ен или убит и отказывался видеть в этом свой общественный долг) и позволило городским ворам распланировать среднюю воровскую карьеру, ввести вступительные экзамены и установить правила поведения, подобные правилам, принятым представителями других профессий, на которых члены Гильдии - поскольку разница была не так уж велика - вскоре начали походить.} вместе со строгими инструкциями избегать этой дамы любой ценой. Воры, будучи созданиями ночи, умеют распознать неприятность, когда она пялится им в глаза. Тем временем матушка написала еще два письма в Университет. Ни на одно из них не ответили. - Мне больше нравился лес, - призналась Эск. - Ну не знаю, - пожала плечами матушка. - На самом деле город чем-то похож на лес. Во всяком случае, местные жители умеют ценить труд ведьм. - Они очень дружелюбные, - согласилась Эск. - Помнишь тот дом, дальше по улице, где живет такая толстая дама вместе с юными барышнями, про которых ты сказала, что они - ее родственницы? - Госпожа Лада, - осторожно подтвердила матушка. - Весьма почтенная особа. - К ним с ночи до утра ходят гости. Я специально смотрела. Интересно, когда они спят? - Хм, - откликнулась матушка. - И бедной женщине, должно быть, очень тяжело кормить стольких дочерей. Думаю, их гостям следует быть потактичнее. - Ну, - промямлила матушка, - я не уверена, что... Ее спасло появление у ворот Университета большого, ярко раскрашенного фургона. Его возница придержал быков за несколько футов до матушки и попросил: - Извините, моя дорогая, но не могли бы вы отойти чуть-чуть в сторонку? Убедительно прошу вас. Матушка, немало оскорбленная проявлением столь неприкрытой вежливости и особенно расстроенная тем, что кто-то счел ее "своей дорогой", шагнула в сторону, и тут возница увидел Эск. Это был Тритл. Он улыбнулся так, как улыбнулась бы змея, который отдавили хвост. - Послушайте, да ведь это же та юная особа, которая считает, что из женщин получатся неплохие волшебники! - Именно, - ответила Эск, не обращая внимания на матушку, которая больно пнула ее в щиколотку. - Забавно. И ты пришла, чтобы присоединиться к нам? - Ага, - подтвердила Эск и, поскольку манеры Тритла сами напрашивались на такое обращение, добавила: - Господин. Только мы не можем войти. - Мы? - переспросил Тритл, но, взглянув на матушку, воскликнул: - Ах да, конечно! Это, должно быть, твоя тетушка? - Моя матушка. Только на самом деле она не моя мать, она вроде как всехняя матушка. Матушка чопорно кивнула. - Ну, это просто непозволительно, - продолжал Тритл голосом сладким, как сливовый пудинг. - Клянусь честью! Чтобы наша первая женщина-волшебник ждала на пороге? Какой позор для нас! Могу я проводить тебя? Матушка крепко ухватила Эск за плечо. - Если ты не возражаешь... - начала было она. Но Эск вывернулась и подбежала к повозке. - Ты правда можешь провести меня туда? - с сияющими глазами спросила она. - Конечно. Уверен, главы Орденов будут рады с тобой познакомиться. Их ожидает приятный сюрприз, - добавил он и негромко хохотнул. - Эскарина Смит... - Матушка осеклась и взглянула на Тритла. - Не знаю, что у тебя на уме, господин Волшебник, но мне это не нравится. Эск, где мы живем, ты помнишь. Если ты так хочешь оказаться в глупом положении - вперед, но, по крайней мере, ты вляпаешься в неприятности сама. Матушка повернулась на каблуках и гордо зашагала через площадь. - Замечательная женщина! - рассеянно пробормотал Тритл. - Вижу, твоя метла все еще с тобой. Превосходно. Он на мгновение отпустил вожжи и обеими руками начертил в воздухе замысловатый знак. Огромные створки разошлись, открывая взору широкий двор, окруженный газонами. В глубине двора стояло большое, расползшееся во все стороны здание - или здания, трудно было сказать наверняка, ибо вряд ли Университет кто-либо проектировал. Просто огромное количество контрфорсов, арок, башен, мостиков, куполов, шпилей и тому подобного сбилось в кучу, чтобы было теплее. - Это он? - спросила Эск. - Какой-то он... расплывшийся. - Да, это он, - кивнул Тритл. - Альма муттер, гав де амос и все такое прочее. Разумеется, изнутри он гораздо больше, чем снаружи. Как айсберг. Во всяком случае, так мне сказали - сам я никогда айсбергов не видел. Незримый Университет - и большая его часть, разумеется, - невидим. Слазай-ка в фургон, позови Саймона. Эск отодвинула тяжелые занавески и заглянула внутрь фургона. Саймон лежал на куче одеял, читая здоровенную книгу и делая на клочке бумаги какие-то заметки. Он поднял глаза, обеспокоенно улыбнулся Эск и спросил: - Это ты? - Я, - убежденно ответила она. - А мы думали, ты от нас ушла. Сначала все с-с-с-считали, что ты едешь с-с кем-то другим, а п-потом, когда мы ос-с-становились... - Я вроде как догнала вас. По-моему, господин Тритл хочет, чтобы ты полюбовался на Университет. - Мы уже приех-хали? - Он бросил на