мою! Я свободен, спокоен опять - Но не радостен этот покой. Если ночью начну я в мечтах засыпать, Ты сидишь, как бывало, со мной. Мне мерещатся снова они - Эти жаркие летние дни, Эти долгие ночи бессонные, Безмятежные моря струи, Разговоры и ласки твои, Тихим смехом твоим озаренные. А проснулся я: ночь, как могила, темна, И подушка моя холодна, И мне некому сердца излить. И напрасно молю я волшебного сна, Чтоб на миг мою жизнь позабыть. Если ж многие дни без свиданья пройдут, Я тоскую, не помня измен и обид; Если песню, что любишь ты, вдруг запоют, Если имя твое невзначай назовут,- Мое сердце, как прежде, дрожит! Укажи же мне путь, назови мне страну, Где прошедшее я прокляну, Где бы мог не рыдать я с безумной тоской В одинокий полуночный час, Где бы образ твой, некогда мне дорогой, Побледнел и погас! Куда скрыться мне? - Дай же ответ!!. Но ответа не слышно, страны такой нет, И, как перлы в загадочной бездне морей, Как на небе вечернем звезда, Против воли моей, против воли твоей, Ты со мною везде и всегда! 1870-е годы НОЧЬ В МОНПЛЕЗИРЕ На берег сходит ночь, беззвучна и тепла, Не видно кораблей из-за туманной дали, И, словно очи без числа, Над морем звезды замигали. Ни шелеста в деревьях вековых, Ни звука голоса людского, И кажется, что все навек уснуть готово В объятиях ночных. Но морю не до сна. Каким-то гневом полны, Надменные, нахмуренные волны О берег бьются и стучат; Чего-то требует их ропот непонятный, В их шуме с ночью благодатной Какой-то слышится разлад. С каким же ты гигантом в споре? Чего же хочешь ты, бушующее море, От бедных жителей земных? Кому ты шлешь свои веленья? И в этот час, когда весь мир затих, Кто выдвинул мятежное волненье Из недр неведомых твоих? Ответа нет... Громадою нестройной Кипит и пенится вода... Не так ли в сердце иногда, Когда кругом все тихо и спокойно, И ровно дышит грудь, и ясно блещет взор, И весело звучит знакомый разговор,- Вдруг поднимается нежданное волненье: Зачем весь этот блеск, откуда этот шум? Что значит этих бурных дум Неодолимое стремленье? Не вспыхнул ли любви заветный огонек, Предвестье ль это близкого ненастья, Воспоминание ль утраченного счастья Иль в сонной совести проснувшийся упрек? Кто может это знать? Но разум понимает, Что в сердце есть у нас такая глубина, Куда и мысль не проникает; Откуда, как с морского дна, Могучим трепетом полна, Неведомая сила вылетает И что-то смутно повторяет, Как набежавшая волна. 1868 ПЕВИЦА С хозяйкой под руку, спокойно, величаво Она идет к роялю. Все молчит, И смотрит на нее с улыбкою лукавой Девиц и дам завистливый синклит. Она красавица, по приговору света Давно ей этот титул дан; Глубокие глаза ее полны привета, И строен, и высок ее цветущий стан. Она запела... как-то тихо, вяло, И к музыканту обращенный взор Изобразил немой укор,- Она не в голосе, всем это ясно стало... Но вот минута слабости прошла, Вот голос дрогнул от волненья, И словно буря вдохновенья Ее на крыльях унесла. И песня полилась, широкая, как море: То страсть нам слышалась, кипящая в крови То робкие мольбы, разбитой жизни горе, То жгучая тоска отринутой любви... О, как могла понять так верно сердца муки Она, красавица, беспечная на взгляд? Откуда эти тающие звуки, Что за душу хватают и щемят? И вспомнилася мне другая зала, Большая, темная... Дрожащим огоньком В углу горел камин, одна свеча мерцала, И у рояля были мы вдвоем. Она сидела бледная, больная, Рассеянно вперя куда-то взор, По клавишам рукой перебирая... Невесел был наш разговор: "Меня не удивят ни злоба, ни измена,- Она сказала голосом глухим,- Увы, я так привыкла к ним!" И, словно вырвавшись из плена, Две крупные слезы скатились по щекам.- А мне хотелося упасть к ее ногам, И думал я в тоске глубокой: Зачем так создан свет, что зло царит одно, Зачем, зачем страдать осуждено Все то, что так прекрасно и высоко? Мечты мои прервал рукоплесканий гром. Вскочило все, заволновалось, И впечатление глубоким мне казалось! Мгновение прошло - и вновь звучит кругом, С обычной пустотой и пошлостью своею, Речей салонных гул; спокойна и светла Она сидит у чайного стола; Банальный фимиам мужчины жгут пред нею, И сладкие ей речи говорит Девиц и дам сияющий синклит. Май 1884 A LA POINTE Недвижно безмолвное море, По берегу чинно идут Знакомые лица, и в сборе Весь праздный, гуляющий люд. Проходит банкир бородатый, Гремит офицер палашом, Попарно снуют дипломаты С серьезным и кислым лицом. Как мумии, важны и прямы, В колясках своих дорогих Болтают нарядные дамы, Но речи не клеются их. "Вы будете завтра у Зины?.." - "Княгине мой низкий поклон..." - "Из Бадена пишут кузины, Что Бисмарк испортил сезон..." Блондинка с улыбкой небесной Лепечет, поднявши лорнет: "Как солнце заходит чудесно!" А солнца давно уже нет. Гуманное общество теша, Несется приятная весть: Пришла из Берлина депеша: Убитых не могут и счесть. Графиня супруга толкает: "Однако, мой друг, посмотри, Как весело Рейс выступает, Как грустен несчастный Флери". Не слышно веселого звука, И гордо на всем берегу Царит величавая скука, Столь чтимая в светском кругу. Темнеет. Роса набежала. Туманом оделся залив. Разъехались дамы сначала, Запас новостей истощив. Наружно смиренны и кротки, На промысел выгодный свой Отправились в город кокотки Беспечной и хищной гурьбой. И следом за ними, зевая, Дивя их своей пустотой, Ушла молодежь золотая Оканчивать день трудовой. Рассеялись всадников кучи, Коляски исчезли в пыли, На западе хмурые тучи Как полог свинцовый легли. Один я.