а - так вам, идиотам, и надо. Империя сэкономит немало денег, выдав однократную компенсацию вашим скорбящим, так их так через коромысло, родственникам - вместо того, чтобы оплачивать ваши жалкие попытки остаться в живых на имперской службе и далее. Ну и, понятное дело, вам встретятся препятствия, - господин штабс-вахмистр кровожадно подкрутил ус, - которые тоже будут использовать настоящие боеприпасы. Никаких шумовых эффектов. Взрывпакеты - это для бойскаутов. Вам, соответственно, разрешается палить и взрывать всИ, что только сможете. Дозволены все приИмы. Главное - пройти дистанцию. Это как на войне, дорогие мои шимпанзята. ВсИ ясно? По дистанция-ам... разберись! Наше пятое отделение получило крайнюю "дорожку". Пять "трасс" были разделены массивными обдерно-ванными валами с колючей проволокой наверху. - Заходить на дистанцию соседа запрещается. Карается снятием со всеми вытекающими. Поворачивать назад запрещается. В случае ранений - действовать по обстановке, курсы оказания первой помощи вы прослушали, медпакеты есть. Опять же, бабуины, на войне санитары успевают далеко не всегда. И не всегда есть возможность вынести раненых из боя в безопасное место. И у вас под началом могут оказаться совершенно необученные ополченцы. Так что учиться надо сразу. ВсИ ясно? По местам... внимание... марш! И мы рванули Каждое отделение, одиннадцать человек, по своему "коридору". "Дистанции" плавно расходились. Пока бежать было легко, но впереди - расстояние в десять километров, а день обещает быть жарким. Надрываться с самого начала нет смысла. Выиграет тот, кто сохранит больше сил к финишу, а не кто уйдИт в отрыв на старте. Это всИ-таки не марафон. Раздвакряк, по закону подлости, разумеется, оказавшийся в одном отделении со мной, тотчас рванул прямо с места, пыля и загребая ботинками. Вслед за ним припустили остальные - узкоглазый Хань, темнокожие смуглые Сурендра и Джонамани, не то чех, не то поляк, которого почему-то звали Денеб Фомальгаут Глинка, меланхолический финн Микка Варьялайнен, румын Кеос Ташеску, турок Фатих, иранский армянин Назариан и классический африканский негр, которого с первого дня называли просто Мумбой. Вся эта публика мигом оставила меня позади. Идиоты. Марш-бросок их, как видно, ничему не научил. Под грузом гораздо легче быстро идти, чем медленно бежать! Пришлось заорать, напоминая всем и особенно Раздва-кряку. Послушались. Примерились ко мне, зашагали чуть ли не в ногу. Назариан постоянно косился на часы, поставленные на обратный отсчИт метров и минут: 9700 метров... 1 час 57 мин... Первое препятствие нам встретилось спустя полкилометра после старта. Мы начали неплохо, шли ходко, добрых сто пятьдесят метров в минуту, создавая запас. Все пока что тянули, даже Раздвакряк. Ограждавшие "дистанцию" валы вдруг разошлись в стороны. Посреди круглого открытого пространства торчал холм, явно искусственный - с той самой пулемИтной точкой, которую я заметил ещИ со старта. Мы вылетели за поворот всей гурьбой, и я едва успел заорать: падайте! - как впереди загремело, затрещало, в чИрном провале амбразуры заплясало пламя и воздух прямо у нас над головами прошила длинная трассирующая очередь. Трассирующей она была, наверное, для наглядности. Чтобы все поняли, что сними тут никто не шутит. Впрочем, я в этом и так не сомневался. Все так и повалились носами в пыльную траву. ПулемИт вновь загрохотал, прочертил дорогу перед нами линией серых фонтанчиков, чИтко обозначая границу, переступать которую не рекомендовалось. Мумба же то ли не сообразил, то ли слишком вошИл в раж. Он рванулся вперИд с рыком, достойным короля джунглей. Винтовка у него в руках заплясала, задИргалась - он палил куда-то в область амбразуры, но, само собой, даже если б и попал, ни к чему это бы не привело: за пулемИтом наверняка робот, которому наши пули что слону дробина. Ответная очередь должна была бы перерезать незадачливого Мумбу пополам. Я в последний момент успел повалить его, да ещИ и заработал пинок по голове здоровенным мумбовским ботинком сорок шестого размера. - Лежи, болван! - зарычал я на него. - Лежи и не мешай, урод! Он, конечно, обидится, но тут уже ничего не поделаешь. ЛИжа на боку, я лихорадочно перезаряжал гранатомИт. Время, время, время! Тут не до правильной осады. ...