й винт для Лгли Мерседессс и свежий баян. -- На приходе тебе лучше полежать. -- Веско произнес Шантор Червиц и Лгля Мерседессс согласилась. Они прошли в ег комнату. Девушка расположилась на кровати и протянула руку. Шантор Червиц наложил перетягу, долго искал понтовую вену и, наконец, вмазал. -- Ох. -- Только и сказала Лгля Мерседессс и повалилась на спину. Шантор Червиц был тут кк тут. Он прилег рядом и положил руку между ног девушки. Та не реагировала. Вскоре, стараниями Шантора Червица, Лгля Мерседессс осталась голой. Но как он не старался разжать ее ноги, чтобы выебать герлу, они не поддавались. -- Погоди... -- Шепнула Лгля Мерседессс. -- Не сейчас... И Шантор Червиц немного угомонился. Но лежать просто так с голой девкой он не мог. Хотелось чего-то с ней делать. Слегка разозлившийся Шантор Червиц поворочался, устраиваясь поудобнее и начал действовать. Дя начала, он засандалил толстый мысленный хуй в пизду Лгли Мерседессс. Подождал реакции. Герла охнула. Окрылившись, наркоман продолжил. Он проткнул хуем девушку насквозь, ввел его себе в макушку и вывел в прежнее место. Получился, не имеющий аналогов в природе, хуй-кольцо. Шантор Червиц начал его медленно вращать, вводя в пизду Лгли Мерседессс. Она застонала громче, но ног не раздвигала. "Ах ты, сука, -- Подумал Шантор Червиц, -- Так получай!" Хуй -кольцо бешено закружился. Он оброс буграми и выступам. Лглю Мерседессс буквально выгнуло. Она заерзрла, охая чуть не в голос, но ноги при этом сжимались все сильнее. "Что же с ней делать?" -- Недоумевал Шантор Червиц. Он, насколько можно, убыстрил вращение, сделал хуй-кольцо полым внутри, пустил туда воду и рыбок с водорослями. От такой модификации Лгля Мерседессс уже билась в экстазе. Она скакала всем телом и Шантор Червиц вдруг врубился, что скачущую бабу он не выебет. Придя к такому выводу, Шантор Червиц разомкнул хуй-кольцо и вобрал его в себя. Некоторое время Лгля Мерседессс еще дгргалась, но вскоре ег тело успокоилось и она открыла глаза. -- Ту знаешь, -- Спросила она, -- Что со мной было? -- Ну? -- Я ебалась сразу со всей Вселенной! Шантор Червиц хотел было сказать, что этой Вселенной был он, но промолчал и, воспользовавшись моментом, засунул свой настоящий хуй в Лглю Мерседессс. На этот раз ноа была не против. Письки-бантики. -- "Ах, господа, как хочется ебаться, Среди березок средней полосы..." -- Пропел срывающимся козлетоном Чевеид Снатайко, оглядел присутствующих и добавил: -- Под крышей тоже не хуево... Все согласно закивали. Впрочем нет, кивал соглашаясь только Блим Кололей, Майя Камуфляжжж была полностью поглощена созерцанием шприца, которым Чевеид Снатайко выбирал свежесвареный винт, и мотала головой лишь следуя собственной мысли -- "Скоро ширнусь..." -- Погоди, погоди... -- Сообразил вдруг Блим Кололей и приподнял брови: -- Ты сказал "ширяться" или "ебаться"? -- "Ебаться", но можно и заменить. -- Пожал плечами Чевеид Снатайко и поднес шприц к глазам. -- Восемь квадратов. Тебе сколько? -- Как обычно. Но... -- Мне двушку! -- Перебила очнувшаяся от транса Майя Камуфляжжж. -- И разбодяжить наполовину. -- Ты хочешь сказать, что "ширяться" и "ебаться" -- синонимы? -- Закончил мысль Блим Кололей и поежился, словно от порыва холодного ветра. -- Не говори умных словей, словов и выражопываний. -- Попытался отшутиться Чевеид Снатайко, но Блима Кололея задело за пока еще живое, и он не унимался: -- Нет, ты постой. Ты считаешь, что это одно и тоже?! Слегка оголтевающей Майе Камуфляжжж надоела эта пикировка, тем более что во время спора Чевеид Снатайко вынужден был прервать процесс отмеривания дозняков, и она бесцеремонно рявкнула: -- Какая, хуй, разница?! Щелочить будешь? -- По большому счету, -- Чевеид Снатайко уперся и не желал покидать исходные позиции, хотя и продолжил манипуляции с расствором, -- И то и другое делается для получения удовольствия... -- Ну, не совсем. -- Продолжал несоглашаться Блим Кололей, смотря на шипящую в винте соду. -- Я, вот, после вмазки часто стихи пишу. Работа. Или уборкой занимаюсь, баяны мою. Тоже работа. -- Ага, -- Хмыкнул Чевеид Снатайко, -- Ты еще кришнаитов вспомни, которые ебутся только для детопроизводства. Для них ебля тоже работа. А мытье баянов и стишки-картинки -- это заморочки. Ты на них кайфуешь. Как на бабе. Взяв свою ширяльную машину, Чевеид Снатайко начал было выбирать дозняк, но реплика Блима Кололея заставила прервать его этот процесс. Блим Кололей насупившись пробормотал: -- Нет. По-разному... Рассмеявшись, Чевеид Снатайко отставил пузырь с винтом, опасаясь разлить драгоценную жидкость: -- Вот, ты сам согласился, что это разные, но кайфы. -- Бля, вы будете варить кино, или вы не будете варить кино?! -- Встала Майя Камуфляжжж. Нервно потирая веняки, она начала нарезать тусовки по комнате. На это, как водится, никто не обратил ни малейшего