- Опять надо мною Везде тишина и простор; В лесу, далеко, за водою, Как молния вспыхнул костер. Как рвется душа, изнывая, На яркое пламя костра! Кипит здесь беседа живая И будет кипеть до утра; От холода, скуки, ненастья Здесь, верно, надежный приют; Быть может, нежданное счастье Свило себе гнездышко тут. И сердце трепещет невольно... И знаю я: ехать пора, Но как-то расстаться мне больно С далеким мерцаньем костра. 10 августа 1870 ССОРА Ночь давно уж царила над миром, А они, чтоб оканчивать споры, Все сидели за дружеским пиром, Но не дружные шли разговоры. Понемногу словами пустыми Раздражались они до мученья, Словно кто-то сидел между ними И нашептывал им оскорбленья. И сверкали тревожные взгляды, Искаженные лица горели, Обвиненья росли без пощады И упреки без смысла и цели. Все, что прежде в душе накипело, Все, чем жизнь их язвила пустая, Они вспомнили злобно и смело, Друг на друге то зло вымещая... Наступила минута молчанья; Она вечностью им показалась, И при виде чужого страданья К ним невольная жалость подкралась. Им хотелось чудесною силой Воротить все, что сказано было, И слететь уже было готово Задушевное, теплое слово, И, быть может, сквозь мрак раздраженья, Им - измученным гневом и горем - Уже виделся миг примиренья, Как маяк лучезарный над морем. Проходили часы за часами, А друзья все смотрели врагами, Голоса возвышалися снова... Задушевное, теплое слово, Что за миг так легко им казалось, Не припомнилось им, не сказалось, А слова набегали другие, Безотрадные, жесткие, злые; И сверкали тревожные взгляды, Искаженные лица горели, Обвиненья росли без пощады И упреки без смысла и цели... И уж ночь не царила над миром, А они неразлучной четою Все сидели за дружеским пиром, Словно тешась безумной враждою! Вот и утра лучи заблестели... Новый день не принес примиренья... Потухавшие свечи тускнели, Как сердца без любви и прощенья. Апрель 1883 ДОРОЖНАЯ ДУМА Позднею ночью, равниною снежной Еду я. Тихо. Все в поле молчит... Глухо звучат по дороге безбрежной Скрип от полозьев и топот копыт. Все, что, прощаясь, ты мне говорила, Снова твержу я в невольной тоске. Долог мой путь, и дорога уныла... Что-то в уютном твоем уголке? Слышен ли смех? Догорают ли свечи? Так же ль блистает твой взор, как вчера? Те же ли смелые, юные речи Будут немолчно звучать до утра? Кто там с тобой? Ты глядишь ли бесстрастно Или трепещешь, волнуясь, любя? Только б тебе полюбить не напрасно, Только б другие любили тебя! Только бы кончился день без печали, Только бы вечер прошел веселей, Только бы сны золотые летали Над головою усталой твоей! Только бы счастье со светлыми днями Так же гналось по пятам за тобой, Как наши тени бегут за санями Снежной равниной порою ночной! 1865 или 1866 ШВЕЙЦАРКЕ Целую ночь я в постели метался, Ветер осенний, сердитый Выл надо мной; Словно при мне чей-то сон продолжался, Некогда здесь позабытый, Сон, мне чужой. Снились мне дальней Швейцарии горы... Скованы вечными льдами Выси тех гор, И отдыхают смущенные взоры В светлых долинах с садами, В глади озер. Славно жилось бы. Семья-то большая... Часто под старую крышу Входит нужда. Надо расстаться... "Прощай, дорогая! Голос твой милый услышу Вряд ли когда!" Свет нелюбимого, бледного неба... Звуки наречья чужого Дразнят как шум; Горькая жизнь для насущного хлеба, Жизнь воздержанья тупого, Сдавленных дум. Если же сердце зашепчет о страсти, Если с неведомой силой Вспыхнут мечты,- Прочь их гони, не вверяйся их власти, Образ забудь этот милый, Эти черты. Жизнь пронесется бесцветно-пустая... В бездну забвенья угрюмо Канет она... Так, у подножья скалы отдыхая, Смоет песчинку без шума Моря волна. Вдруг пробудился я. День начинался, Билося сердце, объято Странной тоской; Снова заснул я, и вновь продолжался Виденный кем-то, когда-то Сон, мне чужой. Чья-то улыбка и яркие очи, Звуки альпийской свирели, Ропот судьбе, - Все, что в безмолвные, долгие ночи В этой забытой постели Снилось тебе! 1873 "ОГЛАШЕНИИ, ИЗЫДИТЕ!" В пустыне мыкаясь, скиталец бесприютный Однажды вечером увидел светлый храм. Огни горели там, курился фимиам, И пенье слышалось... Надеждою минутной В нем оживился дух.