выбравшись из-под руин собственноручно воздвигнутого здания, уцелевшие жители такой страны осознавали, что на протяжении агонии, которую они сами себе устроили, не было наверху никого, кто понимал бы, как все функционирует, к чему все клонится, что вообще происходит. 26 Более счастливый из братьев фон Кляйстов, общий прародитель всех, живущих сегодня, был высок, худощав и наделен носом сродни орлиному клюву. Пышная шапка кудрявых волос, некогда золотых, к тому времени побелела. Ему доверили командование "Bahia de Darwin", имея в виду, что всю серьезную умственную работу будет за него выполнять первый помощник. По той же самой причине *3игфрид был поставлен руководить отелем: их дядюшки в Кито хотели, чтобы за их ценной собственностью и заезжими знаменитостями присматривала их близкая родня. У капитана и его брата имелись в холодных туманах, поднимающихся над Кито, прекрасные дома, которых им больше не дано было увидеть. Им досталось также значительное состояние - после убийства их матери и по завещаниям, оставленным дедами и бабками с об еих сторон. Состояния их почти не выражались в потерявших всякую ценность сукре. Подавляющей их частью распоряжался нью-йоркский Чейз-Манхэттен Бэнк, и по этой причине исчислялись они в долларах США и японских иенах. Резвясь в душевой, капитан думал, что, несмотря на тревожное положение в Гуаякиле, беспокоиться ему не о чем. Что бы ни случилось, Эрнандо Крус будет знать, как поступить. В крупном мозгу капитана созрела удачная, на его взгляд, идея, которой он решил поделиться с Крусом, как только вытрется. Если команда, как было на то похоже, начинает разбегаться, рассудил он, Крусу стоило бы ей напомнить, что официально "Bahia de Da rwin" считается боевым судном - а это значит, что к дезертирам будет применяться суровое наказание согласно уставу Военно-морского флота. Закон в этой части был несовершенен, однако капитан не ошибался: корабль на бумаге действительно являлся составной частью эквадорских военно-морских сил. Он лично, в роли адмирала, приветствовал вступление судна в ряды военного флота, когда минувшим летом оно прибыло из МальмЃ. На палубах его в то время отсутствовал настил, и голая сталь их была испещрена углублениями, предназначенными для монтирования пулеметов, ракетных установок, держателей для глубинных бомб и тому подобного, на случай войны. Случись такое, судно было бы переоборудовано в бронированный транспорт для перевозки солдат - с "десятком бутылей "Дом Периньон" и одним биде на каждую сотню призывников", как выразился капитан в шоу "Сегодня вечером". x x x В душевой капитана посетили и другие мысли, но все они были подсказаны ему Эрнандо Крусом. К примеру: если круиз будет отменен, сомневаться в чем уже почти не приходилось, то Крус и несколько человек из команды отведут корабль в топкую часть дельты и оставят там на приколе, подальше от мародеров. Крус полагал, что самому капитану нет резона плыть с ними для выполнения этой миссии. Буде же преисподняя разверзнется у них под ногами и нигде поблизости от города для судна не найдется безопасного места, Крус намеревался отвести его на военную базу, размещавшуюся на Бальтре, одном из островов Галапагосского архипелага. И в этом случа е также Крус не видел для капитана надобности лично отправляться в подобное плавание. Либо, случись знаменитостям из Нью-Йорка все-таки, вопреки ожиданиям, прибыть назавтра утром, присутствие капитана на борту было бы жизненно необходимо: чтобы приветствовать и ободрять пассажиров. В ожидании их прибытия Крус отведет "Bahia de Darwin" от берега и поставит на якорь, подобно колумбийскому сухогрузу "Сан Матео", и вновь подойдет к причалу, только убедившись, что знаменитости появились и готовы к посадке. После погрузки он поскорее выйдет в открытый океан, где гости будут в безопасности, и затем, в зависимости от полученных известий, быть может, действительно отправится с ними в эбещанный вояж на острова. Вероятнее, однако, было следующее: он доставит их в какое- нибудь более спокойное место, чем Гуаякиль,- но только, разумеется, не в порты Перу, Чили или Колумбии, то есть всего западного побережья Южной Америки. Ибо жители всех этих стран были доведены до отчаяния не меньше - если не больше,- чем население Эквадора. Разве что в Панаму. В случае необходимости Эрнандо Крус намерен был доставить компанию знаменитостей аж в Сан-Диего. Провизии, топлива и воды на судне даже для столь долгого плавания было предостаточно. А пассажиры могли бы звонить с корабля своим друзьям и родственникам , сообщая, что, какие бы страшные вести ни приходили со всех концов мира, они тут живут, как обычно, припеваючи. x x x Единственный план на случай чрезвычайной ситуации, которого капитан, плескаясь под душем, не учел, заключался в том, что ему самому предстоит взять на себя