ции в высших правительственных кругах. - Что ж это за расследования такие? Звучит туманно, мистер Кэнфилд. - Отнюдь. Вот, к примеру, если дядюшка нашего посла в Швеции вдруг слишком уж увлекается шведским импортом, да еще увлекается успешно, мы тихо поправляем его, - он внимательно наблюдал за выражением ее лица. - Ах, какая невинная деятельность! - Вовсе нет, уверяю вас. - А что насчет ценных бумаг? - Вот тут насчет посла в Швеции я был достаточно точным, - Кэнфилд улыбнулся. - Но суть не в нем - у кого, в конце концов, нет дядюшки, занимающегося импортом-экспортом? - Как-как? Посол в Швеции? А я думала, все началось с сенатора Браунли. - Я его имени не называл. Это вы его назвали. Но Браунли был достаточно обеспокоен, чтобы обратиться к тем правительственным органам, кто уже имел дело с Алстером Скарлеттом. - Я поняла... Вы работаете на Рейнольдса. - И опять - это вы сказали, не я. - Ладно, хватит играть словами. Значит, вы работаете на Рейнольдса? - Между прочим, вы не следователь, и я не обязан отвечать на вопросы. - Хорошо. Вы что-то говорили о шведском после. - А вы разве его не знаете? Вы ничего не знаете о Стокгольме? - О Господи, да конечно же нет! Следователь верил ей. - Четырнадцать месяцев назад посол Уолтер Понд направил в Вашингтон сообщение, что некий стокгольмский синдикат собирается выплатить тридцать миллионов долларов за пакет американских акций в случае, если их удастся переправить через границу США. Его сообщение датировано пятнадцатым мая. Судя по визе, ваш сын прибыл в Швецию десятого мая. - Чепуха! Мой сын был там в свадебном путешествии. Что ж странного, что он завернул в Швецию? - То-то и странно, что завернул, как вы говорите, туда в одиночестве - его молодая жена оставалась в это время в Лондоне. Элизабет встала. - Это было год назад. И деньги были только обещаны... - Посол Понд подтвердил акт приобретения этих ценных бумаг. - Когда? - Два месяца назад. Сразу же после исчезновения вашего сына. Элизабет перестала прихрамывая расхаживать по комнате и остановилась перед Кэнфилдом. - Прежде чем вы ушли за этим человеком, Батройдом, я задала вам вопрос. - Я помню. Вы предложили мне работу. - Я смогу через вас сотрудничать с вашим агентством? Но только буду иметь дело исключительно с вами. Мы не враги. У нас с вами одна цель. - То есть? - Вы не могли бы сообщить начальству, что я добровольно согласилась с вами работать? И это правда, мистер Кэнфилд, чистая правда. На меня покушались. Если б не вы, я бы сейчас уже была мертва. Я старая женщина, но подобного рода конец меня пугает. - Следовательно, вы знаете, что ваш сын жив? - Не знаю. Но предполагаю. - Что дает вам основания? Эти ценные бумаги? - Я отказываюсь отвечать на вопрос. - Тогда что? - Сначала ответьте на мой вопрос. Смогу ли я использовать возможности, которыми обладает ваше агентство, но не объясняя зачем?.. Отвечать я буду только перед вами. - Из чего следует, что и я буду зависеть от вас. - Совершенно верно. - Это возможно. - А в Европе? Вы сможете действовать и в Европе? - У нашего агентства есть взаимные соглашения с рядом... - Тогда выслушайте мое конкретное предложение, - прервала его Элизабет. - И, между прочим, обсуждению оно не подлежит. Сто тысяч долларов. В наиболее удобной для вас форме. Мэтью Кэнфилд поглядел на старую даму - она была абсолютно уверена в себе. И почувствовал страх. В сумме, названной Элизабет Скарлатти, было нечто пугающее. Он чуть слышно повторил: - Сто тысяч... - "И пусть пыль скроет наши следы", - процитировала Элизабет. - Соглашайтесь, мистер Кэнфилд, и радуйтесь жизни. Кэнфилд почувствовал, что по спине у него струится пот, хотя в каюте не было жарко. - Вы уже знаете мой ответ, - проговорил он. - Да, знаю... И не впадайте в панику - деньги можно перевести на ваш счет без проблем. Эта сумма достаточна, чтобы вы перестали чувствовать неловкость, но не столь велика, чтобы вы по гроб жизни считали себя обязанным. Вот это было бы неудобно... Так на чем же мы остановились? - То есть? Как это на чем? - Ах да. Значит, вы подозреваете, что мой сын жив. И давайте отделим эту тему от разговора о ценных бумагах. - Но почему? - А потому, что с апреля по декабрь прошлого года мой сын перевел в различные банки Европы сотни тысяч долларов. Полагаю, эти деньги нужны были ему на всякие уместные и неуместные траты, на тот образ жизни, который он предпочитает. Я проследила путь этих денег. Точнее, работаю над этим, - Элизабет видела, что следователь ей не верит. - К сожалению, это правда, хотите верьте, хотите нет. - Но то же касается и ценных бумаг, разве нет? - Интересно: я говорю с человеком, которому плачу за работу, а он сомневается в том, что я говорю правду... Да я за пределами этой каюты никогда не признаю факта своей осведомленности об этих ценных