Алан Дин Фостер. Сын чародея с гитарой --------------------------------------------------------------- (Son of Spellsinger) Перевел Коpчагин Г.Л. OCR: Wesha the Leopard Ё http://wesha.lib.ru --------------------------------------------------------------- Посвящается Карлу Реслеру - другу, моряку и отменному собеседнику на воде и под водой Глава 1 Все то, о чем повествуют эти страницы, возможно, и не произошло бы, если бы Талея не обнаружила в хлебнице демона. Днем раньше она испекла шесть буханок сладко-пряного хлеба и положила их остывать в обитый металлом деревянный ящик, тот самый, что приютился на изразцах кухонной стойки чуть левее большого овального окна, прорубленного в южной стороне дерева и выходящего на берег реки и на ивы, толпящиеся, словно подвыпившие зеваки на состязаниях рыбаков. Полдюжины караваев - многовато для одного раза, но благодаря коротенькому, зато в высшей степени практичному заклинанию мудрого и предусмотрительного Клотагорба хлеб сколь угодно долго сохранялся не только свежим, но и горячим. По части сбережения энергоресурсов зачарованная колдуном-черепахой хлебница могла заткнуть за пояс наисовременнейший холодильник. Когда пришел час накрывать стол к ужину и Талея подошла к хлебнице, она с изумлением обнаружила там сущее диво. Диво было шести дюймов ростом и вполне человекоподобное. Из черепа торчали врастопырку два кривых рога, а еще один, маленький, выдавался вперед. Тончайшие, будто из паутины сотканные, розоватые крылышки были сложены на спине. Одеждой служили длинные темно-бордовые хлопчатобумажные штаны на бордовых же подтяжках, а обувью - сандалии на толстой резиновой подошве, из которых выпирали коготки. Под стать разительному облику был и аппетит. От ближайшей буханки уцелела половина. Талея поймала воришку с поличным... Впрочем, это не бог весть какой подвиг, если речь идет о демонах, только и умеющих, что пакостить. Когда она подняла крышку хлебницы, демон, застигнутый врасплох, резко обернулся; от преизрядной краюхи в малюсенькой пятерне шел пахучий парок. - Ацмак! - вскричал воришка. - Пореон файту! - И замахал на Талею свободной рукой. - Изыди, или я обеспечу тебе поистине невыносимую послежизнь в Чистилище! - А ну, кыш из моей хлебницы! Причудливая угроза ни в коей мере не устрашила Талею. Не глядя, она протянула руку к ближайшему ящику кухонного шкафа, нащупала ручку чугунной сковородки и ткнула ею в хлебницу. Выронив ароматную добычу, демон шарахнулся в угол. - Эмарион! Сакарат санктус! - Не поможет. - Перевернув сковородку, Талея попыталась выковырнуть незваного гостя длинной металлической ручкой. - Убирайся! Не смей трогать мой хлеб! Талея, будучи невелика ростом, силой обладала недюжинной, а демон, дорвавшись до выпечки, явно увлекся. В конце концов он не удержал позицию и, растопырив ручонки и ножонки, со свистом пролетел через кухню. Он пронесся в считанных дюймах над разделочным столом и шмякнулся о стекло ромбического окна в противоположной стене. Там он на мгновение завис, а затем соскользнул в раковину. Перехватив сковороду за ручку, Талея подбежала к мойке и отыскала свою жертву среди грязных тарелок и чашек. - Ты что делал в моей хлебнице? Кто тебя подослал? Держу пари, это козни той чванливой опоссумихи, что живет выше по реке, госпожи Дженфайн! При каждой встрече она задирает нос! Оглушенный демон безуспешно пытался встать. - Неважнецкое из тебя проклятие, - заключила Талея. Что-то громко зажужжало возле ее виска, и она отшатнулась, мгновенно забыв о демоне в раковине. Новый пришелец был еще меньше ростом, обладал четырьмя изумрудно-зелеными крыльями и длинным змеиным хвостом. На бандитской жабьей морде сияла злорадная ухмылка. Четыре ноги удерживали в воздухе хрустальную солонку - свадебный подарок Талеиной матери. Хозяйка попыталась выхватить посудину, но тварь проворно отлетела в сторону. В насмешливом пронзительном жужжании угадывалась каббалистическая мантра, очень похожая на мелодию из кинофильма "Моя дорогая Клементина". - Ну, и что дальше? Талея прицелилась и замахнулась сковородкой. Жужжаба увернулась раз-другой, а затем раздался звучный шлепок - орудие угодило в цель. Мантра оборвалась, нечисть ударилась о кухонную плиту и отскочила на пол. Солонка, целая и невредимая, откатилась в сторону. Не обращая внимания на пришибленную воровку-неудачницу, Талея опустилась на колени и подняла мамин подарок. - Да что за чертовщина тут творится? - растерянно пробормотала она, отложив сковороду и схватив метлу. - И куда запропастился совок? Когда она наклонилась за совком, кто-то налетел сзади. Талея резко обернулась, вскинула метлу. Нового пришельца нельзя было назвать демоном, несмотря на адскую ухмылку. Он был значительно крупнее двух гостей, с которыми хозяйка уже расправилась. Он стоял на мощных лапах, очень похожих на кенгуровые; рыбий лик