обеденного  перерыва Джек  и  Байрон  успели  обработать двенадцать
судов. Они сделали бы и больше, но их бочка заполнилась и ее необходимо было
освободить.
     -- Ну что,  сольем бочку и  рванем к двадцать  четвертому? -- предложил
Джек.
     Его  лицо  раскраснелось, и  ему  в  общем-то  понравилось  работать  с
Байроном, если, конечно, не вдаваться в подробности самой работы.
     -- Не спеши, Джек. Не пытайся до обеда сделать то,  что можешь  сделать
после него, -- изрек Байрон. --  Сейчас мы сольем  горшок, и у нас останется
только полчаса на то, чтобы снять  с себя робу, помыть руки и с достоинством
свободных  людей  проследовать  в  столовую.  Там  я  покажу  тебе  одну  из
достопримечательностей нашей фирмы.
     -- Какую достопримечательность?
     -- Посторонись, вонючки! -- крикнул водитель электрокара,  тащившего на
тележке какой-то сложный агрегат.
     -- Проваливай, Позитрон! -- крикнул в ответ Док
     Байрон.
     -- А это кто?
     -- Бригадир электриков Сони Дадл.
     -- А почему ты зовешь его Позитроном?
     -- Он не знает, что это такое, и очень злится, -- улыбнулся Док.
     Напарники  дотолкали  бочку  до положенного  места,  где Байрон занялся
сливом, а Джек стал глазеть на спешивших на обед холеных пилотов.
     На  них  была  красивая  синяя  форма,  украшенная знаками  различий  и
флажками,  указывающими на количество благодарностей.  Пилоты  шли  с высоко
поднятыми   головами  и  не  обращали  внимания  на  снующих  между  боксами
механиков, электриков, заправщиков и "вонючек" вроде Джека и Байрона.
     "Эх, буду ли я когда-нибудь сидеть  за штурвалом  уиндера?" -- вздохнул
Джек.
     -- Эй, коллега, хватит страдать. Пошли переодеваться.
     -- А бочка? -- спросил Джек.
     --  Ну, можно,  конечно,  пристегнуть ее к трубе,  но  я  сегодня забыл
цепочку, -- серьезно ответил Байрон.  -- Ладно, пошли.  Авось  пилоты  ее не
упрут.
     Напарники вернулись в  раздевалку,  где  в специальной  комнате окатили
другу  друга  хлорированной  водой  и  только  после  этого  сняли  защитные
комбинезоны.
     Уже выходя из раздевалки, Байрон хватился:
     --  О,  чуть  не забыл.  --  И, вернувшись  к  шкафчику,  достал оттуда
небольшую коробочку.  Затем показал ее Джеку и  спросил: -- Ну, белый  брат,
как ты думаешь, что там у меня?
     -- Запонки с брильянтами, -- улыбнулся Джек.
     -- А вот и не угадал. У меня там настоящая боевая награда.
     -- Правда, что ли?
     --  Смотри сам.  --  Док открыл коробочку  и вынул  небольшую  медальку
золотистого цвета. С гордым  видом он  нацепил  ее на  грудь и,  после этого
позволил Джеку прочитать надпись.
     -- "Почетный  ассенизатор", -- прочитал Джек и удивленно  посмотрел  на
Байрона: -- Это тебе здесь выдали?
     -- Ну  конечно, -- усмехнулся  тот. --  Дождешься от них. Сам заказал у
знакомого гравера за шестьдесят кредитов.
     -- А зачем она тебе?
     --  Пойдем в столовую, сам увидишь, --  предложил  Байрон, и  напарники
покинули раздевалку.
     До столовой было совсем недалеко, и уже  через пять минут они входили в
зал. В присутствии множества  служащих фирмы Байрон сразу изменил походку  и
вошел  в  столовую  с  гордо поднятой головой,  будто он был послом  могучей
державы. Сидевшие за столиками сотрудники невольно обращали на него внимание
и, естественно, замечали его медаль.
     Даже   пилоты  не  выдерживали  своей   надменной   непроницаемости   и
внимательно вглядывались в неизвестную им награду.
     --  Вот видишь, Джек, зачем нужна эта медаль, -- тихо обронил Байрон и,
встав в общую очередь, добавил: -- Это еще не все, смотри, что будет дальше.
     Люди  двигались вдоль раздачи, ставя на подносы салаты, лапшу,  котлеты
-- что кому по  вкусу.  В  отличие от  них  Байрон почти ничего не  брал,  а
поравнявшись с парнем в поварском колпаке, сказал:
     --  Вот что, боец, сооруди-ка мне порцию гуляша, только попостнее  -- я
не  люблю жирного.  --  При  этом Док глубоко вздохнул  и уставился  куда-то
вдаль, словно погрузившись в бездну воспоминаний.
     К  удивлению  Джека,  раздатчик не  послал  Байрона  подальше  и  подал
тарелку, нагруженную самым лучшим гуляшом.
     --  Спасибо, дружище, -- произнес Док тоном уставшего ветерана и, ткнув
пальцем в Джека, добавил: -- Этот парнишка со мной.
     И Джеку сделали такую же королевскую порцию.
     -- Ну ты силен,  Док, -- покачал головой Холланд, когда они садились за
стол.
     -- Подожди-подожди, сейчас начнется самое интересное, -- сказал Байрон,
кивнув в сторону замаячившего неподалеку Позитрона.
     Сони Дадл  осторожно  приблизился к  "вонючкам"  и,  заглянув Байрону в
лицо, улыбнулся:
     -- Привет, Бэри. Ничего, если я к вам подсяду?
     -- Садись, Сони, я всегда рад тебя видеть. Не отводя взгляда от медали,
Позитрон расставил на столе свою снедь и тут же спросил:
     -- А это чего у тебя такое, а?
     --  Да-а,  --  махнул  рукой  Док, --  в  граверной  лавке  заказал  за
шестьдесят кредитов. Подурачиться решил.
     Однако  Сони  Дадл  вовсе не  считал себя простаком и,  посмеявшись над
шуткой Байрона, сказал:
     -- Ну а если серьезно, Док?