внимания, кроме меня, но такая уж у меня задача, да и не было меня там... Закончив выбирать, Чевеид Снатайко разбавил винт в шприце кипячонкой, стравил лишний воздух и, постукивая по машине, чтобы выгнать залипшие на стенках пузырьки, посмотрел на Блима Кололея, пребывавшего в глубокой задумчивости. -- Кайфы-то кайфы, -- Закачал головой Блим Кололей, -- Но скажи, разве можно сравнить ширку с бабой? -- Сравнить? -- Удивился готовящийся вмазаться Чевеид Снатайко. -- Зачем сравнивать? Это же совсем разные вещи!.. Вот совместить... Струна вошла в веняк Чевеида Снатайко, появился контроль, и, вводя в себя последние децилы, Чевеид Снатайко вдруг сказал: -- И кончить на приходе... Он вынул иголку из руки, добавив: -- Таком как щас... -- И повалился приходоваться. Пока Блим Кололей размышлял над странной репликой Чевеида Снатайко, Майя Камуфляжжж воспользовалась моментом бесхозности или безнадзорности пузыря с ширевом, и завладела им. Стремно позыркивая по сторонам, она выбрала себе винта и ткнула пальцем Блима Кололея: -- Ширни!.. Автоматически, не прерывая мыслительного процесса, Блим Кололей нащупал на перетянутой руке Майи Камуфляжжж подходящий веняк, всадил в него струну и задвинул девушку. Она пошла в сортир приходоваться, а Блим Кололей тихо проговорил: -- А ведь это заебатая идея... -- Какая? -- Спросил не открывая глаз Чевеид Снатайко, его слегка охрипший голос заставил вибрировать барабанные перепонки Блима Кололея, от них, через систему воспиятия звуков, по слуховым нервам, сигнал отправился в блимкололеевский мозг, который счел его обычным шумом и не отреагировал, занятый совершенно другим делом: попытками визуализировать схему воплощения предложения Чевеида Снатайко. -- Токмо как? -- Продолжил бесду с самим собой Блим Кололей, и был очень удивлен, когда ему ответили снаружи: -- Чего как? Глаза Чевеида Снатайко открылись, и он направил их взгляд на отрешенного Блима Кололея. Тот, встрепенувшись, как раненая птица, перехватил этот взгляд, помусолил немного, и вернул обратно: -- Да я все про совмещение кайфов... -- А хуй ли тут думать? Винт есть, баба тоже. -- Чевеид Снатайко приподнялся на локте и хитро смотрел сияющими от винта глазами на Блима Кололея. Тот зажмурился и наморщил нос, в который шибанул вдруг сладковатый винтовой запах. -- Я про техническую сторону дела. Положим, я ебу. Мы же дергаемся. Как в веняк попасть? А если струну в веняке оставить, хуй его знает, может она, пока я ебусь, веняк пробьет... И как к ней машину присобачить? -- Говоря это, Блим Кололей выбрал свой дозняк и теперь нерешительно крутил в руке сажало, поставленный перед выбором: ублаготвориться прямо сейчас, чего хочется очень сильно, или воплотить в жизнь совмещенный подход, но чуть погодя. Глаза Чевеида Снатайко загорелись еще сильнее, заискрили так, что Блим Кололей невольно отшатнулся, и стал опасаться, как бы чего не загорелось. -- Я ширну! -- Сверкнул глазами Чевеид Снатайко и точными плевками загасил разлетевшиеся искорки. -- Выскребай Майю Камуфляжжж! Это оказалось сложным делом. Девушка накрепко засела в неосвещенном туалете и не желала выходить. -- Я ссать хочу! -- Буйствовал за запертой дверью Блим Кололей. -- Я приходуюсь... -- Томно ответствовала Майя Камуфляжжж. -- А ты можешь и в раковину... -- Я еще и срать хочу! -- Не унимался Блим Кололей. -- Вылезай! Сколько можно приходоваться?! -- Ты что, потерпеть не можешь? -- У меня понос! -- Рявкнул Блим Кололей и изо всех сил тряхнул дверь. Хлипкая щеколда не выдержала напора, дверь распахнулась, и стало понятно почему Майя Камуфляжжж не желала выходить: она была голой. -- Дрочишь??!! -- Яростно воскричал Блим Кололей. -- А этого ты не хочешь?! Он стянул с себя джинсы. Его хуй при виде мохнатого треугольника затрепетал и напрягся. Пока Майя Камуфляжжж моргала и терла глаза, пытаясь приспособиться к яркому свету, Блим Кололей бухнулся перед ней на колени и засунул хуй в пизду девушки. -- А теперь пошли... Подхватив Майю Камуфляжжж на руки и не снимая ее с хуя, Блим Кололей прошествовал в комнату, где и был встречен аплодисментами Чевеида Снатайко. Упав вместе с девушкой на диван, Блим Кололей начал ее ебать. Что при этомиспытывала Майя Камуфляжжж достоверно неизвестно, но внешние проявления были таковы: она сучила ногами, хватала Блима Кололея за волосы, кричала что-то нечленораздельное, типа:"Дас ист фантастиш! Что ты делаешь, ублюдок, больно же! Фак ми, дали! Я тебе яйца оторву! Сильнее, сильнее! О-о-о! У-у-у! Э-э-э! Ы-ы-ы! А-а-а-а-а-а!!" Пока творилось это безобразие, Чевеид Снатайко, с непонятной угрюмостью во взоре, смотрел в окно. За окном ничго интересного не было. -- Давай! -- Крикнул Блим Кололей. -- Я скоро! -- И вытянул вбок руку. Подоспевший Чевеид Снатайко, не перетягивая, ширнул его в кисть. Как только введение наркотика закончилось и игла поканула