азывают тут шортами), легкое пальто из верблюжьей шерсти с накладными плечами, глубокую мягкую шляпу с окантовкой по краям полей и тонкой черной лентой вокруг тульи, две пары удобных черных мокасин ручной работы. Он получил также булавку для галстука фирмы "Шик" в виде миниатюрной плетки, бумажник из крокодиловой кожи от Марка Кросса, строгой формы зажигалку "Зиппо", несессер "Мир путешествий" из кожзаменителя, содержащий бритву, щетку для волос и зубную щетку; пару очков с простыми стеклами в роговой оправе, множество других мелочей и, наконец, легкий чемодан от Хартмана, чтобы все это в него упаковать. Ему было позволено оставить из своих вещей лишь "беретту" с укороченной рукояткой и замшевую кобуру, все остальные свои пожитки он должен был к полудню собрать, чтобы их отправили на Ямайку, где он их впоследствии и получит. Бонда постригли на военный манер и сообщили, что он - житель Бостона, Новая Англия, работающий в лондонском представительстве американской страховой компании и находящийся в отпуске. Напомнили, что в Америке следует спрашивать "чек", а не "счет", говорить "машина", а не "автомобиль" и (это совет Лейтера) стараться избегать слов, состоящих более чем из двух слогов. "В Америке можно поговорить на любую тему, - сказал Лейтер, - ограничившись тремя словами - "да", "нет" и "конечно". Во всяком случае, добавил он, никогда не следует употреблять здесь английское слово "фактически". Бонд ответил, что в его словарь это слово не входит. Нахмурившись, Бонд взглянул на кучу пакетов, содержимое которых формировало его новый имидж, в последний раз снял с себя привычную полосатую пижаму ("в Америке обычно спят раздетыми, мистер Бонд") и принял бодрящий холодный душ. Бреясь, он осмотрел в зеркале свое лицо. Густой завиток черных волос над бровью был укорочен, виски коротко подбриты. С тонким вертикальным шрамом на правой щеке ничего нельзя было сделать, несмотря на специальную накладку, придуманную специалистами из ФБР, равно как и с холодным яростным блеском серо-голубых глаз, но благодаря темным волосам и высоким скулам Бонда можно было принять за американца смешанных кровей. Бонд подумал, что нынешний его облик, пожалуй, сойдет для новой роли - разве что женщин не проведешь. Не одеваясь. Бонд прошел в переднюю и стал разрывать лежавшие там пакеты. Потом, надев темно-синие брюки и белую сорочку, он отправился в гостиную, пододвинул стул к письменному столу, стоявшему у окна, и принялся штудировать "Древо путешественника" Патрика Ли Фермера [эта книга, одна из самых замечательных книг о путешествиях, опубликована в издательстве "Харпер энд Бразерс"]. Эту выдающуюся книгу порекомендовал Бонду М. "Ее написал человек, который знает, что говорит, - заявил он. - К тому же он описывает то, что происходило на Гаити в 1950 году. Это не какие-нибудь средневековые колдовские бредни. Это то, что происходит там сейчас, каждый день". Бонд прочел уже полглавы, посвященной Гаити. "Далее (читал он) следует вызывание злых духов вудуистского пантеона - таких как дон Педро, Китта, Мондонг, Бакулу и Зандор - для дурных целей: для известной практики (имеющей конголезское происхождение) превращения людей в зомби с дальнейшим использованием их в качестве рабов, для наведения злых чар и умерщвления врагов. Эффект заклинаний, произносимых над вещественным олицетворением будущей жертвы, над миниатюрной копией гроба или над жабой, часто подкрепляется применением яда. Отец Косме рассказывает, будто предрассудки, безраздельно владеющие этими людьми, придают им некую сверхъестественную силу, позволяющую обращаться в змей; в вампиров, принимающих обличье летучих мышей, летающих по ночам и высасывающих кровь из детей; в человечков, уменьшающихся до бесконечно малых размеров и раскатывающихся по деревням, спрятавшись в тыквах. Еще более зловещее впечатление производят рассказы о множестве мистически-тайных преступных сообществ колдунов с названиями, вселяющими ужас, - "Маканда" (имя знаменитого гаитянского отравителя), "Зобо" (эти занимаются еще и разбоем), "Мазанкса", "Капорелата" и "3линбин-динги". Эти последние, по его словам, представляют собой таинственные сообщества людей, поклоняющихся богам, которые требуют вместо петуха, голубя, козла, собаки или свиньи, приносимых в жертву другими вудуистами, "безрогого козла", то есть человеческих жертвоприношений..." По мере того как Бонд листал страницы книги, в голове его из отдельных эпизодов складывалась картина неправдоподобно мрачной религии с ужасными обрядами. "...