ничего не выражал. Тело было покрыто чешуей цвета лаванды, только пара бирюзовых щупалец осталась голокожей; они плавно извивались в воздухе. Из макушки торчал стебелек, на нем вращался ярко-голубой фонарик. Талея перехватила метлу поудобнее и внимательно рассмотрела вновь прибывшего. - И как прикажешь тебя величать? - Библь, - бибикнула тварь. Затем всем телом издала грубый звук и совершила короткий разведывательный прыжок в сторону Талеи. - Не подходи! - Талея угрожающе замахнулась метлой и двинулась вбок, в сторону от чуланчика, где хранился совок и прочие инструменты для уборки. - Предупреждаю! Еще раз дотронешься до меня - пожалеешь! Между тем хлеболюбивый демон уже пришел в себя и теперь как ни в чем не бывало искал съестное в буфетах. При этом его отвисшее красное брюшко качалось маятником. - Да что же это такое? - пробормотала Талея. - Джон-Том?! Ответа не последовало. Муж еще не вернулся с работы. Некому было заступиться за нее перед злокозненной нечистью. - Эй! Кто-нибудь! Ау! Она резко присела. Тварь с фонариком снова прыгнула в ее сторону, выбросив отвратительный язык. - Я предупреждала! - Метла обрушилась на язык сбоку. Сей орган несколько раз обвил голову и кончиком шлепнул владельца по правому глазу. - Оу! Оу-оу-оу! - Тварь отпрыгнула, попыталась распутать взбунтовавшийся язык. Демон из хлебницы забрался на полку; провизия сыпалась на пол. Воздев метлу над головой, Талея атаковала языкатого прыгуна и вынудила его ретироваться. - Чума на твою демоническую задницу! Не тронь мои запасы! Когда Талея добралась до полки, демон уже скрылся из виду, зато откуда ни возьмись на нее с визгом и писком ринулось с полдюжины новых летучих привидений. Они кружили и мельтешили, а Талея отчаянно размахивала метлой, не подпуская их к своей прическе. - Брысь! Вон! Не лезьте ко мне! В кухне искрилась целая палитра цветов, экспонировалась обширная коллекция форм. Но все это ничуть не радовало, разве что одно существо, с радужными фасеточными глазами, худосочным телом карликовой макаки и соколиными крыльями, выглядело чуть симпатичнее остальных. Привидения нападали со всех сторон, Талея отступала под их натиском. Метла уже не спасала. - Убирайтесь! - кричала Талея. - Добром прошу! Они лезли изо всех щелей. Выскакивали из буфетов, прыгали с полок, вылетали из-за горшков, выползали из мойки, просачивались даже из запертой кладовки. Они лопотали, булькали, рыгали, хохотали и шипели. Они ползли, прыгали и летели. Они отвратительно пахли, в нечленораздельном бормотании угадывались непристойные слова. Они нагло лапали чистейшие тарелки и хватали со стола приготовленную на ужин еду. Кухня заполнилась десятками тварей, ежеминутно прибывало подкрепление. Одна, с прозрачными крыльями, напоминала бабочку-вампира; ее обличье навевало бы жуть, веди она себя чуть осмысленнее. Она билась в стекло, пытаясь бежать. Кто-то подергал левую сандалию Талеи. Она опустила голову и увидела желтую в розовый горошек змею о семи головах. - Прошу прощения, - жалобно обратился ползучий септицефал с незнакомым Талее акцентом. - Кажется, я забрел в чужую мифологию. Вы бы не могли... Талея взвизгнула и отпрянула. - Вон из моей кухни! Вон из моего дома! Ударом метлы она оглушила две головы, остальные взволнованно заспорили между собой. Кто-то опустился ей на правое плечо. Она резко повернула голову и увидела крошечного толстячка с ангельским смирением на лице. Он целиком состоял из слоистого упругого белого вещества, которое угрожало оставить пятно на ее блузке. - Сударыня, я не-е знаю, что тут у вас творится, но кое-где ме-еня ждут дела, и я никоим образом не же-елаю участвовать в этом бе-езобразном и неорганизованном шабаше. - Я тут ни при чем. Я, что ли, устроила этот шабаш? Она схватила и заломила упругую белую ручонку. Толстячок рванулся прочь, оставив конечность в руке Талеи. Крови не было, только клейкая черная жижа выступила в месте разрыва. - Видите, что вы натворили? Теперь я не-е смогу выполнить свою миссию. - Прости. Она вернула толстячку ампутированную конечность. - Мерси. С превеликим достоинством толстячок воткнул руку на место. Затем спрыгнул, мячиком отскочил от пола и исчез в потустороннем кавардаке. Но большинство призраков вели себя не столь вежливо. Один попытался укусить Талею за левую икру. Получив метлой, он отлетел и влепился в ножку тяжелого деревянного стола. Другое создание вознамерилось выцарапать ей глаза - у него самого все три глазницы пустовали. Метким ударом Талея отправила его на холодильник. Большой ящик задребезжал. "Придется обновить холодящее заклинание", - машинально подумала она. Все-таки до чего же это хлопотно - быть женой волшебника! Или чаропевца. Конечно, интересно бродить по свету, крушить врата между измерениями, громить хищные чужеземные орды и разными способами выручать мир из беды. Не только