вену, Майя Камуфляжжж воспользовалась моментом и выскользнула из-под Блима Кололея. -- Ебаный в рот! -- Закричал он, переворачиваясь на спину и пытаясь додрочить съежившийся хуй. -- Хуй ли ты творишь!? В ответ Майя Камуфляжжж нагнулась, укусила Блима Кололея за хуй и скрылась в ванной. -- Удалось? -- Полюбопытствовал Чевеид Снатайко, поигрывая баяном с контролем. -- Хуй там... -- Погрозил кулаком Блим Кололей в сторону ванной. -- Вот ведь сука, с хуя сорвалась! Да и ты рано ширять начал. -- Он уколол взглядом подбородок Чевеида Снатайко. Потерев уколотое место, тот хмуро сказал: -- Сам попросил "давай". -- Бля, секунды не хватило, чтобы кончить!.. -- Продолжал возмущаться Блим Кололей. -- А сам приход? -- Все эта пизда обломала! -- А может уговорить ее? -- Предложил Чевеид Снатайко. -- Хуй ты ее уболтаешь теперь... -- Почесал Блим Кололей укушенное место. И внезапно добавил: -- Да и винта мало осталось... -- Хуйня, по квадрату на брата для прихода хватит. -- А ебаться как? Не стоит ведь. -- Подергал свой увядший хуй Блим Кололей. -- А ты подрочи... -- Тогда за хуем нам баба? -- Дернул плечами Блим Кололей. -- Суть-то в том, чтобы в пизду кончить, а не в сухую. -- Да-а... -- Согласился Чевеид Снатайко и хрипло чихнул, -- Пизды без бабы не бывает. -- А если позаимствовать? -- Как? -- Не врубился Чевеид Снатайко. -- Вырвать с корнем! -- Рявкнул Блим Кололей и стукнул кулаком по стене. -- Ножовка есть? -- Найдем... -- Кивнул опешивший Чевеид Снатайко. -- Тащи! Нашлась только пила, с которой Блим Кололей и ворвался к отмокающей в ванне Майе Камуфляжжж. -- Чего надо, ебарь хуев? -- Ласково поприветствовала его девушка. -- Опять похоть взыграла? Вот, смотри, шампунь от похоти. Попробуй. -- Не пизди! -- Рявкнул Блим Кололей, размахивая пилой. -- Отдавай свою пизду! -- Хуй тебе, а не пизду! -- Майя Камуфляжжж хлопнула обеими руками по воде и окатила Блима Кололея с головы до яиц. -- Что я дрочить буду? -- Ах ты так!? -- Озверел Блим Кололей. -- Ты об этом пожалеешь! Нет, чтоб нормально ебстись, ты свою манду только для дрочки используешь!! Так расставайся же с ней!!! Он ухватил Майю Камуфляжжж за брыкающуюся ногу и выволок из ванной. Ее жопа мокро шмякнулась о кафельный пол и девушка заверещала пуще прежнего. Не реагируя на обидные эпитеты, Блим Кололей и Чевеид Снатайко привязали ее к двери. -- Последний раз спрашиваю: отдашь добровольно? -- Блим Кололей покачал пилой у носа Майи Камуфляжжж. -- Хуесос пидэрастический! Залупа говенная! Мудозвон охуевший! -- Несогласна? -- Спросил Блим Кололей у Чевеида Снатайко. -- Несогласна. -- Подтвердил Чевеид Снатайко Блиму Кололею. -- Лишаем? -- Лишаем. И пила вгрызлась десятками острых зубьев в нежное девичье тело. Визги и проклятия усилились до такой степени, что не обращать внимание на них стало невозможно и Блим Кололей попросил Чевеида Снатайко зажать ему уши. Когда просьба была исполнена, Блим Кололей беспрепятственно выпилил у Майи Камуфляжжж ее пизду. Держа в одной руке искомый орган, а в другой окровавленную пилу, Блим Кололей полюбопытствовал: -- Чего теперь-то с ней делать? Под такие вопли не подрочишь... То есть, -- Он взвесил в руке пизду, -- Не поебешься... -- А, онанисты, проклятые! Нет, чтоб нормально ебаться, вы у честных девушек пизды воруете! -- Возмутилась привязанная и обезпизженная Майя Камуфляжжж и задергалась в путах, орошая кровью пол и брюки наркоманов. -- Давай ее обратно в ванну. Пусть мокнет и охлаждается. -- Выдал очередную идею Чевеид Снатайко. Заперев девушку снаружи, чтоб не съебалась раньше времени, торчки побежали в комнату ебать одинокую пизду. -- Кто первый? -- Грозно спросил Блим Кололей, явно намереваясь им и быть. Чевеид Снатайко, которого не обламывали кусанием за хуй, и которому ебаться почти не хотелось, мирно тащился под винтом и не претендовал. -- "Хуй, ты мой упавший, Хуй заиндевелый, Что стоишь, кача-а-ая Головой несмелой?.." -- Напевал Блим Кололей, пытаясь вызвать у себя эрекцию. Сперва он просто тряс свой вялый хуй, хуй не реагировал. Блим Кололей дрочил, показывал хую пизду, но тот, очевидно от непривычности зрелища, съеживался еще сильнее. От усилий Блима Кололея головка хуя моталась во все стороны, но не набухала. Хуй вытягивался, увлекаемый сильными пальцами, но стоило его отпустить, как он вновь опадал безжизненной тряпочкой. Блим Кололей насильно впихивал свой хуй в пизду, водил им туда-сюда, но хуй не задерживался надолго внутри и, словно насмехаясь над хозяином, проворно выскальзывал. Чевеид же Снатайко тащился на это глядючи. Во-первых он тащился от винта, который оказался весьма блезирен, во-вторых, он тащился от созерцания бесплодных попыток Блима Кололея выебать одну, отдельно взятую пизду, и в-третьих, он тащился от того, что Блима Кололея спровоцировал на эту заморочку именно он, Чевеид Снатайко, спровоцировал, но сам на нее не поддался. -- Бесполезняк!.. -- Сдался через два или три часа Блим Кололей. -- Не встает, хоть тресни! -- И он еще раз безнадежно тряхнул свой истерзанный хуй. -- А если его пососать...