Постепенно среди всеобщей суматохи, дыма и оглушающего, сводящего с ума треска барабанов начинают вырисовываться отдельные детали... Очень медленно скользят взад и вперед танцоры, при каждом шаге их подбородки дергаются вперед, а сцепленные руки вскидываются вверх, они непрерывно трясут плечами. Глаза их полуприкрыты, а изо ртов вырываются снова и снова одни и те же непонятные слова - короткая строка монотонного песнопения, каждый раз произносимая на пол-октавы ниже. Когда меняется ритм барабанов, они выпрямляются и, вскидывая вверх руки, закатив глаза, начинают кружиться и кружиться... Там, где кончается толпа, мы увидели малюсенький домик, немногим больше собачьей конуры: "Приют зомби". При свете факела различили внутри черный крест, какие-то лоскуты ткани, цепи, кандалы и плети: аксессуары, используемые в церемонии Геде, которую гаитянские этнологи возводят к обряду омоложения Озириса, описанному в Книге мертвых. Посреди горящего перед ним костра было воткнуто что-то вроде сабли и пара огромных щипцов, нижние концы их раскалились уже докрасна. "Огонь Маринетты", богини, являющейся злым воплощением доброй и любящей Госпожи Эрзули Фреды Даомин, богини любви. Позади костра, зажатый тяжелыми каменными глыбами, возвышался огромный черный деревянный крест. У его основания белой краской был нарисован лик смерти, а на перекладинах натянуты рукава древнего погребального наряда. Здесь же висел разбитый шлем, в дыре которого торчала вершина креста. Этот тотем, обязательная принадлежность каждого двора, вовсе не является пародией на святая святых христианского вероучения. Он олицетворяет Бога погребений и Командующего легионами мертвых Барона Субботу. Барон всевластен над всем, что находится по ту сторону могилы. Это и Цербер, и Харон, а также Аякс, Радамант и Плутон-Барабаны сменили ритм, и на площадку в центр танцующих вышел унган с сосудом, наполненным какой-то пылающей жидкостью: из сосуда то и дело вырывались синие и желтые огненные языки. Огибая в танце костер, он совершил три огненных возлияния и шаги его стали путаться. Затем, дернувшись назад и впадая в то же исступленное состояние, что и другие танцоры, он выплеснул на землю все пылающее содержимое сосуда. Участвующие в ритуале подхватили его, кружащегося в танце, сняли с него сандалии и закатали брюки, а когда с головы его упал платок, стало видно, что это молодой человек с густой шевелюрой. Все встали на колени, загребая огнедышащую грязь ладонями и обмазывая ею руки, плечи и лица. Затем торжественно пробил колокол унганов, и в кругу остался один молодой жрец, танцующий вокруг крестного столба, натыкающийся на него, бессильно падающий ниц посреди ритуальных барабанов. Глаза его были закрыты, лоб наморщен, нижняя челюсть отвисла. Наконец, словно сбитый с ног ударом невидимого кулака, он рухнул на землю и так лежал с откинутой назад головой, с перекошенным в невыносимой муке ртом, пока хрящи на шее и плечах у него не проступили словно корни. За своей тощей спиной он обхватил пальцами одной руки предплечье другой, будто хотел сломать себе руку, и все его тело, с которого пот катил градом, задрожало и задергалось, как дергается иногда во сне собака. Теперь виднелись лишь белки его глаз, хотя глазницы были отверсты, зрачки закатились под веки. На губах появилась пена. Медленно пританцовывая и угрожающе размахивая подобием сабли, жрец унганов стал удаляться от костра, вновь и вновь потрясая в воздухе оружием, подбрасывая его и ловя за рукоять. Несколько минут спустя он держал саблю за тупой край клинка. Молодой человек, медленно танцующий ему навстречу, протянул руку и ухватился за рукоять. Жрец отступил, а молодой человек, кружась и подпрыгивая, начал "рубить" саблей направо и налево. Стоявшие вокруг зрители отпрянули, когда он стремительно завертел клинком над их головами. Щели между редкими зубами придавали его мандрилообразному лицу еще более зловещий вид. На несколько секунд над "площадкой" повис дикий, животный ужас. Пение превратилось во всеобщий вой, и барабанная дробь, которую продолжали выбивать невидимые яростные руки, потонула в нарастающем шуме. Резко откинув назад голову, новообращенный приставил к своему животу тупой край клинка. Колени у него подогнулись, и голова упала вперед..." Раздался стук в дверь - официант принес завтрак. Бонд обрадовался предлогу, позволявшему отложить чтение этого жуткого повествования и вернуться в нормальный мир. Но понадобилось несколько минут, чтобы отрешиться от атмосферы ужаса и оккультизма, в которую он погрузился во время чтения. Вместе с завтраком принесли еще один пакет, дорогого вида, около фута толщиной. Бонд велел официанту положить его на столик бара. "Наверное, Лейтер что-то еще прислал", - подумал он. Бонд ел с удовольствием. Время от времени он смотрел в широкое окно и размышлял о том, что только что прочел. И лишь сделав последний глоток кофе и закурив первую в этот день сигарету, он вдруг осознал, что уже некоторое время слышит позади себя некий звук. Это было мягкое, приглушенное тиканье, неторопливое, металлическое. И доносилось оно от бара: "Тик-так, тик-так, тик-так..." Не колеблясь ни секунды, не заботясь о том, что у него был при этом глуповатый вид, он нырнул за кресло и припал к полу - все