нее странный взгляд. - И ты здес-с-сь? - Да. - Но как? - Господин Тритл предложил провести меня, и сказал, что все будут поражены, когда со мной познакомятся. - В глубине ее глаз промелькнул плавник Неуверенности. - Он говорил правду? Саймон посмотрел на книгу, промокнул слезящиеся глаза красным носовым платком и пробормотал: - У него б-бывают всякие фантазии, но человек он н-неплохой. Эск озадаченно взглянула на желтые страницы лежащей перед юношей книги. Они были заполнены сложными красными и черными символами, которые необъяснимым образом выглядели столь же могущественно и неприятно, как тикающая посылка, но которые, тем не менее, привлекали к себе взгляд, как заставляет оборачиваться ужасная авария. Вы чувствовали, что вам хочется узнать их назначение, и в то же самое время подозревали, что потом сильно пожалеете о своем любопытстве. Саймон заметил выражение лица Эск и поспешно захлопнул книгу. - Всего лишь магия, - пробормотал он. - Я тут кое-что п-п-п... - ...пытаюсь... - автоматически подсказала Эск. - С-спасибо. Выяснить. - Это, должно быть, довольно интересно - читать книги, - предположила Эск. - Вроде как да. А разве ты, Эск, не умеешь читать? Прозвучавшее в его голосе изумление уязвило ее. - Наверное умею, - с вызовом заявила она. - Я никогда не пробовала. Эск не признала бы собирательное существительное, даже если бы оно плюнуло ей в лицо, однако она знала, что у коз - стадо, а у ведьм - шабаш. Но как назвать большое количество волшебников? Орден? Заговор? Круг? Что бы это ни было, оно заполняло Университет. Волшебники прохаживались по аллеям и сидели на скамейках среди деревьев. По дорожкам, повинуясь звону колокольчика, спешили молодые волшебники, балансируя стопками книг, а если это были студенты старших курсов, то книги сами летели за ними по воздуху. Кстати о воздухе. В воздухе здесь отчетливо ощущались маслянистость магии и привкус жести. Эск шагала между Тритлом и Саймоном и упивалась видами Университета. Магия не просто пропитывала все вокруг - эта магия была приручена и работала, как мельничный ручей. Это была сила, но ее держали в узде. Саймон был не менее возбужден, чем Эск, но это выразилось только в том, что его глаза начали слезиться еще больше и заикаться он стал еще сильнее. Саймон постоянно останавливался и указывал на здания различных колледжей и лабораторные корпуса. Одно из зданий было довольно низким и мрачным, с высокими узкими окнами. - Это б-библиотека. - В голосе Саймона дрожало благоговейное уважение. - М-можно я зайду? - У тебя еще будет время, - утешил его Тритл. Саймон бросил на здание сожалеющий взгляд. - Все когда-либо написанные книги по магии... - прошептал он. - А почему на окнах решетки? - поинтересовалась Эск. Саймон сглотнул. - Гм, п-п-потому, что книги п-п-по магии не такие, к-как другие, они ведут... - Хватит, - оборвал Тритл. Взглянув на Эск так, словно только что ее заметил, он нахмурился. - А ты здесь что делаешь? - Ты сам предложил провести меня сюда, - объяснила Эск. - Я? Ах да. Разумеется. Прости, мысли блуждают. Юная особа, которая хочет стать волшебником. Ну посмотрим, посмотрим. Следуя за ним, они поднялись по широкой лестнице к внушительным двустворчатым дверям. Двери специально проектировали так, чтобы они поражали своей внушительностью. Их создатель потратил уйму денег на тяжелые замки, вычурные петли, медные заклепки и покрытый затейливой резьбой косяк - все входящие должны были сразу понять, что здесь они кто угодно, только не важные персоны. Вот только проектировщик сам был волшебником. Он совершенно забыл о дверном молотке. Тритл постучал в дверь своим посохом, и она, поколебавшись, медленно отодвинула засовы и распахнулась. Холл был заполнен волшебниками и мальчиками. И родителями мальчиков. Попасть в Незримый Университет можно двумя способами (на самом деле тремя, но в то время волшебники этого еще не знали). Во-первых, можно совершить какое-нибудь великое магическое деяние, к примеру вернуть миру древнюю могущественную реликвию или изобрести совершенно новое заклинание, но в наше время это случается редко. В прошлом существовали великие волшебники, которые умели формировать новые чары из хаотичной сырой магии Плоского мира, чудесники, от которых произошли все современные заклятья, но эти дни безвозвратно канули в прошлое. Чудесников больше не осталось. Так что более типичный способ поступить в Университет - это после соответствующего периода ученичества заручиться поддержкой старшего и уважаемого волшебника. Конкуренция за место в Незримом Университете и за те почести-привилегии, которые приносила Незримая степень, была очень высока. Большинству из мальчиков, что толпились сейчас в холле, запуская друг в друга мелкие заклинания, было суждено потерпеть неудачу и провести остаток дней своих в роли низших магов, простых