Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
 Оригинал этой книги расположен на сайте Юрия Никитина
 http://nikitin.webmaster.com.ru/
 Email: frog@elnet.msk.ru

 © Copyright (C) Юрий Никитин
---------------------------------------------------------------




     Головастик, самый умный из димов, несся  неутомимо,  шесть
когтистых  лап  звонко стучали по камням. Плотный черно-красный
панцирь блестел, разбрасывая блики.
     Влад держался на голове дима между сяжками. Нижние  колена
суставчатых   антенн  дима  торчали  словно  вбитые  в  плотную
кутикулу  толстые  кольца.  Конечно,  они   поворачивались   на
шарнирах,  как  остальные,  которые  выше  изгибаются  в каждом
коленце, но каждое сочленение подогнано настолько плотно, что у
дима драгоценная вода почти не терялась -- здесь он был впереди
Влада.
     Вплотную  с  Владом  сидел  Хоша,  все  шесть  лап  прочно
уцепились за гладкую броню дима. Хоша размером едва ли с голову
Влада,  но  старался  во всем походить на хозяина: сидел так же
неподвижно, надменно смотрел вдаль, как подобает  неустрашимому
сыну вождя.
     В  этом  Лесу  теснились  странно  толстые  деревья, земля
мелькала под  лапами  дима  красная,  непривычная,  прокаленная
солнцем.  В  немыслимой  высоте среди зелени внезапно возникали
пятна голубого. Влад уже знал,  что  небо  бывает  и  таким,  в
отличие от привычно темно-зеленого.
     В   плотном  воздухе  они  часто  проносились  через  стаи
плавающих бактов. Самые крупные  --  с  кулак,  сами  бросались
навстречу,  раскрывая  хищные  пасти. Влад даже не отмахивался,
его прочную кожу  можно  просечь  разве  что  остро  отточенной
стрелой -- обязательно тяжелой.
     Дим  с разбега выскочил на залитую солнцем землю. Нещадный
жар обрушился с такой мощью, что Влад на миг пригнулся.  Сердце
застучало  чаще,  кровь понеслась бурно, тело разогрелось. Влад
ощутил прилив дикого восторга: заорать бы, побороться с могучим
димом, хотя тот крупнее в десять раз, а сильнее -- в сотни...
     Так же с разбега дим нырнул в  густую,  как  темная  вода,
тень.  Солнечные  лучи  исчезли, Влад немедленно опустил плечи,
тут же рассудительно подумал, что не в силе правда. Зато в тени
приходят мудрые мысли.
     Он  вздрогнул  всем  телом:  в   зеленом   небе   раздался
пронзительный  свист.  Руки  сами  сдернули  арбалет. Влад упал
навзничь,  держась   только   стременами,   глаза   лихорадочно
обшаривали  зеленые  пятна  в небе. Но кругом только Туман. Его
трясло. Впервые в жизни странность  застала  так  внезапно.  Он
видел  на  сотни  шагов, слышал по вибрации почвы на тысячи, по
запахам составлял картины за сотни  тысяч  метров,  но  в  этом
странном свисте не было жизни!
     Головастик,  повинуясь  едва  заметному толчку, ринулся за
удаляющимся свистом.
     Звук стал невыносимо острым, затем за  деревьями  раздался
сочный  хруст,  глухой  удар,  треск.  Влад  вжался  в панцирь,
постучал, заставляя дима мчаться во всю  мочь.  Они  неслись  в
мертвой  тишине.  Через  две-три  минуты безмолвия воздух снова
задрожит от жужжания, цвириньканья,  писка,  ваваканья,  а  кто
посмышленее  уже  бегут  к  месту  падения  незнакомца. Кого-то
придавил, выпугнул, разворотил нору с яйцами...
     Головастик вылетел  на  широкую  поляну,  немного  поодаль
истекали   соком   срезанные   стволы  деревьев.  Из  перебитых
трубочек, плотно уставленных внутри стволов одна подле  другой,
выдавливался  снизу  и  медленно  разливался  густой сок. Самые
расторопные  из  панцирников  карабкались  к   изломам,   жадно
припадали мандибулами к сладкому, увязали, кто-то сразу прилип,
но пил, раздувался, тяжелел.
     Деревья  срезало  наискось,  а на последнем, почти касаясь
земли, завис странный галл. Таким он показался  Владу:  гладкий
металлический галл. Сердце едва не выпрыгивало, дрожал, впервые
не  в  состоянии  сказать слова, кроме: металл, непроницаем для
света, прочнее любой кутикулы.
     Едва дим  поравнялся  со  странным  галлом,  Влад  в  доли
секунды  сделал  в  воздухе  тройное  сальто, точно опустился в
намеченное место... но неловко --  пальцы  мазнули  по  гладкой
поверхности.
     Упал плашмя, раскинул руки и ноги, удержался. Внутри галла
слышались  шорохи,  стук.  Внезапно  лязгнуло. Влад отшатнулся:
прямо перед ним возникла ровная трещина, пошла  в  стороны.  Он
вскочил,  изо  всех сил оттолкнулся. Пролетев по воздуху метров
десять, опустился на кончик мясистого листа, но арбалет из  рук
не выпускал, а с трещины не сводил глаз.
     Она  расширялась,  образовался  квадратный  вход.  Изнутри
донесся человеческий  стон.  Ноздри  Влада  затрепетали:  запах
свежей крови, раздавленных внутренностей, перебитых костей!
     Он  скакнул  обратно,  с  трудом  выдерживая в полете позу
бойца, палец все время лежал на спусковом крючке.  Он  упал  на
край  трещины, левой ногой ухватился за твердый горячий металл.
Стон  становился  явственнее.  Влад  потянул  ноздрями,  запахи
нарисовали троих человек: один мертв, а двое забрызганы кровью.
Но было еще что-то странное.
     Края трещины пытались отодвинуться друг от друга, скрипели
как старые   жвалы,  вдруг  замерли.  Влад  стоял  с  арбалетом
наготове, всматриваясь в  темень  внутри  галла.  Металлический
обруч,  схватывающий  волосы, на лбу начал нагреваться: горячая
кровь бросилась в голову.
     Внезапно  из  темноты  вынырнула  рука.  Влад  непонимающе
смотрел    на   странные   пальцы,   обтянутые   полупрозрачной
ярко-красной тканью. Пальцы ухватились за край, едва  не  задев
Влада.  Он  в испуге отпрыгнул. Появилась другая рука, а следом
-- странная голова, вся закрытая, кроме лица, панцирем. Человек
охнул, руки разжались.
     Обратно в щель не успел:  Влад  мгновенно  схватил  тонкие
пальцы, потащил на себя. Человек, выдернутый из странного галла
как из норы клещ, описал в воздухе высокую дугу, упал на землю.
От  галла его отделяло шагов пятнадцать. Он медленно повернулся
на живот, еще медленнее встал. Затем поднял  и  показал  пустые
ладони,  но  Влад насторожился еще больше -- знал трюки с якобы
пустыми руками.
     Незнакомец даже в панцире из странного гибкого хитина  был
ниже   почти  на  голову,  хрупким,  выглядел  беззащитным.  Он
заговорил быстро-быстро, шагнул к галлу. Влад вскинул  арбалет,
стрела смотрела в лицо чужака.
     Человек  застыл,  потом  залопотал,  указывая  на зависший
галл. Облепленный  липким  соком,  тот  клонился  к  земле,  из
отверстия шли плотные запахи боли, отчаяния.
     Влад бросил быстрый взгляд на Головастика. Тот изготовился
к драке:  сяжки загнул назад, жвалы разведены до отказа, брюшко
подогнул, а все шесть прочных как  железо  лап  подрагивают  от
готовности броситься в бой.
     -- Стеречь! -- велел Влад.
     Дим   метнулся  к  незнакомцу,  ухватил  зазубренными,  но
острыми как бритва жвалами, концы их почти сомкнулись, и  чужак
оказался  в страшном капкане. От него пошел такой запах ужаса и
полного отчаяния, что Влад едва не сжалился, лишь  в  последний
миг вспомнив, что враг бывает коварен, а запахи -- ложными.
     В  квадратной  дыре металлического галла было темно. Глаза
еще не привыкли, а запахи уже воссоздали точную картину: воздух
внутри железного шара не двигается, картина не смазывается,  не
искажается, среди обломков металла, кристаллов кремния и совсем
странных   камней,   лежат   двое   в   таких  же  панцирях  из
ярко-красного хитина с желтыми и черными пятнами, что делает их
похожими на ваккальвов. Один  стонал,  пытался  ползти,  пальцы
цеплялись  за обломки, гребли их к себе. Другой не двигался, но
жизнь в нем пока теплилась. Странный  хитин  прорвался  в  двух
местах,  кровь  вздулась  пузыристыми шарами, быстро густела, а
Белые Стражи отчаянно сражались  с  бактами,  защищая  огромное
тело, свое жилище.
     Влад,  поколебавшись,  спрыгнул  вовнутрь,  упал в крошево
кристаллов и обломков металла. Инстинктивно взглянул наверх  --
квадрат  выхода успокаивающе зеленел на фоне неба. Чужие запахи
ошеломили непохожестью, в мозгу  замелькали  странные  картины.
Влад  поспешно  отогнал  видения,  рисуемые  запахами, быстро и
зорко огляделся. Стены смыкаются в шар, от удара  разбито  все,
что  может разбиться: не просто падали с высоты, а врезались на
страшной скорости в сверхплотный ствол мегадерева!
     Не двое человек в странном галле -- трое. В третьем  жизни
не  осталось, а чужая жизнь существа Мегамира, уже прогрызала в
его теле норки, искала еду, жилище, корм для личинок.
     Влад подхватил оставшихся в живых, выпрыгнул, прямо с края
трещины скакнул на землю. Дим все так же держал первого  чужака
в  кольце  жвал.  Надо  держать  --  держит. Будет приказ сжать
мандидулы -- незнакомец распадется на две половинки.  Хозяин  и
старший  друг,  который  сейчас  ходит  непривычно, как раненый
палочник, знает, кому что делать.
     Влад  опустил  поврежденных  на  землю,  пытался  отыскать
застежки,  уже  решил  было, что оба так и родились внутри этих
нелепых  костюмов.  Чужак,  который  постанывал,  слабо  провел
ладонью по груди, ткань с треском раздвинулась.
     Незнакомец  оказался бледным, худым, обтянутым удивительно
непрочной кожей.  Сердце  Влада  забилось  еще  чаще,  чуть  не
разламывая  грудную клетку. С такой кожей не выжить! Откуда эти
странные существа? Чувствуя брезгливость пополам с жалостью, он
грубо сорвал панцирь с головы раненого. Лицо человека,  мужчины
средних лет, было бледным, изнеженным, покрытым такой же тонкой
кожей.  На лбу запеклась кровь, по шее растекалась алая пленка,
тут же застывая, ломаясь на сухие коричневые пластинки.
     Влад  без  жалости  выдрал  чужака  из  нелепого  костюма.
Раненый стонал, отчаянно вопил первый незнакомец, но Головастик
жвал  не  размыкал, только согнул сяжки, ощупывал жертву, водил
щупиками по лицу, рукам,  одежде,  собирая  и  стараясь  понять
чужие запахи.
     Раненый,   как   видел   Влад,  был  больше  оглушен,  чем
искалечен. Сломана нога, раздавлены ребра с правой стороны, изо
рта вздувались огромные кровавые пузыри, лопались, разбрызгивая
мелкими шариками крови.
     Влад подтащил за ногу второго неподвижного.  Тот  потрогал
на  груди  друга  едва  заметные  выступы,  ткань  разъехалась,
обнажая  сплюснутую  грудь.  Влад  покачал  головой.  Даже  без
просвечивания   видно   --   раздавлены   внутренности.  Внутри
разлилась кровь -- раненый умрет скоро.
     За спиной  Влада  жалобно  вопил  первый  чужак.  Влад  не
слушал,  но  внезапно  неясное  изменение  в  воздухе заставило
упасть на землю. Он откатился в сторону, ухватился  за  арбалет
со взведенной тетивой.
     Чужак  сбросил  костюм до пояса, накрыв им жвалы дима. Это
оказалась молодая девушка --  измученная,  с  кровоподтеком  на
скуле,   пахнущая   богато   и   сильно.   У  нее  были  широко
расставленные  глаза,  короткие  золотистые  волосы,   а   губы
огромные, распухшие, словно по ним били. Душа Влада взвилась до
небес,  затем  камнем  рухнула  в горящую бездну. Именно таких,
говорил дед, боги сотворили для себя, для жизни на небе. Но как
она попала на землю?
     -Головастик, -- произнес Влад чужим охрипшим  голосом,  --
отпусти...
     Девушка ринулась к раненым, едва разомкнулись жвалы, упала
на колени.  Ее руки безуспешно пытались натянуть комбинезоны на
их тела. Раненый что-то произнес, ободряюще погладил по  узкому
плечу.  Влад  насторожился, готовый в любой момент прыгнуть под
защиту огромных, как крыши домов, листьев. Женщины  слабее,  но
сражаются тоже. Мужчине обижать их нельзя, этим пользуются...
     Хоша   переглянулся  с  димом.  Оба  подошли  ближе.  Хоша
наклонился,  брезгливо  рассматривая  чужаков  с  высоты.   Его
гребень    встопорщился,    лапы    с   выпущенными   коготками
предостерегающе стукнули по толстому панцирю головы дима.
     Девушка в страхе оглянулась на Влада, из-за его массивного
плеча выдвинулась огромная плоская голова, блеснули серповидные
жвалы. Чудовище было заковано в крепчайшую кутикулу,  по  бокам
виднелись  крохотные  отверстия  трахейных  трубочек.  Огромные
сяжки, похожие на антенны невиданного марсианского чудовища или
же  их  боевой  машины,  изучающе  потянулись  к  женщине.  Она
взвизгнула, отшатнулась.
     Раненый  не  двигался,  смотрел  на  Влада  в  упор. Когда
заговорил, Влад напрягся, потому что глаза  незнакомца  держали
лицо Влада как в перекрестье прицела. Влад заколебался, ответил
с великой неохотой:
     -- Да, понимаю... Только говори медленно. Так говорили мои
предки.
     Девушка  радостно  вскрикнула, ее огромные глаза стали еще
шире. Раненый сказал торопливо, надежда вспыхнула в голосе:
     -Я командир исследовательского отряда Глеб Дубов. Со  мной
географы  Ян  Ковальский  и  Кася  Нечаева.  В  топтере остался
механик Тарас Катриченко...
     Влад с трудом уловил смысл последних  слов.  Как  подобает
воину, ответил сурово, с ритуальной сдержанностью:
     -- Он будет ждать вас на краю Бесконечного Поля.
     На  него  смотрели  две  пары  непонимающих  глаз.  Второй
пришелец лежал с  опущенными  веками,  почти  не  дышал.  Дубов
спросил осторожно:
     -- Он уже... там?
     Влад кивнул, мужчины не тратят много слов. Таким же кивком
указал на другого раненого:
     -- Для  него  Большая  Ночь  придет раньше, чем для вас --
малая.
     Девушка, ее этот командир, видимо,  вождь,  назвал  Касей,
испуганно   вскрикнула.   Дубов   выплюнул   кровавый   пузырь,
проговорил хрипло:
     -- Он нужен!.. Не дадим... Кася, аптечку...
     Девушка  взвилась,  словно  ее  подбросила  земля,   бегом
ринулась   к   зависшему   на  сломанных  деревьях  галлу.  Дим
молниеносно ухватил командира  чудовищными  жвалами,  поднял  в
воздух.  Тот  завис,  не  касаясь  ногами  земли,  застыл. Влад
длинным прыжком догнал девушку.
     -- Вы не понимаете! -- закричала она  тонким  голосом.  Ее
слабое  тельце затряслось от ужаса в его твердых как мегадерево
руках, на тонкой и  бледной  словно  у  подземного  червя  коже
вздулись странные пузырьки. Но девушка старалась смотреть ему в
глаза,  хотя  от нее брызгали струи отчаянного ужаса. -- Мы еще
можем спасти... Отпусти, зверь!
     Она  едва  не  вцепилась  зубами  в   его   пальцы.   Влад
нерешительно разомкнул руки. Кася выскользнула, как юный хрудль
из  кокона, от нее пахнуло облегчением пополам со страхом. Влад
прыгнул вслед за ней в черную нору, следил за каждым движением,
а когда вытащила из-под обломков плоский ящик, выхватил, открыл
с  предосторожностями,  опасного  не  увидел,  вернул.  Девушка
поспешно   выбралась,   Влад   немного  задержался,  осматривая
внутренность  летающего  галла,  которое  Глеб  Дубов,  как  он
назвался, именовал топтером.
     Девушка  уже чародействовала над неподвижным раненым, Яном
Ковальским. Дим  все  так  же  держал,  застыв  будто  железная
статуя,  Дубова  в  жвалах.  Командир  слабо  шевелился,  делал
девушке успокаивающие знаки. Лицо его стало еще бледнее, на лбу
выступили шарики пота.
     -- Не   забывай   о   нем,   женщина,   --   сказал   Влад
предостерегающе.
     Девушка  метнула  на него взгляд, смешанный с ненавистью и
страхом. В ее руках мелькали прозрачные пакетики с разноцветной
жидкостью, капсулы, похожие на  оотеки,  порошки  в  прозрачной
пленке.  Раненый  оживал  на глазах. Влад ощутил по запаху, что
боль затихла, хотя и не  отступила.  Умирающий  организм  начал
слабенькое сопротивление наступающей смерти.
     Дим   все   еще   держал   Глеба.   Девушка,   закончив  с
тяжелораненым, бросилась к своему вождю,  которого  по-прежнему
стискивал в капкане жвал дим. Подошвы Глеба болтались на уровне
ее лица. Кася беспомощно топталась, страшась подойти ближе.
     Влад  наконец  осознал,  что  оба не притворяются, в самом
деле панически страшатся дима. Мужчина хоть как-то скрывает, на
то и вождь, но не понимает, дурак, что запахи выдают с головой,
а женщина как на ладони с ее паникой, надеждой и ужасом.
     Дим по команде  раздвинул  жвалы.  Раненый  упал.  Девушка
сделала  движение  броситься  к  нему,  но  дим стоял на том же
месте, задумчиво  поводил  гибкими  сяжками.  Кася  проговорила
дрожащим голосом:
     -- Глеб...  Тарас  мертв.  Его  раздавило,  когда треснула
обшивка!
     Она села с ним  рядом,  заревела,  закрыв  лицо  ладонями.
Вождь дотянулся, погладил, сухие волосы слабо потрескивали.
     -- Свободный  Человек,  у  нас несчастье... В моем племени
есть чем заплатить за помощь!
     Варвар, дитя Леса, стоял в  трех  шагах,  высокий,  сухой,
прокаленный  солнцем  и  сухим  воздухом.  Кожа  превратилась в
хитин,  кутикулу,  на  загорелом  лице  синие  глаза   казались
удивительно  яркими,  крупными.  На  нем были короткие брюки из
грубой материи, на широком металлическом поясе  висели  длинный
тяжелый нож, две толстые баклажки. Он медленно покачал головой:
     -- У вас нет, что нужно мне.
     -- Но в моем племени...
     -- Смотрю  на  одного  --  вижу  всех.  Однако обязанность
сильных помогать калекам. Какая помощь нужна?
     Вождь, он явно был вождем, приподнялся на  локте,  оглядел
оставшихся  в  живых друзей -- женщину и неподвижного раненого,
могучего  дима,  зависший  на  краю   поляны   разбитый   галл,
называемый топтером:
     -- Мы...  нам  бы  вернуться...  в  свое племя. Если бы не
сломался топтер, к вечеру уже вернулись  бы...  Но  летательная
машина разбита вдребезги...
     Плач  оборвался. Девушка отерла мокрое от слез лицо, глаза
расширились как напуганные молчкнчики:
     -- Глеб!.. Как он может... Лучше звать на помощь по рации!
     -- Тоже одни осколки, -- сказал Глеб.
     -- Но запасная... А починить...
     -- Все разбилось, когда топтер  вдруг  перестал  слушаться
руля,  врезался  в эту проклятую стену... О, Свободный Человек!
Ты, мы видим,  великий  воин  в  своем  великом  племени!  Твой
могучий ксеркс с легкостью понесет четверых, не так ли?
     Влад   покосился  на  дима,  его  чужак  назвал  почему-то
ксерксом, перевел  взгляд  на  девушку.  Ее  трясло.  Крохотные
кулачки прижались ко рту, словно душила свой же крик.
     -- Где ваше племя? -- поинтересовался он.




     Кася  страшилась  поднять  глаза  на  варвара. Он выглядел
разъяренным,  в  синих  глазах  блистала  свирепая  дикость.  В
движениях  ощущалась  огромная  сила.  Плотная  кожа  блестела,
плавающие  в  воздухе  бакты  даже   не   пытались   вгрызться,
отскакивали.   Девушка   уже   влезла   в  скафандр  полностью,
застегнула на раненом Ковальском, Глеб сам запахнулся так,  что
только  нос  торчал,  но  Кася тревожилась, что какие-то мелкие
бакты, по-старому -- бактерии, проникли в распахнутый скафандр,
а прогрызть истончившуюся кожу труда не составит.
     Ксеркс, как и его  всадник,  блестел  под  солнцем  словно
выкованный  из  куска  стали.  Огромный,  в  прочнейшей  броне,
десантный танк "Фетисов-70", не  меньше.  В  нем  также  играла
дикая  мощь,  плотные  склериты  скрывали продолговатое сердце.
Кася видела, как мощно открываются  и  закрываются  клапаны  по
всей  длине  груди,  нагнетая кровь в огромную голову -- ксеркс
молод, силен. Огромные сяжки все время  в  движении:  сканируют
воздух,   определяют  запахи,  температуру,  влажность,  подают
знаки,  на  которые  полуголый  варвар   отвечает   такими   же
непонятными жестами.
     Раненый Глеб, прыгая на одной ноге, забрался в распахнутый
люк топтера.  Стволы  двух  деревьев, на которых тот висел, уже
высвободились, железный шар соскользнул на  землю.  Одно  крыло
еще трепыхалось, завязнув высоко в ветвях, а другое разлетелось
еще при ударе в мегадерево. Влад на этот раз в топтер не полез,
но  арбалет  держал  при  себе. Глеб понимал взгляд сдержанного
презрения: всем, равным  себе  по  размерам,  готов  дать  бой,
плавающие  в  воздухе микроорганизмы не прогрызут плотную кожу,
от крупных зверей защитит боевой муравей-солдат, а от  гигантов
убегут или спрячутся. Понимает ли, что они из другого мира?

     Влад  уложил  тяжелораненого на широкую спину Головастика.
Глеб суетливо помогал прикреплять руки и ноги липкими  лентами.
Глаза  округлились,  когда  он увидел их у варвара, но смолчал.
Касе Влад велел  сесть  за  своей  спиной.  Кася  боялась  даже
смотреть  на  страшного  ксеркса,  самого  страшного хищника из
муравьев в Европе, а не то, что приблизиться, но  Глеб  заорал,
Ковальский  простонал  сквозь зубы, а Влад повелительным жестом
велел поднять щиток с лица.
     Кася дрожа,  не  задеть  бы  религиозные  чувства  дикаря,
закрыла  глаза  и  прыгнула.  Поляризационный щиток сбросила на
лету. Глеб поймал  в  воздухе,  усадил  --  глаз  в  панике  не
открывала,  ухватилась  за  твердое.  Думала -- поручень седла,
оказалось -- твердое,  как  мегадерево,  плечо.  Она  отдернула
пальцы, словно сунула в огонь.
     -- Кася, Кася, -- сказал Глеб напряженно, -- возьми себя в
руки.
     -- Глеб Иванович...
     Впереди на огромной голове ксеркса, отделенной от них лишь
короткой  шеей,  тоже плотно закрытой панцирем, сидел небольшой
дракон: в прежней жизни не крупнее толстого кота -- шестилапый,
с  острыми  шипами,  с  гребнем  вдоль  сгорбленной  спины.  Он
оглянулся  на  Касю.  Она взвизгнула, отшатнулась. У маленького
дракончика были крупные фасеточные  глаза,  острые,  как  рога,
сяжки,  а  из  пасти торчали жвалы, похожие на резцы. Зазубрины
нехорошо блестели.
     -- Оно смотрит, -- прошептала Кася.
     -- И ты смотри, -- ответил Глеб все так же напряженно.  Он
усиленно  вымучивал улыбку. -- Не выказывай страха. Кто боится,
того едят.
     У Каси был не страх -- ужас, паника. Она закрыла  глаза  и
на  ощупь взяла Ковальского за руку. Тот слабо пожал -- жизнь в
нем теплилась. Под собой Кася ощущала твердое, склериты твердые
как камни, но теплое -- могучее сердце ксеркса работает  мощно,
бесперебойно.
     -- Все,  --  проговорил  Глеб. Он оглянулся на топтер, тот
лежал на земле --  огромный,  нелепый  своей  металличностью  в
живом  мире. -- Если успеем спасти жизнь нашего друга, получишь
большую награду. Но для этого надо ехать быстро.
     -- Тогда не покидайте дима, -- велел Влад.
     Твердая спина вдруг дернулась,  зеленые  деревья  ринулись
навстречу, разбежались по бокам. Замелькали разноцветные пятна,
в   лицо  ударили  сильные  запахи,  исчезли,  сменились.  Кася
обнаружила, что лежит на спине, под  ней  твердые  склериты  --
если  бы  Глеб не прикрепил липучками, ее сбросило бы встречным
ударом воздуха.
     Ксеркс несся как  стрела,  выпущенная  из  арбалета.  Влад
сидел рядом с карликовым драконом, оба застывшие, словно вбитые
в  толстый  панцирь  колья.  Тяжелый  плотный воздух завихрялся
следом крохотными воронками. Глеб лег  на  Ковальского,  закрыл
телом.  Их лица были открыты, комбинезоны застегнуть не удалось
-- раненые и ушибленные части тела распухли, раздулись.
     Ксеркс мчался  неровными  перебежками,  время  от  времени
останавливался  на  полной  скорости.  Тут же без разбега несся
дальше. Касю то отбрасывало, то с размаха стукалась  о  твердую
спину. Наконец варвар обернулся:
     -- Женщина, обхвати меня руками.
     Кася   застыла   в  страхе,  он  казался  огромным  жуком,
закованным в твердый хитин. Глеб рассерженно прошипел:
     -- Кася... не серди!
     Грудная клетка варвара оказалась так широка, что ее рук не
хватило бы, зато пояс комбинезона мог бы оказаться впору на его
туго стянутой  мышцами  талии.  Кася  робко  держалась,  сцепив
пальцы.  От  частого беспорядочного мелькания деревьев в глазах
рябило. Она помимо воли прижалась щекой к широкой спине, словно
к гранитной плите, закрыла глаза.

     Мчались  через  дремучие  заросли,   распугивали   зверей,
проскакивали  завалы,  каменные насыпи. Однажды впереди выросла
отвесная стена, основание тонуло  в  черной  земле,  а  вершина
уходила  в Туман. Глеб ахнуть не успел, как шесть когтистых лап
застучали по твердому.  Земля  внезапно  оказалась  внизу,  дим
несся  по  отвесной  стене  --  с  той же скоростью. Влад и его
шестиногий дракончик сидели такие же застывшие,  почти  сонные.
Кася так прижалась к Владу, словно они были одно целое.
     Ксеркс несся и несся вверх. Туман отодвигался, обнажая все
такую  же  изъеденную  мелкими  оврагами и трещинами деревянную
стену. Глеб наконец сообразил,  что  перебираются  через  ствол
упавшего  поперек  тропы  мегадерева.  Тут  же  ксеркс,  быстро
перейдя в горизонтальное положение, пробежал пару сотен  шагов,
понесся вниз головой.
     Влад прислушался, велел Головастику чуть замедлить бег. От
слабой  как  личинка  женщины  шло  странное тепло, по его телу
прокатилась горячая волна, мышцы вздулись от прилива крови. Она
спала -- он чувствовал по ее щеке, что жгла спину.  Тонкие  как
усики  ползушки  руки  обхватывали его, бледные пальцы сплелись
словно паутинки, подергивались во сне.
     Глеб заботливо придерживал голову Ковальского.  Тот  спал,
оглушенный  двойной дозой обезболивающего. Глеб видел впереди и
у своих ног грубые рубцы, похожие на швы электросварки  --  там
толстые  листы хитина соединяются с такими же толстыми плитами,
укрывая ксеркса  броней.  У  жуков  кутикула  намного  прочнее.
Кутикула  --  защита  от  ударов,  лучших  сортов стали. Она не
выпускает воду, без нее в этом мире погибнешь сразу.
     Он провел ладонью по спине могучего  ксеркса.  Экзоскелет,
судя  по  всему,  из  тонких слоев микрофибрилл, продольные оси
повернуты,  кутикула  сложена  как  фанера,   что   многократно
усиливает  прочность.  У  ксеркса  скафандр надежнее, чем у них
троих, а дыхальцы, что ведут  в  трахеи,  сейчас  туго  стянуты
диафрагмой  --  явно  бережет  воду,  та  постоянно  теряется с
дыханием. На огромной литой голове,  похожей  на  башню  танка,
постоянно шевелятся чувствительнейшие локаторы: по четырнадцати
щупиков,  каждый  ловит  свое:  один берет сверхдальние запахи,
другой сортирует близкие, третий определяет  малейшие  вибрации
почвы  -- ведь муравьи почти глухие, четвертый настроен лишь на
раскодировку опасности...
     Глеб вздохнул,  возвращаясь  в  жестокий  мир  реальности.
Ковальский  без сознания, а Кася заснула от изнеможения. Пусть,
страшно мчаться  на  жутком  звере,  да  еще  вниз  головой  по
деревянной  стене,  полной  оврагов,  ущелий,  темных  бугров и
выступов, разгоняя внезапно выскакивающее из  щелей  зверье,  а
внизу  клубится  Туман,  ибо  глаза в этом мире не могут видеть
дальше, чем на пару сот метров.

     Когда тепло начало уходить из  воздуха,  дим  остановился.
Влад  взял  на руки спящую девушку, Глеб содрал липучки с рук и
ног раненого, разом прыгнули на землю. Тут же загремели крупные
кристаллы песка, дим мелькнул в ближайших зарослях, исчез.
     Влад  осторожно  положил  на  землю  Касю,  она  все   так
сворачивалась  калачиком,  поджимала колени к подбородку. Глеб,
подражая ему, положил Ковальского, спросил осторожно:
     -- Твой конь... гм... могучий дим, вернется?
     В широко расставленных глазах варвара блеснуло удивление:
     -- Охота!
     Его глаза не  отрывались  от  спящей  женщины.  Перехватив
взгляд  вождя Глеба, сел в двух шагах, лицо стало бесстрастным,
даже надменным. Нагретые солнцем камешки тихонько потрескивали,
остывая, двигались, теряя при охлаждении объем, устраивались на
ночь. Цветные струи поредели, темные бакты взмыли повыше, спеша
захватить над верхушками деревьев  лучи  заходящего  солнца,  а
светлые  опустились  к  почве,  укрываясь  в щелях, под крышами
гниющих листьев. Громкие голоса зверей, сопровождавшие  их  всю
дорогу,  начали  меняться:  на  смену  дневным пришли вечерние,
которые, развивая бешеную активность,  успевают  поохотиться  в
полчаса-час до прихода ночного холода.
     Кася,  ощутив  пристальный взгляд, беспокойно задвигалась,
попробовала натянуть одеяло. Его не оказалось. Кася  приоткрыла
глаз, потом распахнула оба во всю ширь и едва не завизжала. Она
лежала  на камнях, в десятке шагов раскорячилось жуткое дерево,
на широких листьях сидели огромные чудовища и молча смотрели на
нее двумя рядами глаз, а в  двух  шагах  расположился  страшный
дикарь.  Последние лучи заходящего солнца бросали кровавый свет
на  его  гибкие  латы,  что  полностью  закрывали  грудь.  Кася
поморгала,  удерживая  вопль,  поняла  с  еще  большим страхом,
что-то вовсе не латы, а обнаженная грудь. Звериная  жизнь  этих
одичавших   несчастных   дала  выжить  только  тем,  кто  сумел
превратить свою кожу в хитин, кутикулу.  Глаза  у  дикаря  тоже
особенные:   расставлены   широко,   что  увеличивает  обзор  и
стереоскопичность,  крупные,  что  улучшает   остроту   зрения,
сетчатка  огромная  -- это дает возможность различать тончайшие
оттенки цвета...
     Она завороженно смотрела в странные нечеловеческие  глаза,
забыв  о  страхе,  как  вдруг  затрещало, и из близких зарослей
выметнулся  огромный  как  скала  зверь.   Мелькнули   огромные
зазубренные  жвалы,  камни  трещали  под чудовищными когтистыми
лапами, похожими на стальные  отполированные  шипастые  столбы.
Зверь  метнулся прямо на них. Кася взвизгнула и, не помня себя,
мигом очутилась за спиной варвара.
     Чудовище, это был дим,  положило  перед  Владом  молодого,
только  что полинявшего трурля. Нежная еще не начавшая твердеть
кожа, просвечивала насквозь, внутри трурля трепыхалось  длинное
сердце,  больше  похожее  на четковый сяжек, клубились размытые
внутренности.
     Влад  похлопал  ладонью  по  огромной  голове,  дим  сразу
подставил щеку. Влад отмахнулся:
     -- Иди-иди! Пусть Хоша почешет. Или эта женщина.
     Кася  смотрела  все  еще  с  ужасом, вздрагивала, едва дим
косил в ее сторону, а Глеб, сперва тоже  было  отпрыгнувший,  с
кривой  усмешкой  осторожно  опустился на землю. На голове дима
между сяжек по-прежнему сидел страшненький зверек,  похожий  на
ночной   кошмар.  Но  теперь  плотные  сегменты  на  его  брюхе
раздвинулись,  показалась  тонкая  мембрана,   а   само   брюхо
раздулось и касалось лба могучего ксеркса.
     Влад  умело  перерезал  трурлю  головной  ганглий,  единым
взмахом вспорол живот и тем же движением выдернул кишки:
     -- Молодой, сочный!.. Головастик, даром что боевой дим,  а
поесть  любит  как  простой  фуражир...  Походный  вождь,  тебе
прыгательную ляжку?
     Глеб с натужной улыбкой принял непомерно раздутую  мышцами
заднюю  лапу,  поклонился, оценив жест. Передние и средние лапы
трурля много хуже, тонкие, жилистые, созданные для бега, не для
прыжков.
     -- Великий воин, -- сказал  он  осторожно,  --  о  нас  не
волнуйся...  Нам  бы  поскорее  добраться  до  племени... Лучше
покорми ксеркса... то есть дима. Отправимся, как только сочтешь
его отдохнувшим.
     -- Он  не  устал,  --  отмахнулся  Влад.  --  Просто  надо
пополнить воду. Не знаю, как в вашем племени, но у нас...
     -- У  нас тоже, -- ответил Глеб поспешно. -- Тогда покорми
дима, да в путь. У нас  раненый.  Наши  хирурги...  гм,  шаманы
должны получить его поскорее.
     Влад ответил надменно:
     -- Воин всегда сперва кормит дима, потом ест сам.
     -- Но когда ты...
     -- Посмотри на его абдомен.
     Дим  присел, вылизывался, выгнув абдомен. Темные склериты,
что были вложены один  в  один,  как  кольца  подзорной  трубы,
раздвинулись,  между  ними  виднелась  тонкая  мембрана.  Глебу
почудилось,  что  дим  сыто  отдувается   и   даже   взрыгивает
осоловело.  В  просторном  животе  дима что-то шевелилось. Глеб
поспешно отогнал дикую  мысль,  что  муравей  проглотил  жертву
живой.
     Даже  сытый,  дим  напоминал Глебу башенный кран, покрытый
танковой броней. Свирепо изогнувшись,  ксеркс  с  треском  драл
шершавым  как наждак языком панцирь, начищал до блеска, отдирал
грязь и присосавшихся микробов.  Сяжки  выкусывал  и  вылизывал
особенно    тщательно,   пропускал   через   сомкнутые   жвалы,
часто-часто прикусывая,  обильно  смачивая  гибкие  суставчатые
антенны быстро высыхающей слюной.
     По  спине  бронированного чудовища, каким выглядел ксеркс,
прыгало  чудовище  поменьше  --  Хоша,  из  рода  Бусей.   Хоша
придирчиво  рассматривал  между  сочленениями,  хватался  всеми
шестью  когтистыми  лапами,  бесцеремонно   растягивал   гибкую
мембрану,   искал.  Поймав  на  себе  испуганный  взгляд  Каси,
повернулся и несколько мгновений глядел на нее в упор огромными
хищными глазами. Внезапно широкая пасть распахнулась, маленькое
чудовище  страшно  взвизгнуло,  стремительно   прыгнуло...   на
девушку.  Кася  успела  только рот открыть для истошного визга,
как страшное чудовище брякнулось ей на  голову.  Рядом  с  ухом
Каси  жутко  лязгнули крепкие мандибулы, в мочке кольнуло. Буся
крепко  лягнул  ее  по  голове  прыгательными  лапами,  длинным
прыжком снова очутился на диме.
     Кася  издала  дикий,  режущий вопль. Глеб подскочил, круто
повернулся. Девушка тронула себя за  ухо,  увидела  на  пальцах
кровь, забрала в грудь воздуха и завопила громче.
     Глеб,  бледный  как  полотно,  замахал руками, а когда она
остановилась, чтобы набрать воздуха для нового  вопля,  крикнул
торопливо:
     -- Посмотри на него! Посмотри на Бусю!
     Буся  как  раз сдавил в жвалах что-то красное, толстенькое
-- не крупнее ногтя Каси. Она с отвращением узнала раздувшегося
клеща. Он звучно лопнул, на голову ксеркса брызнула кровь. Хоша
мигом схрумкал клеща, лизнул кровь на  отполированном  склерите
лба,  внезапно  перекосил  рожу  и с отвращением выплюнул. Кася
увидела понимающий кивок  Глеба,  Буся  не  решился  проглотить
незнакомую кровь -- человеческую.
     -- Симбиоз,   --  сказал  он  настойчиво.  --  Или  боевое
товарищество. Все трое помогают друг другу.
     Кася с отвращением повернулась в другую сторону,  все  еще
щупая  кровоточащую  мочку,  откуда  Буся сорвал присосавшегося
клеща, но именно на  той  стороне  поляны  дикарь,  не  изменив
выражения лица, раздирал толстую личинку руками. Мышечная ткань
трещала  -- еще нежнейшая, неокрепшая, кровь и лимфа брызгали и
падали на землю, застывая там розовыми шарами. Варвар  довольно
взрыкивал, облизывал пальцы.
     Глеб  увидел  измученное  лицо  девушки,  поспешно ухватил
мешок:
     -- Кася!.. Кася, вот галеты...
     Девушка  сорвалась  с  места,  моментально  оказалась   за
ближайшим  деревом,  чьи  широкие  листья  опустились до земли.
Закрыв глаза, лишь бы не видеть, как ели полуживых зверей такие
же хищные звери, в том числе и ее научный руководитель  географ
Глеб Дубов, ладонями зажимала рот.
     Влад, не переставая высасывать сок из дергающейся личинки,
кивнул  диму.  Головастик,  бросив свои дела, послушно потрусил
вслед за женщиной.
     Касе не удалось убежать  далеко:  ее  вывернуло  наизнанку
сразу  за  деревом.  В  этом  мире сила тяжести роли не играет,
межмолекулярное сцепление намного реальнее. Кася долго вытирала
рот, соскребая пленку слизи и слюны, что стремилась  как  можно
быстрее расползтись по подбородку и, желательно, покрыть ее всю
с головы до ног.
     Обессиленная,  она повернулась на подгибающихся ногах и...
ударилась о толстую металлическую  колонну,  усаженную  шипами,
крюками,  стилетами.  Вскинула голову, еще не понимая, а сверху
уже опускалась огромная как башня танка голова ксеркса. Упругие
сяжки пробежали по ее  телу,  едва  не  свалив.  Кася  невольно
ухватилась за шипастую ногу.
     Ксеркс  с  недоумением  ощупал,  потрогал  жвалами. Кася в
ужасе закрыла глаза. Жесткие  как  ершики  для  чистки  бутылок
метелочки  пробежали по лицу, пахнуло теплом из раскрытой пасти
размером с жерло печи.
     Хотела  завопить,  но  язык  от  страха  отнялся.   Ксеркс
раздвинул  жвалы шире, внезапно вскинул голову, страшно лязгнул
мандибулами. Хрустнуло, рядом с Касей упало,  задев  по  плечу,
прозрачное   крыло   со   сложным  жилкованием,  другое  дважды
перевернулось, упало в стороне. Ксеркс мерно задвигал  жвалами,
на  Касю  упала  капля  жидкости,  размером с ее голову. Ксеркс
неторопливо  жевал  добычу,  нависая  над  Касей,   его   сяжки
непрерывно двигались, щупая разноцветные струи воздуха, касаясь
проплывающих в нем крупиц цветочной пыльцы.
     Кася в ужасе глядела на дима, а тот, не переставая жевать,
внимательно  рассматривал ее, словно решал: везти ее дальше или
сожрать на месте? Лоб его был  высок,  щеки  чуть  красноватые,
крупные  фасеточные  глаза  находились  на  глазных  склеритах,
окруженные плотными валиками  кутикулы.  Пара  сяжек  нависала,
почти  касаясь  ее волос, жесткие щеточки подергивались, вбирая
запахи,  сопоставляя,  запоминая.  Затылок  дима,  как   успела
заметить  Кася,  был  отделен  от темени и щек затылочным швом,
вентральные части затылочной дуги скорее  стали  уже  защеками.
Зазатылок  --  узкий  кольцеобразный склерит, составляющий края
затылочного отверстия, отделен от затылка затылочным швом. Кася
увидела   там   удобные   затылочные   мышелки,    словно    бы
приспособленные для ног дикаря -- тот явно ездит не на спине, а
прямо на зазатылке могучего зверя.

     Когда  девушка  кое-как  выбралась  обратно,  Глеб уже шел
навстречу. Лицо географа было встревоженным:
     -- Мы услышали треск... С тобой все в порядке?
     -- В п-п-порядке, -- выдавила она. -- Но чтобы  я  была  в
полном  порядке,  этот  зверь должен попасть богомолу в лапы...
Ой!
     Ксеркс вышел следом, тяжело бухнулся рядом с Касей,  начал
чесать задней лапой за левым сяжком, с наслаждением выворачивая
голову.  Треск  поднялся  такой, словно сотня лесорубов рубили,
нет -- ломали лес голыми руками.
     Ее ладонь коснулась  влажного,  подрагивающего  желе.  Еще
ничего   не   понимая,   поспешно   повернула  голову.  Варвар,
полузакрыв глаза, шумно высасывал живительные соки из  крупного
ломтя,   у  его  ног  дергались  крючковатые  лапы,  сгибались,
пытались  ползти.  Оторванная  голова  личинки  мерно   двигала
мандибулами.  Кася дотронулась до оторванного заднего сегмента,
где короткие толстые лапки еще дергались, бежали...
     -- Завтра  утром  будем  на  Станции,   --   сказал   Глеб
предупреждающе.  -- Не визжи, уже скоро. Ты вернулась быстро...
Все нормально?
     -- С кем? -- спросила Кася дрожащим голосом.
     -- Ну... Здесь весь окружающий мир и столовая, и  спальня,
и туалет...
     Голос его упал до шепота. Кася с раскаянием вспомнила, что
Глеб ранен,  держится на болеутоляющем, открытый перелом голени
залит анестезирующим клеем.
     Она попыталась бодро улыбнуться:
     -- Нам всем придется сменить комбинезоны,  когда  вернемся
на станцию.




     Солнце  уже почти скрылось. Быстро темнело. Глеб предложил
на ночь забраться в расщелину,  сверху  затянуть  непроницаемым
тентом.  Так  делали  еще  первопроходцы  этого  мира -- Кирилл
Журавлев,  Дмитрий  Немировский,  Александра  Фетисова,  однако
варвар и ухом не повел.
     Ночевали  среди  камней на голой поляне. Деревья чернели в
слабом лунном свете в двух десятках шагов, а здесь горел ровный
несильный свет  --  Кася  боялась  темноты,  Глеб  же  опасался
реакции  дикаря на странный источник света, но тот проявил лишь
вялый интерес к мощному фонарю, тут же занялся арбалетом, затем
исчез. Вернулся с раздутыми бурдюками. Он вообще, как  заметила
Кася,  пополнял  запасы  воды  часто,  регулярно  поил  боевого
муравья и маленького страшноватого зверя, роли которого Кася не
могла понять.
     Даже Кася,  чужая  в  этом  диком  мире,  ощутила,  что  с
наступлением  тьмы  на  смену  одним  чудовищам явились другие,
непохожие.  Крупные,  тяжелые,  медлительные,   защищенные   от
ночного холода толстым мехом.
     Она  взвизгнула,  когда  в  первый  раз  из ночи вынырнуло
хлопающее крыльями чудовище размером с топтер, подняло  сильный
ветер.  Кася  вцепилась  в  огромный  камень, ее откатило с ним
вместе, порывы вихря подняли сор и тучу микроорганизмов. Ксеркс
тут же понесся кругами, почти наступая на Влада, Глеба и  Касю,
азартно  щелкал  жвалами,  подпрыгивал,  метался  из  стороны в
сторону. Крохотный Буся прыгал на его литой голове, тоже что-то
ловил, тонко верещал.
     Огромное чудовище, оказавшееся ночной бабочкой, толстой  и
мохнатой,  закончило жизнь в страшных жвалах ксеркса, хотя едва
не уволокло  его  в  дальние  заросли,  а  затем  в  результате
нескончаемой  ночной  бойни,  от  которой  Кася просто ошалела,
вокруг фонаря,  почти  завалив,  выросла  гора  еще  живых,  но
искалеченных  бабочек,  комариков,  мошек,  жучков. Ксеркс, как
понимал Глеб, следует  врожденному  инстинкту  заготовки  корма
впрок.  Дикарь  не  глуп,  вмешиваться  не стал, хотя гору мяса
придется оставить здесь -- не брать же с собой.
     Влад покосился на клюющую носом девушку:
     -- Почему не спишь?.. Утром выйдем рано.
     Глеб ответил за нее поспешно:
     -- Великий воин, она сейчас заснет. Роса не помешает?
     -- Есть люди, -- ответил Влад, -- которым все мешает.
     Он ушел ворошить  истекающих  кровью  насекомых,  а  Дубов
укрыл Ковальского -- тот еще не приходил в сознание. Касе велел
тихо:
     -- Капни алломоном. Здесь на каждом листке по хищнику. Под
листьями тоже.
     Она  оглянулась  на варвара, он внимательно рассматривал в
свете фонаря крылья, лапы:
     -- Может быть, он вообще никогда не спит?
     -- Такое невозможно!
     -- Почему? Генетическая мутация...
     Глеб тоже покосился, ответил шепотом:
     -- Со дня бегства первой группы прошло едва  сто  лет.  Он
выглядит  человеком  до  кончика  ногтей.  А  плотная  кожа  --
результат  приспособления  к  среде.   Защитный   механизм   от
высыхания, потери воды. Генетически он такой, как и мы. Если бы
ты,  к  примеру,  вышла  за него, у вас была бы куча здоровых и
жизнерадостных детей.
     -- Ну и примеры у тебя! -- сказала Кася негодующе.
     Глеб попробовал растянуть губы  в  улыбке,  но  получилась
гримаса.  Так  и  заснул,  страдальчески  искривив  лицо.  Кася
накрыла его краем тента, зябко прижалась спиной. Она не  успела
додумать мысль про ночной анабиоз, провалилась в оцепенение.

     Светало.  Правда,  поляна  оставалась еще в тени, от земли
тянуло  могильным  холодом,  в  стороне  на  огромных   листьях
блестели  водяные  шары:  одни были с кулак, другие -- в полный
рост человека. Маленькие -- круглые, а  гиганты  --  сплющенные
собственной  тяжестью.  Воздух  быстро  прогревался, над шарами
неспешно, а потом все быстрее замутился, шары  пошли  рябью,  с
поверхности на глазах отрывались клочья, взлетали, превращались
в мелкий водяной пар, исчезавший тут же.
     Деревья   с  треском  раздвинулись,  как  огромный  валун,
падающий с горы, вынесся могучий  дим.  Лист,  под  которым  он
пробежал,  дрогнул,  два  большущих  шара скатились по зеленому
расчерченному клетками полю, где торчали, не смачиваясь, редкие
белесые пятна, а на листе, покрытом как воском тонкой  пленкой,
не  осталось  и  следа.  На  Головастике,  сытом  и  блистающем
доспехами, сидел Буся, весело стрекотал,  подпрыгивал,  пытаясь
поскорее ощутить утреннее солнце.
     Влад  сбросил  тент  со  спящих  и невольно засмотрелся на
женщину. Яркий луч просвечивал Касю  насквозь,  распахнутый  на
груди  комбинезон сполз до пояса. Варвар увидел ярко окрашенное
сердце, что едва  пульсировало,  замороженное  ночным  холодом,
рядом  тонула  в белой пене трахей тонкая легочная трубка. Ниже
сыто шевелилась коричневая туша печени, голубели  продолговатые
почки,  красиво  изогнулись  тонкие  трубки  кишек,  а  желудок
сморщился, совсем плоский, жалобный.
     Влад  нахмурился,  толкнул  ногой  Глеба.  Тот  вздрогнул,
открыл глаза.
     -- Накорми женщину, -- велел Влад.
     -- Да-да, -- сказал Глеб торопливо. -- Что с Ковальским?
     -- Пусть спит, -- бросил Влад. -- Накорми женщину!
     Ковальского  Дубов  вытащил  из  тени  в последний момент,
когда грузились на дима. Ян был холодный  как  льдинка,  ночное
оцепенение остановило боль и нагноение. Влад прикрепил раненого
к  широкой  спине  липучками,  закрепил  ноги  себе и Касе. Она
опасливо посматривала на редкие волоски,  что  совсем  некстати
торчали  из  плотной  брони ксеркса. Ей померещилась прыгнувшая
искорка электрического заряда, пахнуло озоном,  но  варвар  уже
хлопнул  зверя  по  массивной  голове,  мир  качнулся и деревья
помчались навстречу. Кася забыла о странных волосках,  сжалась,
напоминая  себе  шепотом,  что  до  спасительной  станции всего
несколько часов бега через страшные джунгли. Надо  перетерпеть,
выжить эти часы, уцелеть.
     Глеб  бросал  взгляды  по сторонам, чаще всего нависая над
Ковальским, посматривал на блестящую спину Влада. Рядом  с  ним
сидело   маленькое  чудовище,  такое  же  неподвижное,  так  же
всматривалось в выныривающие из стены Тумана  зеленые  деревья,
камни,  сверкающие  кристаллы.  В низинах еще лежали на листьях
шары,  крупные  ксеркс  обходил,  опасаясь   прилипнуть:   силы
сцепления  сильнее  тяготения,  мелкие  быстро  выпивал, секции
абдомена заметно выдвигались. Два водяных шара Влад  упрятал  в
бурдюк.  Вскоре  такие остановки прекратились -- солнце нагрело
почву, роса испарилась.
     Воздух уже пронизывал неумолчный гвалт, треск, писк,  рев,
грохот.  Поплыли  сцепленные  в  пахучие  цветные  шары комочки
цветочной пыльцы. Глеб не успел увернуться и  долго  собирал  с
лица  налипшую сладость. В довершение ко всему сверху раздалось
мощное гудение, на него бросился огромный крылатый зверь,  явно
обознался.  Дубов  не  знал  уж  за кого его приняли, торопливо
очистился  от  сладкой  пыльцы,  лег,  прижимаясь   к   толстым
склеритам,  под  которыми слышал, как мощно стучит сердце, едва
слышно шелестят, протискиваясь через межклеточные стенки, кровь
и лимфа.
     Вдруг из зарослей бросился кто-то огромный, жесткий.  Глеб
ощутил  сильный  удар  по  спине,  скрипнула ткань комбинезона,
протестующе взвизгнул Хоша, затем все стихло.  Он  приподнялся,
огляделся.  Влад сидел в той же позе, невозмутимо глядя вперед,
рядом устраивался Хоша, гребень на  спине  медленно  опадал,  а
короткие  сяжки  перестали  дрожать,  замерли. Кася мелко-мелко
тряслась, закрыв глаза и прижимаясь  к  дикарю.  Ее  руки  были
обвиты  вокруг  его  пояса.  Спрашивать у нее Глеб не стал, она
могла не раскрывать глаз с момента старта.
     На комбинезоне на уровне  лопаток  обнаружил  две  полоски
быстро  высыхающей  слюны.  Зверь  прыгнул  с  дерева,  пытаясь
вонзить жвалы, но ткань выдержала. Глеб ощутил холодок  страха:
а  если бы хищник сжал жвалами? Руку, ногу или голову? В чем-то
просчитались  дизайнеры,  уверяя,  что   окраска   комбинезонов
отпугнет любого зверя.
     Он  с  завистью  покосился  на  широкие плечи Влада. Тот в
своем мире, для него  нет  ужаса,  когда  из-за  каждого  листа
провожают  глазами звери впятеро, а то и в десятки раз крупнее,
он не делает ежедневно прививки от заразных болезней, солнечной
радиации, распыленных  ядов  --  животных  и  растительных,  не
делает  уколы,  поддерживая  водно-солевой  обмен, концентрацию
ионов в крови...

     Ксеркс бежал ровно, изредка делая остановки, иначе  он  не
мог.  И  Глеб,  убаюканный  мелькающими  пятнами  зелени,  чуть
расслабил напряженные мышцы, начал вспоминать, как все  просто,
честно  и  наивно  начиналось. Прошло двести лет после открытия
принципа  "вышибания  лишних  клеток",  как  окрестили   бойкие
журналисты,  хотя на самом деле процесс был иной, куда сложнее,
все было по крайней мере предсказуемо.  Глеб  всегда  умилялся,
глядя  в старых кинолентах на первопроходцев Малого Мира -- так
вначале называли Мегамир. С каким энтузиазмом  говорили  они  о
неисчислимых  богатствах  заново открываемой планеты! А сколько
для уменьшившихся людей в мире насекомых  мяса,  зерна,  редких
металлов,  нефти?  Обещали излечение от всех болезней, анабиоз,
почти бессмертие!..
     Поначалу шли крохотными шажками: 2039-й -- первый выход  в
Мегамир, 2042-й -- организация научной станции, 2043-й -- выход
за  пределы  Полигона... Но уже через пятьдесят лет из одной из
станций, их насчитывалось тогда две сотни, ушла в Лес  Кристина
Сидорова.  Не  погибла  в  Лесу,  как изредка случалось, а ушла
добровольно, оставив записку. Социологи возопили, они-де  давно
предупреждали,  что  даже  при  самых  строжайших  проверках  и
допусках обязательно найдутся желающие... Даже удивились, когда
в 2107 году ушла первая организованная группа, предсказывали на
шесть лет раньше.
     Еще через восемь лет правительство стран передало право на
строительство  переходных  камер   частным   фирмам.   Конечно,
обязывались   держать   полнейший   контроль   над   рассеянием
микролюдей, однако... Уходили парами, уходили семьями. Реже  --
группками.  Основывали  новые  племена,  искали  пути к Правде,
Истине, Богу,  Мандре,  Исконности,  Маниту,  Брахме...  Выжили
единицы,  остальные гибли или деградировали до уровня животных.
В  2120  году  одна  из   станций   установила   радиосвязь   с
"независимым  городом-государством".  Через двенадцать лет -- с
сотым.
     Срочно потребовался огромный отряд географов.  Брали  даже
студентов    младших    курсов.   Заново   составлялись   карты
географические, гидрологические, климатические, тектонические и
прочие-прочие.  За  основу  брались  карты  Старого  Мира,   но
приходилось увеличивать в тысячи раз. Вскоре уже не десятки, --
сотни, а потом и тысячи географов занимались составлением новых
карт.  Новая  планета  оказалась  неимоверно  огромной, почти с
Солнечную систему.
     Глеб возглавлял группу географов-этнографов. Так значилось
в дипломах,  хотя   злые   языки   говорили,   что   составляют
политическую    карту    мира.   Сегодня   наносят   на   карту
местонахождение племен,  в  будущем  будут  уточняться  границы
между ними!
     Границ  пока что не существовало: племена отстояли друг от
друга настолько далеко, что даже в странствиях  не  подозревали
друг   о   друге,   но   ведь  племена  стремительно  множатся,
разрастаются, превращаются в народности, народы. Еще  шажок  --
возникнут новые нации!
     Не  все  принимали географов. Даже на контакты соглашались
немногие. Особенно непросто бывало с  кочевниками.  Для  них  у
географов  имелся  целый  ряд  механических  микробов,  то есть
микроскопических роботов. Незаметно внедряли в посуду,  цепляли
к  одежде, оружию. Конечно, посуда билась, одежда изнашивалась,
оружие ломалось... Когда из десяти сигналов оставался один-два,
к  племени  снова  вылетали  на  орнитоптере  географы,   везли
подарки.  Неприятно  пораженный  вождь  с кислой миной принимал
подарки, угощал, а втихомолку  клялся,  что  на  этот  раз  так
запутают  следы,  что  не  только  мягкотелые  --  сами боги не
отыщут!
     Потерь племен  почти  не  было.  Если  не  считать  первых
контактов,  когда  микробов  помещали  в  подарки.  Вождь Азаза
додумался выбросить  их  в  ближайшее  болото,  а  демографы  в
статистическом   Центре   нанесли   на  карту  племя,  внезапно
перешедшее к  оседлому  образу  жизни.  Так  потеряли  еще  ряд
племен,  пока на вооружение не пришли микробы нового поколения,
что передавали даже картины.
     В  прошлый  рейд  Глеб  Дубов   нанес   на   карту   племя
Экстрасенсов.  Название  гордое,  грозное, обещающее, но взятое
авансом. Каких-либо "экстра"  еще  не  обнаружили,  а  то,  чем
похвалялись,  легко объяснялось ортодоксальной наукой. Конечно,
ряд  племен  бродяжников,  давно  оторванных  от   цивилизации,
обнаружили   повышенную  чувствительность,  изменился  диапазон
звуков, но ведь даже  в  Старом  Мире  знают  о  бабочках,  что
находят друг друга по запаху за два-три километра!
     Но  фанатики  парапсихологи,  конечно же, находили. Многие
уже  видели  НЛО  соответствующих  размеров,  обнаруживали   на
подмосковных    лужайках    остатки   древнейших   цивилизаций,
наскальные рисунки с изображением инопланетян...
     Если в Старом Мире чудаки пробовали говорить с дельфинами,
они-де мудрее людей, только стесняются, то здесь набор оказался
неизмеримо  больше:  муравьи,  термиты,  пчелы,   осы...   Одни
установили  контакты  с тлями, другие частично дешифровали язык
богомолов -- удивительных существ,  с  проблесками  высочайшего
интеллекта,  безусловно,  деградировавших потомков звездонавтов
из другой метагалактики...
     Маги и сатанисты обнаружили, что здесь легче  проникать  в
потусторонний  мир,  нашли  духов  и  призраков  -- таких же по
величине, йоги открыли для себя богатые возможности,  поспешили
объявить,  что  йоги  высших  рангов и раньше посещали Мегамир,
есть упоминания в древних книгах...
     В  первое  столетие  в  Мегамир  через  переходные  камеры
пропускали  лучших  из  лучших.  Отправка  каждого обходилась в
два-три миллиона долларов  или  полмиллиона  червонцев,  не  до
слесарей  или  плотников  --  доктора наук, лауреаты, академики
сами слесарили, паяли, подметали.  Но  когда  со  станции  К-24
бежали   супруги   Полянские,  то  социологи  были  единодушны:
получится в Лесу или не получится Великая Польша "от можа и  до
можа" -- вопрос спорный, но племя дикарей возникнет точно, если
не  погибнут. Лауреатство и членство в иностранных академиях не
спасет детей этих  блестящих  кристаллооргаников  от  одичания.
Внуки будут знать еще меньше, а правнуки?
     Дубов  смотрел  на  спину  Влада.  Этот  вовсе из племени,
которое не нанесено на  карты!  Правительства  Земли  стремятся
держать  жесткий  контроль  над станциями, но их слишком много,
даже среди проверенных и перепроверенных  людей  бывают  срывы.
Двадцать лет работал человек как машина, все поступки его можно
было  вычислить  наперед,  но  вдруг  бросает все, уходит в Лес
"жить простой натуральной жизнью". Ладно, у нас свобода выбора,
но детей своих, рожденных  уже  в  Лесу,  почему  лишать  такой
свободы? О Старом Мире знают только то, что скажет и как скажет
отец. Если скажет вовсе!
     К какому все-таки племени принадлежит Влад?

     Ксеркс  внезапно  остановился.  Инерция забросила бы Глеба
далеко вперед, будь он в Старом Мире.  В  том  мире  ксеркс  не
остановился бы так резко: собственная масса протащила вперед. К
счастью,  в  добром  Старом  Мире  не  могут существовать такие
громадные муравьи с их трахейным дыханием.
     Глеб спрыгнул  вслед  за  Владом,  снял  Ковальского.  Тот
открыл  глаза,  растянул  губы  в  слабой  улыбке. Дубов сказал
торопливо:
     -- Через  два  часа  будем  на  станции!..  Потерпи.   Наш
проводник дает отдых своему шестиногому... топтеру.
     Ян   опустил  веки,  лицо  расслабилось.  Кася  спрыгнула,
стараясь отскочить как можно  дальше,  ее  едва  не  унесло  за
деревья.  Ксеркс провел сяжками по спине, проверяя, не осталось
ли кого, стремглав умчался в заросли.
     Варвар неуловимым прыжком, почти не отталкиваясь,  взвился
над  землей.  В руках блестел арбалет, ноги точно опустились на
край верхнего листа дерева. Покачиваясь, он держал  равновесие,
осматривался,  окруженный  танцующими  цветными  точками  спор,
пыльцы и неотличимых от них  бактов,  так  же  легко  спрыгнул.
Арбалет  все  время  держал  наготове,  Глеб  видел напруженные
мышцы, готовые в любой миг высвободить жуткую энергию.
     Воздушные течения чуть снесли в сторону, но  опустился  на
обе  ступни  он  так  же  устойчиво,  не  качнулся.  Лицо  было
неподвижным, глаза смотрели холодно.
     -- У  нас  кончилась  вода,  --  сказал  Глеб   пересохшим
голосом. -- Ты... чем пополняешь потери?
     Влад  взмахнул  левой  рукой,  держа  арбалет  в правой. В
толстом стволе дерева рядом с  Глебом  треснуло,  зеленую  кору
начало  разворачивать  внутренним  давлением скопившегося сока.
Выступил шарик, быстро раздулся, заблестел  под  солнцем.  Глеб
поспешно  припал ртом. Похоже, корни дерева опускались глубоко,
осмотическое давление гнало вверх  воду  чистую,  восхитительно
прохладную, взбадривающую.
     -- Кася!  --  крикнул  он,  оторвавшись  с великим трудом,
когда отяжелело все тело. -- Видишь, как просто? Захвати фляги.
     Кася принесла посуду, на которую Влад посмотрел с глубоким
презрением, буркнул, отводя взгляд:
     -- В  прошлый  раз  я  тоже  так...  Точно  такое  дерево!
Горько-соленый раствор!.. А Шубин чуть не отравился.
     Глеб развел руками, чувствуя как разбухли, утолщились:
     -- Нам еще много предстоит узнать. Это мир Влада.
     Кася  оглянулась  на широкоплечего дикаря. Тот выхватил из
щели   между   смыкающимися   желто-зелеными   листьями   нечто
верещащее,  похожее  на  голую  овцу,  разорвал  пополам, умело
вырвал пригоршней внутренности.  Кася  поспешно  повернулась  к
Глебу, ухватилась за горло. Ее глаза были величиной с блюдце.
     Глеб  заполнил  обе  фляги,  сжимая донышко, с сочувствием
посмотрел на бледную Касю и с сомнением -- на темнеющее небо:
     -- Дождя не будет?..  Для  нас  это  катастрофа.  Но  Влад
должен знать... Вообще-то в нем немало странностей.
     -- Много, -- согласилась Кася охотно.
     -- Тебе показалось тоже? -- оживился Глеб. -- В чем?
     -- Держится надменно. Не дикарь, а прямо наследный принц!
     Дубов опустил плечи, махнул рукой разочарованно:
     -- Гордая осанка для дикарей привычна. А наследным принцем
может оказаться взаправду. В племени всего десяток душ, а он --
сын вождя!   Вот   тебе  и  наследный  принц,  будущий  король,
император, хан,  падишах,  магараджа!  Странно  другое.  Он  ни
минуты не сидит без дела.
     Она озадаченно подняла высокие брови:
     -- Ну и что?
     -- Дикарь   живет   в  равновесии  с  природой.  Лежит  на
солнышке, загорает, спит. Проголодается -- взберется на  пальму
за  орехами.  Или  бананами. Или за тлей, как в Мегамире. Опять
спит, совокупляется, пляшет, отдыхает... Настоящий дикарь умрет
при одной мысли, что надо работать!
     Кася украдкой покосилась на  варвара.  Закончив  с  бедным
зверьком,   он   быстро  сложил  арбалетные  стрелы  в  оотеку,
заботливо осматривал вернувшегося ксеркса, выбирал  колючки  из
щетинок  лап,  выковыривал из сочленений присосавшуюся плесень.
Ксеркс  присел,  став  похожим   на   гигантскую   сколопендру,
выгибался   всем   телом,   скрипя  броней  склеритов,  усердно
вылизывал огромным шершавым языком  хозяина,  старался  лизнуть
лицо, тот отбивался локтями.
     -- Это просто инстинкт, -- заявила Кася сердито. -- Просто
инстинкт!





     Станция вынырнула неожиданно. Глеб уже привставал на спине
ксеркса,  узнавая  места,  однако  огромный муравей выбежал так
стремительно, что огромный ярко-красный купол, покрытый черными
треугольниками, словно сам  прыгнул  навстречу.  Кася  радостно
взвизгнула, ее руки с силой сжались на груди Влада.
     Ксеркс замер, превратившись в грозную несокрушимую статую,
у плеча дикаря блеснул отполированный приклад арбалета.
     -- Не  надо! -- вскрикнул Дубов срывающимся голосом. -- Мы
не враги. Ты спас наши  животы.  Мои  соплеменники  тебе  рады,
благодарны!
     -- Да?  --  спросил  Влад  с грозными нотками сомнения. --
Похоже, люди твоего  племени  спешно  готовят  группу  захвата,
потрясают копьями.
     Глеб  невольно  представил  себе  профессуру,  исполняющих
ритуальные танцы и потрясающих копьями, сказал торопливо:
     -- Нет-нет,  они  даже  не  охраняют  станцию.   Работают,
заняты, о нашем прибытии даже не знают!
     Влад сказал уверенным голосом:
     -- Взломаем двери твоего фигвама!
     -- Такие двери не взломаешь.
     Варвар   улыбнулся  пренебрежительно,  он  не  знал  таких
дверей,  похлопал  ксеркса  по  литой  броне.  Другая  рука  не
отпускала  рукоять  огромного  боевого  топора, к которому Глеб
присматривался давно,  не  понимая,  как  он  может  служить  в
Мегамире, где почти нет тяжести.
     Ксеркс  медленно  двинулся  к яркому куполу, грозные жвалы
раздувались  до  отказа,  из  абдомена   выстреливались   струи
возбуждающего  запаха.  Сяжки  подрагивали,  щеточки  судорожно
трепыхались, стараясь определить нечто новое. Глеб  чувствовал,
как напряглись чудовищные пучки мышц.
     Станция  приближалась, огромный красный купол закрыл почти
полнеба. Кася внезапно соскочила  с  криком,  побежала  к  едва
заметному  квадрату  двери.  Острие  стрелы  на  коленях  Влада
смотрело в спину убегающей девушки. Мир  по-прежнему  заполняли
запахи, звуки, но Станция словно бы выпала из знакомого мира --
ни звука, ни запаха, а по вибрации почвы составить картины пока
не мог: чересчур странная непонятная дрожь, толчки.
     Влад нервничал, лицо изо всех сил держал каменным, воин не
смеет выказывать страха -- тогда он погиб. Группа захвата могла
замаскироваться особенно тщательно... или применили отвлекающее
оружие,  о  котором  он  не  знает.  Или  поставили  забивающий
запах... или поглощающий.
     Кася с размаха ударилась о  дверь,  ее  отшвырнуло,  тогда
подхватилась  на  ноги,  подбежала, потрогала странные символы,
нарисованные возле  четырехугольной  щели.  Дверь  распахнулась
внезапно,   Кася   влетела   во  внутрь,  исчезла.  Щель  разом
закрылась. Влад нахмурился, поудобнее взял арбалет.
     -- Не  надо,  --  проговорил  Глеб  просяще,  в  нем  ожил
сильнейший  страх,  что  в  последний  момент произойдет что-то
ужасное. -- Мы твои друзья, поверь!
     Он  не  двигался,  склонившись  над  Ковальским   --   тот
постанывал в забытье, пусть подозрительный дикарь не дергается,
выбирая цель.
     Дверь  распахнулась,  за  Касей выбежала толпа нелепейшего
народа.  Бледные,  худые,  в  красных  защитных   комбинезонах,
безоружные, мужчины даже без обязательных поясов с ножами.
     Ксеркс   мгновенно   присел,   готовясь  к  броску,  жвалы
раздвинулись   до   хруста.   Влад   прицелился,   Кася   резко
остановилась,  увидев широкое острие, но ее обогнали, не поняв,
бежали, пока не прозвенел отчаянный вопль Глеба:
     -- Стойте!.. Даже не думайте шевельнуться!
     Крик  был  настолько  страшный,  что  замерли  все,  глаза
округлились. Кое-кто попятился. Глеб заорал, срывая голос:
     -- Кася,  почему не объяснила?.. Идиоты!.. Чуть было не...
Соколов, вам вверено!.. Слушайте все! Это наш друг и спаситель,
великий воин своего доблестного племени -- Влад! Он  спас  нас,
мы  должны  принять  с  надлежащим  почетом и знаками... э-э...
почтения!
     В толпе возник быстрый  говор,  кто-то  попятился.  Вперед
нерешительно  выступил  крупный мужчина с резкими чертами лица,
бледный, с нездоровой кожей и глубоко сидящими острыми глазами:
     -- Э... я вождь этого глупого племени, великий Воин!..  Мы
рады,  счастливы... Будь нашим почетным гостем... и по нечетным
тоже... Глеб, я все верно говорю?
     Глеб с облегчением выдохнул  воздух,  чувствуя,  что  Влад
чуть  расслабил  мышцы.  Внизу  хрустнули  склериды, стянутые в
комок  --  тоже  возвратились  в  спокойное   состояние.   Глеб
повернулся к Владу, сказал громко:
     -- Мой  народ  приветствует  тебя!  Ты  спас,  хотя с моей
стороны и нескромно, дорогих для  них  людей...  а  также  пани
Касю, в миру Катерину, принцессу нашего племени!
     Среди  собравшихся  поднялись вверх руки, показывая пустые
ладони.  На  лицах  появились  улыбки,  послышались   возгласы:
"Исполать", "Ласково просимо", "Вэлкам".
     Влад  решил  опустить  арбалет.  Толпа  колыхнулась,  люди
начали обтекать грозного ксеркса,  взяли  его  на  почтительном
расстоянии  в кольцо. Враждебного запаха Влад не уловил, только
страх, смешанный  с  радостью,  и  еще  странноватый  запах,  в
котором  угрозы  не  было,  но  Влад  насторожился,  велел себе
непременно определить, понять значение.
     Он передал арбалет опешившему Глебу, быстро снял липучки с
Ковальского, подхватил его на руки. Никто не успел ахнуть,  как
он  с  Яном  на руках мощно толкнулся от панциря ксеркса -- тот
даже качнулся, взвился в воздух.
     Никто не предполагал, что варвар в состоянии прыгнуть  так
далеко.  Описав  длинную дугу над головами собравшихся, он упал
прямо перед  раскрытой  дверью.  Ученые  опомнились,  заспешили
следом. Со всех ног бросилась вслед за Владом Кася. Ее опередил
ксеркс:   одним   молниеносным  рывком  оказался  подле  Влада,
распугав народ. Влад перешагнул порог, бережно  неся  раненого,
ксеркс  с готовностью сунулся следом. Дверь оказалась узковата,
могучий зверь втиснулся  с  трудом,  разом  закупорив  огромным
телом.
     Ковальский  закусил  губы, в глазах была боль, смешанная с
облегчением и даже странным весельем.
     -- Прямо, -- прошептал он. -- Теперь направо... Во-о-он та
дверь, где нарисована змея, что  обвилась  вокруг  чаши...  Ну,
змея -- это такой худой червяк...
     Влад  добежал  до  двери с нарисованным уродливым безногим
плексом, занес ногу для пинка. Дверь распахнулась сама,  открыв
просторную  пещеру,  заполненную  вдоль  стен богатым шаманским
оборудованием. К ним повернулся, недовольно морщась,  низенький
человечек.  Он  был  без  скафандра,  с  белой непрочной кожей,
слабый, с запасами мягкого жира, словно у молодой  мухи.  Глаза
человечка полезли на лоб, рот распахнулся для истошного вопля.
     -- Сергей Аполлонович, -- сказал Ян затихающим голосом, --
принимайте пациента... костоправить...
     Он  затих,  а человечек, нервно поглядывая на неподвижного
Влада,  опасливо  приблизился,  заглянул  в  лицо  Ковальскому,
приподнявшись  на цыпочках. Влад протянул ему раненого, человек
пугливо выхватил и бегом отнес его к дальней стене,  уложил  на
шаманский стол. Он часто оглядывался на незнакомца, вздрагивал,
но  руки  молниеносно метались по рядам полок, словно жили сами
по себе, выхватывали острые иглы зловещего вида, ножи, провода.
Вскоре  неподвижный  Ковальский  весь  был  опутан  присосками,
похожими  на  нижние  членики  мух,  паутиной, липкими широкими
лентами, от которых струился гадостный запах.
     Человечек все реже оглядывался,  заметно  расслабился,  но
внезапно  снова застыл, глядя широко распахнутыми в смертельном
ужасе глазами. Из омертвевших пальцев выскользнула длинная игла
-- падала медленно, как и все вещи в  Мегамире,  но  человечек,
служитель  червяка  на  чаше,  даже  не попытался подхватить на
лету, его выпученные  глаза  таращились  на  нечто  ужасное  за
спиной Влада.
     Влад молниеносно развернулся, выхватывая из-за пояса нож и
бросаясь  ничком.  В  распахнутую  дверь  пытался  протиснуться
Головастик.  Проем  позволил  просунуть  полморды,   ту   самую
половинку,  где  были длинные и изогнутые как серпы зазубренные
жвалы. Хитин скрежетал,  когда  Головастик  пытался  втиснуться
ближе, стены начали подрагивать.
     -- Это местный шаман, -- сообщил Влад. -- Поприветствуй!
     Головастик    протянул    сяжки,    что   легко   досягали
противоположной  стены.  Человек   застыл,   зажмурился,   даже
приподнялся   на   цыпочки,  когда  гибкие  сяжки,  похожие  на
бамбуковые  удилища  с   жесткими   металлическими   щеточками,
деловито  ощупали, начиная с подошв, бегло прошлись по огромной
комнате, роняя посуду и ритуальные вещи неясного назначения.
     Из  коридора  донеслись  приближающиеся   голоса,   топот.
Выделялся звуковой тенор Каси, другие голоса были истерические,
визжащие.  Головастик  по-прежнему  загораживал дверь в комнату
шамана. Внезапно на полу  между  ногами  Головастика  появилась
голова  Глеба  --  красный  от  натуги,  он прополз, прижимаясь
брюхом, ибо ксеркс сам присел в тесноте едва ли не  к  полу.  В
операционной Глеб поднялся на ноги вскрикнул:
     -- Обошлось?.. А то все уже... Влад, вы хоть советуйтесь!
     Влад ответил гордо, в голосе было негодование:
     -- Я советуюсь! С обоими.
     Дубов  покосился на невозмутимого Хошу, что сел поудобнее,
выпрямился, взглянул на  злорадно  оскалившего  жвалы  ксеркса,
вздохнул, спросил быстро:
     -- Как с Ковальским?
     Человечек  ответил  слабым голосом, что временами пропадал
совсем:
     -- Будем надеяться, что привезли вовремя... Но эти чудища,
Глеб Иванович? У меня руки трясутся, будто я по ночам кур крал!
А где тут куры?
     Глеб сказал быстро, настойчиво:
     -- Сергей Аполлонович, великий воин и  величайший  Охотник
спас  наши  жизни.  Без  него нас бы и тли забодали. Кстати, он
хорошо понимает нашу речь. Разумеете?
     Человечек бросил  робкий  взгляд  на  неподвижного  Влада,
промямлил:
     -- А-а-а.. понятно... Первобытная община?
     -- Скорее,  раннее  средневековье.  Но  есть  странноватые
отличия.
     -- Это немудрено, -- вздохнул человечек.
     Он оглянулся на Ковальского, там  пахло  сильно  и  остро,
вспыхивали  огоньки,  что-то  булькало,  похрюкивало,  сказал с
видимым усилием, ломая в себе панический страх:
     -- Великий Воин, мы ра-а-ады... Глеб, надеюсь, ты  знаешь,
что  творишь...  Узнай,  где  расположено  его племя да отпусти
поскорее... Отдыхайте, великий Воин  и  величайший  Охотник,  а
потом   ...  гм...  пир  в  твою  честь,  половецкие  пляски  и
жертвоприношения -- это по части Глеба, вот он стоит.
     Бросив на Глеба  злорадный  взгляд,  поспешно  вернулся  к
Ковальскому.   Огоньки  разгорались,  требовательно  зазвенело.
Ковальский внезапно выругался, выныривая из забытья: из вены  в
левой  руке уже торчала огромная игла, по ней опускалась желтая
жидкость, раздувая руку, наполняя ткани.  Шаман  склонился  над
ним с другой полой иглой, еще толще, длиннее.
     Глеб повернулся к Владу:
     -- Пойдем.  Дадим  удобную  комнату, накормят самой лучшей
едой, Дима тоже устроим, накормим, не беспокойся.
     -- Сперва дима.
     Глеб наклонил голову:
     -- Требование  великого  Воина  понятно.  От  наших  коней
зависят наши шкуры.
     Влад ответил с презрением:
     -- Мы,  сильные  и  старшие,  должны  заботиться о меньших
братьях не ради их пользы для нас!
     Дубов опустил глаза, варвар  подал  урок.  Правда,  трудно
рассмотреть   в   огромном   страшном  ксерксе,  самом  опасном
муравье-хищнике, малого братца, который пропадет без помощи, но
все-таки, все-таки...
     Головастик попятился в коридор -- там закричали испуганно,
придушенно.  Глеб  вывел  Влада  из  операционной,   повел   по
коридору.  За ними громко стучал когтями Головастик, он занимал
коридор от  стены  до  стены,  не  давая  обогнать  себя.  Глеб
крепился, но всякий раз подпрыгивал, когда сзади падали жесткие
усики,  пробегали  по голове, ушам, спине. Сломанная нога ныла,
обезболивающее уже не воспринималось, организм притерпелся.
     Впереди снова  послышался  топот,  навстречу  неслись  два
запыхавшихся  человека. Влад сообразил, что не в силах обогнать
Головастика они обежали кольцевой коридор с другой стороны.
     Варвар опустил ладонь на рукоять ножа. Глеб вскрикнул:
     -- Не надо!..  Они  спешат  первыми  приветствовать  тебя,
величайший  из  воинов.  Это  же  --  начальник  станции, он же
верховный вождь, Соколов Иван Иванович, рядом с  ним  --  Семен
Муравьев, его сенешаль, паладин, везирь...
     Соколов,   стараясь   не   выдать  растерянность,  вежливо
поклонился. Семен поклонился еще ниже, едва не упал, дышал  все
еще  тяжело.  Влад  коротко  наклонил  голову,  убрал  ладонь с
рукояти.  Ноздри  бешено   раздувались,   запахи   смешивались,
тревожили.
     Соколов проговорил строгим сильным голосом:
     -- Великий  Воин,  мы благодарны за спасение знатных людей
благородного происхождения... гм... из рода хомо сапиенс. Мы --
друзья. Глеб проводит гостя в покои самых  знатнейших  особ,  а
ксеркса... Глеб, прости, но кроме тебя к этому страшилищу никто
не знает, как подступиться... Потерпи чуть, потом наш костоправ
займется тобой вплотную. Этого зверя в склад бы спровадить, а?
     Дубов   покосился   на  застывшего  в  надменном  молчании
варвара, сказал подобострастно:
     -- Влад, твоего славного дима надо отвести в ...  зал  для
почетных  димов.  У  нас  в  племени  народ простой, всякие там
академики, профессура, доктора наук... Милого дима побаиваются,
серость! Он им почему-то кажется страшноватым, представляешь?
     -- Зал уже готовят, -- вставил Соколов. -- Я послал рабов.
     Влад кивнул, держа взглядом лицо  Соколова.  Умные  глаза,
высокий  лоб, выдвинутая челюсть, в движениях сквозит тщательно
скрываемая сила, говорит коротко и точно. Кем бы  ни  был  этот
вождь, но он не глуп и не трус.

     Склад   уже   почти   подготовили.   В   спешном   порядке
выволакивали ящики, рулоны, пакеты.  Когда  ввели  Головастика,
сотрудников   как  ветром  выдуло  оттуда.  Дим  сразу  обшарил
опустевшее помещение вдоль и поперек, попробовал  рыть  --  пол
оказался  из  особо  прочной  стали,  стены тоже не поддавались
жвалам, а на гладком как поверхность озера потолке не  осталось
даже царапин.
     Внезапно   дверь   открылась.  Через  порог  шагнул  Семен
Муравьев, сенешаль и визирь, в руках держал огромный чан. Почти
вываливаясь, над чаном колыхалась капля янтарного  цвета,  едва
удерживаемая ППН -- пленкой поверхностного натяжения.
     Головастик   повел  сяжками,  одним  стремительным  рывком
оказался  перед  Семеном.  Тот  замер,  но  чан   не   выронил,
проговорил дрогнувшим голосом:
     -- Но-но,  зверюка!  Не  так быстро, мебель поломаешь. Это
все тебе, Глеб не отнимет.
     Дубов негодующе фыркнул. Головастик припал широкой  пастью
к  блистающей капле, от которой шел сладкий запах. Сяжки быстро
пробежали по лицу сенешаля и везиря, тот осторожно опустил  чан
на   пол.   Ксеркс  жадно  втягивал  в  себя  лакомство,  капля
уменьшалась на  глазах.  Человек  осторожно  погладил  могучего
зверя  по лобастой башке, пальцы задержались на швах, ощупывая,
вызнавая, угадывая глубину, расположение ганглиевой сети.
     Влад  смотрел  одобрительно:   человек,   которого   звали
Семеном,  дима  побаивался,  но  исследователь  в  нем оказался
сильнее. Тот, ощутив на себе взгляд, повернулся:
     -- Меня зовут  Семеном.  Я  здешний  химик.  Люблю,  когда
хорошо едят... У тебя, великий Воин, аппетит хороший? Желудок в
порядке?
     -- Камень переварит, -- сообщил Влад.
     -- Тогда пойдем ко мне? У меня есть не только камни.
     От  него  шел  запах  дружелюбия, любопытства, сдержанного
довольства. Был легкий страх перед димом, но такой  страх  Влад
одобрял,  ибо  если  дим нечаянно наступит огромной лапой или в
раздражении схватит жвалами, то этот  сенешаль,  похоже,  будет
винить   себя,  что  сротозейничал,  не  понял  предупреждающих
сигналов.
     -- Меня зовут Влад, -- сказал он, протягивая руку.
     Семен пожал ему пальцы с некоторым удивлением,  явно  этот
обычай исчез, а Глебу посоветовал:
     -- Иди  к  Аполлону.  Он  уже  наготовил  для  тебя клизм,
припарок, промываний.
     -- Как Кася?
     -- Спит  без  задних  ног.  Не  понимаю,  что  вы  с   нею
вытворяли?
     Глеб  виновато  кивнул  Владу,  заковылял прочь из склада,
иногда вовсе прыгая на одной ноге. Семен широким жестом  указал
варвару дорогу, поклонился.
     Двери  захлопнулись,  оставляя  дима  и  Хошу в опустевшем
складе.  Влад  шел  впереди,  спину  держал  прямой,  а   плечи
разведенными.  По  молекулам  запаха,  что просачивались сквозь
щели, мог с точностью определить, кто тайком наблюдает за  ним,
в  полной  уверенности,  что  его  не видят: пол, возраст, вес,
здоровье, реактивность и многое другое. Узнал, что мужчин здесь
большинство, детей почти нет, а женщины странноватые,  если  не
сказать  о  них  хуже, что трудно для варвара. К своим тридцати
годам  он   привык,   что   от   женщин   при   его   появлении
распространяется  сильный  зовущий  запах, они раскрывались как
цветы, его сердце в таких случаях стучало чаще, глаза блестели,
а кровь раздувала гениталии. Здесь женщины  почему-то  смотрели
со страхом!

     В  пещере  Семена  Влад  ощутил,  что за ним подсматривают
по-прежнему. Он не обнаружил наблюдателей, но на всякий  случай
двигался  замедленно,  стараясь  не  напугать хозяина. Когда за
ними закрылась дверь и они очутились вдвоем в закрытой комнате,
Семен заметно подобрался,  напрягся,  Влад  даже  уловил  запах
страха, правда -- слабый.
     Гость  сел  на  широкую доску, что шла вдоль стола. Двигая
только глазами, рассмотрел длинные ряды полок с водяными шарами
-- мутными и  прозрачными,  легкие  и  вязкие,  разноцветные...
Многие растворы были в плотно закупоренных флягах.
     Влад  бросил  понимающий  взгляд  на  хозяина.  Яды везде,
похоже, хранят одинаково.
     -- Сейчас перекусим, чем боги... гм... боги Леса  послали,
-- говорил Семен чересчур бодрым тоном. Он торопливо вытаскивал
из  больших  корзин  и швырял на стол ломти мяса, сушеные соки,
выборки из сочных ягод.  Запах  страха  испарился.  --  Извини,
Влад...  Ничего,  что  я  упрощенно? Я не знаю твоих титулов. У
меня   их   тоже   как   у   сороконожки   сегментов:    доктор
химико-технических наук, почетный член Лондонской и Харьковской
академий наук, лауреат премии Дмитрия Лысенкова... и так далее.
Если  все  звания  перечислить,  голодным останешься, остальные
гости -- менее знатные -- все пожрут,  а  ты  оботрешься  своим
титулом.
     -- Не  оботремся,  Семен,  -- рявкнул Влад. Он молниеносно
выхватил нож, ощутил толчок страха со стороны  хозяина,  быстро
нарезал мясо. -- Благодарствую!
     Семен  перевел  дух, взял ломоть, посыпал солью, оранжевой
пылью,  мазнул  желтой  пастой.  Влад  откусил,  прожевал,   со
следующим   куском  повторил  все  движения  Семена.  Прожевал,
вскинул на Семена глаза:
     -- Сам делал?
     -- Сам, -- признался  Семен  сокрушенно.  --  Что  делать,
поесть люблю.
     -- Хорошо, -- одобрил Влад. -- Женщины так умеют?
     -- Есть? Еще как!
     -- Нет, готовить.
     -- Куда  им, -- ответил Семен пренебрежительно. Взглянув в
суровое  лицо,  добавил  торопливо:  --   Наши   обычаи   могут
показаться  странными.  Женщины  готовят,  когда хотят. Но даже
когда есть желание, то умеют... не  очень.  Кася,  сам  знаешь,
принцесса,  а  с  них  какой  спрос? Другие женщины готовят еще
хуже.
     Влад с удовольствием сжевал третий кусок, намазав специями
еще гуще, буркнул:
     -- У нас тоже. Мужчины готовят намного лучше. Если  хотят,
конечно.
     Семен  вздохнул,  чувствуя, как покидают последние остатки
напряжения:
     -- Ты меня понимаешь. Мужчина должен есть хорошо, верно?
     Влад окинул его одобрительным взглядом:
     -- Ты отличаешься... от остальных.





     Ковальский,  как  было  объявлено  на  следующий  день,  в
тяжелом   состоянии,   но   выкарабкается   непременно   --  на
операционный стол попал  вовремя.  Глебу  зафиксировали  кость,
накачали  болеутоляющим другого состава, так что походный вождь
уже с утра прыгал по Станции, ругался с механиками, разбирал на
части два оставшихся  орнитоптера,  выискивал  дефект,  который
привел к катастрофе.
     Влад  выпустил,  несмотря  на протесты, дима на охоту. Тот
совершил несколько кругов  вокруг  Станции,  запоминая  дорогу,
сунулся в дверь, проверив память и перепугав до полусмерти двух
женщин,  затем  умчался  в Лес. Техники спешно устанавливали на
входной двери сигнализацию: открытой держать нельзя -- бактерий
набьется столько, что не уничтожить,  а  закрытая  сама  должна
раздвигаться в момент касания ее сяжками огромного ксеркса.
     Влад  неспешно прогуливался по коридору, который опоясывал
Станцию.  Нож  и  арбалет  оставил,  дабы  никого  не   пугать.
Недоумевал,  почему шарахаются, к тому же смотрят ему на плечо,
где сидит, сладко позевывая, сонный Хоша. Двери  в  лаборатории
часто  оставались  настежь,  варвар  останавливался  у  порога,
наблюдал,  шел  дальше.  Двигался  хаотично,  как   броуновская
частица.  Соколов  как-то  обронил многозначительно, что в этих
прогулках какая-то система.
     К нему привыкли уже к середине дня, перестали вздрагивать,
видя огромную фигуру, закованную в прочный эпителий, почти  что
кутикулу.  В  присутствии  Влада  старались  не делать опытов с
мощными разрядами, взрывами, хлопками.
     Обеспокоенный Соколов вызвал Глеба:
     -- Пора его одарить и  отправить  восвояси.  Если  еще  не
отобрали подарки, то хотя бы зафиксируйте на месте.
     -- Посадить под замок?
     -- Займи чем-нибудь. Ты посмотри на него!
     Сквозь раскрытую дверь были видны работающие компьютеры, а
перед  главным дисплеем неподвижно застыл варвар. На экране шла
пляска  кривых,  цветных  контуров,   в   стремительном   темпе
сменялись колонки цифр.
     -- Что  он  понимает?  --  удивился  Глеб.  -- Примитивные
народы не узнают даже рисунков.  Для  них  это  просто  цветные
пятна... Посмотри, с каким вниманием смотрят оба!
     Хоша   тоже   замер,   втянув  голову.  Крупные  глаза  не
отрывались от цветных огоньков, а когда мелькали красные искры,
весь напружинивался, подгребал прыгательные лапы и прижимался к
плечу.
     -- Компьютер   стоит   миллионы,   --    сказал    Соколов
раздраженно.  --  Собирали  три месяца! А если этот бронебойный
дракончик шарахнется в экран? Что он там узрел, не пойму.
     Глеб заметил:
     -- На складе остались еще три. Расконсервируем один? Пусть
гоняет по экрану электронных жуков или богомолов.
     -- Думаешь, удастся обучить хотя бы простейшим играм?
     Глеб угрюмо кивнул:
     -- Обоих не берусь, а кого-то из них одного...

     Простейшей  компьютерной  игре  Влада  обучала  Кася.   Он
проявлял   к   девушке  повышенный  интерес,  хотя  и  старался
держаться невозмутимо.
     Кася  объясняла  назначение  клавиш,  сбивалась,  злилась.
Варвар  слушал  с  непроницаемым видом. Все реакции -- на нуле,
кроме чисто мужской на ее внешность, не угадать: понял ли. Вряд
ли, подумала рассерженно. Слишком силен, крепок в плечах, а где
сила, там уму могила.
     Влад не позволил мышцам лица сдвинуться, но  на  принцессу
взглянул  с  новым  интересом.  Он  как  раз  думал,  глядя  на
прелестное личико, что она слишком красива, чтобы  быть  еще  и
умной:  Сварог в одну сумку два дара не кладет. Красота есть --
зачем еще ум? Красота выше ума, тот можно развить, а красота --
дар богов!
     -- Хоть что-то понимаете? -- взорвалась она.
     Влад кивнул, удержался от  соблазна  объяснить,  что  ему,
выросшему  в  Лесу,  запахи говорят очень-очень много. И многое
уже сказали. Впрочем, глуп  тот  охотник,  который  выкладывает
сразу все козыри.
     -- Тогда за дело?
     Глаза  дикаря  неотрывно  следили  за ее тонкими пальцами.
Кася гоняла  "муравья"  по  экрану,  за  ним  носился  огромный
"богомол".  Несмотря  на  резвость  "муравья",  "богомол" умело
отрезал путь к отступлению по стебелькам, листикам, методически
загонял добычу в угол, где в конце концов и сожрал.
     -- Запомнил? -- спросила она.
     Влад кивнул.
     -- Тогда поймай сам.
     Она освободила место Владу.  Фигурки  на  экране  застыли.
Варвар  нерешительно  коснулся  пальцем  клавиши.  "Муравей" на
экране дернулся. Влад притронулся к другой  клавише.  "Муравей"
начал слезать со стебля.
     Несколько   человек  оставили  работу,  подошли.  Влад  не
оглядывался: мог и так рассказать, кто из них что  ел,  у  кого
болит  голова, кто перегрелся, кому пора восполнить воду, а кто
готов бросить все и уйти хоть в Лес -- так опостылела работа.
     Кася с изумлением  видела,  что  огромные  сильные  пальцы
двигаются все быстрее и быстрее. "Муравей" заметался, "богомол"
уверенно  теснил,  вскоре  загнал в угол, схватил в зазубренные
лапы, с хрустом разломил пополам. Картинка застыла.
     Варвар встал, пошел по  залу,  останавливаясь  за  спинами
сотрудников.   Спины   сразу   выгибались  горбиками,  по  залу
распространялся сильный запах, который, как с удивлением  понял
Влад, слышит и понимает только он.
     Кася   смотрела   вслед  с  раскрытым  ртом.  Глеб  сказал
негромко:
     -- Я  наблюдал  за  ним.  Он  просто  повторил  все   твои
движения.
     -- Ты не ошибся?
     -- Я следил внимательно.
     -- Что у него за память?
     -- Дикарская.   Первобытная.   Вообще  у  неграмотных  она
намного лучше. "Илиаду" читали наизусть!
     -- У меня память хуже некуда, -- пожаловалась Кася.
     -- Издержки цивилизации. Привыкли разгружать, перекладывая
на бумагу,  фото,   киноленты,   видео   и   магнитные   диски,
мнемокристаллы...  современному  человеку  важнее  не память, а
умение ассоциировать, оперировать данными... Он же все повторил
как попугай!
     Девушка закусила губу, задумалась. Сотрудники, что торчали
возле игрового компьютера,  постепенно  разбрелись  по  местам.
Кася сменила программу, нашла и привела варвара:
     -Попробуй еще раз? Теперь "муравья" должен поймать "паук"!
     Влад  пристально  посмотрел  ей  в глаза, помедлил, словно
прислушиваясь.  Четко  вырезанные  ноздри  красиво   раздулись.
"Паук"  на  экране  начал  приближаться  к  "муравью",  но  тот
ускользал, "паук" же двигался хаотично. Вскоре  в  его  прыжках
наметилась  последовательность, он теснил "муравья", прижимал к
стене, наконец загнал в угол...
     Кася и Глеб затаили дыхание. Ноздри  варвара  расширились,
затрепетали.  "Паук" сделал еще пару прыжков, вдруг промахнулся
в прыжке, упал с ветки. Время просрочил, его отбросило к началу
игры.
     Кася  разочарованно  вздохнула.  Вначале  желала   неудачи
надменному  дикарю,  потом  отчаянно  болела  за  него,  такого
беззащитного  и  одинокого  на  огромной  Станции,  заполненной
компьютерами,  приборами,  промышленными  установками. Она даже
дыхание затаила, когда "пауку" осталось один-два прыжка.  Дубов
посматривал с удивлением.
     Варвар  еще  несколько  минут  гонял "паука" на экране, но
"муравей" ускользал, и Влад опять потерял интерес к игре.