- Давно уж он блуждал, Иссохло сердце в нем, изныла грудь с дороги; Колючим тернием истерзанные ноги И дождь давно не освежал. Что в долгих странствиях на сердце накипело, О чем он мыслил, что любил - Все странник в жаркую молитву перелил И в храм вступил походкою несмелой. Но тут кругом раздался крик: "Кто этот новый гость? Зачем в обитель Бога Пришлец незнаемый проник? Здесь места нет ему, долой его с порога!" - И был из храма изгнан он, Проклятьями, как громом, поражен. И вот пред ним опять безрадостно и ровно Дорога стелется... Уж поздно. День погас. А он? Он все стоит у паперти церковной, Чтобы на Божий храм взглянуть в последний раз. Не ждет он от него пощады, ни прощенья, К земле бессильная склонилась голова, И, весь дрожа под гнетом оскорбленья, Он слушает, исполненный смущенья, Его клянущие слова. 1883 ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ I. БРАТЬЯМ Светает... Не в силах тоски превозмочь, Заснуть я не мог в эту бурную ночь. Чрез реки, и горы, и степи простор Вас, братья далекие, ищет мой взор. Что с вами? Дрожите ли вы под дождем В убогой палатке, прикрывшись плащом, Вы стонете ль в ранах, томитесь в плену, Иль пали в бою за родную страну, И жизнь отлетела от лиц дорогих, И голос ваш милый навеки затих?.. О Господи! лютой пылая враждой, Два стана давно уж стоят пред Тобой; О помощи молят Тебя их уста, Один за Аллаха, другой за Христа; Без устали, дружно во имя Твое Работают пушка, и штык, и ружье... Но, Боже! один Ты, и вера одна, Кровавая жертва Тебе не нужна. Яви же борцам негодующий лик, Скажи им, что мир Твой хорош и велик, И слово забытое братской любви В сердцах, омраченных враждой, оживи! 1877 II. РАВНОДУШНЫЙ Случайно он забрел в Господний храм, И все кругом ему так чуждо было... Но что ж откликнулось в душе его унылой, Когда к забытым он прислушался словам? Уже не смотрит он кругом холодным взглядом, Насмешки голос в нем затих, И слезы падают из глаз давно сухих, И пал на землю он с молящимися рядом. Какая же молитва потрясла Все струны в сердце горделивом? - О воинстве христолюбивом Молитва та была. 1877 III. К ПОЭЗИИ Посвящается А. В. Панаевой В эти дни ожиданья тупого, В эти тяжкие, тусклые дни, О, явись нам, волшебница, снова И весною нежданной дохни! От насилий, измен и коварства, От кровавых раздоров людских Уноси в свое светлое царство Ты глашатаев верных своих! Позабудь роковые сомненья И, бессмертной сияя красой, Нам последнюю песнь утешенья, Лучезарную песню пропой! Как напевы чарующей сказки, Будет песня легка и жива; Мы услышим в ней матери ласки И молитвы забытой слова; Нам припомнятся юности годы, И пиры золотой старины, И мечты бескорыстной свободы, И любви задушевные сны. Пой с могучей, неслыханной силой, Воскреси, воскреси еще раз Все, что было нам свято и мило, Все, чем жизнь улыбнулась для нас! 1881 ТВОЯ СЛЕЗА Твоя слеза катилась за слезой, Твоя душа сжималась молодая, Внимая речи лживой и чужой... И я в тот миг не мог упасть, рыдая, Перед тобой! Твоя слеза проникла в сердце мне, И все, что было горького, больного Запрятано в сердечной глубине,- Под этою слезою всплыло снова, Как в страшном сне! Не в первый раз сбирается гроза, И страха перед ней душа не знала! Теперь дрожу я... Робкие глаза Глядят куда-то вдаль... куда упала Твоя слеза! 1872 ПУБЛИКА (Во время представления Росси) Артист окончил акт. Недружно и несмело Рукоплескания раздалися в рядах. Однако вышел он... Вдруг что-то заблестело У капельмейстера в руках. Что это? - Смотрят все в тревоге жадной... Подарок ценный, вот другой, А вслед за ними и венок громадный... Преобразилось все. Отвсюду крики, вой... Нет вызовам конца! Платками машут дамы, И был бы даже вызван автор драмы, Когда б был жив... Куда ни глянь, Успех венчается всеобщим приговором. Кого же чествуют? Кому восторгов дань? Артисту? - Нет: венку с серебряным прибором! 18 марта 1877 МУХИ Мухи, как черные мысли, весь день не дают мне покою: Жалят, жужжат и кружатся над бедной моей головою! Сгонишь одну со щеки, а на глаз уж уселась другая, Некуда спрятаться, всюду царит ненавистная стая, Валится книга из рук, разговор упадает, бледнея... Эх, кабы вечер придвинулся! Эх, кабы ночь поскорее! Черные мысли, как мухи, всю ночь не дают мне покою: Жалят, язвят и кружатся над бедной моей головою! Только прогонишь одну, а уж в сердце впилася другая,- Вся вспоминается жизнь, так бесплодно в мечтах прожитая! Хочешь забыть, разлюбить, а все любишь сильней и больнее... Эх! кабы ночь настоящая, вечная ночь поскорее! 1873 * * * * * Отчалила лодка. Чуть брезжил рассвет... В ушах раздавался прощальный привет, Дышал он нежданною лаской... Свинцовое море шумело кругом... Все это мне кажется сладостным сном, Волшебной, несбыточной сказкой! О нет, то не сон был! В дали голубой Две белые чайки неслись над водой, И серые тучки летели,- И все, что сказать я не мог и не смел, Кипело в душе... и восток чуть алел, И волны шумели, шумели!.. 