всю полноту командования судном, заручась поддержкой лишь Мэри Хепберн,- и посадить его на прибрежные скалы Санта Росалии, которой суждено стать колыбелью нового человечества. x x x Приведу цитату, которая была хорошо известна "Мандараксу": Небольшое упущение может повлечь за собой большой вред... Из-за отсутствия гвоздя лишались ботинка; из-за отсутствия ботинка - лошади; из-за отсутствия лошади - всадника. Бенджамин Франклин (1706-1790) Да, но с равной легкостью небольшое упущение может повлечь за собой и приятные последствия. Отсутствие Эрнандо Круса на борту "Bahia de Darwin" обернулось для человечества спасением. Крус никогда бы не посадил корабль на камни возле Санта Росалии. Теперь же он удалялся прочь от причала на своем "Кадиллаке Эльдорадо", багажник которого был под завязку набит деликатесами, предназначавшимися для "Естествоиспытательского круиза века". Всю эту провизию для своей семьи он украл на рассвете, задолго до того, как пристань окружили войска и голодные толпы. Его автомобиль, купленный на доходы, незаконно нажитые им в ходе оснастки и экипировки "Bahia de Darwin", назывался так же, как и отель,- тем самым именем, которое носил легендарный город несметных богатств и возможностей, что искали, но так и не суме ли найти его испанские предки. Предки имели обыкновение пытать индейцев, чтобы те открыли им, где находится Эльдорадо. Трудно представить, чтобы кто-то стал пытать кого-то в наше время. Для начала - как схватить того, кого вы пожелали бы подвергнуть пытке, с помощью одних плавников и рта? Как вообще вести охоту за человеком, когда люди умеют так быстро плавать и подолгу оставаться под водою? Тот, кого вы решились бы преследовать, будет внешне почти неотличим от любого другого и может спрятаться, где угодно и на какой угодно глубине. x x x Итак, Эрнандо Крус сделал свое малое дело на благо человечества. Перуанским военно-воздушным силам также вскоре предстояло внести свою лепту - но не ранее шести часов вечера, уже после смерти *Эндрю Макинтоша и *3енджи Хирогуши,- когда Перу объявила войну Эквадору. Перу находилась в состоянии банкротства на две недели дольше, чем Эквадор, поэтому голод там свирепствовал гораздо сильнее. Перуанские пехотинцы разбегались по домам, прихватывая с собой оружие. Лишь небольшие военно-воздушные силы сохраняли еще боеспособность, и военная хунта поддерживала их в этом состоянии, подкармливая лучшими из оставшихся продовольственных запасов. Одним из факторов, благодаря которым эти силы сохраняли боевой дух, являлось то, что они обладали новейшим вооружением, приобретенным в кредит и доставленным в страну еще до ее банкротства. На вооружении у них было восемь новых французских истребителей-бомбардировщиков, и, более того, каждая из этих машин была оснащена американской ракетой "воздух-земля" с японским компьютерным устройством, которое способно было наводить ее, ориентируясь на радиосигналы или выхлоп двигателей - в зависимости от заложен ной пилотом программы. Пилот, в свою очередь, руководствовался инструкциями комьютеров, находящихся на земле и в его кабине. Боеголовка каждой ракеты несла в себе новое израильское взрывчатое вещество, способное вызвать пятую часть тех разрушений, которые произвела бомба, сброшенная Соединенными Штатами на мать Хисако Хирогуши во время Второй мировой войны. Это новое вещество расценивалось как благодеяние великих мозгов военной науки. Покуда они убивали людей при помощи обычного, а не атомного оружия, их превозносили как гуманных государственных деятелей. До тех пор, пока они воздерживались от применения ядерных вооружений, никто, казалось, не собирался называть своим именем массовое убийство, продолжавшееся после завершения Второй мировой войны. А имя ему, несомненно, было "Третья мировая война". x x x В качестве официального повода для объявления войны перуанская хунта выдвинула следующее заявление: Галапагосские острова являются законной перуанской территорией, и Перу намерена вернуть их себе. x x x Ни у кого сегодня недостанет сообразительности, чтобы изготовить оружие, каким обладали миллион лет назад даже беднейшие нации. И применяли это оружие непрерывно. За всю свою жизнь я не припомню дня, когда бы в разных местах планеты не велось трех и б олее войн одновременно. И закон естественного отбора был бессилен против различных новых технологий. Ни одна самка какого бы то ни было вида - за исключением, быть может, носорога - не могла родить ребенка, который был бы огнеупорным и неуязвимым для бомб и пуль. Лучшее, что мог предложить в мои времена закон естественного отбора,- это человек, не знающий страха, даже если есть чего бояться. Я знал нескольких таких людей во Вьетнаме - насколько их вообще можно узнать. *Эндрю Макинтош был из их числа. 