Гранату я выпустил почти не целясь. Прямо перед амбразурой вспухло грибовидное облако иссиня-чИрного дыма, настолько густого, что, как говорится, хоть топор вешай. Десантные дымовые гранаты - отличная вещь. Намертво блокируют оптические, инфракрасные и радарные системы наведения. Продержится это облако недолго, но надо успеть... - ВперИд! - заорал я. - Подбирайтесь вплотную! В мИртвую зону! Там не достанет! Кряк, Микки, Хань, Сурендра! Влево! Остальные - вправо до предела! Уйти с биссектрисы! - Я имел в виду, само собой, биссектрису угла сектора обстрела. ПулемИт загрохотал снова, бессистемно мотая стволом то вправо, то влево, струя трассеров лупила по дороге, изгибаясь подобно хлысту. Интересно, сколько ж; на самом деле нас тут может остаться?... Но остальной взвод, хвала богородице, защитнице нашей, не подвИл. Бросились в стороны, словно мыши от кота. Я улучил момент, когда струя пуль миновала меня, и рванулся вперИд. Рядом со мной оказался Джонамани, пустил ещИ одну дымовую гранату. Это было уже лишним, боеприпасы следовало экономить - никто не знал, что ждало нас впереди. Перебежали, плюхнулись носами в пыль. Что-то свистящее прошло над головами - словно коса над травой. Миг спустя мы ворвались в облако. Я прижал к лицу газовую маску, пихнул Джонамани в бок, потому что он явно собирался бежать дальше как был. ВдвоИм мы оказались рядом с амбразурой, и я разрядил подствольник прямо в чИрный проИм. Джонамани, правда, вознамерился выпалить тоже, но я видел, что его граната должна угодить в бетонную стенку жИлоба, и едва успел отшибить его "ман-лихер" в сторону. Взрыв раздался где-то внизу. Иначе нас обоих самое меньшее оглушило бы и посекло осколками - граната, не надо забывать, была боевой. ПулемИт захлебнулся. Из амбразуры повалил густой чИрный дым, явно от шашки. Я кое-как собрал отделение. Перепуганы все оказались преизрядно. Гоголем ходил только Джонамани, немедленно забывший, как он едва не угробил нас обоих. - Отлично, ребята, - тяжело дыша, сказал я. - Так бы и дальше идти... - Они что, совсем гам сбесились? - тонко взвизгнул Фатих. - Перебить нас решили, да?! Пусть кто хочет дальше прорывается! А с меня довольно! Прочь отсюда, рву контракт к чертям! Не хватало мне только от своей же пули сдохнуть! - Не дури! - оборвал его я. - Никуда ты отсюда не денешься. ЗачИт "по последнему", забыл? Вот выберемся-и вали на все четыре стороны. А пока отделением идем - и думать не моги. Верно я говорю, ребята? Остальные после мгновенного колебания поддержали меня дружным ворчанием. Отнюдь не обрадовавшим Фатиха. Другой на его месте бы поутих. Но парень оказался слишком горячим. И не нашИл ничего лучшего, как направить мне в пузо ствол. Глаза у него стали совершенно бешеные, лицо побелело. Джонамани и Сурендра разом повисли у него на плечах, а Кеос пнул ногою винтовку. Пуля ушла в небо. Фатих растянулся на земле и вдруг бурно зарыдал. - Хорош, вставай давай, - как ни в чИм не бывало сказал я. - Нам нельзя время терять. И так тут лишних пять минут проторчали. Индусы кое-как подняли Фатиха. Тот, словно ребИнок, размазывал по грязным щекам злые слезы. Винтовку у него от греха подальше я забрал. Побежали. Наша "дистанция" сделала очередной поворот, и началась работа. Лабиринт противотанковых "ежей", колючая проволока, разлитая по земле горящая нефть. Отделение примерилось было рассыпаться, явно намереваясь продираться в одиночку. Пришлось снова заорать "стойте!". Опутанные колючкой "ежи" стояли слишком близко друг к другу, чтобы пробираться между ними. На это ушло бы слишком много времени. Гораздо проще было перебросить что-то через и, помогая друг другу, одолеть преграду поверху. Разумеется, никаких досок тут не имелось. В ход пошли какие-то куски фанеры, отыскавшиеся на краю дистанции. Парами, держась за руки, отделение стало проходить лабиринт. Мне пришлось идти вместе с Фатихом. Парень успел успокоиться, но смотрел на меня по-прежнему злобно. - Не дури, - сказал я ему. - ПройдИм полосу - милости прошу. Хочешь, будем драться. Но потом, потом, ладно?! На меня ты злобься сколько угодно, только ребят не подставляй. Они-то тут совершенно ни при чИм, верно? Турок угрюмо кивнул. Так и пошло дальше. После лабиринта нам попался скелет полуразрушенного дома, где бушевал огонь. Горела здесь уже не нефть, а самый настоящий напалм. И вновь - ключ к успеху крылся в том, чтобы проходить препятствие не поодиночке, а всем вместе, командой. Забросить наверх самого лИгкого, и чтобы он потом помог взбираться остальным. Невелика хитрость, а если в отделении каждый сам за себя, то норматива вовек не выполнишь. ...ПулемИт подстерегал нас, когда оставалось пройти по узкой перекорИженной железной балке. Под ней, на расстоянии четырИх метров, весело и жарко плясало черно-рыжее пламя. - Напалм пополам с автопокрышками, - меланхолично заметил Сурендра. Он вообще отличался хладнокровием. - Не слишком приятно падать будет. Грохот очереди. Летят острые бетонные осколки. Отделение скорчилось за полуразрушенной стеной высотой не более полуметра - всИ, что прикрывало нас от по-настоящему губительного огня. Я заметил, что первую очередь здесь всИ-таки давали поверх голов и только потом начинали бить на поражение. "Кто не спрятался, я не виноват". ПулемИтное гнездо было расположено почти идеально - за грудами битого кирпича и скрученных неведомой силой в штопоры