я. Глаза госпожи обер-лейтенанта я разглядел только сейчас. Красивые глаза. Большие глаза, серые, правда, чуть холодноватые. Больше, чем у Дальки. Госпожа обер-лейтенант чуть склонила голову набок, молча и с удивлением меня рассматривая. С брезгливым таким изумлением, словно я произнИс в еИ дамском присутствии совершенно непозволительные слова. Не знаю, что уж она там себе подумала, - но из-за стола она соизволила встать, подошла ко мне вплотную, пристально взглянула на меня снизу вверх. Очень так хорошо снизу вверх, но при том я ни секунды не сомневался, что меня, если надо, в момент завяжут тройным морским скользящим узлом, причИм я даже пикнуть не успею. Не самая приятная уверенность, можете мне поверить. - А почему бы тебе не пойти и просто не утопиться в вашем замечательном море, гражданин? - вдруг спокойно сказала она. - Ты сберИг бы имперской казне немало марок, гражданин. Признаюсь честно, от таких еИ слов я, как бы это выразиться, обалдел. Не нашИлся даже, что сказать. Хлопал глазами, словно рыба-весталка, и молчал. Госпожа обер-лейтенант обошла меня кругом, при этом лицо еИ выражало такое презрение, словно перед ней оказалась целая куча, пардон, китовых экскрементов, ну, песчано-мелководного кита, как все понимают. Земноводного то есть. - Ходят тут всякие, - тоном заправской торговки с нашего Привоза сообщила мне госпожа обер-лейтенант. Точнее, не мне, а раскорячившему крылья на стене Орлу-с-Венком-и-Солнцем. - Ни мозгов, ни характера, ни, на худой конец, просто мускулатуры! А имперский паИк все хотят. И что у меня за работа - с такими исключительными ослами дело иметь?.. Наверное, после этих слов ожидалось, что от стыда мои бедные уши покраснеют, почернеют, засохнут, свернутся в трубочки, отвалятся и улетят по ветру, а сам я елико возможно быстро очищу помещение, закрыв за собой дверь с той стороны. Однако я помещение не очищал. Глазами хлопал, что правда, то правда, краснел - тоже верно, но всИ-таки не уходил. Обер-лейтенант выждала, наверное, целых две или три минуты. Потом раздражИнно, с грохотом выдернула ящик, с отвращением швырнула на стол красную, белую и жИлтую формы. - Заполняй, - процедила она сквозь зубы. - Заполняй, а я стану рассказывать, что тебя ждИт, гражданин. Как-никак, мне за это Империя деньги платит. Я принялся за дело, а госпожа обер-лейтенант в это время мерила комнату шагами, методичным неживым голосом повествуя об ужасах, что ждут меня, окажись я настолько глуп, что таки решусь пойти на службу Его Императорского Величества. Можно было подумать, что бедняжке приходится повторять это по двадцать раз на дню, хотя я точно знал, что за все годы с Нового Крыма завербовалось всего пять человек. Я становился шестым. Впору вешать голографическое фото на доску почИтных граждан.. x x x Тренировочный лагерь "Танненберга" расположился на самом северном и самом большом из наших островов. Когда Новый Крым только заселялся, остров в шутку назвали Сибирью, и нелепое имя приклеилось, да так, что и не отодрать. Мало кто вспоминал, что официально остров прозывался Островом Адмирала Нахимова, причИм на имперских картах указывалось именно это название, а на наших, местных, изданных на Новом Крыму, поперИк всего зелено-коричневого изогнувшегося дракона тянулось: "Сибирь". Сибирь заселена была совсем слабо. Несколько крошечных городков, наверное, с тысячу ферместв. Единственная на Новом Крыму горная цепь, вытянувшаяся вдоль северного побережья. Немного леса, я имею в виду обычного леса, а не тропических джунглей, заполнявших, к примеру, место Нового Севастополя, когда пионеры только ступили на планету. "Танненберг" держал одну роту в столице Нового Крыма, боевые, кадровые вторая, третья и четвИртая роты, разделИнные на взводы и отделения, базировались по всей планете, во всех сколько-нибудь значимых пунктах. Плюс к тому пятая рота, учебная, как раз и стояла в сибирском тренировочном лагере. Там же, где помещались штаб, части усиления, инженерный взвод, взводы связи, разведки, рота тяжИлого оружия, медицинский взвод и тылы. Имперцы не делали секрета из своего расположения, каждый мальчишка знал, сколько их и где они. Было в этой открытости что-то сугубо неправильное. Не так должны вести себя завоеватели на покорИнной планете. Другое дело, что планете, похоже, не так уж и хотелось освободиться. Меня могли облить презрением за намерение поступить на имперскую службу, но самим застрелить, к примеру, патрульного - это, само собой, было выше "их" сил. Из Нового Севастополя я летел обычным рейсом "Столичных Авиалиний". Вербовщики просто забронировали мне место на лайнере, и восемь часов спустя я уже стоял на бетоне Владисибирска, городка, служившего административным центром острова. Оттуда меня увозили уже на армейском вертолИте. Я был единственным рекрутом на борту. Напротив сидел мрачнейшего вида верзила с