- Медленно процедил Чевеид Снатайко и не закончил фразу. -- Ты гений! -- Вскочил Блим Кололей и попытался обнять Чевеида Снатайко, тот неуклюже попытллся отстраниться, но все реаво нказался в суровых мужских объятиях. -- Я ей голову отрежу, если сама не пойдет! Не имеет смысла повторяться и дословно приводить здесь беседу Блима Кололея и Майи Камуфляжжж. Ничего нового ни он, ни она не сказали, а результатом ее была голова девушки, которую Блим Кололей торжественно внес в комнату. С ее волос стекала вода вперемежку с кровью, голова яростно вращала глазами и щелкала челюстью. -- Я чего боюсь, -- Сказал Блим Кололей опасливо держа раскачивающуюся на волосах голову Майи Камуфляжжж, -- Что она опять начнет пиздить без дела... -- Э-э-э, -- Ухмыльнулся Чевеид Снатайко, -- Это только в ужастиках отрезанные головы вякают. Прикинь-ка сам, как она может говорить, если у нее легких нет? Отрезанная голова Майи Камуфляжжж щелкнула челюстями. -- Ага, -- Содрогнулся Блим Кололей, -- Говорить она не может, зато вон какие у нее зубы! Хуй как не хуй делать откусит. -- Зубы? -- Чевеид Снатайко посмотрел в оскаленный рот отрезанной головы Майи Камуфляжжж. -- Зубы выдернуть можно. Он скрылся на кухне и через минуту принес пассатижи: -- Вот и инструмент!.. Вырывание зубов отрезанной головы Майи Камуфляжжж заняло больше времени, чем ожидалось. Голова сопротивлялась как могла: кусалась, брызгала слюной, уводила челесть вбок и строила зверские гримассы. Но вскоре, совместными усилиями, зубы двумя аккурвтными рядами возлегли на стол. Некоторые из них были гнилыми и поэтому в процессе дергания сильно раскрошились, но большая часть уцелела. -- Ну, с Богом! -- Сказал Блим Кололей, и приблизил отрезанную беззубую голову Мкйи Камуфляжжж к своему хую. Губы головы ухвалились за него, десны сжали и Блим Кололей застонал от удовольствия. Он стал натягивать голову на хуй, пытаясь дать ей отсосать, но отрезанная беззубая голова Майи Камуфляжжж внезапно разжала челюсти. Блим Кололей сурово посмотрел ей в глаза. Голова изобразила глумливую ухмылку и выпятила губы. -- Вот ведь падла, не хочет. -- Пожаловался в пространство Блим Кололей. Пространство промолчало, или ответило так тихо, что его никто не услышал. -- Что-то я устал... -- Вхдохнул Блим Кололей. -- Может втрескаемся еще? -- Отчего же не втрескаться, если есть чем?.. -- Подхватил мысль Чевеид Снатайко. Он ринулся к пузырьку винта и набрал куб. -- Мне квадрат, тебе -- полтора. О`кей? -- Угу, -- Подтвердил свое согласие понурый Блим Кололей. Он и отрезанная беззубая голова Майи Камуфляжжж пронаблюдали за ширянием Чевеида Снатайко. Потом вмазался и Блим Кололей. Пока они приходовались, отрезанная беззубая голова Майи Камуфляжжж, оставленная без присмотра, пыталась выкатиться из комнаты. Ей это почти удалось, но ее поползновения заметил, оприходовавшийся первым, Чевеид Снатайко. Поймав отрезанную беззубую голову Майи Камуфляжжж у самой двери, он схватил ее за волосы, сделал из них петлю и повесил отрезанную беззубую голову Майи Камуфляжжж на люстру, где та и продолжила строить омерзительные рожи. Вскоре открыл глаза и Блим Кололей. Увидев сотворенное Чевеидом Снатайко, он пришел в грустное расположение духа: -- Ну, скажи мне, зачем так над девушкой издеваться? Чевеид Снатайко лишь пожал плечами, он не воспринимал свой поступок как издевательство. -- Нам же должно быть ее жалко... -- Продолжал морализаторствовать Блим Кололей. -- Подожди, дорогая, сейчас все будет хорошо. Он снял с люстры отрезанную беззубую голову Майи Камуфляжжж, достал из-под кресла закатившуюся туда пизду, сгреб в горсть валявшиеся на столе зубы, и отнес все это в ванну, где оставалось лежать тело самой Майи Камуфляжжж. -- Нет, -- Сказал он вернувшись, -- Ебаться и ширяться настолько разные вещи, что совместить их невозможно. Чевеид Снатайко на это только замысловато покачал головой, и непонятно было, соглашается он с этим постулатом, или нет. В комнату ворвалась рассерженная Майя Камуфляжжж. Она уже приставила себе голову и пизду, воткнула на прежние места зубы и теперь давала волю своему раздражению: -- Чтоб я еще раз согласилась с вами ширяться! У тебя не винт, а глюкач какой-то! -- Выкрикнула она и убежала прочь. -- Дура. -- Просто сказал Чевеид Снатайко. -- Дура. -- Согласился без лишних слов Блим Кололей. -- Споем? И они хором затянули: "Ах, господа, как хочется ширяться, Среди березок средней полосы!.." Их голоса преодолели пространство и достигли ушей уходящей Майи Камуфляжжж. Девушка остановилась, прислушалась, плюнула в сердцах и подумала: -- Дураки. Сексовуха. Реактор с кипящей смесюгой стоял