бумагах. - И снова: почему? - Справедливый вопрос. Не думаю, что вы поймете, но постараюсь честно вам объяснить. Факт пропажи бумаг вскроется не раньше чем через год. У меня нет никаких законных оснований инспектировать фонды моего сына - да их нет ни у кого, законные основания появятся только в конце этого финансового года. Если эта история вскроется, она ударит по всей семье Скарлатти. Деловые связи Скарлатти с банками всего цивилизованного мира сразу же попадут под подозрение. А подозрения о том, что многомиллионные сделки "Скарлатти индастриз" с сотнями корпораций не подкреплены достаточными финансовыми обязательствами - хотя это, как вы понимаете, и неверно, - тут же вызовут страшную панику во всем деловом мире. Кэнфилд слушал внимательнейшим образом. - А кто такой Джефферсон Картрайт? - спросил он. - Единственный, кто, кроме меня, знал об исчезновении ценных бумаг из фондов моего сына. - О Боже! - Кэнфилд выпрямился. - Вы что, полагаете, именно потому его и убили? - Да, других причин не вижу. - Но могли быть и другие причины - это был обыкновенный бездельник и бонвиван. - В ваших кругах людей не убивают за то, что они спят с чужими женами. Напротив, это удобный предлог, чтобы переспать с его женой. - Следовательно, мистер Кэнфилд, я тоже нуждаюсь в защите. - Что вы собираетесь делать, когда мы прибудем в Англию? - Именно то, что я вам уже сказала, - начну с банков. - А что вы им скажете? - Пока не знаю. Но в деле замешаны значительные суммы. Деньги должны были на что-то пойти. И, как вы понимаете, их путь строго документирован - такие суммы не таскают в бумажниках и пакетах. Возможно, открыты какие-то новые счета на фиктивные имена. Или созданы небольшие предприятия - пока не знаю. Но я знаю одно: эти деньги должны быть как-то использованы до того, как просочатся сведения о пропаже бумаг. - Господи, но ведь в Стокгольме - одном Стокгольме - он должен выручить тридцать миллионов! - Не обязательно. Счета можно открыть, например, и в Швейцарии, из Стокгольма эти деньги переведут туда, и факт сделки может долго оставаться в тайне. - А как долго? - Пока не удостоверятся в подлинности каждого из сопровождающих сделку документов. Пока ценные бумаги не превратятся в иностранную валюту. - Значит, вы намерены проследить путь банковских счетов? - Это единственная отправная точка, - Элизабет Скарлатти открыла ночной столик и достала косметичку. Вынула оттуда лист бумаги. - Полагаю, у вас есть этот список. Прочтите и освежите в памяти, - она протянула ему лист со списком банков, куда, по просьбе Алстера Скарлетта, банк "Уотерман траст компани" переводил деньги. Кэнфилд помнил этот список - его предоставил в распоряжение "Группы 20" генеральной прокурор. - Да, я видел этот список, но собственного экземпляра у меня нет... Что-то около миллиона долларов? - Вы обратили внимание на даты, когда из банков были изъяты эти суммы? - Я помню, что последнее изъятие было сделано за две недели до того, как ваш сын и его жена вернулись в Нью-Йорк. Но пара счетов, как вижу, еще не закрыта. - Да, в Лондоне и Гааге... Но вот что важно - я даже сама пока не могу объяснить, в чем эта важность, но что-то здесь есть... Обратите внимание на географию. - Какую географию? - Смотрите: все начинается в Лондоне. Потом переходит на север - в Норвегию, затем возвращается в Англию - на этот раз в Манчестер; снова север - Дания, юг - Марсель, запад - Испания, Португалия, северо-восток - Берлин, снова юг - Каир; на северо-запад, через Италию, Рим, мы переходим на Балканы, возвращаемся на запад - в Швейцарию. Вот как все шло. В этом должен быть определенный смысл. - Но какой, мадам Скарлатти? - Разве вас ничего не удивляет? - Ну, ваш сын отправился в свадебное путешествие, я не знаю, каков традиционный маршрут свадебных путешествий. Люди моего круга ездят на Ниагарский водопад. - И тем не менее это не совсем обычный маршрут. - Все равно не понимаю. - Ладно, постараюсь объяснить вам это доступнее. Вот, например, вы решили совершить развлекательную поездку. Вы живете в Вашингтоне. Куда вы отправитесь? Наверняка не по маршруту Вашингтон - Нью-Йорк - Балтимора, со следующей остановкой в Бостоне. Зачем вам такая развлекательная поездка? - Да, радостей на таком маршруте маловато. - Вот и мой сын: он двигался с места на место внутри определенного полукружья. И самая большая сумма была изъята в месте совсем не том, где, по логике его передвижений, она должна была быть изъята. А в то место, конечную точку своего путешествия, он, следуя опять же географической логике, должен был попасть на несколько месяцев раньше. Кэнфилд смотрел в список и отчаянно пытался понять о какой такой географической логике говорит Элизабет. - Не трудитесь, мистер Кэнфилд. Я знаю, где это место. В Германии. Небольшой городок на