     К концу дня он наткнулся на ключ, позволяющий подключаться
к банку данных. Весь вечер тыкал  пальцем,  не  сводил  глаз  с
экрана    --   там   сменялись   картины,   чертежи,   графики,
статистические данные, топографические карты. Глеб был доволен:
чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не слонялось по станции, пугая
развитой фигурой и свирепым видом. Зато Касю это бесило.  Сидит
как  богомол  в  засаде,  забавляется сменой цветных пятен. Или
считает себя великим магом?
     -- Что ты видишь? -- спросила она наконец.
     Ей показалось, что дикарь прислушивается к чему-то, прежде
чем ответить.
     -- Интересно. Очень.
     -- Ты хоть понимаешь, что видишь?
     С легкой усмешкой, которая выводила девушку  из  себя,  он
откровенно разглядывал ее:
     -- Нет.
     -- Тогда зачем?
     -- А ты всегда смотришь на то, что уже знаешь?
     В  словах  Влада  почудилась  усмешка,  хотя  глаза, синие
голубые озера, говорили о другом: они были чистыми, честными. К
щекам Каси почему-то  прилила  кровь.  Сам  кажется  прост,  но
вопросы задает такие, что сразу ответить на них непросто.
     Головастик,  следуя  инстинкту,  начал  таскать на Станцию
добычу. Места были  ягодные,  и  могучий  ксеркс  через  каждые
две-три минуты появлялся перед дверью. Его шарахались: в мощных
жвалах  обычно трепыхался зверь покрупнее самого дима. Иной раз
оставлял  добычу  прямо  в  коридоре,   торопливо   убегал   за
следующей.  Сотрудники  в  панике разбегались -- полузадушенная
добыча начинала  метаться,  биться  о  стены,  громить  станцию
изнутри.
     -- Что  делать,  --  говорил  Дубов  нервно, -- муравьи --
коллективисты. Пытается накормить всех. Увидел, что запасиков у
нас тю-тю...
     -- Как   это   тю-тю?   --   обиделся   Семен,    он    по
совместительству заведовал и продовольствием. -- Странно от вас
такое слышать, Глеб Иванович! Еды на три месяца, не меньше!
     -- Но на зиму не хватит? Так чего хотите от бедного зверя?
Торопится заполнить до холодов все кладовки.
     -- Бедный,    --   съязвила   Кася.   Ее   плечики   зябко
передернулись. -- Совсем несчастненький! А мы тогда  кто?  Иван
Иванович, что будем делать с поисками?
     Они  собрались  в  кабинете Соколова. Тот сидел за рабочим
столом,  заваленным  срезами  тканей,  вытяжками  из  хромосом,
инструментами  для  операций  на генах. Глеб сидел возле двери,
время  от  времени  выглядывая  в  коридор.   Семен   рассеянно
перебирал колбы с растворами, смотрел на свет.
     Соколов  вздохнул,  сцепил  и  расцепил  пальцы.  Кожа  на
суставах растрескалась, шелушилась от ядовитых растворов.
     -- Что делать... -- повторил он. -- Из-за  того,  что  ваш
топтер  разбился,  мы  дали  беглецам выиграть время. Они могли
уйти очень далеко. Впрочем, отказываться от поисков нельзя. Они
не просто опасные преступники, они... гораздо  опаснее.  Семен,
распорядись позвать варвара.
     Кася удивленно вскинула брови:
     -- Зачем?
     -- Есть  идея,  --  ответил Соколов. Он улыбался, но глаза
оставались грустными. -- Сумасшедшая, правда... Если его нанять
проводником?

     Влад  в  это  время  заботливо  чистил  дима,  соскабливал
плесень,  вышвыривая  ее в коридор -- там уберут, а Хоша прыгал
по спине, соскакивал на лапы,  обследовал  на  предмет  вкусных
клещиков.  Он  почти  всегда  отправлялся  с  могучим другом на
охоту, но большей частью спал, вцепившись всеми шестью лапами и
прижавшись к панцирю.
     Влад еще издали почуял приближение невысокого краснощекого
мужчины средних лет, а когда тот подошел к двери, уже знал, что
ему скажут.
     -- Эй, высокий гость! Тебя вызывает начальник станции.
     Влад повернулся с угрожающим видом, ладонь  опустилась  на
рукоять ножа:
     -- Вызывает? Вызывают рабов или слуг вроде тебя!
     Человек  мгновенно  отпрянул,  сказал  торопливо,  утратив
краснощекость:
     -- Прости, великий и трижды великий!  Я  человек  простой,
простодушный,  доверчивый,  наивный.  Живем  в  глуши,  великих
Воинов не видим, драконов не побиваем,  куды  уж  до  манер!  Я
хотел  изречь, что наш верховный вождь будет счастлив видеть...
лицезреть тебя на пиру, который дает в твою честь!
     Влад спросил подозрительно:
     -- А кто ты сам?
     -- Я, гм...  термокристаллограф  первой  гильдии,  географ
второго  класса.  Я  провожаю  к  нашему  вождю  особо  знатных
императоров, королей и  прапорщиков,  они  же  завхозы-умельцы.
Если, конечно, к нам забегают на огонек.
     Влад понимал не все, но посыльный уже совладел со страхом,
кланялся  почтительно,  говорил  льстиво,  глаза  опускал. Влад
велел грозно:
     -- Веди, серв.
     Хоша недовольно застрекотал. Влад помахал  ему,  объясняя,
что  придется  одному  закончить  чистку  дима. Остались только
голова, грудь и шесть лап с абдоменом!
     Буся  возмущенно  взвизгнул,  гигантским  прыжком   догнал
Влада, брякнулся ему на плечо, вцепился лапами, прижался теплым
пузом -- один густой мех, сразу блаженно задремал.
     Провожатый  опасливо  пошел  впереди по длинному коридору,
часто косился на Хошу, но тот уже посапывал, жутко скрежетал во
сне жвалами, попискивал.
     -- Сюда, -- говорил посыльный, кланяясь. -- Теперь сюды...
     Влад послушно следовал, вернее -- делал вид, что  следует.
Он  с  первого  часа  знал  кто  и что, где и почему. Во всяком
случае местопребывание Соколова мог определить с  точностью  до
двух шагов.
     В  главной  пещере,  маловатой  для  верховного вождя, уже
расположились на столах, стеллажах и даже на потолке  несколько
работников  Станции,  а  также  Глеб  и  Кася. Соколов сидел за
большим столом, собранный, с пронизывающими  глазами,  но  Влад
видел  по окружающему запаху, что у него ноет желудок, а завтра
разболится сильнее, если  сегодня  же  не  выпьет  очень  много
соленой   воды.  Едва  удержался,  предупредить  бы,  но  тогда
придется   объяснять   многое,   приоткрыться!   Лучше   позже,
невзначай...
     Сотрудник,   сопровождающий   Влада,   объявил   с  порога
громогласно:
     -- Великий Воин,  сын  Кремня,  изволил...  великолепно...
великославно...  великодушно прибыть к верховному вождю племени
Ивану Соколову!
     Соколов  скривился,  словно  хлебнул  муравьиной  кислоты,
глаза  метнули  молнии,  но  осадил  себя,  лишь  подозрительно
обшарил  взглядом  застывшие  лица  сотрудников,  где  не  было
ничего, кроме почтительного ожидания, что-то подобающее ответил
прибывшему варвару.
     Верховный  вождь  проговорил  со  вздохом,  все  еще  кося
огненным взглядом на каменные лица ученых:
     -- Да-да,   разумеется!..   Семен   Тарасович,    ты    уж
распорядись,  пожалуйста,  насчет пир-р-р-ра в честь гостя, раз
подал эту идею... А ты, великий Воин и даже величайший, в чем я
не  сомневаюсь,  не  обессудь,  ежели  наши  обычаи  в   чем-то
разнятся. Садись к столу, добро пожаловать... и твоему пету.
     -- Я чту чужие обычаи, -- громыхнул Влад.
     Длинным  рассчитанным  прыжком  он  с порога описал ровную
дугу, опустился на скамью  за  стол.  Семен  покрутил  головой,
восхищенно: щель между лавкой и столом была едва ли шире бедра.
Хоша  приоткрыл один глаз, внимательно посмотрел, запоминая, на
Соколова, посмевшего назвать его каким-то петом, опять  опустил
плотное  непрозрачное веко. Впрочем, сяжки тихонько шевелились,
но никто не обратил внимания.
     -- Влад, -- сказала Кася просяще,  она  снова  чувствовала
себя неуверенно, видя варвара холодным и надменным, -- расслабь
кутикулу.  И  мембраны.  Ты  среди  друзей. Ты великий Воин, на
Станции нет тебе равных.
     -- Разве кто-то сомневается? -- удивился варвар.
     Хоша открыл другой глаз, окинул всех прицельным  взглядом,
снова втянул голову, задремал.
     В  комнату  въехал столик на колесах. Семен катил бережно:
прямо на полированной доске в три этажа колыхались разноцветные
шары, исходили паром сочные ломти мяса. Отдельно пламенели  уже
знакомые  Владу  баночки  со  специями.  На  самой нижней доске
выстреливали ароматные струйки вырезки из ягод.
     Соколов  вопросительно  посмотрел  на  Касю.  Она  кивнула
незаметно,  села  рядом  с  варваром,  услужливо положила самый
крупный кусок.  Семен  придвинул  с  другого  бока  баночки  со
специями, подмигнул:
     -- Твое здоровье, великий Воин!
     Соколов  свирепо  шикнул,  Семена  с  двух  сторон  ткнули
локтями.  Он  взлетел  до  потолка,   не   выронив   колыхающую
прозрачную  каплю.  Влад кивнул, указывая на место рядом. Семен
каким-то чудом ухитрился извернуться в воздухе, сделав  двойное
сальто,  упал  рядом  на  скамью.  Варвар  ел  шумно, с хрустом
разгрызал  хрящи,  дробил  крепкими   зубами   кости,   осколки
выплевывал  на середину стола. Соколов, Дубов, Кася и остальные
сидели неподвижно, лица вытянулись. Семен  ел  деликатно,  мясо
держал  обеими  руками.  Хоша  вытянул  шею, рассматривая пряно
пахнущую добычу в  руках  Семена.  Тот  заметил,  сунул  ломоть
любопытному Бусе. Зверек понюхал, отвернулся.
     -- Здоровье твоего головастого... головастикового коня! --
провозгласил Семен.
     Он  припал ртом к пахучей капле, потянул. Лицо покраснело,
шар быстро уменьшился в объеме. Соколов бросал злые взгляды.
     Семен отдышался, сказал с подъемом:
     -- За здоровье чуда,  что  сидит  у  тебя  на  плече!  Оно
кукарекать не пробовало?
     Глеб   наблюдал   с   неудовольствием.   Семен   дурачится
рискованно,  опасности  шуток  с  варваром  не  понимает.  Глеб
проговорил вполголоса на ухо Соколову:
     -- Иван   Иванович,   это   авантюра...   Будь  он  трижды
величайшим воином-следопытом, я не поеду. И никого не отпущу.
     Соколов ответил еще тише,  не  спуская  глаз  с  пирующего
варвара:
     -- Последний   шанс!   Пока   те   не  ушли  далеко.  Этот
твердокожий знает  Лес.  Вы  на  его  ксерксе  быстрее  отыщите
преступников, чем на коптере или топтере.
     Глеб уронил голову, лицо потемнело:
     -- На топтере постарались... Бедный Тарасенко!
     Варвар  казался  довольным.  Пряно  пахнущую  каплю  выпил
умело, не дав  расползтись  по  губам  и  лицу.  Соусницы  брал
руками,  вылавливал  из  желеобразного  бульона  сочные  ломти,
бросал  в  рот.  У  присутствующих  вытянулись  лица,  а   руки
опустились.  Буся внезапно принялся чесаться, не открывая глаз,
пара мелких чешуек упала на стол.
     Гора костей росла. Глядя на варвара, Семен  ради  экономии
времени  тоже  стал бросать кости на середину стола. Нетронутым
оставалось блюдо с пирогами  по-мегамирски.  Влад  щедро  полил
последний  кус  мяса  острым  соусом,  отхватил  острыми зубами
половину, прислушался, остатки соуса вытряхнул прямо  в  широко
раскрытый  рот.  Семен  распахнул  глаза  во  всю ширь, покачал
головой.
     Кто-то робко потрогал Влада за локоть. Кася. Она  казалась
совсем   маленькой,  съежившейся,  голосок  стал  сладеньким  и
трусливым:
     -- Великий Воин, твой карманный дракон спер пирожок...
     Буся запрыгнул обратно на плечо,  с  недоумением  держа  в
передних лапах лакомство по-мегамирски. Остальные на блюде были
разворочены,  начинка  раскрошена  по  столу. Буся в подражание
хозяину все  разворошил,  расковырял,  растащил,  теперь  сидел
надутый,  вяло  крошил  мякотью. Влад тоже распустил пояс, сыто
отрыгивался, ковырял в зубах длинным узким ножом.
     Кася проговорила погасшим голосом:
     -- Великий Воин, у нас беда. Большая!  Ты  взялся  бы  нам
помочь?
     Варвар  оглядел  собравшихся  исподлобья. Мужчины отводили
взгляды. Семен выковырял начинку чудом уцелевшего пирога, тыкал
Хоше в морду, тот брезгливо отворачивался.
     -- Вряд ли, -- ответил Влад мрачно.
     Соколов не сводил с него строгого взгляда. Варвар  отводил
глаза.  Верховный  вождь  очень  непрост,  всегда  на страже, а
параллельно открытым речам, словам, жестам идет постоянный слой
совсем других мыслей, очень мощный. К счастью, не догадывается,
что запахи выдают его с головой -- он  бы  назвал  это  чтением
мыслей,  --  а  запахи  скрывать  люди пока не научились. Но, к
сожалению,   запах   идет   настолько   незнакомый,    сложный,
многоцветный,  что  Влад  выделил  только  две мысли верховного
вождя: он не так прост, что-то скрывает и хочет послать с ним в
Лес женщину. Касю!
     -- Мы хорошо заплатим, -- сказал Соколов, глаза  его  ярко
блеснули.
     Влад покачал головой:
     -- Я богаче вас.
     -- Но у нас есть многое, чего нет у тебя!
     Влад пожал плечами:
     -- Но нужно ли оно мне?
     Соколов  медленно,  не  сводя  с него странного мерцающего
взгляда проговорил:
     -- Необходим человек, знающий Лес. У меня в племени  люди,
владеющие  магией  превращения  металлов,  выращивания  камней.
Умеют делать удивительные вещи... но не знают Леса. Ты же  спас
троих!  Понимаешь,  о  чем  говорю.  Без скафандра, летательной
машины  доставил  на  Станцию  уцелевших.  Без  помощи  могучей
техники, компьютеров, бластеров!
     Влад икнул, поинтересовался ленивым жирным голосом:
     -- Зачем вам Лес?
     Соколов    замялся,   страдальчески   передернулся.   Глеб
наклонился всем телом, лег грудью на крышку стола:
     -- Срочно нужно отыскать одно племя...  Еще  не  племя,  а
пятерых сбежавших. Они опаснейшие преступники!
     -- Что   такое   преступники?   --  спросил  Влад.  Ноздри
непроизвольно  дернулись,  но  вряд  ли  сейчас   кто   обратит
внимание, для отвлечения всхрапнул, топнул ногой.
     Собравшиеся  на пир начали переглядываться, вид у всех был
несчастный. Соколов посмотрел  на  Глеба  почти  умоляюще,  тот
сказал тем же настойчивым голосом:
     -- Которые   преступили...  преступили  грань,  отделяющую
хороших людей от плохих!
     -- Грань  непостоянна,  --  возразил  Влад.   --   Сегодня
проводят там, завтра здесь.
     Он  увидел  внимательные  взгляды, такого не ждали, однако
Глеб не заметил, заспорил горячо:
     -- Но мы живем сейчас! Сегодня они -- опасные преступники.
Если не поймать... всем людям грозит большая беда.
     -- С ними были женщины? -- удивился Влад.
     Глеб почти выкрикнул:
     -- Женщин с ними нет!  Влад,  у  них  есть  намного  хуже,
намного  страшнее!..  Поверь,  если  их  не  остановить, все мы
погибнем. И ты тоже.
     Кася дернулась, бросила недоумевающий взгляд: что он имеет
в виду? Намного хуже и страшнее женщин? А Влад  удержал  резкий
ответ,  он  не  собирался погибать от рук тонкошкурых, погладил
Хошу,  локтем  прикрывая   жадно   раздувающиеся   ноздри:   те
пульсировали,  жадно  собирая  и  истолковывая  запахи. Соколов
доволен, понравился ответ варвара, Глеб в отчаянии, Кася злится
на тупоголового дикаря, остальные нервничают, дергаются -- чуют
страшную  опасность  для  них  и  всего  мира.  Странно,  очень
странно.
     Семен, который доедал последний ломоть и вылизывал остатки
химических растворов, вдруг сказал:
     -- Великий    Вождь,   позвольте   вякнуть   мне,   вашему
доблестному сенешалю?.. Э-э... сенешалю Вашей Доблести? Великий
Воин, мы друзья?
     Влад величественно наклонил голову:
     -- Хоша тебя признал. Его друзья -- мои друзья.
     -- Спасибо, -- ответил  Семен,  он  поклонился  еще  ниже,
громко треснулся лбом о стол. -- Убежавшие -- наши враги. Хотят
нас  убить. Меня и многих других. Мы хотим убить их раньше. Ну,
не совсем убить, а захватить живыми.
     -- Зачем? -- удивился Влад.
     Семен бросил  быстрый  взгляд  на  Соколова,  уловил  едва
заметный кивок, продолжал с кровожадным подъемом:
     -- Чтобы  судить!  Скормить  ли  богомолу,  высушить ли на
солнце и  выставить  чучела,  чтобы  потом  плевать  и  бросать
камнями,   бросить   ли  хищным  клещам  для  смерти  долгой  и
мучительной...
     Влад наклонил голову, скрывая подрагивающие ноздри:
     -- Ты объяснил хорошо. Не то, что эти.
     Соколов  развел   руками,   признавая   бессилие,   сказал
просяще-язвительно:
     -- Семен  Тарасович,  раз уж вы два сапога пара, то ведите
дипломатические переговоры и дальше. В рамках, разумеется.
     Семен толкнул варвара локтем:
     -- Берешься отвезти нас... догнать наших врагов?
     Влад помолчал, впитывая запахи, адсорбируя, дешифруя.  Эти
люди  сильны  здесь, под стальной крышей, кто спорит? Настолько
сильны, что все еще не обратили внимания на язык запахов!
     Когда паузу стало  держать  неловко  и  подозрительно,  он
произнес    надменно,   оглядывая   из-под   приспущенных   век
собравшихся на пир в его честь.
     -- Так чем, говоришь, заплатят?
     За столом пронесся вздох облегчения, Соколов повеселел:
     -- Что бы ты хотел?.. У нас есть  золото,  стальные  ножи,
огненная вода...
     Влад  держал  веки  приспущенными,  пряча огонек в глазах.
Верховный Вождь  хитер.  Язык  дан  человеку  для  того,  чтобы
скрывать мысли, а запахи для того, чтобы прятать скрытые мысли.
Но  слабость  людей  в  том,  что  не знают о таком языке. Нет,
знают, но не догадываются, что сами даже не говорят,  а  кричат
на этом языке. Пусть и не всегда понятно.
     -- Покажите  стойбище,  --  ответил  варвар, раздуваясь от
гордости. -- Я выберу сам.




     Пока Соколов спешно  снаряжал  экспедицию,  Влад  проводил
время  у  Семена. Тот оказался единственным, который не исходил
запахом страха  при  виде  варвара.  Семен,  будучи  химиком  с
мировым  именем, выполнял и обязанности диетолога. Слов "повар"
и "кулинар" до прибытия Семена на Станцию не  знали,  еда  была
набором  калорий,  белков, жиров и углеводов. Семен, как всякий
работник экстракласса, мигом  уловил  закономерности,  придумал
кое-что  свое.  Классикой оставался бестселлер Хомякова, одного
из первых побывавших за стеной Полигона --  "1000  рецептов  из
кухни  Малого  Мира",  хотя все время издавались дополнительные
тиражи. Новый Свет в то древнее время еще называли Малым Миром,
а Старый -- Большим, хотя, по сути, все было наоборот.
     -- Если добавить кузялист, -- заметил Влад,  пробуя  блюдо
Семена, -- будет еще мягче и нежнее.
     -- Что  за  кузялист?  -- насторожился Семен. -- Такого не
знаю!
     Влад  вышел  за  Головастиком  в  Лес,  а   Семен   трижды
безуспешно  прогнал  компьютер  по  классу  растений, именуемых
здесь деревьями. Варвар принес пару молодых и  сочных  гусениц,
за  плечами  топорщился  рулон  светло-зеленого  листа. Семен с
разочарованием узнал дыльник лапчатый.
     -- Рвать можно только на восьмой день, --  объяснил  Влад.
-- До  восьмого  --  обычное  дерево. Еда для кобылок, джампов,
зеленых убийц. А с девятого дня -- еда для хрудлей.
     -- Фактор времени! -- воскликнул Семен. -- Такие  тонкости
уловим не скоро. Мир чересчур огромен.
     Обед оценили даже равнодушные к гастрономическому разврату
технофилы.  Семен сиял, от него шли запахи радости и нежности к
варвару. Они ходили едва не в обнимку, а Хоша прыгал уже  и  на
Семена,  признав  окончательно.  Остальные  шарахались  -- мало
грозного дикаря, раздутого от мускулов, кошмарного Хоши, так за
этим трио повадился, громко стуча крепкими как  сталь  когтями,
Головастик.   Он  заходил  в  комнаты,  лаборатории,  кабинеты.
Правда, не всегда, а только в свободное от работы время. Обычно
же  в  стремительном  темпе  перетаскивал  под  стальной  купол
гусениц,  жуков, клещей, ногохвосток, червей... В Станции стало
тесно, Соколов отчаянно торопил сборы.
     В последний день Влад прошелся по Станции, отбирая  вперед
плату  за  работу  проводника.  Дары складывал в мешок, а затем
приклеил Головастику на  плоский  лоб  каплями  клея,  вдобавок
сверху  расселся, раскорячившись, Хоша, цепко ухватился лапами,
после чего так подозрительно оглядел всех, что попятились самые
смелые.
     Глеб обеспокоенно сообщил Соколову:
     -- Варвар взял фонарь, два комплекта батареек,  коробку  с
мнемокристаллами.
     -- А мнемокристаллы зачем?
     -- Говорит,  в его племени женщины носят такие на шее. Еле
уговорили сперва переписать на запасные... Пришлось, ибо он  на
беду  выбрал  коробку  с  самыми  новейшими  данными  по генной
инженерии. Подозрительный! Следил, чтобы не  подсунули  другие.
Он как-то отличает одни кристаллы от других.
     -- Ладно,  лишь бы информацию продублировали. Ты объяснил,
что одной батарейки хватает для беспрерывной работы  фонаря  на
десять лет?
     -- Объяснил...   Что   толку?   Ему  батарейки  нужны  как
диковинный орнамент, какого нет  у  соседнего  вождя.  Когда  я
попытался не давать, рассердился, хотел уехать.
     -- Ну, это прием в торговле! У меня новость похуже. Дикарь
отказался взять тебя.
     Глеб отшатнулся, брови взлетели вверх:
     -- Я  с удовольствием останусь, работы выше головы, но чем
он мотивирует? Ведь я чаще, чем кто-либо, выхожу из Станции!
     -- Сам знаешь, он раскрывает рот только когда  необходимо.
Что не считает нужным объяснять, не объясняет.
     -- Поедет только с Куницыным? Или с Назаруком?
     -- Этих  я  сам  забаллотировал.  Один робок, другой нужен
здесь.
     Они смотрели друг на друга, стараясь прочесть еще что-либо
за сказанным. Глеб вспыхнул, голос стал острее ножа:
     -- Иван Иванович, отдаете отчет?  Они  должны  отправиться
через   пару  часов,  едва  высохнет  роса!  А  еще  не  готовы
кандидатуры?
     Наружная  дверь  с  грохотом  раскрылась,  пахнула   волна
холодного     утреннего    воздуха.    Зашипели    баллоны    с
обеззараживающими смесями -- увы,  конструкторы  не  учли,  что
громадный  ксеркс  будет  затаскивать  в  узкие  двери отчаянно
отбивающихся  жуков,  сороконожек,  трипсов.  Жуки   вцеплялись
страшными  крючковатыми лапами за створки, ксеркс упрямо тянул,
лапы с треском отрывались,  брызгая  кровью,  долго  корчились,
прыгали,   а  гусеницы  вовсе  рвались  пополам,  пол  и  стены
оказывались залитыми зеленоватой слизью,  мощный  запах  дикого
Леса,     как     и     сейчас,     наполнял     всякий     раз
научно-исследовательскую Станцию.
     Варвар приблизился к верховному вождю и Дубову  довольный,
налитый звериной силой и мощью, бросил небрежно:
     -- Поедет Семен.
     Глеб  покраснел  от  гнева, раскрыл рот, но Соколов сказал
быстро:
     -- Согласен.
     Глеб в изумлении повернулся к Соколову:
     -- Безумие! Муравьев не специалист!
     Соколов  бросил  через  голову  варвара   маячащим   вдали
работникам:
     -- Муравьева ко мне! Срочно.
     Семен  примчался  запыхавшийся,  красный,  от  него  пахло
диковинными травами. Соколов кивнул на  раздутого  от  гордости
варвара:
     -- Поступаешь в распоряжение великого Воина.
     Муравьев,  глупо  улыбаясь,  переводил  взгляд с одного на
другого, понял, отшатнулся:
     -- Шутите? У меня работы непочатый край. Сами рыскайте!
     В голосе Соколова появился металл:
     -- Он тебя избрал! Других не  хочет.  Сам  виноват,  зачем
подружился?
     -- Но я... другие...
     Соколов  внезапно  поник,  было  видно,  как он смертельно
устал:
     -- Семен Тарасович, тогда предложите другой выход.  Только
не тяните из клопа резину. Ситуацию знаете.
     Семен  застыл  в  немой  ярости, глаза перебегали с одного
лица  на  другое.  Сотрудники   отводили   взгляды,   некоторые
отступали,  прятались  в кабинеты. Влад положил огромную ладонь
на плечо химику:
     -- Со мной не пропадешь! По дороге такие травы покажу!
     Соколов обратился к варвару:
     -- А вторым спутником будет... Катерина Нечаева.
     Варвар вскинулся, словно в подбородок снизу  всадила  жало
рисса-наездница:
     -- Принцесса Кася? Ее не беру!
     Их  окружали,  привлеченные  громкими голосами, сотрудники
станции, появилась запыхавшаяся Кася. Прискакал на  одной  ноге
закованный  в  прозрачный  клей  Ковальский, выказывая завидную
живучесть.
     Соколов  покосился  на   прибывших,   сказал   насмешливо,
намеренно повышая голос:
     -- Великий Воин, ты не совсем прав. Мы ведь не сомневаемся
в твоем   умении   управлять  могучим  димом  или  стрелять  из
арбалета? Поверь, Катерина Нечаева умеет многое из того, о  чем
ты не подозреваешь.
     Глаза Влада блеснули красными огоньками:
     -- В Лесу опасно. Лес -- для мужчин.
     -- Великий и доблестный Воин, -- проговорил Соколов, пряча
усмешку,  но  прятал  так,  чтобы  варвар  заметил.  --  Это не
женщина, а специалист. У нас нет разделения на женщин и людей.
     Лицо Влада дрогнуло, синие глаза вспыхнули  ярче,  красные
огоньки  горели  яростью.  Он  оглянулся  на  Касю,  та сжимала
кулачки и прожигала лютым взглядом огромные дыры в  его  спине.
Вокруг ухмылялись сотрудники, отводили глаза.
     Соколов объяснил громко, покровительственно:
     -- Они становятся женщинами, когда приходит время выходить
замуж, время рожать. А в работе -- только специалист. Скидок не
бывает.
     Влад снова выпрямился надменно, сухо отрезал:
     -- У вас -- да. Но отряд веду я? Женщин не беру.
     В мощной голове была завершенность, окончательность. Когда
он замолк,  все  молчали, ибо последнее слово было за ним. Кася
выдвинулась, глаза метали молнии:
     -- Боишься, что смогу что-то делать лучше? Позора боишься?
     Влад смотрел холодно, после паузы губы слегка шелохнулись:
     -- Женщина, ты ничего не можешь делать лучше.
     Кася в наигранном изумлении вскинула и  без  того  высокие
брови:
     -- Так в чем беда? Приказывать мне ты не волен. Меня берет
Семен Тарасович, а тебе я не подчиняюсь. Хоть ты и главный, как
было объявлено.  Вассал  моего  вассала не мой вассал -- верно?
Все законно.
     Ноздри Влада подрагивали, по запаху  чувствовал,  что  над
ним начинают потешаться. Вот-вот покинет Станцию, с ним уйдет и
страх,  самые  трусливые вздохнут с облегчением, а сейчас мстят
за унижение.
     В голову горячей волной ударила кровь. Качнулся, мир перед
ним внезапно  окрасился  в  красный  цвет.  Мышцы   заскрипели,
стянувшись  в  тугие  пучки. Сказал с яростью, выплевывая слова
через стиснутые зубы:
     -- Мужчина обязан идти  на  опасность!  Мы  рождаемся  для
сражений!  Слабые  гибнут,  сильные  дают  женщинам  здоровых и
смелых детей. Среди женщин не бывает слабых или сильных, они --
выше, они -- ценность! Потеря женщины -- невосполнима.  Мужчина
должен  рисковать  жизнью,  иначе ее недостоин, а женщин обязан
беречь всех!
     Влад видел разинутые рты, запах вдруг резко изменился.  На
него смотрели с удивлением и уважением.
     Соколов бросил резко:
     -- Решение окончательное! Она едет.
     Круто повернулся, едва не потеряв равновесие, ушел. Кася с
победоносным видом прошла мимо варвара, задев локтем по жестким
мышцам его живота. Сотрудники попятились, начали расходиться.
     Из  дверей  Станции вслед за Семеном показался озадаченный
Головастик, задумчиво щупал  химика  кончиками  сяжек,  пытался
понять  новые  запахи.  В  дверях  пришлось  ползти:  на  спине
громоздились тюки с инструментами, оборудованием, а через грудь
теперь шел широкий хомут из кристаллического железа.
     У Семена на плече дремал  толстый  сытый  Хоша.  Последнее
время  он  предпочитал  Семена  --  тот баловал, чесал мохнатое
брюшко, кормил из рук.
     -- Не сердись, -- сказал невесело Семен Владу, --  печенку
испортишь... Ты выбрал одного, Соколов -- другого. Поровну! Что
он за вождь, если во всем даст распоряжаться только тебе?
     Головастик подбежал, возбужденно подвигал сяжками. Щеточки
тревожно  шевелились.  Влад быстро переговорил на языке жестов,
бросил Семену:
     -Быстро давай... ту штуку. Ты уверен, что она  пригодна  в
Лесу?
     Сотрудники    бегом   вынесли   странное   сооружение   из
металлических труб. Влад погладил Головастика по жвалам,  велел
лечь.  Семен  пересадил  Хошу на плечо варвара, помог втащить и
установить на шарнирный лафет спаренную ракетную  установку  на
широкой   спине  ксеркса.  Откидные  сидения  лафета  позволяли
запускать ракеты  с  безопасного  расстояния,  не  попадая  под
газовую  струю. Ближе к стеблю, соединяющему грудь с абдоменом,
покоились два ящика с ракетами.
     Верхушки  деревьев  вспыхнули  под  яркими  лучами.  Семен
спрыгнул,  глаза  блестели.  Влад  с сомнением оглядел странную
установку из двух рядов труб:
     -- Уверен, что ваша магия сработает?
     -- Уверен! -- заявил Семен горячо. -- В мире богов, откуда
мы пришли, это самое могучее орудие. Правда, там на огне...  но
принцип тот же. Один залп способен уничтожить целое племя!
     Влад содрогнулся, посмотрел на Семена с отвращением:
     -- Племя,  где  кроме  мужчин живут женщины и дети? Такого
даже в царстве Тьмы нет. Семен, тебя обманули про мир богов. Ты
не мог жить в таком подлом мире! Это был страшный сон.
     Семен опустил глаза, пробормотал:
     -- Мой толстошкурый друг, твоими устами глаголет... Но где
же Кася? Опаздывает, как все женщины!
     -- Мне что-то болтали насчет специалиста, -- напомнил Влад
едко.
     Кася выбежала из дверей, держа на  плечах  огромный  пакет
раза в четыре больше ее. Влад и Семен уже сидели на спине дима,
устраивались.  Головастик  неторопливо  трусил  вокруг Станции,
останавливался почесаться, его беспокоил железный хомут.  Семен
то  и  дело  подтягивал болты в одном месте, отпускал в другом.
Кася с разбега оттолкнулась, описала в  воздухе  длинную  дугу.
Влад  видел,  что  она  промахивается, по крайней мере шагов на
пять. Дим по команде сделал рывок вперед и в  сторону,  девушка
обрушилась  Семену  и  Владу на головы, а мешком едва не сшибла
Хошу.
     -- Вот и я,  --  сказала  она  жизнерадостно.  --  Правда,
недолго?
     Семен  покосился  на  варвара,  рассвирепеет  ли,  но лицо
Влада, сына Кремня, оставалось неподвижным как кора мегадерева.
     Головастик стремительно метнулся к дальней зеленой  стене,
где  раздутые  водой  деревья  стояли  так  тесно, что мясистые
полотна листьев скручивались в гигантские  трубы,  а  на  земле
лежала  сырая  тень.  Уродливый красный купол с черными пятнами
быстро   уменьшался,   раскоряченные   фигурки   раздулись    в
бесформенные   пятна,   затем  их  вместе  со  Станцией  накрыл
клубящийся Туман.
     Дим вбежал в Лес с разбега, сразу  похолодало.  Замелькали
зеленые  стволы,  даже  Кася  и  Семен  видели  по  ту  сторону
непрочной коры идущие от  земли  сладкие  соки  --  холодные  и
чистые,  спасающие деревья от перегрева. Дим зацепился ракетной
установкой -- еще не делал поправку на нелепый груз. Влад велел
Семену и Касе  пригнуться,  те  послушно  плюхнулись  животами,
опасливо  подгибая ноги: почти на каждом листе паслись огромные
чудища, провожали их бессмысленными хищными взглядами.
     Семен наконец сказал сиплым голосом:
     -- Влад,  нельзя   ли   остановиться?   Кася   не   успела
прикрепиться, я держу ее за ногу...
     Головастик бега не замедлил, варвар бросил в ответ:
     -- Мы в походе. Прикрепляйся на ходу или -- умри.
     Семен,  стиснув  зубы,  обхватил  до  судороги в ногах шов
между сегментами,  кое-как  прикрепил  Касю  за  бедра  широкой
липучкой.  Жесткая  спина  прыгала,  подбрасывала,  била снизу.
Семен расслабился, помог Касе зацепить пакет, в который девушка
вцепилась как богомол в джампа.
     -- Что там? -- спросил он с неудовольствием.
     Она покосилась на широкую спину, показала язык,  а  Семену
ответила шепотом:
     -- Лучше не спрашивай!

     Через   полчаса   Влад  остановил  Головастика,  заботливо
напоил, хотя ни разу не выскочили на открытое солнце,  заглянул
в  трахейные трубочки. Сам он, как и Семен с Касей, пил на ходу
-- все трое  прикладывались  к  флягам  чаще,  чем  дим.  Закон
выживания  строг,  исключений  нет:  чем  мельче  животное, тем
больше поверхность тела, что приходится  на  единицу  объема  и
массы.  Слону  хватило  бы  запаса воды на неделю, а уменьши до
муравья -- высохнет за десять  минут.  Обмануть  закон  нельзя,
можно   только   приспособиться,  исхитриться.  Тонкокожие  тли
прячутся от солнца и сухого воздуха на тыльной стороне листьев,
закручивают в трубочки, строят галлы. Личинка златоглазки,  что
жрет  тлей  десятками,  додумалась  наклеивать себе на спину их
шкурки, предохраняясь от высыхания, а люди  пошли  еще  дальше:
влезли в водонепроницаемые комбинезоны.
     Влад  презирал тонкошкурых, избравших путь трусов. У людей
его племени кожа уплотнялась в каждом поколении. У него  самого
стала  почти  кутикулой. Не такая, как у Головастика или жуков,
но все же уплотняется, превращаясь в хитин. Влагу держит!
     К концу второго часа в лоб диму выбежало огромное раздутое
животное, усики его торчали толстые и длинные как оглобли.  Это
был  настоящий  поезд из плотно составленных цистерн. С разбега
наткнувшись на Головастика, животное мгновенно отпрянуло и,  не
теряя драгоценных секунд на разворачивание, так же стремительно
понеслось  обратно.  Усики  упали,  а на конце задней цистерны,
ставшей теперь передней, поднялись придатки, такие же длинные и
гибкие.
     Лишь по этому признаку Кася узнала капподею, ножки которой
одинаково хорошо приспособлены к бегу задом наперед. Головастик
мчался во весь опор, замирая время от времени и делая крохотные
рывки в стороны -- остатки инстинкта.  Как  поняла  Кася,  люди
племени  Влада  успели  удивительно  много. Пока муравей еще не
муравей, а глупая личинка, они одинаковы  --  можно  выращивать
рабочего,  солдата, фуражира, няньку, землекопа, охотника... Но
варвары, судя по  всему,  сумели  уйти  дальше.  Головастик  по
жвалам  и мышцам явно муравей-солдат, но смышлен как фуражир --
самый развитый  стаз:  командам  повинуется  беспрекословно,  а
добавочную  броню,  стальные  шипы  на лапах и бритвы на жвалах
сгрызть не пытается, принимает как часть доспехов...
     Капподея наконец сообразила свернуть -- упала  за  широким
деревом.  Головастик пронесся мимо. Семен улыбался, представляя
как бедная зверюка, запыхавшись, еще не веря, что  спаслась  от
страшного муравья, сперва ликовала, прыгала от радости, потом с
досадой  сообразила,  что  улепетывала  зря  -- ксеркс вовсе не
гнался, а бежал по своим делам.
     Семен  присел  за  ракетной  установкой,  железные   трубы
поднимались   чуть   выше  головы  --  можно  не  бояться,  что
поперечная ветка снесет голову. Кася с жалобным видом прижалась
к нему теплым боком. Варвар сидел впереди, почти на шее дима.
     По  бокам  проносились  зеленые  с  серым  тени,  мелькали
красные,  синие,  желтые пятна. Часто их обдавали едкие запахи,
несколько  раз  проскакивали  сквозь  облака  цветных  шариков,
пляшущих  в воздухе. Воздух был свежий, по-утреннему чистый, но
прогревался быстро.
     Влад сидел на голове  Головастика  неподвижный  при  самых
немыслимых   рывках  и  ускорениях,  словно  дим  был  мчащимся
носорогом, а Влад -- боевым отростком на  носу.  Рядом  застыла
его уменьшенная копия: Хоша, глядящий вперед прямо и сурово как
строитель  светлого будущего. Солнечные лучи одинаково блестели
на его отполированном хитине и на крупных плечах варвара.
     Кася часто сверялась с картой, указывала направление. Влад
невозмутимо отдавал диму новый приказ, то  мчался  вроде  бы  в
новом  направлении,  но  Кася  чувствовала, что двигаются вдоль
прежней невидимой нити. Когда Кася  принялась  настаивать,  что
ехать нужно строго вот так и так, Влад лениво поинтересовался:
     -- Что  за люди, сбежавшие преступники? Если я буду знать,
вдруг да отыщем быстрее?
     Кася презрительно фыркнула, Семен бросил серьезно:
     -- Скажи, Влад, до указанного места  мы  доберемся  скоро,
потом начнем искать серую щетинку в стоге.
     Кася наморщила носик, сказал принужденно:
     -- Великий  Воин,  гроза  всех насекомых, не знаю, поймешь
ли... Существует генная инженерия. Это  сложный  узел  научных,
этических  и  философских проблем. Можно сказать, больное место
науки да и всего общества. Изыскания ведутся  очень  осторожно,
подстраховываясь,    оглядываясь,    прислушиваясь   к   мнению
неспециалистов,  общественности...  Многих  ученых  это  бесит,
стремятся  поскорее  ставить опыты, вторгаться в святая святых,
дерзать...
     Варвар по-прежнему смотрел надменно, свысока. Кася  начала
злиться,   с  тем  же  успехом  объясняла  бы  проблемы  генной
инженерии мегадереву.
     -- Словом,  --  закончила  она  резко,  --  однажды  самые
горячие головы сбежали. Оставили записку, что, дескать, ученому
жизнь  дается  один  раз, хотят прожить в исследованиях, а не в
ожидании разрешения.
     Варвар  величаво  кивнул.  Кася  не  поняла,  одобрил   ли
бегство,  то  ли устал держаться по-королевски. Или же наклонил
голову, чтобы избежать пронесшейся над ними ветки.
     -- Они бежали по классу С-22, -- закончила она сухо. -- То
есть собрали с собой новейшее оборудование, банки данных.
     -- Куда ушли? -- спросил варвар. -- Мир необъятен.  Их  не
найти.
     -- Почти   необъятен,   --  возразила  она.  --  Психологи
считают, что жажда немедленно начать исследования не даст  уйти
далеко.  Когда  уйдут, как полагают, на достаточное расстояние,
чтобы их не обнаружили, тут же наверняка оборудуют  Станцию,  с
головой уйдут в работу.
     Варвар  остановил Головастика, долго поил, а когда деревья
замелькали снова, продолжил, словно паузы не было:
     -- За два-три дня можно уйти далеко.  Прямо  сейчас  могут
жить  под  нами  или  на  любом  этаже  мегадерева. Могут стать
планктонниками, могут уйти на дно озера, моря... Если заберутся
вон туда, а это тоже вероятно, как обнаружишь?
     Он кивнул на громадную серую стену, что поднималась  почти
на  краю  видимости,  едва  выступая  из Тумана. От стены веяло
несокрушимой  мощью,  чудовищной  массой,  холодом  --   старое
мегадерево   поднимало  огромное  количество  ледяной  воды  из
немыслимых глубин, спасая себя от перегрева. И  уже  разогретую
сбрасывало на еще более немыслимой высоте.
     Они  мчались  мимо  этой  отвесной  стены,  а  она  все не
кончалась. В ней виднелись  глубокие  овраги  в  потрескавшейся
коре,  невероятные  наплывы, твердые как камень, хмуро нависали
громадные карнизы засохшей коры, где могли бы схорониться сотни
димов с седоками.
     -- Все возможно, -- ответила Кася так же сухо.  --  Однако
наши  психологи  просчитали  разные  варианты.  В  компьютерных
данных есть все данные об  их  характерах,  привычках,  вкусах.
Имеются  результаты  тестов.  Словом,  специалисты  решили, что
беглецы останутся на поверхности.
     Варвар спросил напряженно:
     -- Ваши волхвы могут предсказывать?
     -- Это долго объяснять... Поверь на слово, так лучше,  что
в  ряде  случаев предсказать можно. Вот я, например, утверждаю:
ночью ты заснешь, утром тщательно умоешься, почистишься...
     Влад отрезал с гордым пренебрежением:
     -- Я могу мчаться без сна несколько дней!
     -- Кто спорит, великий Воин? Беглецы тоже могли  забраться
очень  далеко.  Но  с  такой же вероятностью, как твое утреннее
умывание, должны основать станцию на расстоянии недели пути  от
нас.  Кроме  того,  их убежище находится на поверхности. Скорее
всего, в готовой полости: заброшенном дупле,  муравейнике.  Они
традиционны во всем, кроме своей работы.
     Внезапно из-за зеленых стройных стволов выбежал, перебегая
дорогу,  желтый муравей -- юркий, крохотный, даже Кася взяла бы
на руки как  кошку.  Она  ахнула  восторженно,  впервые  видела
такого игрушечного, похожего на блестящую фигуру из янтаря.
     Влад мгновенно сорвал с крюка арбалет. Кася увидела только
смазанное движение, настолько варвар двигался быстро. Хлопнуло,
пахнуло  озоном.  Муравей уже добежал до деревьев по ту сторону
тропки, но вдруг упал,  задергал  лапами.  Жвалы  разомкнулись,
застыли.  Головастик  равнодушно  пробежал  мимо,  а Влад снова
обратился в каменную статую.
     Кася в недоумении оглянулась.  Из  рваной  дыры  в  брюшке
вздувалась огромная остро пахнущая капля.
     -- Наповал? -- поинтересовался Семен.
     Кася спросила дрожащим от негодования голосом:
     -- Зачем?.. Показать меткость?
     Семен толкнул локтем, сказал вполголоса:
     -- Паразит!   Мелкие   муравьи  живут  в  семьях  крупных.
Например, у ксерксов. Устраиваются в  стенах,  оттуда  шпионят,
воруют яйца, личинок, гадят. Верно, Влад?
     Варвар  не обернулся, смотрел в быстро сменяющуюся картину
впереди:
     -- Инквилин. Никогда не покидает гнезда.
     Семен огляделся в притворном ужасе:
     -- Мы уже в гнезде?
     -- Самка искала внедрения. Мы убили целиком будущую  семью
паразитов.
     Семен подмигнул Касе, она с неудовольствием пробурчала:
     -- Мы? К тому же я не очень этому верю.
     Семен  и  Влад переглянулись, у обоих мелькнули одинаковые
усмешки. Кася  не  поняла,  чему  можно  смеяться,  но  тут  же
возненавидела -- мужики! -- всем сердцем.




     Из  расплывчатой  зеленой  неизвестности Тумана выныривали
листья и стволы деревьев, глыбы на дороге  проносились  мимо  и
пропадали  в  такой  же  сумятице  зеленых  пятен  и форм. Кася
всматривалась тревожно, сердце ныло от страха. Никогда  еще  не
чувствовала себя так беспомощно. Из Старого Света прибыла всего
два года назад, там зрение было нормальным, а здесь в первые же
часы   испытала   чувство   гнетущей   неуверенности,  странной
близорукости: все, что находится в  двух-трех  десятках  шагов,
видит отчетливо, а дальше -- Туман!..
     Муравьи   видят   еще   хуже,  обычно  не  дальше  кончика
собственного усика, паук едва-едва отличает свет  от  тени,  но
все  равно  страшно чувствовать себя внезапно ущербной. Соколов
успокаивал: все колонисты первые годы нервничают, потом ничего,
привыкают. Лучше всего тем, кто родился в Мегамире,  таких  уже
около двух тысяч человек!
     Она   украдкой   посматривала   на  варвара.  Неподвижный,
суровый, но глаза преображают мужественное лицо --  крупные,  с
большой   радужной  сетчаткой  и  расширенным  черным  зрачком,
позволяющим видеть обширную цветовую  гамму.  Как  предсказывал
Соколов,  если человек проживет в Мегамире несколько поколений,
обязательно  резко  изменится.  Ускорится  период   созревания,
адаптации.  В  Старом Свете младенцу не позволяет ходить и даже
ползать чудовищная гравитация, буквально вдавливающая в  землю.
Здесь  ее  практически нет, резко укоротятся сроки вынашивания,
рожать начнут близнецов, потом -- тройняшек, а через  несколько
поколений каждая мать будет приносить по семь-восемь детей.
     Еще через поколения эволюция приведет к откладыванию яиц с
тонкой   кожистой   оболочкой:   чуть   уплотнившейся  нынешней
"рубашкой", в которой  и  сейчас  нередко  рождается  младенец.
Пусть  едва-едва  родился в яйце, а через пару минут вылупился,
но потом период насиживания растянется на  недели.  А  потом...
Соколов  не  говорил,  что ожидает человечество Мегамира потом,
загадочно  улыбался.  Кася  слышала   лишь   обрывки   фраз   о
микрояйцах, что нет необходимости человеку откладывать яйца как
глупая  курица:  с  запасом  питательных  веществ  -- пережиток
варварства, как и нынешние жировые запасы  на  теле  на  случай
голода.  Выгоднее  откладывать  яйцо  пятой ступени, что делают
муравьи, а потом  кормить  само  яйцо,  наблюдая  за  ростом  и
развитием в нем ребенка, на ходу исправляя дефекты, корректируя
развитие...  В  этом  месте  Соколов  умолкал  вовсе, расспросы
натыкались на глухую стену.
     Варвар ехал на ксерксе, похожий на средневекового  рыцаря.
Сколько бы Кася не напоминала себе строго, что это лишь продукт
вынужденной  эволюции,  не  могла  оторвать взгляда от огромных
глаз Влада.

     Влад поднял руку, ксеркс  мгновенно  остановился,  присел,
прижавшись  к земле. Кася заметила, что муравей даже повернулся
так, чтобы полностью накрыть собственную тень.
     Над головой, шумно  треща  огромными  слюдяными  крыльями,
пролетела  кобылка. Она опустилась в десятке шагов от них. Кася
отчетливо видела, как этот массивный летающий зверь  неподалеку
от  земли  внезапно  сделал  сальто, блеснул ослепительно белым
брюшком, словно дразня хищников, упал на все шесть лап,  сложив
крылья  и  зачехлив  их  грязно-серым надкрыльем. Перед глазами
Каси  еще  стояло  белое   пятно,   она   поморгала,   стараясь
рассмотреть  огромное  животное  среди  таких  же  грязно-серых
холмов. Засмеялась, поняв хитрый маневр -- так  можно  сбить  с
толку любого преследователя!
     Варвар  оглянулся,  даже спина его ясно говорила, что смех
без причины -- признак дурачины. Кася  сразу  стала  серьезной.
Бабочки   в  полете  умышленно  сверкают  ярко-красным,  синим,
желтым, но опускаются на кору  мегадерева,  моментально  сложив
крылья   --   уже   не   отличишь   от   коры.  Еще  и  садится
перпендикулярно  солнцу,  чтобы  тень  падала  вертикально,   а
рисунок  на  крыльях  в  точности  совпадал с темными полями на
коре.  Хищник,  конечно,  не  станет  искать  в   этом   месте,
уверенный,  что  бабочки  там  нет -- ведь она же ярко-красная,
цветная!
     Влад   часто   посматривал   на   солнце,   дим   внезапно
остановился.  Семен  и  Кася  послушно  соскочили. Головастик с
Хошей, задремавшем между сяжек и ракетной установкой, взыграл и
резво вломился в заросли. Семен  проводил  ксеркса  озабоченным
взглядом,  но  варвар  уже беспечно вытряхивал из фляги цветной
шар воды, воздух наполнился бодрящим запахом. Половину жидкости
Влад вобрал в себя, оставшийся шар поменьше размазал по рукам и
груди, смочил лицо.
     Пока Семен откупоривал тюбы с жидкой едой, варвар  изловил
некрупный  нежнотелый пузырь с крохотными ножками. Кася ощутила
волну симпатии к беззащитному  зверьку,  хотелось  схватить  на
руки.  Она  отчетливо  видела  внутри движение густой жидкости,
сквозь  тело  просвечивали  руки  их  проводника,  похожие   на
железные крюки.
     -- Не укусит? -- спросила боязливо.
     -- Беззащитен,  -- ответил он. Подумав, добавил, словно бы
из первобытной вежливости: -- малые зверьки знают,  что  их  не
тронут -- чересчур малы. Потому даже не защищаются.
     Кася  поспешно  отвела  глаза:  могучие  руки  варвара уже
растягивали  зверька  в  стороны.  Отвернувшись,  она  услышала
легкий  треск, хлопок, довольное сопение. Милый пузырь не знал,
что ни размеры, ни ласковый вид  не  спасут,  когда  в  Мегамир
явится ненасытный человек.

     На  остановках,  как заметила Кася, варвар и жуткий ксеркс
обязательно чистили друг друга. Ксеркс вылизывал Влада  жестким
словно  терка  языком,  плотная  кожа  сухо скрипела. Тот томно
выгибался, ксеркса выдраивал короткой щеткой с густыми  пучками
тугих  волос.  В  первый  день,  когда  от  вез их от разбитого
топтера, она такой странно знакомой щеточки не  видела,  сейчас
ломала голову, пока Семен не пояснил с усмешкой:
     -- Это же кристалломодуль сброса!.. Шесть миллионов рублей
всадили в его разработку.
     -- Почему он у варвара? -- ахнула Кася.
     -- Взял в уплату, -- сказал Семен лаконично.
     Глаза его смеялись, Кася вспыхнула:
     -- Как можно допускать!.. Дали бы ему Бусы... ожерелье!
     -- Он взял кристалломодуль, -- ответил Семен тем же тоном.
Видя,  что  Кася  огорчилась  до  слез, сказал уже мягче. -- Не
жадничай. Теперь, когда он пошел в серию, каждая штука стоит не
больше миллиона.
     Кася со злостью  смотрела  на  дикаря,  на  его  чудовище,
которое  чесали  щеточкой  стоимостью  в  миллион  рублей.  Дим
изгибался, становился на цыпочках, выставляя сокровенные места,
принимал  причудливые  позы.   Помогая   варвару,   старательно
вылизывал себя и сам.
     Оба   вскоре   заблестели,   странно   взбодрились.  Семен
предположил, что слюна ксеркса сильна не только как истребитель
микробов, но и как-то питает или стимулирует жизнедеятельность.
Кася возразила: простой массаж ее взбадривает тоже. Она бы тоже
не прочь подставить и свою спину, да только  боится  этих  двух
страшилищ.  Даже трех, ибо Хоша всегда принимает в чистке самое
деятельное участие.
     Семен сделал вид,  что  не  понял  намека-предложения.  Он
побрызгал  себя  репеллентом,  подумал  хмуро,  что надо менять
старые  средства,  ибо  пользоваться  ими  в   Мегамире   вовсе
невозможно.  Вместо  струйки  брызг  из  горлышка тюба вылетают
идеально круглые мелкие капельки. Если тюб не держать  рядом  с
кожей,  то капельки зависают в плотном воздухе, не проломив его
крохотной массой!
     Ощутил жжение, поспешно растер пленку жидкости  по  груди.
Под  лопаткой кольнуло, Семен заломил руку, пытаясь почесать --
какой-то микроб протиснулся,  впился!  С  завистью  смотрел  на
варвара  с  его  страшилищем.  Оба с таким наслаждением чистили
друг друга, что по всей поляне стоял треск.
     Потом ксеркс с Хошей унеслись в Лес.  Варвар  рассматривал
снаряжение  --  не  сидел  без  дела,  как заметил еще Дубов. В
какой-то  момент   прислушался,   постучал   оберегами:   двумя
камушками,  что  носил  на  груди.  К  своему  удивлению,  Кася
услышала далекий ответный стук. Она не могла даже определить, с
какой стороны донесся звук, но  варвар  кивнул  удовлетворенно,
принялся надрезать стволы ближайших деревьев, заполнять бурдюки
и  фляги  соком. Явно его чудовище доложило, что поймало что-то
на обед. Могло  даже  сообщить,  что  именно  поймало  и  какой
спелости.
     Кася   помнила  первый  шок  в  Мегамире,  когда  внезапно
обнаружила, что все  заполнено  звуками.  Она  слышит  скрежет,
писк,  жужжание,  хлопки,  треск, глухие удары, писк, чувствует
дрожание почвы за сотни и тысячи  шагов,  но  видит  не  дальше
двадцати!
     Соколов  как-то  объяснил, усмехаясь, что человеческое ухо
воспринимает звуки в диапазоне от  шестидесяти  до  шестнадцати
тысяч циклов в секунду, а большинство видов насекомых верещит в
других  диапазонах.  Сверчка человек старого Мира слышит хорошо
лишь потому, что он всегда трещит на одной высоте и  амплитуде,
тот  же  человек  уже  не  слышит  близкую  к  сверчкам кобылку
Одиподу: самец стучит в диапазоне двенадцать циклов в  секунду,
а  самка  и  того  меньше!  А  послушать  их стоило бы, добавил
Соколов со странной затаенной усмешкой, тогда люди перестали бы
хвалить сверчков и кузнечиков с их унылым однообразным треском.

     Когда Кася на четвереньках вылезла из-под широкого  листа,
Семен потянул носом:
     -- Гм...       феромон-релизер...       Нет,       скорее,
феромон-праймер... Одновременно и мощный алломон.
     -- Говори   человеческим   языком,   --    сказала    Кася
раздраженно.  Ее  преследовал  этот  запах,  хотя удалялась как
можно дальше, рискуя заблудиться или попасть хищнику в лапы.
     -- Зря прячешься под  кустиками,  --  объяснил  Семен  уже
серьезнее. -- Даже я могу многое определить по твоему запаху.
     -- Я вымыла руки! -- недовольно возразила Кася.
     -- А   наш  проводник,  если  захочет,  расскажет  намного
больше. Я уверен, он слышит запахов во много раз больше. Это мы
с тобой знаем лишь привлекающие и отпугивающие.
     Кася  бросила  подозрительный  взгляд,  но  Семен  говорил
серьезно:
     -- Я  сам  такой  же  дурак,  переношу привычки из Старого
Мира. Ты два года как оттуда, я -- двенадцать,  но  что  это  в
сравнении  с  поколением  Влада?  Давай  друг друга одергивать?
Наверняка выглядим в его глазах жалко.
     Она пренебрежительно наморщила носик:
     -- Меня абсолютно не интересует мнение варвара!
     Говорила  чересчур  горячо,  чтобы  Семен  поверил  в   ее
искренность. Он посоветовал, держа лицо абсолютно безразличным:
     -- Ты...  э...  закапывай  за  собой,  как  собачка.  Нет,
собачка делает два-три символических гребка задними  лапами  и,
считая  ритуал законченным, бежит дальше. Лучше как кошечка, те
еще и утаптывают песочек.
     -- Семен Тарасович! -- сказала она ледяным голосом.
     Семен произнес смиренным голосом, в котором  издевка  была
так глубоко, что Кася не была уверена, издевается химик над нею
или над собой:
     -- Помню,  еще  в  детстве,  когда  жил  в  Старом Мире...
Пойдешь в лес за грибами, а там комары злющие... Все бы ничего,
веточкой  отмахиваешься,  но  когда   приспичит   присесть   за
кустиком,  спустив штанишки... У, кровососы! Так и жрут. Обеими
ручонками, как сейчас  помню,  штанишки  придерживаешь,  не  до
веточки,  а  они,  гудят,  как самолеты с бомбами, прямо ревут,
пикируют, нападают все разом... Это  я  к  тому,  что  в  таком
долгом  путешествии  мы  малость  уязвимы...  Ко  мне  уже пара
грызунов забралась. Правда, нас Соколов накачал  антибиотиками,
любой микроб издохнет, но антибиотики выветриваются!
     -- Подновим! -- сказала она сердито. -- Мы взяли запас.
     -- Пока  нет  универсальных антибиотиков. Одни бьют одних,
другие -- других. Третьи, правда, прибьют всех, но и нас тоже.

     После короткого отдыха, когда дим и Хоша напитались водой,
Семен снова помог Касе взобраться на Головастика.  Точнее,  она
прыгнула сама, а Семен поймал, не дав упасть на другую сторону,
усадил за ракетной установкой -- ракетницей, как ее называли.
     Дим  резво  понесся  по  ровному  каменистому  плато. Кася
щебетала,  а  Семен  незаметно  погрузился  в  невеселые  думы.
Золотой  век  Мегамира был, по его мнению, в первые годы, когда
на  Станции  попадали  проверенные  и  перепроверенные  ученые.
Переходными  камерами  обладали  только две сверхдержавы: США и
Россия, потом их построили Англия,  Украина,  Германия,  Китай,
Япония...   Опасаясь,   как   бы   какая  из  стран  не  обрела
преимущество, началась экспансия. Маленькие колонии  появлялись
на   карте  мира  всюду:  в  горах  Тибета,  Сахаре,  тропиках,
островах. На какое-то время воцарилось  зыбкое  равновесие,  но
затем  кто-то  высказал  опасение, что некая страна забрасывает
колонистов и на земли противника... нет, не  противника,  везде
мир и дружба, но сами понимаете, то да се...
     Правительства клялись, что осваивают только свои земли, ее
хватит  на  миллиарды  лет, однако подозрение осталось. Планета
настолько  обширна,  если  забросить  тысячу  колоний  даже   в
перенаселенную  Японию -- легко не обнаружить, а что говорить о
бескрайних просторах Амазонки, Африки, Сибири,  Азии?  Если  же
противника подозреваешь, стараешься опередить.
     Когда  ситуация  вышла  из-под  контроля,  получили  право
строить  переходники  частные  фирмы.  Прогресс  и  удешевление
привели к тому, что в Малый Мир, затем Большой Мир, позже Новый
Свет,  а  в  конце  концов  -- Мегамир, хлынули многие, кто мог
оплатить переход.  А  также  миссионеры,  посланные  Ватиканом,
буддистские   монахи,   проповедники   ислама,  волхвы  Великой
Праруси, даже  ортодоксальные  проповедники  иудаизма,  которые
твердо  решили  основать  Великий  Израиль на незанятых землях,
откуда их наконец-то изгонять не будут.
     Несколько благотворительных  обществ,  объединив  финансы,
переправили    в   Мегамир   массу   людей,   покушавшихся   на
самоубийство, впавших в депрессию,  мизантропию.  Нашумел  уход
профессора  Конрада  Чалкера,  лауреата  Нобелевский премии. Он
скрылся со Станции вместе с женой и двумя детьми,  заявив,  что
всю  жизнь  мечтал  стать  первопроходцем.  Чалкер  даст начало
племени вечных странников.
     Были и другие группки, самые  разные,  которым  надо  было
уединиться.   Старый  Мир  тесен,  находят  всюду,  принуждают,
обязывают, сажают, грозят, а в Мегамире -- полная свобода, шанс
основать государство Всеобщей Справедливости, как  ее  понимают
только они, избранные.
     Многие  мечтали  стать  отцами  нового народа. Конечно же,
отмеченного  богами  или  Богом,  народа   избранного,   самого
лучшего,  лишенного пороков, талантливого, чистого, без примеси
грязной  крови:  черной,  белой,  красной,  желтой  --   дурной
наследственности...
     Он   поднял   глаза   на   варвара.   Как  правило,  мечты
заканчиваются вот  так.  Невежественный  дикарь,  озверевший  в
борьбе  за  выживание,  даже  не  подозревает  о других уровнях
цивилизации. А узнает, как примет? Уже ходят слухи о  нападении
дикарей  на  Станции.  Правда, большого нападения всем племенем
еще не было, отдельные сотрудники исчезали и раньше,  но  слухи
становятся все тревожнее.
     Головастик   остановился,  выжидающе  повернул  к  седокам
голову. Крупные глаза недоумевающе уставились на Семена и Касю.
Влад спрыгнул, сдернул на землю тюк с вещами.
     -- Непонятно? -- буркнул он. -- Вы железные, а дим у  меня
слабенький... Ему надо отдохнуть.
     Семен тоже попытался слезть, ноги подломились, упал. Перед
глазами замелькали цветные пятна, в ушах стоял треск.
     -- Перегрелся сдуру... -- прохрипел он.
     Влад  бросил  химику  раздутый бурдюк. Семену едва хватило
сил присосаться, а когда вместе с водой пришла сила,  поднялся,
стащил  Касю.  Она  была  почти  без  сознания.  Капля, которую
вытряхнул Семен девушке на лицо,  растеклась  толстой  пленкой,
полезла  под  расстегнутый ворот комбинезона. Кася закашлялась,
Семен ритуально постучал по спине.
     Варвар отступил с презрением, словно боялся заразиться. Не
глядя, ухватил пробегавшую мимо меку,  оторвал  передние  лапы,
зубы   с   хрустом  впились  в  розовую  плоть.  Кася  поспешно
отвернулась, едва не  перекрутившись  в  поясе.  Влад  по  всей
видимости не понял, протянул ей трепещущую жертву:
     -- Хошь?
     -- Н-нет,  --  выдавила с великим трудом. -- Я червяков...
ем только на завтрак.
     -- Хорошо, -- пообещал он, -- принесу утром.
     Головастик поймал раздутую сладким соком  раппуху,  сдавил
жвалами, выпил в мгновение ока, отшвырнул пустую шкурку с целой
головой  и  лапками. Раппуха поднялась и пошла, еще не понимая,
что  дим  почти  съел  ее,   вместе   с   соком   проглотил   и
внутренности...  Впрочем,  сказала  себе  Кася,  удерживаясь от
обморока, возможно,  к  вечеру  раны  заживут,  а  внутренности
регенерируют.
     Рядом   шумно  чавкал  Влад,  смачно  высасывал  жидкость,
облизывал пальцы. Семен подсел к Касе, тоже уставился  на  руки
варвара,  покрытые  по  локти  розовой  пленкой. Тот перехватил
взгляд, разорвал меку надвое, половинку швырнул Семену.
     Химик едва не вскочил, ибо мека легкая, у него обязательно
упала бы на землю, но варвар умело пустил ее по  плотному  слою
воздуха  --  меку понесло, подбросило, чуть развернуло, а легла
точно в  растопыренные  пальцы  Семена.  Шарики  бледно-розовой
крови,  коснувшись  руки, сразу расплылись тончайшей пленкой по
кисти, доползли до  локтя.  Семен  к  ужасу  Каси  начал  шумно
облизывать пальцы, обсасывать руку, а потом точно так же всадил
зубы  в  еще  живую  меку,  что беспомощно шевелила оставшимися
лапками.
     -- Мужчины, -- произнесла она с нескрываемым  отвращением.
-- Какие же вы... одинаковые!
     Семен проглотил кус, спросил сипло:
     -- Да?
     Внезапно подхватилась и, зажимая рот ладонью, бросилась за
дерево.  За тонкой корой, подсвеченные с той стороны солнечными
лучами, двигались как темные призраки в мутной воде размытые по
краям шары протоплазмы. Влад прислушался к странным звукам, что
доносились из-за дерева, уже не ближнего -- отдаленного, ноздри
дрогнули, но могучие челюсти с хрустом  перемалывали,  дробили,
перетирали.  Напротив  сидел  Семен,  доктор  химических  наук,
лауреат и член, он с  некоторым  беспокойством  посматривал  на
заросли,   где   скрылась  Кася,  прислушался,  однако  челюсти
работали в том же ритме.
     Ломая кусты, на поляну выбежал Головастик. На ходу  уронив
к  ногам  Влада толстую личинку кнурдлика, с любопытством повел
сяжками и побежал в ту сторону, где скрылась Кася.  Семен  едва
успел рассмотреть раздувшийся абдомен, даже мембрана вытянулась
во  всю  длину. Головастик вломился в заросли, исчез. Вскоре за
деревьями   страшно   треснуло.   Влад   привстал,   напряженно
вслушиваясь.  Головастик  выскочил  ошалелый,  постоял  на краю
поляны,  покачивая  огромной  плоской  головой.  На  его  спине
метался  Хоша, возмущенно орал, подпрыгивал, гребень вздыбился,
люто сверкал острыми зубками.
     Головастик посмотрел на Влада, словно посигналил  сяжками.
Варвар широко улыбнулся, сел. Их взгляды с Семеном встретились,
оба понимающе кивнули и спокойно продолжили трапезу.




     Вскоре  Влад  велел  усаживаться на дима снова. Головастик
обрадованно рванулся вперед. Кася не поняла, что за отдых, если
дим не присел, не прилег -- носился по зарослям, ловил и  давил
зверей,  что-то ломал в жвалах, бурно рыл землю между огромными
валунами, забрасывая комья выше головы,  взбирался  на  вершины
высоченных деревьев.
     -- Смена  деятельности, -- пояснил Семен со вздохом. -- Мы
все в теории, а дим -- практик. Он же простой, как сказал Влад,
простодушный.
     -- Наивный,  --  фыркнула  Кася.  --   Доверчивый!   Прямо
лапочка.
     -- Лапочка у нас Хоша, -- поправил Семен.
     Кася  подняла  глаза  на взъерошенного лапочку, целиком из
шипов, когтей и гребней, содрогнулась.
     А дим уже несся вверх по дереву, когти  с  легким  треском
пропарывали  мягкие клетки. Кася в ужасе взглянула назад: земля
стремительно  удалялась.  На  стволе  вспучивались   два   ряда
блестящих шариков сока -- следы.
     Головастик  мчался  вверх  с  той  же  скоростью, что и по
земле, но Кася успевала заметить крохотные блестящие точки, что
отрывались от серо-зеленого ствола.  Подобно  человеку,  дерево
защищалось  от  перегрева,  сбрасывая часть воды через пористый
ствол, -- все дети одной Матери!
     Дерево было покрыто редкими волосками, каждое  толщиной  с
палец, на кончиках поблескивали синеватые искорки. Кася закрыла
глаза,  хотя  высоты  уже  не  боялась -- в Мегамире этот страх
быстро уступает боязни прилипнуть к  капле  воды,  попасть  под
упавший  листок...  Впереди  обыденно  переговаривались Семен и
варвар, кошмарный Хоша  прыгал  по  обоим,  стрекотал,  однажды
скакнул  даже на Касю. Она замерла в ужасе, но Хоша лишь клюнул
в затылок, перескочил на ракетную установку. Пугливо  приоткрыв
глаз,  Кася  увидела в пасти Хоши исчезающее брюшко зловредного
клещика-кровососа.
     Внезапно дим из бега по вертикальной стене перешел  в  бег
по   горизонтали:   несся  по  узкому  раскачивающемуся  листу,
похожему   на   длинный   мост-автостраду.   Вздутые    клетки,
разделенные  темными  прожилками,  все так же тихо лопались под
острыми когтями. Впереди колыхался под ударами  воздуха  другой
лист,  в редкие мгновения два листа чиркали зазубренными краями
друг о друга, между ними возникала бездна, то один,  то  другой
лист оказывались на немыслимой высоте.
     Кася  зажмурилась,  крепче  вцепилась  в плотный шов между
склеритами дима. Однако даже с закрытыми  глазами  ощутила  как
закованный в панцирь могучий зверь изменил бег, замедлил, потом
резко  ускорил... Сильно шелестнуло, словно рвалось полотнище с
раздутыми соком клетками. Касю тряхнуло, встревоженно вскрикнул
Семен. Дим однако бежал безостановочно, Кася  наконец  рискнула
открыть глаза.
     Они мчались на немыслимой высоте, внизу простирался жуткий
Туман, Дим несся по узкой автостраде зазубренного листа, клетки
тоже лопались и шипели, выпуская сок, Кася по звуку определила,
что дерево   уже  другого  вида.  Близкому,  но  другому.  Влад
оглянулся, она увидела внимательные глаза  варвара,  словно  он
как-то  понял, что слабая женщина даже в моменты острого страха
запоминает, сравнивает, продолжает работу исследователя.
     Внизу  за  краем  листа  колыхался  серый   туман,   плыли
сгущения,  пятна.  Кася  отвела  глаза:  высоты  не боялась, но
побаивалась. Конечно, в Мегамире падение --  самое  меньшее  из
зол,   даже   пальца   не  сломаешь,  хоть  брякнись  с  высоты
стоэтажного дома или верхушки мегадерева, но спуститься можно в
паутину, а на земле вдруг да ждет что-то гадкое, уже разинувшее
пасть?
     Так  же  внезапно  дим  понесся  вниз  по  стене   дерева:
блестящего, плотного, частиц водяного пара почти не видно, зато
от  стены  ощутимо  веет  теплом.  Острые когти пробивали кору,
однако сколько Кася не оглядывалась, из крохотных  дырочек  сок
не выступил, а ранки тут же затягивались.
     Спустившись  к  прогретой  солнцем каменистой равнине, дим
побежал намного резвее. Жгучие лучи прожгли Касю,  несмотря  на
комбинезон,  захотелось  петь,  подпрыгнуть,  ухватить  дима  с
седоками на плечо и показать как надо  бегать,  но  дим  быстро
нырнул  в  тень,  Кася  тут же ощутила, что муравей -- страшен,
Хоша  --  гадкий,  варвар  --  грубый,  а  Семен  стал   совсем
невнимательным,  забывает,  что  они  в опасной экспедиции, что
первая окончилась трагически, а исход второй сомнителен!

     Тени  становились  длиннее,  наконец  слились  в  сплошную
угольно    черную   полосу.   Нижние   части   деревьев   стали
темно-зелеными, а верхние части, пока  что  просвечивающие  под
прямыми лучами, тоже темнели -- солнце уходило в нору.
     Воздух  оставался прогретым, но Влад все чаще обеспокоенно
поглядывал  на  яркую  синь  вверху,  наконец  резко  остановил
Головастика:
     -- Заночуем.
     -- Мороз еще не скоро, -- сказал Семен предположительно.
     -- Я  могу двигаться и ночью, -- отрубил Влад надменно. --
Мы все трое можем двигаться ночью! Но  скоро  выйдут  на  охоту
бреклы.
     Семен  было  приосанился,  когда  варвар заявил, что ночью
могут двигаться все трое, не сразу понял, что в  тройку  героев
он  с  Касей  не входит. Бреклы -- видимо вечерние звери. Узкая
экологическая ниша между знойным днем и холодной  ночью,  здесь
звери  должны обитать очень быстрые, нещадные, выходящие из нор
внезапно, нападающие бесшумно, убивающие сразу.
     Ксеркс перед сном побежал поохотиться,  Хоша  тоже  принял
хищный  вид,  подергал  всеми  лапами, проверяя мускулы, хотя с
Головастика, похоже, слезать  не  собирался.  Влад  напился,  с
настороженным  любопытством  посматривал  на Касю. Она вытащила
странный пакет,  развернула,  металлическая  поверхность  пошла
рябью,    заблистали    искорки,    затем   высветилось   яркое
изображение... той пещеры, в  которой  Влада  принимал  на  пир
Верховный  Вождь  Станции  остроглазый доктор Соколов. Мелькнул
ярко-красный  комбинезон,  мутное  пятно  обрело  резкость   --
Соколов  приблизился,  глубоко  сидящие  глаза словно впились в
лицо Влада.
     Кася отодвинулась, сказала звонко:
     -- Здравствуйте, Иван Иванович!
     -- И вы тоже,  --  донесся  с  экрана  нетерпеливый  голос
Соколова. -- Нашли?
     -- Нет еще, -- ответила Кася обиженным тоном. -- Просто вы
наказали сообщать о каждом шаге...
     -- Не  в  буквальном  же смысле, -- поморщился Соколов. --
Как идет поиск?
     За  его  спиной  двигались  размытые   красноватые   тени,
слышался   стук,   поднимались   клубы  пара.  Влад  потрясенно
рассматривал лицо Соколова. Верховный  Вождь  покосился  в  его
сторону,   выслушал   сбивчивый  рассказ  Каси  о  разнообразии
животных форм, бросил коротко:
     -- Идите  по  расширяющемуся  кругу.  Наматывайте  спираль
вокруг  Станции.  Мы не знаем, в какую сторону они направились.
Вероятность, как уже мы подсчитали, что они  на  расстоянии  от
трех суток ходьбы до недели.
     -- Мы  уже прошли расстояние, равное двухдневному бегу, --
сообщила Кася. -- Может быть пройти еще два-три десятка  верст,
прежде чем начать поиск?
     -- А  вдруг  они  поселились  близко?  Вероятность  один к
двенадцати, но упускать ее нельзя. На карту поставлено  слишком
многое.  Я  уже  вызвал,  как  вы знаете, специальную десантную
группу, но пока прибудут, мы обязаны искать своими  силами.  Не
упускайте ничего, что может навести на след!
     Кася  кивала  с  несчастным  видом, а когда Соколов поднял
руку в прощании, с  видимым  облегчением  захлопнула  половинки
металлической  книги,  голос  и  шумы Станции разом оборвались.
Семен сочувствующе погладил девушку по плечу:
     -- Не огорчайся.  Его  сейчас  все  теребят.  Комиссия  за
комиссией!   А  он  не  администратор  --  крупнейший  генетик,
лауреат... Работать не дают. Как еще не бросается на всех,  ума
не приложу. Я бы не выдержал.
     Кася  увидела замершего неподалеку варвара, гордо вскинула
носик. Ее слезы, едва начавшие накапливаться  в  уголках  глаз,
мгновенно высохли, Голос стал ядовито-вежливым:
     -- Как наша связь?
     Варвар  не  двигался, но в лице его Кася читала сильнейшее
потрясение. Он поинтересовался охрипшим голосом:
     -- Это... запахами? Или как-то иначе?
     -- Как-то иначе, -- ответила Кася мстительно.
     Варвар чуть сдвинул брови, спросил очень осторожно:
     -- Если не запахи...
     -- Ты у нас все знаешь в Лесу, -- ответила Кася.
     Семен  крякнул,  отвернулся.  Кася  остановила   себя   на
полуслове,  словно  поперхнулась, горячая кровь стыда прилила к
лицу. Варвар груб, но не виноват, что Соколов ее обидел, уделив
для связи лишь две минуты. Соколов не знает, как здесь страшно,
иначе нашел бы время подбодрить, поддержать, как делал  прежде.
Варвар тем более не должен страдать от перепадов ее настроения.
Пусть  лучше  думает,  что  она -- заносчивая и злая, не желает
выдавать тайну связи. Это не ранит мужское самолюбие, как  если
бы  пришлось  разъяснять  устройство  радиосвязи  ему, человеку
каменного века.
     -- Связь хороша, -- выдавил варвар через  силу.  --  Я  не
знаю  животных,  которые передавали бы такую четкую картину. Ни
запахами, ни стуком, ни вибрацией почвы... Правда, самая четкая
система связи у самых глупых и примитивных животных,  а  я  ими
никогда особенно не интересовался.
     Семен опустил голову, пряча улыбку, отошел. Кася мгновенно
вспыхнула, жалость к варвару разом сменилась острой неприязнью.
Сравнил с животными! Глупыми! Примитивными!
     Варвар,  словно  ощутив перемену ее настроения, ушел вслед
за Семеном. Он, судя по его виду, не чувствовал себя ни глупым,
ни примитивным. Явился дим, сладкий сок едва  не  выплескивался
из  ушей, а раздувшийся от сытости Хоша не сидел, а лежал между
сяжками. Варвар с ходу принялся чистить Головастика, тот в свою
очередь нашел на нем пятнышко плесени, шершавый  язык  едва  не
свалил  хозяина  с  ног. Влад ухватился одной рукой за переднюю
лапу, с  треском  тер  миллионорублевым  модулем  по  раздутому
абдомену,  постучал рукоятью, могучий как десантный танк ксеркс
послушно присел, жесткая щетка с пронзительным скрипом пошла по
бокам, затем варвар продраил соединительные шарниры  стебелька,
швы на стыках сегментов, защитные пласты кутикулы.
     Не  пропустил ни клочка на панцире, ксеркс вовсе забалдел,
по выражению Семена -- химик иногда употреблял вовсе шокирующие
Касю определения, в такие мгновения она не  верила,  что  перед
ней  доктор  химических  наук, -- сейчас у грозного зверя можно
украсть кошелек, обобрать с головы до  ног.  Кася  подозревала,
что  если  бы  у бедного муравья было что красть, доктор наук и
лауреат из непонятной женщинам лихости обязательно попытался бы
это сделать.
     -- Как лижутся, -- сказала Кася с  отвращением.  --  Прямо
как генсеки прошлых лет.
     -- Не ревнуй, -- обронил Семен.
     -- Я? -- вспыхнула Кася. -- Просто смотреть гадко.
     -- А  вдруг у них там эрогенные зоны? Касенька, не подходи
с нашими понятиями. Это другой мир. Кстати, замкнутый. Муравьи,
если ты знаешь, не могут жить без  коллектива.  Даже  не  могут
переваривать  пищу  в  одиночку.  А  этот  ксеркс  жив! Почему?
Подумай. А тем временем просмотри комбинезон. Вон  у  тебя  под
коленом присосался мерзкий по виду грибок!
     -- Ткань выдержит.
     -- Ее  проверяли  на  прочность  в лаборатории, а здесь --
джунгли.
     -- Ткань выдерживает все мыслимое, -- повысила голос Кася.
-- Яды, кислоты, разрывы, проколы...
     Семен смолчал. Его комбинезон  блестел.  Подобно  Владу  и
ксерксу, он чистился часто -- Кася ощутила неудобство, женщина,
а   вроде   замарашки.   В   Мегамире   во   всем   откапываешь
первоначальный смысл:  мода  на  чистоту  явилась  из  жестокой
необходимости  --  грязнули  вымирали  первыми.  Даже в прежнем
Старом Свете.
     Тепло из  воздуха  уходило  сперва  медленно,  затем  Кася
ощутила,  как  судороги  пробегают по всему телу. В Старом мире
кожа пошла бы пупырышками, а в Мегамире весь не  толще  прежней
пупырышки  --  холод  пронизывает целиком, одновременно с кожей
остывает сердце, печень,  внутренности.  Чуть  передержал,  жди
острую  режущую  боль,  если  не  умеешь  заглушать.  Старожилы
научились вырабатывать прямо  в  организмах  болеутоляющее,  но
неизвестно -- к добру ли. Боль -- сигнал о неблагополучии.
     Влад указал на щель у подножья раскидистого мегадерева:
     -- Заночуем там.
     Семен робко предположил:
     -- Не лучше ли... на мегадереве?
     Влад не повернул голову:
     -- Не лучше.
     Они забрались в трещину, сверху закрыли сетью, пропитанной
алломонами.  Сеть  нашлась  у  варвара, Семен и Кася никогда не
спали вне Станции. Даже в первом  поиске  сбежавших  генетиков,
они  всякий  раз к ночи возвращались на Станцию. Правда, всякий
раз -- это дважды. На третий день была  авария,  тогда  впервые
ночь  прошла вне Станции, но Глеб и Кася были до того измучены,
что не замечали ужасов -- впали в мертвый сон. А Ковальский  из
него почти не выходил.
     Варвар  почти  сразу  заснул,  стоя, привалившись к стене.
Вообще  Кася  заметила,  что  он  присаживается  редко,  а   на
четвереньки  опускаться избегает вовсе. Ритуальное, предположил
Семен.   Запреты   жрецов,   шаманов.   Ужасы   наказания.   На
четвереньках  намного  легче  бегать.  В Мегамире прямоходящего
ждет масса трудностей, любое движение воздуха -- даже не ветер,
валит  с  ног.  Примитивные  племена  обязаны  становиться   на
четвереньки! Чересчур велик соблазн.
     Семен  и  Кася  долго не спали, переговаривались, опасливо
поглядывая  наверх.  Там  на  темном  небе  появилась  огромная
страшная  фигура,  поводила  сяжками,  сканируя ночные запахи и
беседуя с Хошей, тот  не  бросал  жвалоносца.  Семен  удивленно
покачал головой: и здесь, среди странных зверей, свои симпатии,
привязанности!  Мог  же крохотный дракончик уютно устроиться на
груди варвара в относительном тепле,  но  остался  с  ксерксом,
греет  другу  лоб  теплым пузом, скрашивает одиночество ночного
дежурства.
     Стены разогретого за ночь ущелья остыли, потянуло холодом.
Семен перехватил капсулку из руки Каси:
     -- Будешь разогреваться на ночь?
     -- Не могу же... в ночной анабиоз... как насекомые!
     -- Первые исследователи каждую ночь впадали.  Может  быть,
потому и прожили так долго?
     -- Журавлев, Немировский?.. Они прожили долго, но все-таки
погибли.  А  те их коллеги, которые жили по-человечески, умерли
своей смертью.
     Она даже во тьме ощутила как  покачал  головой  Семен.  Но
промолчал,  спорить  не стал -- женщина права всегда. А если не
права, то перед ней надо  немедленно  извиниться  и  продолжать
заниматься делом.
     Семен  так  и поступил: свернулся и заснул. Кася фыркнула,
мужчины все-таки одинаковы, присела на корточки --  в  Мегамире
спят  в  любом  положении  -- не проснешься, даже если упадешь.
Хоть с мегадерева.
     Холод постепенно взял верх,  мертвое  оцепенение  проникло
вовнутрь.   Она  ожидала  леденящего  страха,  анабиоз  подобен
смерти, он и есть временная  смерть,  однако  странное  чувство
покоя   разлилось  по  телу.  Она  попыталась  насладиться  им,
прочувствовать глубже...
     ...но  мешал  возникший  шум.  Она  недовольно   подвигала
плечиком,  сердито  открыла один глаз. В расщелине было светло,
небо блистало синью, уже не расчерченное защитной сетью, сверху
доносились голоса. Сконфуженная, она поспешно покарабкалась  по
стене. Если это был анабиоз, то все равно обычный сон лучше: ей
всегда снились яркие сны!
     Семен  с  варваром  скатывали  широкий  тент.  Гигантского
ксеркса не видно, но Хоша торчал столбиком на громадном  камне,
чистил  перышки  и  звонко  верещал,  часто  вскидывая  к  небу
уродливую  страшноватенькую  морду.   "Господи,   это   еще   и
канарейка!" подумала Кася с отвращением.
     -- Как спалось? -- спросил Семен жизнерадостно.
     -- Никак, -- огрызнулась Кася.
     Луч  солнца  опустился  на  деревья, быстро соскользнул по
стволам. Все озарилось нестерпимо ярким сказочным светом.  Кася
невольно   отшатнулась,   прикрыла   глаза   ладонью,   щурясь,
остолбенела: всюду -- на широких мясистых  листьях,  что  лежат
прямо  на земле на ветвях, развилках стволов, вскинутых листьях
наверху  --  сверкают,  переливаясь   всеми   цветами   радуги,
искристые  шары.  Самые  мелкие  с ее кулачок, самые крупные --
приплюснутые весом -- с нее ростом: прикоснешься, влипнешь  как
в жидкий клей.
     Семен посматривал искоса, не мешал зачарованно любоваться:
считанные  секунды  длится  сказочная  красота. Затем блестящая
пленка пойдет  рябью,  капля  росы  прогреется,  пойдет  бурное
испарение...  Солнечный луч прожигает насквозь, через считанные
мгновения от сверкающего шара останется мокрое место, да и  оно
тут же высохнет бесследно.
     До слуха Каси донесся голос Варвара:
     -- Малец  спрашивает у взрослого воина, летают ли червяки?
Тот в крик, дурак, ты же видел червей, как же могут  летать,  у
тебя  вместо  мозгов  одни  ганглии,  чем ты думаешь... А малец
вякает, мол, Верховный Вождь сказал, что летают! Тут воин снова
орет: дурень, не понимаешь, поганые червяки все-таки летают, но
низко, понимаешь, дурень, низко!
     Семен ржал, топал ногами. Кася ощущала вибрацию почвы, как
чувствовала и более далекие толчки, стуки, колебания.  Подумала
с удивлением, что наверное почувствовала бы задолго приближение
землетрясения:  изнутри обязательно шел бы особый треск, как от
переспелого арбуза.
     -- Кася! -- ворвался в уши резкий оклик. -- Катерина!.. Не
спи. Отправляемся.
     Ксеркс  уже  был  на  поляне,  ракетная  установка  плотно
вцепилась в спину, прижалась как перед прыжком, чтобы не мешать
охотиться  в  зарослях. С камня с визгом сиганул Хоша, в прыжке
страшно вздыбил гребень и растопырил когтистые лапы -- управлял
полетом, как запоздало  поняла  Кася,  что  от  ужаса  едва  не
пустила  под  себя  лужу: страшненький дракончик летел почти на
нее.
     Хоша брякнулся Головастику на лоб. Семен и Влад уже сидели
рядом, скалили зубы, явно нашли общую тему для разговоров. Кася
понимала, что это за тема. Когда такие разные  мужчины  находят
общую тему, ясно, о чем чешут языки.
     Она   запрыгнула,  ракетная  установка  разгораживала  их,
потому Семен тщательно проследил,  чтобы  девушка  прикрепилась
липучками и к спине дима, и к установке. Ксеркс почти прыгнул с
места,   Кася   сожалеюще  оглянулась  на  поляну,  рассеченную
расщелиной: блестящие драгоценные  шары  уже  словно  покрылись
трещинами...
     Ксеркс  с  утра  бежал осторожно, лавируя между блестящими
шарами. Попадались такие  монстры,  что  даже  он  не  рисковал
задеть:   пришлось   бы   ждать,  пока  солнце  высушит  каплю,
освободит. Воздух был чист, плавали  только  бакты  не  крупнее
ногтя,  всегда  голодные,  ненасытные,  покрупнее -- поднимутся
позже, когда раскроются цветы, выпустят  в  потеплевший  воздух
крохотные частицы сладкой пыльцы.
     Кася   постепенно  оживилась,  начала  переговариваться  с
мужчинами  поверх  ракетницы.  Варвар,  как   заметила   вскоре
ревниво,  внимал  ей краем уха, больше вслушивался в неумолчный
треск, звон, шорохи, писки, что неслись как раз  из  далей,  до
которых  ехать  еще  полдня.  Ноздри начинали жадно раздуваться
именно тогда, когда запахи вроде бы истончались  или  пропадали
вовсе.
     Головастик  иногда  круто  сворачивал  без всякой причины.
Кася поинтересовалась ядовито:
     -- Кто у нас выбирает дорогу?
     -- Впереди  богомол,  --  ответил  Влад,  не   поворачивая
головы. -- Слева -- стадо тенетников. Всего за полверсты.
     Сосредоточившись,  он  даже  на  ходу  составлял  картину,
полученную  из  запахов,  звуков,  вибрации  почвы.  По  пению,
треску,  писку  ясно кто где сидит или висит на стебле, но даже
по отсутствию свадебных трелей -- тоже ясно, ибо  запах  рисует
пейзаж  с  роскошным  конюшиной,  богатой нектаром, но ревки из
мелких джампов молчат, хотя без них  и  конюшина  не  конюшина.
Значит,  среди  зеленых  листьев и сиреневых, одуряюще пахнущих
шаров  затаился  огромный  хищный  богомол,  дорогу  пересекает
огромный  как  богомол  и тяжелый как камень неуязвимый хищник,
покрытый толстой броней.  Влад  однажды  видел  как  он  стоял,
широко  расставив  железные  когтистые колонны, по тропе бежали
ксерксы, несли добычу, а жунць хватал сверху, в  мгновение  ока
выпивал  сладкий  сок  из  раздутого абмомена, небрежным рывком
отбрасывал искалеченного муравья. Сердце Влада облилось кровью,
с того момента  люто  возненавидел  жунцей,  богомолов  и  всех
зверей, что обижают добрых и верных муравьев.
     Впереди   вырастал   исполинский   лес,   раздутый   соком
настолько, что Влад сперва не поверил  глазам.  Сплошная  стена
сочной  зелени,  земли  не  видно,  как  не  видно и просветов,
деревья разных видов, все плотно притерты друг к другу страшной
борьбой за выживание:  миллиарды  лет  тому  --  противники,  а
сейчас  --  братья,  отражающие вторжение других деревьев. Одни
деревья с раздутыми стволами и крохотными листьями,  другие  --
тонкостволые,  вьются  вокруг  толстяков,  нежно удушая, спешат
вскарабкаться к солнцу.
     Головастик временами  протискивался,  даже  подползал  под
стволами.  Сочные листья чиркали по металлу ракетной установки,
тяжелые капли падали Касе на спину, расползались, приклеивая  к
бугристой  кутикуле.  Медленно  пробрались  мимо  двух  толстых
могучих  деревьев,  по  стволам  стекал  густыми  волнами  сок,
застывал  кольцами,  там копошились клещи -- любители сладкого,
мекки, ревки, а гибкие деревья спиралями взбирались к небу, уже
усыпанные по всей длине листьями и цветами -- хозяев душили  за
отпавшей  ненадобностью в них, ибо наверх уже взобрались, можно
опереться  на  других  гигантов,  а  своего  надо   изничтожить
непременно: подходит время ронять семена!

     Кася  все посматривала на варвара, на его блестящий обруч,
что  плотно  прижимал  к  затылку  светлые   волосы,   тихонько
прошептала Семену:
     -- Не знаешь, в его племени красивые женщины?
     Семен вытаращил глаза:
     -- С чего ты вдруг?
     -- Я  в  детстве  точно  так  подвязывала  волосы. Цветной
лентой! Обруч ему идет, подбирала туземная эстетка со вкусом!
     Семен оценивающе пробежал взглядом по кольцу  из  толстого
металла, хмыкнул:
     -- По-моему, там другое назначение.
     -- Какое?
     -- Ну... можно ухватить противника за уши, треснуть лбом в
переносицу.  Мы  в детстве так дрались без всяких каратэ и ушу.
Один удар -- враг в болевом шоке с рылом в крови летит с копыт!
     В голосе  доктора  наук  слышались  странные  мечтательные
нотки. Кася брезгливо отвернулась. Семен Тарасович в детстве на
скрипке  не  играл, в отличие от нее, это узнала, когда впервые
знакомилась с коллегами по Станции, но была уверена, что  такой
вдумчивый  и  малоподвижный  человек  проводил  ранние  годы за
шахматами или опытами с бертолетовой солью!
     Воздух колебался  тяжелый,  плотный,  наполненный  густыми
запахами  сладких  цветов. Листья лениво колыхались -- зеленые,
оранжевые,  коричневые,  на  выпуклых   квадратиках   толпились
толстые  неповоротливые  звери.  Многие  подняли  хищные морды,
уставились, один подтянул под себя  короткие  лапы  с  могучими
мышцами,   другой   угрожающе   встопорщил   гребень,  шипы,  и
Головастик, не дожидаясь команды, ускорил бег. Позади  слышался
затихающий шорох опадающих мембран, стук склеритов, жвал.
     Еще  позже,  когда  вломились в стадо разномастных зверей,
Головастик чуть присел, мышцы заскрипели, сокращаясь,  брызнула
струя  едкого  запаха.  За  деревьями  затрещало, там взвились,
треща неживыми  крыльями  драконы  и  дракончики  и  заблистали
яркими  молниями  на  крыльях.  С  шипением  и стуком прыгали с
зеленых  крыш  малые  джампы  и  жуки.  Упал  и  начал   спешно
закапываться крупный зверь, отливающий металлом. В чаще трещало
-- огромный монстр раздирал когтями другого монстра.
     Влад похлопал дима по огромному лбу:
     -- Вастик, не буди. Пусть спят. Зато не сожрут невзначай.
     -- А кто там? -- пискнула Кася тоненьким голоском.
     Варвар равнодушно пожал плечами:
     -- Не все ли равно?
     Кася,   испуганная   до   комариного   писка,  нашла  силы
торжествующе  посмотреть  на  Семена.  Тот  пожал  плечами  еще
равнодушнее:  девушка  напоминала,  что  варвару якобы до всего
есть дела, не лежит под пальмой, как  принято  у  дикарей,  так
чего  же, мол, сейчас ему до задней лапки сороконожки? Но уже и
у него, профессионального исследователя, доктора наук,  новичка
в  этом  мире, в глазах рябит от диковин, страшилищ. Покажи ему
сейчас среди насекомых жителя Марса или Сириуса -- не  отличит,
все  смешалось,  притупилось.  А  каково  варвару, которому все
здесь, возможно, обрыдло?