интересно, но и очень благородно. Да, все так. Но при этом надо содержать в порядке собственный дом... Не стоит и пытаться, все равно ничего не получится. Чернокнижникам и чаропевцам вечно не хватает времени на такие скучные земные дела, как домоводство. Она подобрала кастрюльку и запустила ею в очередного атакующего монстра. А тот всеми шестью лапами ловко поймал сей предмет кухонной утвари, быстро, но внимательно осмотрел и с нескрываемым удовлетворением водрузил на свой плоский череп. - Клянусь Двенадцатью Кринолиновыми Покровами Самого Покаянного Грешника, - прорычала разгневанная Талея, - я хочу, чтобы духу вашего тут не было! Все вон! С_е_й_ч_а_с_ ж_е! Рывком выдвинув ящик, она потянулась за большой сковородой, но тут же отдернула руку. В ящике резвились четверо бесенят, совершенно голых, если не считать ярких полосатых шарфов на шейках. Точно по катку, носились они по гладкой металлической поверхности; широко расставленные ножки оставляли тонюсенькие дымные следы. - Ты не в претензии? - спросил бесенок, которого вмешательство разъяренной хозяйки отвлекло от самозабвенного катания. - Я?! Не в претензии?! А ну, брысь из моего шкафа! Тут ей пришлось обернуться, чтобы дать пинка какому-то любителю жевать края чужих халатов. Потом она ударила метлой по сковороде, и бесенята-фигуристы в панике кинулись врассыпную. Внезапно она ощутила, как пол уходит из-под ног. Метла отлетела, и Талея с такой силой грянулась об пол, что едва не лишилась чувств. Она поднялась на четвереньки, посмотрела назад и вниз и увидела четверку тягловых животных - крошечных осликов и саламандр. От их великолепной тончайшей упряжи шли ремни к путам на ее лодыжках. За потусторонней упряжкой на крыше столь же диковинной кареты сидел крошечный возница; в глаза бросались его длинная черная борода и виртуозное владение кнутом. Он гулко выкрикнул неразборчивый приказ, и упряжка поволокла перепуганную Талею к хищному, зловещему и доселе не виданному ею зеву пещеры за ящиком для фруктов. Черные глубины пещеры то и дело озарялись грозными сполохами. Талея упиралась, кричала благим матом, а миниатюрные чудовища и страшилища тараторили без умолку и превращали ее кухню в руины. Прокричав: "Х_в_а_т_и_т!" - она перевернулась на спину, подалась вперед и изо всех сил ударила обеими ногами. Ремни лопнули, возница и тягловые животные покатились по полу. Затем, бормоча и лопоча, сгинули в черном зеве. - Мой меч! - Талея с трудом поднялась на ноги. - Куда я положила треклятый меч? С тех пор как она вышла за Джон-Тома, ей не часто доводилось брать в руки верное оружие. Разве что по праздникам оно помогало быстро и зрелищно приготовить жаркое для многочисленных гостей. В будние же дни оно лежало тихо-мирно, служа напоминанием о тех далеких временах, когда Талея промышляла воровством и разбоем. Но она вовсе не разучилась пользоваться мечом. Может быть, он в ящике с ножами? Нет, там слишком мало места. За печкой? Нет, оттуда бы он торчал. В конце концов она нашла меч, неблагодарно заключенный в чулан, где коротали свой век метла, совок и мусорное ведро. Впрочем, тонкий налет копоти не сделал оружие менее опасным. Знакомое ощущение рукояти в ладонях приободрило Талею, она повернулась лицом к кишащим и мельтешащим демонам. Их стараниями кухня являла собой жалкое зрелище, повсюду валялись горшки и блюда, емкости с припасами были перевернуты, содержимое рассыпалось на столах. Пол, совсем недавно натертый до умопомрачительного блеска, был заляпан пряными соусами. - Исчадья Зла, будьте вы все низвергнуты в Хаос, откуда пришли! Меч описал широкую дугу, другую, третью... Талея геройски обрушилась на шумливую кучу-малу. Полетели отсеченные головы и конечности, хлынула разноцветная кровь и смешалась с разлитым медом, молоком и жидкостями для чистки. Теперь никак не обойтись без чрезвычайно сложного и невообразимо дорогого заклинания, чтобы уничтожить следы резни, и будь она проклята, если возьмется за это голыми руками. Чем бы сейчас ни занимался Джон-Том, ему придется отложить дела и помочь жене. К ней с визгом, со щелканьем острых клешней кинулся гигантский синий паук на длинных, точно ходули, ногах. Ловко уклонившись, она рубанула, и осколки хитина забарабанили по печным изразцам. Из бреши в панцире с клокотанием полезли розовые мозги вперемешку с зеленой кровью, мгновенно погубив целый лоток печенья, которое она испекла всего неделю назад. Это зрелище привело ее в дикую ярость, и она ураганом пронеслась по кухне. Демонические создания налетали на нее, шарахались в стороны, искали убежища в буфетах и комодах, но при всех своих успехах она не смогла остановить нашествие. Словно в насмешку, на месте погибших фурий тотчас возникали новые. Они все прибывали, и прибывали, и прибывали. Взмывали с пола, падали с потолка, выскакивали из мойки - кошмарные твари появлялись