     -- А если серьезно, Сони... -- Тут Байрон вздохнул и выдержал паузу. --
А если серьезно, Сони, то рано или поздно награда находит своего героя.
     -- Ну да, конечно, -- кивнул Позитрон, даже не притрагиваясь к еде.
     --   Любой   честный   труд,   всякое   доблестное    служение   всегда
вознаграждаются.
     -- А то, -- опять кивнул Дадл и осторожно спросил: -- И  кто тебе выдал
медальку-то, а, Бэри?
     -- Понятно кто -- босс.
     -- Мистер Дэниел Глосберг? -- удивился Позитрон.
     --  А  ты  думал?! Не каждый  день  у  нас награждают  людей,  Сони, --
нравоучительно произнес Байрон, подчищая куском булки соус.
     -- Вот бы мне такую, -- выдал свои сокровенные мысли Позитрон, вздохнув
над нетронутыми тарелками.
     -- Это не так легко. Нужно много работать или совершить поступок.
     -- Но ведь ты работаешь на фирме только четыре года, а я уже двенадцать
лет, -- возразил Дадл.
     -- Я  же тебе говорю -- нужен поступок, -- повторил Байрон, вонзая зубы
во фруктовый пирожок. Затем посмотрел на Джека и сказал: -- По крайней мере,
теперь я хоть связями обзавелся.
     -- Да, связи -- вещь нужная, -- кивнул Джек, подыгрывая напарнику.
     -- А ты  чего не ешь, Сони? Смотри --  все  уже остыло, -- напомнил Док
Позитрону.
     --  Точно,  совсем  забыл,  --  спохватился  Сони и  стал  прихлебывать
холодный суп, но тут же снова задал вопрос: -- Слышь, Бэри,  а что у тебя за
связи?
     -- Да через генерала одного.
     -- Какого генерала?
     -- Генерала почтовой службы. Я его  от смерти  спас, -- скромно обронил
Байрон.
     -- От смерти? Это как?
     -- В  дерьмо он упал.  В большой  накопитель.  Сам вроде  толстый, да и
плавать умел, но... -- Тут вдохновение оставило Дока, и он захлопал глазами,
придумывая продолжение.
     -- Но больно орденов у него  было много, --  выручил напарника Джек, --
вот и потащили они его на дно...
     -- Нешто  так  много орденов  бывает, чтобы человек через них утоп?  --
усомнился Позитрон, глядя то на Байрона, то на Джека Холланда.
     -- Так еще же сабля была, -- невозмутимо добавил Джек.
     -- Да, -- подхватил Док, -- с саблей поди поплавай в дерьме.
     -- С саблей не поплаваешь,  -- согласился Сони Дадл. Сабля была весомым
аргументом.
     -- Если б не сабля, я б его не спас.
     -- Да ладно врать-то, -- раздался совсем рядом чей-то голос.
     Увлеченные беседой, Бэри, Джек и Сони Дадл даже не заметили, что вокруг
них собралось человек восемь посторонних слушателей.
     -- Брешешь, черномазый,  --  повторил  дерзкий  Лоди Айзек,  механик из
ремонтной бригады.
     --  Лоди, не хочешь  слушать, давай вали  отсюда, -- бригадирским тоном
скомандовал  Позитрон.  Для  придания  своим  словам  весомости Сони  грозно
приподнялся со стула -- с понятными ему людьми он не церемонился.
     -- Да ладно, -- отступил Лоди Айзек, -- чего я такого сказал?
     -- Забухни, -- добавил Сони Дадл, и Айзек тут же забух.
     -- Ну-ну, Бэри, что дальше-то было? -- дохнул чесноком слесарь Кляйн.
     -- Ну хватаю я его за волосы, а он не идет, и все, -- продолжал Док. --
Лысый оказался. Вот тогда я ухватил его за ножны и вытащил.
     -- А то бы утоп, -- кивнул Позитрон.
     -- Ясное дело -- утоп бы, -- согласился пахнувший чесноком Кдяйн.
     --  Ну пора  нам  идти.  А то работы много -- качать  не перекачать, --
сказал Док и стал подниматься из-за стола.
     Публика начала расходиться.
     --  Постой, Бэри,  -- полушепотом обратился  Сони,  придержав  Дока  за
рукав, -- постой, у меня к тебе дело. -- Позитрон продолжил: -- Ты не мог бы
мне через этого генерала организовать такую же медальку, а? Я отблагодарю.
     --  Дай подумать, Сони.  --  Байрон наморщил свой черный лоб и,  как бы
разговаривая  с  самим  собой, обронил:  --  Вообще-то  Винсент  теперь  мой
должник.
     -- Так зовут генерала, -- пояснил Дадлу Джек, и тот понятливо кивнул.
     -- Если кое-кого подмазать,  что-то сделать  можно, но  для  этого, сам
понимаешь... -- Байрон характерно потер палец о палец.
     -- О чем речь. Сколько?
     -- Думаю, что уложусь в триста.
     Сони Дадл тут же отсчитал деньги и положил на стол.
     -- Вот, -- сказал он. -- Сколько нужно ждать?
     -- Три дня, -- ответил Байрон, пряча деньги в карман.
     -- Так быстро? -- восхитился Позитрон.
     -- В этом  мире,  Сони,  все решают связи, --  заметил  Док. --  Только
никакой торжественной части я  тебе не обещаю.  Ни цветов, ни оркестров,  ни
рукопожатий босса.
     -- Нет-нет, Бэри. Это мне не нужно. Главное -- медалька.
     На том они  и расстались. Дадл ушел, оставив недоеденный  обед, а  Бэри
сходил на раздачу и, применив свой старый прием, попросил чаю.
     -- Я думал, мы пойдем работать, -- сказал Джек.
     -- Наша работа от нас никуда  не уйдет, тем более что эти пижоны пилоты
еще полчаса будут сидеть в курилках. А без них нам на суда не попасть.
     -- Ну ладно.
     -- К тому же  я  собирался  показать тебе  нашу  достопримечательность.
Забыл?
     -- Да, забыл.
     -- А зря. Вон она -- смотри.