     После сплошных зарослей они выбрались на сухую прожаренную
солнцем землю. Деревья прижимались к  почве,  огромные  жесткие
листья скрывали землю. Головастик с ходу взбегал на эти зеленые
мохнатые  ковры,  теперь даже Кася смутно ощущала по ту сторону
огромного листа множество крупных и мелких зверей.
     Головастик ломился напролом и через чашечки цветов, раз уж
те на земле, поднимал облака  пыльцы,  а  над  ними  с  грозным
ревом,  поднимая  ветер,  всякий раз рассерженно ломились через
толщу  воздуха  летающие  звери,  страшно  сверкали   огромными
фасеточными  глазами, похожими на многоцветные кристаллы пульта
управления. Один такой зверь, втрое крупнее Каси,  упал  ей  на
спину,  прижал,  что-то  чмокнуло,  тяжесть  исчезла.  Кася  со
страхом и недоумением проводила  взглядом  мохнатое  тело,  что
унеслось, блистая на солнце злыми молниями в изломах крыльев.
     Тут же до икотки перепугал Хоша: уставился хищно, скакнул,
прижал  Касю  лицом  к ракетнице. Опять чмокнуло, Кася ощутила,
будто от нее отдирают воротник  комбинезона,  тут  же  по  ушам
лягнули  костлявые  лапы. Хоша великолепным прыжком вернулся на
прежнее место между сяжками дима, вычислив и скорость  бега,  и
плотность  воздуха,  силу толчка. В передних лапах держал белое
круглое  яйцо,  что  уже  начало   принимать   цвет   защитного
комбинезона.
     -- Жрешь  всякую  гадость, -- проворчал варвар. -- Сиди на
месте!
     Кася потерла место, где муха успела отложить яйцо,  пальцы
скользили  по  липкому. Маленький дракон все-таки взял и ее под
защиту, хотя больше признает Семена.  Доктор  наук  при  каждом
удобном  случае  пользуется  недозволенными приемами: чешет ему
толстое пузо, скребет за ушами.
     Внезапно Семен вскрикнул встревоженно:
     -- Стойте! Там что-то опасное!
     Кася  уже  некоторое  время  слышала  странный  резковатый
запах,  вертела  головой.  Варвар сидел как всегда неподвижный,
плечи под солнцем  блестели  как  латы  средневекового  рыцаря.
Пальцы   лежали  на  арбалете.  Короткая  стрела  заканчивалась
массивным красным наконечником. Кася не понимала роли стрелы  в
мире,   где  практически  нет  тяжести,  но  молчала,  тревожно
посматривала  на  Семена.  Тот  побледнел,  указывал   дрожащим
пальцем.
     Из  стены  Тумана  выступали  рыжеватые  пятна, дробились,
обретали четкость. Семен и Кася узнали крупных рыжих  муравьев.
Каждый  чуть меньше ксеркса, но все хищные, злые, бегут плотной
массой, трутся хитиновыми панцирями. Неумолчный шорох, треск  и
гул  --  от  мириадов  панцирей,  твердых как железо лап. Земля
отзывалась  едва  слышным  гулом.  Муравьи   сплошным   потоком
наискось   пересекали   дорогу.  Кася  видела  крайних,  дальше
расплывались рыжие пятна, а сколько рядов видит  варвар  с  его
великолепным  цветовым  зрением,  Кася  не  хотела даже думать,
дергалась от зависти.
     Воздух все больше пропитывался резким  запахом  муравьиной
кислоты.   Потяжелел,   потянулись   лиловые  слои,  на  солнце
заблистали,  быстро  опускаясь  к  земле,  крохотные   искорки,
выпадали   крохотные   кристаллики  в  перенасыщенных  участках
воздуха.
     Кася повела носиком, сказала бодро, стараясь держать голос
отважным:
     -- Тысяч десять?
     -- Двенадцать двести семнадцать,  --  ответил  варвар,  не
поворачивая головы. В голосе прозвучала насмешка, Кася обиженно
замолчала, зато Семен сказал уважительно:
     -- Довольно точно! На духах натренировалась, да?
     -- Как   видишь,   тренировки   мало,   --   ответила  она
язвительно. -- Я не смогла сказать, что их -- двенадцать двести
семнадцать, из них двое хромых, а  у  одного  на  сяжке  сломан
шестой членик!
     Варвар надменно бросил через плечо:
     -- Хромых нет, как и со сломанными усиками.
     Семен  и  Кася  смолчали,  с  недоверием глядели в широкую
спину. Семен все же не утерпел:
     -- Ты и это узнал по запаху?
     Варвар презрительно хмыкнул:
     -- Зачем запах? В набег не берут хромых и калек.
     Головастик перешел на шаг,  начал  останавливаться,  сяжки
возбужденно  секли  воздух. Влад поглаживал, постукивал по лбу,
Кася смотрела во все глаза, стараясь разгадать их  язык.  Семен
тревожно  всматривался  в  бегущих  колонной  муравьев. Свирепо
разведенные жвалы,  хищные  позы,  готовность  убивать,  рвать,
уничтожать...
     Он сказал дрогнувшим голосом:
     -- Мы  можем свернуть вправо еще круче. Потом выравняемся.
Все равно нам нужно двигаться  по  часовой  стрелке,  наматывая
спирали!
     Влад  не ответил, а Головастик внезапно свернул не вправо,
как ожидал Семен, а влево. После короткого,  но  стремительного
бега,  из  Тумана  вынырнул  зеленый  ствол, приблизился, Семен
ахнул, поняв какой величины дерево, почти с молодое мегадерево!
     Головастик  несся  прямо  на  увеличивающийся  в  размерах
ствол,  словно  собирался удариться головой, как молодой казак,
обезумевший от любви. Ствол  разросся  в  стороны  как  баобаб,
пошел  крупными  трещинами.  Головастик  с  разбега  побежал по
зеленой стене вверх, у Семена только зубы клацнули.  По  стволу
двумя   рядами   вверх  и  вниз  неторопливо  двигались  черные
толстенькие муравьи: с некрупными головами, раздутыми брюшками.
От них шел резкий запах, Головастик взял наискось, перебежал на
другую  сторону,  но  даже  Кася  не  ощутила  угрозы  от  этих
домовитых   муравьев,   лазиус   фулизинозус  --  знала  их  из
подробного отчета о первом выходе в Малый Мир.
     Потом их резко перевернуло, Кася вцепилась в  плотный  шов
как  в  луку седла. Головастик перебежал на длинный узкий лист,
параллельный  земле,  но  сперва   несся   поверху,   затем   в
рассеянности   --   или   же  прятался  от  жгучего  солнца  --
невозмутимо переместился на тыльную сторону листа  и  мчался  с
той  же  скоростью. Сочные клетки лопались под острыми когтями,
но сок выступал уже далеко сзади, дим мчался как выпущенная  из
арбалета  стрела.  Квадратные  плечи  варвара не сдвинулись, он
словно бы не заметил, что висит вниз головой. Кася  проговорила
дрожащим от негодования и страха голоском:
     -- Семен  Тарасович,  не  напомнить  ли?..  Вдруг ракетная
установка перетянет?
     Семен ответил с некоторым колебанием:
     -- Возможно,  он  уже  заметил...  Вообще-то  Влад  парень
наблюдательный. Дитя природы, сама понимаешь.
     -- Но   сейчас,  судя  по  всему,  его  мысли  на  высоких
материях!.. А внизу, если я правильно поняла, как раз марширует
колонна  муравьев-убийц,  что  вышли  в   кровавый   набег   за
куколками!
     Влад спросил Семена, не поворачивая головы:
     -Что хочет эта женщина?
     Семен ответил рассеянно:
     -Не обращай внимания. Как всегда, хочет есть.
     Кася  бросила  взгляд, способный прожечь насквозь, если бы
доктор наук не был таким же толстокожим как дикарь-варвар.
     Головастику надоело бежать в тени, он взял  чуть  направо,
понесся  по  краю,  седоки  оказались правым боком к земле. При
малом весе удерживался, хоть тяжелая ракетная установка заметно
тянула вниз, но мир встал на дыбки, Кася пробовала выворачивать
шею, чтобы поставить все на место.
     Семен заметил, посочувствовал:
     -- Спасение человечества -- в  консерватизме  женщин.  Мы,
мужчины,  сразу  привыкаем  к  любым  новшествам.  Хоть атомная
бомба, хоть новые  сигареты,  нас  куда  угодно  заманишь  хоть
прогрессом,  хоть  женскими  ногами,  а  вот  вам  хоть  кол на
голове...
     Головастику наскучило бежать по  краю,  решил  перейти  на
плоскость,  но в благородной рассеянности перепутал верх и низ,
что нетрудно при такой гравитации, снова помчался  так,  что  у
Каси  земля  и  небо поменялись местами. Она застонала, закрыла
глаза.
     -- Что хочет женщина? -- удивился Влад.
     В голосе варвара звучало беспокойство. Семен  сочувствующе
пояснил:
     -- Все  бы  ничего  с  этими мертвыми петлями, но... когда
дрэк течет по спине за шиворот... гм... как-то неуютно.
     Варвар потянул ноздрями, спросил недоумевающе:
     -- Что такое "дрэк"?
     Кася зашипела как разъяренная змея, вскрикнула срывающимся
голосом:
     -- Семен  Тарасович!..  Ваши   шуточки...   ваши   шуточки
становятся  такими,  такими...  я  уж и не знаю! Вы уже догнали
варвара, а что будет завтра?
     Семен сказал виновато:
     -- Винюсь,  Катерина  Евстигнеевна.   Честное   слово!   Я
действительно  распускаюсь,  когда  в  отпуске.  В родном селе,
рыбалка, знакомые мужики... я без галстука... Простите!
     Кася  холодно  кивнула,  но   украдкой   посматривала   на
виноватое  лицо  Семена.  Доктор  наук  внезапно показал другую
сторону  своего  "я".  Если  эту  жуткую   экспедицию,   полную
смертельных  опасностей,  рассматривает  как отпуск, отдых, где
можно расслабиться, то... гм... у мужчин есть странные резервы,
о которых сами, вполне возможно, не подозревают, пока сидят  за
конторскими    столами   или   горбят   спины   над   рутинными
лабораторными опытами!

     Внезапно   дим   метнулся   под   широкие   листья.   Кася
насторожилась:  проще  бежать  по  прямой через залитую солнцем
поляну,  да  и  приятнее,  чем  по  сырым  пятнам.  Дим   резко
остановился,  словно  налетел  на  стену,  а может в самом деле
налетел на толстый ствол. Сяжки медленно пробежали  по  зеленой
коре,  застыли.  Варвар  привстал,  поглядывал  в узкий просвет
между листьями.
     -- Что-то стряслось? -- спросила Кася тревожно.
     -- Джампы, -- ответил Влад.
     Она оглянулась на  Семена.  Тот  задрал  голову,  щурился,
кривил  лицо,  в  глазах  было недоумение. Явно видел не больше
Каси.
     -- Джампы?
     -- Бродяжники, -- пояснил Влад.
     -- Такое племя?
     -- Такое племя.
     -- Но где они? --  спросила  она  сердито.  --  Скачут  по
верхушкам деревьев. Или даже летают?
     -- То и другое. Смотри лучше.
     Она  старательно таращила глаза, а Семен неуверенно указал
на блеснувшую точку в синем небе:
     -- Вон там... Это дракон, верно?
     -- Дракон, -- подтвердил Влад. Голос его  звучал  странно,
Семен  бросил  быстрый  взгляд  на варвара. -- Если бы я так не
любил своего дима... Этот дракон мне очень не нравится!
     Когда россыпь искорок погасла,  Головастик  выждал,  затем
рванулся   зигзагами,  проскакивая  под  нависающими  листьями.
Варвар часто посматривал на небо, глаза были обеспокоенными.
     -- Чего-то опасаемся? -- спросила Кася, не вытерпев.
     Семен  кивал  ей   украдкой,   мол,   продолжай,   женщине
простительны  любые  глупые вопросы, ее грех обижать, она уже и
так богами обижена, что родилась женщиной...
     -Опасаться надо всего, -- сказал варвар угрюмо. -- Кто  не
опасается  --  исчезает  сразу.  Кто опасается мало -- исчезает
следом. Кто опасается много, но  все  же  недостаточно...  Есть
такое  племя  бродяжников,  их  называют джамперы -- они сумели
приручить джампов. Так гордятся этим,  что  считают  себя  выше
всех и лучше всех.
     -- Это  знакомо,  --  сказал  Семен  негромко.  --  Но  от
расистских взглядов до  активных  действий  как  до  Москвы  на
карачках.
     -- Здесь слова с делом не расходятся, -- отрезал Влад.
     Кася сказала негромко, злясь на варвара:
     -- Семен,  в  Мегамире  нервные  связи  очень коротки. Что
думают, то и делают.
     -- Это плохо? -- спросил Влад, не оборачиваясь.
     Кася открыла рот для ответа, но дим рванулся в сторону так
резко, что едва не откусила язык. Они были вдали  от  деревьев,
вокруг  камни  да  серые  комья  земли, смешанные с кристаллами
кварца, те блестели так, что лучи кололи глаза.
     -- Не двигаться, -- велел Влад жестко.
     Кася, ощущая первый холодок страха, подняла глаза. Семен и
варвар с застывшими лицами смотрели вверх.  В  синеве  блеснули
радужные   искорки,   исчезли,  блеснули  снова.  Варвар  сидел
неподвижный как камень, Головастик перестал шевелить антеннами,
а Хоша спал, умело устроившись между сяжками могучего дима.
     -- Джампы? -- сказал Семен. -- Медом им намазано, что ли?
     Варвар ответил после паузы:
     -- Ты очень верно сказал, тонкошкурик. Очень верно.
     Когда радужные  блестки  исчезли,  дим  подвигал  сяжками,
щупая  метелочками  разноцветные  молекулы запахов, что плыли в
густом воздухе.  Кася  терялась  в  догадках,  смотрела  то  на
варвара,  то  на Семена, тот сейчас тоже казался странно чужим,
далеким. У них появились враги помимо хищных насекомых? Но  это
дико,  нелепо.  Даже  сбежавшие -- не враги, а чересчур горячие
головы, могли наделать бед --  эксперименты  с  генами  чреваты
непредсказуемыми  результатами. Влад -- варвар, но почему Семен
Тарасович ведет себя так странно? Ступил за порог  цивилизации,
враз одичал?
     Внезапно  в  небе ярко заблистали крупные искры. Мелькнуло
длинное тело: мощная  бронированная  грудь  и  сегментированная
труба  с выступающим яйцекладом. Страшные когтистые лапы плотно
прижаты  к  груди,  острые  шипы  блестят,  сверкают   страшные
фасеточные  глаза,  похожие  на  составные  линзы робота. Кася,
наконец, уловила общую форму зверя, выдохнула с облегчением:
     -- Коники... Зеленые кобылки!
     Варвар не шелохнулся, Семен мягко проговорил:
     -- В Мегамире это летающие драконы. И прыгающие.
     -- Драконы? Кузнечики!.. Я уж что подумала...
     Семен проводил взглядом  одного  дракона  --  с  огромными
цветными крыльями, тот пронесся еще выше:
     -- Этот  кузнечик...  или  кобылка,  что  не одно и то же,
кстати сказать... В двадцать раз крупнее нашего могучего  дима.
И намного сильнее. Питается не одной лишь травкой, как поется в
глупой  песенке, а жрет и букашек, покрупнее нас, без угрызений
совести  скушает  и  собрата,  если  тот  будет  щелкать  зазря
хлебалом. Это драконы, Кася! Настоящие драконы... Влад, что они
тут потеряли?
     -- Пытаюсь понять. Твоя женщина умеет плавать?
     Семен  удивился  не  столько неожиданному вопросу, сколько
едва заметному напряжению в голосе варвара. Правильно расценив,
ответил осторожно, придав шутливый оттенок:
     -- Скорее, эта  женщина  твоя...  И  на  Станции  меня  не
жаловала, а с тебя глаз не сводит. Нам придется плыть?
     -- Нет, но впереди река.
     -- Перебежим на другой берег, -- предложил Семен. -- У нас
жир, водоотталкивающая пленка!
     -- Хорошо,  --  ответил варвар с облегчением. -- А то река
бурная.
     -- Бурная? -- переспросил Василь. Ему сразу стало холодно,
хотя стояли на сухом прогретом месте. -- Я... гм... умею ходить
разве что по озеру. Когда воду не колышет...
     Варвар даже не повел бровью, а Семен пристыженно умолк. По
неподвижной ходят и без водоотталкивающей пленки, многие умеют.
А вот через бурную реку, когда тяжелая масса воды несется будто
гонится за кем-то, с  силой  бьет  о  торчащие  со  дна  камни,
кружится  в  водоворотах... К тому же водяные и подводные звери
не зря поселились вблизи  опасных  мест,  ждут,  с  готовностью
разевают голодные пасти!

     Они  медленно  двигались через влажный Лес, где вода бурно
испарялась   с   мясистых   листьев,    переполненных    соком,
измельченная  в  воздухе  вода  далеко  не  уходила,  держалась
плотным облаком. Все покрылись водяной пленкой, дим блестел как
смазанная  оливковым  маслом  стальная  болванка,   даже   Хоша
недовольно  фыркал,  сдирал водяную пленку сперва двумя лапами,
потом четырьмя, негодующе тряс сяжками.
     Влад  приподнялся,  запрокинул  лицо.  Кася   видела   как
дрогнули широкие ноздри. Семен полюбопытствовал:
     -- Пахнет жареным?
     Влад  медленно  покачал  головой, в глазах было сильнейшее
удивление:
     -- Люди...
     Кася встрепенулась, кровь бросилась в  лицо,  застучала  в
висках. Так скоро? Их изнурительное путешествие заканчивается?
     -- Далеко? -- спросил Семен.
     Он бросил быстрый взгляд на ракетную установку. Варвар уже
откровенно нюхал воздух:
     -- Далеко... но движутся. Их... много. Сколько убежало?
     -- Пятеро, -- ответил Семен быстро.
     -- Здесь три десятка.
     Кася подпрыгнула, распахнула глаза шире:
     -- Нашли  помощников?  Ну,  какое-нибудь племя? Как вот мы
тебя?
     Влад  пожал  плечами,  ответил  ровным  голосом,  но  Кася
уловила скрытое волнение.
     -- Увидим.
     -- Мы... пойдем к ним?
     Варвар,  не  отвечая,  тронул  Головастика,  тут  же  сухо
застучали по камням острые когти.  Семен  обеспокоенно  сбросил
чехол  с  ракетницы,  проверил кронштейны, затворы, постучал по
ударным механизмам, -- не отсырели,  сработают  ли.  Шутка  ли:
взяли без всяких испытаний, где такое видано!
     Головастик  несколько  раз  резко  ускорял  бег, иногда же
останавливался, варвар прислушивался, словно мог  учуять  топот
тридцати  пар  ног,  понуждал  дима  бежать быстрее, гнал через
завалы, трещины в сухой земле.
     Внезапно  Головастик  остановился  на  вершинке  холма  из
крупных  кристаллов кварца, в Старом мире их назвали бы песком,
настороженно повел  сяжками.  Влад  подобрался,  арбалет  лежал
рядом.  Кася  удивилась,  видя  взведенную тетиву: когда успел?
Кристаллы ломали  солнечные  лучи,  стреляли  по  глазам.  Кася
щурилась,   прикрывалась   ладошкой.   Семен  рядом  болезненно
кряхтел, ворчал, тоже приподнимался, тревожился.
     -- Сидите спокойно, -- сказал Влад негромко. -- Они выйдут
во-о-он из-за  тех  деревьев.  Мы  на  их  пути,  пусть  увидят
издали...  Иначе могут сдуру выстрелить или вовсе наброситься с
зубами и когтями.




     Через  четверть  часа  за  стволами   деревьев   мелькнуло
красное.  Семену  почудились  защитные  комбинезоны,  с  трудом
отогнал  мысль,  что  видит  комбинезоны   защитно-отпугивающей
раскраски, видимо те люди инстинктивно избрали этот цвет или же
такой  им  передали  основатели колонии. Красный цвет мелькнул,
тут же исчез,  в  наступившем  молчании  Семен  понял,  что  их
рассматривают.  В  животе  похолодело, ощутил, как чужие стрелы
просекают непрочную кожу, разрывают внутренности.
     -- Успокойся, -- проговорил Влад, не поворачивая головы.
     -- Да-да, -- прошептал Семен,  краска  стыда  бросилась  в
лицо. -- Черт, неужто заметно?
     Влад   промолчал,   внимательно   наблюдал  за  крохотными
фигурками. Те отделились от деревьев --  полуголые,  загорелые,
но   в  ярко-красных  и  ядовито-оранжевых  лохмотьях.  Впереди
неспешно  двигался  высокий  седой  старик:  широкогрудый,  под
темной кожей рельефно выделялись тугие узлы мышц. Чуть поотстав
шли  еще  двое  --  молодые,  сильные,  в движениях чувствуется
взрывная энергия.  Сложены  атлетически,  выглядят  как  умелые
бойцы.
     Влад  выждал, когда они приблизились на два десятка шагов,
вскинул руку:
     -- Влад, сын Кремня, приветствует Свободный Народ!
     Все трое разом остановились, старик вскинул  руку  тем  же
движением, ответил густым сильным голосом:
     -Неждан, сын Назара, внук Агафирса и походные вожди Тарг и
Максимба -- приветствуют Влада сына Кремня!
     Семен прошептал изумленно:
     -- Ты их знаешь?
     -- Здесь   все   народы  --  Свободные,  --  ответил  Влад
негромко, а во весь голос произнес:- Мы в  долгом  путешествии!
Если  идете  встречь  солнца, то мои усталые спутники хотели бы
пойти рядом с вами, что-то узнать, чему-то поучиться.
     Неждан минуту пристально рассматривал гордого всадника  на
могучем  ксерксе, на Семена с Касей обратил не больше внимания,
чем на Хошу, что спал, обхватив передними лапами антенну дима:
     -- Что  ж,  ты  говоришь  мудро.  Только  дурак  любит  не
учиться,  а  учить. Мудрые спешат узнать новое... Можешь идти с
нами,  сколько  пожелаешь.  Мы  --  вольное  племя  Странников,
никогда не ночуем в одном месте дважды.
     Из-за  деревьев начали выходить Странники. Рослые мужчины,
загорелые женщины, некоторые -- с детьми на руках, за  плечами.
Даже  Кася  ощутила  запах здоровья, силы, уверенности, а глаза
Влада блеснули. Он повернулся к  Неждану,  тот  не  двигался  с
места, смотрел то на него, то на свое племя:
     -- Редко  увидишь таких сильных и чистых людей. Боги любят
вас!
     -- Мы тоже любим Природу, -- ответил Неждан.
     Передние  ряды  поравнялись  с   холмиком,   Кася   ловила
любопытные  взгляды.  На нее смотрели открыто, в глазах не было
ни страха, ни восторга, только спокойный интерес.
     Влад тронул дима, огромный зверь пошел справа  от  колонны
неспешно   бредущих   людей.  Странники  бросали  настороженные
взгляды на его жвалы, страшные стальные шипы и крюки на длинных
когтистых лапах, но дим в их сторону  даже  не  повел  сяжками,
вскоре  только  дети  еще  обращали  внимание  на закованного в
доспехи ксеркса. Видели таких,  поняла  Кася.  Не  под  седлом,
понятно, а диких, на свободе.
     Семен видел как постепенно Странники обтекали дима со всех
сторон,  лишь тогда варвар заметно расслабился, отложил арбалет
в сторону,  хотя,  по  мнению  Семена,  как  раз  и  надо  было
тревожиться. Не сразу понял, что Влад больше опасался джаппов и
всадников  на их спинах, джамперов. Теперь же среди бродяжников
почти не отличимы. А напасть на целое племя совсем не  то,  что
на одиноких путников!
     -- Неужто  вы  все дни проводите в пути? -- спросила Кася,
не удержавшись. -- За что себя так мучаете?
     На нее посматривали с усмешками. Ответил Неждан,  лишь  он
свободно владел древним языком:
     -- Женщина,  почему  не возлежишь в чаше цветка? Почему не
проводишь дни в праздности?
     Кася возмутилась:
     -- У меня работа, задание!
     -- Но в Мегамире можно прожить без  работы,  верно?  Везде
кров  и стол. Многие попались на этот крючок... На третий-пятый
год разучались говорить, а их дети рождались почти  неразумными
насекомыми. Работа -- ценность, но когда нет работы по душе? Мы
счастливы,  женщина!  Наши  отцы  мечтали  о  дальних  походах,
странствиях,  путешествиях,  но   далеко   ли   заберешься   на
изъезженной вдоль и поперек планете за короткий отпуск?
     Кася поерзала, сказала недовольно:
     -- Заметно, что мы недавно из Старого Света?
     Неждан коротким прыжком одолел перегородивший дорогу сухой
ствол  дерева, на лету закрутил тройное сальто, умело опустился
на ноги, даже не качнулся:
     -- Заметно.  Я  родился  уже  в   Мегамире.   Отец   много
рассказывал  про отвратительную работу, когда живешь от субботы
до субботы, тогда лишь можно взять рюкзак на плечи и выехать  с
ночевкой  за  город.  А  один  раз  в году удавалось на две-три
недели забраться в сравнительно незаселенные места. Потому  мы,
много  наслышавшись  про  заветную  мечту  отцов,  выполняем их
завет, их страстное желание всегда быть в дороге!
     Семен опустил голову, пряча  улыбку,  Кася  вспыхнула,  но
сдержалась,  перехватив  предостерегающий  взгляд  варвара.  Не
вмешивайся, говорили его ясные  голубые  глаза.  Они  не  знают
другой жизни. Винить нельзя.
     Я  виню  не  их, ответила она взглядом. Виноваты родители,
что ушли в Лес, тем самым обрекли на лесную жизнь  и  всех  еще
неродившихся   детей,  внуков.  На  жизнь  вечных  бродяжников,
которые как кочевые муравьи не имеют  постоянного  жилья,  идут
через непролазные джунгли!
     У  варвара  был  сочувствующий  взгляд, словно понимал ее.
Слабая улыбка тронула  четко  вырезанные  губы,  будто  сказал:
бродяжники -- еще не самый странный народ. То ли еще увидишь!
     Она   не  была  уверена,  что  правильно  истолковала  его
усмешку, тем более, что он сам не  мог  знать  другие  племена.
Мегамир  необъятен, станция от станции находятся за сотни тысяч
километров, переговариваются с экранов мониторов, а  варварские
племена, развившиеся из уцелевших беглецов со станций, вовсе не
подозревают о существовании других народов.
     Влад  придержал  дима,  побывал  в  хвосте  колонны, снова
догнал голову, где рядом  с  Нежданом  двигались  двое  крепких
парней.  Один, который с первой же минуты смотрел недружелюбно,
недовольно засопел, бросил взгляд исподлобья  на  крепкоплечего
варвара.  Кася  задвигалась,  умащиваясь поудобнее, глаза Тарга
повернулись к ней и больше уже не отрывались.
     В полдень Неждан скомандовал привал. Вскинул руки, помахал
как сяжками, и племя сразу остановилось. Против ожидания  Каси,
бродяжники не повалились на землю, даже дети с визгом принялись
скакать  по  всей  поляне, гоняться друг за другом, побежали по
деревьям и скрылись среди зеленых полотнищ, а  взрослые  вместо
того, чтобы заняться временным лагерем, спешно готовить еду для
всего  племени, разбились на кучки, живо разговаривая, слышался
смех, шутки. Неждан отошел с одним из молодых спутников, что-то
рассказывал, указывая вдаль. Тарг выждал, когда гости слезли  с
боевого  муравья,  медленно  приблизился.  Глаза  его  надменно
оглядели Влада словно пустое место, он повернулся к Касе:
     -- В моем племени много красивых женщин, но я не знал, что
есть по-настоящему прекрасные.
     Грудь он выпячивал, вздувая  косые  мышцы  спины,  бицепсы
красиво  играли  под загорелой до черноты кожей. Он был в самом
деле красив: перед  глазами  Каси  пронеслись  образы  Тарзана,
Маугли,   языческих  божеств,  античных  героев.  Широкогрудый,
пышущий силой, здоровьем, он смотрел на  нее  жадно,  в  темных
глазах быстро разгорался огонек страсти.
     -- Спасибо,  --  ответила  Кася  польщенно,  --  но ты зря
обижаешь  женщин  своего  племени.  Они  все  такие   красивые,
веселые!
     -- С тобой не сравнятся, -- ответил Тарг просто.
     Он   схватил  ее  за  руку.  Кася  помедлила,  прежде  чем
попытаться высвободиться -- даже пальцы излучали тепло, мужскую
страсть. Тарг удержал, огонек в  глазах  превратился  в  пламя.
Дыхание стало чаще, он спросил внезапно охрипшим голосом:
     -- Который из них твой мужчина? Или оба?
     Кася негодующе повела плечиком:
     -- Мой?.. Никакой. Я -- свободная женщина.
     Тарг сказал настойчиво:
     -Так  чего же ты медлишь?.. Я чувствую, что нравлюсь тебе.
Ты нравишься мне в сотни раз больше. Пойдем?
     Кася уперлась, он  засмеялся,  вскинул  ее  на  руки.  Она
забилась,    чувствуя    что    красавец-дикарь    воспринимает
сопротивление как любовную  игру,  легко  перехватил  ее  руки,
прижал  к  широкой  твердой груди. Лишь когда мелькнули толстые
листья, она сообразила, что ее уносят в глубь Леса, и закричала
громко, отчаянно:
     -- Помогите!.. Семен! Влад!
     Она  ощутила  незнакомые  запахи  --  сладкие,  дурманящие
голову.  Тарг сделал огромный прыжок, пронесся по широкой дуге,
под ним качнулся широкий розовый  лепесток,  над  головой  Каси
взвилось  оранжевое  облако.  Мельчайшие  крупинки защекотали в
носу, она расчихалась, во рту ощутила нектарную сладость. Потом
в сознание прорезался другой голос, грубый и злой.  Она  выпала
из  крепких  объятий,  повалилась на частокол нежных столбиков,
едва достававших ей до колена.  Те  подались  в  стороны,  Кася
провалилась  почти до дна, упершись в толстый столбик, а нежные
прутики в отместку почти до пояса засыпали ее желтой пыльцой.
     Она терла глаза, запыленные приторной сладостью, не  сразу
расслышала   сердитые   возгласы,  отдаленные  крики.  Крики  и
возгласы  доносились  откуда-то  снизу.  Кася  открыла   глаза,
отшатнулась в страхе и недоумении.
     Она сидела в чашечке цветка, облепленная цветочной пыльцой
как неуклюжий шмель, а внизу на земле застыли друг против друга
Тарг и  Влад.  Их  мышцы  вздулись  и застыли, а руки явно были
готовы для  схватки:  пальцы  растопырены,  локти  полусогнуты.
Донеслись голоса, к месту ссоры спешили радостные дети, за ними
-- женщины, последними показались мужчины.
     Тарг  выглядел  рязъяреннее,  чем в тот момент, когда Влад
ухватил его за локоть и он выпустил Касю. Влад запоздало  понял
свою ошибку: он чуть выше, это оскорбляло лучшего воина.
     Влад  попытался  незаметно  соступить  в  ямочку  или чуть
согнуть колени. Тарг заметил, хищно оскалился. Пришелец трусит,
старается избежать стычки!
     -- Ты идешь рядом с моим племенем, --  процедил  Тарг.  --
Иди,  разрешаю.  Только  иди  в  сторонке,  в  наши  обычаи  не
вмешивайся.
     -- Спасибо, что разрешил и ты, -- ответил Влад. -- Правда,
я думал, что у вас другой вождь -- Неждан. Или ты уже сместил?
     Тарг  увидел  среди  приблизившихся  мужчин  суровое  лицо
Неждана,  услышал ропот. Он напряг мышцы, кожа на груди и боках
с  треском  раздвинулась.  Феромоны  брызнули  из  пор  тонкими
плотными  струйками.  Влад  смутно  различил  их  в неподвижном
воздухе:   желтовато-лиловые,   тут   же    рассыпающиеся    на
поблескивающие  в  лучах  Хорса  частички.  Мембранные щели под
ребрами Тарга  приоткрылись,  задвигались  чаще,  заглатывая  в
крохотные дырочки воздух.
     Влад,  напротив, заблокировал поры, не дал феромонам выйти
наружу. Тарг в самом деле силен:  воздух  накачивает  в  легкие
сверху  и получает через крохотные щели под ребрами. Влад знал,
что такое возможно достичь после сложных упражнений, но  волхвы
запрещали, по их словам это ведет к обесчеловечеванию. Впрочем,
бродяжники,  как  помнил  Влад, шли почти исключительно в тени,
старались держаться под листьями.  Правда,  он  тоже  не  любит
выходить  на  прожигающие  насквозь  солнечные лучи, приходится
постоянно накачиваться водой, что тут  же  испаряется,  как  не
стискивай поры, но, похоже, кожа у него все-таки плотнее.
     -- Ты хочешь уйти, -- спросил Тарг люто, -- или пусть тебя
унесут?
     -- Кто  идет  за  чужим  соком,  --  отпарировал  Влад, --
возвращается без жвал.
     Тарг вздул мышцы до  предела,  пошел  медленно,  заходя  к
Владу сбоку, хищно пригибаясь:
     -- У меня жвалы?
     -- Не  жвалы,  --  поправился Влад. -- Слюнявые мандибулы.
Даже гнилые максилы.
     Кася услышала далекий крик, Семен мчался  к  ним  со  всех
ног,  прыгал  через  камни,  завалы.  Его  остановили,  не дали
выскочить на поляну. Тарг и Влад стояли почти в центре, все еще
не сводя глаз друг с друга.
     -- Ты сейчас останешься без жвал и мандибул,  --  пообещал
Тарг.
     Лица  сбежавшихся  бродяжников  сияли,  драка  --  одно из
немногих развлечений, доступных в Лесу, а когда сходятся  такие
крепкие бойцы -- Влада оценили как достойного сойтись с Таргом,
то развлечение еще ценнее. Влад видел, что схватки не избежать,
сказал  самым оскорбительным тоном, стараясь вывести противника
из равновесия:
     -- В твоем племени дерутся как щиглицы -- языками?
     Тарг вспыхнул, в толпе раздались сдержанные  смешки.  Кася
испуганно дергала Семена за руку, тот крикнул Владу:
     -- Мы не должны ссориться! Прекрати.
     Влад  не  стал  объяснять,  что  прекратить  --  позволить
вытирать о себя ноги. Избежать драк с бродяжниками можно только
через одну хорошую драку.
     -- Лучше уведи женщину...
     -- Сзади! -- вскрикнула она отчаянно.
     Влад мгновенно повернулся, перехватил  руку  Тарга,  резко
швырнул  через  поляну.  Тот  пролетел  по  крутой дуге, сделал
сальто, с размаха ударился головой о ствол дерева,  еще  трижды
перекувырнулся и упал точно на подошвы, уже готовый к схватке:
     -- Я ожидал, -- бросил Влад дрожащей Касе. -- Этот фекалий
привык  пугать  тлей  да младенцев! Когда видит мужчин, под ним
лужа.
     Тарг заверещал, ринулся на  врага.  Влад  встретил  точным
ударом.  Кася наконец поняла, что варвар нарочито бесит лучшего
воина, тот неразумно теряет силы и воду.
     При четвертой сшибке Влад  упал,  они  покатились,  плотно
сцепившись,  сдавливая друг друга в объятиях, стараясь ухватить
за выступающие  части,  вывернуть,  используя  захваты,  замки,
рычаги.  Кася  затаила  дыхание, но кое-кто из зрителей потерял
интерес, отступил, кто-то  ушел  и  не  вернулся,  а  некоторые
заново  явились  с  ломтями еды. Драка затянется -- лишь в Мире
Чудовищ, как зовут здесь иногда  Старый  Свет,  можно  добиться
быстрой победы мощным ударом в челюсть.
     Тарг  свалил  варвара,  прижал  лицом  к  земле,  не давая
дышать, но упереться ногами не удавалось -- до небесной  тверди
не  дотягивался.  Чужак  вывернулся, все же облепленный грязной
пленкой воды, что забивала рот, в  злости  сильнее  сдавил  под
ребрами,   передавливая   дыхальца,   там  затрещало,  легонько
хлопнуло, снова разорвались легочные пузырьки, на  губах  Тарга
выступила  кровавая  пена. Он зарычал, ударил ногой в землю, их
подбросило, но упали на краю поляны,  куда  достигали  отвесные
лучи.
     Влад,  прожигаемый  почти  насквозь,  ощутил  прилив силы,
противник же задергался, пытаясь откатиться в  сторону.  Пальцы
Влада нащупали толстый корень, высунувшийся из земли, он крепко
стиснул,  продолжая  удерживать  Тарга.  Тарг  дергался, бешено
сжимал  в  объятиях,  крепких  как   стальные   капканы.   Влад
воспользовался  моментом,  поменялся  местами,  не  выпуская ни
противника, ни корешка -- жгучее полуденное  солнце  обрушилось
на  спину  Тарга.  Влад, накрытый его тенью, ощутил усталость и
апатию, как всегда при резком переходе из  солнечного  места  в
тень,  но  натренированно  ускорил  сердцебиение.  Таргу  хуже,
только перетерпеть моменты его бешеной активности,  додержаться
до спада, до обезвоживания!
     Тарг  люто  наносил  удары,  трепал Влада, бил им о землю.
Взлетали и падали на прежнее место -- Влад не отпускал корешок,
внезапно изловчился подсунуть  под  корешок  ногу,  царапая  об
острые кристаллы кожу, обхватил Тарга, прижав ему руки к бокам,
сцепил  пальцы на спине в замок. По разочарованному реву понял,
всем ясно: чужак выиграл. Он  прижимается  спиной  к  земле,  в
тени,  а отважный Тарг, самый сильный боец, судорожно корчится,
прожигаемый отвесными лучами!
     Мышцы Влада трещали, в голове стоял гул от частых  ударов.
Когда  Тарг  оказывался  между  ним  и солнцем, Влад видел, как
через мутное стекло, желтое пятно в небе, на  которое  набегали
темные  облака: внутренности, легкие, сердце, печень... По этим
быстро меняющим  цвет  "облакам"  он  видел,  как  быстро  идет
обезвоживание,  у  самого  от сухости язык царапал небо, гудела
голова, а мышцы живота сводило короткими спазмами, но  под  его
руками  тело раскалилось, от него шел сухой жар, а запахи стали
отчаянными.
     Краем глаза Влад внезапно увидел как Семен исчез, а  через
несколько  мгновений  появился  с  арбалетом.  Тарг в последнем
страшном усилии рванулся, оттолкнулся от  земли,  такой  толчок
забросил  бы  их  на  вершину  дерева,  но  резкий рывок бросил
обратно. Влад  ударился  лопатками  об  острый  край  кварцевой
глыбы,  едва  не  выпустил Тарга. Тот продолжал дергаться, Влад
изо всех сил  удерживал,  но  ослабевшие  пальцы  разомкнулись,
перед  глазами  Влада  мелькнуло  перекошенное  лицо,  безумные
глаза. Ожидал страшного удара, но Тарг резко  ударил  в  воздух
локтем, взмахнул ногой...
     ...И  Влад обессиленно понял, что Тарг уже в беспамятстве.
Из толпы выбежало сразу четверо, оттащили Тарга на край поляны,
где  в  тени  сразу  зацепились  за  деревья,  листья,   корни,
растянули  во  все  стороны, а пятый, который почему-то смотрел
застывшими глазами на Семена, вздрогнул,  подбежал  к  Таргу  и
выдавил из бурдюка каплю воды.
     Влад  тяжело  поднялся, тут же ощутил восхитительный запах
воды. Перед глазами мелькнуло раскрытое горлышко  фляги,  жадно
сдавил,  припал  к  вздувшемуся блестящему шару. Холодная влага
сразу охладила пылающее горло, голова очистилась, перед глазами
исчезла цветная рябь. Кася  поддерживала  его  одной  рукой,  а
флягу держала возле его губ.
     Семен  подбежал, арбалет со взведенной тетивой болтался за
плечами. Влад перевел дыхание, сделал  два  гигантских  глотка,
уменьшив шар до размеров кулака:
     -- Что ты хотел?
     -- Там  один  намерился  плеснуть  воды, -- объяснил Семен
отсутствующе. -- Когда Тарг был наверху... Я предостерег,  мол,
надо  честно,  дурак  не  послушался, подобрался ближе, тогда я
взял его на прицел.
     Влад изумленно посмотрел на скромного химика:
     -- А если бы он все-таки бросил на него воду?
     -- Не знаю, -- ответил Семен честно. --  Но  он  посмотрел
мне в лицо и отступил.
     -- Гм,  --  сказал  Влад. Он тоже посмотрел в лицо Семена,
повторил, -- гм...
     На краю поляны в густой тени поднялся на четвереньки Тарг,
помотал головой. Он блестел, облепленный водяной  пленкой,  что
на  глазах  тускнела,  впитываясь в пересохшую кожу, испаряясь.
Влад быстро отвернулся, Кася увидела  сильнейшее  отвращение  в
синих глазах. Варвар, как она помнила, никогда не становился на
четвереньки.




     После   короткого   отдыха,  когда  все  напились  сока  и
пополнили запасы воды, бродяжники пустились  в  дорогу.  Воздух
быстро  увлажнялся,  Семен и Кася наконец ощутили приближение к
большой  воде.  Семен  достал  карту,  озабоченно  присвистнул.
Ближайшая   река   за   сотню   километров,   точнее  --  сотню
мегакилометров,  как  зовут  их  здесь.  А  сейчас  подходят  к
большому  ручью,  которого  нет  на  карте, а то и к небольшому
лесному озеру, слишком малому, чтобы наносить на карту в Старом
Мире.
     Бродяжники двигались неспешно, уверенно. Рядом с  Нежданом
по-прежнему  шли  Тарг  и  Максимба,  все  трое  настороженные,
всматривающиеся в каждую тень, принюхивающиеся. После  драки  с
Владом все делали вид, что была дружеская потасовка, спортивная
схватка.   Тарг   не   оправился   полностью,  потому  Максимба
вздрагивал при каждом треске, писке: вслушивался за двоих.
     Миновав  раздутые  влагой  толстые  стволы,  где  мясистые
листья  гниют  на сырой земле, Головастик вслед за бродяжниками
вышел на пологий берег. Впереди на сотни шагов  тянулись  глыбы
кристаллов,  самые мелкие -- в рост человека, а дальше, сколько
достигал взгляд,  блестели  сглаженные  толстым  слоем  водяной
пленки,  грани  кристаллов  еще  дальше,  откуда веяло холодом,
угадывалась необозримая водяная гладь.
     Кася  и   Семен   выглядели   несчастными:   океан   пугал
безбрежностью.  Неждан  с  двумя помощниками уверенно прыгали с
кристалла на кристалл, удерживались на острых  сверкающих  так,
что  болели  глаза,  гранях.  За  ними  потянулись  бродяжники,
по-прежнему беспечные,  глазеющие  по  сторонам,  лишь  две-три
матери подхватили на руки чересчур бойких детей.
     -- Не   наступайте   на  края,  --  предупредил  Влад.  --
Прорвете, сами выпутывайтесь!
     -- За собой смотри, -- ответила Кася гордо.
     Она словно бы брала реванш за пережитый  страх,  когда  он
боролся  с  Таргом,  а она так сжимала кулачки, начисто забыв о
своей силе, что  ногти  прорезали  ладони  почти  до  середины.
Теперь    старательно   прятала,   залепленные   обезболивающей
липучкой, только бы не понял, не задрал нос, мужчины все такие,
всегда думают о себе чересчур.
     Нога Каси скользнула по грани кристалла, под подошвой едва
слышно хлопнуло, ступня ощутила острый край.  Вверх  по  голени
быстро потек как живой холодный обжимающий кожу студень. Кася в
испуге   дернулась,   одним  прыжком  намерилась  оказаться  на
соседней  глыбе,  но  правую  ногу  держала   ППН   --   пленка
поверхностного  натяжения,  пэпээнка,  лишь левая стояла поверх
студня, но по правой пленка быстро поднялась до развилки, часть
медленно и с усилием  поползла  еще  выше,  а  другая  половина
перебралась на бедро правой, ускоренно соскользнула, постепенно
истончаясь,  внизу  ступки  с  чмоканьем  соединилась  с  общим
безразмерным одеялом, что уходило в бескрайнее море. Пленка  на
левой  ноге  утолщилась,  погнала  верхний край быстрее, холодя
живот, грудь.
     Кася заверещала, разум отказывался принимать  ползущее  по
ней  водяное  чудовище  как тонкую пленку воды. Семен с хриплым
криком скакнул на помощь, а варвар молча  бросил  вперед  дима.
Головастик  легко  пробежал  по  камням, мощным рывком вздернул
Касю в воздух, нежно сжимая жвалами в поясе, держал  так,  пока
набежавший  Семен сражался с водяной перемычкой, что вытянулась
вслед за жертвой, не отпускала.
     Рассыпая ругательства,  Семен  кое-как  перерубил  водяной
столб,  нижний край нехотя опустился, мгновенно растаял, а Кася
оказалась облеплена слоем воды в  две  ладони  толщиной.  Семен
кое-как  содрал  пэпээнку  горстями,  с завистью посматривал на
блестящие  когтистые  лапы  Головастика.  Когти  и  шипы  легко
прорывали   пленку,   но   вода   лишь  делала  слабые  попытки
вскарабкаться выше, тут  же  разочарованно  отливалась,  словно
клещ, который вместо сладкой крови хлебнул ядовитого сока.
     -- Почему бы не смазаться и нам?
     -- Перебьетесь,  --  буркнул  Влад. -- Ты вон руки смазал?
Довольно. Дим тяжел, к тому же у него когти. А что  мешает  вам
ходить как люди?
     -- Плохому   танцору   яйца   мешают,   --  ответил  Семен
несчастливо. -- К тому же ноги кривые...  Нет-нет,  пани  Кася,
это  у  меня  кривые.  Кривые  и  волосатые.  Влад,  все-таки я
беспокоюсь за Головастика. Здесь  под  пэпээнкой  камни,  а  на
озере?
     -- За  себя  беспокойтесь,  --  ответил варвар холодно. --
Побыстрее, придется нагонять!
     Последние из  бродяжников  уже  шли  по  камням,  накрытым
толстым  прозрачным одеялом, а фигуры Неждана, Тарга и Максимбы
почти растворились в Тумане. Кася, дрожа от  холода,  запрыгала
по  глыбам, пригоркам, холмикам, потом вершинки стали все ниже,
между ними пролегала долинка,  Кася  со  страхом  ощутила,  что
берег понижается.
     Водяная  шуба под ногами начала прогибаться. Кася с трудом
удерживала  равновесие,  размахивала   растопыренными   руками,
словно пыталась взлететь. Семен двигался с приклеенной улыбкой,
напряженный,  глаза  прикипели  к  вырастающим  впереди водяным
горам, что перемещались в их сторону медленно, величаво.
     В сторонке варвар осторожно вел дима, хлопал  по  широкому
как  дверь  лбу,  что-то  говорил ласково, постоянно держал под
прицелом синих глаз все шесть  когтистых  лап.  Головастик  шел
осторожно,  лапы  опускал медленно, без нажима, не волочил, как
варвар велел Касе и Семену -- острые когти мгновенно  распороли
бы тугую защитную кору.
     Семен  заметил, что варвар кроме толстого слоя смазал лапы
дима еще и  двумя  странно  пахнущими  струйками  жидкости,  но
спрашивать  не  рискнул.  Их  не считает людьми, но Касе делает
скидку как женщине, а ему может дать  по  сяжкам,  как  говорят
даже на Станции. Или по жвалам, как говорят там же.
     Дети  и  молодые  женщины бродяжников весело опустились на
все четыре, резвые  как  крохотные  водомерки,  вода  едва-едва
прогибалась,  вождь  и  крупные  мужчины ступали как по тонкому
льду. Семен тут же отогнал сравнение из чужого мира, здесь льда
не знают, не могут даже вообразить, ибо лед -- смерть.  Мегамир
на  долгую  зиму  впадает  в  спячку,  анабиоз, или же уходит в
непромерзающие  глубины,  пережидает  в   темноте   и   сырости
бесконечную  длинную  зиму,  находясь  между жизнью и смертью в
тягучем оцепенении. Зима -- это Великий Ледниковый Период,  ибо
когда  люди  выходят  весной  наверх,  то  старые горные хребты
оказываются стерты, реки текут в других местах, старые озера  и
моря  исчезли,  вместо  Леса  --  пустыня или же сборище совсем
других деревьев, непривычных, диковинных...
     Дети носились с визгом, с  превосходством  поглядывали  на
старших,  те  упрямо  двигаются на двух ногах, хотя шатаются от
малейшего ветра, падают, но зачем-то поднимаются именно на  две
ноги...
     Семен  оглянулся,  ощутил  озноб.  Берег  уже расплывался,
осталась зеленая стена, что с каждым шагом серела,  отдалялась,
а  еще  через два-три десятка шагов там поднялась стена Тумана.
Такая  же  стена  и  далеко  впереди,  а  между  ними  медленно
перемещаются   водяные  горы,  вдаль  тянется  широкая  цепочка
человеческих фигур.
     Из-за водяных гор, даже из дальней стены Тумана выныривали
хохочущие дети, затеявшие игру  в  догонялки,  путь  пересекали
скользящие  по  упругому  студню  диковинные  животные, сновали
вокруг оцепеневшего Семена, едва не  сбивая  с  ног,  исчезали,
оставляя   за   собой   чуть   вдавленные  канавки,  что  сразу
заглаживались, исчезали.
     Кася  лязгала  зубами,  ежилась.  Семен  сам  передергивал
плечами,  старался  повернуться  к  солнцу  то одним, то другим
боком -- жгучие лучи  проникают  вовнутрь,  разогревают  кровь,
щекочут  внутренности.  Из-под ног мощно тянет ледяным холодом,
хотя верхний слой прогрелся.
     Из  воды  изредка  торчали  могучие   стволы   исполинских
деревьев, поднимались в немыслимую высь, куда не доставал глаз.
Деревья  блестели, с высоты опускались огромные длинные листья,
концами доставали воды. Таких деревьев Кася в Лесу  не  видела,
здесь  свой  особый  Лес,  как и свои звери, бегающие по воде с
большей легкостью, чем по земле.
     Кася ускоряла шаг,  спешила  выбраться  из  черной  полосы
смерти,  так  она  представляла густую тень на воде, где жгучие
лучи вдруг переставали пронизывать тело, сердце замирало, мышцы
слабели.
     На   деревьях   висели   огромные   безглазые    чудовища,
неподвижные,  размером с железнодорожные вагоны. Иной раз -- по
несколько  особей.  Мокрые,  покрытые  слизью,   они   медленно
обсыхали.  Мягкие червеобразные тела темнели на ветре и солнце,
уплотнялись, на глазах обретали жесткость и угловатость.
     Подходя к такому дереву, Кася издали увидела  у  основания
вздымающийся  холм  воды,  он  то опадал, то снова выпячивался.
Дорога шла мимо, едва ли не через холм, Кася со страхом увидела
чудовищную голову водяного зверя -- тот полз со дна по  дереву,
а  сейчас,  столкнувшись  с пэпээнкой, тщетно пытался прорвать,
давил изо всех сил,  цеплялся  за  ствол  крючковатыми  лапами,
похожими   на   основание   башенных  кранов  в  порту.  Пленка
натягивалась, едва не звенела от напряжения, но не лопалась,  а
чудовище не могло прокусить: у водяного зверя не было рта!
     Кася была в десятке шагов от дерева, когда сзади хлопнуло,
ее догнала   легкая  дрожь  натянутой  воды.  Пэпээнка  все  же
лопнула, мокрое чудовище освобожденно ползло по дереву.
     Семен заметил ее интерес, так он истолковал ее  панический
страх,  заботливо  указал  на  верхушку  дерева впереди, где на
грани видимости что-то шевелилось, дергалось, наконец по глазам
внезапно ударила ярчайшая радуга, заслонившая полнеба, исчезла,
снова появилась, неуверенно колыхаясь  под  ветром.  Замелькали
огромные  синие  и  красные молнии, целые сети молний, огромных
цветных искр, словно внезапно заблистали сотни зеркал.
     -- Крылья дракона,  --  бросил  Семен  тоном  знатока.  --
Пожалуй,  летающим  драконом  в Мегамире его правильно называть
по-английски.
     Кася с трудом поверила, что  видит  вылезающую  из  кокона
молодую  стрекозу,  но  не  успела  даже  раскрыть  рот: в двух
десятках шагов впереди внезапно вздыбился водяной холм -- целая
гора! -- снизу  подпирало  нечто  черное,  пленка  истончилась,
лопнула,  из  лохмотьев воды вздыбился огромный черный зверь, с
головы  до  кончиков  лап  закованный  в  блестящий  на  солнце
панцирь.  Зверь  приподнялся в воде, на спине треснуло, панцирь
разломился надвое, половинки оттопырились, выметнулись на  ходу
разворачивающиеся  из  пакета  тончайшие  радужные крылья. Кася
успела увидеть, как  по  тончайшим  трубочкам  побежала  темная
кровь,   расправляя  крылья,  выравнивая,  придавая  жесткость,
упругость.   Крылья   завибрировали   --   двоих   бродяжников,
оказавшихся поблизости, смело ветром. Кася, пытаясь удержаться,
опустилась на корточки. Она успела увидеть лицо Влада, в глазах
варвара   мелькнуло   сильнейшее   отвращение.   Кася  поспешно
поднялась, пытаясь удержаться  как  корова  на  льду,  ибо  под
ногами  вода качалась, шла гармошкой. Хотя какого дьявола, чего
ей дорожить мнением простого варвара?
     Черный зверь тяжело  оторвался  от  воды,  оставив  быстро
смыкающуюся  пэпээнку,  сильнейшую  рябь на воде, из-за которой
многие бродяжники либо падали, либо опускались на четвереньки.
     Черное чудовище, гудя как  перегруженный  самолет,  быстро
уменьшилось,  бродяжники  с  воплями поднимались на ноги, снова
падали, вынужденно пережидали  на  четвереньках.  Кася  слышала
два-три  сердитых  возгласа,  но  еще  больше сыпалось шуточек,
иронических советов, а дети вовсе обезумели от счастья: визжали
и скакали на всех четырех, спешили скатиться с  водяных  горок,
носились как мелкие водяные блошки.
     -- Дети  природы, -- донесся голос Семена. -- Я никогда не
видел более беззаботных людей... Бросить что ли чертову  химию,
уйти с ними?
     -- Я всегда думала, -- сказала Кася очень твердым голосом,
-- что водяные жуки не могут взлетать прямо из воды...
     Добавить  Кася ничего не успела, впереди из дальней группы
бродяжников донесся тягучий крик:
     -- Приготовить шестой запах!..
     Кася  ускорила  шаг.  Варвар  и  его   огромный   сяжечник
терпеливо  поджидали  ее с Семеном. Головастик держался боком к
солнцу, впитывал жаркие лучи всем телом. Абдомен раздулся, он и
сейчас, ожидая странных существ  в  ярко-красных  комбинезонах,
время  от  времени касался мандибулами озера, высовывал длинный
красный  язык,  и  вода  охотно   поднималась   в   приглашающе
распахнутую пасть.
     -- Что там? -- спросила Кася тревожно.
     -- Морские драконы, -- ответил Влад сурово.
     Бродяжники   продвигались   уже  плотной  кучкой,  детишки
приутихли и держались с матерями в середине маленького  отряда.
Мужчины  сняли  бурдюки,  на  лицах  исчезли  усмешки, смотрели
тревожно, сурово. Кася  держалась  между  Семеном  и  варваром,
сзади  шел  огромный  страшный  ксеркс,  вода  под  ним  сильно
прогибалась. Кася однажды соскользнула в такую ямку,  ударилась
о  железную  шипастую балку, едва не поранив руки. В тот же миг
чудовищные жвалы обхватили за плечи, ее подняло,  и  она  снова
очутилась  возле  Семена.  В его глазах мелькнуло беспокойство,
она торопливо выдохнула:
     -- Ничего...  Его  пасть  как  у  шагающего   экскаватора,
который  может  взять,  не  расплескав,  рюмку.  Я  его  уже не
боюсь... почти.
     Ей в самом деле не страшно  было  идти  впереди  страшного
ксеркса,   иногда  чувствовать  на  плечах  ощупывающие  сяжки,
ощущать за спиной острейшие жвалы. Головастик  был  любопытным,
она уже знала, это уже не стаз солдата или фуражира, а существо
подправленное  неграмотными  дикарями  во  что-то  новое, более
умелое, преданное.
     Деревья остались позади, впереди открылась  ровная  водная
гладь. Касе почудилось впереди движение, но там уже поднималась
стена Тумана, он был почему-то ближе на воде, чем в Лесу. Вдруг
из  него  стремительно выметнулось чудовище, понеслось прямо на
людей. Кася видела быстро вырастающий холм с  двумя  блестящими
шарами,  до  половины  погруженными  в  воду. Холм приблизился,
вырастая в размерах, оказался не холмом, а головой  чудовищного
зверя,  а  полушария  --  глаза,  по  самой середке разделенные
темной полоской: верхняя часть видит над озером,  а  нижняя  --
вон ее хорошо видно сквозь толщу воды! -- раздута, чтобы ничего
не  пропустить  в  воде  и на далеком дне. За массивной головой
вздулось плоское тело чудовищных размеров, а ног Кася сперва не
углядела, настолько далеко ушли  от  тела.  Средние  и  задние,
длинные как корабельные мачты, загребали воду, мощными толчками
отшвыривая назад, а передние водяной дракон вытянул перед собой
когтями вперед, изготовившись хватать добычу.
     Двое  передних мужчин разом вытряхнули из бурдюков крупные
оранжевые  шары.  Кася  задохнулась,  закашлялась  от   дурного
запаха.  Капли,  едва  коснувшись  воды,  разбежались  радужной
пленкой. Водяной дракон уже налетал  на  бродяжников,  передние
лапы   раздвинулись  для  захвата  добычи,  исполинская  пасть,
похожая на вход в бездонный туннель, распахнулась во всю  ширь,
но  едва  лапы  коснулись  радужной  пленки,  дракон повернул в
сторону так круто, что мощная волна скрыла его огромное тело, в
следующий миг водяной вал вскинул Касю на вершину  гребня,  она
упала,   успев   увидеть  впереди  стаю  таких  же  чудовищ  --
стремительно   носились   по   неподвижной   воде,   едва    не
сталкивались,  влетали  в  Туман,  оттуда  выныривали звери еще
крупнее, у всех страшные морды до половины в воде,  а  передние
-- блестя когтями наготове.
     Сердце Каси застыло, такие лапы за один захват сгребут все
племя, включая с ними ее с Семеном и варвара с его закованным в
доспехи ксерксом!
     Водяной холм медленно опал, ее подняла волна поменьше, еще
дважды  сильно  колыхнула,  Кася поспешно встала на ноги. Рядом
сыпал проклятиями Семен: упал на бок,  локтем  прорвал  водяное
покрывало,  погрузился  по  плечо,  пытался выползти, используя
приемы утопающего среди льдин. Однако вода не  лед,  а  тягучий
клей   --  Семен  в  барахтанье  погружался  глубже,  проклятия
оборвались, когда рот опустился под воду.
     Кася бросилась на помощь, варвар рявкнул грубо:
     -- Женщина, стоять!
     Она послушно замерла, чувствуя странное успокоение, и даже
смутное удовлетворение, что решат за нее, но тут же раздраженно
напомнила себе, что ей скомандовали как  собачонке,  а  она  --
кандидат   наук   и   автор   шести  работ!  --  с  готовностью
послушалась, едва заслышав властный мужской окрик,  какой  стыд
для независимой женщины...
     Додумать  не  успела,  Головастик  уже  ухватил  химика за
щиколотку и вытащил, подняв высоко  в  воздух  --  облепленного
толстой   рыхлой   массой,   похожей   на   студень.  Перемычка
истончилась,  в  ней  заблестели   искры,   с   тонким   звуком
оборвалась.  Семен  все  еще  вися  над  поверхностью  воды, со
злостью сдирал жирные хлопья, похожие на сгустки  гуммиарабика,
разбрасывал  в  стороны,  стараясь не уронить под ноги. Ломтики
воды,  упав  на  поверхность  озера,  мгновенно  вживлялись  не
отторгаясь от материнской ткани ни на миг.
     -- Похоже,  --  сказала она саркастически, не придумав как
уколоть толстокожего варвара, -- Головастик умеет многое лучше,
чем ты. Верно?
     -- Верно,  --   ответил   он   гордо,   словно   сам   был
Головастиком. -- Очень многое!
     Головастик  опустил  Семена,  но сперва сяжками придирчиво
прощупал  подошвы  химика.  Семен  изумленно  покачал  головой,
благодарно  почесал  дима  возле сяжек. Хоша ревниво завозился,
оттолкнул задней лапой руку человека.
     -- Он умеет многое и лучше вас, -- добавил  Влад  невинно.
-- С таким весом не проваливается!
     -- Было бы у меня шесть ног! -- отпарировала Кася.
     Варвар  смолчал,  оглядел  ее  критически. Кася вспыхнула,
вообразив  себя  с  шестью  ногами.  В  эту  минуту  отдала  бы
полжизни, чтобы увидеть, какой ее представил варвар.

     Бродяжники бесстрашно шли через скопище чудовищных водяных
зверей.  Те  носились  как  взбесившиеся  скалы,  плотная волна
вздымалась тугими волнами. Бродяжники часто падали, но алломоны
выпускали бережно, дозировали. Кася видела тревогу на их грубых
лицах. Звери внезапно возникали из Тумана,  проносились  опасно
близко,  поднимая  крутые  волны  и  распахивая водяную целину,
исчезали так  же  внезапно.  Валы  по  краям  глубокой  борозды
постепенно опадали, едва видимое дно исчезло, поверхность стала
непроницаемой, упругой, странно искажающей чудовищные тени, что
мелькали   в   глубине,   иногда  поднимаясь  опасно  близко  к
поверхности.
     Кася  от  ужаса  подпрыгивала,  когда  снизу  к  ее  ногам
устремлялась  огромная оскаленная пасть, где поместились бы все
бродяжники. Чудовища были мальками огромных рыб,  хищные  жуки,
личинки  --  Кася  не узнавала никого, умирала от страха тысячи
раз,  но  чудовища  в  последний  момент  отворачивали   морды,
проплывали  мимо,  а ее подбрасывала одиночная волна -- часто с
такой силой, что Кася кувыркалась,  прежде  чем  шлепнуться  на
упругую воду.
     Едва-едва   начала   успокаиваться,  но  увидела  с  каким
напряженным   лицом   идет   Семен,   всегда   беззаботный    и
жизнерадостный, вспомнила, что хищники иной раз хватают и дурно
пахнущую добычу: от частого повторения рефлекс ослабевает!
     С  хлопком  прорвав  водяную гладь, показались два длинных
толстых шеста, покрытых густыми  волосками,  с  виду  --  очень
жесткими.  Шесты,  поднимаясь, превратились в огромные колонны,
волоски расправились, тут же колонны  начали  медленно  уходить
под  воду.  Уже  скрылись,  а  Кася  стояла  как эквилибрист на
свободно висящей проволоке, боясь идти дальше.
     Семен  толкнул  в  спину,  указал  под  ноги.  В   глубину
опускалось   массивное   темное   тело,   размерами  с  линкор.
Бамбуковидные антенны  уже  изгибались,  укрылись  на  мохнатой
груди зверя, блестящие пузырьки воздуха, запутавшиеся в усиках,
перешли   и   застряли   в  густых  волосах  на  груди,  оттуда
серебристые пузырьки занесло движением воды под надкрылья,  где
у  водолюбов  дыхальца,  а  дальше Кася не рассмотрела, водяной
зверь ушел на глубину, куда не доставало солнце.
     Кася видела по напряженным лицам, что алломоны на  исходе.
Подводные чудовища выныривали, разбрасывали крупные комья воды,
с    треском    растопыривали   половинки   жесткого   панциря,
выстреливали тончайшие прозрачные крылья, смехотворно непрочные
для таких бронированных чудовищ, тяжело отрывались от воды,  но
уносились   в  небо  быстро,  мощно,  напористо,  взревывая  на
поворотах.
     Кася двигалась механически, одурев от неприятного  запаха.
Бродяжники сами старательно обходили желтые лужайки алломона, а
если  наступали,  то  с  великими  предосторожностями: пэпээнка
трепетала, истончившись до крайности.
     Варвар такие лужайки обходил, а дима вел вовсе по  широкой
дуге, не позволяя наступать даже густо смазанными жиром лапами.
Иногда вынужденно возвращался, надолго скрывался с Головастиком
и спящим Хошей в страшной стене Тумана.
     Кася  начинала жаться к Семену, сразу чувствуя себя слабой
и беспомощной,  однако  через  какое-то  время  снова  замечала
страшную  литую  голову,  которая,  по словам варвара, вовсе не
литая, а состоит из множества частей,  что  срослись  настолько
плотно  и  без швов, что все ее головатые на магической Станции
не различат. Она снова чувствовала раздражение, желание уколоть
дикаря, и только ради этого старалась держаться ближе  к  нему.
Только для этого.
     Впрочем, ученых варвар задевал зря, она сама заметила, что
голова  ксеркса состоит из предкового аркона и шести туловищных
сегментов, что давно утратили сегментарность,  голова  выглядит
литой,  цельной,  как  у  человека,  череп  которого  сложен из
множества слабо скрепленных между собой костей.
     -- Берег близко, -- послышался рядом странно мягкий голос.
-- Дотянешь?
     Варвар шагал рядом, внимательно заглядывал в ее посеревшее
от усталости лицо. Кася волочила ноги, пленка под ней почти  не
прогибалась.  Она  потеряла  за  время пути десятую часть веса,
хотя воздух был густо насыщен мельчайшими водяными капельками.
     -- А если не дотяну? -- огрызнулась она.  --  Прибьешь  из
жалости?
     Он поощрительно улыбнулся:
     -- Сильная женщина! Злая... Хорошо.
     -- Бесчувственный  дикарь, -- обругала она, чувствуя лютую
ненависть. -- Чтоб тебя рыба сожрала!
     Он ушел к диму, ухмыляясь во весь  рот,  Семен  сказал  ей
предостерегающе:
     -- Кася!  Полегче  с  ним.  Это  не  мягкий Ковальский, не
интеллигентнейший  Соколов,  а  все-таки   дикарь.   Шуток   не
понимает.
     -- Все  понимает,  --  ответила Кася устало. -- Сказать не
может, словарный запас что у него, что  у  Головастика,  что  у
Хоши, но понимают все трое.
     -- Чуют, -- поправил Семен.
     Она  сама  временами  словно  бы чуяла нечто в воздухе ли,
душе, на короткие мгновения словно бы заглядывала далеко сквозь
Туман, видела, странные деревья, извивающиеся части исполинских
личин, яйцеклады невиданных имаго... Далеко ли, в какой стороне
находятся -- неизвестно,  туманные  видения  тут  же  исчезали,
оставалась   опустошенность  и  острейшая  как  нож  зависть  к
надменному варвару, для которого, теперь Кася  подозревала  все
сильнее,  такое  видение мира привычно. Даже видит не урывками,
как  удается  ей,  а   постоянно   получает   картину   дальних
окрестностей!
     Бродяжники  посматривали по сторонам настороженно, но хотя
вокруг не было ничего неожиданного, лицо то одного, то  другого
вдруг либо озарялось улыбкой, либо передергивалось отвращением.
Кася  с  тоской  понимала,  что  они что-то видят носами там на
берегу, осязают, чуют...




     Впереди  из  серой   стены   Тумана   медленно   оформился
обрывистый  берег.  Последние из бродяжников уже поднимались по
отвесной стене, почти невидимые за тюками, впрочем  --  заметно
похудевшие.  На гребне берега три фигуры внимательно следили за
берегом и озером. Кася узнала Неждана  и  помощников:  Тарга  и
Максимбу.
     Варвар  с  облегчением вывел Головастика на берег, где под
толстой  пленкой   воды   просматривались   глыбы   кварца   --
одинаковые,   словно   выброшенные   из  единой  камнедробилки.
Головастик  тут  же  помчался  по  отвесной  стене.   Последние
бродяжники  достигли  вершины,  фигуры  часовых тут же исчезли.
Вечные странники явно решили не ждать отставших чужаков.
     Берег был крут, иногда нависал  карнизами,  немыслимыми  в
Старом Мире, где властвует чудовищная гравитация. Водная пленка
всползла  по  стене  на  три-четыре  метра,  под  ней  блестела
отшлифованная водой плотная как камень желтизна мегадерева.
     Кася прикинула на глаз: ствол березки,  упавшей  в  лесное
озерко,  не  иначе,  а  дальше весь Лес на километры тянется из
березняка. Она  ощутила  внимательный  взгляд  варвара.  Дикарь
как-то  ощутил,  что она чует Лес впереди, она ясно ощутила его
удивление, даже настороженность, словно бы не знал, чего от нее
ожидать еще.
     Они карабкались вслед за Головастиком.  Тот  бежал  легко,
острые   когти   цеплялись  за  малейшие  неровности,  а  Кася,
измученная переходом, несколько раз теряла опору,  повисала  на
кончиках  пальцев, однажды ее даже перехватил в падении варвар,
грубо прижал к стене. Кася, закусив губку от унижения,  собрала
остаток сил и взбежала, почти догнав Головастика.
     Семен выбрался последним, сказал сожалеюще:
     -- Жаль,    расстались   с   бродяжниками!   Милые   люди,
доброжелательные. Беззаботные.
     -- Почти животные, -- согласился Влад. -- Наша цель,  мол,
слиться с природой? Уже скоро...
     Кася  резко  оборвала, не давая варвару умничать, его дело
-- прокладывать дорогу:
     -- Все равно пора сворачивать. Они по прямой, а мы  --  по
спирали.
     Влад  посмотрел внимательно, синие глаза странно блеснули,
сказал ровно:
     -- Тогда садитесь. Вы не сможете бежать быстрее дима.
     Головастик прибежал, уже  раздутый  как  бурдюк,  от  него
несло  березовым  соком.  Хоша  сидел позади сяжек, остервенело
чесался сразу четырьмя лапами, старые  чешуйки  летели  во  все
стороны,  линял.  Мембраны  на  его брюшке раздвинулись, сквозь
густые волосики  просвечивалось  нечто  янтарно-желтое,  словно
капельки солнца.
     Кася   и  Семен  запрыгнули  на  ракетницу,  Влад  сел  на
загривок, но впереди всех по-прежнему сидел сытый Хоша, гордо и
бесстрашно смотрел вперед. Головастик несся через  редкий  Лес,
земли  почти  не  видели  за  коричневым слоем опавших листьев:
жестких, сильно пахнущих  застарелым  березовым  соком.  Дважды
огибали  невероятно толстые колонны, накрытые изъеденными снизу
крышами -- круглыми, исполосованными глубокими ущельями. Кася с
трудом узнала грибы. А узнав,  могла  гордо  сказать,  что  это
подберезовики.  Пусть  варвар  раскрывает рот от изумления: как
узнала?
     Влад понюхал воздух,  словно  в  чем-то  колеблясь,  затем
Головастик  ринулся по прямой. Высились толстые стволы, облитые
зеленоватой слизью,  а  впереди  листьев  и  тонких  стволов...
торчал то ли гигантский экскаватор, то ли портовый кран -- Кася
узнала  чудовищного  хищника  лишь  в  тот момент, когда ксеркс
неторопливо пробегал между огромными шипастыми  ногами.  Хищник
не   двигался,   будучи  засадником,  казался  неживым,  только
короткие сяжки на треугольной голове подрагивали.
     Влад  поднял  голову,  увидел  себя  отраженным  в  сотнях
омматидиях  крупных  глаз,  разнесенных на верхние углы головы.
Хищник был сказочно красив.  Недавно  перелинявший,  в  молодой
изумрудно-зеленой  коже,  свежий,  юный,  не больше чем две-три
недели от роду.
     Голень кольнуло, Влад  дрыгнул  ногой,  пытаясь  стряхнуть
крохотного клещика. Не больше ногтя, но, судя по расцветке, лет
ему  уже  семь-восемь...  Хоша  взвизгнул,  скакнул прямо из-за
сяжек, умело схватил клещика, не дав дожить до девятого года. В
мандибулах сочно чавкнуло, Хоша выплюнул пустую  шкурку  и  уже
пешком  поплелся  через  шейный стебель на огромную голову, где
остывало нагретое его задом место.
     Кася  задержала  дыхание,  когда  едва  не  задела  локтем
толстую  ногу  хищника:  брюхо, похожее на аэростат, опускалось
почти до земли! Кася ощутила странные запахи, смутно удивилась:
ведь не дышит! Сквозь тонкую полупрозрачную оболочку  раздутого
брюха  видно как там нечто двигается, клетки на глазах делятся,
раздвигаются, ядра бурлят, фабрика жизни работает во  всю  мощь
круглые сутки.
     Когда   хищник  остался  позади,  Кася  зябко  передернула
плечами:
     -- Когда-нибудь догадаются, что дурачим!.. И эти богомолы,
и жуки, и кузнечики. Все вдруг догадаются?
     -- Кошмар, -- согласился Семен без  энтузиазма.  --  Конец
Мегамира.
     Влад  оглядывался,  не  понимая, смотрел то на Касю, то на
Семена. Семен сделал совсем трагический вид, что было  нетрудно
после труднейшего перехода через озеро. Влад не выдержал:
     -- Дурость!  Я  по пальцам перечту зверей, что хватают все
подряд. А остальные... Рисса может убить нас всех, но из  тысяч
видов  гусениц  выбирает  только  тронхид. Из тронхид вычленяет
только пятидневок, этих даже я отличу, а из пятидневок поражает
только  с  запасами  жира  в   заднем   сегменте!   При   такой
избирательности посмотрит она на нас!
     Семен покосился на Касю:
     -- К  тому  же  мы  в  отпугивающих  комбинезонах! Двойная
перестраховка.
     Влад покачал головой:
     -- Вы в самом деле верите, что  ваши  комбинезоны  кого-то
отпугивают?..

     Ксеркс  бежал  через  густые  заросли, иногда прижимался к
земле, а ракетница  чиркала  по  очередной  крыше  из  зеленого
листа.   Воздух  от  земли  шел  влажный,  прогретый,  а  когда
Головастик  выскакивал   на   открытое   пространство,   словно
оказывались в другом мире: знойном, прокаленном, где по горячей
земле   молниеносно  проскакивают  огромные  укрытые  панцирями
звери. Здесь все в панцирях: хищники и травоядные, ибо  панцирь
защищает   в   первую  очередь  от  жгучего  солнца,  не  давая
пронизывать насквозь, прожаривать внутренности.
     Через час стремительного бега,  когда  миновали  несколько
черно-белых  стен  --  сознание  отказывалось понимать, что это
всего лишь стволы деревьев, мегадеревьев -- понеслись по ровной
каменистой равнине. Влад начал обеспокоенно посматривать вверх,
хищный нос  нервно  колыхнул  крыльями.  Не  оглядываясь,  Влад
протянул  флягу  Семену.  Тот благодарно отхлебнул, живительная
влага быстро потекла  по  телу,  заполняя  быстро  пересыхающие
клетки. Перевел дух, спросил сипло:
     -- Тут еще осталось. Кому дать, женщине или диму?
     -- Женщине, конечно, -- ответил варвар с нотками удивления
и даже  возмущения. Пояснил тупому химику: -- Дима я только что
напоил!
     Семен  с  усмешкой  передал  флягу  Касе.  Девушка   взяла
брезгливо,  осмотрела придирчиво, выискивая следы могучих жвал,
бросила сердито:
     -- Что-то расхотелось.
     -- Как знаешь, -- ответил Семен  бессердечно.  --  Правда,
когда высыхаешь, фигура портится, лицо идет морщинками!
     Кася вырвала флягу у него из рук.

     Семен  заметил,  что как бы не был коротким привал, варвар
всегда выбирает площадку, чтобы оставалось чистое  пространство
шагов  на  сорок.  А  над  головой  всякий раз нависала плотная
зеленая крыша.
     Дим унесся на охоту, так он  отдыхал.  Хоша  на  этот  раз
перебрался  к  Семену,  тот  бессовестно  приваживал, почесывая
толстое  брюшко,  скребя  ногтями  за  сяжками,   щупал   лапы,
сдавливая мышцы задней пары, что Хоша одобрял тоже. Влад обошел
поляну:  наступал вечер, нужна безопасная ночевка, Кася и Семен
наперебой докладывали Соколову о результатах, Соколов морщился,
бросал короткие взгляды на дальний стол,  там  поднимался  пар,
сверкали   искры,   наконец   прервал,   просил   поторопиться.
Десантники, мол, уже на пути  к  Станции,  но  могут  опоздать,
головотяпы  Управления  не  понимают смертельной опасности, так
что спешите, на этом связь окончена, привет Хоше и Головастику,
а также их другу Владу сыну Кремня...
     Экран погас. Кася и Семен с несчастным видом смотрели друг
на друга. В самом деле  докладывать  пока  нечего.  А  диковины
фауны  и  флоры для Соколова не диковины -- он здесь родился. А
что не знает -- всего не знает никто, -- то и не спешит узнать,
своей работы по горло.  Говорят,  он  поет  от  счастья,  когда
ставит, оставив администраторство, сложнейшие эксперименты.
     Семен вяло жевал вырезку из сочной личинки, чувствовал как
мясо еще подергивается, пытался представить себе костер посреди
этой поляны. Крупные куски обугленной древесины отрывались бы и
стремительно  уносились  вверх,  где  широким  сводом  нависает
плотный лист ландыша, на том конце поляну почти касаясь  земли.
Дым  останавливается  под куполом, незаметно растворяется, лишь
присмотревшись можно заметить, как  наиболее  крупные  кусочки,
остывая медленно опускаются, а мелочь долго кружит, постукивает
в разогретую ткань зеленой крыши, медленно остывает. Крупняки к
вечеру опустятся прямо на спящих, а мелкие частички продержатся
в воздухе до полуночи, когда холод осядет на землю...
     Он шумно вздохнул:
     -- Костер бы... Хотя бы маленький!
     Влад услышал, повернул голову:
     -- Костер? Что это?
     -- Огонь,  -- ответил Семен тускло. Он почти с отвращением
посмотрел на сырое мясо. -- Странный процесс горения, обычный в
Старом Свете, невозможный в нашем...
     Влад ответил сердито с ревнивыми нотками:
     -- В нашем мире все возможно!
     -- Увы, -- вздохнул Семен, -- ты  прав.  Но  лучше,  чтобы
возможно было не все.
     Варвар  не ответил, замер, потом медленно повернул голову,
пошарил глазами по зеленой холодной крыше, чуть просвечивающей,
где мелькали темные силуэты.  Красные  лучи  заходящего  солнца
превратили  лист  в  странное переплетение нитей, жилок, камер,
среди которой плавали волокна с размытыми краями, темные  ядра,
хвостатые звезды.
     -- Опасность? -- спросил Семен быстро.
     -- Непривычность, -- ответил Влад.
     Кася сказала саркастически:
     -- Тогда  это очень серьезно! А то у нас все так привычно,
знакомо...
     Варвар  молчал.  Семен  тоже   приподнялся,   настороженно
всматривался  в  тени  на внешней стороне листа, вздрагивал при
любом треске, скрипе, вопле лесного зверя.
     -- Сидите на месте, -- велел варвар властно.
     Он  неслышно  скользнул  из-под   листа.   Семен   спросил
вдогонку, опасаясь повысить голос:
     -- Надолго?
     -- Испугаться не успеете, -- донесся удаляющийся голос.
     Семен  покосился на бледную Касю, подумал, что на этот раз
варвар серьезно дал маху. Он бросил ломоть мяса ей  на  колени,
приглашающе  улыбнулся.  Кася  отпрянула,  мясо упало на землю.
Семен покачал  головой,  лихорадочно  думал,  чем  еще  отвлечь
девушку.
     Опустились  сумерки,  под листом потемнело. Умолкли голоса
дневных зверей, быстро и скороговоркой, почти  захлебываясь  от
спешки,  пропели  свадебные  и территориальные песни вечерники,
начали подавать  голоса  первые  ночники.  Наконец  послышались
шаги,  лист  чуть  дрогнул, под темный свод ступил варвар. Лицо
было хмурым, дышал тяжело, на  плече  Кася  усмотрела  глубокую
царапину,  оттуда  сочилась  кровь.  В  руках он держал длинный
металлический багор  с  двумя  острыми  крюками.  Почти  следом
раздался  бодрый  стук твердых когтей, лист зашатался, под него
подлез Головастик, процарапывая тугие клетки железом на  спине.
Хоша разлегся на лбу, звучно икал, живот разместил бережно, тот
перевешивал то в одну, то в другую сторону.
     Семен  взял  багор,  потрогал  острие.  От  кончика  и  до
середины рукояти шелушилась корка застывшей слизи.
     -- Нашел? -- спросил он.
     Влад  кивнул.  Головастик  принялся  облизывать   шершавым
языком, несколько раз прошелся по царапине.
     -- Кто обронил?
     -- Джампер.
     -- Ух  ты...  Этой штукой управляет джампом? Как в древней
Индии слонами. Наткнулся случайно?
     Влад покачал головой, лицо было в тени. Семен не видел его
глаз:
     -- Шел по нашему следу. От берега.
     -- Понятненько, -- протянул Семен пораженно,  хотя  ничего
еще не понял. -- Ворюга или охотник за скальпами?
     Кася перевела взгляд с варвара на Семена:
     -- Он придет за своим... инструментом?
     Варвар отрицательно покачал головой:
     -- Больше никуда не пойдет.
     Кася  снова  ничего  не  поняла,  но уловила напряженность
Семена, ее  плечи  передернулись  сами  собой,  словно  пахнуло
ночным холодом. Семен сказал торопливо, голос дрогнул:
     -- Завтра с первыми лучами?.. Тогда спать?
     -- Ложитесь,  --  ответил  варвар  рассеянно.  Несмотря на
угрозу, витающую в воздухе, Семен  успел  поразиться  живучести
архаизмов  Старого  Мира. В Мегамире спали стоя, сидя, зависнув
вниз головой в петле на потолке,
     но говорят, как видно по Владу, все еще по-старинке.
     Влад поднялся, проговорил устало:
     -- Мы посторожим с димом.
     Кася сказала строго, настойчиво:
     -- Заберемся в пластиковый мешок! Никто не прокусит. Мешок
армирован!
     -- Пойдем, Кася, -- сказал Семен,  он  мягко  увлек  ее  к
тюкам.  -- Он посторожит, чтобы чего не сперли. Сюда уже пришла
цивилизация... А где цивилизация, там и ворюги.
     -- Где ты видишь цивилизацию? -- огрызнулась Кася.
     -- А мы? -- удивился Семен.
     В мешке Кася долго умащивалась, кублилась, сворачивалась в
клубочек. Наконец задышала легко, а когда  Семен  провалился  в
сон,  спросила  вдруг чистым ясным голосом, в котором не было и
намека на сон:
     -- А почему он сказал, что тот больше никогда...
     -- Напугал,  --  ответил  Семен  сердито,  он  уже   видел
красочный  сон.  --  Чтобы  тот  не  любопытничал, чего ради ты
уединяешься под цветочками.
     -- Я просто ходила смотреть на  цветы!  --  ответила  Кася
быстро.
     -- Скажи это Владу, -- пробурчал Семен сквозь сон.
     -- И скажу!
     -- Будто он не знает твои цветы по запаху...
     Голос  химика  оборвался, он захрапел. Кася долго не могла
заснуть, заново  кублилась,  умащивалась,  но  сон  не  шел.  В
желудке  снова началось брожение, хотя ела только из тюбиков, в
кишечнике потяжелело. В приоткрытое отверстие мешка уже  тянуло
холодным  чистым  воздухом  ночи. Подумала со злостью, что если
бабочки находят друг друга за два-три мегакилометра, то  варвар
с его раздувающимися ноздрями многое сможет ощутить и понять.
     Внезапная  мысль  вспыхнула  в мозгу, столь ослепительная,
что Кася на время забыла  о  тяжести  в  кишечнике.  Варвар  не
случайно  казался  столь  смышленным...  Надо не забыть сказать
утром Семену. А пока  надо  перетерпеть,  организм  даже  ночью
теряет  много  воды,  скоро тяжесть в кишечнике станет не такой
ощутимой, а ночи летом не такие уж и длинные...

     Утром сидели на  спине  Головастика  намного  раньше,  чем
солнце  зажгло  верхушки  деревьев.  Воздух  замораживал члены,
ксеркс  бежал  тяжело,  выбирал  сухие  места.   Когда   солнце
коснулось  земли,  он  понесся  по открытому, сразу взбодрился,
прибавил скорости.
     На листьях и гладких камнях блестели водяные  шары.  Самые
крупные -- с Касю, приплюснутые весом. Даже Головастик пробегал
мимо,  напиться  задерживался  возле  шаров  поменьше, откуда в
случае чего выбарахтаешься. Влад напился на первой  же  стоянке
так, что вода едва не выплескивалась из ушей, посоветовал:
     -- Запаситесь влагой. До обеда без остановки.
     Кася  наклонилась  над  шаром с ее кулак размером, а Семен
соскочил с дима, захватив две огромные фляги. Варвар смотрел  с
интересом, у него на диме были только бурдюки из мягкой пленки.
Семен  втянул чистейшую влагу с помощью поршня, наполнил обе по
горлышко,  варвар  кивнул  понимающе,  пошел  к  диму.  Кася  с
разочарованием показала ему язык.
     Когда  взапрыгнули на ксеркса, варвар вдруг потянул носом,
сказал с безмерным удивлением:
     -- Через полчаса встретим стойбище!
     Семен встрепенулся:
     -- Люди? Большое стойбище?
     А Кася спросила подозрительно:
     -- Откуда знаешь? Бывал?
     -- Запах, -- ответил варвар коротко.
     Головастик понесся  резво,  но  теперь  даже  в  его  беге
чувствовалась  осмотрительность.  Варвар  присел по эту сторону
ракетницы,  часто  трогал  кронштейны,  заглядывал  в   прицел,
расспрашивал  Семена  как стрелять из этого странного арбалета.
Ноздри красиво вырезанного носа трепетали почти беспрерывно.
     Кася хлопнула себя по лбу:
     -- Семен, что я сообразила ночью!
     -- Как перебивать  запах?  --  поинтересовался  Семен.  --
Э-э... цветами?
     -- Грубый ты человек, Семен. Я о том, как наш великий воин
все понимал на Станции!
     Влад   напрягся,  руки  его  начали  двигаться  медленнее,
разворачивая ракетницу вправо и  влево.  Кася  сказала  громко,
наслаждаясь торжеством:
     -- Он  только  принюхивался,  а  мы сами подсказывали, как
именно ловить муравья на экране дисплея! Принюхивался -- вот  и
все!  А вообще он в электронных играх понимает не больше своего
замечательного Головастика или великолепного Хоши!
     Она видела как приосанился варвар, слыша похвалы ему и его
шестиногим друзьям. Семен с неловкостью отвел глаза:
     -- Они в самом  деле  великолепные.  Не  обязательно  быть
доктором  наук, чтобы оказаться хорошим человеком. А Головастик
и Хоша лучше многих известных мне людей.
     Головастик мчался еще с полчаса, потом замер,  приподнялся
на  всех  шести. Сяжки вытянулись, чертили замысловатые кривые.
Варвар постукивал по голове  ксеркса,  подавал  некие  сигналы,
передавая  информацию,  а  глаза  варвара напряженно обшаривали
окрестности.
     -- Уже близко? -- спросил Семен напряженно.
     -- Очень.
     -- Сколько верст?
     -- Меньше сотни шагов.
     Семен круто повернулся, обалдело  посмотрел  по  сторонам,
едва не сшиб Касю на землю. Спросил зажато:
     -- Где они? Вправо, влево? На востоке, западе?
     -- Зените.
     Ксеркс резко бросился вперед, с разбега вбежал на вставшее
дыбом  серое  плато, помчался вверх, ныряя в овраги, карабкаясь
через гребни, завалы,  молниеносно  проскакивая  по  усыпанному
сверкающими кристаллами полю.
     -- На деревьях? -- допытывался Семен. -- На мегадеревьях?
     Головастик вбежал под непривычно ярко-зеленое небо. Сквозь
зелень  слабо  просвечивало светло-зеленое пятно солнца, оттуда
шел бодрящий зной. Варвар даже склонился вперед,  став  похожим
на  хищного  ксеркса.  Кася  успела подумать, что в Старом Мире
собаки становятся похожи на хозяев, а здесь Головастик и верный
пес, и боевой конь, и советник по этике, а уж несравненный Хоша
так вовсе обезьянничает варвара, подражает даже в мимике.
     Внезапно варвар вскрикнул хриплым от волнения голосом:
     -- Планктонники! Держитесь!
     Ксеркс метнулся так,  что  догнал  бы  ракету,  нажми  кто
ненароком   на  спусковую  скобу.  Кася  и  Семен  вцепились  в
межкутикулярные швы, в лицо дул ураган, отрывал руки. По  бокам
проносились  зеленые  полосы. Головастик, заметно разогреваясь,
ворвался под зеленый навес. Широкий мясистый лист колыхался, на
солнце просвечивали гигантские  шестигранные  клетки,  раздутые
соком. Внутри клеток беспокойно двигались темные ядра.
     -- Что стряслось? -- допытывалась Кася сердитым шепотом.
     Варвар  спрыгнул,  сдернул  ее за ногу и, держа за шею как
мощными жвалами, подвел к краю листа. Снаружи был  яркий  свет,
Кася  щурилась, не сразу разглядела в блистающей синеве цветные
пятна, что медленно перемещались вместе с потоком воздуха. Кася
потрясенно  рассмотрела  огромные  цветные   шары.   Один   был
разрисован отпугивающими пятнами, два выглядели одноцветными, с
трудом различила один ярко-синий, что почти растворялся на фоне
такого же синего неба.
     -- Красота! -- прошептала она зачарованно.
     -- Ярко,  --  согласился  варвар,  он  все  еще  держал ее
цепкими пальцами
     за худую шею, не давая высунуться дальше.  От  его  ладони
шло  странное  тепло, волной прокатилось по спине, воспламенило
нервы вдоль спинного хребта, тело ослабело, мышцы ног стали  не
более упругими, чем вода. -- Странный народ... Я не ожидал, что
удастся его увидеть!.. Вообще неслыханно повезло: видел станцию
магов, видел бродяжников, теперь вот планктонники... В Мегамире
становится тесно.
     -- Что  за  народ?  -- спросила Кася слабым голосом. Ей не
хотелось шевелиться, от широкой ладони  шли  новые  волны,  еще
более странные, мощные.
     -- Живут только в воздухе. Рождаются, старятся, умирают на
воздушных   шарах.  С  наземными  племенами  не  общаются.  Так
говорят.
     -- А если другие планктонники?
     -- Мир чересчур велик, хоть теперь я в этом сомневаюсь.
     -- Но если встретятся?
     -- Не  знаю.  Вообще  не  знаю,  что  заставило   их   так
возненавидеть землю, что поклялись никогда не ступать на нее.
     -- Глупцы,  --  проговорила  она  с  трудом. Голова начала
кружиться, ноги подгибались. Она с огромным  усилием  заставила
произносить  правильные  слова:  --  Нет,  преступники!  Кто-то
когда-то наступил ему на ногу,  а  он,  обиженный,  поднялся  в
воздух  и  поднял  весь  будущий  род...  Если любит плавать на
воздушных шарах, то плавал бы в одиночку, а то заставил...  да,
именно  заставил  идти своей дорогой весь будущий народ! Не дал
выбора...
     Влад усмехнулся, убрал пальцы с ее покрасневшей шеи.  Кася
пошатнулась, с трудом восстановила равновесие, голос ее упал до
шепота:
     -- Эгоисты... Себялюбы...
     Влад сожалеюще покачал головой:
     -- Скажи  еще,  что  я  не  имею права на свою жизнь! Мол,
принадлежит племени. Вообще не могу смотреть беде в  лицо,  ибо
рискую потомством!
     Кася сглотнула комок в горле, пообещала:
     -- Скажу!
     Варвар  засмеялся,  внезапно  подхватил  ее  на руки. Кася
счастливо  вскрикнула.  В  следующее  мгновение   она   летела,
заброшенная   мощным  броском,  в  сторону  Головастика.  Семен
подхватил  девушку  на  лету,  усадил  рядом,  где  она  сидела
последние  два  дня.  Он  внимательно  посматривал  на варвара,
слабая улыбка  проскользнула  по  губам,  но  промолчал,  отвел
глаза.  Ксеркс  осторожно  пошевелил  сяжками.  Варвар подвигал
пальцами, покачал головой. Ксеркс осторожно  выдвинулся  из-под
листа, приподнялся на всех лапах, встопорщил жесткие щетинки на
сяжках.
     Влад  вспрыгнул  на  загривок,  Головастик  побежал резво,
однако держался в тени.