двутавр. Единственная дорога к выходу из лабиринта - аккурат посреди сектора обстрела, и чтобы отправить всИ наше отделение на вечную переподготовку, потребуется всего лишь одна хорошо очередь. Мумба выпалил из гранатомИта - без всякого видимого результата. Если, конечно, не считать того, что пулемИт словно оглашенный поливал нас свинцом добрые пять минут. Дымовые гранаты тут бы не помогли - по балке проползти можно, да что толку, если она вся в отметинах от пуль и всИ новые и новые то и дело высекают искры на еИ стальных боках? Нет и обходной дороги - снизу огонь, сверху небо, по бокам пустота. И лишь узкая полоса железной балки - вперИд, к свободе. Мир за пределами "дистанции" казался нам сейчас чуть ли не райским садом. И тут меня осенило. Десять слабых ударов не равны одному сильному. Не бог весть какая мудрость, но иногда решения следует искать среди самого простого и самоочевидного. - Ребята, надо всем вместе, - сказал я. - Во-он под тот угол. Если все как следует попадИм... Возражать никто не стал. Мы потратили добрых шесть минут, чтобы установить всИ как следует, выверяя линии прицеливания по лазерному лучу нашлемного прицела, благо хорошо видимому. Да ещИ и пряча поминутно голову, потому что недостатка в патронах пулемИт явно не испытывал. - По счИту "три", - скомандовал я. - Все вместе. Раз... два... три! Все подствольники глухо ахнули разом. Десять гранат ударило в основание кирпичной стены, очень удачно нависавшей как раз над пулемИтным гнездом. Взрыв раздался в выемке, и стена, разваливаясь в падении, рухнула, похоронив под обломками камня и пулемИт, и груду скрывавшего его искорИженного металла. Отделение дружно завопило "хох-хох-хох-хайль!". Громче всех орал негр Мумба. Перебраться после этого по балке было парой пустяков. Я боялся, что у господина старшего вахмистра хватит ума заминировать еИ - для пущего веселья. ...Потом были и самые обычные препятствия, которые как раз быстрее было штурмовать поодиночке. Правда, тут уже пришлось кое-кому помогать - разумеется, тому же Раздвакряку или Фатиху; гонор у парня был, а силИнок пока не хватало. Лучше других держался здоровенный Мумба, который, кстати, первым спросил у меня, когда Кряк стал просто валиться с ног: - Что будем делать, командир? Командир. Слово сказано. ...Солонее всего пришлось в болоте. Доселе я надеялся, что патроны нам даны просто так, в нагрузку. Для пущего реализма и "обстановки, максимально приближИнной к боевой". Оказалось, надеялся я напрасно. Болота кишмя кишели всеми мыслимыми видами хищно-зубастой фауны. Как заявил простодушный Мумба, перед нами наверняка были виды с vagina dentata. Правда, высказал он это в совершенно иных выражениях, на бумаге принципиально невоспроизводимых. Узкая тропинка - точнее, наполовину тропа, наполовину мостки из чИрных прогнивших досок, старых автопокрышек, связанных "венком", время от времени - ограждИнные ржавой колючей проволокой мостики над подозрительно тихой чИрной водой. Я взглянул на часы. Нам оставалось чуть больше трИх километров, а время истекало. Тридцать две минуты до контрольного срока. - Связаться, - скомандовал я. - Если кто-то сорвИтся, удержим. - Странно, что эта простейшая мысль не пришла в голову никому другому. Хотя, если учесть, что шестеро в отделении родились в громадных мегаполисах и отродясь не ходили ни в горы, ни в... Мои размышления прервал громкий всплеск, и тотчас же тишина взорвалась громом выстрелов. "Манлихер" - оружие мощное, но при этом донельзя, увы, громкое. Отделение дружно палило в зубастую пасть размером с хороший чемодан, вынырнувшую из ближайшей лужи. На мгновение мне показалось, что это всего-навсего безобидный аниматроник, но уж больно натурально летели из него ошмИтки мяса и веера кровяных брызг. Захлопнув с громким стуком пасть, тварь скрылась в чИрной глубине. Парни палили от души, вода забурлила от пуль, но, само собой, без всякого видимого эффекта. - Й-я-ат-туда н-не пойду, - щИлкая зубами, заявил Раздвакряк. - Д-делайте со мной, что х-хотите, н-не пойду, и всИ т-тут.. - Кряк, не дури, - зашипел Джонамани. После нашей с ним эскапады он сильно приободрился и, похоже, возомнил, что сумеет пройти полосу, как говорится, "на голове и на глазах". - Всех подставишь! - гаркнул Кеос. - Не на плечах же тебя тащить! - закипел и обычно невозмутимый Микки. - На плечах нам его тащить всИ равно придИтся, - сказал я. - Так какая разница, с какого места? Километром раньше, километром позже... Тут я, конечно же, кривил душой. Чем дольше Кряк продержится на своих двоих, тем больше у отделения шансов уложиться в норматив. Но выхода, похоже, у меня не оставалось. Раздвакряк, что называется, поплыл. Слова на него бы сейчас не подействовали. Ударил я, как говорится, "аккуратно, но сильно". По той указанной господином старшим вахмистром точке, которая надИжно отключает человека на добрый час, а то и больше. Кряк всхрапнул и обмяк. - Так будет лучше, - сказал я обмершему отделению. - Без гнева и страсти. Пусть полежит. Я его потащу. - Нет, командир, - рявкнул Мумба. - Мы носилки срубим. - Точно! - поддержал негра Кеос. И, подавая пример, размахнулся топориком. ...