юге. Он называется Тассинг... Но почему, почему? ЧАСТЬ II Глава 22 На второй и третий дни путешествия все было тихо - как с погодой, так и с общей атмосферой в первом классе "Кальпурнии". Весть о гибели одного из пассажиров угнетала всех остальных путешественников. Миссис Шарлотта Батройд пребывала в своей каюте под неусыпным присмотром корабельного врача и медсестер: когда ей сообщили, что случилось с мужем, она впала в истерику, поэтому врачу пришлось дать ей изрядную дозу успокоительного. На третий день она почувствовала себя получше, мало-помалу наладилось и настроение у большинства пассажиров. Элизабет Уикхем Скарлатти и ее молодой попутчик взяли себе за правило не общаться в течение дня, кроме как за завтраком, обедом и ужином. Однако ровно в десять тридцать вечера Мэтью Кэнфилд непременно спускался к ней в каюту - вроде бы просмотреть предназначенную ему почту, на самом же деле чтобы не допустить повторения попытки типа той, что была предпринята Батройдом. Эти вечерние бдения явно шли во вред здоровью Кэнфилда. - Будь я на сто лет моложе, можно было бы выдать вас за одного из тех милых господ, что оказывают известного рода услуги перезрелым путешественницам. - Если бы вы соизволили потратить небольшую часть вашего знаменитого состояния на собственный океанский лайнер, мне не пришлось бы сейчас сидеть с вами тут ночи напролет. Однако эти поздние беседы давали и положительные плоды: Элизабет и Кэнфилд более-менее спланировали свои дальнейшие действия. Кроме того, они определили сферы ответственности Кэнфилда в роли помощника Элизабет Скарлатти. - Вы должны понимать, - заявила Элизабет, - что я вовсе не заинтересована в том, чтобы вы совершали действия, способные подорвать репутацию правительства. Не стану я заставлять вас идти и против вашей совести - в том, что совесть все-таки существует, я не сомневаюсь. - Ну да, а что вредно или полезно, решаете только вы, не так ли? - В известной степени да. Мне кажется, я достаточно компетентна в подобного рода вопросах. - Однако, чтобы перейти мост, сначала нужно к нему подойти. - О, это вы замечательно выразились! По мысли Элизабет Скарлатти, Мэтью Кэнфилд по-прежнему должен будет посылать свои отчеты в Вашингтон, в "Группу 20", но с одной поправкой - предварительно получив добро от нее самой. Они будут сообща составлять ответы на правительственные запросы, а в случае физической опасности старая леди обязывалась безоговорочно выполнять его инструкции. После прибытия в Лондон Мэтью Кэнфилд начнет получать обещанное вознаграждение: сто тысяч долларов, в десять приемов, наличными. - Согласитесь, мистер Кэнфилд, что на наше соглашение можно взглянуть и под иным углом. - Под каким же? - Между прочим, ваше учреждение совершенно бесплатно будет пользоваться моими достаточно богатыми возможностями. Вы не находите, что это весьма выгодно для налогоплательщиков? - Я отмечу это в первом же отчете. Однако главная проблема была не в этом. Чтобы должным образом выполнять свои обязательства и перед "Группой 20", и перед мадам Скарлатти, необходимо было найти какое-то прикрытие, которое позволяло бы Кэнфилду постоянно общаться со старой дамой, не вызывая ничьих подозрений. Создавать впечатление, будто общение это зиждется на чистой взаимной симпатии либо на интересах сугубо делового характера, было бы неразумно. Мэтью Кэнфилд - не без определенной задней мысли - осведомился: - Может быть, стоит привлечь к делу вашу золовку? - Полагаю, вы имеете в виду жену Алстера. Поскольку супруга Чэнселлора в делах вообще ничего не смыслит. - Совершенно верно. - Откровенно говоря, Джанет мне нравится. Но взаимностью она не отвечает. Она меня, мягко говоря, не любит. Причин этому много, и они вполне основательны. Чтобы добиться от нее того, что я хочу, я вынуждена обходиться с нею достаточно жестко. Но поступаю я так исходя лишь из своего понимания ее выгоды. - Весьма благородно. Но все же могли бы мы рассчитывать на ее помощь? Я ее недостаточно хорошо знаю. - Как бы поточнее выразиться... У Джанет не в полной мере развито чувство ответственности. Думаю, вы это и сами успели заметить. - Пожалуй. Но, на мой взгляд, она догадывается, что вы отправились в Европу из-за Алстера. - Да, я учитываю и это. Вероятно, я могла бы ее уговорить. Но вряд ли это можно сделать по телефону, и уж, разумеется, я не доверюсь почте. - Есть более удобный способ: я съезжу в Америку и передам ей ваше письменное объяснение. И надежно, и безопасно. Остальное я улажу сам. - Странно, вы ведь говорили, что не очень хорошо ее знаете. - Просто мне кажется, что я смогу убедить ее, - она поймет: и вы и я - мы оба на ее стороне. И, поняв это, она согласится нам помочь. - Да, она была бы нам очень полезна. Она могла бы провезти нас по тем местам, где они оба бывали... - К