  только светом этой  звезды,  бесчисленные  мольбы, которые  ты
увидишь вокруг себя, летят в Зал Богов.
     Вздохи будут  разноситься  над  твоим судном  по всему  морю  Слез.  Ты
минуешь  острова смеха и страны песен, находящиеся  далеко в море, и все они
будут пропитаны слезами, разбросанными  по камням морскими  волнами, полными
вздохов.
     Но  наконец ты  прибудешь вместе с мольбами  людей в великий Зал Богов,
где  кресла Богов,  вырезанные из оникса, рассставлены вокруг золотого трона
старейшего  из Богов. И там, о Король, не надейся  встретить  Богов, ибо  ты
увидишь  раскинувшуюся  на  золотом троне,  облаченную в  плащ его владельца
фигуру  Времени с окровавленными руками и свободно свисающим  из его пальцев
мечом; и забрызганные кровью, но пустые будут стоять ониксовые кресла.
     Там оно сидит на троне господина, праздно играя с мечом или безжалостно
рассекая им молитвы людей, которые лежат большой кровавой кучей у его ног.
     Когда-то, о Король, Боги пытались решить загадки  Времени, на  какой-то
срок Они сделали его рабом, и Время улыбалось и повиновалось своим хозяевам.
Некоторое время, о Король, некоторое  время.  Оно,  не оставившее ничего, не
оставило Богов, не оставит оно и тебя".
     Тогда Король печально изрек в Королевском Зале:
     "Могу ли я в самом конце не встретить Богов, и  может ли быть, что я не
посмотрю им в лицо в последний раз, чтобы увидеть, будут  ли Они добры? Тех,
которые  отправили меня  в  путешествие  по  земле, я  приветствовал  бы  по
возвращении, если  не как Король, вновь  возвратившийся в собственный город,
то как  тот, кто повиновался данному некогда приказу и повиновением заслужил
кое-что от тех, ради кого  он трудился. Я взглянул бы в Их лица, о пророк, и
спросил бы  Их  о  многих  вещах и  узнал бы причины  множества  событий.  Я
надеялся,  о пророк,  что  те Боги, которые улыбались моему детству,  голоса
которых вечерами звучали в садах,  когда я был молод, эти Боги еще  сохранят
свою власть, когда наконец я приду, чтобы встретиться с Ними. O пророк, если
этого не  случится, устрой великие похороны Богам  моего детства  со  звоном
серебряных колоколов и,  развесив их среди таких  деревьев, которые  росли в
саду моего детства, пропой  свои  молитвы в  сумерках: пой их  тогда,  когда
мошкара носится вверх и вниз и летучая мышь в первый раз  совершает  вылазку
из своего  обиталища,  пой их, когда появляются  белые туманы, восставая над
рекой, когда  дым бледен и сер, когда цветы все еще закрываются, пока голоса
еще  молчат, пой  их, когда  все  вокруг оплакивает  день, и  когда  великие
небесные огни возносятся, сверкая, и ночь с  ее  сиянием занимает место дня.
Ибо,  если  старые Боги умрут, позволь нам оплакать Их, а если  когда-нибудь
явится новое  знание,  пусть в  это время  мир  будет  еще  рыдать о великой
утрате.
     Ибо в самом конце, о пророк,  что  же  останется?  Только мертвые  Боги
моего детства и только Время, шагающее в одиночестве по бескрайнему космосу,
пугая луну, и  угашая свет звезд, и рассеивая над  землей из своих  рук пыль
забвения над  полями героев  и разрушенными храмами Древних Богов". Но когда
другие пророки  услышали, какие печальные слова изрек в Зале Король, они все
выкрикнули:
     "Все не так, как сказал Ульф, а так, как сказал я - я - я!"