погонами штабс-вахмистра - чИрное поле, серебряная окантовка, три серебряных же четырИхугольных "розетки". В имперской армии это - очень много, почти что офицерский чин. (Имперская "табель о рангах": 1 - гренадИр (десантник, канонир, сапер, санитар и пр ), 2 - обер-гренадер, 3 - ефрейтор, 4 - обер-ефрейтор, 5 - штабс-ефрейтор, 6 - унтер-офицер, 7 - унтер-фельдфебель (унтер-вахмистр в десанте), 8 - фельдфебель (вахмистр), 9 - обер-фельдфебель (обер-вахмистр), 10 - штабс-фельд-фсбель (штабс-вахмистр) - высший из неофицерских чинов. Далее уже идИт "белая кость": 11 - юнкер (кандидат на офицерский чин), 12 - лейтенант, 13 - обер-лейтенант, 14 - гауптманн (ригтмейстер в частях разведки и спецназначения), 15 - майор, 16 - оберст-лейтенант, 17 - оберет (высший из старшего офицерского состава). Дальше следует генералитет: 18 - генерал-майор, 19 - генерал-лейтенант, 20 - генерал, 21 - генерал-оберст, 22 - верхушка послужного списка генерал-фелдьмаршал.) Верзилу звали Клаус-Мария Пферцегентакль, и ему предстояло сформировать пятый учебный взвод пятой - учебной же - роты "Танненберга". Остальных рекрутов должен был доставить "Маргроу", старый штурм-транспорт, ныне таскавший пушечное мясо Империи с планеты на планету. Откуда я об этом узнал? К моему полному удивлению, господин штабс-вахмистр Пферц... выложил мне всИ это, едва вертолИт оторвался от земли, тем же мрачным, лишИнным выражения голосом, которым он зачитывал мне правила безопасности полИтов. Рекруты пошли полное барахло, гудел он, глядя кудато поверх моей головы. Никуда не годятся, даже на мишени. Дохнут как мухи. С ними ничего даже не успеваешь сделать. Их даже нет смысла наказывать - вешаются, топятся, бросаются на колючую проволоку, которая, само собой, под током. А потом ему, честному вахмистру Пферц... приходится соскребать с асфальта их дерьмовые кишки и прочую требуху, потому что все остальные рекруты тут же зеленеют, блюют и отделениями падают в обморок, словно монахини при виде голого мужчины. И никакими силами, ни стеком, ни плетью, ни даже пожарным гидрантом их невозможно привести в чувство. Короче, всИ было отвратительно. До чего ж надо дойти, чтобы гонять вертолИт за одним-единственным рекрутом, да ещИ вдобавок с этой самой планеты, где нет ничего, кроме воды да уродских китов, от которых его, честного штаб-вахмистра Империи, уже тошнит. Я молчал. Рекруту, ещИ даже не рядовому, не полагается заговаривать с господином штабс-вахмистром. Сидел, выкатив глаза, как велит устав, и молчал. Слушал. Получалось, что я влип. У рекрута не было никаких прав. Его можно убить на учениях, и никто не понесИт наказания. "Несчастный случай в обстановке повышенного риска". Его можно заставить выполнять сколь угодно глупую команду, и он не сможет пожаловаться вышестоящему командиру. "Приказы не обсуждаются, они выполняются". Наверное, господин вахмистр ожидал ужаса в моих глазах. Наверное, он ожидал, что я расплачусь и буду умолять его порвать контракт, - голубой конверт с имперским орлом, где лежали все мои бумаги, господин вахмистр нарочито держал на виду. Наверное, это была последняя возможность избегнуть службы - отец говорил мне, такое случалось. Несостоявшемуся рекруту предлагалось только оплатить расход горючего для вертолИта. Однако я молчал. Не открывал рта. Даже для положенного уставом "Осмелюсь обратиться, господин штабс -вахмистр". И настал момент, когда господин штабс-вахмистр Клаус-Мария Как-его-там выдохся. Устал перечислять беды и напасти, долженствующие обрушиться на мою бедную голову. Замер, словно даже в некотором недоумении. Побарабанил пальцами по жИсткому сиденью. Подкрутил усы. Прокашлялся. Я молчал. Рекруту не полагается открывать рта. Господин штабс-вахмистр Пферц... усмехнулся и полез в карман маскировочной куртки за сигарой. Аккуратно срезал кончик, щИлкнул зажигалкой, раскурил, выдохнул дым - разумеется, прямо мне в лицо. Движения у него были подчИркнуто отточенные, словно раскуривание сигары входило в список обязательных строевых приИмов. - Разрешаю обратиться, рекрут, - процедил наконец господин штабс-вахмистр, окутываясь сизым сигарным дымом. - Осмелюсь доложить, господин штабс-вахмистр, не могу знать, о чИм обращаться! - елико возможно выпучив глаза, отбарабанил я. - Не можешь знать, швабра крымская, - передразнил меня Клаус-Мария. - Ну, раз так, то я тебя спрошу. Как будущий твой старший мастер-наставник. Зачем ты пошИл на имперскую службу, рекрут? Я смотрел твоИ досье. Из богатой семьи. Твой папочка мог отваливать тебе на карманные расходы больше денег, чем я получаю денежного довольствия за год. Свобода. Красивые девчонки. Незамутненное будущее. Старший наследник. А ты идИшь и записываешься в солдаты. Можешь не сомневаться, шкуру с тебя спустят, и не раз. Так на кой тебе этот дьявол, рекрут? Для меня это вопрос не праздный. Может быть, нам с тобой