на утюге, а Шантор Червиц махал на него руками. Клочкед, зашедший в помещение для инспектирования процесса долго смотрел на эти манипуляции и, наконец, не выдержав неизвестности, спросил: -- Сколько еще вариться будет? -- Почти готово. -- Раздраженно дернул головой Шантор Червиц. -- Минут пять -- и все. -- А чего ты руками размахиваешь? Остужаешь? Несмотря на три лампочки в люстре и одну на столе с утюгом, было видно, как сверкнули глаза Шантора Червица: -- Это магический ритуал... -- Ты бы лучше за процессом следил, а то пережжешь невзначай... -- Клочкед привалился к дверному косяку и уходить не собирался. -- Шел бы ты со своими советами!.. -- Прошипел Шантор Червиц как вода попавшая на раскаленный утюг. -- Мне сосредоточиться надо, а ты тут со всякой хуйней лезешь! Отъебись! Но Клочкед не отъебался, а напротив, покинул косяк и мелкими шажками стал приближаться к негодующему Шантору Червицу: -- Да не кипятись, -- Дружески подмигнул Клочкед, -- Я ж должен знать, чем шмыгаюсь... А то ты "ма-агия"... -- Я заряжаю винт на крутость и долготу прихода! -- Рявкнул Шантор Червиц. -- Теперь все понятно? И не мешай! Состроив недоверчивую рожу, Клочкед заглянул Шантору Червицу в мутные глаза и наивно спросил: -- А давно ты Чумаком работаешь? Мутные глаза Шантора Червица закрылись, а окружающая их кожа несколько раз изменила свой цвет, прямо как радуга, пока не остановилась на первоначальном варианте. -- Не въезжаешь -- отъебись! -- Повторил Шантор Червиц, он снял пузырек с утюга, отковырнул отгон. Из реактора вылетело колечко белого дыма. Оно испуганно вертелось и закручивалось,пытаясь оценить незнакомую обстановку, пока, влекомое током воздуха, не попало в нос Клочкеду. Клочкед закашлялся, а Шантор Червиц стал дуть в реактор, выгоняя из него клубы белого кислотного дыма. Вскоре масло было забодяжено, получившийся винт перебран и отщелочен. Наркоманы, слека оголтевающие при виде и в близком присутствии готового продукта, с завистью смотрели на Шантора Червица. Сам Шантор Червиц с лихорадочной поспешностью искал куда вмазаться. Впрочем Клочкеду, да и присоединившимся к нему на зрелище Генриетте Широкеззз и Вале Антикваррр, казалось, что варщик не торопится с ширкой и нарочито медленно занимается поисками вены. Но, наконец, копье воткнулось. Веревка оказалась подходящей, она без проблем дала порцию контроля и Шантор Червиц ублаготворился. Пока Клочкед промывал баян, Генриетта Широкеззз и Валя Антикваррр следили за поведением приходующегося Шантора Червица. Тот вел себя тихо, лишь иногда позволяя себе реплики, типа: -- Ну и пруха!.. Ништяк пошло!... Мое торчилло довольно... Не дожидаясь, пока Шантор Червиц откроет очи, Клочкед выбрал себе и быстренько вмазался, пытаясь не зациклиться на завистливый шепоток женщин. Махания руками Шантора Чрвица оказались, как понял Клочкед, полнейшей бессмыслицей. Приход был хороший, мощный, но кончился на удивление быстро. Клочкед встал, ширнул Генриетту Широкеззз одноразовым баяном многоразового пользования, а Валю Антикваррр ее любимой стеклянной баяной-ширяной. Все это время Шантор Червиц лежал, стонал и ловил бесконечные волны прихода. -- Ба! -- Рявкнул вдруг Шантор Червиц, привлекая всеобщее внимание. -- Бу! -- Продолжил он, заставив присутствующих переглянуться. -- Бы! -- Закончил Шантор Червиц, демонстрируя тем самым архетипическое возникновение русского языка. После этих возгласов, Шантор Червиц демонстративно стал стягивать тренировочные штаны. Под ними оказалось тощее тело, между ног которого выделялось яркое цветовое пятно, которым был стоящий хуй. Нельзя сказать, что все обрадовались этому зрелищу, особенно Клочкед, у которого тоже происходило некое неподвластное ему шевеление в штанах. Но наркоманки, на которых сваренный Шантором Червицем винт действовал примерно так же, стояли в явной нерешительности. Вдруг Генриетта Широкеззз стянула с себя майку. Она, как проститутка, быстрее сориентировалась в ситуауии, и решила ею воспользоваться. Не каждый день удается поебстись под винтом. В смысле с клиентами она только под винтом и еблась, но чтобы клиент тоже был ширнут -- это случалось крайне редко. -- Шантор, так ты сексовуху сварил! -- Воскликнул Клочкед, глядя на раздевающуюся Генриетту Широкеззз. Шантор Червиц не ответил, он поглаживал свой хуй, ожидая момента, когда тот погрузится в жеские внутренности. Генриетта Широкеззз, болтая сиськами, взгромоздилась на хуй и стала ебать Шантора Червица, при этом вышеупомянутые ее органы начали колыхаться на порядок сильнее. Не в силах сдерживать себя, Валя Антикваррр схватила Клочкеда за руку и повлекла в соседнюю комнату. Там, дрожжа от винта и нетерпения, она буквально сорвала с себя одежду и повалилась на диванчик, вызывающе выставив на обозрение краснеющую щель пизды. Клочкед, поддавшись влиянию собственного хуя, был "За". Взгромоздившись на Валю Антикваррр, Клочкед погрузил в нее хуй. Хую внутри Вали Антикваррр было мокро, тепло и приятно. Не дожидаясь активных действий с мужской стороны, девушка тут же начала двигать тазом, хватать Клочкеда за жопу, обнимая его при этом ногами. Ебя Валю Антикваррр и почти автоматически лаская ее тощее тельце, Клочкед размышлял. Он не мог понять, почему винт всегда разный? Ведь винтовар делает всегда одно и тоже. Пропорция пороха и стендаля тоже одна. Так отчего действие апера раз от разу отличается? Не найдя удобоваримого объяснения, Клочкед почувствовал, что скоро кончит. Валя Антикваррр яростно извивалась под ним, очевидно тоже чего-то предчувствуя. Клочкеду стоило некоторого труда удерживать хуй в пизде корчащейся девушки. Через несколько мгновений они в унисон закричали: -- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! -- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! -- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! -- Одновременно донеслось из соседней комнаты. Некоторое время тела Клочкеда и Вали Антикваррр содрогались в оргастических конвульсиях, смешанных с непонятно откуда подступившим приходом. Был лишь мрак, наполненный вселенским кайфом. Этот кайф распирал грудь, стремясь высвободиться из хрупкой и тесной оболочки человеческого тела. Эйфория, как волна цунами, как взрыв вулкана, как рождение сверхновой звезды, поглотила плоть и разум Клочкеда. "Наверное, такой же эффект у золотой вмазки..." -- Подумал Клочкед и вдруг понял, что осознает себя. Он, обнявшись с Валей Антикваррр, парил в воздухе. Цвета обстановки резали глаза своей неестественной яркостью, как при передозе. Он попытался оглядеться и понял, что он, не вынимая хуя из пизды Вали Антикваррр, висит вместе с ней над двумя бездыханными телами. "Мы умерли?" -- Возник вопрос. И тут же пришел ответ:"Пока нет..." Кайф продолжался. Клочкед вдруг ощутил такую свободу, какой не ощущал со времен первой ширки. Тогда было почти то же, но не так. С гиканьем Клочкед, прижимая к себе визжащую Валю Антикваррр, устремился вверх, пропуская сквозь призрачное тело межэтажные перекрытия. Они вылетели на воздух. Снизу виднелись прозрачные дома, в одном из которых барахтались Шантор Червиц и Генриетта Широкеззз. Силой мысли Клочкед выдернул их к себе. -- Смотри, что твой раствор наделал! -- Весело закричал Клочкед, выписывая фигуры высшего пилотажа. Шантор Червиц, поджав ноги, со страхом взирал на проносящегося мимо него наркомана. Шантор Червиц с детства боялся высоты. Генриетта Широкеззз напротив, высоты не боялась, но у нее был страх открытого пространства. -- Нет, мы домой. -- Сказал Шантор Червиц и исчез вместе с Генриеттой Широкеззз. -- Ну и хуй с вами! -- Расхохотался им вдогонку Клочкед. -- Полетели! Они перенеслись на Луну, побродили там среди ошалевших от их внезапного появления каких-то инопланетян различных форм и раскрасок. На Марсе они поплавали в подмарсовых морях, распихивая локтями бугристых шарообразных хищников и рыборастения. В Юпитер они нырнули через Красное пятно, но там в воздухе плавала какая-то муть и ничего не было видно. Клочкед хотел посетить вообще все планеты, которые знал, но вдруг что-то повлекло его и он, вместе с Валей Антикваррр, очнулся. -- Это в натуре было, или глюк? -- Осоловело оглядывалась наркоманка. -- Не знаю. -- Поднял брови Клочкед. -- Ты чего видела? -- А-а-а, бля! -- Раздался голос Шантора Червица, -- Очухались, путешественнички ебаные! -- Хуй ли ты материшься?! -- Возмутился Клочкед не меняя положения. -- Кто тебя, мудака, просил меня в воздух вытягивать?! Я, бля, высоты боюсь. Я, понимаешь, ебусь себе, никого не трогаю, а тут ты! -- Так это что, не глюк? -- Глаза Вали Антикваррр расширились до крайних пределов возможного их выпучивания. -- Глюк, не глюк, какая на хуй разница, если все одинаково видят?! -- Выплевывая каждый звук пролаял Шантор Червиц, -- А ты-то, бля, тоже мне, шировой! Вышел из тела, других не тягай! Может им это не в кайф. Обломщик! И Шантор Червиц вышел, хлопнув дверью. Контроль. Насквозь прширенные руки тянутся к баклажке с винтом. Я вижу, как они придвигают ее, берут ширу, сажают на нее пырялку, мотают петуха. Сдерживая тремор, они выбирают дозняк, и я знаю, что будет дальше. Ведь это мои руки. Сейчас одна из них перетянет другую и будет долго ковыряться в ней струной, пытаясь воткнуть ее в вечно ускользающий бегунок. Канатов и простых веревок уже давно не осталось, а оставшиеся затромбились и не дают контроля. Контроль, его поиски -- это сущее наказание для винтового. Винт нельзя ширять под шкуру или в мышцу, как это делают безвеняковые опиушники. Винт надо мазать только в вену. Иначе -- фуфляк, который не рассасывается неделями. Иначе -- жуткая боль, от которой сводит все оставшиеся вены. Иначе -- таска без прихода, который так нужен