магических техников, которые, с вызывающе торчащими бородами и кожаными заплатами на локтях, собираются на волшебных вечеринках маленькими завистливыми группками. Не для них вожделенная остроконечная шляпа, украшенная по личному желанию владельца астрологическими символами, великолепные одежды и посох силы. Но, по меньшей мере, они могут смотреть сверху вниз на чародеев, которые обычно бывают толстыми весельчаками, как правило "окают", пьют пиво, появляются везде с тощими печальными женщинами в усыпанном блестками трико и дико раздражают магов тем, что, не осознавая своего низкого положения, постоянно рассказывают им анекдоты. Ниже всех - не считая ведьм, разумеется, - стоят заклинатели, вообще не получающие никакой подготовки. Заклинателю можно доверить разве что мытье перегонного куба. Многие заклинания требуют таких ингредиентов, как прах человека, погибшего под обвалом, сперма живого тигра, корень растения, которое, когда его вырывают, издает ультразвуковой крик. Кого за ними посылают? Правильно. Магов низших рангов часто называют уличными волшебниками. На самом деле уличное волшебство - это весьма почтенная и высокоспециализированная форма магии, привлекающая к себе молчаливых, задумчивых людей с друидическими убеждениями и садоводческими наклонностями. Если вы пригласите уличного волшебника в гости, он проведет половину вечера, нашептывая что-то вашим комнатным растениям. Другую половину вечеринки он проведет, выслушивая их ответы. Эск заметила, что в холле присутствуют несколько женщин, - даже у юных волшебников бывают матери и сестры. Родные и близкие семьями валили, чтобы попрощаться с любимыми сыновьями. Высмаркивались носы, вытирались слезы и звенели монеты - гордые отцы вкладывали в ладони отпрысков небольшую сумму на карманные расходы. Самые старые волшебники прогуливались в толпе, разговаривая с волшебникамипоручителями и рассматривая будущих студентов. Несколько таких старых волшебников, продвигаясь под всеми парусами подобно украшенным золотом галеонам, пробились через людское море к Тритлу, степенно поклонились ему и с одобрением взглянули на Саймона. - Так это и есть юный Саймон? - спросил самый толстый из них, лучезарно улыбаясь мальчику. - Мы слышали о тебе прекрасные отзывы, молодой человек. А? Что? - Саймон, поклонись аркканцлеру Напролоуму, Архимагу Волшебников Серебряной Звезды, - подсказал Тритл. Саймон боязливо поклонился. Напролоум одарил его благожелательным взглядом. - О тебе говорят замечательные вещи. Этот горный воздух, должно быть, хорошо влияет на мозг, а? Он расхохотался. Окружающие его волшебники расхохотались. Тритл расхохотался. Их реакцию Эск сочла довольно странной, поскольку не увидела в происходящем ничего смешного. - Я н-н-не з-знаю, г-г-г... - Судя по тому, что мы слышали, это, должно быть, единственное, чего ты не знаешь, парень! - изрек Напролоум, чьи щеки колыхались от еле сдерживаемого веселья. За этими словами последовал еще один точно рассчитанный по времени взрыв смеха. Напролоум похлопал Саймона по плечу. - Вот кто у нас будет получать почетную стипендию. Просто потрясающие результаты, никогда не видел ничего подобного. К тому же самоучка. Изумительно, да? Как ты считаешь, Тритл? - Великолепно, аркканцлер. Напролоум оглянулся на коллег-волшебников. - Может, ты продемонстрируешь нам образчик? - предложил он. - Небольшой наглядный показ, а? Саймон бросил на него взгляд, в котором сквозила животная паника. - В-вообще-то, у м-меня н-не очень х-х-х... - Ну-ну, - подбодрил (как ему самому казалось) Напролоум. - Не бойся. Не торопись. Подготовься как следует. Саймон облизнул пересохшие губы, взглянул с немым призывом на Тритла и начал: - Гм, п-п-п-п... - Он замолчал и с усилием проглотил слюну. - С-с-с-с... Его глаза вылезли из орбит, из них ручьем хлынули слезы, а плечи заходили ходуном. Тритл ободряюще похлопал его по спине и объяснил: - Сенная лихорадка. Мне что-то не удается ее вылечить. Все испробовал. Саймон проглотил слюну и кивнул, после чего взмахом белой ладони с длинными пальцами отстранил от себя Тритла и закрыл глаза. В течение нескольких секунд ничего не происходило. Он стоял беззвучно шевеля губами. Затем от него, словно свет свечи, расползлась тишина. Круги бесшумности захлестнули толпу, ударяясь о стены со всей силой воздушного поцелуя и откатываясь волнами. Люди некоторое время непонимающе таращились на то, как их собеседники беззвучно раззевают рты, но потом и сами багровели от усилий - их собственный смех оказывался не громче комариного писка. Над головой Саймона вспыхнули крошечные точки света. Они начали кружиться и завиваться в спирали в сложном трехмерном танце, после чего образовали какую-то фигуру. Вообще-то Эск показалось, что эта фигура была там все время, поджидая, когда глаза девочки ее увидят. Так совершенно