1879 * * * * * Истомил меня жизни безрадостный сон, Ненавистна мне память былого, Я в прошедшем моем, как в тюрьме, заключен Под надзором тюремщика злого. Захочу ли уйти, захочу ли шагнуть,- Роковая стена не пускает, Лишь оковы звучат, да сжимается грудь, Да бессонная совесть терзает. Но под взглядом твоим распадается цепь, И я весь освещаюсь тобою, Как цветами нежданно одетая степь, Как туман, серебримый луною... 1872 * * * * * День ли царит, тишина ли ночная, В снах ли тревожных, в житейской борьбе, Всюду со мной, мою жизнь наполняя, Дума все та же, одна, роковая,- Все о тебе! С нею не страшен мне призрак былого, Сердце воспрянуло, снова любя... Вера, мечта, вдохновенное слово, Все, что в душе дорогого, святого,- Все от тебя! Будут ли дни мои ясны, унылы, Скоро ли сгину я, жизнь загубя,- Знаю одно: что до самой могилы Помыслы, чувства, и песни, и силы,- Все для тебя! 1880 СТРАНСТВУЮЩАЯ МЫСЛЬ С той поры, как прощальный привет Горячо прозвучал между нами, Моя мысль за тобою вослед Полетела, махая крылами. Целый день неотступно она Вдоль по рельсам чугунным скользила, Все тобою одною полна, И ревниво твой сон сторожила. А теперь среди мрака ночей, Изнывая заботою нежной, За кибиткой дорожной твоей Она скачет пустынею снежной. Она видит, как под гору вниз Мчатся кони усталые смело, И как иней на соснах повис, И как все кругом голо и бело. То с тобой она вместе дрожит, Засыпая в санях, как в постели, И тебе о былом говорит Под суровые звуки метели; То на станции бедной сидит, Согреваясь с тобой самоваром, И с безмолвным участьем следит За его убегающим паром... Все на юг она мчится, на юг, Уносимая жаркой любовью, И войдет она в дом твой как друг, И приникнет с тобой к изголовью! 1868 МИНУТЫ СЧАСТЬЯ Не там отрадно счастье веет, Где шум и царство суеты: Там сердце скоро холодеет И блекнут яркие мечты. Но вечер тихий, образ нежный И речи долгие в тиши О всем, что будит ум мятежный И струны спящие души,- О, вот они, минуты счастья, Когда, как зорька в небесах, Блеснет внезапно луч участья В чужих внимательных очах, Когда любви горячей слово Растет на сердце как напев, И с языка слететь готово, И замирает, не слетев... 1865 * * * * * Честь имею донести Вашему Высокоблагородию, что в огоро- дах мещанки Ефимовой найдено мертвое тело. (Из полицейского рапорта) В убогом рубище, недвижна и мертва, Она покоилась среди пустого поля. К бревну прислонена, лежала голова. Какая выпала вчера ей злая доля? Зашиб ли хмель ее среди вечерней тьмы, Испуганный ли вор хватил ее в смятеньи, Недуг ли поразил,- еще не знали мы И уловить в лице старались выраженье. Но веяло оно покоем неземным; Народ стоял кругом, как бы дивяся чуду, И каждый клал свой грош в одну большую груду, И деньги сыпались к устам ее немым. Вчера их вымолить она бы не сумела... Да, эти щедрые и поздние гроши, Что, может быть, спасли б нуждавшееся тело, Народ охотнее бросает для души. - Был чудный вешний день. По кочкам зеленели Побеги свежие рождавшейся травы, И дети бегали, и жаворонки пели... Прохладный ветерок, вкруг мертвой головы Космами жидкими волос ее играя, Казалось, лепетал о счастье и весне, И небо синее в прозрачной вышине Смеялось над землей, как эпиграмма злая! 1871(?) * * * * * Ночи безумные, ночи бессонные, Речи несвязные, взоры усталые... Ночи, последним огнем озаренные, Осени мертвой цветы запоздалые! Пусть даже время рукой беспощадною Мне указало, что было в вас ложного, Все же лечу я к вам памятью жадною, В прошлом ответа ищу невозможного... Вкрадчивым шепотом вы заглушаете Звуки дневные, несносные, шумные... В тихую ночь вы мой сон отгоняете, Ночи бессонные, ночи безумные! 1876 * * * * * (С французского) О, смейся надо мной за то, что безучастно Я в мире не иду пробитою тропой, За то, что песен дар и жизнь я сжег напрасно, За то, что гибну я... О, смейся надо мной! Глумись и хохочи с безжалостным укором - Толпа почтит твой смех сочувствием живым; Все будут за тебя, проклятья грянут хором, И камни полетят послушно за твоим. И если, совладать с тоскою не умея, Изнывшая душа застонет, задрожит... Скорей сдави мне грудь, прерви мой стон скорее, А то, быть может, Бог услышит и простит. 1872 * * * * * Волшебные слова любви и упоенья Я слышал наконец из милых уст твоих, Но в странной робости последнего сомненья Твой голос ласковый затих. Давно, когда, в цветах синея и блистая, Неслася над землей счастливая весна, Я помню, видел раз, как глыба снеговая На солнце таяла одна. Одна... кругом и жизнь, и говор, и движенье... Но солнце все горит, звучней бегут ручьи... И в полдень снега нет, и радость обновленья До утра пели соловьи. О, дай же доступ мне, моей любви мятежной, О, сбрось последний снег, растай, растай скорей... И я тогда зальюсь такою песней нежной, Какой не ведал соловей! 5 февраля 1859 К МОЛОДОСТИ Светлый призрак, кроткий и любимый, Что ты дразнишь, вдаль меня маня? Чуждым звуком с высоты незримой Голос твой доходит до меня. Вкруг меня все сумраком одето... Что же мне, поверженному в прах, До того, что ты сияешь где-то В недоступном блеске и лучах? Те лучи согреть меня не могут - Все ушло, чем жизнь была тепла, Только видеть мне ясней помогут, Что за ночь вокруг меня легла! Если ж в сердце встрепенется сила И оно, как прежде, задрожит, Широко раскрытая могила На меня насмешливо глядит. 