тому же она знает некоторых людей... - Но мне-то что вы прикажете делать? Ведь когда вы вернетесь, вы вряд ли застанете меня в живых. Кэнфилд подумал и об этом: - Когда мы прибудем в Англию, вам придется некоторое время пожить инкогнито. - То есть? - Почему бы вам не предаться молитвам за спасение вашей души? И, разумеется, за спасение души сына? - Что-то я вас не понимаю. - Вы отправитесь в монастырь. Все знают, что вы глубоко скорбите о потере сына. И ваше стремление на время уединиться от мира будет выглядеть вполне логично. Мы дадим в прессе заявление, что вы отправляетесь в некий приют на севере Англии. А на самом деле вы отправитесь на юг. Моя контора все устроит. - Боюсь, это будет выглядеть крайне смешно. - Вот уж неправда. В черном одеянии вы будете выглядеть весьма импозантно. Миссис Батройд, закутанная черной вуалью, сошла на пристань в первой же партии пассажиров. На таможне к ней подошел некий мужчина, он помог ей быстро пройти контроль, а затем вывел на улицу и усадил в "роллс-ройс". Машина тронулась. Проследить, куда они направились, Кэнфилд, разумеется, не мог. Прошло сорок пять минут. За это время Кэнфилд успел вселиться в гостиницу, а также позвонить из автомата своему лондонскому связному. Они договорились, что тот подъедет к гостинице. В ожидании связного Кэнфилд прилег: как же он устал от корабельной тряски! Ему вовсе не улыбалось вновь пускаться в путь, но другого решения он придумать не мог. Ведь его стремление быть рядом с Джанет можно объяснить как угодно, а то, что жена и мать пропавшего Алстера Скарлетта путешествуют вместе, тоже вполне логично. Кэнфилд а отнюдь не пугала возможность более близкого контакта с Джанет Скарлетт. Конечно, женщина она легкомысленная, но не более. Он уже начал клевать носом, когда невзначай бросил взгляд на часы и обнаружил, что опаздывает на встречу. Он позвонил портье. Услышав чинную английскую речь, Кэнфилд почувствовал облегчение. - Мадам Скарлатти находится в пятом номере. Нам поручено предупреждать ее, если кто-то будет ее спрашивать, сэр. - Отлично. Поступайте так и впредь. Я намерен подняться к ней в номер. Кэнфилд постучал и громко назвал свое имя. Только тогда Элизабет Скарлатти открыла дверь. Она указала ему на кресло, сама же присела на широкий, в викторианском стиле диван, стоявший у окна. - Ну и каковы наши дальнейшие планы? - Час назад я звонил лондонским коллегам. С минуты на минуту их представитель должен прийти сюда. - Кто это? - Некто Джим Дерек. - Вы с ним знакомы? - Нет. У нас с англичанами существует соглашение: если нам нужна помощь, мы звоним связному, и тот дает нам координаты агента. Такую же помощь оказываем им и мы. - Вряд ли это так уж удобно, - констатировала мадам Скарлатти. - Мы платим за услуги. - И о чем он будет нас спрашивать? - Собственно, мы скажем ему лишь то, что пожелаем. Пока наши действия нельзя будет квалифицировать как действия, наносящие вред Британии, докучать нам вопросами не будут. Но больше всего их беспокоят финансовые издержки, даже не благополучие страны: пока расходы не выходят за пределы разумного, их, по правде говоря, вообще ничего не волнует. - Довольно странный подход. - Англичан очень беспокоит, на что уходят деньги налогоплательщиков, - Кэнфилд снова глянул на часы. - Я попросил его захватить список монастырей и приютов. - Вы что, всерьез все это затеяли? - Да. Если только он не придумает чего-нибудь поумнее. Меня не будет приблизительно две с половиной недели. Вы уже составили послание к Джанет? - Да, - она протянула ему запечатанный конверт. Зазвонил телефон, стоявший на другом конце комнаты - на столике у двери. Элизабет стремительно встала. - Это Дерек? - спросил Кэнфилд, когда она повесила трубку. - Он. - Отлично! А теперь, мадам Скарлатти, позвольте вести беседу мне. Но учтите, если я задам вам прямой вопрос, ваши ответы мне должны быть откровенными. - И что, мы совсем не будем пользоваться условными сигналами? - с оттенком сарказма спросила она. - Нет. Поверьте мне на слово, в его задачи вовсе не входит получение от нас полной информации: излишние знания обременительны. - Может, мне предложить ему виски или чаю? Или это у вас не принято? - Виски, пожалуй, было бы как нельзя кстати. - Я сейчас распоряжусь. - Чудесно! Элизабет Скарлатти сняла трубку и велела принести лед и напитки. Кэнфилд мысленно улыбнулся: ах, какая щедрость при таких-то миллионах, и закурил свою излюбленную тонкую сигару. Джеймсу Дереку было на вид лет сорок пять; несколько полноватый, вообще весь какой-то округлый, приятной наружности мужчина, он казался прямо-таки ходячим образчиком процветающего коммерсанта. Он был предельно вежлив, улыбчив, однако держался в рамках протокола. Как только он заговорил, улыбка как бы сама собой исчезла. - Мы выяснили, на кого