27 Селене Макинтош так и не суждено было узнать наверняка, мертв ли ее отец, покуда она не воссоединилась с ним в конце голубого туннеля, ведущего в загробную жизнь. Единственное, в чем она была уверена,- что он покинул ее комнату в отеле "Эльдорадо" и обменялся в коридоре несколькими словами с Зенджи Хирогуши. Затем эти двое отправились вниз на лифте. После этого ни об одном из них ей больше слышать нс довелось. Вот, кстати, какова история ее врожденной слепоты: у нее была retinitis pigmentosa*, вызванная нездоровыми генами, которые она унаследовала по женской линии. А именно от своей матери, которая сама обладала прекрасным зрением и скрыла от своего мужа, что является носителем подобного гена. /* Пятна на сетчатке (_лат._)./ Эта болезнь также была знакома "Мандараксу", поскольку относилась к тысяче наиболее распространенных недугов Homo sapiens. Когда Мэри на Санта Росалии спросила его, компьютер охарактеризовал случай Селены как серьезный, так как она была слепа от рожд ения. Чаще при retinitis pigmentosa, сообщил "Мандаракс", сын "Гокуби", носитель или носительница ее порою сохраняли способность ясно видеть мир до тридцатилетнего возраста. Он подтвердил также то, что Селена сама говорила Мэри: если она родит, то существует пятидесятипроцентная вероятность, что ребенок будет слепым. x x x Поразительно, что два таких достаточно редких наследственных недуга, как retinitis pigmentosa и хорея Хантингтона, должны были послужить причиной беспокойства для первых поселенцев Санта Росалии, учитывая, что насчитывалось их всего десять человек. Как я уже говорил, оказалось, к счастью, что капитан не был носителем болезни. Селена же явно была. Но если бы даже ей суждено было дать потомство, думаю, человечество сегодня все же было бы избавлено от retinitis pigmentosa - благодаря закону естественного отбора, а также акулам и китам-людоедам. x x x Кстати, вот какой смертью умерли отец Селены и Зенджи Хирогуши, покуда она и ее собака, Казах, прислушивались к доносившемуся снаружи гудению толпы: они были застрелены в затылок, так что им никогда не суждено было узнать, что же их сразило. Солдату же, застрелившему их, следует воздать должное как еще одному человеку, который совершил нечто такое, последствия чего видны даже сейчас, миллион лет спустя. Я имею в виду не эти два выстрела, а совершенный им взлом задней двери запертой сувенирной лавки на против отеля "Эльдорадо". Не реши он обокрасть этот магазинчик, сегодня на лице Земли почти наверняка не осталось бы ни единого человеческого существа. На самом деле. Все ныне живущие должны благодарить Бога за то, что этот солдат оказался безумным. Имя этого рядового было Херальдо Дельгадо. Он дезертировал из своего подразделения, прихватив с собой комплект для оказания первой помощи, вещмешок, саперную лопатку, автомат, несколько заряженных магазинов к нему, пару гранат и кое-что еще. Ему было всего восемнадцать лет, и он страдал параноидной шизофренией. Такому ни за что не следовало доверять настоящих боеприпасов. Его большой мозг внушал ему всевозможные идеи, не соответствовавшие действительности: будто он величайший танцор в мире, будто он сын Фрэнка Синатры, будто люди, завидующие его танцевальным способностям, стараются разрушить его мозг с помощью миниатюр ных радиопередатчиков и так далее, и тому подобное. Дельгадо, оказавшись, как и многие другие в Гуаякиле, перед перспективой голодной смерти, полагал тем не менее, что самую большую угрозу для него представляют недруги с миниатюрными радиопередатчиками. И когда он вламывался через задний ход в явно мер твую сувенирную лавку, для него это был не магазин, а помещение Эквадорского фольклорного балета. И он собирался использовать свой шанс и доказать, что он - величайший танцор в мире. x x x До сих пор существует еще немало галлюцинирующих личностей - людей, страстно реагирующих на всевозможные, в действительности не происходящие вещи. Возможно, это наследие, завещаное нам канка-боно. Однако ныне подобные люди не могут получить в свое рас поряжение оружия, и от них несложно уплыть. Даже найди они гранату, пулемет, нож или что бы то ни было, оставшееся с древних времен,- как им воспользоваться такой находкой с помощью одних плавников и рта? x x x Когда я был ребенком и мы жили в Кохоусе, мама однажды повезла меня в цирк, находившийся в Олбани, хотя у нас не было на это денег и отец не одобрял цирков. Там были дрессированные тюлени и морские львы, которые умели по команде жонглировать мячом, держа его на носу, гудеть в рожок и аплодировать плавниками. Но им ни за что не суметь было бы зарядить пулемет и строчить из него или выдернуть предохранитель из ручной гранаты и метнуть ее сколь-нибудь точно на какое бы то ни было расстояние. x x x Что касается того, каким образом такой помешанный, как Дельгадо, мог попасть в армию, то во время собеседования с