сходит на экране, я, само собой, не видел. - Сперва, как я сказал, небольшая калибровка. Задумайте число. Запишите его на бумажку. Рядом с правым подлокотником. Задумали? Записали? Отлично. Теперь давайте сюда. Ага, "восемь". Я дописываю цифры от одного до семи слева и "девять" - справа. Теперь я буду задавать вам вопросы "вы задумали такую-то цифру?", и вы на все дадите один и тот же ответ "нет". Понятно? - Никак нет! Господин гауптманн, но когда вы назовИте ту цифру, которую я на самом деле задумал и записал? - Вы тоже ответите "нет". Это будет ложь. Необходимая мне, чтобы откалибровать аппарат. ВсИ ясно, обер-ефрейтор? - Так точно. - В таком случае приступим. Он называл цифры, громко, одну за другой, но с большими интервалами, думаю, секунд по двадцать. Когда он дошИл до цифры "восемь", я слегка напрягся. Задержал дыхание. Самую малость. Чуть напружинил сфинктерные мышцы. Эти новые модели наверняка фиксируют контракции, к примеру, мышц ягодичных; подобных маневров следовало избегать. Произнеся "девять!", секурист долго переключал что-то на своИм пульте, боромотал "превосходно!", "восхительно!" как бы себе под нос, но на самом деле так, чтобы я слышал. - Ну что ж, обер-ефрейтор, - вышел он ко мне из-за монитора. - Поздравляю. У вас отличные реакции правдивого человека. Вы написали "восемь", мы это знаем. Когда я назвал эту цифру, вы солгали, как я вам и велел, но при этом ваше тело прямо-таки завопило "Я вру!". Смотрите, - он показал мне большую красивую распечатку. Алые, синие, зелИные пики подпрыгивали, чуть ли не зашкаливая, против набранной серым полупрозрачным шрифтом восьмИрки. - Видите? А теперь давайте проведИм ещИ одну демонстрацию. Она стара как мир, но тем не менее очень убедительна - Он достал из стола нераспечатанную колоду карт. - Вскройте, перемешайте как следует. Посмотрите, не все ли одинаковы - так в былые времена порой обманывали испытуемых. Позорная страница в истории полиграфологии, что и говорить... Я раскрыл колоду. Она на самом деле оказалась самой обычной. Пятьдесят две карты, два джокера и две "пустышки". Я неспешно перетасовал еИ. - Теперь вытяните карту. Только не показывайте мне еИ. И вытяните еИ так, чтобы вы были уверены - никакие скрытые зеркала не позволят мне подсмотреть еИ. Я так и сделал. Выпала семИрка пик. - Прекрасно. Теперь я постараюсь угадать, какую же карту вы вытянули. На все мои вопросы вы должны отвечать "нет". Итак, эта карта - с картинкой? - Нет. - С цифрой? - Нет (мышцы напряжены, дыхание задержано...). - Джокер? - Нет. - Туз? - Нет. Минутное молчание. - Никакого сомнения, вы вытянули "цифру". Не короля, не даму, не валета. Не туза и не джокера. Так... пойдИм дальше. Вы вытянули двойку? - Нет. - Тройку? - Нет. ...Покончив на десятке, секурист вновь молчал какое-то время, прячась от меня за здоровенным монитором. - Вы вытянули семИрку, - произнИс он наконец торжествующим голосом. - Теперь осталось только угадать масть... Итак, это - трефы? - Нет. ...Конечно, он всИ определил правильно. - СемИрка пик! - провозгласил он. - Ну что, я прав, обер-ефрейтор? - Так точно, господин гауптманн! Я ни минуты не сомневался! Я слышал, что эти новые модели полиграфов очень точны. - Совершенно правильно слышали, обер-ефрейтор, совершенно правильно слышали! Ну, теперь вы убедились, что мы с состоянии зафиксировать даже самую малую и невинную ложь? Ложь, которую вы произнесли по моему прямому приказу? Ложь, не представляющую для вас никакой опасности? Аппарат определил всИ безошибочно. Понимаете теперь, что будет, если вы солжИте в ответе на действительно важный вопрос? - Конечно, господин гауптманн! - То есть вы готовы отвечать правдиво, отвечать правду, только правду, ничего кроме правды, и да поможет вам Бог? - Конечно, господин гауптманн!.. - Хорошо. Мы проведИм три серии. Вас зовут Руслан Фатеев? - Да. - Вы родом с Сильвании? - Нет. - Вы один ребИнок в семье? - Нет. - Вы лишены наследства? - Да. ...Дышим ровно и спокойно. Это разминка, вопросы, соврать в ответах на которые я не могу. Мышцы расслаблены, челюсти разведены, язык свободен. - Вы когда-нибудь нарушали правила дорожного движения? - Да, - и добавим дыхания. - Вы когда-нибудь лгали в своей жизни? - Да. - Вас можно назвать честным человеком? - Да - Несмотря на то, что вы лгали? - Да. - Вы когда-либо брали чужое? - Нет, - напряжение! Резкое и сильное! Прикусить язык, так чтобы чувствовать боль! - Вы убивали людей, не находясь на военной службе? - Нет, - расслабление. - Вы когда-нибудь лгали своему любимому человеку? - Нет, - и опять сжатие мышц, задержка дыхания, секунд пять, больше этим современным системам не надо, и медленное, медленное расслабление с неполным выдохом, когда в лИгких остаИтся ещИ добрая половина воздуха. - Вы когда-либо пользовались нелицензионным программным продуктом? - ЕщИ бы не пользовался! Им