невинное облачко умеет, ни капли не изменившись, превратиться в кита, корабль или лицо. Фигура вокруг головы Саймона изображала Плоский мир. Несмотря на то, что мерцание и мелькание крохотных огоньков смазывали некоторые детали, Диск узнавался практически сразу. А еще там была небесная черепаха Великий А'Туин с четырьмя слонами на спине. Вокруг Края света сверкал огромный Краепад, а в самом центре виднелась миниатюрная каменная игла, символизирующая гигантскую гору Кори Челести, на которой жили боги. Образ увеличился в размерах, показалось Круглое море, а затем - и сам Анк. Малюсенькие огоньки разлетались в стороны от Саймона и исчезали в небытии в нескольких футах от его головы. Они демонстрировали вид города с воздуха, и город этот несся прямо на зрителей. Приближающийся Университет становился все больше и больше. Вот и Главный зал... ... А вот люди, молча и с открытыми ртами наблюдающие за происходящим. Вот сам Саймон, очерченный точками серебристого света. И в воздухе над ним - крошечный сверкающий образ, и этот образ содержит в себе еще один образ, и еще один, и еще... Создавалось ощущение, будто Вселенную вывернули наизнанку во всех направлениях сразу. Эск почувствовала себя раздутой и набухшей. Ей казалось, что весь мир дружно сказал: "Бульк!" Стены поблекли. Пол тоже. Портреты великих магов прошлого - сплошь свитки, бороды и нахмуренные, словно от легкого запора, брови - исчезли. Плитки под ногами (довольно милый черно-белый узор) испарились, и на их месте появился мелкий песок, серый, как лунный свет, и холодный, как лед. Над головой засверкали странные и неожиданные звезды. У горизонта виднелись невысокие холмы, выщербленные в этом неподвластном природе крае не ветром, не дождем, но мягкой наждачкой самого Времени. Однако этого никто не замечал. По сути дела, все словно повымерли. Эск окружали люди, которые стояли неподвижно и безмолвно, как статуи. И они были не одни. За их спинами толклись Твари, и Тварей становилось все больше. Определенной формы у Тварей не было; вернее, они принимали форму словно наудачу, заимствуя ее у самых разнообразных существ. Будто слышали о руках, ногах, челюстях, когтях и внутренних органах, но понятия не имели о том, как все это соединяется. Или им было все равно. Или они были настолько голодны, что не стали беспокоить себя выяснением мелких подробностей. Они гудели, как рой мух. Это были Твари из ее снов, явившиеся подзакусить магией. Эск знала, что она их сейчас не интересует - разве что в качестве послеобеденной жевательной резинки. Внимание Тварей сосредоточилось на Саймоне, который даже не подозревал об их присутствии. Эск больно пнула его в щиколотку. Холодная пустыня исчезла. Реальный мир хлынул обратно. Саймон открыл глаза, слабо улыбнулся и мягко рухнул на руки Эск. Волшебники подняли гул, кто-то разразился аплодисментами. Похоже, никто не заметил ничего странного, не считая серебристых огоньков. Напролоум встряхнулся и поднял руку, успокаивая толпу. - Прямо... потрясающе, - сказал он Тритлу. - Так, говоришь, он дошел до всего этого сам? - Именно, господин. - И никто ему не помогал? - У него никого нет, - ответил Тритл. - Он просто ходил от деревни к деревне, творя мелкие чары. А платили ему книгами и бумагой. Напролоум кивнул. - Это была не иллюзия, однако он не пользовался руками. Что там он бубнил себе под нос? Ты знаешь? - Он утверждает, что это всего лишь слова, которые заставляют его мозг работать как надо, - пожал плечами Тритл. - Я и половины не понимаю из того, что он говорит, и это факт. Он утверждает, что ему приходится изобретать, потому что в мире не существует слов для обозначения его действий. Напролоум искоса взглянул на коллег-магов. Те кивнули. - Для нас будет честью принять его в Университет, - изрек он. - Ты передашь ему это, когда он очнется? Тут аркканцлер почувствовал, как кто-то тянет его за полу мантии, и опустил глаза. - Ты прости, что отвлекаю... - сказала Эск. - Здравствуй, девочка, - медоточивым голосом отозвался Напролоум. - Ты пришла посмотреть, как твоего брата будут принимать в Университет? - Он мне не брат, - возразила Эск. У нее бывали минуты, когда ей казалось, что весь окружающий мир населен одними ее братьями, но сейчас она так не считала. - Ты важное лицо здесь? Напролоум взглянул на коллег и расплылся в улыбке. Мода - явление вездесущее, не обошла она своим вниманием и среду волшебников. Иногда маги поголовно выглядят тощими, изможденными и разговаривают с животными (животные их не слушают, но ведь главное - намерение), а иногда модно быть смуглым, угрюмым и носить маленькую черную остроконечную бородку. Сейчас в моду входил рубенсовский стиль. Напролоум аж раздулся от скромности. - Самое важное. Маг должен делать все, что в его силах, чтобы служить ближнему верой и правдой. Да. Я бы