офицером, ответственным за набор, он выглядел и вел себя совершенно нормально - в точности как и я, когда меня зачислили в морскую пехоту США. Дельгадо призван был предыдущим летом, примерно в то время, когда умер Рой Хепберн, для прохождения краткосрочной службы, специально приуроченной к проведению "Естествоиспытательского круиза века". Его подразделению отведена была роль почетной строе вой команды, которой предстояло демонстрировать свою выучку миссис Онассис и иже с нею. Личному составу полагались карабины, стальные каски и тому подобное, но никак не боевые патроны. И надо отдать Дельгадо должное - он был асом по части марширования, полировки медных пуговиц и надраивания обуви. Но в один прекрасный день Эквадор был потрясен экономическим кризисом, и солдатам раздали боевые патроны. Он являл собой болезненный пример ускоренной эволюции - впрочем, как и любой другой солдат. Когда меня самого после тренировочного лагеря морской пехоты послали во Вьетнам и выдали боевые патроны, я совершенно перестал походить на то вялое животное, каким был в гражданской жизни. И творил я вещи почище, чем Дельгадо. x x x Итак: магазин, куда вломился Дельгадо, стоял в ряду деловых строений напротив отеля "Эльдарадо". Солдаты, протянувшие колючую проволоку вокруг гостиницы, считали этот ряд магазинчиков частью своего оборонительного барьера. Поэтому, взломав заднюю дверь одного из них и затем открыв переднюю - всего на волосок, чтобы выглянуть наружу,- Дельгадо тем самым пробил брешь в этом барьере, сквозь которую теперь вслед за ним мог проникнуть кто-то другой. Эта-то брешь и была лептой, внесенной им в будущее человечества, поскольку очень скоро неким чрезвычайно важным лицам суждено было через нее пробраться в отель. x x x Выглянув наружу сквозь щель в отпертой им передней двери магазина, Дельгадо увидел двух своих врагов. Один из них помахивал на ходу маленькой рацией, способной растерзать его мозги,- по крайней мере он так думал. Но то была не рация. Это был "Мандаракс", а двое предполагаемых недругов были *3енджи Хирогуши и *Эндрю Макинтош. Они стремительно шагали вдоль баррикады, с внутренней ее стороны - где им и полагалось ходить, поскольку они были постояльцами отеля. *Хирогуши все еще кипел от возмущения, а *Макин-тош подшучивал над ним, убеждая, что тот чересчур всерьез воспринимает жизнь. Они только что миновали лавку, где скрывался Дельгадо. Тогда-то последний шагнул наружу через переднюю дверь и застрелили обоих, действуя, как ему казалось, в рамках самообороны. Таким образом, мне больше не нужно ставить звездочки перед именами Зенджи Хирогуши и Эндрю Макинтоша. Я делал это только для того, чтобы напоминать читателям, что эти двое относятся к числу шести постояльцев "Эльдорадо", которым суждено было умереть до захода солнца. И вот теперь они были мертвы, и солнце опускалось над миром, где столько людей миллион лет назад верили, что выживают только самые приспособленные. x x x Дельгадо, победивший в этой схватке за выживание, вновь скрылся за дверью лавки и поспешил к заднем выходу, где ожидал встретить новых недругов, которых потребуется пережить. Но там оказалось лишь шестеро смуглых малолетних нищих - все они были девочки. Когда это жуткое военное чудище во всем своем смертоносном снаряжении выскочило из дверей магазинчика на этих малюток, те были слишком голодны и уже смирились со смертью, чтобы спасаться бегством. Вместо этого они разинули рты, закатили глаза и принялись хлопать себя по животу и тыкать пальцем куда-то в горло, показывая, как им хочется есть. По всем свету, а не только в этом закоулке Эквадора, дети в то время делали то же самое. Но Дельгадо двинулся прочь, не обращая на них внимания,- и его так никогда и не поймали, не наказали и не госпитализировали. Он был лишь одним из множества солдат, которыми кишел город, и никому не пришло в голову хорошенько глянуть ему в лицо - которое, благодаря тени, отбрасываемой стальной каской, не слишком отличалось от любого другого лица. И, как победителю в борьбе за выживание, ему предстояло на следующий день изнасиловать женщину и стать отцом одного из последних среди тех десяти миллионов де тей, которым суждено было еще родиться на южноамериканском континенте. x x x После его ухода шесть маленьких девочек вошли в магазин, думая найти там еду или что-нибудь такое, что можно было бы на нее обменять. Они были сиротами, пришедшими из эквадорских тропических лесов, которые простирались за горами на востоке - далеко-да леко оттуда. Родители их погибли от действия распыленных с воздуха инсектицидов, и местные летчик привез сироток в Гуаякиль, где они стали детьми улицы. В жилах этих девочек текла преимущественно индейская кровь, но среди их предков были и негры - африканские рабы, некогда бежавшие в тропические леса. Они были из племен знаменитых канка-боно. Им суждено было достичь зрелости на Санта Росалии и, вместе с Хисако Хирогуши, стать прародительницами всего современного человечества. x x x Однако прежде, чем оказаться на Санта Росалии, им предстояло проникнуть в отель. И на этом пути их, несомненно, остановили бы солдаты и баррикады - не открой для них рядовой Херальдо Дельгадо путь через взломанный им магазин. 