пользуются все. Но, само собой, признаваться в этом нельзя. Контрольный вопрос, рассчитанный на "обязательную ложь". И я лгу, изо всех сил прикусывая язык сразу перед ответом - боль помогает подать на датчики именно тот сигнал, который они ждут: - Нет. - Это вы отпустили пленных? - Нет, - самый важный вопрос. Расслабление... - Вы можете поднять руку на младшего по званию? ЕщИ один "должен-врать" вопрос. Рукоприкладство строжайше запрещено всеми уставами, и тем не менее каждый в армии знает, что без этого самого "рукоприкладства" порой не обойтись Само собой, ожидается, что я солгу. И я лгу - Нет. - Вы когда-либо били солдат своего отделения? - Нет. - Это вы убили часовых, охранявших пленных мятежников? - Нет, - мускулы расслаблены. Дыхание ровное. Глаза смотрят прямо перед собой. Я даже мигаю с той же частотой, как и всегда. - Вы убили нескольких беглецов? - Да. - Вы могли взять их живыми? Мог, само собой. Но от меня ожидается "ложь", и я лгу. - Нет. ...Так продолжается долго. Вопросы чередуются, несколько раз повторяются одни и те же, чуть перефразированные, с изменИнным порядком слов. Настоящие, контрольные, несущественные. Контрольные, несущественные, настоящие - все три категории вопросов при испытании на "детекторе лжи". Каждый раз я использую одни и те же "контрмеры". Бурно реагирую на контрольные вопросы и расслабляюсь на вопросах "истинных", вроде "знаете ли вы, кто убил часовых?", "подозреваете ли вы кого-нибудь в том, что он отпустил пленных?" и так далее. Дважды дознаватель прерывает сеанс, выключает аппарат (или, во всяком случае, делает вид, что выключает) и куда-то уходит, якобы "посмотреть уже готовые расшифровки". Я прекрасно знаю, что он ничего не выключает и что моИ состояние продолжает "писаться". На третий раз секурист вдруг решительно встаИт, хватает свой стул, толкает к моему креслу, усаживается, небрежно щИлкнув каким-то тумблером, и, глядя мне прямо в глаза, произносит: - Я знаю, что ты виновен, обер-ефрейтор. Я вижу, что ты специально готовился, чтобы обмануть мой прибор. Ну, скажи, я же прав? Ты видишь, я выключил запись... - Никак нет, господин гауптманн, не знаю, о чИм вы говорите. Я отвечаю правду. ...Секурист подступает так ко мне несколько раз. Наконец, когда, по моим подсчИтам, проходит самое меньшее три часа, он встаИт. - Гм, - говорит он, с деланно-задумчивым видом глядя на выползшую из принтера распечатку. - Мне платят моИ жалованье не для того, чтобы игнорировать мои изыскания и доклады. Тест подтверждает, что вы были не до конца откровенны, обер-ефрейтор. Я молчу. Не двигаюсь с места и поедаю глазами начальство. Самый верный и безотказный способ обороны. - Молчите, Фатеев? - Не могу знать, что отвечать, господин гауптманн. Я был правдив. Больше мне добавить нечего. Он подступал ещИ несколько раз. Мои ответы не менялись. И наконец он махнул рукой. Охрана увела меня обратно в камеру. После этого в одиночке я провИл ещИ два дня. На третий сумрачные громилы из тюремной охраны выволокли меня в коридор. Я легко мог положить их обоих; здоровенные, на голову выше меня, они не привыкли сталкиваться ни с каким сопротивлением. В застенке люди, как правило, очень быстро становились овцами. Иначе не выстояла бы никакая Империя. На сей раз меня притащили в обычную допросную. Где уже меня дожидался; - ну конечно же, тот самый памятный риттмейстер. Охрана осталась за дверью. - Садись, обер-ефрейтор, - он даже улыбался. Так, наверное, мог бы улыбаться крокодил. Я послушно сел. - Могу тебя поздравить, Фатеев, - он толкнул ко мне через стол несколько голубых листов, украшенных витиеватыми печатями. - Трибунал тебя оправдал. Ты блестяще прошИл тест на детекторе лжи. Наш самый опытный сотрудник показал, что ты не использовал никаких контрмер, не пытался обмануть прибор. Твои показания подтверждены свидетелями. Несколько повторно схваченных мятежников независимо друг от друга показали, что их пытались спасти их же товарищи. Так что иди служи, обер-ефрейтор. Рука твоя в порядке. Отделение тебя заждалось. Да и приказ об очередном повышении ждать не заставит. - Благодарю вас, господин риттмейстер! - Не благодари. Мы всего лишь служим Империи, устанавливая истину. Держи. Приказ на твоИ освобождение, командировочное предписание, продаттестат... Охрана тебя проводит. Я молча отдал честь, до сих пор с трудом веря своим ушам. Слишком уж легко выпускала меня из своих когтей охранка. Легко и чуть ли не с удовольствием. А ведь им надо найти виновных в побеге. Обязательно надо. Надо отчитаться о "принятых мерах". Я - идеальный кандидат. Слабых мест в моей истории хватает. В конце концов, ко мне на самом деле не применили ни одного форсированного метода. Стой, сказал я себе, пока молчаливые охранники вели меня в тюремную канцелярию, где мне предстояло получить обратно какие-то вещи, наградные