     Джек обернулся и увидел высокую блондинку с  вьющимися волосами и более
чем  заметным бюстом. Мини-юбка  подчеркивала все ее достоинства, а чулки со
стрелочкой придавали всему образу, полную законченность.
     -- А вот и чай, -- сообщил поваренок с раздачи. Он принес два дымящихся
стакана и тарелочку с печеньем.
     -- Спасибо, дружище. Спасибо,  -- поблагодарил Док, снова превращаясь в
героя далеких колониальных войн.
     Очарованный   работник  столовой  поставил  чай  и,  рассмотрев  медаль
подробнее, сумел прочитать надпись.
     -- А что такое "ассенизатор", сэр? -- спросил молодой человек.
     --  Ассенизатор --  это такая  профессия, сынок,  --  посмотрев  вдаль,
произнес Байрон. --  Нелегкая  профессия. Ассенизаторы  есть  везде, но  они
незаметны. Ты понимаешь, сынок?
     -- Да, сэр.
     -- Если где-то  заводится  какое-то дерьмо, то приходит  ассенизатор  и
разбирается с этим дерьмом -- раз и навсегда. Я говорю понятно, сынок?
     -- О да,  сэр, -- закивал  поваренок и, почтительно  отступив, исчез за
перегородкой.
     -- Ну как тебе красотка? -- спросил Бэри, попробовав горячий чай.
     -- Да я, признаться, только тебя и слушал. Здорово у тебя получается.
     -- Но ведь я не врал. Я  сказал, что ассенизаторы убирают дерьмо. Разве
не так?
     -- Но он понял иначе.
     -- А  вот это  не мое  дело. Человек слышит то,  что  желает  услышать.
Заметь, что и Позитрону я поначалу не врал. Сказал, что эту медаль заказал в
граверной лавке -- и ты сам видел, что из этого вышло. М-м... какое печенье!
Попробуй.
     -- Что-то не хочется.
     -- Это потому, что ты теперь думаешь только о Злючке Келли.
     -- О ком? -- переспросил Джек.
     -- Да об этой беленькой сучке. Скажешь, нет?
     --  Скажу  "да",  --  улыбнулся   Холланд.  От  проницательности   Дока
невозможно было укрыться.
     -- Тогда слушай. Зовут ее Мэри Келли Логон. Она любовница нашего  босса
--  я  имею  в виду самого  главного,  Дэниела Глосберга.  У нее  постоянный
пропуск в центральную часть города, квартирка что надо и салатовый кабриолет
"пума". Глосберг очень занятой любовник, и девушка изнывает от тоски, однако
из-за боязни лишиться финансовой поддержки босса она сохраняет ему верность.
Поначалу  красавцы  пилоты  атаковывали  ее  напропалую,  но  она  стала  их
подставлять,  --  дескать,  преследуют.  И Глосберг  увольнял их  подряд  --
пилотов у  нас на  Бургасе  как  собак. Вот за все эти фокусы  ее и прозвали
Злючка Келли.
     -- Да... Злючка  Келли... -- задумчиво проговорил Джек,  оглядываясь на
блондинку. -- Протянешь руку -- вмиг пальцев лишишься. Сразу видно.
     --  Кроме меня,  ее здесь все боятся, --  заметил Байрон  и поставил на
стол пустой стакан. -- Ну ладно, Ромео, пошли. Субстанция ждет.
     -- Чего ждет? -- не понял Джек.
     -- Субстанция, парень. То, чего мы качаем.
     -- А-а, понятно.
     Ассенизаторы вышли из-за стола  и направились к выходу. Но  на середине
пути  Байрон  неожиданно  оставил  Джека  и смело направился к  неприступной
красавице.  К удивлению Холланда,  блондинка  приветливо кивнула Доку, и тот
присел за ее столик.
     Джек дошел до выхода и,  не зная, что делать дальше, стоял, переминаясь
с ноги на ногу. А Байрон что-то говорил Мэри Келли, время  от времени косясь
на  своего  напарника, и  у  Холланда  начало складываться  впечатление, что
говорили  именно   о   нем.  Во  время  длинного   монолога  Бэри  красавица
посматривала в сторону Джека с все нарастающим интересом.
     Наконец Байрон распрощался с блондинкой и вернулся к Холланду.
     -- Ну вот,  теперь можно идти. -- И больше не  произнес ни слова, храня
таинственное спокойствие.
     Джек  тоже  молчал,  хотя ему очень хотелось  спросить  Дока, о  чем он
говорил  со  Злючкой  Келли.  Когда  напарники  уже  облачались  в  защитные
комбинезоны, Джек наконец не выдержал.
     -- Слушай, Бэри, а почему эта  блондинка с тобой так спокойно общается?
Ты же говорил, что она всех подавляет.
     --  О,  я  не в счет. Я же не белокурый парень под  два метра ростом  с
пилотскими  погонами  на  плечах.  Я  нечто,  что  не  принимают  в  расчет.
Понимаешь?
     -- Нет.
     -- Объясняю: мистер Глосберг  никогда не поверит,  что я пристаю к  его
королеве.
     -- Откуда ты знаешь?
     -- Она уже пыталась меня подставить.
     -- По-моему, она та еще тварь.
     -- Ясное дело, тварь. Но она мне интересна. Ну ты готов?
     Джек поправил очки, расправил складки на комбинезоне и ответил:
     -- Да, сэр. Готов приступить к выполнению задания.
     -- Ну тогда пошли.
     Они  вышли  из  раздевалки  и  почти сразу встретились с  Лоди Айзеком,
который еще недавно, в столовой, называл Бэри "черномазым".
     -- Лоди, мы  сейчас  никого не принимаем, потому что уже практически на
рабочем месте, -- на ходу проговорил Док, отстраняя Айзека.
     -- Я это... извиняюсь и беру свои слова назад, -- не отставая от быстро
идущего Байрона, произнес Лоди.
     Джек улыбнулся. И он и Байрон уже догадывались, о чем пойдет речь.
     -- Это будет стоить пятьсот, Лоди.
     -- А почему для Дадла только триста?
     -- Потому что Дадл -- электрик. Электрикам выдаются медали, а ты, Лоди,
механик. -- Тут Байрон остановился. -- У механиков особая стать, и им даются
ордена, а орден, Лоди, дорогого стоит.