придИтся идти в бой, рекрут. Прикрывать друг другу спину. И я, знаешь ли, не желаю, чтобы мою спину продырявил бы какой-нибудь паршивый инсургентишка, продырявил бы только потому, что такой вот рекрут, как ты, валялся бы без чувств от страха и с полными штанами дерьма. Вопрос понятен, рекрут? Отвечай! Теперь отмолчаться я уже не мог. - Разрешите отвечать, господин штабс-вахмистр? - О господи, тупица крымская! Я тебе это приказал уже! Говори давай! - Осмелюсь доложить, господин штабс-вахмистр, желаю служить Империи. Испытываю влечение к военной службе. Мечтаю получить офицерский чин. Ведь Империя не делает различий в крови и рождении. - Прям как по уставу шпаришь, - очередной клуб сигарного дыма. - Оставь это дерьмо девочкам-вербовщицам. Им паИк отработать сложно. Вот и готовы слушать всякий бред. Только я, Клаус-Мария Пферцеген-такль, не из таковских. Я твоего брата рекрута повидал столько, сколько тебе за всю жизнь не увидеть. И могу сказать, где чушь собачья, а где настоящие слова. Ну, давай, рекрут, колись. Говорю тебе, мне моя спина дорога. Не желаю подставлять еИ под пули из-за чьей-то там глупости, трусости или измены. Говори правду, рекрут. Что тебя сюда понесло? - Осмелюсь доложить, господин штабс-вахмистр, старший мастер-наставник, не имею чести быть наследником неделимого майората, - отрапортовал я. - Мой уважаемый отец счИл за лучшее поставить во главе семейных предприятий моего брата. - Гм... - прищурился вахмистр. - Уже теплее, рекрут. Уже лучше. Это мы проверим, не сомневайся, так что лучше тебе не врать. Перевод, разумеется, легально зафиксирован, должным образом оформлен в присутствии необходимых свидетелей и всИ такое прочее? - Так точно, господин штабс-вахмистр! - А почему же твой почтенный батюшка такое учинил? Оставил старшего сына без гроша в кармане? Ты что, пил? Или в карты играл? Или за девками гонялся?.. - Никак нет, господин штабс-вахмистр! - Тогда что же? - Мой брат отличается большими способностями к ведению дел, господин штабс-вахмистр. Мне это скучно, господин штабс-вахмистр. Я не смог бы управлять семейной собственностью на должном уровне, господин вахмистр. А у меня много братьев и сестИр, господин штабс-вахмистр, девочкам нужно приданое, мальчишек надо определить в хороший университет... - Во-во, - проворчал вахмистр. - В хороший университет... богатые, все вы одним миром мазаны. Спасибо его императорскому величеству, у меня о подобном голова не болит. Выслужил имперскую стипендию своим отпрыскам. Ладно, рекрут, будем считать, ты мне ответил. Когда рекруту некуда возвращаться, это хорошо. А что хорошо для "Танненберга", хорошо и для меня. Отбой, рекрут. Можешь сесть вольно. Скоро на месте будем. ...Не знаю, поверил он мне или нет, но расспросы прекратил. И молча курил, сигару за сигарой, всИ то время, пока вертолИт молол винтами воздух, направляясь к тренировочному лагерю "Сибирь". x x x Тренировочный лагерь ничем не отличался от сотен и сотен других таких же, похожих на наш, словно однояйцевые близнецы. Стандартные бараки, крашенные камуфляжными разводами. Колючая проволока вокруг. Ну и так далее. Не стоит даже описывать. Любой, бывший в армии, с лИгкостью додумает всИ остальное. ...После неизбежных душа и медосмотра меня погнали к каптенармусу. В этой должности состоял пожилой уже вольнонаИмный немец, которого все звали просто Михаэлем. Обмундирование мне, против моего ожидания, выдали новое, а не хб/бу, в дополнение к тому комплекту, что я получил ещИ в вербовочном пункте. - Не напасИшься на вас, - только и запомнил я ворчание каптенармуса. - Горит на вас всИ, что ли?.. Старый Михаэль был совершенно прав. На нас всИ горело. Точнее говоря, на нас всИ старательно жгли. x x x - Раз-и-два-и-три-и-четыре, ногу ровней! Шаг твИрже! Зборовски, плечи! Ригланд, осанка! Келхау, брюхо втяни! Келхау, тебе говорю, втяни, урод, пока не схлопотал!.. Раз-и-два-и-три-и-четыре, чИтче шаг! На пле-чо!.. Отставить!.. Стадо беременных макак, а не рекруты. Разве так выполняется команда "На плечо!" в движении?.. Раздва-кряк, как, согласно уставу, должна выполняться вышесказанная команда? - Осмелюсь доложить, господин штабс-вахмистр, моя фамилия Росдвокрак, господин старший мастер-наставник! - А-а-атставить! Рекрут Раздвакряк, если я сказал, что твоя сраная фамилия, которую только на туалетной бумаге и печатать, Раздвакряк, значит, так оно и есть! Два наряда вне очереди. Чистить "очко". Что молчишь, рекрут?.. Забыл, как отвечать в таких случаях? ЕщИ нарядов подкинуть, память твою оживить?.. - Виноват, господин штабс-вахмистр, есть два наряда вне... - Три. За непонятливость. - Есть, господин старший мастер-наставник, три наряда вне очереди... - Уже лучше. Ну, так что у нас там насчИт команды "На плечо!", Раздвакряк? - Э-э-э... осмелюсь доложить, господин вахмистр, команда "На плечо!" в движении выполняется