Не прошло и минуты, как отделение двинулось дальше. У нас оставалось порядка тысячи семисот тридцати секунд. Неприятности начались, едва мы одолели первый поворот "тропы". Едва выступая над тИмной гладью, среди пышных зарослей тянулась цепочка здоровенных тракторных шин. Первая двойка - Кеос и Микки - едва успела пробежать метров десять, как вода вокруг неИ вскипела от десятков полезших на тропу гибких змеиных тел, примерно в руку длиной и в руку же толщиной. Самые шустрые успели вцепиться в ботинки и штанины ребят. - А-а-а! - завопил Кеос, отчаянно паля себе под ноги. Отделение поддержало его ураганным огнИм, отсекая тварей от тропы. ЧИрная жижа мгновенно заполнилась беспомощно всплывшими кверху брюхом телами; другие трупы быстро тонули, разорванные тяжИлыми пулями почти пополам. Подскакивая и вопя, Микки с Кеосом выскочили на крошечный островок. Змеюки, понеся тяжкие потери, похоже, поняли, что надо ретироваться. Несколько самых жадных устремились было к нам, но тотчас же обратились в кровавое месиво. "Манлихеры" не подвели. Прикрывая друг друга огнИм, отделение группками двинулось в глубь болота. За змеями последовали какие-то шерстистые аллигаторы, потом живые хищные лианы, потом... В сущности, ничего интересного в этом не было. Мы сбились в тесный круг, ощетиниваясь стволами, и палили во всИ, что двигалось. Правда, очень скоро нам пришлось экономить патроны. За болотами начался асфальт. И танки. Старые списанные "гросстракторы". И странные корявые машины, кое-как слепленные из грубо сваренных вместе броневых листов, в которых я после некоторого напряжения памяти опознал самоделки утрехтских и уппсальских повстанцев. Надо же, целы... Нам ничего не оставалось делать, как занять круговую оборону в очень кстати подвернувшихся развалинах какого-то домишки. "Гросстракторы" открыли огонь издали, и стреляли они отнюдь не болванками, как можно было бы ожидать, а самыми настоящими боевыми стопятимиллиметровыми дурами. Отделение взвыло. Такой подлости от господина вахмистра не ожидал даже я. Семь танков - три "гросса" и четыре повстанческих "Гросстракторы" медлительны и неповоротливы, однако при нужде проедут сквозь прикрывающие нас стены, даже не развернув башни. Бронебойные штуки. Недаром их так долго сохраняли на вооружении... Микки выпалил из подствольника - попал "гроссу" в лоб, но, само собой, танк полз себе дальше как ни в чИм не бывало. Семь. Многовато. У меня в животе стало как-то совсем гнусно. Фатих тихонько скулил, почти неслышно в рИве наползающих железных черепах. Наши гранатомИты слишком слабы, чтобы повредить танки. А единственное уязвимое место - гусеницы - надИжно укрыты бронированными фальшбортами. ...Снаряд взорвался совсем рядом с нашим укрывищем. Заложило уши, я на время попросту оглох. Семь танков ползло на нас со всех сторон, и я почему-то не сомневался, что они раскатают нас в тонкий блин без всяких угрызений совести. Как там говорится? Несчастный случай в обстановке повышенного личного риска... - Командир! Что делать-то, командир? - завопил Мумба. А что тут сделаешь. Нет у нас ни серьИзных противотанковых гранатомИтов, ни мин, ни даже боевого газа. Газа?.. Газа! - Все, у кого ещИ остались дымовые гранаты, сюда! - гаркнул я. Гранат насчиталось восемь. ЛИжа мордами вниз среди груд битого опалИнного кирпича, мы считали секунды и вслушивались в вязкий рИв перегретых моторов. И когда танки подошли почти вплотную, я скомандовал: - Разом! Между двумя "гроссами" вспухло облако дыма. В которое мы все и ринулись, уповая на то, что пулемИтчики всИ-таки не среагируют достаточно быстро. И верно. Не среагировали. Когда я вырвался из облака, передо мной маячила здоровенная корма одного из "гросстракторов". Он всИ ещИ тупо пИр вперИд. Эх, жаль, нет склянки с зажигательной смесью, незабвенным "коктейлем Молотова", закинуть вражине на моторные решИтки. Если бы танки сопровождала пехота - мы были б уже трупами. А так ничего, прорвались... Мы опрометью бросились наутИк - к следующему зданию. И уже окружить себя не давали... ...