сказал, очень важное. - Я хочу стать волшебником, - заявила Эск. Стоящие за спиной Напролоума младшие по рангу волшебники уставились на нее так, словно увидели перед собой новую и чрезвычайно любопытную разновидность жучка обыкновенного. Лицо аркканцлера побагровело, глаза выпучились. Он смотрел на Эск и, казалось, изо всех сил старался не дышать. Наконец он не выдержал и расхохотался. Смех возник где-то в районе объемистого живота и начал пробираться наверх, отдаваясь эхом от ребер и вызывая в груди Напролоума небольшие волшебникотрясения. Наружу смех вырвался серией сдавленных похрюкиваний. Он просто зачаровывал наблюдателей, этот смех. Обладал неповторимой индивидуальностью. Но, поймав взгляд Эск, Напролоум сразу замолчал. Если его смех был цирковым клоуном, то ее решительный прищур представлял собой быстро падающее ведро с краской. - Волшебником? - переспросил он. - ты хочешь стать волшебником? - Да, - кивнула Эск, пихая полубесчувственного Саймона в неохотно подставленные руки Тритла. - Я восьмой сын восьмого сына. В смысле дочь. Окружающие волшебники обменивались взглядами и перешептывались. Эск попыталась не обращать на них внимания. - Что она сказала? - Она серьезно? - Я всегда считал, что дети в ее возрасте просто очаровательны, вы согласны? - Ты - восьмой сын восьмой дочери? - уточнил Напролоум. - В самом деле? - Все наоборот, только не совсем, - с вызовом отозвалась Эск. Напролоум промокнул глаза носовым платком. - Прямо-таки завораживающе. По-моему, я никогда не слышал ничего подобного. А? Он оглянулся на быстро растущую аудиторию. Те, кто стоял сзади, не могли разглядеть Эск и вытягивали шеи, думая, что здесь вершится какое-то забавное волшебство. Напролоум пребывал в растерянности. - Ну что ж, - буркнул он. - Ты действительно хочешь стать волшебником? - Я неустанно повторяю это всем и каждому, но никто, похоже, не слушает, - возмутилась Эск. - Тебе сколько лет, девочка? - Почти девять. - И, когда вырастешь, ты хочешь стать волшебником? - Я хочу стать волшебником сейчас, - твердо сказала Эск. - Ведь это, если я не ошибаюсь, здесь делается? Напролоум посмотрел на Тритла и подмигнул ему. - Я все вижу, - предупредила Эск. - Дело в том, что раньше женщин-волшебников никогда не было, - попытался объясниться Напролоум. - Поэтому мне кажется, что твои требования идут вразрез с существующими обычаями. А может, ты станешь ведьмой? По-моему, прекрасная карьера для девочки. Один из стоящих у него за спиной второстепенных волшебников расхохотался. Эск смерила весельчака презрительным взглядом. - Быть ведьмой неплохо, - признала она. - Но я считаю, что волшебникам живется куда веселей. А вы как думаете? - Я думаю, что ты единственная в своем роде, - признался Напролоум. - Что это значит? - Это значит, что ты всего одна такая на всем Плоском мире, - объяснил Тритл. - Вот именно, - подтвердила Эск, - и я по-прежнему желаю стать волшебником. У Напролоума иссяк словарный запас. - Ну, в общем, ты не можешь, - промямлил он. - Одна мысль об этом!.. Он выпрямился во всю свою ширину и повернулся, намереваясь уйти. Что-то потянуло его за полу мантии. - Почему не могу? - спросил чей-то голос. Он обернулся и медленно, с расстановкой проговорил: - Потому что... потому что... твоя затея просто смехотворна, вот почему. И она полностью противоречит законам! - Но я могу творить чары не хуже волшебников! - В голосе Эск прозвучал едва уловимый намек на дрожь. Напролоум нагнулся так, что его лицо оказалось напротив ее носа. - Нет, не можешь, - прошипел он. - Потому что ты не волшебник. Женщины не бывают волшебниками. Я ясно выражаюсь? - А ты сам убедись, - предложила Эск. Она вытянула вперед правую руку с растопыренными пальцами и, как бы прицеливаясь, поворачивалась, пока в поле ее зрения не попала статуя Малиха Мудрейшего, основателя Университета. Волшебники, стоящие между ней и статуей, инстинктивно шарахнулись в сторону, после чего почувствовали себя довольно глупо. - Я ведь серьезно, - предупредила она. - Уходи, девочка, - посоветовал Напролоум. - Ну ладно... - отозвалась Эск. Не сводя со статуи глаз, она сощурилась, сосредоточилась... Огромные двери Незримого Университета сделаны из октирона, настолько нестабильного металла, что он может существовать только во Вселенной, насыщенной сырой магией. Эти двери неуязвимы для любой силы, за исключением волшебства: никакой огонь, никакой таран, никакая армия не способны пробить в них брешь. Именно поэтому большинство обычных посетителей Университета пользуется черным ходом, дверь которого сделана из совершенно нормального дерева и не ставит целью своей жизни запугивание мирных людей. В отличие от тех, октироновых, дверей, она вообще никому ничего не ставит, мирно стоит на месте, и все. У нее даже имеются обычный дверной молоток и прочая присущая нормальным дверям