его чувства были сосредоточены на шуме, исходившем от пакета. "Спокойно, - сказал он сам себе, - не будь идиотом. Это просто часы". Но почему там часы? Зачем ему прислали часы? Кто? "Тик-так, тик-так, тик-так..." На фоне полной тишины в комнате тиканье звучало страшно громко. Казалось, сердце Бонда билось в унисон с ним. "Не делай из себя посмешище. Эта вудуистская чушь Ли Фермера расстроила тебе нервы. Эти барабаны..." "Тик-так, тик-так, тик-так..." И тут вдруг раздался низкий мелодичный звук сирены: "Тили-тили-тили-тили..." Мышцы у Бонда расслабились. Сигарета упала и прожгла дырку в ковре. Он поднял ее и зажал губами. В такого рода механизмах взрывное устройство срабатывает в момент первого удара часов. Молоточек опускается на кнопку детонатора, детонатор посылает искру к взрывчатому веществу и - бум!... Бонд чуть-чуть высунулся над креслом и наблюдал за пакетом. "Тили-тили-тили-тили... " Приглушенный перезвон продолжался с полминуты, затем стал замедляться - "ти-ли-ти-ли-ти-ли...". "Бэмс!" Звук был не громче, чем при разрыве патрона 12-го калибра, но в замкнутом помещении показался весьма внушительным. Пакет, весь в бумажных лохмотьях, упал на пол. Стаканы и бутылки в баре разлетелись вдребезги, а на стене за баром образовалось пятно черной копоти. Несколько осколков стекла звякнули об пол. Комната наполнилась резким запахом пороха. Бонд медленно встал, подошел к окну и открыл его. Затем набрал номер Декстера и ровным голосом произнес: - "Ананас"... Нет, небольшой... Только кое-какое стекло... Хорошо, спасибо... Конечно, нет... Пока. Он обошел лежавшие на полу осколки, проследовал в переднюю к двери, ведущей в коридор, открыл ее, повесил на наружную ручку табличку "Просьба не беспокоить", запер дверь и прошел в спальню. Когда он закончил переодеваться; раздался стук в дверь. - Кто там? - спросил Бонд. - Все в порядке. Это Декстер. Декстер протиснулся в номер в сопровождении болезненного вида молодого человека с черным ящичком под мышкой. - Это Трипп, из отдела по борьбе с диверсиями, - представил его Декстер. Они поздоровались за руку, и молодой человек тут же опустился на колени рядом с развороченными останками пакета. Он достал из своего ящичка резиновые перчатки и целый набор инструментов, напоминающих зубоврачебные. С их помощью тщательно извлек осколки стекла и кусочки металла из обуглившегося свертка и разложил их на широком листе промокательной бумаги, взятой с письменного стола. Продолжая работать, он расспрашивал Бонда о том, как все произошло. - Сирена звучала около полминуты? Понятно. Э, а это что такое? - он осторожно вынул небольшую алюминиевую капсулу, похожую на кассету для проявленной фотопленки, и положил ее рядом. Через несколько минут он присел на корточки. - Кислотная капсула, рассчитанная на полминуты, - объявил он. - Разбивается первым ударом боя часового механизма. Кислота выливается и начинает разъедать тонкую медную проволоку. Через тридцать секунд проволока разрывается и освобождает пружину, которая ударяет по штырю. - Он продемонстрировал основание взрывного устройства, похожее на гильзу патрона. - От четырехствольного охотничьего ружья. Черный порох. Никакого снаряда. Хорошо, что не было гранаты - она бы вполне там поместилась, в пакете полно места. Уж тогда бы вам не поздоровилось! А теперь давайте взглянем вот на это. - Он приподнял алюминиевую капсулу, разогнул ее, извлек маленькую бумажную трубочку и пинцетами расправил ее. Аккуратно прижав к ковру утолки бумажки инструментами из своего черного ящичка, он дал возможность склонившимся над ней Бонду и Декстеру прочесть три машинописные строчки: "Сердце этих часов остановилось, удары твоего собственного сердца сочтены, мне известно, сколько их осталось, и я начал отсчет". Под посланием стояла подпись: "1234567?.." Они разогнулись. - Гм, - сказал Бонд. - Какая-то чертовщина. - Но откуда, черт бы его побрал, он узнал, где вы находитесь? - спросил Декстер. Бонд рассказал ему о черном седане на Пятьдесят пятой улице. - Вопрос в другом: откуда он узнал, зачем я здесь? Похоже, в Вашингтоне у него все схвачено. Где-то идет утечка информации шириной с Большой Каньон. - Почему вы думаете, что она идет именно из Вашингтона? - раздраженно спросил Декстер. - Впрочем, - он попытался скрыть раздражение за деланным смешком, - откуда бы она ни шла, будь она проклята. Я обязан доложить об инциденте руководству. Пока, мистер Бонд. Рад, что с вами не случилось ничего дурного. - Благодарю, - ответил Бонд. - Это была всего-навсего визитная карточка. Придется сделать ответный комплимент. 