     Тогда  Король  надолго умолк, погрузившись  в  размышления. Но внизу  в
городе,  на улице между домами собрались вместе все  те, кто хотел танцевать
перед  Королем, и те, кто приносил ему вино в драгоценных кубках.  Долго они
оставались в городе, надеясь, что Король может смягчиться и еще раз встретит
их с радостью на лице, требуя вина и  песен. Следующим утром они должны были
отправиться на поиски  какого-то нового  королевства,  и  они  прошли  между
зданиями по длинной серой улице, чтобы увидеть в последний раз дворец Короля
Ибалона; и Падающая Листва, балерина, крикнула:
     "Нет, не будем мы больше никогда кружить по каменной зале, танцуя перед
Королем. Он, созерцающий  ныне волшебство своих пророков, не взглянет впредь
на чудеса танцев, и среди древних пергаментов, странных и мудрых, он забудет
водоворот прозрачных покрывал,  рождающийся, когда мы раскачиваемся в  Танце
Бесчисленных  Шагов". И  с ней были  Серебряный Фонтан, и Летняя  Молния,  и
Морская Греза, и все они плакали о том, что они больше  не смогут танцевать,
радуя взор Короля.
     И Интан, который в течение пятидесяти лет носил  на пирах кубок Короля,
увенчанный четырьмя сапфирами такого же размера, как глаза, сказал, протянув
руки к дворцу и сделав прощальный жест:
     "Все  волшебство  пророчеств,  вся  мощь  предвидения,   все  богатство
впечатлений не  смогут сравниться с  властью  вина. Через маленькую дверь  в
Королевском  Зале можно  пройти  по  сотне  ступеней и множеству  внутренних
коридоров в прохладные недра земли, где находится пещера более обширная, чем
Зал.  Там,  завешанные  пауками, покоятся бочки  с вином,  которые давно уже
радуют сердца  Королей Зарканду.  На  далеких восточных островах виноградная
лоза,  из сердца  которой давным-давно выжато  это  вино,  взобралась вверх,
цепляясь  за  скалы множеством побегов, и созерцала  море, и корабли старого
времени,  и  давно умерших людей,  и сама она  опустилась в землю и скрылась
среди  сорняков. И  зеленые от влаги  многих  лет, лежат  там  три  бочонка,
которых город не коснулся, пока все его защитники  не  погибли  и  пока  его
здания не  рухнули; и тогда к букету этого вина добавилось больше  огня, чем
за множество протекших  лет. И  я гордился этим в старые времена: идти  туда
перед банкетом и, возвращаясь,  приносить  в сапфировом кубке  огонь древних
Королей и наблюдать, как загораются  глаза Короля и как его  лицо становится
все  более благородным  и  похожим  на  лица  его  предков,  когда  он  пьет
сверкающее вино.
     И теперь Король ищет  мудрость  у  своих пророков, в то время  как  вся
слава  прошлого  и  весь гремящий  блеск  настоящего  стареют глубоко внизу,
забытые у его ног".
     И  когда он замолчал,  виночерпии и женщины,  которые танцевали,  долго
смотрели на дворец в тишине. Тогда один за другим все они сделали прощальный
жест прежде, чем отвернуться  и уйти прочь, и когда  они прощались, герольд,
невидимый в темноте, мчался к ним.
     После долгого молчания Король изрек:
     "Пророки моего Королевства", сказал он, "Вы  пророчили разное, и  слова
каждого  пророка  опровергали слова  его собратьев, так  что мудрость нельзя
обрести среди пророков.  Но я приказываю,  чтобы никто в моем королевстве не
сомневался, что самый первый Король Зарканду запас вино под этим дворцом еще
перед  созданием  города и даже до  завершения дворца;  и я  тотчас же отдам
приказ устроить в  этом Зале пиршество, чтобы  вы ощутили, что власть  моего
вина  сильнее  всех  ваших  заклинаний,  и  танцы  более   удивительны,  чем
пророчества". Танцовщицы и  виночерпии  были призваны назад, и когда настала
ночь, началось  пиршество, на  которое  были приглашены все  пророки: Саман,
Йнат, Монит, Йнар,  Тун, Пророк Путешествий,  Зорнаду, Йамен, Пахарн, Илана,
Ульф, и тот, который  не  говорил  и не назвал  своего имени, кто носил плащ
пророка, скрывая свое лицо.