атрибутика. Матушка внимательно осмотрела косяк и удовлетворенно крякнула, обнаружив то, что искала. Она не сомневалась в том, что этот знак будет здесь, хитроумно замаскированный естественной структурой дерева. Она взялась за дверной молоток, выкованный в форме драконьей головы, и уверенно стукнула три, раза. Через некоторое время дверь открылась - на пороге стояла молодая женщина, держащая во рту множество прищепок для белья. - Уо ау ао? - осведомилась она. Матушка поклонилась, демонстрируя остроконечную черную шляпу с булавками в виде крыльев летучих мышей. Шляпа произвела впечатление: девушка залилась краской, оглядела тихий, спокойный переулок и торопливо сделала матушке знак зайти внутрь. По другую сторону стены лежал просторный, заросший мхом двор, прочерченный крест-накрест бельевыми веревками. Матушке выпала уникальная возможность стать одной из немногих женщин, которые знают, что в действительности носят волшебники под своими мантиями. Однако пожилая ведьма скромно отвела глаза и последовала за девушкой вниз по широкой лестнице. Лестница вела в длинную галерею с высоким потолком и арочными проемами по обеим сторонам, в данный момент заполненную паром. В прилегающих помещениях матушка мельком увидела бесконечные ряды корыт. В воздухе висел теплый, густой запах раскаленных утюгов, Стайка девушек, несущих корзины с бельем, протолкалась мимо матушки и торопливо взлетела по ступенькам до половины лестницы - после чего остановилась и обернулась, чтобы повнимательнее рассмотреть незнакомую гостью. Матушка расправила плечи и попыталась напустить на себя как можно более таинственный вид. Провожатая, которая так и не избавилась от своих прищепок, провела матушку одним из боковых коридоров в комнату, которая представляла собой лабиринт стеллажей, заполненных выстиранным бельем. В самом центре этого лабиринта сидела за столом очень толстая женщина в рыжем парике. Она совсем недавно записывала что-то в толстенную книгу учета белья - которая все еще лежала раскрытой, - но в настоящий момент женщина дотошно изучала покрытую пятнами мантию. - А отбеливать пробовала? - спрашивала она. - Да, госпожа, - отвечала стоящая рядом служанка. - А как насчет отвара миррита? - Да, госпожа. От него она только посинела, госпожа. - Даже для меня это нечто новенькое, - призналась прачка. - А уж я-то повидала на своем веку и серы, и сажи, и крови драконов, и крови демонов, и не знаю даже, чево еще... - Она вывернула куртку и прочитала аккуратно пришитую внутри метку с именем. - Хм-м. Гранпонь Белый. Если он не будет лучше заботиться о своем белье, то скоро станет Гранпонем Серым. Запомни, девочка, белый маг на самом деле никакой не белый - это обыкновенный черный маг, который нашел себе хорошую домоправительницу. И... Она заметила матушку и замолчала. - Оа охкукава в хвер, - пояснила матушкина спутница, торопливо приседая в реверансе. - Ыхкахава, хто... - Да, да, спасибо, Ксандра, можешь идти, - перебила ее толстуха. Поднявшись на ноги, она сияюще улыбнулась матушке и с почти слышным щелчком переместила свою манеру разговора на несколько ступенек вверх по социальной лестнице. - Прошю нас изьвинить. У нас тют все вверх дном - сегодня большая стирка. Это визит вежьливости или же, осьмелюсь спросить... - она понизила голос, - вы принесьли извесьтье с Потусьтороннего мира? Лицо матушки выразило недоумение - но только на долю секунды. Колдовские знаки на двери дали ей понять, что домоправительница доброжелательно относится к ведьмам и что ей особенно хочется узнать что-нибудь о судьбе своих четырех мужей. А еще она закидывает удочки на пятого - отсюда рыжий парик и, если матушкины уши не обманывают, скрип такого количества китового уса в корсете, что сторонники движения за сохранение окружающей среды пришли бы в ярость. Легковерна и глупа, гласили знаки. Матушка воздержалась от суждений, поскольку городские ведьмы тоже не блистали умом. Домоправительница, должно быть, неправильно истолковала выражение ее лица. - Не бойтесь, - успокоила она. - Мои подчиненные получили четкие инстрюкции принимать ведьм со всем ратушием, хотя, разюмеется, те, наверху, этого не одобряют. Надеюсь, вы не откажетесь от чашечьки чаю и легкой заквуски? Матушка важно поклонилась. - И я пригляню за тем, чьтобы для вас нашьли узелок со старой одежьдой, - обрадованно улыбнулась домоправительница. - Старой одеждой? Ах да. Спасибо, сударыня. Домоправительница шагнула вперед, скрипя и шурша, словно старинный чайный клипер в бурю, и подала матушке знак следовать за ней. - Я прикажю, чьтобы чай принесьли в мои апартаменты. Чай со множесьтвом чайных лисьтьев. Матушка тяжелой поступью направилась следом. Старые одежды? Неужели эта толстуха говорила серьезно? Какова наглость! Разумеется, если ткань не износилась... Под Университетом, как