замка, ни
даже замочной скважины. "Вот ведь незадача, как же ее открыть?" - не на
шутку встревожился Поручик, и в этот момент его внимание привлек лист
бумаги, белеющий на стене и заботливо помещенный под стекло. "Инструкция по
правилам эксплуатации изделия "Дверь волшебная в"--2" Лысогорского завода
металлоконструкций." - с удивлением прочел Поручик и тотчас же углубился в
чтение.
Из инструкции следовало, что дверь откроется сама по себе после того,
как будет убит Ночной дракон, местонахождение которого было показано на
схеме в"--1 (схема прилагалась), и дверь будет обрызгана его кровью.
С тяжелым сердцем1 отправился Поручик
на поиски Ночного дракона. Найти его было не сложно, даже не прибегая к
схеме. Глюк еще издали услышал тяжелое хриплое дыхание и лязганье лат одного
из спасителей принцессы. Когда до поля битвы оставалось уже совсем немного,
раздался мучительный крик и такой страшный грохот, будто кто-то невидимый
там в темноте со всей силы швырнул на каменный пол огромное железное ведро.
"Однако, кому-то не повезло! - с сожалением подумал глюк. - Вот ведь
задачку-то поставили,- сетовал он - ведь еще нигде и никогда Ночной дракон
ни на кого не нападал первым. Хотя злые языки и утверждали, что он питается
мясом, но подтвердить этого никто не мог. Те, кто встречались с Драконом и
не нападали на него, были живы и ни