     Головастик сделал рывок в сторону, Кася крепче  ухватилась
за выступ кутикулы. Семен тронул ее за плечо, указал глазами на
бледно-зеленое  пятно  прямо  на  бедре.  Плесень  присосалась,
выпустила крохотные волосики с влажно блестящими шариками. Кася
с отвращением принялась сдирать чужую хищную жизнь, косилась  с
завистью  на  блестящие  плечи и прямую спину варвара. Не кожа,
кутикула, или вот-вот  станет  ею.  Глядишь,  возьмет  на  себя
функции  экзоскелета,  как  у  бравого  солдата Головастика или
ленивого сибарита Хоши. Эволюция здесь  мчится  как  стрела  из
арбалета  Влада,  новый  вид  может появиться всего за три-пять
поколений...
     Головастик остановился  так  резко,  что  Кася  стукнулась
носом  о  ракетную  установку.  Влад приподнялся, нюхал воздух.
Кася повела носом, ощутила кисловатый, но приятный запах.
     -- Придется обходить, -- произнес Влад с неохотой.
     -- Что там?
     -- Тетры и субтетры бьются.
     -- Нельзя проскочить? Ведь мы не тетры, тем  более  --  не
суб?
     -- Нельзя, -- ответил Влад коротко.
     Головастик  без  команды  развернулся,  хотя  Кася ощутила
недовольство боевого муравья, пошел  по  большой  дуге.  Редкие
шерстинки на абдомене выпрямились, с кончиков срывались с сухим
щелканьем яркие плазменные
     искры.
     Семен  хлопнул себя по лбу. Кася перевела взгляд с него на
варвара, поняла. Влад беспокоился не за них,  двух  мягкотелых,
люди достаточно отличаются от муравьев, их не тронут, к тому же
отпугивающие  скафандры,  но  боевой дим не утерпит, ввяжется в
свару, -- он выстоит против десятка тетров или их вассалов,  но
здесь их, судя по запаху, тысячи!
     Деревья   раздвинулись,  Кася  успела  бросить  взгляд  на
гигантское поле, ахнула. Не тысячи, а десятки  или  даже  сотни
тысяч   черных   хищных  зверей  сражались  как  машины  молча,
деловито, методично расчленяя друг друга. Над бескрайним  полем
-- другой  конец тонул в Тумане -- стояло желтое облако кислого
запаха. Слышался мирный шорох лопающихся панцирей, ломаемых лап
и сяжек.
     Дальше деревья теснились, листья втыкали  в  землю  острые
концы,  запах  муравьиной кислоты просачивался острыми как ножи
струйками. Головастик бежал намного медленнее  обычного,  сяжки
забросил  на  спину,  жадно  ловя запахи исполинского сражения.
Кася  отстранялась  от  гибких  антенн,  в  них   было   что-то
механическое,  неживое.  Семен  всякий  раз  осторожно  касался
ровных колец, что  соединяли  негнущиеся  членики  в  идеальных
суставных  сумках.  На  лице  химика был восторг, словно он сам
додумался до такого великолепного инженерного решения.
     Влад оглянулся, хмурая улыбка осветила его застывшее лицо.
Головастик помчался  быстрее,  Хоша  привстал,  заинтересованно
вертел шеей. Влад бросил через плечо:
     -- Сейчас увидите интересное!
     Кася  почти ненавидела его способность по молекулам запаха
видеть то, что лежало далеко за пределами зрения.  Преимущество
огромное  перед  любым  ученым  из  Станции,  ибо  нигде еще не
удавалось сконструировать прибор, чувствительнее  человеческого
носа.  Давно создали приборы в миллионы раз усиливающие зрение,
слух, силу, но в определении запахов приборы не могли  тягаться
даже   с   нею,   Касей,  а  варвар,  выросший  среди  дикости,
полузверь-получеловек, вообще недосягаем...
     На широкой поляне, размером с футбольное поле, дрались два
огромных зеленых богомола. За каждым был целый выводок  молодых
богомольчиков,  нежных,  только  что  перелинявших, с тончайшей
шкуркой, через которую  виднелись  внутренности.  Или  даже  не
линявших,  а  только  что  вылупившихся  из  оотеки,  что  даже
удивительно: богомолы лишь откладывают  яйца,  а  потомства  не
знают:   встретят  своих  едва  вылупившихся  детей  --  сожрут
немедленно, без колебаний.
     -- Это  ты  называешь  интересным?  --  спросила   она   с
сарказмом.
     Варвар  в  затруднении  покосился  на  Семена.  Химик даже
подался вперед, рассматривал драку  с  неподдельным  интересом,
кулаки  его  сжимались,  он  судорожно  дергал  локтями, словно
помогал захватывать противника.
     -- Гм... Ну, если неинтересно...
     Головастик помчался мимо, лишь развел жвалы, готовый  если
не вступить в бой, то хотя бы куснуть врага. Кася с отвращением
вспомнила  еще  одного спеца со Станции, тот с горящими глазами
рассказывал ей с жаром про особенности схваток богомолов.  Мол,
побеждает  всегда  тот,  который  хоть  на  микрограмм тяжелее,
крупнее. Тут же съедает целиком и  полностью,  выплевывая  лишь
шипы  и когти. Сбоев не бывает, богомолы почти идеальные машины
с постоянно работающим  компьютером  в  голове,  причем  --  по
единой  программе.  Но  однажды  был  поставлен  опыт,  в банку
запустили двух, примерно  одинаковых  по  размерам,  богомолов,
после короткой схватки сильнейший убил и сожрал противника. Тут
же в банку запустили еще одного -- намного меньше. Этот, завидя
амбала  в  полтора  раза  крупнее себя, сперва пугливо бегал от
гиганта, а когда убедился, что тот  его  не  трогает,  осмелел,
подобрался  ближе,  напал,  победил  сытого  противника, тут же
сожрал... и подох от обжорства. Этот бионик,  Дмитрий  Назарук,
визжал   от   удачно  поставленного  опыта,  изящного,  как  он
определил его сам,  не  замечая,  что  у  бедной  Каси  желудок
поднялся к подбородку.
     Она вздрогнула от страшного свистящего шепота:
     -- Всем застыть!
     Головастик  и  Хоша  мгновенно  поджали лапы, дим слился с
землей, а Буся  распластался  на  лбу  ксеркса.  Семен  и  Кася
замешкались,  химик  кое-как  прижал  девушку  к спине дима, не
давая ей  отбрасывать  тень.  Кася  негодующе  зашипела,  Семен
ответил успокаивающе:
     -Тихо-тихо! Хозяин знает, что вакке делать.
     -- Какой вакке? -- зашипела она. -- Причем здесь вакка?
     -- Ш-ш-ш-ш-ш!
     Кася  лежала  неподвижно,  глаза  были  на уровне матового
хитина.  Совсем  близко  ползла  крохотная  мошка,   совершенно
прозрачная,   внутри   ее   спиралью  завивались  желтые  соки.
Поблескивали крылышки, хотя такой крохе можно и  без  крылышек,
воздух для нее плотнее, чем вода для человека в Старом Мире.
     Мошка  на  глазах потемнела, приняла темную пигментацию, а
когда переползла на красную часть, чернота с той  же  скоростью
начала  уступать  россыпи  красных  точек,  из которых состояла
вроде бы сплошная краснота панциря.
     Кася вздрогнула, от злого голоса прямо над ухом:
     -- Не дышать!
     Она поперхнулась от возмущения. Семен  уже  свирепо  пучил
глаза. Здесь можно продержаться минут десять, а в сыром воздухе
-- втрое больше. Но что за дикость, почему...
     Все  еще  держа  дыхание  запертым,  она подняла голову. В
синем  небе  блеснула  цветная  искорка.   Кася   решила,   что
почудилось,  но  следом ярко сверкнуло красным, оранжевым, даже
зеленым. Там могли блестеть крылья огромного джампа!
     Влад и его звери лежали неподвижные как камни. Влад держал
арбалет наготове, пялил  глаза  в  сине-зеленый  туман  вверху.
Джамп  пронесся  чересчур  высоко,  всадник полагался больше на
нюх, чем на зрение. Семен и Кася  уже  побагровели,  задерживая
дыхание, на ушах Каси потемнели кончики, начали загибаться вниз
-- первый признак асфиксии.
     Влад  хлопнул Головастика, тот мгновенно подхватился, лишь
Хоша лежал распластавшись -- заснул.  Семен  с  шумом  выпустил
воздух,  едва  не  сметя  ураганом деревья на милю впереди, его
грудь  опала,  приклеилась  к  спине,  снова  раздулась  как  у
индийского петуха при виде новенькой курицы.
     Кася   выпустила  воздух,  стараясь  проделать  как  можно
незаметнее, спросила высокомерно:
     -- Можно не прятаться?
     Они промчались по влажной земле, часто  ныряя  под  навесы
толстых  листьев,  которые  напоминали Касе стеганые одеяла. По
структуре, конечно, ибо по размерам походили  больше  на  крыши
цирков.  В  такие минуты путешественники попадали в полную тьму
-- казалась полной при внезапном переходе от яркого  света,  --
но  лишь  Кася  и  Семен то щурились, терли кулаками слезящиеся
глаза,  то  таращились,  стараясь  рассмотреть  что-либо  кроме
плавающих  во тьме пятен. Головастик, похоже, вовсе пренебрегал
такой мелочью, как  перепады  света.  Запахи  надежнее!  Ну,  а
варвар  и  Хоша,  те  словно бы вообще знали, что ждет впереди.
Варвар  рассеянно  чесал  Бусе  горбатую  спинку,  а  маленький
зверушка,  понежившись всласть, затем скакал по плечам варвара,
деловито обследовал кожу, совал тонкие пальчики  в  уши,  тряс,
искал клещиков, скреб коготками спину Влада.
     Под  широкими  листьями,  где свой мир и свой климат, одни
звери сонно шарахались от свирепо  врывающегося  закованного  в
непробиваемые  латы  хищника,  другие  едва  шевелились, третьи
вовсе  не  двигались,  словно  замороженные.   Кася   брезгливо
дергалась,  хваталась  за Семена. Белесые, с тонкой увлажненной
кожей, эти  звери  могли  выжить  только  в  сыром  неподвижном
воздухе,  где  от  взвешенных  водяных  шариков  воздух  больше
походит на разреженную воду.
     Головастик не утерпел,  на  бегу  полоснул  жвалами  зверя
вдвое крупнее себя. Кася ахнула: острые серпы рассекли огромное
тело  с  такой  легкостью,  словно  стальной  капкан  перекусил
застывший студень!
     Ксеркс повеселел,  даже  приподнялся  на  бегу,тут  же  на
голову  Каси навалилось мягкое, горячее. Ракетница царапнула за
опустившийся лист, прогретый солнцем,  Головастик  без  команды
бросился  в  сторону, пробежал вдоль края листа, часто зацепляя
направляющими трубами за ворсистую крышу,  раздраженно  лязгнул
жвалами и побежал назад.
     -- Хитрить  нехорошо,  --  сказал  Семен наставительно. Он
похлопал ладонью по теплой хитиновой спине. Не  всегда  удается
пройти фуксом, по себе знаю.
     Дим  с  огромным  трудом  выдрался из-под осевшего к земле
листа, царапая брюхом землю, а ракетницей --  раздутые  зеленые
клетки,  тут  же  вскарабкался  на  него, помчался со всех ног,
перебегая с одного на другой -- под каждым листом  укрылась  бы
станция.  Белесые  волоски  торчали  из  каждой вздутой клетки,
чиркали ксеркса по груди. Кася боязливо поджимала ноги, волоски
были толстые, как черви.
     Пахло гнилью, запахи  стояли  тяжелые,  плотные.  На  лапы
Головастика  налипла  плесень,  карабкалась к груди и брюху, по
бокам  желтели  клочья  ядовитых  грибов.  От  них   потускнеет
блестящий хитин, а если не убрать -- за сутки прожжет насквозь.
Жизнь  кипит  и  здесь,  массы  земли  содрогаются,  сдвигаемые
спинами жуков чудовищных размеров, впятеро-семеро крупнее дима,
вспучивается, всюду снуют бесцветные полупрозрачные звери,  что
погибли бы за доли минуты, попади под луч солнца...

     Еще два дня шли, все так же забирая вправо, всматриваясь и
вслушиваясь  во  все,  что  может  навести  на след исчезнувших
ученых. Кася израсходовала видеокристаллы, начала заново,  едва
не со слезами стирая записи, тоже важные и тоже ценные. Жалобно
просила  хотя  бы  пару  мнемокристаллов  у  Семена,  но  химик
оказался со странностями. Сулил руку
     и сердце, а видеокристаллы зажал: самому нужны позарез, он
важным делом занимается, а не зверюшек заснимает,  которые  все
равно всех не запечатлеть, так что и начинать не стоит...
     Кася   дула   губы,   наеживалась   от  обиды,  горбилась,
становилась похожей на Бусю, разве что чуть крупнее.
     Почти двое суток  продирались  сквозь  дикие  многоэтажные
заросли,  прилипали  к  росе, потекам молочно-белого сока, даже
вытаскивали себя за линь, привязанный к стреле: у арбалета было
и такое назначение.
     К вечеру вроде бы выбрались из гнилого мира, но  были  так
измучены,  что  свалились в тяжелый сон, не приготовив защитную
сетку, пилюли разогрева, ночную дозу антибиотиков. Кася  смутно
помнила  вечер,  он  слился  для  нее с хмурым утром, когда она
проснулась  от  резких  судорог,  вызванных  холодом.  От   нее
гадостно  пахло,  комбинезон настолько облепила желтая плесень,
что отпугивающие красный и черный цвет исчезли вовсе.
     Она  с  великим  трудом  отыскала  пилюлю,  подстегивающую
метаболизм,  кое-как  сумела раздавить во рту. Небо обожгло. По
телу  заструилось   тепло.   В   сумерке   рассвета   поднялась
широкоплечая  фигура.  Кася  с  тревогой  заметила,  что варвар
пошатывается, почти не смотрит по сторонам. Он был бледным  как
личинка, голос прозвучал мертво:
     -- Женщина...  Если я хоть наполовину такой же грязный, то
мне конец.
     Кася помедлила с ответом, ибо впервые  не  могла  отыскать
резкость. Неожиданно для себя сказала:
     -- Ты  грязнее в сто раз! Твои звери не помогут, мне самой
придется отскабливать тебя ножом и железной щеткой.
     Двигаясь плечом к плечу, словно скованные одной цепью, они
выбрались  из-под  листа.  Головастик  скрючился  под   толстым
деревом,  подогнув  все  лапы.  Хоша  распластался между сяжек,
нахохлившийся, но спал так же мертвецки, как и могучий дим.
     -- Хороши, -- буркнул Влад. -- Я их оставил сторожить! Нас
бы сожрали заживо, а эти стражи и сяжками бы не шелохнули!
     Кася ощутила толчок симпатии к бедным зверям:
     -- Они измучились  больше  нас!  На  диме  ехали,  а  Буся
высматривал врагов. К тому же кто станет есть таких грязных?
     Влад  посмотрел на нее пристально, девушка начала медленно
краснеть. Влад сказал негромко:
     -- Сожрали бы, ну и ладно. Не скоблить эту мерзость.
     Головастик, не просыпаясь, повел  сяжками.  Хоша  тревожно
стрекотнул,  тоже  не  выползая  из  глубокого  сна. Головастик
вытянул сяжки  далеко  вперед,  нащупал  Влада.  Кася  опасливо
попятилась, а страшный ксеркс внезапно прыгнул. Варвар очутился
в  чудовищном  капкане  жвал.  Сверху  скакнул  Хоша, заверещал
возмущенно, вдвоем с ксерксом спешно начали сдирать  с  хозяина
враждебную плесень.
     Влад морщился, отворачивал лицо: Головастик выпускал едкие
капли,   стекающие   по   максилам,  хватал  жвалами  за  руки,
протаскивал их через темную жидкость, как  поступил  со  своими
сяжками,  но руки не закрытые панцирем сяжки -- щиплет, а шею и
подмышками жжет как огнем, усердный ксеркс обрабатывает  с  ног
до головы...
     Семен выбрался следом, его некогда ярко-красный комбинезон
походил  на  маскировочный десантный. Желтая плесень на плотной
ткани  не  отмирала,  как  обещали   химики,   лишь   принимала
грязно-зеленый  цвет  да  вцеплялась крепче, в надежде отыскать
трещинку,  выемку.  Семен  клял  на  все   лады   конструкторов
комбинезонов, вкрапляя химические термины, что звучали грязнее,
с  трудом  отдирал  по  крохотному  волоконцу, а с другого бока
плесень разрасталась вдвое быстрее.
     Влад крикнул, уворачиваясь от скачущего по голове Хоши:
     -- Попроси Головастика! Плюнет разом, выйдешь как  молодой
богомол из кокона.
     -- Без   скафандра?   --  спросил  Семен  скептически.  --
Благодарю покорно.
     Влад пожал плечами, насколько ему позволил Головастик:
     -- Я же без этой красной шкуры.
     -- Куда моему скафандру, против твоей шкуры!
     -- Заведи себе.
     Семен подумал, покачал головой:
     -- Нет, я консерватор. Разве что  Кася...  Она  ради  моды
хоть куда!
     Кася  задохнулась  от возмущения. Мужчины переглядывались,
рожи были бесстыжие. Головастик выпустил Влада, варвар  сверкал
как  наконечник  стрелы,  принялся спешно чистить себя, начал с
сяжек, протаскивая их через мандибулы. Нижние и верхние челюсти
работали так яростно, словно пытались перекусить антенны.  Кася
инстинктивно   ожидала   увидеть   их   изжеванными,   хотя  бы
изгрызенными,  но   сяжки   выходили   из   слюны   блистающие,
чистенькие, метелочки на кончиках топорщились как новенькие.
     Хоша   с  нерешительным  видом  держал  в  передних  лапах
красного клещика. Раздутое пузо лежало на коленях, глаза  сонно
закрывались,  но  клещ  молодой и откормленный, грех выпускать,
раз уж поймал, только уже не влезет...
     Буся сделал героическую попытку, начал запихивать добычу в
рот. Чтобы добро не пропадало.
     После короткого завтрака запаслись водой.  Все  шесть  лап
Головастика  замелькали  с такой скоростью, что у Каси рябило в
глазах. Вскоре покрылась липкой пленкой, дышала с трудом, ближе
к обеду ксеркс уже останавливался, отдыхал. Бесконечно  высокие
деревья   распустили   листья-стебли   на   немыслимой  высоте,
переплелись стволами, накрыли мир многослойным зеленым пологом.
Головастик  двигался  совсем  вяло.  Влад  пинал,  дим  поводил
сяжками,  делал  короткий  рывок,  тут же увязал в воздухе, что
наполовину состоял из воды.
     Кася брезгливо сдирала лохмотья водяной пленки, но водяные
шарики, плавающие в плотном киселе, мгновенно  расползались  по
облегающему   комбинезону   тончайшей  пленкой.  Она  пробовала
опускать обзорный щиток, закрывая  лицо,  но  пэпээнка  тут  же
злорадно  затягивала  щиток, а смотреть через искажающее стекло
страшно: даже Хоша выглядит лютым чудовищем.
     В сыром затхлом воздухе мириады крохотных существ  плавали
во взвешенном состоянии, иные сновали очень юрко, пожирали друг
друга, набрасывались на бактов покрупнее.
     На  пришельцев  навалились  темным  опасным  облаком. Хоша
возбужденно застрекотал, начал выхватывать самых крупных  прямо
из  нависшей  над их головами тучи, совал в рот, затем с визгом
кинулся обирать с блестящего тела варвара: сперва двумя,  потом
тремя  лапами,  а потом этот маленький кошмар уцепился за плечо
варвара лишь двумя прыгательными лапами, а передними и средними
молниеносно хватал бактов. Когда не успевал поедать, а защечные
мешки наполнились так, что стали видны из-за спины, он просто с
хрустом давил микробов в  крепких  лапах  и  швырял  на  землю.
Срабатывал  инстинкт  запасания  пищи,  как  поняла Кася, но не
злорадствовала над глупостью  друзей  варвара,  сама  жалась  к
неутомимому Хоше.
     Семен  брызнул  на  свой  комбинезон  рапеллентом.  Варвар
брезгливо отодвинулся. Касю перекосило  от  ужасающего  запаха,
однако  поспешно  подлезла  под  струю.  Варвар тут же повернул
ксеркса, чтобы запах относило назад.
     Микробы падали обожженные,  но  и  Кася  ощутила  тошноту.
Репелленты  хороши  в  Старом  Мире, но в Мегамире люди сами на
положении насекомых, а частички запахи плавают  в  воздухе  как
осколки  острейшего стекла. Вдохни, сам начнешь корчиться, пока
не рассосется. Но безвредно рассосется пара частиц,  пять-шесть
уже вызывают тошноту, а если наглотаешься десяток?
     Трижды  останавливались, обдирали присосавшихся паразитов,
зализывали  поврежденные  места.  Чудовищный  ксеркс,  странный
варвар и ночной кошмар по имени Хоша обдирали друг друга быстро
и  умело, только треск шел по Лесу. Головастик вылизывал Влада,
на его шершавом языке Хоша разлегся бы и еще раскинул все шесть
лап, но  когда  ксеркс  облизывал  монстрика,  сдирая  жесткими
шершавками   прилипившихся  паразитов,  Хоша  лишь  мужественно
зажмуривался и вцеплялся в варвара всеми шестью.  Впрочем,  тот
сам хватался за дерево.
     Кася, одуревшая от гадкого запаха, сказала Семену ревниво:
     -- Опять чешутся как бабуины!
     -- Как кто? -- не понял Семен.
     -- Господи, ты родился здесь, что ли?
     -- Нет,   но   Старый   Мир   помню  уже  как  сон.  Голая
безрадостная пустыня...
     Она  бросала  короткие  ревнивые  взгляды  на  неразлучную
тройку,  у  них  получалось  все энергичнее и слаженнее. Содрав
паразитов друг с друга, дальше продолжали каждый в одиночку:  в
Мегамире  соблюдение  ритуала  чистки означает возможность жить
дольше.  Маленькое  чудовище  сидело  на  этот  раз  на  камне,
выгибалось  во все стороны, ухитрялось остервенело скрести себя
сразу шестью лапами, длинным языком, даже проволочными  сяжками
и  шипами  на голове. От него шел скрежет сравнимый разве что с
треском,  который  поднял  ксеркс,  пропуская  через  мандибулы
жесткие   колонны   шипастых   лап,   жутко  лязгая  серпастыми
челюстями, словно старался во что бы то ни стало перекусить.
     -- Молодцы, -- сказал Семен одобрительно. -- Без этого  не
выжить. Ухитрились сделать из чистки развлечение!
     -- Они чешутся целыми днями!
     -- Касенька, не завидуй.
     Семен  скалил  зубы,  Кася молча бесилась. Химик словно бы
забавлялся ее гневом.  Не  верит,  хотя  Кася  никогда  еще  не
чувствовала  себя такой разъяренной. Или она реагирует чересчур
сильно?
     Семен выудил из седельных  сумок,  громко  провозгласил  в
пространство:
     -- Кушать подано!
     Влад, не переставая чесаться, подошел, скептически оглядел
изрядно   похудевшие   тюбы.  Кася  уже  жадно  пила,  ее  щеки
наполнялись на глазах. Семен выжидающе смотрел на варвара.
     -- Надолго хватит вашей еды?  --  пояснил  Влад.  --  Надо
кормиться Лесом.
     -- Мы захватили с запасом, -- пояснил Семен.
     -- Скормите   муравьям,   чтобы  не  таскать  тяжести,  --
предложил Влад. Добавил  поспешно:  --  Но  не  Головастику,  а
чужим. Которых не жалко.
     Кася  поперхнулась,  так  спешила  возразить. Закашлялась,
пошла пузырями, а когда Семен заботливо  вытряс  из  нее  шарик
воды, попавший в легкие, наглый варвар был уже далеко.




     Семен  связался  с  Соколовым,  переговорил,  хотя  нового
сказать пока ничего не  сумел,  дальше  долгое  время  ехали  в
тягостном  молчании. Кася дулась на варвара, Семен жадно снимал
на кристаллодискеты новые формы жизни.
     Влад  тревожно  вслушивался,  его  не   покидало   чувство
опасности. Воздух плотный, расцвеченный шариками запахов.
     Он  послал Головастика по твердому камню, где тот почти не
оставлял следов, полностью убрал дыхание, не выпуская запахи. С
досадой оглянулся на географов: по запахам можно сказать о  них
все. Дурачье, еще отходят за деревца: он лишь по запаху изо рта
скажет  кто  чем  болен,  когда  у  Семена наступит пик половой
активности, а когда Кася будет готова к откладыванию яиц.
     Ксеркс  вбежал  в  заросли   крупнолистного   леса,   Влад
насторожился  еще  больше.  Ни стрекота, ни щелканья, ни визга,
даже привычного треска кенгшиков,  что  сотнями  собираются  на
верхушках  стеблей. Обычно такие участки полны жизни: заполнены
воздух, почва, стволы и листья, а сейчас даже огромные  толстые
звери,  что  грызут  твердую плоть мегадеревьев, притихли, едва
слышно двигают чудовищными  челюстями.  Если  они,  чувствующие
себя в полной безопасности, чего-то боятся, то что остальным?
     За  спиной раздался взрыв смеха. Семен и Кася, ухватившись
за плечи, пытались спихнуть друг друга со спины могучего  дима.
Обжились,  осмелели. Бесчувственные, как камни по дороге. Таким
трудно выжить даже под Стальным Куполом.
     Дим мчался неутомимо, в странном тихом Лесе  цокот  когтей
казался  Владу  чересчур громким. Он чувствовал чужое давление,
обеспокоенно прогонял струи воздуха через ноздри,  всматривался
в пляшущие в воздухе цветные комочки.
     Дим  несколько  раз вопросительно поднимал сяжки, сигналил
Владу.  Умный  зверь  тоже  чуял  опасность,  но  полагался  на
хозяина,  теперь же, когда сам воздух казался тяжелым как вода,
даже пощупал Влада, опасаясь, что тот спит.
     Влад ответил жестом, пощупал двенадцатый и седьмой  членик
на правом сяжке, Дим ускорил бег, выскочил на косогор, внезапно
остановился:  Влад  тоже  увидел  как  из  расплывающейся стены
Тумана выходят  странные  существа.  Покрытые  толстым  прочным
хитином  --  черным  с  коричневым,  обнаженные,  что благодаря
хитину   не   замечалось,   приземистые.   Все   двигаются   на
четвереньках, уверенно, устойчиво, почти не обращая внимания на
мощные  потоки  воздуха. Влад на миг ощутил приступ ревности: в
его племени лишь религия запрещает опускаться  на  четвереньки,
странная прихоть, ведь так удобнее...
     За  его  спиной  тихонько ахнули. Влад сказал негромко, не
поворачивая головы:
     -- Замрите, как опоссы.
     -- Кто это? -- прошептала Кася.
     -- Опоссы? Такие жуки-притворщики.
     -- Нет, те странные существа.
     -- Худшие из зверей, -- ответил Влад. -- К счастью,  ветер
в нашу сторону.
     Дим  бесшумно  опустился,  задвинувшись  под зеленый лист.
Даже  голову  спрятал,  высунув  лишь  кончики   сяжек,   почти
неотличимые  среди  волоконец  листа.  Влад соскочил, осторожно
выглянул.
     Семен и Кася торопливо слезли  по  твердому  как  танковая
броня боку, Семен спросил тревожно:
     -- Мутанты?
     Влад оглянулся:
     -- Назад! Кто разрешил?
     Семен   козырнул,   послушно   полез   на   ксеркса.  Кася
задержалась, глядя умоляюще:
     -- Я сейчас, сейчас! Бедные, несчастные...
     -- Кто? -- не понял Влад.
     -- Вон те,  на  четвереньках!  Они  жертвы.  Либо  прихоти
сбежавших в Лес родителей, либо... кораблекрушения.
     -- Корабле...
     -- Ну  да.  Представь,  ты  не  нашел  бы  нас  в разбитой
геликоптере? Мы остались бы с Глебом одни. Отрезанные от  мира,
Станции,  без  оружия, лекарств... у нас бы появились дети, что
никогда не видели другой жизни...
     -- Вы  бы  не  дожили  до  вечера,  --  ответил   Влад   с
пренебрежением.
     Странные  существа  двигались через освещенный солнцем мир
тремя рядами. Все выглядели как странные черепахи, лишь  головы
были  приподняты,  но  Влад  не видел в их движениях страха или
боязливости  малых  существ.   На   черных   спинах   пламенели
ярко-красные  пятна,  так  ядовитые жуки предупреждают врагов о
своей несъедобности.
     Головастик беспокойно шевелил сяжками, дотянулся до Влада,
потрогал. Влад ответил  успокаивающим  жестом,  хотя  у  самого
похолодело   внутри,   а  ноги  начало  сводить  судорогой.  От
панцирных  шел  запах  смерти,  истребления.  На   миг   уловил
отчетливую    картинку,   будто   заглянул   в   чей-то   мозг:
распластанные  человеческие   тела,   выдранные   внутренности,
отсеченные конечности...
     Кася  что-то  спрашивала,  теребила,  он  молчал,  скрывая
дурноту.  Эти  зверо-люди  не  только  бессмысленно  уничтожают
зверей   вокруг   себя,   но   даже  рвут  сородичей,  едят  их
внутренности!
     Он швырнул Касю на дима, сказал Семену негромко:
     -- Сдвинемся влево. Ветер сейчас переменится.
     Семен не стал спрашивать, как варвар  умеет  предугадывать
порыв  ветра,  вцепился в загривок дима. Кася тревожно смотрела
большими испуганными глазами.
     Дим беззвучно перебежал к поляне под углом. Зверо-люди все
еще двигались через освещенное  солнцем  место.  Влад  старался
понять  причину ужаса, что прокрался до внутренностей, сжимая в
ледяной  ладони  сердце.  Зверо-люди  без  оружия,  голые,   по
размерам  уступают  большинству  существ.  Даже Владу уступают,
если любого из них поднять на задние  ноги.  Правда,  в  прямой
схватке преимущество у зверо-человека: двуногого сшибить легче.
     Впереди двигался мощный зверь. Спина блестела под солнцем,
бросая  предостерегающие  отблески,  блики играли на безволосой
голой голове. От него  веяло  смертельным  холодом,  словно  от
льдины:  а  лед,  как  помнил  Влад,  самое  худшее,  что знают
существа Мегамира.
     Рядом  с  вожаком  бежал,  постепенно  сближаясь,  крупный
самец.  Влад  ощутил  приближение  недоброго, но самец оказался
чересчур близко, внезапно  оскалил  зубы,  вскинулся.  Влад  не
успел  понять  и  сомневался,  чтобы заметили Семен и Кася, что
именно блеснуло между  неосторожным  самцом  и  вожаком:  струя
жидкости,   нить   паутины,  электрический  разряд  или  что-то
неведомое, но самец резко остановился, словно ударился о стену.
Вожак продолжал неторопливый бег, а  самец,  постояв  несколько
мгновений, завалился на бок. Зверо-люди бежали мимо, один задел
сраженного, отшвырнул.
     -- Человек страшнее зверя, когда он зверь, -- сказал Влад.
Подумав,  добавил.  --  Красные пятна на спинах -- не мимикрия,
как я думал.
     -- Ядовиты? -- прошептал Семен.
     -- Не знаю.
     Лес затих, пережидая  странную  опасность,  возникшую  так
внезапно.  Влад  вертел  головой,  запоминая, схватывая реакцию
зверей -- больших и малых, летающих и наземных.  Даже  деревья,
казалось,  ощутили вторжение чужой опасной силы: движение соков
в полупрозрачных стволах замедлилось, темные ядра застыли.
     Они лежали с полчаса,  наконец  разом  ожили  джампики,  в
воздухе  замелькали  цветные  паруса  огромных крыльев летающих
драконов. Из-под земли начали выдвигаться холмы  рыхлой  земли,
загораживая горизонт. Мелькнуло огромное сегментированное тело,
покрытое  слизью.  Исполинский розовый червь выполз из туннеля,
полез, пульсируя всем телом, через тропку.
     Влад терпеливо пережидал, пока дождевой червь выберется из
норы, а там появлялись все новые и новые кольца. Передняя часть
червя уже отыскала удачное место, начала зарываться, с  усилием
вдвигая  туда  кольца, а из норы все появлялись розовые кольца,
будто где-то глубоко под землей червь ухватил себя за хвост.

     Ехали без происшествий два дня, замирая короткими ночами в
глубоких расщелинах или галлах, на  третий  день  Кася  наконец
заметила,  что  варвар  молчалив  еще  больше, чем обычно. Чаще
обычного посматривает на небо,  всякий  раз  рука  дергается  к
оружию.
     -- Ожидаешь бомбардировку? -- спросила Кася насмешливо.
     Влад  смотрел  непонимающе.  Семен  толкнул ее, но девушка
сказала озорно:
     -- В старину летали такие машины, бросали бомбы.  В  Малом
Мире, естественно.
     Влад холодно кивнул:
     -- Ожидаю.  Я  трижды видел пролетающего джампа. Вчера два
раза, и сегодня.
     -- Ну и что? -- удивилась она.
     Семен вмешался, видя лицо варвара:
     -- Того самого?
     -- Да.
     -- Странно, -- сказал Семен.  --  Ты  не  ошибся?  Слишком
много случайностей...
     -- Чересчур,  --  бросил Влад. -- Я нарочито менял дорогу.
Но джамп отыскал нас.
     Кася широко распахнула глаза:
     -- С  ума  сошли!  Кому  мы  нужны,   чтобы   нас   кто-то
выслеживал!  Да  и  кто в этом мире может? Геликоптеры только у
нас... В смысле, на станциях.
     -- Джамп отличается от  геликоптера,  --  напомнил  варвар
коротко.
     Кася вспыхнула, глаза ее заблестели гневом:
     -- У  мужчин в крови преследования, погони, схватки, но я,
слава богу, живу в реальном мире!
     Внезапно ксеркс сделал рывок в сторону, упал  под  лист  и
замер.  В  зеленой  полутьме  голос  Влада  прозвучал  особенно
напряженно:
     -- Не двигаться!
     Семен и Кася застыли, а когда Влад соскользнул  на  землю,
Семен спросил вдогонку:
     -- Опять?
     -- Не  высовываться! -- повторил Влад жестко. -- Вам лучше
не разговаривать. От вас слишком много запаха.
     Он лег возле края,  осторожно  выглянул.  Кася  возмущенно
зашипела:
     -- Запах? Что он имеет в виду?
     Ксеркс  лежал непривычно тихо, не делая попыток подняться,
выйти из-под листка на яркое солнце. На миг ей показалось,  что
в  неподвижном  воздухе,  а под листом он не двигался, появился
тревожащий запах. Семен шевельнулся, тяжело вздохнул. Его глаза
не отрывались от едва различимой в тени фигуры варвара.
     В синем небе было чисто, треть была белая.  Там,  по  всей
видимости,   находилось  облако.  Влад  терпеливо  ждал,  сзади
негромко  шелестели,  щупая  землю,  не  знающие  покоя   сяжки
Головастика.  Семен  и  Кася  начали тихонько переговариваться.
Влад нахмурился, но смолчал.
     Неожиданно в небе блеснуло. Летающий дракон  пронесся  над
верхушками  деревьев,  на  загривке ясно виднелась человеческая
фигура.
     Не глядя, он нащупал за спиной арбалет, положил  рядом  и,
уперев  в  землю,  быстро  покрутил рычагом, натягивая стальную
тетиву. Семен  и  Кася  непонимающе  смотрели  как  он  наложил
стрелу,  размером в его рост. Дракон ходил кругами, уменьшился,
превратился в сверкающую точку. Наблюдатель уже не увидит, вряд
ли глаза лучше, а если даже лучше, то не настолько.
     Головастик, повинуясь неслышимой команде, разом  поднялся,
выбежал  из-под  листа,  задевая  сидящими  на спине за зеленую
крышу. Они щурились под обрушившимися жгучими лучами. Семен тут
же молодецки крякнул, торопливо сорвал с пояса флягу  с  водой,
прижал обеими ладонями, выдавливая тугую жидкость.
     -- Шпион улетел?
     -- Убрался, -- ответил Влад. -- Но вернется.
     -- Тоже  чуешь?  -- спросил Семен. Увидел странный взгляд,
торопливо поправился. По запаху?
     -- При чем тут запах, -- сказал варвар с явной досадой. --
Головы зачем?
     Семен не знал, зачем головы, смолчал. Варвар вспрыгнул  на
ксеркса,  взял поправку на порыв ветра, и огромный зверь мощным
рывком бросился через поляну.
     Он все еще думал над загадкой  полета  летающего  дракона,
когда  могучий рев прервал строй мыслей. Жуткий рев, чудовищный
-- задрожала земля,  дрогнули  деревья,  а  ноги  ослабели.  Он
судорожно  ухватился  за  арбалет,  но  рука  упала  бессильно:
арбалет не рассчитан на битву с Гигантами.
     Сзади тихонько охнула Кася, а могучий дим  задрожал,  хотя
бежал  впереди  вроде  бы  все  так же. Настала мертвая тишина,
умолкли звери -- бегающие, летающие, скачущие.  В  жуткой  тиши
послышался  могучий  удар,  земля дрогнула, дрожание передалось
через тело дима, и Влад определил массу гиганта в  сотни  тонн.
Снова  раздался  страшный рев, намного ближе -- они сближались,
бегущий дим и чудовище-гигант!
     Затем произошло странное:  следующий  вопль  раздался  уже
сзади,  такой  же  жуткий,  от  которого кровь стыла в жилах, а
мышцы превращались в воду. Влад  повертел  головой,  Головастик
остановился  без  команды,  тревожно  шевелил  сяжками. От него
пошел запах боевой атаки, смертельной ярости.
     Влад сжимал  арбалет,  уже  видел  впереди  поблескивающую
поверхность  темного  моря  жидкой грязи. Головастик, повинуясь
команде, сделал два стремительных рывка, останавливаясь лишь на
доли секунды, вдруг замер, сяжки застыли.
     Впереди высилась зеленая гора -- так показалось Владу.  На
той  стороне  грязевого  моря -- Гигант, существо другого мира!
Высотой с деревья, такое  же  зеленое,  но  масса  прижимает  к
земле,   чудовище  из-за  своей  тяжести  похоже  на  пирамиду.
Непомерной величины белесый живот лежит  на  мокрой  земле,  то
поднимаясь,  то  с тяжелым плеском падая в грязь, в исполинском
горле булькает и переливается, глаза как огромные котлы,  между
ними   поместится   Головастик,   невероятная   пасть   заросла
частоколом  зубов,  за  которыми  виднеется  туннель  бездонной
глотки.
     Чтобы  увидеть  разнесенные  в  стороны лапы Гиганта, Влад
вынужден был повернуть голову налево  --  толстая  как  могучее
дерево  лапа  влажно  блестела,  подрагивала, под толстой кожей
переливаются чудовищные  мускулы,  потом  повернул  направо  --
другая такая же исполинская скала, покрытая кожей, а между ними
тяжело плюхается на землю и снова вздымается белесое брюхо.
     Сзади раздался сдавленный голос Семена:
     -- Влад, надо бежать!..
     Влад,  не  отвечая,  очень  медленно,  не  отрывая глаз от
чудовища, пересел за ракетную установку. Гигант, как он  слышал
от  отца,  не  замечает  неподвижную добычу, а пролетающих мимо
драконов хватает на лету, в два прыжка догонит самого  быстрого
дима или жука.
     -- Влад, надо...
     -- Молчи,   --  прошипел  он  сквозь  стиснутые  зубы.  --
Застыть!
     Чуть подвинул турель, острия ракет и  так  смотрели  в  ту
сторону, поймал грудь чудовища в перекресток прицела. Палец лег
на  спусковой  крючок,  но  в последний миг заколебался: ракеты
чересчур крохотные!
     Спусковой крючок начал поддаваться, дим беспокойно  поднял
сяжки.  Влад  жестом  велел  опустить  до самой земли, чтобы не
задело. Гигант  шелохнулся,  Влад  в  последний  миг  заморозил
палец;  чудовище как бы таяло, вжималось в землю, не сразу Влад
понял, что гигант готовится к мощному прыжку -- все происходило
не так, как в  мире  насекомых,  затем  зеленая  гора  внезапно
начала  выпрямляться,  поднялась  над  темной  землей, блеснули
жуткие когти на исполинских передних  лапах.  Гигант  все  рос,
поднимался,   стал  выше  деревьев,  но  задние  лапы  все  еще
оставались на земле!
     Влад опустил курок, съежился. Все произошло в единый  миг,
но  он  умел  растягивать время, научившись у димов, и видел во
всех подробностях, как зеленая гора мускулов,  когтей  и  зубов
взвилась в воздух.
     Сзади охнули и прижались к спине Головастика Семен и Кася.
Зеленый  гигант пролетел над ними, внизу дохнуло мощным запахом
слизи и тины, сильный порыв ветра покачнул дима.
     Сзади затрещал лес, о землю глухо ударилась тяжелая масса.
Почва задрожала, качнулась. Раздался жуткий  рев,  ответил  рев
еще  мощнее.  Донеслась  волна  от столкновения двух гигантских
масс, земля дрожала как испуганный тляк, а  мощный  рев  в  две
глотки разрывал барабанные перепонки.
     -Вперед! -- велел Влад хриплым голосом.
     Взлетели  огромные  массы земли, сломанные деревья, ветки.
Страшный рев потряс воздух, сбивал с ног. Влад  на  миг  увидел
сквозь  редкие  уцелевшие  деревья  два  гигантских  тела,  что
сцепились то ли в яростной схватке, то ли в брачном ритуале.
     Головастик несся, дрожа  всем  телом,  подгоняемый  жутким
ревом.  Плотный  воздух  как  исполинский кулак догонял и бил в
спину, впереди отрывались  от  земли  и  поднимались  в  воздух
тяжелые  листья.  Головастик  лавировал  в  стремительном беге,
однажды их накрыло краем гигантского листа,  но  дим  выдрался,
скрежеща  по зеленому своду ракетной турелью. В другом месте на
них обрушилось сухое бревно, шарахнуло Касю по голове.  Она  не
успела испугаться, отмахнулась, сбросив с плеч, позже подумала,
что в Старом мире бревно размозжило бы в кровавую лепешку.
     Влад   съежился   за  турелью,  чувствуя  себя  униженным,
оскорбленным. Никогда в жизни не ощущал себя так гадко.
     Семен  кивнул  в  спину  сгорбившегося   варвара,   сказал
вполголоса:
     -- Как ты думаешь, долго будет терпеть?
     -- Что? -- не поняла Кася.
     -- Ну,  лягушек,  ящериц.  Вообще  пресмыкающихся.  В мире
насекомых люди уже  владыки,  но  против  обыкновенной  жабы...
гм... у меня, честно говоря, и сейчас еще поджилки трясутся.
     -- И  у меня, -- призналась Кася. -- Но что могут с такими
чудовищами?
     -- Что сделал первобытный  с  владыками  Земли:  пещерными
медведями, саблезубыми тиграми, мамонтами?
     -- Мы   один   класс,   --   возразила   Кася,   --  класс
млекопитающих! Все равно, что здесь бы люди истребили жуков или
пауков!
     -- У диких предков были каменные топоры, а у нашего  героя
арбалет   с  двойной  тягой!  Помяни  мое  слово,  когда-нибудь
займутся.
     Кася всмотрелась в широкую спину варвара, пренебрежительно
поморщила носик:
     -- Скажи, что позже придет черед млекопитающим?
     -- А что? -- отпарировал Семен. -- Мышь не намного сильнее
жабы. Конечно, немного смышленнее ... Но все-таки не человек.
     -- А потом? -- спросила Кася все еще  насмешливо.  Зайцев,
барсуков, ежей... Тоже здорово мешают, верно?
     Семен  неподвижно  смотрел  вперед,  голос  его стал ниже,
тревожнее:
     -- Думаешь, не возьмутся? Пока что принимают как стихийные
явления, с которыми не поборешься. Но  мы  тоже  сперва  начали
предсказывать погоду, а потом и воздействовать!
     Кася  посмотрела в ту сторону, куда смотрел Семен, холодок
превратился в струйку ледяной воды. В Мегамире возникнут мощные
цивилизации,  это  несомненно.   Как   сложатся   отношения   с
обитателями прежнего мира? Не с животными, с теми понятно, хотя
еще  не  ясно,  как микролюди остановят корову или целое стадо,
если те пойдут через мегагородок в поле или на  лесной  поляне.
Но с людьми?




     Влад  напряженно  всматривался в заросли, камни, буреломы.
Картины, нарисованные запахом, были причудливые,  мало  похожие
на  те,  что  давали глаза. Отец уверял, что надо верить обоим,
они-де  дополняют  одна  другую,  но  Влад  втайне  сомневался,
чувствуя   странную   нерешительность  в  словах  отца,  словно
повторял либо чужие слова, либо  занесенные  из  Старого  мира,
утратившие  в  Мегамире смысл. Картины часто противоречили одна
другой. Влад постепенно научился идти на компромисс,  в  первую
очередь  вычленяя  то, что несет опасность, затем дает полезную
информацию, лишь  совсем  уж  на  досуге  разглядывал  пейзажи,
отстоящие  за  сотни  километров, любуясь странной для его края
красотой.
     Сейчас он пристально всматривался,  хотя  точнее  было  бы
сказать  -- внюхивался, но в племени существовало странное табу
на это слово,  хотя  обонянием  пользовались  интенсивнее,  чем
глазами.  Отец  говорил, что его поколение глазами пользовалось
больше, а дед уверял, что в его время обонянию доверяли  совсем
мало.  Влад заключил тогда, что его дети или внуки вообще будут
полагаться только на нос, а глазами так, для  вспоможения,  как
блажь, прихоть, причуда знахарей, волхвов...
     Головастик  с  разгона  взбегал  на отвесные стены. Острые
когти с легкостью вонзались в дерево, цеплялись за  неровности.
Побледневшая Кася жалко улыбалась:
     -- Не могу привыкнуть!
     -- Первый  год и я трусил, -- признался Семен. -- Привычки
Старого Света умирают.
     -- Но я здесь уже пятый год!
     -- Всего лишь? Здесь надо родиться. Как вот наш проводник.
Он родился со знанием, что его муравей  с  легкостью  взберется
даже  по  оконному  стеклу. Он также знает с пеленок, что может
падать с любой высоты, но с детства привык  бояться,  например,
прилипнуть к капле росы...
     Кася прошептала:
     -- Я  в  детстве  видела,  как  садовые муравьи ползают по
оконному стеклу, но никогда не понимала, как они это... Ох!
     Головастик,  добравшись  до  вершины  валежины,  стремглав
помчался  дальше: уже вниз, по вертикальной стене, так же бодро
стуча когтями, вытянув к приближающейся земле сяжки.

     Озеро он видел во всех подробностях задолго до  того,  как
появилось  в  поле зрения. Семен и Кася возбужденно заговорили,
обсуждая происхождение,  возраст,  состав  воды,  но  Влад  уже
внюхивался  в  дальние  картины, пытаясь увидеть крупное жилище
беглецов.
     Он объявил привал, Головастика отпустил охотиться. Семен и
Кася натянули дурацкий тент, но Влад не спорил: подозревал, что
бесполезный  в  практических   целях   тент   выполняет   некую
ритуальную  роль.  Возможно,  у  мягкотелых табу на ночевку без
тента?
     Головастик прибежал с раздутым брюшком, в жвалах  застряли
клочья  нежного  мяса.  Странно,  ноги  были  совершенно сухие,
словно пил не из близкого озера, а бегал далеко,  или  прокусил
дерево  и  напился  соком. Влад погладил сяжки, тронул шесток и
четвертый членик, коснулся основания левого  усика,  спрашивая,
что случилось.
     Головастик  живо  задвигал сяжками, от возбуждения добавил
пару феромоновых красок: в озере в глубине таится чудовище, уже
начало подниматься когда приблизились  люди,  затем  затаилось,
готовое для броска.
     Страшный   зверь,   пояснил   Головастик,   нам   всем  не
справиться.
     Зверь водяной, спросил Влад на языке жестов.
     Да, ответил Головастик, но может выскакивать ненадолго  на
сушу.  В  дождь  выходит  вовсе, хватает добычу на берегу и под
листьями, даже взбирается на низкие деревья.
     Влад кивнул резко:
     -- Семен! Удержи женщину, чтобы не подходила к воде.
     -- Что-то случилось?
     -- Там зверь в глубине.
     Семен смотрел с недоверием:
     -- Дорогой Влад, я думал, видишь только на земле... Но как
ты заглянул под воду?
     -- Не я, -- ответил Влад коротко.
     Семен изумленно  посмотрел  на  Головастика,  погладил  по
лобастой  голове.  Головастик с готовностью вытянул шею и томно
закрыл глаза.
     -- Он умеет...
     -- Многое умеет, -- подтвердил Влад хмуро. -- Но он  мудр,
чего я не ожидал. Или помудрел за дорогу. Раньше обязательно бы
ввязался в драку. Не выносит, что на свете есть кто-то сильнее.
Настоящий воин!
     Семен предположил резонно:
     -- Возможно,   там   сидело   такое...   Такое,   что  наш
неустрашимый ксеркс  решился  отступить!  Воин  не  обязательно
дурак. По крайней мере, не полный дурак.
     Кася зябко вздрогнула.
     Два  дня путешествовали, встречая только причудливые формы
жизни. Так их называли Семен и Кася. Для Влада  было  аксиомой,
что  мир  необъятен,  на  новых  зверей  не насмотришься, почти
всегда новые, за сутки  увидишь  тысячи,  но  двух  похожих  не
встретишь.
     К  ночи  перед  привалом  ксеркс  резко  свернул, вбежал в
густые заросли. Семен и Кася вцепились в  поручни,  пригнулись.
Мягкие   и  жесткие  листья  затрещали,  цепляясь  за  ракетную
установку.
     Влад соскочил на ходу, едва Головастик выбежал на  широкую
полянку.  На  широких  зеленых полотнищах, прикрепленных снизу,
чтобы не сжигало  солнце,  влажно  блестели  янтарные  гроздья,
каждое гроно -- с кулак. Семен и Кася ошеломленно оглядывались.
Гроздьев  сотни,  тысячи,  а  в  каждой  грозди  по  пять-шесть
десятков блестящих жемчужин! На одном листе  застыли  некрупные
бабочки,  из  яйцекладов  выпрыгивают  через  равные промежутки
сверкающие яйца.
     Одна тут же взлетела, едва  грозный  дим  подбежал  ближе,
другая  выдавила  еще  с  десяток,  упорхнула с явно похудевшим
яйцекладом.
     Влад сорвал гроздь, умело поддев  ножом.  Семен  попытался
сорвать  соседнюю,  но  проклятая  бабочка  так  прилепила, что
приклеился сам.  Кася  смотрела  с  отвращением,  потом  решила
заняться  ксерксом:  втайне  гордилась,  что не боится чесать и
чистить, но хищный муравей исчез, только шелестнуло за кустами,
вскоре там оборвалась песенка мелкого жучка.
     -- Пани Кася, -- пригласил Семен, -- ваш великодушный друг
угощает деликатесом! По его словам, это  лучшее  блюдо  в  этих
краях.
     -- Хорошо  угощать  тем,  что  не принадлежит, -- буркнула
она.
     -- Действительно, -- согласился  Семен,  --  это  не  Влад
снес. Но все равно, я чую лакомство!
     Она  с  неохотой  взяла  яйцо,  покрытое упругой оранжевой
пленкой. Семен разложил перед собой всю  гроздь,  разломив  как
спелый  гранат  пополам.  На выпуклых боках играли яркие блики.
Касе показалось, что внутри  что-то  шевелится,  она  брезгливо
отстранилась.
     -- Тебе  поджарить,  --  спросил  Семен  заботливо. -- Или
сварить? Хотя распадутся витаминчики...
     -- Сам ешь сырое, -- отрезала Кася,  --  я  лучше  достану
пыльцы.
     -- И то дело, -- согласился Семен безучастно. -- Как муха.
Нектар,  пыльца,  мед... Впрочем, нам действительно белок почти
не нужен, а углеводов тратится уйма. Захвати и для нас, хорошо?
     Влад украдкой проследил взглядом, пока Кася взбиралась  по
стеблю.   Его  рука  все  время  лежала  возле  арбалета.  Кася
соскочила, преодолев  страх  высоты,  прижимая  к  груди  пряно
пахнущие   комочки   пыльцы  --  рыхлые,  влажные,  еще  живые,
только-только выставленные цветком на корм пчелам и бабочкам.
     Варвар ел мало, как заметила  Кася,  а  Семен  перемазался
яйцами,  отяжелел,  вокруг  него  лежали  пустые  скорлупки, на
глазах съеживаясь, опадая к земле, расплываясь тонкой  пленкой.
Он  первым протянул руку к пористым шарикам, а варвар, Кася это
заметила, взял самый крохотный комок. Кася видела  на  его  лбу
написанное  печатными буквами, что он едал настоящий нектар, из
лучших цветов, а сейчас не хочет сердить избалованного ребенка.

     На  ночь  приходилось  взбираться  на  мегадерево,  трижды
находили приют в горах. Конечно, можно ночевать и на земле, кто
решится  сунуться  через  страшно  пахнущую  сеть, но на беду в
одном мире с ними живут Гиганты, для  которых  любая  сеть  или
репеллект -- ничто.
     Влад  помнил ужас, когда он впервые встретился с Гигантом.
Еще в раннем детстве, когда шел обряд посвящения  в  подростки,
он  с родителями был далеко за пределами племени, и вдруг земля
затряслась, загремела. Был ясный солнечный день, но  потемнело.
Донесся  странный,  ни  на  что  не  похожий  запах, огромный и
мощный, словно пахло море. Влад отчетливо видел  как  прямо  из
ничего,  за  гранью  которого  взор  не  доставал, с неба упала
стена, оказавшаяся все-таки  не  стеной,  а  немыслимо  толстым
мегадеревом...   Ему  показалось,  что  это  мегадерево.  Земля
вздрогнула, застонала от тяжести,  мегадерево  наклонилось,  от
него  пахнуло  тем  же  странным запахом, тут же будто кто-то с
силой  дернул  мегадерево  за  невидимую  в   немыслимой   выси
вершинку:  дерево  взвилось  в  воздух,  пронеслось через лес и
пропало. Донесся глухой удар, словно мегадерево снова упало  на
землю. Еще несколько таких могучих толчков, от которых тряслась
земля,  и странный запах начал выветриваться, уносимый потоками
воздуха. Отец был  бледен,  старшие  непривычно  тихими.  Потом
видели   огромную  яму,  пробитую  в  лесу  среди  растоптанных
деревьев -- в той свежей яме легко поместилось  бы  все  племя.
Через  два  часа наткнулись на второй отпечаток, уже левой ноги
Гиганта. Отец,  посоветовавшись  с  другими  взрослыми,  назвал
Гиганта кабаном, но Влад тогда помнил ужас и ощущение полнейшей
и  унизительнейшей  беспомощности  перед  чудовищем  немыслимых
размеров, которое даже не заметит попыток с ним драться!
     Сейчас,  чтобы  не  быть  походя  растоптанным  Гигантами,
которые   тоже   населяют   мир,  взбирались  на  горы  или  на
мегадеревья. Правда, на тех живут свои  гиганты,  летающие,  но
обычно от них удается защититься репеллентами.
     На  мегадереве  Влад ткнул пальцем в крохотную расщелинку,
что едва поместила бы всех, включая ксеркса:
     -- Ночуем здесь.
     -- Тесно, -- возразила Кася немедленно. -- Вон глубже!
     Щель в самом деле была великолепная: глубокая,  чистая,  а
вход такой же узкий, легко перекрыть сетью.
     -- Нет, -- сказал Влад.
     Ксеркс  по его команде вбежал в щель, Семен послушно начал
снимать тюки со снаряжением. Кася сказала язвительно:
     -- Конечно, ты командир! Вождь нашего племени.  Я  обещала
подчиняться.  Но ты по крайней мере можешь объяснить свои дикие
причуды.
     -- Могу, -- согласился Влад. -- Но не хочу.
     Он помог  Семену  разобрать  поклажу,  вместе  приготовили
оружие,  установив  у  входа  ракетную  установку. Семен искоса
посматривал на рассвирепевшую Касю,  хитро  улыбался.  Наконец,
улучив  момент,  когда Влад был занят Головастиком, предположил
негромко:
     -- Возможно, не хочет драться с  дятлом.  Тот  обязательно
сунет  клюв в поисках червя или личинки. Надо будет, раздолбает
шире.
     Кася  без  слов  шмыгнула  в  тесноту.   Дятлы   постоянно
проверяют  старые  щели  и  проклевывают  новые,  она в детстве
видела, какие ужасные дыры остаются в стволах  деревьев,  здесь
именуемых  мегадеревьями. Странно, что она не подумала, а тупой
варвар  додумался!  Впрочем,  она  мыслила  о  важном,  а  этот
примитив  постоянно  занят выживанием, чего от него ожидать? Не
нападать, а жалеть надо бедолагу.
     Она сладко улыбнулась Владу, спросила заботливо:
     -- Ты устал, всю  работу  стараешься  сам.  Давай  помогу,
только скажи что делать!
     Влад   бросил   на   Семена   недоумевающий  взгляд.  Касе
показалось,  что  во  взгляде  проступила  растерянность,  даже
беспомощность, но в следующее мгновение варвар равнодушно пожал
плечами:
     -- Надо вычистить Головастика. И умыть.
     Кася  с  готовностью  метнулась к огромному ксерксу. С тех
пор, как перестала бояться чудовищных жвал,  нравилось  мыть  и
чистить  страшного  зверя, а он почуял, теперь то кладет голову
на колени, то подставляет бок, а если отворачивается, осторожно
трогает сяжками: вот я, твой несчастный друг, у которого  здесь
зудит, там свербит, а между сяжек чешется...
     Только  Хошу  переманить не удавалось, тот хранил верность
варвару. Кася ловила ему  клещиков,  преодолевая  брезгливость,
напихивала   в  жуткую  оскаленную  пасть,  Буся  исправно  ел,
раздувался,  пыхтел  от   сытости,   но   тут   же   равнодушно
отворачивался,  а  завидев  высокую фигуру варвара, с радостным
визгом прыгал на плечи.
     Варвар перед сном долго стоял на краю  щели,  вслушивался,
всматривался  в Лес. Лицо было задумчивым, обруч на лбу блистал
багровыми искрами заходящего солнца, синие  глаза  стали  почти
лиловыми.  Кася,  улучив  минуту,  вроде бы невзначай оказалась
перед могучим воином,  приподнялась  на  цыпочки.  Отражение  в
удивительных  глазах  должно  быть  крупным,  ярким, но как она
выглядит на ярко-синем, почти лиловом фоне?
     Глаза Влада приблизились, выросли, Кася затаила дыхание...
отшатнулась. Вместо  своего  милого  лица,  своей  хрупкой,  но
достаточно  развитой  в  нужных  местах  изящной, как статуэтка
фигурки -- так все говорят! -- в огромных глазах варвара  стоит
темный  Лес, мелькают призрачные тени, блестят искры на крыльях
и страшно  полыхают  разряды  статического  электричества,  что
срываются  с  торчащих  волосков  невиданных  зверей!  Мелькнул
Головастик, злорадно  скалит  жвалы  Хоша,  за  ними  колышется
таинственный Туман...
     Она  едва  не  заревела от обиды, закусила губу, убежала в
щель. Вверху долго возились  Влад  и  Семен,  перекрывали  вход
маскировочной  сетью,  густо натерли отпугивающей мазью. В щели
опрятно пахло здоровым деревом, воздух был влажным,  ароматным.
Кася  с  досадой  подумала,  что  варвар,  при  всем  кажущемся
равнодушии к удобствам, устраиваться умеет.
     Семен вызвался первым нести стражу, а Кася  и  сквозь  сон
слышала  жуткие  вопли  на  мегадереве,  скрип  и срежет, писк,
вереск бабочек и кузнечиков. Иногда доносились  бухающие  крики
летающих  гигантов, но, к счастью, крики были большей частью за
пределами слышимости, иначе можно было бы оглохнуть.
     Кася  сквозь  сон  тревожилась,   достаточно   ли   высоко
забрались.  Привиделась сценка из детского учебного фильма, где
медведь ставил метки на границах своего участка.

     Следующий день был легким: прошли  около  сорока  миль  по
расширяющейся  спирали.  Без  приключений,  драк,  погонь, хотя
Головастик   возбужденно    шевелил    сяжками,    недоумевающе
посматривал  на Влада. В фасеточных глазах был вопрос: когда же
наконец будем драться? Где враги?
     Иной раз проталкивались через стада зверей,  те  гроздьями
раскачивались  на листьях в сотни этажей. Кася ахала: по книгам
и  дискетам  --  одно,  а  видеть  такое  изобилие  --  другое.
Первобытные   племена,  что  образуются  из  потомков  ушедших,
никогда не перейдут к  скотоводству  и  земледелию  --  слишком
легко жить охотой! Даже простым собирательством.
     К вечеру Влад все чаще беспокойно посматривал по сторонам,
вскидывал  лицо с дергающимися ноздрями. Воздух стоял тихий как
вода, насыщенный  густыми  запахами.  Свет  постепенно  угасал,
невидимое  за  Лесом  солнце уходило за край земли. Густые тени
почернели.  Светло-зеленые  крыши  на  глазах  превратились   в
темные,    тонкие   сети   прожилок   разрослись,   слились   с
темно-зеленой пузыристой тканью.
     Влад ерзал, порывался остановить  Головастика.  Лицо  было
встревоженное,  даже  растерянное.  Когда  он  протянул  руку к
голове могучего ксеркса, явно собираясь отдать какой-то приказ,
внезапно совсем близко проревел страшный голос:
     -- Всем стоять!
     Ксеркс мгновенно замер, ощутив команду хозяина, а  Кася  и
Семен,  не  двигаясь,  в  страхе  косились  по  сторонам, боясь
шевельнуть хотя бы пальцем. Голос был страшен,  нечеловеческий,
полный угрозы, абсолютной уверенности. Влад застыл, пальцы были
возле  арбалета,  но  он понимал, что враг следит за каждым его
движением. Шелохни пальцем, тотчас же в них либо брызнет  струя
яда, либо свистнет арбалетная стрела с растворяющим ядом.
     -- Дикарь,   --   сказал   страшный  голос  снова,  --  ты
останешься!..  На  звере.  А  вы   слезайте...   только   очень
медленно!..
     Влад стиснул зубы, страх стиснул сердце. Хоть быстро, хоть
медленно -- какая угроза даже от Семена, хоть он и мужчина?
     Семен  и  Кася  слезали,  как  и было велено, медленно, не
делая  лишних  движений.  Семен  двигался   как   замороженный,
посматривал  на  Влада искоса, чего-то ждал. Не трусит, отметил
Влад машинально, надеется, что их следопыт и  отважный  охотник
найдет выход, перехитрит, как-то одолеет врага!
     Кася  сползала  по шипастому боку Головастика, едва двигая
руками.  Явно  испугалась  до   полуобморока,   зябко   дергала
плечиками.  Головастик  стоял  как выкованная из железа статуя,
лишь  сяжки  бешено  секли  воздух.  Он  был  возбужден,  мышцы
дрожали,  дим  чувствовал беду, едва удерживался в повиновении.
Влад застыл, всматривался  в  месиво  двигающихся  под  напором
теплых  волн  мясистых  листьев.  Враг  близко, иначе не сможет
держать их на прицеле, а явно держит...
     Хоша  с  недоумением  посмотрел  на  застывшего   хозяина,
сердито  перепрыгнул  на  голову  дима,  поискал  между  сяжек,
обиженно стрекотнул, не обнаружив и там добычи, резко скакнул в
зеленые заросли, звонко  щелкнув  Головастика  мощными  задними
лапами.  Головастик  вытянул  сяжки  вдогонку, угрожающе развел
жвалы.
     -- Пласкатики, -- продолжал голос насмешливо. --  Земляные
черви,  не  знающие солнца! Что люди, что звери... один другого
гаже!
     В плотных струях воздуха блеснула алым мельчайшая искорка.
Влад напрягся, вычленил  взглядом  из  темно-зеленой  тени  еще
одну,  совсем  темную,  напряг  пальцы,  готовясь  бросить их к
арбалету.  Семен  и  Кася  уже  спускаются  по  передней   лапе
Головастика,  как  только  их  ступни коснутся земли, наверняка
раздастся хлопок, зашипит взрывающийся на воздухе ядовитый газ.
Он с димом падут в параличе,  умрут  секунды  спустя.  Враг  не
стреляет, хочет зачем-то получить тонкошкурых целыми...
     Влад  задержал  дыхание,  нагнетая  кровяное  давление.  В
последний  миг,  когда  готовился  ухватить  арбалет,  в   тени
блеснула    короткая   молния,   раздался   вскрик.   Мелькнула
пошатнувшаяся фигура, на  плечах  появилось  две  головы.  Влад
мгновенно  повернул  арбалет,  звонко щелкнула по стальной дуге
тетива.
     Враг вскрикнул, Влад увидел падающую лицом вперед  фигуру.
Яд   парализовал   мышцы   врага,   проникнув  через  мгновенно
разжиженный  хитин,  даже  гримаса  страха  и  злого  удивления
осталась на хищном лице.
     Влад  минуту  прислушивался,  затем  перебросил арбалет за
спину, крикнул Семену:
     -- Скажи женщине, пусть ползет обратно. Надо ехать.
     Те стояли словно парализованные той же стрелой. Незнакомец
упал с ветки дерева почти под ноги, его перевернуло в последней
судороге. Выпученные глаза мертво смотрели в  небо,  лицо  было
раскрашено   красными  и  синими  полосами,  странно  знакомыми
знаками. Из горла торчал  конец  арбалетной  стрелы,  на  груди
сидел  Хоша,  передними  лапками  деловито  щупал  красноватого
клещика. В руках незнакомца был тугой шар с трубкой  на  конце.
Головастик  осторожно  взял жвалами чужое оружие, вскинул, Влад
поймал на лету.
     Семен проговорил дрогнувшим голосом:
     -- То слазь, то залазь... Мог бы сразу.
     Влад смолчал, но  в  глазах  было  одобрение.  Тонкошкурый
пытается  быть  крутым.  Обнюхав  шар, он плотнее загнал кляп в
трубку, осторожно спрятал в сумку. Кася стояла над  убитым,  ее
огромные глаза стали как стрекозьи:
     -- Ему можно помочь!.. Он еще не умер!
     -- Умрет, -- отрезал Влад холодно.
     Головастик  нетерпеливо  перебирал лапами. К врагу потерял
интерес, едва тот перестал им быть,  а  Влад  властно  протянул
руку  Касе.  Оглядываясь  в  страхе,  она полезла по голенастой
лапе, соскользнула. Семен  подхватил  и  швырнул  наверх.  Влад
видел,  что  перетрусивший тонкошкурый швырнул чересчур сильно,
выбросил руку наперерез,  а  Кася,  перелетая  через  дима,  со
страхом  и  стыдом  смотрела на вырастающую руку с твердыми как
когти пальцами. Поспешно извернулась  в  воздухе,  упираясь  на
плотные струи, пересыпанные комочками липкой пахучей пыльцы, но
лишь попала на ладонь не поясом, а грудью.
     Влад,  держа  лицо  неподвижным, опустил ее в седло. Рядом
плюхнулся  Семен,  почти  не  промахнулся.  Головастик  стрелой
ринулся  через  россыпь кварца, выметнулся из-под шатра толстых
листьев,  откуда  медленно  падали  мохнатые   шарики   пыльцы.
Рассерженный  Хоша  едва  успел  прыгнуть  ему на конец брюшка,
выронил клещика.
     За спиной Влада прозвенел неверящий голосок:
     -- Это все?.. Поедем, не обращая внимания на несчастного?
     Влад молчал, для него ответ был ясен, а голос  Семена  был
печальным, тяжелым:
     -- Кася,  это не Тверская улица... Дебри Мегамира! А новый
мир всегда дикий, жестокий, кровавый.
     -- Но мы не дикие!
     -- Мы здесь еще не хозяева. А в чужой монастырь...

     В щели мегадерева, где устроились на ночь,  Кася  поспешно
настроила передатчик, выстрелила гибкий шнур антенны. По экрану
долго  бегали  полосы,  затем  камера  показывала  лабораторию,
наконец, послышались гулкие шаги, весь  экран  заполнило  худое
желтое лицо. Темные запавшие глаза смотрели пронизывающе.
     -- Наконец-то,  --  буркнул  Соколов.  --  Я  думал, у вас
батарейки сели!
     -- Не хотели вас беспокоить, --  ответила  Кася  с  ноткой
старой  обиды.  --  Вы всегда так заняты... Но сейчас случилось
ужасное!
     Глаза Соколова стали строже:
     -- Видела бы сейчас свое лицо! Рассказывай.
     -- Иван Иванович, --  выпалила  Кася  одним  дыханием.  --
Кто-то  устроил  засаду.  Влад говорит, что хотели убить именно
нас!
     Соколов застыл, затем проговорил медленно,  явно  не  веря
своим словам:
     -- Надеюсь, не люди?.. Звери в засаде? Хищники?
     -- Человек! -- выкрикнула Кася отчаянно.
     Соколов  приблизил лицо к экрану, всматриваясь в отчаянные
глаза девушки. На лбу прорезались глубокие складки:
     -- Уверена?
     -- Влад говорит...
     Соколов сказал напряженно:
     -- У  варваров  свой  мир.  У  них  могут  быть   странные
фантазии. Ты сама уверена?
     Кася  заплакала.  Семен  отстранил,  сказал четко, глядя в
лицо начальника Станции:
     -- Здравствуйте, Иван Иванович. Засада  была.  Враг  очень
точно выбрал место, что особенно странно. Если бы не счастливая
случайность,... но мы живы, а он нет.
     Соколов нахмурился, спросил потвердевшим голосом:
     -- Что говорит проводник?
     -- Ничего.
     -- Ничего?
     -- Да,  Иван  Иванович. Это другой мир, но будь я проклят,
если не узнаю некоторые старые болячки. И старые истины, вроде:
гомо гомини эст... богомол. Или  паук.  Бей  всякого,  пока  не
ударили тебя. Подставят правую щеку -- бей со всего плеча!
     Соколов что-то отмечал в блокноте. Семен видел лишь кончик
пневматической ручки.
     -- В каком месте, говоришь, была засада?
     -- Квадрат двести сорок а-прим шесть.
     -- Странно,  --  проговорил  Соколов  медленно,  -- в этих
местах не должны быть племена. Даже поблизости нет!
     -- Племена мигрируют, -- сказал Семен мягко.
     Соколов отрицательно качал головой:
     -- Нет-нет, здесь  что-то  другое...  Сезон  для  миграций
неподходящий, да и слишком много совпадений. Оказаться именно в
том  же  месте  и  в  то же время, к тому же устроить засаду на
незнакомых путешественников... Не приняли вас за кого-то еще?
     Семен пожал плечами:
     -- У нас нет знакомых в этом мире.
     Соколов пожевал губы. Семен почти  видел,  как  напряженно
работает  мощный  мозг  гениальнейшего ученого, который лишь по
необходимости   занимается   и   проклятущей   административной
службой.
     -- Хорошо, -- сказал он наконец. -- Я займусь. А вы отныне
связывайтесь  со  мной  как  можно чаще. По любому поводу и без
повода. Я хочу знать где вы, что с вами, вплоть до  температуры
воздуха и структуры почвы.
     Голос звучал уверенно, однако Семен опустил глаза. Впервые
стало  неловко за начальника Станции. Блестящий ученый, генетик
мирового класса, даже сносный администратор,  что  вовсе  чудо,
все  же  берется за нелегкую задачу. На станции он предвидит на
пять ходов реакцию любого сотрудника,  приводя  в  почтительное
восхищение персонал, но Лес есть Лес, да еще Лес Мегамира!
     Кася   вежливо  попрощалась,  Семен  выключил  передатчик.
Варвар  все  еще  чистил  поблизости  голову  ксеркса,   словно
орудийную  башню,  теперь руки задвигались чаще, а скребок, что
раньше двигался без скрипа, с треском пошел  по  броне  хитина,
лишь  пощелкивали  валики  вокруг  трахейных  трубочек,  плотно
закрытых, чтобы не забивались грязью со скребка.




     Головастик  ближе  к  полудню  стал  избегать  прокаленных
солнцем   открытых  мест,  норовил  проскакивать  в  тени.  Как
нарочито попалась на редкость голая земля,  даже  низкого  леса
нет,  от  камней  сухой  жар,  теплые  волны почти подбрасывают
бегущего дима вместе с ракетной установкой и четырьмя седоками.
     Влад, жалея преданного  зверя,  направлял  его  к  каждому
чахлому  деревцу,  чтобы  закованный в доспехи друг хоть на миг
ощутил прохладу. В такие минуты  горячее  тело  под  ним  разом
теряло часть жара, словно спускалось в прохладную землю, но тут
же  снова  выскакивали  под  нещадный тепловой удар. Влад часто
останавливал Головастика, поил, Хоша  присасывался  к  бурдючку
сам,   цепко   держа   его  тремя-четырьмя  лапками,  сопел  от
удовольствия, фыркал. В  такие  минуты  Кася  отворачивалась  с
брезгливым  видом,  не  желая  признаться,  что  во  рту  разом
пересыхало и тоже ужасно хотелось воды.
     С  разбега  проскочили  подъягодное  поле,   там   паслись
огромные  стада  колеопов.  Огромные  как  купола  станций, они
двигались бок в бок, иногда со скрежетом  задевая  друг  друга,
взрыхляли  острыми  мордами  землю.  Короткие щетинистые сяжки,
больше  похожие  на  веера,  точно  нащупывали  забившихся  под
камешки,  зарывшихся  в  землю  сладкую  мелочь,  не  способную
выстоять солнечным лучам: жирных личинок, нежнотелых  клещиков,
вакка,   щетников.  Даже  мелких  протур  выдергивали  из  нор,
сжирали, если те не успевали зарыться  еще  глубже.  На  глазах
Каси   один  колеоп,  ухватившись  мощными  жвалами  за  что-то
огромное, белесое, воткнулся  мордой  в  землю,  нелепо  задрав
толстый зад. Короткие крючковатые лапы беспомощно задрыгались в
воздухе,  но  добычу  колеоп  не  отпустил. С боков два грузных
чудовища одновременно повернулись, их жвалы хищно блеснули, оба
разом пропахали твердыми мордами почву,  длинное  молочно-белое
тело,   не   знающее   солнечного  света,  нехотя  против  воли
потянулось из прохладных глубин земли.
     Головастик миновал пасущихся чудищ, Кася украдкой перевела
дух. Колеопы кажутся  неуклюжими,  но  короткие  толстые  жвалы
торчат  не  для  красоты,  зазубрины  -- тоже короткие, редкие.
Колеопы могут с легкостью сжевать дима с  седоками  и  ракетной
установкой!
     Дважды  останавливались,  пережидали  зной,  много и жадно
пили. Ближе  к  вечеру  пошли  побуревшие  от  жары  деревья  с
жесткими  сухими  листьями,  такие же серые как высохшая земля.
Чуть ниже лежал низкорастущий лес,  широкие  желтоватые  листья
распластались    прямо    на    земле.    Головастик    смотрел
неодобрительно,  он  не  понимал  Создателя,  который  сотворил
нелепые деревья, под листьями которых можно укрыться, но нельзя
драться.
     Ехали,  уже  мечтая  о  ночном  отдыхе,  когда  Головастик
насторожился, замедлил бег. Влад повертел головой, крикнул:
     -- Вперед и вправо!
     Головастик рванулся как стрела,  выпущенная  из  арбалета.
Кася  ощутила  сладковатый запах, что становился мощнее, воздух
пошел  волнами,  завихрился,   заблистали   крохотные   цветные
искорки, белесые комочки. Синее небо подернулось цветной рябью,
что  приближалась,  распадалась  на  цветные пятна, исчезающие,
возникающие... Воздух колыхался, сладкий запах забивал дыхание,
белые шарики густо усеяли воздушные вихри.
     Головастик мчался по нежным зеленым листьям, когда  сверху
начали  валиться огромные животные, каждое второе крупнее дима,
над ними колыхались огромные -- в десять-двадцать раз выше!  --
исполинские  цветные паруса. Листья прогибались, животные сразу
складывали  яркие  крылья,  где  пугающе  смотрели   гигантские
страшные глаза.
     Их  сыпались  десятки,  сотни,  тысячи  -- сколько хватало
глаза,  всюду  падали  с  неба   раскормленные,   с   огромными
фасеточными глазами, странными сяжками и раздутыми яйцекладами.
Даже  Кася  и Семен чувствовали, что за пределами видимости, за
стеной Тумана, с неба тяжело падают эти звери, толкаются, спеша
занять зеленые листья.
     Дважды на них  валились  с  неба  эти  грузные,  неуклюжие
чудовища.  Кася  в страхе прижималась к спине ксеркса. Животные
тут же исчезали:  то  ли  испугавшись  свирепого  дима,  то  ли
сбрасывали мужчины, Кася едва успевала перевести дух, как снова
либо  новый  летающий  слон падал на голову, либо дим с разбега
натыкался на внезапно рухнувшее перед ним чудище.
     У  животных  из  пасти  торчала  длинная   гибкая   труба,
скрученная  в  тугую  пружину,  явно питаются нектаром, сладким
соком, но Кася знала, что даже травоядные  коровы  бодаются  на
смерть, а кони бьют копытами.
     Беленое  поле  наконец оборвалось, пошел голый песок. Кася
перевела дух. Воздух все еще  был  заполнен  комочками  пыльцы,
сладковатый  запах  щекотал  в  носу.  Все трое, даже Хоша были
покрыты  пыльцой  с  крыльев  красочных  драконов.  К  гладкому
панцирю дима налипло столько, что казался белым.
     Влад  хмурился,  велел  остановиться,  едва воздух заметно
очистился:
     -- Дрянь чересчур сладкая. А в  такой  приживется  гадость
быстрее.
     -- Сладким калечат, горьким -- лечат, -- сказал Семен.
     Влад  посмотрел  на  химика  с  явным  уважением, тот знал
некоторые важные правила выживания в Лесу. Оба с ксерксом сразу
начали чистить друг друга. Хоша прыгал  с  одного  на  другого,
ловил  клещиков, разносил пыльцу, пока Влад не изловил его и не
дал по заднице. Хоша с обиженным визгом  скакнул  к  Касе.  Та,
обрадованная,  поспешно  начала  гладить и чесать дракончика за
ушами, как тот любил особенно, но коварный зверь,  насладившись
Лесом,  снова  прыгнул  к  варвару  и уютно устроился у него на
плече.
     -- Предатель, -- прошептала Кася негодующе.
     Хоша посмотрел презрительно, снова задремал. Влад и ксеркс
подошли  к  крайнему  полотнищу  зеленого  листа.  Там  ровными
рядами,  словно  сложенные  по  линейке,  высились желтые шары,
основаниями уже погрузившиеся в мягкую зеленую ткань.
     Кася вспомнила переспевшие дыни, какие видела  в  детстве.
Яйца  драконов  успели осесть в зеленый лист почти до половины,
виднелись остатки зеленой бахромы, истекающей соком.
     Влад бросил шар Семену, тот поймал, другой предложил Касе.
Она заколебалась, но солнечный луч  некстати  высветил  зародыш
внутри  янтарного  шара: белый толстый червячок, что беспокойно
двигается,  устраивается  поудобнее.  Вокруг  червя   клубилась
мутная жидкость.
     -- Давай,  --  сказала  Кася,  вдруг  решившись. -- Только
червяка съешь сам.
     -- Я съем, -- вызвался Семен, не давая Владу раскрыть рот.
Пояснил довольно. -- В детском саду повезло сидеть с  дурочкой,
что съедала гарнир, а котлету брезгливо перекладывала мне!
     Кася сдержала колкость, покосилась подозрительно. Не может
быть, чтобы они сидели вместе, Семен все-таки намного старше.

     Следующий  день  был  легче: двигались по ровному, деревья
высились редкие, на плечи равномерно падали то жгучие лучи,  то
тень от широких листьев.
     На  обеденном  привале  Кася  связалась  с Соколовым, сухо
доложила о прогрессе -- пошли на  второй  круг  спирали  вокруг
Станции,  почти  с  облегчением  попрощалась,  упрятала  рацию.
Соколов работает одержимо,  почти  не  спешит,  спеша,  как  он
говорил,  успеть  сделать  как  можно  больше за отпущенные ему
годы. Администратор он не лучший, просто другие еще  хуже,  тех
вообще невозможно оторвать от лабораторных столов.
     Влад беседовал с Семеном, умолк, вскинул голову. В крупных
глазах   появилось   удивление,   он   оглянулся  по  сторонам.
Головастик вблизи, Хоша резвится, прыгая по листьям.
     -- Опасность? -- спросил Семен быстро.
     -- Джампы, -- ответил Влад.
     -- Снова?.. За нами?
     -- Странно, нет...
     Кася прислушалась, проследила за их взглядами.  Вскоре  из
стены  Тумана  высоко  в  небе  вынырнуло сверкающее как радуга
облако. Искры  блистали  как  молнии,  но  если  молнии  всегда
ослепительно  белые,  то  здесь  вспыхивают красные, оранжевые,
синие, лиловые. Внезапно Кася различила драконов --  призрачные
крылья  закручивали  воздух тугими вихрями, поддерживая тяжелые
тела.
     Драконы  на  лету  смотрели  вниз  выпуклыми   немигающими
глазами.  На  мощных  головах  торчали  рога, к широкой плоской
груди были прижаты четыре крючковатые лапы, чтобы не  мешать  в
полете,  а  задние  --  чудовищно  огромные,  вытянулись  вдоль
сужающегося туловища.
     Они пронеслись  над  верхушками  деревьев,  исчезли.  Влад
понюхал  струю  воздуха,  задумался,  но  Семен  уже понял, что
летающие драконы опустились сравнительно недалеко за лесом.
     -- Один из них шпионил за нами? --  спросил  он,  стараясь
держать голос беспечным.
     -- Джампер,  --  согласился Влад, -- но из этих ли... Хотя
не могут же быть здесь разные племена!
     Семен кивнул, ибо встреча в Мегамире двух племен была  так
же  вероятна,  как  столкновение  лбами  двух мух, выпущенных с
разных концов Якутской области. Кася хлопала в ладоши, все  еще
смотрела вслед исчезнувшим драконам.
     -- Объедем? -- спросил Семен. -- Они сели впереди.
     -- Лучше объехать, -- согласился Влад.
     Кася переводила непонимающий взгляд с одного на другого:
     -- Что  с  вами?.. Мы -- географы, наша основная работа --
устанавливать связь с племенами. До  чего  мы  дожили,  что  не
избегаем встреч с богомолами, а людей обходим!
     -- Богомолов тоже обходим, -- пробормотал Семен.
     -- Но то хищники?! А то люди!
     Влад  молчал, всматривался в поблескивающие точки в теплых
струях. Голос Семена  стих,  женщина  сломила,  сладкий  язычок
сильнее рева.
     -- Хорошо,  --  сказал  Влад внезапно. -- Мы заедем к ним.
Только помните: ни слова о нападении.  Джамперы  не  обрадуются
смерти джампера. Даже если действовал сам по себе.
     Через  четверть  часа  Головастик  выбежал  на  холм. Кася
увидела  впереди  редкий  лес.  На  огромных  деревьях   висели
драконы,  почти  неотличимые  от  зеленых  стволов, с последних
джампов  снимали   яркие   тюки.   Люди   мелькали   загорелые,
коричневые,  почти неотличимые от коричневой глины, где разбили
лагерь.  Расседланные  джампы  прыгнули  на  деревья,  даже  не
распускали  радужные  крылья.  Стволы зашатались, джампы быстро
заползли  в  основание  гигантских   листьев,   исчезли.   Касе
показалось, что донесся мощный хруст работающих мандибул.
     Багровое солнце светило в спину. Влад сказал глухо:
     -- Надо  успеть  до  захода  солнца. Ночью их джампы спят,
ночью люди боятся своей тени!
     Головастик побежал вниз,  но  не  со  всей  дури,  а  Влад
поднялся  во весь рост, придерживаясь лишь ступнями, размахивал
руками. В лагере начался переполох, с вершины  самого  крупного
дерева  сорвался  дракон,  распустил крылья и пошел кругами над
лагерем. На загривке сидели трое.
     -- Боятся? -- удивилась Кася.
     Влад не ответил, а Семен сказал со знанием дела:
     -- Еще бы! Имея таких летающих зверей, вряд ли нужно  быть
хорошими воинами. Если одним прыжком одолевают столько, что нам
бежать час, то всегда есть соблазн уйти от драки.
     Головастик   пошел   к   лагерю   еще   медленнее,   часто
останавливался,  щупал  сяжками  воздух.  Семен   и   Кася   не
шевелились.  Посреди  широкой поляны стояли шатры ярко-зеленого
цвета, женщины и дети сгрудились между ними,  а  мужчины  взяли
путешественников  в широкое кольцо. Влад снова медленно помахал
руками, крикнул громко:
     -- Я Влад, сын Кремня,  из  свободного  племени!  Едем  по
мирным  делам,  а  сейчас  остановились пожелать мирной ночи, а
завтра -- хорошей охоты!
     Мужчины слушали молча, в их руках блестели луки с тяжелыми
наконечниками  стрел,  многие  держали  раздутые  бурдюки,  эти
держались  подветренной  стороны.  Вперед  выступил  темный  от
загара  мужчина,  крупный,  с  надменным  лицом,  сказал  сухим
бесцветным голосом:
     -- Походный вождь Торк разрешает подойти путешественникам.
Мы из  племени Небесных Скакунов. Ночуйте с нами. Мы слышали от
предков, что на свете есть еще люди, но считали это вымыслом. В
вашу честь будет дан пир!
     Влад спрыгнул, протянул руку  Касе.  Донельзя  удивленная,
она  все  же  соскочила  на  лету  коснулась  его  руки. Следом
спрыгнул Семен, захватив спальные  мешки.  Головастик  подвигал
сяжками, Влад ответил быстрым жестом, и дим умчался в лес. Торк
наблюдал  за  ними  с  непроницаемым  лицом,  хотя глаза горели
живейшим    любопытством.    В    толпе    собравшихся    жадно
переговаривались,   отгоняли   людей,   но  оружия  из  рук  не
выпускали.
     Торк сказал медленно:
     -- Гости ужинают в моем шатре.
     Влад пошел первым, угадывая направление,  Кася  посредине,
Семен  шел  задним. Торк обогнал, придержал полог, затем плотно
закрыл вход. Послышался сухой треск,  словно  странная  материя
сомкнулась электрическим зарядом.
     Внутри  шатра  работали  трое  женщин.  Торк бросил что-то
резкое,  все  тут  же  ушли,  но  на  гостей   оглядывались   с
любопытством, нарочито задерживались у порога.
     -- Располагайтесь,  --  пригласил Торк. -- Расскажите, кто
вы? Где живете? Куда едете?
     Семен устало опустился  на  толстый  ковер,  Кася  присела
рядом.  Влад  остался  на  ногах.  Торг  смерил  его испытующим
взглядом, нехотя сел. Влад тут же опустился  у  противоположной
стены.
     За  его спиной открылся другой полог, женщины внесли доски
с  едой.   Шатер   наполнился   незнакомыми   ароматами.   Кася
непроизвольно сглотнула слюну.
     -- Я,  --  сказал Влад суровым голосом, -- везу женщину из
племени компьютерников.  Ее  сопровождает  по  обычаю  воин  ее
племени.
     Торк оценивающе оглядел Касю:
     -- Воин, тебе досталась хорошая добыча!
     Влад протестующе поднял ладони:
     -- Не говори этого при ней!
     Кася вспыхнула: дикари, а рассматривают ее как ксеркса или
джампа.  Еще  начнут выяснять какие у нее мышцы прыгательные, а
какие бегательные, а какие  еще  какие!  Семен  предостерегающе
сжал  ей локоть, но Торк уже заметил, в глазах мелькнул огонек,
брови дрогнули.
     Влад  сидел  неподвижно,  выпрямив  спину,   только   руки
работали  четко,  поднося к губам разноцветные шарики напитков,
ломти мяса. Торк ел быстрее, руки двигались странными  рывками.
Кася  внимательно рассматривала походного вождя: как и женщины,
что носили еду. Торк узкоплечий,  с  плоской  грудной  клеткой,
руки  и  ноги  выглядят  чересчур  длинными,  суставы словно бы
распухли.  Крупные  широко  расставленные   глаза   все   время
перескакивают   с  Влада  на  Семена,  на  нее.  Она  буквально
чувствовала обжигающий взгляд.
     -- Что успел  увидеть  за  путешествие?  --  спросил  Торк
внезапно, обращаясь к Владу.
     -- Немного,  если сравнить с тем, что видишь ты с небесных
зверей! -- ответил Влад. -- За один прыжок ты одолеваешь  сутки
пути, а за сутки... мой месячный путь.
     -- Если не годовой, -- сказал Торк гордо.
     Влад  наклонил  голову, улыбался, но глаза настороженности
не теряли. Глаза Торка тоже были холодные, выжидательно жадные.
Семен чувствовал скованность, но как сломать -- не  знал.  Кася
щебетала  бойко,  расспрашивала Торка о племени, обычаях. Семен
заметил предостерегающий жест Влада, но  Кася  проигнорировала,
верещала  счастливо  о летающих драконах, что носят послушно по
небу, о романтике странствий, о  счастливых  женщинах,  которые
вместе с мужчинами летают по небу...
     Влад громко зевнул, поднялся:
     -- Женщина, умолкни!.. Пора спать, дорога была тяжелой.
     -- Я не устала, -- возразила Кася.
     -- Зато  я устал, -- прервал Влад жестко. -- Хозяевам тоже
надо отдыхать.
     Кася недовольно повела глазами  на  Торка.  Тот  поднялся,
растянул рот до ушей в насмешливой улыбке:
     -- Хотите, покажу наших драконов? Если, конечно, ваш муж и
повелитель не возражает.
     Кася сказала уверенно:
     -- Обычаи нашего племени достаточно свободные. К тому же я
еще не достигла его племени, решаю сама.
     -- Кася, -- сказал Семен предостерегающе.
     В  ее  глазах  мелькнуло  удивление, но Торк уже распахнул
перед ней полог. Кася  ослепительно  улыбнулась,  вышла,  гордо
выпрямив  спину.  Торк  насмешливо  покосился  на широкогрудого
варвара, темного как грозовая туча, вышел следом.
     Семен сказал нерешительно:
     -- Влад, она независимая женщина, такие у нас  обычаи.  За
себя постоять сумеет.
     Влад пошел к выходу, бросил, не поворачиваясь:
     -- Взгляну  на  Головастика.  А  то перебьет этих летающих
червяков. Не знает, что это грозные драконы!
     Семен  вышел  следом,  свои  мешки  поневоле  затянул  под
широкий  лист.  Народ  даже  за  копья взялся, каждый лопотал и
указывал на небо,  где  ходил  кругами  огромный  джамп,  гордо
блестя цветными крыльями.

     Рано  утром,  едва  взошло солнце, племя Небесных Скакунов
начали сворачивать лагерь. Кася вернулась поздно, вскоре явился
Торк, предложил посмотреть взлет главного  джампа.  Влад  резко
бросил:
     -- Женщина должна убирать наши мешки!
     Торк зло улыбнулся, сказал властно:
     -- Женщины -- цветы. Их нельзя истязать тяжелой работой.
     Кася  независимо  подала  руку  Торку, тот с торжествующей
улыбкой поднял ее на ноги.  Семен  обеспокоенно  дергался,  чуя
неладное, а Кася гордо вскинула голову, вышла из шатра.
     -- Сейчас  вернется,  --  сказал  Семен  успокаивающе.  --
Сейчас разъедемся!
     Влад стиснул кулаки. Лицо было каменным, жилы вздулись. За
шатром слышались голоса, оглушительный треск крыльев,  плотными
струйками врывались запахи тревоги, спешки.
     Вдвоем  с  Семеном скатали защитную сетку, мешки. Небесные
Скакуны убирали лагерь так  тщательно,  что  не  осталось  даже
смятых  листьев,  объедков. Зеленые джампы, раздувшиеся за ночь
сыростью, вяло ползли вверх по стволам, другие  уже  сидели  на
верхушках  деревьев,  на  спинах  горбились от утреннего холода
всадники, с боков свисали плотно  прилепленные  узлы.  Блестели
багры.
     Трое  драконов  готовились  к  взлету  с земли, приседали,
сдвигали и раздвигали застывшие  за  ночь  задние  прыгательные
лапы,  топорщили  верхний  слой  ложнокрыльев, скрывающих яркие
цветные -- настоящие. Узлы и тюки сгрудились на спине, не мешая
крыльям.
     Влад хмуро укладывал спальные  мешки.  Семен  с  виноватым
видом суетился рядом.
     Внезапно   воздух   прорезал   женский  вопль.  Высоко  на
исполинском засохшем стебле,  на  самой  вершине,  готовился  к
прыжку  гигантский  дракон.  Прыгательные  лапы  подрагивали от
нетерпения, переступал на остальных четырех,  когти  с  хрустом
впивались  в  сочное  дерево.  На  спине  темнели  два узла, на
короткой массивной шее сидел торжествующий Торк, обеими  руками
держал отчаянно извивающуюся Касю.
     -- Варвар!  --  донесся его сильный голос. -- Мы, Небесные
Скакуны,  не  прощаем  обмана!..  Это  не  твоя  женщина,   она
свободная!.. Она уходит со мной!
     -- Влад!  --  завизжала  Кася.  --  Семен!..  Я не хочу!..
Похищают!
     Влад крикнул бешено, срывая голос:
     -- Торк! Отпусти ее, или ты умрешь!
     Торк спросил со смехом:
     -- Как же я умру?
     -- Страшно, -- пообещал Влад. -- От моей руки!
     Головастик бросился на стебель, Влад в прыжке оказался  на
диме.  Семен  глазом  не  успел  моргнуть, как оба мелькнули на
середине стебля. Варвар пригнулся, сдернул  с  крюка  на  седле
арбалет.
     Торк перестал смеяться, торопливо припечатал Касю к липкой
капле,  обеими  руками  всадил багор в затылок дракона. Влад на
диме выметнулся наверх, в тот  же  миг  ноги  дракона  с  силой
распрямились.  Огромного  зверя  швырнуло  вверх, уже в далекой
высоте внезапно сверкнуло ярко-красным, затрещали сухие крылья.
В небе уже всюду расцветали радужные искорки.
     Семен   стоял   ошеломленный,   раздавленный   несчастьем.
Мелькнуло черно-красное тело: дим не стал спускаться по стволу,
спрыгнул.    Хоша   встревоженно   повизгивал,   не   двигался,
распластавшись между сяжек. Головастик  разъяренно  сек  воздух
антеннами. Влад проговорил с горечью:
     -- Нарочно  похитил  при мне!.. Чтобы сделать больнее... Я
сам виноват, надо было привязать ее.
     -- Я  виноват,  --  выдавил  Семен  через  силу.   --   Не
вмешался... Влад, мы остались вдвоем. Что будем делать?
     Он  выудил  рацию.  Влад отвернулся, торопливо перебирал в
тюках  варварские  обереги,  наконечники  стрел.   Обернувшись,
бросил коротко:
     -- Жди здесь.
     -- Куда ты?.. Ты уходишь... не насовсем?
     На  экране  появилось лицо Соколова. Влад поспешно вскочил
на  Головастика,  послал  в  заросли.  Встречаться  глазами   с
Верховным Вождем Станции сейчас не хотел.