4. БОЛЬШОЙ ПУЛЬТ УПРАВЛЕНИЯ Когда Декстер и его коллега ушли, прихватив с собой то, что осталось от бомбы, Бонд взял влажное полотенце и стер им пятно копоти со стены. Затем вызвал официанта и, не вдаваясь в объяснения, велел ему убрать остатки завтрака, записав разбитую посуду на свой счет. После этого, надев пальто и шляпу, вышел на улицу. Утро он провел, бесцельно слоняясь по Пятой авеню и глазея на витрины и толпы прохожих. Мало-помалу Бонд освоил небрежную походку и манеры, свойственные приезжим из других городов, попробовал зайти в один-другой магазин и пару раз спросить на улице, как пройти туда-то и туда-то. Он убедился, что не привлекает особого внимания. Съев типичный американский обед в ресторане под названием "Знаменитая жареная яичница с ветчиной" ("Яйца, которые мы подадим вам завтра, сегодня еще курица не снесла на ферме!") на Лексингтон-авеню он взял такси и отправился в полицейское управление, где в половине третьего должен был встретиться с Лейтером и Декстером. Лейтенант Бинсвангер из отдела по расследованию убийств, офицер лет пятидесяти, видимо, подозрительный и резкий, сообщил, что по приказу комиссара Монахэна департамент полиции обязан оказывать им любую необходимую помощь, и предложил свои услуги. Они попросили досье на мистера Бига и внимательно изучили его. В значительной мере оно дублировало информацию, которой располагал Декстер. Просмотрели также фотографии и дела большинства из известных сообщников Бига. Затем познакомились с отчетами береговой пограничной службы США о прибытиях и отбытиях яхты "Секатур", а также с докладами таможенной службы, которая внимательнейшим образом досматривала судно каждый раз, когда оно причаливало в порту Сент-Питерсбурга. Судя по этой информации, в течение предыдущих шести месяцев яхта появлялась там через разные промежутки времени и всегда стояла у причала фирмы "Морские перевозки наживки Уробурос Инкорпорейтед" - по всей видимости, абсолютно невинной компании, которая занимается в основном продажей наживки - всяких там червяков - рыболовецким клубам по всей Флориде, побережью Мексиканского залива и даже еще дальше. Побочной деятельностью фирмы является добыча морских раковин и кораллов для украшения интерьеров, а также аквариумное разведение тропических рыб - особенно редких ядовитых пород для медицинских и химических исследовательских учреждений. По свидетельству владельца фирмы - грека, ловца губок из соседнего городка Тарпон-Спрингз - у хозяина "Секатура" были с его фирмой обширные деловые связи: он поставлял фирме партии королевских рапанов и других раковин с Ямайки, а также очень ценные породы тропических рыб. "Уробурос Инкорпорейтед" покупала у него все это, складировала и затем продавала партиями оптовым торговцам и мелким лавочникам по всему побережью. Фамилия грека Папагос. Никакого криминала за ним не числится. ФБР совместно с военно-морской службой безопасности пыталось прослушивать радиосвязь "Секатура". Но яхта почти не выходила в эфир за исключением коротких сеансов перед отплытием с Кубы или Ямайки - в этих случаях использовался совершенно неизвестный и не поддающийся дешифровке язык. В последнем донесении говорилось, что оператор вел передачу на тайном вудуистском языке, известным лишь посвященным и что предпринимаются настойчивые попытки найти специалиста по этому "языку" на Гаити к моменту, когда должен состояться следующий рейс яхты. - Снова золото стало появляться, - сообщил лейтенант Бинсвангер, когда они возвращались в его офис, находившийся через дорогу от отдела, где хранилась картотека. - Около сотни монет в неделю только в Гарлеме и Нью-Йорке. Не следует ли нам этим заняться? Если дело обстоит так, как вы говорите, и это действительно деньги комми, они быстренько толкнут их, пока мы протираем здесь штаны на задницах и ни черта не делаем. - Шеф велел подождать, - сказал Декстер. - Надеюсь, скоро мы выйдем на них. - Ну что же, дело ваше, - сухо ответил Бинсвангер, - но комиссару это уже начинает надоедать. Почему бы нам не подловить этого типа на уклонении от уплаты налогов или неправильной плате аренды, парковке у водоразборного крана или еще на чем-нибудь? Привезем его в "Могилы" и заставим развязать язык. Если фэбээрэшники не хотят им заниматься, мы с удовольствием сделаем им такое одолжение и возьмем это на себя. - Вам не хватает расовых беспорядков? - мрачно возразил Декстер. - У нас против него ничего нет, вы это прекрасно знаете, так же как и мы. Если этот его адвокатишко не выдернет своего клиента оттуда через полчаса после того, как мы того задержим, треск вудуистских барабанов будет слышен отсюда до самого глубокого Юга. А когда это начинается, сами знаете, чем кончается. Помните 35-й и 43-й? Пришлось бы снова вызывать войска. Нам это совершенно не нужно. Президент поручил это дело нам, и мы обязаны выполнять его приказ неукоснительно. Они снова зашли в унылый кабинет Бинсвангера, чтобы взять пальто и шляпы. - Во всяком случае благодарю за помощь, лейтенант, - сказал при прощании Декстер с подчеркнутой сердечностью. - Она была весьма ценной. - Всегда рады служить, - ледяным тоном ответил Бинсвангер. - Лифт направо. - И демонстративно закрыл дверь. Лейтер