в Бредфорде. Но больше ничего.
     - За ним надо следить.
     - Я все время слежу.
Приехавшие Осборн и Рейнхарт пригласили Джуди на пункт управления. Там было тихо
и пусто.
Один Харви возился у стола среди разбросанных бумаг, окурков я грязных чашек.
При виде этой картины Рейнхарт всполошился, словно испуганная курица:
     - Надо все-таки следить за чистотой.
     - А можно будет подвигать облучатель для министра? - поинтересовался Осборн.
     - Надеюсь, что да, хотя механизмов сопровождения мы пока не испытывали.
Рейнхарт озабоченно семенил по комнате, не замечая знаков, которые делал ему
Харви.
     - У вас такой вид, словно вы всю ночь не спали, Харви.
     - Так и было, сэр. И доктор Флеминг с доктором Бриджером тоже не спали.
     - Что-нибудь не ладилось?
     - Да нет, сэр. Мы сопровождали источник.
     - Сопровождали?! Это по чьим же указаниям?
     - Доктора Флеминга, сэр, - беззаботно ответил Харви. - Сейчас мы все вернули в
первоначальное положение.
     - Почему же мне не сообщили?- Рейнхарт повернулся к Осборну и Джуди. - Вы знали
об этом? Джуди покачала головой.
     - Флеминг, по-видимому, начинает устанавливать свои порядки, - заметил Осборн.
     - Где он? - резко спросил Рейнхарт.
     - Там, - Харви показал на дверь аппаратного зала, - с доктором Бриджером.
     - Так попросите его уделить мне несколько минут!
Пока Харви говорил в микрофон на пульте управления, Рейнхарт сердито семенил по
комнате.
     - Что вы сопровождали?
     - Источник в Андромеде, сэр.
     - М-31?
     - Нет, сэр.
     - Так что же тогда?
     - Другой источник из этой же области. С прерывающимся сигналом.
     - Вы его слышали раньше?
     - Нет, сэр.
Вошел Флеминг. Он был не брит, трезв и выглядел очень усталым, но в нем
чувствовалось сдержанное возбуждение. В руках он держал рулон диаграммной ленты.
На этот раз Рейнхарт не был склонен к попустительству.
     - Насколько я понял, вы работали с телескопом?
Флеминг остановился и, прищурившись, поглядел на них.
     - Прошу прощения, господа. У меня не было времени писать заявление в трех
экземплярах. - Он повернулся к Осборну. - Я вам звонил, только вас не было.
     - Чем же вы занимались? - спросил Рейнхарт.
Раскатав перед ними на столе ленту самописца, Флеминг стал рассказывать.
     - Вот так выглядит запись передачи, - закончил он.
Рейнхарт удивленно посмотрел на Флеминга.
     - Вы хотите сказать - сигнала?
     - Я сказал - передачи. Точки и тире. Верно, Харви?
     - Было очень похоже.
     - И это продолжалось всю ночь. Сейчас источник за горизонтом, но вечером можно
будет снова проследить его.
Джуди взглянула на Осборна, но помощи от него не получила.
     - А как же церемония открытиям - неуверенно произнесла она.
     - Да черт с ним, с открытием! - Флеминг резко повернулся к ней. - Как вы не
понимаете! Это же голос. Он дошел до нас через миллионы миллионов миль!
     - Голос? - Джуди показалось, что ее собственный голос звучит слабо и
неестественно.
     - Он летел к нам двести лет со скоростью света. Может же ваш министр подождать
еще день?
Тут Рейнхарт, казалось, пришел в себя. Он иронически взглянул на Флеминга.
     - А что, если это просто спутник...
     - Это не спутник! Рейнхарт подошел к "погремушке Джэко".
     - Прежде чем приходить в такой ажиотаж, Джон, следовало бы проверить весь этот
железный лом на околоземных орбитах.
     - Мы проверили.
Рейнхарт повернулся к Осборну.
     - Вы не слышали ни о каком новом запуске?
     - Нет.
     - Послушайте, - настаивал Флеминг, - если бы это был спутник, он бы не мог всю
ночь торчать в центре созвездия Андромеды!
     - А вы уверены, что это не большая туманность?
     - Мы ее определили. Верно, Харви? Харви кивнул, но Рейнхарт, казалось, все еще
сомневался.
     - Это могла быть какая-нибудь интерференция или что-то в таком роде.
     - Уж как-нибудь я отличу передачу от простого шума, - сказал Флеминг. - Кроме
того, в этой передаче есть нечто особое, такое, чего я никогда еще не встречал.
Между точками и тире шел модулированный сигнал более высокой частоты, и уж там
такое количество знаков... В общем нам придется собрать специальную аппаратуру,
чтобы принимать все это.
Он нажал на клавишу переговорного устройства и вызвал из соседней комнаты
Бриджера. Затем собрал бумаги и сунул их Рейнхарту.
     - Посмотрите же. Ведь этого ждут больше десяти лет. А уж если на то пошло, -
десять веков!
     - Здесь содержится какой-то смысл? - спросил Осборн высоким, визгливым голосом
правительственного чиновника.
     - Да!
     - Вы можете расшифровать передачу?
     - О господи! Вы, кажется, думаете, что космос населен бойскаутами, сигналящими
азбукой Морзе?
Вошел Бриджер. Он был бледен, нос у него подергивался. Однако его присутствие,
казалось, успокаивающе подействовало на Флеминга. Бриджер подтвердил его
рассказ.
     - А может быть, это сигналы очень удаленного космического зонда? - предположил
Осборн.
Флеминг даже не удостоил его ответом. Джуди собралась с духом:
     - Его подавали с какой-нибудь планеты?