оказалось, существовал целый мир. Это был лабиринт подвалов, ледников, кладовых, кухонь и буфетных, и каждый его обитатель либо нес что-нибудь, либо накачивал чтото, либо толкал какие-то штуки, либо просто стоял и кричал. Мимо матушки мелькали заполненные паром комнаты и огромные залы, пышущие жаром от раскаленных докрасна кухонных плит длиной во всю стену. Из пекарен тянулся аромат свежевыпеченного хлеба, а из буфетных - запах старого пива. И от всего подряд пахло потом и древесным дымом. Домоправительница провела ее по старинной спиральной лестнице и ключом из висевшей на поясе большой связки открыла дверь. Комната была выдержана в розовом цвете и покрыта оборочками. Оборочки присутствовали даже на таких вещах, которые ни один находящийся в здравом уме человек ни за что не стал бы ими украшать. Создавалось впечатление, будто находишься внутри сахарной ваты. - Мило, - высказалась матушка и, почувствовав, что от нее ждут продолжения, добавила: - У вас есть вкус. Она оглянулась в поисках не украшенного оборочками предмета, на который можно было бы присесть, но быстро сдалась. - О чем это я дюмаю? - прощебетала домоправительница. - Меня зовут госпожа Герпес, но, полагаю, вы, конечьно же, об этом знаете. А я имею чесьть обращаться к... - А? О, матушка Ветровоск, - представилась матушка. Эти оборки начинали ее доставать. Они создавали розовому цвету дурную репутацию. - Я, есьтесьтвенно, сама обладаю провидьческими способьносьтями, - заявила госпожа Герпес. Матушка ничего не имела против предсказания будущего - при условии, что им занимаются люди, не обладающие никакими провидческими талантами. Однако другое дело, когда предвидением занимаются люди, которым следует быть осмотрительнее. Матушка считала, что даже самое качественное будущее - вещь крайне хрупкая и если люди будут долго таращиться на него в упор, то оно изменится. У матушки имелись довольно сложные теории о пространстве и времени и о том, почему с ними не следует баловаться, но, к счастью, хорошие предсказатели попадаются редко, да и сами люди предпочитают плохих провидцев, у которых можно гарантированно получить требуемую дозу бодрости и оптимизма. Матушка знала все о плохом предсказании будущего. Причем плохо предсказывать будущее куда сложнее, чем предвидеть его хорошо. Здесь требуется недюжинное воображение. Как сразу определила матушка, госпожа Герпес была прирожденной ведьмой, по какой-то причине не получившей должной подготовки. Домоправительница обложила свое будущее со всех сторон. В комнате имелись: хрустальный шар, накрытый чем-то вроде бабы-на-чайник с розовыми оборками; несколько колод игральных карт; розовый бархатный мешочек с рунами; один из этих жутких маленьких столиков на колесиках, к которым ни одна осторожная ведьма не прикоснется даже самой длинной метлой. Кроме того, матушка заметила не то специальным образом высушенные экскременты блошиной мартышки, не то сушенные испражнения мартышкиных блох, которые можно было подбросить и выявить по ним всю сумму знаний и мудрости во Вселенной. Прямо скажем, унылое зрелище. - Или, разюмееться, можно использовать чайные лисьтья, - предложила госпожа Герпес, указывая на стоящий на столике большой коричневый чайник. - Мне известно, что ведьмы зачасьтую предпочитают чайную заварку, но мне она вьсегда казалась, ну, несколько заурядной. Не примите это на свой сьчет. "Возможно, она и правда не относила это на мой счет", - подумала матушка. Госпожа Герпес смотрела на нее таким взглядом, каким обычно смотрят щенки, когда не знают, чего ожидать дальше, и начинают опасаться, что в конце концов это будет свернутая в трубку газета. Матушка взяла в руки чашку госпожи Герпес и принялась вглядываться в чайные листья, но тут заметила выражение разочарования, промелькнувшее на лице домоправительницы, словно тень по заснеженному полю. Матушка быстро исправилась и три раза повернула чашку противосолонь, изобразила над ней несколько неопределенных пассов и пробормотала заклятье (которым обычно пользовалась для лечения мастита у старых коз, но это неважно). Такое проявление очевидного магического таланта подбодрило госпожу Герпес сверх всякой меры. Обычно у матушки не шло гадание на чайных листьях, но сейчас она уставилась прищуренными глазами на покрытую коркой сахара массу, оставшуюся на дне чашки, и предоставила своему разуму полную свободу. На самом деле она искала подходящую крысу или даже таракана, который находился бы где-нибудь поблизости от Эск, так чтобы можно было Позаимствовать его сознание. Но вместо этого, к своему изумлению, она обнаружила, что у Университета тоже имеется сознание. Тот факт, что камни могут мыслить, общеизвестен, потому что на нем основывается вся электроника, но в некоторых вселенных люди веками ищут иной разум в небесах, и им совершенно не приходит в голову