     -- Я согласен, -- выдохнул Айзек.
     -- Тогда попрошу деньги  вперед, -- перейдя на деловой тон,  потребовал
Байрон.
     Айзек беспрекословно отсчитал деньги и передал их Байрону.
     -- Все, Лоди, пока. Через четыре дня будет тебе орден.
     Механик убежал, едва  не  подпрыгивая от радости, а Джек  посмотрел ему
вслед и сказал:
     -- Прямо эпидемия какая-то. Зачем ты взял с него так много?
     -- Чем дороже обойдется ему этот орден, тем с  большим удовольствием он
будет его носить.
     -- Ты заботишься о его удовольствии?
     --  Не только. Сегодня мы с тобой заработали шестьсот восемьдесят монет
-- чистыми
     -- Мне ничего не надо.
     -- Так не пойдет, парень. Ты мне очень хорошо ассистировал, но  денег я
тебе сейчас  не дам,  потому  что на них  мы  отправимся  в  один  из лучших
ресторанов города.
     Наконец ассенизаторы добрались  до бочки и бодро покатили ее к двадцать
четвертому причалу.
     --  А что  ты  рассказывал  этой самой  Мэри  Келли, что  она  на  меня
оборачивалась? -- задал Джек вопрос, который его мучил.
     -- Я сказал ей, что ты был личным пилотом нубийского визиря Джебраила.
     -- И это так ее заинтересовало?
     --  Нет,  ее  заинтересовало  другое.  Мне  пришлось  сказать,  что  ты
перевозил гарем визиря -- всех его жен.
     -- И что?
     -- Так, Джек, здесь осторожнее, а  то  на этой канавке я однажды сломал
ось.
     Напарники аккуратно провели  бочку по опасному  участку, а затем  снова
набрали крейсерскую скорость.
     -- Ну и что ты сказал еще?
     -- Ну что я сказал? Я сказал, что все они забеременели.
     -- Понятно. А сколько было жен?
     -- Сто пятьдесят две.
     -- Ну и к чему весь этот спектакль?
     -- О, вот мы и пришли. Разворачивай шланг -- теперь ты пойдешь первым.
     Джеку  ничего  не  оставалось,  как  поправить  очки  и,  взяв   штуцер
наперевес, взойти на борт уиндера.
     Он довольно  быстро отыскал нужное  соединение  и, пристыковав  штуцер,
крикнул:
     -- Давай, Док, включай!
     Едва  Байрон   запустил  насос,  шланг  забился  в   руках  Джека,  как
взбесившаяся  змея.  От  сильной  вибрации  крепежные  ушки  штуцера  начали
медленно разворачиваться. Понимая, чем это грозит, Холланд вцепился в штуцер
что есть силы и удерживал его до тех пор, пока Байрон не выключил насос.
     Когда Холланд  наконец  сошел  с уиндера, волоча за собой уже неопасный
шланг, Байрон улыбнулся и сказал:
     -- И в мирной жизни есть место подвигу, Джек. Ты не находишь?
     -- Ты что, специально это сделал?
     -- Ничего я  не делал, а на будущее  запомни номер  этого  уиндера -- у
него  слабый стыковочный узел.  Увы, в свое  время я не сумел выдержать этот
экзамен. Какой из этого вывод?
     -- Какой?
     -- Ты прирожденный ассенизатор, Джек.
     -- Ну спасибо, -- усмехнулся Холланд.
     -- Пожалуйста. Кстати, я сказал Мэри Келли, что ты положил на нее глаз,
но посоветовал ей держаться от тебя подальше.
     -- Почему?
     -- Вот и она спросила  -- "почему?" А я объяснил, что ты своих подружек
частенько доводишь до обморока.
     -- Теперь я понимаю, почему она так на меня смотрела.
     -- Ладно, забудь. Пошли теперь к  двадцать седьмому причалу. Там у  нас
сразу  два судна. Сегодня хорошо поработаем, а  через недельку, когда скопим
деньжат, наведаемся в ресторан.
     -- А пропуск в центр города у тебя есть?
     --  Нет.  Откуда  у  меня?  Но  это  еще не  повод  отказывать  себе  в
удовольствии.
        7
     Первый рабочий  день закончился  без приключений,  и Джек  благополучно
вернулся в  свое общежитие.  Поднявшись  на  свой  этаж, он встретил Виктора
Бичера. Бедняга  был весь  в бинтах, однако  елозил по  полу, смывая тряпкой
собственную кровь.
     -- Привет, Виктор, -- поздоровался Джек.
     -- Пи-вет, -- отозвался пострадавший, прошипев сквозь стянутую скобками
челюсть.
     -- Может, тебе помочь?
     -- Иада, я фам, -- отозвался Бичер.
     "Ну "фам" так "фам". Мне тоже отдохнуть надо", -- решил Джек.
     Он  распахнул свою дверь и с  удовлетворением отметил, что новые жильцы
не появились.
     -- Вот и  хорошо,  -- вслух произнес  он и  сразу повалился на кровать,
чувствуя, что порядком устал.
     "Сейчас почищу зубы и завалюсь спать", -- подумал он, уже  проваливаясь
в дрему. Однако его планам не суждено  было сбыться.  В  дверь требовательно
постучали, а затем, не дожидаясь приглашения, в комнату вошла баба Марша.
     -- Ты бы хоть разулся. Чего в обуви на кровать заперся?
     -- Я сейчас, -- поспешно поднялся Джек.
     -- Да ладно.  Погоди разуваться. Пойдем сейчас ко мне -- я тебя на день
рождения приглашаю.
     -- Да? Спасибо, -- растерянно поблагодарил Джек.
     -- Вещички-то, я вижу, принес, -- кивнула на чемоданы Марша, -- Чего не
разбираешь? Помочь?
     Джек  неопределенно  пожал  плечами,  и  Марша тут  же открыла  ближний
чемодан и стала быстро сортировать вещи.
     Она ловко сворачивала их и заново укладывала в стопки, потому что после
инспекции Захарии в чемоданах все было свалено в кучу.