     - Да.
     - С Марса или откуда-нибудь в этом роде? Флеминг пожал плечами.
     - Вероятнее, с планеты, обращающейся вокруг одной из звезд в созвездии
Андромеды.
     - И она сигналит нам? Рейнхарт передал бумаги Осборну.
     - Это, несомненно, связанная последовательность точек и тире.
     - Тогда почему никто еще не принял эти сигналы?
     - Потому что ни у кого больше нет такой аппаратуры. Если бы мы не сделали вам
такой чертовски хорошей аппаратуры, вы бы не держали в руках эти записи!
Осборн присел на край пульта управления, озадаченно уставившись в запись.
     - Предположим, что какое-то мыслящее существо пытается установить с нами
связь... Да нет, чепуха!
     - Нет, это возможно, - Рейнхарт внимательно изучал свои аккуратные пальчики,
всем видом показывая, что он предпочел бы не касаться этой темы. - Если бы
другие существа... Флеминг перебил его:
     - Не существа, а разумная жизнь. Не обязательно - какие-нибудь зеленые
человечки. И даже не обязательно органическая жизнь вообще. Просто разум!
По спине Джуди пробежал холодок, но она взяла себя в руки.
     - Бр-р! Даже дрожь пробирает!
     - И меня тоже, - отозвался Флеминг. Осборн вышел из оцепенения.
     - Кого угодно в холод бросит, если это действительно передача из космоса -
пробормотал он.
В конце концов было решено этим вечером снова проследить за источником
таинственных сигналов. Передача прекратилась, по-видимому, просто из-за вращения
Земли. Следовательно, можно было поймать сигналы снова. Как только приняли
решение, Рейнхарт опять стал спокойным и деловитым. Вместе с Флемингом и
Бриджером он раскатал рулоны записей и стал их изучать.
     - А знаете, что это может быть? - сказал Флеминг. - Двоичный код.
     - Что это такое? - поинтересовалась Джуди.
     - Система счета, использующая только две цифры - 0 и 1, а не набор от 1 до 10,
как наша обычная, десятичная система. 0 и 1 могут обозначаться точкой и тире.
Или наоборот. Наша десятичная система произвольна, а вот двоичная
фундаментальна. Утверждение и отрицание, "да" и "нет", точка и тире - это же
универсально, черт возьми! - он повернул к ней возбужденное лицо с покрасневшими
от бессонницы глазами. - "Философия написана на языке математики" - помните?!
Вот сейчас мы и опрокинем все перегородки!..
     - Надо отложить торжественное открытием - решил Осборн. - Это не для газет.
     - А почему?
Осборн поморщился. В его мире все было не просто: ничего нельзя сказать или
сделать без соответствующего разрешения. Для него события в Болдершоу-Фелл были
лишь частью чрезвычайно сложной системы мероприятий, а над всем этим вырастало
то, что олицетворял собою Ванденберг. Нет. Все до мельчайших подробностей должно
быть взвешено и как следует обдумано.
     - Что мне сообщить репортерами - спросила его Джуди.
     - Ничего.
     - Ничего?!
     - Что мы, тайное общество? - в вопросе Флеминга звучало презрение. Однако
Осборну удалось сохранить одновременно доверительный и официальный тон:
     - Нельзя давать для широкой публики такую сырую информацию. Необходимо сначала
проконсультироваться по этому вопросу, а то, пожалуй, может возникнуть паника:
космические корабли, летающие блюдца, чудища с тараканьими глазами... Найдутся
идиоты, которые все это немедленно увидят "собственными глазами". Или просто
кому-то что-то пригрезится. Нет. В печати ничего не должно появиться, мисс
Адамсон.
Оставив взбешенного Флеминга на контрольном пункте, они направились в кабинет
Рейнхарта, чтобы позвонить министру, а затем уехали.


        Глава 2. Часть 2.

     В гостинице "Лев" в
Болдершоу начали собираться репортеры, приглашенные на церемонию открытия. Джуди
провела Осборна и Рейнхарта через заднюю дверь в маленький номер, где их ждал
запоздалый обед и где они могли рассчитывать на сравнительную безопасность от
целой оравы корреспондентов различных газет, сновавших в холле. В перерывах
между блюдами Осборн совершал вылазки в телефонную будку и с каждым разом
становился все более встревоженным и подавленным.
     - Что сказал министр?
     - Сказал: "Спросите Ванденберга". Они доели остывшее мясо, и Осборн снова ушел.
     - Так что же сказал Ванденберг?
     - Да что, по-вашему, он мог сказать? "Помалкивайте".
Джуди было поручено на следующее утро сообщить репортерам, что открытие отложено
из-за технических неполадок. Если понадобится иная информация, Лондон даст ее
прямо в редакции газет. Затем им снова удалось незаметно выскользнуть через
заднюю дверь. Через полчаса у гостиницы остановился автомобиль Флеминга, и сам
Флеминг, усталый и томимый жаждой, скрылся в дверях.
Вечером передачу приняли снова. Она продолжалась всю ночь, и Флеминг с Бриджером
по очереди записывали ее - не только различимые на слух точки и тире, но и
высокочастотную составляющую. Утром Деннис Бриджер один отправился в Болдершоу,
и Харрис незаметно последовал за ним. Оставив машину на стоянке возле ратуши,
Бриджер свернул в мощенную булыжником улочку, ведущую к окраине. Харрис следовал
за ним, держась на расстоянии квартала. В темном дождевике вместо обычной
спецовки он походил скорее на ирландского бандита, чем на мирного лаборанта.
