о. - Хотите отчет? Он ответил, не отрывая глаз от страницы: - Только если это имеет отношение к нашему отъезду. - Это не имеет отношения к нашему отъезду. Есть какие-либо вопросы или инструкции? - Нет. - Черт побери, - сказал я ласково, - вы же сами отпустили меня на рыбалку. Где моя форель? - На кухне, в большом холодильнике. Уже почищена. - Благодарю вас. - Я вышел от него и пошел к себе. Там я и сидел, когда через час зашел полицейский и сказал, что меня приглашают. Я думал, меня ждет продолжение того, что уже было, но в коридоре, у своих дверей, топтался Вулф, который, при моем приближении, повернулся и пошел в сторону большой комнаты. Полицейский шел за нами следом. Похоже, они что-то затевали. Гости - все пятеро - сидели группой посреди комнаты, а Брэгэн стоял рядом - разговаривал с окружным прокурором Колвином. Шериф и двое полицейских расположились у двери, а один из помощников прокурора сидел за маленьким столиком с блокнотом наготове. Вулф вошел, сделал три шага, остановился и громко спросил: - Вы меня звали, мистер Брэгэн? Ответил ему Колвин. - Это я вас вызвал. Я - Джаспер Колвин, прокурор этого округа. - Он подтолкнул вверх очки, упавшие на нос. - Вы - Ниро Вулф, частный дэ-этэктив? - Да. - Садитесь сюда, пожалуйста. Вы тоже, Гудвин. Я всем вам должен кое-что сказать. Я бы ни капли не удивился, если бы Вулф развернулся и пошел обратно, так как поводов для этого было целых три: во-первых, тон, которым Колвин с ним разговаривал, во-вторых, то, что он сказал "частный детектив", а не "тот самый частный детектив", и, в-третьих, - размер стула, стоявшего позади всех гостей, на который ему указал Колвин. Но после секундного колебания он прошел за спины сидевших и сел на свободный стул рядом. Окружной прокурор повернулся лицом к аудитории. Откашлялся. - Я уверен, леди и джентльмены, что мне не нужно... - Уже записывать? - Это заговорил человек с блокнотом, у столика. Колвин посмотрел на него, рявкнул: - Да, все подряд! - и снова повернулся лицом к нам. Он подтолкнул упавшие очки на место и откашлялся еще раз. - Мне не нужно говорить вам, леди и джентльмены, какая тягостная обязанность выпала на мою долю сегодня. Но точно так же, как помощник государственного секретаря Лисон на высоком посту всегда ставил на первое место не личные чувства, а свой долг государственного деятеля и дипломата, так и я, в гораздо более скромном качестве, обязан выполнить свой долг до конца. Я всецело рассчитываю на вашу поддержку. Ответа не последовало. Он продолжал: - Когда, два часа назад, я прибыл сюда со своей горестной миссией, то обнаружил, чти шериф Делл и лейтенант Хопп уже на месте. Мы посоветовались и решили, что, пока не отработаны некоторые версии, нет смысла особенно вас беспокоить. Вам только задали несколько стандартных вопросов и предложили не покидать пределов дома - на случай, если вдруг возникнет необходимость в более детальном расследовании. В этой связи я хотел бы выразить глубокую признательность от себя лично, и от имени народа штата Нью-Йорк послу Келефи. Он, его супруга и его сотрудник мистер Спирос Паппс защищены правом дипломатического иммунитета и не могут быть подвергнуты ни аресту, ни задержанию, и, тем не менее, они любезно откликнулись на нашу просьбу. Я могу добавить, что я звонил в Вашингтон, и госдепартамент, и специально там консультировался. - В этом не было необходимости, - успокоил его Келефи. - Даже дипломатам случается быть иногда просто людьми. - Произношение посла в этой напряженной ситуации не улучшилось, но я даже не пытаюсь передавать его на письме. Колвин кивнул ему; очки тут же сползли на нос. Подтолкнув их пальцем на место, прокурор продолжал: - А сейчас я с огорчением вынужден заявить, что, в связи с открывшимися новыми обстоятельствами, нам придется пойти несколько дальше обычных стандартных вопросов. Мы пришли к выводу, что гибель секретаря Лисона не была результатом несчастного случая. Два врача утверждают, что никакой несчастный случай в том месте, где находился мистер Лисон, не мог стать причиной подобного ранения черепа. Они сходятся в том, что такую рану потерпевший не мог нанести себе сам. Следовательно, речь идет об убийстве. Так как мы с Вулфом сидели в последнем ряду, я не мог видеть их лиц, а затылки у них оказались не слишком-то выразительными. Единственный, кто шевельнулся, был Джеймс Артур Феррис. Он повернул голову и посмотрел на Сэлли Лисон. Заговорил О. В. Брэгэн. - Я хотел бы сделать заявление. - Прошу вас, мистер Брэгэн. - Когда вы сюда приехали, я вам говорил, что это, может быть, убийство. Я напомнил и вам, и полиции, что на мой участок заходят браконьеры, и предложил вам немедленно направить людей на расследование этой версии: Лисон мог столкнуться на реке с одним из них, и тот на него напал. Вы это сделали? Колвин откашлялся и вынужден был снова водворять