бесконечной чередой, нисколько не обескураженные гибелью своих предшественников. В конце концов их набилось в кухню столько, что Талея была вынуждена отступить. Она прижалась спиной к чулану. Под демоническим натиском из рук, машущих мечом, уходила сила. Вовсе не такого конца ожидала Талея, всегда верившая, что найдет свою смерть в каком-нибудь великом странствии с Джон-Томом или на худой конец тихо угаснет в ближайшем приюте для овдовевших воровок и карманниц. Но погибнуть в собственной кухне, на шабаше невесть откуда взявшейся нечисти! Почему подвела тщательно продуманная защита дома, отчего не сработали обереги, до сих пор надежно охранявшие ее жилище от нечестивого воздействия извне? Надо признать, что в основном они предназначались для очистки воздуха от копоти и неприятных запахов, но разве не должны были они воспрепятствовать демонам, горгульям и иже с ними? Столь впечатляющее фиаско охранной магии может означать только одно: против Талеи выступает более сильное волшебство. Волосы ее были растрепаны, халат превратился в лохмотья, но она не сдавалась. Меч рубил и колол - как в старые добрые времена, разве что руки слушались хуже, разве что быстрее таяли силы. В то самое мгновение, когда Талея поняла, что дрожащие конечности сейчас откажут и ее захлестнет клыкастая и когтистая лавина некротических пришельцев, кто-то протопал по крыльцу у входа. - Эй, милашка! - прозвучало громко и радостно. - Вот я и дома. Пришлось повозиться, но мы с Клотагорбом наконец нашли подходящее заклинание для подъема старого моста Тулахлыст. Это, конечно, мера временная, но... Джон-Том вошел в кухню, и тут же кто-то небольшой, фиолетовый и воинственный прыгнул ему на грудь и ткнулся в щеку луковицеобразным клювом. - Слышь, кент, ежели ты себе не враг, лучше не суйся, просек? У нас и без тебя проблем до фига и больше, доходит? И без доброхотов распрекрасно обойдемся, в натуре. Въезжаешь в тему? Изумленный Джон-Том ухватил существо за короткую толстую шею. Оно забулькало, глаза чуть ли не целиком вылезли из орбит. Ни слова не говоря, чаропевец подбросил нахала и ударом ноги отправил к противоположной стене. Тварь врезалась в буфет, разбила любимую прозрачную вазу Талеи и застыла на полу. - Что за чертовщина? Джон-Том выпучил глаза под стать своей жертве. - Да не стой ты столбом! - Появление мужа прибавило Талее сил, отсеченные головы и конечности чаще застучали об пол. - С_д_е_л_а_й_ ч_т_о-н_и_б_у_д_ь! Он спохватился, что медлит, зачарованный картиной разрушения. Где дуара? Осталась в повозке? Нет, она здесь, дома. Надо бы поднастроить, но это обождет. Прежде всего необходимо прекратить этот кошмарный сон наяву. И поскорей, пока Талея еще держится. Он помчался в гостиную, выхватил из футляра уникальный инструмент и бросился обратно, пытаясь вспомнить подходящую песню. Годы учебы под патронажем Клотагорба не пропали даром. Джон-Том теперь держался гораздо увереннее, чем тот неуклюжий юноша, который волею мага оказался в этом мире. И все-таки он оробел, вновь увидев нечестивое столпотворение. Увы, домоводство не заняло должную нишу в истории музыки, особенно в разделе рока и металла, коим Джон-Том более или менее сносно владел. Наконец на ум пришла старая песенка Джона Мелленкампа. Чародей заиграл и запел, чистый, сильный голос певца и переливчатый звон дуары перекрыли рев демонической орды. Из буфетов и отдушин, из щелей в полу и окнах потек розовый туман. Ленивыми водоворотами он кружился по кухне; слабо запахло ржаным хлебом с отрубями и сыром "симеллот". С последним Джон-Том ничего не мог поделать. Впрочем, запах "симеллота" - пустяк по сравнению с миазмами, коих можно было ожидать, к тому же его сейчас наименее всего интересовали сопутствующие ароматы. Вторжение влажного тумана (а может, и запах) немедленно возымело действие. В буфетах и на полках, среди горшков и тарелок все замерло. Армия пришельцев таращилась и сопела. Одного дуновения оказалось достаточно, чтобы все, побросав добычу, с визгом и писком обратились в паническое бегство. Кривя рты и морща носы, демоны устремились в недра шкафов, в щели между половицами, в вентиляционные отверстия; сломя голову мчались они в укрытие, в родную богомерзкую среду. Дуара пульсировала и вибрировала в опытных руках чаропевца. Невесть откуда взявшийся ветер взметнул за его плечами зеленую накидку с радужным отливом, слегка потемневшую от многократной сухой чистки. Казалось, Джон-Том противостоит мощному, но крайне локализованному шквалу. Он осторожно двинулся по кухне, и тут же сразу с нескольких сторон его яростно атаковали самые отважные пришельцы. Музыка отбросила их назад, розовый туман стянулся в веревочные петли на их шеях, его клубы уподобились дубинам и не оставили от нечисти мокрого места. Талея утвердилась на ногах, к ней вернулась уверенность в себе. Она настороженно