Харрис так старался остаться незамеченным, что попросту не обратил внимания на
двух мужчин, стоявших на противоположной стороне улицы напротив небольшой двери
с табличкой "Дж. Олдройд, букмекер". Улица отнюдь не была пустынной, и разве
вызывают подозрение двое беседующих прохожих?
Бриджер свернул в эту дверь и очутился в узком, темном коридоре. Лестница,
покрытая линолеумом, вела на второй этаж, а рядом виднелась дверь с панелью из
матового стекла. Шум улицы оборвался со стуком захлопнувшейся двери; в коридоре
было тихо, как в склепе. На стеклянной двери висела такая же табличка, как и на
улице. И еще: "Стучите и входите". Бриджер так и сделал.
Несмотря на поздний час, Дж. Олдройд завтракал, сидя за столом. Это был пожилой
человек в рубашке с закатанными рукавами и линялом шерстяном жилете. Когда
появился Бриджер, он как раз приканчивал яичницу, орудуя вилкой с насаженным на
нее кусочком хлеба. В конторе больше никого не было, и все же она казалась
тесной из-за телефонов, арифмометра, аппарата биржевого телеграфа, телетайпа и
разбросанных повсюду бумаг. На стенах висело несколько рекламных календарей,
оборванных на разных месяцах, но тут же были и превосходные, очень точные часы.
Мистер Олдройд мельком взглянул на Бриджера поверх нагромождения из старого
хлама и нового оборудования.
     - А, это вы! Бриджер кивнул в сторону телетайпа.
     - Работает?
Вместо ответа мистер Олдройд отправил наконец в рот кусок хлеба, пропитанный
яичницей, а Бриджер уселся за аппарат.
     - Ну, как дела? - спросил он, включая телетайп и набирая номер. Это было сказано
тоном, каким обычно говорят со старым знакомым.
     - Так себе, - ответил мистер Олдройд. - У этих кляч никакого чувства
ответственности. Или они в кучу сбиваются, или ползут, что твой автобус.
Бриджер отстучал: "КАУФМАН ТЕЛЕКС 21303 ЖЕНЕВА" - и замер, услышав какую-то
возню за дверью. На матовом стекле на мгновение возник силуэт чьей-то головы.
Затем - приглушенный вскрик, стон, и тень исчезла, ее оттеснили совсем уж
неясные силуэты. Бриджер в страхе взглянул на Олдройда, но тот, казалось, ничего
не заметил и продолжал аккуратно срезать кожицу с кусочка грудинки,
завернувшегося колечком. Бриджер опять повернулся к телетайпу. Окончив передачу,
он боязливо выглянул в коридор. Там было пусто. Входная дверь была распахнута,
но ничего необычного не заметно. Никто не стоял у дверей. Никто не подсматривал
из-за угла. Ну, а отъехавшая машина могла и не иметь к случившемуся никакого
отношения.
Деннис Бриджер направился к стоянке, чувствуя противную дрожь в коленках.
Сообщение о сигналах из космоса было передано одним из телеграфных агентств и
успело попасть в вечерние газеты. К тому времени, как генерал Ванденберг
примчался к министру науки с протестом, телевидение уже передавало
правительственное заявление. Министр отсутствовал. Осборн с Ванденбергом стояли
в кабинете министра и смотрели в угол; там, с экрана, торжественно вещал диктор.
Правительство того времени представляло собой внушительное на первый взгляд, но
не объединенное общей целью созвездие талантов, прозванных "меритократами" и
сплотившихся перед лицом кризиса. Это были способные люди, которых объединяло
лишь желание выжить. Премьер-министром был либеральный консерватор, министром
труда - ренегат-лейборист. Важнейшие портфели находились в руках энергичных и
честолюбивых людей помоложе, вроде министра обороны. Прочие - у не столь
способных, но, по мнению публики, импозантных деятелей, бойких на язык, вроде
министра науки. Партийные разногласия не исчезли - скорее отошли на задний план;
возможно, то был вообще конец партийного правления в Англии. Впрочем, это никого
не заботило. Вся страна была, по-видимому, погружена в глубокую апатию и не
обращала внимания на мир, который вышел из-под ее контроля. Порой люди, еще
сохранявшие оппозиционные убеждения, писали мелом "Виши" на стенах Уайтхолла, но
это было единственным проявлением интереса к политике. Люди тихо занимались
своими делами, и общественную жизнь страны сковало удивительное безмолвие. По
выражению одного остряка, было так тихо, что можно расслышать, как упадет бомба.
В этот-то вакуум и обрушилось сообщение о передаче из космоса. Газеты, как
водится, все безнадежно перепутали. "Паника среди ученых! Готовится ли нападение
на Землю?!" - кричали они. Молодой человек на экране с выражением читал строки
правительственного заявления:
"Сегодня вечером правительство решительным образом опровергло слухи о возможном
вторжении из космоса. Представитель министерства науки заявил репортерам, что,
хотя сигналы, напоминающие радиопередачу, действительно были приняты с помощью
нового гигантского радиотелескопа в Болдершоу-Фелл, нет никаких оснований
считать, что они переданы с космического корабля или с ближней планеты. Если
принятые сигналы действительно являются радиопередачей, то она послана только с
очень большого расстояния".
Никто не знал, каким образом эти сведения стали достоянием гласности. Рейнхарту
ничего не было известно, а местный агент военной службы безопасности - Харрис -
непонятным образом исчез. Тем не менее военное министерство жаждало крови.
Ванденберг бросил на министерский стол два досье.