винтовому, ради которого некоторые и ширяются, не въезжая в кайфовость длительной прухи. И вот, моя хэнда перетянута пояском от халата и начинаются долгие поиски места для вмазки. Я наизусть знаю свои веняки, но, на всякий пожарный, прощупываю сначала безмазовые. Вдруг один из них, благодаря обильному смазыванию противотромбовой мазюкой, растромбился и начнет давать контроль. Но резких изменений не произошло. Тромбы как висели на своих местах, так и висят. Они -- напоминание о пропоротых веняках, прогонах под шкуру, недощелоченом винте. Эх, веняки мои, веняки!.. Иных уж нет. Ушли, проширянные, обожженные, обиженные в лучших чувствах. Растворились, оставив после себя лишь белые шрамы от старых дорог. Но на месте павших встают новые! Совсем ведь без веняков нельзя. Кровяка-то должна где-то шароебиться! Вот они и прорастают. Бегунки, в которые впору было нулевкой шмыгать, раздаются, матереют, становятся готовыми к проникновению в них жидкого кайфа. Но тонки пока что их стенки и пропороть их как не хуй делать. К ним нужен особый подход. Целкой, только из гаража, мазаться в них нельзя. Она насквозь пробьет, и не заметишь как. И растечется кровяка под кожей красивым таким синим пятном. Нет, прежде чем ширять, надо подзатупить колючку. Проткнуть ей несколько раз бумажный лист. И лишь после этого можно будет ее пихать в вену. А я продолжаю путешествте по руке. От застоявшейся крови на уже стала красно-фиолетовой. Значит, надо отпустить перетягу, разогнать кровь и, лишь тогда, опять перетянуть. Казниться я не люблю. Кой толк от лишних дырок? Некоторые наобум садят струну и ковыряют ею под кожей. Авось натолкнется на какой веняк глубокого залегания. К чему это? Лучше, по-моему, ширнуться раз, зато наверняка. Вот и выщуываю я мазовую веревку. Центряк забит давно, но справа и слева от него может чего-нибудь проявиться. Но палец нащупывает только сухачи. Однажды я видел, как человека ширнули в сухач, думая что это безконтрольный веняк. Он около часа выл истошным голосом. Всю руку у него раздуло, как бревно. Правда потом, как боль поутихла, его в метро вмазали. Но я-то самосадом в подмышку не могу. Вот и приходится терять время, слегка оголтевая, но не давая воли этому винтовому оголтению. На кисти, правда, у меня есть неширяные канаты. Но мазаться в них стремно. Если промажешь -- фуфляк. Да и дырка будет видна. А зачем светиться? Лучше уж долбиться там, где не видно. Бицепс. На нем был как-то болючий веняк. Нерв там, что ли рядом проходил, но ширяться в него было не в кайф. Кожа сама по себе начинала дергаться, струна из вены выпрыгивала, так он и забился до смерти. Вообще, ширка -- процесс странный и интимный. Ты допускаешь кого-то в свои недра. Позволяешь копаться в тебе сраными железяками. Но эффект превосходит неудобства. Вот и предплечье. Самое ширяльное место, после центряка. Тут проходит хуева туча веняков и, большая часть из них, около кожи. И тут, под какой-то косточкой у локтя я замечаю веняк. Но в него хуй втрескаешься. Чтобы его достать надо или изогнуть руку так, чтобы можно было впиться зубами в этот самый локоть, или иметь струну длиной сантиметров десять. Но надо его застолбить. Кто-то другой в него с полтыка втрескает. Ну а мне надо продолжать поиски. Другие веняки на предплечьи давно заширяны. Но я щупаю кожу, в надежде обнаружить что-то новенькое. Мне нужен контроль. Зверь с красным хвостом, который появляется в агрегате, когда войдешь в веняк. Но контроль похож на ящерицу. Ему ничего не стоит, при твоем неловком движении, отбросить этот хвост и тогда -- начинай все снова. Есть мастера, которые выйдя ненароком струной из вены, умудряются поймать ее снова, но я к таким не отношусь. Мне легче перебить, чем беспонтово ковыряться в одном месте. Контроль капризен. Он не дается кому попало. Бывало крови в шприце уже больше чем ширева, но настоящего контроля все нет. Наделаешь так себе десяток дырок, пока вмажешься, а потом стремаешься всякого косого взгляда. Трудно найти веняк там, где его нет. Лучше проследить его. Это еще один метод поиска. Берешся за канат на кисти и ведешь по нему пальцем, пока не приведет он тебя куда-нибудь. Но увертливый зверь контроль и здесь может наебать. Спрячется веняк за мышцой и хуй его возьмешь. Впрочем, кажется, нашел. Да, от кисти идет класный такой шнурок. Но, бля, несет его куда-то не туда. На нижнюю сторону предплечья. Как в такой мазаться? Торчки называют его обороткой. Редкое место для самосада. Чтобы в него попасть, надо вывернуть хэнду так, чтобы этот веняк смотрел в небо, и при этом самому изогнуться чтобы иметь мазу всадить в него струну. При этом, для устойчивости, желательно погрузить руку в ложбинку между сомкнутыми коленями. Такая вот поза, не снившаяся изобретателям легендарной "Камасутры". Поза наркотического самоудовлетворения, с целью поймать