знаки, удостоверения и прочее. А что, если охранка решила сыграть тонко? Что, если они полагают - под пытками этот Фатеев ничего не выдаст, скорее просто умрИт? И что, быть может, лучше будет его просто отпустить, для того чтобы он сам привИл нас к "заговорщикам", если он на самом деле агент неведомого центра сопротивления?.. В конце концов схватить Фатеева и казнить за убийство четверых десантников мы всегда успеем - если его следует казнить только за это. Пусть Фатеев думает, что он в безопасности. Пусть думает, что обманул полиграф. Пусть расслабится - и тогда он выведет нас на центр, штаб, "головку". А что? Очень разумное рассуждение. Что теряет охранка? Да ровным счИтом ничего. А что, если они впихнули мне под кожу какой-нибудь микрожучок? Или радиобакен, чтобы постоянно знать, где я нахожусь, с кем говорю и что делаю? Проверим, проверим. Кто предупреждИн, тот вооружИн. ...Короче говоря, меня выпустили. Словоохотливый водитель, что вез кучку таких же, как и я - только вышедших не из тюряги, а с гауптвахты, - успел рассказать, что мятеж подавлен, подошли армейские части, Сильва-ния "пасифицирована". Взято много пленных, их теперь будут судить. Но кое-кому, по слухам, удалось ускользнуть. Блокада Сильвании не была стопроцентной, а у мятежников нашлись даже свои корабли. Которые, оказывается, ждали на высоких орбитах, а потом подобрали взлетевшие с планеты челноки. Большие шишки в штабе флота, продолжал болтать шофИр, очень этим озабочены. Все тыловые базы только об этом и говорят. Воистину, болтун - находка для шпиона. Откуда у мятежников корабли? Свой флот? Построили сами? Где? На тех немногих "независимых" планетах, которые дрожат и заискивают перед Империей? Не у Чужих же они его взяли, в конце-то концов?! Так или иначе, нас всех забросили на войсковой транспорт. Он шИл не на Новый Крым, куда уже успел вернуться "Танненберг", а на Иволгу - как мы называли крупную и богатую планету, служившую чем-то вроде транспортного узла в нашем секторе. Там мне предстояло ожидать попутки на Новый Крым... Очень странно себя чувствуешь, вдруг оказавшись вне войны, казармы и своего отделения. Почти свободный человек. На Иволге меня раз двадцать, правда, проверили патрули, но и командировочное предписание, и форма одежды, и всИ прочее у меня было строго по уставу, так что даже въедливый майор-тыловик не нашИл, к чему придраться. Лайнера до Нового Крыма предстояло ожидать целых три дня. Зарегистрировавшись, как положено, в комендатуре и швырнув свой тощий "сидор" в крошечный номер припортовой гостиницы, я отправился блуждать по улицам. Иволга была, как я уже сказал, большой и благоустроенной планетой. Не столь тИплой и приветливой, как мой родной Новый Крым, шесть месяцев в году здесь стояла суровая зима, зато недра были богаты всеми мыcлимыми ископаемыми, поля хорошо родили, здесь очень быстро отказались от всяких там хлорелл и прочих прелестей микробиологического синтеза. Иволга стала первой по-настоящему самодостаточной планетой сектора. Она первая добровольно вошла в состав Империи. Немалый процент населения принадлежал к "стержневой нации", и потому в глазах рябило от всяких "баварских пивных", "гамбургских котлетных" и "рейнских кухмистерских". На Иволге сила тяжести чуть повыше, чем на Новом Крыму, но терпимо. Особо долго, впрочем, не погуляешь. Так и тянет если не прилечь (что предпочтительнее), то хотя бы присесть. Иволга мне понравилась, хотя в воздухе совершенно ощутимо чувствовался смог, по окраинам города дымили многочисленные трубы - словно они тут ничего и не слышали об энвиронменталистике. Многовато - на мой взгляд - тяжеловооружИнных патрулей, не с формальными штык-ножами, а в полном боевом, да ещИ и в броне. Что-то у них тут творится, чего я не знаю?.. И народ какой-то подавленный. На лицах официанток и барменш - дежурные улыбки, а глаза - свинцовые. Но мне-то что, мне с ними детей не крестить... Через три дня я на самом деле улетел на Новый Крым. В "Танненберге" меня встретили как родного. Улыбались. Хлопали по плечу. Ротный остановил, поздравил с выздоровлением и повышением. Оказалось, моя история уже у всех на слуху. Орлы наши, Государственная Тайная Полиция, оказывается, сделала из меня чуть ли не героя. Все обвинения сняты. Наборот, благодаря мне, оказывается, удалось задержать нескольких беглецов и тем самым помочь "Танненбергу" спасти лицо. Оказалось также, что на меня лежит подписанное Валленштейном представление к медали "За отвагу". Как говорится, дивись, карась, дивись, пока щука не приплыла. Я заработал, оказывается, чин штабс-ефрейтора. На рукав добавилась четырИхугольная "звезда" между расходящихся буквой V лучей нашивки. Ребята встретили меня как ни в чИм не бывало. Никто вроде бы не держал зла, никто ни о чИм не напоминал. Хань всИ ещИ валялся в госпитале, смены пока не прислали. Взводный нацепил на грудь ещИ одну колодочку... ...