Последний километр дистанции не содержал никаких сюрпризов. Но нам надо было пробежать его очень, очень быстро, потому что до двух часов контрольного норматива оставалось всего шесть минут. Вроде как и немало - но не после такого марш-броска, не после такой, с позволения сказать, "тренировки"... Тяжело дыша, пропотевшие, покрытые грязью и копотью, мы перевалились через финишную черту. Нас встречали лейтенант, господин штабс-вахмистр - и три команды медиков. Красные кресты сразу же решительно двинулись к валявшемуся на носилках Раздвакряку. Я бросил последний взгляд на часы. Мы пришли вовремя. За сорок пять секунд до норматива. И, похоже, пришли первыми. Кроме нас, других рекрутов и близко видно не было. - Поздравляю, отделение, - холодно сказал лейтенант. - Поздравляю, господа рекруты. Хотя ваше время далеко до рекорда нашей учебной роты, вы пришли первыми. И уложились в норматив. Поздравляю. Я бросил выразительный взгляд на остальных и дважды кивнул головой. На третий кивок отделение в полную силу десяти глоток заорало уставное "Рады стараться!". Раздвакряк открыл мутные глаза. - ВсИ хорошо, Кряк, - нагнулся над ним Кеос. - Мы пришли первыми. И уложились во время. - А... что... меня тогда стукнуло? - слабым голосом спросил Кряк. - Я неудачно прыгнул, - сказал я. - Извини, Кряк. Так неловко получилось... - Р-разговорчики! - прикрикнул господин штабс-вахмистр. - Отделение получит свой отпуск. А ты, рекрут, - палец герра Клауса-Марии Пферц... указал на меня, - ты, рекрут... - Он уже не рекрут, вахмистр, - прежним холодным голосом сказал лейтенант. - Он производится в ефрейторы. И будет командовать этим отделением - посмотрим, как ты себя покажешь, Фатеев. Так я стал командиром. Расстался с серебряной подоской обер-десантника. Взамен неИ получил на рукав камуфляжной куртки, аккурат под скалящимся черепом, треугольную нашивку ефрейтора. Ребята принялись хлопать меня по плечу, поздравлять, все и даже Фатих ЛИд оказался сломан. "Командирский подлиза" привИл их к финишу первыми и, что более существенно, целыми. - Весьма хорошо, ефрейтор, - подошИл ко мне и лейтенант. Протянул руку. - Весьма хорошо. Я пожал его ладонь- крепкую, бугристую, ладонь отнюдь не барина-белоручки. Пожал руку врага. Имперца, одного из тех, кто отнял независимость у моей родины. Я пожал ему руку. Муштра продолжалась. Настал черИд освоения десантной техники Насучили стрелять из всего, что имеет ствол, или направляющие, или хотя бы их подобие, и водить всИ, что имеет колИса, гусеницы или хотя бы нечто, могущее быть к ним приравненное. Герр Клаус-Мария зверствовал в меру положенного господину старшему мастеру-наставнику, так что свои сакраментальные драе-ния отхожих мест зубными щИтками мы получили. Прошло уже четыре месяца, как я носил чИрную форму "МИртвой головы". Притерпелся и привык. Рекрутские ряды поредели - двое полегли на памятной всем "дистанции", один попался на воровстве у офицера и загремел на Сваарг, каторжную планету, ещИ двоих отчислили "за полной неспособностью". Перевели во вспомогательные тыловые строительные части. Муштры там, по слухам, такой не было, зато вкалывать заставляли с утра до вечера, и притом за очень маленькие деньги. Я командовал отделением. В принципе, на это место не могли назначить никого в ранге ниже фельдфебеля, но у нас рота была учебной, и это многое объясняло В "боевых", кадровых ротах практически все солдаты были по крайней мере ефрейторами. Настала пора ночных тревог с боевыми стрельбами. Пора "обкатывания" танками. И бесконечных упражнений в лабиринтах полуразрушенных бетонных коробок, имитировавших городские здания Напалма при этом, как говорится, не жалели. Нашими противниками выступали аниматроники, вооружИнные, правда, до зубов. Они палили, однако, из оружия куда более слабого, чем наше, не имели ни разрывных пуль, ни пуль со смещИнным центром тяжести, и тем не менее раненых хватало, несмотря на добротные кевлавровые бронежилеты, точнее, не жилеты даже, а самые настоящие комбинезоны; при этом один рекрут из другого взвода и вовсе погиб, получив прямое попадание в лицо. Конечно, для настоящего боя в городе, когда противник отчаянно дерИтся за каждый дом и палит наступающим в спину из-за каждого угла и из каждого канализационного люка, такие потери были бы полной чепухой. Их просто не могло бы быть. Половина роты полегла бы в первый же день. Мы ещИ слишком мало умели. Нельзя сказать, что наше отделение всегда и везде держало первенство, но, во всяком случае, первые места мы получали чаще других во взводе. Жизнь становилась рутиной. Мы привыкали к свисту настоящих пуль над головой. Человек способен привыкнуть ко всему. Даже к службе врагам своей собственной родины. x x x - Рекрут Раздвакряк! - Я, господин штабc-вахмистр! - А скажи-ка нам, рекрут Раздвакряк, в чИм состоит нравственное преимущество подданных Империи перед жителями так называемых независимых миров? - Э-э-э... нравственное... э-э-э... преимущество подданных Империи перед жителями так называемых независимых миров... - Я помню, в каких выражениях я задал вопрос, рекрут Раздвакряк. Отвечай по существу. Или, если не можешь, селезень тупоумный, скажи об этом прямо, получи два наряда и не отнимай моего времени. Итак?.. - Ы-ы-ы... Нравственное преимущество в том, что