1860-е годы "ВЕСЕННИЕ ПЕСНИ" 1 О, удались навек, тяжелый дух сомненья, О, не тревожь меня печалью старины; Когда так пламенно природы обновленье И так свежительно дыхание весны; Когда так радостно над душными стенами, Над снегом тающим, над пестрою толпой Сверкают небеса горячими лучами, Пророчат ласточки свободу и покой; Когда во мне самом, тоски моей сильнее, Теснят ее гурьбой веселые мечты, Когда я чувствую, дрожа и пламенея, Присутствие во всем знакомой красоты; Когда мои глаза, объятые дремотой, Навстречу тянутся к мелькнувшему лучу... Когда мне хочется прижать к груди кого-то, Когда не знаю я, кого обнять хочу; Когда весь этот мир любви и наслажденья С природой заодно так молод и хорош... О, удались навек, тяжелый дух сомненья, Печалью старою мне сердца не тревожь! 20 апреля 1857 2 Опять я очнулся с природой! И кажется, вновь надо мной Все радостно грезит свободой, Все веет и дышит весной. Опять в безотчетном томленьи, Усталый, предавшись труду, Я дней без труда и волненья С каким-то волнением жду. И слышу, как жизнь молодая Желания будит в крови, Как сердце дрожит, изнывая Тоской беспредметной любви... Опять эти звуки былого, И счастья ребяческий бред... И все, что понятно без слова, И все, чему имени нет. 15 мая 1857 3 Весенней ночи сумрак влажный Струями льется предо мной, И что-то шепчет гул протяжный Над обновленною землей. Зачем, о звезды, вы глядите Сквозь эти мягкие струи? О чем так громко вы журчите, Неугомонные ручьи? Вам долго слух без мысли внемлет, К вам без тоски прикован взор... И сладко грудь мою объемлет Какой-то тающий простор. 10 апреля 1858 4 Затих утомительный говор людей, Потухла свеча у постели моей, Уж близок рассвет; мне не спится давно... Болит мое сердце, устало оно. Но кто же приник к изголовью со мной? Ты ль это, мой призрак, мой ангел земной? О, верь мне, тебя я люблю глубоко... Как девственной груди дыханье легко, Как светит и греет твой ласковый взгляд, Как кротко в тиши твои речи звучат! Ты руку мне жмешь - она жарче огня... Ты долго и нежно целуешь меня... Ты тихо уходишь... О, Боже! Постой... Останься, мой ангел, останься со мной! Ведь этих лобзаний, навеянных сном, Ведь этого счастья не будет потом! Ведь завтра опять ты мне бросишь едва Холодные взгляды, пустые слова, Ведь сердце опять запылает тоской... Останься, мой ангел, мне сладко с тобой! 16 апреля 1859 5. ПРОБУЖДЕНИЕ Проснулся я... В раскрытое окно Повеяло прохладой и цветами; Уж солнце ходит по небу давно, А соловей не молкнет за кустами... Я слушаю: так песнь его полна Тоскливого и страстного желанья, Так радостно проносится весна, Что кажется, на что б еще страданье? Но мне всю ночь ужасный снился сон, Но дважды я все с той же грезой бился, И каждый раз был стоном пробужден, И после долго плакал и томился... Мне тяжело. О нет, в немой ночи Отраднее сносить такие грезы, О, слишком жгут весенние лучи Еще недавно высохшие слезы! 9 мая 1858 6. УТЕШЕНИЕ ВЕСНЫ Не плачь, мой певец одинокой, Покуда кипит в тебе кровь. Я знаю: коварно, жестоко Тебя обманула любовь. Я знаю: любовь незабвенна... Но слушай: тебе я верна, Моя красота неизменна, Мне вечная юность дана! Покроют ли небо туманы, Приблизится ль осени час, В далекие, теплые страны Надолго я скроюсь от вас. Как часто в томленьях недуга Ты будешь меня призывать, Ты ждать меня будешь как друга, Как нежно любимую мать! Приду я... На душу больную Навею чудесные сны И язвы легко уврачую Твоей безрассудной весны! Когда же по мелочи, скупо Растратишь ты жизнь и - старик - Начнешь равнодушно и тупо Мой ласковый слушать язык,- Тихонько, родными руками, Я вежды твои опущу, Твой гроб увенчаю цветами, Твой темный приют посещу, А там - под покровом могилы - Умолкнут и стоны любви, И смех, и кипевшие силы, И скучные песни твои! 5 мая 1859 7 Опять весна! Опять какой-то гений Мне шепчет незнакомые слова, И сердце жаждет новых песнопений, И в забытьи кружится голова. Опять кругом зазеленели нивы, Черемуха цветет, блестит роса, И над землей, светлы и горделивы, Как купол храма, блещут небеса. Но этой жизни мне теперь уж мало, Душа моя тоской отравлена... Не так она являлась мне, бывало, Красавица, волшебница-весна! Сперва ребенка языку природы Она, смеясь, учила в тишине, И для меня сбирала хороводы, И первый стих нашептывала мне. Потом, когда с тревогой непонятной Зажглася в сердце отрока любовь, Она пришла и речью благодатной Живила сны и волновала кровь: Свидания влюбленным назначала, Ждала, томилась с нами заодно, Мелодией по клавишам звучала, Врывалася в раскрытое окно. Теперь на жизнь гляжу я оком мужа, И к сердцу моему, как в дверь тюрьмы, Уж начала подкрадываться стужа, Печальная предвестница зимы... Проходят дни без страсти и без дела, И чья-то тень глядит из-за угла... Что ж, неужели юность улетела? Ужели жизнь прошла и отцвела? Погибну ль я в борьбе святой и честной Иль просто так умру в объятьях сна,- Явися мне в моей могиле тесной, Красавица, волшебница-весна! Покрой меня травой и свежим дерном, Как прежде, разукрась свои черты, И над моим забытым трупом черным Рассыпь свои любимые цветы!.. 