животное, имя которому Приход. И, как приманку, для него надо выловить другое существо, о котором я только и талдычу -- Контроль. Я завершаю принятие "Позы для шмыгания в оборотку". Еще раз прощупываю этот веняк. Он прямо-таки выпирает из-под кожи, маня своей ложной доступностью. Оборотка уворачивается от пытающегося прижать ее пальца и скользит из стороны в сторону. И здесь бегунок! Приходится заново перетягивать руку, уже с натягом. При таком способе кожа с силой оттягивается в сторону плеча и веняк оказывается тоже натянут и, до кучи, еще и плотнее прижат к шкуре. Теперь само ширяние. При таком положении тела относительно вены, баян всей пятерней не взять. Неудобнячно. И я перехватываю его тремя пальцами. Неустойчиво, конечно, но что делать? Я медленно втыкаю струну. Когда она проходит милиметра полтора, останавливаюсь. Беру контроль. Его пока нет. Еще чуть вперед. И я слышу характерный мягкий щелчок. Щелчок, который говорит мне, что струна в вене! Мой большой палец осторожно оттягивает поршень. И, о блаженный миг! Миг, завершающий все эти длительные приготовления. Миг, предваряющий переход обычного человека в суперчеловеческое состояние. В баяне появляется контроль. Внешне он выглядит не очень то привлекательно. Кровь как кровь. Она идет из вены в иглу, из иглы в машину... И я, сквозь прозрачный пластик вижу ее, мою кровяку. И сейчас... Осторожно, словно я работаю с самым страшным взрывчатым веществом, я чуть ослабляю сжатие коленей. Перетяга выскакивает из-под ноги, и я чувствую, как ток новой крови заполняет начавшую затекать конечность. О, сладостный момент ширяния! Я медленно надавливаю на поршень. Он проходит пару децил и замирает. Некайфов нет. Не дует, боли нет. Значит, я попал точно! Уже гораздо смелее я жму на бегунок машины. Чернная резинка плавно скользит к началу, туда, где соединяются баян и струна, скользит, впрыскивая в мои вены сладостный раствор горького винта. Еще на игле я чувствую надвигающийся приход. Но эти последние децилы -- самый ответственный момент. В нем главное не поспешить, не изменить положение ширы. А то можно и зашкурить напоследок. Но вот задвинуты последние капли, которые можно задвинуть. Можно, теоретически, для полного извлечения кайфа из баяна, прокачать его кровью. Но это для крохоборов, да и не сделаешь так в той позиции, в которой я нахожусь. Вот оно, последствия правильно взятого за жабры Контроля. Зверь Приход. Он безжалостен. Он заглатывает тебя целиком. Он не оставляет тебе шансов на спасение. И там, в его утробе, ты изменяешься. Из грязного торчка ты превращаешься в сиятельного принца. На целых полсуток. Иногда даже больше. Я вытаскиваю из вены колючку и отбрасываю баян. Зажав пальцем дырку от вмазки, я зажмуриваюсь и отдаюсь на переваривание Приходом. В баяне, правда, остается контроль. От этого никуда не денешься. Таков уж он: показав себя, он обязательно оставит тебе свой кусочек. Но это не страшно. Я знаю, что когда приходнусь, я начисто вымою мою машину ото всех следов крови. И баян снова будет терпеливо ждать, чтобы очередной раз присосаться к моему веняку. Улица мертвых наркоманов. Они есть везде. В каждом городе, в котором торчат. Их много. Очень много. Гораздо больше, чем я знаю, или вы, не вкушавшие кайфа и ломок, можете себе представить. Но для меня она одна. Одна такая. Она извилиста, как Великий Джефой Путь, и так же не имеет конца. Но Улица Мертвых Наркоманов проходит не по драгам, а по дворам тех, кто уже никогда не возьмет баян, не впустит в него контроль и не шепнет: -- Прихо-од!.. Она, если разобраться, проходит вообще по всем дворам тех, кто торчал, торчит, или будет торчать. И не важно, сдохнут они под колесами незамеченной тачки, или наебнувшись из окна, или вмазав себе крутой передоз. Они уже наркоты. И их место там. На Улице Мертвых Наркоманов. Ибо заурядный жмурик и жмурик-торчок -- это две разные породы трупаков. Простой мертвец обычно не умирал до того ни разу. Торчок же за годы широк имеет такой мощный опыт откидывания копыт, что переход из живого состояния в мертвое мало что для него значит. И в загробном мире он найдет, чем втереться. А если ебаные эзотерики лишь гонят про него, так не один ли хуй? Улица Мертвых Наркоманов... Есть у нее один махонький отрезок, который я помню лучше, чем весь остальной город. На нем жили Чевеид Снатайко, Семарь-Здрахарь, Навотно Сто-ечко, Седайко Опомчек и Шантор Червиц... Теперь они остались только в моей памяти. Ну, не только моей, еще много чьей, но лишь я знал их так, как знал я, и отьебитесь с прочими дешевыми и дорогими сентенциями! Чевеид Снатайко. Я еду на троллейбусе мимо твоего дома. В моих руках бутылка третьей "Балтики". Я прикладываюсь к ней, поминая тебя... Окошко на втором этаже светится как ни в чем не бывало, но тебя за ним давно нет. Ты умер от заражения крови, ширнувшись