проследовала вслед за мужем к мойке, положила в нее окровавленный меч и сокрушенно покачала головой. С клинком придется повозиться. Всем известно, до чего прилипчивы кровь и гной нечисти. Джон-Том остановился посреди кухни и дал петуха. Восемнадцать лет практики сделали его мастером чаропения, но не избавили от застарелой слабости. Сюрпризы, преподносимые голосом, зачастую сводили на нет великолепие игры. Вот и сейчас... На глазах у Джон-Тома демоны, не сподобившиеся убежать или имевшие глупость напасть на него, принялись раздуваться, как воздушные шары. Они полетели вверх, отскакивая сначала от мебели, а потом и от потолка. Когда Джон-Том довел песню до конца, они полопались, точно мыльные пузыри. Талея горестно вздохнула - мало беспорядка в кухне, а теперь еще и это... Не осталось ни одного пришельца, только розовый туман клубился, да в ноздрях щипало от мощного запаха сыра и ржаного хлеба. Когда пальцы Джон-Тома в последнем драматическом аккорде промчались по двойному набору струн, туман поблек и начал рассеиваться. С глубоким вздохом облегчения чаропевец повернулся к жене. - Ну что ж... Дорогая, тебя не затруднит объяснить, что здесь произошло? - Он слегка сдвинул брови. - Опять экспериментировала с кулинарной магией? Я ведь говорил, не так уж я охоч до жаркого, чтобы ради этого переворачивать тут все вверх дном. Поспешность хороша при ловле блох, а в домоводстве она чревата, знаешь ли. Талеин палец предостерегающе качнулся перед его носом. - Джон-Том, нечего мне выговаривать! Я тут совершенно ни при чем. Она подошла к форточке и попыталась открыть, но запекшаяся кровь приклеила ее намертво. Пришлось рвануть изо всех сил. Остатки розового тумана потянулись в окно, Талея поторопила их, замахав руками. Сильнейшая вонь тоже потихоньку рассасывалась, оставляя зыбкое напоминание о пикулях в укропном маринаде. Оглядев кухню, Талея едва не расплакалась. Посуда разбита, выпечка, которой отдано столько времени и души, превратилась в крошево, куда ни глянь, жуткая грязища, с мебели звучно капает мерзкая жижа. Но она не заплакала и не закричала, а лишь устало опустилась в углу, где обычно завтракала семья, на стул с чехлом из змеиной кожи. Джон-Том бережно прислонил нагревшуюся дуару к холодильнику, пятерней откинул назад длинные волосы и сел рядом с растерянной и измученной женой. - Ладно, стало быть, заклинаниями ты не баловалась. Тогда как ты это объяснишь? У нее сверкнули глаза. - Меня спрашиваешь? Ты же у нас великий чаропевец. Что, недоброжелатель завелся? - Она тяжко вздохнула. - Я сейчас убить готова ради чашки чая. Джон-Том нашел относительно чистую посудину. - Со льдом или горячего? - Ой, нет! - поспешила возразить Талея. - Только не это. Она встала, подошла к плите и обнаружила, что огонь не погас. Наполнив водой горшок, Талея поставила его на конфорку. Не оскверненная никакими чарами огненная стихия шумно принялась за работу. Талея нашла неразбитую чашку и вернулась к столу, за которым муж размышлял над ее вопросом. - С Клотагорбом мы старые взаимные должники, но никогда не рисковали слишком озлобить друг друга, не применяли "тяжелую артиллерию". По крайней мере, я. А он... Ты ведь знаешь, как у него порой из-за денег съезжает крыша? - Старый скряга, - проворчала Талея. - Для него это дело принципа. Талея повела вокруг дрожащей рукой. - Джон-Том, я неплохо знакома с характером обитателей Нижних Миров. Да и как иначе, ведь я твоя жена. Но все-таки я не узнала добрую половину тварей, которые тут материализовались. Он пожал плечами. - Новые измерения, новые демоны. Не кори себя. Даже официальные справочники приходится ежегодно обновлять. Талея наклонилась к мужу, нежданное воспоминание вызвало у нее улыбку. - Порой думается, нам бы жилось гораздо проще, будь мы все время в пути. Если б мы дрались, убивали, спасались благодаря своим мозгам. Все-таки весело было... - Талея, в ту пору мы были гораздо моложе. А теперь я младший партнер Клотагорба, и на моих плечах громадное бремя ответственности. А еще дом и семья. - Джон-Том, мне сорок один. Разве это старость? Он слегка напрягся. - Я этого не говорил. Между прочим, сейчас Мику Джаггеру должно быть... - Он сменил тему. - Ладно. Это не объясняет того, что здесь произошло. Талея пожала плечами. - Возможно, я что-то не так смешала. Или неправильно насвистывала бодрый мотивчик. А может быть, некто из Нижних Миров с давних пор точит на тебя зуб, а ты об этом забыл. - Можно заглянуть в архивы, - задумчиво проговорил Джон-Том, - но, насколько я помню, все старые конфликты благополучно улажены, все долги заплачены. - А ты уверен, что не оскорбил какого-нибудь важного божка или духа? Не наступил на ногу обидчивому Князю Тьмы? - Мы с Клотагорбом регулярно просматриваем все протоколы. И очень гордимся своим опытом в этих делах. Прежде чем подписать контракт, обязательно