1862 НАКАНУНЕ Она задумчиво сидела меж гостей, И в близком будущем мечта ее витала... Надолго едет муж... О, только б поскорей! "Я ваша навсегда!" - она на днях писала. Вот он стоит пред ней - не муж, а тот, другой - И смотрит на нее таким победным взглядом... "Нет,- думает она,- не сладишь ты со мной: Тебе ль, мечтателю, идти со мною рядом? Ползти у ног моих судьбой ты обречен, Я этот гордый ум согну рукою властной; Как обессиленный, раздавленный Самсон, Признание свое забудешь в неге страстной!" Прочел ли юноша ту мысль в ее глазах,- Но взор по-прежнему сиял победной силой... "Посмотрим, кто скорей измучится в цепях",- Довольное лицо, казалось, говорило. Кто победит из них? Пускай решит судьба... Но любят ли они? Что это? страсть слепая Иль самолюбия бесцельная борьба? Бог знает! Их речам рассеянно внимая, Сидит поодаль муж с нахмуренным лицом; Он знает, что его изгнание погубит... Но что до этого? Кто думает о нем? Он жертвой должен быть! Его вина: он любит. 1876 * * * В темную ночь, непроглядную, Думы такие несвязные Бродят в моей голове. Вижу я степь безотрадную... Люди и призраки разные Ходят по желтой траве. Вижу селение дальнее... Детской мечтой озаренные, Годы катились там... но... Комнаты смотрят печальнее, Липы стоят обнаженные, Песни замолкли давно. Осень... Большою дорогою Едут обозы скрипучие, Ветер шумит по кустам. Станция... крыша убогая... Слезы старинные, жгучие Снова текут по щекам. Вижу я оргию шумную, Бальные пары за парою, Блеск набежавшей весны,- Всю мою юность безумную, Все увлечения старые, Все позабытые сны. Снится мне счастье прожитое... Очи недавно любимые Ярко горят в темноте; Месяц... окошко раскрытое... Речи, с мечтой уносимые... Речи так ласковы те! Помнишь, как с радостью жадною Слушал я речи те праздные, Как я поверил тебе! В темную ночь, непроглядную, Думы такие несвязные Бродят в моей голове! 1875 * * * * * Мне не жаль, что тобою я не был любим,- Я любви недостоин твоей! Мне не жаль, что теперь я разлукой томим,- Я в разлуке люблю горячей; Мне не жаль, что и налил и выпил я сам Унижения чашу до дна, Что к проклятьям моим, и к слезам, и к мольбам Оставалася ты холодна; Мне не жаль, что огонь, закипевший в крови, Мое сердце сжигал и томил, Но мне жаль, что когда-то я жил без любви, Но мне жаль, что я мало любил! 1870-е годы * * * * * (М. Д. Жедринской) В уютном уголке сидели мы вдвоем, В открытое окно впивались наши очи, И, напрягая слух, в безмолвии ночном Чего-то ждали мы от этой тихой ночи. Звон колокольчика нам чудился порой, Пугал нас лай собак, тревожил листьев шорох... О, сколько нежности и жалости немой, Не тратя лишних слов, читали мы во взорах! И сколько, сколько раз, сквозь сумрак новых лет, Светиться будет мне тот уголок уютный, И ночи тишина, и яркий лампы свет, И сердца чуткого обман ежеминутный! 24 августа 1874 ПАМЯТИ Ф.И. ТЮТЧЕВА Ни у домашнего, простого камелька, Ни в шуме светских фраз и суеты салонной Нам не забыть его, седого старика, С улыбкой едкою, с душою благосклонной! Ленивой поступью прошел он жизни путь, Но мыслью обнял все, что на пути заметил, И перед тем, чтоб сном могильным отдохнуть, Он был как голубь чист и как младенец светел. Искусства, знания, событья наших дней - Все отклик верный в нем будило неизбежно, И словом, брошенным на факты и людей, Он клейма вечные накладывал небрежно... Вы помните его в кругу его друзей? Как мысли сыпались нежданные, живые, Как забывали мы под звук его речей И вечер длившийся, и годы прожитые! В нем злобы не было. Когда ж он говорил, Язвительно смеясь, над жизнью или веком, То самый смех его нас с жизнию мирил, А светлый лик его мирил нас с человеком! Между 1873 и 1875 * * * * * Ни отзыва, ни слова, ни привета, Пустынею меж нами мир лежит, И мысль моя с вопросом без ответа Испуганно над сердцем тяготит: Ужель среди часов тоски и гнева Прошедшее исчезнет без следа, Как легкий звук забытого напева, Как в мрак ночной упавшая звезда? 1867 * * * * * Я люблю тебя так оттого, Что из пошлых и гордых собою Не напомнишь ты мне никого Откровенной и ясной душою, Что с участьем могла ты понять Роковую борьбу человека, Что в тебе уловил я печать Отдаленного, лучшего века! Я люблю тебя так потому, Что не любишь ты мертвого слова, Что не веришь ты слепо уму, Что чужда ты расчета мирского; Что горячее сердце твое Часто бьется тревожно и шибко... Что смиряется горе мое Пред твоей миротворной улыбкой! 