     И пророки пировали,  как  им  было приказано, и  говорили,  как говорят
обычные люди - все, кроме того, чье лицо было скрыто; он не ел и не говорил.
Только раз он вытянул руку из-под плаща и коснулся букета цветов на столе, и
букет упал.
     И  Падающая  Листва вошла  и  танцевала  снова, и  Король  улыбнулся, и
Падающая  Листва была счастлива, хотя и не было  у нее мудрости пророков.  И
шаг за шагом, шаг за шагом, шаг за шагом среди колонн Зала в лабиринте танца
скользила  Летняя  Молния. И Серебряный Фонтан  склонилась  перед Королем  и
танцевала, и танцевала, и поклонилась снова, и старый Интан шествовал туда и
сюда  от  пещеры к Королю,  церемонно проходя среди танцовщиц и в глазах тая
улыбку; и когда Король выпил немало старого вина древних Королей, он призвал
Морскую  Грезу и  потребовал, чтобы  она пела.  И  Морская Греза прошла  под
арками  и  воспела  построенные  волшебством  из  жемчуга  острова,  которые
находятся в рубиновом море и простираются далеко на юг, охраняемые зубчатыми
рифами там,  где все скорби  мира были уничтожены  и  никогда  не  достигали
островов. И там низкий закат всегда окрашивал  в красный цвет море и освещал
волшебные  острова  и никогда не сменялся ночью,  и кто-то  вечно пел и  без
конца  соблазнял  душу  Короля,  который   мог  бы  по  волшебству  миновать
сторожевые рифы,  чтобы  обрести покой  на жемчужном острове и не  больше не
испытывать  волнений, а только созерцать  печали на внешнем рифе, разбитом и
уничтоженном.
     Тогда встала Душа Юга и пропела песню фонтана, который всегда стремился
достичь неба и был навеки обречен падать на землю - до самого конца...
     Тогда, было  ли  это искусством Падающей  Листвы или  волшебством песни
Морской Грезы, или  было ли это пожаром вина древних Королей, Ибалон любезно
распростился с пророками, когда утро гасило звезды. Тогда по залитым  светом
факелов коридорам  Король  прошел  в  свои палаты, и закрыв  дверь в  пустой
комнате,  внезапно  разглядел фигуру,  облаченную в  плащ пророка;  и Король
догадался, что перед ним именно тот, чье лицо было скрыто на пиршестве, тот,
кто не назвал своего имени.
     И Король спросил:
     "И ты тоже пророк?"
     И фигура ответила:
     "Я - пророк".
     И Король спросил:
     "Что же ведаешь ты о странствии Короля?"
     И фигура ответила:
     "Я знаю, но никогда не скажу".
     И Король спросил:
     "Кто же ты, знающий столь много и не говорящий этого?"
     И последовал ответ:
     "Я - КОНЕЦ".
     Тогда облаченная в  плащ фигура  направилась прочь от дворца; и Король,
незримый для стражей, сопровождал ее в этом путешествии.

        КОНЕЦ

     Примечание переводчика

     Тексты  Дансени,  имеющиеся в моем распоряжении, почти  все переведены.
Осталась только трилогия о Янне и сборник  "Пять пьес"  (не оставляю надежды
сделать  полный  перевод   всей   книги).  Некоторые  разрозненные  рассказы
появились  на моей страничке на Самиздате, другие появятся вскоре. А Дансени
до   1923  года   известен   нашим  читателям   практически  ВЕСЬ  (исключая
публицистическую книжку "В  наши дни", которой  я так  и  не обнаружил). Моя
простая  задача  -  знакомство  с текстами  великого писателя -  мало-помалу
исполняется. Время двигаться дальше.
     Кстати, фрагмент  рассказа "В Земле Времени" включен  Йейтсом в сборник
"Из  произведений  лорда Дансени"  (1912) под  названием "Замок Времени". Не
обольщайтесь, это одно и то же.
     А вообще "Время и Боги", хоть "Богам Пеганы" и уступает, все одно книга
замечательная. И большая - не как  жизнь, а как вселенная, мифологию которой
18-й лорд Дансени прекрасно разработал.