прогоняем его через полдюжины легальных заклинаний и даем на проверку как минимум трем стряпчим, да гореть им в аду веки вечные. Дорогая, я чист. Если бы даже и оплошал, рассерженный некто пришел бы с разборкой ко мне, а не к тебе. - В твои дела я не лезу, - возразила Талея. - Но знаю то, что происходило в кухне у меня на глазах. И снова произойдет, если ты не устранишь причину. Она содрогнулась. - Понимаю. - Джон-Том успокаивающе положил руку ей на плечо. - Визиты нечистой силы из других измерений не случаются с бухты-барахты. Должна быть причина. - Он насупил брови. - Значит, я все-таки сделал что-то не то. Или наоборот, чего-то не сделал. Они помолчали. Вдруг Талея подняла голову. - Слышишь? Джон-Том уловил слабое ритмичное постанывание, сверхъестественную пульсацию, довольно неприятные взлеты и падения голоса где-то на грани восприятия. Звуки доносились не из Нижних Миров, а сверху. Джон-Том посмотрел на лестницу. - Так вот оно что! - уверенно произнесла его жена. - Ты не оскорблял запредельных царьков, и не было случайной роковой ошибки. Ни при чем тут и Броненосный народ, а также Потусторонняя Враждебная Гвардия Близкой Погибели. Все гораздо хуже. - Взгляд ее силился проникнуть сквозь потолок и пронзить источник диссонанса. - Джон-Том, ты должен что-то с_д_е_л_а_т_ь_ с этим ребенком. Глава 2 Пока Джон-Том взбирался по винтовой лестнице в сердцевину проросшего во множество измерений древа, музыка (если можно так назвать это явление) звучала все громче. Вообще-то аккорды, проникавшие сквозь тяжеловесное заклинание-шумопоглотитель, всего лишь граничили с кошмаром, зато голос певца был столь неудобоварим, что вызывал желудочные колики. Джон-Том остановился у двери. Здесь царившая в комнате сына какофония слышалась отчетливо. По его прикидкам, уровень громкости располагался где-то между оглушительным и необратимо разрушающим мозг. Чаропевец постарался взять себя в руки и забарабанил в дверь. - Банкан! А ну, прекрати вопеж и открой! Поговорить надо! Ответа не последовало. Сын либо не слышал, либо притворился, что не слышит. Джон-Том решил, что инструментальная партия недурна, но пение, как всегда, душераздирающе громкое. Сказать по правде, Банкан всегда фальшивил так, что отец в сравнении с ним выглядел солистом из "Ла Скала". Джон-Том снова заколотил по двери. - Банкан, слышишь меня?! Перестань выть! Кто-то просачивался сквозь филенки. Отступив в дальний конец коридора, Джон-Том с интересом наблюдал появление двухфутового белого кита. Тот поглядел вправо-влево и поплыл по коридору, увлекая за собой на нитке деревянную лодочку с дюжиной чертенят в матросских костюмчиках с гримасами муки и обреченности на рожицах. Их хвосты едва умещались в лодке. На носу стоял крошечный демон с кожей цвета горохового супа и протезом из слоновой кости вместо ноги, его раздвоенный хвост неистово вертелся, задавая ритм гребцам, а в глазах сверкало безумие. Распевая заунывную песнь, он показывал утомленным матросам на мини-кита. Добыча и охотники доплыли до лестницы и исчезли из виду. Чуть позже снизу донесся закономерный вопль, за ним последовала яростная брань; судя по тембру и тону, супруга Джон-Тома исчерпала лимит терпения. - Джон-Том! Или твое отродье с_е_й_ч_а_с_ ж_е_ уймется, или... Он ударил в дверь ногой. - Банкан, последний шанс! Отопри! Не то я на несколько недель окутаю твою комнату всепоглощающим занавесом молчания! Музыка оборвалась, а вместе с нею - душераздирающая кошачья ария. Неохотно скрипнула и чуть приотворилась дверь. Джон-Том протиснулся в комнату, обходя гроздь висящих в воздухе глаз, которые с любопытством уставились на него. - Да ладно вам дергаться, все нормалек, - раздалось из дальнего угла. - Это всего лишь мой папа. Джон-Том затворил за собой дверь. - Парень, не шути со мной. Я не хохмить сюда пришел. Банкан, развалившийся на кровати, принял сидячее положение. - Да, пап, ты прав. Жизнь - чертовски трагичная штука, верно? Джон-Том подошел к овальному окну - единственному в комнате, - посмотрел на ухоженный сад и на реку за ним. Выдержав, как ему показалось, вполне сообразную ситуации затяжную мрачную паузу, он повернулся, дабы ужалить сына ледяным взглядом. Банкан беспечно покачивал дуару на коленях. "Вот он, - с тоской подумал Джон-Том, - источник будущей головной боли". Взяв за образец свою уникальную дуару, он с помощью Клотагорба и искуснейших линчбенийских мастеров сработал новый инструмент и подарил Банкану, когда тому исполнилось двенадцать лет. С тех пор мальчик с ней почти не расставался. Хоть его дуара и не могла сравниться с отцовской, она полностью унаследовала способность рождать чудеса тем местом, где соединялись два грифа. Впрочем, до недавних пор скромных навыков Банкана хватало лишь на невинное бренчание. Но события нынешнего утра показали, сколь драматически изменились