зарегистрирован "роллс-ройс" . Машина принадлежит маркизу Жаку Луи Бертольду. Мы уже начали собирать на него информацию. - Отлично. А как насчет приютов? Англичанин вынул из внутреннего кармана пальто лист бумаги. - Мы могли бы предложить несколько вариантов, выбор зависит от того, в какой мере мадам Скарлатти желала бы поддерживать связь с внешним миром. - А есть ли такие, где подобная связь полностью исключена? С обеих сторон... - осведомился Кэнфилд. - В таком случае мы должны ограничиться только католическими приютами. Их у нас два... Или даже три. - Но послушайте! - возмутилась старая леди. - Перечислите их, - решительным тоном произнес Кэнфилд. - Один принадлежит бенедиктинскому ордену, другой - кармелитскому. Оба, кстати, расположены на юго-западе, кармелитский - совсем близко от Кардиффа. - Есть вещи, которые для меня не приемлемы ни под каким видом, и я хочу, чтобы вы это всегда помнили, мистер Кэнфилд. Я не желаю иметь никакого дела с этими монастырскими овцами! - Какой из этих приютов пользуется наибольшей славою? - гнул свою линию Кэнфилд. - Ну, принцесса Глостерская, к примеру, каждый год совершает паломничество в Йоркское аббатство. Но это англиканская церковь. - Прекрасно! Мы распространим сообщение, что мадам Скарлатти намерена провести месяц в стенах этого аббатства. - Ну, это куда ни шло, - примирительно произнесла старая леди. - Я еще не закончил, - Кэнфилд повернулся к англичанину, на лице которого вновь появилась улыбка. - На самом деле мадам Скарлатти завтра же отправится в монастырь кармелиток. Сопровождать ее будете вы. - Как вам будет угодно. - Минуточку, господа! Я не согласна. Мистер Дерек будет действовать сообразуясь с моими желаниями. - Искренне сожалею, - ответил англичанин, - но мне велено выполнять распоряжения мистера Кэнфилда. - Вы не забыли, мадам Скарлатти, что у нас с вами существует соглашение? - обратился к ней Кэнфилд. - Вы что же, решили нарушить его? - Боже мой! Вы ничего не понимаете! Да я просто не в состоянии и дня прожить среди всех этих папских идолов! Да еще слушать все их бредни! - Вы будете от них избавлены, мадам, - вмешался Дерек. - Монахини будут предупреждены, что вы приняли обет молчания. Так что вы ни с кем не обязаны общаться. - Вот видите: покоем и тишиной, столь полезными для размышлений о бессмертии души, вы будете обеспечены полностью, - подытожил дискуссию Кэнфилд. Глава 23 "12 августа 1926 года. Йорк, Англия. - Сегодня на рассвете внутренние покои знаменитого Йоркского монастыря потряс сокрушительной силы взрыв, разрушивший часть западного крыла, в котором расположены жилые кельи этой религиозной обители, и вызвавший гибельный всепожирающий пожар, что вкупе стоило жизни многим и многим сестрам-монахиням и послушницам. Точное число жертв этой ужасной трагедии пока неизвестно. Взрыв предположительно произошел вследствие внезапно возникших неполадок в недавно установленной системе теплоснабжения". Кэнфилд прочел это сообщение в судовой газете за день до прибытия в Нью-Йорк. Да, они ничем не гнушаются! Кэнфилд до боли в скулах стиснул зубы. Однако теперь по свету пошли гулять репортажи, в которых в числе жертв фигурировала и мадам Скарлатти. Но Кэнфилд сознавал, что цена этой дезинформации оказалась слишком высокой. Кэнфилд достал из кармана письмо мадам Скарлатти к Джанет. Он уже много раз читал его. На его взгляд, оно было написано очень убедительно. Но сейчас ему почему-то захотелось вновь перечитать его. "Милое мое дитя! Я знаю, что вы не питаете ко мне особенного расположения и любви, и весьма об этом сожалею. Впрочем, я понимаю, что такое отношение ко мне вполне оправданно: члены семьи Скарлатти - не из той категории людей, с которыми приятно иметь дело. Тем не менее, хотя некоторые члены семьи Скарлатти и причинили вам немалые страдания, вы, несмотря на это, по-прежнему остаетесь членом семьи и матерью одного из продолжателей рода. Быть может, именно вам суждено до некоторой степени исправить совершенные нами ошибки. Я пишу вам все это, руководствуясь отнюдь не сентиментальными чувствами и не ради красного словца. История показывает, что зачастую именно те, на кого судьба неожиданно налагает, казалось бы, непомерную ответственность, вдруг проявляют себя самым блистательным образом. Я предлагаю вам поразмыслить над этим. Более того, я прошу вас самым серьезным образом подумать над тем, что сообщит вам мистер Мэтью Кэнфилд. Я полностью ему доверяю. Доверие мое основано на том, что он спас мне жизнь, при этом чуть не лишившись собственной. Его и наши интересы неразрывно связаны между собой. Он объяснит вам суть дела и от моего имени попросит вас оказать нам великую услугу. Я, мое милое дитя, уже очень старая женщина. Жить мне осталось совсем немного - кто знает, сколько именно месяцев или лет (драгоценных, быть может, только для меня). Хотелось бы верить, что предел этот до известной степени зависит и от меня самой. Я как глава дома Скарлатти принимаю на себя это обязательство, ибо, если бы мне удалось в оставшийся срок предотвратить нависшее над нами бесчестие, я бы присоединилась к моему супругу с легким сердцем. Надеюсь получить от вас ответ через мистера Кэнфилда. Если все произойдет так, как мне хотелось бы, в скором времени мы будем вместе, и вы доставите мне столько радости, сколько я вовсе не заслуживаю. Если же вы все-таки решите отказаться, вы по-прежнему можете рассчитывать на мою привязанность и, поверьте в мою искренность, на мое понимание. Элизабет Уикхем Скарлатти". Кэнфилд вложил письмо в конверт. Вполне убедительно написано, вновь подумал он, - в общем-то, ничего впрямую не объясняет, но вместе с тем заставляет поверить, что то, о чем пойдет речь, предельно важно. Если он сумеет справиться со своей долей задачи, Джанет приедет в Англию вместе с ним. Если ему не удастся уговорить ее - придется искать альтернативный вариант. В особняке Алстера Скарлетта шел ремонт: несколько рабочих тщательно обрабатывали пескоструйными аппаратами наружные стены. Массивный "чеккер" подкатил к парадному входу, и Мэтью Кэнфилд проворно взбежал по ступенькам. Он дернул дверной колокольчик. Дверь отворила тучная экономка. - Добрый день, Ханна. Не знаю, помните ли вы меня. Я Кэнфилд, Мэтью Кэнфилд. Я бы хотел повидать миссис Скарлетт. Ханна не двигалась с места и не приглашала войти. - Миссис Скарлетт ждет вас? - Она не назначала мне встречи, но, я уверен, она примет меня, - Кэнфилд не предупреждал Джанет по телефону только потому, что тогда ей было бы легче ему отказать. - Я не уверена, сэр, что мадам дома. - Что ж, тогда мне придется подождать. Только, надеюсь, не здесь, на ступеньках? Ханна неохотно освободила путь, и Кэнфилд ступил в холл, декорированный в поразительно дурном тоне, - отвратительное сочетание красных обоев и черных портьер прямо-таки ошеломляло. - Я узнаю, дома ли мадам, - вымолвила экономка и, сделав явное усилие над собой, направилась к двери. Спустя несколько минут на лестнице, ведущей в холл, появилась Джанет. Ее сопровождала похожая на отяжелевшую от жира гусыню Ханна. Взгляд Джанет был ясным, уверенным, былая затравленность исчезла. Она прекрасно держалась, и Кэнфилд увидел, сколь она красива. Кэнфилд вдруг почувствовал, до какой же степени он ей не ровня, и это больно резануло его по самолюбию. - Вот так сюрприз! Какими судьбами, мистер Кэнфилд? Он не мог понять, как следует расценивать ее слова - как поощрение или как выражение неудовольствия. Произнесены они были приветливым, но прохладно-сдержанным тоном: Джанет прекрасно усвоила уроки своей свекрови. - Льщу себя надеждой, миссис Скарлетт, что я не нарушил вашего покоя. - Что вы, что вы. Ханна наконец-то спустилась со ступенек и направилась было к столовой. Кэнфилд торопливо продолжил: - Во время своей последней деловой поездки я познакомился с человеком, чья компания строит дирижабли. Я подумал, что это вас наверняка заинтересует. Краем глаза Кэнфилд наблюдал за Ханной: Ханна резко развернулась и уставилась на него. - Неужели, мистер Кэнфилд? Почему это должно меня интересовать? - Джанет была явно озадачена. - Но я слышал, что ваши друзья из Ойстер-бей хотят приобрести для своего клуба дирижабль. Вот почему я и поспешил к вам. Захватил с собой всю необходимую документацию. Первоначальная стоимость, спецификации и прочее... Позвольте вам показать. Кэнфилд взял Джанет Скарлетт за локоть и быстро повел ее к двери гостиной. По всему было видно, что Ханна намеревалась задержаться в холле, но, уловив брошенный на нее Кэнфилдом взгляд, двинулась в столовую. Кэнфилд же плотно прикрыл за собой дверь гостиной. - О чем вы говорите? Я вовсе не собиралась покупать никакой дирижабль! Кэнфилд приложил палец к губам. - Что такое? - Помолчите минутку, очень вас прошу, - тихо, чуть ли не шепотом, и вместе с тем ласково произнес Кэнфилд. Он выждал секунд десять, потом резко распахнул дверь. В холле, рядом со столиком для шляп, стояли Ханна и мужчина в белом рабочем комбинезоне, вероятно один из маляров. Они о чем-то беседовали, время от времени бросая взгляды на дверь гостиной. Застигнутые врасплох, они тут же ретировались. Кэнфилд захлопнул дверь и повернулся к Джанет. - Забавно, не правда ли? - Что все это значит? - Вас не смущает, что ваша прислуга проявляет столь неприкрытый интерес? - Ах, вот вы о чем... - Джанет повернулась и взяла из серебряной шкатулки, стоявшей на кофейном столике, сигарету. - Конечно, слуги будут теперь судачить, но, мне кажется, вы сами дали им повод. Кэнфилд поднес спичку, она прикурила. - А при чем здесь маляр? - Меня совершенно не интересует, с кем общается