     Над  головой  оглушительно  затрещало.  Семен  шарахнулся,
выходя из тяжелых дум,  упал,  сброшенный  на  землю  внезапным
ветром.  Земля вздрогнула под тяжестью огромного серого джампа.
Короче того, на котором Торк похитил Касю, но почти вдвое  шире
в  груди,  с короткими сяжками, даже вблизи походил на огромную
скалу из грязного кремния.
     На загривке распластался Влад, в руках блестел  багор.  По
шее  дракона  сползала сразу застывая, зеленая жидкость. Варвар
выглядел измученным. Семену прохрипел сдавленно:
     -- В моей сумке большая фляга... Быстрее!
     Семен ошалело прыгнул к разбросанному  имуществу  варвара.
Арбалет,   стрелы,   пять   фляг,   мешки,  крючья,  сеть,  три
бурдючка... Еще фляги...
     -- На ней два глубоких креста!
     Семен торопливо схватил  флягу,  понесся  к  джампу.  Влад
крикнул, задыхаясь:
     -- Открой и дай понюхать джампу... Сам не смей...
     Семен  с  разбега остановился перед мордой дракона. Голова
размером с танк, чудовищная пасть жует, роняя коричневые слюни.
Внезапно лапы согнулись, дракон почти лег. Голова оказалась  на
уровне  с  Семеном,  мандибулы коснулись земли, а глаза все еще
таращились поверх головы химика.
     -- Уже? -- послышался измученный крик сверху.
     -- Сейчас-сейчас, -- ответил Семен торопливо.
     Он  протянул  дрожащую  флягу  к  морде  дракона.   Дракон
пребывал в тупом оцепенении, Семен приблизился, вдруг мандибулы
дернулись,  фляга  хрустнула,  сдавленная  чудовищными жвалами.
Семен  поспешно  отпрыгнул.  Из  раздавленной  фляги   брызнуло
желтым, смешалось с коричневой слюной.
     -- Влад,    --    закричал    Семен   тревожно,   чувствуя
непоправимое. -- Джамп сожрал флягу! Я не успел...
     Сверху упал на землю варвар, откатился от когтистой  лапы.
Он  весь  был  в  зеленой слизи, поперек груди шла кровоточащая
царапина. Молча поднялся, отошел  на  пару  шагов,  упал  лицом
вниз.
     -- Влад,  --  вскрикнул  Семен. -- Он выхватил! Я чуть без
руки не остался.
     По спине осыпало морозом: мог остаться и без головы, джамп
сожрал бы целиком.
     -- Подал бы на шесте, -- буркнул Влад в землю.  --  Теперь
все... отдыхай.
     Семен   с   убитым   видом   топтался   рядом.  Кивнул  на
неподвижного как гора серого джампа:
     -- А что с ним?
     -- Заснул. Пока не выветрится, будет спать.
     -- Надолго?
     -- Весь день. А потом придет  ночь,  все  равно  двигаться
нельзя.
     Семен  отошел  на  цыпочках.  Варвар  раздражен,  отвечает
резко. Может  двинуть,  по-своему  прав.  Дракон  спит,  отрава
выветривается,  но  заодно уходят и жизненные силы, утром будет
еле жив от голода: метаболизм в Мегамире как вихрь...
     Весь день Семен укладывал и перекладывал вещи, не  решаясь
расспрашивать  угрюмого  варвара. Ночь прошла неспокойно, Семен
слышал  как  поверх  защитной  сетки  бродили   ночные   звери,
выискивая  остатки  еды,  оставленные  джамперами.  Когда утром
выполз из спального мешка, Влад кормил дракона. Тот жевал вяло,
сегментированное брюшко  усохло,  сморщилось,  потеряло  блеск.
Короткие  усики  завяли,  а  мощная  бронированная  грудь пошла
мельчайшими складками.
     -- Полезай наверх, -- велел Влад.
     -- Но я...
     Он  встретился  с  бешеными  глазами   варвара,   поспешно
заскочил  на  согнутую  лапу,  ухватился за выросты надкрыльев,
вскарабкался. На спине, сразу за шеей на плечах, в  застывающем
клее  стояли  две  дорожные  сумки. В плотном хитине на затылке
выделялись два кольцевых  валика,  словно  застывшие  волны  от
брошенного  камня.  В  центре  пульсировала молодая кожа, хитин
едва подернулся тонкой пленкой.
     Дракон замедленно переступил с ноги  на  ногу,  выходя  из
стопора,  за  спиной  Семена  со  слабым  треском  развернулись
надкрылья. Варвар сунул в пасть джампу крупную личинку,  пихнул
следом  мякоть  пахучего  листа.  На  краю  поляны раздвинулись
стебли, выбежал Головастик.
     Дракон дернулся, прыгательные лапы  подобрались.  Семен  в
панике тут же кинулся едва ли не вниз головой, не улететь бы...
     -- Головастик,  --  сказал Влад громко. -- Ты останешься и
будешь ждать. Потом мы пойдем охотиться. Будет много добычи!  И
будем драться!
     Головастик  озадаченно  шевелил  сяжками.  Хоша  прыгал по
спине, хватал передними лапами что-то скачущее  мелкое,  юркое.
Живот  усох,  собрался  в складки, словно Хоша умирал с голоду.
Влад  помахал  руками,  делая  замысловатые  движения,  странно
выгибая  локти.  Головастик  пошевелил  сяжками,  повернулся  и
скрылся в зарослях.
     Семен судорожно цеплялся за выступы на  спине  джампа,  по
спине  всякий  раз  пробегала  дрожь,  когда  взгляд  падал  на
чудовищно развитые прыгательные ноги, что и на ноги не  похожи.
Голова  Влада  появилась  справа,  в  руке сжимал острый багор.
Взапрыгнул,   кивком   велел   прикрепиться   липучкой.   Семен
вздрогнул,  когда  узкое  лезвие  багра  скользнуло  в  прорубь
толстого хитина на затылке. Под тончайшей  пленкой  просвечивал
ганглий,  толщиной  в  руку.  Острие  зависло над нервом, почти
касаясь...
     -- Влад, -- сказал Семен, горло перехватило, он ощутил что
шепчет.  --  Это  сумасшествие...   Небесные   Прыгуны   учатся
управлять ими всю жизнь! У них ручные драконы. Домашние.
     -- Домашних  не  бывает,  -- ответил варвар хмуро. -- Если
они живут возле твоего дома, то не значит, что ручные.  Ты  еще
пчел назови домашними!
     Он  сосредоточился,  багор  медленно пошел вниз, исчезая в
лунке.  Чмокнуло,  наверх  брызнула  зеленая  жидкость.  Дракон
встрепенулся,  жвалы  сомкнулись,  захрустели.  Варвар шелохнул
штырем, Семен лег грудью  на  спину  джампа,  ухватился  обеими
руками, закрыл глаза.
     Страшно  щелкнуло,  словно  переломились два сухих бревна.
Семена распластало,  кровь  бросилась  в  лицо,  тело  налилось
свинцом,  а  легкие  пронзила  острая  боль  --  раздуло, когда
ударился о плотную стену воздуха.  Через  несколько  мгновений,
которые  он словно бы провел в Старом Свете, тяжесть отпустила,
он вернулся  к  обычному  состоянию,  близкому  к  невесомости,
судорожно  выдохнул  воздух,  чувствуя на губах кровь. Эмболия,
мелькнуло в голове. Лопнули легочные пузырьки.
     Внезапно бросило вперед,  руки  сорвались  с  выступа,  он
повис  на  липучке.  Рядом  орал  варвар, сражался с багром. На
Семена ветром бросило  липкую  каплю  с  яйцо  риссы  размером.
Варвар выдернул багор, стучал им по сяжкам джампа, другой рукой
сорвал с пояса флягу, Семен ощутил едкий запах.
     Перед  глазами качалось, в ушах шумело. В страхе ухватился
едва ли не  зубами,  пытаясь  переждать  головокружение,  вдруг
сообразил,  что  мир  качается  в самом деле: дракон прыгнул на
вершину дерева, повис на молодом листе, вогнав в нежную  зелень
когти.  С  шипением  пузырился светло-зеленый сок. Легкий ветер
раскачивал дерево во все стороны, мотало во все стороны, вместе
с ним мотало джампа, что уже начал жадно пожирать сочный лист.
     -- Цел? -- спросил Влад хрипло.
     -- Терпимо, -- просипел Семен.
     -- Плохо, -- бросил варвар зло. -- Прыгает  плохо.  Лететь
не хочет. Эх!..
     Семен  съежился,  "эх"  относилось к нему. Потеряли сутки,
Небесные Скакуны уже за тридевять земель. Да и вообще он только
лишний вес.  Правда,  джамп  понесет  две  дюжины  таких  хилых
седаков, но усталому муравью и сяжки тяжелые.
     Варвар   огляделся,  вонзил  багор  обеими  руками.  Джамп
прыгнул, почти сорвался, но толчок был не таким страшным, как в
первый  раз  --  мягкий  лист  --  не  жесткая   земля.   Семен
распластался  на  сухой  жесткой  спине,  борясь  со  встречным
ветром, глаза не закрывал,  видел  как  дракона  толчком  несло
вверх,  потом  ветер  стих,  спина  наклонилась,  Семен  увидел
впереди  за  торчащими  сяжками  зеленые   деревья   и   темные
проплешины земли.
     Влад  выругался,  выхватил  длинный  острый  кинжал  и, не
отпуская багра, не глядя ударил позади себя, едва  не  отхватив
Семену  ухо.  Острие  вонзилось  в  щель между толстыми плитами
кутикулы. Мембрана лопнула с сухим звуком, острие погрузилось в
сочные клетки, похожие на раздутые соком  клетки  листа.  Семен
увидел,  как  конец коснулся темного шнурка, что тянулся из-под
одной плиты к другой, поспешно зажмурился и вцепился покрепче.
     За спиной затрещало, разламываясь,  огромное  дерево,  так
показалось  Семену.  Дохнуло  ветром,  качнуло,  приближающаяся
земля исчезла, впереди блистала синь. Странные  вихри  обдували
Семена  с  двух  сторон,  он раскрыл глаза и посмотрел направо,
затем налево.
     По обе  стороны  серого  неопрятного  джампа  выплеснулись
ярко-красные    с    синим    и   лиловым   блестящие   крылья.
Полупрозрачные,  с  причудливой   сетью   прожилок,   трепетали
часто-часто,  наполняя  уши  слюдяным  блеском, злыми искрами и
механическим шорохом. Дракон несся как  сказочное  существо  на
краденных  крыльях, слишком красивых, чтобы принадлежать такому
чудовищу, похожему на грязный холм земли.
     Джамп поднялся  чересчур  высоко,  внизу  проплывали  лишь
зеленые  пятна, что сменялись серыми, затем все поглотил Туман.
Семен, похолодев, отвел глаза.
     Вода быстро покидала тело, обдуваемое ветром, прогреваемое
жарким солнцем. Во рту пересохло,  посмотрел  на  варвара,  тот
скорчился  на загривке дракона, вогнав багор и кинжал, орудовал
ими словно летчик-истребитель, заставляя дракона держать  курс.
Спина  варвара  была  сухая,  а  бурдюк  с водой болтался возле
задранных надкрылий.
     -- Влад, -- простонал Семен, -- а ты уверен, что  Небесные
всадники..
     Дракон резко пошел вниз, Семен уронил голову, прижимаясь к
жестким  плитам,  не  расслышал ответа. Ветер пытался оторвать,
расцеплял пальцы.  Семен  отворачивал  лицо,  ибо  тугие  струи
врывались  в  рот,  раздувая как пузырь. Прохрипел из последних
сил:
     -- Влад, как отыщешь?
     Сквозь рев ветра донеслось злое:
     -- Следы! Разве не видно?..
     Джамп упал на землю, Семен ткнулся  лицом  в  хитин,  щеку
ожгло  --  содрал  кожу  о шероховатую плиту. Едва приподнялся,
страшная тяжесть бросила на твердое, распластала,  по  бокам  с
треском  распахнулись радужные крылья. Джамп вытянулся в струну
насколько  удавалось  при   таком   угловатом   туловище,   его
подбрасывало  на  воздушных потоках, заносило в стороны, варвар
кричал,  весь  забрызганный  липкой   кровью,   втыкал   багор,
поворачивал,  джамп  послушно  сдвигался  с  одного  потока  на
другой, их колыхало, вскидывало на теплых незримых ладонях.
     Джамп проносился через облачка  крохотных  --  не  крупнее
кулака  --  спор,  в синеве мелькали серебристые пучки паутины,
посредине блестели капельки  --  молодые  паучки,  трижды  мимо
пронеслись  к  земле,  завихряя  воздух, тяжелые и огромные как
джамп семена мегадеревьев,  спеша  воткнуться  в  почву.  Когда
Джамп   влетел  в  густую  тень  мегадерева,  воздух  заполнили
рыскающие  бакты  --  укрытые   плотной   шкурой,   часто-часто
дергающие длинными хвостами.
     Семен   в  какие-то  моменты  успевал  увидеть  блеснувшие
молекулы запахов, но  лишь  как  слабые  прочерки  контрастного
цвета  на  синеве,  но  варвар,  судя по всему, успевал держать
след, видел или чувствовал картину,  составленную  из  запахов,
звуков,  тепла.  Сейчас  он  дергался  меньше, иногда застывал,
словно  отдыхая  от  страшного  напряжения.  Не  поворачивая  к
Семену,  похлопал  по  бурдюку,  химик  благодарно припал ртом,
жадно потянул теплую прогретую  солнцем  воду,  по  всему  телу
пошла  приятная  щекотка,  иссохшиеся клетки спешно наполнялись
влагой, а обручи, сжимающие череп, исчезли.
     Измученный,  он  прижался  к  хитиновой  плите,  с  тоской
спрашивал,  его  ли  дело  ломиться  через  джунгли? Переоценил
Соколов, здесь  даже  варвару  несладко,  хотя  родился  здесь,
выжил,  иного  не знает... Правда, другие ученые на Станции еще
беспомощнее, их даже  тли  перебодают,  но  все  равно  Соколов
послал их на невыполнимое!

     Джамп  с размаху плюхнулся на зеленый толстый ковер листа.
Семен  закрыл  глаза,   борясь   с   тошнотой.   Мышцы   горели
перегревшись, суставы жгло, они вздулись и покраснели.
     -- Не  двигайся, -- донесся негромкий голос варвара, -- не
говори громко.
     Яркие крылья джампа втянулись под вздыбленные,  серые  как
земля  надкрылья, те опустились, скрыв блистающую радугу, джамп
превратился в засохший комок грязи, упавший с высоты  на  лист.
Варвар  ухватил  бурдюк,  кинжал  уже торчал за поясом, арбалет
выглядывал  из-за  спины.  Одним  прыжком  оказался  на  листе,
нетерпеливо оглянулся на химика.
     Семен разжал руки, мешком свалился варвару под ноги.
     -- Надо бы его... на ствол. Там сольется...
     Варвар кивнул отсутствующе:
     -- Ты прав, но дракон больше не нужен.
     Он внезапно прыгнул. Сердце Семена екнуло, далекая фигурка
варвара  быстро  уменьшалась, внизу качались гигантские листья,
исполинские бревна веток мегадерева, еще ниже стоял  Туман.  За
кого  меня  принимает,  подумал  Семен  тоскливо,  я  же  здесь
беспомощнее тли!
     Торопливо скакнул следом, повернулся головой и  даже  руки
вытянул,  чтобы  меньше  тормозиться о воздух. Вверх пронеслись
оранжевые искорки, молекулы запаха,  который  показался  Семену
странно  знакомым.  Он  извернулся,  в спешке перекувырнулся, с
размаха упал плашмя. Варвар недовольно оглянулся, он  притаился
за   кольцевым   наплывом  сверхплотной  древесины  мегадерева,
арбалет держал в руках. Семен подполз, на ходу  соображая,  что
оба  на верхней ветке мегадерева. Значит, на немыслимой высоте,
до земли падать версты.
     -- А почему не нужен? -- прошептал он.
     Он все косился наверх, где на верхнем листе висел их серый
дракон. Слишком усталый, чтобы двигаться, тот завис  недвижимо,
затем  жадно  загреб  передними  лапами молодой листок, сунул в
пасть,  мандибулы  заработали  как  резцы  угольного  комбайна,
коричневая  слюна  повисла на максилах, пошла пузырьками. Пасть
двигалась как молотилка, перемалывая  сочный  молодой  стебель,
под  которым спрятался бы вертолет. Через четверть часа, а то и
раньше, дракон будет готов к новому странствию.
     -- Не догадываешься? -- спросил варвар. -- Взгляни-ка.
     Семен осторожно свесил голову. Ахнул, отшатнулся. В  узкую
щель  между  веткой и неспокойными листьями увидел далеко внизу
самый странный город, какой только мог вообразить.




     Огромные шары зеленых галлов  усеивали  молодые  ветки.  В
центре бугрилось огромное желтое строение из хвои, пластин коры
и  канатов  паутины.  Семен  содрогнулся:  в щели просовывались
шевелящиеся щупальца, дергались, исчезали, протыкали  непрочные
стены.  В  какой-то момент живые прутья торчали со всех сторон,
превратив отвратительный галл в подобие чудовищного ежа.  Семен
вздрогнул,  сообразив,  что  все гигантское сооружение -- ясли,
конюшня,  где  выходят  из  яиц  беспомощные  личинки  джампов,
линяют,   растут   в   безопасности,   где  приучают  слушаться
седоков...
     По нижней ветке между наростами галлов  сновали  полуголые
люди.   Многие   опускались   на  четвереньки.  Влад  брезгливо
дергался, скрипел зубами.
     -- Их не так уж много, -- прошептал Семен.  --  Помещаются
на одной ветке!
     Он  насчитал двадцать галлов, пропустив конюшню. Правда, в
каждом галле поместится сотня человек, но  вряд  ли  живут  так
скучено.   Впрочем,  термиты,  к  примеру,  в  тесноте  черпают
комфорт.
     -- Уверен, что Кася здесь?
     Влад молча кивнул  на  скопление  галлов.  Семен  до  боли
таращил  глаза,  но  зеленые  шары  все  как один -- круглые, с
пористыми стенками.
     -- А... в каком из них?
     -- Вон в том, -- ответил Влад  раздраженно.  --  Разве  не
видишь?
     Семен поежился, попробовал с другого конца:
     -- А как ты определил?
     -- Запах, -- коротко бросил варвар.
     Что-то  подсказало  Семену,  что  дальше  задавать вопросы
опасно, лишь пробормотал:
     -- Я бы не хотел, чтобы джамперы в свою очередь... почуяли
нас.
     Влад помолчал, буркнул:
     -- Они глухи к запахам.
     -- Начисто?
     -- Почти.
     -- Это хорошо, -- выдохнул Семен с облегчением. -- А то от
меня сейчас такой запах, что  на  сто  мегаметров  мухи  падают
замертво.
     Уголок  рта  варвара  дернулся,  шутку  химика  над  собой
принял. Семен ощутил некоторое облегчение.
     Семен осторожно  ощупал  арбалет,  фляги  на  поясе,  нож,
быстро  перебежал  к другому укрытию. Пригибался, почти касался
земли руками, но, как заметил Семен, избегал хоть на миг  стать
на  четвереньки.  Под  ногами  было  корявое бревно, толщиной с
трубу, в которой течет Неглинка, от него отходили  отростки  не
толще фабричных труб, а вообще Семен помнил, что джамп доставил
их  на самую верхнюю ветку мегадерева. Остальные внизу -- много
толще.
     Варвар повернулся к Семену:
     -- Убивать умеешь?
     Семен невольно сглотнул, голос сел:
     -- Н-нет...
     -- Разве ты не мужчина?
     -- Я  из  рода  жрецов,  --  сказал  поспешно,   в   горле
пересохло. -- Нам нельзя.
     Влад  сдернул  с  плеча  сумку,  наощупь выбрал из глубины
пузатую  флягу.  Сдавил,  из   горлышка   выдвинулась   крупная
синеватая   капля.   Коснувшись  груди,  расползлась  тончайшей
пленкой по всему телу. Семен смотрел  во  все  глаза:  ни  одна
молекула не вырвется, варвар словно бы исчез из мира запахов!
     Еще  осторожнее  Влад  обмакнул  в  каплю  из другой фляги
обереги, дед их называет  по-старинке  стрелами.  В  том  мире,
откуда  он  пришел, стрелы пробивали врагов своей тяжестью, так
дед утверждал, хотя поверить трудно, -- здесь же  самая  острая
стрела   отскочит...   если  на  конце  не  окажется  крохотной
капельки.
     Семен затаил дыхание, когда варвар бережно  заворачивал  в
мешок  фляги  и  обереги.  По  лицу  Влада  понял: коснись хоть
пальцем -- кожа разом расплавится,  по  нервам  стегнет  адской
болью... По спине пробежал холодок, он поспешно протянул руку:
     -- Дай мне пару.
     Влад отшатнулся:
     -- Мне хочется пожить!
     Он  двинулся  короткими  перебежками  к темнеющему горному
плато, что встало дыбом.  Ствол  мегадерева,  догадался  Семен.
Кора  под  ногами  в  трещинах, несмотря на молодость, огромные
листья непрестанно двигаются,  шуршат,  среди  зеленого  тумана
Семен видел мелькающие тени, замечал выпуклые глаза, тут же все
исчезало, а шорох крупных лап тонул в шелесте листьев.
     Когда  приблизились  к  стволу,  Семен  с разбега вбежал в
широкую  выемку,  заполненную  сухими  шелестящими  под  ногами
лоскутьями  прозрачного  хитина,  целых  шкур, оставшихся после
линьки. Он вздрогнул, наткнувшись на будто сотканную из воздуха
голову джампа: выпуклые глаза смотрели  немигающе,  холодно  --
старая шкура снялась вместе с глазами.
     Влад  нетерпеливо  оглянулся. Семен стиснул зубы, побежал,
поклявшись ни на что не отвлекаться.
     Долго спускались по стене, прячась среди огромных разломов
коры. Семен едва не влетел в блестящее озеро, стекающее пахучим
водопадом по стволу, с разгона  напоролся  на  колючие  волоски
толстой  мохнатой  гусеницы. Отшатнулся, острые кончики укололи
через скафандр -- искрами статистического заряда, это спасло от
клея.
     Влад надолго затаивался в расщелинах. Семен  замирал,  еще
не  видя опасности, дважды слышал далекие голоса. Опасно близко
пронесся, сверкая призрачными крыльями,  молодой  джамп.  Семен
рассмотрел истыканный багром панцирь.
     Когда  шкурки  от перелинявших джампов стали попадаться на
каждом шагу, Влад остановился:
     -- Солнце опускается. Через пару часов все замрет.
     -- А мы?
     -- Нам замирать нельзя, -- ответил Влад жестко.
     Семен отвел глаза, кляня себя за глупый вопрос.

     Семен видел сверху как внизу  все  поглотила  тьма,  затем
чернота стремительно пошла снизу по стволу мегадерева, поглощая
оранжевый  живой  мир. Мгновенно умолкали звонкие крики зверей,
словно тьма хватала за горло.
     Когда золотая часть  поднялась  наверх,  теснимая  грозной
темнотой,  Семен  невольно сжался -- под ногами потемнела кора,
тут же плечи осыпало морозом. Передернул  плечами,  холод  чуть
отступил:  тьма  --  не  тьма,  а  густые  сумерки.  Одни звери
умолкли, забились в норы, взамен вышли другие, одетые в шерсть,
умеющие беречь тепло.
     Влад долго прислушивался,  неслышно  открывал  и  закрывал
фляги, сказал наконец тихо:
     -- Сиди здесь.
     Исчез  так  бесшумно,  что Семен на всякий случай протянул
руку, пальцы наткнулись на твердую как камень стену. Простучали
невидимые коготки, над головой зашуршало.  Семен  застыл,  лишь
сейчас  в  страхе сообразив, что в темноте отпугивающая окраска
не видна, а хищные насекомые видят жертв в термоизлучении!
     Он прижался спиной  к  стене,  напрягся,  стараясь  первым
уловить приближение хищника. Воздух остывал быстро, от коры шло
тепло.   Семен  чувствовал  движение  в  глубинах  сверхплотной
древесины: скрытые толщей невидимые  чудовища  спешно  забивали
норы стружками, сохраняя тепло.
     Он  потерял  счет  времени,  несколько раз умер от разрыва
сердца,  когда  внезапно  над  ухом  раздавался  жуткий   скрип
огромных   мандибул   жука-дровосека,  подзывающего  самку  или
заявляющего всему  миру  права  на  участок,  когда  на  голову
прыгало  что-то  мохнатое,  жуткое,  лягало по макушке крепкими
лапами, используя ее всего лишь как трамплин, когда через  ноги
однажды  переполз  гигантский слизень -- к счастью , задел лишь
краем, -- отклеился всего за полчаса титанических усилий.
     Влад вынырнул из темноты неожиданнее, чем  пропал.  Шепнул
Семену  еще  издали,  чтобы не поднимал крик, спрыгнул к нему в
расщелину. В руках держал что-то крупное. Семен в слабом  свете
луны  не  сразу  узнал  женскую фигуру. Ему показалось, что она
успела сменить комбинезон, раскраска иная, но Кася повернула  к
нему лицо, Семен ахнул и отшатнулся.
     Лицо ее было разрисовано полосами, как у зебры, на щеках и
подбородке   темнели   треугольники.  Такими  же  полосами  был
расписан комбинезон... Семен  присмотрелся,  в  страхе  закусил
губу. Кася была без защитного комбинезона!
     Влад  опустил  ее  вниз,  она  зябко  дрожала,  куталась в
короткий лоскут, похожий на грубую циновку. Зубы стучали, плечи
крупно тряслись.  Семен  поспешно  выудил  из  кармашка  пилюли
разогрева,  силой  разжал  ей  челюсти,  буквально вбил капсулу
между зубов.
     Кася судорожно глотнула, ее свело судорогой. Влад позволил
ей упасть, предоставив заботам Семена,  сам  маячил  на  гребне
коры, выделяясь на фоне серебристой листвы.
     -- Спасибо,  Влад,  --  сказал Семен с трудом. -- Без тебя
нам гибель. Спасибо!
     В темноте видно было пренебрежительный жест, а голос Влада
прозвучал холодно:
     -- Еще не выбрались.
     -- Они спят?
     -- Не ждали, что догоним. Но нам легче спускаться вниз,  а
там стража не спит.
     -- Снизу... им что-то грозит?
     Влад  смолчал.  Семен  прикусил  язык.  Внизу  земля, а по
стволу  всегда  могут  подняться  хищники.  Варвар  кивнул   на
серебристую дорожку, где черные трещины выглядели ущельями:
     -- Вон к тому нарыву?
     -- Не   проще   ли   спрыгнуть?   --  спросил  Семен.  Его
передернуло  от  ужаса,  когда  представил  себя   падающим   в
бездонную ночь, но добавил: -- Зато минуем стражу...
     -- И  попадем в середину стойбища, что на ветке ниже? Есть
путь труднее, но безопаснее. К тому же  туда  несли,  я  видел,
наконечники синих стрел.
     Кася, которая дотоле молчала, спросила глухо:
     -- Хочешь украсть стрелы? -- ненужный риск...
     Семен  не  успел  раскрыть рот, как Влад сказал тихо, но с
такой резкостью, что Семен услышал стук,  когда  Кася  опустила
голову:
     -- Женщина...  ты  уже могла бы понять, насколько ты самая
умная на свете!
     Семен не удержался, добавил:
     -- А теперь еще и самая красивая.
     Кася в  темноте  сверкнула  глазами.  Кожа  скрипела,  так
старательно  терла,  пыталась  содрать татуировку, Семен сказал
торопливо:
     -- Не смей!  Соколов  не  простит  уничтожения  бесценного
пособия по первобытной культуре.
     Влад долго всматривался, нюхал воздух:
     -- Скоро  рассвет.  Джампы  спят,  как  и  все племя. Лишь
стражей обойти бы... Но через полчаса проснется все племя.
     Кася перестала вздрагивать,  но  зябко  куталась.  Циновка
расправлялась,  шелестела,  девушка  стыдливо держала ее обеими
руками, укрывая обнаженное тело, сводила  края.  Семен  хлопнул
себя ладонью по лбу:
     -- Кася,  это  я  не  влезу  в твой комбинезон, а ты в мой
как-нибудь втиснешься!
     Кася возразила глухо:
     -- Они содрали с меня  комбинезон  сразу.  Так  что,  если
суждено  получить инфекцию, то уже получила. Не стоит рисковать
двоим.
     Семен сбросил блестящую шкуру, сердито сунул ей в руки:
     -- Влезай! Пусть Влад видит, что и  у  нас  не  перевелись
мужчины.
     Она  фыркнула  пренебрежительно,  но  варвар  сидел  к ним
затылком,  судорожным  рывком  отшвырнула  циновку,   торопливо
натянула  эластичную  ткань.  Вздохнула,  лишь  по этому вздоху
Семен ощутил насколько ей стало легче.
     Внезапно Влад поднял руку,  они  замерли.  Присмотревшись,
Семен  рассмотрел  впереди  на  ветке  полуголого  человека. Он
лежал, поджимая ноги, зяб, часто пил из раздутого бурдюка.  Под
рукой  лежал арбалет, справа блестели воткнутые в дерево стрелы
-- с широкими зазубренными наконечниками.
     -- Не двигайтесь, -- сказал Влад. -- Лежите.
     -- А ты? -- спросил Семен.
     -- Отсюда его не достать, видишь -- натаскан на запахи?
     Семен послушно кивнул,  дескать,  конечно  же  видно,  как
можно  спрашивать  такое очевидное, еще как видно, дурак только
не  заметит,  все  на  ладони!  Влад  бесшумно  растворился   в
полумраке,  Семен  дернулся  вслед,  не  успев спросить, что им
делать дальше, если он задержится, а рассвет наступит вовремя.
     Над головой двигались тяжелые массы листьев, вдали страшно
закричало  мегачудище.  Семен  по  голосу  с  трудом  определил
внезапно  проснувшуюся  синицу. Кася мелко дрожала, несмотря на
комбинезон. Семен сам стискивал зубы, непривычный холод пробрал
до внутренностей, которые в Мегамире почти  не  защищены.  Кожа
пошла   крупными   пупырышками,  Семен  ощущал  изредка  легкое
покалывание,  где  ночные  батвы  пытались  вгрызться   в   его
непрочную кожу.
     Он  увидел вдали в серебристом лунном свете Влада, тот как
раз вынырнул из темноты. Варвар нес на плечах огромный тюк, шел
прямо на стража, тот лежал все так же скрючившись. Семен затаил
дыхание, ожидая короткой страшной схватки, крика,  однако  Влад
переступил   через  стража,  свободной  рукой  подхватил  чужой
арбалет, короткими бесшумными прыжками помчался обратно.
     -- Что с часовым? -- прошептал Семен.
     -- Проснется не скоро. Понимаю, ты хотел бы сам... но надо
торопиться.
     -- Да, я хотел бы сам, -- кивнул  Семен.  По  телу  прошла
дрожь. Он спросил поспешно. -- А наконечники не охраняли?
     -- Там  проще.  Все  четверо  сидели  внутри.  А  к  этому
пришлось подбираться сверху. Ветер менялся, потоки шли в разные
стороны...
     Он  мчался  по   отвесной   стене   вверх   со   скоростью
Головастика.  Кася часто застревала в узких разломах коры, Влад
злился, торопил. Семен взял у него трофейный  арбалет,  Влад  и
так  тащит  тюк с трофеями, арбалет и неизменные фляги-обереги.
Семен не утерпел, спросил:
     -- Как ты снял часового?
     -- Сбросил с верхней ветки наконечник. Я их набрал  мешок,
не жалко.
     -- Наконечник с ядом?
     -- Через час очнется.
     Узкий  как  гребень  дракона  выступ разделил их. Семен не
дослушал, побежал быстрее, держал глаз на Касе. Она бежала  как
автомат,  цепляясь  за  выступы  коры  руками и ногами, едва не
зубами.  Татуировка  на  лице  в  темноте   смазывалась,   Кася
выглядела просто перепачканной.
     Внезапно  потемнело  еще  больше, воздух заметно потеплел.
Пробежали еще сотни две шагов, Семен сообразил, что, следуя  за
варваром,  они  вбежали  в Мамонтову пещеру дупла. Воздух стоял
неподвижный,  плотный,  наполненный  гниением,  сырым   теплом.
Варвар  бежал  впереди, Семен несся следом, выставив арбалет --
так удобнее, -- Кася  дважды  срывалась  с  непрочных  уступов,
падала в крошеве гнилых обломков, оба раза удачно зацеплялась в
сотне  метров ниже. Ее ждали терпеливо, Семен однажды спустился
на поиски.
     Варвар люто скалил зубы, Семен хватал Касю, бежали рука об
руку. Внезапно посветлело,  словно  луна  вышла  из-за  облака.
Выход  был  огромным, чтобы закупорить, пришлось бы вбить купол
станции, а прямо на краю дупла стоял человек. То ли почуял,  то
ли  ощутил  дрожание  воздуха,  но повернулся резко, даже Семен
определил его  как  умелого  воина.  Ни  секунды  колебания  --
мгновенно   разогнулся,   одновременно   натягивая   тетиву  на
арбалете, сбросил крючок, зацеплявший стальную жилку на  поясе,
вскинул арбалет к плечу.
     Влад  выронил  тюк, Семен услыхал хруст, а варваром словно
выстрелили из ракетницы. Они были за два десятка шагов, но едва
палец джампера лег на спусковую  скобу,  варвар  обрушился  как
лавина,  ноги  с  едва слышным стуком сомкнулись на шее стража.
Стрела сорвалась, шелестнула в листе над головой Семена.
     Влад тут же развел ноги, уцепился за  уступ.  Тело  стража
медленно поплыло в теплом гнилом воздухе, исчезло во тьме. Влад
повернулся  к  Семену,  требовательно  протянул  ладонь.  Семен
смотрел непонимающе, Кася шумно дрожала рядом.
     -- Наконечники! -- потребовал Влад.
     -- Дал мне? -- удивился Семен. -- Я полагал...  ты  бросил
вниз, чтобы легче карабкаться.
     Влад   жег  лютым  взглядом,  запахло  озоном,  прыгнул  в
темноту. Семен сказал Касе тоскливо:
     -- Нам лучше было не совать нос за порог.
     Не дожидаясь варвара -- догонит! -- карабкались к  близкой
вершине  мегадерева. Перебежали по холму влажных древесных глыб
-пережеванных   стружек   личинкой    жука-дровосека,    бревна
шевелились, терли одно о другое, в глубине двигались гигантские
звери,   пожирали   целлюлозу,   росли,  линяли,  снова  росли,
спаривались, дрались, пожирали  друг  друга,  ржавые  бревна  и
комья были жильем, укрытием и даже едой. Просачивались странные
запахи,  часто  настолько  отвратительные,  что  желудок Семена
поднимался к горлу. Кася двигалась рядом как автомат.
     Семен сжался в комок, рассвет наступил. Джампы выходят  из
ночного   оцепенения,  просыпаются  джамперы,  вот-вот  взойдет
жгучее солнце!
     Варвар догнал злой, запыхавшийся. Семен  перевел  дух,  на
плече  Влада  трепыхался тюк. Семен и Кася послушно карабкались
следом, поглядывая на него испуганными глазами. Лица  белели  в
рассвете, бесцветные как кожа у белесых червей.
     -- Осталась одна внешняя стража, -- шепнул Влад. -- Дальше
-- свобода...
     Они  бежали крадучись, пригибались, гребни и выступы часто
разделяли. Семен спешил, боясь потерять Влада.  Кася  постоянно
отставала, а ему зверски мешал нелепый арбалет...
     Семен в затяжном прыжке увидел человека, тот карабкался по
отвесной  стене  им  наперерез.  Краем  глаза  джампер  заметил
движение, повернулся, в глазах  вспыхнули  изумление  и  страх.
Рука  метнулась к длинному ножу за поясом. Семен, не помня себя
от страха, судорожно взмахнул арбалетом, железным углом  ударил
джампера в глаз. Несчастный глухо вскрикнул, ноги соскользнули,
он полетел по широкой дуге вниз.
     От  собственного удара Семена перебросило через нарост, он
летел долго, пока не упал на еще больший выступ, судя по черной
гладкой как стекло поверхности -- шляпка березового гриба чаги.
Еще падая, услышал вскрик:
     -- Стоять! Всем застыть!
     Семен замер. Влад остановился, словно влип в смолу.
     На  гребне  вздыбленной  коры  стоял  высокий  длиннорукий
джампер   --   Торк.   В  глазах  блестели  искры,  похожие  на
электрические разряды. В руках  был  арбалет,  направленный  на
чужаков,  Семен  бессильно  ругнулся:  он  забросил  арбалет за
спину, а руки варвара заняты тюком.
     -- Не двигаться, -- предупредил Торк жестким  голосом.  --
Мой вопль слышно за десятки мегаметров! Это созовет все племя.
     Семен  застыл,  чувствуя холод смерти, Кася мелко дрожала.
Влад сказал медленно:
     -- Но ты не созываешь... Что ты хочешь?
     Торк смотрел холодными нечеловеческими глазами:
     -- Ты оскорбил меня. Я умру страшно, да? От твоей руки?
     -- Я убью тебя голыми руками, -- ответил  Влад.  --  Перед
глазами этой женщины!
     Торк перевел глаза на Семена и Касю:
     -- Быстро   соскакивайте   вон   на  ту  ветку!..  Арбалет
оставьте.
     Влад сказал негромко, не отводя глаз от вождя джамперов:
     -- Делайте.
     Семен взял Касю за руку,  девушка  была  в  полуобморочном
состоянии,  с  силой оттолкнулся. Арбалет выронил, их перенесло
на соседнюю ветку, а  когда  Семен  поднялся,  Торк  был  возле
Влада.  Вождь  небрежным пинком сбросил арбалет в бездну. Семен
стиснул кулаки -- его хитрости разгадывают почему-то сразу!




     Влад медленно опустил тюк в щель. Семен  с  тоской  видел,
что  завязано  крепко,  наконечник  быстро  не  выхватить. Торк
подходил медленно, разводя руки. Он был выше Влада,  а  длинные
худые руки блестели, где мышцы уступили место сухим сухожилиям.
Плоская  грудь  была  широка,  Торк казался сплетенным из жил и
арбалетных  струн.  Застывшее  лицо  раздвинулось   в   гримасе
радости.
     -- Как  хорошо,  --  почти  прошептал он. -- Пусть женщина
увидит, что ты не мужчина!
     -- Женщина видит много, -- ответил Влад напряженно, --  но
все ли понимает?
     -- Эта поймет, -- пообещал Торк.
     -- Тогда ты в самом деле сильнее, -- ответил Влад.
     Торк  сделал  молниеносный  выпад растопыренными пальцами,
тут  же  резко  ударил  правой  ногой.  Влад  едва  отшатнулся,
когтистая подошва мелькнула перед глазами, коснувшись скулы. Он
поспешно  ударил,  целясь в голову вождя, тот парировал локтем,
Влад отступил, а Торк быстро двинулся за  ним,  нанося  быстрые
колющие удары.
     Влад уперся в стену, с силой оттолкнулся, пытаясь вышибить
Торка  из  ущелья.  Тот  принял  удар,  нанес  встречный, -- он
постоянно держался так, что все время касался спиной или локтем
стены. Влад замахнулся для страшного  удара,  внезапно  ухватил
Торка  за  пальцы,  ногами  уцепился за выступ стены, попытался
прижать Торка к груди, лишив опоры. Тот умело крутнулся, пальцы
Влада разжались. Оба снова  встали  друг  перед  другом  как  в
начале  схватки. Оба дышали тяжело, мерили друг друга взглядами
с головы до ног.
     Торг прыгнул снова, пальцы обеих рук растопырены, нацелены
в горло. Влад перехватил, ногой ударил в живот. В последний миг
потерял упор, глаза Торка  вспыхнули  перед  его  лицом,  горло
сжало  болью.  Он упал, перекатился с Торком, оторвал пальцы от
горла.
     Семен и Кася застыли на соседней ветке  в  десятке  шагов.
Для  обоих  был виден лишь вихрь молниеносных движений, ударов,
контрударов, парирования, захватов. В Мегамире нельзя убить или
даже  поставить  синяк  мощным  ударом,   разве   что   прижать
противника к стене, а самому упереться в другую стену, чтобы не
отшвырнуло.   Здесь   удары   лишь   прелюдия  к  захватам  или
контрзахватам.  Семен  со  смертельной  тоской  посматривал  на
полумертвую от усталости Касю: как часто стоило убрать женщину,
и  драка  гасла!..  Но  здесь ее присутствие как раз на пользу:
Торк жаждет, чтобы женщина увидела его во всем мужском блеске.
     Влад скакнул на Торка, до этого момента нападал лишь вождь
джамперов, сшиблись, покатились, облепленные крупными опилками.
Кася с ужасом видела, что варвар внизу, Торк ухватил  за  горло
обеими  руками.  Влад  вцепился  за  кисти  противника, пытаясь
оторвать, улыбка Торка стала шире. Внезапно пальцы Влада словно
выстрелили, впились в  глаза  Торка,  руки  варвара  рванули  в
стороны,  пытаясь  разломить  череп  противника. Торк завизжал,
отшатнулся, мощным толчком  перевернулся  через  голову.  Семен
ожидал,  что  Торк  закричит,  призовет  помощь,  однако варвар
остался, а Торк  тряхнул  головой,  быстро  провел  ладонью  по
налитым кровью слезящимся глазам, впился взглядом в противника.
     Влад  встал,  пошатываясь,  шагнул  к  Торку. Тот ринулся,
наклонив   голову,   выставив   вперед   руки:    длинные,    с
растопыренными  пальцами.  Для  Семена  и  Каси снова был вихрь
молниеносных  движений,  захватов,  освобождений  от  захватов.
Противники  покатились,  застряли  в  расщелине,  Семен закусил
губу, видя что Торк оказался сзади, его пальцы сжимали короткую
щепку, которой сдавил варвару  горло.  Варвар  хрипел,  пытался
оторвать пальцы противника, лицо побагровело.
     Торк прохрипел с усилием:
     -- Смотри на мир, варвар... Больше не увидишь!
     В глазах Влада потемнело, в ушах нарастал звон. Он все еще
цеплялся  за  руки  Торка,  однако пальцы слабели. Торк оскалил
зубы, покосился на ветку, где стояли недвижимо,  парализованные
ужасом Семен и Кася:
     -- Скажи что-нибудь, варвар!
     Влад  приоткрыл  рот,  прохрипел,  но  Торк  усилил нажим,
передавливая   горло   варвару,   последний   звук   замер    в
перехваченной  гортани.  Торк  скосил  глаза  на  просыпающийся
далеко внизу лагерь.  Сонные  джампы  шевелятся,  джамперы  уже
выводят из конюшни верховых скакунов. Он -- самый сильный воин,
вождь  по  праву!  Его  добыча,  женщина, что пыталась сбежать,
отныне запомнит свое место...
     Варвар затих, пальцы разжались. Торк ослабил хватку,  лицо
варвара  синее, глаза закатились. Задохнулся, но если не мертв,
то будет  надежно  связан,  когда  очнется.  Как  и  женщина  с
сопровождающим.
     Он   поднялся  на  колени,  с  наслаждением  всмотрелся  в
застывшее лицо. Слишком поздно  уловил  краем  глаза  движение,
инстинктивно  напрягся,  в  следующее  мгновение  ноги  варвара
ударили со страшной силой.  Торк  взлетел,  перевернулся  через
голову,   в   ярости   сжал  кулаки:  варвар  лишь  притворился
задохнувшимся, второй раз не обмануть...
     Влад с трудом перекатился,  чуть  ли  не  на  четвереньках
добежал  до  щели,  где  остался  арбалет Торка. Торк уже падал
обратно,  лицо  перекосилось,  понял,  спешно  набрал  в  грудь
воздуха для истошного вопля...
     -- Я же сказал, что умрешь от моей руки, -- прохрипел Влад
перехваченным горлом.
     Торк еще в воздухе напряг мышцы, изготовившись для броска,
но страшно  щелкнула  тетива,  крик  вышел  хрипом из пробитого
горла. Широкий наконечник  раздробил  шейные  позвонки.  Толчок
сбросил Торка с ветки.
     Влад выловил в трещине мешок, кивнул Семену:
     -- Быстрее! Там коновязь.
     Касю  Семен  подхватил  на  руки -- сомлела. Варвар мчался
недолго, с разбега взбежал на длинный узкий лист, не  шире  чем
два  метра,  зато  в  длину  шагов  в  сотню.  На  конце варвар
остановился,  подождал   Семена.   Глаза   блестели   отчаянной
решимостью:
     -- Джамперы  уже  спохватились!..  Через  пять минут будут
здесь.
     -- Говори, что делать, -- крикнул Семен.
     -- За мной, -- велел Влад.
     Он ухватил Семена за пояс, толкнул с  края  листа.  Уже  в
воздухе   отпустил,   высвобождая   обе   руки.  Сердце  Семена
остановилось, едва не выронил из ослабевших рук Касю.
     Чуть ниже висели на листьях гигантские джампы.  Настоящие,
с длинными усами, могучими прыгательными лапами. Солнечные лучи
как  раз  прожигали  знойным теплом верхушку мегадерева, быстро
опускались по стволу. Воздух был еще холодным,  ночным,  джампы
сонно  шевелили  сяжками,  один  попробовал  ползти,  но быстро
истощил силы, решил выждать, пока потеплеет, когда жгучие  лучи
пронижут тело, наполняя мышцы взрывной силой.
     Влад  обрушился  сверху, в руке блеснул длинный нож. Семен
упал на жесткие надкрылья, снес как наждачной бумагой  кожу  на
плече, зашипел от боли, гаркнул Касе на ухо:
     -- Цепляйся!.. Иначе опять в руках этих... татуировщиков!
     Кася  вздрогнула,  пробуждаясь  от оцепенения, вцепилась в
жесткий край  так,  что  костяшки  побелели.  Семен  взвизгнул,
принялся  отдирать,  надкрылья  сейчас  задерутся, их сдует как
мыльную пену!
     Джамп дернулся, с силой толкнулся задними лапами. Семена и
Касю спасло то, что джамп еще не вышел из  ночного  оцепенения,
скакнул  слабо, тут же упал на лист, второй раз прыгнул жестче,
пролетел над ветвью.  Снова  ударился  о  лист,  но  Семен  уже
оттащил   девушку   от   опасных   крыльев,  навалился  сверху,
уцепившись обеими руками в хитиновые валики, бугры.
     После четвертого прыжка джамп  сумел  растопырить  крылья,
застучал  ими  о  воздух. В высшей точке дуги попал к солнечный
луч. Семен даже вскрикнул от сладкой отвратительной боли, когда
застывшее от пронзительного холода тело ошпарило огнем.  Джамп,
уже нырнувший было вниз, затрещал крыльями чаще, рассыпая снопы
радужных искр, пошел, не снижаясь. Семен стиснул зубы, борясь с
головокружением: сердце колотилось неистово, с перебоями, спеша
загнать порцию горячей крови взамен холодной в конечности.
     Влад  втыкал  кинжал, капли крови срывало ветром и бросало
на Семена. Тот даже не вытирался, держал Касю, что цеплялась за
бугры как во сне, лишь крикнул встревоженно:
     -- Влад,  он  истекает  кровью!..  Издохнет  раньше,   чем
долетим!
     Влад повернул забрызганное зеленой кровью лицо:
     -- Знаешь, как управлять лучше?
     -- Молчу-молчу, -- ответил Семен, лязгая зубами.
     Джамп  ударился  о  толстую  ветвь  --  этого  или другого
мегадерева, -- с шорохом  сложил  крылья.  Несколько  мгновений
отдыхал,  с  места  не  двигался.  Семен  слышал, как судорожно
бьется в глубине сердце, затем Влад  снова  безжалостно  вонзил
кинжал  в свежую рану. Уже в полете обернулся к Семену, крикнул
со злым весельем:
     -- А кто сказал, что летим  обратно?..  Вообще  унести  бы
ноги!
     -- Мы... прем, куда глаза глядят?
     -- Не наши глаза, джампьи.
     Семен  расслышал  далекий звонкий треск. Ему казалось, что
уже слышал дважды или трижды, но на этот раз  звучало  особенно
отчетливо.  Сигнал  раздался  за две-три версты, плотный воздух
сохранил все оттенки. Семен насторожился, приподнялся. Кася под
ним шевельнулась, сказала слабым голосом, не раскрывая глаз:
     -- Джамп... Брачная песнь. Подзывает самку.
     Влад не ответил, с усилием заставлял изнемогающего  джампа
прыгать,  расправлять  крылья, лететь до тех пор, пока не падал
от изнеможения, как метеорит вламываясь в заросли  Леса,  снова
нещадно колол, поднимал в воздух. Семен буркнул:
     -- Кому   что  слышится.  Мне,  например,  что  у  кого-то
порвались штаны... А тебе, Влад?
     Другой  сигнал,  намного  слабее,  донесся   слева.   Влад
прижался  к загривку зверя, они падали с небес прямо на вершину
раскидистого дерева, сказал медленно:
     -- Разведчики. Переговариваются, ищут нас.
     Откликнулись еще два голоса, один прозвучал совсем близко.
Джамп обрушился на широкий лист, не  успел  вогнать  когти,  их
отшвырнуло,  небо и ветви дважды поменялись местами. Скользнуло
еще по листу, Семена едва не стерло  о  ворсистую  поверхность,
однажды  даже  джамп  упал  кверху  пузом.  Семен  вскрикнул от
внезапной тяжести,  затрещали  мышцы,  потом  тяжесть  исчезла,
джамп  перевернулся,  Семен  успел  заметить  лишь укоризненный
взгляд варвара: врасплох не попал, упал плашмя, распластался по
спине зверя, принял тяжесть  равномерно,  а  едва  джамп  начал
поворачиваться, уже орудовал ножом -- рычагом.
     -- Ты  знаешь язык джамперов? -- спросил Семен, задыхаясь.
-- Когда ты успел? Я таких лингвистов еще не встречал!
     Варвар  люто  сверкнул  глазами,  на  случай,  если  химик
оскорбил его, бросил неохотно:
     -- Дублируют вопли запахами.
     Запахи,   подумал   Семен   тоскливо,  универсальный  язык
Мегамира. Вот что надо изучать в первую очередь!  Увидишь  весь
Мегамир,  даже карты составишь самые точные, несмотря на ветры.
Даже благодаря им.
     Джамп скакнул  так  резко,  что  Семен  ударился  лицом  о
твердую как напильник броню, прикусил язык.
     Джамп  все  чаще  проваливался,  крылья трещали вразнобой,
однажды  его  закрутило,  он  полетел  вниз,  кружа  по  оси  и
кувыркаясь.  На  земле Влад дал перевести дух, сунул в пасть на
длинной палке ядовито синюю каплю. Джампа затрясло,  Влад  едва
успел  вспрыгнуть  на спину. Семен лежал на спине, прижав Касю.
Влад ухитрился прихватить его липкой нитью -- почуял,  что  еще
мгновенье -- и останется один на джампе.
     Их  трясло,  дергало, Семен часто ударялся лицом о жесткую
кутикулу спины, вяло понимал, что упали на землю, а  когда  его
обдувал холодный ветер, одновременно пронизывало жгучее солнце,
догадывался, что летят над верхушками деревьев. В голове гудело
от  усталости,  его  охватило  странное безразличие, словно уже
оказался по ту сторону жизни и смерти.
     Внезапно сквозь свист в ушах прорезался вопль варвара:
     -- Держись!.. Он падает!
     Семен вяло повернул голову, увидел впереди  зеленое  поле,
что   неслось   навстречу.   Поле  разбилось  на  деревья,  они
стремительно вырастали. Семен успел подумать, что джамп  сложил
крылья   чересчур  высоко,  но  сзади  лопотало  по  ветру,  он
оглянулся, увидел неубранные  крылья,  их  загибало  ветром,  а
зеленые  надкрылья  мертво  топорщились.  Задние  ноги,  обычно
вытянутые в ровные линии, нелепо растопырились, ветер  свистел,
закручивался  вокруг  блестящих  голеней,  усеянных  острейшими
зазубринами.
     Джамп врезался в зеленый мясистый  лист,  перекувыркнулся.
Семен  напряг  мышцы  и  крепко-крепко обхватил Касю. По голове
влажно ударило, внезапно отделился  от  надежной  бронированной
плиты, с Касей в руках покатился по выпуклым подушкам, пригибая
белесые  волоски,  упал  на  лист  ниже,  снова  долго летел по
воздуху, наконец больно ударился о твердое.
     Он лежал на острых кристаллах кварца. Кася застонала, села
в двух шагах.  Вид  у  нее  был  остолбенелый,  Семен  внезапно
хихикнул. Ее глаза стали шире. Семен захохотал во весь голос.
     -- Семен  Тарасович,  -- спросила она плачущим голосом, --
вам очень плохо?
     -- Напротив, -- весело ответил он,  оборвав  смех.  --  Ты
сама лопнула бы от хохота, будь при тебе зеркало.
     Ее  пальцы  быстро  коснулись  лица,  словно могла наощупь
проследить узор, вспыхнула, плечи поднялись в негодовании... но
тут же осела, словно из нее выпустили воздух, глаза погасли.
     Потревоженные деревья с тихим шелестом расправляли стебли,
кое-где выступили блестящие капли сока, сладко запахло. В  двух
десятках шагов зеленела гора, наполовину скрытая деревьями, там
же блестели красным, синим, лиловым. Мертвый джамп лежал брюхом
кверху,   исполинские  крючковатые  лапы  застыли,  согнувшись,
мандибулы раздвинулись, коричневая  жидкость  застыла  крупными
каплями.  Крылья  так  и остались распущенными, джамп подмял их
своей тяжестью.
     Сверху раздался хриплый голос. Семен увидел прыгающего  по
листьям варвара. Оказавшись над россыпью камней, Влад соскочил,
в  руках  держал открытую флягу. Помахал в воздухе, закупорил и
зацепил за петлю на поясе.
     -- Что с женщиной? -- потребовал он.
     -- Сам узнай, -- ответил Семен, он уже догадывался, почему
варвар предпочитает разговаривать через него. -- По-моему,  она
что-то хотела тебе сказать.
     Влад  смотрел  с  сомнением, но Кася зашевелилась, сказала
глухо, не поднимая глаза:
     -- Прости меня, воин. Я была такая дура, такая дура!
     Семен пробормотал вполголоса:
     -- Признание  неисправимой  оптимистки:  "Я   была   такой
дурой..."
     Кася зашипела, а Влад сказал медленно:
     -- Знаю траву, сок уберет эту гадость.
     -- С  кожей? -- спросила Кася недоверчиво. -- Ладно, пусть
с кожей...
     Семен поинтересовался деловито:
     -- Они тебя всю разукрасили? Соколов не простит,  если  не
увидит. Еще и этнографов созовет...
     -- Не  всю,  -- ответила Кася глухо. Увидела лицо варвара,
сказала почему-то поспешно. -- Они ничего со  мной  не  делали!
Торк  пытался,  правда,  хотел  даже,  чтобы  легла с ним, но я
дралась, кусалась, он отдал меня жрецам, а они  старые,  только
разрисовали. Изгоняли дьявола, наверное...
     Влад  нетерпеливо  откупорил флягу, взмахнул два раза, как
поп кадилом, Касю, казалось, не слушал вовсе, а  она  объясняла
Семену  чересчур  громким  голосом, все время бросая на варвара
быстрые пугливые взгляды.
     Мягко шелестнуло. Семен успел увидеть огромное мелькнувшее
тело,  блестящее  и  грозное,  разинутые  жвалы,  острые  шипы,
зазубрины,  несокрушимую  броню,  в  следующее  мгновение  Влад
оказался на земле, а громадный зверь мял  его,  хватал  острыми
как  бритва  жвалами,  теребил,  подхватывал  и  снова валил на
землю. С чудовища прыгнуло чудовище поменьше и тоже скакнуло на
ошеломленного варвара. Семен судорожно передохнул, лишь по Хоше
узнав могучего дима.
     -- У меня чуть сердце не выскочило, -- сказал он  плачущим
голосом.  --  Влад,  они не могли бы ликовать как-то иначе?.. Я
слышал, паучиха в момент особой радости вообще сжирает супруга!
     Влад с трудом поднялся, защищаясь локтями от  хлещущих  по
лицу  сяжек,  безуспешно попытался спихнуть Хошу, тот скакал по
плечам и счастливо верещал  тонким  противным  голосом,  задрав
мордочку  к  небу. Головастик тут же принялся спешно облизывать
варвара, слюна и кровь джампа  уже  засохла,  сдиралась  тонкой
прозрачной  кожицей.  Он  весь  подрагивал от нетерпения, спеша
привести двуногого друга в надлежащий вид.
     -- Сам не знал, что они такие... -- сказал он,  запнувшись
на миг, не сумев подобрать слово. -- Озверели...
     Семен   все  еще  обалдело  переводил  взгляд  с  него  на
Головастика и Хошу, который еще  верещал,  подпрыгивал,  хватал
варвара за уши, словно проверяя -- не исчез ли снова.
     -- Но... мы неслись куда глаза глядят?
     Варвар оскалил зубы:
     -- Только  в  первый  скачок. Потом я сумел. Он не дотянул
самую малость. Но Головастик почуял наш запах, мчался  со  всех
ног. Видишь, какой горячий?
     Он  почти  насильно  напоил  Головастика,  тот  пил жадно,
взахлеб, иссохшееся  брюшко  не  раздулось,  но  заблестело,  а
трахейные  трубочки открылись. Семен ощутил струйки перегретого
воздуха, настолько  сухого,  что  пораженный  Семен  безотчетно
погладил преданного дима по лапе:
     -- Верный конь... едва не сжег себя!
     -- Что  дим,  --  отозвался  Влад,  он  все еще закрывался
локтями,  Головастик  усердствовал,   сдирал   засохшую   грязь
шершавым  языком,  жвалами  и  даже  когтями.  --  Посмотри  на
маленького обжору!.. А еще лучше -- сними, все уши оттоптал.
     Хоша страшно оскалил  зубы,  перекосился  в  визге.  Семен
отпрыгнул,  упал,  запнувшись.  Хоша  снова  принялся  щупать и
обнимать варвара, но за Семеном следил бдительно, с  угрозой  в
хищных  глазах.  Маленькие  сяжки торчали как рога. Весь он был
вполовину меньше того  панцирного  хомяка,  каким  Семен  видел
прежде,  усох,  гребень  висел  на  боку,  шипы и пики потеряли
блеск, весь выглядел затравленным, озлобленным.
     -- Боги Мегамира, -- пробормотал  Семен,  --  за  что  эти
страшилища тебя любят?
     Влад ответил гордо:
     -- Мы все трое -- страшилища!
     Шелестнули   камни,  Кася  с  перекошенным  ужасом  лицом,
спешила к ним, в руках держала  двух  крупных  клещей.  Третий,
размером  с  ее  кулак,  сидел  у  нее  на  откинутом  на спину
капюшоне, уже вонзил длинный хоботок в незащищенную кожу.
     Она с разбегу набежала на Влада, тот беспомощно вертелся в
лапах и жвалах дима, подняла клещей. Хоша взглянул недоверчиво,
внезапно вскрикнул, скакнул, она ощутила как маленькое чудовище
оказалось  на  голове,  в  шее  кольнуло,  снова  толчок,  Хоша
оказался  снова  на  варваре,  в  лапах  держал клещика. Сожрал
целиком в два лязга жвал, лишь тогда выхватил одного за  другим
клещей  из  рук  девушки,  отправил в пасть с той же скоростью,
сглотнул и вопросительно посмотрел на Касю.
     Семен ахнул, прошептал:
     -- Он... оно сообразило!.. Хоть голодный, а сперва схватил
того, что впился в тебя! Вот это инстинкт, так инстинкт!
     Кася не ответила, повернулась, умчалась к дереву. Шаталась
от изнеможения, однако  еще  дважды  приносила  Хоше  пойманных
клещей,  в последний раз ухитрилась набрать полдюжины. Хоша ел,
раздувался на глазах, добрел, голодный блеск исчез.
     Семен повалился на камни, чувствуя,  что  ноги  больше  не
держат. Французы говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через
его желудок, но Кася, истинная женщина, сумела применить старую
истину и к монстрам. Видимо относя их всех к мужчинам.
     Влад  кое-как  выдрался из лап Головастика, уже чистый как
облупленное яичко, ободряюще помахал Семену:
     -- Лезь в ту щель! И женщину возьми. Сейчас не  отобьетесь
даже от бактов.
     Кася  в  самом деле часто падала. Будь в Старом Свете, уже
сомлела бы под своей тяжестью. Семен со вздохом  поднялся.  Его
шатало,  едва не пошел на четвереньках, но вовремя вспомнил как
варвар презирает тех, кто опускается на все  четыре.  Вздохнул,
подхватил  Касю, она бессильно распласталась на камнях, потащил
в едва заметную щель. Влад зашвырнул  вслед  бурдюки  с  водой,
мешок  наконечников.  Семен  из  последних сил натянул защитную
сетку, спустился на сырое и теплое дно.




     Влад сам едва  держался  на  ногах,  в  голове  взрывались
огненные  хлопушки,  череп  сжало  стальными  обручами. Кое-как
отыскал лапчатник, жадно вгрызся в край листа.  Губы  задрожали
от  жадности: горький сок потек, обжигая гортань, всасываясь по
пути, наполняя тело важными солями. Дед всегда  напоминал,  что
без  точного  соотношения  баланса  калия  и натрия в организме
быстро превратишься в сухой труп, лакомство для бегунков.
     Боль чуть утихла,  но  внутренности  горели  как  в  огне.
Согнувшись,  Влад  побрел  между деревьями, высматривая молодой
гугник, внутри его ствола струятся другие соки; гадостные, зато
боль  уйдет,  а  он,  после   короткой   слабости,   перестанет
ненавидеть мир, которому нет дела до его страданий.
     Первый  гугник  пропустил,  хотя  внутренности протестующе
взвыли, уловив горько-соленый запах -- дерево на третьем  году,
помирает,  наряду  с  ионами  калия много частиц кремния, лягут
балластом. Второй  был  завален  скопищем  деревьев,  сломанных
ветром,  а  к третьему Влад едва дополз, корчась от невыносимой
рези  во  внутренностях.  Мелькнула  мысль,  что  надо  бы   на
Головастике,  тот нагулялся, наохотился, мог бы и поработать...
Впрочем, дорога с каждым днем становится труднее и опаснее.
     Он долго пил восхитительно горький сок,  прорывал  зеленую
ткань  и  высасывал  еще, а когда передохнул, вспорол целый ряд
раздутых клеток, наполнил  бурдюк  из  желудка  тельчика.  Боль
быстро  уходила, но внезапный прилив солей оглушил как падающим
деревом: сидел осоловелый, почти оглох, звуки  пробивались  как
сквозь  толщу  земли,  запахи  исчезли,  только  глаза смотрели
по-прежнему зорко, но все равно не дальше, чем  на  пару  сотен
шагов.
     Боль  ушла,  в  измученное  тело начали возвращаться силы.
Влад лежал, когда вдруг  сверху  раздался  странный  шорох.  По
земле  пробежала цветная тень, шорох удалился, но совсем близко
дрогнула   почва,   пахнуло   чужим   запахом.    Влад    начал
приподниматься,  звуки  все еще доходили как сквозь землю, лишь
изредка  прорывались  чистые  громкие   нотки,   тут   же   уши
закладывало.
     Он  вскочил,  сделал несколько глубоких вздохов, ускоренно
прочищая  организм.  Голова  прояснилась,  из  ушей  словно  бы
выдернули затычки: услышал отчетливо звуки, уловил запахи...
     Он  круто  развернулся,  пальцы ухватились за нож. Страшно
зашипело,  холодная  струйка  упала  на  плечо.   Влад   ощутил
смертельный  холод, рука отвисла, он упал на колени. Застывшими
глазами увидел спрыгнувшего с широкого листа джампера, еще трое
сидели на огромном зеленом звере,  тот  колыхался  на  листе  в
полусотне  шагов.  Над поляной пронесся, сухо трепеща крыльями,
молодой джамп с двумя седоками на загривке.
     Влад упал вниз лицом, парализующая жидкость просочилась во
внутренности. Сквозь угасающий шум в ушах услышал:
     -- Фарлан! Где-то должны быть еще двое. Женщина и мужчина.
     -- Они-то зачем?
     -- Женщину хотел Торк... А с мужчиной потом.
     Перед глазами возникли ноги, обувь позеленела от  грязи  и
плесени. Нога исчезла, затем надвинулась со страшной быстротой.
Неизвестный  ударил  Влада носком в челюсть. Влада перевернуло,
упал, раскинув руки и уткнувшись  лицом  в  землю.  Неизвестный
появился в поле зрения снова, теперь Влад видел боковым зрением
еще  и  колени,  где  из  карманов выглядывали острые пластинки
оотек. Человек  с  силой  ударил  Влада  в  ухо,  на  этот  раз
перевернуло  трижды  --  остался  лежать лицом вверх. Угасающим
сознанием надеялся, что неизвестный подойдет еще раз, что-то  в
нем  странно  знакомое  и  очень  зловещее,  обязательно увидит
лицо...
     Однако неизвестный  повернулся  и  пошел  к  джампу.  Влад
пытался бороться с надвигающейся чернотой, но она одолела.

     Его  корчило  от сухого жара. Внутри жгло, печень задевала
разбухшими   краями   что-то   твердое,   горячее.   Попробовал
шелохнуться,  по  телу полоснуло острой болью. На глазах ощутил
тугую повязку, руки и ноги плотно склеены, судя  по  запаху  --
смесь сока гугника с кровью выполтя.
     Сквозь  шум  в  ушах услышал знакомый треск, сильный ветер
обдувал тело. Треск слышался справа, а  если  прислушаться,  то
такой  же  раздается  и  в  отдалении  слева. Судя по всему, он
лежит, туго приклеенный, на  спине  летящего  джампа.  Знакомых
запахов,  которые  сопровождают  всю  жизнь,  нет,  словно он в
потустороннем мире. Лишь однажды он  был  в  таком  мире:  гнал
джампа по едва уловимому следу похитителей...
     Он  стиснул  зубы,  мышечным усилием сузил поры, а дыхание
почти остановил, сберегая драгоценную  влагу.  Нещадное  солнце
быстро  высушивает  незащищенное  тело,  еще  час-два  на таком
солнце -- верная гибель.
     Крылья джампа, судя  по  всему,  несут  по  прямой.  Зверь
проваливается в воздушных ямах, холодных потоках, зато в теплых
его  подбрасывает.  Повязка плотно закрыла глаза, нос свободен,
чтобы не задохся. На  такой  высоте  запахи  редки,  но  что-то
попадает  в  ноздри, уже может увидеть троих крупных джампов --
самцы, половозрелые, голодные, на каждом по шесть джамперов.  С
боков джампов свисают бурдюки с драгоценной водой, аттрактанты,
репелленты, оружие.
     Он  еще  боролся  за  жизнь,  когда твердая площадка резко
пошла вниз. Острый запах джампа-самца смешался с мощным запахом
земли, зелени, огромного скопления  людей,  множества  джампов,
экскрементов, линялых шкур. Пахло жильем, грибными плантациями,
огромными тушами разделанных зверей.
     Вчувствоваться   не  успел,  толчком  прижало  к  твердому
панцирю джампа. Со всех сторон нахлынули запахи. С него сорвали
повязку. Влад прищурился от  яркого  света,  стараясь  схватить
одним взглядом как можно больше.
     Он  был  приклеен,  как и полагал, на спине джампа. Седоки
соскакивали, разбирали тюки,  мешки,  бурдюки  с  водой.  Рядом
вздымалась   изъеденная   ямами   серая   стена,  оттуда  веяло
несокрушимой  мощью,  сдавленные  неимоверной  тяжестью  клетки
трещали,    сплющивались.   Кто-то   заскочил   на   джампа   к
распростертому пленнику. Это оказался немолодой джампер,  череп
блестит как панцирь дима, узкие глаза глядят из щелей недобро:
     -- Поймали... отсюда не убежишь.
     Влад прохрипел пересохшим ртом:
     -- Почему?
     -- Мы на вершине мегадерева.
     -- Куда  человек взобрался, -- выдавил Влад через силу, --
оттуда и спустится.
     -- Здесь лагерь, а мы в самой середине.
     Влад смолчал, не было сил, хотя  надо  было  провоцировать
джампера на хвастовство, бахвальство.
     Появился  другой -- вдвоем выдрали из клея руки Влада, тут
же слепили  за  спиной,  побрызгали  кровью  никпуса  на  ноги,
клейкая  масса  зашипела, распалась комьями. Влад стиснул зубы,
пережидая жжение, в  его  племени  пользовались  соком.  Проще,
цивилизованнее.
     Его сбросили, джамп уже беспокойно дергался, приподнимался
на длинных  лапах, готовился к прыжку. Мелькнул зеленый лист --
Влад узнал по рисунку плоских едва заметных  клеток  с  редкими
желтыми  волосками матерую оскору. Ударился о твердое, две пары
сильных рук подхватили, злой голос проревел в ухо:
     -Посиди взаперти, пока вождь решит твою участь!
     Сильным толчком швырнули в широкий  темный  туннель.  Влад
понял,  что  ему  соврали:  на вершине мегадерева не может быть
ущелий и пещер. Мегадерево в отличие  от  обычных  деревьев  не
погибает на следующий год, оно живет дольше человеческой жизни,
все это время растет, выпускает новые ветки, на вершинке должны
быть  ветки,  что  выросли  в этом году: молодые, сочные, почти
неотличимые от обычных деревьев...

     В падении сразу лег на  подушку  влажного  воздуха,  начал
сдвигаться  к стене, ее присутствие угадывал в темноте. Уже был
близко,  изготовился,  но  вдруг  из  темноты  ухватили  грубые
сильные руки. Ударили им о выступ, втащили в узкий туннель, где
пахло   влажными   опилками.  Влад  чувствовал  чужой  страх  и
напряжение. В неподвижном влажном воздухе стоял  плотный  запах
огромной  живой  массы.  Его  тащили  бегом,  задевали  о свод,
туннель изгибался, пересекался другими темными норами. Внезапно
руки стражей разжались, выпустили. Влад упал лицом вниз.  Часто
простучали   подошвы  убегающих,  за  ними  потянулся  медленно
исчезающий запах панического страха.
     Еще не открывая глаз, Влад ощутил себя в  тупике.  Головой
упирался  в стену, такие же стены окружали со всех сторон, лишь
сзади оставался выход. Влад увидел феромоновым зрением стражей:
мчатся, обгоняя  друг  друга,  сворачивают,  проскакивают  мимо
черных нор, спешат к поверхности.
     Запах  живой  массы  стал  гуще,  Влад уловил подрагивание
стен. Поблизости по туннелю двигался огромный зверь.  Влад  уже
знал,  что  вскоре  это чудовище, живущее в толще сверхплотного
мегадерева,  превратится  в  закованного  в   прочный   панцирь
монстра.  Сейчас  это  только ужасающая пасть, способная грызть
твердую, как камень, древесину, а все исполинское  тело  нежнее
вакки:  зверь  на воздухе погибнет за считанные минуты, он даже
влагу впитывает всем  телом.  Единственное  опасное  --  жуткие
жвалы,  в  них  поместился бы Головастик с ракетной установкой.
Страшно и то, что зверя терзает постоянный голод.  Но  на  беду
зверь  --  это  одни  жвалы,  а  уязвимое  тело тащится следом,
надежно защищаемое стенами туннеля из плотной древесины.
     Огромное толстое тело пульсировало  уже  шагах  в  сорока.
Воздух  стоял  влажный, неподвижный, потому картинка, сотканная
из запахов гниющей древесины, сока и сырого воздуха,  держалась
устойчиво. Влад отчетливо видел за поворотом туннеля чудовищные
сегменты,  похожие на согнутые кольцами стволы деревьев, плотно
подогнанные одно к другому. Пульсировали странные соки: будущий
панцирный зверь, что будет летать в сухом прожаренном  воздухе,
почти  целиком  сейчас  состоит  из  воды. Слышен хруст, треск:
зверь  постоянно  жует  древесину,  прогрызает  новый  туннель,
оставляет   позади   себя,   пропуская   через   все  сегменты,
пережеванные стружки, выловив необходимые крохи...
     Влад видел, как зверь приподнял голову, даже оторвал бы от
твердого пола передние лапки -- крохотные, отвратительные, если
бы у него  они   были.   Жвалы   разжались,   пахнуло   влажной
древесиной.  Внезапно раздался страшный хруст: чудовище почуяло
добычу!
     Жвалы врезались в края туннеля, расширяя, втискивая  тело.
Влад  застыл,  охваченный  страхом.  В темном сыром туннеле уже
пришел в себя, измученное иссохшееся тело жадно вобрало водяные
пары, остыло. Зрение очистилось, а мозг  спешно  восстанавливал
всю картину.
     Он  лежит  со  склеенными  руками  на  влажном  полу.  Пол
жесткий; не древесина,  а  почти  камень,  пронизанный  тонкими
сплющенными  трубочками для подачи сока. Мегадерево выдерживает
чудовищную  тяжесть,  клетки  сплющились  под  весом   мириадов
сородичей.  Влад  в обычном дереве за считанные минуты пробился
бы через стены метровой  толщины,  за  час  пронизал  бы  любую
стену,   но   здесь   вместо   раздутых  соком  клеток  плотная
соединительная ткань!
     Чудовище с  хрустом  дробило  древесину,  расширяя  ход  и
втягивая огромное тело. Влад отвернулся от нарастающего треска:
везли так далеко, чтобы бросить чудовищу на съедение? Если так,
то  раньше  бы  устроили  зрелище,  собрались бы всем племенем,
наблюдали бы за его страхом, остро жалели бы, что  врага  можно
убить только один раз...
     Нет, явно следят за чудовищем. Зная длину туннеля, вовремя
отзовут. Постараются остановить в те минуты, когда он, пленник,
в ужасе  прижмется  к стене, сокрушительные жвалы будут лязгать
перед лицом, а слюни запузырятся на мандибулах, в виду  близкой
добычи...
     Слюни на мандибулах!
     Влад  торопливо  поднялся  и,  не  зная  еще  что  делать,
торопливо запрыгал навстречу плотным запахам,  смраду,  вязкому
чавканью  и  треску  ломаемой древесины. Он увидел только часть
морды, туннель для зверя слишком узок.  Тот  с  размаха  бросал
страшную  пасть на выступ, вгрызался, с чавкающим треском жадно
жевал сверхплотную древесину, но  пасть  по  кругу  не  двигал,
отводил голову назад и снова бросал как на лютого врага.
     Влад,  напряженный как струна арбалета, остановился в двух
шагах от зверя, начал осторожно пятиться. Глаза  не  отрывались
от остро пахнущих капель на максилах. Видел только в запахе, но
не хуже чем глазами, только иначе.
     Зверь  с размаха вонзил режущую пасть в край. Влад, борясь
с паникой, поспешно вытянул склеенные руки. Стены  вибрировали,
в  ушах стоял грохот от страшных челюстей. Под ногой крутнулась
стружка размером с  полено.  Влад  чудом  зацепился  плечом  за
стену,  едва  не  влетел  в  пасть  зверю! Сердце стучало как у
перепуганного Хоши. Зверь качнулся вперед,  с  треском  отодрал
толстый  слой мегадревисины, прожевал, торопясь и давясь, спеша
добраться до попавшей в нору добычи.
     Влад оглянулся  в  панике.  До  конца  туннеля  не  больше
десятка  шагов!  Он  сцепил  зубы,  присел, вытянул руки. Жрецы
джамперов хотят получить сломленного  страхом  варвара,  легкую
добычу.  А  дальше применят яды и запахи, что убивают медленно,
но язык развязывают сразу...
     Жвалы грохотали рядом. Влад с усилием,  почти  выворачивая
суставы,  тянул  руки,  но  капля  слюны не срывалась. Задержав
дыхание, дернул руками, задел свисающую каплю, отшатнулся.
     Руки обожгло. В тесном  туннеле  прокатился  новый  запах:
клей,  соприкоснувшись  со слюной, начал исходить желтым паром,
однако слюна быстро улетучилась, а масса клея на  руках  стаяла
едва наполовину.
     Теряя  сознание  от  смрада, грохота, тряски, он дождался,
когда страшные челюсти пошли дробить мегадревесину прямо  перед
лицом.  Капли  на  мандибулах  почти  исчезли.  Влад  напрягся:
неверное движение будет последним!
     Выбросив вперед руки, коснулся мандибул,  отскочил.  Зверь
едва не захватил кисти вместе с обломками древесины. Клей слабо
шипел,  Влад  дергал  изо  всех  сил, наконец, едва не плача от
бессилия, снова подставил руки под ядовитую слюну.
     С  четвертой  попытки  клей  истончился,  осталась  тонкая
перемычка.   Влад  в  очередной  раз  напряг  мышцы,  перемычка
оборвалась с тонким прозрачным звуком.
     В голове стоял  грохот,  словно  там  лопались  перегретые
камни.    Почти    бессознательно    отступил,    удаляясь   от
надвигающегося зверя, челюсти безостановочно дробили, расширяли
туннель, брызгали соком, ухитряясь выдавливать даже  из  такого
сверхплотного материала.
     Внезапно  спина уперлась в твердое. Зверь надвигался. Влад
распластался по стене, втискиваясь между выступов.  В  сознании
мелькнула страшная мысль, что все усилия напрасны: жрецы все же
бросили   на  съедение!  Если  бы  хотели  лишь  сломить  волю,
напугать, уже отозвали бы...
     В лицо брызнуло соком. Мандибулы лязгали, почти  касались,
как  вдруг  чудовище  раздраженно  задергалось.  По  сегментным
кольцам, что выступали вслед за головой,  пошли  темные  волны.
Влад  напрягся,  готовый  к  тому,  что страшные жвалы вместе с
древесиной  захватят  его  тело,  сокрушат,   затаил   дыхание,
готовясь  к короткой страшной боли, когда трещат кости и рвутся
сосуды...
     Однако  чудовище  подергало  головой,  попятилось,  не   в
состоянии  развернуться  в  туннеле.  Влад  вздохнул,  упал  на
колени. Он почти не  видел  удаляющегося  зверя,  лишь  остаток
сторожевого  сознания  заставил  встать,  двинуться  следом. Он
всхлипывал от пережитого страха, изнеможения, едва поспевал  за
уползающим  зверем.  Сразу  поскользнулся  на слизи, что теперь
устилала  туннель  сверху  донизу,  упал,   погрузив   руки   в
омерзительную  жижу.  Зверь,  продолжая  пятиться, учуял врага,
пытался остановиться, но не сумел, или не дали.
     Влад с трудом выбрался из слизи, к счастью --  не  липкая,
наоборот  --  идеальная  смазка,  поспешно ковылял за монстром,
спеша восстановить силы. Туннель стал вдвое  шире,  со  следами
мощных  жвал.  Кровь  нагнеталась  в  мышцы,  сухожилия  начали
подрагивать, как натянутые струны арбалетов.
     Вдруг зверь резко ускорил движение: явно половина длинного
туловища выдвинулась в открытое пространство  неведомой  пещеры
-- не   на   поверхность  же!  Влад  торопливо  прыгнул  вслед,
поскользнулся,  ударился  головой  о  свод,  упал  в  слизь  и,
чувствуя  себя  святотатцем,  ринулся  за  исчезающим зверем на
четвереньках.
     Он был уже в трех  шагах  от  чудовищных  мандибул,  когда
зверь исчез, взамен блеснул слабый свет гниющей древесины. Влад
выбежал  в просторную пещеру мегадерева. Зверь уже втягивался в
одну из темных нор,  а  в  пещере,  разделенной  длинным  телом
зверя,   находились  вооруженные  охотники  и  жрецы.  Охотники
выглядывали из низкого туннеля, явно испуганные, а жрецы стояли
на выступе, держали  на  плечах  бурдюки,  выдавливали  крупные
капли,   что  тут  же  испарялись,  наполняя  пещеру  гадостным
запахом.
     Влад успел увидеть изумление на  лицах,  а  жрецы  слишком
поздно  заметили  летящего  на них варвара. Один уронил бурдюк,
суетливо путался в балахоне, пытался  отскочить.  Влад  вытянул
руки,  рассчитывая  разом  сгрести всех и упасть с ними на пол,
где чудовище, никем больше не понукаемое, почти остановилось, а
охотники  не  решаются  выскочить  по  ту  сторону  чудовищного
туловища...
     Еще  в  полете  видел,  что  промахивается: из-за слизи не
толкнулся как следует. Отчаянно  извернулся,  цапнул  кончиками
пальцев  крайнего,  рухнул  с  ним  возле морды зверя. Охотники
остались по ту сторону туловища, что закрыло их, как забором.
     Зажал под рукой голову врага,  дернул,  прижимая  к  полу.
Сверху  хлопнуло, Влад задержал дыхание, вскочил, оставив врага
со сломанной  шеей.  Обрушилась  волна  резкого  запаха.  Зверь
отчаянно  заторопился,  втянулся  в  туннель.  Охотники увидели
Влада, с воплями выскочили, занося копья для ударов.
     Первый, а затем и второй поскользнулись на широкой дорожке
слизи. Влад молниеносно вывернул у переднего копье,  несчастный
докатился  под ноги Владу на спине -- резко ударил второго, тот
барахтался  на  животе,  всадил  острие  в  горло  третьему,  а
четвертого  просто  толкнул  обратно  в  слизь. Все еще запирая
дыхание, с разбега перепрыгнул светящуюся дорожку,  бросился  к
дальней чернеющей норе. Там мог быть зверь еще страшнее, но мог
и не быть, а здесь жизнь исчислялась секундами!
     Едва  с  разбега  нырнул  под  низкий  свод,  над  головой
щелкнуло, посыпались щепки -- успел. Толстая арбалетная  стрела
засела  крепко, ядовитая липучка растворила даже мегадревесину!
Сзади застучало, полыхнуло сухим жаром, догнала волна  запахов.
Влад  ощущал  их  кожей, но дыхание держал изо всех сил, бежал,
падал, снова бежал.
     Влажный воздух держал запахи,  не  отпускал,  картинка  не
смазывалась.  Влад  в  какой-то  миг  замедлил  отчаянный  бег,
страшась столкнуться с хищным хрудлем: не сразу сообразил,  что
зверь  прошел  здесь сутки тому, оставив густой тяжелый запах и
горы влажных опилок.
     Стены  смыкались,  старались  раздавить.  Влад  чувствовал
немыслимую   плотность:   даже   росток  мегадерева  уже  несет
сверхплотную структуру, вес из деформированных клеток, смятых и
раздавленных,  готовых  принять  на  себя  чудовищную   тяжесть
немыслимого  мира... Влад в мегадереве очутился впервые, мчался
вслепую,  ведомый  животным  инстинктом,  которому  по   шестой
заповеди  древнего  мудреца  Немировского  подчинил  все мысли,
чувства.
     Первый глоток воздуха  рискнул  хватить  лишь  за  третьим
поворотом,  уже  задыхаясь от удушья. Острый запах едва не сжег
внутренности.  Влад  пробежал   еще   три   поворота,   наконец
прогипервентилировался, очистил кровь.
     Его  вынесло  в  пещеру  невообразимых  размеров. Странный
коричневый свод кое-где опускался, соприкасался с  мегадеревом.
Под  ногами  двигалась  холодная  слизь,  ноги  сразу  застыли,
суставы  отозвались  болью.  Холодные   соки   земли,   которые
сверхмощные  корни  мегадерева  выкачивают целыми реками, здесь
поднимались по гладкой древесине плотной толстой пленкой.  Свод
состоял   из   коры,   странного  образования,  которым  всегда
почему-то покрыты мегадеревья, в отличие от  обычных  деревьев.
Коричневый свод зиял туннелями, пещерами, кавернами, разломами,
ущельями.   Часть  выемок  поблескивала,  заполненные  холодной
водой.   Сильно   пахло   грызущими    мегадерево    монстрами,
родственными  хрудлям. Эти жили в коре, более пористой, мягкой,
всю жизнь двигаясь через прогрызаемые ими туннели. Их тела были
вытянутые,   полностью   заполняющие   туннели,   потому   кожа
оставалась  настолько  мягкой,  что даже Хоша легко распорол бы
любой из его шести лап. Влад торопился, чувствуя близкий  выход
на  поверхность.  Туннелей  избегал,  ибо  как ни тонка шкура у
зверей, но панцирем служит все мегадерево, а  впереди  движется
чудовищная пасть, с немыслимо мощными жвалами, размером во весь
туннель!
     Он  уже слышал за спиной чужие запахи. Из близкого туннеля
приглашающе потянуло сухим теплым воздухом. С трудом пересилил,
доверился комплексу Немировского, ноги сами рванулись к дальней
невзрачной норе. Уже ныряя в нее, Влад успел  увидеть,  как  из
близкого  туннеля  выкатилось нечто блестящее, лязгающее. Он со
всех ног понесся по заброшенному ходу, прыгая через трещины  --
чудовища  пористой  коры  дырявили  ее с легкостью, на стенах и
потолке постоянно торчали выступы.
     Сзади слышался лязг, сухой треск. За ним гнался  настоящий
зверь,   что  прошел  все  возрасты  от  мягкотелого  червя  до
панцирного монстра, закованного в настолько прочную броню,  что
арбалетом  не  просадить, даже Головастик вряд ли справился бы,
несмотря на бритвы на жвалах и стальные шипы на груди и  лапах.
У этого зверя уже наверняка есть крылья, разве что не летает --
странно,  но  многие  из  крылатых  чудовищ,  рожденных в толще
мегадеревьев, летать не умеют.
     Впереди блеснул рассеянный  свет.  Сердце  Влада  едва  не
выскочило:  свет  настоящий,  не  гнилушный,  не  слизневый!  С
разбега выбежал, ударился о свежий воздух. Через верхние  ветки
быстро опускался занавес щупающих запахов: обнаружат мгновенно,
едва  хоть  частичка  коснется тела -- хлопок, на коже появится
крохотная язвочка, а запах  слегка  изменится,  выдавая  его  с
головой!
     Сцепив  зубы, он судорожно огляделся, щуря глаза от яркого
света. На верхней ветке мелькали  на  грани  видимости  фигурки
джамперов,  все  укутанные  в  балахоны,  спасаясь от своего же
запаха. Желтое облако падает быстро, Влад покосился  на  копье,
что все еще держал в кулаке, в зазубринах острия пламенеет клок
сорванной еще в пещере кожи...
     С силой размахнулся, швырнул и, не проследив как воткнется
в ствол мегадерева, отвлекая погоню, кинулся вниз головой.




     Внизу  расстилалась  бездна.  Страх  обледенил  сердце,  с
верхушек деревьев падал часто, но всегда видел землю, сейчас же
падал в Туман!  Он  летел  плашмя,  раскинув  руки,  лавировал,
отплывая  в падении как можно дальше от стены мегадерева. Вверх
проносились цветные комки,  твердые  как  камешки  --  зародыши
сказочных  пористых  гигантов,  что вырастают с деревья за одну
влажную ночь.
     Опасно близко  пролетали,  трепеща  огромными  прозрачными
крыльями,  большеглазые драконы. Один кувыркнулся через голову,
ухватил  длинными  когтистыми  лапами  другого  --  толстого  и
мохнатого,  похожего  на пушистый шар с крыльями, смял, сунул в
чудовищную пасть, брызнула и запузырилась на острых  мандибулах
мутная кровь жертвы.
     Влад  падал,  замедлял  движение,  стараясь хотя бы успеть
увидеть   куда   несет.   Обогнало   блестящее   крыло   --   с
окровавленными  обрывками  мышц,  вскоре  в двух десятках шагов
блеснуло  другое.  Одно   из   толстых   чудовищ   стремительно
выметнулось  из  боковой  стены Тумана, молниеносно облетело со
всех сторон падающее крыло. Влад застонал от бессилия, вихревым
потоком несколько раз перевернуло через голову.
     Внезапно внизу начало зеленеть.  Влад  напрягся,  понимая,
что  падает  всего лишь на другую ветку мегадерева. Возможно, с
уже поджидающими  джамперами.  В  юности  как-то  шел  с  отцом
безостановочно  целый  день  через  непроходимые леса, каменные
россыпи, болота, а отец объяснил с усмешкой, что все это  время
двигались  под  крышей  веток  одного-единственного мегадерева.
Оно, огромное и гордое, раскинуло ветви в безжизненной пустоте,
в одиночестве даже не замечает, что на уровне щиколоток  растет
другой лес -- настоящий, густо населенный жизнью!
     Он   отчаянно  заработал  руками  и  ногами,  почти  сумел
нацелиться, но дохнул ветерок,  даже  не  ветер,  а  колыхнулся
воздух,  широкая  полоса  ветки  ушла  в сторону. Влад пронесся
мимо,  упал  на  широкое  зеленое   поле,   покрытое   белесыми
волосками.  Ухватился  за  гибкий  прутик, торчащий из раздутой
клетки, тут же сзади нахлынул мощный запах угрозы.
     Еще не поняв опасность, Влад судорожно оттолкнулся  обеими
ногами.  Уже  кувыркаясь,  увидел  потревоженное падением стадо
вакка. Перестали тянуть сладкий сок из разбухших клеток, а  два
муравья-стража бросились на пришельца, уже распахнув жвалы.
     Он  упал  на  лист  ниже, соскользнул, сумел зацепиться на
третьем. Замер,  спеша  увидеть  как  можно  больше.  Насколько
хватал  глаз  -- тянулся зеленый лес листьев. Запахи продлевали
картину, хотя искаженную, разорванную движением воздуха.  Ветвь
тянулась  на  север, на листьях с тыльной стороны пасутся стада
вакка,  их  охраняют  самые  свирепые  и   раздражительные   из
муравьев,  за  соком  поднимаются  плотные цепи фуражиров. Сюда
бегут с пустыми бурдюками, обратно несутся с раздутыми, задевая
ими  кору.  Эти  же  фуражиры  шныряют  по   веткам,   листьям,
заглядывают  во все щели, отыскивая добычу. Не о них ли говорил
жрец? Муравьям лучше не попадаться. Не разбирают, любую  добычу
тащат в муравейник. Часто уже по частям.
     Насторожился,  торопливо  юркнул  под  широкий  изъеденный
гусеницей лист.  Запахи  появились  с  двух  сторон:  объемный,
странно  мохнатый,  а с другой стороны стремительно приближался
угрожающе знакомый...
     Из  Тумана   вынырнуло   радужное   пятно,   приближалось,
наливаясь  красками,  обрело  резкость.  Блеснуло другое пятно,
третье. Джампы!
     Ближайший пролетел совсем близко.  Влад  рассмотрел  троих
воинов,  передний  держал  наготове  арбалет, двое стискивали в
руках  бурдюки.  Влад  сразу  ощутил  смертельную  опасность  в
раздутых мешках.
     -- Вакка  не  удержат дима, -- прошептал он зло. -- Теперь
поймете, что дракон и на лету  бьет,  а  вакка  и  сидячего  не
поймает!
     Он  отполз,  протиснулся  под другой лист. Нагретый воздух
шевелил зелеными парусами. Влад чувствовал себя зажатым  как  в
мощных  мандибулах.  К  счастью,  лист молодой, с мягкой кожей.
Кое-как выбрался, побежал по  ветке.  Разогретая  солнцем  кора
лопнула,  золотистый  сок  выползал тяжелыми волнами, застывал,
превращаясь в янтарный камень. Барахтались мелкие звери, воздух
гудел  и  ходил  потревоженными  волнами  --  пытался  взлететь
мохнатый зверь с прозрачными крыльями.
     На  бегу  обогнул  янтарные  лужи,  с разбега промчался по
развилке, спеша отойти по ветке  как  можно  дальше  от  ствола
мегадерева.  Над головой мелькнула тень, Влад упал, перекатился
через голову. Не  успел  подняться,  как  плотная  масса  ветки
дрогнула. Судя по вибрации, на ветку упал крупный джамп с тремя
воинами на спине, крылья сложил высоко над веткой.
     Влад  снова  бросился ничком, услышал хлопок, инстинктивно
задержал дыхание. Железный прут впился в то место,  где  только
что  кувыркался.  Капельки сока выбрызнулись с такой силой, что
оторвались от дерева и поплыли в воздухе.
     Он с  разбега  обогнул  сухой  выступ,  пригнулся,  быстро
вернулся,  все  еще  не  выходя  из  тени.  Охотник, что гнался
первым, отшатнулся, начал заносить руку  с  копьем  для  удара.
Влад  в  прыжке  ударил обеими пятками справа и слева в голову,
череп хрустнул, Влад успел подхватить копье.
     -- Вот он! -- раздался яростный вопль сверху. -- Убейте!
     Кто-то крикнул вблизи:
     -- А если сдастся?
     -- Все равно убейте сразу! -- заорал всадник. --  Чересчур
опасен!
     Двое  воинов  погнались за Владом, на бегу заходили с двух
сторон.  Влад  перепрыгнул  на  соседний  лист,   пробежал   по
пружинящим   клеткам,   перескакивая   через   скопища  белесых
волоконец, скрылся за другим листом, скрученным в тугую  трубку
зеленым чудовищем, незаметно вернулся.
     Всадник на джампе отшатнулся.
     -- Лютый! -- гаркнул он свирепо. -- Убей! Сожри!
     Он вонзил острый прут между пластинками на затылке джампа.
Чудовище   вздрогнуло,   словно  просыпаясь.  Коричневые  глаза
вспыхнули, налились кровью. Мандибулы  угрожающе  раздвинулись,
на   них  вздулись  и  начали  увеличиваться  коричневые  капли
желудочного сока, каждая размером с бурдюк.
     Джамп не прыгнул, всего  десяток  человеческих  шагов,  он
одолел  их  в  два быстрых шага. Чудовищная пасть распахнулась,
похожая на туннель, мандибулы уже начали смыкаться, когда  Влад
рывком  поставил поперек копье. Он упал на спину, избегая капли
ядовитого  сока,  что  могла  переварить  целиком,   откатился,
лихорадочно   высчитывая,   сколько   мгновений  до  того,  как
обманутые стражи выскочат из-за листа.
     Ветка  задрожала:  джамп   подскакивал,   мотал   огромной
головой.   Копье   погрузилось  почти  целиком,  справа  торчал
блестящий наконечник. Всадник побелел, выронил арбалет,  обеими
руками   ухватился  за  луку  седла.  Джамп  прыгал  в  агонии,
распускал  и  складывал  крылья,   огромные   пластины   хитина
скрипели,  наезжали  одна  на  другую,  едва не отхватывая ноги
всадника.
     Влад прыгнул без разбега. Всадник поспешно дернул за линь,
поднимая арбалет, не сразу сообразил, что с прыгающего в агонии
дракона попасть в летящую цель непросто -- выпустил  арбалет  и
выдернул нож с узким лезвием.
     Влад  в  полете  видел,  как  появляется из складок одежды
блистающее лезвие, как враг поворачивает острием в его сторону,
а он все падает через  разделяющую  их  бездну,  развернулся  в
воздухе ногами вперед, захватил голову ступнями. Всадник ударил
ножом  вслепую. Влад перехватил за кисть, ощутил сильные мышцы,
с силой сжал ноги, услышал хруст черепных  костей,  соскользнул
на   заднее   седло,   а   джампера  толчком  бросил  под  ноги
обезумевшего дракона.
     Джамп шатался,  скрежетал  мандибулами,  уже  не  в  силах
разомкнуть -- их соединило копье с зазубринами по всему лезвию.
Коричневые слюни замутились кровью.
     Из-под  листа  поспешно  выбрались  на  четвереньках  двое
джамперов: злые,  пристыженные.  Ринулись  к  джампу,  поднимая
копья, первый остановился так резко, что задний сбил его с ног.
Варвар  уже  держал  арбалет,  острие  стрелы  смотрело  в лица
охотников. Арбалет,  правда,  незнакомый:  с  двойной  тягой  и
воротом.  Влад  презирал  ворот -- уловку слабых, сам натягивал
тетиву одним движением, цепляя  за  крюк  на  поясе,  но  чужой
арбалет был уже натянут!
     Джамперы   перевели   потрясенные  взгляды  на  нежданного
всадника, затем на своего жреца. Дракон топтался по  его  телу,
зазубренными когтями передних лап располосовал лицо, грудь.
     Влад,  не  спуская  с  них  глаз,  с  силой воткнул глубже
торчащий из затылка прут. Под ним дернулось с такой силой,  что
едва  не  вылетел  из седла. Джамп мощно ударил в твердую ткань
мегадерева  задними   лапами.   Влада   наполнило   непривычной
тяжестью.   Успел  подумать,  что  так  очевидно  ощущают  себя
существа Старого Мира. С мощным треском  распахнулись  огромные
слюдяные крылья.
     Арбалет  вырвало  из  рук,  он  трепыхался  сзади  на туго
натянутом лине. Воздух свистел в ушах,  раненый  дракон  бешено
трещал крыльями, словно надеялся улететь от боли.