     - "Доктор Флеминг, Джон. Начиная с 1960 года: высказывания против НАТО, в пользу
Африки, Олдермастонские шествия, гражданское неповиновение, ядерное
разоружение..." И, по-вашему, он заслуживает доверия?
     - Он ученый, а не кандидат в полицейские.
     - Однако все-таки считается, что он должен быть лояльным. Ну, а другой? -
генерал не без злорадства перелистывал досье. - "Бриджер. С 1958 по 1963 год -
член лейбористской партии. Затем сделал поворот на 180А и принялся выполнять
поручения одного из международных картелей. Да еще одного из самых грязных -
"Интеля"! Уж без него-то вы могли обойтись?
     - Без него Флеминг отказывался работать.
     - Ну, тогда понятно, - генерал собрал бумаги. - Я бы сказал, что вот оно, наше
уязвимое место.
     - Ну, хорошо, - устало ответил Осборн и взял телефонную трубку на столе
министра. - Пожалуйста, Болдершоу-Фелл,- сказал он нежным голосом, как человек,
заказывающий цветы.
В помещении пульта управления вновь принимали космическое послание. Харви в
другой комнате присматривал за самописцами, и Флеминг сидел у пульта один. Не
хватало людей: Уэлена вдруг куда-то отослали, и даже Харриса не было. Бриджер
держался в стороне, казался раздраженным и обеспокоенным; лицо его непрерывно
подергивалось. Наконец он подошел к Флемингу.
     - Слушай, Джон, это может тянуться без конца.
     - Пожалуй.
Из репродуктора несся незатихающий звездный шелест.
     - Я хочу смотать удочки. - Флеминг поднял на него глаза. - Все закончено. Мне
здесь больше делать нечего.
     - Да у тебя здесь уйма дел, Деннис!
     - Нет, я все-таки отчалю.
     - А как же с этим?
Они помолчали, прислушиваясь к потрескиванию репродуктора. Нос Бриджера
задергался.
     - А это может быть все, что угодно - бросил он.
     - Знаешь, у меня есть идея.
     - Ну, что там еще?
     - А что, если это набор инструкций..,
     - Ну и прекрасно. Вот и займись этим.
     - Давай вместе займемся! Тут их перебила Джуди. Лицо ее было холодным и гневным,
она шла через комнату, а ее каблуки стучали по паркету, как сапоги гвардейца.
Еще не дойдя до них, она резко спросила:
     - Кто из вас проболтался журналистам? Флеминг в изумлении уставился на нее. Она
повернулась к Бриджеру.
     - Кто-то передал прессе все сведения об этом - все!
Флеминг сокрушенно прищелкнул языком. Джуди метнула на него гневный взгляд и
снова повернулась к Бриджеру.
     - Ни профессор Рейнхарт, ни я этого не делали. А Харви и остальные слишком мало
знают, они ни при чем. Значит, эго был кто-то из вас!
     - Что и требовалось доказать, - сказал Флеминг. Но Джуди и не взглянула на него.
     - Сколько они заплатили вам, доктор Бриджер?
     - ...Мне?..
Бриджер замолчал. Флеминг вскочил и вклинился между ними.
     - А вы тут при чем? - спросил он.
     - А при том, что я...
     - Да, да, кто же вы?- он нагнулся к ней, и она почувствовала, что от него пахнет
виски. - Я, - она запнулась, - я уполномоченная по связи с прессой. У меня есть
свои обязанности. А сейчас я получила такой нагоняй, какого в жизни не получала!

     - Мне очень жаль, - вставил Бриджер.
     - И вам больше нечего сказать? - ее голос даже сорвался от возмущения.
     - Будьте настолько любезны, - Флеминг покачивался на широко расставленных ногах
и насмешливо ухмылялся, глядя на нее сверху вниз, - отвяжитесь от моего друга
Денниса.
     - Почему?
     - Потому, что с ними разговаривал я.
     - Вы?! - она даже отшатнулась, словно ее ударили по лицу. - Вы были пьяны?
     - Да, - сказал Флеминг и повернулся к ней спиной. В дверях комнаты, где стояли
самописцы, он оглянулся. - А хоть бы и трезв, что из того? - И уже из-за двери
крикнул: - И они мне ничего не заплатили!
Джуди с минуту стояла, ничего не видя и не слыша. Репродуктор шипел и
потрескивал, Люминесцентные лампы освещали мебель, состоявшую, казалось, из
одних прямых углов. В темное небо уходила арка радиотелескопа. Джуди приехала
сюда, абсолютно ничего не зная, ни во что не посвященная, всего три вечера
назад... Наконец она заметила, что рядом стоит Бриджер и протягивает ей
сигарету.
     - Кумир рухнул, а, мисс Адамсон?
Джуди, как уполномоченная по связи с прессой, была обязана доложить о
случившемся Осборну, а тот доложил министру. О Харрисе ничего не было слышно, и
его исчезновение продолжали держать в тайне. Корреспондентов убедили, что все
это ошибка или мистификация. После ряда бурных министерских совещаний министр
обороны смог заверить генерала Ванденберга и его начальство, что ничего
подобного не повторится - они за это ручаются. Начали усиленно разыскивать
Харриса, а Флеминга вызвали в Лондон.
Вначале предположили, что Флеминг просто покрывает Бриджера, но вскоре
установили, что он действительно рассказал все это корреспонденту по имени
Дженкинс за бутылкой виски. Хотя Бриджер заявил о своем уходе, по контракту он
должен был проработать еще три месяца и оставался в Болдершоу-Фелл заместителем
Флеминга на время его отсутствия. Передача все продолжалась и теперь
записывалась в двоичном коде.