Ханна. Главное, чтобы она выполняла свои обязанности... - Но разве вам не кажется странным, что, как только я обмолвился о дирижабле, Ханна чуть не застряла в дверях? - Простите, но я вас все-таки не понимаю. - Виноват. Но вы еще все поймете. - А почему вы не позвонили перед тем, как прийти? - Вы бы приняли меня, если бы я позвонил? Джанет на минуту задумалась: - Наверное... Какой бы ни была наша последняя встреча, у меня нет оснований сердиться на вас. Но почему вы сейчас себя так странно ведете? Медлить дольше не имело смысла. Он вынул из кармана конверт. - Меня просили передать вам это. С вашего позволения я присяду, пока вы будете читать. Джанет, изумленная, взяла протянутый ей конверт и сразу же узнала почерк свекрови. Она открыла конверт и прочла письмо. Если она и была шокирована, то умело скрывала свои чувства. Она присела на диван, загасила сигарету, посмотрела на письмо, на Кэнфилда, потом вновь на письмо и, нарочито четко проговаривая слова, спросила: - Так кто же вы такой? - Я работаю по заданию правительства. Я сотрудник... В общем, сотрудник Министерства внутренних дел. - Министерства внутренних дел? Значит, вы никакой не бизнесмен? - Да. Я не бизнесмен. - Вы хотели встретиться и побеседовать со мной по поручению правительства? - Совершенно верно. - Зачем же вы сказали мне, что занимаетесь продажей теннисных кортов? - Мы порой вынуждены так поступать. Этого требует дело. - Понятно... - протянула Джанет. - Надо думать, вы бы хотели узнать, что имеет в виду ваша свекровь? - Ошибаетесь, - и ледяным тоном продолжила, - меня интересует другое: значит, та наша встреча была... по заданию правительства? - Увы, да. Джанет поднялась с дивана, подошла к нему и изо всей силы, наотмашь, ударила его по лицу. - Вы подлец! Вон отсюда! - при всем том она ни на йоту не повысила тона. - Вон, пока я не вызвала полицию. - О боже, Джанет, прекратите, пожалуйста! - он схватил ее за плечи, Джанет попыталась вырваться. - Выслушайте меня! Я говорю - выслушайте! Не то мне придется ответить вам тем же. Щеки ее пылали от ярости, но в ее глазах Кэнфилд уловил глубокую обиду. Он по-прежнему держал ее за плечи. - Да, мне действительно было поручено познакомиться с вами. Познакомиться и постараться выведать как можно больше. Джанет, совершенно рассвирепев, плюнула в него. Он снес и это и даже не вытер плевка. - Да, я раздобыл информацию, которая была мне нужна, и использовал ее, потому что именно этим я зарабатываю на жизнь! Безусловно, другие отделы моего министерства могут заинтересоваться, чем вы угощали меня здесь, у себя, и где вы добываете виски. Но, уверяю вас, меня это совсем не интересует. - Я не верю ни единому вашему слову! - А мне начхать, верите вы мне или не верите! А чтобы вам было понятнее, добавлю, что я держу вас под наблюдением уже несколько недель! Вас и всех ваших собутыльников... Вам, вероятно, нелишне будет узнать, что я намеренно пока опускаю детальные описания... куда более интригующих аспектов вашей весьма полнокровной жизни! В глазах Джанет появились слезы. - Учтите, я привык выполнять свою работу с предельным усердием, и именно потому я не уверен, что вы, с точки зрения морали, вправе вопить: "Спасите! Лишают невинности!". Вы, вероятно, не догадываетесь, но ваш муж, или бывший муж, или черт знает, как его назвать, быть может, очень даже жив. Знайте, что из-за него погибли - сгорели заживо! - десятки женщин, таких же, как вы, и молодых девушек! Были и другие жертвы, но, возможно, они и заслуживали такого конца! - Да что вы такое говорите! Он несколько ослабил хватку, но все еще не отпускал ее. - Тогда слушайте. Дело в том, что всего неделю назад я расстался в Лондоне с вашей свекровью после чертовски опасного путешествия через океан! В первую же после отплытия ночь ее чуть не убили. Поверьте, это действительно было покушение. Если б оно удалось, дело представили бы так, словно она сама, будучи в неизбывном горе, бросилась за борт. И никаких следов. Неделю назад мы дали сообщения в газетах, что она удалилась в Йоркский монастырь, есть такой в Англии. Спустя два дня там вдруг взорвалась отопительная система, погибло бог знает сколько невинных людей! Несчастный случай, разумеется. - Господи... - Так мне продолжать, или вы все еще хотите, чтобы я ушел? Жена Алстера Скарлетта попыталась улыбнуться, но у нее вышла не улыбка, а, скорее, гримаса боли. - Я думаю, вам лучше остаться... Расскажите мне все. Они сидели на диване. Кэнфилд рассказывал. Глава 24 Бенджамин Рейнольдс сидел в кресле и вырезал недельной давности заметку из воскресного приложения к "Нью-Йорк геральд". Собственно говоря, это была даже и не заметка, а подпись к фотографии в разделе светской хроники: Джанет Саксон Скарлетт на выставке собак в Мэдисон-сквер гарден, в сопровождении "мистера