подмигнул Бонду за спиной у Декстера. Все трое спустились на первый этаж к главному входу на Центральной улице в полном молчании. Уже на улице Декстер повернулся к ним. - Сегодня утром я получил из Вашингтона некоторые распоряжения, - бесстрастно произнес он. - Предполагается, что я остаюсь здесь контролировать Гарлем, а вы оба завтра отправляетесь в Сент-Питерсбург. Лейтер должен выяснить там все, что нужно, а затем отправиться прямо на Ямайку вместе с вами, мистер Бонд. В том случае, - добавил он, - если вы не возражаете против его присутствия там: ведь Ямайка - ваша территория. - Разумеется, не возражаю, - ответил Бонд. - Я даже хотел просить послать его со мной. - Прекрасно, - сказал Декстер. - Тогда я сообщу в Вашингтон, что все в порядке. Могу ли я еще чем-нибудь быть вам полезен? Вся связь, разумеется, через ФБР в Вашингтоне. Лейтер знает фамилии наших людей во Флориде, знает позывные и все прочее. - Если Лейтеру это интересно и если вы не возражаете, - сказал Бонд, - мне бы очень хотелось побывать сегодня вечером в Гарлеме и осмотреться там. Это может дать какую-нибудь подсказку относительно планов мистера Бита. Декстер подумал немного. - Ладно, - сказал он наконец. - Вреда не будет. Но особенно не высовывайтесь. И не попадите в какую-нибудь переделку. Там вам никто не поможет. Не создавайте нам дополнительных трудностей. Это дело еще не созрело. А пока так: мы должны вести себя с мистером Битом по принципу - "живи сам и другим не мешай". Бонд насмешливо посмотрел на капитана Декстера. - Когда мне приходится иметь дело с таким противником, как этот, - сказал он, - я руководствуюсь другим девизом - "живи - пусть умирают другие". Декстер пожал плечами. - Девиз, разумеется, это ваше личное дело, но здесь вы подчиняетесь мне, мистер Бонд, и я был бы очень рад, если бы это действительно было так. - Конечно, - ответил Бонд. - И благодарю вас за все, что вы для меня делаете. Желаю удачи в вашей части этого дела. Декстер подозвал такси. Они обменялись рукопожатием. - Привет, ребята, - сказал Декстер. - Постарайтесь остаться в живых. - И его такси влилось в автомобильную толчею. Бонд и Лейтер улыбнулись друг другу. - Серьезный малый, я бы сказал, - заметил Бонд. - Они здесь все такие, - сказал Лейтер. - Но вообще-то, похоже, большинство из них - напыщенные ничтожества. Очень чувствительны ко всему, что касается их прав. Вечно пререкаются с нами или с полицией. Впрочем, у вас, в Англии, наверное, то же самое. - Ну, конечно, - согласился Бонд. - У нас постоянные трения с пятым отделом военной разведки. А они без конца наступают спецотделу Скотленд-Ярда на любимую мозоль. Ну да черт с ними. Так мы едем вечером в Гарлем? - Я - за, - сказал Лейтер. - Я высажу тебя сейчас у "Сент-Реджиса" и заеду за тобой около половины седьмого. Давай встретимся в "Кинг-Коул-баре", на первом этаже. Догадываюсь, тебе хочется взглянуть на мистера Бига. - усмехнулся он. - Мне тоже. Но не надо говорить об этом Декстеру. - Взмахом руки он подозвал желтое такси. - Отель "Сент-Реджис". Угол Пятой и Пятьдесят пятой. Они залезли в раскаленную жестяную коробку, пропахшую застоявшимся сигарным дымом. Лейтер опустил стекло. - Зачем вы это делаете? - бросил через плечо водитель. - Воспаления легких захотелось, что ли? - Именно, - ответил Лейтер, - если это спасет нас от удушья в этой газовой камере. - Умник нашелся, - хмыкнул водитель, с жутким металлическим скрежетом дернув рычаг переключения скоростей. Достав из-за уха сигару с откусанным концом, он поднял ее кверху. - Двадцать пять центов за три штуки, - сказал он обиженно. - На двадцать четыре цента дороже, чем они того стоят, - парировал Лейтер. Остаток пути прошел в полном молчании. Они расстались у отеля, и Бонд поднялся в свой помер. Было четыре часа. Он попросил телефонистку разбудить его в шесть и какое-то время смотрел на город из окна своей спальни. Слева от него ярким огнем горел диск заходящего солнца. В окнах небоскребов начинали загораться огни, придавая городу вид золотых медовых сот. Далеко внизу реками неонового света - малинового, голубого, зеленого, - струились улицы. В бархатных сумерках печально вздыхал ветер, отчего в комнате становилось еще теплее, уютнее и приятней. Он задернул шторы и включил мягкий свет над кроватью. Затем разделся и скользнул под тончайшую перкалевую простыню. Ему представились промозглые в эту пору лондонские улицы, скупое тепло шипящего камина в его кабинете в Управлении, написанное мелом меню в кафе, где он сидел в последний свой лондонский день: "Гигантский бифштекс с двойным овощным гарниром". Он сладко потянулся. Вскоре он уже спал. А в Гарлеме за большим пультом Шептун дремал над программкой бегов. Лицо его было безмятежно. Вдруг справа на пульте загорелся огонек - очень важный огонек. - Да, босс, - тихо сказал он в микрофон, закрепленный на дуге наушников и находящийся прямо перед