     -- Чего у тебя здесь такой бардак? А?
     -- Пришлось отбивать вещи у приемщиков.
     -- Понятно. Значит, еще вовремя успел, а то бы все продали, сволочи. О,
а это откуда? -- И Марша показала Джеку кружевные дамские трусики.
     -- Это не мое, -- поспешил отказаться Джек.
     -- Я на это надеюсь, парень. С виду ты вроде нормальный.
     -- Это приемщик хватал что попало и сваливал в чемоданы. Спешил очень.
     -- Ты поработал над его внешностью?
     -- Да, мэм. Пришлось, -- вздохнул Холланд.
     -- Молодец. Ты нравишься мне все больше.
     После  более  подробной  ревизии   вещей   были  найдены  следующие  не
принадлежавшие   ему   предметы:  еще  две  пары   женских  трусиков,   один
бюстгальтер,   один  слуховой  аппарат,   средство  для  лечения   геморроя,
справочник по ботанике и каталог одежды для сексуальных меньшинств. Вместе с
тем Джек  недосчитался  бритвы,  одного  синего носка,  перочинного  ножа  с
треснутой рукояткой, походных шахмат и книги "Как выкормить мышь".
     -- Больше ничего не пропало? -- спросила Марша.
     -- Нет, остальное все на месте.
     -- Ну тогда тебе здорово повезло, -- сказала баба Марша и лично уложила
все вещи Джека в шкаф. Она еще раз оглядела аккуратные стопки, затем закрыла
дверцу  шкафа и  сказала: -- Ну  все,  теперь  пошли  праздновать  мой  день
рождения.
     -- Но я даже без подарка.
     --  Это  не важно  --  потом  когда-нибудь  подаришь.  Главное  --  это
посидеть, выпить, поговорить.
        8
     Спускаясь  в  лифте, Джек подумал о том,  что нужно  будет  выходить на
улицу, но этого  делать  не пришлось, поскольку  баба  Марша  жила в этом же
общежитии  --  на  первом  этаже,  там,  где  разметались  все  хранилища  и
административные закутки. У нее была точно такая, что и у  Джека, комната, с
той лишь разницей, что жила она одна.
     Жилье  Марши не  напоминало гнездышко  увядшей  вдовушки, с фарфоровыми
статуэтками на  трюмо и расшитыми салфетками на  комоде. Напротив, это  было
типичное  солдатское   прибежище,   с  минимумом   обстановки   и  привычным
расположением каждой вещи, будь то полотенце, обувь или спички.
     --  Что, удивлен?  -- спросила Марша,  обходя остановившегося в  дверях
гостя.
     --  Да,  я  ожидал  увидеть что-то другое.  Ну,  может  быть,  какие-то
фотографии..
     -- Фотографии? Пожалуйста. -- Баба Марша подошла к украшенному казенной
биркой письменному столу и достала конверт.
     -- Вот тут мои фотографии. Только их не так много. Ты пока  посмотри, а
я сооружу угощение. Все-таки ты гость, как-никак.
     Марша  ушла  в угол  комнаты,  служивший  ей  кухней, и  стала  греметь
тарелками, а  Джек  заинтересовался  фотографиями.  Он  был поражен тем, что
увидел.
     На фотографиях были люди, увешанные  оружием. Лиц  видно  не было -- их
закрывали  маски. Однако по выражению глаз Джек сумел определить, кто из них
баба Марша.
     -- Я узнал вас, мэм, -- сказал он.
     -- Да ну? Покажи.
     Марша подошла ближе и, увидев, в кого Джек ткнул пальцем, кивнула:
     -- Точно, Холланд, ты угадал правильно.
     Пока  Джек  разглядывал другие  фотографии,  Марша  поставила  на  стол
несколько тарелочек и целую бутылку кальвадоса "Сивор".
     -- Ну давай,  а то у меня уже душа горит, -- сказала Марша. Она открыла
бутылку и  разлила розоватый напиток по двум  высоким стаканам.  --  Ты  чем
привык закусывать?
     -- Тем, что есть, -- признался Джек.
     -- Ну и правильно. Будем.
     И,  не  дожидаясь Джека,  Марша опрокинула свою  порцию. Следом  за ней
выпил и Джек.
     -- Ох!  Ну  и  как  тебе? -- понюхав большую  оливку,  поинтересовалась
Марша.
     -- Хорошо пошла, -- кивнул Джек.
     -- Ну тогда еще по одной. -- И Марша быстро наполнила стаканы.
     -- Не возражаю.
     Они выпили еще по одной, и Джек сразу опьянел.
     -- Послушай, Марша,  так кем  же ты была? --  спросил Джек, перейдя  на
"ты".
     -- Служила в отряде "99", Джек.
     -- В армии, что ли?
     -- Нет. В  армии я  не служила ни одного дня. Я была полицейским, Джек.
Специальным копом.
     -- Вот  это да!.. --  Кальвадос  был крепким, и  Джеку  становилось все
лучше. -- И чего же ты делана в этом отряде?
     -- Разное... -- неопределенно пожала плечами Марша.
     -- Людей убивала?
     -- Да, довольно часто.
     -- Но, конечно, только бандитов.
     -- Если честно, Джек, всякое бывало.
     -- То есть как?
     --   А  очень   просто.   Представь  себе,   что  террористы  захватили
коммерческий  шаттл с пятью сотнями пассажиров, а  у меня приказ  освободить
заложников и,  перестрелять  всех  злодеев.  Эти  сволочи ходили  на захваты
бригадами  от  восьми  до  двенадцати человек.  Если  стрелять в тире, то на
поражение двенадцати мишеней нужно пять -- семь секунд. Но это в тире. Давай
еще выпьем.
     -- Давай,  -- согласился Джек, -- Только дай рыбки, а то я  без закуски
не могу.
     --  Конечно,  ты  ешь,  не  стесняйся.   Разносолов  у   меня  нет,  но
консервированной жратвы навалом. Хочешь солдатской тушенки?
     -- Хочу, но чуть позже. Как говорится, всему свое время.
     Марша налила еще, и они выпили.