24 июля 1859 * * * * * Сухие, редкие, нечаянные встречи, Пустой, ничтожный разговор, Твои умышленно-уклончивые речи, И твой намеренно-холодный, строгий взор,- Все говорит, что надо нам расстаться, Что счастье было и прошло... Но в этом так же горько мне сознаться, Как кончить с жизнью тяжело. Так в детстве, помню я, когда меня будили И зимний день глядел в замерзшее окно,- О, как остаться там уста мои молили, Где так тепло, уютно и темно! В подушки прятался я, плача от волненья, Дневной тревогой оглушен, И засыпал, счастливый на мгновенье, Стараясь на лету поймать недавний сон, Бояся потерять ребяческие бредни... Такой же детский страх теперь объял меня. Прости мне этот сон последний При свете тусклого, грозящего мне дня! 1869, 1874 НА НОВЫЙ ГОД Безотрадные ночи! Счастливые дни! Как стрела, как мечта пронеслися они. Я не год пережил, а десятки годов, То страдал и томился под гнетом оков, То несбыточным счастием был опьянен... Я не знаю, то правда была или сон. Мчалась тройка по свежему снегу в глуши, И была ты со мной, и кругом ни души... Лишь мелькали деревья в серебряной мгле, И казалось, что все в небесах, на земле Мне шептало: люби, позабудь обо всем... Я не знаю, что правдою было, что сном! И теперь меня мысль роковая гнетет: Что пошлет он мне, новый, неведомый год? Ждет ли светлое счастье меня впереди, Иль последнее пламя потухнет в груди, И опять побреду я живым мертвецом... Я не знаю, что правдою будет, что сном! Декабрь 1881 (?) ПОДРАЖАНИЕ ДРЕВНИМ В грезах сладострастных видел я тебя; Грез таких не знал я никогда любя. Мне во сне казалось: к морю я пришел - Полдень был так зноен, воздух так тяжел! На скале горячей, в ярком свете дня Ты одна стояла и звала меня, Но, тебя увидя, я не чуял ног И, прикован взором, двинуться не мог. Волосы, сверкая блеском золотым, Падали кудрями по плечам твоим; Голова горела, солнцем облита, Поцелуя ждали сжатые уста; Тайные желанья, силясь ускользнуть, Тяжко колебали поднятую грудь, Белые одежды, легки, как туман, Слабо закрывали твой цветущий стан, Так что я под ними каждый страсти пыл, Каждый жизни трепет трепетно ловил... И я ждал, смятенный: миг еще, и вот Эта ткань, сорвавшись, в волны упадет... Но волненьем страшным был я пробужден. Медленно и грустно уходил мой сон. К ложу приникая, я не мог вздохнуть, Тщетные желанья колебали грудь, Слезы, вырываясь с ропотом глухим, Падали ручьями по щекам моим, И, всю ночь рыдая, я молил богов: Не тебя хотел я, а таких же снов!.. 2 июня 1857 * * * * * Исход, глава XIV, стих XX Когда Израиля в пустыне враг настиг, Чтоб путь ему пресечь в обещанные страны, Тогда Господь столп облачный воздвиг, Который разделил враждующие станы. Одних он тьмой объял до утренних лучей, Другим всю ночь он лил потоки света. О, как душе тоскующей моей Близка святая повесть эта! В пустыне жизненной мы встретились давно, Друг друга ищем мы и сердцем и очами, Но сблизиться нам, верь, не суждено: Столп облачный стоит и между нами. Тебе он светит яркою звездой, Как солнца луч тебя он греет, А мой удел, увы! другой: Оттуда мне лишь ночью веет, И безотрадной и глухой! Начало 1870-х годов НА БАЛЕ Блещут огнями палаты просторные, Музыки грохот не молкнет в ушах. Нового года ждут взгляды притворные, Новое счастье у всех на устах. Душу мне давит тоска нестерпимая, Хочется дальше от этих людей... Мной не забытая, вечно любимая, Что-то теперь на могиле твоей? Спят ли спокойно в глубоком молчании, Прежнюю радость и горе тая, Словно застывшие в лунном сиянии, Желтая церковь и насыпь твоя? Или туман неприветливый стелется, Или, гонима незримым врагом, С дикими воплями злая метелица Плачет, и скачет, и воет кругом, И покрывает сугробами снежными Все, что от нас невозвратно ушло: Очи, со взглядами кроткими, нежными. Сердце, что прежде так билось тепло! 1860-е годы * * * * * Пусть не любишь стихов ты; пусть будет чужда Тебе муза моя, безотрадно плакучая, Но в тебе отразилась, как в море звезда, Вся поэзия жизни кипучая. И какие бы образы, краски, черты Мог художник похитить в огне вдохновенья, Пред которыми образ твоей красоты Побледнел бы хотя на мгновенье? И какая же мысль упоительней той, Чтоб любить тебя нежно и свято, Чтоб отдать тебе счастье, и труд, и покой, Чтобы, все позабывши, лишь только тобой Было верное сердце объято? И какие же рифмы звучней Твоего поцелуя прощального, Что и ныне, в безмолвьи ночей, Не отходит от ложа, от ложа печального, И мелодией будит своей Все мечты невозвратно утраченных дней, Все блаженство минувшего, дальнего?.. 