     Зеленые  ветки  вырастали  из  Тумана то справа, то слева,
уносились вверх, а они все падали, изредка  взмывали  в  теплом
потоке. Джамп иногда судорожно колотил крыльями. Влад судорожно
цеплялся за седло. Голова трещала от запахов, мелькающих веток,
зелени, летающих зверей.
     Внезапно  их  накрыла  огромная  быстрая  тень.  Настолько
огромная, что у Влада кровь застыла в  жилах.  Странный  запах,
никогда  не  слышанный,  ни  на  что не похожий, ударил с силой
падающего дерева. Влад вскрикнул,  инстинктивно  выбросился  из
седла.  Что-то  тяжелое  как  гора обрушилось сверху, мелькнула
ярко  красная  пещера,  где  исчез  огромный  джамп  вместе   с
вытянутыми бревнами задних лап и растопыренными крыльями.
     Сверкнул глаз, размером с исполинскую голову джампа. Влада
швырнуло  с такой силой, что едва не оторвались ноги, завертело
в смерче. Его крутило, бросало, он чувствовал  себя  наполовину
оглушенным  странным запахом и частичками крохотных чешуек, что
плясали в воздухе. Мифическое чудище Верхнего Мира,  о  которых
рассказывали  старики?  Но  глаз у небесного зверя, несмотря на
непостижимые  размеры,  совсем  человеческий?   У   зверей   --
наземных,  подземных  или летающих, крупных или мелочи, нигде и
никогда Влад не видел такие человеческие глаза!
     Его тряхнуло, он ударился  головой  о  ветку.  Соскользнул
дальше,   зелень   осталась  вверху,  а  воздух  стал  плотнее,
насытился знакомыми запахами.
     Трижды  в  опасной  близости  мелькнули  огромные   звери,
разбрасывая  воздух, одно совсем рядом на лету просадило другое
сверкающим жалом и, цепко ухватив когтистыми лапами, утащило.
     Снизу с теплым воздухом  поднимались  крохотные  споры  --
круглые,  ребристые,  овальные,  с  крючьями и хвостиками. Были
такие,  что  двигались  сами,   прилипали.   Влад   отдирал   с
отвращением,   вспоминал  Хошу  --  тот  издали  отличает  злых
крохотных существ, что прикидываются спящими спорами.
     Сжался в комок, чтобы не привлекать  крылатых  зверей.  Те
своими  гигантскими  глазами -- на полголовы! -- видят все, что
делается внизу, вверху и даже с боков. У них то ли  два  глаза,
разбитые  на сотни мелких глаз, то ли сотни слиплись так тесно,
что превратились в два глаза.  Слава  богам,  что  отдали  этим
прожорливейшим  из драконов воздух, но не позволили охотиться в
Лесу!  Они  иногда  опускаются  на  самые  верхушки   деревьев,
застывают в готовности мгновенно взмыть в воздух, но никогда не
опускаются подобно джампам в Лес.
     Зелень,   к  которой  Влад  падал  с  надеждой  в  сердце,
оказалась  очередной  веткой  мегадерева.  Застонав,  он  сразу
ощутил  ушибы,  а мышцы свело от внезапного приступа голода. Он
торопливо раскинул руки, с разлета ударился  о  мегадревессину,
отшвырнуло  на другую ветвь, отросток этой, она уходила в серую
даль, с той стороны сильно пахла муравьиной кислотой.
     На тыльной стороне листьев паслись тучные стада  вакка  --
отборные,  раздутые,  просвечивающие  на  солнце нежно-салатным
цветом. Вокруг стада медленно  двигались  блестящие  шестиногие
солдаты  --  закованные  в  панцири,  могучие,  с  настороженно
шевелящимися сяжками.
     Из  серой  мглы  Тумана  выныривали  ярко-рыжие   формика.
Блестели головы, бока, сегментированные бурдюки, воздух состоял
из шороха и треска трущихся панцирей, слышались глухие удары --
фуражиры   сталкивались  и  лоб  в  лоб:  потоки  пересекались,
переплетались. На боковых ветках мегадерева  фуражиры  деловито
разбегались,  каждый  мчался  на  свой  участок,  а  навстречу,
сталкивая  с  дороги,  спешили  с   раздутыми   падевым   медом
бурдюками.
     Влад  в  страхе  огляделся: спасибо ветке -- перехватила в
падении. Снизу поднимается плотный, как  вода,  могучий  запах,
густой и резкий. Там настоящие хозяева Леса, ими кишит земля на
сотни  шагов  вокруг. Формика умны и подозрительны, их земли не
пройти незамеченным.
     Пробежал  формик  --  с  укороченными  жвалами,   длинными
сяжками  и  раздутой  цистерной.  Влад  задержал дыхание: видят
слабо, а если не выпустит с дыханием запах -- не учуют, еще  бы
и   руки-ноги   прижать  плотнее,  удержать  запах...  Впрочем,
фуражирам  важнее  собирать  мед,  а   солдаты   уже   заметили
подбирающийся к стаду огромный, закованный в панцирь холм в три
человеческих  роста,  ярко-красный с черными точками, от одного
вида любой знающий зверь перекашивается в гримасе: так ядовитые
твари предупреждают о своей несъедобности.
     Влад отпрыгивал от снующих фуражиров, уклонялся,  прятался
за  листьями,  лихорадочно отыскивая шанс для спасения. Наверху
уже ищут  всем  племенем,  а  внизу  десятки  тысяч  опаснейших
зверей,  что  разорвут  тут же, ведь он свалится прямо на купол
муравейника!
     На верхнем листе стражи усиленно гнали от  стада  хищника,
тот  привык пожирать беззащитных вакка десятками. Тот упирался,
приседал, втягивал голову в  несокрушимый  панцирь,  подбирался
все  ближе  и  ближе.  Глупые вакка безмятежно тянули сок. Влад
видел, как прозрачные струи перекачиваются по длинным хоботам в
нежные тела.
     Внезапно один страж привстал, подогнул раздутую  цистерну.
Сифон  слегка  приоткрылся,  нацелился  на  зверя. Мышцы живота
резко сжались, из трубки брызнула тугая струя жгучей кислоты --
Влад снова задержал дыхание, отодвинулся. Кислота разбрызгалась
по гладкому панцирю, круглые капельки сползли вниз,  попали  на
голову  с  короткими  толстыми сяжками-щеточками, просочились в
зазор панциря  между  головой  и  спиной.  Зверь  вжал  голову,
застыл, ожидая пока кислота испарится.
     Ряд  фуражиров,  привлеченных запахом тревоги, подбежали с
готовностью  и,  встав  вокруг  огромного   панцирного   зверя,
подогнули  под себя раздутые бурдюки. Струи выбрызнулись мощно,
с силой. В плотном воздухе сразу заклубилось марево --  боковые
частицы  срывало шершавым воздухом, тут же испарялись, оставляя
жалящий туман.
     Зверь прижался к листу, накрыл несокрушимым панцирем лапы.
Вокруг расплылась лужа  кислоты.  Прочнейшая  хитиновая  броня,
блестящая,  яркая, на глазах тускнела, пошла мелкими язвочками,
что расширялись, смыкались краями.  Внезапно  хищник  дернулся,
словно его кольнули, поспешно поднялся -- в двух местах панцирь
проело насквозь, -- неуклюже побежал прочь.
     По  монолитному  панцирю  вдруг  пролегла  трещина.  Зверь
помчался  со  всех  ног,  тугие  сухожилия  задрали   панцирные
створки,   блеснули   спрятанные   в   тугие  пакеты  нежнейших
прозрачных   крыльев.   Сухо   щелкнуло,    тончайшие    крылья
расправились, завибрировали.
     Один  из  стражей не выдержал, видя, как обнажается дотоле
скрытое панцирем нежнейшее мясо, в  азарте  бросился  вдогонку.
Зверь  подпрыгнул,  тяжело  оторвался  от  ветки,  продырявил с
густым  ревом  воздух,  мелькнул  и  пропал  в  синеве.   Страж
разочарованно вернулся, Влад попятился. Упустил шанс ухватиться
за лапу летящего зверя!
     Взгляд зацепился за серебряные канаты, блеснувшие на самом
кончике ветки. Сзади тут же кольнуло, что-то жесткое скользнуло
по шее.  Влад оглянулся как ужаленный: над ним нависал фуражир,
озабоченно щупал  сяжками,  оценивал  незнакомую  добычу.  Влад
дернулся  как  отброшенный  задней  ногой  джампа,  прыгнул  на
соседний лист в тот миг, когда острые жвалы почти сомкнулись на
шее.
     Упал на зеленое шершавое поле, перекатился, перепрыгнул на
дальний  лист,  сжал  кулаки.  Формика  стали  бы   абсолютными
хозяевами, если бы научились хотя бы соскакивать с мегадерева к
своему  жилищу,  что  у  подножья,  но  всякий  раз проделывают
изнурительнейший путь с добычей  или  наполненными  цистернами,
перетаскивают их с огромной ветки на ветку, обходя по чудовищно
огромному  стволу  мегадерева  расщелины, ущелья, ямы, наросты,
наплывы!
     Когда  впереди  заблестели  серебряные  канаты,  увидел  с
ужасом,  что  туда  бегут по другому листу трое солдат-стражей.
Задыхаясь от жара, помчался со всех  ног,  прыгая  по  листьям,
бессильно зависая в воздухе.
     На  самом  кончике  ветки  трепыхалось  по  ветру  скопище
серебристых  веток  разной  длины.  В  скопище  веток  суетился
крупный  мохнатый  арахнид,  растерянно дергал нити, еще больше
запутывал, склеивал, повисал, дрыгал лапами --  потому  что  их
восемь,  а  не  обычные шесть. Все восемь глаз: четыре крупных,
два средних и два совсем простых, тусклых  --  смотрели  остро,
осмысленно.    Влад    поежился,   хотя   помнил,   что   такой
путешественник едва отличает свет от тьмы.
     Влад с разбега вбежал на лист, пронесся как сороконожка по
зеленому  полю.  Серебряные  веревочки  загородили  дорогу   --
скакнул,  мышцы  застонали, когда ухватился за канат: прилип не
краем  --  пять  или  шесть  капель  склеили   с   листом!   Не
оглядываясь,  чувствовал  дрожание  листа  под тяжестью бегущих
бронированных рыцарей формика. Арахнид  замер,  приподнялся  на
таких  же  мохнатых как он сам лапах, грозно раздвинул слюнявые
мандибулы, способные перекусить муравья пополам.
     -- Дурень, -- вскрикнул Влад, -- Лучше помоги!
     Формика едва не сорвался с разбегу, растерянно  заметались
по  зазубренному  краю  листа,  уже  видели  сладкую  добычу --
беспанцирного врага, ненавистного паука,  ибо  арахниды  всякий
раз  окружают  муравейники  перед  брачным летом, ловят молодых
самок -- будущих  королев,  выгрызают  сладкие  яйцеклады,  уже
наполненные сотнями новых зародышей жизни, убивают мучительно и
гадко.   Один   формика   осторожно  полез  через  переплетение
серебряных канатов, умело переступая редкие клейкие капельки.
     Влад в последнем отчаянном усилии оторвал прилипший  канат
вместе  с содранной зеленой шкурой листа, ветром его взметнуло,
завертело вокруг нити, выворачивая руки. Он вцепился в  гладкую
скользкую нить едва ли не зубами, повис.
     Нагретый  воздух  поднимал  переплетение  нитей  вверх и в
сторону от мегадерева, но небо оставалось зеленым,  явно  ветви
сверху,  не  зацепиться бы снова, сердце трепыхалось в тревоге,
затем блеснула синева, подуло редким воздухом,  плотные  запахи
земли сменились далекими ароматами цветов.
     Влад  кое-как  влез на колыхающийся плот, услышал знакомый
запах, поднял глаза и едва не  сорвался  с  плывущего  по  небу
гамака.   В   пяти-шести  шагах  висел,  вцепившись  жвалами  и
когтистыми  лапами  в  переплетение  паутины,  огромный   рыжий
формика!  Арахнид сидел в середине плота, чужаков видеть зрение
не позволяло, но чуял, скрипел жвалами,  дергался,  не  решаясь
покинуть середину плота -- перевернутся!
     Рыжий  солдат,  что  быстро выходя из зоны родных запахов,
явно чувствовал себя погибшим, увидел врага,  который  отправил
его  в  полет, вытянул к нему сяжки, а глаза загорелись гневом.
Не раздумывая, он выпустил нить, в которую  вцеплялся  жвалами,
ринулся на противника.
     Бросок был стремителен, страшные жвалы лязгнули возле лица
Влада.  Не  отшатнулся  бы  вовремя, череп хрустнул бы в мощных
мандибулах,  серебряные  нити  забрызгало   бы   красным...   В
следующий  миг  потревоженные серебряные нити очистились, пошли
ровными плавными волнами.
     Влад  проводил   взглядом   быстро   уменьшающееся   тело.
Брякнется  с  немыслимой  высоты  еще  на  землях  формика, они
контролируют целые страны, по  запахам  выйдет  на  проторенную
дорогу,  вернется в родной холм, где наврет о полете и драках с
воздушными пиратами!
     Он тревожно посматривал на  арахнида,  тот  застыл  словно
перед   прыжком,   хотя   эти   не   прыгают,  лишь  бродяжники
выстреливают себя из засады, мгновенно вонзают кривые  жвалы...
Это самые странные из арахнидов: раз в году молодежь взбирается
на  вершины  деревьев,  выпускает  из  брюшка  серебряные  нити
невероятной  прочности,  приклеивает  одну  к  краю  листа,   а
остальные   треплет,   пытается   поднять.  Арахнид  чувствует,
перекусывает единственную нить, соединяющую со  старой  жизнью,
ветер  подхватывает  скопление  нитей и уносит в неизвестность.
Куда их заносит? За тысячи  мегаметров,  в  леса,  поля,  горы,
пустыни? А если в реки, озера? Настоящие герои, отважные звери!
Крыльев  нет,  а  летать  наловчились.  Даже дальше, чем лучшие
летуны. В то же время многие монстры, Влад мог  назвать  сотни,
всю жизнь носят на спине крылья, но летать даже не пробуют...
     Арахнид подтянул пару нитей, склеил. Край, где сидел Влад,
приподняло,  а  странный  зверь  медленно двинулся из середины,
осторожно ступая по нитям, балансируя,  слегка  прогибая.  Влад
догадывался,  что молодой паук чувствует напряжение любого узла
изгиба  или  склейки  нитей.  Непрошенного   пассажира   своими
подслеповатыми  глазами  еще  не  видит,  но  бредет  устранить
неисправность, сбросить прилипший комок грязи...
     Глядя на чистейшие серебристые нити, рожденные в  воздухе,
которые  не  касались  ни земли, ни деревьев, Влад в самом деле
чувствовал себя комком грязи. К  нитям  не  сумели  присосаться
бакты,  их словно отшвыривает статичными разрядами, сам арахнид
то и дело чистит себя, скребет, лижет,  шерсть  топорщится,  со
вздыбленных волосков срываются белые колючие искры.
     -- Спасибо, что подвез, -- сказал Влад громко и отчетливо.
-- Попутного ветра.
     Он  не  был  уверен,  что  арахнид не ответил, все говорят
по-своему: кто запахами, кто жестами, есть виды,  что  общаются
танцами,   ощупыванием,   кинопсисом,   а  есть  и  такие,  что
наловчились общаться звуками. Возможно, паук пытался всю дорогу
с ним разговаривать,  чем  еще  заниматься  в  полете,  но  что
странного,  если не понимают друг друга? Дедушка говорил, что в
Старом мире даже люди разных племен не понимали  один  другого,
что, правда, звучит совсем дико...
     Арахнид  не  миг  отшатнулся,  увидел  врага.  Влад тут же
кинулся вниз головой. Ему казалось, что он остался  на  том  же
месте, лишь серебряный плот, оттолкнутый его ногами, подбросило
в синь, куда тот и полетел, быстро растворяясь в жарком небе.
     Влад  скрючился, прижал колени к животу и обхватил руками,
даже голову опустил на  грудь,  стараясь  походить  на  грязный
комок  экскрементов,  выброшенных  в полете небесным чудовищем.
Никогда еще не чувствовал себя таким беззащитным, уязвимым!
     Клянусь, сказал себе в страхе, открою глаза не раньше, чем
окажусь в сотне шагов от земли.  А  когда  это  случится,  если
случится,  мощные  запахи,  идущие  от Леса, пустыни, озера или
болота -- нарисуют картину, что его ждет внизу.




     Семен подскочил в испуге, а Кася  упала  на  спину,  когда
неподвижные   листы   внезапно  раздвинулись,  зашелестело,  на
россыпь  камней  вышел...  Влад!  Он  сильно   похудел,   глаза
ввалились,  плотная кожа морщилась. Он шатался от усталости. На
плече  счастливо  верещал,  подпрыгивал  и  одновременно  искал
клещиков  и  обдирал  от  грязи  суетливый Хоша. Следом ломился
огромный Головастик, постоянно щупал хозяина сяжками,  ракетная
установка  забилась  грязью, плесенью, выглядела как неопрятный
горб.
     -- Подождали? -- сказал Влад буднично. -- Хорошо.
     Кася все еще  таращила  прекрасные  глаза,  Семен  возопил
ликующе:
     -- Влад?..  Откуда  ты?.. Мы отыскали твои следы, там было
множество лап джампов, кровь... Мы решили, что тебя убили!  Все
четверо так горевали!
     -- Все?  --  переспросил Влад. Он бросил быстрый взгляд на
Касю.
     Девушка вспыхнула, ответила ломающимся голосом:
     -- Конечно. Особенно, Хоша.
     -- И Головастик, -- вступился за  дима  Семен.  --  Просто
солдату не положено выказывать горе. Он должен уметь мстить. Но
где  ты  был,  Влад?..  Если  в  плену,  то  как выбрался? Тебя
наверняка стерегли лучше, чем Касю!
     Кася, уже опомнившись,  бросилась  к  варвару,  ухватилась
обеими  руками  за  его  локоть.  На ее похудевшем лице крупные
глаза  стали  еще  крупнее,  лучистее.  Беспредельное  отчаяние
быстро  сменилось  такой  же отчаянной надеждой. Хоша торопливо
перебрался на плечо поближе к Касе, ревниво отпихивал ее задней
лапой,  стараясь  задеть  шипами,  остальными  продолжал  нежно
гладить, чистить, чесать огромного друга.
     Семен ходил вокруг Влада, суетливо щупал, тряс:
     -- Ума  не  приложу,  как  ты  отыскал?.. Не скажу, что по
запаху, которой оставляет Кася... Кася, я не имел в  виду,  что
ты  оставляешь  в  уединенных  местах,  защищенных  от ветра, а
вообще!.. Или вид телепатии?
     Влад рассеянно  погладил  Хошу,  тот  счастливо  чирикнул,
томно закрыл глаза и едва не свалился:
     -- Сумел. Быстро собирайтесь! Скоро выйдут на мой след.
     -- Все-таки  погоня? -- спросил Семен деловито. Полуголый,
он  уже  освоился   без   комбинезона,   лишь   изредка   зябко
передергивал плечами.
     -А ты думал, я перебил все племя?
     Семен  бросился  вытаскивать из щели узлы, а Кася, закусив
губу и глотая слезы, торопливо скатывала защитную сеть. Явился,
не  сказал  слова  теплого,  даже   не   поздоровался,   дикарь
бесчувственный, сразу о деле. Зато со своими противными зверями
пообнимался  сразу!  С  димом  -- ладно, а с гадким Хошей? Этот
противный Буся не  слезает,  чешет  и  гладит,  сует  крохотные
пальчики в уши, деликатно трясет там, так что рот дикаря, и без
того широкий, растягивается в глупейшей улыбке...
     Когда  тюки  оказались  на  спине  дима, он сразу бросился
через  заросли,  держась  вне  открытого  неба.  Семен  коротко
рассказал,  что они, выбравшись утром из расщелины, оказались в
полной растерянности, потом -- в отчаянии.  Сообщили  по  рации
Соколову,  тот обещал выслать вертолет. Когда починят. Вместе с
Головастиком проследили путь Влада, нашли следы схватки, кровь,
чешуйки с крыльев джампов. Совсем пали духом,  ждали  обещанный
вертолет. Соколов сам дважды выходил на связь, ремонт вертолета
заканчивают, потерпите чуть-чуть. Потом звери начали суетиться,
Хоша вообще топтался по голове дима, но клещиков не ловил, хотя
выпало  как  из  тучи,  тосковал.  Переговаривались  сяжками  и
скрипом. Хоша однажды  расчирикался,  Головастик  в  ответ  зло
скрипел  жвалами.  Хоша  зачем-то прогрыз один из бурдюков, что
оставались на спине дима, а Головастик оскалил  жвалы,  не  дал
Семену и Касе залатать дыру, как они не пытались...
     -- Повезло,  -- буркнул Влад. Он изредка поглядывал вверх,
хотя неслись под  защитой  толстых  мясистых  листьев.  --  Там
избирательный    аттрактант.    Распространяется    на   тысячи
мегаметров.
     -- Сами  сообразили?  --   спросил   Семен   прерывающимся
голосом,   а   Кася   только  открыла  и  закрыла  рот,  словно
новорожденная стрекоза.
     Влад кивнул, ноздри жадно раздувались, анализируя  запахи,
составляя  картины,  давая  поправки  на  ветер, сырость, зной.
Семен с уважение  смотрел  на  счастливого  Хошу,  тот  дремал,
вцепившись  в  плечо варвара, а Кася, не удержавшись, погладила
маленькое чудовище по горбатой спине, шепнула:
     -- Спасибо, умный дракоша... Спасибо.  Мы  все  у  тебя  в
долгу.  Я  сама  буду  ловить тебе самых вкусных клещиков, хотя
боюсь...
     Хоша  посмотрел  подозрительно,  снова   втянул   шипастую
рогатую  голову  в  плечи. Кася неизвестно как, но ощутила, что
может не бояться острых как бритвы мандибул Хоши.
     Головастик пронесся  через  камни,  там  слышался  шелест,
несло  холодным  воздухом. Глыбы вылетали из-под когтистых лап,
одна  с  размаха  ударила  Касе   в   лицо.   Она   охнула   от
неожиданности,  спряталась  за широкой спиной варвара, прильнув
щекой между лопаток. Хоша вывернул шею,  посмотрел  недовольно,
предостерегающе чирикнул, но прогонять не стал, отвернулся.
     -- Спасибо,  умный  дракончик, -- прошептала Кася льстиво.
-- Ты же умный, все понимаешь.
     Семен наклонился, спросил:
     -- Влад, почему преследуют так настойчиво?
     Кася опустила глаза. Все войны  начинались  из-за  женщин,
все  неприятности для мужчин. Впрочем, как и бессмертная слава.
В том мире ежу понятно, в этом -- вакке.
     Влад словно почуял ее мысли, спросил с недоверием:
     -- Из-за женщины?
     Семен удивленно покосился на Касю, будто  увидел  впервые,
откуда  мол взялась рядом с ними на бегущем ксерксе, проговорил
медленно:
     -- Тогда мы отыскали племя идиотов... Я бы еще и доплатил!
Она их всех разорит в два дня, а в три -- от них и  от  джампов
тоже останутся рожки да ножки. То-есть, сяжки да когти.
     Влад   повернул  голову,  мужчины  обменялись  понимающими
улыбками. Кася все еще прижималась щекой к  широкой  как  стена
мегадерева спине, увидь их усмешки хоть на миг -- возненавидела
бы до конца жизни. Или хотя бы до привала и ужина.
     -- Могут   быть   другие   причины,   --   добавил  варвар
потвердевшим голосом.
     -- Какие?
     -- Честь, гордость, оскорбленное достоинство... Ваше племя
знает эти понятия?
     -- Все еще, -- ответил Семен буднично. -- Правда, больше в
молодости. Во всяком случае из-за них не  станут  преследовать,
терпеть нужду, рисковать быть убитыми.
     -- Мне  жаль  ваше  племя, -- сказал варвар искренне. -- У
него нет будущего.
     Семен заметил, что хотя уходят  от  возможной  погони,  но
варвар  ведет  Головастика  по  маршруту,  намеченному  еще  на
станции. Головастик несется как смазанная  жиром  молния,  лишь
деревья  мелькают,  сливаясь  в  сплошную  зеленую полосу. Хоша
спит, но и во сне проверяет лапой: не исчез ли двуногий друг.
     Влад издали  почуял  близость  Большой  Воды,  еще  раньше
ощутили   Головастик   и   Хоша,  а  тонкошкурые  компьютерники
обнаружили воду в  тот  момент,  когда  Головастик  взбежал  на
каменистый  гребень.  Впереди распахнулась, тяжелая как свинец,
бескрайняя вода.
     -- Озеро Желтое! -- вскрикнул Семен пораженно. --  Неужели
мы так далеко?
     -- Бывал здесь? -- спросил Влад с уважением.
     -- Видел на картах.
     -- Твое племя составило?
     -- Нет, еще из Старого Мира. Пользуемся, только уточняем.
     Влад  смолчал.  Десятки племен могут размещаться, воевать,
осваивать новые земли, даже не выходя за пределы клочка  земли,
недостойного отметки на карте мегавеликанов.
     Головастик  стремительно  сбежал  по  склону.  Горы  пошли
сперва сухие, с  острыми  гранями  кристаллов,  потом  распадки
поднялись,  дальше  горы  блестели  водяной  шубой в два пальца
толщиной.
     Возле мокрых холмов дим остановился, вопросительно  поднял
сяжки.  Влад погладил гибкие антенны, быстро перебрал седьмой и
третий членики, потер четвертый. Дим повеселел, помчался  вдоль
кромки воды.
     Семен сказал нерешительно:
     -- Не обойти ли слева? Короче.
     -- Там  больше  воды, -- ответил варвар. -- А если вправо,
Большая Вода скоро закончится, пойдем прямо. Твои карты говорят
про землю посреди Большой Воды?
     Семен наморщил лоб, роясь в памяти:
     -- Н-нет... Озерко настолько крохотное, что нанесли  карты
лишь для туристов. Это бродяжники, что на ночь с рюкзаками...
     Влад задумался, а Головастик замедлил бег. Варвар погладил
по сяжкам:
     -- Есть  земля  посреди  Большой  Воды.  Там  вполне может
разместиться малое  племя.  А  беглые  враги,  которых  жаждешь
убить, вполне могут там спрятаться.
     Семен   чувствовал   на   себе   взгляд   Каси,  сказал  с
достоинством:
     -- Не просто убить, я бы разорвал  их  на  мелкие  клочья!
Подумать  только, я трясусь на спине ксеркса, а кто-то шурует в
моем кабинете?..
     Кася сказала горячо:
     -- Полищук никогда не поплывет через озеро! Он даже мыться
не любил, от него пахло как от жука-бомбардира!
     Мужчины переглянулись. Кася стиснула  кулачки  и  закусила
губу.  Что  она  сказала  не  так? Эти двое словно бы мгновенно
заключили против нее союз, как двое уродливых, но умных, против
красивой!
     -- Надо побывать там, -- заключил Влад.
     -- Надо, -- согласился  Семен  со  вздохом.  --  На  месте
Полищука  вполне  резонно  одолеть  неприятие воды. Мол, другие
тоже не полезут.
     -- Джамперы тоже не полезут... скорее  всего,  --  заметил
Влад.  --  Воды  боятся,  а  если  пролетит  низко, то огромные
чудища, что живут в озере, хватают на лету. Вместе с седоками.
     Семен нервно передернулся: не подумал о рыбах, что хватают
на лету жуков и комаров. Кася вовсе застыла, умоляюще  смотрела
то на Семена, то на варвара, то вовсе на Головастика и Хошу.
     -- Нас же самих сожрут!
     Влад  спрыгнул,  перескочил  с камня на камень. Головастик
хмуро поглядывал на огромную массу воды, а Хоша вскарабкался на
кончик сяжка, заверещал, передразнивая окрестных джампов --  те
сразу  застрекотали угрожающе, зло, даже Кася опознала угрозы и
требования уйти с их земли  наглому  чужаку,  что  явно  пришел
охотиться   в  их  владениях,  искать  самок,  строить  гнезда,
откладывать яйца!
     Влад спустился к  воде.  Сзади  послышался  цокот  тяжелых
когтей,   ветер  донес  настойчивый  зов  на  языке  феромонов.
Головастик, не переставая пережевывать сочную личинку,  шел  за
хозяином: тревожился, как бы не исчез снова.
     -- Больше  не  попадусь,  -- заверил Влад. -- Враги сейчас
зализывают раны!
     Головастик окутался облачком героической радости, потрогал
Влада за  руки,  объясняя  что  вместе  драться  лучше,  вдвоем
уничтожили  бы  врагов больше, захватили бы их земли, а личинок
-- в рабство, на корм  своим  личинкам.  Влад  погладил  сяжки,
объясняя,  что  врагов  было мало, все слабые, даже не враги, а
дичь, корм для острых жвал.
     Касе наскучило смотреть как они гладят и чешут друг друга,
так она  сообщила  на   своем   языке   --   мимике,   довольно
выразительном,  спрыгнула  на широкий валун. Семен, оставшись с
Хошей, подумал, соскочил тоже. Хоша  озабоченно  почесался,  но
стадному   инстинкту   не  поддался:  будучи  зверем  гордым  и
независимым, остался лежать.
     Головастик  долго  смотрел  на  медленно  перекатывающиеся
водяные  горы,  оттуда  тянуло холодом и сыростью, нерешительно
тронул правым сяжком Влада. Варвар ответил жестом, что соорудят
плот, а  он,  Головастик,  стащит  в  воду.  Головастик  качнул
головой,  указал  на  широкие зеленые поля, покрывающие Большую
Воду  --  вздымались  гигантские,  ровные,   покрытые   редкими
белесыми   волосками.  Все  выглядели  мясистыми,  вспученными;
клетки переполнял воздух, держа зеленые поля  листьев  наплаву.
Нет,  ответил  Влад,  мы  с тобой пройдем далеко, перебираясь с
одного на другой,  но  такие  листья  лежат  на  воде  лишь  на
мелководье,  где  подводные  стволы  этих деревьев достигают до
дна. А дальше пойдет открытая вода... К  тому  же,  добавил  он
невесело, на этих листьях часто торчат чудовища.
     Мегачудища, переспросил Головастик. Влад подумал, ответил:
скорее, гига. А может и мега.
     Как  бы  в  пояснение  воздух  вздрогнул от жуткого крика.
Послышался плеск,  волны  пошли  крутыми  валами.  На  огромной
толстый лист, притопив до половины, взобралось огромное зеленое
чудовище  немыслимых  размеров  --  мокрое,  с  голой блестящей
кожей, с ног до головы покрытое  остро  пахнущей  слизью.  Лапы
были с перепонками, задние -- втрое длиннее и крупнее передних,
но  даже  под пятерней передней поместился бы ксеркс с людьми и
Хошей. Огромные выпуклые глаза, раза в три крупнее головы дима,
смотрели бессмысленно, с тупой злобой.
     Головастик задрожал  от  ярости,  выпустил  сигнал  боевой
атаки.  Не  боюсь,  крикнул  он  на  языке  запахов,  а сяжками
объяснил, как вопьется жвалами в мягкую  кожу.  Живые  горы  из
чужого  мира,  согласился  Влад,  но ты умрешь, когда коснешься
жвалами этой странной кожи.  Слизь  ядовита.  Они  сильные,  но
глупые.  Мы  должны плыть по своим делам, а не драться со всеми
горами  мяса  и  жил.  Мы  должны  плыть  через  Большую   Воду
незамеченными!
     Как,  спросил  Головастик. У них глаза торчат над головой.
Водяные звери видят,  не  поворачивая  головы,  что  происходит
сзади, спереди и по бокам...
     Над  волнами,  часто  трепеща  крыльями,  летел  некрупный
узкокрылый дракон. Длинное как  копье  рыло  было  в  крови,  а
цистерна  брюха  разбухла,  едва  не  лопалась  от  распиравшей
сегменты крови. Летел сыто,  крылья  лениво  били  по  воздуху.
Водяной  зверь-гора  не  повел  и  глазом,  внезапно  из  пасти
выметнулся невероятно длинный  язык  --  темный,  скользкий,  с
петлей  и присоской на конце. Мгновенно обвил дракона, стиснул,
брызнула кровь, вдернул в пасть, что едва-едва приоткрылась. По
горлу водяного монстра опустился едва заметный комок,  чудовище
даже не шелохнулось.
     -- Хорошо?  --  спросил  Влад  мрачно.  -- Но положи этого
дракона ему перед мордой, не заметит. Мокрый дурень неподвижных
просто не видит. Мозги так устроены.
     -- Дурень, -- согласился Головастик.  --  Мы  умнее.  Даже
Хоша. Но мы будем двигаться?
     -- Не  мы,  --  ответил  Влад вслух. -- Неживой деревянный
плот.




     Семен первым присмотрел на  берегу  широкий  лист.  Серый,
высохший,  но  мощные  вздутия  показали, что воздушные полости
уцелели, будет скользить легко, почти не  погружаясь.  Если  же
ветер, то вовсе помчится как бумажный кораблик.
     Влад  спросил,  что такое бумажный кораблик, а когда Семен
нехотя объяснил, поинтересовался, что  такое  бумага.  Семен  в
ответ  предложил  в  одиночку  стащить  плот  в  воду.  Влад  с
сомнением осмотрел сухой лист, буркнул:
     -- А если ветер переменится?
     Он ушел в заросли с Головастиком, долго  не  возвращались.
Кася  едва не плакала от страха, сразу чувствуя себя несчастной
и брошенной. Семен хмурился, а Хоша визжал от ярости,  едва  не
бил  себя  по  голове,  что  остался с этими двумя, дал друзьям
уйти, пусть даже в гадкие заросли, где нет клещиков...
     Головастик с помощью  Влада  притащил  неопрятный  обломок
дерева.  Два толстых обломка торчали по бокам, так что их плот,
если это плот, крутиться не должен, разве что перевернут волны.
Весь обломок был покрыт грязью,  плесенью,  скрюченными  нитями
гриба-паразита  --  явно  двое обыскали весь Лес, пока отыскали
такую гадость.
     Влад оглянулся, зло гаркнул:
     -- А вам что мешает?
     Семен бросился к ним, прыгая по камням как усталая  блоха.
Соскользнул в щель, прилип. Кася безуспешно отдирала от водяной
пленки,  что  быстро  поползла  по  ногам химика, взобралась на
грудь. Семен уже задержал дыхание, толстая  как  одеяло  пленка
вот-вот  залепит  рот,  но  Кася  догадалась  брызнуть  в  воду
растворителем.
     Кое-как вскарабкались на плот, где трое лесных  скитальцев
уже молча ждали. Влад смолчал, Головастик деликатно отвернулся,
лишь  бесстыжий  Хоша  презрительно  фыркал,  нетерпеливо ерзал
жестким задом по темени ксеркса -- мол, сколько можно ждать! --
отчего звук получался не более музыкальный, чем скрежет ножа по
стеклу.
     Влад оттолкнулся длинным шестом. Головастик  тут  же  лег,
вцепился всеми шестью. Длинные сяжки беспокойно двигались, едва
не  касаясь  воды. Ракетная установка выглядела странновато, по
трубам суетливо прыгал Хоша, пытался убежать. Влад  ухватил  за
лапу,  передал  зверька  Касе.  Хоша заверещал отчаянно, Кася в
испуге разжала руки, и Хоша, лягнув ее крепкими задними лапами,
в один гигантский прыжок оказался на берегу.
     Влад,  рассыпая  проклятия,  остановил  плот,  перепрыгнул
обратно  на  камни.  Бусю  ловить  не  пришлось,  сам прыгнул к
варвару   заискивающе   начал   рыться   в   волосах,   выбирая
несуществующих  клещей,  совал  пальчик  в ухо, а средней лапой
чесал Владу лопатки.
     -- Не подлизывайся, -- буркнул Влад  и,  прижимая  Хошу  к
груди,  мощным  толчком  перенесся  на  плот. Высохший обломок,
теперь  плот,  качнулся,  нехотя  пошел  от  берега  к  зеленым
листьям,  что  кое-где задирали толстые пористые края, в других
местах опускали в воду, открывая столбики, торчащие  по  одному
из надутых воздухом клеток.
     Плот  шел медленно, устойчиво. Самый тяжелый сук находился
под водой, не давая перевернуться. Кася  лежала,  прижавшись  к
твердому  боку ксеркса, словно к металлическому боку вертолета.
Плот вскидывало, бросало в бездну, она отчаянно трусила,  но  к
своему удивлению ее не тошнило, даже страх был странный, словно
отсутствие или почти отсутствие гравитации искривило психику.
     Плот  подошел  к  зеленым  полям,  начал протискиваться --
сквозь воду смутно просвечивали  в  солнечном  свете  подводные
стволы,  странно  гибкие,  не  в  пример жестким деревьям леса,
уходили в зловещую бездонную темень. Изредка мелькали громадные
тела, плот в сравнении  выглядел  соринкой.  Кася  вздрагивала,
прижималась  к  разогретому  боку  ксеркса.  Семен с кряхтением
орудовал шестом, помогал варвару.
     Когда застряли, Влад выбрался через загнутый толстый край,
с силой потянул за  веревку.  Семен  бросил  шест  на  липучку,
перескочил к Владу:
     -- Помочь? Почему не свистнешь железнобокому?
     -- Слишком  смел,  -- буркнул варвар с гордостью. -- Вдруг
решит, что нам грозят те звери?
     Семен  обернулся,  веревка   выскользнула   из   онемевших
пальцев.  Из  стены Тумана вырастала, наливаясь мокрым блеском,
зеленая гора, покрытая слизью. Чудовище. Семен  сразу  вспомнил
диназавров, но тут же поправился, ибо динозавры были помельче.
     -- Тяни, -- напомнил Влад. -- Надо успеть до темноты.
     -- А успеем?
     -- Должны. Ночью здесь умрем.
     Семена осыпало морозом. Он потянул с такой силой, что ноги
прогнули  тонкую  зелень.  Там  просвечивали  раздутые подушки,
темнели ядра, чудовищно толстые, дутые, такие бывают  только  у
водяных  деревьев.  Ярко  блестели, перекатываясь между стенами
клеток, серебристые бурдюки воздуха.
     Солнце жгло, Семен пил часто, помногу. Плот  протискивался
через  бескрайнее  поле  из  сдвинутых  листьев, каждое с крышу
китайской фанзы. Влад дважды уходил вперед, ловко прыгая  через
вспотрошенные края, приносил сочных молодых личинок, пакеты яиц
странных  водяных  зверей, вид которых вызывал у Семена смутные
ассоциации, скармливал ксерксу. Тот все еще лежал,  словно  ему
было  дурно,  но  ел  так,  что  трещало не только за ушами, но
сочный хруст шел по всему бронированному телу.
     Кася есть отказалась, лишь  пила,  солнце  прожаривало  ее
даже   в  комбинезоне  Семена.  Хоша  не  столько  ел,  сколько
брезгливо расковыривал яйца, после  чего  тщательно  осматривал
замершую в страхе Касю, искал не то клещиков, не то вшей.
     Пошла  чистая  вода,  хотя огромных плавающих листьев было
еще много.  Влад  начал  отпихиваться  не  столько  от  толстых
тяжелых листьев, а прямо от воды. Пленка сильно прогибалась, но
варвар смещал давление, его вкрадчивые движения напоминали Касе
водяных зверей, что так молниеносно носились по воде, когда шли
через озеро с бродяжниками.
     Она  судорожно  вздохнула, плотнее закрыла глаза. Там была
зеркальная гладь  озера,  а  здесь  надвигались  водяные  горы,
медленно  поднимали  плот, Кася задерживала дыхание, а плот все
поднимался и поднимался, а  затем,  когда  умирала  от  страха,
обломок дерева с крохотными живыми существами начинал скользить
с  водной  горы в бездну, в то время как навстречу уже уползала
другая водяная гора  --  выше,  страшнее,  тяжелее.  Воздух  не
двигался,  полное  безветрие,  от тяжелой массы воды поднимался
жуткий холод, тело застыло, а судороги едва не разрывали  жилы.
Вскрикивая  от  боли, Кася торопливо поворачивалась к солнцу то
одним боком, то другим, жгучие лучи сразу снимали боль.
     Семен  пристроился  с   другого   конца   плота,   яростно
отталкивался  шестом.  Каким-то  образом  сразу  перенял манеру
варвара, отталкивался мощно,  часто,  разминал  застывающие  на
холоде мышцы. Влад косился на химика с одобрением.
     Кася  ерзала,  прогревалась,  как вдруг над ней прозвучало
жесткое:
     -- Застынь! Не двигайся.
     Она послушно замерла, спросила шепотом:
     -- Что стряслось?
     -- Большие звери, -- ответил Влад  жестко.  --  Шевельнешь
пальцем, сброшу!
     Он  вытащил  шест,  уложил  вдоль  бревна.  Семену  бросил
негромко:
     -- Будь готов. Идем прямо на водяного гиганта.
     Семен с шестом в руках опустился на четвереньки:
     -- Что будем делать?
     -- Ветер пронесет мимо. Только не шевелись!
     Теперь  Семен  видел  медленно  выдвигающуюся  из   Тумана
зеленую  гору, что расположилась посредине круглого и огромного
как стадион зеленого поля. Живая гора мускулов, костей и  мяса,
обтянутая  слизистой  кожей,  походила  на чудовищную пирамиду.
Толстая  кожа  спускалась  жирными   складками.   На   огромной
закругленной  голове  выпячивались  два  исполинских  шара,  до
половины  вдавленные  в  голову  зверя.  Огромная  пасть   чуть
распахнулась.  Плот приближался. Семен, похолодев, разглядел за
двумя роговыми пластинами, размером со ствол дерева,  сложенный
втрое гибкий язык, прикрепленный задним концом.
     Чудовище тяжело дышало. Живот медленно поднимался и тут же
грузно  плюхался  на  толстое  поле  листа.  На  широком  горле
колыхалась кожа, отдувалась, словно водяной монстр  всякий  раз
глотал шар.
     Семен   застыл   на   коленях,  боясь  шевельнуться.  Кася
потихоньку начала поворачивать голову. Семен яростно прошипел:
     -- Застынь! Даже не смотри!
     Варвар стоял во весь рост, казался продолжением  плота  --
неподвижный,  деревянный,  прочный, разве что блестящий, словно
грязь смыло волнами. Для устойчивости опирался на шест,  всадив
в  щель,  рядом  застыло  огромное туловище ксеркса: даже жвалы
вонзил в дерево,  не  полагаясь  на  когтистые  лапы.  Хоша,  к
великому   облегчению   Каси,   сладко   дремал  между  сяжками
Головастика, тихо дрыгал во сне лапками, но водяная  гора  вряд
ли заметит такую мелочь.
     Внезапно  зеленая  гора  словно  бы  уменьшилась: чудовище
присело, опустилось на передние лапы, легло  животом  на  лист,
всматриваясь   в   почти  застывший  возле  оттопыренного  края
деревяшку. Огромные выпуклые глаза смотрели в упор, между  ними
лег бы с вытянутыми лапами ксеркс!
     -- Даже  не  думай  шевельнуться,  --  шепнул  Влад одними
губами.
     Волны подбрасывали плот, опускали едва ли не  на  дно,  но
всякий  раз  плот  снова  оказывался перед чудовищной мордой --
плот почти не двигался. Однажды они едва не ударились о  мокрый
нос, покрытый остро пахнущей слизью.
     Семен  лежал  вниз  лицом,  глаза  плотно  зажмурил.  Лишь
однажды открыл, в самом начале, тут же  пожалел,  ибо  огромная
тупая морда, где в пасти поместилось бы два таких плота, теперь
будет  сниться  каждую ночь. Едва заметный ветерок или же волны
очень медленно перемещают плот вдоль зеленой  платформы,  давая
возможность  осмотреть  чудовище  со всех сторон, будто кому-то
досмерти хотелось. Может  быть,  варвару,  дитя  природы  стоит
гордо,  достоинство  не  позволяет  гнуться, зрит опасность как
Одиссей сирен -- во весь рост!
     Наконец Семен  уловил  шевеление,  робко  приоткрыл  глаз.
Варвар уже отталкивался шестом от воды, на плоту все лежали как
мертвые.  Семен  поднялся  на  дрожащих ногах, поспешно ухватил
свой шест. Руки тряслись, едва  не  проткнул  пэпээнку,  варвар
нахмурился, смазал оба шеста маслянистым соком.
     Семен  прокашлялся,  собирался  мужественно  пошутить  над
пережитым страхом, вдруг Кася проговорила сдавленно:
     -- Впереди... еще одно!
     -- Два, -- поправил Влад равнодушно. Он неспешно  орудовал
шестом, всматривался в стену Тумана, что стояла впереди слишком
близко.  --  На самом деле их много, десятка три, но пройдем по
краю, перед мордами двух...
     Семен сделал горлом сдавленный  звук,  словно  поперхнулся
воздухом,  поспешно  лег  вниз  лицом,  не  выпуская  шест.  Он
чувствовал горячее тело ксеркса, с другой  стороны  к  могучему
муравью  прижалась Кася. Хоша проснулся, начал скакать по всему
плоту. Варвар строго прикрикнул. Хоша  вмиг  присмирел,  словно
увидел близкую трепку.
     Варвар  греб  долго,  наконец  застыл.  Семен  услышал как
плещется вода о края листа кувшинки, где  восседал  исполинский
зверь-гора. Негромкий голос произнес:
     -- Не шевелитесь. Что бы ни стряслось, не шевелитесь.
     Семен   зажмурился   до   боли  в  глазных  яблоках.  Кася
мелко-мелко дрожала рядом. Хоша на этот раз разлегся у него  на
спине, сопел, дергал лапками, словно и во сне ловил клещиков --
дракончик  ухитрялся  спать  в  любых  условиях.  Ксеркс  лежал
смирно, как солдат на учениях перед атакой.
     Внезапно воздух раскололся от страшного рева. Семен вжался
в дерево, чувствуя как обрушилось небо. В уши кольнуло болью, в
голове стоял звон, вены  налились  горячим  металлом.  Он  едва
удержался,  чтобы не зажать ладонями уши, уверенный, что из них
хлещет кровь.
     -- Не двигаться, -- послышался как сквозь вату  искаженный
страданием голос.
     Воздух  еще колыхался, распоротый ревом, но прогремел крик
еще страшнее. В нем был грохот падающей лавины, треск  ломаемых
деревьев,  даже  --  мегадеревьев!  Семен,  начисто оглушенный,
почти потерявший рассудок, вжимался в месиво  сухой  плесени  и
грибков, из ученого превратился в комок инстинктов. Третий крик
раздался  вдалеке,  но  рядом  словно  взорвалось  море: треск,
грохот, протяжный вопль.
     Семен обнял трепещущую  Касю,  прижал  к  себе.  По  обоим
скользнули  сяжки, но глаза Семен не открывал: в полуобморочном
состоянии  не  определил  бы  кто  щупает  так   заботливо   --
Головастик, Хоша или Влад.
     Внезапно над ними раздался надменный голос варвара:
     -- Создатель любит этих зверей.
     Кася  задвигалась,  Семен  отпустил  ее чересчур поспешно,
вспомнив странные огоньки в глазах варвара, когда  тот  смотрел
на девушку:
     -- С чего ты взял?
     -- Всегда выполняет их просьбы.
     -- Да? О чем же просят эти... петы Создателя?
     -- Дождя,   конечно,   --   объяснил   варвар.  Он  смерил
расстояние между Семеном и Касей,  взял  шест  и  стал  у  края
плота. -- А раз просят, то скоро будет дождь.
     Семен  приподнялся, опираясь на свой шест, встал у другого
края:
     -- Странности у нашего Создателя... Головастика  бы  любил
-- понятно,  бравый  парень,  стойкий  солдат,  даже Хошу можно
полюбить,  если  закрыть  глаза   и   отвернуться.   Но   таких
страшилищ...
     -- У  Создателя  не  бывает  безобразных детей, -- отрезал
варвар сухо. -- Это для  нас  они  --  живые  горы,  а  в  руке
Создателя их поместится, может быть, сразу полдюжины!
     Семен   не  столько  отталкивался  от  воды,  сколько  сам
упирался, чтобы не упасть. Зеленые острова с живыми  пирамидами
медленно отдалялись, страшные крики однако сотрясали воздух как
удары  урагана.  Впереди  блестели водяные горы, Кася с длинным
как у джампа лицом сидела на краю плота, маленькая и потерянная
как Хоша, в то время как Хоша бодро  носился  по  всему  плоту,
недоумевающе  чирикал,  не находя клещиков. Головастик медленно
поднялся,  продолжая  впиваться   когтями   в   дерево.   Сяжки
вытянулись,  мохнатые  щеточки  шевелились.  Варвар посматривал
цепко, словно считывал сигналы, иногда  кивал  --  руки  заняты
шестом, -- Головастик шевелил щеточками усерднее.
     -- Мы не заблудимся? -- спросила Кася жалобно.
     -- Солнце    прямо   перед   нами,   --   напомнил   Семен
успокаивающе.
     Лицо варвара оставалось таким же  надменным,  насмешливым,
однако  Кася  вдруг  заметила  суровые  складки  в уголках рта,
которых не видела  раньше.  С  пугающей  ясностью  поняла,  что
варвар  вовсе  не железный, каким старается выглядеть -- ох эти
хвастливые  мужчины!  --  устает  не  меньше,  к  тому  же  нет
защитного  комбинезона,  а  плотная  кожа  --  все-таки  еще не
кутикула.
     Когда из Тумана выступили исполинские деревья,  Кася  была
уверена,  что  плот  направляется к самому удобному месту. Увы,
вместо берега из воды торчали толстые зеленые трубы, уходили  в
недосягаемую  высь,  там  смутно темнели кольца утолщений. Ярко
вспыхивали блестящие крылья драконов:  бесцветные,  прозрачные,
ярко-красные, синие. Там же носились безобидные звери, что жрут
пыльцу  и  пьют  соки. От их огромных крыльев поднялся ветер, а
странный дергающийся полет сбивал с толку Небесных  Мегазверей,
те наверняка кормились этими летающими гигантами.
     Небо  на  западе  стало  багровым,  воздух  еще  оставался
теплым, но варвар греб изо всех сил,  остервенело  отталкивался
от  торчащих  из воды деревьев. Иногда плот едва протискивался,
зеленые  трубы  уходили  в  туманное   небо.   Водяная   пленка
поднималась  по  гладким  стенам высоко, однако и намного выше,
где вода не доставала, стены влажно  блестели,  словно  залитые
лучами заходящего солнца.
     На  стволах висели крупные как вагоны электрички безглазые
твари. Рты были затянуты  прозрачной  пленкой.  Кася  с  трудом
опознала  зверей  предвзрослого возраста. Мокрая шкура высыхала
на  глазах,  шла  складками,  трещинами.  Однажды  Кася  успела
рассмотреть  как  из  кокона  выбирается  молодое  животное  --
взрослое, с крючковатыми лапами и страшными жвалами.
     -- Еще  долго  сохнуть,  --  успокоил  Семен.  --   Крылья
расправятся, а жвалы мягче воска...
     -- А сколько долго?
     -- Ну, еще минут десять-двадцать.
     Плот   протискивался  между  стволами  с  великим  трудом,
наконец  остановился   вовсе.   Кася   дергалась,   помня   про
десять-пятнадцать минут, вздрагивала при каждом шорохе, треске,
а  трещало  и  верещало  со  всех сторон, даже как будто из-под
воды. Там проплывали  гигантские  тени,  вверху  прыгало  нечто
огромное, деревья раскачивались, поднимая волны.
     Влад сказал раздраженно:
     -- Пешком! Иначе заночуем.
     Головастик   покорно  дал  смазать  лапы  жиром,  с  плота
соступил  осторожно,  готовый  в  любой  момент   вскарабкаться
обратно.   Волны  гасились  о  передний  ряд  деревьев,  дальше
поверхность  покрыли  мелкие  водоросли,  пыль,  а  загустевшая
пленка как грязный чехол покрыла воду до берега.
     Влад  вывел  Головастика  на  берег. Хоша весело прыгал по
всему ксерксу, страшно ухал, пугая окрестных обитателей.  Семен
и  Кася  тащили  следом тюки, бурдюки с водой, став похожими на
горбатых жуков.
     Все  четверо  долго  перебирались  по   каменным   холмам,
обтянутых  затхлой водой, а когда Кася оглянулась, Большая Вода
скрылась за толстыми мощными трубами, что мощно перекачивали из
глубин земли воду, гнали в невидимую  высь,  где  испарялись  с
широких листьев.
     Впереди  темнели  полуводяные  деревья,  живые  по  кромке
Большой Воды, а еще дальше просматривались деревья с  настоящей
корой: серой, потемневшей, в ямах.
     -- Побыстрее, вакки, -- торопил Влад с отвращением.
     -- Успеваем,   --   сообщил   Семен  бодро.  Он  ухитрился
измазаться в грязи, но даже Головастик  с  его  пристрастием  к
чистоте не трогал химика -- теплее, защищеннее. -- А не успеем,
взберемся на любое дерево. У нас есть термы, разогреемся!
     -- Кому  страшен  твой холод, -- ответил Влад жестко. -- А
джампов видел?
     Семен зябко повел плечами. Небо быстро темнело, но  в  нем
еще  мелькали  быстрые  тени, слышался шелест, частые хлопки по
воздуху.
     -- Что  за  дурость?  --  пробормотал  он.  --  Почему  не
отвяжутся?
     -- Хотел  бы  я  знать,  --  проворчал Влад. Глаза варвара
запали, он посуровел. -- Так не должны поступать. Но поступают!
     Вершинка холма хорошо прогревалась заходящим солнцем. Кася
не слышала разговора о джамперах,  начала  мурлыкать  под  нос,
ликуя  что спаслись, проплыли под носом чудовищ, перед которыми
Сцилла и Харибда показались бы карликовыми пуделями. Головастик
исчез  в  зарослях,  там  умолк  жизнерадостный  вереск   малых
джампиков,   а   чуть  погодя  чуть  дальше  в  ужасе  завопили
злотоножки.
     Они забрались в щель  между  массивными  глыбами  кремния,
набрызгали  репеллентом  поверх  защитной  сетки. Головастик не
возвращался, Кася начала беспокоиться. С димом уехал  противный
Хоша,  к  Бусе Кася крепко ревновала, даже Семен часто ласкал и
чесал за сяжками, а с варвара  пет  вовсе  не  слезает,  гадкое
чудовище...
     Семен  тщательно  нанес  на  карту остров, топографические
особенности, а варвар провел вечер в короткой молитве, глядя  в
сторону  багрового  солнца  и шевеля губами. Остров, как считал
Семен,  достаточно  велик,  чтобы  поместилось  крупное  племя.
Мегадеревьев  нет,  деревья  растут  редко,  солнце прожаривает
любой уголок -- жить можно.  Когда-то  на  глыбы  голых  камней
посреди  озера  намыло  песка,  принесло  стволы  мегадеревьев,
постепенно наросли сами  деревья,  прилетели  джампы,  появился
прочий   звериный   мир,  хотя  непросто  сообразить  как  иные
беспомощные перебрались через озеро.
     Головастик вернулся среди ночи, пощупал спящих, вернулся к
входу, где остался на страже. Хоша, отоспавшись днем, не  тратя
времени  зря,  чистил  могучего  друга, надраивал, а Головастик
шершавым  языком  сдирал  с  Буси  присосавшихся  бактов,  едва
видимых,   но   зловредных,  способных,  если  дать  им  время,
продырявить самый прочный хитин.




     Ночью был такой грохот, рев, что земля тряслась  как  лист
под  ударами свирепого ветра. Кася проснулась от дикого холода.
Семен проснулся тоже, заворчал,  перевернулся  на  другой  бок.
Воздух  стал  тяжелым,  мокрым, холодным. Кася покрылась липкой
пленкой, дышала с  трудом,  хватая  воздух  широко  распахнутым
ртом.  Создатель  Мегамира  выполнил  просьбу  своих  петов  --
обрушил ливень, что вот-вот смоет весь остров... или  же  озеро
поднимется настолько, что остров уйдет под воду.
     Она   продрожала  остаток  ночи,  утром  выползла  жалкая,
измятая, нахохленная. Ахнула, хотя  и  ожидала  увидеть  совсем
другой    мир.    Хоша   даже   покосился   подозрительно:   не
передразнивает ли?
     Вокруг холма, вчера еще окруженного густым  лесом  могучих
деревьев,  теперь  расстилалось зеленое бугристое пространство.
Горы падающей  с  неба  воды  изломали  или  пригнули  деревья,
переплели,  перепутали  стволами  и  листьями.  Лес  шевелился,
уцелевшие деревья медленно поднимались, сливали с листьев озера
воды. От земли поднимался пар, нагретый влажный воздух.
     Варвар набирал  в  бурдюки  небесную  воду  --  чистейшую,
бессолевую, насыщенную озоном. Кася сказала виновато:
     -- Извини, я спала без задних ног. Как Хоша. Я всегда была
ленивой!
     -- Отдыхай, -- разрешил Влад покровительственно.
     Он  умело  подводил  горло  бурдюка к водяному шару, бурно
исходящему туманом под  жарким  лучом,  отпускал  днище,  каплю
втягивало.   Наполнив   десяток  бурдюков,  залепил  горловины,
побросал в кучу. Кася вертелась  поблизости,  голосок  ее  стал
сладенький, подлизывающийся:
     -- Что мне делать? Ты только скажи!
     Влад внимательно оглядел ее с головы до ног. Кася радостно
зарделась, чувствуя ощупывающий взгляд, остро подосадовала, что
на ней   мешковатый   костюм   Семена,   а  не  ее  облегающий,
приталенный. Варвар сказал безразлично:
     -- Отдохни. День был  тяжелый,  впереди  --  еще  тяжелее.
Семен тоже устал и хочет есть.
     -- Он всегда хочет есть, -- ответила Кася сердито. -- Я не
помню дня, чтобы он не умирал с голоду.
     -- Бравый  воин,  -- одобрил Влад. -- Мужчина должен много
есть. Тогда много работает и хорошо дерется.
     Кася с сомнением посмотрела на бравого  воина,  сомневаясь
как  в  первом  качестве,  так и во втором. Семен перехватил ее
взгляд, бесстыдно улыбнулся во весь рот:
     -- На обед сготовлю грудинку  тупса,  а  полью  арнемом  и
пудиккором. Все будут есть?
     -- Что такое тупс? -- спросила Кася подозрительно.
     По   вспыхнувшим   глазам  Семена  поняла,  что  в  чем-то
допустила  фатальную   ошибку.   Семен   ответил   вдохновенно,
радостным и светлым голосом:
     -- Представь   себе   молодую   жирную  вошь  с  раздутыми
яйцекладами...
     -- Без подробностей, -- отрезала Кася ледяным голосом.  --
Я ем, разве не достаточно? А могла бы вылить на голову.
     Варвар разбирал арбалет на части, сказал одобряюще:
     -- Сильная женщина! Хорошо.
     Семен пожал плечами, сказал сварливо:
     -- Предпочитаю слабых.
     Влад  молча  проверил тетиву, рычаги, быстро собрал. Семен
разделывал брызгающие соком ломти  сочного  мяса.  Не  в  силах
молчать,  когда  еды  много,  а  идти  никуда  не надо, спросил
заговорщески:
     -- Великий воин,  а  каких  женщин  предпочитают  в  твоем
племени: умных или красивых?
     Влад затаенно улыбнулся, ответил неспешно:
     -- В   моем   племени   народ  спокойный,  рассудительный.
Выбирает  золотую  середину.  Так  посоветовал  поступать  один
мудрец,  когда  два  юнца  спросили:  что важнее для женщины --
красивое лицо или стройные ноги?
     Семен хмыкнул, сказал ядовито:
     -- Что именно он им предложил -- это понятно  даже  вакке,
но   что  значит  золотая  середина  между  красивой  и  умной?
Полоумная?
     Кася вскипела, подпрыгнула, словно ее снизу лягнул джамп:
     -- Мужчины! Все одинаковые: хоть академики,  хоть  дикари!
Неужели для вас ничего не изменилось, а вы оба -- дикари?
     Семен беззаботно хохотнул, но варвар к ее удивлению сказал
внезапно очень серьезно:
     -- Прости,   наши  шутки  как  тяжелые  камни.  При  наших
женщинах мы -- другие. Но они женщины, а не специалисты.
     Он до полудня проверял снаряжение, тщательно  вычистил  от
грязи ракетную установку, заменил прокладки: старые протерлись,
железо   царапало  кутикулу  ксеркса.  Хошу  поскоблил  жесткой
щеткой, а Головастика от сяжек до когтей протер резко  пахнущей
жидкостью.  В  отместку звери выскребли старшего друга, плотная
кожа жалобно скрипела под их жесткими  языками  --  у  Хоши  он
оказался вдвое длиннее, чем у Головастика. Варвар заблистал как
бронзовая статуя, которую протерли наждаком.
     Отпустив  Головастика  с  Хошей  поохотиться,  Влад собрал
вещи,  пронзительно  свистнул.  В  Лесу  затрещало,  Головастик
вылетел  из  зарослей  через  пару  минут  -- бодрый, готовый в
драку. Семен приготовился затаскивать на дима тюка,  как  вдруг
Влад застыл, проговорил негромким изменившимся голосом:
     -- В укрытие! Быстро.
     Головастик,  поняв  не  только слова, но и интонацию тоже,
стремглав бросился под широкий навес мясистого  листа,  где  на
землю  падала  странная  зеленоватая тень, расчерченная темными
прожилками. Семен и Кася, уже привыкшие сперва повиноваться,  а
возмущаться потом, бросились за димом.
     Влад  ступил  под  лист  последним, глаза не отрывались от
неба. Лицо стало темным, застывшим, а ноздри  часто  трепетали,
захватывая и раскалывая запахи.
     -- Неужто джампы? -- прошептал Семен.
     Он  лежал  рядом  с  Касей,  оба  вжимались в землю, их не
увидели бы даже с земли с расстояния в пять шагов.  Влад  шарил
взглядом по небу:
     -- Они... Где-то за деревьями.
     -- Может быть... дикие джампы? Без джамперов?
     -- Запах джамперов.
     -- Влад,  ты знаешь обычаи Леса. Правда, джамперы -- чужой
народ, но в чем-то  обычаи  могут  совпадать.  Что,  по-твоему,
заставляет их так преследовать?
     Кася  зарделась,  опустила глаза. Ей было известно, только
говорить нескромно вслух. Дикари непосредственны, эгоистичны  и
жестоки  как  дети.  Странно,  что  Влад,  сын вождя, так долго
думает над вопросом Семена, другого тупого мужчины...
     Влад бросил короткий взгляд на зардевшиеся под татуировкой
щеки, ответил медленно:
     -- Ты прав. Они сумасшедшие, если  все  еще  преследуют...
так бесцельно. Или же у них что-то на уме?
     -- Что?
     -- Хотел бы я знать.
     -- Месть?  --  предположил Семен. Он тоже бросил взгляд на
Касю, не более заинтересованный, чем если бы смотрел на личинку
хрудля. -- Месть -- первое человеческое чувство. Самое древнее,
мощное. Звери еще не умеют мстить, а человек -- еще как! Только
умением мстить разнится человек от зверя!
     -- Месть? -- повторил Влад размеренно, словно пробуя слово
на вкус.   --   Оскорбленная   гордость?..   Возможно,    но...
сомнительно.
     Кася спросил оскорбленно:
     -- Почему?
     Влад не ответил. Кася прикусила язык: воздух вздрагивал от
негромкого,  но все более нарастающего рева. Варвар отодвинулся
в тень, Кася поняла по его мрачному лицу, что рев слагается  от
ударов  по  воздуху  десятка  огромных  крыльев, если не сотен!
Крыльев летящих джампов.
     Лист, под которым все -- Головастик,  Хоша  и  трое  людей
прятались,  дрогнул, прогнулся в середке. Острые когти огромных
лап с хрустом  погрузились  в  раздутые  клетки,  зашипел  сок,
выползая  наружу.  Лист  качнулся,  лег  краем  на землю, почти
придавив ксеркса. Громко зачавкало: джамп кормился. Воздух  был
наполнен   оглушительным  треском,  джампы  опускались  вблизи,
другие улетели,  рассеявшись  по  острову.  По  земле  стелился
мощный запах немытых тел.
     -- Как  они  отыскали?  --  прошептал  Семен прерывающимся
голосом. -- Я думал, мы ушли на край света...
     -- Значит, хотят нас очень сильно,  --  ответил  Влад  еще
тише. -- Почему?
     Он  отступил  на  шаг,  положил  ладонь  на блестящий, как
надраенная кираса,  бок  Головастика.  Могучий  ксеркс  лапы  и
голову  вытянул,  даже  сяжки  опустил  на  землю.  Хоша  сонно
устроился между сяжками, как  под  пальмами,  передними  лапами
поддерживал надутый, как барабан, живот.
     Поверх   листа  прошелестели  шаги,  зеленая  крыша  резко
прогнулась, коснувшись ракетницы, тут же  выпрямилась.  Донесся
треск сухих крыльев. В плотном чужом запахе возникла отдушина.
     -- Влад,  что  делать?  -- прошептал Семен. -- Ищут именно
нас, Хоше... даже Касе понятно.
     -- Посмотрим, на что годна твоя железка, --  ответил  Влад
жестко. -- Не зря же Головастик таскает ее целую неделю?
     -- Ты готов... убивать?
     -- Хочешь быть убитым сам? На этот раз убьют сразу.
     Семен прислушался к шелесту, что наполнил воздух:
     -- Я... не хочу убивать.
     -- А если надо? Мужчина ты или нет?
     -- Великий вождь, в моем племени это доказывают иначе.
     -- Не спрашиваю, самец ты или нет. А мужчина ли -- увидим!
     Он   вспрыгнул   на  спину  ксеркса,  ракетница  дрогнула,
освобожденная от липучки. Семен  округлил  глаза  в  безмолвном
крике.   Хоша   попробовал   вскарабкаться   на   варвара,  тот
раздраженно отпихнул. Буся обиженно пискнул, встопорщил гребень
и распластался мягким пузом у дима на голове.
     Варвар сбросил зажимы  с  турели,  снял  предохранитель  и
повернул направляющие трубы стволами вверх. Семен вскарабкался,
схватил за руку:
     -- Собираешься стрелять?
     -- Если не можешь...
     -- Но я... ты уверен, что нельзя как-то иначе?..
     -- Считаешь, что сейчас ищут редких розовых вакка?
     Семен   оглянулся   на   Касю,   та  смотрит  распахнутыми
непонимающими  глазами.  Даже  не  боится,  не  верит  или   не
понимает, что джамперы явились убить.
     -- Я  смогу,  --  прошептал  он.  --  Только... не в людей
сперва... По джампам, ладно? Надо дать им шанс.
     В запавших глазах  варвара  были  презрение  и  брезгливая
жалость. Кася неслышно взобралась, легла сзади, просунув руки и
ноги  под  скобы.  Голоса  джамперов снова начали приближаться,
запах стал гуще, злее. Влад впервые  за  путешествие  прикрепил
себя  липучкой.  У  Семена  в  желудке  появилась  глыба  льда,
поспешно закрепился, напрягся. Он все время чувствовал на  себе
злой  взгляд.  Влад  вот-вот  отпихнет  от  ракетницы, выхватит
гашетку. Но здесь отвага не поможет, а законы баллистики он  не
знает...
     -- Готовы?  --  сказал  Влад  напряженно.  --  Головастик,
вперед!
     Он добавил еще незнакомое слово, могучий ксеркс взвился на
ноги, как подброшенный взрывом.  Затрещала  распоротая  зеленая
ткань,  брызнул  сок,  но  Головастик  уже  вылетел на открытое
пространство.
     Ослепленный солнцем Семен успел увидеть на широкой  поляне
с  десяток  полуголых  людей. Два огромных дерева сгибались под
великанскими джампами: пять или  шесть  жадно  пожирают  сочные
молодые  листья. Еще через три пустых дерева следующее усеяло с
полдюжины огромных джампов:  седоки  даже  на  кормежку  сажают
кучно, чтобы не собирать по всему лесу.
     Головастик  несся  стремительно  как черно-красная молния,
полыхал  едким  запахом.  Джамперы  вскакивали,  крича,  кто-то
замахнулся  копьем,  другие бросились на дерево к джампам, один
сорвал из-за плеча арбалет,  упер  в  землю,  начал  натягивать
тетиву.
     Ксеркс был на середине поляны, когда мимо Семена вжикнуло,
затем  послышался  болезненный  вскрик  Каси.  Семен  дернулся,
словно  тяжелая  арбалетная  стрела  угодила  в  него.  Кася  в
защитном  скафандре,  иначе  бы  ее  уже  пришпилило  к  хитину
ксеркса, но тяжелая стрела может перебить ее тонкие косточки!
     Первые джамперы уже добежали по дереву до  джампов.  Семен
рывком  развернул  установку,  поймал  в прицел голову дракона,
нажал на спуск. Хлопнуло, он закрыл глаза и отшатнулся, пахнуло
жаром и едкой смесью.
     Блестящая ракета,  оставляя  за  собой  белесый  след,  во
мгновение  ока  оказалась  у  верхушки  дерева,  там  хлопнуло,
брызнуло лохмотьями зелени. Дерево затряслось,  огромный  джамп
-- совсем   не   тот,  в  которого  целил  Семен,  --  внезапно
отвалился, лапы все еще впивались в ствол,  полголовы  исчезло,
пузырилась  желто-зеленая масса, уцелевший усик повис на тонкой
нити ганглия.
     Двое джамперов полетели  на  землю,  несколько  джампов  с
силой  оттолкнулись,  в  небе  распустили крылья и унеслись, но
трое остались, подрагивая задними прыгательными лапами, готовые
в любой миг послать себя со страшной силой в  воздух.  Один  из
джамперов   добежал  до  зеленого  дракона,  вскочил,  на  лету
хватаясь за торчащий в затылке стержень.
     Семен поспешно выстрелил,  взял  прицел  намного  ниже  --
тоже,  оказывается,  не  знал местной баллистики. Могучий джамп
прыгнул, с силой оттолкнулся от дерева, заставив его вздрогнуть
до корней, ракета в тот же миг ударила в ствол. Вспыхнул огонь,
хлопнуло, Семен согнулся от острой боли в ушах.
     Дерево переломилось, на землю сыпались обгорелые и раненые
драконы. Верхний, что уже взлетел, часто захлопал по  неровному
воздуху,  вдруг  камнем  рухнул.  Мелькнули  обгорелые крылья и
начисто оторванное взрывом брюхо.
     Влад сжимал арбалет, струна натянута на  последний  зубец,
Семену крикнул торопливо:
     -- Твоя вонючка дотянет до во-о-он того дерева?
     Семен  развернул  турель,  мгновенно поймал в прицел. Влад
наблюдал за его лицом, уважительно кивнул. Головастик продолжал
бег, теперь уже по кругу, лишь опускал сяжки,  когда  ракета  с
шипением проносилась над головой, пугая Хошу.
     Полыхнуло  огнем, в клубах дыма разлетелись клочья зелени.
Огромные тела с тяжелым стуком валились  на  землю,  корчились,
подпрыгивали.   Один  взлетел,  унесся,  трепеща  красно-синими
крыльями -- с иссеченного брюха срывало ветром  крупные  капли.
По всей поляне огромные звери бились, пытались ползти, скакать,
прыгали на обрубках -- изорванные, израненные. От двух остались
половинки,  но  и  те  дергались,  пытались  взлететь, уродливо
топорща излохмаченные взрывом надкрылья.
     Кася  закрыла  глаза,  ей  стало  дурно.  Дерево  высилось
оголенное,  ракета  в ствол не попала, но иссекла осколками, из
рваных ран выступили шары сока, пузырились, пенились на солнце.
     На поляну выбежали охотники, заметались, кто-то повернулся
и бросился обратно  в  чащу.  Среди  зеленых  вершин  блеснуло,
полыхнули  сине-красные молнии, в синеве неба показались быстро
увеличивающиеся в размерах джампы.  Несколько  стрел  с  глухим
стуком  вонзились  в  землю  перед  мордой  Головастика. Варвар
внезапно наклонился вперед, подставил щит, согнулся от тяжелого
удара. Отпрыгнул, уловил  нарастающий  блеск,  вытянул  руку  с
щитом. Звякнуло, край щита треснул Семена по темени.
     -- Спасибо! -- крикнул Семен. -- Напомни в аду, чем-нибудь
да верну должок.
     Варвар  хищно  оскалился,  быстро  двигал  щитом,  отражая
падающие стрелы,  лицо  стало  отчаянное:  какую-то  стрелу  да
пропустит, а сзади уже дважды вскрикивала женщина.
     -- А  залповый  не  пробовали?  --  зарычал Семен голосом,
которого сам не узнал. -- Получите!
     Страшно полыхнуло. Влад  согнулся  от  ослепляющего  жара.
Головастика  словно  громадная  ладонь толкнула назад, когти со
скрежетом пропороли землю. Через широкую поляну метнулись шесть
струй. Грянуло, полыхнуло  ядовитым  огнем,  воздух  заполнился
крошевом зеленых листьев. Среди клубов белесого дыма мелькнула,
подброшенная взрывом человеческая нога.
     Семен  повернул  турель,  хищно  оскалил  зубы и дернул за
спуск.  Кася  лишь  на  миг  открыла  глаза  и  тут  же  плотно
зажмурилась:  химик словно самолично вонзал нож, к тому же -- с
удовольствием.
     На них валился с неба,  страшно  трепеща  крыльями,  жутко
блистающими на изломах ослепляющими молниями, непомерно могучий
джамп.  Мелькнула плоская светло-зеленая грудь, шесть огромных,
изломанных в суставах, крючковатых лап. По обе стороны  дракона
свешивались  охотники,  метали  стрелы  и  копья.  Кася увидела
вскинутые руки с зажатыми в кулаках копьями, разинутые в  крике
рты...
     Дымный  след  уперся  в  уже  складывающего крылья джампа,
треснуло, словно лопнул  огромный  пузырь.  Джамп  разбух,  его
разнесло   --  иссеченные  лапы,  шипы,  обломки  сяжек,  куски
туловища, огромное брюхо, из щелей которого лезла зеленая  пена
и  желтые  внутренности.  Вместо великолепных крыльев в воздухе
кружились мелкие цветные лохмотья, усеивали  залитую  кровью  и
заваленную трупами землю.
     И -- сыпались отрубленные руки, ноги, части тел.
     Кася  снова  зажмурилась,  даже зажала ладонями уши. Как в
подземелье доносились  отчаянные  крики  раненых  и  умирающих,
страшно  кричал  озверевший  Семен.  Еще дважды дрогнуло седло,
Головастик припал к земле, затем  запах  резко  сменился,  Касю
качнуло назад. Со злостью на себя, она опять раскрыла глаза.
     Навстречу  мчались  деревья.  Семен хищно пригнулся, будто
сросся с ракетной установкой, стрелял часто. Лицо его потемнело
от жара, сморщилось. Варвар доставал из  ящика  ракеты,  быстро
закладывал  в  пустые  трубы.  Откуда-то  извлек крупную каплю,
бросил химику на шею.  Жидкость  впиталась,  Семен  едва  успел
облизнуть  губы,  глаза  не  отрывались  от прыгающих навстречу
деревьев, где мелькали джампы и  человеческие  фигурки.  Пальцы
безостановочно   подавали   ракету  на  выстрел,  передергивали
затвор, ловили в прицел, дергали за спусковую скобу...
     -- Вверх, -- покрикивал варвар. Он напряженно вслушивался,
бешено раздувал  ноздри.  --  Сейчас  вылетит  из-за  дерева  с
двойной кроной...
     Семен  врага  не  видел,  но  поворачивал  турель, ловил в
прицел верхушку, а когда вылетало стремительное тело,  огромное
как дирижабль, успевал нажать крючок.
     В  этот  раз  все  произошло  слишком  быстро,  две ракеты
сорвались с направляющих, но одна ушла в воздух, а другая почти
пролетела мимо, но  чувствительный  механизм  сработал,  ракета
взорвалась  на  сотни  мельчайших  осколков.  Джамп,  со  спины
которого приготовились метать копья, отчаянно  забил  крыльями,
торопливо  набрал  высоту  и унесся, поджав поврежденные лапы и
брюхо.
     -- Теперь над тем деревом, -- указал Влад. -- Затем в  тот
завал...
     Семен  хищно  обнажив  зубы, стрелял, быстро перезаряжал и
снова стрелял. Дитя природы, чувствительный  Влад  сын  Кремня,
находил,  засекал  врагов чуть раньше, чем они их, и всякий раз
Семен был готов к стычке, еще как готов!
     Они оскалили зубы, глядя друг на  друга,  молча  признавая
то,  что  роднит  всех  мужчин.  Кася  с отвращением стискивала
кулачки, не узнавая флегматичного  химика,  знатока  кулинарии,
умельца по части поспать и помечтать.
     Головастик  с разгона влетел под навес из широких листьев,
повернул под прямым углом, выбежал там, где джамперы не  ждали.
Семен  не  знал,  сам  ксеркс  додумался  или Влад успел подать
команду -- все трое лесных друзей были слаженной командой, даже
Хоша ощетинился, вздыбил  гребень,  а  сяжки  втянул  в  лунки.
Впрочем,  сейчас  и  Семен  чувствовал  себя  четвертым  в этой
команде.
     Ракета  пахнула  жаром,  вдрызг  разнесла   засаду.   Кася
вскрикнула с отвращением:
     -- Перестаньте!..   Это   избиение.   Нам   просто   нужно
спрятаться.
     Семен смолчал,  варвар  не  слушал,  лишь  Хоша  удивленно
посмотрел  на  глупую  женщину:  не знает, что они находятся на
крохотном острове?
     Джамперы   попадались   все   чаще,    Головастик    круто
развернулся,  кинулся  обратно.  Джамперы,  имея преимущество в
скорости,  успевали  забегать  вперед,   неутомимо   устраивали
засады.  Влад  напряженно  указывал  Семену  на  подозрительные
места, поспешно подавал ракеты -- один ящик уже опорожнил, -- а
когда врагов становилось чересчур, дим тут же менял направление
бега.
     Дважды проскакивали поляны, где окровавленное мясо  висело
на  деревьях,  покрывало  камни,  землю.  Попадались оторванные
руки, искромсанные тела.  Деревья  истекали  липким  соком,  на
листьях  и  ветках вздулись прозрачные шары, кружились огромные
мухи, жуки.
     -- Продержись, -- донесся до слуха Семена почти  умоляющий
голос.  --  Не  станут  же  класть все племя? Столько потерь!..
Должны отступить.
     -- Упор-р-рные, -- согласился  Семен.  Он  хищно  ловил  в
прицел врагов, горбился, стал похожим на Хошу, тот всеми лапами
вцепился  в  основание сяжка дима, визжал. -- Не отступим, всех
уложим...
     -- Должны отступить, -- повторил варвар как заклинание. Он
посерел, лицо заострилось, в глазах было отчаяние. Круглый  щит
покрылся ямочками, от него пахло концентрированной кислотой.
     Семен выпустил две ракеты в завал из сухих стволов, камней
и грязи. Влад закричал предостерегающе:
     -- Вверх! Раньше -- вверх!
     Семен   начал  разворачивать  турель,  а  впереди  в  двух
десятках шагов грохнуло, к небу взлетели камни, куски дерева  и
человеческие тела. В тот же миг пронеслась широкая тень, звонко
звякнул  щит. Варвар выругался, и Кася закричала. Страшный удар
в плечо бросил Семена лицом на ракетницу. Он выпустил  рукояти,
с ужасом ощутил, что правая рука не слушается.
     Влад отшвырнул щит, вскрикнул:
     -- Под зеленый лист, потом -- серый, дальше -- прямо!
     Он  обеими  руками ухватился за ракетную установку. Семен,
сжав зубы, поднимался, сзади его держали тонкие  руки  Каси.  В
голове  гремело,  перед  глазами  ходили  мутные  горячие волны
крови.
     Ракета сорвалась с шипением, Семен увидел в небе  огромное
зеленое тело, растопыренные крылья, тут же хлопнуло, Головастик
сделал немыслимый рывок, выскальзывая из-под падающей, огромной
как   холм,   туши.  Семен  упал,  придавленный  массой  теплой
отвратительной слизи. Ракета, выпущенная варваром, почти прошла
мимо,  задела  самый  кончик  длинного  брюха,  вырвав   мощные
яйцеклады, забрызгав кровью и слизью всю поляну.
     Семен  пытался  отлепиться,  сесть,  Кася с плачем сдирала
налипшие внутренности джампа. Ее комбинезон потемнел, но  ткань
выдержала  удары стрел, только бедро стреляло болью после удара
копья. Рядом кричал варвар, снова выстрелил, ракета с  шипением
взвилась в воздух...
     Второй  джамп  разлетелся вдребезги, Семен потряс головой,
пытаясь  очистить  глаза.  Варвар  учится  удивительно  быстро.
Впрочем, ломать -- не строить, а убивать -- не рожать. Стрелять
из  ракетницы  не  сложнее, чем включать телевизор, а многие ли
знают его устройство?
     Головастик   нырнул   под   широкий   свод,    на    землю
проектировалась  сеть  прожилок, темные пятна клеточных ядер, а
земля выглядела зеленой. Пронеслись до  середины  листа,  затем
дим свернул так резко, что у Каси хрустнули шейные позвонки.
     Яркое  солнце ослепило, сзади раздались разъяренные вопли.
Обманули, хоть ненадолго вырвались  из  западни,  но  мелькнула
широкая тень, варвар с рычанием крутил турель, безуспешно ловил
в  прицел летящего врага, но не стрелял. Дротики упали впереди,
в стороне -- джамперы учились тоже быстро --  крылатые  драконы
держались  на  большой высоте. Правда, ракеты могли бы достать,
но когда один смельчак сел на верхушку  дерева,  а  ракета  зря
искрошила  листья,  Влад  берег  огненные  стрелы  -- все равно
джамперы с такой высоты могли надеяться только на редкую удачу,
а удача любит смелых.
     Наконец Головастик достиг участка  с  широкими  деревьями.
Зеленые  кроны  сомкнулись,  отрезали  от  неба. Ксеркс мчался,
делал зигзаги. Влад  опустил  ракетные  стволы  --  цепляет  за
зеленый свод, окинул взглядом Касю и Семена.
     Семен, сцепив зубы и тихонько ругаясь, щупал правое плечо.
Лицо было  бледным,  перекошенным.  Кася  заботливо  совала ему
раздутый бурдюк, Семен торопливо напился,  кивнул  на  могучего
дима.   Кася   опасливо   посмотрела  на  плоскую  голову,  где
распластался Хоша,  попробовала  подползти  и  напоить  бедного
зверя   прямо  на  бегу,  но  варвар  зло  прикрикнул  --  ишь,
расхрабрилась! -- и Кася покорно втянулась в свое сидение,  как
улитка в раковину.




     Внезапно  Кася  уловила  близость  воды.  Головастик бежал
через мокрый воздух, под ногами шмыгали белесые  существа,  что
могут  жить  только  в насыщенном водяными парами воздухе. Влад
невесело оскалил зубы, отвечая на вопросительный взгляд Семена:
     -- Когда против нас все, надо уповать на удачу!
     Семен, зеленый как джамп, ощущая  боль  даже  от  бешеного
бега, проворчал:
     -- Тогда проще сложить руки и ждать. Удача -- не успех, от
нас не зависит.
     -- Верно.   Но   приходит  лишь  к  тем,  кто  дерется  до
последнего!
     Семен чувствовал, что ему до  последнего  осталось  совсем
ничего, буркнул:
     -- Собачья...  то  бишь  димова  жизнь.  Даже  за  удачу в
Мегамире надо бороться, кто бы подумал!
     Над  ними  затрещали  крылья,  отдалились,  донесся  запах
крупного  джампа.  Головастик  с разбега выскочил из-под листа,
яркое солнце  болезненно  ударило  в  глаза.  В  десятке  шагов
впереди  огромный джамп падал на землю, уже складывая немыслимо
яркие крылья. Шесть чудовищных лап ударились в  почву,  зеленые
надкрылья  опустились,  пряча пурпурно-синие крылья. Джамп стал
зеленым, как бронепоезд. Со спины посыпались вооруженные люди.
     Джамп опустился настолько вдруг, Головастик выскочил  тоже
неожиданно.  Влад на миг даже опешил. Люди, прыгнувшие со спины
джампа, были еще в воздухе, когда Влад хрипло вскрикнул:
     -- Вперед! Последний шанс!
     Он содрал липучку, охватывающую колени,  глаза  вспыхнули.
Ксеркс  помчался как выпущенная из арбалета стрела. Джамп стоял
боком, выпуклые глаза сразу увидели  страшного  ксеркса.  Сяжки
дернулись, он быстро подобрал задние прыгательные ноги. Двое на
спине джампа обернулись, один начал поднимать руку.
     Головастик с разбега налетел на гигантского джампа, словно
бронекатер  таранил  линкор.  Джамп  покачнулся,  мощные лапы с
силой оттолкнулись от земли, как из катапульта послав  огромное
тело  в  воздух.  Семена  швырнуло  назад,  впервые  он  ощутил
гравитацию, даже перегрузку. Мелькнули безумные глаза  Каси.  В
ушах   свистел  ветер,  встречный  ветер  раздирал  легкие.  Он
прижался к спине ксеркса, небо и земля поменялись местами.
     Влад прыгнул в момент удара, обоих жрецов  ударил  ногами.
Липучки  треснули, одного будто ветром смыло, другой удержался,
взмахнул рукой. Влад в последний миг перехватил кисть с зажатым
в кулаке ножом.
     Джамп выстрелил крыльями,  затрещал,  резко  взмыл  вверх.
Влад  напрягал  силы,  страх  сверхвысоты  холодил  мышцы. Губы
джампера  поползли  в  торжествующей  усмешке,  он  чуял  страх
чужака.  Влад  мгновенно  остервенел, адреналин хлынул в кровь,
мышцы вздулись, он с хриплым воплем вырвал джампера из липучек,
поднял над головой и швырнул вниз. Джампер упал на  вибрирующее
крыло, его подбросило, сдуло ветром, тут же исчез в синеве.
     Влад  страшился  взглянуть вниз, судя по холодному чистому
воздуху  --  летели  над  озером.  Джамп  проваливался  в  ямы,
натыкался на плотные потоки, колотил по воздуху сяжками, вместо
того, чтобы прижать к спине. С правого бока джампа, перекашивая
страшного  дракона  набок, висел, глубоко всадив жвалы в мягкое
брюхо,  Головастик,  Семен  и  Кася  застыли  на   его   спине,
ухватившись  за  ракетницу,  Хоша визжал вцепившись в основание
сяжка. Джамп содрогался, пытался на лету  достать  разъяренного
ксеркса когтистой лапой.
     -- Перестань! -- заорал Влад. -- Только держись!
     Если  бы  велел  вцепиться в дерево, Головастик послушался
бы, солдат повинуется сразу, но джамп -- заклятый враг, древние
инстинкты перехлестнули команду -- Головастик зацепился когтями
за мягкое брюхо, вытащил жвалы и с наслаждением  всадил  в  еще
более уязвимое место -- тугое скопление мышц.
     Влад   видел,   что   Головастик   подбирается   к  мышцам
надкрыльев.  Хищные   муравьи   всегда   стараются   перегрызть
летательные  мышцы  сразу,  не давая жертве подняться в воздух,
пока другие хватают за лапы, зацепляются за камни и деревья.
     Джамп судорожно дергался,  терял  высоту,  крылья  трещали
тише,  порой  замирали.  Он  планировал  в разреженных потоках,
однажды  камнем  полетел  вниз,  где  озеро  холодно   блестело
свинцовой  водой.  К счастью, джамп нашел силы забить крыльями,
пошел вниз по длинной дуге.
     -- Семен! -- крикнул Влад. -- Придержи Головастика!
     -- Как? -- закричал Семен.
     -- Не давай убить!
     Цепляясь за склеритовые  швы,  Влад  дополз  до  всаженных
между  головой  и спиной металлических прутьев. Их обволакивала
зеленая  жидкость,  пузырилась.  Влад  поспешно   подергал   за
ближайшие штыри, вода приблизилась, от нее шел могильный холод.
     Он подергал последний штырь, руки обожгло ядовитой кровью.
По телу  дракона  прошла дрожь. Влад оглянулся, дернул еще раз.
Джамп бесцельно лягнул воздух,  словно  прыгал.  Провалился  от
бесцельного  усилия, Влад ухватился за соседний, с силой вогнал
глубже. Джамп начал поворачивать. Влад застонал, всадил  первый
штырь чуть ли не на всю глубину.
     Летающий дракон задрожал, забил крыльями часто-часто. Влад
потянул  штырь  чуть-чуть  на себя. Кутикула разогрелась, мышцы
стонут, вот-вот скрутит спазм!
     Впереди  блеснуло  зеленым,   а   снизу   донесся   треск.
Головастик  яростно  грыз  тонкую  мембрану, соединяющую мощную
грудь  джампа  с  огромным  как  у  дирижабля  брюхом.  Ксеркса
заливала   липкая   кровь,   залипляли   глаза  выползающие  из
распоротого брюха огромные внутренности, шары  желтой  жидкости
липли  на  жвалы,  но ксеркс терзал, дрожал от боевого экстаза,
словно в оргазме. На нем прижались Семен и Кася,  Семен  сделал
попытку  переползти  на  джампа,  тащил  за  собой  липучку, но
застыл, боясь быть сорванным ветром.
     -- Продержитесь!  --  крикнул  Влад.  --  Дотянем,   берег
близко!
     Семен  повернул  к  нему злое лицо, слова сорвало и унесло
встречным ветром:
     -- Когда у нашей козы хвост вырастет!
     Влад не расслышал, распластался на плитах  спины.  Муравьи
какое-то  время могут жить с оторванным абдоменом, но джамп без
брюха кувыркнется в воздухе!
     Семен переполз Головастику на голову, голыми руками хватал
за мандибулы, -- все равно что пытался бы остановить  стотонный
гидравлический  пресс.  Попробовал  закрыть  разъяренному  диму
глаза, но тот видел врага в феромоновом  зрении  и  тактильном,
помехи   не  ощутил  вовсе.  В  отчаянии  Семен  обеими  руками
ухватился  за  края  огромной  раны  джампа,  оттуда   толчками
выплескивалась густая кровь, вздувалась пенистыми шарами. Семен
с силой стянул края, кровь потекла струйкой жиже.
     -- Еще немного! -- донесся страдальческий крик сверху.
     -- Когда  еще черт помрет, -- прохрипел Семен, -- а он еще
и не хворал...
     Он  держал  края,  руки  быстро  немели,  тело,   лишенное
комбинезона,  дрожало  от  холода.  Мелькнула мысль вцепиться и
зубами,  святые  отшельники  вовсе  питались  этими   летающими
акридами,  вдруг  ощутил  стук  по  всему  телу,  словно  снизу
обстреляли горохом. Сквозь пелену в глазах увидел поднимающееся
к небу облако темных горошин. Споры? Гриб выстрелил  созревшими
спорами? Дотянули?
     Треск  внезапно  стих. Пурпурные крылья бессильно повисли,
воздух потеплел, тут же  мощный  толчок  бросил  в  мягкий  бок
джампа,  прямо  в  жуткую  рану.  Липучка  вытянулась, лопнула,
Семена швырнуло вперед, пронесло по камням.
     Вскочил готовый драться за жизнь. Мелькнули  толстые  зады
крупных  жуков  --  прятались  под  обломки скал, донесся топот
убегающих зверей: втрое-четверо крупнее  носорогов,  мелочь  по
меркам  Мегамира,  а в трех шагах бешено взметнулись к вершинам
деревьев  булыжники,  обломки  сухих  бревен,  комья  земли  --
зарывался испуганный его падением неведомый зверь.
     В   двух  десятках  шагов  медленно  распрямлялись  стебли
дерева. Семен понесся со всех ног, остро жалея,  что  их  всего
две.  Мертвый  джамп,  чья жизнь оборвалась в полете, бесстыдно
выставил белое брюхо. Радужные крылья закрыли поляну на десятки
шагов. Свирепый Головастик рвал врага залитыми кровью  жвалами.
Кася   сидела   на   нем,   надежно  приклеенная,  несмотря  на
татуировку, белая как мел, ладошками зажимала рот.
     Семен крикнул на бегу:
     -- Где Влад?
     Кася  дернулась,  резко  повернулась,  в  глазах  блестели
слезы:
     -- Семен!.. Господи, ты цел!.. Я тут с ума схожу!.. Он был
на этом чудовище до последней минуты...
     Семен,  чувствуя  непоправимое, бросился к джампу. Могучие
красно-синие  с  оранжевыми  искрами  крылья  закрыли  половину
поляны.  Семен  вспрыгнул  на  крыло,  побежал по хрустящей как
молодой лед поверхности, поскользнулся,  проехал  на  животе  с
десяток   шагов,   пока   не   уперся  в  переплетение  толстых
склеритовых жилок.
     Он попытался приподнять огромную как гора  тушу,  чувствуя
нелепость  затеи,  внизу зашелестело, показались ищущие пальцы.
Семен  ухватился,  покрепче  уперся  ногами,  выволок  варвара.
Бледный, исцарапанный, тот дышал тяжело, глаза потеряли фокус.
     -- Придавило надкрыльями, -- сообщил он, жадно хватая ртом
воздух.  --  Не  успел...  Большая вода рядом, тянул... Женщина
цела?
     -- Ты прилепил ее так, что сам черт не отдерет.
     -- Что такое черт?
     -- Ну, такой зверь. Сильный и хитрый.
     -- Справимся,  --  пообещал  Влад.  Грудь  вздымалась  все
медленнее,   лицо   обрело   прежнее   жесткое   выражение.  --
Головастик?
     -- Расчленяет джампа.
     -- А...  Ладно,  пусть  каждый  получит   свои   маленькие
радости. А Хоша?
     -- По-моему,  он  бессовестно  спал,  пока мы сражались за
жизни.
     -- Гм... он верил в нас.
     Головастик распарывал джампа, бугры летательных мышц  были
взрезаны  как  исполинской  бритвой,  обе прыгательные лапы уже
болтались на обрывках сухожилий. Семен помог  варвару  отдирать
Касю,  отметил,  что  на  этот  раз  проводник спросил сперва о
женщине, потом о ксерксе и Бусе.
     Кася упала им на  руки,  почти  потерявшись  в  мешковатом
комбинезоне:
     -- Мы вырвались?.. Вырвались, да?
     Влад  взглянул  вверх,  сквозь зеленый шевелящийся потолок
кое-где блестела синь. Воздух был чистый, холодный,  насыщенный
близостью Большой Воды.
     -- Сверху  нас  пока  не видно. Джампа захватили внезапно,
летели... быстро.
     -- Загнали насмерть,  --  сказал  Семен  сочувствующе.  --
Кстати, на древнеславянском джампов зовут кониками.
     -- Где племя этих славян? -- спросил Влад уважительно.
     -- Покажу на карте, -- пообещал Семен. -- Но что за идиоты
эти джамперы!  Столько усилий, чтобы захватить троих безобидных
путешественников!
     Кася опустила глаза. Догадывалась и раньше, что есть цели,
ради которых мужчины готовы пожертвовать всем. Влад  бросил  на
нее   задумчивый  взгляд,  побрел,  пошатываясь,  к  сломанному
деревцу,  где  безостановочно  вытекал  прозрачный  сок,  жадно
припал  пересохшим ртом. Семен, ощущая жажду и стягивающую боль
в черепе, пристроился  с  другой  стороны.  По  мере  того  как
тяжелел  живот,  боль  уходила,  усталые мышцы наливались новой
силой. Хоша почистил варвара, затем скакнул на  Семена.  К  его
удивлению,  начал  спешно обдирать засохшую слизь, грязь, кусал
за уши, рычал, дрожал от  нетерпения.  Семен  запоздало  ощутил
болезненное  покалывание  в спине, поспешно глотнул две капсулы
антибиотика. Хоша выцарапал бактов, что уже вгрызались в  кожу,
зализал   ранки   шершавым   языком.  Семен  погладил  зверька,
укололся. Похоже, антибиотики не очень нужны, дракончик взял  и
его под опеку. По крайней мере, пока свирепый ксеркс занят.
     Огромный джамп лежал, заняв уже всю поляну, а лапы торчали
из-за   дальних  деревьев.  Ксеркс  в  первую  очередь  отпилил
прыгательные ноги. рассек сухожилия крыльев, наконец  перекусил
мембрану,  а  затем  и  мышцы,  соединяющие голову с туловищем.
Дальше  взобрался  на  грудь  гиганта,  замедленно  и  величаво
шевелил   сяжками   --   покрытый   кровью  врага,  похожий  на
средневекового рыцаря, попирающего дракона.
     -- Привал, -- объявил Влад с неохотой. -- Сейчас он ни  на
что не годен.
     -- Все-таки  слушается  не  всегда,  --  заметил  Семен  с
тревогой. -- Не опасно?
     -- Он друг, а не раб, -- ответил Влад с достоинством.
     Семен походил вокруг гигантских гор мяса, ощутил  дурноту,
вернулся  к  сломанному  дереву,  снова долго и жадно пил. Кася
наливала, пока сок не начал  выплескиваться  из  ушей,  помогла
Семену  наполнить  бурдюки.  Когда  набрали  последний,  к нему
присосался Хоша, брюшко на глазах начало  вздуваться,  он  стал
как шар, усеянный шипами.
     Влад после короткого отдыха поднял Семена и Касю, заставил
еще раз  почиститься,  забросил  на Головастика Хошу. Дим уныло
ходил вокруг расчлененной  горы  мяса,  но  ни  одна  мышца  не
трепыхалась,  даже вражьи лапы перестали скрести землю. Сяжками
он двигал замедленно, словно плыл в воде. Когда Хоша  брякнулся
ему  на  лоб,  задумчиво  потрогал  Бусю кончиком левого усика,
словно знакомился заново, в недоумении оглянулся на Влада.
     Варвар помахал ему растопыренными пальцами:
     -- Не спи! Пора улепетывать.
     Кася широко распахнула глаза:
     -- Могут погнаться? После того, что произошло?
     -- А что особенного? -- не понял  Влад.  --  Если  человек
родился, он умрет. Раньше или позже -- неважно. Для них важнее,
что еще не содрали с нас шкуры.

     Головастик   двинулся  замедленно,  сытый  и  отяжелевший,
сожалеюще оглядывался. К горам мяса  уже  спешат  хищные  жуки,
воздух  гудит  от  рева  падальщиков, а земля подрагивает -- на
запах просочившейся крови стягиваются подземные звери. Устроить
бы резню вокруг этой роскошной приманки!
     Влад раскрыл уже рот, чтобы поторопить осоловевшего  дима,
когда  зловещий звук прозвучал высоко, быстро усилился. Семен в
страхе огляделся, они на голой местности, лишь мелкие  камешки,
накаленные  кристаллы  кварца,  до ближайших деревьев не меньше
сотни шагов, скрыты Туманом, лишь запах обещает  убежище.  Кася
вскрикнула.
     В тридцати шагах упал огромный зеленый зверь, спружинил на
гигантских  лапах,  быстро  убрал  слюдяные  крылья под зеленый
чехол. Люди соскакивали, разбегались,  прячась  за  камнями,  в
руках  блестели  арбалеты. Кася ощущала как гудят под ее ногами
мышцы Головастика, ксеркс ощущал смертельную опасность.
     На спине застывшего джампа поднялась во весь рост  крупная
фигура в зеленом, зычный голос прокричал:
     -- Беглецы! Здесь нет деревьев, где бы схоронили свое мясо
-- еду для наших драконов.
     Влад  крикнул  холодно,  голос  звучал  не  менее  громко,
властно:
     -- Убери своего летающего червяка, недостойного ползать по
земле. Я не люблю сворачивать! Стопчу.
     Один из прилетевших, явно жрец, захохотал, выкрикнул:
     -- Ты сворачивал часто! Когда видел наши стрелы.
     Двое воинов, что остались за его спиной,  вскинули  копья,
заорали. Влад ответил тем же холодным оскорбляющим тоном:
     -- Я  сворачивал, когда желал. При чем здесь твоя гусеница
с крыльями? Уходи немедленно. Твой зеленый червяк --  корм  для
моего  дима.  Как и ты со своими слабыми вакка -- корм для моих
стрел.
     Он похлопал по ракетнице, поясняя о  каких  стрелах  речь.
Жрец потемнел, от него повалил темный шершавый запах:
     -- Когда говорю я, верховный жрец, мне отвечают хозяева, а
не бродячие анты.
     Семен  вежливо  откашлялся,  сказал,  безуспешно  стараясь
держать дрожащий голос таким же сильным и властным:
     -- Я химик из племени компьютерников. У нас нет ни  с  кем
вражды. Я прошу не мешать нам двигаться по своим делам.
     Охотники,  чьи  головы высовывались из-за камней, смотрели
то на него,  то  на  своего  верховного  жреца.  Тот  помолчал,
наклонил голову:
     -- У  нас нет вражды с твоим племенем. Можешь идти. Даже с
женщиной, глупым муравьем и малым уродом.
     -- А проводник? -- спросил Семен тихо.
     Жрец все же услышал, развел руками:
     -- Что тебе в нем?
     -- Он наш друг.
     -- Он  всего  лишь  человек  чужого  племени.   Дикого   и
опасного.
     Семен  поймал  острый  взгляд  Каси, она заметила странную
осведомленность жреца. Впрочем, могли узнать от  нее  в  первую
ночь, кто является кем в их экспедиции. Семен ответил громко, с
достоинством:
     -- Мы пришли с ним. С ним и уйдем.
     Ему  показалось,  что  где-то  слышал эти слова, сказанные
другим человеком, но в  сознание  врезался  страшный  голос,  в
котором звучала неприкрытая ярость:
     -- Вас  окружила  дюжина  лучших стрелков. Не уйдете. Но у
меня есть другое предложение. Вожди дерутся руками  солдат,  те
умирают  за  их  славу, а я предлагаю встретиться в схватке нам
самим. Что скажешь?
     Семен отшатнулся, голос сорвался:
     -- Со мной? Голыми руками?
     Воины  за  спиной  жреца   захохотали,   вскинули   копья.
Засмеялись  и  арбалетчики,  на  жреца  смотрели  с восторгом и
обожанием. Жрец ответил мощно, полным презрения голосом:
     -- Можешь, голыми. Или с копьями, ножами, щипцами. Вызываю
я, так что оружие выбираешь ты.
     Семен  покосился  на  варвара,  тот  незаметно  выдвигался
вперед, спросил дрогнувшим голосом:
     -- Могу предложить взамен себя другого воина?
     Джамперы  заревели, кто-то показал, что умирает от хохота.
Жрец громко рассмеялся:
     -- Твой воин будет драться с моим воином. А ты -- со мной.
Если не согласен, я велю выпустить все стрелы.