ртом. Он не мог говорить громче, даже если бы очень захотел, поскольку родился в "легочном квартале" между Семидесятой авеню и 142-й улицей, где смертность от туберкулеза была вдвое выше, чем в любом другом районе Нью-Йорка, и у него осталось лишь одно легкое, да и то не целиком. - Сообщи всем "глазам", - медленно произнес низкий голос, - приказ: с этого момента начать слежку за тремя мужчинами. Последовало краткое описание внешности Лейтера, Бонда и Декстера. - Вероятно, они появятся сегодня или завтра. Особенно внимательно следить за районом от Первой до Восьмой авеню, но и на других тоже. И в ночных заведениях, если их туда пропустят. Не трогать их. Когда их засекут, дай мне знать. Понятно? - Да, сэр, босс, - сказал Шептун, часто дыша. Голос замолчал. Оператор нажал сразу множество клавишей, и вскоре весь большой пульт ожил и замерцал огоньками. Тихо, но жестко он шепотом послал приказ в тишину вечера. В шесть часов Бонда разбудил тихий рокот телефонного зуммера. Он принял холодный душ и тщательно оделся. На нем теперь был кричащий в полоску галстук, а из нагрудного кармана виднелась широченная полоса платка. Он пристегнул замшевую кобуру так, чтобы она находилась на три дюйма ниже левой подмышки. Вытряхнул на постель из магазина своей "беретты" все восемь патронов, потом загнал их обратно, вставил магазин в пистолет, поставил его на предохранитель и положил в кобуру. После этого Бонд поднял мокасины и, ощупав их носки, взвесил на ладони. Нагнулся, достал из-под кровати свои собственные туфли. Ему удалось их спрятать, вынув из чемодана с вещами, который ФБР забрало у него еще утром. Бонд надел свои туфли и сразу почувствовал себя лучше подготовленным к предстоящему вечеру. Под кожей в носках туфель были вставлены стальные наконечники. В шесть двадцать пять он спустился в "Кинг-Коул-6ар" и сел за столик напротив входной двери у стены. Через несколько минут вошел Феликс Лейте?. Бонд с трудом узнал его. Копна соломенного цвета волос была теперь черной как воронье крыло, на нем был ярко-синий пиджак в белую полоску и черный галстук в белый горошек. Лейтер подсел, широко улыбнулся. - Я вдруг понял, что к этим людям надо относиться серьезно, - пояснил он. - Это всего лишь нестойкая краска, - показал он на свои волосы, - завтра утром все смоется. Лейтер заказал два полусухих "Мартини" с ломтиком лимона. Бонд уточнил, что в коктейль нужно добавлять джин "Палата лордов" и мартини "Росси". Американский джин, хотя и более высокого качества, чем английский, казался ему слишком резким. Про себя он подумал, что сегодня вечером следует быть осторожнее с выпивкой. - Там, куда мы идем, надо твердо стоять на ногах, - сказал Феликс Лейтер, словно прочитав его мысли. - В Гарлеме не очень спокойно. Сейчас люди уже побаиваются ходить туда, не то что прежде. До войны пойти на исходе вечера в Гарлем было все равно, что пойти на Монмартр в Париже. Там были рады, что вы именно у них потратите свои деньги. Можно было посетить бальный зал "Савой" и посмотреть на танцы. Можно подцепить девчонку, рискуя, правда, что врач выставит вам потом немалый счет. Теперь все по-другому. Гарлем не любит больше, чтобы на него глазели. Множество заведений закрыто, поход в другие может доставить лишь неприятности. Получишь по уху - и не жди никакого сочувствия со стороны полиции. Лейтер извлек лимон из своего "Мартини" и машинально сжевал его. Бар постепенно наполнялся. Здесь была теплая, дружеская атмосфера - не то что враждебная, наэлектризованная атмосфера негритянских увеселительных заведений, где им предстояло выпивать чуть позже, подумал Лейтер. - Лично я, - продолжал Лейтер, - негров люблю. Я даже написал несколько статей о диксиленде в "Амстердам Ньюз", одну из местных газет. А также целую серию работ для Североамериканского газетного сообщества о негритянском театре того периода, когда Орсон Уэллс поставил своего "Макбета" с негритянской труппой в театре "Лафайет". Я прекрасно знаю Гарлем. Они осушили свои стаканы, и Лейтер попросил счет. - Конечно, везде есть отдельные плохие люди, - продолжал он, - даже очень плохие. Гарлем - столица негритянского мира. Среди полумиллиона людей любой расы непременно окажется множество подонков. Проблема с нашим другом мистером Бигом осложняется тем, что он чертовски хорошо разбирается в технике благодаря OSS и Москве. И у него там, в Гарлеме, должно быть, все прекрасно технически оснащено. Лейтер расплатился. - Пошли, - сказал он. - Попробуем немного поразвлечься и при этом остаться целыми. В конце концов именно за это нам деньги платят. Сядем в автобус на Пятой авеню. Едва ли найдется таксист, который согласится ехать в Гарлем после наступления темноты. Они вышли из отеля и подошли к автобусной остановке в нескольких шагах от него. Шел дождь. Бонд поднял воротник пальто и посмотрел направо вдоль авеню, по направлению к Центральному парку и далее - к цитадели Биг Мэна. Ноздри у Бонда слегка расширились. В нем взыграл охотничий азарт. Он чувствовал себя сильным, собранным и уверенным в себе. Его ожидал вечер, который предстояло открыть и прочесть, страницу за страницей, слово за словом. Перед глазами мелькали быстрые косые струи дождя - словно надпись курсивом на черном переплете закрытой книги, под обложкой которой были скрыты тайны лежащих впереди нескольких часов. 