обстоятельства. Одно дело - колдовать с помощью музыки, и совсем другое (а уж кому, как не Джон-Тому, знать об этом) - держать в узде такую грозную способность. В сочетании с поистине ужасающим голосом музыка Банкана представляла собой серьезную угрозу для любого, кто оказывался в радиусе ее воздействия. За несколько лет Банкан внес в инструмент кое-какие декоративные усовершенствования. Симпатичные плавные изгибы были у него не в чести, а потому он привил дуаре колючки и оснастил ее искусственными когтями. Параллельные ядовито-зеленые и алые полосы уподобили инструмент прогрессирующей мигрени. Но чары работали. Обращаясь к сыну, Джон-Том видел, как на стыке грифов меркнет туманная смесь реального и ирреального. Вспыхивали и гасли случайные искорки. Да, эта дуара, изготовленная золотыми руками, действовала, как и надлежало орудию волшебства. Выходит, не она виновата, а Банкан. Этого следовало ожидать, если парню всего-навсего восемнадцать. Между прочим, Джон-Том был гораздо старше и опытнее, когда познакомился с таинственной дуарой и ее замечательными возможностями. Он отошел от окна, приблизился к сыну, сел на край постели и тут же провалился до самого пола. Казалось, это воодушевило Банкана. Юноша фальшиво пропел несколько слов, и постель тотчас выровнялась. Неплохо. Хотелось бы Джон-Тому сказать то же самое о поведении и внешности сына. Банкан был одет во все серое с изумрудным отливом. Брюки украшены спиральной полоской, точно ноги попали в плен к зеленым смерчам, сапоги с низкими голенищами - ярко-красного цвета. Ростом он был ниже Джон-Тома (сказались материнские гены), но унаследовал его рыжие волосы. Он коротко стриг их, на висках и за ушами сбривал, а оставшееся напоминало жесткую щетку. Худощавая нескладная фигура являла собой воплощение юношеской разболтанности. - Только посмотри на себя, - пробормотал Джон-Том, разглядывая отпрыска. - Не могу, пап. Ближайшее зеркало в ванной. - Видно, у тебя есть ген сарказма. До сих пор я считал его рецессивным. Банкан ухмыльнулся, но ничего не сказал. Лучше воздержаться от смешков, пока не выяснится, что у предка на уме. - А волосы? Ну, что хорошего в короткой стрижке? Почему бы не носить нормальные, до плеч, как у твоих друзей? - Касвайз стрижется коротко. И Виквит. - Касвайз и Виквит - орангутанги. По части распределения волосяных мешочков орангутанг - полная противоположность человеку, у него от природы короткая шерсть на голове и длинная - по всему телу. - А может, я тоже хочу длинную по всему телу? Глядишь, буду спокойнее слушать бородатые песни. Джон-Том принялся было считать про себя, но на цифре семь сдался. - Насколько я понял, ты не догадываешься о том, что сейчас творилось внизу? Банкан слегка напрягся. - Нет. А что? - Ты наголову разгромил кухню собственной матери. А что сделал с самой матерью - словами не передать. - Чего? Я? На что ты намекаешь? - Опять баловался чаропением? Банкан отвернулся. - Сколько раз я запрещал тебе заниматься этим дома? На лице юного Меривезера отразилась досада. - Ну, а где прикажешь репетировать? - У реки. В Колоколесье. За школой. Где угодно, только не дома. Здесь опасно. - Голос Джон-Тома смягчился. - Банкан, у тебя неплохой природный дар. На дуаре ты, может, даже получше меня играешь. Что же касается пения... Над текстами надо работать и работать. И над голосом. Мне понадобилось восемнадцать лет, чтобы овладеть им как следует. А ты почти не контролируешь высоту и тональность. Правда, иногда это бывает несущественно. - Спасибо, папа, - саркастично бросил Банкан, - за вотум доверия. - Сынок, не у всех есть навыки, необходимые для волшебства и тем более для чаропения. Очень даже может оказаться, что, несмотря на явный музыкальный талант, твое истинное предназначение - в другом. Конечно, хорошо быть классным дуаристом... Банкан задрал нос, давая понять, что комплимент принят. - Но если это не подкреплено добротной текстовкой, последствия могут оказаться непредсказуемыми, а то и смертельно опасными. - Папа, ты слишком долго водил дружбу с Клотагорбом. - Ладно, выражусь иначе. Чтоб больше этого безобразия не было! - Джон-Том встал. - А теперь спустись и помоги матери. - Ты хочешь сказать, из-за моего пения... - неуверенно начал Банкан. Джон-Том кивнул. - Демоны, дьяволы, бесы, злые духи - полная коллекция мерзкой нечисти. Там сущий ад. Банкан встал и двинулся следом за отцом, сарказм уступил место раскаянию. - Пап, я правда не хотел. Стерегся, думал, все будет нормалек. Ты скажешь маме, что я не хотел? - Сам скажешь. - Джон-Том отворил дверь и вышел в коридор. - Банкан, этим выходкам пора положить конец. У тебя слишком мало опыта, чтобы играть в такие игры. Особенно дома. А вдруг освободишь Чудовище-Под-Кроваткой? Банкан тащился следом. - Да что ты, пап? Нет у меня под койкой никаких чудовищ. - Откуда такая уверенность? У