в три приИма. ПриИм первый... - К построению, обезьяны, к построению! Ста-ано-вись! Ра-авняйсь! Смир-рна! Шагом... арш! Так, хорошо, уже лучше, лучше. Теперь - песню! Запевай! Запевай... Петь эту погань... ничуть не изменившуюся за все долгие годы.... - А тебе особое приглашение требуется, Фатеев?! - гаркает штабс-вахмистр. И я подхватываю вместе с остальными... Die Fahne hoch die Reihen fest geschlossen S. A. marschiert mit ruhig festem Schritt Kam'raden die Rotfront und Reaktion erschossen Marschier'n im Geist in unsern Reihen mit... Хочется как следует прополоскать рот. Чем-нибудь обеззараживающим. Пять десятков здоровых глоток немузыкально орут во всю мощь, компенсируя тем самым полное отсутствие как слуха, так и голоса. Другое дело, что во всИм взводе, наверное, один я понимаю, что это за песня... И почему ни один порядочный человек вообще-то петь еИ не станет, находясь в здравом уме и трезвой памяти. Die Strassefrei denbraunen Batallionen, Die Strassefrei dem Sturmabteilungsmann. Es schau'n auf s Hackenkreuz voll Hoffung schon Millionen. Der Tag fur Freiheit und fur Brot bricht an. ( "Сомкнув ряды, подняв высоко знамя, Штурмовики идут, чеканя шаг..." Начальные строчки "Хорст Весселя", одного из "гимнов" Третьего Рейха. Автор приносит свои извинения всем, кого могло оскорбить приведение этих строк в романе, однако в данной ситуации они совершенно необходимы.) Ну и так далее и тому подобное. Уже не столь интересно. ...Уж лучше эта: Es braust em Ruf wie Donnerhall, wie Schwertgeklirr und Wogenprall: "Zum Rhein, zum Rhein, zum deutschen Rhein! wer will des Stromes Hiiter sein?" Lieb Vaterland sollst ruhig sein, fest steht und treu die Wacht, die Wacht am Rhein. (Начальная строфа "Стражи на Рейне". Автор счИл за лучшее вставить это без перевода.) Конечно, официальный имперский не тождествен тогдашнему немецкому. Нас заставляли учить три языка. "Классический немецкий", против него я ничего не имел. Шиллера, ГИте и Гейне надо читать в оригинале. Общеимперский, без него не обойдИшься. Новокрымский унинерситет наперекор всем эдиктам и приказам продолжал учить на русском, а вот если выберешься со своей планеты... Эсперанто так и не прижился как универсальный язык, хотя мы его тоже учили. Несколько планет использовали его в качестве официального. ...Я повалился на койку. Мутило невыносимо, голова кружилась, и казалось - подняться на ноги я не смогу уже никогда. Вот уж не думал, что окажусь таким слабаком. Всегда тренировался, всегда считал, что уж имперские нормативы выполню с лИгкостью - они ведь должны были быть рассчитаны на совсем ни к чему не готовых новобранцев, которые в жизни своей ничего тяжелее вилки в руках не держали. Куда там. Похоже, нормативы специально сделали невыполнимыми. Ну скажите мне, кто способен с ходу отжаться от пола сто раз или подтянуться на турнике пятьдесят раз?.. Но телесные боль и немочь - это ерунда. Пока ты веришь в своИ дело. А я верю. Верил и верю. ...Разумеется, имперские нормативы не мог выполнить никто. Наверное, они такими и были задуманы - показать новобранцам, что никто из них ни на что не пригоден, и внушить уважение к старослужащим, с лИгкостью выполнявшим те же ужасавшие нас нормативы. x x x ...Скоро я начал привыкать. Человек привыкает ко всему, особенно если ему некуда возвращаться. Мне было некуда. Само собой, я не получал никаких писем. Друзья отвернулись, Далька. само собой Я не ходил в увольнительные. Добровольно записался на дополнительные занятия рукопашным боем по воскресеньям - у того самого господина штабс-вахмистра, сиречь старшего мастер-наставника Клауса-Марии Пферцегентакля. Остальные рекруты наслаждались воскресной свободой, или, во всяком случае, еИ иллюзией. Вокруг тренировочной базы возник небольшой военный городок, где можно было найти все те нехитрые удовольствия, что Империя считала допустимыми для своих солдат. Разумеется, все виды виртуальных развлечений, ста рое доброе казино и, конечно же, ну, конечно же, - девочки. С чувством известной гордости я узнал, что шлюх сюда пришлось завозить с других, куда более бедных планет. Ни одна уроженка Нового Крыма не соблазнилась длинной имперской маркой. Что, конечно, делало нам честь... Девушек было много и на все вкусы. Высокие и низкие, стройные и "приятной полноты", молчуньи и хохотушки, блондинки, брюнетки, шатенки и рыжие; говорили, даже есть пара лысых, на особо утончИнных любителей. Самое смешное, что от солдат девушки не получали ничего - только расписку "об оказании услуг", каковая расписка впоследствии предоставлялась в канцелярию базы для получения "соответствующего вознаграждения согласно действующему законодательству". Что, в свою очередь, не позволяло "подружкам" уклоняться от уплаты подоходного налога (хоть и срезанного втрое по сравнению с остальными гражданами Империи). Я к "феечкам", сам;о собой, не