1870-е годы СТАРАЯ ЛЮБОВЬ О, не гони меня, - твердит она, вздыхая,- Не проклинай докучный мой приход, Еще не раз душа твоя больная Меня, быть может, призовет! Я только тень... зачем же против тени Старинную враждующую рать Упреков, жалоб и сомнений С невольной злобой вызывать? Я только тень, я призрак без названья, Мой жертвенник упал, огонь на нем погас, Но есть меж нами связь; та связь - твои страданья: Они навек соединили нас. Ты можешь позабыть и ласки, и объятья, И речи нежные, и тихий блеск очей, Но не забудешь жгучие проклятья, Смущавшие покой твоих ночей. И верь мне: чем сильней росло твое волненье, Чем ближе ты страдал, без пользы жизнь губя, Тем ближе чуял ты мое прикосновенье, Тем явственней звучал мой голос для тебя. Благодари меня за все: за пыл мечтаний, За счастье и обман, за солнце и грозу, За каждый вопль разбитых упований, За каждую пролитую слезу; И если, жизнью смят, в томлении недуга, Меня ты призовешь, к тебе явлюсь я вновь, Я, лучших дней твоих забытая подруга, Я старая и верная любовь! 1886 * * * * * Как пловец утомленный, без веры, без сил, Я о береге жадно мечтал и молил; Но мне берег несносен, тяжел мне покой, Словно полог свинцовый висит надо мной... Уноси ж меня снова, безумный мой челн, В необъятную ширь расходившихся волн! Не страшат меня тучи, ни буря, ни гром... Только б изредка все утихало кругом, И чуть слышный, приветливый говор волны Навевал мне на душу волшебные сны, И в победной красе, выходя из-за туч, Согревал меня солнца ласкающий луч! 1885 БУДУЩЕМУ ЧИТАТЕЛЮ В альбом О. А. Козловой Хоть стих наш устарел, но преклони свой слух И знай, что их уж нет, когда-то бодро певших, Их песня замерла, и взор у них потух, И перья выпали из рук окоченевших! Но смерть не все взяла. Средь этих урн и плит Неизгладимый след минувших дней таится; Все струны порвались, но звук еще дрожит, И жертвенник погас, но дым еще струится. Конец 1860-х годов АСТРАМ Поздние гости отцветшего лета, Шепчутся ваши головки понурые, Словно клянете вы дни без просвета, Словно пугают вас ноченьки хмурые... Розы - вот те отцвели, да хоть жили... Нечего вам помянуть пред кончиною: Звезды весенние вам не светили, Песней не тешились вы соловьиною... Начало 1860-х годов МАЮ Бывало, с детскими мечтами Являлся ты как ангел дня, Блистая белыми крылами, Весенним голосом звеня; Твой взор горел огнем надежды, Ты волновал мечтами кровь И сыпал с радужной одежды Цветы, и рифмы, и любовь. Прошли года. Ты вновь со мною, Но грустно юное чело, Глаза подернулись тоскою, Одежду пылью занесло. Ты смотришь холодно и строго, Веселый голос твой затих, И белых перьев много, много Из крыльев выпало твоих. Минуют дни, пройдут недели... В изнеможении тупом, Забытый всеми, на постели Я буду спать глубоким сном. Слетев под брошенную крышу, Ты скажешь мне: "Проснися, брат!" Но слов твоих я не услышу, Могильным холодом объят. 1859 ВСТРЕЧА Тропинкой узкою я шел в ночи немой, И в черном женщина явилась предо мной. Остановился я, дрожа, как в лихорадке... Одежды траурной рассыпанные складки, Седые волосы на сгорбленных плечах - Все в душу скорбную вливало тайный страх. Хотел я своротить, но места было мало; Хотел бежать назад, но силы не хватало, Горела голова, дышала тяжко грудь... И вздумал я в лицо старухи заглянуть, Но то, что я прочел в ее недвижном взоре, Таило новое, неведомое горе. Сомненья, жалости в нем не было следа, Не злоба то была, не месть и не вражда, Но что-то темное, как ночи дуновенье, Неумолимое, как времени теченье. Она сказала мне: "Я смерть, иди со мной!" Уж чуял я ее дыханье над собой, Вдруг сильная рука, неведомо откуда, Схватила, и меня, какой-то силой чуда, Перенесла в мой дом... Живу я, но с тех пор Ничей не радует меня волшебный взор, Не могут уж ничьи приветливые речи Заставить позабыть слова той страшной встречи. Конец 1860-х годов ЛЮБОВЬ Когда без страсти и без дела Бесцветно дни мои текли, Она как буря налетела И унесла меня с земли. Она меня лишила веры И вдохновение зажгла, Дала мне счастие без меры И слезы, слезы без числа... Сухими, жесткими словами Терзала сердце мне порой, И хохотала над слезами, И издевалась над тоской; А иногда горячим словом И взором ласковых очей Гнала печаль,- и в блеске новом В душе светилася моей! Я все забыл, дышу лишь ею, Всю жизнь я отдал ей во власть, Благословить ее не смею И не могу ее проклясть. 1872 ПОЗДНЕЕ МЩЕНИЕ Она не может спать. Назойливая, злая Тоска ее грызет. Пылает голова, И душит мрак ее, и давит тишь ночная... Знакомый голос, ей по сердцу ударяя, Лепечет страшные, безумные слова: "Когда, потупив взор, походкою усталой Сегодня тихо шла за гробом ты моим, Ты думала, что все меж нами миновало... Но в комнату твою вошел я, как бывало, И снова мы с тобой о прошлом говорим. Ты помнишь, сколько раз ты верность мне сулила, А я тебя молил о правде лишь одной? Но ложью ты мне жизнь как ядом отравила, Все тайны прошлого сказала мне могила, И вся душа твоя открыта предо мной. Я все тебе прощал: обманы, оскорбленья, Я только для тебя хотел дышать и жить... Ты предала меня врагам без сожаленья... И вот теперь она пришла, минута мщенья, Теперь я силен тем, что не могу простить. Я силен потому, что труп не шевельнется, Не запылает взор от блеска красоты, Что сердце, полное тобою, уж не бьется, Что в мой свинцовый гроб твой голос не ворвется, Что нет в нем возду