Кэнфилда, агента по сбыту спортивных товаров". Рейнольдс усмехнулся, вспомнив последний телефонный разговор с Кэнфилдом. - Я могу стерпеть что угодно, только не эти чертовы собачьи выставки! Собаки - это либо забава слишком богатых, либо утешение для слишком бедных. А я как раз посередине! Ничего, потерпишь, дружок, подумал шеф "Группы 20". Эта фотография появилась не случайно: прежде чем вернуться в Англию, Кэнфилд должен был провести десять дней в Нью-Йорке. Эти десять дней были посвящены тому, чтобы сделать явным факт наличия некоторых отношений между Кэнфилдом и женой Алстера Скарлетта. Операция удалась, но Бенджамин Рейнольдс сомневался: а только лишь создание общественного мнения интересовало Кэнфилда? Может, было в этом что-то более глубокое? Может, Кэнфилд по-настоящему ухаживает за Джанет? Легкость, с какой он уговорил ее на сотрудничество с Элизабет Скарлатти, располагала к подобным сомнениям. - Бен, - в кабинет ворвался Гловер. - Кажется, мы нашли! - он плотно прикрыл за собой дверь. - Ну что там у вас? - Я уверен, что все это связано с домом Скарлатти. - Дайте-ка посмотреть. Гловер положил на стол несколько страниц машинописного текста. - Недурное прикрытие, а? - сказал он, указывая на фотографию Кэнфилда и Джанет. - Ну что же, он действует по нашему приказу. Если он будет хорошо себя вести, он достигнет успехов в светском обществе. - Кэнфилд - молодец. Кстати, они уже отправились в Англию. - Да, я знаю. Они отплыли вчера... Так что там у вас? - Мы получили сообщение из Швейцарии. Под Цюрихом в течение одного нынешнего года приобретено четырнадцать поместий. Взгляните на карту: все участки граничат друг с другом. Это как бы государство внутри государства. Огромная территория, сотни тысяч акров. - И что, кто-то из покупателей принадлежит к клану Скарлатти? - Нет... Но одно из поместий приобретено на имя Чарльза Батройда. - Вы уверены? Что значит "приобретено на имя"? - Это поместье купил тесть Батройда, Томас Роулинс. Он один из совладельцев страховой компании "Годвин и Роулинс". А его дочь Шарлотта замужем, точнее, была замужем за Батройдом. Рейнольдс взял список имен. - Кто эти люди? И как они между собой связаны? Гловер схватил две оставшиеся страницы: - Вот взгляните: здесь четыре американца, два шведа, три англичанина, два француза и три немца. Итого четырнадцать. - Справки на них есть? - Только на американцев. Мы уже запросили информацию на всех остальных. - И кто они? - Я уже говорил о Роулинсе. Далее следует Говард Торнтон из Сан-Франциско. У него строительные подряды. Два нефтепромышленника из Техаса - Луис Гибсон и Эвери Лэндор. Они вдвоем владеют большим количеством скважин, чем пятьдесят их конкурентов вместе взятые. - Какие-нибудь связи между ними есть? - Пока непонятно. Мы сейчас как раз выясняем. - А как насчет других? Шведов, французов, англичан, немцев? - Пока мы знаем только имена. - И есть среди них крупные воротилы? - Да, несколько. Например, Иннес-Боуэн, англичанин, крупная шишка в текстильной промышленности. Француз Додэ владеет пароходными линиями. Немец Киндорф - большой босс из Рурской области. Уголь. Фон Шнитцлер представляет ИГ Фарбениндустри. Остальных не знаю. - Да, между всеми этими господами есть определенное сходство... - Провались я на этом месте, если вы не правы. Все они богаты как крезы. Такие поместья под залог не купишь. Связаться с Кэнфилдом? - Придется. Отошлите ему этот список курьером. И телеграфируйте, чтобы он, пока не получит, оставался в Лондоне. - Может быть, мадам Скарлатти знает кого-нибудь из них? - Дай-то бог... Но я боюсь, что с ней могут возникнуть проблемы. - Какие? - Старая леди может захотеть податься в Цюрих... И тогда за ее жизнь я не дам и ломаного гроша. Жизнь Кэнфилда и Джанет Скарлетт тоже будет под угрозой. - Неужели все так серьезно? - Разве вы не видите? Группа богатых магнатов скупила четырнадцать сопредельных поместий. Они явно движимы каким-то общим интересом. Один из них - Батройд. Точнее, его тесть. Но именно Батройд пытался убить мадам Скарлатти. - Совершенно верно. - А старая леди жива. Батройд дал маху. Но обратите внимание: участок был куплен до покушения. - Следовательно... - Следовательно, если Цюрих связан с Батройдом, значит, Цюрих хочет, чтобы мадам Скарлатти была мертва. - Теперь же, - перебил его Гловер, - Цюрих поймет, что мадам Скарлатти наверняка узнала, кто такой Батройд. Более того... Бен, кажется, мы зашли слишком далеко. Пожалуй, лучше протрубить отбой. Составьте отчет для министерства и отзовите Кэнфилда. - Пока рано. Мы подходим к чему-то очень важному. А ключ к этому - Элизабет Скарлатти. Мы постараемся максимально обезопасить ее. - Бен, я не отказываюсь работать, но все дальнейшее вам придется взять под свою ответственность. - Понимаю. В инструкциях Кэнфи