заглядывал. И после пятого подряд воскресенья, проведИнного в казарме и спортивном зале, получил приказ явиться к политпсихо-логу нашей роты. Гауптманну фон Шульце. Dame гаупт-манну. Был понедельник - как известно, день тяжИлый. Я проверил, достаточно ли надраены ботинки и пуговицы, кокарда на берете, пряжка на ремне, и пошИл являться. Ничего хорошего, само собой, я от вызова к начальству не ждал, но с другой стороны - ко мне не так и просто подкопаться. Взысканий у меня нет, даже две благодарности за отличия в строевой и физической подготовке. Дисциплину не нарушаю. Со штабс-вахмистром господином Клаусом-Марией Пферц... не спорю, в отличие от рекрута Росдвокрака, не забывающего всякий раз напомнить господину вахмистру, что его фамилия никак не Раздвакряк, и потому непрерывно чистящему "очки" в туалете. Бояться мне нечего. Тем не менее предчувствия у меня были самые дурные. Я постучался в дверь - по уставу, три стука умеренной силы, не больше, услышал уставное же "Входите!" и открыл дверь. Dame гауптманн была воистину бой-бабой. С неИ запросто можно было б ваять Валькирию для нового Имперского Театра имени Рихарда Вагнера. Высокая и широкоплечая, с монументальным, точно и впрямь из мрамора вырезанным лицом. Красивым, геометрически правильным лицом. В идеально пригнанном мундире с рядом орденских колодочек, причИм не за выслугу лет, а так называемых "боевых", которые можно заслужить, только побывав под огнИм. И я уже успел узнать, что такие колодочки по блату не заработаешь, будь ты любовницей хоть самого государя императора. - Dame hauptmann, по вашему приказанию рекрут... - Отставить! - скомандовала dame голосом, каким только возглашать наступление РагнарИка. - Вольно, рекрут Можешь сесть. Хотя вызов я тебе отправила по всей форме, разговор у нас неофициальный. Пока. Я сел на краешек жИсткого стула, всем видом своим изображая полную и абсолютную готовность. Неважно к чему. - С тобой всИ в порядке, рекрут? - вперив в меня взгляд истинно арийских серо-голубых глаз, осведомилась валькирия. - Как идИт служба? Мой стандартно-уставной рапорт о том, что служба идИт хорошо, жалоб у меня нет и я всем доволен, госпожа гауптманн прервала небрежным взмахом руки. - Отставить, рекрут. Что у тебя за первый месяц службы ни одного взыскания и уже две благодарности, я знаю. У меня к тебе вопрос как у политпсихолога, офицера, лично ответственного за морально-психологическое состояние личного состава. Почему не ходишь к девочкам, рекрут? Почему отказываешься от положенных уставом увольнительных? Это необычно, рекрут, и это меня тревожит. Вижу, ты удивлИн. Ладно. Поскольку ты парень явно неглупый, скажу тебе вот что. Исследования императорских военных психологов показали неопровержимую отрицательную зависимость всех показателей солдата от его, солдата, физиологической удовлетворИнности. Выражусь проще, рекрут: солдат, не трахающий девок, - плохой солдат. Солдат с проблемами. Солдат, у которого возрастает психофизическое напряжение. Которое затем приведИт к срыву. А нам, "Танненбергу", этого не надо. Я посмотрела твои анкеты, рекрут, - ты охарактеризовал себя как гетеросексуального индивида, имеющего стандартные тендерные предпочтения. Выражаясь простыми словами, тебе, согласно твоим утверждениям, не нужны ни малолетки, ни старушки, ни мальчики. Так в чИм проблема, рекрут? Я решительно не желаю, чтобы в один прекрасный день у тебя зашли бы шарики за ролики и на практических стрельбах ты бы открыл огонь по своим товарищам. ВсИ понятно, рекрут? Жду ответа. И не вздумай ссылаться на то, что, мол, это твоИ личное дело. В батальоне "Танненберг" у рекрутов личных дел нет и быть не может. Вот дослужишься хотя бы до фельдфебеля, тогда и личные дела появятся. А пока - отвечай! Я сидел словно проглотив аршин и, согласно уставу, ел глазами начальство. - Осмелюсь доложить, госпожа гауптманн, у меня была девушка, на гражданке. - Знаю, - dame гауптманн не сводила с меня пристального взгляда. - Далия Дзамайте. Православная. Подданная Империи. Активный член интербригад. Криминальный файл чист. Политически неблагонадИжна, но в специальном надзоре не нуждается Не выпучивай глаза, рекрут, ты отлично знаешь, что такую категорию имеют все граждане Империи новокрымского происхождения за исключением тех, кто делом доказал свою преданность трону и его величеству. Ну, так и что? - Осмелюсь доложить, госпожа гауптманн, мы поссорились. Но я не хочу изменять ей со... случайными знакомыми. Я надеюсь добиться примирения. - Ага, - теперь уже госпожа гауптманн не то что "ела", а прямо-таки грызла меня глазами - "Желаю добиться примирения"... И ты считаешь, что нормальная для всякого мужчины твоих лет полигамия не даст тебе это сделать? - Так точно, госпожа гауптманн! - отчеканил я. - Это вытекает из твоих религиозных предпочтений? - осведомилась она. - Я не нашла в