     Семен оглянулся, как ужаленный, увидел то, что давно видел
Влад. Из-за камней  со  всех  сторон  в  них  смотрели  широкие
стальные  стрелы.  Окружили  надежно,  щит  Влада  не спасет от
выпущенных разом стрел. Все будут ранены, если не убиты  сразу.
Но все же их боятся, если жрец предлагает схватку.
     -- Согласен,  --  ответил  Семен  быстро.  Сзади  тихонько
ахнули, Семен повернулся к варвару. -- Ты согласен?
     Влад озирался как затравленный зверь, в глазах была боль:
     -- Я?.. Жрец, судя по повадкам, не родился жрецом. И снова
метит в вожди, не зря зарабатывает обожание охотников...  Может
быть,  лучше  прорваться? Одень шкуру, которую дал Касе, закрой
собой женщину. Я укроюсь за щитом.
     -- Стрелы со всех  сторон,  --  ответил  Семен  хмуро.  --
Головастик от стрел не защищен. Если его убьют, то нас захватят
сразу. Тогда комбинезон не поможет.
     Жрецу надоело ждать, крикнул:
     -- Готовы?
     -- Это ты сейчас будешь готов, -- крикнул Семен. -- Слезай
со своего червяка! Или передумал, увидев мужчин?
     Влад   бросил   на   Семена  удивленный  взгляд:  трястись
перестал, на глазах становится наглее и злее. Жрец  выхватил  у
воина копье, соскочил на землю. Головастик переступил с ноги на
ногу,  джамп насторожился, грозно развел жвалы, где поместилась
бы голова дима вместе с Хошей. Толстые сяжки-антенны дернулись,
застыли.
     По знаку жреца из-за обломка скалы поднялся темный гигант.
Семена передернуло, колени стали ватными. Жрец и гигант  начали
спускаться  с холма, воин возвышался на голову, голова вросла в
неимоверно широкие плечи, в  длинных  толстых  руках  поединщик
держал короткое копье с широким лезвием.
     Семен  непонимающе покосился на Влада. Варвар дышал часто,
мышцы вздулись и потрескивали, кожа на сгибах покраснела. Глаза
не отрывались от чудовищного воина.
     Сзади раздался отчаянный вскрик:
     -- Семен, Влад! А что будет, если вас... победят?
     Она явно проглотила в последний миг  слово  "убьют".  Влад
бросил через плечо:
     -- Постарайся умереть раньше, чем попадешь им.
     Влад  повертел  коротким  копьем,  по всему древку темнели
глубокие зарубки: легче парировать удары, понял Семен.
     Муравей лег на песок, жвалами  стиснул  отчаянно  вопящего
Хошу,  тот  жаждал  догнать  Влада.  Сяжки  ксеркса  непрерывно
двигались, перехватывая запахи как от  поединщиков,  так  и  от
арбалетчиков -- вылезли из укрытий на камни, жадно глазели.
     Семен    шел,   остро   чувствовал   свою   тонкошкурость,
незащищенность.  Даже  комбинезон  оставил  Касе!  Влад  сказал
негромко, не поворачивая головы:
     -- Продержись  подольше.  Отступай,  удирай  --  постыдных
приемов нет. Если закончу раньше, приду на помощь.
     -- Правилами допускается? -- спросил Семен,  чувствуя  как
гора свалилась с плеч.
     -- Мы двое против двоих!
     -- Я...  продержусь. Постараюсь. Но если что... позаботься
о Касе.
     -- Не стыдись убегать, --  повторил  Влад  настойчиво.  --
Пусть смеются! Смеется тот...
     -- Кто смеется последним, -- закончил Семен.
     Варвар  взглянул  с удивлением, бледнокожий знает словечки
его племени, но  смолчал.  Между  противниками  осталось  шагов
пять,  все  четверо  остановились. Семен старался рассматривать
жреца,  с  которым  предстояло  сразиться,  но  глаза  невольно
поворачивались к чудовищу.
     Перед  Владом  стоял  получеловек, покрытый броней хитина.
Толстые руки двигались в шарнирных сочленениях, зазора почти не
оставалось. Темные жесткие пальцы,  похожие  на  прокаленные  в
огне  клещи, цепко сжимали синеватое железное копье, наконечник
рассыпал красные искры. Голова  получеловека  вросла  в  плечи,
толстый  панцирь  кутикулы  нависал  со  спины и груди, надежно
укрывая мембрану на животе и пояснице,  а  на  животе  склериты
наползали друг на друга, защищая внутренности.
     -- Приветствую,  --  раздался  насмешливый голос жреца. --
Сражаться будем, как принято: вожди между собой, воины  друг  с
другом.
     Семен  поспешно  оторвал  завороженный взгляд от двуногого
зверя, в голове ревел араган хаотических мыслей: откуда  такое?
В  Мегамир  пришли  недавно!  Жрец  одинакового  с  ним  роста,
грузноват,  что  уравнивает  шансы,   немолод,   но   Семен   с
содроганием  заметил  в  запавших глазах ум, звериную хитрость.
Под валиками жира проступали тугие  мышцы.  Лишь  теперь  Семен
понял с холодком, что жрец нарочито выпячивает живот, горбится,
опускает  плечо, а когда приближался, подволакивал правую ногу.
В  борьбе  за  жизнь  нет   запрещенных   приемов,   он   начал
использовать  их  еще до схватки, убеждая противника, что имеет
дело с толстым и самоуверенным, возомнившим себя бойцом.
     Семен трижды глубоко вздохнул, очищая сознание,  напрягся,
нагнетая  кровь  в  мышцы.  Лицо  жреца покраснело, а мышцы ног
вдруг резко побагровели. Семен отшатнулся, ожидая прыжка,  жрец
взвился  в  воздух,  но  не  ударил ногами, как ожидал Семен, а
пролетел над ним, стараясь  ухватить  за  волосы.  Семен  упал,
перевернулся  и  мгновенно прыгнул на то место, куда должен был
упасть жрец. Рассчитал точно,  вернее  --  рассчитал  рефлексы,
жрец  как раз поднимался, они сцепились и покатились по камням.
Смутно слышался рев, звон железа, а еще дальше кричали  и  били
по камням в восторге ладонями арбалетчики.
     Семен хотел оттолкнуть жреца, но боялся -- тот мог ударить
в момент  ослабления  хватки.  Катались,  оттолкнули друг друга
одновременно, вскочили. Жрец теперь смотрел без  улыбки,  дышал
тяжело.  В  какой-то  миг  глаза  скользнули  в  сторону, где с
оружием в руках дрались Влад и получеловек.
     Семен    прыгнул,    спеша    воспользоваться     малейшим
замешательством.  Так  учили  его,  так  он сам учил салажат. В
последний  момент  плюнул  в  вытаращенные   глаза   --   прием
"ошеломление",   пронеслось  в  мозгу,  --  жрец  непроизвольно
отшатнулся. Семен удачно захватил его руки вместе с  туловищем,
сбил   с   ног,   покатились,   подпрыгивая  на  острых  гранях
кристаллов.
     Семен ощутил спиной острый край крупного камня,  сдвинулся
в  расщелину,  ее  заприметил  раньше,  тут же быстро, не давая
жрецу опомниться, что было критическим моментом --  тот  мог  с
силой  развернуться,  отшвырнуть,  --  прижал  жреца  к стене и
упершись ногами в другой край, начал с силой  разгибать  мощные
икроножные  мышцы.  Кровь  ревела  в  ушах, он услышал яростный
вопль жреца, затем тот умолк, запер дыхание.
     Нагнетая кровь в мышцы, распрямляя ноги как гидравлический
пресс, Семен перегибал  жреца  назад,  не  давая  выдраться  из
сцепленных  рук.  Мелькнули  перед  лицом выпученные в страшном
усилии глаза,  оскаленные  зубы.  Внезапно  страшно  хрустнуло,
вздутые  мышцы  жреца опали, словно из них вышел воздух. Семен,
борясь с тошнотой, нажал из последних сил,  услышал  затихающий
хруст.
     Он  выпрыгнул с обмякшим телом, швырнул под ноги джампа. В
десятке шагов слева стоял  лязг,  Влад  и  получеловек  страшно
рубились,  оружие блистало в жарком солнце. Воины, что окружали
их широким кольцом, увидели Влада  и  перестали  орать,  сжатые
кулаки опустились.
     Влад оглянулся на миг, Семен закричал издали:
     -- Иду на помощь!
     Измученный, с выпрыгивающим из груди сердцем, он надеялся,
что гордый   варвар   отвергнет   помощь,   однако  тот  заорал
предостерегающе:
     -- Только заходи с подветренной!.. Не вдохни его запах!
     -- Представляю, что за запах, -- только и сказал Семен.
     Он  подобрал  копье,  которое  оставил   перед   схваткой,
послушно  забежал с подветренной. Видел как вскочил Головастик,
напрягся, но кто-то уложил снова: Кася или Хоша.  Бледное  лицо
Каси  и  оскаленная  мордочка  Хоши  были  совсем рядом, оба со
страхом  и  надеждой  следили  за  схваткой,  на   обоих   было
одинаковое выражение.
     Влад  перемещался  молниеносно,  страшная  секира на конце
копья  с  треском  пропарывала   воздух   возле   его   головы.
Получеловек был быстр, неутомим, немигающие глаза, выпуклые как
у  зверя, не оставляли врага ни на миг. Их покрывала прозрачная
пленка, не отшатнется, если плюнуть или швырнуть горсть  грязи,
а торчат так, что видит и то, что творится сзади.
     Семен  рискнул,  начал  подбираться со спины. Влад заорал,
падая из-под удара:
     -- Не туда! Запах!
     В струях воздуха  плясали  едва  заметные  белесые  точки.
Семен отпрыгнул как отброшенный взрывом -- в голосе варвара был
страх.   Забежал   сбоку,   ударили   с   Владом  одновременно.
Получеловек вертелся как на горячем  песке,  сверкающее  лезвие
образовало  блистающую  стену.  Один  удар  все же пропустил, к
сожалению -- Семена, ткнул слабо, липучка  на  конце  копья  не
примерзла   к  толстому  панцирю,  зато  Влад  едва  удержал  в
онемевших пальцах свое оружие.
     -- Мы свалим чудовище! -- крикнул Семен ободряюще.
     Получеловек двинулся по кругу, стараясь зайти  так,  чтобы
запахи  понесло в их сторону. Семен орал, успевал с Владом бить
одновременно с боков: чудовище  при  всей  скорости  не  сумеет
отразить  такие  удары.  Чудовище из двух зол выбирало меньшее,
парировало удары  варвара,  а  копье  Семена  с  глухим  стуком
царапало хитин, оставляя мелкие царапины, словно тыкал вилкой в
лобовую броню танка.
     Джамперы   молчали,   угрюмые   взгляды   теперь   подолгу
задерживались на Семене,  возвращались  к  распростертому  телу
жреца.
     -- Так  нам  не одолеть! -- вскрикнул Семен. Он задыхался,
опасно разогрелся, скоро придет острая боль, за  которой  мышцы
скрутит  спазм.  --  Придумай  какой-нибудь  трюк!  Когда я был
воином, у меня их был вагон и маленькая тележка!
     Отпрыгнул,  избегая  удара,  чудовище  молча  ринулось  на
Влада.  Влад  парировал, подставив под падающую секиру железное
древко копья, но упал на  колени.  Чудовище  обрушило  удар  за
ударом.  Семен набрал в грудь воздуха, пан или пропал, задержал
дыхание и прыгнул.
     Влад шатался на  коленях,  получеловек  добивал,  страшным
ударом вышиб копье, занес секиру. Семен обрушился ему на плечи,
ногами  обхватил  голову  и с силой сжал. Ожидал услышать хруст
костей, череп должен лопнуть как  яйцо  таракана,  но  чудовище
лишь  взревело  от  ярости.  Огромная  как  ветвь  дерева  лапа
ухватила Семена. Он крикнул от боли, уцепился обеими руками  за
голову, пальцы зацепились за крутые выступы.
     Чудовище  с  диким  ревом  рвануло  его за ногу, сдирая со
своих плеч. Семен  цеплялся  из  последних  сил,  чувствуя  как
лопнула  под  пальцами  тонкая  пленка, затем дикая боль в ноге
затмила сознание, он ощутил себя летящим на землю,  ударился  с
такой  силой,  что подпрыгнул, чувствуя как руки по локти и вся
грудь забрызганы теплой кровью.
     Крик воинов внезапно оборвался. Семен  с  трудом  повернул
голову,  скривившись  от  боли. Чудовище стояло посреди поляны,
раскачивалось,  все  тело  заливала  горячая  дымящаяся  кровь,
красные  потоки сбегали по ногам, растекались по желтым камням.
Чудовище выглядело странным, Семен перевел взгляд на свои руки,
пальцы сжимали нечто твердое... Верхняя часть черепа!
     Он с отвращением отшвырнул залитую  липкой  кровью  кость,
где   еще   болтались  белесые  нервы,  куски  губчатой  ткани.
Оказывается, бессознательно всадил пальцы в глазные впадины, но
не успел даже рвануть в стороны, разламывая череп, как чудовище
само люто дернуло его с такой силой, что...
     Получеловек страшно замычал, сделал  шаг,  тяжело  рухнул,
пряча  обезображенное  лицо  с  выдранными  глазами. Из рыхлого
мозга   обильно   выступала   кровь,   пузырилась,    лопалась,
разбрызгивая  мелкие  капли.  Огромные  руки дергались, сгребая
камни.
     Джамперы  поднялись,  лица  у  всех  вытянулись.  Арбалеты
висели  за  спинами.  Один воин со злым решительным лицом вдруг
вскрикнул,  схватил  арбалет   в   руки.   Другие   колебались,
оглядывались  друг  на  друга,  смотрели  в  сторону  огромного
джампа, на спине которого оставались два воина жреца.
     Почва  задрожала,  к  ним  несся  как  арбалетная   стрела
огромный ксеркс. Он дрожал в боевом азарте, сяжки секли воздух.
Джамп  перестал  жевать  молодое дерево, насторожился, подобрал
задние ноги. Воины с криками бросились к летающему дракону, тот
готовился  улететь,  огромными  выпуклыми  глазами  смотрел  на
грозного ксеркса.
     Жреца  затащили  наверх,  потом  двое  поспешно вернулись,
подхватили тело получеловека, бегом  отнесли  к  джампу.  Через
мгновение  летающий  дракон  выстрелил себя в воздух, на высоте
расправил крылья, затрещал ими, сделал полукруг и растворился в
синеве.
     Семен подошел к Владу, тот едва поднялся:
     -- Цел, Влад сын Кремня?
     -- Всмятку,  --  простонал  варвар.  --  Ни  одной   целой
косточки. Он изжевал меня и выплюнул.
     -- Это   пройдет,   --   утешил  Семен.  Он  оглянулся  на
Головастика, тот сожалеющим  взглядом  провожал  джампа,  затем
подбежал  к Владу, ощупал, щупики с кисточками не пропустили ни
ангстрема, собирая информацию. Хоша прыгнул на плечо,  запрыгал
с радостным визгом, верещал и страшно размахивал жуткими лапами
с  острыми  когтями,  не  давая  приблизиться  Касе.  --  Влад,
отдохнем или сразу в дорогу?
     Влад  пощупал  голову,   скривился,   ответил   измученным
голосом:
     -- В  дорогу...  Но  как  ты... Сразил обоих! Жрецу сломал
спину, им  и  положена  бескровная  смерть...  Оказывается,  ты
знаешь   их  ритуалы,  а  этому  чудовищу  голыми  руками  снес
полголовы! Я бы не смог, клянусь.
     -- Да ладно, -- отмахнулся Семен. Он хотел сказать  что-то
бравое, сострить, но страшная усталость навалилась, ощутил себя
старым,  измученным,  выдавил  только: -- Я пришел из жестокого
мира, Влад сын Кремня... Такого жестокого, что не приведи  боги
создать здесь похожее.
     Кася  от Семена шарахнулась. Влад все еще присматривался к
Семену, словно увидел впервые, спросил тихонько:
     -- Ты был воином?
     -- У нас каждый  обязан  быть  воином,  --  ответил  Семен
неохотно.  --  Таков  мир,  из которого я пришел. Я был старшим
сержантом в стране,  которая  самой  последней  в  мире  обрела
профессиональную  армию.  Я  имею в виду русскую армию. Младший
сержант ВДВ -- воздушного десанта.
     -- Сержант... это кто?
     -- Младший вождь. Вэдэвэ -- это такие джамперы, прыгают  с
наших летающих драконов.
     Влад подумал, кивнул:
     -- Вы были равны. Правила не нарушены.
     Головастик  уже  стряхнул  сонную  одурь, охватившую после
расчленения  огромного  джампа,  мчался  быстро,   взбегал   на
отвесные стены, перебирался по тонким жердочкам через пропасти.
Жвалы   блестели,  готовые  схватить  врага.  Хоша  немелодично
скрипел жвалами, рылся  у  варвара  в  волосах.  Кася  украдкой
посматривала на Семена, наконец не вытерпела:
     -- Влад   --   понятно,   но   вы,  Семен  Тарасович!  Мне
показалось, что вам в какой-то момент даже понравилось!
     Влад чуть повернул голову, взял Хошу  на  руки,  чтобы  не
шелестел   в   ушах,   следил  за  обоими  краем  глаза.  Семен
поморщился, тело еще ныло от ушибов:
     -- Я интеллигентный человек, Кася!.. Но одежка цивилизации
тоненькая...  В  старину   говорили:   поскреби   русского   --
обнаружишь  татарина.  Так  и  с  нами.  Поскреби  человека  --
обнаружишь зверя. Развитие цивилизации в том,  чтобы  выпускать
зверя  из  человека как можно реже, а потом запереть его вовсе.
Опасность Мегамира в том что здесь многое начинают сначала!




     На этот раз Влад не чуял погони, но держался настороженно,
часто пугливо оглядывался, вздрагивал. День безоблачный, воздух
еще не  прокалился,   деревья   стоят   ровно,   не   трепыхают
верхушками.  Внизу  воздух  неподвижный как камень, чистый, без
плавающих комков пыли и раздутых бактов, разве  что  насыщенный
мельчайшими блестками водяных паров.
     -- Что-то тревожит? -- спросил Семен подозрительно.
     Влад нехотя оторвал взгляд от колючих вершин молочая:
     -- Да.
     -- Что?
     -- Слишком много опасности.
     Семен   огляделся,   никогда   еще   не  видел  Лес  таким
умиротворенным, спокойным. Даже лесное зверье двигается  сытое,
довольное,  никто ни на кого не бросается, не хватает шипастыми
лапами.
     -- Остановиться на ночь, -- решил вдруг Влад.
     Кася бурно запротестовала:
     -- Мы прошли едва ли половину. До вечера еще далеко!
     Семен смолчал, но хмурился.
     -- Мы не уйдем далеко, -- ответил Влад кратко.
     Он  соскочил  со  спины  Головастика,  в  руках  мелькнули
защитная  сеть  и  неразлучный  арбалет. Семен спрыгнул следом,
едва не упал -- затекли ноги, как сказали  бы  в  Старом  Мире.
Здесь не затекают, зато застывают, что много хуже.
     Головастик ушел охотиться, Влад велел далеко не уходить, а
тонкошкурые  после нелепого ужина из тюбов изготовились ко сну.
Ночь еще не наступила, но Влад вырыл щель, где они  спрятались,
защитной сетью с отпугивающим запахом, сам выскользнул в быстро
сгущающиеся  сумерки.  Тепло  уходит  из  воздуха,  но от почвы
поднимаются теплые струи, смыкаются. В  неподвижном  и  плотном
как  кисель  воздухе  Влад  чувствовал  мрачную тяжелую угрозу.
Неясная угроза разлита в  воздухе,  висит  в  нем,  пропитывает
собой землю и деревья.
     Странно,  исчезли  даже  малые  жучки,  клещики. Не слышно
молодых джампиков с их незатейливыми брачными песнями,  пропали
толстые личинки твинкла, без которых трудно представить заросли
такого  густого будянника. Не слышно привычного шороха, треска,
писка, без которых Лес немыслим.
     Повинуясь едва ощутимому зову, Влад пошел через Лес сперва
медленно, потом все быстрее и быстрее. Одно время  даже  бежал,
потом   перешел   на  шаг,  начал  скрадываться,  еще  не  видя
опасности.
     Последнюю сотню шагов пробирался  по  вершинкам  деревьев,
умело  прятался под широкими листьями. Когда тихонько пробрался
по корявой ветке и залег между чешуек, увидел на земле  в  трех
десятках шагов... лагерь. Дюжина тентов-галлов, засохших, серых
от  пыли,  разнесенные  на  разные  стебли,  огромный хитиновый
скелет неведомого зверя, умело скрытая коновязь для зверей.  Из
тента  вышел  человек, неспешно вошел в другой тент -- высохший
галл. Если  Семен  и  Кася  ожидают  увидеть  лагерь  сбежавших
генетиков,   они  ошиблись.  Тяжело  ошиблись.  Возможно,  даже
смертельно.
     Влад застыл, прижимаясь к ветке.  Каким  образом  джамперы
заблокировали  запахи,  от  них  же всегда пахнет как от мясных
мух! Почему так тщательно укрыт лагерь? Семен и Кася прошли  бы
через   него,   не  обнаружив  ничего  странного.  Сухие  башни
деревьев,  кое-где  раздутые  болезнями  или  скопищами  мелких
зверей.  А что касается гигантского скелета, то видели сотни --
крупнее, ужаснее, свежеобглоданные.
     Он попятился, медленно соскользнул по стволу.  Воздух  уже
был  ночной,  холодный.  Перебегая  от  дерева  к  дереву, Влад
прокрался к ближайшему  дуплистому  стволу.  Рассохшиеся  стены
смутно  белели  в  темноте. Из отверстий шибал отчетливый запах
немытых тел. Человек тридцать, хотя  если  после  перехода,  то
двадцать-двадцать пять.
     Он  прислушался,  зашел  из тени, заглянул в дупло, тут же
отпрянул. Мгновения было  достаточно,  джамперов  расположилось
сорок восемь человек. Значит -- стоянка не временная. Понятно и
то, почему нет поблизости наиболее лакомых личинок.
     Лагерь вовсе не лагерь, а база кочевников! Столица.

     Он  обошел  по  периметру, убедился, что оккупированны все
двенадцать галлов. Поместились  бы  в  одном,  но  какой  вождь
соберет  племя  в  одном  месте? Если по Лесу бродят мегазвери,
которые могут за один взмах жвал вырвать деревья с  корнями  на
сотню шагов вокруг? Или ударом лапы вбить в землю весь лагерь?
     На башнях скрыто висели анкоры, непосвященный принял бы за
колючки.  На  первом  галле -- сорок восемь, на втором -- сорок
шесть, на остальных примерно  столько  же.  Значит,  все  племя
пользуется  крылатыми джампами, а вожди уверены в безопасности.
Но тогда почему такая скрытость? От кого прячутся?
     Он бежал обратно,  мышцы  стыли,  с  трудом  заставлял  их
двигаться, сокращаться. В мозгу нарастала сонная одурь, усилием
воли  стряхивал,  очищал  сознание, в такие мгновения замечал и
улавливал все,  что  происходило  на  сотни  шагов  вокруг:  на
деревьях,  под  землей,  в  воздухе, даже внутри деревьев и под
камнями. Но холод снова леденил кровь,  мысли  текли  вяло.  Он
едва  волочил  ноги,  когда впереди наконец проступила знакомая
россыпь камней.
     Почти теряя сознание от усталости, он жестом послал темную
громаду с разведенными  жвалами  нести  ночную  стражу,  а  сам
забрался  в  щель, увидел скрючившиеся тела, доковылял, держась
за стенку, опустился на корточки и  почти  сразу  провалился  в
тяжелый цепкий сон.

     Очнулся  он  как от обморока, в страхе огляделся. Ощущение
опасности было таким сильным,  что  на  теле  поднялись  редкие
волоски.  Он  все так же сидел на корточках. Семен и Кася лежат
рядом, крепко обхватив друг друга. Воздух ледяной,  как  всегда
на  рассвете,  тело застыло. Он пытался вспомнить, что же хотел
сделать, но мысль ускользала, хотя ощущение надвигающейся  беды
возросло настолько, что Влад наконец огромным усилием преодолел
оцепенение, хлопнул по земле ладонью.
     Вверху   потемнело,   проход   закрыла  громадная  голова.
Головастик смотрел вниз большими  сетчатыми  глазами.  Хоша  на
своем   нагретом   месте,   опустил   лапу,   укрепившись   для
устойчивости на трех, еще тремя  продолжал  чесаться,  а  начал
едва ли не вчера вечером. Головастик сяжки закинул назад, щупал
ракетницу.  Вчера Влад обработал соком спину, там хомут натирал
кутикулу, но что-то беспокоило дима,  словно  плесень  заползла
под эластичные тяжи.
     -- В  путь,  --  прохрипел  Влад  пересохшим  горлом. -- В
путь...
     Хоша, зверски перекосив рожу, все еще остервенело чесался,
потом обиженно  хрюкнув,  попробовал  зацепиться  одной,  чтобы
пустить  в  работу  остальные пять лап. Треск когтей по твердым
чешуйкам  панциря  заставил  Касю  вздрагивать  --   застонала,
потерла кулаками глаза.
     -- Просыпайтесь,  --  велел Влад чуть окрепшим голосом. --
Хоша, буди белошкурых...
     Головастик исчез, Влад начал подниматься, в тот же миг над
трещиной возникли разом три человеческие головы. Влад мгновенно
присел, готовясь прыгнуть, расщелину  тут  же  заволокло  едким
паром.   Влад  скакнул  вверх,  дыхание  заблокировал,  услышал
хлопки, треск, пахнуло сильным электрическим разрядом.
     Вслепую вырвался наверх, глаза слепили слезы от  ядовитого
пара.  На голову обрушился страшный удар, сильные руки ухватили
за плечи. Он кувыркнулся, потащив с  собой  нападавших,  рванул
одного  за  челюсти, пытаясь разорвать лицо, как сделал Семен с
получеловеком, но пальцы заныли от усилий. Нападавшие закрылись
комбинезонами!
     На  голову  и  плечи  обрушилась  огромная  обволакивающая
тяжесть.  Влад  пошатнулся,  сделал  неверный  шаг,  изловчился
цапнуть чью-то шею, сдавил обеими руками. Страшный холод сковал
тело, настолько острый, что заныл каждый нерв. Упал под ледяной
тяжестью, увидел липкую лужу, что прочно схватила камни вокруг,
даже ствол дерева, вблизи которого ночевали.
     Донесся отчаянный крик Каси, хриплая ругань Семена. Ноздри
уловили резкий запах формальдегида, так дед называл  муравьиную
кислоту  -- чересчур сильный, даже разъяренный дим не выпускает
столько сразу... В сердце кольнуло ощущение непоправимой беды.
     Возникла расплывающаяся в призрачном рассвете человеческая
фигура. Сильный голос проревел:
     -- Этот экземпляр вытащить!
     Десяток  рук  рванули  Влада  за  плечи,  выворачивая   из
суставов.  Липкая  масса  не  отпускала,  обжигала  кожу. Тонко
зашипело, резко хлопнули раздираемые  пузырьки.  Его  поставили
стоймя.  Влад  изо  всех  сил  напряг руки, но те по локти были
вморожены в стекловидный клей, что налип на спину и бока.  Ноги
до колен погрузились в застывшую липучку.
     Зашатались   широкие  листья,  на  землю  соскочил  рослый
человек в скафандре,  такой  же  как  у  компьюторников,  но  с
прозрачным щитком перед лицом. Сквозь стекло на Влада взглянули
холодные  беспощадные  глаза,  за  которыми чувствовался мощный
мозг -- недремлющий, сильный, выносливый.
     Влад, игнорируя врага, мучительно  вывернул  шею,  пошарил
взглядом.   Кася   и   Семен   застыли  в  прозрачном  клее,  а
Головастик...  Кровь  застыла  в  жилах  Влада,  он   застонал,
прикусил   губу.   На   краю   поляны  блестело  металлическими
сегментами огромное брюхо, кровь сочилась из станового  хребта,
перебитого взрывом ракеты или еще чем ужасным. На дальнем конце
поляны  судорожно  дергалась,  загребала воздух длинными лапами
голова с кровоточащей развороченной грудью. Ракетная  установка
вмялась в землю, трубы забило грязью.
     Человек  в  скафандре проследил за его взглядом, бросил со
злым уважением:
     -- Двоих техников успел... Страшная боевая машина!
     Влад молчал, с дерева спрыгнул другой:
     -- Говорил, туземцев бы послать! Их много, не жалко.
     -- Ловили мыши кота,  --  буркнул  первый.  --  Возьми  на
заметку.  Таких  зверей  использовать  бы в будущем. Да и таких
варваров. Узнать, где их племя -- он чересчур силен и ловок.
     Второй покосился в сторону,  сказал  горько,  Влад  ощутил
лютую ненависть к себе:
     -- Да  уж!..  Нас ушло восьмеро, а теперь осталось пятеро.
Если выживет еще Грегори, его покалечит тот, простой кулинар...
     Семен, понял Влад. Опять он оказался слаб как  женщина,  а
химик  дал  бой,  хотя  его  брали  совсем сонным. В самом деле
пришел из жестокого мира, если даже мягкие и тонкошкурые  такие
лютые бойцы!
     С  дерева сыпались как линявшие шкуры вакк полуголые люди.
Влад наконец рассмотрел  их  как  следует:  полуголые,  темные,
хищнолицые,  с головы до кончиков ног разрисованы ярко-красными
и оранжевыми пятнами татуировки.  Первый  человек  в  скафандре
коротко хохотнул:
     -- Узнал, варвар? Джамперы. Те самые.
     Влад  мысленно изготовился к немедленной смерти. Человек в
скафандре бросил понимающе:
     -- Да, жаждут.  Но  здесь  шерстинка  не  падет  со  спины
златоглазки без нашего повеления.
     Сильные   руки  бросили  Влада  на  твердое,  шероховатое.
Мелькнули снующие джамперы, потом его тащили, перебрасывали  из
рук в руки. В какой-то момент увидел на миг блистающую вороньей
сталью знакомую цистерну, сегменты склеритов все еще празднично
блестели,   лишь  на  конце,  где  кольца  перешли  в  стебель,
скрепляющий с могучей грудью, пламенели оплавленные огнем края,
из  огромной  раны  все  еще  выплескивалась  кровь,  давлением
выпятило наружу кишки.
     Влад  закрыл  глаза, чувствуя едкий стыд. Головастик погиб
как  верный  солдат,  защищая  вождя.  Успел  сорвать  с  листа
нависших над расщелиной двух опаснейших врагов...
     Внезапно  сверху обрушилось жесткое, стрекочущее. Покрытый
толстой коркой клея, он не сразу  узнал  Хошу  --  тот  яростно
верещал,  топорщил  гребень,  дико  сверкал  глазами.  Джамперы
отшатнулись, один замахнулся копьем, другой удержал  --  вскоре
хохотали  и  тыкали  в  перепуганного  зверька  концами  копий,
старались сковырнуть с пленника. Хоша хватал жвалами за  копья,
отбивался  четырьмя  лапами.  Влад  морщился,  стискивал  зубы.
Дракончик, стараясь удержаться, всаживал когти глубоко, дырявил
коготками тугой эпителий.
     Один из джамперов заметил кровь на когтях Буси, засмеялся.
Зверька оставили топтаться по пленнику.

     Его  тащили  недолго.  Пахнуло  странно  сухим   воздухом,
лязгнуло.  Внезапно  вспыхнул  яркий  мертвенный свет, подобный
Влад видел только на Станции: без тепла, жизни.
     Его бросили на удивительно  гладкую  плиту,  сверху  упала
едко пахнущая капля. Он поспешно зажмурился, остановил дыхание.
По  телу  пошел  зуд.  Сквозь  кожу  просочился едкий щекочущий
запах.
     Он осторожно пошевелил пальцами, напряг и распустил  мышцы
на   ногах.   Запах  истончался,  уходил.  Влад  открыл  глаза,
наткнулся на внимательный взгляд немолодого человека, что сидел
у двери. В плотном  комбинезоне,  шлем  откинут  за  спину,  на
широком   поясе  поблескивают  баллончики,  щипцы,  крючки  для
гарпунов. За ним поднималась стена из  материала,  похожего  на
металл, что снова напомнило Владу Станцию.
     Он лежал неподвижно, глядя в глаза незнакомца. Теплая лужа
стаявшего   клея  быстро  испарялась,  насыщая  воздух  сладким
ароматом. Человек растянул губы в нехорошей усмешке:
     -- Действительно, вождь! Только у вас такой  самоконтроль.
Если  бы  начал  подниматься  даже  медленно,  я  велел бы тебя
шарахнуть по башке. Здесь даже пальцем  нельзя  шевельнуть  без
моего позволения. Понял?
     Влад  скосил  глаза. В поле зрения медленно вошел огромный
получеловек-полузверь,  двойник  того  чудища,  с  которым   он
сражался всего неделю назад!
     Человек в скафандре кивнул, скаля зубы:
     -- Узнал?  Другой,  но  у  них  у всех одни чувства. Может
быть, даже одна память? Я начальник этой Станции Полищук...
     -- Где мои люди? -- прервал Влад.
     Полищук кивнул с тем же насмешливым удовлетворением:
     -- Вождь! Забота  о  племени,  ответственность...  Если  я
скажу,  что  от тебя самого зависит, сдеру я с них шкуры живьем
или же отпущу... со временем?
     Влад сказал холодно:
     -- Дешевый ход. Впрочем, чего ждать от земляных червей?
     Полищук не выказал гнева:
     -- Ты бы нашел ход лучше?
     -- Ну, -- ответил Влад, растягивая слова, --  понятно  же,
что  на моем месте каждый пожмет плечами и ответит, что те люди
-- не моего племени, а каждый взрослый отвечает за себя сам.  Я
бы,  понятно, сразу выложил все козыри на стол. Они ведь у вас.
А когда хитришь или торгуешься, создается впечатление,  что  не
так силен, как выглядишь.
     Полищук кивнул, спросил быстро:
     -- Где, по-твоему, мы сейчас?
     Влад  осторожно повернул голову, продолжая держать глазами
получеловека. Тот нависал тяжелый как скала, от него шел густой
запах убийства.  Жвалы  смыкались  с  хрустом,  в  уголках  рта
выступили  шарики темной слюны. За его спиной стена смыкалась с
другой стеной, такой же ровной, гладкой. Такое Влад видел  лишь
второй раз в жизни.
     -- Под землей, -- ответил Влад. -- Глубоко.
     -- Как глубоко? -- спросил Полищук с интересом.
     -- Достаточно, чтобы избежать Ледникового Периода.
     -- Ого,   знаешь   о  непромерзающем  грунте?  Твое  племя
обладает... определенными знаниями. Ты  умен,  находчив,  смел.
Избегнуть  таких  ловушек!  Тебя лучше держать в союзниках, чем
среди врагов. Где твое племя?
     Не  дождавшись  ответа,   он   покачал   головой,   кивнул
получеловеку  и  пошел  к  двери. Чудовище отошло от пленника с
неохотой, в  широкой  груди  глухо  рокотало,  словно  катались
камни,  глаза  горели  желтым огнем, а острые когти молниеносно
выскакивали из толстых пальцев, а втягивались очень медленно.
     Оставшись  один,  Влад  прыгнул  на   стену.   Отшвырнула,
перекувырнулся  в  воздухе,  упал на пол, завыл от ярости. Если
наблюдают, пусть видят, что враг уничтожен, напуган, мечется  в
страхе!
     Он  не  хотел  признаваться  даже  себе,  что в самом деле
унижен, напуган, а уж бессилен вовсе как вылезающий  из  кокона
червяк.  Стены из металла -- откуда столько? -- воздух мертвый.
Хуже, даже в самом мертвом воздухе  есть  то,  что  делает  его
мертвым,  а  здесь  он абсолютно чистый: без частиц пыли, спор,
комочков цветочной  пыльцы,  но  самое  отвратительное  --  без
запаха.




     Он   не   знал   сколько  прошло  времени.  Стены  ровные,
одинаковые, гладкие: мозг конвульсивно дергается,  требуя  хоть
каких-то зацепок, ибо перестать работать -- значит, умереть.
     Вспомнил  все  путешествие,  начиная  с  момента выезда за
ворота Станции, вернулся, восстановил  пребывание  на  Станции,
лица  ее  работников,  племя  компьютерников,  Касю  и  Семена,
вспомнил день, когда подобрал несчастных  в  разбитом  топтере,
прогнал    вереницу   образов   взад-вперед,   останавливая   и
рассматривая отдельные моменты особенно тщательно.
     Шагов за дверью не слышал, замок щелкнул  внезапно.  Дверь
подпрыгнула,  исчезла  в узкой щели на потолке. Через невидимую
черту, разделяющую комнату от коридора, шагнул Полищук.  Теперь
он  был  в  теплом  облегающем  костюме,  лишь  руки  от локтей
оставались голыми. Он кивнул, сказал удивленно:
     -- Еще не принесли поесть? Забот много, а народу мало.
     Влад вскинул брови в высокомерном удивлении:
     -- Неужели я столько перебил?.. В самом деле сожалею.
     Полищук потемнел, сказал низким злым голосом:
     -- Не тешь  себя  надеждой,  Великий  Воин!  Погибли  двое
джамперов и один наш техник. Но тебе гордиться нечем. Джамперов
перекусил  твой  боевой мураш, а техника убил этот проклятый со
станции...
     Сердце Влада застучало сильнее:
     -- Он жив?
     -- Жив, -- ответил Полищук, нехотя, --  хотя  долго  ли...
Дикари    помяли   сильно...   Руки-ноги   переломали,   ребра,
внутренности повредили. Ну, а  твоему  зверю...  не  только  вы
умеете стрелять по толстым джампам!
     Полищук  слегка  улыбался,  говорил  без  натуги, словно в
самом деле не жалел о смерти доверившихся ему людей, пусть даже
джамперов. Чудовище, подумал Влад с содроганием,  ему  в  самом
деле  без  разницы,  сколько  погибло  и кто погибнет еще. Если
встанет выбор прищемить себе  палец  или  отправить  на  смерть
другого -- без колебаний выберет последнее.
     -- Кто  ты,  откуда,  почему  работаешь  на этих двоих? --
спросил Полищук.
     Влад сдержался,  изнутри  рвались  резкие  слова,  ответил
сухо:
     -- Я сын свободного племени, родом из Светлого Леса. Ни на
кого не работаю, а помогаю двум компьютерникам выжить.
     -- За хорошую плату? -- уточнил Полищук.
     -- Плату получают наемники, -- ответил Влад надменно. -- Я
же могу принять лишь дар, знак благодарности.
     Полищук успокаивающе выставил ладони:
     -- Верю!  Так  удобнее,  знаю.  Дар  всегда  больше. А что
скажешь, если предложу  тебе  и  твоему  племени  поработать...
помочь нам? За хорошие дары?
     Влад покачал головой:
     -- Я обещал довести их до беглецов.
     Полищук громко расхохотался, откинул голову:
     -- Уже  довел!  Разве не понял? Мы и есть те беглецы. Твой
контракт выполнен честно. Можно сказать, твоя служба у них  уже
закончилась.
     Влад смотрел на победно хохочущего человека с недоумением.
В сомнении покачал головой, потер ладонью лоб:
     -- Ну... не знаю. Я еще не получил от них дары.
     -- Получишь,  --  пообещал  Полищук. -- Но от нас получишь
много больше. Мы хотим привлечь твое племя на свою  сторону.  Я
еще  не  видел  такой  совершенной  системы водозащиты, плотной
кутикулы... Понимаешь, о чем я?
     -- Понимаю, -- ответил  Влад  глухо.  По  нервам  пробежал
холодный  страх,  спросил  с  усилием:  --  А как же полчи? Они
совершеннее.
     По лицу Полищука пробежала тень. Он покачал головой:
     -- Какие совершенные, если ты сразил  одного,  от  другого
ушел?  Но  главная их беда в другом. Поймешь ли, но эти люди --
придуманные. Их делали мы, генетики. Как в твоем племени делают
верховых димов.
     -- Димы рождаются сами!
     -- Я знаю, как их получают. Когда муравьи еще не  муравьи,
а только яйца -- они одинаковы. Как и личинки первого возраста.
Любую   можно   вырастить  хоть  крупноголовым  солдатом,  хоть
большебрюхим фуражиром, хоть шустрым разведчиком,  хоть  сонной
мелочью,  вроде  нянек...  Как кормить, верно? Муравьи сами уже
миллионы лет выращивают те стазы, которые им нужны. А вы, люди,
начали вмешиваться тоже, только уже для себя родимых. Из  стаза
разведчиков   или   фуражиров  выращиваете  послушных  верховых
муравьев...
     -- Дим из стаза солдат, -- прервал Влад негодующе.
     -- Извини, я не хотел его оскорбить. Конечно,  солдат  еще
лучше  -- устойчивое поведение. Так вот, мы пытались подправить
развитие людей. Вы -- муравьев, а  мы  вносили  изменения  в...
развитие  людей.  На  стадии  яйца,  личинок.  Люди тоже бывают
личинками разного возраста.
     -- Знаю, -- прервал Влад хмуро.
     -- Очень хорошо. У нас,  к  сожалению,  получались  уроды,
умирали  сразу.  Немногие выжили, но оказались глупее животных.
Получеловеки, полчи! К тому же стерильны, мулы.
     Влад с недоверием покачал головой:
     -- Тогда вы просто боги! Я думал, полчам лет по двадцать.
     Полищук досадливо отмахнулся:
     -- Была  группа  энтузиастов  намного  раньше.  У   нас...
словом,   все  погибло.  Уцелели  только  двое  полчей  да  еще
несколько чудовищ, по непроверенным слухам, убежало в Лес.
     Влад смолчал, что видел их --  размножившихся,  жутких.  И
что   эти   чудовища  двигаются  в  этом  направлении.  Полищук
осматривал  его  хозяйски,  голос  прозвучал  оценивающе,   как
говорил бы джампер о своем скакуне:
     -- Мы подхватили знамя запретной ныне генной инженерии! Ты
нам интересен  как  близкий  к  идеалу образец. Если бы мы были
такими же дикарями, как джамперы, да и твое  племя,  наверняка,
не  поняло  бы  нас,  мы  бы  тут  же убили бы тебя. Ты опасный
противник! Уничтожал  джамперов,  избежал  всех  ловушек,  убил
несокрушимого  полча... Но сила мудрых в том, что врагов делают
друзьями. Разве ты не хотел бы, чтобы весь  мир  населяли  твои
дети?
     Влад посмотрел с еще большим недоверием, глаза лишь на миг
вспыхнули восторгом, тут же произнес ровно:
     -- Любой  мужчина мечтает населить мир своими детьми. Если
не наяву, то видит во сне. Это сладкая мужская  мечта...  Но  я
знаю, что такое невозможно.
     Полищук   даже  чуть  наклонился  вперед,  так  пристально
всматривался  в  варвара,  вслушивался  в  изменившийся   тембр
голоса:
     -- Так думаешь? Мы покажем тебе такое, что поверишь.
     -- Я  хочу  встретиться  со своими нанимателями, -- сказал
Влад внезапно.
     Полищук поморщился, откинулся к стене:
     -- Их отыщут. Я хочу, чтобы ты сотрудничал... добровольно.
     В последних словах прозвучала угроза. Он ушел, а Влад  сел
в  углу и опустил голову на колени. Он в полном отчаянии, пусть
видят.

     Он  не  знал  сколько  прошло  времени,  но  когда   дверь
отворилась,  в коридоре стояла Кася. Сильно похудевшая, все еще
разрисованная треугольниками и спиралями,  глаза  тревожные,  в
них блестят слезы. Просияла, бросилась через порог, прижалась к
Владу  всем  телом.  В коридоре остался Полищук и полч. Полищук
успокаивающе помахал рукой:
     -- Как видишь, мы слово держим.
     Дверь опустилась, Влад прислушался, но шагов  не  услышал.
Кася  дрожала,  прижималась  как  к дереву. Влад погладил ее по
голове:
     -- Ну-ну, все замечательно. Мы нашли твоих беглецов. Разве
ты не этого хотела?
     Кася вскинула голову, с надеждой и страхом смотрела в  его
синие глаза. Ее лицо было мокрое от слез, с распухшими губами:
     -- Лучше бы не находили! Что будет с нами?
     -- Зависит  от  нас, -- ответил Влад, хотя чувствовал себя
совсем не так уверенно.  Его  руки  все  еще  обнимали  ее,  но
едва-едва, захочет -- отодвинется. -- Где Семен?
     -- Он  сломал ноги, ранен... Я не знаю, что на него нашло.
Нас взяли сонными, но  он,  еще  не  просыпаясь,  одному  сразу
сломал спину, а другому раздавил череп.
     -- Великий  воин,  --  пробормотал  Влад  с  почтением, он
опустил глаза. Стыдно, тонкошкурик ведет себя как  подобает,  а
он,  Влад  сын  Кремня...  --  Пусть  будет  легка твоя охота в
Небесных Полях!
     -- Что сделают с нами?
     Влад отвел глаза. Его будущее было  неопределенно,  а  вот
судьбы Каси и Семена явно скоро оборвутся.
     -- Что говорили вам?
     -- Ничего! Сами спрашивали.
     -- О Станции?
     -- Нет,   она  их  почему-то  не  интересовала.  Возможно,
аппаратура здесь лучше.  Но  хотели  знать,  какие  племена  мы
встречали, какие взяли образцы, сразу забрали наши карты. Много
спрашивали о тебе.
     Влад насторожился:
     -- Что ты сказала?
     Кася снова опустила заплаканное лицо ему на грудь:
     -- Что  могла  сказать?  Только  правду.  Что  ты -- самый
сильный, смелый, находчивый из всех людей.  Расспрашивали,  как
избегал  ловушек,  как  разнес целый отряд вооруженных джампов,
как умело скрывались, как ты спас меня, затем ушел сам...
     С видимой неохотой она освободилась из  его  рук,  села  у
стены.  Влад опустился рядом, обнял ее за худенькие плечи. Кася
тут же прижалась: доверчиво, беззащитно.
     -- Что ты узнала об этом подземелье? -- спросил он.
     Она вздрогнула, сказала жалким тоненьким голоском:
     -- Везде  одни  чудовища!..  А  люди  еще  страшнее.   Они
замыслили... такое замыслили!
     -- Знаю, -- сказал Влад.
     Кася посмотрела с удивлением и недоверием. Влад пояснил:
     -- Хотят вывести новую породу людей-зверей. Люди пришли из
другого   мира,  нам  приспосабливаться  еще  сотни  поколений.
Полищук с командой хотят  сделать  совершенных  людей  за  одно
поколение.  Как  я  из  простого ксеркса вырастил дима. Ни один
муравей не может без муравейника, а дима я замкнул на  себя.  Я
-- весь муравейник для него. Вся семья!
     Кася отшатнулась в ужасе:
     -- Ты... считаешь их правыми?
     Влад ответил медленно, раздумывая над каждым словом:
     -- Они хотят сделать с людьми то, что я сделал с ксерксом.
Но я умнее  ксеркса. А вот насколько твои беглые генетики умнее
людей?
     Кася вздрогнула, пугливо  отодвинулась.  Влад  сел  ближе,
снова  обнял ее за плечи. Мгновение ее мышцы противились, потом
разом обмякли, она поспешно прижалась, маленькая и  беспомощная
как испуганный ребенок.
     -- Никто,  --  прошептала она едва слышно, -- никто, кроме
бога, не смеет...
     Влад молчал, лицо его было строгим и печальным.

     К вечеру, так считал Влад, дверь распахнулась --  все  так
же  без стука. В глубине коридора стоял получеловек, а сразу за
дверью находился один из хозяев этой подземной станции, так его
определил Влад -- холодноглазый, хмурый, с  осунувшимся  лицом.
Кася  отвернулась,  генетик  сделал вид, что не заметил, сказал
Владу сумрачно:
     -- Мы посоветовались и решили...
     -- С народом? -- прервал Влад.
     Генетик поморщился:
     -- С дикарями? Советуемся друг  с  другом.  Завтра  можешь
выйти  на  прогулку.  По  станции,  разумеется. Увидишь, что мы
правы. Правда, выходить можно только между завтраком и  обедом.
Сопровождать  будет  полч.  Вождю  полагается  почетный эскорт!
Потом, если сочтут неопасным, разрешат ходить без полча.
     Влад смотрел в хмурое лицо, видел ясно,  что  такое  время
наступит  не  раньше, чем вакка переловят богомолов. Он спросил
обрадованным голосом:
     -- Я?.. А эта женщина?
     -- Пока один. Не все годится видеть женщине. Впрочем, если
настаиваешь...
     Он сделал паузу, Влад покачал головой:
     -- Я хотел проверить насколько мы свободны. Я пойду один.
     Генетик кивнул уже благожелательнее:
     -- Вот и хорошо. Завтра после завтрака.




     Ночью в оцепенение не впадали,  подземная  станция  хорошо
держала  тепло  разогретой  за  день земли. К тому же, как Влад
подозревал, что-то разогревало воздух в  самой  станции  --  он
чуял движение теплых потоков.
     Утром  полч  молча  принес два больших ломтя мяса. Кася не
притронулась, Влад  ел  неторопливо,  косясь  на  застывшего  в
дверях  получеловека.  Дверь оставалась открытой, а полч словно
бы приглашает сделать прыжок,  броситься  на  него  или  просто
выскочить в коридор!
     Влад   усмехнулся,   отодвинул   пустое   блюдо,  медленно
поднялся. Полч подался вперед и слегка развел в стороны длинные
крючковатые лапы. Глаза странно расширялись и сужались, а  уши,
что   больше   походили  на  пластинчатые  сяжки,  подрагивали,
поворачивались раструбами.
     -- Жди, я не долго, -- сказал Влад громко. Кася  судорожно
закивала, глаза ее стали совсем огромные, отчаянные.
     Он медленно прошел мимо полча, прижимаясь спиной к косяку.
Получеловек  нарочито загородил две трети прохода. Кася слышала
шорох, когда варвар протискивался мимо чудища, задевая  дверной
косяк.
     Так  же  неспешно  Влад двинулся по коридору, каждая мышца
дрожала от напряжения, а уши заныли от  усилий,  вслушиваясь  в
тяжелые  шаги  за спиной. Полч двигался на расстоянии вытянутой
руки. В любой миг стоит лишь вскинуть лапищу и сжать пальцы  на
его шее -- жертва не пикнет.
     Впереди  по  коридору -- такому же как на станции Соколова
распахнулась дверь, вышел человек в белом комбинезоне.  Сбросил
с  лица прозрачный щиток. Влад узнал покрытое каплями пота лицо
Полищука. Главный генетик еще  издали  оскалил  крупные  желтые
зубы:
     -- Я  мог  бы  зарабатывать  на  предсказаниях!.. Ты вышел
минута в минуту.  Четверть  часа  на  завтрак,  три  минуты  на
уговоры женщины не бояться одной... Итак, Великий Воин, походи,
разомнись.   Правда,   бродить   не   везде   дозволено,   полч
позаботится, но увидишь достаточно.
     Влад покосился на огромного стража. Полищук  скалил  зубы,
шарики  пота  в сухом воздухе пузырились, шипели, распадались и
таяли. Лицо генетика быстро обретало прежний  мертвенно  желтый
цвет.
     -- Я увижу, -- согласился Влад. -- Знание -- сила.
     -- А  много  знаний  --  много  силы,  -- добавил Полищук,
подмигнув. -- Увидишь, у кого много знаний!
     Он тряхнул  головой,  щиток  со  стуком  влип  в  желобки,
отгораживая  даже  от  воздуха.  Двери  бесшумно  растворились,
Полищук отступил. Влад успел увидеть огромную комнату, до свода
заставленную   странными   вещами,   прозрачными    тюбами    с
разноцветными жидкостями, в самых крупных передвигались резкими
толчками бело-розовые тела, размером с кулак, извивались.
     Двери  захлопнулись,  слившись со стенами. Влад передернул
плечами как в ознобе. На  шее  ощутил  горячее  дыхание  полча,
молча  двинулся  по коридору. Запоздало подумал, что Полищук не
собирался показывать ему свои  тайны;  зрение  у  него,  Влада,
острее,  чем  у  бледношкурых  --  увидел то, что не должен был
видеть.
     Воздух становится плотнее, застойнее. Когда опустились еще
на два поверха,  Владу  уже  казалось,  что  плывет  в  тяжелой
болотной воде. По своду змеилась светящаяся полоска, вниз падал
ровный  мертвенный  свет, похожий на лунный. Тепла от него было
еще меньше, чем от лунного.
     Полч  держался  на  шаг  сзади,  Влад  двигался  медленно,
осторожно. В своем положении, он считал его отчаянным, начал бы
схватку,  имея  один  шанс  из десяти, но в схватке с панцирным
мутаном не видел даже одного из тысячи.
     Вдруг Влад сообразил с  дрожью,  что  длинные  коридоры  и
обширные  пещеры не повторение Станции компьютерников, -- всего
лишь след работы подземных чудовищ! Когда-то здесь  рыли  норы,
откладывали   яйца,   личинки   прорывали   боковые  ходы,  что
сплетались, перекрещивались. Влад инстинктивно  ожидал  увидеть
грибницы,  камеры  с  куколками,  личинками,  склады  с живым и
мертвым кормом -- видел подобное в  катакомбах  прежних  хозяев
Мегамира,  своих друзей -- антов, те свои туннели тоже содержат
в чистоте, покрывали быстро застывающим стекловидным клеем, так
что ходил там как внутри стеклянных труб, но Влада  то  и  дело
осыпало  морозом.  В  чистом подземном мире нет даже вездесущих
бактов! Вообще нет жизни. Даже смерти нет, ибо  у  смерти  тоже
есть запах, картины.
     Дважды издали видел работающих джамперов. От их надменного
вида не  осталось и следа, уныло и монотонно выполняли какие-то
движения, дергали металлические рычаги.
     Мельком   заметил   в   одной   из   пещер   человека    в
комбинезоне-скафандре,   подобном   как   у  Полищука  и  Каси,
полностью отделившемуся от мира. Колдовал над  цветными  шарами
растворов,  те  дрожали и шли рябью от движений воздуха. Вокруг
генетика  суетились  джамперы,  угодливо  заглядывали  в  лицо,
стремглав  носили  инструменты.  В  дальней  пещере, ведущей из
этой,  мелькнул  еще  скафандр,  но  внезапно  зарычавший  полч
перегородил дорогу.
     Влад  пошел  вниз,  слушая  за спиной тяжелые шаги. Воздух
стал еще плотнее, но оставался мертвым. Даже  плавающие  в  нем
мерзкие  твари сейчас показались бы не такими гадкими, а уж про
пушистые  пылинки,  шарики   цветочной   пыльцы   говорить   не
приходится.  Впрочем,  на  грани  чувствительности  Влад  начал
ощущать  слабый  запах,  настолько  отвратительный,  что  зябко
вздрогнул.    Пахло    механическим    зверьем   --   страшным,
нерассуждающим.  Металл,  даже  самый  стойкий,   тоже   теряет
мельчайшие частицы.
     Сопровождаемый полчем, он спустился настолько глубоко, что
стены  должны  давно стать влажными, а воздух взмокнуть, но все
не мог ощутить близости  грунтовых  вод,  хотя  ни  одна  семья
муравьев не роет жилище далеко от подземной воды.
     Внезапно  ноги  ступили  на  твердое.  Непривычно твердое,
словно оказался на твердом гладком  камне.  что  получается  из
застывшей крови мегадерева. Влад уперся руками в низкий свод, с
силой  ударил  ногой  в  пол, -- так не взлетит и не даст полчу
повода свернуть ему шею. Ответной вибрации, даже  малейшей,  не
услышал.
     Краем  глаза заметил злой оскал полча. Зверь встопорщился,
тихонько  рычал,  показывал  жуткий  рот,   где   челюсти   уже
превратились в мандибулы. Влад деревянными шагами заставил себя
пройти  дальше.  Он  шел по монолитному камню, которому не было
конца!
     Остановился, пораженный жуткой мыслью. Он внутри огромного
замкнутого шара? Например, в пустой скорлупе яйца. Мегадракона.
На всю  жизнь  запомнит  ужас,  когда  падал  с  мегадерева,  а
летающий  мегазверь  едва не сожрал с джампом-гигантом. В яйце,
отложенном  таким  мегадраконом,  поместится  все  племя!  Если
зарыть,  то  через  прочные стены не проникнет подземный зверь,
хотя,  они,  если  верить  старикам,  бывают  размеров   просто
немыслимых...
     Полч  оскалил  зубы, в горле глухо рокотало. Скорлупа яйца
любого  дракона:   летающего,   плавающего,   дрыгающегося   --
обязательно  пориста, иначе задохнется. Дышит яйцо, затем дышит
личинка, к тому же через  скорлупу  кормят  яйцо  и  личинку...
Правда,  кормят  не  все,  у глупых видов яйца не растут, как у
благородных антов, но дышать должны  все...  Так  это  что,  на
беду, не скорлупа. Скорлупу могли бы прогрызть подземные звери,
жвалы  у  них  как  стальные.  Стены  здесь,  хуже  всего -- из
застывшего сока мегадерева. Сплошной толстый камень без  единой
щели!
     -- Возвращается,  --  сказал  он  как  можно  более убитым
голосом. Впрочем, притворяться не пришлось. Потащился, едва  не
цепляясь  за  стены  от  внезапной усталости и апатии. Понятно,
почему Полищук так уверен! Ни крупица запаха не  вырывается  из
подземного  убежища:  перехватывают  на  выходе -- выход все же
есть, он же вход.  Звуковых  сигналов  не  подают,  а  вибрация
гасится  в  самом  убежище.  То,  что  удалось  отыскать, можно
приписать счастью, если бы не подозрительное укрытие  джамперов
-- наемников  и  слуг  этих  преступников,  теперь  Влад  готов
считать их преступниками.
     Он поднялся на самый верх,  стена  постепенно  загибалась,
опрокидывалась,  обещала  вверху  сомкнуться. Влад уже нагнетал
кровь в мышцы, готовился к схватке -- рядом выход! --  но  полч
заворчал, огромная лапа метнулась вперед.
     Влад  отшатнулся, повернулся и застыл, глядя полчу в лицо.
Красные зрачки стремительно расширились, стали  багровыми,  тут
же  запульсировали,  сужаясь  и  расширяясь,  но  полч все же с
глухим ревом опустил когтистую лапу.  Влад  медленно  отступил.
Конечно,  выход сторожат особенно. Там хитроумное отверстие или
труба, где засасывается  свежий  воздух,  отлавливают  крупинки
запахов.
     Он  перешагнул  порог,  выждал,  пока  дверь  отгородит от
полча, тот маячил в коридоре, произнес безрадостно:
     -- Мы в ловушке похуже, чем я думал. Сегодня не уйти.
     Кася сидела в уголке в той же позе несчастного  покинутого
ребенка.  Глаза  блестели  от  слез,  но лицо посветлело, когда
увидела Влада:
     -- Сегодня?.. Никогда не уйдем!
     -- Почему? -- не понял он. -- Мне здесь не все нравится.
     Она всхлипнула и торопливо  уткнула  лицо  в  его  широкую
грудь.  Влад  ощутил  горячее,  скосил глаза. Две крупные капли
ползли   по   толстой    коже:    соленые,    горьковатые,    с
шероховато-волнистым запахом.
     -- Не  реви,  --  сказал  он  непривычным голосом, широкая
ладонь нежно погладила ее  по  голове.  --  Еще  будем  топтать
зеленый ряст!
     Она  вскинула  лицо,  щеки блестели от слез. Влад медленно
наклонился,  накрыл  ее  мягкие  губы  своими  твердыми.   Кася
застыла,   затем  судорожным  движением  обхватила  шею  обеими
руками, прижалась так крепко. что он удивился -- не  ожидал  от
хрупкого тельца.
     Когда  наконец отнял губы, Кася застыла, боясь шевелиться,
потом очень медленно открыла глаза. Лицо варвара было странное,
печальное, с непривычным выражением  в  глазах,  которое  почти
испугало  ее.  Твердые  как железо пальцы продолжали гладить ее
золотые волосы, другой рукой поддерживал ее за  голову,  словно
та  не  удержится  на  тонкой  шее, а смотрел варвар поверх нее
задумчиво и скорбно.
     -- Успокаиваешь перепуганную  дурочку?  --  спросила  Кася
шепотом.  --  Я знаю, что дурочка. Никто не знал, я всегда была
первой -- медалисткой, стипендиаткой, звездой, мисс Урюпинск. Я
сама не знала, но сейчас совсем не стыдно признаться.
     -- Кася, -- сказал  он  негромко,  --  ты  не  должна  так
говорить.
     -- Не спорь, я впервые в жизни говорю правду! Ты тот, кому
могу довериться.  Ты  настолько...  сильнее,  что  тебе с твоей
высоты все равно: я --  доктор  наук  или  перепуганная  слабая
дурочка. Ты мужчина, Влад.
     Он слышал ее жалобный голос, не вдумываясь в слова, другая
часть  мозга  анализировала  подозрение, что за ними наблюдают.
Глупо, людей у них мало, от работы валятся с  ног,  даже  диких
джамперов  поставили  на  простейшие  работы,  но подозрение не
исчезало  крепло.  Возможно,  частица  запаха,  оторвавшись  от
скафандров,  протиснулась  сквозь  стены, прозрачные лишь с той
стороны -- дед называл их поляризованными или поляризирующими.
     Кася говорила  все  тише,  почти  шепотом,  внезапно  Влад
уловил  как  она  напряглась,  выдавила со странным напряженным
смешком:
     -- Чудак Глеб!.. Раненый, а еще пытался острить.  Помнишь,
сказал,  что мы не такие уж разные. Мол, у нас может быть целая
куча здоровых и умненьких детей... Взбредет же такое!
     Он смолчал снова. Она вскинула голову.  Большие  глаза  на
бледном  лице  казались  двумя  темными  озерами.  С пухлых губ
сорвалось едва слышное:
     -- Что нас ждет?
     Влад смотрел поверх ее  головы,  машинально  пропускал  ее
длинные   волосы  сквозь  пальцы.  То,  что  видел  в  будущем,
предвещало кровь и  кристаллики  льда.  А  потом,  после  всего
ужаса, их жизни оборвутся мучительно и страшно.

     К  вечеру в сопровождении полча и двух джамперов с острыми
зазубренными иглами копий явился Полищук. В  руках  нес  рацию,
которой  пользовалась  Кася  в  походе. Встретившись взглядом с
Владом, кивнул удовлетворенно:  варвар  уже  все  понял.  Нужно
обязательно  отыскать  такое  смышленное  племя,  поставить  на
службу.
     -- Кто из вас держал связь со Станцией?
     Кася ответила с холодной враждебностью:
     -- По-моему, здесь нет двух мнений.
     Полищук   покачал   головой,    бескровные    губы    чуть
раздвинулись:
     -- Уверены? Значит, не знаете, на что способны варвары. Их
деды,  а  порой и отцы, были крупнейшими учеными! Но тем лучше,
если вы. С вами разговаривать проще. В какое время выходите  на
связь?
     Кася с растущим подозрением смотрела в холодное лицо:
     -- Зачем вам?
     -- Сообщите,  что  все  в порядке. Продолжаете путь, ищете
проклятых беглецов. Попутно составляете точные карты.
     Кася отшатнулась:
     -- Я этого не сделаю! К  тому  же  один  сеанс  связи  уже
пропустили.
     -- Пустяки,  --  бросил  Полищук, глаза хищно блестели. --
Сеансы пропускают часто. Причины самые разные, зато в этот  раз
выйдете вовремя.
     Голос  звучал  неприкрытой  угрозой, хотя глаза улыбались.
Кася сжалась, от нее катили волны отчаяния,  упорства,  страха.
Полищук добавил почти небрежно:
     -- Речь  идет  о  судьбе  человечества,  что  в  сравнении
отдельные жизни?.. Вашего друга  Семена  отделяет  лишь  тонкая
стенка  от  жаждущих  расправы  джамперов.  Он  убил их лучшего
воина, нашего полча! стенка раскроется по радиосигналу...
     Его указательный палец завис над кнопками, что блестели на
широком поясе. Кася побледнела, но запах сказал Владу, что  она
еще  не  верит  Полищуку.  Влад  спешно разложил запахи, понял:
генетик отдаст Семена на расправу без колебаний. Живет в  самом
деле  не  для  себя  --  для  большого  племени,  то  есть  для
человечества.
     -- Погоди, Кася, -- сказал он  властно.  --  Ты  проведешь
сеанс.
     Кася   резко   обернулась,   наткнулась  на  твердый,  как
наконечник стрелы, взгляд. Сопротивлялась лишь миг, затем плечи
опали, с плачем упала ему на грудь. Влад погладил ее по  спине,
сказал Полищуку:
     -- Она  поговорит  со  своим вождем. В двадцать часов, как
обычно.
     Полищук торопливо  взглянул  на  часы,  на  измученном  от
недосыпания лице проступила слабая улыбка:
     -- Вовремя!  Едва  успеваем подняться наверх. Отсюда, увы,
радиоволны не проходят. Как и запахи, кстати.
     Влад уловил приближение  полча  и  джамперов,  оторвал  от
груди плачущую девушку:
     -- Иди с ними. Делай все, что велят.
     Она  стряхивала  мутные  шарики слез, ревела навзрыд. Влад
довел ее до  дверей,  дальше  полч  загородил  проход.  Полищук
поощрительно улыбнулся варвару, уже как сообщнику, вышел. Дверь
захлопнулась.
     Несколько   часов,  которые  Влад  провел  в  одиночестве,
показались годами. Вслушивался в теперь заметную  вибрацию,  но
составлять  картину из колебаний труднее всего, во всем племени
набиралось едва с десяток первоклассных тактильщиков, да  и  то
поверхностники, а здесь колебания шли со всех сторон. Разве что
Северин  сумел  бы разобраться, составить точный план и увидеть
всех генетиков, джамперов и полча на этажах, но то несравненный
Северин, а это он, Влад сын Кремня, который больше  блистал  на
упражнениях по борьбе, чем по сверхчувствительности.
     Когда  вернулась  Кася,  Влад  лежал  вниз  лицом  посреди
комнаты, руки раскинул  крестом,  не  двигался.  Она  с  криком
рухнула  на  колени,  поспешно  повернула  его  навзничь.  Лицо
варвара было бледным, словно он находился в обмороке.
     -- Что случилось? -- вскрикнула она, уже начиная реветь.
     -- Рассказывай ты, -- потребовал он.
     Она сперва долго, объяснила Кася сбивчиво,  поднималась  с
Полищуком  по  туннелям,  прошли  через  двери кессонного типа,
оказались в малой  пещере,  где  Кася  впервые  ощутила  теплый
воздух.  После  ожидания, распахнулась последняя дверь, они все
оказались  на  дне  ущелья.  Карабкались  по  отвесной   стене,
цепляясь  за  корни,  а  когда  выбралась,  то  под  присмотром
Полищука и двух джамперов настроила рацию...
     -- Продолжай, -- сказал он нетерпеливо. --  Пока  живы  --
есть шанс. Отказалась бы, нас троих просто убили бы.
     Он  смолчал, что есть вещи хуже смерти. Ее могли пытать на
его глазах. Тогда он сам бы включил рацию, видел как  делается,
соврал  бы  Соколову,  что бледнокожие отлучились к ручью, а он
сам, чтобы не нарушать закон Великого Вождя...
     -- Иван Иванович, -- сказала она тоскливо, --  как  всегда
занят  своими  кристаллами, не заподозрил... Я старалась как-то
намекнуть, но не могла. Полищук следил за губами.
     -- Уверена, что не заподозрил?  Мне  показался  человеком,
который видит, что делается по другую сторону мегадерева!
     -- Если  заподозрит. А сегодня говорил со мной, а мысленно
сидел за своим лабораторным столом.
     Влад огляделся по сторонам, потребовал:
     -- Расскажи  еще  раз.  Подробно.  Как  поднимались,   что
заметила,  что ощутила. Той ли дорогой возвращалась? Чем пахло,
кто встретился?
     Кася добросовестно вспоминала каждый шаг, но видела только
бледное изможденное лицо Полищука, фанатичный взгляд,  огромную
фигуру полча за спиной хозяина. Тот следил за ней настороженно,
словно ожидал пакости. Да еще страшный отблеск от гладких стен,
отполированных подземным зверем, что прогрыз все эти чудовищные
ходы.
     Влад выслушал, буркнул:
     -- Немного.  А  они  спешат, с ног падают, видела их лица?
Похоже, работа приближается к  концу.  Им  понадобится  два-три
сеанса  связи,  а  потом  все  равно:  отправите  воинов для их
истребления, пойдете ли искать сами.
     -- Откуда ты знаешь? -- прошептала она.
     -- Разве не чувствуешь?
     Ее глаза  погасли,  Влад  ощутил,  что  Кася  вспомнила  о
Семене.  Со  сломанной  ногой,  перебитыми  ребрами,  поврежден
позвоночник... Убьют первым, как только  отпадет  необходимость
посылать сигналы на Станцию.
     -- Решай  сам, -- сказала она тусклым голосом. -- Эти люди
ближе к тебе, чем к нам. Ты знаешь лучше, как поступать.
     Он сделал вид, что не уловил оскорбления.




     На  другой  день  после   завтрака   во   время   прогулки
остановился возле кабинета Полищука. Полч зарычал угрожающе, но
Влад очень медленно поднял руку, постучал в удивительно гладкую
поверхность.
     Дверь  ушла  в  стену  -- легкая, пористая, словно сделали
термиты из пережеванной целлюлозы. Всю пещеру застилал  зеленый
пар,   воздух  был  влажным,  едким,  под  сводом  поблескивали
разряды, булькало. Полч заворчал громче,  из  пара  выдвинулась
фигура в скафандре, облепленная каплями с кулак. Человек шагнул
к вошедшим, поднял щиток, открыв покрытое водяной пленкой лицо,
сказал замученно:
     -- Наукой интересуетесь, Великий Вождь?
     -- Просто  вождь,  --  поправил  Влад  скромно. -- Великим
стану после смерти Сослана, сына Рустама.
     -- Нехорошо желать  смерти  людям,  --  безучастно  сказал
Полищук,  но  я  желаю  тебе  стать  вождем поскорее. Для блага
твоего же народа.  Ты  уже  доказал  не  только  отвагу,  но  и
мудрость,  присущую  стратегам...  то бишь, отцам наций. Сейчас
каждое племя -- ядро будущей нации, верно?
     -- Не знаю, -- ответил Влад. Он оглянулся  на  полча,  тот
яростно дышал в ухо, громадные лапы нависали в двух сантиметрах
от его шеи. -- Мне говорили, что ты великий злодей, но я не дим
и не джамп -- решаю сам. Скажи, чем ты и твои люди занимаетесь,
что пришлось бежать?
     Полищук посмотрел с вялым интересом, устало вытер лоб:
     -- Да,  мне  пора  сделать  перерыв. Мозги идут набекрень.
Полч, дай нашему гостю место для дыхания. Но не  уходи  далеко,
понял?..  Дело  в  том, Великий Вождь,... прости, просто вождь,
что большинство не всегда право в своих решениях.
     -- Известно каждому, --  фыркнул  Влад.  --  Умных  всегда
меньше,  чем дураков, а деятельных еще меньше... Я спрашиваю, в
чем ваша вина?
     Полищук опустился на скамью, указал Владу на выступ в двух
шагах. Полч заворчал, придвинулся ближе: его хозяин оказался  в
опасной близости к опасному варвару.
     -- Вина...  а  по-нашему,  заслуга.  Можно даже -- научный
подвиг. Да-да, кроме воинских бывают и научные.  Еще  в  Старом
Свете  развивалась,  а  потом была запрещена, генная инженерия.
Возможно, там она  ни  к  чему,  судить  не  берусь,  но  когда
вторглись в Новый Свет, теперь Мегамир, то увидели, что человек
абсолютно  неприспособлен к жизни! Пройдут миллионы лет, прежде
чем адаптируется, прежде  чем  появятся  новые  органы  чувств,
новые     органы    дыхания,    нарастет    хитин,    изменится
водоснабжение... Но сколько погибнет? В каждом поколении  будут
гибнуть... почти все, выживут единицы.
     -- Я   знаю,   зверью   уступаем,   --  прервал  Влад  еще
нетерпеливее. -- В чем ваша вина? Или заслуга?
     -- Мы  решили  сократить  жертвы.  Не   допустить   гибели
миллионов   неприспособленных  людей!  Они  люди,  у  них  есть
сознание, души, наконец. Они  хотят  жить...  Генная  инженерия
позволяет  менять  живые  организмы...  даже  людей. Взгляни на
полча, даже этот урод приспособлен к  жизни  в  Мегамире  лучше
тебя, хотя ты здесь родился.
     -- Полчей создали вы?
     -- У  нас  были  предшественники,  --  ответил  Полищук  с
неохотой. -- У них было мало опыта, времени,  работу  проделали
вчерне.  Мы же поставили сотню оотек с зародышами. Сейчас опыты
закончены,  начинаем  производство  сверхчеловеков.  Через  две
недели  ждем  массовое появление на свет первых настоящих людей
Мегамира. Созревание ускоренное -- за месяц  станут  взрослыми,
половозрелыми!
     Он  оборвал  себя,  насторожившись, внимательно смотрел на
варварского вождя. Влад не шелохнул  мускулом.  Полч  с  глухим
ворчанием вертел головой, всматривался в лица хозяина и чужака.
Что-то чуткому зверю не нравилось.
     -- Послушай,  --  сказал  вдруг Полищук. -- Что, если тебе
стать вождем этого народа?
     Влад удивился:
     -- Но ведь вожди вы?
     Полищук отмахнулся, словно отгонял назойливых бактов:
     -- Зримая власть не по нас.  Мы,  скорее,  жрецы,  шаманы,
маги!
     -- Не прибедняйтесь, -- ответил Влад серьезно, -- вы боги.
     Полищук  скользнул  взглядом  по  серьезному лицу, перевел
глаза на экран над головой гостя. Чуткие  датчики,  на  которых
сидел   варвар,   регистрировали   биение   сердца,  сокращение
мускулов, даже стенок желудка, скачки температуры,  перемещение
зон  электричества -- да, варвар не притворяется. Так считает в
самом деле.
     Они боги,  думал  Влад  потрясенно.  Могущественные  боги,
которые  создают новое человечество. Сильное, свирепое, которое
сразу станет хозяевами Мегамира. Могучие боги...  Но  тем  выше
слава  героев,  которые  бьются  с  недобрыми  божествами.  Так
говорят все предания.
     Полищук с некоторым разочарованием развел руками:
     -- Решай быстро, скоро вылупятся.
     -- Из яиц? -- спросил Влад. -- Как тараканы?
     Полищук посмотрел  на  датчики,  потом  на  лицо  варвара,
подозревая  насмешку,  но  сын  вождя  был серьезным, смотрел с
благоговением.
     -- Они в  автоклавах,  плавают  в  околоплодной  жидкости.
Каждый  в  своем  пузыре,  зародышевой  рубашке,  как говорят в
народе. Мы не вмешиваемся в природу без  необходимости.  Только
созревают  быстро.  Но  разве насекомые этого мира созревают не
быстрее?
     Влад  важно  кивнул,  держа  лицо  суровым,  как  подобает
будущему Верховному Вождю.
     -- Хорошо.  Я  не  очень  доверяю  существам,  которые  не
рождены. Я могу ходить по нижним этажам?
     Неудовольствие  и  раздражение  в  глазах  Полищука  стали
заметнее.  Влад  ждал  с  неподвижным лицом, ждал отказа, но не
знал, в какой форме он  будет.  От  формы  зависит  многое.  По
крайней мере, его жизнь и жизни Семена и Каси.
     Полч  зарычал,  потянулся к Владу. Полищук внезапно сказал
посвежевшим голосом:
     -- Ладно. Можешь.
     Он шарил взглядом по длинному  ряду  лабораторных  столов,
где  колыхались  разноцветные водяные шары, от размеров с кулак
до  человечьей  головы.  Лишь  на  самом  краю  виднелись   два
наполненных сосуда.
     Влад  уже  с  самого начала разговора незаметно прощупывал
воздух, пытаясь определить состав таинственной жидкости.  Запах
просачивался  через  пробку  едва  уловимый,  но частицы больно
кололи оголенные нервы. Жидкость не  выползала,  поднимаясь  по
стенам, не вздувалась мениском -- края сосуда смазаны жиром или
жидкость потеряла вязкость?
     -- Великий   Вождь,  --  сказал  Полищук.  Э-э...  будущий
Великий Вождь, позволь угостить тебя напитком богов  и  героев.
Полч, два кубка!
     Полч  метнулся  к  столу,  а  Влад  торопливо напряг мышцы
живота, стараясь сделать как можно незаметнее  --  догадывался,
почему  Полищук  поглядывает поверх его головы. Он еще стягивал
мышцы желудка, закрывая поры  пищевода,  когда  полч  вернулся,
Влад  смотрел  как  зачарованный  на  странную жидкость, ничего
подобного не видел.
     -- Я пью, -- сказал Полищук с кривой  усмешкой,  --  когда
считаю  себя  достойным.  Сейчас  же  должен  завершить дневной
подвиг. Вместо меня выпьет полч. Убедишься, что не отравлено.
     Влад, поколебавшись, протянул руку к левому, а когда  полч
уже  готовился  разжать  пальцы,  внезапно  взял  правый.  Полч
рыкнул, но уступил, а свой кубок поднес к ужасной  пасти.  Влад
наблюдал,  как  жидкость  хлынула  в  красный  туннель,  именно
хлынула, а не повисла на краю кубка крупной каплей. Горло полча
внезапно покраснело, словно раскалилось в  огне.  Он  судорожно
глотнул,  по  всей  толстой  шее страшно вздулись жилы: вот-вот
порвутся -- напиток богов шел трудно.
     Влад медленно поднес  кубок  к  губам.  В  ноздри  ударило
острым  запахом  смерти. Он скосил глаза на полча, молча сделал
большой глоток. Огненный ком прокатился по горлу, провалился  в
желудок.  Влад  сделал другой глоток, чувствуя изучающий взгляд
Полищука, затем выпучил глаза, выронил кубок. Полищук  оказался
рядом,   поймал,  словно  заранее  просчитал  каждое  движение.
Заглянул в кубок,  кивнул  удовлетворенно  --  половину  варвар
выпил прежде, чем сообразил, что пьет!
     Влад ухватился за горло, прохрипел:
     -- Отравлен... умираю...
     Полищук  поспешно  отступил,  огромный  полч  встал  между
хозяином и варваром. Полч пошатывался, в горле хрипело. Полищук
сказал громко:
     -- Вождь, ты герой, а герои от  напитка  богов  становятся
еще крепче. Завтра ты проснешься полным сил!
     Влад  вытянул  руки, пытаясь ухватить его за горло, тут же
рухнул. Полищук пнул неподвижное тело, сказал с брезгливостью:
     -- Дети природы!.. Как  шарахнуло...  Мы  все  же  крепче.
Полч,  отнеси к женщине. Смотри, не сожри по дороге... Впрочем,
я прослежу сам, а то ты сам уже...

     Дверь   распахнулась   как   всегда    неожиданно.    Кася
подпрыгнула.  В  коридоре стояли Полищук и громадное чудище, на
руках бессильно обвисал Влад.
     Кася метнулась с криком:
     -- Что с ним?
     Полч молча пронес варвара, бросил на пол, а Полищук сказал
с виноватой улыбкой:
     -- Несчастный случай. Ваш спутник хлебнул  спиритус  вини,
так   сказать  эквивалентный,  местный...  Огненную  воду,  как
называли его  собратья  в  Старом  Свете.  Я  предложил  только
понюхать...  гм...  а  он глотнул. Дети природы любознательные!
Мужество так доказывают. Все обойдется, вы уж простите.
     Влад от удара о пол очнулся, прохрипел:
     -- Обойдется?.. Мне дали зачарованную воду! У меня сгорели
внутренности. Я умираю...
     Кася кричала, Влад не слышал ее  из-за  своих  же  хриплых
стонов.  Полищук говорил торопливым успокаивающим голосом. Влад
перестал стонать, лишь стиснул челюсти и напряг шею, пусть  все
видят  как  мужественно  переносит нечеловеческую боль -- разве
что дернется лицо или опустятся  веки,  когда  муки  становятся
совсем уж непереносимыми.
     Полищук  спешно  объяснил как произошло, его версия сильно
отличалась от настоящей. Кася выслушала  в  грозовом  молчании,
лицо  побелело,  кулачки  сжимались, глаза метали электрические
разряды. Влад даже подумал, что девушка бросится  на  Полищука,
однако победила себя, произнесла мертвенно спокойным голосом:
     -- Спасибо, что хоть не бросили.
     -- Ну, как мы могли... гм...
     Поспешно  ушли, даже полчу словно бы передалась неловкость
Полишука. Полищук предложил утром позавтракать вместе, обсудить
ряд идей, из чего Кася поняла, что завтра Владу не встать, даже
не шевельнуть пальцем.
     Она села рядом с ним на пол, у Влада  лицо  было  бледное,
сразу  похудевшее,  напряженное.  Кася  положила  ладонь на его
широкий лоб, потрогала виски, коснулась губ,  задержала  ладонь
на щеке, где под твердой кожей сразу застыли как камень мышцы.
     Варвар  медленно  поднял  руки,  привлек  ее  к себе. Кася
счастливо  замерла,  сердце  заколотилось  часто-часто.   Кровь
бросилась  в  лицо, уши запылали. Он прижал ее к твердой груди,
щеки соприкоснулись. От нее пахло нежно и волнующе,  словно  от
редкой   бабочки.   Сердце  Каси  колотилось  часто-часто,  она
медленно расслаблялась под его ладонями.
     Он приблизил губы к ее розовому ушку, шепнул:
     -- Взгляни, они в самом деле ушли?
     Она непонимающе вскинула огромные глаза,  смотрела  ему  в
лицо. Влад прошептал настойчивее:
     -- Могли остаться возле двери, подслушивать.
     Кася   вздрогнула,   словно   ее  грубо  разбудили.  Глаза
сузились, брызнула голубыми искрами электроразряда, покачнулась
на почему-то нетвердых ногах, неверными шагами  приблизилась  к
двери.  Приложила  ухо, вслушалась. Щеки обрели прежний цвет, а
пылающие уши погасли.
     Когда она повернулась, голос был ровный, бесцветный:
     -- Ушли.
     -- Погаси свет.
     Не глядя на него, она прошла  к  другой  половинке  двери,
разъединила  проводки.  Мертвенный  свет  под потолком погас, в
комнате   разом   потемнело.   Она   чувствовала   как   варвар
приподнялся, напрягся, изо рта вылетела длинная струя, от удара
о воздух превратилась в каплю, затем в лепешку, упала в дальний
угол. Распространился сильный запах спирта.
     -- Что с тобой? -- спросила она глухо.
     Хриплая  нежность  уже  исчезла  из  голоса.  Влад помотал
головой:
     -- Проверяю, жив ли.
     -- Но... ты же сказал, что сгорели внутренности!
     -- Не  ликуй   напрасно.   У   нас,   варваров,   здоровье
варварское.
     Она спросила холодно, в голосе звучал гнев:
     -- Это  именно  по-варварски,  обманывать  и меня вместе с
врагами?
     Влад скривился, внутренности жгло, часть алкоголя  все  же
просочилась в ткани:
     -- Женщина,  а  как  надо?  С порога заорать, что я только
играю в жука-притворяшку?
     Ее лицо оставалось каменным, словно  это  она  родилась  в
Мегамире. Влад кое-как поднялся, голова пульсировала от боли, а
в  ногах  чувствовалась непривычная слабость. Руки подрагивали,
желудок жгло.
     -- Я выскользну ночью, -- предупредил  он.  --  Ты  иногда
разговаривай  со  мной вслух. Если полч подойдет к двери, пусть
слышит, что мы на месте.
     В больших глазах мелькнул страх, но смолчала  гордо,  лишь
вскинула носик.
     Влад  лежал  долго,  вслушивался  в  звуки.  Большая  лужа
алкоголя испарилась, а запах рассыпался, раздробился на другие,
нейтральные. Звуки почти не достигали из-под двери,  но  где-то
работали  крупные  машины,  из  другого конца подземного жилища
катили волны жара. Топот ног джамперов, хозяев и полча различал
за сотню шагов, а дальше -- неизвестность, помехи, многоэтажное
хо...

     Он всадил крепкие ногти в щель, отодвинул дверь. Напрягся,
ожидая страшного удара по голове, но к счастью коридор оказался
пуст. Полищук знает, что пленник на пару суток обречен  лежать,
пленница  боится  выйти  из  угла,  а  их полч сам на последнем
издыхании.
     Шорохи стихли лишь наполовину, но спешат отчаянно,  работа
не  прекращается  ни на миг, выжидать нельзя. Влад выскользнул,
плотно притворил створку. Еще в прошлый раз тщательно  осмотрел
на  предмет  выявления  проводков  клея,  сигнальных  волосков.
Ничего  нет,  пленников  взяли  впервые,  а  для  себя   хитрая
сигнализация  не  нужна.  Наверх ведет единственный туннель, на
выходе -- один укрылся за прозрачным щитом, любому два  десятка
шагов идти под прицелом смертельного оружия.
     Он  пошел  крадучись  по коридору, кончиками пальцев щупал
стену. Замазаны все щели, наплывы клея фосфорецируют,  освещают
мертвый  туннель неживым светом. Впереди дважды слышались шаги,
но Влад улавливал по вибрации почвы, запрыгивал в ниши. Однажды
мимо протащилась группа джамперов -- измученные, худые. У Влада
появилось подозрение на их счет,  но  проверять  некогда,  есть
дела  важнее.  Жизни  трех пленников висят на куда более тонкой
нити, чем он признавался Касе.
     Когда добрался до первой пещеры,  в  которую  не  позволил
заглянуть  полч, ноги дрожали, а мысли путались. Влад присел на
корточки, сделал глубокие вдохи, очистил кровь. Все же осталось
болезненное состояние, словно едва заметный глазу первак тайком
грызет кожу, внедряется в плоть, начинает бешено  размножаться.
Дважды  случалось,  теперь даже если приснится -- просыпается в
страхе...
     Дверь не поддавалась. Влад уперся ногами в косяк, в голове
зашумело от  жара.  Внизу  хлопнуло,  полоска  застывшего  клея
раздвоилась.  Влад едва не влетел в пещеру, успел ухватиться за
косяк.
     Это  спасло:  в  двух  шагах  из  пола  высовывался   край
утопленного  в  земле  широкого  чана. Борт выступал едва ли на
полметра. В маслянистой жидкости смутно белели комья размером с
кулачок  Каси.  Притворив  за   собой   дверь,   он   осторожно
приблизился, отшатнулся.
     С  детства  учили  --  что зачатие и рождение -- таинство,
скрытое от людских глаз.  Здесь  же  в  двух  чанах,  в  теплой
жидкости,   явно   заменяющей   материнские   воды,  плавают...
человеческие зародыши! Даже  не  личинки  --  люди,  разве  что
головы велики, а ручки и ножки коротковаты.
     При  слабом  свете  рассмотрел  сгорбленные спины, зачатки
костяного гребня. Кутикула уже плотная. Такой человек...  такое
существо должно проходить через линьки как богомол или таракан.
Вместо челюстей -- мандибулы. Правда, мозг велик, даже крупнее,
чем у нормального ребенка...
     Он   отпрянул.   Ближайшее  существо  уставилось  крупными
немигающими глазами, закрытыми прозрачной пленкой.  Взгляд  был
осмысленный,  но  нечеловечески  холодный  и  прицельный.  Влад
чувствовал напряжение всех мышц, словно тело независимо от  его
воли готовилось прыгнуть прочь.
     -- Вот  ты  какой,  --  прошептал он в страхе. -- Грядущий
властелин Мегамира!
     Существо подплыло к  краю.  Их  взгляды  сомкнулись.  Влад
ощутил,  что  воля слабеет -- крохотный зверек обладал странной
мощью. Плеснуло, с разных сторон начали  стягиваться  зародыши.
Ручками  шевелили медленно, Влад в ужасе увидел острые коготки.
Первое существо  раскрыло  рот.  Влад  ожидал  увидеть  красные
мягкие  десна,  но блеснули зубы -- редкие, но длинные и острые
как иглы, концами загнутые вовнутрь.
     Из воды уже высовывались десятки голов. На Влада  смотрели
холодные  осмысленные  глаза. Существа подплывали ближе, толкая
друг друга,  раскрывали  рты,  показывая  зубы  хищников.  Влад
услышал  тонкое  шипение, во рту подплывшего первым мелко-мелко
дрожал крохотный раздвоенный язычок.
     Влад невольно отступил, чувствуя себя потрясенным.  С  ним
пытаются  говорить?  Или  хотят  подчинить,  используя  звуки и
движения, доступные в его племени лишь посвященным?
     Внезапно ощутил резкое движение. Не успел обернуться,  как
из тьмы выметнулось огромное, ударило жестким. Мощные жвалы как
стальной  капкан  сдавили  грудь.  Влад  задохнулся  от боли --
мандибулы крушили ребра, едва не терял сознание -- острые зубья
коснулись нервов.
     Он отчаянно ударил локтем, надеясь поразить  мембрану,  но
рука пронзила воздух. Упал, покатился вместе с незнакомцем, изо
всех  сил  держа  запертым  дыхание:  мандибулы раздавят слабую
грудную  клетку.  Обеими  руками  пытался  отодрать  жвалы,  те
впились  еще глубже. Едва не теряя сознание от резкой боли, бил
неизвестного зверя о стены, с ужасом ждал, что зверь исхитрится
перехватить жвалами за голову.
     Кровь  выступила  из   порезов   горячими   шариками.   Он
задыхался,  перед глазами поплыли желтые круги. От потери крови
и  нехватки  кислорода  ослабел  быстро,  а  острые   зазубрины
неотвратимо погружались, рвали мышцы.
     Катаясь   по   полу,  приблизился  до  стола  Полищука.  В
последнем страшном рывке цапнул со стола блестящий  предмет  --
металлическую  пластину  с острыми краями. Ночной зверь вскинул
его в воздух, тряс, жвалы впивались  глубже,  грудь  сминалась,
стискивая  сердце  и  легкие. Влад взмахнул рукой, но зверь как
раз  в  этот  момент  ударил  жертвой  о  стену.   Пластина-нож
ударилась о твердое, выскользнула из слабеющих пальцев.
     Круги   перед   глазами   расплылись,  шум  крови  в  ушах
превратился в рев водопада. Задыхаясь от боли,  Влад  толкнулся
ногами  от  стены,  упал  вместе  с  чудовищем. Даже если зверь
перехватит мощными жвалами за череп, раздавит как гнилой  орех,
то все равно...
     Растопыренные  пальцы  упали  на  металл. Он сжал железку,
ударил изо всех сил. Ударил снова, сквозь грохот в ушах услышал
треск раздираемой кутикулы. Воздух с шумом ворвался  в  легкие,
грудь   жадно   раздулась,   схлопнулась   и  снова  раздулась,
преодолевая острую боль от чужих жвал.
     Он ударил еще трижды, уже чувствуя уязвимое  место.  Зверь
не  разжимал  жвал, что позволяло втыкать острый край железа --
не отбрасывало. Чувствуя  треск  кутикулы,  распорол  мембрану,
рассек  ганглий  -- по запаху видел зверя уже так же отчетливо,
как если бы смотрел глазами, затем отбросил  железо,  ухватился
за  скобы  страшных жвал. Напрягся, раздвинул зазубренные дуги,
из глубоких проколов  и  порезов  кровь  выбрызнула,  зашипела,
пузырясь темными шариками.
     Отпихнув   зверя,  он  упал  вниз  лицом  --  грудь  бурно
вздымалась,  он  чувствовал,   что   израсходовал   все   силы,
отпущенные на год вперед. Сердце едва не разламывалось изнутри,
в   голове   грохотали  камни,  дыхание  вырывалось  всхлипами.
Чувствительность,   в   которой    превосходил    бледношкурых,
обернулась другой стороной: от боли едва не кричал.
     Над  краем  чана  поднимались  белесые  бугорки, донеслось
шипение в несколько голосов. Влад поднялся на колени,  сократил
мышцы,  чтобы  остановить  вытекающую  кровь, снова дернулся от
боли.  Зверь  лежал  вблизи  --  закованный  в  толстый  хитин,
крупноголовый, с короткими толстыми сяжками, больше похожими на
рога,  глаза  фасеточные.  Судя  по жвалам -- хищник, надкрылья
слились со  спиной,  образовав  мощный  панцирь.  Из  сегмента,
соединяющего   головогрудь  с  брюхом,  сочилась  мутная  жижа,
застывала бугристыми каплями.  Инструмент  Полищука  поразил  в
мембранное   соединение,   единственное  уязвимое  место.  Влад
подумал хмуро, что  даже  Семен,  великий  боец,  не  сумел  бы
ударить так точно: не видит запахи.
     Лапы  зверя  были  как  из  железа  -- прочные, изначально
мертвые, в острых шипах  и  заусеницах.  Зародыши  стянулись  к
краю,  шипели,  разевали  пасти.  Влад с трудом перевалил зверя
через борт -- голова кружилась, а ноги тряслись. Зверь упал  на
маслянистую  жидкость,  застыл,  но  снизу  крохотные когтистые
лапки прорвали пэпээнку, тело пошло вниз.  Зародыши  без  звука
исчезали.  Влад  смутно  увидел  белесые тени, что опустились в
темноту.
     Всхлипывая, он вывалился из кабинета Полищука  в  коридор.
Смутно  помнил,  что  вроде бы вытер железку и пол, но в голове
так  шумело,  что  проверять  не  стал,  поволокся  обратно  по
длинному  мертвому  коридору.  Раненое тело терзала такая боль,
что если схватят и убьют, то и богомол с ними -- только  ощутит
облегчение.