Сам Флеминг, казалось, был вполне равнодушен к суете, поднявшейся вокруг его
особы. Он забрал с собой в Лондон испещренные цифрами ленты записей и в поезде
час за часом изучал их, покрывая значками и цифрами поля, а потом и конверты
всех писем, которые он обнаружил у себя в карманах. Ничего вокруг себя он не
замечал, одевался и ел с отсутствующим видом, почти не пил; он был поглощен
какой-то одной мыслью, охвачен возбуждением. Он не замечал Джуди и почти не
читал газет.
Когда Флеминг появился в министерстве науки, его немедленно провели в кабинет
Осборна, который ожидал его в обществе Рейнхарта и человека средних лет с седыми
висками и беспокойными голубыми глазами, державшегося очень прямо. Осборн встал
и пожал Флемингу руку.
     - Доктор Флеминг, - Осборн был подчеркнуто официален.
     - Угу?
     - Это коммодор авиации Уотлинг из службы безопасности министерства обороны.
Человек с военной выправкой поклонился и холодно взглянул на Флеминга. Тот
перевел вопросительный взгляд на Рейнхарта.
     - Здравствуйте, Джон, - негромко и сдержанно сказал Рейнхарт и принялся
разглядывать свои ногти.
     - Садитесь, доктор Флеминг. Осборн указал на кресло, повернутое к собравшимся,
но Флеминг медлил, удивленно переводя взгляд с одного лица на другое, как
человек, проснувшийся в незнакомом месте.
     - Это что, допрос?
Последовала короткая пауза. Уотлинг закурил сигарету.
     - Вы знали, что вашу работу курирует служба безопасности?
     - А что это значит?
     - То, что работа засекречена.
     - Да, знал.
     - Так как же вы?..
     - Я возмущаюсь, когда ученым затыкают рот.

     - Не надо так волноваться, Джон,- успокаивающе произнес Рейнхарт. Уотлинг лег на
другой галс:
     - Вы видели газеты?
     - Некоторые.
     - Полмира уверено, что зеленые человечки со щупальцами не сегодня - завтра
высадятся у нас на огородах!
Флеминг улыбнулся, почувствовав под ногами более твердую почву.
     - И вы уверены? - осведомился он.
     - Но ведь я знаю факты.
     - Именно факты я и сообщил прессе.
Точные научные факты. Откуда мне было знать, что они все так переврут?
     - О том и речь, что подобные вещи не входят в вашу компетенцию, доктор Флеминг,
     - Осборн уже вновь сидел за своим столом в красивой и одновременно внушительной
позе, - вот почему вас и просили не вмешиваться. Я вас сам предупреждал.
     - Да ну? - Флеминг явно начинал скучать.
     - Нам пришлось послать полный отчет Координационному комитету по обороне, -
строго продолжал Уотлинг, - а сейчас премьер-министр готовит заявление для
Организации Объединенных Наций!
     - Ну, тогда все в порядке!
     - Нам это положение отнюдь не нравится, но мы вынуждены были действовать, чтобы
успокоить общественное мнение.
     - Естественно.
     - А вынудили нас к этому вы.
     - Очевидно, я должен, раскаявшись, бить себя в грудь? - Флеминг уже не только
скучал, но и злился. - Как я поступаю с моими открытиями - это мое дело! Мы пока
еще живем в свободной стране?
     - Но ведь вы работали не один, Джон, - сказал Рейнхарт, упорно глядя в сторону.
Осборн наклонился через стол к Флемингу и принялся его уговаривать:
     - Все, что нам нужно, доктор Флеминг, - это только ваше личное заявление в
печати.
     - Чем же оно может помочь?
     - Все, что способно успокоить людей, может помочь.
     - Особенно если вам удастся дискредитировать того, от кого была получена
информация.
     - Джон, это же не относится лично к вам, - сказал Рейнхарт.
     - Не ко мне лично? Тогда зачем же я здесь? - Флеминг презрительно посмотрел на
них. - Ну, а после того, как я сделаю заявление, что говорил чепуху, что тогда?
     - Боюсь, что... - Рейнхарт снова потупился.
     - Боюсь, что мы не оставили профессору Рейнхарту выбора, - сказал Уотлинг.
     - Они хотят, чтобы вы ушли от нас, Джон. Флеминг встал и задумался. Трое
остальных ждали взрыва. Но он сказал невозмутимо:
     - Как все просто, а?
     - Конечно, я не хочу терять вас, Джон! - Рейнхарт протестующе вскинул свои
миниатюрные ручки.
     - Ну, разумеется. Впрочем, есть одно препятствие.
     - О-о?!
     - Без меня вы не продвинетесь ни на шаг.
Они были готовы к этому, и Осборн заметил, что найдутся и другие подходящие
кандидатуры.
     - Но ведь они не знают, что это такое.
     - А вы знаете?
Флеминг кивнул и улыбнулся. Уотлинг выпрямился даже больше обычного.
     - Вы хотите сказать, что расшифровали сигналы?
     - Я хочу сказать: мне известно, что это такое.
     - Вы рассчитываете, что мы вам поверим? Осборн явно не верил. Уотлинг - тем
более. Но Рейнхарт заколебался.
     - Что же это, Джон?
     - А тогда меня оставят?
     - Ну, так что же это? Флеминг ухмыльнулся.
     - Это набор "сделай сам", и его передали не человекоподобные существа. Я готов
доказать это. - И он принялся вытаскивать из портфеля бумаги.


        Глава 3. Часть 1.