28 Этим шести малолеткам предстояло стать на Санта Росалии шестью Евами для своего Адама - капитана фон Кляйста. Но им бы ни за что не оказаться в Гуаякиле, если бы не молодой эквадорский пилот из джунглей по имени Эдуарде Ксимепес. Предыдущим летом - на следующий день после похорон Роя Хепберна - Ксименес пролетал на своем четырехместном самолете-амфибии над тропическими лесами в районе истоков реки Типутини, которая несла свои воды к Атлантическому, а не к Тихому океану. Он только что выгрузил ниже по течению реки, на границе с Перу французского антрополога и снаряжение, необходимое для выживания в джунглях, француз намеревался предпринять там поиски неуловимых канка-боно. Следующим местом назначения Ксименеса был Гуаякиль, находившийся в пятистах километрах от места высадки француза, за двумя высокими и изрезанными горными хребтами. В Гуаякиле он должен был подобрать двоих аргентинских миллионеров, увлекающихся спортом, и доставить, и доставить их на галапагосский остров Бальтра, где ожидала нанятая ими рыболовецкая шхуна с командой для выхода в открытое море. При этом они собирались не просто половить рыбы, какая попадется. Их мечтой было поймать именно большую белую акулу, ту самую тварь, которая тридцать один год спустя проглотит Мэри Хепберн, с капитаном фон Кляйстом и "Мандараксом" в придачу. x x x С высоты Ксименес увидел буквы, вытоптанные в прибрежной глине: SOS. Он посадил свой самолет на воду, и тот вразвалку, как утка, вполз на берег. Там его радостно приветствовал восьмидесятилетний ирландский священник Римской католической церкви, отец Бернард Фицджеральд, проживший среди канка-боно более полувека. А с ним - шестеро маленьких девочек, последних уцелевших из этого племени. Они-то и вытоптали на берегу призыв о помощи. У отца Фицджеральда, кстати сказать, был общий прадедушка с Джоном Ф.Кеннеди, первым мужем миссис Онассис и тридцать пятым президентом Соединенных Штатов. Случись ему сожительствовать с индеанкой - чего он сделать не сподобился,- все живущие ныне могл и бы утверждать, что в их жилах течет голубая ирландская кровь. Впрочем, сегодня мало кто озабочен своим происхождением. По прошествии каких-то девяти месяцев после рождения люди забывают даже, кто их мать. x x x Когда на головы остальных членов племени распылили яд, девочки занимались хоровым пением с отцом Фицджеральдом. Некоторые несчастные еще не умерли, и старый священник собирался остаться с ними. Шестерых же девочек он просил доставить куда- нибудь, где за ними могли бы присмотреть. Таким образом, всего через пять часов девочки перенеслись из каменного в электронный век, от чистоводных болот джунглей к омерзительным топям Гуаякиля. Они говорили только на языке канка-боно, который понимали лишь их немногочисленные соплеменники, ос тавшиеся умирать в джунглях, да, как выяснилось, один грязный белый старик в Гуаякиле. Ксименес был родом из Кито, и в Гуаякиле поселить доставленных им малолеток ему было негде. Сам он снимал комнату в "Эльдорадо" - ту самую, в которой позже поселились Селена Макинтош и ее собака. По совету полиции он отдал девочек в приют по соседству с расположенной в центре города церковью, где монашки охотно согласились заботиться о них. Тогда еще в городе было достаточно еды для каждого. После этого Ксименес отправился в отель и поведал обо всем бармену, который оказался Хесусом Ортисом - тем самым, что позже отрезал телефонный коммутатор "Эльдорадо" от внешнего мира. x x x Итак, Ксименес стал одним из авиаторов, оказавшим серьезное воздействие на будущее человечества. Вторым был американец по имени Пол У.Тиббетс. Именно он сбросил атомную бомбу на мать Хисако Хирогуши во время Второй мировой войны. Вероятно, люди все равно стали ба такими пушистыми, как сегодня, даже если бы Тиббетс не сбрасывал бомбу. Но несомненно, что благодаря ему они обросли шерстью быстрее и лучше. x x x Сиротский приют вывссял объявление, приглашая любого, кто владеет языком канка-боно, на работу переводчиком. На объявление откликнулся старый пьянчуга и мелкий воришка - белый чистейших кровей, приходившийся, как это ни удивительно, дедом самой светлой из девочек. В молодости он отправился на поиски ценных минералов в тропические леса и три года прожил среди канка-боно. И ввел отца Фицджеральда в племя, когда священник только прибыл туда из своей Ирландии. Имя его было Доминго Кеседа, и происходил он из прекрасного семейства. Отец его