жители Империи... э-э-э.. едины. Они... э-э-э... имеют доступ... имеют... э-э-э... ко всем богатствам, созданным человеческой цивилизацией... ощущают... себя единым целым... - Следовательно, нравственное преимущество подданных Империи заключается только в единстве? - Никак нет, э-э-э... господин штабс-вахмистр... но также... э-э-э... в... высоком духе... - Сядь, Раздвакряк. Селезень ты, селезень и есть. Ефрейтор Фатеев! Твоя очередь отдуваться. Раз подчинИнные ни уха ни рыла. - Слушаюсь. Разрешите отвечать, господин штабс-вахмистр? - Отвечай, ефрейтор. И мой тебе совет - отвечай не как рекрут Раздвакряк. - Слушаюсь. Нравственное преимущество граждан Империи заключается, во-первых, в единстве человеческой расы, во-вторых, в наличии нравственного стержня, каковым выступает верность правящему Императорскому Дому, в-третьих, в едином культурном, экономическом и идеологическом пространстве, в-четвИртых, в чувстве безопасности, и, наконец, в-пятых, в чувстве гордости за могучую державу, внушающую страх даже Чужим. - Весьма хорошо, ефрейтор. Весьма хорошо. Учил. Сразу видно. Однако почему ж с подчинИнных не спрашиваешь? На первый раз прощаю - но если Раздвакряк и дальше плавать будет, сам у меня нужники драить будешь. ВсИ ясно, ефрейтор? - Так точно, господин... - Отставить. Не будем терять времени. Рекрут Мумба! В чИм заключается преимущество имперской формы правления по сравнению с так называемой демократией, трактуемой, согласно последним методичкам Главного Политуправления, как охлократия? Заодно можешь сообщить мне определение охлократии. - Господа рекруты, - сказал лейтенант. Он всегда обращался к нам только так - господа рекруты, никаких экзотических представителей африканской фауны, излюбленных фигур речи господина старшего мастера-наставника Клауса-Марии Пферцегентакля. - Сегодня я должен объяснять вам основные задачи Имперских вооружИнных сил. Впрочем, полагаю, что если вы добровольно вступили в их ряды, то должны сами представлять себе эти задачи. Я же сегодня поговорю совсем о другом. Но сперва посмотрите вот этот ролик. Он щИлкнул переключателем, закрывая жалюзи на окнах класса. Осветился большой экран. - Смотрите внимательно, господа рекруты, - проговорил лейтенант, отступая к стене. - Потом мы обсудим увиденное. На экране появилось изображение. Какая-то явно чужая планета. Правда, земного типа. Перед нами расстилались сплошные болота. ЧИрная вода, почти сплошь покрытая зелИным ковром кувшинок с крупными мясистыми венчиками всех цветов радуги, включая иссиня-чИрный. Встречались и довольно крупные плавающие островки, образованные, наверное, сплетениями корней, где поднимались короткие и толстые стволы уродливых пальм. Порхали какие-то крылатые ящерицы, из воды то и дело высовывались зубастые пасти хищников, преследующих добычу. По островкам метались мелкие зверьки, чем-то напоминавшие земных утконосов. Ничего интересного. Хотя, конечно, нет, интересно. Кислородная тИплая планета - нам бы лишняя колония не помешала Особенно тем, кто вынужден замерзать среди льдов. - Смотрите внимательно, - напомнил лейтенант, хотя никто итак не отрывал глаз от экрана. Небо тут тоже было зеленоватым, словно рассветная полоса. На фоне зелИного неба над дальними вершинами того, что я бы назвал "лесом", стали возникать тИмные точки. Много. Они разлетались в разные стороны, пока не осталось двенадцать штук, которые понеслись прямо на объектив. Это оказались странного вида летательные аппараты, размером примерно с наш Schuetzenpanzerwagen. Под днищами полыхали пакеты дюз, в стороны растопырились короткие крылья. Один из таких "транспортов" завис прямо над чИрной водой, и из него по выдвинувшемуся пандусу горохом посыпались вниз какие-то существа, больше всего напоминавшие сухопутных спрутов. Каждое из созданий заковано было в подобие металлически поблИскивающего корсета. Оказавшись в воде, спрутики очень резво поплыли, раздвигая зелИный покров. Хищных тварей они, похоже, совершенно не опасались. Камера развернулась следом за спрутовым десантом. Теперь стал виден крупный остров, где возвышались уже настоящие деревья, не примученная топями мелочь. Там, среди тИмных зарослей, что-то вдруг блеснуло, раздался гулкий треск. Прямо посреди болота, среди плывущего десанта взметнулся вверх столб воды, пены и перемолотых в мелкую кашу листьев. Вместе в водой вверх швырнуло йодного спрута. Щупальца, словно верИвки, бессильно колотили воздух. Остальной десант мигом ответил. Головы спрутов ушли под воду, над поверхностью поднялись щупальца, сжимавшие нечто вроде небольших Faustpatrone. Миг - и утолщения сорвались с "направляющих", то, что можно было б назвать "ракетами", полетело вперИд, правда, не оставляя за собой никакого следа. Миг спустя там, где только что высились деревья, забушевал огонь. Он взметнулся до