православии ничего специально осуждающего "блуд", я имею в виду - нечто отличное от других конфессий. - Никак нет, госпожа гауптманн! - гаркнул я, являя прямо-таки чудеса усердия в точном и скрупулИзнейшем следовании уставам. - Это вытекает из моего воспитания, госпожа гауптманн, так считают мои родители... Пока ты ещИ надеешься помириться с... ты не должен .. ну, вы понимаете. - Я понимаю, - холодно кивнула она. - Ну так вот, рекрут, должна тебе сказать - мне это совершенно не нравится. Я не собираюсь ждать, когда у тебя семенная жидкость из ушей потечИт и ты окончательно взбесишься от воздержания. Необходимость твоего полноценного функционирования как боевой единицы в составе "Танненберга" требует уравновешенного психофизического состояния, каковое без регулярной и упорядоченной половой жизни достичь невозможно. Таковы официальные взгляды Академии Военной Психологии, и я намерена точно следовать изданным ею методичкам. Одним словом, чтобы в следующий понедельник в бухгалтерию поступил листок учИта соответствующих услуг за твоей подписью. Не поступит - пеняй на себя. ВсИ ясно, рекрут? Ты наш принцип знаешь - "не можешь - научим, не хочешь - заставим". Я сидел, точно деревянный, выкатив глаза, и не шевелился. Когда dame гауптманн закончила, я гаркнул что было мочи: - Да, госпожа гауптманн, будет исполнено, госпожа гауптманн! Разрешите идти? - Постой, - вдруг сказала она. - Ты вот тут гаркаешь, так что у меня аж уши закладывает. Ты меня не понял, рекрут. ПридИтся тебе прямым текстом всИ объяснять. Проблемы свои на гражданке оставляй, рекрут. Не тащи их с собой. Армия на то армия, чтобы начать всИ сначала. Это не в порядке приказания, а всего лишь доброго совета Боюсь, ты ему не последуешь, но даю его всИ равно. Чтобы самой спокойней было ВсИ ясно, рекрут? Киваешь? Тогда нале-во, крру-гом, за дверь шагом марш! В следующий понедельник я бухгалтерию запрошу, так и знай. x x x Я привыкал. ВсИ-таки я был не заморышем-недокормышем, как большинство других рекрутов, привезИнных в "Танненберг" с куда менее благополучных планет. В строю учебки я стоял на правом фланге. Высшее образование тоже сказывалось - университет наш маленький, не чета столичным имперским, но учат там на совесть. А я окончил его с отличием, получив диплом, по давней традиции именовавшийся "красным". Большинство же моих товарищей по взводу не осилили даже средней школы. Так что невольно приходилось подпрягаться и помогать старшему мастеру-наставнику господину штабс-вахмистру Клаусу-Марии Пферц-как-ero-там, потому что зачИт в армии, как известно, "по последнему". Стрелять я умел и любил с детства, плавал как рыба, ничем, впрочем, не выделяясь тут среди остальных моих сверстников, рождИнных на Новом Крыму. И ещИ - я открыл для себя секрет выживания "в рядах": ты должен верить во всИ, что ты делаешь, и относиться ко всему с полной серьИзностью. Потому что иначе неизбежный армейский маразм затянет и тебя тоже. Солдат есть автомат, к ружью приставленный, - так, если я не ошибаюсь, говаривал небезызвестный Фридрих Великий, король Пруссии. Многажды битый, правда, русскими войсками, о чИм нынешние официальные историки предпочитали умалчивать или ссылаться на "неоднозначность источников". Само собой разумеется, в следующий понедельник бухгалтерия получила от "подружки" соответствующим образом оформленный "листок". Само собой разумеется, у нас с девушкой ничего не было. Я просто сказал ей, что устал и хочу элементарно побыть в тишине, посидеть на кухне и попить чайку. Ничего больше. "Танненберг", надеялся я, не дознается, как именно я провожу время. Девушка донести бы не должна - зачем ей это? Ничего не делала, смотрела себе мыльную оперу, а денежки - и немалые - в это время капали себе да капали. Кто ж от такой халявы откажется, думал я... В понедельник господин штабс-вахмистр устроил нам двадцатикилометровый марш-бросок в полной выкладке. Разумеется, с зачИтом "по последнему". Разумеется, последние три километра мне пришлось тащить на закорках вконец выбившегося из сил рекрута Раздвакряка А после марш-броска, едва только мы выползли из бани, меня подозвал уже наш собственный лейтенант. Командир пятого учебного взвода, где погонялой состоял господин штабс-вахмистр Клаус-Мария Пферцегентакль. Приказание явиться мне передал рекрут из другого учебного взвода, сказав, что лейтенант ждИт меня на полосе препятствий и чтобы я поторопился. Морда у рекрута была при этом донельзя злорадная. Я знал, что меня считали "командирским подлизой" - правда, исключительно за то, что не могли со мной сравниться ни на беговой дорожке, ни в тире, ни на перекладине. Я побежал являться. Лейтенант стоял возле грязевого рва, жевал стебелИк. Не в обычной форме, какую носили почти все офицеры учебной роты, в полевом; камуфляже, надевавшемся, только если командиру предстояло делать что-то вместе и наравне со своими солдатами. ЧИтко по уставу, за шесть шагов до офицера я перешИл на строевой шаг, впечатывая каблуки в землю так, что летели брызги. Отрывисто вскинул ладонь к берету, отрапортовал. - Вольно, рекрут, - сказал лейтенант. Выплюнул стебелИк, заложил руки за спину. - Я посмотрел твой формуляр, рекрут. Весьма похвально, должен сказать тебе. Весьма похвально. ВсИ сдано на "отлично с плюсом". У нас в роте давно уже не было такого рекрута. Тебя прямо для журнала снимать можно. Знаешь "Императорский десантник"? Вот там тебе самое место. Никогда не показывай, что понял иронию или скрытый смысл. Ты - рекрут, солдат, автомат, к винтовке приставленный. Вот и веди себя соответственно. Выкатив глаза и поедая оными начальство, я гаркнул: - Премного благодарю, господин лейтенант! Тот как-то не слишком хорошо нахмурился. Стянул губы в тонкую беловатую линию. Выразительно поднял бровь. - Рекрут, - проникновенно сказал лейтенант. - Не прикидывайся идиотом. Человек с высшим образованием и высшими оценками по всем предметам просто не может быть таким. О да, ты сейчас идеальный солдат. Другие командиры взводов завидуют мне чИрной завистью. А у меня очень сильное ощущение, что я говорю с человеком, вступившим в ряды имперских вооружИнных сил исключительно с подрывными намерениями. Я молчал. И лишь усердно пялил глаза. - Что молчишь, рекрут? Язык проглотил? - Осмелюсь доложить, господин лейтенант, не могу знать, что говорить! Вы ведь не задали мне никакого вопроса, господин лейтенант. - Ишь ты! - усмехнулся лейтенант. - И верно, не задал. Университетский диплом не скроешь. Хорошо, рекрут. Вот мой тебе вопрос - можешь ли ты доказать, что вступил в ряды не с подрывными целями? - Никак нет, не могу, господин лейтенант, - отрапортовал я. - Осмелюсь доложить, господин лейтенант, невозможно доказать существование несуществующего. Но точно так же невозможно доказать его несуществование. Я стараюсь быть хорошим рекрутом, господин лейтенант, вот и всИ. Вы знаете, что я уже не наследник семейного дела и капиталов. Мне остаИтся только искать счастья в иных местах. А Империю я полагаю как раз таким местом, господин лейтенант. - Твой отец лишил тебя наследства, я знаю, - кивнул головой лейтенант. - Особый отдел проверил это обстоятельство особенно тщательно. Ты действительно вычеркнут из всех бумаг. Твои акции переведены на второго брата, Георгия. ВсИ верно. Но ты - образованный, имеешь опыт работы. Почему не попытался устроиться к кому-то другому? На Новом Крыму немало процветающих морехозяйств, пусть даже и не столь обширных, как латифундия твоего почтенного батюшки. - Осмелюсь доложить, никто не принял бы меня на работу, господин лейтенант. Сделать так - нанести несмываемое оскорбление всей моей семье. С моим уважаемым отцом стараются не ссориться. Считается, что ему виднее. И если он не доверил управление семейным делом мне, почему же должны доверять другие? - Резонно, - кивнул лейтенант. - Но необязательно сразу же становиться главным управляющим. Можно начать снизу. Доказать, проявить себя... А потом, глядишь, И твой отец изменил бы мнение. - Господин лейтенант, мне... мне скучна коммерция. Я не хочу бултыхаться в садках и пересчитывать молодь. Рыбу я предпочитаю в варИном или жареном виде, но никак не в живом и плавающем. Лейтенант кивнул. - Ладно, рекрут Считай, что ты меня убедил. Пока не появилось прямых доказательств измены, я особистам тебя не отдам. А то они уже рвутся в бой... со своими оперативными разработками. . В его голосе звучало плохо скрытое презрение - извечное презрение боевого офицера неважно какой армии к секуристам и сигуранцам всех мастей и калибров. - Ты на самом деле хороший рекрут, - сказал он, пристально глядя мне в глаза. - Ты хороший рекрут, так не становись же плохим шпионом. Шифровка 1. Салим - Баклану Прибыл Устроился. Салим. Шифровка 2. Баклан - Салиму Ничего не предпринимать вплоть до специального указания. Искать контакты в верхах. Баклан Сказать, что в казарме меня не любили, - значит ничего не сказать. Не просто не любили - тихо ненавидели. За что? - за всИ. Что мог отжаться от пола пятьдесят раз и не запыхаться, сделать "подъИм переворотом" тридцать раз, когда у остальных едва-едва два-три раза получалось. Что ни разу не запутался в последовательности сборки-разборки штурмовой винтовки и на стрельбах выбивал девяносто очков из ста с предельной дистанции. Я старался не терять бдительности. "Темная" - дело такое, что и чемпион мира по рукопашному бою не справится. А я, само собой, чемпионом не был. В учебной роте "Танненберга" было пять взводов. По пятьдесят пять рекрутов в каждом. Пятьдесят пять рекрутов, штабс-вахмистр и просто вахмистр, его заместитель. Во взводе - пять отделений, по десять человек, и одиннадцатый - командир. Ефрейтор. Из рекрутов. Получающий пятнадцатипроцентную надбавку к