     -- У-у-х, зараза!.. -- вздрогнул Джек, когда кальвадос скользнул  ему в
желудок.  --  Нр-р-равится  мне  твоя выпивка,  Марша.  Ну  так  на  чем  мы
остановились?
     -- Я  говорю, в  тире стрелять удобно, поэтому все пули идут туда, куда
ты  хочешь. А  когда выпрыгиваешь  из вентиляционной трубы  и  повисаешь  на
тросе, как елочная  игрушка, не так легко  попасть в того,  в  кого надо. --
Марша съела оливку и продолжила:  -- Так что  на двенадцать убитых  бандитов
приходилось до шести  трупов  и  еще  полтора  десятка  раненых,  совершенно
невинных людей. Но это считалось нормой.
     -- А нельзя было сделать как-то иначе, поаккуратнее?
     --  Чтобы  сделать аккуратно,  нужно  время,  а  террористы  --  ребята
отчаянные.  Они обычно  страховались взрывным устройством,  поэтому  главным
было -- застрелить подрывника. Того,  у  кого  в руке был  пульт. Поэтому мы
выпрыгивали с трех-четырех точек и палили.
     -- А случалось, что вы не попадали в подрывника?
     -- Случалось.
     -- Часто?
     -- Со мной было только один раз -- в самом  начале карьеры. Мы стреляли
в подрывника, и он упал. Думали, убит, но он оказался жив и замкнул цепь. Из
той группы уцелела только я одна. Но это было давно.
     -- А как ты оказалась здесь, Марша? На пенсию, что ли, ушла?
     --  На  пенсию! --  невесело  усмехнулась  баба  Марша.  -- Меня лишили
пенсии, Джек, оттого я и пошла в управдомы. Но я не жалуюсь -- мне хватает.
     -- За что же тебя лишили пенсии?
     --  Заложника кокнула. На нервах вся была. Мы тогда  подземный комплекс
отбивали --  сплошные потайные  ходы,  повороты, коридоры.  Потеряли  восемь
человек. И уже под конец, когда очистили весь комплекс, на тебе, выскакивает
один  придурок и орет. -- Марша вздохнула и потянулась к бутылке. Она налила
себе половину порции и,  не  предлагая Джеку,  выпила.  --  Ну вот. А  я же,
говорю, вся на взводе была -- как оголенный нерв. Ну и врезала по  нему. Три
пули  -- и он  труп. А  тут как назло  несколько человек из местной  полиции
было,  да  и сотрудники этого  комплекса  тоже все  видели. Короче, тюрьмы я
избежала  -- тут начальству  моему  низкий  поклон, стояли за меня горой, но
пенсии и всех званий лишилась.
     -- Но ты же могла  устроиться  куда угодно.  Охранником, телохранителем
или частным детективом.
     --  Нет.  Я сама  решила,  что  мне  больше  нельзя  с  пушкой  ходить.
Заполошная я стала какая-то.
     -- Какая?
     -- Заполошная -- значит, нервная. Часто теряю над собой контроль. А тут
очень кстати Глосберг попался --  он  мой  должник,  я когда-то  его брата у
похитителей отбивала. Вот он  мне  это местечко и предложил. А что? -- Марша
окинула взглядом свою комнату. -- Здесь есть  все, что нужно: кровать, стол,
стул, по  коридору налево  туалет и  душ, на этажах подлецы, о которых можно
почесать кулаки, когда взгрустнется. А в подвале  я сделала себе спортзал  и
тир.
     -- Спортзал и тир? -- удивился Джек.
     -- А как же ты думал? За столько лет работы в отряде у меня уже вошло в
привычку по несколько часов проводить на тренажерах или с пистолетом в руке.
Пошли покажу тебе все это хозяйство.
     -- Пошли,  -- с готовностью согласился  Джек. Он резко встал, но тут же
качнулся и ухватился за стену.
     -- Ты сам-то  как? Со спортом дружишь? -- спросила Марша,  подбирая  из
связки нужные ключи.
     -- Конечно, дружу. В летном колледже был третьим по боксу и...  -- Джек
вспомнил битву с приемщиками, -- и в теннис немного могу.
     -- Ну пошли, боксер, -- улыбнулась Марша и вышла в коридор.
     Джек последовал  за  ней. Они  прошли по  запутанным коридорам  первого
этажа и наконец остановились перед дверью с надписью "Овощехранилище".
     --  Это старая  надпись,  --  пояснила  Марша и толкнула  дверь.  Затем
нащупала в  темноте  выключатель, и  весь подвал озарился  ярким светом.  --
Проходи, -- сказала она, и Джек, спустившись на несколько ступенек, оказался
в небольшом спортивном зале.
     Как  и  в  комнате  Марши,  здесь поддерживалась идеальная  чистота.  С
потолка свисали четыре разновидности боксерских груш.  Две из них Джек видел
впервые. На полке лежало несколько  пар перчаток  --  боксерские, снарядные,
"накладки" и еще несколько специальных,  которые Джек тоже раньше не  видел.
Еще  были  маты,  перекладина, шведская  стенка  и,  конечно,  тренажеры для
бодибилдинга.
     -- Все это оплатил  Глосберг, -- сказала Марша. -- Мы надеялись, что  и
его  рабочие будут посещать этот  зал, но им больше нравится пить  антифриз.
Ну-ка, боксер, покажи класс.
     Джек подошел к ближайшей груше и  отвесил ей несколько  тумаков.  Груша
лениво  качнулась,  и  Джек  понял,  что   не  произвел  на  Маршу  должного
впечатления.
     -- Так бить нельзя, Джек. Ты думаешь  только о том, насколько хорошо ты
смотришься  со  стороны.  Ты  пижонишься, а в  настоящей драке это  для тебя
смертный приговор, -- сделала замечание Марша.
     Она подошла к снаряду и,  постояв несколько секунд, выдала такую серию,
что груша едва не прорвалась.
     -- Вот, парень...  -- прокомментировала  Марша. --  Бить  надо. Жестоко
бить, а не раскачивать.
     -- Но  на  ринге я бил довольно сильно. У меня были победы нокаутом, --
возразил Джек.
     --  На  ринге  ты  лупцевал своих дружков, таких же  мягких  мальчиков.
Максимум,  что  тебе  грозило, это  синяк  под  глазом. А когда  перед тобой
реальный  враг, ты должен  бить так,  чтобы каждый удар мог  стать  для него
последним.
     Джек посмотрел на Маршу  и увидел, что  она уже совершенно протрезвела.
Будто  и  не  пила  крепкий  кальвадос. Да  и  сам  Холланд чувствовал  себя
совершенно бодро, лишь неприятный привкус во рту напоминал о спиртном.
     -- Окей, Холланд,  пойдем теперь  в тир. В своем летном колледже небось
приходилось стрелять?
     -- Да, из спортивного пистолета.
     Джек и Марша  прошли дальше,  и Холланду пришлось восхититься  еще раз,
увидев первоклассно оборудованный тир Такого не было даже в его колледже.
     -- Поначалу  Глосберг не хотел  давать деньги на это оборудование. Но я
пообещала,  что  научу  его  стрелять,  как настоящего  копа, -- усмехнулась
Марша. --  Каждый мужчина спит  и видит себя эдаким крутым парнем  с большим
пистолетом  в  руках. Глосберг  оказался  тоже  из  таких  и  выложил  почти
пятьдесят тысяч  кредитов.  Для него это пустяк,  а мне  приятно.  Пойдем на
исходную, я покажу тебе свой арсенал.
     На исходной позиции стоял оружейный шкаф  со специальными укладками под
каждый из пистолетов.
     --  Вот  это "ЛИЛИТ-Б7".  Хорошая  машинка, но  маловат калибр. "Лилит"
подходит только мастерам. А вот это мой любимый "ТОРСО". Девять миллиметров,
механика  на  электроприводе  и  даже  дополнительная  камера  сгорания  для
использования  жидкого топлива. Не пистолет,  а мечта. Бронежилетов для него
не существует.
     Джек взял "ТОРСО" в руки и покачал головой:
     -- Тяжелый очень.
     -- Ну что ж, за мощность приходится платить, -- сказала Марша.
     -- Мне вот этот нравится, -- показал Джек  на короткоствольное оружие с
барабанным механизмом.
     -- Это револьвер системы Штрауса. Стрелять в упор -- одно удовольствие,
но не более.  Он  у меня  здесь случайно. У жильца  одного отобрала. Ну что,
какой попробуешь?
     -- Пожалуй, "лилит".
     -- Ну давай.
     Марша  подцепила  на  бегунок  картонку  с мишенью  и  отправила ее  на
двадцать пять метров. Мишень остановилась, и Джек шагнул к огневому рубежу.
     Пистолет  лежал  в  руке очень  удобно, и  Джек удивился, насколько  он
хорошо сбалансирован, хотя это было обычное серийное оружие.
     Холланд нажал на курок, и "лилит" выбросил сразу треть магазина.
     -- Переключи на одиночные, -- усмехнулась Марша.
     Джек с трудом  разобрался с  кнопками,  но  все же  сумел переключиться
правильно.  Он дострелял  оставшиеся патроны, а потом  Марша пригнала мишень
обратно.
     -- Ну давай  посмотрим, что ты там настрелял. Хотя я уже  отсюда  вижу,
что почти ничего.
     Джек снял свою картонку и увидел,  что все его пули  ушли  в "молоко" и
только одна из них попала в семерку.
     --  Наверное, заблудилась, --  предположила  Марша.  -- Такой  стрелок,
Джек, в полицейской операции живет меньше минуты.
     -- Но я же не служил в спецназе, -- стал оправдываться Джек. -- Я всего
лишь пилот.
     --  А я разве  что говорю? -- пожала плечами  Марша.  --  Помоги  лучше
мишени повесить.
     Джек взял картонки и развесил их на ползунах -- всего получилось восемь
штук.
     -- Теперь смотри, Джек. Мы в отряде играли так: отгоняли восемь мишеней
на пятьдесят метров, а потом пускали их навстречу. Если хоть одна добиралась
до отметки в тридцать пять  метров, считалось, что стрелок проиграл  --  его
убили. Усек?
     -- Усек, --  кивнул  Джек, глядя, как мишени уплывали  в  дальний конец
тира. Он  уже прикинул, что у Марши на стрельбу оставалось что-то около пяти
секунд.
     Наконец мишени остановились, и Марша сказала:
     -- Но это еще не все Нужно  присесть на одно колено  и не  подниматься,
пока мишени не пушены. Давай запускай.
     Баба Марша  встала на  колено.  В  халате  и  с  пистолетом в  руке она
казалась здесь совершенно неуместной фигурой.
     "Как  корова  в  кавалерии",  --   вспомнил  Джек  сравнение,   которое
использовал его сержант-наставник из летного колледжа.
     --  Я   нажимаю,   --  предупредил  Джек.  Марша  ничего  не  ответила,
погруженная только в свое ожидание.
     -- Старт!.. -- объявил Холланд, утопив кнопку пуска.
     Мишени помчались вперед с заданной скоростью -- три  метра в секунду, а
баба Марша  стремительно  выпрямилась, и  ее "ТОРСО"  начал  бить  короткими
очередями. Прежде чем мишени достигли оговоренного рубежа, Марша прошлась по
ним два раза.
     -- Ну теперь смотри, -- сказала она, переведя дух.
     Джек  снял все  восемь картонок  и сравнил  их. Мишени  были совершенно
одинаково  посечены  пулями,  и каждая  имела  по шесть кучно  расположенных
отверстий.
     -- Да... -- только и сумел сказать Джек, -- наверное, плохо приходилось
тем парням, которые пытались в тебя стрелять, Марша
     --  Что  делать, я старалась не  оставлять им шанса. Ну  а они тоже  не
дремали  и  старались  не  оставить  шансов  мне.  Не  думай,  что  я  такая
непобедимая. Меня  дырявили двенадцать раз, и четыре раза довольно серьезно.
-- Марша вздохнула и начала собирать с пола гильзы.
     Джек стал ей помогать, а потом неожиданно спросил:
     -- Послушай, Марша, а ты о чем-нибудь мечтаешь?