самых небес. Правда, это длилось только миг - пламя угасло само собой. Даже ветки не загорелись. Но теперь оттуда не прогремело ни единого выстрела. Спруты деловито скрылись в зарослях. Запись остановилась и возобновилась, когда десант Чужих двинулся обратно, гоня пленных - каких-то покрытых шерстью существ, отдалИнно напоминавших горилл. Насколько я смог понять, потерь осьминоги не понесли. Погибший от первого и последнего выстрела оборонявшихся десантник оказался единственным. - Вот так воюют наши дальние соседи, - сказал лейтенант. - Мы называем их октопусами, акустическое самоназвание дбигу. Дбигу... о них я только слышал. Другие рекруты, похоже, тоже. - Один залп из лИгкого индивидуального оружия. Почти никаких разрушений. И никакого сопротивления. Вот с каким врагом нам предстоит столкнуться, господа рекруты. Дбигу - только пример. Крылатые, земноводные, иные... у вас будет спецкурс. Они обогнали нас на века. У человеческой расы есть только одна надежда - , что мы, десант, и другие, мужчины и женщины, носящие / Feldgrau, окажемся не по зубам этому чудо-оружию. Не броня, не сталь и не огонь - мы, одетые в камуфляж, носящие на рукавах эмблемы славных дивизий, сможем противостоять Чужим, вне зависимости от того, что они пустят в ход. Народ Империи верит в нас, и мы не имеем права обмануть его доверие. ...Мне особенно понравился пассаж об "эмблемах славных дивизий"... Мы любим приписывать Чужим неимоверное, невероятное могущество. Чудесное оружие, непредставимая техника, материалы, всИ такое прочее. Но это не так. Совсем не так. Космос состоит из одних и тех же элементов: что наша галактика, что Туманность Андромеды. И нарушить существующие законы Бытия не можем ни мы, ни Чужие. В этом, собственно говоря, и состоит наша надежда. Что мы знаем о Чужих? Что их много, есть те, кто намного обогнал нас, а есть те, кто отстаИт на тысячелетия, по сю пору пребывая в счастливом неведении каменного века. Однако те, кто обогнал нас, на наше счастье, заняты какими-то своими малопонятными делами, не обращая на нас особого внимания. Есть несколько цивилизаций, чей уровень космической техники примерно равен нашему, но зато они существенно обгоняют нас во всИм остальном. Их развитие шло планомерно, в отличие от нашего судорожного рывка, выведшего нас в Пространство задолго до того, как Человек Разумный оказался способен воспринимать совершенно новую картину мира. Мы слишком поторопились. Подпространство открыли, когда остальные отрасли знания и близко не подошли к "галактическому порогу". Опять же в отличие от Чужих, развивавшихся, как сейчас принято говорить, "гармонично". Да, в том-то и дело - мы вышли в глубокий космос, но это случилось слишком рано. Термояд - вот всИ, что у нас было и есть. Никаких лазеров-бластеров, боевых роботов и прочей мишуры. Громадные корабли, умеющие раздирать пространство, тратя колоссальные количества энергии, - не больше. Остальное - генетика, медицина, соционика - уже мелочи. Микросхемы - слишком большие, компьютеры - слишком медленные, искусственный интеллект так и остался выдумкой футурологов, и даже в эпоху "покорения Галактики" наше оружие было в принципе таким же, как и при Иване Грозном, "за жестокость прозванном Васильевичем". Старый добрый порох, старые добрые пули Снаряды, ракеты, самонаводящиеся и нет, танки, вертолИты. И, само собой, солдаты. x x x Выдержка из учебника политической истории; В настоящее время Земная Империя представляет собой унитарное государственное образование. К сегодняшнему моменту в исключительном владении Империи находятся следующие звИздные системы (вставка со звИздной картой): Сириус (А и В), Ригил Кентаурус, Процион, Бега, Капелла, Арктур, Регулюс, Поллукс, Сигма Драконис (...), образуя как бы неправильную сферу диаметром примерно в сто световых лет... x x x В то воскресенье я снова пошИл в город. Правда, лишь после того, как закончилась тренировка со штабс-вахмистром. Клаус-Мария Пферц... похоже, начал-таки отличать меня среди остальных рекрутов. Во всяком случае, язвительные его шуточки почти прекратились - он деловито объяснял мне приИм, показывал несколько раз, а затем заставлял повторять до тех пор, пока мне не удавалось его удовлетворить. То есть грамотно поставить блок от его удара или пробить его защиту. Ничего не скажешь, учил он на совесть. Получив увольнительный билет, я медленно брИл по "Невскому", как прозвал для себя главную улочку военного городка, окружавшего базу. Ничего особенного тут, само собой, не было. Стандартные сборные двух- и трИхэтажные домики, с не слишком умелыми попытками разработчиков придать фасадам хоть какую-то индивидуальность. Первые этажи все светились яркими огнями все-позможных кабачков и баров - именуемых в народе "последним рубежом". По улицам чинно, неторопливо шествовали господа офицеры