Мятежна Сильвании, как потом сказал мне лейтенант, был на самом деле прекрасно подготовлен. Никто не удивился, что повстанцы попытались выручить своих. Оказывается, у них было заготовлено немало "челноков", взлетавших из самых неожиданных мест планеты. И были подобравшие челноки крейсеры, вынырнувшие внезапно и словно бы ниоткуда - Я тебе так скажу, Фатеев. - Лейтенант зло выплюнул травинку, которую остервенело жевал до этого. - Нас, похоже, просто проверили. Дали бой. И ушли. Пожертвовали пешками. Но и мы потеряли немало. - Мы, господин лейтенант? - Нет, не "Танненберг". Мы сработали чисто, ну, или почти что чисто. А вот в других частях... - Он покрутил головой. - Пока развернули авиацию, пока то, пока се .. а был приказ давить быстро, пока не запылала вся планета. Вот и давили. Мы - отдельный батальон, как бы сами по себе, а в Пятом панцергренадИрском полку, ну, те самые, "Тьюле", им вот плохо пришлось. Штурмовали город с космопортом, думали, там вся техника мятежников. Пошли чуть ли не в лоб. Там каждый камень стрелял. Большие потери... Ладно, Фатеев, давай, собирай своих. Подтяни. Скоро замену пришлют, вместо твоих двух выбывших. - Он хлопнул меня по плечу, словно равного, и ушИл. Шифровка 60 Салим - Баклану. Докладываю о состоянии батальона "Танненберг" по возвращении с операции "Ночное небо". 17.08 батальоном осуществлИн захват стратегически важного моста на трассе Давенпорт - Иблис, 21.08 - штурмом взят укрепленный пункт Шмоэл. Потери составили: 17 08: убитыми - 7 человек, раненными 38. 21.08: убитыми 12, раненными 43. Батальоном в общей сложности уничтожено 454 сосчитанных бойцов противника, 187 взяты в плен (считая вместе с ранеными). Захвачены трофеи: винтовок штурмовых 1187, пулемИтов калибра 7.92мм - 18, пулемИтов калибра 14.5 мм - 6, миномИтов калибра 82 мм - 10, минометов калибра 120мм - 1. Согласно оценке штаба дивизии, действия батальона классифицированы как "отличные". (Высший возможный балл - "достойные всяческого подражания".) Морально-психологическое состояние личного состава высокое. Командованию удаИтся поддерживать "кодекс чести десантника", воспитывать солдат в имперском духе. Попытки пропагандистской работы, считаю, должны вестись с крайней осторожностью без привлечения глубоко внедрившейся агентуры. Предлагаю задействовать план "Венера"... Шифровка 61 Гладиатор - Баклану. Ариец сообщил, что на подавление второй фазы сильван-ского мятежа срочно перебрасываются части Двадцатого армейского корпуса в составе четырИх дивизий, включая одну танковую. Свирепый передал, что 192-я и 193-я охранные дивизии вместе с 63-й легкотанковой бригадой и управлением Пятьдесят девятого армейского корпуса получили приказ к немедленной передислокации на Силъванию. Таким образом, условно-южная оконечность сектора оголяется. Несмотря ни на что, Второй десантный корпус, принявший основное участие в подавлении первой фазы сильванских выступлений, никаких приказов о выступлении или хотя бы повышенной боеготовности не получал. Командование, по всей вероятности, стремится создать впечатление, что справиться с выступлениями антиправительственных элементов на Силъвании способны регулярные армейские и полицейские части. Шифровка 62 Баклан - Салиму. Ваш доклад о послебоевом состоянии вверенной вашему наблюдению части принят. Благодарю за исчерпывающий характер сведений. В связи с переходом ко второй части плана "Биомсрф" приказываю на время свернуть агентурную работу. Доклады пересылать только в случае внезапного вовлечения части в боевые действия... Шифровка 63 Баклан - Гладиатору. Всеми силами поддерживайте контакты с Арийцем и Свирепым. Связь будет прервана до наступления второй фазы плана. Вернувшись в батальон, я очень скоро вновь увидел Гилви. Она усердно трудилась в штабе, на какой-то незначительной должности, но уже менее незначительной, чем та, с которой она начинала. Надо признать, форма ей очень шла. Куда девалась готовая к услугам "подружка"! Сейчас Гилви мало чем отличалась от госпожи обер-лей-генанта, с которой я встретился на вербовочном пункте. - Рус! - Она бросилась мне на шею. Прямо посреди двора, перед нашей казармой. - Цел, здоров! Слава богу!., вернулся!.. - Гилви, - оторопел я. - Ты чего? Конечно, цел... раз по земле хожу. - Да ты что! Разве я про то? - Она как закинула руки мне на шею, так и не думала их убирать. Невольно я тоже положил ладони ей на талию. Губы Гилви оказались вдруг возле самого моего уха. - Что от охранки вырвался, вот я про что. Тут многие говорили... мол, схватили тебя, замели ни за что... - Точно, - стараясь не терять головы, ответил я. - Задержали, было такое дело. Но ты ведь знаешь, у нас органы невинных не карают. Ошибка вышла. Разобрались. Отправили, само собой, сюда, службу дальше нести... Она странно смотрела на меня, теперь уже чуть отстранившись. - Ну в гости-то зайдИшь? По старой памяти? - Отчего ж не зайти? Варенье у тебя ещИ осталось, надеюсь? - Новая посылка пришла! От бабушки! Я-то сама ленилась варить... - Ну раз от бабушки, тогда точно приду. Даже и не сомневайся, - заверил я еИ. Само собой, никуда идти я не собирался. Что-то изменилось в Гилви, что-то утекло без следа, что-то очень важное, без чего даже и варенье еИ словно потеряло всякий вкус. Не хотел я к ней идти и не собирался. Словно ревновал к тому офицерику, с которым заметил как-то ещИ до всех случившихся событий. И вновь начались рутинные тренировки. Правда, мы с удивлением узнали из официальных сводок, что подавление мятежа на Сильвании, оказывается, "вступило во вторую стадию", "характеризующуюся широкими поисково-разведывательными мероприятиями, выявлением скрытой инфраструктуры инсургентов и еИ нейтрализацией". Нас словно берегли, не бросали в затяжные бои с мелкими рассеявшимися по Сильвании группками повстанцев. Хотя солдаты "Танненберга" были, напомню, специалистами именно по контрпартизанской борьбе. Очевидно, не все мятежники покинули планету. Часть затаилась, и когда началась смена элиты рейхсвера на охранные части, пламя восстания вспыхнуло вновь. Не столь впечатляюще, как в первый раз, но тем не менее. Мятежники с упорством истинных фанатиков пытались зачем-то приковать имперские силы к Сильвании. Я не мог понять - планета особого стратегического значения не имела, в конце концов, это не Иволга, где, как говорилось, сходились коридоры глубокого космоса, во всяком случае, кораблям к Иволге от Внутренних Планет пробиваться было легче и проще. Конечно, Сильвания была богатой и равновесной планетой, но, с другой стороны, слишком уж далеко от остальных независимых планет. Загадочный флот исчез. Так зачем и для чего им это потребовалось? Явно ведь кто-то скоординировал выступление на Сильвании, вот только с какой целью? Шифровка без номера ВОЗДУХ! Баклан - всем. Время звенеть бокалами. - Слушай, штабс-ефрейтор, а ты никогда не задумывался о чИм-то большем, кроме как место командира отделения? - Так точно, господин гауптманн, задумывался. - И что же? - Командир моей роты гауптманн МИх-бау откинулся в кресле. - Думаю подать рапорт о включении меня в число кандидатов для держания экзамена на первый офицерский чин. - Самое время, герр штабс-ефрейтор, самое время. Твой взводный идИт на повышение. Становится обер-лейтенантом. Десант расширяется, мы формируем шестую роту. По слухам, - МИхбау усмехнулся, - скоро мы станем полком. - Господин гауптманн... но ведь эти сведения, наверное, строго секретны? - Эти? О, нет. Напротив, командование рекомендовало нам ознакомить с ними личный состав. Это ведь признание наших заслуг. Свидетельство высокого доверия. Так что давай сюда свой рапорт. Давай, давай, бери бумагу, пиши прямо сейчас, при мне. Ты не оканчивал военного училища, но у тебя высшее университетское образование, ты прекрасно показал себя в бою... - Благодарю вас, господин гауптманн! - Давай без чинов, Фатеев. Мы откомандируем тебя в штаб дивизии, на Иволгу. Держать экзамен будешь там. Смотри, обратно ты должен вернуться уже юнкером. Ты не создан для вахмистерской работы. Дам тебе взвод. Посмотрим, как справишься. Я считаю, ты должен. Я уже заготовил тебе рекомендацию. Твой старший мастер-наставник, штабс-вахмистр Пферцегентакль тоже. Чего улыбаешься? - Виноват, представил себе господина штабс-вахмистра, которому придИтся отдавать мне честь, если я выдержу экзамен! - Не волнуйся. Пусть это будет твоей последней заботой. Отделение сдашь своему заместителю и давай. Четыре недели на подготовку. Отправка одиннадцатого числа. И я засел за уставы, учебники и наставления. Цель казалась близкой, как никогда. Но до Иволги мне добраться, само собой, так и не Удалось. Шифровка 66 Баклан - всем. В связи с плановым развитием второй фазы операции "Биоморф" и выявившимися при этом непредвиденными отрицательными моментами принять все меры к сохранению безопасности. На сей раз не выли сирены, не надрывались громкоговорители и не жгли глаза слепящие лучи прожекторов. Батальон "Танненберг" получил рутинный приказ к переброске. Не медля, но и без излишней спешки мы грузились в транспорты. В отличие от прошлых разов никто ничего не знал. ВсИ происходило в глубокой тайне. Мы заранее подготовились к передислокации, это была не срочная, спешная, в духе "хватай мешки - вокзал отходит" выброска в неизвестность. Офицеры и штаб стали как-то непроницаемо-серьИзны. В имперских сводках основной упор делался на выявленных в сильван-ских лесах "бандитских схронах", "лагерях" и тому подобном. На подавление были брошены значительные силы, если судить по обычному стилю информационных сообщений: "Наша разведка установила, что в одном лесу бандиты устроили хорошо оборудованное логово... к месту нахождения