возглавлял факультет философии Центрального университета в Кито. Так что сегодняшние люди - имей они к тому склонность - вполне могли бы утверждать, что являются потомками старинного рода испанских интеллектуалов. x x x Ребенком, еще в Кохоусе, я никак не мог найти в жизни нашей семьи чего-нибудь такого, чем мог бы гордиться,- и тогда моя мать сказала, что в моих жилах течет кровь французской знати. По ее словам, если бы не Французская революция, я, вероятно, жил бы себе в своем шато, посреди обширного имения. Это по ее, материнской линии. Через нее же, продолжала она, я являюсь дальним потомком Картера Брэкстона, одного из тех, кто подписал Декларацию независимости. Так что я вправе высоко держать голову, гордясь кровью, текущей во мне, закончила она. Мне это очень понравилось. Тогда я решил оторвать своего отца от пишущей машинки, чтобы расспросить, чьим потомком я являюсь по его линии. В те годы я не знал, что такое сперма, и потому его ответ оставался для меня загадкой еще несколько лет. "Мой мальчик,- сказал отец,- ты потомок многих поколений решительных и находчивых микроскопических головастиков, каждый из которых был чемпионом в своем роде". x x x Старый Кеседа, воняя, как усеянное трупами поле боя, внушил малолеткам, что они должны верить ему одному. Им было несложно сделать это, учитывая, что он был дедом одной из них и единственным человеком, способным с ними объясняться. У них просто не было иного выхода, как верить всему, что бы он им ни сказал. И откуда было взяться скептическому отношению, когда окружавшая их новая обстановка не имела ничего общего с привычными влажными лесами. Они носили в себе немало истин, которые готовы были упорно и гордо отстаивать, но ни одна из них не была приложима к тому, что им до того времени довелось увидать в Гуаякиле. За исключением одной, вера в которую была совершенно гибельной в городских условиях миллион лет тому назад: что родственники ни за что не причинят им вреда. Кеседа же намеревался подвергнуть их страшной опасности, сделав из них воровок и побирушек, а затем, как только станет возможным, и проституток. Решился же он на это ради удовлетворения тщеславия и потребности в алкоголе, обуревавших его большой мозг. Он решил стать на старости лет человеком зажиточным и уважаемым. Он брал девочек на прогулки по городу, показывая им, как были уверены монахини в приюте, парки, церковь, музеи и тому подобное. В действительности же он учил их, чего следует остерегаться при встрече с туристами, где их искать, как облапошивать и куда они обычно кладут свои ценные вещи. Они играли, учась замечать полицейского прежде, чем тот заметил их, и запоминая удобные места в центре города, где можно спрятаться от преследователей. x x x Первую неделю пребывания девочек в городе они занимались практическими играми в стиле "что нужно делать, если..." А затем - к недоумению монахинь и полиции - дедушка Доминго Кеседа и девочки как сквозь землю провалились. Развратный старик, этот прародитель нынешнего человечества, попросту увел малолеток жить в пустой эллинг неподалеку от морского причала - эллинг, предназначавший ранее для одного из более старых прогулочных кораблей, с которыми, как предполагалось, должна была соперничать "Bahia de Darvin". К тому времени эллинг был пуст, так как приток туристов сократился уже настолько, что старое судно оказалось не у дел. Что ж, по крайней мере они были вместе. И в первые свои годы на Санта Росалии, покуда Мэри Хепберн не подарила им детей, они были признательны судьбе именно за это: по крайней мере они были вместе, связанные языком, религиозными верованиями, шутками, песнями и так далее. Это же самое они, уходя одна за другой в голубой туннель, ведущий в загробную жизнь, оставили своим детям, рожденным на Санта Росалии: утешение быть вместе и делить друг с другом язык, религию, шутки и песни канка-боно. x x x В прежние, недоброй памяти времена в Гуаякиле старик Кеседа предоставлял в их распоряжение свое вонючее тело, обучая их, невзирая на малолетний возраст девочек, искусству и повадкам проституток. Их, несомненно, нужно было спасать - еще задолго до того, как разразился экономический кризис. В единственное пыльное окно эллинга, служившего их омерзительным училищем, как картина из рамы, глядела снаружи корма "Bahia de Darwin". Они и представить себе не могли, что этому прекрасному белому кораблю суждено вскоре стать их Ноевым ковчегом. x x x В конце концов девочки сбежали от старика и начали вести уличную жизнь, промышляя по-прежнему попрошайничеством и воровством. Но, по непонятным им причинам, туристов становилось отыскать все труднее и труднее - пока наконец источник их пропитания вообще не иссяк. Теперь они по-настоящему голодали и кидались к любому, с широко открытыми ртами и закатившимися глазами, тыча себе пальцем в