     Кася  спала,  когда  он протиснулся в их комнату. С трудом
почистился, кое-как обмыл раны, дополз до угла. Как дополз,  не
помнил.  Будь  у  него  столько  же  грудных  сегментов,  как у
сороконожки, и каждая болела бы также как его бока,  все  равно
не сумел бы удержаться от сна-обморока.
     Очнулся от слабых прикосновений. Грудь болела, ныло плечо,
организм спешно затягивает раны. Не открывая глаз, ощупал себя,
пальцы  наткнулись на плотную ткань. Кася осторожно накладывала
эластичные бинты,  вытягивая  из  фляги  с  клеем.  Глаза  были
встревоженными, она побледнела и похудела.
     -- Выглядишь  ужасно,  --  сказала она виновато. -- Я была
неправа. Этот спирт повредил тебе сильно.
     -- Даже очень, -- ответил он сипло. Вздрогнул,  как  наяву
ощутил жвалы ночного зверя. -- Что-нибудь случилось?
     -- Ничего особенного. Заходил Полищук.
     Влад встревоженно приподнялся на локте:
     -- Он видел меня... без бинтов?
     -- Нет,  я  перевязала тебя сразу, ночью. Как ты ухитрился
пораниться? Когда хлебнул, потерял сознание, да? Мог бы сказать
сразу. Правда я вела себя глупо. Прости. Полищук увидел тебя  в
бинтах,  ничего  не  сказал.  Только  и заметил, что тебе нужен
покой на пару суток. будто сами не знаем!
     -- Покой нам только снится,  --  пробормотал  Влад.  Глаза
девушки  чуть  расширились,  он  усмехнулся,  продолжил  старое
стихотворение,  слышанное  от  деда:  --  Сквозь  пыль  и   дым
летит-летит  степная  джамперица и мнет ковыль... Ковыль -- это
такой тонкий мох.
     -- Догадываюсь, -- ответила она,  глядя  на  него  во  все
глаза -- большие, удивленные.
     -- Полищук был с полчем?
     -- Один. Полч с утра обыскивает Станцию.
     -- Случилось что-то?
     -- Пропал   Рябко.   Я  не  видела,  но  говорят,  любимец
Полищука. Без него обедать  не  садился.  Тот  всегда  крутился
возле его пещеры, спал в кабинете.
     Влад  пошевелил  руками,  чувствуя  тупую, но уже терпимую
боль. Эластичная пленка обезболивала, подстегивала метаболизм.
     -- Тревожится?
     -- Да, он привязан к нему.
     -- Не  сомневаюсь,  --  выдавил  Влад.  --  Он  и  ко  мне
привязывался. Еле отвязался.
     Судя  по  отражению  в  отполированной  поверхности двери,
Рябко изжевал его и выплюнул. Глазные яблоки  налились  кровью,
лицо  вытянулось.  Организм спешно сращивает разорванные мышцы,
наращивает  хрящи,  восстанавливает  онемевшие  нервные  пучки,
регенерирует   нужное,   из-за   чего  он  чувствует  терзающий
внутренности голод.
     Она заботливо вытерла пот:
     -- Сейчас выглядишь лучше.
     Влад снова бросил взгляд на слабое отражение:
     -- Лучше придумать трудно. Дай-ка мясо!
     Жевал он лежа, даже челюстями двигал с  трудом.  С  каждым
куском  мяса в тело возвращалась сила. но словно бы не находила
себе место сразу,  тыкалась  всюду,  причиняя  боль.  Вдруг  он
насторожился,  отбросил  мясо  и  закрыл  глаза.  Кася положила
ладонь ему на лоб.
     Дверь  распахнулась,  Кася  успела  подумать  с   ревнивой
завистью, что варвар всякий раз издали слышит приближение -- на
пороге  стоял  Полищук.  За  ним  возвышалась гигантская фигура
полча.
     Полищук  вошел,  оставив   полча,   сочувствующе   покачал
головой:
     -- Угораздило!  Но организм крепкий, через пару дней будет
прыгать как молодой джампик.
     Кася ответила сухо:
     -- Надеюсь. Иначе вам придется отвечать еще и за убийство.
     Полищук усмехнулся, бегло оглядел комнату:
     -- Не забегал мой  зверек?  Темненький,  с  крапинками  на
спине. Ростом с теленка, если вы помните, что сие значит.
     Кася  надменно  промолчала,  а  Влад  ответил нехотя, едва
шевеля губами:
     -- Сплю крепко.
     -- Хорошее здоровье, -- повторил Полищук  благожелательно.
-- Куда  же  делся?  Джамперы перетрясли весь городок. Впрочем,
могут нарочито затягивать время, отлинивают.
     Влад пожал плечами:
     -- Неожиданности бывают везде.
     -- Здесь не бывает, -- возразил Полищук. -- Мы на  глубине
в два мегаметра!
     Влад насмешливо хмыкнул:
     -- Монстры  живут на любой глубине. Прут напролом, пожирая
все,  даже  корни  мегадеревьев.  Не  думаю,  что  мудро   было
зарыться.  Наверху  врага  видишь, чуешь. Опасных зверей вообще
знаем! А подземные -- загадка.
     -- Мы защищены,  --  сказал  Полищук.  В  запавших  глазах
блеснули искорки, он смотрел на варвара с интересом.
     -- Подземные  монстры могут быть любых размеров! -- сказал
Влад насмешливо. -- Например, с этот город. Что тогда?
     Полищук  откровенно  расхохотался,   в   глазах   блистало
победоносное  веселье. Повернулся к дверям, уже с порога сказал
доброжелательно:
     -- Ценю твой боевой дух, вождь. Так  настойчиво  выясняешь
прочность  наших  стен,  что  я  в восторге. Все же уверяю, что
ничто не проломит стены нашего убежища. Ни черви,  ни  личинки,
даже кротам и землеройкам не по зубам!
     Влад не знал, что такое кроты и землеройки, смолчал. Дверь
за Полищуком захлопнулась.

     Вечером  Кася  снова  говорила с Соколовым. Соколов, по ее
словам, явно на грани важного открытия: выглядел  возбужденным,
отвлекался,  разговаривал  с  кем-то  еще, мелькали и пропадали
лица сотрудников. Касю Соколов слушал в полуха, поблагодарил  и
спешно закончил связь.
     Влад  до  ночи пребывал в молчании, копил силы, размышлял.
Когда активность на Станции упала, поднялся:
     -- Не спи! Разговаривай со мной. Придумай, чтобы я мог  не
отвечать. Рассказывай свое детство, учебу, увлечения...
     -- Тебе   это   интересно?  --  спросила  она  с  жалобной
надеждой.
     Он тяжело вздохнул, повторил:
     -- Главное, говори! Особенно, когда почуешь, что за дверью
кто-то есть.
     Она вздохнула тоже,  сказала  дрожащим  голоском,  пытаясь
быть бравой:
     -- Иди, герой! Смотри под ноги.
     Он  кивнул, пошел к выходу. У двери Кася внезапно догнала,
прижалась, крепко обхватила обеими  руками.  Влад  погладил  по
золотым  волосам, поцеловал, с усилием отстранился и вышел, все
еще чувствуя на губах ее запах.
     На  этот  раз  шел  медленно,  обессиленный  раной,   зато
ориентировался,  быстро спустился на этаж, где хранились чаны с
подрастающими повелителями Мегамира. Право на титул уже  начали
доказывать, сожрав чудовищного Рябко.
     Несколько  раз  шмыгал  в  норы,  ниши, однажды едва успел
подпрыгнуть и притиснуться к потолку: внизу шли джамперы.  Влад
задержал  дыхание,  с  ужасом  слышал  запах эластичного бинта,
засохшей крови.  Джамперы  протащились,  вяло  переговариваясь,
измученные  непривычной  работой.  Их  можно  было бы привлечь,
разве что шарахнув палкой между ушей.
     На самом нижнем поверхе туннель шел ровный, широкий.  Влад
прислушался  к  вибрации:  слой  клея  под  ногами в десять раз
толще!  Оболочка  внешней  стены  --  не  облицовка  внутренних
перегородок. Полищук не врал, говоря о крепости стен.
     Запах  привел  к большой норе, перекрытой толстой дверью с
неряшливыми потеками клея. Снизу просачивался  запах,  знакомый
еще  со  Станции  компьютерников. Комната не заперта: прятаться
или прятать не от кого...
     Пещера оказалась лабораторией, мастерской и даже  жилищем.
Стол  выглядел  копией  тех,  какие  Влад  видел на Станции. Он
пробежал вдоль стены к ящикам, потянул -- не  заперты.  Полищук
явно не ожидал, что сын вождя ночью будет шарить в его столе.
     Обнаружив   видеодиски,  аппаратуру  неясного  назначения,
бурдючки с  жидкостями,  лаками,  клеями,  кислотами.  В  самом
нижнем  ящике  нашел  батареи,  достаточно  мощные,  чтобы с их
помощью разговаривать с Марсом или со  всей  галактикой,  если,
разумеется, нашел бы радиопередатчик.
     Рацию  он отыскал в другом углу пещеры. Мощную, новенькую,
батареи на месте, израсходованы, судя по зеленому огоньку, едва
ли на треть. Влад одел наушники, повернул верньер,  как  делала
Кася,  повел  красную  полоску  вдоль  значков  на  прозрачном,
подсвеченном изнутри стекле.
     Загорелся  желтый  огонек,  послышались   шорохи,   слабые
голоса.   Влад   неуклонно   вел  красную  полоску  дальше,  не
сомневаясь в успехе. Что получалось у слабой женщины, еще лучше
получится у него, отважного и умного воина.

     Шел обратно, когда услышал частую вибрацию.  Оглянулся,  в
конце туннеля мелькнула темная фигура -- неслась за ним со всех
ног!  Влад  с  ужасом узнал полча. Волна бешеной ярости ударила
Влада с мощью падающей  глыбы,  он  даже  пошатнулся,  а  мышцы
застыли  в  страхе.  В  руке  у  него был ком смолы, а на поясе
висело длинное зазубренное жало -- то и другое спер в кабинете,
но с таким оружием не сражаются с полчем: надо по меньшей  мере
ракетную установку!
     С   огромным  трудом  побежал,  не  оглядываясь,  чувствуя
настигающего  зверя.  Полч  в  ярости  скрежетал   мандибулами,
прочными  как  стальные  шипцы,  но тревогу не поднимал: добычу
можно схватить, сожрать, не делясь!
     Влад несся по прямому как стрела коридору, рана разошлась,
выступила кровь. Он уже видел,  где  полч  настигнет.  За  пять
шагов  резко повернулся и швырнул, почти не глядя, комок смолы.
Страшный скрежет оборвался:  комок  влетел  в  пасть  и  склеил
жвалы.  Влад  остро  пожалел,  что  не  взял побольше, попади в
глотку -- монстр мог бы задохнуться!
     Полч  с  тихим  воем  пытался  выдрать  острые  мандибулы,
ухватился крючками пальцев, выдирал клейкую массу. Влад, сорвав
с  пояса  украденное  жало, отшатнулся для упора, с силой нанес
удар. Острие лишь  слегка  проткнуло  кутикулу,  но  отшвырнуло
массивное тело. Влад уперся спиной в свою стену, нажал изо всех
сил,  услышал  треск.  Полч уже выдрал липкий ком, тот прилип к
пальцам, ухватился в агонии за погружающееся в его живот жало.
     Влад отшатнулся, но полч  внезапно  застыл,  глядя  лютыми
глазами. Колени дрогнули, стоял упершись в стену.
     Влад  судорожно  перевел  дыхание, все-таки достал нервный
ганглий!
     -- Пойдем, -- прошептал он, -- кое-что покажу... Показывал
ли тебе хозяин? Вряд ли... Я добрее, ты увидишь все.
     Он взвалил парализованного монстра на плечо, тот  оказался
еще  тяжелее,  чем  выглядел, словно преступные генетики вывели
породу с очень плотными костями. Чтобы не сдувало ветром?
     Зародыши  за  ночь  стали   крупнее,   двигались   резкими
толчками.  Когда Влад открыл дверь, белесые тельца потянулись к
краю чана.
     -- Привет владыкам Мегамира, -- прошептал Влад. -- Похоже,
я первый, кто начал приносить жертвы.. Помните!
     Он бросил им полча, так и не отодрав  для  себя  смолу  --
чудовище  всадило  пальцы  с  такой силой, что оставил усилия с
первой попытки. Жалом тоже пришлось пожертвовать  --  засело  в
плотном  панцире.  Зародыши  поплыли к плавающей посредине чана
парализованной добыче. Крохотные  когтистые  лапки  ухватились,
глаза  чудовища  налились  кровью,  в  ярости все еще следил за
противником, пожирал взглядом.
     Влад оглянулся от двери. В твердый  панцирь  вцепились  не
только крохотные лапки, но и острейшие зубы!

     Утром  Полищук  заглянул  к  пленникам  мимоходом,  окинул
небрежным взглядом распростертого Влада:
     -- Выздоравливаешь!       Завтра-послезавтра       сможешь
прогуливаться всюду, где хочешь.
     -- Благодарю, -- буркнул Влад. -- Что-то не хочется.
     Полищук скупо улыбнулся, показал редкие сточенные зубы:
     -- Мы будем осторожны. Да и ты не все потащишь в рот. Если
жаждешь навестить своего раненого друга, после обеда -- милости
просим!
     Влад   вспомнил   Семена,  его  мягкий  юмор,  покладистый
характер, немногословие умного человека, а скромности химик был
вовсе удивительной: смолчал, что был великим  воином!  Впрочем,
якобы  пришел  из  страшного жестокого мира, где все такие, где
слабые просто не выживают...
     Перед обедом неожиданно снова заявился  Полищук.  На  этот
раз  с  ним  были  два  огромных  полча,  что  сразу зарычали и
вздыбили гребни  на  загривках,  едва  увидели  Влада.  Оба  от
Полищука  не  отходили,  загораживали  от  беспомощно  лежащего
варвара. Впрочем, Полищук теперь сам не приближался, а страшный
взгляд, который бросил на Влада, послал дрожь по коже.
     Втроем осмотрели комнату, заглядывая  во  все  углы.  Кася
презрительно  морщила носик, а сердце Влада в страхе сжималось.
Искали так, словно ждали обнаружить зазубренное жало или липкий
комок смолы!
     -- Потери участились,  --  сказал  Полищук  задумчиво.  --
Довольно  важные.  Принципиально! Впрочем, будем надеяться, что
отыщутся. Хотя ума не приложу...
     Он ушел, полчи рычали и оглядывались на варвара,  загривки
стояли  дыбом,  а когти с треском скребли по костяным пластинам
ладоней. Кася, бледная как стена, в страхе смотрела  на  Влада.
Он  пожал  плечами,  отметил,  что  мышцы стянулись, но боль не
затихла, а изменилась -- что-то ноет внутри, дергает.
     -- Не будем умирать раньше времени. Поговорим  с  Семеном.
Вдруг да знает больше?
     В  комнату  трижды  заглядывали  джамперы,  наконец  дверь
оставили  открытой.  В  коридоре  расположились  двое  огромных
полчей,  ростом  еще  выше  собрата, что пошел на корм владыкам
Мегамира. Оба не сводили горящих глаз  с  пленников.  Влад  для
проверки  ушел  в дальний угол, который не просматривался, одно
чудовище тут же встало на пороге, следя  за  Владом  крохотными
подозрительными глазками. Пленники были на виду, ворчание стало
глуше,  но  слюна,  она же желудочный сок, пузырились на жвалах
крупными каплями.
     Кася жалобно посматривала на Влада. Он обнял ее, гладил по
голове как испуганного ребенка. Рычание  полчей  стало  громче.
Влад  трогал  уши  девушки,  шелестом  волос  заглушая  рычание
злобных  тварей.  Ладонью  прикрыл  ей  глаза,  она  благодарно
пощекотала ресницами, покорно затихла.
     Полищук  явился  в  сопровождении  еще  двух  полчей, один
другого свирепее, сухо велел издали:
     -- Вверх по коридору. Там покажут.
     Их вытащили в коридор и, понукая рыком и  толчками,  почти
бегом  довели  до широкой двери, похожей на ворота склада. Полч
пинком отворил дверь, Влад  мгновенно  окинул  взглядом,  спеша
успеть  ухватить  как  можно  больше деталей. Впервые видел так
много настоящих хозяев убежища. Пятеро, даже шестеро, считая  и
Полищука.  Аппаратура,  странные  машины,  непривычные  запахи,
мощный  привкус  озона...  Угнетающе  невидимые  стрелы,   отец
называет их магнитным полем...
     Под дальней стеной на столе виднелась человеческая фигура,
сплошь    залепленная   комками   клея.   На   человеке   сидел
нахохлившийся Хоша. Человек поднял руку, слабо помахал,  правая
была приклеена к туловищу:
     -- Кася, Влад!..
     Хоша  с жутким визгом подпрыгнул, сделал гигантский прыжок
через всю комнату, обрушился на Влада, едва не сбив с ног. Влад
обхватил зверька, успокаивая, медленно пошел к Семену, чувствуя
себя  на  перекрестье  прожигающих  взглядов  полчей.  На  него
посматривали  и  хозяева,  но  без  вражды  --  нейтрально, как
смотрели бы на дерево.
     Семен исхудал, кожа стала желтой,  но  глаза  блестели,  а
губы растянул в улыбке:
     -- Представляешь,  меня  в самом деле подлечили!.. Видать,
калек не жрут, сперва откармливают, как Ганса и Гретхен!
     -- Гретель,  --  поправил  Влад   машинально.   --   Когда
встанешь!
     Семен указал взглядом на двух генетиков, что поглядывали с
вялым  интересом,  в то время как их руки лихорадочно соединяли
растворы, смешивали, раскладывали цветные капельки  на  широких
прозрачных пленках.
     -- Они знают? -- спросил Влад многозначительно.
     -- Они   знают  все,  --  ответил  Семен  подчеркнуто.  --
Забывают только, что за их работу, запрещенную законом,  грозит
пожизненное  отстранение  от  научных  исследований, а за кражу
оборудования -- тюрьма.
     Полищук зашел с  другой  стороны  стола.  Полчи  теснились
вокруг хозяина живым кольцом, привлекая озадаченные взгляды. Он
вдруг заговорил громко, привлекая внимание:
     -- Семен,  вы  строите  героя,  но не стоите мизинца этого
варвара! Прикинувшись простачком, он сумел  ночью  выследить  и
убить  моего  самого верного стража. Да-да, бетнуара! Теперь не
сомневаюсь,  что  убил  он,  ибо  куда  тот  делся?  Затем,  не
довольствуясь  содеянным, тайком убил самого чуткого из полчей,
который стерег  мой  кабинет.  Каково?  Ума  не  приложу,  куда
спрятал трупы.
     Среди  генетиков  рос  удивленный  ропот.  Влад  физически
ощущал взгляды, в которых по-прежнему было меньше враждебности,
чем простого любопытства. На него смотрели, как смотрели бы  на
внезапно заговорившего богомола. Кася ахнула, отшатнулась.
     Полищук  бросил на нее острый взгляд, улыбка генетика была
кривой:
     -- Даже вас одурачил? Вы правы, он опасен.
     -- Но как он... -- начала Кася  негодующе,  Семен  прервал
слабым  голосом:  --  Полищук,  вы  отвечаете и за него! Он наш
сотрудник.
     Среди  генетиков  прокатился  сдержанный  смешок.  Полищук
растянул губы в злой усмешке:
     -- Это   не   все!   Пока  вы  распинались  в  благородном
негодовании, грозили международным  судом,  этот  варвар  сумел
проникнуть  в  мой кабинет. Нет, не в поисках каменного топора!
Он настроил радиостанцию,  послал  сигнал.  Просил  помощи!  На
Станцию, куда же еще.




     Кася  ахнула,  глаза  стали  круглыми как у муравья. Семен
повернул голову, смотрел на Влада неверяще. Мол, знаю за  тобой
многое,  но  такое... Влад ощутил как обрушился потолок, обдало
смертельным холодом. Мысли провалились в пустоту,  сердце  едва
барахталось в тине.
     Генетики  задвигались,  кто-то  вскрикнул.  Другой выронил
водяной шар, тот распластался по шероховатому  полу,  помещение
заполнил  неприятный  запах.  Полищук  оглядел бледные замершие
лица, все напряженно ловили каждое слово, покачал головой:
     -- Недооценивал... Суметь вызвать Станцию, а? К тому же не
с походной рации, ты мог  видеть  как  обращаться,  а  с  нашей
стационарной!  Будто  чуял,  что  антенна  выведена наверх!.. К
счастью, на Станции не поверили,  решили  переспросить.  А  ты,
Великий  Вождь,  как  раз  удалился  восвояси.  Я пришел, когда
телетайп отпечатывал запрос.  Мне  ничего  не  оставалось,  как
объяснить, что, мол, ложная тревога, то да се.
     Послышался  слабый вздох облегчения, лица светлели. Кто-то
поспешно  скреб  пленку  с  пола.   Кася   и   Семен   смотрели
непонимающе,  а  Влад сгорбился, словно внезапно перебросили из
жаркого полдня в холодную ночь. Разом  заныли  раны,  в  голове
зашумело.  Он  собрался  с  силами, призвал в помощь Создателя,
сказал Полищуку ровным надменным голосом, каким вождь говорит с
рабами из других племен:
     -- У вас есть шаманы?.. Я хотел бы, чтобы кто-то из лучших
осмотрел мои царапинки.
     Полищук несколько мгновений смотрел в  бледное  изнуренное
лицо.  Генетики  застыли,  Влад  видел  в  их  глазах почтение.
Полищук вздохнул:
     -- Жалею, что ты не с нами. Ты умен и очень опасен.
     Влад надменно вскинул подбородок:
     -- Это еще что! Меня любят боги Мегамира. Я еще увижу  как
твой труп разнесут бакты.
     Полищук сгорбился, нехотя кивнул одному из коллег:
     -- Взгляни.
     Генетик,  угрюмый  пожилой  мужчина,  умело  содрал бинты,
присвистнул. Еще двое  подошли,  ахнули,  рассматривая  цепочку
кратеров,  откуда медленно сочилась зеленовато-розовая жижа. По
знаку угрюмого генетика,  его  звали  Петром,  принесли  щипцы,
растворы,  клещи.  В  четыре руки раздвинули ранки, хватаясь за
края  омертвевшей  кожи  --  вспрыснули  обезболивающее.  Влада
корчило,  трясло,  глаза  обезумели  --  безжалостно выскоблили
зеленоватые комочки, покрытые загустевшими сгустками крови.
     Петр покачал головой уважительно:
     -- Терпел... У Рябка на жвалах была плесень, внедрилась  в
кровь!
     -- Но не переломила? -- удивился Полищук.
     -- Сам  не  верю.  В  крови  варвара  явно  антитела,  что
побивают, даже если не сразу, всякую заразу. Нужно бы на опыты!
     Полищук повернулся к Владу:
     -- Слышал?
     Влад, бледный, с закушенной губой, едва держался на  ногах
-- генетики поддерживали под руки, прошептал ненавидяще:
     -- Увижу, как твой пепел разнесет ветер...
     Из  черноты  выступали  лица,  пропадали.  Звуки  уходили.
Видимо, потерял сознание, ибо обнаружил  себя  уже  за  столом.
Руки лежали на массивной крышке, толстая липкая лента прижимала
оба  запястья.  Напротив  сидели  Полищук  и  Петр,  беседовали
приглушенными голосами.
     Рядом с Владом сидела Кася. По ее дыханию Влад ощутил, что
девушка смертельно  напугана,  но  держится  гордо,  вызывающе.
Сердце сжалось от жалости.
     -- Чувствуешь себя лучше? -- поинтересовался Полищук.
     Мышцы  и  внутренности  Влада горели как в огне. Лекарства
буквально выжгли остатки плесени, а с ней и  пораженные  ткани.
От  боли  лицо  Полищука вытягивалось, перекашивалось, исчезало
вовсе.
     -- Замечательно,  --  прохрипел  Влад.  --  Если   у   вас
существует  ад,  то надеюсь, ваш любимец Рябко и полч чувствуют
себя точно так же.
     Полищук переглянулся с Петром, тот буркнул:
     -- Мне кажется, это не простой варвар.
     Влад сказал через силу, с подобающим негодованием:
     -- Конечно же, я не простой!
     -- Кто ты? -- быстро спросил Петр.
     -- Я великий воин и походный вождь!
     Полищук криво улыбнулся, кивнул Петру:
     -- Коллега. Походный, это когда власть переходит в военные
руки. Мол, в походе нужны смелые люди.
     -- Бонапартик, -- понял Петр. -- Из какого племени?
     -- Из великого племени Симона Петлюры!
     Их лица оставались бесстрастными. Полищук перевел холодный
взгляд на Касю:
     -- Где повстречали?
     -- Я ничего не скажу, -- ответила она гордо.
     Полищук посмотрел на Петра, тот нехотя вылез, а на  столе,
где  лежал Семен, взял широкие клещи. Кася вскрикнула в ужасе и
негодовании: стальные захваты сомкнулись на горле раненого.  Ее
как  ветром  выдуло  из-за стола, но ближайший полч перехватил,
она отчаянно забилась в страшных звериных лапах. Петр чуть свел
рукояти,  лицо  Семена   начало   синеть.   Генетики   поспешно
отвернулись,  кто-то  выбежал,  громко  бацнув дверью. Еще двое
сгорбились, руки дрожали, из пальцев сыпались инструменты. Кася
кричала, Хоша на плечах Влада подпрыгивал, верещал.
     -- Мы встретили его  в  квадрате  НГ-67,  --  сказала  она
поспешно,  затем  лишь  наткнулась  на  предостерегающий взгляд
Влада.
     Полищук повернулся к Петру, сказал неверяще:
     -- Там пустые земли... судя по нашим данным. Или где-то  в
соседних районах исчезали люди?
     Петр оставил Семена, с облегчением швырнул клещи в угол и,
не глядя  на  Семена, прошел мимо к панели управления составным
компьютером. Семен вывернул голову, смотрел  в  спину  генетика
так,   словно   выбирал  место  для  удара  копьем.  На  экране
замелькали  цифры,  графики,  чертежи,  вспыхнула   и   застыла
таблица.
     Полищук сказал с хмурым одобрением:
     -- У тебя все под рукой!
     -- Группа  Журавлева,  -- прочел Петр напряженным голосом.
-- Неужто того самого... первопроходца?  Легендарный  выход  за
Полигон,  новый  путь  развития...  Но  Журавлев  погиб со всей
группой, это записано во всех учебниках!
     -- Погибли все?
     -- Так подтвердили эксперты, -- отрезал Петр,  он  уже  не
смотрел  на  экран.  --  Аварийная  группа  обнаружила глубокую
воронку,  лохмотья   от   комбинезонов,   остатки   разрушенной
аппаратуры...  Они работали и на военное ведомство, вспомните в
какое  время!  --   экспериментировали   с   разными...   гм...
взрывчаткой.   Ими  командовал  некий  Ногтев,  не  то  военный
генерал, не то генерал из ГРУ...
     Полищук покосился на варвара:
     -- Даю голову на отрез, погибли не все.
     Генетики все чаще  оставляли  работу,  прислушивались,  на
сумрачных лицах появлялся живейший интерес.
     Петр изумленно покрутил головой:
     -- Если  спаслась  хоть  одна пара, то это... самое первое
племя аборигенов! Они пробыли в Мегамире дольше всех.
     -- Могло  не  уцелеть  и  пары,  --  перебил  Полищук,  он
внимательно  рассматривал  Влада,  в  запавших глазах мелькнуло
нечто  похожее  на  сочувствие.  --  Достаточно  было  спастись
Журавлевой,  в  девичестве  --  Александры  Фетисовой, отважной
десантницы. Она была на четвертом месяце,  помню  из  школьного
учебника... Представляю, на что пришлось пойти, чтобы сохранить
род...   Промискуитет,   инцестофилия,  браки  с  родителями...
Удивительно, как сохранили язык!
     -- У них должна быть отличная память, -- буркнул Петр.  --
Хорошо бы прогнать по тестам.
     Полищук не сводил с Влада внимательного взгляда:
     -- Потом. Важнее его сотрудничество. Добровольное или нет.
     Петр  с  неудовольствием  взял  щипцы снова. Влад надменно
изрек:
     -- Можешь убить меня или его, раб. Кто родился, все  равно
умрет.
     Петр  в  затруднении  оглянулся на Полищука. Голос варвара
звучал с обрекающей убежденностью. Он имел в виду, что говорил.
Полищук поерзал, взгляд  упал  на  Касю.  Глаза  вспыхнули,  он
оскалил зубы, кивнул на нее Петру.
     Кася отшатнулась, кровь отхлынула от лица. Петр, перекосив
лицо в  лютой гримасе, сомкнул зубья на нежной шее девушки. Она
гордо  выпрямилась,  прямо  взглянула  в  глаза  Полищука.  Тот
поморщился, быстро сказал Владу, отведя от нее глаза:
     -- Ты  смелый  и  отважный  воин.  Готов  на смерть, готов
отправить на гибель друга. Семена, например. Даже раненого.  Но
женщина  -- не воин. Ее доверили тебе. Она слабая, беспомощная,
тени своей  боится.  Ты  отвечаешь  за  нее!  Все,  что  с  нею
случится, лежит на тебе.
     -- Зря  тратишь слова, -- бросил Влад холодно, хотя сердце
трепетало в страхе: Полищук готов пытать, не  в  пример  Петру,
тот  лишь корчит страшное лицо. -- Женщина не из моего племени.
Я за нее не отвечаю.
     -- Но ты отвечаешь за поход! Если ты мужчина, то отвечаешь
за все.
     -Зря тратишь слова.
     Петр пытался сжать клещи, но  руки  ему  не  повиновались.
Покраснел,  глаза бегали по лицам сумрачных коллег, ища помощи.
Кто-то исчез, вернулся с двумя джамперами.  Они  сразу  дернули
Касю  за  руки,  выламывая  суставы.  Кася закричала, забилась,
запрокидывая к своду белое залитое слезами лицо.
     Влад  рванулся,  наклейки  затрещали.  Ближайший   генетик
спешно  выбрызнул  из тюба клейкую пасту, кисти охватило жгучим
холодом, приморозило крепче. Сзади ударили, Влад на миг  увидел
тяжелое  лезвие. В голове гудело, по лицу текла горячая струйка
крови. Он тряхнул головой, кровь  затекла  в  глазную  впадину,
начала скапливаться, вздуваясь пузырем.
     Петр  с  облегчением  убрал  клещи с шеи девушки, рукоятью
двинул Влада в глаз. Влад согнулся от дикой режущей боли, почти
парализованный, но глаз внезапно очистился -- кровяной  сгусток
прилип к древку. Сквозь тонкую розовую пленку увидел отвращение
на  лицах  генетиков.  Джамперы  растянули  Касю за руки, почти
выдрав их из суставов.  Она  кусала  губы,  глаз  не  видно  за
толстыми   линзами  шершаво-соленых  слез,  от  них  шел  запах
горького страха. Джамперы с неохотой остановились, смотрели  на
Полищука.  Тот  привстал,  всмотрелся в перекошенное болью лицо
варвара.
     -- Ну как? -- спросил  он  торопливо.  --  Будешь  с  нами
сотрудничать?
     Он вздрагивал, Влад увидел в глубоко запавших глазах искры
безумия.  Генетик  дышал  тяжело,  часто  облизывал  губы. Влад
выдавил с усилием, словно тащил огромную глыбу:
     -- Буду.
     -- Вот и хорошо, -- сказал Полищук поспешно. В лаборатории
послышался общий вздох, а Петр с проклятием отшвырнул клещи.
     -- Но за это я убью тебя!
     Он сказал с  такой  убежденностью,  что  в  пещере  словно
повеяло  смертью.  Генетики  застыли, почти со страхом глядя на
залитого кровью, прикованного к столу человека.
     Полищук натужно засмеялся:
     -- Когда еще у  нашей  козы  хвост  отрастет!  Но  я  ценю
храбрость.  Сам  буду  лягаться  и  царапаться, даже когда меня
поволокут в ад... А теперь, пани  Кася,  пора  наверх  с  вашей
рацией.  Не  предлагаю  воспользоваться  нашей,  как сумел этот
герой, боюсь, могут заметить подмену!
     Касю увели, Влад уронил голову на руки. Клей  уже  застыл,
вморозив кисти в монолит камня, сросся с каменной глыбой стола.
Он  пытался  восстановить  равновесие духа и мысли, как учили с
детства, всячески пытался вообразить  себя  почтенным  старцем,
мол,  сидит  на  ласковом  солнышке,  а  вокруг  и вверх-вниз с
веселым визгом носятся внуки и правнуки... однако перед глазами
всякий  раз  вставал  каменный  пол,  залитый  кровью,  посреди
кровавой  лужи  лежит он -- Влад, сын Кремня, затылок раздавлен
мощными щипцами.
     Кася пришла нескоро, бледная, с вытаращенными глазами.  Ее
бросили  по  другую  сторону стола, приклеили. Худое тело мелко
дрожало, руки вздрагивали. Влад только  раз  встретился  с  нею
глазами,  но увидел все, что произошло наверху. Соколов на этот
раз  разговаривал  чуть   дольше,   поинтересовался   варваром,
сожалел,  что  Семен  снова  шастает  где-то в обнимку с боевым
муравьем, давно не слышал  голос  химика.  Отпустил  комплимент
Касе,  но  чересчур  часто  посматривал  поверх  экрана, откуда
накатывались волны странного  пара,  опыт  завершался  успешно,
суля  премии  и открытия, так что связь длилась едва ли дольше,
чем обычно.
     В пещеру  втащили  новую  аппаратуру,  генетиков  осталось
всего  двое.  Вместе  с  Петром  прикрепили  ему на лоб и виски
тонкие металлические пластинки. Петр все похваливал  бесстрашие
вождя:  не  трусит, проводков не боится, настоящий воин, только
трусы верят в магию... Влад презрительно молчал.
     Полищук явился,  когда  генетики  настраивали  аппаратуру.
Хмурый,  чем-то  рассерженный, молча опустился за стол напротив
Влада, уставился красными от недосыпания глазами.
     -- Последний раз предлагаю союз, -- сказал он зло. -- Ты в
самом деле нравишься, сын вождя. Не дурак, в  чем-то  похож  на
меня. Мы могли бы работать вместе. Каждый на своем месте.
     Влад надменно процедил:
     -- Не трать слов. Меня приковали не для речей.
     Полищук с силой потер лоб, словно сгоняя остатки сна:
     -- Верно.   Но   дело  в  том,  что  аппаратура  пока  что
грубовата. Исследуя твой  мозг,  разрушит  его  полностью.  Это
больно  и... боль ты, конечно же, вытерпишь, но через несколько
минут станешь полным идиотом. Честно говорю, я этого  не  хочу.
Мы -- маги, шаманы, а для обыденных дел нужны вожди.
     -- У вас есть джамперы, -- бросил Влад высокомерно.
     Полищук с досадой отмахнулся:
     -- Джамперы  воевать  и грабить готовы всегда, но умрут от
одной мысли, что  надо  работать.  Полчи  еще  хуже  --  тупые,
злобные,  раздражительные  твари.  Пока  не  созреют новые, нам
позарез нужны надежные союзники.
     Влад  молчал,  презрительно   отвернув   голову.   Полищук
вздохнул,  без охоты кивнул техникам. Пластинки на висках Влада
начали нагреваться. Полищук повернулся, вперил  взор  в  экран.
Влад  рванулся  --  мышцы  затрещали, громко хрустнули суставы,
однако ладони остались на столе.
     Полищук оглянулся, зло сузил глаза:
     -- Лиса, попав в капкан, при виде охотника отгрызает  себе
лапу. Попробуешь?
     Влад задержал дыхание: враг прочел его мысли. Уже нагнетал
кровь  в  мышцы,  готовясь  страшным  рывком  оторвать  себя от
прикованных кистей.  Уже  определил  траекторию  прыжка,  чтобы
успеть  уцепиться зубами в ненавистное горло. Успеет, только бы
перетерпеть адскую боль, что  на  миг  затмит  сознание,  когда
оторвутся кисти, а кровь брызнет щедро...
     Полищук   отвернулся,  на  экране  заплясали  бесформенные
пятна, появились цветные полосы, цифры.
     Внезапно с порога раздался рассерженный крик. Вбежал Петр,
он почти  силой  тащил  бледного   взъерошенного   человека   в
мешковатом скафандре. Тот зло размахивал руками, отпихивался.
     -- Вячеслав Иванович!
     Полищук с досадой повернулся:
     -- Что еще?
     -- Неприятности!
     Полищук   скривился,   кивнул   техникам.   Экран  померк,
пластинки на висках тут же потеряли жар.  Петр  толкнул  вперед
человека в нелепом комбинезоне:
     -- Клянется, что обнаружил чужое присутствие!
     -- Где? -- спросил Полищук настороженно. -- В подземелье?
     -- На  поверхности,  -- ответил техник нехотя. -- Я не был
уверен, Петр всегда преувеличивает... Мне показалось,  что  нас
нащупывают.




     Полищук насторожился:
     -- Кто? Откуда?
     -- Не  знаю,  --  ответил  техник  несчастным  голосом. --
Вообще не уверен, что ищут именно нас. Станция не при чем,  тех
отличу сразу. Что-то примитивнее, хотя и непривычно мощное...
     -- Когда? -- спросил Полищук быстро.
     -- Со вчерашнего дня.
     Петр заорал в ярости:
     -- Этот  дурень  столько молчал! Убить его мало! Богомолам
скормить...
     -- Я не знал, -- ответил техник убито.  --  Очень  уж  все
странно. Сегодня убедился, что прощупывают именно этот участок.
В  диапазоне радиоволн, запахов, вибрознаков, еще чего-то почти
неуловимого...
     Петр уставился бешеными глазами в лицо Полищука:
     -- Это не со Станции! Точно не со Станции!
     В бешенстве прожигали друг друга  взглядами,  вдруг  разом
повернулись  к  пленнику.  Влад смотрел в каменную плиту, пряча
хищный блеск глаз. Полищук наклонился через стол, гаркнул:
     -- Твоя работа?
     -- Ты умный, догадайся.
     Полищук крикнул страшно, срываясь на рев:
     -- Взять женщину!
     -- Не надо, -- сказал Влад быстро. Он  сглотнул,  стараясь
не  выказывать  страха  в голосе. -- Это просто. Вы работаете с
механическим зверьем, которое  зовется  компьютерами,  а  живые
звери -- те же компьютеры, только сложнее...
     Полищук прервал люто:
     -- Вы, дикари, умеете работать с такими компьютерами?
     -- Не  веришь? Методом тыка, методом проб и ошибок... твои
полчи тоже не знают, как срабатывает механизм живой  двери,  но
пользуются же? Да, я послал сигнал.
     Петр вскрикнул, опережая Полищука:
     -- Как?  Как  ты  сумел?..  У нас нет насекомых, разве что
твой уродец...
     Техники уже оставили  аппаратуру,  бледные  и  потрясенные
стояли за спиной Полищука. Кем-то созванные, явились остальные.
Влад впервые увидел всех беглецов.
     -- Когда? -- выдохнул Петр.
     Влад  покосился  на  бледную  Касю,  над ней нависли чужие
руки, ответил с предельной точностью.
     -- Рано утром, позавчера. А на другой день повторил  вызов
уже по рации.
     Петр смотрел ошалело, вдруг звучно хлопнул себя ладонью по
лбу:
     -- То-то  меня  мучило,  зачем  варвар  распотрошил голову
драгонфлая! Говорил, жертвоприношение, гадание  на  ганглиях...
Я,  дурень,  поверил. Пусть, думаю, потешится перед... гм... Но
чем послал сигнал? Феромонами?
     -- Драгонфлай  дают  картины  на  сотни   мегаметров,   --
подтвердил Влад. -- Даже на тысячи. Любое племя, что окажется в
этом  радиусе,  знает  о вашем местонахождении. Знает, кто вы и
чем занимаетесь. А особо чуткие слухачи засекли вас в сотни раз
дальше...
     Техник в мешковидном комбинезоне вклинился между Полищуком
и Петром:
     -- Если  враги...  преследователи,   то   есть,   окажутся
здесь... сколько у нас времени? Я знаю Соколова, ежели сядет на
хвост, уже не слезет!
     Петр  растерянно  посматривал  на  варвара,  тот сидел как
вырезанная из камня статуя:
     -- Кто  знает?..  Возможно,  три-четыре   дня.   Возможно,
два-три часа.
     Техник ахнул, отшатнулся, глаза в страхе оглядели огромную
пещеру  с  аппаратурой.  Полищук  вскочил  --  злой, собранный,
крикнул властно:
     -- Срочная эвакуация!..  Помните,  мы  готовились  даже  к
такому  маловероятному  варианту.  Без  паники!  Мы  готовы, мы
предусмотрели абсолютно все!
     По пещере  забегали,  вытаскивая  аппаратуру.  Влад  видел
растерянные  лица.  В  глазах был страх, правда -- не за жизни.
Влад мог отличить страх за дело от  гадкого  страха  за  шкуру.
Касю  утащили,  Влад  движением головы послал Хошу следом. Буся
рассерженно щелкам жвалами, но Влад настоял: его участь решена,
а женщин даже в цивилизованных племенах убивают  неохотно.  При
ней может уцелеть и Хоша.
     Зал  опустел,  кое-где  стены  зияли  голые,  самое важное
Полищук захватил при новом бегстве. Внезапно через  все  этажи,
коридоры,  залы  --  пронесся рев сирены, а следом прошла волна
опасного запаха. Сердце сбилось с ритма,  мышцы  напряглись  до
скрипа.  Он  прижался  ухом  к  столу,  выстраивая по вибрации,
топоту, глухим ударам двигающиеся картины.
     Топот уходил наверх, поднимался с этажа на этаж.  Вибрация
становилась  сетчатой  из-за  десятков  ног,  те  стягивались с
разных сторон, в одном месте тащили нечто громоздкое,  тяжелое.
Влад   закрыл   глаза,  всматриваясь  в  виброкартину,  желудок
конвульсивно дернулся: узнал знакомый металлический чан!
     В раскрытую дверь  вползла,  стелясь  над  полом,  плотная
волна  черного  дыма.  Края клубились, ряд молекул сцепившись с
воздухом, вынесло далеко, достигли прикованного пленника.  Влад
бессознательно попытался вскочить, убегая от жуткой смерти: дым
в  считанные  минуты  сожжет  внутренности, а отравленная кровь
выбрызнет из пор!
     Дым дополз до стола, Влад поднял  ноги.  Ядовитые  частицы
проникают  и  через  кожу!  Черные  волны  начали  подниматься,
окутывая ножки стульев. Влад стиснул  зубы,  прижался  щекой  к
крышке стола, вылавливая все достигаемые звуки и вибрации.
     Внезапно  донесся  сердитый  писк.  По черному клубящемуся
полю двигалась горбатая спина, торчал  взъерошенный  гребень...
Под темной как смола поверхностью ковылял... Хоша!
     -- Прочь!  --  вскрикнул  Влад  рассерженно. -- Пропадешь,
дурак!
     Хоша из последних сил подпрыгнул, вскарабкался  на  лавку.
Две  лапы  тащились перебитые, на спине был жуткий кровоточащий
шрам, половинка головы с левым глазом  почти  срезана  страшным
ударом.  Уцелевшим  сяжком Хоша непонимающе пощупал прикованные
руки хозяина. Буся дрожал, пошатывался -- ядовитый дым проник в
раны, заполнил трахейные трубочки. Плотное  тельце  постукивало
сегментами, скрипело.
     Влад  в  агонии стиснул челюсти: острые жвалы зверька, что
дергался в  корчах,  сомкнулись  на  липучке,  прихватив  кожу.
Прилип,   застыл,   но   слюна   разжижала,  сам  Хоша  жалобно
поскрипывал, жевал смолу, давясь, глотая с трудом.  Черный  дым
скрыл  колени  Влада,  покатился  поверх  лавки.  Ноги жгло как
вкопанные в горячий песок.
     Влад с проснувшейся надеждой рванулся,  ударился  лицом  о
стол,  снова  дернулся,  уже упершись изо всех сил. Правая рука
начала  отделяться,  истончившаяся  клейкая  капля   вытянулась
широкой  лентой.  Хоша  с  визгом вонзил жвалы, пленка лопнула.
Влад поспешно мазнул пальцы в слюне Буси, ухватился  за  другую
липучку.
     Дым поднялся до груди, когда обе руки оторвались от стола.
Влад ухватил  Хошу,  тот  скрылся  в  дыму,  посадил на плечо и
бросился из зала.  Он  пробежал  до  самой  двери,  прежде  чем
обнаружил  пустоту.  Бегом  вернулся,  нагнулся,  пошарил возле
стола.
     Отпрянул с воплем. Слизистую  оболочку  глаз  обожгло  как
огнем.   Плотно   зажмурившись,  вслепую  шарил  растопыренными
пальцами. Споткнулся о твердый ком, когда уже задыхался -- Хоша
явно пытался ползти следом. Влад  задержал  дыхание,  нырнул  в
черный смертельный дым, подхватил скрюченное тельце. Застывшего
зверька   на  бегу  прижимал  к  груди.  Лапы  Буси  дергались,
распрямлялись короткими неровными толчками.
     -- Не подыхай! -- выкрикнул Влад отчаянно. -- Предатель!..
Я ж совсем один останусь!
     Тельце зверька свело судорогой. Пальцы Влада  держали  под
тяжелое   раздутое   брюхо,  там  дергалось,  внезапно  пахнуло
сильнейшей вонью. Влад  на  бегу  повернул  Хошу,  инстинктивно
задержал дыхание.
     Струя жидких экскрементов ударила с такой силой, что Влада
едва не   свалило   отдачей.   Комья   смолы,  уже  облепленные
желудочной слизью, с чмоканьем влипли в  противоположную  стену
-- крупные, окрашенные кровью -- зверьку разорвало внутренности
и прямую кишку.
     -- Очищайся!  --  закричал  Влад  с  мукой  в  голосе.  --
Выбрасывай гадость!
     Горячее  пузо  под  пальцами  опало,   съежилось.   Зверек
подергал  лапами и затих. Влад на бегу простонал сквозь зубы --
опалило  стыдом.  Черный  дым  проник  в  незащищенное  тельце,
отравил  ткани. Крохотный зверек отдал жизнь за него, огромного
и  сильного,  хотя  именно  Влад  должен  оберегать  от   любой
опасности младших друзей: как Бусю, так и дима!
     Внезапно  впереди  по  коридору  послышался быстрый топот.
Влад от злости замычал: от усталости будто выпал из этого мира,
а запахи уже давно просто орут, что навстречу бежит  тот  самый
Петр,  который  захватил  его  в  плен...  Влад вдохнул глубже,
увидел в  запахах  размытую  фигуру  в  скафандре  с  опущенным
забралом, за спиной баллон с прозрачной трубкой, что исчезает в
отверстии  забрала,  пистолет  на широком поясе, в руках наспех
собранные коробки с мнемокристаллами...
     Он увидел все в долю секунды, тут же фигура вылетела из-за
угла. Влад прыгнул навстречу, в скорости есть какой-то шанс, на
лету выронил твердеющее тельце. Человек  увидел  врага  на  миг
позже,  руки  разжались, мнемокристаллы рассыпались сверкающими
пирамидками.
     Рука Петра хлопнула по бедру, пистолет прыгнул  в  ладонь.
Влад  ухватил  обеими  руками противника за шею, страшно ударил
головой  в  прозрачное  забрало,  успел  увидеть  выпученные  в
смертельном   испуге  глаза.  Хряснуло,  осколки  брызнули  как
слюдяные чешуйки. Влад выпустил  ослабевшее  тело,  лицо  Петра
превратилось  в  кровавую  кашу,  нос  исчез,  провалившись  от
страшного удара вместе с "треугольником  смерти"  вовнутрь.  Из
разломанного   черепа   брызгали   горячие   красные   струйки,
распадаясь на блестящие красные шарики.
     Влад провел кончиками пальцев по стальному обручу,  ожидая
коснуться  липкого,  однако удар был настолько быстр, что обруч
остался чист.
     Он подхватил с  пола  тельце  Хоши,  помчался  гигантскими
прыжками  к вертикальной шахте. В груди больно жгло, черный дым
уже поднялся и на этот этаж!
     Поднявшись  выше,  он  рискнул  сделать  крюк,  забежал  в
комнатку,  где  хранили  то  немногое,  что сняли с беспомощных
пленников и убитого дима. Он скрипнул зубами от злости и стыда,
сорвал со стены свой арбалет,  захватил  стрелы  и  подпоясался
стареньким  поясом  с  флягами  и  коротким  охотничьим  ножом,
поспешно выскочил, уловил запах смерти.
     В конце коридора  с  разбега  ударился  о  крайнюю  дверь,
ухватился  за  створки, чтобы не отбросило, ударил снова -- уже
обеими ногами.

     Семен вздрогнул, вытаращил глаза: дверь вылетела, в  проем
с   волной   черного   дыма   ворвался  варвар  --  с  разбитой
окровавленной головой и скорченным в судороге зверьком в руках.
Из-за плеча выглядывал арбалет.
     -- Влад, что...
     Влад уже был рядом, одним движением оборвал тяжи.  Ухватил
громадные  клещи,  с  треском разломил застывшую смолу, едва не
прихватив ноги. Семен тут же начал слезать со стола,  мгновенно
все поняв, сказал лишь напряженно:
     -- Руки...  если  сумеешь. Дальше не стоит, позвоночник не
сросся.
     Через  пару  минут  осколки  пластика  разлетелись,  Семен
запрыгал на одной ноге вслед за Владом. Черный дым уже поднялся
на  этаж,  ножки  стола  тонули, Влад беспокойно оглядывался на
химика, к груди прижимал скорчившегося словно спящего Бусю.
     Вертикальную шахту перегораживали балки. Дальше  виднелись
комья  земли -- рыхлой, влажной. Влад за пару часов пробился бы
наверх, но снизу по пятам поднимается ядовитый  черный  дым!  В
висках  нарастала  режущая боль. Мышцы начало сводить короткими
спазмами.
     -- Через левую шахту, -- крикнул он. -- Успеваем!
     Ухватив Семена, понесся по туннелю, на  поворотах  задевая
им за стены. Семен зажмурился, терпел.
     -- Откуда знаешь про левую шахту?
     -- Гулял как-то вечерком, -- прохрипел Влад. Хоша, который
дотоле  страшно  поскрипывал  жвалами,  вдруг  в  спазме сцепил
уцелевшие четыре лапы на горле варвара. Влад побагровел,  глаза
выпучились,  но  бег не сбавил. Лапы Буси бессильно отвалились,
он раздвинул жвалы и застыл.
     Тупик перед  ними  возник  внезапно,  как  удар  сзади  по
затылку.  Семен  замедлил  бег, Влад ринулся еще стремительнее.
Возле стены скакнул вбок, исчез. Семен допрыгал, увидел щель --
варвар с усилием протискивался вверх. Ноги были уже над головой
Семена. Семен  полез  следом,  застрял,  выругался:  да,  он  в
смоляном  панцире,  но  варвар  зато  шире  в  плечах -- как-то
карабкается!
     Долго полз, покрывшись потом, ощущая опасную потерю  воды.
Земля  оказалась,  к  счастью,  влажной,  словно  вверху прошел
спасительный дождь, а влага как-то проникла под литую  оболочку
Яйца. Иссохшаяся кожа жадно впитывала водяные пары.
     Внезапно  его  голова  ткнулась  в твердые подошвы. Сверху
прозвучал надсадный голос варвара, Семен уловил хрипы в легких:
     -- Отдохни... Мы должны выбраться.
     Семен уткнулся лицом в холодную глину, просипел:
     -- Как?
     -- Жди, -- последовал такой же сиплый ответ.
     Семен жадно  переводил  дух,  страшился  спросить,  что  с
Касей.  От  холодных стен тянуло сыростью. Оцепенение сковывало
мышцы, охватило внутренности. Сердце трепыхалось слабее,  кровь
струилась по жилам едва-едва.

     Внезапно Семен беспокойно задвигался:
     -- Влад... Черная гадость поднимается. Уже щиплет ноги.
     Влад в бессилии стиснул зубы, смолчал. Он давно чувствовал
приближение ядовитой волны, видел в темноте.
     -- Нельзя ли выше? -- спросил Семен дрогнувшим голосом.
     Влад  покачал  головой,  затем,  сообразив,  что  химик  в
темноте не видит, сказал глухо:
     -- Дальше. Оболочка. Скорлупа.
     -- А обойти ее... Найти щель или трещину?
     -- Это Скорлупа. Которая вокруг всей станции.
     Семен больше не сказал слова, не шелохнулся, когда  черный
дым  пополз  по ногам, вгоняя отравленные иголки в незащищенное
тело, проникая в мышцы, кровь.  Лишь  когда  дым  поднимался  к
подбородку,  Семен  инстинктивно вздернул голову, даже привстал
на цыпочках.
     Влад отвел глаза. Стыд выедал сердце: слабый  тонкошкурик,
отданный  ему на руки, принимает смерть! Единственное утешение,
если это утешение, что дым через несколько минут накроет и его,
сына вождя из племени Солнечной Стрелы.
     Черный дым коснулся  подбородка  Семена.  Он  инстинктивно
тянулся   кверху,   ноздри   раздувались,  сжигаемые  ядовитыми
испарениями. Влад сжался в комок,  поклявшись  спрыгнуть  вниз,
чтобы покончить разом, едва дым поднимется до груди.
     Тяжело дрогнули стены, словно вздохнули, посыпались комья.
Докатился мощный толчок, неясный грохот. Влад крикнул поспешно:
     -- Задержи дыхание!.. Задержи, это шанс!
     Семен  послушно раздул грудь и стиснул губы. Черная волна,
всколыхнувшись, накрыла его с  головой.  Комья,  мелкие  камни,
обрывки плесени падали со стен, свода, сыпались на плечи.
     Влад  в  страхе  ждал, пытался подтянуть Семена, но самого
заклинило в щели. Через долгие томительные  минуты  черный  дым
пошел вниз. Выдвинулся неопрятный холм, Влад поспешно сковырнул
ногой  куски  плесени  с  комьями земли -- открылось ошпаренное
ядом красное лицо с  раздутыми  щеками  и  плотно  зажмуренными
глазами.
     -- Все, -- крикнул Влад. -- Дым уходит!
     Семен  приоткрыл  глаз.  Варвар  над  его головой ощупывал
стены, припадал ухом, слушал шорохи, далекий гул.
     -- Что... это? -- спросил Семен потрясенно.
     -- Нитроглицерин.
     -- Но... откуда? У них не было нитроглицерина!
     -- Ночью появился, -- ответил Влад лаконично.
     Семен вскинул голову, пытаясь во тьме разглядеть  варвара,
вслушивался   в   незнакомые   нотки   в   голосе.  Когда  его,
оглушенного, зашвырнули в  подземное  убежище,  успел  заметить
емкости  с  азотной  кислотой, он узнает их сквозь любые стены.
Если бы отыскался заурядный глицерин,  то  он,  опытный  химик,
сумел  бы  сделать  то,  что знает любой школьник -- смешал бы,
составив нитроглицерин -- опаснейшую взрывчатку, что не  терпит
малейшего сотрясения. Но -- варвар?
     Влад молча ощупывал стены. Теперь над головой зияла рваная
трещина  с  острыми  краями, похожими на исполинские мандибулы.
Земля по ту сторону Скорлупы пахла живительной влагой,  корнями
деревьев,  живыми существами, личинками. Снизу сипел Семен, его
пересохшее горло жадно впитывало водяные пары.  На  поверхности
явно недавно шел дождь, земля не сырая -- мокрая.
     Влад  кое-как  протиснулся  через пролом -- взрыв расколол
Скорлупу  снизу  доверху,  дальше  трещина  пошла  широкая,   с
торчащими  по  краям  рыхлыми  глыбами.  Семен  пролез вслед за
варваром, ему показалось,  что  находятся  на  дне  гигантского
ущелья,  только  неба  не  видно,  да и во всем ущелье сплошная
темень,  лишь  из-под  ног,  где  щель   в   подземный   город,
просачивается слабый свет.
     Он  полез,  с  трудом  отрывая  руки от мокрых стен, боясь
прилипнуть всем телом. Влад  карабкался  далеко  вверху,  одной
рукой  по-прежнему  прижимал  к  груди  закоченевшего зверька с
оскаленными зубами.  Семен  прилипал  все  чаще,  измучился  --
головная  боль  ушла,  зато  разбух,  сердце  бухало с натугой.
Внезапно он ударился  макушкой,  сместился,  но  снова  уперся,
теперь -- в подошву.
     Влад  висел  над  ним,  уцепившись кончиками пальцев. Алая
кровь все еще сползала по лицу, раздраженно стирал  ее  локтем,
не  выпуская  скрюченное  тельце  Хоши.  Семен  наконец увидел,
почему прилипал все чаще: стены ущелья, образованного  взрывом,
сдвинулись,  последние  метры  протискивались, цепляясь спиной.
Сейчас трещина  над  ними  сошлась,  влага  сползала  по  обеим
стенам.
     -- Еще бы один взрыв, -- простонал Семен. Все тело ныло, в
перебитых нервах ожила острая боль.
     -- И за тот скажи спасибо, -- огрызнулся варвар.
     Он  хрипло  стонал,  одной  рукой выламывал из свода комья
слипшихся  кристаллов,  бросал  вниз.  Первая  глыба  едва   не
сбросила  Семена  -- удержался благодаря стенке: прилип, словно
прижало магнитом. Семен полз в темноте на  хруст,  вжимался  по
дороге в ниши:
     -- Влад! Отсюда не меньше сотни метров. Грунт плотный, нам
не выбраться и за год...
     -- А что предлагаешь ты? -- огрызнулся Влад.
     Семен  не  видел,  но  как будто особым зрением рассмотрел
осунувшееся лицо варвара, темные круги под глазами.  Кровь  уже
не сочилась, на месте раны вздулась корка засохшей крови.
     -- Не  знаю,  --  пробормотал Семен обессиленно. -- Но это
бесполезно.
     -- По крайней мере умрем, сражаясь.
     Он с невероятными  усилиями  выламывал  голыми  руками  из
нависающего  свода  мокрые  глыбы,  затем с усилием открывал от
пэпээнки -- та тянулась, лопалась всякий раз c  мерзко  влажным
звуком,  глыбы  задевали  Семена,  прилипали,  висли гроздьями.
Семен изо всех  сил  цеплялся  за  выступы,  брыкался  здоровой
ногой.  Когда  глыб  набиралось, с великой неохотой отделялись,
растягивая пленку до толщины в молекулу, рвалась она с  тем  же
мерзким хлопком.




     Семен  дважды  терял  сознание. Продвинулись, ломая глыбы,
едва ли на десяток-другой метров, но варвар  хрипел,  застывал,
вцепившись в свод. Дважды Семен подхватывал падающего.
     Семен  подставил плечи, но даже в забытьи Влад не выпускал
окоченевшее тело  зверька,  последнего  из  друзей.  Семен  сам
ощутил  острую  жалость,  вспомнив разорванного взрывом верного
дима: отважного солдата и заботливого друга. Единственный,  кто
сражался  до  конца, дал то мгновение Семену, которое позволило
почти что выскользнуть из расщелины!
     Семен  зажмурился,  стыдно  бывает  даже  перед  муравьем,
расшатывал  глыбы,  благо  мог хвататься двумя руками. Ударился
лицом, когда скользнули пальцы, услышал треск. Помотал головой,
но треск повторился. Еще не понял,  но  тело  пронизала  дрожь:
подземные   монстры!   Безглазые   чудища,  что  двигаются,  не
останавливаясь ни на миг, пропускают массы земли через огромную
трубу пищевода в поисках крупицы съестного...
     В темноте Семен почувствовал,  что  варвар  тоже  услышал,
застыл.  Мокрая  грязь  облепила  обоих  с головы до ног, глаза
застилала пленка  из  жидкой  грязи.  Семен  стирал  такими  же
грязными ладонями, двигался тяжело, разбухнув как губка.
     Треск донесся снова. Сперва далекий, затем ближе, ближе...
Семен  уперся  в  стены,  поддерживая  варвара,  в  голове вяло
брезжила тоскливая мысль: с дерева брякнулся, а внизу еще  клещ
грызанул...  Только подземного монстра недостает! Разве что для
того, чтобы кончить все разом?
     Сверху внезапно как ножом резанула  узкая  струйка  сухого
воздуха  --  жаркого,  пьянящего.  Семен  поднял глаза, впервые
увидел смутный силуэт варвара. Влад  был  настолько  плох,  что
даже  не  пытался  содрать  пленку с лица, -- все так же упорно
обхватывал глыбы, несмотря на шум и треск, наваливался, ломал.
     Сверху посыпались глыбы. Семен  ухватил  Влада,  прижал  к
стене.  Внезапно  все озарилось ярким светом. В своде появилась
настоящая дыра, края горели как в огне, на  изломах  кристаллов
переливалась  радуга.  Мелькнула огромная тень. Загремело, свод
разом обрушился, лавина камней пронеслась в узкой  норе,  глыбы
больно били Семена по плечам и голове. Свет блеснул ярче, глаза
начали слезиться.
     Наверху,  загораживая  небо,  мелькали массивные склериты,
крючковатые лапы и...  огромные  серповидные  жвалы,  способные
перехватить   человека  пополам  одним  движением!  Чудовище  с
упорством  автомата  тыкалось  в  глыбы,  выламывало,   мерными
движениями бросало в яму.
     -- Голо...вастик, -- вымолвил Влад тяжело.
     Он  кое-как  одолел последние метры, вылез в яму, прорытую
димом,  прижался  к  огромным  мандибулам.  Сверху   замедленно
опустились  страшные  толстые  сяжки, ощупали. Двигался могучий
ксеркс вяло, с трудом.
     Семен из последних сил выполз из  трещины,  попал  на  дно
ущелья,  которое  вырыл  дим, сжался от жалости. От Головастика
осталась половинка: голова  и  стебелек  груди  --  а  стебель,
оторванный  взрывом, зарубцевался, безобразные швы шли по всему
краю раны, из оборванных ганглий торчали белесые волоконца.
     Влад  что-то  шептал,  гладил   Головастика   по   сяжкам.
Головастик  усох,  блестящий  панцирь пошел трещинами, шрамами.
Двигался дим судорожными рывками, словно  каждый  миг  одолевал
смерть.   Лапы  даже  сейчас  сплелись  в  клубок,  расцепил  с
непомерным усилием.
     -- Надо его вытащить, -- сказал Влад тихо.
     Семен вздохнул:
     -- Самим бы вылезти. Он прорыл для нас шахту! Мы на  самом
дне.
     Влад  молча  взобрался  на  спину  дима,  долго  возился с
железными скобами. Наконец ракетная установка рухнула вниз,  на
миг  застряла  в  проеме,  продавила края и провалилась глубже.
Влад покарабкался по стене, а тельце Хоши, как  заметил  Семен,
теперь  было  прихвачено  липучкой. В руке варвар держал тонкий
линь, другой конец тянулся к голове дима.
     Семен не помнил как вылез  сам,  а  процесс  выволакивания
огромного дима -- даже не дима, а только его половины, даже без
ракетницы  --  остался в памяти как сплошной стон с провалами в
памяти.
     Голова  Головастика  показалась  над  краем,  когда  перед
ослепшими  глазами  Семена  стоял кровавый туман. Влад уперся в
скрюченное тело, заорал Семену, тот поспешно отпустил  веревку.
Головастик  упал  на край ямы, Влад прижимался к огромному диму
как потерянный ребенок -- обхватил массивную голову и заплакал.
     Едкие слезы больно жгли  Семену  глаза.  Умирающий  ксеркс
нежно  прижимался  к  варвару огромной как башня танка головой,
шершавый язык слабо лизнул руки, снимая слой грязи  и  плесени.
Словно  извинялся,  что  умирает,  не  пойдут  через Лес. Сяжки
коснулись скорченного Хоши  --  самыми  кончиками,  словно  дим
боялся поверить, что и Буся тоже... что двуногий друг останется
совсем один.
     Невероятно,  подумал  Семен,  глотая  слезы. Не муравей --
полмуравья, неделю без еды, что для Мегамира  месяц,  последние
силы  истратил  на  адову  работу:  отыскал  следы,  ведущие  в
подземное жилище, вырыл  глубокую  нору,  стремясь  отыскать  и
спасти друзей...
     Влад   с  трудом  повернул  голову,  губы  тряслись,  лицо
кривилось в страдальческой гримасе. Прохрипел, словно на  горле
сомкнулись мощные жвалы:
     -- Просит смерти... не могу...
     Семен  грязной  ладонью  резко  сбросил  слезы, сердясь на
слабость, уже раскрыл рот, собираясь отказаться,  но  пересилил
себя -- Владу труднее, -- сказал с усилием:
     -- Я  сделаю, если хочешь... Но, если по-мужски, тебе надо
пересилить себя. Он  --  твой  друг.  Верный  и  надежный.  Эту
последнюю услугу... Ждет от тебя.
     Влад  жутко  скрипнул  зубами.  Ксеркс шатался, голенистые
лапы подломились, упал  на  колени.  Лапы  сплелись  в  клубок,
сцепившись длинными шипами и колючками -- особенно страшными на
исхудавших  ногах.  Сяжки  мертво повисли, но глаза смотрели на
Влада с любовью и нежностью -- неотрывно, преданно.
     Закрывая глаза ладонью, Влад вскарабкался на  дима,  одной
рукой  поскреб  за  склеритами  шеи,  другой  рукой  вставил  в
образовавшуюся щель, прикрытую тонкой мембраной, клинок.  Семен
услышал  резкий  хлопок  по  рукояти.  Варвара не отшвырнуло --
держался за швы, а голова дима медленно пошла вниз, раздвинутые
жвалы уперлись в землю.
     Сяжки упали на землю концами и застыли. Могучий дим словно
окаменел,  похожий  на  статую  подбитого  танка   сверхвысокой
проходимости.  Влад прижимался к нему всем телом, Семен стоял в
долгой минуте прощания.
     Когда варвар соскочил,  в  руках  был  небольшой  походный
мешок.  Хоша  исчез, но в мешке отдувалось нечто круглое. Семен
спросил осторожно, боясь задеть чуткие струны:
     -- А дракончика... милого Бусю не оставишь?
     Влад темный, как ночь, дико повел глазами, прохрипел:
     -- Муравьи своих мертвых выносят на солнечные поляны и там
оставляют. Не терпят гнилости.
     Семен подумал, что солнечные лучи еще быстрее прожарили бы
крохотное тельце Буси, но очевидно для них был  другой  ритуал,
смолчал,  помчался  за  варваром  -- тот несся как обезумевший,
забыв про раненого химика, которому мешал двигаться пластиковый
корсет.
     Деловой рабочий шум и  неторопливые  возгласы  он  услышал
раньше, чем выбился из дыхания. Ноги варвара уже торчали далеко
впереди из-под оранжевого листа. Семен с разбега лег рядом.
     На  краю  видимости,  почти  скрываясь  в Тумане, виднелся
прикованный джамп, а в сторонке воины длинными ножами  пластали
молодого  снатка.  Мохнатые лапы и сяжки-щеточки лежали в куче,
ветер  разносил  ворох  нежных  прозрачных   крыльев.   Жесткие
надкрылья стояли торчком, похожие на отполированные камни.
     Влад  кивком  велел  затаиться,  кинулся по отвесной стене
мегадерева. Из мешка  взял  лишь  свернутый  бурдюк  из  тонкой
пленки,  а  мешок  сунул  Семену. Семен с неловкостью заглянул,
потрогал мертвого зверька с оскаленными в предсмертной судороге
жвалами -- варвар словно от сердца оторвал частицу!
     Над поляной простиралась, судя по зеленому  небу,  могучая
ветвь  мегадерева.  Под  ней  поместился  бы  в тени целый союз
племен, если бы уже существовал.  Семена  прошиб  озноб:  начал
догадываться,  зачем варвар понесся вверх! На поясе фляги, судя
по цвету -- не пустые. А если в бурдюк наберет сладкого сока...
но откуда варвар знает, как превратить сахар в нечто ужасное?
     Он непроизвольно чесал  мертвого  зверька  за  ушами,  как
делал  часто,  вдруг  воздух  ощутимо  потяжелел.  Тело  Семена
напряглось, волосы на затылке вздыбились. Он с усилием борясь с
собой, вытащил руку из мешка: едва не сокрушил холодное тельце,
ломая тонкие лапки! В голову  бросилась  густая,  тяжелая,  как
свинец,  кровь. Враги, везде враги, убивать их когтями, зубами,
жвалами!
     Сверху мелькнула тень. Семен  отшвырнул  мешок,  из  горла
вырвалось   хриплое   рычание.  В  пяти  шагах  на  землю  упал
облепленный грязью человек, предупреждающе вскрикнул:
     -- Уходим как можно быстрее!
     Он  подхватил  мешок,  другой  рукой  поймал  Семена.  Они
понеслись  большими прыжками. Семен останавливался, врагов надо
убивать,  но  железные  пальцы  безжалостно  тянули  за  собой,
страшный голос в который раз ревел прямо в ухо:
     -- Очнись! Опаздываем!.. Вторая волна страшнее!
     Семен  нечеловеческим  усилием прочистил сознание, начал с
силой толкаться от земли, стараясь хотя бы не мешать  Владу.  В
спину  как  тяжелые  волны  прибоя  били грозные запахи смерти,
разрушения. Тело корчило, он сквозь налитые кровью глаза  видел
лиловые струи феромонов.
     Внезапно  пространство  заполнилось  грозным ревом. В небе
замелькали  страшные   желтые   тела,   перехваченные   черными
полосами.  Семен  ощутил  по тяжелому вибрирующему звуку, что в
Тумане воздух заполнен жуткими  убийцами,  самыми  страшными  и
неуязвимыми из тех, каких он знал. Даже гиганты мегамира боятся
этих  чудовищ: в бой не вступают, бегут в панике, что, впрочем,
редко  кого  спасает.  Выстоять  против  них  не   могут   даже
сверхгиганты!
     Воздух  все  еще  дрожал от тяжелого рева, желто-полосатых
убийц неслись десятки,  сотни,  когда  среди  зеленых  зарослей
замелькали  огромные  тела.  Между деревьями к лагерю джамперов
спешили хищные монстры: блестели панцири,  зазубренные  клещни,
жвалы,  шипы, гребни. Проползли колеоптры, массивные как купола
Станции,  --  люто  сшибались,  сцеплялись,   подминая   мелкие
деревья.
     Влад  несся  как  грозовая  туча,  вмятины на плотной коже
сочились кровью. Лицо оставалось  обезображенным,  правый  глаз
заплыл кроваво-красной опухолью.
     Внезапно  Семен  с  разбега  налетел  на Влада. Тот угрюмо
завис на краю побуревшего листа: далеко впереди десяток крупных
вапролдов,   блестя   бронированными   спинами,   похожими   на
закругленные  башни  танков,  спешно  рыли  широкую нору. Комья
земли вылетали как из  жерла  вулкана,  у  двух  жуков  торчали
только   блестящие  зады.  Слепленные  комья  выбрасывались  из
глубины, там уже работали вапролды попроворнее.
     Деревья  вокруг  были  как  скошенны  гигантской  бритвой.
Потоки густого сока быстро превращались в липучку, а по изломам
прыгали,  скакали  сотни  кавенций, троллов, папиней скаггей --
хищных, лютых. На глазах Семена останки двух джамперов  целиком
сожрали  огромные звери, тут же с ревом кинулись друг на друга.
Возле лежали  изуродованные  джампы  и  джамперы,  воздух  стал
липким от тягучего запаха крови, внутренностей.
     Бронированные жуки вырыли огромный котлован, в глубине уже
блестел   купол   подземного  убежища  --  с  уцелевшим  люком,
кессонными кольцами.  Жуки  с  немыслимой  скоростью  углубляли
кратер, чуя вблизи под землей трещину в Скорлупе, хищные скагги
стремительно   носились  по  куполу,  соскальзывали  с  гладкой
полусферы, сцеплялись, вонзали страшные жвалы друг в друга и  в
роющих землю зверей.
     Над  Семеном  прозвучал  злой,  но  в  чем-то безжизненный
голос:
     -- Зажмурься.
     На макушку упала  холодная  капля,  расползлась,  охватила
пленкой,  что  тут  же  испарилась,  частью  впиталась  в кожу.
Запахло остро, режуще, кольнуло в суставах и  прижгло  ссадины.
Влад бросил коротко:
     -- Останешься.
     Лист  дрогнул, качнулся, а варвар уже летел по крутой дуге
к Станции. На поясе  не  осталось  фляг,  растопыренные  пальцы
хищно  рассекали встречные струи. Варвар показался Семену таким
же хищным, как те звери, что бешено  метались  по  вытоптанному
лесу -- уничтожали все, что еще двигалось, дергалось.
     Влад  спружинил  на  воздушном  сгустке,  упал  плашмя  на
выпуклую  спину  огромного  панцирного   зверя,   похожего   на
допотопный  танк.  Зверь  вздыбился,  сяжками заскреб по спине.
Влад щелкнул  по  броне  шипастыми  подошвами,  перепрыгнул  на
бегущую  наискось исполинскую сколопендру, пробежал по раздутым
сегментам,  с  последнего  соскочил  на  землю,  через  десяток
скачков перепрыгнул на нечто жуткое, покрытое шипами, спрыгнул,
минуя  лязгающие жвалы размером в его рост, дальше уже несся по
двигающимся горбам, гребням,  склеритам,  пока  не  соскочил  в
котлован прямо на блестящий купол подземной станции.
     Семен, оставшись почти на грани видимости, застыл в ужасе.
Чудовища  разъяренно  носились рядом с варваром, сбивали с ног,
когтистые лапы пробегали по его телу, дрались между  собой,  на
человеческую  фигурку  фонтанами  брызгала  зеленая  кровь,  но
варвар не падал -- вцепился в люк.
     Внезапно -- Семен не  поверил  глазам  --  крышка  поехала
вбок.  Варвар  словно сам открыл закодированный механизм -- тут
же прыгнул в люк. Семен на миг увидел обращенное в его  сторону
лицо.
     Сердце  от  ужаса  колотилось  с  такой  силой,  что ребра
раздвинулись от боли: еще чуть -- и выпустят на свободу. За  те
минуты,  пока бежал к раскрытому люку, страху натерпелся на сто
жизней.  Звери  бросались   с   распахнутыми   мандибулами,   с
распростертыми  клешнями -- так ему казалось, с пастями, больше
похожими  на  туннели.  Лишь  в  самый  последний  миг  алломон
заставлял хищника сворачивать, набрасывались в слепой ярости на
других, во все стороны хлестали мощные струи крови, рассыпались
по листьям крупными шарами зеленой слизи.
     Он  добрался  до люка, крышка закрывала отверстие надежно.
Над ним мелькнула тень, толстые  лапы  вмяли  лицом  в  железо,
послышался скрип мандибул и треск панцирей. Семен навалился изо
всех  сил,  сдвинул, спешно протиснулся, сдирая кожу на бедрах.
Едва не сорвался в туннель, но, дрожа от страха, заставил  себя
задвинуть  люк.  Пока  летел в прыжке вниз, сверху все слышался
затихающий  лязг  жвал,  треск  панцирей  и  хруст   выдираемых
внутренностей.

     Влад,  как  ураган, несся по знакомому уже коридору. Двери
по обе стороны распахнуты, по  полу  пустые  коробки,  бурдюки,
изорванная   пленка,   выпотрошенные  оотеки.  Кое-где  блестят
лабораторные столы с остатками приборов.
     Он с разбега ворвался в главный зал. Если бы Полищук и его
люди задержались, устроили засаду! Нет,  не  решились.  Или  не
ждали.  В  зале  разгром,  будто в ярости каталась и прыгала на
стены раненая сколопендра. На развороченной  аппаратуре  потеки
слизи, странно мерцают осколки мнемокристаллов...
     Очутившись  перед  панелью  связи,  он  торопливо пробежал
пальцами  по  клавишам,  пробовал  подавать  команды   голосом,
повышая  и  понижая  тембр,  перетрогал  сенсоры. Из кожуха при
касании высыпались дымящиеся крупинки, пахло горелым.
     Чувствуя себя слабым и тяжелым, словно очутился  в  жутком
мире,   откуда  пришли  предки,  он  подошел  к  переговорнику,
вмонтированному прямо в стену, с силой повернул рычаг.
     Щелкнуло, проскочила синяя молния, мощно  запахло  грозой.
Экран   пошел   волнами,  медленно  высветилось  ослепительное,
неправдоподобно синее небо, зачем-то забранное в  частый  забор
из  железных  прутьев  в  палец  толщиной.  Сбоку выплыло белое
пятно, отодвинулось,  входя  в  фокус.  На  Влада  с  экрана  с
непониманием смотрел Полищук, хозяин подземного убежища!
     Тараща глаза, судорожно облизал бескровные губы:
     -- Ты... Мы слышали взрыв. Твоих рук дело?
     Влад ответил хрипло:
     -- Соображаешь   очень  быстро.  И  верно.  Догадайся  про
остальное.
     Полищук потрясенно всматривался в залитое кровью лицо.  За
плечами  генетика  появились  бледные пятна, приблизились. Влад
узнал коллег Полищука. В левой  половинке  груди  больно  ныло,
Влад морщился, помял мышцу.
     -- Где  Кася?  --  спросил  он тем же хриплым безжизненным
голосом.
     -- Как ты взорвал? -- потребовал Полищук.  Глаза  сузились
словно  у  хищного  зверя,  он  подобрался  как  богомол  перед
броском.
     -- Ребенок  знает,  --  проговорил  Влад,  распухшие  губы
шевелились  с  трудом,  -- что если из ваших баллонов выпустить
кислород и водород, получится гремучий газ,  он  взрывается  от
малейшей   искры...   Еще   неясно?  А  стоит  капнуть  обычным
глицерином на обычные кристаллы марганца -- у вас их в избытке,
-- потом успеть бы унести до взрыва ноги... Трудность не в том,
чтобы взорвать, а чтобы не разнесло вдребезги...
     Полищук отшатнулся, словно варвар ударил кулаком в лоб.  В
глазах  метнулся страх, начало появляться опасное понимание, но
вмешался  краснолицый  генетик   с   багровым   лицом,   словно
потерявший кожу, оттолкнул Полищука, заорал люто:
     -- Дерьмо!..  Не захотел жизни, так умри, поганая тварь!..
Без Станции обойдемся, но ты  там  подохнешь!..  А  выберешься,
тебя ждут джамперы!
     -Т  воих  джамперов уже едят, -- ответил Влад. Поправился.
-- Уже доели. Как и крылатых червяков, на которых прыгали.  Как
и весь лес в радиусе мили. Отныне такого народа нет.
     Петр отшатнулся, как и Полищук -- в словах варвара звучала
обрекающая  убежденность.  Полищук  внезапно  приблизил  лицо к
экрану:
     -- Они... тоже? Как ты смог?
     -- В  ваших  складах  много  растворов,  --  ответил  Влад
тяжело.  Голова его падала на грудь, он едва держался на ногах.
-- Кто не умеет делать один новый раствор из двух известных,  в
Лесу не выживет. А на складе были сотни растворов. Где Кася?
     -- Она  с  нами,  -- ответил Полищук быстро. -- Но как ты,
находясь в другом месте, открыл  вентили  на  баллонах?  Их  по
радиосигналу не откроешь!
     -- Открыл ночью, залепил смолой, сам ее составил... Воздух
сухой,  испаряется быстро. Нужно было только рассчитать слой...
Почему Кася не покажется?
     -- Она плохо себя чувствует, --  ответил  Полищук  так  же
быстро.  --  А  как  ты  сейчас попал на Станцию? Ведь ты вошел
сверху? Нижние этажи были залиты газом!
     -- Как и вышел. Кто-то забыл закрыть дверь.
     -- Я сам ее закрыл, -- сказал Полищук напряженно,  глубоко
запавшие  глаза  инквизитора  не  отрывались от обезображенного
лица. -- На кодовый замок!
     -- Хочу увидеть Касю, -- потребовал Влад.
     Несколько мгновений ломали друг друга  взглядами.  Полищук
первым отвел глаза, буркнул, ни к кому не обращаясь:
     -- Приведите.
     Кася  появилась  замученная,  с  синяком  на  скуле,  лицо
осунувшееся, заплаканное. Ахнула, глаза заблестели как утренние
звезды, умытые росой:
     -- Влад!.. Ты цел!.. Ты такого наделал,  такого...  Теперь
верю,  что  ты  можешь  все. Ты -- лесной бог, Влад! Это просто
чудо... Влад, они погрузили на этот воздушный  шар  автоклав  с
зародышами! Это ужасно, скоро...
     Ей   зажали   рот,  утащили,  заломив  руки.  Влад  слышал
затихающий  крик.  Полищук  смотрел   холодно,   вместо   злого
торжества,  которое  ожидал  увидеть Влад, в темных глазах ясно
читался страх:
     -- В заложниках вроде бы нет острой нужды,  но  все  же...
Когда  играешь против тебя, надо иметь крупные козыри. А козырь
весомый, верно?
     Влад сжал кулаки, враг не должен видеть  дрожащие  пальцы.
Голос  был тяжелый, размеренный, однако страх в глазах Полищука
перешел в откровенный ужас:
     -- Угадал. Отличие дикаря от цивилизованного  в  том,  что
дикарь  не может убить беззащитную женщину. Рука не поднимется!
Даже  во  имя  высших  целей...  Но  ты  не  подумал,  что  мог
ошибиться?
     Полищук  дернулся,  словно  пронзенный  разрядом. С ужасом
уставился в злое лицо, -- кровавая пленка  засохла,  осыпалась,
словно  с гранитной скалы. В глазах полыхнуло полное понимание.
Дернулся, но его опередили визжащие коллеги, кинулись на  пульт
управления, будто ощутили запах гремучего газа или даже ощутили
как  по  команде  с  этого  пульта, где сидит варвар, поднялась
перегородка между азотной кислотой и нитроглицерином, образовав
вещество, которого не было в их гондоле еще минуту назад.
     Влад произнес негромко, но слова обрушились  на  них,  как
горный хребет:
     -- Вентиль по радиокоду -- нельзя, но искру...
     Полищук   правильно  истолковал  смазанное  движение  руки
варвара на пульте. В  отчаянной  попытке  спастись  прыгнул  на
решетку,  ограждающую гондолу, огромный железный засов послушно
выдвинулся, осталось еще два... Экран вспыхнул, донесся грохот,
в  глазах  Влада  почернело.  Там,  высоко  в  небе,  вспыхнула
электрическая  искорка  --  он не зря провел последнюю ночь без
сна, знакомясь с аппаратурой. Искра подожгла гремучую смесь,  а
дальше...   дальше   взорвался   нитроглицерин.   На  этот  раз
дозировать взрыв нужды не было.
     Он уронил голову на холодный металл. По лицу текли  слезы,
ярчайшая вспышка больно ударила по глазам. Очень больно.
     Его осторожно потрясли за плечо:
     -- Жив?
     Багровый  от  бешеного  бега Семен хватал широко раскрытым
ртом воздух, на Влада смотрел  с  готовностью,  как  на  вождя,
который  обязан поступать всегда мудро и правильно. Левой рукой
прижимал к груди Хошу, жвалы зверька обнажились еще сильнее.
     -- Ты хотел, чтобы их разнесло в пыль?  --  произнес  Влад
сипло. -- Их разнесло.
     Семен  глядел непонимающе, а Влад медленно поднялся, вышел
из зала. В шахту заглядывали огромные головы, страшно  блестели
жвалы,  шипы,  хелицеры.  Люк  как-то  сдвинули,  но втиснуться
удалось самым мелким, остальные скоро  ворвутся  через  широкую
трещину, до нее вот-вот дороют жуки.
     Влад  как  механическая  кукла  поднялся по скобам, у люка
отпихнул страшные хелицеры. Семен передернулся: для воина жизнь
в этот миг значила так мало.
     В Лесу еще стоял запах смерти, несмотря на легкий ветерок.
Массы зверей рвали друг друга, пожирали, убивали и бросались на
других.
     За  деревьями  мелькнуло  черное  тело  крупного  лазиуса.
Длинные сяжки настороженно щупали воздух, муравей был разъярен,
конец абдомена вибрировал, подавая острый сигнал атаки.
     Влад   перехватил   вопрошающий   взгляд  Семена,  покачал
головой:
     -- На другого дима не сяду... Отныне  и  навеки!  Клянусь.
Головастик -- не конь или верный пес... А друзей не меняют.
     Попадались  огромные тела убитых джампов -- изуродованных,
странных,  цветные  крылья  бессильно  торчали  из-под  зеленых
чехлов.  Оторванные  лапы  слабо  скребли  землю,  выворачивали
глыбы, корни, пропахивали канавы.
     Семен отвел глаза, словно заглянул  в  подсознание  друга.
Джамп  не дим: если ракетницу закрепить на его мощном загривке,
можно отправляться в сверхдальнее странствие, не нарушая клятву
верности.
     Влад бежал через поле  смерти  молча,  в  запавших  глазах
страшно блестело сумасшествие.
     Семен догнал, вспомнив, что муравьи хоронят своих мертвых,
оставляя  на  открытых  солнцу полянах, а сейчас пересекали как
раз такую,  протянул  варвару  застывшее  тельце,  твердое  как
камень:
     -- Что будем делать?
     Влад  бережно  взял  Хошу, пальцы дрогнули. Семен поспешно
отвернулся.




     Влад  загнал  двух  малых   джампов,   но   когда   солнце
закатилось,  они  с Семеном уже стояли на пороге Станции. Семен
набрал код, дверь скользнула в паз, а по коридору  уже  мчались
навстречу сотрудники.
     Впереди  всех несся Соколов. Лицо было бледным, в запавших
глазах мелькнул испуг, когда увидел распухшее лицо  варвара,  а
химика  в  корсете  из  янтарного клея. Взгляд заметался, искал
Касю. Он обнял  Семена,  одновременно  поддерживая,  поклонился
Владу:
     -- Врача, быстро!
     Семена унесли, но Влад отстранил медиков: на лице заживет,
а другую рану никто не залечит:
     -- Вождь,   я   выполнил  задание.  Врага  нашли.  Я  хочу
рассказать, как это было.
     Соколов снова поклонился, сделал рукой полукруг:
     -- Великий воин, прошу в мой кабинет!
     Он проводил Влада, поддерживая под локоть --  варвар  едва
держался  на  ногах.  На  широком поясе уже ни ножа, ни фляг --
пусто, как и в руках, лишь за спиной болтается арбалет и  висит
небольшой  дорожный мешок. На лице, плечах, даже на груди слабо
сочатся раны -- их бы срочно обработать, пока  не  ворвались  в
организм хищные микроорганизмы...
     Комната  Соколова  была  заставлена счетными устройствами,
анализаторами, но Верховный Вождь, как заметил  Влад,  на  этот
раз  не  коснулся ни единой клавиши, ни единого сенсора. Сел за
стол, опустив локти на матовую крышку, с сочувствием смотрел  в
лицо варвара.
     Влад  остановился  посреди  комнаты.  Садиться не стал, да
Соколов  и  не  настаивал.  Голова  кружилась,   он   временами
чувствовал  такую тошноту, что черная пелена застилала взор. От
сухости путались мысли.
     -- Расскажи, --  попросил  Соколов  тихо,  --  потом  надо
показаться медикам. Это могучие шаманы!
     -- От  смерти  никто  не  лечит,  -- ответил Влад. -- Кася
погибла.
     Соколов опустил голову. Запах сострадания был  так  силен,
что Влад взглянул на Верховного Вождя почти прощающе.
     -- Тяжкую  плату  берет  наука,  --  ответил Соколов после
долгой паузы. -- Мы все должны были погибнуть,  но  защитить...
Она могла бы родить великих героев! Расскажи, как случилось.
     Влад   говорил   коротко,  сухо,  сам  удивился,  что  все
путешествие в пересказе заняло не больше десяти минут.  Соколов
горестно  покачивал  головой,  в  глазах, что не оставляли лица
Влада, были горечь и сострадание.
     -- Неслыханно, -- обронил он, когда Влад закончил  рассказ
так  же  внезапно,  как  и  начал.  -- Только ты, Великий Воин,
сумел! Я надеялся на Семена и  Касю,  но  ты  просто...  просто
сверхчеловек!  Мы  все  в  долгу... Послушай несколько странное
предложение. Ты живешь в малом племени, а мы приглашаем влиться
в наше, большое. На  службу  или...  как  захочешь.  Нам  нужны
сильные и умелые люди.
     Влад медленно наклонил голову:
     -- Приду.  Опасно,  когда  преступники появляются на таких
волшебных станциях. Их надо искать и убивать. Я это умею.
     -- Да, умеешь, -- согласился Соколов.
     Он сунул руку в ящик стола, вздрогнул от страшного голоса:
     -- Застынь!
     Варвар стоял на прежнем месте, арбалет был  уже  в  руках,
острие стрелы смотрело Соколову между глаз. Палец варвара лежал
на спусковой скобе.
     Челюсть   Соколова   бессильно   отвалилась.  Замерев,  он
прошептал, глядя на страшного варвара вытаращенными глазами:
     -- Не смей!.. Это... Что случилось?
     -- Не двигайся, -- выдавил Влад. -- Я устал, выстрелю даже
при намеке на движение.  А  теперь  медленно  вставай...  Очень
медленно!.. Подвох я почувствую вовремя, тогда все...
     Соколов  послушно  поднялся,  лицо  ученого было белым как
мел, губы дергались. Железное  острие  по-прежнему  смотрело  в
лицо,  на  кончике  блестела  полоска  яда-растворителя.  Палец
варвара плотно лежал на скобе.
     -- Шаг влево, -- продолжал  Влад  измученным  голосом.  --
Та-а-ак... еще два шага. А теперь спиной вон туда.
     Там   была  голая  стена,  единственная  без  компьютеров,
шкафчиков, аппаратуры. Варвар, не  спуская  глаз  с  застывшего
ученого,  подошел  к  столу -- острие арбалетной стрелы холодно
смотрело в переносицу Верховному Вождю.  Рука  варвара  вслепую
похлопала в ящике стола. Соколов побелел сильнее, закусил губу,
-- на ладони варвара оказался лазерный пистолет.
     -- Никчемная  вещь  в  Лесу,  --  сказал  Влад  глухо,  --
насекомых не убить, ганглий через все тело... Но даже перебитое
пополам... Однако человека убьет сразу. Верно?
     Он ослабил тетиву и забросил арбалет за спину, но  Соколов
не  успел  шелохнуться, как в лицо уже смотрело черное дуло его
собственного пистолета. Снова варвар держал так, словно родился
с пистолетом в руке, а палец замер на спусковом крючке.
     -- Ты в самом деле  гений,  --  произнес  он  изменившимся
голосом,  Соколов  передернул  плечами  во внезапном ознобе. --
Единственный  на  Станции  заподозрил,  что  я   скрываю   свои
возможности!
     В   коридоре   прощелкали   быстрые  шаги,  дверная  ручка
дернулась. После первого стука громкий голос позвал:
     -- Иван Иванович! Иван Иванович!
     Губы Соколова дрогнули  в  торжествующей  усмешке.  Варвар
велел негромко:
     -- Пошли прочь.
     -- А если нет?
     -- Убью. А им расскажу все.
     Соколов   поколебался,   смерил  взглядом  качающегося  от
усталости варвара. В глазах блеснула искорка, он повысил голос:
     -- Я очень занят! Не мешайте, приду позже!
     Шаги в нерешительности удалились. Соколов вздернул голову:
     -- Не поверят. Моя репутация безупречна.
     -- Как ученого, -- согласился варвар. Соколов снова ощутил
мертвящий холодок, варвар понимал значение любого слова.  --  В
науке   ты   --   гений.  Работа  в  генетике,  грядет  великое
открытие... но  вдруг  запрет!  Подчинился,  но  когда  горячие
головы  предложили  идею  тайных экспериментов, ты ухватился за
преступную мысль. Группа Полищука ушла с твоего ведома. Ты  сам
отобрал  для  них  лучшее оборудование, инструменты. Ты незримо
для остальных руководил ими!
     Соколов спросил хриплым голосом:
     -- Разве не я послал группу для поиска?
     -- А  что  оставалось?  --  ответил  Влад   тяжко.   Ствол
пистолета   чуть   опустился,   варвар  спохватился,  торопливо
вздернул. -- Но сумел что-то испортить в их машине, они все  бы
погибли,  если  бы  я  не  наткнулся... Пришлось послать другую
группу,  на  этот  раз  устроить  аварию  не  удалось,  хотя  в
конце-концов  убил  моего  верного  дима...  Ты гений, Соколов!
Знаешь людей, даже варваров. Варвар  будет  спокойно  смотреть,
как  пытают  его  воинов,  ведь  он сам идет на смерть, поэтому
вправе посылать других. Но у  варвара  есть  слабое  место,  ты
отыскал безошибочно! У вас женщины -- такие же люди, а у нас --
слабые  и  сверхценные  существа,  их  надо  защищать,  беречь.
Мужчина сам становится сильнее, если рядом слабая  женщина!  Ты
послал такую женщину, поймав меня на крючок. Бесчестье падет на
мужчину,  если  не  защитит  женщину.  Да  и  какой  после того
мужчина?
     Соколов  молчал.  Варвар  говорил  все  слабее,   пистолет
качался.  Ствол  уже опустился, смотрел в пол. Соколов напряг и
распустил мышцы спины, чувствуя твердую стену.
     -- Ты гений  преступности,  --  продолжал  Влад  угасающим
голосом.  --  Рассчитал,  что  за  это  время Кася околдует мое
сердце. Нарочно дал нам возможность  спать  вместе,  чтобы  она
стала моей женщиной.
     -- Ошибаешься,  --  сказал  Соколов  негромко.  Он измерил
взглядом   расстояние   до   противника.   --   Простая    цепь
случайностей. Доказательств нет.
     -- Нет?  А почему не прибыла помощь, когда я послал сигнал
тревоги? Лишь потому, что получил его ты? Полищук как-то назвал
Семена простым кулинаром: откуда знал?  Откуда  Полищук  знает,
как  выращивают  димов? Я говорил об этом только тебе! А почему
нас вдруг так настойчиво преследовали джамперы? В другое  время
мы не наткнулись бы на них при всем желании -- Мегамир чересчур
велик!..
     -- Глупости,  --  возразил  Соколов  ожившим голосом. -- С
джамперами я что-то не понял. То схватили Касю, то тебя, а Касю
с Семеном даже не искали...  Если  бы  все  делалось  по  моему
приказу, вас бы убили сразу.
     -- Нет!  Верно  то,  что походный вождь Торк увез Касю для
себя. Но я его наказал,  а  дальше  настоящим  вождям,  которые
выполняли  твой  приказ,  нужен  был  только  я.  Семен и Кася,
оставшись в одиночестве, вскоре погибли бы, но зато  успели  бы
послать   столь   важный   крик   о  помощи,  признались  бы  в
безнадежности всей затеи. Думаешь,  я  не  понял,  зачем  нужна
глупая  связь  уже  из  подземелья  врагов?  Для  твоих честных
сотрудников, чтобы думали, будто все еще идем через Лес!
     Он собрался на какое-то время, снова вскинул пистолет,  но
ствол тут же начал опускаться.
     Соколов проговорил дрогнувшим голосом:
     -- Ты   странный   варвар.   В   тебе   видна  странная...
цивилизованность.
     -- Это и есть твоя главная  ошибка.  Единственная!  Ты  не
знал, что я достаточно цивилизован, чтобы убить... женщину.
     -- Но... кто ты?
     -- Группа Журавлева не погибла, -- ответил Влад отрешенным
голосом. Пистолет опустился, дуло смотрело в пол, варвар держал
оружие,  как  зажатый  в  руке  камень.  -- У них был свой путь
вхождения в Мегамир. Сейчас  это  большое  племя,  у  нас  есть
города,  своя  культура, наука, этика. Мы принимает все теле- и
радиопередачи Старого Света, но у нас есть кое-что из того, что
у вас появится не скоро...
     Он заметил нарастающий блеск в глазах начальника  Станции,
раздвинул губы в злом оскале:
     -- Надеешься на второй пистолет? Уже не выстрелишь.
     Голова  Соколова  откинулась  с  такой  силой,  что  стена
завибрировала от удара. Глаза полезли на лоб, сразу  взмок,  не
сводя взгляда со спускового крючка.
     -- Лучше умереть сейчас, -- произнес Влад с ненавистью. --
Я свидетель,  что  ты  застрелился  из  этой  непонятной штуки.
Видать, не перенес смерть невинной девушки.
     Соколов едва шевельнул застывшими синими губами:
     -- Не смей!.. Это убийство. У нас выслушивают присяжные...
Если ты цивилизован...
     -- Цивилизован,  --  отрезал  Влад  мертвым  голосом.   --
Больше, чем думаешь. Могу решать лично. Суд присяжных -- я сам!
     Глаза   Соколова  сдвигались  к  переносице,  не  в  силах
оторваться от приближающегося  дула,  черного  и  широкого  как
туннель.  Коротко  блеснула  вспышка.  Пахнуло  озоном,  во лбу
начальника станции образовалась дыра  с  красными  оплавленными
краями. Соколов еще стоял, но глаза разом погасли. Из дыры, где
кольцо  теперь  обуглилось  до  черноты,  со  свистом  брызнули
горячие  красные  струйки,  распались  в  воздухе   на   мелкие
блестящие шарики.
     Влад  тщательно  вытер пистолет, вложил мертвецу в ладонь,
сжал  ему  застывающие  пальцы  на  рукояти.  Второй  пистолет,
который  Соколов  держал  в  кармане,  даже  не  стал вынимать.
Настоящее  оружие  находится  в   Лесу.   Немногие   умеют   им
пользоваться, но он -- умеет!
     Сильно  разболелось  в  левой половинке груди, туда сильно
ударил Торк. Видимо, ударил очень сильно.
     На  пороге  даже  не  обернулся,  лишь  поправил   бережно
дорожный  мешок.  Там  спит,  свернувшись  калачиком,  Хоша  --
исхудавший после отравления газом, слабенький, просвечивающийся
насквозь, непривычно голенький. Придется беречь и прятать  даже
от солнца и ветра еще неделю, пока твердеет новый панцирь!


Last-modified: Wed, 28 Jan 1998 16:45:05 GMT

Оцените этот текст: