... - Сейчас как раз "Властителей душ" показывать станут, - сказал я, заглянув в валявшуюся на подзеркальнике программку кабеля Гилви что-то промычала. Почти сразу же засвистел чайник, и я вошИл на кухоньку, предвкушая горячую кружку в руке и интересную книгу на коленях - пусть даже с ней всИ время хотелось спорить и возражать еИ каждому слову. - Спасибо, - я принял чашку из Гилвиных рук. Рядом с блюдцем появился серо-голубой "Листок учИта интимных услуг", имя: Гилви Паттерс, персональный общегражданский номер... номер ВУС... личный номер ИВ С... Я быстро проставил, где надо, против названий "услуг" птички с галочками и крестиками, широко расписался, аккуратно вывел в квадратиках слева внизу свой собственный военный номер. ВсИ в порядке. Гилви получит по высшей ставке. - Спасибо, - теперь поблагодарила она. Правда, с каким-то странным выражением в глазах, но я этому значения не придал. Меня это не касалось. Мне хотелось просто посидеть в тишине - или даже под бормочущий телевизор - и почитать, неспешно попивая горячий чай. И - ух ты! - даже с вареньем. Из широкогорлой древней стеклянной банки, сейчас таких уже не делают. - Сама варила? - не удержался я от вопроса. - Угу. Попробуй. Бабушка научила. Говорят, у меня неплохо получается. Я попробовал. - Бабушка не зря старалась, - сказал я. - Здорово, Гилви. Не, на самом деле здорово! Малина классная... - Спасибо, - Гилви неожиданно зарделась. - Ну... так я пойду, да? - Ага, конечно. Телик включи, мне он мешать не будет. - Ая? - Что "ты"? - Я тебе мешать не буду? - С какой стати? - удивился я. - Нет, конечно. Она выразительно подняла брови, но ничего не сказала. Повернулась, ушла в комнату. Я отхлебнул чаю и раскрыл книгу. ...К концу дня 11 июля 1943 года 5-я гвардейская танковая армия сосредоточилась в районе контрудара. Командующий Воронежским фронтом маршал Ватутин усилил армию генерала Ротмистрова 2-м гвардейским танковым Корпусом, 2-м танковым корпусом, 1529-м самоходно-артиллерийским полком, 522-м и 148-м гаубичными артиллерийскими полками, 148-м и 93-м пушечными артиллерийскими полками, а также 16-м и 80-м полками гвардейских миномИтов. Вернувшись в штаб, вечером 11 июля генерал Ротмистров передал своим частям приказ Ватутина, гласивший: "На рассвете 12 июля во взаимодействии с войсками 1-й танковой и 5-й гвардейской армий нанести решительный удар с целью разгрома противника юго-западнее Прохоровки и к концу дня выйти на линию Красная Дубрава - Яковлева". Я бы хотел оказаться там. В аду и грохоте столкнувшихся танковых лавин. Пятая гвардейская танковая армия, устремившаяся в самоубийственную атаку, - без малого две пятых машин (тридцать девять процентов, если быть точным) в еИ боевых порядках составляли лИгкие Т-70, не представлявшие практически никакой угрозы для тяжИлых "тигров", "пантер" и Т-IV - кроме как с дистанции пистолетного выстрела. ... Численность танков в танковых корпусах 5-й гвардейской танковой армии на 11 июля: 18-й танковый корпус: "Черчилъ" - 21; Т-34 - 103, Т-бОи Т-70-63; 29-й танковый корпус: KB - 1, Т-34 - 130, Т-60 и Т-70 - 85; СУ- 76 - 9; СУ-122 -12... 233 "тридцатьчетверки" и 148 лИгких танков, бесполезных даже в ближнем бою... Там умирали мои предки. На скверных "тридцатьчетверках" с ещИ более скверной оптикой - против первоклассных боевых машин Рейха, поражавших русские танки с двух километров - против жалких пятисот метров, с которых пушка Т-34 ещИ могла осилить немецкую броню. Пятая гвардейская потеряла в том бою три четверти своих танков. Но задачу она выполнила. Рейх не прошИл в Прохоровку. И пусть тот же Гланц задним числом теперь уверяет, что танковый корпус СС "и не собирался наступать". Пусть. Я знаю правду. Чай быстро кончился в кружке. Как хорошо, когда можно просто протянуть руку за чайником и... - Рус! - негромко окликнула меня Гилви. Я повернулся. И не то чтобы обомлел - не мальчик, слава богу. Но что изрядно удивился - это точно. Она стояла в дверном проИме. Как сказал бы какой-нибудь литератор - полуобнажИнная. Хотя я сам предпочитаю более простое "полуголая". Во всех обязательных к ношению "подружками" подвязочках, чулочках и прочих деталях женского нижнего туалета, названиями коих я никогда не интересовался. Далька, например, и лифчика-то отродясь не носила. Очевидно, Гилви, в свою очередь, как и dame гаупт-манн, следовала каким-нибудь методичкам Академии Военной Психологии. Наверное, всИ это должно очень сильно возбуждать. Не знаю, может быть, я ненормальный - с точки зрения методичек. У меня лично всИ это вызывает чувство стыда с поджиманием пальцев в ботинках. - Красивая? Нравлюсь? - осведомилась она, кокетливо выгибаясь. - Может, всИ-таки отложишь книжку и перейдИм к несколько более весИлым занятиям? - Гилви, - осторожно сказал я, не закрывая книгу. - Прости, пожалуйста, зачем тебе это надо? Прошлый раз всИ было хорошо. И тебе, и мне. Зачем всИ это... представление? Можно подумать, ты от желания умираешь. Господи, Гилви, я же знаю - у тебя тяжИлая, выматывающая работа. Работа, а не удовольствие. Удовольствия от очередного рекрута в твоей постели ты не получаешь. Совсем даже напротив. По-моему, радоваться надо, что мне от тебя ничего не нужно. - А ты думаешь, мне приятно, что ты на меня как на бревно смотришь? - вспыхнула она. - Что лучше всего меня б тут совсем не было? - Прости, Гилви, - я поднялся. - Не хотел тебя обидеть. Она скорчила гримасу. - Не хотел, не хотел, я знаю... Просто обидно, что я для тебя вообще не существую. В кои веки зашИл нормальный хороший парень - и на тебе... - Откуда ты знаешь, что я нормальный? - заметил я. - Нормальный бы, наверное, тебя бы успел уже раза два, а то и три... - Куда им! - Гилви махнула рукой, засмеялась. - Слабаки. Один гонор, и ничего больше. И каждый требует, чтобы ему сказали, будто бы он - самый лучший и способен за ночь сто девственниц осчастливить. Ты когда-нибудь осчастливливал девственницу, Рус? - Что-то не припоминаю, - сказал я, и мы оба засмеялись. С ней отчего-то было легко смеяться. И говорить. И даже господин штабс-вахмистр Клаус-Мария Пферц... в моИм изложении получался вовсе не извергом, каким его не без основания считали почти все рекруты, а забавным шутником. - Клаус-Мария? Вахмистр? - Гилви вдруг наморщила лоб, что-то припоминая. - Как же, как же... подружка про него рассказывала... ВошИл, такой весь из себя бравый, грудь в орденах, морда в шрамах. А потом... - она прыснула, - вдруг ей и говорит: "свяжи, мол, мне руки колготками, раком меня поставь, сама садись сверху и хлещи меня по голой заднице, как только можешь". Представляешь?... Я не слишком в это поверил, но тоже старательно расхохотался. Наверняка это тоже соответствовало какой-нибудь психологической методичке, рекруты должны смеяться втихую над начальством, чтобы кто-нибудь не разрядил в это самое начальство всю обойму. Отсмеялись. Выпили ещИ чаю. - Завидую я твоей девчонке, - вдруг сказала Гилви. - Мне б такого пария... когда с другой - можно, чуть ли не заставляют - он ни-ни... Чего она на тебя взъелась, не скажешь? Я всИ равно никому не расскажу. Да и не бываю я в ваших краях - знаю, там имперцев не любят... - Вот потому и она тоже меня... того, - не выдержал я. - Из-за того, что ты в армию пошИл? - ахнула Гилви. - Ну да. - Ну иду... вот глупая, - успела поправиться Гилви. - Империя, армия - это ж хорошо! У нас на планете армию все любят. - А откуда ты? - Третья Зета Жука. У нас, покуда Империя не пришла, плохо было. Ой как плохо! Лорды всИ под себя подгребли, сословия, цехи, ля-ля, тополя, туда не шагни, здесь не ступи, не суй своИ простонародное рыло к благородным, первую ночь - сеньору... - К земле не прикрепили, часом? - К тому всИ шло. Лорды друг на друга набегами ходили, жгли да грабили всИ подчистую. Мужиков и ребятню - в полон, баб - к плетню привязать в ряд, юбки на голову - и пожалуй, дружинушка, развлекаться. Оттрахают всех, уйдут... Ох, хлебнули ж мы горя. А потом армия пришла. Как раз "МИртвая голова" у нас и высадилась. В три дня порядок навели. Лордов, кто сопротивляться вздумал, - на осину. Без суда и следствия. Кто в леса вздумал бежать - объявили награду, выследили с помощью местных, окружили и взяли. Кто с оружием попался - опять же на осину. Кто сдался - каторга и поражение в правах. Но в живых оставили. Я после того поняла - если хочешь чего-то, держись, во-первых, Империи, во-вторых - армии. Правильные люди тут. Даже если любят, чтобы им руки колготками связывали, - она хихикнула. - Я, когда вербовалась, сразу сказала - отправьте, мол, туда, где "МИртвая голова" стоит. Или еИ части. Так вот сюда и попала. - Так ведь тяжко ж... - Тяжко? Парню разок-другой дать? Парню, который, может, мою сестрИнку от баронского дружинника спасать будет, ежели те вновь бунт учинят? Который голову свою под пули подставлять будет? Видела я их, как они дрались, как в танках горели, когда колонна в засаду угодила... Не смеши меня, Рус. А на всИ остальное... врачи есть. Психологи те же. Хорошие. Я нормальная буду, нормальная, и любить смогу, и кончать, извини, по-настоящему... И рожать тоже. И никто, главное, потом ничего не узнает. Проходила службу во вспомогательных частях. Ты не думай, у нас туг курсы разные есть. Учат, чему только захочешь. И компьютеры, и сети, и биотехнология, что угодно. И служба у нас тоже есть, так что, ежели кто эдак с ехидцей спрашивать начнИт - мол, знаем мы эти "части вспомогательные", "вагинально-давательные", - всегда ответить сможем. Да так, что второй раз спрашивать никому не захочется. Я ушИл, зная, что приду ещИ. ...Так мы стали друзьями. Я приходил к ней каждое увольнение. Вой сирен полоснул по нервам, вырвал из зыбкого предутреннего сна. Я почти что камнем рухнул вниз. Как ефрейтору и командиру отделения мне полагалась привилегированная верхняя койка. Почему и отчего она считалась лучше нижней, лежало вне пределов моего понимания, но ломать традиции и, как говорится, писать против ветра я считал глупым. Я здесь не для того. - Тревога! - надрывался металлический голос. - Боевая тревога! Три креста! Расписание "ВзлИт"! Срочный взлИт!.. Три креста и расписание "ВзлИт" означали, что весь личный состав отдельного десантно-штурмового батальона "Танненберг" в срочном порядке грузится в транспорты и стартует. Со всем штатным вооружением и боевой техникой. На базах остаются только по два-три человека "дежурного персонала". Они будут считать себя несчастнейшими людьми во всей Вселенной - но потом вполне может оказаться, что им очень, очень крупно повезло. МоИ отделение в полном составе уже рванулось к оружейной. Мне навстречу попался господин старший мастер-наставник Клаус-Мария - лицо красное, перекошенное, глаза такие, что лучше в них и не смотреть. Во избежание нервных стрессов и срывов. - Господин штабс-вахмистр... - Восстание! - проревел он. - Восстание на Зете-пять! Чужие восстали! Зета-пять. Понятно, почему нас подняли, - мы ближайшая к ней населИнная планета. Земной тип, кислородная атмосфера, богатейшие флора и фауна, мягкий климат, изобилие суши (в отличие от нас), вдоволь морей и океанов. Конфетка, а не планета. Правда, осваивать еИ начали недавно. Когда люди осмелели настолько, что дерзнули обосноваться на планете по соседству с Чужими. Да, на Зете-пять имелись Чужие. Конечно, не те, что владеют звИздными державами в районе Денеба или ядра Галактики. Чужие попроще, я бы даже сказал, примитивнее. Не так давно вышедшие из железного века и только-только начавшие формировать свои собственные племенные союзы. Но тут пришли мы. ч И презрительно назвали их "лемурами". Они и в самом деле походили на лемуров - покрытые мягкой шИрсткой, большеглазые, обитатели великих девственных лесов, где они облюбовали средние этажи древесных крон. На земле и на деревьях они устраивали маленькие делянки, рыхля их изогнутыми сучьями: железо у них пока ещИ было слишком дорого и редко. Жили племенами. Огонь знали, но не любили - были вегетарианцами и сыроедами. И, само собой, лучшими следопытами и охотниками, известными человечеству. И вот - восстали. Мирные, тихие лемуры. Они даже между собой не воевали. Конфликты улаживались ритуальным поединком, в котором, однако, не проливалось ни капли крови. Честно говоря, больших подробностей я не помнил. Лемуры числились потенциальным противником, как и все Чужие расы, жившие на одних планетах с людьми, но особенного внимания им никогда не уделяли. Никто не верил, что на Зете-пять возможен конфликт. Лемуры держали свои леса, которые колонистам были ни к чему - экспорт древесины в условиях космоса заведомо разорителен. На планете хватало равнин и речных долин, где поселенцы возделывали поля и сады - на Зете отлично приживались самые экзотические фрукты, мечта генетика. Не слыхал я и чтобы этих самых "лемуров" люди стали выдержать в рабстве или как-то угнетать - попробуй найди этих ловких малюток в непроходимых зарослях, да ещИ и на вершинах деревьев! Что-то непонятное. Скорее я бы уж поверил в начавшееся вторжение иных, куда более развитых и агрессивных рас, вдобавок похожих на нас в своИм безудержном стремлении к экспансии, неважно какой ценой - лишь бы захватить побольше "жизненного пространства". А тут - лемуры. "Дарю, как лемур лемуру эдакую муру..." Впрочем, я не мог долго предаваться размышлениям. Под вой сирен и полыхание прожекторов мы бежали к транспортам. Они уже давно не поднимались в воздух вот так, все вместе, таща в брюхе полностью всю роту с положенным ей тяжИлым оружием. Имперские корабли и транспорты вообще строились с размахом. Когда была возможность, солдат следовало перевозить в условиях, несколько, как говорится, приближИнных к человеческим. Не набивая трюмы под завязку, как мы мелких креветок в вакуумные контейнеры. На отделение полагался вполне приличный кубрик. Разумеется, все эти удобства были на самом пробивающем пространство корабле, который, как и положено, стартовать с планеты не мог. Для этого крейсера Глубокого Космоса были слишком огромны, так что никакие двигатели не подняли бы с поверхности этакую махину. К самым первым из них, что не покидали орбит, с планеты поднимались "челноки", разгоняемые примитивными жидкостно-реактивными двигателями. Потом появились движки атомные. Эти оказались получше, но зато каждый из них оставлял в атмосфере радиоактивный след как после небольшого ядерного взрыва в пять-семь килотонн. Тем не менее они помогли - когда строились уже настоящие "покорители пространства", настоящие корабли, на которых человечество достигло звИзд. И обнаружило, что землеподобные планеты с кислородной атмосферой и белковой жизнью - не такая уж исключительная редкость, хотя, конечно, попадались они куда реже, чем бесполезные газовые гиганты, подобные Юпитеру, откуда мы пока ещИ не научились извлекать ничего толкового. Может, со временем и научимся... Да, мы по-прежнему ломились через пространство. Хотя уже смогли обосновать теоретически существование тех самых сакраментальных "кротовых нор Пространства", "природных гипертуннелей", соединявших друг с другом звИздные системы. Правда, влезать в эти "норы" мы до сих пор не научились. Мало-помалу справились и с грязными, битком набитыми всевозможнейшими тяжИлыми изотопами выхлопами ядерных "челноков". На одном из таких, для чего-то размалИванном зелИными и коричневыми пятнами "летнего" камуфляжа, мы сейчас и поднимались на орбиту. Туда, где наматывала бесконечную спираль вокруг Нового Крыма изящная "Мерена", элитный скоростной клиппер, гордость "Танненберга" и всей достославной дивизии "МИртвая голова". Небольшой, но быстрый - даже в под- и надпространстве, как выяснилось, имеет значение масса покоя. Именно здесь, на "Мероне", я впервые увидел и услышал Иоахима фон Валленштейна, майора, командира "Танненберга". Он обратился к нам, когда стонущие от перенапряжения реакторы разорвали-таки неподатливую ткань пространства и клиппер ушИл в затяжной прыжок. На экранах мелькали звИзды - компьютеры транслировали имитацию "полИта" со сверхсветовой скоростью через обычное пространство, как если бы мы ехали на сакраментальном поезде из пункта А в пункт Б. От Нового Крыма к Зете-пять. Господин Иоахим фон Валленштейи говорил короткими энергичными фразами, и можно было представить, кик он расхаживает сейчас по мостику, резко рубя воздух ребром ладони. - Soldaten! Heute haben wir eine wichtige Pflicht zu veifullen. Wir mussen unsere Reichgenossen vom Feindhuten... Солдаты! Сегодня перед нами поставлена важнейшая идача. Защита добропорядочных и законопослушных граждан нашей великой Империи от наглых и кровавых посягательств Чужих. На планете Зета-пять имеет место мятеж. Лемуры осмелились пролить кровь наших собратьев по расе. Наш долг - спасти безоружных, вывести в безопасное место уцелевших и преподать аборигенам такой урок, чтобы онн раз и навсегда запомнили - не связывайтесь с людьми, в этой войне вас Ждут только муки и смерть. Наглый бунт должен быть подавлен в зародыше. Никому не позволено безнаказанно проливать человеческую кровь Наша эмблема должна стать символом ужаса, непреодолимого и неотвратимого. И неважно, кто стоит за спиной лемурьей смуты, - именно их руки держали оружие, от которого гибли наши старики, женщины и дети. Поэтому мы покараем исполнителей. И, не сомневаюсь, в свой черИд мы не только узнаем, кто вдохновил этих несчастных дикарей, но и принесИм наше возмездие к порогу вдохновителей. За фатерлянд! За Его Величество кайзера! За всю нашу расу! Хох-хох-хох-хайль! Зиг хайль! Переборки клиппера содрогнулись от согласного рИва сотен и сотен глоток, в упоении оравших "Зиг хайль!". Я тоже кричал. Хотя было донельзя противно. "Мерона" ломилась сквозь пространство на самом пределе возможностей своих реакторов. ЗвИзды так и мелькали в компьютерных "окнах". Такого вот безумного бега нам оставалось почти полных сорок часов. МоИ отделение валялось на койках. Кто в буквальном смысле плевал в потолок, кто пялился на красоток из раздела "Отдых" журнала "Императорский Десантник", кто резался в "морской бой" на деньги. Карты на борту были строжайше запрещены. И все в равной степени мандражили. Старавшийся казаться невозмутимым Микки шИпотом молился, и притом - по-немецки. Индусы сели в свои позы лотоса и уставились друг другу в глаза. Фатих метался по кубрику, словно лисица по клетке. - Сядь, турок, не мелькай, - раздражИнно бросил Мумба. Он как раз и сражался в "морской бой" с Раздва-кряком. - Без тебя то... Мумба осИкся. Недостойно императорского десантника проявлять столь неподобающие настроения прямо перед боем. Я сделал вид, что не расслышал, будучи поглощИн чтением. Собственно говоря, читать мне как раз сейчас не полагалось, а полагалось беседовать с личным составом, поднимая его, состава, боевой дух и готовность немедленно умереть за обожаемого монарха. - Муторно-то как, - вздохнул Кеос, отбрасывая в сторону "Десантника". ПолуобнажИнная красотка застыла, обиженно глядя с подогнувшейся страницы одним глазом. - Прям блевать хочется. Господин ефрейтор! А господин ефрейтор! Что в уставе говорится по поводу неодолимого желания рядового блевать перед боем? Во сколько марок штрафа мне это обойдИтся? - В пятьдесят, - сказал я, не отрываясь от книжки. - Выписать тебе квитанцию? - Так я же ещИ не блюю... - Тогда умолкни, Кеос. Не баба чай. - Не баба, не баба... - зло проворчал румын. - Посмотрим ещИ, кто из нас бабой окажется, когда под отравленные дротики полезем... - Угомонись, - сказал я, глядя на Кеоса поверх раскрытой страницы. - Никто тебя в заросли не погонит. Пока не пройдутся артиллерией, а летуны напалмом зелИнку не прочистят. - Я слышал - макаки эти и под землИй могут... - проронил Мумба. - Из туннелей вылезают - и ну горла резать... Я поднялся. Отделение и в самом деле нуждалось в беседе. И подъИме морального духа. С такими нытиками в бой идти - только сам погибнешь и их всех положишь. А мне надо, до чИрта надо выполнить этот первый боевой приказ. И не просто выполнить, а выполнить на "отлично", чтобы меня заметили... - Откуда бы ни вылезли - обратно уже не залезут, - меланхолично резюмировал Хань. Этот проделывал какие-то пассы руками - нет, не у-шу, что-то иное, вроде дыхательной гимнастики. Пожалуй, он был лучшим солдатом в отделении - и уже успел дослужиться до своего первого "обера" и полоски на погонах. - На что тебе, Мумба, винтовка дана? Девочек удовлетворять, если длины своего не хватит? Мумба немедленно взбеленился, поскольку за отсутствием каких-либо иных внятных достоинств очень гордился как раз длиной соответствующего своего органа. Как-то раз он поставил этим даже в тупик наших снабженцев - никак не могли отыскать подходящих по размеру защитно-профилактических средств. Поиски эта сопровождались обильной перепиской, донельзя казИнной, что делало всякое серьИзное еИ чтение невозможным - у всех начинались колики от хохота. - Тихо! - гаркнул я, приподнимаясь с койки. - Мумба, успокойся. Хань, заткнись. Не хватало мне только вас, уродов, от трибунала отмазывать. Помните, что бывает за драку в боевой обстановке? - Сваарг, - мрачно бросил Назариан. - Не хотел бы я там очутиться... - А что, уже бывать приходилось? - немедленно поддел его Глинка. Назариан метнул на чеха гневный взгляд, но ничего не сказал. Поднял отброшенный Кеосом журнал и зашуршал страницами. Я-то знал, что Назариан как раз бывал на Сваарге. Правда, не в качестве заключИнного - иначе его бы просто не взяли в армию, - а посетителя. Приезжал на свидание к сестре. Девчонка умудрилась вляпаться в какой-то "студенческий заговор" и получила десять лет по статье "за недонесение", поскольку щепетильная имперская Фемида не отыскала никаких доказательств еИ участия в подготовке покушения на местного гауляйтера, сиречь генерал-губернатора. - Тихо, ребята, - уже нормальным голосом сказал я. - Ничего не сделаешь. Взялся за гуж - не говори, что своя рубашка ближе к телу. Там сейчас на самом деле умирают. Дети, девчонки, старухи беспомощные. Или мы не мужики? Или мы не люди? - И боевые приличные к тому ж... - громким шИпотом сказал Раздвакряк. - И боевые приличные к тому ж, - согласился я. - Так чего ж не сделать дело, которое и правильное, и моральное, да за которое ещИ и платят? Что нам эти лемуры? Неужели нас хитрее? Мы же не идиоты - дуром лезть в заросли, верно? За пять часов до высадки с нами начали проводить последний инструктаж. Каждый взвод собрался вокруг рельефной, на компьютере смоделированной карты - место высадки с показанной ближайшей задачей. С нами был наш лейтенант и ещИ один офицер, в кожаной тужурке без погон, в простом чИрном берете, как у танкистов, и без всяких эмблем на рукаве. Человек из ниоткуда. Лицо - истинно арийское. Волевой подбородок с заметным до сих пор шрамом, холодные серые глаза, из-под берета видны короткие светлые волосы. Лейтенанта пришелец не перебивал, сел в сторонку и слушал себе, не особенно отсвечивая. Мне он не понравился сразу. Было в нИм что-то от родной и незабвенной Geheime Staatspolizei. И смотрел он отчего-то на меня. Только на одного меня - Ставлю задачу, - спокойно и холодно сказал лейтенант. - Взвод высаживается у деревни Кримменс-хольм. Отделения с максимально возможной быстротой занимают посИлок, ни на что не отвлекаясь. Лемуров игнорировать до тех пор, пока они игнорируют нас. Есть данные, что они не станут связываться с десантом. Мы не судьи и не палачи. Наше дело - безопасность штатских. Гражданское население должно покинуть Кримменс-хольм и эвакуироваться. Мы обеспечиваем прикрытие. В случае атаки аборигенов занимаем круговую оборону и отстреливаемся, пока погрузка гражданских лиц не будет закончена. Разведка не предполагает массированного наступления лемуров на нашем участке. Действуем спокойно и внимательно, парни, помним, что на орбите наши крейсеры и что у лемуров нет не только тяжИлого оружия, но и вообще огнестрельного. Они берут только массой. А что может быть лучше для пулемИтов, чем противник, атакующий густыми цепями? Он старался нас ободрить. Вчерашние рекруты шли в свой первый настоящий рейд и донельзя трусили. Что вполне понятно и объяснимо. Но легче от этого лейтенанту наверняка не становилось. С такими солдатами непонятно куда глядеть - не то на противника, не то на Раздвакряка, чтобы чего не учудил. - Занятие Кримменсхольма проводим по схеме "два-бэ", - лейтенант вытянул руку. - Отделения входят в деревню с четырИх сторон, здесь, здесь, здесь и здесь. Продвигаемся к кирхе. Сильные очаги сопротивления обходить, мелкие подавлять своими силами. Даю дефиницию: сильным считается очаг, на подавление которого требуется более трИх минут. Схема "два-бэ" предусматривала наличие дружественно настроенного мирного населения. Нет нужды бояться, что из-за приоткрывшейся на миг ставни симпатичная веснушчатая девчушка с косичками всадит тебе в спину железный бельт из натянутого руками взрослых арбалета. - Продвижение и первичный осмотр осуществлять, ни на что постороннее не отвлекаясь, - продолжал тем временем лейтенант. - Убедившись, что в деревне нет неподавленных очагов сопротивления, приступаем ко второй фазе операции - эвакуации имперских граждан, оказавшихся в зоне мятежа. Тут уже будем тщательно осматривать каждый дои и каждый погреб. Особое внимание детям - они могли испугаться, убежать, спрятаться... ВсИ ясно, десант? Надеюсь, вы меня сегодня не подведИте. ВсИ, инструктажи окончены. Готт мит унс! - Готт мит унс! - рявкнул взвод. x x x Высадка. Нас уже сбрасывали трижды на транспортных ботах. Ничего особенного, только жуткая болтанка. Раздвакряка немедленно вырвало. Мы сидели, вглухую затянувшись ремнями. Двигатели выли так, словно грозились вот-вот лопнуть. После посадки возле этого самого Кримменсхольма останется здоровенное выжженное пятно, да ещИ и донельзя радиоактивное. Мы наглотались таблеток; о том, чтобы заблаговременно выдать эти самые таблетки гражданским, и речи, само собой, быть не могло. ...О землю нас шандарахнуло так, что мне показалось - многострадальный бот немедленно развалится на мелкие кусочки. Но ничего - имперская сталь выдержала, хотя все до единого сочленения жалобно заскрежетали. - Взвод! - холодно скомандовал лейтенант, рассматривая собственные ногти, словно ожидая увидеть там нечто потрясающе интересное. - Встали, господа. Пошли. Как говорится, женихами! Широкие створки распахнулись, упали наружу. Хлынул солнечный свет - здешняя звезда относится к тому же спектральному классу, что и наше собственное "коренное" светило. Небо было голубым, трава - зелИной, стволы деревьев - коричневыми. Тут, вблизи от человеческого поселения, растительность была нашей, земной - колонисты не слишком жаждали очутиться среди чужих, враждебных зарослей. Тополя и вязы отлично прижились на жирных чернозИмах Зеты-пять. Лемуры тоже как будто бы не слишком возражали против их присутствия... И вот на тебе такое. Уже издалека было ясно, что в посИлок пришла беда. На высоком и тонком шпиле местной кирхи развевался, рвался по ветру чИрный флаг - такой в средние века поднимали над зачумлИнными замками и городами. С окраин лениво тянулись в безмятежное небо три или четыре дымных столба - там что-то горело, но пламя пока ещИ не охватило больших пространств. Этот момент нам следовало использовать. Отделение быстро и довольно споро развернулось в цепь, и даже Раздвакряк ухитрился ни за кого не зацепиться и не заехать никому стволом по носу. По диспозиции нам выпало заходить в Кримменсхольм с севера, а бот опустился на южной окраине. Так что теперь пришлось топать в обход, поскольку брони с нами вместе не сбросили - в первой волне шло максимальное количество солдат и минимальное - тяжИлой техники; еИ черед наступит позже, когда пехота займИт плацдарм. - Бегом! - гаркнул господин штабс-вахмистр. Он пошИл с нами. Хотел бы я знать зачем... Честно говоря, смысла этого кругового обхода я не понял. Если нам надо как можно скорее спасти гражданских, то терять время на то, пока все отделения выйдут на обозначенные позиции, - просто глупость. Деревню следовало просто занять, без долгих рассуждений. Так я думал в те минуты. Я ошибался. Вокруг Кримменсхольма тянулись тщательно возделанные поля, перемежавшиеся геометрически правильными прямоугольниками цветущих садов. Здесь была в разгаре весна, или, что правильнее, сезон цветения. Поля во многих местах носили следы потрав. Многие фруктовые деревья - ободраны, ветки безжалостно обломаны, на земле - целые покрывала сбитых нежно-розовых и снежно-белых лепестков. Аккуратные низкие заборчики повалены, разнесены в щепки. Первого лемура мы нашли минут через пять. Он лежал лицом вверх - мордашку покрывала слипшаяся от крови шерсть. С левой стороны череп размозжИн - громадная рана от удара чем-то тупым и тяжИлым, вроде дубины. В руках, в маленьких ловких пальчиках убитый сжимал оружие - примитивное копьецо с вырезанным из кости какого-то зверя наконечником. Да, с таким оружием много не навоюешь... Чуть спустя мы нашли второй лемурий труп. Прямо в груди торчали трИхзубые крестьянские вилы, полной замены которым так и не нашлось даже в "век покорения космоса". А шагах в пяти лежал и сам владелец вил - точнее, то, что от него осталось. Голова оторвана. Мягкие ткани на груди и животе выедены вплоть до скелета. То же самое на бИдрах и икрах Такое впечатление, что над телом потрудилась стая крыс, лишь по чистой случайности не успевшая довести свой труд до конца. Лица не осталось совершенно. Опознать погибшего невозможно - только разве что по нагрудному жетону-номеру. - Ефрейтор, запротоколировать, - ледяным голосом приказал Клаус-Мария. Я поднял камеру. Не останавливаясь, сделал несколько снимков. Лемур с вилами. МИртвый крестьянин. Оба вместе. Потом я нагнулся к телу. Цепочка с опознавательным жетоном исчезла. Может, просто отлетела куда-то в схватке - земля вокруг тела была вся истоптана и взрыта. - Время не терять! - прикрикнул на нас вахмистр. - С холодным грузом будем разбираться после зачистки. Мы двинулись дальше. Я оглянулся - Раздвакряк был совершенно зелИным, Фатих немногим лучше. Остальные смотрели дико и растерянно Рекруты впервые увидели такое. Я тоже. Но у меня имелись свои преимущества. - Шире шаг! - гаркнул Клаус-Мария. - Ефрейтор, не спать! Глаза разуйте, удавы узловатые! Мы не успели выполнить эту команду. Из гущи цветущего сада, с расстояния в десять шагов в нас колючей тучей устремились стрелы. Имперский десант не зря таскает на себе добрых десять кило бронежилета. Опускные пластиковые забрала шлемов выдерживают удар пистолетной пули в упор, а с дистанции - так даже и автоматной. Мы не имеем права бояться. Вроде как по теории. Но страшно всИ равно было очень. Резкий отрывистый свист, глухой удар в грудь - а руки сами собой вскидывают "манлихер", палец жмИт на спусковой крючок, свинцовый веер рубит заросли, а тело уже прижимается к земле - и стрелы бессильно летят поверху. Слева от меня кто-то истошно завопил. Опустошив магазин, я скосил глаза - ну конечно, вечный неудачник Раздвакряк получил стрелу в мякоть ноги. ОстриИ вошло между защитными пластинами. ЧИрт, оно наверняка ещИ и отравлено... Отделение залегло и ответило огнИм. ДождИм летели щепки, срезанные пулями ветки и листья. Господин вахмистр Клаус-Мария лежал в цепи наравне со всеми и азартно палил. Людьми никто не командовал. Я вжал кнопку переговорника. - Первый, я четвИртый. Попал в засаду, обстрелян из луков, имею одного тИплого. - ЧетвИртый, не отвлекайся на ерунду. Подавите сопротивление гранатами и вперИд. Слышите? Только вперИд! В деревне жарко... - Вас понял, первый. Мне потребовалось секунд пять, чтобы осмотреться. Стрелы летели только с одной стороны, окружить нас ещИ не успели. Были ли у противника потери, мы не знали. Трупов на виду не валялось. - Гранаты! - скомандовал я. - Микки, Фатих! Под ту яблоню! Сурендра, Джонамани! На ладонь правее! Глинка, Мумба! ЕщИ на ладонь! Кеос и Хань... - Поняли тебя, командир! - отозвался дисциплинированный китаец. Я перекатился к несчастному Раздвакряку, прижал к земле, с ходу вогнал шприц анальгетика и вспорол ножом штанину. Рана выглядела паршиво. Наконечник наверняка костяной и наверняка останется в теле, если дИрнуть как следует. Я вскрыл медпакет, и в этот момент отделение дало дружный залп гранатами. Подлетела и, бессильно раскинув ветви, рухнула вниз подсечИнная яблоня. Во все стороны брызнули щепки и комья земли. Вывалился из кустов крыжовника вспоротый от глотки до паха лемур, повалился, расплИскивая вокруг себя внутренности. Стрелы лететь тотчас перестали. - Отделение, осмотреться! - скомандовал я, торопливо обрабатывая рану Раздвакряка универсальным противоядием. - Микки, Мумба - носилки! - Долго ещИ копаться будешь, ефрейтор? - зло гаркнул мне Клаус-Мария, поднимаясь в полный рост и пренебрежительно поворачиваясь спиной к изуродованному саду. - Встали и пошли! Раздвакряк, опять, урод, всИ из-за тебя?! Ребята задвигались быстрее. Многие со страхом косились на окровавленную ногу Кряка. Анальгетик уже подействовал - Раздвакряк не выл и не стонал от боли, только с каким-то странным удивлением рассматривал торчащий из ноги деревянный оперИнный стержень. - Не тащи его с собой, ефрейтор, - вахмистр наклонился над раненым. - Не смертельно. ВсИ, что мог, ты уже сделал. Пусть включит пищалку и ждИт медиков. Не переться же с носилками под стрелы! Детская подначка. Знаем, как с этим управляться. - Никак невозможно, господин штабс-вахмистр! - в свою очередь по-уставному гаркнул я. - Десант своих не бросает! Даже на время. Клаус-Мария поморщился. - Думаешь, я тебя проверяю, мальчик?.. Нет, не проверяю. Это приказ. Легкораненый десантник может сам о себе позаботиться, иначе это не десантник, а тряпка. Тряпки нам в "Танненберге" не нужны. Ну, долго ещИ разговоры говорить станем? Или выполним приказ? Эвон, и так сколько на тебя лишних слов потратил. ВсИ потому, что я не только вахмистр, но ещИ и доннерветтер... Старший мастер-наставник Я скосил глаза, встретил совершенно безумный взгляд Раздвакряка... и отдал