5. СЕДЬМАЯ АВЕНЮ На углу Пятой авеню и Монастырского проезда, у автобусной остановки, освещенной уличным фонарем, терпеливо дожидались трое черных. Выглядели они усталыми и вымокшими до нитки. Да так оно и было - звонок раздался в четыре тридцать, и с тех пор они торчали здесь, наблюдая за движением по Пятой. - Твоя очередь, Фэтсо, - сказал один из них, увидев, как из пелены дождя выползает автобус. Автобус выплыл из мглы и, шумно вздохнув гидравлическими тормозами, остановился. "Твоя очередь, Фэтсо", - Да пошел ты, - откликнулся приземистый мужчина в макинтоше. Тем не менее, надвинув шляпу на глаза, он вошел в автобус, кинул монетку и двинулся по проходу, внимательно оглядывая пассажиров. Увидев двух белых, он на мгновенье задержался, затем двинулся дальше и сел сзади них. Он внимательно рассмотрел их затылки, плащи, шляпы. Глянул и сбоку, в профиль. Бонд сидел у окна: в темном стекле четко отражался шрам у него на щеке. Черный поднялся и, не оглядываясь, двинулся к передней двери. На следующей остановке он сошел и направился к ближайшей аптеке. Тут он заперся в телефонной будке. Шептун задал несколько вопросов и отключился. Потом вставил штекер в правое гнездо. - Да? - откликнулся низкий голос. - Босс, один из них только что проехал по Пятой. Англичашка со шрамом. С ним приятель, но, похоже, не тот, кто вам нужен. - Шептун передал точное описание Лейтера. - Едут к северу. - Он сообщил номер и приблизительное время прибытия автобуса. Последовала пауза. - Хорошо, - спокойно отозвались с того конца провода. - Сними всех наблюдателей на магистралях. Предупреди ночную смену, что один из них в кольце, и передай Джонсону, Мактингу, Блээбермауту Фоли, Сэму Майами и Флэннелу, что... Инструктаж длился минут пять. - Ясно? Повтори. - Так точно, босс, слушаюсь, - сказал Шептун. Он глянул на свой блокнотик и быстро, без запинки зашептал в микрофон, - Хорошо, - трубку повесили, связь прервалась. С горящими глазами Шептун воткнул сразу несколько штекеров и вышел на связь с городом. С того момента, как Бонд и Лейтер, нырнув под брезентовый козырек, вошли к "Белозубому Рэю" на углу Седьмой авеню и 123-й улицы, их взяли под наблюдение. На вахту готовились встать еще десятки мужчин и женщин, переговариваясь с Шептуном, который сидел у пульта на Риверсайд Иксчейндж и передавал преследуемых из рук в руки. Однако же сами они, оказавшись в центре внимания, не замечали слежки и не чувствовали, как вокруг них сгущаются тучи. Ресторанчик пользовался известностью, и все места у длинного бара были заняты, но одна из кабинок у стены оказалась свободной. Там Бонд с Лейтером и уселись друг против друга за узким столиком. Они заказали виски с содовой. Бонд огляделся. Преобладали здесь мужчины. Белых было только двое или трое. "Скорее всего любители бокса и спортивные журналисты", - решил Бонд. В этом ресторанчике было более уютно, чем в других в центре города. Стены обклеены фотографиями белозубого Робинсона, в основном с сюжетами из его последних боев. Заведение, судя по всему, процветало. - Неглупый парень был этот белозубый, - заметил Лейтер. - Вот бы и нам знать, когда поставить точку. На ринге он загреб неплохие деньги, а потом начал открывать ночные ресторанчики. У него здесь солидная доля, а помимо того - много недвижимости тут же, в этих краях. Да, он продолжал крепко трудиться, но от такой работы не умирают. Во всяком случае он отошел от дел еще при жизни. - Да, а ведь мог вложить деньги в какую-нибудь бродвейскую постановку и спустить все, - откликнулся Бонд. - Если бы я сейчас все бросил и занялся выращиванием фруктов в Кентукки, наверняка началась бы такая непогода, какой не было со времен, когда замерзла Темза, и я бы полностью разорился. Разве угадаешь? - Но попробовать-то можно, - сказал Лейтер. - Впрочем, я понимаю, что ты имеешь в виду: лучше синица в руках, чем журавль в небе. Да и можно ли жаловаться на жизнь, если сидишь в уютном баре и пьешь хорошее виски. Они осушили бокалы, и Бонд велел принести счет. - Плачу я, - сказал он. - У меня куча денег, от которых надо избавиться, и три сотни из них я прихватил с собой. - Не возражаю, - сказал Лейтер, для которого не были секретом тысячи Бонда. Официант отсчитывал сдачу, и тут Лейтер внезапно спросил его: - Не знаешь, случайно, где сегодня Бит Мэн? У официанта округлились глаза, он нагнулся и обмахнул стол салфеткой. - У меня жена и дети, босс, - пробормотал он, едва разжимая губы, поставил