каждого ребенка младше двадцати лет живет под кроватью чудовище. Сын поразмыслил над словами Джон-Тома. - Пап, а у тебя оно жило, когда ты был маленьким? - Я же говорю, тут исключений не бывает. Просто я в твоем возрасте об этом не знал. Мое чудище, - добавил Джон-Том, спускаясь по лестнице, - было все в бородавках и язвах и мечтало напичкать меня баклажанами. Я терпеть не мог баклажаны. И сейчас ненавижу. - Они задержались у кладовки. - Думаю, по убеждениям оно было республиканцем. Все, больше никакого чаропения. Нигде и никогда. Пока не окрепнет голос. - Но, пап... - Никаких "но"! - Ненавижу уроки пения. Сидишь часами за партой, слушаешь глупую соловьиху. На что это мне, пап? Я ж не птица. - Миссис Неласвист учитывает ограниченные возможности своих учеников. Она очень терпелива. - "Станешь тут терпеливой, - подумал Джон-Том, - с такими, как Банкан". - И с ее помощью ты непременно освоишь искусство вокала, конечно, если постараешься. Из лентяев и неучей чаропевцы не получаются. Или думаешь, достаточно захотеть, и силы Запределья кинутся плясать под твою дуару? Да не приди я вовремя домой, твоя мать лежала бы сейчас растерзанная в клочья, с мечом в одной руке и веником в другой. Банкан хихикнул. - Боевая у меня мамуля. Такая кончина как раз в ее вкусе. - Банкан, я говорю совершенно серьезно. Впредь никакого чаропения, пока не поставишь голос и не научишься сочинять приличные тексты. - А-а! Да разве можно этого добиться, работая с закостенелым песенным старьем? Сей горестный упрек потряс отца. - Банкан! "Закостенелое песенное старье", как ты изволил выразиться, классика моего мира. Добротный, крепкий, солидный рок. С его помощью я сотворил уйму всяких чудес. Это прекрасная основа для чаропения. - Пап, может, тебе и дороги эти песенки, но я-то к ним какое отношение имею? Надоело! Волшебные они или нет - вот где уже сидят. Что удивительного в том, что я себя не контролирую? Просто все это - не мое. - Значит, надо, чтобы стало твое. А не контролируешь ты себя потому, что тебе восемнадцать, ты упрямый, наивный и неопытный, но при этом убежден, что знаешь все на свете. Может, тебе лучше подыскать другой инструмент? Банкан зло глянул на отца. - Но ведь у тебя только с дуарой волшебство получается. - Правильно. Значит, надо испробовать что-нибудь принципиально другое. Резьбу по дереву, к примеру. Могу договориться с сусликом Генраком, он охотно возьмет тебя в подмастерья. Освоишь полезное ремесло. Что в этом постыдного? - Пап, я хочу стать чаропевцем. Проблема в репертуаре, а не в моих музыкальных способностях. - А как же быть с убогим голосишком? Банкан, положа руку на сердце, тебе не вывести приличный мотив даже за шкирку. Если не зарубишь это на носу, обязательно навлечешь беду на себя и на окружающих, как бы здорово ты ни владел дуарой. Между прочим, после Клотагорба и Семонда я здорово попотел над твоим инструментом и не пойму, зачем ты его изуродовал. - Папа, я хочу не только классно играть. Я хочу и выглядеть классно. - Вот, значит, почему ты предпочитаешь эти "блеклые" шмотки? - Пап, не дави на меня, будь другом. Обещаю, больше не сорвусь. Согласен, я нынче маленько увлекся и напортачил, но это еще не повод сдаваться, и не хочу я учиться резьбе по дереву, земледелию, воровству или еще какому-нибудь традиционному ремеслу. - Ладно. Ты обещал, я запомнил. Но все это была присказка, сказка впереди. - Сказка? - Банкан оторопело заморгал. - Надо что-нибудь предпринять, чтобы мать не содрала с тебя шкуру заживо. Топай за мной. Приготовившись к самому худшему, Банкан побрел за отцом. За ужином он был угрюм и необщителен. Но едва ли можно объяснить это головомойкой, которая предшествовала мойке кухни. В подобном расположении духа Банкан пребывал почти весь последний год. Джон-Том, сочувствуя сыну, попытался смягчить гнев жены - дескать, мальчик не очень-то и виноват, все дело в переходном возрасте. Но Талея, выросшая совсем в другой обстановке и другом обществе, возразила, что в ее клане подобные недуги обычно лечили острым ножом. Банкан хотел что-то сказать, но благоразумно прикусил язык. Лишь позже, когда мать выпустила львиную долю пара, он отодвинул тарелку с недоеденной змеиной колбасой и овощным гарниром. - Мам, можно, я возьму твой меч, или мне просто отравиться, когда зубы почищу? - Проклятье! Хоть бы пяток минут пожить без твоего дурацкого стеба! - Ну, а что еще я могу сказать, а, мам? Извини. Я же не нарочно. Неужели, думаешь, я из вредности задумал превратить печку в саламандру? - Он помолчал несколько секунд, глядя на отца. - Просто я мечтаю стать таким, как папа. Пережить интересные приключения, совершить великие дела, заслужить славу героя. Выручать прекрасных девиц, побеждать зло и спасать мир. Неужели я хочу слишком многого? - Сынок, позволь я тебе кое-что объясню. - Джон-Том отрезал кусок к