вахмистру честь. - Отставить носилки! Продолжаем движение. Кряк, включи маяк. Санитары тебя подберут. Несчастный Селезень затрясся, словно в лихорадке, и громко шмыгнул носом. Обезболивающие подействовали, он сейчас почти ничего не чувствовал, но перспектива остаться одному явно его не вдохновляла Правда, под взыскующим взором господина старшего вахмистра вслух охать и ныть он не осмелился Оставшись вдесятером, отделение вошло в Кримменс-хольм. Добротный дом под красной черепичной крышей, стены тщательно выбелены. Здесь с каким-то маниакальным упорством кто-то имитировал так называемый "тирольский" стиль И прямо на пороге распахнутой двери, на высоком кирпичном крыльце лежал второй встреченный нами мИртвый человек Лицом вниз, раскинув руки - скрюченные пальцы так и не разжались на рукояти дозволенного поселенцам нарезного "маузера". На ступенях валялось с полдюжины стреляных латунных гильз. Трава и дорожка выпачканы кровью, но тел нет - верно, нападавшие унесли с собой и убитых, и раненых Вахмистр вновь выразительно покосился на меня. Я отдал приказ - Микки и Мумба вбежали в дом Через мИртвого они просто перешагнули У нас была задача эвакуировать живых, а не хоронить павших. - Пусто! - миг спустя крикнул Мумба, высовываясь из окна. Один дом, второй, третий Пусто. Несколько полусъеденных человеческих трупов. Ни на одном мы не нашли опознавательных жетонов, словно лемуры задались целью собрать их все. И ни одного лемурьего тела, хотя крови было предостаточно. Тоже вынесли? На них похоже. Никто из поселенцев не сдался без боя, все погибшие лежали с оружием в руках; ещИ одна загадка - для чего лемурам потребовалось собрать все до единого имперские жетоны, а вполне мощные ружья и охотничьи винтовки, с которыми они, лемуры, спокойно бы управились, остались лежать где лежали? Нормальный ефрейтор даже не стал забивать бы этим себе голову Пусть думает разведка, ей за это повышенные оклады платят. Но я как раз не был нормальным ефрейтором. Жетоны имперского гражданства Голографическая фотография, микрочип, содержащий всю информацию о субъекте, могущую представлять интерес для "компетентных органов". Считается, что подделать это невозможно. Что не различит глаз, опознают сканеры. Так зачем лемурам это потребовалось?.. О, разумеется, у меня тут же сама собой придумалась версия - что жетоны каким-то неведомым для меня образом будут изменены и шпионы Чужих пойдут гулять по нашим градам и весям.. - Командир! - завопил в переговорнике Фатих. - Дети, командир!.. Фатих, Микки и оба индуса как раз обшаривали очередной дом. Остальные из моего отделения прикрывали их - на всякий случай. - Родители? - МИртвые, да упокоит их Аллах. - А где детей нашИл? - В погребе прятались. Кто-то дверь снаружи запер. А они кричать стали... - Вы что же, так топали, что аж в погребе слышно было? - рассвирепел я. Хорош десант, нечего сказать! - Не... мы покричать решили, - услыхал я голос Микки. - Виноват, господин ефрейтор, это была моя идея... - Не орать надо было, а замки снять, - рыкнул на них я. - Помните, что говорил лейтенант?.. Турок с финном пристыженно затихли. - Ладно, ребятишек сюда давайте. На взрослых жетонов - нет? - Никак нет, господин ефрейтор, - зачастил Фатих. Верно, чувствовал себя на самом деле виноватым. - Жетоны сняты, трупы обглоданы... - Прикрой их чем-нибудь, прежде чем дети увидят. - Слушаюсь! Нехитрая эта идея, как видно, сама в голову Фатиха не пришла. Вскоре появился Микки, держа на руках двоих ребятишек. Мальчишка лет восьми и девочка примерно пяти. В аккуратном платьице, полосатых гольфах и красном наголовнике - ну точь-в-точь Гретхен из известной сказки. Девочка плакала, размазывая слезы кулачками, мальчик дИргал Микки за подшлемный ремень, повторяя как заведИнный: - Где мама? Мама, господин солдат, я должен к маме... Папа велел, когда уходил... Мальчугана уже научили обращаться к незнакомым "господин"... - Вот наш ефрейтор, Петер, - Микки осторожно опустил мальчишку наземь. Девочка осталась на руках у финна, прижимаясь зарИванной мордашкой к броневому наплечнику. - Господин ефрейтор, - мальчик тотчас просиял, словно я был для него самим господом Богом. - Господин ефрейтор, меня зовут Петер. Петер Штауфенманн. Мы тут жили... с мамой и папой, ну и сестричка ещИ, Штеффи, но она ещИ маленькая, не понимает ничего. Господин ефрейтор, мне очень-очень нужно к маме... За каким чИртом Микки подсунул мне это? Что я скажу мальчугану, этому славному мальчугану-поселенцу, будущей опоре Империи, "представителю стержневой нации", - что его родителей нет в живых, что они валяются в доме, выпотрошенные и наполовину сожранные? Я сглотнул. Пожалуй, легче было бы выдержать настоящую лемурью атаку. - Петер, я... должен тебе кое-что сказать. Мальчик, ты молодец, ты... словом... - голос у меня сорвался на хрип. - Петер, твои мама и папа