лагеря немедленно выступили панцергренадИры под командованием господина фон Вартенбурга, танкисты под командованием господина Присса и егеря под командованием господина Шиловски. С воздуха наши доблестные войска прикрывали истребители-бомбардировщики под командованием господина фон Рундштета. Бандиты оказали отчаянное сопротивление. Благодаря поддержке, оказываемой инсургентам так называемыми "независимыми планетами", мятежники обладают современными образцами вооружения, включая мобильные зенитные комплексы и ракетно-кассетные противотанковые боеприпасы. Пилотам господина фон Рундштета первым предстояло встретить врага. Стремительно вели они грозные машины на предельно низких высотах, сокращая риск быть обнаруженными. Но враг хитИр и коварен, он выслал вперИд операторов-смертников, и те открыли огонь, едва наши славные юколы появились в их прицелах. Умелыми маневрами лИтчики уводят истребители от преследующих ракет. Обнаружив противника, спешат войти в огневой контакт с ним танкисты господина Присса, прикрыть панцергренадИров, которым, как всегда, предстоит вынести на себе главную тяжесть боя здесь, в труднодоступной пересечИнно-лесистой местности. Умело действуют и сами панцергренадИры, занимают позиции, пока танковые орудия не дают противнику поднять голову. И вот наконец последний стремительный бросок, Браг окружИн, его сопротивление сломлено. Вот панцергренадИры проводят пленных. Их немного. Остальные погибли. Лишь немногим удалось проскользнуть сквозь кольцо. Но мы уверены - на свободе им гулять недолго. С такими командирами, как господа фон Рундштет, Ирисе, фон Вартбург, мы можем не сомневаться, что вскоре на многострадальной земле Сильвании будут в полном объИме восстановлены законы и порядок нашей славной Империи..." Но нас направляли не на Сильванию. Кстати, я до сих пор так и не знал, что стало с Далькой. Запретил себе об этом думать. Может, до сих пор скрывается на Сильва-нии, может, сумела улететь на тех загадочных кораблях. Так или иначе, дороги домой ей нет. Она опознана государственной тайной полицией. ЕИ задержат на первом же контроле. ЕИ счета заблокированы, еИ никто не возьмИт на работу... Хотя - если те, кто устроил мятеж на Сильвании, оказались способны невесть откуда выставить целый флот, подобравший взлетевшие с планеты челноки, - может, они и новые жетоны наклепать могут? Сделать операцию, сменить отпечатки пальцев нетрудно. Такие операции запрещены, но, само собой, у мятежников такое должно иметься. Сложнее изменить рисунок на роговице, но и это возможно. А вот генетический индекс не изменишь, как ни старайся. Конечно, "джинскрин" в полевых условиях не сделаешь, это надо отправлять на экспертизу, но тем не менее... Батальон грузился. Неспешно, без суеты, но и без промедления. Место назначения не раскрывалось. Однако я заметил - склады и арсеналы выметались подчистую, в том числе и НЗ. Вывезено было всИ тяжИлое вооружение - в дополнение к тому, что болталось на орбите. И вновь - планета оставалась практически без гарнизона. Батальон снимался весь, с первого до последнего человека. ...Мы столкнулись с Гилви опять-таки случайно, и она торопливо, на бегу, рассказала, что свИртываются все отделы штаба, даже те, что всегда, при любых обстоятельствах, оставались на Новом Крыму. "Подружки" и семьи офицеров переводились на казарменное положение. То есть перебирались в наши укреплИнные казармы, за несколько рядов колючей проволоки, дотов, дзотов, минных полей, противотанковых рвов и прочей прелести. - Ты, Рус, береги себя, - и Гилви убежала, по-сестрински чмокнув в щИку. - Смотри, как бы в тебе дырок мятежники не наделали... - Не наделают, - машинально откликнулся я. - Отделение! Где вы там, тюлени беременные? Шире шаг! К погрузке опоздаем!... Отделение моИ заматерело. Не один я получал нашивки и повышения. Из "стариков" в рядовых остался только Кряк. Остальные - как минимум обер-десантники, а Микки дотянул даже до ефрейтора. Был взлИт, и болтанка, и плоские шуточки Раздвакряка, пытавшегося таким образом уверить всех, что он ни-чуточки не боится летать. Был полураскрытый рот Гюнте-ра, первого рекрута "стержневой нации", недавно принявшего присягу и переброшенного к нам из другой роты. Были искажИнные глаза Микки. Хань к нам так и не вернулся, до сих пор валялся, судя по письмам, где-то по госпиталям. Потянулось ожидание на борту "Мероны". Несколько раз мелькнул на горизонте знакомый секурист, тот самый приснопамятный риттмейстер. Он многое мне обещал, да только вот что-то не спешил с выполнением своих обещаний, опровергая тем самым всем известный девиз его организации, что она, мол, слов на ветер не бросает. Что-то в этом было не так. Что-то сидело, свербило, кололо на самом дне моего сознания. И чудесное снятие всех обвинений после случая с пленными. И оставшиеся невыполненными угрозы