посмотреть под ноги. Это оттого, что они изучают неправильный временной промежуток. С точки зрения камня, Вселенная только-только образовалась, и горные цепи скачут вверх-вниз, словно клапаны органа, в то время как континенты, охваченные всеобщим хорошим настроением, ерзают из стороны в сторону, врезаясь друг в друга просто ради того, чтобы получить удовольствие от движения, и сбрасывая с себя огромные обломки скал. Пройдет немало времени, прежде чем камни заметят обезображивающую их поверхность легкую кожную болезнь и начнут чесаться, - но это и к лучшему. Однако камни, из которых был построен Незримый Университет, уже несколько тысяч лет поглощали магию, а вся эта неорганизованная сила должна была куда-то деваться. Так что у Университета появилась личность. Матушка ощупала его как большое и довольно дружелюбное животное, которое только и ждет возможности завалиться на крышу, чтобы ему почесали пол. Сам же Университет даже не заметил ее. Он наблюдал за Эск. Следуя нитям внимания Университета, матушка отыскала Эск и начала зачарованно всматриваться в сцену, разыгрывающуюся в Главном зале... - ...Видите? Голос доносился откуда-то издалека. - М-м-м? - Я говорю, чьто вы там видите? - повторила госпожа Герпес. - А? - Я говорю, чьто... - О-о. Придя в совершенное замешательство, матушка поспешно вернула свое сознание обратно. Вся беда с Заимствованием заключается в том, что, возвращаясь в собственное тело, вы сначала чувствуете себя как бы не на своем месте, а Матушка была первым человеком, который когда-либо проникал в мысли здания. Теперь она ощущала себя большой, скрипучей и полной переходов. - Вы плохо себя чувьствуете? Матушка покачала головой и открыла окна. Вытянув вперед западное и восточное крылья, она попыталась сосредоточиться на крошечной чашке, зажатой между колоннами. К счастью, госпожа Герпес приписала ее бледный, как штукатурка, цвет лица и каменное молчание действию оккультных сил, а матушка тем временем обнаружила, что краткое знакомство с обширной кремниевой памятью Университета в значительной степени стимулировало ее воображение. Голосом, похожим на свист сквозняков в коридорах и произведшим на домоправительницу неизгладимое впечатление, она обрисовала будущее, полное пылких молодых людей, сражающихся за обильные прелести госпожи Герпес. Говорила матушка очень быстро, поскольку то, что она увидела в Главном зале, вызвало у нее страстное желание вернуться к воротам. - И еще... - добавила она. - Да? Да? - Я вижу, как вы нанимаете новую служанку - ведь здесь нанимают служанок? Прекрасно. Это будет юная особа, очень скромная, хорошая работница, может делать что угодно. - И чьто эта особа? - поинтересовалась госпожа Герпес, уже смакующая красочно описанное матушкой будущее и опьяненная любопытством. - Духи не совсем ясно выразились на сей счет, - отозвалась матушка. - Но очень важно, чтобы вы ее наняли. - С этим не будет проблем, - заверила госпожа Герпес. - Зьдесь, знаете ли, невозможно удержать сьлужанок - долго они не задерьживаются. Это все магия. Она просачивается сюда. Особенно тянет из библиотеки, гьде хранятся магические книжьки. Как раз вчера ушли две горничьные с верхнего этажа. Сказали, чьто им надоело ложиться в посьтель, не зная, в каком виде они проснутся утром. Старшие волшебники, конечьно, каждый раз превращают их обратно. Но это не одно и то же. - В общем, духи говорят, что эта юная особа не доставит вам никаких хлопот, - мрачно пообещала матушка. - Если она умеет подметать и мыть полы, то ей будут зьдесь только рады, - озадаченно произнесла госпожа Герпес. - Она даже принесет с собой личную метлу. Ну, так духи говорят. - Как кстати. И когда же появится эта юная особа? - О, скоро, очень скоро. Так вещают духи. Лицо домоправительницы затуманилось легким сомнением. - Таких весчей духи обычно не говорят. А гьде именно это сказано? - Вот здесь, - ткнула пальцем в чашку матушка. - Видите небольшую кучку чайных листьев между сахаром и вон той трещинкой? Ну что, разве я не права? Их глаза встретились. У госпожи Герпес, может, и имелись слабости, однако миром университетской прислуги она правила твердой рукой. Но матушка, в свою очередь, могла переглядеть змею. Через несколько секунд глаза домоправительницы начали слезиться. - Да, полагаю, вы правы, - покорно подтвердила она, выуживая из недр бюста носовой платок. - Вот и ладненько. - Матушка откинулась и поставила чашку на блюдце. - Зьдесь имеется много возможносьтей для девушки, которая готова усердно работать, - заявила госпожа Герпес. - Я, знаете ли, сама начинала сенной девушкой. - Все мы с этого начинаем, - рассеянно подтвердила матушка. - А теперь мне пора. Она встала и потянулась за шляпой. - Но... - Я должна торопиться. Важная встреча, - бросила матушка через плечо, поспешно сбегая по ступенькам. - Вам тут пр