очки на место. - Мы не оставили вашу версию без внимания, мистер Брэгэн, но позвольте мне договорить до конца. Исследование раны на черепе с помощью увеличительного стекла показало наличие в ней трех частичек древесной коры, которые не успело смыть водой. Это подтвердило наше предположение, что удар или удары были нанесены деревянной дубинкой. Если так, то где она сейчас? Ее не было ни у самого тела, ни поблизости. Вряд ли убийца стал бы уносить ее с собой. Скорее всего, он ее выбросил, и, вероятнее всего, в реку. Там мы ее и нашли, вернее, нет, не так: мы нашли в воде какую-то дубинку... Дайте ее сюда, Нейт. Шериф подошел и протянул ему дубинку. Она была фута в три длиной, может, чуть больше, и толщиной с мою руку. - Ее нашли, - сказал Колвин, - в пятистах футах от поворота, ниже по течению. Она застряла между двух камней. Это ясень. Она было полностью покрыта водой, но кора еще не успела промокнуть, так что она попала туда недавно. Как видите, оба конца у нее отпилены. С одного конца участок коры длиной в три-четыре дюйма поврежден, будто от удара по твердому предмету. Чтобы выяснить, остались ли на дубинке в месте повреждения какие-нибудь следы или их смыло водой, нужен микроскоп. Но, думаю, у нас достаточно оснований полагать, что именно эта дубинка и послужила орудием убийства. И позвольте мне сказать, мистер Брэгэн, позвольте мне сказать, что, если секретарь Лисон действительно застал какого-то браконьера на ваших угодьях, то непонятно, откуда у того в руках оказалась дубинка. Шериф Делл и лейтенант Хопп разделяют мое мнение. - Зачем гадать, откуда она взялась? - рявкнул Брэгэн. - Найдите его и спросите. - Такую возможность исключать нельзя, - согласился прокурор. - Двое полицейских и двое из людей шерифа в настоящее время ее разрабатывают. Но еще вот какой факт. За домом на вашей территории находятся две большие поленницы дров. В одной из них - восьмифутовые поленья для большого камина в этой комнате, в другой - поленья поменьше, для маленьких каминов в других комнатах, и среди них - десятки, сотни обрезков ясеня, похожих на тот, который только что показывал шериф. Другой такой поленницы в радиусе двух миль отсюда, а может, и больше, - нет. Уверяю вас, мистер Брэгэн, факты вынуждают нас прийти к следующему заключению, хотя оно нам и не по душе, оно нам чрезвычайно неприятно. Но долг есть долг, ничего не поделаешь. Наше заключение состоит в том, что убийство секретаря Лисона совершено этой дубинкой, что оно было преднамеренным, и что дубинка была взята из вашей поленницы, а убийца - кто-то из присутствующих здесь. Так ведь, Нейт? - По мне, так иначе и быть не может, - заявил шериф. - Лейтенант? - Мне кажется, - согласился лейтенант, - что оно соответствует имеющимся фактам и может служить основой для проведения расследования. Брэгэн подался вперед. - То есть, короче говоря, вы утверждаете, что я или кто-то из моих гостей убили секретаря Лисона? А вы знаете, кто эти люди? - Конечно, знаю. - Колвин поправил очки. Дальше я буду фиксировать не каждый такой его жест, а только через четыре раза на пятый. - Но среди них есть двое, у которых могло быть основание... - Он замолчал. - Нет. Последнее предложение вычеркни. - О'кэй. - Тот заскрипел ручкой. Колвин продолжал: - Я вполне отдаю себе отчет о серьезности положения, мистер Брэгэн, но расследование должно проводиться в полном объеме и, конечно же, беспристрастно. Позднее, может быть, возникнет необходимость побеседовать с одним или несколькими из вас с глазу на глаз, но сейчас, я думаю, лучше начать прямо так. И, естественно, начнем с хозяина. Я вас спрашиваю для протокола: "Это вы ударили Лисона дубинкой или любым иным предметом?" - Нет. Боже мой, нет. - Есть ли у вас основания подозревать в этом действии кого-нибудь из присутствующих здесь? - Нет. Никого. Колвин посмотрел на остальных. Движение пальцем - и очки на месте. - Эти же два вопроса касаются всех вас и каждого в отдельности. Вы их слышали и теперь, пожалуйста, отвечайте на них. Миссис Лисон? - Нет. - Она говорила тихим, но твердым голосом. - На оба вопроса. - Миссис Келефи? - Минуточку, - вмешался Феррис. - Задавать подобные вопросы супруге выдающегося иностранного посланника в высшей степени недопустимо. Мне захотелось спросить, как насчет подобных вопросов супругам невыдающихся иностранных посланников, но промолчал. Кроме того, выдающийся посланник заговорил сам. - Сейчас неподходящий момент для соблюдения этикета. Ответь, дорогая. - Ну, конечно, нет, - сказала она. Мне захотелось видеть ее глаза. - Естественно, нет. На оба вопроса. - Посол Келефи, если вам будет угодно ответить? - Конечно. Мой ответ - нет. - Мистер Паппс? - Нет и нет. - Мистер Феррис? - На оба вопроса - нет. - Ниро Вулф? - Нет. - На оба? - Да. - Гудвин? - Меня уже спрашивали. Снова - нет, два раза. Колвин перевел взгляд направо, потом налево. - Ранее вас уже спрашивали, где и когда вы в последний раз видели секретаря Лисона живым, но в новой ситуации мне хотелось бы проверить ваши ответы еще раз. Посол Келефи и мистер Паппс, чьи участки находились к югу, вверх по течению, видели его в последний раз на веранде, утром, около восьми часов, перед выходом на рыбалку. Миссис Лисон видела его в последний раз утром, когда он уходил завтракать. Миссис Келефи - вчера вечером, когда они с супругом покинули эту комнату, направляясь спать. Мистер Феррис видел его в последний раз на тропе, когда сошел с нее и пошел к реке, где начал облов своего участка под номером три, в направлении с севера на юг. Секретарь Лисон и мистер Брэгэн прошли по тропинке, дальше, и мистер Брэгэн видел его в последний раз, когда он свернул к реке в начале участка номер четыре. Мистер Брэгэн прошел по тропинке до самой границы своих угодий, к началу участка номер пять, Вулф и Гудвин видели его в последний раз в этой комнате, вчера вечером. Так у меня записано, с ваших же слов. А сейчас у меня вопрос ко всем вам и к каждому в отдельности: эта запись соответствует действительности во всех деталях? Вы не хотите внести исправления? Не только, что касается себя лично, но и других тоже? Если да, то скажите мне сейчас. В ответ - ни звука. Колвин вздохнул. Очки. - Мистер Брэгэн, я вынужден задать вам следующий вопрос. Позавчера в газете была заметка - сообщение из Вашингтона о рыболовной экспедиции в вашем охотничьем домике. Естественно, она меня заинтересовала, это ведь мой округ. Там сказано, что главной задачей посла Келефи на новом посту будет ведение переговоров о концессиях на добычу нефти в его стране, что речь идет об астрономических суммах, что с этой целью в его миссию включен Спирос Паппс, что помощник госсекретаря Лисон командирован на эту рыбалку, так как он лично знаком с послом Келефи - еще с тех пор, когда работал в стране господина посла секретарем нашего посольства, и что соглашение, вполне возможно, будет подписано здесь, на берегу форелевого ручья, поскольку на переговорах присутствуют оба главных претендента на получение нефтяных концессий. В статье названы их имена: О. В. Брэгэн из "Хемисфиэр Ойл Компани" и Джеймс Артур Феррис из "Юниверсал Синдикэт". - Да, ну и что? - Это была информация "Ассошиэйтед Пресс", поэтому ее перепечатали по всей стране. В ней говорилось, что между соперниками - "Юниверсал" и "Хемисфиер" - идет жестокая борьба, именно так - жестокая борьба. Я не хочу ни на что намекать, вообще ни на что, но вы ведь понимаете: теперь пойдут циркулировав самые разные слухи. Вы ничего не хотите сказать по этому поводу? - Не хочу. - Мне кажется, было бы в ваших интересах, если бы вы сообщили мне в двух словах, если предпочитаете - конфиденциально, на какой стадии находились переговоры. О взаимоотношениях заинтересованных сторон. Тогда можно было бы отбросить это, как... э-э-э... как версию. - Она уже и так отброшена. Вы замахнулись не по своему росту, Колвин. - Совершенно верно, - Феррис пришел на выручку своему заклятому сопернику. - Эго неслыханно. Ступайте лучше, ищите этого браконьера. - Если позволите, - дипломатично вмешался посол Келефи, - я согласен с мистером Брэгэном и мистером Феррисом. Американцы, даже из-за миллионов, не молотят друг друга дубинками по голове. Я мог бы рассказать ему об одном американце, который шарахнул кувшином своего соотечественника, чтобы избавить его от двух долларов тридцати восьми центов, но этот американец нефтяным королем, конечно, не был. - Вы не только замахнулись не но своему росту, - сказал Брэгэн прокурору, - но вы как-то слишком вольно обращаетесь с фактами. Пусть именно эта дубинка послужила орудием убийства, и пусть даже ее взяли из моей поленницы, что делает убийство преднамеренным, но почему непременно один из нас? Да кто угодно мог выскочить из леса и выдернуть это полено. - Вы правы, - согласился Колвин. - Вы совершенно правы. Но убийство наверняка было преднамеренным, и жертвой был намечен именно секретарь Лисон. Я вам уже говорил, что в данный момент четыре специально подготовленных человека разрабатывают эту версию. Но, по теории вероятности, основное внимание мы вынуждены направить именно на этот дом, и на людей, которые в нем находятся. Я никоим образом не хочу сказать - только на вас и пятерых ваших гостей. Кроме них здесь еще пятеро: Вулф, Гудвин и трое слуг. Слуг мы уже допросили, но это, разумеется, далеко не все. Я хочу, чтобы вы мне о них рассказали. Имя повара - Майкл Самек? - Да. Это смешно. Майкл работает у меня пятнадцать лет. Летом - дома, в Нью-Йорке, а зимой - во Флориде. Другие... - Это русское имя? Он русский? - Нет. Американец. Вам, Колвин, уже черт знает что мерещится. Он родом из Буффало. Другие два - из одного агентства в Нью-Йорке, я их много раз к себе приглашал, в течение многих лет. Вам дать название агентства? - Мы его у них взяли. Имеете ли вы хоть какие-нибудь основания подозревать, что кто-нибудь из этой троицы как-либо замешан в убийстве? - Не имею. Я имею все основания полагать, что - никто. - Хорошо. Но вы ведь понимаете, что я должен тщательно их проверить. Теперь о Вулфе и Гудвине. В газете писали, будто Вулф приглашен готовить форель для посла. Это так? - Да. - С ним договаривались вы? Лично? - Нет. Секретарь Лисон. - Когда они сюда приехали? - Вчера вечером, как раз перед обедом. - Зачем он взял с собой Гудвина? - Думаю, чтобы вести машину. Спросите у него сами. - Обязательно спрошу. Но сначала скажите, пожалуйста, не известно ли вам - может, за этим приглашением что-нибудь стоит? Какой-нибудь другой повод для приезда Вулфа и Гудвина? - Нет. Мне об этом ничего не известно. - Значит, если существует какая-то тайная причина, какой-то скрытый мотив для приглашения сюда Вулфа и Гудвина, о них знал только секретарь Лисон, который сейчас мертв? - Не могу сказать. Мне ничего не известно. Колвин посмотрел на Вулфа и заговорил, задрав подбородок и повысив голос. - Вопрос к вам, Вулф. Гудвин говорит, что вас пригласил секретарь Лисон, по телефону. Кроме того, что записано в вашей памяти, существует какая-либо другая запись этого разговора? Просиди он хоть целую неделю, более неудачного начала он бы придумать не смог. 5 Вулф сидел рядом со мной и медленно качал головой. Мне показалось, он промолчит, будто ничего и не случилось. Но нет. Он заговорил. - Очень плохо, мистер Колвин. - Что очень плохо? - Что вы все смазали. Вы и ваши люди очень быстро и очень профессионально провели следствие, великолепно разработали эту ситуацию, хотя мне кажется, на данном этапе лучше бы употребить слово "предположение", а не "заключение". Вы даже про... - Я задал вам вопрос! Отвечайте! - Я отвечу. Вы даже проявили похвальное мужество в столкновении с послом и двумя миллиардерами. И я вовсе не в обиде, что вы считаете возможным, в надежде произвести на них впечатление, разговаривать со мной и более резким, и более грубым тоном, чем с ними. Однако, хоть я и не в обиде, я непременно послал бы вас сейчас к чертовой матери, но мне смертельно хочется домой. Поэтому я предлагаю следующий модус операнди. Я делаю заявление - у вас есть стенографист. Когда я закончу, вы можете задавать мне вопросы, на которые я, может быть, отвечу. - Я уже задал вам один вопрос. Можете начать с него. Вулф терпеливо покачал головой. - Я вызвался сделать заявление. Разве вы не обязаны его выслушать? Шериф, который отошел к стоящим у двери, громко сказал: - Может, у него на нарах язык развяжется? Прокурор не ответил. Он подтолкнул очки на место. - Давайте, делайте ваше заявление. - Да, сэр. - Вулф старался вести себя смирно. Ему действительно хотелось домой. - Одиннадцать дней назад мне позвонили из Вашингтона и сказали, что со мной хочет говорить мистер Дейвид М. Лисон, помощник государственного секретаря. Мистер Лисон, с которым я до того знаком не был, сказал мне, что для посла Келефи готовится выезд на рыбалку. Он прибыл в нашу страну недавно и выразил желание попробовать свежую форель, приготовленную Ниро Вулфом, поэтому меня просят оказать такую любезность. Мистер Лисон сказал, что будет мне очень признателен. Я обещал подумать, хотя и вел в этот момент очень трудное дело. Через два дня мистер Лисон позвонил еще раз, и потом еще раз - через три дня. Я дал согласие на эту поездку, и он рассказал мне, как ехать. Ни о каких других делах во время наших переговоров упоминания не было ни с моей стороны, ни с его. - Мистер Лисон писал вам что-нибудь? - Нет. Мы договаривались по телефону. Вчера утром мы с мистером Гудвином выехали из моего дома в Нью-Йорке в моей машине и прибыли сюда около шести часов. Он поехал со мной потому, что он всегда это делает, о чем мистера Лисона я предупредил. Я и мистер Гудвин обедали в этой комнате вместе со всеми, затем вернулись к себе и легли спать около десяти часов. До этого никто из нас ни с кем из присутствующих не встречался и не имел ни с кем личной беседы ни вчера вечером, ни ночью. Сегодня утром мы встали довольно поздно и позавтракали вместе, в этой комнате, в половине десятого; нам сказали, что остальные, все пятеро мужчин, ушли на рыбалку еще до восьми часов. После завтрака я отправился на кухню и занялся приготовлениями к обеду, а мистер Гудвин стал собираться на рыбалку. Начиная с этого момента он отчитается о своих передвижениях сам, что, я не сомневаюсь, он уже сделал. Я пробыл на кухне до конца обеда, и сам обедал там же. В начале второго я вернулся к себе и не выходил из комнаты до возвращения мистера Гудвина, который сообщил, что нашел тело мистера Лисона. - Во сколько это было? - Прошу прощения, я еще не закончил. Вы намекнули - хотя и вскользь, но намекнули - на возможную связь между нападением на мистера Лисона и борьбой за нефтяные концессии в ходе переговоров под председательством посла Келефи. Я полагаю, когда следствие начнет набирать обороты, вы еще вернетесь к этому в личных беседах, и, рано или поздно, кто-нибудь сообщит об инциденте, имевшем место вчера в этой комнате во время обеда. Хотя бы тот же мистер Гудвин, который случайно оказался его участником. Поэтому я расскажу о нем сейчас. Мистер Брэгэн поставил стол и стулья таким образом, что мистер Феррис и мистер Гудвин стали буквально поджариваться у всех на глазах. У них оставалось только два выхода: либо проявить невоспитанность, либо сгореть заживо; они выбрали первое: вышли из-за стола и стали играть в бильярд. Я не хочу сказать, что это имеет какое-нибудь отношение к убийству; просто это был примечательный инцидент, и я сообщаю о нем, чтобы впоследствии избежать упреков в том, что я о нем умолчал. Вулф закрыл глаза, снова открыл. - Вот, пожалуй, и все. Можно добавить, что я хорошо понимаю ваше щекотливое положение. Факты вынуждают вас полагать, что убийца здесь, в этом доме. Нас одиннадцать человек. Трое слуг - это, скорее всего, безнадежно. Остается восемь. Миссис Лисон - в высшей степени невероятно. Остается семь. Посла Келефи, его супругу и мистера Паппса вы даже допросить не имеете права, не то что выдвинуть против них обвинение. Остается четверо. Мистер Брэгэн и мистер Феррис - всемогущие люди с огромным состоянием, оскорблять которых, не имея решительных доказательств, опасно - все равно что самому сунуть голову в петлю. Остаются двое - Гудвин и я. Так что я понимаю, откуда это рвение обвинить нас, но разделить его не могу. Не стоит понапрасну тратить ни времени, ни сил. - Вы закончили? - Да. Если вы хотите услышать также заявление мистера Гудвина, то... - Мы уже записали его показания. Они, естественно, совпадают с вашими. - В его голосе не было и намека на стремление к мирному сосуществованию. - Для протокола; я отвергаю ваши инсинуации насчет нашего как вы выразились, рвения обвинить вас. Наше рвение заключается только в одном: узнать всю правду о совершенном преступлении. Вы сказали, что расстались с Гудвином сразу после завтрака и немедленно пошли на кухню? - Да. - Около десяти часов? - Почти ровно в десять. - Когда вы увидели его после этого? - За несколько минут до одиннадцати он зашел на кухню, сделал себе несколько сэндвичей на обед и вышел. Потом я видел его в своей комнате. Он пришел сообщить мне о том, что нашел тело мистера Лисона. Колвин кивнул: - Около тринадцати тридцати. Гудвин признал, что, после того, как вы ушли на кухню, он минут сорок, или даже больше, был один. Он говорит, что находился в этой комнате - выбирал снасти и сапоги, но у него было достаточно времени, чтобы проскочить черным ходом на улицу, добежать до участка номер четыре, найти секретаря Лисона, разделаться с ним, вернуться и показаться на веранде, чтобы миссис Келефи и миссис Лисон засвидетельствовали его присутствие в доме. Или - другой вариант - он имел причины полагать, что секретарь Лисон задержится на реке после урочного часа и, пройдя в южном направлении и встретившись на тропе с мистером Паппсом и мистером Келефи, он вернулся лесом назад, обошел домик стороной, нашел секретаря Лисона, может, даже, по предварительной с ним договоренности, и убил его. Вулф высоко поднял брови. - Он что, спятил? Я не спорю, мистеру Гудвину случалось иногда действовать импульсивно, но это уж чересчур. - Убийство - это всегда чересчур. - Голос у Колвина поднялся на тональность выше. - Оставьте свой сарказм при себе, Вулф. Я понимаю, у вас в Нью-Йорке такие шуточки идут на ура, но здесь, в глубинке, мы проживем и без них. Если убил Гудвин, то мотив у него, конечно, был. Так сразу я назвать его не могу, но выбирать есть из чего. Вы любите деньги. Что, если секретарь Лисон стоял кому-то поперек дороги, а этот кто-то пришел к вам и предложил кругленькую сумму за то, что вы поможете от него избавиться? Он знал, что вы с Гудвином приглашены сюда, и возможностей у вас будет предостаточно. Вы согласились и поехали. Так что сходить с ума ни Гудвину, ни вам было вовсе не обязательно. - Пф-ф, - выдохнул Вулф. - Во время следствия, мистер Колвин, дикие предположения, конечно, имеют место, я не спорю, но пока нет хотя бы намека на доказательства, языком попусту лучше не молоть. Это бред сивой кобылы. Мое заявление у вас есть. Можете, если хотите, и дальше распалять свое богатое воображение, но меня от этого увольте. Давайте не будем ходить вокруг да около. Вы считаете, что я лгу? - Да! - Ну, тогда нам говорить больше не о чем. - Вулф поднялся со стула, который едва ли поддерживал его седалище более, чем на 80 процентов. - Я буду у себя. Дальнейшее общение с вами меня интересует только в том смысле, что я жду, когда нам будет позволено ехать домой. Мистер Гудвин вам тоже больше не нужен: его рассказ у вас есть. Пойдемте, Арчи. - Он тронулся с места. - Минуточку! - повелительным тоном сказал Колвин. - Я еще не закончил. Вы к своему заявлению больше ничего не хотите добавить? Вулф, уже сделав один шаг, остановился и повернул голову. - Нет. - Вы упомянули примечательный инцидент, как вы его называете. А не имел ли место другой примечательный инцидент, о котором вы умолчали? - Нет. Другого я не помню. - Никакого? - Нет. - А вы не считаете примечательным то, что вы, приехав сюда готовить форель для посла Келефи, - вы ведь за этим сюда приехали? - когда вам сегодня принесли корзинки с уловом, и вы с поваром почистили рыбу, не взяли ни одной рыбешки из корзинки посла? Той форели, которую он поймал сам? Вы не считаете, что это примечательный факт? Плечи Вулфа поднялись примерно на четверть дюйма и снова опустились. - Да, вроде, нет. - А я считаю. - Колвин перешел в атаку с каким-то остервенением. - Повар Самек говорит, что на каждой корзинке была табличка с фамилией. Рыбу из них выбирали вы. В корзинке Брэгэна было десять рыбин, и вы взяли девять. У Ферриса было десять, и вы взяли шесть. У Паппса - семь, и вы взяли пять. У посла Келефи было восемь, достаточно крупных, но вы не взяли ни одной. Они так и лежат на кухне, Самек мне показывал. Насколько я могу судить - форель как форель. Вы не станете этого отрицать? - О, нет. - В глазах Вулфа мелькнул огонек. - Но вы можете мне сказать, каким образом этот факт связан с расследуемым вами убийством? - Не знаю. Но я считаю этот факт примечательным, а вы о нем не упомянули. - Колвин повернул голову в сторону. - С вашего позволения, посол Келефи, - вы знали, что Вулф не взял ни одной пойманной вами рыбешки? - Нет, мистер Колвин, не знал. Для меня это сюрприз. - А в чем причина, вы не знаете? Вам ничего не приходит в голову? - Боюсь, нет. - Посол повернул голову, бросил взгляд на Вулфа и снова повернулся к прокурору. - Думаю, мистер Вулф сможет объяснить сам. - Конечно, сможет. Так как, Вулф? В чем дело? Вулф покачал головой. - Свяжите это как-нибудь с убийством, мистер Колвин. Я не имею, конечно, права укрывать вещественные доказательства, но я их и не укрывал - рыба на месте. Рассматривайте ее, режьте ее на кусочки, отправьте в ближайшую лабораторию на анализ. Меня возмущает ваш тон, ваш выбор выражений, ваши манеры и ваши методы работы. Только пустозвон мог назвать лгуном человека с моим чувством собственного достоинства. Пойдемте, Арчи. Трудно сказать, чем бы это кончилось, если бы нам не помешали. Когда Вулф направился к выходу в коридор, а следом за ним - я, шериф, лейтенант и другой полицейский рысцой бросились вперед, чтобы загородить нам дорогу, и это им удалось, поскольку ни телосложение Вулфа, ни темперамент не позволяют ему носиться сломя голову. Но выход нам перекрыли только двое, потому что как раз в это время зазвонил телефон, и лейтенант, изменив курс, подошел к столу и снял трубку. Проговорив в трубку несколько слов, он повернулся и позвал Колвина: - Это вас, Колвин. Генеральный прокурор Джессел. Колвин пошел к телефону, а наши две группы - шестеро на стульях, посреди комнаты, и мы вчетвером, стоя у двери, - изображали немую сцену. Разговор был недолгим, и последнее слово оказалось не за ним. Положив трубку, он повернулся, поправил очки и объявил: - Это был мистер Герман Джессел, генеральный прокурор штата Нью-Йорк. Перед тем, как собрать вас сюда, я звонил ему и обрисовал ситуацию. Он переговорил с губернатором Холландом и сию минуту выезжает из Олбани сюда. Он попросил меня, леди и джентльмены, отложить дальнейшее разбирательство до своего приезда. Он будет здесь где-то около восьми. Тем временем мы займемся некоторыми другими версиями. Лейтенант Хопп выставил оцепление вокруг дома, чтобы сюда не проник никто посторонний, особенно представители прессы. Вас я прошу ограничить свои передвижения только домом и верандой. Он поправил упавшие на нос очки. 6 Вулф сидел у себя, в многоцветном кресле, откинувшись на спинку. Глаза его были закрыты, губы сжаты, пальцы сложены в замок на верхней оконечности центральной возвышенности. Я остановился у окна и смотрел на улицу. Шагов за пятьдесят от дома, на опушке леса, стоял полицейский, разглядывая что-то на дереве. Я прищурился и тоже посмотрел в ту сторону, решив, что на ветке у самой вершины пристроился какой-нибудь репортер, но это была, скорее всего, белка или пичужка. Вулф заговорил у меня за спиной: - Который час? - Двадцать минут шестого. - Я повернулся к нему. - Где бы мы сейчас были, если бы выехали в два часа? - На шоссе номер двадцать два, в четырех милях южнее Хусик Фоллэ. - Чепуха! Откуда вы можете знать? - Это-то я как раз знаю. Чего я не знаю, так это - почему вы подсунули послу чужую форель. - Они поймали тридцать четыре штуки. Я приготовил двадцать. Только и всего. - О'кей, не хотите говорить - не надо. Если я чего-то не знаю, это мне не повредит. Я скажу вам, что я думаю, Я думаю, что этот тип, который наладил нас сюда убивать Лисона, поддерживал с вами связь через форель. Разрезал рыбину, клал туда записку и пускал в реку. Келефи поймал несколько таких, и вам пришлось выжидать, пока повар отвернется, чтобы достать эти записки, и когда... В дверь постучали, я подошел, открыл, и хозяин, О. В. Брэгэн, молча шагнул внутрь. Ну и манеры. Когда я закрыл дверь, он уже прошел через всю комнату и разговаривал с Вулфом. - Я хочу вас о чем-то попросить. Вулф открыл глаза. - Да, мистер Брэгэн? К чему нам церемонии? Да и стоять тоже, вроде, ни к чему. Меня всегда смущает, когда приходится говорить с человеком, глядя на него снизу вверх. Арчи? Я пододвинул кресло коренастому верзиле шести футов ростом, не рассчитывая на благодарность, и, само собой, ее не услышал. Руководители делятся на два тина: одни умеют говорить спасибо, другие - нет, и мистера Брэгэна я уже расклассифицировал. Но поскольку Вулф выдал ему разок насчет церемоний, я решил, что могу тоже попробовать, и сказал: "не стоит благодарности". Он не расслышал. Холодный пронзительный взгляд серых глаз нацелился на Вулфа. - Мне понравилось, как вы разделались с Колвином, - заявил он. - А мне - нет. Я хочу домой. Если я поговорил с человеком, который мог дать мне то, что я хочу, но не дал, значит, я опростоволосился. Надо были к нему подмаслиться. Тщеславие - могучая вещь. - Он болван. - Не согласен. - Сегодня у Вулфа было явно поперечное настроение. - Я считаю, что, в общем, он справился неплохо. Для мелкого чиновника из глубинки он держался против вас с мистером Феррисом просто молодцом. - Ба. Он болван. Додуматься, что кто-то из нас преднамеренно убил Лисона. Это такая нелепица, что только болван может говорить о ней всерьез. - Не большая нелепица, чем история о том, как браконьеру, прихватившему у вас полено вместо тросточки, вдруг ни с того ни с сего взбрело в голову убить им человека. Застигнутые браконьеры не убивают, а убегают. - Ну, пусть, не браконьер, - резко сказал Брэгэн. - И никто из нас. Но одному богу известно, что теперь станется с моими планами. Если это дело не распутать немедленно, может случиться все, что угодно. Лисона убили в моем доме. Госдепартамент может указать мне на дверь, но это еще не самое страшное. Страшно, если посол Келефи не захочет больше иметь со мной дела. Он грохнул кулаком по подлокотнику кресла. - Оно должно быть раскрыто НЕМЕДЛЕННО! Но, видит бог, ничего же не выйдет, если они будут и дальше так копаться. Вулф, я о вас кое-что слышал, и только что звонил одному своему компаньону в Нью-Йорк. Он говорит, что вы порядочный человек, классный профессионал и берете баснословные гонорары. Но это - черт с ним. Если следствие затянется, если мои планы рухнут, я потеряю в тысячу раз больше, чем самый крупный гонорар, который вы когда-нибудь видели в своей жизни. Я хочу, чтобы за это дело взялись вы. Найдите, кто убил Лисона, и чем скорее, тем лучше. - Сидя на одном месте? - скучающим голосом сказал Вулф. - Не смея шагу ступить дальше веранды? Еще одна нелепица. - Да нет, все будет в порядке. Джессел, генеральный прокурор, будет здесь через пару часов. Мы хорошо с ним знакомы, я финансирую его выборы по мелочи. Я с ним поговорю, он прочитает ваше заявление, задаст пару вопросов, если захочет, и отпустит. Здесь есть аэродром, в двенадцати милях отсюда, там у меня самолет. Вы с Гудвином полетите в Вашингтон и займетесь делом. Я дам вам фамилии кое-каких людей, они смогут вам помочь, а сам позвоню их предупредить. Мне кажется, кто-то давно хотел прикончить Лисона, и решил это сделать именно здесь. Найдите его быстренько и накройте. Я не говорю - как, это ваше дело. Ну, что? - Нет, - резко сказал Вулф. - Почему нет? - Мне это не нравится. - К черту, нравится или не нравится. Почему нет? - Я обязан отчитываться о своих действиях, мистер Брэгэн, но не перед вами, а перед самим собой. Но раз уж я ваш гость... Я полетел бы самолетом только в самой безвыходной ситуации, а она у меня сейчас не такова. И потом, я хочу домой, а мой дом не в Вашингтоне. И еще, даже если бы ваша версия насчет убийства соответствовала действительности, на поиски преступника и на его поимку ушло бы столько времени, что спасать ваши планы уже было бы ни к чему. Есть еще и четвертая причина, гораздо более весомая, чем первые три, но ее я обсуждать не готов. - Какая? - Нет, сэр. Вы привыкли повелевать, мистер Брэгэн, но я очень упрямый человек. Как гость, я обязан вести себя учтиво по отношению к вам, но не более того. От работы я отказываюсь. Арчи, там кто-то пришел. Я уже и сам шел открывать на стук. На этот раз, пообвыкнув с манерами этого дома и не желая быть растоптанным, я открыл дверь и быстро отошел вместе с ней назад. И точно - он пронесся мимо, прямиком в комнату. Это был Джеймс Артур Феррис. Брэгэн сидел спиной к двери. Когда Феррис подошел достаточно близко и увидел, кто это, он остановился и выпалил: - Вы здесь, Брэгэн? Хорошо. Брэгэн выпалил в ответ: - Чего же тут хорошего? - Потому что я пришел просить Вулфа и Гудвина об одном одолжении. Я хотел пригласить их пройти со мной к вам в кабинет я побыть там, пока я с вами разговариваю. Я уже по опыту знаю, что без свидетелей с вами лучше не говорить. - Ох, да отстаньте вы, ради бога. - Брэгэн был сыт по горло. Сначала Вулф отказывается наотрез, теперь еще этот. - Совершено убийство. Государственного деятеля. О нем уже трезвонят все радио- и телекомпании, а завтра оно будет на первой полосе тысяч газет. Уймитесь вы! Феррис явно его не слушал и, прищурившись, смотрел на Вулфа. - Если вы не возражаете, - сказал он, - я скажу здесь. Не беспокойтесь, вам не придется ни перед присяжными выступать, ни заявлений писать: у Брэгэна кишка тонка, он не посмеет врать при счете три - один не в его пользу. Я буду вам очень обязан. - Он повернулся, прищуренными глазами посмотрел на Брэгэна. Ни за что бы не подумал, что его тоненький тиреобразный ротик способен на выражение ненависти. - Я просто хочу вам рассказать, что я собираюсь делать, чтобы вы потом не говорили, что я нанес удар без предупреждения. - Валяйте. - Брэгэн откинул голову назад, чтобы смотреть в упор в прищуренные глаза Ферриса. - Мы послушаем. - Вы знаете, сюда едет генеральный прокурор. Он спросит, в каком состоянии находились наши переговоры с Келефи и Паппсом, и какую позицию занимал Лисон. Он, возможно, и не думает, что это как-то связано с убийством, но такой вопрос он задаст, и не на общей сходке, как Колвин, а в личной беседе, с глазу на глаз. Когда он спросит меня, я ему скажу. - Что же вы ему скажете? - Правду. Как вы приставили к Келефи и Паппсу своего человека в Париже, когда они даже из собственной страны выехать не успели. Как вы искали на Паппса компромат. Как вы в самолете подослали к ним эту женщину, чтобы она обработала миссис Келефи, но у нее ничего не вышло. Как вы приставили к Лисону двоих - я могу назвать их имена - чтобы они на него давили, и.... - Не забывайтесь, Феррис! Я вам советую: не забывайтесь! Мы не одни. Здесь ваши свидетели. - Конечно, здесь. Их у меня будет еще больше, когда я переговорю с генеральным прокурором. Я расскажу ему, как вы пытались подкупить Паппса - подкупить за наличные, за деньги ваших акционеров. Как вы, наконец, обработали Лисона и заставили его кормиться из ручки. Как вы заставили его организовать этот выезд на рыбалку, сюда, к себе, чтобы в одиночку обхаживать Келефи и Паппса. Как Паппсу это не понравилось, и он настоял, чтобы пригласили меня. И как, когда мы сюда приехали, я загнал вас в угол и раскрыл всю вашу грязную аферу, которая, вы думали, уже у вас в кармане; и как вчера вечером Лисон начал кое-что понимать. Еще немного, и вы бы сели в галошу, еще бы один день - и все. Этот день - сегодня. Этот день сегодня, но Лисона уже нет. Вот что я собираюсь рассказать генеральному прокурору, и не говорите, что я вас не предупреждал. Я не хочу, чтобы вы потом так сказали, для чего мне и понадобились свидетели. Вот и все. Феррис повернулся и пошел к выходу. Брэгэн окликнул его, но тот не остановился. Брэгэн вскочил и бросился за ним, но когда он был у двери, Феррис уже перешагнул через порог и захлопнул дверь за собой. Брэгэн посмотрел на меня невидящим взглядом, сказал: - Бог ты мой, он ведь сам сунул Паппсу взятку! - открыл дверь и был таков. Я закрыл за ним, повернулся к двери спиной и спросил Вулфа: - Мне пойти кого-нибудь предупредить? Или подождем немного, а потом пойдем на поиски трупа? - Плейстоцен, - прорычал он. - Саблезубые гиены. - О'кэй, - согласился я, - но, как бы то ни было, вы, по-моему, дали маху. Этот подонок мог и вправду нас вызволить отсюда. И, если так, то смотрите: на машине отсюда до Западной Тридцать пятой улицы, Манхэттен, - семь часов. На самолете отсюда до Вашингтона - три часа. Я сажусь в такси, еду в город и приступаю к работе. Вы сигаете в самолет до Нью-Йорка. Полет до "Ла Гардиа" - час с четвертью. На такси от "Ла Гардиа" до Западной Тридцать пятой улицы, Манхэттен, - сорок пять минут. Итого, на все про все - пять часов. На два часа меньше, чем на машине. Я уже не говорю, что так они нас вообще не выпустят. А помимо всего прочего, можно было бы и счет Брэгэну выставить, тысяч на десять зелененьких, как минимум. Вы могли бы ему сказать... - Арчи. - Да, сэр. - На полке, там, в комнате, есть книга "Власть и политика", Томаса К. Финлеттера. Я хотел бы ее почитать. Между нами уже давно существует молчаливый уговор, что дома книги с полок он достает себе сам, но здесь, надо признать, ситуация была совсем иная,