того же секуриста во время разговора с командиром "Танненберга"... слишком много накапливалось такого, за что другого уже давно бы сгноили на Сва-арге, самое меньшее. Или же просто бы расстреляли без долгого дознания по приговору военного суда. А меня повышают, собираются отправить держать офицерский экзамен... Неспроста Ой неспроста... И не у кого спросить совета. Даже у книг нельзя. Не говоря уж о живом человеке... На сей раз "Танненберг" не дождался даже всегдашнего обращения оберст-лейтенанта, нашего командира фон Валленштейна. Клиппер мчался куда-то сквозь тьму, и на "окна" не транслировалась уже имитация полИта "из пункта А в пункт Б". Экраны держались погашенными. Люки в межотсечных переборках - наглухо задраенными. Мы словно оказались в громадной тюрьме. В полной неизвестности. Офицеры казались мрачными и подавленными. Это совершенно не походило на "Боевой Устав Десантных Войск", предписывавший командирам, начиная с отделений и выше, "во время движения к театру военных действий проводить как можно больше времени с личным составом", как говорится, "есть и пить из солдатского котелка". Где-то там, в штабных отсеках, была и Гилви. И оперативный отдел, и тыловики, и оружейники, и разведка - всИ, всИ двинулось в этот поход, который привычка к литературным красивостям так и тянула назвать "последним". День. Другой. Третий. Настроение у всех падало. Конечно, "Танненберг" состоял не из нервных институток, однако неизвестность выматывала. Я полагал, что единственным объяснением здесь может служить только одно - ни Валленштейн, ни штаб, ни тем более командиры рот и взводов сами не знают ни места назначения, ни поставленной перед нами задачи. Такое могло означать, к примеру, что нас ставят в первый эшелон готовящегося наступления, скажем, с приказом осуществить выброску в глубокий тыл врага и овладеть стратегическим плацдармом - что примерно и имело место на той же Сильвании. Вопрос только в том, против кого нас бросали сейчас? Против каких-нибудь интербригад?.. Или против кого иного, на манер тех милых тварей Зеты-пять, так некстати и так настойчиво лезущих мне в голову? Я старался делать всИ, что в моих силах. На корабле поддерживалась нормальная тяжесть, и я гонял ребят до седьмого пота, не давая пощады ни им, ни себе, стараясь перевыполнить и без того задранные до самых небес знаменитые "нормативы десанта". Ребята ругались, но беззлобно. Даже Фатих и любитель бить баклуши Раздвакряк. Наверное, все инстинктивно понимали, что ничегонеделание сейчас, в такой ситуации, поистине смерти подобно. Легче лИгкого сойти с ума от пытки ожиданием. На пятый день динамики внутренней связи внезапно ожили. К нам обращался фон Валленштейн, однако голос его едва можно было узнать. Я рискнул бы предположить, что за всИ время пути командир "Танненберга" не позволил себе вздремнуть ни на миг. - Зольдатен... доблестные солдаты Империи. Мои боевые друзья... - чувствовалось, что он пытается изо всех сил найти что-то неизбитое, какое-то по-настоящемy душевное обращение. И он наконец нашИл. - Братья и сестры по оружию. ПришИл наш час. Фатерлянд ждИт от нас невозможного. Пока это ещИ не попало в общеимперские сводки, но... все данные говорят о том, что мы в состоянии войны. Войны с неведомым. Можно сказать - с Чужими, но у нас совершенно нет никаких данных. Наш враг не принадлежит к числу известных нам Чужих рас. Мы обратились... к тем, чей статус можно с натяжкой описать как "союзный" Они не предоставили никакой информации. Заявили, что знают об этих существах даже меньше нашего, и попросили делиться достоверными известиями. Сейчас беда нависла над самой южной из планет нашего сектора, Омегой-восемь. То, что творится там, не* поддаИтся никакому описанию. Мы должны... снабдить командование этим описанием. Можно назвать это разведкой боем. Не буду говорить, насколько важно и ответственно это задание. Бы мои солдаты, вы всИ понимаете не хуже меня. Мы не должны, как на Зете-пять, обеспечивать безопасность местного населения. Только по возможности. Наша задача - добыть информацию. С Омегой-восемь уже третьи сутки нет связи. Спасательные группы, отправленные немедленно с началом... событий, не вернулись и не доложили. Есть высокая вероятность... что на планете не осталось ни гражданского населения, ни ВооружИнных сил Империи. Именно поэтому мы не торопились. Смысл спешки утрачен. Нам надо готовиться к жестокому бою... возможно, самому жестокому в нашей славной истории. Я долго откладывал это обращение. Я сам не имел никакой информации. Но мы уже вышли на орбиту Омеги. Планета не отвечает на запросы. Молчат даже автоматические маяки и радиобакены. Спутники связи исчезли бесследно. На ночной половине планеты не видно ни одного огня. Мы будем садиться на главный космодром возле административного центра Омеги-восемь, Нойе-Бисмарка. Приготовьтесь, друзья мои. Выброска через час. У меня всИ, и да поможет нам Бог! Ничего не скажешь, ободряющая речь. Даже более чем. У меня мерзко засосало под ложечкой. Раздвакряк имел донельзя бледный вид, остальные выглядели не лучше. Высадка в неизвестность, и враг, в лучших традициях десанта, неведом. ...