глотку и давая тем самым понять, как давно они ничего не ели. Как-то, ближе к вечеру, их привлек шум толпы, собравшейся вокруг "Эльдорадо". Потыкавшись, они обнаружили отпертую заднюю дверь в одном из ограждавших отель закрытых магазинчиков - из которой выскочил Херальдо Дельгадо, только что застреливший Эндрю Макинтоша и Зенджи Хирогуши. После его ухода они проникли в магазин и вышли, пройдя его насквозь, через парадную дверь. Таким образом, они оказались внутри выставленного солдатами оцепления, и некому было теперь не пустить их в "Эльдорадо", где им предсто яло вверить себя милости Джеймса Уэйта, сидевшего в тот момент в коктейль-баре. 29 Между тем Мэри Хепберн пыталась покончить с собой в своем номере, лежа на кровати в надетом на голову полиэтиленовом чехле от "платья Джекки". Полиэтилен изнутри уже запотел, и она галлюцинировала, представляя себя гигантской сухопутной черепахой, лежащей на спине в жарком и мокром трюме старинного парусника. Она беспомощно сучила конечностями - в точности как это делала бы перевернутая на спину черепаха. Она часто рассказывала своим ученикам, что корабли, пересекавшие Тихий океан, обычно останавливались у Галапогосских островов для ловли беззащитных черепах, которые затем могли месяцами, лежа на спине, жить без воды и пищи. Они были так медлительны, покорны, неуклюжи и многочисленны. Моряки ловили черепах, не опасаясь быть укушенными или пораненными их лапами, и подтаскивали к ожидающим у берега шлюпкам - используя вместо салазок становившийся бесполезным панцырь животных. Несчастных складывали в темном трюме кверху брюхом и не вспоминали о них больше до тех пор, пока не приходило время их есть. Прелесть черепах в глазах моряков заключалась в том, что те представляли собой свежее мясо, которое не нужно было замораживать или немедленно съедать. x x x Каждый учебный год в Илиуме у Мэри неизменно находился какой-нибудь ученик, которого возмущало, что люди так жестоко обходились со столь доверчивыми существами. Это давало ей возможность сказать, что природа сурово обошлась с черепахами задолго до появления такого животного, как человек. Их были миллионы - ползающих по тверди любого размера, где имелся умеренный климат,- рассказывала она. Но затем какие-то мелкие зверьки в процессе эволюции развивались в грызунов. Те с легкостью находили и поедали черепашьи яйца - подчистую. Так что вскоре черепахам пришел конец - повсюду, кроме нескольких островов, куда не добрались грызуны. x x x Галлюцинации задыхавшейся Мэри, воображавшей себя сухопутной черепахой, были пророческими, ибо то, что давным-давно произошли с этими животными, начинало происходить с большей частью человечества. Некое новое существо, невидимое глазу, принялось поедать подчистую все яйца в человеческой кладке. Началось это на ежегодной Книжной ярмарке во Франкфурте, в Германии. Женщины на этой ярмарке испытывали легкую лихорадку, которая проходила на второй-третий день, и зрение их порою слабело. После чего они становились в точности как Мэри Хепберн: не могли больше иметь детей. Средства от этой болезни найти не удавалось. Вскоре ей суждено было распространиться практически повсеместно. Почти полное изничтожение могучих сухопутных черепах мелкими грызунами в точности воспроизводило историю о Давиде и Голиафе. И вот теперь история эта повторялась вновь. x x x Итак, Мэри уже приблизилась к смерти настолько, что ей стал различим голубой туннель, ведущий в загробную жизнь. И в этот момент существо ее вдруг взбунтовалось против большого мозга, который заставил ее зайти так далеко. Она сорвала с головы чехол от платья и вместо того, чтобы умирать, спустилась вниз, где обнаружила Джеймса Уэйта, скармливающего из-за стойки бара арахис, оливки, пьяную вишню и маринованные луковки шестерым малолетним девочкам из племени канка-боно. Эта живописная сцена неуклюжей благотворительности запечатлеется в ее памяти на всю оставшуюся жизнь. Она навсегда запомнит его таким вот самоотверженным, сострадательным, милым человеком. Ему предстояло скончаться от сердечного приступа, поэтому ничт о оказалось не в силах изменить ее ошибочного мнения об этом омерзительном типе. Кроме всего прочего, он был еще и убийцей. Убийство это совершено было при следующих обстоятельствах: Как-то раз один жирный плутократ подцепил его в баре на острове Манхэттен, где Уэйт промышлял проституцией, завязав разговор вопросом, знает ли тот, что с его замечательной новой рубашки из голубого велюра не спорот ценник. В венах плутократа текла ко ролевская кровь! То был принц Хорватии-Словении Ричард, прямой потомок английского короля Джеймса Первого, германского императора Фридриха Третьего, австрийского императора Франца-Иосифа и французского короля Людовика Пятнадцатого. Ему принадлежал антикварный магазин на Мэдисон авеню, и