     --  Мечтаю ли  я вообще?  Наверное,  мечтаю. Хочу  умереть  как солдат.
Понимаешь?
     -- Нет, -- признался Джек, -- не понимаю.
     -- Годы берут свое, и я все больше похожу на старуху. Когда-нибудь меня
шандарахнет инсульт, и я уже не смогу ходить в спортзал и стрелять из своего
любимого "ТОРСО".
     -- И  тогда  жильцы  выпьют  из  батарей  весь антифриз, --  попробовал
пошутить Джек.
     -- Да,  и  это тоже, --  кивнула Марша. -- Так  вот, чтобы не дойти  до
такого позора, хотелось бы с честью уйти. В бою -- понимаешь?
     -- Теперь понимаю.
     -- Я и так уже зажилась на этом свете.
     -- А сколько тебе лет?
     -- Пятьдесят три.
     --  Но  это же совсем немного, -- возразил Джек, хотя  со стороны своих
двадцати четырех возраст бабы Марши казался ему едва ли не рекордным.
     -- Все мои друзья из отряда не дожили и до тридцати. Все, кого ты видел
на  фотографиях, умерли молодыми.  Так какой мне смысл коптить воздух? О, да
уже двенадцать!  -- взглянув на настенные часы, спохватилась  баба Марша. --
Вот ведь досада, забыла сделать обход.
     -- Ничего страшного, у кого-то останутся целыми ребра.
     -- Это  точно. Ну  ладно,  иди к  себе, а  завтра  приходи в  спортзал.
Придешь?
     -- Обязательно.
     -- Ну смотри, а то меня обманывать опасно.
        9
     Пожилой джентльмен  задержался возле  дверки  лимузина, пока  шофер  не
удосужился открыть ее изнутри.  Седок что-то недовольно буркнул и забрался в
салон, а Энрике Коррадо успел убедиться, что часы были на клиенте.
     "По  четвергам  мне везет",  -- подумал Энрике, осторожно  трогая  свой
неброский "дигли-кросс" и пристраиваясь в хвост лимузину.
     Сегодня нужно  было  ставить  точку  в  долгой  и  длинной  операции по
выслеживанию  "ценного  старикана" -- так его назвал сам  Папа Лучано, когда
давал Энрике задание. Что представлял из себя "старикан", Энрике не знал, да
его это и не интересовало.  Цель была поставлена одна: Папе Лучано --  часы,
клиенту  -- пулю. Хотя  чего  особенного было  в  этих часах, сам Энрике  не
понимал -- старая механика, неновый позолоченный  корпус. Нет, конечно, если
Папа Лучано сказал, Энрике сделает все, как надо, но все же интересно, зачем
Папе такое барахло?
     Лимузин  повернул  налево,  и  Энрике тоже сделал  левый  поворот. Пока
"старикан" ехал тем маршрутом, который Коррадо уже выучил наизусть.
     "Сейчас повернет  на  проспект  Лиги,  проедет  сто  пятьдесят метров и
свернет на шоссе 303", -- прокрутил в своей памяти Энрике.
     И действительно, лимузин свернул  на  проспект,  но  перестраиваться  в
скоростной ряд не  стал. Вскоре он включил правый поворот, готовясь свернуть
на шоссе 303.
     "Ну  вот,  все строго по часам.  Мышка сама  идет в ловушку". -- Энрике
самодовольно улыбнулся.
     Лимузин  накручивал  километры,   насквозь  проходя  через  кварталы  и
выбираясь  на оживленные  магистрали.  Но  поскольку  Коррадо знал,  куда  в
очередной  раз  отлучается  машина  клиента,  он  даже  не следовал за  ней,
потихоньку двигаясь по шоссе  и ожидая,  когда добыча снова  появится  перед
ним.
     Энрике   прекрасно  понимал,  что  лимузин  петлял  по  улочкам,  чтобы
проверить  "хвост".   Именно  поэтому  туда  Коррадо  и  не  совался,  давая
"старикану" возможность убедиться, что все нормально.
     Тяжелая  машина в  очередной раз вырулила в  пятидесяти метрах  впереди
Энрике, и он удовлетворенно кивнул, погладив спрятанный в кобуре пистолет.
     "Уже скоро, ребята, -- пообещал он, -- уже скоро".
     Самое подходящее  место для  операции  Коррадо присмотрел  заранее.  Он
выбрал небольшой перекресток в районе старого порта. Дороги там были плохие,
прямолинейные   участки   короткие,  так  что,   если  бы  клиент  попытался
ускользнуть на своем тяжелом корыте, у него ничего бы не вышло.
     У  лимузина включились  стоп-сигналы,  и  он  сошел  на  второстепенную
автостраду,  которая вела  к старому порту.  Энрике вынул пистолет и положил
рядом с собой.
     Навстречу проехал ярко-красный кабриолет "NX". За рулем сидела шикарная
женщина.
     --  Это  надо же,  --  произнес  вслух Энрике, --  такая баба в  полном
одиночестве, а я как назло на работе.
     "Ну ничего, вечером утешусь с Лореттой. Лоретта -- это то, что надо..."
Энрике  вспомнил,  как  пахнет  ее кожа,  и едва не  врезался в  продуктовый
фургон.
     -- Смотри в оба, дебил! -- заорал  Энрике  и  понял, что ругает  самого
себя.
     Между  тем лимузин  сделал последний поворот. Через семьдесят метров он
должен был притормозить  у  неудобного  перекрестка, где Энрике запланировал
совершить нападение.
     Чтобы было не так  скучно, но больше из пижонства, он включил  радио  и
сразу поймал новый хит Бетти Эйде.
     "Твои  губы  горячее  пламени..."  --  пропела  Бетти  Эйде,  и  Энрике
передернул раму пистолета.
     Лимузин "старикана" притормозил возле перекрестка,  и Коррадо,  надавив
на тормоз, остановился в пяти метрах позади него.
     "Но  я  не говорю  "прощай..."  --  прорыдала Бетти  Эйде, когда Энрике
выскочил из машины и  вскинул пистолет. Он целился через заднее стекло точно
в голову водителя.
     Раздался выстрел,