стаканы на поднос и отошел к стойке. - У мистера Бига лучшая охрана на свете, - сказал Лейтер, - страх. Они вышли на Седьмую. Дождь прекратился, но на смену ему пришел пронизывающий северный ветер, о котором негры с почтением говорили: "Хокино пришел". Так что улицы были по-прежнему необычно пустынны. Лишь изредка проходили парочки, поглядывая на Бонда с Лейтером презрительно либо с откровенной враждебностью. Двое или трое даже демонстративно сплюнули в сторону. Неожиданно Бонд ощутил то давление, о котором говорил ему Лейтер. Они были на чужой территории. Нежелательные визитеры. Бонд почувствовал то беспокойство, которое так хорошо ему было знакомо по войне, когда он оказывался по ту сторону линии фронта. Он передернул плечами, прогоняя неприятное ощущение. - Пошли к "Матушке Фразье", это чуть дальше, - сказал Лейтер. - Там лучший стол в Гарлеме, во всяком случае раньше так было. По пути Бонд поглядывал на витрины. Его удивило, как много здесь парикмахерских и парфюмерных лавок. Повсюду продавались различные средства для выпрямления волос: "Глоссатина" (нанести на волосы и расчесывать подогретым гребнем), "Силки Стренг" (не оставляет следов, не жжет кожу), а также патентованные средства против раздражения кожи. На втором месте шли галантереи и магазины одежды, где продавались потрясающие мужские туфли из змеиной кожи, рубашки с вышитыми на них самолетиками, брюки-клеш с шевроном шириною в Дюйм, костюмы с пиджаками до колен. В книжных магазинах было полно познавательной литературы: как научиться этому, как сделать то и комиксов. А в иных магазинах можно было купить только книги о чудесах и оккультизме, например: "Семь путей к власти", "Самая удивительная книга на свете" с подзаголовками в таком роде: "Если вы раздражены, как снять раздражение", "Как молча высказывать желания", "Как стать всеобщим любимцем". Чудеса были представлены "Большим Джоном-завоевателем", "Нефтяными сокровищами", "Сухим порохом высшей пробы", "Фимиамом, избавляющим от несчастий", а также "Счастливчиком Уэйми, защищающим от всяческих бед". "Неудивительно, - подумал Бонд, - что Бит Мэн использует шаманство как мощное орудие воздействия на сознание людей, которые все еще боятся, как огня, черных кошек - даже в самом большом городе западного мира". - Хорошо, что мы пришли сюда, - сказал Бонд. - Здесь начинаешь лучше понимать мистера Бита. В стране, вроде Англии, это было бы невозможно. Конечно, мы тоже верим в приметы, особенно кельты, но здесь почти слышишь дробь боевых барабанов. - Что до меня, то я предпочел бы оказаться дома в постели, - проворчал Лейтер. - Однако же надо прощупать этого парня, перед тем как идти в атаку. Заведение "Матушка Фразье" являло собой яркий контраст мрачным улицам. Бонд с Лейтером отведали отличных морских моллюсков, а за ними последовали жареные цыплята с беконом и сладкой кукурузой. - Мы не промахнулись, - сказал Лейтер. - Это национальное блюдо. В ресторане было тепло и уютно. Официант излучал доброжелательство и показывал различных знаменитостей, но когда Лейтер вскользь спросил о мистере Бите, его не услышали. После этого официант уже не подходил к ним до тех самых пор, пока они не велели принести счет. Лейтер повторил вопрос. - Извините, сэр, - коротко ответил официант, - что-то я не припоминаю такого имени. Они ушли из ресторана в половине одиннадцатого, и к этому времени Седьмая почти опустела. Они поймали такси, поехали в "Савой", выпили виски с содовой и поглазели на танцующих. - Большинство современных танцев было придумано именно здесь, - сказал Лейтер. - Все начиналось на этой площадке. Любой известный американский оркестр почитает за честь выступить тут. Дюк Эллингтон, Луи Армстронг, Кеб Кэллоувей, Нобл Зисл, Флетчер Хендерсон. Это Мекка джаза. Они выбрали столик около перил, окаймляющих огромный зал. Бонд был совершенно потрясен. Большинство девушек казались красавицами. Ритм музыки настолько увлек его, что он почти позабыл, зачем сюда, собственно, пришел. - Берет за живое, верно? - сказал наконец Лейтер. - Я бы здесь всю ночь провел. Но, увы, надо двигаться. Теперь - в "Маленький Парадиз". А потом - в одну из нор самого мистера Бита. Ты расплатись, а я пока схожу в туалет. Попробую выяснить, где его можно отыскать сегодня. Не хотелось бы гоняться за ним до бесконечности. Бонд заплатил по счету и спустился вниз, в узкий холл, где Лейтер уже ждал его. Они вышли на улицу и двинулись по тротуару, высматривая такси. - Пришлось выложить двадцатку, - сказал Лейтер, - но не зря: говорят, он должен быть в "Бониярде". Это кабачок на Ленокс-авеню. Совсем рядом со штабом. Самый потрясающий в городе стриптиз. Девчонку зовут Джи-Джи Суматра. А сейчас поехали к "Иесмену", выпьем и послушаем музыку. Оттуда стартуем в половине первого. Большой пульт, всего в нескольких кварталах отсюда, был почти безмолвен. Двое мужчин посидели у "Белозубого Рэя", у "