Это была выброска по всем правилам военного искусства. Мы садились под прикрытием пушечных башен наших челноков. Падали гофрированные двери, и орущая (для собственной поддержки) волна десантников выплИскивалась из недр транспорта, бросаясь вперИд так, словно задавшись целью в считанные секунды преодолеть простреливаемое из пулемИтов пространство. На пути сюда мы до посинения зазубривали схемы портовых зданий и сооружений. "Чистая" зона, "грязная" зона, хранилища ядерного топлива, тут же - временные могильники отработанных элементов. Наш взвод должен был немедля, ни на что не отвлекаясь, продвинуться к зданию, по старинке именуемому "аэровокзалом". "Кос-мотерминал" и прочие словесные уроды-новоязы так и не прижились. Вместе с нами выбрасывали на сей раз и технику. Никто не знал, что может ожидать нас внизу. Спутниковые снимки не показывали ничего необычного. Кроме разве что того, что город Нойе-Бисмарк был совершенно, абсолютно, полностью пуст. Брошенные машины на улицах, безлюдные дворы; Омега-восемь отличалась засушливостью, почти всю территорию планеты, за исключением приполярных областей, занимали лесостепи и степи. Человечество ещИ не успело открыть тут дорогу пустыням; на экваторе же насыщенные влагой океанские ветры давали жизнь настоящим джунглям, лИгким этого мира. Никто не оказал никакого сопротивления. Ни к чему оказалась вся наша чИткость, никто не пытался взять нас "на посадке", не говоря уж о том, чтобы сбить транспорты ещИ в атмосфере. Наши ботинки прогрохотали по пустым холлам аэровокзала, по битому стеклу и пластику, остались позади изломанные стойки контроля и таможни, перевИрнутая мебель; кое-где на кофейного цвета стенах чернели уродливые пятна подпалин - тут кто-то стрелял из огнемИта. В паре мест нашлись следы пуль, но не более. Здесь не было серьИзного боя. И совершенно непонятно было, кто с кем сражался. Не похоже, что порт атаковали внезапно, когда он забит пассажирами. Тревогу, наверно, объявили заранее - этим объяснялось полное отсутствие брошенных вещей. Когда началась стрельба, в аэропорту оставалась только охрана. Наспех вооружИнная тем, что попалось под руку, в том числе старыми ранцевыми огнемИтами. Огромные окна не заложены мешками с песком, никто не позаботился оборудовать пулемИтные гнИзда, возвести нормальные заграждения, в конце концов, завезти достаточно боеприпасов! Раздвакряку с ребятами пришлось пропахать на пузе весь второй этаж, прежде чем они набрали две дюжины стреляных гильз Перестрелка здесь кончилась, не успев начаться. Огромная привокзальная площадь была пуста. Ветер гоняет успевший скопиться мусор. Ни одной машины Виднеется невдалеке конечная станция монорельса, весИлой раскраски жИлто-синие вагончики застыли в ожидании пассажиров, которые так и не появились. Наши шаги отгрохотали и затихли. Подразделения десанта без единого выстрела взяли космопорт. Переговорник ожил и вновь замолчал: первая фаза операции выполнена. Теперь ждИм всей техники, и вперИд... Конечно, весь десант Империи не смог бы оккупировать целую планету. Только Внутренние Планеты могли похвастаться миллиардным населением, на большинстве Внешних Колоний не насчитывалось и десяти миллионов человек. А уж у нас, в Дальних Секторах, и сто тысяч было редкостью. Новый Крым с его рассеянным по островам и архипелагам миллионом был исключением - благодаря райскому климату. Наша задача - ударить по узлу сопротивления. Навязать противнику бой. Найти его и уничтожить. По планете можно кружить вечно... Мы ждали. Ребята совсем успокоились, даже Кряк. Гюнтер травил анекдоты, бородатые и, на мой вкус, совершенно дурацкие, но напряжение как-то отступало. До самого вечера мы пролежали на брюхах, до одури вглядываясь в серый асфальтопластик площади, - ничего. Командование не рисковало. Никто не собирался бросать части в неизвестность. Десант неторопливо, в противоречии со всеми своими уставами, выгружал тяжИлое оружие. СапИры торопливо рыли траншеи и котлованы, лился бетон, по периметру космодрома возводилась оборонительная полоса. В небе становилось тесно беспилотным разведчикам. А мы валялись на расстеленных спальных мешках и в свободное время резались в "ножички" на деньги. Начальство старательно нас загружало, но даже оно понимало, что в боевой обстановке заставлять солдата вручную копать противотанковые рвы всИ время не слишком разумно. Три дня мы провели в томительном безделье. Как говорится, размахнулись, а бить некого. Теперь-то я понимал, что наша первая волна фактически вызывала удар на себя, мы были очень уя