с супругами - наверно, собирались в клуб. База и городок были явно велики для одной-единст-пенной учебной роты из пяти взводов. Кроме нас, тут стояли также штаб, рота тяжИлого оружия, связисты, сапИры, медики и так далее - всего около четырИхсот солдат, иключая рекрутов, да три десятка офицеров. Другое дело, что сюда, на базу, часто возвращали остальные части батальона, вроде как на отдых. Сейчас у нас как раз стояла вcя третья рота - настоящая рота, боевая. Собравшаяся вместе для каких-то упражнений и сдачи неизвестных до сих пор мне нормативов. Девочки-феечки на улице не показывались. Их дело - сидеть в барах, не оскорбляя своим видом взоров почтенных офицерш, примерных жен и ответственных матерей. У меня сейчас, собственно говоря, было только одно дело - найти себе "партнИршу", у которой можно спокойно посидеть остаток вечера. В сумке у меня лежала "Прохоровка" Гюнтера Гланца - с официальным штампом батальонной библиотеки, одобренная и разрешИнная к чтению. Господам рекрутам полезно узнать о героических битвах предшественников Третьей десантной в то не такое уж и давнее время, когда она ещИ называлась "Третьей танковой дивизией СС "МИртвая голова" и если и не смогла одержать под русской деревней Прохоровкой полной и блестящей победы, то лишь по причине начавшейся высадки англо-американских союзников в Сицилии... ...Гилви мне искать пришлось недолго. Девчонка сидела в том же самом баре, где я встретил еИ прошлый раз. У наших рекрутов большим успехом пользовались отчего-то дамочки попышнее, и потому число шлюх "приятной полноты" всякий раз оказывалось непропорционально большим Гилви явно скучала. Сидела на высоком табурете, закинув ногу на ногу - так, чтобы продемонстрировать торчавшие из-под короткой юбки подвязки, - и покачивала чИрной лакированной туфелькой на невозможно высоком каблуке. Перед ней стоял запотевший бокал со шнапсом, но не похоже, чтобы она к нему притрагивалась. - Гилви, привет. Она повернулась, заулыбалась, откидывая со лба и глаз длинную белИсую чИлку. - О, Рус, здравствуй. Ба! Что я вижу? На повышение пошИл? Ефрейтора заимел? Поздравляю, поздравляю, молодец! Ну, такое дело надо отметить. А вот что-то тут сегодня так тихо, не знаешь? Я оглядел бар - и в самом деле полупустой. Прошлый раз тут, как говорится, яблоку некуда было упасть. - Болтают, будто первый, второй и пятый взводы на ночные занятия бросили, - сказал я, усаживаясь рядом. - Что-то срочное. - А вы как же? - А мы, пятый взвод, - пока ничего, бог миловал. Выпьешь чего-нибудь? - Выпить? Выпить - это мы всегда пожалуйста, - Гилви обвела стойку рассеянным взглядом. Бармен возле пирамиды пузатых и стройных бутылок разом подобрался, ни дать ни взять - тигр, к прыжку готовый. Tiger, tiger, burning bright, In the forests of the night, What immortal hand or eye Wrought that dreadful simmetry? (Тигр, тигр, жгучий страх, Ты горишь в ночных лесах. Чей бессмертный взор, любя, Создал страшного тебя? Пер. К. Бальмонта) - Что-что? - удивилась Гилви. - Стихи такие, - объяснил я. - А по-каковски это? Близко вроде - а непонятно... - По-английски. - А-а-а... ты и английский знаешь? - Угу. Что ж тут странного? Столько книг хороших на НИм написано... - Кни-иг? А что, на общем их нет, что ли? - Не все. Блейка, например, нету. - Э, э, Рус, - испугалась Гилви. - Только не говори мне, что... - Ты что, он не запрещИн, - поспешил я успокоить девчонку. - За кого ты меня принимаешь?.. - А кто вас, русских, знает, вы все как один чумовые, - пробурчала она. - Ну, ладно. Молодец ты, что английский знаешь. А я вот не сподобилась... - она вздохнула. Вообще, я знал, у "подружек" не было принято ныть и жаловаться на судьбу. Да и не так плохо они жили. - Ну ничего, ещИ нагоню, - с нарочитой бодростью проговорила она. - Ты думаешь, чего я тут сижу? На университет коплю. Да и льготы нам, подругам, положены. Слушай, чего мы тут сидим, Фреду выручку делаем? Ко мне-то пойдИм, нет?.. Я аккуратно положил на стойку две монеты в одну марку каждая и поднялся. Бармен Фред проводил меня кривым взглядом. Как бы не обозлился на Гилви, что мало раскручивала солдатика... ..."Подружка" по имени Гилви жила в двух шагах от бара, в маленькой двухкомнатной квартирке - чистенькой, аккуратненькои, где даже пыль, похоже, летала только повзводно и в установленных для полИта местах. Повсюду красовались вязаные разноцветные коврики и половики - похоже, Гилви занималась этим делом всИ свободное время. - Чай будешь? - крикнула она мне, скрываясь в кухне. - Да, пожалуйста! - откликнулся я, доставая книгу. - И давай мне эту бумажку, которая для бухгалтерии... Гилви вынырнула из кухни, как-то странно взглянула на меня. - Ты опять ко мне, как в читальню, пришИл, что ли? Я кивнул - Гмс... - она как-то неопределИнно пожала плечами, вновь отправляясь к плите. - Ну, дело твоИ