окладу жалованья и имеющий право на два дополнительных дня отпуска. Достаточно много, чтобы к этому стремиться. Когда я только оказался в "Танненберге", меня удивило полное отсутствие "истинных арийцев" среди рядовых нашего взвода, в то время как офицерские списки кишмя кишели фонами и баронами. Я оказался не прав. Четыре других взвода наполовину состояли из имперцев, как мы привыкли их называть. Большинство -тоже фоны. Так они начинали службу. Я с удивлением узнал, что без двух лет солдатчины даже самого разбаронистого барона не примут ни в одно военное училище. Но хватало и просто парней "стержневой нации", как их официально именовали имперские справочники. Эти явно готовились в Клаусы марии пферц... то бишь в вахмистры. Так что выделялся только наш взвод. И, само собой, вечно оказывался в хвосте по всем показателям. Светловолосые и сероглазые имперцы, фоны и нефоны, как выяснилось, не ботфортом трюфеля хлебают. Из всего нашего взвода с ними потягался бы один я да ещИ пара-тройка ребят, по происхождению вроде б не то чехов, не то поляков - они и сами не знали. Но меня, само собой, терпеть не могли. И все обиды, причиненные их странам - когда на Земле ещИ были страны - моей Россией, - помнили наизусть. И охотно перечисляли. По поводу и без повода. Остальные в нашем взводе - недо-кормыши-китайцы, другие из Азии - ещИ "не набрали мышцу", как говаривал герр штабс-вахмистр. Служба шла своим чередом. Это было как спорт, только для меня ставка была куда больше. Не так уж трудно оказалось выделиться на фоне остальных в моИм отделении. Очень быстро я получил значок "обер-рекрута" - узкую поперечную полоску серебристого цвета на чИрный погон. За, как говорится, успехи в боевой и политической подготовке. ...Это было наше первое задание. Полоса препятствий, но не обычная наша тренировочная. Преодолеть эту, новую, поодиночке было невозможно. Перед нами чуть ли не до самого горизонта тянулся настоящий хаос - и глубокие рвы, заполненные жидкой грязью, и закопчИнные остовы зданий, где в пустых оконных проИмах гудел огонь - для наших тренировок напалма не жалели. Паутины колючей проволоки, и нелепо торчащие прямо посреди поля скалы, обойти которые нельзя по усло-ниям игры, и раскинувшееся болото, над которым поднимались зеленоватые дымки испарений - кусочек знаменитых живых болот Дельты Дракона, приближаться к которым предлагалось лишь исключительно после "высокотемпературной пламенной обработки до уровня гаран-тированного выгорания органики". Какие-то джунгли, которых я не узнал. Ну и, само собой, деревянные стены метров шесть высотой, свисающие с железных балок канаты, лабиринты решИток, с разлитой по земле горящей нефтью, и прочие прелести. На холмике, как мне показалось, я различаю забетонированное пулемИтное гнездо, но эту мысль я отмИл как бредовую. Не собирается же "Танненберг" погнать всех своих рекрутов под кинжальный огонь! - Взво-од!.. слушай мою команду! - проревел над самым ухом господин штабс-вахмистр. - По отделениям... согласно списку... разберись! Дела-ай - раз! Надо сказать, дрючили нас всИ-таки не зря. Почти никто не налетел друг на друга, не сцепился автоматами, не въехал соседу по носу трубой гранатомИта и даже при этом почти все ухитрились выстроиться по росту. Но repp Клаус-Мария Пферц... само собой, остался недоволен. - Стая страдающих запором гиппопотамов! - гаркнул он. - Стыд, позор и поношение!.. Слушай сюды, гамадрилы геморройные. Перед вами - полоса препятствий. Дистанция - десять километров. Норматив - два часа. ЗачИт - по последнему. У вас - стандартный комплект снаряжения имперского десантника, каковым, может быть, сподобится стать один из всех вас - в лучшем случае. Имеется: винтовка штурмовая модели 98-kurtz или "манлихер эр-пять" с подствольным гранатомИтом калибра пятьдесят пять, пятью снаряжИнными магазинами и двумястами патронами в пачках. Десять гранат, нож десантный универсальный, топорик, лопатка сапИрная малая, кошка пятилапчатая с тросиком, медпакет, устройство переговорное, прицел нашлемный комбинированный всепогодный, индивидуальные средства защиты - встроенная в шлем дыхательная маска и бронеком-бинезон. Используя всИ это, а также любые подручные средства на ваше усмотрение, отделения должны преодолеть полосу. Отделение, пришедшее первым, получает лишний день отдыха и сможет немедля отправиться к девочкам - разумеется, если уложится в норматив. Отделение, пришедшее последним, моет сортиры неделю и платит пять процентов месячной зарплаты тем, кто придИт первыми. Кто-то сделал попытку горестно застонать - по-моему, рекрут Раздвакряк, или попросту Кряк, как уже все стали называть его, - но под грозным взглядом штабс-вахмистра тотчас осИкся. - Как, без сомнения, должно быть понятно даже таким орангутангам, как вы, патроны выданы боевые. То же. относится и к гранатам. Если постреляете друг друг