     Новый институт
электроники помещался на старинной городской площади, превратившейся теперь в
обыкновенный двор, окруженный высокими зданиями из стекла и бетона, с мозаичными
фасадами. Несколько этажей института были заняты различного рода вычислительной
техникой. После интенсивных неофициальных переговоров Рейнхарту удалось
выхлопотать Флемингу помилование и устроить его и нескольких своих сотрудников
при институте с доступом к счетным машинам. Бриджеру, срок контракта которого
истекал, дали еще молоденькую ассистентку, Кристин Флемстед, и к ним
прикомандировали Джуди - к ее собственному и всеобщему неудовольствию.
На кой черт нужен здесь уполномоченный по связи с прессой, если мы все до того
засекречены, что приходится лезть на лестницу, чтобы почистить зубы?! - сердито
спросил Флеминг.
     - Считается, что мне следует все время быть в курсе дела, если вы не возражаете,
конечно. И когда уже не нужно будет сохранять тайну...
     - Вы будете, аu fait так сказать?
     - Но вы не возражаете? - Джуди говорила просительно и робко, будто была виновата
она, а не он. Она чувствовала, что каким-то необъяснимым образом связана с
Флемингом.
     - Мне-то что,- сказал Флеминг. - Чем больше юбок, тем веселее.
Но, как Флеминг и говорил в Болдершоу, у него не было на это времени. Все дни и
большую часть ночей он проводил, преобразуя в доступные людскому пониманию цифры
огромное количество данных, непрерывно поступающих с радиотелескопа. Чем бы
Флеминг ни занимался (с помощью Рейнхарта или сам), он был теперь очень собран и
сосредоточен. С непреклонной целеустремленностью он подгонял Бриджера и его
ассистентку, безропотно терпел надзор за своей работой и послушно выполнял все
формальности. Официально руководителем работ был Рейнхарт, и Флеминг покорно
относил ему все результаты, однако при этом всегда присутствовали представители
министерства обороны, и Флеминг умудрялся быть вежливым даже с Уотлингом,
которого они прозвали Серебряные Крылышки.
Остальные члены группы чувствовали себя намного хуже. Отношения между Бриджером
и Джуди были натянутыми. Бриджеру не терпелось скорей покинуть институт, а
Кристин нисколько не скрывала своего стремления занять его место. Она была
молодой, хорошенькой, и в ней было что-то от флеминговской целеустремленности.
Она явно считала Джуди балластом и при любой возможности демонстрировала ей свою
неприязнь.
Вскоре после их отъезда из Болдершоу отыскался Харрис; об этом сообщил Уотлинг
во время одного из своих визитов. Какие-то люди набросились на Харриса в конторе
букмекера, втолкнули его в машину, избили и оставили на заброшенной мельнице,
где он чуть не умер. У него была сломана нога, и он ползал, не в силах выбраться
оттуда; в течение трех дней он пил воду, капавшую из крана, и питался шоколадом,
оказавшимся у него в кармане, пока наконец на него случайно не набрел крысолов.
Харрис не возвратился к ним, и Уотлинг сообщил эти подробности одной Джуди. Она
не стала о них никому рассказывать, но попробовала выпытать у Кристин что-нибудь
о прошлом Бриджера.
     - Вы давно его знаете? Разговор происходил в маленькой комнатке рядом с
помещением, где находилась главная счетная машина. Кристин работала за столом,
заваленным перфокартами, вышедшими из машины. Джуди расхаживала взад и вперед,
мечтая о том, чтобы сесть.
     - Я делала у него диплом в Кембридже. Хотя, насколько Джуди было известно,
родители Кристин были родом из Прибалтики, девушка изъяснялась, как любая
английская студентка.
     - Вы хорошо его знали?
     - Нет. Впрочем, если вас интересует его научная характеристика...
     - Нет-нет. Я только думала...
     - Что?
     - Ну, может быть, он иногда вел себя... как-нибудь странно?
     - Мне не приходилось обматываться колючей проволокой.
     - Я не о том.
     - Тогда о чем же?
     - Он никогда не просил вас помочь ему в какой-нибудь работе, на стороне, так
сказать? - С какой стати? - она обернулась и посмотрела на Джуди строго и
враждебно. - У кое-кого из нас интересной работы и так хоть отбавляй, не все же
бездельничают.
Джуди ушла в зал, где стояли счетные машины, и принялась наблюдать, как они
стрекочут и перемигиваются индикаторными лампочками. При каждой машине находился
оператор, причем часто было трудно понять, мужчина это или женщина, потому что
на всех были одинаковые комбинезоны. В центре зала стоял длинный стол, куда
стекались результаты вычислений - в виде стопок перфокарт, или катушек магнитной
ленты, или бумажных рулонов, выходивших с печатающих устройств. Цифры! Океаны
цифр. И они, казалось, жили самостоятельной, обособленной от человека жизнью.
Это сборище машин разговаривало на собственном языке!
Джуди уже имела некоторое представление о том, чем занимается их группа.
Передача из созвездия Андромеды продолжалась много недель подряд без повторения,
а затем вдруг началась сначала. Это позволило заполнить большинство пробелов в
первоначальной записи: Земля вращалась, и записывать сигнал можно было только
тогда, когда западное полушарие было обращено в сторону созвездия Андромеды. И
каждые сутки источник в течение двенадцати часов находился за горизонтом. Когда
же передача началась снова, она оказалась уже в другой фазе относительно
суточного вращения нашей планеты, так что пропущенное ранее можно было частично
восполнить. К концу третьего периода у них была полная запись передачи. В
Болдершоу-Фелл продолжали принимать сигнал, но никаких отклонений не
обнаруживалось. Кем бы ни была послана передача, в ней говорилось о чем-то
одном, и это "что-то" повторялось снова и снова.
Теперь никто из посвященных больше не сомневался, что это была именно передача,
послание из космоса. Даже в отделе коммодора авиации Уотлинга она фигурировала
под названием "радиостанция Андромеда", как будто источник сигналов был известен
сколько-нибудь определенно. Соответствующие работы получили шифр "Проект-А".
Послание оказалось чрезвычайно длинным. Все эти точки и тире в переводе на
привычный язык цифр вырастали во многие миллионы цифровых групп. Без счетных
машин обработка такой массы данных потребовала бы целой человеческой жизни, но и
с их помощью она заняла многие месяцы. Каждую машину нужно было научить, как,
обрабатывать вводимую в нее информацию; Джуди узнала, что это называется
программированием. Программа состояла из набора математических действий,
перенесенных на перфорированные карточки, которые вводились в машину, заставляя
ее выполнять то, что требовалось. Затем в машину вводились данные -
анализируемые группы цифр, - и через несколько секунд она выдавала результат.
При появлении новой идеи относительно метода анализа всю операцию нужно было
проделывать заново, и с каждой группой цифр в отдельности. К счастью, можно было
использовать небольшие счетные машины, чтобы подготавливать данные для более
крупных и мощных их собратьев. При этом каждая машина, кроме входных,
контрольных и выходных устройств, располагала еще и достаточно емкой памятью,
так что новые решения можно было автоматически сопоставлять с полученными ранее.

     Почти все это объяснил Джуди Рейнхарт - добрый, снисходительный, умный,
тактичный Рейнхарт. После скандала в Болдершоу-Фелл он стал относиться к ней с
большей симпатией и давал ей понять, что она ему правится, - по-видимому, он ее
жалел. Рейнхарта втянули в дебри межведомственной дипломатии, благодаря чему
группа получила возможность работать. Именно в это время вполне проявился его
талант руководителя. Каким-то образом ему удавалось и удерживать в узде
Флеминга, и отбиваться от начальства, и к тому же он находил время выслушивать
каждого, кто являлся к нему со своими мыслями и проблемами. При всем том
Рейнхарт скромно оставался на заднем плане, переходя от одной сложной задачи к
другой; он был похож на тихую, симпатичную и чрезвычайно умную птицу.
Он брал Джуди под руку и совсем понятно рассказывал о том, что они делают, как
будто в его распоряжении был неисчерпаемый запас времени и знаний. Но однажды
настал момент, когда Рейнхарт уже не мог осмыслить результаты вычислений, и ему
пришлось передать бразды правления Флемингу. Дальше Флеминг шел уже один. Теперь
Джуди поняла, что счетные машины были первой и великой любовью Флеминга и он был
связан с ними узами интуиции, граничащей с волшебством.
Однако это никак нельзя было объяснить чем-то сверхъестественным, просто Флеминг
достиг невероятного совершенства в овладении языком машин. Двоичное исчисление
было для него родной стихией, и часто за какие-то считанные минуты он находил
решения, на проверку которых Бриджер и Кристин тратили затем часы напряженного
труда. И каждый раз оказывалось, что он был прав.
За несколько дней до того, как Бриджер должен был уйти, Рейнхарт пригласил его и
Флеминга на совещание. Оно длилось гораздо дольше обычного, а после окончания
профессор отправился прямо в министерство. На следующее утро Рейнхарт и Флеминг
поехали в Уайтхолл.
     - Итак, все в сборе?
Голос Осборна, несколько напоминавший лошадиное ржание, разносился по всему залу
заседаний. Вокруг длинного стола, разбившись на группы, стояли и разговаривали
человек двадцать. На полированном красного дерева столе их ожидали бювары,
стопки чистой бумаги и карандаши, а по центру стола через правильные интервалы
выстроились серебряные подносы, на которых стояли графины с водой и стаканы. На
одном конце стола покоился большой кожаный бювар с тиснением по углам - для
Главного.
Ванденберг и Уотлинг стояли в одной группе, Рейнхарт и Флеминг - в другой;
кружок почтительных чиновников в темно-сером образовался вокруг ослепительной
дамы в ярком костюме. Осборн опытным взглядом оглядел собравшихся и кивнул
самому молодому из темно-серых, стоявшему у двери. Тот выскользнул в коридор, а
Осборн занял свое место у стола.
     - Кхм, - коротко проржал он, и присутствующие неторопливо направились к своим
местам. Ванденберг по приглашению Осборна сел по правую руку от
председательского кресла. Флеминг, сопровождаемый Рейнхартом, демонстративно
уселся у дальнего конца стола. Наступило благоговейное молчание, затем дверь
распахнулась и на пороге появился сам Джеймс Роберт Рэтклифф, министр науки.
Когда два-три молодых человека сорвались было с места, он благосклонно махнул
рукой: "Сидите, сидите, милые мои!" - и занял свое место перед кожаным бюваром.
У министра была великолепно ухоженная седая шевелюра, бело-розовое, дышащее
здоровьем лицо и очень сильные, короткие и цепкие пальцы: нетрудно было
представить себе, как он черпает то, что ему нужно, целыми пригоршнями. Министр
приветливо улыбнулся собравшимся.
     - Здравствуйте, господа. Надеюсь, я не заставил вас ждать?
Наиболее нервные из присутствующих, покачав головами, пробормотали:
     - Нет!
     - Как поживаете, генерал? - Рэтклифф царственно улыбнулся Ванденбергу.
     - Да, старость не радость, - ответил тот, хотя отнюдь не был ни старым, ни
удрученным. Осборн кашлянул.
     - Позвольте представить вам собравшихся.
     - Да-да, благодарю вас. Я вижу здесь несколько новых лиц.
Осборн по очереди назвал всех, и каждому министр благосклонно кивал головой или
приветливо делал ручкой. Примадонна в ярком костюме оказалась некой миссис
Таит-Аллеи из министерства финансов и представляла комиссию по субсидиям. Когда
наконец очередь дошла до Флеминга, министр изменил форму приветствия:
     - А, Флеминг! Надеюсь, опрометчивых поступков больше не будет? Флеминг бросил на
него взгляд через стол.
     - Я помалкивал, если вы это имеете в виду.
     - Именно это, - любезно улыбнулся Рэтклифф. Он уже кивал Уотлингу.
     - Мы постараемся не отнимать друг у друга слишком много времени. - Он откинул
свою великолепную римскую голову и посмотрел через стол на Рейнхарта. - У вас,
кажется, есть для нас новости, профессор?
Рейнхарт скромно кашлянул в белый кулачок.
     - Анализ выполнил доктор Флеминг, может быть, он...
     - Прошу прощения, - расцвела в улыбке миссис Таит-Аллеи, - а как же мистер
Ньюби?
Мистер Ньюби, маленький, тощий человечек, по-видимому, привык к подобным щелчкам
по носу.
     - О, неужели, - сказал Рэтклифф. - Так восполните упущение, Осборн. Осборн
восполнил.
     - Ну, а теперь?
Двадцать пар глаз, в том числе и глаза министра, уставились на Флеминга.
     - Теперь мы знаем, что это такое, - сказал Флеминг.
     - Грандиозно! - воскликнула миссис Тэйт-Аллен. - Так что же это?
Флеминг пристально посмотрел на министра.
     - Это программа для счетной машины, - произнес он ровным голосом.
     - Программа для счетной машины?! Вы уверены?
Флеминг только кивнул в ответ. Все заговорили сразу.
     - Прошу вас, господа! - повысил голос Осборн, постучав по столу. Говор улегся.
Миссис Таит-Аллеи подняла руку в голубой перчатке.
     - Боюсь, господин министр, здесь не всем известно, что такое программа для
счетной машины.
Флеминг принялся объяснять, а Рейнхарт и Осборн облегченно вздохнули и
откинулись на спинки кресел: дитя вело себя хорошо.
     - А вы уже испытывали эту программу на вычислительной машине? - поинтересовалась
миссис Тэйт-Аллеи.
     - Мы пользовались машинами, для того чтобы расшифровать передачу. Но у нас нет
такой машины, в которую можно было бы загнать всю программу целиком, - Флеминг
постучал пальцами по бумагам. - Для этого программа слишком велика.
     - А если бы вы имели доступ к большей счетной машине? - спросил Осборн.
     - Дело не только в размерах. Собственно говоря, это нечто большее, чем просто
программа.
     - Ну, а что же это? - спросил Ванденберг, устраиваясь поудобнее: заседание
обещало затянуться.
     - Видите ли, она распадается на три раздела, - Флеминг переложил свои бумаги,
будто это могло что-то объяснить. - Первая часть, так сказать, техническое
задание, проект, вернее, набор математических условий, который может быть
интерпретирован как техническое задание. Вторая часть - это собственно
программа, точнее, система команд, как мы ее называем. И третья, последняя часть
     - информация, которую нужно ввести в машину, чтобы она над ней работала.
     - Не будете ли вы так любезны... - Ванденберг протянул руку, и бумаги перешли к
нему. - Я, конечно, не говорю, что вы неправы.
Но все же я хотел бы, чтобы наши специалисты проверили вашу методику.
     - Ну что ж, давайте, - ответил Флеминг. Пока бумаги переходили из рук в руки, за
столом стояла почтительная тишина, и миссис Таит-Аллеи, очевидно, почувствовала,
что необходимо высказать какое-то мнение.
     - Должна признаться, что это очень интересно!
     - Интересно?! - Флеминг готов был вспыхнуть. Рейнхарт взял его за локоть. - Да
это самое важное событие, с тех пор как сформировался человеческий мозг!
     - Ну-ну, Джон, - тихо сказал Рейнхарт. Министр не обратил на этот эпизод
никакого внимания.
     - Что, по-вашему, теперь нужно делать?
     - Построить машину, которая могла бы справиться с этим.
     - Значит, вы действительно полагаете, - министр говорил медленно, тщательно
выбирая слова, как шоколадки из отменного шоколадного набора, - что какие-то
существа из какой-то удаленной части галактики, существа, которые никогда до
этого не имели с нами контакта, сейчас любезно прислали нам схему и, программу
электронной машины того типа...
     - Да, - сказал Флеминг, но министр неторопливо закончил свою мысль:
     - ...который уже имеется у нас на Земле?
     - У нас нет таких машин.
     - Я говорю не о конкретной модели, а о типе. Неужели это, по-вашему возможно?
     - Да, именно так и есть.


        Глава 3. Часть 2.

     Флеминг производил
на собравшихся не слишком приятное впечатление. Им часто приходилось иметь с
ними дело - с этими увлеченными молодыми учеными, упрямыми, раздражительными и
пренебрегающими формальной стороной дела, но с которыми все же следует
обращаться бережно, ибо они и впрямь могут дать нечто ценное. Все эти чиновники,
несмотря на некоторую свою карикатурность, отнюдь не были дураками. Они привыкли
разбираться в людях и ситуациях. Сейчас многое зависело от того, что решат
Ванденберг, Осборн и Рейнхарт. Рэтклифф пои