гомосексуалистом он не был. Он хотел, чтобы молодой Уэйт стягивал на его шее шелковый пояс от халата, подводя его вплотную к гибельной черте, а затем ослаблял петлю. У принца Ричарда были жена и двое детей, которые находились в тот момент на отдыхе в Швейцарии, катаясь на лыжах, и жена его была еще достаточно молода, чтобы сохранять способность к зачатию,- так что молодому Уэйту, возможно, суждено было помешать рождению еще одного носителя благородных генов. И еще: не будь принц Ричард тогда умерщвлен, Бобби Кинг, быть может, пригласил бы и его с супругой принять участие в "Естествоиспытательском круизе века". x x x Его вдове предстояло стать весьма удачливым модельером галстуков - под именем "принцессы Шарлотты",- хотя она была дочерью простолюдина, кровельщика со Стейтен-Айленд, и не имела права на титул или использование родового герба мужа. Тем не менее изображение его геральдического щита украшало каждый придуманный ею галстук. В гардеробе покойного Эндрю Макинтоша имелось несколько галстуков от принцессы Шарлотты. x x x Уэйт распял этого борова голубых кровей на безбрежной кровати с балдахином, некогда принадлежавшей, по словам принца, матери венгерского короля Иосифа Первого, Элеоноре из Палатинате-Нойбурга. Уэйт привязал его руки и ноги к толстым угловым столбам, н а которых покоился балдахин, с помощью загодя нарезанных нейлоновых шнуров нужной длины. Последние хранились в секретном выдвижном ящичке, скрытом под бахромой в ногах кровати. Ящик был также старинным и когда-то хранил любовные тайны Элеоноры. - Привяжи меня хорошенько, потуже, чтобы я не мог вырваться,- наставлял Ричард молодого Уэйта,- но смотри не перетяни мне сосуды. Я бы не хотел заработать гангрену. Его излишне большой мозг на протяжении последних трех лет не реже раза в месяц толкал его на подобные забавы: нанимать незнакомых людей, чтобы те слегка его придушили. Какая игра в выживание! x x x Принц Хорватии-Словении - возможно, под взглядами теней своих предков - объяснял молодому Джеймсу Уэйту, что тот должен придушить его настолько, чтобы он потерял сознание. После чего Уэйт, которого он знал как "Джимми", должен был начать медленно считать следующим образом: "Тысяча один, тысяча два..." и так до двадцати. На глазах, быть может, короля Джеймса, императора Фридриха, императора Франца-Иосифа и короля Людовика принц, один из нескольких претендентов на югославский трон, предупредил "Джимми", чтобы тот не прикасался к его телу или одежде, не считая затянутого вокруг шеи пояска. При этом он должен был испытать оргазм, но "Джимми" запрещалось ускорять приближение этого момента с помощью рта или рук.- Я не гомосексуалист и нанял тебя как своего рода слугу, а не проститутку,- объяснил принц.- Тебе, возможно, трудно в это поверить, Джимми,- особенно если ты ведешь такой образ жизни, какой я думаю,- но для меня это духовное переживание, так что пусть оно останется духовным. Иначе никаких тебе ста долларов. Я ясно все сказал? Я человек необычный. x x x Он не стал рассказывать Уэйту, что в его большом мозгу прокручивается, пока он лежит без сознания, целая кинолента. В этих видениях ему представало отверстие некой голубой извивающейся трубы, метров пяти в диаметре - достаточно широкой, чтобы по ней мог проехать грузовик, и сияющей изнутри, точно воронка смерча. Но не ревущей - в отличие от последнего. Вместо этого из дальнего конца трубы, находившегося, как казалось, метрах в пятидесяти от начала, доносилась неземная музыка, подобная звуку стеклянной гармоники. В зависимости от извивов трубы принцу Ричарду удавалось мельком разглядеть по ту сторону какую-то золотую светящуюся точку и нечто, напоминавшее зелень. Это, разумеется, был туннель в загробную жизнь. x x x Итак, Уэйт, как ему было ведено, заткнул рот кандидата в освободители Югославии маленьким резиновым мячиком и запечатал сверху заранее заготовленным обрезком клейкой ленты, приклеенным к опоре балдахина. Затем он начал затягивать пояс на шее принца, перерезая доступ крови к мозгу и воздуха - к легким. Однако вместо того, чтобы - после того, как принц потерял сознание, испытал оргазм и увидел извивающуюся голубую трубу,- сосчитать до двадцати, он медленно досчитал до трехсот. То есть выждал пять минут. Он поступил так под влиянием идеи, пришедшей в его большой мозг. Не то чтобы Уэйт сам этого захотел. x x x Если бы его отдали под суд за убийство, или лишение человека жизни - или как там у государства могло называться его преступление,- то он, вероятно, сказал бы в свое оправдание, что с ним произошло временное помрачение рассудка. Он бы утверждал, что его большой мозг попросту на время отказал ему. Миллион лет тому назад не было на земле человека, которому это бы не было знакомо. Признания во временном отказе умственных способностей составляли основное содержание всех